ПРОЛОГ

Более трехсот лет прошло с тех пор, как он в последний раз слышал человеческий голос. Или, точнее, с тех пор, как он слышал человеческую речь. Крики доносились до него не раз, крики тех, кто приходил к Даргаардской Башне, чтобы сразиться с ним. Крики эти обычно переходили в хрип и булькающий кашель несчастных, захлебывавшихся в собственной крови.

Лорд Сот терпеть не мог простофиль, стремившихся завладеть его сокровищами, или доблестных рыцарей, рвавшихся избавить мир от страшного злодея. Всех этих рыцарей он видел насквозь (а как же иначе, ведь он когда-то и сам немало постранствовал по свету). Тщеславные и самолюбивые, они только и мечтали о том, как барды будут воспевать в веках их имена. Блестящая броня не могла скрыть от Лорда Сота темных сторон души искателей приключений. Их мужество бесследно улетучивалось, стоило им выйти на поединок: они падали на колени, дрожа под своими сверкающими латами, и молили о пощаде.

Лорд Сот никогда не внимал этим просьбам.

Разве кто-то пощадил бы его? Услышал бы его стоны? Кто слышит их теперь? Боги вернулись, но он был слишком горд, чтобы молить Паладайна о прощении. Лорд Сот не верил в то, что оно будет ему даровано, а в глубине души Рыцарь Смерти и не считал, что заслуживает милосердия.

Он восседал на своем троне в огромном зале полуразрушенной башни и ночь за ночью, сравнимые с вечностью, слушал голоса проклятых эльфиек, обреченных петь нескончаемые баллады о его преступлениях, которым он обречен был внимать. Пели они о доблестном и прекрасном рыцаре, воспылавшем преступной страстью и соблазнившем эльфийскую девушку, которая зачала от него. Они пели об отвергнутой жене, безжалостно отосланной ради новой возлюбленной. О том, как ужаснулась она, узнав правду, о ее молитвах Богам за душу заблудшего супруга.

Они пели об ответе Богов: Лорду Лорену Соту будет дана власть противостоять Королю-Жрецу и тем самым умерить гнев высших сил. Сот мог предотвратить Катаклизм, спасти тысячи невинных людей, оставить своему ребенку имя, которое тот носил бы с гордостью. Они пели о путешествии Сота в Истар, предпринятое ради спасения человечества, но принесшее ему гибель. О проклятых эльфийках, встретившихся ему на пути и оклеветавших его возлюбленную, обвинив ее в тайных сношениях с мужчинами и в том, что отец ребенка — другой.

Они пели о том, как, вернувшись в гневе, он потребовал к себе жену и назвал ее шлюхой, а ребенка — ублюдком. О том, как содрогнулась земля и тяжелая люстра с пылающими свечами сорвалась с потолка и упала на пол, окружив его жену и ребенка огненным кольцом. Он мог спасти их, но, исполненный ненависти и жажды мщения, лишь наблюдал, как занялись волосы на голове его возлюбленной, как отчаянно закричал младенец у нее на руках, как покрылась ожогами нежная кожа. Каждую ночь пели они о том, как он повернулся и вышел вон.

И напоследок они пропели проклятие, произнесенное его женой, проклятие, которое он был обречен слышать снова и снова: он будет жить вечно, в плену у Тьмы и смерти, помня о своих преступлениях, и минуты будут тянуться как бесконечные часы, часы — как бессчетные годы, а годы станут пустыми и холодными, словно неупокоенные мертвецы.

Уже много лет никто не говорил с ним, и когда он услышал человеческий голос, то вначале решил, что это одна из его черных плакальщиц, и потому ничего не ответил.

— Лорд Сот, я уже трижды обратилась к тебе, — нетерпеливо произнес голос с нотками раздражения, вызванного такой неучтивостью. — Почему ты не отвечаешь?

Мертвый рыцарь, закованный в почерневшую от пламени и запекшейся крови броню, взглянул на собеседницу сквозь прорези шлема. Он увидел перед собой женщину потрясающей красоты, темную и жестокую, словно Бездна, в которой она царила.

— Такхизис, — приветствовал он ее, не поднимаясь со своего трона.

— Королева Такхизис, — недовольно поправила она.

— Ты не моя королева, — парировал он.

Такхизис склонилась над рыцарем, и облик ее изменился. Вместо красавицы перед ним выросла огромная драконица с пятью шипящими, изрыгающими яд головами на извивающихся шеях. Это жуткое создание нависло над ним, гневно крича во все пять глоток:

— Боги Света сделали тебя таким, но я уничтожу тебя вовсе! — Крик перешел в шипение, драконьи головы угрожающе стрельнули раздвоенными языками. — Я ввергну тебя в Бездну, сотру в пыль, буду терзать и мучить целую вечность.

Однако ярость Богини, некогда потрясшая мир, на мертвого рыцаря не произвела ровным счетом никакого впечатления. Он не упал на колени и не затрясся в ужасе, а остался сидеть, вперив в нее горящий ровным и холодным огнем взор, бесстрашный и равнодушный.

— Ты полагаешь, что разница между моей нынешней участью и той, которой грозишь мне ты, столь существенна? — спокойно спросил Сот.

Шеи перестали злобно извиваться — все пять голов были поставлены в тупик. Через секунду драконица исчезла, и перед рыцарем вновь возникла женщина; на губах ее играла улыбка, в голосе послышались проникновенные, обольстительные нотки:

— Я пришла сюда не затем, чтобы ссориться. Хотя ты и обидел меня, можно сказать глубоко ранил, я готова тебя простить.

— Чем это я обидел тебя, Такхизис? — спросил рыцарь.

И хотя от его лица давно уже ничего не осталось, Богине показалось, что оно скривилось в язвительной усмешке.

— Ты служишь делу Тьмы… — начала она.

Лорд Сот отрицательно замахал рукой, словно говоря, что он никому и ничему больше не служит.

— …и, тем не менее, ты держишься в стороне от славной битвы, которую мы ведем, — продолжила Такхизис. — Император Ариакас был бы счастлив принять тебя под свои знамена.

Горящий взор Лорда Сота на секунду вспыхнул ярче, но Такхизис, увлеченная своей пламенной речью, этого не заметила.

— А ты сидишь здесь, запершись в этих черных развалинах, оплакивая свою участь, пока другие сражаются на твоей войне, — с горечью заключила она.

— Насколько мне известно, госпожа, император Ариакас неплохо справляется и без меня, — сухо произнес рыцарь. — Он уже и так захватил большую часть Ансалона. Ты не нуждаешься ни во мне, ни в моих силах, так что уходи и оставь меня в покое.

Такхизис взглянула на мертвого рыцаря из-под длинных ресниц. Ее черные волосы развевались на холодном ветру, врывавшемся в зал сквозь полуразрушенные стены. Эти змеящиеся локоны напомнили ему извивающиеся драконьи шеи.

— Это правда, сила на нашей стороне, и я не сомневаюсь в окончательной победе, — продолжала настаивать Богиня. — Однако я скажу кое-что тебе, и только тебе. Боги Света еще не повержены, сделать это оказалось не так быстро и просто, как я того желала. Возникли… некоторые осложнения. Император Ариакас и Повелители Драконов будут благодарны тебе за помощь.

Лорд Сот знал все об этих «некоторых осложнениях». Один из ее хваленых Повелителей был мертв. Другие же мечтали лишь об императорской короне, на людях они пили из чаши дружбы, а втайне сплевывали постылое вино. Эльфы Квалинести успели бежать и скрыться от преследования. Гномы Торбардина победили и выдворили Тьму из подгорного королевства. Соламнийские Рыцари хоть и потерпели поражение, но не были сломлены. Им нужен был только предводитель, и он в любой момент мог отыскаться в их рядах.

Металлические драконы, до сих пор соблюдавшие нейтралитет, начали проявлять беспокойство, усомнившись в правильности своего решения. Если золотые и серебряные вступят в войну на стороне сил Света, красные и голубые, зеленые, черные и белые окажутся в сложном положении. Такхизис необходимо завершить завоевание Ансалона немедленно, пока металлические драконы колеблются, пока армии Света, доселе разрозненные, не опомнятся и не создадут союз, пока среди соламнийцев не объявится герой.

— Я предлагаю тебе сделку, Такхизис, — произнес Лорд Сот.

Черные глаза Королевы вспыхнули гневом. Она не привыкла к сделкам. Она всегда приказывала и требовала беспрекословного подчинения. Однако ей пришлось умерить гнев. Самым действенным оружием Такхизис был страх, но его заточенное острие не могло поразить мертвого рыцаря, который все потерял и потому ничего не боялся.

— И какую же сделку?

— Я не могу служить тому, кого не уважаю, — ответил Лорд Сот. — Однако я готов присягнуть на верность тому из Повелителей Драконов, у кого хватит мужества провести ночь в Даргаардской Башне. Или, лучше сказать, кто сможет такую ночь пережить. Он должен сделать это по собственной воле, не по принуждению или приказу, — добавил Рыцарь Смерти, угадав ход мыслей Богини.

Такхизис молча посмотрела на Сота. Если бы она не нуждалась в нем, то испепелила бы его, разорвала бы на мелкие клочки, стерла бы в порошок.

Но он был ей нужен, а она ему — нет.

— Я передам твои слова Повелителям Драконов, — наконец вымолвила Богиня.

— Он должен прийти один, — повторил Сот. — По собственной воле.

Такхизис не удостоила его ответом. Она повернулась к рыцарю спиной и скрылась во Тьме, которой правила, оставив его в одиночестве снова и снова слушать повесть о трагической судьбе.

 

1

Наступила поздняя осень, золото и багрянец потускнели, и ветер срывал бурые, сморщенные мертвые листья, устилая ими землю. Вот-вот их милостиво погребет белый снежный покров.

Начало зимы должно было прервать военную кампанию до следующего года. Армии Такхизис под командованием императора Ариакаса заняли большую часть Ансалона — от Нордмаара на западе до Каламана на востоке, от Гудлунда на севере до Абанасинии на юге. Ариакас планировал захватить и остальную часть Ансалона, Королева Такхизис торопила его с исполнением этих замыслов. Она хотела, чтобы война продолжилась, но это было невозможно. Войска не могли продвигаться по заснеженным дорогам. Повозки с провиантом соскальзывали с обледенелых утесов или вязли в грязи на размытых дождем трактах. Лучше дождаться весны. Зимой стоило отсидеться в безопасности да залечить раны, оставшиеся от осенних сражений. Ее войска выступят весной, окрепшие и пополненные.

Ариакас заверил Богиню: война продолжается, несмотря на перерыв в боевых действиях. Плетутся интриги, втайне готовятся заговоры. Услышав это, Такхизис успокоилась.

Солдаты, воодушевленные недавними победами, расположились на постой в завоеванных городах, в тепле и довольстве жили они в замках недавних врагов, наслаждаясь добычей. Они опустошали амбары, насиловали женщин и безжалостно убивали тех, кто решался защищать семью и имущество. Воины Такхизис должны были неплохо провести зиму, а побежденным предстояло голодать и жить в постоянном страхе.

Но для императора все оборачивалось довольно скверно.

Он намеревался перезимовать в своей главной ставке в Оплоте, но тут начали поступать тревожные сообщения с запада: все пошло не так, как было задумано. Его войска должны были уничтожить эльфов и захватить Квалинести, а к концу года оккупировать королевство гномов Торбардин. Однако вначале пришло известие о том, что Верминаард, Повелитель Красных Драконов, который провел столь блестящую кампанию в Абанасинии, принял смерть от рук собственных рабов. Затем император узнал, что эльфы Квалинести сумели ускользнуть и нашли безопасное пристанище, вскоре поступило донесение, что не удалось захватить Торбардин.

Впервые армия драконидов потерпела столь серьезное поражение, и Ариакасу пришлось проехать через весь континент, до самой Нераки, чтобы лично выяснить причину столь досадных неудач. Он приказал коменданту крепости Пакс Таркас явиться в Нераку с докладом. Но после смерти Верминаарда возникло некоторое замешательство по поводу преемника.

Один хобгоблин — Тоэд — утверждал, что покойный Верминаард в качестве преемника называл именно его. Тоэд уже начал упаковывать вещички, готовясь к путешествию, но тут до него дошли слухи, что Ариакас страшно разгневан из-за потери Торбардина и что кому-то предстоит за это ответить. Тут хобгоблин вспомнил о неотложных делах где-то в другом месте и быстренько ретировался, велев перед этим командиру драконидов держать ответ перед императором.

Ариакас расположился в своих покоях дворца Нераки, столицы империи Владычицы Тьмы, и с нетерпением стал ждать прихода командира. Он высоко ценил Верминаарда, и его злила потеря столь искусного полководца. Императору нужны были объяснения, и он надеялся получить их от командира Грэга.

Грэгу не доводилось раньше бывать в Нераке, но он предпочел избегать людных мест и держаться как можно незаметнее. Товарищи-дракониды предупредили его, что в городе не жалуют их расу, хотя представители именно их расы жертвовали жизнями, чтобы выиграть эту войну для Такхизис. Грэг посетил лишь то место, в котором давно мечтал побывать, — Храм Владычицы Тьмы.

Когда Истар был разрушен Богами, Такхизис взяла Камень Основания Храма Короля-Жреца и отнесла его на плато в Халькистовых горах, положив на лесной поляне. Постепенно на этом месте вырос Храм. Она втайне использовала камень в качестве ворот в мир, пока их случайно не повредили юноша по имени Берем и его сестра Джесла.

Как-то раз Берем набрел на Камень Основания, залюбовался украшавшими его драгоценностями и хотел извлечь одну из них. Сестра почувствовала исходившее от камня Зло и попыталась удержать брата. Тот разозлился и принялся копать, а когда Джесла начала ему мешать, оттолкнул ее, да так, что она упала и, ударившись головой о камень, умерла. Зеленый изумруд вонзился Берему в грудь, и с той секунды он оказался прикованным к определенной точке во времени. Он не мог ни состариться, ни умереть. Ужаснувшись своему преступлению, он пустился в бегство.

Когда Такхизис в очередной раз решила покинуть Бездну, выскользнув сквозь врата, она обнаружила, что в Камень Основания вошел добрый дух Джеслы, там он ждал возвращения раскаявшегося брата. Такхизис оказалась взаперти. Лишь ее воплощение могло теперь посетить Кринн, что намного уменьшало ее силу и возможность влиять на ход событий в мире. Но она предвидела и большую опасность. В том случае, если Берем вернется и воссоединится с сестрой, ворота закроются навсегда и она будет отрезана от мира. Чтобы отпереть врата, необходимо было найти Берема и убить. Так начались поиски Человека Зеленого Камня.

Храм все разрастался на месте, глубоко под которым покоился Камень Основания. Со временем он превратился в грандиозное сооружение, возвышавшееся над окрестными землями и видное за много миль. Изломы стен делали его похожим на вырастающую из земли клешню. На Грэга Храм произвел неизгладимое впечатление, и командир низко поклонился ему, правда издалека.

Командиру Грэгу не пришлось заходить в город, чтобы добраться до казарм Армии Синих Драконов, где император устроил свою ставку. Это было для драконида большой удачей. Узкие улочки Нераки кишели народом, в основном людьми, которые вовсе не испытывали теплых чувств к сородичам Грэга. Ему бы и квартала не удалось пройти без того, чтобы ввязаться в драку. Он выбирал самые пустынные тропы, но стоило ему столкнуться с вереницей закованных в цепи рабов, которых вели на рынок, как вслед ему донесся совет «убираться обратно в топь, откуда скользкий слизняк выполз». Грэга жгло желание свернуть наглецу шею, но он уже опаздывал и потому, не теряя времени, сжав челюсти, пошел дальше.

Официальные покои императора располагались внутри Храма Владычицы Тьмы. Но он не любил вести там дела. Хотя император Ариакас был ревностным служителем Такхизис, взысканным милостью Богини, он недолюбливал ее жрецов и не слишком им доверял. Император подозревал, и не без основания, что те шпионят за ним, когда он находится в своих храмовых покоях. Верховный жрец Такхизис, известный как Ночной Властелин, считал, что императорская корона должна принадлежать ему, а Ариакас, как главнокомандующий, обязан держать перед ним ответ. Особенно жреца злило, что Ариакас обращается к Такхизис лично, вместо того чтобы прибегать к его посредничеству. Поэтому Ночной Властелин плел бесконечные заговоры в надежде свергнуть Ариакаса и положить конец его правлению.

Потому Ариакас приказал Грэгу явиться в казармы, где размещалось Синее Крыло, когда находилось в городе. Но в данное время оно было расквартировано в западной части империи, откуда готовилось весеннее вторжение в Соламнию. Его командир, известная под именем Синей Госпожи, также была вызвана в Нераку для встречи с Грэгом.

Пока что казармы были в полном распоряжении Ариакаса, который привез с собой штаб и телохранителей. Адъютант, встретивший заблудившегося Грэга, провел его к небольшому, приземистому и непрезентабельному зданию, в котором жил и работал император.

У входа на часах стояли два здоровенных людоеда — таких гигантов Грэгу видеть еще не приходилось. Они были закованы в латы и вооружены до зубов. Дракониды недолюбливали людоедов за тупоумие и грубость. Неприязнь эта была взаимной, поскольку людоеды, в свою очередь, считали драконидов самонадеянными выскочками, сующими нос в чужие дела. Грэг напрягся в ожидании неприятностей, однако эти двое были в числе личных телохранителей Ариакаса и на службе не позволяли себе никаких вольностей.

— Оружие! — прорычал один, протянув волосатую лапу.

Никто не мог явиться вооруженным в покои императора. Это Грэгу было известно, однако без меча, с которым он не расставался с тех пор, как вылупился из скорлупы, Грэг был словно без рук; он почувствовал себя уязвимым и совершенно беззащитным.

Желтые глаза людоеда, заметившего колебания драконида, угрожающе сузились. Грэг сиял пояс с мечом и кинжалом и вручил часовому. В конце концов, магическую силу у него никто не мог отобрать.

Один людоед остался следить за Грэгом, а второй отправился докладывать императору Ариакасу, что прибыл базак, которого тот ожидает. Изнутри донесся громыхающий смех и бархатистый женский голос, не столь низкий, как мужской, но все же много ниже и глубже, чем обычно бывают женские голоса.

Людоед вернулся и похожим на сардельку пальцем указал на дверь, приглашая Грэга войти. Того охватило скверное предчувствие, что беседа с императором не сулит ему ничего хорошего. Ехидно поблескивающие желтые глаза телохранителя и обнажившиеся в язвительной ухмылке гнилые клыки его товарища лишь подтвердили худшие опасения.

Как можно плотнее подобрав крылья и нервно сжимая кулаки, позвякивая бронзовой чешуей, Грэг явился пред очи Ариакаса — самого могущественного и самого опасного человека на всем Ансалоне.

Ариакас оказался высоким и импозантным мужчиной с длинными темными волосами и гладко выбритым подбородком. Ему было около сорока — по человеческим меркам это считалось средним возрастом, однако он был в великолепной форме. Среди солдат о его физической силе ходили легенды, самая известная гласила, что он бросил копье, которое прошло сквозь человеческое тело, не застряв.

На императоре был подбитый мехом плащ, небрежно наброшенный на широкие плечи, и прочный кожаный панцирь, который мог защитить от удара в спину, потому что даже в Нераке было немало тех, кто мечтал лишить Ариакаса не только короны, но и жизни. На поясе, кроме меча, висели мешочки с магическими компонентами и свитки с заклинаниями, что было удивительно, ведь магам их Боги чаще всего запрещают носить латы или стальное оружие.

Но Ариакасу не было дела до Богов магии. Он получал свои заклинания непосредственно от Владычицы Тьмы, и в этом у них с Грэгом было что-то общее. Грэгу не приходило в голову, что император Ариакас прибегает к магии, однако свитки у него на поясе свидетельствовали о том, что это искусство знакомо ему так же хорошо, как и искусство владения мечом.

Ариакас стоял к Грэгу спиной и, обернувшись, бросил взгляд на вошедшего драконида. А затем возобновил беседу с женщиной. Грэг переключил свое внимание на нее, ведь среди солдат она пользовалась столь же большой популярностью, сколь и император, если не большей.

Китиаре Ут-Матар на вид можно было дать лет тридцать. Она коротко стригла черные вьющиеся волосы ради простоты и удобства. У нее были темные глаза и странная привычка, улыбаясь, кривить губы, что придавало ее лицу несколько презрительное выражение. Грэг ничего не знал о ее прошлом. Будучи рептилией, родичем драконов, сам он вылупился из скорлупы и, не имея никакого понятия о собственных родителях, никогда не интересовался происхождением других. Он слышал, что Китиара родилась воином, и Грэг этому охотно верил. Меч свой она носила с изящной легкостью, а присутствие императора не сковывало и не смущало ее ни в малейшей степени.

Грэгу стало любопытно, правдивы ли слухи об их любовной связи.

Наконец они закончили беседу, и Ариакас соизволил обратить внимание на базака. Император повернулся и посмотрел дракониду в глаза. Грэг вздрогнул. Ему показалось, что он заглянул в саму Бездну или, лучше сказать, провалился в Бездну; с него словно содрали кожу, разорвали в клочья, испепелили, развеяли по ветру — и все это одновременно.

Грэг был настолько потрясен, что забыл о приветствии. Но тут же исправил свою оплошность, заметив, как недовольно нахмурились черные брови императора. Китиара, стоявшая позади Ариакаса, скрестив руки на груди, криво усмехнулась неловкости драконида, словно видела его насквозь и знала, что именно он в тот миг чувствовал. Вероятно, она приехала совсем недавно и еще не успела снять синие доспехи, покрытые дорожной пылью.

Ариакас был не из тех, кто стал бы тратить слова и время на любезности,

— Я слышал много разных версий гибели Повелителя Верминаарда и нашего поражения в Торбардине, — начал он холодно и сухо. — Я приказываю тебе, командир, сказать здесь правду.

— Да, мой повелитель, — ответил Грэг.

— Клянись именем Такхизис.

— Клянусь моей верностью Владычице Тьмы, что все мои слова правдивы, — произнес драконид. — Пусть она лишит силы мою руку, держащую меч, если я солгу.

Эта клятва, казалось, удовлетворила Ариакаса, и он жестом велел Грэгу начинать. Он не сел и не пригласил сесть базака. Китиара тоже осталась стоять в присутствии императора.

Грэг рассказал о том, как от рук наемников погиб Верминаард, как аураку Драй-йану пришла идея принять обличье Верминаарда, для того чтобы все считали, будто Повелитель Драконов жив; как Грэг и Драй-йан придумали план захвата Торбардина и о том, как все это замечательно осуществилось бы, если бы не магия, предательства и Боги Света.

Грэг видел, как по ходу его повествования все больше гневается император. Когда драконид дошел до того места, как Драй-йан провалился в яму, Китиара разразилась хохотом, а Ариакас, вытаскивая меч, двинулся на него.

Грэг прервал свой доклад и отступил на шаг. Его когтистые пальцы переплелись, он мысленно произносил заклятие. Может, он и умрет, но, именем Такхизис, он будет не один.

Продолжая хихикать, Китиара положила руку на могучее плечо императора.

— Не стоит убивать командира Грэга, пока он не закончит свою историю, — сказала она. — Мне, во всяком случае, ужасно хочется узнать, чем все закончилось.

— Я рад, что ты находишь ее такой забавной! — прорычал Ариакас. Он вложил меч обратно в ножны, продолжая, однако, сжимать рукоять и злобно глядя на базака. — Я ничего смешного здесь не нахожу. Торбардин остался в руках гномов-хайларов, которые, вернув Молот и открыв врата, стали могущественнее, чем когда-либо. Железо, сталь и все богатства гномьего королевства, которые должны были достаться нам, потекли в руки наших врагов! И все потому, что Верминаард дал себя убить кучке наемников, а этот тупоголовый аурак, со своими претензиями на величие, нырнул в бездонную яму!

— Потеря Торбардина была тяжелым поражением, но не окончательным, — спокойно проговорила Китиара. — Конечно, его богатства пришлись бы кстати, но и без них мы не пропадем. Гораздо опаснее было бы присоединение войска гномов к армиям союзников, но, как видишь, этого не произошло. Люди недолюбливают эльфов, которые, в свою очередь, не доверяют людям, а уж гномов просто терпеть не могут, а гномы презирают и тех и других. Они успеют передраться друг с другом, прежде чем выступят против нас.

Ариакас усмехнулся. Он не привык к поражениям и все еще был зол, но Грэг, заметивший, что Китиара ему слегка подмигнула, понял: кризис миновал. Базак расслабился и прервал чтение заклинания, которое должно было его защитить. В отличие от человеческих подданных императора, которые положили бы голову на плаху со словами искренней признательности повелителю за участие в их судьбе, дракониды не расстались бы с жизнью без борьбы, и Грэг являлся опасным противником. Вероятно, базак не в силах был убить могучего Ариакаса, но, закованный в чешую, с когтистыми лапами и огромными крыльями, мог нанести серьезные увечья. Темная Госпожа вовремя заметила опасность, это и заставило ее вмешаться.

Грэг состоял в родстве с драконами, и презрение к людям было у него в крови, тем не менее, он благодарно кивнул Китиаре, одарившей его своей кривой усмешкой.

— Опиши нам подробности гибели Верминаарда, — потребовала та. — Его убили наемники, выдававшие себя за рабов. Они все еще на свободе, командир?

— Да, моя госпожа, — мрачно ответил Грэг. — Мы преследовали их до самого Торбардина. Согласно моим сведениям, они до сих пор скрываются там.

— Я назначу награду за их головы, как за Человека Зеленого Камня, — сказал Ариакас. — Наши люди будут разыскивать их по всему Ансалону.

— Я бы дважды подумала, прежде чем принимать такие меры, мой повелитель, — вмешалась Китиара, улыбаясь. — Зачем разглашать, что Повелитель Драконов погиб от рук рабов?

— Мы подыщем другое объяснение! — пообещал Ариакас в холодном бешенстве. — Что тебе известно об этих людях?

Грэг стрельнул раздвоенным языком. На самом деле известно ему было немного. Он взглянул на Темную Госпожу и понял, что она утратила интерес к беседе. Подняв руку, Китиара прикрыла рот, чтобы скрыть зевок.

Грэг напряг мозги, вспоминая все, что рассказывал об этих наемниках его бывший напарник.

— Верминаард подослал к ним шпиона, который выяснил, что они из Абанасинии, из городка под названием Утеха.

Скука Китиары мгновенно рассеялась.

— Утеха, ты сказал?

Ариакас бросил на нее суровый взгляд:

— Не там ли ты родилась?

— Да, я там выросла, — ответила Китиара.

— Возможно, ты знаешь этих преступников, — заметил Ариакас.

— Вряд ли. Я не была дома много лет, — возразила Темная Госпожа, пожимая плечами.

— Как их звали? — спросил Ариакас.

— Я знаю лишь несколько имен… — начал Грэг.

— Ты должен был видеть их во время битвы, — перебил его император. — Опиши их, командир.

— Я видел их, — пробормотал Грэг. В действительности видел он их довольно близко. Они поймали его, и лишь по милости Владычицы Тьмы ему удалось тогда бежать. — Это разношерстная банда. Их предводитель — ублюдок полуэльф по имени Танис, другой — седобородый гном, а третий — пронырливый кендер. Остальные люди — маг, носящий красную мантию, злобный Соламнийский Рыцарь по имени Стурм и могучий воин, которого, кажется, зовут Карамон.

Китиара издала странный звук, словно у нее перехватило дыхание, однако мгновенно овладела собой и, улыбаясь, сказала:

— Боюсь, я их не знаю, мой повелитель.

— Лучше бы это было правдой, — мрачно отозвался Ариакас. — Если я выясню, что ты каким-либо образом причастна к смерти Верминаарда…

Ариакас вперил в нее пристальный взгляд. Убийства были обычным способом продвинуться наверх в армии Владычицы Тьмы, считавшей, что такой естественный отбор обеспечит ее войска сильными предводителями. Но Ариакас благоволил Верминаарду, и Китиару вовсе не радовала перспектива быть обвиненной в его убийстве, которое к тому же повлекло потерю Торбардина.

— В Утехе несколько тысяч жителей, мой господин, — пояснила Китиара, которую этот допрос уже не на шутку тревожил. — Я не знаю всех поименно.

Ариакас пристально посмотрел ей в глаза, но она выдержала его взгляд, ничем не выдав своего волнения. Наконец он снял ее с крючка.

— Но переспала, должно быть, с половиной, — сказал он и вновь переключил внимание на Грэга.

Китиара с готовностью улыбнулась шутке, но ее улыбка улетучилась, едва лишь он перевел взгляд. Она прислонилась к столу, скрестив на груди руки, взгляд ее стал рассеянным.

— И где же сейчас эти наемники, командир? — спросил Ариакас.

— По последним сведениям, они скрываются в Торбардине, мой повелитель. — Грэг некоторое время колебался и затем произнес: — Думаю, что командир Тоэд может сообщить о них больше.

Китиара пошевелилась:

— Я могу отправиться в Пакс Таркас, поговорить с этим командиром Тоэдом.

— Командира сейчас нет в Пакс Таркасе, моя госпожа, — сказал Грэг. — Крепость лежит в руинах и непригодна для военных целей. Красное Крыло перебазировалось в город Гавань.

— Значит, в Гавань, — предложила Китиара.

— Возможно, позже, — сказал Ариакас. — Соламния на первом месте.

Китиара лишь пожала плечами и вновь погрузилась в свои раздумья.

— А что до этих убийц, они наверняка будут отсиживаться в пещерах Торбардина до наступления весны. Мы подошлем к ним темных гномов…

— Я бы не была в этом так уверена, — перебила его Китиара.

— О чем ты? — Ариакас повернулся и посмотрел на нее. — Ты же говорила, что не знаешь их!

— Их лично я не знаю, зато прекрасно знаю этот тип, мой повелитель. Это, скорее всего бродяги, странствующие наемники. Такие люди никогда подолгу не задерживаются на месте. Можно не сомневаться, скоро они опять будут в пути. Снег для них не помеха.

Ариакас странно посмотрел на нее, но она этого не заметила, так как опустила глаза, рассматривая свои покрытые пылью сапоги. Император задержал на ней взгляд еще на несколько мгновений, а затем вновь обратился к Грэгу:

— Выясни все, что сможешь, об этих людях. Если они покинут подгорное королевство, незамедлительно доложи. — Ариакас нахмурился. — И объяви, что они нужны мне живыми. Смерть Повелителя Драконов не может остаться неотомщенной, и я хочу убедительно это доказать.

Грэг обещал все выяснить. Еще какое-то время они беседовали с Ариакасом о военной кампании на востоке и о том, кого можно назначить командующим Красным Крылом. На Грэга большое впечатление произвел тот факт, что император был в курсе практически всего касавшегося Красного Крыла: его диспозиции, сил, поставок продовольствия и боеприпасов и тому подобного.

Они обсудили состояние Пакс Таркаса. Ариакас сказал, что хочет вернуть крепость, но, учитывая тот факт, что она разрушена, не тратить сил на штурм, а просто взять ее в осаду.

Все это время Китиара молчала, занятая своими мыслями. Грэг решил, что она и вовсе перестала слушать, пока он не упомянул о притязаниях хобгоблина Тоэда занять пост Верминаарда. Тут Китиара улыбнулась.

Грэгу не нравилась эта ее кривая усмешка. Он боялся, что Китиара поддержит кандидатуру Тоэда, а его вовсе не радовала мысль выполнять приказы надутого, самодовольного и хитрого хобгоблина. Однако Грэг довольно быстро передумал, решив, что такой командир вовсе не так плох, как какой-нибудь тщеславный человечишка, и что при желании Тоэдом можно научиться манипулировать. К нему нетрудно подольститься, обмануть, заставить делать то, что нужно Грэгу, а вот человек пойдет своим путем. Дракониду необходимо было это обдумать.

Вскоре аудиенция окончилась. Грэга отпустили. Он отдал честь и вышел за дверь, которую Ариакас лично закрыл за ним. К своему удивлению, базак обнаружил, что весь трясется; ему пришлось остановиться и прийти в себя.

Наконец он овладел собой и тут наткнулся на людоедов, которые, судя по их удивленным минам, вовсе не ожидали увидеть драконида целым и невредимым. Молча вернули они меч и кинжал, на этот раз глядя на него с большим уважением.

— Где здесь ближайшая таверна? — спросил Грэг. Пояс с мечом он надевать не стал, поскольку не был уверен, что сможет застегнуть пряжку и пальцы его не задрожат. Ему не хотелось демонстрировать людоедам свою слабость. — Стакан «гномьей водки» мне бы сейчас не повредил.

Телохранители хохотнули.

— Загляни в «Волосатого тролля», — ответил один, указывая, куда идти.

Грэг не сомневался: Темная Госпожа знала убийц и Ариакас знал, что она знала, или, во всяком случае, догадывался.

За всю выпивку Торбардина Грэг не хотел бы поменяться с ней местами.

 

2

- Знаешь, я подумываю, не сделать ли Грэга Повелителем, — сказал Ариакас, задумчиво глядя вслед уходящему дракониду.

— Рептилию? — удивилась Китиара. — Эти склизкие ребята — отличные бойцы, этого у них не отнимешь, мой господин. Ведь они были созданы для войны, но им явно недостает дисциплины и сообразительности, ими нужно командовать.

— Я так не думаю, — возразил Ариакас. — На чешуйчатых плечах этого командира — светлая голова.

— Во всяком случае, он симпатичнее, чем Верминаард, — буркнула Китиара.

— Хочу тебе напомнить, что я высоко ценил Верминаарда, — отрезал Ариакас. — Он провел на западе блестящую кампанию. Любой человек, каким бы могущественным он ни был, может пасть жертвой судьбы.

Китиара пожала плечами, подавив очередной зевок. Прошлой ночью она мало спала, ее сон был прерван кошмарным видением охваченной огнем крепости и Рыцаря Смерти, закованного в почерневшие латы, украшенные розой. Китиара не имела ни малейшего представления о том, что мог значить этот сон и почему он ей приснился, но она внезапно пробудилась, охваченная безотчетным ужасом, и заснуть уже не смогла.

Ариакас тоже мало спал. Под глазами императора залегли темные круги, и он часто моргал. Китиара размышляла, был ли ее сон просто сном, или же это Такхизис пыталась ей что-то сообщить. Кит хотела спросить об этом Ариакаса, когда он взглянул на нее, сказав:

— А была ли это судьба, Китиара?

— Какая судьба, мой повелитель? — переспросила Кит. Она совершенно потеряла нить беседы.

— Клянусь Такхизис, я начинаю думать, что Верминаард расстался с жизнью не без твоей помощи! — взорвался Ариакас. — И надо же какое совпадение — убийцы прибыли из твоего родного города, а один из них к тому же еще и маг. Насколько я помню, один из твоих братьев тоже чародей.

