– Нет. Моя очередь. Почему ты решила, что я высокомерный?

Мой взгляд задерживается на складке на рукаве его футболки – явный признак того, что она отглаженная. Кто гладит футболки?

– Ты поманил меня, – отвечаю я, погрузившись в воспоминания о том дне.

Взгляд его карих глаз встречается с моим. Даже его глаза с золотыми крапинками напоминают мне о его богатстве.

– Что?

– Оставайся здесь, а я буду тобой. – Я направляюсь в другой конец комнаты и притворяюсь, что вхожу через дверь, держа телефон у уха, делаю несколько шагов с важным видом, осматриваю стену, представляя на ее месте полку с куклами, и подзываю его рукой. Я ожидаю, что он рассмеется, но, поворачиваясь, вижу, что его это огорчило.

– Ну, может быть, я немного преувеличила, – говорю я, хотя это не так.

– Значит, таким ты меня видела?

Я прочищаю горло и медленно иду обратно к дивану.

– Ты футболист или математический гений?

– Прости?

– Твоя бабушка хвасталась своими внуками. Пытаюсь понять, который из них ты.

– Тот, который не преуспел ни в чем.

Я касаюсь носком своей тапки ножки стола.

– Ты знаешь, с кем разговариваешь?

– Знаю, Кайман.

Я закатываю глаза.

– В смысле, я королева безделья, поэтому не думаю, что ты превзошел меня.

– И что ты не сделала из того, о чем мечтала?

Я пожимаю плечами.

– Не знаю. Я стараюсь об этом не думать. Меня полностью устраивает моя жизнь. Думаю, мы становимся несчастными из-за несбывшихся надежд.

– То есть чем меньше ты ожидаешь от жизни...

– Нет, не так. Я просто стараюсь радоваться тому, что у меня есть, и не мечтать о большем. – И у меня это прекрасно получается, а вот такие люди, как он, то и дело напоминают мне о том, чего у меня нет.

Он доедает кекс и бросает обертку в пакет.

– И это срабатывает? Ты счастлива?

– В целом да.

Ксандер приподнимает стакан и говорит, как бы произнося тост:

– И это все, что имеет значение, не так ли?

Я киваю и кладу ноги на кофейный столик. Список заказов в моем кармане сминается при движении, и я достаю его.

– Мне пора. Нужно еще кое-что сделать до открытия.

– Да, конечно. Мне тоже нужно идти. – Мгновение он колеблется, словно хочет что-то добавить.

Я поднимаюсь, он тоже встает и забирает свой пиджак. Провожаю его до парадного входа в магазин и открываю дверь.

Как только он уходит, до меня доходит, насколько мало за сегодняшний разговор мы узнали друг о друге. Я не знаю, сколько ему лет, в какую школу он ходит и чем любит заниматься. Мы не задавали важных вопросов. Мы что, действительно говорили о глупых, бессмысленных вещах, потому что в глубине души не хотим лучше узнать друг друга?

Он нажимает на кнопку на брелке, и модная серебристая спортивная машина, припаркованная перед входом в магазин, снимается с сигнализации. Эта машина моментально отвечает на все вопросы, которые могли меня интересовать. Большего и не надо.

Он открывает дверь и улыбается мне той самой улыбкой, и я слышу собственный крик:

– Ты в старшем классе?

Он кивает.

– А ты?

– Да. – Я приподнимаю свой напиток. – Спасибо за завтрак.

– Нет проблем.

Я закрываю дверь и прислоняюсь к ней. Почему?

У меня уходит несколько минут, чтобы оторвать себя от двери и подняться по лестнице. Мама в ванной, поэтому я тащу стул к старому компьютеру и начинаю вводить заказы.

– Я слышала телефонный звонок? – спрашивает она, когда заходит на кухню, вытирая волосы полотенцем.

– Да, я ответила.

– Кто звонил?

– Просто спросили, во сколько мы открываемся. – Это был первый раз в жизни, когда я соврала маме. Мы рассказываем друг другу все. Это удивляет меня. Я должна была сказать: «Это был парень по имени Ксандер, который гладит футболки и носит украшения». Это было бы забавно. Мама бы притворилась оскорбленной. Мы могли бы поговорить о том, что он подстригается где-то два раза в месяц. В итоге мама сказала бы: «Лучше не общаться с такими людьми», и я бы согласилась. Я действительно согласна. Тогда что меня остановило?

– Мам, ты можешь закончить за меня? У меня будет ужасная прическа, если я сейчас же не высушу волосы.

– Да, конечно.

– Спасибо.

Я закрываюсь в ванной и прикрываю ладонями глаза. Что меня остановило?

Симпатия.

Мне не хочется, чтобы мама плохо к нему относилась. Каким-то образом этот парень смог выбраться из коробки, полной людей, на которых я написала «запрещено». Он стал другим. И к своему ужасу, я в каком-то роде испытываю симпатию к Ксандеру Спенсу.

И это срочно нужно изменить.