Глава первая

Генерал Джон Дикстер стоял, скрестив на груди руки, прислонясь к стене возле двойных золотых дверей, украшенных изображением феникса, возрождающегося из пепла.

– Ее сиятельство очень занята, сэр, – начал было Агис извиняющимся тоном, смущенный тем, что ему приходится держать в коридоре офицера столь высокого ранга.

– Я знаю, – сказал коротко Дикстер. – Я подожду.

– Миледи... – Капитан заговорил по пульту связи.

– Впустите его, – последовал лаконичный приказ.

Двери открылись. Дикстер выпрямился, с благодарностью кивнул капитану, а тот отсалютовал генералу, входившему в отсек Командующего. Двери с легким вздохом, заглушившим вздох Дикстера, закрылись за ним.

Мейгри сидела за пультом связи в дальнем углу. Дикстер увидел на экране капитана Уильямса, лицо его было просто безумным. Мейгри ни слова не сказала вошедшему, лишь знаком приказала сесть рядом.

Дикстер, не очень любивший мебель Сагана, предпочел остаться стоять. Он направился к миледи, стараясь держаться на расстоянии от пульта связи, и принялся рассматривать безделушки, которые Саган собрал взамен тех, что погибли вместе с первым «Фениксом».

Генерал смотрел, но ничего не видел. Попав сюда, к миледи, он тщетно пытался понять, правильно ли он сделал, что заставил себя прийти к ней. Он слушал ее голос, ответы почти не были слышны – звук был подкручен; в голосе Мейгри сквозила усталость, бесконечная усталость, и не физическая, а психологическая.

– Свадьба назначена на восемнадцать часов, капитан. Значит, у портного и его помощников есть еще шесть часов. Я убеждена, что за это время...

Уильямс перебил ее, Дикстер не мог разобрать его тираду, хотя он догадывался, о чем тот ведет речь.

Мейгри покусывала губу, терпеливо слушала капитана, пальцы нервно отбивали дробь по столу. В конце концов она перебила его.

– Да, капитан Уильямс, я прекрасно знаю, что Нола Райен – офицер Королевской армии. Знаю, что на ее счету – двенадцать уничтоженных истребителей коразианцев и четыре – подбитых и выведенных из строя. Я знаю, что она была награждена за доблесть, проявленную в битве с коразианцами, помню о ее воинственном характере. Но, черт побери, она ведь женщина, это ее свадьба, и если она решила выходить замуж в белом платье, приказываю разрешить ей. К тому же она будет эффектно выглядеть в нем на экране во время передачи вечерних новостей по ГРВ. Вы же знаете, лорд Саган никогда не пользовался этими кружевными белыми скатертями.

Уильямс, судя по всему, не собирался уступать. Мейгри подождала еще несколько мгновений, пока он возражал ей, потом перебила:

– Сдается мне, капитан, что пошить юбку гораздо легче, чем брюки. Всего несколько швов... Нет, я никогда сама не шила, но скажите портному, что я пришлю ему свое платье, он сделает по нему выкройку. Еще скажите ему, что, если он не сошьет платье вовремя, я ему прошью его башку! Понятно, капитан? Отлично. А теперь насчет свадебного торта, капитан, – сказала Мейгри и устало улыбнулась. – Имейте в виду, на прием будет допущена пресса, он будет транслироваться по интервидению. Все свободные от дежурства в этот день должны явиться на прием в честь свадьбы в полной парадной форме. И, конечно же, вы и адмирал Экс.

Уильямс что-то ответил.

Мейгри вздохнула, положила руку на пульт.

– Поверьте, капитан, я, как никто другой, хотела бы, чтобы милорд был с нами. Выполняйте распоряжения.

Она нажала на кнопку выключателя. Экран погас. Она сидела, продолжая смотреть на него.

– Если бы я приказала им прорвать вражескую блокаду, никто бы и не пикнул. А тут... – Плечи ее поникли, она опустила голову на руки. – Легче было объявить войну...

– Миледи, – послышался голос Агиса. – Адмирал Экс просит...

– Скажите адмиралу, что у меня совещание.

– Он говорит, что дело не терпит отлагательств, миледи. Что-то насчет цветов...

– Я приду позже, – предложил Дикстер.

– Нет, останься, Джон. Я... нам надо поговорить. Скажите адмиралу, капитан, пусть он сам позаботится о цветах. Я полностью доверяю его вкусу... Итак... – Мейгри поднялась, обошла стул, но голову по-прежнему держала опущенной, лицо заслоняли волосы. – Один Господь знает, какие цветы он закажет. Не уверена, что Экс может отличить розу от цветной капусты. Впрочем, в данном случае, думаю, это не будет иметь принципиального значения... – Голос ее замер.

Наступила неловкая тишина. Мейгри смотрела на руки, лежавшие на спинке стула. Дикстер осторожно поставил статуэтку на место.

– Ты избегаешь меня, Мейгри.

– Да, – ответила она холодно. – И я бы продолжала это делать, но ты сам настоял на этой встрече, столь болезненной для нас обоих.

– Мейгри, я...

– Не надо, Джон! – воскликнула она, подымая руку, стараясь остановить его. – Не говори этого! Я не стану слушать.

– Не говорить чего? – переспросил Дикстер, глядя в недоумении на нее.

– Не говори, что прощаешь меня. Я не достойна прощения. Мне не нужно оно.

– Простить тебя? – Дикстер недоумевал. – За что простить тебя? Мейгри, я не понимаю...

– Ты никогда ничего не понимал!

Она подняла голову, глаза ее стали темнее, в них зияла такая пустота, от них несло таким холодом, что даже в далеком космосе он не испытывал ничего подобного.

– Ты никогда не понимал, Джон. Ты слишком хороший. Слишком благородный. Я бежала с «Непокорного» чтобы найти свою смерть, Джон Дикстер. Я бросила тебя, бросила Дайена, прекрасно зная, что, останься я с вами, я спасла бы вас! Я пренебрегла вами, предала вашу дружбу. Я предала Дайена, верившего мне и боготворившего меня. Я предала все и всех. Как потом мне стало известно, Дайен сам спасся, а вас спас Саган.

– Но, Мейгри, ты должна была исполнить свой долг...

– Долг! – Она отбросила со лба волосы и рассмеялась с горечью. – Долг! Ты хочешь сказать, что я должна была бежать с этой бомбой? Выкрасть ее по секрету от Сагана? Хочешь знать истинную причину, почему я бежала, Джон? Хочешь?

Мейгри сделала шаг навстречу ему. Ее серые глаза горели, пламя, освещающее их изнутри, делало их страшными. Она сжала кулак, пальцы скрючились, застыли.

– Мне она самой была нужна! Мне самой нужна была власть! Господи, я продала свою звезду Страпса, драгоценный камень, чтобы заполучить ее.

Джон знал, где этот камень. Он видел его... один только раз. Больше он никогда не осмелился взглянуть на него. Некогда чистейший кристалл потемнел. Он внушал ужас, на него невозможно было смотреть. Серебряная цепь, на которой он висел, почернела от запекшейся крови адонианца Снаги Оме. Драгоценный камень был теперь у Дайена, его вставили в чрево бомбы. Из него сделали «спусковой крючок» этого оружия.

– Саган был прав, Джон. Шрам на моем лице оставил след не только на коже. Оставил след в моей душе. – Она выпрямилась, снова стала высокой и величественной. – Полагаю, тебе лучше уйти.

– Ты пришлешь за мной в случае необходимости, обещаешь, Мейгри? – спросил спокойным голосом Дикстер. – Что бы я ни говорил, что бы ни делал, я вызываю у тебя лишь презрение. Скажи я, что не стоит говорить о прощении, ты станешь презирать меня за то, что я «славный малый». А скажи я, что ты действительно причинила мне страдания, но я прощаю тебя, ты станешь презирать меня за то, что я – малодушный. А если я скажу, что презираю тебя, и выйду из этой комнаты, тогда ты будешь удовлетворена, верно? Для тебя это лучший вариант. Все предано забвению.

– Да, – сказала она, стараясь не смотреть на него, – все предано забвению.

Она положила руки на спинку стула.

– А теперь я скажу то, ради чего пришел сюда. Я люблю тебя, Мейгри. Может, это и глупо, – добавил Дикстер с печальной улыбкой. – Может, ты презирала меня все эти годы именно за то, что я любил тебя, любил, прекрасно понимая, что ты никогда не станешь моей.

Мейгри подняла на него взгляд, слеза скатилась по щеке, изуродованной шрамом.

– Надеюсь, я все-таки лучше, чем ты говоришь, – сказала она мягко. – Может, не намного лучше... на капельку лучше.

Дикстер шагнул к ней, взял за руку. Мейгри крепко сжала его руку, слишком крепко.

– Ты всегда шутил, мол, никогда не надо говорить друг другу «До свидания», потому что если расставаться без слов, будет казаться, что мы и не разлучались... Я с тобой прощалась, когда покидала борт «Непокорного», Джон. И ты, я думаю, – Мейгри устало улыбнулась, – и ты прощался со мной, когда я бежала.

Дикстер проглотил слюну, но это не помогло. Нестерпимая боль в груди мешала ему говорить.

– Я знаю. Я понимаю. – Мейгри накрыла его руку своей рукой. – Я решила, что так будет лучше. Но я рада, что ты пришел.

– А мы и не прощались друг с другом. Пока еще... – Добавил Дикстер весело и привлек ее к себе. – И чары любви не угасли. Мы не расстались.

– Нет, – сказала она тихо и прижалась к нему, словно к большому дубу, чтобы спрятаться от дождя. – Мы не расстались...

– Миледи, – прозвучал немного уставший голос Агиса. – Мендахарин...

– Это Таск! – закричал Таск. – Мне надо поговорить с вами!

– Пришлите его ко мне!

Не успели двери приоткрыться, как Таск влетел в кабинет Командующего.

– Свадьбе каюк! Баста! Никаких свадеб!

Мейгри покачала головой.

– Нет. Не выйдет. После всех моих треволнений?! Ты женишься, Таск, под дулом моего лазерного пистолета!

– Да ты просто трусишь, – начал успокаивать его Дикстер. – Каждый жених трусит...

– Да какое это имеет отношение к тому, что случилось? – спросил Таск вне себя от гнева. – Со мной все в порядке! Это Икс-Джей!

– Икс-Джей? – Мейгри смотрела на него, ничего не понимая. – Компьютер?

Таск застонал.

– Этот дьявол вмешался. Верите?! Он подключился к центральному компьютеру нашего корабля. Надеюсь, они четвертуют его! Саган вырвет из него его электронные кишки! Этот, этот... – Он не мог говорить, погрозил кулаком куда-то, должно быть, в сторону своего космического корабля.

– Таск, ничего не могу понять! Что натворил Икс-Джей?

– Натворил? Он пронюхал насчет свадьбы, вот что он натворил! И рассвирепел, ясное дело, потому что его не пригласили. А поскольку его не пригласили, он грозился заморозить все сбережения и разослать всем компьютерным службам галактики, выдающим кредит, что я обанкротился, – и, поверьте мне, у него все компьютеры в корешах, – словом, грозится оставить меня без гроша. Так что теперь вам ясно, – Таск грохнул кулаком по столу, – свадьбе каюк.

Мейгри посмотрела на Дикстера. Они старались справиться с собой, но безуспешно: оба разразились смехом.

Таск выпрямился с видом оскорбленной добродетели, наградил каждого обиженным, укоряющим взглядом, отчего они еще больше развеселились. Мейгри рухнула в кресло, приложив руку к боку, стараясь перевести дыхание. Джон Дикстер откинулся на спинку дивана, утирая слезы.

– Благословит тебя Господь, Таск, – сказал он тихо.

– Ох, Таск, прости меня, – сказала Мейгри и вскочила, чтобы удержать Таска, который мчался к дверям. – Я понимаю, что для тебя в этом нет ничего смешного. Просто... просто... – Она хихикнула, спохватилась и постаралась переключиться на рассудительный тон. – Свадьба состоится в намеченное время. Я сама обо всем позабочусь, в том числе об Икс-Джее.

– Вы позаботитесь? – спросил Таск с сильным сомнением. – Конечно, я понимаю, у вас Королевская кровь, вы обладаете могущественными способами, но этот компьютер принадлежит мне! И потом, как вы собираетесь приглашать на свадьбу Икс-Джея? Разве что доставите мой корабль прямо к брачной церемонии...

– Неужели не ясно, Таск? Вот как это будет. Мы не собираемся доставлять твой корабль сюда. Мы устроим свадьбу на твоем корабле. Нола ведь не станет возражать против этого. Зато Икс-Джей сможет присутствовать на свадьбе. По-моему, очень трогательно с его стороны, что он хочет разделить с вами радость.

– По-моему, он жаждет превратить мою жизнь в ад кромешный. Но раз уж вы речь завели об этом, думаю, Нола будет очень даже рада, если мы сыграем свадьбу на моем корабле. Ведь мы на нем познакомились и сражались с коразианцами, я помню ту ночь, когда ее ранило, и я испугался, что она умрет, и тогда понял, что влюбился в нее без памяти... Да. – Таск прокашлялся, потому что голос его охрип. – Факт, это классное местечко для свадьбы. Миледи, генерал, благодарю вас! Пойду сообщу новость Ноле.

Таск убежал. Мейгри покачала головой, вздохнула, посмотрела смиренно на погашенный экран пульта связи.

– Подождем, пока капитан Уильямс узнает эту новость...

* * *

Это была одна из самых странных свадеб Вселенной. Устроили ее на борту космического военного корабля, окруженного вражеским флотом, известили о ней сигналом которым обычно объявляют тревогу. Пилоты и члены экипажа, находившиеся на вахте, приветствовали свадебную церемонию, проследовавшую по лестнице, которая вела на нос «Ятагана», спустились через люк в отсек, где находились каюты, которые Таск битый час надраивал.

Платье невесты напоминало о банкетном столике, с которого удалось сорвать скатерть и из нее пошить его, зато была длинная кружевная фата, предмет особой гордости портного, а сама Нола была вне себя от счастья, сияла, как солнышко; капитан Уильямс заметил не без ехидства адмиралу Эксу, что она могла бы напялить на себя тельняшку юнги, никто бы и не заметил.

Не обошлось без приключения: фата невесты зацепилась, когда они спускались через люк, и Нола застряла. И как ни пытались отцепить фату, ничего не получалось, в конце концов один центурион с мрачным видом подошел к невесте, держа в руках нож. Но тут подскочил обезумевший от ужаса портной и спас свое детище, освободив невесту из ловушки, и свадебная церемония двинулась дальше. Портного единодушно признали героем дня.

Невеста, жених, король и компьютер – все присутствовали на «Ятагане» и готовы были начать церемонию бракосочетания. Но посаженая мать, леди Мейгри, отсутствовала.

Никто не знал, где она и почему не явилась туда, где ей надлежало быть.

– Подождите! – сказал Дайен и отправился искать ее.

Генерал Дикстер оттягивал, сколько мог, начало церемонии, но он не мог оттягивать до бесконечности; репортеры горели нетерпением, мороженое в форме башни начало таять; в любую минуту кораблю могли дать команду вступить в бой с врагом.

– Я только что говорил с Агисом. Он доложил мне, что миледи не покидала своего отсека, – тихо сказал Дайен, вернувшись. – Он попытался выйти с ней на связь, но безуспешно.

Дикстер стал мрачнее тучи.

– Это не похоже на Мейгри. Она прекрасно знает, какой важный для Таска и Нолы сегодня день.

– Да, сэр. Полагаю, что следует начинать.

Генерал посмотрел на капитана Уильямса, вышагивающего взад и вперед по палубе с трубкой в зубах, на адмирала Экса, багрового от нетерпения, бросающего на него тревожные взгляды.

– Эй, что происходит? – спросил Таск, подходя к ним. – Нола говорит, что она совсем спеклась под своей фатой и цветы вянут. А от моего чертова воротничка у меня уже рубец на шее. Где леди Мейгри?

– Скоро присоединится к нам, – сказал Дикстер, поглядывая на Дайена.

– Давайте начинать, – добавил Дайен.

– Конечно! – Таск поначалу огорчился, но волнение, вызванное торжественным моментом, все вытеснило из его головы, и он думать забыл о том, что Мейгри нет.

Приглашенных, к счастью, было мало, и так корабль еле вместил всех. Брачная церемония – короткая и простая – состоялась в отсеке, где размещались члены экипажа.

Джон Дикстер встал рядом с улыбающимся во весь рот Таском. Форму ему отутюжил его адъютант Беннетт, но она все равно имела помятый вид, словно он в ней успел поспать.

Дайен стоял чуть поодаль, преисполненный величия, серьезности и торжественности, в парадной форме с пурпурной королевской лентой.

Наступила короткая пауза, все ждали, когда из кубрика вылезет робот дистанционного управления, присланный Икс-Джеем. Дикстер, глядя на Дайена, вспомнил, как юноша пришел к нему в кабинет с Таском, чтобы узнать свое подлинное имя. Он повзрослел, понял Дикстер, а не просто подрос. Он стал воплощением достоинства, уверенности, неустрашимости.

Строгая парадная форма шла ему. Он был чертовски красив. Протуберанец рыжих густых волос, ниспадающих на лоб, на плечи, четкие, точно вырезанные из перламутра черты лица. Глаза у него, как говорил Дикстер, «очи Старфайеров», были иссиня-голубые, они, словно пламя, могли испепелить, осветить, согреть. Он унаследовал от своего отца чувственный рот, его пухлые губы могли становиться жесткими, непреклонными, когда он сердился, могли дрожать и обмякнуть, когда он испытывал душевную слабость, могли что-то бормотать, когда он был в нерешительности.

«Он выше нас намного, он буквально парит над нами, – подумал Дикстер, – он способен зажечь небеса ослепительным пламенем и может, как и его дядя, пожертвовать собой, и тогда комета отделится от звезды и, превратясь в льдинки и пыль, упадет в темноту.

Интересно, что думает о нем Мейгри, – рассуждал про себя Дикстер, в двадцатый раз бросая взгляд в сторону люка, все больше и больше волнуясь. – Где же она?»

* * *

Наконец появился робот Икс-Джей, маленькие металлические ручки замелькали в воздухе, лампочки заморгали, как глаза проказливой обезьяны. Он запрыгал вокруг гостей, пока не доскакал до Таска и Нолы и не устроился между ними.

Потом Икс-Джей издал предупредительный сигнал, призвав всех к вниманию.

– Генерал Дикстер предложил, чтобы вместо формальных слов «мы собрались сегодня, чтобы...» каждый из нас что-нибудь сказал, может, даже и умное, правда, придется попотеть, особенно Таску, но постарайтесь. Я начну. Во-первых, хотел бы сказать, что я чрезвычайно благодарен Ее сиятельству за то, что она предложила устроить свадьбу на этом корабле. В первый раз за семь лет Таск прибрался здесь. А если нам повезет, мы не заметим трусов, висящих в душевой на кране. Еще я хочу поблагодарить Нолу Райен за то, что она согласилась выйти замуж за этого разгильдяя. Она наверняка перекроет кислород всем девицам, которые сюда нескончаемым потоком лились...

– Икс-Джей! – зарычал Таск и смерил грозным взглядом робота.

Нола захихикала.

– И наконец, э... – Икс-Джей споткнулся и замолчал. Лампочки погасли, произошел какой-то сбой. – Простите. Технические неполадки. – Робот вспыхнул на секунду, потом произошел слабый толчок в его аудиосистеме. – Я хочу сказать это сегодня, пусть это будет свадебный подарок, больше я никогда не скажу. Мендахарин Туска... – Робот остановился, потом выпалил, захлебываясь словами, вырвавшимися из его электронного чрева: – Ты – самый – хороший – пилот – сволочь – ты – такая – никогда – раньше – меня – жизнь – не сводила – и – мне – плевать – знают – другие – это – или – нет – я – хочу – пожелать – тебе – и – Ноле – самого – самого... Но если, – добавил Икс-Джей, и его лампочки снова вспыхнули, – кто-нибудь припомнит мне мои слова, я откажусь от них, зарубите себе на носу. Поскорее закругляйтесь, потому что я кучу денег трачу на кондиционер.

– Икс-Джей, как мило с вашей стороны, – сказала Нола.

– Черт бы тебя побрал, Икс-Джей. – Таск прокашлялся. – Не знаю, что сказать. Мне кажется... Ох-ох-ох – мне кажется, я хочу тебя поцеловать.

Робот грохнулся на пол, ручки повисли, лампочки погасли.

– Держите его от меня подальше! – предупредил механический голос Икс-Джея, поступивший из центра управления, находящегося в кубрике. – Не то, клянусь, разгоню всю вашу компанию.

– Хорошо, – ответил, улыбаясь, генерал Дикстер. – Я держу Таска.

– Просто следите за ним, и все. Поцелует он меня... – пробормотал он с возмущением и погрузился, преисполненный оскорбленного достоинства, в молчание.

Таск усмехнулся и подмигнул Ноле. Генерал Дикстер сделал шаг вперед, положив руки им на плечи.

– Таск и Нола, я хочу только одно сказать. Вы прошли вместе огонь, воду и медные трубы, вместе смотрели в лицо смерти. А сейчас у вас задачка посложнее: вам предстоит вместе смотреть в лицо жизни. Любить друг друга, доверять друг другу, уважать друг друга, дружить друг с другом, уверен, у вас все это отлично получится. У меня нет ни сына, ни дочери, но, если бы они у меня были, я пожелал бы им то же самое, что и вам. Да будет благословенна ваша совместная жизнь!

Нола обняла его, прижалась к нему.

– Никогда больше не говорите, что у вас нет дочери, сэр, – сказал она тихо, – отныне она у вас есть.

– Что ты сказала? – попытался понять Таск, но у него перехватило горло и голос пропал.

Он обнял Дикстера и Нолу, положив им на плечи руки, и они втроем словно застыли; их молчание встревожило Икс-Джея, который, не слыша никаких звуков, замигал лампочками.

Дайен инстинктивно отступил, прижавшись к стене. Он смотрел на эту троицу с таким же изумлением, с каким он смотрел на инопланетянина, когда увидел его в первый раз. Любовь, уважение, доверие, забота. Связь между двумя людьми, благодаря которой один признается другому: «Ты самый дорогой для меня человек во Вселенной». Дайен свободно говорил на многих инопланетных языках, но этого языка, языка любви, он не знал. Он не владел им, не понимал его. Внутри он был мрачен, холоден, внутри у него было пусто. Ему хотелось света и тепла. Он хотел, чтобы сердце его переполнилось любовью! Он хотел, чтобы кто-нибудь смотрел на него так же, как Нола смотрела на Таска. Чтобы рядом была девушка, он мог бы протянуть ей руку, она смеялась бы вместе с ним над глупыми шутками, которые для других ничего не значат. Чтобы он мог кричать на нее, ссориться с ней, а потом просить у нее прощения, а потом все снова начинать сначала. Как же он хотел кого-нибудь любить!

«Но разве можно полностью довериться девушке? – спросил он сам себя с горечью. – Я ведь уже убедился, что, глядя на меня, они видят не меня, а корону. Роскошную жизнь и придворные приемы. Своих детей – на троне. Теперь мне стало ясно, почему мой дядя так никогда и не женился. Я...»

Ладонь правой руки ожгли пять уколов. Кровь захлестнул жар, желчь опалила рот, перед глазами заплясали мушки. Дайену показалось, что он умирает. Он схватился за крюк, к которому Таск прикреплял подвесную койку.

«Абдиэль! – пронеслось эхом в его мозгу. Он стал задыхаться от жара, потом его тут же бросило в холод, и он задрожал, как осиновый лист. – Абдиэль...»

Присутствие ловца душ было столь явственным, что Дайен почувствовал, как тело его содрогается от оглушительных раскатов смеха, гремевших в его мозгу. Старфайер огляделся, ничего не понимая. Он не удивился бы, если бы увидел сейчас старика в проеме люка.

Нет. Никого нет.

Свадебная церемония продолжалась. Таск и Нола давали друг другу брачные обеты так тихо, что их почти не было слышно.

Дайен задыхался. Надо выбраться отсюда. Внезапно он осознал, что он должен найти Мейгри. Он не понимал, что с ним происходит, а она поймет. Нечеловеческим усилием воли он заставил себя дождаться конца церемонии.

– Отныне вы муж и жена.

Нола отбросила с лица фату, обняла Таска. Он тоже крепко обнял ее и поцеловал. Она ответила на его поцелуй. Икс-Джей протрубил в рожок: засвистел, зазвенел колокольчиками, включил другие шумовые эффекты (причем некоторые весьма грубые), словом, все, что было у него в памяти. Дайен заставил себя подойти к ним, пробормотал поздравления и торопливо удалился.

* * *

– Мне надо увидеть леди Мейгри! – потребовал Дайен, выбегая из персонального лифта Сагана.

Агис, стоявший у золотых двойных дверей, торопливо ответил:

– Есть, Ваше величество.

Из отсека Сагана доносился плач отчаяния и гнева, горький протест против удара судьбы.

– Простите, Ваше величество.

Капитан мгновенно призвал своих подчиненных. Твердо, хотя вежливо, он отстранил Дайена и дотронулся до пульта.

Двойные двери открылись. С пистолетом наготове Агис и его люди вбежали в комнату. Дайен – следом за ними, оттолкнув одного из центурионов, который держал в руках кинжал, готовый расправиться с врагом.

В комнате было темно. Свет шел только от освещенных циферблатов и кнопок на пульте управления, от включенного монитора и от звезд в иллюминаторе – холодный, безликий свет.

– Миледи! – крикнул Агис, роняя в спешке попадавшиеся на пути стулья.

– Сюда! – позвал Дайен; боль, горе и страх, которые они испытывали оба, помогли ему найти миледи.

В дальнем углу комнаты стояла темная ширма, скрывавшая от постороннего глаза маленький алтарь. Мейгри, в парадном голубом платье, которое она надела на свадьбу, поверх него – серебряный стихарь, лежала на полу перед алтарем без сознания.

Дайен опустился возле нее на колени, осторожно поднял. Веки ее задрожали, она взглянула на него.

– Мейгри, – спросил он тихо, – что-то случилось с Саганом? Что? Мейгри, скажите нам...

Она смотрела на него и не узнавала.

– Мне тоже предстоит пройти через пламя, – простонала она. Боль исказила ее лицо. Она вновь потеряла сознание.

 

Глава вторая

Дайен пришел к Мейгри рано утром.

– Входите, Ваше величество, – сказал центурион, стоявший в дозоре.

Дайен вопросительно посмотрел на него, тот лишь покачал головой.

Войдя в комнату, Дайен бросил взгляд на кровать. Она была несмятой. Мейгри стояла на коленях перед алтарем за ширмой, опустив голову на руки. Он молчал, думал, что, может, она спит, и собрался было уйти. Мейгри подняла голову, посмотрела на него через плечо сквозь пелену светлых волос.

– Не уходите. Нам надо поговорить. Я... приказала прислать сюда и других.

Она попыталась подняться, упала. Дайен поспешил ей на помощь. Она, опершись о его руку, встала на нетвердые ноги. Холод, исходивший от нее, мертвенная бледность напугали Дайена.

– Вы всю ночь провели здесь? – спросил он и помог подойти к стулу.

Темные синяки залегли под глазами, веки покраснели и распухли. На губах запеклась кровь – она кусала их. Лицо – измученное, волосы – спутавшиеся, непричесанные, голубое бархатное платье – измято и в пятнах от слез.

– Да. Я ждала... – Голос ее осип. Она покачала головой. – Нет, я не сяду. Мне надо походить, чтобы наладилось кровообращение. Ноги и руки онемели. Спасибо, я сама.

Мейгри оттолкнула Дайена и медленно пошла по комнате, растирая себе руки.

– Вы что-нибудь узнали? – спросил Дайен.

Она не повернулась, не взглянула на него. Лишь еще ниже опустила голову.

– Нет.

– Он не...

– Он живой. – Она положила руку на грудь. – Я чувствую... здесь. Но не могу выйти на связь с ним.

– Миледи! – В дверях появился адмирал Экс. – Ваше величество, я рад, что вы вместе. Мы смотрели последние новости галактики. Вы должны тоже посмотреть видеоролик.

Экс подошел к компьютеру, включил экран, на нем появилось изображение, раздался звук.

– Дерек Саган, провозгласивший себя Командующим, которому предъявлено обвинение в убийстве адонианца Снаги Оме, производителя оружия, по сообщениям наших источников, избежал заключения под стражу, улетев на планету Коразиа. По слухам, у него с собой свертывающая пространство бомба, ужасное оружие, изобретенное Снагой Оме.

– Ах вот какую легенду они придумали! – пробормотала Мейгри.

– Да, такую, – сказал мрачно Экс.

Комментатор продолжал:

– Именно из-за этого оружия и произошел конфликт, приведший к убийству Снаги Оме. Как сообщают источники, Дерек Саган, чьи жестокость, человеконенавистничество и жажда власти всем хорошо известны, захватил бомбу и бежал с ней к нашему заклятому врагу. Сейчас мы переключаемся на палату общин, где президент Питер Роубс проводит пресс-конференцию.

Президент Роубс в темном костюме с подобающим случаю выражением лица стоял на лужайке, покрытой искусственной, коротко стриженной травой.

– Эта новость повергла меня в шок, – говорил президент, – но я не очень удивился происшедшему. Дерек Саган, или, как он требовал, чтобы его называли, лорд Саган, всегда наплевательски относился к законам, по которым мы, простые люди, привыкли жить. Он счел, что может безнаказанно совершить убийство, и пришел в бешенство, когда узнал, что его решили призвать к ответу.

Репортеры громко зашумели. Президент кивнул одному из них. Это был инопланетянин, который с помощью переводчика задал вопрос:

– Вы сказали, господин президент, что корабль Сагана был блокирован вашими военными кораблями. Как же ему удалось бежать?

– Очевидно, его заранее предупредили о нашем решении отдать в руки правосудия. Нам известно, что у Сагана много наемных шпионов, которые доносят ему о каждом шаге официальных представителей нашего всенародно избранного правительства. Его уже не было на борту, когда мы окружили его корабль. Наши источники сообщали нам, что он улетел на своем шаттле на какую-то отдаленную планету, чтобы повидаться там со своей сообщницей леди Мейгри Морианной. Она – его бывшая любовница и, без сомнения, была осведомлена о его полете. Мы подписали ордер на ее арест.

– Господин президент! Но ведь лорд Саган героически сражался с коразианцами. Почему же теперь он переметнулся на сторону врага?

– Это типично для Сагана: он проявил себя героем, поскольку тогда, для достижения его собственных корыстных целей, это было ему на руку. У нас имеется несколько донесений, согласно которым Саган все это время был в тайном сговоре с врагом, а битва, о которой идет речь, – не больше чем инсценировка, имевшая целью одурачить нас и скрыть тот факт, что Саган придумал чудовищную бомбу, которую и сделал Снага Оме.

– Но, господин президент, Саган, в свою очередь, неоднократно распространял информацию, согласно которой именно вы сыграли неблаговидную роль в той битве.

Президент рассвирепел.

– Заявляю вам, как заявлял много раз и раньше, что считаю ниже своего достоинства отвечать на подобные обвинения.

– Господин президент, какие, по-вашему, цели преследует Саган? Решил ли он передать бомбу коразианцам?

– А вы как думаете? – спросил резко президент. – Саган – жестокий, амбициозный тип. Свободный народ республики уже выразил свою волю: он не захотел передавать власть в его руки; теперь Саган намерен узурпировать ее.

– Вы хотите сказать, что нас ждет широкомасштабная война с коразианцами? – спросил трагическим тоном репортер.

– Не буду сеять панику, но я всегда говорил народу, который избрал меня и вверил мне свою судьбу, только правду. Да, именно это Саган и задумал. – Президент был спокоен, но явно огорчен. – Мы созываем внеочередное заседание Конгресса, чтобы принять решение, как действовать дальше.

– Вы смотрите? – спросил Таск, входя в комнату в сопровождении Нолы и генерала Дикстера. – Что происходит?

– Сейчас объясню, – сказал ему Дайен.

– А теперь, прежде чем я отвечу на другие вопросы, – сказал президент Роубс, – я хотел бы сказать от себя несколько слов юноше, которого здесь нет.

Президент посмотрел с выражением абсолютной искренности прямо в объектив бесчисленных камер, нацеленных на него.

– Дайен Старфайер, надеюсь, вы меня слушаете. Вы – достойный молодой человек, которого сбили с толку дурными советами. Я убежден, что вы уверены, что ваши поступки направлены на благо народа галактики. Надеюсь, это так. Дерек Саган неоднократно заявлял, что он поддерживает ваши притязания на трон. Также неоднократно заявлял о своей верности вам, его повелителю. Если вы действительно в состоянии повлиять на него, молодой человек, у вас есть шанс спасти народ галактики.

Дайен Старфайер, если вы знаете, где прячется Саган, и можете поговорить с ним, убедить его, надеюсь, вы сделаете это незамедлительно, чтобы избежать чудовищной опасности, нависшей над нами. Любой простой гражданин так поступил бы на вашем месте. А король способен на большее...

Дайен молча смотрел на экран. Потом перевел взгляд на леди Мейгри, которая по-прежнему оставалась неподвижной, безразличной; только когда президент сообщил о том, что им подписан ордер на ее арест, по лицу пробежала тень слабой улыбки.

– Адмирал! – Кто-то взволновано заговорил по пульту связи. – Корабль лорда Сагана вышел из гиперпространства.

– Что? – спросил в недоумении Экс, потом добавил с надеждой: – Может, Командующему удалось бежать?

– Корабль не отвечает на наши позывные. Он словно завис в мертвой точке, не двигается, хотя наша аппаратура показывает, что на борту есть человек. Корабли галактического флота вылетели ему навстречу.

– Значит, он ранен, блокируйте лазер, которым могут его уничтожить, во что бы то ни стало доставьте сюда.

– Лорда Сагана нет на борту корабля, – сказала Мейгри и вздохнула. – Там находится священник. Чем меньше людей будет об этом знать, тем лучше. Капитан, – она посмотрела на Агиса, – возьмите своих людей и встретьте священника, как только корабль сядет. Немедленно приведите его ко мне, постарайтесь сделать это незаметно. Главное, чтобы он ни с кем не успел переговорить.

– Так точно, миледи.

– Таск, ступайте с ним. – Мейгри заговорила мягче – Молодому человеку пришлось перенести тяжкие испытания. Он обрадуется, если увидит доброжелательное лицо, когда попадет на борт нашего военного корабля. Постарайтесь, чтобы он побыстрее адаптировался.

– Конечно, – сказал Таск в нерешительности. – Священник? А как... его... зовут?

– Фидель. Брат Фидель.

– Фидл, – повторил Таск, нарочито исказив имя, и вышел.

– Адмирал Экс, – послышался снова голос. – Представители прессы просят допустить их к Его величеству. Что нам...

Дайен встретился взглядом с Мейгри.

– Я скоро проведу пресс-конференцию, – сказал он.

Мейгри кивнула в знак одобрения.

– Корабль лорда Сагана сделал посадку?

– Еще нет, миледи. Но прожектора включены, самолеты-перехватчики вернулись на базу.

– Улетели без боя? – не поверил Экс.

– Они уже знают, что Сагана нет на борту, – сказала Мейгри.

Адмирал фыркнул и покачал головой. Мейгри словно не замечала его. Она была уже не с ним, замкнулась, отгородилась от всех ледяной стеной. Смельчак, который рискнул бы вторгнуться сейчас в ее внутренний мир, был обречен на гибель от обжигающего холода.

Все молчали, хотя у всех на языке вертелись сотни вопросов. Впрочем, они чувствовали, что скоро получат ответы на эти вопросы – очень неутешительные ответы, вот и сидели в тягостном молчании в кабинете Командующего, ждали какого-то священника, прилетевшего в персональном корабле лорда Сагана.

Золотые двойные двери открылись. Вошел Таск, впереди него шел юноша в коричневой рясе, на голове капюшон.

– Это он, – сказал мрачно Таск. – Брат Фидл. Мой кузен, которого я давным-давно не видел, прилетел поздравить меня с женитьбой. Он у нас в семье – белая овечка, – добавил он, тыча пальцем в сторону белолицего юноши, который поразительно отличался от своего черного «братца» светлым цветом кожи.

– Спасибо, Таск, – сказала Мейгри и слегка улыбнулась. – Все прошло гладко?

– Думаю, да. Я назвал его кузеном, мы обнялись, по-хлюпали друг у друга на плече. Может быть, кое-кто на это и купился, – сказал Таск неуверенно.

– Во всяком случае, слухи чуть-чуть поутихли. А большего пока нам и не приходится ждать. Добро пожаловать, брат Фидель.

Юный священник остановился у порога. Руки спрятаны в рукава, голова опущена. Повиновавшись просьбе леди Мейгри, он вошел в комнату, встал на свету. Коричневая раса была в темных уродливых пятнах запекшейся крови.

Дайен поднялся. Сцепив руки за спиной, отошел к монитору. Лицо адмирала Экса посерело. Он рухнул в кресло. Джон Дикстер бросил тревожный взгляд на Мейгри. Нола встала рядом с Таском.

Брат Фидель подошел к леди Мейгри, опустился перед ней на одно колено.

– Миледи, – сказал он благоговейно.

Мейгри, собранная, бледная, протянула ему руку. Он поцеловал кончики ее пальцев, холодные, как у мертвеца.

– Подымитесь, брат, и сядьте. Я знаю, вы измучены долгим путешествием и испытаниями, выпавшими на вашу долю, у вас еще будет время отдохнуть. Но сейчас вам надлежит рассказать о случившемся.

– Миледи... – Фидель колебался. – Мне говорить в присутствии всех? Может, вы одна...

– Нет, эти люди... в курсе событий... они будут в курсе событий. Тут Его величество. – Она указала ему на Дайе-на. – Время секретов истекло.

– Да, миледи.

Фидель поднялся, поклонился Дайену, потом сел в кресло. Нола принесла ему стакан воды. Он взял его, но капюшон не снял, глаз не поднял – так надлежало ему вести себя в присутствии женщин. Все подошли к нему ближе. Только Дайен оставался у монитора. Он видел в стекле экрана отражение священника, словно призрак, явившийся к королю откуда-то с далеких звезд.

Фидель поведал, что случилось с ним и с его повелителем в аббатстве Святого Франциска. Он говорил четко, связно, крепким, ровным голосом. Он не спотыкался, не останавливался в нерешительности, явно продумав рассказ заранее. Он поделился своими страхами и подозрениями. Его рассказ был простым, точным, выразительным, он произвел глубочайшее впечатление на слушателей.

Нолу и Таска бросило в дрожь, они теснее прижались друг к другу. Экс, услышав о том, как пытали Сагана, опустил голову, закрыв лицо руками. При упоминании Абдиэля Дайен сжал левой рукой правую еще сильнее и стал растирать ладонь, изуродованную шрамами, которая ныла и горела.

Мейгри сидела не шелохнувшись, бесстрастно слушала священника, не отводя от него взгляда. Дайен внезапно понял, что она, наверно, с помощью своей внутренней связи с Саганом уже обо всем знала, может, вместе с Саганом перенесла все его страдания.

– Когда человек, который назвался Абдиэлем, сказал мне, что я должен доставить вам эту информацию, я не знал, как мне поступить. – Спокойствие Фиделя изменило ему. – Может, я неправильно поступил, повиновавшись этому злодею. Но таков же был приказ моего повелителя, и мне кажется, что он и под конец хотел, чтобы я так поступил, хотя не мог говорить.

– Вы все правильно сделали, брат, – мрачно заверила его Мейгри. – Если бы вы отказались повиноваться, Абдиэль превратил бы вас в своего послушника, тогда у вас не было бы никакого выбора.

– Откуда мы знаем, может, он уже сделал его своим послушником? – спросил Таск хрипло. – Надо присмотреться к этому священнику.

– Верно. Снимите капюшон, – потребовал Экс.

Фидель повиновался. Лицо его было бледным и истощенным, но глаза излучали свет, были живыми и умными. Таск, заглянув к нему в глаза, хмыкнул, отступил назад – он остался доволен проверкой. Экс, узнав в священнике санитара, сбежавшего в самоволку, с удивлением уставился на него.

– Не похоже, чтобы Абдиэль прислал кого-нибудь из своих зомби, адмирал, – сказала Мейгри. – У ловца душ было мало времени. Ему надо как можно скорее сообщить нам свою информацию, а Саган предусмотрительно предложил ему выход. У Абдиэля в руках козырь, с которым он хочет улететь. Сейчас он наверняка на полпути к коразианцам.

– А Саган с ним, – сказал резко Дайен.

– Да, – сказала Мейгри. – Саган... и все знания, что у него в голове.

– Миледи... – Брат Фидель поднял глаза, грустно посмотрев на нее. – У меня еще одно сообщение от Абдиэля – для вас. Лучше я скажу вам его наедине...

– Нет, брат. Я уже сказала, время секретов истекло. Так что за сообщение?

Брат Фидель нерешительно повторил последние слова Абдиэля: «Напомните миледи, что, спасая жизнь Дереку Сагану, она спасает жизнь тому, кому на роду написано убить ее».

Дайен повернулся. Дикстер поднялся, встал рядом с ней, Мейгри вспыхнула, прикусив губу, видно, она сожалела, что велела священнику сказать это.

– Что это значит, миледи? – спросил Дайен.

– Ничего заслуживающего нашего обсуждения. У нас есть другая безотлагательная тема, – добавила она холодно. Поднявшись, отстранив руку Дикстера, она быстро пересекла комнату и встала возле пульта управления. – Мы должны решить, как нам действовать, и выбрать самый разумный план.

– Вы же сказали, что время секретов истекло, – сказал Дайен.

Мейгри подняла голову, ее серые глаза потемнели и метали молнии.

– Это мое личное дело, оно касается только меня и Дерека Сагана. Оно не имеет ни к кому больше отношения. Если, конечно, Ваше величество прикажет мне объясниться...

– Да, – сказал спокойно Дайен.

Мейгри взглянула на него. Ее лицо стало мертвенно-бледным от гнева, губы плотно сжались, в них не было ни кровинки, уродливый шрам побагровел, еще заметнее проступил на щеке.

Дайен не страшился бури, он оставался непреклонным.

– Так что же значат слова Абдиэля?

Мейгри отвернулась. Пальцы, впившиеся в спинку стула, напряглись.

– Лорду Сагану приснился сон. Больше ничего. Он воспринял его как вещий.

– Лорд Саган очень верит в свои сны, – подтвердил адмирал Экс, возмущенный пренебрежением, проявленным по отношению к его командиру. – Может, это совпадение, что он часто видел их, а они часто сбывались. Я ему так и говорил, но должен признать...

– Замолчите, Экс! – крикнула Мейгри. – Вы-то что знаете?

– Только то, что милорд часто обсуждал со мной именно этот сон. Он его несколько раз видел. Он сказал, что...

– Ваше величество! – нетерпеливо перебила его Мейгри. – Нам надо решить, что делать, и незамедлительно приступить к осуществлению плана. Вы ведь слышали, как я сказала, что Абдиэль уже на полпути к коразианцам? Президент требует, чтобы вы выполнили свои обещания, данные народу галактики. Если вы откажетесь лететь за Саганом – вы больше не король.

– Черт возьми, миледи, это же ловушка! Абдиэль все продумал! – Таск грохнул кулаком о стол. – Вы не пошлете туда нашего парнишку!

– Без сомнения, ловушка. Таким путем Роубс решает свою проблему, не дающую ему покоя. Он боится убить Дайена и тем самым сделать из него мученика. Народ незамедлительно заподозрит президента, что означает крах его политической карьеры. А если Дайен погибнет на далекой Коразии на поле боя, Роубс развяжет себе руки, и никто ни в чем его не сможет обвинить. Он будет оплакивать Дайена, как героя, воздвигнет ему памятник, и всякий раз, когда станет во время своей предвыборной кампании вспоминать об этом трагическом эпизоде, люди будут проливать слезы.

– В таком случае ответ ясен, – резюмировал Таск. – Малыш скажет, что он с великим огорчением узнал о произошедшем с Саганом и что он сделает все, что в его силах но за успех он не ручается. Раздаст карты, а потом – соберет.

– Нет, – возразила Мейгри. – У Абдиэля очень высокие ставки: на кон поставлена корона. Если Дайен отправится в коразианскую галактику, уцелеет и вернется с победой, Роубсу – крышка. Народ республики провозгласит Дайена своим королем. Они на руках внесут его на трон.

– Что же нам делать? – спросил Дайен, который, как и все присутствовавшие, находился теперь под властью гипноза Мейгри, заразившись ее возбуждением.

– У меня есть план, Ваше величество. Надо проработать его в деталях, но в основных чертах он сводится к следующему. Вы делаете заявление о том, что отправляетесь на Коразию. Роубс предложит свою «помощь», станет настаивать, чтобы флот республики сопровождал вас к врагу.

– А когда я попаду на территорию врага, я стану жертвой бомбардировки, что окажется весьма кстати, или чего-нибудь еще. – Дайен невесело усмехнулся. – Я начинаю понимать.

