Звук ружейного выстрела перенес Долтона из ночного кошмара в ужасающую реальность, он сел и, погруженный в темноту, прислушивался к выстрелам, прорезавшим снаружи ночной мрак. Первым инстинктивным побуждением Долтона было потянуться к спинке кровати, но он тут же с досадой понял, что у него пустые руки – пистолетов не было. Он никогда не закрывал на ночь глаз, пока не положит пистолеты так, чтобы их можно было мгновенно использовать для обороны. А затем он все вспомнил и осознал свое истинное положение. Он не только не был вооружен, он был абсолютно беспомощен.

Стук копыт и хриплые крики смешивались с пистолетными выстрелами, когда ночные всадники окружали станцию «Эймос». Из общей комнаты до Макензи донесся лай Бисквита, испуганные возгласы Сэмми и тихий успокаивающий голос Джозефа, а потом послышалось движение наверху, где спала Джуд. Она одевалась, и Долтон взмолился, чтобы она не наделала глупостей – благоразумная Джуд, которая не признавала насилия как решения проблем. Безусловно, она не откажется от своих принципов, чтобы противостоять возникшей опасности, это не в духе Джуд.

«Черт побери, Джуд, оставайтесь на месте!»

На фоне резкого звука собственного дыхания Долтон услышал, как она спускается по лестнице, что-то спокойно приговаривая. «Джуд благоразумная женщина». На мгновение он почувствовал облегчение, поверив, что она поступит рассудительно и спрячется, чтобы избежать опасности, но затем он узнал характерный щелчок затвора заряжаемого «винчестера», и его проклятие сотрясло ночной воздух. Эта глупая женщина собиралась выйти и встретиться лицом к лицу с мародерами, не имея ничего, кроме старой винтовки, заряженной дробью. Она обрекала себя на смерть, а он, профессиональный киллер и исключительно меткий стрелок, сидел в собственной темноте, не способный сделать абсолютно ничего, чтобы защитить тех, о ком он должен был позаботиться.

А должен ли?

Джуд вышла под свет фонаря, сжимая в руках винтовку, которую она никогда не направляла ни на одно человеческое существо. Ее распущенные волосы развевались вокруг головы, ночная сорочка плотно обтягивала бедра. Мистические темные фигуры наездников в масках кружили перед ней по двору. Стараясь преодолеть ужас, Джуд вскинула голову, расправила плечи и заставила свой голос звучать бесстрашно.

– Что вам нужно здесь? Предупреждаю, эти владения находятся под защитой «Линии почтовых и пассажирских перевозок Шайенн – Блэк-Хиллс».

На мгновение воцарилась оглушающая тишина. Фонари покачивались и мерцали на прохладном ночном ветру. Джуд стояла на крыльце, всадники выстроились перед ней в линию, их лошади мотали головами и безжалостно топтали копытами ее двор. Шеренга замаскированных незнакомцев стояла напротив нее, пугая одним своим присутствием, и Джуд стало страшно.

– Вам предлагали защиту, – прогремела в ответ одна из замаскированных фигур. – Вы поступили глупо, отказавшись от нее.

– Кто вы? Трусы, прячущиеся под масками! Вы исполнили свою черную работу, а теперь убирайтесь из моих владений!

– Наша работа еще не выполнена, – последовало зловещее предупреждение.

– Вы явились, чтобы застрелить меня на моем парадном крыльце? – выкрикнула она полным страха голосом. И хотя Джуд понимала, что могло означать их предупреждение, волосы у нее встали дыбом, она не могла отступить, когда у нее за спиной в доме находилась ее семья.

– Мы явились, чтобы дать вам еще один шанс подумать над ошибкой, которую вы совершаете.

– Над какой ошибкой? – Джуд угрожающим жестом подняла винтовку. – Вы уже получили мой ответ. Здесь больше не над чем думать.

Жуткий смех разнесся в ночном воздухе, и холод пробрал Джуд до самых костей, когда мужчина произнес, растягивая слова:

– Женщина здесь одна – так что может произойти что-нибудь страшное.

