После вскрытия доктор Харпер объявил о необходимости вызвать медэксперта. Услышав об этом, Юнис воскликнула:

— Что вы имеете в виду? Ведь это то же, что и коронер!

— В настоящее время он выполняет ту же работу, — ответил Харпер. — И, по мнению доктора Марсдена, нам необходимо его присутствие.

— Вы хотите сказать, что Сэнфорд был убит? — прошептала побледневшая девушка.

— Миссис Эмбери, мы не можем знать наверняка. Но это очень необычное дело. Ничто не говорит о насильственной смерти, но, с другой стороны, для естественной смерти также нет никаких причин. Ведь это ваше мнение, доктор Марсден?

— Да, — подтвердил второй врач. — Мистер Эмбери умер от полной остановки дыхания и кровообращения. Мы не смогли найти объяснение, и, отсеяв все остальные причины, мы остановились на отравлении. Был использован неизвестный яд, загадочным образом подействовавший на…

— Да вы с ума сошли! — Юнис бросила на врача злобный и презрительный взгляд. — Кто бы отравил моего мужа? И как кто-либо мог сделать это? Да и зачем?

Доктор Марсден заинтересованно посмотрел на нее.

— Эти вопросы не ко мне, мадам, — отрывисто сказал он. — Я вызову медэксперта Кроуэлла, и он возьмет это дело на себя.

— Но это же то же самое, что позвать коронера! Я не позволю! — заявила Юнис.

— Это не вам решать, — доктор Марсден уже направился к телефону. — Течение событий вынуждает меня вызвать доктора Кроуэлла. Он не коронер. Но, конечно, он на госслужбе у власти, и это дает ему власть. Вы сделаете все, что он скажет.

Юнис Эмбери умолкла от изумления. Никогда прежде с ней так не говорили. Она привыкла отдавать распоряжения, после чего каждому ее слову повиновались, и теперь, когда все изменилось, она была ошеломлена.

Мужчины чуть быстрее восприняли ситуацию.

— Медэксперт! — воскликнул Хендрикс. — Разве это дело для него?

— Да, — мрачно ответил Марсден. — По меньшей мере, это — очень таинственная смерть. Под таинственностью я подразумеваю, что в ней что-то не так. Будь мистер Эмбери человеком с больным сердцем (или каким-нибудь другим органом), я бы еще мог бы поставить какой-никакой диагноз. Но его хорошее, практически идеальное здоровье исключает все причины для внезапной смерти. Ее нужно изучить. Возможно, медэксперт найдет простое и логичное объяснение, но я признаю, что сам я, несмотря на весь свой опыт, не могу его найти.

— Но если он был отравлен, — вставил Хендрикс, — вы об этом упоминали, то вы должны были бы найти какой-то след, оставленный ядом.

— В том-то и дело, — признал Марсден. — Думаю, что я увидел бы его. Но так как я не смог его найти, то считаю своим долгом заявить об этой таинственной и, как по мне, необъяснимой смерти.

— Вы правы, — сказал Эллиот. — Если вы не можете найти причину, то помоги небеса тому, кто сможет! Я ни капли не верю, что это убийство, но подобные подозрения нужно устранить раз и навсегда! Убийство! Нелепо! Вызовите медэксперта, чего бы это ни стоило!

Возражения Юнис были отметены, и доктор Марсден вызвал медэксперта. Им оказался странный маленький человечек. У него были острые, «птичьи» глаза, метавшиеся с одного человека на другого и как бы читавшие мысли. Едва войдя, он направился к Юнис и протянул ей руку.

— Миссис Эмбери? — спросил он. Впрочем, судя по тону, он скорее утверждал, чем спрашивал. — Не бойтесь меня, мэм. Я хочу помочь вам, а не досаждать.

Впечатленная его притягательными манерами и ободренная рукопожатием, Юнис немного смягчилась. Ее сердитый взгляд стал более-менее приветливым.

— Моя тетя, мисс Эймс, — пояснила она, когда доктор Кроуэлл замер перед тетушкой Эбби.

Затем новоприбывший был представлен Эллиоту и Хендриксу. После знакомства он решительно взял дело в свои руки.

