— Честно говоря, — процедила Мэй, не вынимая из уголка рта сигарету, — я могла бы сварить лучший кофе даже из чёрного перца.

Она накрыла семёркой червей бубновую восьмёрку, с которой зашёл Дортмундер.

— Что было, то я и взял, — ответил Марч. — Единственное открытое кафе, которое мне удалось отыскать.

Он аккуратно вложил бубновую пятёрку под семёрку той же масти.

— Я тебя не упрекаю, — сказала Мэй. — Это так, в порядке простого замечания.

Миссис Марч поставила свой стаканчик с кофе, посмотрела на сдачу, нахмурилась и, наконец, произнесла с тяжким вздохом:

— Ну, что ж…

Она вложила бубнового валета и забрала взятку.

— Берегись, — предупредил Марч, — мама пошла вразнос.

Мать неприязненно взглянула на сына.

— Мама пошла вразнос, мама пошла вразнос! Только это и знаешь. Я была вынуждена забрать взятку.

— Ничего, — спокойно проговорил Марч. — У меня есть, чем тебя остановить.

Мэй сидела возле приоткрытой дверцы трейлера, где у неё была возможность выглядывать и видеть гудроновую дорожку до самого въезда в лагерь. Было десять минут восьмого утра и уже совсем рассвело. За последние полчаса отсюда уехали штук пять потрёпанных машин — жильцы отправлялись на работу, — но до сих пор никто не пришёл и не полюбопытствовал, откуда тут взялся новый прицеп. Не было ни владельца трейлерного парка, ни легавых.

Скрашивая ожидание, Мэй и миссис Марч затеяли оживлённую карточную партию в «уголке для завтрака», который они устроили возле двери в передней части трейлера, поодаль от сейфа. В заднем торце, за самодельной, от пола до потолка, перегородкой, сооружённой из разобранной конторки, кропотливо трудился над сейфом Герман, которому попеременно помогали то одна пара мужчин, то другая. Сейчас с ним были Келп и Виктор, а Дортмундер с Марчем участвовали в карточной игре.

В восемь часов они заступят на смену…

До сих пор из-за перегородки почти не доносилось звуков, за исключением двух тихих хлопков, когда Герман попытался устроить маленькие взрывы, которые так ничего и не дали. Иногда слышались визг электродрели, скрежет пилы да настырный зуд циркулярного резака, но пока, похоже, почти ничего не происходило. Десять минут назад, когда Дортмундер и Марч оттрубили свою часовую смену, Мэй спросила их, как идут дела.

«Не могу сказать, что он не оставил ни единой царапины, — ответил ей Дортмундер. — Уж царапину-то он оставил». И почесал плечо, поскольку провёл едва ли не весь предшествующий час, накручивая длинную рукоятку.

Тем временем банку придали более домашний и жилой вид. Свет горел, туалет работал, пол был подметён, мебель переставлена, окна занавешены шторами. Жаль только, что на заводе банк не оснастили кухней. Гамбургеры и пончики, принесённые Марчем из ночной закусочной, были почти съедобны, но кофе, вероятно, варили в обход законов о загрязнении окружающей среды.

— Видать что-нибудь? — спросил Дортмундер.

Мэй таращилась на улицу, думая о кухнях, снеди и кофе… Она снова взглянула на Дортмундера и сказала:

— Нет. Я просто задумалась.

— Ты переутомилась, — заметила миссис Марч. — В этом всё дело. Как и остальные после бессонной ночи. Я уже не так молода.

И она зашла с бубнового туза.

— Хо-хо, — сказал её сын. — И это называется не вразнос, да?

— Я слишком умна для тебя, — заявила мать. — Пока ты болтаешь, я сбрасываю ненужную крупную карту. — Она сняла свой шейный корсет, хоть сын и увещевал её не делать этого, и теперь сидела над своими картами, сгорбившись, будто охваченная азартом белка.

— Кто-то едет, — сообщила Мэй.

— Легавые? — насторожился Дортмундер.

— Нет. Думаю, управляющий.

В ворота завернул бело-голубой фургон и остановился возле маленькой белой дощатой сторожки. Из него вылез маленький человечек в чёрном костюме. Увидев, что он отпирает дверь сторожки, Мэй положила карты и сказала:

— Это он. Я сейчас вернусь.

— Мам, надень корсет, — велел Марч.

— Не буду.