— Я польщена тем обстоятельством, что мой повелитель так много обо мне помнит, — спокойно сказала Китиара. — А что до Рейстлина, так он мне брат только наполовину, к тому же он всегда был слабым и болезненным. Сомневаюсь, что он еще жив и тем более причастен к убийству Повелителя Драконов.

Ариакас не сводил с нее испытующего взгляда.

— Ты обвиняешь меня в убийстве Верминаарда, господин? — Китиара вспыхнула.

— А что, если так? — не отступал император.

Он надвинулся на нее всем своим мощным телом. Китиара, не ожидавшая такого поворота, чуть не запаниковала. Она говорила ему правду, но далеко не всю. Не стоило шутить по поводу Верминаарда. В эту секунду ей вспомнился отец. Грегор Ут-Матар был когда-то Соламнийским Рыцарем. Лишившись за недостойное поведение рыцарского звания, он зарабатывал на жизнь как наемник. Он был красивым и смелым, всегда по уши в долгах, часто в серьезных переделках. Китиара восхищалась им. Одним из его излюбленных изречений было: «Всегда нападать, никогда не защищаться».

Вместо того чтобы отпрянуть, чего ожидал Ариакас, женщина сделала шаг навстречу, так что они оказались почти вплотную друг к другу.

— Ты должен был бы изучить меня уже достаточно хорошо, чтобы не сомневаться: если бы я хотела убить Верминаарда, то сделала бы это сама, а не руками наемников.

Ариакас взял ее за горло. Его пальцы сомкнулись. Одно движение — и хрустнут позвонки. Император смотрел на Китиару сверху вниз, ожидая, что она начнет хныкать и слабеть.

Кит лишь моргнула, и внезапно Ариакас почувствовал укол стального лезвия в области паха. Он опустил глаза и увидел в руке женщины кинжал, готовый проникнуть сквозь кожаный панцирь к самому чувствительному его органу.

Повелитель громко рассмеялся и оттолкнул от себя Китиару.

— Чертовы бездельники эти телохранители! — воскликнул он полунасмешливо-полусердито. — Поплатятся пустыми головами! Им был дан приказ обыскивать всех, даже моих самых доверенных командиров! Или, вернее, самых доверенных командиров — особенно тщательно.

— Не гневайтесь на людоедов, мой повелитель, — сказала Китиара. — Этого им было ни за что не найти.

Она сунула тонкий клинок в ножны, искусно спрятанные в кованых украшениях ее нагрудника. Ариакас захохотал:

— Ты и вправду меня оскопила бы?

— А ты и вправду сломал бы мне шею? — лукаво спросила она в ответ.

Оба знали, что ответ был «да». Иного они друг от друга и не ждали.

— Что ж, теперь мы можем заняться нашими делами в Соламнии.

Ариакас подошел к столу, на котором были разложены карты, и склонился над ними.

Китиара тихонько выдохнула. Она уцелела в очередной стычке со своим могущественным повелителем. Ее смелость и дерзость нравились ему. Но придет день, когда он этого не потерпит.

— Не снился ли тебе прошлой ночью странный сон, мой господин? — спросила женщина.

— Не пытайся переменить тему, — резко ответил Ариакас.

— Мне снился, — продолжила Китиара. — Мне снилось, будто Королева Такхизис хочет, чтобы я отправилась в Даргаардскую Башню и сразилась с Рыцарем Смерти, который, по слухам, обитает в ней.

— С Сотом, — уточнил Ариакас. — Это Лорд Сот. И каков же был твой ответ?

Он старался говорить равнодушно, но Китиара поняла, что и ему снился этот сон.

— Я ответила, что не верю в привидения, — сухо произнесла Китиара.

Император усмехнулся:

— Сот не привидение. Он существует, если так можно сказать о человеке, умершем более трехсот лет назад. Наша Королева хочет призвать его под свои знамена.

— Ты сделаешь это, мой повелитель? — спросила женщина.

Ариакас покачал головой:

— Сот был бы ценным союзником, но я не мог бы ему доверять. Зачем Рыцарю Смерти служить смертному господину? Нет, пусть Сот оплакивает грехи молодости в своем разрушенном замке. Я не хочу тревожить его.

Китиара признала, что эти доводы убедительны. Королеву Такхизис часто раздражали человеческие немощь и слабость, иногда она ставила невыполнимые задачи. Кит решила больше не думать о ночном видении.

— Я прочел твое последнее предложение о вторжении в Соламнию, — сказал Ариакас и потряс толстой пачкой пергамента. — Ты предлагаешь захватить Башню Верховного Жреца, а оттуда двинуться на Палантас. Смелый план, Китиара. — Он сел за стол. — Я против. Нам придется растянуть войска, но я готов выслушать твои аргументы.

Китиара уселась на край стола и склонилась над картой, чтобы объяснить свой замысел.

— Разведка донесла, что в Башне Верховного Жреца почти нет войск, мой повелитель. — Она постучала пальцем по карте. — Красное Крыло находится здесь. Ты можешь приказать ему двинуться на север. Мы нападем объединенными силами и с легкостью справимся с небольшим гарнизоном. Башня будет в наших руках, прежде чем Соламнийские Рыцари осознают опасность. Оттуда мы двинемся на Палантас, возьмем город и захватим порты.

— Взять Палантас — задача не из легких, — возразил Ариакас. — Мы не можем осадить город, не взяв его в морскую блокаду.

— Да ну! Жители Палантаса сплошь изнеженные щеголи. Они не станут сражаться из боязни испортить маникюр. Как только они увидят драконов над своими головами, они обмочат штаны и сдадутся.

— А что, если нет? — Ариакас указал на карту. — Соламнийские Равнины, Элкхолм, Хартланд в руках у наших врагов. Ты оставляешь фланги открытыми и сама лезешь в окружение. А как насчет снабжения? Крепость, допустим, ты захватишь, но когда войска окажутся внутри, им придется голодать!

— Как только мы возьмем Палантас, в провианте и припасах недостатка у нас не будет. А до этого можно использовать драконов.

Ариакас только хмыкнул:

— Красных нельзя использовать как вьючных мулов! Они не будут выполнять подобную работу.

— Но если бы ее Темное Величество приказала…

Ариакас покачал головой.

Китиара села на место, поджав губы и сверкая карими глазами.

— Тогда, мой повелитель, мы понесем припасы с собой и будем рассчитывать лишь на это. — Ее кулаки сжались от страсти и воодушевления. — Я гарантирую, стоит людям увидеть ваше знамя над Башней Верховного Жреца, как Палантас упадет в ваши руки, словно перезревший плод.

— Это слишком рискованно, — пробурчал Ариакас.

— Да, рискованно, — охотно согласилась Китиара. — Но дать рыцарям время объединиться и послать за подкреплением рискованнее вдвойне. Сейчас соламнийцы разобщены. У них нет Великого Магистра, никто из них не обладает достаточной силой, чтобы провозгласить себя таковым, у них два Верховных Судьи, потому что на это звание претендуют двое и ни один не хочет признать права другого. Они суетятся, как матросы на палубе горящего корабля, ссорясь из-за того, что не могут решить, кому тушить огонь, пока судно идет ко дну.

— Может, это и так, но Орден еще очень могуществен, и, пока в их числе есть рыцари, народ Соламнии не сдастся. Рыцари должны быть уничтожены, искоренены навсегда. Я хочу нанести им такой удар, после которого они не оправятся.

— Это произойдет, если мы выбьем рыцарей из Башни Верховного Жреца, — возразила Китиара. — Если Палантас падет из-за слабости и безрассудства рыцарей, люди отвернутся от них с презрением и яростью. Вторжение в Палантас станет решающим ударом. Орден будет повергнут в прах.

Видя, что Ариакас задумался над ее доводами, Китиара решила продолжать:

— Мой повелитель, налет синих драконов будет подобен грому среди ясного неба. Мы нанесем рыцарям жестокое поражение, прежде чем они увидят наши наступающие войска. Только отдайте приказ, и мои драконы будут готовы к схватке в течение недели. — Она сделала паузу, давая Ариакасу возможность обдумать ее слова, затем тихо сказала: — Говорят, что Башня Верховного Жреца никогда не падет, пока ее защитники хранят веру. Но сейчас люди потеряли веру, и нельзя дать им возможности обрести ее вновь. Мы должны нанести удар, прежде чем рыцари выберут предводителя, способного объединить враждующие кланы.

Ариакас слушал ее все внимательнее. Доводы были убедительны. Ему нравилась идея взять Башню одним мощным быстрым приступом. Рыцари будут деморализованы. Палантас, безусловно, сдастся, Ариакасу так нужны его богатства и белокрылые корабли. Только торговля рабами принесет несметную прибыль, и монеты рекой потекут в его казну.

Ариакас уже готов был согласиться и пристально посмотрел Китиаре в глаза. В них он увидел то, что желал видеть в глазах всех своих командиров, — жажду битвы. Но было там и еще кое-что, нечто заставившее его передумать. Он увидел самодовольство. Он увидел тщеславие.

Ее будут чествовать и восхвалять: Китиара, Темная Госпожа, завоевательница Соламнии.

Он уже видел ее руку, тянущуюся к Короне Власти. Возможно, она уже устранила одного из соперников…

Ариакас не боялся Китиары. Он никого не боялся. Если бы император считал ее план своим единственным шансом на победу, он без колебаний дал бы согласие, а с соперницей разобрался бы после. Но чем больше он размышлял над ним, тем больше находил в нем слабых мест.

Во-первых, Ариакаса настораживало то, что Китиара слишком полагалась на драконов. До возвращения Владычицы Тьмы он ни разу не использовал их в битвах и, хотя признавал их устрашающую и разрушительную мощь, все же не считал разумным делать на них главную ставку. Драконы — самонадеянные твари. Могущественные и умные, они относились к людям немногим лучше, чем те — к блохам. Ариакас, например, не мог отдать дракону прямой приказ. Драконы повиновались только Владычице Тьмы, да и та должна была вести себя с ними дипломатично.

Смелый, даже безрассудный план Китиары шел вразрез со всеми его представлениями о ведении войны, хороший урок ей не повредит, и Ариакас разок поставит ее на место, напомнит, кто есть кто.

— Нет, — произнес он решительно. — Мы укрепим позиции на юге и востоке и только тогда двинемся на Башню Верховного Жреца. — Он сделал ударение на этом слове. — А что до Соламнийских Рыцарей, то на их счет у меня есть план.

Китиара была расстроена:

— Мой повелитель, если ты позволишь мне объяснить все в деталях, то поймешь сам…

Император вспыхнул и изо всех сил ударил кулаком по столу.

— Не испытывай судьбу, Темная Госпожа! — грозно произнес он.

Китиара понимала, когда нужно остановиться. Она знала императора и могла представить ход его мыслей. Он не доверял ей, и это была его сознательная позиция, хотя сам он этого и не признал бы. Давить на него дальше было бы ошибкой.

Китиара также понимала с пугающей отчетливостью, что допустила серьезную промашку, которая многим могла стоить жизни.

Она задумалась над этим, но потом лишь пожала плечами, тряхнув иссиня-черными кудрями. Это была вполне практичная натура, она смотрела только вперед и никогда не оборачивалась. Тратить время на сожаления было не в ее привычках.

— Как считаешь нужным, мой повелитель. А каков твой план?

— За этим я тебя и позвал. — Ариакас встал из-за стола и подошел к двери. — Пошлите за Иолантой.

— Кто такая Иоланта? — спросила Кит.

— Она — моя новая ведьма, — ответил Ариакас. — Это ее идея.

По сладострастному блеску в глазах императора Китиара тут же догадалась, что новая ведьма по совместительству еще и новая любовница.

Она вновь присела на край письменного стола, готовясь выслушать сколь угодно бредовый план, нашептанный фавориткой императора во время агонии их страстных ночей. К тому же Иоланта наверняка пускала в ход магию. Дела принимали и вовсе скверный оборот.

Китиара чувствовала себя среди магов много свободнее большинства воинов. Ее мать, Розамун, от рождения обладала магическими способностями, ее посещали странные видения, то и дело она впадала в транс, порой становясь вовсе безумной. Дар перешел и к брату Китиары по матери, Рейстлину. Именно Кит разглядела в нем талант, поняла, что когда-нибудь он сможет этим зарабатывать свой хлеб, если, конечно, дар не погубит его раньше.

Как и многие воины, Китиара не питала доверия к магам. Они не бились честно. Она предпочитала противников, которые выступали против нее с мечом, а не пели заклинания или рассыпали порошки.

Появилась ведьма в сопровождении одного из людоедов, который не в силах был оторвать от нее очарованного взгляда. По готовности, с какой Иоланта ответила на приветствия, Китиара заключила, что та ожидала в соседней комнате. Взгляды, которыми они обменялись с Ариакасом, также свидетельствовали о том, что она подслушивала разговор.

Иоланта в точности отвечала представлениям Китиары о том, кто может претендовать на роль любовницы императора. Она была молода, и те мужчины, которых привлекали пышные, чувственные, сладострастные женщины, могли счесть ее красивой.

Когда-то Ариакасу нравились такие женщины, как Китиара, сухопарые и мускулистые, но времена эти давно прошли. Китиара была довольна, что все осталось в прошлом. Она спала с Ариакасом по одной-единственной причине — чтобы получить преимущество перед сотней других амбициозных и талантливых командиров, мечтавших заслужить милость императора.

— Объясни свою идею Темной Госпоже, — велел Ариакас.

Кит приветствовала Иоланту довольно холодно, а по ее кривой усмешке ведьма тотчас догадалась, что Кит знает, как и почему та оказалась здесь.

Иоланта ответила на кривую ухмылку обворожительной улыбкой. Она много слышала о Китиаре Ут-Матар от Ариакаса, и ей было очень любопытно познакомиться с ней лично. Ведьма не ревновала к бывшей любовнице императора. Ревность — удел тех, кто чувствует свою неполноценность, а Иоланта не сомневалась ни в силе своего женского обаяния, ни в своем магическом искусстве. Ревность была ей чужда.

Однако Китиара обладала кое-чем очень желанным для Иоланты. Кит была Повелительницей Драконов. Ей повиновались мужчины и крылатые чудовища, у нее было богатство и положение. Для Ариакаса она была ровней, тогда как Иоланта оставалась лишь колдуньей и любовницей — одной из длинной череды. Людоеды, стоявшие на часах, отдавали честь Китиаре, смотрели на нее с восхищением, а на Иоланту лишь со сладострастием.

Ведьма жаждала того, что имела Китиара, — власти, и она хотела добиться этого любой ценой, но пока еще не решила, как именно. Иоланта была родом из Кхура, земли неустрашимых воинов, участвовавших в кровавых сражениях прошлых веков. Она могла подружиться с Китиарой, а могла сделаться ее смертельным врагом. И во многом это зависело от самой Китиары.

Иоланта грациозно поклонилась. Ее фиалковые глаза, подведенные углем, подчеркивавшим их необычный цвет, встретились с холодным и оценивающим взглядом Китиары.

Китиара невысоко ценила большинство мужчин, которых встречала, а женщины и вовсе не вызывали у нее ничего, кроме презрения, она считала их всех мягкотелыми, годными лишь для того, чтобы закатывать истерики да рожать детей. Но Кит могла понять, почему Ариакас затащил эту ведьму в свою постель. Иоланта была самой ошеломительной и экзотической красавицей, какую Китиаре приходилось когда-либо встречать.

— Насколько мне известно, твои предки были соламнийцами, Китиара… — начала Иоланта.

— Ко мне нужно обращаться «Повелительница», — оборвала ее Кит.

Черные ресницы Иоланты захлопали.

— Прости, Повелительница, прими мои извинения.

Китиара лишь кивнула:

— Продолжай, у меня мало времени.

Иоланта украдкой взглянула на Ариакаса. Как она и предполагала, это его развлекло. Ему нравилось наблюдать, как подданные вгрызаются друг другу в глотки и выживает сильнейший. Иоланта надеялась использовать обоих, чтобы добиться могущества для себя. Это была опасная игра, но в жилах ведьмы струилась кровь королей-воинов, и она прибыла в Нераку вовсе не для того, чтобы услаждать императора Ариакаса.

— Твой отец был рыцарем, — добавила Иоланта, не уточнив, однако, что отец Китиары был лишен рыцарского звания. — И ты, должно быть, знакома со многими знатными соламнийцами.

— Политика всегда наводит на меня тоску и вызывает ужасную головную боль, — пренебрежительно бросила Китиара.

— Я наслышана о тебе как о человеке действия. — Иоланта одарила Китиару милой улыбкой. — Ты знаешь рыцаря по имени Дерек Хранитель Венца?

— Я о нем слышала, но мы никогда не встречались. Он Рыцарь Розы, из богатой семьи и соперничает за звание Великого Магистра с Гунтаром Ут-Вистаном. — Может, у Китиары и болела от политики голова, однако она не пренебрегала новостями из страны, которую готовилась завоевать. — Хранитель Венца амбициозен и жаждет славы. Однако во всем старается строго следовать Кодексу. Этот рыцарь и чихнуть не может без того, чтобы не заглянуть в драгоценный Кодекс и не убедиться, что все делает верно.

— Зло, но точно, — заключила Иоланта.

— Этот Хранитель Венца — ключ к уничтожению Рыцарства, — сказал Ариакас.

— Ты хочешь, чтобы я его убила? — спросила Китиара.

Она обращалась к Ариакасу, но ответила ей Иоланта, покачав головой. Ее густые черные волосы, подхваченные тонким золотым обручем, колыхнулись от этого движения, обдав Китиару волной благоухания. Одежда Иоланты, искусно сшитая из нескольких слоев черного шелка, расшитого золотом, где-то соблазнительно облегала тело, где-то, наоборот, расходилась, так что проглядывала смуглая бархатистая кожа. Ее руки выше и ниже локтя украшали браслеты, изящные щиколотки босых ног тоже были охвачены золотыми кольцами.

На Китиаре же были латы и высокие сапоги, а пахло от нее кожей и потом.

— Если Дерека Хранителя Венца убить, он станет героем, — сказала Иоланта. — Рыцарям сейчас герой необходим как воздух, и было бы непростительной ошибкой предоставить им такового.

— Изложи ей свой план, Иоланта, — произнес Ариакас с нотками нетерпения в голосе. — Или лучше я сделаю это сам. Ты слышала об Оке Дракона? — спросил он Китиару.

— Волшебном предмете, с помощью которого был пленен эльфийский король Лорак?

— Другое такое Око было обнаружено в Ледяном Пределе. Повелитель Белых Драконов, Феал-хас, наткнулся на него, когда чистил свой клозет, — сухо произнес Ариакас.

— Ты хочешь послать меня за ним? — спросила Китиара.

Ариакас прищелкнул пальцами:

— Нет, Око должен найти Дерек.

Китиара удивленно подняла брови. Уж этого она никак не ожидала.

— Зачем это, мой повелитель?

— Чтобы Око пленило Хранителя Венца, как оно пленило короля, и тогда он окажется у нас в руках. Мы отправим его обратно на родину, и он станет ядом в соламнийских источниках. Под нашим руководством он поведет рыцарей навстречу гибели. К тому же у этого плана есть еще одна сильная сторона: мы удалим Дерека из Соламнии в самое критическое время. Что ты об этом думаешь?

Думала Китиара, что смелая атака и захват Башни Верховного Жреца — самый прямой путь к победе в этой войне, но Ариакас не хотел ее слушать, и теперь она поняла почему. Он ненавидел своих врагов, Соламнийских Рыцарей, но его вера в них была не менее сильной, чем его ненависть. Он верил их преданиям, верил легенде о рыцаре Хуме и тому, как он низверг Владычицу Тьмы и ее драконов обратно в Бездну. Он выдумал этот сложнейший план, так как где-то в глубине души боялся, что не сможет победить рыцарей силой оружия.

Китиара его страхов не разделяла. Верующей она не была. О рыцарях судила по своему распутному отцу и знала, что их сияющие серебряные доспехи были изъедены ржавчиной и скрипели при каждом шаге.

Все это было ей совершенно ясно, но поделать она ничего не могла. Также ясно было и то, что, если план Ариакаса провалится и войска потерпят поражение в Соламнии, ответить за это придется ей, Повелительнице Драконов Синего Крыла. И не важно, что она предлагала Ариакасу победоносную стратегию, которую он отверг. Когда придет время, он об этом предпочтет забыть.

Он вместе со своей ведьмой ждал, что она расхвалит их блестящий план.

Оставалось лишь исполнить свой долг. В конце концов, она — солдат, а он — ее командир.

— Это интересное предложение, — сказала Китиара. — Все соламнийцы относятся к магии с большим недоверием, но… — Она улыбнулась Иоланте. — Нет сомнении, что очаровательная женщина поможет сэру Дереку преодолеть свою подозрительность. Если это все, мой повелитель, то мне следует вернуться на свой пост.

Китиара думала, что сумеет найти способ обойти приказ Ариакаса и атаковать Башню Верховного Жреца. Конечно, сперва он будет зол на нее за неповиновение, но победа смягчит императорский гнев. Во всяком случае, это лучше, чем испытать на себе силу его ярости после поражения…

— Отлично, — произнес Ариакас гораздо дружелюбнее. — Рад, что тебе понравился наш план, Китиара, потому что я решил подослать к Хранителю Венца тебя.

Его слова были неожиданностью для обеих женщин. Иоланта смотрела на него с неменьшим удивлением, чем Кит.

— Мой повелитель, мы же уговорились, что это сделаю я, — запротестовала ведьма.

— Мой повелитель, — произнесла Китиара, и ее черные брови сошлись к переносице, — я командую Синим Крылом — и мое место там, где…

Ариакас был удовлетворен. Обе женщины становились слишком самоуверенными.

— Я изменил решение, — отрезал он, предупредив своим тоном любые возражения. — Китиара права. Рыцари не доверяют магии и всем, кто ее практикует, этот факт я не принял во внимание, когда решал послать тебя. Китиара — воин и куда больше подходит для этого задания. Что же до твоих войск, Темная Госпожа, то они расквартированы на зиму. И ты можешь себе позволить некоторое время провести вдали от них.

Китиара отвернулась, пытаясь скрыть свое разочарование. Она прошла через зал, чтобы выглянуть в окно, выходившее во внутренний двор, где у подножия виселицы выстроилась длинная вереница заключенных, прикованных друг к другу ножными кандалами. Это был день, когда вешали предателей. Кит равнодушно смотрела, как палач накинул петлю на шею юноши, который упал на колени, вопя о невиновности и умоляя сохранить ему жизнь. Стражники подняли его на ноги и надели на голову мешок.

— Оставь нас, Иоланта, — сказал Ариакас, немного помолчав. — Мне нужно поговорить с командиром.

Иоланта бросила на Китиару злобный взгляд и вышла, овеваемая шелковыми одеяниями, со стуком закрыв за собой дверь.

Китиара уже вполне овладела собой:

— Леди недовольна. Боюсь, мой повелитель, тебе придется сегодня коротать ночь в холодной постели.

— Ни одна женщина не может отказать мне, Китиара, — невозмутимо ответил Ариакас. — И тебе это известно… Кстати, прекрати ощупывать свой спрятанный кинжал. Я убежден, что если кто и справится с этим заданием, так только ты. Когда все закончишь — думаю, много времени это у тебя не отнимет, — отправляйся в Гавань и доложи мне об этой неразберихе в Красном Крыле.

Китиара хотела возразить, потому что ей не было никакого дела до того, что происходит в Красном Крыле, как вдруг ее осенило: Гавань находится неподалеку от Утехи. Путешествие в родные края, где она не была столько лет, обещало много интересного.

— Слушаюсь, мой повелитель, — произнесла она.

— После этого отправишься в Ледяной Предел. Не доверяю я этому эльфийскому магу. Мне кажется подозрительным то обстоятельство, что он внезапно «вспомнил» об Оке Дракона, словно это хлам, который может пылиться в кладовке.

Ариакас пересек зал и встал рядом с Китиарой. Оба наблюдали, как открылся люк под виселицей и юноша полетел навстречу смерти. К несчастью для него, петля не сломала ему шею, и он еще некоторое время продолжал корчиться и извиваться.

— Дергунчик, — весело заметил Ариакас.

Китиара не отрывала глаз от повешенного, пока тело не обмякло, колеблемое теперь лишь ветром. Император хотел сказать ей что-то еще, и она ждала.

— Мне не хочется оставлять Око во владении Феал-хаса. Это одна из главных причин, почему я принял план Иоланты.

— Я могу забрать его, — предложила Китиара. Ариакас окинул ее спокойным взглядом:

— В твоих руках оставлять его столь же опасно.

Китиара скривила губы в улыбке. Она молча смотрела, как солдаты сняли тело и приготовили виселицу для следующего заключенного.

— И вот еще: я не хочу, чтобы Феал-хас догадался о моих подозрениях, — продолжал Ариакас. — Пока он мне нужен. Я не знаю больше никого, кто согласился бы жить в этой ледяной пустыне. Ты должна быть с ним осторожной.

— Разумеется, повелитель.

— Когда Хранитель Венца сделает свое дело, я избавлюсь от него и заберу Око себе. Теперь ты понимаешь, насколько гениален мой план?

Китиара знала, насколько гениален ее план захвата Башни, и незаметно вздохнула.

— Да, мой повелитель, — с готовностью ответила она. В закрытом дворе вверх по ступенькам виселицы вели следующего человека из очереди. Кит отвернулась от окна. — Ты должен дать мне письменный приказ для Феал-хаса. На слово он мне не поверит.

— Конечно. Ты получишь его утром. Зайди сюда перед отъездом.

— Ты можешь подсказать, где мне искать Хранителя Венца? Помнится, его замок был разрушен некоторое время назад…

— По сведениям моих шпионов, он находился на острове Санкрист, в замке Вистан, но оттуда собирался отправиться в Палантас.

Китиара изумленно посмотрела на Ариакаса:

— Это же вражеская территория, мой повелитель!

— Задание опасное, Кит, — спокойно произнес император. — Потому-то я и выбрал тебя.

У Китиары было ощущение, что эта причина вовсе не единственная. До их разговора Ариакас планировал послать в Соламнию Иоланту, а император никогда не действовал импульсивно. У него были основания изменить решение. И Китиара пыталась догадаться, какие именно. Может, она чем-то выдала себя? Вдруг он догадался, что она планирует нарушить его приказ? Женщина прокрутила в голове все свои слова и действия и заключила, что этого быть не могло. Вероятно, она просто разозлила его своим упорством.

Император со своей любовницей решили избавиться от нее, по крайней мере, на время, подумала Китиара.

— Что мне в тебе нравится, Кит, так это умение принимать поражения, словно ты мужчина, не хныкать и не дуться, если тебе не дали поступить по-своему. Продолжай радовать меня таким прогрессом, — произнес Ариакас, когда Китиара уже была у двери.

Та была так поглощена своими мыслями, что не заметила приоткрытую створку, ведущую в соседнюю комнату, и фиалковые глаза, подведенные углем, внимательно за ней наблюдавшие.

Кит получила обратно свой меч и кинжал. В отличие от Грэга, руки у нее не дрожали, и она спокойно застегнула ремень, однако Кит испытала похожее чувство облегчения. Мало кто из покидавших покои Ариакаса не ощущал того же.

— Показать, где ближайшая таверна? — спросил тролль, протягивая ей меч.

— Спасибо, я знаю, — ответила Китиара.

 

3

Иоланта подождала, пока Китиара выйдет на улицу, и затем вернулась к Ариакасу.

Он сидел за столом и писал обещанные бумаги. Ведьма подошла к нему, положила руки на его могучие плечи и помассировала шею.

— Чем меньше народу будет об этом знать, тем лучше, — сказал Ариакас.

Он быстро выводил большие печатные буквы, чтобы исключить ошибки при чтении своих приказов.

Иоланта, заглянув ему через плечо, увидела, что он пишет об Оке Дракона.

— Почему ты изменил план, мой повелитель? — спросила Иоланта. — Почему послал в Соламнию Темную Госпожу, а не меня? Мы же обо всем договорились…

— Китиара лучше подходит для этого задания. В ее голове уже наверняка созрел план.

— Мне кажется, есть и другая причина, мой повелитель…

Иоланта просунула руки под его кожаный панцирь, пробежалась пальцами по обнаженной груди. Он продолжал писать.

— Китиара собиралась изыскать способ штурмовать Башню Верховного Жреца в обход моего приказа.

Иоланта нагнулась ближе, так что ее черные волосы коснулись щек императора и обдали его благоуханием.

— А что еще? — вкрадчиво спросила она.

— Она слишком легко согласилась, особенно когда я упомянул, что собираюсь послать ее в Гавань. Она что-то от меня скрывает, — ответил Ариакас, в его суровом голосе зазвенели стальные нотки.

— У всех есть секреты, мой господин, — промурлыкала Иоланта, целуя его ухо.

— Ее секреты я хочу знать.

— Это можно устроить, — сказала ведьма.

— Она не должна ничего заподозрить.

— Это будет сложнее. — Некоторое время Иоланта размышляла. — Есть один способ, но мне нужно попасть в ее комнату. В какой казарме она ночует?

— Китиара в казарме?! — Это предположение заставило Ариакаса усмехнуться. — Она не станет спать на солдатской койке, когда в городе есть приличная гостиница. Я выясню, где она остановилась.

Император сжал запястья Йоланты с такой силой, что на них остались синяки, и неожиданным рывком оторвал от пола и опрокинул на стол перед собой, затем нагнулся над ней, удерживая руки.

— Ты хорошо служишь мне, Иоланта.

Она посмотрела на него ясным взором, улыбнулась, разомкнула губы. Он прижался к ней, шаря под ее юбкой.

— Я счастлива услужить тебе, мой повелитель.

Закончив свои дела с Ариакасом, Иоланта расправила одежду, накинула на плечи черный плащ и подняла капюшон. Руны, вышитые золотой нитью, указывали, что она чародейка, и служили предостережением тем, кто захотел бы ее обидеть. Улицы Нераки были узкими, грязными и опасными. Солдаты Владычицы Тьмы, наводнившие город, считали себя вправе брать и делать все, что им заблагорассудится. А так как Ариакас постоянно разжигал соперничество в рядах командиров, между солдатами то и дело начинались стычки, которые офицеры вовсе не спешили пресекать.

К тому же ревностные служители Хиддукеля, Бога воров, всегда были готовы встретить паломников, приходивших в Храм Такхизис, и с готовностью избавляли их от всякого бремени, например от кошельков и драгоценностей. Преступники всех мастей могли найти в Нераке безопасное прибежище, во всяком случае до тех пор, пока не попадались в руки охотников за головами.

Но, несмотря на все это, Нерака была богата и процветала. Война продолжалась, а жители Нераки оказались на стороне победителей. Добыча текла в город рекой. Лавки ростовщиков ломились от золота и драгоценностей, серебряной посуды, хрусталя и дорогой мебели из завоеванных стран Сильванести, Квалинести, Абанасинии и Восточной Соламнии. Люди и эльфы наполнили невольничьи рынки в таком количестве и качестве, что за ними приезжали покупатели со всего континента, даже из столь удаленных мест, как Устричный.

Целая улица в Нераке была заполнена лавками, специализировавшимися на продаже магических предметов, книг, свитков и снадобий. Разумеется, там было полно фальшивок, поэтому нужно было оставаться начеку и хорошо разбираться в своем деле. Приобретя порошок для улучшения сна, незадачливый покупатель рисковал не проснуться вовсе. Священные артефакты было найти сложнее. Тот, кого они интересовали, должен был отправиться в Храм Владычицы Тьмы и войти во внутренний город, предварительно убедив охранников, что пришел по делу. Так как Храм был запретным местом и темным жрецам, служителям Такхизис, воспрещалось принимать посетителей, торговлю артефактами нельзя было назвать оживленной.

Иоланта поселилась на Ряду Магов, так называлась улица с магазинами и жилыми домами, находившаяся за стенами Храма. Иоланта прибыла в Нераку совсем недавно и сняла небольшую квартирку над лавкой. Найти жилье здесь было непросто, и Иоланта платила огромную сумму за три тесные комнатушки. И все же она не жаловалась, считая большой удачей, что смогла хоть как-то устроиться. Город был настолько переполнен, что многие спали на улице или в складчину снимали каморку на шестерых.

Происходя из преуспевающего семейства, пятнадцатилетняя Иоланта навлекла на себя гнев родителей, отказавшись выйти замуж за сорокалетнего мужчину, которого прочили ей в мужья. Когда ее попытались принудить, девушка украла деньги и драгоценности, предназначавшиеся ей в приданое, и сбежала из дому в столицу Кхура, Кхури-Кхан. Чтобы научиться зарабатывать средства к существованию, она заплатила за обучение странствующему магу.

К несчастью, жених стал преследовать ее и попытался изнасиловать девушку. Она убила его, но по неосмотрительности оставила в живых слугу, который вернулся в город и сообщил родичам, кто повинен в смерти его господина и заслуживает отмщения. Теперь Иоланту ждала кровавая расправа. Ее жизнь в Кхуре не стоила и ломаного гроша.

Учитель выхлопотал для нее разрешение поселиться в Вайретской Башне, где она нашла безопасное убежище и стала ученицей могущественной чародейки Ладонны. Там в полной мере проявились способности Иоланты.

Она прошла страшное испытание в Башне Высшего Волшебства и в возрасте двадцати шести лет пережила глубокое потрясение, и все же ее не удостоили звания члена Ложи Черных Мантий. Иоланта не готова была посвятить всю жизнь постижению тайн магического искусства, дело это было слишком нудным и неприбыльным. Она искала место, где семена ее честолюбия дали бы обильный урожай. Многолюдная и грязная Нерака стала для этого самой подходящей почвой.

Служители Владычицы Тьмы не очень-то привечали магов, и потому по прибытии в Нераку Иоланте чуть не пришлось голодать. Средства к существованию она добывала, танцуя в тавернах, и ей посчастливилось обратить на себя внимание императора Ариакаса. В ту же ночь она стала его любовницей, а потом и личной ведьмой. Семя дало росток, и если некогда Иоланта была бы рада и небольшому деревцу, то теперь ей грезился настоящий лес.

Когда ведьма миновала Синий Квартал, направляясь к Ряду Магов, какой-то солдат-хобгоблин, которому дешевое пойло, очевидно, затуманило зрение, полез к ней обниматься, обдав своим зловонным дыханием, и попытался поцеловать. Иоланта произнесла короткое заклинание и стала с удовольствием наблюдать, как поднялись дыбом его волосы, глаза вылезли из орбит, а большое тело затряслось от макушки до кончиков пальцев. Товарищи хобгоблина покатились от хохота, когда он, корчась, свалился в грязь.

