Глава 14

Первая тревога прозвучала в четыре часа утра. Афа снабдил двери и окна первого этажа небольшими электронными сигнализациями, соединенными проводами с его спальней и несколькими главными исследовательскими помещениями. Тихий звон мгновенно разбудил Киру.

Она спала на диване в телевизионной студии, в которой поселилась чуть больше недели назад. Кира уже очень давно не спала так долго в одном месте. Сигнализация была настойчивой, но тихой: по задумке она должна была предупредить жильцов, но не позволить гостям понять, что их обнаружили.

В мгновение ока Кира была на ногах. Она натянула ботинки и схватила винтовку. Если придется бежать, это было самым необходимым.

Конечно, когда Афа был готов взорвать все здание, даже спасение босой и невооруженной казалось не самым худшим развитием сценария.

Кира встретила Афу в холле, оба молчали. Афа выключил сигнализацию и прислушался.

Если тревога была ложной — ее причиной был ветер или бродячий кот, толкнувший оконное стекло, — то в здании станет тихо. Кира слушала с закрытыми глазам, молясь, чтобы ничего не...

Бибип. Бибип.

Афа снова заглушил сигналы, на этот раз полностью выключив систему, и тяжело протрусил по коридору к другой панели выключателей. Солнечные батареи на крыше запасали огромной количество энергии, которой было более чем достаточно, чтобы сигнализация могла работать ночью.

Афа пробудил к жизни спящий монитор, и на нем возникли картинки слайд-шоу. Кира и Афа как раз успели увидеть, как фигура в черном бронежилете проскользнула через окно. На голове ее был круглый шлем, не закрывающий лицо, что было известной визитной карточкой армии Партиалов, но в данном случае броня была потрепанной и несла на себе следы битв, так что Кира задалась вопросом, не была ли она краденной.

Кратко обрисованный лунный светом контур тела пришельца показал, что это была женщина, а вот последовавший за ней силуэт, возможно, принадлежал мужчине.

Кира глянула на Афу, лицо которого застыло в маске тревоги и нерешительности. Другие свои убежища он просто взрывал, когда возникала угроза, но этот дом был его штабом, главным архивом, где хранилась работа всей его жизни. Он не хотел уничтожать все это.

Но ведь он не был особенно хладнокровным человеком, когда дело принимало серьезный оборот.

Кира и Афа находились на седьмом этаже, а на пути вторгшихся было два полных уровня защиты, которые должны были не позволить им добраться до чего-либо ценного. На первом этаже их поджидала взрывчатка, и ее было достаточно, чтобы все здание взлетело на воздух, поэтому Кира осторожно встала между Афой и рычагом, который мог привести систему в действие.

Вместе с хозяином дома Кира изучала нечеткие изображения с камер кабельного вещания, на которых двое самозванцев осторожно пробирались через комнаты и коридоры, от одной видеокамеры к другой, так что мониторы выдавали их траекторию неровным и беспорядочным лабиринтом проходов. Слева направо на первом мониторе, справа налево на третьем. На втором и на четвертом одновременно — сверху вниз. Злоумышленники шли друг за другом.

Двигались они медленно, держа винтовки наготове, а их тела казались бесцветными тенями.

Шлемы, похоже, были снабжены устройствами ночного видения, а движения самозванцев были удивительно скоординированы. Явный знак действия линка. Определенно, эти двое являлись Партиалами.

Кира старательно проверила свое снаряжение, не отводя глаз от мониторов. Возможно, если удастся застать их врасплох, она сможет убить одного Партиала, но вероятность того, что она справится с обоими, была минимальной. Если она не сбежит сейчас, то, возможно, очнется уже снова в лаборатории доктора Морган, растянутая обнаженной на операционном столе перед сумасшедшим врачом, которая готова была скальпелем узнать секреты ее организма.

Она сделала один шаг, готовая бежать, но заставила себя остановиться. «Дыши, — сказала она себе. — Дыши глубоко. Успокойся. Никто в мире не может страдать худшей паранойей, чем Афа — он знает, как защитить свой дом. Дай ему время. Нас разделяет еще один этаж».

Наконец камера показала незваных гостей на лестнице. Они осторожно открыли дверь и вошли. На первом этаже не было ловушек, потому что Афа не хотел, чтобы бомбы взорвались из-за бродячего животного, но Кира надеялась, что Партиалы посчитают это отсутствием средств защиты. Станут ли они на втором этаже менее осторожными? Кира задержала дыхание, и ноги Партиалов скрылись наверху лестницы. На втором этаже камер на было, лишь сенсоры и автоматические мины-ловушки.

На настенной панели вспыхнул красный огонек, и Кира услышала, как здание сотряслось.

— Осколочная мина, — сказал Афа. — Она называется попрыгушка-Бетти: когда кто-то проходит мимо, она подскакивает на четыре фута вверх, будто мяч, подброшенной метательным аппаратом Малой лиги, а затем кольцом взрывается. — Мужчина взмахнул ладонями, изображая, как единым порывом разлетается во все стороны волна разрушения. — Гвозди, шрапнель, крупная дробь — и прямо на уровне живота. На них бронежилеты, но я все равно могу сильно навредить им, не взрывая всего здания.

Кира кивнула, чувствуя, как нехорошо стало в животе, и стала ожидать, не загорится ли на панели вторая лампочка. Если попрыгушка-Бетти остановила Партиалов, то этого не произойдет. С угрозой будет покончено, и останется только ликвидировать последствия. Кира стала молиться, чтобы...

Вторая лампочка загорелась.

— Они следуют по восточному коридору, — сказал Афа, сложив перед собой руки, будто младенец в утробе матери. Его лицо покрылось испариной.

— Как нам отсюда выбраться? — спросила Кира. Существовал пожарный выход, но он также был начинен ловушками, и Кира надеялась, что можно было найти более быстрый путь наружу. Афа сглотнул, уставившись на панель, и Кира повторила свой вопрос: — Как нам отсюда выбраться?

— Они в восточном коридоре, — сказал Афа. — Подходят к пистолетам. В этих установлены датчики движения, они не проводные, как мины — Партиалы не поймут, в чем дело, пока не станет слишком поздно. — Вспыхнул третий огонек, и Кира услышала отдаленный хлопок. Она ждала, сжав в отчаянии зубы, и мир замер.

Моргнул и загорелся четвертый огонек.

— Нет, — пробормотала Кира, качая головой. Афа смотрел то в одну строну коридора, то в другую, его пальцы сжимались и разжимались на каком-то воображаемом инструменте. У него не было оружия, он едва терпел то, что у Киры была винтовка. Он действовал путем ловушек — косвенно и безлико. Если Партиалы доберутся сюда, он окажется беспомощен.

— Афа, — сказала Кира, хватая его за локоть. — Посмотрите на меня. — Он продолжил искать что-то взглядом, поворачивая голову из стороны в сторону, но Кира твердо встала в поле его зрения. — Поглядите на меня. Они поднимутся сюда и убьют нас.

— Нет.

— Вас убьют, Афа, вы меня понимаете? Меня захватят в плен, а вас убьют и сожгут все это здание...

— Нет!

— ...а вместе в ним — все ваши записи. Вы понимаете это? Вы потеряете все. Нам нужно выбираться отсюда.

— Мой рюкзак со мной, — сказал мужчина, отстраняясь от Киры и поднимая с пола свой огромный рюкзак, который никогда не отдалялся от него более чем на несколько футов. — Я не потеряю рюкзак.

— Нужно забрать его и уходить, — сказала Кира, таща мужчину к студии. У нее было несколько мгновений, чтобы похватать свои вещи, а затем им нужно было бежать, и как можно скорее.

Она подумала о радиостудии, что была внизу, о Маркусе и о том, как она ему помогала.

Доктор Морган подчинила себе Ист-Мидоу и остальные населенные пункты на острове, а Кира могла лишь использовать радио, чтобы помогать Маркусу оставаться на шаг впереди его преследователей. Сейчас она все это потеряет. Афа сопротивлялся, желая вернуться к панели управления сенсорами, и Кира без него кинулась к студии, где быстро собрала свои вещи, готовая бежать.

— Они миновали конференц-зал, — сказал Афа. — Продвигаются медленно. Они прошли вторую попрыгушку-Бетти в восточном коридоре и идут к... Их стало больше.

Кира поднялась, ее рюкзак был наполовину забит снаряжением.

— Что?

— Один в восточном коридоре и один в западном. Еще одна группа. — Мужчина брызгал слюной, его голос становился все более диким и высоким. — Я не видел, чтобы еще кто-то входил!

Я глядел на мониторы — я бы их заметил!

Кира быстро закрыла рюкзак и, оставив спальный мешок, побежала по коридору.

— Их не стало больше, — сказала она. — Они разделились. — Она указала на седьмую лампочку. — Здесь проходит центральный коридор, верно? Планировка каждого этажа одинакова.

Это команда убийц из двух человек, подобная дюжине других, за которыми я следила по радио. Им не нужна вторая группа, они просто разделили первую... — Она запнулась посреди предложения.

— Они разделились, — снова повторила она так, будто на этот раз говорила о чем-то другом. — Они теперь поодиночке. Афа, где боковые коридоры соединяются на третьем этаже?

— Лестница, — пробормотал он.

— Да, — сказала Кира, снова становясь перед мужчиной. — Я знаю, что лестница, но мне нужны подробности. Вы создали всю эту систему, Афа, вы знаете, куда они направятся сейчас. Вот эта, — она указала на красную точку. — С чем на третьем этаже она связана?

— С черной лестницей, — сказал Афа, заикаясь от ужаса. Он потянулся к кнопке запуска бомбы, но Кира остановила мужчину, задержав его руку. — Это служебная лестница. Они поднимутся от электрощитовой, что позади.

— Отлично, — сказала Кира. Она сунула в руки мужчине его рюкзак и мягко оттолкнула его от пульта управления. — Вы должны спасти этот рюкзак, вы меня слышите? Не взрывайте здание — если вы это сделаете, то потеряете рюкзак.

— Мне нельзя потерять рюкзак.

— Именно. Найдите любой запасной выход и бегите. Если сможете оказаться достаточно далеко, то не возвращайтесь в течение недели. Если Партиалы уйдут, я буду ждать здесь. А сейчас уходите!

Афа повернулся и побежал по коридору в одну сторону, а Кира забросила свои вещи на плечо и ринулась в противоположную, с разбегу нырнув в последнюю дверь в длинной череде и едва не покатившись по ступеням. Шестой этаж. Пятый.

Если она доберется до третьего этажа первой — до того, как Партиалы снова объединятся, пока они все еще будут поодиночке там, где она знала их местоположение — то сможет устроить облаву на первого и отступить до того, как на помощь ему подойдет второй. У нее был шанс убить обоих, но только шанс. Четвертый этаж.

Третий.

Она замедлилась, стала ступать осторожно и сначала прислушивалась, а лишь затем огибала угол. Лестница была пуста. Кира опустилась на колено и подняла приклад винтовки к щеке, заглянула за угол, за которым открывался вид на коридор второго этажа. Покрытая плесенью ковровая дорожка уходила в темноту.

Металлическая дверь была отсюда убрана: Афа затащил ее наверх в качестве щита в один из своих мини-бункеров. Кира решила, что туда и будет отступать. Убить одного, спрятаться в бункер и ждать, пока второй не совершит ошибку. Если Партиалы вообще совершали ошибки.

Второй этаж казался пустым, но следы хаоса были здесь явными. Узор вмятин на стене и дыры в жалюзи говорили, что попрыгушки-Бетти сработали именно так, как должны были, но убитых видно не было.

Через дыры в жалюзи сюда прорывался свет, а на дальней стене мигал огонек. Кира выжидала, пытаясь вспомнить, в чем заключалась последняя ловушка на этом этаже. Девушка считала, что это было что-то, связанное с поджогом, и эта ловушка, очевидно, еще не была запущена. Партиал все еще был где-то здесь.

Кира ждала наверху лестницы, держа винтовку наготове. Как только Партиал покажется из-за дверного проема, он станет мертвецом.

Она ждала.

«А вдруг я слишком нашумела? — спросила себя девушка. — Партиал услышал меня и пошел по другому пути или, что еще хуже, он меня поджидает. Я могу отступить на лестницу, но тогда утрачу преимущество. Я не справлюсь с обоими Партиалами сразу. Если есть хоть один шанс заманить этого в засаду, я должна приложить все усилия.

Как далеко дошел второй? Это служебная лестница, но другой коридор ведет к главной.

Партиал уже там? Он поднялся на следующий этаж? Сумел ли Афа скрыться?» Кира надеялась, что у Афы хватило здравого смысла бежать, что он не сидел в одном из коридоров, держа палец на рычаге запуска бомбы, готовый поддаться паранойе и уничтожить работу всей своей жизни — а вместе с ней себя и Киру, — лишь чтобы не позволить Партиалам добраться до всего этого. «Мне нужно вернуться наверх, — подумала она. — А еще мне нужно оставаться здесь и в то же время бежать. Я не знаю, что...»

Но тут она поняла, настолько ясно и уверенно, будто увидела это собственными глазами, что по третьему этажу к ней крался Партиал.

Дверь выхода на третий этаж, как и дверь второго, Афа забрал для своего бункера. Дверной проем был пуст, и Партиал сможет выстрелить прямо в нее, как только обогнет угол. «Это линк, — подумала она. — Только так можно объяснить это внезапное озарение. Он передает все, что мы делаем. У меня нет полного набора тех чувств, которые описывал Сэмм, но, очевидно, того, что у меня есть, достаточно, чтобы ощутить их присутствие — и, вероятно, это может выдать и меня».

Кира похлопала себя по куртке, жалея, что у нее не было ничего, что она могла бы бросить: гранаты или даже камня, чтобы отвлечь внимание нападающих, — но у нее была только винтовка, а к тому времени, когда у нее появится возможность хорошенько прицелиться, будет уже слишком поздно.

Ей нужно было уходить. Она перекатилась на носки, готовая броситься вниз по лестнице на первый этаж, но в этот миг ее окатило еще одним ощущением, таким же ясным, каким было первое, что внизу ее ждал другой Партиал. Они не замешкались в ожидании у дверей, они действовали быстро и окружили ее. Ей было некуда деваться, кроме второго этажа, где все еще была заряжена последняя ловушка. Девушка подскочила на ноги и побежала.

Партиалы не перекрикивались между собой: линк предупреждал их об опасности куда более эффективной тишиной, но Кира все равно почувствовала в мозгу крик химической реакции: «Она бежит». По ступеням за ее спиной застучали шаги, и Кира выстрелила вниз лестничного колодца, не позволяя тому Партиалу, что был там, застрелить ее. Девушка бежала к ловушке второго этажа.

Она прокатилась сквозь дверной проем и снова вскочила на ноги, выискивая взглядом ловушку, но Афа спрятал ее слишком хорошо.

Сквозь дверь следом за ней пронесся Партиал, и Кира резко обернулась, зарядив автоматной очередью по стене на уровне груди нападающего. Партиал — женщина, лицо которой все еще было скрыто шлемом с устройством видения, — запнулась, когда увидела Киру, затем закончила свой бросок акробатическим кувырком. Она прижала винтовку к груди, свернулась в клубочек и, не давая Кире времени изменить направление стрельбы, избежала потока пуль при помощи сальто.

Партиалка оказалась всего в футе от Киры и почти мгновенно открыла огонь, так что Кире пришлось кинуться в сторону, чтобы ее не задело. Со сверхъестественной скоростью Партиалка последовала за ней и сильным пинком выбила из рук Киры винтовку. Девушка, спотыкаясь, вбежала в конференц-зал и, обогнув гниющий стол, ринулась к двери, которая была с другого края помещения. В трех шагах за ее спиной бежала Партиалка.

Кира вылетела в холл и ринулась к двери, но в следующим миг она с грохотом рухнула на пол, когда Партиалка обхватила ее сзади, вышибив воздух из легких девушки. Кира пыталась вдохнуть, дико сражаясь с нападавшей, и сумела с силой ударить локтем по ее шлему с боку.

Женщину отбросило в сторону, и Кира откатилась прочь, успев проползти еще несколько футов, когда Партиалка, которая была уже на ногах, ударила ее по бедру, так что девушка потеряла равновесие. Кира застонала от боли и завалилась на бок. Когда она подняла взгляд, то увидела, что женщина-Партиал замерла в нескольких футах от нее, подняв ногу над крошечной проволочной петлей, а руку протянула к какой-то точке над головой Киры.

Кира поглядела вверх и увидела сопло зажигательной ловушки Афы — огнемет, нацеленный прямо ей в голову. Нападавшей женщине нужно было только опустить ступню, и вспышка огня поджарит Киру на месте. Она скорчилась на полу, уставившись в безликий щиток шлема Партиалки, а затем услышала мужской голос.

— Кира!

Кира замерла. Она бы узнала этот голос где угодно. Ее рот открылся, когда второй Партиал покинул ступени лестницы, держа в руках свой шлем.

— Сэмм?

 

Глава 15

— Я не собиралась убивать ее, — сказала Партиалка. Она отошла от проволочной петли и сняла шлем. Ее Кира тоже узнала: иссиня-черные волосы, роскошные китайские черты лица, темные глаза, которые блестели ужасающей гениальностью. Это была Херон, Партиалка, которая однажды взяла Киру в плен и доставила ее доктору Морган. Девушка пренебрежительно ухмыльнулась, глядя на Киру так, как мог бы смотреть на потерявшегося котенка человек, который совсем не любит животных. — Я только пыталась ее припугнуть.

Сэмм наклонился и помог Кире подняться. Та вставала неуверенно, все еще пытаясь понять, что происходит.

— Сэмм?

— Рад тебя видеть.

— Что... почему вы здесь?

— Потому что мы наконец-то нашли тебя, — сказала Херон, указывая на потолок. — Все знают, что ты используешь радио, но только мы поняли, что ты на Манхэттене. — С притворным уважением она поклонилась. — Мы решили оставить эту информацию при себе.

Сэмм поднял с пола винтовку Киры.

— Мы знали, что в этом здании кто-то есть, уже несколько дней, но мы также видели признаки того же подрывника, который нас уже дважды чуть не взорвал, поэтому мы не торопились входить. Мы не были уверены, что ты здесь... — он помедлил и наклонил голову, будто что-то подсчитывая, — даже тридцать секунд назад. А потом я увидел твое лицо.

Он передал Кире ее винтовку.

Кира в замешательстве взяла ее в руки.

— Вы не...

Она заставила себя замолчать, осознав: едва не выпалила прямо перед Херон то, что является Партиалом. Она собиралась спросить, почему они не почувствовали ее через линк, ведь она так ясно ощутила их присутствие, но не знала, сообщил ли Сэмм Херон эту информацию или нет. Она задаст ему свой вопрос позже и наедине.

Кира отбросила эти мысли и поглядела на Сэмма.

— Вы могли бы постучать...

Она покачала головой. Они не могли постучать, потому что если они ошибались и здесь была не Кира, то они оказались бы куда в более серьезной опасности: из-за конкурирующей фракции Партиалов или мегатонной ловушки Афы. «Интересно, как далеко сумел бежать Афа, если вообще сумел?»

— Лучший ответ на твой вопрос, — сказал Сэмм, — заключается в следующем: мы здесь потому, что нам нужно было найти тебя. Ты в опасности.

— Доктор Морган пытается разыскать тебя, — сказала Херон и помедлила ровно столько, сколько понадобилось, чтобы Кира почувствовала себя неуютно. — Мы здесь, чтобы помешать ей.

Кира вызывающе посмотрела на нее.

— Ты больше не за нее?

— Я сама за себя, — ответила Херон. — Всегда.

— Но почему?

Херон почти незаметно глянула на Сэмма, но не ответила.

— Она помогает мне, — сказал Сэмм. — Доктор Морган прикладывает все усилия, чтобы найти тебя.

Кира кивнула, внимательно составляя свой следующий вопрос.

— Сколько она знает?

— Я знаю, что ты Партиал, — сказала Херон, — если ты об этом. Ты относишься к какому-то странному виду Партиалов, который не один доктор не смог определить. — Она слегка улыбнулась, приподняв бровь. — Я так понимаю, ты все еще держишь это в секрете? Так и не сказала своим друзьям-людям, когда уходила?

— Это не так просто, — произнесла Кира.

— Это самое простое, что только может быть, — сказала Херон, — если только... Ты все еще пытаешься быть и тем, и другим? Партиалом и человеком одновременно? Пытаешься спасти оба вида? Не получится.

Кира почувствовала, как в ней проснулась ярость.

— Ты внезапно стала специалистом по моей жизни?

Херон в притворной беспомощности подняла руки.

— Ого, тигрица, откуда столько злости?

Кира едва не зарычала.

— Когда я видела тебя в последний раз, ты привязывала меня к операционному столу. Тогда ты работала на доктора Морган, и я не вижу причин, почему должна доверять тебе сейчас.

— Но ведь я тебя еще не убила.

— Не думаю, что ты особенно хорошо понимаешь, что такое доверие, — сказала Кира.

— Ты можешь доверять ей потому, что ей доверяю я, — сказал Сэмм и помедлил. — Если, конечно, ты все еще доверяешь мне.

Кира внимательно на него посмотрела, вспоминая, как он предал ее — и как спас. Она доверяла ему? Немного — да, но насколько? Она протяжно выдохнула и беспомощно взмахнула рукой.

— Назови причину, по которой мне следует.

— Когда я освободил тебя из лаборатории, я покинул фракцию доктора Морган, — сказал Сэмм. — Херон пошла за нами, дождалась твоего ухода. После мы обсудили все, что видели, и она предложила план: самим найти исцеление от «срока годности». Ради этого мы и присоединились когда-то к фракции Морган, но ее методы стали... неприемлемыми.

Кира приподняла бровь.

— Это преуменьшение.

— «Срок годности» убьет нас менее чем через два года, — сказала Херон, и Кира услышала в ее голосе вспышку холодной ярости. — Каждый Партиал в мире будет мертв. Когда нам угрожает геноцид, методы Морган не кажутся настолько чрезвычайными.

Кира глянула на Херон, затем снова на Сэмма.

— И все же вы ушли.

— Мы ушли из-за тебя, — сказал Сэмм. Кира почувствовала, как сквозь ее тело прошла волна теплоты, но тихо слушала, что Сэмм скажет дальше: — Когда мы обнаружили, что ты Партиал, это все изменило, Кира: сейчас ты как раз то, чем мы надеялись стать почти двадцать лет.

— Запутавшейся девчонкой?

— Человеком. — Сэмм постучал пальцем по фотографии, на которой была изображена Кира в детстве. — Ты взрослеешь. Ты растешь. Ты не в плену химически обусловленной кастовой системы. Предварительные тесты, которые провела над тобой доктор Морган, говорят о том, что ты даже не бесплодна.

Кира нахмурила лоб.

— Как вы это узнали?

— Мы следили за ней с того времени, как ты ушла, — сказал Сэмм. — Пытались быть на шаг впереди нее. Она ищет тебя везде — само вторжение на Лонг-Айленд является отчаянной попыткой найти тебя и закончить эксперименты.

— Но каким образом она узнала, что я такое? — спросила Кира.

— Доктор Морган убеждена, что секрет нашего «срока годности» как-то связан с тобой, — сказал Сэмм. — Она все еще проводит эксперименты над людьми, но главным образом она сосредоточена на двух вещах: она хочет найти тебя и она хочет найти Доверие.

— Ты имеешь в виду «остальную часть Доверия», — сказала Кира. Сэмм в замешательстве нахмурился, и Кира объяснила: — Доктор Морган — член Доверия, — сказала она. — Маккенна Морган, специалист по бионанотехнологиям и усовершенствованию человека. Она много лет работала в ПараДжен — наверху у меня есть ее полное резюме.

Сэмм нахмурился.

— Как она могла работать на ПараДжен, если входит в Доверие? Это не люди-ученые, это Партиалы — генералы и доктора, которые после Раскола приняли на себя командование.

Кира поджала губы.

— Давайте поднимемся наверх.

* * *

Афы не было. О его бегстве напоминала только дымящаяся дыра в стене восьмого этажа: он использовал взрывчатку, чтобы пробить проход между этим зданием и смежным, и скрылся, пока Кира сражалась с Херон и Сэммом. Афа забрал свой рюкзак, но не стал взрывать здание, и Кира знала, что скоро он вернется — он не сможет долго продержаться вдали от своего архива. Пока же девушка провела Сэмма и Херон в одну из студий записи, которая представляла собой изолированную кабинку с широким столом и систематизированной картотекой.

Здесь Афа складировал самые важные и ценные документы о внутренней работе ПараДжен.

Кира старательно разбирала их в перерывах между своими дежурствами на радио. Когда армия Партиалов стала действовать более хитро и людям пришлось покинуть область, где были возможны эффективные радиопередачи, эти перерывы стали более длительными и частыми.

— Сначала это, — сказала Кира, подвешивая свой масляный фонарь на крюк на стене и предоставляя Сэмму и Херон распечатку старого электронного письма компании. — Здесь финансовый менеджер просит о встрече с начальством лабораторий ПараДжен. Сверху список электронных адресов — это как кодовые имена, которые компьютерная система использовала, чтобы доставлять людям сообщения.

— Мы знакомы с электронной почтой, — сказала Херон.

— Эй, — ответила Кира. — Все эти технологии для меня в новинку: когда вы все взорвали, мне было пять, помните?

— Продолжай, — сказал Сэмм.

Кира посмотрела на двух Партиалов, в первый раз замечая, насколько они различались: Сэмм, как и раньше, был прямолинейным; он не озвучивал и половины того, что чувствовал, но все из того, что он говорил, было просто и практично. Он списывал свою неразговорчивую натуру на побочный эффект линка: химическая связь передавала все их эмоции, поэтому им не нужно было объясняться посредством речи.

Партиалы использовали речь, чтобы делиться идеями, а феромоны — чтобы передавать эмоциональный контекст этих идей: насколько им нравились высказанные мысли, насколько заставляли их нервничать, расслабиться или замереть в предвкушении. Человеческому наблюдателю, не связанному линком, Партиалы из-за этого казались хладнокровными механизмами. Херон же, напротив, была удивительно человекоподобной в отношении общения: она использовала мимику лица, различные голосовые тона, сленг и даже жесты таким образом, какого Кира не замечала за другими Партиалами.

«Ну, — подумала Кира, — за другими Партиалами, кроме меня. Но я едва могу ощущать линк, а выросла я и вовсе без доступа к нему. Я говорю, как человек, потому, что всю жизнь провела с ними».

Но как объяснить поведение Херон?

Сэмм выжидательно на нее смотрел, и Кира вернулась к распечатке.

— Я сравнила это сообщение с некоторыми другими, что есть здесь у Афы, и думаю, что эти шестеро и есть Доверие — возможно, это не все Доверие, но я почти уверена, что большинство из его руководителей есть в этом списке. — Она указывала на электронные адреса и называла их обладателей: — Грэм Чемберлен, Киони Тримбл, Джерри Риссдал, Маккенна Морган, Нандита Мерчант и... — Она помедлила. — Армин Дхурвасула. Вероятно, некоторые из этих имен кажутся вам знакомыми.

— Генерал Тримбл командует ротой В, — сказал Сэмм. — Мы уже некоторое время знаем, что она часть Доверия — но, как я говорил, Доверие состоит из Партиалов, не людей. А что насчет доктора Морган — в мире, вероятно, не одна единственная доктор Морган, нет гарантии, что это именно она.

— Просмотрите ее информационную страницу, — сказала Кира, передавая Сэмму стопку бумаг, — распечатанную с вебсайта компании. Здесь есть фотография.

Херон взяла документы и стала перелистывать их, а Сэмм читал через ее плечо. Они помедлили на фотографии, внимательно изучая ее. Изображение было не лучшего качества, но ошибиться было невозможно. Кира видела доктора лишь несколько минут, но лицо Морган навсегда врезалось в ее память. Это была ее фотография.

Херон отложила бумаги.

— Доктор Морган — Партиал. У нее есть линк — мы все его чувствовали. Она с нами с самого Раскола. У нее иммунитет против РМ. Черт, да она пережила перестрелку с Сэммом с близкого расстояния, когда ты бежала — это верный признак обостренных рефлексов Партиала.

Она никак не может быть человеком.

Кира кивнула и стала рыться в другом ящике с документами.

— Одна их этих бумаг — отчет инспектора корпорации. Очевидно, некоторые члены Доверия добавляли себе генные модификации Партиалов. Узнав об этом, руководители компании вышли из себя.

— Генные модификации Партиалов? — переспросил Сэмм. — Что это вообще значит?

— Перед тем как построить бизнес на биосинтетических организмах, — сказала Кира, — ПараДжен начинал работать в области биотехнологий, разрабатывая для людей генетические модули: они исправляли врожденные пороки, улучшали выносливость людей и их рефлексы, даже делали пластику вроде увеличения груди. К Расколу почти у каждого человека, рожденного в Америке, были некоторые привычные генетические изменения, произведенные ПараДжен или другой фирмой, специализирующейся на биотехнологиях. Этот отчет не углубляется в детали, но он ясно говорит «генные модификации Партиалов». Я думаю, что некоторые члены Доверия использовали технологии, которые они создали для вас — нас — на себе.

— Они добавили себе линк и использовали его, чтобы контролировать нас, — сказала Херон.

Ее голос был полон яда.

— Значит, они сделали себя... полупартиалами, — сказал Сэмм. Он не показывал это, но Кира знала, что он был в таком же замешательстве, как и Херон, хоть, возможно, он был менее разозленным. Он помедлил, потом поглядел на Киру. — Не думаешь, что это то, чем ты являешься?

— Я тоже так подумала, — ответила она, — но нельзя сказать наверняка, не увидев результатов сканирования, которое произвела надо мной Морган. Но все же все доктора в комнате казались полностью уверенными, что я Партиал, не гибрид. Они упоминали специфические коды Партиалов, вписанные в мою ДНК. Но я ничего не исключаю.

Херон снова посмотрела на список.

— Итак, Морган — часть Доверия. Как и твоя подруга Нандита.

Она подняла взгляд, уставившись на Киру, и девушка внезапно поняла, что Херон тщательно ее изучает — не как ученый, но как хищник. Она почти ожидала, что Херон набросится на нее и вцепится зубами ей в шею.

Кира упустила глаза, ощущая себя неуютно под взглядом Партиалки.

— Нандита оставила мне записку, — сказала она. Девушка достала из кармана рюкзака фотографию и протянула ее Сэмму. — Я нашла это у себя дома три месяца назад. Поэтому я и ушла. Вот это Нандита, мой отец, Армин Дхурвасула, а посередине я. Кира... Дхурвасула.

Слова прозвучали странно. Кира не знала даже, было ли это ее настоящим именем.

Она предполагала, что ее никогда официально не удочеряли, потому что все прочтенные ею документы подразумевали: закон не определял Партиалов как людей. Фамилия отца принадлежала ей в такой же мере, как его собаке или телевизору.

Сэмм внимательно глядел на фотографию, его темные глаза бегали по ней взад-вперед.

Херон, казалось, больше интересовалась различными касающимися Доверия документами, разбросанными по столу.

— Значит, твой отец создал тебя в ПараДжен, — сказал Сэмм. — Он знал, что ты Партиал.

Как и твоя опекун на Лонг-Айленде.

— Но она никогда мне об этом не говорила, — сказала Кира. — Она растила меня, как человека, — думаю, мой отец делал то же самое. По крайней мере я не помню ничего, что подразумевало бы обратное. Но зачем?

— Он хотел иметь дочь, — сказал Сэмм.

— Ты была частью их плана, — сказала Херон, качая головой. — И мы все — тоже. Мы только не знаем, что это за план, и какова роль в нем каждого. — Она показала всем еще одно электронное письмо, которое Кира просматривала вчера вечером. — Здесь говорится, что доктора Морган назначили на «характеристики и спецификацию».

— Думаю, это значит, что именно она задала вам свойства суперсолдат, — ответила Кира. — Каждый член Доверия принимал какое-то участие в создании Партиалов, и зоной ответственности Морган были все те многочисленные штуки, что делают вас теми, кто вы есть: усиленные рефлексы, усовершенствованное зрение, ускоренная регенерация, увеличенная сила мускулов и далее по списку. Вся остальная команда пыталась сделать вас как можно более похожими на людей, а доктор Морган сделала вас кем-то... большим.

— И она все еще занимается тем же, — сказал Сэмм. Он отложил фотографию и с серьезным лицом посмотрел на Киру. — Я подслушивал отчеты, в которых говорилось, что Морган вмешивается в геном Партиалов, а Херон видела это своими глазами. — Херон, все еще перебирая бумаги на столе, приподняла бровь. — Очевидно, Морган не может прекратить попытки усовершенствований.

— Она пытается просто обойти «срок годности»? — спросила Кира. — Возможно, она не может найти гены, которые убивают вас в возрасте двадцати лет, поэтому она добавляет новые, чтобы приглушить действие первых.

— Возможно, — сказал Сэмм, — если такое вообще осуществимо. Но по большей части она занимается... как ты говорила, исправлениями. Добавляет определенным Партиалам силу и скорость. Говорят, у нее есть целый отряд, члены которого могут дышать под водой. Она все больше отдаляется от человекоподобия.

— Похоже, она окончательно повернулась к человечеству спиной, — сказала Кира. — Или, может быть, просто отказалась от него.

— Ей помогали в ПараДжен, — сказала Херон, беря в руки лист бумаги. — Глядите. Джерри Риссдала назначили на тот же проект или на другую его часть.

Кира кивнула, дивясь, с какой легкость Херон разбиралась с разбросанными по столу документами. Кире понадобились дни, чтобы найти связи между ними, но Херон справлялась с этим за несколько минут.

— Я не знаю наверняка, каков был вклад Риссдала, — сказала Кира, — но думаю, что ты права. Некоторые из них работали в парах.

— Но не все? — спросил Сэмм.

Кира пожала плечами.

— Честно говоря, я понятия не имею. Мы говорим о главных тайнах невероятно секретной компании и даже более секретного внутреннего круга, который, судя по всему, работал и за остальных, и против них. Даже основная информация скрыта за многослойной системой безопасности и шифрованными сообщениями, и я даже не могу быть уверенной, что зацепки, которые я нашла, истинны и не являются ложной информацией, созданной, лишь чтобы сбить людей с пути. Афа работал над этим долгие годы, еще до Раскола, но все это просто... неполно. У нас нет ответов.

Он... — Кира помедлила, не зная, как объяснить состояние здоровяка. — Он очень много времени провел в одиночестве, скажем так. Думаю, это в некотором отношении повредило его разум, но даже сейчас он остается гением. Он начал собирать информацию о конце света еще до того, как этот конец произошел. У него есть информация об Изоляционной войне, об индустрии биотехнологий, о Партиалах и... обо всем. Он работал в ПараДжен, управлял частью их компьютерной системы, где и добыл большую часть всех этих сведений.

Кира обвела рукой комнату, и Сэмм благодарно кивнул.

Херон приняла всю эту информацию более безучастно. Казалось, она впитывала ее, в то же время изучая целый ворох документов. Ее глаза бегали туда-сюда по бумагам перед ней, а лицо нахмурилось.

— Вот это плохо, — сказала она.

Сэмм поднял взгляд.

— Что?

— Морган — часть Доверия; у нас есть две противоречивые версии о том, что же такое Доверие, но каждая подтверждает, что она часть его. И, похоже, Доверие — это группа, которая создала Партиалов.

— Мы всё это уже знаем, — сказала Кира. — Это не самые потрясающие новости, но и не такие ужасные.

— Это потому, что ты невнимательна, — сказала Херон. — Попробуй составить картинку: Морган создала Партиалов, но она не знала о «сроке годности» до тех пор, пока три года назад не начало умирать первое поколение. Почему она не знала? Лекарство от РМ находится в системе феромонов Партиалов, но она не знала и этого. Ты сама — какая-то новая модель Партиалов, но она даже не представляла, что ты существуешь.

Значение всего этого ударило Киру, будто кулаком в живот, и она упала на стул.

— Это плохо.

— Я не понимаю, — сказал Сэмм. — Три факта, которые ты сейчас назвала, никак не связаны с набором физических усовершенствований, над которым она работала, поэтому вполне логично, что она не знала всего этого. Почему это так важно?

— Потому что это значит, что они не те, кем мы их считали, — сказала Кира. — И они не то, чем мы их считали. Я здесь уже несколько месяцев пытаюсь найти Доверие, потому что я думала, его члены едины: это группа гениев или кем бы они ни были, у которых есть точный план, как все должно быть устроено. Лекарство от РМ, подробности по поводу «срока», ответы на то, зачем нужна я, — всё. Но теперь, когда мы наконец кое-что о них узнали, они оказываются просто... — она вздохнула, в конце концов все осознав, — настолько же раздробленными, как и все остальные.

У них были секреты друг от друга, они вмешивались в работу друг друга. Я полагалась на то, что получу от них ответы, но начинаю думать, что у них, возможно, нужных мне ответов тоже нет.

— А если их нет у Доверия, — сказала Херон, — то нет ни у кого.

Сэмм, задумавшись, молчал. Кира рассматривала возникшую перед ней проблему с разных углов зрения, вспоминая все, что она знала о Доверии. У каждого члена Доверия будут ответы на некоторые из ее вопросов, верно? Она сможет найти их, как ей советовала Нандита, и что-нибудь выяснить. И, возможно, существовал член Доверия, который знал все части плана, который руководил проектом, который мог сообщить Кире, как частное соединялось в целое. И какое ко всему этому имела отношение она.

Ей нужно было во что-то верить.

Сэмм нарушил молчание.

— Как насчет ученых, которые работали непосредственно с тобой? — спросил он. — Твой отец, Нандита. Чем занимались они?

— Мой отец создавал систему феромонов, — сказала Кира, — что, как я считаю, имеет смысл: у меня не полноценный линк, только его версия. Возможно, отец сделал это специально.

— Какими свойствами обладает твой линк? — спросила Херон.

— Я понятия не имею, — ответила Кира. — Я знала, что вы ждали меня на лестнице, а вы знали, что я поджидала вас, но сейчас я не ощущаю никого из вас.

Херон приподняла бровь в наполовину насмешливом, наполовину удивленном жесте.

— Мы знали, что ты на лестнице, потому что ты такая же бесшумная, как лось. От тебя не исходило никакой информации посредством линка — и не исходит сейчас.

— Но я чувствовала вас, — сказала Кира. — Я знала совершенно точно, где были вы оба.

— Интересно, — сказала Херон.

Кира повернулась к Сэмму.

