On the Fence – Copyright

© Kasie West, 2014

© Медведь О. М., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2018

 

Глава 1

Я прибавила газу, и мотор жалобно завыл. Слева проносились желтые полосы дороги, справа замер океан, создавая иллюзию, что я еду недостаточно быстро. Плавные повороты дороги словно просили завоевать их на высоких скоростях. Я еще прибавила газу, и машина рванула вперед. Сердце забилось быстрее, и улыбка сама собой расплылась на моем лице. Ветер врывался в салон, развевая мои волосы и осушая на лбу пот, который остался после последней в школьном году тренировки.

В зеркале заднего вида замелькали красные и синие огоньки, и я бессмысленно подняла ногу с педали газа – как будто это могло помочь. Выбирая местечко, чтобы съехать с дороги, я стала быстренько сочинять отмазку. И когда полицейский с блокнотом в руке подошел к окну, у меня уже имелись две неплохие истории.

Но обе вмиг позабылись, стоило мне увидеть лицо копа. Я вздохнула и приоткрыла окно.

– Шарлотта Рейнольдс, вот мы и снова встретились, – сказал он.

– Здравствуйте, офицер.

– Какой уже, третий раз?

– Разве? – Черт. Какова вероятность того, что один и тот же коп остановит меня три раза? – Мой папа передает привет.

Он ухмыльнулся:

– Твой отец хороший коп, но на сей раз его имя тебе не поможет. Ты превысила скорость аж на пятнадцать миль.

– Правда? Не может быть! На пятнадцать?

– Именно. Мне нужны твои права.

– Могу я взглянуть на радар и убедиться, что вы все правильно считали?

Он приподнял брови, и я нехотя протянула свои права. Папа меня убьет.

* * *

Все еще злясь из-за дурацкого штрафа, я зашла домой и бросила рюкзак под столик у входа.

– Где все? – крикнула я и пошла на звуки смеха в кухне, где посередине островка стоял блендер в окружении яичной скорлупы, бутылочек с соусом табаско и кетчупом.

Гейдж поднял голову и встретился со мной взглядом:

– Чарли! Ты как раз вовремя.

Уже с порога я почувствовала, какой ужасный коктейль они сварганили – он пах тухлыми помидорами.

– О нет.

– О да. – Натан приобнял меня за плечи и потянул к островку. – Достань еще стакан.

К стаканам на островке добавился еще один.

– Пьем на счет «три», – проинструктировал Гейдж, разливая жидкую баланду из блендера по пяти стаканам.

– Зачем мы это делаем? – спросила я, глядя на четверых парней вокруг кухонного островка. Трое из них – мои братья: Джером, Натан и Гейдж, а четвертый – Брейден. Он наш сосед вот уже двенадцать лет, этот парень всегда тусил с нами.

– Во-первых, чтобы доказать, что мы это можем. Во-вторых, чтобы закалить наши желудки от ударов, которые они получат завтра на футболе.

– То есть, другими словами, потому что мы идиоты.

– И это тоже, – согласился Гейдж, поднимая стакан.

– Проигравший выливает все на себя, – уточнил Брейден.

– Да-да, давайте уже. Я еще хочу побегать, пока не стемнело.

Я принюхалась к коктейлю. Не стоило. Он пах хуже, чем вещи Гейджа.

– Она этого не сделает. Чарли спасует, – заявил Натан, показывая на меня.

– Нет, ошибаешься.

Он был прав. Я не собиралась это пить. Но им это знать не следовало. Это была игра. Мы частенько в нее играли. Не всегда с таким раскладом, но за годы у нас накопилось много разных версий игры. На счет «три» все прыгают в бассейн. На счет «три» все кричат «Я лузер» посреди торгового центра. На счет «три» все облизывают человека справа от себя. Это была игра, полная блефа. Если кто-то выполняет задание, все остальные делают что-то глупое в наказание. Если никто не выполняет, все спасены.

Сейчас меня беспокоил лишь Брейден. Братьев я раскусила, едва войдя в кухню, – они не станут это пить, это было написано на их лицах, перекошенных от отвращения. Но Брейден – даже после стольких лет знакомства – все еще оставался темной лошадкой. Я взглянула на него, и он мне улыбнулся.

«Испугалась?» – проговорил он одними губами.

Я покачала головой, изучая его глаза. Вообще, глаза у него орехового цвета, но иногда они становятся зелеными или карими. В этот момент они казались зелеными. Только вот что это значит? Собирался ли он это пить?

– Ладно, закрываем глаза, – скомандовал Джером. – Стаканы наготове.

Я закрыла глаза. Мне не хотелось выливать это на себя, иначе придется дважды принимать душ – до и после пробежки.

– Раз…

Рядом со мной Брейден прочистил горло. Он блефовал, не так ли? Значит, он не собирается это пить.

– Два…

Брейден пихнул меня локтем. Проклятие, он пытается меня надуть. Значит, он собирается это выпить?

– Три.

Лучше выпить это, чем вылить на себя. Слегка давясь, я опустошила стакан тремя большими глотками.

– Чарли! – заныл Натан. – Серьезно?

Они все держали перед собой полные стаканы.

– Ха! Выливайте. Вы все. – Я посмотрела на Брейдена, у него на лице было самодовольное выражение, хотя технически он проиграл. Нужно получше изучить его поведение, чтобы в будущем избежать ужасного вкуса, который сейчас обволакивал мой язык. Да и желудок такому приему не обрадовался. – М-м-м, на вкус как V8.

– Фу, Чарли, никогда не встречайся с парнем, который любит V8, – сказал Гейдж.

Я закатила глаза. С тех пор как мне исполнилось шестнадцать – с этого возраста папин запрет на свидания был официально снят, – братья постоянно разглагольствовали о качествах, которыми, по их мнению, не должен обладать мой будущий кавалер. Уверена, если сложить все те качества, о которых они болтали без умолку последние шесть месяцев, в мире не останется ни одного парня, с кем можно было бы встречаться.

– Почему? – спросила я.

– Потому что нельзя доверять парню, который пьет смесь из овощей. К тому же от томатного сока неприятное дыхание.

Мой рот медленно нагревался от соуса табаско, а затем мне попалась щепотка перца, и я поперхнулась.

– Фу-у. Что вы туда положили? – Я повернулась к крану и ополоснула язык под сильной струей воды. – Не стойте как истуканы, выливайте, – пробурчала я, разбрызгивая повсюду воду, и услышала, как они со стонами и недовольствами опрокинули на головы это ужасное пойло. Но, к сожалению, настолько ужасный вкус этого не стоил.

Прополоскав горло, я выплюнула воду.

– Ладно, было весело. Увидимся завтра на футболе. Я разнесу вас в пух и прах.

Выходя из кухни, я пихнула Брейдена, и он засмеялся, очевидно понимая, что был единственной причиной, почему я выпила этот напиток.

– Подожди, – окликнул меня Джером. – Я хочу побегать с тобой.

– Я не собираюсь ждать, пока ты примешь душ. – Я присела на корточки и затянула шнурки.

Он зачесал волосы назад, соус табаско окрасил его черные пряди в красный цвет.

– Кто говорил о душе? Дай мне только обуться.

* * *

Во время пробежки от запаха Джерома мой живот страшно болел. Этот запах был лишним напоминанием о том, что находилось у меня в желудке. Не помогало и то, что был душный летний вечер. Жара в сочетании с влажностью – не самые лучшие условия для бега.

Отвлечения ради я старалась опознать деревья в парке. Самые большие – это эвкалипты. Они росли повсюду вдоль побережья. Должно быть, им нравился соленый воздух. Они росли даже возле нашего дома – в десяти милях от океана.

– Восемь недель лета, – произнес Джером, прерывая мои мысли о деревьях. – А потом мы снова будем скованы жесткими кандалами.

– Не напоминай. У тебя по крайней мере будет хоть какая-то свобода.

– Думаешь, университет равносилен свободе?

– Э-э… да!

Он хохотнул:

– Ну да, есть немного. Но у меня все еще будут занятия и футбол, так что не такая уж это и свобода, как хотелось бы.

– Ты предупредил Натана? По-моему, он с нетерпением ожидает некой свободы.

– Ага, конечно. Не будь в жизни строгих правил, Натан не знал бы, куда себя деть.

– Это точно.

Слегка запыхавшись, Джером взглянул на меня. Здорово, что я до сих пор могла обогнать своего старшего брата. У меня не было и намека на одышку.

– Как насчет тебя? – спросил он. – Есть какие-то предвзятые понятия о старшеклассничестве, которые мне нужно развеять?

– Ради бога, я уже два года в кругу старшеклассников, я же всю старшую школу тусовалась с Натаном, Гейджем и Брейденом.

– Верно. Возможно, этим они оказали тебе медвежью услугу. Может, для начала им следовало бросить тебя в бассейн с акулами?

– Может, мне стоит загнать тебя на холм?

Я указала на холм впереди нас. Он был моей отметкой в три мили. В животе протестующе заурчало, но, как только Джером согласился, отступить я уже не могла.

Когда мы бежали вверх по холму, я впервые заметила, что было не просто душно – над головой нависли темные тучи. Дождевые тучи. Джером лидировал первые пятьдесят ярдов или около того, но холм был высоким. Я приберегла силы до тех пор, пока он не вымотался, и обогнала его. На вершине я наклонилась, запыхавшись, и попыталась выровнять дыхание.

– Позиция нападающего в край тебя испортила, – подколола я. – Так и слышу, как полузащитники всего мира над тобой смеются.

– Да пофиг.

– Похоже, будет дождь, – сказала я, снова взглянув на небо. – Надеюсь, мы сможем завтра сыграть.

– О, мы сыграем. Просто игра может превратиться в грязный футбол. – Он посмотрел на свой рукав и стряхнул с него огромную каплю красной слизи.

От этой картины в моем желудке все перевернулось и к горлу подкатила тошнота.

– Минуточку.

Я отошла в сторонку, и меня стошнило в какие-то кусты. От появившегося запаха меня чуть снова не вырвало, но я быстро отступила прочь.

– Какая гадость, – содрогнулся Джером.

Я вытерла рот тыльной стороной ладони:

– Да, сырые яйца в комплекте с табаско не особо хорошо перевариваются. Но теперь мне гораздо лучше. – Чистейшая правда. – Бежим. – Я помчалась к тропинке, которая огибала парк и вела к нашему району.

– Ты когда-нибудь думала, что слишком много от себя требуешь? – спросил Джером, поравнявшись со мной.

– И это я слышу от мистера «Я поступил в Университет Невады на футбольную стипендию»? – Хотя этот университет был его мечтой, я втайне надеялась, что он выберет колледж поближе. Было сложно отпускать кого-то из братьев. Мне хотелось, чтобы они всегда были рядом. В безопасности. Я так обрадовалась, когда он решил вернуться домой на летние каникулы. – Нет, не думаю, что слишком много от себя требую. Нужно делать все возможное, чтобы быть лучшим, верно?

– Наверное.

– Наверное? Да ты всегда так говоришь. Эта цитата годами была приклеена к двери твоей спальни. Так что не говори мне это «наверное». Кроме того, – я указала назад на кусты, – это не имело никакого отношения к моему упорству, и ты это знаешь. Я даже не устала. Это все из-за напитка, который мне не следовало пить и остатки которого до сих пор у тебя на рубашке.

– Согласен. – Мы пробежали еще несколько ярдов. – Почему ты это сделала?

– Что сделала?

– Выпила. Ты знала, что мы не будем.

Но я не знала, что Брейден не будет.

– Как тогда, когда знала, что вы не станете целовать случайного незнакомца? Но вы это сделали. Все, даже Натан, и мне пришлось рассказывать следующим четырем встречным, будто я думаю, что влюблена в свою собаку, и спрашивать их, знают ли они, где мне могут помочь.

Он так неистово загоготал, что на секунду даже пришлось остановиться.

– Наказание было смешным, а испытание легким. Вот почему мы все это сделали. А ты почему отказалась? Не понравился незнакомец, которого мы для тебя выбрали?

– Типа того.

Вообще-то незнакомец был довольно симпатичным, но я боялась, что он не заинтересуется мной. Мои братья были крутыми. Привлекательными. Высокий рост. Атлетическое телосложение. Глубокие серые глаза. Многие девчонки считали их сексуальными. Уверена, девушки, которых они поцеловали в тот день, еще долго это обсуждали.

Я же была… девчонкой-сорванцом. Тогда в торговом центре, в день «Поцелуй случайного незнакомца», на мне был спортивный костюм с баскетбольной тренировки, волосы были грязными и забранными в хвостик, а губы потрескавшимися. Я не решилась поцеловать случайного милого парня, ведь его после этого могло стошнить.

– Он бы не справился с моим великолепием, – громко заявила я, хотя знала, Джером ждал ответа получше.

– Не многие могут справиться с твоим великолепием.

С тех пор как он прекратил смеяться, мы перешли на шаг, и теперь я набрала темп.

– Это предполагаемое оскорбление я приму за твое согласие со мной. А теперь давай пошевеливайся. Хватит расслабляться.

– Да, тренер.

Когда мы вернулись домой, я чувствовала себя липкой, ноги были словно резиновые, но зато легкие полностью раскрылись и адреналин наполнил все тело. Это была одна из причин, почему я бегала, – я ощущала кайф.

Как только моя голова коснулась подушки, я моментально вырубилась и спала как убитая – без единого сна.

И это была вторая причина.

 

Глава 2

Видимо, дождь шел всю ночь. Не то чтобы я его слышала, просто в парке было очень сыро и слякотно. Но, как сказал Джером, это идеально подходило для грязного футбола.

Моя команда собралась в круг, и Джером взглянул на меня:

– Откройся для паса. И, Чарли, в это время лучше бежать задом наперед.

– Позаботься о своей технике, а я позабочусь о своей, – рявкнула я.

– Это был просто совет.

– Я умею играть.

– Да, Джером, Чарли умеет играть, – передразнил Гейдж, пихнув меня плечом. – Не указывай ей, что делать.

– Гейдж!

Из всех братьев он был мне самым близким, единственным, кому я спускала подобное с рук. И все из-за его неотразимой улыбочки, после которой я не могла на него злиться.

– Ладно, давайте сделаем это.

Джером хлопнул в ладоши, и мы заняли свои позиции. Счет был семь: семь, до конца игры оставалось пять минут. Мои носки пропитались грязью, руки соскальзывали с колен, стоило на них опереться, но я собиралась поймать этот мяч. Я ушла от захвата, и Джером передал мне идеальный пас. Я приняла его и побежала. Кто-то схватил меня сзади за футболку, но я высвободилась, едва не поскользнувшись на мокрой траве.

Когда между мной и оранжевыми конусами не осталось защитников, я начала комментировать свою игру:

– Она преодолевает лужу и несется к очковой зоне. Тачдаун! – Обернувшись, я подняла мяч в воздух, как трофей. – О да! Мы лучшие!

– Хватит паясничать, – буркнул Брейден, поднимаясь с земли. – Это раздражает.

– Умей проигрывать, – прокашляла я себе под нос. Он, как и мои братья, ненавидел проигрывать.

Брейден схватил меня и потрепал костяшками пальцев по голове.

Запахи мокрой травы, пота и грязи заполнили мой нос.

– Фу! От тебя воняет. Отпусти меня.

– Это запах победы.

– Скорее поражения.

Он вывел меня из равновесия и бросил прямо в лужу с грязью. Я приземлилась на руки, и грязь забрызгала мне все лицо.

– Ты покойник.

Я запрыгнула ему на спину, со всей силы упираясь коленкой в поясницу, и у него вырвалось нечто среднее между криком и смехом. Спрыгнув на землю, я прямиком отправилась к боковой линии, нашла его толстовку и вытерла ею лицо. Затем вернулась обратно на поле, где столпились некоторые ребята, включая двух моих братьев – Натана и Джерома.

– Чего стоите? Давайте уже покончим с этим.

Джером с Натаном смерили меня взглядами. Подойдя ближе, я заметила, что один из ребят, Дейв, разговаривает по телефону.

– Какая необходимость прямо сейчас звонить подружке? Ведь самый разгар игры, – упрекнула я, и Дейв посмотрел на меня, но его взгляд был рассеянным.

– Замолчи, Чарли, – шикнул Натан. – Что-то не так.

Еще несколько ребят присоединились к толпе.

– Что случилось? – спросил Брейден, встав прямо за мной.

Я пожала плечами:

– Не знаю. Меня заткнули.

Через плечо Брейдена я увидела, как у стартовой линии Гейдж подкидывает мяч вверх. Он поймал мой взгляд и развел руки, как бы спрашивая, почему так долго, в ответ я лишь покачала головой.

Наконец Дейв положил трубку и сказал:

– Мне нужно идти. Это моя бабушка.

– Ты объяснил своей бабушке, что у нас самый разгар игры?! – возмутилась я.

– Она умерла.

– Ох.

Вокруг раздались стоны и соболезнования. Дейв пребывал в шоке, его взгляд был стеклянным.

– Сколько ей было? – спросила я.

Он рассеянно провел рукой по плечу:

– Семьдесят с чем-то. Точно не знаю.

– Что случилось?

– Год назад у нее обнаружили рак. Мы знали, что это произойдет. Только не знали когда.

– Отстой. – Я потерла руки и осмотрелась. Все просто молча стояли, не зная, что сказать. – Что ж, может, закончим игру?

Брейден толкнул меня локтем в бок:

– Что? Он немного забудется. Осталось всего пять минут. Мы не можем вот так все бросить.

– Чарли, – произнес Джером своим официальным отчитывающим тоном старшего брата, а Натан с Брейденом взяли меня за руки и оттащили от всех.

– Какое большое де… – Брейден зажал мне рот рукой, не дав закончить предложение.

– Уж кто-кто, а мы-то должны это понимать, – тихо сказал Натан. – Прояви хоть каплю сочувствия.

Я укусила Брейдена за палец, и он меня отпустил. Теперь вырваться из их лап не составило особого труда.

– Что я должна понимать о какой-то даме, которая проиграла борьбу с болезнью?

Брейден протянул руку – наверное, снова хотел закрыть мне рот, – но я отошла от него.

– Тс! – шикнул Натан, оглядываясь через плечо. – Ты должна понимать, что…

– Ладно. Неважно. Передайте Дейву мои соболезнования, – бросила я и, развернувшись, побежала по тропинке вокруг парка – все дальше и дальше.

Почему я должна была понимать, через что проходит Дейв? Потому что у него, как и у меня, кто-то умер? У нас были совершенно разные ситуации. Моей маме было всего тридцать один, когда она умерла. Я едва ее знала. Мне достались какие-то жалкие шесть лет. Шесть лет, которые я даже не помню.

Стеснение в груди затруднило дыхание, и стало тяжело бежать. Это меня дико разозлило. Мне никогда не было тяжело бегать. Я заставила себя бежать дальше, пока не привела дыхание в норму. На это ушло некоторое время.

Вся вспотевшая, домой я вернулась далеко за полдень. Брейден стоял у нас во дворе. Его влажные после душа золотисто-каштановые волосы выглядели черными. Он был выше моих братьев, из-за чего казался немного тощим, но широкие плечи выдавали в нем спортсмена.

– Привет, тебе лучше? – поинтересовался он.

– А ты пахнешь лучше? – в ответ с улыбкой спросила я.

– Это значит «да»?

– Я в порядке. Похоже, во мне живет придурок, какое открытие.

Брейден напрягся. Он ненавидел слово «придурок». Так мы называли его отца. Ну, так называл его Брейден, а мы все соглашались. Это слово принадлежало только его отцу и было слишком серьезным оскорблением, чтобы предназначаться кому-то еще.

– Дейв в порядке?

– Джером отвез его домой, так что, уверен, с ним все хорошо.

– Что случилось с Джеромом? Два года в университете, и вдруг он стал таким заботливым?

– Твой брат всегда был хорошим слушателем.

Да? И откуда Брейден это знал? Я указала на белый рабочий грузовик на его подъездной дорожке:

– Твой отец сегодня освободился пораньше?

Он отмахнулся, не видя значимости в ответе, и посмотрел на меня:

– Чем планируешь заниматься?

– Хочу принять душ. – Я подошла к входной двери и обернулась: – До встречи.

– Сегодня мы отмечаем день рождения мамы, – сказал Брейден, останавливая меня. – И я подумал, будет лучше выбрать ей подарок в торговом центре.

– Наверное. Хорошая идея.

Моя рука уже легла на дверную ручку, но тут он спросил:

– Есть идеи, что ей можно купить?

– Ты меня спрашиваешь? – усмехнулась я. – Смешно.

– Я хотел услышать совет девушки.

– Тогда тебе стоит ее найти.

– Так у тебя есть предложения или нет, хочешь поехать?

– В торговый центр? – Я вновь обернулась. У него был такой взгляд. Может, Брейден и был темной лошадкой, но в большинстве случаев я все еще могла его прочитать, и сейчас ему было меня жаль. Я разозлилась. – Слушай, Брейден, я в порядке, ясно? – Если мне и нужно будет с кем-то поговорить, то, видимо, уши Джерома всегда в моем распоряжении.

Он поднял руки вверх:

– Ладно.

В его взгляде так и читалось: «Пожалуй, у тебя холодное-прехолодное сердце, Чарли». И я не могла с ним не согласиться.

 

Глава 3

Тем вечером за ужин отвечал Натан, и, естественно, пасту с мясом из духовки он достал как раз к возвращению отца. Подлиза. Папа вошел в кухню через заднюю дверь и первым делом, прищурившись, посмотрел на меня. Интересно, кто из моих братьев проболтался? И почему папа из-за этого так расстроился? Ради всего святого, почему все из этого делают трагедию? Если бы я расплакалась, узнав о смерти бабушки Дейва, сейчас моя жизнь была бы куда проще. Наверное, стоит попрактиковаться в пускании фальшивых слез.

Мой папа был хорошим парнем и по большей части простаком, но в полицейской форме и с таким взглядом он выглядел устрашающе. Он отправил ключи на крючок у двери, затем расстегнул кобуру и повесил ее рядом, а вслед тяжелый фонарь, который с силой ударился о стену.

– Чарли… – устало произнес он.

– Мне очень жаль, – перебила я его и послала братьям убийственный взгляд.

Гейдж с невинным видом широко распахнул глаза.

– Тебе и должно быть жаль, но на сей раз ты так легко не отделаешься.

– На сей раз?

Я что-то упустила, чьи-то еще родственники пострадали от моего равнодушия к их умершей бабушке?

Папа подошел к столу и хлопнул передо мной розовой копией квитанции штрафа. Плохо дело. Это было хуже моего равнодушия. Это было нарушение закона.

– Я не знала про ограничение скорости, не видела знак, – попыталась выпутаться я. – Он был спрятан в переулке. Это западня… ну, или типа того! Разве это законно? Натан? Это же незаконно?

Натан скрыл улыбку и принес к столу кувшин воды со льдом. В этом году он поступил в колледж на юридический.

Папа бросил на меня сердитый взгляд:

– Почему ты мне ничего не рассказала?

– Прости.

Мне следовало все ему рассказать. Всегда было хуже, когда он узнавал о случившемся от посторон него.

– Это второй штраф за последние пару месяцев. И это не считая тех, от которых ты отмазалась, используя мое имя.

Я быстро опустила голову, скрывая предательский жар на щеках. Не хватало еще, чтобы братья высмеивали мою зарделость. Папа был прав. Меня останавливали много раз. И каждый раз я использовала его имя.

– Знаешь, как неловко, когда твои дети получают штраф за превышение скорости? И когда узнаешь об этом от коллеги?

– Прости.

– Но хуже всего – удар по моему банковскому счету. – Его палец опустился на розовую квитанцию, указывая на цифры, которые были написаны им вручную: $264. Мои глаза округлились. – Да, это большие деньги.

Я кивнула.

– И ты мне их вернешь.

– Что?

– Ты меня слышала. Думаю, в прошлый раз ты не усвоила урок, потому что я оплатил твой штраф. Так что теперь заплатишь не только за этот штраф, но и за предыдущий, а еще будешь платить мне сто долларов в месяц за страховку.

– Но у меня нет таких денег.

– Тогда найди работу.

– Как? Через семь недель нужно ехать в баскетбольный лагерь, а после начнутся школа и тренировки.

– Пап, – вклинился Гейдж, используя свою обаятельную улыбку в мою защиту. – Чарли еще совсем маленькая. Не заставляй ее работать. Она ведь не выдержит.

Да уж, не такой защиты я ожидала.

– Гейдж, не вмешивайся, – пригрозил отец.

Гейдж отсалютовал:

– Есть, офицер.

Папа перевел сердитый взгляд на Гейджа, но, как и мы все, он не мог на него злиться, поэтому вновь повернулся ко мне:

– Подумай насчет работы, потому что это мое окончательное решение.

Сказав это, папа покинул кухню и отправился в комнату переодеваться. Братья посмотрели на меня, а затем, словно мысленно сосчитав до трех, одновременно разразились смехом.

– Да, очень смешно, – буркнула я. – Как будто вас никогда не останавливали.

Натан поднял руку:

– Никогда.

Кто бы сомневался.

– Дважды, – признался Джером.

Я взглянула на Гейджа. Из всех братьев мы с ним были не только самыми близкими, но и самыми похожими.

– Скажем, несколько раз, – ответил он, – но я всегда уходил от штрафов. Нужно быть милой, Чарли. С копами нельзя пререкаться. Они этого не любят.

– Откуда ты знаешь, что я пререкалась?

Братья снова расхохотались, но смех прервал звонок сотового телефона, который заряжался на стойке. Гейдж подскочил и потянулся за ним через весь островок, чтобы успеть ответить, пока вызов не ушел на голосовую почту.

Папа вернулся, и казалось, со сменой одежды изменилось и его настроение. Он поцеловал меня в макушку. Может быть, это означало, что он передумал насчет работы.

– Наверное, завтра первым делом тебе стоит приступить к поиску работы, – сказал он. Потом посмотрел на Гейджа и рявкнул: – Убери телефон.

Я сползла вниз по стулу и ткнула вилкой в стряпню Натана. Папа прочитал молитву (двадцатилетний стаж работы копом заставил его бояться Бога). А затем мы все набросились на еду. Ужин в нашем доме походил на гонку. Если ты не ел быстро, то отставал. К черту, в любом случае, я уже проиграла.

* * *

Я лежала на кровати, закинув ноги на спинку, и бросала теннисный мячик в стену. В дверь стукнули один раз, а затем кто-то вошел – наверное, Гейдж. Он единственный никогда не дожидался ответа. Я запрокинула голову и увидела перевернутую версию Гейджа ровно за секунду до того, как он подскочил и прыгнул на меня.

Я чертыхнулась, и он откатился в сторону.

– Значит, работа, да?

– Не напоминай.

– Думаю, этот день должен войти в историю как день, когда отец постановил, что один из его отпрысков должен найти работу.

– Бред какой-то. А как же «твоя работа – это школа» или «спорт может оплатить твой колледж, так что считай это работой»?

– Полагаю, некто по имени Спиди Гонщик это изменил. – Он с минуту помолчал и, так как Гейдж во всем мог найти что-то хорошее (это было одним из наших отличий), сказал: – Найти работу лучше, чем лишиться прав. Если бы ты лишилась прав, то воздух в доме, которым не привыкло дышать твое тело, иссушил бы твои клетки и привел бы к увяданию и смерти.

Ладно, может, и не хорошее как таковое, но близкое к этому.

Брат откинул челку со лба:

– Как бы то ни было, предлагаю тебе свою помощь в поиске работы.

– Которая заключается в?..

– В сопровождении и указании магазинов, где ты должна будешь взять анкеты с маленькими клеточками, в которые я благосклонно помогу тебе вписать свое имя. Короче, в подобной неоценимой фигне.

– Что бы я без тебя делала?

– Страшно даже представить, но это может быть связано с иссушением клеток и увяданием.

 

Глава 4

Я вышла из магазина «Городской шик», держа в руках анкету, и стала ждать Гейджа, который разговаривал с рыжеволосой девушкой и ее невысокой подругой. Прислушиваясь к шуму океана в трех кварталах отсюда, глубоко вдохнула прибрежный воздух. Старый город находился всего в десяти минутах от нашего дома, но воздух здесь был совершенно другим.

– Ты приехал, чтобы помочь мне или чтобы кадрить девчонок?

Девушки за стойкой так посмотрели на меня, что я поняла: будущим работником «Городского шика» мне не быть. Ну и прекрасно, меня это полностью устраивает. В этом магазине так много блесток, сияющих в свете люминесцентных ламп, что, уверена, пять минут пребывания в нем – и дикой головной боли не избежать.

– Я могу делать это одновременно, – уверил он меня. – Я невероятно талантлив.

В Старом городе было удобно искать работу: все магазины находились рядом друг с другом, не нужно было ездить по всему городу, чтобы собирать анкеты. К тому же, в отличие от торгового центра, здесь, надо надеяться, я не встречу знакомых. Поскольку Старый город находился рядом с пляжем, тут в основном делали покупки туристы или богатеи. Магазины преимущественно принадлежали местным владельцам и торговали местными товарами; тут было много антикварных лавочек и бутиков с винтажной одеждой. И хотя этот район мне очень нравился, я искренне надеялась, что не смогу найти работу. Наверное, именно поэтому я надела простые джинсы и футболку, а мокрые после душа волосы сразу забрала в хвостик.

– Никогда не встречайся с парнем, чьи джинсы не прикрывают щиколотки, – сказал Гейдж, указывая на парня впереди нас; брата аж передернуло.

– Зато он может спокойно ходить по лужам, не намочив джинсы. Парень планирует все наперед.

Мне всегда было интересно, почему братья так настойчиво составляют этот список. Не похоже, чтобы я с нетерпением ожидала приглашающего на свидание звонка.

Гейдж засмеялся и направил меня направо:

– Давай зайдем сюда.

До сих пор он предлагал мне только те магазины, в которых работали хорошенькие девушки. Этому же магазину посчастливилось иметь перед собой фонтан, куда какая-то девушка, вероятно, со своей младшей сестрой бросали монетки.

– Думаешь, мы наберем здесь двести шестьдесят четыре доллара? – От брошенной монетки на воде образовалась рябь. – Я могу приходить сюда раз в неделю и собирать деньги из фонтана.

– Теперь ты мыслишь креативно, – одобрил Гейдж. – Полностью поддерживаю эту идею. – Затем он прочистил горло и заговорил громче: – Мы с моей сестрой, – привлекательным девчонкам он всегда сообщал о нашем родстве, – пытаемся угадать, сколько денег в этом фонтане.

– Миллион долларов, – ответила маленькая девочка.

– Вот видишь, – сказал Гейдж, взглянув на меня. – Проблема решена.

Темноволосая девушка в джинсах с низкой талией шутливо толкнула сестру в плечо и, хихикая, захлопала ресничками. Я развернулась и зашла в магазин, пока меня не стошнило.

В магазине пахло, как от человека в летах: книгами, хлебом и духами. И там было полно… барахла: зеркальные шкатулки, разноцветные светильники, маленькие статуэтки собак. Неужели люди покупает статуэтки собак?

Блондинка с розовыми кончиками волос расставляла безделушки на полке.

– Привет. Можно взять анкету для приема на работу? – спросила я.

– Конечно. – Она подошла к стойке и вытащила из-под нее листок. – Правда, нам сейчас никто не требуется, но стоит попробовать, верно?

– Верно.

Она прикусила губу.

– Через две двери отсюда есть небольшой магазин одежды, его владелицу зовут Линда. Зайди туда. Скажи, что ты от Скай Локвуд.

– Хорошо, спасибо. Я – Чарли.

– Приятно познакомиться.

Я помахала ей и вышла из магазина.

– Ну что? – спросил Гейдж.

– Мимо.

– Облом. Ну, я уже получил три номера телефона, так что хотя бы у одного из нас день прошел не зря.

– Спасибо. Это очень мотивирует. – Я потянула его вперед. – Девушка посоветовала зайти вон в тот магазин одежды.

Мы прошли по тротуару мимо кукольного магазина.

– О, тебе нужно зайти туда, – сказал Гейдж.

Ну конечно, ведь там работала очередная красотка. В следующий раз, когда буду искать работу, оставлю брата дома.

Он открыл дверь, и раздался звон колокольчика. Когда мы вошли, я поняла, что магазин либо закрывается, либо, наоборот, только открывается. Весь пол был заставлен коробками, их упаковывали… распаковывали?

– Ох, – при виде нас выдохнула девушка. – Привет. Простите, мы закрыты. Ксандер, должно быть, забыл запереть дверь. – Она протянула нам визитку. – Но если вы ищете куклу, вот наш сайт. Мы будем работать мобильно.

– Мобильно? – переспросил Гейдж.

– Да, будем участвовать в выставках, ярмарках. – Она одну за другой засовывала газеты в коробку.

– Вам помочь? – поинтересовался брат.

Я взяла его за руку и вытащила из магазина.

– Ты видела ее глаза? – Положив руку на сердце, он сделал несколько неуклюжих шагов.

Я закатила глаза.

– Это последний, – сказала я, указывая на магазин одежды, который рекомендовала мне Скай. – А потом пойдем есть.

– Я подожду здесь, – ответил он, показывая на соседнюю дверь в танцевальную студию, где перед зеркалом упражнялась девушка примерно нашего возраста.

– Боже, Гейдж. Ты такой парень…

Я рывком открыла дверь. В магазине никого не было. Пахло тлеющим ладаном, но я не нашла откуда. Несколько безголовых манекенов были облачены в крошечные платья. Круглые стойки с одеждой заполняли середину магазина, а вдоль стен располагались стеллажи. У задней стены находились огромные шкафы с маленькими стеклянными флакончиками. Не знаю, для продажи ли они или же просто экспозиция. В углу стоял незажженный торшер, украшенный шарфом.

– Здесь кто-нибудь есть? – крикнула я.

Нет ответа. Как только я повернулась, чтобы уйти, из служебного помещения вышла женщина средних лет с чашкой кофе в руке. На ней были широкие черные штаны и яркая цветная кофта, будто прямо из Индии.

– Здравствуй. – Она поставила чашку на стойку, сложила ладони вместе и поклонилась: – Добро пожаловать.

– Мм… спасибо.

Женщина подошла ближе, и я заметила, что она была босой.

– Чем могу служить?

Это Линда? Я попыталась вспомнить название магазина. «Центр сумасшедшей дамочки»? Я случайно вошла в центр духовного исцеления или мануальной терапии? Манекены и стойки с одеждой говорили об обратном, но я плохо разбираюсь в моде.

Я потрясла своими анкетами:

– Я просто хотела взять анкету для приема на работу. Мм… Скай Локвуд сказала, что вам, возможно, требуется сотрудник.

– Она так сказала? У меня нет анкет. Только я. Это мой магазин.

– Понятно. Что ж, в любом случае спасибо. – Я направилась к выходу.

– Но, – произнесла женщина, когда я уже добралась до двери, – сегодня я попросила дать мне знак, и вот ты здесь.

– Знак? – Я выглянула в окно в надежде, что Гейдж зайдет и спасет меня. Без вариантов. Прилипнув к соседней стеклянной двери, он завороженно наблюдал за девушкой. – Я… – Шаг назад. – Хорошего дня.

– Тебе нужна работа, верно?

На самом деле нет.

– Да.

– Вообще-то я подумывала о расширении, привлечении новых клиентов. И если Скай за тебя ручается, может, именно тебя я и ждала.

Умолчим, что мы со Скай случайно встретились всего пару минут назад.

– Абсолютно уверена, что вовсе не меня вы ждали. У меня нет опыта, я никогда не работала кассиром. И в продаже одежды не очень хороша. В смысле, посмотрите на меня.

Она прошлась взглядом по моей выцветшей футболке с эмблемой школы МакКинли Хай, джинсам из «Таргета» и заношенным кроссовкам.

– Значит, ты ищешь работу, но надеешься, что не найдешь? Дай угадаю. Родители заставили?

– Да, папа.

– Как тебя зовут?

– Чарли.

– Чарли, я – Линда. Думаю, я сделаю тебе самое лучшее предложение во всем Старом городе. Будешь работать с шести до восьми по вторникам и четвергам, а по субботам с утра четыре часа. Ну как? Восемь часов в неделю? Твой папа успокоится, а тебе почти не придется работать.

Я медленно кивнула. Не так уж и плохо. Даже несмотря на то, что придется работать с сумасшедшей босой дамочкой.

Она подошла к маленькому металлическому дереву с сережками на стойке и, поправив одну пару, вопросительно посмотрела на меня.

– Сколько вы будете платить? – Другими словами, сколько недель мне потребуется, чтобы оплатить штрафы и завязать со всем этим.

– Я могу предложить десять долларов в час. С учетом вычета налогов выйдет примерно сто пятьдесят долларов за две недели. Но… – Конечно, был подвох. – Тебе нужно будет носить что-то более презентабельное. Если у тебя нет ничего подходящего, я могу выписать аванс на покупку нескольких нарядов, но тогда первые две недели тебе придется его отрабатывать.

Брр! Дурацкая одежда. Я глянула на манекены – платья на них демонстрировали больше, чем следует.

– Только не платья.

– Нет, конечно. Ни за что бы не предложила тебе такое платье. Оно не соответствует твоей ауре.

Моей ауре? Не знала, что у моей ауры есть собственное мнение о платьях.

– Какой сегодня день недели? – спросила она.

– Среда.

– Раз так, почему бы тебе завтра не прийти пораньше и не заполнить кое-какие документы? Не забудь взять свои права… Тебе ведь есть шестнадцать?

– Да.

– Хорошо. Позже я помогу тебе подобрать подходящие вещи.

Завтра. Мне придется начать работать уже завтра!

– Ладно.

Улыбнувшись, она сделала глубокий вдох и снова поклонилась:

– Это правильно.

Я кивнула и поспешила уйти из магазина. Что означало это ее «правильно»?

– Ну что? – спросил Гейдж.

– Я получила работу.

– Правда? – Он посмотрел на название магазина. – «Восточный базар Линды».

– Ага.

– И? Это было странно? – Он поиграл пальцами.

– Даже не представляешь насколько.

 

Глава 5

Папа очень удивился, когда я сказала ему, что получила работу. Он как будто ожидал, что я ничего не найду. Не мне его винить. Я сама была удивлена.

– Спасибо, что веришь в меня, пап.

– Нет, я знал, что ты сможешь устроиться на работу, просто не думал, что ты действительно это сделаешь.

– Да, да.

– Тебе что-нибудь нужно? – Он окинул меня взглядом. – Э-э… униформа или вроде того?

Когда я находилась рядом с братьями, папа вел себя абсолютно нормально, но стоило ему застать меня одну, он становился совершенно несуразным. И разговоры протекали мучительно тяжело. Навсегда запомню, как однажды – в мои тринадцать – папа обратился ко мне. Бисеринки пота украшали его верхнюю губу. «Чарли, – произнес он, – Кэрол с моей работы сказала, что тебе нужен лифчик». Папа сказал это так быстро, что я едва его поняла. А затем мы оба покраснели. «Могу сводить тебя по магазинам, – добавил он. – Думаю, там есть отделы, где тебе помогут подобрать… белье». Все еще краснея, я уверила его, что у меня уже есть лифчик. Годом ранее, переодеваясь на физкультуру, я заметила, что лифчики были у всех, кроме меня. Тогда я сказала папе, что мне нужны деньги на бутсы, а сама купила бюстгальтер. Бывали времена, когда я ужасно тосковала по маме, хотя даже не знала ее.

– Линда, моя начальница, поможет мне с одеждой.

Он облегченно кивнул:

– Хорошо, хорошо. – Затем притянул меня в свои редкие объятия. – Я тобой горжусь.

Папа был очень высоким, поэтому моя щека прижалась к его груди. От него пахло коричной жвачкой.

– Не драматизируй. Это всего лишь восемь часов в неделю.

– Я тоже тобой горжусь, – сказал Гейдж, обнимая нас и заваливая на диван.

– Гейдж, – проворчал папа, выбираясь из-под нас и вставая.

Тут же заняв место папы, Гейдж обхватил меня одной рукой за шею, второй под коленкой и принялся сгибать пополам. Я начала извиваться, пытаясь выбраться.

– Сдавайся, – приказал брат.

– Ничего не сломайте, – уходя, бросил папа. – О, и мои поздравления, Чарли.

– Спасибо, – проквакала я, точно лягушонок Кермит, поскольку моя шея была немного изогнута.

Я сильно ущипнула Гейджа за бок, он вскрикнул, но не отпустил меня. Я извивалась, брыкалась, пиналась и даже не поскупилась на укусы – все впустую. Братья всегда называли меня мухлевщицей, когда я кусалась, но у них мышцы были раза в два больше моих, так что мне пришлось найти способ как-то уровнять шансы.

– Сдавайся, – вновь приказал Гейдж.

Я оттолкнулась свободной ногой от пола и почти столкнула нас с дивана, но Гейдж сразу вернул меня на место:

– Чарли, упрямый ребенок, просто признай поражение, и я тебя отпущу.

В ответ я сдавила его шею, но он, захрипев, оттащил мою руку и сжал ее.

Хлопнула входная дверь.

– Привет, ребята, – поздоровался Брейден.

Гейдж посмотрел на него, отвлекаясь, и я, выдернув ногу из захвата, коленом пнула брата в живот. Он рухнул на диван, я запрыгнула сверху и прижала его лицо к подушке.

– Ты безжалостна, – произнес он.

– И научилась этому у тебя! – Я отпустила его и встала. – Привет, Брейден. Как прошел день рождения твоей мамы?

– Как всегда, как всегда.

