Дети устали до изнеможения.

В пижамках и ночных рубашках они стояли на коленях у кроватей, изо всех сил зажмурившись. Ева и Джин застыли рядом.

Все они трудились без устали. Каждый получил задание и старался выполнить порученное с армейской дисциплинированностью. Несколько раз Ева покосилась на Джин, наблюдавшей за работавшими ребятишками, – во взгляде директрисы сияла нескрываемая гордость.

Там, где крыша протекала, расставили тазы и ведра. Полы вымыли, пыль вытерли. Еве досталось задание попытаться насколько возможно оттереть со стен полоски плесени, бурно процветавшей по всему дому, – черной и густой, подобно тени.

Ничего не выходило. Сколько ни старайся, сколько чистящей пасты не наноси, плесень упорно отказывалась исчезать.

Иногда Еве даже казалось: наоборот, черные полоски делаются больше прямо у нее на глазах. Точнее, как раз напротив – растут, стоит ей отвернуться. Стоит посмотреть на стену – и заметишь краешком глаза, как очередное пятно движется, разрастаясь, точь-в-точь как если смотреть прямо в ночное небо – периферийным зрением можно охватить созвездия целиком. А потом она фокусировала взор на плесени и понимала, ничего похожего, пятно в точности такое же, как было. Или, по крайней мере, кажется таковым. «Должно быть, просто игра света», – вздохнула Ева. Ну, плюс еще и тот факт, что она невозможно, нереально устала.

– Четыре угла у кровати моей…

Дети говорили дружным хором, точнее, выпевали, по своему обычаю, слова старинной молитвы.

– И четверо ангелов встали вкруг ней.

Один – чтоб беречь, другой – чтоб спасти…

«А ведь говорят не все», – заметила Ева. Один молчит.

– А двое – чтоб душу в рай унести.

Эдвард, как и все, опустился на колени, руки набожно сложены, глаза закрыты. «Интересно, – подумала Ева, – о чем он молится? И молится ли вообще?» А вот о чем, точнее о ком, мальчик сейчас вспоминает, труда догадаться не составляло.

Джин хлопнула в ладоши.

– Так, ребята. А сейчас – всем в постель.

Дети послушно повиновались, Ева обходила кровать за кроватью, подтыкала одеяла, поправляла подушки, проверяла, все ли в порядке. У кровати Эдварда она задержалась. Опустилась на колени.

– Послушай. Если ты пока не хочешь разговаривать, ничего страшного. Тебе просто нужно время.

Эдвард, конечно, ответил лишь пристальным взглядом.

Ева наклонилась к нему, всем сердцем ощущая внутри знакомую пустоту, тупую и мучительную боль утраты. Кто-кто, а она понимала, что должен чувствовать сейчас мальчик.

Ева зажмурилась. Вспомнила медсестру в поезде. Вспомнила свой страх.

– Твоя мама всегда будет с тобой, – зашептала она Эдварду. – Люди, которых мы теряем, никогда не уходят от нас совсем. Уж ты мне поверь, малыш…

Эдвард протянул руку и сжал ее ладонь. Ева изумилась настолько, что даже слезы в глазах просохли. Неужто ей наконец удалось до него достучаться?!

– А теперь, – продолжила она, – обещай мне, что будешь сегодня хорошо спать. И никаких плохих снов, понятно?

Эдвард закивал. Под одеялами тельце его казалось маленьким и жалким.

– Знаешь, что такое ночные кошмары? – убеждала Ева. – Это значит, твое сознание во сне освобождается от всех плохих мыслей. Приснились они тебе – и все, исчезли.

Эдвард потянулся к ночному столику, нашел листок бумаги и уголек. Написал на бумаге несколько слов и протянул Еве. Та прочла.

«Чушь это все», – было написано на бумажке.

– Правда? – рассмеялась Ева, но Эдвард уже принялся за следующее послание, и она терпеливо ждала, пока он закончит и передаст ей листок.

«Мама говорит, против плохих снов можно бороться хорошими мыслями».

– Вот ты и попробуй сделать, как мама советовала, идет? – Ева улыбнулась еще теплее.

И вновь Эдвард закивал и улыбнулся ей в ответ.

Заметив, что она разговаривает с мальчиком, к кровати двинулась Джин – наводить порядок.

– Надеюсь, завтра мы вновь услышим твой голос, Эдвард? – Спина ее была прямее линейки, лицо ничего не выражало. – Подобная чушь не может продолжаться вечно.

Улыбка упорхнула с губ Эдварда.

Ева попыталась подняться, но мальчик вцепился в ее руку, пытаясь удержать. Джин наклонилась и решительно отцепила худенькие пальцы.

– Он славный ребенок, – сообщила она с невеселой улыбкой, решительно уводя Еву под руку из спальни, – но придется учиться жить.

Еве невольно вспомнились слова Джима – некоторые люди сознательно запирают свои эмоции на семь замков и свято верят, будто поступают правильно. «Господи, да неужели так и с детьми необходимо обращаться? – думала она потрясенно. – Неужто подобная суровость поможет Эдварду скорее справиться с болью утраты? А может, наоборот, – только острее переживать заставит?»

– Всем приятных снов, – пожелала Джин, стоя в дверях. Щелкнула выключателем, и комната погрузилась во мрак.