Джейн немного расслабилась, прежде чем начать говорить. Она ожидала, что перенесется в хижину, но вместо этого оказалась в каком-то прохладном месте, в глубокой тени. Она не сразу осознала, что ее руки и ноги лениво движутся в тихой и мирной темноте.

Как только она это почувствовала, у нее в голове зазвучал голос Эй’Брая и испугал ее.

– Доктор Джейн Холлоуэй, ты ищешь моего общества. Я польщен твоим присутствием и благодарен тебе.

– Но как я…

– Мысленное соединение – Анипраксия. Оно становится прочнее. Частицы твоего и моего сознания сливаются в одной плоскости, на одной частоте, если пожелаешь. Ты быстро обучаешься и интуитивно осваиваешь навигацию. Это вызывает восхищение.

– Меня сюда притянуло. Я не…

– Нет, не так. У тебя любознательная натура. Ты ощутила необходимость и отреагировала. Ты прибыла сюда по собственному желанию.

Джейн помедлила. Он был прав.

«О господи. Что же это такое?»

– Что… Что это было? Я что-то почувствовала.

– Ты почувствовала микроскопическую пробоину в обшивке. Она была закрыта. Там, где вы сейчас находитесь, вы в полной безопасности. Вашего участия в этом деле не требуется. Сквиллы перегруппировались и закрывают пробоину.

Тут Джейн была вынуждена поверить своему собеседнику на слово. Она обшарила сознание в поисках адекватного перевода незнакомого слова, которое только что произнес Эй’Брай. И нахмурилась. Первое, что пришло ей на ум, никак не могло быть верным вариантом.

– Креветки?

Басовитый гул раздался у нее в голове. Она растерянно улыбнулась. Он… он смеялся?

Информация полилась в ее сознание. Она не могла понять – то ли Эй’Брай загружает сведения в ее мозг, то ли у нее произошло ментальное соединение с незнакомым словом… Граница между ее и его сознанием стала неразличимой. С волнением и испугом Джейн поняла, что информация курсирует между ними.

Завеса тьмы приподнялась. Все поле зрения Джейн заполнил один неподвижно застывший слизень. Это было где-то в грузовом отсеке. Джейн видела его – но не так, как утром, когда находилась внутри склада, а так, словно сама стала стеной, на которой сидел этот слизень. Эй’Брай сфокусировал ее взгляд вдоль траектории и увеличил изображение, чтобы ей были лучше видны миниатюрные, согласованно трудившиеся роботы. Прежде всего Джейн разглядела одну группу нанороботов, формирующих микроскопически тонкий слой между слизнем и открытым космосом.

Стоило только одному роботу погибнуть от действия едкой щелочной слизи, как его место тут же занимал другой – они действовали совсем как солдаты на передовой. Они удерживали атмосферу и обеспечивали беспрепятственную работу других машин. Поле зрения Джейн расширилось, и она увидела, как другие микроскопические роботы восстанавливают целостность обшивки корабля. А первая группа помогала всем им проводить ремонт без помех. Движениями сквиллов управлял Эй’Брай. Это он вызвал их сюда, когда была обнаружена пробоина, из других мест, где они работали.

Джейн наблюдала за работой роботов. Некоторые сквиллы начали издавать писклявые, пронзительные звуки, и потревоженный слизень отполз в сторону, что позволило наномашинам продолжить трудиться более эффективно. У Джейн мелькнула мысль: почему бы не дать сквиллам приказ напрямую атаковать слизней и решить проблему раз и навсегда, вместо того чтобы устранять вызываемые паразитами повреждения?

Эй’Брай ответил:

– Согласно законам Сектилиев, сквиллам позволено осуществлять только неорганическое восстановление – за исключением редких, строго контролируемых обстоятельств. Техника служит жизни. Она не разрушает ее. Эти уроки заложены в основах культуры Сектилиев и законах, а законы не могут быть нарушены под страхом строжайшего наказания. С размножением слизней следует бороться, но это не обязанность сквиллов.

