Дортмундер был в бешенстве. Он был настолько в бешенстве, что даже забыл удивиться. Кучка клоунов в дурацких масках выскочили из фургона для лошадей, наложили свои грязные ручонки на Дортмундера (и на, как его, Холла) и запихнули его в фургон для лошадей, в котором воняло теми самыми лошадьми, и даже не было ни секунды, чтобы он успел с удивлением сказать: «О божечки, посмотрите, что происходит!. Парни выскочили из фургона со странными штуками на лицах!»
Нет. Он с самого начала прекрасно понимал, что происходит, и его это настолько взбесило, что запросто смог бы перекусить телефонную книгу. Единственное, о чем он мог думать, что хотел прокричать, — это «Валите отсюда! Это моя кража! Вы тут приперлись прямо посреди серьезной операции! Становитесь в очередь и ждите! Я вообще не дворецкий никакой, я машины угоняю! Может вам экскурсию провести, а?»
К счастью, он всего этого не прокричал, потому что это могло развалить всю операцию, если она еще не развалилась. Но даже если бы он забылся и озвучил все свои оправданные обиды, эти люди все равно навряд ли услышали бы его, потому что они сами орали в полный голос:
— Свяжи его! Свяжи его!
— Он уже связан!
— Второго свяжи!
— Ох, ну Господи…
Дортмундера схватили грубые руки, которые связали его не менее грубой веревкой. Тут не царствовала кромешная тьма, но было довольно темно, и много народу, и все как-то сумбурно. А еще и это транспортное средство неслось со всей мочи, что совсем не добавляло комфорта.
— Надень ему маску на глаза!
— Мы не брали вторую!
— Кто ж знал, что мы еще и дворецкого зацепим?
— Я не..
— Заткни ему рот, мы подъезжаем к посту охраны! Нет, с этим я сам разберусь, другим займись!
Грубые руки закрыли добрую половину лица Дортмундера. Он почувствовал, как фургон проехал по «лежачему полицейскому» возле поста охраны, потом резко качнулся вправо, отчего все попадали, послышались «уф» и «ой», которые звоном отдавались в ушах Дортмундера. Также от этого грубые руки на голове Дортмундера пытались вывернуть ее в разных направлениях, в зависимости от того, в какую сторону всех болтало.
— Нам нужно завязать ему глаза!
— По. ох…ой… Повесь ему бумажный пакет на голову.
— Он меня увидит, когда я его сниму!
— Так разверни его. Разверни его!
Несколько человек толпились в тесном пространстве, где висело покрывало, за которым жутко воняло; как будто занавес перед очень плохим спектаклем; они схватили Дортмундера за руки, шею и грудную клетку и развернули спиной к покрывалу. Теперь он никого толком не видел, да и не то, чтобы ему очень хотелось, впереди была только стена фургона, за которой тянулась дорога по Пенсильвании.
На голову опустился бумажный пакет. Несколько пар рук, наконец, отпустили его. Он начал разворачиваться.
— Разверни дырками для глаз назад!
— Ох! Точно!
Его снова схватили руки, снова развернули, повернули бумажный пакет — «Сейчас они мне шею бумагой порежут», — подумал он, но этого не произошло — и его снова отпустили, только теперь уже в свободный полет, потому что фургон снова круто повернул.
На самом деле, в свободном полете оказались все; еще несколько «уф» и «ой», которые грели душу. Дортмундер больше натыкался на людей, чем на стены, что радовало его не меньше. Потом послышался спокойный голос:
— Нам всем нужно сесть. Садитесь все. Помоги этим двоим сесть.
Снова руки, которые теперь настойчиво усаживали его. Если бы он видел этот пол своими глазами, он навряд ли бы сел на него. Кто-то пнул его и ткнул чем-то, и вот он уже сидит прямо возле стены. Он уперся спиной.
Все расселись и немного успокоились. Голос, который предложил всем принять сидячее положение, теперь сказал:
— Предстоит ехать еще часа два, так что вы двое, располагайтесь поудобнее, но даже не пытайтесь что-то вытворить, потому что у вас ничего не выйдет.
— Я знаю этот голос, — теперь говорил Монро Холл.
Резко наступило молчание. Дортмундер слышал, как кто-то перешептывается, потом уже другой голос заговорил:
— Нет, не знаешь.
— Нет, не твой, — сказал Холл. — Другой.
— Другого голоса нет, — сказал «новый» голос. — Здесь только я.
«Идиоты», — подумал Дортмундер. «С самого начала было понятно, что они идиоты. Они пытаются разрушить то, что я так долго придумывал, планировал, прорабатывал, даже научился быть дворецким, а тут приперлись эти бездари».
«Они еще за это поплатятся», — пообещал Дортмундер сам себе. Его никак не волновало, что происходило с Холлом, они распланировали работу со страховой компанией, но «эти» приперлись и пытаются сломать идеально проработанный план кражи, им это с рук не сойдет. «Я до них доберусь», — повторял он про себя. «Как только мы куда-нибудь доедем, и только я не так сильно буду связан, и не будет бумажного пакета на голове, и не будут пятеро против одного, когда будет такой момент, а он когда-нибудь наступит, я им покажу. Придет время».