Прицеп всё ещё не был снабжён лесенкой. Мэй неуклюже слезла на землю, выплюнула сигаретный окурок и зашагала к сторожке вдоль ряда прицепов, закурив по пути новую сигарету.

Человек, который сидел за колченогим столом в сторожке, выглядел тщедушным, нервным и иссохшим, как бросивший пить пьяница, готовый в любую минуту опять отправиться спать в подворотню с пинтой портвейна в скрюченных пальцах. Он устремил на Мэй полный ужаса взгляд и сказал:

— Да, мисс? Да?

— Мы вселяемся сюда на неделю, — объявила Мэй. — Я хочу заплатить вам.

— На неделю? С прицепом? — Похоже, его сбивало с толку всё на свете. Возможно, было ещё слишком рано, и он не успел толком проснуться.

— Совершенно верно, — ответила Мэй. — Сколько стоит неделя парковки?

— Двадцать семь долларов пятьдесят центов. А где… э… где вы поставили свой прицеп?

— В заднем правом ряду, — ответила Мэй, указывая пальцем сквозь стену.

Управляющий растерянно нахмурился.

— Я не слышал, как вы въехали.

— Мы прибыли вчера ночью.

— Вчера ночью?! — Управляющий вскочил, сбросив на пол стопку бланков. Сопровождаемый несколько удивлённым взглядом Мэй, он выскочил за дверь. Мэй покачала головой, присела на корточки и принялась собирать бумаги.

Минуту спустя управляющий вернулся и сказал:

— Вы правы. Я даже не заметил его, когда… Ну что вы, не надо этого делать.

— Всё уже сделано, — ответила Мэй. Она выпрямилась и положила стопку бумаг на стол, что привело к какому-то сейсмическому возмущению, поскольку другая стопа бумаг тотчас соскользнула на пол с противоположного края стола.

— Оставьте их, оставьте, — сказал нервный человечек.

— Полагаю, что я так и сделаю, — Мэй отодвинулась, давая ему пройти и усесться за стол, потом села напротив — на второй стул, имевшийся в комнате. — Итак, мы хотим остаться на неделю.

— Надо заполнить кое-какие бланки. — Управляющий принялся выдвигать и с грохотом задвигать ящики стола — чересчур быстро, чтобы успеть разглядеть, что лежит внутри, открывая их всего на несколько миллисекунд. — Пока вы будете заняты этим, — добавил он в угаре открывания и закрывания, — я пойду подсоединю коммуникации.

— Мы уже это сделали.

Управляющий так и застыл с разверстым ящиком и захлопал глазами.

— Но там же заперто, — сказал он.

Мэй извлекла из кармана кофты навесной замок, который оттягивал шерсть ещё ощутимее, чем обычно хранимая там пачка сигарет.

— Он лежал на земле рядом, — сказала она, протянув руку и положив замок на стол перед управляющим. — Мы подумали, что он, возможно, ваш.

— Он не был заперт?! — Управляющий в ужасе уставился на замок, словно перед ним лежала отсечённая голова.

— Не был.

— Если хозяин… — Управляющий облизал губы и с безмолвной мольбой воззрился на Мэй.

— Я сообщать не стану, — пообещала она. Нервозность управляющего передавалась и ей; не терпелось положить конец общению и убраться вон.

— Он может очень… — Управляющий покачал головой, опустил глаза на выдвинутый ящик и, казалось, удивился, увидев, что тот открыт. Потом он нахмурился и вытащил несколько листков. — Пожалуйста, — сказал управляющий.

Минут десять Мэй заполняла бланки. Она написала, что в прицепе живут четверо: миссис Ортензия Дэвенпорт (она сама), её сестра, миссис Уинфред Лумис (миссис Марч), и двое сыновей последней, Стэн (Марч) и Виктор (Виктор). По заполненным Мэй документам, Дортмундера, Келпа и Германа не существовало вовсе.

Шло время, и управляющий медленно успокаивался, словно мало-помалу свыкался с присутствием Мэй. Он даже отважился одарить её хилыми кривыми улыбочками, когда Мэй передавала ему последние бланки и двадцать семь с половиной долларов.

— Надеюсь, пребывание в «Уандерласт» покажется вам прекрасным, — сказал он.

— Благодарю. Убеждена, что так и будет, — ответила Мэй, вставая.

Управляющий внезапно опять впал в панику и задрыгал всеми конечностями, что привело к бурным бумажным подвижкам на столе. Изумлённая Мэй оглянулась и увидела, что комнату захлёстывает лавина полицейских из дорожного патруля штата. Мэй подавила нервную дрожь, хотя в этом и не было необходимости, потому что судороги управляющего отвлекли служителей закона.

