Глава 38

— Кто вы? — спросил Сэмм.

Девушка с ружьем по-прежнему целилась прямо Кире в грудь.

— Я сказала, бросайте оружие.

Сэмм бросил свою винтовку на землю. Кира была слишком шокирована, чтобы пошевелиться, она все еще смотрела на детей, и Сэмм стащил винтовку с ее плеча и тоже бросил ее в траву.

— Мы здесь не для того, чтобы причинить вам вред, — сказал он. — Мы просто хотим знать, кто вы.

Девушка слегка опустила ружье. Она больше не целилась из него, а просто держала дуло направленным в нужную сторону. Ее длинные светлые полосы были связаны в конский хвост, а грубая кожаная рубашка выглядела самодельной.

— Сначала вы, — произнесла девушка. — Откуда вы пришли? Никто не пересекал горы уже двенадцать лет.

Кира покачала головой и наконец сумела заговорить:

— Не горы, пустошь. Мы из Нью-Йорка.

Блондинка приподняла бровь, а толпа людей вокруг нее недоверчиво забормотала. Вперед выступила женщина постарше, которая держала на руках маленького ребенка, и Кира уставилась на мальчика так, будто это было чудо, принявшее облик человека: пухленькому розовощекому малышу было три года, его волосы оказались измазаны грязью и какой-то липкой пищей, которую он ел на ужин. С совершеннейшей невинностью мальчик смотрел на Киру, изучая ее так, будто она была самой обычной вещью на свете. Затем, встретившись с девушкой взглядом, он улыбнулся.

Кира не могла не улыбнуться в ответ.

— Ну? — потребовала женщина. — Ты собираешься отвечать?

— Что? — спросила Кира.

— Я сказала, что вы не могли прийти из Бесплодных земель, — сказала женщина, — потому что пустошь — это все, что там осталось.

Сэмм положил ладонь на плечо Киры.

— Похоже, ты на какое-то время отключилась, глядя на ребенка.

— Прошу прощения, — сказала Кира и поднялась на ноги. Толпа отступила назад, но держала оружие наготове. Сэмм встал рядом с Кирой, и та оперлась на его руку. — Просто... судя по всему, нам многое нужно объяснить. И вам, и нам. Давайте начнем. — Она посмотрела на блондинку. — Во-первых, вы люди или Партиалы?

Женщина постарше прищурила глаза, и не заметить сверкнувший в них гнев было невозможно. Кира сразу поняла, что эта женщина — человек. «Лучше сделаем вид, что и мы тоже», — подумала Кира.

— Меня зовут Кира Уокер, а это Сэмм. Я медик из человеческого поселения на Лонг-Айленде, Восточное Побережье. Еще пять минут назад мы считали, что это последнее человеческое поселение в мире, и судя по тому, как вы говорите, могу поспорить, что вы думали так же об этом месте. Мы и не подозревали, что здесь остались выжившие, но... вот они вы. И вот они мы. — Кира протянула ладонь для рукопожатия. — Вас приветствует. . — Она остановилась, перед тем как сказать «другой человек», и почувствовала глубоко внутри боль потери. Она больше не могла так сказать. Кира сглотнула и пробормотала альтернативное завершение предложения:

— ...другое человеческое поселение.

Кира так и стояла с вытянутой вперед рукой, а другой вытирала глаза. Вооруженные поселенцы в молчании на нее уставились. Через мгновение блондинка дернула головой в сторону востока.

— Вы пересекли Бесплодные земли?

Кира кивнула.

— Да.

— Вы, должно быть, умираете с голоду. — Блондинка опустила ружье и взяла Киру за руку; ее ладонь была такой же шершавой и мозолистой, как и у Киры. — Меня зовут Каликс. Идите к костру и возьмите немного еды.

Сэмм поднял брошенные в траву винтовки и вместе с Кирой последовал за Каликс в сторону костра; некоторые из местных жителей по-прежнему смотрели на них с опаской, но теперь казалось, что им скорее любопытно, чем страшно.

Кира не могла не потянуться к ближайшему ребенку, девочке лет девяти, но отняла руку, так и не прикоснувшись к ее темным волнистым волосам. Девочка посмотрела на Киру, улыбнулась и взяла ее за руку.

— Меня зовут Бейли, — сказала она.

Кира рассмеялась. Она была настолько охвачена радостью, что едва смогла сообразить, как ответить.

— Рада познакомиться с тобой, Бейли. Ты напоминаешь мне мою сестру. Ее зовут Ариэль.

— Красивое имя, — сказала Бейли. – А у меня нет сестры, только братья.

Все в этом месте казалось волшебным – и то, что Кира разговаривала с ребенком, и то, что у ребенка есть братья.

— Сколько? — спросила Кира, едва сдерживая свое возбуждение.

— Трое, — ответила Бейли. — Роланд самый старший, но мама говорит, что я самая ответственная.

— Не сомневалась в этом ни минуты, — сказала Кира и уселась на низкую скамейку у костра. Поглазеть на прибывших прибежала стайка детей, но они тут же умчались, переполняемые энергией, которая не давала им остановиться больше чем на секунду.

Полный мужчина в заляпанном фартуке передал Кире тарелку картофельного пюре, щедро заправленного чесноком и луком с куском копченого белого сыра. Кира еще не успела его поблагодарить, как он положил ей горку мяса в остром соусе.

Запах острого перца щекотал нос Киры, и у нее потекли слюнки, но она не могла съесть ни кусочка из-за переполняющих ее эмоций. Другая девушка налила ей стакан прохладной воды, и Кира с благодарностью его осушила.

Сэмм тихо всех благодарил и вежливо жевал пищу, но ни на мгновение не отвлекался от людей и местности вокруг, оставаясь настороже.

Каликс и женщина постарше, которая говорила до того, придвинули скамейку и сели напротив Киры и Сэмма. Трехлетний мальчик вырвался из рук женщины и убежал играть.

— Ешьте, — сказала женщина, — но между тем рассказывайте. Ваше прибытие — это... ну, как ты и сказала, мы не думали, что остались другие выжившие люди. Но если мы вас кормим, это еще не означает, что мы вам доверяем. По крайней мере пока, — сдержанно улыбнулась она. — Меня зовут Лаура. Я здесь вроде мэра.

Кира отложила еду.

— Я прошу прощения, Лаура, я не хотела игнорировать вас раньше, все дело в том, что...

Откуда у вас дети?

Лаура рассмеялась.

— Оттуда же, откуда и у всех остальных.

— Но в этом-то и проблема, — сказала Кира. — Никто из нас не может иметь детей. — В ее голову внезапно пришла ужасная мысль, и Кира в ужасе подпрыгнула, испугавшись того, что, возможно, принесла в это поселение вместе с собой. — У вас нет РМ?

— Разумеется, у нас есть РМ, — сказала Каликс. — У всех он есть. — Она замолчала и, нахмурившись, посмотрела на Киру. — Ты хочешь сказать, что у вас нет лекарства?

— У вас есть лекарство?

Теперь была очередь Каликс удивляться:

— А как можно выжить без лекарства?

— Как вы его сделали? — спросила Кира. – Это феромоны? Вы смогли их синтезировать?

— Какие феромоны?

— Феромоны Партиалов, — ответила Кира. — Это было нашей лучшей зацепкой. Разве вы создали лекарство не таким образом? Пожалуйста, вы должны мне сказать. Мы должны доставить эту информацию в Ист-Мидоу. .

— Разумеется, это не феромоны Партиалов, — сказала Лаура. — К тому же, все Партиалы мертвы. — Она помедлили, нервно переводя взгляд с Киры на Сэмма. — Разве что вместе с хорошими новостями у вас есть и плохие.

— Я бы не сказал, что они обязательно «плохие», — произнес Сэмм, но Кира перебила его, не позволяя больше ничего сказать. Местные и так были весьма недоверчивыми, не стоило говорить им, что новоприбывшие — Партиалы, пока к ним не начнут относиться с меньшим подозрением.

— Партиалы еще живы, — сказала Кира. — Не все, где-то с полмиллиона, плюс-минус.

Некоторые... приятнее, чем другие.

— Полмиллиона, — произнесла Каликс, явно шокированная количеством. — Это...

Она откинулась назад, словно не знала, что сказать.

— А сколько людей? — спросила Лаура.

— Раньше я знала точно, — ответила Кира, — но сейчас, думаю, около тридцати пяти тысяч.

— Слава Богу, — воскликнула Лаура, и Кира увидела, что по лицу женщины потекли слезы.

Даже Каликс казалась довольной, будто второе число могло сравниться с первым. В Кире зародились подозрения: было похоже, что девушка не осознавала, насколько велики оба числа.

Кира наклонилась вперед.

— Сколько вас здесь?

— Почти две тысячи, — сказала Лаура и гордо улыбнулась с горькой радостью. — Мы ожидаем, что в ближайшие несколько месяцев перевалим за это число, но... тридцать пять тысяч. Я никогда и не мечтала, что нас может быть так много.

— На что это похоже? — спросила Каликс. Она обратила свой вопрос к Кире, но продолжала поглядывать на Сэмма. — Мир за пределами заповедника? Мы изучали некоторые горы и попытались исследовать Бесплодные земли, но они слишком велики. Мы думали, что они охватили весь мир.

— Только Средний Запад, — сказал Сэмм, — и даже не весь. Приблизительно отсюда и до реки Миссисипи.

— Расскажите мне о лекарстве, — попросила Кира, пытаясь перевести разговор на наиболее важную тему. — Если вы получили его не от Партиалов, то что это? Как вы его производите? Как вы вообще пережили Раскол?

— Это работа доктора Вейла, — сказала Лаура. — Каликс, сбегай посмотри, не лег ли он еще, он захочет увидеться с нашими гостями.

Каликс встала, еще раз взглянула на Сэмма и побежала в темноту.

Лаура повернулась обратно к Кире.

— Он — тот, кто спас нас, когда появился РМ — ну, не сразу. Это случилось несколькими неделями позднее, к тому времени как все начали понимать, что на самом деле пришел конец. Он собрал стольких из нас, сколько мог, друзей наших друзей и всех тех, кто еще остался в живых. И дал нам лекарство, которое, наверное, он каким-то образом сам синтезировал. А потом мы зарылись здесь, в заповеднике.

— Лекарство было у вас так долго? — спросила Кира. Она на минуту запнулась, не зная, как вежливо задать следующий вопрос, потом сдалась и спросила напрямик. — Почему вы никому не сказали? Почему не спасли столько людей, сколько могли бы?

— Мы пытались, — ответила Лаура. — Я же говорила тебе, мы находили каждого человека, которого только могли, молодых и старых, всех, кто не умер от войны или вируса. Мы несколько недель обыскивали город и отправили водителей по всем направлениям. Мы привезли всех, кого нашли, но на тот момент в живых осталось не так уж много. Я не обманывала тебя, Кира, мы и правда думали, что в мире больше никого нет.

— Мы все шли на восток, — сказала Кира. — Последние остатки армии собрали нас всех в одном месте.

Лаура покачала головой.

— Очевидно, они некоторых пропустили.

— Что заставляет вас думать, что все Партиалы мертвы? — спросил Сэмм. Его голос был, как всегда, бесстрастным, но Кира сказала бы, что с тех пор как они прибыли в заповедник, его что-то беспокоит.

Она пыталась уловить его эмоции с помощью линка, но без повышенной восприимчивости боя органы ее чувств были слишком слабы.

— А почему они не могут быть мертвы? — спросила Лаура. — РМ убил их так же, как и нас.

— Погодите, что? — спросила Кира. Это было новостью — не просто новостью, но полнейшей неожиданностью. — РМ на Партиалов не действует, — сказала Кира. — У них к нему иммунитет. В этом... в этом и весь смысл.

Она пережила мгновение паники: если в этой части мира существовал мутировавший вирус, убивающий Партиалов, они находились в смертельной опасности.

Но если это и так, они уже оказались открыты ему. Лучше всего сохранять спокойствие и попытаться выяснить все возможное.

— Все это правда, — сказала Лаура, — но затем вирус мутировал. Это случилось здесь, в Денвере. Из ниоткуда появился новый штамм и выжег армию Партиалов, подобно лесному пожару.

Кира не могла не бросить на Сэмма беглый взгляд, ища на его лице признаки понимания, но он был так же бесстрастен, как всегда. Он слушал очень внимательно, и Кира подумала, что он слышит эту историю первый раз, но она не могла быть уверена и не имела возможности спросить его прямо сейчас, перед всеми. Она решила поднять этот вопрос позже.

Кира снова повернулась к Лауре.

— Если новый штамм ударил по Денверу, должно быть, местные войска были изолированы, чтобы не позволить вирусу распространиться. На востоке никто даже не слышал такого, чтобы РМ убивал Партиалов.

В свете костра появилась Каликс. Она дышала с трудом и указывала в глубь заповедника.

— Доктор Вейл не спит, — сказала она между вдохами. — Он хочет увидеться с вами.

Кира вскочила на ноги. Если этот доктор Вейл вылечил РМ, тогда, может быть, он знает о физиологии Партиалов и людей больше, чем она; может быть, он уже нашел записи, которые они ищут, и расскажет им о Доверии, о «сроке годности», и, возможно, даже о том, кем или чем является Кира.

Кира ни на шаг не отставала от Каликс, которая вела их через деревню — раскинувшийся городок офисных зданий, давным-давно превращенных в жилые помещения. Здесь им встречались люди, которых у костра не было, но, очевидно, весть разлетелась и Кира обнаружила себя объектом наблюдения сотен любопытных глаз. Люди стояли в дверях, высовывались из окон и собирались на перекрестках улиц.

Они смотрели на Киру и Сэмма с тем же изумлением, которое ощутила Кира, когда впервые увидела их, и она не могла не помахать им по пути рукой. Существовали еще люди, и у них было лекарство, и они жили в раю. Это была самая яркая надежда, которую Киру испытывала за всю свою жизнь.

Вдалеке, за деревней офисных зданий, возвышалась огромная башня, которая могла сравниться по высоте с небоскребами Манхэттена. Башня была иссиня-черной, будто дыра в ночном небе, и Кира видела ее только темным пятном, скользящим на фоне покрытых снегом гор позади. Девушка подумала, что Каликс ведет их туда, но та вместо этого остановилась у невысокого здания, которое, вероятно, раньше выполняло функции склада, а теперь было преобразовано в госпиталь.

— Он здесь, — сказала Каликс, открывая дверь. Кира увидела, что дверь была стеклянной, и, вздрогнув, осознала, что почти все окна в заповеднике были застеклены. Это было классическим признаком того, что здесь обитают люди, феноменом, который до сих пор Кира видела только в Ист-Мидоу.

Из-за этого она стала еще больше чувствовать себя как дома, а то, что они стояли у госпиталя, лишь усилило это ощущение. Сэмм, однако, заходить не спешил, и спустя неловкое мгновение Кира вернулась назад, чтобы потянуть его за собой.

— Пойдем, — сказала она. — Мы на месте. Это то, что мы искали.

— Мы оставили лошадей, — сказал Сэмм голосом, который был едва ли громче шепота. — Мы не должны оставлять их на ночь. Давай вернемся за ними и встретимся с этим парнем завтра.

— Это то, что тебя беспокоит? — спросила Кира. Она потянула его за руку. — Пойдем, с лошадьми все будет в порядке, мы можем забрать их утром.

— Они позволили нам оставить оружие, — прошептал Сэмм, для пущей убедительности тряхнув винтовкой. — Я понимаю, от этого кажется, что они нам доверяют, но это ужасно странно: они не могут знать наверняка, что наши слова — правда, а это значит, что за всеми их улыбками и удобствами скрывается некий более высокий уровень безопасности, которого мы не видим. Мне это совсем не нравится. Давай вернемся утром.

Кира помедлила, изучая его лицо. Она подумала, что, возможно, почувствовала через линк его тревогу, а раз она сумела уловить ее, значит, эмоции Сэмма были очень сильны.

— Ты действительно обеспокоен, да?

— А ты нет?

Кира осмотрелась вокруг. За ними по-прежнему наблюдали, и Каликс все еще нетерпеливо ждала у двери. Рядом не было никого, кто мог бы их услышать — по крайней мере с человеческими органами чувств. Кира наклонилась поближе к Сэмму и прошептала:

— Это группа людей, которые живы, которые нашли лекарство, и они живут возле здания, где хранятся секреты об РМ, о «сроке годности» и о том, что я, черт возьми, такое. Сэмм, это то, что мы искали.

— Что-то здесь не так.

— Нам никто не угрожал...

— А где Херон? — спросил Сэмм. — Херон пошла впереди нас, чтобы изучить это самое место, однако ее здесь нет. Это означает, либо она увидела что-то, что ей не понравилось, и затаилась, либо эти люди заметили ее первыми и одолели ее. В этом случае они не могли сделать с ней ничего хорошего, если притворяются перед нами, будто ее не видели. А мне бы не хотелось встретиться с врагом, который может первым заметить Херон и одолеть ее.

«Он прав, — подумала Кира. — Это подозрительно, это опасно, это слишком чудесно, чтобы быть правдой, но все же...»

— У них есть лекарство, — сказала Кира. — Какую бы ложь они нам ни говорили, об этом они не лгут: здесь повсюду дети. А если у них есть это, то есть и большее. Я должна войти в это здание, Сэмм, должна. Если ты хочешь подождать снаружи, хорошо.

— Я не оставлю тебя одну, — сказал Сэмм и посмотрел на сияющий госпиталь перед ними.

— Тогда, судя по всему, мы идем туда.

 

Глава 39

Каликс вела их по коридорам, и Кира обнаружила, что в госпиталь переоборудовали не склад, а лабораторию, полную современного оборудования. Должно быть, здесь тоже когда-то располагался объект ПараДжен.

Коридоры были относительно пусты, но звук детского плача заставил сердце Киры подскочить в груди: это были не больные вопящие младенцы, которых она видела в Ист-Мидоу, а здоровые дети и их счастливые воркующие матери.

Она хотела побежать и увидеть их, но сморгнула слезы и продолжила следовать за Каликс. В первую очередь она пришла за лекарством; позже она получит ответы на свои вопросы.

Сэмм вдруг застыл и стал крутить головой во все стороны, будто выискивая что-то глазами, и Кира инстинктивно встала в боевую стойку, готовая к атаке. Сэмм глубоко вдохнул, осматривая холл, и наконец поймал взгляд Киры.

Она начала говорить, но Сэмм только покачал головой и кивнул в сторону Каликс.

Блондинка остановилась у двери одного кабинета и как-то странно на них оглянулась.

— Все в порядке?

Кира не могла не заметить, что Каликс обращается к Сэмму. Он начал отвечать, но Кира перебила его:

— Это его кабинет?

— Да, — ответила Каликс и постучала. Грубоватый голос из-за двери крикнул, чтобы они входили, и Кира с Сэммом последовали за Каликс внутрь. Доктор Вейл оказался невысоким мужчиной среднего телосложения, пожилым, но здоровым. Кира не смогла бы определить, старше ли он доктора Скоусена, и задалась вопросом, не воспользовался ли он, как делали это некоторые из наиболее богатых и пожилых людей до Раскола, генетическими модификациями, которые увеличивали продолжительность жизни. Если так и было, то угадать его возраст не представлялось возможным: ему могло быть от шестидесяти до ста двадцати лет.

Сэмм мгновение не отрывал от доктора взгляда, и Кира не могла не ощутить, как ее окатило слабой волной подозрительности. Сэмму доктор не понравился, и Кира не нуждалась в линке, чтобы это понять. Девушка очистила свое сознание и подготовилась к разговору, что бы он ни принес.

— Пожалуйста, садитесь, — сказал доктор Вейл, указывая на стулья перед своим столом.

Каликс начала садиться вместе со всеми, но Вейл остановил ее и, добродушно улыбаясь, жестом указал в сторону двери. — Будь любезна, подожди снаружи, дорогая. У наших гостей много вопросов, и я хочу быть уверен, что нас не побеспокоят.

Каликс, казалось, это совсем не понравилось, но она вздохнула и вышла из комнаты, не забыв по пути быстро улыбнуться Сэмму. Сэмм этого будто и не заметил: все свое внимание он сосредоточил на Вейле, и Кира ощутила огонек непонятного удовлетворения.

Каликс закрыла за собой дверь, и Вейл посмотрел на Сэмма и Киру.

— Итак, — сказал он, — вы — два странника из Бесплодных земель.

— Да, сэр, — ответила Кира. — Мы пришли сюда в поисках... ответов. И мы должны найти лекарство от РМ, но, как мы понимаем, вы его уже синтезировали.

— Что есть, — сказал доктор, — то есть. Так сколько вас, вы говорите?

— Людей или Партиалов? — спросила Кира.

Вейл усмехнулся.

— И тех, и других.

— Тридцать пять тысяч людей, — ответила Кира. — Приблизительно. И около полумиллиона Партиалов.

Вейл буквально расцвел.

— Тогда эта встреча и горькая, и радостная, верно? Когда в одну короткую секунду узнаешь, что твоя картина мира устарела. Признаю, я не был готов к этому открытию, а я-то горжусь тем, что готов всегда и ко всему.

— Пожалуйста, сэр, — сказала Кира. — Расскажите мне о лекарстве.

— Оно действует, — ответил Вейл, разводя руками и удовлетворенно пожимая плечами. — Что еще здесь можно сказать? Мы прививаем каждого ребенка, который рождается, и РМ больше никогда его не затронет. Не самое лучшее долгосрочное решение, должен признать: мне бы не хотелось думать, что через сотню лет мы будем по-прежнему делать прививку каждому родившемуся человеческому детенышу, но ведь до Раскола мы именно так и делали, верно?

Вакцины, антибиотики и прочая химическая смесь. Даже до РМ мир вел себя по отношению к нашему виду куда более враждебно, чем мы хотели замечать.

В этом докторе было что-то странное, но Кира не смогла бы указать пальцем, что именно.

Она росла как медик-интерн и провела всю свою жизнь в окружении врачей, но этот доктор Вейл был... другим. Он говорил не как доктор.

— Однако то, что нам нужно, — продолжил Вейл, указывая на темное окно позади себя, — это лекарство, которые действует, подобно нашему заповеднику.

— Что вы имеете в виду? — спросила Кира.

Вейл снова улыбнулся.

— Рай, в котором мы живем, когда-то был настолько опасен, что из него сделали запретную зону, лишенную не только людей, но и животных и растений. Это была бесплодная пустошь, подобная той, что вы пересекли, но сейчас обстановка коренным образом изменилась, не так ли?

То, что было уничтожено ядерными технологиями, возродили технологиями биологическими.

Кира нахмурилась.

— Здесь произошла ядерная катастрофа?

— Нет-нет-нет, — ответил Вейл, — по крайней мере не такая, о какой вы думаете. Завод «Роки-Флэтс» производил ядерное оружие для Второй мировой войны, это было первое место, выбранное для создания водородных бомб. Через эту местность прошло больше радиоактивных материалов, чем через всю Хиросиму, но технологии часто выходят из-под контроля, чему мы уже были свидетелями. Завод стал настолько опасен для здоровья, что его полностью ликвидировали, и через несколько десятилетий очистных мероприятий место наконец признали безопасным для жизни — разумеется, не для человеческой, настолько безопасно здесь не стало, но кому вообще нужны олени? Пусть они страдают от рака, страховка на них не распространяется. Таким образом в 2000-ом году зародился Природный заповедник «Роки-Флэтс» и так просуществовал несколько десятков лет, достаточно восстановившийся, чтобы не обременять нашу совесть, но так и не восстановившийся до конца.

— Вы упомянули о биотехнологиях, — сказала Кира. Она не представляла себе, к чему ведет доктор, но по крайней мере он говорил. Кира подталкивала его своими вопросами, пытаясь выяснить больше информации. — Могу предположить, что именно тогда объявился ПараДжен.

— Вы угадали, — сказал Вейл. — ПараДжен — первопроходец в активно развивавшейся новой отрасли. Мы не всегда были здесь — начинали на юге, в Паркере, — но нашим первым прорывом в области биотехнологий стала серия голодных микробов, разработанных для того, чтобы есть то, чего больше никто не хотел...

— Вы работали на ПараДжен? — выпалила Кира.

— Естественно, — сказал Вейл. Он взглянул на Сэмма, застывшего в своем кресле, потом снова посмотрел на Киру. — Именно благодаря своему образованию в области биотехнологий я сумел создать лекарство.

Кира сделала усилие, чтобы не выскочить из своего кресла — биотехнолог из ПараДжен?

Мог ли он быть частью Доверия?

Ее распирало от вопросов, но она не знала, с чего начать: ответит ли ей доктор, если она сразу спросит о Партиалах, «сроке годности», Предохранителе и всем прочем? Или он решит прекратить разговор? Вскипит от ярости?

Кира решила постараться поддержать беседу, чтобы получше узнать характер мужчины.

— Вы создали микробов?

— Микробов, которые поедали отходы производства, — ответил он. Казалось, он был невероятно рад обсудить эту тему. — Радиацию. Тяжелые металлы. Ядовитые химикаты. Самое разное, но все это служило идеальным источником энергии для организмов, созданных для поглощения побочных продуктов. Пара правительственных контрактов, несколько лет, в течение которых микробы проявляли свою магию, и внезапно несчастный загрязненный «Роки-Флэтс» стал раем на земле. Подобный успех ведет к дальнейшим контрактам, более крупным проектам, более серьезным испытаниям. Еще несколько побед, и ты получаешь возможность проводить собственные испытания, для одного из которых и пригодился сам «Роки-Флэтс» — огромная территория, которая больше никому не была нужна. В награду за спасение этих земель в почве по-прежнему живут микробы, не подпускающие к нам токсичную пустошь и поддерживающие жизнь в нашем небольшом райском уголке.

«Он любит говорить об этом, — подумала Кира. — Стоит ли подтолкнуть его чуть дальше?»

Она прочистила горло:

— Итак, вы были в составе научно-исследовательской команды, создавшей новые организмы.

— Верно, — ответил Вейл и взглянул на Сэмма, который по-прежнему был холоден и молчалив, как статуя. Кира гадала, в чем же дело, но Вейл снова посмотрел на нее и тепло улыбнулся. — Я генетик, если в этом мире еще возможны работы в этой области. Мое лекарство пока действует, но мне нужно что-то, что работало бы подобно тем микробам — что-то, что жило бы под землей, распространялось самостоятельно и защищало нас без всяких указаний и вмешательств. Что передавалось бы от матери к ребенку.

— Но то, что у вас есть сейчас, все равно остается лекарством, — заметила Кира. — Оно все равно действует. В Нью-Йорке, там, откуда мы пришли, со времен Раскола ни один ребенок не прожил больше трех дней. Несколько месяцев назад мы нашли способ вылечить одного ребенка, но этим все ограничилось. У нас один чудо-ребенок, у вас — сотни. Мы пытались воссоздать наше лекарство, но не смогли, а вы можете подарить нам будущее. Пожалуйста, я медик, всю свою жизнь я шла к этому моменту. Отведите меня в свою лабораторию, покажите мне, как производите лекарство, и вы спасете десятки тысяч детей. Целое поколение. — Кира почувствовала, что начала плакать. — У нас снова может быть будущее.

