Каро легла на шезлонг и унеслась мыслями к давним временам, когда мир был другим, а каждый вздох давался ей легче.
Вся затея с тем балом с самого начала была очень странной. Не в характере Эбботов устраивать столь экстравагантные празднества в честь именин.
Она никогда не любила ни Тейлора Эббота, ни Багги. Не питала к той ненависти, как Тинси, просто не любила. И не доверяла. Багги вела себя, как горничная. Бесконечные домашние обязанности, копание в саду, посещения церкви. Вот и все. Ни завтраков с подругами, ни походов в кино. Всегда твердила, что у нее слишком много дел.
И Тейлор Эббот. Стоило этому человеку прийти с работы, как весь дом переставал жить и дышать. Если Виви с подругами, смеясь, входили в гостиную, он даже не трудился поднять на них глаза. Просто бурчал:
— Вивиан, притихни.
И Виви замолкала. Приходилось едва не на цыпочках красться по комнате и подниматься наверх, не издавая ни звука, пока девочки не оказывались в спальне Виви, за закрытой дверью. Тейлор Эббот желал сделать свой дом чем-то вроде библиотеки или музея, где он спокойно располагался почитать газету.
Девочки могли поднимать страшный шум, делать все, что хотели, пока его не было дома. Багги, словно ничего не слыша, продолжала работать. Эта женщина терпела бесчисленные набеги детей с того времени, как я-я было по четыре года, до их замужества. Став постарше, они скатывали ковры в гостиной, отодвигали мебель и часами упражнялись в модных танцах. Багги всегда готовила много, так что хватало на всех.
Но делала это, словно выполняла работу. Нет, не скаредничала, не журила девочек, но ставила перед ними тарелки, открывала кухню так, словно служила в этом доме. Словно была здесь горничной, наемной служащей, а не хозяйкой дома, как тогда назывались женщины.
Ночь именинного бала Виви выдалась холодной и ясной. Достаточно холодной, чтобы Виви смогла накинуть соболий палантин, одолженный Женевьевой. Днем раньше прибыл в отпуск Джек, красивый и высокий, в своем летном мундире. Просто чудо, что он сумел вырваться до Рождества, чтобы отпраздновать день рождения Виви.
Бальный зал отеля «Теодор» был украшен пуансеттией и цветными лампочками. Были приглашены Стен Лемуан и его «Ритм кингс», парни в модных пиджаках, один из которых, потрясающий трубач, выдувал «С днем рождения» в темпе свинга. Виви стояла у стола с подарками, на котором, кроме высокой горы свертков, стояли именинный торт и бокалы, наполненные невесть откуда взявшимся спиртным. Сегодня на ней было изумительное платье с открытыми плечами, из темно-синего бархата и органди, специально сшитое для этого вечера. Стоя между отцом и Джеком Уитменом, Виви, с широкой улыбкой и сверкающими глазами, слушала, как ей поют гости. На снимках, сделанных на балу, нет Багги. (Впрочем, и Дилии тоже. Но Дилия, с мундштуком в одной руке и стаканом в другой, в этот момент отчаянно флиртовала с двумя мужчинами на тридцать лет моложе ее.)
Виви решила, что бал стоил всех затеянных из-за него скандалов. («Я устрою дочери бал, если захочу, старая ты гарпия!» — заявил мистер Эббот Багги как-то за ужином.) Счастливая таким редким, неожиданным проявлением любви родителя, Виви виновато покраснела, а когда попыталась глотнуть, еда застряла в горле. Отец никогда особенно не замечал Виви. Все случилось разом, словно Тейлор Эббот вдруг осознал превращение дочери из девочки в женщину. Словно шестнадцать лет стараний Виви привлечь его внимание наконец дали плоды. Однако все случилось так внезапно, что Виви до сих пор этому не верила. Боялась, что, сама того не желая, разочарует отца. Ее почти тошнило от дурных предчувствий.
