Мэллори вжималась лопатками в спинку кровати и смотрела на пейзаж за стеклянными дверями отведенной ей полуподвальной комнаты. Так, с ноутбуком на коленях, она сидела с шести утра. Ровно в шесть прозвонил будильник, который она поставила накануне, чтобы пораньше взяться за работу.
Вот уже полтора часа Мэллори смотрела либо на солнце, встающее за плотной грядой облаков, либо на курсор, мигающий в левом верхнем углу пустой страницы. В перерывах между этими архиважными занятиями она проверила электронную почту: пришло множество писем от агента и редактора, но ни одного — от Криса.
Устав смотреть на пустой экран, Мэллори закрыла глаза, сделала глубокий вдох и попыталась поставить себя на место героини, от лица которой вела повествование. Увы, мысли перепуганными птичками метались между завтраком, Кендалл, которую следовало усадить за работу, агентом и редактором, которые интересовались ее успехами. В мыслях фигурировал и Крис, еще одно лицо в толпе требующих внимания.
Не было в них лишь главной героини ее романа.
Мэллори со стоном откинулась на подушки и зажмурилась еще крепче, но не смогла вспомнить даже, как выглядит Элеанор Рафферти, не говоря уже о том, что она думает и чувствует.
Над головой заскрипели половицы. Там ведь кухня? Да, тем более кофе запахло. Мэллори гадала, признать поражение или еще помучиться, когда ударили в обеденный гонг и утреннюю тишину пронзил голос Тани:
— Подъем! Объявляю подъем! — Она снова ударила в гонг. — Пора вставать и браться за работу!
Господи, даже петушиное кукареканье не так на нервы действует! Видимо, Таня окончательно вжилась в роль будильника и идейного вдохновителя.
— Не заставляйте вытаскивать вас из постелей! — пригрозила Таня, когда еще несколько ударов в гонг не дали желаемого результата.
Мэллори натянула спортивный костюм, собрала волосы в хвост и стала подниматься по лестнице.
Через пятнадцать минут все они сидели за кухонным столом и пили горячий кофе. Кто-то проснулся полностью, кто-то не совсем, но лишь Таня казалась бодрой и готовой к работе.
— Ну вы и сони! — воскликнула она. Макияж Таня не наложила, зато оделась не по-домашнему, а в джинсы и рубашку с длинными рукавами, волосы же подняла и стянула резинкой. В ее лице читалась твердая решимость. — Я бы уже десять столиков обслужила! — Таня обвела взглядом подруг и остановилась на Мэллори: — Уверена, ты, Мэл, уже настучала свои двадцать страниц.
— Если бы! — буркнула Мэллори, думая, не стоит ли нанять Таню личным идейным вдохновителем.
— Хочешь — иди и поработай еще, пока я привожу этих двух в чувство, — предложила Таня, показывая на полусонных Фэй и Кендалл.
— Нет! — Мэллори встрепенулась и едва не опрокинула сахарницу. — Мы же… мы же здесь, чтобы помочь Кендалл. Моя работа подождет.
Подруги уставились на нее с таким видом, словно она решила пробежаться по Таймс-сквер нагишом. Беспокойство за Кендалл отвлекало от собственных страхов, а еще Мэллори верила, по крайней мере надеялась, что совместный мозговой штурм не только поможет Кендалл, но и сдвинет с мертвой точки ее саму.
— Разве не для этого мы собрались? — с нажимом спросила она.
— Конечно, для этого! — Фэй встала и в знак согласия подняла свою чашку.
— Разумеется! — с жаром подхватила Таня.
Подруги посмотрели на Кендалл, которая, судя по виду, мечтала спрятаться за своей чашкой.
— Да-да, конечно! — пролепетала она, подошла к кофеварке, якобы с целью налить себе кофе, а на самом деле — с целью сочинить очередную отмазку.
— Почему бы не приготовить настоящий фермерский завтрак — яичницу с беконом и тому подобное? Мозг получит белки…
— А живот и бедра — жиры, — не сдержалась Мэллори.
— …потом устроимся на террасе — и за работу, — договорила Таня, заглядывая в буфет. — Давайте так: с меня еда, с вас рабочее место и кофе.
Фэй подошла к Кендалл.
— Сваришь кофе? — спросила она. — Мы с Мэллори стол приготовим.
— Я есть не хочу, так что завтракайте без меня. — Кендалл вышла в коридор, достала из шкафа большой полотняный прямоугольник и надела поверх пижамных брюк точно пояс. — В гостиной плинтус отвалился, пойду прилажу.
Таня уже доставала из холодильника продукты, но тут замерла с куском бекона в руке.
