— Хотела бы я себе такую машину, — сказала мама Марча.
— Тогда для начала научись настаивать на том, чтобы клиенты садились в машину, — предложил Марч.
— Я сейчас не про клиентов думала, — ответила его мама.
Двое уютно разместились в теплой кабине кливлендского распределителя песка, прочищая извилистую и крутую дорогу до Турстеда. Дортмундер, Келп и Тини ехали сзади в открытой кабине, неизвестно, через какие испытания им приходилось проходить. Однако оно того стоило, ведь они все заработают достаточно денег.
Снег был тяжелый и мокрый, что, по их мнению, было очень хорошо. Распределителю песка было, по сути, все равно мокрый снег или нет, однако лед на дороге мог отнять у них какое-то время.
На этой горе не было видно абсолютно ничего, только заснеженная дорога, снежный ветер и заснеженные деревья вокруг; кроме разноцветных огоньков, исходящих от распределителя песка, не было ничего, только кромешная тьма. Но там наверху вдруг мама Марча заметила какое-то мерцание, тусклый свет, словно свет на чердаке, который видно с длинных ступенек.
— Думаю, это он, — сказала она.
Все внимание ее сына было сосредоточено на дороге, чтобы найти дорогу подо всем этим снегом.
— Ты думаешь, что это «он»? — спросил он, поворачивая руль то в одну сторону, то в другую, сильнее нажимая на педаль газа, отпуская педаль газа, потом снова нажимая посильней.
— Там свет, — пояснила его мама. — Как говорят, как свечение от призрака.
— Это хорошо, — подметил Марч. — Хорошо, что у них есть свет, тогда мы скажем, что именно его мы и увидели.
* * *
Трое сзади в открытой кабине распределителя песка не видела абсолютно ничего, и они даже и не пытались вглядываться. Они старались как можно ближе прижаться к закрытой кабине, потому что там казалось, что ветер был хоть на одну милю в час, но меньше, а снежные хлопья, минимум на семь миль в минуту. Они взяли с собой из отеля покрывала, чтобы в них завернуть ценности, но теперь они сами в них укутались так, что были больше похожи на заснеженные мешки из прачечной, как будто водитель забрал их из чистки и забыл про них. Каждый раз, когда машина дергалась, что она делала постоянно, они врезались друг в друга и в металлическую стену, разделяющую их от теплой закрытой кабины.
— Дортмундер, — прорычал сквозь одеяло Тини, — когда это все закончится, нам нужно будет обсудить этот твой план.
К счастью, из-за ветра и прочих «радостей», происходящих вокруг, Дортмундер его не услышал.
* * *
— Свет движется, — заметил Марч.
— Жутковато, — почти шепотом сказала его мама.
Теперь, когда они приблизились, уже можно было различить очертания дома, хотя больше они помнили с сайта Турстеда, нежели видели что-то сейчас. Там наверху, на втором этаже, точка света начала двигаться, минуя окна, некоторые из которых были выложены цветной мозаикой, как будто маяк, указывающий дорогу потерявшемуся в море кораблю в сильный шторм, как, например, сейчас.
— Они нас заметили, — сказал Марч. — И они спускаются.
— Хорошо.
Согласно их знаниям о Турстеде, полученным из картинок с сайта, дверь справа, если считать в сторону задней двери, вела в фойе, откуда лестница вела в апартаменты, где жила семья. Дальше в стене был вход на нижний этаж, это был не главный вход, а второй, который вел в первозданную старинную кухню. Марч подъехал, хотя скорее пропахал дорогу к дому по правой стороне, теряя из виду свет, и остановился перед входом для семьи, а задней частью машины перед другим входом. Как только Марч передвинул рычаг коробки передач в положение «Парковка», как дверь открылась, и из нее вышел парень в большой темной шерстяной шляпе и большом темном бушлате. Он светил перед собой фонариком в сторону самосвала. За ним кто-то стоял, все еще находясь внутри дома, у этого «кого-то» в руках было что-то наподобие лампы, благодаря которой и было более или менее видно этого парня. Марч пришел к выводу, что это коп. Бывший коп. На пенсии.
— У них коп, — взволнованно сказала мама Марча.
— Я вижу, — спокойно ответил Марч. — Но ведь ничего не происходит, — сказал он и открыл водительскую дверь.
