Время замедлило ход. Вейн видел, как его кулак в боксерской перчатке пришел в соприкосновение с незащищенным виском соперника, как откинулась его голова, как брызгами отлетел пот от его блестящей кожи в тот момент, когда противник тяжело упал на пол.

Победа горячила кровь Вейна. Саднящая боль в сбитых костяшках, жжение в мышцах, сильная ноющая боль в боку — все забылось. Он обвел взглядом зал:

— Кто следующий?

В клубе воцарилась тишина. Послышался лишь тихий стон поднимающегося с пола соперника.

Маленький вертлявый человечек с лицом, похожим на обезьянью морду, и рваным ухом, напоминающим цветную капусту, подбежал к Вейну, размахивая полотенцем.

— Думаю, на сегодня хватит, сэр, — слегка картавя, сказал он. — Вы уложите в койку на месяц, а то и больше, всех моих ребят, если будете расшвыривать их, словно обгорелые головешки.

Вейн послал тренеру испепеляющий взгляд.

— Не удерживай меня, Финч. Я еще не закончил. — Вейн был охвачен боевым азартом. Он не желал останавливаться, пока этот злобный дух не выйдет из него полностью. Если он остановится, то начнет думать, и тогда вернутся воспоминания о последнем разговоре с Сарой, а с ними и кошмарная перспектива целомудренного брака с ней.

По знаку Финча все боксеры покинули тренировочный зал.

— Нельзя продолжать в том же духе, сэр.

— Вы ошибаетесь. Это мой клуб, черт возьми. Если я хочу боксировать до Судного дня, так тому и быть.

— Нет, сэр. — Тренер был несгибаем. — Я говорю вам это не как ваш слуга, а как тренер, милорд. Вы выходите за рамки. Вы сейчас не в лучшей форме, а техника ваша вообще никуда не годится. Тут и до травмы недалеко. — Вейн раздраженно махнул головой, но Финч твердо стоял на своем: — Вы и так уже нарушили режим. Месяцы работы, и все насмарку.

Вейн с шумом выдохнул. Как ни неприятно в этом признаваться, маленький тренер был прав. Этот бездумно прожитый день разрушил все его столь тщательно спланированное расписание. Да, это был его клуб, и Вейн показал своим боксерам чертовски плохой пример.

Вейн гордился своим клубом. Он огляделся, окинув взглядом ровные ряды боксерских перчаток, подвешенных на крючки в стене, стеллажи со шпагами и рапирами. Плакаты, схематично демонстрирующие борцовские и фехтовальные приемы. Весы в углу, на которых боксеры взвешивались перед состязаниями, противовесы из черного металла, сложенные у дальней стены. Маленький столик в углу, на котором лежал журнал учета ставок и еще один журнал, в который вносились сведения об участниках состязания, результаты поединков и прочая важная информация.

Вейн основал этот клуб как академию для профессиональных борцов, но он и сам был в числе этих борцов, что привело в клуб немало джентльменов из высшего общества. Это были не выскочки из числа аристократов, которые дрались просто ради того, чтобы подвигаться, как в боксерском салоне Джексона, а настоящие, серьезные атлеты, мужчины, которые хотели отточить мастерство.

Вейн владел этим клубом. Но пока он тренировался с Финчем, этот малый с грязных лондонских окраин владел маркизом и его душой.

Финч составлял для него диету, программу упражнений для разминки и заставлял пить какие-то омерзительные отвары. Тело Вейна превратилось в тонко настроенный инструмент, и все благодаря педантичным наставлениям Финча. И Вейн считал своим долгом не разрушить то, чего они добились такими трудами.

Финч, должно быть, воспринял расслабленную позу Вейна как знак согласия, поскольку, хлопнув Вейна по плечу, сказал:

— Довольно прохлаждаться, сэр. Вас нужно как следует растереть, а не то схватите простуду. Раздевайтесь. Я сейчас к вам подойду.

Вейн, поигрывая плечами, направился в небольшую смежную комнату, где из мебели была лишь грубо сколоченная длинная деревянная скамья и несколько деревянных полок. На полках вдоль одной из стен стояли склянки со всевозможными притираниями. Большую часть противоположной стены занимало большое окно, через которое сюда щедро лился солнечный свет, согревая доски пола.

Вейн разделся и сел. Финч полотенцем вытер пот с его тела. Затем Вейн лег ничком на твердые деревянные доски. Финч растер натруженные мускулы Вейна жидкой мазью и принялся делать массаж. Вейн смотрел на пылинки, танцующие в солнечном луче.

И старался не думать о Саре.