Джейн оценила это сообщение о культуре Сектилиев. Она обдумывала его, зачарованно наблюдая за движениями крошечных машин.

– Они жертвуют собой ради нашей безопасности, – восхищенно проговорила Джейн.

– Они – машины. Живые существа на жертвы так легко не идут.

Джейн заставила себя отвлечься от созерцания трудящихся сквиллов. Ее отрезвили мысли, порожденные замечанием Эй’Брая.

– Иногда идут.

– Ты вспоминаешь своего родителя.

– Моего отца, да.

– Редкость для вам подобных, – произнес Эй’Брай так быстро, словно точно знал, что это так.

Джейн почувствовала, как закипает в ней гнев, и постаралась унять его. Ей не хотелось, чтобы Эй’Брай так говорил о ее отце – небрежно, походя. Но она должна была помнить о своей подготовке.

– Что тебе известно о нас, о землянах? Почему ты здесь?

– У тебя много вопросов.

Джейн была готова ответить, выразить требования, но вдруг она ощутила, что над ней в темноте что-то проплыло. Это было похоже на водоворот в озере. Ее словно подхватило и медленно завертело на месте. Она вдруг стала легкой, плавучей, свободной и потеряла ориентацию в пространстве.

– Что происходит?

– Смотри.

В темноте загорелись огни – туманные пятна света замелькали вдалеке то пурпурным, то кобальтово-синим. И тут Джейн догадалась, что все это она видит чужими глазами.

– Мои ровесники, – прогудел Эй’Брай. – Сообщают об опасности в нашей самой примитивной форме. Они еще слишком слабы и малы, чтобы общаться в полную силу. Мы рассеялись, но это не повлияло на наши умственные способности.

Джейн ощутила что-то наподобие первобытного страха – ее словно сжало, она запульсировала и тут же в ужасе рванулась в сторону. Она потеряла ощущение верха и низа и теперь чувствовала только паническое желание бежать беспорядочными рывками от того, кто ее преследовал. Она начала уставать. Что ей грозило?

Огни гасли и загорались – мигали. Так они выражали страх.

Она замерла в смятении, глядя, как они сбиваются в кучу, а потом распределяются ровными рядами и колоннами. Джейн шумно, с присвистом вдохнула и снова приготовилась к бегству, но тут ее ослепил белый свет. Она обмякла и куда-то поплыла. Куда – она не знала, и ей было все равно.

Мир снова потемнел. Негромко зажужжал голос Эй’Брая:

– За время своего краткого существования я никогда не знал покоя. Это было оскорбительно. Но, как и ты, я многому учился – и притом быстро.

Свет не угасал. Он был слишком ярким. Джейн хотелось зажмуриться, но ее глаза не были на это способны. Она рванулась назад, безуспешно пытаясь найти хоть какой-то способ прикрыть свои чувствительные глаза… и с болью ударилась о стекло. Почему-то она помнила, что именно так все было днем раньше, и еще раньше. Она ощущала сильнейшее, первобытное одиночество, тягу к дому, к свободе, к ровесникам.

Приблизилось существо и стало смотреть на нее через стекло. Оно спокойно, бесстрастно наблюдало за ее метаниями, за ее бесплодными попытками скрыться от болезненного искусственного солнца. А существо не уходило. Оно заняло позицию, как обычно, обернув свое угловатое тело вокруг единственной структуры в этом слепяще-неестественном белом месте.

Оно ожидало, как обычно. Чего? Чего оно хотело от нее? Снова и снова, день за днем оно превращало успокаивающую темноту в слепящее сияние и ждало. И повторениям этого не было конца.

«Глупое, глупое существо!»

Она ненавидела его. Ненавидела его тело, окутанное пеленой, и то, как оно двигалось – всегда вертикально, всегда в одной плоскости. А особенно она ненавидела его пристальный взгляд, лишь время от времени прерываемый смыканием мясистых складок кожи, покрывавших маленькие глазки.

Наконец она закричала на него. Это был одиночный, протестующий яростный выкрик. К ее изумлению, существо поднялось. Впервые оно исчезло из ее поля зрения, и ее мир вновь погрузился в благословенную, успокаивающую темноту.

