— Она свихнулась, — сказал Джо, изучая последние распечатки с ЭВМ. — Я тебе говорил.

— Этого могло и не быть, — сказал Пит.

— Нельзя доверять шлюхе, — возразил Джо. — И та, которая отдается даром, худшая из них.

— Она не шлюха, — сказал Пит, — она не брала денег.

— Еще как брала, — сказал Джо, — все выгребла из бумажника Дэнди.

— Мы же нарочно оставили его у нее под носом, — сказал Пит.

— Она была шлюха, — сказал Джо. — Она использовала Дэнди в своих интересах, как все шлюхи. Только и смотрела, что бы с него содрать.

Они пили «Вдову Клико» со льдом, празднуя победу Дэнди на предварительных выборах. Теперь он был единственным, истинным, то, что надо, кандидатом от демократической партии. Торжества продолжались много дней. До сих пор Джо и Пит не брали в рот спиртного. В то время, как остальные кричали «ура», пели, размахивали знаменами и транспарантами, выкрикивали лозунги и носили своего героя по улицам на плечах, Джо и Пит оставались верны своим револьверам, своему долгу и минеральной воде. Пиппа Ди тоже ничего не пила и каждый вечер рано ложилась спать, поскольку приближались важные состязания.

Наконец радостная суматоха улеглась, и Джо с Питом позволили себе немного расслабиться. Задрали ноги на стол. Они были в офисе: у жены Джо собрались приятельницы. Жена Пита записалась на новые вечерние курсы.

Немного спустя им пришло в голову, что не плохо бы проверить девицу с грязными ногтями на ногах. Они поехали на машине в центр к ночному клубу «Вонючий кабан», где та работала и, дождавшись, пока она выйдет, последовали за ней домой. Обитала она, как они и подозревали и чего боялись, в международном лагере «краснокожих» — белых европейцев из средних классов Европы, живущих в подражанье индейцам в тяжелых нейлоновых «вигвамах», а летом каждый год перебирающихся на берега Потомака. Дети у них бегали где хотели, измазанные, полуголодные, в болячках.

— Святая Мария, — сказал Джо, когда его начищенные до блеска туфли погрузились в месиво из глины и гальки. — Теперь мне понятно, почему у нее такие ноги.

Между пальцами ног у Веры тоже виднелась желтая глина. Она сняла рабочую одежду и надела широкое вышитое платье, грузное от жира и грязи, наряд, бывший в чести у «краснокожих». Намазала волосы растительным маслом и туго стянула сзади веревкой. Она была в палатке одна: глаза ел дым от горящих поленьев.

— Держись подальше от этого дыма, — шепнул Пит, обращаясь к Джо. — Он канцерогенный. Опасней для легких, чем дым от сигарет.

Они наблюдали за Верой через узкую щель. Позади журчала река. Городские огни отбрасывали на небо желтое зарево, застилая звезды.

«Краснокожие», незамаранные работой, собрались вокруг костра и, распевая печальные песни, ели жаренный на вертеле куриный шашлык. Детям и собакам доставались обглоданные кости — если их удавалось схватить. Такова была традиция.

Пита и Джо, дети которых питались согласно рациональной диете: столько-то жиров, белков и углеводов, плюс все имеющиеся витамины, это привело в ужас.

Вера успокоила нервы одной-двумя затяжками марихуаны, сжевала пару таблеток и вышла из «вигвама», чтобы присоединиться к своим друзьям. Она числилась «сквау» Прокуренного Эла; хотя ему было семьдесят два года, он еще не потерял мужской силы. Вера разделяла этот статус со своей родной сестрой Мариэль. Они были из Голландии и сбежали сюда от гнета буржуазных родителей. Вере было двадцать четыре, Мариэль — двадцать два.

Пит и Джо схватили Веру на темном участке между «вигвамом» и костром и утащили в машину. Ни сопротивляться, ни кричать она не могла — слишком велики были ее удивление и их сила. Никто не заметил похищения.

— Мы не собираемся причинять тебе вред, — сказал Джо и солгал. — Нам просто нужно задать несколько вопросов.

— Святая Мария, как от нее воняет, — сказал Пит, нажимая на акселератор.

— Это пот, — объяснила Вера, словно оскорблением больше, оскорблением меньше, неважно при каких обстоятельствах, не имело для нее значения. — Я бы чаще мылась, да тут нет проточной воды. К тому же, если от человека пахнет, этого нечего стыдиться.

Но Пит и Джо были другого мнения. Они привезли ее в одно местечко, знакомое по старым временам, где если и задавали вопросы, то они сами, а не им, и где, ради прежней дружбы, их ждал радушный прием; там при ярком свете ламп они устроили Вере допрос.

