– Самолеты! – завопил Элфи.

– Элфи, вернись! – Голос Джин унес ветер, и она устремилась в погоню, готовая любой ценой удержать детей вместе.

Мальчуган позабыл обо всех пережитых страхах и оживился, стоило ему лишь мельком увидеть из окна джипа самолеты за деревьями, когда они подъезжали к аэродрому. А когда понял, куда они направляются, – тут его и вовсе было не удержать, только о самолетах и болтал.

Изо всех сил он мчался к машинам, застывшим по периметру летного поля, а за ним едва успевали Ева и Джин. Однако, добежав до ближайшего самолета, Элфи вдруг остановился как вкопанный.

Ева, со страху вообразив бог знает что, полетела к нему точно на крыльях, и тут он обернулся к ней и сказал разочарованно и смущенно:

– Они не настоящие. Аэродром не настоящий!

И тут Ева впервые и осмотрела аэродром более или менее внимательно. И тут она поняла, что зрелище, ей представшее, очень мало соответствует ее представлениям об авиабазе. Никаких ангаров – лишь огромные куски брезента, растянутые по земле таким образом, чтобы с воздуха создавать впечатление строений. Да и самолеты, вполне убедительно выглядевшие на расстоянии, вблизи таковыми вовсе не казались. Пустые изнутри копии, выполненные из дерева и все того же брезента, метки и части моторов грубо намалеваны. Там и сям по «летному полю» были разбросаны большие проволочные корзины, полные щепок для растопки.

Из бункера, вырытого в склоне холма, вышел и направился к ним человек. Крепко сбитый, на вид лет сорок, на ходу он застегивал френч и развязывал носовой платок, обмотанный вокруг шеи. Увидев женщин и детей, человек остановился, изумленно и сердито уставившись на Гарри.

– Что здесь происходит, капрал?

Ева изумленно воззрилась на Гарри – тот, покраснев до ушей, неловко откашлялся.

– Этим людям необходимо переждать здесь несколько часов, сержант Коттерел. Они эвакуировались из Лондона. Их дом… разрушило вчерашней бомбежкой. Я помогу им найти транспорт, чтобы уехать.

Коттерел, явно не в восторге от ситуации, взглянул на детей, потом – снова на Гарри.

– Вам бы следовало сначала утрясти вопрос со мной, капрал.

Судя по виду Гарри, больше всего на свете он мечтал провалиться сквозь землю.

– Так точно, сержант. Я сожалею.

Коттерел нащупал языком кусочек еды, застрявший между зубами, высосал, проглотил и благосклонно кивнул.

– Ладно. Только не позволяйте им отвлекать вас от ваших непосредственных обязанностей.

– Да, сэр.

Коттерел вдохнул воздух и медленно, с облегчением выдохнул:

– Оперативная сводка на нынешнюю ночь спокойная. Так что на дежурстве оставляю вас одного. Если ситуация изменится – подключайте команду.

Гарри отдал сержанту честь, и тот пошел прочь. Ева обернулась к Гарри:

– Гарри? Что тут творится?

Гарри взял ее за руку и отвел в сторону, чуть поодаль от остальных. В небе собирались грозовые тучи, день, еще недавно светлый и ясный, становился почти по-ночному темным. Убедившись в том, что их никто не услышит, Гарри заговорил:

– Это фальшивый аэродром. – Посмотреть Еве в глаза он был не в силах. – Создан для того, чтоб нацисты бомбили его, а не настоящий. Мы передвигаем огни, чтобы казалось, будто самолеты перемещаются. А еще зажигаем костры, чтобы немцы думали, что они по нам попали. Мы – декорация.

Он вздохнул.

– Но вы говорили, вы – летчик. Говорили, вы – капитан…

Задрав голову, Гарри смотрел в грозовое небо.

– Я был и летчиком, и капитаном. Когда-то. Но после того падения я… – Ладонью он утер глаза. – Простите, ветер. После того падения я… черт… я больше не мог летать. Меня понизили в звании и сослали сюда. Моральная неустойчивость – так они сказали. МН. В переводе на нормальный язык значит, что меня признали трусом. Официально.

Несколько минут они молчали, но потом Ева нарушила тягостную тишину.

– Но почему вы мне не сказали? – спросила она тихонько.

Гарри издал смешок, больше напоминавший сдавленное рыдание:

– Мне нравилось, каким вы меня воображали. Я жалок, верно?

Медленно Ева подняла руку, коснулась ладонью его щеки и улыбнулась. Гарри отдернулся, ровно от пощечины.

– Вот она, опять эта улыбка. Эта таинственная улыбка. Вы снисходите ко мне?

Ева покачала головой и снова коснулась ладонью его щеки.

Впервые с начала разговора Гарри посмотрел на нее по-настоящему и увидел наконец то, что сияло в ее глазах, предназначенное лишь для него одного. Ева улыбнулась еще, и на сей раз у Гарри не возникло сомнений, что означает ее улыбка, – улыбка, на которую он не мог не ответить.

Ева потянулась губами к его губам – и он поцеловал ее.