ГЛАВА 1

Шадамер вновь ощущал себя младенцем, уютно посапывающим в колыбельке. Однако в полной мере наслаждаться безмятежным сном барону мешали два обстоятельства. Мать почему-то постоянно плескала в его колыбель холодной водой, и у него мокла спина. И словно этого ему было мало, его накрыли одеялом, которое отчаянно пахло рыбой.

Шадамер неоднократно пытался проснуться и пожаловаться на столь жестокое обращение со своей персоной. Иногда это ему удавалось. Он просыпался, успевал выпить воды, тоже пахнущей рыбой, съесть кусок рыбы, который ничем иным пахнуть не мог, и… Едва мозг Шадамера начинал проясняться и связно мыслить, барона вновь погружали в сон. И снова вода, затекающая под спину, снова «рыбье» одеяло.

Барон не знал, сколько времени продолжалось его «младенчество». День незаметно переходил в ночь, ночь так же незаметно сменялась днем. Если не считать упомянутых неудобств, сон его был вполне спокойным и свободным от каких-либо сновидений. Никто не причинял ему вреда. О нем очень заботились, можно сказать, совсем по-матерински. И все же внутри Шадамера росло недовольство. В один прекрасный день, когда его подняли со дна мокрой «колыбели» и перенесли на сухое пространство, барон взглянул на кружку воды, что дали ему в руки, и выплеснул воду прочь.

— Нет, — тяжело ворочая языком, сказал он. — С меня довольно.

Слова получились не слишком членораздельными, будто рот у него был набит кашей. Тем не менее орки поняли их и бросились доложить о случившемся. Пришла Капитан-над-Капитанами. Встав над Шадамером, она изучающе глядела на барона. Он приподнялся на локте и тоже смотрел на предводительницу орков. Она то разбухала, то уменьшалась. Наконец Шадамеру удалось восстановить привычное зрение.

— Что тут творится? — резко спросил барон.

Язык все так же плохо его слушался.

— Ты проспал шесть дней. Ничего не отлежал? — спросила Капитан-над-Капитанами.

Шадамер немного подумал.

— Выспался, — коротко ответил он.

Капитан-над-Капитанами покатилась со смеху. Лодка была наполовину вытащена на песчаный берег широкой, лениво текущей реки. Ветви плакучих ив окунали в воду безжизненные желтые листья. Одного орка поставили стеречь лодку. Остальные ловили рыбу или готовили ее на огне. Воздух был прохладным. Над головой светило холодное солнце, тускло отражаясь в воде. Рядом с бароном лежала крепко спящая Дамра.

— Что с Дамрой? — спросил Шадамер.

— Жива-здорова, — ответила Капитан-над-Капитанами. — Спит, только и всего. Поить и кормить ее не забываем. Можешь не волноваться.

Шадамер встряхнул свой осоловевший мозг, заставив его соображать. Дамра здесь, но где остальные? Барон начал вспоминать.

— Где Алиса и Гриффит? Что с ними?

— Ты про свою рыжеволосую женщину и этого эльфа-чародея? Я их не взяла, — усмехнулась предводительница орков. — Хватит с меня дурных знамений.

Шадамер вздрогнул.

— Так вы догадались?

— А ты думал? — Она сердито поморщилась. — Если ведун не отличает знамений богов от проделок какого-то эльфа, его надо просто гнать с корабля.

— Тогда почему вы не разоблачили Гриффита сразу? — спросил Шадамер. — И зачем приказали кораблям уйти?

— Это входило в мои замыслы, — коротко ответила Капитан-над-Капитанами.

Один из орков что-то крикнул ей. В ответ она кивнула.

— Пошли есть, — сказала Капитан-над-Капитанами, показывая туда, где лежала жареная рыба. — Не упрямься, иначе ослабнешь. Даже во сне твоему телу нужна еда.

— Куда мы направляемся? — спросил Шадамер.

В ответ он услышал какую-то заунывную песню и начал погружаться в сон. Вот оно что! Его опять усыпляли с помощью заклинания. Шадамер отчаянно сопротивлялся, но сил у него не хватало.

Предводительница орков забрала из его нетвердых рук остатки рыбы.

— Сам знаешь куда, — сказала она.

После этих слов его поглотила дрема.

***

И опять — насильственный сон, запах рыбы, мокрая спина и грязная промасленная парусина. И опять время потекло подобно речной воде: пробуждение, настойчивые попытки выпутаться из обволакивающей дремы, осточертевшая рыба с черствым хлебом и монотонные звуки заклинания. Больше Капитан-над-Капитанами не говорила с ним. Орки, к которым он обращался, тупо глядели на него и молчали.

И вот однажды скольжение лодки по воде прекратилось. Чьи-то сильные руки подняли его. Мускулистый орк легко перебросил барона через плечо. Потом он обхватил своей волосатой ручищей ноги Шадамера и куда-то понес его. Ни дать ни взять — упрямый и капризный ребенок, которого приходится силой укладывать в постель.

Голова и руки барона качались в такт шагам орка. Кроме спины своего носильщика, он ничего не видел. Мозг Шадамера по-прежнему находился в затуманенном и осоловелом состоянии. Барон то приходил в сознание, то вновь куда-то проваливался. Однако, проснувшись в очередной раз, Шадамер почувствовал, что проснулся окончательно, без прежнего ощущения набитой мякиной головы.

Барон сел. Его руки и ноги были крепко связаны. Но чувствовал он себя вполне сносно.

— Давай просыпайся, — послышался в темноте чей-то резкий голос, говорящий на эльдерском. — Слышать больше не могу, как ты храпишь.

— Я не храплю, — с достоинством возразил Шадамер. — Меня часто удивляло: почему люди так упорно отрицают, что храпят? Как будто это — страшная болезнь вроде чумы.

— Нашел чем забивать голову! — раздраженно отозвался голос. — Скажи лучше, кто ты будешь?

Шадамер не смог ответить сразу, ибо ему в ягодицу немилосердно впился острый камень. Барон нашел более удобное положение и огляделся. Судя по всему, он находился в пещере. Вход в нее был примерно в десяти шагах от него, и оттуда пробивался солнечный свет. Где-то снаружи шумела вода. Звук отличался от ленивого плеска волн, к которому он привык за дни своего загадочного странствия.

Услышав негромкий стон, затем вздох, барон повернул голову и увидел рядом с собой лежащую Дамру. Ее тоже связали по рукам и ногам.

— Все это более чем странно, — продолжал рассуждать вслух Шадамер. — Магические доспехи должны были бы защитить ее. Странно. Слишком странно.

Шадамер пошевелил руками, проверяя крепость веревок. Убедившись, что узлы завязаны на совесть, он пожал плечами. Пока что спешить ему было некуда.

— Второй раз тебя спрашиваю: ты кто будешь? — уже сердито произнес голос.

— А вы — пленник? — спросил Шадамер.

— Нет! Торчание в пещере полезно для моего здоровья! — огрызнулся незнакомец.

Теперь, когда глаза барона привыкли к полумраку, он наконец увидел коренастую фигуру незнакомца. Тот сидел, прислонившись к стене пещеры. Руки и ноги у него тоже были связаны. Лица его барон не видел, только сердито сверкавшие глаза.

— Вы, вероятно, дворф? — спросил Шадамер.

— И что это меняет?

— Просто нам стоит познакомиться. Мое имя — Шадамер. В прошлом — барон Шадамер, но сейчас у меня ни земли, ни денег. Так что просто Шадамер. С удовольствием пожал бы вам руку, но пока вряд ли это у меня получится.

— Слыхал я про тебя, — сказал дворф.

— Надо полагать, что-нибудь хорошее?

— Когда вспомню, скажу.

Помолчав, дворф нехотя представился:

— Меня зовут Вольфрам.

— Боги милосердные! — изумленно воскликнул барон. — А ведь я тоже о вас слышал!

В мозгу Шадамера, словно в механизме водяных часов, что-то щелкнуло. Мысль была мимолетной, но она заставила механизм работать. Наверное, что-то щелкнуло и в мозгу Вольфрама, ибо его тон стал менее сердитым.

— Тебе знаком виннингэлец по имени Улаф?

— А вы знаете тревиниса Джессана и пеквея Башэ?

Проснувшаяся Дамра села и ошеломленно уставилась на свои путы.

— Что вообще все это значит?

— Я тоже задаю себе этот вопрос, — сказал Шадамер. — И удивляюсь, почему ваши магические доспехи не смогли вас защитить.

— Какие еще магические доспехи? — настороженно спросил Вольфрам.

— А там кто? — с не меньшей настороженностью спросила Дамра.

— Сначала скажи, кто ты такая.

— Дамра, это Вольфрам. Башэ рассказывал, что Вольфрам попал в их деревню вместе с умирающим Владыкой Густавом. Вольфрам, разрешите представить вам Дамру. Это к ней Владыка Густав послал Башэ с Камнем Владычества. Как видите, теперь все мы собрались в одном месте. Могу рассказать, как мы с Дамрой сюда попали. Нас привезли орки. А вот как вы здесь очутились? Тоже с помощью орков?

Как ни мямлил Вольфрам, как ни запирался, но ему все же пришлось рассказать историю своих странствий.

— Значит, вам довелось столкнуться с Шакуром? Хорошо, что он не предложил вам путешествовать в его обществе, — пошутил барон.

— А если серьезно, то вам просто повезло, Вольфрам, что вы остались живы и уберегли душу, — сказала Дамра.

— Тебя разыскивает твой друг Улаф, — сообщил дворф. — У него к тебе послание.

— Доберемся и до него. Когда все это с вами приключилось? — спросил Шадамер.

— Не очень давно, — уклончиво ответил дворф.

— Если мои предположения верны и мы находимся именно там, где я думаю, тогда отсюда до Мардуара весьма далеко.

— Ладно уж, скажу. Невдалеке от Меффельдского перевала есть дикий Портал, — признался Вольфрам. — Я им воспользовался, потому что торопился. Я унаследовал особняк на севере.

— От Владыки Густава, — добавила Дамра.

— Это не имеет значения, — довольно грубо ответил ей Вольфрам. — Я направлялся в свой особняк. Едва я вышел из Портала, как на меня бросилась какая-то тень. Тут солнце скатилось с неба и вдарило мне по голове. Я потерял сознание, чего не должно было случиться, поскольку…

Вольфрам спохватился и замолчал.

— Поскольку… — напомнил Шадамер.

Вольфрам упрямо молчал.

— Поскольку ваши магические доспехи должны были бы вас защитить, — подсказал Шадамер. — Как и Дамру — ее магические доспехи.

— Что еще за магические доспехи? — проворчал Вольфрам. — Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— И я тоже не понимаю, — сказала Дамра.

— Вольфрам — Владыка, — объяснил Шадамер. — При нем находится часть Камня Владычества, принадлежащая дворфам. И направляется наш уважаемый Вольфрам не в свой особняк, а в Старый Виннингэль.

Вольфрам широко разинул рот. Шадамеру и Дамре почудилось, что его челюсть ударилась о пол пещеры.

— Больно складно у тебя получается, — все так же недоверчиво сказал Вольфрам. — А откуда ты все это знаешь?

— Знаю, поскольку при мне находится другая часть Камня Владычества — та, что принадлежит людям, — ответил Шадамер. — Дамра из Дома Гвайноков несет эльфийскую часть. И, если я не слишком ошибаюсь, — добавил он, заметив входящую в пещеру предводительницу орков, — часть, что принадлежит оркам, тоже направляется в Старый Виннингэль.

Капитан-над-Капитанами молча расстегнула меховую жилетку, полезла в недра своей блузы и извлекла серебряную цепочку. К ней была прикреплена трехгранная призма Камня.

— Но вы же говорили нам, что ваша часть Камня спрятана на горе Са-Гра, — удивилась Дамра.

— Как видишь, я соврала, — невозмутимо призналась Капитан-над-Капитанами. — Но тогда было второе полнолуние месяца.

— Ложь, произнесенная во второе полнолуние того же месяца, не считается ложью, — пояснил Шадамер.

— И потом, — посуровевшим голосом продолжала предводительница орков, — у меня была на то серьезная причина. Мы узнали, что один злыдень — мы зовем таких душекрадами — разыскивает наш Камень Владычества. По его разумению, Камень спрятан на горе Са-Гра. Пусть там и роется. А сюда ему не добраться.

С этими словами предводительница вернула Камень в его надежное хранилище.

— Кто такой душекрад? — не понял Вольфрам.

— Врикиль, — подсказал Шадамер, мозг которого работал все быстрее и быстрее. — Значит, Дагнарус приказал кому-то из своих врикилей принять обличье орка и похитить их Камень.

— Но зачем понадобилось столько дней дурманить нас оркским заклинанием? — сердито спросила Дамра. — И почему нас связали по рукам и ногам и притащили сюда?

— Я знаю ответ! — закричал Шадамер, радуясь, как мальчишка, решивший трудную задачку. — Вы опоили нас, чтобы разлучить с Алисой и Гриффитом. Ловко придумано, ничего не скажешь. Я разгадал ваш замысел еще на корабле. Понять, зачем нас держат в этом тупом сне, было несколько сложнее, но я справился и с этой загадкой. Вам пришлось удерживать нас силой оркской магии, поскольку вы опасались, что мы, чего доброго, сбежим по пути и не сумеем встретиться с тем, кто должен кое-что нам объяснить. Я правильно угадал?

Капитан-над-Капитанами кивнула. Позвав двоих орков, она велела им снять веревки.

Шадамер тряс затекшими пальцами, разгоняя кровь.

— По вполне понятной причине вам пришлось перенести нас в пещеру и связать. Вы боялись, как бы мы спросонья не вылезли отсюда и не загремели бы вниз, в Ущелье Орков, над которым мы сейчас находимся. Верно?

— Мы не могли рисковать лодкой, — сказала предводительница орков.

— Еще бы! — согласился Шадамер. — А чтобы оберегать лодку, вам пришлось оставить нас здесь одних. Точнее, вместе с нашим другом Вольфрамом. Столь невежливое обхождение с ним тоже можно объяснить вашими опасениями, как бы этот уважаемый дворф не исчез. А его присутствие здесь необходимо, поскольку тот, кто стоит за всем этим, желает, чтобы до Старого Виннингэля мы добирались все вместе. Ну как, я и здесь угадал?

— Но Вольфрам говорил, что его остановила какая-то «ожившая тень», — возразила Дамра. — А потом его ударило «солнце, скатившееся с небес».

— Я вам не сказки рассказывал, — все еще сердито пробурчал Вольфрам.

— Думаю, я знаю ответ и на этот вопрос, — сказал Шадамер. — Вот оно, ваше солнце.

Он указал на Капитана-над-Капитанами.

Та молча извлекла медальон, висевший на той же цепочке, что и Камень Владычества. И в то же мгновение ее могучее тело начало облекаться в серебристые доспехи. Голову украсил серебристый шлем в виде дельфина, выпрыгивающего из воды. Стоя у ярко освещенного входа в пещеру, Капитан-над-Капитанами и впрямь сияла как солнце, сошедшее с небес на землю.

— А сейчас появится и ваша тень, — предрек Шадамер.

В пещеру неслышно вошел эльф в черном одеянии. Встав напротив предводительницы орков, он поклонился всем.

— Сильвит, — наконец поняла Дамра.

— Как-то я вышла в море на вечерний лов, и меня вдруг одолела непонятная сонливость, — начала рассказывать Капитан-над-Капитанами. — Я заснула и увидела человека. Он сказал, что его зовут Гарет. Потом он велел мне взять нашу часть Камня Владычества и отправиться в Старый Виннингэль. По словам Гарета, настало время исполнить нарушенную клятву. Проснувшись, я позабыла про ловлю и вернулась. Я созвала своих ведунов и рассказала им свой сон. Меня волновали знамения: нужно ли мне выполнить требование этого человека или нет. И тут все мои ведуны и ведуньи начали чесать в затылках. Чтобы знамения одновременно были благоприятными и дурными — такого никто из них еще не видел.

Предводительница орков презрительно поморщилась.

— Они ломали головы, пытаясь растолковать знамения в моем сне. Те, кто видел благоприятные знамения, утверждали, что я должна послушаться Гарета, иначе всему конец. Другие твердили мне обратное: если только я сюда отправлюсь, беды не оберешься. Кончилось тем, что они передрались.

Мой прапрадед — а он тоже был Капитаном-над-Капитанами — получил от короля Тамароса нашу часть Камня Владычества. И потом, когда Виннингэлю пришлось туго и люди попросили у нас нашу часть, он нарушил клятву, которую сам же давал. После этого для орков наступили тяжелые времена. Прапрадед долго не хотел верить, что все наши беды были связаны с нарушенной клятвой, но жизнь заставила его убедиться. С тех пор лучше она для нас не стала. Карнуанцы захватили нашу священную гору. Тысячи орков погибли, тысячи стали рабами. Настало время выполнить клятву и вернуть Камень. Как видите, мысли у меня были вполне складные. Но мне не давали покоя дурные знамения.

Предводительница орков тяжело вздохнула.

— Не зная, что делать, я снова села в лодку и вышла в море. Я надеялась, что засну и опять увижу того человека. Сон мне не шел, и, чтобы скоротать время, я стала забрасывать сеть. Несколько раз я вытягивала ее пустой. Это меня очень удивило — с ловлей мне всегда везет. Я даже испугалась: а вдруг боги повернулись ко мне спиной? Я решила забросить сеть в последний раз, и она не вернулась пустой.

Капитан-над-Капитанами указала на Сильвита.

— Я поймала этого эльфа.

— Не верю, — пробормотала Дамра. — Это какая-то оркская сказка.

— Но разве вы не видите, насколько Сильвит умен? — шепотом спросил Шадамер.

— Даже слишком умен, — ответила Дамра.

— В историях про Даннера встречается какой-то Сильвит, — сказал Вольфрам, включаясь в их разговор. — «Змей Сильвит» — так называл его Даннер. И еще Даннер утверждал, что этот Сильвит с детских лет Дагнаруса отирался возле него. В общем, помогал принцу стать тем, кем тот потом стал.

— Тише, ведь он следит за нами, — предостерегла дворфа Дамра. — Взгляните на его лицо. Сколько там самодовольства. Он как будто слышит каждое наше слово.

Трудно сказать, что на самом деле выражало высохшее, изборожденное морщинами лицо эльфа. Он неотступно следил глазами за четырьмя носителями Камня. Глаза Сильвита блестели, но о чем говорил их блеск? О самодовольстве эльфа, знающего все заранее? О наслаждении игрока, видящего, что игра идет в желаемом для него направлении? Или о затаенной злобе, которой он не позволял выплеснуться наружу? Этого не знал никто.

— Вы по-прежнему доверяете ему? — спросил Шадамер.

— Не знаю, — с тревогой в голосе ответила Дамра. — Даже не знаю, что теперь и думать.

Предводительница орков, насупившись, глядела на них, ожидая, когда они замолчат и дадут ей продолжить рассказ.

— Простите, — спохватился Шадамер. — Мы не собирались вас прерывать. Так уж получилось. Прошу вас, продолжайте.

— Да, я поймала этого эльфа, — продолжала Капитан-над-Капитанами. — Вылез весь мокрый, залил мне лодку. Сказал, что его послали боги и что его волнует судьба Камня Владычества. Я рассказала ему о противоречивых знамениях, и эльф сумел мне их растолковать.

— Я этому ничуть не удивляюсь, — прошептала Дамра.

Шадамер осторожно толкнул ее в бок.

— Он сказал, что для орков это будет и хорошо, и плохо, но хорошее перевесит плохое. Так оно и случилось, — сообщила Капитан-над-Капитанами. — Когда я вернулась, то узнала, что ведуны, которые говорили о благоприятных знамениях, побили тех, кто предсказывал дурные. Тогда я решила отвезти Камень в Старый Виннингэль и исполнить клятву, нарушенную моим прапрадедом.

Эльф говорил мне, что мой корабль вполне дойдет до Сумрачной Речки. Я так и хотела, но эти жабьи дети в Краммсе не пропустили меня.

— И тогда вы устроили им осаду! — засмеялся Шадамер.

— Разумеется, — сказала Капитан-над-Капитанами, и ее лицо просветлело при воспоминании о тех днях. — Потом приплыл Кал-Га и рассказал, что везет с собой людей и эльфов, сбежавших из Нового Виннингэля от Дагнаруса. Эльф говорил мне, что, кроме меня, свои части Камня должны будут вернуть эльфы, дворфы и люди и что нам стоит ехать сюда всем вместе. После разговора с Кал-Га я справилась о знамениях. Они были хорошими. Я поняла: и ты, и она несете свои части Камня. Поэтому я решила взять вас с собой.

Насчет этого дворфа я ничего не знала, — добавила предводительница орков. — Но сегодня утром эльф снова явился ко мне и сказал, что ему нужна помощь. Сюда, сказал он, приближается дворф и несет последнюю часть Камня. Эльф говорил, что этот дворф — Владыка, и только другой Владыка сможет убедить его. Вот так ты здесь и оказался, Вольфрам.

Вольфрам потирал шишку на голове.

— И ты называешь это убеждением?

— У меня не было времени на долгие разговоры, — невозмутимо ответила Капитан-над-Капитанами. — Река была готова вот-вот взбунтоваться.

Вольфрам что-то пробурчал, снова потер голову, а затем почесал подбородок. Он внимательно и оценивающе глядел на собравшихся. Снаружи доносился шум, который орки называли «бунтом реки». Ее воды с грохотом неслись по ущелью.

— Однажды я видел «бунт реки», — сказал Шадамер. — Потрясающее зрелище, правда только с берега. Оказаться в это время в лодке никому не пожелаю. Река стремглав несется к морю. Вода кипит и бурлит. Но дважды в день «бунт» затихает, поскольку приливные воды уравновешивают ее течение. И тогда река становится судоходной. А это значит, что мы заперты здесь до тех пор, пока река не успокоится. Ну и каковы будут мысли моих уважаемых спутников?

— Гриффит должен был бы отправиться сюда вместе со мной, — с плохо скрываемым недовольством сказала Дамра.

— Он — не Владыка, — спокойно возразил Сильвит. — Старый Виннингэль погубил бы его.

Дамра посмотрела сначала на него, потом на Шадамера и отвернулась.

Запас баронского красноречия иссяк.

Установилось тягостное молчание. Его нарушил Вольфрам. Он говорил так тихо, что за ревом реки его слов почти не было слышно.

— Твой виннингэльский друг без конца повторял, что это ловушка.

— Кто? — встрепенулся Шадамер. — Мой друг? Вы имеете в виду Улафа?

— Потому-то он и хотел тебя предостеречь. Он подслушал разговор врикиля с командиром наемников. Врикиль говорил, что Дагнарус готовит в Старом Виннингэле ловушку для носителей Камня.

— И все же вы сюда отправились.

— У меня на то были свои основания, — твердо заявил Вольфрам.

Он не хотел называть имени Гильды и говорить, что сестра никогда бы не послала его в ловушку.

— Но это действительно ловушка, — подтвердил Сильвит. — Причем такая, которая находится внутри другой ловушки, а та — внутри третьей. Чтобы приманить льва, охотник привязывает к дереву козу. Лев это видит и подкрадывается к охотнику. А за всеми ними наблюдает голодный дракон.

— Вот откуда у меня ощущение, что мы служим приманкой, — почти шепотом произнес Шадамер.

— И вы намеревались объявить нам об этом? — обратилась к Сильвиту Дамра.

— Ты и так знала об этом, Дамра из Дома Гвайноков, — ответил Сильвит. — Мои слова тебе не нужны.

Шум реки начал понемногу стихать. Капитан-над-Капитанами прислушалась и встала.

— Бунт реки заканчивается. Надо двигаться дальше. Тех, кто намерен плыть в Старый Виннингэль, я буду ждать на берегу.

Вольфрам поднялся и вызывающе поглядел на остальных.

— Я поплыву. Даже если мне бы пришлось добираться туда пешком, я все равно бы пошел.

Он направился к выходу из пещеры. Дамра встала.

— И я поплыву, — сказала она. — Вы правы, Сильвит. Я с самого начала знала, что это ловушка. Вам, наверное, знакомы слова из старой баллады о неверной возлюбленной: «Я ей не верил, но она доверием опутала меня»?

— Да пребудут Отец и Мать с тобою, Дамра из Дома Гвайноков, — сказал Сильвит.

— Я могла бы пожелать того же и вам, Сильвит из Дома Киннотов, — хмуро сказал Дамра. — Только не знаю, будут ли мои слова для вас благословением или проклятием.

Она вышла из пещеры.

Шадамер хлопнул себя по коленям и встал.

— Что ж, и мне не остается ничего иного, как…

Барон удивленно замолчал. Что такое? Мгновение назад Сильвит сидел на камне. Теперь же эльф стоял у края пещеры, загораживая своим посохом проход.

— Никак вы решили устроить прощальную церемонию лично для меня? — небрежным тоном спросил Шадамер.

— Вы не имеете права ехать туда, барон Шадамер, — сказал Сильвит. — Вы не являетесь Владыкой.

— Знаете, жаль расставаться с приятным обществом и…

Шадамер оборвал свою фразу. Эльф не шутил. Барон в отчаянии поглядел на него.

— Но у меня находится часть Камня Владычества, принадлежащая людям. Если не я, то кто ее повезет?

Сильвит покачал головой.

— Вы не имеете соизволения богов. У вас нет благословленных богами доспехов. Без них вам не выдержать опасностей, подстерегающих вас в Старом Виннингэле. Вы погибнете и погубите всех.

— И что прикажете мне делать? Нестись галопом в Новый Виннингэль и умолять Дагнаруса сделать меня Владыкой? Когда прикажете: перед тем, как он меня убьет, или после?

Внутри Шадамера закипал гнев.

— Мне приходилось сражаться с бааками, драконами, троллями, великанами. Я воевал с клоберами, синюшниками и прочей мразью, порожденной Пустотой, и я победил их всех.

— Всех, кроме одного, — сказал Сильвит.

— И кто же этот один? — заносчиво спросил барон.

— Вы знаете своего врага. Вы неоднократно встречались с ним на поле боя, и он всегда опрокидывал вас наземь.

Глаза Шадамера метали молнии. От его недавней веселости не осталось и следа.

— Подумайте о ваших спутниках, — сказал Сильвит, оглядываясь на спускавшихся к реке Владык. — Несомненно, они постараются сделать все, чтобы защитить вас от превратностей Старого Виннингэля, но это может дорого им обойтись. И их миссии — тоже.

— Я не хочу, чтобы они тратили на меня силы, — резко сказал Шадамер. — Мне не требуется их помощь.

— Если вы готовы сражаться, противник ждет вас, — улыбнулся Сильвит.

— Убирайся-ка ты в Пустоту! — крикнул ему барон.

Он выбил из рук эльфа посох и покинул пещеру.

 

ГЛАВА 2

Выбравшись из пещеры, Шадамер не пошел на берег. Он стал карабкаться вверх, перелезая через валуны. Барон поднимался все выше по склону отвесного ущелья, через которое протекала Сумрачная Речка.

— Барон — хороший человек, и у него доброе сердце, — сказала Дамра, обращаясь к Сильвиту.

Они вдвоем следили за упрямо лезущим вверх Шадамером.

— Однажды я упрекнула его за отказ стать Владыкой. Тогда я посчитала, что он струсил или, быть может, решил над нами посмеяться. Но, узнав барона поближе, я понимаю его доводы.

— Он сам не понимает собственных доводов, — возразил Сильвит, не отрывая глаз от одинокой фигурки среди камней. — В мире не так-то много тех, у кого доброе сердце. Я не допущу, чтобы он погиб из-за своей беспечности.

— Вы всерьез считаете, что он пострадает? — спросила Дамра.

— Я в этом уверен, Дамра из Дома Гвайноков, — ответил Сильвит.

— Я слышала множество домыслов об опасностях Старого Виннингэля. Но домыслы есть домыслы. А вы там бывали?

— Бывал, — ответил Сильвит.

— И остались живы, — заметила Дамра. — А вы ведь тоже не являетесь Владыкой.

— Я остался жив, потому что знаю их, — тихо произнес Сильвит. — И они знают меня.

— Кто «они»?

— Мертвые, — ответил старый эльф.

Дамра испуганно взглянула на него.

— Вы знакомы с магией Пустоты?

— В развалинах этого, когда-то величественного и славного города переплелись все виды магии, — сказал Сильвит. — Вы должны быть готовы к встрече с ними, иначе они подчинят вас себе и обрекут на смерть, а то и на более тяжкие страдания. Благословение богов — вот что охраняет вас. Оно поможет вам не сгинуть.

— Вы тоже отправитесь с нами? — без обиняков спросила Дамра.

— Я встречу вас там, — ответил Сильвит. — Меня беспокоит известие о ловушке, которое привез этот дворф. Я должен узнать, что затевает Шакур. Итак, до встречи, Дамра из Дома Гвайноков.

— Постойте, Сильвит. Скажите: если мы вернем все четыре части Камня Владычества в Портал Богов, наши беды и испытания на этом кончатся? Страна эльфов вновь обретет мир?

