В любом случае, позвольте вам сказать, едва Анджи обговорила покупку Вексфорд-Холла, она отправилась в воскресенье навестить Джона и Марджери в «Яблоневом коттедже». Джон был вежлив, учтив, трезв и гладко выбрит, а на Марджери был широкий рабочий халат. Она была беременна. Они беседовали за жареным барашком и домашним желе из красной смородины (заготовленного впрок Эвелин, последняя банка), а беседовали они о Клиффорде Вексфорде, как ни старалась Марджери переменить тему.

– Ну, естественно же, – сказала Анджи, – ваш контракт с «Леонардо» для вас необязателен. Столь вопиющее покушение на свободу торговли. Мы можем обратиться в Европейский суд. Ведь этот контракт, в сущности, разрешает вам писать всего три полотна в год, что поддерживает высокую цену на уже существующие полотна, но другие извлекают из этого куда больше выгоды, чем вы. Вся прибыль достается галерее, а не вам. Какой ежегодный аванс вы получаете?

– Две тысячи в год. Анджи захохотала.

– Гроши, – сказала она. – Чистейшей воды эксплуатация.

– Но, конечно, пишу я не три полотна в год, а гораздо больше, – сказал Джон Лалли. – Просто остальные я на рынок не поставляю.

– Он их составляет в сарайчике для велосипеда, – сказала Марджери.

– Я умираю от желания их увидеть, – сказала Анджи.

Джон Лалли сказал, что как-нибудь в другой раз – ступеньки сломаны, дорожку развезло, освещение скверное. Анджи сказала, что однажды была в одной компании с Клиффордом Вексфордом. И он рассказывал, как Джон Лалли много лет назад вломился в спальню к нему с Хелен. И как он сшиб художника с ног. Черная зависть, сказала Анджи, только и всего: Клиффорд из тех, кто жаждал быть художником-творцом и не смог. Анджи просто удивляется, как Джон Лалли не воспрепятствовал ему второй раз жениться на своей дочери. Как будто одного раза было мало.

– Она мне не дочь, – сказал Джон Лалли. – Она убила мою жену.

– Джон, Джон… – начала Марджери предостерегающе.

– Ты меня не джонджонь! – сказал Джон в былом стиле.

– Былой стиль, Джон, – сказала Марджери, и он прикусил язык.

После того что произошло с Нелл, сказала Анджи. Конечно, Хелен была тогда моей подругой. И ей приходилось видеться с девочкой у меня, когда Клиффорд чинил все эти препятствия. Если бы не Клиффорд, сказала Анджи без обиняков, Нелл была бы сейчас жива. Клиффорду сходит с рук буквально все, а Джон Лалли сидит, сложа руки, и просто ему потакает, хотя ради не одного лишь Джона Лалли, но каждого еще живого, еще дышащего, страдающего эксплуатируемого художника в мире, этому надо положить конец. Нельзя ли ей, Анджи, заглянуть в сарайчик для велосипеда?

Она, Анджи, берет только десять процентов как владелица галереи и оговаривает в договоре, что при каждой дальнейшей перепродаже художник получает двадцать процентов общей прибыли.

Джон Лалли повел Анджи в велосипедный сарайчик. Смотрите на меня, как на вашего друга, сказала она. Мы затаскаем «Леонардо» по судам. Пусть свет увидит, какие они там поклонники искусства! И затаскаем, сказал Джон Лалли, и затаскаем.

Марджери сказала Джону Лалли, что Анджи вряд ли может быть кому-нибудь другом, но против своего нового обыкновения он и слушать не захотел.