Идеальный момент для именинного танца настал как раз перед тем, как музыканты устроили первый перерыв. Заиграли «Сумерки», любимую песню Виви и Джека. В его надежных объятиях она плыла, танцевала, летела с полузакрытыми глазами, легкой улыбкой на губах, чувствуя себя королевой. На какой-то момент потребность остановить мгновение уступила место чистой радости. Все как в волшебной сказке. Крошечное королевство для Виви Эббот из Торнтона, штат Луизиана.
После того как гости спели «С днем рождения», я-я и их парни столпились вокруг Виви и наблюдали, как мистер Эббот, прямой и гордый в своем смокинге, сунул руку в карман, достал маленький сверток в подарочной упаковке, торжественно вручил дочери и поцеловал в щеку.
Каро с некоторым пренебрежением наблюдала за происходящим. Стоя рядом со своим молодым человеком, Редом Бомоном, бывшим не менее чем на четыре дюйма ее ниже, она вдруг подумала, что никогда не видела, как мистер Эббот целует Виви. Как по голове бьет — видела, а вот целует… Да и вообще она не помнит, чтобы родители целовали Виви.
Под звуки «Белого Рождества» Виви принялась разворачивать сверток. В нем оказалась бархатная коробочка.
— Наша Матерь Жемчуга! — ахнула Виви, вынимая кольцо с бриллиантом и обнимая отца. — Это мне?
Мистер Эббот неловко поправил галстук в полоску, словно смущенный публичным проявлением чувств. Каро ущипнула Реда.
— Сигарету, пожалуйста, — прошептала она, не отводя глаз от Виви.
Ред закурил две сигареты и передал одну Каро. Та отошла от него и подобралась ближе к семейству Эббот. Пит со своей девушкой чему-то смеялись, стоя в кругу приятелей. Джинджер, горничная Дилии, обосновалась чуть поодаль, держа трехлетнюю Джези Эббот.
На Багги было серое платье из тюля с кружевами. Волосы подняты наверх, и на этот раз она соизволила накрасить губы. Но руки скрещены на груди, лицо хмурое, словно она стыдилась своего приличного вида.
— Мама! — воскликнула Виви, сжимая ее руку. — Смотри! Правда, шикарное? Это ты помогла его выбрать?
Кольцо и в самом деле было чудесным. Пять бриллиантов в круглой оправе, всего двадцать четыре карата. Вещица со вкусом, пусть и чересчур дорогая.
Каро вдруг показалось, что Багги вот-вот ударит дочь, но та, приглядевшись к кольцу, лишь резко, как нечто омерзительное, отбросила ее руку.
— Мистер Эббот, — заявила она, — это неподходящий подарок для девочки.
Тейлор Эббот мельком посмотрел на жену и, словно не слыша, отвернулся и продолжал болтать с гостями. Багги явно пыталась сдержаться, но подошедшая Дилия дернула ее за рукав.
— Не строй из себя чертову дуру, — прошипела она. — Не будь ты такой благочестивой клячей, муж дарил бы бриллианты тебе!
Багги Эббот низко опустила голову с таким видом, будто получила пощечину, и схватилась за край столика, чтобы не упасть. Вокруг звучала музыка и беззаботный смех, нарядно одетые пары кружились в вальсе.
Тогда она повернулась к дочери, уже окруженной я-я, потянулась к ее руке и глухо, невыразительно пробормотала:
— Ну разве ты не самая счастливая девочка из созданий Божьих?
Резко отвернувшись, Багги зашагала к Джинджер и вырвала у нее Джези. Испуганная девочка расплакалась, и Багги принялась ее утешать. Потом она что-то прошептала Джинджер, и все трое отошли. Больше Каро ее в зале не видела.
Поднявшись с шезлонга, Каро медленно направилась на кухню, вынула из холодильника бутылку пива и вернулась в спальню. Увеличила звук плеера, сделала первый глоток и подумала, что жизнь не так уж плоха, если она еще может наслаждаться вкусом холодного бутылочного пива.
При мысли о той ночи сердце сжалось прежней грустью. Память о Джеке неизменно отзывалась болью в груди. Как он стоял рядом с Виви тем вечером… Молодой, красивый, влюбленный в лучшую подругу Каро. Если его смерть так мучительно ударила по ней, страшно представить, что делалось с Виви.
