Я зашла на кухню за бутылкой воды для пробежки и застала Натана пялившимся на алый фрисби на стойке.

– Что с тобой? – спросила я.

– Я не могу это сделать. Не могу позвонить ей.

– Ты хочешь вернуть ей фрисби, Натан, а не пригласить на свидание. Просто набери номер.

– Ты права. Знаю, ты права.

Я открыла холодильник и взяла бутылку с водой. А когда повернулась, Натан все так же глядел на фрисби.

– Если бы ты была Лорен и тебе бы позвонил какой-то парень, чтобы вернуть фрисби, что бы ты подумала? – спросил он.

Я подтянула пятку к ягодицам, чтобы растянуть мышцы на бедре:

– Я бы подумала, что мне хотят вернуть фрисби.

Он хмыкнул:

– Да, но ты не нормальная девушка, поэтому это не в счет. – От досады в моем животе больно кольнуло. – Нормальные девушки во всем видят скрытый смысл.

Поменяв ноги, я стала растягивать мышцы другого бедр а.

– Что именно ты сейчас делаешь?

– Подготавливаюсь психологически, ведь я не считаю, что во всем есть скрытый смысл!

Я взяла телефон со стойки и набрала номер Лорен.

– Вот. Готово, – протянула телефон брату.

Натан поднял руки, отказываясь его брать, и отшатнулся так, будто телефон был талисманом команды соперников.

– Боже! Ты такой слабак. – Я приложила трубку к уху.

– Алло? – ответила девушка.

– Привет. Это Лорен?

– Да. – Она говорила как совершенно нормальная девушка, что бы это ни значило.

– Мы с моими братьями играли в диск-гольф в парке Вудворд и нашли твой фрисби.

– Ох! Здорово! Похоже, информация на нем и правда помогает.

– Ага. Итак, что будем с ним делать?

Фрисби для диск-гольфа не были стандартными пластмассовыми дешевками. Они были утяжеленными и высококачественными, поэтому я знала, что она по-любому захочет его вернуть. Я посмотрела на Натана – не сводя с меня глаз, он обеими руками сжимал фрисби.

– Можно я за ним подъеду? – спросила Лорен. – Ты живешь возле Вудворда?

– Вообще-то, нет. Приблизительно в пяти минутах к востоку от торгового центра, возле парка Хиллман.

– О, круто, это недалеко от меня. Скинешь мне свой адрес?

– Да, только я сейчас ухожу. Но дома будет мой брат Натан. – Который теперь у меня в долгу.

– Хорошо. Спасибо.

Я положила трубку, а затем написала ей наш адрес.

– Она показалась тебе милой? – спросил Натан.

– Нет, она показалась мне большой, крепкой штучкой. Развлекайся.

* * *

Я лежала на кровати, подкидывая в воздух футбольный мяч. Уже была полночь, а я до сих пор не могла заснуть. Интересно, если я брошу мяч в стенку, которая разделяла наши с Гейджем комнаты, он придет сказать мне, чтобы я не шумела? Я с громким шлепком поймала мяч, а затем отвела руку назад, приготовившись на этот раз метнуть его в стену. Это разбудит брата.

Вздохнув, я позволила мячу скатиться с кончиков пальцев и с глухим стуком приземлиться на пол. Мне не хотелось разговаривать с Гейджем. Я хотела поговорить с Брейденом. Мне нужно было извиниться. Именно поэтому я не гасила свет в своей спальне – надеялась, что он его увидит. Хотя в его комнате было темно. Я села, опустив ноги на пол. Заставила себя подняться, подошла к выключателю и щелкнула по нему, после чего снова легла.

Шторы на окне были приоткрыты, и полоса лунного света пролегла на потолке. Будто луна пыталась сказать мне, что нужно перестать упрямиться. Я снова поднялась, спустилась вниз, вышла на улицу и уселась на свое обычное место на земле у забора. Мне хотелось написать ему, но я не могла. Что, если он меня проигнорирует? Так, по крайней мере, если он не придет, я смогу убедить себя, что он спал.

Не знаю, сколько я уже просидела. Во всяком случае, достаточно долго, чтобы удивиться, почему я все еще здесь. Я встала и принялась мерить шагами забор. Если он не выйдет до того, как я досчитаю до пятидесяти, вернусь домой и забуду об этом. И я начала отсчет. Досчитав до сорока девяти, решила, что число сто подойдет лучше. Нужно дать ему шанс. За пятьдесят секунд даже снэп выполнить нельзя.