— Спросите у орков, — улыбнулся Сильвит. — Знамения — это по их части.

Дамра глянула вниз. Орки собрались возле лежащей на берегу лодки. Они о чем-то спорили. Одни показывали вперед, другие качали головами и, по-видимому, требовали возвращения назад.

— Сильвит!

Эльфа рядом не было. Дамра отправилась его искать, хотя и не слишком надеялась, что найдет Сильвита спрятавшимся за грудой валунов или в тени низкорослых деревьев. Она вспоминала слова старика о грядущих опасностях, которые таили развалины Старого Виннингэля. Потом мысли Дамры перенеслись на родину, где опасностей тоже хватало. Снизу доносились громкие голоса отчаянно спорящих орков. Шадамер сидел на краю уступа и бросал камешки.

Дамра направилась к нему.

***

— Вы не будете возражать против моего общества? — спросила она, достигнув уступа.

Шадамер сощурился, прикрывая глаза от позднего солнца.

— Против вашего — ни в коем случае. Буду вам даже благодарен.

Барон швырнул несколько камешков подряд и смотрел, как они, подпрыгивая и ударяясь о скалы, несутся вниз.

— А вот общество, которое мне приходилось выносить до сих пор, — оно чудовищно.

— Это вы о ком? — улыбнувшись, спросила Дамра.

Шадамер подвинулся, освобождая ей часть уступа. Дамра села рядом, тоже набрала камешков и начала по одному бросать их в воду.

— О своем враге, — с печальной усмешкой ответил Шадамер. — О противнике, которого я так и не сумел победить.

Он высыпал камешки обратно и сел, упершись локтями в колени и опустив голову.

— Когда врикиль ударил меня кровавым ножом, Алиса чуть не погибла, пытаясь меня спасти, — сдавленно произнес Шадамер. — Вы знаете об этом?

— Нет. Ни вы, ни она мне не рассказывали.

— Я бы и сейчас не стал рассказывать. Просто тот случай переплетается с моими мыслями.

Барона пробрала сильная дрожь.

— Когда я очнулся, Алиса лежала рядом. Полуживая. Или, если хотите, полумертвая. Ее лицо и тело покрывали отвратительные язвы Пустоты. Она спасла меня, а я — недостойная скотина — ничего не мог сделать для ее спасения. Я не смог уберечь Башэ. В те жуткие минуты я думал: будь я Владыкой, они оба были бы живы и здоровы. И события тогда развивались бы совсем по-иному.

— Глупо так думать, — нахмурилась Дамра. — Избери вы путь Владыки, еще неизвестно, куда бы он вас завел. Возможно, очень далеко от тех, кто нуждался в вашей помощи.

— Возможно, — повторил барон, хотя чувствовалось, что сам он сомневается в этом. — Тогда я искренне сожалел, что не стал Владыкой. Я думал, что второго случая мне уже не представится, однако…

— Однако… что? — тихо спросила Дамра, подталкивая его к признанию.

— Однако… как всегда, я был недостаточно серьезен в своих мыслях.

Шадамер уперся взглядом в носы своих башмаков. Смотреть на Дамру он избегал.

— А зачем вы сейчас рассказываете мне об этом?

— Затем, что мне представляется второй случай.

— И…

— И я, похоже, опять его упускаю… До чего же я провонял рыбой! — вдруг добавил он.

— Мы все благоухаем ею, — сказала Дамра.

— У меня есть настойчивое желание пойти и выкупаться. Не хотите составить мне компанию?

— Так что мешает вам стать Владыкой? — спросила Дамра. — Я слышала ваши прежние доводы, но мне показалось, что вы стремились одурачить самого себя.

— Ну до чего же вы проницательны! — восхищенно произнес Шадамер. — И вы, и Сильвит. Я и не знал, что привожу какие-то доводы. Только сейчас об этом услышал. А вы, оказывается, давно уже знали.

— И к какому выводу вы пришли? — не отставала Дамра.

— Не к очень лестному, — предупредил ее барон.

— Ничего. У меня хватит выдержки.

Шадамер умолк, потом набрал в грудь побольше воздуха, будто собирался прыгнуть отсюда в воду. Медленно выпуская его из себя, барон сказал:

— Не люблю, когда меня вынуждают произносить слова благодарности.

Дамра непонимающе глядела на него.

— Все очень просто, — пожимая плечами, сказал Шадамер. — От меня ведь ждут, что всякий раз, когда боги вмешаются, дабы спасти мою дурную голову, я буду смиренно склонять ее и говорить: «Благодарю вас, боги». А я не хочу этого говорить. Не хочу, чтобы они вмешивались в мою жизнь. Я сам управляю своей судьбой. Не скрою, в ней было полно неразберихи и разной мешанины. Но это дело моих рук. Я устроил эту мешанину, я в ней и разберусь. Я не хочу, чтобы кто-то лез в мою жизнь и пытался навести там порядок на свой манер. И это не все…

Сейчас с барона слетела его всегдашняя бравада; он был мрачен и предельно искренен.

— Если в темном переулке на меня нападет какой-нибудь разбойник, я не хочу, чтобы на мне тут же появились эти вычурные доспехи и я бы стал похож на… Владыку Серебряных Горшков. Я хочу сам расправляться с подобным отродьем, в честном поединке. С кем бы я ни сражался, я всегда предпочитал честный поединок, а мне пришлось повоевать со всеми расами, не только с людьми. Я не хочу выпускать из рук поводья собственной жизни, — заключил барон и добавил: — И еще — не хочу терять человеческий облик.

— Понимаю, — задумчиво проговорила Дамра.

— Да ни черта вы не понимаете!

Барон тут же спохватился, и ему стало стыдно.

— Я не хотел сказать, что вы утратили власть над своей жизнью. У вас и ваших богов есть взаимопонимание. У меня с нашими богами взаимопонимания нет.

Шадамер схватил ее руку и поднес к губам. Крепко удерживая ее пальцы, он пристально смотрел на Дамру.

— Я — носитель Камня Владычества. Возможно, им должен был стать кто-то другой, но я взвалил на себя эту ношу и честно понесу ее до конца. Так я обещал Башэ. Я отдаю в ваше распоряжение все, что имею: мужество, смекалку, опыт, везение. Словом, все. Я не могу прыгнуть выше головы, но все, чем я располагаю, включая честь и жизнь, я отдаю вам и остальным Владыкам, а также нашей священной миссии.

Шадамер еще раз поцеловал Дамре руку и встал.

— Пора мне выкупаться.

Он стал спускаться вниз.

Под ногами Дамры что-то блеснуло. Она нагнулась над оброненными им камешками.

— Шадамер! — окликнула она барона. — Вы кое-что уронили.

— Я? Уронил? — удивился он и повернул назад.

Увидев то, что лежало на ладони Дамры, Шадамер застыл.

— Я нашла еще и это, — сказала она. — Так оно всегда и бывает.

Дамра подала ему кусочек пергамента.

— Здесь есть надпись.

Она прочла вслух эльдерские слова:

— Владыка Исканий.

Шадамер осторожно протянул руку и взял у нее священный медальон Владыки.

— Ничего не понимаю. А как же Трансфигурация? Превращение в камень, смерть, возрождение…

— Вы уже умирали, — мягко напомнила ему Дамра. — Вы только что рассказывали мне. Алиса вернула вас к жизни.

— Так это Алиса, а не боги.

— А что есть боги, если не любовь?

Шадамер долго и оторопело глядел на медальон, потом пожал плечами, вздохнул и опустил его в карман своих штанов.

— Владыка Исканий, — с долей грусти произнес он. — Думаю, это все же лучше, чем быть Владыкой Серебряных Горшков. Спасибо вам, Дамра. Огромное вам спасибо.

— Вот видите, произносить слова благодарности не так уж и трудно, — сказала она.

 

ГЛАВА 3

Подойдя к берегу, Шадамер молча показал остальным Владыкам свой благословенный медальон. Вольфрам изогнул брови и поскреб подбородок. Предводительница орков что-то пробурчала себе под нос, как будто давно этого ожидала. Сейчас ее больше занимал спор с соплеменниками.

— Ну и как? Что-то изменилось? — спросила барона Дамра.

— Нет, — признался Шадамер.

Он усердно пытался поместить медальон на шею и никак не мог совладать с застежкой.

— Надо же, не зацепляется!

— Позвольте мне, — сказала Дамра.

У ее медальона застежек не было. Боги сами повесили его Дамре на шею.

Владыка Исканий. Его жизненный путь и прежде не был гладким. Что ж, он сам избрал себе такую судьбу.

— Ну вот и все, — сказала Дамра, дотрагиваясь до цепочки.

— Почему-то от него у меня зудит кожа, — пробормотал барон.

— Привыкнете.

Барон промолчал и только выпучил глаза.

— Подержите это.

Он протянул Дамре мешок и спрыгнул с камней прямо в реку, забрызгав всех, кто стоял на берегу. Вскоре голова барона показалась над поверхностью воды. Он шумно фыркал, подгребая к берегу.

Орки довольно скалились, они любили зрелища. Вольфрам тоже фыркнул, но неодобрительно. Он не жаловал воду и, как большинство дворфов, пил мало и мылся редко.

— Вода холодная? — крикнула барону Дамра.

— Да, — посиневшими губами отозвался Шадамер, у которого стучали зубы.

Тем не менее он нырнул еще раз, громко отфыркался и выбрался на берег. Здесь барон по-собачьи отряхнулся. Вольфрам поспешно отошел и с недовольным видом стал вытирать с рубахи брызги.

— Люди, что с них взять, — проворчала Капитан-над-Капитанами. — У них у всех мозги не в том месте. Неудивительно, что знамения были дурными.

Она махнула рукой, подавая сигнал забираться в лодку.

Кто-то из орков, продолжая скалиться, подал Шадамеру одеяло. Барон как мог вытерся. Окончательно обсыхать ему предстояло уже в пути. Предводительница орков влезла в лодку и заняла свое обычное место у руля.

Дамра подала Шадамеру мешок. Он привычным движением повесил мешок на плечо и вдруг почувствовал, что тот стал тяжелее. Подозревая Дамру в желании подшутить, Шадамер раскрыл мешок, ожидая найти внутри небольшой булыжник.

Вечернее солнце заиграло на безупречно ровной поверхности Камня Владычества.

Шадамер, как завороженный, смотрел на сверкающий радужными искрами Камень.

— Что-то все-таки изменилось, — тихо сказал он.

Барон достал Камень из мешка, подставив все его грани свету.

Камень отличался редкой красотой и совершенством. Он был куда тяжелее любого драгоценного камня схожей величины. Шадамер с наслаждением водил пальцами по его ровной поверхности, опасаясь дотрагиваться до острых, точно бритва, граней. Барон чувствовал, как прохладный Камень в его руке теплел.

Шадамер вглядывался в зеркальную поверхность Камня Владычества, однако своего отражения не увидел. Зато ему показалось, что он видит глаза миллионов людей. Сквозь поверхность Камня были видны скалы, вода, облака и множество огоньков. Стоило чуть наклонить его, и все превращалось в диковинное смешение серых, зеленых, голубых и оранжевых пятен. Шадамеру вдруг начала открываться тайна Камня и чудо его обретения. Душа барона наполнилась благоговейным смирением. Шадамера удивляло, что в его руках оказалось столь редкое сокровище.

На мгновение ему почудилось, что он держит крошечный осколок… разума богов.

— Они все такие же прекрасные, как этот? — спросил барон. — Можно мне взглянуть?

Трое Владык молча извлекли свои части Камня и подставили их солнцу. Радужным огнем вспыхнули еще три чуда. Шадамер понимал: каждый из Владык испытывает сейчас те же чувства, что и он.

— У меня мысль, — воскликнул возбужденный и ликующий барон. — Давайте попробуем соединить все четыре части!

Лица его спутников мгновенно померкли. Они настороженно и недоверчиво глядели на Шадамера.

— И кто их понесет? — сердито спросил Вольфрам. — Ты, что ли?

Вопрос застал Шадамера врасплох.

— Я… я не знаю. Честно, я как-то… не подумал об этом. Полагаю…

— Я никому не доверю нести свою часть Камня, — заявил Вольфрам, насупив брови.

— Я, наверное, тоже, — сказала Дамра, и ее щеки вспыхнули.

— То, что получали орки, несу только я, — отрезала Капитан-над-Капитанами. — И нечего болтать попусту.

— Понимаю, — тихо сказал Шадамер.

Он опустил свою часть Камня на дно магического мешка. Это принесло барону некоторое облегчение, но ликующее состояние пропало. Шадамер вдруг почувствовал себя усталым и подавленным.

Он забрался в лодку. Дамра и Вольфрам сели подальше друг от друга и от барона. Плавание в Старый Виннингэль продолжалось.

Шадамер смотрел в темную воду, бежавшую за бортом. Ему вдруг подумалось: а видел ли король Тамарос, что в сердце Камня скрывается Пустота? Если видел, почему не разбил Камень вдребезги?

***

Сильвит шел по предсумеречному лесу и думал о Владыках: где-то сейчас плывет их лодка. Потом он подумал о Шадамере: признал ли барон богов и, наоборот, признали ли боги строптивого барона.

С Шадамера мысли старого эльфа перекинулись на Шакура, а затем — на Дагнаруса. Узнать бы, что еще задумал Владыка Пустоты. Отряд наемников, о котором упомянул дворф, был для Сильвита неожиданностью. Строя свои замыслы, он никак не думал, что здесь могут появиться наемники. Опрокинет ли их появление его расчеты? Жизнь давно научила Сильвита не делать поспешных выводов. Надо будет побольше разузнать об этих «рыцарях удачи».

Сильвит двигался бесшумно. Он шел босым. Кожа на подошвах его ног по прочности и мягкости не уступала лучшим сапогам.

Эльф очень долго жил в глухих местах — настолько долго, что сам стал их частью. Звери не пугались, когда он шел мимо. Олени продолжали общипывать листья с веток. В траве мирно храпел кролик. Белки принимали Сильвита за дерево. Между ступней проскользнула змея. Лиса пробежала мимо, спеша по своим лисьим делам, и даже не взглянула на старого эльфа.

Еще тогда, вблизи Портала, Сильвит заметил, что там недавно проходил большой отряд всадников. Но он был занят предводительницей орков и Вольфрамом и не смог проследить, куда направился неведомый отряд. Теперь он намеревался вернуться к Порталу и двинуться по следам Клендиста. Впрочем, Сильвит и так знал, куда лежал их путь. В Старый Виннингэль, где ему предстояло встретиться с четырьмя Владыками. В развалинах города, где опасность подстерегает на каждом шагу, им обязательно понадобится знающий проводник. Но вначале он намеревался подробнее узнать про наемников Клендиста.

Сильвит добрался до неглубокого ручья, лениво струящегося среди деревьев. Вода что-то негромко напевала самой себе, обтекая камни, касаясь ивовых веток и неся с собой пожухлые листья. Сильвит уже намеревался пересечь ручей, как вдруг ощутил во всем теле странную сонливость.

Он сел на замшелый пень. Тело отяжелело. Слабость не позволяла идти дальше. Такое случалось с ним и прежде, но никогда еще слабость не была столь всепроникающей. Сильвит сразу же понял ее причину.

Он умирал.

Сильвит подумал о том, что не успел довести до конца и теперь будет вынужден оставить.

— Дайте мне пожить еще немного, — взмолился он, обращаясь к Отцу и Матери. — Совсем немного.

— Сними с себя ношу, — пришел ему ответ. — Другие понесут ее дальше. Таков порядок всех вещей.

Вздохнув, Сильвит покорился судьбе.

Он пересел на камень и стал смотреть на воду с ее мозаикой оранжевых солнечных пятен и сизых теней. Сильвит видел себя бурым высохшим листом, несомым водою ручья к безбрежному морю.

Теперь, когда он освободился от жизненного бремени, сонливость стала приятной. Он терпеливо дожидался прихода смерти; он ждал ее, как ждут возлюбленную. Песня ручья, тепло заходящего солнца убаюкивали его. Голова Сильвита упала на грудь. Он погружался в сон, даруемый ему Отцом и Матерью… И тут на него упала тень. Холодная, безжизненная тень.

Почуяв опасность, Сильвит вернулся к жизни. Он открыл глаза.

— Госпожа Вэлура?

Она стояла перед ним в облике прекрасной эльфийской женщины. Когда-то, безумно давно, Вэлура была такой: молодой, с матовой белой кожей, подобной лепесткам гардении, с ярко-алыми губами и совершенным по красоте телом. Но нынешнюю Вэлуру выдавали глаза. Они оставались безжизненными и пустыми. Сейчас ее глаза были устремлены на него.

— Если вы пришли отомстить мне, вы опоздали, госпожа, — сказал Сильвит. — Я умираю.

— Лжец! — прошипела Вэлура. Ее губы изогнулись в кривой усмешке. — Ты всегда только и умел лгать! Ты ни разу не сказал ни единого слова правды!

— Я никогда не лгал вам, госпожа Вэлура, — возразил старик.

Она приблизилась, недоверчиво косясь на него. Однажды он уже обманул и унизил ее. Вэлура не верила ему. Только когда его остывающее тело окажется у нее в руках, а его душа отправится в Пустоту, она поверит, что он умер.

Сильвит не шевельнулся. В его глазах Вэлура увидела то, что видела всегда: жалость и сострадание. Когда он подохнет, она вырвет эти проклятые глаза.

Вэлура выхватила спрятанный на груди кровавый нож. Подобно ножам всех врикилей, он был сделан из ее собственной кости.

— Ты не оставляешь мысли помешать моему повелителю, — сказала она.

— Я сделал все, что было в моих силах, — ответил Сильвит.

— Отвечай зачем!

— Вы знаете причину, госпожа Вэлура.

Сильвит поднял голову и взглянул в ее пустые глаза. Когда-то, безумно давно, в этих глазах отражался прекрасный сад.

— Дагнарус любит меня! — закричала Вэлура.

— Он ненавидит вас. Вы ему противны и омерзительны. Он отверг вас и услал с глаз подальше. Он не хочет, чтобы вы были рядом с ним.

Ее пальцы то стискивали кровавый нож, то снова разжимались.

— Он изменит свое отношение ко мне. Обязательно изменит, когда я спасу его от опасности. Когда я преподнесу ему то, чего он давно жаждал. Он вновь полюбит меня. Слышишь, полюбит! И ты будешь свидетелем нашей любви. Я заберу не только твое тело. Я завладею твоей душой!

Она вонзила нож Сильвиту в грудь. Вэлура метила прямо в сердце, но ярость лишила ее удар точности, и нож прошел мимо.

Придя в неистовство, Вэлура выдернула нож и приготовилась нанести новый удар.

Сильвит увидел блеснувшую кровь. Его кровь. Она запачкала белое платье Вэлуры.

— Вы можете похитить мое тело, — едва шевеля языком, сказал он. — Но моей души вам не получить. Я успел отдать свою душу Отцу… и Матери…

Вэлура ударила его снова. На этот раз удар пришелся в сердце.

Прекрасная эльфийка исчезла. Перед мертвым Сильвитом стоял его двойник.

Труп настоящего Сильвита оставался сидеть на камне, неестественно склонившись над ручьем. Из двух ран в груди бежали струйки крови. Вэлура ударила труп, опрокинув его в ручей. Она исступленно молотила по мертвому Сильвиту. Так продолжалось, пока она не выплеснула всю свою ярость.

— Проклинаю тебя! — сказала Вэлура устами его двойника. — Отправляйся в Пустоту!

Но этого не случилось. Сильвит избегнул уготованной ему участи. Его обезображенный труп лежал в ручье. Вода уносила его кровь. Мертвое лицо эльфа смотрело на Вэлуру. В его глазах застыло сострадание.

Вэлура сумела принять его облик. Душа Сильвита была ей неподвластна.

Он снова ее обманул.

 

ГЛАВА 4

Выполняя приказ Клета, тааны двигались на восток. Их сильные ноги ежедневно сокращали расстояние до цели. Но что это была за цель — не знал никто.

Все понимали: у Клета есть причины так торопиться. Тааны никогда и ничего не делали просто так. Им была неведома праздность. Даже в те редкие дни, когда им давали отдохнуть от перехода, тааны не валялись по шатрам, как человеческие наемники. Они упражнялись в воинском искусстве и совершенствовали свои навыки, ибо от этого зависело их существование.

Рейвен вел отряд полутаанов. Он и представить себе не мог, насколько трудным окажется его замысел. Хотя Клет и провозгласил, что тааны должны относиться к полутаанам как к равным, однако даже почитаемый кил-сарнц не мог заставить таанов уважать полукровок. Их по-прежнему сторонились. Унижения и издевательства никуда не исчезли из жизни полутаанов.

Клет приказал полутаанам двигаться вместе с племенами таанов, объясняя это соображениями… защиты полукровок. Полутаанов заставили идти в хвосте колонны и ежедневно по многу часов глотать пыль, оставляемую сотнями таанских ног. Тааны захватывали себе лучшие места для устройства лагерей. По ночам тааны повадились нападать на лагерь полутаанов. Они крали пищу, резали шатры и ломали все, что попадалось под руку.

Рейвен пробовал жаловаться Даг-рук и другим низамам. В ответ те лишь смеялись и скалили зубы. А чего еще он ожидал? Эти жалкие полутааны не могли ни позаботиться о себе, ни постоять за себя. Даже Клет это знал, почему и приказал полутаанам не отрываться от своих «защитников». Полутааны годились лишь для служения своим хозяевам и выполнения всех их прихотей. Рейвен вскоре убедился, что эти представления крепко засели в сознании таанов. Изменить их ему не под силу. Это могли сделать только сами полутааны.

Невзирая на тяготы, Рейвен не оставлял начатого. Он продолжал учить полутаанов владеть оружием. Он учил их тактике ведения боя. Наконец, он учил их думать самостоятельно и уважать самих себя. Последнее оказалось самым трудным. Стоило только какому-нибудь таану появиться в их лагере, в полутаанах сразу же просыпались рабы. Они сжимались и падали ниц. Рейвен сердился и начинал их бранить. Полутааны точно так же сжимались и падали ниц перед ним.

Рейвен был терпелив. Когда он служил в армии Дункарги, ему приходилось обучать новобранцев. Он знал, как трудно было научить их самоуважению. На это уходило немало времени. К счастью, в полутаанах взыграла таанская кровь. Они были прирожденными воинами. Пусть их тела не отличались силой и выносливостью полноценных таанов, зато полутааны были сообразительнее и проворнее. Они все увереннее обращались с оружием. Рейвен знал: когда они обретут уверенность в своих воинских навыках, у них появится и уверенность в себе. Оставалось лишь надеяться, что это случится раньше, чем тааны их перебьют. Такая опасность тоже существовала, и Рейвен о ней не забывал.

Наконец Клет объявил, куда они держат путь. Место называлось Крул-ум-делт — «Город Призраков». Кто-то из полутаанов рассказал Рейвену, что люди называют этот город Старым Виннингэлем.

Рейвен так и застыл на месте. Развалины Старого Виннингэля пользовались дурной славой не только у тревинисов, но и у всех людей, с кем его сводила судьба. И не только у людей.

— Город Призраков, — тихо повторил Рейвен. — Клета там примут за своего. А насчет остальных я сомневаюсь.

Он попробовал разузнать, зачем Клету понадобилось вести свою армию в Старый Виннингэль. Он спрашивал об этом Даг-рук, однако если она и знала, то молчала. К этому времени низам открыто сошлась с шаманом Рылтом и объявила, что возьмет его своим самцом. К Рейвену Даг-рук относилась лишь немногим лучше, чем к полутаану, и говорила с ним только тогда, когда у нее было настроение. Узнав про Город Призраков, Рейвен еще усерднее принялся учить полутаанов воинскому ремеслу.

До Старого Виннингэля оставалось не более одного дня пути, когда таанам приказали остановиться и разбить лагерь. Клет исчез, отправившись по каким-то неведомым делам. В его отсутствие все приказы и распоряжения исходили от Дерла. Пока что таанам было приказано оставаться здесь и дожидаться возвращения Клета.

Рейвен поспешил воспользовался передышкой; она позволяла ему отдавать все время занятиям с полутаанами. Он был доволен их успехами. Недавние рабы постепенно учились ходить с поднятой головой и смотреть прямо перед собой, а не опускать смиренно глаза. Они становились настоящими воинами. Рейвена это настолько обрадовало, что он решил отправиться к Даг-рук с предложением.

— Дур-зор, — попросил он, — скажи Даг-рук, что я предлагаю устроить состязание между племенами.

В ответ Даг-рук расхохоталась. Обернувшись к окружавшим ее таанам, она передала им предложение Рейвена. Те тоже засмеялись, гикая и улюлюкая.

— Это отказ? — спросил Рейвен.

— Отказ, — вздохнула Дур-зор. — Тааны считают позорным состязаться с рабами.

— Но полутааны не рабы, — возразил Рейвен. — Уже не рабы. Клет дал им свободу.

Дур-зор напряженно глядела на него.

— Я опять чего-то не понимаю? — раздраженно спросил Рейвен.

— Тааны восприняли слова Клета по-своему. — Дур-зор умоляюще поглядела на него. — Я не хотела говорить тебе правду. Ты так радовался своим успехам.

— Так скажи теперь, — потребовал Рейвен.

— Тааны считают, что Клет отдал полутаанов тебе в рабы.

Рейвен ошеломленно уставился на свою подругу.

— Меньше всего… — Он замолчал, потом сказал: — Дур-зор, расскажи полутаанам правду. Скажи им, что ты не являешься моей рабыней и они тоже. Скажи полутаанам, что они… они… — он лихорадочно подыскивал нужное слово, — они мои братья.

— Это правда, Рейвен? — Глаза Дур-зор засияли от счастья.

— Такими словами не бросаются, Дур-зор. Как ты думаешь, чем я занимался все эти недели? Готовил армию рабов для собственной защиты?

— Конечно же нет, — поспешно возразила полутаанка. — Пойдем, я скажу об этом Даг-рук.

Ее слова ничуть не тронули низама. Даг-рук скривила губы, что-то быстро сказала Дур-зор и ушла. Когда Рейвен попросил перевести, Дур-зор лишь сказала, что низам и думать не желает о таком состязании.

Они побрели в свой лагерь. Рейвен был молчалив и задумчив. Дур-зор не впервые видела его таким.

— Рейвен, ты опять что-то затеваешь? — с тревогой спросила она.

Он улыбнулся.

— Я и в самом деле прозрачный?

— Прозрачный? Я не понимаю этого слова, Рейвен.

— Прозрачный — это значит похожий на воду. Ты же видишь сквозь воду, как на глубине плавает рыба. А теперь скажи: ты и меня видишь насквозь?

— Да, Рейвен. — Заметив его взгляд, она потупилась. — Тебе не нравится такой ответ?

Рейвен невесело усмехнулся.

— Что людям, что таанам нравится, когда их считают загадочными существами. Я не люблю загадочности. Хочешь знать, что я затеваю? — Голос его стал жестким. — Нравится Даг-рук или нет, но мы устроим состязание.

Дур-зор втихомолку вздохнула.

Вернувшись в лагерь, Рейвен созвал всех полутаанов.

— Я ходил к Даг-рук, чтобы спросить, не хотят ли таанские воины состязаться с нами, — объявил им Рейвен.

У большинства полутаанов загорелись глаза. Некоторых это удивило, а кое-кого — испугало.

— Даг-рук ответила «нет». Она не просто отказалась. Она оскорбила нас.

Рейвену понравилось, что у большинства полутаанов это вызвало гнев. Кое-кто даже сердито зарычал. Некоторые облегченно вздохнули, но таких было совсем мало.

— Это «нет» мы запихнем обратно в их глотки! — продолжал Рейвен.

Несколько полутаанов радостно замахали копьями.

— Туги, Гар-дра и Мок — вы пойдете со мной на охоту. Мы добудем самого крупного зверя, какой только водится в здешних местах, и притащим его в лагерь. А потом… потом мы устроим себе потеху. Мы пустим по таанским лагерям слух, что у нас на ужин есть сильная пища. Они обязательно захотят выкрасть ее у нас. Мы спрячемся в шатрах, и когда они тайком проникнут в наш лагерь, мы их как следует проучим.

Полутааны заулыбались. Кто-то даже издал боевой клич, но, заметив нахмуренный взгляд Рейвена, умолк. Некоторых эти слова испугали. Что ж, не все рождаются храбрецами. Надо дать им какое-нибудь поручение, возможно, услать из лагеря, чтобы грядущее столкновение не нанесло им вреда. Но в целом настроение полутаанов его искренне обрадовало. Им не терпелось испытать свою силу. Пресмыкательство перед таанами ушло.

Вместе с тремя полутаанами Рейвен отправился выслеживать кабана, которого видели неподалеку. Дур-зор осталась в лагере, продолжая учить тех, кто еще недостаточно ловко владел оружием. Занятия проходили под смех и оскорбительные выкрики нескольких таанов. Таанские дети кидались камнями. Дур-зор, стиснув зубы, с угрюмой решимостью продолжала учить полутаанов.