Она робко приблизилась к стеклу. Существо медленно вернулось и, остановившись в нескольких дюймах от стекла, уставилось на нее, но стекло разделяло их. Мясистые губы разжались, и она увидела за ними каменные структуры.

Она ощутила его удовольствие. И сама ощутила удовольствие. Это было чудесно. Ей захотелось еще.

– Таким было начало, – пробормотал Эй’Брай.

– Это же… человек, – не веря себе, произнесла Джейн.

Этот человек ни за что не смог бы родиться на Земле, однако выглядел потрясающе знакомо. Он был высокого роста, невероятно худой и хрупкий, с резкими и мелкими чертами лица. Телосложение непропорциональное, все кости длиннее и тоньше, чем у обычного человека.

– Сектилий.

Изображение человека растаяло.

– Те, кто находился на этом корабле.

– Да. Умнейшая, процветающая раса со сложными генетическими вариациями. Одна из немногих, рожденных на комплексе планета – луна, причем и планета и луна были обитаемы.

Джейн нахмурилась.

– Разделенные.

– Да. Лунная раса, приспособившаяся к силе притяжения наделенной малой массой луны, относится к этому фенотипу. Фенотип планетарной расы совершенно иной. Планета с массой, значительно превышающей массу Земли, породила более приземистых и плотных существ.

В сознании Джейн замелькали изображения, обрывки информации. Она была потрясена разнообразием типов тела, эволюционировавших после мирного развития цивилизаций в обоих мирах и на протяжении столетий общавшихся посредством радиоволн. В итоге они создали технологию регулярного преодоления расстояний и начали смешиваться между собой.

– Этот человек… Он обучал тебя…

– Общаться с ему подобными еще до того, как я научился общаться со своими сородичами. Великий дар.

– Сектилии так говорят друг с другом?

– Только изредка. Мастера Анипраксии обучаются много лет. Был один такой мастер – верховный жрец, который всю свою жизнь посвятил раскрытию нас и подготовке к служению. Мои сородичи в нашем родном мире общаются на огромных расстояниях без всякого труда. Я ощущаю твою тревогу, доктор Джейн Холлоуэй, но ты не должна ничего бояться. Ты не сумеешь проникать в чужие мысли без моей помощи.

Он почувствовал ее испуг? Он понял, как она устрашилась того, что он превращает ее в нечто такое, чем она быть не желает?

– Тебя забрали, – сказала Джейн. – Ты здесь против твоей воли? Ты был рабом?

– Меня забрали, это правда. Но не в качестве раба. В качестве высокого гостя. Если бы я избежал поимки, я бы неизбежно превратился в дикаря – в хищника, которого интересует только добыча пропитания, поиски места внутри иерархии себе подобных и борьба за сохранение этого положения на протяжении недолгой жизни. Я бы ни за что не поменял своего нынешнего места на это звериное существование. Даже теперь.

– Но почему они так поступили с тобой?

– А разве вы не берете себе в услужение разумных существ на вашей родной планете? Чтобы они выполняли работу, лежащую за пределами ваших способностей?

Джейн не была уверена, что полностью понимает, о чем Эй’Брай ее спрашивает. Ей казалось, что она знает, что он имеет в виду, но напрашивающийся ответ заставлял ее смущаться, ей было неловко. Она чувствовала себя школьницей, которую застиг своим вопросом врасплох блестящий учитель, которому ей очень хотелось угодить. Она очень старалась придумать умный ответ, но он не приходил.

– Животное, которое впряжено в повозку? Собака, стерегущая стадо? Корова, единственная цель жизни которой в том, чтобы быть суррогатной матерью и производить молоко? Разве они не используются с определенной целью, разве не обслуживают ваши потребности?

Она немедленно согласилась, утешившись лишь тем, что люди не считают упомянутых животных разумными. Похоже, существовало множество слоев реальности, которые люди не осознавали в силу того, что были слишком сильно заняты собой. Это выглядело убийственно. Что еще они упустили?

– Точно так же и я. Я – Губернавити.