Больше приключений по пути домой не было. Открыв магический замок, Иоланта вошла в свою тесную квартирку и сразу же направилась в библиотеку. Она долго рылась в книгах, пока наконец не нашла ту, что была ей нужна: «Заклинания для использования магического кристалла и видения на большом расстоянии, с точным перечнем всех компонентов». Сев за стол, она стала листать страницы в поисках нужного заклинания. Те, что она нашла, были или слишком трудоемкими, или же для них требовались редкие компоненты, которые не так-то просто было разыскать. Чародейка уже начала отчаиваться, когда наткнулась на подходящий способ. Он был не самым безопасным, однако Иоланта решила, что ради возможности получить власть над Китиарой Ут-Матар рискнуть стоит.

По темной и узкой лестнице она спустилась в лавку. Высохший старик-владелец сидел на табурете за прилавком, потягивая чай и глядя на идущих за окном прохожих.

Старика звали Снэггл, он был полукровкой, однако таким худым и морщинистым, что невозможно было понять, кто его родители. Снэггл заявлял, что сам он никакой не маг, однако так хорошо разбирался в магических искусствах, что Иоланта сомневалась в правдивости его слов.

Лавка Снэггла славилась качеством товара. Речь идет, конечно, не о крови ягненка, простоявшей три месяца на полке, или о вороньем хвосте, выдаваемом за перья ворона. Снэггл умел добывать редкостные и ценные вещи, сам император часто заглядывал к нему узнать о новинках.

Снэггл был другом Иоланты и вдобавок хозяином, потому что свою квартирку она нанимала именно у него. Он приветствовал ее беззубой улыбкой и предложил чаю, которым угощал лишь избранных клиентов.

— Спасибо, друг мой, — с улыбкой произнесла Иоланта. Ей вправду нравился старик, и их симпатия была взаимной. Она взяла чашку с чаем и принялась его смаковать. — Мне нужен нож, — сказала она.

В лавке царила опрятность и чистота, что было исключением: большинство магазинчиков, в которых торговали магическими предметами, напоминали вороньи гнезда. Все товары Снэггла были аккуратно разложены по баночкам и коробкам, снабженным соответствующими надписями и поставленным одна на другую на полках, занимавших все стены от пола до потолка. Все стояло на местах так, чтобы легко было найти требуемую вещь. Коробки стояли и под длинным прилавком, разгораживавшим лавку по всей длине. Никому из покупателей не разрешалось заходить за него. Старик добился соблюдения правила, насыпав вдоль прилавка странный на вид порошок и объяснив, что своеволие влечет смертельный исход.

Покупатель просто говорил Снэгглу, что ему или ей нужно. Старик вставал со своей табуретки, отставлял чай и доставал соответствующую коробку с понятной лишь ему одному надписью.

— Какой именно нож? — спросил он Иоланту. — Для защиты, или чтобы измельчить снадобье, или для того, чтобы заколоть ритуальную жертву…

— Нож для гадания, — ответила она и объяснила, для какого именно.

Снэггл на минуту задумался, сдвинув брови, затем встал со своего табурета, передвинул в нужное место лестницу, катавшуюся вдоль стен на колесиках, проворно забрался приблизительно до середины, вытащил коробку, поставил ее на прилавок и открыл крышку.

Внутри аккуратным рядком лежали ножи. Были там и серебряные, и золотые, и обычные стальные. Одни большие, другие маленькие. У некоторых ручки были украшены драгоценными камнями, у других — гладкие. Но на всех были вырезаны руны.

— Вот этот очень хорош, — сказал Снэггл и достал золотой нож, украшенный изумрудами и бриллиантами.

— Да, только, боюсь, он мне не по карману, — вздохнула Иоланта. — К тому же он слишком большой и неудобный, да и сделан из золота, а я больше люблю серебро.

— Правильно, — одобрил старик. — Я и забыл. — Он заметил, что ее взгляд прикован к тонкому клинку, лежащему в конце ряда. — А у тебя наметанный глаз, Иоланта. Этот нож изящный, но обладающий большой силой.

Снэггл достал нож и вложил его Иоланте в ладонь. Рукоятка была простая, украшенная лишь идущими крест-накрест полосками перламутра, клинок прекрасно заточен. Руны на нем переплетались, словно паутина. Она взвесила нож в руке. Он оказался легким и удобным.

— Просто спрятать, — сказал Снэггл.

— Сколько? — спросила Иоланта.

Он назвал цену, и они сошлись. Иоланта никогда не торговалась, она знала, что старик сразу называл ей самую низкую, а ему, в свою очередь, было известно, что она не из простаков и не заплатит даже на полушку больше, чем на самом деле стоит вещь.

— Тебе еще понадобится поджечь кедр, — сказал он, пока она прятала нож в узкий рукав.

— Зачем? — Иоланта удивленно посмотрела на старика. — В руководстве ничего об этом не сказано.

— Поверь, это самое действенное средство, — заверил Снэггл. — Подожди, я только поставлю все на место.

Он закрыл крышкой коробку с ножами, взобрался на лестницу, поставил коробку на место и подъехал к другому стеллажу. Открыл ящичек, достал оттуда несколько деревянных палочек толщиной с его указательный палец и спрыгнул вниз.

— Добавь щепотку морской соли, — посоветовал старик, туго перевязывая палочки тесьмой.

— Спасибо, друг мой.

Иоланта уже собиралась выйти из лавки со своими покупками, когда туда вошел драконид бааз с эмблемой Ариакаса.

— Чем могу помочь? — спросил Снэггл.

— Я ищу ведьму по имени Иоланта. Мне сказали, что она живет над этой лавкой. Я пришел по поручению императора.

Снэггл взглянул на Иоланту, давая понять, что он или скажет правду, или же будет отрицать их знакомство — в зависимости от знака, который она подаст.

Ведьма вывела его из затруднительного положения:

— Иоланта — это я.

Бааз поклонился:

— У меня есть для вас сведения, которые вы желали знать, госпожа. Гостиница «Разбитый щит». Комната шестнадцать.

— Спасибо, — сказала Иоланта.

Бааз отсалютовал, прижав кулак к груди, повернулся на чешуйчатых пятках и вышел.

— Еще чашечку чаю? — предложил Снэггл.

— Нет, благодарю. Мне еще нужно кое-что успеть до наступления темноты.

Иоланта вышла из лавки. Хотя она была уверена, что в дневное время всегда сможет защитить себя, но предпочитала не ходить в одиночестве по улицам Нераки после наступления темноты, а ей еще нужно было заглянуть в «Разбитый щит».

Гостиница Разбитого щита, как ее все называли, находилась в Белом Квартале и была одним из самых старинных и больших зданий в Нераке. Она походила на изделие малыша, который играет в кубики. Вначале это было малюсенькое помещение, состоявшее из одной комнаты, где в старые времена могли выпить и перекусить темные пилигримы, пришедшие помолиться в Храме Такхизис. Когда место это стало более посещаемым, к забегаловке пристроили еще одну комнату, и с тех пор заведение стало именоваться таверной. Впоследствии таверну расширили, и она превратилась в гостиницу. К гостинице прирос флигель, и теперь все это вместе гордо именовалось: таверна, гостиница и пансион.

В «Разбитом щите» любили останавливаться купцы, паломники и священнослужители, в основном потому, что это была «исключительно человеческая» гостиница. Представители других рас, особенно дракониды, гоблины и хобгоблины, туда не допускались. Сами хозяева бдительно за этим следили, предлагая всем «дракам», «хобам» и «гобам» выпивать и закусывать в «Волосатом тролле».

Вечером таверна была переполнена голодными солдатами, закончившими дежурство. Иоланта сменила свои шелковые одежды на простой черный плащ пилигрима. Хорошенько закрыв лицо, она стала дожидаться у входа, пока у дверей не показалась группа темных паломников, вместе с ними она и зашла в гостиницу.

И сразу же заметила Китиару. Повелительница Драконов сидела в одиночестве и быстро расправлялась с ужином, запивая его элем. Паломники разделились и расселись за столики по два-три человека. Иоланта тоже присела к столу, держась возле остальных, но все же чуть поодаль. Никто особенно не обращал на нее внимания.

Она наблюдала за Китиарой, отодвинувшей пустую тарелку и сидевшей с кружкой эля в руках. Кит выглядела мрачной и задумчивой. Один наемник, симпатичный молодой человек с длинными светлыми волосами и рваным шрамом внизу щеки, подошел к ее столику. Казалось, она его даже не заметила. Он стал отодвигать стул. Китиара положила на сиденье обутую в сапог ногу.

— Нет, Трампас, — сказала она, тряхнув головой. — Сегодня я тебе компанию не составлю.

— Ну же, Кит, — не отставал молодой человек. — Разреши, по крайней мере, угостить тебя кружкой эля.

Она не убрала ногу, а другого стула поблизости не было.

Трампас пожал плечами и ушел восвояси. Китиара пила эль большими глотками. Официант поставил перед ней еще кружку, забрав пустую. Кит выпила и эту, продолжая размышлять. Иоланта пыталась угадать ее мысли. Китиара не выглядела ни раздраженной, ни сердитой, и явно ее мало волновало то, что император не одобрил ее план. Она совершенно ушла в себя. Ее глаза смотрели на кружку с элем, но не видели ее. Порой она улыбалась своим мыслям.

Женщина словно погрузилась в прошлое, вспоминая счастливые моменты жизни.

— Как интересно, — пробормотала Иоланта. Она прокрутила в уме беседу, которую вел с Китиарой Ариакас. Они говорили о прошлом, о том времени, которое Кит провела в Утехе, о ее брате-маге, но, судя по теплой улыбке, та думала не о своем болезненном братце.

— Мой господин оказался прав. У тебя есть секреты, — тихо проговорила Иоланта. — И опасные.

Китиара как следует отхлебнула из кружки и устроилась поудобнее, положив на стоящий напротив стул вторую ногу, тем самым давая понять, что этот вечер хочет провести в одиночестве.

— Очень хорошо, — прошептала ведьма. Наличие любовника могло оказаться большим затруднением для Китиары.

Иоланта встала из-за стола и прошла через переполненный зал. Солдаты то и дело требовали эля или «гномьей водки», вина или меда, а порой и того и другого в различных комбинациях. Краснолицые, взмокшие от пота разносчики бегали туда-сюда, стараясь всюду успеть. Солдаты орали сиплыми голосами, то и дело ругаясь с официантами и лапая официанток, впрочем, тем было не привыкать к грубым нравам своих клиентов н они в долгу не оставались. Иоланта прокладывала себе путь сквозь толпу. Солдаты видели черную паломницу и быстро расступались, давая ей пройти. Тот, кто решился бы оскорбить жрицу Владычицы Тьмы, должен был и в самом деле быть очень пьян.

— Что угодно, посвященная? — спросил один из пробегавших мимо служителей, с тремя кружками эля в каждой руке.

— Мне, пожалуйста, ключ от комнаты, — сказала Иоланта. — Номер шестнадцать.

Служитель рассовал кружки в руки разным клиентам и повернулся к стене, на которой висели ключи от комнат, каждый с прикрепленной биркой. Солдаты бранили его за медлительность. Он выругался в ответ и погрозил им кулаком. Наконец он нашел бирку с номером шестнадцать и бросил через стойку ключ, который Иоланта ловко поймала, едва тот скользнул мимо нее. С ключом в руке ведьма поднялась по лестнице, ведущей в комнаты на втором этаже.

Она помедлила в темном проходе, чтобы посмотреть с балкона в зал. Кит сидела на прежнем месте, всматриваясь в полупустую кружку эля. Иоланта направилась дальше по коридору, глядя на номера комнат. Заметив нужную ей цифру, она отперла дверь и вошла.

Рогатый шлем Повелительницы Драконов валялся в углу, куда бросила его Китиара, вместе с прочими частями обмундирования. Доспехи, сделанные особым образом, должны были быть благословлены Владычицей Тьмы. Они защищали седока не только от пронизывающего ветра во время путешествий на спине дракона, но и от вражеского оружия. Кроме доспехов и кровати, в комнате ничего не было. Казалось, Китиара путешествовала налегке.

Вещи Иоланту не интересовали, она оглядела саму комнату, стараясь запечатлеть ее в памяти, так чтобы быть уверенной: при необходимости она сможет ее представить, затем закрыла дверь и заперла замок. Ключ ведьма отнесла вниз и, увидев, что служитель занят, положила его на стойку и ушла.

Обернувшись, она заметила, что Китиара все еще сидит в одиночестве, потягивая эль. Вероятно, она собиралась утопить себя в своих воспоминаниях.

Иоланта сидела в своей маленькой гостиной и изучала заклинание при свете камина. Рядом с ней ровно горела свеча с отметками на воске, соответствовавшими часам. По прошествии шести часов Иоланта решила, что время пришло. Она захлопнула книгу заклинаний, взяла другой том и отнесла его в библиотеку. Она была одета в простые черные одежды без всяких украшений, чтобы слиться с темнотой.

Иоланта положила том на стол. Книга не имела никакого отношения к магии и называлась «История Ансалона от Века Мечтаний до Века Силы с комментариями автора, ученого эстетика прославленной Палантасской Библиотеки». Более скучную книгу найти было невозможно, она просто обречена была вечно собирать пыль на любой полке, никто за ней даже не потянулся бы, что вполне соответствовало намерениям мастера, поскольку это была никакая не книга. Это была коробка. Иоланта дотронулась до буквы «э» в слове «эстетик», и крышка послушно открылась.

Стеклянный флакончик с запечатанной воском пробкой и золотой филигранью лежал в углублении, вырезанном в страницах. Рядом с флакончиком помещался футляр с кисточкой, сделанной из шерсти, добытой из львиной гривы.

Иоланта осторожно достала флакон. Поставив его на стол, она сломала восковую печать и вытащила пробку. Субстанция внутри была густой и тягучей и сверкала на свету. Это было одно из главных сокровищ ведьмы, подарок Ладонны, главы Ложи Черной Мантии, после успешного прохождения испытания. Субстанция колыхалась, пока Иоланта несла ее в отделенную плотным занавесом часть комнаты.

Чародейка приподняла занавес, упавший за ней. В этой части комнаты ничего не было. Ни мебели, ни картин на белой штукатурке стен. Иоланта поставила флакон на пол, обмакнула кисть в серебристую жидкость и, начиная от уровня пола, начертила на стене вертикальную линию в свой рост. Затем прочертила горизонтальную линию и еще одну вертикальную до пола. Сделав это, она тщательно закупорила флакон и отнесла в другую комнату. Затем полила сверху растопленным воском и отставила в сторону сохнуть. Проверив, на месте ли серебряный ножик, вернулась в занавешенный альков.

Иоланта стояла перед начерченными на стене линиями и произносила заклинание. Серебряные линии на стене вспыхнули до того ярко, что у нее заболели глаза. На несколько секунд ее ослепило белое сияние. Она постаралась вызвать в памяти образ комнаты в «Разбитом щите» и заставила себя смотреть прямо на свет.

Стена, на которой были прочерчены серебристые линии, растворилась. Перед ней открылся гостиничный коридор. Иоланта помедлила и внимательно огляделась по сторонам. Убедившись, что в коридоре никого нет, она сделала шаг сквозь стену, словно вошла в дверь, и, волшебным образом переместившись в пространстве, оказалась в комнате номер шестнадцать.

Иоланта оглянулась. Легкий серебристый след, словно от проползшей по стене улитки, обозначал обратный путь. При свете тлевших в камине углей она различила кровать и спавшую на ней женщину.

В помещении стоял запах эля.

Иоланта вынула из рукава серебряный нож, на цыпочках пересекла комнату и встала у постели. Китиара лежала на спине, подсунув одну руку под голову. На ней были сапоги и одежда, — наверное, она была слишком уставшей или пьяной, чтобы переодеться. Дышала женщина ровно и спала глубоким сном. Меч в ножнах висел на одном из столбиков кровати.

С ножом в руке чародейка наклонилась над спящей женщиной. Иоланта не думала, что Кит притворяется, однако и такое было возможно. Ведьма примерилась и кольнула острием ножа запястье Китиары, так что на поверхность выступила капелька крови.

Спящая даже не пошевелилась.

«Из меня вышел бы отличный убийца, — подумала Иоланта, приставив нож к горлу Китиары. — Но хватит глупостей, к делу».

Она отняла нож от горла спящей и, аккуратно отделив прядь черных волос, во всю длину разметанных по подушке, срезала ее под самый корень. Она срезала еще одну и еще, намереваясь довести их число до четырех, когда Китиара издала глубокий вздох, нахмурилась и повернулась на бок.

Иоланта замерла, боясь шевелиться и даже дышать. Ей грозила опасность. Слова сонного заклинания готовы были сорваться с ее губ, щепотку песка колдунья сжимала в руке, чтобы в любую секунду осыпать спящую. Но ей не хотелось прибегать к магии, ведь, проснувшись утром и обнаружив в своей кровати песок, Китиара может заподозрить, что ночью к ней заходили незваные гости. Что до пореза на запястье — тут Иоланта не волновалась: воины вечно ходят в ссадинах от своего же оружия. Она и не заметит такого крохотного следа.

Кит обхватила рукой подушку и, пробормотав нечто вроде «дубленая», вздохнула, улыбнулась и вновь погрузилась в глубокий сон. Иоланте оставалось лишь гадать о том, что снилось Китиаре, может, это были доспехи из дубленой кожи, может, что-то другое. Ведьма сунула пряди в бархатный мешочек, висевший у нее на поясе, и пошла к выходу.

Змеиный след серебром поблескивал на стене, обозначая дверь. Иоланта скользнула в портал и оказалась в собственной квартире. Ночное приключение закончилось для нее благополучно.

 

4

Китиара оседлала синего дракона по имени Скай, который ожидал ее в условленном месте за стенами города. Стойла для драконов находились неподалеку от казарм, в которых останавливались Повелители, но как Китиара предпочитала кровать в гостинице солдатской койке, так и Скай слишком любил одиночество и комфорт, чтобы жить в переполненных драконьих загонах. Однако он нанес своим товарищам визит и потому готов был поделиться с Китиарой последними слухами и сплетнями, которые услышал от сородичей.

Синий дракон провел приятный вечер, а утром отправился на охоту и поймал прекрасного жирного оленя. После завтрака он принимал воздушные ванны. Распластав по земле синие крылья и положив голову на теплый камень, нежился на осеннем солнышке. Когда появилась Китиара, Скай поднялся, тряхнул синей гривой и повилял длинным хвостом.

Скай был единственным живым существом, которому Китиара по-настоящему доверяла, а дракон, в свою очередь, любил свою наездницу, что было редкостью для драконов, обычно презиравших «низшие» формы жизни. Ская восхищало мужество Китиары и то, как умело и расчетливо вела она себя в битвах, поэтому он был готов закрывать глаза на ее недостатки, списывая их на тот факт, что, к великому несчастью, ей выпало родиться человеком.

— Какой бы из нее вышел дракон! — порой с горечью восклицал Скай.

Китиара потрепала зверя по длинной чешуйчатой шее и поинтересовалась, успел ли он позавтракать. Скай показал на валявшийся неподалеку скелет оленя. Другие наездники редко беспокоились о благополучии своих драконов, но Китиара никогда не забывала об этом. Она кивнула, но, вместо того чтобы сесть в седло, как ожидал Скай, осталась стоять, положив руку ему на шею и разглядывая носки сапог.

Синий сразу почуял что-то неладное.

— Как император отнесся к твоему плану? — спросил он.

— Счел его слишком безрассудным и рискованным, — со вздохом ответила Китиара. — Вероятно, это правда, но я полагаю, что мы рискуем гораздо больше, почивая на лаврах да отсиживаясь в укрытиях.

— Люди глупы, — заметил Скай.

— Если бы Ариакас был глуп, было бы не так обидно, — возразила женщина угрюмо. — Он превосходный командующий. Его войска заняли почти весь Ансалон. Но эти победы обернутся его поражением. В начале войны, когда ему было нечего терять, он последовал бы моему совету и взял бы Башню. Но теперь император слишком полюбил победы. Он боится поражения и потому предпочитает действовать наверняка. Он перестал рисковать — и еще удивляется, почему его успехи не столь блестящи.

Она тряхнула головой. В животе у дракона забурчало. Он ел слишком поспешно, и олень плохо переваривался.

— Ты навещал сородичей? — поинтересовалась Китиара. — Что слышно в драконьих стойлах?

— Как ты и говоришь, дела на войне идут прекрасно, — ответил Скай недовольным тоном. — Повелитель Черных Драконов, Луцин из Такара, укрепляет свои позиции в восточных землях, подавляя мелкие мятежи и восстания, однако самое большое его достижение состоит в том, что он заставил этих ленивых слизняков, черных драконов, вылезти из своих раковин и начать сражаться. К Луцину присоединился Повелитель Ледяного Предела Феал-хас со своими белыми драконами, они завоевали полуостров Гудлунд. Феал-хас обставил все так, чтобы приписать эту победу себе, однако всем известно, что остроухий выполнял приказы Луцина.

— Разумеется, никто из людей никогда не признает, что и у эльфов есть мозги, так что они недооценивают Феал-хаса, а это опасно, — заметила Кит. — Ладно, разберемся сами. Мы должны будем нанести этому Повелителю визит. Мне бы следовало побольше о нем узнать.

— Что?! Лететь в Ледяной Предел! — прорычал Скай, меж зубов у него вспыхнули огненные искры. — Это, пожалуйста, без меня. Да там же ничего нет, кроме льда и снега. Что ты забыла в этом жутком месте?

На самом деле ничего такого он не думал. Он бы ни за что не доверил благополучие Кит другому дракону. Ему просто хотелось немножко ее позлить.

Китиара вытащила тяжелую кожаную упряжь из кустов, куда спрятала ее для сохранности. Скай терпеть не мог упряжь, как любой уважающий себя дракон. Она в представлении дракона ассоциировалась с лошадьми, и он соглашался надевать ремни исключительно ради безопасности наездницы. Некоторые наездники допускали ошибку, думая, будто с помощью упряжи могут управлять своими драконами. Однако те быстро рассеивали подобное заблуждение седоков.

Дракон и наездник должны были действовать слаженно. Им необходимо было взаимное доверие, ведь от этого зависели их жизни. Но достигнуть такого доверия было нелегко, особенно цветным драконам, которые от природы были подозрительны и не доверяли даже друг другу. Тем не менее, синие драконы считались самыми покладистыми. От своих сородичей они отличались сговорчивостью и лучше срабатывались с людьми. Однако в отношениях каждого дракона и его наездника наступал момент, когда дракон преподавал человеку урок, чтобы раз и навсегда объяснить, кто из них главный. Обычно это проделывалось следующим способом: дракон переворачивался в воздухе и сбрасывал своего оскорбленного седока в какое-нибудь озеро.

Скай всякий раз ухмылялся про себя, вспоминая, как он проделал это с Китиарой. Она была в латах и в полном вооружении, так что пошла ко дну как топор. Ему пришлось нырять за ней и вытаскивать полуживую. Он думал, что Кит разозлится, а она, едва откашлявшись, принялась хохотать. Она признала, что он был прав, а она — нет, и больше не пыталась утвердить над ним свое главенство.

Первое, чему научилась Кит у Ская, была тактика воздушного боя, кардинально отличавшаяся от правил наземных сражений. В небе человек должен был научиться думать и биться, как дракон. Эти мысли заставили Ская вспомнить остальные новости.

— Ходят слухи, что металлические драконы готовятся вступить в войну, — сказал синий. — Если это произойдет, Ариакасу не видать победы как собственных ушей. Металлические — ровня нам, к тому же они вооружены смертоносным дыханием и могущественной магией.

— Что-то мне не верится, — ответила Китиара, тряхнув головой. — Металлические дали клятву не участвовать в войнах. Они не осмелятся, тем более что в наших руках их бесценная кладка. Нам обоим известно, что происходит с их яйцами. Наступит день, когда об этом узнают и металлические драконы. Некоторые уже начинают подозревать неладное. Говорят, будто один из них, по имени Эвенстар, пытается выяснить, откуда взялись дракониды. Когда золотые и серебряные поймут, что к чему, они вступят в войну и будут мстить.

— Да, кстати, ты слышала, что Повелитель Верминаард мертв? — спросил Скай между прочим.

— Слышала, — ответила Китиара.

Скай помог ей надеть на него упряжь, которая охватывала шею, грудь и передние лапы. По крайней мере, Китиара не пользовалась неудобным седлом, а сидела прямо на спине перед крыльями.

— Знаешь, как на самом деле он погиб? — спросил дракон заговорщическим тоном. — Вовсе не во время битвы с гномами в их королевстве. Он принял бесславную смерть от рук собственных рабов!

— Командир драконидов сообщил, что его закололи наемные убийцы. А после его смерти аурак принял обличье Верминаарда. Довольно умно, особенно для драконида, — со смешком добавила Китиара.

— Драконов, служивших под его началом, этому чешуйчатому ублюдку провести не удалось, — пренебрежительно бросил Скай.

— Ты просто недолюбливаешь драконидов, — заметила Кит, взбираясь ему на спину.

— Как любой уважающий себя дракон, — хмуро ответил Скай. — Это извращение и мерзость. Не могу поверить, что ее Темное Величество могла одобрить такое ужасное дело.

— Значит, ты плохо знаешь ее Темное Величество, — произнесла Китиара, затем оглянулась и тихо добавила: — Лучше переменим тему, никогда не знаешь, кто может нас услышать.

Скай кивнул:

— Куда мы направляемся? Обратно в лагерь?

— Зачем? — спросила Китиара с горечью. — Нам там нечего делать, остается только пить, рыгать да чесаться. Сражаться нам не позволено. — Она вздохнула и добавила: — К тому же Ариакас дал мне другое задание. Вначале мы отправляемся в Палантас…

— В Палантас? — удивленно переспросил Скай. — Это же вражеская территория. Что тебе понадобилось в Палантасе?

— Да так, кое-что купить, — ответила наездница, смеясь. Дракон изогнул шею, чтобы посмотреть на нее:

— Купить? Что?

— Человеческую душу.

 

5

Сэру Дереку Хранителю Венца было вовсе не по душе гостить в замке Вистан, но у рыцаря на этот раз не оказалось выбора. Его собственный замок, находившийся на границе к северу от Солантуса, пал под натиском войск Владычицы Тьмы и, как он слышал, был занят и перестроен врагами, под властью которых находилась теперь вся Восточная Соламния. Младший брат Дерека погиб в схватке. Когда стало ясно, что замок падет, Дерек мог или бессмысленно погибнуть, или остаться в живых, чтобы однажды вернуться и отвоевать фамильный замок и честь. Он бежал с теми из своих друзей и солдат, которые уцелели; жену и детей отправил к родственникам в Палантас, а сам поехал на остров Санкрист, где неделями обсуждал с другими рыцарями, как собрать и организовать ополчение, чтобы выдворить врага с их земли.

Дерек недавно вернулся в Палантас, в раздражении и бессильном гневе из-за того, что ему на каждом шагу вставляли палки в колеса люди, которым, по его мнению, не хватало отваги, убежденности и прозорливости. Особенно Хранитель Венца презирал своего хозяина, давшего ему приют.

— Гунтар хуже любой старухи, Бриан, — мрачно сказал Дерек. — Стоит ему услышать, как маршируют вражеские войска, как он с криком «Увы мне, увы!» забирается под кровать!

Бриан Гром знал, что это нелепица, но знал он и другое: Дереку, как некоторым творениям гномов-механиков, нужно выпустить пар, иначе от взрыва пострадают все, кто находится поблизости.

Оба рыцаря были прекрасно сложенные красавцы, и их часто ошибочно принимали за братьев, но Дерек всегда спешил откреститься от такого родства, ведь его род был древним и знатным, а семейство Грома не могло похвастаться высоким происхождением. У обоих рыцарей были голубые глаза и светлые волосы, как у большинства соламнийцев. В чуть более темных волосах Дерека уже поблескивала седина, как и в длинных свисающих усах, которые являли собой отличительный знак Соламнийского Рыцарства. Хранителю Венца скоро должно было исполниться сорок. Но больше всего отличались глаза рыцарей. Голубые глаза Бриана улыбались. Голубые глаза Дерека сверкали.

— Я не согласен с мнением Гунтара, но трусом его не назовешь, — спокойно произнес Бриан. — Он осторожен. Возможно, слишком осторожен…

— Его осторожность стоила мне родового замка! — гневно воскликнул Дерек. — Если бы Гунтар прислал подкрепление, о котором я просил, мы бы отбили штурм.

В этом Бриан тоже вовсе не был уверен, но он был другом Дерека и его вассалом, а потому озвучивать свои сомнения не стал. Они вдвоем участвовали в битвах сотни раз, и каждый раз Хранитель Венца детально описывал потом, что бы он сделал, будь у него больше солдат. Бриан терпеливо выслушивал и соглашался, как всегда и со всем, что говорил Дерек.

Рыцари тренировали своих коней на лугу за городскими стенами Палантаса. Они были вдвоем, иначе Дерек никогда не произнес бы ничего из того, что сказал только что. Как бы он ни презирал Лорда Гунтара, Кодекс требовал, чтобы рыцарь во всем поддерживал старшего как словом, так и делом. Разумеется, Дерек, который жил и собирался умереть согласно предписаниям Кодекса, никогда не решился бы выступить против Гунтара публично. В Кодексе, однако, ничего не говорилось о том, что старших нужно было уважать даже в помыслах, потому Хранитель Венца, изливая свой гнев другу, ничем не грешил против законов, которыми должны были руководствоваться в жизни все Рыцари Соламнии.

Дерек и Бриан ускакали подальше от города. Только вчера они вернулись с острова Санкрист, где собирался Совет, встреча быстро превратилась в шумную перебранку. Хранитель Венца и его последователи ратовали за то, чтобы немедленно дать бой армии драконидов, а Гунтер со своими сторонниками считал целесообразным выждать, пока их войско будет лучше подготовлено и вооружено, а также предлагал попытаться заключить союз с эльфами.

Ни одна из сторон не смогла убедить другую. Рыцарство было разделено, никакого решения принять не удалось, и никаких действий не последовало. Дерек считал, что Лорд Гунтар добивается раскола. Хранитель Венца покидал Совет в ярости, глотая слова, которые ни один рыцарь не вправе бросить другому. Хотя Бриан не был полностью согласен с Дереком, он всячески поддерживал друга, вместе они сели на корабль и пересекли пролив, отделявший Санкрист от Палантаса.

— Если бы я был Великим Магистром… — начал Дерек.

— Которым ты не являешься, — остудил его пыл Бриан.

— Я должен им быть! — воскликнул Дерек со страстью. — Лорд Альфред так считает, и Лорды Петеркин и Малборо…

— Но лишь один из них член Великого Круга и имеет право голоса, да и собрать Великий Круг невозможно, поскольку не хватает членов.

— В Кодексе упомянут способ собрать Великий Круг в отчаянных обстоятельствах, подобных нашим. Гунтер намеренно препятствует его созыву, поскольку знает: если это произойдет, Великим Магистром стану я.

В этом Бриан тоже не был уверен. У Дерека были сторонники, но даже они имели на его счет сомнения, как, впрочем, и насчет Гунтара. Старший рыцарь не смог бы воспрепятствовать созыву Великого Круга, если бы остальные рыцари были решительно «за». В чем же крылась причина? В осторожности. В эти дни каждый проявлял осторожность. Но иногда Бриану казалось, что это слово — просто более мягкий синоним слова «страх».

Страх… Его запах витал в воздухе Зала Собраний. Страх, что Соламния падет под натиском армии драконидов, что рыцари, правившие этой страной с незапамятных времен, утратят власть. Страх перед человеком, называвшим себя «императором всего Ансалона». А главное — страх перед драконами.

У вражеской армии было одно явное и жуткое преимущество над рыцарями — драконы. Напав в подходящий момент, два красных дракона способны испепелить войско из тысячи человек в полном вооружении. Бриан понимал, что, даже если бы Гунтар прислал подкрепление, замок Хранителя Венца не устоял бы. Дерек, вероятно, тоже это сознавал, но отрицал бы это до тех пор, пока не оказался бы лицом к лицу с горькой истиной: что бы ни предпринимали рыцари, Соламния обречена. Они не в силах противостоять несметным вражеским ордам.

Двое мужчин долго ехали молча, позволив коням бежать неспешной трусцой по мягкой травке, остававшейся зеленой благодаря теплому морскому бризу, хотя деревья уже начали терять свой осенний убор.

Наконец Бриан вымолвил:

— Кое-что в этой войне кажется мне очень странным.

— Что именно? — спросил Дерек.

— Говорят, армии драконидов идут в бой с молитвами и гимнами во славу своей Темной Богини. Удивительно, что силы Зла выступают под знаменем веры, а мы, держащие сторону Добра, и вовсе отрицаем существование Богов.

— Вера! — хмыкнул Дерек. — Скорее суеверная трескотня. Лжежрецы проделывают дешевые трюки, которые они называют чудесами, вот эти простаки и воют, падая в благоговейном страхе своими безобразными мордами вниз.

— Так ты не веришь, что Богиня Такхизис вернулась в мир и начала эту войну против нас?

— Я считаю, что войну начали люди.

— Так ты вообще не веришь, что в древности в мире были Боги? — спросил Бриан. — Боги Света, такие как Паладайн и Кири-Джолит?

— Нет, — коротко ответил Дерек.

— А как же Великий Катаклизм?

— Стихийное бедствие, как землетрясение или ураган, — сказал Дерек. — Боги к этому никакого отношения не имеют.

— Хума верил в Богов…

— Кто в наши дни верит в Хуму? — спросил Дерек, пожимая плечами. — Мой сынишка, конечно, но ему только шесть.

— В драконов мы раньше тоже не верили, — хмуро заметил Бриан.

Дерек хмыкнул, но промолчал.

— В Кодексе сказано о вере, — не унимался Бриан. — Дело Верховного Жреца не менее важно, чем дело Верховного Воина. Рыцари Розы, такие как ты, некогда умели накладывать божественные заклятия. В Кодексе говорится, что в древности рыцари могли исцелять своими молитвами раненных в бою.

Бриану было любопытно, что ответит на это Дерек. Ведь он чтил Кодекс. Многие главы знал наизусть. Он жил по нему. Как он согласует указание на то, что рыцарь должен иметь веру, со своей откровенно безбожной позицией?

— Я внимательно изучал то, что говорится в Кодексе по этому вопросу, а также читал труды выдающегося ученого сэра Адриана Монтгомери. Нигде не сказано, что рыцарь должен верить в Богов, не названы там и имена Богов, которым надо поклоняться. Неужели те, кто записывал Кодекс, оставили бы без внимания столь насущную тему, если бы это был столь важный аспект жизни рыцаря? Сэр Адриан утверждает, что вера, упомянутая в Кодексе, — это прежде всего вера в себя, а не в каких-то там всемогущих, всезнающих бессмертных существ.

