Розали обернулась, и Арик обнаружил, что она красива как никогда. Ее туника помялась в том месте, где к ней прижималась Эми, волосы растрепались, словно ими играли крошечные пальчики. Ее глаза были огромными, губы приоткрылись.

Арику нравился ее взъерошенный вид. Она выглядела так, словно только что встала с его постели…

Или собиралась туда.

При этой мысли мышцы у него свело судорогой, и эта реакция лишь распалила его гнев. Сложив руки на груди, он ждал объяснений.

– Я не ожидала увидеть тебя здесь, – произнесла Розали вежливым тоном, словно по-прежнему находилась в банкетном зале.

– Правда? – Мужчина пристально посмотрел на нее.

– Ты ожидала, что я удовлетворюсь твоей нелепой запиской и останусь дома?

Она покачала головой.

– Я не знала, что ты придешь на прием.

– Если бы ты была со мной честной, Розали, я бы сказал тебе о своих планах. Я не имел понятия ни о твоем родстве с семьей Рафика, ни о том, что ты собираешься туда сама.

– Я была с тобой честной! – Она заломила руки. – Я никогда тебе не лгала.

Медленно покачав головой, Арик прошел вперед, и ее неуклюжее движение в сторону доставило ему удовольствие.

– Ты солгала, промолчав, и тебе это известно, – он с вызовом посмотрел на нее. – Ты должна была понимать, мы никогда не стали бы любовниками, если бы я знал, кто ты. Ты поэтому скрыла от меня правду?

Розали отвернулась и уставилась на море.

– Конечно, нет. Я не планировала вступать с тобой в связь. Это была твоя идея.

– Тогда почему ты не сказала мне, кто ты? У тебя были скрытые мотивы?

Подойдя ближе, Арик почувствовал ее запах, смешанный с запахом моря. Он по-прежнему хотел ее, но был вынужден с этим бороться, потому что она была для него недосягаемой.

– Я просто хотела оставаться самой собой. Мне не хотелось привлекать лишнее внимания к своей скромной персоне. Для меня важно быть независимой… – Пожав плечами, Розали посмотрела на Арика, словно умоляя его о понимании. – В любом случае это не имело значения.

– Не имело значения? – раздраженно воскликнул он.

Как она наивна!

Их взгляды встретились.

– Тебе не нужно было все обо мне знать. – В ее голосе слышалась горечь. – Ведь ты хотел, чтобы я стала твоей любовницей, а для этого подробности не нужны. У нас случился мимолетный роман без каких бы то ни было обязательств друг перед другом. По-другому и быть не могло.

Слова Розали привели мужчину в ярость, и он вдохнул так глубоко, что у него заболела грудь.

Да, сначала у меня на уме действительно был один лишь секс, но сейчас…

Сейчас этого недостаточно.

Арик нахмурился.

– Ты довольно невысокого мнения обо мне и мужчинах вообще, если думаешь, что нами движет одна лишь похоть. Разве за то время, которое мы провели вместе, ты так ничего обо мне и не узнала? Разве не видишь, у меня на уме не только секс? – яростно прорычал он, вцепившись в перила балкона так, что костяшки пальцев побелели.

Неужели она столь невысокого мнения обо мне? Это оскорбительно.

Арик вспомнил разговор двух сплетниц, услышанный им на приеме.

– А может, все дело в тебе? Может тебе претит одна мысль об интимной близости с мужчиной, о доверии? Это так, Розали? Ты боишься того, что может произойти, если ты откроешь свою душу? – Его глаза неистово сверкнули.

– С отцом Эми было именно так? Ты сказала ему, что тебе нужен от него только секс?

Розали вскрикнула, словно от боли. Ее глаза расширились от возмущения, и Арик пожалел о своих словах. В нем говорило разочарование. Он еще никогда не испытывал столь безудержной ярости и сейчас вымещал ее на Розали.

Молодая женщина безвольно прижалась к перилам, словно у нее подкашивались ноги, и Арик подошел к ней, готовый поймать ее. Но его остановила ее вытянутая рука.

– Нет! Не надо! – Розали замотала головой. Даже в вечерних сумерках Арик видел боль в ее напряженных чертах.

– Возможно, ты прав, – наконец произнесла она каким-то чужим голосом.

– Возможно, вся проблема действительно во мне, но насчет отца Эми ты ошибаешься. Все было совсем не так.

– Я знаю, Розали. Я…

– Ты не можешь знать. Ты даже понятия не имеешь… – Она судорожно вдохнула.

– Но я расскажу тебе. Говорят, признание облегчает душу, не так ли?

Часть его хотела заключить ее в объятия, сказать: не нужно копаться в прошлом, если это причиняет боль. Но Арик промолчал, ведь другая, менее благородная его часть хотела знать все. Даже, несмотря на то, что Розали теперь была для него недосягаема, и одно ее присутствие являлось тяжелым испытанием для его самообладания.

– Несколько лет назад я покинула родной дом и переехала в Брисбен, – начала Розали безжизненным тоном.

– Я накопила достаточно денег, чтобы поступить в художественную школу. Мне не платили стипендию, но я работала на неполную ставку и снимала маленькую квартирку. Я мечтала стать известной художницей… – Ее подбородок дрожал, и при виде ее страданий у Арика защемило сердце. – Наверное, тогда я была слишком доверчивой. Я принимала все за чистую монету и так много трудилась, что на остальное у меня не оставалось времени… – Она сделала длинную паузу, и Арик подумал, что она не продолжит свой рассказ.

