Кэрол смутилась. Как будто только что он не видел меня совершенно нагой! — подумала она, а вслух сказала:

— Как ты можешь быть таким спокойным, как будто ничего не случилось!

— Ты имеешь в виду неожиданное появление Флоренс или что мы с тобой потеряли голову?

— И то и другое! — воскликнула она. Ее нервы были взвинчены до предела, и она чувствовала, что готова взорваться. — Оказывается, у тебя свидание с другой женщиной, а ты занимаешься любовью со мной. К тому же нас чуть было не застукали.

Эдвин пожал плечами и взял бутылку бренди.

— Конечно, кому понравится оказаться в такой ситуации? Ну ладно… — Он налил напиток себе в бокал и стал греть его в ладонях. Полчаса назад он так же держал в своих ладонях ее лицо. — Давай расставим точки над «i». Инициатором нашего сексуального сближения была ты.

Ее щеки запылали, потому что трудно было отрицать правдивость этого заявления.

— Но и ты мне не очень-то противостоял, — слабо защищалась она.

— Знаешь, Кэрол, — спокойно ответил он, — найдется немного мужчин, способных устоять перед таким настойчивым и неотразимым искушением. Я всего лишь простой смертный, а ты была так божественно прекрасна и соблазнительна…

— Кроме секса есть немало других проблем. Что, например, было бы, если бы Флоренс застала нас здесь?

Эдвин подавил тяжелый вздох, готовый вырваться из его груди, и заходил по комнате широкими шагами.

— Я предпочитаю думать о том, что случилось, а не о том, что могло бы быть. Сегодня я практически предал человека, который был мне отцом и наставником. Я не оправдал его доверия, хотя он сделал для меня так много, а взамен не просил ничего, кроме одной-единственной вещи.

— Ты имеешь в виду его просьбу не рассказывать мне историю о моей матери? — спросила она, застегивая молнию на платье, воспользовавшись тем, что он отвернулся. — Если тебя это сильно беспокоит, я пойду к Джеффри и расскажу ему…

Он резко обернулся и посмотрел на нее испепеляющим взглядом.

— Только попробуй! То, что я натворил, теперь не даст мне покою. Если ты думаешь, будто я собираюсь сделать вид, что ничего не произошло, и забыть обо всем, значит, ты ничего не понимаешь в таких мужчинах, как я. Поэтому избавь меня, пожалуйста, от своего героизма! Джеффри узнает, что я не сохранил его тайну завтра же утром, но узнает об этом от меня, а не от тебя. Возможно, я поступил неэтично, но все-таки не опустился еще до уровня труса.

— Значит, это единственное, о чем ты сожалеешь?

— А что, есть еще о чем сожалеть?

Его пренебрежительное равнодушие к тому, что они только сейчас вместе пережили, задело ее до глубины души.

— Можно было бы, например, поинтересоваться о возможности случайной беременности.

Он сильно потер челюсть рукой, словно хотел стереть весь вечер из памяти.

— Спасибо, что напомнила. Я еще виноват и в том, что не побеспокоился о мерах предосторожности. Полагаю, ты пьешь таблетки?

— Нет. В отличие от тебя случайным сексом я не увлекаюсь, а серьезных отношений с кем-либо у меня до сих пор не было. — Она сунула ноги в туфельки и попыталась закрепить гребнем пряди, выпавшие из ее элегантной прически. — У меня возникает другая мысль: что должна почувствовать Рейчел, если она узнает, что ты и я…

— Переспали? — Он горько усмехнулся. — Что ж, я вполне в состоянии сохранить это в секрете, да и ты, как мне кажется, не слишком настроена оповещать весь свет о своей неосмотрительности.

— Это и твоя неосмотрительность, между прочим, — напомнила Кэрол.

Ее вновь испугало то, с какой болезненностью она воспринимает его небрежное отношение к только что происшедшему между ними.

— Возможно, я все это начала, но ты не очень-то колебался, вступая в игру, и довел дело до конца.

Эдвин взорвался.

— Ты хочешь услышать от меня признание своей вины? Пожалуйста! Я — величайший подлец на этом свете. Мне следовало бы своими руками прервать злосчастную нить моей жизни! Если, конечно, ты не предпочла бы собственными руками отрезать у меня самую ненавистную часть моего тела. Но я не волшебник и не могу повернуть время вспять. Что сделано, то сделано, и нам обоим придется жить с сознанием этого.

— И тебе нечего больше вспомнить, Эдвин? — спросила она, с трудом сдерживая подступающие к глазам слезы. — Для тебя все было лишь физическим развлечением? Если так, неужели ты не мог остановить меня?