В голосе собеседника Джейн прозвучала лукавая нотка самолюбования.

– «Управляющий навигатор», – растерянно произнесла Джейн. – Ты им нужен, чтобы вести корабль.

– Именно так.

– И без тебя они этого делать не могут?

– Возможно. Это делается, но редко. Ни одна раса не способна делать это на том уровне, на каком это выполняют Кубодера.

– Кубодера?

Джейн ощутила, как Эй’Брай увеличивается в размерах, в буквальном смысле раздувается от гордости.

– Принцы звезд. Верные, преданные своему делу жрецы собирают нас на уединенных планетах, затем обучают и совершенствуют. С раннего детства нас готовят к тому, чтобы мы заняли свое место в сердце каждого корабельного сообщества. Мы способны выполнять великое множество задач на таком уровне, который недостижим для гуманоидов. Мы с легкостью вживляемся в бинарные процессоры, мы способны производить расчеты с почти такой же эффективностью и точностью, если вдруг системы откажут. Мы способны производить гораздо более далекие и точные скачки через гиперпространство, чем это доступно любому виду гоминидов. Тысячелетия назад мы доказали, что являемся намного более совершенными навигаторами, чем любые иные разумные существа.

Джейн чувствовала себя неловко. Что она могла ответить на это? Ожидал ли он какого-то восхищения? Вероятно, нет, потому что он продолжал:

– Из-за этого нас собирают, любят и почитают. И трудясь, и отдыхая, мы обеспечиваем Анипраксией вам подобных. Великая честь, когда тебе позволено соединиться в Анипраксии с Кубодера, позволить моему сознанию прикоснуться к твоему ради нашего общего блага. Соединение сознаний намного совершеннее любого другого союза, который тебе когда-либо был известен, доктор Джейн Холлоуэй. Ты это чувствуешь.

Так и было. Она не могла не ощущать его превосходство, хотя отчасти ее сознание было готово взбунтоваться против его надменности.

Но дело было не только в этом. Эта встреча с Эй’Браем была особенной. Это был не просто разговор. Она все лучше узнавала его личность, ей открывались фрагменты его мировосприятия.

А еще она ощутила в нем пустоту. И он хотел, чтобы эту пустоту заполнила она. Говорить об этом нужды не было, потому что это было абсолютно очевидно, это сквозило в каждой мысли Эй’Брая. И из-за этого Джейн чувствовала себя маленькой и ранимой. В какую передрягу она угодила? Что означало все это?

– Позволь мне показать тебе, как это чудесно, доктор Джейн Холлоуэй, – произнес Эй’Брай тихим, торжественным голосом. Неужели он улавливал все ее мысли, даже самые мимолетные? Ей стало немного стыдно из-за того, что она могла обидеть его своей нерешительностью, неохотой и страхом.

Темнота ожила. Звезды. Бесчисленное количество звезд, собранных в великолепные туманности и скопления, наполнило тьму светящимися точками. Это было прекрасно и огромно.

Джейн повернулась по кругу, потрясенная зрелищем, простиравшимся во все стороны.

– Это Млечный Путь? – спросила она шепотом.

– Так его называете вы. Но это не только он. Больше. Гораздо больше.

У Джейн сжалось горло. Какая удивительная красота!

– Выбери какую-нибудь, и мы отправимся туда.

– Звезду?

Эй’Брай не ответил, но показал в своем сознании мучительно-соблазнительное обещание.

Одна, особенно яркая, звезда словно бы немного приблизилась к Джейн.

– Это не одна, а две звезды – бинарная система. Очень сложная. А теперь перенеси нас туда.

– Я…

– Не размышляй о том, о чем я прошу тебя, и что это означает, и как это делается. Вообще не думай. Просто сделай это. С моей помощью это возможно. Увидишь.