— У нее пояс для инструментов! — объявила она, словно Фэй и Мэллори сами не видели. — Я думала, в маленьких городках женщинам запрещено их носить.
Конечно, странный аксессуар Мэллори заметила, но смятение в глазах Кендалл волновало ее куда больше. Кендалл была готова чинить плинтус и работать с электроинструментами, а за книгу садиться не желала. «Понимаю и разделяю», — думала Мэллори. Сама она согласилась бы побриться налысо или по одному вырвать все ногти, только бы не возвращаться к рукописи.
Однако на коллективный мозговой штурм всего два дня. Уезжать, не вытащив Кендалл из творческого кризиса, ни одной из них не хотелось.
— Кендалл, милая, из инструментов тебе сегодня понадобятся лишь блокнот, ручка и мозги, — начала Таня. — Зачем сейчас…
На лице Кендалл читался животный страх, и Мэллори не выдержала.
— Пусть чинит свой плинтус! — выпалила она. По непонятной Мэллори причине физический труд успокаивал Кендалл, и сейчас лишать ее «антидепрессанта» ни в коем случае не следовало. Мэллори взглянула на часы и предложила компромисс: — Сейчас ровно восемь. На приготовление еды, завтрак и мытье посуды уйдет минут тридцать — сорок. Прибавим еще полчаса — на случай если кому-то захочется принять душ и переодеться. В полдесятого можно собраться на террасе и начать работу над «Бранью на вороте». — Мэллори посмотрела на Кендалл: та кивнула с явным облегчением. Фэй и Таня не возражали. — Отлично, план у нас есть. — Мэллори, как всегда, предпочла проактивную позицию реактивной. — Раз есть кому заняться завтраком и рабочим местом, я приму душ и переоденусь, а потом немного приберусь.
Фэй и Таня стали готовить завтрак, а Кендалл улизнула в гостиную чинить якобы отвалившийся плинтус. Мэллори спустилась в свою комнату, мысленно благодаря Всевышнего за то, что помог Фэй и Тане приехать на выходные. Религиозным рвением Мэллори никогда не отличалась, но кое во что верила свято — например, в эффективность совместного творчества.
* * *
В 09:35 все четверо собрались на террасе и устроились за круглым столом с прозрачной столешницей. Перед каждой лежал блокнот и шариковая ручка, а перед Кендалл — еще и сандвич с яйцом и беконом, который приготовила Таня, рядом стоял большой стакан апельсинового сока. Ни к тому, ни к другому Кендалл не притронулась. Она так и сидела в пижаме и поясе для инструментов, поскольку, когда Таня пришла в гостиную, чтобы позвать, точнее, приволочь ее на террасу, ремонт плинтуса еще не закончился. Тем не менее на «рабочем месте» Кендалл появилась вовремя.
— Расскажи в общих чертах, о чем будет книга, — предложила Фэй.
— Ну… — Кендалл постаралась вспомнить сюжет, некогда полностью занимавший ее мысли. Давненько она о нем не думала. — Хотела написать о четырех писательницах с разными судьбами, которые подружились в самом начале творческого пути и с тех пор всегда помогают друг другу плыть по бурному морю издательского бизнеса.
— Иными словами, книга о нас, — резюмировала Таня.
— В некотором роде. О наших буднях я писать не планировала, но собиралась упомянуть завсегдатая списка бестселлеров «Нью-Йорк таймс». — Кендалл посмотрела на Мэллори. — И автора любовных романов из жизни верующих…
— Это я! — подняла руку Фэй.
— …и писательницу, которая, э-э-э… в одиночку растит детей.
Таня встала и поклонилась.
— Основой сюжета я хотела сделать нашу дружбу, без которой ни одна из нас не представляет не только творческую жизнь, но и личную. — Озвучив свой замысел, Кендалл почувствовала себя бездарной лентяйкой, не способной ничего придумать и бессовестно использующей биографии подруг. — Одна из писательниц должна была столкнуться с серьезной проблемой, а другие — помогать ей. — Кендалл оглядела подруг и робко улыбнулась. — Я даже не предполагала, что помощь понадобится мне самой. Собиралась придумать аварию или болезнь, из-за которой героиня не сможет писать, а хватило вредной редакторши и мужа-изменника.
— А что с сюжетными линиями? — спросила Фэй.
— Особо ничего, есть только основа. Главная героиня сталкивается с творческим кризисом — должна написать книгу, но не может. Подруги бросаются на помощь. Вот, пока это все. — Кендалл покачала головой, изумляясь, насколько замысел книги совпадает с реальными событиями ее жизни. — Странно, да? Я словно попала в какой-нибудь роман Кинга, ну, знаете же, писатель обдумывает повороты сюжета, а потом проходит их сам. Вдруг, если бы я не замыслила «Брань на вороте», Кэлвин не оставил бы меня?
