К тому времени, когда мы с Элизой собрали еду и одеяла, Сцилла подогнала аэрокар к передней двери дома. Мы погрузили вещи и продукты в багажник, и после этого все собрались возле летательного аппарата. В нем было только четыре сиденья — два впереди и два сзади, и на задних сиденьях лежал Темный Меч, завернутый в старое одеяло.

— Меч можно тоже положить в багажник, — предложил Мосия.

— Нет, — поспешно возразила Элиза. — Я хочу, чтобы он все время был под рукой. Чтобы я могла его видеть.

— Положите его на пол перед задними сиденьями, — посоветовала Сцилла.

Элиза так и сделала, перед этим поплотнее завернув меч в одеяло. Мосия сел впереди, рядом с водительским сиденьем. Если Элизе хотелось присматривать за мечом, Мосия, как я понял, решил присматривать за Сциллой. Меня это вполне устраивало — я мог устроиться рядом с Элизой. Она собралась влезь в аэрокар, но вдруг остановилась.

— Благословенный Олмин! — воскликнула она, повернулась и посмотрела вниз, в сторону пастбища. — Овцы! Я не могу оставить их запертыми в загоне! Нужно напоить их и выпустить на луг. Я быстро! Сейчас вернусь.

И она убежала вниз по склону холма, к овечьему загону.

— Мы должны остановить ее! — воскликнула Сцилла и начала выбираться из аэрокара.

— Нет, — резко возразил Мосия. — Пусть увидит своими глазами. Может быть, тогда поймет.

Что увидит? Я не понял. Я выпрыгнул из аппарата, побежал следом за Элизой и вскоре догнал ее. Все мои мышцы словно закаменели и сильно болели после изнурительных физических упражнений прошлой ночи, и я стиснул зубы, чтобы вытерпеть боль.

Даже издалека было видно, что в загоне случилось что-то ужасное. Я попытался задержать Элизу, но она сердито отбросила мою руку и побежала еще быстрее. Я замедлил шаг, стараясь унять боль в ногах. Спешить было уже некуда. Мы ничего не могли сделать. Никто уже ничего не мог сделать.

Когда я подошел, Элиза стояла, тяжело привалившись к каменной ограде. Ее глаза были широко раскрыты от ужаса и недоумения.

Овцы были мертвы. Их всех убили. Кровь вытекла у животных из ушей, ртов и носов. Они лежали в лужах собственной крови, выпучив невидящие глаза, затянутые белесой пленкой. Все овцы лежали там, где упали, не было видно никаких признаков борьбы. Я вспомнил взрыв, который мы слышали. Даже издалека он показался нам оглушительно громким. Техноманты использовали смерть этих животных, чтобы пополнить израсходованные запасы сил.

Элиза закрыла лицо руками, но не заплакала. Она стояла неподвижно, словно окаменев, так что я даже испугался. Я сделал, что мог, — прикоснулся к ней, чтобы поддержать ее человеческой теплотой и сочувствием.

Аэрокар бесшумно спустился вдоль склона холма и остановился перед нами. Сцилла выбралась наружу. Мосия остался сидеть внутри, невозмутимо взирая на страшную картину.

— Пойдемте, ваше величество, — попросила Сцилла. — Мы ничего не можем здесь исправить.

— Почему? — сдавленным голосом спросила Элиза, не поднимая головы. — Почему они это сделали?

— Они питаются смертью, — объяснил Мосия. — Такова природа тех, кому ты собираешься отдать Темный Меч, Элиза. Подумай об этом.

В это мгновение я его ненавидел. Девушку можно было избавить от этого. Увидев разгромленный родительский дом, она и так уже хорошо поняла, с чем нам предстоит столкнуться. Но, как оказалось, был прав он, а не я. Мосия правильнее оценил силу и стойкость Элизы.

Дочь Джорама подняла голову. Она казалась спокойной, почти безмятежной.

— Я пойду одна. Я одна отнесу им меч. Вы не пойдете. Это слишком опасно.