* * *
Дортмундер, Келп и Тини вылезли из покрывал, медленно и осторожно, словно бабочки выползают из своих коконов. Они отряхнулись, покрывала все еще были на плечах, они как уточки пошли к задней части самосвала, где задвижки были недавно смазаны WD-40.
Дортмундер осторожно открыл дверь с левой стороны, потому что с этой стороны ее не было видно со стороны входа. Тихо постанывая от боли, он слез на асфальт, который все еще был покрыт снегом, несмотря на то, что Марч прочищал дорогу на самосвале. И он стал в ожидании, когда начнется беседа.
* * *
Марч вылез из машины и помахал бывшему полицейскому.
— Как вы там? — прокричал он.
— Заходите, — прокричал в ответ бывший полицейский. Это было больше похоже на приказ, чем на приглашение. Он провел Марча в теплое фойе, где стояли остальные. Как только Марч переступил через порог, он бросил беглый взгляд слева от него, где увидел темную фигуру Дортмундера, который ковылял, словно монстр Франкештейна, к другой двери, где он должен был разобраться с замком.
В фойе стояли мать, держащая лампу Коулмана, и три девочки, видимо, дочери. По идее, должен был быть еще и отец, но бывший коп точно не мог им быть, он однозначно был из охранной фирмы. Возможно, отец застрял где-то в городе или что-то вроде того.
— Добрый вечер, — поздоровался со всеми Марч.
Мать выглядела растерянной, возможно, даже рассерженной.
— Не понимаю, — сказала она. — Вы, работники шоссе, никогда не чистите эту дорогу.
— Я и не собирался, — ответил Марч. — Просто у меня там женщина, — начал он объяснять, — а тут я у вас свет увидел.
Окна в машине не просвечивали в такой темноте, но все равно все уставились на них. Бывший полицейский сказал:
— У вас там женщина?
— У нее машина сломалась на дороге, — объяснил Марч, — а я проезжал мимо, решил подобрать, она б ведь там замерзла насмерть, понимаете? Я ее подобрал, но у меня еще час смены, а ей в этом самосвале не место. Я вот и подумал, судя по всему, вы тут неплохо справляетесь, можно я ее оставлю у вас на часик?
— Вы хотите оставить ее с нами? — уточнил бывший коп.
— Да, но всего лишь на час, потом я вернусь, заберу ее и отвезу в порт Джервис. Но сейчас я не могу, у меня еще рабочий маршрут. А вокруг темно, холодно, рядом ничего нет, только ваш дом.
— Конечно, она может здесь остаться, — ответила мать. — Так мило с вашей стороны, что вы ее спасли.
— Ну, сама бы она не справилась, — ответил Марч. — Подождите, сейчас я ее приведу.
* * *
Дортмундер, Келп и Тини пробрались по лестнице вниз к гостиной, где через окна были видны огоньки распределителя песка. Они присели в античные кресла, чтобы немного передохнуть. Пока распределитель не уедет, делать тут нечего.
Отопление внизу было включено, но не на полную мощность, так как внизу никто не жил. Здесь температура была около 10 градусов по Цельсию, достаточно тепло, чтобы трубы не прорвало. В любой другой ситуации Дортмундер, Келп и Тини подумали бы, что это довольно прохладно. Но после утомительной прогулки по горам в открытой кабине самосвала в бурю, здесь было как в печке. Точно как в печке.
* * *
— Я вам очень благодарна, — сказала мама Марча всем, кто собрался тут внизу. Ведь эти люди впустили ее в свой дом. — И очень хочу поблагодарить вас, молодой человек, — сказала она своему сыну, который стоял у закрытой двери, положив руку на ручку.
— В работе всякое бывает, мэм, — ответил Марч. — Ладно, мне пора возвращаться на работу, — он всем помахал и вышел на улицу, чтобы сесть в машину, поехать по дорогу вниз к подножию горы, припарковаться там и поспать там часок. Потом он проснется от будильника на ручных часах и вернется в поместье.
* * *
Дортмундер очнулся, когда огоньки распределителя песка удалялись вниз по горе. Он кивнул, снова закрыл глаза, а потом вдруг встрепенулся. Заснул!
Черт, это было близко. Едва он присел в это удобное кресло в этой уютной гостиной в полной темноте, как он сразу же уснул. А что если бы он проспал все это время, пока не вернулся бы Марч, а может быть, и дальше спал бы? А? Что если бы все так и произошло?
Ладно, Келп и Тини разбудили бы его. Все было бы хорошо.
