Несмотря на громкое название, остров Гранд-Джабалия в Карибском море был слишком мал, чтобы позволить себе роскошь иметь собственный аэропорт, так что Лин и Моргану пришлось лететь до ближайшего международного аэропорта на Сент-Винсенте, а оттуда добираться до места на гидроплане. Лин никогда еще не летала на гидропланах и в обычной ситуации наслаждалась бы зрелищем брызг, поднятых самолетом при взлете. Море неохотно отпустило гидроплан, и они стали подниматься в небо. Она обернулась назад и, глядя на пенную полосу, оставленную самолетом, вспомнила «Бритиш Баунти». Ей стало так больно от пережитого потрясения, что она резко отвернулась от окна, отчаянно пытаясь отогнать от себя эти мысли.

Морган, сидевший в соседнем кресле, казался слишком большим для такого маленького самолетика. Он смотрел мимо нее в окно и видел там то, что и она, и по блеску его глаз она поняла, что не сумела скрыть своих чувств.

Надо быть осторожнее, сказала себе Лин с горькой решимостью. Нельзя показывать ему, насколько мне больно. Нельзя! Кроме гордости, у нее больше ничего не оставалось, и она хваталась за нее как за соломинку.

Перелет до Гранд-Джабалии занял меньше часа; потом они пересели в красную машину с открытым верхом, которую Морган заказал из Англии, и поехали в бунгало.

— Нам сюда, — сказал Морган, ткнув пальцем в карту, когда они выехали с причала. — Показывай мне дорогу через город.

— Сам выбирайся, — коротко огрызнулась она и вернула ему карту.

Он поджал губы.

— Если ты будешь вести себя как вредная школьница, то ничего хорошего из этого не получится, Лин.

— Что, не нравится? — с ядовитой усмешкой спросила она. — Странно. Люди говорят, что каждый получает то, что заслуживает.

Морган хмуро взглянул на нее и остановился, чтобы посмотреть на карту, прежде чем ехать дальше. Движение здесь было левосторонним, как в Англии, но автомобили были все американские с левосторонним рулем, и к этому надо было привыкнуть. Конечно, это смешно, но Лин получила какое-то болезненное удовольствие, когда Морган ошибся и был вынужден вернуться. Но это произошло всего один раз, и вскоре они выехали на высеченную в скале дорогу, петлявшую вдоль побережья. Нырнув в изогнутый тоннель, дорога вышла на поверхность в таком месте, откуда открывался потрясающий вид на широкий залив, на море невероятно голубого цвета и сочно-зеленые холмы. С безоблачного неба светило жаркое солнце.

Лучше и не придумаешь для медового месяца, подумала Лин, специально делая себе больно, и поднесла руку к усталым глазам, закрывая их от солнца.

Бунгало находилось на другой стороне залива, и к нему вела узкая дорожка. Это было прохладное белое одноэтажное здание посредине благоухающего сада с такими роскошными и экзотичными цветами, что Лин с трудом верилось в их реальность.

Морган остановился около дома, и несколько мгновений они продолжали сидеть в машине, впитывая в себя окружавшую их красоту. Райский уголок, лучше и не найдешь для двух влюбленных. От этой мысли Лин стало очень грустно, и она опять поднесла руку к глазам.

— Ты как? — внезапно спросил Морган.

— Солнце слишком яркое.

— У тебя нет солнечных очков?

— Кажется, я упаковывала их. Я… — Лин резко замолчала, вдруг сообразив, что разговаривает с ним самым обыкновенным голосом. Отвернувшись, она вышла из машины.

— Ключи вон в том домике, — сказал Морган, идя следом за ней. — В соответствии со здешними правилами ближайший домик находится на расстоянии полумили отсюда. Я не против поразмять ноги. Прогуляемся?

— Я же говорила… что не хочу никуда с тобой ходить, — ядовито ответила Лин и, обогнув бунгало, направилась в сад.