— Что ж, пока, — сказала Мэй и направилась сквозь ряды полицейских (которых и оказалось-то всего двое) к двери. За её спиной раздался глухой стук: то ли навесной замок, то ли плохо подвешенный управляющий грохнулся на пол. Мэй не стала оглядываться, чтобы узнать, который из них упал, а торопливо зашагала по гаревой дорожке в сторону банка. Подходя, она вдруг увидела, как прицеп слегка качнулся и вновь замер. Опять Герман взрывает, — подумала Мэй, и мгновение спустя из отдушины на крыше трейлера вырвался клуб белого дыма. Кардиналы избрали папу, — усмехнулась про себя Мэй.

Дортмундер ждал её в дверях, чтобы помочь забраться в прицеп.

— Уф! Спасибо, — сказала Мэй. — Тут легавые.

— Я видел. Мы спрячемся за перегородкой.

— Правильно.

— Не складывайте колоду, — предложила миссис Марч. — Пусть каждый держит свои карты в руках.

— Мама, пожалуйста, надень корсет, — взмолился Марч.

— Нет, в последний раз говорю.

— Ты можешь проиграть дело.

Она уставилась на сына.

— Я стою в украденном банке, который мы угнали, совершив едва ли не десяток правонарушений, а ты волнуешься из-за какого-то законника из страховой компании.

— Если нас сейчас заловят, нам понадобятся на защиту все деньги, какие мы только сможем раздобыть, — возразил Марч.

— Очень бодрящая мысль, — заметила Мэй, которая стояла в дверях, глядя на контору.

Дортмундер забился за перегородку вместе с Германом и Келпом, и там наступила тишина. Мгновение спустя появился Виктор и с широкой улыбкой на физиономии спросил:

— Так они здесь, да?

— Выходят из конторы, — сообщила Мэй, закрывая дверцу и подходя к окну.

— Помните, — сказал Виктор, — без ордера они войти не могут.

— Знаю, знаю.

Но полицейские даже не попытались войти. Они побрели по гаревой дорожке меж рядами трейлеров, глядя по сторонам, а на бледно-зелёный трейлер посмотрели лишь мельком.

Виктор следил за ними из второго окна.

— Дождь начинается, — объявил он. — Сейчас им захочется спрятаться обратно в машину.

Всё верно, захотелось. Заморосило, и полицейские отправились по дорожке между трейлеров обратно к своей машине, чуть ускорив шаг. Мэй подняла глаза и увидела быстро наползавшие с запада грозовые тучи.

— Нас точно накроет, — сказала она.

— Нам-то какая разница? — спросил Виктор. — В банке тепло и сухо. — Он огляделся и с широкой улыбкой добавил: — Тут даже плинтусы с электроподогревом.

— Они уехали? — спросила миссис Марч.

— Садятся в машину, — ответила Мэй. — Ага, покатили. — Она отвернулась от окна и тоже заулыбалась. — Я вдруг поняла, как жутко психовала. — Мэй извлекла из уголка рта окурок и посмотрела на него. — Я же только что прикурила.

— Давайте перекинемся в картишки, — предложила миссис Марч. — Дортмундер, выходи, будем играть в карты.

Дортмундер вышел, а Виктор убрался за перегородку к Келпу и Герману. Четверо в трейлере опять сели за карты, и миссис Марч пошла вразнос.

— Ага! Ага! Я же тебе говорил!

— Говорил, и что с того? — ответила мать сыну, улыбнулась ему и принялась ловко тасовать карты.

Спустя десять минут в дверь постучали. Все, кто сидел за столом, вытаращили глаза, и Мэй проворно вскочила, чтобы выглянуть в ближайшее окно.

— Какой-то человек под зонтиком, — объявила она. Снаружи уже лило вовсю, и кругом стояли лужи.

— Спровадь его, — велел ей Дортмундер. — Я опять пошёл к сейфу.

— Хорошо.

Мэй дождалась, пока Дортмундер не скроется с глаз, потом открыла дверцу и увидела нервного управляющего, ещё более нервного и имевшего весьма жалкий облик благодаря чёрному зонту.

— О! — сказала Мэй. Ну как не пригласить его внутрь, в такой-то дождь?

Управляющий что-то сказал, но его слова потонули в дробном стуке дождя по зонту и крыше трейлера.