Тини храпел. Звук был глухой, но довольно-таки мощный, такой звук можно было бы услышать в пещере, где в жертву приносились девственницы.
Самосвал уже уехал, а в комнате было очень темно. Дортмундер встал и уставился на своих компаньонов, это все, что он мог в такой темноте. Эти двое спали, правда, Келп похрапывал чуть тише.
Сначала Дортмундер подошел в Келпу и потряс его за плечо.
— Энди! Просыпайся! — прошептал он.
— А, да, конечно, — пробормотал Келп сонным голосом.
Тини все еще храпел.
— Нет, — настаивал Дортмундер, — я серьезно, вставай.
— Уже, — сказал Келп.
— Я имею в виду, что ты должен открыть глаза и встать, — не унимался Дормтундер.
Тини все еще храпел.
— Конечно, — ответил Келп.
Дортмундер плюнул и пошел будить Тини.
— Тини, нам нужно вставать и украсть много всяких вещей, — сказал он.
Тини открыл глаза. Он осмотрелся и невозмутимо сказал:
— Сейчас ночь.
— Мы в Турстеде, — напомнил Дортмундер. — И нам нужно его ограбить.
— Или обокрасть, — предложил свой вариант Тини и тяжело поднялся на ноги. — И как понять, Дортмундер? Когда ты грабишь, а когда крадешь?
— Когда как получается, — ответил Дортмундер.
Тини осмотрелся.
— Ничего не вижу, — сказал он. — Подожди.
Еще секунда и появился свет. Они все взяли с собой фонарики, которые они приспособили для ночной работы. Они замотали большую часть линзы изолентой так, что оставалось место только для маленького пучка света. Тини включил свой фонарик и осветил им все богатства в комнате.
— А где Келп? — спросил Тини.
— Вон там, спит, — ответил Дортмундер.
Тини ткнул пальцем в голову Келпа.
— Подъем, — сказал он.
И Келп сразу же встал.
* * *
— Я обожаю уно, — сказала мама Марча. Она назвалась Маргарет Крабтри, поэтому мать, Вивека, называла ее Маргарет, а ее дочки, очень вежливые и хорошо воспитанные называли ее миссис Крабтри. Хьюги, бывший полицейский, еще не решил, как к ней обращаться.
— Маргарет, — сказала Вивека, — очень поздно для девочек.
— Но ведь сегодня особенная ночь, не так ли? — ласково, словно прося, сказала мама Марча. — Эта буря и все такое, — она хотела, чтобы все были собраны в одном месте и болтали друг с другом, чтобы люди не разбегались по своим тихим комнатам и прислушивались к незнакомым звукам внизу.
— Мамочка, ну, пожалуйста, — и еще миллион похожих вариантов последовали от девочек. В итоге Вивека сдалась и сказала:
— Ладно, но только недолго.
— Да, — вставил слово Хьюги, — недолго.
* * *
Куда бы ты ни поехал на сегодняшний день, если это место спонсирует какая-то группа, значит, тебе обязательно дадут большую сумку. На этой сумке будет обязательно что-то написано, что ты, по идее, должен запомнить, например, название этой сумки или событие, каждый раз, когда ты эту сумку используешь. Но когда ты вообще будешь использовать эту сумку? Единственное применение для такой уже четырнадцатой сумки — это складировать туда предыдущие тринадцать, так поступают многие люди, и это причина, почему многие говорят, что у них нет места в шкафу. Тем не менее, если ты про профессии грабитель — или вор — то в таком случае эти сумки очень даже удобные.
В публичных комнатах Турстеда было полно всяких ценных вещей, и больших, и маленьких, но учитывая обстоятельства, три грабителя в этот раз, освещая все вокруг своими затемненными фонариками, были заинтересованы только в маленьких ценных вещах, хотя у каждого было по две больших сумки.
За картины на стенах можно было бы выручить в два или три раза больше, чем за мелочевку, однако они бы точно не пережили бы всю дорогу по горам в такую бурю в открытой кабине, поэтому, к несчастью, придется оставить их тут. А вот золото легко переживет дорогу, тем более в сумке. Украшения переживут, нефрит, и мрамор, и слоновая кость.
На сумке, которая висела на левой руке Тини, было написано «Национальный турнир по скрабблу 1994», а на сумке на правой руке было много, много раз написано «Круизы Холланд Америка Лайн». У Келпа, как человека более литературно образованного, на левой руке висела сумка с надписью «АБОР — Ассоциация библиотек округа Рокланд», а на правой руке сумка с красивой стилизованной буквой «У» и надпись «Уорнер букс». На двух сумках Дортмундера красовались надписи «Temporis Vitae Libri» (книги времени жизни — прим. переводчика) и Саратога.