Позади домика была небольшая терраса, на которой стоял металлический столик и стулья, а чуть ниже был плавательный бассейн со встроенными сиденьями, так что можно было посидеть, не вылезая из воды, и выпить. Но что привлекло Лин, как мед пчел, так это сад. Красные, оранжевые и розовато-лиловые буген-виллеи карабкались всюду, где можно было за что-то зацепиться, а кусты гибискусов обрамляли каменные дорожки, петлявшие по утопавшим в цветах террасам, затененным высокими пальмами. Чуть дальше почва стала песчаной, и Лин вышла на пляж, широким полумесяцем огибавший бухту. Он был совершенно пустынен.

Лин скинула туфли и пошла по ослепительно белому песку к морю. Волны облизывали ей ноги. Взглянув на кораллового цвета — специально для медового месяца — ногти на ногах, она вдруг почувствовала, что на глаза навернулись слезы. Она стала всхлипывать так, что у нее даже заболела грудь, и ей пришлось обхватить себя руками, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться. Качаясь из стороны в сторону, словно пьяная, Лин сделала несколько нетвердых шагов и вдруг упала на колени, и очень скоро волны замочили ей юбку. Обхватив голову руками, она расплакалась от боли и отчаяния и плакала до тех пор, пока слезы не иссякли.

Постепенно она пришла в себя и вспомнила, где находится. Видимо, она провела здесь много времени, потому что море отошло и она уже не сидела на кромке воды, а небо начинало краснеть по мере того, как солнце садилось за горизонт. Поднявшись на ноги, она пошла к морю и смыла слезы с лица, но легче ей от этого не стало. Она чувствовала себя совершенно опустошенной, но, с другой стороны, этот взрыв был ей необходим, как катарсис, который лишил ее на какое-то время всяких эмоций.

Лин бродила по берегу, оставляя во влажном песке глубокие отпечатки, которые тут же наполнялись водой. Других домиков видно не было, хотя дальше на берегу лежало несколько рыбацких лодок. Она не ожидала, что бунгало окажется в таком пустынном месте и что они с Морганом будут здесь практически наедине. Под ногой она почувствовала что-то твердое и, наклонившись, вытащила из песка большую красивую с бледно-розовой гладкой внутренней поверхностью ракушку. Поднеся ее к уху, Лин прислушалась к эху волн, разбивавшихся у ее ног. Глядя на золотой закат, она вдруг кожей почувствовала чье-то присутствие. Она быстро обернулась. Морган в шортах и майке стоял в нескольких шагах от нее. Именно так он одевался на «Бритиш Баунти», именно так он выглядел, когда Лин в него влюбилась. На мгновенье сердце ее дрогнуло, и ей захотелось броситься к нему, прижаться к его груди и очнуться от этого кошмара.

Она так сжала пальцы, что острые шипы ракушки врезались ей в кожу, и боль заставила ее вернуться к жалкой действительности.

— Что это ты нашла? — спросил Морган. — Витая раковина.

Он протянул руку, но Лин увернулась и швырнула ракушку далеко в море. Лин с вызовом посмотрела в лицо Моргану, ожидая, что он скажет.

Губы его слегка дрогнули, но он, довольно точно уловив ее настроение, бросил:

— Пойду приготовлю что-нибудь поесть. Приходи, если хочешь. — И, не дожидаясь ответа, неторопливо пошел вдоль берега к дому.

Лин смотрела ему вслед, исполненная решимости делать все наоборот, но солнце было уже очень низко, и по берегу поползли длинные тени от пальм. Ей вдруг стало холодно от мокрой, прилипающей к ногам юбки. Морган скрылся за пальмами у подножия холма. Испугавшись, что в темноте не найдет дорогу назад к бунгало, Лин заторопилась по его следам.

Морган включил свет, и открытые застекленные двери так и манили ее к себе. Лин поднялась на террасу и остановилась, не желая заходить в дом, хотя и понимала, что рано или поздно ей этого не миновать. Большим усилием воли она заставила себя войти через открытую дверь в просторную гостиную. Белые стены были совершенно голы, но яркие канапе и ковры оживляли комнату. Притворив застекленную дверь, Лин поразилась первозданной красоте вечернего неба, освещенного последними лучами заходящего солнца.