Она живо представила спальню Виви в доме на Комптон-стрит, с высоким потолком и огромными окнами. За окном рос старый виргинский дуб, ветки которого с шорохом терлись о раму в ночь бала, когда разыгрался ветер. Тогда сильно похолодало, и девочки жались вместе в просторной кровати красного дерева, согревая друг друга своими телами.
Я-я давно задумали провести эту ночь вместе в спальне Виви. Представляли, как будут допоздна шептаться, жевать сандвичи с ветчиной, запивая холодным молоком, обсуждать наряды гостей, кто что сказал, сделал и кто с кем танцевал.
Каро еще помнила, каково это было — лежать без всякого стеснения рядом с лучшими подругами. Ее стареющее тело живо ощущало уют и покой от простого пребывания в кровати рядом с Виви, Тинси и Ниси. Ничего похожего на то, что она получала от мужчины, все равно, от мужа или обоих любовников, которых имела во время брака. Как жаль, что сейчас они не могут растянуться вместе на постели: сморщенные тела прижаты друг к другу, ноги с варикозными венами переплетены, пальцы соприкасаются, запахи смешиваются. Воссоединившееся вновь племя!
«Наверное, тогда мы говорили о Джеке. Как все были взволнованы и рады снова видеть его! Как здорово, что он вернулся домой и сможет провести с ними рождественские праздники!»
Каро снова услышала стук распахнувшейся двери. Багги вошла в комнату, мгновенно вспоров кокон, которым успели окружить себя подружки. Разговор прервался. Смех стих.
Багги в одном халате, помахивая четками, приблизилась к кровати.
— Вивиан, дай мне руку, — велела она.
Виви недоумевающе уставилась на нее.
— Правда, красивое? — спросила она, вытягивая руку и, очевидно, все еще надеясь на одобрение матери.
Но вместо того, чтобы восхититься кольцом, Багги быстро стянула его с пальца дочери и, не сводя глаз с Виви, произнесла:
— То, что ты сотворила ради этого подарка, — смертный грех, дочь моя. Пусть Господь простит тебя.
И, повернувшись, вышла из комнаты.
Виви начало трясти. Каро почувствовала, как она дрожит. Отвернувшись, Виви спряталась под одеяло. Подруги не знали, что сказать.
— Я не сделала ничего плохого, — пробормотала Виви наконец. — Это подарок папы. Я даже не знала, что он мне купил.
И теперь, через пятьдесят с лишним лет, Каро вспоминала, как хотела тогда выбежать из комнаты, промчаться по коридору и догнать Багги Эббот. Схватить за плечи и трясти, трясти… отобрать кольцо и объяснить, что так с людьми не обращаются.
Прихлебывая пиво, Каро думала: «Моя подруга Виви так и не узнала, как сильно мать ее ненавидела. И это хорошо: вряд ли она смогла бы вынести нечто подобное».
— Она ведьма!.. — прошипела Каро той ночью. Но Виви так и не вылезла из-под одеяла. Ушла в себя.
Тинси пыталась вернуть их к веселью праздника.
— Помните, что было, когда заиграли «Начнем бегуэн»? Как вы с Джеком танцевали?
— Виви, лапочка, тебе ничего не принести? — спросила Ниси.
Виви по-прежнему не отвечала. Только лежала и тряслась. Поэтому подруги легли рядом и попытались ее утешить. Подоткнули одеяло, как ребенку, расстроенному тем, чего не в силах понять.
Услышав крики и вопли в конце коридора, они сначала подумали, что это буянит Пит, брат Виви, со своими дружками. Девочки не привыкли слышать такой гам в это время, но у Пита всегда ночевали три-четыре приятеля, парни грубые и несдержанные. Кроме того, Тейлор Эббот довольно снисходительно относился к проделкам мальчиков, хотя терпеть не мог шумных девочек.
Но это оказался не Пит. На несколько минут стало тихо, прежде чем скандал вспыхнул с новой силой. До я-я доносились громкий, басовитый голос мистера Эббота и плач Багги. Потом раздался грохот, и снова тишина. Потом: «Будь ты проклята!»