— При всем уважении к Стивену Кингу, я уверена, что твой замысел никак не повлиял на мерзкую сущность Кэлвина, — сухо заметила Мэллори. — Но идея мне нравится. О писателях так мало книг! А во время промотуров и раздачи автографов меня всегда спрашивают о творческих буднях. У такой книги однозначно нашлись бы читатели!
— Угу, — кивнула Фэй. — Писателей окружает аура таинственности, а на деле в нашей профессии нет гламура. Многочасовое сидение за компьютером, неуверенность в своих силах, нестабильность — какой уж тут гламур!
— Ну, Фэй, в тебе говорит горечь и сожаление о спа-процедурах, маникюрах и педикюрах, которые пропускаешь, когда конец работы близок и приходится сидеть за компьютером сутки напролет! — усмехнулась Мэллори.
— Еще хуже, когда слово «конец» уже маячит на горизонте и от работы невозможно оторваться, — начала Таня. — Невозможно, а ты отрываешься, потому что нужно идти на службу, или заниматься детьми, или утихомиривать мать, — Таня поморщилась. — Совсем как при родах, когда ты готова тужиться, а акушерка говорит: «Пока не тужьтесь, мне нужно отлучиться. Продолжим через пару часов».
— Если честно все опишешь, сдобришь хронику писательских будней яркими образами героинь и рассказом об их отношениях, получится нечто необыкновенное! — проговорила Фэй. — А немного конфиденциальной информации сделает роман интересным другим писателям. Книга сенсацию произведет!
В глазах подруг читался неподдельный восторг, и Кендалл чувствовала: дело вовсе не в желании заставить ее работать. Замысел и впрямь отличный, а яркая, оригинальная книга может стать новым этапом ее творчества.
Увы, порыв вдохновения — разве не счастье писать столь динамичную историю? — быстро прошел. Не спасет ни чудесный замысел, ни помощь подруг: у Кендалл просто не хватит сил написать такую книгу и раскрыть свой потенциал. Только не на этом жизненном этапе и не в эти сроки.
— Простите, девочки, — покачала головой Кендалл и проглотила подкативший к горлу комок. — Я очень благодарна, что вы приехали, и за мозговой штурм тоже. Вы лучше всех! — Кендалл подняла глаза и сквозь пелену слез, которые отчаянно старалась сдержать, посмотрела на прекрасный мир за воротами фермы. Как ни хотелось ей оправдать ожидания подруг, Кендалл чувствовала, что не сможет. К чему притворяться? Лгать подругам она не имеет права. — Замысел впрямь чудесный, — медленно начала она, — только книгу мне не написать. Сейчас я не в состоянии.
Мэллори, Фэй и Таня промолчали, за что Кендалл была им очень признательна. Она чувствовала, как в головах подруг крутятся колесики: каждая подбирает аргументы, которые заставят ее, Кендалл, передумать.
— Ничего не выйдет, — проговорила Кендалл, искренне надеясь на понимание. — Четыреста страниц менее чем за три месяца я не напишу. Да еще сейчас, когда вся моя жизнь рушится. Как писать, если я даже думать не в состоянии?
Воцарилась тишина, и Таня тайком оглядела подруг. Ответа на риторический вопрос Кендалл ни у кого не было, но всем страшно хотелось ей помочь.
У самой Тани творческих кризисов еще не случалось, слава тебе Господи! С самого начала писательство было для нее отдушиной. Впрочем, она прекрасно знала, что чувствуешь, когда мир вокруг тебя рушится. Для Кендалл это случилось внезапно, а Таня всю жизнь чувствовала себя тем голландским мальчиком, который пальцем заткнул брешь в дамбе. С самого детства ей приходилось решать взрослые проблемы. Во время замужества за Кайлом Тане показалось, что можно расслабиться: проблемы решит муж. Мечтать не вредно! Розовые очки быстро слетели, и бороться за существование снова пришлось самой, только теперь на руках у нее были две малютки.
Напрасно она завидует легкой жизни подруг, ой как напрасно. Вон Кендалл как сыр в масле каталась, и что теперь?
А сколько натерпелась Фэй, когда ее муж решил стать телепроповедником! Сейчас у них все отлично, только… Только в глазах Фэй было нечто не соответствующее образу автора любовных романов из жизни верующих и супруги харизматичного пастора Стива. Впрочем, в душу подруги, даже очень близкой, Таня лезть не собиралась.