Сцилла начала убеждать нас, что так у нас ничего не получится. Она очень убедительно все обосновала, напирая больше на практическую сторону дела и не упоминая об опасности, которой будет подвергаться сама Элиза. Кто поведет аэрокар? Для этого нужна Сцилла. Ройвин ни за что не оставит отца Сарьона в руках техномантов. А Мосия никогда не допустит, чтобы Темный Меч ускользнул куда-то от его бдительного присмотра. У каждого из нас есть веские причины отправиться вместе с Элизой.

Элиза спокойно выслушала эти логические доводы, не перебивая и не возражая. Она подошла к летательному аппарату и проскользнула внутрь. Потом еще раз взглянула на мертвых овец, поджала губы, стиснула кулаки и отвернулась. Я забрался на заднее сиденье и сел рядом с ней. Сцилла тоже вернулась в аэрокар.

Аппарат заскользил вдоль земли. Мне не давала покоя одна мысль — как будто я услышал что-то странное. Не плохое, нет, но необычное. Наоборот, даже приятное. Я пытался вспомнить, что это было.

«Ваше величество». Сцилла уже дважды обратилась так к Элизе. «Ваше величество».

Как странно. И как правильно.

Наше путешествие началось без особых приключений. Сцилла достала карту земель Тимхаллана, которую раздобыла в каком-то архиве — в подробности она старалась не вдаваться. Мосия и заинтересовался картой, и преисполнился подозрений — потому что карта явно была нарисована недавно, со всеми изменениями ландшафта, которые произошли после огненных бурь и землетрясений, вызванных высвобождением магии.

Сцилла и Мосия несколько минут спорили из-за этой карты. Колдун утверждал, что карту нарисовали разведчики генерала Боуриса, а следовательно, генерал нарушил условия договора. Сцилла в ответ заявила, что Дуук-тсарит сами нарушили условия договора и потому Мосии следует сперва вспомнить о собственных прегрешениях, а потом уже обвинять в чем-то других.

Не знаю, как долго они еще могли бы препираться, но Элиза, сидевшая сзади, бледная и молчаливая, тихо спросила:

— Эта карта нам пригодится?

Сцилла посмотрела на Мосию, который пробормотал что-то невнятное, в том смысле, что, наверное, пригодится.

— Тогда давайте ею воспользуемся, — сказала Элиза. Она свернулась в клубок в уголке на заднем сиденье и закрыла глаза.

После этого Сцилла и Мосия разговаривали друг с другом только тогда, когда нужно было обсудить направление полета. Аэрокар парил над горами, направляясь вглубь Тимхаллана.

Я позаботился об Элизе — накрыл ее своей курткой, за что удостоился награды: девушка слабо улыбнулась мне, не открывая глаз. Она держала Тедди на сгибе локтя, прижимая медвежонка к груди, как ребенка. Я был уверен, что Тедди сам устроился в этой завидной позиции, но не мог его передвинуть, не побеспокоив Элизу.

Я откинулся на спинку сиденья. Здесь было довольно тесно и не очень-то уютно. Я понял, что задние сиденья не предназначены для перевозки кого-нибудь, у кого есть ноги. Но мне необходимо было поспать и отдохнуть, чтобы собраться с силами и достойно встретить то, что ожидало нас в конце путешествия.

Я закрыл глаза, но заснуть не мог. Мое тело было измучено до крайней степени, и мысли беспокойно блуждали, перебирая события последних дней.

Я чувствовал себя виноватым из-за того, что оставил отца Сарьона, хотя и понимал, что ничем не помог бы ему, если бы находился рядом. И, в конце концов, я предупредил Элизу о техномантах, хотя, если бы она не унесла меч, они бы, возможно, не захватили в плен Джорама, Гвендолин и отца Сарьона.

Но я сказал себе: что сделано, то сделано. Я действовал так, как мне казалось правильным.

Несколько минут я предавался тягостным раздумьям о том, что мы будем делать, когда доберемся до Зит-Эля. Я был уверен: Мосия никогда не допустит, чтобы Элиза отдала Темный Меч техномантам. Попытается ли колдун остановить ее? Попробует ли забрать меч? Действительно ли у него не осталось магической силы, или это только хитрая уловка, чтобы усыпить нашу бдительность? Сцилла поклялась в верности Элизе. Будет ли она сражаться с Мосией, если дойдет до этого? И вообще, кто такая эта Сцилла?

