Для Кендалл остаток недели был бесконечно долгим и одновременно мимолетным. Она завершила первую главу «Брани на вороте» и разослала подругам, чтобы покритиковали и использовали для своих сцен. На сегодня они запланировали телефонную конференцию, ведь теперь были готовы и подробные портреты каждой из героинь, и предыстории. И те и другие получались куда занятнее, чем ожидала Кендалл.

Во второй главе, как и в первой, повествование будет вестись от лица героини Кендалл: она расскажет о дне вручения «Зельды». Кендалл следовало лишь закрыть глаза и вспомнить тоненький лучик надежды, а еще страх и ужас, которые свинцовой гирей давили на живот.

Следовало разбередить свежую рану, только где взять силы, чтобы заново пережить все неприятные моменты? Чем подробнее Кендалл вспоминала тот день, чем тщательнее представляла и подбирала слова, тем сильнее хотела схватить молоток, раскрыть оранжевый справочник домашнего мастера и отрешиться от всего.

Мэллори сидела на террасе, проверяла электронную почту и готовилась к конференции, хотя Кендалл заметила, что работа то и дело прерывается долгими взглядами на горную долину.

Вторая глава не на шутку пугала Кендалл. Она и раньше использовала в работе события личной жизни, но всегда писала не по горячим следам, а через какое-то время, чтобы боль переживаний хотя бы слегка притупилась.

А что будет завтра, когда уедет Мэллори? Кто усадит ее за работу? Кто спрячет пояс до тех пор, пока Кендалл не выполнит дневную норму — не напишет пять страниц? Кто будет ей сочувствовать? А сидеть рядом и держать за руку, когда она заплачет?

Чтобы успокоиться, Кендалл вспомнила недавнюю беседу с Кэлвином. Как он бушевал! Чувствовалось, первые удары Энн Джастисс попали точно в цель.

— Что ты творишь? — заорал Кэлвин, едва она взяла трубку. — Эта стерва яйца мужчинам отрывает!

«Не отрывает, а давит, как горошины», — хотела поправить Кендалл, но сдержалась: слушать вопли Кэлвина было одно удовольствие!

— Ты же сам велел найти адвоката, — спокойно напомнила она, чувствуя, что распаляет его еще больше. — Неужели думал, я найму дурачка, об которого Джош Либерман ноги вытрет?

Кэлвин рвал и метал, но Кендалл прекрасно понимала, в чем дело. Кэл надеялся, что она уступит, прогнется, как прогибалась всегда. «Пусть себе бушует», — думала Кендалл. Она дала себе слово: роль девочки для битья в прошлом.

— На выходные я пригласила сюда детей, — сообщила Кендалл, едва поток ругани иссяк. — О нашей, хм, размолвке говорить с ними не буду, пока ситуация не прояснится. Незачем срывать им подготовку к экзаменам и портить каникулы.

Кэлвин ответил новым потоком ругательств, только они не имели над Кендалл никакой власти. Да и сам Кэлвин тоже.

— Хочешь — сам поговори с близнецами, — предложила она. — Может, стоит рассказать им о Лоре и ее планах относительно дома, в котором они выросли.

Как и ожидала Кендалл, предложение было встречено гробовым молчанием. Кэлвин с таким пылом уговаривал ее сделать грязную работу, а сам трусил и не желал выглядеть негодяем в глазах детей.

— Еще ты мог бы убраться в доме: вдруг дети захотят туда заехать. Ну или Лору попроси. — Кендалл чувствовала, что получает удовольствие. Вот так дела! Как здорово плевать на мнение Кэлвина. — Если дети увидят этот бардак, то сразу поймут: случилась беда.

— Ты считаешь, они ничего не подозревают? — насмешливо спросил Кэлвин. — Мы же порознь живем.

— Подозревать — одно, знать — совершенно другое, — отозвалась Кендалл с уверенностью, порожденной горьким опытом. — Сам посмотри, с каким трудом я усвоила горькую правду о тебе!

* * *

Вечером Кендалл и Мэллори устроились за кухонным столом с сотовыми телефонами и заметками наготове. Мэллори набрала номера подруг, и конференция началась.

— Ты меня слышишь? — Мэллори глянула на Кендалл, и та кивнула.

— Вроде бы все на связи. Слышимость нормальная? — спросила Кендалл.

Фэй и Таня ответили, что нормальная, и все четверо затараторили чуть ли не хором.

— По-моему, нужно высказываться по очереди или придумать, как просить слóва, — сказала Кендалл.

Воцарилось молчание: говорить параллельно друг с другом никому не хотелось.

— Теперь порядок! — засмеялась Кендалл. — Фэй, начинай.

— Ладно, — Фэй откашлялась. — Скажу сразу: первая глава мне очень понравилась. Знаю, Кендалл, писать было нелегко, но получилось самое то. С одной стороны, очень искренне и эмоционально, с другой — ты не перетянула все внимание на себя, а представила наших героинь.

Кендалл вздохнула с облегчением. Даже когда чувствуешь, что попала в тон, одобрение не помешает.

— Согласна! — проговорила Мэллори и улыбнулась Кендалл.

— Я тоже, — отозвалась Таня. — Кендалл, первая глава отличная! А вот портреты героинь… Сюрпризов было хоть отбавляй!

— Я бы попросила объяснений, — начала Мэллори. — Хотя с каких пор тебя нужно об этом просить?

— Ну, раз ты просишь, — подначила Таня. — Я особо рада тому, как меня описывает твоя героиня: белокурая, не шибко образованная южанка в откровенном наряде!

Подруги засмеялись.

— По-моему, точно в цель! — пошутила Фэй.