Я наклонила голову в надежде узнать подробности. Брейден был единственным ребенком, поэтому всегда был в центре внимания… и заложником ожиданий. Иногда мне казалось, что он так часто приходил к нам, чтобы погрузиться в хаос. Исчезнуть. Я не сводила с него взгляд, но он больше не добавил и слова. Просто взял со столика пульт и включил телевизор:

– Я думал, вы будете смотреть игру Высшей лиги.

– Ой! Сколько времени? – Я посмотрела на часы на DVD-плеере. – Черт! Уже прошла половина матча. – И плюхнулась на диван.

Звуки игры словно выманили братьев из своих укрытий, и вскоре в гостиной было полно народу. Журнальный столик был завален открытыми банками с содовой и чипсами, и все кричали на телевизор. В нашем доме не было любимого вида спорта. Нам нравилось все.

Спустился папа и жестом указал Гейджу подвинуться, а мне пришлось вплотную прижаться к Брейдену. Тот закинул руку на спинку дивана, освобождая больше места, и запах его дезодоранта ударил мне в нос.

– Ты хорошо пахнешь.

Он схватил меня в охапку:

– Попалась.

Я уже было открыла рот, готовясь укусить, но Брейден, должно быть, это понял и со смехом оттолкнул меня. Я закинула ноги на Гейджа и взяла со столика банку с арахисом.

– Нет! – ругаясь на телевизор, крикнул Брейден мне прямо в ухо.

Я пихнула его локтем.

– Прости, – сказал он, отвлекаясь от игры.

Гейдж машинально постукивал кулаком по моей коленке. Тук-тук-тук. Я слегка пнула его, и он остановился. Но потом Брейден громко отхлебнул содовую. Серьезно, по-моему, он был самым громким глотальщиком в мире! Я встала и начала собирать со столика пустые банки из-под содовой.

Брейден протянул руку и легонько меня толкнул, чтобы не загораживала телевизор.

– Ой, извини, я тебе мешаю?

– Вообще-то да, поэтому отодвинься… или пожалеешь.

– Серьезно?

Он ударил меня ногой в подколенный сгиб, и я упала, рассыпая банки по полу.

На четвереньках собрала их и понесла в кухню. Дойдя до двери, я оглянулась через плечо. Все глаза были приклеены к телевизору. По моему холодному сердцу разлилось тепло. Я так сильно любила этих ребят. Они были моей жизнью. Не было ничего лучше, чем просто беззаботно сидеть вот так, всем вместе. Должно быть, я надолго погрузилась в свои счастливые мысли, потому что Брейден поднял голову, ловя мой взгляд, и вопросительно выгнул бровь.

Я поморщила нос в ответ и скрылась в кухне.

 

Глава 6

Надеюсь, парни никогда не придут ко мне на работу. Это было моим единственным желанием на следующий день, когда я стояла напротив самых ужасных зеркал в мире – они позволяли рассмотреть себя сразу с трех ракурсов, – примеряя тьму-тьмущую нарядов для работы у Линды. Я выглядела нелепо.

Мы находились за какими-то огромными цветастыми ширмами в задней части магазина, так что по крайней мере прохожие на улице не могли засвидетельствовать мое унижение.

– Этот наряд тебе подходит, – сказала Линда, поправляя ниспадающий свободными складками топ, у которого, на мой взгляд, был слишком большой вырез.

Я привыкла к футболкам с высоким воротом. И всегда думала, что джинсы рассчитаны на комфорт. А эти едва ли позволяли двигаться.

– Вот почему модели такие высокие. Одежда лучше смотрится на высоких. Это так несправедливо.

– Ладно. Хватит этих игр в переодевание. Что из этого мне нужно купить?

– Ну, решать тебе, Чарли. Что из этого с тобой разговаривает?

Я закашлялась, вдохнув дым от ладана, который она подожгла для этого «случая», и помахала рукой, разгоняя вязкий воздух:

– Ничего.

Она ткнула меня пальцем в лоб. Первое, что я быстро уяснила о Линде, – она не имела представления о личном пространстве. Да, по жизни у меня было мало личного пространства, но обычно незнакомцы ко мне не лезли.

– Найди свой центр. Почувствуй свою ауру, – сказала она, все еще прижимая палец к моему лбу.

– Ни я, ни моя аура не умеем выбирать вещи. Что вам нравится?

– Хорошо. Наверное, так даже лучше. Мы всегда относимся к себе предвзято. Зачастую со стороны виднее, что нам больше идет. – Линда изучила всю одежду, которую я примерила.

Я уловила движение справа и повернулась.

– Мама Лу, сколько уже этой китайской еде? – Из служебного помещения вышла Скай, блондинка с розовыми кончиками волос, которая направила меня к Линде. В руках у нее была коробочка, она наклонила ее, показывая нам лапшу. Я даже не знала, что Скай здесь. – О, привет, Чарли. Милый наряд. – Она ткнула в меня вилкой.

Я подтянула повыше лиф неудобного топа, задумавшись, просвечивается ли он. Материал был таким тонким.

– Спасибо.

Линда удивленно взглянула на девушку:

– Скай. Когда ты пришла?

– Только что. Зашла через черный ход. – Она плюхнулась на красный круглый пуфик рядом с зеркалами и намотала лапшу на вилку. – Этой лапше уже точно несколько дней. – Скай понюхала лапшу, затем сунула в рот.

Линда принялась разделять одежду на две стопки.

– Купить сейчас. – Она указала на одну стопку. – Купить потом. – Кивнула на другую.

Потом посмотрела на наряд, который все еще был на мне. Зеркало напротив заверяло, что топ не просвечивает, но он был таким легким. И с цветочным узором! Прежде я никогда не носила ничего с цветочками. Ну, возможно, только лет в пять.

– В этом будешь сегодня работать, – сказала Линда, указывая на топ.

– Э-э… не знаю, готова ли моя аура к цветам.

Она засмеялась, восприняв это за шутку, но потом все же бросила мне полосатую блузку, в которую я быстренько переоделась.

– Сейчас пробью эти вещи, и ты сможешь приступить к работе.

Мне уже казалось, что я отработала тяжелый час, примеряя одежду. Утомительное занятие. Надеюсь, больше никогда не придется этого делать. Я еще раз окинула взглядом свое отражение. Я была не похожа на себя.

– Ты отлично выглядишь, – заверила меня Скай с полным ртом лапши.

Когда я вышла из-за ширмы, Линда улыбнулась:

– Прекрасно.

Она вздохнула так, будто только что совершила чудо и была довольна собой. По крайней мере, пока ее взгляд не упал на мое лицо и волосы. По-моему, она хотела что-то сказать, но одно дело – попросить кого-то приодеться, и совсем другое – поработать над лицом.

Она начала пробивать одежду, и я наблюдала, как число на маленьком черном экране становится все больше и больше.

– Скай, – крикнула Линда. – Я купила новую краску.

Девушка соскочила с пуфика и подошла к комоду в углу:

– Зеленая. Круто! Поможешь мне после закрытия?

Линда помогает ей красить волосы? Должно быть, родители Скай настоящие пофигисты. Хотя она выглядела старше меня. Может, она уже не живет с родителями.

Линда убрала чек в ящик – вероятно, чтобы позже вычесть эту сумму из моей зарплаты.

– Конечно, – ответила она. – А теперь выметайся отсюда. Мне нужно обучать Чарли.

– Ладно. Хорошо. – Скай направилась к служебному помещению, как вдруг мне в голову пришла одна мысль.

– Вы родственники?

– Ох, нет. Мать бросила ее, когда она была маленькой. – На лице Линды вспыхнула жалость, когда она посмотрела на дверь, за которой только что скрылась Скай. – Просто ей нужно больше любви. Вот и все.

У меня перехватило дыхание. И как Линда воспринимает отсутствие матери? Как недостаток чего-то? Я ничего не ответила, да и не надо было. Линда заполнила тишину разъяснением того, как складывать кофты, сортировать стойки по размерам и должным образом вешать брюки.

Два часа пролетели незаметно. Вновь переодевшись в свою обычную одежду, я сложила новые вещи в рюкзак и взяла ключи от машины.

– Жду тебя в субботу в десять, Чарли. – Линда призадумалась. – Это прозвище?

– Это сокращение от Шарлотты. Чарли мне больше подходит.

– Это точно. – Она указала на рюкзак с вещами. – Можешь носить их дома, они легко стираются в машинке.

– Мм… да… – Я пожала плечами. – Если братья увидят меня в этой одежде, то засмеют.

– Каждый живет своим умом, малышка.

Не в моем доме. В моем доме мы постоянно лезли друг другу в головы. Было трудно не поддаваться влиянию братьев.

– Ну да.

Со связкой ключей в руке она последовала за мной к двери – очевидно, чтобы закрыться.

– А как же твоя мама? Уверена, ей понравится эта одежда.

В голове всплыл жалостливый взгляд Линды, когда она сказала, что у Скай нет мамы. Я очень хорошо знала этот взгляд. Видела его прежде. Он всегда следовал за фразой «Моя мама умерла, когда мне было шесть». Эта фраза была точкой отсчета. Далее следовали соболезнования, а затем этот взгляд. Иногда взгляд задерживался на месяцы и появлялся у людей при каждой встрече со мной. Сложно сказать, что хуже: этот взгляд или когда он наконец исчезал и воспоминание о моей истории растворялось в затаенных уголках чужих мозгов. Как они могли забыть, когда я не могла?

Но вообще-то я давненько уже не видела этот взгляд. В моем окружении все знали о маме. Мы почти всегда жили в одном доме и ходили в одну школу.

Я хотела уйти от ответа, но внезапно произнесла:

– Моя мама, как и я, не разбирается в моде. – Мое лицо покраснело, я развернулась и вышла на улицу.

Я только что притворилась, что моя мама жива? Более того, я одарила ее своим чувством стиля. Хотя знала, что это ложь. Я видела много ее фотографий и точно знала, что она всегда выглядела потрясающе. Ее образ в моей памяти был взят с фотографии, на которой мама в длинном желтом сарафане стоит на пляже и смотрит на волны.

Но я не знала, какой она была вне фотографий. Раньше я задавала папе много вопросов о ней, но когда подросла, то заметила, что ответы сопровождались грустными взглядами, и перестала спрашивать. Я перестала спрашивать задолго до того, как смогла задавать вопросы, которые на самом деле имели значение. Интересно, появится ли у меня когда-нибудь причина или храбрость, чтобы вновь поднять эту тему.

 

Глава 7

Впервые за очень долгое время я проснулась от ночного кошмара. Мои руки тряслись. Я сжала их в кулаки и скрестила на груди, чтобы унять дрожь.

Кошмары всегда начинались одинаково: моя мама укладывала меня в кровать, целовала в лоб и желала спокойной ночи. Дождь стучал по окнам в такт с моим бешеным сердцебиением, как будто пытаясь его остановить. Дальше было несколько вариантов. Иногда она попадала в автокатастрофу, ее машина съезжала с дороги и улетала в кювет. Вполне понятный кошмар, ведь именно так мама и умерла. Это мне снилось чаще всего.

Но иногда была какая-то бессмыслица: руки из дождя разрывали маму на пороге моей спальни, мгновенно растворяя ее; сильный ветер сносил крышу с нашего дома и засасывал маму в ночь. В сегодняшнем кошмаре мама стояла перед нашим домом в белой ночнушке, а дождь кровавыми порезами истязал ее тело, пока она не рухнула на мокрую траву в окрашенной красным ночнушке. Я не могла отвести взгляд от ее безжизненной руки.

Новая работа лишила меня вечерней пробежки, и в моем теле еще бурлила энергия. Нужно составить новый график пробежек по вторникам и четвергам. Папе не нравилось, когда я бегала одна на ночь глядя, но братьев редко удавалось уговорить составить мне компанию.

Я уставилась на потолок, размышляя, что еще выкинет мое подсознание, если снова засну. Завтра мы собирались поиграть в баскетбол на школьной площадке. Скорее бы уже наступило утро.

Часы показывали лишь три ночи, и теперь мои расшатанные нервы не давали мне уснуть. Я вылезла из кровати и спустилась вниз. Сначала прошлась по кухне, затем вышла на улицу. До того как четыре года назад мне открылся удивительный эффект от пробежек, я много времени проводила в тишине заднего двора.

Медленно прогуливаясь по плитке вокруг бассейна, я вглядывалась в темную воду, по которой вдруг скользнул свет фар – грузовик мистера Льюиса подъехал к соседней двери. Что-то он поздно вернулся. Пару минут спустя наверху зажегся свет, и раздались крики.

Я отошла назад, чтобы было лучше видно второй этаж. Загорелось еще несколько окон, а потом хлопнула задняя дверь. Заглядывая в щели в заборе, который разделял наши дома, я увидела, как вышел Брейден в боксерах и наспех накинутой футболке, измятой внизу.

– Пс… – позвала я. – Брейден.

Он огляделся вокруг, а потом уставился на забор, не видя меня, но определенно зная, что там кто-то есть.

– Гейдж? – спросил он.

– Нет, это Чарли. Что происходит?

Брейден подошел ближе:

– Где ты?

Я подняла руку над забором, чтобы он пошел ко мне.

– Ты в порядке?

Он сел и прислонился спиной к доскам. Я сделала то же самое.

– Отец только что пришел… приехал домой… пьяный в стельку. Жаль, что твой папа не поймал его за рулем и не арестовал.

– Почему он будит тебя и маму в таком состоянии?

– По-видимому, хорошо набравшись, он вспоминает все, что ненавидит в нас, и непреодолимо желает поделиться своими чувствами.

– Отстойно. – Ночь была такой теплой. Я вдохнула полной грудью и потянула за веревочку на моих хлопковых штанах. – Значит, ты выходишь на улицу, когда он в таком состоянии?

– Да. Когда я ухожу, он потихоньку остывает. Жаль, что после стольких лет мама до сих пор этого не поняла.

Мы замолчали, оставив в ночи только приглушенные крики из его дома.

– Она… он ведь ее не обидит… верно?

– Нет, – мрачно ответил Брейден.

Я прислонилась головой к забору. Крики стихли – видимо, его родители пошли спать либо же просто успокоились.

– А что привело тебя в эту прекрасную ночь? – Голос Брейдена стал мягче.

– Не могла заснуть.

– Правда? Самый заядлый соня в мире не мог заснуть? Почему?

– Дурацкая работа сбила мой график. И сегодня я пролетела с пробежкой.

– Ах да, работа. Слышал об этом чудесном событии. Как все прошло?

– Это была сущая пытка. Поскорей бы уже заработать три сотни баксов.

– Разве тебе потом не нужно будет ежемесячно отдавать сотню? На страховку или вроде того?

Я застонала:

– Ты прав. Видимо, мне придется заработать еще пару сотен, а после попрошу о снисхождении. Во всяком случае, школа станет огромным аргументом против работы.

– Уверен, ты что-нибудь придумаешь.

Наступила тишина, и когда я уже было подумала, что он уснул, Брейден спросил:

– Играешь завтра?

– Конечно. А ты?

– Ага. Будешь играть в школьной команде в следующем году?

Я кивнула, хотя он и не мог меня видеть:

– Угу. Не могу дождаться. Кстати, об этом. Школа, баскетбол, тренажерный зал, домашняя работа, кровать – вот какой график любит мое тело.

– Почему?

Черт! Разговор с его бестелесным голосом сделал меня менее осторожной. Своим собеседником я видела лишь небо.

– Просто хочу крепко спать. Без этой фигни с пробуждением в три часа ночи.

– Да, черт возьми! – воскликнул Брейден, имитируя мои интонации (что мне не нравилось).

Каждый раз, когда я заменяла непотребное слово более мягким, он смеялся надо мной и делал обратную замену. Однако его насмешки не заставили меня ругаться. Я больше боялась папиного правила о сквернословии, нежели насмешек Брейдена.

– Я знала, что ты так скажешь, – произнесла я.

– Да неужели? Ты знала, что я скажу «Да, черт возьми»?

– Ну, не именно это, но нечто подобное.

– Думаешь, ты так хорошо меня знаешь?

– Ага. Каждую твою раздражающую привычку.

У него вырвался смешок.

– Ну, на самом деле я скорее знаю тебя лучше.

– Еще раз, пожалуйста. Ты думаешь, что знаешь меня лучше, чем я тебя?

– Да, – уверенно ответил он. – Потому что вижу тебя каждый день, а в остальное время Гейдж рассказывает мне обо всем, чем вы занимаетесь.

– А ты не думаешь, что Гейдж рассказывает мне обо всем, чем вы занимаетесь без меня?

– Ладно, игра началась. – В его голосе зазвучал азарт. Я отлично знала эту интонацию. Да и вообще каждый оттенок его голоса. И даже могла представить выражение его лица. Уверена, сейчас его губы растянулись в самодовольной улыбке. – Будем доказывать, кто кого лучше знает. Пройдемся по всем мелочам. Кто первый облажается – проигрывает.

– Вызов принят. Я начну. У тебя болотно-карие глаза.

Он хохотнул:

– Ух ты, начинаешь с основ.

– Ага. Я же сказала, что знаю все, и глаза – это только часть.

По правде говоря, я сомневалась, что прямо все о нем знаю. Будучи лучшим другом Гейджа, он был близок мне как брат, но в некоторых моментах оставался для меня загадкой. Но и Брейден наверняка мог сказать так же, потому-то я и была уверена, что знаю его по крайней мере не хуже, чем он меня.

– Болотные? Серьезно? Звучит отвратительно.

– Да, болотные, – подтвердила я. У него были удивительные глаза – карий плотно переплетался с зеленым, как будто его радужки не могли решить, какой цвет команды выбрать. – Твоя очередь.

– Ладно. У тебя глаза серые, отливающие сталью.

– Ох, я тебя раскусила. Ты крадешь мои факты!

– Да, наши факты должны соответствовать друг другу. Если бы я не знал цвет твоих глаз, когда ты знаешь мой, то сразу бы проиграл. Теперь твоя очередь подбирать соответствующий факт обо мне.

Я кивнула:

– Хорошо. Поняла. Будем обмениваться фактами. Но тогда твоя очередь.

– Правильно. Ты не разбираешься в математике.

Я ахнула от напускной обиды:

– Грубо… но правда.

Ладно, теперь мне нужно придумать, с каким предметом у Брейдена в школе проблемы. Проблемы? Да Брейден был отличником! Ничего не приходило в голову, парень справлялся со всеми предметами, но я не хотела его хвалить после того, как он меня раскритиковал.

– О! Знаю! Ты ужасно поешь. У меня даже есть доказательство: в седьмом классе ты вызвался петь соло на рождественском представлении, но забыл песню и фальшиво пропел всего несколько слов. – Я рассмеялась, вспоминая этот унизительный момент. – Думаю, у нас где-то сохранилась запись.

– Ауч! – Уверена, он схватился за грудь, но все же хотя бы слегка улыбнулся. У Брейдена была очень красивая улыбка. – Между прочим, твой брат записал меня на это соло в мое отсутствие, за что потом получил. Но да, с пением у меня не сложилось.

– Моя очередь! – воскликнула я, мысленно представляя Брейдена, чтобы придумать следующий факт. Я чуть не сказала, что у него шрам на правой брови, но это показалось мне очень личным. Скорее всего, я не должна была о нем знать. Тем более что шрам был едва заметным. – Ты ненавидишь проигрывать.

– Не в счет.

– Почему?

– Ты тоже ненавидишь проигрывать, поэтому факты взаимно уничтожаются. Хотя, если подумать, ты по-настоящему ненавидишь проигрывать, а я лишь отчасти, так что, очевидно, этот факт считается. Теперь мне нужно придумать, что ты отчасти ненавидишь.

– Да пошел ты, дурак! Ты знаешь, что ненавидишь проигрывать так же, как и я. И доказательство тому будет, когда я одержу победу в этой игре и ты заревешь как младенец.

В его доме возобновились крики, и мы оба замолчали.

Он вздохнул:

– Думаю, мне лучше вернуться и попытаться уложить его спать.

– Это удается?

– Иногда.

– Удачи.

– Ага. – Он отошел на несколько шагов, но потом прошептал: – Мы еще не закончили. Я тебя обыграю.

– Ни за что, – ответила я с улыбкой.

* * *

Следующим утром, когда Брейден вошел через заднюю дверь в кухню, где я завтракала, мы оба сделали вид, будто прошлой ночи не было. Подняв баскетбольный мяч, который подпирала ногами, я бросила его Брейдену в затылок, когда тот прошел мимо. Он развернулся и подошел ко мне. Провел пальцем по моему тосту с арахисовым маслом и, уходя, засунул большой шарик масла себе в рот.

– Фу, гадость! – крикнула я ему вслед.

Не знаю, почему мы оба притворились, что ничего не было, но меня это полностью устраивало. Казалось, будто это произошло в другой реальности.

 

Глава 8

В субботу Линда по горло загрузила меня работой, было ужасно, но я хотя бы не встретила никого из знакомых. Она научила меня пользоваться кассой и во вторник спокойно оставила на час одну, пока обедала. Я сразу предупредила, что если раздам все деньги, то это будет только ее вина, но она ответила, что доверяет мне и моим математическим способностям. Наверное, следовало упомянуть, что математика – это не мое.

Спустя полчаса моего уединения с кассой из служебного помещения выпорхнула Скай, теперь она была платиновой блондинкой с зелеными прядями. На ней была легкая струящаяся туника, похожая на одну из тех, что заставила меня купить Линда и которую я пока не решалась надеть.

– Мама Лу! – выкрикнула Скай, размахивая ботинками. Затем остановилась и посмотрела на меня: – Привет, Чарли. Где Линда?

– Обедает.

Ее плечи поникли. Она приподняла один ботинок:

– Ты это видишь?!

Не знаю, что я там должна была увидеть. Наверное, какую-то крохотную несоответствующую деталь, но я не видела ничего, кроме большого черного ботинка.

– Мм… нет.

– В благотворительном магазине я примерила левый ботинок. А это правый. Я даже не заметила, что на нем нет двух крючков для шнурков. Ошибка новичка! – Я улыбнулась, услышав спортивную аналогию. – Ты не знаешь, как это исправить?

И что ответить, если я так и не поняла, что ей нужно.

– Тейп?

Она засмеялась.

– Линда сможет починить обувь?

– Не знаю. У нее всегда есть креативное решение для моих проблем. Давно она ушла?

– С полчаса назад.

– Пожалуй, подожду. – Она неторопливо подошла к полкам и начала опрыскивать себя из флакона, который, по моему мнению, стоял тут для украшения.

Я поправила несколько рубашек на вешалках:

– По-моему, я видела тебя на днях, ты шла с парнем, у которого в руках был футляр для гитары.

– С Генри. Моим бойфрендом. Он играет в местной группе. Нет, «местной» ее уже не назовешь, они дают концерты по всему штату. Это здорово. Хотя иногда они по-прежнему играют здесь. – Она взяла другой флакон и подошла ко мне: – Можно твою руку? Не хочу смешивать запахи.

Я протянула руку, и Скай, повернув ее ладонью вверх, побрызгала немного на запястье.

– А ты загорелая. – Она поднесла свою руку к моей.

– Моя мама была мексиканкой. – Я прикусила язык, надеясь, что Скай не обратит внимания на слово «была». Мне не хотелось ничего объяснять. Особенно когда я вроде как сказала Линде, что моя мама жива.

– А, ну, тогда понятно. – Она улыбнулась, затем понюхала мое запястье и сжала губы. – Не то. – Вернула на место флакон и вздохнула. – Думаю, я использую идею с тейпом. На этих ботинках он будет хорошо смотреться.

– А ты его потом отдерешь?

– Рано или поздно, – хихикнула она и направилась к служебному помещению.

Интересно, почему Скай всегда пользуется черным ходом? Очевидно, у нее есть ключ, но если она наведывается из своего магазина, который всего-то через несколько дверей, то не проще ли пользоваться главным входом?

– Спасибо за идею, Чарли. – Скай сделала паузу. – Кстати, ты потрясающе выглядишь.

Она ушла, а я посмотрела на свои джинсы и черную атласную майку с небольшим кружевом на лифе. Сегодня на работу я обула теннисные туфли, и Линда тут же позвонила своей подруге, которая принесла черные сандалии. Видимо, я со своими туфлями нарушила какое-то правило моды. Плевать, главное, что сандалии были очень удобными.

Чуть позже в магазин вернулась Линда с целой кипой разноцветных листовок и рекламок.

– Что это?

Она разложила все это на стойке рядом с кассой.

– Реклама косметики. – Линда подняла одну листовку. – Хочу провести в магазине несколько занятий по макияжу. Недавно приходила девушка и спрашивала, заинтересована ли я в этом. Думаю, это привлечет новых клиентов. Ты как считаешь?

– Вы обратились не по адресу. Я в этом не разбираюсь, но могу предположить, что торговле это не повредит.

– Точно. Будем надеяться, соберется много народу. В общем, все обдумав, я пригласила девушку для проведения показа. Она предложила еженедельные уроки по макияжу. И ты будешь ее моделью.

Линда сказала это так небрежно, что я не сразу уловила смысл.

Когда до меня дошло, моя рука зависла на полпути к рекламке.

– Подождите, что?

– Нужно будет просто сидеть на стуле. Тебе даже не придется говорить.

– Ни за что! Не-а. Пусть это делает Скай. Кстати, она недавно заходила.

– Я бы ей предложила, но она работает по субботам. К тому же, думаю, ты подойдешь лучше.

– В какой Вселенной? Ни за что!

Линда вздохнула и закрыла глаза. Вытянув руки на дюйм перед собой, она провела ими от головы до талии, а затем невозмутимо открыла глаза:

– Просто подумай об этом. Ты получишь проценты от уроков. – Она помахала руками передо мной, как будто отгоняя какую-то невидимую пыль, в надежде, что ее идея доберется до моего мозга. – Просто подумай об этом. – Она вручила мне одну из рекламок косметики.

* * *

Я шла по дорожке домой, рассматривая разукрашенную девушку на рекламке. Никогда вживую не видела столько косметики на лице. Ужас какой-то. Вздохнув, я открыла дверь.

Мне сразу же в руки сунули бластер, Брейден схватил меня за руку и, затащив в темную гостиную, прижал к стене.

– Теперь ты в моей команде, – прошептал он не более чем в двух дюймах от моего лица. Прядь золотисто-каштановых волос упала ему на глаза, и он ее откинул. – Три выстрела приравниваются к смерти.

Он выдернул из моей руки рекламку, рюкзак с рабочей одеждой и бросил все на диван в пяти футах от нас. Не долетев, рекламка опустилась на пол перед диваном.

– Готова? – спросил он, отстраняясь.

Брейден был так близко, что его бедро задело мой бок, и мое тело покрылось мурашками.

Он наклонился, и его лицо оказалось совсем рядом с моим. Я замерла.

– Что за запах? – спросил Брейден, вдохнув запах моих волос и шеи.

Секунду я ничего не могла ответить. Дыхание словно застряло в горле. Потом подняла запястье между нашими лицами.

– Это спрей с работы. Одна девушка, Скай, побрызгала меня им. – Голос прозвучал напряженно, и я опустила руку.

Брейден нахмурился:

– Эй, что случилось? – Его взгляд на мгновение сфокусировался на моих губах, а затем снова вернулся к глазам.

Сердцебиение участилось. Я сложила руки на груди, нуждаясь в небольшом пространстве. Из-за этой работы я становлюсь странной. Линда со своими разговорами про ауры, косметику и моду плохо на меня влияет.

– Ничего. – Я посмотрела через его плечо на темную гостиную, мои братья по-любому слышали нас. Мы вполне могли попасть в засаду. – Кто играет?

– Все.

– И папа?

– Нет. Он на работе.

Я разулась, чтобы тише передвигаться, взяла Брейдена за руку и медленно направилась вдоль стены:

– Мы победим.

Брейден широко улыбнулся:

– Я знал, что сделал правильный выбор и продержался до твоего возвращения.

– Чертовски верно!

– Давай надерем им задницы, – сказал он, пародируя меня.

С другого конца гостиной раздался низкий голос:

– Я мог бы уже трижды убить вас, ребята. Прекрати флиртовать с моей сестрой и включайся в игру. Даю вам десять секунд форы.

От этих слов мое сердце сделало сальто. Но это же был Гейдж. Он всегда шутил. Кроме того, он всегда флиртовал. Всегда. Скорее всего, он просто судит всех по себе.

– Заткнись, – рявкнула я и потянула Брейдена в противоположную сторону гостиной. Десять секунд – это немного.

 

Глава 9

Вечером в своей комнате я повнимательнее рассмотрела девушку на рекламке. На самом деле косметика – это не так уж и плохо. Конечно, непрактично – пот и макияж несовместимы, но при случае я подкрашивала ресницы. А гигиеническая помада вообще была моим лучшим другом. С процентами от занятий я быстрее покрою долг и расквитаюсь с этой работой. Однако возвращаться домой со всей этой дрянью на лице нельзя. Меня засмеют.

Я вздохнула и убрала рекламку в ящик стола.

* * *

В четверг на работе первым делом я положила перед Линдой рекламку и сказала:

– Она же не водостойкая, верно?

– Кто?

– Косметика. Когда закончим, мне можно будет легко ее смыть.

– Зачем? Уверена, твоей маме понравится макияж.

Не следовало ей лгать. Не умеешь – не берись. Я правда думала, что эта тема больше никогда не всплывет. Это было куда хуже, чем жалостливые взгляды, которые она бы на меня бросала. В ответ я лишь пожала плечами.

Линда взглянула на рекламку:

– Она легко смоется хорошим гелем для умывания.

Я медленно кивнула, все еще пребывая в неуверенности, стоит ли соглашаться.

– И мне не придется ничего говорить?

Линда взволнованно всплеснула руками. Похоже, она решила, что я согласилась.

– Нет. Ты просто выступишь моделью. Будет здорово. Первое занятие она проведет в эту субботу. – Линда достала из-под стойки какой-то документ, доказывая тем самым, что заранее знала, что я соглашусь. – Поскольку ты несовершеннолетняя, мне нужно, чтобы твоя мама, ну, или папа… кто-нибудь из родителей дал на это письменное согласие. У Эмбер нет лицензии, поэтому на занятиях она будет накладывать макияж только тебе. И еще, я бы об этом не переживала, но, если у тебя возникнет какая-нибудь аллергическая реакция, здесь указано, что ты не подашь на меня в суд.

Я кивнула и взяла документ. Пробежалась взглядом по листку, но не разобрала ни единого слова.

– Можешь пригласить маму.

Каждый раз, когда она упоминала маму, мой желудок скручивало. Нужно было просто сказать ей правду и покончить с этим.

– Мама работает в субботу, так что не сможет прийти, – вылетело у меня. В последнее время у моего рта был собственный разум. Я подняла документ. – Но она это подпишет.

– Отлично. А теперь давай работать.

* * *

Сегодня я не могла заснуть по двум причинам. Первая: я не бегала. Вторая: мне не давала покоя бумажка, на которой я подделала подпись моей мертвой мамы. Эта бумажка буквально кричала на меня на пределе легких из ящика письменного стола. Надо было попросить папу ее подписать. Он бы подписал… наверное. После кучи вопросов.

Я вспомнила, как однажды папа пришел домой с бутылочкой кондиционера для волос и поставил ее передо мной на стол. «Тебе это нужно? Кэрол с работы сказала, что нужно», – промолвил он. Я уставилась на бутылочку. Конечно, я знала, что это такое, видела много рекламных роликов, но никогда не пользовалась раньше. В папиных глазах светилась вина, будто он каким-то образом меня подвел. Но в этом не было его вины, он просто не знал. Ему было бы легче, будь у него четыре сына. И мы оба это знали. «Да нет, пап. Вообще-то, мои волосы не так уж и сильно путаются. Но спасибо, я обязательно его использую». Что я и сделала. До сих пор не верится, что я так долго жила без кондиционера для волос.

Интересно, почувствовал бы он себя столь же виноватым из-за того, что не покупал мне косметику? Я вздохнула и уставилась на свой стол, будто документ, который мне дала Линда, мог прожечь себе путь сквозь ящик. Поняв, что заснуть не удастся, в час ночи я включила лампочку на тумбочке и вылезла из кровати. Да что со мной не так? В оправдание этого поступка я твердила себе, что подписание документа – лишь формальность, у меня не возникнет никакой аллергической реакции. Так что в этом нет ничего страшного, папа никогда ни о чем не узнает. Документ не отправят в правительство на проверку, просто он будет навечно похоронен в уродливом сейфе в кабинете Линды.

Я спустилась вниз и зашла на кухню, откуда открывался хороший вид на дом Брейдена. В его спальне все еще горел свет. Я взяла телефон и написала ему сообщение:

Поболтаем у забора?

Конечно.

– Привет, – поздоровался он, когда мы подошли к разделяющему нас деревянному барьеру.

– Привет, – вторила я, ожидая, что Брейден заговорит первым, хотя это я позвала его сюда.

Меня просто смутила опрометчивость этого поступка. Вместо того чтобы стоять лицом к забору, разглядывая через дощечки затененную фигуру Брейдена, я присела, как прежде, прислонившись к забору спиной, и посмотрела на луну. Было гораздо легче разговаривать с луной, а не с Брейденом. По крайней мере, о чем-то важном. Брейден тоже сел.

– Не спится? – спросила я.

– Да, – сухо ответил он.

Я потерла ноющую шею:

– Ты когда-нибудь делал что-то глупое, после чего ощущал бы себя виноватым?

– Да. – Вновь сухой ответ. – Что ты сделала?

Притворилась, будто моя жизнь полная.

– Солгала.

– Кому?

– Моей начальнице.

– О чем?

– О… – Почему луна разжигает во мне желание поведать все свои секреты Брейдену? – Чем-то действительно глупом, но теперь не знаю, как сказать ей правду.

– Какая у тебя начальница?

– Странная. Мне кажется, она участвовала в каком-то духовном путешествии по всему миру или что-то в этом роде и теперь считает, будто достигла своего рода душевного спокойствия. Теперь ее жизненная цель – восстанавливать сломленные души.

Иногда в раздумьях Брейден слегка оттягивал нижнюю губу, и сейчас я услышала это в его ответе:

– И она считает, твоя душа сломлена?

Облака вокруг луны пылали белым.

– Нет. Не моя. Ну да, и моя тоже, но не только. Душа каждого. Она считает, душа каждого человека сломлена.

– Каждого, кроме ее.

– Да, точно!

– Поэтому ты ей солгала – чтобы отвести от личного?

– Да.

– Не стоит переживать. Она не имеет права вмешиваться в твою жизнь. Если это не что-то важное, тогда забудь об этом.

Я просто оживила мертвого человека, вот и все, ничего важного.

– Да, наверное, ты прав.

– Это впервые?

– Что?

– Когда я прав?

– Ха-ха.

Мы оба замолчали. Стало так тихо, что я даже услышала его дыхание – размеренное и глубокое. И с каждым его вдохом мои плечи, казалось, все больше расслабляются.

– Но если это что-то важное… – Он осекся, и мои плечи тут же вновь напряглись. – Это просто тебя съест.

Он был прав. Из моих внутренностей уже готовилось изысканное блюдо.

– Что ж, поскольку уничтожение начнется с более бесполезных органов, у меня еще есть время.

Он засмеялся.

– Ты ешь много морковки, – сказала я.

– Гм… что?

– Ты любишь морковку. Мой следующий факт о тебе. Помнишь, игра, доказывающая, что я знаю больше о тебе и твоей скучной жизни, чем ты о моей?

– Но морковь – не моя любимая еда. – Он произнес это так самодовольно, будто я только что проиграла.

– Я этого и не говорила. Я сказала, что ты ешь много морковки. Может, она и не входит в список «Любимая еда» в твоем дневнике «Мои любимые вещи», но ты ее действительно любишь.

– Нет, не входит, она в другом списке – «Любимые овощи».

– Я так и знала.

– Ладно, мой ход… Ты постоянно ешь хлопья «Кокоа криспиз». Причем у тебя это громко получается.

– Просто хлопья так хрустят.

Следующие несколько минут мы перечисляли любимые вещи друг друга. Его: цвет – синий, предмет – история, еда – стейк, день недели – суббота. Мои, соответственно: красный, физкультура, пицца, пятница (раньше суббота, пока я не встряла с работой).

– О, и еще, – объявил он. – Ты ненавидишь девушек с блестящими надписями на задницах.

Я рассмеялась:

– Откуда ты знаешь? – Никогда это не озвучивала.

– Видел твое лицо, когда перед нами шла девушка с надписью «сочный» на заднице. Забавное зрелище.

– Да, это правда. Я не фанатка подобного. – Я подняла указательный палец вверх, хотя он и не мог меня видеть. – Никогда не встречайся с девушкой, которая делает из своей задницы рекламный щит.

Он хмыкнул в ответ.

– Что? – спросила я.

– Похоже, ты впервые высказалась насчет того, с кем я не должен встречаться. Чего еще мне следует избегать?

– Я не знаю твой тип девушек, Брейден. – Нормальные девчонки были далеки от круга моих друзей, поэтому я даже не пыталась их понять. – Не представляю, какие тебе не подходят. Честно говоря, я даже не уверена, что девушка с яркой надписью на заднице не подходит, поскольку и дольше минуты не разговаривала с такими, как она.

– Уверен, в скором времени Гейдж приведет одну такую, поэтому ты сможешь это выяснить.

Я прыснула со смеху:

– Это точно!

– Что ты этим хотела сказать?

– Ты о чем?

– О том, что ты не знаешь мой тип девушек.

– Откуда мне знать? Если я и зависаю с кем-то, то только на стадионе.

– И?

На секунду меня сразил шок. Я правильно поняла? Он намекнул, что мог бы встречаться с девчонками из моей команды, познакомь я их? У Брейдена давненько не было подружки, но, уверена, они знали больше о ногтях, чем об обороне.

– И… думаю, что я все равно не знаю твой тип.

– Верится с трудом, – хмыкнул он.

Мои щеки начало покалывать, а руки покрылись мурашками. Но я не позволила мыслям унестись за желаемым. Это ничего не значит. Абсолютно ничего. Он просто имел в виду, что я, хорошо зная его, могла бы определить тип девушки, с которой он мог бы встречаться. И это так, я действительно знала, с какой девушкой он согласился бы встречаться. С той, которая всегда укладывает волосы, знает, как подобрать красивую одежду, и не носит кроссовки по любому поводу.

Брейден прочистил горло.

– Ну, у тебя есть соответствующий факт обо мне или я победил?

Я немного растерялась. О чем мы говорили? А, он заявил о моей неприязни к блестящим надписям на задницах.

– Ты правда думаешь, что сможешь так легко победить? – Значит, теперь мне нужно выяснить, что он ненавидит в парнях? Я представила Брейдена в школе. Он ко всем относился лояльно, хоть и был спортсменом. – Что ж, поскольку на самом деле я ничего не имею против девушек с надписями на заднице, а просто считаю, что они следуют ужасной моде, тогда факт будет таким – мокасины.

– Мокасины?

– Да, ты считаешь, парни не должны их носить.

Он издал хриплый смешок:

– Ладно, пусть будет так.

– Но…

– Что «но»?

– Но это не совсем верно. Если дело не в моде, тогда почему они тебе не нравятся?

– Ну, дело скорее не в самих мокасинах, а в парнях, которые их носят.

– Серьезно? – Вот это новость. – А что с ними не так?

– Обычно это богатые, высокомерные снобы, которые считают, что мир им что-то должен. Вроде членов студенческого братства.

– Обалдеть, и все это из-за одной пары обуви? А ты не обобщаешь, Брейден?

– Может быть. И все же будь осторожна с парнями в мокасинах, Чарли. Обувь очень многое говорит о человеке.

Я посмотрела вниз на свои босые ноги и пошевелила пальцами. Интересно, распространяется ли это правило на девушек? Или только к парням относится?

– Взяла на заметку. Итак, не встречаться с парнями, которые пьют V8, носят мокасины и укороченные джинсы…

– Кто установил правило об укороченных джинсах?

– Гейдж.

– Отличное решение. – В его словах я услышала улыбку. – И сколько же правил он уже придумал?

– Слишком много. Я не помню и половины из них. – Конечно, большинство шуточные, но я все равно глубоко сомневалась, что хоть какой-нибудь парень сможет соответствовать нелепым критериям моих братьев.

– Не переживай, я делал для тебя заметки. И этот пункт тоже добавлю в список.

Я хихикнула, а Брейден громко зевнул.

– Ладно. Я лучше пойду спать, иначе завтра тебе придется идти вместо меня в школу на футбол.

Я улыбнулась. Поразительно, когда я вышла на улицу, чувствовала себя ужасно, а сейчас внутри меня все трепетало.

– Обуй правильную обувь, – произнесла я напоследок.

– Всегда.

 

Глава 10

– А вот и она. – Линда указала на девушку с сумкой, способной вместить с десяток футбольных мячей. Это все косметика? – Кстати, она немного болтлива.

Дверь распахнулась, и в магазин со своей огромной сумкой вошла девушка примерно моего возраста.

– Привет! – поздоровалась она, подойдя к нам. – Я чуть не заблудилась, хотя уже бывала здесь, да и Старый город совсем крохотный. Я почему-то думала, магазин находится на Пятой улице, а не на Четвертой, и так расстроилась от одной только мысли, что не успею вовремя. Я разослала рекламки, так что нам необходимо все подготовить. Я так взволнована! Где мне можно расположиться? О, эта стойка подойдет. Разгружусь на ней. Вы ведь нашли специальный стул, о котором мы говорили, верно?

Немного болтлива? Да она говорит со скоростью пятьсот слов в минуту, не меньше!