— А ты? — Она подумала о той связи, которую ощутила с ним в лаборатории, и внезапно встревожилась. — Ты что-нибудь чувствуешь?

Задавая этот вопрос, она почувствовала себя глупой школьницей, но не могла заставить себя задать вторую его часть: чувствовал ли ты что-нибудь?

Сэмм покачал головой.

— Ничего... сейчас.

— А раньше? — спросила Херон.

— Я... не могу сказать точно.

«Что за выражение приобрели его глаза? — подумала Кира. — Почему этих твердолобых Партиалов так сложно понять?»

— Возможно, она может только получать информацию, — предположила Херон, — и не способна передавать.

— Или функция передачи была каким-то образом отключена, — сказал Сэмм. — Хоть я и не знаю, почему.

— Чтобы спрятать меня от других Партиалов, — сказала Кира, — или защитить меня от них.

Я также никогда не получала с информацией приказов, о которых вы говорили. Когда доктор Морган пыталась заставить тебя подчиниться, я ничего не почувствовала.

Лицо Сэмма потемнело.

— Считай, что тебе повезло.

— А если она шпионская модель? — размышляла вслух Херон. — Выносливость и рефлексы слегка усовершенствованы, физически привлекательна, обладает повышенной сообразительностью, навыками общения с людьми и, очевидно, создана для индивидуальной работы. Все совпадает.

— У вас есть шпионские модели? — спросила Кира.

Херон рассмеялась, а Сэмм наклонил голову с самым близким к человеческому выражением замешательства, которое Кира когда-либо видела на его лице.

— А кем, по-твоему, является Херон?

— Но если я шпионка, то в чем моя миссия? — спросила Кира. — Однажды я проснусь и обнаружу, что в меня загружен приказ убить сенатора? Как можно было запланировать что-то вроде этого за пять лет до Раскола?

— Я не знаю, — сказала Херон. — Я только говорю, что такая возможность существует.

— Поехали дальше, — сказал Сэмм. — Дхурвасула создал систему феромонов, но как насчет Нандиты?

— Это еще один из наших пробелов, — сказала Кира. — Нандита и еще один парень по имени Грэм Чемберлен работали над чем-то под названием «Предохранитель». Из всего, что связано с созданием Партиалов, эта часть, очевидно, наиболее засекречена. У меня нет совершенно никаких документов, объясняющих, что такое Предохранитель, или как это работало, или даже кто приказал создать его.

— Что ты знаешь об этом Чемберлене? — спросил Сэмм. — Я никогда раньше о нем не слышал.

— Кое-что я могу вам сообщить, — сказала Кира, — но вам это, черт возьми, не понравится.

— Она достала папку из оберточной бумаги и вытащила из нее один листок — свидетельство о смерти. — Как только он закончил создание Предохранителя, он убил себя.

Все трое замолчали. Кира пересмотрела документы Афы настолько тщательно, насколько могла, но в них просто не было информации, которая была ей нужна — они намекали на некоторые загадки, как эта с Чемберленом, но не давали на них ответов. Все самые важные секреты все еще были где-то спрятаны. Кем были люди Доверия? Почему они создали РМ? Что такое Предохранитель?

«Что я такое? — думала Кира. — Каково мое предназначение во всем этом?» Не обладая информацией, она не могла ответить на эти вопросы.

Именно Сэмм — как всегда прагматичный и прямолинейный — снова прервал молчание.

— Нам нужно уходить.

— Куда? — спросила Кира.

— В ПараДжен, — ответил Сэмм. — Туда, где все началось, где принимались все решения.

Если информация не здесь, то она может быть только там.

— Это будет непросто, — сказала Херон.

Кира кивнула.

— Головной офис ПараДжен был в Денвере. Я не слишком сильна в географии старого мира, но я уверена, что это неблизко.

— Верно, — сказала Херон, — и дорога туда, как я понимаю, больше похожа на ад.

— Насколько ужасно это может быть? — спросила Кира, обводя рукой вокруг. — Мы ведь добрались сюда, не правда ли? Разве с Денвером может быть хуже?

— Мы, честно говоря, ничего не знаем о Денвере, — сказал Сэмм, бросив взгляд на Херон, — но б ольшую часть Среднего Запада пересечь практически невозможно из-за Хьюстона. Во время Раскола это был крупнейший в мире перерабатывающий завод нефти и газа, но в отсутствие кого-либо, кто мог бы управлять им, он пришел в запустение. В конечном итоге он оказался в огне — возможно, из-за удара молнии, но точно мы не знаем — и сейчас, десять лет спустя, он все еще горит, создавая облако токсичных газов диаметром в тысячу миль. Весь Средний Запад превратился в отравленную пустошь — ветры с побережья разнесли ядовитые газы повсюду.

Кира приподняла бровь.

— И это ваш план?

Выражение лица Сэмма оставалось каменным.

— Мы и не собирались развлекаться, но если это единственный выход, то ничего не поделаешь.

— Это не единственный выход, — сказала Херон. — Мы можем прямо сейчас связаться с доктором Морган и покончить со всем этим — с поисками, с войной, со всем. Сейчас мы знаем, что, даже если она не владеет полной информацией насчет РМ и «срока годности», ей известно больше, чем она показывает. Возможно, доступных нам сведений будет достаточно, чтобы помочь ей придумать план, как исцелить нас. И для этого нам не понадобится пересекать пустошь кошмаров.

— Она убьет Афу, — сказала Кира.

— Возможно.

— Она убьет всех, — сказала Кира, чувствуя, как ее голос становится тверже. — Она хочет решить проблему «срока годности»...

— Именно об этом я и говорила, — вставила Херон.

— ...но я пытаюсь решить обе наши проблемы, — продолжила Кира. — «Срока годности» и РМ. Они связаны через Партиалов и ПараДжен. Если мы сможем найти документы ПараДжен, но получим ответы, которые нам нужны. Если мы сдадимся и перейдем на сторону Морган, все люди умрут.

— Люди будут жить, — сказала Херон, — потому что Морган перестанет искать тебя и убивать их в процессе.

— Значит, они умрут через несколько десятков лет, — сказала Кира, — но все равно умрут.

РМ не будет исцелен, и люди не смогут размножаться, и тогда человеческая раса прекратит свое существование.

— Тебе никогда не приходило в голову, что, возможно, им пришло время умереть? — спросила Херон. Кире показалось, будто ее ударили в лицо. — Возможно, люди просто себя исчерпали, — продолжила Херон, — и пришло время того, чтобы Земля досталась Партиалам.

Голос Киры превратился в шипение.

— Не могу поверить, что ты такое говоришь.

— Это потому, что ты все еще считаешь себя одной из них, — сказала Херон.

— Это потому, что я забочусь о людях и не хочу, чтобы они умерли!

— Партиалы умирают каждый день, — произнесла Херон. — О них ты заботишься?

— Я уже говорила, что пытаюсь спасти всех...

— А что, если это невозможно? — спросила Херон. — Путешествие через весь континент невероятно опасно — что, если мы не справимся? Что, если мы доберемся до Денвера, но не найдем там ответов? Что, если нам понадобится на это столько времени, что к нашему возвращению все Партиалы умрут? Я не хочу рисковать их жизнями только потому, что ты не можешь решить, на чьей ты стороне!

Глаза Херон метали искры ярости, но Кира бесстрашно встретилась с Партиалкой взглядом.

— Я знаю, на чьей я стороне, — мрачно сказала она. — И знаю, кто со мной. И именно их я буду спасать.

Херон уставилась не нее, едва не рыча. Со своим привычным каменным лицом Сэмм сказал:

— Если мы отправляемся в Денвер, то нам нужно уходить сейчас — чем мы раньше мы начнем, тем раньше вернемся. — Он поглядела на Херон. — И ты нужна нам, иначе мы никогда не справимся.

Кира поглядела на них обоих, собираясь с мужеством.

— Если мы собираемся сделать это, то нам нужно сделать это правильно. Любые документы, которые мы найдем, будут в памяти компьютеров, скрытые многослойными шифрами. Кто-нибудь из вас знает, как преодолеть подобную защиту?

Сэмм покачал головой. Херон ответила только испепеляющим взглядом.

Кира протяжно выдохнула.

— Тогда нам нужно найти Афу.

 

Глава 16

Херон обнаружила Афу в близлежащей аптеке, отлеживающимся в задней комнате, в небольшом убежище, определенно оборудованным им годы назад. Выходить он отказывался, то заявляя, что он последний человек на планете, то — что ему нельзя оставлять свой рюкзак. Херон возвратилась за Кирой; вероятно, лишь из-за того, что после избиения Афы до бессознательного состояния ей пришлось бы тащить его домой, а Херон не желала утруждать себя этим, так что Кира попыталась аккуратно успокоить его. Последнее, что всем было нужно, — это еще один взрыв.

— Нам нужна ваша помощь, — сказала Кира. Аптека была маленькой и располагалась в одном из помещений другого здания; на полках давно не осталось ничего съедобного. По полу была разбросана земля, в которой виднелись следы животных. Афа был в задней комнате за закрытой дверью, и, судя по ее виду, изнутри она была подперта чем-то тяжелым. Кира не видела заложенных минных ловушек, но это не значило, что их не было. — Это мои друзья, и им нужна ваша помощь. Вы должны объяснить нам, как попасть в Денвер.

— Денвера больше нет, — сказал Афа, и Кира узнала отстраненность его голоса, полуотсутствующее бормотание, которое означало, что он спрятался в раковину своего ступора, и возможно, глубже, чем прятался раньше. Нападение на его дом сильно потрясло его. — Я последний человек на планете.

— Людей нет, — сказала Кира, — но город все еще существует. Мы хотим помочь вам закончить вашу работу — заполнить пробелы насчет Доверия, Партиалов и Предохранителя.

Неужели вам не хочется разузнать обо всем этом?

Афа помедлил.

— У меня есть все в рюкзаке, — сказал он наконец. — Я никогда не оставляю свой рюкзак.

— У вас есть почти все, — ответила Кира. — Но нет Доверия — их планов, формул, тайн или причин их действий. Нам нужна эта информация, Афа, она может быть единственным способом спасти любую из наших рас — и людей, и Партиалов.

— Слишком опасно, — пробормотал Афа. — Вы сгорите. Вы отравитесь.

Кира взглянула на Сэмма, затем — снова на дверь в комнату Афы.

— Мы будем в безопасности настолько, насколько это возможно, — сказала она. — Мои друзья — лучшие по ориентированию в диких местах из всех, кого я знаю, да я и сама довольно умелая. Мы можем прикрыть себя, можем нести воду, можем защищаться от диких животных — мы справимся. Поверьте мне, Афа, мы можем добыть для вас нужную информацию.

— По-моему, ты нас перехваливаешь, — прошептала Херон. — Пустошь будет адом, как бы мы ни готовились.

— Ему это знать необязательно, — шепотом ответила Кира.

В аптеке стало тихо. Все прислушивались к тому, как Афа думал. Между разрушенными зданиями носились птицы, за которыми внимательно наблюдал дикий кот, устроившийся на одном из подоконников вверху. Утреннее солнце превратило ржавеющие машины в неясные тени на дороге.

— Вы могли бы отправиться в Чикаго, — сказал Афа.

Кира снова обратила все свое внимание на дверь бункера.

— Что?

— ПараДжен находился в Денвере, но их информационный центр — в Чикаго, — сказал Афа. Теперь его голос стал яснее, понятнее и увереннее. — Помните, что я говорил вам про «облако»? Вся информация из него где-то хранится, на одном из компьютеров, и большая часть этих материальных носителей обычно располагается на центральных базах, называемых информационными центрами. У ПараДжен этот центр был в Чикаго.

— Но почему они не хранили информацию в офисах?

— Потому что «облако» лишало пространство всякого значения, — сказал Афа. Кира услышала, как отскочила задвижка, затем еще одна, затем две. Дверь приоткрылась, но Афа остался позади нее. — Хранить цифровую информацию в Чикаго было то же самое, что и хранить ее в Денвере, на Манхэттене или где-либо еще, потому что, где бы ты ни был, ты всегда мог получить к ней доступ. Как директор по ИТ, я постоянно работал с чикагским центром, устанавливая порядок доступа и системы безопасности, добиваясь того, чтобы никто, кроме нас, не мог добраться до этой информации. Если нужные сведения не на материальных носителях, то я гарантирую, что они в информационном центре.

— Если все так просто, — спросил Сэмм, — то почему вы не отправились туда и не забрали их раньше?

— До Чикаго семьсот двенадцать миль (1150 км), — сказал Афа. — Если нет возможности полететь, а у вас ее нет, то еще больше. Я не могу отправиться так далеко — я должен оставаться здесь со своими документами.

Кира снова бросила на Сэмма беглый взгляд.

— Но мы нуждаемся в вас, Афа. Мы не сможем сделать это без вас.

— Я не могу пойти, — ответил Афа.

— Он нам не нужен, — сказала Херон достаточно громко, чтобы Афа мог услышать ее — как показалось Кире, она сделала это специально. — Информационные центры, очевидно, работают на электроэнергии, поэтому нам придется активировать дополнительный генератор, которого хватит весьма ненадолго. Это будет сложно само по себе. После этого нам нужно будет отыскать серверы, на которых хранятся файлы ПараДжен, затем выделить из файлов ПараДжен файлы Доверия, а затем из этих файлов — нужные нам документы. Все это время мы будем пытаться обойти самую мощную систему безопасности из всех, что можно было купить за деньги старого мира.

— Я и так все это знаю, — сказал Афа. — Я мог бы легко найти документы.

Херон улыбнулась.

— Тогда пойдите с нами и помогите нам, — сказала Кира.

— Я не могу оставить свой архив.

— Я сама могу со всем этим справиться, — сказала Херон со зловещей улыбкой, бросая вызов знаниям Афы. — Он нам не нужен.

— Вам никогда это не удастся, — сказал Афа.

— Как только нужные файлы будут у нас в руках, — продолжила Херон, — нам нужно будет расшифровать информацию и загрузить ее на портативный компьютер, и все это до того, как сдаст генератор. У нас будет только один шанс. Это будет весьма забавным достижением — добыть из разрушенного здания, принадлежащего давно погибшей цивилизации, компьютерный файл.

Совсем как взломать пирамиды Гизы.

Дверь приоткрылась чуть шире, и Херон победно кивнула.

— Вы знакомы с дикими землями, — сказал Афа. — Кира сказала, что вы хорошо ориентируетесь. Вы не знакомы с компьютерами.

— Я знаю достаточно.

Дверь открылась еще шире.

— Вы знаете, как взломать брандмауэр «Ностромо-7»? — спросил Афа. Кира заметила, как изменился его голос — разум мужчины просыпался, оживленный идеей. Кира думала, что Херон пыталась подстрекательством заставить Афу пойти с ними, бросая вызов его способностям, но на самом деле она пробуждала его к жизни. Она предлагала ему невероятно интересную задачу, которая была полностью в его компетенции, поэтому он не мог не почувствовать возбуждение. Не один раз Кира делала то же самое с Маркусом, когда они проводили свои медицинские изыскания.

Сэмм покачал головой и тихо произнес:

— Мне это не нравится. Брать его небезопасно.

— Оставлять его так же небезопасно, — сказала Кира. — Доктор Морган тоже ищет меня, верно? Вы можете быть уверенными, что однажды она не обнаружит эту радиостанцию? Она не будет ласкова с психически неуравновешенным мужчиной, которого найдет здесь.

— Он не просто психически неуравновешенный, — сказал Сэмм. — Он — страдающий паранойей взрывник, которого невозможно контролировать и чьи действия нельзя предугадать.

Если мы возьмем его с собой на пустоши, он убьет нас с тем же успехом, с каким что-либо убьет его.

— Какие у нас еще есть варианты? — спросила Кира. — Мы не можем просто задать наши вопросы Морган, потому что а) она злая; б) она ничего не знает обо мне, «сроке годности» и Предохранителе. Если мы сможем найти Нандиту, это будет отлично, но все население Лонг-Айленда искало ее много месяцев и до сих пор не нашло.

— Мы могли бы поговорить с Тримбл, — сказал Сэмм, — если предположить, что рота В не убьет нас при первой встрече.

— Если предположить, что от роты В еще что-то осталось, — сказала Херон. — Морган вербовала их в свои ряды толпами. Но Тримбл не связана с феромонами, Предохранителем или «сроком», если верить, по крайней мере, документам, которые ты нам предоставила. Она будет знать не больше Морган.

Глаза Киры расширились.

— Вы знаете, где Тримбл?

— Она командует ротой В, — сказал Сэмм. — Они с Морган много лет были основными представителями Доверия — теперь-то мы знаем, что она не связная, а, очевидно, одна из членов этой организации.

— Рота В ненавидит роту D, — сказала Херон. — Б ольшая часть гражданской войны на материке — это война между ними.

Кира поморщилась.

— Спасти мир было бы куда легче, если бы те, кого мы пытаемся спасти, перестали убивать друг друга.

Афа еще больше приоткрыл дверь и выглянул из-за нее одним глазком.

— Вы так ничего и не сказали о «Ностромо-7», так что, как я понимаю, вы не знаете, как обойти его. А я — знаю.

Сэмм поглядел на него и тихо прошептал:

— Лучше бы мы этого не делали.

— Он хороший человек, — ответила Кира.

— Он не в своем уме.

— Я знаю, — прошипела Кира. — Мне нравится это не больше, чем тебе, но что еще нам остается? — Она поглядела на Херон. — Ты на самом деле можешь сделать все то, о чем говорила? Хоть знаешь кого-то, кто мог бы? Да, Афа непредсказуем, я это признаю, но, когда он мыслит здраво, он просто гениален.

— Когда мыслит здраво, — сказал Сэмм.

— Мы будем наблюдать за ним, — произнесла Кира. — Беречь от него оружие и все, что может взорваться. Будем делать все на свете, чтобы он был счастлив, разумен и дружелюбен. — Она помедлила. — Только так мы сможем найти нужную нам информацию.

Партиалы внимательно на нее посмотрели. Затем Сэмм повернулся к улице.

— Нам понадобятся лошади.

— Пешком мы быстрее доберемся до места, — возразила Херон.

— Мы с тобой — да, — сказал Сэмм, — но не Кира и определенно не Афа. Судя по его дыханию, он весит по меньшей мере триста фунтов (135 кг).

Кира приподняла бровь.

— Ты можешь по дыханию определить его вес?

— Он дышит натужно и прерывисто, — сказал Сэмм. — Не успеем мы преодолеть и половины пути, как он умрет от разрыва сердца.

— Недалеко к северо-востоку отсюда разбит лагерь Партиалов, — сказала Херон. — Наблюдательный пост роты А в Бронксе. Они не особенно дружны с ротой D, но и не ищут драки.

Мы с Сэммом могли бы проникнуть внутрь, украсть их лошадей и встретиться с вами там. — Она показала место. — На мосту Джорджа Вашингтона.

— Вы хотите прокрасться на наблюдательный пункт?

— Здесь, так далеко к югу, почти никого не будет, — ответила Херон. — Те ребята здесь только для того, чтобы присматривать за вашей военной базой на противоположном берегу залива.

Мы подойдем под другим углом, и они ничего не заподозрят.

— Все равно мне кажется, что это будет сложнее, чем ты говоришь, — сказала Кира. — В том смысле, что — да, вы Партиалы, но они — тоже.

— Но никто из них не сравнится со мной, — сказала Херон. Она развернулась и вышла на улицу, повесив винтовку на плечо. — Если мы собираемся сделать это, то давайте начинать.

Встретимся завтра в полдень на том мосту. Будьте готовы.

Она пошла прочь.

Кира поглядела на Сэмма.

— Ты... — Она не знала, что сказать. — Будьте осторожны. — Она помедлила. — Возвращайтесь.

— Завтра в полдень, — ответил Сэмм. Он поколебался, его рука замерла в воздухе возле руки Киры, а затем он повернулся и отправился вслед за Херон.

Кира снова обратила свое внимание на Афу, который все еще прятался за полуоткрытой дверью.

— Вы слышали? — спросила она. — У нас есть полтора дня, чтобы приготовиться. Мы действительно это сделаем.

— Вы считаете, что я психически неуравновешенный?

Кира почувствовала, как ее лицо залило жаром.

— Простите, — мягко произнесла она. — Я не знала, что вы слышали.

— Я слышу все.

— Я считаю... — Она помедлила, не зная, как выразить свои чувства. — Я хочу, чтобы мы были реалистами, Афа. Вы гений, я уже говорила это.

— Я слышал.

— Но вы также... непоследовательны. Склонны к непоследовательности, наверное, лучше сказать так. Знаю, это звучит ужасно, но...

— Я знаю, какой я, — ответил Афа. — Я стараюсь изо всех сил. Но я знаю, какой я.

— Вы мой друг, — твердо сказала Кира. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам.

Он вышел из-за двери, его гениальная ясность растворилась. Как же он был похож на огромного ребенка!

— Вот мой рюкзак, — сказал Афа, поднимая свою поклажу на плечи. — Я никогда не оставляю свой рюкзак.

Кира взяла его за руку.

— Давайте вернемся к вам домой и соберем вещи.

 

Глава 17

На улице, где раньше жила Кира, Маркус перебегал от дерева к дереву, постоянно высматривая что-либо, что привлекло бы его внимание: шуршание листьев, лицо или туловище, разбитую дверь или окно. Армия Партиалов была едва ли в получасе пути отсюда, где она сражалась с тем, что осталось от отчаявшейся последней линии обороны армейцев. Маркусу нужно было убираться с Ист-Мидоу, но сначала он должен был кое-что сделать.

Дом Хочи был заперт и заколочен, как и остальные здания в городе. Маркус постучал в дверь, с подозрением глядя на ближайшие деревья — ведь, в конце концов, именно здесь он видел Херон.

Маркус услышал, как отодвинули засов, и в проеме показалась Хочи.

— Заходи, — быстро сказала она и плотно закрыла за Маркусом дверь. В доме пахло базиликом, мускатным орехом и кориандром, которые создавали целую какофонию перебивающих друг друга ароматов. Хочи отложила пистолет, который был у нее в руках, и снова стала лихорадочно упаковывать свои вещи. Маркус, чувствуя себя неловко, остановился посреди комнаты.

— Почему ты пришел сюда? — спросила Хочи, подняв глаза от своего наполовину наполненного рюкзака. — Я думала, ты уже на полпути к нашему убежищу. — Хочи и Изольда выбрали на острове точку сбора, куда их друзья могли бежать и где встретиться, если — или, вернее, когда — оборона Армии падет. Маркус ответил не сразу: он все еще пытался придумать, как начать. У него было огромное количество вопросов, но захочет ли Хочи говорить на эту тему?

Заметив его нерешительность, девушка нахмурилась и указала рукой в строну кухни. — Тебе что-то нужно? Воды? У меня есть бушель лимонов, которые я не беру с собой, я могу выжать лимонада.

— Все в порядке.

— На это понадобится тридцать секунд, если хочешь, то это несложно...

— Нет, спасибо, — ответил Маркус. Он пошевелил подбородком и губами, будто разогревая их для предстоящего разговора, но на самом деле он лишь всеми силами пытался отложить его. Он все еще не был уверен, как начать. Маркус сел, затем нервно поднялся и жестом указал на диван.

— Присядь.

С мрачным видом Хочи опустилась на сидение.

— Что происходит, Маркус? Я никогда тебя таким не видела.

— Я говорил с Кирой, — сказал он. Глаза Хочи расширились, и Маркус кивнул. — Первый раз — три недели назад, когда мы с Гару были на передовой. С того времени еще шесть или восемь раз. Я не знаю, где она, но она перехватывала радиосообщения наших и Партиалов и снабжала нас информацией — это не помогло бы нам победить в войне, но спасало меня и Гару.

— С ней все в порядке?

— Да, — ответил Маркус. — Она в лучшем положении, чем мы, по крайней мере, хоть это и очень быстро изменится, если ее найдут. Доктор Морган пустила на это все свои ресурсы.

Хочи кивнула.

— То же самое мне говорила Изольда. Очевидно, все вторжение затеяли лишь для того, чтобы найти Киру. Ты знаешь почему?

— Нет, — ответил Маркус. — Кира не сказала мне. После заключения в лаборатории Морган она стала вести себя очень странно, будто с ней сделали что-то, о чем она не хочет говорить.

— Это было весьма тяжелое переживание, — сказала Хочи.

— Я знаю, — быстро ответил Маркус. — Я знаю, но я говорю о... Позволь мне спросить у тебя следующее: каково твое первое воспоминание о Кире?

Хочи теребила завязки своего рюкзака, сворачивая их в трубочку. Она сказала:

— Это было в школе, в той старой, которая возле госпиталя. До этого я пару лет жила с Кесслер на ферме, но даже тогда мы ругались, будто тигрицы, поэтому в восемь лет она отправила меня в школу Ист-Мидоу.

Воспоминание почти заставило Маркуса улыбнуться.

— В первый день ты подралась с Бенджи Холем.

Хочи пожала плечами.

— Он нарывался. Меня оставили после уроков, как и Киру — ее, кажется, за то, что она устроила пожар с помощью фосфора из лампочек. Или выкинула еще что-то из всех тех безумный затей, в которые вы с ней вечно вляпывались.

— А как насчет Нандиты? — спросил Маркус.

Хочи нахмурилась.

— А что Нандита?

— Когда ты впервые встретила ее? — спросил Маркус. — Вскоре после Киры?

— Не ранее, чем через год, — ответила Хочи. — Я никогда не приходила сюда, потому что меня держали в школе — по приказу Кесслер, — а там я тоже никогда не видела Нандиту, потому что постоянно сбегала и пряталась, когда устраивали презентации, ярмарки и все остальное. У меня было достаточно проблем с собственной приемной матерью, я не хотела связываться еще с чьей-то. Почему ты спрашиваешь про Нандиту?

Маркус наклонился к ней.

— Я рассказал тебе не все, — произнес он. — Ты помнишь Партиалку, которая последовала за Сэммом после того, как мы сбежали из лаборатории Морган? Наемная убийца или кто-то в этом роде; Сэмм сказал, что она наблюдала за нами, когда мы садились в лодку, чтобы уплыть домой.

— Ага, я помню, как это произошло, — сказала Хочи. — А в чем дело?

— Она была здесь, — сказал Маркус. — Четыре или пять недель назад, прямо в этом дворе.

— Здесь?

— Она искала Киру, — сказал Маркус. — Но вместе с ней — и Нандиту. У нее была фотография, где Кира и Нандита вместе, еще до Раскола, стоят перед зданием ПараДжен.

Хочи замерла.

— Нандита не была знакома с Кирой до Раскола.

— Я думал так же, — ответил Маркус. — Но кто-то из них хоть раз говорил это вслух?

— Она говорила о том, как встречала девочек, — выпалила Хочи. — Рассказывала коротенькие истории, как находила их, одну за другой...

— Какой была история про Киру?

В раздумьях Хочи прикусила нижнюю губу.

— Она нашла ее на материке, — сказала девушка. — В лагере беженцев. С большой группой солдат, принадлежавших войскам Соединенных Штатов, САОИ или еще чего-то. Нандита увидела, как Кира ругалась с одним из солдат из-за того, что у него не было пудинга.

Маркус приподнял бровь.

— Ругалась с солдатом?

Хочи рассмеялась.

— Ты вообще знаешь Киру? Она взрывная смесь сейчас, она была взрывной смесью тогда.

Нандита называла ее Маленькой Бомбочкой. Кроме того, ей было пять лет, и неизвестно, сколько времени ей было поговорить не с кем, кроме солдат. У нее, должно быть, был ужасный словарный запас. Солдат все извинялся из-за пудинга, а эта тощая малышка все сомневалась в добропорядочности его матери. В этот момент появилась Нандита и обучила ее манерам. — Хочи отстраненно улыбнулась. — По-моему, Нандита считала, что ситуация была слишком неподражаемой, чтобы отступить, но сама она всегда настаивала, что сделала это, чтобы обучить Киру.

— Обучить?

— Так она всегда говорила, — сказала Хочи. — Все время, пока я ее знала: ей нужно обучать девочек. Не знаю чему — меня она научила гербологии.

— Если Нандита знала Киру раньше, — спросил Маркус, — то зачем притворяться, будто это не так?

— Ты сказал, что их сфотографировали возле корпуса ПараДжен, так?

— Так.

— Ну, если она была связана с ПараДжен, неудивительно, что она хранила это в тайне, — сказала Хочи. — В первые дни после Раскола, до того как создали Сенат, который установил порядок, над некоторыми работниками ПараДжен устроили самосуд. Если бы я работала в компании, которая создала Партиалов, даже уборщицей, я бы никому не призналась в этом.

— Но при чем здесь Кира? — спросил Маркус.

— Я подхожу к этому, — сказала Хочи, поджав губы. — А если так: никто из оказавшихся на этом острове никогда не встречал остальных. Население США сократилось от четырехсот пятидесяти миллионов до сорока тысяч. Выжил один из двенадцати сотен; шанс того, что кто-то из них знает кого-то другого, нелеп, и даже в тех немногих случаях, когда существовали такие пары (как Джейден и Мэдисон) доктор Скоусен и его коллеги до посинения расспрашивали их, пытаясь обнаружить что-то, что могло быть закономерным фактором выживания. Если бы Нандита хвасталась, что они с Кирой были давно знакомы, их бы не оставили в покое до тех пор, пока не изучили бы их жизнь поминутно. И если бы какой-то фрагмент всей этой информации сообщал, что Нандита работала в ПараДжен, она вполне разумно могла бы бояться, что ее арестуют и будут допрашивать, или даже хуже — убьют, если люди слишком распалятся.

— Изучили бы их жизнь поминутно, — повторил Маркус. — Мне почти жаль, что этого не сделали.

— Не убили Нандиту?

— Не допросили ее, — сказал Маркус. Он коснулся пальцами низенького кофейного столика и стал обводить полосы структуры дерева. — Не изучили поминутно жизнь двух человек, в поисках которых Партиалы переворачивают весь остров вверх тормашками. — Он кивнул. — Да, в некотором роде мне жаль, что этого не сделали.

— Ты должен сообщить Сенату о Херон, — сказала Хочи.

— Я говорил Мкеле, — сказал Маркус. — Я не дурак. Мкеле ищет Нандиту, но я не жажду рассказывать Сенату, что общался с врагом. — Он медленно обвел пальцем сучок столешницы. — Наверное, мы все еще боимся судов Линча, — сказал он. — Боимся, что нас поймают. Знаешь, что сказали мне остальные?

Хочи прищурилась.

— Какие еще остальные?

— Твои сестры, — сказал Маркус. — Мэдисон и Изольда. Их эвакуировали в первой группе, чтобы защитить детей, поэтому я перехватил их перед отъездом. Они сказали, что Кира не была первой девочкой, удочеренной Нандитой.

Хочи склонила голову набок.

— В самом деле? Я имею в виду, что до того, как мы начали говорить о той фотографии, я никогда так и не думала, но теперь это кажется странным.

— К тому времени как она удочерила Киру, у нее уже была еще одна девочка, — сказал Маркус. — Ариэль.

Хочи кивнула, будто эти сведения были особенно важными.

— Ариэль съехала пару лет назад, — сказала она. — До того, как я здесь поселилась. Я не была с ней близко знакома, но она не уживалась с остальными девочками и ненавидела Нандиту лютой ненавистью.

Маркус стал считать по пальцам.

— Ариэль из Филадельфии, Киру из лагеря беженцев, Изольду, которая жила на этом острове, позже, через год, когда у Джейдена была ветряная оспа, — Мэдисон: он был на карантине, Мэдисон временно жила здесь; все сложилось так, что она здесь и осталась. Мэдисон говорила, Нандита готова была перегрызть глотки кому угодно, лишь бы ее поселили здесь, а не где-то еще.

— Почему?

— Можно только гадать, — сказал Маркус. — Но Мэдисон помнит, что первым, что сказала Нандита, когда привела ее в свой дом, было: «Теперь ты будешь учить меня».

Хочи нахмурилась.

— Что это значит?

— Я не знаю, — сказал Маркус, вставая, — но спросить можно только у одного человека. — Он подошел к двери и отодвинул засов. — Направляйся на место встречи. Я собираюсь разыскать Ариэль.

 

Глава 18

Сэмм и Херон с лошадьми появились на мосту Джорджа Вашингтона, где их ждали с кучей поклажи Кира и Афа, вскоре после полудня. Афа, разумеется, захватил свой рюкзак, набив его под завязку оригиналами и копиями самых важных документов. Если случится худшее и на его архив нападут или уничтожат его, у мужчины было достаточно бумаг в рюкзаке, чтобы... В следующем Кира не была уверена. Чтобы написать по-настоящему стоящую книгу об истории конца света.

Сейчас же они нуждались в ответах, которые помогут заполнить пробелы: что такое Предохранитель? Почему Доверие уничтожило мир? Как можно использовать эти знания, чтобы спасти оставшихся?

— Слишком много, — сказала Херон, останавливая лошадь. Животное, тяжело дыша, заржало. — Б ольшую часть нам придется оставить.

— Я так и предполагала, — произнесла Кира, указывая на некоторые коробки. — Афа настоял, чтобы мы взяли кое-какие из его самых крупных картотек, но я сказала ему, что для них может не хватить места. Отбросьте все это, и будет куда лучше.

— Нам нужна еще одна лошадь, — сказал Афа, хоть и отпрянул от четырех, стоявших перед ним. — Нам нужна грузовая лошадь... тяглая. Вьючное животное для всех моих картотек.

— Нам придется оставить коробки здесь, — сказал Сэмм, спешиваясь. Он принялся перебирать остальную часть поклажи, одобрительно кивая. — Еда, вода, боеприпасы. А это что?

— Радио, — ответила Кира. — Я хочу обзавестись способом связи, если дойдет до этого.

— Оно слишком маленькое, — сказала Херон. — Мы ни с кем не сможем связаться с помощью этой штуковины.

— Афа здесь повсюду установил ретрансляторы, — сказала Кира. — В этом и заключалось назначение здания в Ашарокене и того, возле которого мы встретили Сэмма.

— Захватили Сэмма в плен, — вставила Херон, уголки губ которой подернулись намеком на улыбку.

— Погоди, — сказал Сэмм. — Все те разрушенные здания, взрывы — это были ретрансляторы?

— Я установил их, — сказал Афа, заново перекладывая снаряжение. — И не хотел, чтобы кто-то их нашел.

Лицо Сэмма приобрело каменное выражение.

— Вы убивали людей ради радиоретрансляторов?

— И складов информации, — добавила Кира. — Б ольшая их часть также могла служить временным убежищем.

— Это ничего не оправдывает, — сказал Сэмм.

— Ты еще вчера знал, что перед тобой страдающий паранойей лунатик, — сказала Херон. — Что это меняет?

— Это неправильно, — ответил Сэмм.

— А вчера было правильно?

— Прошу меня простить, — вставила Кира, — но я тоже потеряла из-за тех взрывов друзей.

— Не тех взрывов, а устроенных им взрывов.

— И мне тоже это не нравится, — продолжила Кира. — Он был излишне усердным и убил нескольких невинных, но знаете что? Какая сторона не делала того же в течение этой дурацкой войны?

— Он не на чьей-то стороне, — сказал Сэмм. — Он — темная лошадка.

— Темная лошадка, без которой мы не можем, — сказала Херон. — Мы согласились на это вчера, мы сделаем это сегодня. Он не вооружен; просто не позволяйте ему закладывать куда-то бомбы, и мы будем в полной безопасности.

Сэмм ответил ей яростным взглядом, но не стал возражать. Вдвоем с Кирой он начал поднимать снаряжение на лошадей.

— Нам нужно будет установить еще один ретранслятор в Аппалачах, — сказал Афа, осторожно помещая радио в собственную седельную сумку. — Там нет ничего, что поддерживало бы надежный сигнал через горы.

— Его вы тоже начините минами? — спросил Сэмм.

— Как вы узнали, что я взял с собой взрывчатку? — спросил мужчина, нахмурив лоб. — Кира сказала, что мне нельзя ее брать...

— Нельзя, — сказал Сэмм и стал яростно обыскивать кучу поклажи. Наконец он извлек из сумки с едой упаковку С4. Он помахал ею перед Херон. — Видишь? Вот с чем мы связываемся.

— Тогда проверь остальное и убедись, что нашел все, — ответила Херон, беря упаковку в руки и сбрасывая ее с моста. Группа находилась над городом, не над водой, но взрывчатка беззвучно пролетела по воздуху и упала на асфальт внизу.

Сэмм обыскал все, что Кира и Афа принесли с собой, не забыв и о рюкзаке Афы. Когда он был удовлетворен, все взобрались на лошадей и поехали по мосту на запад — в строну диких земель континента туда, где раньше был Нью-Джерси. Кира оглянулась на коробки с дополнительными документами, брошенные в одиночестве у края дороги — Коробки со старыми электронными письмами ПараДжен, — сказала она. — Они окажутся большой неожиданностью для тех, кто их найдет.

— Если их кто-то найдет, — сказала Херон, — то едва ли можно будет сказать, что мы ускользнули отсюда незамеченными.

Кира много лет ездила на лошадях, по большей части во время рейдов по сбору имущества в пределах и за пределами Ист-Мидоу, поэтому первые дни пути оказались для нее легкими. Херон и Сэмм также показали себя отличными наездниками. Но вот про Афу сказать того же было нельзя, что, правда, никого не удивило, поэтому сначала группа продвигалась медленно. Кроме того, по мере пути мужчина заводил странные, несвязные разговоры то о котах, то о подпрограммах сетевых брандмауэров. Кира слушала невнимательно, игнорируя большую часть этой болтовни: за последние три недели она поняла, что единственное, чего хотел Афа, — это выражать свои мысли вслух. Он провел слишком много времени в одиночестве, чтобы ожидать ответов, и Кира начала подозревать, что, если бы рядом с ним никого не было, он бы точно так же говорил сам с собой.

Сэмм и Херон всматривались в линию горизонта, наблюдали за дорогой впереди и зданиями по бокам, изучая окрестность на предмет любых признаков засады. Здесь ее едва ли можно было ожидать — исходя из того, что они знали, в этом районе города никто не жил, как и на остальной части континента, — но предосторожности были предпочтительнее сожалений. Дорога, лениво минуя частые пригороды Нью-Джерси, изогнулась к северу, затем к югу, затем снова к северу.

Когда опустилась ночь, путников все еще окружал городской пейзаж из офисных зданий, магазинов и многоквартирных домов, что возвышались со всех сторон.

