Час был поздний, и ром почти кончился. Люк, пошатываясь, встал на ноги; он чувствовал на себе любопытный взгляд Шеймуса. Вероятно, что-то особенное было в выражении его лица, потому что старый моряк чуть нахмурился.

– Ты в порядке, парень?

Люк усмехнулся:

– Для такого монаха, как я, слишком много рома и разговоров. Я переполнен сверх всякой меры. – Он посмотрел в сторону города и пробормотал: – Я думаю сойти на берег. Надеюсь, ты останешься на «Галантном» и проследишь, чтобы никто не свалился за борт.

– Да, капитан, конечно. – Шеймус ухмыльнулся. – Передай леди мои наилучшие пожелания.

– Непременно, мой друг.

Теперь уже Шеймус не сомневался: капитан безнадежно влюблен. Усмехнувшись себе под нос, второй помощник протянул руку, чтобы зачерпнуть еще рома.

Люк вошел в гостиную и осмотрелся, Этьена нигде не было, и капитан направился к лестнице. Поднимаясь по ступенькам, он вдруг почувствовал, что его охватила какая-то смутная тревога. Но что именно его беспокоило? На этот вопрос Люк не мог бы ответить.

Он постучал в дверь и прислушался. Немного помедлив, снова постучал.

– Элиза!..

Она не ответила, и Люк распахнул дверь. В комнате было темно и не чувствовалось запаха лампадного масла. Переступив порог, Люк зажег лампу и осмотрелся. Кровать была пуста, а на сломанной спинке висело платье, которое еще совсем недавно так соблазнительно облегало стройную фигуру Элизы. На полу валялся поднос с остатками завтрака, а рядом – половина сломанных наручников.

Элиза исчезла.

Капитан разразился проклятиями. Каким же дураком он оказался! Разумеется, Элиза сбежала от него. Возможно, ей каким-то образом удалось найти сообщника. Да, кто-то помог ей бежать, и отсутствие Реми свидетельствовало о том, что сообщником был именно он.

Предательство мальчика больно уязвило Люка. Впрочем, с такой женщиной, как Элиза… Разве мог Реми устоять, если даже он, Жан Люк Готье, оказался бессильным перед ней?

Люк снова осмотрелся. Внезапно его внимание привлек чуть поврежденный дверной косяк. Он подошел ближе и обнаружил, что косяк расщеплен и в нем засела пуля – как раз того калибра, который соответствовал пистолету, находившемуся у Элизы.

Значит, она сопротивлялась.

– Капитан…

Люк обернулся и увидел Реми, лежавшего в самом темном углу комнаты. У мальчика был какой-то отсутствующий взгляд, и все тело его казалось странно обмякшим.

Капитан решил, что юнга пьян. Он в бешенстве схватил его за ворот рубашки и приподнял над полом.

– Реми, где мадемуазель Монтгомери?

Мальчик облизнул губы и пробормотал:

– Я… я не знаю…

Люк встряхнул юнгу и прорычал:

– Где она?! Что здесь произошло? Почему ты напился до бесчувствия? Я приказал тебе охранять ее!

– Я не знаю, капитан. Я сделал всего один глоток, и это был не ром. Клянусь. Я бы не допустил, чтобы с ней что-то случилось.

Люк на несколько секунд задумался.

– Говоришь, один глоток? С кем?

– Я принес завтрак мисс Элизе, а потом ждал, когда она поест. Ваш друг, владелец этого заведения, пригласил меня выпить с ним по чашке кофе. Я почувствовал странный вкус кофе, а потом… Лишь смутно помню, что меня отнесли наверх и бросили сюда, в угол. – Подбородок мальчика задрожал. – Что случилось с мисс Элизой?

Люк отпустил мальчика и проворчал:

– Именно это я и хочу узнать.

Этьен Моруа сосредоточенно занимался своим любимым делом – складывал в аккуратные столбики золотые монеты, заработанные в минувший вечер. Это был неплохой доход, особенно с учетом огромной суммы, неожиданно полученной за небольшую услугу с его стороны.

Внезапно физиономия Этьена исказилась от страха – горло его стиснула чья-то сильная рука. В следующее мгновение он увидел каменное лицо Жана Люка Готье.

– Где она?

Этьен не мог произнести ни слова – даже если и хотел.