Они удостоверились, что она не находится ни у кого на жалованье, ни у Каддафи, ни у КГБ, ни у одного из множества американских отделений службы безопасности, и что легла она в постель с Дэнди просто потому, что он ее об этом попросил.

— Ты всегда так делаешь, если тебя попросят?

— Да, — ответила Вера.

Они били и стращали ее, сорвали с нее одежду и насмехались над ней, но до изнасилования дело не дошло. Вера думала, что они ненормальные, что их довел до этого их образ жизни. Пит напоминал ей отца. Она не очень сильно испугалась. Она столько раз падала, спотыкаясь о камни преткновения, что могла с таким же успехом одурманиться безвредной затяжкой дыма, как чем-нибудь еще. Веру больше пугал ход собственных мыслей, чем оружие, угрозы и побои. Почему они так поступают, а не сами их поступки, вот что доконало ее. Правда, Прокуренному Элу тоже доставляло удовольствие щипать и колотить ее.

— Послушайте, ребята, — сказала Вера. — Я расскажу все, что хотите, только дайте мне время раскрыть рот.

Они перестали ей угрожать и стали слушать.

Она сказала, что привела Дэнди в «вигвам» потому, что он ей понравился. Ей не нужны были его деньги, только он сам. Вернее не ей, а Элу при ее посредстве. Прокуренный Эл любит, когда она трахается по вечерам с молодыми парнями. Он считает, что это поддерживает его половую потенцию. Что это, по правде сказать, путь в бессмертие. Ей не трудно подцепить любого мужчину в «Вонючем кабане», подмигнув ему из гардероба.

— Святая Мария Богородица! — воскликнул Джо в ужасе от того, как был использован мужской тонус Дэнди.

Но эпизод закончился не так, как она ожидала. Дэнди при всей его энергии и смазливой роже оказался, говоря без прикрас, не на высоте. Она старалась изо всех сил, но кончилось тем, что он облил ее слезами, не переставая твердить о какой-то рыжей австралийке, которую он любил и потерял.

— Теперь таких парней хоть отбавляй, — пожаловалась Вера, — импотенты. На Прокуренного Эла хоть можно положиться.

Джо и Пит удалились в ванную комнату, чтобы обсудить, как быть дальше. Здесь было очень грязно. Ванну не мыли уже полгода. Кто-то плевался кровью в раковину. Безопасность требовала, чтобы женщины сюда не заходили — во всяком случае, по собственному почину, — а мужчины, которые заходили сюда, были из числа тех, кто считает уборку женским делом, унизительным для себя, так что тут почти никогда не убиралось. Когда Джо открыл кран, чтобы заглушить их голоса, полившаяся оттуда вода была красная от ржавчины.

Разговор их был коротким.

— Ты или я? — спросил Джо.

— Ты, — любезно ответил Пит.

— Точно, — сказал Джо. — Нет ничего хуже получить специальную подготовку и не иметь возможности ее применить. Наконец-то для этого пришло время.

Джо застрелил ее, и куртка его распахнулась, как надо, благодаря зашитому в подкладку грузу, и не помешала ему стрелять. Вера умерла быстро и чисто, наконец-то взаправду, как они выразились, протянула ноги, что на деле случалось не раз, когда она нюхала или глотала какую-нибудь отраву. Оружие, подарок жены, сработало хорошо и эффективно; этого Джо и ждал.

Как заметил Пит — Джо после акции не мог найти себе места, словно ему было не по себе, а Пит-то полагал, что он будет испытывать блаженное спокойствие и удовлетворение, — не могли же они допустить, чтобы Вера шаталась по Вашингтону, заявляя всем встречным и поперечным, что кандидат на пост президента от демократов — импотент. Если бы она осторожно выбирала слова, показала, что может владеть собой и хотя бы к чему-то относится с должным уважением, она, возможно, осталась бы в живых. Они могли бы припугнуть ее, убедить, даже изменить ее воспоминание о встрече с Дэнди, будь у них на то желание, деньги и время: сказать по правде, имелось множество способов заткнуть ей рот. Но было куда легче, и добрее, и благородней просто прикончить ее, избавить от мучений, нераздельных с такой жалкой и позорной жизнью. Ей бы ни за что не удалось вновь подняться по крутой, изнурительной, но благотворной тропе, которая ведет к браку и детям, свободе и счастью. Грязь между пальцами ног осталась бы на всю жизнь.

После одного-двух звонков к прежним сослуживцам прибыла машина «скорой помощи», и тело забрали. Никто не заметил, что Вера исчезла. Бродячие девицы без обручального кольца и имущества, выгнанные из дому, чьи друзья занимают слишком неопределенное или слишком высокое положение, чтобы задавать вопросы, исчезают каждый день по куда менее важным поводам.

