Харви не разрешили заходить в дом, пока на нем не высохнет краска, так что кот провел ночь снаружи. На следующее утро его нигде не было видно.

Олив понимала, что он, скорее всего, прячется неподалеку, чтобы как можно дальше оттянуть время перед водными процедурами, поэтому улеглась на заднем крыльце и попыталась почитать про Шерлока Холмса, пока Горацио дремал на подоконнике, а Леопольд сидел на страже в подвале. Она была куда больше настроена на приключения, чем на чтение, но оба не-зеленых кота на просьбу отвести ее в Иные места отделывались отговорками.

Ей вообще не нравилось, что приходится их об этом просить. Олив принадлежала к тем людям, что, скорее, залезут на трясущуюся башню из стульев, чтобы дотянуться до высокой полки, чем попросят помощи, – возможно, потому что падать она умела намного лучше, чем разговаривать с другими. Раньше, когда у нее были очки, она могла залезать куда хотела и когда хотела, не спрашивая ничьего разрешения. А теперь приходилось просить об одолжении этих своевольных котов. От одной мысли об этом все тело начинало зудеть.

День снова выдался влажный и душный. Линден-стрит насквозь пропиталась солнцем, зеленые газоны сверкали, сады пышно цвели. Но двор за большим каменным домом казался темным. Высокие деревья сплели над заросшим садом густую сетку тени. В дальнем углу, рядом с компостной кучей, чернел участок голой земли, где Олив закопала картину с лесом, в которой осталась заточенной вопящая Аннабелль МакМартин. Он был похож на свежую могилу. И как Олив ни старалась найти местечко посветлее, тень от дома, казалось, следовала за ней. Пару раз девочка засыпала на солнечном пятачке, но каждый раз просыпалась во влажной тени, прилипнув щекой к странице книги.

В третий раз отклеивая лицо от «Этюда в багровых тонах», она заметила на заднем дворе какое-то движение. Девочка подползла к краю крыльца. В дальнем конце лужайки, глубоко в зарослях кизила, шевельнулась ветка.

Олив оставила книгу на ступеньках и прокралась туда.

– Ну, что вы скажете в свое оправдание? – прошипел кизил с легким британским акцентом. Олив присела рядом с кустами.

– Решили молчать, так, значит? – снова донесся до нее голос Харви. – Что ж, есть способы вас разговорить. Быть может, если соскоблить с вас эту нарядную краску… вот так! – Послышался тихий звон когтей по металлу. – Все никак, да? Вы, я вижу, упрямцы. Но у нас есть еще пара тузов в рукаве…

– Ага! – воскликнула Олив, обеими руками раздвигая ветки кизила. – Попался!

– А-а-а! – завопил Харви, от неожиданности опрокинувшись назад.

– Харви, ты чем это занимаешься?

– Агент 1-800! – рявкнул кот, с трудом снова утвердившись на всех четырех лапах. Его перепачканный краской мех высох, примявшись в одних местах, а в других стоял торчком. Тут и там на него, будто рождественские украшения, налипли листья и веточки. – Я допрашиваю вражеских шпионов, но они отказываются выдавать свои секреты. – Харви с горящими глазами повернулся к пленным.

Олив проследила за его взглядом. Среди ветвей кизила в ряд стояли металлические фигурки. Это были модели рыцарей – одни верхом на лошадях, другие с поднятыми мечами. Модели были раскрашены аккуратнейшим образом, вплоть до самых тончайших деталей. В одном Харви был прав: говорить они не собирались.

– Где ты их взял? – спросила девочка, хотя уже догадалась сама, какой услышит ответ.

– Они были захвачены на вражеской территории, – ответил Харви и медленно пододвинулся к Олив, вытаращив круглые глаза. – Кто знает, какую опасную информацию они могут скрывать?

Девочка посмотрела на фигурки. Те ответили невинными взглядами.

– Извините, – раздалось сверху.

Теперь настал ее черед опрокинуться от удивления. Харви пулей вылетел из кустов и ускакал к ближайшему клену.

Олив подняла голову. Рядом с ней стоял мальчик из двора миссис Дьюи. Он был немного чище, чем вчера, но по-прежнему выглядел так, будто его вытащили из постели на несколько часов раньше положенного. Каштановые волосы торчали во все стороны спутанными вьющимися колтунами. Футболка, правда, была новая, но и на ней тоже был нарисован дракон.

– Кажется, ваша кошка стащила мои фигурки, – быстро проговорил мальчик. Кажется, у него был небольшой насморк.

– Наверно… В смысле… ты про эти? – Олив сгребла фигурки и протянула их мальчику кончиками пальцев, чтобы только ненароком его не коснуться. – Извини.

– Я специалист по средневековью, – отрекомендовался мальчик. – То есть по западноевропейскому средневековью, в основном по Англии и Франции. И еще частично по динозаврам. Больше всего мне сейчас нравится плезиозавр. Раньше я увлекался брахиозавром – это самый большой из зауроподов, но теперь я интересуюсь водными динозаврами. Ты когда-нибудь слышала о латимерии?

Вот что сказал мальчик. Однако он произносил все это так быстро, что Олив послышалось нечто вроде: «Раньшевлекалсябрахиозаврэтсамыйбольшоизауроподофнотеперьинтересуюсь-воднымидинозаврамитыкогданитьслышалалатимерии»?

– Лала-кто? – переспросила она.