— Если бы я мог, я бы сделал это, — сказал он с неожиданным проблеском тепла и нежности в голосе. — Но я не могу дать тебе того, что ты действительного хочешь, Кэрол. Именно поэтому нам нельзя было заниматься сексом.

— И чего же я, по-твоему, хочу?

— Любви, — сказал он просто. — Это главная, а может быть, единственная причина твоего приезда в Блэкфорд. Потеряв родных, ты почувствовала себя беззащитной, отсюда все твои метания. — Он сделал к ней шаг и погладил пальцем по щеке.

— Было бы неправдой, если бы я не признался в моем влечении к тебе. Но между нами нет любви, Кэрол. Даже более того, скорее мы не понравились друг другу. За свою жизнь я повидал немало людей, которые приняли сексуальное влечение за любовь и превратили свою жизнь в сплошной ад. Я не хочу повторить их ошибку, тем более с дочерью Джеффри Вудстоуна. Слишком многим я обязан ему.

Какая законченная логика! От его слов ей стало и вовсе не по себе. Долго сдерживаемые слезы навернулись на глаза. Ей показалось, что она нашла что-то драгоценное и только успела к нему прикоснуться, как потеряла, не удержав в руках.

— Ты абсолютно прав. Летний роман не для меня. Мне нужно большее. Я хочу постоянства от мужчины.

— А я не могу тебе этого дать ни теперь, ни, вероятнее всего, потом.

— Конечно, я и не ожидала от тебя другого. — Она отвернулась к окну, призывая на помощь всю свою гордость, чтобы сказать: — Лучше всего для нас обоих забыть обо всем, что произошло между нами в этой комнате. Не надо беспокоить Джеффри своими признаниями, Эдвин. И давай оставим бесплодные сожаления о случившемся.

— Я должен сказать ему.

— Нет. — Она покачала головой, и слезы брызнули у нее из глаз. — Не стоит рисковать своими взаимоотношениями из-за того, что ты мне сейчас сказал. Достаточно того, что я знаю правду.

— Я не уверен, что смогу выдержать это условие, Кэрол.

— Черт побери, тебе придется это сделать! Если ты заботишься о нем, как говоришь, ты не поставишь свою совесть выше его спокойствия. Ты теперь должен будешь жить со знанием того, что случилось, так же, как и я.

Она бросилась к лестнице.

— Куда ты? — он попытался удержать ее за руку.

— Куда угодно, только подальше от тебя!

— Боюсь, что нас уже хватились. Если ты хочешь, чтобы никто ничего не заметил, нам надо вернуться вместе и вести себя как ни в чем не бывало. Если что-нибудь спросят, скажем, что ходили прогуляться на реку.

Но она даже не могла подумать об этом. Изображать сияющее благополучие, когда ей в душу словно вонзили нож, у нее не было сил. Она сбросила его руку.

— Ты не совсем подходяще одет для вечера, а я вполне в состоянии объяснить свое отсутствие и без твоей помощи.

— Не глупи, — резко сказал Эдвин. — Ты ведешь себя как ребенок. Неужели ты думаешь, что такой проницательный человек, как Джеффри, ничего не заметит? — Он взял ее под локоть и повел в ванную. — Умойся и приведи волосы в порядок. Через пару минут я тоже буду готов.

Кэрол посмотрела на себя в зеркало над раковиной. На нее смотрело какое-то чужое лицо — широко распахнутые, полные боли глаза, растрепанные волосы, тушь потекла, а помада стерлась. Лишь одна сережка поблескивала в ухе, второй на месте не было. Он прав: в таком виде нельзя показываться на людях.

Кое-как она привела лицо в порядок, хотя, если бы кто-то пригляделся, без труда мог бы распознать следы слез. Повозившись с прической, она поняла, что не в состоянии придать ей первоначальный вид, и в конце концов вынула все шпильки и просто распустила волосы.

Эдвин уже ждал ее у двери. По его виду никто бы не догадался, что совсем недавно он занимался любовью. Скорее можно было подумать, что он просидел в библиотеке Джеффри за изучением книг по законодательству. Тугой узел галстука был повязан поверх ворота рубашки, белоснежной как первый снег, пиджак сидел на широких плечах как влитой, без единой складочки.

— Готова? — спросил он.

— Нет, я потеряла сережку. — Она принялась искать ее на полу у окна. — Наверное, она где-то здесь, но я не могу ее найти.

— Я поищу ее потом. Под распущенными волосами никто ничего не заметит. — Он критически осмотрел ее. — Не могу сказать, что ты выгладишь как новенькая. Но ты обведешь вокруг пальца любого. Пойдем.

