Пятеро мужчин сидели за кухонным столом, пили рецину, курили сигареты Эпоик и разговаривали приглушенными голосами. Пулеметы висели на спинках стульев, темные шторы заслоняли окна, а небольшое пластиковое радио белого цвета издавало звуки сальсы, чтобы заглушить любое подслушивающее устройство, которое, возможно, могли разместить здесь их враги. Недругов в этом неспокойном старом свете было предостаточно, включая шестерых мужчин, которые внезапно ворвались через служебную дверь. Они размахивали пулеметами и на четырех языках приказывали четверке за столом не двигаться, не говорить и вообще никак не реагировать на их неожиданное появление, иначе они умрут как собаки, какими собственно они и являются. Мужчины за столом, испуганные и оцепеневшие, сжимали свои очки и сигареты, бормотали на трех языках, что вошедшие — собаки, на большее их фантазии не хватило.

Прошло несколько секунд и стало очевидно, что стрельба из автомата не стоит первым пунктом на повестке дня и тогда напряжение слегка спало во всех этих телах и лицах. Всех интересовал один вопрос «что же будет дальше». Пока двое из незваных гостей упорно, не безрезультатно пробовали починить дверь, которую прежде выбили, их лидер (известный под именем Грегор) обратился к главарю группы за столом (известному как Марко):

— Мы здесь, чтобы вести с вами, собаки, переговоры.

Марко поморщился, сощурил глаза и оскалил верхние зубы:

— Что за исковерканный язык?

— Я разговариваю с тобой на твоем убогом языке.

— Ну, тогда не нужно. Моим ушам больно слушать такое.

— Не более чем моему рту произносить.

Марко перешел на язык, как он предполагал, родной для оккупантов.

— Я знаю, откуда ты.

Грегор оскалился:

— Что это было, скрип падающего жалюзи на окнах?

Второй сидящий за столом произнес на арабском:

— Возможно, эти собаки из другого помета.

— Не говори так, — возразил Марко. — Даже мы не понимаем это.

Один из мужчин, ремонтирующих дверь, на ужасном немецком произнес:

— Должен же быть язык, которые мы все понимаем.

Здравое решение, подумали те, кто понял, а когда перевели его слова на другие языки, то и остальные поддержали идею. Таким образом, переговоры начались с прений, какой язык выбрать. Точку в споре поставил Грегор, который по-английски произнес:

— Очень хорошо. Мы используем английский.

Почти все из присутствующих группировок расстроились.

— Что, — закричал Марко, — язык империалистов? Никогда! — но сказал он это на английском языке.

— Мы все понимаем этот язык! — заметил Грегор. — И неважно как сильна наша ненависть, английский — это франкский язык.

После небольших прений, в основном, чтобы сохранить «лицо», английский был, наконец, избран языком их общения с формальным условием, что выбор английского языка не содержит в себе политический, этнологический, идеологический или культурный подтекст.

— А теперь, — начал Грегор, — начнем переговоры.

— Переговоры, — спросил Марко, — проходят под дулом пистолета?

Грегор грустно улыбнулся:

— А та вещь, что висит на стуле, — спросил он, — твоя трость?

— Только собакам необходимо оружие.

— Хорошо, — сказал Грегор и выключил радио. — Ваши пушки плюс наши пушки равно ничья. Можем начать.

— Включи радио. Это наша защита от прослушки.

— Не помогает, — ответил Грегор. — Мы подслушивали вас из соседней комнаты с помощью микрофона вот в этом тостере. К тому же, я ненавижу сальсу.

— Ах, замечательно, — сказал недовольный Марко (радио против прослушки было его идеей), а своему соотечественнику напротив: — Встань, Никлос, пускай эта собака сядет.

— Уступить место собаке? — закричал Никлос.

— Когда ведешь переговоры с собакой, — заметил Марко, — ты разрешаешь ей сесть.

— Будь осторожен, Грегор, — предупредил один из захватчиков. — Смотри, куда садишься, собака после себя может оставить блохи.

Двое мастеров-налетчиков, наконец-то закрепили дверь, и подошли к столу. Один из них сказал:

— Ты когда-нибудь замечал, что собака по-английски не производит должного эффекта?

Мужчина за столом добавил:

— Люди с севера холодны. Им не хватает огня в их языках.

Расположившись на месте Никлоса — сам Никлос угрюмо прислонился к холодильнику, сложив руки на груди, его окружали враги — Грегор произнес:

— Мы были в прошлом врагами.

— Кровными врагами.

— Согласен. И станем ими снова в будущем.

— Если Богу будет угодно.

— Но на данный момент наши интересы пересекаются.

— В смысле?

— Нам необходима одна и та же вещь.

— Византийский Огонь!

— Нет. Мы хотим, — поправил Грегор, — найти Византийский Огонь.

— Это одно и то же.

— Нет. Когда мы узнаем, где он, то сможем побороться собственно за его обладание. И тогда наши желания снова разойдутся, и мы опять станем врагами.

— Твои слова да Богу в уши.

— Но пока Византийский Огонь не найден, мы находимся, пускай и беспокойно, на одной стороне.

Волна недовольства прокатилась по комнате. Марко поднял руки так, как будто успокаивал толпу с балкона.

— В его словах есть смысл.

— Ну, конечно.

— Мы все иностранцы на этой безбожной земле, невзирая на связи с эмигрантами.

— Эмигранты, — плюнул Грегор. — Мелкие торговцы, покупающие бассейны в рассрочку.

— Точно. Можно человека заставить слушаться и выполнять приказы, если угрожаешь убить его бабушку на родине, но ты не можешь вынудить его думать как доброволец и раскрыть ему всю испорченность и сластолюбие общества.

— Совершенно верно.

— Чужестранцы на чуждой им земле должны объединить силы, — размышлял Марко.

— Об этом я сейчас и говорю. Мы сделали первый пробный контакт с полицией. (Грегор был одет в черные вельветовые брюки). А вы наладили контакт, с преступным миром Нью-Йорка.

Марко (это его дядя был знаком с хозяином «Бар и Гриль») удивился, но не обрадовался:

— Как ты узнал?

— Ваш тостер подсказал. Суть такова, мы можем поделиться друг с другом нашей ограниченной информацией, и мы готовы к решительным действиям, когда Византийский Огонь найдут и …

— А вор, — добавил Марко.

— Он нам не интересен.

— Но он необходим нам. По религиозным соображениям.

Грегор пожал плечами:

— Тогда мы передадим его вам. Главное то, что объединившись, наши шансы найти рубин значительно возрастут. Как только он найдется, конечно, мы обсудим следующий шаг. Вы согласны?

Марко хмуро посмотрел на своих людей: напряженные, худощавые и мрачные, но не возражающие. Он кивнул:

— Мы согласны, — ответил он и протянул руку.

— Да простят и поймут нас души наших предков, — сказал Грегор и пожал руку своего врага.

Раздался телефонный звонок.

Мужчины уставились друг на друга. Главари отдернули свои руки.

— Кто знает, что вы здесь? — прошипел Грегор.

— Никто. А как насчет вас?

— Никто.

Поднявшись на ноги, Марко произнес:

— Я разберусь с этим, — и он подошел к стене с телефоном, снял трубку и ответил: — Алло?

Все наблюдали, как лицо его мрачнело, как небо перед летней грозой, а после краснело (моряки остерегаются такой бури) и слегка смутилось.

— Одну минуту, — сказал он в трубку и повернулся к остальным: — Это болгары. Они подслушивают нас из подвала и тоже согласны. Они хотят подняться и присоединиться к нам.