Они не торопились наполнять свои сумки. У них был целый час, и они все хотели унести с собой по-настоящему ценные вещи, когда будет закончена главная работа. Они прибегли к своему опыту сделок по перепродаже, советовались друг с другом по поводу таких вещей, как, например, кинжал с инкрустированными рубинами в рукоятке, а они медленно пробирались через огромное количество богатств Турстеда, оставляя большую часть, но не все, позади.
* * *
— Не могли бы вы меня извинить? — спросила мама Марча.
— Конечно, — ответила Вивека.
Вставая, мама Марча тихонько спросила у Вивеки:
— А где у вас, эм, удобства?
— О, можете воспользоваться моей ванной, — ответила Вивека. — Налево, потом первая дверь справа и через спальню.
— Вот, возьмите мой фонарик, — предложил Хьюги.
— Спасибо, — поблагодарила мама Марча и ушла по указанному направлению. В спальне она сразу подошла к туалетному столику за расческой. Из кармана она достала маленький пластиковый пакетик со струнным замком и положила в него все выбившиеся из расчески волосы. Потом она положила пакетик назад в карман, быстро сходила в туалет и вернулась играть в уно.
* * *
Все сумки были наполнены и составлены возле задней двери. Чтобы убить время, они прохаживались по комнатам уже не как грабители, а как обычные посетители, разглядывая картины, мебель, меха.
— Как-нибудь стоит сюда еще раз приехать, — подметил Тини, — с грузовиком.
— Думаю, семья заметит, — ответил Дортмундер.
— На вертолете, — предложил Келп. — Стэн умеет управлять вертолетом, помнишь?
— Думаю, на вертолете еще большая вероятность быть замеченным, чем на грузовике, — сказал Дортмундер.
— В грузовик больше влезет, — констатировал Тини.
— Мы скажем, что мы компания по кинопроизводству, — сказал Келп, — и что мы снимаем местность. Используем какой-нибудь грузовик. Возьмем дом на колесах у Перышка в качестве гримерной, украдем где-нибудь камеру и освещение.
— И что будем дальше делать? — поинтересовался Дортмундер.
— Не знаю, — пожал плечами Келп. — Ты у нас все планируешь. Я всего лишь обрисовал картину, в общем.
— Да уж, спасибо, — с сарказмом ответил Дортмундер.
* * *
— Девочки, вы зеваете, — заметила Вики. Правда и Хьюги зевал тоже, но Вивека посчитала, что было бы некорректно упоминать об этом.
— Да ладно, мам.
— Ладно, девочки, — сказала Маргарет Крабтри, — похоже, что вы уже готовы идти спать. Уже без четверти час, не так ли?
— Именно, — ответил Хьюги и широко зевнул.
— Ну вот, — сказала Маргарет, — готова поспорить, что вы уснете, как только ваша голова коснется подушки.
— Я бы не стал спорить, — сказал Хьюги. — Миссис Крабтри, миссис Куинлан, думаю, я должен пожелать вам спокойной ночи.
— Не оставайтесь на ногах из-за меня, — предложила Маргарет. — Я подожду, пока этот милый парень приедет за мной, а когда я буду уходить, погашу лампу.
Вивеке совсем не хотелось спать.
— Нет, нет, я останусь с вами, — сказала она. — Мы можем поболтать. Хьюги, вы знаете, где гостевая комната.
— Хрр, — ответил Хьюги, зевая, что по-видимому означало «да».
Девочки тоже выглядели очень сонными, они еще пару раз молили о разрешении остаться, но потом, вместе с Хьюги ушли спать. Вивека оставила лампу висеть на месте, но они с Маргарет пересели в удобные кресла, чтобы они могли видеть, когда снегоочиститель приедет за Маргарет.
— Прямо-таки приключение для вас, — заметила Вивека, когда они уселись.
— Я даже себе и представить не могла, — сказала Маргарет. — Надеюсь, ваш муж не застрял непонятно где в такую погоду.
К своему удивлению и стыду Вивека вдруг ни с того, ни с сего начала плакать.
— Его тут нет, — сказала она и отвернулась в надежде, что Маргарет при таком свете не увидит ее слез.
Но она заметила.