Джейн мысленно ухватилась за звезду и потянулась к ней – почему-то она вдруг поняла, как это сделать. Ее тело встрепенулось от радости. Она почувствовала притяжение. Ближайшие звезды расплылись и промчались мимо полосками света, а далекие потянули ее к себе, словно якоря, и они вдвоем с Эй’Браем понеслись к двойной звезде. Пространство и время расступались и складывались. Их протащило через узкую соломинку, и они вылетели из нее в облаке слепящей пыли. Джейн протерла глаза, закашлялась и радостно рассмеялась.

Звезды-якоря отступили. Стало тепло и светло. Солнца-близнецы вращались друг вокруг друга, они танцевали, и вертелись, и почти встречались в поцелуе, и их белый свет был паляще-жарким. Планеты этой системы кокетничали одна с другой, передвигаясь по долгим, ленивым орбитам. Этот механический вальс эволюционировал на протяжении тысячелетий, и за это время произошло немало столкновений и разрушений, и наконец остались только те, кто был способен избегать сближения.

«Откуда я это знаю?»

– В этой системе нет разумной жизни. И названия у нее нет. Как ты ее назовешь?

Джейн не могла оторваться от прекрасного зрелища.

– Я могу дать этой системе название?

Она была невероятно польщена и стала искать в памяти что-нибудь подобающее, почтительное, что говорило бы о ней и человечестве.

– Кастор и Поллукс. Они были путешественниками, как я.

Но как она могла ощущать гордость из-за того, что дала название чему-то, что вряд ли могло быть реальным, но при этом было настолько прекрасно, что она едва сдерживала рыдания?

Эй’Брай дал ей возможность смотреть на эту красоту – и как долго это длилось, она понять не могла. Она видела звездную систему то с одной точки, то с другой. Здесь были планеты, представлявшие собой голые каменные шары. Были газообразные планеты с плотной, почти жидкой, клубящейся атмосферой. Еще были планеты расплавленные, бесконечно преображающие себя под воздействием чудовищных сил притяжения. Была даже замерзшая планета, издалека похожая на Землю, но состоявшая из льда и замерзшего метана. Она находилась слишком далеко от обоих солнц, и ей не доставалось их тепло.

Наконец Джейн с тяжелым вздохом отвернулась от звездной системы.

– Не могу передать, каково это – видеть такую красоту, Эй’Брай…

– Не нужно. Я знаю.

Опять он об этом…

– Тогда ты должен знать и о том, что я понимаю, что ты меня отвлекаешь от того, что мне на самом деле нужно и важно узнать.

Тепло, согревавшее спину, исчезло. Можно было и не оборачиваться. Она поняла, что звезды-двойняшки исчезли.

Эй’Брай молчал. Джейн его почти перестала ощущать. Он что-то стерег, оберегал.

– Зачем вы сюда прилетели, Эй’Брай? Что нужно Сектилиям от Земли и что с ними произошло?

Эй’Брай ответил ей тихим гортанным стоном. Он пробормотал шесть коротких слов, подгоняемых цунами боли:

– Я до сих пор оплакиваю их.

Горе его было настолько сильно, что Джейн вся съежилась и инстинктивно отпрянула от Эй’Брая, отбежала к самым далеким уголкам его сознания, почти к самой точке разъединения. За горем пришло сожаление, за сожалением – разрозненные, хаотические образы. Внутри и снаружи множества сознаний, с самых разных ракурсов Джейн увидела, что случилось с Сектилиями.

В одно мгновение из организованного и взаимовыгодного симбиоза все превратилось в какой-то адский кошмар. Все до одного мужчины, женщины и дети внутри корабельного сообщества внезапно и необратимо изменились под действием неведомого микроба. Невредимым остался только Эй’Брай. Он беспомощно наблюдал за тем, как на протяжении дней гибнут его товарищи по команде.

Некоторые – по крайней мере поначалу – стали агрессивными. Но большинство просто утратило рассудок. Они ни на что не реагировали и в итоге перестали функционировать нормально, вследствие чего начали погибать от жажды и голода. Эй’Брай в отчаянии помогал ученым и медикам, пытался оживить их одной лишь силой своей воли. Им удалось продержаться дольше других. Они всеми силами старались определить, что произошло, чтобы справиться с напастью, но обнаружение микроба в последний момент оказалось недостаточным для того, чтобы спасти хотя бы одну жизнь на борту корабля.

