Ночь прошла как в сказке, главной героиней которой была она, Таня. Какая же сказка у них получилась? Бретт заехал за ней в семь на чистом, отполированном, сверкающем джипе. Когда Таня появилась на крыльце, глаза Бретта тоже засверкали.

— Класс! — выпалил он, увидев Таню в алом атласном платье. Она замерла в эффектной позе — слегка покачивалась на шпильках, нервно теребила нитку искусственного жемчуга (к счастью, Бретт, похоже, не заметил ее волнения) и чувствовала себя Мэрилин Монро. Восторженный взгляд Бретта скользнул по обтягивающему алому платью к обнаженным ногам, затем ниже, к туфелькам в тон платья. За Таниной спиной хихикали Кристал и Лоретта. Они целый день смотрели, как мать наряжается и прихорашивается, а результатом были довольны не меньше самой Тани. Свидание-сюрприз взволновало даже Труди.

Не только для Бретта, но и для мамы и дочек Таня обнажила плечи, приспустив палантин из искусственного меха, и подалась вперед, чтобы вильнуть обтянутыми шелком бедрами. Теперь следовало изобразить Мэрилин — надуть накрашенные в тон платью губы и улыбнуться.

— Я уже сказал «класс!»? — Бретт совсем охрип, вероятно, от восторга. Танины обнаженные руки покрылись гусиной кожей, и дело было вовсе не в вечерней прохладе.

Даже не глянув на взволнованных зрителей, Таня спустилась на верхнюю ступеньку и захлопнула дверь. Из трейлера донесся вздох разочарования, и Таня едва сдержала улыбку.

А Бретт тоже приоделся! И серые брюки, и белая рубашка-апаш, и синий пиджак — все смотрелось очень здорово. Таня отметила свежую стрижку, чисто выбритые щеки и пряный парфюм.

— Ну, твое «класс!» взаимно! — искренне похвалила она.

Бретт поцеловал ее в щеку, и от легкого прикосновения его губ Танина кожа покрылась новой порцией мурашек.

— Готова? — Бретт взял ее под руку и повел — словно по мраморной лестнице в бальный зал, а не по скользким алюминиевым ступенькам на жухлую лужайку.

Бретт помог ей сесть в машину, и у Тани чуть сердце не остановилось.

— Куда мы едем? — спросила она, когда Бретт включил передачу и погнал джип прочь с трейлерной стоянки. Целых две недели он темнил и запирался, а Таню просил только приодеться и не перебивать аппетит.

— Я же говорил: сюрприз! — отозвался Бретт.

Никто ради нее так не старался, никто! Бретт не одну неделю сюрприз готовил — непостижимо. Любопытство целый день снедало Таню, заводило, распаляло. Чувства обострились до предела, сладкая боль родилась глубоко внутри и быстро овладела всем ее существом. Сколько раз Таня описывала сильное половое желание, но сама ничего подобного не испытывала. Сексуального опыта, разумеется, хватало, но чтобы желание родилось в сердце и пробрало насквозь — такого еще не было.

Бешеная сексуальная энергия исходила не только от нее. Таня представила, как импульсы летают по салону и отскакивают от приборной панели. Чем их укротить, Таня не знала, но чувствовала: если не принять меры, она набросится на Бретта, утолит желание, и поедут они не в ресторан, а в «Макавто».

Таня стиснула сумочку, заглянула себе в душу и, проигнорировав взвинченность и напряжение, обратилась к единственному, что могло их спасти, — своему чувству юмора.

— Если мы едем в пиццерию или китайскую забегаловку, я буду чувствовать себя расфуфыренной идиоткой.

Бретт улыбнулся, как показалось Тане, с облегчением.

— Уверяю, твой наряд будет абсолютно к месту. — Он остановился на красный и посмотрел на Таню. — Подозреваю, что лучше ты выглядишь только в неглиже.

Вот тебе и укротили страсть! Таня застонала: горячая влага пропитала все тело, и оно по собственной воле, без ее согласия потянулось к Бретту.

