Соланж вытирала пыль с лестницы как раз подле двери в кабинет Хантера Джеймса, когда ее мобильный телефон завибрировал в кармане. Она вытащила аппарат и уставилась на экран. Определитель номера услужливо высветил надпись абонента, который набрал ее номер: «Хантер Джеймс».
Она бросила быстрый взгляд через плечо: сквозь распахнутые двери кабинета было видно, что Хантер сидит в кресле, прижав к уху телефон.
Почувствовав ее взгляд, он поднял глаза и улыбнулся. Потом спросил:
- Вам нужен мой кабинет, Соланж?
Она сжала в кулаке вибрирующий аппарат.
- Нет, месье. Не сейчас.
Аманда отступила на несколько шагов, скрываясь от Хантера, оглянулась в растерянности и, пытаясь найти укромное место, откуда можно было бы поговорить, юркнула в прачечную, прикрыла за собой дверь и вжалась в дальний угол.
- Да?
- Привет, Аманда, это Хантер.
- Привет. - Она старалась говорить негромко и в то же время своим нормальным голосом.
- Что-то я тебя плохо слышу, - пожаловался Хантер. - Ты звучишь так, словно находишься в тоннеле… или в шкафу… или еще где-то…
Женщина в панике уставилась на дверь прачечной, но та была закрыта. Неужели он пошел за ней? Стиральная машинка, стоящая рядом, начала цикл отжима. В ней что-то гремело, наверное, замок от молнии или мелочь выпала из карманов.
- Должно быть, прием неустойчивый, - пробормотала она, чувствуя себя полной дурой. Право же, ей еще никогда не приходилось разговаривать по телефону с человеком, находящимся в соседней комнате.
- А что это за шум? - с удивлением спросил Хантер.
- Я… Мне пришлось… У меня сломалась стиральная машина, и я пошла в прачечную. Так что я сейчас занимаюсь стиркой.
- Только представь, как забавно, - сказал он. - Соланж как раз сейчас торчит в прачечной и тоже стирает. Хочешь, приноси сюда свои вещички.
- Нет, спасибо. - Аманда услышала шаги - Хантер ходил по кухне. Не хватало, чтобы он вошел и застал ее за разговором с ним самим. Машинка остановилась и запищала, объявляя о том, что стирка окончена. Черт, он может заметить, что звуки, которые доносятся из его собственной прачечной, совпадают с теми, что слышны в телефоне.
- Ты что-нибудь хотел? - спросила она.
- Хотел уточнить, не нужно ли нам еще что-нибудь для вечеринки. Ну, может, пригласить пару вооруженных охранников, чтобы не подпускали мальчишек слишком близко к девочкам? Или купить таблички «руками не трогать», чтобы повесить на каждую из приглашенных девочек?
Аманда рассмеялась, позабыв про необходимость вести себя тихо.
- Полагаю, мы можем сэкономить на табличках и охранниках: присматривать за порядком твоя работа. - Потом она вспомнила, что прячется в прачечной, и опять понизила голос: - Но я думаю, что волноваться не стоит. Вечеринка обещает быть удачной. Меган ждет не дождется этого заветного дня. Она даже стала вести себя прилично и не хамит мне последнее время.
- И Саманта тоже, - сказал Хантер. - Знаешь, она улыбается! Она так давно не улыбалась… с тех пор как Линда умерла.
Аманда вздохнула. Она ценила доверие Хантера Джеймса и рада была, что смогла доставить радость настрадавшейся девочке. Она даже расслабилась немного, вылезла из дальнего угла и открыла дверцу машинки.
- Это здорово! - искренне сказала она. - Уверена, все пройдет замечательно. Дети будут счастливы.
- А мы? - спросил он вдруг. - Дети буду развлекаться, может, и нам удастся урвать немножко удовольствия?
Аманда прижала трубку плечом и выгружала белье из стиральной машинки. Она разрывалась между желанием ответить на недвусмысленное предложение, естественной осторожностью взрослой женщины и необходимостью помнить, что сейчас она играет одновременно две роли. Что бы такое сказать, чтобы он не воспринял это как «нет», но и не подумал, что она бежит на первый свист, роняя тапки?