Сердце Джейн сжалось от боли, когда она ощутила всю силу страданий Эй’Брая. Все это произошло много лет назад. И все это время он находился здесь один-одинешенек, и надеялся на спасение, и не знал, кто затеял это жуткое уничтожение. Он проигрывал в уме события и искал тот миг, когда подвел Сектилиев, и в итоге чуть не сошел с ума.

Джейн ощутила безотчетное сострадание. Эй’Брай собрал ее мысли и прижал их к себе, словно ребенок, который только что нашел любимую куклу. Он словно бы умолял о прощении, и Джейн легко простила его. Она не видела за ним никакой вины.

– Но почему же ты остался? – спросила она его тихо. – Почему не улетел домой? Ведь ты же пилот. Почему ты остался здесь совсем один?

– Все не так просто. Я не пилот. Я навигатор. В одиночку я не способен сделать то, о чем ты говоришь. Корабельное сообщество – это содружество. И в нем должно существовать равновесие, как при любой форме демократического правления. И я не имею права сдвинуть этот корабль ни на один микрон без присутствия Квазадора Дукса или без приказа, который мне даст голосование большинства документированных граждан.

Квазадор Дукс? В приблизительном переводе этот титул означал что-то вроде генерала или адмирала, однако присутствовал и явный научный компонент. Возможно, речь шла о каком-то главном исследователе, ученом. Это был тот, кто возглавлял Сектилиев? Эй’Брай мысленно дал утвердительный ответ.

– Но неужели Сектилии не продумали действия на все случаи?

– Есть разные меры. В обычных условиях – выборы. В условиях военного времени – наследование. Но кто мог быть готов к тому, что все до единого Подтвержденные Граждане погибнут в один момент? Кто мог предвидеть такой кошмар?

– Не знаю, Эй’Брай. И мне очень жаль.

Он вздохнул. Это был чужеродный жалобный звук, в котором отчаяние ощущалось без всяких слов.

– Я боюсь за своих собратьев. Боюсь, что они могут томиться в изолированных уголках Вселенной, как я. Мы все встретим сумрак прежде, чем снова сумеем соединиться и увидим силуэты Сектилии и Атиеллы в сиянии их звезды.

Джейн растерялась. Она понимала, что все ответы на ее вопросы окажутся отрицательными, но все равно она должна была их задать.

– Почему никого не отправили на поиски этого корабля?

– Либо никого не осталось, кто мог бы отправиться на поиски, либо решили, что наш полет отнял больше времени, чем ожидалось.

Эй’Брай заговорил более спокойно. Он словно бы опять овладел собой. Казалось, Джейн принесла ему толику надежды. Но что она могла предложить ему кроме дружбы – да и то лишь на краткое время?

– И нет никакой возможности выйти на связь?

– Расстояние огромно. Я давно умру к тому времени, когда сообщение будет получено.

– Астероид… Ты знаешь об этом?

– Минует менее трех оборотов по орбите, и астероид столкнется с этим кораблем и уничтожит его. Да. В одиночку я не смогу это предотвратить.

Джейн осознала реальность происходящего. Эй’Браю грозила неминуемая гибель, и надежды предотвратить ее было слишком мало.

Какое-то время Джейн молчала. Она пыталась утешить крохотного пришельца одним своим присутствием, а сама думала, думала, думала…

– Ты не удовлетворена, доктор Джейн Холлоуэй.

– Эй’Брай, нам нужно понять, зачем сюда прибыли Сектилии.

– Сектилии – прагматичный народ. Они высоко ценят науку, знания, истину – превыше всего. Они очень долго разыскивали вашу планету. Многие Сектилии отдали жизнь поискам Терры.

У Джейн возникло такое ощущение, что она стоит на краю обрыва. Она уже не знала, желает ли знать больше. Она ощутила горькую иронию в сознании Эй’Брая, но все же спросила:

– Зачем?

– В древнем кунабалистическом писании сказано, что население Терры может стать источником спасения.