– Примите вызов Роубса, но откажитесь от его помощи. Сделайте публичное заявление, что вы доверяете только тем, кто всегда предан вам, тем, кто вызывает ваше доверие. Что-нибудь в этом роде.

– А флот?! – запротестовал Таск. – Они поймают нас в ловушку.

– Думаю, с флотом мы справимся, – ответил Дайен. – Адмирал Экс, созовите офицеров высших чинов на совещание. Но как быть с лордом Саганом? И... с Абдиэлем?

– Эти двое, – сказал Мейгри, – моя забота.

Дайен собрался было возразить, отдать распоряжение, но понял, что это равносильно попытке прервать вечный цикл приливов и отливов в океане. Он не хотел, чтобы их пререкания стали достоянием посторонних ушей.

– Мы позднее это обсудим. А сейчас надо проработать план, и как можно скорее. Предлагаю собраться в зале заседаний Военного совета. – Он повернулся и вышел.

– Вот тебе и медовый месяц, точно? – сказал Таск и обнял Нолу.

– Да уж, – согласилась она. – Хорошо, что мы его до свадьбы успели устроить.

Генерал Дикстер вышел последним. В дверях он посмотрел на Мейгри. Она повернулась к компьютеру и ровным, спокойным голосом отдавала распоряжения.

Покачав головой, Джон Дикстер вышел. Двери за ним захлопнулись.

Мейгри, вся дрожа, рухнула в кресло. Какой-то шорох заставил ее вскочить и в тревоге оглянуться. Перед ней стоял юный священник.

– Брат Фидель, я полагала, что вы ушли со всеми. – Ее голос свидетельствовал о том, что ему надлежит тотчас повиноваться ей.

Священник не двигался – голова опущена, руки в рукавах. Вдруг он поднял голову и смело посмотрел ей в глаза.

– Я полечу с вами, – сказала он.

Она онемела от удивления.

– Мне был знак свыше. Я полечу с вами, – повторил Фидель.

Мейгри пришла в себя.

– Вы не отдаете себе отчета, что говорите, брат. Вы не можете себе представить степень риска, которому я подвергну себя. Мне предстоит полет в Коразианскую галактику. Вы когда-нибудь видели коразианцев, брат Фидель?

– Нет, – сказал невозмутимый Фидель, – но я видел Абдиэля. Видел, что он сделал... с моими братьями, с милордом. Я полечу с вами. Вам нужна помощь.

– Да, мне нужна помощь, – ответила Мейгри, не понимая, как сломить эту спокойную, непоколебимую решимость. – Но мне нужен боец, воин, человек, который не давал обета, что он никогда не будет убивать.

– Вам нужна помощь Господа Нашего, миледи, – сказал Фидель. – Benedictus, qui venit in nomine Domini. Блажен пришедший во имя Господне.

Мейгри поднесла руку к груди, туда, где когда-то висела звезда, а теперь ее не было. Она представила себе ее в чреве бомбы, почерневшую, проклятую, вызывающую в каждом ужас.

«Господь покинул нас», – сказала она однажды Сагану. Может, так легче было думать?

– Я против этого... но я подумаю, – проворчала она, зная, что иначе последуют бесконечные препирательства. – Мне надо идти на совещание. По-моему, вам лучше остаться здесь, в этом отсеке, пока я не вернусь.

Брат Фидель поклонился в знак молчаливого согласия.

– Я прикажу принести вам хлеб и воду...

– Спасибо, но мне нужно сейчас только одно – выспаться.

– В таком случае ложитесь. Кровать – за этими дверями.

– Я посплю на диване, миледи...

– Я не собираюсь ложиться. У меня бездна дел... Впрочем, спите, где хотите.

Фидель кивнул. Встав на колени, он помолился, лег, завернувшись в рясу. И тотчас заснул.

Мейгри вернулась к компьютеру, наблюдая краем глаза за монахом. Ей надо было отдать еще одно распоряжение до того, как она отправится на заседание. Она должна была торопиться, она опаздывала, но руки безвольно лежали на пульте. Она должна принять судьбоносное решение. Пока не поздно, она может от него отказаться. Она придумала этот план прошлой ночью, когда ее тело страдало от ран, терзавших Сагана; план этот был ужасно отчаянным.

Но только он сможет сработать.

Мейгри нажала на клавиши. Она не могла отдавать это распоряжение вслух, оно было сверхсекретным, даже в комнате, при закрытых дверях, куда никто не имел доступа. Она напечатала одно слово, лишь одно слово, после которого можно было приступить к шифровке: СПАРАФУЧИЛЕ.

 

Глава третья

Склянки пробили восемь раз – наступила полуночная смена караула, когда Мейгри в сопровождении Дайена вернулась в отсек. Капитан о чем-то тихо переговаривался с центурионом, стоявшим на часах у дверей в кабинет Сагана. Агис предчувствовал, что он понадобится, поэтому не ложился спать.

– Прошу не беспокоить Его величество и меня, – приказала Мейгри.

Агис кивнул.

– Слушаю, миледи.

Двери открылись, потом закрылись за ними.

– Говорите, пожалуйста, тихо, – сказала Мейгри, бросив взгляд на спящего монаха, свернувшегося калачиком на диване. – Хотя его сейчас и бомбой не разбудишь.

Они замолчали. Присутствие Командующего ощущалось особенно явственно и наполняло его кабинет энергией и силой. Но это не давало утешения Мейгри: пустота, зияющая в ее сердце, стала еще темнее и холоднее, словно ледяной ветер продувал ее насквозь.

– Вы не намерены посвящать меня в подробности ваших планов, не так ли, миледи? – первым нарушил тишину Дайен.

– Я не могу, Ваше величество.

– Почему? Может, – в голосе звучала горечь, – вы не доверяете мне? Из-за Абдиэля и меча?

– Не в этом дело, Дайен. Просто, если бы вы узнали, что я задумала, вы ни за что на свете не разрешили бы мне осуществить это. Более того, – продолжала она, не дав ему перебить себя, – когда вы тем не менее узнаете, что я совершила, вы обязаны публично заклеймить меня, отречься от моих поступков. Сказать, что я лишилась рассудка. Должны будете обещать вознаграждение тому, кто поймает меня... или убьет.

– Я не смогу! – запротестовал он.

– Вам придется. У вас не будет выбора.

– У меня есть выбор. Я могу просто запретить вам лететь.

Она устало улыбнулась.

– Не делайте этого, Ваше величество. Это приведет к конфликту между нами. Вам придется запереть меня в этом отсеке или бросить в карцер. Пойдут разговоры, слухи. А я так и так сбегу, но между нами произойдет ссора, мы станем врагами. Я предлагаю самый разумный выход. Не беспокойтесь, – добавила она со вздохом, – когда вы услышите, что я натворила, вам не придется делать вид, что вы – в ужасе и шоке.

Дайен нахмурился, размышляя, как же ему поступить, чтобы не отпускать ее.

– Не понимаю, какой от вас одной может быть толк.

– Я буду не одна. Это все, что я могу сказать. – Мейгри протянула к нему руку. – Если мы будем действовать сообща, у нас появится шанс победить Абдиэля, но только если я смогу застать его врасплох. Обдумайте мои слова хорошенько, Дайен. Вы полетите к коразианцам с флотом военных кораблей. Они увидят вас, предупредят Абдиэля. Как бы быстро вы ни приближались к цели, у него будет предостаточно времени уничтожить Сагана и сбежать, захватив чертежи бомбы. Если повезет, я к тому времени буду уже там. Я смогу остановить его. Верну вам меч. А вы с флотом доставите меня домой.

– Что-то слишком легко все получается по вашим рассказам.

– Конечно, будет трудно и опасно. Особенно для вас.

– Для меня? – Он с горечью взглянул на нее. – А что мне предстоит делать, не считая того, что провести долгие недели полета в гиперпространстве? Единственная опасность, которая грозит мне, что там будет смертельно скучно.

– Опасность не физического свойства. Вы разработали прекрасный план, Дайен. Но перед тем, как вы примете окончательное решение, прошу вас взвесить цену.

– Цену? В моем распоряжении – состояние Сагана, захваченный арсенал оружия во дворце Снаги Оме. Я могу позволить себе...

– От вас не денег ждут, Дайен. Ди-Луна – матриарх огромной системы миров, одна из самых могущественных правительниц галактики. Рикилт не признается в этом, но пародышащий отсиживается в тумане, накопив на черный день деньжат, которые позволят ему спокойно дождаться следующих поколений. Нет, Дайен, им нужны вы. И Абдиэлю тоже нужны вы.

Он попытался уклониться от серьезного взгляда ее серых глаз.

– Не могу определенно сказать, что именно потребуют от вас ваши союзники. – Мейгри покачала головой. – Но будьте уверены, цена их верности – очень высокая. Может оказаться выше, чем вы захотите заплатить. Выше, чем стоит платить. Что же касается Абдиэля, вы сами знаете, что ему нужно.

– Миледи, – сказал Дайен, подумав, – когда во время инициации ко мне в руки упал серебряный шар с острыми иглами, разве вы или Саган попытались поймать его?

– Нет... – заколебалась Мейгри, готовая уступить.

– Нет, миледи, не пытались. Я сам поймал его. Подставил руки. Иглы пронзили и порезали мне пальцы, раскрошили кисть. Я видел, как кровь хлынула по рукам. Разве вы не понимали, что это значит, миледи?

– А вы, мой повелитель? – спросила мягко Мейгри.

– Кажется, начинаю понимать. – Он запрокинул голову, отбросил назад копну золотистых волос, вспыхнувших в резком свете комнаты. – Раз я хочу получить светящийся серебряный шар, я должен заплатить за это, даже если мое тело будет изуродовано, а кровь будет хлестать из меня ручьями. Сегодня ночью я понял, что готов отдать жизнь, миледи. Я хочу принести жертву, завладеть шаром и никогда никому не отдавать его.

«Может, он прав? – подумала Мейгри, пытливо глядя на него. – Мы стоим перед ним, словно щит, пытаемся оградить его от ударов. А если мы просто-напросто стоим на его пути?»

– Я полечу сам, миледи. Думаю, у меня не остается никакого выбора, я должен отпустить вас.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал.

Мейгри схватила его пальцы и крепко стиснула.

– Дайен, если вам придется вступить в поединок с Абдиэлем, отберите у него свой меч. Или же, – серые глаза стали темными, непроницаемыми, – или оставьте его у ловца душ навсегда. Вам решать. Выбор – за вами.

– Что значит «оставьте его навсегда»? – спросил он сердито и подозрительно.

– Ведь в ту ночь, Ваше величество, вы сами отдали ему меч, верно? – спросила Мейгри.

Дайен смотрел на нее, отрицания и оправдания готовы были сорваться с его уст. «Это по недосмотру вышло. Снага Оме сказал, чтобы я не брал с собой никакого оружия. Я нервничал, искал выхода. Я просто забыл его...»

Он отпустил ее руку, отвернулся, ему стыдно было, что она знает правду. Ему самому нелегко было смириться с этой правдой.

Мейгри положила руку на его руку.

– Как только я узнаю, где Абдиэль, я сообщу вам, Ваше величество. Вам решать – лететь с нами под прикрытием флота... или лететь одному.

– Спасибо и на этом, миледи. – Дайен направился к дверям, преисполненный обиды, даже не взглянув на нее.

Мейгри смотрела ему вслед, вспоминая, удивляясь... сожалея. Наконец она спохватилась, что ступила на губительный путь, заставила себя остановиться и вернуться на свою главную дорогу.

– Капитан Агис, зайдите, пожалуйста.

Агис вошел. Мейгри помолчала недолго, глядя на темную скрюченную фигурку брата Фиделя, спавшего на диванчике. Разбудить его? Отослать прочь?

Или пусть остается?

– Заприте дверь, капитан, – приказала она.

– Слушаю, миледи.

– Вы, должно быть, ждали меня, – сказала Мейгри, улыбаясь ему, но при этом пристально изучая его.

– Да, миледи. Я подумал, что могу вам понадобиться.

– Вы знаете, что случилось с милордом, капитан?

Вопрос застал Агиса врасплох. Он попал в затруднительное положение.

– Миледи, слухи быстро распространяются...

– Лорд Саган не перешел на сторону врага.

– А я никогда и не думал, что он перешел, миледи. – Капитан Почетной гвардии выдержал ее цепкий взгляд.

Она осталась довольна ответом.

– То, что я скажу вам сейчас, капитан, не должно выйти за пределы этой комнаты. Лорда Сагана захватил в плен ловец душ Абдиэль, приор Ордена Черной Молнии.

– Человек, с которым сражался Маркус? – спросил Агис. – Тот, кто повинен в гибели моего друга?

– Да, тот самый.

– Я слышал о нем, миледи. – Голос капитана зазвенел как металл.

– Абдиэль похитил лорда Сагана, увез к коразианцам и держит его там в плену. Я попытаюсь освободить милорда и убить этого человека.

– Да, миледи. – Агис, казалось, не удивился, он не протестовал, не задавал вопросов, не высказывал сомнений.

Мейгри улыбнулась, шрам на щеке искривился.

– Капитан, мне нужен один центурион, чтобы он сопровождал меня. Только один, нас не должно быть много, иначе мы вызовем подозрение врага. Он должен выразить добрую волю и готовность совершить путешествие в галактику неприятеля. Он должен быть готов забыть о своих достоинствах, чести, его методами борьбы будут воровство, убийство, удары ножом в спину, ему придется перерезать в темноте глотки.

– Да, миледи.

– Он должен будет подчиняться моим приказам и приказам человека, который будет моим заместителем, подчиняться беспрекословно, хотя мой помощник может быть невыносимым в общении.

– Да, миледи.

– Надо будет объявить, что этот центурион в самоволке. Вы издадите приказ о том, что его надлежит немедленно поймать или уничтожить.

– Да, миледи.

– Отправляясь со мной, он должен понимать, что идет на верную смерть. Должен оставить всякую надежду на возвращение. Так что он должен добровольно согласиться выполнить это задание. Я никому не стану приказывать, даже вам, капитан, идти на гибель не по доброй воле.

– Да, миледи.

– Можно найти такого человека?

– Миледи, на корабле не хватило бы места для добровольцев, готовых выполнить это задание для вас, – сказал Агис, и его мрачное лицо озарила улыбка.

Мейгри была растрогана.

– Спасибо, капитан, – сказал она, когда справилась с собой. – Пусть этот центурион явится ко мне в шесть часов утра. И захватит оружие, с которым умеет обращаться.

– Да, миледи.

– Вы свободны, капитан.

Агис отдал честь и вышел. На обратном пути он остановился проследить смену караула.

– Пришлите ко мне лейтенанта Като, – сказал он центуриону, отстоявшему вахту.

* * *

Агис работал с компьютером, когда вошел лейтенант, отдал честь и стал молча ждать распоряжений.

– Лейтенант, – сказал капитан, закрывая дверь, – когда Его величество проснется, скажите ему, что я сбежал в самоволку. А вы примете команду над гвардией. Я уже отправил рапорт и издал приказ. Вот копия.

Лейтенант был отлично вымуштрован, поэтому не позволил себе никаких вопросов. Молча, не проронив ни единого слова, он взял документ. Глянув в него, он увидел, что это приказ о поимке и (или) ликвидации беглеца, и губы его сжались. Он поднял глаза, увидел, как капитан снимает с плеча аксельбанты, которые так же, как шлем с перьями, говорили о его чине. Он вручил аксельбанты Като, который с непроницаемым лицом взял их.

Когда эта процедура закончилась, обоим полегчало.

– А что я могу сделать для вас, Агис?

– Спасибо, ничего, Като. У меня все в порядке. Служите Его величеству верой и правдой.

– Конечно. – Като замялся. – Все поймут...

– Надеюсь, что будут держать рты на замке, – сказал с усмешкой Агис. И протянул руку.

– Будут. – Като взял руку своего товарища, с жаром пожал ее. – Желаю удачи, сэр. Мои наилучшие пожелания его сиятельству.

– Желаю вам удачи... капитан.

– Спасибо, сэр, – сказал тихо Като.

Отдав честь, он вышел.

Двери закрылись, и Агис стал готовиться к путешествию.

* * *

– Брат просыпайтесь! – Мейгри слегка потрепала юношу по плечу.

Фидель заморгал, сел, огляделся в замешательстве. Увидев возле себя Мейгри, он вспыхнул и торопливо вскочил с диванчика.

– Вам нельзя в рясе лететь с нами. Вы когда-нибудь носили доспехи?

Мейгри показала ему на одежду, висевшую на стуле.

Лицо Фиделя на этот раз вспыхнуло от удовольствия.

– Нет, миледи, – ответил он.

– Они плотно облегают тело. Без привычки их трудно надевать. Если хотите, я помогу...

– Спасибо, миледи. – Фидель стал пунцовым, уставился в пол. – Мне не потребуется ваша помощь, я сам справлюсь.

– Отлично. Можете принять душ. Тщательно потом оботритесь и посыпьте тело тальком. Легче доспехи будет натягивать. Можете переодеться за ширмой.

Юноша еще сильнее покраснел.

– Спасибо, миледи, – поблагодарил он. Прихватив одежду и доспехи, он скрылся за ширмой.

Мейгри улыбнулась, когда он скрылся, потом вздохнула. Наконец юноша вынырнул из-за ширмы.

Ему удалось надеть доспехи – он ступал с осторожностью, ему явно было неудобно в них. Но это не тревожило Мейгри. Священник скоро привыкнет к тесному одеянию. Но...

– Одна надежда на Господа, – сердито глядя на юношу, сказала Мейгри.

– Простите, миледи, – ответил Фидель, осматривая себя.

Таск предложил переодеть Фиделя в тряпье бродяги нашел где-то старые темные джинсы, рваный свитер, кожаную летную куртку, солдатские бутсы. Но брат Фидель со стройной фигурой, искренним, открытым лицом, длинными светлыми волосами, мягкими волнами рассыпающимися по плечам, и привычкой краснеть и опускать глаза все равно оставался священником, хоть и вырядившимся в бандита.

– Завяжите сзади волосы. Может, так будет лучше. И Бога ради, не смущайтесь всякий раз, когда с вами заговаривает женщина!

– Простите, миледи. – Фидель покраснел пуще прежнего. – Мне... мне не доводилось встречаться с женщинами.

– Подозреваю, что не доводилось, – ответила Мейгри и прикусила губу, не зная, то ли ей плакать, то ли смеяться. – Постарайтесь. Может, в конце концов вы привыкнете к нам, как к доспехам.

– А нам предстоит часто встречаться с женщинами? Я думал...

– Вы думали, что наш полет к коразианцам будет безмятежным и безопасным, коли нас защищает Господь?

– Нет, не совсем так...

– И к тому же нам предстоит найти общий язык с людьми, попавшими туда.

– А разве там есть люди? – спросил Фидель, с удивлением вскинув на нее взгляд и тут же потупившись.

– Конечно. Коразианцы очень любят людей, особенно человеческое мясо.

Мейгри больше ничего не добавила. Пусть переварит эту новость. Она отошла от него, стала складывать сумку. Переоделась во все черное: черные кожаные брюки заправила в черные высокие сапоги, накинула черную тунику с высоким воротником и длинными рукавами, подпоясанную на талии. Когда она резко повернулась, из-под черной туники сверкнуло серебро: она прикрепила к правому бедру свой меч.

– Брат Фидель, – сказала Мейгри, выпрямившись и глядя на священника. – Вы знаете, кто попадает на Коразию? Всякий сброд. Те, кто оказывается на самом дне, отбросы общества. Знаете, почему они туда бегут? По двум причинам. Первая – им больше некуда податься, ибо они совершили преступления, нарушив людские и божеские законы. Вторая причина – им очень нужны деньги, поэтому они на все готовы. А есть другой сорт людей, брат Фидель, мы относимся к ним.

– Понятно, – сказал Фидель, опустив глаза. – Да поможет нам Бог!

– Нет, он не поможет!

Мейгри пересекла комнату и схватила юношу за ворот рубахи, дернула его, заставила тем самым поднять лицо и посмотреть ей прямо в глаза.

– Места, куда мы летим, давным-давно забыты Богом, сомневаюсь, что Он вообще когда-либо посещал их. Вы не верите мне, брат, но сами убедитесь. Убедитесь.

Если бы Фидель побледнел, задрожал, если бы начал моргать, Мейгри оставила бы его, приняв это за знак Божий или не Божий. Она препроводила бы его к охранникам, приказала бы запереть в карцере, чтобы там он молитвами облегчил свою душу. Но он спокойно встретил ее взгляд, выслушал ее, лицо его оставалось серьезным, твердым и решительным.

– Я – священник, миледи, но это не означает, что я слабый или трусливый. Мне довелось видеть боль и страдания, участвовать в сражениях, попадать под вражеский огонь. Я доказал свое мужество милорду. Можете положиться на меня, миледи. А если попрошу Господа помочь нам, – добавил он с улыбкой, – он не станет мешать вам.

– Отлично, Фидель. – Мейгри отпустила его, расправила складки на рубахе. – Вы даже смотрели на меня, когда говорили со мной. Не все так безнадежно. И попытайтесь не дрожать всякий раз, когда я дотрагиваюсь до вас, тогда будет совсем хорошо.

– Да, миледи. – Фидель сглотнул. На лбу проступил пот.

Мейгри снова принялась собирать вещи.

– Что ж, Фидель, вам предстоит попасть в логово львов... Слушаю, капитан, – ответила она по пульту связи. – Войдите.

Двери открылись, вошел Агис. Двери закрылись. Мейгри застегнула походную сумку, спросила, не подымая головы:

– Человек, который мне нужен, здесь, капитан?

– Здесь, миледи.

Мейгри увидела, что Агис один. Он отдал честь, приложив руку к груди.

– Надеюсь, он вас устроит, миледи.

– Он и раньше меня устраивал, – сказала она мрачно. Она заметила, что он был в доспехах, аксельбантов и шлема с перьями на нем не было. – Агис, познакомьтесь с Фиделем. Он летит с нами.

Мужчины обменялись испытывающими взглядами, потом кивнули друг другу. Может, центурион был удивлен или раздосадован выбором Мейгри, но, к ее радости, он не подал виду.

– Итак, господа, сейчас я посвящу вас в мой план. Я – леди Мейгри, объявленная вне закона, преступница, за поимку которой обещано вознаграждение, я готова на все, лишь бы избежать правосудия и соединиться с лордом Саганом. Вы – Агис, бывший центурион, пренебрегший своим долгом, чтобы сопровождать меня, наверно, потому что вы безнадежно влюблены в меня.

– Да, миледи, – усмехнулся Агис.

– А вы, Фидель? – задумалась Мейгри. – Какая у вас легенда?

– Я священник-расстрига из Ордена Адаманта, я нарушил обеты и покинул монастырь, чтобы избежать наказания. Поскольку я был посвящен в тайны Ордена, – сказал весело Фидель, – меня полагается убить.

– Я в этом не сомневаюсь, – сказала сухо Мейгри и взяла сумку.

– Давайте я понесу, миледи. – Агис взял сумку, повесил через плечо. – Куда прикажете?

– На корабль Дерека Сагана, – ответила Мейгри и глубоко вздохнула. – Мы действительно станем преступниками. Нам предстоит прорвать блокаду.

* * *

04.00. Смена караула. Небритый, с затуманенным взором адмирал Экс – весьма непривычный вид для человека на капитанском мостике – вышагивал взад и вперед, перед ним поблескивал гигантского размера иллюминатор, открывающий панораму звезд, сверкающих в глубинах Вселенной.

В конце мостика застыл капитан Уильямс. Капитан часто приходил на мостик, чтобы проследить за сменой караула, особенно после того, как на корабле было объявлено состояние боевой готовности. Но сейчас стало спокойнее, поскольку власти убедились, что лорда Сагана нет на «Фениксе». Его величество король начал мирные переговоры с командованием галактических сил.

Лейтенант, получивший донесение, весьма озадачившее его, доложил капитану:

– Капитан, группа вооруженных людей захватила корабль лорда Сагана. Они грозят убить любого, кто станет мешать им!

Адмирал остановился, обменялся взглядом с Уильямсом.

– Попытайтесь выйти с ними на связь, – приказал капитан.

– Они не отвечают, сэр. С их компьютера поступило сообщение, что, если им не дадут разрешения на вылет, они взорвут корабль. Сэр, – лейтенант был очень озадачен, – согласно сообщению из ангара, корабль захватила леди Морианна и капитан Почетной гвардии Агис.

– В самом деле? – Уильямс поднял бровь. – Мы не можем допустить, чтобы они взорвали корабль. Дайте им разрешение на старт.

– Слушаюсь, сэр. – После недолгой паузы он сообщил: – Корабль взлетел.

– Отлично. А теперь выходите на связь с Ее сиятельством и скажите ей, что если она немедленно не вернется на «Феникс», по ней откроют огонь.

– Слушаю, сэр... Никакого ответа, сэр.

– Ясно... – Уильямс прокашлялся, он стоял на мостике, постукивая ступней об пол.

– Приказать открыть огонь, сэр?

Уильямс задумался.

– Где находится корабль?

Офицер уточнил по карте.

– Корабль приближается к трассе, капитан.

– Все ясно.

Капитан и адмирал подошли к иллюминатору...

– Корабль приближается к космолетам Демократической галактической республики, – заметил Уильямс.

– Если, стреляя по похищенному кораблю, мы попадем в крейсер демократов, будет скандал, ведь сейчас идут мирные переговоры, – констатировал адмирал Экс.

– Абсолютно верное замечание, сэр.

– Не стрелять! – приказал Уильямс.

– Слушаю, сэр, – сказал сбитый с толку лейтенант. – Корабли флота республики двинулись навстречу, чтобы перехватить беглецов. Ее сиятельство открывает огонь.

Адмирал, капитан и все, кто мог оторваться от своих дел, принялись смотреть в иллюминатор, наблюдая за сражением, – на таком расстоянии оно казалось игрой, которую затеяли детишки. Но то была смертельная игра. Трассирующий огонь корабля Сагана сбил один галактический корабль, повредил другой. В бой ринулись новые корабли, но космолет Мейгри уже нырнул в гиперпространство. Трасса была свободной. Корабль исчез из поля зрения.

– Они прорвались, сэр.

Нестройные крики «ура!» прокатились по мостику.

Уильямс нахмурился.

– Прекратить! Лейтенант! Доложите, кто нес вахту на похищенном корабле.

– Двое потеряли сознание, сэр. Их оглушили напавшие, сэр, они – в лазарете. Сэр, – продолжал обескураженный лейтенант, – один из сопровождающих миледи – тот самый санитар, который сбежал в самоволку...

– Позор! – рявкнул Уильямс. – Все причастные к этому будут наказаны. Оставьте запись в судовом журнале, что был похищен космический корабль, мы сделали все, что было в наших силах, чтобы поймать преступников, не подвергая риску тех, кто мог оказаться на линии нашего огня. Я должен пойти и доложить обо всем генералу Пэнг.

Уильямс одернул форму, поправил воротничок и обшлага.

– А я, – сказал мрачно адмирал, – должен сообщить о происшедшем Его величеству.

Двое офицеров покинули мостик. Члены экипажа переглянулись, усмехнулись и разошлись по своим рабочим местам.

Лейтенант, покидая мостик, чтобы сделать запись в судовом журнале, глянул в иллюминатор:

– Желаю удачи, миледи! – сказал он шепотом.

* * *

Генерал Дикстер с рюмкой зеленого ласкарианского бренди стоял возле своего иллюминатора и ждал. Его внимание привлек какой-то корабль, неожиданно поднявшийся в космос. Он навел на него телескоп и стал с волнением следить за тем, как его пытались перехватить, как полетели снаряды, увидел белые клубы дыма от взрыва.

Потом корабль исчез из виду, словно кто-то выключил свет.

Джон Дикстер остался один в темноте.

– Прощай, Мейгри! – сказал он тихо, обращаясь к звездам.

 

Глава четвертая

– Ты готов, малыш? – спросил Таск, входя в отсек к Дайену.

– Да, я сложился. Надо только переодеться.

Юноша отколол булавку в форме львиной головы, начал снимать с себя парадную форму, которую надевал на пресс-конференцию. Он аккуратно сложил ее в рюкзак. Это был не тот рюкзак, что дал ему Платус, когда провожал его на «Сирак-7», но похожий. Наверно, оттого что рядом стоял Таск, Дайен вспомнил ту ночь.

– Какова официальная реакция правительства на пресс-конференцию? – спросил он.

– Приблизительно такая, какую ты и ожидал. Роубс сказал, что твое утверждение относительно того, что Саган-де стал жертвой злого гения, можно назвать... постой, сейчас вспомню его слова: «Что ждать от восемнадцатилетнего юноши, который воображает, что живет в сказочной стране?» Должен признать, я тоже так полагаю. – Таск усмехнулся, потом нахмурился. – Скверно, что они назначали вознаграждение за миледи. «Вооружена и опасна». А это означает, что каждый проходимец – отсюда до системы Коперника – будет охотиться за ней.

– Она этого и добивалась, – сказал Дайен, а про себя подумал: «По крайней мере мне не придется охотиться за ней». Он, не рассчитав силы, дернул за шнурок рюкзака и оторвал его.

– Эй, малыш, не вымещай на рюкзаке свою злость, – заметил негромко Таск. – Не исключено, что он тебе еще послужит. Я слышал, что на этой Богом забытой планете, где правит Олефский, пока что двенадцатый век. Там даже водопровода и канализации нет. Медведь говорит, что канализация только хлюпикам нужна. Сдается мне, что бегать на двор при температуре ниже тридцати градусов – удовольствие маленькое, зато волей-неволей закалишься.

Дайен не мог удержаться от улыбки. Он расслабился, на душе полегчало.

– Придется потерпеть. Или же поменьше пива после обеда пить. А может, его теория оправдывается? Ты же знаком с Олефским.

– Человек-гора? Да уж, он словно из скалы высечен. Знаешь, что мне его сынок насплетничал? У них там такой обряд посвящения в мужчины: парень должен убить одним ударом кулака быка, освежевать его и на плечах принести тушу домой. И женщины там совершают похожий ритуал. Правда, с ними они вроде не так сурово обращаются. Я слышал, у него есть дочь, – мрачно добавил Таск.

Дайен засмеялся, застегнул молнию на летном костюме.

– Она небось убивает быка двумя ударами кулака, а потом сама притаскивает домой.

– Да ее, верно, не отличишь от быка. – Таск покачал головой.

– О чем вы тут болтаете? Какая еще девушка убила быка? Господи, Дайен, неужели ты еще не собрался? Ох уж эти мужчины! Я уже давным-давно готова. – Нола вошла в отсек. – Меня послал Икс-Джей присмотреть за вами. Компьютер скоро забарахлит. Говорит, что у него осталось питания на час, а вы тут прохлаждаетесь.

– Это он там прохлаждается, – пробормотал Таск. – Малыш готов. Надень шлем, чтобы тебя никто не узнал. Ребята получили команду?

– Конечно. Центурионы будут стоять в карауле, словно я нахожусь в отсеке. Мне будут приносить сюда еду, а они ее будут съедать. Скажут, что я не выступаю публично, потому что потрясен случившимся.

– Отлично. – Таск потер руки. – Значит, мы уберемся отсюда, как стадо обезумевших черепах, так мой папашка любил говорить.

– Ты еще шутишь! – упрекнула его Нола.

– Еще бы, дорогая! Теперь мне не придется носить чертовы воротнички и составлять занудные рапорты. И не буду зависеть от этого белозубого капитана Уильямса в отутюженных брюках. Снова займусь тем, что у меня отлично получается. – Он обнял ее. – Буду заниматься любовью и сражаться.

Дайен взял шлем.

– Пошли, – сказал он холодно. Его раздражало, что эта парочка счастлива, что они обмениваются взглядами, перешептываются, словно в постели.

– Где генерал Дикстер? – спросил он спокойнее, стараясь усмирить гнев и зависть, спазмой сжавшие ему грудь. – Уже на борту?

Нола помрачнела.

– Он не летит с нами, Дайен.

– Не летит? Но...

– Послушай, малыш, – вмешался Таск. – Ты же знаешь, генерал терпеть не может космические полеты. Да он и дня не протянет в нашей крошечной душегубке, мы втроем в нее с трудом вмещаемся.

– Он всегда был с нами, я обращался к нему за советом...

– Дикстер говорит, ты сам прекрасно справишься, Дайен, – перебила его Нола. – Он верит в тебя. Он сказал, что у тебя отличная подготовка.

– Он считает, что ему лучше остаться на борту «Феникса» на тот случай, если Ди-Луну оса ужалит и она решит высадиться на борт «Феникса».

– Наверное, правильное решение, – вздохнул Дайен. Еще на одного меньше. – Я пойду попрощаюсь...

– Полагаю, что он избегает сцен прощаний. Слишком много для него одного. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду.

Дайен кивнул, подхватил рюкзак.

– Шлем, – напомнил Таск.

– Я помню. – Он надел шлем. – Так тебя устраивает?

Таск осмотрел его. Нола заправила его рыжие пряди.

– Жду тебя на стартовой палубе. Нас не должны видеть вместе.

Дайен с рюкзаком на плече вышел из своего отсека. Охранники, делая вид, что перед ними – пилот, не отдали ему честь. Но один сказал тихо, так тихо, что даже чувствительные наушники, вмонтированные в шлем, с трудом различили слова:

– Удачи вам, Ваше величество!

Дайен остановился, оглянулся.

– Като? Вы получили повышение?

– Да. Да, сэр, – ответил тот, памятуя, что беседует с простым пилотом.

– А где же Агис? Надеюсь, с ним ничего не произошло?

Като сохранял бесстрастное выражение лица.

– Он в самоволке, сэр. Случившееся с его Командующим было для него ударом. Очень сильным ударом.

– Ясно. Вы знаете, что вам делать, капитан? – спросил он вполголоса.

– Назубок, Ваше величество.

– Действуйте! Запомните – вы не видели меня.

И Дайен продолжил свой путь один.

* * *

– Наконец явились, – угрюмо сообщил Икс-Джей. – Сейчас сделаю запись о том, что я не одобряю ваши поступки.

– Своевременное замечание, – ответил Дайен.

Сидя в небольшом космическом корабле, слушая брюзжание компьютера, Дайен почувствовал, как его охватило волнение, вытеснившее печаль. Он был несказанно рад, что летит, что перестанет бездействовать, даже опасность превратиться в космическую пыль не страшила его.

Глухой удар сотряс корабль. Послышался звук нетвердых шагов по трапу, грохот люка, чей-то хриплый голос прокричал:

– Открывайте! Сукины дети!

Лампочки Икс-Джея беспорядочно замигали. Компьютер разозлился.

– Опять надрался? Я тебе покажу, чертов...

Компьютер дал команду, люк молниеносно открылся. Таск стоял, прислонясь к нему, потом поскользнулся и грохнулся на спину, пролив остатки шампанского.

Икс-Джей громко хмыкнул.

Таск со стоном поднялся, потрясая кулаком в сторону компьютера.

– Совсем сбрендил?!

– Я как настоящий трагический актер, – огрызнулся компьютер, – роли своей не забываю.

– Ой, Таск, дорогой! – послышался голос Нолы. – Иди сюда... помоги мне! – Она хихикала. – У меня что-то ноги заплетаются...

– Подожди там, дорогуша! – крикнул Таск. Повернувшись, он сказал неожиданно трезвым голосом, обращаясь к Дайену: – Отлично, малыш, теперь твой ход. За нами во все глаза следят, не подымай головы.

Дайен кивнул.

Таск, распевая во все горло, потащился снова по трапу с бутылкой в руках. Старфайер подставил лестницу, которая вела к орудийной башне, находившейся над кубриком «Ятагана». Под колпаком из пуленепробиваемого стекла башня эта была видна с любой точки ангара. Дайен, не поднимая головы, втиснулся в небольшое пространство между сиденьем и орудием и подумал: «Как, интересно, я выберусь отсюда?»

Извиваясь, он поднялся на руках и выглянул в иллюминатор, чтобы увидеть, что творится за бортом их машины. Как и сказал Таск, все в ангаре наблюдали за надравшимися новобрачными и потешались над ними.

Нола, с бокалом шампанского в руках, пыталась забраться по трапу на корабль. Но она не могла найти даже первой ступеньки. Уставясь на нее с серьезным видом сконцентрировав, казалось, все усилие на том, чтобы найти нужную ступеньку, хотя она превратилась в ее глазах в десять, она подняла ногу, твердо ступила мимо и клюнула носом.

Она сделала паузу, чтобы обдумать ситуацию, отпила полстакана и сделала новую попытку. На этот раз она попала просто пальцем в небо и растянулась на палубе. Несколько членов экипажа схватили ее и помогли забраться.

– Эй! Поосторожнее с моей женой! – рявкнул Таск, выглядывая из люка к размахивая бутылкой из-под шампанского. – Отвалите от нее! Эй, дорогуша! Я тебе сейчас протяну руку.

Один из членов экипажа, смеясь до упаду, посадил Нолу на плечи и поднес к трапу. Таск схватил ее за самую выпуклую часть брюк и затащил на борт. Они тут же исчезли в люке, послышался звон разбитого стекла и дикий смех.

Люк захлопнулся.

Дайен услышал, как Таск пробрался в кубрик. Через минуту показалась голова наемника.

– Малыш, там все о'кей?

– Только передвигаться почти не могу, – ответил Дайен. – Меня тут так прижало со всех сторон, что тебе придется меня ломом отсюда выковыривать.

– Начнут стрелять, зашевелишься как миленький, – предрек Таск. – Нола, занимай место второго пилота. А ты, Икс-Джей, сам знаешь, что делать.

– Нас, наверное, заметили, – сердито сообщил компьютер. – Мы пробиваемся к цели не с помощью оружия, а с помощью бутылок...

– Заткнись и делай, что тебе положено, – огрызнулся Таск. – Это, кстати, Дикстер придумал, чтобы мы пьяными прикинулись.

– Ничего себе! – сказал Икс-Джей. – Он, видимо, не предполагал, на что вы вообще способны.

– Да прекратите же наконец, давайте выбираться отсюда! – потребовал Дайен. – У меня ноги онемели.

– Будет сделано, босс. Включай мотор, Икс-Джей. Малыш, скажи, что там происходит.

Мотор взревел, пол под Дайеном завибрировал так сильно, что у него зуб на зуб не попадал. Юноша смотрел в иллюминатор.

– Пилоты мчатся к нам, размахивая руками. Бьют тревогу, – зачем-то добавил он.

Рев сигнала тревоги чуть не оглушил их. Стоявшие на полу ангара бешено жестикулировали, требуя, чтобы Таск выключил мотор.

Поздно! Загорелись красные лампочки! Они взлетали!

В целях технической безопасности ворота ангара открывались автоматически, как только включался мотор какого-нибудь корабля. Сигнал тревоги и загоревшиеся лампочки предупреждали находящихся на палубе, что давление падает и всем следует покинуть ангар.

– «Ятаган», на связи служба контроля. Вы какого дьявола там развлекаетесь? – раздался суровый голос на линии связи.

– П-р-ростите, – пробормотал Таск. – Не то включил... Нола, слезай с меня. Ох, конечно, мне хорошо дорогая, дорогая... ох... Как хоро-о-о-шо!

Послышался смех и поцелуи.

– Ворота открываются, Таск, – сообщил Дайен.

Он видел только ноги Таска и то – до колен. Наемник лежал на пульте, Нола – на нем, запечатлевая долгий поцелуй в шею. Но каждый держал руки не на своем партнере, а на пульте управления.

– Служба контроля! – шумел Икс-Джей. – Кто-нибудь снимет этих пьяных идиотов с клавиатуры?

– С радостью сделаем это, как только он выключит мотор! – ответил диспетчер.

– Ворота ангара открыты! – сообщил Дайен. – Путь свободен!

– Есть, сэр, – сказал Таск. – Спускайтесь, сэр! Я... ох, черт побери!

Корабль рванул с такой скоростью, что от толчка Дайена буквально расплющило по задней стенке, а Таска и Нолу куда-то отбросило. «Ятаган» вырвался в космос.

Дайен ухватился за сиденье, которое оказалось на уровне его носа, и умудрился принять прежнюю позу. Посмотрев вниз, он увидел, как черная рука тянется к пульту управления. Таск возник словно из преисподней, мрачный, с глазами, налитыми кровью от ярости.

– В чем дело, Таск? – спросил Икс-Джей, невинно мерцая огоньками. – Ты разве не велел взять максимальную скорость?

– Ты, сукин...

– Прекрати ругаться! Я ведь помог вам выбраться, разве нет?

– Да. Если не считать моих кишок. Они остались на полу. Нола, как ты там?

– Прекрасно! Немного тряхнуло. – Она приложила руку к голове. – Ну и скачки!

– Малыш! – Таск заглянул в башню. – Все о'кей?

– Позвоночник у меня вылетел из тела, а так все расчудесно. Теперь что делать?

– Приготовь орудие. Мы ведь еще не прыгнули в гиперпространство. Нам предстоит прорвать блокаду. Икс-Джей, найди нам подходящую трассу. А вон уже кто-то летит навстречу.

– Акт первый. Сцена вторая, – сообщил компьютер. – Прошу всех...

Дайен, набрав побольше воздуха в легкие, держал руку на спусковых крючках лазерного оружия. В поле зрения появился корабль. Дайен прицелился.

– Он у меня на мушке.

– Отлично. Не вздумай нажать на спусковой крючок. Нам ни в коем случае нельзя устраивать шум. Икс-Джей, опусти заслонки. Нам ни к чему плавиться, как масло на последней ступени ракетоносителя. К счастью, мы вот-вот вырвемся отсюда.

Пилот дал предупредительный сигнал.

Таск завис в одной точке, спустив заслонки, – словом, совсем беззащитный. Он включил в кубрике все лампы, чтобы пилот смог разглядеть его. Свет в орудийной башне погасил. Неприятельский пилот никого там не увидит. Дайен сидел в темноте, держа руки на орудии, ладони его вспотели, дыхание стало коротким и частым.

– «Ятаган», куда это вы так заторопились? – По голосу пилота было ясно, что это женщина, он звучал приветливо и очень устало. – Черт побери, вы вылетели оттуда на такой бешеной скорости, словно у вас в заднице – гиперракета.

– Да это мой компьютер охренел. Он из поколения старых моделей, Икс-Джей-27, совсем из ума выжил. Не подозревает, что диски с программами из дырки внизу у него сыплются.

– Ты у меня за это поплатишься, – пригрозил тихонько Икс-Джей.

– Плохие дела, – посочувствовала женщина-пилот. – Когда станете его менять, берите М-13, быстрый, эффективный, никогда не барахлит...

– М-13! – ахнул Икс-Джей. – Груда ненужных микросхем. Ну, я...

– Тс-с-с! – прошипел Таск. – Спасибо, я запомню ваш совет. Спасибо за подсказку.

– К вашим услугам. Я всегда здесь дежурю.

– Дежурство в блокадной зоне – нелегкая работенка, – посочувствовал Таск.

– Точно. Мечешься туда и обратно. Вверх и вниз. Потом по кругу. Проклятие! На этой неделе, правда, у нас произошло ЧП: леди ударилась в бега. Говорят, ей удалось сбежать.

– Да. Отличный побег, скажу я вам, устроила чертова бунтарка. Но теперь, раз она и этот тупорылый Саган свалили, может, малыш угомонится и образумится.

– Какой малыш? Вы имеете в виду юношу, который станет королем? Вы его знаете?

– В некотором роде. Я – Таск, – сказал скромно Таск. Может, вы видели меня по видео.

– Таск! Конечно, я видела. Его величество тоже видела... Какая милашка! Мы с девочками поспорили: это у него свои волосы или он их трансплантировал?

Плечи Нолы затряслись от беззвучного смеха. Таск усмехнулся, взглянул на изумленного Дайена и подмигнул ему.

– Нет, настоящие. Если бы они сняли блокаду, я бы устроил вам встречу.

– Правда? Колоссально! Может, и снимут. Все, кого мы пытались отловить, уже сбежали. Кроме короля. Не думаю, что он куда-нибудь собрался.

– Ни за что, – сказал Таск. – Он ведь хороший малыш, только вот характера у него нет, бесхребетный какой-то.

– Уже не бесхребетный! – Дайен постарался сесть поудобнее, чтобы не так болел позвоночник.

– Он закрылся у себя. Дуется и отказывается выйти из свой берлоги. Вот я и смылся. Не выношу соплей и слез. Мы с женой здесь... Это Нола. Нола, поздоровайся.

– Привет! – прощебетала Нола и помахала рукой.

– А вы?.. – спросил Таск.

– Я – Джуди Эпштейн. Лейтенант. Подождите-подождите, кажется, я смотрела по видео вашу свадьбу. Жаль. Вы парень что надо.

– У меня сейчас лопнет терпение, – пробормотал Икс-Джей.

– Ну-ка, выходи на трассу, слышишь? – шепотом приказал Таск.

– Да я уже вышел. Заметь, что компьютер М-13 так быстро с этим не справился бы. На экране...

– Вот я и говорю, – продолжал Таск, – мы решили с женой смыться, прихватили с собой парочку ракет. В последнее время у нас там очень неспокойно стало. Я знаю маленькую планетку, она в двух световых годах отсюда – белый песочек, голубая водичка, зеленые деревья... оранжевое небо, чего только там нет. Вот мы и решили слетать туда. Маленько на солнышке погреться.