Каждая цифра проносилась в моей голове синхронно с шагом.

– Семьдесят шесть, – произнесла я вслух и наступила босой ногой на камень. – Ауч!

Остановилась и сжала кулаки. Это просто нелепо.

Едва развернувшись, чтобы вернуться домой, я услышала, как хлопнула задняя дверь у Брейдена. Снова повернулась лицом к забору и увидела, как Брейден медленно подходит к нему. Он не знал, что я тут. Я должна была его окликнуть, но боялась. Если он узнает, что я тут, скажет ли, какой бессердечной я была?

На удивление, Брейден подошел прямо к той доске, возле которой стояла я, и прислонился к ней лбом.

– Привет, – сказал он.

Я тоже прислонилась к забору.

– Привет, – прошептала в ответ. – Не думала, что ты меня увидишь.

– Ты в белом. Практически светишься сквозь щели.

Я посмотрела на свою футболку баскетбольного ла геря:

– Ох.

– Ты все еще на меня злишься? – спросил он.

– Нет… – Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Мое тело налилось облегчением. Я скучала по нему больше, чем думала. – Прости.

– За что?

– За то, что сказала про твоих родителей. Моя семья далеко не идеальна, и ты знаешь это лучше всех. Извини, что перевела все стрелки на тебя. Я просто очень удивилась. – Я засунула руки в карманы треников. – Может, моя мама была вовсе не такой, какой я себе ее представляла.

– Твоя семья потрясающая, Чарли. – Я услышала, как он глубоко вдохнул. Может быть, он тоже расслабился из-за того, что мы снова разговаривали. – Я не должен был говорить так о твоей маме. Я сказал, не подумав. Ты расстроилась, поскольку ничего не могла о ней вспомнить, и что сделал я? Дал тебе эти гнетущие воспоминания, которые даже не являются твоими. Есть столько причин, из-за которых она могла расстроиться. Возможно, в тот день твои братья подрались и она не знала, что делать. За шесть лет она родила четырех детей. Это нелегко.

В отличие от того, когда мы сидели спинами к забору, в нынешнем положении я чувствовала его дыхание, которое просачивалось сквозь расщелины и ласкало мои щеки. Я до сих пор не открывала глаза. Мы были так близко, что весь воздух пах им. До этого момента я даже не думала, что знаю запах Брейдена.

– Спасибо.

Я резко развернулась, вырываясь из плена его запаха. Запаха, от которого у меня голова шла кругом. Затем прислонилась спиной к забору и посмотрела на ночные звезды.

Однако он так и остался стоять ко мне лицом, поэтому рядом с моим ухом его голос звучал предельно ясно.

– Мой папа – придурок, маме следует от него уйти.

– Нет. Я не должна была так говорить. Он болен. Если бы он только бросил пить…

– Это началось не пять лет назад. Я не про алкоголизм – в смысле, он всегда был придурком. Просто алкоголь это усугубляет. Как думаешь, почему в тот день в школе я назвал твоего папу своим? Я хотел, чтобы он был моим. Хотел быть частью вашей семьи.

– Ты и так часть нашей семьи.

– Нет.

– Да. Той ночью я сказала тебе, что ты влип. Теперь ты уже от нас не отвертишься.

– Я и не хочу, – прошептал он.

Мое сердцебиение участилось. Я попыталась ответить, но ничего не смогла придумать. Забор между нами еще никогда не ощущался преградой. Он всегда скорее был защитой – единственной причиной, почему у него я могла говорить откровенно. Но сегодня я хотела, чтобы Брейден был рядом со мной. Мне хотелось его утешить.

Он несколько раз глубоко вдохнул, а затем сказал:

– Позавчера ты пропустила одну из самых смешных детских истерик из-за мнимого фола.

Я расслабилась, обрадовавшись, что он сменил тему. Становилось слишком напряженно.

– Джордж?

– Естественно.

– Кто сфолил?

– В том-то и дело. Никто не сфолил.

– Значит, ты. Ну и что ты сделал?

Он хохотнул:

– Я едва подставил ему подножку. Едва! Он даже не упал! Я бежал за мячом, а его нога просто оказалась на пути. Никто другой не обратил бы внимания.