— Что? — спросила Мэй.

Управляющий визгливо заорал:

— Я не хочу неприятностей!

— Прекрасно! — гаркнула в ответ Мэй. — Я тоже не хочу!

— Смотрите!

Он указал вниз, Мэй высунулась, замочив волосы, оглядела землю вокруг прицепа и увидела, что та сделалась бледно-зелёной.

— О, Господи! — вскричала Мэй, посмотрев сперва налево, потом направо. Банк снова стал бело-голубым. — О, боже милостивый!

— Я не хочу неприятностей! — снова завопил управляющий.

Мэй убрала голову из-под дождя.

— Входите, — пригласила она.

Управляющий отступил на шаг, качая головой и отмахиваясь от Мэй свободной рукой.

— Нет, нет, не беспокойтесь.

— Что вы намерены делать? — спросила его Мэй.

— Я не хочу, чтобы вы оставались тут! — крикнул управляющий. — Хозяин вышибет меня вон! Никаких неприятностей! Никаких неприятностей!

— Вы не будете звать полицию?

— Просто уезжайте! Уезжайте, и я не буду их звать, и ничего не случилось!

Мэй попыталась сообразить.

— Дайте нам час, — сказала она.

— Слишком долго!

— Нам надо достать тягач. У нас тут нет тягача.

От растерянности управляющий так разволновался, что принялся скакать то на одной ноге, то на другой, словно отбивая чечётку перед занятым туалетом. Может, в такой жуткий ливень ему и впрямь приспичило.

— Ладно! — заорал он наконец. — Час, не больше!

— Обещаю!

— Мне придётся вас отключить. Свет и воду!

— Хорошо, хорошо!

Управляющий всё выплясывал на улице. Наконец Мэй догадалась, что он ждёт, когда она захлопнет дверцу. Может, надо его поблагодарить? Нет, он нуждался не в признательности, а в ободрении.

— У вас не будет неприятностей! — крикнула она, помахала рукой и закрыла дверь.

Дортмундер стоял рядом с ней.

— Я всё слышал, — пробурчал он.

— Придётся отогнать его куда-нибудь ещё, — заявила Мэй.

— Или бросить.

Герман и Келп вышли из-за перегородки.

— Сдаться? — вскричал Герман. — Да я только что вступил в бой!

— В чём дело? — спросил Келп. — Как он нас вычислил?

— Мы использовали краску на воде, — объяснила ему Мэй. — Её смыло дождём.

— Нельзя нам сдаваться, и всё тут, — заявил Герман. — Надо просто перегнать его куда-нибудь.

— Когда его ищут все легавые Лонг-Айленда? — сказал Дортмундер. — Когда зелёная краска сошла? Когда мы не знаем, куда его отогнать?

— И когда у нас нет тягача, чтобы отогнать его хоть куда-нибудь, — добавил Марч.

— Это не беда, Стэн, — сказал Келп. — Тягач — это всегда пустяки, поверь мне.

Марч угрюмо взглянул на него.

— В такой дождь они не будут искать слишком усердно, — добавил Виктор.

— Когда ты ищешь штуковину длиной пятьдесят футов и шириной двенадцать, покрытую бело-голубой краской, особого усердия и не требуется, — ответил Дортмундер.

Всё это время Мэй хранила молчание и предавалась раздумьям. Сама она не очень-то любила деньги, а посему её мало заботило содержимое сейфа, однако волновал успех дела. Дортмундер и при обычных обстоятельствах был весьма угрюмой личностью. Если же ограбление провалится, жить с ним будет так же весело, как смотреть мыльную оперу. Поэтому она сказала:

— Знаете, я добилась, чтобы нам разрешили задержаться на час.

Свет погас. Мокрая серость просачивалась сквозь окно, и от этого все приуныли пуще прежнего.

— Часа достаточно, чтобы добраться до дома, завалиться в постель и сделать вид, будто ничего этого не было, — сказал Дортмундер.

— У нас есть две легковушки, — ответила Мэй. — Час можно потратить на поиски подходящего места. Если ничего не найдём, тогда и бросим.

— Прекрасно, — отозвался Герман. — А я тем временем повожусь с сейфом. — Он поспешно удалился за перегородку.

— Тут становится прохладно, — заметила миссис Марч.

— Надень корсет, теплее будет, — посоветовал ей сын.

Она взглянула на него.

Дортмундер вздохнул.

— Больше всего меня пугает то, что мы и впрямь можем найти подходящее место.