Таня не ответила, потому что в горле пересохло. Они с Бреттом буравили друг друга пугающе голодными взглядами, пока не загорелся зеленый. Лишь когда сзади раздраженно загудели, Бретт переключил внимание на дорогу.

«Нет!» — строго, хоть и беззвучно сказала себе Таня. Секс с Бреттом вовсе не решенное дело и не такая радужная перспектива. Взвинченность и напряжение — это… это плод ее буйной фантазии, кульминация всех сексуальных сцен, которые она описала, и откровеннейших сцен от Фэй в довесок. Интерес Бретта она явно переоценила. Сейчас они мило поужинают, и этим все закончится.

В полном молчании они проехали по мосту Гэнди в Тампу и свернули на бульвар Бэйшор. Слева в окнах мелькали величественные особняки и небоскребы. Справа — бетонная балюстрада вокруг залива Тампа.

Когда Бретт остановил машину у входа в стейк-хаус «У Берна» (дальше о ней позаботится портье) и бережно, как фарфоровую статуэтку, вынес Таню из салона, она решила: хватит тревожиться, нужно получать удовольствие.

Прекрасный принц Бретт повел ее в отделанное красным бархатом и парчой фойе знаменитого ресторана. Таня чувствовала себя Мэрилин, Золушкой и Алисой в одном флаконе. Вслед за метрдотелем она поплыла к застланному льняной скатертью столу в тихом уголке обеденного зала, чувствуя на талии горячую ладонь Бретта.

Икру они выбирали из двадцати шести предложенных сортов, заказали один вызревший, выложенный на тарелке в длину шатобриан на двоих и размочили — если это слово применимо к такому заведению — все до одной из пятидесяти пяти тысяч бутылок красного, хранившихся в винном погребе.

Ужин напоминал сладостный транс: чудесная еда, чудесное вино, безупречный сервис, отсутствие цен — по крайней мере в Танином меню. Финальный аккорд ужина состоял из шоколадного суфле и французского коньяка — их подавали в специальном зале для десертов на втором этаже ресторана. Таня не сомневалась: с бульвара Бэйшор джип Бретта свернул не на Саут-Говард-авеню, как она думала, а в Страну чудес.

Весь длинный и самый прекрасный вечер своей жизни Таня, практичная, ответственная мать двоих детей, следила за своими волшебными туфельками, чтобы не стукнуть каблуком о каблук. Домой ей хотелось меньше всего на свете.

* * *

В субботу накануне Дня благодарения Мэллори отчаялась ждать вестей от мужа и решила схитрить. Она включила на сотовом антиопределитель номера и позвонила Крису. Тот ответил после второго гудка.

— Привет, это я, Мэллори! — начала она и с ужасом подумала: «Вдруг сейчас спросит: "Какая еще Мэллори?"» Нет, вежливость Крису не изменила, хотя от «Ой, привет!» веяло такой отчужденностью, что Мэллори едва не расплакалась.

Возникла пауза, которую Мэллори поспешила заполнить.

— Просто хотела спросить, как у тебя дела.

Крис не ответил.

— И как… э-э-э… идет работа.

— Хорошо. Работа идет хорошо.

Мэллори ждала продолжения, но его не последовало.

— Вот и отлично, — отозвалась она и стала ждать, когда он спросит про ее дела, дабы признаться, что сильно соскучилась.

— Домой на День благодарения приедешь? — спросила Мэллори. Раньше Крис приглашал своих родителей, брата с женой, коллег и устраивал пир, который Мэллори окрестила «тройной индейкой» — одну запекали, вторую жарили, третью коптили. У Мэллори семьи не было, а пригласить Фэй, Кендалл или Таню ей в голову не приходило: подруги наверняка празднуют со своими близкими.

— Нет, собираюсь к родителям. Они уже давно зовут меня домой.

Мэллори затаила дыхание: вдруг Крис пригласит ее в Акрон, где вырос сам и где живут его родители? Или скажет, что сперва вернется в Нью-Йорк и они полетят вместе. Увы, надежда снова не сбылась.