— А что, если имена Богов не названы в Кодексе лишь потому, что авторы не сочли это необходимым? — не сдавался Бриан.

Дерек нахмурился:

— Ты несешь околесицу.

— Я лишь хотел сказать, что, возможно, некогда вера была всеобщей и авторы Кодекса даже представить себе не могли, что придет день, когда рыцари забудут Богов. Не было нужды упоминать имена Богов, потому что их знал каждый.

Дерек покачал головой:

— Это кажется маловероятным.

Бриан не был в этом так уверен:

— А как же исцеления? Как сэр Монтгомери объясняет…

Его перебил донесшийся сзади крик:

— Мой господин!

— Это мой оруженосец, — сказал Дерек и поскакал навстречу.

— Мой господин, меня просили разыскать тебя и передать это, — объяснил юноша.

Оруженосец достал из-за пояса сложенное послание и протянул Дереку. Тот взял письмо, быстро прочел его и поднял взгляд на молодого человека:

— Кто дал тебе его?

Оруженосец смущенно покраснел:

— Я не знаю, мой господин. Я шел сегодня утром через рыночную площадь, как вдруг кто-то вложил мне послание в руку. Я тут же стал оглядываться в поисках того, кто это сделал, но человек скрылся в толпе.

Дерек передал письмо Бриану, чтобы тот его прочел. Послание было коротким. «Я могу сделать тебя Великим Магистром. Встретимся в „Рыцарском шлеме“ в час заката. Если ты мне не доверяешь, можешь прийти с другом. Ты должен также принести сто монет. Спроси сэра Ут-Матара, и тебя проводят в мою комнату».

Бриан отдал письмо Дереку, его брови задумчиво сдвинулись.

— Ут-Матар, — повторил Бриан. — Я знаю это имя. Только не припомню откуда. — Он посмотрел на друга и удивленно воскликнул: — Ты же не собираешься туда идти?!

Дерек аккуратно сложил записку, сунул в перчатку и повернул коня в сторону Палантаса. Оруженосец последовал за ним.

— Дерек, это ловушка…

— С какой целью ее устраивать? — спросил Дерек. — Убить меня? Но тут сказано, что я могу прийти с другом, чтобы рассеять подобные подозрения. Ограбить меня? Избавить меня от кошелька можно гораздо более простым и эффективным способом: достаточно подстеречь в каком-нибудь темном закоулке. «Рыцарский шлем» — вполне пристойное заведение…

— Зачем вообще назначать встречу в таверне, Дерек? — спросил Бриан. — Разве рыцарь станет так поступать? Если бы у этого сэра Ут-Матара было к тебе честное предложение, почему бы ему не прийти в твой дом?

— Чтобы не попасться на глаза шпионам Гунтара, — предположил Дерек.

Бриан не мог оставить без ответа столь тяжкое обвинение. Он оглянулся, чтобы убедиться, что оруженосец достаточно далеко и не слышит их беседы, и затем проговорил с тихой яростью:

— Лорд Гунтар — благородный рыцарь и человек чести, Дерек. Он скорее отрежет себе руку, чем станет за тобой шпионить!

Дерек ничего не сказал в ответ. Он лишь поинтересовался:

— Ты пойдешь со мной сегодня, Бриан, или стоит поискать другого верного друга, который будет прикрывать мне спину?

— Ты же знаешь, что пойду, — ответил тот.

Хранитель Венца улыбнулся, если кривую, вымученную ухмылку, едва заметную под пышными усами, можно было назвать улыбкой. До самого Палантаса они не проронили больше ни слова.

«Рыцарский шлем», как и говорил Дерек, был вполне приличным заведением, правда уже не столь уважаемым, как в прежние времена. Таверна располагалась в старой части города, и ее нынешний владелец любил хвастаться, что это одно из самых древних зданий, хотя подобное утверждение вызывало сомнения. Таверна, находившаяся в подвальчике, вырытом в склоне холма, оставалась уютной и теплой зимой, а в летние месяцы — прохладной, с царящим внутри приятным полумраком.

Посетители заходили через деревянную дверь под двускатной крышей. Лестница вела вниз, в большой общий зал, освещенный сотнями свечей в кованых подсвечниках и огнем, горевшим в громадном камине.

Стойки не было, кушанья и напитки приносили прямо из кухни, которая примыкала к залу. А дальше, еще глубже в склоне холма, располагались винные погреба и несколько небольших комнат для частных вечеринок, а также еще один большой зал, прозванный «Комнатой благородных». Там стоял массивный овальный стол, окруженный тридцатью резными стульями, украшенными птицами, зверями, розами и зимородками — символами Рыцарства. Владелец таверны хвастался, что Винас Соламн, основатель Ордена, пировал в этой самой комнате за этим самым столом. Хотя никто ему на самом деле не верил, те, кто обедал в «Комнате благородных», всегда оставляли место досточтимого рыцаря свободным.

До Катаклизма «Рыцарский шлем» был излюбленным местом встреч рыцарей и их оруженосцев, и заведение процветало. Но после Катаклизма, когда положение Ордена пошатнулось и рыцарей больше не приглашали в Палантас, для «Рыцарского шлема» наступили трудные времена. Пришлось обслуживать публику попроще, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Хозяин продолжал, однако, приглашать рыцарей, которых теперь были рады видеть отнюдь не везде, и те вознаграждали его за верность, заходя в «Шлем» так часто, как только позволяли обстоятельства. Нынешние владельцы чтили традицию, и Соламнийские Рыцари всегда были там желанными и уважаемыми гостями.

Дерек и Бриан спустились по лестнице в общий зал. В этот вечер он был залит светом, наполнен аппетитными запахами и смехом. Завидев двух рыцарей, хозяин сам вышел им навстречу, чтобы приветствовать дорогих гостей, поблагодарить за оказанную его заведению честь и предложить лучший столик.

— Спасибо, хозяин, но нам велено спросить сэра Ут-Матара, — ответил Дерек, обводя внимательным взглядом зал.

Бриан стоял позади друга, сжимая эфес меча. У обоих под плащами были крепкие кожаные панцири. Было время ужина, и таверна оказалась переполненной. Большинство посетителей были людьми среднего класса: владельцы лавок, стряпчие, профессора и ученые из местного университета, эстетики из знаменитой Библиотеки. Многие из присутствующих дружески улыбались рыцарям, приветствовали их кивками и вновь возвращались к беседе и трапезе.

— Похоже на воровской притон, — холодно произнес Дерек.

Бриан улыбнулся, но рукояти меча не выпустил.

— Сэр Ут-Матар ждет вас там, — сказал хозяин гостиницы, указывая направление.

Он вручил каждому по свече, объяснив, что в коридоре темно, и провел в заднюю часть таверны. Когда они дошли до указанной комнаты, Дерек постучал в дверь.

Послышались шаги, и в двери появилась щелка, откуда на них смотрел блестящий карий глаз, обрамленный длинными ресницами.

— Ваши имена? — спросил незнакомец.

Бриан насторожился: голос явно принадлежал женщине.

Если это и озадачило Дерека, то он не подал виду:

— Я сэр Дерек Хранитель Венца, миледи. А это — сэр Бриан Гром.

Карие глаза вспыхнули, губы скривились в усмешке.

— Заходите, сэры рыцари, — сказала женщина, распахивая дверь.

Два рыцаря осторожно вошли в комнату. На столе стояла одна-единственная лампа. В очаге теплился огонек. Комната предназначалась для пирушек в узком кругу друзей и была соответственно обставлена: в центре стоял стол со стульями, а по стенам — скамьи. Перед тем как закрыть дверь, Бриан выглянул в коридор.

— Как видите, я одна, — сказала женщина.

Оба мужчины повернулись к ней лицом. У обоих пропал дар речи — им никогда еще не приходилось видеть такой женщины. Во-первых, и это самое главное, она была одета как мужчина: в черные кожаные штаны, черный жилет поверх красной рубахи с длинными рукавами и черные сапоги. Меч она носила с такой легкостью, что можно было предположить: незнакомка привыкла не только его носить, но и пускать в ход. Ее темные вьющиеся волосы были коротко острижены. Она смотрела на них смело, как мужчина, без тени женской застенчивости. Ни кокетства, ни скромности не было в се глазах.

— Мы пришли сюда, чтобы встретиться с сэром Ут-Матаром, госпожа, — сказал Дерек, хмурясь.

— Он бы, конечно, пришел сегодня, да только вот не смог, — произнесла в ответ женщина.

— Его задержали? — спросил Дерек.

— Навсегда, — ответила она, и ее кривая ухмылка стала шире. — Он мертв.

Она стянула перчатки и бросила их на стол, затем неторопливо опустилась на стул и жестом пригласила гостей садиться:

— Прошу вас, джентльмены. Я велю подать вина…

— Мы пришли не для того, чтобы пить, госпожа, — раздраженно сказал Дерек. — Нас заманили сюда лживыми обещаниями. Желаю вам спокойной ночи.

Он холодно поклонился и повернулся на каблуках. Бриан и так стоял у двери, от которой не отходил с самого начала, — эта странная женщина не вызывала у него доверия.

— Человек Лорда Гунтара должен встретиться со мной на этом же месте в час восхода луны, — сказала женщина, поднимая мягкую перчатку и разглаживая рукой кожу. — Он тоже заинтересовался моим предложением.

— Дерек, пойдем отсюда, — сказал Бриан.

Но тот жестом остановил его и развернулся обратно:

— Так что ты хочешь предложить, госпожа?

— Сядь, сэр Дерек, и выпей со мной, — произнесла женщина. — До восхода луны еще целый час.

Она зацепила носком сапога стул и толкнула к рыцарю.

Хранитель Венца поджал губы. Он привык к почтительному отношению, и еще никто не обращался к нему так запросто. Сжимая рукоять меча, он остался стоять, с мрачным видом глядя на женщину.

— Я выслушаю то, что ты хочешь сказать, но пью я только с друзьями. Бриан, следи за дверью. Кто вы, госпожа?

Женщина улыбнулась:

— Меня зовут Китиара Ут-Матар. Мой отец был Соламнийским Рыцарем…

— Грегор Ут-Матар! — воскликнул Бриан, вспоминая, где он слышал это имя. — Он был доблестным рыцарем, насколько я помню.

— Он был с позором лишен рыцарского звания, — сказал Дерек, хмурясь. — Я точно не знаю всех обстоятельств. Кажется, это было связано с женщиной.

— Возможно, — согласилась Китиара. — Мой отец никогда не мог оставить дам без внимания. И, тем не менее, он был предан Ордену и Соламнии. Он погиб не так давно, сражаясь за свою родину с полчищами драконидов. Здесь я из-за него, ради его памяти.

— Продолжай, — велел Дерек.

— Из-за своего рода занятий я часто попадаю в лучшие дома Палантаса. — Подняв обутые в сапоги ноги, она положила их на стоящий перед ней стул и поудобнее откинулась на спинку. — Чтобы быть до конца честной с вами, джентльмены, должна уточнить, что бываю я там не по приглашению и не ради того, чтобы добыть нужную вам информацию, которая помогла бы вам вести войну с армией драконидов. Однако иногда, когда я занимаюсь поисками того, что нужно мне, я натыкаюсь на вещи или сведения, имеющие ценность для других.

— Иными словами, ты воровка, — холодно произнес Дерек.

Китиара усмехнулась и пожала плечами, затем пошарила в сумке и вытащила деревянный футляр. Открыв крышку, она извлекла свернутый лист бумаги и помахала им:

— Вот такая вещь. Думаю, это будет вам полезно. Может, я и плохая, — скромно добавила женщина, — но, как и мой отец, я предана Соламнии.

Дерек поднялся на ноги:

— Ты теряешь время, госпожа. Я не имею дела с краденым.

Китиара криво ухмыльнулась:

— Конечно не имеешь, сэр Дерек, так что давай сойдемся на том, что «я его нашла», как любят повторять кендеры. Он лежал на улице перед домом небезызвестного мага Черных Мантий. Власти Палантаса уже давно следили за ним, с тех самых пор, как заподозрили в сговоре с нашими врагами. Они собирались выслать его из города, но он их опередил и уехал сам. Услышав о его поспешном отъезде, я решила зайти в его дом и по-смотреть, не позабыл ли он чего-нибудь ценного. А он и вправду позабыл. — Женщина положила свиток на стол. — Как ты видишь, края обгорели. Перед отбытием он сжег много бумаг. К счастью, у него не было времени удостовериться, что все они уничтожены.

Она развернула письмо и поднесла его к свету.

— Полагая, джентльмены, что вы не из тех, кто покупает кота в мешке, я прочту вам из него отрывок. Это послание адресовано одному из жителей Нераки — судя по тону, близкому другу мага. Самая интересная его часть такова: «Из-за глупости Верминаарда я страшусь того времени, когда враги откроют наш самый большой секрет, что неминуемо повлечет за собой наше полное поражение. Тебе известно, о каком жутком предмете я говорю. Если бы силы Света только узнали, что пропуск не был уничтожен во время Катаклизма, но что пропуск до сих пор существует и, более того, один из пропуск находится во владении пропуск, рыцари перевернули бы Бездну и Кринн, чтобы заполучить это в свои руки».

Китиара свернула письмо и одарила Дерека обворожительной улыбкой:

— Что ты думаешь по этому поводу, сэр рыцарь?

— Что оно бесполезно, поскольку в нем не назван ни сам предмет, ни имя владельца, — ответил Дерек.

— Нет же, названы, — сказала женщина. — Это я их не назвала. — Она похлопала свертком по своему острому подбородку. — И название предмета, и имя его нынешнего владельца ты можешь найти здесь. Всего за сотню монет.

Дерек окинул ее суровым взглядом:

— Ты просишь за него плату… А я думал, ты предана Соламнии…

— Ну, не настолько, — ответила Китиара, ухмыляясь и вскидывая брови. — Девочке нужно что-то есть.

— Меня это не интересует, — бросил Дерек.

Он вновь повернулся и направился к двери, возле которой так и продолжал стоять Бриан, держась за ручку.

— Вот только что меня удивляет, — подала голос женщина, устраиваясь поудобнее. — Ты ведешь с Лордом Гунтаром такую отчаянную борьбу за звание Великого Магистра. Если бы ты обнаружил и вернул эту вещь, я гарантирую, что все рыцари единогласно поддержали бы твою кандидатуру. С другой стороны, если бы это сделал кто-то из людей Гунтара…

Дерек замер на полушаге. Его пальцы нервно сжимались на рукояти меча. Лицо прорезали морщины. Бриан видел, что друг серьезно размышляет над словами незнакомки, и это его пугало.

— Дерек, мы понятия не имеем, подлинное ли это письмо, — шепнул он. — Может, она выдумала всю эту историю от начала до конца… Нам нужно, по крайней мере, что-то разузнать, подать запрос властям. Выяснить, кто она…

— А в это время Гунтар завладеет письмом.

— Ну и что из этого? — не отставал Бриан. — Если это письмо подлинно, Рыцарство получит преимущество…

— Гунтар получит преимущество, — парировал Дерек и потянулся к кошельку.

Бриан вздохнул и покачал головой.

— Вот вам сотня монет, мадам, — сказал Дерек. — Но предупреждаю, у меня длинные руки. Если вы меня надули, я не успокоюсь, пока не разыщу вас.

— Это я понимаю, сэр Дерек, — тихо ответила женщина, взяла кошелек и повесила его себе на пояс. — Ты видишь? Я даже не потрудилась пересчитать их. Я тебе верю, сэр рыцарь, и ты правильно сделал, что поверил мне.

Она вложила письмо ему в руку.

— Ты не будешь разочарован, уверяю. Желаю вам, джентльмены, приятно провести вечер.

Китиара одарила их своей кривой улыбкой и помахала на прощание. Задержавшись в дверях, она сказала:

— О, когда явится человек Лорда Гунтара, скажите ему, что он опоздал.

Женщина удалилась, закрыв за собой дверь.

— Читай быстро, — сказал Бриан. — Мы еще успеем ее догнать.

— Здесь говорится, что вещь эта в Ледяном Пределе, у мага по имени Феал-хас.

— Что за вещь?

— Она называется Око Дракона.

— Око Дракона. Никогда ни о чем таком не слышал, — сказал Бриан, садясь. — Что ж, раз мы здесь, стоит, по крайней мере, заказать ужин.

Дерек свернул письмо и засунул его в перчатку:

— Нечего рассиживаться, мы уходим.

— Куда?

— Проверим, друг мой, был ли ты прав и свалял ли я дурака.

— Дерек, я не имел в виду…

— Знаю, — ответил Хранитель Венца, улыбаясь, и похлопал друга по плечу. — Идем. Не будем терять время.

 

6

Когда Дерек и Бриан вышли из «Рыцарского шлема», уже совсем стемнело. Улицы были пустынны, лавки закрылись, хозяева и клиенты либо разошлись по домам к своим семьям, либо весело проводили время с друзьями в тавернах. Те несколько человек, что попались друзьям навстречу, несли факелы, освещая себе дорогу, хотя едва ли в этом была необходимость, ведь серебряная луна Солинари плыла в небесах. Поднявшаяся над зданиями Нового Города, она была похожа на пузырь, пойманный и зажатый между двумя напоминавшими пальцы шпилями, дотянувшимися до самого неба, — во всяком случае так воображал Бриан. Он не сводил глаз с луны, пока они с Дереком спешным шагом шли по залитым серебристым светом улицам, наблюдал, как играют с ней шпили-пальцы, словно фокусник с монеткой, пока те не выпустили ее и освобожденная луна не устремилась ввысь.

— Смотри под ноги, — сказал Дерек, удерживая друга, чтобы тот не вступил в большую кучу лошадиного навоза. — Эти улицы просто позор! — добавил он с отвращением. — Сюда, братец! Что это такое? Ну-ка быстро вычисти это!

Овражный гном, уборщик улиц, уютно устроился в дверном проеме и заснул, обнимая свою огромную метлу. Дерек растолкал жалкое создание, ничего не понимавшее спросонок, и велел убрать кучу. Овражный гном злобно посмотрел на них и сделал неприличный жест, прежде чем стал выметать навоз. Бриан подумал, что стоит им скрыться из виду, как гном усядется обратно на свое место.

— На что ты так засмотрелся? — спросил Дерек.

— На луну, — ответил Бриан. — Солинари сегодня особенно красива.

Дерек усмехнулся:

— У нас есть дела поважнее, чем любоваться луной. А вот мы и пришли. — Он предостерегающе положил руку на плечо Бриана. — Я сам поговорю.

Из бокового проулка они свернули на Второе Кольцо — улицы Старого Города шли кругами и были соответственно пронумерованы. Все городские здания располагались на Втором Кольце, самым большим и знаменитым из них была Великая Палантасская Библиотека.

Белые стены, уходящие ввысь, в лунном свете казались серебристыми. Полукруглые ступени вели к украшенному колоннами порталу, в глубине которого виднелись двустворчатые двери, изготовленные из толстого, оправленного бронзой стекла. В верхних окнах Библиотеки горел свет. Эстетики, члены Ордена, посвященного Гилеану, Богу Книги, работали день и ночь — переписывая, переводя, составляя каталоги и компилируя. Библиотека была обширным хранилищем знаний. Здесь можно было найти сведения по любым вопросам. За вход никакой платы не взималось. Двери Библиотеки были открыты практически для всех, если, конечно, приходить в указанные часы.

— Уже поздно, и Библиотека закрыта, — сказал Бриан, пока они поднимались по ступеням.

— Мне они откроют, — уверенно ответил Дерек. Он постучал в дверь ладонью и возвысил голос, так чтобы его было слышно через открытые окна наверху. — Сэр Дерек Хранитель Венца! — крикнул он. — Срочное дело, касающееся Ордена. Я требую, чтобы меня впустили.

Несколько бритых голов высунулись из окна. Новички, радовавшиеся перерыву в работе, с любопытством смотрели вниз, желая выяснить, из-за чего поднялся шум.

— Это не тот вход, сэр рыцарь! — крикнул один из них. — Нужно обойти с другой стороны.

— Они что, принимают меня за лавочника? — произнес Дерек со злостью и забарабанил в стеклянные двери — на этот раз уже кулаком.

— Давай придем сюда утром, — предложил Бриан. — Если женщина нас обманула, мы все равно ее уже упустили.

— Я не собираюсь ждать до утра. — Дерек вернулся и продолжал кричать и стучать в дверь.

— Иду, иду! — послышался изнутри голос.

Слова сопровождались шарканьем сандалий, пыхтением и кряхтеньем. Двери отворились, и один из эстетиков — мужчина средних лет, с бритой головой, в серых одеждах Ордена, — грозно посмотрел на буянов.

— Библиотека закрыта, — сурово произнес он. — Мы откроемся утром, и в следующий раз заходите с бокового входа. До свидания! Вы не можете войти…

Не обращая на него никакого внимания, Хранитель Венца прошел мимо низенького пухлого человечка, который лишь что-то лопотал в негодовании да размахивал руками, не предпринимая, однако, иных попыток его остановить. Бриан, смущаясь, скользнул вслед за другом, бормоча какие-то извинения, которые, впрочем, не были услышаны.

— Мне нужно поговорить с Астинусом, брат… — Дерек сделал паузу, ожидая, что человечек представится.

— Бертрем, — сказал эстетик, негодующе глядя на него. — Ты вошел не в ту дверь! И еще смеешь здесь кричать!

— Я прошу прощения, но дело очень срочное. Я требую встречи с Астинусом.

— Это невозможно, — не уступал Бертрем. — Магистр никого не принимает.

— Меня он примет, — заверил его Дерек. — Передай ему, что сэр Дерек Хранитель Венца, Рыцарь Розы, хочет просить его совета по вопросу огромной важности. Судьба всего соламнийского народа зависит от этой встречи.

Бертрем не шевельнулся.

— Друг, я подожду здесь, пока ты передашь мои слова Астинусу, — сказал Дерек, хмурясь. — Почему ты тянешь время, брат? Неужели ты не слышал, что я сказал? Мне необходимо поговорить с Астинусом!

Бертрем оглядел их с ног до головы и явно остался разочарован.

— Я спрошу, — сказал он. — А вы подождите здесь и не шумите!

Он указал на нишу, а потом поднес палец к губам. Наконец он ушел, шлепая сандалиями по полу и всем своим видом демонстрируя, насколько глубоко уязвлен.

Воцарилась тишина, умиротворяющая и исполненная покоя. Бриан заглянул в один из больших залов, где от пола до потолка высились книжные полки, а все пространство занимали письменные столы и стулья. Несколько эстетиков сидели, погрузившись в работу; все они писали или читали при свечах. Один или два бросили взгляд на рыцарей, но, поняв, что Бертрем держит ситуацию под контролем, вернулись к своей работе.

— Ты мог бы быть повежливее, — шепотом заметил Бриан.

— Мы ведем войну, на карту поставлено существование Соламнии, — возразил Дерек. — Хотя и не верится, глядя на это место! Ты только посмотри на них, описывают жизненный цикл муравья, в то время как достойные мужчины гибнут в сражениях.

— А не за это ли мы сражаемся и гибнем? — спросил Бриан. — Чтобы эти безвредные чудаки могли описывать себе спокойно жизнь муравьев, а не превратились бы в рабов, добывающих руду во вражеских копях?

Если Дерек и услышал его слова, то никак не отреагировал. Он начал ходить из стороны в сторону, и стук шагов по мраморному полу гулко раздавался в тишине. Эстетики подняли головы и посмотрели на рыцаря, один из них громко произнес «ш-ш!». Дерек нахмурился, но шагать перестал.

Шлепанье сандалий возвестило о возвращении Бертрема, который, казалось, спешил.

— Прошу прощения, сэр, но у магистра нет времени беседовать с тобой.

— Мое время дорого, — нетерпеливо произнес Дерек. — Сколько мне придется ждать?

Бертрем совсем разволновался:

— Я прошу прощения, сэр Дерек, ты неправильно меня понял. Тебе нет необходимости ждать. Магистр тебя не примет.

Лицо Дерека вспыхнуло, брови сдвинулись, челюсти плотно сжались. Он привык щелкать пальцами и видеть, как все вокруг начинали подпрыгивать, а эти просто поворачивались спиной.

— Ты сказал ему, кто я? — прорычал Хранитель Венца. — Передал мои слова?

— В этом не было необходимости, — просто ответил Бертрем. — Магистр знает и тебя, и причину твоего визита. Он просил меня передать тебе это.

Бертрем вручил рыцарю кусок бумаги, на котором был начерчен приблизительный план.

— Что это? — спросил Дерек.

Бертрем опустил глаза и громко прочел надпись наверху. «План библиотеки Кристанна».

— Это я вижу и так! Но что, Бездна забери, я должен делать с этим планом в какой-то поганой библиотеке? — грохотал Дерек.

— Не знаю, мой господин, — ответил Бертрем, сжимаясь под яростным натиском рыцаря. — Магистр не посвятил меня. Он только велел передать тебе это.

— Может, там ты и найдешь Око Дракона, — предположил Бриан.

— Ну, ясное дело! В библиотеке!

Дерек полез за кошельком:

— Сколько мне будет стоить беседа с Астинусом?

Бертрем расправил плечи и вытянулся во весь свой рост, так что теперь он доставал рыцарю аж до подбородка. Эстетик был глубоко оскорблен:

— Спрячь свои деньги, сэр рыцарь. Магистр отказался тебя принять — и это его последнее слово.

— Клянусь Кодексом, я не позволю так со мной обходиться! — Дерек сделал шаг вперед. — Посторонись, брат. Я не хочу причинять тебе вред!

Эстетик лишь упрямо напыжился. Он, без сомнения, был испуган, но намеревался стоять насмерть, закрывая собой вход.

Бриана стал разбирать смех при виде этого противостояния низенького, анемичного ученого и разъяренного рыцаря. Однако он подавил фырканье, которое могло еще больше разозлить Дерека, и положил руку на плечо друга:

— Опомнись! Что ты делаешь? Как можно врываться к магистру, если он отказался тебя принять? Ты сам ставишь себя в сложное положение. Если тебе нужны сведения об Оке, может, эти господа в силах тебе помочь.

— Разумеется, сэр рыцарь, — с готовностью согласился Бертрем, утирая пот со лба. — Я приложу все усилия, чтобы помочь вам, хотя, вы и пришли в неурочный час, да еще через неправильный вход.

Дерек высвободил плечо. Он все еще был зол, но уже овладел собой:

— То, что я скажу, должно остаться между нами.

— Разумеется, сэр рыцарь, — ответил Бертрем. — Клянусь Гилеаном, я сохраню в тайне все, что ты скажешь.

— Ты хочешь, чтобы я принял клятву именем Бога, который оставил вас? — спросил Дерек уничижительным тоном.

Бертрем лишь довольно усмехнулся, сложив руки на пухлом животике:

— Благословение Гилеана с нами, сэр рыцарь. Ты можешь не беспокоиться по этому поводу.

Дерек тряхнул головой, но сейчас у него не было ни малейшего желания вести теологические диспуты.

— Очень хорошо, — нехотя ответил он. — Мне нужны сведения о предмете, который называется Око Дракона. Что ты можешь сообщить мне о нем?

Бертрем заморгал, казалось, он обдумывает вопрос.

— Боюсь, что ничего не смогу сообщить тебе об этом, мой господин. Я никогда не слышал о подобной вещи, но готов провести некоторые изыскания на этот счет. Можешь ли ты сказать мне, в каком контексте было упомянуто Око Дракона или где и как ты о нем услышал? Такая информация будет очень полезна.

— Мне известно совсем немного, — сказал Дерек. — Я услышал о нем в связи с магом Черных Мантий.

— Так, значит, это магический предмет. У нас мало книг, касающихся подобных вещей, сэр Дерек. Маги не любят делиться своими секретами. Но кое-где я могу справиться. Эта информация нужна тебе немедленно?

— Если ты будешь так любезен, брат, — ответил Хранитель Венца.

— Тогда, пожалуйста, присаживаетесь, господа, поудобнее устраивайтесь. И соблюдайте тишину!

Бертрем ушел, двигаясь вдоль гигантского стеллажа, затем обогнул его, и рыцари потеряли его из виду. Они сели за стол и приготовились ждать.

— Вот почему я хотел поговорить непосредственно с Астинусом, — пробормотал Дерек. — Говорят, ему известно все на свете. Не понимаю, почему он отказался меня принять.

— Из того, что я услышал, можно заключить, что он вообще никого не принимает, — ответил Бриан. — Он сидит за столом и пишет историю всех живых существ на земле, разворачивающуюся у него перед глазами. Так он узнал, что мы здесь.

Дерек громко фыркнул. Головы поднялись, перья перестали скрипеть. Он кивнул, извиняясь, и эстетики, покачав головами, вернулись к своей работе.

— Некоторые полагают, что это сам Бог Гилеан, — прошептал Бриан, нагибаясь через стол.

Дерек смерил его презрительным взглядом:

— Надеюсь, ты не из их числа. Эстетики вечно выдумывают всякие небылицы, чтобы собрать побольше пожертвований.

— Астинус передал тебе карту.

— Это же карта, указывающая, где находится библиотека. Она совершенно бесполезна. Наверное, это какая-то шутка.

Дерек достал свиток, намереваясь его рассмотреть. Бриан сидел тихо, боясь пошевелиться и вызвать гнев эстетиков. Он слышал, как глашатай на улице прокричал, который час, и, положив голову на руки, погрузился в сон.

Проснулся он то ли оттого, что Дерек тряс его за плечо, то ли от звука шаркающих сандалий. Бертрем поспешно направлялся к ним в сопровождении другого брата, сжимавшего в руках свиток.

— Надеюсь, ты не рассердишься, что я проконсультировался с братом Барнабусом, он наш эксперт по части магических предметов. Брат вспомнил, что встречал упоминание об Оке Дракона в одном старинном манускрипте. Он сам тебе все расскажет.

Брат Барнабус — более высокое, худое и молодое подобие брата Бертрема — развернул свиток и положил его перед Дереком.

— Это написано одним из наших монахов, который посетил Истар приблизительно за год до Катаклизма. Это свидетельство того времени.

Дерек посмотрел на свиток и поднял взгляд:

— Я не могу разобрать эти птичьи письмена. Что здесь сказано?

— Брат Михаэль был эрготианцем, — объяснил брат Барнабус. — И это написано на его языке. Здесь говорится, что воины Короля-Жреца получили списки магических предметов и были посланы в соответствующие лавки разыскивать их. К нему в руки попал один из таких списков, и он сделал копию. Там-то и упоминается Око Дракона. Солдатам было также дано описание, чтобы они знали, что искать: «хрустальный шар десяти дюймов в диаметре, наполненный удивительной клубящейся дымкой». Брат Михаэль пишет, что солдатам было велено обращаться с Оком осторожно, поскольку никто не знал в точности, как именно оно действует. Хотя здесь сказано: «Существует поверье, что во время Третьей Войны с его помощью управляли драконами».

— Управлять драконами, — тихо повторил Дерек. Его глаза загорелись, но рыцарь постарался скрыть охватившее его волнение. — Нашли хоть одно? — равнодушно спросил он.

— Брат Михаэль об этом не упоминает.

— И это все, что вам известно об Оке? — поинтересовался Хранитель Венца.

— Это все, что имеется в нашей Библиотеке, — ответил брат Барнабус. — Однако я нашел отсылку. — Он указал на небольшую маргиналию на полях рукописи. — Согласно ей книга, содержащая более подробные сведения об интересующем тебя предмете, находится в старинной библиотеке в Тарсисе — это заброшенная библиотека Кристанна. К сожалению, как и следует из названия, мало кто сейчас помнит, где она находится. Это известно только нам, эстетикам, но мы не выходим…

Дерек удивленно посмотрел на Бертрема, затем достал карту, которую смял в гневе, и расправил ее на столе.

— Это она? — спросил он, постучав пальцем. Брат Барнабус опустил взгляд:

— «Библиотека Кристанна». Да, это она. — Он подозрительно покосился на рыцаря. — Как к тебе попала эта карта, господин?

Бертрем дернул Барнабуса за рукав и что-то шепнул. Брат выслушал и с заметным облегчением улыбнулся:

— Ну разумеется, магистр.

— Странно, — пробормотал Дерек. — Ужасно странно. — Он свернул карту, обращаясь с ней куда бережнее, чем прежде, и засунул за пояс вместе с письмом.

— Ты ведь хотел оставить пожертвование, — напомнил Бриан, с трудом сохраняя каменное лицо.

Дерек внимательно посмотрел на него, затем порылся в кошельке, вынул оттуда несколько монет и передал их Бертрему.

— Используйте это на благое дело, — буркнул он.

— Благодарю тебя, господин, — сказал Бертрем. — Можем ли мы сегодня еще быть полезны тебе?

— Нет, брат, — ответил Дерек. — Спасибо вам за помощь. — Он помолчал немного и затем с трудом выдавил: — Простите мою бесцеремонность.

— Извиняться не было необходимости, мой господин, — вежливо ответил Бертрем. — Все давно забыто.

— Может, Астинус и правда Гилеан, — произнес Бриан, пока они с Дереком спускались по залитым лунным светом ступеням Великой Библиотеки.

Хранитель Венца пробормотал что-то нечленораздельное, быстро шагая по улице.

— Дерек, — позвал его Бриан, которому приходилось почти бежать, чтобы не отстать от друга, — можно задать тебе вопрос?

— Если хочешь, — ответил Дерек.

— Ты ненавидишь магов и все, что с ними связано. Ты даже переходишь на другую сторону улицы, чтобы не пройти мимо какого-нибудь чародея. А ведь Око Дракона — магический предмет, его сделали чародеи. Око — магическое, Дерек. Зачем оно тебе понадобилось?

Дерек не останавливался.

— У меня есть идея, — продолжал Бриан. — Отправь послание в Вайретскую Башню. Сообщи им, что ты располагаешь информацией об одной их вещице. Пусть они сами решат, как с ней поступить.

Дерек остановился и повернулся, чтобы посмотреть на друга:

— Ты что, с ума сошел?

— Не больше, чем обычно, — насмешливо ответил Гром. Он уже догадывался, что скажет Дерек.

— Ты предлагаешь вернуть магам вещь, обладающую такой силой?!

— Они изготовили ее, Дерек, — подчеркнул Бриан.

— Потому-то и нельзя допустить, чтобы она снова попала им в руки, — упрямо сказал Хранитель Венца. — То, что чародеи сделали этот предмет, еще не означает, что им позволено использовать его в своих целях. Если хочешь знать, я и отправляюсь на поиски Ока Дракона, потому что не доверяю им.

— А что ты будешь делать, когда найдешь его?

Дерек усмехнулся:

— Отвезу его на остров Санкрист и брошу Лорду Гунтару в суп. А потом, когда они сделают меня Великим Магистром, выступлю и выиграю войну.