Ночь группа провела в магазине автомобильных запчастей, привязав лошадей к высоким стойкам резиновых шин. Херон взяла на себя первое дежурство, но Кира не могла не заметить, что Партиалка наблюдала за ней и Афой с той же внимательностью, что и за окрестностями.

Посреди ночи Кира проснулась. Сначала она не осознавала, где находится, то затем ее глаза привыкли к темноте, и она вспомнила, как оказалась здесь и увидела, что сейчас, сидя на письменном столе в углу комнаты, вахту нес Сэмм. Кира приподнялась и обняла свои колени, защищаясь от холода.

— Привет, — прошептала она.

— Привет, — ответил Сэмм.

Кира сидя повернулась к нему, не зная, что или как сказать.

— Спасибо, что вернулся.

— Ты просила меня.

— Я имею в виду то, что ты вернулся и нашел меня. Вообще. Ты не обязан был.

— Ты и об этом меня просила, — сказал Сэмм. — Мы договорились, что разузнаем все возможное, а затем снова встретимся и сличим наблюдения.

— Верно, — сказала Кира, отодвигаясь к стене и прислоняясь к ней. — Итак. Что же тебе известно?

— То, что мы умираем.

Кира кивнула.

— «Срок годности».

— Это так называют, — ответил Сэмм, — но правильно ли ты понимаешь, что это означает?

— Партиалы умирают в возрасте двадцати лет.

— Первая партия Партиалов появилась во время Изоляционной войны двадцать один год назад, — сказал Сэмм. — Их создали за год до нее. Все наши лидеры, все ветераны фронта уже мертвы. Для нас они были почти тем же самым, что и для вас — предки. — Он снова помедлил. — Я был в последней созданной группе, через несколько месяцев мне исполнится девятнадцать.

Херон уже исполнилось. Знаешь, сколько нас осталось?

— Мы всегда говорили о «миллионе Партиалов», — сказала Кира. — «На противоположном берегу пролива живет миллион Партиалов». Как я понимаю, это больше не так, верно?

— Мы потеряли больше половины.

Почувствовав внезапный холод, Кира подтянула колени поближе к груди. Комната показалась ей маленькой и ненадежной, будто дом из прутьев, готовый обрушиться при первом порыве ветра.

«Погибло пятьсот тысяч, — подумала Кира. — Более пятисот тысяч». Одно лишь это число, которое почти в двадцать раз превосходило людскую численность, пугало ее. Следующая мысль пришла незваной: «Совсем скоро мы сравняемся».

Она тут же почувствовала вину за то, что думает так. Она не хотела, чтобы еще кто-то умирал — человек или Партиал. Не хотела, чтобы эти две расы «сравнялись» по численности.

Раньше, до того как она начала понимать Партиалов, она злилась на них, но с тех пор преодолела себя. Разве нет? Ведь она была одной из них. Кире пришла в голову мысль о том, что, возможно, и ей самой придется испытать на себе «срок годности», но мгновением позже она осознала, что настолько отличается от остальных Партиалов, что ее время может быть неограниченным. Первая мысль испугала ее, вторая принесла с собой глубокую, пустую грусть. Последняя из Партиалов.

Последняя из людей.

На чьей я стороне?

Она посмотрела на Сэмма: он сидел, прислонившись спиной к стене, свесив ногу со стола, его оружие покоилось рядом с ним. Он был защитником, охранником, он присматривал за всеми, пока они были беспомощны, и если бы кто-нибудь собрался их атаковать, то не только Сэмм заметил бы нападающих первым, но и враги первым увидели бы именно его. Он подвергал себя опасности, защищая едва знакомую девчонку и человека, который ему не нравился и которому он не доверял ни на йоту. Он был Партиалом, но также и другом.

«В этом и проблема, — подумала Кира. — Мы все еще делим всех на своих и чужих. А так нельзя, только не теперь.»

Вдруг она ощутила желание пристроиться рядом с ним, помочь сторожить, поделиться теплом тела, ведь ночью было довольно холодно. Однако она обуздала свой порыв, и вместо этого натянула одеяло до самого подбородка и начала говорить:

— Мы разрубим этот гордиев узел, — сказала она. — Мы найдем Доверие, найдем их записи и выясним не только причину, по которой они всё это устроили, но также и как — как нам преодолеть «срок годности», как синтезировать лекарство от РМ. Независимо от того, кем же я все-таки являюсь и какова моя роль во всей этой истории. Вероятно, им все это известно, и, как только это станет известно нам, мы сможем спасти всех.

— Именно поэтому я и вернулся, — ответил Сэмм.

— Чтобы спасти мир?

— Я не знал, с чего начать, — сказал он. Его лицо было скрыто в тени. — Я пришел помочь тебе. Ты единственная, у кого это получится.

Кира плотнее обернула одеяло вокруг шеи и плеч. Иногда высказанное тебе доверие может быть самым мучительным на свете испытанием для нервов.

Группа собрала вещи и отправилась в путь при первом признаке рассвета, позаботившись перед этим, чтобы лошади были накормлены и напоены для дневного путешествия. К полудню город почти кончился, и путники оказались в сельской местности, где густые леса медленно, но верно захватывали небольшие городки, что гнездились между холмов. Постоянная болтовня Афы тоже иссякла, будто он чувствовал себя неуютно в этой обширной дикой местности. Иногда Кира слышала, как он бормочет что-то себе под нос, но не могла разобрать слов.

Кира не знала, как звали ее лошадь, так как животное было украдено, поэтому б ольшую часть дня девушка пыталась придумать подходящее имя. Конь Сэмма был своевольным и упрямым, так что Кира хотела назвать его Гару, но знала, что ее спутники не оценят шутку. Она подумала о том, что с тем же успехом могла бы назвать упрямицу Хочи или даже Кирой.

Она поразмыслила еще какое-то время и остановилась на Бадди — так звали мальчика из школы, который спорил с учителями из принципа и только потому, что они были главными. У лошади Сэмма, казалось, были такие же манеры. Лошадь же Херон, напротив, как будто даже рада была подчиняться, или же Херон просто была лучшей наездницей. Перебрав имена из то же списка знакомых, Кира выбрала для животного кличку Даг в честь постоянного отличника интернатуры. Свою собственную лошадь, глуповатое животное с хитрой мордой, девушка нарекла Бобо, а беднягу, что несла на себе Афу, — Оддом, Одджобом и прочими производными этого слова, которые приходили ей в голову в зависимости от настроения.

Если Херон была лучшей наездницей, то Афа — худшим, и бедное животное иногда казалось таким же сбитым с толку, как сам мужчина: лошадь дергала головой и запиналась по мере пути, от чего Афа начинал недовольно ворчать. Это было почти смешно, но замедляло всю группу, и Кира пыталась по возможности подсказывать мужчине, как управлять животным. Едва ли это помогало.

Перед наступлением ночи они услышали крик о помощи.

— Стойте, — сказал Сэмм, натягивая поводья Бадди. Остальные последовали его примеру и стали прислушиваться к звукам ветра. Одджоб бил копытом и фыркал, и Херон бросила на Афу испепеляющий взгляд. Кира сосредоточилась и снова услышала голос.

— Помогите!

— Крик исходит оттуда, — сказал Сэмм, указывая на ров у дороги. Повсюду среди этих холмов встречались озера, и крошечные речушки и ручьи веками размывали пути между ними.

Ров, из которого исходили звуки, давно зарос густыми деревьями и кустарником.

— Это неважно, — сказала Херон. — У нас нет времени останавливаться.

— Кто-то в беде, — произнесла Кира. — Мы не можем просто бросить его.

— Нет, можем, — ответила Херон.

— Это Партиал, — заявил Афа. — Я последний человек на планете.

— Это не Партиал, — возразил Сэмм. — Я не чувствую ни с кем линка.

— Возможно, он слишком далеко, — предположила Кира.

— Или с подветренной стороны, — сказала Херон. — Мне это в любом случае не нравится: каких бы людей мы ни встретили, они будут рады устроить засаду на группу Партиалов, и нам известно, что нашей фракции не может быть здесь, так далеко к западу.

— Я думала, вы больше не принадлежите ни к какой фракции, — произнесла Кира. Херон ответила ей лишь яростным взглядом.

— Херон права, — сказал Сэмм. — Мы не можем позволить себе терять время или рисковать.

— Помогите!

Крик был отдаленным и искаженным, но голос, похоже, принадлежал молодой женщине.

Кира сжала зубы. Она знала, что Партиалы правы, но...

— Она, возможно, умирает, — сказала она. — Я не хочу, чтобы сегодня ночью меня мучило воспоминание о последней мольбе о помощи какой-то заблудившейся девушки.

— А ты вообще хочешь дожить до ночи? — спросила Херон, и на этот раз пришла очень Киры свирепо на нее поглядеть.

— Давайте двигаться, — сказал Сэмм, сжимая бока Бадди коленями. Лошадь пошла вперед, и Бобо Киры последовал за ней, не дожидаясь понуканий со стороны наездницы.

— Помогите!

— Я пойду туда, — сказала Кира, хватая поводья и разворачивая голову Бобо в сторону рва.

— Если хотите, можете присоединиться.

— Почему она говорит просто «помогите»? — спросил Афа.

— Потому что ей нужна помощь, — ответила Кира, спешиваясь на краю дороги. Спуск в ров был крутым и покрытым кустарником, и девушка не думала, что лошадь справится с ним, особенно в угасающем вечернем свете. Она привязала Бобо к знаку, отсчитывающему расстояние, и сняла с плеча винтовку.

— Думаю, она говорила бы «помогите мне», — сказал Афа, — или «есть здесь кто-нибудь?».

— Они услышали стук копыт наших лошадей, — сказал Сэмм. Внезапно он встряхнул головой и выругался. — Кира, я иду с тобой.

Херон осталась сидеть на своей лошади.

— Можно мне забрать ваши вещи, когда вы умрете?

— Ты шпионка, — сказал Сэмм, указывая на холмы внизу. — Прокрадись за них и... ну не знаю, помоги.

— Уже темнеет, — сказала Херон, — и они уже знают, что мы здесь, в то время как нам неизвестно, где они, сколько их, чем они вооружены и что делают. Ты хочешь, чтобы я прокралась мимо них при помощи магии?

— Тогда просто побудь здесь и посторожи лошадей, — сказала Кира. — Мы скоро вернемся.

Она перелезла через ограду края дороги, Сэмм последовал за ней. Они стали осторожно спускаться в овраг. Кустарник был густым и цеплялся за обувь, а склон оказался настолько крутым, что Кире пришлось хвататься за растительность для поддержки, двигаясь при этом почти на четвереньках. Дно оврага было немногим лучше, густая поросль протянулась до самой линии воды.

Они снова услышали крик, который исходил сзади, где ров сужался. Кира решила, что больше у них прятаться не получится и позвала:

— Держитесь, мы идем!

— Не понимаю, как они туда попали, — сказал Сэмм, пробираясь через кустарник позади Киры. Почти тут же Кира неожиданно вылетела на узкую тропу, и Сэмм, оказавшийся на тропе сразу за ней, врезался в свою спутницу.

— Оленья тропа? — спросил он.

— Дикие собаки, — ответила Кира, глядя на вытоптанную землю. — Я уже видела такие следы.

— Как и понимаю, кричал раненый охотник или кто-то вроде того, но зачем следовать по собачьим тропам?

Они снова услышали крик, на этот раз его источник был ближе, и Кира разобрала, что с голосом было что-то не так — он был странно искаженным. Она ускорилась. Ров закончился крутым ущельем; справа от Киры и Сэмма в небо поднималась огромная каменная стена, а когда они обогнули ее выступ, то обнаружили небольшую полянку, шириной не более чем в семь футов, в центре которой находилась здоровенная рыже-коричневая собака. Кира остановилась от неожиданности, а собака продолжила спокойно на нее смотреть.

Сэмм обогнул угол следом за Кирой, увидел собаку и выругался.

— В чем дело? — прошептала Кира.

— Помогите! — произнесла собака, и на ее морде появилась ужасающим образом напоминающая человеческую ухмылка. — Помогите!

— Отходим, — сказал Сэмм, но в это мгновение из кустарника вокруг показались еще собаки — массивные, мускулистые монстры, которые бросились на Киру и Сэмма спереди и сзади, пытаясь повалить их на землю. Сэмм оказался погребенным под двумя, а Кира едва успела вовремя сгруппироваться, так что она смогла остаться на ногах, но заработала глубокий укус на руке.

Другая собака схватила ее пастью за ноги и потянула. Во время падения Кира открыла беспорядочный огонь из винтовки. Ближайшая собака с воплем отскочила, на плече ее расцвели алые раны, но ее место тут же заняла другая и с жадностью щелкнула зубами у горла Киры.

— Сэмм, на помощь! — крикнула Кира. Она почувствовала, как острые зубы вонзились в ее ногу, ключицу, и ее толстый защитный жилет едва смог задержать клыки этих диких тварей и не позволить им глубоко проникнуть в ее плоть. Рядом с ней собаки на Сэмме царапались и рычали, и Кира не могла понять, почему они до сих пор не одолели его, как сделали это с ней.

Она попыталась поднять винтовку, но увидела, что ее оружие собаки тоже прижали к земле — на него всем туловищем навалилась огромная псина. Кира все равно нажала на курок, надеясь прогнать животное. Земля взорвалась фонтаном грязи, и собака, которая находилась на дальнем конце поляны, отскочила с воплем боли, но псина, что прижимала винтовку, лишь зарычала на Киру, обнажив изогнутые клыки.

Коричневая собака, на чьи крики они явились сюда, взобралась на грудь Киры, выдавив при этом воздух из легких девушки, и потянулась к ее горлу, чтобы прикончить ее. Но всего в нескольких дюймах от цели псина завалилась на бок, и Кира почувствовала, как на ее грудь полился поток горячей крови. Она подняла взгляд и увидела стоящего над ней Сэмма с измазанным кровью ножом в руках; его винтовки видно не было. Он полоснул лезвием собаку на плече Киры, и огромная псина бросилась на него, снова сбивая на землю. Кира подняла винтовку, и на нее кинулась еще одна собака, чтобы вырвать оружие. Челюсти сомкнулись на стволе, а тяжелые лапы прижали винтовку к груди Киры, так что дуло отвернулось от тварей, угрожающих жизни Сэмма. Они оказались в ловушке.

Кира услышала выстрел за спиной и увидела, как собака возле нее безжизненно упала в грязь. Еще один выстрел поразил собаку, сжимающую в челюстях винтовку, и пес завалился на девушку, будто волосатый валун. Его глаза оказались на одном уровне с глазами Киры. Когда жизнь покидала их, он выдавил ужасным, нечеловеческим голосом лишь одно слово:

— Пожалуйста.

Пес умер, его все еще открытые глаза были едва ли дальше, чем в четырех дюймах от глаз Киры. Девушка в ужасе уставилась на труп, ее рот беззвучно открылся, руки судорожно сжали винтовку, будто от этого зависела ее жизнь. Она услышала еще один выстрел, и внезапно рычание собак сменилось лаем — короткими, отрывистыми звуками разговора. Стая развернулась и бросилась бежать, самый большой пес помедлил лишь, чтобы прорычать: «Ублюдок», — а затем животные исчезли среди деревьев.

В поле зрения Киры появилась Херон, которая все еще крепко прижимала винтовку к плечу.

Партиалка кивнула девушке и ногой столкнула с ее груди мертвую псину.

Даже освободившись, Кира не могла шевельнуться.

— Тот пес назвал меня ублюдком? — спросил Сэмм.

— Нам нужно уходить, пока они не перегруппировались, — сказала Херон. — Вперед.

Кира наконец смогла заговорить:

— Что?

— Нам нужно уходить немедленно, — сказал Сэмм, протягивая ей грязную, вымазанную в кровь руку. — Если они снова набросятся на нас, мы мертвы.

Кира схватилась за его руку и с трудом поднялась на ноги.

— Что, черт подери, происходит?

— Сторожевые псы-контролеры, — ответила Херон, ведя остальных мимо каменной стены.

— Мы использовали их во время войны.

— Суперумные собаки, которых разводили для полевых целей, — сказал Сэмм. Он поднял свою винтовку и пошел следом за Кирой спиной вперед, целясь в ту сторону, куда бежали собаки.

— Они крупнее обычных, сильнее и способны освоить основы речи. Мы использовали их для самых разных целей. Мне следовало все понять в тот момент, когда я услышал голос, но прошло слишком много времени.

— У вас были говорящие собаки-монстры?

— Их создали в ПараДжен, — сказал Сэмм. — Очевидно, они одичали.

Кира вспомнила брошюру, которую видела в офисе ПараДжен: в ней упоминались Псы-контролеры и драконы. Девушка посмотрела в небо, но ничто не спустилось оттуда, чтобы разорвать ее ужасными когтями на кусочки.

Выражение «Сторожевой пес» она видела где-то еще, в одном из полевых рапортов, прочитанных ею в архиве Афы. По-прежнему в оцепенении, Кира потрясла головой, неуверенным шагом следуя за Херон по собачьей тропе. Дело было не просто в названии — теперь в ее разуме всплыло кое-что еще, сцена, которая была одной из ее немногих воспоминаний об отце. Тогда на нее напала собака, а он встал на пути животного, защищая дочь. Был ли это Сторожевой пес или все-таки что-то иное?

Но хуже всего было осознание, что эти создания — эти жестокие, противоестественные твари, — произошли оттуда же, откуда и она сама. Она выглядела, как одна из людей, но ее корни были ближе к этим Псинам, чем к любому человеку, которого она когда-либо знала.

— Ты провела на Лонг-Айленде двенадцать лет, — сказал Сэмм. — Это закрытая среда.

Остальной мир изменился.

— Они кружат поблизости, — сказала Херон. — Быстрее!

«Пожалуйста», — произнес умирающий пес, морда которого навсегда запечатлелась в памяти Киры. Девушка встряхнула головой и стала карабкаться по склону оврага вверх.

 

Глава 19

Ариэль МакАдамс убежала из дома Нандиты много лет назад и стала жить одна в южной части Ист-Мидоу, но после того как умер ее младенец — в биографии почти каждой женщины Лонг-Айленда из-за Акта Надежды насчитывалось по одному или два мертвых младенца — она вообще покинула Ист-Мидоу. В документах госпиталя Маркус нашел ее приблизительный адрес, и время, которое он потратил на поиски этих записей, едва не стоило ему свободы.

С собой у него была портативная рация, которую он взял, чтобы прослушивать военные сообщения и говорить с Кирой, если она снова установит с ним связь. Когда Маркус покидал Ист-Мидоу, новости оттуда были мрачными. Армия Партиалов заняла поселение едва ли не через час после ухода Маркуса. Ему больше некуда было возвращаться. Он еще раз перепроверил адрес на кусочке бумаги. «Остров в Айлипе». Информации едва ли было достаточно, но все же лучше, чем ничего.

При помощи рации он узнал, что Партиалы окружили Ист-Мидоу и взяли в плен большую часть населения до того, как люди могли бы сбежать, а также отправили поисковые команды прочесывать Лонг-Айленд, чтобы вернуть на базу остальных. Но все же остров был очень большим, и сто тысяч Партиалов не могли проверить его сразу. Маркус вел себя осторожно, не разжигал костров, не пересекал открытую местность и за первые несколько дней сумел не попасться на глаза захватчикам. «Эта удача не может длиться вечно, — подумал он, — но если я найду Ариэль и затаюсь в одном месте, то, возможно, протяну дольше».

Вечером второго дня рация ожила. Сердце Маркуса ускорилось, хотя он быстро понял, что это не Кира, но и не очередной партизанский отчет Армии. Говорила доктор Морган.

— Это обращение ко всем жителям Лонг-Айленда, — сказала Морган. — Мы не хотели устраивать вторжение, но нашей рукой управляли обстоятельства. Мы ищем девушку по имени Кира Уокер, шестнадцати лет, ростом пять футов десять дюймов (1,77 м), весом приблизительно сто восемнадцать фунтов (53,5 кг). Во внешности проступают индийские черты, кожа светлая, волосы угольно-черные, хоть она могла остричь их или перекрасить, чтобы помешать опознанию.

Приведите ее к нам, и оккупационный режим окончится. Продолжите прятать ее, и каждый день мы будем казнить по одному из вас. Пожалуйста, не заставляйте нас делать это дольше необходимого. Это сообщение будет циркулировать на всех частотах и повторяться до тех пор, пока наши указания не будут исполнены. Спасибо за внимание.

Связь прервалась, но Маркус продолжал в изумлении прислушиваться к раздающемуся из рации треску.

Через мгновение цепенящей тишины Маркус повернул ручку, переключая устройство на следующую частоту. Сообщение передавали и там, как и обещала Морган, и Маркус снова с недоверием прослушал его. Он переключал частоты еще четыре раза, будто уверенный, что все это сон, что на самом деле все происходящее нереально, но каждый раз сообщения повторялось. Они хотели заполучить Киру. Чтобы найти ее, они будут убивать невинных людей. Их ничто не остановит.

Той ночью он без устали ходил туда-сюда в своем импровизированном убежище, размышляя над сообщением. Вот из-за чего произошло вторжение изначально: они хотели найти Киру и сделают что угодно, чтобы заполучить ее в свои руки. Что в ней такого важного? Зачем она нужна им, и почему так сильно?

Почему Кира не связалась с ним?

У него не было солнечных батарей для рации, так как все они находились в распоряжении Сената и Армии с первых дней после Раскола, но среди вещей Маркуса была заводная рукоятка, и он с яростью крутил ее, чтобы рация не прекращала работу. Его дни начали сливаться в единый поток: когда было светло, он продолжал поиски Ариэль, а ночью крутил рукоятку в надежде, что Кира свяжется с ним.

Достигнув Айлипа, он нашел непритязательный дом, в котором укрылся, и подсоединил рацию к велотренажеру. Крутя педали, он прислушивался к тихой трескотне приемника, наполняющей дом. В самые безумные моменты он раздумывал, не отправиться ли ему самому на Манхэттен, чтобы найти Киру. Он представлял себе все возможные сценарии, которые могли произойти: Киру захватили Партиалы, ее съели львы, она оказалась в ловушке в обрушившемся здании. Глупо было путешествовать в одиночку, и Маркус чувствовал себя дураком из-за того, что позволил ей. Но остановить Киру никогда не было ему под силу.

Рация трещала, педали поскрипывали. Когда солнце начало садиться, он сделал перерыв, чтобы выпить воды и съесть яблоко, которыми было густо осыпало дерево на заднем дворе, а затем снова вернулся к тренажеру. Ночь, он знал, была более вероятным временем для связи: путешествовать становилось небезопасно, и Кира останавливалась для сна. Маркус крутил педали до полуночи, затем еще некоторое время, до тех пор пока мышцы его ног и ступней не стали пылать, а на руках вздулись мозоли от рукоятей. Он забрался в постель — в его ушах при этом все еще раздавался треск приемника — и уснул.

Утром он еще некоторое время провел за педалированием, но позже, когда терпеть замкнутое пространство ему стало невмоготу, он вышел на открытый воздух. Маркус растер голени и решил продолжить поиски Ариэль. «Остров в Айлипе», — подумал он. Айлип был большим местом, но лишь небольшая часть его соприкасалась с водой. За день Маркус исходил побережье вдоль и поперек, высматривая признаки пребывания человека.

На второй день он нашел остров, а на третий — обитаемый дом: подстриженная лужайка, ухоженный сад, подкрашенное крыльцо, которое когда-то оплетала лоза, но теперь оно было аккуратно вычищено. Маркус поднялся по искривленным деревянным ступеням и постучал в дверь.

Звук взведенного затвора едва ли был неожиданным, и Маркус даже не вздрогнул.

— Кто там?

— Меня зовут Маркус Валенсио, — сказал Маркус. — Мы уже встречались несколько лет назад. Я друг Киры.

Пауза, затем одно слово:

— Уходи.

— Мне нужно поговорить с тобой, — сказал Маркус.

— Я сказала уходи.

— Нандита исчезла...

— Счастливое избавление.

— Ариэль, послушай, я не знаю, из-за чего ты со всеми разругалась, из-за чего ты их так ненавидишь. Поверь мне, к тебе относятся совсем по-другому. Но я здесь не из-за этого, меня не посылали к тебе, я не собираюсь возвращаться к остальным с отчетами, пытаться убедить тебя вернуться или что-то еще в том же духе. И я определенно не пытаюсь разыскать Киру, чтобы передать ее Морган. Я просто пытаюсь кое-что понять.

Ариэль не ответила. Маркус ждал. И продолжал ждать. Через минуту он понял, что она, возможно, решила его просто проигнорировать, и обернулся, чтобы уйти, но в этот момент заметил, что на крыльце стоит небольшая скамейка. Не качели, а просто низкая деревянная лавочка, на которой можно было сидеть и наблюдать за миром. Маркус смахнул с нее мусор, присел и стал говорить.

— Первый вопрос, который я хочу задать тебе (если ты, конечно, слушаешь), касается того, как ты познакомилась с Нандитой. Я говорил с другими девушками, которых она удочерила, и они все рассказали, что к тому времени, как она взяла их к себе, у нее уже была ты. Изольда говорила что-то о Филадельфии, что ты была там, когда Нандита нашла тебя. Хочи тоже оттуда, но я не думаю, чтобы это что-то значило. Что я хочу знать... так это, наверное, то, откуда ты. Как ты встретилась с Нандитой? Это было как в стандартной истории об «одиноком потерявшемся ребенке»? Таких на острове много — их число в некотором роде даже трогательно.

Твоя семья мертва, соседи — тоже, тебе хочется есть, тебе страшно, и ты отправляешься что-то искать. В моем случае это было молоко — дома у нас было много сухих завтраков, и в пять лет они были одним из блюд, которые я умел готовить, поэтому я ел их каждый день по нескольку раз, так что молоко скоро кончилось. Я попытался приготовить что-нибудь другое, бутерброды с арахисовым маслом и желе, например. Я не смог справиться с открывалкой.

Маркус рассмеялся и вытер слезу, образовавшуюся в уголке глаза.

— Так что, как бы то ни было, я пошел искать молоко. Не знаю, где я думал его найти, но, ты же понимаешь, за дверью меня ждал целый мир. Где-то что-то горело, вроде бы машина и аптека, но мы жили в Альбукерке, а там было мало растительности, которая могла бы помочь пожару распространиться. Из нескольких шлангов текла вода, просто текла и текла, так что в канаве образовался ручеек. Но людей нигде не было.

Я дошел до ближайшего магазина — лавка Abarrotes, принадлежавшая моему дяде, была лишь в нескольких кварталах от дома — но там было закрыто, и я не мог войти, поэтому я просто отправился искать дальше, и дальше, но весь город опустел. Ни одного живого человека. Наконец я добрался до одного из «Уол-мартов» — походи немного по городу, и ты обязательно наткнешься на магазин этой сети — зашел внутрь за молоком, но увидел там того парня, которого я никогда еще не встречал. Он составлял на тележку бутылки воды. Он посмотрел на меня, а я на него, и он поднял меня на свою тележку и дал мне палку колбасы.

В задней части магазина он даже нашел немного молока — длительного хранения, так что оно еще не успело испортиться. Я съел миску завтраков, а тот парень собрал все, что ему было нужно. Его звали Трей, фамилию не знаю. Он пронес меня через весь Оклахома-Сити, пока не нашел наконец отряд Национальной гвардии. Там я потерял его из виду и даже, честно говоря, не знаю, добрался ли он сюда. Стыдно признаться, я вообще о нем тогда особенно не думал.

Наверное, он здесь, живет где-то в глуши, ловит рыбу, занимается земледелием или чем-то еще.

Если бы он жил в городе, я бы нашел его.

Не знаю, зачем я тебе все это рассказываю, разве что только для того, чтобы убедить, что вот такие люди нам и нужны — такими людьми мы и являемся. Если мы не держались вместе, не помогали друг другу, мы умирали. Из-за этого РМ и Раскол и являются самыми жестокими процессами естественного отбора из всех, когда-либо существовавших. Я не знаю, как Нандита нашла тебя, но она сделала это и спасла тебя, привела тебя сюда, но теперь она пропала, а я пытаюсь понять, что происходит. Что она знала, что делала, почему была здесь? Почему Партиалы ищут ее?

— Нандита нашла меня не в «Уол-марте», — сказала Ариэль через окно. Звук собственного голоса усыпил Маркуса, но теперь слова Ариэль вывели его из задумчивости. Шторы были задернуты, и ее голос звучал приглушенно, но ясно. — Она пришла ко мне домой. Родители умерли около двадцати четырех часов назад. Она пришла и забрала меня.

Маркус нахмурил лоб, пытаясь собрать кусочки паззла.

— Думаешь, она могла знать, что ты там? Пришла специально за тобой?

— Думаю, что она не дала мне попрощаться.

Маркус оглянулся, чтобы посмотреть на нее, но шторы все еще были плотно задернуты.

— Мне очень жаль, — произнес он. А потом добавил то, что только и оставалось сказать: — Вот дерьмо.

Ариэль не ответила.

— Ее ищут Партиалы, — сказал Маркус. — Думаю, они ищут Киру из-за того, что она сделала несколько месяцев назад, но причина поисков Нандиты в другом: по их мнению, она должна что-то знать. Ей и в самом деле что-то известно. Ариэль, я видел фотографию Нандиты с каким-то чуваком и с Кирой посередине. Они стояли перед комплексом ПараДжен. Что бы ни было ей известно, это как-то связано с Кирой, и Партиалы затеяли полномасштабную кампанию, чтобы заполучить эту информацию. Если ты хоть что-то из этого понимаешь... пожалуйста, ты должна сказать нам.

Некоторое время ответа не было. Маркус слушал, как Ариэль часто дышит за занавеской, и ждал. Ему больше некуда было идти.

— Нандита была ученым, — сказана наконец Ариэль. — Она проводила эксперименты.

— Над Кирой?

— Над всеми нами.

Внутри дом Ариэль был, как обнаружил Маркус, полон ящиков для рассады.

— Не знал, что ты занимаешься садоводством, — сказал он, пока его глаза привыкали к темноте. Из-за того, что остров прочесывали множество Партиалов, Ариэль как можно плотнее завешивала все окна.

— Я выросла с Нандитой, — ответила она. — Садоводство — одно из немногих знакомых мне видов деятельности.

— Из-за этого ты ее ненавидишь?

Голос Ариэль надломился.

— Я уже говорила тебе, почему ненавижу ее.

— Эксперименты, — произнес Маркус и поднял взгляд на девушку. — Ты готова рассказать о них?

— Нет, — ответила та, уставившись на противоположную сторону улицы. — Но, возможно, пора это сделать.

Она закрыла дверь, отчего комната погрузилась во мрак.

Маркус дождался, пока его глаза привыкли к недостатку освещения, и обратил взгляд на силуэт Ариэль.

— Что это были за эксперименты? Почему остальные девушки мне ничего об этом не говорили?

Ее голос стал более резким.

— Знаешь, как сложно мне было жить день за днем? Притворяться, будто я веду нормальную жизнь? Я нашла работу, которая не была мне нужна, лишь затем, чтобы занять себя чем-то. Я выносила ребенка, когда была на два года моложе того возраста, который предписывается обязательным для материнства по Акту Надежды. Я даже пропалываю этот дурацкий сад только из-за того... из-за того, что люди делали это до Раскола. Я делала все, что могла, я даже избегала своих собственных сестер...

— Что произошло? — требовательно спросил Маркус. — Что было такого плохого?

— Все началось с завтрака, — сказала Ариэль, глядя в пол. — Нандита обычно вставала рано и заваривала нам чай — из ромашки, мяты и прочих трав. Дело в том, что она была лекаркой, поэтому в ее доме и оранжерее сзади был целый склад. Некоторые травы нам разрешалось трогать, например, ромашку, но кое-что хранилось в маленьких стеклянных пробирках с номерами, как на банках для образцов, и к этому нам прикасаться было нельзя. Тогда я об этом особенно не думала — у нас бывали неприятности, даже если мы просто играли в оранжерее, поэтому мы не видели в этом ничего необычного, — но однажды утром я спустилась на кухню, чтобы помочь с чаем, а она добавляла в него что-то из тех пробирок. Я бы не обратила на это большого внимания, но, когда я спросила, что она делает, на ее лице появилось виноватое выражение — такое виноватое, какое иногда бывало у меня, если меня заставали за чем-то, что мне делать не следовало. Она объяснила, что это просто новый ароматизатор или что-то в этом роде, но я не могла забыть ее взгляд.

Следующим утром я опять прокралась вниз и подсмотрела, как она снова что-то добавляла, но на этот раз из других пробирок, и делала какие-то записи на дощечке с зажимом для бумаги. Она занималась этим почти каждое утро, но я перестала пить чай.

— Ты когда-нибудь видела ее дощечку?

— Один раз, когда пробралась в оранжерею, но думаю, что она узнала про это, потому что я больше ни разу не находила ее записи. Это были не просто заметки насчет свойств чая, там говорилось про нас — про то, насколько быстро мы растем, какой у нас иммунитет, зрение, слух и все остальное. Она всегда заставляла нас играть в игры на координацию и память, но после того, как я увидела планшетку, я даже играть больше не могла. Нандита не развлекала своих дочерей — она проводила тесты.

— Может быть, она просто... делала заметки на память, — предположил Маркус. — Вообще я не знаю, насколько родители обычно волнуются за своих детей, может, то, что она делала, — это нормально.

— Это не нормально, — продолжала настаивать Ариэль. — Все, что она делала, было тестами, изучением, наблюдениями. Мы не просто играли в мяч — она проверяла наши рефлексы.

Вместо пятнашек мы соревновались в беге на время вдоль улицы. Если одна из нас разбивала коленку или царапала палец, Нандита повязывала бинт, но только предварительно рассмотрев каждую деталь повреждения.

— Почему другие девушки мне ничего об этом не говорили? — спросил Маркус. — Я выспрашивал у них о Нандите все на свете — все, что они могли вспомнить, все, чем занимались с ней. Ни одна из них ни разу не упомянула того, о чем рассказываешь ты.

— Пару раз я пробовала поговорить с ними, — сказала Ариэль, — но они мне не верили.

Они не видели пробирок или планшетки и думали, что бега были просто веселыми играми.

— Ты заглянула за занавес, — произнес Маркус, — и увидела все в другом свете.

— Именно так.

— Но... — Маркус помедлил, как можно аккуратнее формулируя следующий вопрос. — Может ли такое быть — я не говорю, что ты меня обманываешь или что-то еще в этом роде, но может ли такое быть, что все, что ты видела маленькой девочкой, было совершенно невинными занятиями, но они заставили тебя стать... излишне подозрительной... и после этого ты начала видеть коварство там, где его не было?

— Думаешь, я не задавала себе тот же вопрос по сотне раз в день? — спросила Ариэль. — По тысяче раз? Я говорила себе, что я сумасшедшая, неблагодарная, что я все выдумываю, но каждый раз я обнаруживала что-то еще, что снова сбивало меня с толку. Все, что она делала, было какой-то безумной, запутанной попыткой контролировать нас, заставлять нас действовать определенным образом, думать определенным образом или даже не знаю, что еще.

— Откуда ты можешь знать, что цель была в этом?

— Именно так было написано на планшетке, — ответила Ариэль. — Там говорилось про Мэдисон, и это было исследование методов контроля.

— Что там говорилось?

— Там было написано: «Мэдисон: для контроля». Почему тебе так сложно это осознать?

Маркус встряхнул головой.

— Наверное, это просто настолько... противоречит всему, что я видел. Ты рассказывала кому-нибудь?

Ариэль фыркнула.

— Ты когда-нибудь видела, чтобы восьмилетняя девчонка говорила взрослым, что мама пытается контролировать ее?

— Но ты бы хоть попыталась...

— Конечно, я пыталась, — сказала Ариэль. — Я перепробовала все, что только могла придумать, и, если бы я тогда знала, что такое половое насилие, я бы обвинила ее и в этом — в чем угодно, лишь бы выбраться из того дома. Но она не причиняла нам вреда, и все мои сестры были счастливы, а я была просто Маленькой Злючкой Ариэль. Мне никто не верил, и, когда оказалось, что даже мои сестры мне не верят, я подумала, что, возможно, методы контроля работают, и им просто промыли мозги, или их зомбировали, или даже что-то похуже. Я сделала то, что казалось мне единственным выходом: я разгромила оранжерею.

Маркус нахмурился, вспоминая затейливую теплицу за заднем дворе Хочи.

— Она сама отстроила ее заново?

— Ты думаешь о новой, — сказала Ариэль. — Но тогда мы жили в другом доме. В той оранжерее я все разбила ломиком: каждое окно, каждый горшок, каждый ящик для рассады, каждую пробирку, которую только смогла найти, хоть и знала, что это были не все. Вернувшись домой, Нандита едва не взорвалась, и я бы хотела это видеть. Но я сбежала и почти месяц пряталась в пустом доме на другом краю города, где меня и нашли. Я ожидала, что Нандита будет. . ну, не знаю, что я от нее ожидала, но не думала, что она возьмет меня обратно в свой дом.

Наверное, ей хватило времени остыть. Она все равно ужасно злилась, но приняла меня обратно.

— Потому что любила тебя, — с надеждой произнес Маркус.

— Потому что я была нужна ей для тех безумных экспериментов, которые она проводила, — сказала Ариэль. — Она не могла просто начать сначала на ком-то еще. — Девушка вздохнула и постучала костяшками пальцев по деревянным ступенькам. — Тогда была зима, а весной мы переехали в новый дом. Она утверждала, что это из-за того, что старый подмыло водой, но, разумеется, ей просто нужна была новая оранжерея для разведения трав. Я сбегала из дома еще несколько раз, но «дети — наше главное богатство» и так далее, поэтому меня находили и возвращали обратно. Как только закон позволил мне съехать оттуда, я съехала и никогда не возвращалась.

— Возможно, ее эксперименты были как-то связаны с РМ, — произнес Маркус. — Ты жила с ней до какого возраста, до шестнадцати?

— Ага.

— Так что, она записывала все, каждое физическое изменение, включая наступление половой зрелости?

— Полагаю, что так.

— Я просто подумал, — сказал Маркус, — что у Мэдисон единственный живой ребенок на острове. Очевидно, это благодаря тому, что Кира нашла лекарство, но вдруг к этому добавилось кое-что еще? Совпадение, по крайней мере, странноватое. Не думаешь, что так получилось из-за того, что делала Нандита? Укрепленная иммунная и эмбриональная система... не знаю, я хватаюсь за соломинку. Но, возможно, это было связано с размножением.

— Я не знаю, — ответила Ариэль. — Я много лет пыталась об этом не думать.