Она так была поглощена этой нелегкой задачей, что пропустила тот момент, когда Хантер подошел к Двери. С ужасом Аманда увидела, что дверь прачечной открыта.
- Соланж?
Она резко обернулась. В дверях стоял Хантер. Трубку телефона он по-прежнему прижимал к уху.
- Nom de Dieu! - Она вскрикнула от испуга. Поворачиваясь, Аманда успела сунуть телефон в машинку. Но вот успела ли она его выключить достаточно быстро или он услышал собственный голос? Быстрым движением она захлопнула дверцу машинки и выпрямилась.
- Вы говорили по телефону? - спросил Хантер.
- Я, месье? - Она хлопала глазами, изображая недоумение и лихорадочно думая, а есть ли еще у нее телефон? Неизвестно, как отреагирует навороченное электронное устройство на то, что его заперли во влажном и горячем месте. - Нет, я не разговаривала. - Она протянула руки вперед, показывая, что в ладонях ничего нет. Потом почему-то свела кисти вместе - так делали в кино, подозреваемые в ожидании наручников. Кто знает, что полагается за стирку телефонов?
- Значит, вы не разговаривали по телефону, пока были здесь? - переспросил он.
- Конечно, нет! - Она рассмеялась, опустив руки и тряхнув головой. Крупные серебряные серьги в ушах Соланж зазвенели. - Я стирала. Тут громко - машинка гудит, - никак нельзя говорить!
Решив, что телефон придется спасти позже, она подхватила корзину с бельем и двинулась к выходу.
- Вам что-то нужно, месье?
Он разглядывал ее как-то слишком внимательно, и Аманда поняла, что нужно быстренько двигаться и отвлечь внимание мужчины, прежде чем он сложит два и два. Поэтому она опять тряхнула головой, одарила его щедрой улыбкой и взмахом длинных ресниц и попыталась выйти из комнаты.
- Минутку. - Хантер стоял, загораживая дверь, и не двинулся с места. - Я хотел вас спросить, не согласитесь ли вы поработать в пятницу вечером. У Аманды Шеридан будет вечеринка. Нам нужна помощь: накрыть на стол и потом прибрать после праздника.
Аманда сделала вид, что раздумывает над предложением. Пристальный взгляд Хантера тревожил ее. Одно дело - притворяться кем-то другим, пока твое настоящее «я» не слишком востребовано. Но сыграть две роли в один и тот же вечер, когда Хантер захочет общаться с настоящей Амандой, - пожалуй, это чересчур!
- Извините, но я не могу, месье Джеймс. Это невозможно. У меня другие планы на пятницу. Но спасибо за предложение.
Уайатт вернулся после второй тренировки с Хантером Джеймсом счастливый. Его рожица расплывалась в улыбке от уха до уха, и он принялся выкладывать новости, едва успев переступить порог:
- Хантер научил меня кидать скользящий мяч! А еще он сказал, что у меня почти идеальный баланс, а это для питчера самое главное. Так что мне нужно выучить еще несколько трюков, поработать над техникой - и я стану лучшим!
Он залез в холодильник и вытащил кувшин с молоком. В другой руке мальчик сжимал кусок яблочного пирога.
- Милый, мы скоро будем есть…
Но Уайатт не слышал. Он налил себе молока, принес тарелку и вилку и с жадностью смотрел на пирог.
- Он сказал, что, когда мне исполнится тринадцать, он научит меня кидать закрученный мяч. И еще он показал, какие упражнения надо делать, чтобы укреплять руки и плечи.
- Это здорово, милый. - Аманда с умилением смотрела, как сын набивает рот пирогом и запивает его молоком. Над верхней губой расцвели пышные молочные усы. - Когда поешь, пойди займись домашней работой. А я буду готовить ужин.
- Ладно, мама. - Он ополоснул тарелку и положил посуду в посудомоечную машину без всяких напоминаний. Потом вскинул рюкзак на плечо и пошел наверх, насвистывая на ходу.
