В том году, когда Нелл сдала экзамены за среднюю школу, мистер и миссис Килдейр уехали на месяц отдохнуть. Они отправились в Грецию. А Нелл и Бренду оставили заниматься питомником. Лето – самое горячее время для подобных заведений. Ну, вы сами понимаете: люди хотят поехать за границу, а своих собак взять с собой не могут. То есть могут, но вот ввезти их обратно оказывается затруднительным из-за опасения бешенства. К тому же Килдейры только что открыли лицензированное карантинное отделение, где могли разместить десять собак и продержать их в полной изоляции восемь требуемых законом месяцев. Это означало много дополнительной работы, хотя, бесспорно, и денег, поскольку собак в карантине требовалось не только выводить на прогулку и кормить, но и подбодрять, развлекать разговорами, не то они впадали в тоску и либо отказывались от еды и худели, либо становились вялыми, жирными меланхоликами, – и клиенты поднимали страшный скандал. Как ни поверни, мистер и миссис Килдейры были рады уехать.

Нелл и Бренда, разумеется, не были рады остаться. Бренда ни разу в жизни не была за границей и ужасно хотела поехать, и, хотя мы-то знаем, что Нелл там побывала, сама она ничего об этом не помнила. Невозможно даже представить себе, чтобы когда-либо прежде за собаками ухаживала такая юная красавица, как Нелл в 16 лет. Бренда была вполне миловидна, – хотя и страдала от прыщей на подбородке – но рядом с Нелл казалась дурнушкой. Беда заключалась в ее полноте – маленькие глаза, пухлые щеки. Как несправедливо устроена жизнь!

– По-твоему, на них можно положиться? – спросила миссис Килдейр.

– Конечно, можно, – сказал мистер Килдейр, думая о горячем песке, синих небесах и полном отсутствии собак.

Килдейры любили собак больше, чем людей, и часто это говорили, по какой-то причине, превосходившей понимание ее родителей, так расстраивая Бренду, что она шла пятнами. Тем не менее они были не прочь покинуть своих подопечных, чуть представлялся удобный случай. Они и на Пасху уезжали, как раз когда девочки готовились к экзаменам. Возможно, поэтому Бренда и умудрилась их провалить.

– Ну а вдруг что-нибудь пойдет не так? – сказала миссис Килдейр. Но мистер Килдейр подумал про себя, что скорее что-нибудь пойдет не так, если они останутся дома. Он обнаружил, что ему трудно не смотреть на Нелл. Ему хотелось погладить ее, чтобы она улыбнулась ему по-особому, не так, как всем остальным. Быть может, когда они вернутся, он избавится от этого наваждения. Он от души надеялся, что будет именно так. Он не был в восторге от себя. Ему же все-таки 42, а ей 16. Разница в двадцать шесть лет. Учтите, правда, слыхивал он о разнице в возрасте и побольше. Она не была прирожденной собачницей, как его жена, да и Бренда тоже, но справлялась неплохо. Пожалуй, он и она могли вместе начать все сначала – если на то пошло, она ведь хуже сироты – без роду и племени. У нее никого и ничего нет. Она будет благодарна…

– Пенни за твои мысли! – сказала миссис Килдейр, и мистер Килдейр их устыдился. Но как может человек не думать того, что думает?

Ну и конечно, что-то пошло не так. Две шестнадцатилетние девочки не в силах заботиться о тридцати собаках и о себе, принимать клиентов и новых четвероногих постояльцев и отбиваться от Неда (18) и Рыжика (16) – двух братьев с соседней фермы, которые хотели прийти к ним смотреть телевизор, потому что у них дома прием был такой скверный.

– А еще что? – спросила Нелл.

– Больше ничего, – обещали они. Но, конечно, было и еще.

После некоторой возни и пыхтения девочки заставили их уйти. Было это в среду вечером.

– Ненавижу мальчишек, – сказала Бренда. – Собаки куда лучше.

– А я нет, – сказала Нелл. Однако ей внушала тревогу ее грудь. Она казалась огромной. Конечно, ничего подобного. Однако Нед сразу нацелился расстегнуть ее блузку. Почему ее, а не Бренды? И конечно, от нее пахло собачьим кормом. Разумеется, ничуть не пахло. Но ей ведь было 16. Вы же знаете, как это бывает.