– Но ведь это по ту сторону периметра.

– Конечно, но какое это имеет значение? Вы же сами сказали, что блокаду вот-вот снимут. А мы всего-то на часок раньше проскочим, и все дела.

– Не знаю...

– Заткни ее, малыш! – сказал мрачно Таск.

– Ой, Таск! – Нола схватила Таска за руку. – Не стреляй в нее! Мы же с ней познакомились!

– Мне это тоже не по душе, дорогая, но если мы сейчас упустим шанс, другого не будет. Малыш?

– Не волнуйся, – сказал Дайен холодно, – я навел прицел.

– Ну так как, Эпштейн? – спросил Таск, стараясь говорить весело и беспечно. – Никто не спохватится. Я вернусь, глядишь, Его величество перестанет хандрить, и я уговорю его устроить прием.

– И меня пригласят?

– Как пить дать, – ответил Таск и сжал руку Нолы.

– Хорошо. Никто не обращает сейчас на вас внимания. Летите, а если вы поймете когда-нибудь, что вам надоела семейная жизнь, Таск, дайте мне знать.

– Договорились! – сказал Таск.

Нола ударила его по руке.

– Попридержи свой энтузиазм!

Вражеский корабль сменил направление. Дайен расслабился, ткнулся носом в орудие. Он почувствовал, как весь дрожит.

Таск приблизился к трассе.

– Готов к прыжку, Икс-Джей? Малыш, крепко держишься? Стартуем...

Когда Дайен первый раз совершал прыжок в гиперпространство, он потерял сознание. Теперь он уже к этому привык. Больше он не падал в обмороки. Под конец только чувствовал тошноту и болела голова.

– Все! – сообщил Таск. – Можете дышать полной грудью.

Дайен выполз из орудийной башни, спрыгнул на пол кубрика. Втроем им было тесновато. Он протиснулся мимо Таска и Нолы, стал медленно подниматься по лестнице, которая вела в каюту, и забрался на подвесную койку.

– Все в порядке, малыш? – спросил озабоченно Таск.

– Да.

– Знаешь, Нола... Я что-то начал скучать по планете с белым песком, голубыми деревьями и зеленым небом.

– Оранжевым небом, – прошептала Нола.

Дайен услышал шуршание – это два летных костюма терлись друг о друга. Он лежал в койке, смотрел в темноту над головой, думал о том, каково убивать знакомого человека, о том, похожи его волосы на искусственные или нет о том, почему он не запретил Мейгри лететь к Сагану, и о том, как трудно быть одному.

Всегда одному.

 

Глава пятая

Его застенчивой возлюбленной

– Gloria in excelsis Deo. Et in terra pax hominibus bonea voluntatis. Laudamus te. Benedicimus te. Adoramus te.

Мейгри сидела в глубине собора, в темноте, слушая, как Дерек молится. В соборе было холодно, здесь не топили; кроме них двоих, здесь никого не было. Дерек не ходил на субботние литургии, которые проводил священник Ордена Адаманта и на которых присутствовали почти все студенты и преподаватели Академии. Саган предпочитал молиться один, хотя священник, добрый, мягкий человек, часто пытался изменить настроение мальчика и втянуть его в жизнь общины. Саган вежливо, холодно отказывался. Мейгри понимала его, только она одна понимала его. Дерек ощущал свою близость к Всевышнему. Ему неприятно было находиться в толпе с теми, кто произносил автоматически Символ веры, забывал ответы и просыпался, когда заканчивалась служба.

Поэтому он молился в полном одиночестве, правда, не возражал, чтобы Мейгри была с ним, когда она решилась на это. Она сидела на самой последней скамье, далеко от него, а он стоял на коленях перед алтарем. Она никогда не говорила, никогда не прерывала его. Она слушала, и ей казалось, что его молитвы приближаются к ее Богу, которого она знала лишь понаслышке, еще слышала, как солдаты ее отца всуе поминают Его.

Он не замечал ее, как не замечают легкого дуновения ветерка, коснувшегося щеки, воздуха, которым дышишь. А его присутствие для нее означало...

– Миледи. – Чья-то рука дотронулась до ее плеча. – Мы скоро прилетим.

Мейгри проснулась, слегка смутилась. Она была не в храме, а в космическом корабле, но все еще слышала звуки гимна на давно умершем языке.

– Спасибо, Агис, – сказала она и села.

– Кофе?

– Да, пожалуй.

Агис принес ей дымящуюся чашку с горячей жидкостью, которая, хотя и называлась кофе, напоминала совсем другое.

– Glorificamus te. Gratias agimus tibi propter magnam qioriaum tuam.

Агис взглянул на брата Фиделя и покачал головой, пожимая плечами.

– И как вам удалось спать в такой обстановке?

Мейгри отхлебнула кофе.

– Я устала... я молилась во сне...

Она замолчала, вспомнив что-то очень тяжелое, и поторопилась отбросить эти воспоминания. Сейчас важен только сегодняшний день. Не прошлый. Не завтрашний.

– Появился какой-нибудь корабль на горизонте? – спросила она Агиса.

– Нет, миледи. Еще рано. У вас есть время, чтобы принять душ и позавтракать.

Да, горячий душ, это замечательно. Завтрак не так прельщал ее, но есть надо. В висках стучало, голова слегка кружилась, она плохо ориентировалась – результат ее двадцатичетырехчасового голодания.

– Domine Deus, Rex caelistis, Deus Fater omnipotens. Господь наш, Царь небесный, Утешитель, Бог Отец Вседержитель...

– Простите, миледи, – сказал вполголоса Агис, бросив взгляд на священника, – он не станет молиться, когда мы высадимся там?

Мейгри сдержалась, чтобы не улыбнуться.

– Нет, Агис. Он ведь служил, как вы понимаете, на военном корабле. Его представили к награде за проявленное в бою мужество, когда «Феникс» атаковали коразианцы.

Агис скептически поднял бровь и вернулся в кубрик. Корабль летел на автопилоте по курсу, на который он лег еще до того, как Мейгри заснула. А это было, прикинула она, скидывая одежду, восемнадцать часов тому назад.

Мейгри приходилось жить и сражаться в боях бок о бок с мужчинами, она привыкла не стесняться их. Тем не менее Фидель, находясь с ней в одном отсеке, увидел, как она начала снимать платье, и поторопился закончить молиться.

Поднявшись, слегка покраснев, он быстро вышел и отправился в кубрик к Агису. Мейгри улыбнулась, покачала головой и, завернувшись в платье, прошла в маленькую душевую комнату.

Плотные струи горячей воды хлынули ей на лицо, волосы и тело, успокоили ее. Закрыв глаза, она мысленно попыталась дотянуться до Сагана. Но не смогла сделать этого. Осталась лишь его жизненная энергия. Она представила себя в темной-темной комнате. Она нащупала рукой пол, твердый и надежный, на котором она стояла, но комната была пустой. Она водила в воздухе руками, надеясь дотронуться до чего-нибудь, хотя бы до чего-то...

Внезапно ее пронзила боль, словно она наколола в темноте палец об иглу. Мейгри мысленно отпрянула – испуганная и застигнутая врасплох.

Абдиэль пытается добраться до нее с помощью Сагана.

А это означает, что Саган – в его власти, он «слился» с ним. Мейгри содрогнулась, почти потеряла от отчаяния сознание. Она тут же пришла в себя, сообразив, что Абдиэль бродит впотьмах в той же комнате, что и она. Сагана там нет. Он замкнулся, ушел ото всех. Она попыталась понять, что это значит, попыталась проникнуть в темноту, вернуть его. И потом решительно отогнала от себя это желание.

«Сегодня, – сказала она сама себе. – Мы далеки еще от конечной цели».

Он жив. Это самое главное. Она никогда не могла точно определить, как ей удавалось узнать, что он жив, как в течение семнадцати лет ее добровольной ссылки она знала, что он жив. Стук сердца в унисон со своим, явственный голос, когда молчала.

Мыло выскользнуло из рук. Мейгри чертыхнулась. В этой крохотной кабинке надо быть акробатом, чтобы поднять хоть что-то с пола.

А что с ней будет, думала она, подымая мыло, если она внезапно лишится силы, которая поддерживает ее? Что бы с ней, живой, стало, если бы он умер?

Вода вдруг стала холодной. Мейгри быстро закрутила кран. Мыло разъедало глаза, она не стала мыть лицо холодной водой. Хорошо, что полотенце под рукой. Она с ожесточением растирала тело, словно вгоняла снова в себя жизнь.

Она не выдержит одиночества. Разлука была не такой тяжелой до того, как Саган нашел ее на Оха-Ло и они восстановили мысленную связь. А теперь они близки, как никогда, их связывали узы темноты, узы непреклонности и непокорности. Если же эти узы разрушатся и кто-то останется один, тот, кому суждено жить, должен нести эту ношу сам.

– Миледи! – Агис постучал в дверь. – В поле зрения появился корабль.

– Сейчас буду готова.

Сегодняшний день. Сегодняшний день.

Мейгри обмотала волосы полотенцем, торопливо надела платье – после недолгой борьбы с рукавом, в который она полезла не той рукой, – и поспешила в кубрик. Ноги ошпарил ледяной холод металла, которым был обшит пол, а сапоги, как всегда, куда-то пропали.

Может, под койку закатились.

Стоя на одной ноге, она смотрела, как в иллюминаторе появился корабль, вынырнувший из черной, подсвеченной сияющими звездами дали космоса.

Мейгри внимательно присмотрелась к кораблю, потом взглянула на Агиса. Мускулы на его лице застыли, он старался сохранять бесстрастное выражение. Отлично, подумала она. Он узнал корабль. Да, это наверняка он. Но лучше уж окончательно удостовериться.

Она не стала посылать туда никаких сообщений, лишь обычный сигнал приветствия и несколько цифр. Но если эти цифры компьютер верно прочитает, они выстроятся в музыкальную фразу из оперы «Риголетто».

– Demonio' E come puoi tanto securo oprar? «Дьявол! Как удалось тебе бежать?» – поет баритон.

Мейгри, в ожидании ответа, пропела его себе под нос.

– Отвечает, миледи, – доложил Агис.

С экрана зазвучали музыка и бас после того, как компьютер расшифровал ответ.

– Luomo di sera aspetto... una stossata, e muor. «Я ждал человека в ночи... удар, и он мертв».

– Это он, – сказал мрачно центурион.

– Вы не одобряете меня, Агис? – спросила Мейгри.

Агис смотрел на корабль, приблизившийся к ним.

– Почему же, миледи, – сказал он наконец. – Полагаю, вы приняли мудрое решение. Он безгранично предан моему повелителю. Моему повелителю, – подчеркнул центурион, обернувшись к Мейгри.

Она кивнула.

– Понимаю. И я так полагаю. Он – профессионал. Я видела его в деле.

– Милорд другого не держал бы, – лаконично ответил Агис.

– Похож на мелкий торговый корабль. – Фидель задумчиво смотрел в иллюминатор.

Корабль остановился, ожидая дальнейших распоряжений. Маленькое судно трудно поддавалось описанию, такие миллионами производили во время космического бума в конце второго периода Темных веков. Легкое и надежное, по форме напоминающее блюдце, это судно использовали для перевозки небольших групп пассажиров с обреченной на смерть планеты.

Конструкторы корабля, понимая, что чем дальше их владельцы начнут летать, тем труднее им будет найти во время полета ремонтные мастерские, позаботились о его «сверхвыносливости» и о том, чтобы неполадки легко устраняли сами пилоты. Все части быстро менялись, каждой машине полагался набор запасных деталей, и в результате эти космолеты стали осуществлять межпланетную связь и перевозить население других галактик. Они были дешевые, потребляли мало топлива, поэтому их часто использовали коммивояжеры, путешественники и сезонные рабочие.

– Торговый корабль, – повторила Мейгри, изучая старенькое, с потрескавшейся краской судно, на котором не было, судя по всему, орудий. – Да, можно и так сказать. Торговец смертью.

Фидель бросил на нее быстрый взгляд, улыбнулся, приняв ее слова за шутку. Но, увидев ее бледное, серьезное лицо, мрачное выражение лица Агиса, перестал улыбаться.

– Не понимаю.

– Скоро, брат Фидель, вас представят самому опасному человеку галактики. Спарафучиле, убийце. Он убивает в мгновение ока.

Фидель посерьезнел.

– Как же вы познакомились с таким человеком, миледи?

– Я встретилась с ним на Ласкаре. Он спас мне жизнь. Лорд Саган познакомил нас. Он работает на лорда Сагана.

Мейгри и Агис следили за реакцией юноши. Удар оказался сильным, рана – глубокой, кровавой. Монах понял, что за ним наблюдают, посмотрел на одного, потом на другого и опустил глаза, не выдержав их спокойного, пронзительного взгляда.

– Вы хотите сказать, что милорд говорит ему, кого ему следует убить? Я не верю.

Мейгри вздохнула.

– Брат Фидель, посмотрите на меня. Видите шрам у меня на лице?

Юный священник посмотрел на нее в замешательстве и отчаянии, остановил взгляд на уродливом шраме, перерезавшем щеку Мейгри, и быстро отвел глаза.

– Смотрите, брат! – приказала Мейгри. – Внимательно смотрите. Этот шрам – символ трагического надлома, который случился со мной и с Саганом. Этот надлом привел к тому, что он предал короля, совершил убийство и более тяжкие преступления. А меня заставил нарушить клятву, предать самого близкого человека. Мы – падшие ангелы, нам нет места на Небесах. Наше спасение – если нам оно будет даровано – Дайен. Нас поглотила тьма, она же поглотила Питера Роубса. Если она поглотит Дайена, мы погибли.

Священник сидел, опустив голову.

– Брат Фидель, – сказала ласково Мейгри, шепотом, проникающим в душу. – Я нахожусь в беспросветной тьме, столь плотной, что я не вижу пути, по которому могла бы выбраться. Мне не надо было брать вас с собой. Я хотела оставить вас. Недалеко отсюда маленькая планета, на ней вы можете сесть на корабль, который доставит вас назад в аббатство. Вас там ждут.

Брат Фидель не ответил ей. Мейгри помолчала, понимая, что он слушает голос, который она уже была не в состоянии слышать. Наконец он вздохнул, поднял голову, посмотрел на ее шрам.

– Господь распорядился по-иному. Я остаюсь с вами.

Мейгри, потерявшая терпение, не понимала, что делать.

– Послушайте, брат. Идущие в темноте пользуются темными, грязными методами для достижения своих целей. Вы отдаете себе отчет, в какую пучину вы себя ввергаете?

– Да, – сказал Фидель. Он встретился с ее взглядом, преисполненный твердости и решительности, не отвел глаз.

Мейгри резко поднялась, повернулась и пошла к себе.

– Он просто ни черта не понимает, – пробурчала она, бросая сырое полотенце на пол и запихивая его ногой под койку. – Он представления не имеет, на что он себя обрекает. Он не привык к этой работе, не годится для нее. Не станет носить оружие, не станет защищаться. Кончится все тем, что его убьют... если нам повезет. А если не повезет, он нас всех обречет на смерть! За что? За что мне свалилось все это на голову?

– А тебя, – последовал ответ, – никто и не спрашивал. Фидель действует помимо твоей воли, по воле Всевышнего. Он руководствуется приказом Другого.

– Ладно, если он попадет в беду, Тебе его вызволять!

Мейгри надела кольчугу, затем серебряные доспехи, черную тунику, брюки, причесала еще не высохшие, рассыпавшиеся в беспорядке волосы.

– Агис, мне надо поговорить со Спарафучиле.

– Да, миледи. – Агис связался с кораблем.

На связь вышел свистящий, как у змеи, голос.

– Звездная дама! Добро пожаловать!

Голос этот пробудил в ней неприятные воспоминания. Мейгри задрожала, но переключилась на происходящее. Настоящее. Только это сейчас важно. Настоящее.

– Вы получили мое сообщение? Вы знаете, почему я послала за вами?

– Я слежу за новостями по видео. Лорд Саган действительно на Коразии?

– У меня все основания верить этому.

– Он отправился туда не по собственной воле, как они сообщили нам?

– Нет.

– Мы вызволим его.

Мейгри улыбнулась, услышав заговорщицкий тон убийцы.

– Да. Мы вызволим его. У меня есть план. Но мне нужны люди, для кого деньги важнее предрассудков и у кого есть небольшой боевой корабль-торпедоносец или что-то в этом роде.

– У вас есть деньги? Наличные, а не чеки?

– Да.

– В таком случае я знаю, где найти то, что вам надо. Следуйте за мной. У вас, между прочим, мотор очень разогрелся, миледи.

– Знаю. Я еще и поэтому хотела бы, чтобы мы летели вместе. Сдается мне, что ваша машина быстрее и лучше оборудована, чем кажется на первый взгляд.

– Да, она очень шустрая. С виду не скажешь.

– Это уж точно, – пробурчал Агис.

Мейгри положила ему на плечо руку, призывая к молчанию.

На экране вспыхнули координаты. Центурион посмотрел на нее вопросительно – менять ему курс или нет.

– Поднимайтесь, – сказала она. – Я сама сяду за пульт.

Агис встал, с почтением уступив ей место, сел в кресло второго пилота, которое, в свою очередь, брат Фидель поспешно освободил.

Мейгри медленно села в кресло пилота, положила ладони на ручку кресла, из которой торчали иголки, тотчас вонзившиеся в мякоть: они выведут ее на прямую связь с кораблем.

– Куда мы летим? – спросила она убийцу.

– В Преддверие Ада. Это местечко называется таверна «Изгнанник». Вы знаете ее?

– Знаю. По крайней мере слышала. Удивительно, что она уцелела после Революции.

– Короли приходят и уходят, а бизнес – всегда бизнес, миледи.

– Удобная философия, Спарафучиле. Я позднее переговорю с вами. – Она отключила связь. – Это нам подходит, Агис. Именно это нам и надо. Меняйте курс.

Мейгри держала руку на иглах, немного дрожа.

– Привяжитесь, брат. Сейчас мы совершим прыжок. Самое время помолиться, – сказала она, с улыбкой глядя на священника.

Она шутила. Но он ее понял по-другому.

– Да, миледи, – мягко ответил брат Фидель.

 

Глава шестая

– Мне там приземлиться?

– Да, там, такие координаты дал нам Олефский, – ответил Таск.

– На склоне горы?! – возмутился Икс-Джей. – Я свалюсь оттуда!

– Сканеры показывают замечательный широкий выступ.

– Выступ! Выступ! – заверещал компьютер. – Мне нужна посадочная полоса, ровное место, длинная ровная дорожка. Мне нужны сигналы на посадку. Мне нужен авиадиспетчер!

– Ничего этого тебе не дождаться. Согласно инструкции тут только два направления – вниз и вверх. Выступ, похоже, самый широкий и гладкий на тысячи километров в округе.

– Я отказываюсь идти на посадку. Ни зачто. Не стану садиться.

– Прекрати ты, – сказал Таск. – Ну что ты упрямишься, подсчитай, сколько мы истратили топлива, облетая эту планету.

Икс-Джей замолчал, чтобы не накликать беды себе на голову.

– Ладно. Я приземлюсь. Но имей в виду, я запишу...

Посадка была чудовищной, чуть зубы себе не выбили, кости не переломали. Икс-Джей на славу постарался – они грохнулись между двумя покрытыми снегом вершинами и поцарапались о гору. От рева мотора получился снежный обвал, под которым оказался погребенным и корабль.

– Итак, – процедил Икс-Джей, когда дрожа и рыча корабль остановился, – вы счастливы?

– О да, – сказала Нола, впиваясь ногтями в руку Таска. – Мы никогда не были так счастливы!

Дайен отстегнул ремни, мрачно посмотрел на синяки на руках, пощупал ребра – не сломаны ли они. Таск, вытирая кровь с губ, потому что он прикусил язык, проклиная своенравный компьютер, тщетно пытался увидеть хоть что-нибудь в запорошенный снегом иллюминатор.

– Надо включить обогревательную аппаратуру. Икс – Джей, подбавь тепла.

– Не стану. Может, нам и удастся найти топливо на этой горе, в чем я сильно сомневаюсь, но хозяева, эти неандертальцы, заломят такую цену, что глаза на лоб полезут. Так что ни грамма лишнего топлива, теплые штаны побыстрее натягивайте, вот и согреетесь. И вообще, чем скорее вы отсюда свалите, тем лучше. Мне надо сделать кое-какой ремонт.

– Ремонт! – Таск крутанулся. – Какой ремонт? Что ты сделал с моим кораблем...

– Твоим кораблем! Твоим кораблем! – Икс-Джей потерял в мгновение ока способность общаться, тупо повторяя два слова, пока совсем не замолк.

– Выберемся наружу, увидим, – торопливо сказала Нола, застегивая на себе костюм на меховой подкладке. – Пошли. Посмотрим. Может, ничего страшного...

– Какое там, – проговорил Таск, натягивая через голову меховую куртку. – Я слышал, как что-то сломалось. По-моему, левый щит. Икс-Джей, левый щит вышел из строя?

– Больше ничего не скажу, – сказал угрожающе Икс-Джей. – Ведь это же твой корабль.

Таск пошел в кубрик.

– Пойду возьму кое-какую аппаратуру.

– Если тебе интересно, – продолжал хмуро Икс-Джей, – несколько волосатых громил собрались вокруг твоего корабля и бьют его палками.

Действительно, снаружи доносились звуки ударов по фюзеляжу.

Таск, чертыхаясь, надел перчатки и быстро двинулся к лестнице.

– Открой люк.

Икс-Джей повиновался с завидной готовностью. Люк открылся, и на голову Таска рухнула лавина снега и льда. Нола, увидя выражение лица Таска, прыснула, закрывшись руками. Дайен наклонился, копаясь в рюкзаке, а заодно пряча улыбку.

Таск, смахнув с лица снег, посмотрел вверх.

– Господи, куда мы залезли. Не представляю, как нам удастся...

Из снежной пелены возникла чья-то гигантская рука, теперь лавина снега прорвалась внутрь корабля. В люке появилось бородатое смеющееся лицо.

– Добро пожаловать на Сольгарт! – прогремел Олефский так мощно, что корабль затрясло. – Как я рад видеть вас у себя дома! Подымайтесь! Подымайтесь! Сейчас руку дам!

Медведь ухватил Таска за капюшон и тащил наемника, как ребенка.

– Это мои сыновья вас откопали, – с гордостью сказал Олефский и кивнул в сторону огромных парней, которые – кто лопатой, а кто руками – разгребали снег.

Почти ослепнув от белизны снежного шторма, который устроили темпераментные детки Олефского, Таск напряженно всматривался в свой корабль, встревоженный грохотом ударов по фюзеляжу.

– Прекратите! Хватит, спасибо!

Парни посмотрели на него из-под своих длинных волос, усмехнулись и помахали рукой. Судя по всему, они не понимали стандартный военный язык, на котором изъяснялся Таск.

– Не надо! Перестаньте! Медведь! – Таск нажал на свой механический переводчик, но пальцы в перчатках отказывались подчиняться. – Пожалуйста, скажите им, чтобы они прекратили, поблагодарите их, мы сейчас включим мотор и снег растопится. – Он вздрогнул от жуткого грохота. – Мне страшно неприятно, что им приходится беспокоиться.

– Беспокоиться? Какое там! – Медведь засмеялся, хлопнул Таска по спине, да так, что у того перехватило дыхание. – Вы наш гость. Но вы правы. Эти болваны, чего доброго, вашу посудину поломают. Кончай! Кончай! – Олефский махнул огромной лапищей в перчатке.

Юные Олефские, похоже, могли запросто поднять корабль и отряхнуть с него снег; они отступили, улыбаясь во весь рот. Таск прислонился к фюзеляжу, ловя воздух: здесь, высоко в горах, он был разреженным, а клапан кислородного баллона, висевшего у него за плечами, судя по всему, сломался. Медведь вытащил из люка Нолу.

– Спасибо, Медведь. Я бы и сама справилась. Я...

– Я уже знаю – вы вышли замуж. Сейчас поцелую новобрачную!

Нола исчезла в объятиях Медведя, обхватившего ее своими огромными волосатыми лапищами. Наконец она вынырнула – раскрасневшаяся и смеющаяся. Посмотрев на корабль, она увидела, что трап засыпан снегом, а прыгать вниз ей было страшно.

– Эй! Осторожнее! Я помогу вам!

Взяв Нолу на руки, он окликнул сыновей, девушка охнуть не успела, как очутилась в объятиях одного из юных Олефских. Он бережно и с величайшим почтением поставил ее на землю, кивая своей лохматой головой в знак приветствия.

Нола задохнулась, начала хватать воздух открытым ртом, заморгала и изумленно посмотрела на Таска.

– Спасибо, не надо! – сказал Таск, увидя, что Медведь протянул к нему руки. – Я сам! Малыш! – Он наклонился к люку. – Идешь?

– Сейчас, – ответил Дайен. – Я должен с Икс-Джеем обсудить меры безопасности.

– Верно. Я в этой кутерьме совсем забыл. Пойду осмотрю корабль.

Таск пополз вдоль корпуса корабля, подбадриваемый криками братьев Олефских, добрался до противоположной стороны, чтобы осмотреть поврежденные участки и оценить степень серьезности поломок.

Дайен и Икс-Джей проверили, надежно ли спрятана бомба.

– Поставьте ее на программу безопасности, которой леди Мейгри пользовалась, – приказал Дайен. – Сначала вы должны услышать мой голос, только мой, узнать мой почерк... и какую-нибудь вещь, принадлежащую мне, вот это кольцо. – Он показал кольцо из опала огненно-рыжего цвета, которое носил на цепочке на шее. – Не думаю, что бомбе на этой планете что-нибудь грозит, но береженого Бог бережет.

– Понял. А если кто-нибудь проникнет сюда и найдет ее?

– Тогда используйте новый нервно-паралитический газ. Как только они потеряют сознание, бейте тревогу. – Дайен проверил небольшой аппарат, прикрепленный к талии. – Я буду здесь в тот же миг.

– Мы же не знаем, эффективен этот газ или нет. У меня идея. Давайте попробуем его на Таске.

Дайен спрятал улыбку.

– Эффективен. Его изобрел Саган. Это тот самый газ, который капитан Уильямс собирался использовать против нас на «Непокорном».

– А как насчет...

– Он действует почти на всех инопланетян. Во всяком случае, так доктор Гиск утверждает.

– Почти на всех? – повторил мрачно Икс-Джей.

– На тех, у кого аналогичная нашей центральная нервная система или приблизительно такая же. Перестаньте волноваться. – Дайен надел куртку на зеленый шерстяной свитер. – Закрывайтесь, как только я выйду.

– На Таска он так и так не подействует, – пробурчал Икс-Джей. – Ведь у Таска нет ни нервов, ни мозгов.

Дайен усмехнулся, поскорее взобрался по лестнице, чтобы отделаться от брюзжания компьютера, и чуть не задохнулся, попав в жаркие объятия Медведя.

* * *

Спустившись по крутому склону горы с того выступа, на который Икс-Джей посадил корабль, на другой, они оказались на залитой солнцем площадке, защищенной от снега и ветра гигантскими валунами. При виде Олефского (и, несомненно, почуяв его запах) ожидавшие его странного вида животные подняли головы и залаяли, закричали на разные лады, отчего начались вокруг снежные обвалы. Они были выше обоих братьев Олефских, даже если бы они встали друг другу на плечи, шире в груди, чем сам Медведь. Длинная черная шерсть, жесткая на вид, но очень мягкая на ощупь, спадала блестящими волнами до самой земли. У них были рога и очень умные глаза. Они напоминали Дайену гигантских козлов.

Олефские забрались верхом на эти существа – Медведь называл их «гронами», – ухватившись за длинную шерсть и буквально карабкаясь по спине этих терпеливых и, похоже, толстокожих животных. Таск и Нола залезли на них следом, каждый сел позади одного из братьев Олефских. Медведь настоял, чтобы Дайен ехал с ним.

– Вы объясните мне в пути, – сказал Медведь, – что происходит.

Гроны начали спуск с ловкостью, которую трудно было угадать в неуклюжих на вид животных. Нола, уткнув нос и рот в кашне, чтобы спастись от холодного ветра, но главное – от запаха животных, прижалась к юному Олефскому, сидевшему впереди нее, и закрыла глаза, боясь увидеть отвесные обрывы меж остроконечных скал каньонов.

Таск, подпрыгивая на спине грона, мрачно думал о том, во что превратится его зад после нескольких километров такой дороги, и жалел, что забыл захватить с собой бутылку спиртного.

– Нам далеко? – спросил он Олефского.

Юноша повернулся, улыбнулся и кивнул головой.

Таск снова вздохнул, снял перчатки, включил переводчик.

– Сколько?

Юный Олефский бесстрашно перегнулся через шею грона и показал вниз. Таск осторожно посмотрел туда, где обрывался выступ, – внизу виднелись верхушки елей У подножия гор раскинулась долина с голубым, сияющим на солнце озером. У подножия одной горы стоял замок, смахивающий с этой высоты на игрушечный.

– Так далеко? – простонал Таск и поудобнее уселся на широкую, но неровную спину грона и поплотнее застегнул куртку. – Мы когда туда доберемся – в следующем месяце?

Олефскому это показалось очень смешным, и он разразился хохотом, отчего со склонов покатились валуны.

Парень залез внутрь куртки – может, это вовсе и не куртка была, а его густая борода? – Таск не разобрал, и выудил оттуда бутылку, которую предложил наемнику.

– Попробуйте!

Таск просиял, схватил бутылку, отвинтил крышку и понюхал.

– Что это?

Ответ, последовавший в изложении переводчика, звучал приблизительно так: «Чтобы ноги не отмерзли».

– Что ж, была не была. – Таск сделал глоток и тут же понял, что ему предложили. Обжигающая жидкость пробежала по телу, ударила в голову, пронзила пальцы ног.

Таск устроился поудобнее в обнимку с бутылкой: в такой компании дорога веселей.

* * *

Медведь и Дайен ехали на небольшом расстоянии от них. Медведь попросил юношу рассказать о последних событиях, но тот поначалу молчал. Он никогда не был в таких краях, никогда не дышал таким чистым воздухом, сладким от запаха хвои. Величие дикой красоты возвышающихся гор ошеломило его. Он смотрел вверх на вершины, взметнувшиеся высоко в небо, белые на фоне ослепительно голубого, и вдруг понял, что, верно, такие же чувства испытываешь, находясь у трона Господня.

– А теперь, – усевшись поудобнее на гроне, произнес Медведь, – выкладывайте, что там происходит.

Дайен оторвал свой восхищенный взор от неба и приступил к рассказу.

Медведь слушал внимательно, не перебивая, не задавая вопросов. Но, когда временами он глядел через плечо на Дайена, его скуластое, веселое лицо выражало мрачную торжественность. Дайен закончил. Медведь вздохнул, вздох его походил на порыв ветра, потом он подергал в задумчивости бороду.

– Я должен был остановить Мейгри. Отговорить ее, – сказал Дайен.

– Эх, парень, ты скорее бы уговорил эту речку поменять русло или солнце сегодня погаснуть. Может, ты и король и владеешь магией Королевской крови, но ты – смертен, и есть силы, перед которыми ты беспомощен.

Медведь снова глянул через плечо: цепкий взгляд его сверкнул сквозь заросли волос.

Дайен вспомнил обряд инициации и почти те самые слова Мейгри, которые она тогда сказала ему. Он ничего не ответил, он ехал молча, думая о своем и наблюдая, как на вершины гор набегают снежные облака. Несколько снежинок, искрящихся, ослепительно белых в лучах прячущегося солнца, пролетели мимо него и сели на доху Медведя.

– Она бы все равно полетела к нему, что бы ты ни делал и ни говорил, парень. В глубине души ты и сам это понимаешь, так что не терзай себя.

– Может быть, – сказал с сомнением Дайен. – Но почему? Не понимаю.

– Не понимаешь, парнишка? – Медведь приподнялся, повернулся и внимательно посмотрел на Дайена. Наконец он покачал головой, снова повернулся к грону. – Зеленый еще.

Слова с трудом пробились к Дайену сквозь снежную пелену.

Дайен прикусил губу, схватился за шерсть грона, впился в кожу ногтями. Грон фыркнул, покосился, чтобы понять, что произошло.

Может, Медведь и заметил, что Дайену не по себе, но виду не подал.

– Мне жаль Сагана, – сказал он тихо. – Страшная судьба у него: стать убийцей человека, которого он любит.

– Любит? – спросил пораженный Дайен. – Кто говорит о любви? Между ними ее не может быть.

– Говорит! – взревел Олефский, отчего грон испуганно засеменил по тропе. – Говорит!

Медведь остановил грона, повернулся.

– Вот что я скажу тебе, парень. Кто, просыпаясь утром и вдыхая полной грудью, говорит: «Воздух, я люблю тебя». А ведь без воздуха мы погибнем. Кто говорит воде: «Я люблю тебя!» – а без воды мы погибнем. Кто говорит костру зимой: «Я люблю тебя!» – а без огня мы замерзнем. Так что уж тут «говорить»!

– Но как могут двое любящих людей делать по отношению друг к другу такие чудовищные вещи?

– Любовь и ненависть – близнецы, рожденные одной матерью, но сразу не разлученные. Гордость, непонимание, ревность порождают ненависть, толкают человека на разрушение своего брата или сестры. Но любовь, если она защищена почтением и уважением, всегда оказывается сильнее.

Солнце скрылось за тучами, все вокруг стало серым. Пошел сильный снег, было совсем безветренно, и он падал прямо, не кружа и не петляя, садился на ресницы Дайена. Юноша принялся быстро моргать, чтобы избавиться от него. Он чувствовал ледяной вкус, когда снег попадал на губы и в рот.

Медведь отряхнулся, как зверь, чье имя он носил, повернулся лицом к дороге, ударил ногами грона в бока, заставляя его тронуться с места. Двое других ушли далеко вперед, скрывшись из виду. Лес, запорошенный снегом, стал вдруг неправдоподобно тихим. Дайен не мог понять, рассердился Олефский или нет, но голос Медведя, когда он снова заговорил, был полон мягкой, как падающие снежинки, грусти.

– Почему Саган семнадцать лет искал Стражей, как ты думаешь? Чтобы тебя найти, парень. Он дорожит тобой. Но не так, как своей половинкой, которая надолго исчезла. А почему она ждала семнадцать лет, когда он найдет ее? Потому что она не могла больше быть в разлуке со своей половинкой, как тело не может без сердца.

– Но он же собирался ее казнить...

– И казнил? – Сверкающий глаз вперился в Дайена сквозь снежную пелену, побелившую спутанную гриву Медведя.

– Нет. Потому что Мейгри заставила его драться на дуэли.

– Заставила? Командующего на борту собственного космического корабля с тысячью человек под его командой сумела одна женщина заставить сражаться с ней в честном поединке? – Олефский усмехнулся. – А когда эта дуэль началась, почему же один не убил другого?

– Потому что коразианцы пошли в атаку...

– К счастью для них, добрый Боженька вмешался, а то бы пришлось искать другой предлог.

– Саган поклялся убить ее, – сказал Дайен чуть погодя. – Он попросил Бога сохранить ей жизнь, чтобы он сам расквитался с ней.

Медведь снова вздохнул, отчего слетел снег с его плеча.

– Да, парень. Недаром говорят: «Семь раз примерь, один раз отрежь».

– Но если он на самом деле любит ее, он не может причинить ей вреда. А если он сделает то, что говорит ему вещий сон, значит, он сам этого хочет. Ничто и никто, даже сам Господь, не в состоянии заставить Дерека Сагана что-нибудь сделать, если он сам этого не захочет.

– А между тем он сбежал, так? Не похоже, что по доброй воле, больно неподходящее время. Да поможет ему добрый Боженька. И его миледи. Я им этого желаю. Чудно, ты веришь в сны, судьбу и доброго Боженьку. Раньше ты смеялся над этим.

Дайен отбросил мокрые от снега волосы, печально улыбнулся:

– Я много думал над этим. Не могу сказать, что раньше я заблуждался. Просто хочу сказать, что теперь я не знаю наверняка, что правильно, а что – нет.

Олефский снова взглянул через плечо на Дайена.

– Ты не такой зеленый, как я считал.

* * *

Замок Медведя или Берлога, как он шутливо называл его, был массивным, внушительным зданием, построенным целиком из камня в строгом, средневековом стиле, с четкой планировкой. У Дайена сложилось такое странное впечатление, что они, покинув свой корабль, не с гор спустились в долину, а перебрались в далекое прошлое.

Ему показалось, как только он очутился в замке, что все это – и ров, заполненный водой, и разводной мостик, и мощенный плитами двор со следами, оставленными на них разной живностью, – не настоящие, а декорации для представления, которое разыгрывает не успевший повзрослеть человек. Но увидев в огромном каменном зале Медведя, гревшегося возле рокочущего камина, ласкавшего огромную собаку какой-то неведомой породы, а другой рукой стряхивающего с бороды растаявшие снежинки, Дайен вынужден был признать, что Олефский именно так и живет, по-другому он и не смог бы.

И через несколько мгновений Дайен понял, что ощущает в этом доме Медведь. Промерзнув до мозга костей, с посиневшим от холода лицом, со снежной коростой на бровях и ресницах, король приблизился к потрескивающим поленьям. От его сырой одежды валил пар. И он подумал, до чего же хорошо следить за язычками пламени, какой приятный запах у горящего дерева и как здорово – вот так стоять у камина и наслаждаться теплом!

Стены зала были увешаны гобеленами и щитами, потолки были очень высокие. Сверху свешивались разноцветные флаги и флажки, слегка закопченные от дыма камина. Мебель была безыскусной, то, что составляло предметы первой необходимости, – деревянный стол длиною почти на весь зал и много тяжелых с высокими спинками стульев. Медведь с сыновьями придвинул стулья к огню. И Олефский с неуклюжей любезностью пригласил гостей рассаживаться.

Но гостям оказалось сложно совершить этот нехитрый поступок из-за непомерных размеров стульев. Низенькой Ноле пришлось буквально карабкаться, а когда ей удалось залезть и она попыталась откинуться на спину, то просто исчезла из виду. Таск пристроился на самом краю стула, стараясь сохранять невозмутимую мину, хотя его злило, что он не достает ногами до пола. Дайену, который был повыше своего приятеля, повезло больше. Он доставал до пола, но он не мог облокотиться обеими руками на подлокотники – слишком далеки они были друг от друга.

Не успели они усесться, а Таск заверить всех, что он ни за что не позволит ампутировать его отмороженные пальцы, как в зал вошла женщина, неся огромный деревянный поднос, на котором стояли высокие кубки. Медведь пошел к ней навстречу и поцеловал в щеку.

– Женщина-щит, – отрекомендовал он присутствовавшим незнакомку с такой гордостью, будто он знакомит их с солнцем, полоненным и прирученным им. – Соня, моя жена.

Может, от солнца в зале стало бы светлее и теплее, но Соня не уступала ему: ее светлые волосы сияли почти так же ослепительно, как солнечные лучи. Она была высокой, почти одного роста с мужем, ширококостной, полной, с большими руками. Но самой заметной чертой ее облика была улыбка.

– Его величество король, – сказал Медведь, указав на Дайена.

Юноша соскочил со стула и почтительно поклонился. Соня засмеялась, покраснела и сделала реверанс, при этом умудрилась не пролить ни одной капли из кубков, стоявших на подносе.

Медведь представил ей Таска и Нолу.

– Не вставайте, – посоветовал он им. – Мы не встаем, когда знакомимся.

– Добро пожаловать, – прогудела Соня голосом чуть-чуть более высоким, чем бас ее мужа.

– Это единственное слово на стандартном военном языке, которое она знает, – прокомментировал Медведь. – Она отличный воин, и у нее удивительные способности рожать отменных сыновей, но к языкам она неспособна.

Соня, словно зная, о чем толкует ее муж, снова засмеялась, еще пуще раскраснелась и затрясла головой. Она стала раздавать кубки. Они были металлические, наполнены какой-то дымящейся, согревающей, вкусной жидкостью, но такие огромные, что удержать их могла лишь рука великана. Дайен чуть было не уронил свой и проникся еще большей почтительностью к Соне, оценив ее силу. Она-то с легкостью держала пять кубков на подносе!

– Добро пожаловать, – повторила она снова, наблюдая с волнением за тем, как он взял кубок двумя руками и стал пить.

– Очень вкусно, спасибо, – сказал он ей на ее родном языке. – Для меня большая честь побывать в вашем доме. Пусть эти стены не впускают сюда невзгоды, пусть они хранят счастье, – добавил он, извлекая из тайников своей памяти фразу, которая, по его разумению, была своего рода благословением, которое говорит попадающий в гости к жителям Сольгарта.

– Вы оказали нам великую честь, король, – ответила она; ее до глубины души тронуло, что Дайен говорит на ее языке. – Стены моего дома станут надежной защитой для вас, их придется разобрать по камню, прежде чем они впустят сюда злые силы.

– Ведь хотел захватить портативный переводчик, – пробормотал Таск, пытаясь, как многие люди, когда слышат непонятную речь, делать вид, что понимают, о чем говорят. – Я оставил его наверху. Разрешите мне...

– Не надо! – замотал головой Медведь, почесывая бороду. – Мы не пользуемся этой штукой. Вы сможете запросто изъясняться с нами. Я забыл, что у него, – он кивнул в сторону Дайена, – не голова, а компьютер.

Напиток, который Медведь назвал медовухой, начали передавать по кругу. Соня принесла огромный кувшин, поставила возле огня, чтобы он не охладился, и всякий раз, как кубок у кого-то опустошался наполовину, доливала его. Они с удовольствием пили эту смесь вина с медом, согревавшую тело и душу, и очень скоро Дайен обнаружил, как от стола, стульев, всего и всех в этом зале исходит золотое сияние.

Постепенно в зале собрались все сыновья Медведя: кто принес дровишек для камина, кто – мечи и лук и сложил их в углу, а те, что помладше, – корзины с фруктами и орехами, которые они робко предложили гостям.

Всего оказалось четырнадцать парней, как две капли воды похожих друг на друга, копия – Медведь. Дайену удалось отличить четырнадцатого от старшего только благодаря тому, что тот был еще совсем ребенком: он явился сюда в сопровождении огромной собаки, чтобы разузнать, что происходит.

– У меня есть дочь, – с гордостью заявил Медведь. – Я очень хотел, чтобы она вас встретила. Но мы не знали точно, когда вы прилетите, и она отправилась на охоту, так что к ужину ее не будет. – Его этот факт огорчал, но он повеселел, когда добавил: – Скорее всего она вернется завтра, вот вы и познакомитесь.

Дайен ответил вежливой улыбкой и взглянул на Таска.

Наемник ухмыльнулся и прошептал:

– Принесет быка!

Соня встала и отправилась заниматься ужином. Дайен, зная, что сольгартиане никогда не говорят на серьезные темы в минуты, предваряющие трапезу, потому что этот ритуал был для них сам по себе чрезвычайно важен, погрузился в золотистый туман и слушал байки Медведя о сражениях, в которых он защищал свою честь и достоинство, а также завоевывал чужие планеты.

Дайен знал из уроков, которые ему давал Платус, что политическая система Сольгарта такова, что войны у них были делом повседневным – воевали между собой семьи, города, страны, а порой и планеты. Но войны эти не были разрушительными, и стоило Олефскому, предводителю сольгартиан, который пекся о них, как волчица о своих детенышах, наблюдая, как они копошатся в грязи, приказать, как война тотчас прекращалась.

– Однажды мы попробовали жить в мире, – сообщил Олефский, – но нам не понравилось. Парни стали беспокойными, им нечем было себя занять, стали злыми. Добрая ссора лучше худого мира, от нее куда меньше вреда.

– Эти женщины-щиты... – сказал подвыпивший Таск и махнул рукой. – Я слышал... от кого-то... что у вас во время помолвки совершают ритуал воина. Проверяют, как будущие супруги сражаются на поле брани. – Он усмехнулся, глядя на Нолу, которая слезла со стула и играла на полу с малышом.

– Эта традиция уходит корнями в древность, когда войны велись честно, клинком и силой, а не так, как в наше трусливое время.

Медведь тяжело вздохнул, на глазах у него проступили слезы. Он разгладил длинную бороду. Дайен видел сквозь золотистую дымку, как на доспехах и на клинках играют солнечные лучи.

– Супружеские пары часто сражаются вместе. Муж – сильнее, он держит меч и копье. Жена стоит слева от него, ведь сердце – слева. – Медведь приложил руку к груди. – Она несет щит, охраняет их обоих. Если муж падет, она накрывает его тело щитом, берет его оружие и сражается, пока не погибнет тоже. И хоронят их в одной могиле. А если убивают женщину-щит... – Лицо Медведя стало суровым. – Горе тому, кто убьет женщину-щит. Ее муж не успокоится, даже если кончится война, пока не отомстит за нее или сам не погибнет. Сейчас совсем по-другому воюют. – Медведь сокрушенно покачал головой по поводу падения нравов его современников. – Кое-кто из юношей готов использовать бомбу. Мы отказались применять это оружие трусливых. С его помощью ничего не стоит убить врага. А надо, чтобы ты сначала взглянул врагу в глаза, понял, что он такой же, как и ты! Поэтому мы разрешаем пользоваться только некоторыми видами ручного оружия. Мы сохраняем обычай воевать вместе с женой-щитом, хотя сейчас мы идем с ней на поле брани только во время соревнований. Все помолвленные пары должны доказать себя на поле чести, должны показать, что они в состоянии защитить друг друга щитом и мечом, прежде чем им разрешат пожениться.