Охота оказалась удачной. Вернувшись в лагерь, охотники разрезали кабанью тушу и развесили куски мяса на дереве, чтобы с них стекла кровь. Как и было задумано, по таанским лагерям распустили слух о завтрашнем пиршестве и сильной пище.

Весь остаток дня полутааны провели в воинских упражнениях. Они с нетерпением ожидали вечера.

***

Клендист и его наемники подошли к Старому Виннингэлю почти одновременно с таанами, однако пока ни те, ни другие об этом не знали. Клендист двигался с востока и встал лагерем примерно в десяти милях к югу от развалин города. Тааны остановились в двадцати милях западнее Старого Виннингэля. В то утро, когда Рейвен предложил Даг-рук устроить состязание, Клендист отправил несколько небольших дозорных отрядов на разведку местности. Он приказал своим людям особо следить за любыми путниками и сразу же донести ему, если таковые появятся.

Дозорные удалились. Клендист оставался в лагере, поджидая Шакура.

Прошел целый день. Врикиль так и не появлялся.

Клендист начал скучать. Он не знал, когда именно ждать прибытия Шакура. Ему подумалось, что они могут проторчать здесь несколько тягостных дней, маясь бездельем, если только удача им не улыбнется и они не натолкнутся на Владык.

Под вечер возвратились дозорные с донесениями. Клендист не успел их толком выслушать, как в лагерь въехал Шакур. Он властно махнул рукой, требуя, чтобы Клендист поехал вместе с ним.

— Я видел, твои дозорные вернулись. Что им удалось найти? — спросил Шакур, когда они отъехали на достаточное расстояние.

— Неподалеку от развалин расположился выводок 6ааков, — сообщил Клендист. — Мои люди насчитали не менее полутора десятков этих чудовищ. Думаю, в развалинах тоже могут оказаться их сородичи.

Шакур сверлил его глазами.

— Какое тебе до них дело, Клендист? Тебе незачем входить в город, если только ты не провалишь то, что тебе поручено.

— Не в наших интересах это проваливать.

— Приятно слышать. Что еще?

— Никаких признаков Владык… — начал Клендист, но врикиль его перебил:

— Пока рано.

— Но местность здесь обширная, и путей, ведущих в Старый Виннингэль, больше, чем дырок в дункарганском сыре, — возразил Клендист. — Будь у меня пятьсот человек, мы бы прочесали каждый уголок.

— Тебе не нужны пятьсот человек. Может, даже пятерых будет много. У Владык есть проводник, который выведет их прямо на вас.

— Тем лучше, — обрадовался Клендист. — Но кто этот проводник? Мы должны знать, чтобы не убить его по ошибке.

— Вэлуре никто из вас не страшен, — усмехнулся Шакур. — И ты вообще никого не должен убивать.

— Прошу прощения, оговорился. Но ведь это Владыки, Шакур. Сильные воины, которым помогают сражаться боги. У нас может не быть иного выбора.

Шакур почти вплотную приблизил к нему свое лицо, скрытое шлемом.

Клендист не знал ни жалости, ни трусости. Он не слишком-то верил в богов и полагался только на собственную силу. Однако сейчас, когда он заглянул в пустые глаза врикиля и уловил смердящий трупный запах, пробивавшийся сквозь черные доспехи, внутри у него все сжалось.

— У тебя есть выбор, Клендист, — прошипел Шакур. Он извлек свой кровавый нож и, положив на ладонь, добавил: — Вот твой выбор.

Нож пожелтел от времени. Его лезвие сделалось бурым от крови тех, чью жизнь врикиль забрал себе.

— Я понял тебя, Шакур, — прохрипел Клендист. — Убери свою противную игрушку.

— Тогда заруби себе на носу, — сказал Клендист, убирая нож. — Владык нужно захватить живыми.

Клендист что-то недовольно прорычал. Лошадь под ним беспокойно переминалась с ноги на ногу.

— Я подумаю, как это сделать. Но взять Владык живыми — дело непростое.

— У тебя в отряде есть боевые маги. В случае чего тебе поможет Вэлура. — Шакур начинал терять терпение. — Пустота тебя побери, Клендист! Их всего-навсего четверо! А у тебя — двести человек. Да вы их голыми руками возьмете.

— А что с ними делать потом? — упрямо гнул свое Клендист. — Их будет очень трудно охранять. Я не хочу, чтобы эта ноша болталась на моей шее.

— Уверяю тебя: долго тебе их стеречь не придется, — сказал Шакур. — Его величеству не терпится с ними встретиться. Как только ты их захватишь в плен, его величество немедленно явится сюда и заберет их у тебя.

— И заплатит нам.

— Не волнуйся, заплатит.

— Ладно, — сказал Клендист. — Будем ждать от тебя вестей. Но просто из любопытства, Шакур. Пока мы тут будем ловить Владык, чем займешься ты сам?

— В этих краях появился врикиль, который опаснее для моего повелителя, чем дюжина Владык. Мне надо расправиться с отступником.

Клендист присвистнул.

— Такой могущественный? Можешь рассказать, как он выглядит? А то не хотел бы я с ним столкнуться.

— Что толку рассказывать? Если ты с ним столкнешься, он прикончит тебя раньше, чем ты успеешь сообразить что к чему.

Врикиль развернул коня и ускакал.

Клендист проводил его сердитым взглядом. Он дождался, пока врикиль скроется из виду. Клендист не очень-то поверил россказням о врикиле-отступнике. Но Шакур явно что-то затевал.

— Тоже шустрит в свою пользу, — бормотал Клендист, разговаривая сам с собой. — Нагородил мне дерьмовых сказок насчет опасного врага. Как будто существует враг, с которым врикилю не справиться. Кем бы ни был этот отступник, если он — не выдумка, я желаю ему удачи. Я не прочь посмотреть, как господин Шакур, труп вонючий, полетит с коня прямо в Пустоту.

Вернувшись, Клендист увидел, что его люди чем-то взбудоражены. Наверное, последний отряд дозорных привез приятные новости.

— Никак вам попались Владыки? — спросил Клендист, свешиваясь с седла.

— Нет, командир, — ответил дозорный и ухмыльнулся. — Владыки — это скучно. Мы нашли кое-что повеселее. Рылоносых.

— Таанов? — сразу оживился Клендист. — Где? И много их?

— Похоже, несколько племен этого отродья. Стоят примерно в двадцати милях отсюда, вон в том направлении.

Дозорный указал на запад, где в сумерках проступали вершины холмов.

— Но все-таки сколько вы насчитали?

— Немного, командир. Нам вполне по силам.

— Можно напасть на них ночью, — предложил другой дозорный. — Застигнем врасплох. И пикнуть не успеют.

— Рылоносые не любят сражаться по ночам, командир, — напомнил Клендисту кто-то из солдат.

— Любят или не любят, но они и ночью бьются будь здоров, — сказал Клендист. — Как по-вашему, они сами не готовятся к нападению?

— Нет. Дополнительных караульных мы не заметили. А тех, что видели, будет легко…

Он выразительно провел себе ладонью по горлу.

— Слушай, командир. Мы достаточно потерлись бок о бок с рылоносыми, — подхватил другой солдат. — Месяцами нюхали их вонь и терпели их грязь. Навидались от них всякого. Пора рассчитаться за прошлое. Их повадки нам знакомы. Мы знаем, где искать шатер их главаря и где могут спать самые опытные их воины. Подкрадемся незаметно и ударим.

— Вырежем всех, командир. Маленьких рылоносых тоже. А то они вырастут в больших рылоносых.

— Если кто из них и успеет проснуться, то уже с нашим копьем в пузе. Что скажешь, командир?

Искушение было велико. Разумеется, Клендист не забыл приказов Шакура. Но врикиль сам говорил, что появления Владык придется ждать еще несколько дней. Клендист ненавидел таанов не меньше, чем его солдаты. Он ненавидел в них все: зловоние, маленькие красные глазки, но сильнее всего — их неистребимое чувство превосходства над «ксыксами». Клендист вспомнил, как тааны обращались с людьми, попавшими к ним в плен. О том, чем кончались пытки и истязания, вообще лучше было не вспоминать.

— Седлайте коней, — приказал Клендист.

Ответом ему был приветственный рев солдат. Перекрывая их крики, он добавил:

— Только не убивайте их всех. Оставьте нескольких для развлечения. Мы можем застрять здесь надолго.

Смеясь, наемники поскакали в темноту. Они прихватили с собой несколько бурдюков вина, чтобы скрасить скуку дороги и распалить себе кровь для грядущей бойни.

***

Наступила ночь. Рейвен, расположившись у полога шатра, всматривался в темноту. Дур-зор была рядом. Она стояла на коленях, держа в руках кеп-кер. Остальные полутааны затаились у себя в шатрах. Каждый из них напряженно ждал. Рейвен научил их старой военной уловке тревинисов, не раз помогавшей ему сражаться ночью. Лица и тела полутааны вымазали глиной, чтобы слиться с темнотой ночи.

Над холмами низко повис серп луны. Ярко светили звезды. Вскоре после полуночи Рейвен заметил шестерых таанов, направлявшихся в лагерь. Они даже не сочли нужным двигаться тихо. Наоборот, они вовсю горланили и смеялись. Придя в лагерь, тааны принялись опрокидывать стойки, на которых сушилась посуда, и поддавать ногами разлетавшиеся горшки и миски. Кто-то из вояк ударил по шесту, державшему один из шатров. Шатер накренился и рухнул. Это вызвало новый взрыв гогота.

Рейвен замер. В шатре прятался Гар-дра — самый воинственный из всех полутаанов. Рейвен опасался, как бы тот не выскочил раньше времени. Из шатра донеслись сдавленные проклятия, но Гар-дра сдержал свой порыв. Тааны этого даже не услышали. Они жадно глядели на кабанье мясо, куски которого висели на ветвях дерева, недосягаемые для волков и прочих хищников. Тааны чавкали от удовольствия, предвкушая, как они попируют ночью.

— Рабы недостойны сильной пищи, — громко сказал один из них.

— Я удивляюсь, как эти слабаки сумели добыть такого крупного кабана, — подхватил другой, — А может, кабан был уже старым и слабым? Воинам не нужно мясо дряхлого зверя.

— Детям отдадим, — нашелся третий, и все громко загикали.

Дерево находилось на некотором расстоянии от лагеря. Тааны двинулись прямо к добыче. Никто из них даже не удосужился оглянуться назад. Рейвен выскользнул из шатра. Свою обувь он заранее обмотал тряпками, чтобы заглушить шаги. Он махнул рукой, созывая полутаанов. Из-под опрокинутого шатра вылез Гар-дра. На хмуром лице гневно сверкали глаза. Все полутааны слышали оскорбительные выкрики незваных гостей. Это встряхнуло даже самых робких.

Подопечные Рейвена были настолько взбудоражены, что он начал тревожиться. В руках у всех поблескивало оружие. Рейвен хотел лишь проучить таанов — показать им, что полукровки умеют достойно сражаться. Он не собирался убивать никого из шестерых и теперь всерьез опасался, как бы полутааны не проломили кому-нибудь из них череп или не сломали шею.

Но удерживать полутаанов было слишком поздно. К этому времени они почти догнали своих бывших хозяев, однако у тех глаза видели только вожделенное кабанье мясо. И все же одного таана что-то насторожило. Может, он услышал шорох травы, а может, врожденное чутье воина подсказало. Таан оглянулся. Закричать он не успел. Рейвен прыгнул на него и повалил наземь.

Дур-зор издала боевой клич. Полутааны бросились на остальных пятерых. Замелькали кулаки, засвистели дубинки. Воздух наполнился ворчанием, рычанием, хрюканьем и булькающим смехом полутаанов. Криков таанов почти не было слышно.

Рейвен с силой ударил своего противника кулаком. Тот упал оглушенный, но сознания не потерял. Не дав ему опомниться, Рейвен крепко связал ему руки жилами, которые заменяли таанам веревки. Потом столь же крепко он связал пленнику ноги. К этому времени таан очнулся. Он извивался всем телом, стараясь разорвать путы, но Рейвен умел завязывать узлы. Таан с яростью глядел на дерзкого ксыкса.

Рейвен обвел глазами поле битвы. Полутааны с честью выдержали боевое крещение. Все они действовали умело. Шестеро связанных таанов лежали на земле, рыча от бессильной злобы и цедя сквозь зубы угрозы, которых никто не боялся. Полутааны только смеялись и тыкали в них палками. Недавние рабы гордились собой и своим подвигом. Рейвен тоже гордился ими и радовался, что не напрасно учил их сражаться. Он дал своим подопечным уверенность. Для шестерых таанов поход за мясом тоже не прошел бесследно. Они не получили сильной пищи, но получили нечто другое — пищу для размышлений.

— Не беспокойтесь, друзья, — через Дур-зор обратился к ним Рейвен. — Мы не причиним вам вреда. Сейчас мы потащим вас туда, откуда вы пришли.

Услышав это, тааны начали разъяренно брызгать пеной. Еще бы! Ведь их с позором не приведут, а приволокут в лагерь, и причем кто! Их бывшие рабы. Соплеменники будут насмехаться над ними и сторониться их. Полутааны приготовили все необходимое, чтобы тащить пленников по земле. Рейвен вспомнил, как когда-то тааны подобным образом волокли в плен его, и испытал сладостное чувство отмщения.

Гордые и счастливые, полутааны во главе с Рейвеном потащили пленников к таанскому лагерю. В Дункаре так таскали продавать свиней. Рейвен тоже вспомнил об этом и усмехнулся. Триумфальное шествие началось.

***

Въехав на вершину холма, Клендист увидел таанские костры. Зрелище подогрело пыл его людей не хуже вина. Они давно не воевали и устали от вынужденной мирной жизни. У всех чесались руки побыстрее вступить в сражение. Наемники смеялись и придумывали «рылоносым» пытки позаковыристее.

Отряд Клендиста находился достаточно близко от лагеря. Отсюда они даже различали одиночные фигурки двигавшихся таанов. Час был поздний, и в лагере бодрствовали только дозорные. Люди знали: тааны расположились двумя большими лагерями. Был еще и третий, гораздо меньше. Он почему-то стоял в отдалении. Клендист намеревался сначала ударить по двум большим лагерям, уничтожить их, а потом расправиться и с третьим.

Вид добычи подхлестнул наемников. Они, в свою очередь, пришпорили лошадей и понеслись к ближайшему лагерю. Каждый стремился ворваться туда первым и первым начать убивать рылоносых. Клендист, как и подобало командиру, скакал впереди.

Из высокой травы, прямо перед мордой лошади Клендиста, вдруг вырос таан. Он страшно, душераздирающе закричал. Испуганная лошадь стала на дыбы.

Словно по команде, отовсюду начали выскакивать тааны, рыча и завывая, словно исчадия Пустоты во время пыток. Лошади неистово ржали и вставали на дыбы. Некоторые сбросили всадников, и те, хватаясь за поводья, отчаянно старались остановить взбесившихся животных. Клендист выхватил меч, но таан уже растворился в ночи, стремглав помчавшись по направлению к своему лагерю.

Клендист грубо выругался. Застигнуть рылоносых врасплох им не удалось. Но еще не все было потеряно. Всадники Клендиста двигались гораздо быстрее пеших таанов. Они успеют налететь на лагерь раньше, не дав таанам очухаться и оказать серьезное сопротивление.

— Хонсен! — окликнул Клендист своего помощника. — Бери половину людей и скачи ко второму лагерю. Я займусь этим. Потом встретимся!

Клендист устремился вперед.

***

— Теперь таанам придется нас уважать, — удовлетворенно сказал Рейвен, двигаясь вместе с остальными полу-таанами к лагерю Даг-рук.

— Либо убить, — отозвалась Дур-зор. — Это им привычнее.

— Они нас не убьют, — возразил Рейвен. — Не посмеют. Мы победили их воинов в честном сражении. Точнее, почти в честном.

— Не забывай, Рейвен, мы для них все равно рабы. Они всегда будут считать нас рабами. Мы осмелились поднять руку на своих хозяев. За это раба ждет только смерть.

— Ты что, серьезно? — спросил Рейвен, останавливаясь. — Неужели все полутааны считают, что их теперь убьют?

— Да, Рейвен, — с чувством покорности судьбе ответила Дур-зор.

Он оглянулся назад. Полутааны смеялись и оживленно болтали, явно наслаждаясь своей победой.

— И они решились вступить в сражение с таанами, зная, что их потом убьют?

— Зато они узнали радость битвы. Это уже немало.

— Я не позволю убивать моих… — сердито начал Рейвен.

Откуда-то издалека донесся душераздирающий крик и эхом прокатился по холмам. Это был общий крик, вырвавшийся из таанских глоток.

Полутааны застыли на месте, вслушиваясь в темноту. Таанские пленники забыли про угрозы и проклятия. Они извивались, безуспешно стараясь что-нибудь увидеть.

— Что это? — спросил Рейвен.

Никогда в жизни он не слышал более жуткого крика, чем этот.

— Нападение! — коротко ответила Дур-зор.

У них под ногами задрожала земля. Рейвену доводилось часто сражаться против конных противников. Он сразу же узнал звук копыт. Сюда приближался большой отряд всадников. Люди!

Тааны не ездили на лошадях и считали их бесполезными для битвы. Тааны прекрасно умели сражаться на земле, мало различая пеших и конных врагов. Цокот копыт меж тем становился все громче. В ночной тишине слышались крики, среди которых Рейвен безошибочно распознал и человеческие голоса.

У него бешено заколотилось сердце. Глаза обожгло неизвестно откуда взявшимися слезами. Рейвен не помнил, когда в последний раз он слышал человеческий голос.

Вот оно, спасение. Избавление из таанского плена. Возможность вернуться на родину, к своим.

— Это люди, — сказала побледневшая Дур-зор.

Она успела изучить Рейвена и прекрасно понимала, о чем сейчас он думает.

Полутааны в нерешительности смотрели на него. Тааны тоже смотрели на него и требовали, чтобы их развязали.

— Развяжите их, — велел Рейвен, доставая нож.

Тааны, едва дождавшись, когда перережут последние жилы, стягивавшие их ноги, вскочили и бросились бежать. Вдруг один из них остановился и обернулся.

— Бгырт, таан-хеларс, — хрипло произнес он и устремился на звук битвы.

В глазах Дур-зор блестели слезы.

— Ты останешься, Рейвен? — спросила она.

— Останусь. Вы — мой народ, — сказал Рейвен. — А что крикнул этот таан?

— Он сказал: «Примкните к нам в славе, воины», — с гордостью перевела Дур-зор.

***

Клендист мчался в таанский лагерь. То был лагерь Даг-рук, хотя командир наемников и не знал об этом. Он вообще не знал таанов и за месяцы, проведенные бок о бок с «рылоносыми», даже не счел нужным узнать их особенности. Клендист ожидал, что таанский лагерь, подвергшийся нападению, будет похож на человеческий: паника, смятение, слабые попытки оказать сопротивление. Для него и его людей это были детские забавы. Клендист не сомневался в очевидных преимуществах своих наемников перед таанами. Они передвигались на лошадях. Они имели прекрасное оружие, а не жалкие зазубренные железки. Наконец, они были людьми, а не звериным отродьем.

Клендист направил лошадь прямо на шатры, опрокидывая их и подминая конскими копытами. Он рассчитывал застать таанов сонными и усмехался, представляя, как они погибнут, не успев даже проснуться. Но к его разочарованию, шатры оказались пустыми.

И все же ему немного повезло. Из одного шатра выскочила таанка с маленьким ребенком на руках. Клендист пришпорил лошадь и быстро настиг беглянку. Он одним ударом меча отсек голову и ей, и ребенку. Клендист удовлетворенно загоготал. Размахивая окровавленным мечом, он огляделся — видели ли его солдаты его мастерский удар.

Солдаты ответили громким хохотом и приветственными выкриками. Клендист поспешил к центру лагеря. Шатер главаря племени обычно стоял там. Клендист знал, что у таанов принято оберегать этот шатер до последнего. «Скоро у них появится такая возможность», — подумал он.

Его нагнал один из солдат.

— Ребята спрашивают, что делать, если им попадутся человеческие женщины?

— Убивать! — крикнул в ответ Клендист. — У них в животах наверняка растет таанское семя. Мы избавим их от этой заразы.

Солдат кивнул и поскакал передать командирский приказ.

Луна зашла, но наемникам вполне хватало света мерцающих звезд. И действительно, тааны единой стеной окружили шатер своего главаря. Тускло поблескивало их оружие. Вместе со взрослыми стояли дети.

Впервые за все время Клендисту стало немного тревожно.

Эти тааны не были воинами. Воины у них не возятся с детьми. При всей ненависти к таанам Клендист знал, что они не убегут, бросив детей погибать. В таком случае, куда же подевались воины?

Ответом ему был боевой клич таанов. Воины были позади него и вокруг него. Они выскакивали из темноты, готовые расправиться с наемниками. Клендист понял, что завел своих людей прямо в засаду.

Тааны появлялись из ниоткуда. Он видел их ухмыляющиеся слюнявые морды. Они кричали, выли и улюлюкали, будто проклятые души, которые Пустота втягивала в себя.

Клендист стремительно развернул лошадь, едва не опрокинув ее. Он вовремя обернулся, иначе и его могла бы ожидать участь одного из солдат. Таанский воин напал на солдата сзади и быстро сбросил с лошади. Хладнокровно ударив катавшегося по земле солдата копьем, таан бросился в погоню за другим всадником.

Клендист был не из тех, кто готов сражаться с превосходящим по численности врагом. Честь и героизм всегда оставались для него пустыми словами. Зато он очень хорошо чувствовал, когда пахло жареным, и, не раздумывая, уносил ноги. Он умел владеть мечом и пусть с трудом, но отбивался от попадавшихся на пути таанов.

— Отступаем! — закричал он, стремительно нанося удары то справа, то слева. — Отступаем!

Он припал к лошадиной шее и вонзил шпоры в ее бока. Лошадь, обезумевшая от криков и запаха крови, бросилась в гущу таанов, раскидывая их в сторону и яростно давя копытами.

Единственной мыслью Клендиста было выбраться из этой бойни. Шатры, которые они недавно с такой легкостью крушили, вдруг превратились в преграду. Но главной преградой оставались тааны. Кто-то из солдат, заметив его, спросил о приказаниях, но Клендист даже не обернулся. Сейчас каждый был сам себе командир.

К нему примкнуло несколько уцелевших солдат. Они держались вместе, стараясь пробиться сквозь кольцо смерти. Но из тьмы с криками выскакивали все новые и новые тааны.

Наконец Клендист увидел путь к отступлению. Он направил лошадь туда и вскоре выбрался из лагеря. С ним пробилось не более десятка солдат, и почти все они были ранены. Он один не получил в этой заварухе ни царапины.

Клендист обернулся назад и облегченно вздохнул: за ним никто не гнался. Таанам было не до него: они расправлялись с его наемниками. Клендист слышал отчаянные крики и стоны. Попавшие в плен умоляли, чтобы их не бросали здесь.

Он прекрасно знал судьбу тех, кто попадал в таанский плен. Кледист собственными глазами видел, как эти звери обращались с пленными. Отрубив своим жертвам руки и ноги, тааны на этом не останавливались. Они вспарывали пленным животы и только тогда бросали умирать.

Клендист тихо выругался и поскакал прочь. Он не собирался возвращаться в это змеиное гнездо. Чем он поможет пленным, если у него не осталось боеспособных солдат? Жалкая горстка прорвавшихся вместе с ним не в счет. Эти сами едва держались в седле — того и гляди свалятся по дороге. Клендист пришпорил лошадь и помчался к месту встречи. Быть может, второй половине его отряда улыбнулась удача. Тогда вместе с ними он вернется сюда, и они добьют этих вонючих рылоносых.

— Командир! Смотри! — крикнул ему один из солдат.

Клендист повернулся в седле. На севере, над вторым таанским лагерем поднималось оранжевое зарево. Клендист мрачно усмехнулся и направился в сторону пожара. Ему хотелось поспеть вовремя, пока солдаты не перебили всех тамошних таанов. В это время скакавший рядом солдат, обессилев, рухнул с лошади вниз. Клендист, не обращая внимания на его крики, поехал дальше.

Он был уже совсем близко. Клендист с мстительным наслаждением смотрел на языки пламени. Это горели шатры. Возле них суетились черные фигурки таанов. Похоже, с одним из них он расправится прямо сейчас, на подступах к лагерю. Клендист замахнулся и приготовился ударить.

— Стой, командир! Это же я, Хонсен!

Клендист опустил меч и туго натянул поводья.

— А вы тут без меня славно повеселились! — крикнул он.

Подъехав ближе, он наконец-то увидел лицо своего помощника.

— Повеселились, — отрешенно повторил Хонсен.

Он был смертельно бледен. Выпученные глаза блуждали по сторонам, готовые вылезти из орбит. Лицо и руки покрывали пятна крови. Половина волос на голове выгорела.

— Еще одно змеиное гнездо? — спросил Клендист.

— Хуже, командир. Мы попали в логово магов Пустоты. Я такого еще не видел и молю богов, чтобы никогда не увидеть снова. Со мной рядом ехал Дек Мартол… ты знаешь его, парень не из робких. Какой-то таан… он был весь в черном… протянул к нему руку, и Дек… он…

Хонсен перегнулся через седло и его вывернуло.

— Что случилось с Деком? — угрюмо спросил Клендист.

— Он превратился в живой труп. Прямо в седле. Они лишили его жизни и даже тела. Я едва успел увидеть его оскаленный череп и… все. От Дека осталась горка дымящегося пепла… Это было жутко… Командир… это было…

Хонсен не договорил. Его снова вытошнило.

— Так кто поджег лагерь? Разве не вы?

— Они сами, — содрогаясь, ответил Хонсен. — Никому и в голову не приходило, что рылоносые подожгут собственный лагерь. Зачем? До сих пор не пойму. Чтобы светлее было убивать? Ты слышишь крики, командир?

— Слышу, — нехотя ответил Клендист, изо всех сил старавшийся их не слышать.

— Они швыряют наших людей в огонь. Живьем. Жарят их, как свиней.

— Скольким удалось выбраться?

— Не знаю, командир. — честно ответил Хонсен. — У меня была только одна забота: самому унести ноги из ямы Пустоты. В том пекле мне было не до счета.

К ним начали подтягиваться уцелевшие солдаты. Наемники Клендиста потеряли в «ночной прогулке» не только людей, и на многих лошадях сидело по двое всадников. Клендист быстро пересчитал уцелевших. Набралось не более трех десятков. Тридцать человек из двухсот. Надо было что-то решать.

Клендист плевать хотел на доблесть и героизм, но ему не хотелось оставаться побежденным. Его подмывало вернуться в лагерь и хорошенько отомстить рылоносым. Часть солдат, разгоряченных битвой, настойчиво убеждали его расправиться с таанами. Но таких было немного. Остальным вдоволь хватило перенесенных ужасов. Их бледные, обескровленные лица говорили лучше всяких слов. Эти солдаты оцепенело смотрели на Клендиста и молчали.

Клендист понял, что ему придется смириться с поражением. Шакур и так будет зол. Впрочем, для пленения Владык люди у него остались.

Во тьме тревожно заржала лошадь, кто-то из солдат закричал, но было слишком поздно. Клендист вдруг почувствовал, что ночная тьма ожила. Она стала приобретать очертания. В него вцепились чьи-то сильные руки и выдернули из седла.

Клендист рухнул, приземлившись на собственный зад. Меч он выронил, но у него оставались кулаки и смекалка. Он сразу понял: затаиться в траве не удастся, иначе здешняя земля станет ему могилой. Клендист встал и с размаху ударил по первой вражьей морде, появившейся перед ним. Хрустнула сломанная кость. «Они меня запомнят», — подумал Клендист.

Его окружала смерть. Он увидел, как полетел с коня Хонсен, которому пробили череп. Самого Клендиста тоже ударили по голове. Перед глазами замелькали разноцветные пятна. Он пошатнулся и снова оказался в чьих-то сильных руках.

— Я могу тебя спасти, — раздался у самого его уха шепот. Голос, произнесший эти слова на эльдерском языке, был явно человеческим. — Но ты должен молчать и делать то, что я велю.

Клендист тупо кивнул.

Рука незнакомца стальным обручем обвилась вокруг его груди. Клендист ощутил лезвие ножа, приставленного к горлу, и отбросил всякие мысли о сопротивлении.

— Этот мой! — резко крикнул человек. — Он — мой пленник.

Нападавшие были полутаанами — отвратительной помесью людей и таанов. Эти чудовища обступили Клендиста. В их лицах и телах человеческое сочеталось со звериным. Клендист ненавидел их сильнее, чем таанов — по крайней мере, те хоть были чистопородным зверьем.

Полутааны смотрели на него. Их морды сияли от радости. Руки у всех были густо перепачканы кровью.

— Рейвен, я сумела убить вон того, — крикнула полутаанка, возбужденная своей победой.

Клендист заметил, что на этой самке почти не было одежды, а ее голая грудь вымазана глиной.

— Я убила его так, как ты меня учил.

— Они все мертвы, Рейвен, — сказал другой полутаан. — Мы выполнили твой приказ.