Все ли в порядке с отцом Сарьоном? Убьют ли его техноманты, как обещали, если не получат Темный Меч? И разумно ли отдавать меч этим злым людям? Не будут ли все наши усилия потрачены впустую, если хч'нив все равно собираются уничтожить все человечество?

Постепенно заботы и тревоги — которые владели мною помимо моей воли — настолько утомили мой мозг, что он сдался на милость усталости. Я заснул.

Проснулся я в темноте. Снаружи бушевала гроза, а мне срочно нужно было опорожнить мочевой пузырь.

Поскольку на Тимхаллане отмечался явный недостаток общественных уборных, я готов был удовольствоваться кустиками. Дождь, который барабанил по крыше аэрокара, не прибавил мне энтузиазма, но выбора у меня не было.

Элиза спала в своем углу, не замечая бушевавшей на улице бури, и, судя по спокойному, умиротворенному лицу девушки, тяжелые сновидения ее не мучили. Опасаясь ее разбудить, я наклонился вперед как можно тише и тронул Сциллу за плечо.

Женщина быстро обернулась, крепко держась за руль. Наверное, управлять аэрокаром в такую ужасную погоду было нелегко. Сильный ветер хлестал нас струями дождя, очистители работали без остановки, но все равно лобовое стекло было залито водой. Если бы не встроенный радар, который проектировал на приборную панель виртуальную карту местности, мы наверняка сбились бы с пути. Но пока мы все-таки продолжали двигаться. Сцилла внимательно смотрела на экран радара, а Мосия вглядывался в темноту за залитым водой стеклом.

Я дал понять, что мне нужно. Впереди ослепительно вспыхнула молния. Прогрохотал гром, сотрясая аэрокар.

— Потерпеть не можешь? — спросила Сцилла.

Я покачал головой. Сцилла сверилась с показаниями радара и опустила аппарат на землю.

— Я пойду с ним, — предложил Мосия. — Здесь может быть опасно, особенно если не знаешь местности.

Я знаками показал, что буду рад его компании, но вовсе не настаиваю, чтобы он промокал насквозь ради меня. Он пожал плечами, улыбнулся и открыл дверцу.

Я тоже открыл дверцу и начал выбираться наружу.

— Что случилось? — сонным голосом спросила Элиза, приоткрыв глаза.

— Остановка по нужде, — сказала Сцилла.

— Что? — не поняла Элиза.

Я смутился. Мне не хотелось слушать дальнейшие объяснения.

Ветер едва не вырвал дверцу у меня из руки, наполовину вытащив меня из аэрокара. Дальше я уже вылез сам и в мгновение ока промок до нитки. Какое-то время я боролся с дверцей и в конце концов как-то смог ее захлопнуть. Ветер дул так сильно, что меня отнесло на несколько шагов к передней части аэрокара. Мосия тоже боролся с ветром, обходя летательный аппарат. Его черная мантия промокла и облепила тело. Капюшон он откинул, потому что при таком ветре и ливне от него все равно было мало толку. И тогда я понял, что у Дуук-тсарит действительно почти не осталось жизненной силы. Ни один волшебник так не промокнет, если у него есть хоть немного магии.

— Осторожно! — крикнул Мосия и схватил меня за руку. — Лианы Киджа!

Он показал, и в свете фар я увидел смертоносные растения. Я писал о них в своих книгах, о том, как лианы опутывают ноги неосторожных путников, впиваются в их тела шипами и высасывают из жертвы кровь, которой питаются. Но, конечно же, я никогда прежде не видел лианы Киджа своими глазами. И рад был бы и дальше обходиться без этого сомнительного удовольствия. Черные в ночной темноте, сердцевидные листья влажно блестели от дождя, шипы были маленькие и острые. Длинные стебли переплетались друг с другом, образуя многослойный лабиринт.