Девушка посмотрела на меня:

– Ты, наверное, Чарли. Я – Эмбер. Ох, вы только посмотрите на нее! Она вверяет мне совершенно чистый холст, никаких накладных ресниц и прочего. И мне даже придется выщипать тебе брови? Это будет здорово! – Она подошла ближе и изучила мое лицо. – У тебя прекрасный овал лица и просто идеальная кожа. Сегодня мы продадим много косметики!

Разве ей не нужно дышать? Я не услышала ни единого вдоха во время ее речи. Глубоководные водолазы умеют задерживать дыхание на семь минут. Неужели болтуны олимпийского калибра тоже?

Линда рассмеялась, будто Эмбер развеселила ее жутко смешным анекдотом.

– Ладненько, до начала занятия полчаса. Если мы сдвинем некоторые стойки с одеждой в сторону, то сможем поставить стулья прямо в центре. Стулья ведь привезли? Я вчера звонила уточнить, мне сказали, что их привезут сегодня утром, но я их не вижу.

– Они на складе, – успокоила ее Линда.

– Начну расставлять, – сказала я. Мне нужна была передышка – от Эмбер слишком быстро устаешь.

– Огромное спасибо, а я пока подготовлю косметику.

* * *

Меньше чем за пять минут нашего занятия я поняла, что никогда больше не хочу этим заниматься. Эмбер объясняла собравшимся, как правильно выщипывать брови, и мое лицо саднило от боли. Пока что мне удавалось сдерживать рвущиеся изнутри крики, чтобы не оглушить всех присутствующих, но я не знала, насколько меня еще хватит. Нос зудел, а глаза слезились.

– У Чарли и так очень красивая форма бровей, поэтому не будем увлекаться. Лишь немного приведем в порядок.

Интересно, на что же тогда похоже полное приведение в порядок?

Я отключилась, полностью абстрагируясь от присутствующих. Мысленно начала разбирать баскетбольные матчи, и плечи сразу же расслабились. До поездки в лагерь еще пять недель – уверена, папа позволит мне бросить эту работу. Со стороны Линды будет непрактично сохранять место за мной, если учесть, что придется уехать на неделю, а сразу по возвращении пойти в школу. Лагерь и школа – весомые аргументы. К тому времени я заработаю… Подсчитав в уме, я поняла, что денег не хватит на покрытие моих штрафов. И все же папа меня простит. Должен простить.

Сложно сказать, сколько прошло времени. Думаю, если бы я подсчитывала количество слов, произнесенных Эмбер, я бы с легкостью это выяснила. Она не замолкала ни на секунду.

Наконец она отошла в сторону и сказала:

– Вот так выглядит дневной образ линии «Макс».

Несколько человек ахнули. Это хорошо или плохо?

– На следующей неделе мы покажем вечерний образ. В ваших рекламках есть бланки заказов, и, пожалуйста, не стесняйтесь задавать вопросы. Большинство товаров имеются в наличии. Также здесь, в «Восточном базаре», я оставлю косметику на случай, если сегодня вы не сможете купить все, что хотите.

Сколько еще мне придется просидеть здесь, прежде чем я смогу пойти умыться? От нетерпения я начала постукивать ногой. У меня уже все затекло. Несколько человек подошли поговорить с Эмбер, я же для них была лишь манекеном, лицо которого они разбирали на вопросы. Ответить им я бы не смогла, но все равно это было странно.

Подошла Линда и погладила меня по плечу:

– Ты очень хорошо справилась. И выглядишь просто изумительно.

В ответ я лишь пожала плечами.

– Посиди еще минутку, я возьму камеру и сделаю снимок для твоей мамы.

Мой желудок скрутило от вины.

– Спасибо, Чарли, – пропела Эмбер, когда Линда ушла. – Ты просто идеальный холст. Твое лицо словно специально создано для демонстрации макияжа. Даже не верится, какими огромными кажутся твои глаза благодаря туши.

И? Огромные глаза – это хорошо?

Больше не добавив ни слова, Эмбер переключила все свое внимание на собравшуюся очередь с заказами в руках.

Линда вернулась уже с камерой и сделала несколько снимков.

– Пойду распечатаю один. Я быстро, присмотри за магазином.

– Не стоит утруждаться. Правда, – всполошилась я.

Но она лишь отмахнулась, не сбавляя ход.

Очередь наконец уменьшилась; люди, болтая, покидали магазин с симпатичными фиолетовыми пакетиками в руках.

– Не забудьте рассказать о нас друзьям и приходите на следующей неделе полюбоваться на вечерний образ «Макс», – каждому напоследок говорила Эмбер.

После того как магазин опустел, к нам присоединились две девушки – такие же размалеванные, как и Эмбер.

– Эмбер, ты просто умница!

– Ну что, девочки? Легко, правда? Вы тоже сможете найти себе по магазину. Возможно, кому-то даже удастся попасть в магазин в центре города. С таким заработком я точно смогу обновить свой гардероб к осени.

– Эмбер, Линда сказала, у тебя есть какое-то хорошее средство для снятия макияжа? – спросила я, пока девушки не углубились в разговор об одежде.

– Ты хочешь все смыть? – удивилась одна из подруг Эмбер.

– Ну, у меня после работы игра, так что все размажется.

Улыбнувшись, Эмбер достала из своей сумки зеленую упаковку:

– Держи, это салфетки для лица. Одной тебе вполне хватит.

Я взяла их:

– Спасибо.

– Ой, Чарли, если хочешь, могу отдать тебе косметику, которую сегодня использовала, по себестоимости.

– Мм… мне еще не заплатили.

Она взяла один из толстых каталогов косметики, открыла последнюю страницу, где была ее фотография, и обвела свой номер телефона.

– Хорошо, позвони, если передумаешь, – сказала она, вручая мне каталог.

Как раз вернулась Линда. Я указала ей на служебное помещение, спрашивая, можно ли уйти, и она кивнула.

– Чарли, – вдруг позвала Эмбер. Я обернулась. – Мы втроем идем обедать. – Она указала на своих подружек. – Хочешь с нами?

Что может быть хуже, чем сидеть с тремя едва знакомыми девчонками и думать, что сказать?

– У меня уже есть планы. Может, в следующий раз?

– В следующую субботу. – Она улыбнулась. – Ловлю на слове.

Как только я отошла от них, сразу достала салфетку, чтобы оттереть лицо. Зайдя в уборную, остановилась перед раковиной. И когда увидела себя в зеркале, у меня перехватило дыхание. Девушка в зеркале напомнила мне фотографию, что висела у нас в гостиной, – на ней была моя мама в день свадьбы. Сердце сжалось, и я начала тереть сильнее.

* * *

– Что делаешь? – спросил Гейдж, ворвавшись в мою комнату после единственного стука.

Я быстро перевернула сделанную Линдой фотографию, которая лежала на столе:

– Ничего.

– Э-э, ладно. Не буду совать нос в твои дела. После такой реакции не уверен, хочу ли вообще знать, что у тебя там.

– Вот и правильно, это тебя не касается. Зачем пришел?

Он плюхнулся на мою кровать:

– Завтра мы едем играть в диск-гольф в парк Вудворд. Ты с нами?

– Конечно. – Я взглянула на часы. Ровно десять. – Эй, побегаешь со мной?

– Когда?

– Сейчас.

– Нет, но спасибо, что предложила.

– Спасибо, что отказался.

– Уже десять. Если я сейчас побегаю, то потом не смогу уснуть.

А я не смогу уснуть, если сейчас не побегаю.

– Пожалуйста, Гейдж. Я буду любить тебя вечно.

– Хм… да я и так обладаю твоей вечной любовью, но, возможно, сработает другая взятка. Например, ты можешь показать мне, что это такое. – Он указал на фото на моем столе.

Ни. За. Что.

– Ага, размечтался. Я не настолько нуждаюсь в пробежке. – Я убрала фотографию в ящик стола.

– Что, правда? Теперь у меня появилась цель в жизни – выяснить, что ты скрываешь.

– Пустая трата времени.

– Может быть. Но у меня возникло такое звенящее чувство прямо вот здесь, – он показал на свое сердце, – что оно того стоит.

– Проваливай, пока я не надрала тебе задницу.

По пути к выходу Гейдж схватил меня за хвостик, увлекая вместе со стулом назад, и аккуратно опустил на пол.

– Идиот, – буркнула я, глядя на него вверх ногами.

* * *

Дождь грохотал по окну. Красный дождь. Так сильно, что сверху на стекле образовалась трещина и медленно поползла вниз. Белая линия разделила окно на две равные части, и вдруг оно разлетелось, осыпая всю мою комнату осколками.

Я резко села в кровати.

Если бы я умела контролировать свое подсознание, сделала бы так, чтобы мне никогда не снились сны. Должен же быть какой-то способ решить эту проблему. Гипноз или что-то в этом роде. Может быть, беговая дорожка. Каковы шансы, что папа мне ее купит?

Спустившись вниз, я приготовила себе горячий шоколад и включила ноутбук. Ввела в строку поиска «сонник» и отыскала слово «дождь». В моих снах всегда был дождь.

Капающий дождь – это метафора слез, плача и печали.

Ну да, конечно. Не помню, когда вообще в последний раз плакала.

Тогда я вбила «значение повторяющихся снов».

Сны – это сообщения, которые пытается донести до нас наше подсознание. Повторяющиеся сны могут быть очень важными сообщениями. Зачастую они приходят в виде кошмаров. Повторяющиеся сны могут представлять собой реальную жизненную проблему, которую вы не рассмотрели и не разрешили. Преодоление или разрешение этой проблемы может помочь избавиться от повторяющихся снов.

Я еще раз перечитала абзац. Есть ли вообще научное обоснование у этого глупого онлайн-сонника? Я тоже могу составить подобный бред!

Закрыв ноутбук, я подошла к задней двери и взглянула на дом Брейдена. Два часа ночи, он уже точно спит. Писать ему сообщение будет совершенно эгоистично с моей стороны. Я это понимала, но все равно взяла телефон и долго смотрела на имя Брейдена в контактах.

Оставив телефон в комнате, я вышла на улицу. Свет в его комнате не горел, как и во всем доме. Может, он выйдет сам, как сделал это в первый раз? Тогда это не будет эгоистично.

Я вытянула шею, чтобы посмотреть, стоит ли на подъездной дорожке машина его отца.

Стоп!

Получается, я надеюсь, что его отец вернется домой пьяным и выгонит Брейдена из дома? Ну, это еще более эгоистично, чем если бы я просто написала ему сообщение.

– Прости, – прошептала я. – Надеюсь, твой отец никогда больше не придет домой в таком состоянии. – Я положила ладошку на забор, словно таким образом отправляла эти слова Брейдену. Затем села на землю и ощутила ее тепло. – Мне часто снится мама, – сказала я луне. – Как можно скучать по кому-то, кого никогда не знала?

Будь Брейден здесь, что бы я противопоставила этому факту? О чем он грезит? О том, как покидает это место? Брейден был на год старше меня, как и Гейдж. Это был его последний год в школе. А что потом? Я всем сердцем чувствовала, что, как только он облачится в мантию выпускника, сразу уедет. Зачем ему оставаться в таком доме? От этой мысли мое сердце сжалось. Хочется верить, что его дружба с нашей семьей, с Гейджем… со мной задержит его здесь.

 

Глава 11

– Я умею играть, – взбунтовалась я, скидывая с себя руку Брейдена. – Мне не нужны поблажки.

– Я просто хочу помочь, Чарли.

– Прости, ты что, заделался профессиональным инструктором по диск-гольфу и забыл нам об этом рассказать?

– Ты такая упрямая, – буркнул он.

– Если мне потребуется помощь, я сама попрошу.

– В том-то и дело, ты никогда не просишь, – подпел Брейдену Джером.

– Потому что мне не нужна помощь. А теперь отойдите, пока я вас всех этим не ударила.

Брейден демонстративно сделал огромный шаг назад.

Я проанализировала расположение деревьев вокруг нас, надеясь, что не попаду ни в одно из них, доказав тем самым правоту Брейдена. Природа наградила этот парк множеством препятствий для игры в диск-гольф. Слева от нас залаяла собака, а затем пробежала мимо, гонясь за теннисным мячом; ее хозяин свистнул.

Сосредоточившись на игре, я выпрямилась и бросила фрисби, который приземлился в пяти футах от корзины, оставив позади фрисби Брейдена по меньшей мере футов на десять.

– Получай!

Он закатил глаза, будто желал, чтобы судьба прямо сейчас преподала мне урок, и расстроился, что этого не произошло. Может, Брейдену стоило разуть глаза и увидеть, что судьба пытается преподать урок ему?

Гейдж с Брейденом переглянулись, и по хитрой улыбке Гейджа я поняла, что они уже прикинули, как меня за это наказать.

– Я следующий, – сказал Гейдж.

Только он замахнулся, как Натан его остановил:

– Заступ.

Мы все посмотрели на ногу Гейджа, которая на несколько сантиметров заступала за номинальную линию.

– Натан, не будь занудой, – посетовал Гейдж.

– Прекрасно, хочешь смухлевать – вперед.

Зарычав, Гейдж убрал ногу за линию, запустил фрисби, и диск, отклонившись вправо, угодил в куст.

Натан разразился смехом.

– Ты залез мне в голову, Натан.

– Ты сам впустил меня, лопух.

Гейдж отправился искать фрисби, а когда вылез из куста в облепленной листьями футболке, поднял над головой собственный диск в стиле тай-дай и еще один – алый.

– Я нашел потерянную душу.

– Информация о владельце должна быть сзади, – подсказал Джером.

Гейдж перевернул фрисби:

– Вы только посмотрите. Этот фрисби принадлежит мисс Лорен Флетчер.

– Девушка, которая играет в диск-гольф? – восхитился Джером. – Сексуально.

Гейдж скривил губы:

– Ну не знаю… Девушка, которая играет в диск-гольф? Да она, скорее всего, похожа на парня. Какая-нибудь большая, крепкая штучка.

Парни захохотали, как будто не понимая, что я стою рядом… и тоже играю в диск-гольф. А может, именно такой они меня и видели. Может, большинство парней видят меня именно такой?

Натан выхватил у Гейджа диск и засунул его в свой ранец:

– Нужно вернуть ей фрисби.

– Как скажешь, – ответил Гейдж.

Я до последнего не знала, что затеяли Брейден с Гейджем. Когда мы проходили мимо мутного пруда, который якобы являлся живописным озером, Брейден схватил меня под руки, а Гейдж за ноги. Я начала пинаться и брыкаться, но они вцепились в меня мертвой хваткой.

– Джером, – произнес Брейден, – позволь научить тебя, как правильно бросать человека в воду.

– Хм… всегда задавался вопросом, совершенна ли моя техника в столь серьезном деле, – сказал он, потирая щетинку на подбородке. – Пожалуйста, просветите меня.

– Что ж, сначала, – высоким голосом заговорил Гейдж, и я умудрилась освободить ногу и пнуть его в грудь. Брат чертыхнулся, но вновь схватил мою ногу. – Сначала надо раскачать. Вот так.

Меня начали размашисто раскачивать из стороны в сторону.

– Ага, понял.

– Нас выгонят из парка, если вы ее туда бросите, – вмешался Натан.

– Да, послушайте Натана, пожалуйста, – взмолилась я. Камыши, наводнившие пруд, маячили передо мной с каждым нисходящим покачиванием.

– Кто нас выгонит? Полиция парка? – усмехнулся Гейдж.

– Затем, – продолжил Брейден, – когда объект достигает высоты замаха, берешь и отпускаешь.

И они это сделали. Я, сминая камыши, со шлепком приземлилась прямо в мелководье. Взлетели несколько уток, и я позволила себе погрузиться в грязную воду, которую летнее солнце превратило в теплое болото. Когда отталкивалась от дна, мои пальцы провалились в жижу.

– Вы двое просто отлично преподаете, – похвалил Джером. – Спасибо, что поделились со мной своей мудростью.

Я поднялась, и с меня покатились огромные куски грязи.

– И кому нужны спа-процедуры, когда я могу принимать грязевые ванны прямо во время игры в диск-гольф?

Я провела рукой от плеча к запястью, счищая грязь, затем проделала то же самое с другой рукой. И, выбравшись из пруда, прямиком направилась к Гейджу с твердым намерением подарить ему наикрепчайшие объятия. Однако он догадался, что к чему, и бросился бежать. Погнавшись за ним, я резко развернулась и застала Брейдена врасплох. Обняла его сзади.

– На чьей машине мы сегодня приехали? – спросила я, прижавшись щекой к его спине. – Ох, точно, на твоей. Я сяду спереди.

Я почувствовала, как он застонал.

– У тебя большой багажник, – небрежно отметил Натан.

Я ахнула и отпустила Брейдена:

– Натан!

Его щеки покраснели.

– Я же не серьезно.

Я улыбнулась. Как будто ему нужно было это уточнять. Гейдж подкрался сзади, сохраняя между нами приличное расстояние.

Компания ребят, которая проходила игровую дистанцию за нами, рассмеялась, увидев эту сцену, а затем один из них спросил:

– Эй, вы закончили?

– Да, – ответила я и, хлюпая водой в кроссовках, направилась к машине. – Не стесняйтесь. Мы уходим.

– Уходим? – в напускном неверии спросил Брейден. – Но нам осталось пройти всего два отрезка. Ну же, Чарли, мы не можем вот так все бросить.

Он высмеивал меня и то, что я сказала Дейву несколько недель назад во время игры в футбол, когда ему позвонили насчет бабушки. Этот завуалированный упрек сильно меня задел.

– Ладно, давайте продолжим игру.

– Я просто пошутил. – Он положил руку мне на плечо.

– Нет, я хочу продолжить, – спокойно ответила я. – Ты прав, мы почти закончили.

– Но с твоих шорт стекает грязь, – парировал Брейден. – Не самое приятное зрелище.

– Заткнись. Кто со мной? – спросила я, когда компания ребят прошла этот отрезок, теперь обогнав нас.

Подобрав фрисби, я промаршировала к старту.

* * *

Когда мы закончили и вернулись к машине, Брейден открыл багажник.

– Не будь придурком, – сказала я. – Я туда не полезу.

Он бросил на меня сердитый взгляд и вытащил покрывало:

– Я просто доставал тебе подстилку. – Он протянул мне покрывало.

– Ох. Спасибо. – Я взяла покрывало и накинула на спину. – Извини. – Не следовало называть его придурком, даже в шутку, – я ведь прекрасно знала, что это слово его бесит.

Ребята забрались в машину, но Джером остановил меня, кивая на водительское сиденье Брейдена:

– Неужели трудно иногда позволять парню чувствовать себя нужным?

– Что?

– Тебя бы убило, если бы ты прислушалась к его советам?

Я посмотрела на Брейдена, потом вновь на Джерома. Брейдену хотелось почувствовать себя нужным? Что-то заставляло его чувствовать себя ненужным? С ним происходило что-то, чем он делился с Джеромом, «очень хорошим слушателем»? Меня захлестнула волна ревности к тому, что Джером мог знать о Брейдене что-то, чего не знала я.

– Да! Возможно, убило бы.

Он закатил глаза и направился к пассажирскому сиденью.

 

Глава 12

Когда в следующий четверг я пришла на работу, лицо Линды озаряла предвосхищающая улыбка.

– Что случилось? – спросила я.

– Иди переодевайся, а после я все тебе расскажу.

Скорее всего, она считала странным, что ее модную одежду я носила только в магазине. Но меня больше волновало мнение братьев, нежели ее. И я не жила своим разумом… или как там она говорила. Я жила с кучей парней, которые любили надо мной подшучивать. Переодевшись, я вышла и в ожидании посмотрела на нее.

– Ладно, закрой глаза, – скомандовала она.

Подыгрывая ей, я закрыла глаза.

– Готова? Теперь можешь открывать.

Я открыла и увидела в ее руке чек на сто пятнадцать долларов. Чек, выписанный на мое имя.

– Что это?

– Твоя доля за занятие по макияжу.

Взяв чек, я уставилась на число. А я ведь собиралась сказать ей, что больше не хочу этим заниматься. Однако сотня баксов за несколько часов сидения на стуле в корне меняла дело. Так я быстрее погашу свой долг.

– Все прошло на ура, поэтому мы проведем еще как минимум два занятия, а там посмотрим, как пойдет. – Она вытащила из-под стойки флаер и протянула мне. В правом верхнем углу была моя фотография с накрашенным лицом.

– Ого. Что это?

– Твоя фотография с прошлой субботы. Мне показалось, ты не будешь против.

– Я думала, вы распечатывали снимки для моей… семьи… – Мне не хотелось снова упоминать маму. Это действительно съедало меня изнутри. – Чтобы оценить…

– Они ей понравились?

– Да. Они замечательные. – Это ведь не ложь, верно?

– Прости. Надо было тебя спросить. Просто получилась такая хорошая фотография, вот я и предложила ее Эмбер.

Я еще раз взглянула на снимок. Это просто глупый флаер. Надеюсь, меня никто не узнает. Во всяком случае, мои друзья и братья точно не интересуются косметикой.

* * *

Ночью я снова не могла уснуть. Мой мозг неустанно прокручивал недавний сон. Была лишь полночь – не так уж поздно, – поэтому, когда я выглянула в окно и увидела, что в комнате Брейдена горит свет, то сразу написала ему сообщение:

«Выйдешь?»

Он ответил практически сразу:

«Да, увидимся через минуту».

Я услышала, как вслед за моей дверью закрылась его, и мы синхронно подошли к забору. Он прислонился плечом к доске, и я уловила запах его дезодоранта. Такой знакомый тонкий запах свежести.

– Как дела? – спросил он.

– Так себе.

Я села, прислонившись спиной к забору, и он сделал то же самое.

– Сегодня опять не бегала?

– Да.

– Ты приходишь сюда каждую ночь, когда не бегаешь?

– Нет. Не считая тех двух ночей с тобой, я приходила сюда лишь однажды.

– Нужно было мне написать.

– Было два часа ночи.

– Ну и что?

– Может, я и эгоистка, но даже я испытываю иногда угрызения совести.

Он засмеялся.

Я не знала, почему позвала его. Мне хотелось обсудить с ним что-то важное. Но что? Было приятно разделить с кем-то свой беспокойный ночной мир. Мои братья спали как убитые. Почему мой мозг не может так легко отключаться? Мне было неловко расспрашивать братьев о маме. Я не хотела их расстраивать, ведь они двигались дальше. Может, они двигались дальше благодаря реальным воспоминаниям о ней, в то время как я располагала лишь своим воображением. Почему мое подсознание так болезненно на это реагирует?

– Почему ты так много бегаешь?

– Нужно поддерживать форму для баскетбола, иначе в первые недели занятий все будет жутко болеть.

– Значит, ты пробегаешь… сколько, шесть-семь миль в день, чтобы спастись от двух недель боли? Ты как будто тренируешься для марафона, а не для баскетбола.

– Еще пробежки помогают мне заснуть.

– Большинству людей не требуется изнурять себя, чтобы заснуть.

– Верно. Многие просто принимают снотворное.

У него вырвался короткий смешок – как всегда, когда сказанное его удивляло.

– Да. Твой метод более естественный. – Долгое молчание. – Ты ловко уходишь от вопросов, но меня интересовало, почему ты не можешь заснуть.

Я сказала себе, что он – просто голос. Я могу разговаривать с бестелесным голосом. Или с луной. Я всегда могла откровенно поговорить с луной. Я нашла на небе яркую половинку луны, освещавшую все вокруг.

– Мне снятся кошмары, – наконец произнесла я. Брейден, должно быть, почувствовал, что мне необходимо выговориться, и просто молча ждал, когда я продолжу. – О моей маме и ночи, когда она умерла. Похоже, мое подсознание веселится, подкидывая мне разные сценарии ее смерти, даже самые нереальные. Та ночь… пожалуй, та ночь – единственное воспоминание, которое у меня о ней осталось. А я даже не знаю, не является ли оно всего лишь игрой моего воображения.

Я никогда никому не рассказывала о своих кошмарах, даже Гейджу, который больше всех знал о том, что творится у меня в голове. Я ощутила странное освобождение, будто просто открылась луне.

– И что ты в них видишь?

– Разное. Дождь, разбивающиеся окна, машины. И конечно же маму.

– Сочувствую.

– Ненавижу это, а пробежки исключают бессонные ночи.

– Это куда правдоподобнее отмазки с баскетболом.

– Они также помогают и для баскетбола.

– Не сомневаюсь. – Несколько минут молчания. – Ты научилась кататься на велосипеде, когда тебе было четыре. Я так завидовал, ведь сам все еще ездил с учебными колесами.

Я обрадовалась тому, что он переключился на нашу игру в факты.

– О, я помню твои учебные колеса.

– Серьезно? Потому что, как только ты научилась кататься на велосипеде, я решил, что тоже должен, и убил всю субботу на обучение ездить без них. Ты заставила меня от них отказаться.

Я улыбнулась, вспоминая его детство, чтобы противопоставить соответствующий факт.

– Как насчет того, что в первом классе ты сказал учительнице, что мой папа – это твой, а когда твой папа пытался забрать тебя домой, ты закричал: «Этот мужчина хочет меня похитить»? Твой отец так смутился.

– Да, я тогда завидовал, что вы есть друг у друга, у меня же не было ни братьев, ни сестер.

– Теперь ты в ловушке безумия. Ты один из нас, малыш, хочешь ты этого или… – Я замолчала, поскольку до меня дошел истинный смысл его намерения обсудить мою езду на велосипеде. Он не вернулся к игре. – Подожди. Мне было четыре?

– Да.

– Значит, мама была жива, когда я училась кататься…

Я стала сканировать воспоминания, пытаясь представить ее там, перед нашим домом, наблюдающую за моим обучением. Вот папа, он бежит рядом, поддерживая сзади мой велосипед, чтобы я не упала. Я постоянно прошу его отпустить. Но он не отпускает. Мама за нами наблюдала?

Я крепко закрыла глаза. «Разреши мне объехать вокруг квартала», – попросила я. «Я поеду с ней», – предложил Джером. Он нарезал круги вокруг меня. Ему, должно быть, было почти девять. Мы доехали до угла, и только тогда я поняла, что еще не тренировалась поворачивать без учебных колес. Поддавшись страху, я даже не попыталась повернуть и въехала прямо в дорожный знак. Джером поднял меня, посадил обратно на велосипед и показал, как надо. Я падала на каждом углу, но доехала до дома, оцарапав лишь одну коленку.

Мама позаботилась о ране?

Нет. Папа. Это точно. Я вспомнила, как сидела на столешнице, пока он дул на колено и говорил, что я сильная. Как такое возможно? Как возможно, что я помню такие мелочи, но ничего не помню о маме?

– Ты сейчас на нее очень похожа.

Мое горло слегка сдавило.

– Угу.

Я уже это знала. Помимо свадебного снимка в гостиной, у нас была целая коробка с ее фотографиями. Именно так я ее и помнила, как на снимках: стоящую рядом со мной, пока я задуваю три свечки на торте; удивленно смотрящую с кресла, в котором она читает книгу; в бейсболке, подбадривающую Джерома на игре между классами. Я помнила фотографии, но не события.

– Что еще ты о ней помнишь?

– Она была тихой… – Он замешкался. – Она часто приходила к моей маме. Однажды я вошел в кухню, где они разговаривали… и она плакала.

– Что?

– Я хорошо это помню, поскольку испугался, что мама на меня разозлится за то, что я их прервал.

– Из-за чего моя мама могла расстроиться?

– Не знаю. Моя мама гладила ее по спине, и она…

– Сколько тебе было? – Я прижалась спиной к забору.

– Не знаю. Около семи.

– Как ты смог это запомнить?

– Это просто одно из ярких воспоминаний.

По неведомой мне причине в груди вскипел иррациональный гнев.

– Ну, может, она переживала за твою маму. Может быть, она умоляла ее бросить твоего придурка-отца.

– Мой отец запил только после травмы спины, пять лет назад. – Его голос был таким напряженным, полным боли.

Я встала.

– Ну, у моей мамы была идеальная жизнь, поэтому я даже не знаю, что ее могло расстроить.

– Чарли.

– Я устала.

Я вернулась домой и громко хлопнула дверью.

 

Глава 13

На следующее утро, проснувшись, я увидела, как Гейдж листает каталог Эмбер.

– Ничего не хочешь мне рассказать? – спросил он. – С каких пор ты…

Я бросила ему в голову подушку:

– Может, я решила стать больше похожей на девушку.

– Ну конечно. Папа взбесится, если увидит тебя с таким макияжем. К тому же это не ты.

И что это значит? Я посмотрела на девушку на обложке каталога. Она была нежной, женственной и красивой, как мама на свадебной фотографии в гостиной. Так с чего вдруг я на нее не похожа?

Я перевернулась на живот и накрыла голову руками. Кого я обманываю? Это вовсе не я.

– Его принесли мне на работу.

– Эмбер? – спросил он, поворачивая каталог и показывая мне ее фотографию, которую она обвела синими чернилами. – Эта девушка? Потому что, если это она, то ты просто обязана нас познакомить. Она секси.

Я вылезла из кровати и отобрала у него каталог:

– Что тебе нужно?

– Мы идем играть в футбол на пляже. Собирайся.

– Я сегодня не в настроении.

Он замер, а затем осмотрелся вокруг, словно находился в какой-то альтернативной реальности:

– Мм… что? Ты не в настроении играть в футбол? – Он положил руку мне на лоб, а затем покрутил меня: – Эмбер, что ты сделала с моей сестрой?

Если честно, я просто не хотела видеть Брейдена, так как знала, что плохо повела себя ночью. Его слова застали меня врасплох, и я сделала из него и его семьи козлов отпущения, чтобы почувствовать себя лучше. И все же, хоть я и понимала, что это его задело, его слова до сих пор не давали мне покоя. Поэтому я не была готова извиниться.

– Мне скоро нужно на работу. – Нет, не нужно, у меня выходной, кроме того, по будням я работаю только вечером.

Но Гейдж не распознал мою ложь.

– Вся эта работа нарушает твой образ жизни. Тебе стоит поговорить с папой, скажи, что ты уже усвоила урок. Уверен, он просто хотел посмотреть, сможешь ли ты найти работу.

– Да, точно. Я с ним поговорю.

Позже. Я начала зарабатывать хорошие деньги… да и работа была не такой уж плохой, как казалось сначала. Мои братья никогда ничем подобным не занимались, это было только моим, и мне в каком-то смысле это нравилось.

– Серьезно? Никакого футбола?

– Да.

* * *

Когда на следующий день я складывала кофты на стойке, Линда подошла мне помочь:

– Сегодня твоя аура синяя. В большинстве случаев это означает печаль. Все в порядке?

Вау, даже моя аура была расстроена размолвкой с Брейденом.

– Да. – Я сложила еще одну кофту. – Просто странно, когда убеждение, в которое ты верила всю жизнь, внезапно подвергается сомнению.

– Какое убеждение?

– Неважно. Просто я кое-кого представляла определенным образом, а он оказался совсем не таким. – Может, у меня не было воспоминаний о маме, потому что ее никогда не было рядом?

– Тяжело, когда кто-то не оправдывает наших ожиданий. – Она обогнула стойку. – Иногда мы ожидаем больше, чем люди могут дать нам в этот момент.

Разве мама не должна находиться рядом со своими детьми? Наивно этого ожидать?

Она была рядом. Просто я этого не помнила.

– Дорогая. – Линда прикоснулась к моей руке. Я не привыкла к таким нежным прикосновениям, и в животе сразу же образовалась пустота. Я потянулась к следующей кофте, разрывая контакт. – Если тебе нужно домой, можешь идти.

– Нет. Нет, не нужно. Я в полном порядке. – Я действительно была в порядке. Не следовало идти на поводу у своих эмоций. Ничего, я с этим справлюсь.

– Хочешь об этом поговорить? Рассказать подробнее об этом человеке?

– Нет.

Она с минуту помолчала, будто ожидая, что я передумаю. Что ж, зря.

– Ладно. Пойду делать учет.

– Хорошо.

Я продолжила складывать кофты, и вдруг мое внимание привлекло движение за окном. Я подняла голову и увидела, как мимо, держась за руки, проходят мама с дочкой. И тогда я задумалась, что было бы, будь моя мама до сих пор жива. Мы бы проводили много времени вместе. Разговаривали, смеялись, я бы рассказывала ей истории, которые могла понять только она, делилась бы секретами, которыми не могла поделиться ни с кем другим. От этих мыслей пустота в моем животе словно увеличилась. Проклятие. Почему мне вдруг стало казаться, что в моей жизни чего-то не хватает? У меня замечательная жизнь. Линда со своими обеспокоенными взглядами и нежными прикосновениями не должна была так легко заставить меня в этом усомниться.

Утром обязательно пробегу восемь миль. Это поможет.

 

Глава 14

Я зашла на кухню за бутылкой воды для пробежки и застала Натана пялившимся на алый фрисби на стойке.

– Что с тобой? – спросила я.

– Я не могу это сделать. Не могу позвонить ей.

– Ты хочешь вернуть ей фрисби, Натан, а не пригласить на свидание. Просто набери номер.

– Ты права. Знаю, ты права.

Я открыла холодильник и взяла бутылку с водой. А когда повернулась, Натан все так же глядел на фрисби.

– Если бы ты была Лорен и тебе бы позвонил какой-то парень, чтобы вернуть фрисби, что бы ты подумала? – спросил он.

Я подтянула пятку к ягодицам, чтобы растянуть мышцы на бедре:

– Я бы подумала, что мне хотят вернуть фрисби.

Он хмыкнул:

– Да, но ты не нормальная девушка, поэтому это не в счет. – От досады в моем животе больно кольнуло. – Нормальные девушки во всем видят скрытый смысл.

Поменяв ноги, я стала растягивать мышцы другого бедр а.

– Что именно ты сейчас делаешь?

– Подготавливаюсь психологически, ведь я не считаю, что во всем есть скрытый смысл!

Я взяла телефон со стойки и набрала номер Лорен.

– Вот. Готово, – протянула телефон брату.

Натан поднял руки, отказываясь его брать, и отшатнулся так, будто телефон был талисманом команды соперников.

– Боже! Ты такой слабак. – Я приложила трубку к уху.

– Алло? – ответила девушка.

– Привет. Это Лорен?

– Да. – Она говорила как совершенно нормальная девушка, что бы это ни значило.

– Мы с моими братьями играли в диск-гольф в парке Вудворд и нашли твой фрисби.

– Ох! Здорово! Похоже, информация на нем и правда помогает.

– Ага. Итак, что будем с ним делать?

Фрисби для диск-гольфа не были стандартными пластмассовыми дешевками. Они были утяжеленными и высококачественными, поэтому я знала, что она по-любому захочет его вернуть. Я посмотрела на Натана – не сводя с меня глаз, он обеими руками сжимал фрисби.

– Можно я за ним подъеду? – спросила Лорен. – Ты живешь возле Вудворда?

– Вообще-то, нет. Приблизительно в пяти минутах к востоку от торгового центра, возле парка Хиллман.

– О, круто, это недалеко от меня. Скинешь мне свой адрес?

– Да, только я сейчас ухожу. Но дома будет мой брат Натан. – Который теперь у меня в долгу.

– Хорошо. Спасибо.

Я положила трубку, а затем написала ей наш адрес.

– Она показалась тебе милой? – спросил Натан.

– Нет, она показалась мне большой, крепкой штучкой. Развлекайся.

* * *

Я лежала на кровати, подкидывая в воздух футбольный мяч. Уже была полночь, а я до сих пор не могла заснуть. Интересно, если я брошу мяч в стенку, которая разделяла наши с Гейджем комнаты, он придет сказать мне, чтобы я не шумела? Я с громким шлепком поймала мяч, а затем отвела руку назад, приготовившись на этот раз метнуть его в стену. Это разбудит брата.

Вздохнув, я позволила мячу скатиться с кончиков пальцев и с глухим стуком приземлиться на пол. Мне не хотелось разговаривать с Гейджем. Я хотела поговорить с Брейденом. Мне нужно было извиниться. Именно поэтому я не гасила свет в своей спальне – надеялась, что он его увидит. Хотя в его комнате было темно. Я села, опустив ноги на пол. Заставила себя подняться, подошла к выключателю и щелкнула по нему, после чего снова легла.

Шторы на окне были приоткрыты, и полоса лунного света пролегла на потолке. Будто луна пыталась сказать мне, что нужно перестать упрямиться. Я снова поднялась, спустилась вниз, вышла на улицу и уселась на свое обычное место на земле у забора. Мне хотелось написать ему, но я не могла. Что, если он меня проигнорирует? Так, по крайней мере, если он не придет, я смогу убедить себя, что он спал.

Не знаю, сколько я уже просидела. Во всяком случае, достаточно долго, чтобы удивиться, почему я все еще здесь. Я встала и принялась мерить шагами забор. Если он не выйдет до того, как я досчитаю до пятидесяти, вернусь домой и забуду об этом. И я начала отсчет. Досчитав до сорока девяти, решила, что число сто подойдет лучше. Нужно дать ему шанс. За пятьдесят секунд даже снэп выполнить нельзя.

Каждая цифра проносилась в моей голове синхронно с шагом.

– Семьдесят шесть, – произнесла я вслух и наступила босой ногой на камень. – Ауч!

Остановилась и сжала кулаки. Это просто нелепо.

Едва развернувшись, чтобы вернуться домой, я услышала, как хлопнула задняя дверь у Брейдена. Снова повернулась лицом к забору и увидела, как Брейден медленно подходит к нему. Он не знал, что я тут. Я должна была его окликнуть, но боялась. Если он узнает, что я тут, скажет ли, какой бессердечной я была?

На удивление, Брейден подошел прямо к той доске, возле которой стояла я, и прислонился к ней лбом.

– Привет, – сказал он.

Я тоже прислонилась к забору.

– Привет, – прошептала в ответ. – Не думала, что ты меня увидишь.

– Ты в белом. Практически светишься сквозь щели.

Я посмотрела на свою футболку баскетбольного ла геря:

– Ох.

– Ты все еще на меня злишься? – спросил он.

– Нет… – Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Мое тело налилось облегчением. Я скучала по нему больше, чем думала. – Прости.

– За что?

– За то, что сказала про твоих родителей. Моя семья далеко не идеальна, и ты знаешь это лучше всех. Извини, что перевела все стрелки на тебя. Я просто очень удивилась. – Я засунула руки в карманы треников. – Может, моя мама была вовсе не такой, какой я себе ее представляла.

– Твоя семья потрясающая, Чарли. – Я услышала, как он глубоко вдохнул. Может быть, он тоже расслабился из-за того, что мы снова разговаривали. – Я не должен был говорить так о твоей маме. Я сказал, не подумав. Ты расстроилась, поскольку ничего не могла о ней вспомнить, и что сделал я? Дал тебе эти гнетущие воспоминания, которые даже не являются твоими. Есть столько причин, из-за которых она могла расстроиться. Возможно, в тот день твои братья подрались и она не знала, что делать. За шесть лет она родила четырех детей. Это нелегко.

В отличие от того, когда мы сидели спинами к забору, в нынешнем положении я чувствовала его дыхание, которое просачивалось сквозь расщелины и ласкало мои щеки. Я до сих пор не открывала глаза. Мы были так близко, что весь воздух пах им. До этого момента я даже не думала, что знаю запах Брейдена.

– Спасибо.

Я резко развернулась, вырываясь из плена его запаха. Запаха, от которого у меня голова шла кругом. Затем прислонилась спиной к забору и посмотрела на ночные звезды.

Однако он так и остался стоять ко мне лицом, поэтому рядом с моим ухом его голос звучал предельно ясно.

– Мой папа – придурок, маме следует от него уйти.

– Нет. Я не должна была так говорить. Он болен. Если бы он только бросил пить…

– Это началось не пять лет назад. Я не про алкоголизм – в смысле, он всегда был придурком. Просто алкоголь это усугубляет. Как думаешь, почему в тот день в школе я назвал твоего папу своим? Я хотел, чтобы он был моим. Хотел быть частью вашей семьи.

– Ты и так часть нашей семьи.

– Нет.

– Да. Той ночью я сказала тебе, что ты влип. Теперь ты уже от нас не отвертишься.

– Я и не хочу, – прошептал он.

Мое сердцебиение участилось. Я попыталась ответить, но ничего не смогла придумать. Забор между нами еще никогда не ощущался преградой. Он всегда скорее был защитой – единственной причиной, почему у него я могла говорить откровенно. Но сегодня я хотела, чтобы Брейден был рядом со мной. Мне хотелось его утешить.

Он несколько раз глубоко вдохнул, а затем сказал:

– Позавчера ты пропустила одну из самых смешных детских истерик из-за мнимого фола.

Я расслабилась, обрадовавшись, что он сменил тему. Становилось слишком напряженно.

– Джордж?

– Естественно.

– Кто сфолил?

– В том-то и дело. Никто не сфолил.

– Значит, ты. Ну и что ты сделал?

Он хохотнул:

– Я едва подставил ему подножку. Едва! Он даже не упал! Я бежал за мячом, а его нога просто оказалась на пути. Никто другой не обратил бы внимания.

– Джордж большой ребенок.

– Это точно. Никогда не встречайся с тем, кого не видела в игре. Игра многое говорит о парне.

Так и есть, многое можно сказать о человеке по тому, как он играет. Я знала, что Джером был лидером, Натан следовал всем правилам, а Гейдж играл ради удовольствия. А что насчет Брейдена? Что я узнала о Брейдене за годы наблюдения за его игрой? Он был командным игроком, никогда не удерживал мяч и не ловил его, если не мог передать. Он много времени проводил на заднем плане, ожидая, когда кому-то понадобится помощь. Так каким он был?.. Внимательным? Неэгоистичным?

– И никогда, никогда, слышишь, не встречайся с парнем, который ведет себя так, будто играет в финале чемпионата, когда на самом деле вовлечен лишь в любительскую партию.