Нола, держа малыша на руках, посмотрела на Таска, который улыбнулся ей. Золотистая дымка, окружавшая Дайена, вдруг исчезла под порывом ледяного ветра, разогнавшего тотчас и его мечты. Он встал, не давая себе отчета, куда он пойдет, что он будет делать. Он просто порывался уйти. В это мгновение Соня пригласила всех к столу.

* * *

Трапеза длилась несколько часов. Медведь не пожелал комкать самое важное событие дня. После еды они, к величайшему облегчению Дайена, сели поговорить о деле.

Он объяснил свой план касательно флота. Медведь внимательно слушал, и хотя временами вздыхал и хмурое выражение не сходило с его лица, он признал, что план отличный.

– Нам надо связаться с Ди-Луной и Рикилтом. Ты еще не беседовал с ними?

– Нет. Мы подумали, что галактический флот может перехватить наши переговоры. Я решил, что лучше отсюда выйти на связь, но... – Дайен посмотрел на каменные стены, яркие гобелены, огонь в камине, собак на полу, – думаю, это не получится.

Медведь, ворча, поднялся.

– Следуй за мной.

Они поднялись по узкой специальной лестнице, Олефский с трудом втиснулся в пространство между стенами башни, на самом верху которой была комната. Медведь открыл дверь и стал так свирепо разглядывать вещи, находящиеся там, словно вот-вот вышвырнет все в окно.

– Иисус Христос! – пробормотал, задыхаясь, Таск. – И откуда это все у вас? Вы можете за пояс заткнуть президента Роубса и все телекомпании галактики вместе взятые!

Комната, от пола до потолка, была забита пультами управления, коммуникационными установками. Один из сыновей Олефского улыбнулся им сквозь густую бороду. Странное это было зрелище – парень, одетый в кожу, мех, домотканую одежду, на фоне аппаратуры, которая в мгновение ока способна была соединить его с половиной галактики.

– А вы что думали? – спросил печально Медведь в ответ на их немые вопросы. – Я ведь правитель нескольких звездных систем. А выходить с ними на связь, как раньше бывало с помощью дыма и барабанов, теперь трудно. Завтра свяжемся с Ди-Луной и Рикилтом. А теперь пора спать.

Дайен не чувствовал усталости, пока Медведь не заговорил о сне. Внезапно на него навалилась тяжесть. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы выдержать, пока они пожелают друг другу спокойной ночи. Медведь с женой препроводили юношу в отведенную ему комнату. Соня согрела простыни, прогладив их чугунным утюгом с горячим углем. Потом, обнявшись, чета Олефских снова пожелала спокойной ночи Дайену.

В комнате не топили. Дрожа, Дайен быстро разделся, нырнул в постель. Спрятавшись под теплое, на гусином пуху, стеганое одеяло, он скоро согрелся и заснул. Во сне он видел поле брани, сияющие на солнце доспехи и клинки, высокую женщину-воина с золотистыми глазами. Она держала перед ним свой щит, сражаясь бок о бок с ним.

 

Глава седьмая

Дайен проснулся утром после удивительно крепкого сна, так спокойно он не спал с тех пор, как ему пришлось распрощаться со своей прежней жизнью, когда погиб Платус. Лежа в теплой постели, натянув одеяло до самого подбородка, он наблюдал, как его дыхание превращается в морозный пар в этой ледяной комнате, и оттягивал тот момент, когда ему придется наступить голой ногой на холодный каменный пол, распрощавшись с блаженным теплом полузабытых снов.

Но голод и другие потребности в конце концов согнали его с постели. Он оделся в рекордное время и, поплутав по коридорам замка, все-таки нашел то, что Таск называл «удобствами», – места общего пользования находились под навесом во дворе. Присоединясь к молодым лохматым Олефским, которые принялись улыбаться ему и кивать, Дайен совершил необходимые утренние процедуры, помыл руки и лицо в бочке с холодной водой, сперва сбив с поверхности ледяную корку, не расставаясь при этом с мечтой о горячем душе.

После завтрака они все утро пытались выйти на связь с Ди-Луной и Рикилтом. Но ни один не отозвался, их помощники предложили провести совещание на следующее утро: вместе и порознь.

У Дайена отлегло от сердца. Он не выносил эти совещания. Ненавидел дипломатические «прощупывания», мелкие уколы и удары, ненавидел обещания, которые оказываются на поверку пустыми, ненавидел лживые утверждения, которые то ли окажутся правдивыми, то ли нет, ненавидел правдивые заявления, оборачивающиеся частенько ложью. Он был благодарен судьбе уже за то, что совещание отложили на следующий день.

Покончив с делами, Таск и Нола отправились с Медведем учиться игре под названием «метание копья».

Дайен сказал, что не пойдет с ними, сославшись на головную боль, что было правдой. Все время, пока он маялся в комнате с коммуникационной аппаратурой, он думал о том, какой чудный день на дворе – чистое, голубое небо, легкий ветерок, теплое солнце, от которого таял снег. Ему страшно хотелось сбежать, и он воспользовался первой же подвернувшейся возможностью.

День был теплый, почти жаркий. Солнце на безоблачном небе сияло так, что светом было залито все вокруг и невозможно было поверить, что накануне был такой холод. Из-под таявшего снега и льда прорывался ручеек и стекал с пологого склона горы, на которой стоял замок. Дайен пошел вдоль ручья, послушно следуя за его течением, радуясь теплу солнца, греющего его ноющие плечи и шею, красоте дикого ландшафта.

Ручеек привел его к озеру, в голубой воде которого отражалось небо; от такой ослепительной голубизны у Дайена закружилась голова, ему показалось, что упади он в озеро, он не утонет, а полетит высоко в небе.

Поверхность озера была абсолютно неподвижной – не было ни малейшего ветерка: в полдень все замерло. Дайен присел на большой плоский валун и стал глядеть на зеркальную поверхность. Ему очень захотелось поплавать. Он осторожно потрогал воду. Она была холодной, но не ледяной. Ему показалось, что по нему бегают блохи. Он видел утром в доме, как собака и два брата Олефских чесали себе бока.

Дайен огляделся. Он был один, все сыновья Медведя отправились продемонстрировать свою сноровку в метании копья. Сорвав с себя одежду, он прыгнул в сверкающую воду.

От холода у него перехватило дыхание. Он открыл рот, стараясь поглубже вздохнуть, и быстро поплыл к противоположному берегу, понимая, что надо двигаться, чтобы согреться. Он был хорошим пловцом, но не слишком хорошим – ведь он вырос на планете, где самым большим водоемом, который ему довелось увидеть, была ванна. Научился он плавать на борту «Феникса». Держался на воде уверенно, хотя не владел никаким определенном стилем, мог плыть долго и далеко, что, по словам инструктора, было самым главным.

Добравшись до противоположного берега, Дайен нашел огромный валун, гладкий от ветра и дождя, и подумал, что молодые Олефские, наверно, прыгают с него, как с трамплина, в воду. Взбодрившись от холодной воды и движения, уверенный, что он один и никто на него не смотрит, он расслабился, с мальчишеским озорством забрался на камень и нырнул с него; он брызгался, кричал, смеялся, плюхался голым животом на воду. Наконец, замерзнув и устав, он забрался на валун, чтобы согреться на солнышке.

Вытянулся во всю длину, положил руки под голову и затих.

Вдруг он почувствовал на себе чей-то взгляд – за ним кто-то наблюдал с берега, стоя у воды. Дайен вскочил как ужаленный.

Поначалу он подумал, что это парень – угловатая фигура, короткие волосы, меховые штаны и куртка. В приливе энтузиазма Дайен собрался было махнуть ему рукой, но заметил, что у юноши тонкая, нежная шея, и понял, что ошибся. Это была девушка.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она холодным и чистым, как вода в озере, голосом. – Рыбу мне распугал.

Дайен помчался быстрее молнии. Кубарем скатился с валуна, прыгнул в воду. Заплыл за валун, спрятавшись от девушки.

– Вы здесь давно? – спросил он на родном языке девушки.

Вместо ответа она наклонилась к воде и достала невод с рыбой – их там было более двадцати.

– Вон сколько наловила до того, как ты заявился сюда, начал шуметь и плескаться, – сказала она с упреком.

Дайен вспылил.

– Вы все это время шпионили за мной! Почему вы ничего не сказали?

– Шпионила?! – рассвирепела девушка. – Это озеро моего отца. Я-то имею полное право ловить здесь рыбу. Но не ты, это уж точно. Лучше выбирайся из воды и одевайся. Посинел уже весь.

– Раз вы столько времени торчите здесь, вы должны знать, что я оставил одежду на противоположном берегу. Я...

– Ну и что? – Девушка продемонстрировала штаны Дайена. – Я принесла их тебе. Знала, что промерзнешь до костей. Выходи-ка поскорее, – повторила она, глядя в небо: солнце быстро садилось за вершины. На озеро легли длинные тени. – Как только солнце сядет, станет очень холодно.

Дайен уставился на свои штаны и на остальную одежду, сложенную аккуратной стопкой возле девушки. Он понимал, что она права. От вечернего ледяного ветра по коже побежали мурашки. Сейчас главное не приличие соблюсти, эта девица уже имела шанс лицезреть его, и, надо признать, особого впечатления, похоже, он на нее не произвел. Но он не мог заставить себя выйти из воды под этим спокойным, ясным взглядом.

– Я выйду, – сказал он и медленно пошел к ней, находясь по пояс в воде. – Но... отвернитесь.

– Почему? Зачем? – Девушка искренне недоумевала. Брови у нее сошлись на переносице. – Ты не станешь красть мою рыбу?

– Не стану! – закричал Дайен, теряя терпение: мороз пробрался до мозга костей, кожа горела, как будто его лихорадило. – Потому что... Черт побери, я ведь голый!

– Я вижу! Ты дрожишь. Заболеешь и умрешь. Берегись! Тут очень скользкое дно. Дай-ка. – Она нагнулась и протянула ему руку. – Я помогу тебе...

– Нет! – воскликнул Дайен, торопливо пятясь назад. – Я и сам справлюсь, спасибо. На нашей планете считается, – он тщетно пытался подобрать эквивалент слова «неприличный» на языке девушки, кажется, он начал понимать, почему у них нет такого слова, – хм... неправильным, если женщина видит мужчину голым. Или же мужчина – женщину, – добавил он и сильно покраснел.

Девушка мрачно на него смотрела.

– У нас это касается только помолвленных пар и тех, кому есть чего стыдиться. Ты отлично сложен, у тебя хорошие мускулы. Жаль, что тебя не научили хорошо плавать.

Дайен открыл рот, потом закрыл. Она не заигрывала с ним, не кокетничала, не флиртовала. Она говорила простодушно и искренне.

– Послушайте, – попросил он робко, – если бы вы отвернулись от меня...

Девушка, пожав плечами, положила его одежду возле воды, потом, уступив просьбе Дайена, отошла к елям. Ее гибкое тело двигалось пластично, хотя немного угловато, словно она еще не привыкла к недавно оформившимся округлостям. Она села на землю и стала смотреть прямо перед собой.

Дайен вылез из воды, потянулся за нижним бельем.

– Ты бы сначала вытерся, – посоветовала девушка. – Белье промокнет, а до дома далеко. Возьми, если хочешь, мою куртку. Шкуру с внутренней стороны пропитали маслом, так что вода в нее не проникает.

Дайен взял меховую куртку, бесформенной массой валявшуюся рядом с его одеждой, быстро обтерся и натянул штаны.

– Спасибо за приглашение прийти к вам в гости, – сказал он, выжимая длинные волосы и безуспешно пытаясь унять дрожь. – Как-нибудь я воспользуюсь им...

Он замолчал, осознав истинность своего намерения только после того, как сказал эту фразу.

– Но, – добавил он с искренней печалью, лаская взором блестящие волосы, красивую головку, длинную, тонкую шейку, – я всего лишь гость в замке...

– А замок этот и есть мой дом, – ответила девушка и повернулась к нему.

– Да нет, нет, – сказал Дайен, смутившись, вдруг он заметил, что у нее золотистые волосы и глаза, которые отсвечивают серебром в лучах уходящего солнца. – Я говорю о замке Олефского. Медведя Олефского.

– А я его дочь, – ответила девушка. Улыбаясь, она поднялась, подошла поближе, протянула руку. – Меня зовут Мейгри.

– Мейгри?! – Дайен остолбенел от изумления.

– А что в этом странного? – Девушка вспыхнула и убрала руку. Она смотрела на него с вызовом. – Меня назвали в честь доблестной женщины-воина, она дружна с моим отцом, когда я родилась, она гостила у нас.

– Ничего, ничего, – пробормотал, запинаясь, Дайен. – Я знаком с леди Мейгри, и меня... ошеломило, что у вас...

– Ты знаком с ней?

Девушка, широко раскрыв глаза, пристально смотрела на Дайена.

– Да, – ответил он, у него закружилась голова, кровь стучала в висках. – Я Дайен. Дайен Старфайер. Может, – добавил он скромно, – ваш отец упоминал вам обо мне...

– Юноша-король, – сказала девушка. Она снова протянула к нему руку. – Отец сказал, что ты – странный, но у тебя есть хорошие качества.

– И на том спасибо, – сказал смущенно Дайен и ответил на сильное дружеское рукопожатие.

Пальцы у нее были изящные и пухлые, ногти – коротко острижены, как у мужчины. Она была одного с ним роста, хорошо сложена, с мускулистыми руками и плечами, тонкой талией, узкими бедрами и длинными ногами. Она была смуглой, потому что, видно, много времени проводила на воздухе; он на ее фоне казался бледным и слабым. Золотистые глаза (где он видел такие?) были большими и серьезными. Нос – крупный, слишком крупный для классических форм, улыбка – открытой, искренней и... доброжелательной.

Доброжелательной! Господи! У Дайена заныло сердце. Он всегда посмеивался, когда говорили, что Эрос, мол, пронзает мужчину стрелами любви, но теперь он понял, что это значит. Он ничуть не удивился бы, если бы увидел сейчас торчащую из его груди стрелу.

– Я оскорбила тебя? – спросила девушка, неверно истолковав его молчание.

– Нет, нет, – ответил Дайен, потом покачал головой и посмотрел на нее сквозь гущу рыжих волос, упавших со лба на глаза. – Юноша-король звучит не очень лестно, верно?

– Я не уверена, что мой отец прав, – констатировала девушка, оценивающе глядя на него. – Мне ты кажешься мужчиной.

Дайену хотелось завыть, начать скакать по лесу, разжечь костер, потерев друг о друга сухие палки, поймать какого-нибудь огромного зверя и бросить к ее ногам. Но, глядя на нее, он понял, что она-то куда ловчее отловит зверя и разведет костер...

Он ничего не ответил ей, потому что не мог найти слова, этот пристальный взгляд золотистых глаз пронзил его насквозь. Он подобрал куртку, пропахшую рыбой, и отдал ее девушке.

– Возьмите, – сказал он, глядя на ее смуглые голые руки, – лучше вы ее наденьте.

Солнце село за вершины гор. Его отблеск окрашивал небо мягким, мерцающим пурпурным заревом с красно-оранжевыми пятнами.

– Я обидела тебя, – сказала девушка. – Прости меня. Мама говорит, что я, как грон, неуклюжая.

Взяв куртку, она приблизилась к нему вплотную, набросила ее ему на плечи, запахнула на груди, разгладила своими мягкими пальцами.

– Вот так. Сейчас ты согреешься.

Дайен схватил ее руки, сжал их, привлек ее к себе. Он смотрел ей в глаза, говоря без слов то, что нельзя сказать вслух, а только – от сердца к сердцу.

Она поняла. Опустила глаза, ресницы легли тенью на горящие щеки. Голову тоже опустила. И он увидел, что волосы у нее вовсе не светлые, как ему показалось сначала, а переливающиеся радужным блеском пепельные, светлые и каштановые. Они были короткими, наверно, она подстригла их, чтобы они не мешали ей на охоте. Он представил себе, как ее голова покоится у него на груди, как он гладит ее волосы, перебирая пальцами. Жгучая боль в горле чуть не задушила его.

Вдруг она отпрянула, отбежала от него.

– Мне же надо рыбу взять!

Дайен отпустил ее. Ему надо было перехватить дыхание, снова почувствовать почву под ногами.

Она сняла с крючка рыбу, барахтающуюся в мокрой сети.

– Подержи, – сказала она, передавая садок Дайену.

Она сбегала к опушке леса и принесла кожаный мешок и несколько удочек с металлическими крючками. Она повесила мешок на плечо, подняла удочки и протянула руку за рыбой.

– Нет, нет, – запротестовал Дайен. – Я сам понесу.

– Уверен?

Но очень скоро он сморщился от резкого запаха, исходившего от корчащихся, разевающих пасть противных существ.

– Уверен. Должен же я свою лепту внести в рыбную ловлю. По-моему, мне следует вернуть вам вашу куртку, – сказал он, глядя на ее голые руки, на просторную рубашку. Она стояла к нему боком, и через вырез он видел ее округлые, маленькие, твердые груди.

– Чепуха! – сказала она решительно. – Это тебе холодно. А мне нет. У тебя мурашки небось по коже бегут.

Дайен мог бы сказать, что он дрожит вовсе не от холода, но понял, что лучше промолчать. Они пересекли прибрежную полосу, пошли лесной дорожкой, которая огибала озеро, она была вытоптана и утрамбована бесчисленными Олефскими. У девушки был размашистый шаг и совершенно мужская походка. Она шла пружинисто, не покачивая бедрами.

Дайен боялся от нее отстать – рыба стесняла его движения, да и дороги он не знал. Споткнулся и попал ногой в ямку. Она схватила его, помогла удержать равновесие, и он вдруг заметил, что она идет по левую сторону от него, с той стороны, где всегда держат щит, и внезапно он вспомнил, где он видел эти золотистые глаза.

– Все в порядке? – озабоченно спросила она, остановившись. – Не вывихнул коленку? Мне самой надо было нести рыбу...

– Все отлично! – ответил он, стараясь успокоиться, чтобы кровь перестала пульсировать в висках. Он отбросил ее руку в безотчетном порыве гнева, вызванного тем, что она обращается с ним, как с ребенком. – Да понесу я эту чертову рыбу!

Между ними возникло молчание, как уродливый, весь в колючках, куст куманики. Они бросали друг на друга украдкой сердитые, косые взгляды. Когда же их взгляды случайно встречались, они торопливо и пристыженно отводили их в сторону. Почти полпути вокруг озера они прошли молча. Зарево на небе сменилось мягким, приглушенным закатом. В лесу залегла темнота.

– Мы не доберемся домой засветло, – сказала девушка, оглянувшись вокруг, – а я не захватила фонарь. Но мы увидим свет в окнах нашего замка. На них и пойдем.

– Я, кажется, нашел свет, который выведет меня, – сказал тихо Дайен, останавливаясь подле нее и с горечью думая, до чего же трудно быть романтиком, когда держишь судок с двадцатью дохлыми рыбами.

Девушка сперва не поняла, о чем это он, насторожилась, словно думала, что он сейчас вытащит горящую головешку из кармана. А он смотрел на нее не отрываясь, и взгляд его говорил больше всяких слов.

Она вспыхнула. Опустила голову, но не отодвинулась от него. Потом они молча медленно двинулись дальше, но теперь молчание это было пронизано теплом и взаимопониманием.

– Тебя зовут Дайен, – сказала она робко. – Тебя все так всегда называют?

– Да, – сказал он, пожимая плечами. – А вас зовут – М-Мейгри? – ему трудно было произнести имя, обращаясь к этой девушке. Оно не подходило ей, в нем было заключено для него слишком много боли.

– Нет. Только в день ангела, а потом моим родителям стало трудно называть меня так. Меня теперь все зовут моим вторым именем, Камилой. И ты можешь называть меня так, если хочешь.

– Очень красивое имя, Камила. А вы зовите меня Дайеном.

– Хорошо... Дайен. Ты ведь не знаешь дороги, держись ближе ко мне.

– Можно я возьму вас за руку? – спросил Дайен и вдруг понял, до чего же хорошо, когда с тобой обращаются как с ребенком! – Тогда я точно не заблужусь.

Они приблизились в темноте друг к другу, их руки встретились, пальцы сплелись – плотно-плотно.

Ночные тени облепили стволы деревьев, дороги почти не было видно, они шли медленно, не торопясь. Торопиться было опасно. Скоро деревья расступились, и они увидели высоко в горах замок. Из окон лился приветливый свет, отчего трава сияла и блестела.

 

Глава восьмая

Вопреки самым сенсационным репортажам, Преддверие Ада получило свое название по той причине, что это – последняя обитаемая планета перед выходом на трассу, ведущую в Коразианскую галактику, а не потому, что эта планета была гиблым местом, грешной землей и еще чем-нибудь таким, что принято связывать с крепостью Люцифера. Те, у кого была охота, время и деньги, чтобы истратить их на греховные цели, путешествовали в Ласкар и в тысячи других злачных местечек, где они могли вкусить запретного плода. Но те, кто отправлялся в Преддверие Ада, попадал сюда не по доброй воле или от нечего делать – времени у них было в обрез, и отправлялись они туда за деньгами, а не для того, чтобы истратить их.

Преддверие Ада было тихим местом, деловитым, замкнутым, здесь было царство тайн, а не мертвых. На самом деле планета была вовсе не планетой, а луной, спутником, который вращался вокруг неизвестной и не имевшей названия планеты. Поверхность у него была серой, открытой всем ветрам, голой, половина ее жарилась на солнце, на второй была вечная мерзлота и ночь. Ее единственный город, находящийся на солнечной стороне, состоял из множества геодезических куполов разных размеров, в зависимости от их назначения, все они были построены под одним общим гигантским куполом с искусственной атмосферой.

Мейгри нашла на карте этот город и облетела луну, Агис изучил сверху летательные аппараты, находящиеся на этой планете, прежде чем выбрал место для посадки. Их появление никого не напугало – ни государственных чиновников, ни диспетчеров, которые обычно дают подлетающему кораблю указания, как произвести безопасную посадку. Готовясь здесь к посадке, вы должны рассчитывать только на себя, как, впрочем, и во всем другом.

У них ушло какое-то время на то, чтобы переодеться в скафандры. Вернее, у Агиса и Мейгри ушло изрядное количество времени, пока они надели на Фиделя скафандр. До этого священнику всего несколько раз приходилось надевать его: во время учебной тревоги на «Фениксе» надо было производить эвакуацию больных и раненых. Ему всегда казалось, что он неправильно надевал его, но никто никогда не показал ему, как именно надо это делать.

– Может, брат... я хочу сказать, Фидель... останется на корабле? – предложил Агис Мейгри тихим голосом, когда они на пару старались натянуть на него антигравитационные ботинки.

– Я тоже подумала об этом, – прошептала в ответ Мейгри, затягивая шнурки. – Но он должен пойти и сам убедиться, в какую авантюру добровольно залез.

– А если он захочет из нее выбраться? Мы же не сможем его запереть на корабле.

– Не захочет, Агис. Поймите это наконец, – сказала Мейгри. – Я хочу, чтобы он пошел на все с открытыми глазами, был ко всему готов. Нравится вам это или нет, мой друг, он – один из нас.

– А он–то что думает? – Агис дернул головой в сторону корабля Спарафучиле, севшего рядом с ними.

Рассмотрев летательные аппараты, стоявшие вокруг, Мейгри с удовлетворением и не без улыбки подумала: «К каким только уловкам не прибегают аборигены, чтобы придать своим орудиям смерти невинный вид!»

– Кто знает, что он вообще думает, – пробормотала Мейгри, вставая. – Вот, брат... Ох! Черт бы его побрал! – сказала она Агису. – Давайте представлять его как брата Фиделя. Мы же его так зовем. Кто-нибудь из нас двоих непременно ошибется, а памятуя о его легенде, мы можем спокойно его так называть.

Агис кивнул.

Брат Фидель, не привыкший к тяжелым ботинкам, принялся неуклюже прохаживаться по палубе, ему казалось, будто ноги у него приклеены к полу. Мейгри понаблюдала за ним и начала помогать советами, потом решила не сбивать его с толку и занялась своими делами. Проверила меч, который висел на поясе, экипировку, которая понадобится ей на планете Преддверие Ада.

– Лазерный пистолет возьмете? – спросил Агис, протягивая ей оружие.

Мейгри подумала. Ее меч был надежнее. Он способен разрубить сталь с такой же легкостью, с какой вонзается в плоть человека. С его помощью те, в чьих жилах текла Королевская кровь, могут оказывать психическое воздействие на любого смертного, за исключением тех, у кого сверхсильная воля. Правда, в битве, в которой участвует лазерное оружие, меч мало пригоден.

«Но ведь я тоже не гожусь для этого», – подумала Мейгри. Особы Королевской крови никогда не попадали в унизительные ситуации, когда надо было защищать свою жизнь с помощью иного оружия, они даже мысли не допускали, что подобное может с ними случиться. Мейгри вообще не стала бы учиться стрелять, если бы Саган не настоял, а потом заметил с пренебрежением, что она скорее способна напугать врага, чем попасть в цель.

Она покачала отрицательно головой, решив не брать пистолет. Надо учесть и психологический фактор. Она не собиралась отправляться в таверну «Изгнанник», вооружившись до зубов, точно хотела обезопасить себя оружием. А с мечом она будет чувствовать себя абсолютно уверенно, будет спокойна, что в состоянии справиться с любой ситуацией.

Мейгри занялась кораблем, надо было его надежно запереть до их возвращения. Агис, держа в руках лазерный пистолет, повернулся к священнику.

– Брат Фидель?

Мейгри, искоса наблюдавшая за монахом, увидела, что он покачал головой.

– У меня свое оружие, – ответил он и сложил вместе ладони, что было ему сложновато сделать, поскольку на нем были герметические перчатки, защищавшие его от холода и от разреженной атмосферы.

Агис посмотрел на Мейгри, она пожала плечами. Центурион подошел к ней помочь.

– Вы верите, миледи, что он может прибегнуть к Божьей помощи?

– Лорд Саган верит этому, – ответила лаконично Мейгри.

– А вы, миледи? – настаивал Агис.

Мейгри положила руку на грудь, туда, где когда-то висела звезда, а теперь ее не было.

– Именно поэтому я разрешила ему лететь с нами, Агис.

– Понятно, миледи.

«Неужели? – подумала Мейгри. – Может, и мне объяснил бы...»

* * *

Спарафучиле терпеливо ждал возле их корабля. Мейгри не без удовольствия заметила на нем шлем, закрывающий уродливые черты лица. Уродство Спарафучиле объяснялось тем, что он по своему происхождению был побочным, неудачным результатом генетических экспериментов, которые одно время были весьма популярны в республике, но потом под давлением прессы их запретили, а «результаты» – уничтожили. Кое-кому из подопытных удалось спастись. В окружении лорда Сагана Спарафучиле называли ублюдком, намекая на незаконность его появления на свет. Урод не обижался. По скорости реакций, остроте слуха и зрения, способности ориентироваться в необычных ситуациях и добиваться своего он намного превосходил даже самых тренированных и обученных солдат.

– Звездная дама!

– Спарафучиле!

На ублюдке был старый скафандр, в таком ходили, когда Мейгри была еще девчонкой. Тяжелый и неуклюжий, с бесчисленными клапанами и запорами, сложной системой пряжек и шнуров; все это скрипело и бренчало, прямо как на ряженом в цирке, стоило Спарафучиле пошевелиться. Мейгри улыбнулась невесело, подумав, сколько же разного оружия запихал он себе под костюм, какие позывные сигналы зашифрованы в этих безобидных звуках.

– Вы помните Агиса, капитана Почетной гвардии лорда Сагана? Бывшего капитана? – поправилась она.

Агис и убийца-наемник обменялись взглядами, ничего не сказав; Агис кивнул головой, Спарафучиле сделал какое-то странное движение. Они были знакомы: Агис частенько препровождал убийцу к его сиятельству.

«Я ведь предупредила Агиса, – подумала Мейгри. – Он готов ко всему. К тому же им и не надо симпатизировать друг другу, достаточно уважения профессионалов».

И тут она вспомнила о священнике. Судя по тому, куда был повернут шлем ублюдка, он с любопытством разглядывал юношу.

– Это брат Фидель. Брат Фидель, это Спарафучиле, – сказала она монаху. – Он – профессиональный убийца.

Фидель, будучи подготовленным к подобным сообщениям, поклонился.

– Брат Фидель, – сообщила Мейгри убийце, – священник.

– Саган-лорд тоже священник.

Мейгри не была удивлена, что убийца посвящен в самую сокровенную тайну Командующего. Хотя ей редко доводилось встречаться с ним, благодаря досье, собранным Саганом, она знала, что Спарафучиле – умный, проницательный, с обостренной интуицией человек. Потому-то она и решила сказать ему правду. Он бы так и так сам это обнаружил, а она хотела, чтобы он ей доверял, – насколько это возможно.

– Именно поэтому мы взяли брата Фиделя с собой. У него нет оружия, он не способен никого убить. Его сила – Божья помощь.

Романтическая чушь, но впечатляет. На убийцу это явно подействовало, потому что он не стал выражать никакого недовольства в адрес монаха, а когда они отправились в таверну «Изгнанник», он пошел рядом со священником.

– Не убивал никогда? – спросил он.

Брат Фидель сражался со своими тяжеленными ботинками, он молча кивнул. Он никак не мог овладеть техникой – катиться вперед, как на коньках, а норовил на каждом шагу поднять ногу и смахивал на птицу, совершавшую некий брачный ритуальный танец.

– Но если я попытаюсь убить тебя, ты попытаешься убить меня. Верно? – настаивал Спарафучиле.

– Нет, – ответил брат Фидель. Он посмотрел, как вышагивает ублюдок, и попробовал двигаться так же.

Спарафучиле задумался над словами монаха, потом сказал:

– Понятно. Твой Бог убивает вместо тебя.

Мейгри, которая прислушивалась к их разговору, подумала: как же юноша выберется из этой теологической трясины? Она понадеялась, монах сообразит, что сейчас не место и не время для этих дебатов, смолчит, не сделает ничего такого, что заставит убийцу засомневаться в серьезности его убеждений, а соответственно в серьезности их намерений.

процитировал брат Фидель.

Спарафучиле крякнул: видно, его пробрало, хотя он вряд ли уразумел подлинный смысл этих слов. А что до брата Фиделя, тот довольно бойко говорил о «смерти» и «аде», отметила про себя Мейгри, поскольку он просто не знает, что это такое, пока не знает.

«Он уже в воротах Преддверия Ада, – подумала она мрачно, – ему скоро предстоит все это узнать. Скоро».

* * *

Таверна «Изгнанник» была самым большим строением на Преддверии Ада. Она находилась в центре города, над которым возвышался купол диаметром в несколько километров. Все окружавшие строения как бы дополняли ее. Прохожие, люди и инопланетяне, встретившиеся им в пути, шли или туда, или оттуда.

Никто не подал им руки (или то, что заменяло им руку) в знак приветствия, никто никому не говорил ни слова, даже если (особенно если) встречались знакомые. В Преддверии Ада был свой этикет, сложившийся за долгие годы, смысл которого сводился к тому, что во главу угла ставилась защита тех, кто прибыл сюда заниматься своим бизнесом. Нарушали этот этикет в самых крайних случаях.

В таверну «Изгнанник» вела одна-единственная дверь. Другая, с тыла, – служила выходом. Внутри все здесь было оборудовано для людей и их гостей, но специальные помещения были отведены для других – для пародышащих или еще каких-либо существ, если они выражали желание очутиться в привычной «домашней» обстановке.

Оружие у входа не проверяли, споры и диспуты тут были запрещены согласно этикету. Таверна «Изгнанник» была нейтральной полосой. Смертельные враги, которые поклялись убить друг друга, если их дороги пересекутся, встретившись в таверне, угощали друг друга выпивкой. Оружие здесь держали при себе для развлечения. За долгие годы существования таверны не было случая, чтобы кто-нибудь, вспылив, выхватил пистолет.

Мейгри не довелось бывать раньше в таверне «Изгнанник», да и на Преддверии Ада тоже, но Саган здесь был и, как обычно, сделал обширное досье на него и на его посетителей. Поэтому она знала, как себя вести и чего ждать.

Она вошла в вестибюль. Все помещения таверны «Изгнанник» были круглыми, с куполообразными потолками, напоминая разрезанное напополам яйцо. Самым большим «яйцом» была сам таверна, занимавшая центральное место под городским куполом. На четырех уровнях вокруг нее были отдельные номера, они выходили окнами к таверне, так что клиенты этих номеров видели всех посетителей.

Для того чтобы попасть в зал, следовало пересечь вестибюль. А для того чтобы попасть в отдельный номер, следовало пересечь зал.

Мейгри шла на шаг впереди своих спутников, тем самым давая понять, что она – вожак. Только она будет вступать в разговоры. Остальные тянулись за ней гуськом: Агис, Спарафучиле и замыкающий шествие брат Фидель; центурион готов был прийти на выручку монаху, если тот оплошает и нарушит здешние неписаные законы. К счастью, Фидель, воспитанный в строжайшей дисциплине монастыря, привык к молчанию и безропотному подчинению.

Вестибюль был небольшим, ярко освещенным, стены обшиты красным бархатом. Андроид, сидевший за конторкой из светлого резного дерева, смахивал на обычного клерка. Над его головой красовались десятки мониторов, на которых мелькали лица клиентов, их успели заснять на пленку, когда они входили в таверну. Мейгри понимала, направляясь к конторке, что ее снимок и снимок ее спутников уже транслируется на сотнях видеоэкранов таверны «Изгнанник».

Взглянув на монитор, Мейгри поняла также, что их появление вызвало уйму толков. Ее меч, к примеру, блестел в лучах света и не мог скрыться от «глаз» камеры. Так что посетители наверняка его увидели и сделали соответствующие выводы.

Агис шел теперь слева от Мейгри – высокий, прямой, с квадратными плечами, с бесстрастным лицом, холодным взором, невозмутимый, собранный. Соответственно наблюдавшие сделали вывод: отличная подготовка, вояка-ветеран.

За спиной Мейгри – Фидель. Молчаливый, со светлым и торжественным лицом; весь его облик олицетворял удивительную безмятежность, а в подобном месте это было чрезвычайно опасно, вызывало страх. Те, кто следил за ними, наверняка насторожились при виде монаха.

По правую руку от Мейгри, чуть позади, – убийца, смахивающий скорее на кучу тряпья, выброшенного кем-то на дороге, чем на живое существо. Он шел шаркающей походкой, с опущенными плечами, голова неправильной формы постоянно дергалась, когда он пытался сфокусировать свои раскосые глаза на чем-то одном.

Все это могло обмануть только легкомысленных, неосторожных. Те, кто знал его, сразу сказали бы: перед вами один из самых опасных людей галактики.

Такая странная компания, решила она, заставит всех держать ухо востро.

Дверь за ними захлопнулась. В вестибюль разрешалось входить или поодиночке, или небольшими группами.

– Добро пожаловать в таверну «Изгнанник», – сказал андроид запрограммированным, механическим голосом, лишенным всякого выражения. – Я объясню вам наши правила.

Он в одинаковой манере приветствовал всех посетителей, независимо от того – завсегдатаи они или нет. И это тоже было частью этикета. Как только ты уходишь из таверны, считай, что ты никогда в жизни там не был.

Правила были просты: оружие можно держать при себе, но пользоваться им запрещено. Никаких драк, ссор, скандалов – ни в помещениях, ни на сотни метров вокруг. Мейгри выслушала, подтвердила, что все поняла и будет подчиняться правилам, а также, что готова понести наказание, если нарушит их. Наказанию, правда, – мгновенной аннигиляции – никто никогда не подвергался.

– Мне нужен отдельный номер, – ответила Мейгри.

Андроид заверил ее, что ее просьба будет удовлетворена.

– Мне нужен номер наверху. На шесть часов, – добавила она.

– Сто тысяч золотых орлов, – сказал андроид.

Мейгри согласилась, не обращая внимания на легкий вздох позади нее: без сомнения, брат Фидель вздохнул.

Андроид подошел к банкомату. Мейгри дала номер банковского счета Сагана. Клерк проверил его.

– Посмотрите сюда, – приказал он, показывая на сканер.

Мейгри повиновалась. Крошечныйлуч резкого света вырвался из аппарата, ударил ей в правый глаз, ослепил ее. Затем сканер захлопнулся. Она отступила, моргая, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь черную пелену, застлавшую глаза.

– Через несколько минут пройдет, – сказал андроид. В красной бархатной стене появился проход в узкий коридор, залитый бледно-голубым светом. – Сюда. Две рюмки за счет заведения.

Они пошли по коридору.

Дверь захлопнулась за ними. Больше она уже не откроется. Отсюда можно идти лишь вперед. Выход – с противоположной стороны, только для тех, кто пройдет через всю таверну.

Коридор представлял собой стальную трубу шести метров длиной. В противоположном конце брезжил свет вокруг темного круглого пятна – голубая неоновая гирлянда.

– Если цены на выпивку здесь такие же безумные, как на номера, сомневаюсь, чтобы нам хватило денег Командующего, – пробурчал Агис, вышагивая рядом с Мейгри.

– Да за такие деньги аббатство можно купить, – неодобрительно подхватил брат Фидель. – А нам дают всего одну комнату?

– И только на шесть часов, – ответила Мейгри. – По правде говоря, я сняла самый дорогой номер. Тут есть подешевле, но я плачу за то, что нам будут обеспечены тишина, безопасность, изолированность, это – номер-люкс. Нам ни к чему торговаться. Я заказываю самый хороший номер и хочу, чтобы все знали, что я в состоянии платить.

Они дошли до зала. Вместо дверей – подобие лестницы, ведущей в какую-то черную дыру. Их обступила кромешная тьма, в которой ни зги не было видно. Они не чувствовали пол под ногами, не видели стен вокруг себя. Мейгри поняла, что они попали в зал депривации ощущений, и поборола мгновенно охватившую ее панику. Прошло несколько секунд, и она увидела свет, ощутила почву под ногами. Она была в другом зале.

Круглая, куполообразная комната, высотою – на все четыре уровня этого строения, представляла собой буйство света и вакханалию тьмы. Гигантский круглый бар возвышался по центру зала, вокруг него могло сесть несколько сотен посетителей. Бар был сделан из акрила, освещен неоновыми лампами, тремя лентами опоясывающими его понизу. Белый свет придавал лицам сидящих мертвенный оттенок.

Повсюду в зале стояли круглые столики разных размеров. В центре каждого возвышался стеклянный шар-лампа. Они были разного цвета – белого, голубого, красного, зеленого. Лишь вблизи этих шаров можно было различить сидящих, остальное тонуло в темноте, в которой мелькали фигуры официантов – полураздетых мужчин и женщин, причем степень стриптиза была у каждого индивидуальной, голые и полуголые тела были разрисованы фосфоресцентной, светящейся в темноте, краской.

На каждом столике, помимо лампы, был видеоэкран, на котором мелькали лица входящих, клиенты могли также следить на своих экранах за теми, кто находился в отдельных номерах.

Мейгри оглянулась, чтобы убедиться, идут ли ее спутники следом, потому что она беспокоилась, удалось ли брату Фиделю справиться с испытанием, которому он подвергся в комнате депривации ощущений. Он появился в дверях живой и невредимый, правда, ошарашенный, его вел за руку Спарафучиле.

– Забавно, скажи? – ухмыльнулся убийца.

– Довольно... интересно, – ответил вяло брат Фидель.

Мейгри ободряюще улыбнулась ему, увидела, как он поднял взгляд на какой-то предмет позади нее и тут же опустил, вспыхнув.

Мейгри повернулась и увидела еще одного андроида, на этот раз напоминающего девушку со всеми ее красотами, выставленными на всеобщее обозрение.

– Столик на четверых? – спросила хозяйка зала механическим голосом с заученными нотками Евы-искусительницы.

– Нет, спасибо, у нас отдельный номер. Мы пройдем сразу туда.

– Как хотите. За мной, пожалуйста.

И она пошла между столиками, показывая им дорогу, от нее исходил слабый зеленоватый свет, словно от неторопливо и размеренно скользящей лампы. По пути она высвечивала лица сидящих за столиками, казалось, что это – отрубленные головы, плавающие по морю тьмы. Их провожали взглядами.

Мейгри старалась ни на что не реагировать, не встречаться ни с кем взглядом.

Девушка-андроид позвала их к цилиндрической трубе-проходу в глубине зала, как раз напротив входа. Здесь они увидели еще одно темное отверстие, войдя в которое, поднялись на лифте на верхний этаж.

– Это – антигравитатор, – сказала девушка-андроид. – Возьмитесь за бронзовое кольцо, когда подниметесь на нужный вам этаж, дерните его и остановитесь, потом выходите.

Мейгри кивнула. Девушка разжала ладонь. На ней лежал небольшой калькулятор. Мейгри набрала номер счета и сумму, которая полагалась их проводнице за услуги. Девушка одарила брата Фиделя призывным взглядом сквозь полуопущенные отсвечивающие золотом ресницы и заскользила прочь.

Брат Фидель смотрел в пол, так что ничего не заметил.

У лифта не было дверей. Мейгри ступила внутрь и тут же поплыла вверх. Остальные последовали за ней: Спарафучиле не отставал от монаха.

«Чудная парочка», – подумала Мейгри, глядя сверху на них. Поскольку они вошли в подъемник после нее, были на одну платформу ниже. Она с тревогой подумала, что убийца следует за священником по пятам, испытывая к нему явное недоверие, рано или поздно это кончится плохо. Зря она взяла его, это слабость и суеверие взяли над ней верх. Агис тоже считает, что она сглупила. Господь знает, что задумал хладнокровный убийца.

– Брату Фиделю самому придется о себе печься, – пробормотала она, берясь за кольцо, когда они поднялись на четвертый этаж, и дергая за него. – Или же Ты позаботься о нем, – добавила она, воздев очи к небу. – Я-то точно не буду им заниматься.

На четвертом, последнем, этаже был всего лишь один номер. Мейгри вышла из подъемника и оказалась в узком коридоре, освещенном слабым, рассеянным светом, льющимся с потолка. В конце коридора была стена, на которой не было никаких украшений, кроме изображения глаза, нарисованного в виде иероглифа.

Мейгри подождала остальных и двинулась по тихому, пустому коридору. Подошла к глазу на стене и пристально посмотрела на него. Из него вырвался луч света, который сканировал ее глаз, потом исчез, глаз на стене закрылся. Стена пропала, вместо нее возникла кромешная тьма. Мейгри окунулась в нее. Вспыхнул свет, освещая маленькую круглую комнату с куполообразным потолком. В центре комнаты стоял круглый стол, вокруг него – удобная софа. На столике – видеоэкран и светильник, такой же, какой они видели в зале на нижнем этаже.

Четверо втиснулись в комнатку. Дверь за ними захлопнулась, щелкнули затворы.

– О, как уютно! – сказала Мейгри, прислонясь вплотную к стене. Она приказала всем тоже подойти к стене. – Не садитесь. Агис, проверьте, нет ли здесь подслушивающих аппаратов.

Центурион извлек из кармана сканер. Включил его, прислушался к его слабому постукиванию.

– Все чисто, миледи, – доложил он.

Мейгри кивнула.

– Всюду проверьте.

Изумленный брат Фидель наблюдал, как Спарафучиле достал лазерный фонарь, встал на четвереньки и полез под стол. Агис забрался на софу и стал простукивать панели на потолке.

– Что они делают? Ищут пыль? – спросил удивленный священник со смехом.

Мейгри не ответила. Агис простучал каждую стальную панель стен, проверил, крепко ли она прибита, просунул руку между софой и стеной, пошарил там. Покачал головой, слез с софы на пол.

Монах не понимал, что происходит.

– Но, миледи, вы же говорили, что этот номер – отдельный, безопасный...

Грохот, донесшийся из-под стола, заглушил слова священника; судя по всему, убийца пытался разломать стол. Потом раздалось кряхтенье и все смолкло.

Мейгри встревожилась. Показалась лохматая голова убийцы. Спарафучиле положил на стол маленький, круглый, гладкий камешек – зеленый с красными прожилками.

Мейгри почувствовала неимоверную слабость. Она рухнула на софу и не отрываясь уставилась на него.

Брат Фидель хотел было что-то сказать. Агис посмотрел на него выразительно, покачал головой. Спарафучиле взял камешек, прижал его ладонью другой руки. Послышался хруст, точно орех раскололся. Убийца разжал руку. Зеленая пыль вместе с крошкой посыпалась на стол, словно песок в песочных часах, и легла бугорком на столешницу.

– Это он, Звездная дама, – сказал убийца. – Тот же самый, что я нашел тогда на Ласкаре. Мебель здесь прикреплена к полу. Камень был подложен под основание стола. – Спарафучиле отряхнул пыль с рук.