— Неужели? — парировала Таня. — Фэй, а как насчет твоей героини? Взбунтовавшаяся дочь священника, которая тайно пишет порнороманы? Это тоже точно в цель или как?

— Думаешь, такое невозможно? — спросила Фэй тоном, который сильно удивил Кендалл. — Думаешь, я не в состоянии написать съедобный порнороман?

— Думаю, прихожане пастора Стива будут в ужасе, когда поймут, что о сексе тебе известно не понаслышке, — после небольшой паузы ответила Таня.

— Вот здесь ты права. Прихожан я шокировать не намерена. Но неужели ты впрямь считаешь, что жена проповедника, пишущая романы для верующих, не способна красиво рассказать о плотских желаниях?

— Ну, не совсем так, — пошла на попятную Таня. — Хотя в обратное верится с трудом.

— Тогда посоветую не торопиться с суждениями. Порой внешность обманчива! — Голос Фэй звенел от напряжения.

— Только не говори, что меня не должна была удивить Миранда, героиня Мэллори! — засмеялась Таня.

Мэллори вся подобралась.

— Отец Миранды теряет состояние и совершает самоубийство, а несколько лет спустя то же самое делает мать. Я все глаза выплакала!

Мэллори явно смутилась, но промолчала. Кендалл чувствовала, как жадно подруга ловит каждое слово беседы. Понятно: творчество Мэллори Сент-Джеймс давно никто не критиковал.

— Думаю, раз это роман, каждая из нас вольна делать со своей героиней все, что угодно, — главное, чтобы на сюжет работало, — сказала Кендалл, желая разрядить обстановку. Тревог хватало, но сейчас она беспокоилась лишь, как бы не поссориться. — Мне Фейт понравилась, а сексуальных сцен от Фэй я жду с особым нетерпением. Мирандина предыстория отлично объясняет ее целеустремленность и делает восхождение к рейтинговым вершинам еще более впечатляющим. — Кендалл украдкой взглянула на Мэллори: та смотрела в окно и мыслями явно была далеко от фермы.

— Верно. — Фэй тоже не терпелось подавить конфликт в зародыше. — Автором «Брани на вороте» будет считаться Кендалл, поэтому никто не удивится, что жена пастора Стива пишет о сексе, а Мэллори Сент-Джеймс придумала себе такое мрачное прошлое.

Мэллори пристально смотрела в окно.

— Никто не задастся вопросом, какую роль в жизни Тани Мейсон играет некий повар-рекордсмен, — пошутила Кендалл, искренне желая услышать смех. — И почему откровенно одетая блондинка не хватает его обеими руками.

— Вот и славно, — отозвалась Таня, — потому что это никого не касается. Я то же самое матери говорю.

Повисла тишина. Каждая из подруг успокаивалась и выбирала себе новую тактику. Кендалл казалось, в разговоре присутствует некая скрытая от нее тема, которую никто не стремится обсуждать.

— Когда вы предложили писать книгу вместе, я сомневалась, что у нас получится, — призналась Кендалл. — Я ухватилась за эту мысль как за спасательный круг, и боялась отпустить. А сейчас кажется, наша совместная книга будет намного лучше и интереснее, чем та, которую задумывала я.

Мэллори наконец отвернулась от окна, и Кендалл почувствовала, что на маленькой кухне их четверо, что Фэй и Таня тоже здесь.

— Мне очень понравились все ваши идеи, включая неожиданные. Хотя что в них неожиданного? Мы же профессиональные лгуньи, наша работа — сочинять интересные истории. Если на обложке не стоит слово «автобиография», мы вольны писать все, что заблагорассудится. Сколько в судьбах наших героинь правды, а сколько вымысла, никого волновать не должно.

Беседа вернулась на крути своя — подруги спорили, шутили, обсуждали свои задумки. В итоге распланировали первые пять глав, распределили, от чьего имени будет идти повествование в каждой из них, составили расписание стыковки глав и назначили дату очередного созвона.

Конференция закончилась, а Кендалл и Мэллори все сидели за кухонным столом. Солнце спряталось за горы, и небо быстро темнело.

— Жаль, что мне завтра уезжать! — вздохнула Мэллори.

— А мне как жаль! — Кендалл сложила листочки с заметками в кейс для ноутбука.

— Ты справишься?

Кендалл с опаской заглянула себе в душу: к счастью, раны уже заживали.

— Справлюсь, — кивнула она. — Будет нелегко, но я точно справлюсь.

Впрочем, так Кендалл бы ответила в любом случае. Ей давно пора отпустить Мэллори: сколько можно за нее цепляться? Тем не менее здорово, что не пришлось врать. Душевные раны затягивались. Медленно, со скоростью таяния ледника, но затягивались.

— Отлично, а то я устала тебя тормошить и устраивать головомойки.

— С этим ты справляешься еще лучше, чем твои героини! — улыбнулась Кендалл. — Хочешь — рекомендацию напишу или пущу слух в писательских кругах: «Мэллори Сент-Джеймс — великолепная головомойщица».

Обе засмеялись. Кендалл отчаянно старалась не думать о том, что будет сильно скучать по Мэллори.

— Ну, другим головомойки устраивать куда проще, чем себе, — улыбнулась Мэллори. — Надеюсь, ты будешь бороться со своей зацикленностью на ремонте. Захочешь взяться за молоток — сразу звони мне, я быстро приведу тебя в чувство.

— Спасибо, Мэл. — Кендалл поднялась и достала из бара бутылку красного вина. — Сейчас предлагаю перейти на террасу и выпить за успех «Брани на вороте».

— Согласна целиком и полностью. — Мэллори взяла два бокала, Кендалл — штопор. Подруги вышли на террасу, устроились на любимых местах и, подняв ноги на перила, стали созерцать Вселенную.