Джуд вздрогнула, ее потные руки скользнули к курку винтовки. «Они не посмеют, не посмеют!» – убеждала себя Джуд, но за этим дерзким стремлением успокоить себя дрожала неуверенность. Никогда еще она так остро не ощущала своей изоляции. Почему не посмеют? Что удержит их от того, чтобы под покровом темной ночи забрать все, что им захочется? Кто их остановит? Только она. Пришло время продемонстрировать силу, но что ей делать, чтобы не получилось обратного результата, если они разгадают ее обман? Сможет ли она на самом деле нажать на спусковой крючок, чтобы напустить смерть на своих незваных гостей? И существовала ли хоть малейшая возможность того, что она попадет в кого-нибудь из них, если найдет в себе мужество? Она была одна с братом и стариком, и только она одна несла ответственность за разрушительные последствия. Доведенная до отчаяния, она неистово молилась в надежде найти средство для спасения.

– Вы ошибаетесь, ребята, – неожиданно раздалось за явление из темноты крыльца позади Джуд. – Леди не одна.

Никто из мужчин не был удивлен больше, чем Джуд, увидев крупную фигуру, выступившую вперед в неровном мерцании света. Долтон потянулся вперед, безошибочно взял винтовку из ее ослабевших рук и со знанием дела щелкнул затвором, чтобы привести оружие в готовность. Он стоял рядом с ней как символ непоколебимой уверенности и силы, и его незабинтованные глаза смотрели на всадников, словно он для будущей кары запоминал каждую деталь, начиная от складок на брюках и до последней пылинки.

– Я предложил бы вам, ребята, выбрать для визита более подходящее время. Сегодня уже немного поздновато для приема гостей, – винтовка выразительно пробежалась по налетчикам, – если вы, конечно, на этом не настаиваете.

И ни одному из нападавших и в голову не пришло, что этот мужчина не может ничего видеть из своей внутренней тьмы.

– Мы не собираемся ссориться с вами, мистер. Мы просто пришли передать леди сообщение. Давайте, парни, пора ехать. – И так же быстро, как появились, они ускакали в ночь.

– Они уехали? – наконец спросил Долтон.

– Да. – Джуд дрожащими пальцами коснулась руки, державшей наготове винтовку, и направила дуло вниз. – Благодарю вас.

– Ну и ну, это нужно было видеть! – бурно ликовал Сэмми.

– Оставайся в доме, – приказала Джуд надтреснутым от страха голосом. – Они могут вернуться.

– О, я сомневаюсь, – протянул Долтон. – Они, как койоты, незаметно подкрадываются, чтобы вынюхать легкую добычу. Они не вернутся за тем, что требует от них приложения силы.

– Вы уверены?

– Я хорошо знаю таких типов, так что можете возвращаться и спать спокойно. Им недостаточно заплатили, что бы они искали себе лишнюю работу, с которой не смогут справиться. – Долтон Макензи снова оказался дерзким самоотверженным героем.

Трепет благодарности, начавшийся внутри у Джуд, постепенно изгонял страх, который был там всего несколько мгновений назад.

– Слава Богу, – вздохнула Джуд. Она забрала у Долтона винтовку и позволила ему взять себя под руку. – Вы выглядели очень впечатляюще. Я почти поверила тому, что видела.

– Так же, как и они. Джозеф сказал мне, чтобы я сделал четыре шага и стоял как вкопанный. К счастью для нас, они ничего не поняли. И мне повезло, что свет был плохим, потому что я, кажется, надел рубашку наизнанку.

Теперь, когда напряженность момента осталась позади, так приятно было посмеяться. Но пока Джуд вела обратно в дом их храброго спасителя, она почувствовала, как возникает другая напряженность: что-то тлело и готово было вспыхнуть, как сухая-трава от малейшей искры. Джуд осознавала опасность, понимала, что должна защититься, отойти, обрести твердую почву под ногами и укрыться, прежде чем будет уничтожена надвигающейся бурей страсти. Однако как мощные всполохи, которые раскалывают небо, так и эта не находившая выхода потребность в мужчине, шедшем рядом с ней, притягивала и одновременно пугала своей темной и беспощадной магией.

– Джозеф, уложите Сэмми, пока я провожу мистера Макензи.

– У-у-у, Джуд…

Джуд выразительно посмотрела на брата, и он, сделав кислую мину, опустился на свою постель. В длинной ночной рубашке он был похож на обидевшегося маленького мальчика – на очень большого маленького мальчика. Но Джуд была уверена, что он не станет возражать, и, когда она повела Долтона к спальне, Сэмми отодвинул Бисквита с середины соломенного тюфяка, чтобы свернуться калачиком рядом со старым псом.