— Вивека? Что случилось? — поинтересовалась она. — Он ранен? Он в больнице?
— Мы… — Вивека сглотнула, вытерла слезы и продолжила: — Мы живем раздельно.
— Он от вас ушел?
— Мы решили, что будем жить раздельно, — ответила Вивека.
— Значит, он так решил, — настаивала Маргарет. — Как так случилось, что он ушел?
— На самом деле, — сказала Вивека, — он, скорее, ушел из этого дома, нежели от меня.
— Ничего не понимаю, — сказала Маргарет.
Вивека так долго держала это все в себе, и теперь это было таким облегчением снять этот груз, высказаться незнакомке, женщине, которую она не знает, и которую никогда больше не увидит, которая в любую минуту уедет на снегоочистителе.
— Мой прапрадед построил этот дом, — начала она объяснять. — Он был очень известным художником, а этот дом — национальное достояние, открытое для общественности с апреля по ноябрь, но только внизу, а семья живет тут и присматривает за всем.
— Но почему вы? — спросила Маргарет. — Почему не какой-нибудь другой член семьи?
— Я единственный ребенок.
Маргарет понимающе кивнула.
— А ваш муж решил, что дом ему не нравится.
— Он его возненавидел, — ответила Вивека. — Для него здесь было скучно и слишком ограниченно, и ему казалось, что он проживает здесь свою жизнь зря. Я вынуждена была с ним согласится.
— И поэтому он свалил отсюда, оставив вас и детей. Как мило.
— Нет, все не так, — начала оправдывать своего мужа Вивека. — Он все время видится с детьми, они проводят выходные вместе в его квартире в Нью-Йорке.
— В Нью-Йорке?
— Да.
— У него достаточно большая квартира для детей?
— Да.
Теперь Маргарет непонимающе покачала головой.
— Тогда что вы тут делаете?
— Ну, — попыталась объяснить Вивека, — наша семья всегда тут жила, начиная с момента, когда мой прапрадед построил этот дом.
— Да? И что случиться, если вы отсюда уедете?
— Уехать? Я не могу.
— И почему же? — спросила Маргарет.
— Ну… Я тут выросла.
— И что, если вы отсюда уедете, дом рухнет?
— Нет, есть некоммерческая фирма, которая ухаживает за ним.
— То есть вы семья известного художника на показ. Может вам еще приходится носить колониальные костюмы?
— Он не жил в такое время, — ответила Вивека.
— Тогда юбки-чарльстон, — предположила Маргарет. — Вы их носите?
— Нет, мы не носим никаких костюмов и ничего подобного. Мы даже не видим посетителей, они все внизу, а мы тут, наверху… Вы слышали?
Маргарет вытаращила глаза и часто заморгала.
— Слышала? Что именно?
— Какой-то шорох внизу, — насторожилась Вивека.
— Я ничего не слышала, — ответила Маргарет.
Вивека наклонилась к ней поближе и прошептала:
— Это мыши.
Маргарет удивилась.
— Правда?
— Зимой, — сказала Вивека, — нет никакого способа, чтобы выгнать их наружу, тем более зимой там никто не ходит.
— Хм, — только и ответила Маргарет. — Расскажите мне еще о своем муже.
— Фрэнк.
— Может быть и фрэнком, да кем угодно, — сказала Маргарет, и покачала головой. — Я просто пошутила, я поняла, его зовут Фрэнк. И Фрэнк, значит, сказал, что он уезжает из дома, не от вас.
— Да. И я знаю, что это так.
— И вы хотите, чтобы он вернулся, чувствуете себя дерьмово… упс, простите, чувствуете себя ужасно все время, не можете уследить за дочерями, потому, что чувствуете себя не очень хорошо, и не знаете, что будет дальше. Я все правильно поняла?
— Да, — вздохнула Вивека. В присутствии этой мудрой взрослой женщины она чувствовала себя застенчивой.
— Так, — продолжила взрослая мудрая женщина. — Я скажу вам, что делать. Завтра, когда вновь подключат телефонную линию, позвоните Фрэнку и скажите: «Милый, найми грузовик и забери нас отсюда, всех нас, мы уезжаем из этого мавзолея».
— О боже, — почти вскрикнула Вивека. — Маргарет, я даже и не знаю.
— То, что вы ему скажете, — продолжала настаивать Маргарет, — будет означать, что вашему раздельному проживанию пришел конец. Скажете ему «Так, Фрэнк, нанимай грузовик или адвоката, потому что мы либо будем жить вместе, либо разведемся. И если будем разводиться…»
— Никто из нас не хочет разводиться, — перебила ее Вивека. — Я в этом уверена.