— Лекарство нельзя транспортировать, — сказал Вейл.

— Что? — Кира в замешательстве нахмурила брови. — Как это, что его нельзя транспортировать?

— Вы увидите, — сказал Вейл.

Кира встала.

— Прямо сейчас.

— Потерпите, — сказал доктор, жестом предлагая Кире сесть обратно, но девушка осталась стоять. — Я хочу помочь, но мы должны быть осторожны...

— В чем нужно быть осторожными?

— Здесь, в заповеднике, существует хрупкое равновесие, — сказал он. — Я помогу вам, но должен сделать это, не нарушая баланса.

— Тогда позвольте нам помочь вам, — нетерпеливо сказала Кира. — Я изучала РМ, мы пересекли пустошь, мы знаем местность, политику и все остальное. Что вам нужно знать?

— Сейчас — ничего, — сказал Вейл. — Я поговорю с вами завтра.

Кира с досадой сжала кулаки.

— А что насчет «срока годности»? — спросила она. Вейл поднял на нее широко раскрытые любопытные глаза, будто не знал, о чем она говорит. — «Срок годности» Партиалов, — повторила Кира. — Встроенный в их геном механизм, который убивает их в возрасте двадцати лет. Вы знаете об этом что-нибудь? Вы выяснили, как он работает?

— Вам найдут место для ночлега, — сказал Вейл, поднимаясь на ноги и подходя к двери.

Сейчас его голос звучал менее уверенно, радость, вызванная обсуждением микробов, сменилась беспокойным сомнением. — Ночью будет дождь, и, с микробами или без них, вам будет лучше не ходить по улице.

— Почему вы не хотите ответить мне? — требовательно спросила Кира.

— Я отвечу вам завтра, — произнес Вейл. — Следуйте за Каликс, а я пришлю за вами утром.

Он открыл дверь и жестом указал в сторону коридора.

— Утром — первым делом, — сказала Кира. — Пообещаете нам.

Сэмм встал, чтобы последовать за ней.

— Конечно, — ответил Вейл. — Первым делом.

Каликс, которая сидела в коридоре на полу, быстро вскочила на ноги.

— Мы должны спешить, — сказала она. — Собирается кислотный дождь. Все остальные уже зашли в помещения. — Она посмотрела на Сэмма. — Вы можете остановиться у меня — вы оба, — но мы должны торопиться.

Кира оглянулась на Вейла, который по-прежнему улыбался своей сводящей с ума улыбкой.

— Первым делом, — напомнила Кира, повернулась и последовала за Каликс, которая побежала прочь по коридору.

Они достигли входной двери, и Каликс осторожно выглянула наружу, подняв глаза на темные густые облака, которые закрыли небо.

— Дождя пока нет. Идемте.

Каликс выбежала на улицу, и Кира готова была броситься следом, но Сэмм поймал ее за руку.

— Подожди, — сказал он и наклонился к уху Киры. Его голос был настолько тихим, что девушка едва его расслышала. — Ты почувствовала это?

— Почувствовала что?

— Доктор Вейл, — сказал Сэмм. — Я ощутил его через линк. Он Партиал.

 

Глава 40

Каликс жила в здании неподалеку, и они добрались до него как раз тогда, когда на землю упали первые капли дождя.

— То, что ПараДжен ввел в почву, защищает растения, — сказала Каликс, — но вам не захочется, чтобы кислота попала на вас.

В дверном проеме стоял крупный мужчина, придерживая дверь и впуская пришедших. Он проворчал:

— Ты пытаешься убить себя, Калли?

— Я еще ни разу не опаздывала, — ответила Каликс и, проходя мимо, нежно хлопнула мужчину по руке. — Спасибо, что открыл дверь.

— В любое время. Это путешественники?

Сэмм осмотрел вестибюль, полный нетерпеливых зрителей. Он снова взглянул на крупного мужчину и кивнул.

— Да, это мы. Нам нужна комната на ночь, если она у вас есть.

— Он хотел сказать «пожалуйста”, — произнесла Кира. — И большое спасибо вам за гостеприимство.

— У меня много места, — сказала Каликс и нажала на кнопку лифта.

Высматривая лестницу, Кира прошла мимо Каликс. Когда двери лифта открылись, она слегка вздрогнула.

— Офигеть.

Каликс приподняла бровь.

— Ты в порядке?

— Просто там, откуда я... — Кира встряхнулась и с опаской вошла вслед за Каликс в лифт.

— Дома у нас для лифтов не хватает энергии. Я даже никогда в них не была.

— Как и я, — сказал Сэмм, хоть Кира и знала, что это ложь. Возможно, он просто пытался избежать вопросов о том, почему их прошлый опыт был таким различным. Каликс нажала на кнопку верхнего этажа на внутренней стене лифта, и двери закрылись.

— Во всем комплексе есть электричество, — произнесла Кира. — Не только в госпитале, везде. Где вы берете энергию?

— За несколько лет до Раскола ПараДжен перешел на самообеспечение, — сообщила Каликс. — У нас есть электричество, водопровод и, разумеется, сам заповедник, который защищает нас от пустоши. Здесь даже хватило бы земли, чтобы разводить скот, если бы мы нашли несколько особей.

— Чили на ужин было с говядиной, — заметила Кира.

— На самом деле с олениной, — сказала Каликс и гордо посмотрела на Сэмма. – Я сама выслеживала этого оленя. Уже два года, как я стала настоящим охотником.

Сэмм кивнул, и для него это было большим проявления эмоций.

— Очень впечатляет.

Кира постаралась сдержать гримасу. Не то чтобы Каликс подстрелила на охоте какого-то монстра, подобного тому существу, что гонялось за Кирой в Нью-Йорке.

Лифт открылся на верхнем этаже, и Кира сразу же узнала в нем офисное помещение, хотя большинство кабинок были пуста. Оставшиеся столы, заставленные домашними растениями, стопками книг и настольными играми, были отодвинуты к стенам. В углу небрежно лежали несколько резиновых мячей.

— Это наш двор, — сообщила Каликс. — Я живу вон там — в конференц-зале номер два.

Каждый кабинет и конференц-зал, мимо которых они проходили, был превращен в небольшую жилую комнатку, многие из которых были заняты. По пути Каликс приветственно махала рукой соседям. Те смотрели на гостей, не отрывая глаз, но приблизиться не решались.

Конференц-зал номер два был украшен более скромно, чем многие другие комнаты. Кира гадала, было ли причиной этому то, что Каликс украшения заботили меньше, что у нее было меньше опыта или что она была беднее других. Это общество, судя по всему, деньгами не пользовалось, но Кира начала понимать, что многое здесь оказывалось неожиданностью.

Например, то, что здешний доктор был Партиалом.

Единственную кровать Каликс щедро предложила Кире, но Кира настояла на том, что будет спать на полу — в другой части комнаты, где они с Сэммом смогут поговорить наедине, когда хозяйка наконец заснет. Однако через час возбужденных расспросов о мире за пределами заповедника Кира осознала, что скорее Каликс пересидит их, чем наоборот. Через два часа Кира уже так хотела спать, что ей было все равно. Она чувствовала, как ее глаза закрываются, а Сэмм продолжал отвечать на вопрос за вопросом.

Лежа в путанице одеял на полу, она медленно погрузилась в сон лишь в нескольких дюймах от того места, где сидел Сэмм. Несколько мгновений спустя ее дыхание стало глубоким и ровным, и она почувствовала, как что-то прикоснулось к тыльной стороне ее ладони.

Он положил свою руку поверх ее.

Утром она резко проснулась и обнаружила себя сидящей и тянущейся к чему-то рукой, но к чему — она вспомнить не могла. Через занавески на окнах светило солнце, а кровать Каликс была пуста. Сэмм, прямой, как труп, спал на полу рядом с Кирой. Кира поднялась на ноги, выглянула в коридор, а затем плотно закрыла дверь и растолкала Сэмма.

— Сэмм!

Он проснулся, как хищник, и так быстро принял боевую стойку, что Кире пришлось пригнуться, чтобы он ее не ударил. Сэмм замер, осматривая комнату, а затем перевел взгляд на Киру.

— Прости, — сказал он. — В этом месте я чувствую себя на грани.

— Я тоже, — ответила Кира. — Мы должны выяснить, что происходит; сейчас мы одни, но я не знаю, как скоро вернется Каликс.

— Доктор не Партиал, — сказал Сэмм.

— Но ты сказал, что Партиал.

— Он не соответствует ни одной модели Партиалов, которую я когда-либо видел, — произнес Сэмм. — Я думал об этом всю ночь — он не является генералом или врачом или кем-нибудь еще, и поэтому остаются два варианта. Первый, он — такая же модель, как и ты, которую мы еще не видели и которая не была запущена в массовое производство. Но, по-моему, это маловероятно, ведь очевидно, что ты не передаешь данные через линк, а он передает. Кроме того, ты изменяешься с возрастом, и он не мог стать таким старым, какой есть сейчас, если семнадцать лет назад тоже был ребенком. Второй, более вероятный сценарий заключается в том, что он, как Морган, человек с генными модификациями, встроенными для использования линка. Что приводит к одному довольно очевидному выводу.

— Он также является членом Доверия, — произнесла Кира. — Учитывая все, что он рассказал о своей связи с ПараДжен, это довольно правдоподобно; он работал на них с самого начала. Был, вероятно, одним из их ведущих ученых.

— Это также означает, что при желании он может вывести меня из строя, — сказал Сэмм.

Его голос был спокоен и сух, несмотря на серьезность слов. — Прошлой ночью он мне никаких приказов не отдавал, но, если однажды сделает это, не знаю, смогу ли не подчиниться ему.

— Ты сумел воспротивиться воле Морган.

— Мне для этого понадобились несколько минут и предельная концентрация, — произнес Сэмм. — Их контроль нарушить почти невозможно, контроль Доверия — еще сложнее, чем обычных офицеров. Если он все-таки приложит свою волю на близком расстоянии, не знаю, смогу ли что-нибудь с этим поделать. Даже в лучшем случае он может вывести меня из строя на достаточно долгое время, чтобы напасть на тебя.

— А в худшем случае, — сказала Кира, — он сможет контролировать и меня тоже. При условии, что он знает, кто я.

— Морган не знала, — заметил Сэмм. — Но это ничего не значит — очевидно, твой отец и Нандита знали, что ты Партиал, но Морган — нет. Мы не можем быть уверены, что Вейлу известно, а что – нет.

— Я начинаю понимать, Доверие было не очень... доверчивое, — произнесла Кира. — Словно в нем были по крайней мере две различные группы с двумя разными программами.

Сэмм кивнул.

— Это объясняет существование некоторых противоречивых данных, но не объясняет, что это все означает. Нам нужно больше информации.

— Которая, возможно, скрыта в центральном шпиле, — сказала Кира. — Здание, где мы были вчера, показалось мне предназначенным исключительно для медицинских целей. Если Вейл снова не даст нам ответов, шпиль становится нашей следующей целью.

Сэмм кивнул в знак согласия, затем, сделав паузу, проговорил:

— Нандита когда-нибудь пыталась тебя контролировать?

— Ты имеешь в виду, с помощью линка?

— Да, — ответил Сэмм. — Тебе когда-нибудь казалось, что тебя принуждают?

— Ни разу на моей памяти, — сказала Кира. Она посмотрела на Сэмма и, подумав о тех вещах, через которые он прошел, ощутила укол грусти. — На что это похоже?

Сэмм выдохнул.

— Иногда бывает сложно понять, — признал он и помедлил. На его лице появился слабый намек на улыбку. — Разумеется, кому-то столь глубоко независимому, как ты, это может быть заметно больше.

Кира легонько ударила его по руке.

— Не знала, что Партиалы умеют шутить.

— Я хороший ученик.

— В любом случае, — проговорила Кира, — я не думаю, что Нандита когда-либо контролировала меня через линк, и я не знаю, станет ли Вейл пробовать. — Она замолчала на мгновение, внезапно встревожившись. — Знает он обо мне или нет, но, тем не менее, он должен знать, что ты Партиал, не так ли?

— Не могу представить себе, чтобы не знал, — ответил Сэмм. — Но и не понимаю, почему он ничего об этом не сказал. Чего он добьется, храня эту тайну? Разве что... возможно, он знает, что мы оба Партиалы, но не уверен, известно ли нам, что он знает это.

Кира бросила еще один взгляд на по-прежнему закрытую дверь.

— Очень возможно. Думаю, мы должны исходить из того, что он что-то скрывает. Даже если он делает это в собственных интересах. Он не мог выдать тебя, не выдав также, что является одним из ученых, которые нас создавали. Эти люди не настолько воинственные, как мы в Ист-Мидоу, но, судя по всему, они все равно Партиалов не любят. Если они узнают, что их доктор помогал создавать восставшую армию, то могут воспринять это не слишком хорошо.

— Я пришел к такому же заключению, — произнес Сэмм. — В любом случае для нас это плохая новость. У него здесь все хорошо — небольшое идеальное общество, а наше появление — само наше существование — подвергает все это опасности. Если Партиалы найдут нас здесь, ему конец. Если люди найдут нас здесь, ему тоже конец. Если правда обо мне, о тебе и о нем выйдет на поверхность, все тайны раскроются и ему конец. Лучшим образом действий для него будет убить нас или задержать здесь на неопределенное время. Возможно, именно поэтому он не стал вчера объяснять нам про лекарство от РМ.

Кира нахмурилась, заметив несоответствие.

— Либо он не врал, — предположила она. — Он сказал, что лекарство «нельзя транспортировать». Это может означать, что оно должно храниться в холодильнике. Очевидно, мы не сможем перевезти нечто подобное через весь континент. Тем не менее он мог по крайней мере сообщить нам формулу или обучить меня процессу. Но он отказался. Что бы ни происходило, ты прав насчет опасности.

— И мы до сих пор не знаем, где Херон, — сказал Сэмм.

— Верно. — Кира барабанила пальцами по полу, пытаясь разобраться с беспорядком предположений. — Если она подобралась слишком близко, Вейл мог обнаружить ее. Возможно, он использовал линк, чтобы захватить ее.

— Херон в иерархии линка стоит гораздо выше, чем большинство из нас, — сказал Сэмм. — Это часть независимости, встроенной в шпионские модели. — Он замолчал, о чем-то задумавшись, потом вздохнул — явный человеческий жест, который он, должно быть, перенял, проведя много времени с Кирой. Это показалось девушке любопытным. — Тем не менее, — продолжил он, — она находилась в подчинении у Морган, и я предполагаю, что Вейл занимает в порядке подчинения аналогичное место. Возможно, он запер ее где-то.

— Кроме того, может быть так, что она обнаружила его первой, — проговорила Кира, — и затаилась. Зная Херон, это кажется мне более вероятным. Как знать, возможно, она пытается найти те же ответы, которые искали мы, но в другой части комплекса.

— Центральный шпиль, — снова произнес Сэмм. — Так как здесь, судя по всему, во всех зданиях есть электричество, она сможет получить доступ к компьютерам достаточно легко. Однако это не означает, что она сумеет добыть информацию. Не представляю, как нам взломать защиту без Афы.

— Тогда она начнет с физических носителей информации, — сказала Кира. — При условии, что доктор Вейл не уничтожил их все. Если он пытается скрыть, кем является, то, возможно, уничтожил очень много старой документации.

— Только если он и в самом деле пытается скрыть это, — заметил Сэмм. — Всегда существует шанс, что мы просто совершенно неправильно все здесь поняли: возможно, всем известно, кто он такой. Мы смогли бы выяснить гораздо больше, если бы у нас был здесь кто-то, кому мы могли бы доверять и задавать прямые вопросы.

— Я не доверяю Каликс, — быстро сказала Кира, не давая Сэмму возможности предложить это. — Очевидно, что она предана Вейлу.

— Он их лидер, — сказал Сэмм. — Почему бы ей не быть преданной ему?

— Это мое мнение, — произнесла Кира. — Я не утверждаю, что она шпион или что-то в этом роде, просто... если мы будем задавать много вопросов, это дойдет до него.

— А теперь ты предполагаешь, что в этом месте заговор, — произнес Сэмм. — То, что Вейл подозрительный, не превращает всех здесь во врагов. Вероятнее всего, местные просто счастливы и пребывают в неведении.

Кира покачала головой.

— Это вероятно, но не гарантировано. Я не хочу никому доверять, пока не узнаю больше о том, что здесь происходит.

— Это то, к чему это общество не готово, — сказал Сэмм. Кира подняла взгляд, и Сэмм слегка улыбнулся уголками губ. — Ты — бунтарка, Кира Уокер. Даже тогда, когда бунтовать не из-за чего.

Кира улыбнулась в ответ.

— Может быть, я была такой создана. Существует модель Партиалов-бунтарей?

— Мы начали войну Партиалов, — просто ответил Сэмм. — Бунтарство — самая человеческая черта в нас.

Дверь со щелчком открылась, и Кира в спешке подняла взгляд, на мгновение испугавшись, что ее застанут здесь, и лишь затем осознала: ничем подозрительным они заняты не были. Почему бы двум гостям не поговорить друг с другом? Она лишь надеялась, что их разговора никто не слышал.

Каликс бедром толкнула дверь, открывая ее шире, и внесла в комнату пару тарелок, нагруженных яйцами и картофельными оладьями. И то, и другое было щедро приправлено красными и зелеными перцами чили. После вчерашнего мяса у Киры сложилось твердое убеждение, что тот, кто здесь готовил, любил острую пищу.

— Проснулись? — спросила Каликс, опуская тарелки на стол у стены — предмет мебели странной формы, оставшийся от большого стола для переговоров, который когда-то занимал эту комнату. Каликс достала из кармана вилки и радостно указала на еду. — Завтрак на столе. И я пригласила друга, если вы не возражаете. Я не могла донести все одна.

Как по команде раздался легкий стук в дверь, и Каликс открыла ее, чтобы впустить невысокого молодого человека с широким лицом и озорной улыбкой. Его руки были заняты плотными пластиковыми стаканчиками и здоровенным кувшином для воды.

— Спасибо, Кэл. Привет, ребята, я — Фан.

— Привет, — сказала Кира. В ее животе громко заурчало, и она поморщилась от смущения.

— Извините. У нас не было настоящей еды несколько месяцев, а это выглядит очень вкусно.

Фан рассмеялся.

— Все в порядке, налетайте. — Он откупорил кувшин и начал наливать воду в стаканчики.

Кира осознала, что, несмотря на рост, он был приблизительно ее возраста. — Простите, что вмешиваемся в ваш завтрак, но вы, можно сказать, самое удивительное и интересное, что происходило здесь за всю историю вечности.

Кира усмехнулась.

— Я могла бы сказать то же самое о вас. Мы всегда надеялись, что остались и другие уцелевшие, но у нас никогда не было возможности связаться с кем-нибудь.

— Садитесь и ешьте, — сказала Каликс, легким прикосновением к руке Сэмма подталкивая того к столу. — Не беспокойтесь о нас, мы уже поели.

— Ешьте по очереди, чтобы кто-то один мог говорить, — сказал Фан, передавая воду. — Начните с того, как, во имя всего святого, сумели пересечь пустошь: никто из нас не бывал дальше Канзаса. Мы думали, что, если когда-нибудь и обнаружим другое поселение, оно будет на западе, за горами.

Кира проглотила кусок оладьи — невероятно острой, но едва ли способной сравниться по остроте со стряпней Нандиты, — и задала собственный вопрос:

— Кто-нибудь пересекал их?

— Если и пересекал, то не возвращался, — ответила Каликс. — Мы заходили достаточно далеко, чтобы выяснить: на западе токсичная пустошь скоро кончается. Горы останавливают ветер, защищая равнины от б ольшей части ядов. Но даже без кислотных бурь горы очень опасны.

Пересечь их можно только через довольно высокие перевалы, а многие дороги были смыты.

— Лучшей возможностью стала бы экспедиция на север, — сказал Фан, — через Вайоминг и в обход пика гряды, но Вейл этого не одобряет. Там везде пусто и нет подходящих мест, где можно было бы укрыться от бури. Вейлу приходится устанавливать подобные правила, так как люди вроде Каликс по своей глупости готовы попытаться.

— Заткнись, — сказала Каликс, бросая Фану в лицо скомканный носок.

— Вы всегда должны делать то, что говорит Вейл? — спросила Кира. — Я думала, что Лаура — мэр.

— Я не стал бы охотником, игнорируя добрый совет, — сказал Фан. — Вейл, Лаура, другие взрослые — они все просто пытаются помочь нам выжить.

Сэмм невозмутимо сунул в рот толстый кусок острого перца.

— Ты тоже охотник?

— Это я научила его всему, что он знает, — сказала Каликс.

— И затем я усовершенствовал это, — сказал Фан с усмешкой. Он кивнул в сторону Сэмма.

— А как насчет тебя?

— Вообще, у нас нет охотников, — ответил Сэмм, — по крайней мере, как касты. Я — солдат.

Каликс нахмурилась.

— Неужели у вас и правда так плохо? С Партиалами, я имею в виду: они нападают на вас так часто, что вы нуждаетесь в штатных солдатах?

— Нам нужно содержать нечто вроде защитного блока, — вмешалась в разговор Кира, — но большинство из нас занимаются другим: у нас есть фермеры, доктора и так далее. У нас нет лекарства, как у вас, поэтому большая часть всей нашей деятельности направлена на то, чтобы его найти.

— Как же вы выжили, если у вас нет лекарства? — спросил Фан.

— Так же, как и вы, — ответила Кира. — У нас иммунитет. Это новорожденные нуждаются в лечении.

— У вас естественный иммунитет? — спросила Каликс. — На самом деле?

Кира нахмурилась.

— А у вас нет?

— Каждый человек в заповеднике был привит двенадцать лет назад, — сказала Каликс, — сразу после Раскола. Мы никогда не слышали о... естественном иммунитете. Я думала, РМ убивал всех.

У Киры до сих пор не укладывалось в голове, что у этих людей лекарство появилось так давно. Разумеется, способа взять его у них не было, но от осознания, что все это время оно было здесь, что младенцев, которые умерли у нее на глазах, можно было спасти, у Киры разрывалось сердце.

— Если у людей естественный иммунитет, могут быть выжившие повсюду, — сказал Фан. — Мы могли бы собрать людей со всех концов континента — со всего мира.

Кира быстро оглянулась на Сэмма, затем снова обратила глаза на хозяев.

— Вы бы впустили сюда людей? Если бы мы привели их?

— Ты шутишь? — спросил Фан. — Это как сон, который стал явью. Может, мы даже сделаем красную ковровую дорожку, чтобы раскатать ее перед вами.

— Но нам не позволяют разведывать слишком далеко, — сказала Каликс. Внезапно ее лицо и голос стали более серьезными, и, говоря, она смотрела на Киру — обратилась к ней, вместо Сэмма, практически в первый раз, с тех пор как они прибыли. — Мы все время настаиваем на новых экспедициях в Бесплодные земли, особенно молодое поколение, но лидерам это не нравится. Они хотят, чтобы мы оставались поблизости, где безопасно. Они говорят, что в заповеднике есть все, но... — Она указала рукой на Киру и Сэмма. — Вы доказательство, что это не так. Поэтому вы должны рассказать нам, что находится и происходит снаружи и кто там, чтобы мы смогли добиться позволения изучать. Рай или нет, мы не сможем оставаться здесь вечно.

— Это напоминает мне кое-кого из моих знакомых, — произнес Сэмм, хотя Кира не ответила. Чтобы завоевать ее доверие, Каликс понадобится сделать нечто большее, чем выразить несогласие с властью.

— Расскажите о Партиалах, — сказал Фан. — Мы слышали истории о них, когда были детьми, скрываясь здесь после Раскола. Партиал и правда может швырнуть автомобиль?

 

Глава 41

В украденной вертушке Маркус и солдаты преодолели такое расстояние, какое только смогли, но восставшая армия Партиалов висела у них на хвосте. Где-то над Нью-Рошеллом удачным выстрелом подбило левое крыло. Вульф сумел выжать из вертушки еще несколько миль, но зенитное сооружение на побережье заставило его совершить аварийную посадку в Пелем-Бей.

Винcи хотел отправиться на юго-запад и добраться до Лонг-Айленда по мосту Трогс-Нек, но Вульф сказал, что это опасно: мосты покрыты ловушками и взрывчаткой, и пересекать их слишком рискованно. Вместо этого на Сити-Айленд беглецы нашли катер, наполнили его всем топливом, которое только смогли найти, и отправились в путь. Преследовавшие их Партиалы вели по несущемуся катеру огонь с берега, но так и не попали в цель. Маркус и остальные высадились в Куинсе вблизи руин базы Армии.

Это была почерневшая оболочка, разбомбленная и сгоревшая дотла.

— Добро пожаловать в последнее убежище людей, — сказал Вульф. — Как видите, мы не готовы к приему посетителей.

— Замечательно, — сказал Гален. — Мы ускользнули от одной армии Партиалов, чтобы в конечном итоге оказаться в тылу другой.

— Но по крайней мере мы выбрались, — сказал Маркус. — Какой следующий шаг?

— Будет справедливо предположить, что проморгановская фракция выиграла гражданскую войну Уйат-Плейнс, — сказал Винси. — Теперь, когда Тримбл мертва, фракция Морган укрепилась как сильнейшая в регионе, но есть и другие фракции, и они могут поддержать нас: даже если прежде они не вставали ни на одну из сторон, действия Морган, возможно, изменили их выбор в нашу пользу.

— Их хватит, чтобы собрать сопротивление? — спросил Вульф.

— Может — да, может — нет, — сказал Винси. — Это зависит от того, насколько быстро мы сможем объединить все остальные фракции — если некоторые из них еще не приняли сторону Морган. Боюсь, у меня нет достоверной информации на этот счет.

— Тогда нам нужно вернуться туда, — сказал Маркус. — Мы должны найти их всех и убедить поддержать нас.

— Если они по-прежнему выступают против Морган, — сказал Вульф. Он посмотрел на Винси. — Двенадцать лет назад ваши люди восстали и почти истребили нашу расу. Вы действительно думаете, что они объединятся с людьми сейчас? Пойдут против собственного народа?

Винси сделал паузу, прежде чем заговорить.

— Недавно я научился выбирать союзников по идеалогическому, а не расовому признаку.

Этому меня научили вы. Я не согласен с доктором Морган и не знаю, соглашусь ли с теми, кто выиграет гражданскую войну в Уайт-Плейнс, но я согласен с вами. Вы сказали, что хотели бы работать вместе и излечить нас — наш «срок годности» и вашу болезнь. Это все еще так?

Вульф ничего не ответил, но Маркус твердо кивнул:

— Абсолютно. Мы сделаем все возможное.

— Тогда на данный момент я с вами, — заключил Винси и посмотрел на Вульфа. — Мы развязали войну, но в наши намерения никогда не входило устроить конец света: вирус появился не от нас. Все двенадцать лет мы ощущали вину из-за произошедшего. Есть много Партиалов, которым, возможно, нужна лишь причина снова начать доверять людям или хотя бы жить в мире.