— Ну разумеется, — отозвался Бриан. Ему было что сказать по этому вопросу, но он знал, что спорить дальше бессмысленно. — Тебе следует написать Лорду Гунтару, сообщить, что ты собираешься отправиться в это путешествие, и попросить у него позволения.

Дерек нахмурился. Но обойти это было затруднительно. Согласно Кодексу рыцарь не мог пуститься в столь долгий путь, за три четверти континента, не спросив разрешения у своего сеньора, которым, к несчастью, и являлся Лорд Гунтар.

— Пустая формальность. Он не решится мне отказать.

— Я тоже так думаю, — сказал Бриан.

— Он пошлет одного из своих людей, чтобы следить за мной, — добавил Дерек. — Вероятнее всего, Эрана Длинного Лука.

Бриан кивнул:

— Надеюсь, так и будет. Эран — хороший человек.

— Был хорошим, пока не стал забулдыгой, который позволяет Гунтару водить себя за нос. Но рядом со мной будешь ты, чтобы прикрывать мне спину.

Бриану хотелось бы, чтобы хоть раз Дерек спросил о его желании, вместо того чтобы говорить ему, как он должен поступить, словно мнение Бриана и вовсе не принималось в расчет. Гром, конечно, пошел бы за другом и в этот раз, как он уже делал много раз.

— Только подумай, друг мой, чем это может обернуться для тебя. Может, станешь Верховным Жрецом.

— Вообще-то мне вовсе не хочется становиться Верховным Жрецом, — тихо произнес Бриан.

— Не упрямься, — сказал Дерек. — Ну конечно хочется.

 

7

- Значит, рыцарь проглотил наживку, — сказал Скай на следующее утро, когда они с Китиарой собирались покинуть тайное убежище дракона в густом лесу вдалеке от стен Палантаса и тронуться в обратный путь.

— Хорошо, что он не догадался взять у меня образец почерка, — усмехаясь, отозвалась Кит. — Он не только схватил это поддельное письмо, но еще и дал мне за него сотню монет. Не каждый так щедро платит за собственную гибель.

— Если это Око и впрямь его погубит, — пробормотал Скай. — С тем же успехом оно может погубить и нас. Не доверяю я магам. Если этот рыцарь опасен, почему бы попросту не вонзить ему нож под ребра?

— Потому что Ариакасу хочется потешить свою новую любовницу, — сухо ответила Кит. — Ты что-нибудь знаешь об Оке Дракона?

— Очень немного, — ответил Скай. — Это-то меня и тревожит. Зачем ты назвала ему свое настоящее имя? Вдруг он узнает, что Китиара Ут-Матар не какая-нибудь воровка, а Повелительница Драконов?

— Он бы не пришел на встречу, если бы не услышал мое имя. Эти рыцари — страшные снобы, — пренебрежительно бросила Китиара. — Тот факт, что мой отец был рыцарем, пусть и лишенным звания, помог убедить сэра Простофилю, что в глубине души я пекусь о благе Соламнии. Я даже наплела ему, что мой папаша погиб, сражаясь за родину. — Кит рассмеялась. — На самом-то деле дорогой папочка нашел свою смерть от меча какого-нибудь разгневанного муженька! — Она пожала плечами. — Мало вероятно, чтобы сэр Дерек стал выяснять, кто я есть на самом деле. Даже мои солдаты не знают, как меня зовут. Китиара Ут-Матар ничего для них не значит. Моим подчиненным и остальному миру я известна под именем Темной Госпожи.

— Когда-нибудь, — сказал дракон. — Не теперь.

Китиара потянулась, чтобы потрепать Ская по шее.

— Я понимаю твои чувства, но сейчас мы должны выполнять приказы.

— Куда мы направляемся, Темная Госпожа, если нам запрещено сражаться? — с горечью спросил дракон.

— Мы летим в Гавань, где сейчас расквартирована Армия Красных Драконов, — нужно поискать подходящего кандидата на пост Повелителя.

— Напрасная трата времени и сил, — заметил Скай, пробираясь сквозь кустарник и ломая деревца, чтобы расчистить себе площадку, где он смог бы расправить крылья.

— Может, и так, — ответила Китиара, но, скрытая шлемом, на ее губах играла улыбка. — А может, и нет.

Лагерь Армии Красных Драконов у Гавани представлял собой всего лишь форпост. Большинство частей было разбросано по Абанасинии, там они укрепляли свою власть над землями, которые успели захватить. Перед прибытием Китиара встретилась со своими осведомителями. Они сообщили ей, что в войске, растянувшемся по огромной территории, от Торбардина до Пыльных Равнин, совершенно отсутствует дисциплина, офицеры то и дело ссорятся между собой, среди солдат нарастает недовольство, драконы в ярости.

Несколько офицеров претендовали на пост Повелителя. У Китиары был список возможных кандидатов с подробной информацией о каждом.

— Я пробуду здесь несколько дней, — сказала она Скаю, когда дракон приземлился вместе с ней на некотором расстоянии от лагеря. — Мне нужно, чтобы ты переговорил с красными.

— Тупоголовые бегемоты, — проворчал Скай. — Безмозглые горы мускулов. Говорить с ними — только время терять. Они, кроме односложных слов, ничего и не понимают.

— Знаю, но мне нужно выяснить, о чем они думают…

— Думать они не умеют, — отрезал синий. — В этом-то вся беда. Я могу описать весь их мыслительный процесс в трех словах: жечь, жрать, грабить, причем они настолько глупы, что чаще всего действуют именно в таком порядке.

Китиара рассмеялась:

— Знаю, что прошу о большой услуге, друг, но, если красные и вправду удручены и грозятся отправиться восвояси, как я слышала, тогда Ариакасу необходимо принять срочные меры. Я хочу, чтобы ты узнал, слухи это или же нечто более серьезное.

— Эти чудаки сами не понимают, чего хотят. — Скай раздраженно тряхнул гривой. — Мы должны быть на севере и сражаться.

— Я знаю, — тихо сказала Кит. — Знаю.

Продолжая ворчать, Скай улетел. Китиара видела, как дракон парит среди облаков, опустив шею. Должно быть, он охотился. Внезапно он что-то заметил и неожиданно спикировал вниз, растопырив когти, чтобы схватить добычу. Китиара продолжала наблюдать за ним, пока он не скрылся за деревьями. Затем она огляделась, подняла свою поклажу и стала пробираться через кустарник по направлению к лагерю, который она приметила еще с воздуха. Самого лагеря видно не было, но о его расположении можно было догадаться по дыму, поднимавшемуся от полевых кухонь и кузнечных горнов.

Китиара шла не торопясь, решив просмотреть кое-какие письма, которые она получила перед тем, как тронуться в путь. Ариакас сообщал, что красные жалуются своей Королеве на скуку. Они вступили в эту войну, чтобы грабить и жечь, и, если им не будут отдавать соответствующих приказов, они станут делать это по собственному почину, где и как захотят. Королева напомнила Ариакасу, что у нее есть заботы поважнее и, если он не может уладить эту ситуацию, ей придется поискать того, кто справится. А император, в свою очередь, решил свалить это на Кит.

— Я сделаю, что могу, мой господин, — пробормотала Китиара. — Но вовсе не я заварила всю эту кашу. Может, в следующий раз ты подумаешь, прежде чем назначать командующим и отправлять на войну жреца!

Она вскрыла другой пакет, письмо, которое она получила перед самым отбытием. Это было донесение от осведомителя в Соламнии, одного из подкупленных оруженосцев Гунтара. Письмо было длинным, и она остановилась под деревом, чтобы внимательно с ним ознакомиться.

«Дерек Хранитель Венца и еще два рыцаря отправились из Санкриста в город Тарсис».

— Тарсис, — повторила Китиара. — Зачем они теряют время, направляясь в Тарсис? Я же сказала этим глупцам, что Око Дракона нужно искать в Ледяном Пределе!

Читая дальше, она нашла объяснение.

«Им было сказано, что в Тарсисе они получат больше сведений об Оке Дракона. Так как этот город находится неподалеку от Ледяного Предела, они решили задержаться там. Хранителя Венца все считают героем уже потому, что он узнал об Оке. Все сошлись на том, что, если он вернется с этой вещицей, дающей власть над драконами, как полагают рыцари, Дерека провозгласят Великим Магистром.

Лорд Гунтар возражал, говоря, что об Оке ничего не известно и потому нечего на него надеяться. Он даже не хотел отпускать Дерека в это путешествие, но помешать ему был не в силах. Дерек поступил очень умно. Он сообщил о своем открытии всем и каждому. Рыцари, услышавшие об этом, полны энтузиазма. Если бы Гунтар не отпустил Дерека, вспыхнуло бы восстание. Эти глупцы в отчаянии, моя госпожа. Они ждут чуда, которое могло бы спасти их, и думают, что это оно».

- Кажется, план твоей ведьмы сработал, мой повелитель, — сорвалась с губ Китиары скупая похвала. Она вернулась к чтению.

«Гунтар предложил посоветоваться на сей счет с Пар-Салианом, магом Ложи Белых Мантий, магистром Вайретской Башни, который мог бы авторитетно высказаться по поводу силы Ока Дракона. Но Дерек стал возражать, утверждая, что стоит чародеям узнать о местонахождении этой вещи, как они отправятся за ней сами. Гунтару пришлось признать, что довод убедительный. Все рыцари поклялись молчать об истинной цели путешествия и торжественно проводили путешественников в дорогу.

Лорду Гунтару удалось отправить в эту экспедицию своего человека — сэра Эрана Длинного Лука. Сэр Эран — старинный друг Дерека и хорошо знает его нрав. Лорд Гунтар надеется, что он будет сдерживать Дерека. Эран может оказаться помехой вашим планам, госпожа. Третьего зовут Бриан Гром, они давно дружат с Дереком. Он, насколько я могу судить, особой опасности не представляет.

Дерек и его друзья отплыли на быстроходном корабле, и, так как в это время погода обычно бывает благоприятная, можно предположить, что путешествие их будет быстрым и безопасным».

Китиара дочитала письмо и бросила в сумку вместе с остальными. Она пошлет известие Ариакасу, который будет очень рад узнать, что все идет даже лучше, чем он предполагал.

Женщина пнула камешек на дороге, так что тот подлетел. Рыцари «разъединены, в отчаянии, ждут чуда». Идеальное время для атаки! А она вынуждена болтаться здесь, вдалеке от Соламнии, пытаясь найти замену человеку, погибшему по собственной глупости.

Ариакас рекомендовал побеседовать с командиром Тоэдом, считая его возможным кандидатом на пост Повелителя. Хобгоблин Тоэд засыпал императора донесениями о ходе войны на западе, которые расценивались Ариакасом как свидетельство гениальности этого дальновидного стратега.

— Вначале он хотел назначить на этот пост драконида, теперь хоба, — пробормотала Китиара и пнула другой камешек, но промахнулась. Остановившись, вновь занесла ногу — и на этот раз попала в цель. — Может, в этом и есть смысл. Теперь, когда мы так близки к победе, Ариакас рассматривает человеческих командиров как прямую угрозу своей короне. Он боится, что, когда у нас не останется врагов, мы развернемся, чтобы сразиться с ним. — Китиара мрачно усмехнулась. — В этом он, может быть, и прав.

Китиара предусмотрительно избегала заходить в город Гавань. Абанасиния была ее родиной. Она выросла неподалеку оттуда, в городе под названием Утеха, расположившемся среди вершин огромных деревьев. В Гавани ей вполне могли встретиться знакомые.

Танис Полуэльф. Китиара много думала о нем в последние дни, с тех самых пор, как командир Грэг упомянул при ней в беседе с Ариакасом, что полукровка из Утехи причастен к гибели Верминаарда. Полуэльфов вообще-то не часто встретишь на Ансалоне, и Китиара знала лишь одного, и именно из Утехи. Она понятия не имела, как Танис умудрился ввязаться в эту историю с рабами и Повелителем, но если и был человек, способный превзойти Верминаарда, так это Танис. Мысли Кит снова унеслись к нему, в далекие дни, полные смеха и приключений, и ночи, которые они проводили в объятиях.

Она настолько погрузилась в свои воспоминания, что перестала замечать дорогу, попала в рытвину и упала, чуть не сломав шею. Поднимаясь, Кит крепко себя выбранила:

— Что ты делаешь, теряешь время, думая о нем? С этим давно покончено. Все в прошлом. Есть более важные вещи, о которых стоит поразмыслить.

Китиара выдворила Таниса из своей головы. Ей вовсе ни к чему водить дружбу с местными «героями», которые, согласно слухам, отправили на тот свет Верминаарда. Ариакас и без того уже начал ее подозревать.

— И очень жаль, — вздохнула Кит.

Было бы приятно остановиться в одной из уютных гостиниц Гавани. А теперь придется ночевать в казармах. Радовало одно: она может требовать лучшие комнаты.

Неожиданное появление Кит в лагере Армии Красных Драконов повергло всех в панический ужас. Солдаты в замешательстве бегали туда-сюда, чтобы ей угодить, то и дело налетая друг на друга. Хотя визит ее был внезапным, в общем и целом Кит нашла, что лагерь неплохо обустроен и жизнь в нем хорошо организована. Часовые были на постах и дело свое знали. Ее остановили не менее шести раз, прежде чем она добралась до казарм.

Китиара уже начала думать, что недооценила хобгоблина. Может, Тоэд и в самом деле хороший командир?

Китиара с нетерпением ожидала встречи с Тоэдом, однако это удовольствие пришлось отложить. Никто не имел ни малейшего понятия, где искать командира. Драконид, отправивший гонцов на поиски, доложил, что хобгоблин то ли упражняется в стрельбе из лука, то ли муштрует солдат на плацу. Он объяснялся на смеси общего языка и военного жаргона, который обычно использовался в частях, где служил смешанный контингент, а затем добавил несколько слов на своем наречии, обращаясь к товарищу, — вероятно, он полагал, что Китиара его не понимает, поскольку оба широко ухмыльнулись.

Так случилось, что собственный телохранитель Китиары был драконидом. И она решила, что нехорошо, когда подчиненные — особенно те, от кого напрямую зависит ее жизнь, — разговаривают у нее за спиной на непонятном языке. И потому потрудилась выучить их наречие.

Китиара услышала, что гонца посылали вовсе не на плац и не на стрельбище, а в «Красную туфельку», один из самых известных публичных домов Гавани.

Китиару проводили в командирский шатер. Внутри половина помещения была заставлена разной мебелью, безделушками, завешана коврами, скорее всего, крадеными. На другой половине царил порядок. По одну сторону было расставлено разного вида оружие, на земляном полу разостлана карта с указанием диспозиции разных частей. Китиара углубилась в изучение карты, когда, откинув полотнище, закрывавшее вход, вошел драконид. Она узнала офицера, которого видела на приеме у Ариакаса.

— Командир Грэг, — приветствовала она его.

— Прошу прощения, что меня не было на месте, чтобы встретить тебя подобающим образом, Повелительница, — произнес базак. Его поза и взгляд выдавали настороженность. — Нас не известили о твоем прибытии.

— Я сделала это намеренно, командир, — сказала она. — Мне хотелось увидеть настоящее положение дел в войске, а не инсценировку. Как говорится, без прикрас. Что, кажется, особенно актуально относительно командира Тоэда.

Грэг моргнул, но взгляда не отвел.

— Мы послали за командиром, Повелительница. Он на стрельбище…

— Тренирует свой инструмент? — ехидно предположила Китиара.

Командир Грэг, наконец, расслабился:

— Можно сказать и так. — Он некоторое время молчал, внимательно глядя на нее. — Ты знаешь наше наречие, не так ли?

— Достаточно, чтобы улавливать смысл сказанного. Пожалуйста, садись.

Грэг бросил на изящные стулья эльфийской работы пренебрежительный взгляд:

— Спасибо, я лучше постою.

— Вероятно, это безопаснее, — согласилась Китиара, криво усмехаясь. — Ты знаешь, почему я здесь, командир?

— Думаю, что догадываюсь, госпожа.

— Я должна рекомендовать кого-то на пост Повелителя. Ты произвел впечатление на императора, Грэг.

Драконид поклонился.

— Ты хотел бы получить это звание?

Грэг ответил без колебаний:

— Спасибо за честь, но — нет.

— Почему? — спросила Китиара с искренним любопытством.

Грэг колебался.

— Можешь говорить свободно, — заверила она.

— Я воин, а не политик, — ответил Грэг. — Я хочу вести солдат в битву, а не пресмыкаться перед вышестоящими. Я не хотел никого оскорбить, Повелительница.

— Я понимаю, — сказала Китиара, вздыхая. — Поверь, я прекрасно вас понимаю. Так что ты воюешь, а Тоэд пресмыкается.

— Он хорошо делает свое дело, — отозвался Грэг, сохраняя каменное выражение лица.

В это время в шатер ввалился хобгоблин. Увидев Китиару, он бросился прямо к ней. Первые же его фразы подтвердили правоту Грэга.

— Повелительница, прости, что отлучился и не смог тебя должным образом встретить, — выдохнул хобгоблин. — Эти болваны, — бросил он яростный взгляд на Грэга, — не осведомили меня о твоем визите!

Кит и раньше приходилось иметь дело с хобгоблинами. Она даже дралась с несколькими еще до начала войны. Гоблины в счет не шли, тут можно было сказать наперед: едва в битве становится жарко, они бегут прочь, поджав хвосты, однако к хобгоблинам, которые были больше, безобразнее и куда сообразительнее своих собратьев, она относилась с уважением.

Что касается «больше и безобразнее», то эти характеристики в полной мере относились к Тоэду — он был коренастым и тяжеловесным, обладал отвислым брюхом, серовато-желтовато-зеленоватой кожей, красными поросячьими глазками и толстогубым бескровным ртом, из уголков которого непрерывно текла слюна. Что касается сообразительности, то вопрос оставался открытым. Сногсшибательная, совершенно грандиозная форма Тоэда не была похожа ни на один мундир из тех, что Китиаре приходилось видеть. Он явно натягивал одежду в спешке, плащ был застегнут наперекосяк, к тому же он забыл застегнуть штаны, выставив на обозрение широкую полоску желтоватого брюха. Очевидно, большую часть пути он бежал, поскольку был покрыт пылью и от него сильно пахло потом.

У Китиары был тренированный желудок. Ей пришлось исходить бессчетное множество полей сражений, от которых поднималось зловоние разлагающихся трупов, но это не отбивало у нее аппетита. Однако аромата хобгоблина не способна была вынести даже она, поэтому подвинулась ближе к выходу, чтобы глотнуть свежего воздуха.

Тоэд следовал за ней, чуть ли не наступая на пятки.

— Я отсутствовал, потому что был в разведке, на опасном задании, Повелительница, настолько опасном, что я не мог поручить его никому из своих людей.

— Пришлось схватиться с врагом врукопашную? — спросила Китиара, обменявшись взглядом с Грэгом.

— Пришлось, — торжественно объявил Тоэд. — Схватка была не на жизнь, а на смерть.

— Не сомневаюсь, ведь врага непросто было уложить на лопатки.

Грэг подавился смешком, так что ему пришлось сделать вид, будто он закашлялся.

Казалось, Тоэд был слегка смущен.

— Нет, враг долго не уступал.

— Пришлось прижать его к стене? — спросила Китиара.

Тут Грэг извинился и, сославшись на срочные дела, вышел из шатра.

Тоэд тем временем почуял что-то неладное. Его поросячьи глазки и вовсе превратились в щелочки, пока он смотрел вслед дракониду.

— Не знаю, что наговорил вам этот скользкий тип, Повелительница, но все это неправда. Если я и был в «Красной туфельке», то исключительно потому, что этого требовал долг…

— Под прикрытием? — предположила Китиара.

— Точно, — тут же согласился Тоэд, с облегчением вздохнул и вытер желтое лицо рукавом.

Оценив по достоинству мудрость и сообразительность хобгоблина, Китиара решила, что из него получится идеальный Повелитель, который уж точно никогда не станет опасным соперником. Пока Тоэд будет вести свои «схватки» в «Красной туфельке», настоящую работу сможет делать Грэг, способный и надежный командир. К тому же, продвигая такого глупца, она сослужит хорошую службу Ариакасу.

И все же Китиара не хотела сообщать Тоэду о своем решении немедленно.

— Должна сказать, что я восхищена твоим мужеством в этом деле. Меня направил сюда Лорд Ариакас, чтобы посоветовать ему достойного кандидата на пост Повелителя вместо покойного Верминаарда…

Дальше ей ничего говорить не пришлось. Тоэд схватил ее руку:

— Я не могу решиться так сразу выдвинуть свою кандидатуру, Повелительница, но если бы я был взыскан высочайшей милостью и мог бы надеяться получить столь высокий пост, то почел бы для себя высшим благом…

Китиара выдернула руку, вытерла ее о плащ и опустила глаза.

— Мне бы сапоги нужно почистить, — сказала она.

— О, они и вправду грязноваты, — с готовностью откликнулся Тоэд, — Позвольте мне.

Он бухнулся на колени и стал с остервенением натирать обувь женщины рукавом плаща.

— Сойдет, командир, — сказала Кит, увидев в сапогах свое отражение. — Можешь вставать.

Тоэд поднялся, похрюкивая:

— Благодарю тебя, Повелительница, могу ли я предложить тебе что-то прохладительное? Холодного эля?

— Я должна задать тебе несколько вопросов, командир, — сказала Китиара.

Она нашла походный табурет и уселась на него. Тоэд нависал над ней, ломая руки:

— Я буду всемерно рад помочь тебе.

— Расскажи мне об убийцах Лорда Верминаарда. Как я понимаю, им удалось ускользнуть.

— Это была не моя вина, — тут же выпалил Тоэд. — Грэг и еще этот аурак испортили все дело. Я знаю, где скрываются преступники. Я просто… не могу до них добраться. Они в гномьем королевстве, знаешь ли. Скажу тебе…

— Меня это не интересует, — прервала его Китиара, поднимая руку, чтобы остановить поток его красноречия. — Равно как и императора.

— Разумеется, нет, — согласился Тоэд. — Да и зачем бы?

— Вернемся к наемникам. Ты знаешь, как их зовут? Тебе что-нибудь о них известно? Откуда они родом…

— О да! — радостно воскликнул Тоэд. — Я же сам их арестовывал!

— Правда? — Китиара удивленно посмотрела на него.

— Точнее, не то чтобы арестовывал… — замялся Тоэд. — Просто запер их в клетках.

— Так, значит, не арестовывал, — уточнила Китиара, поджав губы.

Тоэд сглотнул:

— Я думал, что они рабы, как и остальные, мы тогда сгоняли их для работы на рудниках. Я понятия не имел, что они наемники. Сама подумай, Повелительница, откуда я мог знать это? — Тоэд патетически развел руками. — В конце концов, к тому времени они еще никого не убили.

Китиара с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться, и только махнула рукой.

Тоэд вновь наморщил лоб:

— Я вез рабов в Пакс Таркас, на железные рудники, когда на наш караван напала армия из пяти тысяч эльфов.

— Пять тысяч эльфов! — восхитилась Китиара.

— Под моим блестящим командованием наш небольшой отряд, состоявший всего из шести солдат, сражался с эльфами в течение нескольких дней, — скромно пояснил Тоэд. — Несмотря на четырнадцать ранений, я приготовился сражаться до самой смерти. Но к великому несчастью, потерял сознание, и тот, кто принял на себя командование — трусливый ублюдок, — отдал приказ отступать. Мои люди вынесли меня с поля боя. Я был уже близок к смерти, но Королева Такхизис сама исцелила меня.

— Какая удача для нас, что ее Темное Величество так тебя любит, — сухо произнесла Китиара. — А теперь вернемся к наемникам…

— Да, дай подумать, что я могу вспомнить. — Тоэд скорчил жуткую рожу. Вероятно, эта страшная гримаса должна была свидетельствовать о напряженном мыслительном процессе. — Впервые я встретил этих преступников в Утехе, когда его превосходительство послал меня на поиски голубого хрустального жезла. Простите меня, один момент…

Тоэд вылетел из шатра. Китиара видела, как он бегает туда-сюда по лагерю, приставая к солдатам с разными вопросами. Вероятно, он узнал то, что хотел, поскольку понесся обратно так, что брюхо подпрыгивало на бегу, а второй подбородок колыхался из стороны в сторону.

— Я вспомнил, госпожа. Их невозможно забыть. Там был полуэльф по имени Танис, больной маг Рейстлин Маджере и его брат Карамон. И еще рыцарь. Звали его вроде Светлый Меч. И гном по имени Флинт, и еще маленькая тварь вроде кендера, по имени Недотепа…

Китиара что-то пробормотала.

Тоэд прервал свою тираду, чтобы спросить:

— Ты знаешь этих злодеев, Повелительница?

— Разумеется, нет! — резко возразила та. — С какой стати?

— Конечно нет, — сказал Тоэд, бледнея. — Откуда тебе их знать, просто мне послышалось, ты что-то сказала…

— Я закашлялась, — объяснила Кит раздраженно. — Здесь омерзительно пахнет.

— Это все дракониды, — сказал Тоэд. — Вонючие рептилии. Я бы избавился от них, однако от этих слизняков есть прок. Так, на чем я остановился? Ах да, наемники путешествовали с какими-то варварами…

Китиара слушала вполуха. Когда она начала расспрашивать Тоэда, это было всего лишь игрой. Просто ей хотелось удостовериться, что Верминаарда и вправду убил Танис с ее старыми знакомыми. Она не думала, что, услышав их имена и узнав правду, будет настолько потрясена. Ее переполняли смешанные чувства. Китиару охватила гордость за друзей, сумевших победить могущественного Повелителя, и в то же время она боялась навлечь на себя подозрения. Внезапно Кит ощутила острое желание увидеть всех вновь — и особенно Таниса.

— …полукровка со своими друзьями прибыл в Пакс Таркас, — говорил Тоэд, когда она вновь начала прислушиваться к его словам, — где тогда находился и я, занимая пост советника Повелителя Верминаарда. Преступников сопровождала парочка эльфов, брат с сестрой. Его звали Гилтанас, а ее — дайте вспомнить… — лицо Тоэда покрыли глубокие морщины, — Фаланалуптианса или как-то в этом роде.

— Лораланталаса, — сказала Китиара.

— Точно! — Тоэд хлопнул себя по бедрам, а затем удивленно уставился на Китиару. — Как ты догадалась?

Та поняла, что чуть себя не выдала.

— Это знает каждый, у кого есть мозги! — жестко выговорила она. — Женщина, которая попала в твои грязные лапы, — эльфийская принцесса, дочь Беседующего-с-Солнцами.

— Правда? — выдохнул Тоэд.

Китиара пригвоздила его к месту суровым взглядом:

— У тебя в руках была дочь короля эльфов, и ты ее упустил!

— Это не я, Повелительница! — квакнул командующий в панике. — Это все Верминаард. Я как раз вспомнил. Меня вообще в то время не было в Пакс Таркасе! Уверен, если бы я тогда был на месте, я бы узнал принцессу с первого взгляда, как ты и сказала, каждому известна эта Лоралапсалуса… эта, эта… принцесса, и я бы посоветовал Повелителю Верминаарду, чтобы он… ну… э-э… — Тоэд не знал, что сказать.

— Ты бы посоветовал ему взять ее в заложницы. И под угрозой лишить ее жизни заставить эльфов сдаться. Это была потрясающая удача, упустить которую было непростительной ошибкой.

— Да! — воскликнул Тоэд. — Именно это я и собирался посоветовать его превосходительству. Знаешь ли, Верминаард часто спрашивал моего совета. Мне говорили, что его последние слова были: «Если бы я только послушался Тоэда…» Куда ты, госпожа? Не задел ли я тебя чем-то?

Китиара резко встала:

— Эта беседа меня ужасно утомила. Где мой шатер?

Тоэд подскочил:

— Я сам провожу тебя, госпожа…

Китиара повернулась к хобгоблину:

— Не нужен мне твой проклятый эскорт, просто скажи, где шатер!

Тоэд струсил:

— Как пожелаешь, Повелительница. Его видно отсюда. — Он смиренно указал на самый большой шатер в лагере. — Вон там…

Китиара выскочила на воздух. Она пнула валявшийся на дороге бочонок и налетела на драконида, не успевшего увернуться. Нырнув с облегчением во мрак своего пристанища, женщина опустилась на походную койку.

Но не прошло и минуты, как она вскочила и принялась ходить из стороны в сторону.

Лораланталаса, больше известная как Лорана, — эльфийская принцесса, дочь Беседующего-с-Солнцами и… невеста Таниса Полуэльфа.

Танис все рассказал о своем детском романе. Он также говорил, что все давно забыто. Он любил лишь одну женщину на всем белом свете — и это была Китиара.

Когда она попросила его отправиться с ней на север пять лет назад, он отказался. Он привел жалкие отговорки, ссылаясь на какой-то там внутренний разлад, необходимость все обдумать, понять самого себя, примирить две враждовавшие части его существа. До него якобы дошли слухи о возвращении истинных Богов. Он собирался разведать…

— Разведать о возвращении Богов, как же! — В сердце Китиары закипала злоба. — Он отправился проведать свою подружку, лживый ублюдок!

Не важно, что за прошедшие годы у нее самой была дюжина любовников, включая ближайшего друга Таниса Стурма, который отправился на север вместе с ней. Но их связь длилась всего одну ночь. Она соблазнила его только потому, что была зла на Таниса. После Стурма был Ариакас, а теперь ее подчиненный, красавчик Бакарис. Никого из них она не любила. Не была она уверена и в том, что любила Таниса, но он-то должен был любить ее, а не какую-то там тонкую как щепка, раскосую, остроухую эльфийскую потаскуху!

Китиару больше не волновало, как и почему ее друзья решили убить Повелителя Верминаарда. Кроме Таниса и этой эльфийской девчонки, ничто не шло ей на ум. С ним ли она еще? Что было между ними, когда они вместе находились в Пакс Таркасе? Китиаре нужна была информация, и она пожалела, что прервала разговор с Тоэдом прежде, чем он закончил свою историю. Но тогда его не было в крепости. Он сам так сказал.

Китиара решила поговорить с командиром Грэгом. Но нужно найти благовидный предлог, чтобы расспросить драконида о ее друзьях. Он не должен ничего заподозрить. Никто не должен ничего заподозрить. Ариакас уже насторожился. И если он узнает, что Танис был ее любовником…

Китиара рухнула на койку. Хмурясь, смотрела она на матерчатый потолок и кляла себя на чем свет стоит.

— Что я делаю? О чем думаю? Танис такой же мужчина, как и все прочие из тех, кого я знала… Или нет, — тихо добавила Китиара.

Теперь она поняла, что обнимала других и ложилась с ними в постель в надежде, что новые любовники помогут ей забыть старого. Единственного, кто оттолкнул ее, отверг, повернулся к ней спиной и ушел из ее жизни.

Засыпая, Кит видела лицо Таниса, как всякий раз, когда она занималась любовью с другими мужчинами.

А в далекой Нераке в жаровне ярко горел огонь. Пламя отражалось в зрачках Ариакаса, но видел он образы. Император наблюдал и слушал с растущим неудовольствием.

Наконец магический огонь поглотил несколько черных локонов, которые Иоланта осторожно подбросила в жаровню. Фигуры Тоэда и Китиары рассеялись как раз в ту секунду, когда она выбежала из шатра.

Это было в третий раз, когда Иоланта и Ариакас воспользовались заклинанием, чтобы шпионить за Китиарой, и в первый раз, когда им удалось обнаружить кое-что интересное. Вначале Ариакас наблюдал, как она разговаривала с Дереком Хранителем Венца, затем — как летела на спине своего дракона. Император был рад удостовериться, что Кит его не обманывает. Возможно, она была единственной из Повелителей, кому он мог по-настоящему доверять.

— Ты заметил, мой господин, что она все время поворачивает разговор к людям из Утехи? Среди тех, кого назвал хобгоблин, были ее братья, не так ли, мой господин? Рейстлин и Карамон Маджере?

— Да, были, — мрачно отозвался Ариакас. Он злобно посмотрел на жаровню, от которой к Иоланте поднимались колечки черного дыма. — Китиара рассказывала мне о них. Думаю, когда-то она надеялась, что они к ней присоединятся, но из этого ничего не вышло. Если Кит сама наняла этих людей, то стала бы она расспрашивать о них всех и каждого? Скорее всего, она избегала бы любого упоминания, чтобы не навлечь подозрения на себя.

— Если только не боялась бы изобличения, мой господин. Может, она старается выяснить, не проговорился ли кто-то и не указал ли на нее.

Ариакас промычал что-то невнятное и откинул назад волосы. Он поднялся и, запахнув плащ, вышел, не говоря ни слова. Он был сердит на Иоланту, ведь она показала ему то, чего видеть ему не хотелось. Ведьме следовало бы утешить своего повелителя, но магия совершенно лишила ее сил, и идти за ним она не могла. Заклинание, позволявшее видеть на расстоянии, требовало огромного напряжения и концентрации. У Иоланты кружилась голова, ее тошнило, да и запах паленых волос не улучшал самочувствия.

Ариакас остановился у двери в ее покои.

— Меня это не убедило, — сказал он. — Мы должны повторить сеанс.

— Я всегда к твоим услугам, господин, — ответила Иоланта слабым голосом и все же сумела найти силы встать и поклониться.

Когда император ушел, ведьма вновь опустилась в кресло, глядя на догоравшую жаровню. Она задумалась над тем, что сделала. Предавая Китиару, она заслужит милость Ариакаса, но что случится, если об этом догадается Темная Госпожа? Наблюдая за Повелительницей Драконов, Иоланта все больше и больше восхищалась этой женщиной. Она была сильна, решительна, умна. Правда, вела опасную игру, но вот какую именно — Иоланта сказать не могла.

Народ Кхура любит лошадей. Они лучшие наездники в мире, и за это звание состязаются разные племена, устраивая скачки и принимая ставки. Иоланта начинала думать, что поставила свои деньги не на ту лошадку.

Она заметила кое-что из того, что упустил Ариакас и на что могла обратить внимание только женщина. Китиара была в прекрасном настроении, забавляясь с глупым хобгоблином, даже когда она вытягивала нужные ей сведения. Ее развлекало то, что он ей рассказывал, до тех пор пока он не упомянул имени эльфийской принцессы. И тут настроение Китиары резко изменилось. Только что она подшучивала над Тоэдом и уже в следующую секунду впала в ярость, почувствовав болезненный укол ревности. Китиара ревновала к эльфийке. Это означало, что одному из убийц она платила не только деньгами, но и постелью.

Иоланта могла указать на это Ариакасу. У нее не было доказательств, зато еще оставались черные локоны. Она решила вначале присмотреться к лошадям и к тому, как будут они держаться во время скачек, прежде чем делать окончательную ставку.