Мы часто над этим смеялись. Над людьми, которые настолько серьезно воспринимали любительскую игру, что выходили из себя или закатывали по мелочам истерики.

– А что, если он, ну, этот парень, действительно будет играть в финале чемпионата?

– Тогда вопросов нет. Но ты должна будешь достать бесплатные сезонные абонементы.

Я рассмеялась:

– И это возвращает нас к игре в факты. У меня есть один. Если бы ты мог получить сезонный абонемент только на один вид спорта, то выбрал бы бейсбол. Игры Высшей лиги.

– Ты уверена? Мне нравятся многие виды спорта. С этим фактом ты можешь проиграть.

– Только если я ошибусь, а ты подберешь равный и верный факт обо мне. Но мне не о чем беспокоиться. Когда ты смотришь игры Высшей лиги, то оставляешь лужи слюней на полу. Думаю, если бы ты смог посмотреть хоть одну игру на большом стадионе, твое сердце остановилось бы.

Он резко выдохнул:

– Да. Это правда. А вот я, похоже, не знаю соответствующего факта о тебе.

– Ха, я с самого начала говорила, что знаю тебя лучше. Мне просто потребовалось время, чтобы это доказать.

– Мы можем внести правило о трех ошибках?

– Нет.

– Хорошо. Тогда дай мне подумать.

Я начала напевать мелодию из телевизионной игры-викторины «Опасность!». Самое смешное, что я и сама не знала ответ на этот вопрос. Вживую я бы с удовольствием посмотрела игры практически всех видов спорта. Поэтому скорее всего я позволю ему отделаться любым ответом, если он назовет команду, которая мне действительно нравится.

– Твои братья, – произнес он с такой уверенностью, что я практически сразу ему поверила, и только потом поняла, что это какая-то бессмыслица.

– Что?

– Если бы ты могла получить сезонный абонемент на любое спортивное мероприятие, то выбрала бы футбольную команду «ЮНЛВ Ребелс» и смотрела бы каждую игру своих братьев с трибуны. Для тебя это рай.

Я уже хотела начать отрицать, говорить, что это не засчитывается, поскольку их команда не была профессиональной, но затем вспомнила, как мне всегда становится грустно, когда Джером рассказывает об игре, на которой я не присутствовала.

– Ты бы видела свое лицо, когда ты наблюдаешь за игрой братьев. Никогда еще не встречал человека, который гордился бы своими братьями больше, чем ты.

Я ничего не могла сказать, поскольку совершенно не доверяла своему голосу. Он был прав. Игру своих братьев я бы не променяла ни на какую другую в мире.

– Знаю, что технически это не сезонный абонемент и не профессиональная команда, но, думаю, это самый точный вариант.

Он был прав. Брейден очень хорошо меня знал. Лучше, чем я полагала. Не думала, что он так пристально за мной наблюдал. Брейден всегда был рядом, а я, будучи на год младше, всегда интересовалась его делами наравне с делами братьев. Оказывается, это было взаимно.

– Да, это засчитывается, – выпалила я на одном дыхании.

– Что это было?

– Это было «да».

– У тебя такой забавный голос.

– А у тебя забавное лицо. Увидимся завтра, – решила я убежать от его смеха.

– Ну и кто кого теперь лучше знает? – напоследок крикнул он.

Улыбаясь, я покачала головой. Брейден был очень хорош. Нужно удвоить усилия. Он ни за что не побьет меня в этой игре.

 

Глава 15

Я вытерла ноги о половик и открыла заднюю дверь, заходя в кухню, тускло освещенную единственной зажженной лампочкой над плитой. Медленно закрыла за собой дверь, заперла ее и обернулась. На столешнице сидел Гейдж с миской хлопьев. Едва сдержав крик, я подпрыгнула от неожиданности:

– Ты меня напугал!

Он посмотрел на дверь, затем на меня:

– Что ты делаешь? И почему у тебя на лице была глупая улыбка, когда ты зашла? Ты что, тайком сбегаешь гулять? Мне нужно врезать какому-то парню?

Мои щеки невольно вспыхнули. Никто не знал о моей болтовне у забора с Брейденом, и я планировала все так и оставить.

– Нет. Никуда я не сбегаю. Я просто гуляла во дворе. Потому что сегодня ты со мной не бегал, и я не могла заснуть. – Пока он не успел обдумать мое поведение, я перевела стрелки на него: – Ты только что вернулся? Папа тебя убьет.

– Нет. Я был дома. Просто проголодался.

Я достала из шкафчика миску, насыпала себе хлопья «Кокоа криспиз» и налила молока. Гейдж немного подвинулся, и я села рядом с ним.

– Значит, ты сдала бы меня, если бы я только что вернулся?

Я отправила ложку хлопьев в рот и кивнула:

– Да. Я устала быть единственной проблемой. Может, он бы и тебя заставил найти работу.

Гейдж ослепил меня своей улыбкой:

– Как думаешь, Линда меня наймет? Я бы мог помогать девушкам выбирать одежду. О да, я бы с этим отлично справился.

– Флиртовать с девушками – не то же самое, что и помогать им с выбором одежды, Гейдж.

Он пожал плечами:

– В любом случае, папа ни за что не станет заставлять меня искать работу. Я его любимчик.

– Мы все знаем, что его любимчик – Натан.

– Верно. Ну, я точно был любимчиком мамы.

Моя ложка замерла на полпути ко рту, а глаза метнулись к брату. Слово «мама» не часто звучало в нашем доме. Гейдж был всего на год старше. Я думала, он никак не мог помнить больше меня.

– Правда? – спросила я практически шепотом.

Он взъерошил мои волосы и соскочил со столешницы:

– Это была просто шутка, Чарли. Уверен, у мамы не было любимчика. – Он поставил пустую миску в раковину. – Но если бы был, то им был бы я. Кто может устоять перед этим лицом?

– Я, например.

– Ой, я тебя умоляю. Тебя убедить легче всех. Ты делаешь все, что я прошу.

Я пнула его в бок, и он айкнул.

– В твоих мечтах.

– Не пинайся. – Я снова его пнула, но на сей раз он поймал мою ногу. – Серьезно, больно же. У тебя такие массивные ноги.

– Массивные?!

– Ты видела свои мышцы на бедрах? Твой тренер будет на седьмом небе от счастья.

Я выдернула ногу из его лап, и от резкого движения молоко из миски выплеснулось. Вытерев руки о треники, я отправила очередную ложку хлопьев в рот.

– Она ходила на твои игры?

– Что? Кто?

Я с трудом проглотила хлопья.

– Мама. Она ходила на твои футбольные матчи?

– Думаешь, я помню? Мне было семь, когда… – Он замолчал.

Ему не нужно было договаривать. Я и так знала. Мы все знали, как заканчивается это предложение. Когда она умерла. Когда в дождь ее машина слетела с дороги в кювет. И обычно это предложение сжимало мне сердце и не отпускало несколько минут. Но сегодня мой мозг ухватился за начало его речи. Он не помнил. Как и я. Значит, мы просто были слишком маленькими, чтобы сохранить реальные воспоминания. Или… или ничего. Мы просто были слишком маленькими.

– Я пошел спать, – сказал он.

Я кивнула, немного сожалея, что заговорила о маме. Вот почему я никогда этого не делала. Эта тема моментально расстраивала даже Гейджа. Не стоило насыпать себе хлопья, теперь придется через силу их доедать. И вместо вскруживших голову чувств после разговора с Брейденом я останусь с болью в животе.

Гейдж остановился и перевел дух, будто собирался что-то сказать, но передумал. Я затаила дыхание в ожидании, однако он устремил взгляд на заднюю дверь. Я испугалась, что он сложит два и два насчет нас с Брейденом, и сделала первое, что пришло в голову. Швырнула в него целую ложку хлопьев.

* * *

К ужасу моего живота, наступило субботнее утро. Ожидание бомбило меня нервными вибрациями, которые я не испытывала со времен проб в баскетбольную команду на первом году обучения в старшей школе. Я знала, что сегодня мне не удастся избежать обеда с Эмбер и ее подругами. Но если я пойду, то они поймут, что я самозванка. Что я ничегошеньки не знаю о типичных девчачьих штучках. Девочки вроде нее не обращали на меня внимания в школе. Согласна, я хорошо окружила себя барьерами: с одной стороны – стеной из братьев, с другой – товарищами по команде, но все равно девушки вроде Эмбер никогда не водились с такими, как я. У нас не было ничего общего. И я уж точно не визжала от восторга в ожидании этой встречи.

Из глубин шкафа я достала свою «привлекательную» одежду и засунула ее в рюкзак, чтобы переодеться на работе.

– Чарли, можно с тобой поговорить? – позвал меня из кухни папа, когда я направлялась к входной двери.

– Конечно.

Я повернулась и заглянула в кухню. На секунду меня охватила паника, когда я подумала, что Гейдж рассказал о моем шастанье по двору в час ночи, но затем все про шло. Это же Гейдж. Он ни за что не расскажет.

– Ты много работала, – сказал папа, указывая на барный стул перед собой.

Я села:

– Да, наверное.

– Так и есть. Я знаю, что скоро у тебя баскетбольный лагерь.

Я кивнула. Через четыре недели. И я задавалась вопросом, предстоит ли проситься, чтобы меня отпустили.

– Ты ведь достаточно заработала, чтобы оплатить свой последний штраф? – продолжил папа.

– Да.

– Тогда почему бы тебе не отдохнуть перед лагерем?

– Мне больше не нужно работать?

– Нет.

Я улыбнулась, обрадовавшись, что могу вернуть себе свое лето, но затем в голове мелькнуло лицо Линды, и меня объяла вина.

– Я не могу просто так уйти. Наверное, мне следует уведомить свою начальницу за пару недель.

– Это очень ответственно с твоей стороны.

Мне не хотелось быть ответственной. Мне хотелось все бросить. Уйти до того, как придется гулять с девушками, с которыми у меня нет ничего общего.

– Ладно. Спасибо, пап. Мм… сегодня я вернусь немного позже.

– Задержишься на работе?

– Нет… мы с коллегой хотели погулять после работы… если ты не против.

– Я его знаю?

– Ох, это девушка. Я просто потусуюсь с девчонками.

Папа взглянул на меня самым растерянным взглядом в мире. Да уж, воодушевляет.

– И что вы будете делать?

– Все, что делают девушки.

Он хохотнул:

– Ты понятия не имеешь что, не так ли?

– Конечно же имею… вроде.

– Ну, постарайся хотя бы сделать вид, что тебе весело.

– Спасибо. – Я вскочила со стула.

– Что у тебя там? – Папа указал на рюкзак, который я держала сбоку.

– Гм… просто… девчачьи штучки. Ну, ты понимаешь.

Он на мгновение нахмурился, а затем его глаза округлились.

– Ох. Конечно. Ты справишься? Все хорошо?

Я постаралась не рассмеяться:

– Ага. Все хорошо.

Никогда не забуду тот роковой день четыре года назад, когда папа попытался объяснить мне про месячные. Он оперировал специальными терминами и звучал как научная книга, затем купил мне какие-то прокладки и был таков. Мне пришлось самой изучать инструкцию.

Я вышла из кухни, пересекла гостиную и, подойдя к двери, врезалась во входившего Брейдена.

– Елки-палки, – ахнула я, отлетая назад.

Брейден поймал меня, не давая упасть. Он никогда так не делал до нашей болтовни у забора. Раньше он позволил бы мне шлепнуться на задницу, а затем я в ответ попыталась бы сбить его с ног. Наши глаза встретились на долю секунды, и он сразу меня отпустил. Но потом, будто понимая, что нарушил какое-то неписаное правило, схватил меня за руку, нагнулся и перекинул через плечо. Подошел к дивану и бесцеремонно скинул на подушки.

– Вот так. Если хочешь грохнуться на задницу, – сказал он, и его глаза загорелись, когда он изрек последнее слово, – выбирай место получше.

Я инстинктивно схватила его за запястье, пока он не ушел. Обычно в такой ситуации я бы пнула его ногой по ребрам или ударила головой в живот и тотчас же почувствовала бы себя победительницей. Однако инстинкт не дошел до логического конца, и я замерла, лежа на диване и держа его за руку. Она была сильной и знакомой. Его кожа была светлее моей, и я изучала, как на ней смотрятся мои пальцы. Очнись, кричал мой мозг, это же Брейден, лучший друг Гейджа! Но моя рука не ослабляла хватку.

На лице Брейдена промелькнуло замешательство, казалось, что он хочет наклониться ближе. Однако уже в следующее мгновение Брейден стиснул челюсти и пихнул меня локтем в живот. Не сильно, но неожиданно, так что выбил из меня весь воздух. Я жадно вдохнула, и меня накрыло волной облегчения.

– Два: ноль, сестренка, – произнес он в нескольких дюймах от моего лица, прежде чем уйти.

Да что со мной не так? Я мысленно поблагодарила его за то, что он назвал меня сестренкой. Это напомнило мне о нашей истории. Нашей многолетней истории. Я сжала и разжала руку. Она была горячей. Каждый дюйм моего тела горел. Нужно остановить то, как в последнее время мое тело реагирует на Брейдена. Мы были друзьями. Слишком близкими, чтобы когда-то захотеть изучить эти глупые реакции и рискнуть потерять его навсегда. Я встала и буквально выбежала из дома.

* * *

Если я думала, что на прошлой неделе было плохо, то на этой неделе было просто адски плохо. Два часа! Я засекала время. Как можно два часа накладывать макияж? Конечно, в этот раз вопросов было больше, к слову, как и косметики. Я видела свои ресницы, когда моргала! И это было странно. Но два часа? За это время я могла бы сыграть весь матч по баскетболу. С тайм-аутами, перерывами, пенальти и всем остальным.

Ее подруги с прошлой недели встретили нас после занятия.

– Пойду умоюсь, – сказала я, показывая на служебное помещение. Может быть, они забудут обо мне и уйдут, пока меня не будет.

– Ни в коем случае! Мы пойдем как настоящие королевы красоты, – взяла меня за руку Эмбер. – Ты выглядишь потрясающе. Не трогай мое произведение искусства!

Или не забудут.

 

Глава 16

Мы сидели в угловой кабинке кафе, потягивая коктейли со льдом и болтая. Ну, в основном болтала Эмбер, олимпийская говорунья, но мне, на удивление, было весело. И не только потому, что по телевизору шла трансляция игры «Чикаго Кабс». Мы разговаривали о последних прочитанных книгах и предметах, над которыми бились в школе (мой проблемный предмет – математика). Я с легкостью могла поддержать подобные разговоры. Возможно, эти девчонки не так уж и сильно отличаются от моих товарищей по команде и меня. А затем мы перешли к обсуждению парней.

– Клянусь, они все думают только о еде и сексе, – сказала Саванна.

Я рассмеялась:

– Нет. Это не так. У меня три брата. Поверьте, у них есть и другие мысли.

– Например, какие?

– Например, любые. Однажды моему брату Натану потребовалось десять минут, чтобы позвонить девушке.

– Почему?

– Потому что он сверханализировал и сомневался. Другой брат, Гейдж, свои настоящие чувства скрывает за шутками. А Джером всегда за всех переживает.

– Круто! Чарли теперь у нас будет толкователем парней, – с улыбкой прощебетала Эмбер.

– Ого, не уверена, что гожусь на эту роль.

– Кстати, о парнях, которые нуждаются в интерпретации. Я больше не могу игнорировать тот столик, – пожаловалась Эмбер.

– Да, – кивнула Саванна, – они все время пялятся.

– Я думала, мы просто притворяемся, что их не существует, – округлила глаза Антония.

– Кто? Что? – спросила я.

Девчонки захихикали.

– Те парни, – ответила Эмбер.

– Ладно, они поняли, что мы их заметили, – сказала Саванна. – Даю две минуты, и они подойдут к нам.

– Две минуты – очень великодушно с твоей стороны, – пошутила Антония.

Я не смотрела на парней. Что, если это друзья моих братьев?

– Видишь, я же сказала, – хмыкнула Антония.

На сей раз я повернулась и увидела, что к нам идет парень. По пути он взял за спинку стул, протащил его по кафельному полу до нашего столика, поставил и сел. Слава богу, я его не знала.

– Чем могу помочь? – спросила Эмбер холодным, официальным тоном.

– Нам стало интересно, не хотите ли вы, дамы, к нам присоединиться.

– Извини, у нас девичник, – ответила Эмбер. – Что, очевидно, означает – только девочки.

Интересно, Эмбер и другие девчонки всегда привлекают к себе такое внимание? Лично для меня это было впервые. Должна признать, это забавно. Я сдержала смех, желая узнать, каким будет его следующий шаг. Возможно, я даже могла бы дать ему парочку советов, ведь мои братья в этом деле были экспертами. Сейчас парень вел себя как Гейдж, который не умел ждать. Всегда бросался в омут с головой, даже несмотря на то, что Джером и Брейден говорили ему слегка притормозить.

Любопытно, кем заинтересовался этот парень. Скорее всего, Эмбер. Она была самой привлекательной. Типичная кукла Барби. Светлые волосы, голубые глаза, идеальные зубы, загар. Хотя, может быть, и Антонией; у нее был самый красивый оттенок кожи цвета мокко.

Он скрестил руки на груди:

– О, все понятно. Знаете, вы должны были повесить знак «Парням вход воспрещен».

Я хихикнула. Ему не стоило так рано включать в игру обиженное эго. Это не располагало. Ему надо было сказать что-то типа: «Я могу хорошо вписаться в девчачий клуб, испытайте меня». Наверное, мне стоило дать титул посредника, а не толкователя. Я решила его выручить, потому что парень определенно нуждался в моей помощи. И он был довольно милым, просто немного бестолковым.

– Держу пари, он отлично впишется в девчачий клуб, – сказала я, и все посмотрели на меня.

– Конечно, – решительно подтвердил он, и его лицо озарила улыбка.

– Давайте его испытаем. Четыре вопроса, ответы на которые знает любая девушка. С каждой из нас по вопросу. Если ответишь верно, получишь полчаса нашего времени.

Эмбер улыбнулась. Похоже, ей понравилась эта игра.

– Я начну, – продолжила я. – Назови четыре предмета косметики.

Девчонки фыркнули:

– Слишком просто.

– Для девушки, – сказал он, с чем я была согласна. Не думаю, что мои братья назвали хотя бы два. Он посмотрел вверх, покусывая губу. – Хорошо, гм… черная штука, которую вы наносите на ресницы.

– Официальные названия, – уточнила я.

– Дайте подумать. – Он хлопнул рукой по столу. – Тушь?!

– Хорошо.

– Еще эта, – он показал на свои губы, – помада.

– Это два.

– Краска для щек.

Эмбер хихикнула:

– Это твой окончательный ответ?

– Нет. Это… – Подошли другие парни. – Штука для щек, парни, – сказал он. – Как она называется?

– Никакой помощи от друзей, – возмутилась Антония.

– Может, позволим им подумать вместе? – предложила я, решив ввести в игру всю компанию, после того как подошел один красавчик.

Я бы не возражала, если бы он немного потусовался с нами. Собравшись в кучку, они начали перешептываться.

– Это весело, – хихикнула Эмбер.

Я проверила счет по телевизору, пока парни были заняты.

– Ладно, у нас есть ответ, – объявил смельчак, согласившийся на эту игру. – Румяна.

– Отлично. Это три. Еще один.

– Ты уже назвал тушь? – спросил Красавчик.

– Да, и помаду.

– Есть что-то еще? – спросил третий, рыжеволосый парень.

– Еще много всего, – уверила их Эмбер.

Смельчак щелкнул пальцами:

– О-о, бежевая штука, которой они замазывают прыщи и все остальное.

Антония ахнула, а я рассмеялась:

– Как она называется?

– Без понятия.

С минуту Красавчик изучал меня, и я от неловкости заерзала на сиденье.

– А эта штука на веках? – спросил он.

Я практически забыла, что на моих веках что-то есть, как и на всем лице.

– Тени что-то… тени для век! – выкрикнул Смельчак. – Зачет.

– У вас еще три вопроса, а этот был самым легким, – сказала Эмбер.

– Продолжим.

Рыжий притащил себе стул. Их было трое, нас – четверо. Как это сработает, команды ведь не равны? Красавчик застыл возле меня, и так как я сидела с краю, то подвинулась, предложив ему место рядом с собой. Он присел. От него очень хорошо пахло. Вишневым бальзамом для губ и чем-то чистым… возможно, стиральным порошком.

– Моя очередь, – заявила Эмбер. – Назовите две высокие прически.

– Высокие? – спросил Смельчак.

– Да, прически, когда волосы забраны наверх, а не распущены.

– Хвостик, – сказал Рыжий.

– Хорошо, засчитано. Еще одну.

– Как называется такая, закрученная? – спросил Смельчак.

Они все пожали плечами. Я тоже понятия не имела, как она называется. Печально, но сейчас я была ближе к ним, нежели к девчонкам, которые самодовольно хихикали.

– Ну, шарик, как у библиотекарши?

– Пучок. Точно, пучок. Следующий вопрос.

Антония быстро сориентировалась с вопросом, словно придумала его в ту минуту, когда услышала об игре.

– Как называется тонкие штучки, которые мы носим на ногах, как штаны?

– Капроновые колготки, – не задумываясь, ответил Рыжий.

Два других парня посмотрели на него и застонали.

– Что? – спросил он. – Я в игре.

– Тогда ты должен знать все ответы на их вопросы.

– Проехали.

– Ладно, последний вопрос, – сказал Смельчак, глядя на Саванну.

Она сжала губы, словно пытаясь придумать что-то такое, о чем они никогда не догадаются, а затем ее глаза загорелись.

– Кто написал «Гордость и предубеждение»?

Все мгновенно умолкли.

– Подскажи, – прошептал парень рядом со мной.

– Сама не знаю, – ответила я.

– Должны ли все девушки здесь знать ответ на вопрос? – громко спросил он, выдавая меня.

– Уверяю тебя, каждая девушка знает ответ на этот вопрос.

Я попыталась взглядом дать понять Эмбер, что это не так.

– Тогда, если кто-то из вас не знает, мы автоматически выигрываем? – спросил он.

– Ты такой дурак, – сказала я, на что он улыбнулся.

– Да, хорошо, – согласилась с его поправкой Эмбер.

Я позорно подняла руку:

– Я не знаю ответ.

Парни заулюлюкали, а Саванна, наиграно обидевшись, бросила в меня скомканную салфетку.

– Простите, – извинилась я, поднимая руки, чтобы отбиться от других салфеток, которые полетели в мою сторону.

– Итак, что мы получаем? – спросил Красавчик.

– Мы тусуемся с ними полчаса, – ответил Смельчак. – Они не хотели уделять нам время.

Красавчик встретился со мной взглядом:

– Теперь мы получаем ваше время?

Мое сердце ёкнуло.

– Очевидно, так.

– Что включает в себя ваше время?

Я пожала плечами.

– Имена, определенно имена, – выпалил Смельчак. – И номера телефонов. – Похоже, он добавил это по наитию.

– Размечтался. Вы заработали тридцать минут… и имена. Я – Эмбер.

– Я – Дастин, – сказал Смельчак. У Дастина были взъерошенные светлые волосы и россыпь веснушек на носу. Он был похож на парня, с которым я несколько лет назад играла в софтбол.

– Антония. – Она кокетливо помахала рукой.

– Саванна.

Я смущенно кивнула:

– Чарли.

Рыжий сказал:

– Я – Люк, а это…

Он показал на парня, который сидел рядом со мной, собираясь назвать его имя, но Красавчик посмотрел прямо на меня и представился:

– Я – Эван.

У Эвана были глубокие карие глаза и красивая оливковая кожа.

– Откуда вы, дамы? – спросил Дастин, и я перевела внимание с Эвана на него.

– С занятия по макияжу, – ответила Эмбер.

– С работы, – одновременно с ней произнесла я.

Мне не хотелось говорить парням, чем мы занимались.

Меня это смущало. Если бы я могла убедить их, что с таким макияжем мы играли в футбол, то сделала бы это.

– Мы работаем с макияжем, – уточнила Антония, прикрывая меня.

Мне потребовалась секунда, чтобы осознать, что это просто парни, а не мои друзья. Парни, которые пытались подцепить нас, даже не спросив, заинтересованы ли мы в этом. Они не собирались меня высмеивать.

– Я это и имела в виду, – сказала я.

Сразу посыпались вопросы о том, что именно мы делаем, и, пока парни задавали наиглупейшие вопросы, мои глаза переметнулись на игру по телевизору. Команда «Кабс» отставала на одно очко, а девятый иннинг подходил к концу. Я застонала, когда Кастильо выбил в аут, оставляя всего один шанс забить. А все знали, что Борбон не был их палочкой-выручалочкой. Большинство людей любили «Гигантов», но мы вообще были ярыми поклонниками всей Высшей лиги, поэтому сегодня я болела за «Кабс».

– Это их последний шанс забить, – сказал Эван, показывая на экран. – У них два аута.

Я чуть не ответила «знаю», но вовремя прикусила язык. В моей голове раздался голос Джерома: «Неужели трудно иногда позволять парню чувствовать себя нужным?» И я просто кивнула, не в силах заставить себя попросить рассказать подробнее. Однако он почему-то решил, что именно этого я и хочу, и начал объяснять мне правила игры, не используя профессиональные термины, а выражаясь общедоступно вроде: «Парням в белых футболках очень нужно перекинуть мяч через забор, и тогда они выйдут в плей-офф». Я чуть не сказала: «Вообще-то, в этом году им далеко до плей-оффа, но так, по крайней мере, для них закончится полоса из трех поражений, что позволит ребятам вернуть себе немного достоинства и столь необходимую уверенность в себе». Но опять же, я, вероятно, лишила бы его возможности почувствовать себя нужным.

– А теперь тренер говорит питчеру, какой мяч бросать.

Камера взяла тренера крупным планом.

Я точно знала, что тренер разговаривал с Поузи, кэтчером «Гигантов». Но даже если бы тренер подозвал питчера, как делали многие, то про мяч он все равно сообщит кэтчеру, а не питчеру. Мне было убийственно сложно не исправить его, зато мои братья могли бы мной гордиться. Я прикусила изнутри щеку и ощутила солоноватый вкус во рту.

– Тебе нравится смотреть бейсбол? – спросил Эван.

– Да.

– У моего папы есть четыре сезонных абонемента на игры Высшей лиги. Ты могла бы взять кого-то из друзей. Устроим двойное свидание.

Я попыталась сдержать порыв радости, который бурлил в моей груди.

– Да, у меня есть друг, который будет вечно боготворить тебя за это, – сказала я с мыслью о том, что теперь Брейден передо мной в неоплатном долгу. Но затем до меня дошло, что Эван, скорее всего, имел в виду одну из моих подруг, сидящих за столиком, а вовсе не парня.

– Правда?

Я скрестила руки на груди, вовремя заметив, что от волнения вцепилась в край стола.

– Мм… Да, наверное, я могла бы найти такого друга, – внесла я поправку.

Он выдернул из подставки салфетку:

– Думаю, тогда я должен взять твой номер, чтобы это согласовать.

Я продиктовала ему свой номер, он записал его и засунул салфетку в карман джинсов. Эмбер едва заметно покачала головой, давая понять, что я слишком легко сдалась. Но она была увлечена разговором и не знала, что я только что получила билеты на игру Высшей лиги. Конечно, мне придется пойти с мистером «Я поделюсь с тобой всеми своими посредственными знаниями о бейсболе», но, учитывая, что он был симпатичным и милым, эту жертву я была готова принести.

 

Глава 17

Была полночь. Конечно, я не думала, что Эван позвонит мне так поздно, но все равно сидела за столом в своей комнате, гипнотизируя телефон. Нужно было взять его номер, тогда все зависело бы не только от него, как сейчас. Я потерла глаза, с которых уже смыла косметику, и мне вдруг стало интересно, попросил бы Эван мой номер телефона, если бы увидел меня сейчас. В трениках, с запутанными волосами, уставшими глазами и так далее.

Пиликнул телефон, вызывая у меня резкий вздох.

Выйдешь?

Брейден. Мои руки покрылись мурашками, и я их потерла.

Да.

Я выключила светильник, молча осуждая себя за то, что изначально оставила его включенным для Брейдена, и вышла на улицу.

– Где ты пропадала весь день? – спросил Брейден по ту сторону забора.

– На работе. – Если бы я захотела кому-то рассказать о занятиях по макияжу, то выбрала бы Брейдена, вот только мне не хотелось.

– Весь день?

– Нет, после работы я пошла в кафе.

– Правда? – Судя по его удивленному голосу, он решил, будто я ходила на свидание.

– С девочками, – быстро добавила я.

– Серьезно? – спросил он с еще большим удивлением.

Я рассмеялась:

– Да. И это было странно.

– Почему?

– Ну, я думала, что не понравлюсь им, а я понравилась.

– С чего бы это ты им не понравилась?

– С того, что я ничего не знаю о шопинге, волосах и прочей фигне.

Брейден расхохотался:

– И ты думаешь, все девушки любят только это?

– Не знаю. Может, я думала, что это любят все нормальные девушки. – Откуда мне знать, что любят нормальные девушки?

– Нормальные девушки?

– Девушки, которые не занимаются спортом. Я ведь всегда общалась только с девчонками, похожими на меня. Большими и крепкими, – пошутила я, чтобы разрядить обстановку, которая внезапно стала накаленной.

– Ты не большая и крепкая, Чарли. Ты высокая и сильная. Есть разница. И может, это ты нормальная, а не они.

Смешно, если учесть, что Эмбер – предел мечты любого парня.

– Неважно. Меня это не беспокоит. Просто сегодня я чувствовала себя странно. – Но это же не означало, что плохо. Вообще-то, мне понравилась Эмбер, и, наверное, это тоже странно. – А ты? Чем ты сегодня занимался?

– Смотрел классику НБА.

– Фу-у. Ненавижу смотреть повторы.

– Знаю.

Я улыбнулась. Было что-то успокаивающее в том, что Брейден так хорошо меня знает. Может, потому, что еще пару часов назад я тусовалась с ребятами, которые совершенно меня не знали.

– Правда? Знаешь?

– Ага. Ты ненавидишь повторы, потому что уже знаешь, кто победит. Но иногда интересно просто смаковать игру.

– В чем азарт? – Я закусила губу, все еще улыбаясь. – Играл Джордан?

– Конечно. – По-моему, я услышала в его голосе улыбку. Быть может, ему тоже нравилось, что я хорошо его знаю.

– Люблю за ним наблюдать. У него непревзойденный бросок с отклонением.

Я положила руку на сердце, хоть Брейден и не мог меня видеть.

– Вот что должна знать нормальная девушка, – сказал он.

– Ага, в твоих снах, – хихикнула я.

– Тогда, пожалуй, мне следует отправиться им навстречу. – Он встал, кряхтя. – Спокойной ночи, Чарли.

– Это считается за факты?

– Конечно. Но, если тебе нужен еще один, нет проблем. Ты храпишь.

– Что?! – ахнула я.

– Комната Гейджа рядом с твоей. Думаю, на день рождения я подарю тебе аппарат от храпа.

– Аппарат от храпа?

– Ну, знаешь, такой аппарат с маской. Надеваешь его на ночь, и он предотвращает храп.

Я знала, что при объяснении он показывает аппарат руками, и сжала губы, чтобы не рассмеяться.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Ты точно знаешь, о чем я говорю.

Я засмеялась уже в голос. Да, знала.

– Ну а ты во сне пускаешь слюни.

– Только когда очень устану.

– Думаю, я подарю тебе аппарат от слюней. Ну, знаешь, такая маска с завязочками…

– Смешно.

– Я так и думала.

Я встала, отряхнула свои фланелевые треники и, глядя на забор, отошла на несколько шагов.

– Сегодня было скучно, – сказал он. – Не работай больше весь день.

Мое сердце пропустило удар, и я отругала его. Брейден просто хотел поиграть в мяч или еще во что-то, а рядом никого не было… кроме моих братьев и всех остальных.

– Спокойной ночи, Брейден.

Пытаясь сдержать улыбку, я развернулась и побежала домой.

* * *

Я неотрывно смотрела на развешанные на стойке блузки, позволяя цветам сливаться. Почему мне так трудно сказать Линде о моем уходе? Может, потому, что мне вроде как понравилась моя работа. Она расслабляет. Последний клиент сказал мне, что со мной легко выбирать вещи, поскольку я не нервирую и не давлю, но хорошо помогаю. Мне никогда раньше не говорили ничего подобного. И мне это понравилось.

– Не могла бы ты переодеть манекен у окна? – спросила Линда.

– Конечно. – Я повернулась и протянула руку, ожидая, что она даст мне одежду. Но она этого не сделала. – А во что? – в замешательстве спросила я.

– Почему бы тебе самой не выбрать? На нем уже пару недель эта одежда.

– Признайтесь, вы не хотите, чтобы я выбирала.

– Хочу конечно! – Линда посмотрела на меня – на мне был стильный топ, который я выбрала сама, а поверх него прозрачная шелковая блузка, выбор Линды. Я не была уверена, сочетаются ли эти вещи, но, по-моему, получилось неплохо. Неужели она собирается меня раскритиковать? – Ты неплохо справляешься, – услышала я.

Я вздохнула и прошлась по магазину, остановив свой выбор на кружевной юбке, которую обнаружила в дальнем углу, и летней кружевной блузке.

– Линда, каждое лето я на неделю уезжаю в баскетбольный лагерь, – сказала я, раздевая манекен у витрины.

– Здорово. Не знала, что ты играешь в баскетбол.

– Да. Играю. И скоро мне нужно будет уехать.

– Ох. – Взяв сумочку, она покопалась в ней, достала небольшой ежедневник и открыла его: – В каких числах тебя не будет?

– С первого по восьмое августа.

Она что-то записала:

– Хорошо. Я отметила, что на той неделе у тебя отгул.

– Оу… – Отгул. Эта идея мне понравилась. – Спасибо! – воскликнула я, продолжая расстегивать рубашку на манекене.

– Ты, конечно, можешь думать, что у тебя нет вкуса, Чарли, – сказала Линда, оценивая вещицы, что я повесила на крючок рядом с собой, – но эта комбинация отнюдь не примитивна. Ты подобрала по кружеву, а не по цвету. Это о многом говорит.

Мне не стоило так гордиться ее комплиментом, ведь я просто видела, как что-то подобное покупал один из клиентов.

– Я тебе говорила, что объем выручки увеличился на десять процентов, с тех пор как мы реализовали эту затею с косметикой?

– Нет. Это здорово. – Надев на шею безголовому манекену блузку, я уставилась на белую несгибаемую руку. Ну и как мне засунуть ее в рукав?

– Да, точно. – Линда убрала свою сумочку обратно под стойку.

– Мм… – Я попыталась загнуть руку, но она оторвалась и с лязганьем упала на пол.

Линда подняла голову и, увидев мое лицо, рассмеялась:

– Она вставляется обратно. Ты освоишься. Я скоро вернусь, не скучай. – С этими словами она скрылась в служебном помещении, оставив меня наедине с одноруким манекеном.

В конце концов я поняла, что руки и должны сниматься, ибо только так можно надеть блузки, однако теперь начала сомневаться, налезет ли юбка, учитывая широко расставленные ноги. Положив манекен на спину, я опустилась рядом с ним на колени и стала натягивать по ногам кружевную юбку.

Именно в такой позе и обнаружила меня Скай, войдя в магазин:

– Привет, Чарли.

– Привет. Линда у себя.

Мы обе посмотрели на полуодетый манекен на полу, а затем друг на друга. Скай захохотала.

– Не подскажешь, как одеть манекен?

– Как ни странно, но я никогда раньше этого не делала. – Она подошла, ухватилась за пластиковые ноги и попыталась свести их вместе. – Ох! Они не двигаются.

– В этом-то и проблема.

– Ладно. Давай тогда я подержу его за шею, а ты натягивай юбку.

– Есть в этом что-то неправильное, – сказала я, когда мы обе заняли свои позиции.

– Да ладно, у него нет головы, он не узнает, что над ним надругались.

Засмеявшись, я все-таки натянула юбку до талии. Затем мы поставили пластиковую даму на ноги и уставились на нее.

Скай склонила голову набок:

– У нее перекошены руки? – Она попыталась поправить правую руку, и та отвалилась. – Я ее сломала.

– Нет, ее можно вставить обратно.

Скай размахнулась оторванной рукой и шлепнула меня по заднице:

– Эй, у меня, между прочим, есть голова, и надругательство над собой я уж точно замечу.

Она залилась смехом. Пока мы еще больше не испортили манекен, я вставила руку и отодвинула его к окну:

– Спасибо, выручила.

– Не за что. – Скай уже было направилась к Линде, но остановилась. – Ой, помнишь группу, о которой я тебе рассказывала? Моего парня Генри?

– Да.

Она достала из сумочки флаер, на нем было изображение расплющенной жабы.

– Они выступают в эту пятницу. Вверх по улице. Ты должна прийти.

– Ух ты! Я постараюсь. Спасибо.

– Не за что.

Глядя ей вслед, я задумалась, о чем они с Линдой разговаривают. Что у них общего?

Услышав шуршание бумаги, я опустила взгляд и поняла, что крепко сжимаю флаер. Может быть, стоит сходить на этот концерт? По мне больше спортивные мероприятия, а не тусовки с громкой музыкой. По крайней мере, я всегда так считала. Но, стоя здесь, в магазине женской одежды, в этом наряде, и слыша смех из служебного помещения, я поняла, что, возможно, я гораздо разностороннее, чем думала.

 

Глава 18

Одной на концерт идти было боязно, поэтому я сгоряча позвала с собой Эмбер. Из всех знакомых для рок-концерта она подходила лучше всего.

Она должна была заехать за мной с минуты на минуту, а я до сих пор находилась в своей комнате, загнанная в ловушку шумом внизу. Не было ничего сложного в том, чтобы спуститься вниз в одежде, которую я несколько недель носила на работе, и сказать всем, что ухожу гулять, но я просто не могла это сделать. Братья ведь еще не видели меня такой, и я чувствовала себя самозванкой. Как будто я всего лишь притворялась, и они с легкостью могли меня раскусить.

Их смех был отчетливо слышен в моей комнате даже сквозь плотно закрытую дверь. Я еще раз окинула себя взглядом в зеркале: узкие джинсы, майка с довольно глубоким, непривычным для меня вырезом, распущенные волосы, которые благодаря советам Эмбер теперь выглядели блестящими и пышными.

Все, хватит. Я расправила плечи и направилась к двери. Я могу это сделать. Вот только дверная ручка ощущалась в моих руках невероятно тяжелой, слишком тяжелой, чтобы повернуть. Я не привыкла сдаваться, но на сей раз была вынуждена принять поражение. Подошла к шкафу, достала большую толстовку и накинула ее на себя. Взяла со стола резинку, забрала волосы и только тогда пошла вниз.

– Чарли! – воскликнул Гейдж, как только я спустилась. – Скорее иди сюда. Я поспорил с Брейденом, что смогу закинуть тебе в рот пять штучек попкорна за тридцать секунд.

– Что?

– Встань вон там. – Он указал на место в десяти футах от себя.

Я взглянула на Брейдена, который сидел на диване, закинув ноги на журнальный столик, и один уголок его губ слегка приподнялся. Почему из-за этой улыбки мне сразу захотелось включиться в их спор?

– Ему это не по силам, – заявил Брейден.

– Почему именно я жертва в этом пари?

Гейдж пожал плечами:

– Не знаю. Брейден сказал, так будет сложнее, поэтому я должен позвать тебя. Как раз собирался написать тебе сообщение.

Брейден хотел, чтобы я спустилась к ним. Я снова на него посмотрела.

– Не хочу испачкать лицо маслом, – объяснился он, но его щеки, казалось, порозовели. – Просто открой рот. На кону деньги.

Я закатила глаза:

– Нет, сегодня у меня нет на вас, дурачье, времени. Я ухожу.

– Куда? – спросил Гейдж.

Мне хотелось сказать им правду, и если бы здесь был только Брейден, то сказала бы. Но я не была готова к расспросам Гейджа.

– На работу. Инвентаризация. – Мне было больно врать брату, ведь мы были очень близки. Я всегда ему все рассказывала.

– Удачи.

Я направилась к двери, терзаясь мыслью, что должна просто повернуться и сказать им, что иду на концерт. Может, они даже захотят пойти со мной.

– Брейден, иди встань туда. Я смогу закинуть пять штучек, – сказал Гейдж, и момент был упущен.

– Уверен, что готов потерять пять баксов?

– Давай же.

Я оглянулась через плечо и увидела, как Брейден встает, чтобы стать мишенью для попкорна Гейджа. Наши глаза на мгновение встретились, и обычно я бы сказала что-то вроде: «Зря ты заключил это пари, потому что у тебя просто огромный рот» или «Береги глаза». Но вместо этого я лишь тупо смотрела, пока не запнулась о край ковра и не полетела вперед, едва не распластавшись на полу. За спиной раздался смех, и я пулей вылетела за дверь.

Запрыгнув на переднее сиденье к Эмбер, я сразу же стянула с волос резинку, расстегнула толстовку и швырнула ее назад.

Машина отъехала от обочины.

– Ты почти не накрасилась, – сказала Эмбер.

Обычно я вообще не крашусь, однако сегодня воспользовалась тушью и бальзамом для губ. Я должна была сказать, что никогда не пользуюсь косметикой, но нет же…

– Не успела.

– У меня в сумке есть фиолетовая косметичка. Можешь взять все необходимое. Не стесняйся. – Она откинула козырек напротив меня, открывая зеркало.