Виви лежала неестественно неподвижно, вслушиваясь в долетавшие до них звуки.
Каро испугалась. Ее папулька и ма тоже ругались, но совсем не так. Они спорили, но их ссоры никогда не длились долго и кончались тем, что отец подхватывал мать на руки и объявлял:
— Вы острая тамале, да, мэм, острая тамале!
Но тут было совершенно другое. И Каро чувствовала, что здесь небезопасно.
Дверь неожиданно распахнулась. И мистер Эббот, с красным лицом, тяжело дыша, грубо втолкнул жену в комнату. Сорочка Багги была порвана на плече, и Каро видела очертания ее грудей под тонким ситцем.
— Давай, Багги, — велел мистер Эббот. — Отдай ей кольцо.
Багги стояла не шевелясь, глядя на свои босые ноги.
— Я сказал, отдай девочке проклятое кольцо, ты, жалкая католическая идиотка!
И он снова толкнул ее так сильно, что она подлетела к кровати. Каро ощущала трепет Виви и видела, как трясется Багги, словно эта дрожь передавалась от матери к дочери, и даже я-я были не в силах этому воспрепятствовать.
Мистер Эббот схватил жену за руку и стал отгибать сжатые в кулак пальцы, один за другим, пока кольцо не упало на пол. И только тогда сильно ударил ее по лицу.
— Подними! — велел он. — Нагнись и подними кольцо.
Багги Эббот, словно в трансе, наклонилась, подобрала кольцо и швырнула на кровать, где оно затерялось в складках теплого одеяла.
Виви, молча наблюдавшая за происходившим, натянула одеяло на голову, чтобы ничего не видеть и не слышать. Каро опасалась, что мистер Эббот ударит и Виви. Такое уже бывало раньше.
Мистер Эббот шагнул в постели. Он был высоким, тяжеловесным мужчиной, казавшимся и в пижаме таким же грозным, как в деловом костюме. Каро сжалась, готовая защитить подругу. Она была почти уверена, что он может избить и ее тоже. Избить каждую из них.
Но мистер Эббот стал шарить по постели, пока не нашел кольцо. Схватил и сунул под одеяло.
— Возьми, Вивиан. Я подарил тебе кольцо. Оно твое. Тебе от меня. Понятно?
Виви продолжала молчать.
— Отвечай, Вивиан, — приказал он.
— Да, сэр, — пробормотала Виви из-под одеяла. — Понимаю.
Во взгляде, которым мистер Эббот окинул съежившихся девочек, промелькнуло нечто вроде смущения. Или Каро только показалось?
— Что ты должна сказать, после того как выставила себя дурой перед подругами Вивиан? — рявкнул он жене.
Багги не ответила. Каро видела, как шевелятся ее губы, вознося безмолвные молитвы Пресвятой Деве. Тишина становилась невыносимой.
И вдруг Багги резким рывком сбросила одеяло с Виви. Та свернулась тугим клубочком, так что из-под подола фланелевой сорочки выглядывали только кончики пальцев. Вид подруги разбил сердце Каро.
Багги, по-прежнему не произнося ни слова, взяла кольцо и с силой насадила на палец дочери. Виви вскрикнула от боли. Каро инстинктивно привстала, чтобы схватить Багги за руку, но не успела. Багги уже повернулась и выбежала из комнаты. Мистер Эббот последовал за ней, бросив на прощание:
— Спокойной ночи, девочки.
— Гореть тебе в аду! — вырвалось у Каро, когда дверь закрылась. — Провалиться ко всем чертям и гореть в аду!
Если бы только она могла увести свою подругу Виви из этого дома! Умчать из этого пропитанного ненавистью дома на побережье Мексиканского залива, где у родителей был пляжный домик. Она бы позаботилась о Виви, потому что любила ее. Позаботилась бы о королеве Танцующий Ручей, в маленьком, напряженном теле которой было столько жизни!
Девочки свернулись клубочками на постели рядом с Виви. Каро притянула Виви ближе к себе и обняла. Ниси расплакалась. Тинси принялась сыпать ругательствами.
