Надо срочно рассказать Эдди про дневник. Утром я уже мчалась вниз по ступенькам, даже не переодев пижаму. Рен оказался не прав насчет дурного сна из-за смены часового пояса. Почитав дневник, я легла вместе с ним под одеяло и уснула часов на тринадцать, а сейчас чувствовала себя как прекрасно отдохнувший жаворонок.

Я как раз собиралась ускользнуть обратно в комнату, как Говард предложил мне поговорить по его телефону, и я была невероятно благодарна ему за то, что не пришлось самой об этом спрашивать. Будь вчерашнее возвращение домой книгой, она бы называлась «Самая длинная, тихая и жалкая поездка на свете». И я надеялась, что вторая часть не выйдет. Чем меньше мы общаемся – тем лучше.

Я поднялась к себе, заперла дверь и подзарядила телефон. Что набирать сначала – код страны? Код города? Где моя инструкция? После третьей попытки в трубке пошли гудки. Мне ответил Уайатт:

– Алло?

– Привет, Уайатт. Это Лина. – С той стороны провода доносились звуки из компьютерной игры. – Ну… та, что жила у вас пять месяцев.

– А, да. Привет, Лина. Напомни, ты где? Во Франции?

– В Италии. Эдди рядом?

– Нет. Вообще не знаю, где она.

– Разве у вас не два часа ночи?

– Два. Кажется, она ушла ночевать к подруге. У нас один телефон на двоих.

– Знаю. Скажешь ей, что я звонила?

– Конечно. Не ешь улиток.

Щелк.

Я простонала. Учитывая то, насколько «хорошо» Уайатт прислушивался к моим словам, вероятность того, что они достигнут ушей Эдди, нулевая. А мне необходимо с ней поговорить – о дневнике, о признании Говарда… обо всем. Я заходила по комнате, как бабушкин кот с обсессивно-компульсивным расстройством. Я пока была морально не готова продолжить чтение, но и сидеть без дела у меня совершенно не получалось. Я быстро переоделась в шорты и майку и вышла на улицу.

– Привет, Лина. Как спалось?

Я подпрыгнула от неожиданности. На садовых качелях раскачивался Говард со стопкой бумаг в руках и темными кругами под глазами. Попалась.

– Нормально. Я только что проснулась. – Я поставила ногу на перила и сосредоточилась на шнурках.

– Эх, хорошо быть подростком! Вполне возможно, что я впервые увидел рассвет, когда мне было уже далеко за двадцать. – Говард замер и судорожно добавил: – Ты в порядке после вчерашнего разговора? Если бы я только мог подобрать другие слова…

– Я не расстроена, – быстро успокоила его я.

– Мне очень хотелось бы рассказать тебе о нас с Хедли. Она не рассказывала тебе то, что…

Я резко убрала ногу с перил, задрав ее, словно какая-нибудь танцовщица из «Рокетт».

– В другой раз, ладно? Я тороплюсь на пробежку. – А еще хочу сначала услышать мамину версию истории.

Говард помедлил, а затем ответил:

– Да, конечно. – И попытался поймать мой взгляд. – Я не буду тебя торопить. Скажи, когда будешь готова.

Я сбежала вниз по ступенькам, но обернулась, услышав слова Говарда:

– Сегодня тебе звонили в туристический центр.

– Кто? Эдди? – Пожалуйста, пусть это будет Эдди!

– Нет, звонок был местный. А назвался он странно… Ред? Рем? Американец. Сказал, что встретил тебя вчера на пробежке.

Меня словно осыпали конфетти. Он мне звонил?

– Рен. Сокращенное от Лоренцо.

– Понятно. Ты идешь с ним сегодня на вечеринку?

– А, да. Наверное. – Говард с дневником успешно вытеснили из моей головы все лишнее. Хватит ли мне смелости пойти?

Говард нахмурился:

– Ну и кто он?

– Рен живет неподалеку. Его мама из Америки, и он ходит в международную школу. Вроде бы мой ровесник.

Говард просиял:

– Прекрасно! Вот только… о нет.

– Что такое?

– Я напал на него с вопросами, потому что думал, что это один из тех парней, которые тебя вчера преследовали, и, наверное, напугал.

– Мы познакомились за кладбищем. Он играл в футбол на холме.

– Что ж, я должен перед ним извиниться. Не знаешь, какая у него фамилия?

– Феррари, кажется? Они живут в пряничном домике. Говард рассмеялся:

– Можешь не продолжать. Семья Феррара. Здорово, что ты его встретила. Я и не знал, что их сын – твой ровесник, иначе попытался бы вас познакомить. На вечеринке будут твои будущие одноклассники?