Тщательно стараясь не прикасаться к опасным растениям, я справил нужду как можно быстрее. Мосия стоял неподалеку, настороженно поглядывая во все стороны. Я был благодарен ему за то, что он пошел со мной. Застегнув джинсы, я направился обратно к аэрокару, Мосия шел рядом. Гроза, похоже, начала утихать, дождь больше не хлестал струями, а лился мелкими каплями, словно из разбрызгивателя. Я уже предвкушал, как заберусь в теплый и сухой салон аэрокара, как вдруг что-то вроде проволоки обернулось вокруг моей лодыжки.

Лиана Киджа! Я лихорадочно дернулся, стараясь высвободить ногу. Но лиана держала крепко. Стебель сжал меня еще сильнее, повалил на землю и потащил к основной массе растения. Я сдавленно вскрикнул и стал цепляться пальцами за землю.

Острые, как иглы, шипы вонзились мне в ногу, легко пройдя сквозь плотную ткань джинсов и толстые носки. Боль была невыносимой.

Услышав мой крик, Мосия бросился на помощь. Сцилла увидела, что я упал, и открыла дверцу аэрокара.

— Что там? — крикнула она. — Что случилось?

— Не выходи! — крикнул в ответ Мосия. — Разверни машину и посвети мне! Лианы Киджа! Их здесь полно!

Он растоптал что-то, лежащее на земле. Меня медленно волокло по размокшей от дождя почве, я цеплялся пальцами за грязь, безуспешно пытаясь нащупать опору. Болезненное ощущение прокалывания сменилось другим, тошнотворным, — когда растение начало высасывать из меня кровь.

Мосия стоял надо мной, вглядываясь в темноту. Он произнес слово и указал куда-то пальцем. Вспыхнул свет, раздалось негромкое шипение, потом что-то щелкнуло.

Лиана отпустила меня.

Я пополз вперед, но почувствовал, что меня уже обвивают другие лианы. Они словно змеи подползли из темноты и прилепились к моим рукам и ногам. Один стебель обвился вокруг голени.

Аэрокар развернулся. В свете его фар я увидел, как блестят капли дождя на темных сердцевидных листьях смертоносных лиан, на ужасных острых шипах.

— Проклятье! — Мосия выругался и с бессильной злобой уставился на хищные растения. Потом он повернулся и побежал к аэрокару.

На мгновение я подумал — сам не знаю почему, — что он спасается бегством, и меня захлестнул панический страх, принеся с собой всплеск адреналина. «Я освобожусь сам!» — решил я. Главное — не поддаваться панике и рассуждать здраво. Собрав все силы, какие у меня оставались — хотя их было немного, — я дернул рукой и сумел освободить ее от хватки лианы.

Но я отделался только от одного стебля, а меня обвивало по меньшей мере еще четыре.

Нарушив приказ Мосии, Элиза выпрыгнула из машины.

— Темный Меч! — крикнул Мосия. — Дай мне Темный Меч! Только так можно его спасти!

Мое лицо было все в грязи, волосы спутались и залепили глаза. Я продолжал бороться с лианами Киджа, но силы мои были на исходе. Острые шипы неумолимо терзали мою плоть, меня тошнило, голова кружилась.

— Дай его мне! — кричал Мосия. — Скорее! Нет! Не стоит так рисковать…

Я услышал быстрые шаги и шорох юбки. Стряхнув волосы с глаз, я увидел рядом с собой Элизу с Темным Мечом в руках.

— Не двигайся, Ройвин! Я боюсь тебя поранить!

Я заставил себя лежать неподвижно, хотя чувствовал, что лианы оплетают меня все сильнее, а шипы впиваются все глубже.

Фары нашей машины освещали Элизу сзади, образуя светлый ореол вокруг ее тела и копны темных волос. Темного Меча свет не касался, или меч поглощал свет. Элиза подняла клинок и ударила. Я услышал, как он разрубает стебли, но моему затуманенному болью рассудку казалось, что Элиза сражается с лианами Киджа при помощи самой ночи.

Внезапно я ощутил, что свободен. Растение выпустило меня из смертоносной хватки. Стебли безвольно поникли, стали вялыми и безжизненными, как отрубленные руки.

Мосия и Сцилла помогли мне подняться на ноги. Я вытер грязь с лица и, поддерживаемый под руки, спотыкаясь, побрел к аэрокару. Элиза шла сзади нас, с Темным Мечом наготове, но лианы больше на нас не нападали. Оглянувшись, я заметил, что листья хищного растения пожухли и свернулись там, где Темный Меч коснулся стебля.