— Да, да, — заявил он, — я помогу вам, миссис Эмбери. А теперь, доктор Харпер, это ведь ваш пациент, как я понимаю? А вы — доктор Марсден? Да, да, таинственный случай, так вы сказали? Может быть, может быть… Давайте перейдем к делу.

Маленький человечек нервно переминался с ноги на ногу, напоминая школьника у доски.

— Теперь, с вашего позволения… — он нетерпеливо взглянул на двух врачей.

Все они прошла в комнату Эмбери, закрыв за собой дверь.

Затем временное спокойствие Юнис покинуло ее.

— Это ужасно! — заплакала она. — Я не хочу, чтобы они трогали бедного Сэнфорда. Почему они не оставят его в покое? Меня не волнует, отчего он умер! Он мертв, и никакие доктора ему не помогут! О, Элворд, не можешь ли ты заставить их оставить Сэнфорда в покое?

— Нет, Юнис. Все идет своим путем. Успокойся. Если ты будешь взвинченной, то ничего хорошего из этого не выйдет. Лучше приляг…

— Ради Бога, прекрати мне советовать прилечь! Если еще хоть один человек скажет мне это, то я просто взбешусь!

— Но, Юнис, — вступила тетушка Эбби. — Это же для твоего блага. Ты так взволнованна и нервна…

— Конечно. Разве может быть иначе? — девушка обвела взглядом собеседников. — Мейсон, я считаю, что ты понимаешь меня лучше остальных. Ты знаешь, что я не хочу пойти прилечь, не так ли?

— Тогда оставайся здесь, — Эллиот мягко улыбнулся ей. — Конечно, ты взволнованна и расстроена. Все, что ты можешь сделать — пытаться крепиться. Не берись за что-то слишком сложное — так выйдет только хуже. Просто сядь и жди.

Все они ждали и ждали. Время тянулось нескончаемо долго, но, в конце концов, к ним вновь вышел медэксперт в сопровождении двух других врачей.

— Итак, — начал Кроуэлл, беспокойно теребя руками. — Миссис Эмбери, сохраняйте спокойствие… Должен сказать, что даже не знаю, как сказать…

— Говорите же! — Юнис проявила властные замашки. — Доктор Кроуэлл, продолжайте!

— Хорошо, мэм. Но мне особо нечего сказать. Основная проблема в том, что у нас нет причин…

— Что вы имеете в виду? Пожалуйста, говорите по-английски!

— Я так и делаю. У нас нет причин полагать, что мистер Эмбери был отравлен, но по причине отсутствия даже намека на другую причину смерти, мы вынуждены сделать вывод, что он отравился.

— Самостоятельно? — мрачно спросил Хендрикс.

— Вероятно, нет. Понимаете ли, сэр, мы не знаем, ни как яд попал в организм, ни почему… так что мы пребываем во тьме.

— Еще бы! — воскликнул Эллиот. — Дремучая темнота, как я бы сказал. Вы предполагаете отравление?

— Полностью. Это должно быть правдой. Никакое другое вещество, кроме неуловимого яда, не могло так быстро забрать жизнь покойного.

Кроуэлл расхаживал по комнате. Он был беспокойным, нервным человеком, и тревожное напряжение довело его до почти истеричного состояния.

— Я не знаю! — отчаявшись от неуверенности, выкрикнул он. — Это должен быть яд! И это должно быть убийством!

Последние слова он произнес с трудом, как бы боясь своего предположения.

Хендрикс посмотрел на него с ноткой презрения во взгляде. Заметив это, доктор Харпер вмешался:

— Медэксперт сожалеет, что ему приходится вывалить на вас свой вывод, но он должен это сделать.

— Да, — теперь уже более решительно заявил Кроуэлл. — У меня уже были случаи с убийствами, практически неподдающимися раскрытию. Правда, никогда они не были столь таинственными.

— И какова ваша теория о методе? — спросил Эллиот, пораженный множеством мыслей и выводов, следующих из отчета медэксперта.

— Это большая загадка, — ответил Кроуэлл. Теперь он был совершенно спокоен, очевидно, он беспокоился о семье, которая взволновала его.