– Возможные одноклассники, – уточнила я. – И я не уверена, что хочу туда идти.

Но он меня словно не слышал, и улыбка только расплылась по его лицу.

– Рен просил тебе передать, что подъедет в половине девятого. Я приготовлю ужин пораньше, чтобы ты успела спокойно поесть. А еще надо бы купить тебе мобильный, чтобы твоим друзьям не приходилось названивать в туристический центр.

– Спасибо, но это уже лишнее. У меня всего один знакомый.

– А сегодня их станет больше. Пока говори ребятам мой номер, чтобы они не звонили на кладбище. Кстати, хорошая новость! Нам наконец наладили Интернет, и «Фейстайм» должен отлично работать. – Говард отложил бумаги. – Мне пора в центр, увидимся позже. Удачной пробежки! – Он развернулся и вошел в дом, насвистывая себе под нос.

Я проводила его косым взглядом. Неужели Говард — это и есть ошибка моей мамы? И что насчет вечеринки? Хочу ли я встречаться с кучкой незнакомцев?

– А как тебе эта? – Я покрутилась перед ноутбуком, чтобы Эдди разглядела мою рубашку.

Она наклонилась и заполнила собой весь экран. Эдди недавно проснулась и напоминала вампира из-за размазанной подводки для глаз.

– Хм. Как тебе ответить – вежливо или честно?

– А совместить нельзя?

– Нет. Ее как будто три дня держали на самом дне чемодана.

– Так и есть.

– Конечно. Я за черно-белую юбку. У тебя роскошные ноги, и из всей твоей одежды она одна прилично выглядит.

– Разве я виновата? Ты уговорила меня наплевать на стирку и посмотреть сразу несколько выпусков «Топ-модели по-американски».

– Главное – верно расставить приоритеты. Рано или поздно я вырасту дюймов на девяносто и отправлюсь на это шоу. – Она театрально вздохнула и попыталась стереть макияж с глаз. – Поверить не могу, что ты идешь на вечеринку. В Италии. А я, скорее всего, опять буду торчать у Дилана.

– Тебе там нравится.

– Нет! Мы без конца обсуждаем, чем можно было бы заняться, а в итоге ничего не решаем и всю ночь играем в настольный футбол.

– Посмотри на это с хорошей стороны. У него вся морозилка забита буррито и чурросом. А они довольно вкусные.

– Ты абсолютно права. Объедаться магазинным чурросом – это намного лучше, чем пойти на вечеринку в Италии.

Я подняла ноутбук, плюхнулась на кровать и положила его на живот.

– Вот только я не люблю вечеринки, забыла?

– Не говори так. Раньше любила.

– А потом мама заболела, и никто не знал, о чем со мной разговаривать.

Эдди поджала губы.

– Честное слово, ты сама себе что-то надумала. Они просто боялись тебя задеть, понимаешь? К тому же ты сама от них отдалялась.

– Ты о чем? Не было такого.

– А как же Джек?

– Какой Джек?

– Джек Харрисон, красавчик старшеклассник, который играет в лак росс. Он месяца два пытался пригласить тебя на свидание.

– Он меня не приглашал.

– Потому что ты его избегала.

– Эдди, я и получаса не могла продержаться без слез и разговоров о маме. Думаешь, ему было бы со мной интересно?

Она нахмурилась:

– Прости. Я знаю, тебе пришлось нелегко. Но ты уже немного отошла. Я даже не постесняюсь предсказать, что сегодня ты встретишь самого жаркого парня во всей Италии и влюбишься в него по уши. Только сильно к нему не привязывайся, а то вдруг передумаешь возвращаться домой? Тебя нет всего три дня, а мне уже кажется, что прошла вечность.

– Мне тоже. Так что, черно-белая юбка?

– Да. Потом мне спасибо скажешь. И позвони, когда вернешься домой. Поговорим с тобой о дневнике. Я планирую нанять съемочную группу, которая будет ходить за тобой по пятам. Из твоей жизни получится отличное шоу.

– Лина! Ужин готов!

Я оглядела себя в зеркале. Я не послушалась Эдди и надела свои любимые джинсы. И от волнения у меня пропал аппетит.

Все бывает в первый раз.

– Слышишь? – крикнул Говард.

– Иду!

Я намазалась блеском для губ и еще раз поправила волосы. Пришлось целых сорок пять минут промучиться с утюжком, но зато теперь у меня была нормальная человеческая прическа. Но радоваться рано. Стоит кому-нибудь бросить на мои волосы косой взгляд, как они тут же вернутся к своему безумному состоянию. «Ты чем-то похожа на горгону Медузу», – как-то раз «обнадежила» меня Эдди.