— Дьяволица! — шипела она. — Сукины дети! Оба они сукины дети!
Ниси вскочила, принесла платок и, вытирая щеки Виви, шептала:
— Виви, солнышко, мы любим тебя. Мы так любим тебя!
Виви не отвечала. Каро, почувствовав, как колотится ее сердце, сжала ладонями щеки подруги.
— Ах, дорогая, — пробормотала она, прежде чем встать и раскурить всем сигареты.
Ниси, все еще плача, открыла окно.
— Брось, Виви, — вздохнула Каро, — давай покурим и поговорим.
Виви закурила «Лаки страйк», протянутую Каро, и уставилась на туалетный столик, заваленный бутоньерками и записками, где стоял снимок я-я вместе с Джеком на пляже побережья Мексиканского залива.
— Ты в порядке, пышечка? — спросила Ниси.
— Тебе необязательно жить здесь, — заметила Тинси. — Перебирайся к нам. Женевьева будет рада. И, сама знаешь, Джек тоже.
Виви промолчала.
— Виви, — начала Каро, — твоя мать спятила, а отец — псих.
— Она не спятила, — возразила Тинси. — Просто завистливая стерва.
— Мать меня любит, — выговорила наконец Виви.
— В таком случае пусть хотя бы раз продемонстрирует свою любовь! — взорвалась Каро. — В конце концов, ты ее дочь!
— Это кольцо стоит кучу денег, — сообщила Тинси, осторожно коснувшись руки Виви.
— Его купил папа. И сам выбирал.
Механические нотки в голосе Виви насмерть перепугали Каро.
— Оно твое, и ты можешь делать с ним все, что захочешь, — объяснила Тинси. — Даже продать.
Каро и Ниси уставились на нее.
— Кольцо твое, — подтвердила Каро.
— Все равно что деньги в банке, — добавила Тинси.
Виви кивнула и оглядела подруг:
— Значит, я богата, так ведь?
— Именно, — поддакнула Каро. — Ты богата.
Синее бархатное платье Виви лежало на широком, служившем скамейкой подоконнике. Дубовые ветви стучали в окно. Стояла середина декабря. Весь мир был охвачен пожаром войны, а вот в спальне Виви становилось холодно. Сигаретный дымок плыл в ночном воздухе.
Появись мистер или миссис Эббот в эту минуту в комнате, Каро вскочила бы и набросилась на них с кулаками, а потом спустила бы с лестницы.
В ту ночь, перед тем как наконец задремать, Каро поклялась, что проснется позже, прокрадется в спальни Эбботов и сотворит с ними что-нибудь жуткое. Заставит помучиться за все горести своей подруги.
Но она мирно проспала до утра. А когда проснулась, Виви давно была на ногах, одетая в теннисный костюм. Она улыбалась. Прыгала по комнате так резво, словно уже оказалась на корте. Вела себя так, будто ничего не произошло. Сегодня ей было шестнадцать лет и один день.
Поднявшись с шезлонга, Каро вышла в ванную, наполнила водой стакан и запила горсть витаминов. Потом налила в ладонь миндального масла и растерла по морщинистому лицу. Надевая пижаму, она подумала, что стоило бы давно забыть прошлое. Каждый раз она так злится… можно подумать, все это было вчера.
Она сняла с кровати одеяло, снова легла на шезлонг, укрылась и перед тем, как выключить свет, очередной раз проверила, есть ли под рукой ингалятор.
И Багги и Тейлор давно ушли, а я-я — состарились. «Интересно, когда мы умрем, наши дети тоже будут исходить ненавистью, вспоминая о нас? Или простят все те крохотные убийства, которые мы совершали с их душами? Когда Сиддали попросила у матери рассказать о нашей тогдашней жизни, я предложила: «Виви, мивочка, пошли альбом! Что ты собираешься делать с этой грудой старых воспоминаний? Да, знаю, ты жаждешь убить Сидду и «Нью-Йорк таймс». Но отправь альбом. Жизнь так коротка, подруга. Жизнь так коротка».