Алан смотрел, как за ними гонится непатрокс. Он остался всего один. Алан мысленно приготовился к масштабной битве с монстрами, когда те сумели зацепиться за первый двигатель, но прошло уже полчаса, и непатроксы один за другим отступали и исчезали в холмах.
Ему хотелось думать, что непатроксы просто устали или поняли, что преследовать их по такой поверхности бессмысленно. Может быть, они посчитали, что где-то есть дичь полегче. Но Алан знал, насколько жестоки и целеустремленны эти твари. Скорее всего, они так просто не сдадутся, и это ему не нравилось.
Вездеход остановился. Перед ними лежала широкая заболоченная равнина, постепенно переходящая в озеро. Ненадолго выглянуло солнце. Казалось даже, что никакого дождя не было.
Алан сел. Единственный оставшийся непаткрос скрежетал зубами и мотал брылями. Алан постарался не смотреть на него. Хорошо бы еще не слышать и не чувствовать запаха. Оглядевшись, он не заметил никаких двигателей.
Атиеллане, кажется, спорили. Алан посмотрел на Аджайю. Та предостерегающе подняла палец, внимательно слушая. Наконец она прервала Атиеллан, спросив что-то по-менсентенийски.
Атиеллане ей что-то объяснили, и она нахмурилась. Говорили они так быстро, что Алан понимал едва ли слово или два из целого предложения, и смысла разговора не улавливал. Аджайя откинулась на спинку сиденья, недоверчиво смотря на Атиеллан.
– Ну, что там? – спросил Алан.
– Кажется, они хотят сказать, что один из двигателей переместился с тех пор, как мы уехали из поселения утром.
Рон встревоженно заозирался. Алан выпучил глаза:
– Переместился? Да они знают, сколько он весит? Что за… как?
– Они не знают, – Аджайя пожала плечами.
– Может, его нашел другой клан, – предположил Рон.
Алан кивнул и сжал кулаки, прошептав про себя любимое ругательство. Кто-то должен был наткнуться на двигатель, понять, что это такое, и вернуться за ним с краном. Нельзя просто так его прихватить с собой. Да эта штука способна развивать космическую скорость. Он же гигантский!
Все трое ерзали на краешках сидений, ловя каждое слово Атиеллан.
– Нет, они так не думают, – прошептала Аджайя, – они считают, что это звери.
Алан выглянул в окно, но последнего непатрокса там не обнаружилось. Что же там такое, что этого даже непатрокс боится? Кажется, он не хотел этого знать. Вездеход снова двинулся вперед.
– Что это за животные такие? – спросил Рон.
– Хороший вопрос. Но понять сложно. Молодые Атиеллане любят всякие там сокращения, аббревиатуры и все такое. Так что понять их непросто.
– Что за аббревиатуры? – Рон потер нос. – Вроде «лол»?
– Ну да.
Алан закатил глаза.
Вездеход проехал по мелкому озеру и взбирался на крутой склон с другой стороны. Земля тут была каменистой, а из каждой щели торчали пучки колючей травы. Когда они добрались до плоского плато на вершине, Атиеллане снова остановили вездеход. Тихо переговариваясь, они то и дело тыкали пальцами в обширную равнину перед собой. Алан нетерпеливо взглянул на Аджайю. Та встала и пробралась вперед, чтобы выглянуть в переднее окно.
– О господи, – прошептала она.
Алан полез к ней. Секунды ему хватило, так что он плюхнулся назад на сиденье, потер лицо руками и сообщил всем:
– Твою же мать.
Перед ним лежала большая пыльная равнина с редкими низкими холмами. Кое-где виднелись заболоченные участки с маленькими лужицами стоячей воды. Вокруг бродили десятки огромных тварей.
И посреди этого бродячего цирка блестел на полуденном солнце двигатель. Грязные сдувшиеся баллоны бессильно свисали вниз.
– Суесупусы, – сказал Рон, – но это же домашние животные вроде коров или лошадей?
Аджайя покачала головой:
– Может быть, я ошибаюсь, но эти выглядят намного больше. – Она задала Атиелланам еще несколько вопросов. После долгой беседы она с тяжелым вздохом вернулась к ним: – Это дикие родственники домашних суесупусов. Вроде бы тот же вид, но вообще это примерно как волки по сравнению с собаками. Атиеллане специально выводят особей помельче и поумнее.
– И что они собираются делать? – спросил Рон.
– Возвращаться в поселение.
– А, значит, это и есть наш план по возвращению двигателя? Бросить его тут? После того как мы приехали в такую даль? Им же плевать, сможем ли мы вернуться на корабль или нет. Они не представляют, пустит ли нас Пледор сюда еще раз. И судя по тому, как трудно было его уговорить, я что-то сомневаюсь. – Алан положил ладонь на шею и сжал ее так, что стало больно. Он говорил так громко, что Атиеллане повернулись и с любопытством посмотрели на него.
– А ты что предлагаешь? – удивилась Аджайя.
– Не знаю. Сложно будет их спугнуть или отогнать?
Аджайя передала вопрос. Атиеллане очень огорчились и принялись махать руками. Она перевела их ответ:
– Кажется, они говорят, что суесупусы ведут себя непредсказуемо. Может быть, они нас растопчут.
Алан совершенно не собирался умирать под копытами твари размером со слона.
– Ну хорошо, а приманить их куда-нибудь подальше мы можем?
– Их любимая еда? Брачный крик самки? Плач детеныша? – задумался Рон. – Сложно, но может сработать.
После очередного раунда переговоров Аджайя сказала:
– Для их любимой еды не сезон. Записей всех этих звуков у них с собой нет, но вот в архиве в поселении они быть должны.
Алан обдумал перспективы:
– Нападут ли они на одинокого человека?
– Они не знают, – поговорив с Атиелланами, сказала Аджайя.
– Ну, значит, ставлю сектилианской системе образования двойку по зоологии.
Алан тяжело вздохнул и потянулся к защелке люка. В лицо ему ударила жаркая волна. Воздух был таким влажным, что казался густым. Алан скинул куртку, вылез наружу и пошел вниз по склону. Он еще не знал, что собирается делать.