Маленькие сильные руки разминали мышечные узлы вокруг его шеи.

— Вы напряжены, как рыбья задница, сэр, и это после такой разминки.

Вейн что-то нечленораздельно проворчал. Он знал, что его тело похоже на тугой узел. Он не чувствовал себя таким напряженным, таким взвинченным с тех пор, как… Пожалуй, с тех пор как умер его отец. Эта история с Сарой медленно сводила Вейна с ума.

Каждая встреча с ней, каждое их противостояние ощущались им как очередной раунд в бесконечном, растянувшемся на годы матче, в котором он был желторотым птенцом, неумелым школьником, сражавшимся против профессионального тяжеловеса. Она постоянно выводила его из равновесия. Не успевал он прийти в себя после одного удара, как она наносила ему следующий, неизменно отправляя Вейна в нокдаун.

Он все равно ее получит. Внутри крепости из стали и льда жила страстная женщина, которая мечтала вырваться из заточения. Она выглянула из своей неприступной башни в тот вечер, когда поднялась в его спальню. Вейна необоримо влекло к ней. Воспоминания той ночи захватили его, увлекая в мир фантазий. Он сделал над собой усилие, чтобы вернуться в действительность.

Семь лет он пытался пробить брешь в ее обороне, используя для этого все свои способности: хитрость, обаяние, расчет. Но наступит их первая брачная ночь, и он штурмом возьмет эти неприступные стены, он вызволит пленницу. При мысли об этом кровь начала закипать от возбуждения.

— Вы опять напрягаетесь, сэр.

— Хм. Извини.

— Постарайтесь думать о чем-то приятном.

Вейн криво усмехнулся. Когда Сара станет его женой, он, пожалуй, совсем потеряет способность мыслить. После получасового массажа Финч сдался.

— Не над телом вашим надо работать, сэр. — Фиич постучал пальцами по затылку Вейна: — Это там. — Финч пристально посмотрел на Вейна. Эти маленькие черные глазки ничего не упускали. — Отдохните несколько дней. Разберитесь со своими трудностями. А потом возвращайтесь, и мы начнем все заново.

Вейн с хмурой миной сел и надел рубашку.

— Нет у меня никаких трудностей. Мы можем просто перейти к следующему этапу…

Финч кивнул:

— Да, это женщина. Они как яд, эти бабы. Пока весь яд не выйдет, в форму не придешь.

Маленький тренер вытер руки полотенцем. Вейн попрощался с ним.

— Вам бы лучше задать ей хорошую трепку, сэр. Иначе мне с вами нечего будет делать.

Вечером к Вейну пожаловали братья.

Все его братья.

Вейн недовольно нахмурился. Он знал, зачем они приехали. Они лезут в дела, которые их не касаются. Вейн ожидал визита Грега, но семейный совет — это уже слишком. Поскольку последовать рекомендации Финча Вейн был не в состоянии, то сбросить напряжение он мог, только как следует поколотив кого-то. Именно этого ему сейчас больше всего хотелось. Он посмотрел на Ника, самого крупного из четырех братьев, которые расположились в его библиотеке. Ник всегда бесил Вейна. «Ты подойдешь», — решил он.

В кристально ясных голубых глазах Ника плясали озорные огоньки.

— Король умер, — пробормотал он. — Да здравствует король.

Вейн непроизвольно сжал кулаки, но наживку не проглотил. Он окинул взглядом собрание.

— А, насколько я понимаю, вы получили мое послание. Избавь меня от своих шуточек, Ник, — сказал Вейн. Он обвел братьев взглядом. — Пришли пожелать мне счастья, как я понимаю?

— Так это правда? — Грег сдвинул брови. — Ты женишься на леди Саре Коул? Но…

Вейн не дал Грегу закончить.

— Пожелай мне счастья, Грег, — с угрозой в голосе повторил он.

Но Грега было не так-то просто заставить молчать.

— К чему такая спешка? Вы что, не могли подождать? Эта свадьба — как гром с ясного неба, да и родство с Бринсли Коулом мне не по душе.

Вейн сжал кулаки. Сбитые костяшки откликнулись болью. Жаль. Он надеялся, что это будет Ник. Вейн шагнул к Грегу, но ладонь Ника легла ему на плечо. Эта твердая рука напомнила Вейну о том, что никогда, ни при каких обстоятельствах ему не позволено выходить из себя, особенно в присутствии братьев.

— К черту, — сказал Ник. — Пусть Вейн поступает так, как считает нужным. Он заслужил это право.