Мне помогли забраться в аэрокар. К счастью, дождь почти прекратился.

— С ним все будет в порядке? — спросила Элиза, наклоняясь надо мной. Ее тревога и забота были для меня целебным бальзамом.

— Боль быстро утихнет, — уверил ее Мосия. — А шипы не ядовиты. Я знаю по собственному опыту.

— Я помню, ты постоянно спотыкался о лианы Киджа, — раздраженно заметил Тедди, который лежал на полу возле сиденья. — Я предупреждал тебя о них, много раз…

— Нет, не предупреждал. Ты сказал, что они съедобны, — вспомнил Мосия и улыбнулся.

— Ну, я знал, что там было что-то связанное с едой, — пробормотал Тедди, потом повысил голос и капризно вопросил: — Вам всем обязательно лить на меня воду?

— Как мне хочется скормить тебя лозам Киджа! — сказал Мосия, потянулся и поднял медвежонка с пола. — Но даже они, наверное, не всеядны. — Он хотел положить Тедди на сиденье, но задержался, разглядывая его. — Любопытно…

— Положи меня! Чего ты щиплешься! — запричитал Тедди.

Мосия положил игрушечного медвежонка на сиденье рядом со мной.

— Ну, как ты себя чувствуешь? — спросила Сцилла.

— Плохо, — пожаловался Тедди.

— Я разговариваю с Ройвином, — сурово бросила ему Сцилла. Она закатила штанину моих джинсов и обследовала раны.

Я кивнул, показывая, что мне уже лучше. Боль постепенно стихала, как и предсказывал Мосия. Но страх остался. Я по-прежнему чувствовал, как ужасные стебли обвиваются вокруг моих ног. От холода и пережитого потрясения меня охватила дрожь.

— Тебе нужно переодеться, снять с себя все мокрое, — продолжала заботиться обо мне Элиза.

— Не здесь и не сейчас, — отрезал Мосия.

— В кои-то веки я согласна с колдуном, — усмехнулась Сцилла. — Залезайте все в машину. Я включу обогреватель. Ройвин, сними с себя одежду. Элиза, накрой его всеми одеялами, какие у нас есть, и займись ранами. Там, сзади, в аптечке найдешь бальзам.

Элиза положила Темный Меч обратно на пол перед сиденьями и прикрыла старым одеялом. Она не сказала ни слова о том, что спасла меня, и, когда я знаками выразил свою благодарность, специально отвернулась, отыскивая аптечку первой помощи, а потом занялась одеялами, которые нужно было достать из багажника.

Аэрокар плавно поднялся в воздух и покинул злополучное место. Теперь, когда гроза прекратилась, лететь было гораздо легче. Умытое дождем солнышко выглядывало из-за облаков и подмигивало нам с небес.

— Уже за полдень, — сказал Мосия, посмотрев на солнце.

— А было так темно, что я подумала, будто уже ночь, — призналась Элиза.

Она занялась моими ранами и царапинами, стала замазывать их бальзамом. Смущенный таким вниманием, я хотел забрать у нее тюбик с мазью, но она не отдала.

— Лежи и отдыхай, — велела Элиза и помогла мне стянуть промокший насквозь свитер.

Она покрыла мазью все мои раны. Места проколов покраснели и воспалились, из них сочилась темная кровь. Когда Элиза смазала их, покраснение исчезло, боль сразу стихла, а вскоре исчезла совсем. У Элизы расширились глаза при виде такого быстрого излечения.

— Какая чудесная мазь, — сказала она, глядя на маленький тюбик. — Нам присылали с Земли медикаменты, но ничего подобного там не было!

— Стандартное правительственное снабжение, — пожала плечами Сцилла.

Мосия повернулся на сиденье, осмотрел почти зажившие раны на моих руках и ногах, потом глянул на Сциллу.

— И какое же правительство в наши дни снабжает чудесами?

Сцилла посмотрела на него и улыбнулась.

