– Я столько всего хочу показать тебе во Флоренции, что даже не знаю, с чего начать.

Я покосилась на Говарда. Мы ехали в город, и я пыталась решить, как мне к нему относиться. Я не могла воспринимать его как загадочного разбивателя сердец мистера Икс. Может, потому, что в машине были открыты все окна, ревела «Sweeeeeeeet Emooooootion» группы «Аэросмит» и Говард время от времени стучал пальцами по рулю в такт музыке. Да, и пел он ужасно.

Я прислонилась к двери и прикрыла глаза. Я долго не ложилась, размышляя о маме и Говарде, а на рассвете на кладбище зашла группа невероятно жизнерадостных ребят, похожих на итальянских бойскаутов. Я спала не дольше четырех минут.

– Не против снова начать с Дуомо? Взберемся наверх, и ты сразу увидишь весь город.

– Конечно. – Я открыла глаза. Интересно, он вспомнит, если я упомяну пекаря и быка?

– Честно говоря, я думал, что ты пригласишь Рена поехать с нами.

– Я не знала, что так можно.

– Я всегда ему рад.

– Вот только он тебя боится до смерти.

И это смешно. Я окинула взглядом Говарда. Несмотря на свое темное прошлое, он выглядел как образец идеального отца из пятидесятых. Свежевыбритое лицо, чистая белая футболка, улыбка во все тридцать два.

Есть, есть, есть.

Он увеличил скорость и обогнал автомобиль с прицепом.

– Зря я вчера его напугал. Я вижу, что парень он хороший, и, когда ты с ним, я могу за тебя не беспокоиться.

– Да. – Я поерзала на сиденье, вспомнив наш вчерашний разговор с Реном. – Кстати, сегодня вечером он снова меня кое-куда пригласил.

– Куда?

– Это, эм… – Я замялась. – Клуб. Там будут его друзья с вечеринки.

– Ты прилетела меньше недели назад, а уже столько встреч. Похоже, нам с тобой придется гулять только днем. – Он улыбнулся. – Вообще-то я рад, что ты так быстро сошлась с другими учениками. Я позвонил директору за пару дней до твоего приезда – она с радостью устроит нам экскурсию по школе. Можем взять с собой Рена. Он наверняка ответит тебе на все вопросы.

– Не стоит, – быстро сказала я.

– Ну, может, в другой раз. Не обязательно прямо сейчас.

Мы проехали по круговому перекрестку, и Говард затормозил у ряда магазинчиков.

– Где это мы?

– У магазина сотовых телефонов. Тебе нужен свой собственный.

– Точно?

– Точно, – улыбнулся Говард. – Я скучаю по общению. Пойдем.

Мы зашли в магазин с покрытыми пылью окнами. Крошечный старик – очевидно, потомок Румпельштицхена – поднял взгляд от книги.

– Синьор Мерсер? – спросил он.

– Si.

Он проворно спрыгнул с табурета, порылся в полках за стойкой и протянул Говарду коробку:

– Prego.

– Grazie.

Говард расплатился кредиткой и отдал мне коробку.

– Я попросил их все подготовить, так что телефон готов к использованию.

– Спасибо. – Я вынула мобильник и радостно на него уставилась. Теперь я смогу дать Томасу свой номер! Ну, если он вдруг спросит. Пожалуйста, пусть он придет сегодня в «Космос»!. И пусть спросит!. В конце концов, даже несмотря на трагическую историю моих родителей, Томас не выходил у меня из головы.

Говард припарковался там же, где и в прошлый раз, когда мы ходили в пиццерию. Мы вышли к Дуомо, и он тяжело вздохнул:

– Очередь еще длиннее обычного. Как будто им там раздают бесплатные «феррари».

Я посмотрела на очередь в собор. В ней стояло, пожалуй, тысяч десять вспотевших туристов, и половина из них явно была на грани нервного срыва. Я покосилась влево, но не смогла разглядеть на стене быка. Наверное, самой мне его найти не удастся.

Говард повернулся ко мне:

– Может, пока поедим джелато? Авось и очередь поменьше станет. Порой по утрам тут особенно много людей.