– Неплохая работа, – пробормотала Мейгри. – У него времени было кот наплакал, начиная с той минуты, когда мы заказали этот номер, и до того времени, как мы пришли сюда. Проклятие! – Она вздохнула, глядя на бугорок пыли.

– Но ведь вы были готовы к этому, миледи, – сказал тихо Агис.

– Да. Потому и искала. Но от этого не легче. Вот вам и безопасность. Потребую наши деньги назад.

– Мертвые разумом не знают препятствий. Мало кто может остановить их, – сказал Спарафучиле.

– И никто мне все равно не поверит. – Мейгри пожала плечами, печально улыбаясь. – В конечном счете это всего лишь камень. Ничего больше.

Брат Фидель встрепенулся.

– Мертвые разумом... Миледи, вы говорили мне, что те монахи... с глазами, ужасными глазами... Мертвые разумом. Вы сказали, что они здесь?

– Да. Их послал человек по имени Абдиэль, – ответил ублюдок. – Священник слышал о нем?

– Да, – ответил брат Фидель тихо, лицо его стало бледным. – Я слышал о нем...

Убийца снова зарычал, отряхнулся, как дворняга. Мейгри осторожно прикоснулась краем пальца к вершине бугорка.

– А что это за штуковина? – спросил Агис. – Скорее всего она естественного происхождения, потому что сканер ее не обнаружил.

– Именно. Эта штуковина – то, за что мы ее принимаем: камень, называемый гематит или кровавик. Давным-давно особы Королевской крови с его помощью выходили на связь друг с другом. Камень помогал им проявить свои психические силы. На самом деле к нему относились как к игрушке. Легче было использовать нормальные, обычные способы связи, для этого требовалось гораздо меньше усилий. Возлюбленные обменивались гематитами, ну и прочее. А ловцы душ обнаружили, что в нем скрыты огромные возможности.

Члены Ордена Черной Молнии сделали для себя открытие: с помощью этого камня, используя особую умственную энергию монахов этого Ордена, они смогли шпионить, подслушивать чужие разговоры. Они умеют, я слышала, видеть с помощью этого камня происходящее далеко-далеко от них. С помощью этого камня Абдиэль услышал бы и увидел меня и, не исключено, прочитал бы мои мысли...

– В таком случае он знает, что мы здесь. Он попытается нас остановить? – спросил брат Фидель, со страхом оглядывая комнату, словно ждал, что старик вот-вот появится, пройдя сквозь стены.

– Нет. Это не входит в его планы. Он знает, что я сама лечу к нему. Он ждет меня. Но он не хочет, чтобы я застала его врасплох. Он стремится узнать, как и когда я появлюсь. Думаете, теперь эта комната безопасна? – спросила она Спарафучиле.

Раскосые глаза убийцы сузились.

– Нигде от него не спастись, миледи.

– Согласна. А теперь, господа, – предложила она, – прошу садиться, и приступим к делу.

 

Глава девятая

Мейгри заказала выпивку: неразбавленное мартини с оливками – для себя, воду – для Агиса (люди Сагана, как и сам Саган, алкоголь не употребляли), стакан горячего чая брату Фиделю и какое-то зверское пойло для ублюдка.

– Официант принесет, – сказала девушка-робот. – Чем еще могу быть полезной?

Мейгри поблагодарила, села поудобнее на софу, облокотясь о подушки, решив, что мартини ей будет на пользу, лишь бы оно вкусным оказалось. Она рассеянно следила за тем, как убийца просматривает на экране клиентов таверны, переключая видео с одного столика на другой, причем с такой скоростью, что у нее закружилась голова.

Наконец он, зарычав – что было первым сигналом его участия в диалоге, повернул экран к ней.

– Посмотрите на этого парня, леди, – сказал он. – Он работал на лорда Сагана.

Мейгри увидела в белом свете лампы, стоявшей у него на столе, человека неопределенного возраста – то ли далеко за тридцать, то ли недавно за пятьдесят перевалило. Он был абсолютно лысым, лицо и череп изуродованы пятнами: следы ожога кислотой, поняла Мейгри. Темные задумчивые глаза сидели очень глубоко, под выпуклым лбом их почти не было видно. Перед ним стояла рюмка. Руки лежали на столе. Одна рука была как у всех смертных, другая – металлической.

– Киборг, – сказал Спарафучиле.

– Какой процент?

– За семьдесят. Левая сторона. Рука, нога, ступни, лицо, череп, ухо, глаз.

– Классная работа. Я бы не догадалась. А почему он не раздобыл вторую нормальную руку?

– Эта рука – спецзаказ. Леди, у него много спецчастей. Он и не думает маскироваться, скрывать, кто он такой.

– Верно, – сказала себе под нос Мейгри, – он этим бравирует. Выглядит внушительно, но воспользоваться его услугами не удастся. У него не горит зеленый свет на столике. Судя по всему, он не ищет работу.

– Он никогда ее не ищет, – усмехнулся Спарафучиле. – К нему, Крису, сами приходят. Он ни к кому не ходит. Киборг всегда готов вас выслушать.

– Говорите, его зовут Крисом?

– Крисом.

Мейгри нажала на кнопку видео, увидела, что киборг поднял глаза, стал смотреть на экран, стоявший на его столике. Но даже не пошевелился.

– Мне хочется заказать вам выпивку, – сказала она.

Киборг протянул руку, ту, что была здоровой, к рюмке.

– Спасибо, сестричка, – сказал он, и в голосе его прозвучали слабые механические нотки, – но я еще эту не прикончил.

– Жаль. Если надумаете, я в номере на верхнем этаже, – ответила с улыбкой Мейгри.

Вспыхнувшие было глаза тотчас погасли. Киборг поднял рюмку, осушил ее одним глотком и встал.

Мейгри достала портативный компьютер, вышла на связь с компьютером на их корабле.

– Файлы Сагана. Наемники, – дала она команду.

Компьютер выполнил команду.

– Крис. Киборг.

Компьютер молниеносно выбросил файл. Мейгри стала изучать справку, потом прочитала приписку, сделанную Саганом, – одно предложение. Улыбнулась и вздохнула.

Стук в дверь, раздался голос:

– Официант.

Агис приготовил лазерный пистолет. Спарафучиле запустил руку в свои лохмотья. Мейгри, сбросив файл, нажала на кнопку под столом. Дверь плавно открылась. Человек с артистической внешностью и в фантастическом одеянии возник на пороге комнаты с подносом, на котором стояли рюмки, чашка и чайник. Мейгри пригляделась.

– Рауль, это ты? – спросила она.

Красавец-адонианец грациозно поклонился, одарив Мейгри очаровательной улыбкой. Он ловко поставил рюмки на стол, не ошибившись, кто какой напиток заказал. Закончив, он поставил поднос у дверей и снова склонился в низком, изящном поклоне. Выпрямившись, он отбросил свои длинные черные блестящие волосы на плечи, укутанные в бархатную ткань, переливающуюся всеми цветами радуги, и вновь одарил Мейгри очаровательной улыбкой.

– Ты теперь здесь работаешь, Рауль? – спросила она.

– Увы, моя драгоценнейшая повелительница, – отвечал адонианец, продолжая улыбаться, пребывая в эйфории, как все лоти, существа, пристрастные к наркотикам, – безвременная, ужасная гибель моего хозяина Снаги Оме вынудила меня искать другие средства к существованию для нас с другом. Вы помните моего друга?

– Крошку? Да, а где он?

– Он живет со мною в нашей лачуге. Вы сами убедитесь, миледи, что здесь окопалась банда воров и убийц, – присутствующих я, естественно, не имею в виду, – добавил он льстиво, вновь поклонившись, – это не компания для чуткой, ранимой натуры.

– Да, могу себе представить, – ответила Мейгри, изо всех сил стараясь не улыбаться. – Значит, тебе здесь плохо?

Впрочем, такой вопрос дико было задавать лоти, они всегда были в хорошем настроении, и казалось, что вообще незнакомы с отрицательными эмоциями.

Рауль покачал головой, сохраняя при этом блаженное выражение лица.

– Да не то чтобы плохо, миледи. А что такое в принципе счастье? Порхающая бабочка, которую ты не в силах долго удержать.

Белой тонкой рукой он сделал взмах, повторяющий взмах крыла бабочки. Потом, пригладив волосы, вернулся из своих фантазий на грешную землю.

– Я увидел вас и испытал мгновение счастья, истинного счастья, которое я давным-давно не испытывал. Я работаю здесь, в сущности, не за деньги. У меня много других способов заработать на жизнь, не опускаясь до общения со всякой сволочью. Не хочу никого обидеть, миледи. Я, как никто другой, понимаю те обстоятельства, которые вынудили вас очутиться в этом гиблом месте.

– Верно, – мрачно ответила Мейгри, владевшая языком адонианцев. – Мы с вами друзья по несчастью. Продолжайте ваш рассказ, прошу вас.

– Спасибо, драгоценнейшая, – сказал Рауль с обезоруживающей улыбкой и вновь поклонился. – Мы с Крошкой находимся здесь по одной причине. У нас вендетта.

– Боюсь, что я не понимаю вас, – сказала осторожно Мейгри, а про себя подумала, понимает ли он, что такое «вендетта», может, он путает ее с какой-нибудь сушилкой или еще чем-нибудь?

– Мой бывший хозяин Снага Оме был очень хорошим человеком, – сказал Рауль. Затуманенные глаза вдруг стали ясными и проницательными, он посмотрел очень внимательно на Мейгри, повергнув ее в замешательство. – Очень хороший человек, – повторил Рауль, – добрый адонианец. Мы с Крошкой знаем имя убийцы моего хозяина, Снаги Оме.

– Это не лорд Саган, – сказала Мейгри.

– Конечно, нет. Мы ни на секунду не думали на него. Мы узнали правду, миледи. Крошка ее первым раскопал. Мы видели той ночью убийцу. Мы были тогда неподалеку от человека по имени Абдиэль... и от вас, миледи, хотя вы, без сомнения, не заметили нас. Вы были чем-то очень озабочены.

Адонианец чрезвычайно осторожно сформулировал эту фразу.

– Я была у него в плену, – сказала глухо Мейгри.

– Да, миледи, мы знали. Вернее, Крошка знал. Во дворце была паника, боялись, что взорвут бомбу, поэтому мы не могли остановить ловца душ и отдать его в руки правосудия. Но с тех пор мы неотступно следим за ним и... – Рауль остановился в нерешительности...

– ... выжидаете удобного случая, чтобы «отдать его в руки правосудия», – закончила за него Мейгри.

– Да, – согласился Рауль. – Но никак не подворачивается этот самый случай. Он прилетел сюда, но в сопровождении сильной охраны. – И добавил не без остроумия: – Пьет только воду, которую сам очищает, ест только таблетки, которые сам же делает в своей лаборатории.

– Мания преследования, – сказала сочувственно Мейгри, памятуя о таланте Рауля, известного в галактике отравителя.

– Это повергло меня в уныние. – Рауль сник – насколько это возможно для лоти.

– А после того, как Абдиэль покинул нашу галактику, вы окончательно потеряли его след.

– Крошка терпеть не может коразианцев, – сказал Рауль. – С ними трудно иметь какие-либо отношения. Мы с Крошкой погибнем, если вдвоем отправимся на поиски. Но дело усугубляется еще и тем прискорбным фактом, что у нас нет корабля, который мог бы сделать прыжок за пределы галактики.

– Миледи, – прервал его Агис, следя за экраном компьютера, – человек, которого вы просили прийти, за дверями.

Мейгри нажала на кнопку, дверь открылась.

Она повидала много киборгов на своем веку, но такого видела впервые. Большинство тех, кому под давлением обстоятельств пришлось заменить свои органы на искусственные, стараются, чтобы они выглядели как настоящие. Пластик, пенопласт, искусственная кровь помогают конечностям производить впечатление живых, дотронешься до них, не поверишь, что они не натуральные, а поранишь – идет кровь. Вмонтированные компьютерные системы, посылающие в мозг импульсы, помогают человеку двигать этими конечностями в полной гармонии с остальным телом. Только очень внимательный наблюдатель был способен заметить, что слишком совершенная часть тела – искусственная.

Но с этим киборгом, как уже сказала Мейгри, ошибиться было нельзя – он выставил напоказ свою искусственную руку, не считая нужным прятать ее. Из-под короткого рукава торчала металлическая кисть. Огоньки механизма управления зажигались и гасли, вероятно, это означало, что все части киборга функционируют нормально. Пальцы были зажаты, в руке он что-то держал. Мейгри догадалась, что это было оружие, поскольку перед ней стоял профессиональный вояка. Левая нога у него тоже была искусственной; левая брючина его форменных брюк была отрезана прямо у бедра.

Мейгри с удивлением отметила, что та половина киборга, что была из плоти и крови, великолепно сложена, даже слишком. Мускулы бугрились на руке и ноге, контрастируя с гладкой поверхностью искусственных частей тела. Такое впечатление, словно естественная плоть состязалась со своим механическим аналогом.

Вошедший огляделся, быстро оценив обстановку, – привычка военного. Посмотрел на каждого сидящего за столом: на Агиса, Спарафучиле (ничем не выдав себя, что узнал его), брата Фиделя, на последнего взглянул с холодным любопытством. Потом остановил свой взгляд на Мейгри, которая легким жестом руки предложила ему сесть. Она слышала в наступившей тишине слабое тиканье и постукивание механизма киборга.

– Прошу прощения, – сказала она. – Встретила старого друга.

– Конечно, сестра. О чем речь!

Крис сел на край дивана, откинулся на спинку и стал с таким напряжением смотреть в потолок, словно видел сквозь него; учитывая, что у него был искусственный глаз, не исключено, что он обладал такой способностью. Никогда не знаешь, чего ждать от этих киборгов.

– Ловец душ был здесь, на этой луне, – сказала Мейгри, снова поворачиваясь к Раулю. – Ты видел его?

– Да, миледи.

– А... – Мейгри сделала паузу. – Саган был с ним?

– Можно и так сказать, миледи.

– Что ты имеешь в виду?

– Крошка решил, что Саган мертв, миледи. Но я сказал ему, что он ошибся. Зачем Абдиэлю возить с собой труп?

– Действительно, зачем? – спросила Мейгри. Она поднесла к губам рюмку с мартини. – А что ты от меня хочешь, Рауль?

– Прошу вас, миледи, – сказал Рауль, тряхнув шевелюрой, улыбаясь и отвешивая поклон, – хоть я и лоти, не считайте меня дураком. Наркотик, который я принимаю, помогает мне видеть все в розовом свете, как говорилось в одной старой поговорке. Но он не притупляет мой взор. Тот факт, что вы прилетели в Преддверие Ада, а ловец душ был здесь, – не простое совпадение.

Мейгри поставила рюмку с мартини.

– Кто-нибудь из его послушников сейчас здесь?

– Да, миледи.

– А может, знаешь, кто именно? И где они остановились?

– Да, миледи.

Мейгри посмотрела на Спарафучиле, тот кивнул и, выпрямившись, медленно поднялся.

– Сколько? – спросил убийца.

– Трое, – ответил Рауль.

– В таверне?

– Да.

– Я подожду, пока они уйдут отсюда, Звездная дама, – сказал Спарафучиле.

– Понимаю. Мы ждем вас на корабле.

– Я пойду с ним, миледи, – предложил Агис и собрался встать.

Спарафучиле прорычал:

– Я один работаю. Пошли, лоти.

– Миледи... – Рауль, увлекшись, налег на стол. Длинные волосы упали вниз, коснувшись пальцев. Аромат экзотических духов наполнил маленькую комнатку. – Эта информация должна быть вознаграждена. Вы не согласны?

– Согласна, – ответила Мейгри. – Получишь отменные чаевые.

– Деньги мне не нужны. Возьмите нас с собой.

– Тебя и Крошку?

– Конечно, миледи. Наша помощь бесценна.

Мейгри задумчиво разглядывала его.

– Может быть. Я все обдумаю и дам тебе знать.

– Спасибо, миледи.

– А поскольку ты будешь занят, пришли еще кого-нибудь, чтобы выполнили заказ этого джентльмена.

Она посмотрела на Криса.

– С радостью, миледи. – Адонианец встал, пригладил волосы, поклонился и повернулся к киборгу. – Что предпочитаете?

– Мне ничего не надо. Просто от выпивки чуть-чуть легче становится, не более того. Но я уже исчерпал свой лимит.

– Отлично, сэр. – Рауль одарил всех лучезарной улыбкой, выплыл из дверей в облаке эйфории, оставив после себя аромат роз и жасмина.

Спарафучиле проследовал за ним, ступая по-кошачьи осторожно и мягко.

Брат Фидель чихнул. Киборг посмотрел на Мейгри.

– Меня зовут Крис. Так о чем речь, сестренка?

Агис напрягся.

– Перед вами – леди Мейгри Морианна, сэр. Извольте быть почтительнее.

Киборг чуть подвинулся, садясь поудобнее, не отрывая взгляда от Мейгри.

– Я так и думал. На спор – вам нужны люди. У меня есть пять человек. «Крис Коммандос». Может, слышали? Нас было семеро, двоих потеряли.

– Каким образом?

– Выполняли одно задание на планете Схило-I, месяцев восемь-девять назад.

– Когда коразианцы начали наступление?

– Да. Отличные были парни. С самого начала с нами.

– Вы могли бы их заменить...

– Вот это, – Крис поднес свою руку из плоти и крови к свету, – можно заменить, сестра. Но не человека. Хорошего человека.

Киборг вынул пластиковый портсигар, открыл его и достал оттуда иссиня-черную, с несколькими кольцами, туго набитую отвратительным табаком сигару и сунул в угол рта.

– Я была бы вам признательна, если бы вы не курили, – сказал Мейгри.

Крис поднес свою металлическую руку к кончику сигары. Крошечное пламя вырвалось из большого пальца. Облачко ядовитого серо-зеленого дыма медленно поднялось к потолку. Киборг глубоко вдохнул, выпустил колечко из угла рта.

Агис вскочил.

– Миледи попросила вас не курить...

Мейгри положила руку на руку центуриона, сдерживая его гнев.

Агис сел с неохотой, сжав зубы, с мрачным выражением лица. Крис не обращал на него никакого внимания.

– А вы даже не стараетесь понравиться вашим потенциальным работодателям? – спросила сердито Мейгри.

– Я ведь не волшебника ищу, которому надо свое сердце открыть. Так что за работа, сестренка?

– Не стану посвящать вас в подробности, пока вы не согласитесь. Во всяком случае, здесь не стану. Кто-то пытался нас... подслушать. – Она тронула кучку пыли.

Киборг, наверно, поднял бы бровь, если бы она у него была.

– Кто же такие умельцы, перехитрившие местную службу безопасности?

– Большие умельцы. Мы нашли одно подслушивающее устройство, но ведь могут быть и другие.

– Ах так вот куда отправился этот полукровка! Он с вами?

– Да.

Крис достал изо рта самокрутку, сбросил пепел под стол.

– Каков шанс вернуться оттуда живым?

– Практически никакого.

– Безнадежное дело? А какая плата?

– Называйте свою сумму.

Крис назвал.

Мейгри улыбнулась, покачала головой.

– За такие деньги я могу нанять двадцать человек.

– Мы стоим их.

– Настолько ваша команда хороша?

Крис затянулся. Дым медленно подымался из угла его рта.

– Настолько. Я потерял двоих на Схило, но остальных мне удалось спасти! Мы впятером уцелели.

– Условия таковы: командую операцией я. Вы докладываете обо всем мне. Ваши люди слушаются ваших распоряжений.

Пепел от сигары ярко светился.

– Вы были в Золотом легионе?

– Да.

– У Сагана? Во втором эскадроне?

– Да.

Крис кивнул. Вытащил сигару изо рта, бросил на пол, растоптал каблуком.

– А вот мои условия: я готовлю контракт. Вы подписываете его. Мы не будем ничего делать из того, что не оговорено в контракте, в противном случае будете платить сверх. Берем только наличными. Никаких кредитов. И все – вперед.

– Половину – сейчас. Половину – по возвращении.

– Никаких половин. Вы же сами сказали: речь идет о билете в одну сторону.

– А вы сами сказали, что вы – надежные парни, значит, гарантируете мне беспечное путешествие туда и обратно. Половину сейчас, половину по возвращении.

Киборг достал другую самокрутку, сунул в рот, посмотрел на Мейгри. Усмехнулся.

– Кажется, я сам себе яму вырыл.

Мейгри холодно улыбнулась. Она смотрела не отрываясь ему в глаза.

Наконец Крис поднял свою металлическую руку, согнул пальцы.

– На рынке появились новые искусственные части тела. Мне нужно кое-что поменять, для этого нужны деньги. И вам будет лучше, если я подновлюсь, сестренка. Шестьдесят процентов сейчас, сорок по возвращении.

– Отлично, – согласилась Мейгри, не обращая внимания на протесты Агиса.

Крис заметил пульт связи.

– Вы проверяли мое досье?

– А вы – мое.

– И что же вы обнаружили?

– Ничего такого, что вы сами о себе не знаете.

Киборг крякнул, поднялся. Вытянул правую, нормальную руку.

– Заметано?

Мейгри поднялась, положила свою руку ему на ладонь.

– Заметано.

Крис перевернул ее руку ладонью вверх. Пять шрамов, свидетельство ее принадлежности к Королевской крови, сверкнули в неярком свете комнаты. Он перевел взгляд с ладони на гемомеч.

– Вы знаете корабль Спарафучиле?

– Эту развалину? Да, знаю.

– Ждите меня там в 24.00. Мы обсудим подробности, и я дам вам деньги.

Крис ничего не ответил, кивнул и собрался уходить. Он двигался неуклюже, прихрамывая, словно пытался заставить свою «человеческую» половину идти быстрее, ровнее и лучше, чем искусственную. У дверей он остановился, посмотрел через плечо.

– Кстати, сестричка. Советую те сорок процентов, что вы нам должны, припрятать понадежнее. Мы вернемся за ними.

Мейгри открыла дверь. Киборг вышел. Она закрыла ее за ним. И села в задумчивости.

– Какое у вас впечатление? – спросила она.

– Мятущаяся душа, – сказал неожиданно брат Фидель.

Мейгри озадачено взглянула на него.

– Да, думаю, вы правы.

– Мне он не приглянулся – сказал хмурый Агис. – Сомневаюсь насчет его способностей. Что милорд говорит о нем?

Мейгри улыбнулась, включила модем, повернула к Агису экран компьютера.

В конце длинного файла, под словами «Крис, киборг», было одно сухое, лаконичное замечание.

«Он на самом деле такой великолепный, каким себя считает».

 

Глава десятая

– Где Агис? – спросил монах, появляясь в дверях, ведущих из другой комнаты депривации ощущений; побывав там, священник потерял ориентировку, и у него немного кружилась голова.

Мейгри пожала плечами.

– Я видела его в последний раз, когда он направлялся в служебную комнату в компании флюоресцирующей зеленой девушки-робота.

– Как же он бросил вас? – в ужасе спросил брат Фидель.

– Успокойтесь, – резко оборвала его Мейгри. – Мы ведь не все девственники.

Брат Фидель посмотрел на нее с недоверием, щеки его пылали. Потом с оскорбленным видом отвернулся.

Она пожалела о сказанном, хотела было, видимо, извиниться, но передумала.

– Пойдемте, брат, – сказала она лаконично. – Нам пора возвращаться на корабль.

Они для того и покинули свой номер наверху, как полагал брат Фидель, чтобы вернуться на корабль. Когда они спускались в лифте, Агис предложил заглянуть в бар и «пропустить по одной на посошок». Мейгри согласилась. Брат Фидель отлучился в туалет.

Когда он вернулся, Агиса в баре не было. Священник решил, что центурион отправился по тому же делу, что и он, и они встретятся у выхода. Но центурион, судя по всему, занялся более интересными делами. Брату Фиделю это было непонятно. Агис казался человеком, который не станет потакать капризам, коли они осуществляют такую опасную операцию. Священник не мог также понять Мейгри, отпустившую Агиса. Видно, он их не за тех принимал.

– Сюда, – сказала Мейгри. Она была спокойна, холодна и бледна, как луна, на которую они высадились.

Брат Фидель не стал спорить. Купола из пластика и стали казались ему совершенно одинаковыми. Он представления не имел, где они находятся.

Они торопливо шли по серой поверхности планеты, под ногами скрипел гравий. Монах нервничал и был начеку. Они припозднились, даже чересчур припозднились. Хотя в Преддверии Ада никогда никто не спал, сейчас жители, наверно, занимались своими делами или развлекались (а может, и то и другое одновременно) за закрытыми дверями. Улицы, вернее, извилистые тропки, которые петляли вокруг возвышающихся повсюду куполов, были почти безлюдными, кое-где им попадались темные фигуры, прятавшиеся в тени.

Фиделю показалось, что одна из этих фигур отделилась от стены и пошла следом за ними. Случайное совпадение, сказал он сам себе. Просто кто-то идет в том же направлении, что и они.

Святому отцу пришлось ускорить шаг, чтобы нагнать Мейгри, которая мчалась на всех парах, не глядя по сторонам, погруженная в мысли.

– Миледи, мне кажется, мы заблудились, – сказал брат Фидель.

– Следуйте за мной, – сказала мягко, чуть слышно Мейгри.

Вокруг возвышались купола, почти все – пустые, темные. Украдкой оглянувшись, священник увидел, как чья-то тень слилась с тенью здания.

– Нет, мы идем в правильном направлении. Я уверена в этом, – вдруг громко сказала Мейгри.

Фидель не понимал, что происходит. Внутри все сдавил страх, Мейгри посмотрела на него и беззвучно прошептала:

– Скажите хоть что-нибудь. Не молчите.

Как же он хотел понять, что же все-таки происходит!

– Я... я не узнаю эти дома, – сказал он, сглотнув слюну. – Смотрите, отсюда видна стена. Это не тот шлюз, через который нас впускали. И не видно припаркованных кораблей. Мы... заблудились, – повторил он беспомощно.

Мейгри резко остановилась. Фидель вырвался вперед, потом, спохватившись, остановился.

– Действительно, – сказала она, развернулась и пошла в другом направлении. – Вот сюда. Теперь я вспомнила.

Идя рядом с ней, святой отец оглянулся назад. Тень тоже изменила направление, двинулась следом за ними.

– Миледи, – сказал он тихо. – Мне кажется, за нами...

Послышались звуки – кто-то дрался, затем чье-то прерывистое дыхание, наконец, предсмертный вопль.

– Черт подери! – Мейгри повернулась и побежала назад.

Фидель, ничего не понимая, поспешил следом.

Возле тела какой-то женщины, распростертого на серой гальке, стоял на коленях Агис. Мейгри подбежала к нему.

– Мертва? – спросила она.

Центурион перевернул тело. Брат Фидель посмотрел вниз и тут же отвел взгляд. Ему приходилось видеть смерть, насильственную смерть, но никогда он не видел такую чудовищную картину. Глаза женщины были широко раскрыты и с ужасом смотрели на них. Рот – открыт, лицо исказила маска страдания от невыносимой боли.

Агис поднялся.

– Простите, миледи. Я пытался задержать ее, как вы приказали, но когда я положил руку ей на плечо, она... она закричала, дернула головой и... рухнула.

– Она одна их тех? – спросила Мейгри, бесстрастно взирая на труп.

– Думаю, да, миледи. Не уверен. Она ждала вас возле таверны. Она села вам и брату Фиделю на хвост.

– Да, – сказала Мейгри. – Я и не думала, что наш святой отец столь наблюдателен. Он почти сразу ее заметил, спас нас.

Фидель смотрел на труп.

– Что же убило ее, коли Агис не убивал ее?

– Абдиэль убил ее. Поразил сначала ее мозг. Один Господь знает, какие чудовищные видения явились бедняге, на какие муки он обрек ее.

Фиделю стало плохо, подступила тошнота. Его закачало.

– Не убивайтесь так, брат. Садитесь. Опустите голову между колен, – посоветовал Агис, подхватывая священника, который начал заваливаться.

– Простите. Не понимаю... что со мной, – простонал монах. – Я увидел людей... их рвало на части...

– Такое случается, – сказала Мейгри. – Это все от напряжения, у вас стресс. Вдохните несколько раз поглубже.

Она вместе с Агисом снова наклонилась над трупом.

– Есть один способ установить истинную причину смерти..

Мейгри опустилась на колени, взяла руку мертвой женщины, повернула ладонь к свету. Фидель опустил голову, стал вбирать в легкие воздух.

– Так и есть, – услышал он тихий, мрачный голос Мейгри. – Она одна из зомби.

– Непрофессионально как-то она вас выслеживала, – заметил Агис.

– А может, это они нарочно так сделали. – Мейгри поднялась, огляделась. – Может, она для отвода глаз за нами шла. Не исключено, что они решили какую-то игру разыграть, отвлечь нас, пока двое других выполняли поставленную перед ними задачу. Брат Фидель, вы в состоянии передвигаться? Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь на этой планете стал сокрушаться при виде трупа, но я предпочла бы не отвечать на вопросы полицейских.

– Все в порядке, – сказал Фидель, покраснев, но от помощи Агиса он отказался. – Просто я чувствую себя... полным кретином, миледи.

– Простите, что мы не смогли посвятить вас в свои планы. Не потому что не доверяем вам, просто и у стен есть уши. И простите мне, что я вам тогда такое сказала, – добавила она ласково, кладя руку на его руку. – Я боялась, что она что-нибудь заподозрит.

– Это я должен извиниться, миледи. Мне следовало поверить вам. Следовало понять...

– Смотрите, не захвалите меня, брат Фидель, – пресекла его Мейгри. – Нам пора идти.

– Одну минуту, миледи. – Брат Фидель склонился над трупом. Он поднял руку женщины, положил ее ей на грудь, другую сверху. Закрыл ей глаза и прочел молитву, заканчивающуюся словами: «Exaudi orationem meam; ad te omnis caro keniet. Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежде живота нашего...». – Она ведь тоже дитя Божье, – сказал он, поднимаясь, бледный, но спокойный.

– Когда-то была, – сказала Мейгри. – А теперь – нет. Абдиэль расправился с ней. Хорошо, что она умерла. Пошли. Нас ждет долгая ночь. Нам, думаю, сюда, – добавила она, печально улыбнувшись монаху.

* * *

Агис шел чуть поодаль, зорко оглядываясь по сторонам; они добрались до шлюза без приключений и без лишних провожатых. Надев скафандры, пройдя шлюз, молча направились к своему кораблю. Мейгри и центурион сжимали в руках оружие, зорко вглядываясь в тени, резко проступавшие в залитом солнечным светом пространстве. Но хотя они были предельно внимательны, они не заметили ублюдка, который возник у них прямо под носом, словно выскочил из-под земли.

– Опустите оружие! Это я, леди, – сказал убийца в микрофон, вмонтированный в шлем.

– Не смейте никогда больше повторять этот трюк! – крикнула она, пряча за раздражением чувство облегчения.

Она сжимала свой меч – выхватила его из ножен в ту же секунду, когда заметила какое-то движение под кораблем, хотя прекрасно понимала, что, если бы убийца был ее врагом, она была бы сейчас мертва.

– В следующий раз свистните или еще какой-нибудь знак подайте. Я чуть было не рассекла вас на две части.

– Хорошо, моя леди.

Мейгри догадалась, что он смеется над ней, но она слишком устала, чтобы обращать на это внимание. А еще предстояла встреча с киборгом.

– Ну как, – спросила она, – нашли зомби? Куда они отправились?

– Они сюда пришли, моя леди, – ответил убийца.

Мейгри взглянула на корабль, кивнула. Ее это сообщение не застало врасплох.

– А где они сейчас?

Спарафучиле ткнул большим пальцем в сторону. Мейгри увидела темную расщелину в серой почве неподалеку от корабля. Она подошла к ней, заглянула вниз. От исковерканных шлемов отсвечивали солнечные лучи, под дико неестественным углом торчала чья-то нога. Тела этих существ не были видны из-за темноты.

Убийца подошел к ней.

– Они сидели в таверне, пока не убедились, что вы в отдельном номере. Тогда эти двое ушли. Женщина осталась.

– Да, – сказала Мейгри. – Мы встретились с ней.

Спарафучиле проворчал.

– Я шел следом. Они попытались пробраться на корабль, но у них ничего не вышло. Один встал на часы, другой полез на корабль. Я расправился сначала с одним, потом занялся другим. Вон что у него в руке.

Убийца ткнул носком ботинка кучку каменной пыли, лежавшей на краю расщелины. Мейгри увидела, что пыль была зеленоватой, резко выделялась на сером камне.

– У него только один был камень?

– Думаю, да. Я искал, больше не нашел.

– Отлично. Но рисковать не будем. Побеседуем с Крисом на вашем корабле. Вряд ли они знают ваш корабль, хотя вас-то они отлично знают.

– Вы правы, моя леди.

Она резко отвернулась от расщелины. «Иногда вот так тебя это и настигает, – что-то в этом роде сказала она брату Фиделю. – Дитя Божье. Хорошо, что она умерла». Хорошо, что они умерли и лежат там, в ущелье.

«Мы видели вас, – сказал Рауль. – Вы были чем-то очень озабочены». Она все время помнила об Абдиэле, помнила ужас, чувство одиночества, страха. Она помнила тот чердак, тот сундук со всякими страшными вещами. И он был в нем, в этом сундуке, он искушал ее, дразнил ее, ждал, когда она отвернется, сникнет, расслабится. А когда сундук медленно откроется, он вытянет руку и затащит ее к себе...

– Миледи! – Агис подошел к ней и попытался вернуть ее к реальности. Убийца стоял слева. Брат Фидель – перед ней, точно ангел-хранитель.

– Ступайте! – приказала Мейгри, взмахнув рукой. – Вперед... на корабль Спарафучиле. Мы там встретимся. Ступайте! – повторила она со злостью, видя, что они продолжают стоять как вкопанные, уставясь на нее.

Они повиновались нехотя.

Мейгри подождала, пока они обогнут корабль с хвоста и исчезнут из виду. Ей хотелось упасть на землю, свернуться калачиком, обхватить голову руками. Но это было невозможно – в скафандре, шлеме, перчатках.

«Это просто сахар в крови дает о себе знать, – сказала она сама себе, пережидая, пока пройдет головокружение. – Я ничего не ела целый день. Может, даже дольше. Не могу вспомнить. А потом выпила две рюмки на голодный желудок. Я держусь на ногах только потому, что мне эти чертовы сапоги не дают упасть. Сейчас все пройдет. Кислорода, – сказала она сама себе, поправляя клапан на костюме, – мне кислорода не хватает».

Она глубоко вздохнула, взяла себя в руки и двинулась по направлению к кораблю убийцы.

 

Глава одиннадцатая

На корабле ублюдка Мейгри сняла шлем, отключила аппарат с кислородом и тотчас же пожалела об этом. Тут был чудовищный запах, у нее дыхание перехватило. Она с трудом удержалась, чтобы не зажать рот и нос рукой.

– Сюда, пожалуйста, моя леди, – сказал Спарафучиле, протягивая ей руку.

Он это сделал не ради вежливости или желания соблюсти какие-то правила этикета. Без посторонней помощи она не смогла бы и шага ступить, чтобы пробраться во внутренности корабля (именно «внутренности», подумала Мейгри, подходящее название этому смраду).

Салон корабля был освещен мерцающим красным светом – светились многочисленные циферблаты и индикаторы. Приглушенный свет исходил от их металлической поверхности, отчего почти все предметы казались причудливыми тенями. Но Мейгри поняла, оглядевшись внимательно вокруг: ей надо благодарить небо, что она не видит все отчетливо.

Корабль напоминал мусорный бак. Спарафучиле нельзя было назвать нерадивым или неорганизованным хозяином. Хлам, которым был забит корабль, представлял собой предметы, когда-то сослужившие ему службу, а теперь он не мог или не хотел расстаться с ними.

Она пробиралась вперед. «Вот тебе и ужин», – подумала она: при одной мысли о еде ее желудок начал бунтовать. Ее спутники, включая киборга, были уже в сборе, сгрудившись на свободном пятачке. Такое было впечатление, что Спарафучиле пришлось поработать бульдозером, чтобы расчистить его. Их окружала стена из хлама. Стоило кому-то пошевелиться, как на пол обрушивались с грохотом куски «коллекции».

Мейгри села возле горы человеческих черепов, нанизанных на что-то мягкое и скользкое. Она отодвинула ее ботинком, не опуская взгляда, страшась увидеть, что там такое. Или представить, что это было раньше.

Спарафучиле грохнулся прямо на пол, усевшись по-турецки. Киборг прислонился к кабинке, в которой были инструменты, красный свет поблескивал на его металлических ноге и руке. Агис стоял подтянутый и собранный. Брат Фидель пристроился на каком-то металлическом ящике, ему было страшно неудобно, он был в ужасе от всей этой картины. Мейгри посмотрела на ящик, на нем красовалась наклейка с надписью на стандартном военном языке. Интересно, подозревает ли священник, что он сидит на гранатах?

– Уже поздно. Я лично устала, – начала Мейгри, оглядев присутствующих, – поэтому опущу все предварительные замечания и перейду прямо к делу, постараюсь быть как можно более краткой. Если возникнут вопросы, пожалуйста, задавайте их по ходу дела. Вы все слышали о таинственном исчезновении Дерека Сагана. Для успеха нашего дела необходимо поддерживать самые нелепые слухи, потому-то Его величество, хотя и знает истинное положение вещей, все отрицает не давая конкретных ответов. А теперь факты. Лорд Саган в плену у ловца душ, известного под именем Абдиэль, приора ныне распущенного Ордена Черной Молнии.

Заметив, что киборг нахмурился и приготовился что-то сказать, Мейгри подняла руку и опередила его.

– Как милорд оказался в плену, как Абдиэль остался жив, хотя официально он объявлен мертвым, – вопросы, которые мы сейчас не станем обсуждать. Если у вас есть конкретные вопросы, прошу вас, обратитесь с ними к брату Фиделю, который видел, как брали милорда в плен, или ко мне – но в другой раз. Я говорю правду. Абдиэль жив, живы и его приспешники. Мы встретились с тремя на той планете.

– А где они сейчас? – спросил Крис, достав свою вонючую сигару и закурив.

Мейгри прониклась к нему благодарностью: запах крепкого табака, пусть и низшего сорта, был куда приятнее зловония, нависшего в корабле Спарафучиле.

– Мертвы, – ответила лаконично Мейгри.

Киборг кивнул, ничего больше не сказав. Брат Фидель ерзал на своем ящике.

– Абдиэль улетел со своим пленником в Коразианскую галактику. Мы полетим за ними.

– А куда именно? – Глаза Спарафучиле были почти закрыты, казалось, он спит, и Мейгри даже удивилась, когда он заговорил.

– Не знаю.

– Так как же вы его найдете, моя леди?

Мейгри ожидала этого вопроса и постаралась объяснить все спокойно, логично, без лишних эмоций.

– Лорд Саган и я связаны духовной связью, эта связь существует между некоторыми особами Королевской крови.

– Вы говорили с милордом?

– Нет, не смогла. Он замкнулся, ушел в себя, стараясь уберечь свой мозг от Абдиэля. Но я обязательно доберусь до него. Я попробую вам объяснить на таком примере – мы словно два магнита, наши полюса притягивают нас друг к другу.

– Абдиэль знает эту вашу тайну?

– К сожалению, знает. Не просто знает, но и делает на нее ставку. Лорд Саган и я – последние из Королевской крови, последние из Стражей. В руках ловца душ – Саган. Ему еще нужна я. Абдиэль успокоится, только когда уберет нас со своего пути.

– Значит, мы летим в ловушку, – сказал Крис.

– Да, но мы по крайней мере знаем, что это ловушка.

Крис выпустил дым из ноздрей.

– Мы летим на Коразию спасать Сагана...

– Не это главное, – поправила его Мейгри.

Она знала, что ей придется выдержать все эти вопросы. И что это будет нелегко. Агис и брат Фидель были озадачены. Спарафучиле приоткрыл свои косые глаза, в них тоже играли красные огоньки.

Мейгри, глубоко вздохнув, продолжила:

– Вы слышали о сворачивающей пространство бомбе. Чертежи, формулы, все данные о том, как действует эта бомба, – у лорда Сагана в памяти. Абдиэль решил заставить Сагана раскрыть эти секреты, чтобы коразианцы сделали бомбу. Можете себе представить, какими будут планы Абдиэля, как только он завладеет оружием, равного которому нет во Вселенной. Не говоря уж о том, что коразианцы смогут сделать и другие такие же бомбы для себя. Следовательно, и наша главная цель – предотвратить угрозу, нависшую над Галактикой.

– Другими словами, – сказал Агис, – если мы не сможем спасти милорда, мы должны уничтожить его.

– Да, – сказала Мейгри.

Брат Фидель содрогнулся.

– Господи, спаси и помилуй! – прошептал он.

– А почему вы думаете, что мы не опоздали? – спросил Крис, достав изо рта сигару и размахивая ею. – Каждый человек в какую-то минуту ломается, даже Саган. Мне кое-что известно об Ордене Черной Молнии, не буду уточнять, откуда я почерпнул эту информацию. Но если половина из того, что я услышал сейчас о ловце душ, – правда, то Абдиэль способен заставить любого рассказать то, что он знает, и даже то, чего не знает. А как только коразианцы доберутся своими щупальцами до информации, касающейся этой бомбы, они тут же заложат ее в память своего центрального компьютера. И тогда – баста, сестричка.

– Милорд способен противостоять Абдиэлю, но, как вы сказали, каждый в какую-то минуту ломается. И в конце концов Абдиэль победит. Саган сдастся и умрет. Но пока этого не произошло. Милорд продолжает сопротивляться и еще немного продержится. Нам надо поторапливаться.

– В ловушку.

– В ловушку. Наша цель – попасть туда и выбраться оттуда, пока она не захлопнется. Чтобы добиться успеха, нам надо застигнуть ловца душ врасплох. Наша задача – войти в Коразианскую галактику, прорваться сквозь их внешнюю оборону, при этом, естественно, уцелеть и постараться достичь цели, пока Абдиэль не забил тревогу.

Крис оттолкнулся от кабинки, на которую опирался.

– Эй, сестричка! Вы поначалу мне говорили, что это безнадежная затея. А получается, она просто невыполнимая. Сбрасывайте меня со счетов.

– Вы не уйдете, – сказала Мейгри. – Вы слишком много знаете.

– А кто меня остановит? – металлическая рука киборга вспыхнула красным заревом.

– Я, – ответила хладнокровно Мейгри. – Но это означает, что нам предстоит сражаться, следовательно – тратить время, энергию, мы лишимся славного парня, потому что я, безусловно, убью вас. У меня есть план. Почему бы вам не остаться и не выслушать его?

Крис посмотрел на нее недоверчиво, потом медленно улыбнулся. Снова прислонился к кабинке.

– Выкладывайте.

– У коразианцев такое правило: они норовят взять в плен любой корабль, прилетающий в их галактику из нашей, за одним исключением. Есть корабли, которым не только не возбраняется летать по их просторам, их встречают там с распростертыми объятиями.

Мейгри оглядела слушателей, увидела по лицу киборга, что он уже почти все понял, увидела, что Агис – судя по его мрачному виду – не поддерживает ее план, хотя догадался, о чем она ведет речь. Она не могла сказать, о чем думал Спарафучиле: он снова закрыл глаза; видно, все знает и одобряет ее. Брат Фидель, само собой, вообще не ведает, что к чему.

– Грузовой корабль с мясом, – сказал Крис с восхищением. – Неплохо, сестренка. Неплохо.

– Я просмотрела расписание полетов в этой зоне, выяснила, что приблизительно через два дня по стандартному военному времени лайнер класса «люкс», «Галактическая Красавица», будет в зоне прыжка. Вам хватит двух дней долететь туда?

Она посмотрела на Криса, тот кивнул головой. Сигара догорела почти до конца.

– «Галактическая Красавица» – корабль-казино, для него не существует никаких запретов, ограничений, правил, пошлин. Это корабль для развлечений, один из курсирующих на этой трассе, команда его состоит из двадцати человек, отвечающих за полет. Все прочие работы и операции на борту осуществляют роботы. На нем помещается до тысячи человек. Полет разрешен только взрослым. Детей на борт не пускают, – прибавила Мейгри более мягким голосом. – Я проверяла.

Брат Фидель встал. Лицо его стало мертвенно-бледным, глаза округлились от ужаса.

– Нет, вы не сделаете это! Вы шутите, миледи?!

Мейгри оставила без внимания его реплику.

– Мы высадимся на борт этого корабля и захватим его. Дадим команде и пассажирам наркоз, просто чтобы они были в коматозном состоянии, не станем перебарщивать, чтобы не причинить им вреда. Подобрать наркотики поручается Раулю. Мы прилетим на Коразию, сообщим, что у нас на борту ценный груз, спокойно минуем патруль. А затем возьмем курс на планету, где находится Абдиэль. Его величество планирует прилететь с флотилией военных кораблей на Коразию, чтобы прийти нам на помощь. Как только мы достигнем планеты Абдиэля, мы отпустим «Галактическую Красавицу» на все четыре стороны с ее пассажирами, которые, надеюсь, будут целыми и невредимыми. Если все у нас получится и флотилия прилетит, она проводит «Красавицу» на ее обычную безопасную трассу.

