Я вытерла ноги о половик и открыла заднюю дверь, заходя в кухню, тускло освещенную единственной зажженной лампочкой над плитой. Медленно закрыла за собой дверь, заперла ее и обернулась. На столешнице сидел Гейдж с миской хлопьев. Едва сдержав крик, я подпрыгнула от неожиданности:

– Ты меня напугал!

Он посмотрел на дверь, затем на меня:

– Что ты делаешь? И почему у тебя на лице была глупая улыбка, когда ты зашла? Ты что, тайком сбегаешь гулять? Мне нужно врезать какому-то парню?

Мои щеки невольно вспыхнули. Никто не знал о моей болтовне у забора с Брейденом, и я планировала все так и оставить.

– Нет. Никуда я не сбегаю. Я просто гуляла во дворе. Потому что сегодня ты со мной не бегал, и я не могла заснуть. – Пока он не успел обдумать мое поведение, я перевела стрелки на него: – Ты только что вернулся? Папа тебя убьет.

– Нет. Я был дома. Просто проголодался.

Я достала из шкафчика миску, насыпала себе хлопья «Кокоа криспиз» и налила молока. Гейдж немного подвинулся, и я села рядом с ним.

– Значит, ты сдала бы меня, если бы я только что вернулся?

Я отправила ложку хлопьев в рот и кивнула:

– Да. Я устала быть единственной проблемой. Может, он бы и тебя заставил найти работу.

Гейдж ослепил меня своей улыбкой:

– Как думаешь, Линда меня наймет? Я бы мог помогать девушкам выбирать одежду. О да, я бы с этим отлично справился.

– Флиртовать с девушками – не то же самое, что и помогать им с выбором одежды, Гейдж.

Он пожал плечами:

– В любом случае, папа ни за что не станет заставлять меня искать работу. Я его любимчик.

– Мы все знаем, что его любимчик – Натан.

– Верно. Ну, я точно был любимчиком мамы.

Моя ложка замерла на полпути ко рту, а глаза метнулись к брату. Слово «мама» не часто звучало в нашем доме. Гейдж был всего на год старше. Я думала, он никак не мог помнить больше меня.

– Правда? – спросила я практически шепотом.

Он взъерошил мои волосы и соскочил со столешницы:

– Это была просто шутка, Чарли. Уверен, у мамы не было любимчика. – Он поставил пустую миску в раковину. – Но если бы был, то им был бы я. Кто может устоять перед этим лицом?

– Я, например.

– Ой, я тебя умоляю. Тебя убедить легче всех. Ты делаешь все, что я прошу.

Я пнула его в бок, и он айкнул.

– В твоих мечтах.

– Не пинайся. – Я снова его пнула, но на сей раз он поймал мою ногу. – Серьезно, больно же. У тебя такие массивные ноги.

– Массивные?!

– Ты видела свои мышцы на бедрах? Твой тренер будет на седьмом небе от счастья.

Я выдернула ногу из его лап, и от резкого движения молоко из миски выплеснулось. Вытерев руки о треники, я отправила очередную ложку хлопьев в рот.

– Она ходила на твои игры?

– Что? Кто?

Я с трудом проглотила хлопья.

– Мама. Она ходила на твои футбольные матчи?

– Думаешь, я помню? Мне было семь, когда… – Он замолчал.

Ему не нужно было договаривать. Я и так знала. Мы все знали, как заканчивается это предложение. Когда она умерла. Когда в дождь ее машина слетела с дороги в кювет. И обычно это предложение сжимало мне сердце и не отпускало несколько минут. Но сегодня мой мозг ухватился за начало его речи. Он не помнил. Как и я. Значит, мы просто были слишком маленькими, чтобы сохранить реальные воспоминания. Или… или ничего. Мы просто были слишком маленькими.

– Я пошел спать, – сказал он.

Я кивнула, немного сожалея, что заговорила о маме. Вот почему я никогда этого не делала. Эта тема моментально расстраивала даже Гейджа. Не стоило насыпать себе хлопья, теперь придется через силу их доедать. И вместо вскруживших голову чувств после разговора с Брейденом я останусь с болью в животе.

Гейдж остановился и перевел дух, будто собирался что-то сказать, но передумал. Я затаила дыхание в ожидании, однако он устремил взгляд на заднюю дверь. Я испугалась, что он сложит два и два насчет нас с Брейденом, и сделала первое, что пришло в голову. Швырнула в него целую ложку хлопьев.

* * *

К ужасу моего живота, наступило субботнее утро. Ожидание бомбило меня нервными вибрациями, которые я не испытывала со времен проб в баскетбольную команду на первом году обучения в старшей школе. Я знала, что сегодня мне не удастся избежать обеда с Эмбер и ее подругами. Но если я пойду, то они поймут, что я самозванка. Что я ничегошеньки не знаю о типичных девчачьих штучках. Девочки вроде нее не обращали на меня внимания в школе. Согласна, я хорошо окружила себя барьерами: с одной стороны – стеной из братьев, с другой – товарищами по команде, но все равно девушки вроде Эмбер никогда не водились с такими, как я. У нас не было ничего общего. И я уж точно не визжала от восторга в ожидании этой встречи.

Из глубин шкафа я достала свою «привлекательную» одежду и засунула ее в рюкзак, чтобы переодеться на работе.

– Чарли, можно с тобой поговорить? – позвал меня из кухни папа, когда я направлялась к входной двери.

– Конечно.