В моей голове мелькнул образ, как я сижу на заднем сиденье и наблюдаю за красившейся мамой. Она оглянулась посмотреть на меня, и солнечный луч упал на ее темные волосы, осветляя. Улыбнувшись, она погладила меня по коленке и вернулась к своему занятию.

Это воспоминание хорошенько встряхнуло мой мозг. Я зажмурилась и закрыла козырек:

– Да нет, спасибо, все в порядке.

– Хорошо. О, я хотела у тебя спросить, сможешь ли ты побыть моделью Антонии. Девушка, с которой она договорилась, пропала, а это ее первое публичное занятие. – Она открыла бардачок и достала рекламку. – Я сказала ей, что ты могла бы помочь. Я бы сама, но в это воскресенье я делаю свадебный макияж своей кузине.

Я глубоко вдохнула, пытаясь забыть вспышку воспоминания, а затем невидящим взглядом уставилась на рекламку:

– Во сколько?

– По-моему, в полдень. Разве там не указано?

Указано.

– Конечно. Утром мы пойдем в церковь, но к одиннадцати я уже освобожусь, так что нет проблем.

– Спасибо. Она будет очень рада.

Эмбер нашла парковочное место на улице, и мы вылезли из машины. Не успели мы подойти к дверям клуба, как услышали льющуюся музыку. Это место было переполнено людьми, и их энергия давила на меня, пока мы заходили внутрь. Я не привыкла к такой шумихе вне спортивного мероприятия и не знала, как себя вести. Обычно я бегала, толкалась и атаковала, но здесь этот вариант не прокатит. Люди в центре подпрыгивали в такт песне. Наверное, мне не стоило сюда приходить.

Музыка затихла, и парень на сцене объявил, что следующая группа выступит через пять минут. Надо надеяться, мы не пропустили выступление группы парня Скай. Немного поозиравшись, мы нашли эту неординарную блондинку.

– Чарли! Ты пришла! – Скай приобняла меня за талию. – Я сомневалась, что ты придешь. – Она осмотрела мой наряд. – Здорово выглядишь.

– Спасибо.

– Неудивительно. У тебя сногсшибательный стиль!

Я хихикнула, но ни Скай, ни Эмбер не засмеялись вместе со мной. Так это была не шутка?

– О, смотрите, Тод вернулся, – сказала Скай.

– Тод? – спросила я.

– Генри. – Она указала на сцену. – Это прозвище дала ему моя подруга, и оно прицепилось.

– Поэтому они назвали группу «Красти Тодс»?

– Нет. Прозвище появилось позже.

У меня было много прозвищ, и прозвище Тод было ничем не хуже, чем Чарльз Баркли – так в честь знаменитого баскетболиста меня иногда называли братья.

– Кто поет? – спросила Эмбер. – Он чудной.

– Мейсон, – ответила Скай, а затем наклонилась, чтобы мы услышали ее сквозь музыку. – Я на днях разговаривала с Линдой, Чарли, и она показала мне твои фотографии. Они великолепны.

– Правда? Мне жаль, что тебе пришлось ее выслушивать. Она просто гордится.

– Конечно же гордится. Вскоре для тебя она станет мамой Лу, – подмигнув, сказала Скай.

В голове тут же вспыхнуло воспоминание о моей улыбающейся маме в машине.

– Она не станет моей мамой.

Видимо, я произнесла это слишком резко, потому что глаза Скай расширились.

– Я не имела в виду твою настоящую маму. Просто она ведь мама для всех.

Моя кожа начала зудеть.

– Думаю, я немного потанцую. – Я указала на людей в центре клуба. Мне нужно было сжечь застоявшуюся вокруг энергию.

– Я тоже! – воскликнула Эмбер, следуя за мной.

Танцы не совсем похожи на бег… или на любой другой вид спорта, если уж на то пошло. В танцах нет определенной цели. Однако через некоторое время я позволила себе расслабиться и поняла, что не во всем должен быть смысл. Кое-что может быть просто для удовольствия. Я посмотрела на танцующую рядом со мной Эмбер, и она, улыбнувшись, взяла меня за руку и покружила. Все вокруг расплылось, и я впитала этот момент. Думаю, я смогу повторить этот вечер.

 

Глава 19

Антония проводила занятие в магазине, который был больше Линдиного. Молва об этих демонстрациях, должно быть, разлетелась повсюду, потому что и людей было больше. Собралось, наверное, человек пятьдесят. Я пробралась сквозь толпу и увидела слегка паникующую Антонию.

Она схватила меня за руку, и ее глаза наполнились облегчением.

– Я уже думала, ты не придешь.

– Прости. Я опоздала? – Я проверила время на сотовом, и оказалось, что у меня еще целых десять минут в запасе.

– Нет, я просто нервничаю. Здесь так много людей. На этих выходных в городе свадебная выставка, и все невесты, похоже, пришли сюда.

Осмотревшись, я увидела много белого:

– О, так это свадебный магазин?

Она хихикнула:

– Да. Сегодня я представляю их новую линию косметики.

– Хорошо. Куда мне сесть?

Она кивнула на высокий стул, и я заняла свое место. К нам подошел мужчина в костюме и представился владельцем магазина.

– Скоро подойдет фотограф, чтобы сделать несколько снимков.

– Снимков?

Мужчина открыл папку в своих руках и пробежался пальцем по первой странице:

– У меня ведь есть на это согласие ваших родителей. Вы…

У стоявшей за его спиной Антонии широко распахнулись глаза.

– Хлоя. Это Хлоя. – Она робко послала мне умоляющий взгляд.

– Верно, – подтвердила я. – Я – Хлоя.

– Хорошо. Нашел. Спасибо. – Он ушел.

– Прости, – сказала Антония. – Совсем забыла об этом дурацком соглашении, которое он сказал принести Хлое, когда я думала, что она будет моей моделью. Спасибо, что прикрыла. Фотограф просто сделает снимки, которые будут на стенде в магазине. Это ничего?

– Ничего.

Видимо, она мне не поверила.

– Всего пару снимков. В основном кадры крупным планом твоих глаз или губ. Никто тебя даже не узнает.

С кадрами крупным планом вряд ли что-то продашь. Но я ее поняла.

– Я не против, – уверила я.

Она сжала мою руку:

– Спасибо.

Оказалось, Антония не шутила насчет крупных планов. На протяжении всего занятия фотограф, казалось, был лишь в паре дюймах от моего лица, снимая каждый штрих, так что к концу презентации от вспышек перед глазами плыли звездочки.

Как только все разошлись, Антония повернулась ко мне и с облегчением выдохнула:

– Как же я рада, что все закончилось. В реальной жизни сложнее, чем на обучающей практике.

Я рассмеялась, потому что очень хорошо ее понимала. Во время реальной игры я всегда нервничала больше, чем на тренировке.

– Позволь мне в знак благодарности угостить тебя ужином.

– Звучит заманчиво, – улыбнулась я.

* * *

Домой я вернулась поздно и при полном параде (у Антонии не было салфеток для снятия макияжа, как у Эмбер). Толстый слой тонального крема на моем лице и отяжелевшие от туши ресницы ощущались физически. Ко всему прочему, мои волосы были распущены, потому что я забыла взять резинку. Так что домой мне нужно было попасть незамеченной.

Я тихонько шла по дорожке к дому. Окно рядом с входной дверью было темным, поэтому, расслабившись, я вставила ключ в замок и открыла дверь. Но не тут-то было. Развалившись на диване, Гейдж смотрел телевизор. Он взглянул на меня, кивнул и, едва отвернувшись к экрану, вновь устремил на меня свой взор.

– В моей голове только что пронеслись очень непристойные мысли о родной сестре, и теперь я чувствую себя ужасно.

Я слабо улыбнулась, извиняясь.

– Ты выглядишь по-другому. – Он показал на свои волосы и лицо. – Ты наносишь на себя это дерьмо? Я же не должен волноваться, что ты по ночам работаешь на улице красных фонарей, верно?

Я скомкала свою толстовку и бросила в него. Так как его вопрос был риторическим, я молча продолжила подниматься. Зайдя в комнату, взяла пижаму и отправилась в душ.

Под струями воды я яро оттирала макияж, желая, чтобы он поскорее исчез. Дома эта другая часть моей жизни казалась такой… чужеродной.

Выйдя из ванной, я нашла на своей кровати Гейджа и Натана и закатила глаза.

– По-моему, она выглядит так же, – сказал Натан.

Гейдж покачал головой и указал на мое лицо:

– Ее волосы были волнистыми или что-то вроде того, а на лице было много-много косметики. Ее ресницы, губы и щеки…

– Гейдж. Вон.

– Я не уйду, пока ты не объяснишься.

– Вот пристал! Это пустяки. Я просто была манекеном для макияжа. – Я вспомнила о дурацком манекене в магазине Линды. Странно, но в последнее время именно так я себя и ощущала – словно все части моего тела сняли, а затем криво прикрепили обратно.

– Что? – спросил Натан. А когда я не ответила, он обратился к Гейджу: – Что это значит?

– В смысле, моделью? Ты была моделью? – спросил Гейдж.

– Не совсем. Я просто сидела, пока девушка делала мне макияж. А теперь валите, пока я вас не побила.

– Папа знает?

Я застонала:

– Нет. И ему знать не следует. – Он расстроится, если узнает, что я ему врала. Братья скептически на меня посмотрели. – Могу ли я купить ваше молчание? Я дам каждому по пятьдесят баксов, если вы унесете это в могилу.

– Кто ты, мисс Толстосум? Точнее, какой моделью работаешь?

– О. Боже. Мой. Проваливайте!

На Гейджа снизошло озарение, и он указал на мой стол:

– Эта девушка. Эмбер. Ты ведь ее знаешь. Ты с ней работаешь.

– Твоя гениальность не знает границ. – Я схватила его за руку и потащила к двери.

Натан охотно последовал за нами, но прежде чем выйти, повернулся и сказал:

– Если не расскажешь папе, ты же знаешь, это придется сделать мне.

– Конечно же знаю, Натан! Ты никогда в жизни не нарушал правила! Твои внутренности сейчас скручиваются в трубочку от моего секрета. – Это должно было быть шуткой, однако именно мои внутренности сейчас скручивались в трубочку.

Натан улыбнулся, но не стал отрицать мое обвинение.

Гейдж, которого я до сих пор выпихала за дверь, наконец-то вышел, бросив напоследок:

– С каких пор у тебя от меня секреты?

Боль в его словах и глазах глубоко меня ранила. Но прежде чем я смогла хоть как-то себя оправдать, он ушел.

 

Глава 20

Я крутилась и вертелась, пока часы не показали полночь. Поняв, что заснуть мне не удастся, выскользнула из постели и пошлепала в ванную, где плеснула на лицо холодную воду. Прислонилась к столешнице и уставилась на свои налитые кровью глаза. Капли воды стекали по лицу на столешницу, и я, схватив полотенце, вытерла кожу насухо.

Затем спустилась вниз, достала коробку с фотографиями, которую папа хранил в ящике под журнальным столиком, и стала разглядывать мамины снимки. Мне хотелось, чтобы папа и братья рассказали мне что-нибудь новое о ней. То, что никогда не затрагивали прежде. Историю ее жизни. Особенности ее характера. Но они об этом умалчивали, рассказывая всегда одно и то же.

Она была красивой. Мне говорили, я на нее похожа. Да, возможно, лицом я пошла в нее, но фигура у нее была более тонкой и женственной. Даже по фотографиям я могла сказать, что мама была изящной. Может, она смогла бы и меня научить быть изящной. Интересно, разочаровалась бы она, увидев, что ее дочь стала далекой от моды спортсменкой? Или, может, она разочаровалась бы, увидев ту, кем я стала недавно, – лгунью и фальшивку.

Я убрала фотографии обратно в коробку и отправилась в свою комнату. Поскольку свет в ней был выключен, то, войдя, я сразу заметила свой загоревшийся мобильник. Пришло сообщение от Брейдена:

Не спишь?

Нет. Сейчас выйду.

– Все в порядке? – спросила я Брейдена, подойдя к забору.

– Да, – помолчав немного, ответил он.

– Брейден. Не ври мне.

Он вздохнул:

– Да все то же. Какой смысл об этом говорить?

– Отец?

– Да.

Я прикусила нижнюю губу, не зная, чем ему помочь.

– Почему бы тебе с ним не поговорить?

– О чем?

– Не знаю. О его поведении с тобой и мамой.

– Это не поможет.

– А ты пробовал?

– Нет. Но мама постоянно пытается с ним поговорить. Результат ты и сама видишь.

– Да уж.

– Эх, – выдохнул он, пожав плечами, – это я знала точно, хоть и не могла его видеть. – Могло быть и хуже. А ты почему до сих пор не спишь? Снова снятся кошмары?

– Да.

– Они становятся хуже?

Да.

– Не знаю.

– Ты говорила, что тебе иногда снится авария. Что происходит в этих снах?

Я вспомнила сон, который снился мне чаще всего.

– Каждый раз разное. В основном я просто вижу аварию. Стекло. Кровь. – Мне больше не хотелось об этом говорить. – Сегодня братья узнали кое-что, что я не хотела, чтобы они знали, и теперь мне нужно рассказать папе то, что я не хотела ему говорить.

– Пожалуйста, изъясняйся более неопределенно. Думаю, сейчас ты говоришь донельзя понятно.

– Я работаю моделью для макияжа, – выпалила я, прокашляв слово «моделью», и ему пришлось переспрашивать:

– Моделью?

– В самом широком смысле этого слова.

– И почему ты не можешь рассказать об этом папе?

– Сначала я могла рассказать. Но не стала. А теперь это будет выглядеть так, словно я ему врала. Он удивится, почему я так поступила. Предаст этому слишком большое значение. Решит, что я занимаюсь чем-то безумным.

– А это так?

В ответ я лишь нервно хихикнула.

– Я хочу увидеть.

– Что?

– Тебя в работе.

Я обдумала это. Показаться при полном параде ночному Брейдену было бы не так уж страшно… но… реальному Брейдену…

– Плохая идея, это слишком странно. Когда я этим занимаюсь, то не ощущаю себя самой собой. А когда смотрю на окончательный результат, мне кажется, будто это вовсе не я. Будто у меня две жизни.

– Иногда мне тоже так кажется.

– Серьезно?

– Да, наша жизнь у забора и наша жизнь при свете дня.

– Понимаю, о чем ты.

– Почему мы это делаем? Почему днем притворяемся, будто ночью ничего не происходит?

Должно быть, сегодня наши спины симметрично соприкасались друг с другом через забор, потому что я чувствовала вибрацию его голоса сквозь доску между нами.

Действительно, почему я не могу разговаривать с ним столь же откровенно днем?

– Потому что это вроде сна. Нереально. Мы будто выходим за пределы своих сознаний и можем говорить что хотим, а утром, как и все сны, это медленно исчезает. Словно ты спишь в своей кровати, я – в своей, а наши подсознания разговаривают.

– Значит, дневная версия меня тебе не нравится?

– Что? Нет! Конечно же нет. Я обожаю эту версию. Это мой Брейден. И я не хочу его потерять из-за сопливой версии меня.

– В тебе нет ничего сопливого, Чарльз.

– Однако твое подсознание знает, что здесь, ночью, я слабее, поэтому что ты начал меня так называть.

– Как?

– Чарльз. Так ты меня называл, когда мы были маленькими.

– Нет, так я тебя называл, когда мы больше разговаривали. Раньше мы больше общались.

Обычно, когда мы так разговаривали, я могла представить выражение лица Брейдена, но не сейчас. Его голос звучал ровно, практически безэмоционально, поэтому я не знала, как он к этому относится.

– Я знаю. Что случилось?

– Скорее кто. Гейдж.

– Что?

– Ты выросла, и Гейдж стал странно на меня поглядывать, когда я искал тебя или когда мы, проведя некоторое время наедине, присоединялись к нему. Будто бы предупреждал, что настало время мне держаться подальше от его сестры.

– Правда? – Вот это новости.

– Думаю, он не до конца мне доверяет. Считает, что у меня есть скрытые мотивы. – И снова его безэмоциональный голос не дал мне понять, как он к этому относится.

А у тебя они есть? – хотела спросить я. Но не стала. Этим вопросом можно слишком многое разрушить.

– Он тебе доверяет. Ты нам как брат.

– Но ты их сестра.

– И твоя.

– Ты мне не сестра, Чарли. И они это знают. Они очень тебя защищают. Больше, чем ты думаешь.

– Что это значит? – Прозвучало очень загадочно.

– Ты сказала, что это наша альтернативная реальность, верно? Где мы можем говорить что угодно?

Я насторожилась:

– Да.

– Мне нужно тебе кое-что сказать… думаю, это может помочь… – Он замолчал. – Но говорить это я должен, глядя тебе в глаза.

Не дожидаясь моего ответа, он перепрыгнул через забор, и его бестелесный голос превратился в реального человека. Теперь я поняла, почему его голос звучал так безэмоционально – все эмоции были заключены в глазах. В них было столько пыла, что мое сердце подскочило.

Я встала и прислонилась спиной к забору:

– Ничего себе, ты должен профессионально заниматься прыжками в высоту. Ты когда-нибудь пробовал прыгать в школе?

Может, если я притворюсь, что это нормально, мое сердце перестанет вырываться из груди. Я не хотела, чтобы все изменилось. Не хотела, чтобы он сказал мне то, из-за чего сейчас стоял напротив меня с огоньком в глазах. Он был моим другом. Моим лучшим другом. Слишком многое было поставлено на карту.

– Нет. Не пробовал.

– А должен, с такими-то прыжками. Этот забор сколько, восемь футов в высоту? Конечно, я не знаю, подпрыгнул ты с земли или с чего-то еще…

– Чарли.

– Чтобы перепрыгнуть, ты уперся одной ногой в забор или опирался на руки? Потому что…

– Пожалуйста, Чарли, я больше не могу держать это в себе. Ты должна знать.

– Остановись. Я не хочу знать. – Я закрыла глаза руками. В последнее время в моей жизни было слишком много перемен, и мне не хотелось добавлять в этот список еще и его.

Брейден взял меня за запястья, убирая руки с глаз:

– Не прячься от этого. Ты уже знаешь. Ты должна знать.

– Ничего я не знаю.

– Подумай, Чарли.

Он отпустил мои запястья, но я так разнервничалась, что просто нуждалась в опоре, поэтому положила обе руки ему на грудь. Сквозь тонкую ткань я почувствовала его грудные мышцы и бешено бьющееся сердце.

– Ты знаешь. – Это был не вопрос.

– Думаю, да, но не хочу знать.

Я не хотела потерять его как друга. Не тогда, когда я больше всего в нем нуждалась. Сейчас в моей жизни было все кувырком. Я уже не знала, кто я. Я словно потерялась. И это было несправедливо по отношению к нему. Сейчас было не время выяснять, что я к нему испытываю, ведь я даже в себе не могла разобраться.

– Время пришло. Ты повзрослела. Это тебе поможет. Они считают это плохой идеей, но ты сильная, я знаю, ты справишься.

Теперь я пришла в замешательство.

– Кто считает это плохой идеей?

– Твои братья.

– Это их не касается.

– Конечно же касается.

– Они не могут заставить тебя перестать испытывать ко мне чувства.

Он замер в полукивке:

– Что? – На его лице мелькнуло смятение, а затем сменилось проблеском понимания. Он отступил назад, и мои руки соскользнули с его груди. – Я… нет. Я не это хотел сказать. Ты думала, я собираюсь сказать тебе это? – Он почесал рукой лоб. – Черт, прости. Нет, я хотел сказать совсем другое…

Я закрыла глаза и хлопнула руками по бедрам.

– Я такая идиотка, – сказала я с нервным смешком. – Хорошо, что это произошло в нашем вымышленном мире, завтра хоть не будет так невероятно неловко. – Я обошла его и направилась к дому.

– Нет, подожди, Чарли, пожалуйста.

Не оборачиваясь, я помахала ему на прощание и закрыла за собой дверь. Разумеется, я не нравлюсь Брейдену в этом плане. Я была его приятелем, его другом, его сестрой. Крепкой девчонкой, которая занимается спортом. Парням я могла понравиться только с толстым слоем косметики на лице. В любом случае, это не имело значения, ведь Брейден мне тоже не нравился в этом плане. Ну, возможно, всего на секунду, но он только что сделал так, чтобы было легче противостоять этим чувствам.

 

Глава 21

На следующий день и днем после Брейден к нам не приходил. Наш дом никогда еще его так долго не видел. Совершенно очевидно, что он меня избегал, и это меня вполне устраивало, ведь я тоже его избегала. Я чувствовала себя полной идиоткой. Думала, через пару дней это пройдет, но все стало только хуже – чем больше времени проходило, тем глупее я себя чувствовала. Интересно, что он хотел сказать мне той ночью? Почему я его не выслушала? Может, потому что не хотела знать. Брейден выглядел таким серьезным. Что, если он уговорил маму уйти от отца и сейчас уезжает вместе с ней? Ужасная мысль. Я не хотела, чтобы Брейден уезжал. Нет. Это эгоистично. Если это сделает его счастливее, тогда, конечно, ему следовало уехать. От этой мысли мое сердце сжалось.

Я пыталась избавиться от напряжения с помощью бега, иногда предаваясь ему даже дважды в день. Было здорово открыть легкие и позволить ногам исчерпать бурлящую во мне энергию.

На четвертый день после «постыдного разговора» я вошла в кухню после долгой пробежки и застала у кухонного островка Брейдена с Гейджом.

– Привет, лузеры. – Я спокойно могла притворяться, будто ничего не произошло. В конце концов, это был всего лишь разговор у забора.

Достала из холодильника бутылку воды и сделала несколько больших глотков.

– Мы с Брейденом только что обсуждали то, что «Патриоты» взяли Амендолу. И я думаю, теперь это самая сильная команда в Лиге, благодаря дуэту квотербек – ресивер, ведь это сродни дуэту Монтана – Райс. Однако Брейден считает, что дуэт Роджерс – Кобб по-прежнему самый сильный. Разреши наш спор.

– Вы оба неправы. У «Денвер Бронкоса» есть Мэннинг. Конец истории.

– Один человек не делает всю команду.

– Делает, если это Мэннинг.

– Мэннинга переоценивают, – возразил Гейдж.

Я брызнула в него водой:

– Тебя переоценивают.

Брейден улыбнулся, и меня захлестнуло облегчение. Я просто хотела, чтобы все снова было нормально. Без неловкого «я пришла к глупому умозаключению». Без мыслей о том, что он хотел мне рассказать.

– Что-то случилось? – спросил Гейдж.

– Нет.

– Разве ты сегодня не бегала? – Он склонил голову набок, пытаясь понять, что со мной, и в этот момент мой сотовый, который заряжался на стойке, ожил от входящего звонка. Однако я даже опомниться не успела, как Гейдж поднял его и ответил: – Алло? – Небольшая пауза. – В смысле «Кто это?».

Я отпила воды и закатила глаза. Кто бы мне ни звонил, он уже имел дело с моим братом и прекрасно знал, что тот большой шутник.

– Кто это? – спросил Гейдж. Я подняла ступню, чтобы растянуть икру. – Какой еще Эван?

Я замерла, сердце ёкнуло. Ох! Кроме Эвана. Он не знал. Я протянула руку за телефоном.

– Большая разница, – произнес Гейдж в телефон, не собираясь мне его отдавать.

– Я убью тебя, Гейдж! Отдай мне телефон.

Он слушал ответ Эвана, а увидев, что я с твердым намерением забрать у него телефон огибаю кухонный островок, встал. Когда я проходила мимо Брейдена, он обхватил меня руками за талию и надежно прижал к себе. Так как он сидел, его лицо оказалось на уровне моей шеи.

– Предатель, – взвизгнула я, несколько раз хлопнув его по голове, а затем изо всех сил начала выкручиваться. – Надеюсь, мой запах после бега сейчас сжигает твои ноздри.

Он уткнулся носом мне в шею и глубоко вдохнул:

– Пахнет солнцем и радугой.

По всему телу пробежала дрожь, и я замерла, пытаясь усмирить свою реакцию. Едва придя в себя, я схватила его за волосы, чтобы отодвинуть, но остановилась, поскольку Гейдж снова заговорил:

– А откуда ты знаешь Чарли? – Он странно посмотрел на меня. – Кафе? Ты уверен, что звонишь именно той Чарли?

– Гейдж Джозеф Рейнольдс. Я сегодня же позвоню каждой девушке в твоем списке контактов и сообщу, что ты гей.

Я оттолкнула от себя Брейдена, и тот наконец меня отпустил.

Гейдж рассмеялся:

– О, Чарли только что вошла. Сейчас передам ей трубку.

Я ударила Гейджа в живот и дважды глубоко вдохнула:

– Алло.

– Привет, Чарли. Это Эван.

На моем лице расцвела улыбка.

– О, привет, Эван. Как дела?

– Кто это был?

– Мой брат. Он немного умственно отсталый, но мы все равно его любим.

– Эй, – крикнул Гейдж, – я самый умный в этом доме.

– Он явно пытался тебя разозлить, – произнес Эван с улыбкой в голосе.

– Разве не этим занимаются все старшие братья?

– Не знаю, у меня только одна сестра, и она на пять лет меня старше.

– А, ну, поверь мне на слово.

Он рассмеялся:

– Ладно, я просто хотел узнать, есть ли у тебя еще желание пойти со мной на бейсбол, потому что мой папа сказал, мы можем использовать его билеты в эту субботу.

– В эту субботу! – Поняв, что заорала от волнения, я откашлялась и попыталась говорить спокойно: – Конечно. Я согласна.

– Здорово. Мм… у меня четыре билета, и я подумал, что мы можем взять с собой Дастина. Сможешь пригласить одну из своих подруг? Может, Эмбер?

– Конечно. Я спрошу у нее. Где встретимся?

– Я могу за тобой заехать. Может, в пять? Туда ехать примерно полтора часа, зависит от движения.

– Договорились. Я скину тебе адрес. И просто предупреждение: это был лишь один из моих братьев. А у меня их четверо. – Да, я включила Брейдена в этот список, потому что, очевидно, именно в этой роли он себя и видел. – И мой отец – коп.

– Ого. Отличный способ успокоить парня.

– С тобой все будет в порядке. Увидимся в субботу.

Я положила трубку, все еще улыбаясь. Ничего лучше не поднимет девушке настроение после того, как ее унизил парень, чем приглашение на свидание от другого симпатичного парня.

– С тобой все будет в порядке, – передразнил Гейдж у меня за спиной, а затем маниакально рассмеялся.

Я резко развернулась:

– Сделаешь так еще раз, и с тобой случится что-то очень плохое.

– Ты сделаешь мне что-то плохое или судьба сама сравняет счет? Мне правда нужно знать, потому что это повлияет на мое решение.

Я покачала головой.

– Кто такой Эван? – спросил Брейден, глядя на меня своими ореховыми глазами.

– Тот, кто поведет меня в субботу на игру Высшей лиги. А вы оба знаете, кто будет играть. Правильно, «Гиганты», – пронзительно выкрикнула я поддразнивание. – Кто завидует? – Я знала, что Брейден завидовал. Знала, что он больше всего на свете хотел бы пойти на эту игру, и чувствовала себя ужасно. Но сыпать соль ему на рану, казалось, было отличным способом не выдать своих истинных чувств.

Гейдж подошел к ящику под телефоном и достал бумагу с ручкой:

– Хорошо, напиши его полное имя, чтобы папа мог его проверить.

– Нет, – вздохнула я.

– Как ты с ним познакомилась? Где он учится? Сколько ему лет? Он фанат Высшей лиги?

– Абсолютно уверена, что он фанат Высшей лиги, раз у него есть сезонные абонементы!

– Перезвони ему и спроси, есть ли у него лишние билеты, – сказал Гейдж.

– Есть, но они для других моих друзей. Не везет так не везет.

– А разве не в эту субботу свадьба у этого… Как его там? – спросил Брейден.

– Как его там? – переспросила я. – Подожди, я забыла о какой-то дурацкой свадьбе, на которой должна присутствовать?

– Нет, – отмахнулся Гейдж. – Женится наш давний знакомый из футбольного лагеря. Он на пару лет старше Джерома.

Я ткнула в Брейдена:

– Но, очевидно, ты с ним не знаком, иначе бы точно знал, как его зовут.

– Я никогда не ездил в футбольный лагерь, Чарли.

– Я знаю. – Разве мы не выяснили, что я практически все о нем знаю? – Однако люди из футбольного лагеря рано или поздно его покидают.

Гейдж не дал Брейдену ответить:

– Его зовут Райан, и ты прав, его свадьба в эту субботу. Паршиво. Как мы опозорим ухажера Чарли? – Он похлопал Брейдена по плечу. – Похоже, все в твоих руках, брат. Заставь нас гордиться.

– Сделаю все возможное.

Гейдж встал, чтобы уйти, и Брейден потянулся за ним.

– Пожалуйста, не делай ничего Эвану, – попросила я Брейдена, когда он дошел до двери.

Он обернулся:

– Не волнуйся. Я буду держаться подальше.

– Спасибо. – Если бы я только ему поверила.

 

Глава 22

Вернувшись с работы в субботу, я успела застать братьев, которые суетливо поправляли свои смокинги.

– Смотрите, кто принарядился, – съерничала я.

– Кто бы говорил, – парировал Гейдж.

– Повеселитесь, – сказала я, отправляясь вприпрыжку наверх.

У меня в запасе было всего часа два, прежде чем у моего порога появится Эван, а я еще не придумала, что мне надеть. При нашей прошлой встрече на мне была рабочая одежда и небывалое количество косметики. Естественно, повторять тот образ я не собиралась, однако понятия не имела, как накраситься.

Зазвонил мой сотовый.

– Алло, – ответила я.

– Привет, Чарли. Это Эмбер. Слушай, я купила офигенную футболку Высшей лиги, так как не знала, что надеть на такое мероприятие. А затем задумалась, стоит ли мне ее надевать, не хотелось бы выглядеть глупо, если я одна буду в такой футболке. – Она действительно считает, что может оказаться единственной, кто наденет футболку Высшей лиги на игру Высшей лиги? – Поэтому купила и тебе. Они разные. Не хочу, чтобы мы выглядели как близняшки. Но они были какими-то скучными, и я украсила их стразами. – Украсила их стразами? Что это значит? – Надеюсь, это ничего. Что думаешь?

– Это круто. Футболки – это круто! Спасибо. Сколько я тебе должна?

– Нисколько. Пусть будет подарком.

– Уверена? Футболки дорогие.

– Уверена. Когда мне приехать? Если хочешь, приеду сейчас, тогда мы сможем собраться вместе. Или лучше незадолго до приезда парней?

– Лучше сейчас. Я еще не решила, что сделать со своим лицом, и твоя помощь будет как нельзя кстати.

Я услышала, как она хлопнула в ладоши:

– Класс! Я захвачу свою косметичку.

* * *

Под косметичкой она имела в виду огромный чемодан, который при открытии увеличивался в объеме из-за разных рядов и выдвижных ящичков.

– Только в этот раз более естественный макияж, ладно? – Все-таки папа был дома – значит, он меня увидит.

– Конечно. Мы ведь идем на бейсбол, а не в ночной клуб.

– Точно.

Она сразу же занялась моим лицом.

– Что будешь делать с волосами? – спросила она.

– Просто заберу в хвостик.

– Прелестно. Тогда наши прически не будут отвлекать внимание от потрясающих футболок.

– Верно.

Она еще не показала мне эти якобы потрясающие футболки, но я уже разнервничалась из-за них… и ой как не зря. Оказалось, что «украсить их стразами» – означало превратить нечто крутое в сверкающий кошмар. Мой рот был широко распахнут целую минуту, пока я таращилась на сверкающую золотистую букву «А» на зеленой футболке с V-образным вырезом.

– Я знаю, потрясающе, правда?! – воскликнула Эмбер, бросив мне этот сверкающий кошмар, затем сняла майку и натянула футболку – черную, с серебристой буквой «А».

Как это вообще можно носить? Однако я все-таки сняла блузку, в которой собиралась идти, и надела футболку со стразами, посылая благодарность фортуне, что мои братья ушли на свадьбу Как-Его-Там.

– Ты замечательно выглядишь, – одобрила Эмбер.

Она обошла меня кругом, и я поняла, что женский кодекс обязывал вернуть комплимент.

– Спасибо, ты тоже.

Раздался звонок моего сотового.

– Алло, – ответила я.

– Привет, Чарли, это Эван.

– Привет. Что-то случилось? – Я посмотрела на электронные часы на тумбочке. Половина пятого.

– Да, плохие новости.

На долю секунды меня охватила надежда, что он хочет все отменить. Тогда мне можно будет снять эту футболку.

– Дастин заболел. Ему очень плохо. Тошнит и все такое. Последний час я безуспешно пытался найти ему замену. Как думаешь, сможет ли один из твоих братьев пойти вместо него?

– Мои братья на свадьбе… – Я запнулась и взглянула на Эмбер, которая с широкой улыбкой рассматривала в зеркале свою футболку сзади. – Я кого-нибудь найду.

– Ты уверена?

– Да. Увидимся через полчаса.

– Мне жаль, что так вышло, – произнес он и отключился.

– Сейчас вернусь, – сказала я Эмбер.

Выйдя в коридор, я приложила телефон к уху и насчитала три гудка.

– Алло.

– Брейден.

– Тебе не нужно изливать угрожающие тирады, Чарли. Я правда не планировал сегодня доставать твоего дружка.

– Ну конечно, вот только тот факт, что ты помнишь о моем свидании, говорит обратное. – Стоп, а почему он, собственно, помнил? Это его беспокоило? Да нет, с чего вдруг, мы ведь были просто друзьями. – Но речь не об этом, у меня потрясающие новости. Ты будешь любить меня вечно!

– Ого.

– Это хорошие новости.

– Ладно. Выкладывай.

– Один из наших друзей сильно заболел…

– Ух ты, действительно хорошие новости.

Я хихикнула:

– Да уж, думаю, с хорошими новостями я погорячилась. Однако его несчастье – твоя удача, потому что он не сможет пойти на игру. Хочешь пойти вместо него?

– На игру Высшей лиги? – Я услышала волнение в его голосе.

– Да.

– Я заменяю парня или девушку?

– Парня. Дастина. Его пара – Эмбер. Она сексуальная, и это еще одна причина, почему ты передо мной в неоплатном долгу.

Я не могла поверить, что делаю это. Я сводила Брейдена с Эмбер! И он точно на нее западет. Но это же хорошо, верно? Благодаря этому мы с Брейденом сможем сохранить удивительную дружбу, которой много лет.

Он рассмеялся:

– Хорошо. Твоя взяла.

– Будь готов через полчаса.

 

Глава 23

Папа смотрел на меня, как на чужестранку. Похоже, он уже преодолел шок, вызванный моим появлением с макияжем и в футболке со стразами, и теперь пытался переварить то, что я сказала.

– Почему ты заранее не предупредила, что собираешься в Окленд? О таких вещах нужно предупреждать, Чарли.

– Не знаю. Не думала, что это важно. Это же игра Высшей лиги, пап. Ну же.

Я надеялась, что Эмбер, которая наверху вносила последние штрихи в свою прическу, нас не слышит.

– Пап, это важно.

Мы оба тяжело вздохнули, и мои руки сжались в кулаки. Папа очередной раз окинул меня взглядом, и выражение его лица немного смягчилось. Он на секунду закрыл глаза, а вновь открыв, сказал:

– Ты так на нее похожа.

Мое сердце пропустило удар. Так вот что вызвало первоначальный шок. С этим макияжем я была похожа на маму. Хоть сейчас для этого было неподходящее время, каждая частичка моего тела нетерпеливо ожидала, что он скажет что-то еще. Но он не сказал. Вместо этого его глаза наполнились до боли знакомой виной – ему хотелось, чтобы не он один был за меня в ответе, потому что он понятия не имел, что со мной делать в сложившейся ситуации. Мне сразу же стало не по себе.

– Ты поэтому боишься меня отпустить? – немного помешкав, спросила я. – Потому что мне придется далеко ехать на машине? С нами все будет хорошо.

Его брови взлетели вверх.

– Нет, Чарли. Не поэтому. Ничего подобного.

То есть как? Мама погибла в автокатастрофе, и теперь он беспокоился, что мне придется полтора часа ехать на машине. По-моему, все именно так.

Папа бросил взгляд на лестницу, будто ему тоже пришло в голову, что сейчас для этого не самое подходящее время, ведь в любой момент могла выйти Эмбер. Он сжал переносицу, и вина в его глазах сменилась печалью. Прекрасно, теперь я заставила его думать о маме. Дурацкий макияж.

– Я буду звонить тебе каждый час. Если хочешь, пусть нас даже сопровождает полицейская машина.

Мои слова вызвали у него слабую улыбку.

– Не знаю, Чарли, я буду переживать.

– Пап, тебе понравится Эван. Он очень ответственный, милый и… – Я больше не могла придумать, как еще охарактеризовать Эвана, поскольку едва его знала. Я даже не была уверена, не ошиблась ли в уже сказанном. Да уж, это была не самая блестящая идея.

Позади меня хлопнула дверь, и папа перевел взгляд на вошедшего.

– Здравствуйте, мистер Рей, – произнес Брейден.

Я затянула свой хвостик потуже и вздохнула – очевидно, папа меня не отпустит.

– Миленькая футболка, Чарли, – сказал Брейден, одергивая мою футболку сзади и, вероятно, рассматривая каждую безвкусную фальшивую стразу.

– Да, Эмбер сделала.

– Надеюсь, ты не ослепишь ею питчера. Не хочу принимать на себя его гнев.

– Подожди. – Отец ткнул в Брейдена. – Ты тоже едешь?

– Да.

Я буквально увидела, как у папы на челюсти расслабились мышцы.

– Почему ты не сказала, Чарли?

Почему я не сказала? Потому что не думала, что это имеет значение.

– Не знаю. Так нам можно поехать?

– Да. Будь осторожна и позвони мне, когда вернешься домой.

– Спасибо.

Я обернулась и одними губами поблагодарила Брейдена. Его глаза расширились.

– Что? – спросила я, но затем вспомнила, насколько иначе, должно быть, выгляжу в обтягивающей футболке с V-образным вырезом и с тонной косметики на лице. – Ничего не говори. Я знаю, что похожа на клоуна.

Он покачал головой:

– Нет. Ты выглядишь… по-другому.

– Спасибо, что придал мне уверенности.

– Прости. Это неплохо. – Он опустил взгляд на мою футболку, а затем вновь посмотрел на лицо. – Просто это не ты.

– Две жизни, помнишь? – намекнула я ему. – Ох, не пялься на меня, вон идет твоя сексуальная пара.

Наблюдая, как Эмбер спускается по лестнице, я поразилась ее красоте. Она выглядела восхитительно. Особенно в этой футболке со стразами, которые придавали ей сияния.

Брейден улыбнулся ей своей красивой кривоватой улыбкой, и ее лицо озарилось от приятного сюрприза. Сначала она расстроилась, когда я сказала ей, что Дастина заменит Брейден, но я убедила ее, что Брейден ей понравится даже больше. А сейчас, глядя на Брейдена и представляя свою реакцию, увидь я его в первый раз, как она, я поняла, насколько он красив. Его золотисто-каштановые волосы по-мальчишески ниспадали на лоб, но больше в нем не было ничего от мальчишки. Он вырос, повзрослел, возмужал. Теперь он стал широкоплечим парнем с волевым подбородком.

Встретившись, они робко улыбнулись друг к другу. Мою грудь пронзил укол ревности, но я с силой оттолкнула это неуместное чувство прочь. Брейден пожал руку Эмбер и представился. Будет сложно. Не стоило его приглашать.

Спустя пять минут раздался звонок в дверь, и я пошла открывать. На пороге Эван встретил меня улыбкой, которая и близко не была похожа на улыбку Брейдена.

– Ты прекрасно выглядишь, – слюбезничал он.

А он невысокий. Во время нашей первой и единственной встречи мы сидели за столиком в кафе, потому тогда я не поняла, какой у него рост. Учитывая, что я была метр восемьдесят и меня постоянно окружали люди выше метра девяносто, я не привыкла к среднему росту.

– Спасибо. Входи. Мой папа хочет с тобой познакомиться.

Он глубоко вдохнул, будто подготавливаясь к встрече.

– Пап, это Эван.

Папа поприветствовал его крепким рукопожатием:

– Если с моей дочерью что-то случится в твоей машине, пеняй на себя.

– Пап.

– Понял, сэр.

– Хорошо. – Папа наконец отпустил его руку.

Мне удалось сдержаться и не закатить глаза.

– Ладно, пап, увидимся позже.

Когда мы уходили, я заметила, что папа положил руку Брейдену на плечо, останавливая, и что-то ему прошептал. Брейден улыбнулся и кивнул, затем папа по-дружески похлопал его по спине:

– Веселитесь.

– И что это было? – спросила я Брейдена, когда мы вышли из дома.

– О, ну, знаешь, инструкции по охране Чарли.

– Смешно.

Брейден осмотрел Эвана, который шел по дорожке перед нами, и его взгляд остановился на мокасинах. Он поднял брови, и я чуть не рассмеялась.

Эван замедлился, и мы с Брейденом его нагнали.

– Я – Эван.

– Ой, простите, – извинилась я, сообразив, что так и не представила их. – Это – Брейден. Брейден, это Эван.

Они пожали руки, и мы продолжили свой путь к машине. Добравшись до нее, мы все на секунду замерли – уверена, каждый пытался решить, кто где будет сидеть в этой долгой поездке.

– Девочки сзади? – предложила я, не зная, каков протокол свиданий.

– Я сяду сзади, – сказал Брейден. – Почему бы тебе не сесть рядом с Эваном, Чарли?