Ад, из которого мы только что выбрались, должен быть тому достаточным подтверждением. — Винси протянул ладонь для рукопожатия. — Я не могу говорить за всех Партиалов, но, если вы готовы доверять мне, я готов доверять вам.

Вульф помедлил, глядя на руку Партиала. Маркус наблюдал за глазами старого солдата, в которых угадывалась борьба воспоминаний, ненависти и надежд. Наконец Вульф пожал руку Винси.

— Я никогда не думал, что доживу до этого дня. — Он посмотрел в глаза Партиала. — Как командующий Армии и сенатор последней человеческой колонии, считаю это официальным договором.

— Можете рассчитывать на мою помощь, — сказал Винси, — и помощь Партиалов, которых мы привлечем на нашу сторону.

— Я хочу расцеловать вас обоих, — сказал Маркус, — но этоn трогательный момент ничего не значит, пока мы не наберем гораздо больше людей. Куда дальше?

Вульф осмотрел безлюдные развалины.

— Перед тем как пытаться собрать армию Партиалов, следует хотя бы выяснить, как обстоят дела с силами людей: мы уехали так давно, что ничего не знаем о происходящем здесь. Однако, даже если нам удастся отыскать рацию, не знаю, насколько свободно мы сможем ее использовать.

Войска Морган следят за всеми частотами, и меньше всего нам хочется, чтобы она узнала о том, что мы собираем смешанную армию из людей и Партиалов.

— Тогда куда? — спросил Винси. — У вас остался хоть один командный пункт, который Морган не захватила?

— Честно говоря, я не знаю, — ответил Вульф. — Сенат укрылся в старом разбойничьем убежище, и, если бы мне пришлось гадать, я бы сказал, что Морган туда уже добралась. Наша лучшая возможность — партизанка по имени Делароса.

— Вы в этом уверены? — спросил Маркус. — Она может не слишком хорошо отнестись к Партиалу в наших рядах.

Винси посмотрел на Вульфа.

— Вы хотите объединиться с расисткой?

— Скорее с экстремисткой, — сказал Вульф. — Благодаря крайним методам, ее отряд после вторжения стал наиболее эффективной и боеспособной единицей в сражении. Она знает остров лучше, чем захватчики, и если кому-то и было под силу остаться на свободе, то только ей.

— А вы уверены, что можете ей доверять? Что она просто не пристрелит меня на месте?

— Она — прагматик, — сказал Вульф. — Она будет использовать оружие, которое у нее есть, и будет использовать его максимально эффективно. — Он хлопнул Винси по спине. — Какое оружие может быть лучше, чем Партиал?

 

Глава 42

Каликс обвела руками территорию заповедника.

— Что вы хотите увидеть в первую очередь?

— Доктора Вейла, — ответила Кира.

— Не раньше полудня, — сказала Каликс. — Я заглядывала в больницу, сегодня утром он принимает роды.

Сердце Киры подпрыгнула при мысли о новорожденном, и ей захотелось самой увидеть, как действует лекарство, но она заставила себя не отвлекаться. Оставалось еще много мест, которые им нужно было разведать.

— Тот большой черный шпиль в центре.

— Слишком опасно, — сказал Фан. — Это главное здание ПараДжен, и Партиалы во время восстания порядком его повредили бомбежкой. Я удивлен, что оно по-прежнему стоит.

«Попытаться стоило, — подумала Кира. — Но, если Херон не попала в плен, она, должно быть, там».

Сэмм наклонился, чтобы осмотреть траву. Сначала он аккуратно прикоснулся к ней одним пальцем и лишь затем приложил к земле ладонь.

— Как растения переживают дождь?

— Искусственные микробы в почве, — сказала Каликс. — Они поглощают ядовитые вещества слишком быстро, не позволяя, чтобы те нанесли растениям реальный вред.

Кира тоже опустилась на колени и провела пальцами по мягкой сочной траве.

— Она даже не выцвела. Микробы, должно быть, обитают прямо в листьях.

— Возможно, — сказала Каликс. — Я не ботаник, я не знаю.

— Но вас же обучают естественным наукам, — произнесла Кира, поднимаясь. — Я имею в виду, здесь же есть школа, верно?

— Конечно, — ответила Каликс. — Хотите увидеть ее?

Кира бросила еще один взгляд на центральный шпиль, который возвышался над заповедником, подобно почерневшему надгробному камню. Она хотела отправиться туда, но им придется дождаться подходящего времени. Девушка чувствовала, что готова взорваться от досады, но глубоко вздохнула, надеясь, что Каликс и Фан не заметят, насколько она напряжена. «Время придет, — пообещала она себе. — Сначала нам нужно заслужить их доверие».

— Да, давайте посетим школу.

— Школа классная, — сказал Фан, вышагивая рядом с Кирой. В нем было больше энергии, чем в ком-либо из ее знакомых: по мере ходьбы он то возвращался, то забегал вперед, улыбался и махал всем, кто попадался ему по пути, успевая осматривать каждое дерево и стену и поддерживая разговор. — Сначала тебя учат основам: чтению, письму, математике и так далее. Вейл спас несколько школьных учителей, так что они знают, что делать. На самом деле, когда случился Раскол, я был с учителями — в детском саду. Мы все спрятались в бомбоубежище после одной из атак Партиалов начала войны. Они напали так внезапно, что занятия в школе отменить просто не успели. Поэтому я не знаю, что случилось с моими родителями, но, наверное, по той же причине я все еще жив. Видно, моим родителям пришлось хреново, так как в школе их не было и позже мы не смогли ничего о них выяснить. Но вы говорите, что у некоторых людей естественный иммунитет, так что, как знать, может, они все еще живы. Это невероятно. Наверное, лучшая новость за все время.

Кира не смогла удержаться от улыбки, все время пытаясь угнаться за головокружительным темпом его монолога.

— Я сожалею, что ты потерял родителей.

Фан вопросительно на нее посмотрел.

— А у тебя есть родители?

Кира покачала головой.

— Хороший вопрос — я думаю, ни у кого из нас нет больше родителей.

— У некоторых есть, — сказал Фан, дернув плечом. — Семьи, которые Вейл сумел найти и всех членов которых привил. Но меня это не смущает: я бы никогда не пережил двенадцать лет, если бы все время горевал по умершим. Мы должны двигаться вперед.

Кира взглянула на Сэмма и Каликс, погруженных в аналогичный разговор. Она надеялась, что Сэмм не потеряет голову и не выдаст тайны о том, кем является. Каликс, очевидно, изо всех сил старалась отвлечь его, улыбаясь, смеясь и время от времени легонько касаясь его руки или плеча.

Внезапно Киру окатило волной паранойи: в этот момент она была уверена, что Каликс пытается усыпить бдительность Сэмма и выведать правду. Но, не успев полностью осмыслить эту идею, Кира поняла, что это глупо. Каликс, возможно, просто была вне себя от радости из-за того, что внезапно встретилась в своем обществе весьма ограниченного генофонда с горячим парнем.

Так или иначе, эта мысль только разозлила Киру еще больше.

— Быть охотником — не самое важное ремесло, — сказал Фан, — но определенно одно из, потому что это единственный способ получать протеины. Кроме яиц, я хочу сказать. В Скалистых горах водятся олени, лоси и горные козлы: для них здесь легче всего добывать пищу, поэтому мы не закрываем ворота и кое-где проломали забор, чтобы заманить их в заповедник. Звучит легко, но иногда они не приходят, а иногда появляются волки, которые охотятся на кур и детей. Так что охотники — это те, кто устанавливает ловушки, выслеживает добычу и поддерживает движение пищевой цепочки в правильном направлении.

В его манере говорить было что-то жизнерадостное: его хвастовство не казалось высокомерным или нахальным, он просто гордился тем, что делал, и искренне любил этим заниматься. То, как он загорался каждой новой темой для разговора, было скорее заразительной чертой, чем назойливой. Скоро Кира перестала пытаться вставить в его бесконечный поток болтовни хоть слово и просто слушала, пока Фан говорил обо всем на свете, начиная волчьими шкурами и выживанием в пустоши и заканчивая трудностями преобразования офисов в жилые помещения.

Они прошли мимо еще нескольких больших зданий и даже расположившегося посреди поросшей травой площадки фонтана. Кира удивлялась смесью изобилия и крайностей, которые пропитывали это общество. Здесь были водопровод, электричество, душ и даже наземные команды, которые старательно косили траву и подрезали кустарник, но, с другой стороны, местные были лишены возможности использовать брошенное имущество, в окружении которого выросла Кира.

Все магазины одежды в пределах зоны доступа были разорены кислотными дождями или сгорели в химических пожарах, поэтому люди здесь носили комбинированную домотканую материю, шкуры животных и лоскутные одеяния, сшитые из старых занавесок и простыней. Кира осознала, что местные сочли бы общество, в котором она выросла, в той же мере странным — парадом высокомодных див, которые пользовались в своих огромных гниющих особняках свечами и печами для сжигания дров. Осталась ли где-нибудь на земле нормальная жизнь? Осталось ли значением у самого слова «нормальный»?

Школа находилась в еще одном офисном здании. Два нижних этажа были полны улюлюканья, криков и счастливых детских воплей. По мере того как звук становился громче, сердце Киры билось все быстрее: она до сих пор не оправилась от изумления по поводу того, что здесь существовали дети, не говоря уже об их количестве.

«Ради этого я работала, — подумала она. — Ради этого звука — сумасшедшего чудесного хаоса. Ради нового поколения, открывающего для себя мир и создающего свой собственный». В глазах Киры появились слезы, и она почувствовала, как разрывается между желанием остановиться и замереть, впитывая в себе счастливые звуки как можно дольше, и желанием броситься бежать вперед к открытым дверям и утопить себя в радости стольких детей. Ее мечты прервал голос Сэмма:

— Ты заходи, а я пока заберу лошадей, — сказал он.

Кира с удивлением на него посмотрела.

— В одиночку? Давай я пойду с тобой, одному в руинах слишком опасно.

— Все в порядке, — сказал Сэмм. — Я знаю, ты хочешь увидеть детей. Каликс сказала, что пойдет со мной: это близко к заповеднику, и она хорошо знает руины.

Каликс улыбалась, а Кира была настолько шокирована, что не смогла прочесть выражение ее лица. Она выглядела довольной? Чересчур довольной? Празднующей победу? Кира замялась, пытаясь сформулировать ответ: с одной стороны, Каликс почти определенно знала территорию лучше и поэтому будет для Сэмма более полезной спутницей. С другой, прогулка до руин предоставит Кире и Сэмму еще одну возможность поговорить наедине и попытаться найти Херон — или это будет возможность для Херон связаться с ними. Если Партиалка пыталась остаться незамеченной, то не станет подходить к Сэмму, когда Каликс рядом. И... Кира по-прежнему Каликс не доверяла, но причину этому назвать не могла. Кира не собиралась доказывать себе, будто очевидное внимание Каликс к Сэмму никак ее не задевало. Но здесь присутствовало и еще что-то.

— С нами все будет хорошо, — сказала Каликс. — Я была там десятки раз. Я думаю, что точно знаю место, где вы их оставили. И я не видела лошадей со времен до Раскола. Я до смерти хочу встретиться с ними.

— Погода ясная, — сказал Фан. — Идите сейчас и вернетесь к обеду. Бьюсь об заклад, лошади будут рады для разнообразия съесть немного настоящей травы после прогулок по пустоши. Как долго вы там бродили?

— Хм... три или четыре недели, — ответила Кира. Сэмм и Каликс уже отошли на некоторое расстояние, а она все еще пыталась подобрать подходящее возражение.

— Пойдем внутрь, — сказал Фан. — Это здорово. Тебе понравится. Сегодня третьи и четвертые классы устраивают представление. Какая-то сказка или что-то в этом роде; они делают это каждый год.

Он потащил Киру в школу, и девушка беспрекословно последовала за ним, наблюдая, как Сэмм и Каликс исчезают за углом.

* * *

В дневное время город Арвада выглядел по-другому: из-за палящего в безоблачном небе солнца он казался еще более пустынным. Сэмм дышал глубоко, надеясь уловить через линк какие-либо признаки Херон, но до него доходил лишь запах пыли, серы и хлорки — токсичной пустоши.

На широком подернутом дымкой перекрестке Каликс развернула его, уверенно указывая на струйки дыма.

— Токсичные пары, — сказала она. — Прошедший ночью дождь вступает в реакции с некоторыми сухими химикатами, которые собираются в кюветах вроде этого, и вырабатывается ядовитый газ. Когда ветер усиливается, его приносит прямо к заповеднику, но в спокойный день, как сегодня, пары можно просто обойти.

Она вела его вперед, иногда тихо рассказывая о городе — его опасностях и возможностях, — а иногда просто молчала. Ее знания пустоши и местных закономерностей впечатляли, и Сэмм подумал о том, какой полезной была бы Каликс по пути сюда.

Их путешествие стало бы более легким, и, возможно, они бы даже смогли сохранить жизнь Афе. «Интересно, а не захочет ли она вернуться с нами, — подумал Сэмм. — Она говорила о том, чтобы покинуть заповедник, и в пути будет просто незаменима, учитывая ее умения выживать в пустоши.

Разумеется, зная, что это такое, она может и вовсе не захотеть отправиться с нами: для нее это станет совершеннейшей переменой от блаженства заповедника к ужасам и войне на востоке.

Перед тем как предложить, спрошу, что думает Кира».

— Это там, правильно? — спросила Каликс, указывая вдоль широкой разрушенной улицы.

Сэмм узнал торговый центр в конце дороги и кивнул.

— Верно.

Они шли спокойно, не опасаясь врагов или хищников, потому что в округе их просто не было. «Та же пустошь, что держит этих людей в заточении, — подумал Сэмм, — также защищает их от любых других угроз. Они живут в безопасности, их жизнь легка, но, если однажды появится настоящая угроза, они будут к ней не готовы». Он наблюдал за уверенной походкой Каликс.

Девушка обращала внимания только на опасности особого рода, например, ядовитые газы, но спокойно проходила мимо превосходного места для засады, совершенно его не замечая. Против настоящего врага местные не выстоят ни дня. Они должны молиться, чтобы Морган никогда их не обнаружила.

Когда Сэмм приблизился, лошади голодно зафыркали. Вода у них почти закончилась, а корм — и вовсе. Сэмм начал говорить им что-то, пытаясь повторить успокаивающий тон Киры, но его слова все равно звучали прямо и сухо, будто он беседовал с другим солдатом-Партиалом.

— Не обижайтесь, что нас так долго не было, — сказал он. — В комплексе ПараДжен мы нашли людей. У них есть настоящая трава и яблоневый сад, а также чистая питьевая вода. Мы пришли отвести вас туда. — Он указал на Каликс. — Это Каликс, она друг.

Лошади смотрели на него своими глубокими темными глазами, нетерпеливо перестукивая копытами.

— Они огромные, — сказала Каликс. — Больше, чем любой лось, которого я когда-либо видела.

— Они голодны, — заметил Сэмм, — и хотят выбраться отсюда. Им не нравится быть запертыми здесь со своими собственными испражнениями, особенно этому. — Он погладил Одджоба по носу и успокаивающе положил ладонь ему на спину. — Это Одджоб, а это Бобо.

Клички им давала Кира.

Он показал Каликс, как успокоить животных и как потом седлать их: сначала покрывало, затем седло, ремни которого затягивались достаточно туго, но и не слишком плотно, чтобы не ранить лошадей. Теперь животные были куда более костлявыми, чем тогда, когда путники выдвигались из Нью-Йорка. Сэмм надеялся, что непродолжительная передышка в заповеднике поможет им вернуть силы и немного веса. Лошади понадобятся им для обратного пути.

Каликс, казалось, думала о том же, потому что, занимаясь седлом Бобо, спросила:

— Надолго вы у нас останетесь?

— Не знаю, — ответил Сэмм, хотя этот вопрос не давал ему покоя с тех пор, как они нашли поселение. Ему приходилось быть осторожным в том, что он говорил Каликс. — Мы не можем остаться надолго: мы пришли в поисках штаба ПараДжен, надеясь найти лекарство от РМ, и теперь, когда мы выяснили, что оно существует, мы должны доставить его домой как можно скорее. Наши люди втянуты в войну, и нам нужно... — Он помедлил, не зная, как объяснить, что им нужно, не выдав при этом слишком многого. — Честно говоря, мы ищем не только лекарство от РМ, — сказал он. — Нам нужна информация о самих Партиалах. Мы пытаемся...

Сколько ему стоит говорить? Сколько Каликс готова услышать? Люди в заповеднике не волновались из-за Партиалов, но, скорее всего, все еще винили тех за Раскол. Как Каликс отреагирует на идею мира между двумя видами? Она глядела на него глазами, полными... доверия?

Дружбы? Он не умел понимать человеческие эмоции, и снова задался вопросом, как люди могли общаться друг с другом без линка. Он уже видел раньше это выражение на лице Киры, но не знал, что оно означает.

Он решил быть искренним, по крайней мере частично. Возможно, они могли доверять Каликс больше, чем думала Кира.

— Мы пытаемся помочь Партиалам, — проговорил он. — Они страдают от собственной болезни, которая убьет их, и, если мы сможем вылечить их, это подарит шанс для мира между нашими видами. Вот почему мы искали комплекс ПараДжен: чтобы найти что-нибудь, что может помочь нам — и что поможет им.

— Вы должны поговорить с доктором Вейлом, — сказала Каликс. — Он знает все об РМ и болезнях. Может быть, ему известно что-то и о том, что происходит с Партиалами.

— Дома у нас есть очень похожие врачи, — сказал Сэмм, думая о Морган. Вейл и Морган знают друг друга? Является ли Вейл действительно частью Доверия?

— Но доктор Вейл вылечил РМ, — сказала Каликс, — еще двенадцать лет назад. Ваши врачи так и не смогли этого сделать.

— Это не кажется тебе странным? — спросил Сэмм. — У него было лекарство от РМ почти сразу, как только появился вирус? В течение нескольких недель?

— Наверное, никто не задавался этим вопросом, — сказала Каликс. — Я не совсем поняла, о чем ты говоришь... что Вейл действовал с дурными намерениями? Но как может спасение людей быть дурным?

«В том случае, если он изготовил лекарство до Раскола, — подумал Сэмм, — и оставил его только себе и своему «заповеднику». Но ведь остальные из Доверия лекарства не имели, так?

Морган, Нандита, Тримбл из роты B — где их лекарство?» Смысла в этом не было, и несоответствие сильно сбило Сэмма с толку. Здесь скрывалось нечто большее, чем он мог понять, и ему это не нравилось.

— Мне жаль, что вы так долго жили без лекарства, — сказала Каликс, оставив Бобо и подходя к Сэмму. — Естественный иммунитет или нет, но, должно быть, это ужасно — видеть, как все те, кого вы знаете, умирают, наблюдать, как младенцы, год за годом...

— Да, должно быть, — ответил Сэмм и почти мгновенно осознал, что сказал: формулировка его ответа прозвучала так, будто он не принадлежал к человеческому обществу. Но Каликс, судя по всему, этого не заметила. Она взяла его руку в свою — грубую и мозолистую, но теплую и нежную. Сэмм попытался исправить свою ошибку и сказал: — Каждый ребенок, родившийся после Раскола, умер.

— У вас совсем нет детей? — Когда она представила себе жизнь в Ист-Мидоу, в ее глазах появилась глубокая печаль. — Неудивительно, что Кира была такой потрясенной. — Она замолчала, глядя на руку Сэмма. — А вы..? Вы с Кирой..?

— Уходим? — спросил Сэмм.

— Вместе? — закончила свой вопрос Каликс. — Вы... женаты? Встречаетесь?

Сэмм покачал головой:

— Нет.

Но прежде чем он успел сказать еще хоть слово, Каликс поцеловала его: ее губы, мягкие и упругие, прижались к его губам, ее теплое тело соприкоснулось с его, а рукой она обхватила его голову и притянула его еще ближе. Сэмм застыл от удивления, его мозг плавился от ощущения ее губ, но он восстановил контроль и мягко оттолкнул ее.

— Прости, — сказал он. — У меня это не очень хорошо получается.

— Я могу научить тебя.

— Я имею в виду, общаться, — сказал Сэмм. — Я не всегда понимаю... Это не важно. Я хочу сказать, извини меня, если я... дал тебе надежду, которой давать не должен был.

Лицо Каликс выражало смесь удивления и растерянности:

— Прости, — сказала она. — Ты казался... заинтересованным.

— Извини, — сказал он снова. — Мне кажется, я влюблен... — Он помолчал. — Не думаю, что она знает об этом.

Каликс глухо засмеялась, скорее печально, чем весело. Она смахнула слезы с глаз и снова засмеялась.

— Ладно, я сейчас похожа на полную идиотку, да?

— Это я идиот, — сказал Сэмм. — Ты ничего плохого не сделала.

— Это очень любезно с твоей стороны, — сказала Каликс. Она глубоко вздохнула и покачала головой, вытирая новые слезы. — Если ты сделаешь мне одолжение и не скажешь никому, что я... э... набросилась на тебя, как идиотка, это тоже было бы очень любезно.

— Конечно, — сказал Сэмм. Глядя на нее, он вдруг почувствовал смущение и стал осматриваться вокруг, чтобы чем-то еще занять глаза. Он выбрал пол и неловко уставился в него.

— Ты менее сдержанна, чем она.

— Видимо, да, — ответила Каликс. Сэмм наблюдал краем глаза, как она снова подошла к лошадям. — Вы пересекли вместе весь континент, и ни один из вас ни разу ничего не предпринял?

— Она выдавила еще один короткий смешок. — Неудивительно, что у вас нет детей.

— Причина не в этом, — начал Сэмм, но Каликс оборвала его еще одним нервным смешком.

— Знаю, знаю это была просто глупая шутка. Извини, я веду себя сегодня очень глупо, да?

Старая добрая Каликс.

— Ты очень привлекательная, — сказал Сэмм.

Каликс застонала:

— Это не то, что я хочу от тебя сейчас услышать.

Сэмм чувствовал себя ужасно: во-первых, потому, что ужасно чувствовала себя она, но еще более из-за того, что не знал, как разговаривать с ней. «Чертов линк, — подумал он. — Я умею говорить с девчонками-Партиалами, но люди такие... — Он закатил глаза. — Они как другой вид».

Он очень злился на себя за то, что подавал Каликс некие сигналы, сам того не подозревая, а теперь не мог утешить ее.

— Мне жаль, что я не знаю, как сказать, — произнес он. — Я уже говорил, я ужасно умею общаться. Я плохо веду беседы...

— Все в порядке, — быстро ответила Каликс.

— Не в порядке, — сказал Сэмм. — Меня это достало. Я хочу научиться делать это лучше, но просто для такого не создан. Я не хотел пересекать с Кирой весь континент, так ничего ей и не сказав, но вышло именно так, потому что я не знаю, как сказать это. Есть много вещей, в которых я ничего не понимаю, но... Мне просто очень жаль. На самом деле.

Он поднял взгляд и увидел, что Каликс прекратила заниматься лошадьми и смотрит на него.

Голос ее был мягок:

— Что бы ты хотел сказать Кире?

Сэмм стоял неподвижно, испуская посредством линка тысячу эмоций, о которых Каликс даже не подозревала. Сейчас время совсем не подходило для того, чтобы говорить Кире подобное, их внимания требовали более важные вещи. И все же... «Кира считает меня статуей, — подумал он. — Не способным испытывать эмоции манекеном». Он намеренно сымитировал признаки грусти и смирения, как это делали люди, вдохнув и медленно выдохнув. Вздох.

— Я не знаю, чего она хочет, — сказал он наконец. — Ты ясно дала мне понять о своих намерениях. Кира для меня загадка.

— Ты не знаешь, испытывает ли она к тебе ответные чувства.

— Мы слишком разные, — сказал Сэмм. Было трудно говорить, не выдавая слишком многого. — Я не знаю, хочет ли она... такого, как я.

— Конечно, — сказала Каликс. — Как знать, может, ее действительно заводят симпатичные, умелые и благодушные ребята.

— Ты очень добрая, — произнес Сэмм.

— Сильно же мне это помогло, — отозвалась Каликс. Она тоже вздохнула, отходя от лошадей и усаживаясь по-турецки на старом видавшем виды столе. — Слушай. Ваши с Кирой отношения — вовсе не та тема, которую я бы хотела сегодня обсуждать, но я часто говорила об этом с Фаном, так что вполне уверена, что могу дать тебе парочку полезных советов. Во-первых, ты сказал, что не знаешь, чего она хочет. Она испытывает то же самое; я не разговаривала с ней, но могу это гарантировать. Ты как будто покрыт броней. Я наблюдала за тобой с того времени, как вы появились здесь, и ты ни разу не показал, что интересуешься ею. Поэтому я предприняла действия.

Если я не смогла понять, то и она не может.

— Я очень плохо умею...

— Я в курсе, — твердо ответила Каликс. — Я начинаю очень хорошо понимать, насколько это правда. Мы это установили, идем дальше. Шаг второй: когда я ясно дала тебе понять свои чувства, ты сказал, что благодарен мне за это. Честно говоря, и я благодарна тебе, что был столь же прямолинеен. Когда я заставила тебя. Я предпочту знать, что ты чувствуешь, чем долго надеяться, гадать и вводить себя в заблуждение — как это делала она.

— Почему ты так думаешь? — спросил Сэмм.

— Я знаю, — ответила Каликс. — Не у всех с этим так же плохо, как у тебя, Сэмм. Любой зрячий человек скажет, что она к тебе неравнодушна.

Сэмм оставался неподвижен, но любой Партиал покачнулся бы от силы его эмоций. Он гадал, правда ли это: действительно Кира испытывает чувства к нему, к Партиалу, который напал на ее людей, предал ее сумасшедшей женщине и доставил ей больше неприятностей, чем он мог вспомнить.

К мужчине, которому осталось не больше года, а потом «срок годности» одним ударом уничтожит его жизнь и его будущее. Он не считал это возможным.

— У нее есть парень, — сказал Сэмм. — Тоже медик, он остался в Нью-Йорке.

— Нью-Йорк довольно далеко.

— Но мы собираемся обратно.

— И если за весь обратный путь ты так ей ничего и не скажешь, то заслуживаешь, чтобы она досталась другому, — заявила Каликс.

Сэмм не мог с этим не согласится.

— Маркус смешит ее, — сказал он. — Я этого не могу.

— Можешь просто наброситься на нее с поцелуем, — сказала Каликс с сухой улыбкой. — В моем случае не сработало, но нельзя знать наперед.

— Не думаю, что это мой стиль.

— Твой стиль — целомудренное молчание, — сказала Каликс, — и я могу гарантировать, что он не сработает. Просто поговори с ней.

— Я все время с ней говорю.

— Тогда начни говорить правильные вещи, — произнесла Каликс.