— А теперь Нандита пропала, — продолжил Маркус. — Пропала бесследно, будто сквозь землю провалилась. И ты понимаешь, что это означает.

Ариэль подняла на него взгляд.

— И что же?

— Это означает, что она не стережет свой дом, — сказал Маркус. — И, возможно, оставила там какие-то записи.

Ариэль прищурилась.

— Но это в Ист-Мидоу — который под контролем Партиалов.

Маркус кивнул, на его лице появился намек на коварную ухмылку, которая появлялась тогда, когда он что-то замышлял.

— Туда они отправляют всех, кого поймают. Поэтому нам будет просто неприлично легко попасть в город.

 

Глава 20

— Мне нельзя терять рюкзак, — сказал Афа. — Я последний человек на планете.

— Ему становится хуже, — заметил Сэмм. Жеребец Бадди был усмирен. Он сопел, а Сэмм похлопывал его по шее. Кира была убеждена, что Бадди и Бобо являлись братьями, хоть дело могло быть лишь в сходстве их окраски. Они путешествовали уже неделю и находились посреди Аппалачей.

Афа просмотрел не одну карту, проследил за очертаниями многих второстепенных дорог и небольших городов и настоял, чтобы группа окольными путями взошла на гору Кэмелбэк, впечатляющего гиганта, обещающего тысячефутовый подъем. Афа утверждал, что там находился радио ретранслятор и с помощью своих солнечных мини-батарей «Зобл» он сможет заново запустить его, чтобы связаться по радио с Лонг-Айлендом. Херон, к ее чести, не возражала, поэтому группа пустилась в путь по поднимающейся дороге, которая, вероятно, когда-то вела на лыжный курорт.

Но на вершине их ожидало только разочарование: это была не гора, а горный хребет массивного плато, которое растянулось на запад так далеко, насколько только могли рассмотреть Партиалы. Херон обыскивала место на предмет снаряжения, которое можно было бы пустить в использование, в то время как Афа рухнул в кучу карт и ошибочных расчетов, настаивая, что все это ошибка, что гора должна быть здесь, а они просто достигли неправильного места. Успокоить его смогли лишь через два часа, и то только тем, что все согласились остановиться здесь на ночь и все равно попытаться настроить «Зобл».

И все же, являлось ли это горой или плато, радио ретранслятор здесь был, и Кира подивилась видом массивных кружев старой металлической башни. Афа заверил их, что установил все должным образом, но до того, как он закончил, опустилась ночь, а до утра ничего нельзя было проверить. От ожидания и невозможности заняться чем-то полезным Кира стала дерганой. Она решила почистить седельное покрывало Бобо, и Сэмм присоединился к ней.

— Я понимаю, что он нам нужен, — тихо сказал Сэмм. — Я просто не уверен, что он будет в состоянии помочь нам.

— Так вот как ты о нем думаешь? — спросила Кира. — Как об орудии?

— Ты же знаешь, я имел в виду не это, — сказал Сэмм. — Я говорю тебе, что беспокоюсь.

Мы путешествуем только неделю, а до Чикаго еще как минимум три, может, больше. К тому времени как мы доберемся, он превратится в полного психа.

— Значит, нам нужно постараться, чтобы он находился в состоянии спокойствия, — сказала Кира, и, будто по команде, Афа встал и направился в лошадям, сжимая в руках свой рюкзак.

— Нам нужно вернуться, — сказал он, пытаясь одной рукой поднять седло Одджоба. — Все мои документы — это то, что мы ищем. Я уже нашел это, нам не нужно в информационный центр, нам нужно вернуться. Все там. Это безопасно...

— Спокойно, Афа, — сказала Кира, как можно нежнее забирая у мужчины седло. Его возбуждение передалось лошадям, и Сэмм постарался успокоить их. — Идите сюда, — продолжила Кира, беря большого мужчину за руку и ведя его в костру. — Расскажите мне про вашу коллекцию.

— Вы видели ее, — ответил он, — но вы видели не все. Вы не были комнате звукозаписи.

— Мне понравилась комната звукозаписи, — сказала Кира успокаивающим голосом. — Это там у вас были все те электронные письма ПараДжен.

Она поддерживала разговор в надежде, что это подбодрит мужчину, и где-то через полчаса он, судя по всему, успокоился. Кира развернула его спальный мешок, и он заснул, обнимая свой рюкзак, как плюшевого мишку.

— Ему становится хуже, — снова сказал Сэмм.

— И это впечатляюще, — заметила Херон, — учитывая то, насколько плохо ему было с самого начала.

— Я позабочусь о нем, — сказала Кира. — Он доберется до Чикаго.

— Вы говорите так, будто худшее случится, если он сломается и станет бесполезным, — сказала Херон. — Я ожидаю, что у него что-то переклинит и он убьет нас. Вчера он подумал, что Сэмм пытается украсть его рюкзак; позавчера — что ты пытаешься прочитать его мысли. Сегодня он дважды обвинил меня в том, что я Партиал.

— Ты и есть Партиал, — сказал Сэмм.

— Еще одна причина, почему я не хочу, чтобы у него поехала на этой почве крыша, — сказала Херон. — На этой ретрансляционной станции есть три различных химических вещества, из которых можно сделать бомбу, и я вам гарантирую, что этот ученый-идиот знает, как использовать все три. Он невероятно гениален, как ты и говорила, но он совершенно сломлен, и это не та смесь, которая придавала бы мне чувство спокойствия.

В свете костра Кира изучала Херон, по коже которой танцевали оранжевые отблески.

Партиалка выглядела усталой, и это испугало Киру. До сих пор Херон была неуязвимой, более способной, чем Кира смела надеяться, но если она не спала из страха перед предательством сумасшедшего... Кира тихо прошептала:

— Как ты хочешь поступить?

— Я? — переспросила Херон. — Я хочу вернуться домой и спасти Партиалов. Я думала, что ясно дала это понять.

— У него в рюкзаке экран, — сказал Сэмм, — и «Токамин» для подзарядки, что тоже может быть объяснением его проблем с психикой, если он был облучен радиацией. В любом случае, возможно, он мог бы показать нам, что делать, когда мы попадем в Чикаго, если вдруг сам он не сможет закончить путь.

— Я поговорю с ним завтра, — сказала Кира. — Мне он больше доверяет.

— Просто больше не пытайся читать его мысли, — сказала Херон. — Как я слышала, его это выводит из себя.

Кира смотрела на двух Партиалов («Двух, кроме меня самой», — напомнила она себе) и задавалась вопросами. Что произойдет, когда они доберутся до Чикаго? Будет ли там полно Сторожевых псов, драконов или чего-то похуже? Предаст ли их Афа, или это будет Херон?

Неважно, как часто они развязывали шутливые споры, Херон всегда оставалась в стороне — была скорее наблюдателем, чем участником. За чем она наблюдала? За кем?

Кира спала спиной к костру, прислонившись к дереву и держа в руках винтовку. Утром они проверили солнечные батареи, и радио ретранслятор заработал почти мгновенно. Афа сделал все без зазубринки. Сэмм кивнул, и, хоть он не сказал это вслух, Кире показалось, что он впечатлен — почти определенно удивлен, но и впечатлен. Кира похлопала Афу по спине.

— Хорошая работа.

— «Зоблы» имеют очень длительный срок действия, — сказал он, хоть его голос и казался отсутствующим. — В них для увеличения эффективности используется матрица коровьего бешенства, соединенная с силиконовыми кристаллами.

Кира кивнула, не уверенная, какая часть его ответа имела научную составляющую, а какая была чистым бредом. Гениальная личность Афы путалась мальчишеской, и неизвестно, как это скажется на всех в конечном итоге. Кира опасалась, что те остовы разума, которые позволяли мозгу мужчины функционировать, начали разрушаться.

— Давайте проверим радио, — сказала она. Афа подчинился, включая приемник и осторожно поворачивая ручку — эти технические приемы он проделывал бесчисленное множество раз в прошлом. Он крутил, прислушивался, крутил и прислушивался, пока наконец не попал на издаваемый человеческим — или партиалским — приемником сигнал. Кира наклонилась поближе к устройству, а Афа настроил частоту.

— ...отступили. Наши источники на острове сообщают, что это только...

— Партиалы, — сказала Херон.

— Можешь определить которые? — спросила Кира. Афа зашипел на них, наклонив голову к динамикам.

— ...убивает по одному каждый день.

— Северяне, — ответила Херон. — Люди Тримбл, рота В.

— О чем они говорят? — спросила Кира.

Херон прищурилась.

— Возможно, о «сроке годности».

— Нам нужно найти Маркуса, — сказала Кира и нежно отстранила Афу от ручки настройки.

Когда они с Маркусом связывались во время вторжения, они установили закольцованный распорядок частот, надеясь, что так их будет сложнее подслушать. Кира молча сложила дни, высчитывая сегодняшнюю частоту, и понадеялась, что Маркус все еще был на связи. Она повернула ручку и включила микрофон. — Флэтхед, это Филлипс, ты здесь? Прием.

Она выключила микрофон и стала дожидаться ответа.

Херон презрительно хмыкнула.

— Флэтхед и Филлипс?

— Его так прозвали в школе, — сказала Кира. — А что такого? У него была плосковатая голова. Я начала называть его так пару недель назад, потому что знала: только он поймет, что это про него. — Она пожала плечами. — Просто еще один уровень параноидальных предосторожностей. Филлипс показался подходящим ответом.

— Флэтхед и Филлипс — это типы отверток, — сказал Афа. — А еще заостренная крестовидная, с шестигранной головкой, бабочкой...

— Да, — сказал Сэмм, успокаивающе касаясь плеча мужчины. — Мы знаем.

— Не трогайте меня! — крикнул Афа, вскакивая на ноги. Сэмм отпрянул, а Афа с лицом, красным от ярости, снова закричал: — Я не позволял вам прикасаться ко мне!

— Все в порядке, Афа, — сказала Кира, пытаясь успокоить его. — Все в порядке, просто помолчите — я отправлю еще одно сообщение, поэтому нам нужно сохранять тишину. — Доводы технической необходимости, казалось, сработали, и Афа снова сел. Кира включила микрофон. — Флэтхед, это Филлипс, ты здесь? Давай, Флэтхед. Пожалуйста, ответь. Прием.

Она отсоединилась, и все стали вслушиваться в статических шум.

— И бабочкой, — тихо продолжил Афа, — с квадратным наконечником, «Пози», «Морторк»...

— Филлипс, это Флэтхед. — Голос Маркуса был искаженным и хриплым, и рука Афы метнулась к ручке настройки. Голос пропадал и появлялся снова. — ...Очень слабо, где... тебя больше недели. Прием.

Сигнал стал ровным, и Кира дождалась, пока Маркус закончил, а затем включила микрофон.

— Прости за просрочку, Флэтхед, мы были заняты. Нам пришлось... — Она помедлила, раздумывая, как лучше всего сообщить Маркусу, где они находятся, не выдавая ничего тем, кто мог подслушивать. — Переехать. Нам пришлось переместить лагерь базы. Они были слишком близки к тому, чтобы найти нас. Теперь мы сможем связываться только от случая к случаю. Прием.

— Рад это слышать, — сказал Маркус. — Я беспокоился. — Последовала долгая пауза, но Маркус не сказал «прием», поэтому Кира не знала, следует ли ей заговорить самой или нет. Когда она потянулась к кнопке включения микрофона, Маркус продолжил: — Ты все еще прослушиваешь радиосообщения? Прием.

— Как я и сказала, у нас был ограниченный доступ к связи, — ответила Кира. — Что происходит? Прием.

Последовала еще одна пауза, и, когда Маркус заговорил, его голос был полон боли.

— Доктор Морган захватила остров. Она подчинила его себе — не контролирует его, как Делароса, когда пришла к власти, а скорее — будто руководит зоопарком. Фермой. Они захватывают всех, кого могут найти, отправляют в Ист-Мидоу, а затем убивают. По одному человеку в день. Прием.

Кира едва не задохнулась.

— Это то, о чем говорил тот, первый, — сказал Афа, и Кира резким жестом руки заставила его замолчать. Нажимая кнопку микрофона, она уже знала ответ на свой вопрос, но не могла не задать его.

— Почему они убивают людей? — Она помедлила, перед тем как отключиться. — Прием.

— Они ищут Киру Уокер, — сказал Маркус. Он все еще не выдавал, кто она такая, но Кира слышала боль в его голосе и надеялась, что никто не прослушивает эту частоту.

— Я предупреждала тебя, что будет худо, — сказала Херон. Она указала на приемник. — И его тоже.

— Заткнись, — сказала Кира.

— Ты должна сдаться, — ответила Херон.

— Я сказала, заткнись! — проревела Кира. — Дай мне минуту подумать.

— Я никому не говорил, где она, — сказал Маркус, продолжая свою уловку. — Не то чтобы я и сам это знал, но я никому не говорил и того немногого, что мне известно. Если она сдастся... она должна принять решение сама. Я не собираюсь решать за нее. Прием.

Кира уставилась на приемник, будто он мог развалиться пополам и выдать ей из недр себя ответ. «Каждый день она кого-то убивает, — подумала девушка. — Каждый день». Это казалось ужасающим, отвратительным, безумным шагом, но... Было ли это настолько хуже, чем то, что происходило с Партиалами? Конечно, над ними не устраивали казней, но они все равно умирали.

Она уверяла Херон, что их поход важнее тех смертей, что в первую очередь нужно разыскать ПараДжен, разыскать Предохранитель. Узнать, что за этим скрывается и навсегда избавить от этой проблемы обе стороны — найти не просто повязку, но настоящее, окончательное исцеление. Если она готова оставить позади умирающих Партиалов, то точно так же должна быть готова бросить умирающих людей, иначе все окажется лишь притворством. Ложью.

Кира содрогнулась, чувствуя тошноту и головокружение при мысли о стольких смертях.

— Я не хочу быть в таком положении, — тихо сказала она. — Я не хочу быть тем, за кем все охотятся, тем, кто должен выбирать, кому жить, а кому умереть.

— Можешь хныкать из-за этого или же исправить ситуацию, — сказала Херон. — Вернись сейчас, и сможешь спасти обе стороны: мы получим возможность исцелить «срок годности» Партиалов, а Морган перестанет убивать людей.

— Это спасет их на некоторое время, — сказала Кира. — Я хочу спасти их навсегда. — Она помедлила, все еще глядя на приемник, затем обратилась к Херон. — Почему ты здесь?

— Потому что ты слишком упрямая, чтобы свернуть с пути.

— Но тебе не обязательно было идти с нами, — сказала Кира. — Ты была против этого похода с самого начала, но все же отправилась с нами. Почему?

Херон поглядела на Сэмма.

— По той же причине, почему и ты. — Она снова перевела взгляд на Киру. — По той же причине, почему ты доверяешь мне: потому что мне доверяет Сэмм, и тебе было этого достаточно.

Что же, Сэмм доверяет тебе, и этого достаточно мне.

Кира кивнула, наблюдая за ней.

— А если мы продолжим путь?

— Я буду думать, что ты идиотка, — ответила Херон, — но если Сэмм продолжит верить в тебя...

— Связь прерывается, — сказал Маркус. Его голос тоже стал искаженным. — Где вы?

Прием.

— Мы не можем сказать тебе, — произнесла Кира. «Я не могу сказать тебе, с кем я». — Мы кое-что ищем, я бы хотела сообщить тебе больше, но... — Она помедлила, не зная, что сказать, и в конце концов просто закончила. — Прием.

Они ждали, но ответа не было.

— Неустойчивые атмосферные условия, — сказал Афа. — Нашу линию могло временно прервать облачностью, бурей или виргой.

— Я все равно верю тебе, — сказал Сэмм. — Если ты считаешь, что должно быть так, я пойду за тобой.

Кира посмотрела на него долгим и внимательным взглядом, гадая, что же он такое увидел в ней, чего не видела она сама. В конце концов она сдалась и потрясла головой.

— А что насчет Предохранителя?

— А что насчет него? — спросил Сэмм.

— Мы не знаем, что это, но само название говорит о чем-то, что не может испортиться — или о чем-то, что создано, чтобы активироваться и исправить ошибку в случае неудачи чего-либо другого. Вдруг Предохранитель может решить все наши проблемы, а нам нужно всего лишь найти его и привести в действие? — Она подумала о Грэме Чемберлене, члене Доверия, который работал над Предохранителем, а затем, как только достиг своей цели, убил себя. Несмотря на жару, Кира поежилась. — Или же, вдруг это что-то ужасное, и, когда мы уже будем думать, что все исправили, Предохранитель активируется и снова все испортит? Мы не знаем, что это. Это может быть чем угодно.

— Откуда тебе знать, что он вообще имеет значение? — спросила Херон.

— Потому что так должно быть, — сказала Кира. — У Доверия был какой-то план.

Исцеление от болезни людей заключается в феромонах Партиалов, плюс есть я, непонятный Партиал, живущий в человеческом поселении. Это не случайности, и нам нужно понять значение всего этого. — Она помолчала. — Мы должны. Это все тот же спор, который был у нас с Мкеле: настоящее или будущее. Иногда приходится превратить настоящее в ад, чтобы получить то будущее, к которому стремишься. — Кира поднесла рацию ко рту. — Мы продолжим путь, — просто сказала она. — Прием.

 

Глава 21

Еще одна стая Сторожевых псов проследовала за ними от горы Кэмелбэк до реки Сускуэханна, но так и не стала нападать. Каждую ночь Сэмм привязывал еду и снаряжение к веткам деревьев повыше, а Херон и Кира, как могли, защищали лошадей. Афа совершенно перестал разговаривать с Сэммом, и почти — с Херон; когда он все же заговаривал с ней, обе девушки подозревали, что он просто путал ее с Кирой.

По утрам, когда его разум был свеж, ему было лучше, но с каждым днем он становился все более недоверчивым, более скрытным. Кира начала замечать, как на поверхность выходит его третья личина — опасная смесь напуганного ребенка и страдающего паранойей гения. Именно эта версия Афы украла нож из снаряжения Киры и попыталась зарезать Сэмма, когда тот оказался слишком близко к заветному рюкзаку. Нож у Афы отобрали, но Кира беспокоилась, что это лишь больше повредило разум мужчины и усилило его подозрительность и паранойю.

По мере пути Кира думала о своем линке — о тех случаях, когда она что-то улавливала и когда не могла. У нее не получалось распутать эту загадку, но это не значило, что здесь не было смысла — просто у нее на руках пока не хватало инструментов, чтобы во всем разобраться.

Она пыталась сосредоточиться, приказывала себе почувствовать эмоции Сэмма или передать что-нибудь ему, но это не срабатывало — разве что если они были в состоянии сильного стресса, как при схватке. Через несколько дней безуспешных попыток она решила поговорить об этом с Сэммом напрямую.

— Я хочу, чтобы ты научил меня пользоваться линком.

Сэмм бесстрастно на нее посмотрел, но она понимала, что он отправлял ей посредством линка определенные данные, отражающие его эмоциональное состояние. Он был сбит с толку?

Чувствовал сомнение? Она сжала зубы и попыталась почувствовать это, но не могла. Или же она просто не могла понять разницу между этим и тем, что, как она полагала, она улавливала на интуитивном уровне.

— Этому нельзя научиться, — сказал Сэмм. — Это как... как научиться видеть. Либо твои глаза работают, либо нет.

— Тогда, возможно, я уже делаю это, но не могу осознать, — сказала Кира. — Объясни мне, как это работает, чтобы я была готова, когда это произойдет.

Мгновение Сэмм молчал, затем покачал головой — это был на удивление человеческий жест, который он, вероятно, перенял у нее или Херон.

— Я не знаю, как описать это, потому что не могу представить себя без линка, — сказал он.

— Это то же самое, как не иметь глаз. Ты используешь зрение для всего — оно настолько важно для жизнедеятельности людей и Партиалов, что оттеняет все прочие аспекты наших жизней. Даже в этом: слово «оттенят» используется как синоним «влиять». Это связанная со зрением метафора, используемая, чтобы объяснить что-то невидимое. Когда ты представляешь, как кто-то живет без зрения, — это то же самое, что и для меня представить кого-то без линка.

— Но зрение может подвести, — сказала Кира. — Слепые люди тоже способны жить в обществе, и могу поспорить, все они понимают метафоры вроде «оттенять».

— Но слепота все равно считается разновидностью инвалидности, — сказал Сэмм, — по крайней мере среди Партиалов.

— Среди людей тоже.

— Ладно, — ответил Сэмм. — Но никто не будет отрицать, что слепота — это стилистический прием, буквально означающий ослабевание способности.

— Погляди-ка сюда, — сказала Кира. Она широко распахнула глаза, изображая преувеличенно удивленный вид, но Сэмм никак на это не отреагировал. — Видел?

— Видел что?

— Только что я открыла глаза по-настоящему широко.

— Ты все время это делаешь, — ответил Сэмм. — Различные части твоего лица и тела постоянно двигаются, когда ты говоришь. У Херон тоже. Раньше я думал, что у нее судороги лица.

Кира рассмеялась.

— Это называется языком тела. Большую часть тех эмоциональных составляющих, которые вы передаете при помощи феромонов, мы выражаем мимикой лица и жестами рук. Вот это значит, что я удивлена. — Она снова расширила глаза. — А это означает скептику. — Она приподняла бровь. — Или что я чего-то не знаю.

Она пожала плечами, разведя руки в стороны и держа их ладонями вверх.

— Как вы... — Сэмм помолчал те секунды, когда человек нахмурил бы лоб или пошевелил губами — изобразил бы каким-нибудь образом замешательство. Кира поняла, что при помощи феромонов линка от отправлял сообщение «я в замешательстве». — Как вы обучаете этому друг друга? Нового человека в вашем обществе или ребенка — сколько времени им требуется, чтобы освоить все эти нелепые пассы руками?

Он попытался изобразить пожимание плечами, но жест вышел скованным и механическим.

— Это как спросить испанца, зачем ему все лишние слова, когда гораздо проще будет говорить на английском, — сказала Кира. — Вам приходится обучать новых Партиалов использованию линка?

— У нас много лет не было новых Партиалов, — сказал Сэмм, — но нет, разумеется нет, и, думаю, я понимаю, к чему ты клонишь. Ты в самом деле хочешь сказать, что этот «язык тела» является настолько же врожденным для людей, насколько линк для Партиалов?

— Именно так.

— Но тогда как... — Он замолчал, и Кира могла только гадать, что передавал сейчас его линк. — Я собирался спросить, как вы понимаете друг друга по радио, когда ваше общение, по большей части, происходит через зрительные действия, но дело в том, что данные линка по радио тоже не передаются, поэтому в этом мы равны. Но с другой стороны, Партиалы могут понимать друг друга даже в темноте.

— В этом вы выигрываете, — ответила Кира, — но у нас также есть многие вербальные приемы, которых нет у вас. Вслушайся в эти два предложения: «ты собираешься это есть?» и «ты собираешься это есть?»

Сэмм уставился на нее, и Кира почти рассмеялась от того, что приняла за замешательство.

— Как я понимаю, ты хочешь сказать мне, что разница громкости голоса изменяет смысл предложения? Для передачи большей части подобных смысловых ударений мы используем линк.

— Думаю, это дает нам преимущество при радиосвязи, — сказала Кира, шевельнув бровями.

— Это может оказаться ключом к победе в войне.

Сэмм рассмеялся, и Кира осознала, что хотя бы способность к смеху была у людей и Партиалов общей. Для последних, возможно, эта способность не являлась нужной, ведь Партиалы могли передавать радость и оттенки юмора через линк, но они все равно смеялись. Может быть, это было заложено в некий человеческий отдел основы их генома? Было остаточным эффектом?

— Хватит о языке тела, — сказала Кира. — Я хочу научиться линку, так что шарахни меня.

— Даже если я ударю тебя, это все равно не поможет тебе уловить линк.

— Это просто выражение, — сказала Кира. — Отправь мне через линк какую-нибудь информацию — начни извергать ее. Мне нужно научиться улавливать ее.

Следующие несколько дней они продолжали пытаться: Сэмм отправлял Кире простые сообщения, зашифрованные в феромонах, а девушка старалась уловить их, понять, какие эмоции были закодированы. Пару раз она думала, что почувствовала что-то, но большую часть времени она оставалась в неведении.

Аппалачи путники пересекли по широкому шоссе, отмеченному знаком с номером 80, которое местами было растрескавшимся и испещренном ямами, но пребывало во вполне приличном состоянии. Через реку они переправились быстро, оставив Псов и, как они надеялись, других возможных наблюдателей далеко позади.

При меньшей вероятности нападения они могли путешествовать более открыто, но широкие просторы бывших фермерских угодий лишь усилили то недомогание Афы, которое Кира определила как агорафобию. Мужчина пытался останавливаться в каждом городе, через который они проезжали, и задерживался в книжном или библиотеке, где с одержимостью просматривал документы.

Большая часть местности представляла собой вытянутые низкие холмы, и, когда дорога пролегала между ними, Афа чувствовал себя лучше — его успокаивали громадины, которые хоть и не были зданиями, но по крайней мере ограничивали обзор. Кира надеялась, что подобный рельеф будет сопутствовать им вплоть до Чикаго, но по мере продвижения на запад местность становилась все более ровной.

Когда путники пересекли реку Аллегейни и перед ними развернулись равнины Среднего Запада, бормотание Афы стало более беспорядочным и бестолковым. К тому времени как группа преодолела границу между Пенсильванией и Огайо, Кира поняла, что мужчина не просто говорил, но спорил сам с собой, яростно шептал что-то хору голосов в своей голове.

Единственным спасением Афы среди земель Среднего Запада были города, которые здесь встречались чаще и были крупнее. Херон же, с другой стороны, в каждом городе вела себя все настороженнее, будто постоянно опасалась атаки некой невидимой силы. По большей части путешественники двигались по восьмидесятой межштатной магистрали; миновав Янгстаун, они направились по этой дороге дальше на север — к Кливленду.

Оба места оказались зловещими пустыми поселениями, в которых не произрастала даже кудзу, благодаря которой родное Кире Восточное Побережье становилось подобным на джунгли.

Нью-Йорк был неподвижен и молчалив, но растительность придавала ему хоть немного жизни.

Здесь же города, расположенные посреди обширных безликих равнин, были мертвыми, обнаженными и рушащимися, искалеченными ветром и погодой. Они представляли собой уходящие в небытие памятники прошлого. От одного их вида Кире становилось одиноко, и она не меньше Херон радовалась, когда очередной город оставался позади.

Дорога пролегала мимо неспокойного серого моря, которое, по уверениям Сэмма, являлось озером. Даже увидев карту, Кира едва заставила себя поверить, что водоем не был частью океана, оставшегося позади. Она никогда не любила большую воду, чувствуя себя на берегу маленькой и открытой всем взглядам, но теперь девушку тянуло туда. Она скучала по друзьям — по Маркусу.

Бобо фыркнул и тряхнул гривой, и Кира благодарно похлопала его по шее. Она не могла понять, как старый мир мог жить без лошадей, ведь машину нельзя обласкать.

В городе под названием Толедо в озеро впадала широкая река, бегущая с юга, и путники подвели лошадей к ее берегу, представлявшему собой уступ высотой в пятьдесят футов (15 м).

Внизу бушевал поток. Впереди дороги больше не было; обломки моста I-80 лежали на дне реки.

— Что здесь произошло? — спросила Кира. Глубина пропасти была головокружительной, волосы девушки трепал ветер. — Мост кажется слишком новым, чтобы просто развалиться.

— Погляди на опоры, — сказал Сэмм, указывая вниз на металлические балки, торчавшие из бетона с другой стороны бездны. — Его взорвали.

— Вам это должно понравиться, — сказала Херон Афе. Тот вертелся на своей лошади Одджобе кругами, игнорируя остальных и бормоча угрозы, которые, как подозревала Кира, лишь частично относились к животному.

— Нам придется обойти вокруг, — сказал Сэмм, оттягивая голову Бадди влево, чтобы развернуться. Оставшись у края пропасти, Кира уставилась на противоположную сторону.

Рухнувший мост в некотором роде перегородил реку; его обломки не были достаточно крупными и массивными, чтобы остановить поток, но их было достаточно, чтобы заставить спокойную реку бурно нестись через препятствия и лишь затем снова разгладиться.

— Зачем было его взрывать? — спросила девушка.

— Здесь была война, — ответила Херон. — Ты, возможно, ее не помнишь, ты была очень мала.

Кира одарила ее сердитым взглядом.

— Я знаю, что была война, — сказала она. — Я только не понимаю, у кого из противников были причины, достаточные, чтобы взорвать мост. Вы говорили мне, что Партиалы сосредотачивали свое внимание на военных объектах, значит, они не стали бы этого делать, а люди не уничтожили бы собственные сооружения.

— Из-за подобного отношения и началась война, — сказала Херон, и Киру удивила злость в голосе Партиалки.

— Я не понимаю, — ответила Кира.

Херон поглядела на нее со смесью задумчивости и презрения, затем отвернулась и стала смотреть на противоположный берег реки.

— Из-за вашего подразумеваемого верховенства. Мост принадлежал людям в той же мере, что и Партиалам.

— Партиалы получили право на собственность в 2064 году, — сказал Афа, глядя на дорогу, в то время как Одджоб продолжал крутиться на месте. — Это право не было признано государственным судом, и Партиалы в любом случае не могли получить ссуду на покупку чего-либо. «Нью-Йорк Таймс», воскресный выпуск, 24 сентября.

— Вот ответ на твой вопрос, — сказал Сэмм, указывая на полоску бурлящей среди обломков моста реки. — Он там, торчит из воды в двадцати ярдах отсюда.

Кира проследовала взглядом за его пальцем, заслонив глаза от отражающихся от воды бликов солнца.

Там, куда показывал Сэмм, Кира увидела металлический штырь, высовывающийся из воды — каким-то образом он оказался зажат между обломками моста. Девушка достала бинокль и посмотрела на балку сквозь него. Тогда она увидела, что это было орудие танка. Сама махина скрывалась под самой поверхностью воды, застряв между двумя кусками металла и бетона. На борту читалось число 328.

— Когда мост обрушился, на нем был танк.

— Вероятно, не один, а около двадцати, — сказал Сэмм. — 328-й — это танковый взвод Партиалов. Полагаю, что местные войска заминировали мост и, когда Партиалы начали пересекать ущелье, взорвали его, убивая стольких, скольких могли.

— Они не стали бы этого делать, — сказала Кира.

— Они делали и похуже, — огрызнулась Херон.

Голос Сэмма был более спокойным.

— К концу войны они были в таком отчаянии, что пошли бы на что угодно, — сказал он. — Победа Партиалов была уже решенным делом, а с появлением РМ все стало еще хуже. Люди умирали миллионами. Некоторые были готовы взорвать все, до чего только могли добраться — мосты, города, даже самих себя, — если это означало убийство хотя бы одного из нас.

— Вот она — хваленая нравственность, — вставила Херон.

— А как насчет флота в заливе Нью-Йорка? — парировала Кира, оборачиваясь к Партиалке.

— Я читала об этом в документах Афы — затоплено двадцать кораблей людей, весь состав погиб, это была самая опустошительная атака за время войны.

— Двадцать три, — поправил Афа.

— Самозащита, — сказала Херон.

— Ты шутишь? — спросила Кира. — От чего могли защищаться Партиалы?

Херон приподняла бровь.

— Почему ты постоянно так говоришь?

— Как?

— Ты говоришь «они» вместо «мы». Ты Партиал — ты отличаешься, но все равно одна из нас. И совершенно определенно ты не принадлежишь к ним. Ты постоянно забываешь это, но твои человеческие дружки этого не забудут. А они узнают.

— При чем здесь это? — спросила Кира.

— А сама как думаешь? — ответила Херон. — Что, по-твоему, сделает с тобой твой сопляк-парень Маркус, когда узнает, кто ты?

— Спокойно, — сказал Сэмм. — Обе, успокойтесь. Этот спор нас никуда не приведет.

— Как и этот мост, — прорычала Кира и повернула голову Бобо, чтобы вывести его обратно на шоссе. Она хотела кричать, наорать на всех, даже на Афу — это была их вина, это они развязали эту войну и уничтожили мир еще до того, как она была достаточно взрослой, чтобы защищать его.

Но за эту часть, за это ужасное разрушение, она не имела права винить их. Это было хуже всего. — Давайте найдем окружной путь.

Чикаго был затоплен.

Путникам потребовался почти месяц, чтобы добраться сюда, и каждый день предвкушение росло. Все солнечные батареи, которые были у них с собой, остались позади, снабжая энергией цепь радио транзисторов. Если найденные здесь документы объяснят способ продления «срока годности» или синтезирования лекарства от РМ, информацию можно будет передать домой за несколько секунд, вместо того чтобы предпринимать еще одно месячное путешествие через опасные области.

По мере того как впереди вырисовывались черты города, гигантского мегаполиса, который казался, если только это было возможно, больше самого Нью-Йорка, Афа становился все более нетерпеливым. Чикаго стоял на берегах еще одного огромного озера, огибающего город с востока и юга, и его небоскребы, надземные железные и подвесные монорельсовые дороги, крупные фабрики, склады и бесконечные ряды коттеджей, офисов и многоквартирных домов протягивались вперед так далеко, что все это не умещалось в поле зрения Киры Город разрушался. Он весь завяз в маслянистой болотной воде.

— Разве он должен так выглядеть? — спросила Кира.

— Ни в коем случае, — ответил Сэмм. Группа находилась на крыше офисного комплекса на краю города и рассматривала окружающую местность через бинокль. — Он не весь затоплен, но большая его часть в воде. Похоже, рельеф испещрен подъемами и впадинами, но они небольшие.

Могу поспорить, глубина здесь по большей части всего несколько дюймов, в худших местах, возможно, пару футов. Судя по всему, озеро вышло из берегов.

— Через Чикаго проходили многочисленные каналы, — сказала Херон. — Некоторые из этих улиц могут оказаться глубокими реками, но их по крайней мере должно быть легко заметить.

— Эти каналы — самые надежные водные пути в мире, — сказал Афа с такой гордостью, будто сам проектировал их. — Инженеры старого мира фактически развернули одну из рек — это одно из чудес, доступных в то время, когда человечество контролировало природу.

Его глаза заблестели, и Кира могла лишь гадать, что он чувствовал: после четырех недель спешного путешествия через необитаемые земли город, настолько напичканный технологиями, должен был показаться мужчине ответом на его молитвы.

— Природа забрала свое, — сказала Херон. — Будем надеяться, что ваш информационный центр не затоплен.

— Вот адрес, — с готовностью сказал Афа, доставая их рюкзака сложенный листок бумаги.

Это была еще одна распечатка электронного письма, в низу которой красным было обведено название улицы. — Я никогда здесь не был, поэтому не знаю, где это.

Сэмм поглядел сначала на листок, затем на простиравшийся впереди гигантский город.

— Сермак-роуд. Даже не представляю, где начать искать. — Он опустил глаза на бумагу, затем перевел взгляд на улицы внизу. — Нам понадобится карта.

— Та башня — это, возможно, аэропорт, — предположила Кира, указывая на высокий бетонный штырь, который стоял на берегу озера. — Рядом будет бывший офис по прокату автомобилей, а уж там-то должна найтись карта местных дорог.

Остальные согласились, и группа спустилась обратно к лошадям.

Дороги, ведущие к аэропорту, оставались по большей части сухими, но некоторые затопленные участки все же представляли проблему. Некоторые улицы были залиты неглубоким слоем стоячей воды, другие оказались покрыты грязью, но кое-где дороги превратились в бурные ручьи. Крышки люков колыхались от прибывающей из озера воды, асфальт вздулся от прорванных водопроводов, и иногда целые улицы оказывались просевшими, а их покрытие унесенным потоком, благодаря не справляющимся с потоками воды канализационным трубам глубоко внизу.

Запах забивал нос, но пахло озером, не канализацией. Люди исчезли отсюда так давно, что даже духа их здесь больше не осталось. Путешественникам понадобился целый день, чтобы добраться до аэропорта; на ночь они остановились в офисе на цокольном этаже. Лошадей привязали к ржавеющему рентгеновскому аппарату для досмотра багажа. Как и ожидала Кира, в центре проката автомобилей обнаружилось некоторое количество карт местности, и следующий день группа провела над ними, планируя при свете фонарика Херон маршрут.

— Информационный центр здесь, — сказал Сэмм, указывая точку около побережья, укрывшуюся среди частых построек делового центра города. — Учитывая, что рядом озеро, а каналы проходят со всех сторон, думаю, нам очень повезет, если не придется добираться туда вплавь. И придется надеяться, что в такой близости к токсичной пустоши вода здесь не ядовита.

— Лошади на такое не способны, — сказала Кира.

Херон поглядела на шкалу масштаба внизу страницы, высчитывая расстояние.

— Без них дорога будет долгой. Похоже, девяностое шоссе доведет нас почти до места; если эта трасса окажется приподнятой над уровнем земли, как некоторые другие, наводнение не должно доставить нам проблем вплоть до ближайших к информационному центру кварталов.

— А что потом? — спросила Кира. — Оставить лошадей привязанными к автомагистрали?

Если Чикаго хоть немного похож на Манхэттен, их за несколько часов съедят львы. Или те извращенные говорящие собаки.

Сэмм почти улыбнулся.

— Все никак не можешь их забыть?

— Не понимаю, как вы смогли, — ответила Кира.

— Если мы оставим лошадям достаточно свободы, чтобы они могли убежать от хищников, они не станут дожидаться нашего возвращения, — сказала Херон. — Если ты вообще хочешь, чтобы они остались с нами, придется пойти на риск.

— Насколько далеко этот центр отсюда? — спросила Кира, внимательнее глядя на карту. — Мы могли бы оставить лошадей здесь или, может быть, наверху — взаперти они окажутся в меньшей опасности, а мы будем уверены, что найдем их здесь по возвращению.

— Я не хочу идти пешком, — сказал Афа из другой стороны комнаты, где он находился, крутя в руках свой переносной экран. Кира даже не подозревала, что он слушал их разговор.

— Вы справитесь, — сказала она, но Сэмм покачал головой.

— Не думаю. По-моему, сейчас он слабее, чем когда мы начинали это путешествие.

— Если он не осилит поход туда, он уж точно не сможет пешком вернуться домой, — возразила Кира. — Нам стоит оставить лошадей в каком-нибудь безопасном месте и забрать их на пути обратно.

Херон разглядывала карту, водя по ней пальцем.

— Начинаем здесь и выходим прямо на девяностое шоссе. Раньше это была платная автострада, но есть несколько ответвлений. Вот это связано с девяносто четвертой трассой и ведет в самый центр делового центра. После вот этой большой развязки дорога идет напрямую к ПараДжен, и остается только около мили пути по городским улицам.