– Уверен? Впереди больше места для ног.

Эмбер бросила на меня испепеляющий взгляд, ясно давая понять, что хочет сесть с Брейденом.

– Уверен, – ответил он, и мне стало интересно, так же ли он горит желанием сблизиться с Эмбер, как и она с ним.

Я кивнула, и они забрались назад. Эван открыл мне дверцу.

– Ты высокая, – сказал он, как только я начала садиться.

Так и не поняв, по душе ему это или нет, я просто молча села.

В такие моменты, как этот, я была благодарна Эмбер за болтливость. Всю дорогу она свободно поддерживала разговор в машине. По прибытии, когда мы заходили на стадион, я следила за реакцией Брейдена. Его глаза горели и, казалось, впитывали каждую деталь. Все вокруг вызывало во мне трепет. Годы просмотра бейсбола по телевизору не подготовили меня к тому, каким красивым и большим стадион выглядит вживую. Трава была сочно-зеленой, базы пылали белым, цементные ступени были заполнены рядами зеленых пластиковых сидений.

Рядом со мной засмеялся Эван:

– Ты будто знаменитость увидела.

– Здесь потрясающе.

Мы пробрались к нашим местам, которые были практически рядом с первой базой. Я пихнула локтем Брейдена, чтобы обменяться с ним восхищенными взглядами. Он улыбнулся мне, а затем сжал мою руку. Этот жест удивил меня, и едва я попыталась найти в его глазах хоть какой-то намек на то, что это значит, как Эван приобнял меня за плечи и указал на дагаут хозяев поля.

– Там будут сидеть игроки.

Я кивнула, как будто для меня это было открытием.

– Видишь ту сетчатую штуку? Там разминается питчер.

– Она не идиотка, – сказал Брейден. – Она это знает.

Я бросила на Брейдена укоризненный взгляд, пока мы занимали свои места. Мы с Эмбер сели рядом, а парни по бокам от нас. Учитывая последние замечания Брейдена, думаю, это было к лучшему. Я немного ссутулилась, чтобы не выглядеть выше Эвана.

– Я хочу пить, – заявила Эмбер спустя секунду. – Пока не началась игра, мы с Чарли сходим за напитками. – Она потянула меня за руку.

– Ладно. Похоже, мы идем за напитками. Ты что-нибудь будешь? – спросила я Эвана.

Он достал из кармана двадцатку:

– Да, возьмешь мне «Доктор Пеппер»?

– Конечно.

Эмбер посмотрела на Брейдена.

– Нет, мне ничего не надо, – отказался он, а затем, будто вспомнив, что у них свидание, быстро достал из кошелька деньги и протянул ей.

Она лучезарно улыбнулась:

– Спасибо.

Нехорошо получилось, я взяла двадцатку Эвана только потому, что он заказал содовую, за себя я намеревалась запла тить сама, а в итоге вынудила Брейдена дать деньги Эмбер.

– Господи, Чарли, – заговорила Эмбер, когда мы поднимались по ступенькам к буфету. – Когда ты рассказывала о том, какой Брейден хороший, веселый и милый, я решила, что он, наверное, какой-то урод, потому что ты делала упор на его личность. Тебе просто стоило сказать, что он сексуальный, и я бы вмиг согласилась.

Я кивнула, изо всех сил стараясь не злиться. В Брейдене было гораздо больше, чем просто смазливая мордашка.

– Ну, я знакома с ним всю жизнь, так что очень хорошо его знаю.

– Как думаешь, я ему нравлюсь?

Лучше бы нет.

– Он только что с тобой познакомился.

– Но разве ты не веришь в судьбу? Я должна была пойти с Дастином, но он внезапно заболевает, и кто же занимает его место, как не мужчина моей мечты? Это, должно быть, судьба.

– Должно быть.

– Как бы то ни было, я куплю ему напиток, – сказала она, когда подошла наша очередь. – Что он любит?

Я хотела ответить: «Ты имела в виду, он сам себе купит напиток?», но это было бы неправильно, ведь она была его парой. В конце концов, я сама его пригласила. Я реально думала, что они не сочтут друг друга привлекательными?

– Вообще-то, ему не нравится содовая. Возьми ему воду или «Гаторейд», и он будет счастлив.

Когда она заказала вишневый «Гаторейд», я сначала не хотела предупреждать, что Брейден его не любит, что-то в вишневом вкусе напоминало ему лекарство от кашля, но, ощутив угрызения совести, все-таки сказала, что он любит лимонный.

– Спасибо. – Эмбер широко улыбнулась, сверкая своими идеально ровными зубами, и изменила заказ.

Ну почему я так ужасно себя веду? Нужно взять себя в руки. Мы с ним просто друзья, и ничего больше. Нас обоих это устраивает. И вообще, с каких это пор мне не хочется отдавать Брейдена красивой и веселой девушке? Я задумалась. Я уже давно не видела его с девушкой. Конечно, время от времени он ходил на свидания, но у него где-то больше года не было отношений. Раньше присутствие девушки в его жизни меня не расстраивало. Нет. Меня не расстраивало это и сейчас. Ведь мы – просто друзья.

 

Глава 24

Эмбер всю игру задавала Брейдену вопросы о бейсболе, подавая идеальный пример того, как позволить парню чувствовать себя нужным. Я же весь матч притворялась заинтересованной в подробных комментариях Эвана, когда на самом деле пыталась следить за игрой. Ближе к концу Эмбер спросила, как долго был в команде один из питчеров.

– Он так молодо выглядит, – сказала она.

Брейден наклонился вперед:

– Точно не знаю, но Чарли как-то рассказывала мне о нем. Сколько он уже в этой команде?

Я не знала даты вступления в команду всех игроков, но про этого точно знала. И да, он был молодым.

Все посмотрели на меня.

– На подаче Даннинг, готовится отбивать Лопез, – раздался голос диктора из громкоговорителя.

– Мм… да. Ему двадцать четыре. Это его второй год.

– Уверен, она также знает его статистику, – продолжил Брейден. – Она как бейсбольная энциклопедия.

Он откинулся назад на спинку так, будто выполнил намеченную миссию. И он выполнил – я дико разозлилась.

– Ты должна была мне сказать, – проронил Эван. – Наверное, я до смерти тебе наскучил.

– Нет, что ты. – Я слабо ему улыбнулась.

Я даже и надеяться не смела побывать на игре. И несмотря на урок по бейсболу школьного уровня, я наслаждалась. Наслаждалась, пока Брейден не заставил меня чувствовать себя последней гадиной. Я знала, что он специально это сделал. Видела его самодовольный взгляд, когда он откинулся назад.

– Очень впечатляет, что такая девушка, как ты, столько знает о бейсболе.

Я услышала, как Брейден хохотнул, и мне захотелось ему врезать. Лишь то, что он не находит меня привлекательной, не давало ему право заставлять меня чувствовать себя глупо, если я приглянулась другому.

– Хочешь прогуляться перед последним иннингом? – спросила я Эвана.

– Конечно, – ответил он, вставая и предлагая мне руку.

Я приняла ее, убеждая себя, что это не ради того, чтобы позлить Брейдена. Хотя понятия не имела, почему это он злился. Если только потому, что решил, будто Эван не соответствует тем невозможным критериям, которые они с моими братьями установили. Упаси боже, Эван ведь носил мокасины!

Следуя к выходу, Эван без проблем прошел мимо ног Брейдена, но я едва не споткнулась об одно его колено и не могла обойти второе. Эван оглянулся, все еще держа меня за руку. Я устремила негодующий взгляд на Брейдена, но тот скосил под дурачка. Тогда я от всей души наступила ему на ногу.

– Ой, прости, это была твоя нога?

Он шумно вдохнул и наконец-таки убрал ноги.

На самом деле даже хорошо, что Брейден меня разоблачил (тем не менее благодарности он от меня не дождется), потому что после этого мы с Эваном болтали уже не только о бейсболе. Мы говорили о школе и о том, что в будущем Эван хочет стать финансовым консультантом, как и его отец. О финансах я мало что знала, поэтому задавала ему кучу самых разных вопросов.

– Да, ты потерял меня, когда начал рассказывать о коротких продажах акций. Понятия не имею, о чем ты говоришь, – через какое-то время сказала я.

Он рассмеялся, и я заметила, как удивительно засветились его глаза.

– Какой у тебя любимый вид спорта? – спросила я.

– Смотреть или играть?

– И то и другое.

– Не знаю, считаешь ли ты это спортом, но я люблю вейкборд.

– Конечно, считаю. Это круто. Значит, у тебя есть лодка?

– У моего отца. Он иногда разрешает нам ее брать. Ты занимаешься скибордингом или вейкбордингом?

– Пробовала несколько раз, но не очень удачно.

– Надо будет попробовать вместе. Я дам тебе пару советов.

– Звучит здорово. Возможно, мы могли бы взять моих братьев. Думаю, они тебе понравятся. – Они будут очень впечатлены, если этот парень хорош в вейкбординге.

– Да, конечно. Я все устрою. – Он ни на секунду не отпускал мою руку, пока мы прогуливались по этажу, где продавали начос, хот-доги, мороженое «Диппин Дотс» и вафельные рожки, и мне было приятно, даже ничуточки не липко.

– Хочешь перекусить? – спросил он.

– Нет, спасибо.

Он вздохнул:

– Похоже, я не нравлюсь Брейдену.

– Брейден идиот, – не сдержалась я. – И конечно, ты ему нравишься. Просто, думаю, он пытался мне кое-что доказать. – Не знай я его так хорошо, решила бы, что он ревнует.

– Он совсем на тебя не похож.

– Ох. Он мне не брат. Прости, мне нужно было это уточнить. Он мой сосед. Но я знаю его двенадцать лет, поэтому воспринимаю как брата – он такой же вредный, как они, вот так.

– Оу. – Он глянул в ту сторону, где находились наши места, будто мог отсюда увидеть Брейдена. – Твой сосед.

На его лице появилось странное – непонятное мне – выражение.

– Думаю, нам пора возвращаться. Игра почти закончилась, – сказала я, сжимая его руку.

– Да.

* * *

– Эван, что ты делаешь завтра утром? – спросил Брейден, когда мы подъезжали к дому.

– Э-э… ничего.

– Любишь играть в футбол? В девять в парке возле нас мы устраиваем товарищеский матч, придешь?

– Конечно, звучит здорово.

– О-о! – взвизгнула Эмбер. – Ты пойдешь, Чарли?

Я кивнула, молча закипая из-за этого приглашения.

Она вцепилась в руку Брейдена:

– Можно, я тоже приду?

– Да, конечно, – ответил он. – Нам нужен полузащитник.

Я закатила глаза. Эмбер просилась не играть, а наблюдать.

* * *

Эван обнял меня на прощание, а затем уехал. Следом за ним уехала Эмбер на своей машине. Мы с Брейденом стояли рядом до тех пор, пока ее задние габаритные огни не скрылись за углом.

– И что это было? – спросил он.

Я отступила от него на шаг:

– Что?

– Ты притворялась, будто ничего не знаешь о бейс боле.

– Я просто была милой.

Он хмыкнул, глядя на меня с таким выражением на лице, которое появлялось всегда, когда кто-то говорил что-то глупое, – подбородок опущен, глаза едва не закатываются.

– Правда? Потому что казалось, ты разыгрывала из себя идиотку.

– Неважно. Ты все равно не должен был это делать.

– Делать что?

– Приглашать его на футбол.

– Твои братья хотели с ним познакомиться. Они мне писали. – Он показал телефон, будто от этого мне станет легче.

Сделав глубокий вдох, я постаралась успокоиться.

– Почему ты так злишься?

Мне не нравилось, что он так хорошо мог прочитать меня в этот момент.

– Потому что ты только что отнял у меня то, что я безумно люблю.

– Ничего я у тебя не отнимал.

Я почувствовала сильное стеснение в груди, у меня возникло неодолимое желание покалечить Брейдена.

– Я не смогу играть завтра. Мне придется сидеть в сторонке и болеть.

– Почему? Ты замечательная футболистка.

– Потому, Брейден. Там будет Эван.

Брейден разозлился, а он очень редко злился.

– Если ты не можешь быть с ним самой собой, тогда тебе не следует с ним встречаться.

Я издевательски хохотнула:

– О да, быть самой собой. Перехватывать мяч у парней, падать в грязь, зарабатывать тачдауны – это реально нравится парням.

– Некоторым – да.

– Правда, Брейден? Кому? Скажи мне! Потому что последние пять лет я играла с одними и теми же десятью парнями, и ни один из них не приударил за мной, не говоря уже о том, чтобы пригласить меня на свидание. Ни один! Думаешь, хоть кто-то из них воспринимает меня как девушку, с которой хотел бы встречаться? Конечно нет! Они видят во мне… погоди, как вы там выразились во время игры в диск-гольф? Ох, точно. Большую, крепкую штучку. А если хотят позвать кого-то на свидание, то идут в торговый центр или клуб и находят девушек, которые носят облегающую одежду, красят ногти и хихикают над их шуточками. Я видела, как парни смотрят на Эмбер. Я видела, как ты смотришь на Эмбер. Парням не нужен соперник, они хотят болельщика. Так что уж прости меня, если мне немного пришлось пойти на компромисс с самой собой, чтобы завести парня, – я указала на дорогу, – милого, хорошего парня, который не смотрит на меня как на своего товарища по команде.

Мои глаза жгло от гнева.

Теперь уже Брейден отступил на шаг. На секунду крепко закрыл глаза, затем снова открыл:

– Ты такая бестолковая. Просто не верится, что самая упрямая девушка в мире готова пойти на такое ради парня, который этого даже не стоит. Ты не должна притворяться кем-то другим. Твои братья будут в бешенстве.

Стеснение в груди стало невыносимым. Мне нужно было побегать, иначе это напряжение не даст мне спать всю ночь. Либо побегать, либо хорошенько врезать Брейдену. Если честно, второй вариант мне сейчас нравился больше.

– Он стоит. Спокойной ночи, Брейден, – процедила я и побежала. В джинсах особо не побегаешь, но воздухопроницаемый джемпер и кроссовки, которые я всегда носила, спасли ситуацию.

Я знала, что Брейден последует за мной. Все-таки была почти ночь, и он понимал, что мой папа убьет его, узнав, что он отпустил меня одну. Я слышала, как Брейден бежит примерно в двадцати футах позади меня, и надеялась, что он изнемогает в своих джинсах и футболке поло. Надеялась, что его ноги в кедах болят.

Большой холм был отметкой в три мили, и я оглянулась через плечо – он отстал еще на пять футов. Я знала, что, если захочу, могу избавиться от него на этом холме. Я могла бы ускориться и выбрать другой путь. Но я этого не сделала. Адреналин уже поступил в кровь, сбавив напряжение, и мне стало тяжело злиться. Поэтому я немного замедлилась, позволив Брейдену держаться в двадцати футах от себя, и срезала через парк, чтобы сократить свою обычную пробежку в семь миль до пяти.

Когда мы вернулись, Брейден с потными подмышками и зоной воротника просто молча пошел домой.

 

Глава 25

– Ты не обязан это делать, – сказала я Эвану следующим утром, когда мы, держась за руки, шли от моего дома к парку. – Ты же знаешь, для чего все это, верно?

– Чтобы я показал себя перед твоими братьями или что-то вроде того?

– Точно.

– А что насчет тебя? Перед тобой мне тоже нужно себя показать? – Он улыбнулся, и мое сердце совершило кульбит.

– Нет. Однозначно.

Сегодня, на радость мне, Эван оделся подходяще для игры – в футболку и какие-то спортивные штаны с расстегнутыми у щиколоток застежками. Он хорошо выглядел. Даже обул симпатичные кроссовки, которые хоть и были слишком уж чистыми, но Брейден не смог бы на них пожаловаться.

– Тогда все в порядке. Я просто повеселюсь. Может, я и щуплый, но мне нравится футбол.

– У многих парней такое же телосложение, как у тебя. Просто мои братья гиганты.

– И это должно меня успокоить?

– Прости.

– Я думал, Эмбер тоже придет.

– Она написала, что опоздает и придет сразу в парк.

– Замечательно. Думаю, еще одно новое лицо отвлечет от меня хоть немного внимания.

Как же мне хотелось сказать: «Ну, ребята никогда не видели меня накрашенной, в обтягивающей кофте и узких джинсах, так что, вероятно, это сыграет свою роль».

Я сжала его руку:

– Ты справишься.

Большинство парней уже были на месте, устанавливали конусы и бросали мяч. Я удостоилась нескольких странных взглядов, которые прошлись по моему лицу, одежде и задержались на наших с Эваном переплетенных руках.

– Я так понимаю, ты не многих парней приводишь в дом, – прошептал Эван.

Я лишь нервно хихикнула.

Плечом к плечу подошли мои братья, и я почувствовала, как Эван напрягся. Один Гейдж улыбался. Мне захотелось завыть от отчаяния. Очевидно, мне следовало почаще приводить парней, чтобы братья не вели себя как нападающие форварды, готовые уничтожить квотербека. Мне даже не верилось в происходящее.

– Привет, ребята, – заговорила я. – Не будьте идиотами. Это Эван. Эван, тот, что выглядит сердитым, Джером; который выглядит так, будто страдает запором, Натан; а дурень справа – Гейдж.

Гейдж рассмеялся:

– Страдает запором, Натан? Мы договаривались выглядеть свирепыми.

Все трое начали смеяться, и я расслабилась, когда поняла, что они просто шутили.

– Приятно познакомиться, Эван, – произнес Джером, протягивая руку.

Эван ответил на рукопожатие, а я огляделась вокруг в поисках Брейдена и увидела его пасующим Джорджу на другом конце поля. Значит, он до сих пор дуется. Это я должна на него злиться, а не наоборот. Это он обозвал меня не только упрямой, но еще и бестолковой.

– Ладно, – хлопнув в ладоши, перешел к делу Джером. – Давайте разделимся на команды. Мы с Гейджем в одной, Натан с Брейденом в другой. – Эти четверо никогда не играли в одной команде, иначе другие ребята начинали жаловаться. Не только потому, что те были самыми большими и лучшими, но и потому, что, будучи близкими людьми, настолько хорошо могли читать друг друга, что это стало бы нечестным преимуществом. – Все остальные, выберите команду и разделитесь поровну.

– В чью команду мне идти? – спросил меня Эван.

– В Джерома и Гейджа, – посоветовала я, потому что знала, Гейдж вовлечет его в игру лучше всех, постарается, чтобы Эван чувствовал себя желанным гостем.

Эван отправился к кругу, который парни образовали, а я поползла за боковую линию, ожидая, когда же мои братья поймут, что я вне игры.

Гейдж заметил первым и скорчил недовольную гримасу. Я просто улыбнулась. Брейден покачал головой, словно до последнего не верил, что я не буду участвовать, а теперь, убедившись, разочаровался. И наконец оглянулся Джером.

– Выбирай команду, Чарли, – крикнул он.

– Я здесь, – спас меня энергичный голосок.

Все повернулись к Эмбер. Гейдж едва не запнулся о собственные ноги. Волосы Эмбер волнами ниспадали на плечи. Сегодня она выбрала джинсы, вьетнамки и обтягивающую черную майку с блестящей надписью, которую я не могла разобрать, и, похоже, не я одна. Казалось, каждый парень на поле тоже пытался рассмотреть эту надпись.

– Привет, Брейден, – крикнула она, и все сразу же повернулись к Брейдену.

Он слегка покраснел, а потом помахал ей.

У нее на плече висел раскладной стул. Она достала его из чехла и поставила рядом со мной:

– Если бы я знала, что у тебя нет стула, захватила бы и тебе.

– Да все нормально.

– Часто смотришь, как они играют? – спросила она.

– Ага.

– И ты просто сидишь на земле?

Что со мной не так? Почему я просто не могла сказать, что обычно играю с ними? Да потому, что мне казалось, если я ей признаюсь, она изменит свое мнение обо мне. Я буду выглядеть странной. Девчонкой, которая играет в футбол с мальчишками.

– Мы играем или как? – спросил Джером, и с этими словами игра началась.

Если я полагала, что они будут вести себя с Эваном тактично, то ошибалась. Джером в попытках передать мяч Эвану бросал его ему в грудь, в голову, в спину. Пару раз Эвану удалось поймать, и вот тогда-то его атаковал Брейден, причем сильнее, чем когда-либо это делал. Теперь мне до зуда захотелось сыграть, чтобы поквитаться с ними.

– Боже, Чарли, ты мне не говорила, что твои братья так же хороши, как и ты, – промурлыкала возле меня Эмбер.

– Что?

– Твои братья. Они похожи на моделей. Серые глаза, высокие скулы. Они красивые.

– Гм… не говори это им.

– Я должна была догадаться, ведь они твои родственники.

Я зарычала, наблюдая за игрой. Нужно было отправить Эвана в команду Брейдена, чтобы у того не было возможности так набрасываться на бедного парня.

– Минуточку, – сказала я Эмбер и встала с травы, на которой сидела скрестив ноги.

Как только игра закончилась, я подошла к Брейдену и, не желая смущать Эвана, тихо произнесла:

– Почему ты ведешь себя так, будто играешь в супер-боул? Если хочешь успеть получить шлемы и колодки, отвали, задира. Атакуешь его так еще раз, и мы уйдем.

Он не смотрел мне в глаза, но его челюсти напряглись.

– Почему ты так на меня злишься? В чем твоя проблема? – спросила я.

– Хочешь знать, в чем моя проблема?

– Да.

– Уверена?

Осознав, где мы находимся, я засомневалась, но ему не нужен был мой ответ. Взяв за плечи, он развернул меня лицом к ребятам, которые уже все следили за нами.

– Поднимите руки, – громко произнес Брейден, – кто из здесь присутствующих за последнее полгода пригласил бы Чарли погулять, если бы в свое время, как только ей исполнилось шестнадцать, ему не прочитали лекцию «Мы убьем тебя, если хотя бы посмотришь на Чарли».

Моим первым порывом было вырваться из хватки Брейдена и больше никогда с ним не разговаривать. Никогда. Но, казалось, маленькая ниточка любопытства пришила меня к траве, и я не могла пошевелиться.

Несколько парней нервно переступили с ноги на ногу и глянули на Джерома. Только я начала смущаться из-за отсутствия положительных ответов, как Тайлер поднял руку. Похоже, его храбрость подстегнула остальных, и вскоре поднялось не меньше полдюжины рук. Гейдж принял все это за забаву и тоже поднял руку. Брейден по-прежнему крепко держал меня за плечи.

– Вот поэтому мы и предупреждали, – жестко произнес Джером.

– Ты не должна меняться ради парня, – прошептал мне в ухо Брейден.

Если он думал, что я буду тронута этим публичным унижением, то сильно ошибался.

– Спасибо, Опра, я постараюсь это запомнить. – Я посмотрела на Эвана: – Готов уйти?

Он кивнул, потирая шею.

 

Глава 26

Я помахала Эмбер на прощание, и, похоже, мой уход ее совсем не расстроил. По дороге домой я осмотрела Эвана. На шее сбоку и на бицепсе у него остались красные пятна – скорее всего, от удара мяча. На тыльной стороне ладони простиралась длинная царапина. Конечно, футбол – небезопасный вид спорта, но Эвану явно досталось больше, чем следовало бы в товарищеском матче.

– У нас есть джакузи, – сказала я. – Может помочь.

– Плохая идея. Не хочу, чтобы твои братья по возвращении домой обнаружили меня с тобой в джакузи. Хоть я и не прослушал речь «Мы тебя убьем», зато прекрасно понимаю, почему парни, которым это довелось, держатся от тебя подальше. Вчетвером эти ребята настоящая сила.

– Вот как? – вздохнула я. – Ну, они еще долго будут играть, так что не дрейфь. Я найду тебе плавки, дам пару таблеток аспирина, и мы расслабимся.

– Если это означает, что я увижу тебя в купальнике, то я согласен.

Вспыхнув, я пихнула его плечом.

* * *

Подобрав Эвану одни из плавок Гейджа и отправив его переодеваться в ванную, я потопала в свою комнату, чтобы надеть слитный купальник. Эвана ждало разочарование. Купальники у меня были только для спорта, поэтому этот был довольно заурядным.

Встретившись в коридоре, мы неловко переглянулись, не зная держаться ли нам за руки по дороге к бассейну, и в итоге его рука оказалась на моей пояснице. Я старалась не пялиться на его рельефные грудь и пресс, поэтому смотрела только вперед. Хотя мне очень хотелось проверить, остались ли у него еще какие ушибы от игры. Нет, я не стану смотреть, я уже и без того была зла на Брейдена.

Я включила гидромассажную систему, и мы погрузились в воду.

– Итак… – произнес Эван спустя несколько минут тишины, – я облажался?

– Нет. Ты был хорош. Правда.

– Я неважный футболист. В бейсболе я бы проявил себя гораздо лучше. – Он нашел мою руку под водой и стал играть с моими пальцами.

– Тебе не нужно оправдываться из-за этой дурацкой игры. Мои братья были с тобой беспощадны.

– Твои братья просто играли… А вот у Брейдена явно на меня зуб.

– Нет. Ничего подобного. Мы вчера поругались. Он злился на меня, а выместил все на тебе.

– Возможно. Но здесь нечто большее.

– О чем ты?

– Думаю, он приревновал.

– Из-за чего?

– Из-за того, что я с тобой встречаюсь. Думаю, ты ему нравишься.

Я рассмеялась, вспомнив смущенное выражение лица Брейдена той ночью, когда сама упрекнула его в этом.

– Нет. Уверяю тебя. Я ему не нравлюсь. Серьезно, Эван, все совсем не так. Просто он слишком поспешно делает выводы. Он образумится.

– Ну, если ты так говоришь. – Он наклонился ближе. – А что, если я сделаю так? – Он прижался губами к моей щеке. – От этого он образумится быстрее или медленнее?

– Быстрее, – ответила я.

– Тогда это поможет еще больше, – прошептал он и повернул мое лицо к себе.

Я знала, что он собирается меня поцеловать, и застыла в ужасе. Что, если я сделаю что-то не так? Эван встретился со мной взглядом, словно спрашивая разрешения, но я все еще не могла пошевелиться. Он, должно быть, принял это за согласие, и его губы накрыли мои. Они ощущались на удивление мягкими. Означало ли это, что мои были совсем сухими? От растерянности у меня голова пошла кругом. Надеюсь, моя неопытность была не слишком заметна. Я позволила ему вести, и дальше все пошло гораздо лучше. Я старалась запомнить все, что он делал: как двигалась его голова, как он обхватил губами мою нижнюю губу, частоту его дыхания, его руку на моей шее, – чтобы в следующий раз быть на высоте.

И тут брызги холодной воды накрыли мое лицо, отрывая меня от поцелуя. Гейдж бомбочкой прыгнул к нам.

– Мне показалась, вам нужно остыть, – вынырнув, сказал он. Брат был полностью одет. Похоже, из-за меня они закончили играть пораньше.

– Да, спасибо.

– А вы, ребята, – крикнул Гейдж в сторону стеклянной раздвижной двери, – не прыгнули на счет «три», так что торчите мне ужин.

Я оглянулась и увидела возле двери Брейдена, Натана и Джерома. Джером с Натаном рассмеялись, а Брейден ушел.

* * *

Тем вечером за ужином мои братья делились своими первыми впечатлениями об Эване, которые, кстати, оказались лучше, чем я могла надеяться. Оставшись на ужин, Брейден язвил в ответ на каждый хороший комментарий, пока Джером наконец не посмотрел на него и не спросил:

– Брейден, у тебя какие-то претензии к Эвану?

– Да! Он нелепый. Кладезь всего, чего, как мы говорили ей, надо избегать в парнях.

– Он пьет V8? – с издевкой спросил Гейдж.

Брейден хмыкнул:

– Он… проехали. Видимо, он идеален. Удачи, Чарли.

* * *

Ночью я получила сообщение:

У забора. Сейчас.

Сначала я хотела его проигнорировать. Не так уж и легко было простить Брейдену его поведение. Но потом решила попытаться его образумить. Он был моим другом, и мне не нравилось, когда мы ссорились.

– Ты не можешь просто за меня порадоваться? – спросила я, подойдя к забору. Мне нужно, чтобы ты за меня порадовался, подумала я, но не произнесла вслух.

– Мог бы, если бы он тебе подходил.

– Ты даже его не знаешь.

– Он даже не знает тебя. – Его голос был жестким, сердитым.

Я постаралась говорить спокойно и дружелюбно:

– Разве не в этом смысл отношений? Узнать друг друга?

– Если бы ты говорила ему правду, то да. Но он думает, что ты… Он думает, что ты как Эмбер. Он хочет Эмбер.

– А что не так с Эмбер?

– Ты – не она.

Мы оба очень долго молчали, и в конце концов я обессиленно присела. Сегодня на игре Брейден доказал мне, что половина парней пригласила бы меня на свидание, а сейчас говорил, что Эван не увлекся бы мной, знай он меня лучше?

– И ты не думаешь, что он бы заинтересовался настоящей мной?

– Нет.

Я опустила голову на колени и вырвала горсть травы с края лужайки.

В моем животе образовалась черная дыра, угрожая поглотить меня целиком. Говоря, что настоящая я не понравилась бы Эвану, намекал ли Брейден, что со мной и правда что-то не так?

– Почему ты так со мной поступаешь? Почему просто не можешь позволить мне выяснить это самой?

– Потому что не хочу, чтобы тебе причинили боль.

– А что, если именно ты причиняешь мне боль?

– Нет, Чарли, не говори так.

– Может, я похожа на Эмбер больше, чем ты думаешь. Может, это ты меня не знаешь. – В последнее время я узнала о себе много нового, и это меня изменило. Я больше не была маленьким приятелем своих братьев.

– Если ты похожа на нее, тогда, возможно, я и не хочу тебя знать.

Мою грудь пронзила леденящая боль. Трава в моих кулаках казалась холодной и пластилиновой, и даже когда я разомкнула пальцы, несколько травинок прилипли к ладоням.

Я вытерла руки о штаны и встала.

– Придурок, – бросила я и вернулась домой.

 

Глава 27

Сидя за столом, я перечитывала список вещей, которые мне понадобятся в лагере. Пришлось отложить карандаш, которым я помечала то, что нужно купить, потому что я уже протерла дыру напротив первого пункта в списке. С чего это Брейден решил, что имеет право судить Эвана? И почему? Он даже его не знал. Он даже не хотел его узнать. И Эван не виноват, что я скрывала часть себя. Брейден несправедливо обвинил его в том, что он не увлекся бы мной настоящей, ведь я даже не дала ему шанс.

Я оттолкнулась от стола и встала. Слава богу, у меня была смена в магазине. Работа поможет мне отвлечься. Похоже, сегодня я приду на полчаса раньше – мне просто необходимо выбраться из дома.

* * *

– Чарли, – с улыбкой произнесла Линда, как только я вошла. – Сегодня твоя аура красная. Ты чем-то расстроена?

Она начинала бесить меня своим умением точно читать ауры.

– Я в порядке. Парни такие идиоты.

Она рассмеялась:

– Хочешь об этом поговорить?

Я приподняла рюкзак с одеждой, в которую мне нужно было переодеться. Почему я вообще до сих пор переодевалась на работе? Все дома уже видели меня в такой одежде. Видимо, это стало традицией.

– Нет, мне просто нужно выбросить все из головы.

Я умчалась в служебное помещение и быстро переоделась.

Когда вышла, Линда взяла меня за руки:

– Уверена, твоя мама постоянно тебе это говорит, но все же никогда не мешает повторить. Нельзя позволять парням определять, кто мы. Ты должна сама понять, кто ты, прежде чем начать с кем-то встречаться.

Я постаралась не морщиться при упоминании мамы. Моя мама ничего мне не говорит, хотелось сказать мне. Но я не могла. Было слишком поздно признаваться в этом. И кроме того, я уже знала, кто я. Наверное. Я была девчонкой, которая выросла без мамы, поэтому понятия не имела, как быть женственной. И в итоге притворялась не только перед Линдой, но и перед Эмбер и ее подругами. Когда это я стала такой неуверенной в себе? Когда это мне требовалось притворяться кем-то другим? Мне срочно нужно сбежать от всего этого. Баскетбольный лагерь – мой якорь спасения.

Я кивнула:

– Спасибо, Линда.

Она сжала мои руки:

– Мне нужно заняться бумагами, я буду у себя.

* * *

Спустя час в магазин вошла Скай с рекламкой в руке:

– О-ля-ля, Чарли. А я и не знала, что ты работаешь моделью.

Я решила, что она шутит, но Скай положила передо мной рекламку магазина для невест, на которой красовались мои снимки. Мне сразу же бросились в глаза две вещи. Первая: это был не какой-то дешевый флаер типа того, который напечатала Линда, собираясь разложить на стойке для клиентов. Это была приличная, глянцевая, цветная рекламка из пары страниц. И вторая: фотографии были сделаны не фрагментарно, как обещала Антония. На них я сидела на том стуле… и мое лицо было очень узнаваемым.

Я почувствовала, как вся кровь отхлынула от лица, пока рассматривала эту рекламку.

– Ты в порядке? – спросила Скай.

– Я… – Я встретилась с ней взглядом. – Это не… – Мое лицо онемело, и мне захотелось спрятаться за стойкой. Если папа это увидит, он меня убьет. – Где ты это взяла? – Может, они еще не пустили их в ход. Бизнес ведь был местным. Может, Скай знала владельца или что-то типа того. В конце концов, с чего бы это Скай взяла рекламку магазина для невест?

– В почтовом ящике.

– В почтовом ящике? В твоем почтовом ящике?

– Именно в нем.

– Вот же ж черт… – Адреналин ударил в кровь, и мне вдруг захотелось обежать весь город и собрать все до последней рекламки из всех почтовых ящиков. – Когда? Сегодня?

– Да. Только что.

– Можно? – Я указала на рекламку.

– Да, бери. Я не хожу в этот магазин.

– Не ходишь? Значит, они просто посылают рекламки всем в этом городе?

Она сложила рекламку пополам и протянула мне:

– Нет. Я когда-то была подружкой невесты, и меня включили в список рассылки. Теперь я постоянно получаю их рекламки.

– Их список рассылки? Их список рассылки. У них есть список. И ты в нем.

– Ты правда в порядке?

– Да.

Меня не было в их списке рассылки. Мы никогда не получали их рекламки, как и все мои знакомые. Я даже не слышала об их магазине, до того как вызвалась помочь Антонии. Мои плечи расслабились.

Скай направилась в служебное помещение, но на полпути остановилась и обернулась:

– Чарли. Тогда, на концерте, я не хотела тебя обидеть.

– Обидеть меня?

Она ткнула большим пальцем себе за плечо:

– Насчет Линды. Я не имела в виду, что она заменит тебе маму или что-то типа того.

– Ох. – Я вспомнила, как она сказала, что скоро Линда станет мне так же важна, как ей. – Я знаю. Не бери в голову. Все в порядке.

Она опустила взгляд в пол:

– Линда через многое помогла мне пройти. Моя мама ушла, когда я была маленькой…

Я медленно вдохнула. Настало время рассказать ей, что у меня тоже нет мамы. Тогда она увидит, что я ее понимаю. Тогда я пойму саму себя. Тогда я перестану быть фальшивкой. Я уже открыла рот, но она развернулась, не поднимая глаз, и быстро зашагала в служебное помещение. Да кому вообще нужно, чтобы его понимали?

* * *

Вернувшись домой, я на всякий случай проверила почту. Повезло, в ящике была куча конвертов – значит, до меня сегодня почту никто не проверял. Достав их, я просмотрела стопку. Там было несколько рекламок, но, к счастью, не оказалось той, что вселяла в меня страх. Теперь, когда шоковое состояние спало, я вновь начала трезво мыслить. Они использовали мои снимки для рекламы. Без моего разрешения. Это незаконно. Но затем я вспомнила, как мужчина спрашивал, подписала ли я соглашение. О нет. Какая-то девушка подписала согласие на использование своих фотографий, а я в тот день ее заменила. Это так несправедливо. Интересно, ей за это заплатят?

Я закрыла почтовый ящик и направилась к дому Брейдена. Мне нужно было с кем-то поговорить, и о нем я подумала в первую очередь. Но на полпути к его двери я со вздохом остановилась. Он все еще на меня злился, а я все еще злилась на него за то, как по-детски он вел себя с Эваном. И за то, как некрасиво обошелся со мной.

Я достала телефон и набрала Эмбер.

– Какое совпадение. Я только что разговаривала с Брейденом.

Моя голова резко повернулась к дому Брейдена, будто бы он стоял там с телефоном в руках. Но конечно же на крыльце никого не было. Бросив на крыльцо испепеляющий взгляд, я устремилась к своей двери и вошла в дом.

– Правда? Как Брейден? – Сама того не желая, я произнесла его имя с намеком на сарказм.

– Хорошо. Он сказал, что на следующей неделе ты уезжаешь в какой-то баскетбольный лагерь.

– Да. Уезжаю.

– Не знала, что ты играешь в баскетбол.

Я глубоко вдохнула:

– Играю. И в футбол тоже.

– Круто. Но жаль, что тебя не будет. На следующей неделе я устраиваю вечеринку, и мне бы хотелось, чтобы ты пришла.

Круто? Вот как просто быть самой собой? Стоило ей просто рассказать? Я почувствовала себя дурой.

– Ничего не поделаешь, нужно ехать. Но после моего возвращения мы всегда дома устраиваем что-то вроде вечеринки в честь окончания лета. Ты должна прийти.

– Конечно. Звучит весело.

Поднимаясь по лестнице, я громко топала по ступенькам. Да, я все еще была расстроена из-за рекламки.

– Кстати, тебе посчастливилось увидеть рекламку, которую магазин для невест выпустил сегодня?

– Нет. А что?

– На ней я. – Поняв, что произнесла это слишком громко, я осмотрелась по сторонам, проверяя, не услышал ли кто. На горизонте было чисто, поэтому я спокойно зашла в свою комнату и закрыла дверь.

– Что? Я не знала, что ты работаешь моделью.

Я еле удержалась, чтобы не закатить глаза:

– Я и не работаю. Они сделали фотографии своей новой линии косметики, когда я помогала Антонии. Думаю, девушка, которая должна была быть моделью, подписала какие-то документы. А я притворилась ею, потому что в тот день они вели себя странно насчет разрешения родителей. Теперь я знаю почему.

– Вот черт. Это фигово.

– Точно. Что мне делать?

– К сожалению, похоже, что ты… ну, она… типа передала авторские права на твои фотографии. Полагаю, если вовлечешь в это адвоката, то сможешь все оспорить. Но ты солгала, поэтому не думаю, что тебе стоит это делать. У тебя неприятности?

– Шутишь? Папа не видел это и увидит только через мой труп.

– Это всего лишь местная рекламка, Чарли. Могло быть и хуже.

Ощутив поражение, я плюхнулась на кровать:

– Я знаю. – Это была расплата за всю мою ложь.

– Не принимай близко к сердцу. Такую рекламку обычно выкидывают в мусорку, едва на нее взглянув.

– Ты права. Я рада, что уезжаю на неделю. Надеюсь, смогу выбросить все из головы. – И под «все» подразумевалось очень многое.

 

Глава 28

Закинув на плечо спортивную сумку, я взяла подушку и направилась к лестнице.

– Пап, нам нужно выезжать через пятнадцать минут, – крикнула я в коридоре, затем, перепрыгивая через ступеньку, спустилась вниз и бросила вещи возле входной двери.

Как только я зашла на кухню и насыпала себе хлопья, раздался звонок в дверь. Поскольку проснулась и собралась только я, пришлось идти открывать. Ну, как собралась.

Проснулась, приняла душ, забрала волосы в хвостик и натянула спортивный костюм. Так что, когда на пороге передо мной предстал Эван, я едва удержалась, чтобы не прикрыть свое лицо подушкой. Он никогда не видел меня без макияжа. Я плотно сжала губы. Нет. Так даже лучше. Именно так я обычно выгляжу – вот сейчас и докажем, что ему на это плевать.

– Привет, – произнес он с улыбкой. – Мне хотелось попрощаться с тобой лично.

– Ох. Здорово. Входи. – Я отступила в сторону. – Я как раз собиралась завтракать. Хочешь что-нибудь?

– Нет. Я уже поел. Но ты не стесняйся.

Заливая хлопья молоком, я ощущала на себе взгляд Эвана. Я подняла голову и вопросительно выгнула бровь.

– Ты выглядишь по-другому, – констатировал он.

Это хорошо или плохо?

– Я не накрасилась, – ответила я. Потому что обычно я не крашусь, следовало добавить мне.

– Точно. – Он прочистил горло. – Итак, это лагерь для девочек или смешанный?

– Смешанный. Но у каждого свое общежитие, конечно. – Я отправила в рот ложку хлопьев.

– Круто. Я тут подумал… прежде чем ты уедешь… возможно, нам следует обозначить наши…

Распахнулась задняя дверь, и в кухню вошел Брейден. Его взгляд сразу же сцепился с моим. Не уверена даже, что он заметил Эвана, который сидел на барном стуле. Брейден выглядел ужасно. Волосы в беспорядке, глаза больше зеленые, чем карие, и покрасневшие, будто он не спал несколько дней. Мятая футболка, спортивные шорты и шлепанцы завершали возникшую понурость. От одного взгляда на него мое сердце облилось кровью. Мне хотелось извиниться перед ним за то, что я назвала его придурком. Хотелось столько всего ему сказать, но я не могла, не при свидетелях.

– Прости меня за ту ночь. Я не хочу все так оставлять, – выпалил он на одном дыхании. – Перемирие?