Люк ослабил хватку, и Этьен – он никогда не отличался храбростью – пробормотал:

– Что я мог сделать, Жан Люк? Они угрожали мне. Они сказали, что сожгут мой дом! И это из-за женщины… Ты ведь понимаешь, что я не мог им отказать?

Люк взглянул на монеты, разложенные на столе, и все понял. Но сейчас ему было не до Этьена.

– Кто? – спросил он с угрозой в голосе. – Кто похитил ее?

– Люди Кейджана. Того самого, который приставал к ней прошлым вечером. Они покинули мое заведение утром и двинулись вверх по реке. Они не станут спешить, потому что я сказал им, что тебя не будет здесь несколько дней. – Этьен лукаво улыбнулся – как будто оказал Жану Люку большую услугу.

Люк внезапно выхватил кривой кинжал и, приставив его к горлу Этьена, процедил:

– Скажи мне, какова ее цена? Твоя жизнь? Учти, если я вернусь без нее, ты заплатишь мне своей кровью.

Люк выпрямился и легонько провел кончиком кинжала по горлу Этьена. Тот задрожал от страха и с мольбой в голосе проговорил:

– Поверь мне, Жан Люк… Я не знал, что она имеет для тебя такое значение. Как я мог догадаться? Я бы с радостью поделился с тобой доходом, который можно было бы из нее извлечь…

Капитан прервал Этьена ударом кулака.

Когда забрезжил рассвет, Люк уже был на реке. Он греб против течения и ужасно нервничал – ему казалось, что лодка движется слишком медленно вдоль заболоченных берегов.

Люк отправился в погоню один; потому что не хотел терять ни минуты – он едва не сходил с ума от страха за Элизу. И он твердо решил, что убьет этих людей. Убьет тех, кто ее похитил.

Люк стал грести еще быстрее, но ему по-прежнему казалось, что он плывет слишком медленно.

К полудню – солнце с самого утра безжалостно палило – он почувствовал головокружение от жары и усталости; вероятно, он был еще очень слаб после перенесенного приступа малярии. Над головой его постоянно кружил рой насекомых, которые впивались во влажную от пота кожу. Но Люк не замечал этого; он продолжал грести и думал только об Элизе и о том, как покарает тех, кто похитил ее.

А может, они уже убили ее? Впрочем, едва ли… Они заплатили большую сумму, чтобы насладиться ею, так что постараются оправдать каждую потраченную монету.

Глаза Люка застилала темная пелена. Перед ним возникали образы негодяев, кричавших и корчившихся под его ножом.

С наступлением темноты ему все же пришлось остановиться; он опасался, что ночью может не заметить похитителей.

Люк причалил к берегу и уснул на дне лодки, а с первыми проблесками зари продолжил погоню.

К полудню Люк обнаружил их опустевший лагерь. Быстро осмотрев его, он понял, что они много пили и совершенно не заботились о своей безопасности. Значит, с затуманенными мозгами и головной болью они будут двигаться очень медленно. Если он постарается, то до наступления темноты настигнет их.

Люк обнаружил также разорванную и окровавленную сорочку Элизы. Он скомкал ее, и у него от отчаяния потемнело в глазах.

Когда Люк снова двинулся в путь, в душе его все перевернулось, и теперь он был готов на все – только бы покарать негодяев.

Внезапно он услышал голоса и тотчас же перестал грести и прислушался. В следующее мгновение раздался грубый смех, а затем – отчаянный женский крик.

Лишь усилием воли Люк заставил себя удержаться на месте. Разве Элизе было бы лучше, если бы он погиб, опрометчиво бросившись ей на помощь?

Люк выбрался на берег под покровом темноты – как смертоносный призрак. Затаившись в кустах, он терпеливо выжидал, хотя женские крики, казалось, разрывали его сердце. Слушая эти душераздирающие крики, Люк вспоминал крики других женщин и едва удерживался от мучительных стонов, Точно так же кричали его мать и сестры. Увы, он тогда не смог их защитить… И вот теперь оставил без защиты Элизу…

Люк до крови закусил губу. Нет, Элиза не умрет. У нее сильная воля, и она все выдержит. А он, Люк, уже здесь, и он спасет ее.

Сейчас Люк не испытывал к Монтгомери прежней ненависти. Разумеется, он помнил о том, что должен отомстить, но решил, что месть подождет, пока Элиза не окажется в безопасности. А потом он вернется и обрушится на Монтгомери как гнев Божий.