— Здорово, — сказала Маргарет. — Но если вдруг он все-таки захочет развода… Он ведь не один живет в своей квартире в Нью-Йорке, не так ли?
— Нет, — прошептала Вивека.
— Мда, — подытожила Маргарет. — Так что если он захочет развода… Я так понимаю, у него с финансами все в порядке?
— Да, — снова прошептала Вивека. — Он руководитель в химической компании.
— Так что если будет развод, — продолжила Маргарет, — вы сами должны нанять грузовик и съехать отсюда к чертовой матери. Забрать девочек и поехать, куда душе угодно, встретиться парня и никогда ему не говорить об этом месте.
Вивека засмеялась, для нее это было так же неожиданно, как и когда она заплакала.
— Не стоило говорить о нем Фрэнку, это точно, — сказала она сквозь смех.
Глядя в окно, Маргарет сказала:
— А вот и мой кортеж.
За окном замигали разноцветные огоньки. Обе женщины встали, Вивека сказала:
— Спасибо, Маргарет.
— Всегда пожалуйста, — с улыбкой ответила Маргарет. — И помните, как только появится связь, сразу звоните Фрэнку.
— Так и сделаю, — пообещала Вивека. — И скажу ему, что было глупо с моей стороны позволить дому встать между нами.
— Не раскрывайте все карты сразу, — посоветовала Маргарет. — Поболтайте немного. Ладно, мне пора. Вивека взяла лампу Коулмана, и они пошли через весь дом на кухню.
— Вниз я уже могу спуститься сама, — сказала Маргарет.
— Маргарет, — остановила ее Вивека. — Даже не могу описать, как я вам благодарна.
— Да ладно, — улыбнулась Маргарет. — Это просто я такая и мой длинный язык.
— Да хранит его господь, — сказала она и поцеловала мудрую женщину в щеку.
— Не стоит, — смущенно сказала Маргарет и поторопилась к двери.
— Я никогда не забуду, что вы сделали сегодня, Маргарет, — сказала Вивека.
Маргарет бросила на нее еще один взгляд.
— Хорошо, — сказала она.
* * *
Марч заметил, что как только он подъехал ко входу в Турстед для семьи, дверь начала открываться. Он вылез из машины и слева от себя заметил три столпившихся фигуры, закутанных в покрывала мотеля, они в спешке волочили за собой по снегу большие сумки к задней части машины.
Когда дверь открылась, из нее вышла мама Марча, помахала сыну, потом обернулась и крикнула: «Не забудь позвонить!»
Единственный источник света внутри остался наверху, и теперь он был похож на лампу сигналиста в фильмах про поезда девятнадцатого века. Мама Марча помахала кому-то наверху, затем вышла, хлопнула дверью и поспешила сесть в машину.
Они оба забрались внутрь, спрятавшись от бури, оба хлопнули дверью. Марч спросил:
— Это ты о чем?
— Это была просто беседа.
— Ааа.
Они подождали еще секунд десять, сзади за их сиденьями послышалось бам-бам-бам. Марч сдвинул коробку передач и, сделав большой круг, направился в сторону дороги вниз к подножию горы.
— Думаю, — сказала мама Марча, — я сегодня сделала что-то хорошее.
— Думаю, мы все, — ответил Марч.
— И это тоже, — согласилась его мама.
* * *
Два дня спустя Вивека, миссис Буннион, Ванесса, Вирджиния и Виктория забрались в красный форд эксплорер миссис Буннион и отправились в Нью-Йорк, где в квартире Фрэнка уже и простыл след Рэйчел. В следующем месяце, в январе, они заселили в Турстед пару — если быть точнее, Хьюги, бывшего полицейского, и его жену Хэлен — чтобы они жили наверху и присматривали за домом. В апреле, когда дом открылся для общественности, один из доцентов, милая девушка, которая вызвалась волонтером проводить экскурсии по Турстеду, заметила, что некоторые вещи пропали, но никто никак это не прокомментировал. Некоторые доценты предположили, что Вивека забрала с собой некоторые маленькие вещицы, а почему бы и нет? Ведь компания Турстед время от времени продавала незначительные безделушки, чтобы покрыть расходы, так что, почему и нет? Никто и никогда не заметил никаких признаков взлома или воровства.
Идеальное преступление.