По карте сложно было определить назначение зданий, которые стояли по краям дороги, так как данное издание было рассчитано на туристов и командированных. Были названы несколько основных отелей и конференц-центров, а также некоторое количество знаменитых местных ресторанов, но на карте не было обозначено ничего, что могло бы послужить Кире и ее спутникам во время пути.

Наконец Херон сосредоточила свое внимание на сооружении в форме вытянутого круга, которое стояло у самого шоссе.

— Здесь сказано «Ригли Филд». Это бейсбольный стадион. Рядом будет съезд с шоссе и множество мест, где можно оставить лошадей — у них будет еда, и они будут заперты и в безопасности.

Кира посмотрела на карту и кивнула.

— Полагаю, это наш лучший шанс, а если что-то пойдет не так, как мы планируем, то мы сможем сориентироваться на месте. А теперь давайте немного поспим. Выдвигаемся на рассвете.

В аэропорте было несколько ресторанов, в кухнях которых путники нашли несколько банок консервов — по большей части это были вздувшиеся заготовки фруктов, но в одном месте обнаружилась стойка с консервированным цыпленком, а в мексиканском ресторане — банки с сырным соусом и поджаркой из фасоли.

Большая часть фруктов испортилась, а фасоль пахла весьма подозрительно, так что Кира и ее спутники решили не рисковать, зато цыпленок и соус составили вкусный, пусть и немного неряшливый ужин. Среди металлического мусора путники развели костер, подогрели еду и разложили ее по пенопластовым лоткам, которые так хорошо сохранились, что выглядели совсем новыми. Ели одноразовыми пластиковыми вилками из упаковки, найденной в старой бутербродной.

Афа игнорировал остальных, его глаза не отрывались от экрана. Он начал есть только тогда, когда Кира поставила еду прямо у него под носом. Мужчина бормотал что-то про коды доступа, и его оставили заниматься своим делом.

Кира взяла на себя первую вахту. Она тихо разговаривала с Бобо, который пожевывал стебли из заросшего ящика для цветов. Когда Херон сменила Киру в два часа ночи, Афа все еще работал, но, проснувшись в семь утра, девушка увидела, мужчина спал в своем кресле, сгорбившись над темным экраном. Кира не могла не задаваться вопросом, сам ли он заснул или Херон каким-то образом помогла ему.

Путники собрали свои вещи и покинули аэропорт. Они следовали по проложенному на карте маршруту и обнаружили, что Херон была права — шоссе находилось на эстакаде. Милю за милей они преодолевали Чикаго, двигаясь будто по мосту через болото. Внизу простирались дома, парки и школьные площадки, затопленные и погрязшие в густой жиже. Маслянистая поверхность воды ярко блестела в свете утреннего солнца.

Местами город прерывался рекой — доказательством невероятно высокого уровня грунтовых вод, — и Кира дивилась, что когда-то город был сухим. Должно быть, людям старого мира приходилось прикладывать колоссальные усилия, чтобы сдерживать озеро, реки и подземные воды.

Часть ее, подобно Афе вчера, испытывала гордость от увиденного, и девушка с улыбкой думала о том, что она являлась частью такого великолепного наследия — что принадлежала к виду столь разумному, способному и решительному, что его представители могли управлять морем и разворачивать реки вспять. Превращение этих болотистых берегов в мегаполис было свершением, достойным гордости.

Другая ее часть считала эту гордость сатанинской. Сколь просто будет цивилизаций подобной силы лишь немного преступить границу? Совершить что-то, чего совершать не следовало? Принести одну лишнюю жертву, пойти на один неоправданный компромисс, привнести в жизнь одно ненужное изменение? Если ты можешь соорудить настолько великий город, что остановит тебя от сооружения человеческого организма? Если можешь контролировать озеро, по почему бы не начать контролировать все население? Если в твоей власти подчинить себе саму природу, то как могло вырваться на свободу одно заболевание?

Кира думала о Доверии: о его тайных планах и скрытых намерениях. О Предохранителе. Что это такое? К чему стремились члены Доверия: спасти мир или уничтожить его? Ответы находились в информационном центре, и до него оставалось совсем немного.

По девяностому межштатному шоссе путники двигались на северо-запад, пока дорога наконец не изогнулась, чтобы соединиться с девяносто четвертой трассой. К тревоге Киры и остальных, здесь автомагистраль начала опускаться — она не просто покинула эстакаду, но нырнула ниже уровня города; хоть дорога и не спускалась под землю, но была будто вдавлена в нее. Что раньше было автострадой, теперь превратилось в ленивую реку, над поверхностью которой торчали только крыши самых больших грузовиков.

— Нам нужно повернуть обратно, — сказал Сэмм.

— И что дальше? — спросила Херон. — Путешествовать по городским улицам? Вы видели водосточные колодцы, мимо которых мы проезжали на пути к аэропорту. Учитывая, сколько везде воды, мы не будем знать, ступаем ли по твердой земле или в подводную яму.

Кира оглянулась, разглядывая городской пейзаж позади, затем снова посмотрела на реку.

— Слишком далеко, чтобы лошади могли переплыть.

— Несколько миль, — сказала Херон.

— Давайте найдем лодку, — предложил Афа.

Кира поглядела на него.

— Вы серьезно?

— Вы говорили, что эта дорога ведет прямо к информационному центру, верно? Мы знаем, что здесь достаточно глубоко для лодки, поэтому давайте оставим лошадей и найдем какую-нибудь.

Сэмм кивнул.

— Должен признать, это весьма неплохая идея. Давайте найдем что-то, что сможет плыть и выдержит наш вес.

Кира развернула Бобо к краю шоссе и стала рассматривать город вокруг. Здесь, на развязке, дорога была необычно широкой — она состояла их нескольких дюжин полос — и находилась почти на уровне с землей.

С севера было что-то вроде железнодорожной станции, но южная часть города походила на спальный район, где было больше шансов найти небольшую лодку. Кира спустилась с Бобо, размяла ноги и взяла свою винтовку.

— Пусть один из вас пойдет со мной. Посмотрим, что сможем там найти.

— Я пойду, — сказал Сэмм. Он спрыгнул с Бадди и последовал за Кирой длинным непринужденным шагом, быстро догнав ее. Они перелезли через бетонный парапет, затем через еще один и еще — здесь переплетались бесчисленные дороги и направления. — Это хороший план, — добавил Сэмм.

Кира перебралась через еще один барьер.

— Ты о лодке? Афа не идиот.

— Думаю, я был с ним несправедлив.

Кира улыбнулась.

— Не позволяй одной хорошей идее завоевать себя.

— Дело не только в этом, — сказал Сэмм, — а во всем. Он оказался сильнее, чем я ожидал.

Или, по крайней мере, более живучим.

Следом за Кирой он преодолел очередное ограждение.

Кира кивнула с отсутствующим видом, изучая деревья на окраине дороги.

— Он многое пережил.

— Одиннадцать лет в одиночестве, — сказал Сэмм, — в бегах и укрытиях, без кого бы то ни было, кто мог бы помочь ему или разделить с ним часть ноши. Не удивительно, что его разум помутился. — Сэмм пожал плечами. — Он всего лишь человек.

Кира застыла.

— Погоди, — сказала она, оборачиваясь к Партиалу. — Ты говоришь, что он... что если он сошел с ума, то все в порядке, потому что он человек?

— Я говорю, что он справлялся куда лучше, чем могли бы многие другие люди на его месте, — сказал Сэмм.

— Но ты считаешь, что быть человеком — это недостаток, — сказала Кира. — Будто то, что он человек, каким-то образом оправдывает его недомогание, потому что, да-да, он по крайней мере не ходит под себя.

— Я такого не говорил.

— Но ты это подразумевал, — сказала Кира. — Так ты думал обо мне? «Она довольно сообразительная для человека»?

— Ты Партиал.

— Ты этого не знал.

— Нас проектировали, чтобы мы были совершенными, — сказал Сэмм. — Мы сильнее, умнее и способнее потому, что такими нас создали. Не понимаю, почему так плохо признать это вслух.

Кира отвернулась и перелезла через последний парапет, со всплеском становясь в небольшой слой грязи.

— И вы гадаете, почему люди ненавидят вас.

— Погоди, — сказал Сэмм, следуя прямо за ее спиной. — В чем вообще дело? На тебя не похоже так злиться.

— А на тебя не похоже выдавать огульные расистские заявления о том, как глупы люди.

— Херон постоянно это делает, — сказал Сэмм. — Ты не откусываешь ей в таких случаях голову.

Кира развернулась лицом к своему спутнику.

— Значит, вам тоже должно быть позволено нас ненавидеть? В этом проблема — я к тебе несправедлива?

— Это не... — Он замолчал посреди предложения. — А-а.

— А-а? Что «а-а»?

— Я понял, в чем дело, и прошу прощения, что затеял этот разговор.

— Я сказала тебе, в чем дело. Не пытайся сложить вину со своих совершенным образом спроектированных плеч.

— Ты все время говоришь про людей «мы», — тихо сказал он. — Ты все еще относишь себя к ним.

— Конечно, я отношу себя к ним, — ответила Кира. — Это называется человеческими отношениями. Так поступают люди — мы связываем себя друг с другом — заботимся друг о друге.

У Херон, очевидно, вообще нет сердца, но я думала, что ты другой. Ты...

Ее голос сошел на нет. Как она могла объяснить, что чувствовала себя преданной, когда он говорил так о людях, которых она любила? Когда он продолжал оставаться в неведении насчет того, насколько ужасным было подобное отношение? Кира отвернулась и продолжила путь.

— Мне жаль, — сказал Сэмм за ее спиной, — но Херон права. Тебе придется понять, кто ты.

Кира вскинула руки вверх и крикнула, не оборачиваясь:

— Чтобы я могла «выбрать сторону»?

Она начала плакать, и горячие слезы побежали по ее щекам.

— Чтобы ты обрела счастье, — сказал Сэмм. — Ты разрываешь себя на части.

 

Глава 22

Чтобы найти лодку, им понадобился час. Все это время Кира и Сэмм переговаривались только по необходимости, обмениваясь простыми фразами вроде «здесь», «там», «нет». Найденное судно оказалось небольшой моторкой, размерами около двенадцати футов (3,6 м) от носа до кормы. Лодка была водруженной на автоприцеп, который стоял на заднем дворе, где яблоку было негде упасть от грузовиков и внедорожников. Шлепая по неглубокой воде, Кира обошла двор, разглядывая, каким образом лодка была установлена, как отцепить ее и где можно было бы немного передвинуть автомобиль или проломать ограду, чтобы выкатить прицеп со двора. Задача казалась невыполнимой. Кира все еще кипела от злости на Сэмма, но в конце концов заговорила, не глядя на него:

— Не думаю, что у нас получится вытащить ее.

— Согласен.

Голос Сэмма казался пустым и лишенным эмоций, но ведь таким он был всегда. Он злился на нее так же, как и она на него? От мысли о том, что это, возможно, было не так, Кира распалилась еще больше.

— Тот, кто жил здесь, был, очевидно, заядлым туристом, — заметил Сэмм, оглядывая грязные мотоциклы и жилые прицепы, окружающие неподвижную лодку. — Возможно, в его гараже найдется что-нибудь поменьше.

— Или ее гараже, — сказала Кира и тут же устыдилась прозвучавшей в ее голосе обиды.

«Пусть ты злишься на него, но не веди себя идиоткой, Кира». Она мысленно вернулась к стоящей перед ней задаче и снова осмотрела шины грузовика, гадая, как далеко он мог бы проехать. Колеса давно спустились, а топливу в баке было двенадцать лет, так что, если автомобиль вообще заведется, надолго его не хватит. До конца улицы? До конца подъездной дорожки?

Они находились лишь в одном квартале от южного рукава превратившегося в реку шоссе.

Добравшись туда, они могли бы спустить лодку на воду и пройти оставшийся путь на веслах. Кира попыталась открыть дверь дома, предполагая, что если хозяева были дома в момент своей смерти, то ключи к грузовику могли оказаться внутри.

Дверь была заперта, и Кира как раз достала свой пистолет, чтобы прострелить замок, когда из гаража неожиданно появился Сэмм и громко стукнул небольшим металлическим веслом по дверному косяку.

— Там есть весла, — сказал он, кивая в сторону помещения гаража.

— Это немного маловато.

— Лучшее, что я смог найти, — ответил Сэмм. — Я всего лишь Партиал.

В его голосе не прозвучало сарказма, потому что так было всегда, но Кира почувствовала короткую вспышку злости, которая, возможно, пришла к ней посредством линка — или же являлась продуктом ее собственного негодующего сознания.

Ощутила она это или нет, но Сэмм, очевидно, до сих пор не забыл об их недавнем споре, и это открытие окатило Киру волной триумфальной злобы. Она заставила свое лицо принять спокойное выражение и пошла за веслами.

К тому времени как они оказались у съезда на шоссе, после того как сначала гребли, а затем тащили лодку на себе, Херон и Афа уже стояли там в одиночестве.

— Я привязала лошадей в станционном парке, — сказала Херон.

— Она заставила меня слезть с моей лошади, — сказал Афа. — Ненавижу эту лошадь.

— Значит, вы должны быть рады, что отделались от нее, — сказала Кира. Она посмотрела прямо на Херон. — Они в безопасности?

— Твоей я на всякий случай оставила пушку.

— Отлично, — сказала Кира. — Готовы?

Херон бросила взгляд на Сэмма, затем снова на Киру, что-то молча соображая.

— Что произошло между вами двумя?

— Ничего, — ответил Сэмм. Херон приподняла бровь.

Они спустили лодку на воду и помогли Афе осторожно усесться в центре ее. Под тяжестью его веса лодка опустилась глубже, но не перевернулась, а Афа крепко прижал свой рюкзак к груди.

— Нам нужна лодка побольше. Я захватил всю нашу начос.

— Превосходно, — сказала Кира. Она хотела поглядеть на Сэмма, узнать, закатил ли он глаза или каким-то другим образом выразил презрение по поводу ребяческого поведения Афы, но ей было все равно. Кроме того, она не сомневалась, что Партиал в любом случае не подал бы видимых признаков насмешки.

— Она промокнет, — сказал Афа.

— Мы этого не допустим, — сказал Сэмм. Они оттолкнули лодку подальше от мелкого места у берега, после чего Херон и Кира тоже забрались на борт. Они взялись за весла, а Сэмм, перед тем как залезть в лодку самому, толкнул судно еще дальше.

Он был до пояса мокрым, и вода разлилась по всему дну лодки. Афа бесстрастно протянул руку, чтобы столкнуть Сэмма за борт, но Кира помешала ему. Все уселись, стараясь распределить свой вес равномерно по всей лодке, и начали грести.

По мере движения река становилась все глубже. Остановленные водителями в последние моменты их жизни или столкнувшиеся автомобили казались цепочками низкорослых коричневых животных, которые медленно собирались к водопою: вот стоит машина, у которой подмочены только передние колеса, рядом — другая, ее затопило по двигатель. Неподалеку из воды высовывается крыша и антенна третьей.

Путешественника гребли молча, вода плескалась по бокам лодки. Вскоре из реки перестали выглядывать даже дизельные прицепы и кузова фур, и лишь их крыши блестели под поверхностью воды, подобно пологим металлическим отмелям.

Берега реки-шоссе были обрамлены высокими деревьями — их рост больше не сдерживался людьми. Растительность давно захватила задние дворы домов, парки и даже некоторые участки дороги.

Почти каждую милю путники проплывали под мостом, перекидывающимся с одной стороны шоссе на другую. Часто эти конструкции оказывались оплетенными мхом и лозой — не кудзу, но чем-то более мелким и с более темными листьями. Что это были за растения, Кира не знала.

Когда лодка проплывала под одним из мостов, Кира протянула руку и сорвала листок. Его поверхность была будто покрыта воском. Девушка потеребила листок в ладони, гадая, как называлось растение, а затем бросила побег в воду.

Большую опасность представляли прятавшиеся под мостами стаи водоплавающих птиц.

Бетонные опоры были сплошь заляпаны их пометом. Обосновавшуюся под третьим мостом стаю лодка вспугнула, и птицы полетели прочь: сначала они бросились вниз к воде, а затем поднялись высоко в воздух.

Афа, которого напугал вид сотни копошащихся птиц и издаваемые ими звуки, стал размахивать руками и едва не перевернул лодку, но Кира сумела успокоить мужчину. Она передала свое весло Сэмму и сосредоточилась на том, чтобы Афа сохранял благожелательное расположение духа. Река оказалась даже более длинной, чем они предполагали, и Кира начала задаваться вопросом, насколько точной была найденная карта.

Как раз тогда, когда девушка, уверившись, что они пропустили поворот, была готова поворачивать обратно, лодка миновала стадион, который отмечала на карте Херон. Кира объявила, что осталось недолго, и стала слушать и кивать, пока Афа рассказывал ей о технических характеристиках информационного центра.

Дорога поднялась над поверхностью воды только один раз на последней эстакадной развязке, — а затем отделилась от шоссе и повернула в город. Путешественники перенесли лодку через дорожный узел, разглядывая при этом местность, и Кира указала на здание, которое, по ее мнению, являлось информационным центром. Это было широкое кирпичное строение с двумя квадратными башенками.

Они спустились с эстакады и снова забрались в лодку, хоть плыть оставалось возможно лишь несколько кварталов, а затем река стала слишком мелкой. Последнюю милю Кира и ее спутники преодолели пешком, исследуя путь перед собой палками, чтобы не угодить в водосточный колодец.

Таких им попалось на пути два, и, обходя второй, они сошли с маршрута и проследовали через другой квартал. Когда путники добрались до информационного центра, Кира гордо улыбнулась: это было то самое здание, которое она заметила с холма. Вода стояла почти по колено, и Сэмм поднял глаза, разглядывая многоэтажное сооружение.

— Надеюсь, компьютер, который вы ищете, не на первом этаже, — сказал он, — и не в подвале.

— Я не узнаю это до тех пор, пока не включу их, — сказал Афа, пробираясь к углу здания.

— Аварийный генератор должен быть где-то снаружи. Найдите растворитель для краски.

Кира глянула на Сэмма и тут же отвела глаза, адресуя свой вопрос Херон.

— Растворитель для краски?

Партиалка покачала головой.

— Вероятно, он затеял ремонт.

Отвечая, Афа зашел за угол. Кира и Партиалы поспешили догнать мужчину.

— ...Разъест смолу, — говорил он. — Это не самое эффективное и длительное решение проблемы из-за образующихся токсичных газов, но мотор будет работать лучше, чем когда бы то ни было за последние двенадцать лет.

Его сознание снова прочистилось, и мыслил он более ясно и вел себя более энергично, чем когда-либо за все время, что Кира была с ним знакома. Здесь Афа окунулся в свою стихию, и сущность ребенка больше не мешалась с сущностью гения. Кира начала чувствовать себя тугодумом в сравнении с ним.

— О чем вы говорите? — спросила девушка, нервно простукивая землю перед собой палкой и продвигаясь к мужчине.

— Об этом, — ответил Афа, заходя за следующий угол. Позади информационного центра находились ряды электроколонок, кабелей и гигантских металлических блоков, которые когда-то были покрашены в серый цвет, но сейчас оказались покрытыми ржавчиной. Афа прошлепал к воротам и стал сражаться с замками. — Нам нужно запустить это, хотя бы один из них, и легче всего это будет сделать с помощью растворителя.

— Позвольте мне, — сказала Херон, снимая с пояса пару тонких металлических стержней.

Она вставила их в замок ограды, слегка повернула, и замок открылся.

Афа бросился через проход, едва не потеряв равновесие в воде. Металлически блоки были отмечены всевозможными знаками, картинками и предупреждениями. Даже разглядев их, Кира все равно не совсем понимала, что они обозначали.

— Это место было одним из крупнейших информационных центров в мире, — сказал Афа.

— Если бы он вышел из строя, полпланеты лишилось бы информации. Этот центр, как и остальные, использовал электричество из общей энергосистемы, но для поддержки здесь соорудили все это: если бы что-то произошло с энергосистемой или даже с одним из этих генераторов, есть десяток других, которые восстановят цепь. Они работают на дизельном топливе, поэтому нам просто нужно найти... Я не понимаю.

Он прошлепал по воде в другую сторону, а Кира прочитала табличку на ближайшем блоке.

— Это не электрогенераторы, — произнесла она. — Это... генераторы холода?

— Это охладительная система информационного центра, — прокричал Афа. Возвращаясь к ней, он едва не упал. — Я никогда не видел такую большую. Но где же электрогенераторы?

— Давайте поищем внутри, — предложила Херон, и все последовали за ней. Здание оказалось более богато украшенным, чем предполагала Кира: более ранние архитектурные стили были выполнены из кирпича, штукатурки и деревянных панелей. Даже потолки были сводчатыми.

Первый этаж оказался настолько же затоплен, как и улица снаружи, из-за разбитых окон и слабых дверных швов. Вода стояла чуть выше колена, а на ее поверхности, подобно корочке, плавал слой пыли и другой мусор.

Здесь располагались несколько кабинетов, но большую часть этажа занимала огромная комната, заполненная многочисленными рядами системных блоков. Это были не просто экраны, как портативный компьютер, что Афа носил с собой, но громадные вычислительные модули и модули памяти, каждый их которых был выше Киры.

Вокруг них, расположенные крестами, плавали сотни кусков проводов и изоляционного материала.

— Плохо, — сказал Сэмм. — Мы никогда не сможем запустить это.

— Тогда будем надеяться, что нужное нам находится на другом этаже, — сказал Афа, пробираясь мимо ряда серверов к большому металлическому баку. — А еще на то, что там будет больше вот этого.

— Баков с топливом, — произнесла Кира, и Афа с энтузиазмом кивнул.

— И еще что рядом с ним будет генератор. Вот тогда нам и понадобится растворитель.

— Я все еще не понимаю, — сказала Кира.

— Со временем качество топлива ухудшается, — произнес Сэмм, кивая так, будто он все понял. — Гудрон превращается в смолу, это как густой клей. Именно из-за этого машины больше не работают.

— Это всем известно, — сказала Кира.

— Поэтому он и ищет растворитель для краски, — продолжил Сэмм. — Растворитель разъест смолу и превратит ее обратно в бензин. Выделяются токсичные вещества, как Афа и говорил, но генератор будет работать.

— Достаточно долго, чтобы мы извлекли информацию, — сказал Афа. Он поднялся на металлическую ступеньку и попытался открутить клапан бака.

— Я открою, — сказал Сэмм, осторожно отталкивая мужчину в сторону. — А вы вдвоем найдите растворитель.

— Есть, сэр, — чопорно сказала Кира, но сумела сдержаться и не стала изображать реверанс.

Она повернулась, чтобы отправиться на поиски. Херон последовала за ней и тихо заговорила, когда они вышли из здания:

— Рада видеть, что вы вдвоем так хорошо ладите, — сказала она. — Хочешь рассказать мне что-нибудь, перед тем как врезать Сэмму по лицу?

Разглядывая витрины на предмет чего-то, что показалось бы ей хозяйственным магазином, Кира долгое время не отвечала. Затем она вздохнула, пытаясь успокоиться.

— Ты считаешь, что люди — низшая раса?

— Я считаю, что все — низшая раса.

Кира остановилась, бросив на Херон через плечо яростный взгляд, затем снова отвернулась и продолжила ходьбу.

— Думаешь, это и есть тот ответ, что я ищу?

— Это факт, — сказала Херон. — Факты слишком заняты тем, что они истина, чтобы волноваться насчет того, что ты думаешь по их поводу.

— Но ты живое существо, а не факт. Что ты думаешь по этому поводу?

— Партиалы существуют в пределах кастовой системы, — сказала Херон. — Солдаты — лучшие бойцы, генералы — лучшие руководители и мыслители, врачи обладают наиболее глубокими знаниями и наибольшей ловкостью. Такими мы были созданы — нет ничего позорного в том, что тебя перехитрил генерал, потому что на генетическом уровне они были созданы ради того, чтобы иметь возможность перехитрить всех.

Херон слегка поклонилась, на ее лице появилась нескромная улыбка.

— Но я — шпионская модель, и нас создали для того, чтобы мы превосходили всех и во всем. Мы — независимые агенты, сфера нашей деятельности лежит за пределами обычной командной структуры. Мы встречаемся с задачами каждой категории и должны справляться с ними без помощи извне. Как мне не считать себя лучше остальных, когда очевидно, что так и есть? — Она помедлила, и ее улыбка стала более серьезной. — Когда я предположила, что ты тоже можешь оказаться шпионской моделью, это было лучшим комплиментом, который только можно от меня услышать.

— Ты не понимаешь, — сказала Кира. — Ни ты, ни Сэмм, ни другие Партиалы. — Она остановилась и с досадой взметнула руки вверх. — Как, по-твоему, все это закончится? Вы будете убивать нас, мы — вас, пока никого не останется?

— Я совершенно уверена, что победим мы, — сказала Херон.

— А что потом? — спросила Кира. — Через два года вы все достигнете двадцатилетнего порога и умрете. И если кто-то из нас переживет войну, то эти люди тоже умрут, потому что для жизни нам нужен ваш феромон. А что, если мы сможем избежать войны? Если найдем что-то в этом информационном центре, излечим РМ и «срок годности» и продолжим жить своей жизнью?

Мы будем жить и ненавидеть друг друга, так что рано или поздно начнется еще одна война, и мы никогда не избежим ее, если не изменим образ своих мыслей. Поэтому нет, Херон, мне не нравятся твои факты, твое отношение, твое самоуверенное объяснение, почему вполне приемлемо быть расистом, фашистским отродьем. Черт, да где же здесь хозяйственный магазин?

Они зашли за угол, и Кира увидела многообещающую вывеску и направилась к ней, набирая в ботинки воды. Она не стала проверять, последовала ли за ней Херон.

Заведение было необычным и напоминало смесь зоомагазина и хозяйственного торгового центра, но растворитель для краски здесь был, и Кира в каждую руку взяла по две галлоновые бутылки. Когда она обернулась, за ее спиной стояла Херон и тоже держала четыре бутылки.

Шлепая по воде, они вернулись обратно к генераторам, аккуратно придерживаясь той же дороги, которой пришли сюда, на случай если рядом были ямы и водосточный колодцы, благополучно незамеченные.

К тому времени как они вернулись, Сэмм и Афа уже сумели открыть клапан для выпуска топливной смеси и Афа помешивал в баке длинным куском арматуры.

— Почти полностью застыло, — сказал он. — Вероятно, понадобится немало времени.

— В магазине есть еще несколько бутылок, если будет нужно, — сказала Кира, тяжело опуская растворитель на металлическую решетку возле бака. — Я принесла воронку.

— Для начала нам нужно убедиться, что это правильный бак, — сказал Афа. — Сэмм осмотрелся: на этом этаже есть еще несколько, и, судя по проводке, наверху можно найти еще.

— Что значит, нам больше нельзя медлить, — сказал Сэмм. — Нужно выяснить, на котором сервере хранится информация ПараДжен.

Афа кивнул.

— Документы насчет того, какие серверы принадлежали ПараДжен, должны быть в административном офисе, возможно, наверху.

Они нашли ближайшую лестницу и стали подниматься по ней. Кира насладилась ощущением того, что наконец-то покинула затопленный этаж. На втором этаже не нашлось ничего, кроме серверов, как и на третьем, но на четвертом находились несколько небольших кабинетов и ряд разбитых окон.

Афа опустил рюкзак на пол, открыл его и достал «Токамин» — батарею в форме телефона, которая обеспечивала почти бесконечную энергию, но только в малых количествах, и преимуществами устройства традиционно пренебрегали из-за испускаемой радиации.

Старый мир не пошел в их производстве дальше доказательства возможности концепции, и, хоть выжившие на Лонг-Айленде рассматривали идею, ее посчитали слишком опасной для практического воплощения. Когда остается лишь жалкая горстка людей, нет смысла заражать их раком.

Афа, похоже, создал свою собственную батарею. Кира отступила назад и заметила, что Сэмм и Херон сделали то же самое. Афа нажал кнопку пуска, и Кира съежилась, наполовину ожидая выхлопа газообразной зеленой энергии, но результатом было всего лишь то, что в центре устройства загорелась небольшая круглая иконка.

Афа подключил его к настольному компьютеру — одному из тех с черной стеклянной рамкой, которые Кира видела в офисе ПараДжен на Манхэттене, — и включил процессор.

Столешница — пятифутовая панель из прозрачного стекла — заморгала, то включаясь, то выключаясь. Наконец вспышкой голубого света экран зажегся и на нем отобразилась увеличенная версия переносного компьютера Афы.

Это было похоже на окно, открывшееся в другой мир: полотно стекла сменилось видом на зеленые джунгли. Картинка была столь четкой и яркой, что Кира протянула руку, чтобы прикоснуться к ней. Это было все то же стекло, покрытое полосами пыли и грязи и испещренное кое-где мозаичными несовершенствами изображения.

В центре мягко мерцала табличка, запрашивающая пароль. Афа попробовал ввести несколько простых слов, а затем повернулся к своему рюкзаку и начал в нем рыться.

— Ищите записки, — сказал он, небрежно обводя рукой комнату. — Семьдесят восемь процентов офисных работников оставляют у компьютеров бумажки с записанными на них паролями.

Кира и Сэмм стали искать в офисе бумаги, но одиннадцать лет разбитых окон и воздействия окружающей среды оставили в комнате такой беспорядок, что Кира и не ожидала найти здесь что-нибудь полезное. Херон же обратилась к немногим находящимся в помещении фотографиям и стала поворачивать их, проверяя, не было на их изнанке написано имен.

Пока они искали, Афа достал из своего рюкзака карту памяти и вставил ее в разъем на рамке столешницы. До того как остальные сумели найти пароль, Афа коротко и резко произнес:

— Есть.

Кира подняла глаза.

— Пароль?

— Нет, но в этих компьютерах был режим обслуживания, и я сумел запустить его. Мне не доступна информация, и я не могу ничего изменять, но это позволит мне увидеть настройки и, что более важно, файловую структуру.

Картинка с экрана исчезла; джунгли и иконки сменились прокручивающимся текстом, который разбивался на ветви и отростки, подобно корневой системе из слов. Пальцы Афы порхали над изображением, в некоторых местах расширяя его, в некоторых — сужая, пролистывая бесконечные строки имен и файлов.

— Идеально.

— Значит, вы сможете найти серверы ПараДжен? — просил Сэмм. Афа кивнул, его глаза были приклеены к экрану. Сэмм выждал мгновение, затем спросил: — Сколько времени на этой уйдет?

— Большую часть ночи, если только нас не посетит дьявольская удача, — ответил Афа. — Можете принести мне еще немного начос?

 

Глава 23

Сэмм помешал в баке с топливом, и Кира услышала удовлетворительный плеск жидкости о металлические стенки.

— Судя по всему, мы готовы.

— Произведенной энергии должно хватить для всего этажа на б ольшую часть дня, — сказал Афа. Сэмм плотно закрыл клапан бака, все отступили назад, и Афа повернул ручку пуска. С четвертой попытки механизм, одеревеневший от длительного простоя, затрещал, а с седьмой — с ревом заработал. Почти мгновенно загорелось аварийное освещение — те немногие лампочки, которые не были перегоревшими или разбитыми, — и мгновениями позже пробудились клаксоны на потолке. Два из них начали трубить срочное предупреждение о том, что источник питания информационного центра подвергается риску, а третий просто засвистел, отчего в воздух взметнулось облачко пыли.

Херон, прищурив глаза, поглядела на них.

— Это надоедает.

— Пойдемте, — сказал Афа. — У нас мало времени.

— Но вы же говорили, что энергии хватит на б ольшую часть дня? — переспросила Кира.

— Энергии — да, но не охлаждения. Все те сооружения снаружи нужны как раз для того, чтобы охлаждать эти, и мы никак не сможем их запустить: даже если бы смогли, они используют некоторые редкие химические вещества, которых мы никак не найдем в углу хозяйственного магазина. Без системы охлаждения эти серверы очень быстро расплавят свои схемы и друг друга.

Сервер ПараДжен находился посреди третьего ряда отсюда — довольно близко к обслуживающему его генератору и еще восьмидесяти машинам. Оказалось, что даже с работающим генератором серверам не хватало энергии для функционирования, поэтому Афа отправил Киру и Сэмма отсоединить от этого источника питания остальные компьютеры. Кире понадобилось некоторое время, чтобы определить, который из многочисленных кабелей отвечал за электроэнергию, но, как только она разобралась с первым, дело пошло легче. Так и не разговаривая с Сэммом, она отключила уже пару десятков компьютеров, и тут Афа победно закричал:

— Работает!

Сэмм поднялся, чтобы подойти к мужчине, но Кира продолжила заниматься своим делом.

Если отключение половины компьютеров помогло, то отключение всех поможет еще больше.

Кроме того, она все еще злилась на Сэмма и Херон и не хотела быть рядом с ними. Почему они были настолько глухими? Со времени Раскола расизм почти полностью исчез, люди любого телосложения и цвета кожи свободно работали вместе, потому что больше практически никого не было. Кира вспомнила одного мошенника из рыбацкой деревни, мужчину, которого она встретила во время рейда по сбору имущества. Он назвал ее тюрбаноголовой из-за ее очевидной индийской наследственности. Это был настолько озлобленный и одинокий человек, а Кира так долго прожила в условиях полного отсутствия дискриминации по этническому признаку, что оскорбление показалось ей почти смешным. Это была шутка, над которой они посмеялись с друзьями: «Что, он действительно так сказал?» На Лонг-Айленде все работали вместе, все ладили, и как бы ты ни выглядел, ты все равно был человеком.

...Если только ты не являлся Партиалом.

Кира замерла с отсоединенным кабелем в руке и внезапно увидела ситуацию с другой стороны. Так же, как Сэмм и Херон считали себя изначально высшей расой, люди считали Партиалов изначально злыми — настолько отличными от себя и настолько ничтожными, что даже не определяли их как людей. Всего лишь несколько месяцев назад Кира думала так же, но все изменилось, когда она встретила Сэмма.

Сэмм.

Он был тем, кто своими словами и делами убедил ее, что Партиалы настолько же разумны и способны к эмпатии, настолько же озлоблены и раздроблены, как и... да, люди. Эти два вида имели различное биологическое строение, но их мысли и чувства были почти идентичными. Сама Кира являлась лучшим тому доказательством: долгие годы они осознавала себя человеком — она и сейчас чувствовала то же. Кем же, черт возьми, она являлась?

Внезапным наплывом она почувствовала на своих плечах тяжесть каждой мили, которую она преодолела на пути сюда из Ист-Мидоу, каждой реки, которая отделяла ее от друзей, каждой горы, которая преградой стояла между ними. Она осознала, что ее глаза затопили слезы, и задалась вопросом, что делает и почему находится здесь, что пытается изменить. Друзья, сестры, Маркус — когда-то все было так легко и просто. Их жизнь не была идеальной, но это была жизнь. Они были счастливы. Кира сидела в одиночестве на полу и рыдала.

Генератор прекратил гудеть, и в помещении внезапно стало темно.

Кира услышала шаги по полу и тревожный крик Афы:

— Потерял!

Она подняла взгляд и увидела в промежутках между системными блоками мягкое мерцание его экрана. Девушка открыла рот, чтобы спросить, что произошло.

Но не успела она произнести и слова, как воздух взорвался оружейным огнем, который со звуком бьющегося стекла потушил и это свечение. Кира припала к полу за одним из процессоров.

Компьютерные комнаты информационного центра были защищены от внешних вторжений.

Окон здесь не было, поэтому без освещения все поглотила непроглядная темнота. Через линк на Киру посыпались случайные обрывки информации, которые в условиях высокого напряжения улавливать было всегда легче: шок, вызванный внезапным нападением, смятение от незнания, откуда исходила опасность, тревога за раненого товарища. Кира попытался осознать, что все это означало.

Каким-то образом на них напал кто-то особенно способный, но кто? Они не видели ни одного признака того, что Чикаго был обитаем. Здесь пряталась некая группировка? Или за Кирой и ее спутниками проследили? Люди или Партиалы?

Кира все еще была ужасающе неопытной, когда дело доходило до общения через линк, но она мысленно сосредоточилась на том, что чувствовала, когда Сэмм и Херон появились в убежище Афы, и стала стараться осознать эмоции, которые стояли за полученной ею только что информацией. Вся она, казалось, исходила от Сэмма или Херон, а не от нападавших.

Это означало, что неожиданные гости являлись либо людьми, либо Партиалами в противогазах, что было распространенной тактикой, когда Партиалы сражались друг с другом. Не шевелясь, Кира прислушивалась, пытаясь определить, кто и где конкретно находился. Генератор выключили или же уничтожили, значит, один из нападавших был рядом с ним. Экран Афы тоже был разбит — еще кто-то находился там, откуда мог выстрелить по нему напрямую.

Скорее всего, это место было в двух рядах от нее, но спереди или сзади, Кира определить не могла. Афу тоже застрелили? Линк передавал ей информацию о раненом товарище, но не о том, кем он являлся и где находился.

Слева кто-то шевельнулся. Друг или враг? Кира не знала. Она прислушивалась к шагам, пытаясь определить, в какую сторону они направлялись, и уловила несомненное хлюпанье.

Мокрый ботинок, но чей? Обувь нападавших будет столь же мокрой, как у Херон и Сэмма, разве что только они спустились с крыши. Возможно, даже более мокрой, так как они вышли из воды позже.

Само по себе это могло быть отгадкой, но, не обладая большей информацией, Кира никак не могла решить эту задачу. Она потянулась к своим собственным ботинкам и стала медленно их снимать, не издавая ни звука. Затем последовали влажные носки, и девушка наконец оказалась босой. Она будет единственной из присутствующих в комнате, под ногами кого при ходьбе не будет хлюпать вода.

На ее сознание обрушилась еще одна вспышка информации линка: «Меня нашли!!!» — а секундами позже послышались выстрелы. За ними скрывался еще один звук, похожий на предыдущие, но отличающийся. Кира не могла понять, что это было, но стрельба прекратилась, и на пол тяжело упало чье-то тело. Кира прикинула, что это произошло в десяти ярдах за ее левым плечом. Ее накрыло странным ощущением, будто в одно и то же время она и хотела спать, и не хотела. Девушка объяснила это как еще одно сообщение, принятое через линк: в организм кого-то из ее спутников ввели наркотик или успокоительное. Похожий на оружейный огонь звук произошел от выстрела транквилизатором.