 

8

Китиара плохо спала. Полночи она пролежала с открытыми глазами, думая о Танисе то с нежностью, то кляня его на чем свет стоит. Когда, наконец, Кит удалось заснуть, ее посетила Королева Такхизис, убеждая немедленно оставить Гавань и отправиться в Даргаард, чтобы принять вызов Лорда Сота. Китиара кое-как избавилась от Королевы и проснулась со страшной головной болью. Опасаясь вновь увидеть непрошеную гостью, она поднялась спозаранку и отправилась разыскивать командира Грэга.

Рассвет был серым, сырым и холодным. Шедший всю ночь моросящий дождь прекратился, но вода капала с деревьев, стекала с боковых стенок шатров, стояла в ямах, превратив дороги в сплошное грязное месиво. Люди ворчали и роптали. Дракониды тоже были недовольны, но не погодой, а вынужденным бездействием. Они истосковались по битвам. Кит застала Грэга в тот момент, когда он обходил центральные посты.

— Командир, — обратилась к нему женщина, зашагав рядом, — император поручил мне расследовать убийство Повелителя Верминаарда…

Драконил скорчил гримасу.

— Мне тоже не очень-то по душе это задание, — сказала Китиара. — По моему мнению, Верминаард сам навлек на себя гибель. И все же приказ есть приказ.

Грэг понимающе кивнул.

— Вчера вечером я говорила с Тоэдом. А что ты можешь рассказать мне об убийцах? — спросила она.

Базак посмотрел на нее долгим испытующим взглядом. Почему ее так интересуют эти наемники? Может, она пытается замести следы? Грэг раздумывал над этим вопросом. Китиара ему нравилась, а Верминаарда он считал неотесанным болваном. Если Темная Госпожа и была причастна к преступлению, то это ее дело. Драконид пожал чешуйчатыми плечами:

— Боюсь, совсем немного. Они были из рабов, и потому я практически не имел с ними дела. Я вообще их почти не замечал, пока они на нас не напали. А потом все произошло молниеносно, началась такая суматоха — драконы сражались в небе, полгоры обрушилось на нас, — что было не до рабов, хотя я, разумеется, приказал своим солдатам убить их.

Китиара уже хотела уйти, поискать себе что-нибудь на завтрак, когда Грэг неожиданно добавил:

— Есть тут один человек, который может сообщить больше. Он был одним из шпионов Верминаарда. Ему удалось втереться в доверие к этим людям, и он предупреждал Повелителя, что на его жизнь готовится покушение. Во всяком случае, этот шпион так говорил.

— Эти сведения могут быть полезны, — сказала Кит. — Где его найти?

— Ступай в Гавань. То, что от него осталось, ты найдешь на обочине.

— Ты говоришь так, словно он умер и валяется там в грязи.

— Полагаю, он сожалеет, что еще жив. Его засыпало камнепадом, обрушившимся на Пакс Таркас. Мы уже думали, что это труп, когда вытащили его, но он продолжал дышать. Лекари спасли ему жизнь, но не ноги. Если этого попрошайки нет на месте, идите в Гавань и расспросите о нем. Его зовут Эбен Расколотый Камень.

То, что от него осталось, вы найдете на обочине.

Описание Грэга было точным.

Множество нищих сидели за стенами города, в надежде выпросить что-нибудь у прохожих, прежде чем они потратят все свои деньги на рынке. В основном это были калеки, жертвы войны. При взгляде на этих людей, одетых в лохмотья, оставшиеся от их формы, Кит почувствовала боль в животе, словно ее ударили. Она увидела у обочины себя с протянутой за милостыней рукой.

«Только не я, — взмолилась про себя Китиара. — До тех пор, пока у меня есть силы поднять меч».

Развязав кошелек, она принялась раздавать монеты, спрашивая о человеке по имени Расколотый Камень. Нищие по большей части качали головами, они были слишком поглощены собственным горем, чтобы думать о ком-нибудь еще. Но один указал изувеченной рукой на нечто напоминавшее издали куль с тряпьем, прислоненный к стволу дерева.

Китиара пошла в указанном направлении и вскоре увидела, что это вовсе не куль, а человек, вернее, то, что от него осталось. Нижние конечности у него были ампутированы, тело он взгромоздил на небольшую тележку с колесиками и перемещался, отталкиваясь от земли руками. Его лицо было так чудовищно изуродовано, что трудно было представить себе его прежний внешний облик. Но Китиара догадалась, что некогда это был симпатичный молодой человек. Грязные волосы закрывали лоб и доходили до плеч.

Когда она приблизилась, он протянул грязную руку.

— Я ищу Эбена Расколотого Камня, — сказала Кит, опускаясь на корточки, чтобы оказаться с ним на одном уровне.

— Никогда о таком не слышал, — поспешно ответил человек, не сводя глаз с кошелька.

Китиара вынула стальную монетку и подкинула ее в руке:

— Для Эбена Расколотого Камня, если тебе случится его встретить, у меня есть вот это.

Калека попытался выхватить монету, но Кит проворно спрятала ее:

— Это — для Эбена Расколотого Камня.

— Расколотый Камень — это я, — произнес он, недружелюбно глядя на женщину. — Что тебе надо?

— Кое-что спросить. — Китиара протянула монету, которую калека тут же попробовал на зуб, проверяя, не фальшивая ли она, и опустил в мешочек, висевший у него на шее на кожаном ремешке. — Получишь такую же, если сообщишь то, что меня интересует.

— Что именно? — подозрительно спросил Эбен.

— Я хочу разузнать об эльфийке. Она пришла в Пакс Таркас с группой странников…

Губы Эбена скривились в уродливой усмешке.

— Лорана.

Китиара уселась на один из узловатых корней дерева, выступавших над землей.

— Может, и так. Точно я не знаю.

— Она была единственной эльфийкой в Пакс Таркасе, — сказал Эбен. — Настоящая красавица. Вот только смотрела она лишь на одного человека. Или, скорее, на половину человека. Потому что на другую половину он был эльфом. — Калека рассмеялся собственной шутке.

Китиара рассмеялась тоже.

— Расскажи мне то, что тебе о ней известно. Как она здесь оказалась? Путешествовала ли она вместе с полуэльфом? Была ли она его любовницей? — равнодушно спрашивала Китиара.

Эбен в первый раз хорошенько к ней присмотрелся. Она сняла доспехи Повелительницы Драконов и оделась в простую дорожную одежду, какую обычно носят наемники, — кожаную безрукавку, шерстяной плащ, рубаху, сапоги. Однако одежда явно была дорогой, так же как и висевший на поясе меч. Властность окутывала ее, словно аромат редких духов. Перед ним явно была важная птица, вот только он не мог понять какая.

Эбен начал свой рассказ. Кит слушала его, прислонившись к дереву.

Полуэльф по имени Танис и остальные — разношерстная шайка неудачников — были взяты под арест в Утехе и отправлены в Пакс Таркас. На караван напала небольшая группа эльфов (вовсе никаких не пять тысяч!). Не успели они натянуть луки, как стража во главе с Тоэдом разбежалась. Эльфы освободили рабов, и те разошлись кто куда. Эльф по имени Гилтанас, с которым Эбен был знаком раньше, узнал полуэльфа. Вероятно, эти двое вместе выросли, или что-то в этом роде. Полуэльф с товарищами отправился в Квалинести, над королевством тогда нависла страшная угроза.

Лорана, наверное, хотела выйти замуж за Таниса, чему ее отец воспротивился бы, узнай он о подобных намерениях. Эльфы убедили Таниса и его друзей вернуться и возглавить восстание рабов, чтобы отвлечь внимание противника и дать эльфам возможность отступить.

Группа отправилась в Пакс Таркас — вместе с Гилтанасом и Лораной, которая сбежала из дому и ни за что не захотела вернуться.

Эбену Расколотому Камню стало известно все это благодаря тому, что он втерся в доверие к друзьям и шпионил за ними. Он предупреждал Повелителя Верминаарда об опасности, но тот не обращал на его слова ни малейшего внимания — за что и поплатился.

Что до Лораны, то она была красивой, но испорченной и избалованной девчонкой и только и делала, что страдала по своему полуэльфу.

— А как относился к ней он? — спросила Китиара.

— Танису надоедало, что она вешалась ему на шею и беспрерывно крутилась вокруг него, не давая проходу. Но, конечно, у него слюнки текли, — ухмыляясь, сообщил Эбен. — А у какого бы мужчины не потекли? Более красивой женщины мне видеть не доводилось.

— Из эльфов? — уточнила Китиара.

— Из эльфов, из людей… — Лицо Эбена скривилось в подобии улыбки. — Я бы не выгнал такую из своей постели. И полуэльф, конечно, этого не делал. Кто знает, чем они занимались, когда остальные спали? Конечно, Танис притворялся, что не хочет иметь с ней дела. Но шила в мешке не утаишь. Эти двое не могли никого одурачить.

Китиара резко поднялась на ноги. Она услышала достаточно, даже более чем достаточно. Все внутри у нее сжалось, превратившись в клубок свернувшихся змей.

Эбен посмотрел на ее кошелек:

— Не хочешь ли ты услышать, как погиб Повелитель Верминаард?

— Да пошел он!.. — раздраженно бросила Кит. Она была в самом скверном расположении духа. — Что сталось с эльфийкой после падения Пакс Таркаса?

Эбен пожал плечами:

— Я слышал от драков, что они в королевстве гномов.

— В королевстве гномов? — переспросила Кит.

— В Торбардине. Кажется, они скрываются там от драконидов. Если полуэльф в Торбардине, то бьюсь об заклад, что и Лорана с ним.

Китиара повернулась, собираясь уходить.

— Эй! — сердито крикнул Эбен. — Где мои деньги?

Женщина вынула из кошелька монету, бросила ее в лужу и зашагала по дороге по направлению к лагерю. Никогда еще не была она так зла. Танис клялся, что любит ее, а не прошло и нескольких недель, как он спутался с другой. Да еще с эльфийкой! Если бы он встретился Китиаре в этот момент, она свалила бы его наземь и втоптала бы в грязь.

Скай все еще не вернулся с задания, и у Кит не было возможности его разыскать, поэтому ей ничего не оставалось, как задержаться в лагере, делая все возможное, чтобы избегать назойливого хобгоблина. Вместе с прочими солдатами она занялась тренировками, поскольку командир Грэг постоянно заботился о том, чтобы его подчиненные не теряли формы. Упражняясь с драконидом, великолепно владевшим мечом, она давала выход ярости, одновременно оттачивая мастерство.

Но когда Китиара оставалась одна в своем шатре, она вынашивала планы мести. Вернее, она была не одна. Золотоволосая эльфийка с голубыми миндалевидными глазами все время преследовала ее; она сидела у постели Китиары, заливаясь звонким смехом.

Китиара не могла заставить себя перестать думать о Лоране. Ей нужно было больше узнать о своей сопернице. В конце концов, разумный военачальник должен изучить своего врага, чтобы вести против него успешную кампанию. Китиара послала собственных шпионов к границам королевства гномов. В подгорную твердыню им, конечно, было не проникнуть, но они могли следить за входами и выходами и дать ей знать о появлении людей, эльфов и — в особенности — полуэльфов.

— Насколько я знаю Таниса, — говорила она себе, заканчивая писать указания, — он не усидит долго под землей в компании гномов. Во-первых, он ненавидит замкнутое пространство. Житье в гигантской норе сведет его с ума. Во-вторых, идет война и он захочет быть в гуще событий.

Теперь Кит уже с нетерпением ожидала путешествия в Ледяной Предел. И не только потому, что скучала. Ее посетила мысль, что эльф Феал-хас должен знать принцессу Лорану. Разумеется, этот вывод был настолько же несостоятелен, как и предположение, что Китиара знакома с правителем Палантаса, сделанное только на том основании, что они оба люди. Однако это не пришло Кит в голову. Она с нетерпением поглядывала на небо и по-настоящему обрадовалась, когда солнце сверкнуло на синей чешуе Ская.

То, что он сообщил о красных драконах, было неутешительным. Красные озлобились и не скрывали недовольства. До них доходили слухи о разрушениях, причиненных драконами в других частях Ансалона, и они жаждали развлечений. Если Красное Крыло не вступит в битву в ближайшее время, они будут действовать по своему усмотрению, и тогда жертвой может оказаться кто угодно. Судя по их теперешнему настроению, они скорее готовы накинуться на друзей, чем на врагов.

Китиара доложила обо всем Ариакасу, добавив к этому, что, по ее мнению, Тоэд — прекрасная кандидатура на должность Повелителя Драконов. Когда она сообщила о своей рекомендации Тоэду, излияния благодарности и смрад были столь сильны, что создалось впечатление, будто восторг стимулирует работу потовых желез хобгоблина. Когда Китиаре наконец удалось стереть его слюни со своих сапог, она отправилась попрощаться с Грэгом.

Повелительница сообщила, что рекомендовала Тоэда, и объяснила, почему так поступила.

— Командовать будешь ты, — сказала Кит.

Командир Грэг ухмыльнулся, выстрелив длинным языком. Они пожали друг другу руки, вернее, руку и когтистую лапу, и Китиара пошла к ворчащему Скаю, которому вовсе не улыбалась мысль лететь к ледяным равнинам.

— Не бойся. Тебе не обязательно там оставаться. Я отошлю тебя назад на север, — сказала Китиара, усаживаясь ему на спину.

— Сражаться? — радостно спросил Скай.

Хотя он очень отличался от своих красных сородичей, но в одном он был с ними солидарен: ему претило бездействие.

— Нет, — ответила Китиара. — Я хочу, чтобы ты привел Синее Крыло, драконов и драконидов, на юг.

Скай изогнул шею, чтобы посмотреть на нее и убедиться, что она не шутит.

— На юг? — переспросил он удивленно и разочарованно. — Почему на юг? Ведь наша война на севере.

— Объясню потом, — сказала Китиара. — Просто приведи их с собой. Скоро ты все поймешь.

Этим Скай вынужден был удовлетвориться, поскольку Китиара больше ничего не сказала.

 

9

По устланному снежным ковром коридору бесшумно и почти незаметно бежал белый волк, его мех сливался со снегом и льдом. Волк миновал ряд колонн, тянувшихся вдоль длинного зала и поддерживавших сводчатый потолок. Заходящее солнце заглянуло в стрельчатые ледяные окна и зажгло ледяные колонны и сложенные из снежных блоков стены огнем угасающего дня.

Стены меняли цвет по сто раз на дню — огненно-красные и оранжевые на рассвете, сверкающие белизной днем, когда шел снег, синие ночью, при свете звезд. Вечно меняющаяся красота ледяного зала захватывала дух, только волк оставался к ней равнодушен. Для него все вокруг было серым. Он спешил через зал, не глядя ни вправо, ни влево, спеша выполнить свою миссию.

Волк прибежал из Ледяного Замка, расположенного за несколько миль от дворца, его руины были видны из любого ледяного окна. Построенный изначально как крепость-маяк до Катаклизма, он стоял на ныне забытом острове к югу от знаменитого портового города Тарсиса. Сигнальные огни на башнях некогда указывали путь кораблям, направляя их сквозь туман и непогоду к безопасной гавани, или предупреждали город о появлении врага.

Когда разразился Катаклизм, море отступило от Тарсиса, и белокрылые корабли увязли в песке. Остров и стоявший на нем маяк поглотил огромный, надвинувшийся с юга ледник. Стены крепости рухнули под натиском подступившего льда, и уцелела лишь одна каменная башня, ныне торчавшая под рискованным углом, подпираемая ледяными глыбами. Каменной кладки крепости, погребенной под толщей снега и льда, уже не было видно вовсе.

Жители этой части мира — рыбаки, обитавшие в юртах, сделанных из звериных шкур, — прозвали крепость Ледяным Замком, считая ее местной достопримечательностью. Номады, преследовавшие рыбу на своих быстрых, покрытых тонкой коркой льда лодках, или ледяной народ, не проявляли к Замку никакого интереса. Обследовав помещения и вытащив все, что могло помочь им в ежедневной суровой борьбе за выживание, они оставили его.

Другие местные обитатели — дикие таной, называемые еще людьми-моржами, будучи давними врагами ледяного народа, удерживали Замок в течение нескольких лет, используя его как форпост для грабительских вылазок. Но и таной оставили Замок, выдворенные оттуда могущественным магом, которого они со страхом называли воплощением зимы.

Феал-хас вернулся.

Когда началась Война Копья, Ариакасу понадобился Повелитель Драконов и в этой части континента. Но найти того, кто согласился бы выполнить такое тяжкое задание, оказалось непросто. Климат здесь был ужасный, сражений происходило немного, а значит, не было возможности выдвинуться или захватить добычу, если, конечно, не считать обилия копченой рыбы. Ариакас уже думал, что ему придется отправить кого-нибудь в Ледяной Предел насильно, а потом повысить в звании обиженного Повелителя, который наверняка засыплет его прошениями и жалобами. Однако императору повезло. Он нашел Феал-хаса.

Выбор пал на эльфа не сразу. Император не любил и не доверял всем эльфам без исключения — и светлым, и темным. Он вполне разделял точку зрения своей Богини, что хороший эльф — мертвый эльф, и прилагал все усилия, чтобы выполнить пожелания ее Темного Величества. Однако Феал-хас был единственным, кто проявил интерес к Ледяному Пределу. Потому Ариакас подверг верность Феал-хаса испытанию, приказав ему отправиться на родину, в Сильванести, и передать план всех укреплений. Феал-хас предоставил Ариакасу подробный и точный отчет, присовокупив к нему ценные сведения о темной тайне Лорака, об Оке Дракона, погубившем короля.

И все же Ариакас не доверял эльфу. Феал-хас был язвителен и надменен и не выказывал императору того уважения, которого, по его собственному мнению, он заслуживал. Но так как другого кандидата, желавшего бы отправиться в Ледяной Предел, не нашлось, Ариакас вверил управление ледяной пустыней магу. Такхизис послала туда свою драконицу по имени Слякоть, чтобы та следила за Повелителем, а потом и Королева, и император, казалось, начисто о нем забыли.

А что до Феал-хаса, то он оставался загадкой для всех, кто его знал. Почему эльф, в чьей природе заложена любовь ко всему цветущему, живому и зеленому, выбрал для жизни место, где вся растительная жизнь умерла и даже память о ней была погребена под толщей снега и льда?

Никто не мог ответить на этот вопрос, потому что никто в Сильванести не помнил теперь Феал-хаса, кроме потерявшего разум короля Лорака. Кое-какие сведения о нем сохранились в анналах Башни Высшего Волшебства, где некогда жил и работал маг, но никто не дал себе труда их разыскать, да и кому бы это пришло в голову?

Волк, разумеется, не мог бы ответить ни на один вопрос о своем Повелителе. Он знал только, что это его хозяин. Добежав до двери, ведущей в покои, он открыл ее носом и вошел внутрь.

Феал-хас, уютно завернувшись в длинный плащ, подбитый белым мехом, сидел за своим письменным столом, который был вырезан изо льда, как и большая часть мебели во дворце. Когда волк вошел в комнату, эльф писал отчет императору. Феал-хас то и дело обмакивал перо в чернила, которые непременно замерзли бы, если бы он не наложил на них особое заклинание. Почерк у Повелителя был мелкий, неразборчивый и изысканный, что ужасно раздражало Ариакаса, поскольку выдавало руку эльфа.

Ариакас редко снисходил до того, чтобы самому разбирать написанное Феал-хасом. Поэтому он поручил это одному из своих помощников, тем более что все равно в этих донесениях интересного было мало. Когда армия драконидов вторгнется на юг Абанасинии, Феал-хас должен будет оборонять пути подвоза продовольствия и прочих припасов. До этого же момента он был обречен скучать в своей ледяной твердыне в стороне от главных военных событий.

Феал-хас прекрасно сознавал, что император его недолюбливает и не питает к нему особого доверия. Феал-хасу были известны секреты души Ариакаса, так же как и всех прочих. Имелись у Феал-хаса и свои тайны — опасные тайны, и одна из них заключалась в том, что он был криоником, магом редких дарований, обладающим властью на короткое время, долю доли секунды, «замораживать» Реку Времени. И тогда он был способен проникнуть в самые потаенные мысли и чувства человека, словно дуновение ледяного ветра уносило с собой все воспоминания и впечатления жертвы. Феал-хас не мог получить все нужные ему сведения за один раз. Ему необходимо было время, чтобы раскопать в том мусоре, который засоряет человеческие сердца, нечто действительно для него важное. И когда у него это получалось, он откладывал находку, чтобы воспользоваться ею в свое время.

Магия давала Феал-хасу власть над другими, но оказалась и сущим проклятием для него самого. Как эльфа и изгнанника, его нельзя было посвящать в тайны магии криоников.

Феал-хас стал темным эльфом, отлученным от Света, изгнанным со своей родины более трехсот лет назад за убийство юной возлюбленной. Эльфийские воины препроводили его на юг в оковах, в землю под названием Ледяной Предел. И хотя до Катаклизма она не была ледяной пустыней, в которую превратилась позже, все же это была бесплодная и неприветливая местность, где лето очень короткое, а зима невероятно длинная. Эльфийские воины оставили Феал-хаса там умирать. Он и умер бы, если бы местные жители не пожалели красивого молодого эльфа (а было ему тогда только восемнадцать) и не спасли ему жизнь.

Озлобленный и ожесточенный ссылкой в эту ужасную землю, он нашел себе любовницу среди людей, которая оказалась унинтернорной. Он уговорил ее взять его в ученики. И хотя обучать магии изгнанников было строжайше запрещено, она вняла его мольбам, в чем была вынуждена горько раскаяться.

Мрак, царивший в его душе, отбрасывал тень на то, что он видел в душах других. Когда он заглядывал в человеческие сердца, то проникал в самые темные их уголки. И это убедило его, что все вокруг — своекорыстные лжецы. Никому больше не доверяя, Феал-хас бросил свою возлюбленную и, вооруженный силой магии, отправился в Башню Высшего Волшебства, чтобы пройти ужасное Испытание. Оттуда он бежал незадолго до Катаклизма, когда Король-Жрец собрал силы для решительного удара. Вернувшись в Ледяной Предел, он сумел сделаться полезным императору Ариакасу и к тому же отомстить эльфам, предав их. Теперь он жил в одиночестве в своем дворце, и его единственным компаньоном был белый волк.

Феал-хас горько усмехался, заканчивая отчет. Он знал, что император не станет его читать. Все же ежемесячные донесения были частью его обязанностей как Повелителя, и он выполнял их аккуратно, так что никто не мог обвинить его в том, что он пренебрегает своим долгом.

Волк подбежал к нему и положил тряпичный сверток к ногам хозяина. Феал-хас взглянул на него без всякого интереса и вернулся к своему занятию.

Волк поскреб сверток лапой. Он ежедневно бегал в Замок, забирая письма и депеши и доставляя приказания Повелителя командиру небольшого отряда драконидов-калаков, расквартированного в этом малоприятном месте.

Феал-хас улыбнулся волку и потрепал зверя по шерсти, бросив в награду кусок оленины. Тот поймал мясо на лету и враз проглотил его, затем уселся на задние лапы, ожидая, не понадобится ли он еще хозяину.

Феал-хас прекратил писать. Он развернул сверток и вынул письмо, пробежал его глазами, нахмурился и прочел более внимательно. Его тонкие губы искривились от злости. Он скомкал пергамент и бросил его в угол.

Волк, решив, что это игра, в которую они частенько играли с хозяином, подобрал «мячик», принес его обратно и положил к ногам эльфа.

Феал-хас не смог сдержать улыбку.

— Спасибо, друг, — сказал он волку. — Ты напомнил мне, что я тоже должен служить своему хозяину и всячески его ублажать. Сказать тебе, чего он хочет от меня? Вот послушай.

Маг развернул скомканное письмо, разгладив, положил на стол и начал читать вслух. У него давно уже появилась привычка вести беседы с волками, делиться своими мыслями, обсуждать планы. Феал-хас любил повторять, что волки гораздо умнее людей, наверное, потому, что они ему никогда не отвечали.

— «Император Ариакас приветствует Повелителя Драконов Белого Крыла Феал-хаса…» и так далее и тому подобное.

Волк внимательно смотрел на крионика своими блестящими глазами.

— «Повелитель Драконов Синего Крыла, Темная Госпожа, вскоре прибудет, чтобы встретиться с тобой и обсудить некоторые планы, жизненно важные для дальнейшего хода войны. Уведомляю тебя, что Темная Госпожа пользуется моим абсолютным и полнейшим доверием. И ты должен подчиняться ей во всем, как мне самому». Подпись: Ариакас, император Ансалона и тому подобное.

Волк громко зевнул и опустил голову, чтобы вылизать свое хозяйство.

— Я думаю то же самое, — пробормотал Феал-хас.

Он поднял второе письмо, развернул и пробежал глазами. Почерк был крупный и небрежный. Жирную размашистую подпись и вовсе нельзя было разобрать.

«Я здесь. Жду нашей встречи в самое ближайшее время!

Китиара»

Слово «ближайшее» было подчеркнуто тремя чертами.

Феал-хас поднялся на ноги и принялся мерить шагами покрытый снегом пол. Его длинный плащ, накинутый поверх белых шерстяных одежд, волочился сзади, оставляя следы на снегу. Даже принадлежа к Ложе Черных Мантий, крионик всегда одевался в белое: белые рубахи, белые меха, белые кожаные сапоги. Он был высоким и стройным, с тонкими чертами лица; его кожа была бела как снег и почти так же прозрачна, как лед. В своих белых одеждах, с белыми волосами и серыми, словно снеговые облака, глазами, Феал-хас казался воплощением зимы, чем-то единым с ледяным царством, куда он был несправедливо сослан в юности и которое так неожиданно и странно полюбил.

— Это не сулит нам ничего хорошего, друг мой, — обратился Феал-хас к волку. — Ариакасу что-то от меня нужно, нечто такое, с чем мне, по его мнению, не очень-то хочется расставаться. И он послал Темную Госпожу, чтобы запугать меня. Он думает, что я позволю ей распоряжаться тут, потому что я — одинокий эльф, а она — человек и, следовательно, высшее существо. На вопрос, что нужно Ариакасу, ответить не трудно. Он хочет, чтобы я отдал ему вещь, которая ценна и для меня. Проклятие! Эта гнусная драконица, вечно сующая нос не в свое дело, проболталась Такхизис о том, что Око здесь, а Такхизис сообщила об этом Ариакасу. С тех пор то, когда оно им понадобится, лишь вопрос времени.

Феал-хас с беспокойством огляделся по сторонам. Он-то предвкушал приятный вечер, проведенный с бокалом пряного вина над заклинаниями.

А теперь ему придется отправиться в Замок на встречу с Повелительницей и выслушивать безумные планы Ариакаса.

— Приведи стаю, — приказал он волку, который немедленно выбежал за дверь, навострив уши и помахивая хвостом.

Крионик завернулся в меха и вышел из дворца. Волчья стая уже ждала его. Волки стояли перед санями — каждый на своем месте. Волчица, предводительница стаи, ходила взад и вперед вдоль ряда, показывая, кто здесь главный, и порыкивая на парочку молодых самцов, которые грызлись между собой, вместо того чтобы заниматься делом.

Феал-хас надел на волков упряжь и удобно устроился в санях. Закутавшись в меха и покрывала, он почти исчез из виду. По его команде волчица побежала вперед, задавая темп, а остальные потрусили за ней. Сани быстро скользили между сугробами и глыбами льда. Феал-хасу не было нужды управлять своими волками. Они и сами прекрасно знали направление.

Лучи заходящего солнца окрасили горизонт, оставляя на обледенелых стенах и одиноко стоящей башне Замка длинные кровавые полосы.

Высоко в небе синий дракон сделал над башней несколько кругов, затем взмахнул крыльями и полетел на север.

 

10

Путешествие в Ледяной Предел оказалось наихудшим из тех, что доводилось совершать Китиаре и Скаю. Еще никогда в жизни она так не мерзла. Кит и не подозревала, что бывает настолько холодно. Было больно дышать, тысячи иголок вонзались в легкие. Замерзли волоски в носу, лицо от выдыхаемого пара покрылось ледяным панцирем. Теперь она поняла, что значит «окоченеть». Когда Скай, наконец, приземлился, она осталась бы в своем седле, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой, если бы ее не обнаружили несколько капаков, вышедших поохотиться. Дракониды сняли ее со спины Ская и поволокли в Замок. Идти она не могла, от холода у нее отнялись ноги.

Китиара слышала о людях, которые теряли пальцы и конечности в ледяной пасти мороза. Она вспомнила попрошаек за стенами Гавани и представила себя среди них. Она на чем свет стоит кляла Ариакаса за то, что он послал ее в это ужасное место, и начисто забыла о своем недавнем желании оказаться здесь, чтобы разузнать о Лоране. Любовь и ревность окаменели от холода. Кит не хотела снимать сапоги из страха увидеть, что сталось с ее ногами.

Ей удалось на некоторое время унять дрожь, чтобы нацарапать послание Феал-хасу. Вопреки ее ожиданиям, он жил не в Замке, а выстроил себе дворец на некотором расстоянии от него. Однако, видя условия в этом так называемом Замке, Кит не удивилась.

Канаки перенесли ее в комнату под названием Покои Повелителя, в настоящее время пустовавшую. Феал-хас жил здесь какое-то время после возвращения из Вайрета, пока шло строительство дворца. В большой каменной жаровне, наполненной то ли жиром, то ли маслом, горело пламя, давая чуточку тепла. Китиара подвинулась поближе к огню. Капак помог ей снять доспехи, но снимать сапоги она по-прежнему боялась, потому что все еще не чувствовала ног. Она испугалась по-настоящему, когда неожиданно открылась дверь и в комнату вошел высокий худой эльф, закутанный в меха.

Китиара выбранила бы эльфа за то, что он вошел без стука, но она чувствовала себя слишком ничтожной со стучащими от холода зубами. Поэтому она ограничилась сердитым взглядом. Некоторое время эльф молча смотрел на нее, затем повернулся и вышел. Возвратился он в сопровождении капака, принесшего таз с водой, над которым поднимался пар.

Драконид поставил таз на пол перед Китиарой, переводившей с эльфа на капака подозрительный взгляд. Сжав зубы, она с трудом процедила:

— Проклятие! Ты что, хочешь, чтобы я ванну здесь приняла?!

Тонкие губы эльфа скривились в улыбке столь же холодной, как и все вокруг.

— Подержи руки и ноги в теплой воде.

Китиара бросила на эльфа недоверчивый взгляд и, пробормотав что-то неразборчивое, подвинулась ближе к огню.

— Эта вода обладает целительной силой, — продолжал эльф. — Кстати, мы еще не представились друг другу. Я — Повелитель Феал-хас. Ты, как я понимаю, Темная Госпожа?

Он опустился рядом с ней на колени и, прежде чем она успела понять, что он делает, взялся за сапог и стянул его. Китиара посмотрела вниз и в отчаянии закрыла глаза. Пальцы на ногах были мертвенно-белыми с устрашающим синеватым оттенком. Феал-хас ощупал их и, покачав головой, взглянул на Китиару:

— Кажется, имя в данный момент особенно тебе подходит. Дело плохо. Твоя кровь замерзла, превратилась в лед. Если не последуешь моему совету — рискуешь потерять пальцы или даже ноги.

Может, Китиара и продолжала бы отказываться, но она совсем не чувствовала его прикосновений, и это заставило ее отбросить сомнения. Она разрешила эльфу снять с нее второй сапог, затем осторожно, вздрагивая от боли, опустила сначала одну ногу в теплую воду, потом другую.

Теплая вода действовала успокаивающе, пока не начали возвращаться ощущения. Внезапно раскаленные иглы вонзились в ее плоть. Боль была нестерпимой. Она глухо застонала и попыталась вынуть ноги из воды. Эльф положил руки ей на колени.

— Нужно потерпеть, — велел он.

Голос у него был мелодичный, как у всех эльфов. Руки с тонкими пальцами, лежавшие на ее коленях, казались изнеженными, но, оттолкнув его изо всех сил, Китиара не смогла освободиться от их железной хватки. Она металась из стороны в сторону в ужасных муках. Внезапно женщина заметила, что ноги стали понемногу розоветь. Страшный холод, который, казалось, проморозил ее до самых костей, начал отступать, боль утихла.

Китиара расслабилась и откинулась на спинку стула.

— Ты сказал, что эта вода обладает целебными свойствами. Вода святая? Это ваше творение?

— Не притворяйся, — ответил Феал-хас. Он убрал руки с коленей Китиары и выпрямился перед ней: высокий, худой, в белых одеждах. — Ты здесь для того, чтобы потребовать что-то у меня или выманить желаемое с помощью лести. В любом случае ты постаралась разузнать обо мне. Догадываюсь, что преуспела ты не особенно. — Его серые глаза сверкнули. — Однако тебе должно быть известно, что я маг, а не жрец.

Китиара открыла рот, но снова закрыла. Все, что он сказал, было правдой. Она прибыла сюда за Оком Дракона; перед тем как пуститься в путь, Кит наводила об эльфе справки и действительно смогла узнать очень немногое. Наверняка она знала только то, что он был темным эльфом и магом.

— Что же до воды, Повелительница… — начал Феал-хас.

— Ох, давайте оставим эти формальности, — предложила Китиара, одарив своего собеседника обворожительной улыбкой — Мои солдаты называют меня Темной Госпожой, а для друзей я просто Китиара.

— Это вода из источника, бьющего во дворе Замка, Повелительница, — сказал он, делая ударение на последнем слове, в его глазах сверкнула ироническая усмешка. — Не будучи жрецом, я не знаю, какое Божество благословило эту воду, хотя и осмелюсь поделиться своей догадкой. До наступления ледника этот Замок стоял на острове. Фонтан — символ возрождения и, вероятно, был даром Бога-Рыбака Хаббакука.

Китиара пошевелила пальцами в тазу. На самом деле ей было совершенно все равно, что за Божество исцелило ее. Просто ей необходимо было как-то завязать беседу, понять, кто перед ней.

— Не представляю, как нормальный человек может жить в таком ужасном месте, — заметила она, вытирая ноги, осторожно поднялась и принялась ходить по комнате, чтобы поскорее восстановить циркуляцию крови. — А ведь ты эльф. Твой народ проводит дни, сочиняя сонеты траве. Эльфы плачут, когда приходится срубить дерево. Должно быть, ты ненавидишь эту пустыню, Феал-хас.

— Повелитель Феал-хас, — холодно поправил он. — Напротив, я живу здесь со времен Катаклизма. Это мой дом — и я успел приспособиться к здешним суровым условиям. Недавно я побывал на своей родине, в Сильванести. Жара показалась мне невыносимой. Я не мог продраться сквозь буйную растительность. Запах цветов и трав щекотал мне ноздри, не давал дышать. Я поторопился уехать оттуда при первой же возможности.