 

Глава 43

— Вейл по-прежнему не желает поговорить с нами, — сказала Кира. Они сидели в небольшом парке — среди группки деревьев в заповеднике установили несколько столиков для пикника. Сэмм и Каликс вернулись к обеду, и Каликс почти сразу же ушла на площадку неподалеку играть в футбол с группой подростков. Фан тоже играл с ними, но время от времени начинал упрашивать Киру и Сэмма присоединиться к ним. Однако Кира хотела обсудить слишком многое и надеялась на некоторое уединение.

Сэмм же казался еще более тихим, чем обычно, но Кира решила, что он вновь сосредоточился на поставленной задаче. Он настаивал на том, что у Каликс нет никаких тайных мотивов, но мало говорил о своих впечатлениях от прогулки в руины.

— Вейл явно что-то скрывает, — продолжила Кира, — и, даже если мы будем сидеть и ждать обещанной встречи, он, скорее всего, просто придумает еще одну отговорку. Он что-то скрывает, и мне это не нравится, а еще мы ничего не знаем о Херон, и я сыта этим по горло. Пришло время отправится к шпилю.

Она бросила взгляд на высокий черный пик, возвышающийся над остальными зданиями.

— Фан чуть раньше поводил меня по округе, показывая комплекс. Некоторые здания располагаются очень близко к шпилю. Мы сможем преодолеть б ольшую часть пути, не вызывая подозрений, а затем, не знаю, попытаемся проскользнуть так, чтобы никто не заметил. Я, честно говоря, не думаю, что кто-нибудь вообще станет обращать внимание: Фан сказал, что после бомбежек Партиалов башня стала неустойчивой, но мне не кажется, чтобы они особенно опасались жить рядом с ней. Они как будто совсем об этом не думают.

— Есть ограждение? — спросил Сэмм.

— Невысокая стена, — ответила Кира, — в основном из мусора и старой мебели. Они пытаются сделать так, чтобы туда случайно не забрели дети, но, судя по всему, каких-либо активных мер обеспечения безопасности там не предусмотрено, что довольно типично для этого общества в целом. Они не задумываются над тем, что кто-то нападет на них, взбунтуется или нарушит закон, и, насколько я могу судить, этого никогда и не случается.

— И это, естественно, вызывает в тебе подозрения, — заметил Сэмм.

— Это в любом вызовет подозрения, — сказала Кира. — Идеального общества не существует: всегда будут беспорядки, преступники или еще что-то зловещее, что заставляет двигаться вперед. Может быть, Вейл каким-то образом контролирует сознание местных, заставляя их придерживаться правил. Как линком, только для людей. — Сэмм посмотрел на нее, вполне достойно попытавшись изобразить лицом сомнение. Кира фыркнула. — Я, конечно, не знаю, но это уже на что-то похоже.

С площадки раздались триумфальные крики, и, подняв взгляд, Кира увидела, что половина игроков радостно скачет. На земле, тихо постанывая, лежал молодой парень, мяч валялся рядом с ним, а Каликс отходила прочь, применив, судя по всему, жестокий силовой прием. По ее щеке стекала маленькая струйка крови. Глаза Киры удивленно расширились.

— Ого. Я и не подозревала, что она такая боевая.

— У нее хватает своих недостатков, — сказал Сэмм. Прищурившись, он посмотрел в сторону площадки. — Надеюсь, она никого не ранит.

— Вот наш шанс, — произнесла Кира, положив ладонь на его руку. — Подождем, пока они не начнут еще один забег, а потом следуй за мной. Если пройдем за этими деревьями и налево к тому зданию, то они даже не заметят, что мы пропали.

— А если нас увидит кто-то другой?

— Нас ведь не ограничивали в передвижении, — заметила Кира. — Если нас кто-то увидит, разыграем роль «мы недавно в этом городе» и поблагодарим, что нас предупредили не ходить в опасное здание, а затем вернемся сюда ночью. Но если существует хотя бы возможность, что у нас получится сейчас, я хочу попытаться.

— Хорошо, — сказал Сэмм. — Ты вооружена?

— Самозарядный сзади за поясом.

— Кобура на лодыжке, — сказал Сэмм. — Надо надеяться, что они нам не понадобятся.

Они сидели молча, наблюдая за игрой. Фан встал в строй, готовый бежать, не помедлив, как раньше, чтобы пригласить присоединиться Киру и Сэмма. Остальные игроки тоже заняли свои позиции, нападающий скомандовал начало игры, и Кира с Сэммом ускользнули прочь. Они обогнули угол еще до того, как забег завершился.

— Сюда, — сказала Кира, ведя Сэмма к центру комплекса. Шпиль стоял позади здания, мимо которого они проходили; благодаря своей высоте, он был виден почти из любой точки заповедника. Время от времени с Кирой и Сэммом кто-то здоровался, но среди этих людей не было никого, кого Кира видела во время проведенной Фаном экскурсии.

Она махала в ответ рукой, надеясь, что никто не остановит их для беседы, но этого и не произошло. Пройдя мимо еще двух зданий, они оказались на краю большой центральной площадки. Ее огораживала невысокая стена из поломанных столов, комодов, нескольких валунов и стволов поваленных деревьев, а за этим нагромождением стоял огромный темный силуэт шпиля ПараДжен.

Внешняя стена ничем не отличала его от всех тех небоскребов, которые Кира видела раньше: когда-то она состояла из окон, но теперь стала шахматной доской битого стекла и свисающей арматуры. Однако необычным было то, что это строение атаковали намеренно, а затем оно подверглось многолетнему воздействию разъедающего дождя. Некоторые его участки потемнели, были искорежены или зияли мрачными дырами.

Кроме того, сооружение имело странную форму: оно образовывало странные выступы и углы, которые когда-то могли бы показаться современными и красивыми, но сейчас лишь добавляли башне таинственности и угрозы. Кире почти показалось, что она увидела внутри свет, и на мгновение она представила себе, что это призраки бывших офисных служащих, без конца трудящихся в своей забытой могиле.

Она приказала себе прекратить эти глупости и подумала о более правдоподобных объяснениях. Был ли шпиль подключен к электросети, которая снабжала энергией остальную часть комплекса? Что в нем такого осталось, что требовало электричества? Площадка выглядела малодоступной и заросшей, будто в здание много лет никто не входил.

— Херон была здесь, — сказал Сэмм.

— Была или все еще там?

— Данные слишком слабы, чтобы понять, — сказал Сэмм.

— Теперь мы знаем, что Вейл что-то скрывает, — произнесла Кира и огляделась. — Если переберемся через стену, кустарник за ней полностью нас скроет, — сказала она. — Возможно, мы сумеем попасть внутрь незамеченными.

— Лучше будет подождать темноты.

— Чтобы Фан и Каликс снова увязались за нами? — спросила Кира. — Сейчас у нас есть отличный шанс. — Она огляделась. — Я никого не вижу — все обедают, играют в футбол или занимаются чем-то еще, что обычно делают в этом странном месте.

— Это называется «нормальная жизнь».

— Или же это может быть разыгранным для нас представлением, — ответила Кира.

— Неужели ты думаешь... — Сэмм покачал головой. — Неважно. Идем.

— Прости за все это, — тихо сказала Кира, внезапно почувствовав, как на ее плечи обрушился неподъемный груз предпринятого путешествия. — Прости, что я втянула тебя в это.

— Ты же знаешь, я надеюсь на это так же, как и ты, — сказал Сэмм. — Нормальная жизнь других людей стоит того, чтобы наши стали сумасшедшими.

Кира почувствовала прилив эмоций.

— Я обещаю тебе, что как только мы закончим спасать мир, то пообедаем и сыграем в футбол.

— Договорились, — ответил Сэмм.

Кира оглянулась на шпиль.

— Готов?

— Постарайся не отстать, — сказал Сэмм. Он огляделся в поисках наблюдателей, затем посмотрел на шпиль и прищурился. — Давай.

Они бросились бежать через площадку, увертываясь от стволов упавших на лужайку деревьев. Сэмм добрался до стены первым и перелетел через нее, опустившись посреди высокой травы. Кира последовала за ним и приземлилась в рослом кустарнике. Они замерли, прислушиваясь к крикам погони или тревоги, но Кира ничего не услышала.

Сэмм тяжело дышал.

— Ты запыхался? — прошептала Кира. — Я не думала, что у тебя может быть одышка.

— Мы все еще слабы после пересечения пустоши, — сказал Сэмм. — Наши тела функционируют не на пике своих возможностей.

— Я в порядке, — заметила Кира.

— Я тоже, — сказал Сэмм. — Пошли.

Они ползком пробирались через растительность, скрытые высокой травой. Сэмм, судя по всему, пришел в себя, и Кира стремительно двигалась вперед, желая достичь здания как можно скорее: как бы они ни старались остаться незамеченными, но, до того как войти в здание, не могли быть уверены, что их не обнаружат.

Скоро Кира начала нервничать: она опасалась, что ползком они двигаются слишком медленно. Приподнявшись над травой, она огляделась. Заповедник казался тихим и неподвижным.

Она снова опустилась на четвереньки и поползла вперед еще быстрее. Здание теперь было совсем близко. Сэмм следовал за ней; его лицо выглядело мрачным, но сосредоточенным. К тому времени как они достигли здания, он снова начал дышать как-то странно, хотя теперь не задыхался, а вдыхал глубоко и медленно.

— Ты в порядке?

— Я чувствую странную слабость, — сказал он, — словно не спал несколько дней.

Кира не могла не почувствовать укол вины. «Я совсем не испытываю усталости. Неужели Сэмм действительно настолько изнурил себя? Неужели я за время путешествия подверглась меньшей нагрузке и даже не заметила этого?»

— Тебе нужно отдохнуть?

— Не здесь, — сказал Сэмм. — Мы должны попасть внутрь.

Высокий кустарник подходил почти к самому зданию, где Кира и Сэмм могли пробраться внутрь через любой из протянувшихся от пола до потолка проемов — это были гигантские окна, уничтоженные во время атаки Партиалов.

Почти весь цокольный этаж оказался открытым по периметру: его поддерживали несколько центральных колонн. Здесь были только стойки администратора и зоны ожидания. Какие-либо документы, скорее всего, можно было найти лишь в офисах наверху. Кира заметила приоткрытую дверь на лестницу.

Кира указала на проем Сэмму, и тот кивнул. Грудь Партиала вздымалась и опускалась медленно и будто с некоторым затруднением. Кира тихо досчитала до трех, и они подскочили и побежали по замусоренному полу к двери.

Кира достигла лестницы первая, опередив Сэмма на несколько шагов, и, когда тот, пошатываясь, прошел через дверной проем, она захлопнул дверь за его спиной. Сэмм оперся о стену, тяжело дыша и закрыв глаза.

— Думаю, нас никто не видел, — сказала Кира. — Можем отдохнуть здесь немного, прежде чем двигаться дальше.

— Если остановлюсь отдохнуть, то засну, — сказал Сэмм. Он пытался открыть глаза, но его веки будто отяжелели и не слушались его. — Пошли дальше.

— С тобой все будет нормально?

— Мы в любом случае не должны останавливаться, — ответил Сэмм. — Так что это не имеет значения.

Кира попыталась возразить, предложить вернуться сюда позже, но Сэмм не стал ее слушать.

— Второго шанса у нас не будет. Я справлюсь.

Он обеими руками сжал перила по бокам лестницы и поднял ногу, которая будто налилась свинцом.

Кира закинула руку Сэмма себе на плечи и обхватила его за талию, помогая Партиалу передвигаться. Теперь он дышал глубже, как будто уже заснул. Его шаги были нечеткими, а иногда ему приходилось заносить ногу на ступеньку три или четыре раза.

— У тебя получается, — сказала Кира, хоть знала: что-то не так. Что, черт возьми, происходит? — Еще немного. — Она держала его крепко, и он навалился на нее почти всем своим весом. Так они преодолевали ступеньку за ступенькой. — Так, хорошо, еще чуть-чуть. — На площадке второго этажа Кира открыла дверь, и Сэмм ввалился через нее и рухнул на пол. В воздухе стоял запах земли и растений, и Кира увидела на ковре следы котов и птиц. — Сэмм, с тобой все нормально? — Едва ли кто-нибудь снаружи мог увидеть их здесь. Укрытие было вполне подходящим. — Сэмм, не молчи.

— Не... — Его голос был вялым и слабым, будто каждое слово ему приходилось проталкивать через плотную перегородку и в них больше не оставалось силы. Голова Сэмма моталась из стороны в сторону, он как можно шире открывал глаза, пытаясь остаться в сознании.

Кира ждала, чтобы он закончил предложение, но теперь он заговорил про другое: — Херон... здесь. — Еще одна пауза. — Спать. — Он повернулся голову к Кире. Его глаза были пустыми, а взгляд рассеянным. — Найди... это.

— Найди «это»? — переспросила Кира. — Найди что?

Она трясла его и взволнованно шептала что-то ему на ухо, но Сэмм так и не проснулся. «Он спит. Сказал мне, что хочет спать. И, очевидно, Херон где-то здесь».

Кира приказала себе воспользоваться линком и уловить в воздухе вокруг себя какие-либо сведения о Херон. Ей никогда не удавалось делать это по желанию; только в схватке она могла полагаться на линк, когда адреналин, судя по всему, усиливал его действие. «Но ведь сейчас адреналин бушует во мне вовсю, — подумала она. — То, что случилось с Сэммом, до смерти меня напугало, но я ничего не могу ничего уловить. Может быть, вырабатываемые в бою феромоны просто сильнее? Или я была создана так, что могу улавливать только их?»

Она проверила пульс и дыхание Сэмма. Они были в норме. Теперь, когда он перестал бороться и погрузился в сон, функции его организма, казалось, нормализовались.

Кира поднялась, пытаясь понять, что должна делать дальше: подождать, пока Сэмм проснется? Оставить его здесь и продолжить путь? Последнее казалось более подходящим вариантом, но ей это не нравилось: что, если, пока ее не будет, с ним что-то произойдет?

Кира оттащила Сэмма к стене и прислонила его к ней спиной, а спереди подперла его парой компьютерных столов из ближайших кабинок. Сэмм спал слишком крепко, и Кира опасалась, что, если его вырвет или у него потечет слюна, он не сможет среагировать и захлебнется. Так ему это по крайней мере не грозило.

«Можно подумать, он находится под действием снотворного, — подумала Кира. — Но зачем кому-то так с ним поступать? И как это можно было провернуть? Каликс подмешала ему наркотик? Но зачем усыплять его и уходить?»

Она покачала головой. «Я могу спросить его, когда он проснется. Сейчас я здесь, у цели наших поисков, и я не знаю, сколько у нас времени, прежде чем нас обнаружат. Сэмм прав, если мы сейчас уйдем, нет никакой гарантии, что выпадет еще один шанс найти то, зачем мы здесь. Я должна найти записи».

Она молча попросила у него прощения, а затем начала копаться в столах, которые были на этом этаже, надеясь найти указатель или карту — какой-то намек на то, где начать. Несомненно, о Доверии нигде упоминаться не будет, по крайней мере Кира так не думала, но она знала из документов Чикаго имена почти всех его членов.

Она мысленно повторила их: «Грэм Чемберлен, Киони Тримбл, Джерри Риссдал, Маккенна Морган, Нандита Мерчант и Армин Дхурвасула. Мой отец». Она нашла небольшой каталог и поискала их имена, но ничего не обнаружила.

Кира решила попробовать иную тактику, подходя к проблеме с другой стороны: какие подсказки она уже собрала, и какой информацией уже располагала? Ей потребовалось время, чтобы собраться с мыслями; последние несколько дней она была так занята тем, как добраться сюда, что не думала ни о чем, кроме выживания.

Она напомнила себе о тайнах, которые пыталась разгадать. Задачей доктора Морган было создание невероятных физических характеристик Партиалов: выносливости, рефлексов, сопротивляемости болезням и потрясающей способности к восстановлению. Джерри Риссдал работал над их органами чувств. Отец Киры создал линк и всю феромонную систему связи.

О Тримбл Кира по-прежнему ничего не знала. Последними оставались Грэм Чемберлен и Нандита, которых назначили на проект «Предохранитель». Приведшую к концу света чуму, которая теперь была известна как РМ.

В Чикаго они узнали, что Предохранитель создавался для того, чтобы убить Партиалов, если те выйдут из-под контроля. Его заказало американское правительство, а руководство ПараДжен утвердило. Именно это, судя по всему, привело к тому, что ведущие ученые ПараДжен создали Доверие.

И каким-то образом вирус, появившись, вместо Партиалов убил людей. Это не могло входить в намерения Доверия; Кира не могла позволить себе думать, что кто-то, а в особенность ее отец и единственная мать, которую она знала, стал бы по своей воле, сознательно и без зазрения совести уничтожать стольких людей. Кроме того, Грэм убил себя, и это Кире ни о чем не говорило, а лишь возбуждало в ней еще больше сомнений.

«Тем не менее, — думала она, — Даже когда Доверие строило свои планы, оно было раздробленным. Доктор Морган ничего не знала о «сроке годности», но кто-то ведь заложил его в ДНК Партиалов, кто-то, у кого был план.

Существовали и другие, чьи имена Морган выкрикнула, когда думала, что Кира — шпионка: Крон и Прометей. Были ли это псевдонимы кого-то из списка? Или совершенно другие люди? И как доктор Вейл связан с этим?

Кира вернулась к каталогу, пытаясь найти то, что могло относиться к планам Доверия: к «сроку годности» и Предохранителю. Вирус, вирусология, патология, эпидемиология — она искала упоминания каждого синонима, который знала.

Кира просматривала каталог, надеясь обнаружить хоть какие-то ключевые слова:

«лабораторию», «исследования», «генетику», даже «РМ»... Стоп. Кира уставилась в каталог. РМ в нем не значилось, но зато было какое-то РИ. Это упоминание о вирусе?

Возможно, о более ранней его версии? Но не может быть, чтобы о чем-то настолько секретном говорилось в обобщенном каталоге, где не назывались даже имена ведущих ученых.

Она вспомнила свою путаницу с термином ИТ, который оказался аббревиатурой — информационные технологии. РИ, должно быть, тоже сокращение... расположение информации? расписание исследований?

Развитие и исследования.

Если Доверие и имело к чему-либо отношение, то только к этому. Но где находится этаж С?

Все этажи были под номерами. Кира начала искать карту, обшаривая ящики всех столов, которые попадались ей под руку. Когда она в третий раз пересекала холл, то остановилась на площадке у лестницы, глядя не на ступеньки, а на двери позади них. Двойные двери, три пары в ряд.

Лифты.

В заповеднике была непрерывная, автономная энергосистема. Лифты в других зданиях по-прежнему работали. Если они все еще работают и здесь, то, чтобы найти этаж С, достаточно будет только взглянуть на кнопки, а чтобы добраться туда — нажать на одну из них. Кира шагнула вперед, ее палец завис над кнопкой. Она нажала на нее.

Глубоко в недрах здания загудел мотор, и Кира почувствовала, как вибрирует от вращения зубчатых колес и шкивов пол. Лязг и визг пронеслись по шахте лифта, и Кира отступила назад, когда двери перед ней с громким скрежетом наполовину открылись.

Кабина лифта за ними была лишь частично вровень с полом: оставалась широкая щель, ведущая глубоко в темноту. «То, что энергии для подъемников хватает, вовсе не означает, что кто-то последние двенадцать лет поддерживал их в надлежащем состоянии, — подумала Кира. — Удивительно, что они вообще до сих пор работают».

Двери попытались закрыться, но при открытии в них что-то повредилось, и они уже не смогли соединиться. Кира помедлила в проеме, размышляя, в достаточной ли мере она доверяла устойчивости кабины, чтобы забраться внутрь и взглянуть на кнопки.

Она опустила глаза на яму внизу: на дне шахты глубиной приблизительно в семь этажей горели темно-красные лампочки. «Пять подземных уровней, — подумала Кира. — Один этаж, должно быть, технический, может, два. Остаются три полных подземных этажа».

A, B и C.

Кира решила не рисковать с лифтом и вместо этого оглядела углы шахты, высматривая лестницу для ремонтных работ. Она обнаружила ту, до которой могла дотянуться относительно легко, но все равно испытала мгновение ужасающего головокружения, пока висела над глубокой темной ямой. Крепко сжав руками металлические скобы, она, раскачавшись, перенесла свое тело в нужное место, нащупала лестницу ногами и начала спускаться по ней.

Каждый этаж был обозначен, и она вздохнула с облегчением, когда миновала первый и нашла под ним ожидаемый этаж А. Продолжив движение, Кира остановилась лишь на этаже С и стала искать выход. Рядом с лестницей была служебная дверь; та легко открылась, когда Кира повернула ручку.

Коридор был ярко освещен. Воздух — свежим и не застоявшимся. Кира услышала, как вдалеке слабым эхом отдались чьи-то шаги.

Сердце Киры подскочило к горлу, и она осознала, что парализована внезапным страхом. Это Херон — она уже здесь? Или это кто-то другой? Он услышал, как Кира вызывала лифт? Это шаги одного человека или нескольких? Они приближались или отдалялись?

Кира не могла пошевелиться, потому что это незнание слишком напугало ее. Мгновение спустя она заставила себя вернуть способность мыслить. «Что бы там ни было, я должна пройти через эту дверь. Я не могу просто уйти, это может быть моим единственным шансом узнать, кто я».

Она помедлила, пытаясь набраться смелости, гадая, установлена ли на этаже какая-либо система безопасности, которая атакует ее. Когда она открывала дверь, никакой тревоги не последовало. Кира глубоко вдохнула и шагнула вперед.

В коридоре было светло — не только из-за ярких ламп, но и потому, что стены, пол и потолок были белыми, как в больнице. Кира чувствовала, как через пол отдается слабый гул, похожий на работу мотора лифтов, но постоянный, как фоновое гудение. «Электрогенератор? — подумала Кира. — Или вентиляционная система?» Ощущался слабый ветерок — ни теплый, ни холодный, а просто движение воздуха.

Она снова услышала шаги, такие тихие, что они, скорее всего, принадлежали одному человеку. Кира напрягала органы чувств, пытаясь понять, Херон ли это, но ничего не уловила.

Кира нащупала на поясе пистолет, достала его и проверила патронник и магазин, удостоверившись, что оружие заряжено и готово к бою. Она вытянула пистолет перед собой, тихо передвигаясь на носочках. Она слышала чьи-то шаги, но была уверена, что ее еще не обнаружили.

Этаж С оказался лабораторией, которая сохранилась в гораздо лучшем состоянии, чем верхние уровни. Что бы Партиалы ни сделали с этим местом, так глубоко разрушения не достигли.

Кира шла мимо кабинетов и конференц-залов, лабораторий и душевых, чистых белых комнат, полных оборудования, которое она не узнавала.

Здесь Вейл изготавливал свое лекарство? Это имело смысл: несомненно, в ПараДжен находилось лучшее во всем заповеднике оборудование для генной инженерии. Это оборудованием было причиной, по которой, как сказал Вейл, лекарство «нельзя транспортировать»? Возможно, шаги, которые Кира слышала, принадлежали Вейлу. Девушка пошла быстрее.

Она снова услышала шаги, а когда подошла ближе, еще и голос, бормочущий и нечеткий: кто-то негромко что-то говорил. Кира шла так тихо, как только могла, все еще опасаясь того, кого могла здесь найти, или того, чем он или она могли заниматься. Они нападут на незваного гостя?

Воспримут ли ее присутствие как угрозу? Какое оборудование они использовали и как делали это?

Убьют ли они Киру, чтобы защитить свою тайну?

«Это не имеет значения. Я уже зашла очень далеко. Я должна узнать».

Она обогнула последний поворот, заходя в огромную комнату, и ахнула. Перед ней в два длинных ряда расположились десять металлических столов, и на каждом из них находился тощий, словно скелет, человек.

К каждому из них была подведена путаница трубочек, шнуров и кабелей, некоторые из которых снабжали тела питательными веществами, в то время как другие, судя по всему, отводили отходы и отработанную кровь.

Лица этих людей были открыты, но из шеи каждого тянулась небольшая трубочка, которая исчезала в переплетении над телами.

В любой другой ситуации Кира сочла бы их мертвыми, но увидела, как легкие слабо сжимаются и расправляются, а сердца медленно бьются в хрупких грудных клетках. Это были живые мертвецы, находящиеся в беспамятстве и потерянные для мира. Они выглядели так, как будто пробыли здесь многие годы.

— Что происходит? — прошептала Кира.

— Это Партиалы, — произнес доктор Вейл. Кира подняла голову и увидела его в противоположной части комнаты; она почти машинально направила на мужчину пистолет, и тот поднял руки. — Ты хотела знать, как я синтезировал лекарство, — сказал Вейл. — Я его не производил, я только собрал его. — Он кивнул в сторону столов. — Вот оно: лекарство от РМ.

 

Глава 44

Кира в изумлении на него уставилась:

— Что это?

— Это спасение, — сказал Вейл. — Все, кого ты встречала здесь, каждый увиденный тобой ребенок, которых ты назвала чудом... Все это существует благодаря этим десяти Партиалам.

— Это... — Кира остановилась, затем шагнула вперед и покачала головой, все еще пытаясь осознать увиденное. — Они спят?

— Усыплены, — ответил Вейл. — Они тебя не слышат и не видят, хотя, думаю, наши голоса могут отражаться в их снах.

— Они видят сны?

— Возможно, — сказал Вейл. — Их мозговая активность не является важной частью процесса; я не обращал на это внимания.

Кира снова шагнула вперед.

— Они никогда не просыпаются?

— А какой смысл? — спросил Вейл. — Мне легче ухаживать за ними, когда они спят: так гораздо меньше проблем.

— Вы не «ухаживаете» за ними, — сказал Кира. — Они — не растения.

— Строго по биологическим определениям — нет, но метафора подходит. — Вейл подошел к одному, проверяя трубки и провода, соединяющие Партиала с аппаратом на потолке. — Они не растения, но они как сад, за которым я тщательно ухаживаю, чтобы собрать урожай для спасения человеческой расы.

— Феромон, — произнесла Кира.

— Техническое название — частица 223, — пояснил Вейл, — хотя я называют это амброзией. — Он улыбнулся. — Пища жизни.

— Вы не можете так поступать, — неожиданно для самой себя произнесла Кира.

— Как видишь, могу.

— Конечно, можете, но... Мы всегда знали о такой возможности, но... это не правильно.

— Скажи это тысячам живых людей, которых они спасли, и еще нескольким сотням, которых они спасут в этом году. — Улыбка исчезла с лица Вейла, и он стал серьезным. — Десять на две тысячи — это две сотни жизней каждый. Никому из нас недоступна такая щедрость.

— Но... они же рабы, — сказала Кира. — Они даже хуже, чем рабы, это... ваш жуткий человеческий сад.

— Не человеческий, — твердо сказал Вейл, — животный. Да, это живые существа, но человечество начало использовать жизнь других в своих целях с того самого момента, как научилось мыслить разумно. Куст в дикой природе — это просто куст, но благодаря человеческой заботе становится изгородью, стеной, которая защищает нас. Ягоды становятся чернилами и красками, грибы — лекарствами. Коровы дают нам молоко, и мясо, и кожу; лошади тянут наши плуги и повозки. Даже вы использовали лошадей, пересекая токсичную пустошь, но я уверен, что те бы никогда сами не выбрали себе такую работу.