А Мэллори? На первый взгляд настоящая звезда, беззаботная, общительная, а на самом деле — закрытая книга. Таня могла по пальцам пересчитать факты, известные ей о личной жизни Мэллори Сент-Джеймс. До недавнего времени Мэллори напоминала автомат по выпуску бестселлеров — штамповала их один за другим и воспринимала успех как должное. Однако и здесь что-то было нечисто. Мэллори богата, красива, знаменита, почему же счастливой не кажется?
От добра добра не ищут, но жертвы, на которые шла Мэллори, чтобы помочь Кендалл, пахли липой. Если бы для книги потребовались героини, которые вдруг начали совершать нехарактерные для себя поступки, Таня списала бы их с подруг. Непонятно, какие у Мэллори мотивы, но акцию «Помоги Кендалл» придумала она. Кендалл действительно требуется помощь, и если она думает, что подруги позволят ей совершить профессиональное самоубийство, то сильно ошибается.
Мэллори первая дала понять, что разговор не окончен.
— Может, начнем с твоей героини? К чему она стремится в эмоциональном плане? Что для этого делает? Проработаем ее образ и плавно перейдем к другим.
— А если описать твои злоключения? Со дня ухода твоего редактора в декретный отпуск? Ведь именно тогда все пошло наперекосяк? — предложила Фэй. — Можно упомянуть и измену мужа, и отъезд детей в колледж. Говорят же: лучше описывать то, что знаешь, да и душу очистить полезно.
На лице Кендалл отразился целый калейдоскоп эмоций: до нее постепенно доходило, что подруги не оставят ее в покое. Зато, когда она заговорила, слезы в ее глазах высохли, а голос зазвучал резко и язвительно.
— Думаете, можно назвать мою героиню Кендалл, а мужа-изменника — Кэлвином? А убить и расчленить его можно? Желательно прямо в первой главе.
Фэй с Мэллори засмеялись, а Таню вдруг осенило. Слова Кендалл вызвали у нее неожиданное просветление: вот он, идеальный вариант, суперплан, который оставалось только исполнить.
Пытаясь облечь гениальную мысль в словесную форму, Таня встала и зашагала взад-вперед по террасе. Разговор тут же оборвался: подруги изумленно смотрели на нее. Фэй опустила ноги с перил и села прямо, Мэллори перестала черкать в блокноте, а Кендалл — нервно ощупывать свой пояс.
— Значит, так. — Таня повернулась к подругам. Мысли напоминали диких лошадей, их следовало придержать. — Кендалл задумала книгу, героини которой отдаленно напоминают нас. — Таня сделала паузу, убедилась, что подруги слушают, и, тщательно проговаривая каждое слово, продолжила: — А если это действительно будем мы?
— Что? — хором спросили подруги.
Таня снова придержала коней, стараясь выражаться как можно яснее. Она не сомневалась: если подруги поймут, то будут в полном восторге от ее идеи.
— Пусть героиней Кендалл будет Кендалл, героиней Фэй — Фэй, твоей — ты сама, Мэл, а красивой, вечно замотанной матерью-одиночкой — я.
Кендалл нахмурилась, а Фэй с Мэллори уставились на Таню как на полуненормальную. Но Танина мысль уже обрела четкую форму, осталось лишь донести ее до подруг.
— Кендалл права: по ряду причин она сейчас не в состоянии выдать четырехсотстраничный текст. Так почему бы каждой из нас не написать про свою героиню?
Потрясенные подруги молчали, но Таня решила идти до конца.
— Пусть каждая напишет от лица своей героини, а потом мы просто объединим куски. — Таня сделала паузу, чтобы собраться с мыслями. — В итоге каждая напишет по сто страниц, то есть по четверти книги. — Таня снова остановилась, чтобы подруги обдумали ее предложение. Сто страниц — ерунда по сравнению с целой рукописью. Нужно в течение месяца писать по двадцать пять страниц в неделю. — Только представьте, какими естественными получатся образы! Книга и впрямь будет чудесная.
Кендалл, Фэй и Мэллори не проронили ни слова, только Таня не замолчала бы, даже если бы ее повалили на пол и заткнули рот кляпом (подруги, судя по виду, были не прочь). Она без устали потчевала их своими соображениями, ведь чем дольше и подробнее объясняешь, тем выше вероятность, что тебя услышат.
— Книга художественная, значит, мы может либо сочинить истории своих героинь, либо списать с себя, а читатели пусть думают, что это выдумка. Разумеется, придется согласовать сюжетные линии и основные вопросы: например, что угрожает нашей карьере, а что — дружбе, но ведь работать вместе здорово! — Таня остановилась перевести дыхание и заглянуть в глаза подругам. Она все разжевала и в рот им положила, теперь следовало определить, проглотят подруги или выплюнут.