– Если все получится, – воскликнул брат Фидель. – Если все получится! А если нет? Вы обрекаете невинных людей на... на... как вы сказали? Корабль с мясом? Господь не допустит этого!

Мейгри взглянула на него холодно, ее серые глаза потемнели.

– Спросите у Господа, что произойдет, если коразианцы и Абдиэль захватят эту бомбу, брат Фидель. Спросите Его, сколько миллиардов невинных людей пострадает? У меня у самой тяжело на душе из-за того, что я должна сделать, – продолжала она решительно, – но я сделаю это. Другого варианта нет. Это наш единственный шанс. Благополучие нескольких придется принести в жертву ради спасения многих.

Крис вытащил окурок изо рта, бросил его на пол, растоптал каблуком искусственной ноги.

– Вы. религиозный фанатик или еще кто?

– Я... я был священником, – сказал брат Фидель, вспомнив свою легенду. – Я был членом Ордена Адаманта.

– Никогда о таком не слышал. Но если вас утешит, скажу, что на этих прогулочных кораблях-казино летают одни преступники. Люди, которые зарабатывают деньги всякими махинациями и тратят их, как им заблагорассудится. Если с ними что-нибудь случится, их никто оплакивать не станет.

Брат Фидель покачал головой.

– Они же дети Божьи.

Агис тоже вступил в разговор:

– Миледи, а нельзя заменить гражданских на военных, после того как мы захватим корабль? По крайней мере у солдат появится шанс проявить себя в бою.

– Я думала об этом, – ответила медленно Мейгри. – Но на такую операцию потребуется несколько недель. Непременно произойдет утечка информации. У коразианцев здесь повсюду шпионы...

– И среди военных, – прокомментировал Крис. Киборг достал еще одну сигару, зажег ее пальцем металлической руки. – Вы когда-нибудь сражались с коразианцами, отец? Когда-нибудь попадали в их компанию?

– Нет, – признался брат Фидель. – Но...

– Они смышленые парни. Куда смышленее прочих. У них нет глаз, правда, но они без них куда лучше зрячих видят. Их солнечные, радарные и местные сканеры ничего не пропускают. На спор – они перехватят нас, как только мы долетим до Коразии. Они захотят проверить «мясо», прежде чем станут платить за него и...

– Не называйте людей мясом! – воскликнул брат Фидель, вспыхнув от гнева. – Мы же говорим о живых людях...

– Привыкайте, привыкайте, отец, – обрезал его Крис. – Если они обнаружат что-нибудь мало-мальски подозрительное... Считайте, что лично вы будете их первым блюдом на завтрак.

– Мы тратим время на споры с ним, – сурово сказал Агис. – Вы ведь предупредили его, миледи. Вы же говорили ему, что не стоит ему лететь.

Брат Фидель замолк надолго. В конце концов он нарушил молчание.

– Я снова свалял дурака. Простите меня, миледи. На все воля Всевышнего. Он наставляет нас. – Он с просящим видом взглянул на Мейгри. – Не оставляйте меня здесь! Можете положиться на меня. Я не подведу вас, миледи, и моего повелителя.

Мейгри оглядела своих помощников. Агис был мрачен, на лице было написано сомнение. Крис? Излишне спрашивать, что он думал. Спарафучиле, казалось, не слышал ни слова из сказанного. Он сидел на полу, глядя на Мейгри прищуренными неподвижными глазами.

И она сама приняла решение. Самым логичным, а вероятно, и самым великодушным поступком по отношению к юному священнику было бы убить его. Ситуация становилась все тяжелее и суровее. Если он снова раскиснет, когда они попадут к коразианцам, он всех загонит в ловушку. Ну как теперь верить его словам? Может, он все-таки будет решать все сам за себя, не уповая на Господа?

«Будь честной сама с собой, Мейгри. Ты не решишься убить его. У тебя нет на то сил. И оставить здесь не сможешь, потому что его схватят мертвые разумом и будут допрашивать. Следовательно, у тебя нет выбора».

Деловито, нарочито грубо и резко она, отвернувшись от Фиделя, приказала Спарафучиле найти диаграмму движения прогулочного корабля и вывести на экран.

– Итак, мой план таков.

* * *

Остаток ночи они обсуждали детали и прорабатывали стратегию. Они обсуждали тактику в соответствии с суровой реальностью, в которой они будут осуществлять свой план. Наконец Мейгри расслабилась, на душе стало спокойнее. Самая тяжелая часть позади. Она целиком была поглощена операцией, отступать некуда. На карту поставлена жизнь. Игра началась. У нее нет выбора.

Отличная подобралась команда. Крис внес несколько прекрасных, ценных предложений. Агис, конечно, оставался прочной, надежной, как сталь, опорой. Проблему монаха она решила. Что же до Рауля и Крошки, никто никогда, коли он в здравом уме, не доверял лоти. Но этот лоти был адонианцем, он не захочет обречь на смерть другого адонианца. Адонианцы отличались одной замечательной чертой: были потрясающе преданы друг другу. Спарафучиле вызвался приглядывать за Раулем и его миниатюрным дружком. А следовательно, у нее одна забота – сам Спарафучиле.

Они закончили совещание только рано утром.

Агис разбудил брата Фиделя, свалившегося от усталости и уснувшего в куче тряпья. Крис взял причитающиеся ему деньги, пересчитал их, остался доволен результатом и спрятал в отделеньице, вмонтированное в его кибернетическую ногу. Спарафучиле проводил их до шлюза, открыл его, потом исчез в тени корабля.

У Криса было еще несколько вопросов, касающихся мелочей. Получив на все ответ, он вынул изо рта сигару, включил кислородный аппарат и ушел. Агис помог полусонному, с затуманенным взором священнику, который еле стоял на ногах, надеть скафандр, потом надел свой.

– В путь! – сказала им Мейгри. – Я сейчас вас догоню.

Она так устала, что не сознавала, что делает. Она ощупывала застежку на шлеме. Вдруг из темноты вынырнул Спарафучиле, столь стремительно, что напугал ее. Он ловко застегнул ей шлем. Молча помог одеться. Молча открыл дверь в шлюз.

Она хотела было поблагодарить его. Взгляд его раскосых глаз обдал ее холодом, слова благодарности застыли на губах.

– Вы не станете убивать моего повелителя, – сказал тихо Спарафучиле.

Ах вот в чем дело! Мейгри попыталась вспомнить, что сказал в связи с этим Агис. «Если мы не сможем спасти милорда, мы должны будем уничтожить его». И она тогда согласилась с ним.

– Я верю, что нам не придется так поступить, – начала она, – но обстоятельства могут вынудить...

Спарафучиле задержал дыхание, потом со свистом выдохнул.

– Ты прежде умрешь сама.

Никакими доводами его не убедишь. Он никогда ее не поймет. Мейгри отвернулась, вошла в шлюз. Он был заперт. Затем давление упало, стабилизировалось, и дверь открылась. Она ступила на поверхность луны. Агис ждал ее. Он послал брата Фиделя вперед, а сам задержался, чтобы сопровождать Мейгри.

– Что-нибудь произошло между вами и Спарафучиле?

– Я беспокоилась, что он может оказаться не слишком преданным. – Мейгри покачала головой. – Мне не приходило в голову, что он – чересчур преданный.

– Мы не откажемся от его помощи?

– Нет, – ответила она, добавив слова, ставшие их ненавистным, проклятым кредо: – У нас нет выбора.

 

Глава двенадцатая

Как заметил один выдающийся мыслитель двадцатого века, время – это субстанция, не подлежащая определению. Измерение времени, по крайней мере с помощью часов, может быть точным. Измерение времени с помощью сердца и головы дает совсем иной результат. Оно проходит, или оно летит. Оно ползет или крадется. Оно движется быстрее света. Для Мейгри время текло незаметно, как песок сквозь пальцы. Песок в песочных часах так быстро сыплется! А для Дайена время остановилось. Звезды замерли. Все солнца галактики сияли над ним.

– Она такая красивая! Правда, Таск? – спросил Дайен.

– Конечно, малыш, – согласился Таск, безуспешно пытаясь подавить зевоту. – Она красавица. Даже не верится. Наверно, она в материнскую родню. Совершенно ясно, – сказал он убежденно, – что она не в отца.

– А ты что о ней думаешь, Нола? – повернулся Дайен к женщине, которая свернулась калачиком на постели позади Таска.

– Мне она нравится. В ней какая-то удивительная свежесть. Она честная, открытая, без претензий...

– Варварка, – прошептал ей на ухо Таск.

– Потише, а то он услышит! – Нола стиснула руку Таска.

– Да что ты! Посмотри на него. – Таск снова зевнул.

Дайен не слышал их. Он стоял у окна, глядя на озеро, блестевшее вдали, на звезды и луну, отражавшиеся в его темной поверхности. Вокруг его головы сиял золотой нимб, возвышая его над простыми смертными, наполняя его зачаровывающей музыкой, в которой звучали лишь те ноты, которые он хотел слышать.

Таск и Нола собирались ложиться спать, когда Дайен появился в дверях. Он не мог спать, не хотел, чтобы самый чудесный вечер в его жизни кончался. Хотя он ничего толком не помнил. Помнил только ее.

– Я собираюсь сделать ей предложение, – сказал он.

Таск и Нола с тревогой переглянулись, сон как рукой сняло.

– Как-то неожиданно все это, малыш. Поговори с ним! – попросил тихо Таск жену.

– А почему я? Ты же его друг.

– Потому что у женщин лучше такие вещи получаются.

– Ого! – фыркнула Нола. – А я-то думала, что единственная разница между нами в хромосомах X и Y. Я и не подозревала, что мы, женщины, знаем секрет, как сражаться с несчастной любовью.

– Давай, давай. И для тебя будет полезной практикой, надо же знать, как с собственными ребятишками себя вести.

– Он не ребенок, – возразила Нола. – Разве ты не заметил?

– В чем дело? – Дайен повернулся к ним. – Вы о чем? Вы согласны со мной? Она чудная.

Таск принялся гримасничать: подымал брови, мотал головой – хотел заставить Нолу вступить в разговор; казалось, у него нервный тик.

– Что случилось? – спросил Дайен, золотая дымка рассеялась, он увидел своих друзей, они не прыгали от радости по комнате.

– Ничего, малыш, – сказал Таск, вставая. – Пойду в туалет. Я... вернусь. – Он вытащил из-под кровати ботинки, надел их и пошлепал к дверям. – А вы с Нолой... пока поболтайте.

– Ты у меня за это получишь! – шепнула ему вдогонку Нола.

Таск, схватив фонарь, вышел, грохнув дверью. В холле он прислонился к стене, с облегчением вздохнул, вытер пот со лба.

– Господи! С трудом вырвался!

Терзаясь угрызениями совести от того, что он бросил жену, правда, не настолько сильными, чтобы вернуться, он заспешил к выходу, решив как можно дольше побыть на дворе, по крайней мере сколько мороз и запах позволят.

* * *

– Конечно, я совсем недавно познакомился с Камилой, – сказал Дайен, отойдя от окна и приблизившись к Ноле, приступая к важному разговору, – но вспомни девушек, с которыми я встречался в последнее время! Я назначал свидания девушкам с самых разных точек галактики! Самого разного возраста и типа. Ни одна не может сравниться с ней. Разве не так?

– Так, Дайен, – медленно ответила Нола. – Камила другая, совсем другая.

– Я не влюблялся ни в одну из них. Так? – спросил Дайен. – Я ведь не Линк, который раз в неделю в кого-то влюбляется. Я понимал, что еще не встретил себе пару. Но когда я увидел ее на скале, когда посмотрел ей в глаза, то понял, что нашел свою девушку, Нола. Единственную девушку, которую я смогу полюбить.

– Я понимаю, что ты сейчас испытываешь, Дайен, – сказала нерешительно Нола, – ты был одинок, очень одинок. Я видела это, и Таск тоже видел. Мы поженились, леди Мейгри улетела, все эти катаклизмы и неприятности... Что же, в порядке вещей, что ты искал девушку, которую бы мог полюбить...

– И потому я набросился на первую встречную? – спросил тихо Дайен. – Я думал об этом, Нола. Правда, думал, когда возвращался домой. Я должен был обдумать все, коли я решил сделать ей предложение. Я спрашивал свое сердце и получил ответ. Она – единственная, Нола, та, которую я ждал.

Он не стал говорить о сне, о женщине с золотистыми глазами, которая, сражаясь на поле боя рядом с ним, заслонила его своим щитом. Несмотря на то, что он часто слышал тихий голос, звучавший внутри него, несмотря на то, что к нему приходил дух Платуса, Дайен не мог окончательно поверить в Создателя, в Силу и Славу Его, в то, что кто-то другой наставляет его, ведет его по жизни. Но последнее чудо почти убедило его. Благодаря этому сну ему теперь казалось, что его любовь к Камиле была предопределена, а следовательно, получила благословление свыше.

– Я знаю, она тоже ждала меня, – добавил он.

– Ты должен серьезно обдумать все, Дайен, – сказала Нола. – Ты со многими девушками встречался, с очень многими. А Камила никогда не знала мужчин. Конечно, у нее целая гвардия братьев, может, есть друзья среди мужчин. Но, Дайен, несмотря на то, что она твоя ровесница, у нее нет такого опыта, она не искушена в жизни, как ты. Она только что перестала быть ребенком. Уверена, ей никогда в жизни не доводилось думать о мужчине, мечтать о нем – так, как ты мечтаешь о ней.

Дайен вспомнил, как она сидела на камне, невозмутимо наблюдая за ним, пока он, голый, плавал, с такой же бесстрастностью она, наверно, наблюдала за братьями, которых знала с пеленок. Ему пришлось признать, пусть и с большой неохотой, что Нола права. Он сам был свидетелем, как в ней пробуждалось осознание, что он другого пола, что она женщина. Он вспомнил легкий румянец, проступавший на загорелой коже, вспомнил, как она вдруг стала прятать свои смеющиеся, бесстрашные глаза.

– Ты думаешь, она ко мне равнодушна? – спросил Дайен, решив опустить неприятную часть разговора и перейти к самому важному для него.

Он вспомнил вечер, который они провели вместе, когда сидели шумной, буйной компанией вокруг обеденного стола, вспомнил девушку, уже почти женщину, которая говорила только с ним, смотрела только на него. Ему казалось, что их было всего двое в комнате, а теперь он смутно припоминал шпильки и шуточки ее братьев, то, как ее отец поглаживал себе бороду всякий раз, когда бросал взгляд на молодую пару.

– Ах, Дайен, – сказала Нола, улыбнувшись, – вечером все в зале видели, что с ней творилось. Вот что я думаю. Ее воспитали честной, искренней, открытой. Ей неведом флирт, пусть даже безобидный. Ей неведомы обман, лесть, хитроумные игры, вероломство. Сможешь ли ты, Дайен, соединившись с Камилой, остаться прежним?

– Смогу ли я оставаться королем, соединившись с Камилой – ты это хочешь спросить меня?

Нола мрачно кивнула.

– Конечно, – ответил порывисто он. – А почему бы нет?

– Потому что ты должен будешь выставить ее на всеобщее обозрение в стеклянной клетке, а зрители станут глазеть на нее, дразнить ее. К ней приставят видеокамеры, те будут жадно и неотступно следить за тем, как она ест, одевается, моется, любит, рожает. Они возненавидят ее, влюбятся в нее, будут заняты только ею... Ты же сам знаешь, Дайен! Знаешь, как это будет. Но разница в том, что ты родился и воспитывался в такой обстановке. Слава, обожание – для тебя это естественно, как для прочих особ Королевской крови, как для леди Мейгри и Сагана. Для Камилы это может оказаться смертельным ядом.

– Хватит тебе, Нола! Такое впечатление, что ты ее старшая сестра, а ведь знакома ты с ней несколько... – Он остановился, вид у него был довольно глупый.

– Дайен, – сказала мягко Нола, стараясь не пользоваться своим преимуществом перед Дайеном, неосмотрительно попавшим в тупик, и не давить на него. – Камила подобна драгоценному камню, который был у Мейгри, – чиста, невинна и безупречна. Не сомневаюсь, ты можешь внушить ей любовь к себе, я ведь тоже наблюдала за вами сегодня вечером. Но коли она отдаст тебе свое сердце, Дайен, она и себя целиком отдаст. Ее любовь заполнит всю ее жизнь, полностью, и она вправе ждать и от тебя того же. А если ты не сможешь ответить ей тем же... – Нола вздохнула, покачала головой.

– Я смогу, Нола. Почему бы и нет?

– У тебя нет выбора. Ты же не обычный парень. Твоя жизнь не принадлежит тебе. Ты связан обязательствами. Ты говоришь о браке, а ведь через несколько дней ты собираешься лететь в Коразианскую галактику...

– Ладно. Я понял тебя. Давай оставим этот разговор. – Дайен, понурившись отвернулся от Нолы и стал смотреть в окно на поблескивающее в лунном свете озеро.

Цена... будет высокой. Может, выше, чем ты захочешь заплатить. Выше, чем тебе стоит платить.

Мейгри предупреждала его. Помнится, он ответил пространным монологом. Но то малое, чем он тогда располагал, не казалось ему слишком большой жертвой. Его жизнь. Да, он был тогда готов отдать свою жизнь. Он понимал, какая опасность подстерегает его в Коразианской галактике. Он станет сражаться с коразианцами, попадет к ним в плен, его будут истязать. Он-то думал, что Мейгри это имеет в виду. Жизнь. Как легко расстаться с жизнью, особенно когда она никчемная, праздная... одинокая.

А потом ему приснился сон. Сон этот был пророческим, сомнений у Дайена не было. И выход можно найти: заплатить сполна, но что-то, совсем немного, оставить себе...

Резко повернувшись, чтобы уйти и остаться наедине со своими мыслями, Дайен чуть было не налетел на Нолу, которая неслышно подошла к нему. Он споткнулся, она зашаталась, они схватились друг за друга, чтобы не упасть.

– Ты не сердишься на меня, Дайен? – спросила она печально.

Дайен сердился на нее, на судьбу, на себя за то, что он подставился и получил от судьбы увесистые удары. Он хотел было сорвать зло на ком-нибудь, накричать, дать волю чувствам, как дозволено лишь королям, – так однажды сказал ему Таск. Но он взял себя в руки, хотя почувствовал на щеках холодные, колючие слезы.

Будучи не в силах говорить, он замотал головой, схватил Нолу за плечи – и выскочил из комнаты. Он даже не заметил Таска, который проходил мимо по коридору.

* * *

– Любимая, Бога ради, скажи, что ты наговорила малышу? – спросил Таск, войдя в спальню, запирая за собой дверь на тот случай, если Дайену снова вздумается прийти ночью поговорить. – Тебя же просили успокоить его, а не вонзать ему нож в сердце!

– Ох, Таск, – заплакала Нола, падая к нему в объятия и пряча голову у него на груди. – Зачем только люди влюбляются? Почему любовь причиняет им столько страданий?

– Что? – спросил Таск, ничего не понимая.

– Оставь меня в покое! – Нола оттолкнула его.

Пристроившись на краю постели, подальше от Таска, она свернулась калачиком, натянув одеяло на голову и повернувшись к нему спиной.

Предчувствуя, что его ждет длинная, холодная ночь, может, даже много длинных, холодных ночей, Таск задумчиво почесал голову.

– Вот тебе и на, – пробормотал он. – Одно совершенно ясно: надо, чтобы уборные были в доме, а не на дворе.

* * *

Дайен так торопился, что забыл фонарь. Коридоры были темными и холодными, только в окна лился свет от луны и звезд, таинственными большими пятнами ложась на пол и стены. Дайена это не огорчало. Ему легче было в темноте, она была под стать его мрачному настроению.

Он прошел через холодный холл, почувствовав, что слезы застывают на лице.

«Нола не права, – говорил он сам себе. – Камила – не кукла. Она сильная, настоящий воин. И умная. Надо только, чтобы кто-нибудь ей подсказал, что надевать, как себя вести перед видеокамерами, что говорить, а что не говорить».

Он попытался представить себе ее в блестящем наряде, в котором была одна из его знакомых девушек, – короткая узкая юбка, блузка с глубоким вырезом и узкими рукавами, шляпка, надвинутая на лоб. Вспомнил о широком шаге Камилы-охотницы, ее размашистых жестах, ее светлых, мальчишечьих кудрях...

«К тому же, став королевой, она будет сама законодательницей моды». И тут же представил себе первых леди галактики в кожаных брюках, куртках на оленьем меху и чуть не рассмеялся. Но почему-то вздохнул. Дрожа от холода и боли, пронзившей сердце, он прислонился к каменной стене, прижав к груди руки, несчастный и отчаявшийся, и закрыл глаза.

– Ах вот ты где!

Сквозь сомкнутые веки он уловил мягкий свет горящей свечи.

Дайен открыл глаза.

– Камила...

Она была в длинном белом халате, шкура какого-то зверя прикрывала плечи. В отблесках пламени ее волосы сияли серебром. Глаза – темные, с поволокой – горели внутренним огнем. Она держала на своей сильной руке младшего братика. Он склонил головку к ней на плечо, согревшись и успокоившись возле сестры.

– Пошел за малой нуждой и заблудился? – спросила она сурово Дайена. – Не удивительно. Нельзя здесь бродить без фонаря. И без пальто. Твоя комната внизу, как раз под этим холлом. Подожди, я положу Галена и провожу тебя.

Дайен смотрел на нее в изумлении, внезапно он представил себе, как его королева говорит комментатору Джеймсу Уордену: «Пошел за малой нуждой...» И помимо воли рассмеялся.

– Тише! – сказала Камила, взглянув на малыша, который захныкал. – Я только что укачала его!

– Прости! – Дайен справился со смехом.

Она принялась качать малыша, тот наконец перестал хныкать, вздохнул, сунул в рот большой палец и снова прислонился к ней.

– Я сейчас положу Галена в колыбель...

– Я... я сам найду дорогу, – выдавил из себя Дайен, чувствуя, как у него подкосились колени; к счастью, он стоял, прислонясь к стене. – Не беспокойся.

– А я не беспокоюсь, – сказала Камила, пожимая плечами. – Меня малыш разбудил. Ему что-то приснилось, он стал так рыдать, точно волки его рвали на части. Я не могла спать, сказала маме, что похожу с ним.

И она пошла по коридору, в ту сторону, откуда пришел Дайен. Он, постояв в нерешительности, повернулся и двинулся следом за ней. Она со свечой, а в замке страшно темно, он только сейчас понял это.

Он открыл дверь в детскую, пропустил ее вперед, взял свечу, пока она укладывала братика в колыбель и укрывала его. Дайен разгреб в очаге сгоревшие поленья, чтобы угасший огонь снова ожил. Они хотели было подбросить дров, но передумали. В комнате и так тепло, сказала она. Проверив еще раз малыша, Камила взяла у Дайена свечу, повела его по коридору.

– Я тоже не мог спать, – сказал Дайен.

Камила с серьезным и торжественным видом кивнула.

– У тебя завтра очень важное дело. Я слышала, как мать с отцом говорили, перед тем как идти спать. Мой отец сказал, что Ди-Луна и Рикилт не хотят рисковать своими кораблями и людьми и лететь в Коразианскую галактику. Тебе предстоит нелегкая задача уговорить их.

– Твой отец прав, – сказал Дайен, – но я не потому не мог заснуть. Не об этом я думал.

Любая другая на ее месте поняла бы, что ей делают комплимент, улыбнулась бы в ответ или же стала бы его дразнить, пока он не сказал бы все как есть. Камила смотрела на него широко раскрытыми, любопытными, без всякой лукавинки глазами.

– О чем же ты думал?

«Ты можешь внушить ей любовь к себе, Дайен».

Они стояли у дверей его комнаты. Она повернулась к нему, крепко держа свечу. Надо вежливо поблагодарить за то, что она помогла ему. Надо открыть дверь, одному остаться в пустой, холодной комнате, пожелать ей спокойной ночи, отослать ее со свечой, захлопнуть дверь и никогда больше ее не открывать.

Сильный человек так бы и поступил. Лорд Саган. Поступил бы так лорд Саган? Что он семнадцать лет искал по всей Галактике? Короля, которого потеряли? Или любовь, погибшую от руки того, кто захотел завладеть короной? Нет, со мной подобное не случится, я не совершу эту ошибку.

– О тебе, – сказал он и нежно взял ее за руку, – я думал о тебе.

Она улыбнулась ему, улыбка эта была светлее и теплее, чем пламя свечи, которое вдруг задрожало в ее руке.

– Я тоже думала о тебе, – сказала она.

Он привлек ее к себе. Они были одного роста, их губы встретились, обожгли поцелуем, разомкнулись.

– Я хочу жениться на тебе, Камила, – сказал он, крепко обнимая ее; его руки гладили мех, укутывающий ее плечи и хранивший тепло ее тела. – Я хочу сражаться за тебя, когда объявят о нашей помолвке.

– Тебе не придется сражаться за меня. Ты станешь сражаться рядом со мной. Я буду подле тебя со щитом моей матери, с тем, которым она защищала отца.

– Значит, ты выйдешь за меня замуж? Станешь королевой? – Дайен не верил собственным ушам, боялся, что она не поняла его.

– Королевой! – Камила засмеялась, ее позабавила такая перспектива. – Я буду твоей женой. Конечно, я выйду за тебя замуж. Я приняла сегодня ночью это решение. Если бы ты меня не спросил об этом, я бы сама тебя спросила.

Пламя свечи задрожало на ветру, чуть было не погасло. Дайен почувствовал, как холодной волной смывает его восторг и счастье. Он не понял ее или отказывался понять.

Ветерок стих, пламя снова выровнялось, разгорелось.

– Я попрошу завтра согласия у твоего отца, – начал Дайен.

Камиле это не понравилось, она рассердилась:

– И вовсе мне не нужно разрешение отца на замужество.

– Я хочу сказать... – Дайен запнулся. – Так принято...

– Мы вместе пойдем к моим родителям и попросим их благословения. Таков обычай у нас. Мы бы и у твоих родителей попросили благословения, но отец сказал, что они умерли, – сказала она тише и сдержаннее.

Глаза ее были полны сочувствия и сострадания к нему. Первый раз в жизни кто-то испытывал к нему сочувствие, первый раз в жизни кто-то заботился о нем, разделял его боль! И внезапно какая-то мистическая сила, та, которой обладают некоторые особы Королевской крови и которую кто-то считает проклятием рода, подняла завесу будущего перед ним.

И он увидел, что ждет его на долгом, извилистом пути его жизни, увидел тех, кого ему суждено повстречать на этом пути – к добру или к горю, увидел, что только эта девушка из сонма тех, с кем ему суждено повстречаться, будет любить его, заботиться о нем, думать о нем. Для всех прочих он будет королем, которому они станут подчиняться, льстить, действовать подкупами, которого будут боготворить и презирать. Для нее же он навсегда останется просто человеком. Человеком, которого она будет любить. Только она будет преданно любить его. И это станет ее благословением и ее проклятием.

Завеса с такой быстротой опустилась, что он содрогнулся. Он даже не мог с уверенностью сказать, что он все это увидел своим мысленным взором, и какое-то мгновение пребывал в недоумении. Но он твердо знал: он не должен отказываться от Камилы. Она нужна ему.

– Здесь холодно, – сказала вдруг Камила. – Ты дрожишь, руки снова покрылись гусиной кожей. А завтра у тебя столько дел. Ступай спать.

Она робко обошла его, открыла дверь в его комнату и заглянула внутрь.

– У тебя камин не растоплен. Мы на ночь только в детской огонь разжигаем. Я сейчас затоплю, – сказала она и хотела юркнуть в комнату.

Дайен схватил ее, потянул назад.

– Не надо оставаться тебе со мной в моей комнате.

Он испугался, что она начнет спорить, смеяться над ним. Как заставить ее понять, о чем он говорит, коли сам толком не понимает? Но ему ничего не пришлось ей объяснять. Она остановилась, оглянулась, щеки у нее слегка раскраснелись.

– Возьми свечу, – сказала она.

– Она тебе нужна...

– Нет. – Она покачала головой. – Я знаю дорогу.

Он взял у нее свечу. Наклонившись, поцеловал ее в лоб. Их первый поцелуй был таким необычным, таким сладким, так скоро за ним последовал второй! Он ощущал его вкус на своих губах, словно мед. Он хотел сохранить этот медовый след на всю ночь, снова и снова ощущая его на своих губах.

– Спокойной ночи, – сказал он ей.

– Благослови Бог твои сны. – Она робко поцеловала его в щеку, потом торопливым шагом, почти бегом стала удаляться от него.

Дайен смотрел ей вслед, пока ее белый халат и серебряная копна коротких волос не исчезли из виду. Он вошел к себе в комнату, закрыл дверь, забыв запереть ее. Лег в постель, укутался в одеяло, горящую свечу поставил на тумбочку. Его мысли словно окунулись в золотистый свет – то ли от пламени свечи, то ли от сияния ее глаз. Он заснул.

И снова ему приснилась женщина-воин, она стояла плечом к плечу рядом с ним, держа щит так, чтобы заслонить его от врага. Но, защищая его, она оказалась сама беззащитной. А у него не было щита, чтобы укрыть ее от врага. Он был беспомощен, он видел во сне, как на нее сыплются удары, предназначенные для него, вот она упала к его ногам, истекая кровью.

Дайен в ужасе проснулся, он весь покрылся холодным потом.

Свеча догорела, комната погрузилась во тьму.

 

Глава тринадцатая

Роскошный лайнер «Галактическая Красавица» появился, словно яркая, сияющая игрушка на фоне темного, бездонного неба, испещренного холодными звездами. Мейгри неотрывно следила за кораблем, не изменит ли он курс, не остановится ли, не предпримет ли еще чего-нибудь, заподозрив, что маленький белый кораблик летит по направлению к нему.

«Красавица» продолжала свой неторопливый, ленивый полет в космосе, не причиняя никаких неудобств своим гостям, попивавшим дорогие вина.

– Приветствую «Галактическую Красавицу». Федеральный агент галактики Гиббонз просит разрешения высадиться на борт вашего корабля. Все, – сказал Крис строгим, официальным тоном.

– Они не отвечают, – сказала Мейгри.

Крис улыбнулся, достал из кармана сигару, обследовал ее, потом сунул в рот.

– Могу сказать с точностью до ста процентов, что там происходит, сестренка. Капитан корабля связалась со своим боссом, чтобы узнать, какого черта тот не заплатил пошлину федеральному агенту, отвечающему за этот сектор. Босс заверил капитана, что он, как обычно, все заплатил. Сейчас капитан захочет узнать, кто мы такие. Босс решит, что мы, наверно, здесь новички, прохвосты, хотим получить свою долю. Капитан, если не дурак, скажет боссу, что тут что-то не так, и предложит убраться отсюда подобру-поздорову, сделать прыжок и искать другой сектор.

Увидев, что Мейгри начинает беспокоиться, Крис закурил, сделал глубокую затяжку и улыбнулся.

– Не стоит дрейфить, сестренка. Вы разве не знаете, что значит для прогулочного корабля делать прыжок? Во-первых, капитан должен попросить всех гостей покинуть игорные столы и игровые автоматы – а всегда найдется тип, которому только что начало везти, и он откажется выходить из игры – и разойтись по каютам. Но это только начало. А когда ты заканчиваешь прыжок, три четвертых этой богатой публики выворачивает наизнанку, и они грозят подать на капитана и босса в суд. Нет, куда легче и дешевле пригласить нас на борт, дать нам оттянуться, отвалить нам несколько тысяч. Да мы расстанемся лучшими друзьями!

– Но... – начала было Мейгри.

– Агент Гиббонз, разрешение на посадку получено, сэр. Девятая платформа. А как вы насчет бифштекса, сэр?

Крис посмотрел на Мейгри.

– Так же, как насчет баб, – ответил он. – Мясо должно быть постное, сверху как следует поджарено, а внутри – розовое. Девятая платформа. Понял. Нам потребуется тридцать минут на посадку, так что пока не ставьте сковородку на огонь. Все. Выключаю связь.

Он отключил связь, лег курсом на лайнер, откинулся в кресле и принялся пускать кольца дыма.

– Отлично, – сказала Мейгри, тоже сев поудобнее в кресле второго пилота. – Похоже, вам приходилось бывать в таких переделках.

– Ага, – ответил Крис, не глядя на нее, продолжая следить за «Красавицей». – Я ведь говорил вам на посудине Спарафучиле, что раньше работал федеральным агентом. Но это было до... – И он поднял кибернетическую руку, губы его растянулись в горькой улыбке.

– А как вам удалось раздобыть этот государственный корабль?

– Очень просто. Их продавали с аукциона. Конечно, агентство, продававшее их, его слегка подновило, сняло с него оружие, перекрасило. Но ничего не стоит все восстановить, как было... Когда знаешь свое дело. Я ведь десять лет был агентом. Так что я знал, что мне нужно.

Он замолчал, продолжая курить, глядя в иллюминатор, в котором виден был увеличивающийся по мере приближения ярко освещенный корабль; впрочем, Крис сейчас ничего не видел.

– Я был классным агентом, – добавил он. – Жутко честным. И вот что я получил в награду. – Он пошевелил пальцами своей металлической руки. На ней засветились огоньки, послышались сигналы, означающие, что рука функционирует исправно. – Лучше бы я умер.

Вынув изо рта сигару, он бросил ее на пол и растоптал ногой.

– Я и жене своей пытался растолковать это, – сказал он, взглянув на Мейгри, а потом перевел взгляд на иллюминатор.

Они летели вдвоем в этом маленьком кораблике. Федеральные агенты обычно летают парами. Крис сказал, что третий пассажир на борту вызовет подозрение, если прогулочный корабль решит сканировать их. Брат Фидель остался с Агисом на борту корабля Мейгри. Спарафучиле посадил к себе Рауля и Крошку. Главное, чтобы эти два корабля и корабль с людьми Криса не заметили на «Красавице». Мейгри надеялась, что они летят следом за ними.

– И что случилось? – спросила она.

Лучше болтать, не думать, что их двоих ожидает. Ведь какое-то время они будут на прогулочном корабле одни, без помощников.

– Мы накрыли подпольную фабрику по производству наркотиков на Тисаре-13. Нам предстояла нелегкая работенка – кое-что сделать официально, кое-что провернуть незаметно, но наркодельцы пронюхали, может, подкупили кого-то в нашем агентстве. Они подождали, пока мы проникнем на фабрику, а потом взорвали ее. Мне еще повезло. А партнера моего по кускам три дня собирали. Я-то жив остался, меня положили в госпиталь, подключили к машине... а потом превратили в машину.

– А чего же вы их не остановили, если вы совсем другого хотели? – спросила Мейгри, пораженная горячностью, с которой киборг произносил свой монолог.

– Я пытался. Но мало чего соображал из-за боли и таблеток. Доктора сказали, я не в себе был. – Снова горькая улыбка. – Да и жена не могла отпустить меня с Богом. Сказала докторам, пусть делают, что хотят, только бы я живой остался. Целый год я проторчал в этом проклятом госпитале. Учился ходить, говорить, видеть, слышать, думать. Единственное, что удерживало меня на поверхности – моя жена. Я ведь на все ради нее пошел. А потом меня отпустили домой. Я подошел к дверям, протянул руку, чтобы обнять жену, протянул свою искусственную руку...

Крис вдруг схватил Мейгри за руку, металлические пальцы впились в нее.

– Вот так, – сказал он.

Она сидела неподвижно, спокойно глядя на него.

– А что случилось потом?

– Она не произнесла ни слова, но я почувствовал, как она задрожала. – Он медленно отпустил Мейгри. – А в глазах у нее зажегся огонек. Думаете, любви? Держите карман шире! Жалости. Она жалела меня. Я представил себе, что меня ждет ночью. Она будет лежать, как бревно, в глазах – эта чертова жалость, ведь она с кибернетической машиной должна будет заниматься любовью...

– И вы так и не дали ей шанс?

– Шанс? Для чего? Чтобы она причинила мне в десять раз больше боли, чем мне пришлось пережить? От такой боли таблеток нет, сестренка. Нет, я повернулся, открыл дверь своей фальшивой ногой и пошел, не оглядываясь. Я-то думал, что она разведется со мной, а она не разводится. Вот уже пять лет прошло. Она, видать, прослышала, сколько я денег загребаю, и решила их заполучить, когда мои батарейки перестанут работать.

Он посмотрел на руку Мейгри, увидел следы от своих металлических пальцев.

– Я не хотел надоедать вам. Просто вы умеете держать язык за зубами. И потом, – добавил он, глядя на шрам на ее лице, – вам тоже досталось.

– Кожа на том месте, где шрам, жестче обычной, но на вид куда уродливей.

– Ну да. Его можно замазать или запудрить...

– И вы могли бы что-нибудь предпринять. Но какое это имеет значение, верно?

– Верно, – сказал он, помолчав, внимательно изучая ее. – Думаю, не имеет.

Мейгри отвернулась от него, стала смотреть в небо.

– А вам не приходило в голову, что жена не разводится с вами потому, что любит вас? Потому что поклялась быть верной...

– Да забудьте вы эту ерунду. Это не оговаривалось в нашем брачном контракте.

– Может, – сказала Мейгри, – вы невнимательно его прочитали.

Крис презрительно фыркнул. Откинувшись в кресле, он вынул очередную сигару из кармана, сунул ее в рот. Посмотрел на электронные часы.

– Десять минут тридцать пять секунд. Вы знаете, что вам делать?

– У меня свой план, – ответила Мейгри.

– О'кей, сестренка. Не сердитесь. Просто запомните, когда газ начнет выходить, на десять секунд задержите дыхание.

– Постараюсь не забыть. Надеюсь, ваши люди знают, что им делать. И когда им приступать к действию. Время решает все... – Она нервно посмотрела в иллюминатор. – Если кто-нибудь прилетит слишком рано и их увидят или запеленгуют...

– Расслабьтесь, сестричка. Не берите в голову моих парней, – сказал весело Крис. – О своих думайте, особенно о монахе.

– Он расстрига.

Крис вытащил самокрутку изо рта, посмотрел на Мейгри с веселым блеском в своем уцелевшем глазу.

– Да по этому предателю ад плачет! А ведь его можно было поместить в словарь в том месте, где речь идет о Преданности, Долге и Чести. Кстати, о монахе мы не договаривались. И в контракте не учли его, а якшаться с таким чудиком – лишние хлопоты. Придется доплачивать, сестренка.

– Брат Фидель – моя забота.

– И моя, если сломается. – Киборг щелкнул металлическими пальцами. – Он на нас на всех беду накличет.

– Брат Фидель сильнее, чем вам кажется. Или же чем ему самому кажется.

– Вы меня хотите убедить, сестренка? Или себя? Да это и неважно. Как только он оплошает, ему баста. Вот так. Я не останусь без ответа: или одним махом уложу его, или он разлетится на куски, как я. К тому же я не успел истратить ту половину денег, что вы мне дали, не хочу, чтобы моя женушка на них развлекалась.

Платформа ангара открылась. Они увидели огни, горевшие внутри корабля, команду роботов, выстроившихся на платформе, чтобы встретить их.

– Вы могли бы сами развестись с ней, – сказала деловито Мейгри, доставая свой меч. – Или завещать свои деньги другому лицу.

– Мог бы, – сказал мрачно Крис, не вынимая сигары изо рта. – Весь секрет в том, что я только потому и не умираю, чтобы ей ничего не досталось.

 

Глава четырнадцатая

Капитан Томи Корбет находилась в своей каюте на корабле «Галактическая Красавица», пытаясь поскорее снять с себя вечернее платье. Она развлекалась за капитанским столиком, когда ей сообщили – шифровкой, чтобы зазря не будоражить гостей, – что произошло нечто из ряда вон выходящее и что ее ждут на капитанском мостике.

– В чем дело, Чарльз? – спросила она своего помощника. На борту корабля были весьма демократичные нравы.

– Федеральный агент. Как снег на голову свалился. Просит разрешения на посадку.

– Мне это не нравится, – пробормотала Томи, глядя на маленький корабль, мерцающий белой краской и опознавательными знаками среди звезд. – Найдите босса.

Томи Корбет была опытным офицером и пилотом. Получила спецподготовку в Галактическом воздушном училище, но оставила блестящую военную карьеру, когда поняла, что ее собираются засадить за письменный стол и компьютер, а значит, ей грозит разлука с космосом ради скучной канцелярской работы.

Ей было под сорок, не замужем, привлекательна, достаточно состоятельна и независима, чтобы позволить себе в течение года нигде не работать, рассматривая предложения, которые градом на нее посыпались. Она согласилась стать капитаном «Галактической Красавицы» по одной причине – ей платили зарплату в два раза больше, чем она получала бы на более солидном месте. А Томи к этому времени привыкла к роскоши.

Здесь были и другие преимущества. Она была, по сути, полновластной хозяйкой на корабле. Босс, хозяин «Галактической Красавицы», занимался только игорным бизнесом. Он ровным счетом ничего не понимал в космических материях, полетах, кораблях и так далее, не мог отличить нос от кормы, полагал, что порт и борт – спиртные напитки, которые подают к десерту, был твердо убежден, что у парсека – шесть ног и крылья.

Посему Томи за все была в ответе, но до определенного предела.

– Не нравится мне это, – сказала она сердито боссу. – Раньше у нас таких инцидентов с агентами федералов не случалось.

– А раньше не было такой политической обстановки, когда все гайки надо было бы закручивать, – вспылил босс. – Эти рвачи небось решили, что надо сейчас хватать сколько удастся, пока не полетело правительство и они не остались без работы.

– А вдруг это пираты...

– Когда пираты нападали на корабль-казино? – удивился босс. – Они же знают, что мы не держим налички. Исключительно кредитными операциями обходимся.

– А что, если, – она понизила голос, – это нападение? Ходят слухи о синдикате...

– Один корабль-развалюха с двумя пилотами на борту? Даже Мэлон такую глупость не сморозил бы. Сегодня в покер делают большие ставки. Не хочу, чтобы тревожили моих гостей. Вы сами с этим разбирайтесь, причем тихо, капитан.

– Слушаю, сэр.

Когда босс называл ее капитаном вместо Томи, как обычно он к ней обращался, она знала, что спорить бессмысленно. Ей не нравилась вся эта история. Хотя никакой веской причины у нее на то не было, просто какое-то странное предчувствие. А Томи вынесла из своих занятий в Галактическом военном училище одно незыблемое правило: то, что выбивается из рутины, грозит неприятностью.

– А что вы обо всем этом думаете? – посмотрела она на своего помощника.

Джеф Черч давно тут работал. Он годился Томи в отцы, но он не обижался на судьбу за то, что ему приходится служить в подчинении у женщины, которая младше его в два раза. Он был умным, добрым человеком, слишком даже добрым. Он не разбирался в людях, но его звезда спасала его всегда. Он рано ушел в отставку, получил весьма скромную пенсию и потому вынужден был искать работу. Сюда он поступил с радостью: Томи оказалась первой, кто согласился взять себе в помощники человека в годах.

Томи знала: она может ему доверять, может доверять его суждениям.

– И мне это не нравится, Томи. Но босс приказал, значит, надо подчиниться. Надо бы отправить отряд охранников их встретить.

– Да, пожалуй, вы правы.

Она разрешила агентам идти на посадку, сама организовала все остальное, включая обед стоимостью в несколько сотен долларов и приятную компанию.

– Смотрите, чтобы охранники сошли за встречающих дорогих гостей. Но пусть прихватят оружие и будут готовы «встретить» этих парней, если надо будет.

Черч кивнул и отправился выполнять распоряжения.

Сделав все, что она наметила, но памятуя о том, что она не должна нарушать интересы своего босса, Томи быстро пошла к себе в каюту переодеться в военную форму. Не к лицу капитану встречать федеральных агентов или кого бы то ни было в серебристом платье без бретелек, хотя оно очень эффектно оттеняло смуглую кожу. А если это не федеральные агенты, ей надо быть ко всему готовой.

Томи застегивала пуговицы на кителе, когда раздался стук в дверь.

– Капитан! Это охрана. У нас ЧП. Я... Я...

Она услышала, как кто-то сдавленно простонал, потом что-то тяжелое, похоже человек, грохнулось на пол.

– Охрана! Охрана! – Томи принялась лихорадочно вызывать по пульту охранников.

Никакого ответа.

– Черт побери! – Томи нажала на другую клавишу. – Черт! На девятой платформе что-то стряслось. Что именно? Камеры что-нибудь показывают?

– Камеры вышли из строя, Томи, – сообщил ее помощник. – А ворота на платформу открыты.

– Черт подери, так закрой их!

– Мы не можем, – доложил он. – Кто-то отключил управление.

– Нам надо отсюда мотать! Пошлите всех охранников на девятую платформу...

– Я так и сделал...

– На экранах появилось семь кораблей, сэр! – раздался пронзительный, взволнованный голос диспетчера. – Они окружили нас!.. Они открывают по нам огонь!