– Латимерии, – повторил мальчик. Говоря, он переминался с одной ноги на другую. – Живое ископаемое. Представитель этого вида был пойман рыбаком вблизи Южной Африки в тысяча девятьсот тридцать девятом, хотя все думали, что она вымерла миллионы лет назад. У меня есть теория, что много других выживших видов динозавров по-прежнему живут в глубинах океана, и мы просто их еще не обнаружили.

– Ясно, – очень медленно сказала Олив.

– А ты? – спросил мальчик. – Чем ты интересуешься? – Широко распахнутые карие глаза выжидательно уставились на нее из-за плохо протертых стекол очков.

Олив лихорадочно задумалась. Она любила читать страшные истории и есть концентрат сока ложкой прямо из банки. Любила собирать бутылки из-под газировки, которую никто не пил уже лет сорок. Любила красить гладкие камешки лаком для ногтей. Но все эти занятия на слух звучали странно. И тогда, поскольку мальчик все продолжал на нее пялиться в ожидании ответа, она выпалила:

– В моем доме раньше жили ведьмы.

И тут же замерла, не в силах поверить в то, что произнесла это вслух. Вслух. Из всего, что можно было назвать, она выбрала именно это. Если бы у Вселенной была кнопка обратной перемотки, Олив бы определенно сейчас ее нажала. На самом деле, ей бы очень и очень хотелось перемотать еще дальше того места, когда мальчик сказал «извините» и она упала на пятую точку.

Мальчик поправил захватанные очки.

– Интересно, – произнес он. – А какие ведьмы?

– В смысле – какие?

– Белые, зеленые, темные…

– Темные, – ответила Олив с уверенностью.

– Как ты о них узнала? Они оставили какие-то записи, дневники? Вы позвали оккультного специалиста осмотреть дом?

– Нет… Они просто оставили тут все свои вещи.

Мальчик перестал переступать с ноги на ногу и пристально изучал Олив своими большими темно-карими глазами.

– Интересно, – повторил он уже тише. – А ты нашла их гримуар?

– Гримуар? – переспросила Олив.

– Сборник заклинаний.

– Нет, – озадаченно моргнула девочка.

– Поищи, – посоветовал мальчик. – У каждой ведьмы есть гримуар. В нем может содержаться очень важная информация.

– Посмотрим, – сказала Олив, злясь на себя оттого, что не подумала об этом раньше.

А между тем голос у нее в голове вопил: «КОНЕЧНО!» Если бы она обнаружила заклинания МакМартинов, может, ей удалось бы найти другой путь в Иные места! Может, она бы даже смогла сделать собственные волшебные очки. Или вдруг там найдется подсказка, как помочь Мортону. Сердце Олив бешено заколотилось.

Мальчик поднял одну из фигурок и осмотрел ее в пятнистых лучах солнечного света.

– Тут, кажется, скол, – сказал он. – Пойду-ка отреставрирую. – И, резко повернувшись, направился к кустам сирени, но вдруг остановился и оглянулся на Олив. – Меня зовут Резерфорд.

– В честь президента? – уточнила она. Олив выучила имена всех президентов еще в шесть лет, когда родители купили ей подставку под тарелки для обеденного стола с их именами и портретами. Резерфорд Хейз (номер девятнадцать) с жесткой на вид бородой был нарисован рядом с Улиссом Грантом (номер восемнадцать), у которого борода выглядела помягче.

– Нет. В честь Эрнеста Резерфорда. Отца-основателя ядерной физики. Он получил Нобелевскую премию в тысяча девятьсот восьмом году. Мои родители – ученые. Они сейчас в Швеции, проводят исследования.

В мозгу Олив мелькнула какая-то искорка понимания.

– Мои родители – математики, – призналась она и прежде, чем успела остановить себя, улыбнулась мальчику. Вышло кривовато и неуверенно, больше похоже на гримасу, но все же это была улыбка. – Меня зовут Олив.

Мальчик улыбнулся в ответ.

– Я знаю, – сказал он, а потом нырнул в сирень и исчез.

– ИЗМЕНА! – возопили с клена. Из листьев высунулась зеленая голова Харви. – Предательница! Отступница! Бенедикт Арнольд!

Олив встала и отряхнула шорты сзади.

– Харви…

– Агент 1-800!! – взвыл кот, проносясь по ветке над головой Олив. – Как ты могла вот так выдать нас врагу? Как ты могла отвернуться от своего отечества?!

– Харви… в смысле, агент 1-800… спускайся. Давай поговорим, но только не здесь. Что, если тебя кто-нибудь услышит?

– Меня услышит? – выпучил глаза кот. – А если тебя услышат? Тебе грозит трибунал! Изгнание! Пожизненное заключение!

– За то, что вернула фигурки мальчику, которые ты украл?

– Ты имеешь в виду – этому искусному шпиону… – Харви свернулся на ветке в пушистый шар и пристально уставился на Олив. – Послушай меня. Не доверяй ему. Не верь тому, что он тебе говорит. И женщине, у которой он живет, тоже не верь.

– Миссис Дьюи?

– Она не та, кем кажется, – прошептал кот. – И остальные тоже.

– Харви, это бред. Слезай сейчас же и пошли мыться.

Мгновение он еще смотрел на Олив, а потом кинулся вверх по стволу и взобрался на самые высокие ветви.

Закатив глаза, девочка повернулась к дому. Открытая книга так и лежала на крыльце, и ветерок листал ее страницы, так что Олив уже не смогла бы найти место, где закончила читать. Но в любом случае, желание снова погрузиться в расследования, которые вел Шерлок Холмс, у нее полностью улетучилось.

Ей хотелось почитать кое-что совсем другое.