Эдвин помог ей спуститься по лестнице, и они пошли дорогой, которая вела от речки.

— Улыбайся, Бога ради. Ты выглядишь так, будто потеряла лучшего друга, а не сережку.

— Так и есть. Благодаря тебе я узнала, что моя мать совсем не та, за которую себя выдавала.

— Я тебя предупреждал, но ты сама настояла.

— С этого момента я не собираюсь обсуждать с тобой что-либо, Эдвин.

— Понимаю, на твоем месте я бы испытывал то же самое. Только заметь, я от своей откровенности не получил ничего приятного. Уж куда лучше было бы сообщить тебе что-нибудь хорошее.

— Это ничего не меняет.

Они обогнули густые насаждения из рододендрона и оказались на лужайке. Вечеринка уже подходила к концу. Немногие из оставшихся гостей сидели за столиками на террасе.

— О-го-го… — пробормотал Эдвин, когда всеобщее внимание устремилось на них. — Я надеялся, что мы растворимся в толпе, а мы оказались на сцене. Улыбайся, пожалуйста, и разговаривай со мной.

Кэрол сделала все, как он сказал, поражаясь его способности с легкостью справляться с ситуацией. Он вел себя уверенно и спокойно, как адвокат в зале суда. Шекспир был прав, предложив убить всех законников, с горечью подумала она.

После той ночи Эдвин не виделся с ней около двух недель. Он хотел забыть ее, выбросить из головы, но у него ничего не получалось. Мало того, что он рассказал ей, чего не должен был говорить, а еще и занимался с ней любовью.

Он был бы рад думать, что случившееся между ними всего лишь тривиальный секс. Но он знал, что это не так. Чувства, которые он испытал к Кэрол, не шли ни в какое сравнение с эмоциями, вызываемыми в нем Рейчел Пирс.

Что еще хуже, он дважды предал Джеффри: рассказал Кэрол правду о ее матери и овладел ее — его дочерью! — в тот момент, когда она была наиболее уязвима. И если даже Джеффри сможет его простить, то он себя — нет.

Что в ней такого? Почему он не может забыть ее? Ее хрупкость? Ранимость? Ее неподдельное горе, когда она услышала правду о своей матери? Или это всего лишь жалость?

Нет, черт побери! Совершенно невыносимо каждый раз терпеть муку, вспоминая их близость.

В довершение ко всему он получил сообщение от своего поверенного. В нем подтверждались его худшие подозрения. Она подозревается в мошенничестве и укрывательстве. Трудно было поверить, что такие отвратительные слова могут иметь к ней отношение.

Во вторник ему в офис позвонила мать.

— Я хочу напомнить тебе, что завтра мы отправляемся в деревню и хотим провести там выходные, Эдвин. Ты, конечно, приедешь к нам?

Смотреть на Кэрол и воображать, что все произошедшее между ними не больше чем холодное рукопожатие? Делать вид, что ты понятия не имеешь о том, как она может трепетать в твоих объятиях и вскрикивать в самые интимные моменты? Знать, как она выглядит обнаженной и не иметь возможности к ней прикоснуться? А хуже всего то, что ему известно о подозрениях полиции Сиэтла.

— Вряд ли смогу, — ответил он. — Я загружен работой по горло.

— Но ты же знаешь, что в спальне протек потолок, а это очень опасно. Не могу же я заставить Джеффри в его возрасте лезть на крышу. С момента приезда Кэрол у нас было столько развлечений и суматохи, что мне кажется, всем нам надо немного отдохнуть в кругу семьи. — Голос у матери приобрел жесткость. — Эдвин, не могу понять, что происходит. Ты не показываешься дома целыми днями. Отец настоял, чтобы Кэрол задержалась у нас еще на неделю.

Какой ужас! — подумал он. Этого еще не хватало.

— Так что скажешь, Эдвин? Ты к нам присоединишься? Можешь прихватить с собой работу, если хочешь. Ты не будешь одинок. Флоренс тоже займется подготовкой к выпускным экзаменам. Для Джеффри очень важно, чтобы ты был рядом. Ты же знаешь, как он любит мужскую компанию, особенно твою. Он уже заметил, что ты избегаешь бывать дома.

Потому что мне стыдно смотреть ему в глаза из-за Кэрол. И ей тоже!

В конце концов ему пришлось согласиться на уговоры матери. Какая разница когда. Все равно ему придется встретиться с Джеффри рано или поздно. В таком случае нечего откладывать решающий момент.

Его влечение к Кэрол Стэнли стало непреодолимым. Теперь, когда возможность встретиться с ней представилась сама по себе, не было смысла скрывать от самого себя, как он хочет ее увидеть.