«Поднимите заслонки», хотела дать команду Томи, но слова застыли на ее губах. У «Галактической Красавицы» не было щитов. У корабля не было даже оружия. Сколько раз говорила она своему боссу, что надо купить, но он боялся, что это отпугнет его богатых клиентов.

– Деловые ребята, Томи, – сказал тихо Черч. – Они знают свое дело.

– Я иду на капитанский мостик. Закройте эти чертовы ворота!

– Бесполезно, Томи. Они уже высадились на наш корабль.

Ну что тут скажешь?! Разве что выругаться – но ведь не станешь в микрофон ругаться! Так и не застегнув наполовину пуговицы на кителе, с разлетающимися полами, успев только застегнуть ремень, на котором висел лазерный пистолет, Томи вылетела из каюты и помчалась к капитанскому мостику. Подвыпившие гости шарахались от нее в стороны, уставясь на нее в изумлении или с любопытством, а те, кому не удавалось вовремя уступить ей дорогу, – в бешенстве.

Она подбежала к капитанскому мостику запыхавшись, с трудом переводя дыхание.

– Заприте эту дверь! – приказала она, кивая на дверь, в которую вошла. – Они хотя бы сюда не попадут. Есть какие-нибудь сообщения от охраны?

– Даже если они и пытались что-нибудь сообщить, они не смогли выйти на связь! – Черч с отвращением взглянул на пульт связи. – Линия забита бесконечными звонками: пассажиры переполошились и хотят знать, что происходит.

– И я хотела бы знать! – Томи перевела наконец дыхание. – Всех пошлите к чертовой бабушке! Освободите линию.

– Объявить тревогу?

Томи задумалась, потом покачала головой.

– Нет, начнется паника. Вы предупредили босса?

– Он играет в покер. На наши вызовы не отвечает. Я соединился с его телохранителем...

Томи снова выругалась, тщетно пытаясь обдумать происходящее. Должно быть, какая-то банда устроила нападение. Что-то не сработало...

– Охрана! – крикнула она вне себя.

В дверь постучали.

– Открывайте!

Юный лейтенант, побледнев, начал:

– Что...

Томи взмахнула в бешенстве рукой, чтобы все замолчали.

– Мы на борту вашего корабля, – раздался чей-то голос. – Корабль находится под нашим контролем. Откройте дверь, или мы ее вышибем.

– Желаю удачи! – сказала им Томи, отворачиваясь от дверей. – Пусть повозятся. Где же эта чертова...

– Я связался с охраной, – доложил Черч.

Томи подошла к микрофону.

Охранник говорил тихо, наверно, отсиживался в засаде.

– Сели семь кораблей. Оставили двоих на часах. Остальные разбежались по всем кораблю. Они знают свое дело. Вооружены до зубов. Каким-то газом сбили наповал первую группу охраны.

– Есть убитые?

– Нет, только раненые, но эти парни, не знаю, кто они такие, решили, видно, никого на тот свет не отправлять.

– Значит, это не нападение с целью грабежа, – сказала Томи Черчу. В отчаянии она стукнула кулаком о панель. – Что происходит? Что им нужно? Если бы знать, может, мы бы смогли...

– Томи, – сказал лейтенант, – дверь!

Томи оглянулась, к ужасу своему, она увидела, что дверь начала открываться. В бешенстве она набросилась на лейтенанта.

– Я же приказала запереть...

– Я запер, Томи! Клянусь! – Его голос дрожал от панического страха.

А дверь между тем открылась – плавно, медленно, но неотвратимо. Она увидела маленькое колечко голубого дыма, вырвавшегося из контрольного пульта, того, что был рядом с люком, но, может, это ей просто показалось. У нее не было времени на раздумья. Она держала в руках лазерный пистолет, направив его на дверь.

Вдруг вспыхнул резкий, слепящий голубой свет. Томи выстрелила в него, он на мгновение погас, но лазерный луч отскочил назад, словно ударился о невидимую преграду. В полуоткрытую дверь вошла женщина, облаченная во все черное. Она держала в руках какой-то необычный меч, горевший ярко-голубым светом. Томи снова выстрелила. Голубой свет исчез. Но снова ее выстрел не возымел никакого действия.

Какой-то странный, необычный щит заслонял эту женщину.

Женщина шла к ней. Опять вспыхнул свет. Томи хотела было выстрелить, но адская боль пронзила ей руку, в которой она держала пистолет. Она почуяла запах горелого мяса, увидела, как пошла пузырями ее кожа. А ведь меч не коснулся ее, просто он был очень близко от нее.

Двигаясь стремительно, как молния, женщина чуть приподняла меч. Его голубое пламя обожгло грудь Томи. Оно излучало адский жар.

– Бросьте оружие, – приказала женщина.

Томи, несмотря на чудовищную боль в руке, еще крепче сжала пистолет. С такого расстояния она не промахнется. Эта женщина с мечом, или щитом, или что там у нее было, не сможет увернуться от лазерного луча.

Томи посмотрела ей в глаза, стремясь отвлечь ее внимание от пистолета. В ее серых глазах отсвечивал голубой свет меча, но они были холодны и бесстрастны, как замерзшее море. Голубой свет словно окутал Томи со всех сторон ослепительной пеленой. Она ничего не видела сквозь нее, кроме женщины, стоявшей перед ней. И внезапно ее потрясла догадка, повергшая ее в страх: все, что по ту сторону пелены, – исчезло, оставив ее одну, отторгнутую от прочего мира, одну во времени и пространстве. Лишь женщина с серыми глазами осталась.

– Бросьте оружие! – послышался голос, он звучал в самой Томи, а не где-то в пространстве. – Мне не хотелось бы убивать вас.

Томи готова была выстрелить, но пальцы не слушались. Они теперь подчинялись женщине с серыми глазами, от меча которой исходил голубой свет. Лазерный пистолет с грохотом упал на пол.

Голубой свет исчез, Томи погрузилась, как ей на какое-то мгновение показалось, в темноту, от которой нестерпимо заболели глаза. Женщина переключила свое внимание на других, у Томи возникло ощущение, будто она грохнулась на пол вместе с пистолетом. Она снова стала сама собой, к ней вернулись ее обычные реакция и самообладание. Капитанский мостик, палуба снова стали реальностью.

– Все в порядке, Крис? – спросила женщина киборга, вошедшего следом за ней.

– Все в порядке, сестренка.

Томи оглянулась, увидела, что Черч ранен – он зажал кровоточащую руку, пронзенную дротиком. Его пистолет валялся на полу. Это киборг постарался. Она заметила у киборга какое-то незнакомое ей оружие. Ее диспетчер-связист забился в угол, возле пульта связи, подняв руки, он с таким усердием тянул их вверх, словно хотел дотянуться до потолка.

У киборга, должно быть, был дьявольских слух.

– Кто-то идет, – доложил он женщине, подошел к открытой двери и встал сбоку.

– Сколько?

– Один.

Томи напрягла слух, но ничего не услышала; наверно, кто-нибудь из охраны идет. Услышал шум или что-то увидел подозрительное. Она представила себе, как он тихо крадется по коридору, пистолет – наготове; приближается к западне...

Томи хотела было закричать, чтобы предупредить его.

Крис взглянул на нее, улыбнулся, покачал головой. Приложив палец той руки, что была из плоти и крови, к губам, он провел металлическим пальцем по горлу, потом стал выразительно смотреть в открытую дверь. «Закричи. Ты не умрешь – он умрет», – говорил он всем своим видом.

Томи не стала кричать.

В дверях появился охранник с лазерным пистолетом наготове, нацелился им в женщину, наблюдавшую за ним с холодным интересом. У нее в руках был меч, от которого исходило голубое сияние. Человек замер, моргая от резкого света.

Крис не отошел от стены. Он лишь поднял руку, протянул ее в сторону мужчины. Кисть руки киборга отлетела и сильно ударила охранника в затылок. Тот с тихим стоном рухнул на пол. Рука с металлическим звоном упала рядом.

– Еще? – спросила женщина.

Киборг прислушался, остался доволен результатом. Подошел к своей руке, подобрал ее и снова приладил.

– Нет. Агис идет... и брат Фидель.

Томи обратила внимание на паузу между этими двумя именами, увидела, как скривился рот киборга, когда он произносил второе имя, поняла, что это – знак того, что в команде неприятеля раскол, этим можно будет воспользоваться. Рука болела. Стараясь не обращать внимания на боль, Томи стала помогать Черчу.

– Садитесь вот сюда, – сказала она и подвела его к стулу. – Как вы?

Лицо Черча было серым, он выдавил из себя подобие улыбки. Кровь текла меж пальцев. Из кисти руки торчала рукоятка дротика.

– Ему нужен врач, – сердито сказала Томи, поворачиваясь к женщине. – Разрешите мне за ним послать.

Босс наверняка уже знает, что происходит на корабле. Его телохранители – отлично подготовленные парни, давно работают в синдикате. Она свяжется с ним, притворившись, что вызывает доктора, и тогда...

– В этом нет необходимости, – ответила женщина любезным, но при этом абсолютно равнодушным тоном. – Нас тут к тому же и так много.

– Он ранен!

– Это меня не касается, – сказала женщина.

В комнату вошел какой-то человек, быстро оглянулся, холодно и спокойно оценивая ситуацию. Профессиональный солдат, правда, Томи не доводилось таких раньше встречать. Сердце ее упало в пятки. Кто бы ни были эти люди, что бы им ни было нужно, они отлично справляются со своей операцией.

– Все в порядке, миледи. Люди Криса занялись пассажирами. Разводят их по каютам. Спарафучиле стережет водосборник. Рауль готовит настойку.

– Что? – спросила Томи. – Что вы делаете с водой?

«Миледи». Он говорит женщине «миледи». Странно. И все прочее похоже на абсурд. Что нужно этим людям?

– Какие-нибудь инциденты были, Агис? – спросила Мейгри, не обращая внимания на вопрос Томи.

Солдат стрельнул взглядом на Черча, зажавшего кровоточащую руку.

– Совсем немного, миледи, да и те пустяковые. Кое-кто из пассажиров заартачился, но мы им пригрозили, а рукоятки наших пистолетов окончательно их урезонили. С хозяином корабля пришлось попотеть. Он забаррикадировался со своими телохранителями в каюте. Мы выбили дверь, применили газовое оружие. Они на какое-то время отключились, но с ними тоже все будет в порядке.

Томи закусила губу, надеясь, что никто не услышал, как она вздохнула: рухнула ее последняя надежда.

– Неплохо, – сказала миледи. Она кивнула в сторону пульта связи. – Отключите коммуникацию. Начинайте менять курс. Крис, постарайтесь закрыть дверь. О, брат Фидель, – женщина взглянула на вошедшего, – тут три пациента, они будут вам благодарны, если вы им поможете.

Юноша, в отличие от киборга и солдата, явно испытывал душевный дискомфорт, он был смущен и чувствовал себя потерянным. Он вслед за женщиной посмотрел на Томи и Черча. Томи увидела, как у него от ужаса округлились глаза при виде раны Черча.

Женщина называла его братом Фиделем. Томи запомнила насмешку в голосе киборга, когда он назвал его имя. Она торопливо опустила веки, боясь, что кто-нибудь заметит, как у нее вспыхнули глаза от волнения. Она нащупала слабое звено в цепи!

Черч тяжело дышал, лицо покрылось потом. Юноша подошел к нему, стал осматривать раненую руку; в глазах его сквозили тревога и забота. Руки его были сильными, опытными, нежными.

Томи бережно обняла Черча за плечи.

– Ты, мясник! Не смей к нему прикасаться!

Брат Фидель в ужасе уставился на нее, не произнося ни слова. Томи понимала, что миледи наблюдает за ними. Юноша быстро оправился от шока.

– Уверяю вас, мэм...

– Капитан! – рявкнула Томи.

– Уверяю вас, капитан, – сказал юноша, покраснев, не глядя на нее, – я опытный фельдшер. Рану надо обработать... – Тут он заметил ее рану. – И ваш ожог надо обработать, – подняв наконец взгляд и посмотрев ей в глаза, сказал он.

Потом тут же снова опустил взгляд.

– Обо мне не волнуйтесь. А насчет Черча вы правы. Он нуждается в лечении, но ни одному из вас, мясников, не разрешу прикоснуться к нему. Лазарет внизу...

– Никто отсюда не выйдет, – сказала миледи тоном, не терпящим возражения. – И никто больше не войдет. Помощником капитана займется брат Фидель здесь и сейчас, иначе тот истечет кровью.

Черч был на грани потери сознания. Томи, словно бы против своей воли, отошла в сторону.

– Все будет в порядке, – сказала она Черчу.

Брат Фидель рванулся к раненому. Томи, отступая, задела его и с недоумением почувствовала, как напряглось от ее прикосновения его тело. Он шарахнулся от нее, вспыхнул. Быстро-быстро подошел к раненому.

– Вам надо лечь.

Черч, опираясь здоровой рукой о брата Фиделя, поковылял с его помощью к низкой, длинной кушетке, стоявшей у дальней стены каюты; здесь обычно отдыхали пассажиры, попавшие в первый раз на борт роскошного лайнера.

Томи оглядела каюту, которая до недавнего времени была ее капитанским мостиком. Агис менял курс. Осторожно придерживая свою обожженную руку, Томи наклонилась, чтобы увидеть, какие цифры он набирает на компьютере.

Она глазам своим не поверила.

– Постойте! Вы ошиблись!

– Вы ошиблись, Агис? – спросила миледи.

– Нет, миледи. Координаты верны.

Томи обернулась к женщине.

– Но ведь этим курсом мы попадем в Коразианскую галактику!

– Да, капитан.

– Кто вы? – спросила Томи, в первый раз чувствуя, как липкий страх пронизывает ее. – Что вам надо?

– Меня зовут Мейгри Морианна. Может, вы слышали обо мне?

– Да, слышала, – ответила Томи мрачно. – Вы – Страж, особа Королевской крови, одна из последних. Вы – в розыске, вас приказано найти, живой или мертвой!

Она посмотрела на странное оружие женщины, вспомнила, какое чудовищное чувство ей пришлось испытать, когда она против своей воли повиновалась этой женщине. По крайней мере многое стало ясно. Остальные детали постепенно встанут на свои места.

– Ваш любовник – как его зовут? Саган! – улетел в Коразию, чтобы избежать казни, которая его ждет за убийство. А вы сорвались с места, чтобы присоединиться к нему. Поэтому вам нужен этот корабль, верно?

Вояка зашевелился на своем стуле, хмуро посмотрел на Томи.

– Заканчивайте свою работу, Агис.

– Слушаю, миледи.

Мейгри пожала плечами, отвернулась.

– А еще вам нужно, чтобы мы обеспечили вам безопасную дорогу в галактику! – закричала Томи. Страх и гнев кипели в ней, она потеряла самообладание. – Ты собираешься продать нас коразианцам! Сука!

Томи рванулась вперед, готовая убить женщину, не думая о том, что ждет ее. Где-то в тайниках сознания вертелась мысль: лучше погибнуть здесь, чем попасть на Коразию.

Стальная рука преградила ей путь, удар стального кулака в челюсть сразил ее. Томи рухнула на пол. От удара кружилась голова, она едва не потеряла сознание. Преодолевая боль и рвоту, которая распирала ее, она с трудом села, прислонилась к опрокинутому стулу.

Крис стоял над ней, явно желая убедиться, остались ли в ней еще силы к сопротивлению. Остались, но Томи поняла, что здесь не место их проявлять, ее час наступит. Она в изнеможении покачала головой, вытерла кровь тыльной стороной ладони, выплюнула выбитый зуб.

Киборг, довольный, повернулся к Мейгри.

– Вы дотла сожгли запоры на дверях и петли. Они теперь не закроются.

– Может, новые вмонтируете?

– О чем речь! За пару часов управлюсь.

– Действуйте!

– А капитана здесь оставить?

– Я за ней присмотрю. Когда Спарафучиле освободится, он отведет ее с ее помощником к ним в каюты. Желаю удачи, Крис, – добавила Мейгри с улыбкой. – Вам и вашим людям.

– Все будет точь-в-точь, как оговорено в контракте.

Открепив свою руку-оружие, киборг открыл карман в кибернетической ноге, положил туда эту руку, достав взамен другую с маленькими, тонкими пальцами-щупальцами, предназначенными для сложных работ, которые надо выполнять с предельной точностью и сноровкой. Он прикрепил руку к запястью, вернулся к люку.

Мейгри предложила Томи свою помощь.

Капитан угрюмо отказалась, поднялась, цепляясь за опрокинутый стул. А сама следила краем глаза за братом Фиделем; он смотрел в ужасе на нее, бледный как полотно.

Хорошо. Очень хорошо.

– Все в порядке, капитан? – спросила Мейгри.

– Да, ваша добыча не испортилась! – сказала горько Томи, потирая челюсть, которая зверски ныла. – А что вы сделали с водой? Подмешали туда наркотиков?

Мейгри кивнула.

– Мы не можем допустить, чтобы пассажиры и команда устроили бунт. Вы будете спать; мы хотим доставить наш товар целым и невредимым. Коразианцы не станут покупать лежалое мясо.

– Я не дам вам это сделать, – сказала Томи тихо, посмотрев своими карими глазами в серые глаза Мейгри. – Уж это мне под силу.

– Не думаю, – сказала Мейгри. Достав из-за пояса бутылочку, она поднесла ее к губам, сделала большой глоток, отерла рот тыльной стороной ладони. – Рано или поздно, капитан, вас начнет мучить жажда.

 

Глава пятнадцатая

Мейгри сидела на капитанском мостике «Галактической Красавицы», пристально глядя в черное пространство перед собой, в пустоту, которая отделяла их галактику от галактики коразианцев. Звезд не было. Ничего, кроме случайного атома, затерявшегося в огромных просторах.

И в душе ее была пустота. Черная, зловещая, пугающая. Она везла тысячу невинных людей на чудовищную смерть, ибо понимала, что шансы на удачное воплощение в жизнь их плана были ничтожно малы, их ждет в Коразианской галактике в буквальном смысле слова рефрижератор для хранения мяса, но она при этом ничего не чувствовала.

– Миледи, – послышался тихий, почтительный голос брата Фиделя.

Мейгри поняла, что монах стоит позади, держа поднос с едой, которую он принес для нее. Она покачала головой.

– Миледи, – сказал он ворчливо, – вам надо есть.

– Есть. – По телу Мейгри пробежала дрожь. – Вы когда-нибудь видели, как едят коразианцы, брат Фидель? Я видела. Коразианцы – воплощение энергии – едят все, что богато энергетикой: людей, инопланетян, деревья, любое живое существо.

Фидель, побледнев, сел рядом с ней, положил руку на ее руку.

– Миледи, не поступайте так...

Мейгри повернулась, посмотрела на него, серые глаза, казалось, отражали пустоту.

«А может, будет и того хуже. – Она перевела взгляд с монаха на черную бездну. – Коразианцам нужны рабы работать на фабриках, на судоверфях, строить корабли и летательные аппараты, на которых они смогут, пересекая пустоту, прилетать в нашу галактику. Рабы гнут спину на коразианцев, понимая в глубине души, что они создают орудия порабощения других. Но не работать нельзя, за это жестоко наказывают».

– Вы просто устали, миледи. Вы не спали...

– Он умирает, Фидель.

Монах затаил дыхание. Невольно еще крепче стиснул руку Мейгри.

– Кто, миледи? – спросил он тихо, хотя прекрасно знал, о ком идет речь.

– Не могу выразить словами, или найти этому определение, или хотя бы логическое объяснение. Человек может часами сидеть на берегу океана, следить за отливом, но вода убывает так медленно и незаметно, что он вряд ли сознает, что это происходит. Только взглянув на мокрый песок у своих ног, сообразит, что несколько часов тому назад вода тут плескалась, кое-где образуя глубокие озерца, а кое-где омывая камни и убегая назад, в океан, и он поймет, что происходит. Во мне ничего, брат, не осталось – только бесконечная полоса сухого песка.

– Это ловец душ... – начал брат Фидель.

– Нет, я чувствую, что Абдиэль в бешенстве от своей беспомощности и слабости. Он отлично знает Сагана, но такой поворот он не предусмотрел. Он считал, что Дерек по-прежнему честолюбивый человек, которым можно управлять, каким он был в юности. Абдиэль подозревал о переменах, произошедших с ним. Саган отступает, – добавила она. – Он выбирает смерть, чтобы убежать от врага.

– Милорд никогда не поступит так! – сказал Фидель. – Самоубийство – величайший грех.

Мейгри грустно улыбнулась.

– Если бы милорду надо было противостоять одному Абдиэлю, то тогда вы были бы правы. Он мог бы выстоять, перетерпеть пытки, которым его подверг ловец душ. Но самая трудная битва, в которой приходится Сагану сражаться, – битва с самим собой. И единственный способ победить в ней – проиграть. Он предпочитает ретироваться с поля брани подобру-поздорову... А мне что делать, брат Фидель? – Голос Мейгри исказило страдание. – Я должна помешать ему, остановить его, вернуть на поле боя, заставить сражаться в битве, которую он не в силах выиграть, в битве, в которой он получит смертельные раны, раны, которые ему никогда не исцелить. Я сделаю это, а потом брошу его, ему одному придется сражаться за себя.

Она снова посмотрела в бесконечную тьму. Глаза ее сияли огнем. И не было слез утешения.

– Человек никогда не остается один, с ним Господь...

– Вы верите в сон Сагана, брат Фидель? Верите в судьбу, которую нам не дано изменить? А если так, то и Создатель ничем не лучше любого кукловода, а мы, простые смертные, – игрушки в Его руках.

– Я слышал, как вы сказали, миледи: «У меня нет выбора». Но ведь это не совсем так, верно? У вас были разные варианты. А вы выбрали ту дорогу, по которой сейчас идете, не знаю, верная она или нет. И вот еще что. Если Господь освещает какую-то дорогу, погруженную до того во тьму, не значит ли это, что Он указывает вам путь?

«Или пытается остановить меня», – хотела добавить Мейгри, но ее перебили Крис и Агис, вернувшиеся из машинного отделения.

– Все в порядке, миледи, – доложил Агис. – Корабль способен сделать прыжок в другую галактику. Топлива предостаточно...

– А на обратный путь? – спросила Мейгри, быстро переключившись на текущие проблемы.

– Маловато, но надеюсь, что армада Его величества прилетит с запасом топлива. И когда мы с ней встретимся, то подзаправимся.

Насмешливая улыбка Мейгри искривила шрам на ее лице.

– Конечно. А как насчет управления кораблем? Вы можете со своими людьми взять все в свои руки?

– Нет проблем, – ответил Крис. – Машины в отличном состоянии. Лучше, чем обычно на таких посудинах. Капитан следит за своим кораблем.

Мейгри кивнула.

– Вполне. Вы предупредили своих людей, чтобы они не пили воду?

– Да, миледи. У нас для этого другая вода. – Агис подошел к ней и сел рядом. – Готовиться к прыжку, миледи?

– Да, и пошлите сигнал Его величеству. Я набила на компьютере код и координаты полета. Вам надо только передать ему все это. А потом дайте знать Спарафучиле и Раулю.

– Слушаю, миледи.

Агис отправился выполнять задание. Крис, прихватив нужные ему детали в мастерской, продолжил починку дверей. Мейгри смотрела в пустое пространство за бортом корабля.

* * *

Брат Фидель сложил руки, приготовившись молиться за Сагана. И тут же вспомнил о своих неразрешенных проблемах – пусть и не духовных, а плотских. Он пришел к Мейгри, чтобы обсудить их, но понял, что не может решиться. Они ему казались такими ничтожными. Да она и не поймет его!

Ему было стыдно. Он мог легко и свободно беседовать о Боге, когда речь заходила о том, что мучает другого, но его собственные проблемы... Он пытался молиться, но не смог. Он не мог в мыслях воспарить к небесам, а плутал в теплой тьме, где-то низко-низко.

Прежде всего Фиделя волновало состояние здоровья помощника капитана. Он с Агисом отнес его в лазарет, там судовой врач быстро и ловко извлек из его руки дротик.

Брат Фидель зорко следил за тем, чтобы врач во время операции не пил воду. Когда же он кончил оперировать, а пациента переложили на койку, доктор налил себе из крана стакан воды и выпил. Фидель молча наблюдал за ним. Через какие-то секунды врач сам уже лежал на койке и спал мертвецким сном.

Священник взял из шкафчика с лекарствами все, что нужно, чтобы обработать обожженную руку капитана, и удалился, повторяя про себя, что гораздо безопасней держать свои жертвы в наркотическом дурмане, чем в неизбывном страдании, наркотики лучше угроз, побоев, попыток к бегству, убийства, словом, всего того, чего не избежать, коли заложников приходится долго держать.

Вернувшись на капитанский мостик, он застал Мейгри и Агиса, которые горячо обсуждали, какой дорогой лучше лететь на Коразию, Крис переговаривался со своими людьми, проверяя, кто что делает, причем, судя по всему, аппарат связи у него был вмонтирован в мозг. Фидель оглядел каюту. Капитана не было.

– Простите, миледи, но где... капитан? – Почему-то всякий раз, как монах заговаривал о какой-нибудь женщине, он заливался краской, а внутри все напрягалось.

Мейгри оторвалась от работы, посмотрела на него.

Фидель почувствовал себя виноватым, правда, – в чем, он и сам не знал. Он протянул мазь и бинты.

– Это для ее руки, – сказал он, запинаясь.

Казалось, миледи видит его насквозь, но она сказала сухо:

– Спарафучиле отвел капитана к ней в каюту. Она расположена на той же палубе, что и машинное отделение. Мне некого отправить с вами, чтобы показать дорогу...

– Я... сам найду, – выдавил из себя брат Фидель, готовый провалиться сквозь землю от внимательного, изучающего взгляда миледи. Мысль о том, что капитан оказалась во власти убийцы, ужаснула его. Он поторопился уйти; на прогулочном корабле повсюду были развешаны карты с надписями: «Вы находитесь вот здесь» с указательными стрелками; спустившись с мостика, с их помощью он легко нашел машинное отделение.

Когда он шел по коридору в поисках каюты капитана, он буквально налетел на Спарафучиле, вынырнувшего из одной из кают. Священник услышал из полуоткрытой двери стон, это стонала от боли женщина.

– Что вы с ней сделали? – спросил Фидель у ублюдка.

Раскосые глаза на злом, грубом лице еще больше стали косить, сузились, Спарафучиле корчился, давясь от смеха. Едва видный сквозь заросли щетины рот скривила злая ухмылка.

– Бабенка решила подшутить над Спарафучиле, – сказал убийца. – Она приняла Спарафучиле за идиота. Или решила, что он не дорожит своей работой. Теперь она поняла, что к чему. Больше не станет шутить со Спарафучиле.

Голос был тихим, шипящим. Фидель почувствовал, как все внутри у него съежилось, обдало холодом. Его захлестнуло волной отвращения к этому человеку, но видя, что тот зорко следит за ним, он попытался скрыть свои чувства. Шагнул вперед.

Ублюдок загородил ему проход в дверь.

– Пропустите меня, – сказал Фидель, начиная злиться.

– А что вам нужно от нее? – спросил убийца с ухмылкой, словно зная ответ.

– Меня послала к ней леди Мейгри, – ответил брат Фидель. – У меня для нее лекарства и бинты. – Он сделал еще один шаг вперед, почти вплотную приблизившись к Спарафучиле. – Пропустите меня.

– Леди послала вас? – Спарафучиле призадумался. Он медленно отступил, словно отползающая в сторону змея. – Я пойду с вами.

– Нет, – сказал брат Фидель. – Не надо. К тому же миледи ждет вас на капитанском мостике.

Это было ложью, но священник надеялся, что Господь простит ему ее, ведь он солгал ради благого дела. Убийца отошел от дверей.

– Берегитесь! – предупредил он. – Бабенка себе на уме! Как бы с вами какую шутку не отколола. Если что, зовите меня на помощь.

И он подмигнул ему одним глазом, тем, что был расположен повыше другого на его чудовищно изуродованном лице. А затем молча двинулся быстрым шагом по коридору.

Фидель заглянул в каюту, увидел лежащую на постели Томи. Потом оглянулся – убийца исчез из виду, словно растворился. Весь дрожа, монах вошел в каюту и закрыл за собой дверь.

Томи стонала. Фиделя охватили жалость и сочувствие к больной, которые вытеснили гнев и отвращение. Он торопливо подошел к ней, осмотрел ее – но ни крови, ни ран не обнаружил. Ее миндалевидные глаза были полны боли, она с тревогой и страхом следила за ним. Увидев, что он к ней приближается, она перестала стонать. Дыхание у нее было учащенным, хотя и глубоким. На смуглой коже блестели капли пота. Ее густые иссиня-черные волосы, стриженные на висках, были зачесаны наверх. Они сияли над ее изящной головкой, словно корона из черного дерева.

Обессиленная от боли, прикованная к постели, она тем не менее, словно дикий зверек, попавший в западню, была готова в любую секунду защитить себя – комок мышц, сгусток решимости и энергии. Когда они первый раз увидели Томи на капитанском мостике, китель на ней был расстегнут. Сейчас он был распахнут, казалось, чья-то рука пыталась разорвать его; большие твердые груди были наполовину обнажены.

Фидель смотрел на нее, потом, спохватившись, отвел глаза в сторону.

Почти не давая себе отчета в своих действиях, передвигаясь вслепую, движимый профессиональным опытом санитара, он положил лекарство и бинты на ночную тумбочку и поспешил в ванную. Набрал стакан воды из-под крана, вернулся к девушке.

Она чуть-чуть расслабилась, хотя в глазах по-прежнему притаилась подозрительность, но не сводила с него взгляда.

Фидель попытался представить, что перед ним пациент с «Феникса»; он подошел к постели, наклонился, чтобы приподнять Томи, протянул ей стакан воды.

Она выбила стакан из его руки мощным ударом. Стакан упал и разбился.

– Отойдите от меня! – сказала Томи сквозь стиснутые зубы. – Убирайтесь отсюда! Ступайте к своей суке-убийце, скажите, что я не сломалась.

Брат Фидель глянул на разбитый стакан, на воду, растекшуюся по ковру, который покрывал металлический пол.

– Простите меня, я не хотел... Поверьте мне, прошу вас. Я... увидел, как вы страдаете. Хотел вам помочь...

Он не осмеливался смотреть на нее.

– Я соберу... а то порежетесь. А потому уйду...

Женщина больше ничего не сказала. Брат Фидель стал собирать осколки, но он ни на секунду не забывал о Томи, о ее темных глазах, неотступно следящих за ним, слышал, что дыхание у нее выровнялось, ощутил запах каких-то экзотических духов. Рука у него дрожала, он чуть было не поранился. Большие куски стекла он выбросил в корзину. Пошел в ванную, намочил полотенце и стал им собирать мелкие осколки. Потом постоял в нерешительности, не зная, куда бросить мокрое полотенце, и тоже сунул его в мусорную корзину. Он ни разу не взглянул на женщину, но все это время он знал, что она следит за ним.

Покончив с разбитым стаканом, он подошел к ее постели, сложив руки, глядя на ярко-желтую простыню, покрывающую матрац.

– Я оставлю вам мазь, смажьте свой ожог. Не жалейте, положите побольше, потом забинтуйте. Боль пройдет, рана будет стерильной. Руку можно будет мыть, но не забывайте каждый раз мазать. Без воды вы продержитесь всего несколько дней. – Он повернулся и хотел уйти.

Томи протянула свою смуглую с тонкими пальцами руку, коснувшись монаха.

– Намазать я смогу, – сказала она хрипло, – но забинтовать – нет. Никогда... не бинтовала. Лучше уж вы мне забинтуйте.

Брат Фидель закрыл глаза, призвав на помощь все свои силы. От прикосновения ее пальцев по телу побежали языки пламени. Он заставил себя вспомнить людей с мертвыми глазами, переодетых в монахов; брата Мигеля, затаившегося среди надгробий; истекающего кровью, может быть, умирающего лорда Сагана. Он открыл глаза и, успокоившись, стал обрабатывать рану.

Девушка смотрела на него в замешательстве, наморщив лоб.

– Я слышала, что вас называли «братом». Вы чей-то родственник, может, этой суки?

– Я... вернее, я был... священником, – сказал Фидель. – В Ордене Адаманта.

– Священником! – усмехнулась девушка, посмотрела на него, потом с отвращение покачала головой. Откинулась на подушку. – Думаете, я поверю вам?

– Не имеет никакого значения, поверите вы мне или нет, – ответил Фидель тихо, но твердо, намазывая мазь на ее удивительно длинные пальцы с покрытыми ярким лаком ногтями. – Простите меня, – сказал он, помолчав. – Я вам не делаю больно, капитан?

– Томи, – поправила она его. – Зовите меня Томи. – Она внезапно сжала его руку, боль исказила ее лицо. Она сглотнула слезу, перевела дыхание, потом расслабилась. – Нет, не вы. Этот урод...

– Что вам сделал Спарафучиле? – спросил озабоченно Фидель, туго перебинтовывая руку в волдырях. Потом оглядел Томи. – Я не вижу ран...

– Да, он работает, не оставляя следов, – согласилась Томи, выдавив из себя подобие мрачной улыбки. – Я ошиблась в нем, решила по его виду, что он идиот. Хотела отобрать у него пистолет. Но он таким шустрым оказался! – Она грустно потерла правую руку. – Я небось не первая не за того его приняла. Он – первоклассный, хладнокровный убийца. У этой суки, наверно, много денег, раз она такого профессионала сумела нанять...

– Пожалуйста, не называйте ее так, – попросил Фидель, не отрывая взгляда от желтой простыни. – Она настоящая леди. Вы даже не понимаете...

– Нет, это вы не понимаете. – Томи поднялась на локте, взяла его за руку. Впилась своими длинными ногтями в его кожу. – Посмотрите на меня, черт бы вас побрал! Священник! Что вы делаете, брат?! Отпеваете тех, кого эта банда убийц на тот свет отправляет? И нам такую же службу сослужите, когда коразианцы расправятся с нами? Только вряд ли от нас что останется... А что вы собираетесь делать с деньгами, заработанными на крови, священник? Сделаете пожертвование?

Сильная рука дрожала от гнева, охватившего ее. Он ощущал тепло ее тела, мускусный запах ее духов, а может, кожи, видел ее великолепные, ясные глаза, ослепительную белизну ее зубов, сияющих на фоне смуглой кожи, ощущал боль от ее ногтей. И боль от ее слов. Она заставила его взглянуть на себя со стороны, убедиться в том, что он не такой, как другие, между ним и прочими, даже между ним и леди Мейгри – пропасть. Пропасть, которая куда больше, чем та, что разделяет галактики...

Она придвинулась к нему, прикрыв миндалевидные глаза, ее пухлые, влажные, коралловые губы приближались к его губам. Она притянула его к себе. Китель снова распахнулся, обнажив грудь. Он представил себе, как его рука ласкает ее.

Языки пламени, охватившие его, вырывались откуда-то снизу, из поясницы. Все тело ныло, боль была сладкой и внушающей страх, она была запретной – ведь он принес обет воздержания, была желанной, сладкой в силу своей запретности. Он не пошевелился, не сделал ни одного движения навстречу ей, но и не остановил ее. Он закрыл глаза, вдыхая ее аромат, прикосновение разжигало огонь.

Ее рука скользнула к нему под рубашку, коснулась кожи, он задрожал от этого прикосновения, которое было прохладным... прохладным и ищущим.

Брат Фидель выпрямился, отпрянув от женщины, от ее трепетных пальцев.

– У меня нет оружия, – сказал он холодно.

Миндалевидные глаза смотрели на него. Какое-то мгновение она казалась сбитой с толку, потом в глазах вспыхнул вызов.

– Попытка не пытка! – Она снова откинулась на подушку, запахнула китель, укрылась. – Убирайтесь!

Брат Фидель, дрожа от страха, из последних сил стараясь сохранить невозмутимость, пошел к выходу. Открыл дверь.

– Скажите вашей «леди», что я лучше умру от жажды, – прошипела ему Томи вслед. – А вы, глядишь, помолитесь за меня, брат!

Фидель остановился, но не повернулся, не ответил. Выйдя за дверь, он закрыл ее, запер, не отдавая себе отчета, что он делает. Он не прошел и несколько шагов, как вынужден был остановиться. На него накатила тошнота. Он прислонился к стене, обессилев, стараясь унять подступившую рвоту.

– Господи, прости меня! – кричал он, дрожа всем телом. – Господи, прости меня!

* * *

– Брат Фидель! – Это был голос леди Мейгри, прорвавшейся сквозь темные, мутные облака, зависшие над ним.

Монах посмотрел наверх, подняв голову, понял, что она давно уже зовет его. Он вспыхнул.

– Да-а, миледи?

– Брат Фидель, у вас все в порядке?

Нет, у него все было не в порядке. Она говорила нежно, в голосе звучало сочувствие. Он готов был во всем сознаться ей, излить свою грешную душу. Слова жгли ему губы. Он поднял взгляд, полный мольбы, и увидел Агиса, стоявшего рядом с ней с мрачным, суровым лицом. Увидев ухмыляющегося Спарафучиле, отлично знавшего, что пришлось выдержать Фиделю, увидел обычно равнодушного Криса, с любопытством поглядывавшего на него, Рауля, блаженно улыбавшегося ему. Они знали. Они все знали.

Фидель проглотил слюну, сжал губы.

– Не тревожьтесь обо мне. У меня все отлично.

Мейгри перехватила взгляд монаха, которым он обвел стоявших вокруг мужчин.

– Агис, вы получили ответ от Дайена?

– Нет, миледи.

– А должны бы получить. Пошлите еще один сигнал.

– Слушаюсь, миледи. – Уловив в ее голосе легкий упрек, он поспешил выполнить задание.

– Я починил дверь, – сказал Крис, когда миледи взглянула на него.

– Проверьте судно. Проверьте пассажиров.

– Будет сделано, сестренка. – Крис глянул на священника, покачал головой и вышел.

Спарафучиле, сообразив в чем дело, отошел в дальний угол.

Мейгри повернулась к Фиделю.

– Я решила, что вы пришли ко мне пораньше, чтобы сообщить мне какую-то информацию. Простите. – Она грустно улыбнулась. – Я не дала вам возможности сделать это. Слушаю вас.

Они были одни. Все, что он скажет ей, умрет в ней, она никогда не проговорится. Ему казалось, что она и так все знает.

Но можно ли перекладывать на нее этот груз? Поймет ли она его? У нее у самой поединок с Господом. Фидель вздохнул и принял решение сражаться в одиночку.

– Капитан отказывается, миледи, – сказал он ровным, спокойным голосом, – пить воду с наркотиками. Она говорит, что скорее умрет, чем уступит.

Может, Мейгри и ждала услышать от него что-то другое, может, была раздосадована, что не услышала, но скрыла свое разочарование, ограничившись долгим, пытливым взглядом.

А в том, что священник опустил глаза под этим пытливым взглядом, не было ничего удивительного, он так всегда делал.

– Да, охотно верю, – сказала Мейгри. – У этой женщины сильный характер, она не привыкла, чтобы ей перечили. Если она что-то намечает, сдается мне, она всегда этого добивается.

Она предупреждает его? Брат Фидель хранил молчание.

– Рауль! – позвала Мейгри адонианца, смотревшего на экран, как обычно, затуманенным взором.

Лоти подошел к ней; длинные волосы развевались во все стороны, весь в кружевах, оборках и драгоценных камнях. Следом за Раулем шел странный человечек, которого Фидель видел впервые. Он был низкорослым. Непонятной национальности, непонятного пола – он был облачен в плащ, который был ему очень велик, на голове – мягкая шляпа. Фидель мог разглядеть лишь его озорные глаза, взгляд которых смущал его.

– Можем ли мы с Крошкой удостоиться высокой чести выполнить вашу просьбу, миледи? – спросил Рауль в обычной своей пышной манере и поклонился.

– Приготовь раствор из своего наркотика, чтобы мы сделали инъекцию капитану этого судна и всем тем, кто отказывается пить воду. Можешь?

– Нет ничего легче, миледи. На самом деле я предугадал это ваше пожелание. Раствор для инъекции готов. – Рауль сделал изящный жест рукой в сторону стерилизатора, который он принес с собой. – Приступить к выполнению задания?

Мейгри какое-то время раздумывала.

– Нет, Рауль. Капитан – чрезвычайно активная личность с сильной волей. Полагаю, Спарафучиле скорее с ней справится.

Брат Фидель поднялся, сцепив руки.

– Я сделаю капитану укол.

Мейгри это очень удивило, она колебалась.

– Вы уверены, что у вас получится, брат? – спросила она, испытующе глядя на него.

На этот раз брат Фидель посмотрел ей прямо в глаза.

– Да, миледи.

– Отлично. Рауль, дай брату Фиделю все, что нужно.

Лоти повиновался. Священник взял стерилизатор, внимательно выслушал инструкцию, какую дозу вводить, и ушел, сохраняя внешнее спокойствие.

* * *

Мейгри смотрела ему вслед. Со вздохом повернувшись, она увидела, что все смотрят на нее.

Рауль, нахохлившись, слушал своего приятеля, хотя тот не произнес ни слова.

– Крошка говорит, миледи, что священник в смятении. У него коварные намерения, которые разожгла эта похотливая женщина-капитан.

– Не надо быть пророком, чтобы понять это, – сухо сказала Мейгри и приложила руки к вискам: очень болела голова.

«Господи! Ну неужели ты не можешь выбрать другое место и другое время?! У меня ведь и так проблем по горло. Как мне еще и с этим справиться? Брату Фиделю предстоит поединок с самим дьяволом. Никто не в состоянии выйти на поле битвы вместо него. Да и дело слишком важное, нельзя рисковать, выжидая, проиграет священник... или победит».

– Спарафучиле! Ступайте за ним. Не вмешивайтесь, просто последите. И, – добавила она помолчав, – смотрите, чтобы он не обнаружил, что за ним следят.

Ублюдок, кивнув, вышел из каюты.

– Не нравится мне это, – сказала она, подходя к Агису. – Не нравится мне, что я за ним шпионю.

– У вас нет выбора, миледи, – ответил центурион.

Мейгри вздохнула.

– Какие-нибудь вести от Его величества?

– Никаких, миледи.

 

Глава шестнадцатая

У Дайена раскалывалась голова после ночи, в которой сладкие мечты смешались с чудовищными кошмарами. А сегодня, как никогда, он должен быть собранным, призвать на помощь все свои силы, ибо сегодня ему предстояло торговаться с Ди-Луной и Рикилтом о том, сколько людей, кораблей и денег они выделят на предстоящее сражение, в котором с Божьей помощью Дайен выиграет корону.

Мечты, которые одолевали его, пока он бодрствовал, и сны так переплелись ночью, что он теперь и не знал, что было явью, а что плодом его воображения. Когда вспоминал вчерашний день, ему становилось тепло на душе, хотя в комнате был лютый холод. И он знал твердо: Камила любит его, она обещала стать его женой!

Но надо было проснуться, стряхнуть с себя все эти благостные иллюзии и мечты. Он вспомнил, что вчера утром он увидел, как Медведь и его неуклюжие сыновья стоят под струей воды, заменившей им душ. Они разделись донага в дальнем углу двора, на крышу пристроили бочку. Потом по их сигналу слуги открыли бочку, и на них рухнул водопад воды с кусочками льда. Дайен, со страхом и любопытством наблюдавший за ними, почувствовал, как по его телу пробежала дрожь.

И вот, стиснув зубы, чтобы они не стучали, он вышел во двор – холодный ветер пробирал до самых костей, а когда водопад ледяной воды обрушился на него, дыхание перехватило. Мотая головой, моргая, пыхтя и пританцовывая, чтобы согреться, он протянул вслепую руку за полотенцем; вдруг кто-то бросил ему полотенце, чуть не сбив с ног.

– Спасибо! – выдавил Дайен и стал вытирать лицо мягкой шерстяной тканью.

– Мне рассказывали, что после любовных свиданий парни принимают холодный душ. Не боишься, что так ты слишком далеко зайдешь?

Таск, закутанный в меховую куртку, с ужасом взирал на Дайена.

Дайен засмеялся. Холодная вода взбодрила его. Разогнала мрачные мысли, роившиеся у него в голове, ночные кошмары. Он – молод, он – король. Камила любит его. Только это важно. Он тер с остервенением полотенцем кожу, отчего та покраснела. Когда тело стало сухим, он принялся за свои рыжие волосы, они стали разлетаться во все стороны, словно солнечные лучи.

Усмехнувшись, он бросил полотенце в Таска.

– Давай! Теперь сам вставай!

Таск, дрожа под тяжелой шкурой, обхватил себя руками и замотал головой.

– Я женатый человек, малыш. Мне нельзя рисковать, отморожу яйца, что тогда? Правда, после сегодняшней ночи, кажется, уже не имеет значения, где я их отморожу – в доме или здесь. – Он мрачно кивнул в сторону спальни.

– Вы поссорились с Нолой?

– Вроде того, – ответил Таск, качая в растерянности головой. – Не знаю. Если поссорились – не моя вина.

– Не горюй, – утешил его Дайен, внезапно ощутив себя старым, мудрым и опытным в науке любви. – Что бы там ни было, она простит. Женщины умеют прощать. – Вернув полотенце Таску, он начал одеваться.