Опять воцарилась тишина. Мэллори гадала, чем бы ее прервать, и очень боялась, что Крис повесит трубку прежде, чем она соберется с мыслями.

— А когда домой вернешься? — осторожно спросила Мэллори. Только бы до мольбы не скатиться! «Вернись ко мне прямо сейчас, ну пожалуйста!» — нет, ни в коем случае. А еще… еще Крис назвал домом Акрон. — Без тебя здесь так пусто, — проговорила она, надеясь, что голос не слишком дрожит. — Так тихо…

— Да, мне это отлично знакомо, — отозвался Крис.

Мэллори закрыла глаза и попыталась взять себя в руки. Она совсем одна, Крис домой не собирается. Ей действительно было стыдно за то, что она не уделяла Крису должного внимания, только панический страх перед одиночеством терзал куда сильнее.

— Крис, — с чувством начала Мэллори, — прости меня! Я уже столько раз извинялась и не знаю, что еще сказать. Я все исправлю, как только кончится этот проект, я…

— Знаю, Мэллори, «все исправить» ты хочешь постоянно, и уверен, что искренне, только, при всем уважении к твоей профессии, — дела красноречивее слов. — Крис замолчал. Мэллори казалось, она видит, как он думает. Когда Крис заговорил, Мэллори цеплялась за каждое его слово, отчаянно пытаясь услышать хоть что-то обнадеживающее.

— За день до праздника я прилечу в Акрон и останусь там на неделю. — Если есть желание, давай встретимся там и…

Мэллори захлебнулась от восторга и не дослушала предложение до конца.

— Отлично! — заторопилась она. — Я приеду в среду вечером, отпраздную с вами День благодарения, а в пятницу утром вылечу в Атланту. Да, все удачно складывается, и я… — Мэллори осеклась, услышав вздох Криса, долетевший из далекой Аризоны. В нем чувствовалось огорчение, безысходность и что-то такое, в чем даже разбираться не хотелось.

— Нет, Мэллори, твои экспресс-свидания меня не интересуют. Либо приезжай на всю неделю… — Крис выдержал паузу, — либо вообще не приезжай.

— Крис, мне хотелось бы остаться на неделю, очень хотелось бы! Но я нужна Кендалл и обещала…

— Нет, Мэллори, — устало проговорил Крис, — только не сейчас. — Вот поставишь во главу угла наши отношения, тогда и поговорим.

Сердце неслось бешеным галопом, в висках стучала кровь — Мэллори чувствовала: нельзя обрывать разговор на такой ноте, — но как убедить Криса, не знала.

— Другие варианты меня не интересуют, — заявил Крис. — Долго я ждать не буду, — предупредил он, когда Мэллори собралась повесить трубку. — Я и так прождал целую вечность.

* * *

Ровно в пять утра Таня открыла глаза. Взгляда на прикроватный столик хватило, чтобы узнать время, а пары взглядов по сторонам — чтобы убедиться: она не в Стране чудес и не в своей кровати. Судя по ощущениям, прижимается к ней не Лоретта и не Кристал.

Черт! Единственным Таниным желанием было заснуть снова. Но похоже, день исполнения желаний кончился вчера. Туфли на каблуках и платье в стиле Мэрилин валялись на полу спальни. Да, сказка действительно кончилась.

— Доброе утро! — промурлыкал Бретт, согревая дыханием ее затылок. Он обнимал Таню за талию и правой ладонью держал за грудь. Таня чувствовала его эрекцию. Господи, они оба голые!

Таня притворилась спящей, а сама лихорадочно думала, что делать дальше. Она смутно помнила, как ехала из ресторана на современном аналоге тыквы-кареты, как содрала одежду с себя и Бретта, едва он заверил, что девочки ночуют не дома. А секс… Таня нервно сглотнула. В первый раз она любила Бретта в одних туфельках, во второй — на полу, постелив под себя меховой палантин, в третий… К счастью, дальше она ничего не помнила, хотя в теле чувствовалась приятная усталость, а сладкая боль еще не прошла до конца.

Глаза Таня закрыла больше от стыда, чем в надежде заснуть, и подавила стон.