Я посмотрела на Эвана, потом снова на Брейдена. Брейден наконец-то заметил Эвана, и его лицо помрачнело.

– Привет, чувак, – произнес Эван.

Брейден просто кивнул, а затем вновь переключил все внимание на меня:

– Повеселись в лагере.

Я и слова сказать не успела, как он скрылся за дверью. Надо было пойти за ним и все выяснить, мне тоже не нравилось то, что между нами происходит, но, как только я сделала шаг к двери, в кухню вошел папа:

– Готова, Чарли?

– Почти.

– О, привет, Эван.

Эван встал:

– Здравствуйте.

Я быстро доела хлопья и поставила миску в раковину:

– Все. Сейчас выйду.

Папа вышел из кухни, и я, взглянув на Эвана, сожалеюще пожала плечами. Хотя мне не было жаль. Мне не хотелось, чтобы он заканчивал начатый разговор. Я не хотела обозначать наши отношения перед отъездом. Мне нужно было время, чтобы их обдумать.

– Когда ты вернешься, я приглашу тебя на свидание, – сказал Эван, обходя кухонный островок и обнимая меня.

– Звучит хорошо. – Я начала отстраняться, но затем поняла, что он хотел меня поцеловать, поэтому вновь шагнула к нему и… наступила ему на ногу. – Ой, прости. – Я посмотрела вниз, но он, похоже, все еще собирался меня поцеловать, и мы стукнулись головами. – Сегодня не мой день.

Он положил руку мне на затылок.

– Ох, – выдохнула я. – Третий раз – алмаз? – Я поддалась вперед, и наши губы наконец-то встретились. Зная, что папа ждет меня в машине – и проигрывая в голове тот взгляд на лице Брейдена, – я отстранилась быстрее, чем следовало. – Спасибо.

Он улыбнулся:

– Не скучай. – Он сжал мою руку и, не выпуская из своей, повел к входной двери. Моих вещей уже не было – видимо, папа успел отнести их в машину.

– Чарли! – раздался сверху громкий крик, и, пулей спустившись по лестнице, Гейдж заключил меня в объятия. – Будь паинькой. Не переусердствуй, а то опять будет тошнить, как в прошлом году.

– Твои слова мудрости бесценны.

– Тебя тошнило в прошлом году? – спросил Эван.

Гейдж отпустил меня:

– О, привет, Эван.

– Привет…

– Гейдж.

Эван указал на него пальцем:

– Точно. Пока еще запоминаю.

– Нам нужно затусить, пока Чарли не будет.

– Да… конечно.

Я закусила губу, не зная, как это воспринять. Мне хотелось, чтобы мои братья получше его узнали. Мне нравился Эван. Но что-то не давало мне покоя, будто я еще не до конца разобралась в своих чувствах. Я сжала руку Гейджа и, поднявшись на цыпочки, прошептала:

– Погуляй сегодня с Брейденом, ладно? – Он кивнул, и я, отстранившись, попятилась к машине. – Ну, до скорого, парни.

Я забралась в машину и с громким вздохом откинулась на спинку.

– Проблемы с парнями? – спросил папа.

Я потерла руки о бедра. Могла ли я поговорить об этом с папой? Скорее всего, ему будет неловко. Вернусь из лагеря, а у него уже будут новые советы от его коллеги Кэрол, которая, между прочим, начала казаться мне немного пронырливой.

– Не знаю. Это все так ново для меня, я даже не знаю, что означает «проблемы с парнями».

Он засмеялся:

– Не надо все усложнять. И не стоит прыгать в отношения с первым же парнем, который сочтет тебя привлекательной, Чарли. Если он тебе не нравится, в этом нет ничего плохого.

– С чего ты взял, что он мне не нравится?

– Увидел страх на твоем лице, когда вошел в кухню.

Я было кивнула, но потом вспомнила, что этот взгляд предназначался не Эвану. Папа вошел в кухню секундой позже того, как вышел Брейден.

– Я не знаю, что чувствую, – искренне призналась я.

Надеюсь, лагерь поможет мне в этом разобраться.

 

Глава 29

Лагерь находился в небольшом частном колледже на побережье, в трех часах езды к югу от нас. Первые два дня пролетели незаметно – я отгородилась от всех и вся, включая своих друзей, которых не видела с прошлого лета, и сосредоточилась исключительно на игре. Было здорово целиком погрузиться в баскетбол.

– Продолжай в том же духе, Чарли, и многие колледжи предложат тебе стипендию, – сказал один из тренеров, когда я, уходя вечером из зала, закинула мяч в специальный ящик.

– Спасибо, тренер.

На улице я вдохнула прибрежный воздух. Обычно я не бегаю по пляжу. Не знаю почему. Наверное, несмотря на то что наш дом находится всего в десяти милях от океана, мне не хотелось ежедневно проделывать такой путь ради пробежки. Но океан помогал мне погрузиться в себя. Его размеренный ритм и постоянство полностью укрывали меня от окружающего мира. Так что я направилась к пляжу, чтобы побегать перед ужином. Здесь я могла бегать в любое время суток, и это дарило мне ощущение свободы. Похоже, некоторые ребята из лагеря тоже решили побегать, и я присоединилась к группе парней, которых знала с прошлого лета.

Мы все поприветствовали друг друга, но не прерывали нашу пробежку разговорами. Вот что мне нравилось в лагере – в нем собирались только целеустремленные люди. Как я. Эта неделя уже оставила на мне свой отпечаток, напомнила о том, что я люблю. Игру. Соревнование. Означало ли это, что в моей жизни ни для чего другого нет места?

Нет. Но и притворяться мне больше не стоило. Как бы ни было тяжело это признавать, Брейден был прав – Эван меня совсем не знал. Однако в другом Брейден ошибался – в том, что я бы не понравилась Эвану, узнай он меня. Я думала иначе. Я улыбнулась и ускорила темп.

* * *

С еще мокрыми после душа волосами я направилась в свою комнату в общежитии, мечтая забыться хорошим сном. Когда я открыла дверь, Сьюзи, которая лежала на кровати, оторвала взгляд от телефона. Последние два года она была моей соседкой по комнате.

– Привет, Чарли.

В этом году мы были в разных командах, и наши графики не совпадали, поэтому сегодня у меня впервые появилась возможность с ней поговорить. Я скинула шлепанцы и бросила сумку в угол:

– Привет.

– В этом году ты просто жжешь. Мне нужен твой тренер.

Я улыбнулась:

– Я занимаюсь по программе «попытка разобраться в парнях».

Она мигом села и кинула телефон на тумбочку:

– Рассказывай.

Я застонала:

– Да нечего рассказывать. Один парень сводит меня с ума, а другой, вероятно, мне не подходит. – Вновь простонав, я опустилась на кровать.

– Расскажи про него.

– Про которого?

Она пожала плечами:

– Про обоих.

– Эван. Он милый, хороший и веселый.

– Но…

Я хихикнула:

– Но, возможно, с ним я не до конца была самой собой.

– Почему?

– Не знаю. Боялась ему не понравиться.

– Ну, это нехорошо.

– Знаю.

– А что насчет другого парня? Он тоже участник гонки за твое сердце?

– Не думаю, что есть гонка. Но нет, он не участник. Это мой сосед, и, видимо, он считает себя моим боссом. Он сердится на меня за то, что я встречаюсь с Эваном. Он ему не нравится.

– Брейдену?

Я резко повернула к ней голову.

– Это наше третье совместное лето, Чарли. Уж это я знаю.

– Верно. И да, Брейдену.

– И что Брейдену в нем не нравится?

– Брейден думает, что он… – Как там Брейден назвал Эвана? – Нелепый.

– Почему?

– Не знаю. Потому что носит мокасины? Реальной причины нет.

Она понимающе улыбнулась:

– Значит, Брейден ревнует. Ты не говорила, что ему нравишься.

– Нет. Не нравлюсь.

– Почему ты так думаешь?

Прижав подушку к груди, я перекатилась на бок:

– Он сам сказал.

– Ауч.

– Да нет. Ничего страшного. Мне не нравится Брейден. Ладно, какое-то время я была от него без ума, но мы друзья. Мы не можем нравиться друг другу в этом плане. Это даже не столько неправильно, сколько неловко, – высказалась я, вспоминая унижение той ночью у забора.

– Ему нравится другая?

– Нет. Ну, вообще-то, да. Девушка, с которой я его познакомила.

– Что есть у нее, чего нет у тебя?

У меня вырвался смешок.

– Женственность.

Она бросила в меня скомканный носок:

– Кому она нужна!

– По-видимому, парням.

Сьюзи хихикнула:

– Ну, естественно. – Она перевернулась на спину. – Если он не хочет тебя такой, какая ты есть, тогда он тебя не достоин.

Разве не то же самое Брейден сказал про Эвана? Я рассмеялась:

– Сьюзи. Ты меня не слышишь. Я не хочу Брейдена… больше не хочу. Наша дружба для меня важнее. – Но сохранилась ли она у нас? Мое сердце кольнуло от мысли, что, возможно, я ее разрушила. Или он.

– Так, значит, ты попробуешь с Эваном?

– Я не знаю. Он хороший. Но он знает другую меня, не настоящую.

Она выгнула бровь:

– Другую тебя?

– Да, вероятно, у меня небольшое раздвоение личности. Долгая история.

– У нас вся ночь впереди.

И я все ей рассказала. О своей работе и о том, почему мне пришлось туда устроиться. О том, как познакомилась с Эваном, и про отношение Брейдена к нему.

– Подожди, если Брейден так его ненавидит, а Эван реально хороший парень, тебе не кажется, что это значит – Брейден ревнует?

– Нет, просто Брейден считает, что с Эваном я притворяюсь.

– А это так?

– Иногда.

– Если Брейдену ты безразлична, тогда почему это его так задевает? Улавливаешь намек?

– Я ему небезразлична. Но не в этом плане. – Я поправила подушку и устроилась поудобнее. – Я просто рада, что я здесь. Мне нужно отдохнуть от них обоих.

– Да, верно. Может, время вдали от них поможет тебе во всем разобраться.

Именно на это я и надеялась.

– Выключишь свет? – спросила я.

– Ты ближе.

– Нет.

Она подняла возле своей кровати баскетбольный мяч и, бросив его через всю комнату в выключатель, погрузила нас в темноту.

– Отличный бросок, – похвалила я.

– Спасибо.

* * *

Так и не сомкнув глаз, я услышала, как захрапела Сьюзи. Ей точно нужен был один из тех аппаратов с маской. Нужно будет рассказать об этом Брейдену.

Было всего одиннадцать, но после столь насыщенного дня я должна была быть уставшей. Однако мой мозг продолжал работать. Я сказала Сьюзи, что надеялась, эта неделя поможет мне во всем разобраться, но поняла, что даже не пыталась это сделать. Я пыталась все игнорировать. Вот почему я так сильно выкладывалась. Физическая нагрузка позволяла мне забыться; адреналин, боевое возбуждение помогали мне все блокировать.

Как же мне сейчас было нужно сесть у забора и обсудить свои проблемы с Брейденом. Мне хотелось услышать тембр его голоса. У него очень успокаивающий голос. И он всегда знал, что сказать… если не брать в расчет все те гадости, что он наговорил мне в последний раз. Никто не мог разозлить меня так, как он. Наверное, он настолько хорошо меня знал, что с легкостью мог найти мое самое больное место.

Я ясно могла представить его лицо: ореховые глаза, взъерошенные золотисто-каштановые волосы, легкая россыпь веснушек. Как краснели его щеки, когда он физически перенапрягался. Как тем вечером, когда мы поссорились и он пробежал за мной пять миль лишь для того, чтобы мне не пришлось бежать одной. Тем вечером его щеки были такими красными.

Перевернувшись на бок, я поправила одеяло и закрыла глаза, однако передо мной все равно стояло его лицо с кривой улыбкой. С моей любимой улыбкой. Словно ему было смешно, но он не хотел в этом признаваться. Он часто на меня так смотрел. Например, когда одержал победу в баскетболе один на один. Мне понравилось, что он мне не поддавался, но я так разозлилась, что он выиграл. Брейден счел это забавным.

Но сейчас мне не было весело. Сейчас мне было больно от того, что Брейден думал, будто я не могу понравиться Эвану такой, какая есть. Почему меня вообще волновало мнение Брейдена? Оно не имело значения. Похоже, мои братья считали Эвана хорошим. И этого было достаточно.

Нет, не было.

Почему?

Зарычав, я легла на спину и уставилась на тени на потолке в надежде, что они ответят мне на этот вопрос. Но единственное, что я в них разглядела, – это лицо Брейдена.

Мое сердце ёкнуло, и я села. Вот черт!

Я поняла, почему меня это волновало. Почему это имело такое значение. Почему его мнение было единственным, что имело значение.

Я не просто запала на него. Я любила Брейдена.

 

Глава 30

Я смотрела телефон. Нужно позвонить Брейдену. Его замученный вид в нашу последнюю встречу преследовал меня. Мне так не хотелось переживать из-за нашей размолвки. Нет. Мне хотелось, чтобы он переживал больше. Нет. Опять не то. Было очевидно, что он переживал. Мне хотелось, чтобы он переживал по-другому.

Я прижала кулаки к глазам, желая, чтобы жжение ушло. Как я могла не знать, что люблю Брейдена? Конечно, я знала, что стала иначе к нему относиться. Но не понимала, насколько глубоко зашли мои чувства. Как долго я уже его любила? Вот почему было так больно, когда он сказал, что я ему не нравлюсь, – я хотела ему нравиться. Безумно хотела. Я думала, что была унижена, но я была разочарована. Будь моя мама жива, позвонила бы я ей за советом? Были бы мы с ней близки? Я много раз слышала, как люди говорят, что ненавидят своих мам. Интересно, принимала бы я ее как должно, если бы все это время она была со мной? Папе я точно звонить не стану. Он никогда не знал, что сказать. Наверное, он посоветовал бы не разрушать дружбу с Брейденом разговорами о своей любви. И он был бы прав. Назад дороги не будет. Мне нужен был Брейден в моей жизни. Я не могла потерять его из-за своего признания в любви.

Пиликнул телефон, и мое сердце пропустило удар. Я проверила сообщение – от Гейджа. Как же сложно было не предаваться разочарованию, пока я его читала:

Если встретишь парня по имени Фредрик, скажи ему, что он должен мне два доллара. Скучаю.

Я написала в ответ:

Ты хочешь, чтобы я сказала Фредрику, что он должен тебе два доллара и что ты по нему скучаешь?

Ха-ха.

Я улыбнулась.

Я тоже по тебе скучаю.

Я смотрела на телефон в ожидании, что Гейдж напишет что-то еще. Но он молчал. И спустя две минуты томительной тишины я наконец напечатала:

Ты гулял с Брейденом?

Да.

И?

И что?

Иногда мой брат был таким тугодумом. Мне просто хотелось узнать, в порядке ли Брейден. Но теперь, когда я призналась себе в любви к нему, мне казалось, что все это заметят. Быть может, все уже это видели. Может, все, кроме меня, знают, что я люблю Брейдена?

Я вздохнула.

И ничего. Просто стало интересно, умираете ли вы, ребята, без меня.

Конечно же умираем!

Возможно, и умирали, но не так, как я. Черт, завтра нужно будет пробежать вдвое больше.

Спокойной ночи, Гейдж.

Спокойной ночи, Чарльз Баркли.

* * *

Как же было здорово не краситься целых восемь дней. Мне не приходилось каждый вечер оттирать глаза гелем для умывания. А еще было здорово снова соревноваться. До приезда в лагерь я неделю не играла с братьями. Я скучала по игре.

Сьюзи подняла носок:

– Твой?

– Ой, да.

Она кинула его мне, и я запихнула его в сумку, которую уже подготовила к завтрашнему отъезду.

– Ты должна связаться со мной в Фейсбуке и рассказать, чем все в итоге закончится с твоими парнями.

Я засмеялась:

– Да уж, мне и самой интересно.

Мне нравилась Сьюзи. Если бы она жила ближе ко мне, мы были бы лучшими подругами. Мне не хватало такой дружбы. Может, однажды мы с Эмбер так подружимся… Просто мне нужно быть с ней искренней. И с Линдой тоже. Она привнесла в мою жизнь нечто новое. Она могла читать мои эмоции так, как ни один из окружающих меня мужчин. Мне нужен был кто-то, кто бы меня понимал. И помог мне понять себя. Но сначала мне нужно во всем признаться. Огромная ложь, которую я нагородила, мешала нам сблизиться.

Но одна истина стояла во главе всего остального, что я увезу с собой из лагеря, – я любила Брейдена Льюиса. Я любила его так сильно, что это причиняло боль. Ведь я знала, он не любил меня так, как мне бы хотелось. И мне придется научиться с этим жить, потому что я не могла его потерять. Я должна быть счастлива, что являюсь хоть какой-то частью жизни Брейдена.

Раздался стук в окно, и Сьюзи посмотрела на меня. Я пожала плечами и открыла его.

– Чарли. Сегодня последняя ночь. Ты сказала, это ночь проделок, – донесся шепот с пляжа.

Сьюзи застонала.

– Мы слишком устали.

– Струсили? – подначил кто-то другой.

Вызов брошен – вызов принят. Во мне вспыхнула страсть к соперничеству.

– Мы будем через минуту. – Я закрыла окно.

– Серьезно? – спросила Сьюзи, перекатившись на бок.

Я коварно улыбнулась:

– Это традиция.

– Прекрасно. И что мы делаем в этом году?

– Набиваем комнату Фредрика баскетбольными мячами. Он должен моему брату два доллара. Думаю, это лучше денег.

Она залилась смехом:

– Что ж ты сразу не сказала?

– Не думала об этом.

– Как мы достанем ключи от зала?

– Что-нибудь придумаем.

 

Глава 31

Я счастливо вздохнула, когда Джером заехал на нашу подъездную дорожку. Хоть в лагере и было весело, я была рада вернуться домой. Мне хотелось проведать Брейдена – убедиться, что он в порядке. Нужно было звонить ему из лагеря. Именно так поступил бы настоящий друг. Я же, вместо того чтобы быть хорошим другом, зализывала собственные раны. Я ужасный человек.

Джером припарковал машину в гараже, и мы зашли домой через кухню, где Натан сидел с девушкой, которую раньше я никогда не встречала.

– Чарли, ты дома.

– Так и есть.

Джером прошел мимо с моей сумкой:

– Отнесу ее в твою комнату.

– Спасибо. Ты самый лучший.

– Я знаю.

Я закатила глаза, но он этого не заметил, так как уже вышел из кухни. Тогда я повернулась к незнакомке, которая сидела возле Натана:

– Мы не знакомы.

Девушка улыбнулась. Она была симпатичной – невысокая азиатка с длинными черными волосами и широкой улыбкой.

Натан встал и обнял меня:

– Это – Лорен. Лорен, это моя сестра Чарли.

– Лорен? Лорен с диск-гольфа?

Натан кивнул:

– Да. Это она потеряла фрисби.

– Ух ты! Ты не выглядишь большой и крепкой, – сказала я ей. Или, как выразился Брейден, высокой и сильной. Судя по тому, как мой брат ей улыбнулся, он на нее запал. Мое сердце ухнуло вниз. Не потому, что я не хотела, чтобы она нравилась Натану, а потому, что поняла: Брейден никогда так на меня не посмотрит.

– Что, прости?

– Это наша шутка. Извини. Приятно с тобой познакомиться, но я только что вернулась домой из лагеря и…

– Тебе нужен душ, – перебил Натан.

Я ударила его по руке:

– Большое спасибо. Я хотела сказать, что мне нужно выспаться. Мы всю ночь веселились. Но думаю, сначала я все-таки приму душ.

Оставив их с девочкой-фрисби на кухне, я вошла в гостиную, и мне тут же захотелось развернуться и пойти назад. На диване между Брейденом и Гейджем сидела Эмбер, и они все смотрели телевизор. Брейден выглядел хорошо. Даже слишком хорошо. Его глаза были ясными, а волосы в идеальном беспорядке.

Мое сердце затрепетало, и мне пришлось успокаивать его, напоминая, кто сидит ближе допустимого рядом с Брейденом.

Едва Гейдж меня заметил, как тут же подскочил и обнял:

– Я скучал по тебе, Чарльз Баркли.

Я закрыла глаза, силясь игнорировать возникшее жжение:

– Я тоже по тебе скучала.

– От тебя воняет.

Я хлопнула его по спине:

– Спасибо. О, кстати, я забрала у Фредрика твои два доллара… вроде как.

– Я весь во внимании.

– Прошлой ночью, когда он спал, мы забили его комнату баскетбольными мячами. Это было потрясающе! – Рассказывая это, я старалась, чтобы мой голос звучал легко и радостно. Будто в лагере я отрывалась на полную катушку.

Гейдж захохотал – похоже, мне удалось его убедить.

– Ты настоящий парень… ну, парень женского рода.

– Спасибо, – пробормотала я, а затем помахала Эмбер и Брейдену: – Привет. Мне сказали, что мне нужен душ… уже дважды… но вы ведь здесь задержитесь?

Они оба одновременно ответили «да» и, переглянувшись, засмеялись. Мой желудок скрутило. Сначала новая девушка Натана, теперь Брейден… меня не было всего неделю, а казалось, будто я упустила несколько месяцев. Упустила свой шанс. Не нужно было уезжать. Брейден во мне нуждался, а я его бросила. Вероятно, Эмбер помогла ему выбраться из хандры.

– Хорошо. Скоро вернусь.

* * *

В душе вода стекала по моему лицу. Желудок болел, в глазах появилась резь, голова раскалывалась, а в горле образовался странный комок – может, я заболевала? И тогда у меня вырвался всхлип. Всхлип, с которым мое сердце защемило, а внутри все похолодело. Я прислонилась лбом к плитке, когда последовал очередной всхлип, но на сей раз сопровождаемый слезами. Это было больно. Плакать. И мне это не нравилось. Но я не могла остановиться. Да что со мной такое? Я же ничего не потеряла. Я знала, что не нравлюсь Брейдену так, как он нравится мне. Но не ожидала, что мне бросят это в лицо, как только я вернусь.

Выключив воду, я насухо вытерлась и оделась. Затем пробралась по коридору к папиной комнате и постучалась. Джером сказал, что сегодня папа работает в ночную смену, поэтому я решила, что он спит. Я не хотела его будить, но мне нужно было с кем-то поговорить. Он не ответил на стук, и тогда я вошла.

Его кровать была заправлена и пуста. Я плюхнулась на нее, и, когда потянула подушку к груди, моя рука наткнулась на что-то твердое. На книгу. Ее название надолго зацепило мой взгляд. «Как воспитать девочку-подростка». Чтобы меня воспитывать, ему нужна была книга? Видимо, он считал меня белой вороной. Страницы книги были потрепанными и с загнутыми уголками. Похоже, он часто в нее заглядывал, но, очевидно, попусту. Я все еще была белой вороной. Глупая девчонка на обложке выглядела во сто крат нормальнее меня. Мои глаза наткнулись на имя автора сверху на обложке – Кэрол Фрэнкс. Это Кэрол? Это она давала ему советы насчет меня последние несколько лет?

Мне нужна была моя мама. Слезы полились уже ручьем. Да, плакать было больно, но от этого становилось легче. Я убрала книгу обратно под подушку и проверила свое лицо в зеркале, чтобы убедиться в отсутствии какого-либо признака моей слабости. Уставившись на отражение, я рассмотрела каждую черточку своего лица. Вот она я. Безнадежная.

* * *

Когда я спустилась вниз, ребята точно так же сидели на диване. Я взглянула на телевизор:

– Что смотрите? – Определенно не спорт. Похоже, какую-то романтическую комедию. Я попала в сумеречную зону?

Эмбер улыбнулась:

– Кое-что, что тебе понравится. Иногда эти парни должны позволять девушкам выбирать, верно? И сегодня выбор за мной. – Ее высказывание подтвердило, что они тусовались вместе уже несколько дней. – Кроме того, они проиграли пари.

– Что за пари?

Эмбер залилась смехом, и Гейдж к ней присоединился. Быть может, пари заключалось в том, кто был самым раздражающим человеком, потому что в нем бы Эмбер с легкостью победила.

– У Эмбер на неделе была вечеринка, – начал Брейден. – И у нее такой огромный задний двор, поэтому мы устроили соревнование по попаданию мячами для гольфа в… мм… цель…

Они все снова засмеялись.

– И она попала! – наконец-то смог закончить Брейден.

Наверное, ребята хотели, чтобы я спросила, что было целью, но от этого они бы засмеялись лишь сильнее, а я бы почувствовала себя еще менее важной частью этой общей шутки. Зная своих братьев, я могла сказать, что целью, скорее всего, была чья-то задница или машина. Поэтому спрашивать я не стала.

– Правда? Она обошла Гейджа?

– Да! – воскликнула Эмбер, взметнув обе руки в воздух.

– И при этом никто не получил сотрясения мозга или что-то еще, правильно?

Гейдж расхохотался:

– Мы были в шлемах.

Брейден подвинулся ближе к Эмбер и похлопал по диванной подушке возле себя. Я сделала глубокий вдох. Да, мне нужно было подойти и сесть рядом с ним, чтобы показать ему, что мы всё так же могли быть друзьями. Я могла быть хорошим другом, который не заметил бы, что, освобождая мне место, он подвинулся ближе к Эмбер, а не отстранился от нее. Хороший друг не только бы этого не заметил, но и был бы счастлив, что Брейден нашел такую красивую и веселую девушку, как она.

Вонзившись ногтями в ладони, я подошла к ним. Брейден поднял голову, и я заметила у него под левым глазом сочный синяк.

– Что случилось? – всполошилась я.

Он улыбнулся.

– Полагаю, шлем не помог? – спросила я, понимая, что он, вероятно, тоже был целью для мячей. Иногда они были самыми большими идиотами.

Я села рядом с ним, и меня окутал его знакомый запах, угрожая вызвать очередной поток слез. Я как можно ближе подвинулась к краю дивана – практически повисла на подлокотнике, – но выиграла лишь дюйм пространства между нашими телами. Слишком мало.

Брейден провел ладонью по моей руке.

– Мы в порядке? – спросил он.

Я закусила губу и кивнула.

– Хорошо, потому что я ошибался насчет Эвана. Я был субъективным придурком.

Нет, хотелось крикнуть мне, не был. А теперь, когда Эван тебе нравится, это значит, что ты уже не ревнуешь.

– На самом деле, он крутой, – добавил он, когда я не ответила.

– Очень крутой, – влезла Эмбер. – Он всю неделю тусовался с нами. Ты знала, что у Эвана есть лодка? Ты просто обязана посмотреть фотографии, на которых он занимается вейкбордингом. Он даже участвовал в турнире.

Мы с Брейденом реально мирились перед Эмбер? Я почувствовала себя обманутой. Мне хотелось примирения у забора, где были только луна и звезды, – и больше никого, кроме нас двоих. Где мы могли рассказать друг другу, как глупо себя вели и что чуть не испортили нашу крепкую дружбу.

– Круто. – Вот и все, что я смогла вымолвить.

– Ты в порядке? – спросил Брейден.

Я снова кивнула.

– Я по тебе скучал.

Пытаясь не разреветься, я сосредоточилась на телевизоре. Как же мне хотелось посмотреть бейсбольный матч вместо этого сопливого фильма.

– А мы не пропускаем игру Высшей лиги? – ахнула я.

Брейден заворчал.

– Мы записываем игру, – ответила Эмбер. – Пари есть пари.

С каких это пор Брейден позволяет пари заменить игру? Нет, я не позволю себе об этом переживать. Я сильнее вцепилась в подлокотник.

Брейден положил руку мне на коленку и принялся вырисовывать пальцем буквы. Я попыталась сосредоточиться, но от каждого его прикосновения мою кожу покалывало – у меня не было и шанса понять его послание. Я пожала плеча ми, и он начал сначала. В этот раз я не отвлекалась. Н-Е-С-Е-Р-Д-И-С-Ь-Я-Т-О-Ж-Е-Х-О-Ч-У-П-О-С-М-О-Т-Р-Е-Т-Ь-И-Г-Р-У.

Я повернула его руку ладонью вверх на своей коленке и написала: Т-Ы-О-Т-С-Т-О-Й.

Он засмеялся.

Девушка в фильме объясняла своей лучшей подруге, зачем той нужно бороться за парня. Но я никак не могла вникнуть в ее речь, потому что рука Брейдена так и осталась лежать на моей коленке и та горела от единственного соприкосновения наших тел, которое лишало меня любой связной мысли. Почему он оставил свою руку? Разве он не должен был ее убрать? А может, Брейден настолько увлекся фильмом, что не осознает, где лежит его рука? Мы годами сидели рядом друг с другом. Возможно, ему просто так комфортно со мной, что он даже не придает этому значения. Похоже, я начала сходить с ума – находить в этом скрытый смысл. Как глупо. Это рука. Это колено. Им просто посчастливилось соприкоснуться. Делов-то!

– Ты еще не звонила Эвану? – спросила Эмбер. – Давайте пригласим его сюда и повеселимся.

– Мне завтра на работу, и я очень устала, – отвергла я ее предложение. – Это была тяжелая неделя.

Мне нужно было поговорить с Эваном наедине до того, как мы соберемся всей компанией. Я должна была признаться, что ничего к нему не чувствую. Сердцу не прикажешь. Когда мое сердце отпустит Брейдена, то, возможно, я буду готова встречаться с кем-то другим. Но не сейчас.

– Ну, у нас еще есть время до начала учебного года. Может, на следующей неделе он возьмется покатать нас на лодке.

– Только до большой вечеринки в честь окончания лета. – Брейден сжал колено, посылая электрический разряд по моему телу, а затем убрал руку.

Должно быть, я ахнула от переизбытка чувств, потому что он посмотрел на меня, нахмурив брови.

Пустяки, Брейден, просто каждый раз, когда ты ко мне прикасаешься, мое тело оживает, вот и все.

Я встала:

– Рада вас всех видеть, но я хочу вздремнуть. – И убраться подальше от Брейдена.

Брейден взял меня за руку и притянул обратно к себе:

– Нет. Мы неделю не виделись. Ты должна остаться с нами.

– Я устала.

– Тогда поспи.

– Я и пыталась это сделать.

– Нет. Спи прямо здесь.

– Да, – вмешался Гейдж. – Не уходи.

– О боже, вы, ребята, превратились в слюнтяев, пока меня не было. Хорошо. Я останусь.

Брейден запустил руку за спину и достал одну из декоративных подушек. Я положила ее на подлокотник и легла. Раньше я бы закинула ноги на Брейдена, но теперь не могла. Теперь это казалось столь очевидным. Он сразу все поймет, если я так сделаю.

Видимо, его такие мысли не посещали, и он притянул мои ноги к себе на колени:

– Видишь, приятно и удобно.

Надеюсь, он не почувствовал, как после этого участилось мое дыхание. Не уверена, что теперь мне удастся уснуть.

 

Глава 32

Дождь бил по окнам, ветер завывал. Я знала, что это сон – слишком часто его видела, – но все равно не могла проснуться. Мой разум был парализован, будто ждал, когда на сцену выйдет финальный элемент – моя мама. Только в этот раз она не показалась в моей комнате, как происходило всегда. Наоборот, я перенеслась на заднее сиденье ее машины, которую заносило в разные стороны от сильного ветра.

Снаружи было черным-черно. Вокруг ничего не видно, только красный дождь, барабанящий по окнам. Мне не хотелось здесь находиться. Впервые за всю историю снов я заметила, что лицо мамы залито слезами. Она плакала. Навзрыд.

Я не почувствовала, как машина перевернулась, но увидела, как закружился мир – мамины руки взлетели в воздух, стекло рассыпалось вокруг нас, сверкая острыми краями, – а затем все замерло. Дождь исчез, стекло тоже, и все, что я могла видеть между передними сиденьями, – мамину бледную руку, обмякшую и красную от крови. Я закричала.

Глаза распахнулись навстречу тишине, челюсти крепко сжались. Досчитав до трех, я вспомнила, где нахожусь. Пойманный в ловушку моих ног, Брейден по-прежнему сидел на диване, но все остальные ушли. Из кухни донесся смех, и я поняла, что Гейдж с Эмбер были там. Я несколько раз глубоко вдохнула, чтобы выровнять дыхание.

Брейден сжал мою руку, и только тогда я заметила, что он ее держал. Быстро выдернув руку, я села и стерла пот с лица.

– Поговори со мной, – попросил Брейден. – Тебе приснился кошмар?

– Да.

– О маме?

– Да. – Я подтянула колени к груди и вперила взгляд в пространство на диване между нами. – Тут не о чем говорить. Это был просто сон. – Скорее всего, в этот раз мама плакала потому, что сегодня так много плакала я. Сны – странная штука.

Он несколько раз глубоко вдохнул.

– Помнишь, когда тебе было десять, ты открыла свое окно, сняла сетку и вылезла на крышу?

Я погрузилась в воспоминания, задаваясь вопросом, почему он вдруг поднял эту тему.

– Да.

– Ты вообще испугалась, Чарли? Потому что я помню, что, когда мы тебя нашли спустя несколько часов поисков по району, ты просто сидела там так, будто в этом нет ничего особенного.

– Я не помню, что чувствовала. Может, и была немного напугана.

– Ты помнишь, почему туда вылезла?

– Нет. А что, ты знаешь?

– Да.

Я наконец посмотрела ему в глаза, и сожаление, отражающееся в них, меня напугало.

– Почему? Почему ты так на меня смотришь? Почему ты мне это говоришь?

Он взял мою руку и крепко ее сжал, теперь мне стало по-настоящему страшно.

– Помнишь, твой папа с братьями хотели поговорить с тобой? О твоей маме?

– О маме?

Я задумалась, пытаясь собрать воедино фрагменты шестилетней давности. Я вспомнила, как бежала вверх по лестнице, чтобы добраться до своей комнаты. Вспомнила, как выбралась в окно и залезла на крышу. Но не вспомнила почему. Голова трещала, пока я перебирала мысли. Папа посадил меня на диван и завел разговор о маме. Помню, как голова закружилась, в ушах зазвенело. Мне не хватало воздуха. Вот почему я вылезла в окно.

– Что он хотел мне сказать?

Голос Брейдена стал мягким, его большой палец вырисовывал круги на тыльной стороне моей ладони.

– Твой папа хотел рассказать, что на самом деле случилось с твоей мамой той ночью.

– Когда она попала в аварию?

Он внимательно посмотрел на меня:

– Ты действительно не помнишь, что он сказал? Если нет, Чарли, то я не вправе это рассказывать. Я думал, ты все вспомнила и тебе нужно с кем-то об этом поговорить. Думал, из-за этого тебе снятся кошмары.

В голове всплыл образ седовласого мужчины в очках. Я сидела в кресле и болтала ногами. Я была маленькой. Он попросил меня нарисовать картинки, и я изобразила дождь и стекло. Красный дождь. Я закрыла глаза, и темноту заполнила бледная, безжизненная рука.

– Расскажи мне.

– Ш… Все хорошо. – Брейден прижал меня к груди, и тогда я почувствовала влагу на своих щеках. Я быстро вытерла шеки, смущаясь своей несдержанности. – Ты такая сильная, Чарли. Ты все вспомнишь. И я буду рядом, когда это произойдет.

Часть меня хотела умолять его рассказать мне. Но другая часть, та, которая все еще смущалась слез в глазах, хотела закрыть эту тему и никогда ее больше не поднимать. Хотела сесть в машину и умчаться подальше от прошлого.

Сердце Брейдена размеренно билось под моей щекой. Каждый удар притягивал меня все ближе к нему. Вскоре его рука начала выписывать ленивые круги на моей спине. Вот оно, определение пытки – любить кого-то, кто всего лишь хочет быть твоим другом.

– Я хочу знать, – в конце концов прошептала я. Мне казалось, рядом с ним я могу справиться с чем угодно.

– Тогда тебе нужно поговорить с папой.

– Он работает в ночную смену. Я увижусь с ним только завтра, когда вернусь с работы. Ты не можешь мне рассказать?

– Не могу. Не имею права.

Из кухни донесся громкий смех, и я почувствовала, как взгляд Брейдена устремился к двери. Интересно, хотелось ли ему быть там с Эмбер? Переживал ли он из-за того, что Гейдж проводит с ней время? Этих мыслей было достаточно, чтобы оторваться от Брейдена и сесть прямо.

– Я в порядке, – заверила я, вытирая глаза, чтобы не осталось и следа слез. – Думаю, я просто очень устала. Эта неделя была тяжелой.

– Видимо, ты не захочешь завтра сыграть в футбол? Твой брат организовал игру. – Брейден пытался поднять мне настроение. Он думал, что футбол, как всегда, поможет, но сейчас мне хотелось только одного – позвонить папе и выяснить, что все от меня скрывают. – Извини. Тебе сейчас многое нужно переосмыслить.

Я выдавила улыбку:

– Прекрати меня читать. Это жутко.

– Но ты как открытая книга. Я же говорил, что знаю тебя лучше, чем ты знаешь меня.

Наши взгляды встретились. От его упоминания о разговорах у забора, так нарочито брошенного средь бела дня, мои щеки на мгновение зарделись. И что он хотел этим сказать? Что догадался о моем маленьком открытии в лагере? Что мои чувства к нему были ясно написаны у меня на лице?

Смех Эмбер прервал наше уединение. Она заглянула в гостиную:

– Брейден, Гейдж снова это делает. Иди побей его.

И вновь шутка, частью которой я не являлась.

Я резко встала:

– Я все-таки пойду спать.

Брейден схватил меня за запястье:

– Ночью у забора?

Я еле заметно кивнула и пошла наверх.

 

Глава 33

Я играла с уголком одеяла на своей кровати. Несколько раз пыталась дозвониться папе, но он, должно быть, был занят, потому что звонки сразу уходили на голосовую почту, а оставлять подобное сообщение я не собиралась.

Брейден не назвал время встречи у забора. Сейчас была уже полночь. Все спали. Но и в комнате Брейдена было темно. Взяв телефон, я легла в ожидании его сообщения или звонка от папы.

А в следующее мгновение мне в глаза ударил солнечный луч. Я резко села и взглянула на часы на тумбочке. Вот черт, я опаздывала на работу в первый же день после недельного отпуска! Я кинулась искать в кровати телефон и нашла его завернутым в одеяло. Ничего, ни одного нового сообщения. Видимо, Брейден вчера заснул. Или был с Эмбер.

Проходя по коридору, я заглянула в папину комнату. Он крепко спал. Мне хотелось разбудить его и потребовать все рассказать, но я и так уже бессовестно опаздывала. Это могло подождать. Я ждала много лет, что в сравнении с этим пара часов?

* * *

– Чарли. С возвращением. – Линда обняла меня. – Хорошо съездила?

– Очень.

– Ты загорела.

– Да, бегала по пляжу.

– Ах! Как бы мне хотелось быть в такой же хорошей форме, как ты.

– О чем вы говорите, Линда? Вы в любой момент можете меня переплюнуть…

Рассмеявшись, Линда махнула рукой, а я сказала:

– Пойду переоденусь.

В служебном помещении я, как всегда, облачилась в рабочую одежду. Она была удобной, даже нормальной. Может, я наконец приняла свое тело? Тело, которое годами прятала за мешковатыми футболками и толстовками. Я была крупнее других девушек – выше, сильнее, – но в этом не было ничего плохого.

Когда я вышла, то сначала не заметила Эвана, и Линда кивнула мне на него. Он стоял в углу, рассматривая ценник на ожерелье, что висело на манекене.

– Привет, Эван.

Он повернулся, и улыбка зажгла огонек в его глазах.

– Ты вернулась и даже мне не позвонила.

– Я вчера так устала. Прости. – Я взглянула на Линду, и она кивнула, будто прочитав мои мысли. – Можно тебя на минутку?

– Конечно.

Я завела его в служебное помещение:

– Хочешь что-нибудь выпить? Может, воду?

– Нет, спасибо. – Он засунул руки в карманы.

– Нам нужно поговорить, – произнесли мы одновременно.

Он хохотнул:

– Ты первая.

– Нет, ты.

– Хорошо. – Эван посмотрел на пол, а потом снова на меня, и я тут же вспомнила, о чем он хотел поговорить со мной перед отъездом – о наших отношениях. Он открыл рот.

– Лучше я начну, – перебила его я.

Он снова хохотнул:

– Конечно.

– Я… – Ничего себе, как трудно. Меня охватила слабость, ведь я никогда не делала этого раньше. Мне не хотелось его ранить, но и встречаться с ним я не могла. Сердцу не прикажешь. В ловушке гипотетически огромной тайны, которую мне нужно было выведать у папы, и моими чувствами к Брейдену я не могла гулять с Эваном, это было бы нечестно по отношению к нему. – У меня сейчас такой странный период.

Видимо, он понял что к чему, и его поведение изменилось. Взгляд стал настороженным.

– Ты расстаешься со мной? – Он выглядел шокированным, словно такое с ним происходило впервые.

– Я…. – А мы встречались? – Да. Прости. Мне нужно разобраться в себе. Может, через пару месяцев, когда все станет лучше…

В торговом зале раздался грозный голос, и Эван обернулся:

– Что это было?

– Не знаю. – Я прислушалась к вновь прогремевшему злому голосу. – О нет. Это мой папа…

– Твой папа?

Я побежала по коридору, но помедлила прямо перед торговым залом, желая сначала узнать, чем он так расстроен.

– Ей всего шестнадцать, – крикнул он.

Ответ Линды я не расслышала.

– Я ей этого не разрешал! Вы не должны были ей позволять!