— Вы храбро сражались, — похвалил их человек, удерживавший Клендиста. — А теперь перетащите их тела в наш лагерь. Мы покажем таанам, что умеем воевать не хуже их. Пусть убедятся, что мы — воины!

Полутааны ликующе загалдели и замахали своим уродливым оружием.

— Но лучше бы мы сделали их своими рабами, — сказал кто-то из полутаанов. — Тогда тааны больше бы нас уважали.

— Нет! — резко ответил человек, и у Клендиста зазвенело в ухе. — В нашем лагере не будет рабов. Довольно того, что ваши матери были рабынями. Вы сами до недавнего времени были рабами. Вас мучили, над вами издевались. Неужели после всего этого у вас поднимется рука издеваться над другими? Кто так думает, пусть уходит из моего племени. Немедленно. Такими вы мне не нужны.

Полутааны опустили головы.

— Прости нас, Рейвен, — виновато сказала одна из самок. — Мы не подумали. Ты, конечно же, прав.

— Мы убивали честно, — суровым голосом продолжал Рейвен. — Эти люди явились сюда с оружием. Значит, они были готовы сражаться и умереть. Мы — тоже. Мы не знаем, почему они напали на нас, но война есть война. Удел воина — слава или смерть, а не рабство. Ни один погибший воин не заслуживает того, чтобы вы набивали животы его мясом. Когда мы покажем таанам тела убитых, я научу вас хоронить погибших и отдавать им последние почести.

Сказанное немало удивило полутаанов. Они сопели, чесали затылки, но никто не возражал.

— А как быть с тем, кого ты захватил в плен, Рейвен? — спросила самка, которая все время крутилась возле него. — Что ты собираешься с ним делать?

— Дур-зор, это их главный, их низам. Я хочу допросить его.

Полутааны усмехались. Похоже, они знали, что ожидает пленного.

— А нам можно посмотреть? — с любопытством спросил кто-то.

— Нет. Когда мы останемся с ним вдвоем, он мне больше расскажет.

Полутаанов это огорчило, но человек тут же добавил:

— Оружие и доспехи убитых вы можете взять себе. Это почетное право каждого воина. И лошадей мы тоже оставим у себя. Я научу вас на них ездить. Мы больше не будем ходить пешком. Пусть пешком ходят тааны, — усмехнулся человек. — Теперь они будут глотать нашу пыль!

Тааны снова радостно загалдели, но уже не так громко. Они были рады заполучить оружие и доспехи убитых наемников, однако на лошадей поглядывали искоса. Их явно не прельщало учиться езде на этих громадных животных.

Человек оставил Клендиста под присмотром полутаанской самки, которую он называл Дур-зор. По тому, как она смотрела на Рейвена и говорила с ним, Клендист с омерзением подумал, что Дур-зор ему вроде жены. Впрочем, командир наемников не особо удивился. Рейвен сам был из племени тревинисов, лишь немногим отличавшегося от этих дикарей.

Полутаанка умело связала Клендисту руки и ноги, после чего перевернула его на живот. Клендист следил глазами, как полутааны перекидывают через седла тела его убитых солдат. Мертвых они привязывали с той же тщательностью, с какой самка Дур-зор спутывала руки и ноги ему, живому. Потом Рейвен стал показывать полутаанам, как вести лошадей за поводья и брать под уздцы. Он учил их успокаивать встревоженных животных. К удивлению Клендиста, полутааны довольно быстро поладили с лошадьми. Те не боялись их и не брыкались. Воины Рейвена почувствовали себя еще увереннее.

— Я могу остаться с тобой, Рейвен? — спросила Дур-зор.

— Нет, возвращайся в лагерь. Проследи, чтобы мои приказы были выполнены, — сказал он. — Когда меня нет, их низам — ты.

Лицо Дур-зор омрачилось страхом. Она посмотрела на Рейвена, затем на лежащего Клендиста.

— Ту лошадь оставь мне, — сказал Рейвен, махнув рукой. — Это ведь твоя лошадь? — спросил он Клендиста.

Клендист молча кивнул.

— Рейвен… — с трудом произнесла Дур-зор и осторожно коснулась его руки. — Рейвен, неужели ты…

Дальше говорить она не могла. От мужества Дур-зор не осталось и следа.

Рейвен протянул руку к ее уродливому лицу, привлек к себе и поцеловал в губы. Клендист подумал, что его сейчас вытошнит.

— Возвращайся в лагерь, Дур-зор, — сказал Рейвен. — Полутааны опьянены победой. Проследи, чтобы они не наделали глупостей.

— Да, Рейвен, — тихо ответила она.

Дур-зор вернулась к соплеменникам и повела их в лагерь. Пройдя немного, она обернулась. Рейвен улыбнулся ей, и она робко улыбнулась в ответ. Потом она вышла вперед и повела остальных полутаанов за собой. Они возвращались в лагерь, неся оружие, доспехи и ведя лошадей, нагруженных мертвыми телами.

Рейвен следил за ними, пока они не скрылись из виду. За все это время он ни разу не взглянул на пленника. У Клендиста родился замысел, который он успел хорошо обдумать.

— Послушай, тревинис. Ты теперь — свободный человек, — сказал он Рейвену. — Обрежь на мне эти дурацкие веревки, и мы скроемся отсюда раньше, чем рылоносые тебя хватятся. Моя лошадь выносливая. Она легко довезет нас обоих до моего лагеря.

Небо на востоке начинало светлеть. Рейвен присел на корточки и заглянул Клендисту в лицо.

— Это не уловка, — сказал Рейвен. — Я не собирался бежать с тобой. Я связан с этим народом, хотя ты вряд ли меня поймешь. — Он пожал плечами. — Я не всегда сам себя понимаю. Но знаю, что я их не брошу.

Клендист поморщился и напрягся всем телом, пытаясь разорвать путы.

— Как я раньше не подумал? Ты же дикарь. Ты ничем не лучше этих рылоносых.

— А ты, судя по твоему зловонию, — виннингэльский наемник, — сказал Рейвен. — Кто нанял тебя, чтобы напасть на нас? Кто узнал о том, что мы здесь? Виннингэльская армия? Какой-нибудь местный правитель? Кто?

— Рылоносые — это ублюдки, рожденные Пустотой! — зарычал в ответ Клендист. — Никто не платил мне за нападение на них. Мне пришлось много месяцев прожить рядом с ними, однако я не превратился в такую же скотину. Я никогда не предавал человеческую расу! Долг людей — избавить Лерем от этих чудовищ. Долг каждого человека.

Он с неприязнью глядел на Рейвена.

— Выходит, ты не выполнил свой долг, — усмехнулся Рейвен. — Говоришь, никто тебя не посылал сюда разбойничать? Сдается мне, что ты либо круглый дурак, либо — ловкий врун.

Он пристально поглядел на Клендиста.

— Я тебе верю, — наконец сказал Рейвен. — А это значит, что ты и в самом деле круглый дурак.

— Обрежь веревки! — прохрипел Клендист. — Я сражусь с тобой голыми руками.

— Веревки я обрежу, — невозмутимо ответил Рейвен. — Но сражаться с тобой не стану. Мне потом будет не отмыться от твоей трусливой крови.

Рейвен обрезал веревки. Клендист растирал запястья и озирался, ища глазами свой меч. Тот валялся неподалеку.

— Лошадь я у тебя заберу, — продолжал Рейвен. — Лошадь — животное благородное. Даже слишком благородное, чтобы носить на себе такую мерзость, как ты.

Клендист прыгнул за мечом и сумел ухватить рукоятку. Потом он резко повернулся и одновременно взмахнул мечом.

Рейвен успел пригнуться, и меч просвистел у него над головой. Не дожидаясь нового выпада, он с силой ударил Клендиста в пах. Тот повалился на землю. Боль заставляла его перекатываться с боку на бок.

— На твоем месте я бы не задерживался, — посоветовал Рейвен. — Вскоре здесь появятся дозорные таанов. Думаю, ты вряд ли захочешь с ними встретиться.

— Ты еще пожалеешь об этом, — выдохнул Клендист. — Я тебя запомнил, а память у меня цепкая. За твою голову, тревинис, назначат награду. Найдется немало тех, кто пожелает расправиться с тобой. Наемники будут искать тебя по всему Лерему. Вспоминай об этом, когда залезаешь на свою грязную рылоносую самку.

— Ты понапрасну тратишь время, а оно сейчас для тебя очень дорого, — сказал Рейвен.

Подхватив меч Клендиста, он вскочил на лошадь наемника. Улыбнувшись, тревинис с нарочитой издевкой вскинул руку в воинском приветствии и вскоре скрылся в предрассветной мгле.

Лежа на окровавленной земле, Клендист оценил положение, в котором оказался после «ночной прогулки». Он подумал о Шакуре, затем о таанских дозорных. Клендисту пришлось согласиться, что этот проклятый тревинис дал ему дельный совет. Сжав зубы, Клендист заставил себя подняться. После удара Рейвена каждый его шаг отзывался болью. Но минута промедления могла стоить ему жизни. И Клендист побрел в северном направлении.

Сегодня ему предстояло пройти изрядное расстояние. Клендист должен был избежать встречи не только с таанскими дозорными.

Главное, он должен был избежать встречи с Шакуром.

 

ГЛАВА 5

Около полудня Рейвен верхом на лошади въехал в лагерь Даг-рук. Племя полутаанов следовало за ним пешком, ведя своих лошадей. Лагерь встретил их тишиной, если не считать стонов умирающих пленников, посаженных на колья среди высокой травы. Вокруг Рейвена собрались таанские воины. Они стояли молчаливо, не пытаясь приблизиться. Воины не спускали глаз с тел убитых ксыксов, которых полутааны привезли с собой. Они смотрели на лошадей, доставшихся этим полукровкам, и на оружие со следами недавнего сражения. Все заметили, что полутааны идут с высоко поднятыми головами.

Рейвен не удостоил взглядом никого из таанов. Он безотрывно смотрел на шатер Даг-рук.

Когда он подъехал почти вплотную, низам племени вышла из шатра. Рейвен спешился и встал, глядя на Даг-рук. Дур-зор поспешила к нему, чтобы переводить их разговор. Но она не опустилась на колени, как делала раньше. Дур-зор гордо встала рядом с Рейвеном.

Даг-рук взглянула на тела убитых, потом на полутаанов и, наконец, на самого Рейвена.

— Этим людям удалось скрыться от твоих воинов, — сказал ей Рейвен. — Они собирались снова напасть на твой лагерь. Мы их остановили.

У Даг-рук вспыхнули глаза. Похоже, она не знала, как ответить на слова Рейвена. Низам не могла отрицать, что нескольким десяткам людей и в самом деле удалось скрыться. Не могла она и обвинить полутаанов во лжи — доказательства были перед нею.

Рейвен ждал ее ответа. Поняв, что сказать ей нечего, он вновь вскочил в седло, затем подхватил Дур-зор и усадил у себя за спиной.

— Мы возвращаемся в наш лагерь, чтобы отпраздновать победу и воздать почести убитым.

Наконец Даг-рук заговорила.

— Это сильная пища. Вечером у твоих воинов будет хороший пир.

Рейвен понял похвалу и чрезвычайно обрадовался, однако ничем не выказал своего ликования.

— Для пира у нас есть кабан, которого мы убили вчера, — ответил он.

Взгляд Рейвена остановился на шестерых таанах, попытавшихся было украсть мясо.

— Убитых мы предадим земле.

— У таанов так не принято, — холодно сказала Даг-рук.

— Зато так принято у полутаанов, — ответил ей Рейвен.

***

В то же утро в лагерь вернулся Клет. Проходя, он с любопытством взглянул на человеческих пленников. Клет шел молча, ни о чем не спрашивая. Добравшись до своего шатра, он сразу же послал за Дерлом.

Престарелый шаман дожидался возвращения Клета и появился со всем проворством, на какое был способен. В лагере Клет предпочитал находиться в своем прежнем облике белокожего таана. Он нахмурился, когда увидел, что Дерл идет, опираясь на сильное плечо молодого шамана.

— Что это с тобой? — недовольно спросил Клет.

— Пострадал в ночной битве, — ответил Дерл, горделиво блеснув глазами. — Вывихнул лодыжку, только и всего.

— Кил-сарнц, прошлой ночью Дерл доблестно командовал нашими воинами, — пояснил молодой шаман. — Он убил много ксыксов, но не заметил лужу крови и поскользнулся. К счастью, наши воины быстро нашли его и отнесли в безопасное место.

— Не настал еще такой день, чтобы относить меня в безопасное место, — раздраженно пробормотал Дерл.

— Они поступили правильно, — сказал Клет. — Мне бы очень не хотелось терять тебя, Дерл. Особенно сейчас.

Клет повернулся к молодому шаману.

— Оставь нас. Я сам позабочусь о Дерле.

Молодой шаман осторожно опустил старика на пол. Внешне Дерл был настолько дряхлым и хрупким, что казалось, его кости не выдержат даже легкого прикосновения. Однако Клет не собирался возиться с ним как с ребенком, это было оскорбительным для них обоих. Врикиль приказал принести Дерлу сильную пищу и убедил его подкрепиться, дабы восстановить силы.

Дерл давно потерял вкус к любой пище, но из уважения к хозяину заставил себя проглотить несколько кусочков.

— Что здесь творилось? — спросил Клет, когда Дерл отставил миску.

— Наемники ксыксов, — коротко ответил старый шаман, не вдаваясь в ненужные подробности. — Как твои успехи, Клет? Добыл Камень Владычества?

— Нет.

— Нет? — поморщившись, переспросил Дерл. — Никак Таш-кет провалил поручение?

— Он не провалил. Он выкрал Камень у гдысров. Я мог бы забрать добычу у Таш-кета, но решил этого не делать.

Услышанное ошеломило Дерла.

— Клет, а как же твой замысел?

— Мой замысел, — усмехнулся Клет. — Зачем беспокоиться из-за одного Камня, если я могу получить все четыре и Дагнаруса в придачу?

Старик снова ничего не понял.

Клету было приятно это видеть. Он хотел шлепнуть Дерла по колену, но не стал. Того и гляди, что-нибудь сломает. Вместо этого он слегка похлопал старика по груди.

— Ты всегда говорил, что боги таанов с нами. Даже здесь, в этой чужой земле. Ты прав, Дерл. Я отправлялся на встречу с Таш-кетом, чтобы забрать Камень, и вдруг наткнулся на Шакура. Думаю, Дагнарус разнюхал, что Таш-кет украл Камень по моему приказу. Наш бывший бог рассвирепел и послал Шакура расправиться со мной.

— Шакур? — Дерл презрительно плюнул на пол. — Ты отправил эту падаль в Пустоту, где ей и место?

— Шакур — раб, — презрительно ответил Клет. — Какая мне честь сражаться с рабом? Я охочусь за его хозяином.

— Ты что же, нашел способ?

— Нашел. Боги вовремя привели меня в нужное место. Я подслушал разговор Шакура с одним из его мерзостных ксыксов. Оказалось, Дагнарус приготовил ловушку, чтобы захватить все четыре Камня Владычества. Воины разных здешних рас везут Камни в Старый Виннингэль. Туда же собирается и Дагнарус. Ты прав, Дерл. Боги с нами, — проговорил Клет. — С нами, Дерл.

— Вечером мы обязательно воздадим хвалу Лъккальду и Локмирр. Во всем этом я вижу их руку, — сказал Дерл. — Но ты уверен, что Дагнарус явится за четырьмя Камнями? Они и впрямь так ему нужны?

— Уже двести лет подряд он тянет руки к этим Камням. Сколько крови таанов он пролил — и все из-за Камней. Он обязательно придет за ними.

— Значит, в них скрыта огромная сила, — сказал Дерл, и его водянистые глаза жадно заблестели. — А ты готов отдать их Дагнарусу.

— А-а! — презрительно фыркнул Клет. — Магия ксыксов. Она нам бесполезна. Другое дело — Кинжал Врикиля. В нем — магия Пустоты. Заполучив его, я создам армию кил-сарнцев. Мы вернемся на родину и станем непобедимыми. Никто не сможет устоять против нас.

— Какие твои приказания на будущее?

— Ты и все племена останетесь здесь и будете дожидаться подхода племен Нбарск и Лныскта. Когда я вернусь с Kинжалом и со своим рабом, мы отправимся к воздушной дыре и через нее уйдем на родину.

— Твой раб! — Дерл радостно потер высохшие морщинистые руки. — Знаю, кто это…

Клет булькающе засмеялся.

— Да, Дагнарусу придется мне послужить. Мне не хватит целой вечности, чтобы насладиться этим зрелищем. «Бог» на коленях передо мной!

— Но кто станет твоим первым врикилем? — спросил Дерл и склонил голову. — Надеюсь, когда-нибудь ты удостоишь меня такой чести. Но пока я еще полезен тебе живым.

— Что ты, почтенный Дерл! — Клет осторожно опустил ему руку на плечо. — Когда-нибудь, но не сейчас. Ты должен вернуть нас к старым богам и к прежним обычаям.

— Тогда кто?

Клет молча встал. Подойдя к пологу шатра, врикиль откинул его и приказал:

— Пошлите за Рывном. Пусть возьмет с собой пищу, воду и оружие. Он пойдет вместе со мной в Город Призраков.

***

Дур-зор и все остальные полутааны возликовали, узнав от посланца, что Клет оказал Рейвену столь высокую честь. Подумать только: Рейвен будет помогать кил-сарнцу в его таинственных делах и отправится с ним в Город Призраков! Дур-зор едва скрывала свою радость, переводя Рейвену слова таанского посланца. Полутааны гикали и выкрикивали имя Рейвена. Поднялся такой шум, что молодые воины из лагеря Даг-рук прибежали узнать, в чем дело. Дур-зор, переполняемая гордостью, объяснила им причину. Молодые тааны с восхищением и завистью глядели на Рейвена. Некоторые дотрагивались до него в надежде, что часть удачи перейдет и на них.

В ответ Рейвен сказал то, что от него ожидали услышать. Он говорил о великой чести, оказанной ему могущественным кил-сарнцем, но при этом был краток. Сославшись на необходимость собираться в путь, он скрылся в шатре.

Тааны не тратили лишнее время на сборы. Не понимая, почему Рейвен мешкает, Дур-зор заглянула в шатер.

— Рейвен, посланец кил-сарнца устал ждать. Что с тобой?

Тут вдруг Дур-зор испуганно ухватилась за его руку, заглянула ему в глаза и вся сжалась.

— Рейвен! Я забыла! Он тогда… требовал твою жизнь… Тебе нельзя идти!

— Я должен идти. Это большая честь. Даг-рук вырвала бы из-под кожи все свои магические камни, только бы оказаться на моем месте.

Рейвен улыбнулся подруге.

— Я ведь низам, Дур-зор, а одна из главных обязанностей низама — заботиться о благополучии племени. Если я пойду с Клетом, полутаанов признают и будут уважать, даже если меня и нет рядом.

Он поднял мешок.

— А пока меня здесь нет, низамом нашего племени будешь ты.

Дур-зор крепко прижалась к нему.

— Я буду тебя ждать. Мы все будем тебя ждать. Я буду молиться богам за тебя. И твоим богам тоже.

— Молись за меня, Дур-зор, — сказал Рейвен.

Он уходил под громкие приветственные крики полутаанов. К удивлению Рейвена, из лагеря Даг-рук тоже донеслись приветственные крики.

Теперь все это оставалось в прошлом. Все, чем он жил эти месяцы, о чем заботился, Рейвен оставлял позади.

Он оглянулся. Дур-зор стояла, окруженная племенем полутаанов. Теперь это будет ее племя. Дур-зор помахала ему рукой. Рейвен махнул в ответ и больше не оборачивался. Скорее всего, он уже никогда их не увидит. Рейвен не ожидал, что эта мысль отзовется в его сердце такой щемящей болью.

Он прошел около двух миль, когда тень громадных крыльев закрыла от него солнце. Рейвен запрокинул голову, вглядываясь в синеву неба.

В облаках пролетал дракон.

Рейвен всю жизнь слышал об этих удивительных созданиях, но ни разу не видел дракона. Он остановился, завороженный устрашающей красотой зрелища.

Дракон летел очень высоко. Солнце играло на его оранжево-красной чешуе, и она вспыхивала маленькими огоньками. Рейвен смотрел на изгиб драконьей шеи, на сверкающий хвост и восхищался мерными взмахами крыльев. С такой высоты Рейвен казался не более чем песчинкой, затерянной меж холмов, и дракон его даже не заметил.

Рейвен следил за полетом, пока дракон не скрылся вдали… Он так никогда и не узнал, что в тот день видел свою непутевую сестру Ранессу. Но почему-то эта встреча придала ему сил и мужества.

 

ГЛАВА 6

Жители Нового Виннингэля готовились к весеннему празднеству. Оно устраивалось каждый год. Горожане усердно отмывали, отчищали и отскребали все следы таанского вторжения. Они чинили пострадавшие здания, удаляли с фасадов въевшуюся жирную сажу, что несколько дней подряд летела на город от гигантских костров, на которых сжигали тела убитых таанов. Раненые успели поправиться, хотя у многих на всю жизнь остались боевые шрамы. Но почти никто не думал хвастаться ими и с гордостью показывать своим внукам. Люди понимали, что гордиться тут нечем.

Все с нетерпением ждали, когда налетят весенние ветры, полные дурманящих запахов, и выдуют прочь стойкое зловоние смерти. Ждали теплых весенних дождей, после которых на пропитанной кровью земле появятся яркие, веселые цветы.

Хотя до праздника оставался еще целый месяц, владельцы лавок торопились заново побелить стены. Мастера живописных дел подновляли старые вывески и малевали новые. Портные и швеи трудились сутки напролет. Каждая знатная дама и просто богатая горожанка непременно хотела блеснуть новым нарядом на балу в королевском дворце.

На месте грядущей ярмарки с раннего утра и до позднего вечера звенели пилы и стучали молотки. Плотники строили будки и прилавки для торгового люда. Специально нанятые мальчишки буквально ползали на коленях, очищая землю от камешков, щепок и прочего мусора. Владельцы трактиров и постоялых дворов торопились запастись провизией и напитками. Для них наступало горячее время, когда за один день можно будет выручить столько, сколько зимой они не получали и за полмесяца. Орден Врачевателей также делал необходимые запасы. Надвигавшееся празднество с его громадной ярмаркой и для них было горячим временем. Невзирая на усилия городской стражи, редкий праздничный день обходился без потасовок, разбитых носов и голов. Ярмарка привлекала народ со всех концов Виннингэльской империи. Сюда приезжали торговцы Дункарги, Нимру и Нимореи. Несмотря на гражданскую войну в стране эльфов, ждали, что из Тромека обязательно кто-нибудь приедет. Скорее всего, и из Сомеля к Новому Виннингэлю уже шел караван дворфов. Столичную гавань заполонили корабли орков.

А пока дул холодный ветер. С серых небес на Новый Виннингэль сыпался такой же холодный дождь. Но в дни празднеств обязательно выглянет солнце. Засыпая под стук дождя, горожане в мыслях видели теплые солнечные дни и слышали смех детей.

Тяжелые времена остались позади. Подданные были вполне довольны своим королем, и не без оснований. Путь Дагнаруса к трону пролегал по трупам и лужам крови. Однако, взойдя туда, он тщательно смыл с себя всю кровь и не жалел усилий, делая то, что считал нужным и справедливым.

— Когда-нибудь они будут говорить о благословенной памяти короля Дагнаруса, — произнес он вслух, стоя один перед портретом отца. — Впрочем, насчет «благословенной памяти» я, кажется, поторопился. Я не собираюсь умирать. Для подданных я стану не «благословенной памятью», а неувядаемо живым королем, правящим из века в век и ведущим Виннингэль к вечному благополучию.

Дагнарус долго ломал себе голову над тем, как он объяснит подданным свое бессмертие и вечную молодость. Разумеется, он не собирался раскрывать им правду и говорить, что настоящий источник его бессмертия — Кинжал Врикиля и что он крадет чужие жизни. Едва став королем, Дагнарус уже нашел двоих желающих отдать души Пустоте в обмен на королевские посулы. Обещание он исполнил, но жаждавшие благ получили совсем не то, что ожидали. Кинжал Врикиля нашел их обоих приемлемыми, и теперь у Дагнаруса было два новых врикиля: вельможа, шпионивший за членами королевского тайного совета, и храмовый маг.

Дагнарус решил объявить подданным, что за благополучное спасение Камня Владычества боги даровали ему вечную молодость. Он представил, как возмутится Церковь. Ничего, пусть рвут и мечут, пусть исходят в напыщенной болтовне. Он всегда найдет способ заткнуть глотки наиболее докучливым и опасным. У него достаточно подручных, и они сделают все, что ему понадобится. Главное, подданные увидят своего неувядаемого, обаятельного короля, чья рука касается священного Камня. Всего Камня, а не одной четверти… Со временем ропот стихнет. Противники постепенно вымрут. Нынешние младенцы вырастут и состарятся, не зная иного короля, кроме него. На смертном одре они будут завещать своим внукам верно служить его величеству Дагнарусу.

Во дворце все было готово к прибытию Камня Владычества. Дагнарус приказал изготовить мраморный алтарь, на который он собственноручно возложит Камень. Любопытные придворные одолевали короля вопросами. Дагнарус сказал лишь, что алтарь предназначен для величайшего дара богов человечеству.

***

Дагнарус проводил заседание тайного совета, когда его кожа ощутила приятное тепло, исходящее от Кинжала Врикиля. Король постоянно носил Кинжал с собой, пряча его под шелковой рубашкой. Тепло означало, что кто-то из врикилей вызывает его на беседу. Скорее всего, Шакур. По последним сведениям, полученным от духа Гарета, четверо Владык (а следовательно — и четыре части Камня Владычества) приближались к развалинам Старого Виннингэля.

— Господа, — произнес Дагнарус и встал. — Нет, не вставайте с мест. Я прошу вашего благосклонного прощения. Мне крайне неприятно прерывать наше заседание, однако я должен срочно отправиться туда, где все мы бываем по нескольку раз в день. И почему-то это непременно происходит со мной во время наших заседаний, — добавил он, обворожительно улыбаясь. — Надеюсь, тайный совет сумеет надежно сохранить эту маленькую тайну?

Члены тайного совета дружно засмеялись. Они всегда смеялись королевским шуткам.

Дагнарусу удалось отвязаться от придворных и слуг, постоянно таскавшихся за ним по пятам. Он вспомнил Сильвита. Насколько искушенным в тонкостях придворной жизни был этот эльф! Едва возникала необходимость, тогдашний его камердинер незаметно появлялся, чтобы потом так же незаметно исчезнуть. Кроме того, Сильвит обучил Дагнаруса всем тонкостям придворных интриг. Должно быть, у эльфов это — врожденный дар. По сравнению с Сильвитом нынешний камердинер был просто неотесанным болваном. Дагнарус записал себе в память: связаться с Защитником и попросить того прислать смышленого эльфа на должность королевского камердинера.

Добравшись до своих покоев, Дагнарус приказал камердинеру закрыть дверь и велел караульным никого к нему не пускать. Играя роль скромного человека, не желавшего выпячивать некоторые стороны своей жизни, король повелел соорудить себе личное отхожее место с водяным сливом. Комнатка эта была без окон, с каменным потолком, каменными стенами и массивной дверью. Там Дагнарус наконец-то смог ответить на призыв Кинжала.

— Мой повелитель, возникло непредвиденное затруднение, — доложил Шакур. — Клендист не появился в назначенном месте. Я предупреждал вас о его ненадежности.

— Что с ним случилось? Ведь это все неспроста.

— Не знаю, что и думать, мой повелитель. Когда я приехал в их лагерь, там было пусто. Судя по всему, наемники покинули его несколько дней назад. Я прождал еще один день, но напрасно.

— Ладно. Как там Владыки? Как Камни?

— Об этом я вообще ничего не знаю, мой повелитель, — довольно сердито ответил Шакур. — Я потерял их след, поскольку меня это не касалось.

— Если тебе дорог твой язык, Шакур, перестань трепать им попусту, — пригрозил Дагнарус.

— Да, мой повелитель.

— Мне нельзя было поручать это дело вам, — пробормотал Дагнарус — Но я не могу все бросить и покинуть дворец. Титул короля дает власть, но забирает свободу. А-а, Пустота вас всех побери! Если бы научиться раздваиваться и одновременно находиться в двух местах!

— Да, мой повелитель, — сказал Шакур. — Какие будут приказания?

— Я все возьму в свои руки. Давно надо было.

— Да, мой повелитель. Кстати, мой повелитель, неподалеку от развалин Старого Виннингэля появился Клет с несколькими племенами таанов.

— Если ты рассчитывал огорошить меня этой вестью, Шакур, то твоя затея не удалась. Я знаю замыслы Клета. Этот таан умен, но не способен действовать скрытно. Когда я разделаюсь с Владыками, то займусь им.

— Замечательно, мой повелитель.

— Скоро мы встретимся, Шакур, — пообещал Дагнарус и оборвал разговор.

