МЫ ВЧЕТВЕРОМ – папа, мама, Бо и я – уже три часа сидели за кухонным столом, смеялись и шутили больше, чем за все восемнадцать лет моей жизни. Мама позвонила на работу и сообщила, что болеет, в центре стола лежали оставшиеся с моего дня рождения конфеты. Я не знала, от сахара мы блаженствовали или от жизни. Мы устроили игру под названием «Что бы такого купить на пятьдесят миллионов долларов?». Правила тут объяснять не надо. Сначала ответы казались вполне нормальными (самолеты, машины, дома), потом сменились нелепыми (страшные клоуны, заброшенные города-призраки, статуя каждого из нас в натуральную величину).
– Как думаете, сколько стоит нанять на день знаменитость? – спросила мама.
– Смотря какую, – ответил папа.
Я засмеялась:
– Уверена, они не сдают себя в аренду на день.
– Я бы себя сдал. Если бы был знаменитым, – сказал Бо. – Ставка была бы десять миллионов долларов.
– Никто не стал бы платить десять миллионов, чтобы провести с тобой день, – отметила я.
Он кинул мне в лоб кислую конфетку-драже.
– Теперь, когда ты можешь себе это позволить, именно столько я буду с тебя брать.
– Я буду платить тебе десять долларов в день.
– Заметано.
Я засмеялась. Мама вдруг посерьезнела.
– На что бы ты их потратила, Мэдди? Ты так и не сказала.
Разве? Я задумалась, а ведь и правда, идеи подкидывали только они.
– На университет, – ответила я. – Я заплачу за учебу в университете.
Теперь мне не надо было волноваться из‐за стипендии. Я так широко улыбнулась, что у меня заболели щеки.
– Как скучно, – сказал Бо. – Купи хотя бы самолет, чтобы туда добираться.
– Это деньги Мэдди. Не наши, – серьезно ответила мама. – Ей выбирать, как их тратить.
– Да, конечно, ее, – подтвердил папа. – И судя по нашим вариантам, как их истратить, их выиграл достойный человек.
Бо театрально закатил глаза, доел последнюю конфету и встал:
– Кажется, пора спать.
* * *
На следующий день в нашем доме продолжилось радостное возбуждение. Я почти не спала – просыпалась каждый час с мыслью, что это случилось не со мной. Утром родители разрешили не идти в школу, и мама взяла на работе выходной, чтобы вместе с папой отвезти меня в офис лотереи. Там мы сдали билет и заполнили бланки заявлений. Я выбрала единовременную выплату. Мне сказали, понадобится месяц или два, чтобы собрать мои деньги. После вычета налогов я получу чуть больше тридцати миллионов долларов. Я даже не знала, на что можно потратить такую громадную сумму.
По дороге домой я прокашлялась и сделала заявление:
– Знаю, вы сказали, что это мои деньги, а не ваши, но я хочу дать каждому по миллиону долларов. И Бо тоже. Также хочу расплатиться за дом и студенческие займы Бо, чтобы ему не пришлось искать работу, пока он доучивается.
Папа посмотрел на меня в зеркало заднего вида, а мама развернулась на пассажирском сиденье.
– Милая, возможно, тебе стоит посоветоваться с финансовым советником, узнать, что именно тебе надо предпринять до того, как ты их раздашь, – сказала мама.
– Как бы там ни было, я хочу сделать хотя бы это. И вы мне позволите, да ведь?
– Позволим? – спросил папа. – Тебе теперь восемнадцать. Это твой выбор.
– И я его сделала.
Мама потянулась к моей руке. Я взяла ее ладонь, а она сжала мою.
– Это очень щедро с твоей стороны, Мэдди, – произнесла она хрипло.
– Да, спасибо, – добавил папа. – Это снимет с нас большое бремя.
Об этом я и мечтала.
– И с Бо тоже. Это изменит его жизнь, – сказала мама.
Я на это надеялась, потому что мне казалось, нам не хватало крупных перемен. Мама повернулась к дороге, потянулась к папе и положила ладонь на его колено. Он тут же накрыл ее своей, убрав руку с руля. Я улыбнулась. Отличное начало.
* * *
Вернувшись домой, я остановилась у двери Бо. Шел двенадцатый час утра, но он, наверное, еще спал. Я тихонько постучалась, но ответа не последовало. Снова постучалась. Не дождавшись ответа, я повернула ручку. Дверь со скрипом открылась, и я вошла. Включила свет. Бо заворчал и прикрыл глаза. На тумбочке стоял пузырек с лекарством от простуды.
– Ты заболел? – спросила я.
Он пробормотал что‐то нечленораздельное.
– Бо. – Я потрясла его за плечо. – Проснись.
– Что? Чего тебе?
Я подняла лекарство. На дне большого пузырька остался всего сантиметр фиолетовой жидкости.
– Ты заболел? – снова спросила я.
– Что? Нет. Оно помогает мне заснуть. Можешь выключить свет?
Я подчинилась.
– Можно с тобой поговорить?
– А разве не это ты сейчас делаешь?
– Смешно. Не будь идиотом, а то не получишь подарок.
– Какой подарок?
– Слушай, знаю, мама вчера сказала, что эти деньги мои…
Бо сел и потер глаза.
– …но я хочу с тобой поделиться. Хочу дать тебе миллион долларов и расплатиться с твоими займами.
Бо подтянул к себе колени и уткнулся в них носом. Я не видела его лица, но надеялась, что таким образом он выражал свою радость. По тому, как тряслись его плечи, я даже подумала, что он плачет. Но в комнате было темно, и мои глаза, возможно, обманывали меня, потому что он поднял голову, и я увидела на его лице улыбку.
– Мэдди, спасибо. Ты понятия не имеешь, что это для меня значит.
– Кажется, имею. И я рада, что тебе это поможет. Ты сможешь закончить университет, верно? Вернуться к своим друзьям. Даже переехать в общежитие, если захочешь.
Он встал и заключил меня в объятия. Я ответила на них, но через некоторое время отстранилась.
– Тебе надо принять душ.
Он засмеялся и снова попытался меня схватить. Я закричала и выбежала из комнаты, а он последовал за мной. Поймав меня и еще раз обняв, он сказал:
– Ты самая лучшая сестра на свете.
Я улыбнулась:
– Но тебе действительно нужно в душ.
Несколько минут спустя, когда я опустилась на свою кровать, мое сердце готово было разорваться. Пожалуй, теперь можно не волноваться из‐за семьи. Мой выигрыш все исправит.