— Это другое, — сказала Кира.

— Не другое, — возразил Вейл. — Лошади, по крайней мере, — часть мира. Они существуют сегодня, потому что за миллион лет естественный отбор не сумел истребить их: они заработали свое право на жизнь. Партиалы же были выращены в лаборатории и созданы для того, чтобы помогать человечеству. Они... бессемянные арбузы, или морозостойкая пшеница. Не позволяй их человеческим лицам обмануть тебя.

— Это не просто лица, — резко сказала Кира, — это разум. Вы не можете, поговорив с одним из них, сказать мне, что они не настоящие люди.

— Даже компьютеры в конце концов научились говорить, — ответил Вейл, — но это не сделало их людьми.

Кира покачала головой, от гнева и досады закрыв глаза. Все это было ей настолько отвратительно, что она с трудом могла думать.

— Вы должны освободить их.

— А что потом? — спросил Вейл. Кира подняла глаза и увидела, как он широко развел руками, будто охватывая не только лабораторию, но и заповедник и, пожалуй, весь мир. — Мы что, должны вернуться к тому, как живут твои люди? К попыткам вылечить болезнь, которую вылечить нельзя, и к смертям тысяч детей, которые умирают потому, что десять мужчин — десять врагов, которые восстали и убивали вас, — не должны страдать?

— Все намного сложнее, — ответила Кира.

Вейл кивнул:

— Об этом я и говорю. Ты считаешь, что жестоко держать их вот так — без сознания и изможденными; а я считаю, что еще более жестоко и по отношению к гораздо большему числу людей будет позволить этим Партиалам освободиться. Ты знаешь, каким способом я держу их в состоянии сна? Иди сюда.

Он подошел к концу первого ряда столов, жестом подзывая Киру к себе.

Партиал на последнем столе выглядел так же, как и остальные, но его аппаратура была другой. Вместо идущей из-под челюсти трубки, в его горло вставили нечто, что напоминало респиратор. Кира медленно приблизилась, давно забыв, что в руке держит пистолет, и увидела, что в шею Партиала были встроены небольшие вентиляторы.

— Что это? — спросила она.

— Вентиляционная система, — ответил Вейл. — Этого я называю Уильямсом, и он стал моим последним созданием перед тем, как с течением времени наше оборудование для генных модификаций вышло из строя. Вместо синтеза амброзии, он вырабатывает другую частицу моего собственного изобретения — невероятно сильное снотворное, которое действует только на Партиалов. Биомеханика, которая стоит за всем этим, просто монументальна, уверяю тебя.

Вспомнив о Сэмме, Кира потеряла дар речи, и Вейл кивнул, будто точно угадал, о чем она подумала.

— Как я понимаю, твой дружок-Партиал крепко спит где-то наверху? — Он махнул рукой в сторону потолка. — Вентиляционная система в шпиле по-прежнему работает на удивление хорошо и разносит успокоительное для Партиалов по всему зданию и даже за его пределы. Мне будет интересно узнать, как далеко он зашел, перед тем как сдаться. Если Партиалы, о которых ты говорила, вздумают атаковать нас, Уильямс может стать нашим главным орудием защиты.

Кира воспроизвела в памяти предыдущие события: Сэмм не ощущал никаких эффектов, пока они не оказались где-то в пятидесяти ярдах от центрального шпиля, но весь день он казался каким-то вялым. Из-за действия снотворного или из-за чего-то другого?

И на какое расстояние от шпиля ей придется оттащить его, чтобы действие снотворного прошло?

Она оглянулась на Вейла.

— Вы не должны этого делать.

— Ты все время это твердишь.

— Вы не можете просто превратить человека в оружие.

— Дитя, — произнес он, — а что, по-твоему, Партиалы вообще такое?

— Ну. . да, они создавались как оружие, — признала Кира, — И посмотрите, к чему это привело. Разве конец света ничему вас не научил?

— Я научился защищать человеческую жизнь любой ценой, — сказал Вейл. — Надеясь угнаться за двумя зайцами сразу, мы танцевали над пропастью.

— Вы делаете это не для того, чтобы защитить людей, — прорычала Кира, отступая назад и поднимая пистолет. — Вы делаете это из-за власти. Вы один распоряжаетесь лекарством и таким образом контролируете всех, и всем приходится вам подчиняться.

Вейл громко рассмеялся, так неожиданно и так искренне, что Кира неосознанно отступила еще на шаг. «Что я упустила из виду?» — подумала она.

— Где ты здесь видела угнетение людей? — спросил Вейл. — В каком железном кулаке я всех держу, да еще и так, что этого никто не замечает? Разве люди в заповеднике несчастны?

— Это не значит, что они свободны, — ответила Кира.

— Разумеется, они свободны, — сказал Вейл. — Они могут приходить и уходить, когда им заблагорассудится, у нас нет охраны или полиции. У нас нет комендантского часа, но есть опасность кислотных бурь; у нас нет стен, но есть смертоносные просторы пустоши. Я не требую дани, я не управляю школами, я не храню никаких секретов от всех, кроме этого.

Он показал на неподвижных Партиалов.

Кира рассердилась:

— Фан и Каликс сказали, что вы не позволяете им уйти.

— Разумеется, я запретил им уходить, — сказал Вейл. — За пределами заповедника опасно.

Фан, Каликс и остальные охотники жизненно важны для нашего общества. Но они все равно остаются в праве уйти в любое время. Лишь то, что они сделали так, как я советовал, не превращает меня в тирана. — Он указал на Киру. — Даже ты могла уйти все это время, ты — занимающийся глупой демагогией новичок и твой представляющий опасность ручной Партиал.

Никто не мешал вам уйти, никто не следовал за вами по пятам. Скажи мне, Кира: против чего ты бунтуешь?

Кира покачала головой, сбитая с толку и загнанная в угол.

— Вы контролируете этих людей.

— Если рассуждать вольно, наверное, — сказал Вейл. — Вы пришли оттуда, где власть, насколько я понимаю, осуществляется под дулом пистолета, где правительство обеспечивает ваше послушание дефицитом. И тем, о чем умалчивает. Я поддерживаю порядок, давая людям именно то, что они хотят: лекарство от РМ, пищу и кров, возможность быть частью общества. Они принимают мое лидерство, потому что я руковожу ими хорошо и эффективно. Не всякая власть — зло.

— Какие благочестивые слова я слышу от человека, находящегося в секретной лаборатории, полной полуживых пленников.

Вейл вздохнул, несколько мгновений не отрывая от Киры глаз. Наконец он повернулся и прошел к стене комнаты, где взял из лотка шприц с прозрачной жидкостью.

— Пойдем со мной, Кира. Я хочу тебе кое-что показать. — Он подошел к двери в дальнем конце комнаты, и после некоторых колебаний Кира последовала за ним. — Весь этот комплекс связан сетью подземных туннелей, — сказал Вейл. — Позволь мне напомнить тебе, прежде чем мы вновь присоединиться к другим, что они не знают о Партиалах. Буду признателен за твое благоразумие по данному вопросу.

— Потому что вам стыдно?

— Потому что многие из них отреагируют так же, как и ты, — ответил он, — а некоторые попытаются наказать Партиалов.

— Вы плохо меня знаете, доктор, я не молчу о том, что мне не нравится.

— Но ты хорошо хранишь секреты, — сказал он.

Кира косо посмотрела на него:

— Вы говорите о Сэмме?

— У тебя есть и другие секреты?

Кира изучала Вейла какое-то время, пытаясь понять, знает ли он или хотя бы просто подозревает, кто она. «Наверное, нет, — решила девушка, — потому что он спросил бы, почему на меня не подействовало снотворное для Партиалов. Или он знает обо мне больше, чем я сама...»

«Разумеется, ему известно больше, — подумала она. — Он член Доверия. Он знает все из того, ради чего мы сюда пришли. Одна я не смогу его остановить, не сейчас, но, если сумею добиться нужных ответов, возможно, мне и не придется это делать». Помедлив в раздумьях еще мгновение, она произнесла:

— Я сохраню ваш секрет — пока, — но вы будете мне кое-что должны.

— Лекарство? — спросил Вейл. — Как ты понимаешь, это и есть то лекарство, которое ты обнаружила сама — и, как я уже говорил, оно не транспортабельное.

— Не лекарство, — сказала Кира. — Оно — зло, и что бы вы ни собирались мне показать, это не изменит мое мнение.

— Увидим, — ответил Вейл.

Кира продолжила:

— Мне нужна информация.

— Какая информация?

— Вся, — сказала Кира. — Вы помогли создать Партиалов, а значит, вы знаете об РМ, о «сроке годности» и о Предохранителе. Я хочу знать, каковы были ваши планы и как все это связано.

— Какой бы информацией я ни обладал, она твоя, — пообещал Вейл. — В обмен на, как ты сказала, твое молчание.

— Идет, — сказала Кира.

— Хорошо, — произнес Вейл, останавливаясь у двери. — Но для начала нам нужно подняться.

Кира прочитала табличку на двери.

— «Корпус шесть». Этот тот, который вы переоборудовали в госпиталь.

— Верно.

— Госпиталь я уже видела.

Вейл открыл дверь.

— Но ты не видела ребенка, который родился сегодня. Идем.

Он стал подниматься по лестнице, и Кира последовала за ним, внезапно ощутив волнение.

Разумеется, родился ребенок: зачем еще Вейлу нужно было ходить в шпиль за шприцем с лекарством?

Ее живот непроизвольно сжался. В Ист-Мидоу она столько времени провела в родильном отделении, где младенцы умирали, а матери выли от отчаяния, что не могла не почувствовать это напряжение снова. Но сейчас все было по-другому — Вейл обладал лекарством. Ребенку не придется умирать. Вот только Кира знала, откуда взялось это лекарство. Она закрыла глаза и увидела мрачные и осунувшиеся лица Партиалов. Держать их в таком состоянии было неправильно, что бы Вейл ни говорил себе в оправдание. И все же...

Они вышли в холл и плотно закрыли за собой дверь. Люди ходили туда-сюда, и Кира с изумлением увидела, что большинство из них счастливы: они смеялись, беседовали и улыбались, прижимая к груди крошечные теплые свертки.

Матери и отцы, братья и сестры. Семьи — настоящие, связанные родственным узами, такие, каких Кира никогда не видела. Родильное отделение, в котором работала она, было местом смерти и горя, изнурительной борьбы и безжалостного, неумолимого врага.

Только такое материнство она знала. Здесь, однако, все было по-другому. Матери, которые приходили сюда рожать, не сомневались: их дети будут жить.

Это отделение было полно надежды и удачи. Кире пришлось на мгновение остановиться и опереться о стену. «Это — то, чего я всегда хотела, — подумала она. — То, что я хочу создать дома. Что я хочу принести им — надежду и удачу. Счастье».

И все же...

Позади звуков активной деятельности скрывался тот, который Кира знала слишком хорошо, — вой умирающего ребенка. Из обширного собственного опыта Кира знала, как вирус прогрессировал, как атаковал ребенка от минуты к минуте.

Если дитя родилось лишь несколько часов назад, как говорил Вейл, то РМ все еще развивался в его кровеносной системе. У ребенка будет лихорадка, но пока не смертельная. Вирус будет медленно размножаться, от клетки к клетке, создавая все больше вирусных спор, поедая крошечное тело изнутри, и в конце концов — возможно, завтра — организм ребенка практически изжарит сам себя, пытаясь выжить.

Сейчас, в начале процесса, боль можно было смягчить, жар — держать под контролем, но развитие вируса остановить было нельзя. Без феромонного лекарства смерть оставалась неизбежной.

Вейл двигался по коридору на звук, вежливо кивая встречным людям, и Кира оцепенело последовала за ним. Это он хотел ей показать? Как лекарство действует, спасая невинную жизнь?

Она не знала, чего он пытался этим добиться: она и так прекрасно понимала, что стоит на карте, возможно, даже лучше, чем он сам, потому что так долго прожила вообще без лекарства.

Это не изменит ее мнение касательно пленных Партиалов и не купит ее молчание или содействие.

Доктор Вейл толкнул последнюю дверь и вошел в комнату. Кира увидела, как мать младенца едва не упала в обморок, его увидев.

Отец, в той же мере благодарный и взволнованный, энергично потряс руку Вейла. Тот несколькими фразами и улыбкой успокоил его, подготавливая шприц, а Кира все это время стояла у стены, наблюдая, как ребенок вопит и кричит в детской кроватке.

Родители бросили на девушку несколько взглядов, но быстро про нее забыли, снова обратив свое внимание на ребенка. Кира смотрела, как они укачивают дитя. Она не могла не заметить, насколько похожи они в этот момент были на Мэдисон и Гару. На каждую ставшую родителями семейную пару, которую Кира видела.

«Это не имеет значения, — подумала она. — Это не оправдывает того, что происходит с теми людьми в подвале. Если бы родители знали, что живые, дышащие существа подвергаются таким страданиям, неужели они были бы по-прежнему рады увидеть лекарство? Согласились ли бы они принять его?» Она хотела рассказать им, рассказать им все, но чувствовала себя так, будто окаменела.

Вейл закончил готовиться к инъекции и повернулся к родителям с просьбой выйти из комнаты.

— Пожалуйста, — тихо сказал он, — нам нужно провести с вашим малышом несколько минут наедине.

Глаза матери расширились от страха.

— С ним все будет хорошо?

— Не беспокойтесь, — произнес Вейл, — это лишь на минутку. — Родители выходить не хотели, но, судя по всему, доверяли доктору. После еще нескольких ласковых просьб и вопросительного взгляда на Киру они покинули комнату. Вейл запер за ними дверь и повернулся со шприцем — не к младенцу, а к Кире. Он протянул девушке лекарство, как дар. — Как я уже говорил тебе, для того, чтобы руководить этими людьми, я даю им то, что они хотят, — сказал он.

— Теперь я сделаю с тобой то же самое. Возьми его.

— Мне не нужно ваше лекарство, — ответила Кира.

— Я даю тебе не лекарство, — возразил Вейл, — а возможность выбирать — жизнь или смерть. Ты же хотела этого, верно? Решать за всех, что правильно, а что нет. Что справедливо и что непростительно. — Он снова протянул ей шприц, подойдя ближе и держа его, как чашу Грааля. — Иногда, чтобы помочь кому-то, приходится ранить кого-то другого. Нам это не нравится, но мы вынуждены это делать, потому что альтернатива еще хуже. Я уничтожил десять жизней, чтобы спасти две тысячи; по-моему, на лучшее соотношение не могла надеяться ни одна нация. У нас нет преступности, бедности; никто, кроме них, не страдает. И кроме меня, — сказал он, — и теперь тебя. — Он снова поднял шприц. — Если ты думаешь, что лучше меня умеешь судить, чья жизнь дороже, если считаешь, что должна решать, кому жить, а кому умереть, тогда сделай это. Спаси это дитя или приговори его к смерти.

— Это нечестно.

— Это нечестно и тогда, когда мне приходится делать это, — грубо сказал Вейл. — Но дело должно быть сделано.

Кира посмотрела на шприц, на ревущего младенца, на запертую дверь, за которой ждали родители.

— Они узнают, — сказала Кира. — Они узнают, что я выберу.

— Разумеется, — ответил Вейл. — Или ты хочешь сказать, что твой выбор изменится в зависимости от того, кто о нем узнает? Законы нравственности действуют не так.

— Я говорю не об этом.

— Тогда выбирай.

Кира снова посмотрела на дверь.

— Зачем вы попросили их выйти, если они все равно узнают?

— Чтобы они не кричали на тебя, пока мы ведем этот разговор, — ответил Вейл. — Делай выбор.

— Не мне его делать.

— Десять минут назад, когда ты утверждала, что мои труды есть зло, тебя это не беспокоило, — сказал Вейл. — Ты говорила, что Партиалов необходимо освободить. Что изменилось?

— Вы знаете, что изменилось! — прокричала Кира, указывая на ревущего ребенка.

— Изменилось то, что твоя благородная мораль внезапно предстала перед лицом последствий, — произнес Вейл. — Они есть у каждого выбора. Мы имеем дело с самой настоящей угрозой вымирания человеческой расы, и выбор из-за этого становится более сложным, а последствия — более ужасными. И иногда, когда ставки настолько высоки, выбор, который раньше ты бы никогда не сделала, который в других обстоятельствах ты бы даже не рассматривала, становится единственным правильным с точки зрения морали. Это единственное, что ты можешь предпринять, а утром быть в состоянии себя терпеть. — Он вложил шприц Кире в ладонь. — Ты назвала меня тираном. Сейчас убей этого ребенка или стань тираном сама.

Кира посмотрела на шприц в своей ладони — спасение человеческой расы. Но только в том случае, если она посмеет воспользоваться им. Она убивала Партиалов в бою — какая разница?

Забрать одну жизнь, чтобы спасти другую. Спасти тысячи других или даже в конце концов десятки тысяч. В некотором отношении это было более милосердно, чем смерть, потому что Партиалы просто спали...

«Но нет, — сказала она себе. — Я не могу оправдывать это. Если я дам ребенку лекарство, то поддержу муки и заточение Партиалов — людей. Моего народа. Я не могу притворяться, будто все в порядке. Если я сделаю это, то не должна отворачиваться от того, что это такое.

В конце концов остается только это? Сделать выбор?»

Она взяла ребенка за ножку, ввела иглу и сделала инъекцию.

 

Глава 45

Ариэль выживала в условиях партиалской оккупации таким же образом, как она выживала всегда — оставаясь в одиночестве. Страх перед армией захватчиков согнал многих жителей Ист-Мидоу в коллективные убежища, где они собирались вместе для поддержки и запасали еду и воду.

Благодаря этому Партиалам, которые начали прочесывать город и забирать людей на эксперименты и казни, что уже стало одним и тем же, было легче их схватить.

Из-за размеров группы и издаваемого ей шума людей было просто найти и захватить. В любом случае никакое число нетренированных мирных жителей не могло бы справиться с атакой Партиалов. После того как Маркус бежал из города, Ариэль держалась отдельно от других, перемещаясь из одного дома в другой. Она ела ту еду, которую находила, и всегда была на шаг впереди ищеек. Таким образом она оставалась незамеченной и в безопасности.

Пока Партиалы не нашли ее.

С трудом дыша, Ариэль заставляла себя двигаться вперед. Она знала город как свои пять пальцев, но Партиалы были быстрее ее, а органы их чувств — более острыми. Она слышала их шаги у себя за спиной, слышала, как бьют по дороге в безжалостном ритме их тяжелые ботинки, как с каждым отчаянным вдохом преследователи приближаются.

Она метнулась влево, проскальзывая через дыру в заборе, затем резко повернула направо и снова налево, огибая другую деревянную ограду. Она ступала тише, чем Партиалы, ее шаги были не громче шепота в темноте. Задержав дыхание, она на носочках кралась по траве, стараясь не пропустить в слабом свете прутик, ветку или бутылку, на которые она могла наступить и выдать себя.

Она услышала, как мимо нее тяжело кто-то пробежал, пробравшись через дыру в заборе и дико заметавшись по двору за ним. Последовали шаги второго человека, и Ариэль кивнула.

«Еще один. Сбить со следа еще одного Партиала, и я свободна». Она беззвучно кралась вперед и почти достигла края лужайки. Дальше она проскользнет по лестнице в убежище в подвале, которое использовала раньше пару раз. Она затаится там, пока ищейки не сдадутся и не отправятся на охоту за более легкой добычей. Ей осталось только добраться до лестницы...

Шаги третьего Партиала прекратились. Он стоял почти вровень с ней, их разделяла только двойная изгородь. Ариэль замерла, не произнося ни звука и даже не дыша. Партиал сделал шаг и снова остановился. Что он делал? Но даже задаваясь этим вопросом, Ариэль каким-то образом знала на него ответ. Партиал остановился потому, что что-то заметил. И он знал, куда делась Ариэль.

Она услышала низкий смешок.

— О, а ты хороша, — фыркнул Партиал и перелетел через изгородь как раз там, где она стояла. Ариэль выругалась себе под нос и снова бросилась бежать. Все мысли о скрытности покинули ее голову, и осталась лишь гонка за выживание.

Партиал перепрыгнул через вторую изгородь и ринулся бежать за ней. Он был лишь в нескольких ярдах позади, почти достаточно близко, чтобы протянуть руку и схватить ее. Ариэль неслась вперед так быстро, как только могла, отчаянно пытаясь понять, как Партиал обнаружил ее: она вела себя тихо, скрывалась, делала все, чему научилась, и все же ей казалось, будто он знал, где она, будто у него сработало шестое чувство.

Маркус рассказывал ей про линк и то, как с его помощью Партиалы обнаруживали друг друга, но из всего сказанного Маркусом Ариэль заключила, что с людьми линк не сработает: люди были слепой зоной в сенсорной системе, на которую Партиалы полагались слишком сильно.

Ариэль использовала это как преимущество раньше и ни разу не ошиблась. Чем она выдала себя сейчас?

Партиал почти настиг ее. Его тяжелое дыхание казалось таким громким, что, скорее всего, он был лишь в нескольких дюймах позади Ариэль и играл с ней, как кошка с мышкой. Девушка чувствовала запах его пота и кислого дыхания. «Вот оно, — подумала Ариэль. — Мой запах. Я бежала так быстро и скрывалась так долго, что от меня, должно быть, воняет. Он не увидел меня, не услышал, и не почувствовал через линк — он уловил мой запах, как гончий пес.

Но я еще не сдаюсь».

Она пригнула голову и бросилась бежать так, как не бегала еще никогда в своей жизни, но внезапно ее тело свело спазмом, и она растянулась на земле. Мышцы перестали ей подчиняться, и она по инерции беспорядочно катилась вперед. Ощущение мира мерцало и дергалось в ее сознании. Все было вверх ногами и задом-наперед.

Она пыталась подняться, но во всем ее теле пульсировала боль. Ей казалось, будто ее изо всей силы ударили бейсбольной битой, но она не могла понять, куда. Ее глаза наконец сумели сфокусироваться, и она увидела, что Партиал стоит над ней с электрошокером, которым он несколько раз щелкнул, так что между контактами мигнула синяя дуга света.

— А ты боец, — сказал Партиал, вставляя дубинку в кольцо на поясе. Он опустился на колени и улыбнулся, его зубы сверкнули в свете луны белым. — Может, мне удастся немного повеселиться, прежде чем передать тебя боссу.

Ариэль попыталась пошевелиться, но конечности по-прежнему ее не слушались. Партиал потянулся к ее шее.

— Стоять, — приказал чей-то голос, и Партиал замер. Его рука неподвижно зависла в нескольких дюймах от лица Ариэль. — Поднимись, — снова сказал голос, женский голос, но его хозяйку Ариэль не видела.

В этом голосе было что-то знакомое, но Ариэль не могла понять что. Партиал встал, слепо уставившись перед собой.

— Достань свое оружие. — Партиал подчинился. — Оглуши себя.

Партиал включил электродубинку, поднял ее к груди, но замер, так и не прикоснувшись ею к своей плоти.

Сейчас его глаза казались более суровыми, будто он боролся с приказом. Ариэль увидела, как по его лицу потек пот.

— Сделай это! — скомандовал голос, и сопротивление Партиала пало. Он ткнул дубинкой себе в грудь и мгновенно рухнул на землю. Его нервную систему замкнуло, конечности дергались.

Каким-то образом он сумел удержать электрошокер прижатым к груди, хотя все его тело дрожало и извивалось. Наконец он утратил контроль и обмяк. Дубинка свободно упала на землю.

«Это доктор Морган, — подумала Ариэль, все еще пытаясь пошевелиться. Она сумела опереться на руку и немного приподнять голову, однако перед ее глазами все плыло, и она едва удержалась, чтобы снова не упасть. — Когда Морган контролировала Сэмма, произошло то же самое — именно так это описывали Маркус и Хочи. Морган здесь.

Она пришла за мной сама, как вампир в ночи». Ариэль оперлась на вторую руку и подхватилась на ноги. Она по-прежнему испытывала головокружение, а ее взгляд блуждал и не мог ни на чем сосредоточиться. Она обернулась и увидела в темноте позади себя силуэт, но ее нога пульсировала, и бежать она не могла.

— Доктор Морган, — проскрипела Ариэль, но голос ей не повиновался, слова прозвучали бессмысленной кашей. Силуэт шагнул в лунный свет.

Это была пожилая женщина, сгорбившаяся и мрачная, не вампир, а рыжеволосая ведьма.

— Ты, — произнесла Ариэль.

— Привет, малышка, — сказала Нандита. — Пойдем, надо найти твоих сестер. На горизонте еще один конец света.

 

Глава 46

Кира молча шла по темному подземному коридору, ощущая в руке вес пустого шприца.

Сейчас он казался более тяжелым, чем когда был наполнен.

— Я не знаю, как вы это делаете, — сказала Кира.

— Это было очевидно, — заметил Вейл, — ведь ты продолжала настаивать, что я вообще не могу делать это. Теперь, думаю, ты немного представляешь себе, что это значит — быть лидером.

— Это неправильно, — произнесла Кира. — Поступать так неправильно. Но... ничего другого я сделать не могла.

— Что бы ни помогло тебе сегодня заснуть, — сказал Вейл. Он вздохнул, и его печальный голос теперь раздавался будто издалека. — В течение двенадцати лет каждый час, который я провел ухаживая за этими Партиалами и собирая лекарство, я пытался понять, как делать это без них. Они не будут жить вечно, но эта колония должна. Эти дети вырастут, и у них будут собственные дети, и что тогда спасет их? Я могу запасти достаточно амброзии для еще одного поколения, возможно, двух, но что потом? Даже «исцеленный» человек остается носителем — РМ будет с нами всегда.

— У вас есть год на то, чтобы найти другой выход, — произнесла Кира. — В лучшем случае восемнадцать месяцев, перед тем как каждый Партиал умрет и мы потеряем их навсегда.

— «Срок годности», — кивнул Вейл. — Это так же трагично, как и Предохранитель.

«Только Доверию известно о Предохранителе. Пришло время задать ему вопрос в лицо».

— Вы один из них, верно? — спросила Кира. — Из тех ученых, которые создавали Партиалов. Из Доверия.

Вейл замер на полушаге, бросив на Киру взгляд. Когда он продолжил идти, его голос изменился, хотя Кира не могла понять его настрой. Он испытывал любопытство? Желание оправдать себя? Она разозлила его?

— Ты очень многое знаешь о том, что я считал тайной, — произнес Вейл.

— Доверие — это то, почему мы здесь, — сказала Кира. — Я... — Она помедлила, не зная, сколько может ему открыть. Она решила не рисковать и говорить как можно более неопределенно.

— Я знала женщину по имени Нандита Мерчант. Она сказала, что я должна найти Доверие, подразумевая, что у него была информация, нужная для спасения обоих видов. Но Нандита исчезла, и я не успела ее об этом расспросить.