К счастью, Дагнарус вовремя позаботился, чтобы надлежащим образом обставить свой отъезд. У прежнего короля в Илланских горах имелся охотничий замок. Дагнарус объявил, что устал от тягот придворной жизни и намерен отправиться на охоту. Дракон Пустоты — один из пятерых драконов, живущих на Драконьей Горе, — дожидался сигнала Дагнаруса, чтобы быстро перенести его в Старый Виннингэль. Уж там-то он быстро разыщет Владык.

Думая об этом, Дагнарус осторожно водил пальцем по острому лезвию Кинжала Врикиля.

***

— Где Сильвит? — спросил Шадамер.

Дамра огляделась по сторонам.

— Я думала, он помогал вам и Капитану управиться с лодкой.

— А я решил, что он ушел вместе с вами на разведку, — сказал Шадамер. — Странно, куда же он мог запропаститься?

По совету Сильвита Владыки оставили лодку примерно в пятнадцати милях от развалин Старого Виннингэля. Дальше они пошли по давнишней проезжей дороге, тянущейся вдоль Житного Берега — полосы плодородной земли, прозванной виннингэльцами «хлебной корзиной». То здесь, то там глаз натыкался на развалины деревень и хуторов. Эта местность избежала печальной участи Старого Виннингэля, зато познала на себе все ужасы мародерства. Солдаты Дагнаруса вламывались в деревни и на хутора, забирали все припасы, резали скот и предавали огню все, чего не могли унести с собой.

— Посмотрите, какая тут почва, — сказал Шадамер.

Нагнувшись, он зачерпнул горсть чернозема и следил, как комочки сыплются сквозь пальцы.

— Удивляюсь, что люди сюда не вернулись, — согласилась Дамра. — До развалин города — больше десяти миль. Рядом — река. Они могли бы плавать в Краммс и там продавать урожай.

— Взгляните-ка вон туда, — сказал Шадамер, указывая на обочину. — Видите? Это следы баака. Вот вам и объяснение, почему здесь никто не живет.

— Какие огромные, — изумилась Дамра. — Если лечь в след, я уместилась бы там целиком.

— Докучливое зверье, эти бааки. Пару раз мне пришлось от них отбиваться. Развлечение не из приятных.

— Можно представить, — подхватил Вольфрам, ходивший навестить ближайшие кусты. — Не знаю, предохраняют ли Камни Владычества от этих тварей, но не хотел бы, чтобы они меня оплевали с головы до ног.

— Не волнуйся, Волчий Сын, — загремела Капитан-над-Капитанами. — Они тебя сначала разорвут на кусочки, а потом обслюнявят.

— Перестань звать меня Волчьим Сыном, — рассердился дворф. — Даже если это точный перевод моего имени.

Капитан усмехнулась и пожала плечами. Она всегда усмехалась и пожимала плечами, ибо дворф не менее трех раз на дню напоминал ей, как его зовут. Надо сказать, что орки переиначили имена всем трем Владыкам. Шадамер, любивший расхаживать взад-вперед, стал у них Шагомером. Дамру они окрестили и вовсе несуразным именем Дамора. Предводительнице орков эти прозвища очень нравились, и она звала барона и эльфийку только так. Один дворф возмущался, когда его называли Волчьим Сыном. Орки чувствовали, что это имя чем-то его задевает. Сильвиту, однако, Капитан-над-Капитанами не дала никакого прозвища. Она редко обращалась к нему, зато постоянно наблюдала за ним, и ее лицо при этом было мрачным и встревоженным.

Где бы они ни шли, Капитан-над-Капитанами постоянно искала знамения. Пока остальные Владыки разглядывали следы баака, она, свернув с дороги, удалилась в кусты. Обратно предводительница орков явилась с мертвой белкой. Она что-то пробормотала, затем поджала губы и стала внимательно разглядывать тушку.

— И что говорят знамения? — спросил Шадамер.

Капитан покачала головой.

— Затрудняюсь сказать. Была бы здесь моя ведунья, она бы сказала наверняка.

Ведунью и шестерых матросов Капитан-над-Капитанами оставила стеречь лодку и дожидаться ее возвращения.

Ждать полагалось половину лунного круга. Если Капитан к тому времени не вернется, орки должны будут плыть на родину и выбирать себе нового Капитана-над-Капитанами.

— Но вы можете понять, какие они? Хорошие или дурные? — настаивал Шадамер.

Капитан-над-Капитанами подала ему изъеденный червями, полуразложившийся труп белки.

— Сам посмотри.

— Я могу лишь сказать, что для этой белки знамения явно были дурными, — поморщившись, произнес Шадамер.

Капитан вновь покачала головой.

— Интересно, баак попытается на нас напасть? — спросила Дамра. — Я никогда не сталкивалась с бааками, но знаю, что их очень привлекают магические предметы. А у нас — четыре таких предмета. Самых могущественных в мире.

— Все зависит от того, где находятся логова бааков. Сильвит утверждал, что знает…

Барон обернулся и увидел рядом с собой Сильвита.

— Черт вас побери! — воскликнул барон и невольно отпрянул. — Не смейте ко мне так подкрадываться. Вы отняли у меня целых десять лет жизни. При условии, конечно, что у меня есть эти десять лет, в чем я нынче сомневаюсь. Вы бы хоть двигались пошумнее, — предложил барон. — Скажем, чихнули или рыгнули. От мертвых и то больше шума, чем от вас.

Сильвит поклонился и отступил.

— Извините, если я ненароком испугал вас.

— Да не особо, я уже пришел в себя, — сказал Шадамер, вытирая рукавом вспотевший лоб. — Вы видели следы баака?

— Да, барон. Я шел по ним около мили, — Сильвит указал рукой на север. — Следы ведут на север, к развалинам. Всего один баак, и, судя по размерам и глубине следов, уже довольно старый.

— Как и мы, торопится в Старый Виннингэль?

— Да, — ответил Сильвит. — В тех местах полно бааков. Дальше эти следы пересекаются с другими, и все они ведут на север. Мне думается, бааки гнездятся на восточном склоне. Там известняк, изобилующий пещерами.

— А что их туда привлекает? — спросила Дамра.

— Когда-то там находился весьма диковинный квартал. Он назывался Уголок Тайн. В том месте можно было купить магические вещицы со всего Лерема. Они до сих пор лежат там под обломками и грудами мусора. Вот бааки и стремятся туда.

— Но как нам уберечься от встречи с ними? — не унималась Дамра. — Что делать, если мы столкнемся с каким-нибудь бааком?

— Убегать, — коротко ответил Шадамер. — Не думайте, я вполне серьезно. Бааки — тяжеловесные и неповоротливые создания. Двигаются они довольно медленно, и, чаще всего, от них вполне можно убежать.

— Мы не пойдем в Уголок Тайн. Я уверен: встреча с бааками нам не грозит, — подбодрил Владык Сильвит. — Но если она вдруг произойдет, будет разумно воспользоваться советом барона.

К востоку от развалин Старого Виннингэля тянулись плодородные низменности, окаймленные известковыми скалами. С западной стороны плескались воды озера Илдурель. Под лучами раннего утреннего солнца поблескивала темно-синяя, почти черная вода. Развалины города окутывал туман, что немало удивило Шадамера. Утро было теплым. Откуда взяться туману, если его нет даже над озером?

— А почему развалины скрыты туманом? — спросил барон.

— Там водопады, — пояснил Сильвит. — Когда-то над ними танцевали радуги. А теперь — только серый туман.

Дальше все шли молча. Возможно, каждый думал о радугах.

— Баак… это он отнял у Дагнаруса Камень Владычества, — тихо произнес Сильвит, будто говорил сам с собой.

— Ну да? — встрепенулся Вольфрам. — А откуда ты это знаешь?

— Из легенд народа эльфов, — ответил Сильвит, искоса глядя на дворфа. — Я не берусь утверждать, что так оно и было.

— Твои легенды не врут, — без обиняков заявил дворф. — Умирая, Владыка Густав рассказывал, что нашел Камень Владычества на теле мертвого баака.

— Продолжайте, Сильвит, — попросил Шадамер. — Мы с удовольствием послушаем эту легенду.

Лицо эльфа помрачнело. По-видимому, он жалел, что упомянул о Дагнарусе и Камне Владычества.

— Как я слышал, магический взрыв уничтожил почти весь город, но Дагнарус уцелел. Вы спросите, возможно ли такое? Ответ на этот вопрос знают лишь Отец и Мать.

— Или Пустота, — сухо добавила Дамра.

Сильвит мельком взглянул на нее, но не ответил и продолжал рассказывать.

— Дагнарус пришел в сознание и увидел, что находится в лесу. Местность была ему совершенно незнакома. Его сильно покалечило, однако принц был жив. И с ним находилось то, ради чего он принес столько жертв и что по праву должно было бы принадлежать ему. Дагнаруса выбросило вместе с Камнем Владычества.

— Как понимать: «что по праву должно было бы принадлежать ему»? — удивилась Дамра. — Я думала, Сильвит, вы на нашей стороне.

— Я просто передаю легенду такой, какой я ее слышал, Дамра из Дома Гвайноков, — ответил Сильвит.

Дамра и Шадамер переглянулись.

— У него как-то странно стал звучать голос, — шепнул ей барон.

— Я это тоже заметила. Да и поведение его с недавних пор меня удивляет.

Сильвит негромким, бесцветным голосом продолжал повествование.

— Дагнарус поблагодарил богов за Камень и поклялся, что будет достоин их доверия. В это мгновение из лесу выскочило чудовище, о каких принц не слышал даже в сказках. Это был баак. Привлеченный магией Камня Владычества, баак напал на Дагнаруса. Напрягая остатки сил, Дагнарус стремился отбить сокровище, доверенное ему богами. Однако принц был слишком слаб. Баак вырвал из его руки Камень и исчез. Дагнарус потерял сознание. Слабость и опасные раны не позволили ему броситься в погоню за бааком. С тех пор он провел множество долгих лет в бесплодных поисках.

Сильвит оглядел Владык.

— Так утверждает легенда.

— Странно, — повторила Дамра. — Я что-то не слышала такой легенды.

— Потому что вы принадлежите к другому Дому, нежели я. В доме Киннотов эту легенду хорошо знают, — невозмутимо ответил Сильвит. — Я предлагаю прибавить шагу. Нам надо спешить. Вы вряд ли захотите, чтобы ночь застигла вас в развалинах Старого Виннингэля.

— И куда вы поведете нас в Старом Виннингэле? — спросил Шадамер. — В храм? Во дворец? Или в ваш любимый трактир?

— Мы направимся в Храм Магов, точнее — на то место, где он стоял, — ответил Сильвит. — Там есть Портал Богов.

— И там нам предстоит встретиться с Дагнарусом? — как бы невзначай спросил Шадамер.

Сильвит оставался бесстрастным. Ничто не изменилось в его морщинистом лице. Миндалевидные глаза Сильвита под набрякшими веками и раньше были скрыты от взглядов других. Но в последние дни эльф старался ни с кем не встречаться глазами. Шадамера немало забавляла и удивляла эта старческая причуда.

Барон все же сумел заглянуть Сильвиту в глаза, надеясь увидеть там хотя бы проблеск удивления, раздражения или страха. Шадамер толком не знал, что именно рассчитывал увидеть в этих глазах… То, что он увидел, буквально ошеломило его, и барон почти забыл свой вопрос.

— Не знаю, о чем вы спрашиваете, — все тем же спокойным голосом произнес Сильвит.

Но за фасадом спокойствия что-то происходило.

— Я… я думаю, вы… должны помнить мой вопрос, — сказал Шадамер, усилием воли гася ошеломление. — Мы говорили об этом в пещере. Как Дагнарус…

— Теперь он — ваш король, — поправил барона Сильвит.

— Прошу прощения, — извинился Шадамер. — Мы говорили о том, что его величество Дагнарус собрался заманить нас в ловушку. Об этом нам рассказал Вольфрам, а ему сообщил мой друг Улаф. Неужели не помните?

— Вы должны простить мою старческую забывчивость, — смиренно произнес Сильвит.

Он выразительно посмотрел на солнце, начинавшее клониться к западу.

— Надо спешить. До наступления темноты мы должны пройти еще несколько миль. Лучше, если мы войдем в город рано утром. Тогда у нас будет целый день, чтобы добраться до цели. Повторяю, к вечеру нам нужно будет обязательно покинуть развалины.

— Чтобы не оказаться в ловушке, — весело прибавил Шадамер. — Кстати, о ловушках. Меня занимает, где именно Дагнарус готовит нам ловушку. В Портале или в ином месте?

— Быть может, других и забавляет ваше остроумие, барон Шадамер, но на меня оно не производит никакого впечатления, — холодно сказал Сильвит. — Каждому из вас было велено принести свою часть Камня Владычества в Портал Богов. Я могу помочь вам добраться до Портала, либо вы вольны добираться туда самостоятельно. Выбор за вами.

Сильвит пожал своими узкими плечами.

— Если вы думаете, что вам приготовлена ловушка, не ходите в город.

Он поклонился и зашагал дальше. Дворф пошел следом, Капитан-над-Капитанами — тоже. Дамра уже собиралась присоединиться к ним, когда Шадамер остановил ее, взяв за руку.

— Загляните ему в глаза! — настойчиво прошептал барон.

— Не понимаю.

— Однажды я уже видел такие глаза. Там, в королевском дворце, когда я подхватил на руки маленького короля.

— Вы считаете, что Сильвит…

— Настоящего Сильвита больше нет, — угрюмо прошептал Шадамер. — Нас ведет врикиль.

 

ГЛАВА 7

Основателем Старого Виннингэля был Вердик Илдурель, заложивший город на берегу озера, которое впоследствии стало носить его имя. Возникший как крепость, город быстро рос и поднимался вверх по скалам. Прошли годы, и маги, искусные в строительстве, возвели лестницы и пандусы, соединив один ярус с другим. Лестницы предназначались для пешеходов, а пандусы — для всадников и повозок. Через расселины в скалах были переброшены мосты. Орки построили хитроумные подъемные механизмы, позволявшие поднимать и опускать с яруса на ярус наиболее тяжелые и громоздкие грузы. Товары (а с ними и богатство) везли по воде и по суше. Маги-строители провели ровные и удобные дороги, которые находились под охраной Виннингэльской армии.

По своему положению Старый Виннингэль (не будем забывать, что тогда он назывался просто Виннингэлем) и так находился в центре Лерема. В правление короля Тамароса город стал настоящим средоточием континента. Усилиями магов Земли, Воды, Воздуха и Огня были построены магические Порталы, ведущие в пределы земель других рас. Эльфы, орки и дворфы получили возможность быстро добираться до Виннингэля. Путешествия, прежде занимавшие месяцы, а то и годы, сократились до дней и недель. В Старый Виннингэль хлынули торговцы всех рас и народов. И хотя другие расы были невысокого мнения о людях (у каждой из них на то имелись свои причины), серебряные монеты с профилем короля Тамароса ценились везде.

Король Тамарос стремился к тому, чтобы между всеми расами Лерема установились и сохранялись добрососедские отношения. Каждый мог приехать в Старый Виннингэль, будь то торговец, ремесленник, ученый или путешественник, желающий увидеть величественный город. В то время имперская столица находилась на вершине своей славы.

Великолепный королевский дворец, возведенный по обеим сторонам семи водопадов, считался одним из чудес света. Толпы приезжих поднимались по длинным крутым лестницам, чтобы собственными глазами увидеть это чудо. Как они завидовали счастливцам, живущим во дворце! Зависть наверняка сменилась бы сожалением, узнай они, сколько зла, коварства и бед скрываются за сияющими стенами дворца. Наверное, тогда бы для них померкли и веселые радуги, пляшущие над водопадами. Но об этом никто из путешественников даже не подозревал. Они уходили, думая о великом и мудром короле, могущественном правителе Виннингэльской империи. Мощь государства казалась им такой же незыблемой, как стены королевского дворца.

Трудно представить, что все это могущество и величие оказалось потом погубленным руками одного человека — младшего сына короля Тамароса. Принц Дагнарус с детства не желал мириться с участью младшего сына и считал, что королевский трон должен унаследовать именно он. Завидуя старшему брату Хельмосу, ставшему Владыкой, Дагнарус тоже пожелал получить этот титул. И Тамарос, столь мудрый и рассудительный в государственных делах, пошел на поводу у сына. Однако боги воспротивились и отказали Дагнарусу в Трансфигурации. Тогда Дагнарус проклял богов и воззвал к Пустоте. Он стал Владыкой Пустоты. Незадолго до этого Дагнарус с помощью Гарета, друга детства, ставшего затем магом Пустоты, получил Кинжал Врикиля и создал первого из своих врикилей — Шакура.

Не выдержав потрясений, король Тамарос скончался. Восшедший на престол Хельмос изгнал Дагнаруса из города. Дагнарус пообещал, что вернется во главе армии, завоюет город и станет королем. Так оно и случилось. Через год Дагнарус двинулся на завоевание Старого Виннингэля.

С детства не интересуясь ничем, кроме военного ремесла, Дагнарус стал талантливым полководцем и умелым стратегом. Он знал: если атаковать город привычным образом, Старый Виннингэль выдержит натиск. Оставалось ударить с тыла. Но с тыла город надежно защищала река Хаммеркло. Тогда Дагнарус велел своим магам Пустоты во главе с Гаретом осушить реку и двинул по руслу часть армии. Вторая часть, возглавляемая Шакуром — безжалостным и непобедимым врикилем, — атаковала город со стороны главных ворот. Осадные башни Дагнаруса забрасывали Старый Виннингэль «оркским огнем». В городе один за другим вспыхивали пожары, которые нечем было тушить.

Дагнарус преследовал две цели: заполучить Камень Владычества и стать королем. Но для этого требовалось сместить Хельмоса. Ворвавшись во дворец, Дагнарус не нашел там брата. Он догадался, что Хельмос находится в Храме Магов и просит богов о помощи. Дагнарус бросился туда и проник в Портал Богов.

Легенды утверждают, что между Дагнарусом и Хельмосом произошло сражение за Камень Владычества. Потревоженные магические силы вырвались наружу и обрушились на город. Чудовищный взрыв разрушил Храм. Волны этого взрыва прокатились по всему городу. Падали здания, погребая под собой горожан и солдат. Многие бежали вниз, к озеру, надеясь спастись по воде. Проломы в пандусах и лестницах погубили тех, кого пощадил огонь. Еще кто-то нашел смерть под обломками рухнувших подъемных механизмов.

Отныне в Виннингэле воцарились смерть и разрушение. Уцелевшие жители бежали из города. Он был отдан во власть призраков.

***

На рассвете четверо Владык вместе с их зловещим проводником подошли к окраинам города. Они оказались на берегу озера. У ног плескалась мутная вода. Глядя на груды обломков, с трудом верилось, что когда-то сюда причаливали корабли и в этих местах бурлила жизнь.

Эта часть Старого Виннингэля находилась дальше всего от эпицентра взрыва. Ее главным врагом был огонь. Шары «оркского огня» быстро спалили деревянные постройки гавани. Горело все: склады, полные товаров, кабаки и увеселительные заведения, дома матросов и рыбаков. Нынче от гавани оставались лишь обгорелые балки. Их черные руки указывали в сторону озера Илдурель, напоминая о жертвах, сгоревших заживо. Тогда многие, чтобы хоть как-то унять нестерпимую боль от ожогов, бросались в воду. И чаще всего тонули.

— Спасаясь от пожаров, люди бежали с верхних ярусов к озеру, — сказал Сильвит.

Он махнул рукой в сторону скал, едва различимых в сером тумане.

— Если кто-то падал, его давили насмерть ноги обезумевшей от страха толпы. Тех, кто все же добрался до озера, поджидал новый удар. На берегу не было ни одной лодки. Люди оказались меж двух стихий: огня и воды.

Владыки стояли, склонив головы. Они с детства слышали о трагедии Старого Виннингэля, но до сих пор она воспринималась как легенда, как страшная сказка, рассказанная в сумерках надвигающегося вечера. Теперь эта сказка ожила. Ноздри заполнились едким запахом горелого дерева. Волны, плескавшиеся о берег, несли с собой мусор и ил. Туман, наползавший со стороны водопадов, оставлял влажные следы на лицах и руках. Одежда прилипала к телу.

Воздух был прохладным. Утреннее солнце еще не успело пробиться сквозь завесу тумана. Туман искажал все очертания. Под завалами едва угадывались бывшие улицы. Владыки молчаливо взирали, подавленные чудовищной картиной разрушений. Всех занимал один и тот же вопрос: как двигаться дальше?

— И как прикажешь подыматься наверх? — не выдержала Капитан-над-Капитанами. — Сам сказал, что пандусы уничтожены. По воздуху, что ли, полетим в Храм?

— Я не говорил, что пандусы уничтожены, — возразил Сильвит. — Я сказал, что в них образовались трещины и провалы. Те, у кого хватит смелости, смогут по ним подняться.

— Получается, нам придется то ползти, то прорубаться сквозь эти дебри. Пока мы доберемся, пройдет не один день. Может, даже месяц, — возразил Шадамер.

— А ты говорил, что нам нужно убраться отсюда до наступления темноты, — напомнил эльфу Вольфрам.

Он указал на развалины и горы обломков, обступавшие их со всех сторон.

— Что скажешь?

— Скажу, что способ все-таки есть. Подождите меня здесь.

— Постойте, Сильвит, — окликнул его Шадамер. — Я пойду с вами.

Сильвит исчез. Вольфрам нырнул в туман, надеясь догнать эльфа, но вернулся ни с чем.

— Сгинул, — объявил Вольфрам, — Потерял его в тумане.

— Он, видно, и сам из тумана слеплен, — сказала Капитан-над-Капитанами.

— Если не хуже. — Дамра взглянула на Шадамера. — По-моему, мы должны рассказать остальным.

— О чем? — насторожился Вольфрам.

— О том, что Сильвит — уже не Сильвит, — сказал Шадамер. — Мы с Дамрой считаем, что настоящего Сильвита убил врикиль, который и принял его облик.

Вольфрам схватился за меч.

— Тогда мы должны разделаться с ним.

— Почему ты так решил? — спросила предводительница орков, опуская руку на плечо дворфа.

— Он изменился, — сказала Дамра. — Когда я впервые встретила Сильвита, я поверила ему, хотя была настроена крайне недоверчиво. А теперь, — она качнула головой, — я не верю ни одному его слову.

— Я с самого начала ему не доверял, — признался Вольфрам.

— Дамора верно подметила, — сказала Капитан-над-Капитанами. — Он изменился. Тому Сильвиту, какого я выловила сетью, я поверила. А тому, который привел нас сюда, — ни капельки не верю.

— Весь вопрос: как нам теперь быть? — спросил Шадамер. — Сказать, что мы раскрыли его истинную природу, и вызвать на бой?

— Конечно, — поддержал Вольфрам, размахивая мечом.

— Иного нам не остается, — присоединилась к ним Дамра.

— Нет, — возразила предводительница орков, скрестив на груди руки. — Мы ему ни словечка не скажем.

— Я согласен с остальными, — заявил Шадамер. — Зачем нам идти дальше за этим исчадием зла?

Капитан-над-Капитанами пожала своими могучими плечами.

— Каждому из нас было велено отнести свою часть Камня в Портал. И мы должны довести дело до конца. Кто-нибудь из вас знает, как добраться до этого… Божьего Портала?

— Но врикиль почти наверняка ведет нас в ловушку, — возразил Шадамер.

— Тем лучше, — сказала она.

— Постойте! — замахал руками барон. — С меня достаточно загадок. Объясните.

— Если эльф — на самом деле врикиль и он намеревался нас убить, он мог давным-давно это сделать, — рассудила Капитан-над-Капитанами. — Но врикиль нас не убил, а пообещал довести до… Портала Богов. Быть может, как сказал Шагомер, он ведет нас в ловушку к Владыке Пустоты. Но дело не в этом. Главное, врикиль позаботится, чтобы мы в целости добрались до Портала.

— Чтобы прикончить нас там, — заключил Шадамер.

— Рыба явно пошла на пользу твоим мозгам, Шагомер, — одобрительно кивнула Капитан-над-Капитанами. — Когда мы доберемся до Портала, там будет видно. Что сейчас попусту гадать?

— Мне бы ваше спокойствие. Но как говорят: кто предупрежден — тот вооружен, — задумчиво сказал Шадамер. — Во всяком случае, мы сумеем подготовиться.

Барон поддел ногой крупную головешку.

— Я останусь здесь дожидаться нашего, с позволения сказать, друга. Ну а остальные могут пойти прогуляться и поискать следы бааков.

***

Четверка разделилась. Вольфрам с предводительницей орков пошли взглянуть на развалины какого-то внушительного здания. Дамра побрела вдоль берега, захламленного обломками лодок, ржавыми, погнутыми железками и сгнившими сетями. Наступив на что-то круглое, она глянула под ноги и увидела череп, наполовину занесенный песком.

Эльфы почитают смерть. Смерть для них — время возвращения души к Отцу и Матери, чтобы соединиться в удивительном, лучезарном небесном мире. Тело умершего эльфы сжигают; так душе, несомой дыханием богов, будет легче достичь небес. Череп угрожал опрокинуть все ее представления.

В пустых глазницах не было отблеска богов. Они утверждали иное: смерть — это Пустота, и больше ничего.

Шадамер бросился на крик Дамры. Он обнял ее за плечи. Рука барона была сильной, теплой, и Дамре стало немного легче.

— Простите, что напугала вас. Это всего-навсего… череп. Но здесь такое множество примет смерти. Столько застывшего ужаса и отчаяния.

Дамра прикрыла пальцами глаза.

— Страшно и грустно на это смотреть.

— Понимаю, — сказал Шадамер, у которого на душе было ничуть не легче.

— Неужели? — наморщила лоб Дамра. — Я вам не верю. Вы ничего не принимаете всерьез.

— Хотите, раскрою вам секрет? — предложил барон. — Я смеюсь, чтобы не стучать зубами от страха.

Вверх тянулись скалы, по которым им предстояло каким-то образом подниматься. Словно кривые зубы, торчали уцелевшие куски стен. Ни улиц, ни лестниц. Где-то далеко приглушенно шумели водопады. Завеса тумана не только скрывала очертания. Она гасила звуки.

— Скажу вам больше, Дамра, — нарушил молчание Шадамер. — Это еще начало. Дальше будет гораздо хуже.

***

— Ты ничего не слышала? — спросил Вольфрам, указывая на развалины здания. — Там кто-то есть.

— Слышала, — коротко ответила Капитан-над-Капитанами.

Она вытащила громадный кривой меч, прицепленный к ее широкому кожаному поясу.

— Похоже, здесь раньше был склад, — сказал Вольфрам, настороженно всматриваясь в развалины.

— Был и сплыл, — подытожила предводительница орков, не любившая пустых рассуждений.

Они сделали еще несколько шагов в сторону развалин.

— Как по-твоему, на что был похож тот звук? — тихо спросил Вольфрам.

— Вроде доска скрипнула. Снаружи все равно не видать.

Вольфрам не ошибся; когда-то здесь действительно был склад. Три из четырех его стен уцелели. Здание строили из кирпича, и оно пережило огонь. Однако крыша была деревянной. Она обрушилась и почти целиком снесла переднюю стену. Сжимая меч, Вольфрам напряженно вглядывался сквозь туман в сумрак развалин. Столь же напряженно его уши ловили звуки. Но кроме хриплого дыхания предводительницы орков, он ничего не слышал.

— Почему орки не умеют дышать носом? — раздраженно спросил Вольфрам. — Ты пыхтишь, как кузнечный мех, и я ничего не слышу.

— Носы у нас меньше ртов, — ответила Капитан-над-Капитанами. — В рот больше воздуха помещается.

Такое объяснение показалось Вольфраму неубедительным и не бесспорным, но он решил промолчать.

Вновь скрипнула доска. Что-то мелькнуло. Вольфрам отскочил назад.

— Видела?

— Подумаешь, крыса, — презрительно поморщилась Ка-питан-над-Капитанами, убирая меч в ножны.

— Что тут у вас? — спросил Шадамер, подойдя вместе с Дамрой.

— Услышали подозрительный звук. Оказалось, просто крыса, — ответила предводительница орков.

— Может, крыса, а может, и нет, — произнес Вольфрам, не отрывая глаз от стен склада. — По звуку так явно что-то крупнее.

Он продолжал вглядываться в туманный сумрак и молчал. Даже крыса сбежала от них.

— Хитер, мерзавец, — пробормотал он. — Обвел нас.

— Сильвит опять пропал, — сказала Дамра, ежась от прохладного и сырого воздуха. — Не удивлюсь, если он вообще не вернется.

— На его месте я бы так и сделал, — заявил Вольфрам.

— Но на своем месте, уважаемый дворф, я вернулся. Я нашел проход, — сказал Сильвит, появляясь из тумана. — По нему мы доберемся до первого яруса. Оттуда начнем подниматься.

Эльф сделал несколько шагов и сообразил, что идет один. Он обернулся.

— Так вы идете? Или вас больше занимает охота на крыс?

— Одну мы уже нашли, — отозвался Шадамер. — Этого нам больше чем достаточно. Вперед, Сильвит. Мы пойдем за вами.