«Значит, нас не пытаются убить, — подумала Кира. — Кому нужно брать нас в плен?

Доктору Морган? Но как она узнала, где мы?»

Кира поднялась на ноги, плотно прижимаясь спиной к системному блоку. Она поглядела в обе стороны прохода, в котором находилась, ничего не увидела и как можно легче проскользнула в следующий. Ее голые ступни передвигались по бетонному полу беззвучно, но она почувствовала на ногах холодные капли и с досадой опустила взгляд. Ее ботинки остались позади, но штаны все еще были мокрыми от стоящей снаружи воды, так что следом за ней тянулась темная тропинка из капель, указывающая точное место, где она находилась.

Снова послышалось хлюпанье — на этот раз за ее правым плечом. Кто-то приближался.

Кира опустилась на пол и выжала штанины, изо всех сил выкручивая ткань, чтобы избавиться от пропитавшей ее влаги. Учитывая то, что штаны были все еще на ней, это было почти невозможно.

Хлюпанье раздалось уже ближе, где-то в трех рядах от Киры. Она сжала зубы и выкрутила вторю штанину, пытаясь выжать из нее как можно больше воды.

Снова чавкающий звук. Кира поднялась с пола. Влажная ткань холодила кожу ног, но вода больше не капала, и девушка беззвучно проскользнула в следующий проход. Теперь за ней не оставалось следа. Она миновала еще один ряд, затем следующий, стараясь увеличить расстояние между собой и нападавшим и двигаясь в таком направлении, какого он не мог предсказать.

Помещение снова взорвалось шумом криков, стрельбы из автоматического оружия и металлических ударов пуль о системные блоки. На этот раз упало два тела, и Кира снова уловила через линк слабое дуновение ощущений: сонливость, боль, торжество победы. Последний из ее спутников пал, но вместе с собой вывел из игры по крайней мере одного из нападавших. Кира осталась без помощников и не имела ни малейшего представления, сколько врагов скрывала темнота.

Она услышала звук шагов, но не могла определить, откуда он исходил. Голос, слишком тихий, чтобы можно было разобрать слова. Внезапное ощущение решительной расчетливости: найти последнюю цель и завершить миссию. Принадлежало ли это ощущение ей или врагу? Кира почувствовала досаду от того, что все еще не обладала достаточным опытом, чтобы понять.

Пригнувшись в темноте к полу, она глубоко вздохнула, разбираясь в доступной информации: если последняя эмоция пришла к ней посредством линка, то нападавшие были определенно Партиалами, и по крайней мере один из них снял противогаз. Партиалы работали в командах из двух единиц — Кира постоянно прослушивала их разговоры во время рейда на Лонг-Айленд, — но иногда использовались и более большие группы, в зависимости от задания.

Ей мог противостоять один враг или дюжина. Звенящая тишина, установившаяся в информационном центре, говорила о том, что сюда проникла довольно малая группа. Если поблизости и были другие, то они ждали снаружи.

Кира продолжала размышлять, мысленно выискивая то, что могла бы использовать как преимущество. Ее винтовка осталась в дальней части помещения, но пистолет был все еще при ней. Будет ли он полезен? У солдат-Партиалов имелись устройства для улучшения видения, кроме того, их ночное зрение было куда острее человеческого. То, что атаку они начали с выведения из строя освещения, также говорило о следующем: им был доступен дополнительный способ ориентирования в темноте, возможно, светоусилительные очки.

Это ставило Киру в весьма невыгодное положение, но если ей удастся обернуть ситуацию против врагов, ослепив их лучом света своего фонарика, то, возможно, она сумеет выстрелить до того, как ее цель опомнится. В правую руку она взяла пистолет, в левую — фонарик, держа его перед собой нацеленным вперед. Палец она не снимала с кнопки включения.

Скрипнул ботинок, и этот звук эхом отдался в тишине. Кто-то из нападавших наступил на что-то, возможно, битое стекло экрана Афы. Афа в порядке? Кира покачала головой.

«Сосредоточься». Если кто-то наступил на стекло Афы, значит, она знала, где этот кто-то был и могла найти его. Она проскальзывала от одного блока к другому, наклоняясь ниже уровня зрения.

Мгновением позже она ощутила через линк запоздалое сообщение: «Там». Определенно, это был Партиал, а скорее всего — двое, и они использовали линк, чтобы беззвучно координировать свои действия. Двое против ее одной, и оба были Партиалами. Они окружат ее и загонят в ловушку, накачают транквилизатором и подадут доктору Морган.

Разве что только она...

Кира вспомнила, что Сэмм и Херон говорили после нападения на дом Афы: она воспринимала их через линк, но они не воспринимали ее. Она только начинала учиться этому, и, возможно, она была наделана лишь способностью получать информацию, но не передавать ее.

Теперь эта слабость была ее первейшим преимуществом. Она могла засечь врагов, но они не могли засечь ее.

«Кроме движения, — подумала Кира, негодуя на свою неспособность к скрытности. — Херон не могла связаться со мной, но она слышала, как я двигалась». Девушка решила, что лучше всего будет по возможности не перемещаться. Вместо этого она потянулась к запасной обойме, висевшей у нее на поясе, и медленно, осторожно и как можно тише вытянула из нее патрон.

Патроны приводились в действие пружиной: как только один из них выстреливал, его место тут же занимал другой, поэтому Кира подставила пальцы и осторожно разжала пружину, вместо того чтобы позволить ей расправиться самой. Она опустила патрон в карман и медленно повторила операцию, прислушиваясь к звукам, которые могли выдать нападавших. Третий патрон.

Четвертый. Каждый она прятала в новый карман, чтобы они не звенели друг о друга.

Кира медленно подняла первый патрон, замахнулась и бросила его над рядами системных блоков в стену. Он отскочил от штукатурки в ближайший процессор и упал на пол. Через линк она почувствовала, как нападавшие, привлеченные звуком, обратились во внимание, а через долю секунды последовало тактическое предупреждение: «Это уловка». Кира встряхнула головой, досадуя, что поверила в свой план, но тут к ней пришла идея.

Она достала из кармана второй патрон и легонько бросила его в ближайший к себе системный блок, слушая, как он отбился от стенки и прокатился по полу. Линк снова заработал, передавая то же самое координирующее сообщение: «Слышал звук. Это уловка».

Когда она в следующий раз услышала шаги, они отдалялись. Ее двойная обманка сработала.

Она выгнулась в сторону, выглядывая из-за процессора, который использовала как прикрытие. В темноте один из блоков, где-то в десяти рядах от нее, отличался от других необычной формой и скругленными очертаниями. Кира заключила, что это за ним прятался один из нападавших, опершись локтем на колено. Она припала к полу, готовя свой фонарик и наблюдая за выделяющейся фигурой. Та шевельнулась, выпрямилась и отделилась от процессора, превратившись в силуэт Партиала. Он отдалялся от Киры, подняв перед собой пистолет с тонким дулом, заряженный транквилизатором. Кира поднялась на ноги и двинулась в следом за ним, стараясь, чтобы ее босые ступни касались пола как можно беззвучнее. Партиал миновал два ряда, столько же миновала и она. Если она продолжит в том же духе, то окажется на расстоянии достаточном, чтобы застрелить его. Оставался еще его напарник, но Кира не знала, где он находился. Каждый раз, когда она пересекала проход между рядами, она рисковала тем, что он заметит ее.

На следующим шаге она ощутила что-то под ногой и замерла, не желая наступать на это.

Она опустила взгляд и увидела в темноте бледные полосы, извивающиеся и скрученные, подобно крошечным змеям. Кира выругалась про себя. «Это один из тех рядов, которые мы отключили от питания, — подумала она. — На полу полно проводов». Она переместила ногу в сторону и нашла место, куда могла ступить. Внизу развернулся лабиринт из петляющих кабелей, и с каждым шагом Кире приходилось избегать их: наступить сюда, чуть повернуть ступню, вот так. Казалось, на каждый шаг уходил час.

Партиал, за которым она следовала, все отдалялся. Кира достала третий патрон и метнула его в стену перед ним. Партиал замер, и Кира продвинулась вперед. На нее каскадом обрушилась информация линка: «Слышал звук. Это уловка. Уловка?» Он понял это слишком поздно, оборачиваясь, чтобы выстрелить в нее, как раз тогда, когда она оказалась прямо у него за спиной, ткнула дулом пистолета в промежуток между его шлемом и бронежилетом и выстрелила. Он упал на пол, выпустив иглу с транквилизатором в потолок, и в это мгновение она почувствовала через линк сообщение: «Смерть!» — и услышала приближающийся к ней топот шагов.

Она бросилась в сторону, выронила фонарик и сорвала с пояса запасную обойму, а затем стала как можно быстрее вынимать из нее патроны, не заботясь о производимом шуме.

Прижимаясь спиной к системному блоку, она подбросила в воздух целую горсть, а затем, когда патроны упали на пол, маскируя ее движения металлическим звоном, бросилась бежать со всей своей скоростью. Она чувствовала обрывки информации, которые исходили от ее преследователя:

«Пал солдат. Цель потеряна. Ярость».

Кира осознала, что потеряла свой фонарик, и теперь, когда у нее больше не осталось запасных патронов, она больше не могла устроить обманку. Она стала рыться в карманах, ища что-то, что могла бы использовать...

«Нашел ее. Смерть».

Кира сжала зубы. Как он мог найти ее? От нее не исходила информация, первый Партиал находился в трех футах от нее и ничего не почувствовал!

«Смерть».

Она снова испытала это — всепоглощающее ощущение гибели — и беззвучно выругалась.

«Дело во мне, — подумала она. — Линк передает информацию при помощи феромонов — крошечных частиц, — и я стояла совсем рядом с тем Партиалом, когда он выпустил целое облако.

Ко мне пристали частички смерти и образовывают за мной тропинку, так что он может следовать прямо за мной». Она посмотрела на свой пистолет, который был слишком малым, чтобы создать угрозу для настроенного на бой Партиала при прямом нападении. Больше у нее ничего не было.

«Если бы только я не потеряла фонарик».

По полу стукнул ботинок Партиала, сейчас еще ближе, чем раньше. Он почти достиг ее. «У меня только один шанс». Кира зажмурилась, вспоминая план помещения и надеясь, что она не потеряла ориентацию. Она открыла глаза побежала.

Она услышала тихий свист, и в нескольких дюймах от нее что-то пронеслось. Она бросилась в сторону, побежав по другому проходу, затем вернулась в первый. Снова свист, и еще одна игла ударилась о системный блок, возле которого Кира только что была, настолько близко к ней, что она непроизвольно вздрогнула.

Она перепрыгнула через тело, скорее почувствовав, чем увидев, что это был Сэмм. За ее спиной по полу тяжело грохотали шаги — преследователь несся за ней на полной скорости. Почти догнал. Партиал знал, что почти победил, что ей некуда бежать. Из темноты показалась огромная круглая махина, и Кира прижалась к ней, отчаянно нащупывая толстый рубильник генератора.

Найдя его, она опустила ручку и отступила в проход.

Загорелся свет, и Партиал споткнулся в двух ярдах от нее, ослепленный внезапной вспышкой, усиленной его щитком ночного видения. Кира подняла пистолет и трижды выстрелила по его шлему: тот треснул, раскололся, и следующая пуля вошла в голову. Партиал рухнул, подобно мешку с песком.

«Смерть».

 

Глава 24

У Афы пулей из пистолета нападавших было прострелено бедро, и это был единственный вражеский выстрел, в котором те задействовали настоящую пулю. В остальном нападавшие использовали иглы с транквилизатором, намереваясь, вероятно, вывести своих жертв из строя. Все та же пуля разбила экран Афы, и Кира задалась вопросом: что было первейшей целью — человек или информация? Зачем Партиалы пришли сюда: чтобы захватить их в плен или не позволить узнать то, что хранилось на компьютере? Или же им нужно было и то, и другое?

Кира не могла не подумать, что, возможно, дело было вовсе в другом. Она поглядела на Херон, которая медленно приходила в себя на полу. Это она выстрелила в Афу? Или Сэмм? Зачем кому-то из них делать это, и почему сейчас? Если они были в сговоре с нападавшими, то почему тоже получили дозу успокоительного? Это имело смысл только в том случае, если они знали, что проиграют, но если они это знали, то зачем вообще устраивать само нападение?

Все это было бессмысленно, и Кира понимала это. Наиболее вероятным объяснением было то, что нападавшие пришли, чтобы убить Афу и захватить остальных. Но все равно Кира не могла избавиться от сомнений. Как вообще могли Партиалы найти их, если кто-то не сообщил им место?

Кира выругала себя за то, что не оставила одного из них в живых для допроса, хотя должна была признать, что и сама едва пережила эту встречу.

Кира закончила перевязывать рану Афы, пока тот был все еще без сознания, и по очереди осмотрела каждого из нападавших, доставая их оружие, чтобы пересчитать пули. У одного из них в пистолете и в самом деле не хватало одного патрона. Кира не могла определить, как давно из этого оружия стреляли, но маловероятным казалось то, что тренированный солдат вступит в схватку с неполной обоймой, поэтому, скорее всего, именно он и ранил Афу. Но Кира знала, что «скорее всего» не то же самое, что «точно».

— Собираешь боеприпасы? — спросила Херон. Кира обернулась и увидела, что шпионка стояла за ее спиной и выглядела хоть и потрепанной, но вполне опомнившейся. Кира вернула обойму в пистолет и бросила его на грудь падшему Партиалу.

— Этот выстрелил в Афу, — сказала она и поднялась на ноги. Она старалась, чтобы в ее голосе прозвучало небрежное любопытство. — Почему, по-твоему, его ранили, а остальных нас пытались накачать успокоительным?

— Возможно, стреляли в экран, чтобы потушить свет, — предположила Херон. — Они были готовы к темноте, а мы — нет. Это обычный алгоритм при засаде. У игл с транквилизатором не хватает силы заряда, чтобы расколоть подобный кусок стекла.

— Вполне правдоподобно, — искренне признала Кира. «Допустим». Она встряхнула головой. — Расстреливая экран, они почти наверняка ранили бы Афу. Если нас пытались захватить живыми, то почему рисковали его смертью?

Херон ухмыльнулась и сняла с одного из нападавших шлем. Это была Партиалка с роскошными китайскими чертами лица, подобными чертам Херон.

— Это шпионская модель. Никакого риска не было.

— Сколько? — спросил Сэмм. Он вышел из-за системного блока, все еще превозмогая действие успокоительного: он нетвердо стоял на ногах, а его речь была невнятной. Кира добавила «сопротивляемость транквилизаторам» к длинному списку вещей, которые давались Херон лучше, чем другим Партиалам. Херон явно не шутила, когда говорила, что ее создавали как лучшую.

— Трое, — сказала Кира, глядя на тело Партиалки. — Шпионка и солдаты, как я полагаю, хоть я и не так знакома с различными моделями, как... ого. — Она опустилась на колени, заметив под волосами Партиалки что-то странное. Отодвинув локоны, она увидела на шее шпионки три ряда жабр. — Херон, у тебя есть жабры?

Херон присела рядом и повернула голову Партиалки, чтобы получше видеть шею.

— Это люди Морган, — сказала она. — Спец-агенты с ее последними «адаптациями».

Осмотрите остальных.

С Партиалов-мужчин сняли шлемы и тоже обнаружили жабры. Херон присвистнула:

— Это вовсе не простые солдаты. — Она поглядела на Киру. — И ты убила двоих?

— Еле-еле, — ответила Кира. — Похоже, у них под броней гидрокомбинезоны. Думаешь, они сюда приплыли? Мы на самом берегу озера Мичиган, и если здесь не водятся какие-нибудь говорящие пресноводные акулы, о которых вы мне не рассказывали, то путешествовать по воде будет гораздо безопаснее, чем по суше.

— Возможно, так они преодолели часть пути, — сказал Сэмм. — Им все равно пришлось бы пешком пересекать штат Мичиган, он слишком велик, чтобы его можно было обогнуть.

— Не похоже, чтобы у них были какие-то проблемы с наземным дыханием, — сказала Кира.

— Возможно, они использовали оба способа передвижения.

— Не исключено, — сказала Херон. — Если за нами следовали от Манхэттена, то не стали бы посылать агентов с жабрами, потому что те не знали бы, куда мы направляемся. Мы с одинаковым успехом могли бы путешествовать в строну равнин или на запад, через токсичную пустошь. Но если у Морган сразу были в Чикаго свои люди, что-то вроде сторожевой заставы, то кто лучше подойдет для охраны затопленного города, чем агенты с жабрами?

Кира кивнула.

— Верно. Или...

Она заставила себя замолчать, не желая слишком прямо выражать свое следующее предположение: «Или же кто-то из вас шпион и использовал нашу рацию, чтобы сообщить врагам, где мы и куда направляемся».

— Или что? — спросила Херон.

— Ничего, — ответила Кира. Она снова посмотрела на жабры, избегая взгляда Херон, но про эмоции Партиалки ей сообщило слабое дуновение линка: «Недостаток доверия. Быть настороже».

«Смятение». Кира была почти полностью уверена, что это исходило от Сэмма, и почувствовала волну облегчения. Если он находился в смятении, значит, не был во всем этом замешан. Ей нужно будет найти способ поговорить с ним наедине до того, как это сделает Херон.

— Соберите их снаряжение, — сказал Сэмм. — Я спрячу тела в кладовке наверху.

Они с Херон начали убираться после схватки, но Кира вернулась к Афе. Сейчас, благодаря болеутоляющему, которое она дала ему, он дышал легче, но все еще оставался без сознания.

Вокруг лежали осколки его экрана, серая боковая рукоятка была все еще подключена через кабель к серверу. Экран являлся уменьшенной версией стеклянных столешниц наверху: сам он был лишь монитором, а процессор и память хранились в рамке, в данном случае — в ручке сбоку. Сервер выглядел неповрежденным, и, возможно, передача информации все еще происходила, а секреты ПараДжен складировались в рукоятке. Но все же без экрана ее будет невозможно прочитать.

«Это информационный центр, — подумала Кира. — В нем полно деловых компьютеров, а так как все, кто работал здесь, были таким же повернутыми на технике, как Афа, здесь должны быть и другие устройства. Где-нибудь обязательно найдется еще один экран». Она снова поглядела на Афу, удостоверяясь, что он в порядке, и убрала от него подальше осколки стекла, а затем направилась вверх по лестнице к офисным помещениям.

Она начала с угловых кабинетов, надеясь, что их особое положение могло означать пару дополнительных компьютеров, но ничего не нашла: несколько установочных модулей, но ни одного экрана, который можно было бы в них установить. «Они сконструированы так, чтобы быть переносными, — подумала Кира. — Если у кого-то и был такой, то этот человек, вероятно, забрал его домой». Она продолжила искать, проверив сначала кабинеты, а затем перейдя к кабинкам.

Это напомнило ей об офисе, который она обыскивала на Манхэттене, и тогда у нее появилась идея. Повинуясь интуиции, она покинула кабинки и стала искать в коридорах и помещениях что-нибудь с той же аббревиатурой, какая была на двери Афы: ИТ. Информационные технологии. Наконец на первом этаже, стоя по колено в воде, она обнаружила кабинет по ИТ.

Хозяин кабинета все еще был здесь — за столом сидело его мертвое тело. Верхняя часть трупа была покрыта слизью, а от нижней остались лишь кости. Копаясь на полках, Кира задержала дыхание, и наконец в ящике стола она обнаружила экран размерами чуть меньше, чем был у Афы.

После этого девушка поспешила покинуть кабинет. Кашляя, она захлопнула за собой дверь.

Ополоснув себя водой снаружи, она поднялась обратно наверх, где обнаружила Афу проснувшимся.

— В мой экран попали, — сказал он. Его голос был тихим и вялым — мужчина снова превратился в расстроенного ребенка. Кира вздохнула, понимая, что после подобной атаки это было неизбежно, и присела рядом с Афой, чтобы успокоить его. Он поглядел на нее обеспокоенными глазами. — Где мой рюкзак?

— Он вон там, — ответила она, проверяя его пульс. Ускоренный, но в норме. — Как вы себя чувствуете?

— В мой экран попали, — повторил он, пытаясь подняться. Опершись на ногу, он мгновенно закричал от боли и снова рухнул на пол.

— Забудьте об экране, — сказала Кира. — У меня есть другой, но вас тоже ранили. Вам нужно успокоиться.

— Мне нужен мой рюкзак.

— Вас ранили в ногу, Афа...

— Мне нужен мой рюкзак! — Афа закрыл глаза, готовый расплакаться, и Кира поднялась, чтобы принести его вещи, задаваясь вопросом, не было ли у него с собой еще одного экрана, ведь тогда окажется, что она напрасно столько времени провела в кабинете мертвого ИТ-директора.

Кира подала Афе рюкзак, который мужчина прижал к груди и начал раскачивать из стороны в сторону. — Мне нельзя оставлять рюкзак, — сказал он. — Я последний человек на планете.

— Он плохо выглядит, — сказал Сэмм. Кира кивнула, слишком усталая, чтобы заботиться о том, что Сэмм думал об Афе. Кроме того, он был прав.

— Он спрятался в свой панцирь, — сказала она. — Нам нескоро удастся выманить его обратно.

Сэмм наклонил голову в сторону сервера и рукоятки экрана, которая все еще была к нему подключена.

— Мы получили, что хотели?

Кира подняла рукоятку. На ней все еще горел зеленый огонек.

— Не знаю. Лучше не будем отсоединять его — вдруг все еще идет передача информации.

— Сколько еще нужно времени?

Указывая на Афу, Кира пожала плечами.

— Единственный, кто это знает, сейчас поет своему рюкзаку колыбельную. Кроме того, у него кровотечение, а у меня нет нужных антибиотиков. Еще мои штаны пропитались мертвецом, и я начинаю сожалеть, что много чего пошло не так, как надо.

Она глубоко вздохнула, удивленная своей вспышкой.

— Ты подверглась большому стрессу, — сказал Сэмм.

Кира почувствовала, как подступают слезы, и вытерла одну из них, выкатившуюся из уголка глаза.

— Ага, какие еще новости?

Мгновение Сэмм молчал, а затем взял в руки экран, который она нашла в кабинете внизу.

— Думаешь, сможем подключить его к первому?

— У него только один порт, — сказала Кира, вытирая глаза и выпрямляя спину. — Нельзя присоединить новый экран, не отключившись от сервера, а я не хочу его трогать на случай, если загрузка еще не закончена.

— Тогда организуем вахту и переждем ночь, — сказал Сэмм. Он оглядел помещение, окруженное со всех сторон системными блоками, перекрывающими видимость. — Но в этой комнате нам оставаться нельзя: мы не сможем защищаться здесь, а генератор был поврежден по время схватки. Как и отводная труба. Скоро здесь повсюду будет полно горючего растворителя для краски.

— Великолепно, — сказала Кира. — А то нам не хватало проблем.

Сэмм поднялся на ноги и протянул Кире руку. Она приняла его помощь и встала лицом к лицу с ним. Они замерли. Кира поглядела в его глаза и почувствовала... нечто. Иногда ей все еще было сложно понять, что сообщал линк.

Сэмм первым отвел взгляд.

— Я возьму его за руки, — сказал он, подходя к Афе. — Давай доставим его в безопасное место.

Кира проснулась в два часа ночи в уверенности, что что-то не так. Она стала дико озираться и схватила свою винтовку.

— Кто здесь? На нас напали?

— Успокойся, — произнесла Херон. — Просто генератор выключился. Наверное, тебя разбудило отсутствие фонового шума.

— Я пойду проверю.

— Возможно, кончилось топливо, и в ближайшее время мы все равно не будем ничего включать.

— Тогда я заберу ручку экрана, — сказала Кира. — Если мы уже получили все, что только было возможно, я предпочту, чтобы информация была здесь, с нами, а не внизу.

— Захвати свою винтовку, — сказала Херон. В темноте ее лицо ничего не выражало, и линк, насколько его воспринимала Кира, молчал. — Вдруг тебе попадутся еще водоплавающие монстры.

— Спасибо, — сказала Кира. Она проверила пульс и дыхание Афы, что сейчас уже почти стало для нее рефлексом, и пошла вниз по лестнице. Они обнаружили, что ядовитый газ был тяжелее воздуха, поэтому верхние этажи стали наиболее безопасными. Кира включила фонарик, который находился на конце ее винтовки. Держа перед собой оружие, она чувствовала себя спокойнее.

Коридоры были темны, а лестницы пустынны; если не считать тихого звука падающих капель воды, в здании царила тишина. Когда луч фонарика Киры падал на системные блоки, окружающие ее, они отбрасывали длинные тени. Потеки крови, оставшиеся после схватки, превратили информационный центр из зловещего места в угрожающее. Кира шла медленно, задерживая дыхание, минуя один ряд металлических монолитов за другим.

Вокруг ее голеней и лодыжек колыхался ядовитый газ, а в воздухе разлилась горечь. Кира нашла рукоятку, отсоединила ее от сервера и вернулась наверх так быстро, как только смела. Снова оказавшись на месте ночевки, она опустилась на свой спальный мешок, взяла второй экран и подключила кабель.

— Собираешься прочитать все сейчас? — спросила Херон.

— А чего ждать?

— Разумно, — ответила Херон, села позади Киры и стала смотреть через плечо девушки.

Когда экран ожил, Кира моргнула и уменьшила его яркость. Небольшая иконка посередине сообщала, что соединение с рукояткой все еще не установлено. Кира почти не дышала, пока перед ее глазами крутился небольшой шестиугольник.

— Ну, давай же, — прошептала она. Минутой позже картинка замерла. «Устройство подключено». Кира открыла папку загрузок и прокрутила длинный список. В конце концов она сдалась и открыла окно поиска. — Что искать?

— Доверие? — предположила Херон. — РМ? «Срок годности»? Твое собственное имя?

Кира ввела буквы своего имени и запустила поиск. Шестиугольник перевернулся несколько раз, но система ничего не обнаружила.

— Что?

— Возможно, ты там под другим именем.

— Попробую отца. — Кира ввела фамилию Дхурвасула. Шестиугольник снова повернулся, и скоро устройство начало выдавать результаты. Файлы в списке так быстро сменяли друг друга, что Кира не успевала прочитать их названия. Когда число найденных документов достигло трех тысяч семисот сорока восьми, она остановила поиск.

— Вероятно, нужно уточнить запрос. Как насчет. . — Она задумалась, прикусив губу, а затем ввела следующее слово.

Предохранитель.

Шестиугольник повернулся. Двенадцать результатов. Кира открыла первый файл в списке и обнаружила, что это было электронное письмо ее отцу от Бетани Майклс, финансового директора ПараДжен. Кира стала читать вслух:

— «У объединенного комитета начальников штабов есть еще одно требование касательно армии биосинтов. Нечто вроде Предохранителя. Знаю, вы настаиваете на безупречной верности биосинтов — я понимаю, что это встроено в их мозг и так далее, — но, на мой взгляд, это весьма разумное требование, учитывая способности биосинтов, и мы ни в коем случае не должны проигнорировать его.

В дополнение к созданной искусственным путем армии нам нужен искусственный вирус.

Если армия прекратит действовать должным образом, взбунтуется или выйдет из-под контроля, у нас должна быть возможность нажать на кнопку и, по существу, выключить ее. Нам нужен вирус, который уничтожит биосинтов, но не причинит вреда более никому и ничему. Я верю, что у вашей команды не возникнет проблем в его создании и реализации проекта».

Кира уставилась на экран.

— Предохранитель — это РМ, — сказала Херон. — Ваше правительство приказало создать его.

Голос Киры превратился в шепот.

— А затем он уничтожил не тех.

 

Глава 25

Попасть в плен к Партиалам было легко. Маркус и Ариэль собрали свои вещи и отправились в путь по самому широкому шоссе из всех, что смогли найти. В течение первых двух часов их забрал патруль. Команда из двух человек обыскала арестантов, забрала их оружие и повела пленников в Ист-Мидоу. Несколькими милями позже им встретился грузовик, уже наполовину заполненный захваченными людьми, в котором они проехали остальную часть пути.

Люди сидели в кузове тихо. Их лица были неподвижными от страха, да и ужас Маркуса по поводу оккупации Партиалов был непритворным. Они позволили поймать себя, но не имели ни малейшего понятия, как Партиалы планировали с ними поступить. Когда грузовик оказался в Ист-Мидоу, их высадили, снова обыскали и допросили.

Маркуса, похоже, не узнали, или же, если узнали, то не придали этому значения. Около полуночи их выпустили в город ни с чем, кроме одежды, что была на них. Маркус и Ариэль нашли пустой дом и спрятались там до утра.

Они не рискнули отправиться в дом Нандиты до следующей ночи: опасались слежки.

Оказавшись на месте, они обнаружили, что жилище уже было разорено Партиалами, которые тщательнейшим образом обыскали каждый уголок и каждую трещину.

— Если здесь что-то осталось, я буду несказанно удивлен, — заметил Маркус, но все равно вместе с Ариэль принялся за работу, надеясь найти фрагмент планов Нандиты, который пропустили Партиалы, если те даже знали, что искали.

Целые дни они проводили в пустом доме, обыскивая его как можно более тихо и осторожно, а ночами прятались в соседних зданиях, каждый раз в разных, стараясь оставаться незаметными.

Люди, которые привлекали слишком много внимания, оказывались жертвами вечерних казней.

Маркус и Ариэль начали с комнаты Нандиты: искали в ящиках и комодах, коробках под кроватью, пространстве между туалетным столиком и большим зеркалом, даже под матрасом и в карманах одежды.

Оранжерею они тоже обшарили, хотя в отсутствие Нандиты ею занималась Хочи и осталось мало мест, где она не разводила свои собственные лекарственные травы и прочу рассаду. Когда и там ничего не нашлось, Маркус и Ариэль переключились на остальную часть дома, начиная поиски с комодов и шкафов. Кроме того, они поднимали половицы, срывали со стен обивку и даже рыли ямы в саду. Найдено ничего не было.

— Думаю, придется с этим смириться, — сказал Маркус многими днями позже, устало прислонившись к кухонной стойке. — Эти журналы экспериментов либо не существуют, либо их здесь больше нет.

— Они существуют, — возразила Ариэль. — Я видела их.

— Возможно, она забрала их с собой, — предположил Маркус. Он уставился в дыру, которую они только что пробили в стене кухни. Около года назад Нандита вставила сюда панель гипсокартона, о чем Партиалы, очевидно, не знали, но, отодрав часть обивки, Маркус и Ариэль не нашли ничего, кроме пары потерявшихся гвоздей. — Может, поэтому она и ушла: чтобы продолжить исследования или, например, проанализировать их результаты.

— Или чтобы спрятать их, — сказала Ариэль. — Или, как знать, чтобы уничтожить их раз и навсегда. Хотя я не представляю, что заставило бы ее так поступить.

Маркус покачал головой.

— Ты подразумеваешь, что она ушла по своей воле. Что, если ее забрали? Ее саму и ее записи? Это похоже на... — Маркус замолчал и сухо рассмеялся. — Я хотел сказать, что это похоже на излишнюю подозрительность, но, принимая во внимание обстоятельства, это может оказаться правдой. Не думаю, что меня еще что-то может удивить.

Ариэль встряхнула головой.

— Если ее забрали, ее не стали бы снова искать здесь, верно?

— У Партиалов существуют множество фракций, — сказал Маркус. — Возможно, это были враги Морган.

— И Нандита, и доктор Морган ставили над Кирой эксперименты, — произнесла Ариэль, кивая. — Исходя из того, что нам известно, они могли работать вместе.

— Когда ко мне приходила Херон, у меня сложилось впечатление, что Нандита работала на Морган, — сказал Маркус. — Но, полагаю, Херон не самый надежный источник информации. Но как насчет этого: насколько нам известно, последние эксперименты Морган над Кирой были совершенно случайными. Ей просто нужна была девушка-человек, она не старалась заполучить в свои руки кого-то конкретного.

— Насколько вам известно, — заметила Ариэль.

— Насколько нам известно, — согласился Маркус. — Но я был там. Я видел, как действовала Кира, как она принимала решения в своей обычной манере. Если Морган хотела заполучить конкретную девушку, ей нужно было всего лишь напасть на остров, как сейчас, а не устраивать какую-то до нелепости сложную схему, чтобы обманом заставить Киру по собственной воле отправиться на материк.

— Но что насчет фотографии, о которой ты мне говорил? — спросила Ариэль. — Ты знаешь, что Кира и Нандита были знакомы до Раскола, что уже странно, но снимок на фоне ПараДжен?

Разве это не было для тебя сигналом, что здесь творится что-то непонятное? Дело не может быть просто в знакомстве.

— Но в чем? — спросил Маркус. — Конечно, это сигнал, но что же действительно происходит? Я уже много недель пытаюсь в этом разобраться, из-за этого мы перевернули твой дом с ног на голову, но что мы должны были обнаружить? Неужели фотография возле ПараДжен означает, что Кира чем-то отличатся от нас? У большинства людей есть некоторые генетические модули, встроенные при рождении; неужели Кира была наделена чем-то особенным? Может ли такое быть, что она каким-то образом важна? Мы с тобой вместе, Ариэль, но, честно говоря, я совсем не понимаю, что все это значит.

Они услышали шум и мгновенно узнали рычание двигателя, вероятно, весьма крупного. С появлением Партиалов и благодаря их значительным ресурсам и энергии, в Ист-Мидоу снова вернулись автомобили, и люди научились на слух узнавать о приближении «полиции» Партиалов.

Маркус и Ариэль прижались к полу, стараясь, чтобы дом казался как можно более необитаемым.

Это сработало.

— Этот подъехал ближе остальных, — произнесла Ариэль. — По-моему, они знают, что мы здесь — то есть что мы используем этот дом.

— Бумаги, которые ты видела в оранжерее Нандиты, — начал Маркус. — Что ты еще можешь о них вспомнить?

— Я тебе уже говорила, — произнесла Ариэль. — Там было написано: «Мэдисон: для контроля». И много информации насчет физического состояния: рост, вес, артериальное давление и так далее. Это были не просто одиночные заметки, а длительные наблюдения за изменениями.

Нам с Мэдисон было по десять, возможно, одиннадцать лет, у нас как раз начинался период полового взросления, поэтому имело место множество преобразований. Но более половины записей были посвящены различным препаратам — наверное, травам, и Нандита описывала их различные свойства и, иногда, их смеси, которые хранила в своих пробирках. Она пыталась составить нужную пропорцию для... чего-то. Не знаю. «Для контроля», чем бы это ни было.

— О черт, — пробормотал Маркус, уставившись в пол. Когда его осенило, он закрыл глаза и стал медленно качать головой. — Проклятье, дважды проклятье, черт бы это все побрал.

Ариэль улыбнулась.

— Следите за своими выражениями, мистер Валенсио.

— Дело не в контролировании, — сказал Маркус, глядя на Ариэль. — Сколько ты знаешь о научном методе?

— Я видела то, что видела, — настаивала Ариэль.

— Да, разумеется, — согласился Маркус. — Но тебе было десять лет, и ты не знала, как это понимать. Когда ученый проводит эксперимент, у него всегда есть по меньшей мере два объекта: собственно экспериментальный, которым он занимается, и контрольный, который не трогают. Это исходный, неизменяемый предмет испытаний, нужный только для наблюдений, чтобы то, что произойдет с экспериментальным объектом, можно было с чем-то сравнить. Вероятно, Нандита использовала Мэдисон как контрольный объект, чтобы лучше разобраться в наблюдениях за Кирой.

— Она никогда раньше не воспитывала детей, — сказала Ариэль, следя за мыслью Маркуса.

— Когда Кира делала что-то странное, Нандита никак не могла определить, было ли это странным потому, что все дети такие есть, или из-за... из-за того непонятного, что есть в Кире и о чем мы до сих пор не знаем.

Значит, мы все были контрольными объектами, — продолжила Ариэль, постепенно понимая.

— Три контрольных и один экспериментальный. — Она нахмурилась. — Полагаю, это многое объясняет, но не предоставляет ответов на наши вопросы. Мы не знаем, какие эксперименты она проводила, почему вообще проводила их и как все это было связано с ПараДжен.

Маркус пожал плечами.

— Есть только три человека, которым это известно, — сказал он. — Кира, Нандита и доктор Морган. Спорю на что угодно, уж какую-то часть Морган точно знает, иначе она не стала бы разрывать остров на кусочки в поисках оставшихся двоих.

— Ну, я не собираюсь идти расспрашивать ее, — сказала Ариэль.

— А Кира не стала мне ничего говорить, — добавил Маркус. — Сейчас я общаюсь с ней раз в неделю и всего лишь в течение нескольких секунд. Где бы она ни была, сигнал очень слабый.

Ариэль оглядела разоренный дом, который теперь больше походил на свалку.

— Есть после Нандиты здесь что-то осталось, Партиалы обнаружили это раньше нас. Даже если мы сможем найти намек на то, где она, мы на многие недели отстаем от них и они превосходят нас числом. Нам никак не удастся первыми найти Нандиту.

— Еще рано сдаваться, — сказал Маркус и показал свою рацию. — Б ольшая часть сообщений, которые я получаю, — это схватки Партиалов. Одна из фракций все еще атакует ту, что заняла остров.

— То есть мы оказались зажаты между двумя армиями Партиалов? — переспросила Ариэль.

— Я думала, ты пытаешься меня подбодрить.

— Я имел в виду то, что их внимание сейчас на другом, — сказал Маркус. — Они не могут все силы посвятить поискам, потому что половину времени дерутся с другими Партиалами.

— А мы почти все время прячемся от Партиалов, — продолжила Ариэль. — Они все еще впереди.

Маркус, постепенно выдыхая, отклонился к стене.

— Я просто пытался найти светлую сторону, но, наверное, их больше не осталось. — Он пошевелил ботинком куски гипсокартона. Внезапно у него начала формировать идея. — А возможно, и остались.

— Светлые стороны?

— Есть вторая партиалская армия.

Ариэль приподняла бровь.

— Это худшая из светлых сторон, о которых я когда-либо слышала.

— Нет, — возразил Маркус, ощущая все большее возбуждение. — Подумай: доктор Морган собрала огромную армию Партиалов с единственной целью: захватить остров и взять нас в заложники, а другая армия из-за этого атакует ее. Партиалы не нападают друг на друга просто так: они — солдаты, не... не варвары. Единственная причина пересечь пролив и напасть на силы Морган может заключаться только в том, что они пытаются остановить ее, а препятствовать вторжению они могут только потому, что не согласны с ним.

Ариэль скептически нахмурилась.

