15 февраля 2018 года

Через пять месяцев после глобального объявления Джейн Холлоуэй

Зара начала видеть сны на менсентенийском. Иногда ловила себя на мысли, что думает на этом языке. Даже случайно использовала инопланетные слова в обыденных ситуациях.

Она как-то сказала маме «касграта» вместо «спасибо» и была вынуждена лгать о желании изучать итальянский язык. Вроде бы сработало, но мама очень странно на нее посмотрела. В другой раз она ответила «Скалуути», когда друг поздоровался с ней в школьном коридоре. Друг посмотрел на нее с удивлением, но затем просиял и ответил тем же приветствием. Теперь стало обычным слышать это в коридорах школы – своего рода секретное рукопожатие.

Было странно чувствовать себя первооткрывателем того, что даже популярные дети считали крутым. Разумеется, никто из них не знал, что именно Зара начала это движение, поэтому она оставалась в безызвестности. Но ей было все равно. Она видела, что это работает, и этого было достаточно.

С ее оригинального поста в «Инстамат» было сделано десятки тысяч репостов, сотни сайтов, досок объявлений и форумов ссылались на ее сайты, и на многих теперь размещалась загрузка файлов. Они быстро распространились среди подростков, но прошло еще три недели, прежде чем взрослое население обратило на них внимание.

Затем это попало в новости. В сообщении, которое увидела Зара, говорилось, что кто-то загрузил файл из Атланты, штат Джорджия. Она надеялась, что никто не сможет докопаться до того места, где все началось. Но даже если кому-нибудь удастся, слишком поздно останавливать процесс. Дети и взрослые со всех уголков страны изучали менсентенийский. Она следила за несколькими общественными онлайн-группами, где люди публиковали свой прогресс и предоставляли поддержку со стороны сверстников, если у кого-то возникали вопросы или проблемы с тем, чтобы заставить программное обеспечение работать в своей системе, или с самим языком. Большинство людей были в восторге и погрузились в изучение. Как и говорила Джейн и по крайней мере как показывал опыт, взрослые, похоже, испытывали больше проблем с языком, но многие все равно пытались его изучать.

Ни отец, ни мама никогда не поднимали эту тему.

Зара считала, что они думают, будто у нее нет доступа к языку, ведь ее выходы в Интернет находились под контролем. Они все еще не обнаружили ноутбук. И не знали, что она пользовалась «Инстаматом». Не знали они и того, что она каждую ночь сидела допоздна, изучая язык.

Она начала засиживаться еще дольше, когда узнала слово «Рой». От него по спине побежали мурашки. В космосе водились гигантские жуки, которые могли планомерно истребить всех живых существ на планете, даже людей.

Затем в Интернете начали появляться слухи о том, что украинский астроном обнаружил нечто странное рядом с далекой звездной системой под названием Эпсилон Эридана. По его словам, когда он проверил объект через некоторое время, оказалось, что тот, похоже, движется к Земле. Это была не комета. Никто не мог распознать этот предмет, но он находился так далеко, что мог оказаться чем угодно или же ничем. Зара просматривала статьи как одержимая, но не нашла в них ничего определенного. Все они были настолько неясными и использовали такую запутанную терминологию, что она читала только выводы, которые ей ни о чем не говорили. В ведущих средствах массовой информации эта тема вообще не затрагивалась, и Зара не была уверена, что это простая случайность. Эта ситуация ее пугала. Возможно, молчание было намеренным. Но что, если нет?

Внезапно изучение менсентенийского перестало быть просто игрой. Теперь Зара была более целеустремленной, чем когда-либо. Она начала задаваться вопросом: что она может сделать для защиты Земли от этих существ или любых других во Вселенной, которые могут разрушить часть ее мира? Похоже, одного изучения языка недостаточно. Но что она может сделать? Что может сделать любой человек?

Эта мысль не давала Заре покоя. Живот все время болел. Она плохо спала. Не прекращались и головные боли. Посещать школу каждый день казалось бессмысленным, да и все казалось бессмысленным, кроме изучения языка. Но ей было тринадцать. Она – обычная тринадцатилетняя девочка.

Благодаря ее темной коже фиолетовые круги под глазами, которые, возможно, выделялись бы на более светлом лице, были практически незаметны, но, честно говоря, ничто не могло скрыть ее недовольство от постоянной усталости. Она стала более дерзкой и все время запиралась в своей комнате со своим недозволенным ноутбуком. Ее родители, похоже, приписывали это поведение подростковому возрасту. По крайней мере, они стучали, прежде чем войти в ее комнату, давая ей время спрятать компьютер, но она чувствовала все больший соблазн просто открыто не повиноваться. Но Зара этого не делала. Потому что у них больше власти, чем у нее. Она это знала. Они не поймут, даже если она им все расскажет.