Аманда схватила со стола телефон и набрала номер Хантера. Он ответил быстро, словно ждал звонка.
- Спасибо вам, - сказала она. - Спасибо вам огромное за то, что вы делаете для Уайатта. Я не видела его таким счастливым с того дня… с того дня как ушел его отец.
Они оба помолчали, думая о том, как ее слова похожи на те, что он сказал несколько дней назад, и как порой нелегко приходится их детям. И как это чертовски здорово, что на свете есть такие люди, как Хантер Джеймс, который приносит свет в ее жизнь. Ну и конечно, такие замечательные подруги, как Кэндис и Брук!
- Я рад, что могу помочь, - ответил Хантер. - Уайатт отличный парень. И мне приятно с ним работать.
Аманда счастливо вздохнула. Внутри стало тепло - именно это чувство света и спокойствия все чаще сопровождало ее разговоры с Хантером и даже мысли о нем. Ну, кроме спокойствия, она порой испытывала нечто гораздо более волнующее не только в эмоциональном, но и в физиологическом плане. Вот и теперь - тепло, зародившись в груди и согрев ее, шариком скатилось вниз живота, заставив Аманду заерзать на стуле.
- Я ценю то, что вы для нас делаете, - проговорила она. - Меган и я ждем завтрашнего вечера с нетерпением. Встретимся на вечеринке.
- Мы тоже волнуемся и подпрыгиваем от нетерпения, - сказал он. - Кстати, еще один момент. - Голос Хантера зазвучал обманчиво непринужденно, и Аманда напряглась. - У вас, случайно, нет телефона Соланж?
- Соланж? Нет. - Аманда сглотнула и постаралась, чтобы голос выражал лишь легкое недоумение, но сомневалась, что ей это удалось. - Я даже не знаю, есть ли у нее мобильный телефон.
В пятницу Кэндис накрывала на стол. Она решила, что сегодня состоится не просто ужин, а традиционная еврейская трапеза. Поэтому она застелила стол бабушкиной кружевной скатертью и поставила серебряные подсвечники. Между ними поместила культовую серебряную чашу, которую кто-то из родственников прислал ей в качестве свадебного подарка. Вот только она не могла вспомнить, к какой именно свадьбе.
В кухне на плите доходил до кондиции суп с мацой. Говядина с картошкой и морковкой подрумянивалась в духовке. Рубленая печенка уже готова, и к ней бутылка вина из Израиля.
Она вдохнула вкусные запахи и вспомнила детство, когда по пятницам дом наполнялся предвкушением трапезы и предчувствием праздника. Пятничный ужин проходил как ритуал, пока живы были бабушка с дедушкой. Кэндис и сама не могла понять, почему именно пятничную трапезу она решила сделать средством примирения двух людей, которые очень много для нее значат. Поэтому сегодня гостей будет двое. И они не знают, что их ждет встреча друг с другом.
Дэн появился первым. Он приехал прямо из офиса и потому был в брюках и белой рубашке. Но галстук и пиджак он оставил в машине, рукава закатал и расстегнул пуговицу у горла.
Он поцеловал Кэндис, потом принюхался и закатил глаза. Пройдя за хозяйкой в кухню, Дэн положил на стол коробку шоколадных конфет и бутылку вина.
- Что-то здесь пахнет божественно, - сказал он, Кэндис налила гостю стакан вина и подумала, что вино ему понадобится. Мама вот-вот будет здесь.
- Это говяжья грудинка - традиционное блюдо еврейской кухни, особенно по пятницам. В моей семье его всегда готовят с томатным соусом, но вообще в этом вопросе существует большое разнообразие. Например, мама Нейтана готовила мясо на луковом бульоне. Я так и не смогла с этим смириться - мне казалось, что блюдо приготовлено неправильно. Наверное, надо было попробовать их грудинку до того, как я согласилась выйти замуж за Нейтана. Глядишь, избежала бы массы хлопот.