– У меня даже никогда не было серьезных отношений с мужчиной. Интерес к противоположному полу развился у меня поздно… – Розали невесело улыбнулась.

Арик с трудом удерживался от того, чтобы не обнять ее. В ее голосе слышалась горечь.

– Затем, на втором семестре, я познакомилась с молодым человеком, – Розали вздохнула.

– С ним все было по-другому. Он даже смотрел на меня как-то иначе, заставлял чувствовать себя… особенной.

Арик мысленно обругал себя за то, что пробудил в ней эти воспоминания. Ему было больно слышать о ее любовниках, однако он хотел знать о Розали все.

– В один прекрасный день он пригласил на свидание. Тем вечером он собирался на вечеринку и хотел, чтобы я пошла с ним… – Ее дыхание участилось.

– Это был большой двухэтажный особняк. Прежде я никогда не бывала в подобных местах. Так много комнат… И повсюду люди. Крики и громкая музыка. Молодежь развлекалась на полную катушку.

Подойдя ближе, Арик заметил, что ее дыхание стало прерывистым, отчего тон голоса изменился.

– Розали, ты не обязана…

– Я взяла бокал с коктейлем и вышла на балкон. Там толпился народ. Мы говорили об искусстве, строили планы на будущее… Это было здорово, – ее голос внезапно оборвался, и она закрыла глаза. – Это было здорово… сначала. Но затем я почувствовала головокружение. Кто-то предположил, что напиток оказался для меня слишком крепким, и предложил мне прилечь. Я даже не помню, как уходила с балкона. Я только помню, как кто-то подхватил меня на руки, и больше ничего.

Молчание с каждой секундой становилось все более напряженным, и у Арика появилось плохое предчувствие.

Открыв глаза, Розали вцепилась в перила балкона.

– Когда я проснулась, было уже утро… – Ее голос дрожал так сильно, что ей пришлось остановиться. Затем она распрямила плечи и гордо подняла подбородок. – Когда я проснулась, постель была в беспорядке. Я была обнажена и вся в синяках… Меня изнасиловали.

Арик почувствовал себя так, словно его ударили под дых. Его переполняло ощущение собственного бессилия.

– Ты выдвинула обвинения? – спросил он после долгой паузы.

Розали покачала головой.

– Я понятия не имела, кто это сделал. Тот парень, с которым я пришла, или кто-то другой. Я чувствовала себя… грязной. Все, чего мне хотелось, это поскорее оттуда уйти. Я бы не вынесла судебного разбирательства. Всем этим людям пришлось бы давать показания. Все узнали бы…

– В произошедшем не было твоей вины, Розали, – процедил Арик сквозь зубы. Его ярость нуждалась в выходе. Попадись ему сейчас тот подонок, который надругался над Розали, он разорвал бы его на части.

Но вместо этого он повернулся и с безграничной нежностью заключил Розали в объятия. Он затаил дыхание, ожидая, что она отстранится, но этого не произошло. Ему было очень приятно. Наконец-то она доверилась ему.

– Я знаю, моей вины в этом не было, – произнесла она, зарывшись лицом в его плечо. Тепло ее дыхания ослабило ощущение пустоты у него внутри.

– Но тогда я была не такой сильной, как сейчас. Я боялась.

Арик еще крепче прижал ее к себе, жалея о том, что не может изгладить из ее памяти болезненные воспоминания. Черт побери! Ему следовало держать язык за зубами. Дело едва не дошло до безрассудных обвинений.

– Затем я узнала о своей беременности… – Сейчас в ее надломленном голосе слышалось еще больше горечи, чем прежде, и Арик принялся ее баюкать, как ребенка.

– Все хорошо, Розали.

– Сейчас да, – прошептала она, – но не три года назад. Сначала я не хотела ребенка. Думала, он будет постоянно напоминать мне о том, что произошло. Но с рождением Эми все изменилось. Я так сильно ее люблю… Она часть меня, и я не допущу, чтобы что-то встало между нами… – Розали фыркнула и попыталась высвободиться из его объятий.

Арик неохотно отпустил ее, и вместо тепла ее дыхания ощутил прохладу ночного воздуха. И сейчас же к нему вернулось чувство пустоты.

– Эми – это все моя жизнь… – Розали посмотрела на Арика, и он обнаружил, что ее глаза блестят от слез.

– Но когда ты предложил мне… страсть, я не смогла устоять. Ты пробудил во мне любопытство. Мне впервые захотелось познать на собственном опыте, что это такое.

Арик еще никогда не чувствовал себя таким мерзавцем. Рядом с ее психологической травмой, потребностью в защите и утешении его план затащить ее в свою постель казался подлым и эгоистичным.

Он пристально посмотрел на Розали, пытаясь найти хотя бы малейший признак оживления на ее лице. Но оно не выражало ни боли, ни сожаления, ни каких-либо других эмоций. Это безразличие навеяло на него глубокую тоску, которой он не испытывал с тех пор, как умер его отец. Грудь сдавило, сердце разрывалось на части.

– То, что произошло между нами, было чудесно, – произнесла Розали безжизненным тоном. – Спасибо тебе, Арик, но мне пора возвращаться к моей привычной жизни. К работе и выполнению материнских обязанностей.

Ее слова были похожи на приговор, и их эхо еще долго звучало в тишине подобно удару гонга.

Розали выскользнула из объятий Арика и ушла, тихо закрыв за собой дверь.

Гнетущую тишину нарушал только отдаленный шепот прибрежных волн.