— Да. Тебе давно бы надо покончить с дурной привычкой всегда говорить то, что думаешь, Грег, — сказал Кристиан. Он подошел к столу с напитками и вытащил пробку из графина с бренди. — Коул застрелился, судя по слухам. — Брат налил бренди в бокал и протянул его Вейну. Кристиан был примерно одного роста с Вейном, может, чуть ниже, но тоньше в кости, худощавее, с более тонкими чертами лица.

Вейн взял бокал из рук брата.

— Трудновыполнимая задача — застрелиться по неосторожности. Ты не находишь? — сказал Кристиан.

Ник презрительно хмыкнул.

— Ходят слухи, что кто-то вошел в гостиную, прикончил его и ушел как ни в чем не бывало. Впрочем, меня это не удивляет. Я мог бы назвать по меньшей мере человек пять, которые могли бы его убить, и куда больше людей, которые пожали бы убийце руку.

— Не думал, что ты водишь компанию со сплетниками, — сказал Грег.

— Имеющий уши да услышит, как говорится.

Вейн пристально смотрел на Ника. Не в первый раз он задавался вопросом, чем на самом деле занимается его брат. Вейн старался быть в курсе дел всех членов семьи, но Ник его в свою жизнь не пускал, ловко, не конфликтуя, пресекая все попытки старшего брата оказывать на него влияние. Ник, при всей его видимой простодушной непринужденности, оставался для Вейна загадкой. Он получал определенную долю от того дохода, что давало поместье, но при этом не считал нужным давать старшему брату отчет о своих делах.

С учетом того, что у Вейна хватало и своих дел, он, пожалуй, должен был радоваться, что ему не приходится вести еще и дела брата. И все же что-то в Нике сильно раздражало Вейна. И беспокоило. Храбрость, граничащая с безрассудством, отсутствие страха, вызванное скорее безразличием к жизни, чем стремлением к подвигу. До Ватерлоо этого не было в Нике. Казалось, он нарочно искушает судьбу, играет со смертью. Теперешний Ник имел очень мало общего с жизнерадостным юношей, каким он был до войны, и это не могло не внушать Вейну тревогу.

— Итак, — Вейн провел пальцем по ободку бокала, — вы пришли, чтобы, выступив единым фронтом, отговорить меня от этого брака? Вы рассчитываете на то, что я откажусь от леди Сары?

— Нет, черт возьми, — возразил Кристиан. — Мы все собрались здесь, чтобы понять, ты в своем уме или нет.

— Я пришел сюда не для этого, — сказал Фредди, самый младший из братьев. — Я пришел, потому что Грег велел мне прийти. Я не хочу здесь находиться.

— Заткнись, Фредди. — У Кристиана раздувались ноздри, когда он повернулся к Вейну. — Тебя что-то связывает с этой женщиной? Ты женишься на ней потому, что хочешь этого, или потому, что вынужден на ней жениться?

Вейн невозмутимо смотрел на Кристиана. Брат задал вопрос, который мог бы задать ему любой. Совершенно спокойно Вейн ответил:

— Ничего в жизни я не желаю так, как брака с Сарой. Осторожно, брат. Я никому не позволю клеветать на мою будущую жену.

У Ника загорелись глаза. Он коротко, но громко рассмеялся.

— Боже, да ты в нее влюблен!

Вейн промолчал. После всего того, что произошло, он уже не знал, любит ли Сару, да и вообще любил ли ее когда-нибудь.

— Она его околдовала, если он по своей воле сует шею в петлю, — сухо заметил Кристиан.

— Если он ее любит, то ему следует на ней жениться, — вставил свое слово Фредди. — Мне это кажется разумным.

Ник бросил на него уничижительно-жалостливый взгляд, впрочем, не без доли симпатии.

— Скоро ты узнаешь, что почем, малыш. Жизнь научит.

— Сама леди Сара родом из вполне приличной семьи… Что меня беспокоит, так это то, что мы породнимся с Коулом.

— С каких это пор ты встал на стражу семейной чести, Кристиан? — холодно поинтересовался Вейн.

— С тех пор как ты перестал думать головой! Черт, Вейн, ты всегда был стойким парнем. Оглянись: вокруг сколько угодно юных невинных леди из лучших семей, готовых осчастливить тебя. И ни одной за столько лет не удалось тебя зацепить. И вдруг, ни с того ни с сего, ты женишься на вдове, которая, заметь, стала вдовой меньше недели назад при весьма подозрительных обстоятельствах. Женишься наспех, что не делает чести вам обоим. И что мы после этого должны думать?

Вейн и Кристиан стояли друг против друга, едва не бодаясь лбами.