— То есть вторая группировка Партиалов на нашей стороне?

— Если А ненавидит Б и В ненавидит Б, то А и В — союзники, — сказал Маркус. — Это... всеобщая военная этика, которую я только что придумал. Но это правда.

— Враг моего врага — мой друг, — сказала Ариэль.

— Я знал, что для этого где-то есть выражение.

— И как нам это поможет? — спросила Ариэль. — Я совершенно уверена, что один из нас мог бы бежать из Ист-Мидоу и проскользнуть мимо патрулей Партиалов, если второй выполнит достаточно заметный отвлекающий маневр, но что затем? Отправиться на север, через наиболее густо заселенную область острова, в центр зоны межпартиалских военных действий и надеяться разобраться, кто за кого? Менее чем через двадцать четыре часа ты снова окажешься здесь, если, конечно, вообще все это переживешь.

— Мы покинем остров, — сказал Маркус, качая головой, — и оставим драки солдатам, а сами обойдем вокруг, чтобы связаться с лидерами в тылу.

— Ты хочешь объявиться в одиночку на материке и найти группу Партиалов.

Маркус рассмеялся.

— Я что, Кира? Я не собираюсь делать это в одиночку, я пойду прямо в Сенат.

— Сенат покинул Ист-Мидоу во время вторжения, — сказала Ариэль. — Что заставляет тебя надеяться, что ты вообще сможешь его найти?

— Сенатор Товар раньше руководил Голосом, — ответил Маркус, — и я знаю, где находятся некоторые из их старых убежищ. Просто помоги мне бежать, мне надо попасть в аэропорт Джона Кеннеди.

 

Глава 26

Кира глядела на трех своих спутников и кивала, будто пытаясь убедить саму себя, что ее слова верны.

— Предохранитель — это РМ. Его создали в ПараДжен по заказу правительства как способ контролировать армию Партиалов.

Лицо Сэмма помрачнело.

— Его создали, чтобы убить Партиалов?

— Это был аварийный выключатель, — сказала Херон. — Если Партиалы взбунтуются — бах: активировали Предохранитель, и проблема решена.

— Это действительно хорошая идея, — сказал Афа, который все еще находился под действием болеутоляющего, но мыслил относительно здраво. Его сознание казалось ясным, но голос звучал невнятно, а чувство такта, если обычно оно у него и наблюдалось, сейчас полостью отсутствовало. — Разумеется, если забыть про геноцид. Без обид.

— Какой же вы милашка, — произнесла Херон, но выражение ее лица говорило о совершенно других эмоциях.

— Значит, в нас встроили Предохранитель, — рассуждал Сэмм. — Это была основанная на биопроцессах кнопка самоуничтожения.

— Которая убила не тех, — добавил Афа.

— Я так не думаю, — возразила Кира. Она взяла в руки экран и пролистала файловую структуру в поисках нужного ей документа. Открыв его, она развернула экран к остальным. — Вот здесь кэшированное электронное письмо первых дней эпидемии РМ, прикрепленное к статье о загадочной болезни, которая появилась будто из ниоткуда. Записи не сообщают, когда конкретно был активирован Предохранитель или кто ввел его в действие, но я считаю, что это произошло около трех дней ранее. Это сообщение — письмо моему отцу от Нандиты. — Кира повернула экран к себе и зачитала вслух: — «В Сан-Диего новый супервирус забрал жизни семерых людей.

Уточняются причины еще двенадцати смертей». — Девушка подняла взгляд. — В самом электронном письме говорится следующее: «Быстрее, чем мы ожидали». Не «О нет, он убивает не тех», а просто «Быстрее, чем мы ожидали».

— Значит, они могли нацеливаться на людей изначально, — предположил Сэмм. — Что... что совершенно непонятно.

— Да, непонятно, — согласилась Кира. — Поэтому пока я не уделяю этой идее много внимания, а просто указываю на саму возможность.

— Ты собираешься заниматься остальной частью информации? — спросила Херон. — Или только этим кусочком? Я хочу знать, когда нужно снова начинать слушать.

Кира мысленно закатила глаза, но сдержалась и не стала делать этого на самом деле.

— В том-то все и дело, — сказала она. — Б ольшая часть остальных данных достаточно ясна.

Здесь нет формулы вируса или чего-то подобного, но, за исключением этого, в доступных нам документах описывается практически все. Мы знаем, в чем заключается система Предохранителя: железы, которые отвечают за передачу феромонов линка, были сконструированы таким образом, чтобы в ответ на действие определенного химического вещества начать выделять споры вируса.

Также известно, почему так было сделано: потому что правительство боялось, что Партиалы взбунтуются или начнется что-то еще похуже, и хотело иметь простой способ остановить это. Не самое этичное решение из всех, что когда-либо были приняты, но таково положение дел на данный момент.

Кира положила руку на мерцающий экран.

— Здесь есть документы, в которых задумка обсуждается, в которых составляется план, говорится о специфике вируса, предпринимаются попытки предсказать, как быстро зараза распространится. Но все это относилось к Партиалам, а затем вирус стал убивать людей, и у нас практически нет электронных сообщений, в которых бы говорилось о том, насколько это странно.

По крайней мере, нет таких сообщений от Доверия. Но есть письмо Ноя Фримана, генерального директора ПараДжен, совету директоров, и оно, судя по всему, поддерживает мою теорию.

Кира открыла на экране сообщение и зачитала его:

— «У нас нет данных, подтверждающих, что команда по Партиалам работает над тем, чтобы сорвать проект «Предохранитель», но на всякий случай были наняты новые инженеры, которые встроят Предохранитель в последние модели биосинтов. Если команда предаст нас, Предохранитель все равно будет заряжен».

— Похоже, это подтверждает то, что ты говорила, — заметил Сэмм.

— Верно, — сказала Кира. — Мы знаем: Доверие встроило РМ в геном Партиалов, и это сообщение говорит о том, что и совет директоров знал об этом. Также нам известно, что Доверие встроило в биосинтов лекарство, но сделало это в тайне. Ни в одном из электронных обсуждений между Доверием и руководством это не упоминается, но данное письмо генерального директора подразумевает, что в высших кругах компании подозревали следующее: Доверие пытается сорвать «Предохранитель». Не было известно лишь каким образом. Должно быть, лекарство и является методом этого «срыва». Члены Доверия упоминали о нем только пару раз и под серьезнейшим шифром. Если бы Афа не взломал его для нас, мы бы никогда не добрались до этих документов.

Афа оживился.

— Они использовали программу-обходчик Paolo-Scalini шестого уровня с активным...

— Вообще-то нам все равно, — сказала Херон. — Смысл в том, что информация хранилась в тайне, и это странно. Доверие не хотело, чтобы руководство знало о процессе создания предохранителя к большому и страшному Предохранителю, который задумывался изначально.

— Что похоже на доказательство того, что первый Предохранитель создавался непосредственно для уничтожения людей, — произнес Сэмм. — Если бы катастрофа произошла в результате мутации, встроенное заранее противоядие не смогло бы остановить ее.

— Именно так, — согласилась Кира, кивая. — Все это выходит слишком складно, чтобы быть случайностью.

— А что насчет «срока»? — спросила Херон. — Ведь это якобы вторая причина, которая привела нас сюда, так? В документах говорится, как остановить его?

— Есть еще одна вещь, которая, похоже, хранилась в секрете, — начала Кира. — В зашифрованных электронных письмах и прочем. Некоторые члены Доверия знали об этом, другие, как, очевидно, Морган, — нет. Не прочитав многонедельные переписки между членами Доверия, нельзя назвать причину.

— Возможно, она заключается в том, что некоторые были не согласны, — выдвинул свою версию Сэмм. — Ты говорила, что по поводу Предохранителя также велись споры, верно? Значит, как я понимаю, были люди, которые выступали против?

Кира кивнула.

— Были. Например, мой отец. Он полагал, что создание новой формы жизни с аварийной кнопкой переходит пределы морали.

Кира не могла сдержать улыбку при мысли об этой частичке добродетели ее отца и о том, как он сопротивлялся чему-то, что она так люто ненавидела. Пусть она и знала, что у нее нет с ним родственной связи, а возможно, именно благодаря этому, эти сходства казались ей очень важными.

Афа машинально кивнул и заговорил, вычерчивая пальцем узоры на полу:

— Значит, у Доверия был план, о котором не сообщили в ПараДжен, но и между собой члены этой тайной организации не во всем соглашались или же у каждого из них был собственный план, который держался в тайне от остальных. Возможно, верными являются оба варианта либо что-то среднее между ними.

— Правильно, — сказала Кира. — План был — по крайней мере один.

— Но что ты скажешь о «сроке годности»? — снова спросила Херон. — Ты говорила, что было что-то, с этим связанное, так что именно?

— Одни теории и прогнозы, — сказала Кира. Она приподняла экран. — Если хочешь, можешь почитать сама: долгие обсуждения необходимости ограничения срока годности Партиалов, длительности этого срока, способов его внедрения и кандидатур людей, которые займутся разработкой. И так далее. Но никаких формул, генетических кодов или медицинских деталей.

— Как и с вирусом, — заметил Сэмм. — Я думал, в этом информационном центре хранятся все документы ПараДжен.

Афа по-прежнему водил по полу пальцем.

— Я тоже.

— Тогда где остальные? — спросила Кира. — На другом процессоре? Не знаю, сможем ли мы снова запустить этот генератор.

— Я проглядел весь каталог, — ответил Афа. — Все данные ПараДжен были в этом блоке.

— Но очевидно, что это не так, — возразила Херон. — Тогда где остальное?

— Я не знаю, — сказал Афа.

— Может, нужно еще раз проверить каталог, — предложил Сэмм, но Кира покачала головой.

— Ясно, что они не хотели, чтобы самые важные детали плана хранились в «облаке», как это называет Афа. Остальные файлы в том месте, о котором мы думали с самого начала. — Кира втянула воздух сквозь зубы, с ужасом готовясь произнести последнюю часть: — И мы отправляемся туда.

Херон встряхнула головой.

— Ты не можешь иметь в виду Денвер.

— Разумеется, я говорю именно о нем.

— Мы не собираемся в Денвер, — возразила Херон. — Мы предприняли попытку, она оказалась безрезультатной, теперь пора проявить благоразумие и вернуться домой.

— Дома нас ничто не ждет, — ответила Кира.

— Нас ждет там жизнь! — воскликнула Херон. — Спасение. Разумное решение. Мы уже говорили об этом...

— И решили отправиться в Денвер, — сказала Кира. — Таким был наш план с самого начала. Мы думали, что найдем нужное нам здесь, но не вышло — мы попытались и не смогли.

Теперь мы должны продолжить поиски.

— У меня сломана нога, — сказал Афа.

— Я знаю.

— Пуля угодила в берцовую кость...

— Я знаю, — повторила Кира. — Я знаю, и мне очень жаль. Но что еще нам делать?

Развернуться и сдаться, потому что авантюра не увенчалась успехом?

— Денвер был авантюрой, — сказала Херон. — Чикаго представлял собой единственную разумную часть плана.

— Мы пришли сюда, чтобы разыскать Доверие, — сказала Кира. — Найти ПараДжен, раскрыть его планы, получить доступ к формулам — сделать все возможное, чтобы достать исцеление от убивающих нас недугов...

— Мы сможем исцелить их, если вернемся, — перебила ее Херон.

— Нет, не сможем, — парировала Кира. — Мы можем отсрочить их действие, найти обходные пути. Возможно, если доктору Морган невероятно повезет в проводимых надо мной исследованиях, у нее получится сделать что-то со «сроком годности». Но проблема РМ так и останется нерешенной, новорожденные продолжат умирать, и мы ничего не сможем с этим поделать.

Голос Херон был холоден, как лед.

— Значит, если не получится спасти и тех, и других, ты позволишь умереть всем.

— Я могу спасти всех, — ответила Кира. — Мы вместе можем всех спасти, если отправимся в Денвер и найдем документы.

Херон покачала головой.

— А если их там нет?

— Они там.

— Куда потом? — спросила Херон. — До самого побережья? На другой материк?

— Они там, — повторила Кира.

— Но если их там нет?

— Тогда мы продолжим искать! — прокричала Кира. — Потому что где-то они есть, я знаю.

— Ты ничего не знаешь! Просто твой отчаявшийся и запутавшийся разум хочет в это верить.

— Это единственное объяснение, которое связывает все, что мы уже обнаружили. Я не сдамся и не поверну назад.

В помещении повисла тишина. Кира и Херон мерились взглядами с яростью львиц.

— Я не хочу оказаться в аду, — произнес Афа.

— Из-за тебя нас всех убьют, — сказала Херон.

— Тебе необязательно идти со мной.

— Значит, ты добьешься того, что тебя убьют, — ответила Херон. — И если ты являешься разгадкой к «сроку годности», то конечный результат будет тем же.

— Тогда пойдем с нами, — сказала Кира. — Мы можем сделать это, Херон, я клянусь. Все, чем занималось Доверие, каждая использованная ими формула, каждый созданный геном дожидаются нас где-то. Мы найдем их, заберем с собой и спасем всех. Обе стороны.

— «Обе», — повторила Херон. Она глубоко вздохнула. — Нас или людей. Тогда тебе придется прыгнуть выше головы, потому что, если дойдет до выбора между первыми и вторыми, уверяю тебя: выживем мы. — Она развернулась и решительным шагом направилась к выходу. — Если мы куда-то идем, то давайте двигаться, каждая минута, которую мы теряем, равняется еще одной смерти дома.

Кира тоже глубоко вздохнула. По ее венам все еще струился адреналин. Афа смотрел, как Херон уходит, а затем излишне громко заявил:

— Мне она не слишком нравится.

— Это меньшая из ее проблем, — ответила Кира. Она поглядела на Сэмма. — Ты был ужасающе молчаливым все это время.

— Ты знаешь мою позицию, — сказал Сэмм. — Я доверяю тебе.

Кира почувствовала, как к глазам подступили слезы, и вытерла их рукавом.

— Почему? — спросила она, всхлипнув. — Я постоянно ошибаюсь.

— Но если на земле существует возможно успеха, ты передвинешь горы, чтобы его добиться.

— Это звучит так просто.

Сэмм поглядел ей в глаза.

— «Просто» не значит «легко».

— Сначала нужно связаться с домом, — сказал Афа. — Тот парень, с которым вы постоянно говорили, — нужно дать ему знать, что мы задержимся.

— Нет, — возразил Сэмм, вставая. — Совсем недавно мы подверглись атаке. Неизвестно, были ли нападавшие охранным постом или они проследовали за нами, но в любом случае мы в большей опасности, чем думали ранее. Нельзя давать кому-то знать даже о том, что мы живы, не говоря уже о том, куда мы направляемся.

— Не обязательно сообщать куда, — сказал Афа. — Можно использовать кодовое наименование. Например, «Морторк» — это отвертка.

— Нет, — произнесла Кира. — Все, о чем мы говорим, может послужить подсказкой. Мы отправляемся тайно. — Кира поглядела на экран, который держала в руке, и засунула его в рюкзак.

— И выходим сейчас.

 

Глава 27

Развалины аэропорта Джона Кеннеди были окружены широким кольцом взлетно-посадочной полосы, так что приближаться приходилось по открытой местности. Для целенаправленного нападения при помощи бронированной техники это не составило бы трудностей, но такой техники в мире осталось совсем немного, а у партизанской армии доктора Морган подобных машин не имелось вообще.

Голос держал здесь оборону против Армии, имея лишь горстку наблюдателей и снайперов, а теперь бывшие разбойники вместе с военными приготовились защищать место от Партиалов.

Маркус пересекал открытое кольцо посадочной полосы осторожно, молясь, чтобы защитники узнали в нем человека. Чтобы они вообще позаботились рассмотреть его.

Для того чтобы оставить наступающим войскам меньше возможности укрыться, автостраду, ведущую к аэропорту, и б ольшую часть восьмого терминала разбомбили. Маркус же направился к седьмому. Приблизившись, он увидел, что в тенях прятались снайперы и внимательно следили за ним через прицелы автоматов.

— Стоять, — прокричал чей-то голос. Маркус остановился. — Брось оружие.

— У меня его нет.

— Тогда бросай все остальное.

С собой у Маркуса было совсем не много вещей: только рюкзак с каменно-черствым печеньем и пару литров воды. Он опустил свои припасы на землю и отступил, разведя руки, чтобы показать, что в них ничего нет.

— Развернись, — приказал голос, и Маркус подчинился.

— Я просто тощий мексиканский пацан, — произнес Маркус. — А, подождите! Я забыл. — Он сунул руку в карман джинсов и достал сложенный лист бумаги и короткий карандаш. Показав свое имущество невидимым наблюдателям, Маркус осторожно положил его на землю.

— Ты прикалываешься? — спросил голос.

— Ага.

Последовала долгая пауза, а затем Маркус увидел в дверном проеме мужчину, который помахал ему. Оказавшись у входа, он заметил, что там его поджидали солдаты с автоматами.

Маркус нервно на них поглядел.

— Вы ведь люди, да, ребята?

— До последней ненавидящей Партиалов клеточки, — ответил один из солдат. — Ты от Деларосы?

— Что?

— Сенатор Делароса, — повторил солдат. — Ты работаешь на нее? У тебя есть от нее новости?

Маркус нахмурился.

— Погоди, она что, все еще... — Он вспомнил, как встретил Деларосу в лесу, когда они с Гару отступали во время первой атаки Партиалов. Сенатор пряталась в глуши и нападала на патрули. — Она все еще сражается с Партиалами?

— При полной поддержке Армии, — ответил солдат. — И у нее, черт подери, хорошо получается.

Маркус с трудом переваривал эту новость: он помнил Деларосу скорее террористкой, нежели борцом за свободу. «Похоже, мы дошли до той точки, когда все становится едино, — подумал он.

— Когда выхода нет, подойдет все, что угодно...»

«Нет, не подойдет, — твердо возразил он сам себе. — Мы должны сохранить до конца войны всю ту добродетель, что была у нас изначально».

— Я просто парень, — произнес Маркус. — Никаких новостей или особых сообщений.

— Отсек для беженцев внизу, — произнес солдат. — Старайся не налегать на еду: у нас ее и так немного.

— Не беспокойтесь, — ответил Маркус. — Я здесь ненадолго. Полагаю, мне не позволят поговорить с Сенатором Товаром?

Солдаты переглянулись, затем первый посмотрел на Маркуса.

— Мистер Мкеле в любом случае предпочитает лично вводить новичков в курс дела. Для начала можешь поговорить с ним.

Военные повели Маркуса через аэропорт, почти мгновенно оставив поверхность и спустившись в обширную систему туннелей, пронизывающих весь комплекс. Молодой человек с удивлением обнаружил, что в подвалах укрылся настоящий лагерь беженцев. Очевидно, он был не первым, кому пришло в голову скрыться здесь.

— А Партиалы не знают, что вы здесь? — спросил Маркус. — Они из кожи вон вылезут, лишь бы добраться до этого места.

— Они посылали пару патрулей, — ответил солдат. — Мы доставляли им больше проблем, чем стоят наши жизни.

— Это ненадолго, — заметил Маркус.

— С флангов на них наседает Делароса, — пояснил солдат, — и другая фракция Партиалов.

Поэтому у их основных сил и без нас слишком много дел.

Маркус кивнул.

— Потому-то я здесь.

Солдат провел его к небольшому кабинету и постучал в дверь. В голосе, пригласившем входить, Маркус узнал Мкеле. Солдат толкнул дверь.

— Еще один беженец. Заявляет, что хочет поговорить с Сенатом.

Мкеле поднял взгляд, и Маркус ощутил порыв озорной гордости, увидев удивление в глазах специалиста по вопросам безопасности.

— Маркус Валенсио?

Изумить человека, который гордился тем, что все про всех знает, действительно было впечатляющим свершением.

Гордость почти мгновенно сменилась волной отчаяния. Вид потерявшего контроль Мкеле был едва ли не самым опустошающим признаком того, насколько все разваливалось на кусочки.

— Здрасте, — произнес Маркус, входя. — У меня есть... просьба. Или, полагаю, предложение.

Мкеле бросил на солдата неуверенный взгляд, затем снова посмотрел на Маркуса и указал на стул.

— Присядьте.

Солдат вышел, закрыв за собой дверь, и Маркус глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

— Нам нужно на материк, — сказал Маркус.

Глаза Мкеле расширились, и Маркус снова почувствовал тот неловкий триумф от осознания, что еще раз удивил собеседника. Мгновение спустя Мкеле кивнул, будто все понял.

— Ты хочешь найти Киру Уокер.

— Я бы не отказался, — ответил Маркус, — но цель не в этом. Нам нужно отправить группу на север, в город Уайт-Плейнс, чтобы связаться с Партиалами, которые атакуют Морган.

Мкеле не ответил.

— Я не знаю точно, которая там фракция, — продолжил Маркус, — но ясно, что она противостоит фракции доктора Морган. Несколько месяцев назад они напали на госпиталь, в котором держали Киру, что помогло нам бежать, пока Партиалы убивали друг друга. Теперь они снова атакуют силы Морган — они проследовали за ее войсками через весь пролив, что говорит о следующем: они пытаются остановить вторжение.

— И вы полагаете, что это делает их нашими друзьями.

— А равно Б равно... послушайте, Ариэль подобрала к этому куда лучшую идиому, но я ее не помню. Но да, у нас есть общий враг, поэтому, возможно, мы получим помощь.

Долгую минуту Мкеле смотрел на Маркуса, а затем медленно заговорил:

— Признаю, что нас посещали аналогичные идеи, но мы не знали, как и где связаться с этой фракцией. Вы уверены насчет Уайт-Плейнс?

— Абсолютно, — ответил Маркус. — Сэмм нам все про них рассказал: у них есть ядерный реактор, который обеспечивает энергией весь регион, поэтому фракция остается в городе, чтобы поддерживать станцию в работе. Если у нас получится добраться туда, что является заведомо сложным предприятием, то они, возможно, согласятся сотрудничать с нами в целях прекратить оккупацию и найти ответы на некоторые важные вопросы, пока не станет слишком поздно. Это не просто выстрел вслепую.

— Выстрелами все и закончится, — произнес Мкеле. — Это отчаянная попытка проникнуть на вражескую территорию без всяких гарантий безопасности. Если вы предпримете ее, вас убьют.

— Поэтому я и пришел к вам, — сказал Маркус. — Я не Кира — я не готов заниматься чем-то вроде этого, я просто предложил идею.

— Ради того чтобы, когда кому-то неизбежно придется умереть, это был я, а не вы, — отозвался Мкеле.

— В идеале умирать не придется никому, — сказал Маркус, — но можете планировать миссию так, как вам угодно. Я советую вам прожить достаточно долго, чтобы насладиться ее успехом.

Мкеле постучал пальцами по столу, и этот на удивление человечный жест, казалось, смягчил суровость мужчины в глазах Маркуса.

— Год назад я бы выговорил вам за безрассудство, — произнес Мкеле. — Сегодня, судя по всему, мы готовы испробовать почти любой способ. У меня есть подразделение солдат, которое уже готовилось к миссии на материк, и теперь, когда вы предоставили нам назначение предприятия, остается только нажать на курок. Кроме того, выходит так, что нам нужен медик, который, в добавок ко всему, будет иметь некоторый опыт нахождения в тылу Партиалов.

— И, как я понимаю, вы ищете добровольца.

— Это Армия, — произнес Мкеле. — Мы не ждем добровольцев. Вы отправляетесь утром.

 

Глава 28

Кира и ее спутники были на пути в Денвер.

Они покинули информационный центр на заре и помогли Афе преодолеть две мили по грязной воде, предварительно как можно плотнее забинтовав его раненую ногу. Лодка ждала их там, где они ее оставили, и путники молча вернулись в ней к лошадям. Сэмм размашисто и с силой работал веслом, а Херон и Кира выглядывали среди нависающих деревьев признаки возможной атаки. На одном из мостов, под которым они проплывали, стояла одинокая собака и наблюдала за ними, но она не говорила и даже не лаяла, поэтому Кира не могла сказать, была ли это Собака-контролер или просто дикое животное.

Лошади были невредимы, но напуганы, так что Сэмму и Херон пришлось успокаивать их несколько минут, перед тем как оседлать. Кира перевязала рану Афы свежими бинтами и вместе с Партиалами подняла мужчину на спину Одджоба, где он покачнулся и сморщился от боли при изменении напряжения в разорванной мышце бедра. Кира прикусила губу, злясь, что им приходится уводить Афу еще дальше от его дома. Она злилась не на него, а на всех, просто злилась. «Я злюсь, потому что жизнь сложна, — подумала она. — Но Нандита учила меня другому: если у тебя хватает сил ныть, то должны быть и силы на то, чтобы как-то исправить положение».

Они находились почти посредине между Лонг-Айлендом и Денвером, и им пришлось бы потратить два полных месяца, чтобы доставить Афу домой. Этим временем они не располагали.

Разумеется, оставить мужчину позади они тоже не могли, поэтому Афу пришлось взять с собой, каким бы тяжелым не обещало быть путешествие. «Кроме того, — подумала Кира, — если в лаборатории Денвера будет еще одна компьютерная система, без Афы нам с ней не справиться.

Здесь только он может помочь.

Нам только нужно позаботиться о том, чтобы он выжил».

Когда они все уселись на лошадей и были готовы отправляться в путь, Кира повела остальных не на шоссе, а в другую сторону, к большому госпиталю.

— Имени святого Бернарда, — прочитала она табличку на парковке.

— Антибиотики будем искать в аптеке? — спросила Херон. — Или в цилиндриках, висящих на ошейниках гигантских косматых псин?

— Главное, чтобы эти псины не умели разговаривать, — отозвалась Кира. — А в остальном мне все равно.

При мысли о говорящих собаках ее все еще охватывал липкий страх, а прошлой ночью они снова ей приснились: она жила вместе с ними, одичавшая и всеми забытая, отвергнутая как людьми, как и Партиалами. Кира понимала, что нечестно с ее стороны ненавидеть эти создания.

Они могли выбирать, кем быть, не больше, чем сама Кира. Девушка отбросила эти мысли и вошла в госпиталь, где показала Сэмму, какие лекарства им нужны, в то время как Херон сторожила Афу и лошадей. Они набили антибиотиками и болеутоляющим целую сумку и взобрались на лошадей, готовые отправиться на запад.

В токсичную пустошь.

Самым быстрым путем из города была железнодорожная колея, которая пересекала превратившееся в реку шоссе и вела прямо на юго-юго-запад. Дорога была проложена по насыпи, поэтому путники оставались в стороне от эпицентра наводнения. Они следовали по этому маршруту много миль, минуя грузовые станции, школьные дворы, старые, накренившиеся дома, затопленные церкви и разрушенные здания. Кое-где вода поднималась выше уровня насыпи. Хотя пути были прямыми и по большей части сухими, из-за каменистости дороги лошади шли медленно, и, к тому времени как для передвижений стало слишком темно, путники еще не выбрались даже на автостраду.

Позволив лошадям полакомиться высокой густой травой, Кира и ее спутники осторожно завели их по пандусу внутрь рассыпающейся публичной библиотеки, где укрылись и сами. Кира проверила повязку Афы, вколола мужчине львиную дозу болеутоляющего и, пока он спал, промыла его раны. Херон наловила в болоте снаружи лягушек и ящериц и поджарила их на костре, разведенном из старых стульев и журналов. Библиотечные книги были старыми, гниющими, а в мире не осталось никого, кто стал бы еще читать их, но Кира позаботилась, чтобы не одна из них не отправилась на растопку. Это казалось ей неправильным.

Утром путники обнаружили, что находятся совсем недалеко от восьмидесятой автомагистрали, все той же скоростной дороги, по которой они следовали от самого Манхэттена.

Однако теперь они были на несколько миль западнее того места, где покидали автостраду на въезде в Чикаго. Вернувшись на шоссе, Кира и остальные нашли, что оно выше и суше, чем железнодорожная колея, и представляет гораздо более легкий путь для лошадей. До конца дня они продвигались по нему, а с каждой стороны их взорам представал бесконечный город: здания, улицы, развалины.

Мимо проносились мелкие города: Мокена, Нью-Ленокс, Джолиет, Рокдейл, — границы которых утратили свое значение и стерлись, образовывая единый и неделимый мегаполис. Когда снова наступила ночь, путешественники находились на окраине Минуки. Дорога поворачивала на юг, огибая поселение, и Кира первый раз окинула взглядом открытую поросшую травой территорию, широко раскинувшуюся с запада. Линия горизонта была ровной и плавной, напоминая океан почвы, травы и болот.

Спали Кира и ее спутники на огромном складе, который, как предположила девушка, являлся старым местом для ночевки водителей-дальнобойщиков. По широкой металлической крыше яростно лупила буря. Состояние раны Афы с прошлой ночи не улучшилось, но, по крайней мере, хуже мужчине тоже не стало. Завернувшись в свой спальный мешок, Кира читала при свете луны остросюжетный роман, который она взяла в библиотеке. «Да уж, за этим парнем гоняются демоны, — подумала она, — но утром его хотя бы ожидает теплый душ».

Кира так и заснула над книгой, а когда проснулась, то обнаружила, что уютно завернута в одеяло. Сэмм смотрел в окно, за которым над городом поднималось солнце. Он быстро глянул на Киру, а затем продолжил наблюдать, как небо становится светлее.

Кира села, потягиваясь и разминая шею.

— Доброе утро, — сказала она. — Спасибо за одеяло.

— Доброе, — ответил Сэмм. Его глаза по-прежнему были обращены к окну. — Не за что.

Кира встала и повесила одеяло на стоявшие в ряд стулья, а затем присела на корточки и открыла рюкзак. Херон и Афа спали, поэтому она говорила тихо:

— Что подойдет сегодня на завтрак? Есть вяленая говядина, нечто, что на запах очень напоминает вяленую говядину, и... арахис. Все со времен до Раскола, это то, что мы собрали в том местечке в Пенсильвании. — Она снова заглянула в рюкзак. — У нас заканчивается еда.

— Стоит поискать чего-нибудь в этом городе, перед тем как уходить, — произнес Сэмм. — Мы недалеко от токсичной пустоши, и я не знаю, можно ли доверять тому, что мы найдем там.

— Вечером мы проезжали мимо бакалейной лавки, — сказала Кира, доставая все три имеющихся вида еды и ставя их на стол возле Сэмма. Сев с другой стороны, она открыла арахис.

— Можем потом вернуться и зайти туда, но пока приступай.

Сэмм поглядел на еду, взял первую попавшуюся упаковку с говядиной и открыл ее. Он старательно обнюхал ее содержимое и лишь затем достал кусок черного, ссохшегося мяса, которое было жестким, как сыромятная кожа.

— Что нужно сделать с мясом, чтобы оно не испортилось в течение двенадцати лет?

— Что ты имеешь в виду, говоря «не испортилось»? — спросила Кира. — Эту штуку надо рассасывать до вечера, перед тем как ее можно будет разжевать.

Сэмм оторвал от мяса длинную и тонкую полоску, которая была на удивление волокнистой.

— Придется сварить это, — сказал он, бросая кусок обратно в упаковку. — Но все же — съедобная пища, которой почти столько же, сколько нам самим. Та корова, возможно, была нашего возраста и умерла еще до того, как проросло это дерево. — Он указал на тополь высотой в двадцать футов, который рос из трещины во вздувшемся асфальте парковки. — И все равно мы можем есть это. Сейчас в мире нет ничего, что могло бы так сохранять еду. Возможно, никогда и не будет.

— Не уверена, нужно ли нам это, — ответила Кира. — Я в любой момент готова съесть свежей говядины из Риверхеда.

— Просто... — Сэмм помедлил. — Одно следует за другим. Автомобили, которые не могут ездить. Самолеты, которые никогда снова не полетят. Компьютерные системы, которыми мы едва можем пользоваться, не говоря уже о том, чтобы воссоздать. Как будто... как будто время движется назад. Мы — археологи-дикари среди руин будущего.

Кира ничего не ответила, разжевывая земляной орех. Из-за неровной городской линии горизонта выглядывало солнце. Девушка сглотнула и заговорила:

— Прости, Сэмм.

— Это не твоя вина.

— Не за дикарство, — произнесла Кира, — и не за говядину или... Прости, что я обижалась на тебя. Мне жаль, что я говорила то, из-за чего ты разозлился.

Он наблюдал на солнцем, ничего не говоря, а Кира безрезультатно пыталась прочесть через линк его эмоции.

— Я тоже прошу прощения, — сказал он. — Я не знаю, как это исправить.

— Мы на войне, — ответила Кира. — Но это не та война, в которой мы можем победить: люди и Партиалы убивают друг друга, и себя, и всякого, кто попадется им под руку, потому что они не знают другого способа решить проблему. «Если мы не будем сражаться, мы умрем». Но нам нужно понять, что даже если мы будем сражаться, то все равно погибнем. Мы не хотим осознавать это, потому что это слишком страшно. Легче прибегнуть к старым проверенным методам ненависти и мести, ведь в таком случае мы делаем хоть что-то.

— Я не испытываю к тебе ненависти, — произнес Сэмм, — но раньше было не так. Когда ты взяла меня в плен и я очнулся и понял, что все остальные из моей группы мертвы. Ты была там, и я ненавидел тебя сильнее, чем считал возможным ненавидеть. Прости меня за это тоже.

— Все в порядке, — ответила Кира. — Нельзя сказать, что я сама безвинна. — Она улыбнулась. — Теперь нам остается только отправить каждого человека и каждого Партиала в путешествие через полстраны, чтобы они научились доверять друг другу и понимать друг друга.

— Я рад, что есть такое простое решение, — сказал Сэмм. Он не улыбнулся, но Кира подумала, что почувствовала намек на улыбку через линк. Она съела еще одну горсть арахиса.

— Ты ведь этого хочешь на самом деле, верно? — спросил Сэмм.

Кира непонимающе на него посмотрела.

— Единства мира, — пояснил он, все еще глядя в окно. — Мира, где люди и Партиалы живут в дружбе.

Он глянул на нее краем глаза.

Кира кивнула, задумчиво пережевывая арахис и глотая его. Именно этого она и хотела, хотела с того времени, как... С того времени как узнала, кем является. Партиалка, воспитанная как человек, связанная с обеими группами и не являющаяся частью ни одной из них.

— Иногда мне кажется... — начала она и сразу замолчала. «Иногда мне кажется, что только тогда меня примут. Я не принадлежу ни к одной группе, больше не принадлежу, но если и те, и другие объединятся, то я больше не буду белой вороной. Я буду частью толпы». Она вздохнула, слишком смущенная, чтобы озвучить свои мысли. — Иногда мне кажется, что это единственный способ всех спасти, — тихо произнесла она. — Объединить всех.

— Это будет намного сложнее, чем просто исцелить убивающие нас недуги, — заметил Сэмм.

— Я знаю, — ответила Кира. — Мы найдем лаборатории ПараДжен, найдем планы и формулы, исцелим РМ, «срок годности» и все остальное, но это в любом случае будет бесполезно, потому что наши народы никогда не станут доверять друг другу.

— Однажды им придется, — сказал Сэмм. — Когда выбирать нужно будет между доверием и вымиранием, доверием и забвением, они увидят единственный выход и воспользуются им.

— Одна из тех черт, что мне нравятся в тебе, Сэмм, — произнесла Кира. — Ты безнадежный оптимист.

Первые несколько дней дорога была почти подозрительно прямой и ровной. С обеих ее сторон попадались фермы, захваченные растительностью и стадами диких лошадей и скота, но каждое новое место было неотличимым от предыдущего, и Кире начало казаться, что они практически стоят на месте.

Иногда протекающая с южной стороны река Иллинойс подступала достаточно близко, чтобы быть видимой с дороги, и Кира начала отмечать их продвижение по ней. Они путешествовали медленно, заботясь о лошадях и обеспечивая Афу медикаментами. Его рана заживала медленно, и Кира делала все возможное, чтобы подбодрить мужчину.

В трех днях пути от Чикаго они оказались у острова, расположенного на слиянии двух рек.

Кира и ее спутника переправились через Рок-Ривер в городок Молин, который оказался заболоченным, но вполне проходимым. Однако вторая река стала серьезным препятствием. Это была Миссисипи, а мостов через нее больше не осталось.

— Дело плохо, — произнесла Кира, изучая взглядом широкий водный поток. Она слышала, что в некоторых местах Миссисипи в ширину достигала более мили. Здесь река была уже, хоть до противоположного берега кое-где, казалось, было никак не меньше мили. Лошади не переплывут такое расстояние, особенно с Афой. — Думаете, это из-за войны или причиной стал просто износ за все эти годы?

— Сложно сказать, — ответил Сэмм.

Херон фыркнула:

— А какая разница?

Наблюдая за движением воды, Кира вздохнула.

— Видимо, никакой. Что нам делать?

— Мы не переправим Афу на ту сторону без моста, — заметил Сэмм. — Кроме того, мы промочим рацию, я не верю, что она «водонепроницаема». Я предлагаю двигаться вдоль берега, пока мы не найдем нетронутый мост.

— На север или на юг? — спросила Херон. — И сейчас разница действительно есть.

— Согласно нашей карте, мы все еще немного севернее Денвера, — сказала Кира. — Пойдем на юг.

Они развернули лошадей. Кира прошептала на ухо Бобо воодушевляющие слова и похлопала его по шее. Прибрежная линия шириной в несколько ярдов была непроходимой, а в некоторых местах путникам приходилось отдаляться от реки на четверть мили.

Земли здесь были либо слишком крутыми, либо заболоченными или густо заросшими деревьями, а часто совмещались все три фактора. Пока было возможно, Кира и ее спутники следовали по узкому шоссе, хоть и не раз обнаруживали, что кое-где оно подходило слишком близко к реке и обрывалось в ее безжалостный поток. Когда эта дорога повернула в другую сторону, они стали двигаться по другой, хоть ее состояние было аналогичным, а в некоторых местах и худшим.

Первый попавшийся им мост вел в самый большой город с того времени, как они покинули Чикаго, но он также был разрушен. На второй день путники прибыли к месту, где дорога была полностью смыта водой, и с одной стороны от них оказалась река, а с другой — озеро. Кире и остальным пришлось возвращаться на несколько миль назад.

Здесь болота раскинулись более чем на милю в ширину от реки, возможно, даже более чем на две, хоть Кира не знала, насколько ее оценка была точной, а насколько — продуктом беспомощной досады. Местность была красивой и кишащей жизнью — цвели цветы, над топями носились птицы, лениво кружили светляки, — однако она представляла собой непреодолимый барьер. Путники нашли новую дорогу и отправились по ней на юг, надеясь, что она приведет к мосту.