– Джордж большой ребенок.

– Это точно. Никогда не встречайся с тем, кого не видела в игре. Игра многое говорит о парне.

Так и есть, многое можно сказать о человеке по тому, как он играет. Я знала, что Джером был лидером, Натан следовал всем правилам, а Гейдж играл ради удовольствия. А что насчет Брейдена? Что я узнала о Брейдене за годы наблюдения за его игрой? Он был командным игроком, никогда не удерживал мяч и не ловил его, если не мог передать. Он много времени проводил на заднем плане, ожидая, когда кому-то понадобится помощь. Так каким он был?.. Внимательным? Неэгоистичным?

– И никогда, никогда, слышишь, не встречайся с парнем, который ведет себя так, будто играет в финале чемпионата, когда на самом деле вовлечен лишь в любительскую партию.

Мы часто над этим смеялись. Над людьми, которые настолько серьезно воспринимали любительскую игру, что выходили из себя или закатывали по мелочам истерики.

– А что, если он, ну, этот парень, действительно будет играть в финале чемпионата?

– Тогда вопросов нет. Но ты должна будешь достать бесплатные сезонные абонементы.

Я рассмеялась:

– И это возвращает нас к игре в факты. У меня есть один. Если бы ты мог получить сезонный абонемент только на один вид спорта, то выбрал бы бейсбол. Игры Высшей лиги.

– Ты уверена? Мне нравятся многие виды спорта. С этим фактом ты можешь проиграть.

– Только если я ошибусь, а ты подберешь равный и верный факт обо мне. Но мне не о чем беспокоиться. Когда ты смотришь игры Высшей лиги, то оставляешь лужи слюней на полу. Думаю, если бы ты смог посмотреть хоть одну игру на большом стадионе, твое сердце остановилось бы.

Он резко выдохнул:

– Да. Это правда. А вот я, похоже, не знаю соответствующего факта о тебе.

– Ха, я с самого начала говорила, что знаю тебя лучше. Мне просто потребовалось время, чтобы это доказать.

– Мы можем внести правило о трех ошибках?

– Нет.

– Хорошо. Тогда дай мне подумать.

Я начала напевать мелодию из телевизионной игры-викторины «Опасность!». Самое смешное, что я и сама не знала ответ на этот вопрос. Вживую я бы с удовольствием посмотрела игры практически всех видов спорта. Поэтому скорее всего я позволю ему отделаться любым ответом, если он назовет команду, которая мне действительно нравится.

– Твои братья, – произнес он с такой уверенностью, что я практически сразу ему поверила, и только потом поняла, что это какая-то бессмыслица.

– Что?

– Если бы ты могла получить сезонный абонемент на любое спортивное мероприятие, то выбрала бы футбольную команду «ЮНЛВ Ребелс» и смотрела бы каждую игру своих братьев с трибуны. Для тебя это рай.

Я уже хотела начать отрицать, говорить, что это не засчитывается, поскольку их команда не была профессиональной, но затем вспомнила, как мне всегда становится грустно, когда Джером рассказывает об игре, на которой я не присутствовала.

– Ты бы видела свое лицо, когда ты наблюдаешь за игрой братьев. Никогда еще не встречал человека, который гордился бы своими братьями больше, чем ты.

Я ничего не могла сказать, поскольку совершенно не доверяла своему голосу. Он был прав. Игру своих братьев я бы не променяла ни на какую другую в мире.

– Знаю, что технически это не сезонный абонемент и не профессиональная команда, но, думаю, это самый точный вариант.

Он был прав. Брейден очень хорошо меня знал. Лучше, чем я полагала. Не думала, что он так пристально за мной наблюдал. Брейден всегда был рядом, а я, будучи на год младше, всегда интересовалась его делами наравне с делами братьев. Оказывается, это было взаимно.

– Да, это засчитывается, – выпалила я на одном дыхании.

– Что это было?

– Это было «да».

– У тебя такой забавный голос.

– А у тебя забавное лицо. Увидимся завтра, – решила я убежать от его смеха.

– Ну и кто кого теперь лучше знает? – напоследок крикнул он.

Улыбаясь, я покачала головой. Брейден был очень хорош. Нужно удвоить усилия. Он ни за что не побьет меня в этой игре.