– Ты знаешь, где продают страчиателлу?

– В любой уважающей себя джелатерии есть страчиателла. Когда ты успела ее попробовать?

– Вчера, с Реном.

– То-то мне показалось, что ты слегка изменилась. Роковой вкус, а? Знаешь что, давай возьмем по рожку. Начнем день с хорошей ноты, а потом выстоим очередь.

– Отлично.

– Моя любимая джелатерия неблизко. Не против пройтись?

– Нет.

Путь занял минут пятнадцать. Магазинчик оказался размером с машину Говарда, и, несмотря на то что наступило время завтрака, он был до краев забит людьми, радостно поедающими, как мне уже известно, самый вкусный десерт на планете. Вид у них был восторженный.

– Популярное местечко.

– Лучшее! Я не шучу, – ответил Говард.

– Виоп giorno! – Из-за стойки нам помахала колоколовидная женщина. Я подошла к витрине – выбор предлагался огромный. В металлических емкостях лежали горы разноцветного джелато с кусочками фруктов и шоколадной стружкой. Каждое из них обещало поднять мне настроение процентов на девятьсот. Шоколадное, фруктовое, ореховое, фисташковое… Как тут можно выбрать?

– Хочешь, я выберу за тебя? – предложил Говард. – Обещаю, если тебе не понравится, я куплю другое.

Так намного проще.

– Ладно. Разве бывает невкусное джелато?

– Вряд ли. Наверное, даже со вкусом грязи вышло бы замечательно.

– Фу!

Он повернулся к продавщице:

– Un сопо con bacio, per favore.

– Certo.

Она потянулась к пирамиде из рожков, взяла один из них и наполнила шоколадным на вид мороженым, протянула Говарду, а он передал мне.

– Оно же не со вкусом грязи?

– Нет. Попробуй.

Я лизнула джелато. Очень нежное и насыщенное. Как шелк, только из мороженого.

– Вкусно! Шоколад… с орехами?

– Шоколад с фундуком. Это bacio, любимый вкус твоей мамы. Мы, наверное, сотню раз с ней сюда заходили.

Не успела я оглянуться, как сердце у меня оборвалось. Потрясающе, как долго я с этим справлялась, все было хорошо, и вдруг бац — я скучаю по ней так, что все тело ноет от боли, даже кончики пальцев.

Я опустила взгляд. Глаза щипало.

– Спасибо, Говард.

– Не за что.

Говард заказал себе рожок, и мы вышли на улицу. Я глубоко вдохнула. Упоминание о маме подпортило мне настроение, но все же стояло лето, я во Флоренции, с рожком джелато bacio. И маме не хотелось бы, чтобы я грустила.

Говард задумчиво посмотрел на меня:

– Я хочу тебе кое-что показать в Mercato Nuovo. Ты слышала о фонтане «Porcellino»?

– Нет. Погоди, мама в нем плавала?

– Нет, – засмеялся Говард. – Она ныряла в другой. Хедли рассказывала тебе про немецких туристов?

– Да.

– Никогда в жизни так долго не смеялся. Отведу тебя туда как-нибудь. Только нырять не разрешу.

Мы пошли вдоль по улице. Mercato Nuovo состоял из рядов туристических палаток, многие из которых продавали сувениры, вроде футболок с надписями:

Я ИТАЛЬЯНЕЦ, Я НЕ БЫВАЮ СПОКОЙНЫМ.

Я НЕ КРИЧУ – Я ИЗ ИТАЛИИ.

И моя любимая:

ФРИКАДЕЛЬКАМИ КЛЯНУСЬ – Я ИТАЛЬЯНЕЦ.

Я хотела остановиться и выбрать что-нибудь смешное для Эдди, но Говард потянул меня дальше сквозь рынок и подвел к бронзовой статуе кабана, плюющегося водой, вокруг которого собралась толпа людей. У него был длинный пятачок и клыки, а нос сиял золотом, как будто его стерли.

– «Porcellino» значит кабан?

– Да. Это фонтан «Кабанчик». Правда, всего лишь копия, но он стоит тут с семнадцатого века. По легенде, если потрешь ему нос, то обязательно вернешься во Флоренцию. Попробуешь?