Спустя два дня поисков они оказались в деревне Галфпорт, которая стояла скорее под водой, чем на ней. Массивные каменные опоры указывали место, где когда-то к большому городу на противоположном берегу протягивался мост, но, не считая нескольких балок, высовывающихся из-под бушующего речного потока, больше ничего от него не осталось. Кира выругалась, а Афа с болезненной гримасой сгорбился в седле. Даже Одджоб, который во время остановок обычно беспокойно искал зеленые ростки травы, казалось, был сейчас слишком подавленным, чтобы пошевелиться.

— Должно быть, это река снесла мост, — произнес Сэмм. — Эти города слишком малы, чтобы являться важными стратегическими пунктами, и ни один из них не был объектом военного значения. Я думаю, что река просто слишком... бурная даже для самой себя.

— И слишком бурная для нас, — добавила Херон.

— Но кто-то же пересек ее первым, верно? — спросила Кира. Она сжала бока Бобо и подвела его ближе к краю воды, вглядываясь в деревья на юге, выступающие клином. — В смысле, кому-то пришлось построить мосты и перебраться через нее еще до этого.

— С ними не было Афы, — возразила Херон. Тон ее голоса, казалось, подразумевал, что ради успеха миссии мужчину надо оставить позади, но Кира не стала отвечать ей даже взглядом.

Но на Афу, который почти спал на своей лошади, она все же посмотрела. Он балансировал между сном и явью, его голова то поднималась, то снова падала — болеутоляющее боролось с неудобной позой.

— Мы могли бы соорудить плот, — предложила Кира. — Деревьев хватает, а если мы рискнем сунуться в заболоченный город, то найдем там огромное количество балок и досок. Если мы построим плот достаточно большой, то сможем переправить и лошадей, и Афу.

— Течение намного более сильное, чем кажется, — сказал Сэмм, но Кира перебила его.

— Я знаю, — огрызнулась она более грубо, чем намеревалась. — Из-за этого мы до сих пор и не пытались переправляться, но разве у нас есть выбор? Наш график и так очень плотный, даже без двухдневного отклонения в другом направлении. Нам нужно на запад, так давайте... отправимся на запад. Или это, или продолжать двигаться на юг следующие пару недель.

— Ты права, — ответил Сэмм. — Но не нужно строить плот, если в этом нет абсолютной необходимости, а если до этого дойдет, значит, мы обречены. Погляди на тот город: это судовые поселения, во времена старого мира они использовали реку для транспортировки товаров. Нам нужно только найти лодку, которая еще может держаться на воде, и воспользоваться ею.

— До сих пор большие города всегда были на той стороне, — произнесла Херон. — Разве что вы хотите потратить еще два дня и вернуться в Молин. Я не припомню, чтобы видела там подходящие баржи.

— Тогда так и будем двигаться на юг, — сказал Сэмм и повернул Бадди к дороге. — Мы уже здесь, так что можем продолжить в этом направлении.

— Этой причины достаточно? — спросила Херон. — «У нас неплохо получается проигрывать, так что давайте продолжать в том же духе»?

— Ты же знаешь, я не дружу с сарказмом, — ответил Сэмм.

Херон фыркнула.

— Тогда я объясню проще: это глупо. У Киры были свои причины, чтобы прийти сюда, но я-то здесь из-за тебя. Я доверилась тебе. И я изо всех сил стараюсь не позволить этой вере погибнуть, но погляди по сторонам. Мы в болоте, потеряны посреди мертвой страны, буквально ждем, когда на нас нападут в следующий раз, или когда кто-то еще будет ранен, или чтобы следующий участок этой грязной дороги просто рухнул в реку прямо у нас под ногами и утопил нас.

— Ты лучшая из нас, — сказал Сэмм. — Ты можешь пережить все, что угодно.

— Я выживаю, потому что умна, — парировала Херон. — Потому что не попадаю в ситуации, в которых могу погибнуть, и, говорю вам прямо, именно из таких ситуаций мы не вылезаем уже много недель.

— У нас получится, — настаивала Кира. — Просто нужно немного успокоиться.

— Я знаю, что получится, — сказала Херон. — Как бы я ни жаловалась, я не идиотка — я знаю, что мы можем пересечь эту проклятую реку. Я просто хочу, чтобы вы убедили меня в необходимости этого.

Кира начала говорить, но Херон перебила ее.

— Не ты. Сэмм. И, пожалуйста, скажи мне, что это не из-за того, — зло махнула она рукой в сторону Киры, — чем или кем она является, что бы это ни было.

Сэмм поглядел на Херон, затем — на противоположный берег.

— Этого недостаточно, да? Просто подчиняться, просто верить в кого-то более сильного, умного и лучше информированного. Так мы устроены, это встроено в сознание Партиалов — подчиняться приказам и доверять командованию, — но этого недостаточно. Никогда не было. — Он снова перевел взгляд на Херон. — Мы подчинялись командованию; иногда они побеждали, иногда проигрывали. Мы делали, что нам велели, и выполнили свою роль. Но сейчас мы сами принимаем решения. Это наша миссия. И когда мы закончим, победа или поражение тоже будут нашими. Я не хочу проиграть, но, если это произойдет, я хочу иметь возможность оглянуться и сказать: «Это сделал я. Я проиграл. Это был я».

Кира слушала молча, дивясь силой его слов и убеждения. Это был первый раз, когда он объяснял причины своих действия — когда говорил больше, чем просто «я доверяю Кире», — и его мысль была обратной идее «я доверяю всем». Он был здесь, потому что сам хотел принимать за себя решения.

Это действительно было для него так важно и он так это ценил? И каким образом это могло тронуть Херон, которая и так демонстрировала немалую независимость? Пусть Кира и являлась Партиалом, как и они, но Сэмм говорил о чем-то, что пережили он и Херон и чего девушка не понимала. Двое Партиалов уставились друг на друга, и Кира могла только гадать, какие чувства передавал между ними линк.

— Хорошо, — сказала Херон и развернула свою лошадь туда же, куда и Сэмм. Они начали двигаться на юг, Одджоб пошел следом, а Кира, глубоко ушедшая в мысли, — последней.

Миссисипи привела их в другие затопленные города, большинство из которых были еще меньше Галфпорта: Даллас, Понтусак, Ниоту. В Ниоте обнаружился еще один разрушенный мост, который раньше вел к первой возвышенности значительного размера, которую путники видели за последние недели. На противоположном отвесном берегу стоял город под названием Форт Мэдисон. Ниота была в лучшем состоянии, чем последние встретившиеся по дороге деревни, и Кира и ее спутники вошли в нее столько далеко, насколько смели, разыскивая что-то, в чем могли бы плыть. Сэмм заметил нос баржи, высовывавшийся из воды под углом, но ничего, что все еще держалось бы на плаву. Течение и в правду было сильнее, чем ожидала Кира, и она покинула зловещий подводный город настолько быстро, насколько могла.

— Итак, — сказала Херон, шлепаясь на траву рядом с Кирой. — Мы по-прежнему никуда не сдвинулись, но намокли. Напомни мне еще раз, почему это прогресс.

— Не беспокойся, — ответила Кира. — Учитывая то, как здесь жарко и грязно, теперь тебе каждую минуту можно будет жаловаться на что-то новое.

— Давайте вернемся к Афе и лошадям, — предложил Сэмм. — Сегодня мы можем преодолеть еще десять миль.

— Подождите, — прервала его Кира, глядя на затопленный город. Что-то в нем двигалось.

Кира внимательно рассматривала территорию, прикрыв глаза от отблесков света, отражавшегося от воды. — Баржа двигается.

Сэмм и Херон стали приглядываться, а Кира шептала, чтобы они подождали, подождали... и вот еще одна волна ударила по борту судна, и оно слегка покачнулось.

— Она держится на плаву, — произнес Сэмм. — Я думал, она потоплена.

— Она двигается слишком свободно, чтобы сидеть на мели, — заметила Херон. — Возможно, привязана?

— И если мы отвяжем ее, — продолжила Кира, — то, вероятно, сможем использовать.

Они оставили оружие и тяжелое снаряжение и снова вошли в город, на этот раз переплывая те места, где вода поднималась слишком высоко, чтобы можно было стоять. Течение было стремительным, но они держались у стен зданий и хватались за крыши, неуклонно пробираясь к барже. Она легонько покачивалась на волнах, находясь почти дальше всего остального от берега.

Кира и остальные забрались на последнее здание и стали наблюдать с его крыши за застрявшим судном.

— Она определенно движется, — сказала Кира. — Как только мы освободим ее, она выровняется и уплывет по течению.

— Придется привязать ее к чему-то другому с большей амплитудой, — предложил Сэмм. — Тому, кто пойдет туда, в любом случае понадобится страховочная веревка.

— Раз, два, три, чур не я, — сказала Херон. — Но я найду тебе веревку. Последние здание, которое мы миновали, — это хозяйственный магазин. — Она снова соскользнула в воду, и Кира последовала за ней, не желая позволять кому-то — даже тому, кому она мало доверяла, — входить в разрушенное затопленное здание в одиночку.

Они оттолкнулись от стены и почувствовали, как течение подхватило их и понесло на юг, хоть они и пытались грести на восток, чтобы зацепиться за следующее здание. Херон схватилась одной рукой за водосточную трубу, а вторую протянула Кире и схватила девушку, когда та проносилась мимо.

Кира почувствовала под ногами что-то твердое — возможно, это был автомобиль или кузов грузовика — и оттолкнулась от него, позволяя Херон тащить себя к хозяйственному магазину.

Кира схватилась за подоконник, радуясь, что из рамы не торчали осколки стекла, и головой вперед проплыла через окно.

Внутри слой воздуха под потолком был около фута толщиной, хотя легкое дуновение и падающий сверху свет говорили, что воздух вентилировался через по меньшей мере одну дыру в крыше. Из-за влажности потолок и видимая часть стен были покрыты мхом, и Кира смахнула его с волос. Херон вынырнула из-под воды рядом с ней.

— Похоже, этот магазин уже ограбила река, — сказала Кира: б ольшая часть гипсокартона со стен и всего, что когда-то держалось на нем, давно было смыто водой.

— Внизу должно что-то найтись, — ответила Херон и стала двигаться к широкой южной стене: здесь меньше была вероятность, что нужные им предметы да и их самих унесла бы река.

Херон нырнула первой и оставалась под водой достаточно долго, чтобы Кира начала волноваться, но затем вынырнула и убрала с лица свои угольно-черные волосы.

— Веревок нет, — сообщила она. — Но, думаю, я нашла цепь.

— Позволь мне посмотреть, — сказала Кира и уточкой нырнула у стены. Она попыталась открыть глаза и обнаружила, что вода слишком темная и мутная, чтобы в ней можно было что-то разглядеть. Кира нащупала что-то массивное и свернутое, более скользкое, чем веревка, и более гладкое, чем цепь, и попыталась поднять это. Находка подалась только слегка, но оказалась слишком тяжелой. Девушка вынырнула на поверхность и схватилась для поддержки за стену.

— Похоже, я нашла шланг.

— Достаточно крепкий?

— Вероятно, если хватит длины.

Херон достала из футляра нож, раскрыла его и зажала между зубами, а затем снова скрылась под водой. Почти минуту спустя она вынырнула с ножом в одной руке и концом шланга в другой.

— Как долго ты можешь не дышать? — спросила Кира.

— Биологическое превосходство, — ответила Херон. — Как я постоянно тебе говорю.

Держи, второй конец все еще прицеплен хомутом к полке.

— Возможно, поэтому он все еще здесь, — заметила Кира, но Херон уже снова исчезла.

Чуть позже из воды показалась ее голова и кивнула: удачно. Кира начала кое-как сворачивать шланг, но остановилась после первых двадцати витков. — Он, должно быть, не менее сотни футов в длину.

— Тогда вперед, — сказала Херон и взяла в руки часть шланга, а Кира нырнула обратно через окно. Она всплыла чуть дальше к югу, чем намеревалась, и, подняв взгляд, увидела, что с крыши наблюдает Сэмм. Он встретил ее улыбкой? Разумеется, он волновался, что их так долго не было, но Кира осознала в себе надежду на то, что Сэмм волновался за нее особенно, а не просто за поиски веревки.

Она отбросила эту мысль и подняла один конец шланга.

— Шланг, — просто сказала она, с трудом дыша и борясь с течением. Она добралась до крыши Сэмма, и тот поднял ее наверх. Херон вскарабкалась рядом; она выглядела совсем не такой изнуренной, какой чувствовала себя Кира.

Сэмм вытащил перекрученный шланг и свернул его на поросшем мхом гонте. Он указал назад, на берег за городом, откуда за ними мрачно наблюдал Даг — конь Херон.

— Думаю, лучше попытаться пришвартоваться там, — сказал он. — Это место находится на более-менее прямой линии отсюда, смотря насколько там глубоко, но баржа, похоже, вполне подходит для мелководья. Нам нужно вернуться туда и привязать один конец к... — Он помедлил, разглядывая высовывающиеся из воды архитектурные изыски. — К тому столбу. Я могу проплыть, привязать шланг, отрезать то, что держит баржу, и тогда мы притянем ее к берегу.

— Все так просто, да? — спросила Кира.

— Если баржа не держится на металлических звеньях, — ответил Сэмм, — то да. Сложнее всего будет снова спустить ее на воду с лошадьми на борту и не врезаться в здания.

— Полагаю, мы первые, кто когда-либо пытался привести лодку к тому концу Главной улицы, — сказала Херон. — Не думаю, что при планировке города учитывалась возможность водных маневров.

— Мы воспользуемся шестами, чтобы отталкиваться, — произнесла Кира, — сражаясь с бурлящим, рушащим мосты течением реки Миссисипи.

— Все так просто? — спросил Сэмм. Кира подняла взгляд и увидела, что он улыбается неуверенной улыбкой, будто делая это впервые. Девушка улыбнулась ему в ответ.

— Да, — ответила она. — Все так просто.

Просто не было. Сэмм едва смог добраться с привязанным к столбу шлангом до баржи, и даже потом, когда ее сдвинули с места, он только с большим трудом смог справиться с течением, ныряя к привязывавшим судно веревкам, которых, против ожиданий, оказалось пять вместо одной.

Сэмм закрепил шланг и почти полчаса провел под водой, отрубая тросы и всплывая, только чтобы кратно отдышаться. Кире было плохо его видно, но он сильно побледнел и дрожал от холода.

Каждый раз, когда он снова скрывался с поверхности, она осознавала, что сочувственно задерживает дыхание, проверяя, сколько сама сможет продержаться. Он постоянно задерживался под водой дольше, протягивая время почти до невозможности, пока Кира не начинала верить, что он утонул. Внезапно баржа дернулась (перерезанные тросы уменьшили ее устойчивость), но Сэмм так и не показался.

Кира досчитала до десяти. Ничего. Она зашла в воду и снова досчитала до десяти, до двадцати, и скоро рядом с ней оказалась Херон, которая для равновесия держалась за шланг, натянутый почти до предела. Баржа снова дернулась, поворачиваясь и врезаясь в ближайшие здания, и из реки показался Сэмм, отчаянно хватая ртом воздух. Кира подхватила его, поддерживая его голову над поверхностью воды и помогая ему отдышаться.

— Есть, — сказал он. Его зубы стучали. — Нужно притянуть ее.

— Мы должны сначала отогреть тебя, — возразила Кира. — Ты можешь заработать пневмонию.

— Если мы будем медлить, шланг лопнет, — произнесла Херон.

— Сэмм может умереть, — настаивала Кира.

— Я буду в порядке, — ответил Сэмм, дрожа. — Я Партиал.

— На мелководье, — сказала Херон, — или все усилия будут напрасны.

Держась за шланг, они вернулись на берег. Кира не отрывала глаз от Сэмма и молилась, чтобы с ним не случилась судорога. Когда они достигли достаточно мелкого места, где можно было стоять, она растерла его спину и грудь. Это был отчаянный взрыв деятельности, который помог скорее ее совести, чем его состоянию.

От прикосновения к нему — к твердым контурам его мускулистой груди — она почувствовала легкое возбуждение, которое показалось ей столь неуместным, что она почти мгновенно уронила руки, испытывая неловкость из-за этого несоответствия. Она медик, не школьница. Она может прикоснуться к мужской груди без того, чтобы рассентиментальничаться.

Он все еще дрожал, а его зубы стучали от холода, и Кира снова стала растирать его плечи и грудь, пытаясь вернуть ему немного тепла. Мгновением позже они втроем взялись за шланг и стали тащить баржу вверх по затопленной улице.

Афа равнодушно наблюдал за ними с берега. Из-за действия болеутоляющих он едва мог стоять. Баржа двигалась медленно. Как только они ослабили около двадцати футов шланга, Кира отвязала его и пробралась к следующему столбу, снова закрепила его, и все началось заново.

Баржа цеплялась за здания. У одного из них она застряла так прочно, что Херон пришлось вплавь вернуться к ней и при помощи балки освободить судно. Два часа спустя они подтянули баржу достаточно близко к берегу, чтобы загрузить на нее лошадей. Размерами она была не более трехсот футов (91 м).

Они снова отвязали шланг, едва не выпустив его. Сэмм накрутил свободный конец на руку, а другой схватился за кирпичную стену. Его лицо покраснело от боли и напряжения. Кира и Херон поспешили надежнее закрепить баржу.

Тяжелая деревянная дверь, оторванная от ближайшей рамы, послужила крутым посадочным трапом, и они по одной завели на борт лошадей: Кира шептала животным успокаивающие слова, а Сэмм и Херон шли по бокам от них, контролируя их путь. Сэмм все еще дрожал, и его конь Бадди, казалось, в ответ стал более беспокойным: он фыркал и топтался на месте, так что деревянная дверь трещала.

Животное заставили ступить на баржу, пока дверь не разломалась полностью, а затем пришлось найти новую для Одджоба. Афа с вялым лицом ступил на борт последним, обхватив толстыми руками свой рюкзак, будто это был перекачанный спасательный жилет.

— Мне нельзя оставлять рюкзак, — твердил он. — Нельзя оставлять рюкзак.

— Мы его не оставим, — пообещала Кира. — Просто сидите здесь, не двигайтесь, и все будет хорошо.

Херон обрезала веревки и поспешила к своему месту на ведущем борту баржи, успев как раз вовремя, чтобы поднять доску и оттолкнуться от зданий, к которым их пыталось отнести течение.

Сэмм стоял на той же стороне, его руки и ладони все еще были бледными от холода. Кира находилась посреди судна, где пыталась успокоить лошадей. Те недовольно фыркали из-за неустойчивости баржи, которая наклонялась и поворачивалась так, как никогда не стала бы земля.

Когда баржа врезалась в небольшой хозяйственный магазин, они стали еще более нервными.

— Следите за зданиями! — крикнула Кира, пытаясь удержать Бобо и не позволить ему встать на дыбы и вырваться.

— Иди к черту! — огрызнулась Херон. Крепко сжав зубы, она пыталась не дать барже, которую несло сильное течение, снова врезаться в здание. Река то бросала их на постройки, то выносила в центр потока, будучи не быстрой, но сильной. Это была не самая бурная река, но Кира начала понимать, что даже ленивая река, имеющая такой запас воды, обладала невероятной силой.

Сэмм присоединился к Херон у борта, и вместе они сумели не позволить хвосту баржи врезаться в последние здания, и внезапно судно освободилось — от города, от заваленных обломками берегов, от некоторой стабильности курса, которую обеспечивали здания.

Баржа медленно крутилась на воде, лошади от страха чавкали и дергались. Сэмм подбежал к Кире, чтобы помочь ей контролировать животных, но Херон стала ходить по краю платформы, пытаясь оставаться с того края, который был передним в данный момент.

— Отмель, — крикнула она и попыталась схватиться за край баржи, когда та задрожала от внезапного удара. Кира потеряла равновесие. Афа упал на бок, закрыв глаза и крепко сжимая рюкзак. Сэмм и Кира взяли за поводья двух лошадей каждый и развели их в разные стороны.

Баржа оттолкнулась от отмели в противоположном направлении и на мгновение выпрямилась. Кира восстановила равновесие и получше взялась за поводья лошадей. Херон снова, на этот раз еще более тревожно, выкрикнула:

— Разрушенный мост!

— Что? — прокричала в ответ Кира.

— Просто держитесь, — ответила Херон, и внезапно баржа врезалась в нагромождение искореженных металлических опор, которое едва выступало из воды, но под ее поверхностью представляло собой серьезную опасность. Лошади закричали, и баржа вторила им: металл проскрипел по металлу. Судно опасно накренилось, а затем откинулось и поплыло в другую сторону. Кира с трудом удерживала лошадей.

— Нужно управлять ей, — крикнула она.

— Не спорю, — ответил Сэмм, — но едва ли сейчас есть возможность.

— Еще раз, — предупредила Херон, и Кира крепко схватилась за что-то, пока баржа раскачивалась, кидалась на волнах и дрожала. Теперь они находились посреди реки, где течение было быстрее, а глубина больше, и Кира с тревогой увидела, что их несло прямо на тропу обломков разрушенного моста.

Судно прыгало, как пробка на воде, его кидало от камня к камню, от железки к железке.

После особенно сильного удара раздался громкий треск, и Кира стала дико оглядываться, высматривая, не образовалась ли пробоина. Херон проползла по платформе и яростно подняла взгляд:

— Мы набираем воду.

— Потрясающе, — ответила Кира. — Слейте ее.

Херон бросила на нее злой взгляд, но нашла ненужную доску и попыталась заткнуть ею дыру — трещина образовалась сбоку, не в дне, иначе, как предположила Кира, они бы пошли на дно почти мгновенно. Доска, судя по всему, не помогла, и Херон сдалась и стала пытаться использовать ее для управления. Баржа никак не отреагировала на это, двигаясь туда, куда несла ее река. Она сотряслась от еще одного удара, затем от еще одного, и Кира вскрикнула, когда платформа под ней вздыбилась. Так не должно было быть.

— Палуба вздыбилась, — сказала она.

Сэмм крепко держал двух своих лошадей, хотя они, казалось, готовы были разорвать его пополам.

— Вздыбилась или прогнулась?

— Думаю, она просто... — Кира вскрикнула, когда баржа ударилась об очередное препятствие, и металлическая платформа протестующе застонала от неожиданного толчка.

— Вздыбилась, — закончила за нее Херон, для равновесия упираясь в палубу доской. — Добром это не кончится.

— Насколько маловероятно то, — спросила Кира, — что мы хотя бы окажемся на том берегу?

— Весьма маловероятно, — ответила Херон. — Мы потеряем часть снаряжения, возможно, б ольшую. Если не повезет, лошадь, если повезет — Афу.

— Мы не потеряем Афу, — сказал Сэмм. — Я сам притяну его к берегу, если придется.

— Тебе придется, — сказала Херон. — Это ржавое ведро разваливается само по себе, а река изо всех сил этому помогает.

— Попытайся направить баржу к берегу, — сказала Кира.

Херон посмотрела на нее широко раскрытыми, неверящими глазами.

— А что я, по-твоему, пыталась сделать последние пять минут, черт возьми?

— Сейчас ты даже не пытаешься, — прорычала Кира.

— Лучше надейся, что сможешь плыть, — ответила Херон, бросая на Киру ледяной взгляд и прыгая обратно к борту, — потому что Сэмм спасает Афу, а я тебя — нет.

Она снова опустила доску в воду, пытаясь управлять поворотами, но так и не смогла развернуть баржу в определенном направлении.

Они почти врезались задним бортом в мыс, но течение, которое ранее отнесло их прочь от восточного берега, теперь толкало их к западному. Даже после того как они миновали область обломков, баржа продолжила скрипеть и набирать воду, ведомая мощным потоком.

Река изогнулась на юг. Вода уже плескалась у щиколоток Киры. Когда девушка взглянула вперед, то увидела, что река огибала дугообразный выступ, а затем снова поворачивала на восток.

— Держись за свой руль, — крикнула она Херон. — Река поворачивает достаточно резко, и нас может выбросить там на берег.

— Это не берег, а причал, — сказал Сэмм. — Если нас выбросит на него, то это будет болезненно.

— Просто... спаси Афу, — попросила Кира, не отрывая глаз от берега. Течение, для столь мощного, было на удивление медленным, и, казалось, прошла вечность, перед тем как баржа оказалась у поворота. Кира волновалась, что судно не наберет достаточной скорости, чтобы оказаться на берегу, но постепенно они стали продвигаться к западу, их протекающая баржа была немногим уже реки. «Мы высадимся на берег, — подумала девушка, — прямо посреди того города». Теперь она видела здания и причалы, проглядывавшие на заросшем берегу, замаскированные деревьями и высокими болотными сорняками. Месторасположение города казалось идеальным, чтобы вылавливать предметы, которые река проносила через поворот, и Кира на мгновение задумалась, не заключалось ли в этом само его назначение.

По мере того как земля приближалась, ее мысли переметнулись на более важные вещи, и надежда на высадку стала уверенностью в том, что баржа разобьется о надвигающийся причал. Он был затоплен, как и б ольшая часть стоявших на реке городов, и Кира прикинула, что их траектория пролегала как раз к беспорядку лодок, бревен и прочих обломков, застрявших в лабиринте старых магазинов и зданий.

— Мы выдержим еще один удар? — спросила она.

— Нет, — ответила Херон, вставая и бросая свою доску за борт. — Спасай то, что можешь.

Она вырвала у Киры поводья Дага и, казалось, стала готовить его к прыжку через борт. Сэмм поглядел на приближающий берег, а затем бросил поводья своих лошадей и побежал к Афе.

Лошади нервно отступили назад, и внезапное перемещение веса заставило поврежденную баржу искривиться, отчего Кира потеряла равновесие, а Одджоб свалился в воду. Кира хваталась за поводья Бобо, пытаясь подняться, но тут баржа врезалась в нагромождение развалин и смялась, как бумажная модель. Кира упала, и река поглотила ее.

 

Глава 29

О борта лодки, которую солдаты оттолкнули от берега, плескалась вода. Маркус прижимался к ограждениям некогда роскошной яхты, модифицированной военными и заправленной канистрой самого чистого топлива, которое они смогли найти. На борту было десять человек, включая Маркуса и Сенатора Вульфа — хотя все называли его командующим Вульфом, и Маркус видел, что он чувствовал себя больше в своей стихии среди солдат, чем в политике.

Они отчалили от самого юго-восточного мыса Лонг-Айленда, от промышленной верфи со зловещим названием Грейвсенд-Бей. Маркус старался не думать о его значении.

Их план был прост. Предполагалось, что на Манхэттене находились недружелюбно настроенные Партиалы, но, исходя из того, что говорил Сэмм, южнее Манхэттена они никогда не забирались, будучи занятыми удержанием своих рассредоточенных застав в Нью-Йорке и Коннектикуте.

Командующий Вульф проложил маршрут через Лоуэр-Бей, которая располагалась на расстоянии многих миль от любого наблюдающего на Манхэттене, вдоль южных берегов Стейтен Айленда ко входу в канал Артура Килла. Далее они направятся на север через развалины Нью-Джерси, в идеале оставаясь за пределами поля зрения наблюдающих с Манхэттена до самого Таппан Зи Бридж, и через Уайт-Плейнс.

Если их заметят Партиалы Морган, они погибнут. Если они попадутся другой фракции в неудачный момент, с неудачной стороны или просто под горячую руку, они также погибнут.

Солдаты были вооружены до зубов, но Маркус знал, что это не будет иметь значения, наткнись они на отряд Партиалов, не расположенных к разговорам. Именно ради того, чтобы не встретиться с подобным, они так сильно отклонялись от прямого курса.

Лоуэр-Бей представляла из себя опасный лабиринт затонувших мачт, строительных лесов и радиолокационных антенн, которые высовывались из воды, подобно обросшей ракушками металлической роще. Командиром яхты назначили лучшего из тех, что были на острове, однако и он вел судно через развалины с отчаянной сосредоточенностью. Яхта не самым лучшим образом подходила для маневров, а ее рычаги были старыми и тугими. Маркус прошел по небольшой палубе — для чего ему понадобилось больше мужества, чем он хотел бы полагать, — и схватился за ограждение рядом с Вульфом, который смотрел на обломки покореженных кораблей, проплывавших мимо.

— Пожалуйста, не говорите, что это осталось от ваших предыдущих предприятий.

— Вроде того, — ответил Вульф, — однако те предприятия провалились двенадцать лет назад. Это последний флот САОИ, который отплыл на север, чтобы атаковать нью-йоркский оплот Партиалов — возможно, как раз тот, в Уайт-Плейнс, к которому мы сами сейчас направляемся.

Флот был потоплен Партиалами еще до того, как он мог войти в пролив.

— И они все еще здесь? — спросил Маркус, оглядывая обломки. — Некоторые корабли так сильно высовываются из воды, что их можно было бы назвать севшими на мель, а не утонувшими.

— Здесь залив были лишь порядка сорока футов в глубину, — сказал Вульф. — В центре, где флот шел единой чередой, глубже, однако сейчас, собрав более чем десятилетнее количество ила, дно, вероятно, сильно поднялось. Большие корабли там, — продолжил он, указывая на юго-восток, — на океанском шельфе к югу от Лонг-Айленда. Они не смогли войти сюда.

— Но зачем вообще корабли пытались сюда войти? — спросил Маркус. — Даже если бы они не пытались втиснуться в узкую реку, флот такого размера все равно был бы уничтожен.

— Думаю, ради этого они и шли, — произнес Вульф, наблюдая, как мимо спокойно проплыла еще одна металлическая громадина. Они торчали со дна океана, подобно здоровенным металлическим щупальцам, напоминая последние окоченевшие останки ржавого морского чудовища. — Я знаю, что с моим подразделением так и было.

Проходя мимо южных берегов Стейтен Айленд от Лоуэр-Бей к Раритан-Бей, они оставили худшие разрушения позади, но даже здесь встречались обломки кораблей и препятствия. Командир яхты опытным взглядом смотрел на северный берег, ведя судно к небольшому заливу, который резко сужался и превращался в нечто вроде заросшего болота.

— Почему мы останавливаемся? — спросил Вульф.

— Вот он, — ответил командир. — Артур Килл.

— Это канал? — Проход казался скорее ручьем через парк, чем глубокой судоходной линией, которая значилась на карте. — Вы уверены?

— Верьте мне, — сказал командир. — Когда-то я жил недалеко отсюда. На западе от нас река Раритан — а это канал Артура Килла. Он рукотворный, и до Раскола его приходилось каждый год чистить. Сейчас же, я полагаю, в нем полно ила.

— Которого достаточно, чтобы выращивать на берегах водоросли, — произнес Вульф. — Но мы можем пройти через него?

— Я могу попытаться, — ответил командир и завел мотор на низкую мощность. Судно почти лениво двинулось по узкому проходу, сопровождаемое криками и песнями болотных птиц, которые носились туда-сюда над яхтой. Маркусу казалось, что он участвует в сафари по огромному металлическому каньону.

Мрачные промышленные строения с обеих сторон вовсе не походили на некогда блестящие здания Манхэттена. Это были пострадавшие от непогоды заводы Химического побережья. Вода канала масляно блестела, и Маркусу оставалось только гадать, как птицы здесь выживали.

Перед судном из воды, пытаясь ухватить что-то возле поверхности, выскочила огромная рыба, и Маркус не мог не представить себе таящихся в водорослях голодных крокодилов-мутантов.

Яхта дошла по прямой почти до реки Рауэй, по которой в канал поступало достаточно воды, чтобы в южном направлении течение оставалось чистым, однако более северные потоки, вероятно, имели лучшие места назначения, чем искусственная канава, и, судя по всему, отсюда и до Ньюарк-Бей канал был плотно запечатан мусором и водорослями.

Яхта повернула на запад по реке Рауэй, на берегах которой стояли высокие башни химических предприятий, и шла по ней до тех пор, пока сверху не перекинулись с одной стороны на другую несколько массивных мостов: железнодорожный и многополосное шоссе, столь широкое, что заняло четыре моста.

— Это Платная автодорога Нью-Джерси, — сообщил командир и вывел судно к берегу возле основания железнодорожного моста. — Я жил у съезда 17Е.

Вульф приказал командиру причалить к побережью, и Армейцы начали собирать свое снаряжение и готовиться к спуску на землю. Перед тем как самому спрыгнуть с борта вслед за ними, Маркус бросил на поросший травой берег несколько опасливых взглядов, наполовину ожидая увидеть крокодила.

Платная автодорога Нью-Джерси проходила через весь прибрежный город, огромный мегаполис, отделенный от Манхэттена еще одним.

— Либо здесь, на западе, за нами не следят, — сказал Вульф, — либо за нами наблюдают и будут наблюдать, несмотря на все наши предосторожности. Я полагаю, что лучше всего будет забыть о скрытности и продвигаться как можно быстрее.

 

Глава 30

— Всего через несколько минут, — произнес Гару, — они будут здесь.

— А с ними — Партиалы, — добавил рядовой Кабза.

— Все будет в порядке, — сказал Гару. — Сколько подобных поставок мы уже совершили, и сколько раз тебя убивали Партиалы?

— Не совсем честно выражать это подобным образом, — ответил Кабза, но Гару перебил его:

— Я сказал, что все будет в порядке, — повторил он. — Свяжись еще раз с охраной тыла.

Кабза включил рацию и отправил в тыл короткое закодированное сообщение; он прошептал что-то в микрофон и внимательно выслушал, что ему также шепотом сказали в ответ. Затем он закончил связь и повернулся обратно к Гару.

— Путь отступления все еще чист. Я считаю, что нужно бросить это добро и сваливать.

Голос найдет его и без нашей помощи. Нам за это не платят.

— Ты сказал «Голос»? — спросил Гару.

— Разумеется, — ответил Кабза. — А ты как их называешь?

— Делароса ненавидела Голос, — произнес Гару. — Она никогда бы не стала выступать под этим именем.

Лампочка на рации мигнула, и Кабза поднес приемник у уху. Через мгновение он быстро выдохнул «Принято, конец связи» и посмотрел на Гару:

— Диспетчер заметил их. Они должны быть здесь через несколько минут.

— За ними гонятся Партиалы?

— Он не сказал, — сухо ответил Кабза. — Думаю, если бы это было так, он бы сообщил, но я могу связаться с ним еще раз и переспросить: может, он просто забыл упомянуть.

— Расслабься, — произнес Гару, — я тебе уже не первый раз повторяю: все будет в порядке.

— Великолепно, — отозвался Кабза. — Я рад, что ты настолько доверяешь этой женщине. — Он помедлил, вглядываясь в лес, и продолжил: — И, раз уж зашла об этом речь, почему ты так сильно ей доверяешь? Я думал, ты ее ненавидишь.

— Мы с Деларосой... расходимся во мнениях касательно определенных вещей, — ответил Гару. — Сразу после того, как она сбежала, она использовала в качестве приманки невинных людей — в том числе и меня, что меня несколько расстроило, причем, на мой взгляд, вполне справедливо. Но с ее основными принципами я согласен полностью: что нужно оборонять берега, что Партиалов необходимо уничтожить, что в отчаянные времена приходится идти на отчаянные меры. Делароса готова делать то, что требуется, и она знает, что, пока она не подвергает ненужному риску невинных людей, я буду поддерживать ее.

— Объясни, что ты называешь «ненужным риском», — попросил Кабза. — Я провел последние три дня на вражеской территории, ковыряясь в носу и надеясь, что никто не решит застрелить меня, пока я передаю Деларосе что-то, что мы могли легко оставить в тайнике. Это ты не считаешь «ненужным риском»?

— На этот раз она попросила кое о чем... необычном, — произнес Гару, всматриваясь в деревья. — Я хочу знать, что она планирует с этим делать.

Мгновением позже охранник с периметра молча подал им рукой сигнал, и Гару с Кабзой увидели, как из-за деревьев появились три фигуры в плащах. Делароса сняла капюшон и тихо остановилась в ожидании. Гару поднялся из своего укрытия и подошел к ней.

— Вы опоздали.

Лицо Деларосы было каменным.

— Вы нетерпеливы. Мои вещи у вас?

Гару махнул рукой, и Кабза с еще одним солдатом вынесли два ящика, заполненных снаряжением для подводного плавания: масками, ластами, гидрокомбинезонами и четырьмя недавно наполненными баллонами со сжатым воздухом.

— Баллоны почти новенькие, — сообщил Гару. — Они в наилучшем состоянии, чем можно найти на всем Лонг-Айленде, и добыты на развалинах арсенала Армии с огромным риском для жизни. — Делароса сделала своим спутникам знак приблизиться, но Гару заступил им ящики. — Перед тем как вы их заберете, я хочу знать, зачем они вам.

— Чтобы дышать под водой, — ответила Делароса. Гару никак на это не отреагировал, и женщина склонила голову на бок. — Вы никогда раньше не интересовались моим планами.

— Потому что до этого все, о чем вы просили, имело очевидное назначение, — сказал Гару.

— Патроны, взрывчатка, солнечные панели, радиооборудование — это стандартный набор для банды партизан. Но вы знаете мои правила и условия, на которых я делаю вам эти поставки снаряжения, поэтому я хочу убедиться, что ваши действия не причинят вреда мирным жителям.

— Мирным жителям причиняют вред каждую секунду, на которую мы здесь задерживаемся, — ответила Делароса.

Гару не отвел взгляда.

— Для чего вам нужно подводное снаряжение?

— Сбор, — просто произнесла Делароса. — За двенадцать лет мы обчистили этот остров почти полностью, но еще очень много чего можно найти в воде. Передавая мне это снаряжение, вы заботитесь о том, чтобы в будущем я больше не обращалась к вам с таким количеством просьб.

— Что из тех вещей, которые двенадцать лет провели под водой, может быть все еще пригодным к использованию? — спросил Гару. — По-моему, любые припасы или оружие, погруженные на столь долгий срок, к настоящему времени будут совершенно заржавевшими.

— Посмотрим.

Гару уставился на Деларосу, пытаясь разобраться в своих мыслях. Наконец он повернулся и пошел прочь.

— Не заставьте меня сожалеть о том, что я помог вам.

Подойдя к своим людям, он сделал им знак, что пора уходить. Рядовой Кабза зашагал рядом с ним.

— Это облегчение, — сказал Кабза. — Чем больше они соберут сами, тем меньше нам придется рисковать подобным образом.

— Возможно, — отозвался Гару, все еще думая о том, что сказала Делароса и как она это сказала.

— Что ты собираешься делать?

Гару нахмурил лоб. В его мозгу уже начал формироваться план.

— Мы проследим за ними.