***

По знаку Клета Рейвен выскользнул из туманного сумрака, наполнявшего полуразрушенный склад. Тревинис с удивлением узнал в назойливом дворфе… Вольфрама. Клет мог бы и не шипеть ему о необходимости держать язык за зубами. Дворф принадлежал к другому времени и иному миру. Нынче ни он, ни Рейвен не имели друг к другу ни малейшего отношения. Люди, эльфы, дворфы и орки остались для Рейвена в прошлом. Пусть себе идут своей дорогой. Он пойдет своей.

Рейвен почитал мертвых. Для него Город Призраков был городом тишины. Заговорить среди этих опаленных развалин означало бы такое же неуважение к мертвым, как закричать в гробнице.

Рейвен заметил, что Клета вовсе не удивило появление в развалинах дворфа и его разношерстных спутников. Возможно, врикиль их дожидался и выслеживал. Они находились в Старом Виннингэле уже несколько дней, и все это время Клет что-то высматривал и вынюхивал. Наконец таанский врикиль привел Рейвена сюда, в развалины склада, где они оба затаились, наблюдая за дворфом и остальными. Побродив по берегу и поболтав о разных пустяках, они наконец-то удалились. Проводив их взглядом, Рейвен вернулся к Клету.

И в городе, и на пути к нему врикиль сохранял свой таанский облик. Рейвену подумалось, что Клету не слишком-то по нраву черные доспехи Пустоты. Это радовало тревиниса. Рейвен обманывал себя, пытаясь поверить, будто находится рядом не с опасным врикилем, а с таанским воином. И почти обманул.

Их совместное путешествие было довольно странным. Клет не говорил на эльдерском, хотя Рейвен чувствовал, что врикиль в достаточной мере понимает этот язык. Рейвен был не в состоянии говорить на языке таанов: устройство человеческого горла не воспроизводило трески, свисты и бульканье таанских звуков. Однако он сносно понимал речь таанов. И все же они с Клетом ухитрялись разговаривать.

— Они ушли, — сообщил Рейвен.

Он хотел добавить еще несколько слов, но вдруг почувствовал, как под ногами задрожала земля. Гнилые, обгоревшие балки шумно затряслись.

Клет вновь предостерегающе зашипел. Он нырнул в тень развалин и жестом позвал Рейвена за собой.

— Баак, — произнес Клет.

По завалам двигалось громадное существо ростом около тридцати футов. От воинов, кому доводилось сражаться с бааками, Рейвен слышал разные диковинные истории, но всегда считал, что рассказчики сильно привирают. Теперь он убедился, что воины не врали.

Баак шел вразвалку, вертя по сторонам неуклюжей головой с маленькими глазками, над которыми нависал приплюснутый лоб. Плечи чудовища были сутулыми и покатыми. Из спины торчали шипы. Каждый шаг массивных ног сотрясал землю. Подойдя к развалинам склада, баак остановился. Голова медленно повернулась, и глазки уставились в сумрак.

Клет сдавленно зарычал. Рейвен затаился, боясь вздохнуть. Баак издал хрюкающий звук и направился дальше. Еще долго до ушей Рейвена доносился топот громадных ног, сопровождающийся треском деревянных обломков.

Клет понюхал воздух и удовлетворенно мотнул головой. Он вышел наружу и махнул Рейвену.

Рейвен покачал головой и остался стоять.

— Ты ведь понимаешь мои слова, Клет? Ты долго находился среди людей. Говорить на нашем языке ты не можешь, но нашу речь понимать должен. Послушай, я хочу знать, зачем мы пришли в этот проклятый Город Призраков?

Рейвен заставил себя глядеть прямо в пустые глаза врикиля, хотя это было все равно что глядеть в темный, бездонный колодец.

Клет шагнул вперед и упер когтистый палец Рейвену в грудь. Сквозь обличье таана Рейвен увидел живого мертвеца: звериный череп, весь в трещинах и изломах, оставленных былыми ранами, желтые зубы и пустые глазницы. Его обдало зловонием полусгнившего трупа.

Клет постучал пальцем по его груди.

— Я сделал тебя низамом. В обмен ты пообещал мне свою жизнь.

Рейвен молча глядел в пустые глаза врикиля.

— Настало время выполнить твое обещание, — сказал Клет. Его лицо скривилось в злобной усмешке. — Или все ксыксы нарушают клятвы?

— Я выполню то, что обещал, — сказал Рейвен.

— Ладно, — ухмыльнулся Клет.

Он повернулся и шагнул в туман.

Рейвен еще немного постоял, думая о Дур-зор и своем племени.

— Я выполню то, что обещал, — повторил он и пошел за Клетом.

 

ГЛАВА 8

Туман постоянно закрывал солнце, отчего Владыки утратили всякое представление о времени. Поначалу идти им было довольно легко. Улицы нижнего яруса не были загромождены. Весь мусор был собран в ровные кучки, высившиеся по обеим сторонам дороги, или отброшен еще дальше. Владыки долго не могли понять, в чем дело, пока Сильвит не объяснил причину этого чуда.

— Здесь ходят бааки, — сказал эльф. — Они расчистили путь во внутреннюю часть города.

— Но не удосужились расчистить и проходы наверх, — проворчал Вольфрам.

Задрав голову, он пытался хоть что-нибудь разглядеть за серой пеленой тумана.

— Сильвит утверждает, что бааки вверх не лазают, — сказал Шадамер.

Вольфрам дотронулся до массивной железной балки, некогда составлявшей часть знаменитых подъемных механизмов, построенных орками. Балка была длиной почти в сорок футов, а весила не меньше, чем дом. Тем не менее баак отшвырнул ее с легкостью, словно прутик.

— Надо же, такими балками ворочают, а наверх залезть боятся, — пробубнил Вольфрам.

Он вздохнул и, недоверчиво качая головой, побрел дальше.

По расчищенному бааками пути Владыки прошли первый ярус и поднялись на второй. Дальнейший подъем оказался труднее. Сильвит дал изрядный крюк, обходя центральную часть города — излюбленное место бааков. А туда, где он вел Владык сейчас, бааки не забредали.

Владыки карабкались по грудам развалин вверх, бывало, что и пролезали под ними. Вскоре все устали, вспотели и перепачкались. Болели ноги и спины. Без Сильвита они наверняка заблудились бы, тем более что на втором ярусе завеса тумана была еще плотнее. Уцелевших домов здесь оказалось куда больше, чем внизу. Они пережили и взрыв, и пожары. Эти здания высились, словно часовые. Они смотрели глазами пустых окон, черневших на израненных лицах фасадов. Дома несли караул, оберегая покой мертвых. Некоторые, не выдержав сражения со временем, рассыпались, внеся свою лепту в окружающий хаос.

Второй ярус производил еще более тягостное впечатление, чем почти дотла разрушенный первый. Здесь сохранилось множество примет былой жизни: богатой или не слишком, шумной или размеренной. Не было лишь самой жизни, уничтоженной когда-то в считанные часы. Тем больнее резали глаза и били по душам опрокинутые стулья и усеянные густым слоем пыли столы, на которых по-прежнему стояли кувшины и чашки. В каком-то доме над очагом, погасшим навсегда, висел чайник. Рядом притулилась прялка, затянутая густой сетью паутины. Иногда в пыли попадались детские игрушки: тряпичные куклы, деревянные мечи. Рваные, ломаные или, наоборот, на удивление хорошо сохранившиеся. Немало предметов обихода валялось прямо на улице. Пытаясь спастись, обезумевшие жители хватали первое, что попадалось им под руку, и бежали. Бежали, бросая по пути свою ношу. Обременительную, а может, уже бесполезную. Люди вдруг понимали, что отчаянно цепляются за осколки прежней, безвозвратно ушедшей жизни.

— Какая насмешка судьбы, — сказал Шадамер, нагибаясь и поднимая чашку. — Этот жалкий кусок обожженной глины сохранился, а того, кто держал его в руках, давно нет. Поневоле задумаешься над смыслом жизни. Мы что-то делаем, с чем-то боремся, страдаем и, получается, оставляем после себя лишь пустяки вроде этой чашки или какого-нибудь кувшина.

— В вас говорит Пустота, — тихо заметила ему Дамра.

— Может, она говорит правду, — с горечью произнес барон и забросил находку подальше.

Сильвит в буквальном смысле слова вел их по костям. Останки погибших лежали там, где они люди упали двести лет назад. В основном это были скелеты солдат, яростно сражавшихся на улицах города. Кости защитников и нападавших лежали рядом. Из черепов торчали заржавленные наконечники стрел. Костлявые пальцы скелетов сжимали рукоятки ржавых мечей. Кто-то лежал на ступенях домов. Быть может, упал тогда, истекая кровью. Или присел передохнуть на несколько минут, превратившихся в вечность. Дамра заметила несколько скелетов, державших эльфийские щиты. Рядом с останками воинов-эльфов покоились кости их командира.

Улица и дома на ней стали кладбищем не только для солдат. По-видимому, не всем горожанам удалось покинуть свои жилища. Кто-то замешкался и был застигнут либо сражением, либо пожаром, погибнув от дыма или под горящими обломками. В одном из домов смерть настигла целую семью. Там бок о бок лежали скелеты мужчины, женщины, ребенка. Возле них белели череп и кости собачки.

Увиденное сдавило Владыкам сердца и опустошило души.

— Я слышу их голоса, — отрешенно произнес Вольфрам. — Я чувствую их прикосновение. Они не пускают нас дальше.

— Не надо преувеличивать, — резко оборвал его Шадамер. — Мы начинаем пугать самих себя. Все, кто лежит здесь, мертвы. И давно уже мертвы.

— Где бы ни пребывали сейчас их души, они обрели покой, — тихо добавила Дамра и прошептала молитву.

— Эльфы, которых вы видели, не обрели покой, — возразил Сильвит. — Они были предателями и погибли в бесчестье. Над их останками не совершен ритуал погребения, а их душам навсегда закрыт путь к Отцу и Матери.

Дамра впервые видела, чтобы Сильвит проявлял какие-то чувства. Слова «навсегда закрыт» он произнес с горечью и сожалением.

Но своим ли голосом говорил сейчас Сильвит? Или то были мысли врикиля, принявшего его облик? А может… их мысли слились воедино?

Ее так и подмывало спросить, но Сильвит вдруг резко пнул ногой кости еще одного эльфийского солдата.

— Нам надо спешить, — сказал он и двинулся дальше.

Около полудня они добрались до пандуса, ведущего со второго яруса на вершину высокой скалы, где находились развалины величественного Храма Магов и несравненного по красоте королевского дворца, окаймленного семью водопадами. Сверху отчетливо слышался шум воды, но сами водопады по-прежнему скрывались в тумане.

Этот пандус, как и все остальные, был построен магами, искусными в магии Земли. Он шел не по прямой (что объяснялось изрядной крутизной склона), а по спирали. Такое устройство заметно облегчало подъем и позволяло насладиться великолепным зрелищем, открывавшимся когда-то взорам путешественников.

Наверное, в прошлом подниматься на вершину скалы было легко и приятно. Особенно в солнечный день. Внизу расстилалась панорама бурлящего жизнью, процветающего города. Синели зеркальные воды озера Илдурель. Наверху сверкали стены королевского дворца и неутомимо плясали радуги водопадов.

Вот уже двести лет, как исчезли и радуги, и башни. Густой туман скрывал все вокруг. Может, и к лучшему: панорама развалин была бы еще одним ударом. Туманная влага делала пандус скользким. Повсюду зияли широкие трещины. Каждый из четверых знал, что поднимается навстречу своей судьбе.

«Как ужасен путь, ведущий к богам», — думала Дамра.

«Жаль, что я не захватил с собой веревку», — досадовал Шадамер. Несколько мотков крепкой веревки были бы сейчас как нельзя кстати.

«По этой дороге ходил Даннер, — мысленно говорил Вольфрам Гильде, ощущая ее дух рядом с собой. — Я иду по его следам. Я не имею права оскорбить его память».

Капитан-над-Капитанами вспоминала знамения, истолкованные ее ведуньей. Знамения были дурными для людей, но благоприятными для орков. Так сказала ведунья. Знамения не врут; просто иногда они говорят не всю правду.

«Ты уже здесь, мой повелитель? — молча взывала к Дагнарусу Вэлура. — Ты уже ждешь? Такого подарка ты еще никогда не получал. То, что ты искал эти двести лет, само движется к тебе. Владыки идут за мной, словно овцы. Они такие же доверчивые и безмозглые. Ты легко застигнешь их врасплох. Дай мне знать, что ты уже здесь, мой повелитель. Скажи, что ты здесь и ждешь меня».

Ответа не было. Только шум водопадов.

***

Подъем был долгим и утомительным. Местами Владыкам приходилось вставать на четвереньки — настолько предательски скользким оказался полуразрушенный пандус. Руки и колени вскоре покрылись царапинами, одежда намокла. Все старались держаться подальше от края пандуса, где любой неверный шаг грозил падением вниз. В одном месте Шадамер поскользнулся. Его стремительно понесло назад. Когда же барону удалось остановить скольжение, он увидел, что съехал почти наполовину и теперь придется подыматься заново. У Вольфрама были свои трудности. Очередная трещина оказалась слишком широкой для его коротких ног. Капитану-над-Капитанами ничего не оставалось, как подхватить его своими могучими ручищами и перебросить дальше. Вольфрам упал на живот и долго приходил в себя.

Чем выше они забирались, тем плотнее становился серый туман. И тем сильнее каждого охватывал ужас.

— Что ты сказала? — обернулся к предводительнице орков Вольфрам.

— Я? Молчу как рыба, — ответила та. — Рот мне сейчас нужнее для дыхания.

— Но я же слышал, как ты что-то сказала, — не унимался Вольфрам.

— Что-нибудь случилось? — встревоженно спросил Шадамер, оглядываясь на Дамру.

— Не понимаю, о чем вы, — изумилась та.

— Ну как же, вы дотронулись до моей руки. Я подумал, вам нужна помощь.

— Я не дотрагивалась до вашей руки, — сказала Дамра. Она обеими руками крепко вцепилась в выступающий из стены камень. — Я боюсь отпустить этот камень. Иначе, наверное, я тоже понесусь вниз.

— Странно, — пробормотал Шадамер. — Кто же тогда до меня дотронулся?

— А я все-таки слышал голос, — упрямо повторил Вольфрам.

Вскоре уже каждый из них слышал голоса: далекие, почти неразличимые отзвуки криков и стонов, наполнявших здесь пространство двести лет назад. Каждый из четверых ощущал прикосновение невидимых рук, чьи пальцы пытались ухватиться за них или столкнуть с пандуса. Появились отблески теней — мимолетные, видимые краешком глаза. Стоило чуть обернуться, и тени тут же исчезали.

— Отцепись от меня! — закричал Вольфрам, замахнувшись кулаком на невидимого противника.

Дворф потерял равновесие и наверняка свалился бы в трещину, если бы Капитан-над-Капитанами вовремя не подхватила его за пояс и не выволокла назад. Они почти добрались до вершины скалы. Подъем стал еще круче, а потому — намного опаснее. Частично пандус был завален оползнями. И конечно, плотно затянут туманом. Он позволял видеть лишь на несколько шагов вперед, скрывая все остальное. Владыкам казалось, что они оторваны от всего мира и заперты в пустом пространстве.

Каждый шаг давался теперь с большим трудом. Невидимые тела не прекращали своих наскоков, норовя столкнуть путников вниз.

«Я скоро этого не выдержу», — признался себе Шадамер, отчаянно глотая ртом воздух. Он дрожал от холода. По лбу струился пот; соленые капли текли барону за шиворот. Сделав шаг, он то и дело сползал на два шага назад. Потом что-то ударило его, и он опустился на четвереньки. Вокруг него теснились толпы призраков. Они подталкивали Шадамера к самой кромке скалы…

«Перестаньте!» — умоляла их Дамра.

Их голоса звенели у нее в ушах, и каждый был наполнен ужасом или болью.

«Прошу вас, замолчите! Я не в силах вам помочь!» Дамра прижалась спиной к скале. Призраки не слышали ее просьб и продолжали кричать и стонать.

Капитан-над-Капитанами с трудом, но продолжала идти, пока невидимая сила не пригвоздила ее к краю утеса. Голоса хрипели и завывали, угрожая свести ее с ума. Невидимые кулаки молотили по ее массивному телу, невидимые ноги пинали ее.

Вэлура двигалась, окутанная Пустотой, а потому видела то, что было скрыто от остальных. Кричащие рты, полные ужаса глаза, сжатые кулаки и окровавленные руки. Призраки перенесли ее в ту далекую ночь, обещавшую стать звездным часом для ее повелителя, но окончившуюся крушением его замыслов. Пойманная временем, Вэлура была не в состоянии пошевелиться. Она вырывалась изо всех сил, однако на ее пути стояли века.

«Мой повелитель! — молчаливо взывала она. — Мертвые пленили нас. Храм у нас перед глазами, но мы не можем ступить ни шагу. Если ты не придешь мне на помощь, все пропало!» Если Дагнарус и ответил ей, Вэлура ничего не слышала из-за оглушительных криков умирающих.

Вольфрам, запертый призраками, не видел и не слышал их. Он ощущал лишь ужас — леденящий душу ужас. «Я должен выбраться отсюда, — твердил себе дворф. — Довольно с меня огня, падающих камней и наступающих солдат. Я понимаю: смерть подкрадывается ко мне со всех сторон и пытается остановить. Но ведь это не люди. Тех людей давно нет. Сейчас вокруг меня — хищные звери, которые хотят спасти свои жизни ценою моей».

Зарычав, дворф повернулся и побежал по пандусу назад. Он успел пробежать совсем немного и, поскользнувшись, упал. Вольфрам лежал на липких камнях, выкрикивая бессмысленные проклятия.

Шадамер стоял на коленях, вскинув руки в бесплодной попытке защититься. Дамра втиснулась в щель в стене и плотно заткнула уши. Капитан-над-Капитанами яростно крошила мечом серый туман, но и ее ярость была вызвана страхом.

— Что не пускает нас дальше? — крикнул Шадамер, обращаясь к Сильвиту.

— Призраки. Призраки отчаяния. Призраки страха. Они — вечные узники низшей магии и потому мечутся, кричат и пытаются избежать неизбежного. С ними не совладать. Они готовы погубить всех, ибо чужой конец для них — лишь начало нового круга ужасов.

Впереди вспыхнул холодный бледный свет. Он был обжигающим, словно лед, приложенный к мокрому телу. Из тумана появился силуэт женщины в доспехах и шлеме.

— Тебя послал мой повелитель? — крикнула ей Вэлура.

— Я пришла, — ответил холодный, бесстрастный голос.

— Это не ответ.

— Это единственный ответ, который ты от меня услышишь, — сказала женщина.

— Ты — Владычица? По твоим доспехам вижу.

— Да.

— Но кто ты? — вскричала Вэлура. — Как тебя называют?

— Я — Владычица Призраков.

Ее доспехи были призрачно-прекрасны, как лунный свет на паутине. Шлем был маской ее лица, исполненного безмятежного покоя смерти. Оружия Владычице Призраков не требовалось. Мертвые не ведут сражений и не знают страха.

Когда она заговорила, гул призрачных голосов утих. Она подняла руку, и лес призрачных рук покорно опустился. Призраки замерли и расступились, склонив пред нею головы.

Владычица Призраков…

Когда-то она прошла Семь Испытаний, готовясь стать Владычицей. Она прошла Трансфигурацию и получила магические доспехи. Но хотя дух ее был силен и крепок, тело оказалось слабым. Сердце не выдержало, и она рухнула замертво перед алтарем.

Владычица махнула рукой, приглашая четырех Владык пройти.

— Я долго ждала вас, — сказала Владычица Призраков. — И не я одна. Остальные ждут вас в Портале Богов.

— Кто это ждет нас там? — спросил Шадамер, не двигаясь с места.

— Ты, Владыка, останешься здесь, — вместо ответа сказала Владычица Призраков.

— Это еще почему? — удивился барон.

— Ты колеблешься в своих намерениях.

— Я пойду, — объявила Дамра, сжимая висящий у нее на шее медальон.

— Мы с Гильдой тоже пойдем, — твердо произнес Вольфрам.

— Я пойду исполнить клятву и положить конец дурным знамениям, — сказала Капитан-над-Капитанами.

Они ушли. Шадамер остался, стоя напротив Владычицы Призраков. Его призраков. Призраков сожалений, упущенных возможностей, былых ошибок и поражений.

— Я пойду, — смиренно произнес Шадамер.

Теперь на пандусе их было только двое: Владычица Призраков и Вэлура в облике Сильвита. Безмятежно спокойное лицо благородной смерти глядело в пустые глазницы отвратительного, гниющего трупа.

— Тебе туда нельзя, — сказала Владычица Призраков.

Пустота наполнилась страхом и отчаянием. Однако Вэлура не дрогнула. Она выдержала взгляд Владыки Призраков.

— Ты не сможешь меня остановить. И никто не сможет, — сказала Вэлура. — Я нужна своему повелителю. Все это я сделала из любви к нему.

— Любви, повергшей тебя в бесчестье, — сурово напомнила ей Владычица Призраков. — Любви, забравшей у тебя все, но ничего не давшей взамен. Любви, которая пожирает тебя.

— И все равно это была единственная любовь в моей жизни, — ответила Вэлура, упрямо глядя на обжигающий холодом свет.

 

ГЛАВА 9

Рейвену пришлось провести немало дней бок о бок с живой смертью в образе таанского врикиля. Возможно, каждодневный ужас притупил его восприятие ужасов, увиденных в развалинах Старого Виннингэля. А может быть, это годы, проведенные на полях сражений, сделали его более равнодушным. Он не очерствел окончательно и испытывал жалость к невинно погибшим. Однако любому воину известно, что бог войны не разбирает между теми, кому платят за ратное ремесло, и теми, кто случайно попадает в его когти. Останки погибших воинов вообще не вызвали у Рейвена каких-либо чувств. Он лишь мысленно повторил слова солдатской молитвы, прося, чтобы его миновала их участь, а если ему суждено погибнуть — путь бог войны примет его душу.

Они с Клетом добирались до вершины иным путем. Вместо подъема по пандусу они стали подниматься по лестницам. Увидев, что Владыки избрали пандус, Клет молча указал Рейвену на лестницу. Врикиль шел впереди, тревинис — за ним. Он не знал своей участи, но принял ее и смирился с нею.

Клет вел его на самый верх. Каждый раз, когда они останавливались, врикиль задирал голову и смотрел туда. Рейвен даже не представлял, куда он смотрит и что пытается увидеть. Тревинис почти ничего не знал об этом городе. Когда-то он слышал легенды о падении Старого Виннингэля, но подробностей не помнил. Осада городов мало занимала тревинисских воинов. Настоящие сражения происходили на широких просторах, когда две армии сходились под громкий звон оружия. Забрасывать огненными шарами беспомощных людей — такое в корне противоречило представлениям тревинисов о честной войне.

Однако как бы то ни было, Клет очень торопился наверх. Таан поднимался легко и быстро, с одинаковым проворством двигая руками и ногами. Рейвен, не обладая силой и выносливостью врикиля, поднимался намного медленнее. Он часто останавливался, чтобы отдохнуть и перевести дыхание. Каждый раз Клет метал на него сердитые взгляды, а поскольку Рейвену было тяжело и даже жутко заглядывать в мертвые глаза таанского врикиля, он изо всех сил старался не отставать от Клета.

Они поднялись почти наполовину, когда Рейвен почувствовал, как кто-то тронул его за руку, и услышал крик. Он выхватил нож и быстро огляделся. Никого. У него волосы стали дыбом. Тревинисы не рассказывали историй о призраках. Они слишком высоко почитали мертвых, и Рейвен не позволил разыграться своему воображению.

— Должно быть, попал в паутину, — уверил он себя и двинулся дальше.

Невидимые руки толкали и пихали его, стремясь столкнуть с лестницы. В ушах звенели неведомые голоса: они оглушительно выли и кричали. Рейвен старался не замечать невидимого врага и продолжал подъем, однако все больше и больше отставал от Клета. Сражение с лестницей истощило его силы. Рейвену не хватало воздуха. Каждый новый шаг давался ему с трудом. Лестница казалась бесконечной; она скрывалась в тумане, и он не знал, сколько еще ему карабкаться по осклизлым ступеням.

Кончилось тем, что Рейвен повалился на ступени. Лежа, он продолжал воевать с невидимыми врагами, бормоча проклятия и молотя по воздуху кулаками.

Вдруг чья-то рука опустилась ему на плечо.

Рейвен вздрогнул и закричал от страха. То была рука врикиля — прикосновение было прикосновением Пустоты. Рука обожгла его ледяным холодом, проникшим до самого сердца.

Когти Клета вонзились Рейвену в руку. Из-под них потекли струйки крови. Клет рывком поставил его на ноги.

Рейвен попытался вырвать руку, однако Клет держал его мертвой хваткой.

— Отпусти меня, — произнес сквозь зубы Рейвен, корчась от жгучего прикосновения врикиля. — Я смогу идти сам.

Темные, пустые глаза Клета внимательно глядели на него.

— Я пойду сам, — повторил Рейвен. — Призраки ушли.

Клет еще какое-то время смотрел на него, потом хрюкнул, убрал свою руку и полез дальше.

Рейвен ощупал руку. Там, где ее коснулся врикиль, кожа была мертвенно-бледной. Рейвен стал растирать ее, чтобы хоть как-то вернуть коже привычный цвет. Он мял это место, щипал и… ничего не чувствовал, словно его пальцы касались кожи мертвеца. Едва к нему начали возвращаться привычные ощущения, как Рейвен с удвоенной быстротой полез вверх. Страх придал ему сил.

Призраки, если они еще и окружали Рейвена, больше его не пугали.

 

ГЛАВА 10

Над развалинами Старого Виннингэля кружил дракон Пустоты. Величиной своей он превосходил остальных четырех драконов и вообще всех драконов, когда-либо обитавших в Лереме. Однажды ему уже приходилось летать над Старым Виннингэлем. Это было двести лет назад. Тогда, опустившись на развалины еще недавно оживленного и процветающего города, дракон отыскал среди обломков разрушенного Храма Магов тело монахини с Драконьей Горы. Незадолго до гибели города монахиня прибыла туда, чтобы запечатлеть на своем теле историю честолюбивого вероломства, высокомерия, зависти, всесокрушающей гордости, неимоверной печали и благородного самопожертвования. Монахиня погибла под обломками Храма, и дракон прилетел, дабы отнести ее тело на Драконью Гору.

Прорвав своими черными крыльями серые клочья тумана, дракон опустился на высокую груду развалин, оставшихся после крушения Храма Магов.

Дракон Пустоты был старейшим драконом Лерема и единственным драконом, всецело преданным Пустоте. Никто не знал, сколько лет он живет на свете. Сам он едва замечал бег времени. В те давние дни, когда король Тамарос только что родился, дракон Пустоты уже был старейшим из драконов. На его глазах Дагнарус стал Владыкой Пустоты. На его глазах погиб Старый Виннингэль. И еще многих и многих событий в истории Лёрема был свидетелем этот дракон.

Дракон Пустоты, как и остальные четыре дракона, охранял покой монахов на Драконьей Горе и почти не вмешивался в дела людей (остальные расы его вообще не занимали). Однако его забавляло, что свою недолгую жизнь люди предпочитали тратить на нескончаемую борьбу. Поэтому он согласился оберегать монахов, становившихся очевидцами и летописцами этой борьбы.

За долгие века своей жизни дракон наблюдал и другую борьбу — вечную борьбу между богами и Пустотой за человеческие души. Окончательных победителей в этой борьбе не было; верх одерживала то одна, то другая сторона. Он считал, что окончательной победы быть и не может (или не должно, как неустанно утверждали драконы других стихий). Но наступил день, когда юный принц Дагнарус заглянул внутрь Камня Владычества. Он увидел Пустоту и принял ее. Еще через десять лет в руках Дагнаруса оказался Кинжал Врикиля. Дракон Пустоты насторожился: события принимали невиданный доселе оборот.

Дракон Пустоты предвидел, что пламя, зажженное Дагнарусом, не угаснет в Пустоте, как то случалось со многими предшественниками честолюбивого принца. Огню Дагнаруса для горения не требовался воздух; он сам себя поддерживал и был способен гореть ярко и долго. Посредством деяний Дагнаруса Пустота обретала силу и власть, и дракон уже предвидел время, когда Пустота станет единовластной правительницей мира.

— Боги тоже собирают свою рать, — предостерег дракон Пустоты Дагнаруса, когда тот спускался с его спины. — Они послали своих воителей, дабы противостоять тебе.

Дагнарус рассмеялся.

— Богам только кажется, что это они послали их. Эти, как ты их называешь, воители явились сюда по моему повелению.

Сказанное обеспокоило дракона Пустоты.

— Не доверяй своим друзьям, Владыка Пустоты, — сказал он. — И не считай своих врагов слабыми.

— У меня нет друзей, — ответил Дагнарус. — А враги падут предо мной. Это случится уже сегодня, когда в моих руках окажется Камень Владычества.