В комнату вошел Морган и, подойдя к окну, встал рядом. Он не проронил ни слова, а просто стоял и смотрел на закат. Когда солнце наконец скрылось за горизонтом, он пошевелился и произнес:

— Такого заката я еще не видел. Даже когда мы плыли из Израиля, — выразительно добавил он.

Он преднамеренно заставляет ее вспоминать те счастливые времена, хотя она и сама не могла бы забыть их. Лин повернулась и снизу вверх посмотрела в его проницательные голубые глаза.

— У тебя мокрая юбка. — Он ухмыльнулся. — И ты, кажется, потеряла туфли.

Вспомнив, что оставила их на берегу, Лин тупо сказала:

— Завтра заберу.

Она отвернулась и вышла в широкий коридор, справа по которому была большая кухня, а слева — просторная спальня с ванной и еще одна, поменьше, с душевой. На кровати во второй спальне лежала пижама Моргана, а в душевой — туалетные принадлежности. Вещи Лин тоже были разобраны, ночная рубашка была расстелена на покрывале так вызывающе, как это может делать только обслуга первоклассных отелей.

Увидев все это, Лин бросилась назад в гостиную.

— Кто тебе разрешил копаться в моих вещах? — резко спросила она. — Не смей больше дотрагиваться до моего белья своими грязными руками!

Морган удивленно посмотрел на нее, нахмурился и кротко пояснил:

— А почему мне нельзя до них дотрагиваться? Я ведь дотрагивался до каждой клеточки твоего тела.

Это заявление настолько сбило ее с толку, что глаза ее широко раскрылись.

— Я запрещаю тебе… — заикаясь, начала она. — Ты не имеешь права…

— Мы были близки, Лин, — неумолимо сказал он. — Ближе некуда.

Он поднял руку, чтобы дотронуться до нее, но Лин отступила.

— Да ладно, — горько сказала она. — Ты бы и не посмотрел в мою сторону, если бы у меня не было богатого папочки. Тебе нужны только его деньги.

— Это неправда! — вскричал Морган. — Послушай, я…

Но Лин не дала ему договорить:

— Нет, это ты послушай, хотя бы раз. Я здесь только для того, чтобы твоя дорогая кузина не распустила о нас всяких слухов. У меня нет ни малейшего желания выслушивать твои так называемые объяснения, так что и не пытайся. Лучше вообще молчи. Уж кто-кто, а я с тобой разговаривать не собираюсь!

— Ты понимаешь, на кого ты сейчас похожа? — начиная раздражаться, спросил Морган. — На ребенка, который вдруг понял, что мир вращается не вокруг него, и это ему невыносимо…

Хлопнув дверью, Лин прошла в большую спальню и хотела было запереться, но вдруг, к своему неудовольствию, обнаружила, что замка в двери нет. Мгновенье она в замешательстве смотрела на дверь, затем подтащила стул и попыталась всунуть его в ручку двери, как это делают в фильмах. Но у нее это почему-то не получилось. К тому же Лин была уверена, что если Морган вздумает ворваться к ней, то для него стул не будет серьезной преградой. Она озадаченно постояла у двери, раздумывая, но наконец убрала стул. Чего, собственно, она боится? Моргану нужны только деньги, лечь с ней в кровать — это, видимо, последнее, что у него на уме. В конце-то концов, он женился на ней только для того, чтобы заполучить деньги, и, возможно, ему всегда было противно ложиться с ней в постель. Он просто закрывал глаза и думал о деньгах, которые он за это получит, решила Лин, все более впадая в уныние.

Чтобы успокоиться, она надолго забралась в горячую ванну. А затем, надев пижаму, скомкала ночную рубашку, с такой любовью разложенную Морганом на кровати, и бросила ее в мусорное ведро; эту пикантную ночную рубашку она не наденет больше никогда. А сексуальным мужчинам вход в ее жизнь будет закрыт, яростно решила Лин. Когда она разведется с Морганом, то позаботится о том, чтобы больше никто не смог ей сделать больно.