— Определенно, яд не был принят через желудок. Следовательно, он попал в организм иным путем. Но мы не нашли следов инъекций на коже…

— Как нелепо! — воскликнула Юнис, сверкнув глазами. — Как кто-либо мог войти в дом, чтобы отравить моего мужа? Мы заперли двери на ночь, мы всегда так делаем.

— Вот именно, мэм, — Кроуэлл снова стал тереть руку об руку. — Пожалуйста, расскажите, как вы заперлись прошлой ночью? Как обычно?

— Да. Мы спим в этих трех комнатах, — она указала на спальни. — Когда они заперты, то никак не сообщаются с остальной частью квартиры.

Доктор Кроуэлл выглядел заинтересованным.

Квартира выходила на Парк-авеню и, будучи угловой, имела также и окна на боковую улицу.

Во фронтальной части, начиная от угла и уходя на юг, располагались: столовая, большая гостиная и полноразмерный холл.

В задней части дома, выходящей окнами во двор, находились три спальни: средняя принадлежала Юнис, спальня Сэнфорда была напротив холла, а спальня тетушки Эбби возле столовой. Обычно эта комната служила Юнис будуаром и гардеробной, но при случае использовалась и как гостевая спальня.

Эти три спальни были продемонстрированы медэксперту Кроуэллу. Будучи запертыми изнутри, они были изолированы от остального дома, хоть и сообщались между собой.

— Заперты на ключ?

— Нет, — ответила Юнис. — Там большие, прочные английские замки. Я имею в виду те, что защелкиваются сами собой, когда вы закрываете дверь, если только не приподняли собачку.

— Да, вижу, — заметил Кроуэлл. — Пружинные замки, довольно солидные. И они всегда запираются на ночь?

— Всегда, — подтвердила Юнис. — Мистер Эмбери не боялся грабителей, но он всю жизнь спал с запертой дверью и не мог покончить с этой привычкой.

— Значит… — маленькие птичьи глазки перескакивали с одного слушателя на другого, пока не остановились на тетушке Эбби. — Значит, мисс Эймс, вы также еженощно запирались вместе с племянницей и ее мужем, защищаясь от злоумышленников?

— Да, — тетушка Эбби казалась встревоженной. — У себя дома я не спала взаперти, и поначалу это беспокоило меня. Но, как видите, у моей комнаты нет другого выхода, кроме как через спальню миссис Эмбери, а так как дверь между моей и ее комнатами никогда не запиралась, для меня это мало что меняло.

— О, вот таким путем? — доктор Кроуэлл, будучи в своей манере, вскочил и бросился в комнату Юнис. Из этой средней комнаты был выход направо — в будуар, и налево — в спальню Эмбери.

Последняя дверь была заперта, так что Кроуэлл направился в будуар, то есть нынешнюю комнату тетушки Эбби. Здесь для нее поставили небольшую кровать, а комната была достаточно большой и комфортной. Она была роскошно обставлена, полностью соответствуя изящному вкусу хозяйки дома.

Кроуэлл прошмыгнул по комнате. Он выглянул в окна, выходившие на задний двор; в окно, выходившее на боковую улицу, заглянул в ванную, а затем вернулся обратно в комнату Юнис. Здесь он изучил огромное окно, состоявшее из трех пролетов и выходившее во двор.

Он осмотрел запертую дверь Эмбери, а затем вернулся в гостиную, где вновь предстал перед аудиторией.

— Извне никто не входил, — объявил он. — От окон до земли десять этажей и ни балконов, ни пожарных лестниц. Итак, у нас есть две возможности: либо мистер Эмбери был кем-то отравлен уже за запертыми дверями, либо двери не были заперты.

Нервные руки вновь принялись за дело. Медэксперт выглядел подобно бомбометателю, выпустившему свой снаряд и ожидавшему результата. Его стремительные глаза метались с одного лица на другое, как бы высматривая преступника. Он был неподвижен (за исключением постоянно движущихся зрачков), и в тот момент никто не произнес ни слова.

Затем Юнис спокойно спросила:

— Вы имеете в виду, что, когда мы легли спать, там прятался какой-то злоумышленник?

Кроуэлл обернулся к ней, в его взгляде читалось чистое восхищение. Кажется, он был ошарашен от радости: нашлась лазейка, позволяющая обойти то, что он подразумевал.