Решив так, Люк немного успокоился. По-прежнему сидя в кустах, он выжидал.

На рассвете люди Кейджана оставались лежать там, где свалились ночью, напившись до бесчувствия. Лишь один из них сторожил Элизу; он набивал табаком трубку и совершенно не чувствовал опасности.

Элиза же, крепко связанная, лежала на земле, у поваленного дерева. Ее платье было испачкано и разорвано, а спутанные волосы закрывали лицо. Она лежала неподвижно, возможно, спала.

Люк возник из темного болота, словно один из демонов мести, которые, по слухам, обитали здесь. Первые лучи утреннего солнца блеснули на лезвии кинжала – а в следующее мгновение он перерезал охраннику глотку. Подхватив труп, Люк бесшумно уложил его на землю, в лужу крови. Затем шагнул к Элизе и опустился рядом с ней на колени.

В каком она состоянии? Что, если она проснется и поднимет шум?

Люк осторожно убрал волосы с ее лица и зажал ей рот. Она в испуге вздрогнула и попыталась закричать, но Люк, заглушая крик, еще крепче прижал ладонь к ее губам. Тут он наконец-то взглянул ей в лицо и едва удержался от стона. Все лицо Элизы было в синяках. Значит, ее жестоко избивали – сначала чтобы подавить сопротивление, а потом, видимо, просто так, для развлечения.

Люк тотчас же вспомнил о том, что поклялся убить мерзавцев. «Надо подкрасться к спящим скотам и перерезать им глотки», – промелькнуло у него. К счастью, он вовремя одумался. Достаточно было бы одного крика или громкого стона – и все пропало бы. Он не мог рисковать жизнью Элизы.

«Потом, – сказал себе Люк, – потом я непременно их найду».

Он взглянул на Элизу и прижал к губам указательный палец. Затем быстро перерезал веревки, которыми она была связана. Люк помог девушке подняться и спрятал кинжал. В следующую секунду Элиза ударила его ногой с такой силой, что он отшатнулся. Затем бросилась бежать – причем бежала к центру лагеря, очевидно, не осознавая этого.

Люк мгновенно догнал ее и, повалив на землю, снова зажал ей рот. Потом навалился на нее всей своей тяжестью, потому что она отчаянно сопротивлялась.

Выждав несколько секунд, Люк чуть приподнялся и заглянул ей в лицо. Элиза смотрела на него безумными глазами; было очевидно, что она не узнавала его.

Люк вновь приложил к губам палец и тихо прошептал:

– Элиза, это я, Жан Люк. Я пришел, чтобы увезти тебя отсюда. Посмотри на меня внимательно.

Она пристально смотрела на него, но, казалось, не узнавала.

Он снова прошептал:

– Ну, узнаешь меня? Я хочу, чтобы ты вела себя тихо и чтобы пошла со мной. Если ты поняла, кивни.

Она долго не шевелилась, и Люк по-прежнему зажимал ей рот ладонью. Наконец в ее взгляде появилось осмысленное выражение, и она едва заметно кивнула. Люк вздохнул с облегчением и убрал руку. Он был готов опять зажать ей рот, но Элиза не закричала и лишь прошептала его имя. Он грустно улыбнулся ей в ответ.

Поднявшись на ноги, Люк на мгновение привлек ее к себе и обнял. Затем молча указал в ту сторону, где оставил лодку. Элиза снова кивнула, и Люк тотчас же повел ее к берегу. Когда они проходили мимо трупа охранника, Элиза остановилась и, уткнувшись лицом в его грудь, тихонько всхлипнула. Люк осторожно отстранил ее и прошептал:

– Нам надо поторопиться.

Он помог Элизе забраться в лодку и тотчас же оттолкнулся шестом, чтобы вывести суденышко на открытую воду. Затем взялся за весла и принялся грести вверх по течению. Позади них не слышно было криков тревоги, но Люк все-таки не расслаблялся. Когда они отплыли на значительное расстояние, он протянул Элизе запасное весло.

– Принцесса, если хотите спастись, то помогите мне грести.

Она уставилась на него в изумлении. Потом молча кивнула и, взяв весло, стала грести изо всех сил, ведь каждый взмах отдалял ее от ужасного лагеря.