На улице стемнело, но сколько было времени, она не представляла, так как забыла перевести часы. Перелет утомил ее, но не настолько, чтобы она тут же уснула, да и желудок давал о себе знать. Однако если она пойдет на кухню, то ей не избежать встречи с Морганом. Ну и что? — подумала она. Поесть-то надо.

Откинув с лица волосы, Лин отправилась на кухню. Она отказалась от ночной рубашки, как слишком вызывающей, но ей и в голову не приходило, насколько маняще шелковая пижама облегает ее молодую фигурку, подчеркивая соблазнительные изгибы. Босиком, с распущенными волосами она выглядела такой юной и такой неиспорченной!

Морган жарил себе отбивную. Когда она вошла, он обернулся, осмотрел ее с головы до ног и, поджав губы, вновь занялся отбивной, не проронив ни слова. Лин направилась к холодильнику и заглянула внутрь. К ее удивлению, он был забит до отказа: яйца, ветчина, колбасы, экзотические фрукты и овощи, названия которых она не знала. Видимо, это управляющий, решила она. Она была голодна и сделала себе большой сандвич с ветчиной и помидором.

— Там кофе, если хочешь, — буркнул Морган.

Поколебавшись, она сказала:

— Спасибо, — и налила себе большую кружку.

Морган дожарил отбивную и поставил ее на стол.

— Может, ты уже повзрослела настолько, чтобы поужинать со мной? — холодно спросил он.

Не желая отвечать, Лин отнесла поднос с кофе и сандвичем в свою спальню.

Сон все не шел. Лин легла сразу после того, как перекусила, но долго еще лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к необычной тишине ночи — ни тебе шума автомобилей, как в Лондоне, ни гула машин, ни плеска волн, как на корабле. Лишь редкий крик ночной птицы и шипение прибоя. Единственным напоминанием о цивилизации были звуки в кухне — Морган убирал за собой после ужина. Затем он включил радио в гостиной, а через час или около того закрыл дверь своей спальни. Лин, напряженно прислушивавшаяся к этим звукам, успокоилась, только когда он улегся. Тогда она попыталась представить себе, что будет делать дальше, но прошло еще так мало времени, а боль была еще так остра, что единственный вывод, к которому она успела прийти, прежде чем уснула от усталости, был такой: она слишком легковерна и слишком глупа.

Из-за смены часового пояса она проснулась лишь после полудня следующего дня, чувствуя себя совершенно разбитой. Вставать не хотелось. Да и зачем? Вне кровати ее ждут еще несколько долгих часов в компании человека, которого она ненавидит. Но поскольку от природы она была человеком деятельным, а солнце, пробивавшееся в комнату сквозь гардины, — таким манящим, она поднялась, надела бикини, открыла застекленную дверь на террасу, где уже сидел Морган, и прыгнула в бассейн.

Он удивленно опустил журнал, наблюдая за Лин, которая, вдруг почувствовав неожиданный прилив сил, раз шесть пересекла бассейн туда и обратно. Утомившись, Лин перевернулась на спину, но солнце жгло так сильно, что она очень скоро выбралась из воды и встала на краю, отжимая волосы. Фигурка ее так четко отпечатывалась на фоне солнца, словно она специально соблазняла Моргана. Рядом с его шезлонгом стоял еще один, но так близко, что Лин, налив себе стакан фруктового сока, отодвинула шезлонг на целый ярд и только тогда уселась.

Морган насмешливо улыбнулся, но ограничился лишь тем, что сказал:

— Как спала? — Она ничего не ответила, и он, уже сердито, продолжал: — И долго ты будешь притворяться, что меня здесь нет?

Она бросила на него презрительный взгляд:

— Как бы мне этого хотелось! Я страшно сожалею, что вообще тебя встретила.

— Но раз встретила, тут уж ничего не поделаешь…

Лин не дала ему договорить:

— Верно, но сейчас можно позаботиться о будущем, и я намерена это сделать, и чем быстрее, тем лучше.

Морган нахмурился.