Судя по всему, Натан рассказал ему о моем участии в сессиях по макияжу. Мне нужно было выйти и все уладить. Но, войдя в зал и будучи по-прежнему не замеченной папой и Линдой, я выявила истинный источник его гнева. Он злобно махал перед лицом Линды рекламкой магазина для невест. Только не это…

Теперь я наконец-то расслышала Линду:

– Это не моя реклама, сэр. Лучше спросите об этом у вашей дочери.

– Но она и у вас занималась этой фигней с макияжем.

– Да. Она получила разрешение у вашей жены.

Я уже было хотела открыть рот, чтобы их остановить, но папа меня опередил:

– Моя жена мертва.

Я ахнула, и они оба повернулись ко мне.

– Мы уходим, Чарли. Немедленно, – прорычал папа и направился к двери.

Я почувствовала дыхание Эвана у себя за спиной. Вполне вероятно, после такого он был рад, что мы расстались.

Линда молча смотрела на меня. Она выглядела сердитой и оскорбленной. Думаю, теперь мне не придется увольняться – Линда сама попросит меня уйти.

– Мне так жаль, – сказала я едва слышно.

Она посмотрела на дверь, через которую вышел папа:

– Тебе лучше уйти, Чарли.

Я кивнула, не зная, как все исправить, и пошла вслед за папой.

Он расхаживал перед полицейской машиной. Я направилась к своей.

– Нет, – гаркнул он и указал на пассажирское сиденье полицейского «шевроле».

– Но…

Он настойчивее ткнул пальцем, и я забралась в салон. Последовав за мной, папа выключил полицейскую радиостанцию и завел машину:

– Нам нужно поговорить.

– Прости. Она спросила меня про маму, а мне не хотелось никому рассказывать, что она мертва. Не хотелось, чтобы Линда меня жалела. Я даже не подумала. Это было глупо.

Он вырулил с парковки и поехал прямо.

– Я не знала, что магазин для невест опубликует эту рекламку. Если бы знала, то спросила бы у тебя.

Папа заехал на парковку у пляжа, заглушил двигатель и молча уставился в лобовое стекло на океан. Мои нервы разыгрались. Я ожидала, что он взорвется, как в магазине, но он просто спокойно сидел – пугающе спокойно. Быть может, потому что я во всем призналась сама. И мне нужно было признаться кое в чем еще самой себе – в том, что я отрицала, в том, от чего убегала годами. Я устала убегать. И прежде, чем я успела все обдумать, с моего языка слетели слова и повисли в воздухе:

– Я хочу знать, что произошло той ночью, когда умерла мама.

 

Глава 34

Этого он явно не ожидал. Вся краска сошла с его лица.

– Хорошо. Что именно ты хочешь знать?

– Что произошло той ночью? Ты что-то недоговариваешь.

– Чарли, я уже пытался поговорить с тобой об этом. Но ты была не готова. Это едва тебя не сломало.

– Теперь я готова, – твердо произнесла я, хотя меня терзали сомнения.

– Об этом нелегко говорить. – Он провел рукой по волосам, будто пытаясь доказать это. – Твоя мама… – Он запнулся. – Она была очень больна.

В ушах зазвенело, голова закружилась, как когда мне было десять. Но в этот раз я не позволю этому меня остановить.

– Я не понимаю.

Он взял меня за руку – мягко, но уверенно. Его взгляд стал стеклянным, и меня это напугало. Я затаила дыхание.

– Это был не несчастный случай.

Я крепко закрыла глаза, не желая этого принимать.

– Откуда ты знаешь?

– Она оставила записку.

Все встало на свои места. У мамы была депрессия. Точно. Вот почему у меня не было детских воспоминаний о ней – ее не было рядом. Она не хотела быть рядом.

Полицейская радиостанция затрещала в моих ушах, и папа щелкнул выключателем, заглушая ее. Я как можно сильнее прижалась лбом к приборной панели, надеясь, что боль избавит меня от мыслей.

– Чарли.

Я покачала головой.

– Чарли. Ты это знала. Иди сюда. – Он прижал меня к груди. – Ты знала. Дыши. Все будет хорошо.

Я кивнула, в душе не веря, что это возможно. Мама бросила меня. Намеренно.

Мой папа пах как… мой папа – чем-то средним между мускусным одеколоном и коричной жвачкой. Это был запах моего детства. Он был моим детством. Моей жизнью. Он всегда был рядом, в каждом детском воспоминании, где не было ее.

Папа зашевелился, поднимая руку, чтобы потереть свое лицо. Мне не хотелось поднимать голову и проверять, плакал ли он. Я не могла столкнуться лицом к лицу с его болью, когда моя и без того уже была слишком невыносимой. Однако мне не пришлось поднимать голову, я услышала это в его голосе.

– И она чуть не забрала тебя с собой.

Кровь ударила в голову, и я резко села.

– Я была в машине, – поняла я, сложив два и два.

Неудивительно, что я пыталась отрицать это всю свою жизнь. Сны. Вот почему я так четко видела, как крутилась машина, разбивалось стекло. Ее обмякшую руку перед собой. Это был не просто сон. Это было воспоминание.

– Она не знала, – быстро добавил он. – Ты пробралась в машину, когда должна была быть в постели.

Я выдохнула. По крайней мере, она не пыталась забрать меня с собой. От этой мысли мне ни капельки не стало легче. Но это было хоть что-то, поскольку в данный момент я вообще ничего не чувствовала. Я была полностью опустошена.

* * *

Назад к магазину, где осталась моя машина, мы возвращались в полной тишине. Папа постоянно открывал рот, желая что-то сказать, но затем вновь закрывал его.

– Если у тебя есть вопросы, задавай, – наконец изрек он.

На самом деле о вопросах я еще не думала, хотя и должна была.

– Она к кому-нибудь ходила? Пыталась лечиться?

– Она регулярно посещала психотерапевта. Но все равно не слезала с таблеток. Думала, что они помогают. Сразу после ее смерти я и тебя отправил к психотерапевту. Всех вас.

Точно, я вспомнила седовласого мужчину, который просил меня рисовать.

– Почему ты не рассказал мне раньше?

– Я пытался, Чарли. Но ты была не готова. Ты закрылась. Забралась на крышу и перепугала меня до смерти. После этого я решил подождать. У тебя все было так хорошо, и мне не хотелось, чтобы это тебе помешало.

– Я чувствую себя глупо. Я такая слабая.

– Нет, Чарли. – Он положил руку мне на плечо. – Нет, ты не слабая. Какой ребенок захочет думать нечто подобное о своей маме? Она была твоим миром.

Нет. Не была. Она едва была частью моей жизни.

– Джером, Натан… Гейдж?

– Они знают.

Я прокашлялась, избавляясь от комка в горле, а затем прислонилась щекой к окну:

– Я чувствую себя глупо. – Понятно, почему папа с братьями считали меня такой хрупкой. Почему они так меня защищали. – Мне так жаль, что я не родилась еще одним мальчиком.

– Что? – Мы подъехали к магазину, и он поставил машину на паркинг.

– Я белая ворона. И я разбита.

– Ох, Чарли. Нет.

– Я нашла книгу в твоей комнате. Кэрол, твоей «коллеги».

Его щеки покраснели.

– Детка, это просто помогает мне разговаривать с тобой на девчачьи темы. К сожалению, очевидно, у меня не очень хорошо получается. Я хотел все сделать правильно. Суметь тебе помочь. Знаю, что ничего не вышло. Я не твоя мама. Она бы справилась лучше.

Я крепко сжала его руку. Не позволю себе больше плакать.

– Ты все сделал правильно, – с трудом проговорила я. – Ты все сделал правильно.

Он обхватил мое лицо руками и поцеловал в лоб:

– Наверное, что-то я действительно сделал правильно, потому что ты выросла удивительной девушкой. Уверенной в себе, умной, спортивной и красивой. Я люблю тебя, детка.

– Я тоже тебя люблю.

Он погладил мои щеки большими пальцами:

– Мне нужно возвращаться на работу. Я попрошу кого-нибудь из твоих братьев тебя забрать.

– Нет, пап. Пожалуйста. Мне нужно уехать. Я хочу побыть одна, мне нужно все это обдумать.

Он нахмурился.

– Пожалуйста. Я буду осторожна. И отлучусь ненадолго.

Он кивнул:

– Если через час тебя не будет дома, я отправлю ориентировку на розыск.

Я закатила глаза, но потом поняла, что он совершенно серьезен.

– Или можешь просто позвонить мне. – Я подняла свой сотовый. Тем более в моем телефоне был установлен маячок, и мое местоположение не будет для него секретом.

Он кивнул. Зуб даю, он отправит кого-нибудь за мной через час. Что ж, мне нельзя задерживаться.

– О, и Чарли… – сказал он, когда я открыла дверь.

– Да?

– Ты наказана до вечеринки.

Я бросила взгляд на смятую в ком рекламку, которая лежала между нами:

– Справедливо. Прости, что соврала тебе.

Он улыбнулся. Впервые с тех пор, как забрал меня.

– Все совершают ошибки.

Я вылезла из его машины и направилась к своей. Глядя на магазин Линды, я понимала, что мне следует пойти и все объяснить, но прямо сейчас это было выше моих сил. Сначала мне нужно было попасть в другое место.

* * *

Я пристально смотрела на ее надгробие. Я целый год не навещала ее могилу, поэтому подумала, что, возможно, неверно запомнила эпитафию на памятнике, но нет, на камне все же было запечатлено «Любящая мать».

Меня одолел гнев. Эти слова казались мне самой большой ложью в мире. Если она была столь любящей, тогда почему так поступила? Она была эгоисткой. Я пнула камень, и он рикошетом отлетел от надгробия.

Позади меня захрустел гравий.

– Еще и тридцати минут не прошло, – сказала я раздраженно.

Папа не мог дать мне хотя бы час, чтобы все обдумать?

– Он сказал пока не ехать за тобой, но я волновался.

Я повернулась к Джерому. Его лицо отражало беспокойство.

Я злилась не только на маму. Но еще и на братьев. Они скрывали от меня правду.

– Я в порядке.

– Правда?

– Нет. Я размазня.

– Чарли. – Его голос был резким. – Не говори так. Это неправда. Ты имеешь полное право переживать.

– Но вы считаете меня слабой. Поэтому так оберегаете. Вы думаете, я на грани срыва.

– Нет. Ты сильная. Иногда даже слишком. Ты думаешь, что должна справиться со всем этим сама, но это не так. – Он обнял меня за плечи и тоже взглянул на надгробие. – Давай пройдем через это вместе.

– В этом-то и дело. Ты уже это пережил, не так ли? Я думала, мы были самой лучшей семьей в мире, но вы, ребята, ничего мне не рассказали.

– Папа пытался. Мы просто решили, что будет лучше, если мы подождем.

– До каких пор?

Он вздохнул, явно тоже расстроившись:

– Я не знаю. Но, Чарли, это, – он указал на надгробие мамы, – не наша семья. Это то, что случилось с нашей семьей. До этого наша семья была крепкой, и она крепка до сих пор. Ничего это не изменило.

Я триллион раз перечитала фразу на ее надгробии. «Любящая мать».

– Всю жизнь я думала, что она была бы моей лучшей подругой. Что она научила бы меня быть женщиной. И из-за этого я в какой-то степени сердилась на папу. Ведь он не мог дать мне то, что дала бы она. А теперь оказывается, что она этого не хотела. Не хотела быть моей мамой. Я так на нее зла.

Он сжал мое плечо и судорожно вдохнул. Поразительно, никогда не видела у брата даже намека на слезы.

– Ты имеешь право на нее злиться.

– Я не знаю, как с этим справиться.

– Ты можешь только пройти через это.

* * *

Блаженный сон. Не помню, когда я в последний раз так много спала. Особенно если в течение дня не занималась спортом. Я боялась, что кошмары о маме повторятся, но этого не произошло. Мне вообще ничего не снилось. В голове основалась туманность, и мне хотелось в ней затеряться.

Похоже, папа попросил братьев оставить меня в покое, потому что уже много часов меня никто не трогал. В течение дня луч солнечного света путешествовал по моему телу и в конце концов добрался до лица. Чтобы избавиться от него, мне нужно было лишь закрыть шторы, но я не могла собраться с силами и встать. Я так устала. Поэтому просто накрыла голову подушкой.

Раздался стук в дверь. Я не ответила. Если это Гейдж, он и так войдет. Дверь со скрипом отворилась.

– Что? – спросила я приглушенным подушкой голосом. Интересно, братья решили по очереди пытаться мне помочь?

– Привет.

Брейден!

Слава богу, моя голова была под подушкой, потому что щеки сразу же вспыхнули. Я взяла минутку, чтобы успокоиться, и только тогда убрала подушку.

– Привет.

Он зашел в комнату.

– Что случилось ночью?

Ночью? Я покопалась в голове, соображая, что он имеет в виду, и вспомнила, что мы должны были встретиться у забора.

– Я заснула. Прости, – погруженная в свои переживания как-то не очень искренне произнесла я.

Он подбросил мяч и принялся поочередно отбивать его коленями:

– Хочешь поиграть?

Он норовил меня взбодрить, и хотя я сочла это милым, прямо сейчас мне не хотелось гулять с Брейденом. Это лишь станет очередным напоминанием того, что не может быть моим и насколько нынче моя жизнь отстойна.

– Не особо. Но передавай всем от меня привет.

– Ну, это будет сложно, потому что «всех» там не будет. Только я.

Еще хуже.

– Думаю, Гейдж дома. Позови его. Он точно согласится.

Брейден подбил мяч коленом, и тот, вычертив в воздухе дугу, приземлился на края моей кровати.

– Гейджа дома нет, и я хочу тебя.

В этот раз я не смогла скрыть румянец на щеках. Ему следовало следить за своими словами. Но он вроде бы не заметил моей реакции.

– Пойдем. Пожалуйста, – добавил он и, подойдя к шкафу, достал мою обувь.

– Я в порядке, Брейден. Меня не нужно подбадривать. Правда.

Он сел на кровать рядом со мной и убрал прядь волос с моего лица:

– А зачем тебя подбадривать? Что-то случилось?

Он не слышал? Я шлепнула его по рукам и откинула волосы за спину:

– Ничего, что бы мне хотелось сейчас обсуждать.

– Вот видишь, я здесь не для этого. Я здесь по совершенно эгоистичным причинам. – Он протянул руку, глядя на меня щенячьими глазками. – Не заставляй меня умолять.

Если честно, мне отчасти хотелось, чтобы он умолял. Я поглядела на его руку, которую он твердо держал в воздухе между нами, и приняла ее.

 

Глава 35

Я так и не поняла, слышал ли Брейден о том, что случилось, или нет, но, как ни крути, он точно знал, что футбол мог очистить мой разум от всего. Ну, почти от всего. Игра с Брейденом не могла затмить мысли о нем самом. Пока мы бежали, я пихнула его и перехватывала мяч.

– Фол, – прокричал он, смеясь.

– Если догонишь, я засчитаю этот фол.

Я повела мяч быстрее к воротам, ощущая, как приближается Брейден. Как только я добралась до цели, он обхватил меня одной рукой за талию, останавливая. Затем развернул в другую сторону и, отпустив меня, увел мяч. Я запрыгнула Брейдену на спину:

– Сдавайся, Льюис.

– Думаешь, это помешает мне забить? – Он обхватил мои бедра руками, не давая спрыгнуть, и продолжил вести мяч.

– Отпусти меня.

– Ты сама запрыгнула.

– Не вынуждай меня тебя кусать. – Я открыла рот и прижалась зубами к его шее.

Замедлившись, он остановился:

– Ты не посмеешь, мухлевщица.

– Даже не сомневайся. – Слова вышли неразборчивыми, и я сильнее надавила зубами на его кожу. Зря я затеяла эту игру, мое сердце заколотилось как ненормальное от ощущения его соленой кожи под моими губами.

– Чарльз, – предупредил он низким голосом.

Я засмеялась:

– Тебе просто нужно отпустить мои ноги.

Он отпустил, я все равно одарила его игривым укусом и спрыгнула на землю, собираясь припустить за мячом, но Брейден сразу же схватил меня и притянул к себе:

– Ты негодница.

Я захихикала:

– Признай поражение.

Я сделала ему подножку. Он пошатнулся, но не отпустил меня, как я рассчитывала, и мы оба рухнули на землю. Брейден перекатился и подмял меня под себя:

– Ты не должна была сбить меня так легко. Ты поразительно сильная, знаешь это? Это потрясающе.

Я застыла, все мое тело пылало огнем. Сдвинься я хоть на дюйм, и пламя от его прикосновений сожжет меня дотла.

– Что случилось? – вдруг серьезно спросил он. – Я сделал тебе больно?

– Нет, просто отпусти меня.

Сначала он выглядел озадаченным, а затем его губы медленно растянулись в улыбке.

– Зачем?

– Ты выиграл. Только отпусти меня.

– Я выиграл? Ты просто сдалась? Разве ты когда-нибудь сдавалась?

– Да. Ты победил. Брейден. Пожалуйста. – Мне не хватало воздуха, и мой голос звучал глухо.

– Но я должен тебе один укус. – Он опустил голову к моей шее, и мое сердце заколотилось о ребра. – Восстановим справедливость.

Да, это было определение пытки. Если бы он знал, что он со мной делает, сразу бы остановился.

Его зубы слегка коснулись моей кожи, а дыхание опалило шею. Мои пальцы вцепились в его плечи.

– Просто сделай это, – выдохнула я.

У него вырвался тихий рваный смешок, а затем он прикусил мою кожу. Я едва сдержала стон в горле, но не смогла не закрыть глаза.

Он поднял голову:

– Мне нужно тебе кое-что сказать.

Мои глаза распахнулись навстречу его взгляду.

Я тут же пришла в себя. Он хотел рассказать мне про маму. Значит, он все-таки не знал, что мне уже все известно. Интересно, было бы лучше, если бы Брейден рассказал мне это у забора той ночью? Было бы не так губительно? Скорее всего, нет. Как бы то ни было, этого я уже не узнаю, и мне действительно не хотелось об этом говорить.

– Я уже знаю.

– Знаешь?

– Да. Папа рассказал мне.

– Твой папа?

– Да.

– Гейдж, – прорычал он, а затем перекатился на спину, наконец освободив меня. – Он хочет меня убить?

Без него моему телу стало холодно.

– Нет. С чего бы? Это не твоя вина.

– Да, но это не значит, что он хотел, чтобы я тебе рассказал.

– Я думала, ты не расскажешь мне. Ты не вправе. – Глаза защипало, мне хотелось просто встать и вновь начать пинать мячик.

Он приподнялся на локте:

– Подожди. О чем ты говоришь?

– А ты?

– Ты первая.

– Я знаю о маме.

Сделав быстрый вдох, он сел на колени, и его брови изогнулись в беспокойстве.

– Твой папа рассказал тебе о маме… о том, как она…

– Да. – Я провела тыльной стороной ладони по щеке и вздрогнула.

Брейден снова лег на траву и притянул меня к себе:

– Почему ты мне не сказала?

– Полагала, ты знаешь. И мне не хотелось об этом думать.

– Прости. Хочешь вернуться домой?

Я покачала головой и уткнулась лицом в его грудь. Мне не хотелось никуда уходить.

– Так, значит, ты не это хотел сказать?

– Нет. То есть я хотел рассказать тебе это той ночью у забора, но понял, что это не мое право. Наверное, мне следовало тогда тебе рассказать. Наверное, мне следовало рассказать тебе много лет назад. Прости.

– Ты ни в чем не виноват. Благодаря тебе я открыто поговорила с папой. – Я отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза. – Тогда что? Что ты хотел мне сказать?

– Сейчас не время. Я скажу тебе позже.

– Нет. Пожалуйста. Я хочу знать прямо сейчас. Я устала от секретов.

Брейден очень долго рассматривал меня, будто пытаясь понять, честна ли я. Его дыхание коснулось моих губ, и у меня ушли все силы, чтобы не сократить расстояние между нами. А когда наши губы соприкоснулись, я невольно выдохнула. Это я сделала?

– Я неверно тебя понял? – спросил он.

Я покачала головой, не в силах отыскать свой голос, поскольку даже не смела поверить в случившееся.

Он медленно выдохнул, его дыхание пахло так знакомо.

– Я хотел сказать тебе это.

– Сказать, что хочешь меня поцеловать?

Он кивнул.

– Это все изменит?

– Очень на это надеюсь.

Брейден улыбнулся, и его взгляд прошелся по моим глазам, губам и задержался на волосах. Он убрал прядку мне за ухо:

– Ты такая красивая.

Мои щеки покраснели.

– Разве мы не должны делать это у забора?

– Нет. Я не хочу, чтобы это было в нашей альтернативной реальности. Я хочу, чтобы это было по-настоящему.

Его губы накрыли мои. Мое сердце словно участвовало в спринте; оно мчалось к жизни. Я обняла Брейдена за плечи и притянула к себе.

– Но мы можем повторить это сегодня у забора, если хочешь, – прошептал он мне в губы.

Я улыбнулась:

– Подожди. А как же Эмбер?

– В смысле?

– Я думала, вы с ней…

Брейден отстранился, широко распахнув глаза:

– Что? Нет! Она встречается с твоим братом.

– С Гейджем?

– Да, они сошлись, пока тебя не было. Он тебе не сказал?

– Нет.

– Ты думала… я с Эмбер?

– Да. Ты тусовался с ней. И вчера на диване ты подвинулся к ней, чтобы освободить мне место.

Он посмотрел вверх, вспоминая:

– Ох. Это потому, что ты едва ли не испепеляла ее взглядом. Я подумал, что спасаю тебя от необходимости сидеть с ней.

Я хихикнула:

– Прекрати меня читать.

Он скривил губы:

– Эмбер? Да ладно, Чарли, воздай мне должное. – Брейден смял мою футболку на талии. – Она же носит одежду с блестящими надписями на заднице. Ты запретила мне встречаться с такими девчонками. – Он снова меня поцеловал. – Что насчет Эвана?

– Ничего. – Я обвела пальцем буквы на его футболке. – Сложно быть с парнем, когда не можешь перестать думать о другом.

– Той ночью у забора, когда ты решила, что я хочу признаться тебе в своих чувствах…

– Ты не обязан ничего объяснять.

Он покачал головой:

– Нет. Обязан. Ты мне действительно нравилась. Но я убедил себя, что не могу тебе в этом признаться. Мне не хотелось разрушать нашу дружбу. Ты застала меня врасплох, потому что я не это хотел тебе сказать. И меня немного напугало, что так или иначе ты знала, что нравишься мне. Я понятия не имел, как ты это воспримешь, как воспримет твоя семья.

– А сейчас?

– И сейчас не знаю, как это воспримет твоя семья, но той ночью ты так расстроилась, что это дало мне надежду, что по крайней мере ты примешь мое признание. Мне показалось, это может означать, что я тоже тебе нравлюсь, и впервые у меня появилась причина думать, что это ничего не разрушит.

– Не знаю, как отреагируют мои братья, но папа тебя обожает.

Он уткнулся лицом в мою шею:

– Гейдж уже знает.

Я попыталась оттолкнуть его, чтобы заглянуть ему в глаза, но он не сдвинулся.

– И что он сказал?

– Он зол.

Мне наконец удалось отодвинуть его, и первое, что я увидела, – синяк под левым глазом:

– Подожди. Это Гейдж с тобой сделал?

– Что?

Я легко провела пальцем по синяку.

– Ох, нет.

– Значит, это был мяч для гольфа?

Он покачал головой:

– Это был… – Он смотрел куда угодно, только не на меня. – Мой отец.

Я резко села, и голова слегка закружилась.

– Твой отец тебя ударил?

Он улыбнулся. Не такую реакцию я ожидала.

– Да. Я наконец выступил против него. Он ударил меня, и мама его выгнала.

– Брейден! Почему ты мне не сказал? Ты в порядке?

– Да. Мне годами хотелось, чтобы она его выгнала. Не думал, что для этого мне потребуется схлопотать по лицу, но оно того стоило. Мне уже давно следовало ему возразить.

Его лицо все еще озаряла улыбка, но я слишком хорошо его знала. И видела боль в его глазах. Брейден не хотел, чтобы его отец уходил. Он хотел, чтобы отец любил его настолько, чтобы решить измениться.

– Мне безумно жаль.

Я провела рукой по его волосам, и он опустил голову на мои колени. Какое-то время мы так и сидели – его голова лежала на мне, а мои пальцы перебирали его волосы.

– Почему Гейдж на тебя злится?

– Ты его сестра, Чарли.

– Ну и что? Он не злился на Эвана.

– Думаю, он знал, что Эван тебе не нравится.

– Но думал, что мне нравишься ты?

– Не знаю. Возможно, он думал, что у меня больше шансов причинить тебе боль. Но я никогда тебя не обижу. Клянусь… Я люблю тебя.

Сердце бешено забилось, в зобу дыханье сперло. И я склонилась к его губам:

– Я тоже тебя люблю.

 

Глава 36

– Я все равно разгромлю тебя в футболе, – сказала я, глядя на него, лениво лежащего у меня на коленях.

– Что? Я не получу привилегии бойфренда?

Когда я услышала слово «бойфренд», мое сердце буквально лопнуло от радости. Но затем меня сразу наводнила вина, вызванная собственным счастьем, ведь я только что узнала про маму. Я обратила взор на безоблачное небо.

– Это слишком странно? Слишком быстро?

Я взяла его за руку:

– Нет. – Сейчас он был моим счастьем, и я не собиралась от него отказываться.

Брейден потянулся и пальцем провел линию между моими бровями – видимо, я хмурилась.

– Я просто чувствую себя виноватой.

– Из-за мамы?

Я кивнула:

– Мне кажется, я должна скорбеть или что-то вроде того.

– Чарли, ты скорбела десять лет.

– Верно. – Солнечный свет тронул кончики его волос. Его глаза сегодня выглядели карими.

Он лениво улыбнулся мне:

– Что?

– Мы целовались.

Рассмеявшись, Брейден сел и, обняв меня со спины, прижал к своей груди:

– Я целуюсь лучше Эвана?

– Хм…

Он заворчал от возмущения:

– Это соревнование?

– Совершенно верно. – Вмиг утратив все веселье, я повернулась и припала к его губам. – Да, Брейден, ты победил.

Он божественно целовался.

* * *

День клонился к закату, когда мы возвращались к моему дому, по дороге пасуя друг другу мяч.

– Итак…

Он выгнул бровь:

– Что?

– Ты расскажешь моей семье о нас или я?

– Наверное, лучше ты. У меня уже есть один фингал.

– Смешно… подожди, ты же не думаешь, что мои братья тебя ударят, правда?

– Хотелось бы верить.

Теперь мне стало страшно. Брейден был прав. Это не то же самое, что встречаться с каким-то случайным парнем. Это был Брейден. Он практически был членом нашей семьи. На нас возляжет огромная ответственность. И все же я не сомневалась, что братья и папа нас поймут.

Брейден изучил мое лицо:

– О, замечательно. Ты в ужасе. Если ты боишься, то как себя чувствовать должен я?

– Я уже просила тебя перестать меня читать.

– Но это так легко, ведь я знаю тебя лучше, чем ты меня.

– В твоих снах.

– Да, в них ты тоже есть.

Я игриво стукнула его по животу, но не смогла сдержать улыбку.

* * *

Когда мы вошли в дом, сохраняя небольшое расстояние между нами, папа оторвался от игры по телевизору – классика НБА.

– Даже не думай об этом, – сказала я Брейдену, когда его глаза загорелись при виде игры.

– Где ты была, Чарли? – спросил папа. – Ты должна быть наказана.

– Ох, точно. Я забыла.

– Ты наказана? – обеспокоился Брейден, в его взгляде явно читалось, что мое наказание – веская причина рассказать папе о нас позже.

Но я думала иначе: если я уже наказана, почему бы не выложить все сразу. Что я теряла?

– Мы можем поговорить? – спросила я.

Взгляд папы устремился к Брейдену, будто отыскивая намеки, о чем пойдет речь. Что ж, в этот раз он не найдет у него ответы.

– Может, нам стоит позвать всех, – предложила я.

– Всех? – спросил Брейден. – Прямо сейчас? Ты не хочешь сначала поговорить с папой?

– Нет. Почему бы сразу не поговорить со всеми.

– Звучит серьезно, – сказал папа и наконец выключил игру.

– Это серьезно. В хорошем смысле.

Он прищурился:

– Ладно.

Я позвала братьев, и вскоре все четверо, включая папу, забились на наш длинный диван. Они едва уместились на нем плечом к плечу. Я стояла перед ними, Брейден позади меня.

Похрустев костяшками пальцев, я глубоко вдохнула:

– Хорошо. Итак… – С чего бы начать? Наверное, их нужно как-то подготовить, но как?

Стоп. Гейдж уже знает о чувствах Брейдена. Рассказал ли он остальным? Я посмотрела на Гейджа и наткнулась на его суровый взгляд, бросающий вызов признаться всей семье в том, что ему уже известно.

Во рту пересохло, и я попыталась сглотнуть. Казалось, мой язык увеличился в два раза. Наконец я зажмурилась и выпалила:

– Я люблю его. – И ткнула пальцем через плечо, одновременно открывая глаза.

Гейдж стиснул челюсти. Значит, он еще не свыкся с этой мыслью. Остальные просто смотрели на меня, будто ожидая продолжения. Все они любили Брейдена, и потому не поняли, что я имела в виду.

Я вслепую потянулась назад, надеясь, что Брейден мне поможет. Не прошло и секунды, как он взял меня за руку.

– Мы вместе, – добавила я.

Не знаю, кто взорвался первым, но вскоре они все говорили наперебой… и уж точно не поздравляли нас. Джером первый вскочил с криками:

– Да как ты смеешь использовать ее в такой момент? – Он обдал Брейдена холодным взглядом.

И после этого они все, казалось, в унисон подскочили.

Я подняла руку, пока кто-то еще не выкинул какое-нибудь оскорбление:

– Прекратите. Он единственный хотя бы намекнул мне о маме. Так что даже не смейте его в этом обвинять.

Джером сжал кулаки:

– Но все выглядит именно так.

– Я не хрупкая. Вы это понимаете? Я сама могу за себя постоять. Сама могу принимать решения. Это случилось не сегодня. Он давно мне нравился. Просто признались мы в этом сегодня.

– Я люблю ее, парни, – сказал Брейден.

Натан шагнул вперед, будто собираясь подарить Брейдену еще один фингал, но папа схватил его за руку.

– Достаточно, мальчики, – твердо произнес он, и все успокоились. – Я много раз просил этого юношу присмотреть за Чарли. Разве честно сейчас говорить, что я ему не доверяю?

Я почувствовала, как напряжение покинуло Брейдена.

Папа посмотрел на него и ледяным голосом произнес:

– Лучше бы тебе не подрывать мое доверие.

– Никогда, сэр.

– Тогда все улажено. Но ты все еще наказана до вечеринки, Чарли. – Он посмотрел на Брейдена: – Так что убирайся отсюда.

Брейдена никогда прежде не выгоняли, когда я была наказана. Но он раньше и не был моим. Я сжала его руку, и он ушел. Едва за ним закрылась дверь, братья засияли улыбками.

– Я все ждал, когда он наконец что-нибудь скажет.

– Это было так очевидно.

– Но, Чарли, – взял слово Гейдж, – я понятия не имел, что ты чувствуешь к нему то же самое.

Я кивнула, и они продолжили обсуждать, кто, что и когда узнал. Затем один за другим все замолчали. Это был первый раз после того, как я узнала о маме, когда мы все вместе находились в одной комнате. Я этого избегала.

Я посмотрела на папу:

– Думаю, настало время поговорить о маме. Всем вместе.

Я достала из ящика под журнальным столиком коробку с фотографиями. Моя злость еще не прошла, но я серьезно считала, что первый шаг к исцелению – узнать о маме больше от людей, которые знали ее лучше меня.

Я села на диван и открыла коробку. Они все по-прежнему стояли, глядя на меня так, будто я их спросила, кто автор романа «Гордость и предубеждение».

Затем Гейдж вытащил из коробки снимок и показал нам:

– В этот день Натан толкнул меня в дерево, потому что решил, что я жульничал в прятках. Кстати, мама поверила мне.

– Но ты жульничал. Ты всегда жульничаешь, – возразил Натан, присаживаясь рядом со мной и протягивая руку к стопке фотографий.

Спустя минуту все братья запустили руки в коробку и снова заговорили наперебой. Я подняла голову и увидела, что папа буравит взглядом стопку фотографий на столе. На большинстве из них была мама. Выражение его лица было угрюмым, казалось, он тоже до сих пор на нее злился. Но когда он столкнулся со мной взглядом, то вся его аура осветилась улыбкой, словно говоря: «Она подарила мне тебя, и я всегда буду любить ее за это». Конечно, аура не могла сказать так много, но я была уверена, что Линда бы со мной согласилась.

 

Глава 37

После долгих нерешительных раздумий я задержала дыхание и все-таки вошла в «Восточный базар». Линда у стойки подняла голову.

– Простите. – Я не знала, что еще сказать. Моей лжи не было оправданий. Я сделала несколько шагов вперед, но она так ничего и не ответила. – Думаю, сегодня моя аура синяя.

Это вызвало у нее слабую улыбку.

– Я не понимаю, Чарли.

– Я тоже. Думаю, я просто не хотела, чтобы вы меня жалели. Я так давно не встречала людей, которые еще не знали, что моя мама умерла. – Делиться с Линдой подробностями смерти мамы я не собиралась. Это было только между мной и моей семьей. Но она не заслуживала всей той лжи. Никто не заслуживал.

– Людям нельзя сочувствовать твоей утрате?

Я пожала плечами:

– Очевидно, я не очень хорошо переношу проявление чувств.

Линда подошла ко мне, и я напряглась, ожидая поучительной лекции, или что она меня прогонит, или… что-то в этом роде. Она лишь окинула меня взглядом:

– Ты не можешь работать в таком виде.

– Я… – Я посмотрела на свои баскетбольные шорты. – Я все еще могу здесь работать?

Она мягко взяла меня за руки и посмотрела в глаза:

– Чарли, я очень сожалею о твоей утрате.

Глаза защипало.

– Я тоже.

– Если захочешь поговорить, то я рядом.

– Спасибо.

– Я недавно получила новые шелковые топы, которые будут потрясающе на тебе смотреться. Хочешь добавить их в рабочий гардероб, раз не захватила с собой одежду?

Я кивнула:

– Мне еще нужны джинсы… или юбка.

Она резко повернула ко мне голову, и я рассмеялась. Я сегодня не планировала работать, но мне не хотелось уходить. Взяв топ и джинсы, Линда понесла их к кассе, и я последовала за ней. Стойка с косметикой Эмбер стояла прямо рядом со мной, и неожиданно для себя я взяла блеск для губ и добавила его к покупкам.

Линда приподняла брови, но ничего не сказала, пока пробивала его вместе с одеждой.

Я расплатилась и прижала вещи к груди:

– Завтра у нас дома будет барбекю. Мы устраиваем его каждый год перед школой.

– Завтра у тебя нет смены.

– Нет. Я приглашаю вас. Вы придете?

Она улыбнулась:

– Да. С удовольствием.

– Хорошо. – И я отправилась переодеваться.

Ближе к концу смены из служебного помещения выглянула Скай:

– Чарли! Приходи на пляж, когда освободишься. Там будет экспромт-концерт у костра.

– Не могу. Я наказана.

Она хихикнула:

– Вот облом. Тогда в следующий раз.

– Обязательно. У меня завтра дома будет вечеринка. Придешь?

– Стопудово. – Она нырнула назад.

Я улыбнулась. Удивительно, что может произойти, позволь ты себе открыться новому.

* * *

Мне нравились наши вечеринки в честь окончания лета. Все возвращались из отпусков в город и веселились на этом последнем торжестве лета. Люди приходили толпами. Сейчас на нашем заднем дворе было порядка пятидесяти человек. В этом году даже больше, чем в прошлом. Я закрыла шторы и повернулась к Эмбер.

Она уговорила меня накраситься для вечеринки. Сказала, необязательно краситься так каждый день, но по особым поводам было бы неплохо, и я с ней согласилась, ведь она была права. Было приятно время от времени выходить из зоны комфорта.

– Ты выглядишь потрясающе, – восхитилась она, пока я завязывала волосы резинкой.

Я улыбнулась:

– Спасибо.

Она хихикнула:

– Ты ненавидела меня на той игре Высшей лиги, не так ли?

– Что? Нет!

– Я была там с Брейденом, выпытывала о нем, говорила, какой он классный.

– Хорошо, может, немного.

Она рассмеялась:

– Ну, у меня и шанса не было. Я тебе не рассказывала, что, когда ты уехала в лагерь, он то и дело говорил о тебе? – Она сымитировала его голос: – Чарли любит гольф. Если бы Чарли была здесь, она бы заказала мясную пиццу. Чарли ненавидит романтические комедии. – Она улыбнулась. – Хотя в итоге все вышло как нельзя лучше, потому что Гейдж мне больше подходит.

Я хихикнула:

– Ладно, пойдем вниз.

– Ага.

* * *

Мы вышли на задний двор. Папа с Джеромом занимались барбекю. Натан и Гейдж играли в мяч в дальнем углу двора. Люди вокруг плавали, ели и болтали. Я была так счастлива.

Пара рук обняла меня сзади.

– Сыграем позже в футбол?

Я прижалась к Брейдену:

– Да.

– Я всю неделю по тебе скучал.

– Я тоже.

Он поцеловал меня в щеку:

– Пойду принесу еды. Скоро вернусь. – Он направился к папе и Джерому.

Недалеко разгуливал Дейв с содовой в руке. Я кивнула на него Эмбер:

– Пойду пообщаюсь.

– Хорошо.

– А тебе стоит присоединиться к Гейджу. Поймать несколько мячей.

– Да, конечно.

Я указала на свое накрашенное лицо, намекая, что за ней должок.

– Ладно, – хихикнула она. – Я попробую.

– То-то же.

Я подошла к Дейву, на языке вертелось весьма запоздалое извинение, но он заговорил первым:

– Я никогда не боялся твоих братьев.

– Мм… что?

– Я не поэтому не приглашал тебя на свидание. Я боялся Брейдена.

Я хихикнула:

– Достаточно честно. – Я ковырнула носком траву, пытаясь подобрать правильные слова. – Сожалею насчет твоей бабушки, Дейв.

Может, он и не знал, что я тогда чувствовала равнодушие к его несчастью, но мне нужно было извиниться.

Он улыбнулся:

– Спасибо, Чарли. Это многое для меня значит.

Кивнув, я развернулась и едва не опрокинула Брейдену на грудь полную тарелку еды.

– Вау, – выдохнул он, поднимая тарелку вверх.

– Прости.

Он кивнул Дейву.

– Привет, Брейден, – поздоровался в ответ Дейв. – Еще раз спасибо, Чарли.

– Ага.

Дейв пошел к бассейну.

– Мило, – ухмыльнулся Брейден.

– Иногда я милая.

Он протянул мне тарелку:

– Я принес тебе еду.

– Класс! Ты знаешь путь к моему сердцу.

Сев за стол, мы принялись есть из одной тарелки.

– О-оу, – присвистнул Брейден, когда я взяла последнюю картофелину.

– Ты ее хотел?

– Нет. Просто… твои братья идут сюда, и у них хитрые взгляды.

Я повернулась менее чем за три секунды до того, как Гейдж схватил меня за руку. Не стоило труда догадаться, что произойдет дальше – Натан взял за другую руку.

– Не надо! Вы испортите мне макияж.

Джером со смехом взял меня за ноги:

– Она когда-нибудь раньше такое говорила?

Они подняли меня и понесли к бассейну.

– Серьезно. Вы все последуете за мной, если сделаете это.

– Брейден? Ты нам не поможешь? – спросил Гейдж.

Брейден поднял руки вверх:

– И нарвусь на ее гнев? Нет, спасибо.

– А ты не поможешь мне? – спросила я.

Его глаза загорелись.

– Нет.

– Мертвы. Вы все для меня мертвы.

– Мне просто захотелось проверить, научился ли я бросать человека в воду, – сыронизировал Джером. – Меня обучили этому в прошлом месяце, и мне нужно проверить.

Я вырвала одну ногу и пнула его.

Брат схватился за грудь:

– Ауч. Это больнее, чем кажется.

– Правда? – вежливо поинтересовался Гейдж. – Думаешь, почему на сей раз я взял ее за руку?

– Ненавижу вас всех.

– Ты нас любишь.

Они подошли к краю бассейна и с большим размахом швырнули меня в него.

Я вынырнула, выплевывая воду:

– Думаю, Эмбер тоже хочет ополоснуться.

Я услышала ее визг и засмеялась. Брейден прямо в одежде бомбочкой прыгнул ко мне, а когда вынырнул, я снова окунула его в воду.

Когда он вынырнул во второй раз с кривой улыбкой на лице, я притянула его в свои объятия:

– Ты знал, что в итоге все равно окажешься здесь, и поэтому решил присоединиться ко мне сам, да?

– Нет. Ты бы меня не поймала. Просто мне стало жарко.

– Ну конечно, я бы тебя точно поймала.

Он пожал плечами. Вода отражалась в его глазах, придавая им зеленый цвет.

– Думаю, мы никогда этого не узнаем.

– Что означает, победа за мной, – сказали мы одновременно.

Брейден поцеловал меня:

– Тогда почему же я чувствую себя победителем?

* * *

На улице было еще темно, когда мои глаза распахнулись. Какое-то время я смотрела на потолок, не понимая, что же меня разбудило. Явно не ночной кошмар. На столе завибрировал сотовый, и я, свесив ноги с кровати, встала. Я даже не стала читать сообщение. Просто улыбнулась и выбежала к забору. Сегодня луна была полной – идеальное время, чтобы поболтать.