Когда ее друзья спрашивали, не она ли загрузила языковое программное обеспечение, Зара хмурилась и говорила: «Нет, но я рада, что кто-то наконец это сделал». Такой ответ заканчивал подобные разговоры. Она не вступала в беседу, когда другие дети говорили об изучении языка в ее присутствии. Не обсуждала она это и с друзьями в Интернете. Она не решалась. Это было бы слишком рискованно для ее отца, если бы кто-нибудь догадался, что это она. Зара просто слушала, сравнивая их опыт со своим собственным.

Возможно, это было судьбой, по крайней мере казалось, что менсентенийский язык как-то помогал людям сосредоточиться на чем-то положительном. Весь мир узнал о нем и теперь откликался потоком новостей. Он давал Заре какую-то надежду, казался многим лучше, чем теории заговора, хотя они все еще существовали. Некоторые люди думали, что это всего лишь фальшивка, но как что-то настолько сложное, как подобный комплекс, может быть фальшивкой? Люди такие глупцы.

А что делала Джейн там, в космосе? Задавалась ли она вопросом, как изменилась Земля после того, как она сбросила свою информационную бомбу и отправилась к звездам? Когда она вернется и даст им всем больше указаний? Сможет ли она защитить их от ужасных вещей, таких как Рой?

– Пойди-ка лучше поставь курицу в духовку, если не хочешь, чтобы мы ужинали в полночь, – сказал папа.

– Ой! – воскликнула Зара, опустив взгляд на обмякшего, сырого цыпленка и огромные кухонные ножницы в руках. Сегодня вечером она была поваром и готовила жареную курицу и цветную капусту. Когда-то это было одним из ее любимых блюд. Раньше ей нравилась эта небольшая ответственность. Теперь готовка казалась просто каторгой. Она занимала много времени и удерживала ее от того, что было действительно важно.

– Ну и что будешь делать теперь? – посмеиваясь, спросил отец, сидевший на своем месте за столом. Он контролировал процесс и в случае надобности помогал, но его ноутбук, как и всегда, был открыт.

– Не знаю! – поморщившись, ответила Зара. Она все еще пыталась справиться с ножницами и вдруг вспомнила, почему остановилась. У нее болели руки. Она пыталась вырезать из курицы позвоночник, но ей не хватило силы. Она нетерпеливо посмотрела через плечо. – Можешь разрезать?

Папа смешно скривился, выражая отвращение. Он ненавидел разделывать курицу и сырое мясо в целом, но помог ей, после чего трижды вымыл руки.

Зара закончила первый этап готовки, и у нее было время для отдыха, прежде чем она приступит к следующим шагам. Она очень устала и не знала, чем скрасить ожидание, поэтому обошла стол-полуостров и прильнула к отцу. Он обнял ее и поцеловал в макушку. В его объятиях она чувствовала себя в безопасности. Всего на несколько минут она могла притвориться, что мир не так страшен.

Девочка вяло открыла глаза, медленно фокусируя зрение. Папа не закрыл свой ноутбук и не изменил заставку. На экране отображалось то самое плавающее облако менсентенийских символов, которое она видела прежде. На него налагалось еще одно приложение в маленьком окне, с одной стороны которого виднелся пронумерованный список. Каждый элемент в этом списке был строкой менсентенийских символов. Одна из них была выделена, и папа перемещал курсор, пока один из этих символов не приобрел четкие очертания. Он нажал на него.

Но ведь эти строки символов бессмысленны. Это совершенно несвязанные слова. Что он делает?

Зара нахмурилась и наблюдала за символами на экране. Теперь она могла прочесть многие из них, в отличие от того раза, когда увидела их впервые. Папа сосредоточенно провел пальцем по сенсорной панели. Вероятно, он искал следующий символ в той последовательности, которую вывел в этом маленьком окне.

Когда точка обзора изменилась, Зара увидела, что папа приближает и удаляет различные части облака слов. Теперь она могла видеть, что центральное ядро группы символов было там, где находился файл изучения языка, а также заметила нечто похожее на индекс и несколько других файлов, предназначенных для введения понятий, которые могли оказаться чуждыми для других культур. Такого способа организации файлов она раньше не видела, но для нее он имел смысл. Вместо того чтобы подавать информацию в виде сеток или списков, он позволял объединить группы связанных идей. Человек сделал бы иначе, но в этом и заключалась суть. Сектилии, безусловно, думали и организовывали вещи по-другому, но все это получало смысл, если сначала выучить язык, что и советовала им Джейн.

Неужели ее отец пропустил эту часть или еще не нашел ее? Все лежало под носом, но вместо этого он собирал бессмысленные символы, с какой целью? Это не имело никакого смысла. Разве он не видит, что есть образец? Или пытается найти что-то конкретное? Казалось, он не знал, что делает.

Зара вопросительно посмотрела на него.

Веки тяжело открывались и закрывались. Он ссутулился и выглядел усталым и разбитым. Ей не нравилось видеть его таким. И задумавшись об этом, она поняла, что он выглядит так уже в течение нескольких недель. Ей было интересно, что он узнал. С минуту он не поворачивался к ней, так как продолжал высматривать в облаке следующий символ в своей последовательности, методично нажимая на каждый из них.