В четверг утром две собаки отказались есть. Вечером в четверг голодовку объявили уже восемь собак. В пятницу вечером все тридцать воротили морды от мисок. Выглядели они словно бы нормально. Только пофыркивали, лежали на земле, смотрели на Нелл с Брендой укоряющими глазами и не ели. Затем те, что перестали есть в четверг, принялись чихать.

Утром в субботу чихали все собаки, и они вызвали ветеринара. Он диагностировал какую-то пищевую вирусную инфекцию, осмотрел чуланчик, где они готовили корм, разрешил и дальше им пользоваться и сделал каждой собаке укол антибиотика – на всякий случай. Он оставил счет на девяносто фунтов и сказал, что заедет во вторник. К тому времени все должно стать ясным.

Его, казалось, удивило, что питомник брошен на Бренду и Нелл.

– Мы справляемся, – сказали они. – Нам не в первый раз.

– Хм! – сказал он, а потом посмотрел на Нелл. – Сколько вам лет?

– Шестнадцать, – сказала она, а он осмотрел ее с ног до головы, к чему она не привыкла.

– Выглядишь ты старше, – сказал он.

Нелл решила сесть на диету. И за три дня не проглотила ни кусочка. Как, впрочем, и собаки.

– Что-то с кормом, – сказала Нелл вечером в понедельник. Собаки больше не ограничивались укоризненными взорами, а бурно протестовали: выли, скулили, метались. – Наверняка. Они ведут себя просто как голодные собаки.

– Корм тут ни при чем, – возразила Бренда. – Это ведь тот же мешок, который мы открыли неделю назад, и тогда они прекрасно ели. (Собак кормили своего рода собачьей «мьюзли» – фруктово-пшеничной смесью к семейному завтраку, но только из несколько других ингредиентов. Перед употреблением она запаривалась в горячей воде и обладала мощным запахом.)

– Нет, это корм, я знаю, – сказала Нелл и запарила чашку, чтобы попробовать самой.

– Не надо! – вскрикнула Бренда.

– Я выплюну, – сказала Нелл. О, она была храбра! Она поднесла ложечку запаренного месива к губам, она сморщила нос, она чихнула. И в тот же самый миг в дверях чуланчика появился Нед, волоча более или менее под мышкой хнычущего Рыжика.

– Знаете, что он устроил! – сказал Нед. – Подсыпал в вашу собачью смесь чихательный порошок из лавки шуток и развлечений. Я привел его, чтобы он попросил прощения.

– Прошу, – сказал Рыжик, – ничего я не прошу. Много ты о себе воображаешь… – Он ударил брата пяткой под коленку, вывернулся и был таков. Бренда помогла Неду встать, а Нелл открыла свежий мешок собачьей смеси и запарила ее. Собаки с благодарностью принялись за месиво. Во вторник приехал ветеринар и оставил еще один счет – 25 фунтов за вызов, а извиниться не подумал. Старшие Килдейры по возвращении очень рассердились. Те, что держат животных для получения дохода, не любят прибегать к услугам ветеринара. И с прискорбием должна сказать, что чувства мистера Килдейра к Нелл не изменились ни на йоту.

– Ты что-то похудела, – сказал он, осматривая ее с ног до головы.

«Раз так, – безмолвно ответила Нелл, – значит, еще мало похудела» – и после этого миссис Килдейр лишь с трудом удавалось уговорить ее проглотить хоть кусочек. Вы же знаете, как едят девочки в этом возрасте. Эпизод этот оказался удачным лишь в одном отношении: он сблизил Бренду и Неда. И хотя Нелл в результате осталась почти в одиночестве (от Рыжика явно толку ждать не приходилось), она была рада за Бренду. И она несколько раз рисовала собак, и получилось очень хорошо – настолько, что Килдейры использовали эти рисунки в своих рекламных проспектах, а также напечатали с ними рождественские открытки на продажу. Нелл, естественно, они ничего не заплатили. Они ведь кормили ее, приняли под свой кров, одевали – разве нет? И дадут ей возможность кончить продвинутый школьный курс. Они чувствовали себя воплощением щедрости и великодушия.