— А ты откуда взял ту молнию, которую швырнул в лианы Киджа? А, колдун? Прятал в рукаве на всякий случай, да? Я думала, у тебя вся магия закончилась, и Жизни совсем не осталось. — Она покачала головой и продолжила: — А ты молодец, сразу вспомнил про Темный Меч. Быстро соображаешь. Только мне вот интересно — что бы ты стал с ним делать?

— Освободил бы с его помощью Ройвина, — ответил Мосия. — А потом, конечно, превратился бы в летучую мышь и улетел куда подальше. Или ты думаешь, я убежал бы с мечом в эти проклятые заросли, понадеявшись, что вы на аэрокаре меня не догоните?

Он сидел, закутавшись в свою черную мантию, такую же мокрую, как моя одежда. Плечи его были напряжены, чтобы никто не заметил, как он дрожит.

— Я думал, что меч слишком тяжел для Элизы и она не удержит его, — холодно добавил Мосия. — Теперь я вижу, что ошибался.

Сцилла не ответила, но слегка покраснела, и я понял, что она стыдится своих обвинений. Мосия дал слово, что будет нам помогать, и не было никаких поводов сомневаться в нем. И если он оставил себе небольшой резерв жизненной силы, это вполне естественно. Ни один колдун не расходует всю свою магию до конца, если только может. Мосия добровольно вызвался проводить меня под проливным дождем, и если бы он не предупредил меня о лианах Киджа, я бы запутался в них так сильно, что даже Темный Меч не спас бы меня.

Элиза передала Мосии одеяло, но Дуук-тсарит отказался, коротко покачав головой. Элиза промолчала. Ее лицо было совершенно спокойным. Дочь Джорама до сих пор не доверяла Мосии и не чувствовала из-за этого никакой вины. Элиза накрыла меня одеялами и убедилась, что мне удобно. Потом она убрала обратно аптечку и спросила, может ли еще что-нибудь сделать для меня. Наконец, предложила мне электронный блокнот, на тот случай, если я захочу что-нибудь написать.

Я улыбнулся и покачал головой, показывая, что чувствую себя гораздо лучше. Мне и в самом деле стало лучше, и страх постепенно отступал. Воздух в аэрокаре быстро нагревался, я перестал дрожать, и раны практически не болели. Несомненно, целебная мазь заслуживала всяческих похвал, но никакой бальзам не в силах облегчить страдания души. Забота Элизы была для меня истинным лекарством.

Некоторые чувства не нуждаются в словах. Элиза прочла в моих глазах то, чего я не мог сказать. Она слегка покраснела и отвернулась от меня, посмотрев на блокнот, который все еще держала в руках.

— Не хочу тебя беспокоить, Ройвин, если ты устал…

Я покачал головой. Она никогда бы не побеспокоила меня, и я никогда не устал бы настолько, чтобы не исполнить любое ее желание.

— Я хотела бы выучить язык жестов, — сказала Элиза, немного смущаясь. — Может быть, ты согласишься научить меня?

Соглашусь ли я! Я знал, что она делает это лишь по доброте душевной, надеясь отвлечь меня от воспоминаний о только что пережитом кошмаре. Я, конечно же, с радостью согласился, надеясь, что это отвлечет и Элизу от тяжелых мыслей. Она придвинулась ко мне поближе. Я начал с того, что показал все буквы алфавита и научил, как передать свое имя. Элиза сразу все поняла. Она оказалась способной ученицей и очень скоро уже знала на память весь алфавит и могла быстро показать пальцами любую букву. Ее руки так и мелькали, складываясь в привычные для меня знаки.

Аэрокар летел над мокрыми после дождя лугами, над вершинами деревьев. Сейчас мы двигались очень быстро, но все равно вряд ли могли наверстать время, потраченное во время грозы. Мосия по-прежнему обиженно молчал.

Солнце грело, хотя часто скрывалось за тучами. Сцилла отключила обогреватель — при нашей мокрой одежде салон скоро стал напоминать сауну.

— Эти лианы Киджа… — внезапно заговорила Сцилла. — Они были довольно странные, правда?

Мосия посмотрел на нее, и я, хотя был занят обучением Элизы, заметил проблеск интереса в его глазах.

— Возможно, — сказал он. — Что ты имеешь в виду?