— Смотри не наделай еще больших глупостей.

Она горько рассмеялась.

— Больших просто не бывает!

Выпив сок, Лин поставила стакан на пол и заправила влажные волосы за уши, даже не заботясь о том, как выглядит. А раз уж ей все равно, какое она на него производит впечатление, то и стыдиться больше нечего. Лин расстегнула бюстгальтер и отбросила его в сторону, обнажив белую в сравнении с загоревшим телом грудь.

Откинувшись на спинку шезлонга, она закрыла глаза, но вздрогнула от слов Моргана:

— Как это понять? Это в награду или в наказание?

Она подняла на него удивленный взгляд.

— Ни то, ни другое. Просто я хочу так позагорать. А поскольку мое тело тебя интересовало только из-за денег, то не вижу причины, почему оно должно волновать тебя сейчас.

— Не слишком ли ты молода для мазохистки? — спросил он и тут же добавил уже совсем другим тоном: — Я всегда хотел тебя, Лин. Все время, когда мы были вместе… — Он помолчал и, вдруг решившись, сказал: — Я и сейчас хочу тебя.

Лин, не найдя, что сказать, холодно и недоверчиво ухмыльнулась и опять закрыла глаза. Морган вдруг взял ее за запястье.

— Лин, я знаю, что ты расстроена и сердита, но постарайся быть разумной. Вспомни, как между нами все было прекрасно на корабле. Неужели ты думаешь, что я тогда притворялся? Да на такое никто не способен…

— Заткнись! — Вырвав руку, Лин вскочила на ноги. — Ты лжец, и ничто не убедит меня в обратном.

Она бросилась в бунгало, натянула на себя длинную майку и через сад вышла на пляж. Повернув налево, по мелководью дошла до валунов, свалившихся со скалы и перегораживавших пляж. Забравшись на камни, она целый час наблюдала за крабами, барахтавшимися в лужицах, оставленных в камнях отливом.

Морган последовал было за ней по пляжу, но, увидев ее на камнях, зашел в воду и поплыл в море. Он был хорошим пловцом и очень скоро оказался далеко от берега. Лин смотрела на него сквозь полуопущенные веки, но вдруг сообразила, что это Карибское море и здесь водятся акулы. Ею начал овладевать ужас, и она встала на ноги, уже собираясь окликнуть его, но вдруг все вспомнила, заколебалась и опять села, сердясь на себя за то, что позволила чувствам взять над собой верх. Приложив ладонь ко рту, она прикусила большой палец, не зная, что делать. К счастью, Морган повернул назад к берегу. Лин облегченно вздохнула, но скорее оттого, что сдержалась и не выдала своих чувств.

Вернувшись к домику и не обнаружив нигде поблизости Моргана, она сняла майку и легла загорать и даже задремала.

— Есть хочешь?

Тень Моргана упала ей на глаза, и Лин недовольно приоткрыла веки.

— Если я чего-нибудь захочу, я сама об этом позабочусь, — кисло ответила она.

— Может, съездим поужинаем в город?

— С тобой? Ни за что!

— Какая же ты трусиха, Лин, — с оттенком легкого презрения сказал Морган. — Честно говоря, я был о тебе лучшего мнения и не думал, что яд Клэр настолько тебя отравит.

— Сейчас я думаю только о том, как бы уберечься от твоего яда!

Едва сдерживаясь, он посмотрел на нее сверху вниз.

— Сколько тебе еще нужно времени, чтобы выбраться из этой ямы?

— Я полагаю, всю жизнь.

Он выругался и, повернувшись, быстро пошел к дому. В гостиной он почти на всю мощность включил «Увертюру 1812».

Лин же опять нырнула в бассейн и плавала до тех пор, пока окончательно не выбилась из сил.

Вечером она дождалась, когда Морган поужинает, и только после этого вышла на кухню, но, когда она уже несла поднос в свою спальню, путь ей преградил Морган.

— Все, хватит. Да, может быть, в духовном плане сейчас нас разделяет целая пропасть, но я больше не позволю тебе от меня бегать, Лин. Если ты хочешь есть, то ешь здесь, за столом, как нормальный цивилизованный человек.