Печальный взгляд Джозефа последовал за Джуд, но сам он остался на месте.

Когда она повела Долтона к кровати, он снова оперся на ее руку.

– Вы не зажгли лампу.

– Мне не нужна лампа, в этой комнате мне знаком каждый дюйм, – отозвалась она. – После смерти отца Сэмми часто снились страшные сны, и я спускалась сюда, чтобы посидеть с ним. Он быстрее успокаивался без яркого света.

– Мне он не помешает, – слегка улыбнулся Макензи.

Джуд зажгла лампу, и мягкий свет осветил комнату. Честно говоря, она предпочла бы остаться в темноте, чтобы не видеть лица Долтона и не напоминать себе, что он считает ее красивой, потому что не может ее увидеть.

Без повязки на глазах он, казалось, следил за Джуд, его взгляд не отрывался от нее и провожал каждое ее движение, хотя она понимала, что это только иллюзия, что он просто следует за звуком. И все же его поведение лишало Джуд присутствия духа, она забыла, какими яркими и жгуче-синими были его глаза. У Долтона вокруг глаз еще оставались незажившие места, а участки новой розовой кожи резко контрастировали с прежней загорелой кожей щек. Его ресницы и брови местами отсутствовали, и это придавало ему несчастный, измученный вид, который только усиливал его демоническую привлекательность. «Как он красив», – подумала Джуд.

– Эти люди, кто они? – настойчиво спросил Долтон.

– Местные хулиганы, – ответила она, расправляя простыни, еще хранившие тепло его тела. Его простыни, его постель, такая близкая, такая соблазнительная. «Боже, помоги мне». Джуд хотела в эту постель – к нему.

– И вы сдались бы, если бы меня здесь не оказалось?

– Нет, мистер Макензи. Меня можно убедить разумными доводами, но я не поддамся грубой силе.

– Это я запомню, – пробурчал он, а затем его тон стал резким, с оттенком настоящего негодования. – У вас опять «мистер Макензи». Мне кажется, я просил вас не называть меня так.

– Почему? Это имя принадлежит только вашему отцу? – Она хотела немного подразнить его, но неожиданно лицо у него застыло, и теплота, бывшая там несколько секунд назад, превратилась в лед.

– Я не знаю, какое имя подходит этому типу, но имя, которое я унаследовал от него, не годится для приличного общества. – Он резко отвернулся, и Джуд, видя его напряженно сдерживаемые душевные страдания, пожалела о своей попытке пошутить. Долтон снял с себя рубашку и швырнул ее по направлению к стоящему рядом стулу. – Вам незачем оставаться, мисс Эймос. Я привык раздеваться в темноте, и у меня никогда не бывает плохих снов.

Даже после того, как ее так грубо отправили прочь, Джуд задержалась, так как чувствовала, что, сама того не желая, ранила его своими беззаботными словами. Пока он снимал брюки, она сказала очень тихо:

– Долтон, спасибо вам. Не знаю, что я делала бы… – Ее голос сорвался от сдерживаемых переживаний.

– Вы все сделали бы замечательно, Джуд. – Он обернулся и улыбнулся широкой, раскаивающейся улыбкой, яркой, как восходящее солнце. – Я никогда не видел такой храброй, как вы, женщины. Вы бесстрашно прошли бы через все и заставили бы их убежать, поджав хвосты.

– Возможно. – Джуд ответила трогательной дрожащей улыбкой, но Долтон, конечно, не мог этого видеть, а затем он выпрямился и в небольшой комнате ее брата показался Джуд ужасно высоким.

– Иногда вы сами себя обманываете, Джуд, и я не уверен, что понимаю почему.

«Почему?» – горячо повторила она. Потому что она позволила ему поверить в ложь, в ложь, которая говорила ему, что она красавица. Она не была храброй. Если бы это было так, она сказала бы ему правду. Когда она стояла перед лицом ночных всадников, под покровом ночной рубашки ее колени стучали друг о дружку, как вибрирующие крылья цикады, а ее разум был парализован страхом. Джуд не была уверена, что снова сможет противостоять бандитам, если они вернутся обратно, когда Долтон уедет.