— Нандита Мерчант, — повторил Вейл, и на этот раз Кира без труда прочитала его эмоции: мужчину охватила глубокая печаль. — Боюсь, она никогда не сможет оправиться от того, что сделала с Предохранителем. Она так же виновна, как и остальные.

Теперь пришла очередь Киры в изумлении замереть.

— Погодите, — сказала она. — Но зачем Доверию так поступать? В Чикаго мы выяснили, что Предохранитель — это вирус, но вы хотите сказать... вы хотите сказать, что Нандита, что все вы создали его таким образом, чтобы он убивал людей? Специально?

— Я не создавал его вообще, — проговорил Вейл, продолжая идти вперед. — Я создавал жизненный цикл Партиалов, их рост и развитие, то, как они ускоренно достигают идеального возраста и замирают в нем навсегда — пока, разумеется, на заканчивается их «срок годности». Это чистая поэзия, уверяю тебя, одна из наиболее сложных частей биотехнологии всего проекта.

Кира открыла рот.

— Вы создали «срок годности»?

— Это было сделано из милости, уверяю тебя, — сказал Вейл. — Когда правительство обратилось с просьбой о Предохранителе, я создал «срок годности» как наиболее гуманную альтернативу. .

— Что гуманного в убийстве Партиалов?

— Я не говорю про «гуманно», я говорю, что это было «более гуманно». У людей, разумеется, тоже есть «срок годности»: мы все однажды умираем от старости. Принцип здесь тот же. «Срок годности» не подвергал людей опасности, как мог это сделать Предохранитель — что в конце концов и случилось. Но мои возражения по поводу Предохранителя и «срока годности» были в самом начале, до того, как мы смогли увидеть всю картину целиком. Грэм и Нандита, задачей которых было создание Предохранителя, поняли все задолго до остальных нас. Это они создали РМ.

— Я знала Нандиту, — произнесла Кира. — Я... — Она снова замялась, но решила, что не было ничего плохого в том, чтобы сообщить Вейлу небольшой фрагмент информации. — Я жила с ней много лет: она устроила что-то вроде детского дома, и я была одной из тех детей, кому она помогла. Она не серийная убийца.

— Не больше, чем любой другой человек в ее положении, — уклончиво сказал Вейл. — Но по любым меркам, которые можно представить, она, как и остальные из нас, действительно серийная убийца.

— Но это бессмыслица, — решительно заявила Кира. — Если она хотела уничтожить человеческую расу, полностью стереть ее с лица земли, то могла бы предать нас Партиалам, или начать распространять какой-нибудь яд, или придумать миллион других способов убить нас, но не сделала этого. Скорее всего, это был ее напарник, — произнесла Кира, тяжело дыша. Пытаясь разобраться со всей известной ей информацией, она с трудом поспевала за Вейлом. — Грэм Чемберлен, который совершил самоубийство. Мог ли он, не знаю, перепрограммировать Предохранитель у всех за спиной?

— Ты по-прежнему не видишь картину целиком, — сказал Вейл. Он энергично шел по коридору, не глядя на Киру. Что-то он от нее скрывал, что-то не хотел рассказывать. Кира с нажимом продолжила:

— Но то, что Чемберлен действовал в одиночку, тоже не имеет смысла, — произнесла она, немного замедлившись и серьезнее обдумывая ситуацию. Она трусцой догнала Вейла. — Лекарство было встроено в Партиалов, неотделимо от их генетической основы. Зачем ему создавать вирус, явной целью которого было убить каждого человека на Земле, и затем синтезировать лекарство, необходимое, чтобы остановить болезнь? Это совершенно непонятно.

Однако, если...

Ответ был совсем близко, он мелькал на задворках ее сознания, и Кира изо всех сил пыталась ухватиться за него, заставить его сложиться в простую и понятную мысль. «Их работало так много, — подумала она, — над такими разными частями. Как это все связано?»

Вейл сделал еще несколько шагов и медленно остановился. Он не обернулся, и Кира пришлось напрячься, чтобы услышать его голос.

— Я был против этого с самого начала, — сказал он.

— Но это правда? — Кира медленно к нему подошла. — Вы и остальные члены Доверия — вы сделали это намеренно? Вы изменили Предохранитель так, чтобы он вместо Партиалов убил людей, а в самих Партиалов встроили лекарство, чтобы... Почему?

Вейл повернулся к ней лицом, на котором снова отразилась сильная злоба.

— Задумайся на минутку о Предохранителе — о том, что это такое и что он из себя представляет. Нас попросили создать целый вид разумных существ — живых, дышащих личностей, которые имели способность думать и, благодаря Резолюции ООН об Искусственной эмоциональной модели, чувствовать. Подумай об этом: нам дали точные указания создать существ, которые могли думать и чувствовать и обладали самосознанием, а затем оказалось, что мы должны заложить в них бомбу, чтобы в любой момент их можно было убить. Десять минут назад ты хотела освободить нескольких находящихся в коме Партиалов и не могла вынести мысль об убийстве одного человеческого детеныша. Ты смогла бы приговорить к смерти целую расу?

Кира запнулась под внезапно обрушившимся на нее градом сведений, пытаясь подобрать слова, но Вейл продолжил, не дожидаясь ее ответа:

— Тот, кто мог создать миллион невинных жизней и в тот же момент потребовать, чтобы был способ безжалостно их всех убить, не подходит для того, что нести за этот миллион жизней ответственность. Мы поняли, кого воплотили в биосинтах — существ, столь же разумных, как и мы сами. Но совет директоров ПараДжен и правительство США видели в них лишь машины, новую линию продукции. Уничтожить жизни этих «частичных» было бы зверством, равным любому геноциду в человеческой истории. И все же еще до того, как мы провели первые боевые испытания, мы поняли, что их никогда не будут считать чем-либо, кроме оружия, которое можно было выбросить после использования.

Кира ожидала, что лицо Вейла по мере рассказа станет более суровым, более ожесточенным при воспоминании о тех ужасах, но вместо этого доктор начал казаться размякшим, слабым.

Побежденным. Он воспроизводил старый спор, но уже без прежнего пыла.

— Человечество до самого своего основания устроено так, — продолжил Вейл, — что не научится быть «человечным», за неимением лучшего определения, до тех пор, пока от этого не будет зависеть его выживание в буквальном смысле. Поэтому мы создали РМ, лекарство от него, и встроили и то, и другое в Партиалов. Пока Предохранитель не активируют — пока человечество не окажется в той точке, когда почувствует необходимость уничтожить Партиалов в один миг, — никто ни о чем не узнает. Но если человечество примет решение нажать на кнопку, что же... — Вейл глубоко вздохнул. — Тогда единственная возможность людей выжить будет заключаться в том, чтобы сохранить жизнь Партиалам. Если лишение Партиалов гражданских прав стоило людям человечности, то уничтожение их как бракованных продуктов будет стоить наших жизней.

Кира едва могла мыслить.

— Вы... — Она напрасно подбирала слова, которыми могла выразить то, о чем думала. — Все это было намеренным.

— Я умолял их остановиться, — сказал Вейл. — Это был отчаянный план, за которым стояли ужасные последствия — в конце концов даже худшие, чем я ожидал. Но ты должна понять, что у нас не было другого выхода.

— Не было другого выхода? — спросила Кира. — Если вы так возражали, то почему не пошли к руководству или к правительству? Почему не сказали им, что это зло, вместо того чтобы приводить в исполнение это ужасное... наказание?

— Ты думаешь, мы не пытались? — спросил Вейл. — Разумеется, пытались. Мы просили, и убеждали, и брыкались, и кричали. Мы пытались объяснить совету директоров ПараДжен, что Партиалы действительно были тем, что из себя представляли — новой разумной формой жизни, привнесенной в мир без малейшей мысли о том, как они будут жить, когда война закончится. Мы пытались объяснить, что у правительства не было намерения уничтожать их, что не существовало другого возможного исхода, чем апартеид, насилие и революция, что будет лучше закрыть всю программу целиком, чем приговорить человечество к тому, что должно было произойти. Но те факты, которые они видели, были просты: во-первых, армия нуждалась в солдатах.

Без них мы не могли победить в войне, и правительство в любом случае где-нибудь их бы достало. Во-вторых, ПараДжен мог предоставить правительству этих солдат — лучших, чем любая другая компания любой другой промышленности. Мы были волшебниками. Мы выращивали огромные деревья с листьями, как крылья бабочек, тоненькими и совершенными.

Когда дул ветер, они трепетали, как облако радуг. Когда позади них садилось солнце, мир освещался переливчатой тенью. Мы создали лекарство от малярии, болезни, которая в день убивала по тысяче детей, и стерли ее с лица земли.

Дело не только в ловкости, девочка моя, дело во власти, и с этой властью приходит жажда большего. И это факт номер три, самый проклятый из всех. Генеральный директор, президент, совет директоров... Правительство хотело армию, и ПараДжен хотел продать ее ему. Чего стоили возражения Доверия перед лицом пяти триллионов долларов дохода? Если бы мы не создали им армию Партиалов, они бы нашли для этой задачи кого-то менее принципиального. Ты не помнишь старого мира, но деньги были всем. Только деньги имели значение, и мы ничего не могли поделать, чтобы правительство не покупало, а ПараДжен не продавал.

Мы видели зловещие предзнаменования. Армия будет создана, но Партиалы никогда не получат равные с людьми права. Исхода могло быть только два: либо Партиалов убьют при помощи Предохранителя, совершив при этом геноцид, сравнимый с холокостом, либо разразится жестокая революция, в которой Партиалы, во всем превосходящие людей, одержат победу, уничтожив человечество таким, каким мы его знали. Как бы там ни было, один вид погибнет, и ценой его смерти станет душа второго. Нам оставалось только попытаться каким-то образом придумать способ заставить оба вида сотрудничать — сделать так, чтобы им пришлось сотрудничать ради выживания. Так что, когда Армин обрисовал нам свой план, мы... Да, его замысел нам не нравился ни тогда, ни когда-либо. Но мы знали, что на нас лежит ответственность привести его в исполнение. Это был единственный план, обеспечивающий выживание обоих видов.

У Киры перехвалило дыхание:

— Армин Дхурвасула.

— Его ты тоже знаешь?

Кира быстро покачала головой, надеясь, что выражение лица не выдало ее.

— Я слышала о нем.

— Гениальнейший человек, — сказал Вейл. — Это он все спланировал: продумал систему феромонов, сконструировал взаимодействие между Предохранителем и лекарством и так далее.

Это был шедевр науки. Но несмотря на его план и все наши усилия, худшее все равно произошло.

Поверь мне, мы не планировали, чтобы это было так губительно; мы не могли понять, почему РМ сработал с такой безжалостной эффективностью. Наверное, едва ли можно назвать утешением то, что, если уж на это пошло, это было неизбежно. С того момента, как мы создали Партиалов, с того момента, как мы лишь подумали о создании их, другого возможно исхода быть не могло.

Человечество уничтожит себя, свое тело и свою душу, но так и не усвоит простой урок.

Кира была настолько поражена, что утратила дар речи. Она ожидала, что существует план, она надеялась и молилась, чтобы у Доверия он был, но, узнав, что это был план всеобщего уничтожения — целью которого было заставить оба вида работать вместе или умереть, — она почувствовала, что это слишком. Когда она наконец сумела заговорить, ее голос был тонким и напуганным, более детским, чем за все последние годы. Вопрос, который она задала, оказался вовсе не тем, какой она ожидала от себя услышать.

— Вы... встречались с ним? Где-нибудь? — Она сглотнула, пытаясь казаться менее взволнованной. — Вы знаете, где сейчас Армин Дхурвасула?

Вейл покачал головой.

— Я не видел его со времен Раскола. Он говорил, что должен покинуть ПараДжен, но я не знаю, куда он делся и чем занимается. Возможно, мы с Джерри — единственные, кто остался, мы и, как я понимаю, еще Нандита.

Кира мысленно вернулась к списку членов Доверия.

— Джерри Риссдал, — сказала она. — Он был тоже одним из вас. Где он?

— На юге, — мрачно ответил Вейл. — В самом сердце пустоши.

— Как он там выживает?

— Генные модификации, — произнес Вейл. — Однажды ночью он пришел сюда, и я едва его узнал: он теперь... человек в меньшей степени, чем даже Партиалы. Он пытается исцелить землю, чтобы кротким осталось что-то в наследство. Я сказал ему, что лучше бы он помог мне найти лекарство от РМ, но он всегда был упрямым в достижении цели.

— И еще двое остались на востоке, — сказала Кира. — Во главе двух фракций Партиалов стоят члены Доверия — Киони Тримбл и Маккенна Морган.

— Они живы? — Глаза Вейла округлились, рот открылся. Кира не могла понять, был ли он рад услышать это или нет. — Ты говоришь, что они руководят Партиалами? Что они встали на их сторону и противостоят людям?

— Я так думаю, — ответила Кира. — Они... Я никогда не встречала Тримбл, но доктор Морган совсем сошла с ума: она похищает людей и пытается изучать их, как будто это поможет вылечить «срок годности» Партиалов. Видимо, она не знала о нем, пока Партиалы не начали умирать, но она убеждена, что сможет решить проблему с помощью биологии человека.

«И с помощью меня», — подумала Кира, но вслух не сказала. Она по-прежнему не знала, кем является, и не могла предугадать, как отреагирует Вейл, когда узнает о ней. Ей нужно было спросить его. Она почувствовала, как разрывается между недоверием и отчаяньем.

— Тримбл знала о нашем плане, — произнес Вейл. — Морган и Джерри — нет. Они разрабатывали б ольшую часть биологии Партиалов, но мы не были уверены, можем ли доверить им информацию о Предохранителе. Так как их задачи это не касалось, нам не пришлось им ничего сообщать.

— Кто остальные? — спросила Кира.

— Какие остальные?

— Я наткнулась на все те имена в ходе своих поисков, — проговорила Кира, — но я никогда не встречала ваше, и я слышала имена еще двух ученых, о которых до сих пор ничего не знаю.

— Меня зовут Крон Вейл, — сказал он, и Кира понимающе кивнула.

— О Кроне я слышала, — сказала она, и бросила на Вейла внимательный взгляд. — Доктор Морган, кажется, считает вас угрозой.

— Не говори мне, что ты встречалась с ней.

— Это был не самая приятная встреча в моей жизни.

— Она мелочная, высокомерная и бессердечная, — сказал Вейл. — В конце концов она практически махнула рукой на человечество как на биологический вид.

— Очень на нее похоже.

— Если она когда-нибудь найдет это место, — проговорил Вейл, — мы все обречены. Мои убеждения, как ты видела, несколько отличаются от ее.

— Вы пытаетесь защитить человечество, даже если это означает порабощение расы Партиалов, — сказала Кира, начиная осознавать правду. — Что случилось с вашими идеалами?

Каковы ваши планы теперь? Что вы будете делать для выживания обеих рас?

— За двенадцать лет я наконец осознал кое-что, — ответил Вейл. — Угроза вымирания может заставить тебя выбрать одну из сторон, — продолжил он. — Я не желаю никому зла, но если можно будет спасти только один вид, то я уже сделал свой выбор.

— Необязательно, чтобы остался кто-то один, — сказала Кира. — Есть способ спасти оба вида.

— Был, — сказал Вейл. — Но эта мечта умерла во время Раскола.

— Вы ошибаетесь, — проговорила Кира и почувствовала, как наворачиваются слезы. — Вы, Армин, Нандита и Грэм... вся ваша работа заключалась в этом, в выживание обеих рас. Должно быть что-то, что я могла бы сделать!

— Я обещал тебе информацию, — сказал Вейл, — и я человек слова. Скажи, что тебе нужно знать, и я предоставлю тебе все, что смогу.

Они поднимались по лестнице в секретную лабораторию в шпиле, и Кира обдумывала свои вопросы. Их было так много; с чего начать? Она хотела знать, как действовал РМ, как происходила реакция между вирусом и лекарством. Если одно существо выделяло и то, и другое, то как они взаимодействовали? Кроме того, ей хотелось спросить о «сроке годности»: как он устроен, как его можно обойти. Вейл работал над РМ много лет, но так и не сумел разобраться в нем. Однако он, судя по всему, «сроком годности» совсем не интересовался. Возможно, он знал что-то, до чего еще не дошел.

— Расскажите мне о «сроке годности», — попросила Кира.

— На самом деле это лишь часть моих трудов над жизненным циклом, — сказал Вейл. — Партиалы ускоренно достигали определенного возраста и замирали в нем: процесс старения замораживался путем постоянной перезаписи их ДНК. Но через двадцать лет процесс запускается заново, и ДНК активно дегенерирует. По сути, они за несколько дней стареют лет на сто.

— Сэмм не говорил, что они стареют, — проговорила Кира, — они просто... разлагаются.

Словно гниют заживо.

— При такой скорости эффект тот же, — сказал Вейл. — Это не самый приятный способ умереть, но по биологическим меркам — самым изящный.

Кира нахмурила брови, все еще собирая недостающие части для завершения головоломки.

— Как вам удалось сохранить «срок годности» в тайне от Морган?

— ПараДжен был лабиринтом тайн, — сказал Вейл. — Никто никому не доверял, а совет директоров доверял нашим ведущим ученым еще меньше. Вот почему нам пришлось создать два Предохранителя.

Кира приподняла бровь:

— Два?

— Убийцу Партиалов, которого они хотели, и человеческую чуму, которую, как часть нашего плана, разработали Грэм и Нандита. Предохранитель для Партиалов, разумеется, в продукцию не запускали, но я все равно его создал в качестве прикрытия остальной части нашего плана. Совет директоров видел Предохранитель для Партиалов, получал отчеты о продвижении исследования и результаты тестов и убедился, что мы следуем приказам. Тем временем в запущенные в массовое производство модели Партиалов мы встроили другой Предохранитель.

— Погодите, — произнесла Кира. Она открыла свой рюкзак и достала оттуда старую компьютерную рукоятку от разбитого экрана Афы — ту, куда они загрузили информацию из Чикаго. — У вас есть монитор, к которому я могла бы это подключить?

— Разумеется.

Вейл протянул ей кабель, и Кира подсоединила рукоятку к энергопитанию.

— Перед тем как направиться сюда, — сказала она, — мы собрали некоторые документы в информационном центре Чикаго. Одним из них оказалась записка от генерального директора ПараДжен к совету директоров. Мы прочитали ее, потому что в ней упоминался Предохранитель, но тогда ничего не поняли. Однако в свете того, что вы только что рассказали... — На экране появился список файлов, и Кира быстро его прокрутила, выискивая тот, который был отправлен генеральным директором ПараДжен. — Вот. — Она открыла документ и зачитала нужную строку:

— «У нас нет данных, подтверждающих, что команда по Партиалам работает над тем, чтобы сорвать проект «Предохранитель», но на всякий случай были наняты новые инженеры, которые встроят Предохранитель в последние модели биосинтов. Если команда предаст нас, Предохранитель все равно будет заряжен».

Вейл изумленно раскрыл рот:

— Они сговорились за нашими спинами.

— Об этом мы и подумали, когда прочитали записку, — сказала Кира. — Но после того, что вы мне рассказали, становится ясно: здесь скрыто нечто большее. Если совет не знал о Предохранителе для людей, то единственное, что они могли встроить с новые модели, — это ваша обманка. Которая убивает Партиалов. Это означает, что она по-прежнему может где-то существовать, и если она убьет Партиалов, то убьет всех, так как Партиалы — единственный источник лекарства.

— Верно, — согласился Вейл. — Но погляди на дату — 21 июля 2060 года. Это было спустя два полных года после того, как была выпущена последняя партия боевых Партиалов. Я могу только предположить, что это электронное письмо относилось к той линии Партиалов, которая в производство никогда не запускалась.

— Новые модели... — произнесла Кира, замолкая. «Это я, — подумала она. — То, чем я являюсь, — новая модель Партиалов. Это год моего рождения, за пять лет до Раскола. Здесь говорится обо мне.

Я носитель Предохранителя для Партиалов».

— Ты выглядишь напуганной, — проговорил Вейл.

Кира откинула с лица волосы, пытаясь контролировать дыхание.

— Со мной все хорошо.

— Мне так не кажется Кира посмотрела на десятерых пленных Партиалов, неподвижно лежащих на столах.

«Если что-то активирует меня, я убью их. Я убью Сэмма». Она постаралась, чтобы ее голос не дрожал:

— Что его активирует?

— Предохранитель? Его активирует определенное химическое вещество, введенное либо воздушным путем, либо путем прямой инъекции. Только некоторые из Партиалов были носителями — по сути, вирусными фабриками, которые могли быть запущены в тот или иной момент времени. Мы могли запустить лекарство тем же способом.

— Да, — сказала Кира, — но что является активатором? Конкретно? И остался ли он таким же для новых моделей?

— Ничего из этого не имеет значения, — ответил Вейл. — Президент активировал Предохранитель, чтобы остановить восстание Партиалов, и когда я увидел, как ужасен РМ, то активировал лекарство. Все уже давно закончено. Те новые модели, которые упомянуты в письме, были всего лишь прототипами, и, насколько я знаю, ни одна из них не пережила Раскол. В то время они были маленькими детьми.

— А что, если они выжили? — спросила Кира. Что, если что-то случайно ее активирует, и она уничтожит всех Партиалов, какие только остались на планете?

Вейл уставился на нее растерянно и задумчиво. Медленно выражение его лица изменилось, и Кира отступила назад.

Вейл тоже сделал шаг назад.

— Ты сказала, что жила с Нандитой, правильно? — спросил он. — Детский приют. Как именно она нашла девочек, которых удочерила?

Кира настороженно наблюдала за его лицом, пытаясь понять, догадался ли он, чем она является. Казалось, доктор что-то заподозрил, но сколько он знал наверняка? Сколько ему осталось понять, чтобы начать действовать, и каковы будут его действия? Если Вейл решит, что она угроза, убьет ли он ее на месте?

Она открыла рот, готовясь заговорить, но не могла придумать ничего, что не выдало бы ее.

«Мне нельзя выглядеть так, будто я знаю слишком много, — подумала она, — но и так, будто я избегаю этой темы, — тоже».

— Нас было четыре девочки, — сказала она. — Она нашла нас так же, как и все другие приемные родители на острове находили своих детей. Думаю, опекунов для некоторых из нас назначал Сенат. — Она не знала, правда ли это, но так по крайней мере не выдавала какой-либо определенной информации. — Почему вы спрашиваете?

— Некоторые из них были назначены, — сказал он, — но не все?

— Нандита растила нас, как обычных детей, — произнесла Кира, но внезапно в ее сознании всплыли вопросы Маркуса об экспериментах. «Вот оно, это я, — подумала она. — Теперь все совершенно ясно».

Внимательно за ней наблюдая, Вейл сделал еще один шаг назад. Кира взглянула ему за плечо: он пятился прочь от угрозы или медленно приближался к тревожной кнопке? «Сколько времени у меня осталось?» Напряжение в помещении было таким густым, что в нем не составило бы труда задохнуться. Кира почувствовала, как по ее спине пробежала капелька пота.

— Ты представляешь себе, — медленно спросил Вейл, — сколько вреда сейчас может причинить Предохранитель для Партиалов в полевых условиях? Сколько вреда он причинит заповеднику, Ист-Мидоу, всему миру?

— Пожалуйста, — произнесла Кира, — подумайте, что вы делаете...

Это была ошибка, и Кира поняла это в тот самый момент, когда слова сорвались с ее губ: ее мольба с таким же успехом могла быть признанием. Вейл резко повернулся и бросился к столу позади себя. Кира не стала ждать, чтобы посмотреть, за чем он потянулся. Она развернулась и побежала, пытаясь как можно быстрее покинуть комнату. Сзади раздался выстрел, от дверной рамы в нескольких дюймах от ее головы полетели искры. Кира нырнула за угол и ринулась к концу коридора.

Сзади раздались еще выстрелы, но Кира была быстрее Вейла и уже находилась слишком далеко для его нетренированного прицела. Она едва не падала, огибая каждый угол, так как почти не замедляла бег при изменении направления, неуклонно приближаясь к лифтовой шахте, по которой спустилась сюда. Только достигнув лифтов, она осознала, что оставила компьютерную рукоятку в лаборатории, подключенной к монитору Вейла.

— Нет времени, — пробормотала она, спрыгивая на лестницу и начиная карабкаться вверх.

— Вернусь за ней позже.

Возможно, ей удалось бы справиться с Вейлом — возможно, в зависимости от его генетических модификаций, — но он, вероятно, уже включил тревогу и вызвал подкрепление, а Кира не сможет противостоять всему заповеднику. Ее единственной надеждой было добраться до Сэмма и вынести его наружу до того, как кто-нибудь узнает, что произошло.

Как далеко ей придется оттащить его, прежде чем они покинут район действия успокоительного? И сколько еще времени понадобится, чтобы поглощенная им доза выветрилась?

Она достигла второго этажа и выбралась через двери лифта, которые по-прежнему были закрыты лишь наполовину. Сэмм лежал рядом, в том же месте, где она его оставила. Кира взгромоздила его рюкзак поверх своего и подняла Партиала на ноги. Тот безвольно повис в ее руках: две сотни фунтов мускулов превратились в мертвый, бесполезный вес.

Она закинула его руку себе на плечо и выпрямилась, застонав от усилия, все время прислушиваясь к звукам погони. Позади нее ничего не было, и снаружи она тоже ничего не услышала. Кира поплелась к лестнице, наполовину неся, наполовину таща Сэмма по полу.

Спустившись на цокольный этаж, она прислонилась к стене, чтобы отдышаться, осматривая при этом заросшую площадку, которая окружала шпиль.

К западу двое человек разговаривали о чем-то в тени одного из зданий, но они не казались встревоженными. Кира покрепче уцепилась за Сэмма и потащила его через вестибюль к другому концу помещения: она намеревалась выйти с восточной стороны шпиля, где никто не поджидал.

Земля была неровной из-за корней и норок сусликов, и Кире под весом Сэмма приходилось двигаться медленно.

«Если бы я только знала, где оставили лошадей», — подумала она, но времени разыскивать животных не было. Если она являлась носителем Предохранителя для Партиалов, то это могло означать смерть Партиалов Вейла, смерть заповедника и в конце концов гибель всех людей и Партиалов. Кира была живой бомбой, и задача уничтожить ее до того, как она взорвется, превышала по своей важности все остальные цели Вейла. Он пожертвует своей тайной, своей властью и всем остальным, чтобы спасти человеческую расу. Кире оставалось только бежать или умереть.

Она добралась до края площадки как раз в тот момент, когда из-за угла ближайшего здания показался мужчина. Он в изумлении остановился. Кира сжала зубы, почти падая под весом Сэмма, и двинулась мимо незнакомца.

— Привет, — сказал тот. — Все в порядке?

— Он упал в обморок, — проговорила Кира. — Ему просто необходим свежий воздух.

«Нам просто нужно добраться до ворот, — подумала она, — Просто добраться до ворот и все будет хорошо».

— А, это вы вчера прибыли, — сказал незнакомец, идя с ней в ногу. — Вы поднимались в шпиль?