— Какая надобность привела тебя в Сильванести, Повелитель Феал-хас? — спросила Китиара, в свою очередь иронически подчеркивая титул собеседника.

— Мне нужно было закончить кое-какие дела с королем Лораком, — ответил эльф.

Китиара ждала, что он продолжит свою историю, но эльф не прибавил больше ни слова. Он стоял и смотрел на нее, так что Китиаре пришлось самой поддержать беседу.

— Полагаю, ты слышал, что ваш король был пленен Оком Дракона, которым обладал, — сказала она. — Лорак был опутан паутиной ночных кошмаров, которые изменили и изуродовали вашу родину.

— Кажется, кое-что я об этом слышал, и ты ошибаешься, Повелительница. Лорак — не мой король. Я служу императору Ариакасу.

Его серые глаза походили на замерзшие озера. И проницательный взгляд Кит не мог пробиться сквозь этот лед.

Она сделала еще одну попытку и со знанием дела произнесла:

— Это опасные предметы. Держать их у себя рискованно.

— В самом деле? — Феал-хас изогнул тонкую бровь. — Разве ты занималась изучением этого вопроса, Повелительница?

Слова эльфа привели Кит в замешательство.

— Нет, — была вынуждена признать она.

— А я занимался, — сказал Феал-хас.

— И что же ты узнал? — спросила Китиара.

— Что это опасные предметы. И держать их у себя рискованно.

У Китиары засвербела ладонь — так ей хотелось съездить по бледному тонкому лицу эльфа. Появившись здесь наполовину обмороженная, она отдалась на его милость, потеряла контроль над ситуацией и понятия не имела, как его восстановить. С самого начала она повела себя неверно. Ей следовало лучше подготовиться к встрече с Феал-хасом, но она недооценила его, потому что он был эльфом. Она полагала, что он станет юлить и изворачиваться, льстить и заискивать, лгать и хитрить. Вместо этого он держался с большим достоинством, был прям и неустрашим.

Кит мерила шагами комнату, притворяясь, будто поглощена собственными мыслями, время от времени бросая на него взгляды из-под черных ресниц. Он был мужчиной, и она могла бы попытаться соблазнить его, но решила, что у нее больше шансов соблазнить айсберг. Как и суровая земля вокруг, он был холоден и бесстрастен. Никакое пламя не согревало его. Она заметила, что эльф стоит вдалеке от жаровни, в самой холодной части комнаты.

— Зачем ты прибыла в Ледяной Предел, Повелительница Китиара? — внезапно спросил Феал-хас. — Полагаю, не для того, чтобы насладиться прелестями здешнего климата.

Китиара уже собиралась ответить, что ей нужно обсудить с ним важные вопросы, касающиеся хода войны, но он ее перебил:

— Ариакас прислал тебя, чтобы забрать мое Око.

— Вовсе нет! — торжествующе воскликнула Кит. — Я здесь не для того…

Феал-хас жестом выразил свое нетерпение:

— Ты хочешь заставить сделать это глупого соламнийца, что, по сути, одно и то же, ибо Око уничтожит рыцаря, и тогда император завладеет моим сокровищем. Неглупый план — к чести его величества. Но какое право он имеет распоряжаться тем, что принадлежит мне?

— Я не знала, что Ариакас уже сообщил тебе обо всем, Повелитель, — сказала Китиара, уязвленная этим обстоятельством.

— Император не удостаивает меня своими откровениями, — сухо произнес Феал-хас.

Он бросил письмо Ариакаса на пол, ей под ноги:

— Если хочешь, можешь прочесть, что пишет мне его величество.

Китиара подняла письмо, пробежала глазами и нахмурилась.

— Но если он не упоминал об этом, то откуда ты узнал о рыцаре… Стой! — крикнула она. — Мы еще не окончили разговор. Куда ты собрался?

— В свой дворец, — ответил Феал-хас, направляясь к двери. — Наша беседа утомила меня.

— Я еще не успела передать приказы его величества!

— В этом нет нужды. Я понял все достаточно ясно, — сказал эльф. — Я распоряжусь, чтобы тебе принесли ужин.

— Я не голодна, и мы не закончили, — сердито бросила Китиара.

Феал-хас открыл дверь. Помедлив, он обернулся и сказал:

— Да, насчет той эльфийки, Лораланталасы. Это имя мне известно, но я не знаю ни ее, ни ее родственников. Ведь она из Квалинести. — Он произнес это слово с таким отвращением, словно оно испачкало ему губы, и вышел из комнаты, тихо притворив за собой дверь.

— Квалинести! — повторила пораженная Китиара. — Что, Бездна забери, он хотел этим сказать? Квалинести! И откуда он узнал, что я вообще собиралась спрашивать его о ней? Откуда он узнал об Оке и о рыцаре, если Ариакас ничего ему не говорил?

Кит стащила с кровати меховое одеяло и накинула себе на плечи, бормоча под нос:

— Этот план погряз в магии. Я по горло сыта чародеями — вначале эта ведьма Иоланта, теперь еще и эльф. Маги всюду суют свои носы, шепчут заклинания, скрещивают пальцы. Предпочитаю честный бой и холодную сталь.

Ей хотелось немедленно покинуть Ледяной Предел. Пусть Ариакас сам ведет дела с этим эльфом. В конце концов, император владеет магией, он в силах поставить Феал-хаса на место.

Идея казалась соблазнительной, но Китиара вынуждена была отказаться от этой мысли. Вернуться с пустыми руками означало признать свое поражение. Она наверняка лишится звания, а может, и жизни. К тому же Китиара не знала, что еще было известно эльфу и что он собирался делать с этими сведениями. Это не давало ей покоя. Если Феал-хас знал про Лорану, то, вероятно, знал и про Таниса. А если Ариакас убедится, что она связана с теми, кто причастен к убийству Верминаарда…

Китиару прошиб холодный пот.

Она бросилась на постель. Ей нельзя было возвращаться, пока все это не разрешится. Она должна победить мага, сломить его, подчинить своей воле. Кроме Таниса, она еще не встречала мужчины, которого не могла бы победить. Эльф не будет исключением. Нужно только найти его слабые стороны.

Китиара плотно поужинала тушеной олениной, запив ее несколькими кружками согревающего напитка, который готовили капаки. Вновь обретя уверенность в своих силах, она закуталась в меха и крепко заснула.

Проснувшись утром, она обдумала происшедшее накануне и решила, что у Феал-хаса есть шпионы в лагере Тоэда, может, и сам Тоэд. Кто-то слышал, как она расспрашивала о Лоране, и сообщил об этом эльфу, а он заморочил ей голову, подстроив все так, чтобы внушить ей, будто обладает какими-то сверхъестественными способностями.

Сегодня она передаст Феал-хасу приказы относительно Ока. И если эльф их не выполнит, ее вины в этом не будет. Она сделала все, что велел император. Когда вернется Скай, она немедленно улетит подальше от этой закованной в лед страны и жуткого мага.

Стянув с кровати одно из меховых одеял, Китиара завернулась в него, отправилась на поиски Феал-хаса и тут же потерялась в лабиринте обледенелых залов. Изрядно поблуждав, она наконец наткнулась на капака, который сообщил ей, что если маг все еще в Замке, то скорее всего он закрылся в своей библиотеке, расположенной по соседству с комнатой, где ночевала Кит.

Китиара нашла комнату. Дверь была закрыта, но не заперта — когда Кит толкнула ее, появилась щелка. Вспомнив, как он без стука вломился к ней вечером, Китиара распахнула дверь и смело вошла.

Огромный белый волк, лежавший на ковре около стула, мгновенно вскочил. Его красные глаза устремились на Китиару. Зверь глухо зарычал, опустив голову и прижав уши. Оскалившись, он продемонстрировал гостье свои клыки. Китиара схватилась за эфес меча.

— Он перегрызет тебе горло, прежде чем ты успеешь вытащить меч, — пробормотал Феал-хас.

Он читал внушительного размера том в кожаном переплете. Эльф тихо сказал что-то волку на своем языке и, протянув руку, легонько погладил зверя по голове. Тот снова лег, по-прежнему не сводя глаз с Китиары. Она продолжала сжимать эфес меча.

— И все же я вам не верю, — сказала Китиара.

Она была в ярости. Опять он поймал ее, заставил защищаться, сделал из нее посмешище.

— Пожалуйста, садись, Повелительница, — произнес Феал-хас, указывая на свободный стул.

— Я не намерена задерживаться здесь надолго, — сказала она. — Я прибыла, чтобы передать тебе приказ императора относительно Ока Дракона…

— Моего Ока, — уточнил Феал-хас. Китиара была готова к этому возражению.

— Став Повелителем Драконов, ты принес клятву верности Королеве. Ты обещал служить ей. Император — ее избранный представитель на Кринне. Ему понадобилось Око Дракона, и он вправе его потребовать.

Серые глаза эльфа сверкнули.

— У меня есть что возразить на это, но не будем тратить время на споры. Допустим, я согласен. — Он вздохнул и закрыл книгу. — Объясни мне план.

— Неужели тебе не все об этом известно? — презрительно спросила Китиара.

— Доставь мне удовольствие, — парировал маг.

Китиара рассказала, как втянула рыцаря Дерека Хранителя Венца в это предприятие, убедив его совершить путешествие в Ледяной Предел за Оком Дракона. Ее слова заставили Феал-хаса нахмуриться. Эльф зачесывал назад свои длинные белые волосы, и Китиара хорошо видела, как недовольно сдвинулись его брови.

— Следовало сообщить, что ты собираешься открыть тайну Ока посторонним. Ты подвергла его большой опасности. Не со стороны рыцаря. — Феал-хас словно и не принимал Дерека в расчет. — Чародеи из Башни веками ищут этот предмет. Если Конклав Магов прослышит про него…

— Не прослышит, — сказала Китиара. — Рыцари хотят заполучить его в свои руки. Они сделают все, что в их силах, чтобы сохранить это в тайне. Соламнийцы не желают, чтобы Око попало к магам, точно так же как и мы.

Феал-хас обдумал этот довод и, казалось, удовлетворился, во всяком случае больше он не спорил.

— Ты отдашь Око драконице по имени Слякоть. Когда Дерек Хранитель Венца появится, ты позволишь ему найти Око, — продолжала Китиара. — Такхизис даст приказания Слякоти. Она сможет убить любого из рыцарей, но не должна причинять вред Хранителю Венца. Как только Дерек завладеет Оком, а оно завладеет им, вы позволите ему удалиться. Он принесет Око в Соламнию — и королевство падет, так же как пало королевство эльфов.

Ответ Феал-хаса был неожиданным:

— Тебе ведь не нравится этот план, не так ли, Повелительница?

Китиара уже открыла рот, собираясь сказать, что считает его просто гениальным, одним из самых блестящих планов его величества, но ложь застряла у нее в горле.

— Мое отношение к этому не имеет значения, — ответила Кит, пожимая плечами. — Я поклялась служить Королеве.

— Я тоже стараюсь во всем быть послушным ее Темному Величеству, — сказал Феал-хас с притворным самоуничижением. Эльф опустил руку, чтобы погладить волка. — Однако остается одна проблема. Я могу указать Хранителю Венца, где находится Око, но я не могу гарантировать ему безопасность. К его смерти я не буду причастен, уверяю тебя, — добавил он, заметив, что Китиара нахмурилась. — Я и волоска не трону у него на усах.

— Я же сказала, Повелитель, что Слякоть получит приказ от Такхизис…

— К несчастью, я не могу отдать Око драконице.

— Ты хочешь сказать, что не желаешь! — гневно поправила его Китиара.

— Выслушай меня, — сказал Феал-хас, поднимая изящную руку. — Как я уже говорил, я изучил все, что касается этих предметов. Мне известно об опасности, которую они таят. Ты была права: держать у себя такую вещь рискованно. Мало кто представляет себе — насколько. Я мог разделить судьбу Лорака. Око находится у меня более трехсот лет, с тех самых пор, как маги из Башни попросили меня забрать его, чтобы спрятать от Короля-Жреца. Много раз меня обуревало желание попытаться установить над ним контроль. Много раз собирался я сразиться с заключенной в нем сущностью драконов. Мне хотелось знать, достаточно ли я силен, чтобы заставить Око служить.

— Какое мне до всего этого дело? — не выдержала Кит. Феал-хас продолжал, словно и не слышал ее слов:

— Я знаю себя. Никто не может прожить триста лет, не заглянув в глубины своей души, не исследовав их. Мне известны мои сильные стороны и мои слабости. Подчинить Око может лишь человек выдающийся — совершенно уверенный в себе, но который совсем о себе не думает, не заботится о своей безопасности. Такой захочет рискнуть всем — своей жизнью, душой, все поставив на карту. Я тщеславен. И признаю это. Я слишком пекусь о себе. И я пришел к выводу, что, вероятно, недостаточно силен, чтобы выжить в этой схватке. Заметь, я сказал «вероятно». Всегда, знаешь ли, остается крупица сомнения. Я стал просыпаться по ночам, мне слышались голоса, я чувствовал, что Око притягивает меня. В минуту слабости я мог поддаться искушению. Я не должен был так рисковать.

Китиара топнула ногой:

— Переходи к сути!

— Несколько сотен лет назад я создал магического стража и поселил его в специальных покоях, где находится Око Дракона. Я приказал ему убивать всякого, кто попытается взять Око, включая и меня самого. С тех пор спать я стал намного лучше.

Эльф вновь вернулся к чтению. У Китиары отвисла челюсть. Она смотрела на Феал-хаса, не веря ни единому слову:

— Ты лжешь.

— Нет, уверяю тебя, — спокойно ответил тот.

— Тогда вели своему стражу убираться!

Эльф слабо улыбнулся и, не отрываясь от чтения, покачал головой.

Китиара встала и шагнула к нему.

Волк быстро и бесшумно поднялся, и Кит остановилась.

— Неужели ты не имеешь над ним власти? Ты должен! — прошипела она. — Это приказ Ариакаса!

— Ариакас приказал мне позволить Дереку Хранителю Венца войти в мой Замок. Это я сделаю. Он приказал мне дать ему возможность найти Око Дракона. И это я выполню…

— И страж убьет его, — закончила Китиара.

— Ну, это уже будет зависеть от рыцаря. Хранитель Венца может сразиться с ним, а может и не сражаться — ему решать. Если он убьет стража, то получит Око. А если страж убьет его — тут уж ничего не поделаешь, охота за магическими предметами всегда предполагает определенный риск. Иначе рыцарям не было бы в этом никакой чести.

— Ты нисколько не боишься лишиться своего сокровища, — заключила Китиара, и в ее словах прозвучало обвинение. — Ты знаешь наверняка, что страж убьет Хранителя Венца.

— Страж действительно грозный, — мрачно согласился Феал-хас. — Он охранял Око много-много лет. И боюсь, он стал очень могущественным. Когда я сказал, что не в силах устранить его, я не кривил душой. Уверяю тебя, он убьет меня одним взглядом.

— И все же я тебе не верю, — сказала Китиара.

— А какое мне до этого дело? — возразил Феал-хас, переворачивая страницу.

— Когда Ариакас прибудет сюда с визитом, тебе придется вникнуть в это дело! — пригрозила Китиара.

— Император не бросит свою бесценную войну и не станет проделывать такой путь с единственной целью — образумить меня, Повелительница. — Феал-хас поднял на нее насмешливый взгляд. — Это не мне предстоит испытать на себе неудовольствие императора.

Кутаясь в меха, Китиара смотрела на эльфа с беспомощной яростью. Он был прав, будь он трижды проклят. Ей еще не приходилось сталкиваться с собеседником, который был способен настолько вывести ее из себя, и она не знала, что делать.

— Такхизис будет разгневана, — наконец произнесла Китиара.

Феал-хас только пожал плечами:

— Я поклоняюсь Нуитари, сыну Такхизис. А он не питает к своей матери особой любви и уважения. Его чувства ты вполне можешь понять, Китиара Ут-Матар, учитывая твое презрительное отношение к собственной матери.

Китиара открыла рот и снова закрыла. Кровь стучала в ее висках. Иметь дело с этим эльфом было все равно что биться с блуждающим огнем, обитателем гибельных топей. Он перелетает с места на место, путает ее, наносит удар туда, где она меньше всего ждет.

Китиара сжала кулаки так, что на ладонях остались кровавые следы. Он хочет смутить и запутать ее. Она должна сосредоточиться на главном, не обращать внимания ни на что постороннее, даже на то, что он откуда-то прознал о ее ненависти к матери.

— Ты же хочешь, чтобы мы победили в этой войне… — начала она.

— А-а, воззвание к верноподданническим чувствам, — протянул Феал-хас. — Я все ждал, когда ты попытаешься дернуть эту струну. Я живу в этом мире несколько столетий и, если не случится каких-нибудь непредвиденных событий, проживу еще парочку. Я видел, как императоры уходят и приходят. Я буду жить еще долго после того, как и ты, и Ариакас, и все его тщеславные Повелители будут гнить в земле. Я увижу, как его могучая империя, которую он строит с такой страстью, рассыплется в прах. Иными словами, Повелительница, мне нет никакого дела до вашей войны.

— Так зачем тогда было так стремиться получить звание Повелителя? Я слышала, ты рисковал жизнью, вернувшись в Сильванести, чтобы шпионить за собственным народом… Ты предал своего короля…

— Это было личное дело, — холодно заметил Феал-хас.

— Почему ты это сделал? Из тщеславия! Ты хочешь власти. Хочешь править. Ты задумал бросить вызов Ариакасу…

— Не путай свое тщеславие с моим, Повелительница, — оборвал Феал-хас, все еще не поднимая глаз от книги. — Единственное, чего я хочу, — это чтобы меня оставили в мире и покое продолжать мои занятия.

Китиара презрительно рассмеялась.

Эльф захлопнул книгу и отложил ее в сторону. Он протянул руку, чтобы потрепать волка, успокаивая зверя, которому явно не нравилась Китиара, с ее громким смехом и резкими движениями.

— Я родился и вырос в Сильванести. Как все эльфы, я любил свою родину больше жизни. По причинам, которых я не буду касаться, поскольку они уже давно не существуют, я был несправедливо изгнан из моего цветущего зеленого рая и оставлен в стране, где ничего не жило и не росло. В стране смерти и запустения. Моей смерти, как я полагал.

Была зима. Местный народ нашел меня замерзшим почти до смерти. Никогда прежде им не доводилось видеть эльфов. Они не знали, кто я и откуда, но это не имело значения. Они отвели меня в свои дома, отогрели и накормили, дали мне приют. Они вернули меня к жизни. Я узнал их тайны, которые они никогда прежде не открывали чужакам. Одна женщина из любви к прекрасному эльфийскому юноше открыла их секреты.

Я украл ее тайну, украл ее любовь и предал ее и народ, спасший мне жизнь, людоедам, некогда обитавшим в этих землях. Моя возлюбленная и все ее соплеменники были убиты, и тогда я захватил их землю и имущество. Мой дворец стоит на том самом месте, где я сжег их тела.

Я — эта земля, Повелительница. Я — лед. Такие чувства, как жалость, любовь, сострадание, соскальзывают с моей замерзшей поверхности. Если бы я нашел способ прикоснуться к солнцу, то сомневаюсь, что его пламя смогло бы отогреть меня.

Чего я хочу? Мира. Одиночества. Я хочу жить здесь, в моем дворце, с моими зимними волками и моими книгами оставшиеся мне годы (а все мои предки были долгожителями даже по эльфийским меркам), и я не желаю, чтобы меня беспокоили. Я не хочу никем править. Править людьми — значит иметь с ними дело. Устанавливать законы, собирать подати, вести войны, потому что всегда найдется кто-то, кто захочет иметь то же, что и ты, и отобрать это у тебя.

Я стал Повелителем, потому что это давало мне средства достичь своей цели — уничтожить все следы жизни в этой части мира. Таной уничтожат ледяной народ. Капаки уничтожат таной. Мои волки и я уничтожим капаков. Моя земля будет пустой и такой тихой, какой только и может быть пустыня, погребенная под нетронутым снегом.

Так ты спрашивала, чего я хочу, Повелительница? Я хочу тишины.

Феал-хас взял другую книгу и раскрыл ее.

— Ты можешь обрести тишину в смерти, как тебе известно, — мрачно произнесла Китиара.

— Попробуй, — предложил он. — Одним движением, одним словом я могу превратить тебя в ледяную статую. Я поставлю ее в коридоре на вечные времена как памятник глупости.

Он углубился в чтение.

Китиара посмотрела на эльфа, но ее взгляд пропал втуне. Феал-хас так и не поднял глаз. Кит взвесила свои возможности. Она может вернуться к Ариакасу и пожаловаться на эльфа, но это только разозлит императора. Она может покинуть Ледяной Предел немедленно и предоставить глупого рыцаря его собственной судьбе, но и в этом случае Ариакас обвинит ее. Оставалось справиться с проблемой самой.

— Я надеюсь, ты не станешь возражать, если я убью этого стража? — спросила Кит.

Феал-хас перевернул страницу.

— Будь моей гостьей. Я всегда могу создать такого же.

— В этом не будет необходимости! — язвительно сказала женщина. — Я оставлю Око Слякоти и прикажу ей не отдавать его тебе. Так ты сможешь спать спокойно. Что это за страж? — Она попыталась догадаться о возможном приложении талантов мага: — Ледяной великан? Снежная тварь?

Губы Феал-хаса изогнулись, в первый раз за несколько столетий он чуть было не рассмеялся:

— Не столь тривиально, Повелительница. Страж — мое собственное творение. Он совершенно уникален, насколько я могу судить.

Китиара повернулась на каблуках и вышла. Феал-хас улыбался, почесал волка за ухом и продолжил чтение.

 

11

Оставив Феал-хаса, Китиара отправилась разыскивать командира отряда капаков. Она вышла из здания, где располагалась библиотека Повелителя. Китиару тут же ослепило сияние солнца и льда, так что она прикрыла глаза рукой. Когда зрение вернулось, женщина обнаружила, что смотреть было особенно не на что. От крепости остались лишь обледенелый двор с полуразрушенными пристройками, сложенными из ледяных кирпичей, и торчавшей изо льда же каменной башней. Посредине возвышался вырезанный в виде феникса фонтан, посылая ввысь искрящиеся струи воды, падавшей в небольшой бассейн. Китиара скептически относилась к россказням эльфа о чудесной святой воде, но тот факт, что она не замерзала на таком холоде, сам по себе был дивом.

Китиара не стала задерживаться, чтобы полюбоваться фонтаном. Ветер, дувший с ледника, казалось, обжигал ей лицо. Видя драконидов, входивших в высокую пристройку и выходивших оттуда, женщина решила, что именно там находится штаб. Закутавшись в меха, она побежала через двор в том направлении. То и дело поскальзываясь и едва не падая, она позавидовала когтистым лапам драков.

Вытаскивать спрятанную под мехами руку, чтобы стучать в деревянную дверь, служившую капакам защитой от холода, не хотелось, и Китиара, бормоча проклятия обледенелыми губами, принялась изо всех сил колотить в дверь сапогом, пока ей не открыли.

Ее обдало теплом, исходившим от двух масляных жаровен. Внутри столпилось несколько капаков, один отдавал приказы, в то время как другие стояли вокруг снаряжения. Вероятно, командир и его подчиненные планировали отправиться на охоту. На чешуйчатые тела были накинуты подбитые мехом плащи. В мехах и шкурах дракониды походили на какую-то причудливую помесь.

Капаки взглянули на нее, не отрываясь от своей работы, но не проявили особого интереса. Кит вспомнила о том, что Феал-хас собирался уничтожить их, и подумала, не стоит ли предупредить командира, чтобы он не очень-то доверял своему Повелителю. Но, поразмыслив, решила, что в подобном предупреждении нет необходимости. Дракониды и так никогда и никому не доверяли.

Она попросила командира уделить ей некоторое время. Тот отослал своих подчиненных и повернулся к ней.

Его отливавшая медью чешуя ярко блестела в неверном свете жаровни. Он был довольно словоохотливым и, казалось, обрадовался компании.

«Здесь, должно быть, тоскливо, как в Бездне», — подумала Кит.

Вначале разговор зашел об Оке Дракона. Командир слышал о нем, но никогда не видел и толком не знал, что это такое.

— Где оно? — спросила Китиара.

— Внизу, в ледяных туннелях, — ответил капак. Он опустил коготь, указывая на подземелье. — Неподалеку от логова дракона.

— Я слышала, что Око охраняет страж, — сказала Кит. — Ты можешь рассказать, что он собой представляет?

— Будь я проклят, если знаю это, — ответил капак.

— Ты никогда его не видел?

— Как-то не представилось случая с ним познакомиться. Эльф сообщил мне об Оке и о страже и приказал держаться подальше от той части Замка. Я подчиняюсь приказам.

— Подумать только, какой послушный! — заметила Китиара.

Капак ухмыльнулся, обнажив зубы:

— Разумеется, я пошел посмотреть лично, только чтобы убедиться, что соблюдены интересы ее Темного Величества.

— Разумеется, — сухо произнесла Китиара. — Страж существует?

— Судя по тому, что я увидел, да, — ответил командир.

— Ты видел стража?

— Нет, зато я видел, что бывает с теми, кто видел его, — группу таной или, вернее, то, что от них осталось. А осталось весьма немногое. Кровь, кости, волосы и жир были размазаны по всему полу.

— Таной искали Око?

— Сомневаюсь. Они не настолько умны. Полагаю, они набрели на него случайно, охотясь за пропитанием.

— Несколько окровавленных костей еще не доказывают, что страж действительно существует, — возразила Китиара. — Феал-хас сам мог их убить, а затем представил все так, словно их растерзало какое-то ужасное чудище.

Капак хмыкнул в ответ:

— Ты когда-нибудь видела берцовую кость таной?

— Я и самого таной никогда не видела, — ответила Кит с нетерпением. — И уж тем более их костей. Что это за народ?

— Ледяной народ называет их людьми-моржами. Это здоровенные звери, которые ходят прямо, как люди. У них бивни и шкура как у моржей. Они большие и очень сильные. Таной с легкостью может поднять меня одной рукой вместе с крыльями, хвостом и доспехами. Их ноги — словно древесные стволы. Так вот эти «стволы» были переломлены, как прутики, и расщеплены. Это не дело нежных ручек Феал-хаса.

Все же Китиару это не убедило.

— Похоже на работу дракона, — предположила она.

— Таной убили задолго до появления Слякоти. Их останки вмерзли в лед. По-моему, даже драконица побаивается стража. Слякоть не приближается к пещере, в которой спрятано Око.

Китиара покачала головой, затем потопала ногами и принялась ходить по комнате не столько от волнения, сколько для того, чтобы согреться.

— К чему все эти расспросы о страже? — поинтересовался командир.

— Мне придется с ним сразиться, — мрачно ответила Кит.

От удивления капак стрельнул языком:

— Ты собираешься похитить у Феал-хаса Око?

— Не собираюсь я его похищать. На кой оно мне сдалось? — раздраженно ответила Китиара. — Лучше бы мне вообще никогда о нем не слышать, пока что у меня из-за него одни неприятности. — Она прекратила шагать и остановилась перед капаком. — Если бы со мной были солдаты…

— Ни за что, госпожа, — ответил командир, покачав головой.

— Ты говоришь с Повелительницей, — напомнила Китиара, хмурясь. — Я могу приказать тебе оказывать мне содействие.

— Я подчиняюсь приказам Повелителя Феал-хаса, — возразил драконид, расплывшись в ухмылке. — Не думаю, чтобы он распорядился помочь тебе похитить его Око.

— Не собираюсь я его похищать! — запротестовала Китиара. — Я отдам его драконице, чтобы она его стерегла.

— Поверь мне, ему и так ничего не угрожает, — сказал капак.

— Я выполняю приказ, — произнесла Китиара. — Просто покажи мне, где оно.

Капак только пожал плечами:

— Это смертельный номер.

Он объяснил, как найти дорогу в лабиринте туннелей, сравнив его с запутанной канализационной системой Палантаса, и отправился вслед за своими подчиненными. Кит наблюдала, как он и его отряд, вооруженный луками и стрелами, скрылся из виду в ледяных просторах.

Затем она вновь зашагала по комнате, погрузившись в размышления.

«Хорошо, допустим, страж существует. Насколько он опасен?»

Она не поверила нелепому предположению капака, что его боится даже Слякоть. Драконы были последним звеном пищевой цепи и не боялись никого на свете. Командир просто решил ее напугать. Эта жуткая история о перекушенных костях! Он там со своими солдатами от души потешается над ее доверчивостью.

Стараясь представить себе творение Феал-хаса, чтобы выбрать подходящее оружие, Китиара припомнила все истории о стражах, охранявших ценные предметы. Неупокоенный мертвец? Вампир или привидение? Ах да, он создан при помощи магии. Может, голем? Или ледяной великан, хотя Феал-хас это и отрицал? Обитателям Замка было бы известно, что в подземелье закован великан. Она все думала и думала об этом чудище, пока у нее не разболелась голова.

— Проклятие! — со злостью выругалась Повелительница Драконов.

Закутавшись в меховой плащ, она направилась в оружейную. При ней, как всегда, был меч, но оружие капаков тоже могло пригодиться. Китиара выбрала небольшую кривую саблю, несколько кинжалов и копье. Она была осторожна и не притрагивалась к остриям и лезвиям, которые дракониды имели обыкновение облизывать, чтобы покрыть своей ядовитой слюной. По этой причине Китиара и решила воспользоваться их оружием. Прихватив еще и щит, она вышла.

Кит пересекла двор и вернулась в свою комнату, заглянув сначала в библиотеку, чтобы перемолвиться несколькими словами с Феал-хасом. Его не оказалось на месте, а вот волк по-прежнему лежал у стола, и Китиара не осмелилась войти. Она обнаружила, что в ее отсутствие кто-то принес в комнату еду. Женщина хорошенько подкрепилась, запив угощение парой глотков «гномьей водки» из своей фляжки, чтобы согреть кровь, а остатки вылила на пол.

Китиара облачилась в доспехи, препоясалась своим коротким мечом, сунула за пояс саблю и пристегнула пустую флягу. Завернувшись в меха, она снова вышла во двор и наполнила флягу водой из фонтана.

Чувствуя, что готова к встрече с чем угодно, от великана до зомби, Китиара отправилась в подземелья замка.

Повелительница Драконов не боялась стража. Она была уверена, что победит. Просто ей было обидно тратить на это время и силы. Она должна была быть в Соламнии и сражаться с рыцарями, а не биться с каким-то там стражем, ради того чтобы сохранить жизнь какому-то рыцарю-недоумку.

По словам капака, первые туннели во льду под Замком пробили родники. Феал-хас с помощью магии расширил естественные каверны и вырезал пещеру, где и поместил Око Дракона. По прибытии Слякоть заняла логово, вырытое каким-то белым драконом в глубокой древности. Она увеличила его, проделала в нем дополнительные выходы и даже прокопала еще несколько туннелей.

Следуя указаниям капака, Кит быстро нашла дорогу вниз. Части ледника постоянно обрушались, открывая входы в туннели.

Она нашла один из таких входов, ведущий в коридор, походивший на прорытую кротом нору. Китиара стала осторожно спускаться, но тут же поскользнулась, пытаясь удержать равновесие, отбросила копье и щит, но плюхнулась на зад и так проехала большую часть пути. Ее щит катился вниз, ударяясь о стены с таким грохотом, который, должно быть, был слышан и в Устричном.

Проклиная всех магов на свете, Китиара поползла дальше на четвереньках. Внизу она подхватила свой щит и встала на ноги. Солнечные лучи, проникавшие сквозь толщу прозрачного льда, заливали туннели загадочным зеленоватым светом. Китиара стала осматривать стены.

Потеряв несколько своих солдат в этом лабиринте, командир капаков придумал систему обозначений, чтобы оказавшиеся внизу могли с легкостью найти обратный путь. Вырезанные на ледяных стенах знаки встречались на каждом пересечении. Простые стрелки указывали дорогу назад. Изображение существа с крыльями и хвостом указывало путь к драконьему логову. Туннели, которые вели к пещере, где хранилось Око, были обозначены крестом.

Китиара направилась к логову. Невзирая на слова капака, утверждавшего, что драконица боится стража, Китиара решила по возможности заручиться ее поддержкой. Кит придумала объяснение, почему стража нужно было уничтожить. Объяснение получилось не очень-то убедительным, но белые драконы не отличались сообразительностью. Скай называл белых овражными гномами среди драконов. Кит решила, что, если ее ложь не пройдет, она пригрозит Слякоти.

Но все усилия Китиары оказались напрасными.

Кит нашла логово, но оно пустовало. Драконица была там совсем недавно, об этом свидетельствовали остатки недоеденной оленьей туши. Разочарованная, Китиара повернулась, чтобы выйти, и чуть не налетела на Феал-хаса.

— Хорошая реакция, — отметил Феал-хас, увидев блеснувший в руке Кит кинжал.

— Тебе повезло, что я не перерезала твое горло! — сказала Китиара, обозлившись на себя за то, что позволила ему незаметно подкрасться.

Она бы не поверила, что на таком морозе можно вспотеть, но сама была тому наглядным подтверждением — пот катился с нее градом.

— Ты искала Слякоть? — вежливо осведомился Феал-хас. — Ее здесь нет. Я отправил ее с посланием к нашему другу, Повелителю Кхура. Думаю, некоторое время она будет отсутствовать. — Феал-хас улыбнулся, не разжимая губ. — Я не убежден, что она знает, где находится Кхур. — Он уже собрался уходить, но обернулся к Китиаре. — Не расстраивайся. Во время схватки со стражем от дракона не было бы никакой пользы, как ты сейчас убедишься сама. Удачи, Повелительница.

Он ушел, свободно шагая по скользкому льду. Рука Китиары сжала кинжал, ей хотелось догнать эльфа и всадить ему лезвие между лопаток. Она сунула оружие обратно в сапог.

Кит вышла из логова и направилась по туннелю, отмеченному крестом, предупреждавшим об опасности. Она не знала, как ей найти нужную пещеру. Но оказалось, что это было несложно.

Она дошла до очередной развилки. От главного туннеля вбок уходил другой, поуже. Он не был отмечен крестом, в этом не было необходимости. Ледяные стены были забрызганы кровью, по полу тек красный ручеек. Китиара пошла по кровавому следу, и ее глазам предстала страшная картина точь-в-точь как описывал капак.

Кит проворно выхватила меч и подняла щит. За свою жизнь она повидала много ужасных сцен. Ей приходилось убивать и людей, и чудовищ, и она не упала бы в обморок от вида дымящихся внутренностей или отрубленных конечностей. То, что она увидела здесь, может, было и не самым страшным, но уж точно самым причудливым — вмерзшие в лед следы бойни.