— А если я откажусь? — поинтересовалась она, выдвинув вперед подбородок.

— Тогда я заставлю тебя сесть за стол, — заверил ее Морган, точно так же выдвинув вперед подбородок.

Мгновение она смотрела на него, испугавшись злой силы, проступившей под его вроде бы спокойными чертами. Она представила себе, что он с ней может сделать, и по коже у нее побежали мурашки. Не зря ли она с ним так резко обходится? Ресницы ее затрепетали.

— Ладно, только не строй из себя Рэмбо.

Лин отнесла поднос к столу, села и взяла вилку. Секунду Морган смотрел на нее и отвернулся с сердитым и полным отчаяния жестом. Сунув руки в карманы, он вышел на террасу и стал смотреть через сад на море, с трудом сдерживая свои чувства.

Лин же и не пыталась есть, слишком возбужденная, хотя должна была бы привыкнуть к таким вспышкам. Вспомнить хотя бы, как он вытащил ее со свадьбы! Но нет, тогда все было по-другому. Сейчас в его голосе звучало только отчаяние. Но, видимо, Морган и сам понял, что выдал себя, и теперь сердился больше на себя, чем на нее. Она искоса взглянула на него, только сейчас сообразив, что, оставаясь с ним один на один, ни разу не испугалась его. Рядом с ним она всегда инстинктивно чувствовала себя в безопасности. Даже несмотря на то, что он обманул и предал ее, в глубине души ей хотелось сюда поехать, потому что ей и в голову не приходило, что он может причинить ей физическую боль. Да и сейчас она в это не верила. Морган так просто не сдастся, его не так-то легко вывести из себя.

Забыв о еде, Лин пыталась мыслить разумно. Что-то здесь не так… Да, верно, раз уж он женился на нелюбимой женщине, то, значит, ему очень нужны деньги. Но, хотя он и не искал постоянной работы, все же запросто отказался от карьеры, чтобы… Глаза Лин расширились. Если, конечно, он ей не солгал. Как же ей это сразу не пришло в голову! Он ушел не по собственной воле, его уволили, как многих других, когда биржа прогорела. Клэр говорила, что помимо денег отец обещал ему и место директора в своей компании. А благодаря этому Морган не только получал работу, но и восстанавливал свой статус в Сити.

В горле у нее запершило, и она оттолкнула тарелку, потеряв всякий аппетит.

— Так, вот мы уже и от пищи отказываемся? Строим из себя великую мученицу, да?

Морган насмешливо смотрел на нее сквозь застекленную дверь. Лин подошла к бару и слегка дрожащей рукой налила полный бокал из первой попавшейся бутылки.

— Я уже говорил тебе, что алкоголь — плохой помощник, — резко заметил он и угрожающе шагнул к Лин, словно собирался отобрать у нее бокал, но, натолкнувшись на яростный блеск ее серых глаз, остановился.

— Да, вино мне не поможет, но хотя бы подсластит пилюлю, которую ты мне подсунул!

Она отвернулась и пошла в свою комнату.

Следующие несколько дней они держались подальше друг от друга, как дикие звери, уважающие чужую территорию. Если бы она была одна, то лучшего места для зализывания ран и не придумать, но присутствие Моргана постоянно держало ее в напряжении. Ему тоже, видимо, было несладко, и Лин физически ощущала, как его нетерпение растет изо дня в день. И то, что в бунгало больше никого нет и делать здесь, кроме того, чтобы загорать, нечего, тоже не способствовало смягчению обстановки. Лин ни о чем не могла думать, в присутствии Моргана ей даже было трудно строить планы на будущее. Его крупное, мощное тело, на котором ничего не было, кроме плавок, влажное после бассейна, держало ее в постоянном напряжении, и ей приходилось закрывать глаза, и грудь ее начинала высоко вздыматься, а руки сжимались в кулаки от неудовлетворенного желания.