И вдруг папа резко вдохнул. Он как будто проснулся и понял, что она видит экран, который он обычно старался от нее скрыть. Он моргнул несколько раз. Открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Медленно потянулся, чтобы закрыть ноутбук, и молча посмотрел на свои руки, как будто просто очень устал. Она хорошо знала это чувство.

Прозвонил первый таймер.

Зара выпрямилась и вернулась к своему месту за столом.

– Для чего был этот таймер? – пробормотал он.

– Пора заняться рисом.

Она налила в кастрюлю воды и зажгла плиту. Отец и Зара внезапно напряглись. Она чувствовала себя странно. Сердце неистово колотилось, руки судорожно подрагивали. Она была в ужасе, но ей придется ему кое-что сказать. Она должна. Время пришло.

– Папочка…

– Я…

Они заговорили одновременно, но тут же остановились, настороженно глядя друг на друга. Зара подумала, так ли ему страшно, как ей. Его вид говорил, что так и есть. Она ждала, что он скажет.

Он поморщился.

– Я только что сделал ошибку. Я действительно не должен был приносить это в дом, а тем более позволять тебе это видеть, малышка. В сутках просто слишком мало часов.

– Ты устал, папа. Все в порядке.

Он покачал головой.

– Не все в порядке. Если бы я просто мог найти в этом какой-то смысл… – Он слегка оперся ладонями о край столешницы и обогнул стол, чтобы оказаться рядом с ней.

Зара вдохнула носом и повернулась, чтобы взять ножницы и открыть пакеты с рисом и специями. Она дышала неглубоко. Желание убежать наверх и спрятаться в своей комнате было довольно сильным. Вместо этого она засыпала рис, и они оба наблюдали за кастрюлей, пока Зара помешивала содержимое и ждала закипающую воду.

– Папочка, – прошептала она, – я могу найти смысл. Если ты не знаешь, с чего начать, я могу тебе показать. Я могу показать тебе, как это работает.

Она подняла взгляд на него. Он выглядел так, будто его ударили по лицу.

– О чем ты говоришь? – резко сказал он.

– Просто те слова, которые ты собираешь вместе, – бессмыслица, пап, – выпалила она. – Они ничего не значат. Мне кажется, что это работает не так.

Он вглядывался в ее лицо, как будто не понимая, что она говорит, – как будто она была столь же загадочной, как и программное обеспечение, которое он пытался расшифровать.

Затем папа, казалось, разом сдулся, и из него вышла вся энергия. Он поднес ладонь к лицу и потер щетинистую щеку.

– Ты за… Где? Как? – Он покачал головой. – Черт возьми. Это не важно. Покажи мне, что ты, по-твоему, знаешь.

Они вместе обогнули стол и вернулись к ноутбуку. Она показала ему на центр облака.

– Да, мы сначала смотрели туда, – нетерпеливо сказал он. Но когда она нажала на символы программного обеспечения для изучения языка в правильной последовательности, появилось знакомое окно запуска. Он выглядел испуганным. Поджал губы и произнес: – Сдается мне, ты знакома с этой частью.

Зара кивнула и вернулась к основному экрану. Затем показала ему несколько других частей и перевела их. Папа схватил блокнот и начал быстро записывать. Он кивал и просил ее объяснять помедленнее, чтобы тщательнее скопировать инопланетные символы.

Они забыли о рисе – тот уже выкипал, шипел и вываливался из кастрюли, распространяя запах гари и оставляя на плите коричневые пятна. Зара метнулась к ней, чтобы выключить огонь и убрать беспорядок. Видя нерешительный взгляд папы, она чувствовала себя смущенной. Он внезапно схватил телефон и вышел в гостиную в задней части дома. Она слышала его приглушенный разговор. В голосе его звучало то раскаяние, то убеждение, но она не могла разобрать, что он говорит.

На кухню вошла мама, которая тут же стала причитать над беспорядком на плите, но помогла Заре все убрать, а затем открыть дверцу духовки и проверить, как там курица.

К ним присоединился папа. Он выглядел взволнованным.

– Хорошо. Ладно. Мы с тобой, малышка. Мы поедем в лабораторию и покажем им, что ты только что показала мне.

– Что? – воскликнула мама, переводя взгляд с Зары на мужа и обратно.

– Что ж, похоже, наша дочь изучает менсентенийский, – сказал папа.

Мама выглядела потрясенной и немного рассерженной.

– Она что?

Папа покачал головой.

– Силла, давай пока не будем. Я думаю, она нам очень поможет. С деталями разберемся позже. – Он подошел к шкафу и взял куртки для себя и Зары. – Поехали.

Мама прищурилась. Погас второй таймер.

– А как насчет ужина? Думаю, это может подождать двадцать минут, чтобы вы смогли перекусить.

Папа нахмурился, но в итоге согласился.

В тот вечер Зара стала самым молодым сотрудником Лаборатории реактивного движения НАСА.