Таск наблюдал за ним с подозрением.

– Что с тобой, малыш? Вчера вечером ты на себя не был похож.

Дайен ни с кем не собирался делиться, но сейчас он понял, что не может хранить свою тайну. Казалось, он хочет написать о своей любви на небе огромными буквами – пусть сияют днем всеми цветами радуги, а ночью – звездными огнями. Дайен замер с рубашкой в руках, не обращая никакого внимания на ледяной ветер, морозивший его голое тело.

– Таск, – сказал он, подойдя поближе к другу, говоря взволнованным, негромким голосом, хотя никого поблизости не было и никто бы их не услышал, разве что слуги, но те суетились с бочкой, наполняя ее водой. – Я попросил вчера Камилу стать моей женой.

Он отступил, следя с волнением за реакцией Таска.

– Попросил, малыш. – Таск задумчиво смотрел на него. – И что она тебе ответила?

– Да! – Дайен готов был пропеть это слово, считая, что его обязательно надо петь. Не скажешь ведь обычным голосом. – Она сказала «да»!

– Ага! Я мог бы и сам догадаться, – ответил Таск.

Дайен удивился, что его приятель отреагировал без должного восторга.

– Таск! Кончай! Ну что ты уставился на меня с таким видом, словно я собрался с поля боя дезертировать?! Вспомни, что с тобой и с Нолой было, когда вы познакомились!

– Ха, да мы возненавидели друг друга!

– Да, было дело, – сказал Дайен чуть поспокойнее. – Но потом...

– Малыш, Нола сказала мне утром, что она с тобой говорила. Ты хоть что-нибудь услышал?

Дайен замолчал, оделся, натянул куртку через голову. Присев на перевернутую бочку, надел носки и ботинки.

– Услышал, – сказал он угрюмо. – Я обдумал ее слова, правда.

– И долго думал? Две секунды?

– Просто... когда я увидел Камилу... Я... мы встретились вчера ночью в коридоре, абсолютно случайно...

– И твои гормоны все решили за тебя.

– Вовсе нет! – сердито воскликнул Дайен. – Это... Ладно, забудь все! Забудь! Не надо было мне ничего говорить. И ты никому не говори, ладно? – Он посмотрел на своего друга. – Обещаешь?

– Никому, малыш, не скажу! – сказал, вздохнув, Таск и положил руку на его плечо. – Я счастлив за тебя, малыш. Честно, я надеюсь, что все будет хорошо. Тебе и так досталось. Ты заслужил это. Правда, заслужил.

– Спасибо, Таск, – сказал Дайен, сжимая руку друга. – Жаль, что я раскололся. Но я рад, что ты теперь все знаешь. Я бы не стал говорить тебе... мне показалось, что ты уже догадался. После всего, что было между нами, ты единственный человек, кому я могу довериться. И еще Ноле. Леди Мейгри, Саган, даже генерал Дикстер – они все чего-то от меня хотят. А ты ничего никогда не хотел. Просто был всегда рядом... ради меня. Вот я и пытаюсь тебе сказать, что я ценю это...

– Хорошо, малыш, хорошо, – перебил его Таск, вытер нос, прокашлялся. – Теперь ты, чего доброго, попросишь меня жениться на тебе.

– Нет, не попрошу! Ни за что! – засмеялся Дайен, потом успокоился. – Расскажи Ноле. Поблагодари ее за совет, но слишком поздно она его мне дала.

– Думаю, она и сама это поняла, малыш, – сказал Таск, вспомнив, как ночью плакала Нола. – Думаю, она с самого начала поняла.

* * *

Завтракали шумно и весело. Соня с помощницами бегали из кухни в столовую и обратно, там кипели чайники с водой для стирки. Медведь с сыновьями и двоюродными братьями, прилетевшими рано утром, обсуждали планы на день, говорили, вернее, кричали во все горло. Готовились к охоте, стучали мечами и кинжалами по столу, возбужденные собаки покусывали сами себя за лапы, лаяли друг на друга, пытались выманить хозяев на улицу.

Камила собиралась на охоту. Дайену тоже очень хотелось пойти, хотя он сомневался, сможет ли поймать дикого кабана сетью и мечом. Но он должен был выполнить свой долг – договориться с Ди-Луной и Рикилтом.

– Мы скоро пойдем на свою охоту, – напомнил ему Медведь, подмигнув. Он тоже решил не идти, ограничился тем, что давал всем советы и наставления.

Дайен и Камила почти не говорили друг с другом за завтраком, боялись, что слова повлекут за собой слишком неосторожные поступки. Они утешились взглядами и улыбками, они были уверены, что об их тайне никто не прознал, не ведая того, что они лучатся, как солнышко, проглянувшее сквозь облака.

Соня с мужем тоже переглядывались. Соня кивала головой, пожимала плечами, улыбалась, казалось, она говорила: «А ты чего ждал?» Медведь то хмурился, то ухмылялся, все время теребил свою бороду, казалось, что он вот-вот вырвет ее.

Звон мечей, лай собак, взрывы хохота, грохот опрокидываемых стульев и шум, с которым нечаянно упал один из кузенов. Наконец охотники ушли... Первый раз в жизни Дайен ощутил, что такое семья, дом, любовь, радость, разделенные боль и печаль, а не страдание в одиночку. Он взял на руки малыша, который расхныкался, потому что его оставили дома, и стал смотреть вслед Камиле. Дайен с нетерпением ждал вечера, когда она вернется и они сядут вместе за стол, близко, но не касаясь друг друга, взявшись под столом за руки, чтобы никто не заметил.

И он испытывал в ту минуту счастье – не блаженство, не восторг, не радость, а счастье, простое и естественное. Он был доволен. Ему ничего не надо было, лишь бы это мгновение длилось вечно.

«Умри сейчас!»

Дайен услышал голос Сагана, он поразил юношу, на сердце стало тяжело. В Древней Греции этот призыв был советом тому, кому улыбнулась Судьба.

Умри сейчас! Потому что ты не сможешь никогда быть таким же счастливым, какой ты сейчас, лучше умереть с этим ощущением счастья, чем познать горечь утраты.

Подошел Таск.

– Мы получили сообщение, малыш, от леди Мейгри. Она на корабле, готовится к прыжку. Хочет знать, все ли у нас в порядке, когда ты собираешься встретиться с ней... – Таск замолчал, добавил с намеком: – Если ты собираешься встретиться.

Дайен поставил малыша на пол, подтолкнул его матери, пошел следом за Медведем по винтовой лестнице в комнату, что была в башне. А там он тоже услышал в шуме ветра, гулявшего меж трещин и щелей старых стен, голос Судьбы.

«Умри сейчас!»

* * *

Дайен помолчал какое-то время, чтобы настроиться на прошлую жизнь, которая казалась теперь выхолощенной, холодной и в которой он был ужасающе одинок. Он сказал себе, что теперь все будет по-другому, – ведь у него есть Камила. Все изменится к лучшему. И поймал себя на том, что с ужасом смотрит на экран.

– Баронесса Ди-Луна на связи, Ваше величество, – сказал один из сыновей Медведя через ретранслятор.

Медведь, Таск и Нола выжидали, следя за ним. Дайен сел, сложил перед собой руки.

– Хорошо. Подключайтесь. Баронесса, – сказал он, обращаясь с холодной улыбкой к изображению, появившемуся на экране, – истинное удовольствие иметь возможность снова беседовать с вами.

– Нам еще предстоит выяснить, какое удовольствие получит каждый из нас от этого разговора... Ваше величество, – сказала Ди-Луна, чуть-чуть склонив голову в шлеме; в ее глазах он прочитал иронию и насмешку.

Дайен, совсем потерявший голову от своих мечтаний о счастье, так и остался в голубых джинсах, в домотканой тунике, которую дала ему Соня, сказав с многозначительной улыбкой, что это работа рук Камилы. Дайен в мгновение ока понял свой промах. Ему следовало надеть парадную форму, алую мантию и прочие символы королевской власти. Он допустил серьезную тактическую ошибку, потерял почву под ногами еще до начала битвы.

Саган ни за что бы не сделал такой ошибки, сказал сам себе с горечью Дайен, и ему бы не дал совершить. «О чем я думал?»

Он слишком хорошо знал, о чем он думал. Ничего страшного, он не уступит. Он расслабился, уверовав, что непременно добьется того, к чему стремится. В конце концов, эта встреча – простая формальность.

– Вы получили мое донесение, баронесса. Вы теперь знаете ситуацию, знаете, какая нам грозит опасность. Я сообщил вам об Абдиэле, приоре Ордена Черной Молнии, о его плане захвата чертежей бомбы и передачи их врагу. Надеюсь, вы согласны с моими предложениями о том, как обезвредить его, баронесса. Я, безусловно, могу рассчитывать на вашу помощь в тяжелые дни кризиса. Когда мне ждать ваши корабли?

– Когда я соберусь послать их вам, – ответила Ди-Луна.

Дайен нахмурился.

– Вы хотите сказать, баронесса, что отказываетесь мне помочь? Что обещания, которые вы мне дали, ничего для вас не значат? Или же ваши обещания имеют силу, когда спокойно и нет опасности, и не имеют – когда опасность? Такова особенность народа Цереса?

Баронесса была опытным воином, ее не так-то просто было вывести из себя, сделать беззащитной перед словесной атакой сильного оппонента.

– Я обещала, Ваше величество, поддержать вас в борьбе против продажного правительства нашей галактики. В такой войне мы бы многого добились – реставрации звездных систем, несправедливо отнятых у нас, открытия торговых путей, усиления нашего могущества в галактике. Мой народ и я готовы пожертвовать нашими жизнями и деньгами ради этих целей. Но война, которую вы предлагаете мне сейчас развязать! Вы предлагаете нам умереть ради того, чтобы вы заполучили корону.

– Я думал, что дал исчерпывающее объяснение, баронесса, – сказал Дайен, стараясь контролировать себя. – Над нашей галактикой нависла весьма реальная угроза. Вы знаете, какой властью обладали в прошлом члены Ордена Черной Молнии. Только особы Королевской крови оказывали им сопротивление, но династия свергнута. Неужели, прочитав мое донесение, вы сомневаетесь в том, что не кто иной, как Абдиэль правит нашей галактикой? Питер Роубс – марионетка в руках ловца душ, он танцует под его дудку. Абдиэлю нужна бомба, чтобы подчинить себе непокоренные планеты. И если мы не остановим его, он завладеет ею. Или же, что более вероятно, коразианцы получат шанс расстроить этот план!

Дайен сжал руку в кулак.

– У нас есть шанс доказать, что Питер Роубс – пешка в руках ловца душ. Да, в случае успеха корона будет моей, баронесса, но и вы получите все, что хотите, причем мирным путем, не ввергая народ галактики в кровавую, жестокую гражданскую войну.

Ди-Луна хладнокровно и задумчиво смотрела на него, потом вдруг улыбнулась.

Дайену не понравилась эта коварная улыбка, он насторожился.

– Лорд Саган отлично вас натаскал, Ваше величество, – признала Ди-Луна. – Я под большим впечатлением. У вас прекрасный план. У меня нет никаких возражений против того, что нам надо вступить в поединок с коразианцами, после нашей победы мой народ осыплет меня почестями и привилегиями, которые в противном случае мне пришлось бы вырывать силой. И против того, чтобы к вам перешла корона, я не возражаю. У вас задатки сильного короля. Но, согласитесь, ваши требования намного превышают мои обещания. Я в состоянии выиграть войну, сражаясь со слабой республиканской армией. Но я не уверена, что смогу победить коразианцев на их территории. Битва, в которой вы уговариваете меня принять участие, потребует гораздо больше денег и солдат.

Баронесса подняла руку, не дав Дайену перебить ее.

– Я не сказала, что не готова к таким тратам. Но вы просите у меня больше, чем я вам обещала. И я хочу от вас дополнительного взноса.

– Какого, баронесса? – спросил Дайен.

– Прежде всего я хочу, чтобы в галактике снова все начали поклоняться Богине-матери.

Дайен пренебрежительно махнул рукой.

– Когда я стану королем, каждый будет волен выбирать, кому ему поклоняться. Орден Адаманта, запрещенный нынешним правительством, будет восстановлен в своих правах, как и...

– Вы не поняли меня, Ваше величество, – перебила его Ди-Луна. – Я хочу, чтобы культ поклонения Богине-матери стал официальной религией в галактике, и его приравняли к религии Ордена Адаманта; ранее особы Королевской крови на это никогда не соглашались, – добавила она с усмешкой.

– Хорошо, баронесса, – великодушно согласился Дайен, подумав, что подобный уговор не причинит ему особого вреда. Он легко отделался. – Реставрация этой древней религии станет одним из первых декретов.

– Благодарю Вас, Ваше величество, значит, наши молитвы будут услышаны, но, боюсь, это еще не все. Народ галактики должен убедиться, что лично вы серьезно и искренне относитесь к культу Богини-матери, что вы почитаете ее и поклоняетесь ей. Тогда они сами обратятся в нашу веру.

– Заверяю вас, баронесса, – сказал Дайен, – что я смогу убедить всех, что...

– Конечно, Ваше величество. Ваша жена, Ваша королева будет Верховной жрицей.

Дайен смутился, не мог какое-то время даже говорить, не понимая, о ком идет речь. Он представил Камилу, стоящую перед алтарем, совершающую священные обряды, и чуть было не рассмеялся вслух.

– Вы же знаете, баронесса, королевы у меня, к сожалению, нет...

– Она будет, Ваше величество. Вы дадите согласие жениться на одной из моих дочерей.

«Умри сейчас!» – прошелестел ветер, но то было печальное эхо навсегда утраченного мгновения.

– Я должен это обдумать, – сказал Дайен. Он стиснул зубы, чтобы унять адскую боль, пронзившую сердце.

Таск, стоявший позади, напомнил ему:

– Малыш! Леди Мейгри ждет. У тебя осталось мало времени.

«Не могу сказать, чего потребуют от вас ваши союзники, – сказала однажды Мейгри. – Но будьте уверены, цена их верности – очень высокая. Может оказаться выше, чем вы можете заплатить. Выше, чем стоит платить».

– Час, баронесса, – сказал Дайен. – Мне нужен час, чтобы обдумать ваше предложение.

– Значит, поговорим через час, – сказала Ди-Луна, торжествующе улыбаясь, потому что знала, победа на ее стороне.

Изображение на экране погасло.

В комнате воцарилось молчание. Казалось, даже слабое тиканье и постукивание аппаратуры прекратилось. Дайен продолжал смотреть на экран, будто он все еще видел изображение женщины, запечатленное на нем так же, как в его воображении. Он почти не замечал Таска, который хотел ему что-то сказать, Нолы, положившей ему руку на плечо в знак утешения, Олефского, мрачна смотревшего на него. Дайен понял в это мгновение, что Олефский знает, чует любящим сердцем отца все, что произошло между его дочерью и ним.

– Клянусь своими потрохами, эта женщина ухватила вас за самое больное место, – сказал Медведь, шумно вздыхая. – Она нам чертовски нужна. И она это знает.

– Наши силы и силы Рикилта... – начал Дайен, стараясь перевести дыхание, потому что стал задыхаться.

– Этого недостаточно, парень, – сказал Медведь. – Сдается мне, что Рикилт с ней снюхался. Даю бороду на отсечение, что он не станет посылать свои корабли, если Ди-Луна не пошлет свои.

«Я могу от всего отказаться, – сказал себе Дайен. – И жить как простой смертный. Остаться здесь, в этом замке, с ней. Пусть вся галактика летит к чертовой матери. Разве они думают обо мне? Нет. Они спрятались за моей спиной, толкают меня вперед, чтобы я сражался за них, защищал их, отдал за них свою жизнь, свое счастье. А в ответ они будут поносить меня, издеваться надо мной, плести против меня заговоры.

Здесь я буду счастлив, стану отцом семейства, у меня будут детишки, состарюсь, мирно умру во сне. Еще столько воды утечет, прежде чем коразианцы построят бомбу! Пусть следующее поколение и думает об этом. Другой король...»

Ладонь правой руки стала ныть, жечь. Он медленно разжал пальцы, посмотрел на кожу, на линию судьбы, на пять шрамов, на которые он добровольно согласился. Он вспомнил обряд инициации, или перехода в другую жизнь, или что там это было. Он вспомнил иглы серебряного шара, врезавшегося ему в плоть, он снова испытывал чудовищную, смертельную боль, снова видел, как из ран струится кровь...

Это было реальностью. Не иллюзией. Он знал это, потому что сейчас он испытывал ту же самую боль.

Он мог от всего отказаться. Выбор был за ним.

Но мог ли он? Он представил Мейгри на борту «Феникса», от нее исходило бледное, холодное, как от луны, мерцание.

«Слишком поздно, Дайен. Не корите себя. Думаю, было слишком поздно даже в ту минуту, когда вы появились на свет».

– Малыш, – сказал Таск, кладя в бесчувственную, онемевшую руку Дайена какие-то бумажки, – донесения, малыш. Одно от Рикилта. Медведь был прав. Пародышащий взял сторону Ди-Луны. Он не полетит, пока она не полетит. А другое донесение от леди Мейгри. Оно срочное, малыш. Ей нужно знать, какие у тебя планы... Послушай, Дайен. – Таск наклонился, обнял друга за плечи. – Надо смириться. Соглашайся на эту женитьбу. Что тут такого? Да и мало ли что случается. Мы воспользуемся твоим согласием, потом придумаем, как дать задний ход. Давай держать язык за зубами. Никто, кроме нас, ничего не узнает. Не говори ничего Камиле.

«Вот я и начал скрывать от Камилы, держать от нее секреты. Вот уже и началось...»

Умри сейчас...

Слишком поздно.

 

Глава семнадцатая

– Мне жаль, Дайен, – сказала Мейгри. – Очень жаль.

– Миледи? – Агис посмотрел на нее. – Вы что-то сказали?

Она была далеко отсюда, взор устремлен на дальнюю планету, к замку, к комнате в башне. Голос Агиса вернул ее. Она вздохнула, разжала руку, лежавшую на рукоятке меча.

– Вы были с Его величеством? – продолжал допытываться Агис.

– Да. У этой системы связи есть недостаток, Агис. – Мейгри печально взглянула на пять алых шрамов на ее руке. – В отличие от обычной, она передает боль другого.

– У него что-то стряслось?

– Мы скоро узнаем об этом. Он знает, что ему предстоит совершить, что написано ему на роду. Он может сделать вид, что он... простой смертный.

Агис выслушал ее молча, задумался над тем, что они станут делать, если Дайен откажется помочь им. Мейгри хотелось быть такой же уверенной в Дайене, какой она пыталась казаться. Ему всего восемнадцать лет. Ноша короля оказалась для него слишком тяжелой. Но он был достаточно взрослым и мудрым, чтобы ясно видеть свое будущее и, подобно Атланту, понимать, что он обречен нести эту ношу всю жизнь. Но могла ли она винить его в том, что он решит отказаться от тяжелой короны и устремится навстречу счастливой неизвестности?!

А что в таком случае она предпримет?

Мейгри откинулась в кресле, закрыла глаза и с тоской подумала о горячем душе, постели, сне, забытьи. И внезапно она прониклась острой завистью к тем беднягам, которые погружены в наркотический сон, чьи функции организма доведены до абсолютного минимума, мозг заторможен. Им даже ничего не снится...

– Миледи, – сказал с тревогой Агис, – неприятность.

Мейгри мгновенно встряхнула с себя эти мысли, проклиная себя за то, что ненадолго забылась. В дверях стоял Спарафучиле.

– В чем дело? – спросила она. – Что случилось?

– Идемте, – сказал убийца.

Мейгри быстро поднялась, пошла с ним по коридору, где ее ждали Рауль и Крошка.

– Брат Фидель? – спросила она и поняла, что при мысли о нем ее пронзило горькое разочарование. Еще она поняла, что монах был для нее своего рода порукой, Божьим знаком, что Он не оставляет ее. Если она потеряет брата Фиделя, если он предаст ее...

– Монах в полном порядке, – сказал Спарафучиле и усмехнулся. – Он не подведет милорда.

Мейгри заметила, что он сказал «милорда». А не сказал «Он не подведет вас, моя леди».

– Коварная бабенка ничего ему не сказала. И он ничего не сказал ей. Я знаю. Я слушал.

– Как...

– Я подумал, что-нибудь подобное может приключиться, когда капитан попыталась сыграть со мной дурную шутку, и поставил жучок в комнате. Теперь все слышу, даже ее дыхание. – Ублюдок усмехнулся.

Мейгри постаралась скрыть свои чувства.

– Продолжайте, – сказала она холодно.

– Монах сделал ей укол...

– Тогда в чем же проблема? – спросила она раздраженно.

– Он не подействовал.

– Что?

– Коварная бабенка не отреагировала на лекарство. Она, правда, передвигается с трудом, дремлет подолгу, язык у нее заплетается, но она не заснула.

Мейгри посмотрела на Рауля и Крошку. Крошка казался еще меньше, он чуть не тонул в своей шляпе.

– Как это могло произойти? На борту есть еще такие пассажиры? Мне казалось, вы заверили меня, что знаете свое дело...

– Миледи, – перебил ее Рауль, грациозно складывая ручки в умоляющем жесте, – я понимаю ваш гнев, но он несправедлив. Нельзя уступать гордыне, нельзя верить ложным слухам. Но тем не менее, когда кто-то гордится отлично сделанной работой – это прекрасно, вот и я с гордостью заявляю вам, что я – специалист в своей области, о чем мой бывший хозяин Снага Оме неоднократно говорил. В самом деле, мой бывший хозяин, покойный Снага Оме...

– Прекратите! – рявкнула Мейгри, устав от болтовни лоти.

Крошка, не сводя взгляда с Мейгри, подошел поближе к дружку. Вытащив крошечную ручку из кармана плаща, он схватился за подол бархатного платья Рауля. Рауль посмотрел на него, они без слов поняли друг друга.

– Миледи, – сказал он, поворачиваясь к ней и выговаривая слова на удивление четко и ясно, – все пассажиры спят глубоким сном. Мы периодически, через короткие интервалы времени, повторяем им инъекции, чем поддерживаем это состояние. Понятия не имею, почему капитан не отреагировала на наркотик.

Крошка что-то проворчал. Рауль посмотрел на него, опустил глаза в знак молчаливого согласия:

– Мой друг полагает, что священник ввел неполную дозу. Выяснить теперь это не представляется возможным. Он ведь опытный санитар и, без сомнения, знает, как незаметно уменьшить дозу...

– Конечно, – сказала холодно Мейгри.

Крошка отступил. Рауль замолчал, провел рукой по волосам, приводя их, а может, и свои мысли в порядок.

– Есть вероятность, правда, чрезвычайно малая, я лично никогда не сталкивался с подобными случаями, но, повторяю, есть вероятность, что у девушки сильная воля, что она в состоянии преодолеть воздействие, скажем так.

Мейгри потребовалось какое-то время, чтобы вычленить смысл сказанного из потока слов.

– Что можно сделать в таком случае? Увеличить дозу?

– Это будет неверным решением, если вы не хотите, чтобы она погрузилась в глубокий сон надолго, очень надолго. Но увеличить ничего не стоит, – добавил Рауль, помолчав и поправив кружево, закрывающее его тонкие кисти.

– Я сам займусь ею, – сказал убийца. – Результат будет надежнее, чем от любого наркотика.

– Позволю себе не согласиться, – сказал вежливо Рауль, склоняясь в поклоне. – У меня лично есть яд, который может вызвать...

Мейгри сердито оттолкнула лоти и пошла по коридору. Спустя мгновение она услышала позади стук высоких каблуков Рауля, шелест подола плаща Крошки, волочащегося по полу. Она не слышала шагов Спарафучиле, но знала – он тоже идет следом. Он никому не позволит вмешиваться в операцию по спасению своего хозяина.

Подойдя к каюте капитана, Мейгри открыла дверь, приготовившись к любой неожиданности. Она увидела капитана – как ее фамилия? Корбет? – на постели, та сидела, облокотясь о тумбочку, точно пьяная. Подле нее стоял брат Фидель и что-то тихо и серьезно говорил ей. Заслышав стук дверей, он поднял взгляд на входящих и отскочил от девушки. Краска залила его щеки.

– Что здесь происходит, брат Фидель? – спросила Мейгри.

– Не знаю, миледи. Я сделал ей укол, как вы приказали. Но он лишь частично на нее подействовал, вы и сами видите.

– Вы ввели полную дозу?

– Да, миледи, – ответил он, посмотрев ей в глаза.

Мейгри поверила ему, вздохнула с облегчением и тут же рассердилась на себя за это.

Капитан, казалось, поняла, что в комнате еще кто-то. Подняла голову, посмотрела на Мейгри затуманенными глазами.

– Здорово, сука, – сказала она, и хотя ее речь была замедленной, а слова она произносила с трудом, Мейгри уловила бешенство и ненависть в голосе девушки, увидела, как вспыхнули ненавистью ее подернутые наркотическим туманом глаза.

Ах вот что держит ее!

Капитана качало из стороны в сторону, она чуть было не упала. Она ухватилась за тумбочку с такой силой, что та закачалась. Дыхание ее стало учащенным, неглубоким, на смуглой коже заблестели капельки пота.

– Я пытался уложить ее. Боюсь, что она разобьется, миледи, – сказал брат Фидель.

– Как будет, так будет, – сказала Мейгри. – Идемте, брат Фидель. – Она вышла из каюты.

Монах со вздохом сложил руки и последовал за ней.

Капитан крикнула вдогонку:

– Не боишься, что мясо твое подпортится? – И уткнулась лицом в кровать.

Брат Фидель побледнел как полотно, Мейгри закрыла дверь.

В коридоре их ждали трое. Рауль был удрученным и мрачным – в состоянии весьма необычном для лоти; он явно воспринял случившееся как личное оскорбление и вызов его профессионализму. Крошка не сводил глаз с Фиделя, Спарафучиле, должно быть, тоже пытался смотреть своими раскосыми глазами на монаха. Впрочем, никогда нельзя было сказать точно, куда именно он смотрит.

– Брат Фидель говорит, – начала Мейгри, – что он ввел полную дозу...

– Он правду говорит, – вмешался Рауль с улыбкой, отвешивая поклон монаху. – И Крошка такого же мнения.

– Благодарю, – сказала Мейгри. – Когда я захочу узнать мнение Крошки, я спрошу его. Вопрос в том, что нам теперь делать? Ваше «решение» вопроса неприемлемо. Когда мы долетим до Коразии, надеюсь, благополучно долетим, и нам не нужен будет этот корабль, мы вернем его капитану, а тот в сопровождении армады Его величества доставит своих пассажиров назад в нашу галактику. Поэтому нам нужно, чтобы капитан к тому времени была в полном здравии. Вы видели ее, – Мейгри сделала жест в сторону дверей. – В таком состоянии она не опасна, но с таким упрямым характером она что угодно может вытворить. Итак?

Рауль захлопал ресницами.

– Миледи, ей нельзя вводить, дополнительную дозу, пока эта доза не выйдет из организма; учитывая, что она будет оказывать сопротивление наркотику, окончательно организм очистится от него через семьдесят два часа.

– Значит, надо давать седативные препараты.

– Конечно, можно, но при таком сочетании произойдет токсикация организма. Если необходимо сохранить женщине жизнь, я не советую рисковать.

Мейгри услышала, как брат Фидель, стоявший рядом с ней, тихонько вздохнул, увидела, что лицо его успокоилось, кровь снова прилила к щекам. Он даже и не задумывался над тем, что его реакция усложняет ей жизнь, увеличивает опасность, которая нависла над ней, ставит под угрозу их операцию.

«Вас не обрадует вариант, который я собираюсь предложить, – пообещала она монаху мысленно. – Посмотрим, что произойдет, когда дьяволы утащат вас на вершину горы».

– Ясно, – сказала Мейгри. – В таком случае пусть сама о себе заботится. Установим возле нее круглосуточное дежурство и охранника, и санитара.

Брат Фидель понял, что Мейгри требует, чтобы возле капитана кто-то оставался день и ночь. Он еще гуще покраснел, потом кровь снова отхлынула от лица. Он с ужасом воззрился на Мейгри, губы у него дрожали...

– Миледи...

– Брат Фидель, я могу только вам поручить это задание. Мне нужны Крис и его люди, чтобы обеспечить полет корабля и порядок на борту. Агис, Спарафучиле и я будем следить за порядком на капитанском мостике, установив круглосуточное дежурство и по очереди выполняя функции командира и второго пилота. Рауль со своим дружком время от времени будут отпускать вас передохнуть. Но Рауль обязан следить за другими пассажирами, готовить и делать инъекции по мере надобности, чтобы они не выходили из забытья. Если же вы откажетесь, – безжалостно подытожила Мейгри, – я вынуждена буду дать капитану сильную дозу седативного препарата, рискуя вызвать летальный исход. Она слишком опасна, чтобы оставить ее одну.

К брату Фиделю вернулось присутствие духа.

– Я сделаю все, что от меня потребуется, миледи.

– Хорошо, – сказала она, и голос ее помягчел. – Я полностью доверяю вам, брат.

– Спасибо, миледи, – ответил он тихо, опустив глаза и крепко сцепив руки.

Мейгри – единственное существо на всем белом свете, которое верит в него. Сам он в себя не верит. Видно, и Господь в него не верит.

«Мы с вами теперь заодно», – сказала она ему мысленно. Она понимала, что ей следует мучиться раскаянием от того, что она испытывает злорадное удовольствие, заставляя его страдать, ей следует испытывать сочувствие и жалость к нему, хотя бы простое любопытство – нарушит он обет целомудрия или нет. Но она ничего не испытывала. Ничего, кроме раздражения по поводу того, что эта глупейшая проблема тоже свалилась на ее голову.

Она и к Дайену ничего не питала. Будь осмотрителен в своих желаниях... Его желание исполнилось, он сам сделал его явью. Правда, он не таким представлял все, когда мечтал об исполнении своего желания. У сияющего серебряного шара оказались иглы.

Ее помощники стояли вокруг, выжидающе глядя на нее. Мейгри спохватилась, что унеслась мыслями далеко-далеко. Она вернулась, заставила свой усталый мозг снова брести, спотыкаясь, вперед.

– Спарафучиле, приготовьте веревки для девушки или еще что-нибудь. Постарайтесь, чтобы они ей не причиняли боли и неудобства, но были бы надежными.

– Я уже подумал об этом, моя леди, – сказал убийца и протянул руку к куче разорванных простыней. Он открыл металлический ящик, достал оттуда содержимое. – Мне приходилось иметь дело с жертвами, которые я должен был не убивать, а следить за тем, чтобы они были в полном здравии. Меня именно для того и нанимали, чтобы я с ними вел приятные беседы. Но, случалось, мои клиенты отказывались вести со Спарафучиле приятные беседы.

– Парализаторы? – догадалась Мейгри. – Годится.

– Это не причинит ей вреда? – спросил священник, глядя на четыре предмета, лежавшие в металлическом ящике.

– Нет. Смотрите. – Мейгри взяла толстый металлический браслет. – Протяните руку.

Брат Фидель повиновался, недоверчиво поглядывая на браслет. Он вздрогнул, когда Мейгри защелкнула браслет на его левой руке, с недоумением посмотрел на него. Он был легким, неплотно облегал запястье, почти болтался на его тонкой руке. Но больше ничего и не требовалось. Мейгри, улыбнувшись, повернула выключатель.

Браслет тихо загудел, засверкал вспышками света. Фидель смотрел на него во все глаза, широко раскрыв рот.

– Я... я не могу пошевелить пальцами, – сказал он изменившимся голосом. – У меня онемела рука!

Мейгри отключила браслет. Гул утих, огоньки погасли. Фидель согнул руку, сжал пальцы, потом разжал. Он, как завороженный, смотрел на них, потом поднял взгляд.

– Что это?

– Это у вас в голове происходит, – пояснила Мейгри. – Парализаторы блокируют нерв, от которого идет импульс к руке, а если надеть его на лодыжку, то парализует ногу. Они не перекрывают кровеносные сосуды, кровь свободно циркулирует, не наносят вреда органам. Но это весьма эффективное сдерживающее устройство. Спарафучиле, наденьте их на женщину...

– Нет, – сказал решительно брат Фидель, забрал ящик и бросил мрачный взгляд на ублюдка. – Покажите, как с ними управляться, я сам их надену на нее.

Спарафучиле усмехнулся, правда, усмешка эта была похожа на победный рык хищного зверя, настигшего жертву.

Мейгри заколебалась, но потом решила, что можно уступить юноше: Спарафучиле оставил в каюте прослушивающий аппарат, он успеет предупредить ее, если... Но кто будет шпионить за ублюдком?

Мейгри вдруг почувствовала страшную усталость – от них и от себя.

– Я буду на капитанском мостике, – сказала она. – Приходите со своими донесениями туда.

* * *

Брат Фидель чрезвычайно внимательно выслушал инструктаж, хотя ему пришлось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы встать на близком расстоянии от убийцы, от которого, как казалось монаху, исходил запах крови и смерти.

– Понимаю, – сказал он спокойным, ровным голосом. – Вот так включается. Вот так выключается.

– Эти два браслета – на лодыжки, эти – на запястья. Можете увеличить их в окружности. Но думаю, это не придется делать. У девушки очень длинные ноги с тонкими лодыжками. Мужчина может их пальцами обхватить...

– Уверен, что подойдут, – перебил его брат Фидель. Взяв ящик, он подошел к дверям и открыл их.

Томи лежала на кровати – она даже не пошевелилась, когда он вошел. Может, спала. Ему легче будет выполнить свою мерзкую задачу. Он сделал еще один шаг и понял, что убийца молча следует за ним.

Фидель повернулся, встал в дверях.

– Что вам нужно?

Он старался сохранять спокойствие. Если ублюдок почует, что он боится, он набросится на него, растерзает на куски.

– Хочу проследить, чтобы вы их правильно надели. – Убийца подошел к нему ближе.

– Я правильно надену.

Фидель не шелохнулся. Он мельком посмотрел в коридор – там стояли Рауль и Крошка. От них помощи не жди. Один наблюдал за ними с веселым любопытством. А что на уме у того, кто утонул в своей шляпе и плаще с поднятым воротником, одному Господу ведомо.

Спарафучиле приблизился вплотную. Изуродованное, с непропорциональными чертами лицо внушало ужас, оно словно крупным планом нависало над ним. Он ухмыльнулся, отчего тот глаз, что был пониже, совсем закрылся. Фидель невольно отвернулся. Дыхание убийцы обожгло щеку.

– Спрашиваешь, что мне нужно? Скажу. Хочу поразвлечься. Миледи наплевать на все. Я не сделаю бабенке больно. Может, ей даже понравится. А? Может, и тебе понравится, святой отец? Мы мало чем отличаемся друг от друга. Нам с тобой одного и того же хочется. Скажи?

Брат Фидель посмотрел на него в ужасе, заглянул в его раскосые глаза и содрогнулся. Он увидел в них похоть, вожделение, словно увидел зеркало своей души. Он увидел в них то, что мог увидеть убийца в глазах самого Фиделя. И это ужаснуло монаха. Они с убийцей были одинаковыми. Слишком одинаковыми.

– Отойдите от дверей! – сказал брат Фидель.

Ублюдок моргнул, глаза его сузились. Теперь он не усмехался, а отвратительно хохотал, обнажив белые острые зубы.

– А как же ты остановишь меня, святой отец? – Он оттолкнул Фиделя своим мускулистым, сильным телом.

Юноша покачнулся, но устоял.

– Отойдите от дверей!

Спарафучиле напрягся. Фидель готов был броситься на него с ножом, с голыми руками, с чем угодно... Он начал молиться. Слова застряли у него в горле. Они не помогали.

Руки убийцы двигались со скорость света, но он не собирался наносить удар. Он хлопнул Фиделя по плечу, глядя на юношу с явным одобрением.

– Молодец, храбрый парень! Не сплоховал перед Спарафучиле. Бог, которому ты поклоняешься и которому поклоняется мой повелитель, это Он дает тебе столько мужества?

– Да, – сказал тихо брат Фидель, не понимая, что опасность позади.

Убийца тряхнул головой, его грязные патлы упали ему на лицо.

– Моя леди правильно поступила, что тебя сюда взяла. Я раньше в толк взять не мог, зачем ты здесь. Теперь просек. Мы станем корешами с тобой – ты и Спарафучиле. – Он снял руку с плеча, усмехнулся. – Как братья.

«Как братья, – подумал в отчаянии брат Фидель. – В другое время я бы не стал прикасаться к этой руке. Отказался бы пачкать себя. А теперь у меня нет на это никакого права». Он взял руку убийцы и крепко пожал.

– Расскажи мне как-нибудь на досуге о Боге, которому поклоняется мой повелитель.

Фидель утвердительно кивнул. Он потерял дар речи. Спарафучиле снова усмехнулся, посмотрел на девушку, лежавшую на кровати. Пожав плечами, заковылял прочь, с притворным унынием опустив голову.

Рауль, сияя своими блестками, поклонился убийце.

– Потрясающее зрелище! – сказал он, вскидывая голову, словно только что посмотрел великолепное театральное представление.

И они засеменили с Крошкой, который сверкал из-под шляпы своими хитрыми глазенками, следом за убийцей.

Брат Фидель закрыл дверь, запер ее, хотел сделать несколько шагов, но не смог. Прислонился к стене, весь дрожа, обливаясь холодным потом.

– Вы не такой... как остальные, – раздался сдавленный голос позади него. – Зачем вы участвуете в этом?

Фидель резко обернулся.

– Я думал, вы спите, – сказал он, глядя на лежащую в постели. – Мне стыдно, что вы все слышали.

Подойдя твердым шагом к тумбочке, он поставил на нее металлический ящик, открыл его.

– Вы... не уступили ему. Без оружия. Вы знали, что он хотел сделать со мной...

– Он просто решил испытать меня, – сказал Фидель, доставая из ящика браслет. Он посмотрел на гладкую смуглую руку женщины. – Он не хотел этого делать.

– Как дьявол, – сказала Томи.

Она зевнула, сон одолевал ее. Глаза были влажными, темными, точно ночь, горячими, точно сны, которые иногда мучили его. Она приподнялась на локте, с вялым любопытством наблюдая, как он надевает браслет, словно рука была не ее, а кого-то другого, на соседней кровати.

– Я никогда не встречала... такого, как вы. – Она провела пальцами по руке, которая закрепляла браслет у нее на запястье. – Нежные руки. Прикосновение... словно женщины. Без оружия. Он сказал: «Без оружия». И вы устояли. Он же убийца. Никогда не встречала... такого смелого. – Она закрыла глаза, голова упала на подушку.

Наркотик все-таки оказался очень сильным. Она заснула.

Фидель подождал, прежде чем включить парализатор, внимательно наблюдая за ней. Может, не надо? Может, она наконец погрузилась в спячку? Он приблизился к ней, протянул руку, чтобы пощупать пульс.

Черные ресницы затрепетали, она открыла глаза.

– Освободите меня, – прошептала она. Она обвила рукой его руку, притянула к себе, такой мягкой, такой теплой. – Вы и я... мы вместе... захватим власть...

Фидель поднялся, высвобождаясь из ее объятий, оказавшихся совсем не крепкими, вялыми. Томи сонно улыбалась ему.

Он решительно закрепил браслет на запястье, включил его и взял еще один.

* * *

– Миледи, – сказал Агис, когда Мейгри вернулась на капитанский мостик. – Я получил сигнал от Его величества. Все готово. Флотилии баронессы Ди-Луны и Рикилта вылетели. Если все пойдет по намеченному плану, Его величество ждет нас в условленное время там, где мы договорились.

Бедняга Дайен. Он поймал серебряный шар с иголками и всем прочим.

– Отлично. – Мейгри потерла вспыхнувшие глаза. – Курс определен?

– Да, миледи. Крис доложил, что в машинном отделении все готово. Совершать прыжок?

Мейгри посмотрела в пустоту, в холодную пустую тьму.

– Совершайте! – скомандовала она.

 

Глава восемнадцатая

«Ятаган» короля возвращался на «Феникс».

Он летел не спеша, прокладывая себе путь между кораблями, вытянувшимися в ряд, теми, что патрулировали подлеты к «Фениксу», а сейчас готовились отсалютовать Его величеству. И вот лазерные орудия выпустили залп, взрывов не было слышно, лишь вспыхнули крошечные желто-красные звездочки в кромешной тьме.

Дайен в парадной форме с пурпурной мантией стоял по стойке «смирно» на носу своего корабля, торжественно и хмуро наблюдая за всем происходящим. Почетная гвардия в великолепных доспехах выстроилась позади него. Эту сцену транслировали по видеосвязи на все корабли флота и на экраны миллиардов зрителей, смотревших последние новости галактики. Взоры всех людей были прикованы к королю-юноше, романтическому герою легенды, выдуманной человеком и дошедшей до них через века, герою, вступившему в поединок с дьяволом. Его сравнивали с Ахиллом у стен Трои, с Давидом, не испугавшимся Голиафа, с Александром, покорившим мир, с Джоном Ф. Кеннеди, остановившим кубинский кризис, вспыхнувший из-за находившейся там ракетной базы. Президент Роубс приветствовал короля посланием, в котором восхвалял его мужество.

Дайен, стоя на борту корабля, – воплощение величия и одиночества, думал о бесчисленных зрителях, о том, в каком немом восторге они пребывают, ибо испокон века человеку свойственно было восторгаться и преклоняться перед торжественными событиями с их пышной показухой, перед обстоятельствами. Он вспомнил слова Бертольда Брехта, которые однажды сказал ему Саган: «Несчастлива земля, у которой нет героя».

И следующую фразу:

«Нет, несчастлива земля, которая нуждается в героях».

Этой планете, этой Вселенной страстно нужен герой-спаситель, который сражался бы за них, нес бы все бремя на своих плечах, умер бы за них, а им помог бы сохранить жизнь.

Дайен был избранником, то ли Господь остановил свой выбор на нем, то ли обстоятельства так сложились. То ли он сам сделал этот шаг.

«Я должен оставаться самим собой».

Должен находиться на борту «Ятагана», держащего курс на «Феникс», чтобы найти там свою судьбу, свое великое предназначение. Он вспомнил с грустью, как вспоминают об утраченной наивности, чувство страха, которым он проникся, увидев в первый раз этот великолепный корабль, ослепительно ярко сиявший в окружении своих спутников, как солнце – меж своими сателлитами. Каким ничтожным он тогда показался себе! Точно песчинка в море.

Еще он вспомнил, каким одиноким он тогда себя ощутил, впрочем, таким же, как и теперь. Как все изменилось с тех пор... и ничего не изменилось.

«Ятаган» сделал посадку на «Феникс», Его величество покинул борт корабля. Его встретили помощники, тоже в парадной форме: озабоченный и суровый адмирал Экс, которого явно что-то мучило; капитал Уильямс, импозантный, самодовольный, готовый лично принять все лавры и почести; баронесса Ди-Луна, слегка смущенная, но по-прежнему высокомерная и самоуверенная; Рикилт, тоже очень довольный собой, если судить по цвету пара, который кружил вокруг него; Медведь Олефский, огромный, сильный, возвышающийся, как утес; генерал Джон Дикстер, флегматичный, внушающий доверие, правда, как всегда слегка помятый.

Дайен ступил на красный ковер, который распростерся перед ним, напоминая кровавую реку, и, памятуя о миллиардах зрителей, со спокойным достоинством принял приветствие свиты.

Когда церемония будет окончена, видеокамеры выключат, репортеры-андроиды покинут корабль, зрители тоже выключат свои видео и вернутся к обычной жизни.

А Дайен спустится в ад.

Раз он вернулся с победой, они радостно встретят его, окружат любовью, провозгласят королем. А если бы проиграл сражение и не вернулся, они забыли бы его и стали ждать другого.

Был ли у него когда-нибудь выбор? Мейгри сказала правду? То, что он сейчас здесь, на борту корабля, – Божественный Промысел?! Или же он сам принял верные решения, которые привели его сюда? Или же какое-то всемогущее существо задурило ему голову?

Он вспомнил, что Платус мечтал, чтобы он рос простым, обыкновенным ребенком, но ведь именно он назвал его в честь мудрого, доброго правителя, о котором писал Платон.

Он вспомнил, как Саган убил Платуса. Снова услышал голос Командующего: «Может, я спасу тебя».

И голос Абдиэля: «Ты можешь воспользоваться силой, которую дает Королевская кровь. Протяни руку, мой король, возьми ее!»

Он вспомнил золотистые глаза, щит, который защитил его. Он так и не сказал, что собирался сказать. У него не хватило мужества. Да, он должен был сказать ей о Ди-Луне, о его обещании жениться на другой. Камила имеет право это знать. Они не будут врать друг другу. Но об этом он не мог сказать. О своем решении совершить то,.. что надо совершить. Таск прав, еще много воды утечет. Судьба... Бог... шанс... что-нибудь помешает.

Что-нибудь спасет его от него самого? Он этого хочет?

– Ваше величество! – Адмирал Экс сделал шаг вперед, – Мы получили донесение от леди Мейгри. Она делает прыжок через гиперпространство.

– Мы полетим следом, – сказал Дайен, потирая правую ладонь, словно она болела.