Из чувства противоречия она продолжала купаться и загорать без бюстгальтера, уверенная в том, что Моргану все равно. Когда он пытался с ней заговорить, она срывалась, советовала ему заткнуться и оставить ее в покое. Он стерпел это пару раз, но на третий лицо его стало таким сердитым, что Лин даже испугалась: сейчас он на ней отыграется. Вместо этого он сел в машину и умчался в сторону города.

Он вернулся спустя несколько часов, когда уже стемнело. Лин решила, что он пил, и в отместку тоже выпила несколько бокалов. Она была в своей комнате, прислушиваясь, не слышно ли машины, и когда он приехал, ею овладели противоречивые чувства.

Морган с шумом вошел в дом, насвистывая какой-то незнакомый ей мотивчик, и громко постучал в ее дверь.

— Эй, пойдем купаться!

— Не пойду! Убирайся! — сердито ответила она.

— Как хочешь.

Он прошел к себе и почти сразу же вышел, направляясь к бассейну.

Интересно, чем это он занимался в городе?

Почему он такой довольный? Видимо, неплохо провел время, подумала она и вдруг почувствовала странную ревность. Она все ждала, когда он вернется, но он все не шел, и тогда она заволновалась. Если он прилично выпил, то у него может быть судорога или еще что-нибудь в том же роде. А что, если он утонул? Не дури! — осадила она себя и попыталась уснуть. Но уже через несколько минут сбросила одеяло и выбежала на террасу.

Все огни были погашены, кроме подводных, и вода странно светилась, словно в глубокой пещере. Не увидев Моргана, Лин побежала по краю бассейна.

— Морган! — крикнула она испуганно.

— Я здесь. — Он лежал на воде в тени, отбрасываемой деревом. Теперь он перевернулся на живот и быстро поплыл к ней. — Что случилось?

— Ой, я… — Лин почувствовала себя страшно глупо. — Так, ничего.

Она собралась было вернуться назад в дом, но Морган вылез из бассейна и совершенно голый встал у нее на пути.

— Ради Бога! — яростно воскликнула Лин. — Чем ты щеголяешь?

— Извини, — сказал Морган сорвавшимся голосом, но, когда она повернулась, чтобы уйти, схватил ее за руку. — Я не надеялся, что ты меня осчастливишь своим визитом, — насмешливо напомнил он. Но тут же добавил, уже мягче: — Что случилось, Лин? Мне показалось, ты чем-то напугана.

— Я же сказала, ничего особенного. — Она все пыталась отодвинуться от него подальше. Рукав шелковой пижамы, за который он ее держал, уже намок и стал прозрачным.

— Но что-то заставило тебя выбежать из дома? — настаивал Морган. — Как-то даже странно, что ты вспомнила обо мне.

— Я просто… просто ошиблась. — Она опять попыталась высвободиться. — Отпусти! Ты думаешь, мне доставляет удовольствие смотреть на тебя в таком виде?

— А какое это имеет значение, если я тебе безразличен? В конце концов, ты проделываешь со мной такое каждый день и считаешь, что мне на это наплевать. — Он крепче сжал руку. — А может, я тебе не настолько безразличен, как ты говоришь?

— Отпусти меня!

Лин попыталась ударить его, но он обнял ее.

— Может, проверим?

Крепко прижимая ее к себе, он наклонился и приник к ее губам.

Поцелуй был настолько требовательным и настолько болезненно знакомым, что на несколько мгновений она замерла, отдавшись воспоминаниям, и кровь у нее закипела. Сердце усиленно забилось, и она даже слегка застонала.

— Лин, — произнес он глубоким голосом.

Его поцелуй стал более настойчивым, а объятия — более крепкими, она чувствовала, как в нем нарастает страсть. Она попыталась бороться, но собственное тело отказывало ей. Воля растворилась в его страсти, и она отдалась его объятиям.

Оторвавшись от ее губ, Морган долго смотрел на нее с надеждой и со все нарастающей страстью в глазах. Под мокрой пижамой проступала ее крепкая округлая грудь, и он погладил ее, и соски напряглись. Лин вскрикнула и содрогнулась. Взгляд его потемнел от желания, он склонился над ней и через шелк пижамы стал целовать ей грудь.