Дэн сидел за кухонным столом, и видно было, что ему хорошо, и он чувствует себя как дома. «Надеюсь, к концу вечера он не сбежит от меня, как еврей от свинины», - подумала Кэндис.
- Попробуй-ка вот это. - Она водрузила перед мужчиной миску с рубленой печенкой, сама намазала паштет на крекер и внимательно наблюдала за Дэном, когда он отправил его в рот.
Он прожевал, кивнул и вопросительно поднял брови.
- Рубленая печенка, - пояснила она. Дэн кивнул и уже сам намазал второй крекер.
- Вкусно, - пробормотал он. - А кто еще придет на ужин?
Кэндис замешкалась с ответом, не зная, стоит ли предупреждать Дэна о предстоящем ему испытании, когда в дверь позвонили.
- Подожди, я сейчас. - Она метнулась в прихожую. На пороге стояла Ханна с коробкой пирожных в руках.
- Гостей пока мало? - спросила она, подставляя дочери щеку для поцелуя. - На стоянке только одна машина.
Она вошла в дом и принюхалась.
- Ты готовила грудинку? - Мать была удивлена. - Есть повод для такого торжества? - Она задавала вопросы, но не ждала ответов и вошла в кухню впереди Кэндис. - И вообще, я не понимаю, почему нельзя было рассказать мне, кого ты ждешь сегодня в гости…
Она встала на пороге, увидев Дэна. Некоторое время Донован и Ханна смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Этот молчаливый поединок стал действовать Кэндис на нервы, и она сказала, пытаясь обратить в шутку не слишком веселый момент:
- Думаю, вы оба хотели бы знать, чем именно вызвана наша встреча.
Никто из гостей не улыбнулся. Кэндис вдруг очень остро ощутила противоречивость ситуации. Вот ее кухня - такая теплая, уютная, полная вкусных и дразнящих запахов. Здесь нужно болтать, смеяться, пить вино. Но вместо этого в комнате висит гнетущее молчание. «Я смогу разбить этот лед», - пообещала себе Кэндис. Она наполнила бокалы вином и продолжила:
- Я позвала сегодня вас - людей, которых я люблю. Я… - Она откашлялась, пытаясь проглотить комок, вставший в горле. - Мне бы хотелось, чтобы вы узнали друг друга получше. Уверена, если вы хотя бы попытаетесь, то найдется много тем для беседы и отношения могут быть вполне нормальными и даже дружескими.
Ханна и Дэн с недоверием уставились друг на друга, а затем, не сговариваясь, - на Кэндис. На лицах их читалось сомнение.
- Ладно, раз так, то переходим сразу к главному событию - будем ужинать.
Кэндис провела гостей в столовую, усадила за стол и твердо заявила:
- Мама, я прочитаю молитву, а ты переводи.
Ханна посматривала на дверь, словно прикидывая, не лучше ли сбежать, пока дело не зашло слишком далеко. Кэндис испугалась, что мать откажется. Вот просто встанет, скажет что-нибудь резкое и уйдет. Она торопливо схватила спички, зажгла первую свечу и умоляющим голосом спросила:
- Мама? Baruch atah adonai… - Кэндис читала молитву, Ханна переводила. Дэн молча слушал, почтительно стоя подле стола.
Но вот кончилась молитва, и в комнате снова повисло неловкое молчание.
- Теперь мы будем есть и восхищаться моими кулинарными талантами, - сказала Кэндис. Мать двинулась в сторону кухни, чтобы помочь, Но она покачала головой: - Садись за стол, мама. Вы с Дэном должны поговорить и познакомиться как следует. Я сама все принесу.
Она ушла в кухню, но прислушивалась к происходящему в комнате очень внимательно. Несколько раз она слышала голос Дэна, но мать упорно молчала. Когда Кэндис вернулась в столовую, ее гости разглядывали друг друга в недружелюбном молчании. Хозяйка поставила на стол суп, И Дэн несколько оживился.
- Выглядит замечательно! - заметил он. - А пахнет еще лучше. Я всегда хотел попробовать мацу.