— Мы просто прогуливались, — произнесла Кира, глядя вперед. Впереди показалась еще одна открытая площадка и еще одно здание, а за ним — ограда и граница города. «Нам бы только добраться до города, и там мы спрячемся... Но мне нужно избавиться от этого парня». — Ты знаешь Каликс? — спросила Кира.

— Конечно.

— Найди ее, — попросила Кира, — и скажи ей, что мы оставили в сумках в ее комнате ценное лекарство. Оно в красной клинообразной бутылочке с зеленым кольцом вокруг крышки.

Это был антибиотик, но незнакомцу совсем не требовалось знать об этом. Кире нужно было просто отослать его куда-нибудь. Мужчина кивнул и побежал прочь, а Кира продолжила свой путь.

Она достигла следующего здания, но здесь было больше людей — и взрослых, и детей. «Еще сто футов, — подумала Кира. — Мы почти выбрались». Некоторые люди обеспокоенно спросили про Сэмма, и Кира постаралась развеять их тревогу, не привлекая внимания, но толпа начала увеличиваться.

— Что случилось?

— Куда вы идете?

— Что происходит?

А затем еще один голос, раздавшийся с некоторого расстояния позади них:

— Остановите их!

Толпа в замешательстве подняла взгляды. Кира проталкивалась через собравшихся людей.

— Остановите их! — снова крикнул голос, и Кира узнала в нем Вейла. Она продолжила идти, стараясь, чтобы Сэмм не упал. Одна женщина из толпы схватила ее за руку.

— Доктор Вейл хочет, чтобы ты остановилась, — сказала она.

Кира вытащила пистолет, и женщина быстро отступила.

— Доктор Вейл хочет нас убить. Просто дайте нам уйти.

«Всего пятьдесят футов».

Женщина, вскинув руки, отпрянула, и Кира двинулась вперед. Она сильно наклонялась в сторону, чтобы вес Сэмма почти полностью приходился на нее. Прижимая его к себе одной рукой, она тащила его вперед, отпугивая толпу пистолетом. Бросив взгляд назад, она увидела, что Вейл приближался с группой вооруженных охотников.

Сэмм застонал, слабо, но осознано:

— Где мы?

— У нас неприятности, — проговорила Кира. — Ты можешь идти?

— Что происходит?

— Просто доверься мне. Очнись.

— Остановите их! — снова крикнул Вейл. — Они шпионы, они пришли, чтобы уничтожить заповедник.

— Мы уходим, — произнесла Кира сквозь сжатые зубы, шаг за шагом приближаясь к открытым воротам. Сэмм по-прежнему тяжело на нее опирался: он пытался идти самостоятельно, но стоял на ногах слишком неуверенно. Толпа, все еще не решившая, что делать, не пыталась их остановить. — Просто пропустите нас.

— Пропустите их, и они вернутся с тысячами таких, как они, — сказал Вейл. — Они Партиалы.

Речь Сэмма была невнятной.

— Значит разведка прошла не так, как планировалось?

— Ты не помогаешь, — сказала Кира. — Ты уже можешь идти?

Сэмм, слегка пошатываясь, попытался выпрямиться, но снова оперся Кире на плечо.

— Не очень.

— Это правда? — спросил чей-то голос. Кира обернулась и увидела Фана. Выражение смертельной обиды на его лице пронзило сердце Киры иглой.

— Я человек, — ответила Кира. — Партиалы...

— Партиалы разрушили мир, — сказал Вейл, догоняя их. — А теперь они здесь, пытаются закончить свою работу.

— Вы врете, — прошипела Кира. — Вы разрушили мир и теперь живете фантазиями, стараясь делать вид, будто прошлого никогда не было.

— Не слушайте, это ложь, — сказал Вейл.

Толпа приближалась, и свободная тропа к воротам становилась все уже и уже. Кира дико размахивала перед собой пистолетом, другой рукой пытаясь поддерживать Сэмма.

— Пожалуйста, Сэмм, мне нужно, чтобы ты проснулся.

— Я не сплю, — сказал он. Толпа была всего в нескольких футах от их. — Я могу идти.

Кира отпустила его, и он сумел устоять ногах.

— Мы должны...

Вейл выстрелил.

 

Глава 47

— Я приношу извинения за свое отсутствие, — сказала Нандита. — Я пыталась спасти мир.

Она стояла в гостиной своего старого дома — однажды, много лет назад, Ариэль убежала отсюда и поклялась, что никогда больше не вернется.

Ариэль крепко сжала кулаки и огрызнулась:

— Ты врала нам раньше, — сказала она. — Почему ты думаешь, что мы поверим тебе сейчас?

— Потому что вы теперь уже взрослые, — сказала Нандита, — или почти взрослые. Детей нужно оберегать от истины, но подростки должны смотреть правде в глаза.

На нее уставились пять пар глаз. Здесь собрались все женщины из жизни Ариэль: ее сестры — Мэдисон и Изольда, ее подруга Хочи Кесслер и мать Хочи, которая раньше была Сенатором.

Даже Арвен, чудо ребенок, присутствовала при этом разговоре. Все они оказались в ловушке армии Партиалов, которая собрала людей в городе, чтобы те погибли здесь в муках и волнениях.

Они собрались в доме Нандиты, потому что это был единственный дом, который у них оставался.

«Если бы они знали, как близки мы с Кирой, — подумала Ариэль, — то мы оказались бы в еще более сложном положении, чем сейчас».

— Наша Армия искала вас в течение года, — проговорила сенатор Кесслер. — Где вас черти носили и как вы связаны с армией Партиалов?

— Я их создала, — сказала Нандита.

— Что? — запнулась Кесслер, но первая взяла себя в руки. Ариэль была слишком потрясена, чтобы произнести хоть что-нибудь. — Вы создали Партиалов?

— Я была в команде, которая спроектировала их генетический код, — произнесла Нандита, снимая пальто и шаль. Ее руки были морщинистыми, но без привычных мозолей. Где бы Нандита ни пропадала, она в течение этого времени не работала в саду и не занималась каким-либо ручным трудом.

Кесслер кипела от гнева.

— Вы просто признаетесь в этом? Вот так? Вы создали одно из величайших зол, которые этот мир когда-либо...

— Я создала людей, — сказала Нандита, — как и любая другая мать. И Партиалы, как и любые другие дети, способны творить и добро, и зло. Не я воспитывала их, не я угнетала их так жестоко, что они были вынуждены восстать.

— Вынуждены? — требовательно переспросила Кесслер.

— На их месте вы сделали бы не меньше, — огрызнулась Нандита. — Вы сражаетесь с тем, с чем не согласны, с большей готовностью, чем все, кого я знаю, кроме, разве что, Киры.

— Просто дай ей рассказать, Эрин, — попросила Хочи. Ариэль никогда не слышала, чтобы девушка называла свою мать иначе, кроме как по имени.

— Итак, ты создала Партиалов, — сказала Изольда. — Но это не объясняет, почему ты исчезла.

— Когда мы создавали их, мы встроили в них чуму, — ответила Нандита. — Но заметьте, это не то, что позже стало известно как РМ: чума, которую мы выпустили в мир, оказалась куда более опасной, чем мы намеревались ее сделать, и причину этого мы так и не смогли полностью понять.

Но мы также создали лекарство, переносимое Партиалами, которое можно было активировать при помощи другого химического вещества. А затем, как вы знаете, все полетело к чертям.

— Ты так и не сказала нам, где была, — произнесла Ариэль, скрестив руки на груди. Она так привыкла ненавидеть Нандиту, что эта череда признаний привела ее в глубокое замешательство: с одной стороны, у нее появилось еще больше причин ненавидеть женщину, причин, которые оправдывали все ее подозрения и обвинения. С другой стороны, как она могла доверять чему-то, что говорила Нандита? Пусть даже женщина обличала сама себя?

— Имей терпение, — сказала Нандита. — Я подхожу к этому. Я должна была сначала подготовить вас.

— Нам это не нужно, — сказала Ариэль. — Нам нужны ответы.

— Я старалась научить вас лучшим манерам.

— Ты научила меня не доверять ничему из того, что ты говоришь, — сказала Ариэль. — Прекрати вешать нам лапшу на уши и просто ответь на наши вопросы, или любая женщина в этой комнате с удовольствием сдаст тебя Партиалам.

Нандита уставилась на нее с пламенем в старых глазах. Она посмотрела на Ариэль, потом на Изольду, а затем снова на Ариэль.

— Хорошо, — сказала она. — Меня не было потому, что я пыталась воссоздать химический активатор, нужный для запуска лекарства.

Хочи нахмурилась.

— Вообще-то это понять совсем несложно.

— Лишь потому, что я описала все в контексте, — произнесла Нандита. — Я работала над этим в течение одиннадцати лет — как могла с тем оборудованием, которое было мне доступно, используя для выделения нужных мне веществ растения. В прошлом году, когда я искала ингредиенты, я наткнулась на что-то, о существовании чего даже не подозревала, — лабораторию с рабочим оборудованием для генной инженерии и достаточным количеством энергии для того, чтобы запустить ее. Я пыталась вернуться сюда, отвести вас в лабораторию и все объяснить, решив проблему один раз и навсегда, но из-за гражданской войны и теперь вторжения передвигаться стало очень сложно.

— Но почему нас? — спросила Ариэль. — Зачем вести нас в лабораторию, зачем ставить на нас эксперименты?

— Это та часть, подоплеку которой вы еще не знаете, — сказала Нандита. — Химический активатор был для вас — лекарство заложено внутри вас. В Кире, Ариэль и Изольде.

— Что? — спросила Мэдисон.

Изольда с потрясенным видом прикрывала девятимесячный живот руками, как будто бы старалась защитить своего будущего ребенка от слов Нандиты.

Ариэль сдержанно улыбнулась. Ее смятение и страх оказались перевешаны столь долгожданной победой, что она не могла не насладиться ею.

— Значит, ты и в самом деле проводила на нас эксперименты.

— Мне пришлось воссоздавать активатор с нуля, — сказала Нандита, — методом многих проб и ошибок.

— Притормозите, — попросила Хочи. — Вы сказали, что лекарство было встроено в Партиалов — почему вы пытались получить его из них троих?

— Ты сама ответила на свой вопрос, — сказала Нандита.

— Мы Партиалы, — проговорила Ариэль, не отрывая глаз от Нандиты. — Твой маленький детский сад Партиалов. — Ее рассудок пошатнулся от этого открытия, но гнев помог ей сфокусироваться: она ненавидела Нандиту так долго, придумывала так много теорий, объясняющих ее поведение, что в это новое потрясение оказалось слишком легко поверить. — Как ты могла так поступить с нами? Мы относились к тебе как матери!

— Я не могу быть Партиалом, — сказала Изольда. В ее голосе слышалась явная боль. — Не могу, я... я беременна. Партиалы бесплодны. — Она дрожала, и смеялась, и плакала сразу. — Я человек, как и все остальные.

— Они росли у меня на глазах, — сказала Кесслер. — Партиалы не растут.

— Это новые модели, — сказала Нандита. — Первые поколения были созданы для войны, но все знали, что война не может длиться вечно. ПараДжен был производителем, Партиалы — продукцией, и совет директоров всегда с нетерпением ждал горячую новинку следующего сезона.

Что делать с биосинтами, когда надобность в солдатах отпадает?

Ариэль почувствовала тошноту и внезапно ощутила себя чужой в собственном теле.

— Мы были детьми. — Она поморщилась. — Вы продавали детей?

— Мы создавали Партиалов, которых люди могли полюбить, — сказала Нандита. — Сильных, здоровых детей, которых можно было усыновить и вырастить, как обычных. Мы убедили руководство оплатить это, сказав, будто заполняем нишу на рынке, но в то же время вводили Партиалов в общество, приучая человечество к мысли об этом. Дети, которых мы создали, были лишены линка, благодаря чему Партиалы из неизвестно кошмара становились частью обыденной жизни. Они были настолько близки к людям, насколько мы могли этого добиться: они могли учиться и расти, изменяться с возрастом и даже размножаться. — Она указала рукой на Изольду. — Кроме того, в их распоряжении были все бонусы Партиалов: более крепкие тела и кости, более сильные мышцы и органы, более острый ум и восприятие.

— И смертный приговор через двадцать лет, — добавила Хочи.

— Нет, — возразила Нандита, — никакого «срока годности». Все в новых моделях было разработано так, чтобы соответствовать жизни человека или улучшить ее; не было никаких ограничений, никаких перестраховок с Предохранителем.

— Вы не просто проектировали детей, — сказала Ариэль, — вы перестраивали человеческую расу.

Нандита ничего не ответила.

— Это неправда, — произнесла, повысив голос, Изольда. — Все то, что ты сказала, — неправда. Ты безумная старая женщина, и ты — лгунья!

Ариэль посмотрела на свою сводную сестру, и ее ненависть к Нандите медленно уступила место тому же страху, который уничтожал Изольду. Раз они Партиалы, значит, монстры. Они уничтожили мир — возможно, не лично, но были частью этого. Все остальные люди, те, с кем они выросли, будут так думать.

Сенатор Кесслер уже начала продвигаться вперед, загораживая Хочи от партиалских выродков, с которыми ее дочь когда-то дружила. Что, по ее мнению, они собирались сделать?

Неужели теперь, когда Ариэль узнала, что является Партиалом, она начнет убивать людей? И все станут думать, что она предательница? Спящий агент? Дура или монстр? По крайней мере у Ариэль не было друзей, которых она могла бы предать: годы жизни в одиночестве отделили ее от общества. У Изольды были друзья, семья, работа — работа в Сенате, в сердце правительства людей. Там решат, что она шпионка? Что сделают с партиалской шпионкой, какой бы беременной она ни была?

Что сделают Партиалы, если узнают? Или они уже знают? Может, Ариэль нужно идти к ним за помощью или попытаться положить конец оккупации? Может быть, если они услышат об этом от одного из своих...

«Одного из своих. Партиал». Разум Ариэль взбунтовался. Она почувствовала, что ее тошнит, и побежала на кухню. Ее вырвало в раковину. Партиал. Все, что она когда-нибудь думала о Нандите, оказалось не просто правдой, а хуже правды.

Никто не пришел на кухню, чтобы помочь ей.

— А что насчет ребенка Изольды? — спросила Хочи. Ее голос был неуверенным. — Он... кто это будет? Человек или Партиал?

— Я не Партиал! — вскрикнула Изольда.

Глядя в кухонное окно, в темноту за ним, Ариэль вытерла лицо и рот.

— Я предполагаю, что и то, и другое, — сказала Нандита. — Гибрид человека и Партиала.

Мы ожидали, что это может случиться, но... Мне нужно будет провести дополнительные исследования, чтобы точно выяснить, что это означает.

Ариэль вернулась в комнату. Она чувствовала себя другой. Обособленной. Больше, чем когда-либо раньше.

— Итак, ты потратила годы, пытаясь активировать лекарство, — сказала Мэдисон, — а потом... что, ты бежала, чтобы активировать его где-то в другом месте? Без девочек?

— Как я уже говорила, я нашла лабораторию, — произнесла Нандита. — Обеспеченную энергией и автономную. Я бы вернулась за девочками, но политический климат был тогда ко мне не особенно благоприятен.

Кесслер зарычала:

— Мы не идиоты, если бы вы сказали нам, что работаете над лекарством...

— Вы бы препятствовали мне, как препятствовали Кире, — сказала Нандита. — И если бы я рассказала вам все то, что вы услышали сейчас, вы бы бросили меня в тюрьму или убили бы.

— Так хватит болтать, надо действовать, — сказала Изольда. — Ты вернулась, потому что у тебя есть лекарство, не так ли? Ты можешь разблокировать его, и мы получим шанс спасти всех.

Она снова коснулась своего живота, и Ариэль почувствовал прилив надежды, но Нандита покачала головой.

— Что? — спросила Хочи. — Вы не нашли его?

— Разумеется, я нашла его, — ответила Нандита. — У меня были собранные за одиннадцать лет данные по девочкам, я работала над изначальным проектом и имела доступ к безупречной лаборатории. Я знала, что существует активатор, и подобрала совершенно точный химический сплав. — Из мешочка на шее она достала небольшой стеклянный пузырек и показала его собравшимся. Пузырек блеснул в упавшем на него свете. — Но это не лекарство. Лекарство уже было кем-то активировано — в каждом Партиале, который обладает им. — Она посмотрела на Мэдисон. — Кира обнаружила его, пока меня не было, и спасла с его помощью твою малышку.

— Так что же ты нашла? — спросила Изольда. — Что активирует этот пузырек?

— У меня есть одно подозрение, — произнесла Нандита, — но ничего хорошего нам это не сулит.

 

Глава 48

— Думаю, оторвались, — прошептала Кира, задыхаясь. Они почти час неслись через руины, а за ними по пятам гнался чуть ли не весь заповедник. Кира так устала, что едва могла идти, и они нашли себе убежище в старом банке. — Не знаю, смогу ли я пробежать еще хоть шаг. Теперь я знаю, как ты чувствовал себя в шпиле.

— Как я чувствую себя до сих пор, — произнес Сэмм. Он тяжело прислонился к стене и сполз по ней на пол, размазывая кровь из раны на руке. — Успокоительное, которое он там использовал, просто убийственно. Подлатай меня.

Кира еще минуту простояла у окна, высматривая на улице какие-либо признаки движения или погони. Все еще нервничая, она подошла к стене, где сидел Сэмм, и достала остатки своей аптечки. Не всю аптечку, так как та осталась в комнате Каликс, но самое необходимое. Кое-какие вещи она носила с собой в рюкзаке, так как не хотела оставлять их без присмотра, в том числе свой пистолет, в котором теперь закончились патроны, несколько покрытых пятнами от воды документов из коллекции Афы и компьютерную рукоятку, хотя та теперь осталась в тайной лаборатории Вейла. Кира протерла рану на руке Сэмма — кровавый порез, процарапанный на его предплечье пулей Вейла, — и протянула Партиалу горстку антибиотиков, чтобы тот их проглотил.

— Ты, наверное, не нуждаешься в них, — сказала она, — потому что я видела твою иммунную систему в действии, но прими их все равно. Так мне будет спокойнее.

— Это не твоя вина.

— Он целился в меня, — сказала Кира. — Это я взбесила его.

— А я нарочно стал на пути его выстрела, — сказал Сэмм. — Я говорил тебе, что он обладает линком — я знал, что Вейл собирается стрелять прежде, чем он это сделал.

— От этого мне лучше не становится, — произнесла Кира. Она порылась в рюкзаке в поисках бинтов и обнаружила, что у нее их нет. — Все в заповеднике, — сказала она. — Потерпи, посмотрим, что здесь можно найти.

Они прятались во внутреннем отделе банка, который не выходил на улицу. Кира встала, чтобы поискать какой-нибудь ткани.

— Раз у нас появилось время отдышаться, — сказал Сэмм, — ты можешь мне объяснить, почему он вдруг захотел нас убить. Как я понимаю, нас поймали, пока мы рыскали в шпиле.

— Я узнала его тайну, — ответила Кира, открывая ящики старого деревянного стола. «Кроме того, он узнал мою, — подумала она, но решила Сэмму об этом пока не рассказывать. — Как он отреагирует, если узнает, что я переношу болезнь, которая может убить всех Партиалов в мире?»

— У него нет никакого нового лекарства. Он собирает феромон у группы Партиалов, запертых в шпиле и усыпленных. Один из них был видоизменен так, чтобы вырабатывать мощное снотворное, действующее только на Партиалов; это из-за него ты потерял сознание, как только вошел в здание.

С помощью этого препарата Вейл обезвредил своих Партиалов.

Сэмм помедлил, прежде чем заговорить.

— Это ужасно.

— Я знаю.

— Мы должны остановить его.

— Я знаю, — повторила Кира, — но сначала нам нужно подумать о другом. Например, о том, как бы ты не умер от потери крови. — В небольшом шкафу она обнаружила пиджак и достала его, чтобы осмотреть. На Лонг-Айленде он бы за двенадцать лет наполовину покрылся плесенью из-за влажности, но в загрязненном пустынном городе сохранился весьма неплохо. Кира отнесла пиджак к Сэмму, уселась на пол и достала свой нож, а затем начала разрезать ткань на широкие полоски. — Всегда хотела увидеть тебя в костюме.

— Мы должны освободить их.

Кира замерла, не закончив отрезать очередную полоску.

— Это не так просто.

— Мы можем вернуться. Ночью. Так или иначе мы должны найти способ спасти Херон; ее нет уже слишком долго, возможно, она где-то там. Мы можем найти ее, освободить Партиалов, которых Вейл держит в плену, и помочь всем выбраться оттуда.

— Я знаю, — проговорила Кира, — но это не так-то просто. От пленных Партиалов осталась практически кожа да кости. Не знаю, смогут ли они выжить вне лаборатории, не говоря уже о том, чтобы перенести рискованную ночную попытку спасения.

— Сказала бы ты тоже самое, если бы они были людьми?

Кира словно получила пощечину.

— Я не сказала, что ты не прав, я просто говорю, что это не так просто. Почему ты так злишься на меня?

— Доктор Морган пыталась сделать тоже самое с тобой, — сказал он. — Превратить живое существо в чашку Петри для научных экспериментов. Я рисковал своей жизнью и пожертвовал дружбой, чтобы освободить тебя.

— Ты помог меня захватить.

— А затем я тебя освободил, — сказал Сэмм. — Существует немалая вероятность, что те опыты, которые Морган хотела провести на тебе, могли дать положительный результат, что из твоей биологии мы могли бы узнать, как остановить «срок годности», но я освободил тебя. Скажи мне, что причина, из-за которой ты не вернешься в заповедник со мной, никак не связана с тем фактом, что Партиалов используют ради спасения человеческих жизней.

Кира открыла рот, чтобы возразить, но не смогла. Она не могла лгать Сэмму.

— Так ты считаешь, что мы должны просто позволить всем человеческим детям здесь умереть.

Это прозвучало не как вопрос.

— Ты не можешь быть уверена, что произойдет именно...

— Я знаю, черт возьми, что именно произойдет, — парировала Кира, на давая Сэмму закончить. — В Ист-Мидоу это происходило ежедневно на протяжении двенадцати лет, а в течение одного из них я сама наблюдала это в родильном отделении. Если мы заберем Партиалов из этой лаборатории, человеческие дети, родившись, умрут. Я не позволю этому случиться.

— Но ты допустишь, чтобы тех Партиалов использовали в качестве машин? — спросил Сэмм. Кира никогда прежде не слышала, чтобы он так сердился. Его голос звучал почти как… человеческий. — Ты Партиал, Кира. И пора бы тебе уже, черт возьми, смириться с этим.

— Дело не в этом.

— Ради всего святого, именно в этом. Что стоит за твоим словами, стыд? Ты стыдишься того, кем являешься? Кем являюсь я? Я думал, ты начала это, чтобы спасти обе расы, но в решающий момент ты повернулась обратно к людям. Херон с самого начала объясняла, как мы можем получить шанс спасти Партиалов, но ты не стала этого делать. Тебе нужно было прийти сюда и искать здесь способ в первую очередь спасти людей.

— Все не так просто! — прокричала Кира. — Забери тех Партиалов, и эти дети погибнут.

Заповедник вымрет. Я не хочу переходить на цифры, но в данном случае получается десять человек против двух тысяч, против десяти или двадцати тысяч, по мере того как это общество будет расти. Если бы Вейл использовал в лаборатории людей, сохраняя жизнь целой больнице, полной детей Партиалов, я бы говорила то же самое.

— Тогда почему бы не относиться к ним, как к людям? — спросил Сэмм. — Возможно, Партиалы остались бы добровольно. Он спросил их об этом? Он объяснил ситуацию? Мы ведь не бессердечные монстры, Кира, и не заслуживаем того, чтобы с нами обращались как с таковыми.

— Ты бы остался? — спросила Кира, поворачиваясь к нему спиной. — Оставил бы все, что у тебя есть, все надежды и чаяния, чтобы стать... дойной коровой? Ты остался бы здесь, ничего не делая, и позволил бы собирать твои феромоны? По крайней мере у тебя была бы Каликс для компании.

— Кира, ты сама не знаешь, что говоришь.

— Как насчет этого? — спросила девушка, слишком рассерженная, чтобы остановить тираду. — Партиал, который вырабатывает снотворное; его зовут Уильямс. Он живое оружие, которое не может, по определению, сосуществовать с любыми другими Партиалами. Вейл изменил его ДНК, но не может вернуть все обратно, потому что оборудование сломалось. Единственный способ действительно освободить их, это... — Кира внезапно остановилась, осознав, что говорит не только об Уильямсе. Она имела в виду и себя. Живое оружие, которое угрожает каждому существующему Партиалу. — Они смогут стать свободными только в том случае, — тихо сказала она, — если он умрет. — Ее голос пропал, но она заставила себя задать решающий вопрос. — Что бы ты с ним сделал?

«Пожалуйста, не говори, что ты убил бы его, — подумала она. — Пожалуйста, не говори, что убил бы меня».

— Я считаю... — Сэмм замолчал. Кира видела, что он глубоко задумался. — Я об этом пока не думал, — проговорил Партиал. — Это не просто, но...

«Пожалуйста, пусть он скажет нет», — подумала Кира.

— Наверное, иногда одним приходится пожертвовать, если все остальные будут свободны, — сказал он, и Кира побледнела.

— Так ты убил бы его?

— Я не рад этому, — сказал Сэмм, — но есть ли альтернатива? Пожертвовать целым сообществом ради одного человека? Нужно делать то, что лучше для коллектива, или останутся лишь тираны.

— Значит, ты пожертвовал бы одним парнем ради остальных девяти, — проговорила Кира, — но ты не принесешь в жертву десять парней, чтобы спасти несколько тысяч. Это странное противоречие, тебе не кажется? Это город, полный людей, не является одним из тех коллективов, для которых ты должен делать лучшее?

— Я хочу сказать, что нельзя использовать людей, — произнес Сэмм, — потому что люди не вещи. Хотя я думаю, что не должен удивляться, ведь именно так мы и относились к Афе.

— Прошу прощения? — прервала его Кира. — Я защищала его: я всегда заступалась за него, я делала все возможное, чтобы он был здоров, я была добра к нему. .

— Мы втянули его в переплет, к которому он не имел ни малейшего отношения, — сказал Сэмм, — потому что нуждались в нем. Мы использовали его для наших собственных целей. Я не говорю про тебя — мы все делали это, все тащили его за собой. Но это было неправильно, и сейчас он мертв, и мы должны извлечь из этого урок.

— И наш урок заключается в том, чтобы позволить умереть еще большему числу людей? — спросила Кира. — Я знаю, что смерть Афы — наша вина, и моя в большей мере, чем чья-либо еще.

Я не хочу, чтобы это осталось на моей совести. Однако, хоть мне не удалось спасти его, я могу спасти целое поколении человеческих детей. Мне это не нравится, и Вейлу это не нравится тоже, но мы стоим перед невозможным выбором. Что бы мы ни выбрали, кому-то где-то это принесет ужасный, непоправимый вред, но какие у нас есть варианты? Не выбирать ничего? Сложить руки и позволить умереть всем? Это самое худшее.