– Быть может, вам стоит подумать о продаже, – мягко предложил Долтон, словно прочел ее смятенные мысли. – Эта изолированная жизнь здесь для женщины… Вы могли бы создать новую жизнь для себя…

– Где? – с горечью перебила она. – В городе? Где люди будут встречать Джозефа враждебностью и недоверием? Где дети и взрослые на улицах будут насмехаться над Сэмми? Я не хочу, чтобы их так обижали, и я не оставлю их, Долтон. Они моя семья, я за них отвечаю. Поэтому я буду благодарна, если вы будете заниматься своими делами.

– Я думал, вы хотите поблагодарить меня за то, что я сегодня ночью прогнал отсюда этих хулиганов.

Она прервала свою возмущенную речь и тяжело вздохнула, выпустив вместе с воздухом свое раздражение.

– Да, конечно. Простите. У меня нет причин набрасываться на вас. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы так рисковали ради нас.

– Тогда поблагодарите меня. – Он протянул руку, слегка согнув пальцы.

Не зная, чего он ожидал, а зная только, на что надеялась она сама, Джуд подошла к нему и осторожно вложила пальцы в его широкую ладонь, с удовольствием ощутив его крепкую руку, сладостно сомкнувшуюся вокруг ее руки, как мягкие тиски, чтобы накрепко удержать Джуд возле кровати. Но у Джуд даже в мыслях не было куда-то уйти. Его вторая рука нашла ее щеку, и большой палец, расположившись под подбородком, приподнял лицо Джуд. Ее глаза закрылись, и на мгновение у нее остановилось дыхание.

А затем Долтон поцеловал ее – так нежно, как она всегда мечтала, так горячо, как ей всегда хотелось. И она, обхватив его руками, всем своим существом отвечала каждому наклону, каждому изменению давления, каждому чувственному скольжению его языка. Она прижалась к Долтону так, что под белой ночной рубашкой и грубым халатом стало больно груди. В этот момент ей хотелось, чтобы она была одета в шелк и носила модные подвязки и чулки, как та проститутка на лестнице, – ей хотелось чего-нибудь, что сделало бы ее не такой невзрачной, а невзрачная Джуд Эймос страдала от потребности в этом опасном мужчине.

Потом его свободная рука, погладив изгиб ее талии, заскользила вверх, пересчитывая ребро за ребром, пока большой и указательный палец не оказались у нее под грудью. Так просто, никаких торопливых ощупываний, никакого собственнического стискивания, как будто Долтон понимал, что такие агрессивные притязания могут отпугнуть ее. Когда сердце Джуд забилось у него в ладони, она забыла о том, что была некрасива, ибо то, что он заставлял ее чувствовать, было ни с чем не сравнимо. Но, приведя ее на грань блаженства, он чего-то ждал, и Джуд потеряла терпение. Она прервала поцелуй, и ее дыхание превратилось в отрывистые вздохи; она пыталась обрести самообладание, но ничего не могла найти в этом огненном мире желания, который он создал для нее.

– О, Долтон, – шепнула она, напуганная тем, что происходило с ней, и боясь, что если остановит его, то у нее больше никогда не будет шанса испытать… блаженство. То нестерпимый жар, то холод нахлынувшей страсти обжигали ее, а в следующий момент у нее душа уходила в пятки.

Целуя ее в лоб, Долтон оцарапал ей щеку жесткими усами, но даже это ощущение было возбуждающим, как никакое другое. Затем он большим пальцем провел по ее пышной округлой груди томительно медленным движением, полным удовлетворения и восхищения, и к тому времени, как Долтон добрался до трепещущего бутона, ее сосок превратился в болезненный узел необузданного желания. Долтон делал медленные круговые движения, и Джуд едва не теряла сознание от удовольствия. Она спрятала лицо у него на груди, ища той же темноты, на которую он был обречен, и поразилась, насколько от этого обострились все ее остальные чувства. Ее кожа стала горячей и влажной, и под ней мощно и быстро пульсировала кровь. С каждым поверхностным вдохом Джуд втягивала в себя запах Долтона, пока, опьяненная горячим мужским жаром, не почувствовала, как у нее кружится голова.

Пока Джуд предавалась своим чувствам, Долтон продолжал ласкать ее, поглаживая кончиками пальцев. Джуд никогда не представляла себе, что такая примитивная ласка может вызвать такую бесконечную массу ответных реакций. Она чувствовала Долтона всем своим существом, до самых кончиков пальцев, и неожиданно ей стало мучительно оставаться пассивной в его объятиях.