Ханна фыркнула:
- Тебе стоило угостить его фаршированной рыбой.
- Он съел рубленую печенку, и она ему понравилась! - гордо объявила Кэндис. - Думаю, не стоит подвергать неофита самым жестоким испытаниям. Он мне нужен живым. - Она села во главе стола, чувствуя себя как представитель ООН в попытке примирить две маленькие, но очень гордые и враждующие нации.
- Каждый мог бы рассказать немного о себе, - предложила она. - Чтобы вы узнали друг друга получше.
Гости, не сговариваясь, уткнулись в свои тарелки.
- Впрочем, сначала можно съесть суп, - пошла на попятный Кэндис.
Все трое дружно принялись за суп.
- Это очень вкусно, - сказал Дэн, покончив с первым. - Просто необыкновенно!
- Суп действительно хорош, - ворчливо произнесла Ханна. - Хотя свежей травки могло бы быть и побольше.
Кэндис заулыбалась, не столько довольная похвалой, сколько тем, что гости сказали хоть что-то. Она постарается, чтобы у этих двоих нашлась общая тема. Для начала подойдет благотворительность - это казалось наиболее очевидным.
- Мама, не помню, упоминала ли я, что Дэн много времени уделяет благотворительности. Уолтер Грин и Тодд Уильямс, - уж эти имена мама знает прекрасно, - сделали пожертвования на программу развития детского бейсбола, которую предложил Дэн.
- Это мило, - ответила Ханна. Тон был ворчливый, но она отвечала! Кэндис воспрянула духом.
- Дэн, расскажи нам немного о своей программе и о той философской подоплеке, которую ты видишь в необходимости развития детского спорта.
Дэн улыбнулся и принялся рассказывать о своей программе. Говорил он хорошо, с душой, с улыбкой - любой скряга согласился бы раскошелиться. Но Кэндис, успевшая неплохо изучить своего мужчину, чувствовала внутри его настороженность и готовность защищаться, вздумай Ханна позволить себе какую-нибудь оскорбительную выходку. Кэндис вздохнула: он не верит в возможность мирного диалога и готов к битве.
Впервые она усомнилась в разумности и плодотворности своей идеи. До сего момента Кэндис была твердо уверена, что если ей удастся свести вместе Дэна и Ханну и заставить их общаться под ее контролем, то они найдут общий язык. Но теперь она имела перед собой прекрасный образчик «холодной войны» и растерялась, не чувствуя в себе сил сломить сопротивление воюющих сторон. Но, не желая сдаваться, она продолжала дирижировать беседой, направляя разговор то в одно, то в другое русло. К концу трапезы, состоящей из трех блюд, Кофе и десерта, ее гости более-менее изложили основные факты своей биографии, политические взгляды и рассказали о своих хобби.
Кэндис чувствовала себя бесконечно усталой. Они не поругались, но и общего языка так и не нашли. Общаться дружески никто не собирался, и она понимала, что военные действия могут вспыхнуть в любой момент. Призрак «холодной войны» по-прежнему витал в воздухе.
И когда Ханна встала и сказала, что ей пора идти, дочь почувствовала огромное облегчение.
Дэн предложил помочь с посудой. Пока они работали на кухне, Кэндис молчала, пытаясь сообразить, что именно следовало сделать по-другому.
- Все оказалось напрасно, - произнесла она, наконец. - Все мои прекрасные Кушанья ничему не помогли.
- Это была достойная попытка, - сказал Дэн, направляясь к двери. Они стояли в холле и смотрели друг на друга. - Я обещаю тебе, что буду и дальше стараться наладить отношения. Но твоя мама не собирается облегчать мне задачу.
- Она видит в тебе угрозу.
- Кэндис, ты должна понять, что дело прежде всего в тебе. Ты должна заставить мать научиться уважать тебя и твой выбор.
- Дело не в том, что она меня не уважает. Она просто одинока и…
- Насколько я вижу, Ханна живет полной жизнью, - заметил Дэн, целуя Кэндис на прощание. - Почему она не хочет позволить тебе делать то же самое?