— Я и не думал об этом, — медленно сказал он, пронизывая ее взглядом. — Может быть. Но, миссис Эмбери, в таком случае, куда же пропал злоумышленник? Как он вышел?

— Чепуха! — едко заявила мисс Эймс. — Там никогда не было никаких злоумышленников, я имею в виду в ваших комнатах. Просто смех! Конечно, двери не были заперты — они случайно остались открытыми. Я не верю, что они могли быть заперты. Вот ваш злоумышленник и смог пройти в комнату.

— Да, — подтвердил Хендрикс, — это должно быть что-то такое. Доктор Кроуэлл, если вы в этом уверены… но это не так! Кто стал бы убивать Эмбери? Вашей теории нужен мотив. Каков он? Грабеж? Здесь что-нибудь пропало?

Никто не смог ответить, и Фердинанда, как человека хорошо знакомого с вещами хозяина, отправили обследовать комнату смерти.

Он неохотно туда отправился лишь после того, как его попросили дважды.

— Нет, мэм, — вернувшись, ответил он, обращаясь к Юнис. — Ничто из вещей мистера Эмбери не пропало. Все его булавки и запонки на месте, в коробке, а часы — на шифоньере, там где он всегда их оставлял.

— Тогда, доктор Кроуэлл, какой мотив вы предполагаете? — спросил Хендрикс.

— Это не ко мне, сэр, я далек от этого. Я вижу только одно: определенно, этот человек был подло убит. Я уверен, что он был отравлен, хоть и не могу сказать, как. Как вы знаете, я достаточно пробыл медэкспертом, и никогда еще у меня не было столь тяжелой обязанности. Но это мой долг, и я должен его исполнить. Мне нужно написать отчет властям.

— Вы не должны! — Юнис перебежала через всю комнату и встала перед медэкспертом. Она дрожала от ярости. — Я запрещаю! Я жена Сэнфорда Эмбери, и я имею право! Полиция не будет втянута в это дело! Если бы мой муж на самом деле был убит (хотя это, конечно, не так), то и тогда я предпочла бы, чтобы убийца никогда не был пойман — это лучше, чем опускаться до такого ужаса, как дела с полицией!

То презрение, которое она вложила в последнюю фразу, показало ее намерения и решительность.

Но медэксперт Кроуэлл не был тем неумелым человечком, каким казался. Его глаза по-новому заблестели, когда он снова взглянул на рассерженную женщину.

— Миссис Эмбери, я извиняюсь, — мягко, но решительно сказал он, — но ваше желание не может быть учтено. Закон неумолим. Загадочность этого дела только увеличивается благодаря вашему поведению, и я должен…

Но храбрость медэксперта была сокрушена яростным блеском глаз Юнис.

— Что?! — крикнула она. — Вы проигнорируете меня! Позвоните в полицию вопреки моему желанию и моим распоряжениям? Нет, сэр! Я запрещаю!

Кроуэлл снова заинтересованно взглянул на нее. Казалось, что он обнаружил новую разновидность человека. Нет никаких сомнений, что за всю свою жизнь он еще не видел женщину в таком состоянии.

Юнис не была мегерой. Она ни на секунду не теряла самообладания или достоинства. На самом деле, в гневе она была более властной, чем в покое. И она была преисполнена убежденностью. Эллиот и Хендрикс надеялись и верили, что она сможет склонить медэксперта на свою сторону.

Тетушка Эбби кивала головой, поддакивая речам Юнис. «Да-да, именно так», — бормотала она, не обращая внимания на то, слышат ее или нет.

Медэксперт, однако, не обращал внимания на приказы разгневанной женщины. Он странно и даже восхищенно взглянул на Юнис, после чего пересек комнату, направляясь к телефону.

Юнис поспешила за ним, вырвав прибор из его рук.

— Стойте! — крикнула она, будучи вне себя от ярости. — Вы не должны!

Эллиот и Хендрикс встали со своих мест, а доктор Харпер собрался было вступиться за Юнис как за «потерявшего рассудок пациента», но Кроуэлл махнул им, чтобы они вернулись на место.

— Садитесь, джентльмены. Миссис Эмбери, задумайтесь на минуту. Если вы будете продолжать вести себя так, как ведете себя сейчас, то вы неизбежно навлечете на себя подозрение!