Кровь покрывала пол, словно жуткий ковер. Она капала с потолка, превратившись в розоватые сосульки. Куски мороженого мяса и жира высились грудами. Китиара заметила несколько сломанных бивней и костей.

Но что по-настоящему заставило ее насторожиться, так это следы когтей. Это были не короткие и тупые когти таной, чьи конечности Кит успела разглядеть. Расстояние между кровавыми бороздами было весьма значительным, что говорило об огромном размере оставившей их лапы.

Оглядевшись в туннеле, женщина ясно представила себе всю картину. Таной попадали в туннель случайно или намеренно и наталкивались на стража. Происходила отчаянная схватка. От того жара, с которым несчастные жертвы сражались за свои жалкие жизни, температура в туннеле поднималась и кровь впитывалась в лед, который вновь замерзал, когда все было кончено. О том, что происходило дальше с их останками — Кит не увидела ни одной головы, — она старалась не думать.

Пройдя еще немного по туннелю, Китиара убедилась, что достигла цели. Коридор вел в обширную ледяную пещеру. Посредине нее, под высоким потолком в форме купола, на ледяном постаменте, лежал хрустальный шар, должно быть Око Дракона. Не было здесь ни дверей, ни замков, только страж.

Кем бы он ни был.

Китиара осмотрела пещеру — она была пуста. Держа меч наготове, прикрываясь щитом, женщина медленно двинулась вперед. Ей хотелось увидеть это чудовище. Убить его, отрезать голову и бросить к ногам изнеженного эльфа.

Подойдя ближе, Китиара увидела, что в пещере идеальная чистота, ни капельки крови не было заметно ни на стенах, ни на потолке. То ли страж сам наводил здесь порядок, то ли расправлялся со своими жертвами в туннеле. Подумав об этом, Кит прижалась к стене и стала двигаться вдоль нее, наступая на окровавленные останки и озираясь по сторонам.

Она напряженно прислушивалась, но вокруг царила тишина, от которой пробирала дрожь. Казалось, все в мире прекратило существовать, кроме Китиары. Малейший шум — бряцание оружия, звяканье кольчуги, дыхание, свистящее внутри шлема Повелительницы Драконов, — словно доходил до самых небес. Несмотря на холод, с нее продолжал течь пот, и она уже начала желать, чтобы монстр поскорее набросился на нее и положил конец этой неопределенности. Терпение никогда не было ее сильной стороной.

Внезапно Кит пришло в голову, что Око Дракона могло само оказаться собственным стражем, и она бросила на артефакт быстрый взгляд, жалея, что ничего не разузнала об этих вещицах. О том, для чего они нужны или хотя бы как выглядят. Может, этот шар вовсе и не был Оком. Да нет же, конечно это было оно. Хрусталь казался очень хрупким, готовым разбиться вдребезги даже от громкого звука. Внутри клубилась дымка, меняя цвета — розовый, голубой, светло-зеленый, белый и черный.

Китиара подошла ближе. Цвета дымки были красивыми, сверкающими, они переливались и кружились. Внезапно ее охватило желание прикоснуться к Оку. Его хрустальная поверхность казалась такой гладкой. Женщина опустила меч и щит, готовая положить их на пол, когда услышала голос:

— Я боюсь.

Китиара быстро оглянулась, ища глазами стража. Пещера по-прежнему была пуста. Она вновь повернулась к Оку и поняла, что это оно говорит с ней.

— Я лежу на золотом пьедестале, и люди проходят мимо, не замечая меня, потому что я нахожусь в Башне так долго, что теперь стало для них очередной безделушкой, собирающей пыль. А я — часть будущего. Онистоят рядом со мной, говорят тихими, испуганными голосами, и я слушаю их ушами драконов и внимаю их речам. Их слова пугают меня.

Они не думают, что я могу слышать и понимать их.

Но я понимаю.

Я слышу, что восстал человек, которого называют Королем-Жрецом. Он боится тех, кто практикует магию, поскольку не способен их контролировать. Он грозится истребить их — всех до одного. Он недавно послал армию, чтобы атаковать Башню Высшего Волшебства в Далтиготе. Маги готовы были скорее разрушить Башню, чем предать ее в руки того, кто не понимает ужасной силы чародейства. Они боятся, что наша Вайретская Башня будет следующей. Его войска уже выступили, и многие маги решили спасаться бегством.

Мне тоже следует бежать. Око Дракона не должно попасть в руки Короля-Жреца. Они говорят, что он уничтожит меня или, что еще хуже, попытается подчинить и использовать в своих целях.

Потому они решили с помощью своей магии спрятать меня. Путями чар, которые скрыты во времени и пространстве, они перенесут меня в далекое королевство. Путешествие будет опасным, поскольку ползут слухи, что жрецы стали настолько могущественными, что могут выследить даже магов и убить их во имя праведности.

Крионик Феал-хас вызвался доставить меня в безопасное место, в закованную в лед землю, куда он был сослан за преступление, за которое его осудил и приговорил к изгнанию король Сильванести Лорак Каладон.

Маги верят, что там я буду в безопасности, поскольку Королю-Жрецу нет дела до этой земли, где нет ни богатств, ни достаточно народа, чтобы поклоняться ему.

Я пойду с Феал-хасом не потому, что хочу, а потому, что боюсь оставаться здесь. Потому что вижу, как сгущаются черные тучи и поднимается ужасный ветер, как закипают моря и проливается огненный дождь с небес. Я вижу, как люди вопиют к Богам и не слышат ответа.

Если я останусь здесь, я обречено, и, хотя я недовольно ссылкой, я ее принимаю. Я отправлюсь с магом в ледяную пустыню и останусь здесь, скрытое от всех, пока сила Богов не вернется в мир.

И тогда я найду способ освободиться.

Дымка завертелась, и, хотя цвета по-прежнему были красивыми, Китиаре показалось, что к ней тянутся руки.

Время пришло. Боги вернулись. Ты их посланница. Подойди ближе. Помоги мне обрести свободу.

Китиара зачарованно слушала. Она приблизилась к пьедесталу.

— Кто ты? — тихо спросила она. — Ты — это ты? В чем твоя сила? Если я помогу тебе, что ты мне дашь?…

Она скорее почувствовала, чем увидела, как нечто вошло в пещеру.

 

12

Страж

Китиара стояла не шелохнувшись, прищурив глаза. Она подалась назад, приготовившись защищаться. Только что зал был пуст, но вдруг рядом с Оком Дракона материализовался некто. Это оказался человек. Он был закован в латы, повидавшие не одну битву, поцарапанные и помятые, но тщательно починенные. Кит узнала доспехи. Это были доспехи Соламнийского Рыцаря.

Рыцарь не видел ее. Он стоял к ней спиной, глядя вверх, на потолок. Что-то в нем — может быть, вся его фигура, грациозная и легкая, в которой в то же время чувствовалась скрытая сила, как у горного льва, — показалось Китиаре знакомой. На поясе у рыцаря висел меч, но шлем не покрывал головы. У него были темные кудрявые, коротко остриженные волосы. Казалось, он чего-то ждет: рыцарь переводил взгляд с потолка на стены, а потом начал оборачиваться.

— Стой, где стоишь! — приказала Китиара. — Подними руки вверх и поворачивайся медленно.

Рыцарь сделал, как она велела, повернувшись спокойно, почти лениво. Ее сердце застучало, затем больно сжалось. Соламниец стоял к ней лицом. Кит было знакомо это движение, черные вьющиеся волосы, щегольские усы, добрые карие глаза… Он смотрел на нее, стараясь разглядеть лицо в узких прорезях шлема Повелительницы Драконов.

— Это ты в этом ведре, Кит? — спросил рыцарь. Она не слышала этого глубокого, милого голоса уже много лет, но знала его так же хорошо, как свой собственный. — Ты не узнаешь меня? Опусти меч, девочка, я твой отец.

Китиара крепко сжимала меч, ничего не отвечая. Это была ловушка.

— Ты так выросла, Кит, — восхищенно продолжал Грегор Ут-Матар. — Я этого не ожидал. Я все считал тебя подростком, каким оставил тебя. Мне жаль, что так вышло, — добавил он, пожимая плечами. — Я хотел вернуться к тебе, как обещал. Я отправлялся в Утеху полдюжины раз, но так и не добрался до дому. Всегда подворачивалась война, на которой можно было сражаться, или женщина, которую можно было любить.

Он улыбнулся своей теплой, неотразимой улыбкой, пленившей такое множество сердец.

— Полагаю, что это тебе не повредило. В конце концов, ты не очень-то нуждалась во мне. Ты и сама неплохо справляешься, Повелительница Драконов. Я горжусь тобой, Кит…

Рыцарь сделал шаг вперед.

— Не двигайся! — приказала Китиара сдавленным голосом. Она кашлянула, чтобы прочистить горло. — Стой на месте. Незачем разыгрывать эту комедию. Мой отец мертв.

— Ты что, нашла мое тело? — бодро спросил Грегор. — Знаешь, где моя могила? Встречала кого-нибудь, кто рассказал, как я умер?

Ответ был бы «нет», но Китиара не стала отвечать.

— Я буду задавать вопросы. Что ты делаешь в зале, где хранится Око Дракона? Ты страж?

— Это я-то страж! — Грегор захохотал. — Я — один из лучших бойцов на всем Кринне, но посмотри правде в глаза, девочка. Ты бы наняла меня охранять что-нибудь столь ценное?

— Тогда где страж?

Грегор пожал плечами, это движение было так характерно для самой Кит, что ей показалось, будто она увидела себя в зеркале.

— Я прогнал его. Послал собирать вещички.

Грегор приблизился еще на шаг. Он улыбался.

— Я смотрю, у тебя с собой фляжка. Может, там найдется немного «гномьей водки», Кит? Забудь ты об этом Оке, и о страже, и всей этой чепухе. Давай выпьем по глоточку, расскажешь мне, что делала все эти годы.

Несколько секунд Кит стояла в нерешительности, затем сказала:

— Хорошо, только не приближайся. Я брошу тебе фляжку.

Грегор вновь пожал плечами и отошел на несколько шагов. Китиара по-прежнему держала меч поднятым, но опустила щит, надев его на локоть. Свободной рукой она потянулась к ремню и сняла флягу. Зубами вынув пробку, Кит плеснула водой Грегору в лицо.

От удивления он разинул рот, глядя на нее. Вода стекала у него с носа, усов и подбородка.

— Боги милостивые, зачем ты это сделала, девочка? — спросил Грегор, утирая глаза.

Он посмотрел на нее, напрягшись, держась за рукоять меча, и вдруг разразился хохотом.

Стены зала сотряслись от этого смеха, который был таким же резким и беспечным, как он сам.

— Святая вода! — Грегор едва мог выговорить это между раскатами смеха. — Ты решила, что я привидение! Ха-ха-ха!

— Я не знаю, кто ты, — выговорила Китиара сквозь сжатые зубы. Слезы слепили ей глаза и замерзали на щеках. — Но ты не мой отец. Мой отец мертв. Вот почему он так и не вернулся ко мне. Он мертв!

Кит бросилась на стража с поднятым мечом.

Она чуть не задохнулась от ужасного смрада. Жуткий рев оборвал смех ее отца. Только что там стоял Грегор, но вот в облаке чада перед ней возникло огромное чудище, обросшее серо-белой шерстью, с тяжелыми, словно кувалды, лапами. Если у него и были глаза, она не разглядела их среди густой шерсти. Однако у него были зубы, длинные острые когти и длинный слюнявый язык. Воительница отчаянно бросилась на эту тварь и почувствовала, как ее меч вошел в плоть. Чудовище взревело снова, на этот раз от боли. Длинные, словно мечи, когти полоснули ее.

Китиара задохнулась от боли, когда острые, как сталь, живые сабли прорвали доспехи и вонзились в плечо и живот. Она отступила, кровь брызнула из ран. Схватив щит, висевший у нее на локте, женщина подняла его выше и одновременно взмахнула мечом, приготовившись к удару. Она еще не чувствовала боли, но знала, что та может прийти в любую секунду, и постаралась собраться с силами, приготовившись нанести новый удар… Танису.

Он стоял перед Кит, глядя на нее с любовью и тревогой.

Китиара моргнула, зажмурила глаза, чтобы отогнать от себя фантом, и тут-то волна боли накрыла ее. Повелительница закусила губу, чтобы не закричать. Открыв глаза, она вновь увидела стоящего перед ней Таниса.

— Кит, ты ранена, — сказал он с нежностью.

Он был в точности таким, каким она его помнила: высоким и мускулистым, с сильными плечами и руками умелого лучника. У него были длинные волосы, закрывавшие острые уши — единственное, что выдавало его эльфийское происхождение. Улыбка была широкой и теплой, гладко выбритый подбородок говорил о волевом характере.

— Кит, ты не пришла в таверну, — печально произнес он. — Ты нарушила обещание. Мы все были там. Твои братья, Карамон и Рейстлин, и Тассельхоф, и Флинт. И Стурм пришел тоже, и я. Я пришел из-за тебя, Кит. Я вернулся за тобой, чтобы сказать, что я совершил ошибку. Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой, всегда…

— Нет! — закричала Китиара, задыхаясь от жгучей боли. Она видела, как течет по ногам ее кровь, капает с доспехов, растекается по ледяному полу. — Я не верю тебе! — Она сердито тряхнула головой. — Я не верю в тебя, кто бы ты ни был.

— Из-за того что ты не пришла, как обещала, я решил, что безразличен тебе, — сказал Танис.

— Неправда! — воскликнула Китиара, зная, что все это обман, и все же желая, чтобы это было явью. — Просто… я была занята. Ариакас сделал меня Повелительницей Драконов. Я командовала армией, завоевывала народы. Мне нужно было сражаться.

— Когда ты не вернулась, я решил любить другую, — продолжил Танис так, будто и не слышал ее слов. — Эльфийку по имени…

— Лорана. Я знаю! — выкрикнула Китиара со злостью. — Ты рассказывал мне о ней, помнишь? Ты называл ее испорченной девчонкой. Ты говорил, что она еще подросток. А тебе нужна была женщина…

— Мне нужна была ты, Китиара, — сказал Танис и, раскрыв объятия, двинулся к ней.

— Не приближайся! — предупредила женщина.

Святая вода. Она уронила фляжку, когда призрак бросился на нее. Фляжка лежала на залитом кровью полу у самых ног Китиары. Она нагнулась за ней, не спуская глаз с Таниса и держа наготове меч, подняла забрало и глотнула целительной воды. Боль отступила. Кровь перестала течь.

Ей нужно было атаковать снова. Один раз она уже ранила эту тварь. Китиара не знала, насколько серьезно, но догадывалась, что не вся кровь, залившая пол, ее. Атаковать значило вновь приблизиться к устрашающим острым когтям. Она бросила флягу, опустила забрало, подняла щит и, сжав меч, побежала к Танису.

Тварь зарычала. От смрада у Китиары перехватило дух. Она нанесла удар, и белый мех существа стал красным от крови. Из-под шерсти сверкнули черные глаза.

Когти полоснули ее от плеч до бедер. На этот раз они вошли глубоко в плоть. Кит услышала и почувствовала, как царапнули они по костям. Ужасная боль пронзила все тело, но воительница продолжала наступать, нанося все новые и новые удары, пока не почувствовала, что меч уперся во что-то плотное и твердое. Надавив всем весом, она глубоко вонзила оружие в мохнатое тело чудища и дважды повернула клинок.

Тварь закричала от боли и ярости и вновь полоснула Китиару когтями. Кровь забрызгала забрало, залила глаза. Кит вытащила меч. Она отступила, поскользнулась и упала.

Рука ударилась об пол и выронила оружие, которое заскользило по поверхности льда, так что Кит не могла до него дотянуться. Она отчаянно пыталась подняться, но боль была слишком острой и не давала дышать. Из последних сил Китиара откатилась в сторону, избежав смертельного удара. Она вспомнила о сабле капака и сумела вытащить ее из-за пояса, дождалась, пока волосатый зверь не зарычит вновь, склонившись над ней, и тогда вслепую вонзила в него клинок. Сталь проткнула шкуру, вошла в плоть, ломая кости. Кровь потекла у нее по рукам. Страшный удар по голове оглушил ее, так что Китиара вновь полетела на пол.

Когда сознание вернулось, Кит лежала на животе. Она несколько раз моргнула, пытаясь разлепить склеившиеся от запекшейся крови ресницы. Фляжка была слишком далеко. Китиара подползла к ней, протянув дрожащую руку.

Там была ее мать. Розамун лежала на полу, накрыв флягу рукой. Она смотрела на Китиару своими большими, словно у косули, глазами, которые, казалось, никогда не были сфокусированы на настоящем, а устремлены куда-то вдаль, в никому не видимые, кроме нее, горизонты.

— Твой отец не пришел вчера домой, — произнесла Розамун обвиняющим тоном.

Китиара поморщилась. Боль от ран была нестерпимой, но даже она не шла ни в какое сравнение с той пыткой, которую устраивали ей родители, тянувшие ее каждый в свою сторону во время семейных ссор.

— Он ведь был с той женщиной, да? — Голос Розамун сорвался на визг. — С той рыжей — я видела, как он заигрывал с ней вчера на рынке.

— Он был в таверне, мама, выпивал с друзьями, — пробормотала Кит.

Ей нужно было достать фляжку. Она подползла ближе, держа меч наготове.

— Не выгораживай его, дочка! — взвизгнула Розамун. — Своим волокитством он ранит и тебя. Когда-нибудь он бросит нас обеих. Попомни мои слова…

Китиара опустилась на пол. Ее глаза закрылись от нахлынувшей усталости. Она видела своего отца с рыжей официанткой. Женщина сидела спиной к двери, расставив ноги, задрав юбку. Грегор приблизился к ней вплотную, лаская обнаженную грудь. Кит слышала, как женщина застонала, как часто дышал ее отец. Стоны женщины, бормотание отца слились с истерическими выкриками матери.

С великим трудом Кит оторвалась от красного льда. Поднялась на ноги и, взмахнув мечом, стала наносить удары по распростертым телам матери и отца. Она продолжала обрушивать удар за ударом, пока рев не смолк и чудовище не затихло, дернувшись в последний раз.

Китиара упала без сил.

Она лежала на льду, глядя в забрызганный кровью потолок. Фляга была совсем рядом, и Кит попыталась дотянуться до нее.

— Я хотела вернуться, Танис, — сказала она. — Правда… я совсем забыла…

Ее рука, ослабев, упала на ледяной пол.

 

13

Китиара продолжала бороться. Когтистые лапы держали ее, она яростно отбивалась, брыкалась и пихалась, бормоча проклятия.

— Уложи ее! — сердито приказал гортанный голос.

— Я пытаюсь, сэр, — ответил другой.

— Белек, сядь ей на ноги. Рулт, влей ей еще воды.

Навалившаяся сверху тяжесть обездвижила Китиаре ноги. Сильные руки схватили запястья, разомкнули челюсти. Кто-то лил ей в рот воду.

Вода попала не в то горло, и Китиара закашлялась. Она стала хватать ртом воздух и от этого очнулась. Открыв глаза, она увидела склонившиеся над ней морды. Двигаться женщина не могла, но напряглась изо всех сил, чтобы продолжить борьбу, затем туман, заволакивавший ее сознание, стал рассеиваться. Она поняла, что морды покрыты чешуей, а не мехом, и это не лица из прошлого.

Это были канаки — никогда еще дракониды не казались ей такими симпатичными.

— Можете меня отпустить, — пробормотала Кит.

Командир с беспокойством оглядел ее, но потом кивнул. Капак, сидевший на ее ногах, со стоном поднялся и захромал, — оказывается, она нечаянно ударила его в чувствительное место. Двое солдат, державших ее руки, отошли в стороны.

— Что со стражем? — спросила Кит.

— Мертв, — ответил командир.

Кит благодарно кивнула и закрыла глаза, чтобы прошло головокружение.

— Что это было? — поинтересовалась она.

— Трудно сказать, — ответил капак. — Ты разрубила его на куски. Что бы это ни было, никто из нас не видал прежде ничего подобного.

— Какое-то злобное творение мага, — произнесла Китиара, вздрагивая. — Ты уверен, что оно мертво?

— Мертвее не бывает, — заверил командир.

Кит вздохнула. Ей не было больно, но она чувствовала слабость, вся дрожала, и в голове все путалось. Там был ее отец… и Танис. Но это невозможно, и Око Дракона говорило с ней…

Глаза Китиары широко открылись.

— Око! Я должна спасти его…

— Все в порядке, — успокоил ее командир. — Слякоть охраняет его. Это приказ Такхизис. Тебе нужен отдых. Ты его заслужила.

— Как долго я была без сознания? — смущенно поинтересовалась Кит.

— Неделю, — сказал капак.

— Неделю! — повторила Китиара, глядя на него с недоумением.

— Живая вода закрыла раны, но ты потеряла много крови, потом началась лихорадка. Несколько раз мы думали, что ты мертва. Ее Темное Величество ценит тебя высоко.

— И вы приложили столько усилий, чтобы спасти мне жизнь. — Кит покачала головой, тут же осознав, что даже такое незначительное движение дается ей с трудом. — Почему вы просто не дали мне умереть? Драки не очень-то жалуют людей.

— Мы не жалуем людей, — согласился капак. — Но эльфов мы не любим еще больше.

Кит слабо улыбнулась:

— Кстати, об эльфах. Я удивлена, что Феал-хас не убил меня.

— Он не приходил сюда с цветами, — сухо ответил капак. — Точнее говоря, он вообще сюда не приходил. Заперся в своем ледяном дворце.

— Может, он и не знает, что его страж мертв.

— Он-то знает, — сказал капак. — Этот маг знает все. Говорят, он умеет читать мысли. Он очень хитер. Скользит и изворачивается, как змея. Я уверен, он послал тебя на верную смерть, хотел убрать с дороги. Одним соперником меньше.

Китиара задумалась над его словами. Это было не лишено смысла, если, конечно, можно было говорить о каком-то здравом смысле в этом загадочном месте.

— Полагаю, мне стоило его убить, — сказала она. — Дай мне меч…

Кит попыталась сесть. Капак легонько толкнул ее, и она со стоном повалилась на спину.

— Пожалуй, я подожду до завтра, — пробормотала Кит.

Командир усмехнулся:

— Теперь я понимаю, почему ты стала Повелительницей Драконов. Кстати, о драконах. Синий просто с ума сходил, разыскивая тебя. Он грозился разнести Замок, если с тобой что-нибудь случится. Никогда еще не видел, чтобы дракон так разволновался.

— Это, должно быть, Скай. Славный старина Скай. — Китиара протяжно вздохнула — Передашь ему, что я в порядке? И спасибо, командир. За все.

Она повернулась на бок, натянула на себя одеяло и заснула.

Через несколько дней и порций жаркого из оленины Китиара почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы подняться с постели. Первым делом она отправилась убедиться, что страж действительно мертв. Держа наготове меч, она осторожно ступила в узкий туннель. Кровь, ее кровь, вмерзла в лед, но трупа нигде не было. Капак сказал ей, что от чудища остались рожки да ножки, а теперь не было и их.

Должно быть, Феал-хас убрал останки, или же они исчезли сами по себе.

Кит вышла из зала, где чуть было не рассталась с жизнью, и направилась к логову, чтобы разъяснить Слякоти план Ариакаса. Успехом это предприятие не увенчалось, поскольку Слякоть и в самом деле оказалась глупой занудой, как и предупреждал Скай. Драконица смотрела на Китиару, то и дело опуская тяжелые веки, чесала за ухом когтистой лапой, склоняя голову набок, словно ожидала от Кит более понятных объяснений. В конце концов Слякоть зевнула, положила голову на лед и закрыла глаза.

— Ты поняла, что должна сделать? — в отчаянии спросила Китиара.

— Я должна охранять Око, — сонно пробормотала драконица.

— Охранять от Феал-хаса, — сказала Кит.

— Терпеть не могу Феал-хаса. — Губа Слякоти задрожала, обнажив ряд верхних зубов.

— Когда придет Соламнийский Рыцарь, ты…

— Терпеть не могу Соламнийских Рыцарей, — добавила драконица.

Она перевернулась на спину и захрапела, задрав кверху лапы и высунув язык.

Кит бросила это бесполезное занятие, втайне надеясь, что они все перебьют друг друга.

Китиара была готова покинуть Ледяной Предел. Она оставила мысль отомстить Феал-хасу. Ариакас и так подозревает ее в причастности к гибели Верминаарда. Ей вовсе не хотелось, чтобы император решил, что она путешествует по Ансалону, убивая на своем пути всех Повелителей. Она еще поквитается с эльфом, но где и когда — решать ей, а не ему.

Кит отправила Феал-хасу сообщение о своем отъезде. А в ответ получила записку со словами: «Не знал, что ты еще здесь».

— Император поступил опрометчиво, связавшись с темным эльфом, — заключил Скай, после того как Китиара рассказала ему о своих приключениях. — Хорошие эльфы — плохи, а плохие и того хуже.

Они стояли на обдуваемой ветром ледяной равнине за стенами Замка. Китиара куталась в меха и одной рукой прикрывала глаза от ослепительного сияния снега. Ее удивляло, как может столь яркое солнце давать так мало тепла.

— Иди внутрь, — добавил синий. — У тебя зуб на зуб не попадает.

— У тебя тоже, — ответила Кит, любовно потрепав дракона по шее.

С его подбородка свисали длинные сосульки, словно седая борода.

— Я промерз до костей, — мрачно ответил тот. — Когда мы улетим из этого жуткого места?

— Вначале мне нужно прочесть послания Ариакаса, может, там какие-нибудь новые распоряжения.

Она оставила Ская топтаться на льду и махать крыльями, чтобы не окоченеть окончательно.

В первом письме император сообщал ей о победах, одержанных в восточной части Кринна. Повелитель Луцин из Такара теперь держал под своим контролем половину континента, во всяком случае, так заявлял Ариакас. Китиара скрипнула зубами, читая это. Соламния уже была бы в ее власти, если бы император дал свое согласие. Кого же победил великий завоеватель Луцин? Кендеров, эльфов и козопасов. Только-то!

Ариакас выражал надежду, что ее встреча с Феал-хасом проходит успешно. Из горла Китиары вырвалось сдавленное рычание. Он ожидал от нее подробного отчета.

Повелительница Драконов долго сидела, обдумывая письмо. Что-то настораживало ее. Никогда еще Ариакас не писал ей так официально и сухо. Это даже не был его почерк. Он диктовал. Раньше он всегда писал ей лично.

Разумеется, причин могло быть множество: участие в сражениях, управление большой империей, поиски Человека Зеленого Камня, общение с нетерпеливой Богиней. Не было ничего удивительного в том, что он не черкнул ей несколько слов лично.

И все же у Кит были поводы для беспокойства. Она ожидала, что он попросит ее доложить обо всем лично, а вместо этого последовал приказ прислать письменный отчет. Не было там ни слова и насчет дальнейших распоряжений. Не обмолвился он и о Соламнии. Китиара решила, что ей придется оставить Синее Крыло, чтобы разыскать Таниса в Торбардине. Ей следовало немедленно отправиться в Нераку и самой разобраться в том, что происходит.

Она свернула письмо в тугую трубочку, поднесла к огню, наблюдая, как плавится восковая печать, и бросила его в огонь, лишь когда пламя начало обжигать ей пальцы.

Следующие тридцать или более депеш были от Тоэда. Кит усмехнулась, глядя на них. Это были копии приказов, отданных Красному Крылу, противоречивших предыдущим приказам, которые, в свою очередь, противоречили более ранним. Китиара решила, что командиры просто-напросто выбросят их в мусор, как собиралась поступить и сама, когда заметила, что одно послание адресовано лично ей.

Китиара развернула его, надеясь, что напыщенное пустословие хобгоблина хоть немного ее позабавит.

Приветствие полностью оправдало ее ожидания, написанное рукой, явно не принадлежавшей хобгоблину; оно начиналось словами: «Величайшей, достопочтенной и прославленной Повелительнице, превозносимой среди людей, Богов и народов» — и продолжалось в том же духе, занимая добрую половину страницы. Китиара пропустила его, чтобы добраться до основной части, которую Тоэд начинал, описывая огромное удовольствие, доставленное ему их встречей, и выражая страстное желание вновь почистить сапоги Повелительницы при их следующем свидании, которое, как он надеялся и молил ее Темное Величество, состоится в самом скором времени.

Но тут улыбка сползла с лица Китиары. Она села прямо и перечитала абзац.

«Мои шпионы в Торбардине донесли, что личности, к которым ты изволила проявить столь живой интерес, причастные к убийству нашего возлюбленного и горько оплакиваемого Повелителя Верминаарда, покинули горную твердыню гномов и направляются в Тарсис, пытаясь ускользнуть от справедливого возмездия».

- Тарсис… — пробормотала Китиара.

«Получив эти сведения, я, не теряя ни секунды, объявил награду за их поимку и совершенно уверен, что в самом скором времени они будут схвачены. Зная, что достославная Темная Госпожа хотела увидеть, как этих негодяев призовут к ответу, и для того, чтобы довести до твоего сведения, я приложил копию описания внешности убийц с их полными именами. Я разослал эти описания всем командирам войск в нашем районе. И каждую минуту жду сообщения об их аресте».

Китиара очень сомневалась, что кто-либо из командиров потрудится хотя бы взглянуть на это послание.

Разумеется, преступниками не могут быть ее друзья. Согласно донесению, это было дело рук восьмисот повстанцев, укрывшихся в Торбардине. Она вынула лист пергамента, вложенный в письмо Тоэда, и с бьющимся сердцем стала читать.

Казалось, прошлое оживает перед ней, как в зале стража. Лица выступали из дымки времени.

«Танис Полуэльф. Бородатый эльф-полукровка. Вероятно, главарь».

Конечно, подумала Китиара, как всегда.

«Стурм Светлый Меч. Человек. Соламнийский Рыцарь».

Ее свидание со Стурмом пошло вовсе не так, как она планировала.

«Флинт Огненный Горн. Гном».

Старый ворчун. Он никогда ее особенно не жаловал.

«Тассельхоф Непоседа. Кендер».

Трудно поверить, что этот маленький пострел еще жив.

«Рейстлин и Карамон Маджере. Люди. Маг и воин».

Ее младшие братья. На самом деле только наполовину. Это ее они должны благодарить за свои успехи.

«Тика Вейлан. Человек».

Имя казалось знакомым, но Кит не могла ее припомнить.

«Элистан. Человек. Служитель Паладайна. Опасный подстрекатель».

Как может быть опасен жрец такого слабого Бога, как Паладайн?

«Гилтанас, эльф; Золотая Луна, жрица Мишакаль…»

Да, да… Кит нетерпеливо пробегала глазами строки. А вот и имя, которое она искала…

«Лорана. Эльфийская принцесса. Взять живой! Эльфийка — собственность Повелителя Тоэда. Не причиняя вреда, под охраной немедленно отправить обратно к Повелителю. Награда гарантируется».

— Так вот ты где, — недовольно произнесла Кит. — По-прежнему с ним.

Она пожирала глазами имя, словно вызывая ее образ: белокурая, стройная, красивая.

Друзья, родные. Возлюбленный. Соперница. Все направляются в Тарсис. Как, вероятнее всего, и Дерек Хранитель Венца! Ее шпионы донесли, что он собирался заехать в Тарсис в поисках какой-то библиотеки. Что, если они встретятся? Стурм и Дерек принадлежат к одному Ордену. Они наверняка знают друг друга. Возможно, они друзья. Каковы могут быть последствия такой встречи? А вдруг Дерек упомянет ее имя?

Кит обдумала все и решила, что это мало вероятно. Но все же оставалась возможность, что Дерек расскажет об их беседе. Она пожалела, что назвалась своим настоящим именем. В этом была некоторая бравада.

До Тарсиса всего день лету на спине дракона.

Китиара долго сидела, глядя на горящий в масляной лампе фитиль и строя планы. Она не забыла про Ариакаса. Тот, кто забывал про императора, рисковал сильно сократить себе жизнь. Его нужно было ублажить и осчастливить. Заставить поверить, что все, что она предпринимает, делается для него.

Кит улыбнулась своим мыслям и вновь вернулась к письму Тоэда, думая поразвлечься его глупостями. К сожалению, глупости не были столь забавными. Китиара с шумом втянула воздух и разразилась проклятиями:

— Ах ты, кровожадная бестолочь!

Китиара вскочила на ноги, комкая письмо в руке. Она хотела швырнуть пергамент в огонь, но вовремя овладела собой и заставила себя прочесть его во второй и в третий раз, но от этого ей легче не стало. Предав-таки послание пламени, женщина наблюдала за тем, как оно горит и все ее планы превращаются в дым.

Глупец хобгоблин собирался атаковать Тарсис!

Причина была ей понятна. Красные драконы жаждали битвы, и, несмотря на всю свою тучность и толстокожесть, хобгоблин не мог им противостоять.

Тоэд должен был сосредоточить свои силы и напасть на Торбардин. Вместо этого он перебросил войска, чтобы напасть на небогатый город, не имеющий ровным счетом никакого стратегического значения, который к тому же у Тоэда не было шансов удержать. У него не было достаточно солдат даже для того, чтобы занять его. До Катаклизма, когда там находился морской порт, это была бы важная победа. Но после того как море отступило и Тарсис оказался окруженным сушей, его купцы разорились.

Китиара не могла представить себе, о чем думал Тоэд. Вывод напрашивался сам собой: хобгоблин не думал. Она поднялась на ноги, уже собираясь лететь в Гавань, чтобы попытаться остановить это безумие, как вдруг Повелительницу осенило, что она может использовать это бессмысленное решение хоба в своих целях.

Она запомнила дату, на которую был назначен штурм, — ровно через две недели. Времени оставалось немного, а сделать предстояло порядочно, причем все как следует обдумав. Даже Скай не должен был догадаться о ее истинных побуждениях. Китиара спрятала под рубашку лист пергамента с описанием убийц Повелителя Верминаарда, глотнула «гномьей водки», чтобы не замерзнуть во время пути, завернулась в меха, собрала свои вещи и отправилась к дракону.

— Куда мы летим? — спросил Скай, ему явно не терпелось покинуть эти неприветливые места.

— В Торбардин, чтобы присоединиться к Синему Крылу, — ответила Кит. — А потом в Тарсис.

Дракон изогнул шею, чтобы посмотреть на свою наездницу:

— Что мы забыли в Тарсисе?

— Объясню позже, — донесся из-под рогатого шлема приглушенный голос Китиары.

Скаю хотелось бы подробнее узнать о безумном решении двинуть Синее Крыло на Тарсис, но он решил продолжить расспросы в каком-нибудь более приятном месте, где его хвост не будет примерзать ко льду. Дракон расправил крылья, мотнул хвостом, оттолкнулся мощными задними лапами и с благодарностью взмыл в кристально синее небо.