Внизу лестницы меня встретил Говард с огромной миской спагетти. Он явно старался развеять напряженную обстановку, и пока что у него получалось.

– Отлично выглядишь.

– Спасибо.

– Прости, что запоздал с ужином. У нас возникли проблемы с техникой, и я уж было подумал, что придется работать до ночи.

– Ничего страшного. – Я отставила миску. – Спасибо за ужин, но я совсем не голодная.

– Не голодная? – вскинул брови Говард. – Сколько миль ты сегодня пробежала?

– Семь.

– Ты плохо себя чувствуешь?

– Просто немножко нервничаю.

– Понимаю. Бывает страшновато знакомиться с новыми людьми, но я уверен, что они тебя полюбят.

БИП!!! Мы выглянули в окно и увидели Рена, который подъехал к дому на блестящем красном скутере. У меня живот свело от волнения. И зачем я согласилась? Еще не поздно отказаться?

– Это Феррара?

– Да.

– Он рано. Надеюсь, вы поедете не на скутере?

– Думаю, что на нем. – Я с надеждой посмотрела на Говарда. Вдруг он запретит мне ехать? Было бы замечательно! Вот только не знаю, позволено ли недавно возникшим из ниоткуда отцам указывать дочери?

Говард за три шага пересек гостиную и открыл дверь.

– Лоренцо?

Я поспешила за ним.

– Привет, Говард! Привет, Лина! – На Рене были джинсы и дорогие на вид кроссовки. Он поставил скутер на подножку, поднялся на крыльцо и протянул Говарду руку: – Приятно познакомиться.

– Мне тоже. Извини за эти нападки по телефону. Я спутал тебя с другим парнем.

– Ерунда. Главное, что вы не собираетесь охотиться на меня с бензопилой.

Ой-ой. Говард серьезно отнесся к роли отца.

– Готова, Лина? – спросил Рен.

– Мм, наверное. Говард? – Я с надеждой взглянула на него: он мрачно разглядывал скутер.

– Давно на нем ездишь?

– Лет с четырнадцати. И я осторожный водитель.

– Запасной шлем есть?

– Конечно.

Говард неторопливо кивнул:

– Ладно. Следи за дорогой. Особенно на обратном пути. – Он кивнул в мою сторону: – È nervosa. Stalle vicin.

– Si, certo.

– Извините, это вы о чем?

– Мужской разговор. Поехали, а то опоздаем на вечеринку.

Говард вручил мне свой телефон и двадцать евро.

– На всякий случай. В контактах есть номер кладбища. Если я не подойду, ответит Соня. Когда ты вернешься?

– Не знаю.

– Когда ее привезти? – спросил Рен.

– Скажем, к часу.

У меня округлились глаза. К часу? Как же сильно ему хочется, чтобы я нашла друзей.

Говард уселся на садовые качели, а я пошла за Реном к его скутеру и взяла у него шлем, который он достал из-под сиденья.

– Готова?

– Да, – ответила я и неуклюже забралась на скутер. Не прошло и секунды, а мы уже мчались по дороге, и нас обдувал холодный ветер. Я крепко обняла Рена за талию, улыбаясь как идиотка. Я как будто ехала в мегабыстром и мегаудобном механическом кресле. Я оглянулась и увидела Говарда, который наблюдал за нами с качелей.

– Почему ты зовешь его «Говард»? – громко поинтересовался Рен, перекрикивая шум мотора.

– А как еще?

– «Папа»?

– Ни за что! Я совсем мало его знаю.

– Почему?

– Это… долгая история. – Я поторопилась сменить тему: – Куда мы едем?

Рен посигналил и свернул с главной дороги прочь от Флоренции.

– К моей подруге Елене. У нее самый большой дом, так что мы всегда там собираемся. Ее мама – потомок Медичи, и вилла у них огромная. По Елене сразу понятно, когда она перебирает – она принимается утверждать, что пару сотен лет назад все мы были бы ее слугами.

– Кто такие Медичи?

– Очень влиятельная флорентийская семья. Грубо говоря, основатели Ренессанса.

Я тут же представила девушку в струящемся платье.

– Я уместно оделась?

– Что?

Я повторила вопрос.

Рен затормозил у светофора и обернулся:

– Ты отлично выглядишь. Мы одеты почти одинаково.

– Но ты кажешься…

– Да?

– Круче.

Он слегка откинул голову назад, и наши шлемы слабо звякнули.

– Спасибо.