Теперь голос Сэмма стал тише. В него больше не звучало злости, а лишь грусть.

— Я не верю, что бывает невозможный выбор.

— Тогда каков ответ?

— Я пока не знаю, — ответил Сэмм, — но он должен где-то быть. Я мы найдем его.

Кира поняла, что плачет, и тыльной стороной ладони вытерла слезы. Она все еще держала отрезанную от пиджака полоску и слабо взмахнула ею в воздухе.

— Дай свою руку, — сказала девушка. — Я так и не перевязала твою рану.

— Делай это спокойно и медленно, — сказала Каликс. Кира и Сэмм дернулись и резко обернулись. Блондинка стояла позади них с поднятым пистолетом. Ее винтовка висела на плече. — Спасибо, что спорили так возбужденно, — произнесла девушка. — Благодаря этому найти вас было намного легче.

— У меня кончились пули, — сказала Кира, бросая взгляд на свое бесполезное оружие и лежащий в другом конце помещения рюкзак.

— У меня есть одна, — проговорил Сэмм, — но я уверен, Каликс успеет застрелить нас обоих раньше, чем я достану оружие.

— Большей правды ты не говорил никогда в своей жизни, — произнесла Каликс. — Почему бы тебе медленно и аккуратно не достать свою пушку и не толкнуть ее ко мне. — Двумя пальцами Сэмм некрепко взял пистолет подальше от курка и уронил его на пол. — Хорошо, — сказала Каликс. — А теперь сюда его. — Сэмм неуклюже из-за своего полулежачего положения пнул оружие, и Каликс наклонилась поднять его, другой рукой все это время целясь в своих пленников из самозарядного пистолета. Она убедилась, что пистолет Сэмма стоит на предохранителе, и бросила его в мешочек на поясе. — А теперь, перед тем как я отведу вас в заповедник, давайте ответим на некоторые вопросы. Во-первых, — ее голос слегка изменился, — вы в самом деле Партиалы?

— Да, — ответила Кира, — но это не делает из нас врагов.

— Доктор Вейл сказал, что вы пытались забрать у нас лекарство от РМ.

— Это... — Кира посмотрела на Сэмма, потом снова на Каликс. — Мы не хотим, чтобы кто-то погиб.

— Но вы говорили о том, чтобы разрушить его лабораторию.

— Тебе известно, что представляет из себя лекарство? — спросил Сэмм.

— Это раствор для инъекций, — ответила Каликс.

— Но ты знаешь, откуда он его берет?

Смятение Каликс исчезло, и ее лицо снова стало мрачным и решительным.

— Какая разница?

— Лекарство берется от Партиалов, — сказала Кира. — У Вейла в подвальной лаборатории десять Партиалов, которых он в течении двенадцати лет держал в коме.

— Это неправда, — произнесла Каликс.

— Я видела их, — сказала Кира.

— Ты лжешь.

— Доктор Вейл создавал Партиалов, — сказал Сэмм. — Ты многого о нем не знаешь.

— Поднимайтесь, — приказала Каликс. — Я отведу вас обратно, мы поговорим с доктором Вейлом, и он покажет всем, что вы лжете.

— Это откроет гораздо больше глаз, чем ты думаешь, — произнесла Кира, поднимаясь на ноги. Внезапно в здании раздался звук выстрела, и Кира рухнула на пол, прикрывая голову. «Она выстрелила в меня? В Сэмма?» Она услышала еще один выстрел и крик боли, а затем Каликс оказалась на полу. Кира в удивлении подняла глаза и бросила взгляд на Сэмма. Он казался столь же изумленным, как и она. Каликс каталась по полу в луже крови, хватаясь за грудь. Кира вскрикнула и подбежала к ней.

— Каликс!

Каликс застонала сквозь сжатые зубы, рыча от боли и ярости.

— Что вы сделали?

— Я ничего не делала. Кто в тебя выстрелил? — Кира заставила девушку убрать руки от окровавленной груди и стала искать рану от пули, но обнаружила, что прострелена была ладонь.

Остальная кровь лилась из раны на бедре девушки. — Зажми, — приказала Кира, снова прикладывая руки Каликс к груди. — Сэмм, мне нужна твоя помощь с ее ногой.

— Кто ее подстрелил? — спросил Сэмм, держа Каликс за плечи, чтобы она не шевелилась.

— А кто по-твоему? — спросила Херон. Кира обернулась и увидела, как Партиалка вбежала в помещение с улицы. — Я была далеко, и у этого пистолета не самый лучший прицел. Отойдите, чтобы я прикончила ее.

— Мы не хотим, чтобы ты ее убивала, — сказала Кира, бросаясь наперерез оружию Херон.

— Где ты была?

— Делала свою работу, — ответила Херон. — Вы видели шпиль?

— Конечно, — отозвалась Кира, — и лабораторию под ним.

— Я не смогла подобраться достаточно близко, — сказала Херон. — Там через линк передается какое-то успокоительное. Но последние два дня я следила за человеком по имени Вейл и практически уверена, что он член Доверия. Кроме того, где-то здесь есть Партиалы. Это здание то, чем я его считаю?

— Ты считаешь, что это феромонная ферма, где держат в состоянии искусственной комы десятерых Партиалов?

— Вообще-то, нет, — произнесла Херон с явным изумлением. — Это... я подозревала, что все плохо, но это... на удивление плохо. В любом случае я не рада тому, что оказалась права. — Она посмотрела на Каликс, которая все еще дергалась на полу и стонала от боли. — Серьезно, дайте мне освободить ее от страданий.

— Больше никаких убийств, — с пылом сказал Сэмм, и Кира с Херон разом на него посмотрели. Сэмм преодолел боль своей раны и встал. Кира кивнула.

— Совершенно верно, больше никаких убийств. Помоги мне подержать Каликс, чтобы я могла осмотреть ее рану.

— Почему вы хотите спасти эту. . человеческую девчонку? — спросила Херон и посмотрела на Сэмма. — Но тебя, как я понимаю, можно больше даже не спрашивать, верно?

— Она охотница, — произнес Сэмм. — Не вражеский солдат. У них нет солдат: пока мы не появились здесь, они даже не знали, что война все еще идет. И никто, кроме их лидера, не знал о Партиалах в подвале. Я не буду наказывать Каликс за что-то, что сделал Вейл.

Кира почувствовала в груди прилив эмоций.

— Именно.

— Тогда мы не будем убивать никого из них, — сказала Херон. — Мы проскользнем туда ночью, когда они не будут особенно внимательны, и мы с Сэммом прикроем тебя, пока ты будешь освобождать пленников. Ты единственная из нас, на кого не действует успокоительное.

Сэмм ответил раньше Киры.

— Мы освободим их, — твердо сказал он, — но мы не покинем это место, по крайней мере я.

— Что? — хором спросили Кира и Херон.

Сэмм посмотрел на Киру.

— Это ответ на невозможный выбор. Я сделаю так, как ты говорила: останусь с ними.

— Это глупо, — заметила Херон.

— Я не могу жертвовать жизнью кого-то другого, — сказал Сэмм, — или чьей-то свободой, если не готов отдать свою. Мы освободим Партиалов, которые были в плену, а люди смогут получать феромон от меня.

— Ты... — Кира была поражена. Она пыталась придумать хоть что-то, что могла бы возразить ему. — У тебя остался только год, — сказала она. — Ты сможешь помогать им только год до истечения твоего «срока годности».

— Тогда у вас есть один год на то, чтобы разобраться в этом, — сказал Сэмм. — Лучше начать заниматься делом.

— Это все очень мило, — произнесла Херон, — но бессмысленно. Ты не останешься здесь, Сэмм.

Кира открыла рот, чтобы возразить, но замерла, когда увидела выражение лица Сэмма.

Должно быть, он почувствовал что-то через линк. Херон не пыталась переубедить его. Она констатировала факт.

— Херон, — медленно спросил Сэмм. — Что ты сделала?

— То, что мне следовало сделать месяц назад, — ответила Херон с мрачным и многозначительным видом. — Я доложила командованию.

В комнате стало совершенно тихо. Даже Каликс умолкла. Сжав зубы, она закрывала свои раны.

Кира посмотрела на Сэмма, но уже знала, о чем он думает. Его смятение, смешанное с яростью, пылало так ярко, что она легко ощутила его эмоции через линк.

Каликс прошипела сквозь сжатые зубы:

— О каком докладе она говорит?

— Ты связалась с Морган? — спросила Кира. — Ты предала нас?

— Если хочешь это так называть, — отозвалась Херон. — Я мирилась с твоим эмоциональным самопознанием достаточно долго, но мне надоело молчать, и я решила покончить с этим. Если доктор Морган при помощи твоей биологии может решить проблему «срока годности», то я предоставлю ей эту возможность.

— Когда ты уже это поймешь? — спросила Кира. — Все именно так, как только что сказал Сэмм: мы больше не можем выбирать, на чьей стороне быть!

— И он очень страстно это говорил, — заметила Херон.

— Что ты сделала? — требовательно спросил Сэмм. — Конкретно.

— Я нашла исправную рацию с широкой рабочей зоной и связалась с ротой D при помощи ретрансляторов, которые мы установили, — ответила Херон и посмотрела на Киру. — Я дала тебе твой шанс и делала все, что было в моих силах, чтобы помочь тебе, но ответы, которые ты ищешь, не здесь. Хватит попусту тратить время.

— Это мирное сообщество, — умоляюще произнесла Каликс. — Если вы приведете сюда армию Партиалов, они уничтожат нас.

— Всё, — сказал Сэмм, поднимая взгляд. Кира посмотрела на потолок, ничего не увидела и снова перевела глаза на Сэмма. Тот чуть наклонил голову. Он не смотрел, а прислушивался. Кира нахмурилась и сделала то же самое, пытаясь уловить то, что привлекло его внимание.

— Что — всё? — спросила Каликс.

— Я ничего не слышу, — произнесла Кира, — только... какой-то монотонный звук, как гудение. Он очень слабый.

— Когда-то это был один из самых часто слышимых звуков на планете, — сказала Херон, — но вы не сталкивались с ним уже почти двенадцать лет.

— Что это? — требовательно спросила Кира.

— Турбинный двигатель, — ответила Херон. — Грузового самолета. Армия Морган уже здесь.

 

Глава 49

Кира бросилась к лежащим в кучке полоскам, которые она нарезала для раны Сэмма.

— Прости, Сэмм, тебе придется подождать повязку еще немного.

— Лекарства достаточно, — ответил Партиал, хотя и скрипнул зубами.

Кира метнулась обратно к Каликс и прижала свернутый рукав пиджака к ране на ее ноге, а затем как можно быстрее сделала перевязку импровизированными бинтами.

— Зачем такие хлопоты? — спросила Херон. — Ты даже не знаешь...

— Заткнись, — бросила ей в ответ Кира. Она плотно закрепила полоски, зажав кровоточащую дыру так сильно, как смела, не превращая повязку в жгут. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — ответила Каликс. — Как скоро я смогу пнуть эту Партиалку в задницу?

Херон приподняла бровь.

— Оставайся здесь, — сказала Кира, перевязывая ладонь Каликс. — В рюкзаке у меня есть болеутоляющее, но не принимай слишком много. Кто-нибудь придет за тобой.

— Куда вы? — спросила Каликс.

— Навстречу им. — Кира покачала головой. — Если никто не появится, поищи антибиотики и наберись как можно больше сил, перед тем как выходить в пустошь. Она не особенно добра к людям с травмами ног.

— Пожалуйста, — попросила Каликс. — Пожалуйста, не дайте им причинить кому-то вред.

Кира взяла винтовку девушки и выбежала на улицу. Сэмм и Херон следовали за ней по пятам.

— Чего ты хочешь добиться? — спросила Херон, догоняя Киру.

Кира подняла взгляд на небо, высматривая в нем самолет.

— Вон там, — произнес Сэмм, указывая на восток. Кира проследила глазами за направлением его пальца и увидела на фоне бледно-серого неба маленький черный крест. — Сейчас он довольно далеко, но быстро приближается.

— Тогда бежим, — сказала Кира. — Обратно в заповедник. Неизвестно, что Морган сделает со стойкими к РМ людьми, которых найдет там. Нам нужно вывести оттуда как можно больше из них.

— Как мудро проводить свои последние мгновения таким образом, — произнесла Херон.

— Тебя кто-нибудь спрашивал?

— Я желаю им смерти не больше, чем ты, — сказала Херон, — хотя, должна признать, меня не особенно заботит, выживут ли они. Насколько мне известно, Морган нужна только ты.

— Ты не знаешь, что она собирается сделать с этими людьми, — отрезала Кира.

— Нам следует бежать в другую сторону, — сказал Сэмм. — Мы можем укрыться среди руин и спасти тебя, Кира.

— Интересно будет на это посмотреть, — заметила Херон.

— Мы не будем убегать, — ответила Кира. — Я убегала, когда Морган захватила Лонг-Айленд и начала убивать заложников, чтобы заставить меня сдаться в ее руки. Я думала, что сделала правильный выбор, но... больше я ей этого делать не позволю.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Сэмм, но Кира указала на висящий в небе огромный самолет.

— Мы должны немедленно вернуться в заповедник!

Кира сорвалась с места и бросилась бежать по знакомым теперь улицам через окраины города к границе заповедника. Сэмм и Херон не отставали от нее ни на шаг. Кира все время бросала взгляды на самолет, пытаясь оценить его скорость и расстояние до него. «Мы не успеем, — подумала она. — Он летит слишком быстро». Она заставляла себя двигаться вперед, не смея замедлить бег или отклониться от своего пути. Самолет все увеличивался, приближаясь к земле, и скоро Кира могла слышать его: к тому времени как она достигла заповедника, его низкий гул превратился в оглушающий рокот. У ворот стояли охранники — недавнее дополнение, призванное не впускать непрошеных гостей. Однако дозорные были слишком поглощены зрелищем с ревом несущегося к ним гигантского самолета, чтобы заметить Киру и остальных. На крыльях машины были широкие лопасти для вертикального спуска. Самолет пролетел над оградой как раз в тот момент, когда Кира пронеслась через ворота.

Она закричала, пытаясь привлечь внимание внутренних охранников, хотя едва сама слышала себя за шумом лопастей. Она резко развернула к себе ближайшую дозорную и прокричала ей на ухо:

— Это армия Партиалов. Вы должны вывести всех из заповедника в руины.

— Мы... — пролепетала женщина, переводя взгляд с Киры на самолет и обратно. — Должны...

— Вам лучше не быть здесь, когда они высадятся, — крикнула Кира. — Бери всех, кого можешь, и прячься с ними в городе!

Она выпустила руку женщины и побежала в глубь заповедника. Краем глаза Кира заметила, что дозорная взяла себя в руки и поспешила к ближайшему зданию, из которого скоро высыпала толпа людей — напуганных детей и родителей с младенцами на руках; крича от страха, все они побежали к отравленным руинам Денвера.

Кира и Сэмм неслись к самолету, по пути крича, чтобы люди эвакуировались. Херон немного приотстала, перекрывая им путь назад, на случай если они вздумают скрыться. К тому времени как самолет полностью сел, Партиалы уже начали высаживаться из него, рассредоточиваясь по периметру, а затем расширяя его, прикрывая при этом друг друга. Они нацелили свое оружие на Киру и Сэмма, но не стали стрелять.

— Они связались со мной через линк, — сказал Сэмм. — Они знают, что это мы.

— Бросайте оружие, — приказал солдат, стоящий на краю зоны посадки. Кира вытянула руку в ружьем в сторону, не бросая его, но показывая, что ее пальцы довольно далеко от курка.

— Я сдаюсь, — сказала она. — Я пойду с вами добровольно.

— Бросайте оружие, — повторил солдат. Лопасти гоняли воздух, и ветер относил слова в сторону и бросал в лицо Кире пыль и ее собственные развевающиеся волосы. Девушка с досадой поморщилась, но бросила ружье. Сэмм вооружен не был.

— Не трогайте местных! — прокричала Кира.

— Кира Уокер, — сказал чей-то голос. Кира подняла взгляд и увидела, что из самолета вышла доктор Морган. Вместо хирургического халата на ней был безупречно черный деловой костюм. — Рада снова тебя видеть.

— Не трогайте их, — повторила Кира. — Эти люди ни в чем не виноваты.

— Сэмм, — произнесла Морган, останавливаясь рядом. — Не каждый день встретишь солдата-бунтовщика из моего собственного подчинения.

— Вы не ответили, — сказал Сэмм.

— И не собираюсь, — произнесла Морган. — Ты предатель, а она — вражеский солдат. Едва ли это те люди, к которым я должна прислушиваться.

— Я не хочу сражаться с вами, — сказала Кира.

Морган улыбнулась.

— Я бы на твоем месте тоже не хотела. В прошлый раз ты застала нас врасплох, но теперь у тебя нет армии восставших Партиалов, которые нападут на нас с фланга, пока твои друзья предпримут беспорядочную попытку освобождения. Сейчас вся власть принадлежит мне, и буду благодарна, если ты это запомнишь.

— Не вся, — сказал Вейл. Он приблизился в противоположной стороны площадки. Его окружала группка Партиалов, которые казались скорее почетным караулом, чем конвоем. — Должен заметить, твои солдаты очень послушны.

Морган нахмурилась, а Вейл сжал зубы. Кира не понимала, что происходит, пока не увидела, что солдаты неловко дергаются, разрываемые на две части соревнующейся властью двух членов Доверия. Кира посмотрела на Сэмма и увидела, что он покачивается. По его лбу сбежала капелька пота. Девушка взяла Партиала за руку.

— Ты сильнее, чем они, — прошептала она. — Тебе необязательно подчиняться кому-то.

Он стиснул ее пальцы с такой силой, что чуть не раздавил ее ладонь.

Битва характеров продолжилась. Вейл и Морган пытались пересилить друг друга, а солдаты колебались между ними. Кира увидела, как побелели костяшки пальцев, сжимающих винтовки, а один Партиал поднял руку ко лбу.

— Хватит! — сказала Кира. — Это никого ни к чему не приведет. Доктор Морган, чего вы хотите?

Морган еще мгновение не отрывала глаз от Вейла, а затем посмотрела в сторону и коротко выдохнула. Вейл сделал то же. Распределение солдат, судя по всему, не изменилось. Все они остались верны тому, к кому стояли ближе. Кира посмотрела на Сэмма, но по его лицу ничего не поняла. Она почувствовала, как ее сердце бросилось в галоп от страха, что она снова потеряла его и он оказался под контролем Морган, но он крепко сжал ее руку.

В этот момент Кира осознала, что еще никогда в своей жизни не испытывала подобного облегчения.

— Я здесь ради своего многоуважаемого коллеги, — сказала Морган, с улыбкой глядя на Вейла. — Я снова собираю группу, Крон. Хорошенького понемножку, пришло время раз и навсегда обратить твой «срок годности» вспять.

— Ты пытаешься добиться этого при помощи генетических модификаций? — спросил Вейл.

— Ты видела, что они сделали с Грэмом, что они сделали с Джерри. — Он положил руку на плечо Партиала, который стоял перед ним. — Наш разум не может этого вынести, как и их.

— Мы можем превратить их во что угодно, — сказала Морган. — Мы делали это раньше и сможем снова. Это наше будущее. Наши дети. Созданные по тому образу, который мы выберем.

— Генная терапия не ответ, — возразил Вейл.

— Уж кто-кто, а ты должен знать, — произнесла Морган. — Но у меня нет времени решать твои генетический задачки в одиночку. — Она посмотрела на Киру. — Поэтому я пришла за тобой и за ней. За новой моделью. У которой нет всех тех досадных генетических ограничений.

— Я не позволю вам забрать ее, — сказал Сэмм.

Морган начала отвечать, но Кира перебила ее.

— Я пойду сама, — быстро произнесла она.

Сэмм стал возражать, а Морган была совершенно изумлена, но Кира кивнула, глубоко вздохнув.

— Знания доктора Вейла, исследования доктора Морган и моя биология. Херон была права.

Это наш единственный шанс когда-либо исцелить «срок годности». — Она посмотрела на Сэмма.

— Это то же самое, что ты сказал чуть раньше: самопожертвование — единственный выбор, верный с точки зрения морали. Кто-то должен сделать шаг вперед.

Она пришла в Денвер в поисках ответов, плана, некой надежды, что она была частью чего-то большего, чего-то, что могло спасти и людей, и Партиалов. Но тот план сорвался давным-давно, и она была ничем. Провалившимся экспериментом. Она посвятила свою жизнь спасению мира, но теперь поняла, что просто посвятить ее было недостаточно. Нужно было ее отдать.

Кира посмотрела на Морган.

— Я готова.

— Я... — Морган замолчала, внимательно глядя на Киру. — Я ожидала совсем не этого.

— Я тоже, — ответила Кира. Она сжала челюсти, пытаясь не заплакать. — Давайте отправляться, — тихо произнесла девушка. — Сейчас, пока мне хватает храбрости.

— Лучше не делать этого, Маккенна, — произнес Вейл. — Любые эксперименты на Кире могут запустить Предохранитель.

Морган вопросительно на него посмотрела.

— Прошу прощения?

— Предохранитель для Партиалов, — сказал Вейл. — Обманка, которую мы создали, чтобы обмануть ПараДжен, Предохранитель, который убивает Партиалов. Совет встроил его в новую линию прототипов без нашего ведома. Если тебе попадется химический активатор, ты можешь ненароком запустить его.

— В какие игры ты играешь, Крон? — спросила Морган, хотя Кира заметила в ее глазах намек на сомнение. — Я видела результаты медицинского сканирования, я в течение нескольких месяцев рассматривала каждую клеточку ее тела. Если бы в ней был заложен другой вирусный пакет, я бы заметила его.

— Ты не знала, что искать, — произнес Вейл.

Морган на мгновение уставилась на него, а затем бросила взгляд на Киру.

— Это правда?

— Я... — Кира не отрывала глаз от Морган, опасаясь посмотреть на Сэмма. — Думаю, он прав.

Морган с отстраненным видом слегка кивнула.

— Тогда нам придется быть осторожными. — Она повернулась к самолету. — Забирайте ее.

Пора покинуть это место.

— Что ты сделаешь с заповедником? — спросил Вейл. Партиалы, стоявшие вокруг него, находились полностью под властью линка. По их позам становилось ясно, что они готовы защищать доктора, стоит тому только приказать. Однако они были окружены. Кира сомневалась, что эта небольшая группа, какой бы верной Вейлу она ни была, действительно сможет помешать Морган.

Морган огляделась и словно в первый раз заметила окружающие самолет неповрежденные здания, цветущие травы и деревья и человеческие семьи.

— При условии что ты пойдешь со мной, я не вижу причин не позволить твоей маленькой муравьиной ферме умереть в мире.

— Тогда я присоединюсь к тебе, — сказал Вейл.

— А я остаюсь, — произнес Сэмм.

Морган раздраженно закатила глаза.

— Почему ты считаешь, что можешь просить меня о чем-то?

Сэмм не дрогнул. Он выглядел более целеустремленным, чем когда-либо на памяти Киры.

— Это не просьба.

Перед тем как ответить, Морган на мгновение задумалась.

— Отлично, — сказала она, пренебрежительно взмахнув рукой. — Заточение здесь в любом случае хуже, чем то, что я для тебя планировала. — Она посмотрела на Херон. — А как насчет тебя? Я бы сказала, что ты заслужила право вернуться в круг приближенных, дорогая.

— Я тоже остаюсь, — сказала Херон.

Это удивило Морган еще больше.

— А как насчет твоего «срока годности»?

— Я успею вернуться вовремя, — сказала Херон, бросая взгляд на Сэмма. Кира не могла быть уверена, но ей показалось, будто эти двое обменялись чем-то через линк. Девушка ожидала, что Херон упомянет о запертых в шпиле Партиалах, поэтому была удивлена, когда та ответила неопределенно. — У меня еще остались кое-какие невыясненные вопросы.

— Что же, отлично.

Морган снова повернулась к самолету, сделав солдатам знак доставить к нему Вейла и Киру.

Кира видела, как на заднем плане съежились обитатели заповедника, и ужасом и восхищением глядя, как враг с неба забрал их лидера и оставил их одних.

«Я должна идти с ними, — подумала она. — Я должна сделать шаг, потом другой, а затем подняться на самолет и дальше... я даже не знаю куда. Конец. — Она покачала головой. — Я хочу пойти, но... Не хочу уходить».

— Кира, — сказал Сэмм, и она почувствовала в уголке глаза слезу.

— Сэмм, — произнесла она. — Мне... прости, я не знаю...

Она повернулась к нему лицом, пытаясь подобрать слова, чтобы описать свои чувства, но сама не могла в них разобраться. Внезапно он обнял ее и поцеловал более страстно, чем ее когда-либо целовали. Кира ответила на его поцелуй, ощущая, как их тела — губы, руки, грудь, ноги — сливаются, как на миг совершенного единения они становятся одним человеком. Она обнимала его так долго, как могла, а затем, когда он отстранился, чтобы вдохнуть, она прижалась лицом к его груди.

— Прости, что я привела нас сюда, прости за все, что я сделала, — сказала она. — Мне так жаль.

— Я сам решил пойти за тобой, — ответил Сэмм глубоким и звучным голосом. — И я снова найду тебя.

Они поцеловались еще раз, а затем солдаты-Партиалы потянули ее к самолету. На трапе Кира обернулась и посмотрела на Сэмма, а он, не шевелясь, смотрел на нее.

А потом двери закрылись, и гигантские лопасти начали вращаться. Их гул отдавался у Киры внутри.

 

Глава 50

Изольда родила два дня спустя в своей спальне в доме Нандиты. Ищейки Партиалов давным-давно перерыли госпиталь в поисках оборудования и медикаментов, поэтому женщинам оставалось надеяться только на собственные силы. Мэдисон держала Изольду за руку, наставляя ее и успокаивая. Сенатор Кесслер приняла ребенка, а Нандита осмотрела и мать, и дитя на предмет повреждений. Это был мальчик, и Изольда назвала его Мухаммед-ханом. В течение нескольких часов он заболел. Его кожа покрылась чешуйчатой сыпью, которая становилась твердой, как воловья кожа, а затем начинала нарывать. Изольда в слезах прижимала ребенка к себе, утратив надежду спасти его.

Но это был не РМ.

Сенатор Кесслер рассматривала волдыри, прикрыв лицо бумажной хирургической маской.

— Раньше такого никогда не случалось. — Она встряхнула головой, пытаясь отогнать страх.

— Десятки тысяч случаев РМ и ничего подобного.

— Это первый гибрид человека и Партиала, — произнесла Нандита. — Первый раз, когда Партиал вошел в контакт с РМ. Неизвестно, как вирус подействует на ребенка — и как ребенок на вирус. — Глубоко задумавшись, Нандита глядела на вопящего младенца. — «И что за грубый зверь дождался часа...»

Она отвернулась и отошла.

Ариэль посмотрела на дитя и содрогнулась.