Я повернулась и заглянула в кухню. На секунду меня охватила паника, когда я подумала, что Гейдж рассказал о моем шастанье по двору в час ночи, но затем все про шло. Это же Гейдж. Он ни за что не расскажет.

– Ты много работала, – сказал папа, указывая на барный стул перед собой.

Я села:

– Да, наверное.

– Так и есть. Я знаю, что скоро у тебя баскетбольный лагерь.

Я кивнула. Через четыре недели. И я задавалась вопросом, предстоит ли проситься, чтобы меня отпустили.

– Ты ведь достаточно заработала, чтобы оплатить свой последний штраф? – продолжил папа.

– Да.

– Тогда почему бы тебе не отдохнуть перед лагерем?

– Мне больше не нужно работать?

– Нет.

Я улыбнулась, обрадовавшись, что могу вернуть себе свое лето, но затем в голове мелькнуло лицо Линды, и меня объяла вина.

– Я не могу просто так уйти. Наверное, мне следует уведомить свою начальницу за пару недель.

– Это очень ответственно с твоей стороны.

Мне не хотелось быть ответственной. Мне хотелось все бросить. Уйти до того, как придется гулять с девушками, с которыми у меня нет ничего общего.

– Ладно. Спасибо, пап. Мм… сегодня я вернусь немного позже.

– Задержишься на работе?

– Нет… мы с коллегой хотели погулять после работы… если ты не против.

– Я его знаю?

– Ох, это девушка. Я просто потусуюсь с девчонками.

Папа взглянул на меня самым растерянным взглядом в мире. Да уж, воодушевляет.

– И что вы будете делать?

– Все, что делают девушки.

Он хохотнул:

– Ты понятия не имеешь что, не так ли?

– Конечно же имею… вроде.

– Ну, постарайся хотя бы сделать вид, что тебе весело.

– Спасибо. – Я вскочила со стула.

– Что у тебя там? – Папа указал на рюкзак, который я держала сбоку.

– Гм… просто… девчачьи штучки. Ну, ты понимаешь.

Он на мгновение нахмурился, а затем его глаза округлились.

– Ох. Конечно. Ты справишься? Все хорошо?

Я постаралась не рассмеяться:

– Ага. Все хорошо.

Никогда не забуду тот роковой день четыре года назад, когда папа попытался объяснить мне про месячные. Он оперировал специальными терминами и звучал как научная книга, затем купил мне какие-то прокладки и был таков. Мне пришлось самой изучать инструкцию.

Я вышла из кухни, пересекла гостиную и, подойдя к двери, врезалась во входившего Брейдена.

– Елки-палки, – ахнула я, отлетая назад.

Брейден поймал меня, не давая упасть. Он никогда так не делал до нашей болтовни у забора. Раньше он позволил бы мне шлепнуться на задницу, а затем я в ответ попыталась бы сбить его с ног. Наши глаза встретились на долю секунды, и он сразу меня отпустил. Но потом, будто понимая, что нарушил какое-то неписаное правило, схватил меня за руку, нагнулся и перекинул через плечо. Подошел к дивану и бесцеремонно скинул на подушки.

– Вот так. Если хочешь грохнуться на задницу, – сказал он, и его глаза загорелись, когда он изрек последнее слово, – выбирай место получше.

Я инстинктивно схватила его за запястье, пока он не ушел. Обычно в такой ситуации я бы пнула его ногой по ребрам или ударила головой в живот и тотчас же почувствовала бы себя победительницей. Однако инстинкт не дошел до логического конца, и я замерла, лежа на диване и держа его за руку. Она была сильной и знакомой. Его кожа была светлее моей, и я изучала, как на ней смотрятся мои пальцы. Очнись, кричал мой мозг, это же Брейден, лучший друг Гейджа! Но моя рука не ослабляла хватку.

На лице Брейдена промелькнуло замешательство, казалось, что он хочет наклониться ближе. Однако уже в следующее мгновение Брейден стиснул челюсти и пихнул меня локтем в живот. Не сильно, но неожиданно, так что выбил из меня весь воздух. Я жадно вдохнула, и меня накрыло волной облегчения.

– Два: ноль, сестренка, – произнес он в нескольких дюймах от моего лица, прежде чем уйти.

Да что со мной не так? Я мысленно поблагодарила его за то, что он назвал меня сестренкой. Это напомнило мне о нашей истории. Нашей многолетней истории. Я сжала и разжала руку. Она была горячей. Каждый дюйм моего тела горел. Нужно остановить то, как в последнее время мое тело реагирует на Брейдена. Мы были друзьями. Слишком близкими, чтобы когда-то захотеть изучить эти глупые реакции и рискнуть потерять его навсегда. Я встала и буквально выбежала из дома.

* * *

Если я думала, что на прошлой неделе было плохо, то на этой неделе было просто адски плохо. Два часа! Я засекала время. Как можно два часа накладывать макияж? Конечно, в этот раз вопросов было больше, к слову, как и косметики. Я видела свои ресницы, когда моргала! И это было странно. Но два часа? За это время я могла бы сыграть весь матч по баскетболу. С тайм-аутами, перерывами, пенальти и всем остальным.

Ее подруги с прошлой недели встретили нас после занятия.

– Пойду умоюсь, – сказала я, показывая на служебное помещение. Может быть, они забудут обо мне и уйдут, пока меня не будет.

– Ни в коем случае! Мы пойдем как настоящие королевы красоты, – взяла меня за руку Эмбер. – Ты выглядишь потрясающе. Не трогай мое произведение искусства!

Или не забудут.