— Дался тебе этот Камень Владычества, — презрительно поморщился дракон Пустоты. — Он тебе ни к чему.

— Ни к чему, — согласился Дагнарус. — Но я хочу, чтобы он стал моим. Прощай, мудрый учитель. Твои крылья принесли меня к моей судьбе. Спасибо тебе.

Дракон был черен, как сама Пустота, являющаяся сердцем вселенной, вокруг которого вращаются все остальные стихии. В его глазах была тьма, окружающая звезды. Все, что рождается — даже звезды, — должно рано или поздно превратиться в ничто и сгинуть. И тогда руки богов подхватят сгинувшее и забросят обратно на небеса, где оно вспыхнет огнем новых звезд.

Дракон раскинул черные крылья. Над Старым Виннингэлем опустилась ночь. Исчезла серая пелена тумана. Радуги, как известно, исчезли еще двести лет назад.

Дракон не торопился улетать.

— Владыка Пустоты, — окликнул он уходящего Дагнаруса. — А как ты распорядишься Камнем Владычества, когда он станет твоим?

Дагнарус стоял на самой вершине разрушенного Храма Магов. Обломки под его ногами качались и грозили опрокинуться. Однако Дагнарус с ловкостью кошки умел сохранять равновесие на самых узких и опасных тропах. И сейчас он крепко стоял на ногах, не обращая внимания на хруст камней.

— Я принесу мир расам Лерема, — ответил дракону Дагнарус. — Я прекращу любые войны, положу конец страданиям, чтобы все смогли жить счастливо и богато.

— Об этом когда-то мечтал твой отец, — напомнил ему дракон.

— Я сделаю его мечты явью.

— Когда твой отец получил от богов Камень Владычества, ему велели остерегаться горькой сердцевины, — сказал дракон Пустоты.

— Ты, верно, забыл, — с обворожительной улыбкой ответил Дагнарус, — что не отец, а я заглянул в эту горькую сердцевину.

— Я не забыл. Просто мне подумалось, что ты забыл.

Дракон взмахнул крыльями и смешался с темнотой.

— Вы ошиблись, — тихо произнес Дагнарус.

Стоя на горе развалин, он огляделся и увидел хаос запустения, сотворенный его собственными руками. Он увидел призраков, мечущихся и не находящих покоя. Пепел и кости погибших — все это вновь видели глаза Дагнаруса.

— Я не хотел этого! — крикнул он богам, пытаясь увидеть небо, заслоненное туманом. — И этого никогда бы не случилось, если бы я сразу стал королем! Но теперь я не нуждаюсь в вашей помощи. Я возьму дар, который вы когда-то вручили моему отцу, и сделаю то, чего не сделали вы!

***

Рейвен с восхищением следил за обаятельным, богато одетым человеком, который с изяществом и уверенностью кошки двигался по развалинам Храма.

— Кто этот человек? — спросил Рейвен.

— Ко-кутрикс, — ответил Клет.

— Так это и есть Дагнарус? Твой бог?

Клет скривил губы.

— Ко-кутрикс, — повторил он и плюнул на землю.

Пустые глаза врикиля отражали дерзкого и бесстрашного Дагнаруса.

Клет указал на него, затем поднес палец к губам.

Рейвен кивнул. Он понял приказ: идти за этим ко-кутриксом, куда бы тот ни отправился, хранить молчание и ничем не выдавать своего присутствия.

Дагнарус уверенно шел к заветному месту. Он либо не чувствовал преследователей, либо не боялся их. За все это время он ни разу не оглянулся назад. Клет встал и кивнул Рейвену, чтобы тоже поднимался.

— А как же четверо Владык? — шепотом спросил Рейвен.

Клет широко усмехнулся, издал булькающий звук и пожал плечами.

Дагнарус завернул за угол развалин Храма. Клет и Рейвен неотступно шли за ним.

Таанский врикиль с помощью когтей на ногах уверенно двигался по обломкам. Рейвену приходилось быть более осторожным и смотреть, куда он ставит ногу, ибо любой неверный шаг мог окончиться падением.

Ни он, ни Клет не беспокоились, что Дагнарус услышит их шаги. Грохот водопадов заглушал все остальные звуки. Он был настолько сильным, что даже мешал думать. Рейвен все же решил хоть мельком взглянуть на водопады. Однако надвигавшиеся сумерки и клочья тумана полностью скрывали их.

— Сюда! — сказал Клет, указывая на Храм.

Судя по изображениям четырех стихий, выбитым на мраморных плитах, здесь было какое-то священное место. Эта часть здания, можно сказать, почти не пострадала, если не считать трещин в стенах и полуобвалившейся крыши. Своим видом Храм напоминал Храм Магов в Дункаре, только был несравненно больше и величественнее.

Рейвену всегда становилось не по себе в храмах. Боги тревинисов были богами деревьев и земли, богами солнца, луны, звезды, воздуха, воды и огня. То были боги жизни, смерти и войны. Такие боги не могли обитать внутри давящих стен, ограничивающего купола и запертых дверей.

Чем дальше продвигался Рейвен между развалин, тем тревожнее ему становилось. Его окружала темнота. Клет, скорее всего, не нуждался в свете, ибо врикиль уверенно шел вперед на звук шагов Дагнаруса, гулко разносящихся по пустым коридорам. Рейвен старался двигаться как можно тише, однако то и дело на что-то натыкался, выдавая их с Клетом присутствие.

Клет недовольно рычал, булькал и шипел, требуя, чтобы Рейвен шел быстрее. Тревинис изо всех сил пытался поспеть за ним, но не мог. В одном месте он зацепился ногой за какую-то выбоину и потерял равновесие. Падая, Рейвен выбросил вперед руки, и они частично смягчили удар. Пальцы коснулись гладкого, холодного каменного пола. Прямо в лицо Рейвену глядел оскалившийся череп. В ужасе сообразив, что он натолкнулся на гробницу, Рейвен вскочил и бросился догонять Клета. В отличие от орков тревинисы не верили в знамения, однако Рейвен с содроганием подумал, что упал неспроста. Боги подали ему знак. Должно быть, это место станет и его могилой.

Сжав зубы, Рейвен пошел дальше.

***

Дагнарус только дважды в жизни ходил по коридору, ведущему к Порталу Богов. Первый раз он оказался там в ночь вторжения, разыскивая Хельмоса. Второе его появление было связано с бесплодными попытками отыскать Камень Владычества.

В первый раз он быстро нашел Портал, зато во второй проблуждал в поисках несколько утомительных дней. Портал Богов представлял собой не величественные покои, как многие считали, а скромную монашескую келью, расположенную в дальнем конце Храма. Тогда он все-таки нашел Портал (или, может, Портал его нашел). Но Дагнарус запомнил путь, чтобы больше не плутать.

Дагнарус предусмотрительно захватил с собой масляную лампу, ибо даже в лучшие времена в той части Храма всегда было темно. Освещая себе путь, Дагнарус шел по молчаливым коридорам и пустым помещениям. Где-то за спиной послышался шум, словно кто-то упал. Дагнарус остановился и прислушался.

— Владыки, — улыбнувшись, произнес он вслух. — Исполняют мое повеление. Несут мне Камень Владычества прямо в Портал Богов. Мечта наконец-то станет явью.

На Дагнарусе были черные доспехи Пустоты, защищавшие его от превратностей прогулки по коридорам Храма. Сейчас он больше не нуждался в их защите. Пусть Владыки предстанут перед ним в доспехах и вооруженными до зубов. Его они увидят в шелковом камзоле и накинутом на плечи дорожном плаще. Дагнарус не испытывал страха перед Владыками. Пусть нападают на него, пронзают мечами, отсекают голову, травят. Пусть убивают его хоть тридцать раз подряд. Ему будет достаточно убить каждого из них только один раз.

Спокойный и уверенный в себе, Дагнарус понял, что достиг Портала — в свете лампы блеснули останки Гарета. Его мальчика для наказаний, ставшего потом искусным магом Пустоты.

Кости так и лежали у стены, где открывался узенький коридорчик, ведущий к двери Портала. Затылок черепа был раздроблен. В воздухе до сих пор пахло кровью, залившей тогда всю стену. Кровь давно высохла, но ее следы никуда не исчезли. Вид кровавых пятен неприятно взбудоражил Дагнаруса: ему сразу же вспомнились обстоятельства убийства Гарета. Раскаяние в этом убийстве не оставляло его все эти долгие годы. Тогда ему было совершенно незачем убивать своего друга. Дагнарус просто не совладал с гневом, поддался жажде мщения, утратил способность здраво рассуждать. Иными словами, показал себя слабым, капризным и мстительным, и это до сих пор не давало ему покоя.

Запекшаяся кровь на стене пробудила множество других воспоминаний, связанных и с Гаретом, и с детством. Он вспомнил отца. От отца память перекинула мостик к Хельмосу. Дагнаруса словно затягивало в колодец воспоминаний.

«Первое, что я сделаю, получив Камень Владычества, — смою со стены эту проклятую кровь», — пообещал себе Дагнарус.

Гарет умер невдалеке от кельи, которая и была Порталом Богов. Дагнарус попытался войти внутрь и… Неужели он ошибся? Переступив через кости Гарета, Дагнарус поднял лампу, чтобы получше разглядеть келью.

И в самом деле, помещение напоминало монашескую келью: маленькое, лишенное окна, тихое. Ничего лишнего — только койка, стол и стул. Дагнарус почувствовал сильное разочарование. Память рисовала ему совсем другую картину.

Дагнарус редко запоминал подробности, однако очень ярко запомнил свою последнюю встречу с Хельмосом. И Портал Богов он тоже запомнил до мелочей.

— Громадное помещение, — вслух вспоминал Дагнарус, высвечивая лампой стены. — Стен вообще не было, а наверху — купол, уходящий под небеса. Весь купол был полон света. Камень Владычества — его четвертая часть — находился посреди Портала и сиял, словно вечерняя звезда на закате солнца.

И только Хельмос тогда отделял Дагнаруса от предмета его величайшего желания.

Один только Хельмос.

Лицо брата было тогда серьезным и печальным. В глазах отражался свет Портала.

— Ты сам виноват, — произнес Дагнарус, обращаясь к мертвому брату. — Тебе не нужно было становиться королем. Если бы ты уступил мне корону, все было бы по-иному. Я все-таки добьюсь того, к чему стремился, но ты уже не узнаешь, какой боли и мучений стоило мне это. И потому я говорю: будь ты проклят, Хельмос. Проклинаю твою душу проклятием Пустоты. Теперь и ты познаешь то, что испытал я за все эти годы. За эти пустые, напрасно потраченные годы…

Дагнарус еще раз оглядел ненавистную ему келью, где, кроме койки, стола и стула, ничего не было.

«Сначала я избавлюсь от следов крови, а потом избавлюсь и от этого Портала, — пообещал себе Дагнарус. — Мне не нужна дорога к богам. Если боги захотят поговорить со мной, они могут сами явиться ко мне. Я снесу до основания Храм, дворец и вообще все, что стоит здесь. На месте Старого Виннингэля я построю другой город. Мой город. Я навсегда избавлю эти места от призраков».

Когда Дагнарус подошел к двери Портала, над костями Гарета поднялся призрак.

— Приветствую вас, ваше высочество, — с поклоном произнес дух Гарета.

Дагнарус молча попытался пройти мимо, однако Гарет загородил ему дорогу.

Призрак друга его детства ничем не отличался от живого Гарета. На нем была черная сутана мага Пустоты. Половину лица уродовало громадное родимое пятно, из-за которого Дагнарус и прозвал его Меченым.

— Дай мне пройти, Гарет, — сказал Дагнарус. — Отойди прочь.

— Я не удерживаю вас, ваше высочество.

Дагнарус взглянул на призрака, загородившего вход в Портал, потом беспечно пожал плечами и отвернулся. Когда он получит Камень Владычества, никто уже не помешает ему войти в Портал. А может, он и не захочет туда входить? С какой стати? Ему нужен Камень, а не эта убогая комнатенка.

— Ты выполнил мой приказ? — спросил он Гарета. — Владыки на подходе? Они несут с собой части Камня Владычества?

— Да, ваше высочество.

— Пора бы запомнить, что я теперь король, — резко проговорил Дагнарус. — Король Виннингэльской империи.

— Да, ваше величество, — ответил Гарет. — Простите меня. Я привык называть вас по-старому.

— Пустота с тобой, — пробормотал Дагнарус. — Называй меня как хочешь. Так даже забавнее.

— Благодарю вас, ваше высочество.

Заложив руки за спину, Дагнарус мерил шагами узкий коридор. На глаза ему вновь попались следы крови убитого Гарета.

— Долго еще они будут сюда плестись? — спросил он, оборачиваясь к Гарету. — Ты же знаешь, я терпеть не могу ждать.

— Им тяжело сюда добираться, ваше высочество, — сказал Гарет. — Вы же помните…

— Помню, и даже слишком хорошо помню.

Дагнарус, нахмурившись, снова поглядел на стену с пятнами крови.

— Я виноват перед тобой, Меченый, — вдруг сказал он.

— В чем, ваше высочество?

— Вот… в этом. — Дагнарус поддел сапогом кости Гарета. — Ты много лет верно служил мне. Ты пытался предостеречь меня, говорил, что меня ожидает, если я пойду против воли богов. Может, я должен был послушаться тебя, Гарет. Как ты думаешь? Может, мне стоило поджать хвост, точно какому-нибудь побитому псу? Похоронить все свои замыслы и довольствоваться крохами от щедрот старшего брата?

— Не знаю, ваше высочество, — тихо ответил Гарет.

— Вот и я не знаю. Хотя иногда…

Дагнарус не договорил и обернулся.

— Это ты, Шакур?

Из темноты узкого коридора выступил врикиль.

— Я все время пытался поговорить с вами, мой повелитель.

— Ты пытался, Вэлура пыталась! — отмахнулся Дагнарус. — Из-за ваших голосов я уже не слышу собственных мыслей. Давай говори сейчас. Что тебе надо?

— Я узнал, что произошло с Клендистом и его наемниками.

— Пустота тебя побери, неужели ты думаешь, что меня это еще волнует? — раздраженно спросил Дагнарус.

— Он столкнулся с племенами Клета.

Дагнарус молчал. Шакур счел это позволением говорить дальше.

— Я сообщал вам о таанских племенах, расположившихся вблизи Старого Виннингэля. Что именно там произошло, сказать не могу. Из людей Клендиста никого не осталось в живых. Как мне думается, Клендист и его наемники обнаружили лагеря таанов и решили на них напасть. Им не повезло: один из лагерей оказался лагерем Клета.

— Ага, значит, и Клет где-то поблизости, — пробормотал Дагнарус.

— Клет совсем рядом, мой повелитель, — раздался голос таана. — Клет стоит перед тобой.

— Гарет, затем Шакур и теперь еще Клет. Вблизи Портала становится тесно. Шакур, оставь меня.

— Ни за что, мой повелитель! — возразил Шакур.

— Я тебе сказал, оставь меня. Отправляйся и узнай, где запропастились эти Владыки, несущие сюда мой Камень Владычества.

Шакур с ненавистью поглядел на таанского врикиля.

— Клет пришел не один, мой повелитель. Он привел с собой человека.

Шакур махнул в темный коридор.

— Я сам разберусь и с Клетом, и с его человеком, — сказал Дагнарус — Изволь выполнять приказ.

Шакур с явной неохотой ушел. Дагнарус поставил лампу на пол возле костей Гарета.

— Подойди ближе, Клет, чтобы я мог видеть тебя. Если, конечно, ты меня не боишься.

— Разве ты забыл, ко-кутрикс, сколько раз мы сражались вместе? — спросил Клет, выходя из темноты.

Он сохранял облик таанского воина. Доблестного таанского воина. На белой коже проступали шрамы его былых побед. На нем не было доспехов Пустоты. Клет надел доспехи, принятые у таанов. Они были сделаны из шкур и костей и скреплены сухожилиями животных.

— Разве когда-нибудь ты видел меня испугавшимся? Даже во время моей последней битвы, когда ты ударил меня Кинжалом Врикиля, — разве я дрогнул или закричал?

— Нет, Клет, — согласился Дагнарус. — Ты не струсил. Из всех, кто служил мне, ты был самым смелым. Самым лучшим. Мы с тобой могли бы стать братьями. Оттого-то твое предательство, Клет, так больно резануло по мне.

— Мое предательство! — прошипел Клет, повторяя эти слова на таанском языке. — А как насчет твоего предательства, ко-кутрикс? Что ты скажешь о пяти тысячах таанов, которые сражались ради тебя и приносили тебе победу за победой? В награду они получили смерть. А что ты скажешь об остальных таанах, которых ты привел в эту проклятую богами землю? И им наградой будет смерть?

— Я обещал…

Клет согнул когтистый палец.

— Ты много чего обещал, ко-кутрикс! И все твои обещания оборачивались для нас гибелью!

— Вдумайся в свои слова, Клет! — сердито вскричал Дагнарус. — Ты скулишь, как раб! Я привел таанов на эту жирную землю. Я дал таанам вдоволь насладиться здешними женщинами и сильной пищей. Тааны получили рабов, железные доспехи и прекрасное оружие. Вы забыли про голод и жажду. Ваши дети выросли и стали сильными воинами. Да, многие тааны погибли. Но есть ли для воина более завидная судьба, чем гибель в бою? Не от тебя ли я часто слышал об этом?

Бросив меня, ты наказал и себя, и свой народ. Я мог бы сделать тебя могущественным. Ты стал бы королем таанов. Я дал бы таанам столько земли и рабов, сколько они пожелают. Они всегда ели бы только сильную пищу. Я все это сделал бы, Клет. И даже больше того, — сказал Дагнарус. — Если бы тогда ты не предал меня.

Клет молчал, размышляя над услышанным.

— Я не знал об этом, ко-кутрикс, — сказал наконец таанский врикиль. — Ты прав. Судьба воина — гибель в бою, чтобы быть взятым богами…

— Одним богом, Клет, — перебил его Дагнарус. — Я — бог таанов.

— Ты — бог таанов, — повторил Клет.

Он разжал скрюченные пальцы. Хмурое выражение на лице исчезло.

— Прости меня за мои слова. Я шел сюда, собираясь просить тебя о прощении. Я хотел, чтобы ты меня простил и принял обратно. Несправедливый гнев овладел моим языком. Согласен ли ты меня простить?

— Согласен, — сказал Дагнарус. — А теперь, если у тебя все, ступай отсюда. Мои приказания ты получишь позже. Пока ты свободен.

Дагнарус повернулся к Гарету.

— Где Владыки?

— Они уже идут сюда, ваше величество, — сказал бывший мальчик для наказаний. — Скоро будут.

Дагнарус нахмурил брови.

— Если только ты меня обманул, Гарет…

— Я никогда вас не обманывал.

— Ко-кутрикс, — сказал Клет, пробираясь вперед. — В доказательство своей верности я хочу поднести тебе подарок.

— Ладно, — раздраженно бросил Дагнарус. Его терпение было на пределе. — И что за подарок?

— Он, — ответил Клет, указывая на Рейвена.

***

Рейвен стоял в сумраке этого странного места, называемого храмом, и пытался хоть как-то понять смысл происходящего. После долгого и утомительного подъема темнота и зигзаги коридоров совершенно доконали его. Оказавшись рядом с Владыкой Пустоты Дагнарусом, Рейвен был потрясен до глубины души.

От Дур-зор Рейвен много слышал о Дагнарусе. Она поклонялась Дагнарусу как богу, пока он не рассказал полутаанке о своих богах. Но в глубине души Рейвен подозревал, что Дур-зор не до конца отошла от веры в ее ко-кутрикса. И теперь, стоя вблизи Дагнаруса, Рейвен хорошо понимал чувства своей подруги.

Рейвен был воином. Он и других привык оценивать как воинов. Увидев Дагнаруса, Рейвен сразу же понял: перед ним — прирожденный воин, прирожденный командир. Дагнарус не был богом. Но он был из тех, за кем солдаты пойдут куда угодно. Даже в Пустоту.

В Пустоту. Сейчас это слово приобретало для него новый смысл. Дагнарус отдал свою душу Пустоте. Благодаря ей он получил силу и необычайно долгую жизнь. Обаятельный, сильный, волевой человек, Дагнарус лишь произнес несколько фраз, и Клет — наводящий ужас таанский врикиль — был готов пасть к его ногам.

Рейвен отступил в темноту и спросил себя: «Что я здесь делаю?»

Он понял странный разговор, произошедший между Дагнарусом и Клетом. Таан говорил на своем языке, Дагнарус — на эльдерском, который был его родным языком. Хотя Рейвен и не улавливал смысл отдельных слов, ярость Клета с лихвой восполняла эти пробелы. Рейвен восхищался безрассудной смелостью таанского врикиля, но вести себя так с Владыкой Пустоты было опрометчиво и опасно. Рейвена удивляло, как это Дагнарус до сих пор не швырнул Клета наземь. Похоже, они оба делали шаги к примирению. Рейвену подумалось, что этим все и кончится и они с Клетом уйдут. Самое время убираться отсюда.

И вдруг Клет сказал: «Я хочу поднести тебе подарок».

Рейвен понял таанское слово, означавшее «подарок», но поначалу не догадался, что оно относится к нему. Понимание пришло мгновенно, когда Клет крепко схватил его за руку и сильно дернул, едва не вывихнув ее.

Клет подтащил Рейвена поближе к Дагнарусу. Владыка Пустоты окинул Рейвена скучающим взглядом.

— Великолепный образец породы тревинисов. Но сейчас, Клет, у меня достаточно дикарей.

— Зато у тебя недостаток врикилей, ко-кутрикс, — сказал Клет. — Этот Рывн — доблестный воин и превосходный командир. Он взял стадо ни на что не годных полутаанов и превратил их в таких же доблестных и умелых воинов, как сам. Я знаю, ты все сильнее ненавидишь Шакура. Ты не раз думал о том, что от него теперь куда меньше пользы, чем раньше. Я привел тебе прекрасную замену. Возьми этого ксыкса и сделай его врикилем. Если прикажешь, я быстро расправлюсь с Шакуром.

Сильнее всего Дагнарус ненавидел ожидание и неопределенность. Отсутствие Владык уже не просто раздражало его, а начинало злить. Он хотел именно того, чего хотел, и именно тогда, когда хотел. Если этого не происходило, он начинал злиться, ибо события выбивались из-под его власти. И тут еще Клет, которому здесь совершенно нечего делать. А Владык, которым давным-давно пора бы здесь появиться, до сих пор нет. И вдобавок — какая-то жалкая каморка вместо Портала Богов.

— Меченый, где Владыки? Когда кончится это твое «скоро будут»?

— Ваше высочество, я призываю вас проявить терпение, — начал Гарет.

— Заткнись ты со своим терпением! — огрызнулся Дагнарус.

Он пригляделся к Рейвену, который стоял не шелохнувшись и оцепенело смотрел на него. Дагнарусу нужно было хоть чем-то заняться. Показать, что он — хозяин положения. Сунув руку под плащ, он извлек Кинжал Врикиля.

Кинжал был сделан в виде дракона: изогнутое лезвие — тело, рукоятка — голова, а траверз рукоятки — крылья. И почти у каждого он вызывал ужас и отвращение.

— Ты прав, Клет.

Дагнарус крепко сжал рукоятку. Рейвен заметил, что она странным образом отозвалась на прикосновение руки Владыки Пустоты, как будто Кинжал был живым.

— Мне до смерти надоели бесконечные сетования Шакура. Он напрочь выбился из подчинения. Мне нужен новый командир над врикилями. Говоришь, этот человек — воин? И где же ты служил, храбрый тревинис?

Рейвен безотрывно глядел на Дагнаруса и на страшный предмет в его руке.

— В гарнизоне Дункара, ваше величество, — кое-как выдавил он из себя ответ.

Во рту у него пересохло. Слова не желали выговариваться. Он не знал, в чем дело, но чувствовал опасность. Рейвен огляделся по сторонам, ища возможность скрыться. Каждый тревинис знает: есть время, когда нужно сражаться, и есть время, когда нужно, не раздумывая, убегать со всех ног. Сейчас наступило именно такое время.

Перед ним стоял Владыка Пустоты, за спиной которого не было ничего, кроме маленького помещения без единого окна. Тупик. «Мешок», как сказали бы в армии. Сзади путь загораживал Клет, а по обеим сторонам Рейвена не пускали каменные стены коридора. Рейвен посмотрел на скелет убитого человека, и у него перехватило горло.

— Вот видишь, Гарет, этот человек привык повиноваться, — сказал Дагнарус, обращаясь, похоже, к мертвецу. — Посмотри на него. Он догадывается, что вот-вот умрет, но не впадает в панику. Он не мечется, не молит о пощаде. Он ищет выход, но не находит. Рука его тянется к мечу. В юности, Рейвен, мне приходилось воевать с тревинисами. Твои соплеменники доставляли немало хлопот моему бедному отцу. В отваге вам не откажешь, причем женщины бились наравне с мужчинами. Я с удовольствием сразился бы с тобой, Рейвен, в честном поединке, — закончил свою речь Дагнарус — Но у меня нет времени. Я жду гостей.

Он поднял Кинжал Врикиля.

— Не делайте этого, ваше величество, — предостерег Дагнаруса Гарет. — Этот человек не для Пустоты!

— Чепуха, Меченый, — отмахнулся Дагнарус — Чтобы человек, живущий среди таанов, не годился для Пустоты? Я правильно тебя понял, Клет?

— Правильно, — подтвердил Клет. — Он живет среди таанов столько же, сколько жил ты, ко-кутрикс. Защищая таанов, Рывн даже убивал своих соплеменников.

— Ну? Это ли не лучшее доказательство, Гарет? Я намерен убить тебя, Рейвен, — сказал Дагнарус — Твоя смерть будет быстрой и безболезненной. Я сделаю тебя врикилем наподобие Клета. Я лишь надеюсь, что у тебя больше благоразумия, чем у Клета, и ты не попытаешься противостоять мне.

Рейвен понял, какая участь ожидает его. Он станет злым существом, ненавистным для богов. Он будет проклят и живыми, и мертвыми. У него сжалась душа. Его охватил страх — слепой ужас загнанного зверя. Рейвен глотнул воздух и задрожал всем телом. Подняв глаза, он увидел занесенный над ним кинжал. Извивающийся хвост дракона был готов ужалить его.

— Держи его, Клет, — приказал Дагнарус. — Я должен ударить прямо в сердце.

Клет протянул руки и… схватив Кинжал Врикиля, Клет вырвал его из руки Дагнаруса.

Рейвен дернулся вбок и с размаху налетел на стену, едва не потеряв сознание. Оглушенный ударом, он утратил понимание происходящего и сполз на пол. Рядом с ним лежали кости Гарета. Ощущая странную симпатию к убитому, Рейвен повалился рядом с черепом и костлявой рукой мертвеца и сам замер, словно труп.

— На этот раз, Клет, — сказал Дагнарус ледяным от ярости голосом, — не жди прощения. Я отправлю твою душу в Пустоту! Немедленно верни мне Кинжал!

— Ваше высочество, — сказал Гарет, становясь между Дагнарусом и Клетом, как когда-то вставал между Дагнарусом и Хельмосом. — Забудьте об этом. Вам не нужен Кинжал. У вас есть Камень Владычества.

Дагнарус поднял глаза к небесному куполу. Внизу стояли четверо Владык, облаченные в серебристые доспехи, озаренные светом и благословением богов. На шее каждого из них, у самого сердца, висела часть Камня Владычества, сияя, словно восходящее солнце, в свете которого меркнут все звезды.

 

ГЛАВА 11

Владыки стояли под небесным куполом. Задрав головы, они смотрели на звезды и вечную, бесконечную тьму, что удерживала эти звезды. Владыки сознавали себя одновременно песчинками и великанами, ибо сами состояли из звезд и темноты.

С небес к ним сошел старик. Лицо его было мягким и добросердечным, глаза — мудрыми. Надменный и своевольно-горделивый изгиб губ, когда-то свойственный ему, давно разгладился. Его облик еще сохранял черты властителя, но в них явственно проступала слабость и даже беззащитность. Он давно отринул все атрибуты королевской власти: корону, мантию, скипетр. Он отринул и свою телесность. Сейчас он был тем, кем является каждый из нас в конце и начале жизненного пути, — дитя богов.

Владыки узнали Тамароса, узнали его душой, и каждый по-своему отдал дань уважения покойному королю. Он рассказывал, они спрашивали, однако все слова были молчаливыми, как пустое пространство, окружающее звезды.

— Капитан-над-Капитанами, Дитя Даннера, Владычица Дамра и Владыка Исканий, — обратился к ним Тамарос. — Раньше я бы сказал, что вы исполнили клятву, которую я велел принести каждому, кому вручал части Камня Владычества. Тогда ваши предшественники поклялись мне: кто лживо, кто под притеснением, а кто без истинного понимания смысла клятвы. Однако теперь я знаю: я не имел права требовать с них этой клятвы. Ведь Камень Владычества, по сути, не был моим.

— Тогда зачем же боги дали вам этот Камень? — спросил Шадамер.