— Они набросились на Ройвина, — пояснила Сцилла. — Разве лианы Киджа когда-нибудь были такими агрессивными? И эти лианы очень буйно разрослись. Они такие толстые и длинные… Разве это не странно?

Мосия пожал плечами.

— Финханиш больше не выпалывают сорные растения. Сиф-ханар больше не управляют погодой. Естественно, оставленные на произвол судьбы, лианы Киджа сильно разрослись.

— Эти растения — порождение магии, — заметила Сцилла. — Можно было бы ожидать, что при отсутствии магии они захиреют и вымрут. А лианы Киджа, похоже, процветают.

— Порождение магии? — заинтересовалась Элиза. — Как это? Мы выращивали морковь, овес и кукурузу, и в них не было никакой магии.

— А в лианах Киджа есть, — ответил Мосия. — Их сотворили в конце Железных войн, когда некоторые Дкарн-дуук — колдуны и воины — начали проигрывать сражение за сражением. Они уже применяли свою магию для превращения людей в великанов и соединения человека с животным — в результате чего появились кентавры. И тогда колдуны взялись за растения. Они сотворили лианы Киджа и другую хищную растительность, чтобы устраивать засады для неосторожных. Когда войны прекратились, ряды Дкарн-дуук сильно поредели. Они уже не могли контролировать свои собственные творения, так что великаны, кентавры и лианы Киджа оказались предоставленными самим себе и стремились выживать, как умели.

— Я слышала рассказы о кентаврах, — сказала Элиза. — Однажды они захватили в плен моего отца и едва не убили его. Он говорил, что кентавры жестоки и любят причинять боль, но делают это из-за собственных страданий.

— Мне пришлось бы сильно постараться, чтобы посочувствовать кентаврам, — сухо сказал Мосия. — Но, полагаю, это правда. По крайней мере, это было правдой. Ведь они, наверное, вымерли, когда из мира ушла магия.

— Точно так же, как лианы Киджа? — напомнила Сцилла, вздернув бровь, проколотую сережкой. — И как некоторые знакомые нам медведи? — Она оглянулась на Тедди.

Медвежонок лукаво ухмыльнулся и подмигнул ей.

— А ведь это мысль, — сказала Сцилла. — Что, если первый Темный Меч не уничтожил Источник Жизни, а только закупорил его? Ведь иначе все, что создано магией, погибло бы.

— Это невозможно. Магия ушла во Вселенную, — заявил Мосия.

— Магия Тимхаллана освободилась, как, наверное, и часть магии Источника. А потом Источник был запечатан. И с тех пор магия копилась под поверхностью…

— Ну да, конечно! — внезапно воскликнул медвежонок. — Не выношу, когда меня оскорбляют!

С этими словами Тедди взмахнул оранжевым платком и исчез.

— О чем это вы говорите? — спросила удивленная Элиза. — И куда делся Тедди?

— Хотел бы я знать, — Мосия искоса взглянул на Сциллу. — Я очень многое хотел бы знать.

И я тоже. Если теория Сциллы верна и магия все эти годы копилась в глубине Тимхаллана… Что может случиться? Одно было очевидно: магия — мощная и обильная — будет доступна всякому, кто сможет ее использовать.

Но я тут же подумал, что если бы это было так, то Дуук-тсарит наверняка давным-давно обо всем узнали.

А может, они и узнали. Может, как раз поэтому они так отчаянно стремились завладеть Темным Мечом. Не только потому, что меч способен уничтожить магию, копящуюся в глубинах Источника. Ведь если новому Темному Мечу дать могущественную Жизнь, его собственная сила возрастет многократно.

Я поразмышлял об этом, но так и не нашел удовлетворительного ответа. Мне показалось, что никакого ответа вообще не может быть. Через сорок восемь часов мы покинем Тимхаллан и, скорее всего, больше никогда сюда не вернемся.

Мосия больше ничего не сказал, и Сцилла погрузилась в задумчивость. А мы с Элизой продолжили урок.

Я порадовался, что Тедди нас покинул, но потом вспомнил, о чем предупреждал мой господин, — всегда лучше знать, где находится Симкин.