Протянув обе руки, Джуд сжала его небритые щеки и удерживала неподвижно, чтобы жадно напасть губами на его губы. Познакомившись с их теплой кожей и даже нежно прикусив в пылу страсти, она забралась глубже в рот, чтобы исследовать внутреннюю пещеру, дав волю темпераменту, сдерживаемому в течение многих лет вынужденного целомудрия. Она с жадностью изучала Долтона, стремясь узнать все, что упустила.

Долтон беспрекословно позволил Джуд делать все, что она желала; он просто держал ее руками за талию и послушно поворачивался, чтобы она могла дотянуться до всего, что ей хотелось. Потом постепенно он снова все взял в свои руки, ошеломив ее своим богатым опытом учителя, обучающего нетерпеливого ученика. Он утихомирил ее и медленно, все настойчивее раскрывал ей губы, пока она не почувствовала, что не в силах противиться ему. Но вместо грубого, прямого натиска он затеял с ней нежную страстную игру, которая мгновенно вызвала дрожь во всех ее нервах, и в конце концов Джуд почти без сознания лежала на нем, открыто демонстрируя свои желания.

– Вас нужно целовать так каждую ночь, – промурлыкал Долтон.

Джуд вздрогнула, слишком переполненная чувствами, чтобы спорить, и слишком расслабленная от удовольствия, чтобы спросить: «Это будете вы?»

А затем в дверном проеме раздался неприятный звук, когда Джозеф прочистил горло, и установившаяся между ними интимность была нарушена. Поднявшись с Долтона, Джуд обнаружила, что ее ноги стали удивительно ненадежными, и ради собственной безопасности ей пришлось схватиться за его плечи.

– Еще раз благодарю вас, мистер Макензи, за то, что вы сделали сегодня ночью, – довольно хриплым голосом сказала она, представив себе, как все должно выглядеть для Джозефа.

– Всегда к вашим услугам, мисс Эймос, – Долтон неторопливо убрал руки, и его губы тронула насмешливая улыбка, – и во всем.

Вспыхнув от его хрипло произнесенного намека, Джуд сделала шаг назад и обратилась к старому сиу, не глядя в его сторону:

– Джозеф, посмотрите глаза мистера Макензи. Ему нужна свежая повязка.

Джуд торопливо направилась из комнаты, обеими руками прижимая к груди халат, словно старалась унять бешеное сердцебиение, которое сопровождало приход страсти. Она проскользнула мимо Джозефа, чувствуя, как его пристальный взгляд заставляет ее краснеть до глубины души из-за того, что он увидел. «Куда бы все это могло привести, если бы он не вошел, чтобы вернуть нас обоих к действительности?» – блуждала у нее в голове мысль, и Джуд наполовину благодарила, наполовину проклинала старика за то, что он появился именно в этот момент. Все могло кончиться катастрофически, но того, что Джуд успела испробовать, хотя и мимолетно, было достаточно, чтобы занимать ее мечты вечно.

Джозеф смотрел на Макензи, понимая, что тот мог быть недоволен, хотя и не высказал этого вслух.

– Садитесь. Я наложу чистую повязку.

– Не беспокойтесь, Джозеф, – отказался Долтон. – Приятно немного побыть без нее. Ожоги почти зажили, а я задыхаюсь под всей этой марлей.

– Джозеф буркнул что-то нечленораздельное.

– Я не собираюсь обижать ее, Джозеф, если вас это беспокоит. Я уеду, как только будет проезжать первый дилижанс, и она будет полностью с вами. Она забудет, что я был здесь.

– Если вы так думаете, вам лучше быстрее уехать. Джозеф потянулся к лампе, которая ярко вспыхнула, перед тем как комната погрузилась в темноту, а затем зашаркал обратно к своему желанному тюфяку.

Но Долтон не отправился искать свою постель. Он очень долго стоял не сходя с места, у него во рту пересохло, а пульс стучал в слабой надежде, потому что на мгновение, всего на короткую долю секунды, он увидел смутный проблеск света, мелькнувший во мраке его мира.

Но он ужасно боялся надеяться, что увидел первые намеки на возвращение зрения.