Алан обедал в столовой вместе с Роном, Аджаей и Шлеван. На столе стояли большие миски сырой зелени с кусками белка неизвестного происхождения, посыпанного сверху каким-то орешками. Атиелланам бы явно не помешали кулинарные курсы. Впрочем, еда была сытная, и организм на нее реагировал нормально, так что жаловаться было вроде бы и не на что. Атиеллане, кажется, полагали, что вкус вторичен по отношению к питательным качествам.

Аджайя и Шлеван в эти дни были неразлучны. К счастью. Старая дама присматривала за ними и следила, чтобы они вовремя получали все необходимое вроде еды. Она задавала им очень много вопросов о людях и Земле, чего другие не делали. Кажется, она изучала их, но Алану это нравилось больше, чем пустые взгляды остальных. Кроме того, Шлеван никогда не лезла ему в штаны, что Алан расценивал как большой плюс.

В долине у него немного обгорело лицо. Хотя Атиеллане никогда не страдали от солнечных ожогов, Шлеван заметила, что с ним что-то не так, задала кучу вопросов о его коже и приготовила для него успокаивающую мазь. Мазь была жирная и воняла какими-то травами, но немного помогала.

В помещении стоял глухой шум, а в большие окна колотил дождь. Обычный прием пищи. Все Атиеллане болтали черт знает о чем. Он стал гораздо лучше понимать язык, но обычный разговор все еще казался ему слишком быстрым, чтобы принимать в нем полноценное участие. Он говорил с ними, только если к нему обращались. Сначала он всегда просил говорить помедленнее. Кажется, его держали за идиота, но ему было плевать. Оказывается, большинство разумных существ в Галактике получали доступ к менсентенийскому языку, записанному у них в генах, когда достигали половой зрелости. Любой взрослый, не способный на нем разговаривать, считался так или иначе неполноценным. Единственным исключением оказались люди. С легендами Атиеллан о людях – спасителях Вселенной это плохо сочеталось. Может быть, именно поэтому на них никто, кроме Шлеван, не обращал внимания.

Ну и ладно. Очень ему нужен их гребаный фольклор.

Тут он услышал громкий крик, заглушивший ровный гул разговоров, и все Атиеллане повскакали с мест и бросились к огромным окнам.

Он посмотрел на Шлеван. Та указала на окно и сообщила:

– Квазадор Дукс Джейн Холлоуэй возвращается.

Алан вскочил и протолкался к окну через толпу. Она пропала на несколько дней и ничего не сообщала о себе – совсем на нее не похоже. Осьминог все это время тоже почему-то молчал. Вообще-то это, конечно, хорошо, но сейчас Алана это беспокоило. Наверняка он там, на корабле, настолько сосредоточился на Джейн, что забыл про остальных. Не очень-то приятно. Что бы там ни происходило между этими двумя, как-то это нездорово.

Шел ливень, из-за которого почти ничего было не видно. К поселению подъезжала повозка, и в ее окне Алан мельком увидел светлые волосы Джейн. У Атиеллан таких волос не бывает. Это точно она. Повозка остановилась в двадцати футах от здания.

Он посмотрел на равнину. За повозкой, немного отстав, плелась шестерка суесупусов и тащила за собой еще один шаттл, вязнущий в грязи. Он ухмыльнулся.

– Молодчина, – прошептал он и принялся прокладывать путь к пандусу, чтобы ее увидеть.

Когда он добрался до низа, трое Атиеллан не пустили его дальше. Он хотел их просто оттолкнуть, но решил не создавать новых проблем, раз уже потерпел фиаско с суесупусами. Джейн не обрадуется, когда это услышит. Никто не пострадал, но Атиеллане с ума сходили.

Хорошо, что никто из его земных друзей не видит, что его удерживают на месте мужчина и женщина не выше четырех футов семи дюймов каждый, пусть и с фигурами Ганса и Франца. Третьим был худющий парень ростом под семь футов. Алан встал на цыпочки, пытаясь разглядеть, что происходит.

Мимо него пронесся Пледор. Трое стражников проложили Гис’Дуксу дорогу, но когда Алан попытался пристроиться сзади, оттолкнули его.

Пледор вышел наружу, под навес, и встал там. Алан слышал разговоры и рык домашних суесупусов, но не мог сказать, о чем идет речь.

Аджайя и Рон тоже спустились и заговорили со стражами, которые не пускали их к Джейн, но те не отреагировали. Мимо них никто не пройдет – и точка.

Кто-то вошел с улицы и подал стражам сигнал. Те без всяких объяснений отвели их обратно в столовую, откуда происходящее было не видно и не слышно.

Алан ругался, как пьяный матрос.