Это сразило ее. Она чувствовала его губы, его язык, они были так близко и все же не дотрагивались до нее, и это сводило ее с ума. Дыхание ее стало горячим и учащенным, и она впилась ему ногтями в плечи. Когда ей показалось, что она больше не выдержит, Морган поднял голову и поцеловал ее в шею, и его горячие губы, прикоснувшись к ее коже, разожгли в ней огонь желания. Он расстегнул пуговицы пижамы и неуклюже снял ее. Он ласкал Лин, и она изгибалась под его руками, бедра ее терлись о него до тех пор, пока он не застонал. Неожиданно он крепко прижал ее к себе, держа за талию, чтобы она почувствовала, как сильно его желание.

— Теперь ты знаешь, как я тебя хочу? Знаешь? Знаешь? — все спрашивал он дрожащим голосом.

— Да, я… — Лин со стоном выдохнула. — О, да.

— И ты хочешь меня так же! Ты не можешь это отрицать, больше не можешь.

Лин и не пыталась. Она терлась о него в сладострастном порыве. Издав животный победный клич, Морган поднял ее на руки и понес в дом.

Обхватив его за шею, Лин целовала его в ухо, покусывая мочку, а он, торопясь в спальню, что-то промычал и глухо застонал. Лин улыбнулась, вспомнив, как в первый раз он нес ее на руках к кровати. Но тогда они находились на судне, в море, был шторм, и палуба вздымалась у них под ногами. Она вспомнила о желании, снедавшем ее в ожидании этого момента, свои страхи.

Эти воспоминания пронзили ее как молния. Лин тяжело вздохнула и, пытаясь высвободиться из его объятий, оттолкнула его. От неожиданности Морган потерял равновесие и упал, ударившись о стену. Когда он встал, она закричала:

— Нет! Нет!

И он тут же остановился.

Она бросилась к себе и захлопнула дверь, но Морган распахнул ее с такой силой, что Лин полетела на пол. Прежде чем она успела встать, он схватил и поднял ее.

— Что, черт побери, происходит?

— Нет! Отпусти. Я не хочу тебя. Не хочу! Не хочу! — кричала Лин в гневе. — Ты дьявол! Обманщик!

Морган нещадно тряс ее за плечи.

— Я тебя не обманывал, — сказал он разочарованным тоном. — Ты сделала, что захотела. Никто тебя ни к чему не принуждал.

— Нет! — Лин вывернулась, понимая, что он говорит правду, но страдая от того, что ее тело сыграло с ней такую злую шутку.

— Что же тогда это было? Захотела подразнить меня? — хрипло спросил Морган. — Захотела проверить, сможешь ли меня завести? Так вот чего ты добивалась своими солнечными ваннами с обнаженной грудью?

Морган с презрением махнул рукой в сторону ее груди, и она поспешно прикрылась полотенцем, но Морган, рассердившись, вырвал его.

— Ладно, ты добилась своего, — раздраженно сказал он. — Так что доведем дело до конца.

Качая от страха головой, Лин сделала шаг назад, а он все наступал и наступал.

— Я не дразнила тебя. Я не хотела… — Она замолчала, натолкнувшись спиной на стену и глядя в его потемневшее, полное угрозы лицо.

— Черт бы тебя побрал! — Морган поднял голову, кадык так и прыгал вверх и вниз, а костяшки пальцев побелели — такого труда ему стоило взять себя в руки. По лицу струился пот, а на виске билась жилка. Через несколько мгновений он холодно сказал: — Ладно, не бойся. Я не имею привычки навязывать себя женщине, даже если она моя жена. Хотя, как мне кажется, именно это тебе сейчас нужно. Потому что ты изголодалась не меньше меня, но тебе не хватает смелости признаться в этом.

Он повернулся, но у двери задержался и, презрительно взглянув на нее через плечо, произнес сквозь зубы:

— И никогда не попрошу милостыню, особенно у своей жены!