— Ты так и не привел мне ни одного довода, почему я должен прислушаться к твоему мнению, — сквозь зубы процедил Вейн.

Кристиан молча смотрел на него, пытаясь понять, что подвигло их старшего, такого надежного, уравновешенного и разумного брата на поступок, которому невозможно найти объяснения. Обстановка накалилась настолько, что достаточно было искры, чтобы случилось непоправимое.

Но к счастью, беды не случилось.

— Мы твои братья, Вейн, — тихо сказал Кристиан. — Тебе не кажется, что мы имеем право просить от тебя объяснений?

— Нет.

— Понимаю. — Глаза Кристиана блеснули холодной яростью. Словно бриллианты в свете свечи. — Я хочу поговорить с Вейном наедине. Вы все, выйдите.

Приказ был выполнен беспрекословно.

— Ты знаешь, что эта неприличная спешка создаст сложности для наследника.

У Вейна защемило сердце.

— Не создаст.

— Еще как создаст! Если в течение последующих девяти месяцев родится ребенок, кто даст гарантию, что это не ребенок Коула? Господи, только подумай, какие это вызовет толки. Как мы, твои братья, сможем спокойно смотреть на то, что титул перейдет от тебя к отпрыску Коула?

Из того, что сказала ему Сара, следовало, что рождение ребенка как от первого, так и от второго брака очень маловероятно, но Вейн не желал обсуждать этот вопрос со своим братом. Если Кристиан узнает о том, что Сара не может иметь детей, это заставит его с еще большим ожесточением выступать против.

Вейн медленно выдохнул, пытаясь сохранить контроль над тсобой.

— Послушай меня, Кристиан. Свадьба состоится в четверг, что бы ты мне сейчас ни сказал. Ты все еще хочешь продолжать этот разговор? Потому что чем дольше мы будем общаться на эту тему, тем выше вероятность того, что в итоге мы расстанемся врагами.

Кристиан упрямо сжал зубы. Он едва сдерживал ярость. Но в его глазах просвечивала растерянность. Вейн не хотел, чтобы дело дошло до необходимости выбора между семьей и Сарой. Если бы у него было время подумать… Но они загнали его в угол, и теперь он второпях произнес слова, которые не произнес бы никогда.

— Я хочу знать, на чьей ты стороне, Вейн.

— Я должен держать сторону своей жены. Ты знаешь это. — Вейн провел рукой по волосам. — Конечно, ты прав. Разговоров не избежать. Но что делать? Я скомпрометировал ее, и я должен все исправить. — Вейн поднял руку, жестом требуя от Кристиана, чтобы тот не перебивал. — Я знаю, ты думаешь, что меня загнали в угол, но, поверь мне, все обстоит иначе. — Вейн помолчал. На скулах ходили желваки. — Я хочу ее, Кристиан. Я всегда ее хотел.

— Значит, ты ее любишь.

Вейн лишь опустил голову. Оба молчали. Первым заговорил Кристиан:

— В таком случае больше говорить не о чем. Надеюсь, ты примешь мои извинения за то, что я не разобрался в ситуации. Полагаю, я должен пожелать вам счастья.

Когда за Кристианом закрылась дверь, Вейн упал в кресло и откинул голову на кожаный подголовник. Он смотрел на лепнину на потолке, размышляя, не ввел ли он брата в заблуждение по поводу своих чувств, к леди Саре.

Любил ли он ее?

По правде говоря, теперь Вейн не знал. Все эти годы он никогда не называл свою безнадежную страсть любовью, хотя, если бы от него потребовали дать имя этой страсти, он сказал бы, что любит Сару. Теперь он желал ее еще сильнее, чем прежде.

Но любовь… Сара, которую он узнал за последнюю неделю, совсем не была похожа на ту женщину, которую он боготворил все эти годы. Он думал, что в ней есть нежность, любовь к жизни, сочувствие и доброта.

Обманывал ли он себя? Требование оплатить ее услуги, прозвучавшее наутро после той ночи, последовавшие затем обвинения в том, что он склонил се к прелюбодеянию, в том, что он солгал ей, — все это Вейн помнил слишком хорошо, чтобы образ Сары, который он хранил в сердце все эти годы, так и остался незапятнанным. Вейн невольно спрашивал себя, не придумал ли он эту женщину. Настаивая на том, чтобы они не имели физической близости в браке, Сара проявляла ничем не оправданную жестокость. Жестокость осознанную. Он не замечал раньше в Саре этой черты.

И он не станет мириться с этой ее чертой, когда они поженятся.