– Конечно.

Я подождала, пока ребенок с мамой не отошли от фонтана, протянула руку, не занятую джелато, к пятачку кабана и как следует его потерла, а потом замерла, разглядывая статую. Кабанчик смотрел на меня глазами-бусинками, а его маленькие клыки пугающе блестели. Я точно знала, что когда-то мама стояла перед ним и фонтан обрызгивал ей ноги, а она всей душой надеялась, что навсегда останется во Флоренции. И что потом? Она даже ни разу сюда не приехала… и уже не приедет.

Я оглянулась на Говарда. Он смотрел на меня счастливо-грустным взглядом, как будто в его голове зародились те же мысли и он тоже перестал чувствовать вкус джелато.

Спросить его?

Нет. Я хочу узнать все от мамы.

Ситуация у Дуомо никак не улучшилась. Наоборот, очередь удлинилась, и кругом бегали дети. К тому же Флоренция решила, что мы выдержим жару и посильнее, и с лиц стекали макияж, солнцезащитный крем и последняя надежда на прохладу.

– Лучше бы мы остались до-о-ома, – ныл мальчик позади нас.

– Fa CALDO! – пожаловалась дама перед нами. Caldo. Знакомое итальянское слово!

Я встретилась взглядом с Говардом. После фонтана мы оба затихли, но молчание было грустное, а не странное.

– Обещаю, оно того стоит. Еще минут десять максимум.

Я кивнула и продолжила с трудом игнорировать печаль, плескавшуюся у меня на душе. Почему у маминой с Говардом истории не было счастливого конца? Она точно его заслужила! И он, по правде говоря, тоже.

Наконец мы подобрались к входу. Каменные стены Дуомо волшебным образом источали прохладу, и, когда я вошла внутрь, меня так и подмывало плюхнуться на пол и заплакать от счастья. Тут я заметила каменную лестницу, которую наводнили туристы, и плакать захотелось уже по другой причине. Помню, мама писала, что ступенек тут много, вот только упустила одну незначительную деталь: насколько они узкие! Как кротовая нора. Я переступила с ноги на ногу.

– Все хорошо? – спросил Говард.

Нет. Я кивнула.

Очередь потихоньку уплывала вдаль по лестнице, а мои ноги застыли. Буквально застыли. Они отказывались подниматься.

Говард оглянулся на меня. Он пригибался, чтобы не пробить головой потолок.

– У тебя же нет клаустрофобии?

Я покачала головой. Мне впервые светила перспектива оказаться зажатой в каменном тоннеле толпой потных туристов.

Из-за меня течение очереди застопорилось, и кто-то из туристов забурчал себе под нос. Мама писала, что вид открывается потрясающий. Я через силу поставила ногу на первую ступеньку. Разве настолько узкое пространство не пожароопасно? А что, если начнется землетрясение? И кстати, дама, втягивающая сопли позади меня, не слишком ли близко вы ко мне стоите?

– Лина, я еще не рассказал тебе историю «Кабанчика». – Говард спустился ко мне и ободряюще на меня смотрел. Он пытался меня отвлечь.

Отличная стратегия, Говард. Отличная.

– Расскажи. – Я опустила взгляд на ступеньки, сконцентрировалась на своем дыхании и наконец зашагала вперед. Сзади послышались слабые аплодисменты.

– Давным-давно жила одна пара, у которой не было детей. Они годами пытались зачать малыша, но тщетно. Муж обвинял жену в этой неудаче. Однажды после ссоры девушка ушла плакать к окну, а мимо дома как раз пробегало стадо диких кабанов. У них недавно родились поросята, и несчастная вслух посетовала, что ей хотелось бы ребеночка, как у кабанов. Ее услышала одна фея и решила осуществить желание девушки. Пару дней спустя та забеременела, но родился у нее малыш, больше похожий на кабана. Муж был сбит с толку, но все же пара обрадовалась ребенку и полюбила его.

– Какая-то неправдоподобная история, – заметила женщина позади меня.

Я поморщилась. Еще четыреста ступенек?