На обратном пути в офис Джо несколько раз прочитал «Аве Мария». Он перестал дергаться, но посетовал, что не чувствует в себе никакой разницы, хотя лишил человека жизни.

— Да разве это человек? — отозвался Пит. — Так, пустое место.

— Возможно, потому, — сказал Джо.

В следующий раз, когда увидят Дэнди, решили они, скажут, чтобы он прекратил знакомиться с кем попало. Раз и навсегда. Ему от этого мало пользы, им тоже — конечно, насколько мало, они, естественно, говорить не станут.

— Уроки Уотергейта, первый, второй и третий, — сказал Пит. — Держите тех, кто наверху, в стороне.

Вызывая карету «скорой помощи», они воспользовались именем Максуэйна. Он уже должен знать достаточно о том, что произошло, чтобы не хотеть узнать еще больше: Что у новой Иезавели с берега реки псы отгрызли руки…

А теперь они считывали с компьютера кодированный текст, касавшийся Изабел, и то, что они увидели, не доставило им удовольствия. Изабел сделала то, что они считали несбыточным, — выкарабкалась по скользкой дорожке из трясины морального упадка и отвращения к самой себе на высокие чистые склоны респектабельности. Мало того, она общалась с влиятельными и известными людьми.

— Классная оказалась дамочка, — сказал Пит осторожно. — Мы, видно, недооценили ее.

— Да, спору нет, положение щекотливое, — согласился Джо.

Они составили множество сценариев на выбор для будущего употребления. Среди них был один, по которому Дэнди разорвал помолвку с Пиппой Ди, Хомер развелся с Изабел из-за ее романа с Энди Элфиком, Дэнди признал Джейсона своим сыном, Дэнди и Изабел поженились, и она вошла в Белый дом в качестве Первой Леди, что привело в дальнейшем к улучшению торговых связей с Австралией. Ну и хохотали же они! Единственная загвоздка была в том, что в этом случае ей пришлось бы самой стать Первой Леди президентшей, так как ему — это уж как пить дать — президентства не видать, как своих ушей.

К полуночи оба были полны сил и бодрости. От пистолета под мышкой у Джо исходили тепло и энергия, которых раньше он не замечал. Он постеснялся сказать об этом Питу, но прочитал про себя благодарственную молитву непорочной Деве Марии, чистой, как лилия.

Пит поставил карточку Изабел, Хомера и Джейсона — единственную, которая у них была, — на картотечный шкафчик. Они ничем не рисковали, она не могла попасться Дэнди на глаза. Во время редких визитов в здание Эванса он поднимался на лифте для ОВП прямиком в апартаменты на крыше, минуя все остальные этажи.

— Этого мальчика следует постричь, — заметил Пит.

— Христос с тобой! — сказал Джо. — Если бы его постригли, мы не говорили бы о нем, мы бы действовали, и в темпе.

Он прикрыл волосы Джейсона карточкой — сходство с Дэнди было поразительным.

— И все же, — сказал Пит, — мне не нравится, что она делает из него «девчонку».

— В Сан-Франциско всем заправляют девочки, — сказал Джо.

— Мы — в Вашингтоне, — сказал Пит, — благодарение Господу.

Они частенько упоминали Святое Семейство, в той или иной форме; в конце концов, человеку естественно обращаться к Высшей власти, особенно если земные власти слишком уж часто ошибаются.

— Уроки Уотергейта, четвертый, пятый, шестой: полагайтесь на Бога, человек может оплошать, — как заметил Джо.

Пит немного надоел Джо вопросами, не могла ли Вера, подобно Изабел, выбраться из трясины, если бы они ее не трогали. Джо считал: нет, слишком она безмозглая. А Изабел, это еще тогда было видно невооруженным глазом, продувная бестия — пальца в рот не клади. Вера слишком сильно истаскалась; так порой кусок материи истончается от носки до такой степени, что и заплатку не поставишь. Они все сделали правильно — по отношению к Вере, самим себе, своему кандидату, Богу, Иисусу, Святой Марии и Америке.

На следующий день Пиппа Ди уверенно обыграла свою противницу со счетом: 6–2, 6–2, гейм, сет, матч. Выиграла она честно, настолько честно, насколько можно выиграть, если одной из участниц игры предстоит стать Первой Леди в Белом доме и на ней теннисный костюм от Диора, а вторая — бывший капитан болельщиков из Орегона, костюм на ней — самый обыкновенный, хотя и практичный, куплен в магазине «Адидас», и зрители хлопают всякий раз, что она теряет очко.