— Я не знаю ответа, Владыка Исканий, — сказал Тамарос — Иногда мне думается, что я должен был надежно и тайно хранить его и с его помощью творить то скромное добро, которое было мне по силам. А иногда мне кажется другое. Боги рассчитывали, что я достаточно познал себя и у меня хватит мудрости отказаться от их дара.

— Ваше величество, вы наверняка знаете мнение Церкви. Она утверждает, что после смерти мы получим ответы на все вопросы.

Тамарос улыбнулся.

— Церковники ошибаются, Владыка Исканий. После смерти мы получаем лишь новые вопросы, и их куда больше, чем звезд на небе. У нас появляется возможность странствовать по всей вселенной, ища ответы. И только тогда мы узнаём то, что давно известно богам. Боги хорошо знают, что и ответов больше, чем звезд небесных, и каждый ответ ведет лишь к новым вопросам. Какое счастье, что после смерти мы уже не страшимся ни вопросов, ни ответов.

Когда боги впервые сотворили наш мир, они создали существ, подобных себе, и поместили свои творения в мир. Божьим творениям надлежало сохранять его, заботиться о нем и приумножать его славу и великолепие. В том мире орки, дворфы, эльфы и люди прекрасно уживались между собой, подобно тому как уживаются между собой Воздух и Вода, Земля и Огонь. Расы жили счастливо и беспечно, но совершенно не заботились о своем общем доме. И вместо процветания в нем разрасталось запустение.

И жили в том мире двое братьев и двое сестер, каждый был выходцем из своей расы. Совсем как вы сейчас. Боги вручили им драгоценный камень ослепительной красоты и лучезарности, невиданных доселе. Но каждый из четверых посчитал, что дар богов является его собственностью. Вместо братской и сестринской любви начались ссоры. Любовь превратилась в ненависть; они не могли даже глядеть друг на друга. Каждый в глубине своего сердца решил, что возьмет камень, покинет ненавистных братьев и сестер и создаст королевство, где будет полновластным хозяином. Или хозяйкой. Однажды ночью все они явились и похитили Камень Владычества. Во всяком случае, так они считали. На самом деле каждый из них взял лишь четверть Камня. Все четверо удалились в разные концы света. Но когда Камень разделился, обнажилась его сердцевина, и оттуда на мир посыпались вражда и ненависть, раздоры и зависть, беды, войны и смерть.

Владыкам было стыдно глядеть на Тамароса и друг на друга. Каждый сознавал, что история имеет непосредственное отношение к нему.

— Да, у Камня Владычества была горькая сердцевина, — продолжал Тамарос — Однако каждая его часть сияла и сверкала, и внутри нее плясали радуги. Только теперь братья и сестры увидели эту красоту; прежде они были слепы к ней. Смерть раскрыла им глаза. Сознавая, что их время коротко, они решили насладиться тем, что им отпущено, и научились ценить это. Вместе с бедой пришла надежда. Вместе со смертью пришла жизнь.

Боги забрали у них Камень Владычества. Прошло много времени, и боги вновь послали его в мир, но это уже другая история. Когда Лерем опять оказался на грани войны между расами, я удалился в Портал, прося у богов совета. Так Камень Владычества в третий раз появился в мире. Одним богам ведомо, правильно я тогда поступил или нет. А теперь я хочу спросить каждого из вас: как вы поступите со своими частями Камня?

— Я знаю ответ, — сказал Шадамер. — Я отдам его своему брату.

Он снял Камень с шеи и зажал в руке.

— И я, — сказала Дамра, снимая с шеи свою часть Камня.

— И я, — почти одновременно произнесли Капитан-над-Капитанами и Вольфрам.

В Портале Богов, под небесным куполом, Владыки соединили все части Камня Владычества. Они слились в ослепительно яркую, искрящуюся светом прекрасную пирамиду, внутри которой плясали бесчисленные радуги. Камень Владычества сиял подобно солнцу. Не желая загораживать его свет, Владыки отняли руки…

Камень Владычества упал на пол Портала Богов: жесткий, холодный каменный пол со следами крови. Камень вновь распался на четыре части.

— Почему это случилось? — насторожился Шадамер.

— Потому что вы забыли о горькой сердцевине, — сказал Дагнарус.

Облаченный в черные доспехи, выкованные его душой для тела, Владыка Пустоты вошел в Портал Богов. Шаги его были быстрыми и уверенными, рука покоилась на рукоятке меча. Шлема на голове не было. Дагнарус выглядел почти так же, как и двести лет назад, когда он входил под купол Портала. Лицо обрамляли густые волосы цвета темной меди, небрежно ниспадавшие на плечи. Он улыбался, как улыбается человек, уверенный в своей победе.

— Благодарю вас всех, что добрались сюда, — сказал он. — И разумеется, за то, что принесли Камень Владычества. Мой друг Гарет — вы видели его скелет у входа — хорошо потрудился. Вэлура, дорогая, мне неприятно видеть тебя в этом обличье. Предатель Сильвит наконец-то мертв. Хватит нам лицезреть его.

Фигура Сильвита задрожала, словно была отражением в воде, и исчезла. Из темноты появился врикиль в черных доспехах и встал рядом с Дагнарусом.

Только сейчас Дагнарус увидел отца.

Улыбка не покинула его лица, но глаза вдруг сделались внимательными и настороженными.

— Отец, если ты явился сюда, чтобы помешать мне…

— Если бы я мог, я бы помешал тебе, — сказал Тамарос. — Но не по той причине, о которой ты думаешь. Я не могу поднять на тебя руку. Я не в состоянии притронуться к тебе. Мое смертное тело давно распалось в прах. Я не могу ничем воспрепятствовать тебе, сын мой. Разве что своими молитвами.

— Поздно молиться, отец, — возразил ему Дагнарус. — Ты не вознес молитву, которую должен был бы вознести. Молитву о том, чтобы я не появлялся на свет.

Дагнарус наклонился, чтобы поднять сверкающие части Камня Владычества. И сейчас же по каменному полу чиркнуло лезвие меча. Меч едва не отсек ему пальцы. Отдернув руку, Дагнарус поднял голову.

— С кем я имею дело?

— Меня зовут Шадамер. И в отличие от вашего почтенного отца я смогу поднять на вас руку.

На Шадамере не было доспехов. Барон был в своей обычной одежде и дорожном плаще, порядком истрепанном, перепачканном и мокром. Дагнарус посмотрел на него, потом на троих Владык, чьи доспехи отражали мерцание звезд, и засмеялся.

— Как же так, барон Шадамер? Разве у людей не осталось Владык, чтобы вызвать меня на поединок? Или всех их по пути сюда сгубила плесень? Почему боги послали вас?

— По странной случайности я тоже являюсь Владыкой, — ответил Шадамер. — Понимаю, вас это удивляет. Меня это тоже удивило. Я не собирался им становиться и не просил о такой милости. Можно сказать, меня огорошили ею. И тем не менее, — уже без улыбки продолжал барон, — раз боги избрали меня своим воином, я обязан вмешаться. Камень Владычества не может вам принадлежать. Он не является ни вашей, ни чьей-либо собственностью.

— И вы рассчитываете помешать мне завладеть Камнем? — удивился Дагнарус. Он выхватил меч. — Должен вас предостеречь, барон. У меня очень много жизней. Вам придется убить меня сорок раз подряд.

— В таком случае, думаю, лучше не медлить, а начинать сразу, — сказал Шадамер, вставая в боевую позицию.

Дагнарус пристально поглядел на этого смельчака, однако он вовсе не собирался с ним сражаться. Владыку Пустоты не занимал поединок с каким-то взбалмошным бароном, когда возле ног отца сверкали части Камня Владычества.

Шадамер следил за глазами противника. Увидев, что тот отвлекся, барон сделал выпад и нанес удар.

Дагнарус, облаченный в доспехи Пустоты, даже не отвел взгляда от Камня. В этом не было необходимости. Едва меч Шадамера ударил по черному металлу доспехов, лезвие треснуло и раскололось. Барон уронил рукоятку (единственное, что осталось от его оружия) и схватился за руку. Ладонь окрасилась кровью.

Улыбаясь, Дагнарус нагнулся, чтобы поднять одну часть Камня Владычества.

— Он не сможет прикоснуться к Камню, — хрипло выкрикнул Вольфрам. — Боги не позволят.

— Позволят, — спокойно возразил ему Дагнарус. — Боги ничем не смогут мне помешать.

Подхватив сверкающую часть Камня, которую нес Шадамер, а до барона несли Башэ и Владыка Густав, Дагнарус с восхищением разглядывал сокровище, поворачивая его разными гранями к свету. Затем он запихнул Камень внутрь своего пояса и нагнулся за второй частью.

Над нею с мечом в руках стоял Вольфрам. Рядом стояла его сестра Гильда, держа сверкающий щит.

Дагнарус ударил своим мечом по щиту. Удар расколол его пополам. Дагнарус хладнокровно вонзил меч в Гильду.

Гильда упала. Свет ее души быстро угасал. Закричав от горя и ярости, Вольфрам бросился на Дагнаруса.

Владыка Пустоты вырвал у него из рук меч и обратил в горстку праха, который швырнул на умирающую Гильду.

Наклонившись, Дагнарус поднял вторую часть Камня Владычества.

Дамра схватила эльфийскую часть Камня, крепко зажав ее в руке.

— Мой меч вручен мне Божественным и благословлен Отцом и Матерью, — заявила она, бесстрашно глядя в лицо Владыки Пустоты. — Возможно, мне не удастся вас убить, но я сумею рассеять злобную магию, поддерживающую в вас жизнь, и вернуть то, что вы украли.

— Я не краду, — спокойно возразил ей Дагнарус. — Я возвращаю то, что мне принадлежит. Можете лезть вон из своей эльфийской кожи, госпожа Владычица, но весь Камень будет моим.

— Мой повелитель, она говорит правду! — воскликнула Вэлура. — Ее меч благословлен богами. Он опасен для тебя. Не приближайся к ней.

— Убирайся прочь, Вэлура, — раздраженно ответил Дагнарус — Ты мне надоела. Убирайся и не серди меня.

Дагнарус сделал ложный выпад, затем изменил направление удара, намереваясь выбить у Дамры ее меч.

Дамра не поддалась на его уловку. Она приготовилась к нападению и умело повела атаку. Дагнарусу пришлось отступить. Сияющий меч, семь лет пролежавший на алтаре Отца и Матери, пробил черные доспехи Пустоты и обратил в прах нечестивое сердце. Однако удар пришелся не по Дагнарусу. Вэлура успела заслонить своего повелителя и принять удар на себя. Благословенный меч пробил Пустоту, являвшуюся ее душой. Вэлура сдавленно вскрикнула и упала, корчась в судорогах.

Дамра изо всех сил попыталась вырвать меч, но Вэлура намертво вцепилась рукою в лезвие. Словно забыв, что меч несет ей гибель, другой рукой она сумела выбить у Дамры Камень.

Черные доспехи исчезли, обнажив зловещие останки некогда прекрасной, наполненной жизнью эльфийки. Из Вэлуры не вытекло ни капли крови; всю свою кровь она пролила давным-давно. Кости трупа обтягивала пожелтевшая, морщинистая кожа. Длинные спутанные волосы скрывали костлявые плечи. С неимоверным усилием Вэлура протянула к Дагнарусу полусгнившую руку Он отпрянул и с неприкрытой ненавистью поглядел на смердящий труп.

— Дагнарус, — прошептала Вэлура. — Я умираю…

— Ты давно уже мертва, — выкрикнул он в ответ. — Я проклинаю тот день, когда вернул тебя к жизни, сделав врикилем. У меня давно к тебе ничего не осталось, кроме ненависти!

— Не ко мне, — прошептала она еле слышно. — К себе.

Труп Вэлуры превратился в горстку пепла, упавшего на пол. Дагнарус порылся в пепле и достал оттуда эльфийскую часть Камня Владычества. Его последним противником была Капитан-над-Капитанами.

— Помнится, ваш прадед пытался убедить моего отца, что меня надо убить, — сказал ей Дагнарус — Он разглядел то, чего не смогли другие. Он увидел, кем я стану.

— Было бы куда лучше, если бы твой отец или мой прадед убили тебя тогда, — ответила ему предводительница орков.

Она стояла, скрестив на груди руки. В одной был зажат Камень, в другой — меч с кривым лезвием.

— Бывают минуты, Капитан, когда я прихожу к такому же выводу, — признался Дагнарус. — А теперь отдайте мне Камень. В память о вашем мудром прадеде я не хочу причинять вам вред.

— В память о его мудрости я отдам тебе Камень, — сказала Капитан-над-Капитанами.

Склонив голову, она опустила меч и протянула руку с Камнем.

Здесь, в Портале Богов, под сводом небес, исполнилась вековая мечта Дагнаруса: все четыре части Камня Владычества отныне принадлежали ему. Дагнарус смотрел и не верил. Два кристалла сверкали в его правой руке, два других — в левой.

Восхищенный их красотой, торжествуя свою победу, Дагнарус соединил все части. Ему сразу же вспомнился день, когда отец разделил священный Камень. Тамарос видел тогда лишь прекрасные, искрящиеся радуги. Дагнарус заглянул в сердцевину Камня и увидел темноту… Но сейчас темноты не было. Он видел только пляшущие радуги. Дагнарус соединил Камень.

Одна за другой части Камня выскользнули из его рук и упали на пол. В пыль. В запекшуюся кровь.

Рассердившись, Дагнарус наклонился, чтобы их поднять.

— Прошу прощения, — учтиво произнес Шадамер. — Они принадлежат нам.

С этими словами он ударил Дагнаруса в челюсть. Черный шлем Пустоты погасил силу удара, но от неожиданности Дагнарус зашатался и попятился назад.

— Чтоб тебе сгинуть в Пустоте! — закричал Дагнарус, и сейчас же из-под его пальцев в сторону Шадамера потянулись маслянистые черные щупальца…

Но вместо одного перед Дагнарусом вдруг оказалось двадцать Шадамеров. Магия Дамры наводнила Шадамерами весь коридор. Дагнарус яростно скользил по ним глазами. Наконец он протянул руки в сторону Дамры.

С треском, похожим на хруст ветки, черное щупальце обвило ногу Дамры. Эльфийская Владычица потеряла равновесие и упала. Другое щупальце обвилось ей вокруг шеи, сдавив горло. Магия Дамры рассеялась. Дамра извивалась на полу, стараясь вырваться из хватки щупалец, но они не отпускали ее. Неосязаемые, как сама Пустота, они несли смерть.

К Дамре подскочил Шадамер.

— Отойди! — крикнула ему Капитан-над-Капитанами.

Она взмахнула своим громадным мечом, что был выкован в священном пламени горы Са-Гра. Благословенное оружие отсекло Пустоту и освободило Дамру. Вслед за щупальцами Пустоты предводительница орков, рубанув с плеча, отсекла протянутую руку Дагнаруса.

Дагнарус засмеялся, будучи уверен, что Пустота защитит его и на этот раз. Но предостережение умирающей Вэлуры оказалось не напрасным. Оружие, благословенное богами, пробило доспехи Пустоты. Его правая рука валялась на полу. Пальцы еще сжимались и разжимались, а из раны хлестала кровь.

В следующее мгновение Дагнаруса обожгло болью и яростью. Он пришел в бешенство. Капитан-над-Капитанами ударила его в грудь.

Меч пробил нагрудник черных доспехов, скользнул в Пустоту, но не добрался до сердца. У Дагнаруса было много жизней. Чужих, украденных жизней тех, кого он сделал своими врикилями. И сейчас он пожертвовал жизнью одного из них. Быть может, жизнью Вэлуры, Шакура, растяпы Джедаша или кого-то еще.

Левой рукой Дагнарус вырвал из своей груди меч предводительницы орков и крепко сжал благословенное оружие. Металл раскалился докрасна, словно меч вновь оказался в огне кузнечного горна, и… расплавился. Под ноги Владыки Пустоты потекла струйка серебра.

В луже крови лежали части Камня Владычества. Отсеченная рука Дагнаруса потянулась к ним, оставляя кровавый след. Ее пальцы касались сверкающих граней. Но лишь касались. Части Камня не желали соединяться.

— Здесь недостает одной части, — подсказал Гарет.

— Какой еще части? — взревел Дагнарус.

Боль не утихала, а вместе с нею не утихала и его злость. Приставив отсеченную руку к телу, он поедал глазами окровавленные кристаллы.

— Здесь все четыре части. Я еще не спятил и помню, на сколько частей отец разделил Камень.

— Он разделил Камень на пять частей. Я отдал вам пятую часть. Отдал из любви к вам, хотя и потерял свою душу.

— Говори яснее, Меченый, — велел Дагнарус. — Хватит загадок. Мне их вдоволь назагадывали, когда я проходил эти дурацкие Семь Испытаний, готовясь стать Владыкой.

Дагнарус шумно глотнул воздух.

— Понял! Ты не хотел, чтобы я проходил Испытания. Ты пытался меня удержать и для этого подсунул мне Кинжал Врикиля.

— Клет! — властным голосом позвал Дагнарус — Немедленно верни мне Кинжал Врикиля.

Ответа не было.

Дагнарус повернулся и взглянул в темноту, теснившуюся по краям небесного купола. Там стоял Клет, сжимая в руке Кинжал Врикиля.

— Клет, — сказал Дагнарус. — Я прощаю твое вероломство. Я сделаю тебя королем. Верни мне Кинжал.

Таанский врикиль медленно шагнул вперед. На нем не было доспехов Пустоты. Он сохранял облик таанского воина. На его бледной коже виднелись шрамы, когти ног стучали по каменному полу. Лицо Клета оставалось непроницаемым для тех, кто видел лишь звериное рыло, клыки и злобные красные глазки.

Но эти глаза не были пустыми. Точнее, были не настолько пустыми, как глаза остальных врикилей. В них еще оставалась жизнь.

Единственным, кто заметил тень, мелькнувшую в глазах Клета, был Рейвен. Он лежал, прислонившись к стене. От зрелища ходячих и говорящих мертвецов у него сжалась душа. Глубокая тьма не позволяла Рейвену увидеть Дагнаруса, ослепительно яркий свет мешал ему разглядеть Владык. Зато он хорошо видел Клета. За время их пути в Старый Виннингэль Рейвен изучил повадки таанского врикиля. И теперь он увидел в его глазах тень. Мимолетную, словно облачко тумана, поднявшееся и растаявшее над водной гладью.

Клет подошел и встал перед Дагнарусом. Кинжал Врикиля он держал обеими руками: лезвие — в одной, рукоятка—в другой.

— Ты всегда отличался от остальных, Клет, — сказал Дагнарус. — Ты один добровольно отдал мне свою жизнь. У тебя одного хватило воли пойти против меня. Я всегда говорил, что мы — братья.

— Говорил, — сказал Клет. — Только одного брата ты уже убил.

Стиснув рукоятку Кинжала Врикиля, Клет со всей силой всадил его Дагнарусу в грудь… и страшно, душераздирающе закричал — Пустота разрывала его, превращая в ничто. Через мгновение от Клета остался лишь оскаленный в звериной улыбке череп.

Дагнарус смотрел на застрявший в его груди Кинжал. Поначалу казалось, что он смеется. Но ему было не до смеха. Его обжигала боль. Дагнарус мгновенно понял, что случилось непоправимое. Клет сделал то, чего не удалось сделать Владыкам. Проклятый кинжал, острый, словно ненависть, и горький, как зависть, пробил не только черные доспехи. Кинжал Врикиля разом пробил все украденные Дагнарусом жизни и добрался до самой последней, скрытой в глубине. До собственной жизни Владыки Пустоты.

Дагнарус сполз на пол и навис над четырьмя частями Камня Владычества.

Нестерпимая боль заставила его сжать зубы, однако из его уст не вырвалось ни крика, ни даже стона. Сморщившись, Дагнарус ухватил рукоятку Кинжала и, выдохнув воздух, вырвал из себя зловещее оружие.

Хлынувшая кровь забрызгала все части Камня Владычества. Трясущейся рукой Дагнарус положил между ними Кинжал Врикиля. Он еще раз попытался сложить Камень воедино.

— Сын мой.

Тамарос встал над дрожащим телом умирающего сына.

— Боги милосердны. Боги любят своих детей и понимают их слабость.

— Подобно тебе, отец?

Дагнарус замахнулся на призрак и попытался отбросить его прочь.

— Меченый! — позвал он, с трудом раскрывая окровавленные губы. — Меченый, сюда!

Гарет подошел и встал, глядя на него.

— Ты обещал мне величайший дар богов, — с упреком сказал ему Дагнарус.

— Боги готовы вручить его вам. Вам нужно лишь попросить их об этом, как я когда-то.

Гарет встал на колени рядом с Дагнарусом и заглянул в глаза своего любимого принца.

— Величайший дар богов — это прощение.

Дагнарус поднял глаза к небесному куполу.

— Нет, — вызывающе произнес он. — Это они будут просить у меня прощения, потому что мне принадлежит… Камень Владычества.

Зажав в одной руке все части Камня, он схватил Кинжал Врикиля, мокрый от его крови, и ударил в самую сердцевину дара богов.

Камень Владычества вспыхнул изнутри. Его сияние было бледным и холодным, но затем начало разрастаться. Оно делалось все ярче. Это нестерпимо яркое, ослепительное сияние было волей богов. Дагнаруса озарил чистый божественный свет, на мгновение затопив его серебристыми отблесками. В следующее мгновение Дагнаруса поглотила тьма.

 

ГЛАВА 12

Никто не решался нарушить молчание.

Владыки, своими глазами увидевшие вмешательство богов, все еще были охвачены благоговейным трепетом.

Рейвен был слишком потрясен случившимся.

Шакуру было не до потрясений, его занимало собственное будущее.

Врикиль подслушал разговор между Дагнарусом и Клетом, откуда узнал, что повелитель намеревается отправить его в Пустоту. Шакур мог бы вмешаться и не позволить Клету убить Дагнаруса, но не стал. Он опасался, что падет в бездны Пустоты вместе с хозяином. К его изумлению, Дагнаруса не стало, Клета тоже, а он по-прежнему был цел.

Причин он не знал и все отнес на непостижимость Пустоты.

Изумление Шакура сменилось радостью. Итак, Кинжал Врикиля исчез, а он, Шакур, остался. При нем остался кровавый нож, сделанный из его же кости. Ничто не мешало Шакуру продолжить свое существование, убивая других и питаясь их душами. Он ненавидел это существование, но теперь оно могло стать вполне сносным.

«Отныне надо мной нет хозяина, — мысленно рассуждал Шакур. — Никто не будет приказывать мне, требовать, чтобы я отправлялся туда-то и делал то-то. Теперь я волен делать то, что пожелаю. Остались и другие врикили. Они тоже лишились хозяина. Им понадобится новый хозяин. Кто, как не я, сможет позаботиться о них?»

Шакур давно вынашивал собственные замыслы. Теперь у него внезапно появилась возможность их осуществить. Шакур не страдал честолюбием Дагнаруса и не мечтал править всем миром. Его цели были намного скромнее. Ничто больше не держало его здесь. Шакур скользнул в Пустоту, смешался с темнотой и исчез, не дожидаясь, пока Владыки заподозрят его присутствие.

***

Небесный купол тоже исчез. Глазам Владык предстал лишь деревянный побеленный потолок. Величественный Портал Богов превратился в маленькую комнатку, где не было ничего, кроме койки, стола и стула. На столе стояла зажженная свеча. Ее пламя горело ровно, совсем не колеблясь. Дверь открывалась в узкий коридор. Капитан-над-Капитанами, как всегда, пожала плечами и, пригнув голову, вышла из Портала.

Вольфрам пошел было за ней, но задержался, ища Гильду. Ее нигде не было. Вольфрам знал: он больше не увидит сестру до тех пор, пока они вместе не побегут с Волком. Но дух ее всегда будет рядом. Вздохнув и улыбнувшись, дворф покинул Портал.

Рейвен шел по темному коридору, изо всех сил стремясь ни с кем не столкнуться и избежать расспросов. Однако темнота не позволяла ему идти быстро. К тому же он устал, добираясь сюда, и чувствовал ломоту во всем теле. Перед мысленным взором все еще стояли картины случившегося. Рейвен сумел отойти совсем ненамного, когда услышал за спиной чьи-то тяжелые шаги.

— Постой, Рейвен, — окликнул его Вольфрам.

Рейвен остановился и повернул голову.

Дворф подобрал принесенную Дагнарусом масляную лампу. Подняв ее, он посветил Рейвену в лицо, затем осветил себя.

— Рейвен, это же я, Вольфрам. Неужели ты не узнал меня?

— Прости, не узнал, — солгал Рейвен.

— Наверное, из-за серебристых доспехов, что были на мне, — смущенно сказал Вольфрам.

Сейчас вместо доспехов на нем была удобная для дороги одежда дворфа. Он с любопытством посмотрел на Рейвена.

— Слушай, а как ты здесь оказался?

— Долго рассказывать, — сказал тревинис — А у меня совсем нет времени. Рад был тебя повидать. Желаю тебе счастливого пути.

Рейвен зашагал дальше.

— Эй, постой! — крикнул Вольфрам, бросившись за ним. — Ты же один и без света. Ты хоть знаешь дорогу?

— Нет. Но я сумею выбраться, — сказал Рейвен.

Он шел не останавливаясь. Дворф продолжал идти за ним.

— И куда ты теперь? — спросил Вольфрам.

— Назад, к своим.

— Стало быть, в родную деревню, — подытожил Вольфрам. — Ну что ж, удачи тебе.

— Спасибо, — сказал Рейвен.

Он не собирался возвращаться в родную деревню, но дворфу совсем не обязательно было об этом знать.

— А ты-то сам куда?

Вольфрам понял, что тревинис всеми силами пытается отделаться от его общества. Он замедлил шаг, потом остановился.

— Я тоже решил вернуться в родные места, — сказал он, удивляясь, откуда взялись эти слова. Еще минуту назад он не знал, куда отправится. Решение родилось само собой. Вольфрам ощутил необходимость как-то пояснить сказанное.

— Я теперь Владыка. Единственный среди дворфов.

Рейвен не понял, что это такое, но кивнул.

— Удачи тебе, — сказал он и прибавил шагу.

***

Дамра дожидалась Шадамера. Барон бесцельно расхаживал по келье, заглядывая под койку, в ящики стола, под стул.

— Владыка Исканий — как это вам подходит, барон, — сказала она. — И что же вы ищете теперь?

— Не знаю. Быть может, крупицы Камня Владычества. Вдруг они случайно остались.

— Вряд ли вы их найдете.

— Это так: поиск без всякой надежды. — Барон вздохнул и встал. — Камень Владычества исчез. Выходит, я — последний из Владык.

— В таком случае вы должны быть лучшим из Владык, — без тени улыбки сказала Дамра. — И прожить очень, очень долго.

— Двое врикилей погибли, но одному удалось скрыться, — сказал Шадамер. — Я видел, как он скользнул в тень. Это случилось, едва свет начал меркнуть. Дагнаруса нет, а его врикили остались. Кто теперь будет с ними сражаться?

— Власть Пустоты уменьшилась, но Пустота никогда не исчезнет окончательно. Как говорил Тамарос, она и не должна исчезать. Мы все получили важный урок.

— Думаю, вы правы, — согласился Шадамер. Он еще раз огляделся по сторонам. — Интересно бы знать, кому в следующий раз боги даруют Камень Владычества?

— Будем надеяться, что тем, кто окажется мудрее нас, — сказала Дамра.

— Или глупее, — озорно улыбнувшись, добавил барон. — И куда вы теперь?

— Искать Гриффита. Нам нужно возвращаться в Тромек и присоединяться к борьбе с Защитником. А вы куда?

— Разыщу Алису. Точнее, — весело добавил Шадамер, — она меня разыщет. У нас всегда так. Ищем друг друга. Это не самое трудное. Труднее понять, что мы будем делать друг с другом, когда встретимся.

Он выглянул из кельи в темноту. В пустоту, наполненную новыми возможностями. Наконец он хоть что-то начал понимать. Правда, самую малость.

— Трон Виннингэльской империи свободен, — полушутя-полусерьезно сказала Дамра. — Может, вы намерены стать королем?

— Храни меня боги от этого! — искренне возразил Шадамер, которого пугала даже мысль о престоле. — Быть бароном — и то достаточно хлопотно. Думаю, мы с Алисой, Улафом и стариной Ригисвальдом поможем Капитану-над-Капитанами отвоевать священную гору орков. А может, отправимся охотиться на врикилей. Или приедем в Тромек, помочь вам с Гриффитом.

— Благодарю вас, — твердо сказала Дамра. — Думаю, там мы сами справимся.

— Ну, если вы в этом уверены…

Барон еще раз окинул взглядом Портал Богов. Затем нагнулся и уже собрался задуть свечу.

— Что вы делаете? — воскликнула Дамра. — А чем мы будем освещать себе дорогу?

Шадамер взял свечу, пропустил вперед Дамру, потом вышел сам и закрыл дверь. Оглянувшись вокруг, он не увидел ничего, кроме темноты.