— Все равно! — выкрикнула она. — Лучше это, чем публичное… позорное полицейское расследование! О, Сэнфорд, мой муж!

Стало ясно, что причиной ее возмущения служил страх бесчестья полицейского дознания. Горе, ужас, печаль — все отступало в сторону, пропуская вперед страх надвигающихся неприятностей.

— И еще, — холодно добавил медэксперт. — Вам не стоить больше устраивать подобного! Я просто найду другой телефон.

Юнис отступила назад и взглянула на него, скорее удивившись, чем подчинившись. Ей обычно не говорили, чтобы она «не устраивала больше подобного». Этот тон был для нее в новинку. Да и она поняла, что, вырывая телефон из рук доктора Кроуэлла, она не сможет навсегда помешать тому отправить свое сообщение.

Она попыталась зайти с другой стороны.

— Прошу прощения, доктор, — сказала она, уподобившись грустному и извиняющемуся ребенку. — Вы правы, я не должна выходить из себя. Но, знаете ли, я нахожусь под тяжелым психологическим напряжением, и это должно в какой-то мере извинять меня.

— Да, мэм. Конечно, мэм, — Кроуэлл снова занервничал. Это показало, что напор разгневанной женщины он переносит лучше, чем женщины умоляющей. Юнис заметила это и приняла на вооружение.

— Итак, доктор, попытайтесь понять, что я чувствую, я новоиспеченная вдова, мой муж мертв неизвестно от чего, но я знаю, что это не было… убийством, — ужасное слово ей удалось произнести лишь после некоторого колебания. — А вы хотите еще больше увеличить мои бедствия и страдания, вызвав полицию — ни много, не мало — полицию!

— Да, мэм. Я знаю, что это очень неприятно, но это мой долг, мэм…

— Прежде всего, у вас есть долг передо мной! — Юнис ослепительно улыбнулась. Она смогла бы затронуть даже самое черствое сердце.

— Перед вами, мэм? — невинно спросил медэксперт.

— Да, — Юнис запнулась, поняв, что пока еще не добилась своего. — Ваш долг передо мной — это то, что называется презумпцией невиновности. Если мой муж умер естественной смертью, то нет никаких причин вызывать полицию. И поскольку вы не уверены, то я утверждаю, что согласно презумпции невиновности, вы не должны вызывать полицию.

— Но, мэм, вы не вполне правильно все понимаете. Понимаете, полиция — это как раз те люди, которые рассеивают подобные сомнения. И наличие сомнений — это как раз основание для того, чтобы вызвать полицию. По правде говоря, миссис Эмбери, все это не будет настолько тяжелым испытанием, как вам представляется. Это порядочные люди, и они хотят лишь добиться правды.

— Это не так! — Юнис снова разгневалась. — Это ужасные люди! Грубые, грязные, вульгарные простолюдины! Не хочу их видеть в моем доме! Вы не имеете права настаивать. Заполонят здесь все, будут любопытствовать и глазеть вокруг. Станут задавать дерзкие вопросы, предполагать всякие измышления, и они будут накручиваться, приходя к явно ложным выводам! Элворд, Мейсон, вы мои друзья, так помогите мне! Не дайте этому человеку выполнить его угрозы!

— Юнис, послушай, — Эллиот попытался успокоить девушку. — Мы не можем переубедить доктора Кроуэлла. Но мы можем помочь тебе. Однако тебе нужно проявить благоразумие, и, раз уж сделать тут ничего нельзя, то нужно позволить событиям идти своим чередом.

— Ох, Мейсон, замолчи, от твоих слов я схожу с ума. Элворд, неужели ты тоже ненадежен? Никто не придет мне на помощь?

— Я попытаюсь, — Хендрикс поднялся и что-то шепнул Кроуэллу. Они шептались, но вскоре стало ясно, что любые доводы Хендрикса остались напрасны, и он вернулся к Юнис.

— Ничего не выйдет, — признал он, пытаясь не выдавать чувств. — Он не слушает, его не подкупить… — последние слова были сказаны с улыбкой, как если бы он говорил не всерьез.

Затем доктор Кроуэлл снова подошел к телефону и позвонил в полицейский участок.