— Эй, ты как? — Ладонь Бретта чуть сильнее сжала Танину грудь, а большой палец погладил сосок. Бедра пронзил электрический импульс, и Тане захотелось поплотнее прижаться к Бретту ягодицами. Нет, ей пора домой, пора вернуться к обычной жизни. Красивые сказки хороши только вечером, а наутро кажутся глупыми.

— Замечательно! — Собственный ответ прозвучал фальшиво. Таня казалась себе дешевой дурочкой, хотя какая же она дешевая, если вчерашние излишества наверняка стоили Бретту недельного жалованья. Зачем он так старался? Зачем потратил столько денег? Почему она ему позволила?

Смущенная и встревоженная собственными мыслями, Таня отстранилась и села на краешек кровати.

— Мне пора, — не глядя на Бретта, объявила она.

Бретт тут же сел рядом. Целую минуту они молча смотрели на разбросанную по полу одежду.

— Я хотел приготовить омлет. — Кривоватая, обаятельная улыбка Бретта сулила то, во что Таня давно не верила. — Или кормить тебя сластями прямо в постели.

Таня подняла платье, надела через голову и, решив не возиться с бюстгальтером и трусиками, наклонилась перед Бреттом: дескать, «молнию» застегни. Неизвестно почему ей не терпелось уйти.

Бретт быстро натянул джинсы, а Таня уже сгребла белье, затолкала в сумочку и схватила красные туфельки: увы, это не сказка, и домой они не вернут.

— Подожди! — Бретт остановил Таню уже в гостиной и дождался, когда она повернется к нему лицом. — В чем дело? Вчера нам было хорошо, даже чудесно. Уверен, это не только мое мнение.

Утренняя щетина, широкие плечи, гладкая грудь… Дорожка темных волос убегает вниз от пупка… Таня решительно отвернулась.

— Мне не почудилось, что в ресторане мы не могли наговориться. И то, что было потом, не почудилось. — Бретт осторожно поправил Танину белокурую прядь. — По-моему, ты должна хотя бы объяснить, почему сейчас чуть не убегаешь…

Слово «должна» поразило Таню до глубины души. Оно решительно не соответствовало другим словам Бретта и тотчас привлекло ее внимание.

Труди продавала свою любовь то за поход в бар, то за месячную квартплату. Таня дорожила браком с Кайлом Мейсоном, а в результате осталась в долгах как в шелках.

Вчерашняя ночь была волшебной, но она не Мэрилин, не Золушка и не Алиса, а тридцатипятилетняя писательница-официантка с тремя иждивенцами. Мать научила ее, что полагаться на чужую доброту глупо, а Кайл «закрепил пройденное». Пока она сильна и независима, ничего плохого не случится.

— Вчерашний вечер был чудесным, — признала Таня. — Замечательным, лучше не придумаешь!

Бретт шагнул к ней, явно собираясь обнять, но Таня покачала головой.

— Не понимаю, чего ты от меня ждешь. Думаю, ты сам не понимаешь. А еще я не хочу быть должна. Ничего, никому, даже парню с комплексом принца.

— Глупее слов в жизни не слышал! — посетовал Бретт. — Ты не желаешь быть счастливой потому, что счастье может не продлиться вечно? Ты серьезно? — Он исчез в спальне и вскоре вернулся, уже в футболке и с ключами от машины. Он повел Таню к джипу, но на этот раз не распахнул дверцу и не помог сесть.

Машину Бретт вел быстро и аккуратно, так же как жарил яичницу в «Даунхоуме». Таня старалась не смотреть на его профиль и не думать, как хорош он в постели.

Когда джип остановился на трейлерной стоянке, солнце уже взошло, но на улицах царила тишина. Даже газеты еще не принесли. Таня схватила туфли и сумочку.

— Большое спасибо! — вежливо, но чопорно проговорила она, словно Бретт протянул ей поднос с заказом или передал соль.

— Не за что, — с той же безразличной вежливостью ответил Бретт и, уже выезжая со стоянки, добавил: — Ну, еще увидимся.