33

У Фионы было свое окно. У нее было свое окно справа от ее античного стола на верхнем этаже двухэтажной квартиры Ливии Нортвуд Уилер на Пятой авеню, и ей никогда не надоедало смотреть в окно, вниз на Центральный Парк, даже когда шел снег, как это было, например, сейчас. Это был не суровый снегопад как в январе или феврале, от которого весь мир покрывался белой коркой, это был легкий мартовский снежок, который был знамением того, что это конец зимы, он покрывал старые насыпи снега, которые скопились на деревьях и тихонько постукивал по каменной стене, которая отделяла парк от Пятой авеню.

Работа в качестве личного ассистента Ливии Нортвуд Уилер был очень интересной и разнообразной, однако при этом было свободное время, чтобы разглядывать происходящее в окно, представляя, как поменяется картинка весной, а затем и летом. Когда она не смотрела в окно, у нее было достаточно работы над делами миссис Уилер, которых всегда было много, они были разными и, как правило, не согласованы между собой.

Миссис Уи (она предпочитала, чтобы работники ее называли так), например, была во главе многих организаций в городе, в том числе была директором невероятного количества массивных корпораций. Кроме того, она выступала истцом во многих судебных процессах, в которые были вовлечены и другие ее родственники. Например, в данный момент у нее шли суды с автоконцернами, производителями аспирина, телесетями, универмагами, авиакомпаниями, юридическими фирмами, которые недавно представляли ее интересы, кроме того в этом списке еще значились и бывшие работники, в том числе и два бывших личных ассистента.

И во всех этих делах миссис Уи была очень не организована, и не было какой-то методики, по которой можно было бы определить, где и что сейчас происходит, кому она должна, кто должен ей, где и когда будет проходить следующая встреча. И поэтому она очень нуждалась в личном ассистенте.

Фиона идеально подходила для этой работы. Она была спокойной, не размахивала топором налево и направо, и у нее была от природы любовь к мелочам. Особенно эти качества были хороши, учитывая насыщенную деловую жизнь миссис Уи, потому как часто дела подразумевали обман и махинации, в частности истории для судебных процессов и распрей, а также дел миссис Уи с ее богатыми подружками. И чтоб уж совсем у Фионы не было времени скучать, миссис Уи начала писать автобиографию!

Вся история в оригинале. Миссис Уи вспоминала все, что ей довелось пережить, каждое оскорбление, каждую встречу, каждый поединок, в котором противник оказывался сильнее, хитрее и ненадежнее, чем она сама. Она записывала все эти туманные воспоминания со вспышками гнева на диктофон, а Люси Либолд, нынешний секретарь миссис Уи, должна была напечатать это все на бумаге.

Задача Фионы в этом всем заключалась в том, чтобы установить хронологию событий, потому как миссис Уи записывала их как ей взбредет в голову, и ей было все абсолютно равно, что было записано и как. Восстановить события в хронологическом порядке, основываясь лишь на то, что уже напечатано,– это, конечно, невозможно, но именно при такой невозможности всегда складывается самая интересная история.

Фиона до сих пор поражалась тому факту, что спустя три месяца она все еще счастлива. День, когда ее уволил мистер Тумбрил, был пугающим, но в то же время обозначился чувством свободы, хотя это было довольно рискованно, потому как в будущем не было видно стабильного будущего. Брайану ей пришлось рассказать (он ответил ей шоколадным пудингом на обед), но больше она никому не рассказывала, даже своему деду, до следующей недели, когда он позвонил ей после получения списка наследников семьи Нортвуд, который она отправила ему письмом по пути к выходу из здания Файнберга. И тогда ей пришлось признаться, она даже расплакалась, и он вдруг решил, что это он во всем виноват, и ей тогда пришлось насильно себя растормошить, чтобы он почувствовал себя хоть немного лучше.

А ведь он точно так же повлиял и на то, что она получила эту работу. В конце этого долгого и ужасного пути в Файнберге миссис Уи сказала ей: «Позвони мне», но Фиона поначалу даже не думала звонить, пока не поговорила с дедом, который ей сказал: «Всегда делай следующий шаг, это правило всей планеты».

И она сделала этот шаг, и увидела, что этот звонок был актом раскаяния женщины, которая вовсе не привыкла раскаиваться. Она не подумала хорошо перед тем, как выставить бедную девочку Фиону Хэмлоу в не лучшем свете перед Джэем Тумбрилом, и в итоге оказалось – вот уж удивительно!– что девочка не виновата! Да еще и жертва! Жертва обоих: и миссис Уи, и Джэя Тумбрила.

И вот она тут, и если бы только мистер Тумбрил знал, кто сейчас отвечает на звонки миссис Уи, в частности передает ей те сообщения, которые он оставляет, но он, конечно же, не имеет ни малейшего понятия. А она тоже вида не подает.

Дзынь-дзынь.

И это было не офисный телефон. На столе у Фионы было три телефона, и каждого был свой звонок – блип-блип для внешних звонков, бззззорк для звонков внутри дома, и дзынь-дзынь для приватной линии с миссис Уи, офис которой находился в другом конце коридора. И так:

– Доброе утро, миссис Уи. На улице все еще идет снег.

– Спасибо, моя дорогая, но для подобной информации я включаю канал погоды. Зайди ко мне и захвати с собой блокнот.

– Да, мэм.

Фиона вышла из офиса, который она делила с Люси Либолд, прошла по коридору, где в конце был лифт, а в этом конце было окно, которое выходило на тот же парк, что и ее окно, и вошла в офис миссис Уи, где окна вроде выходили на тот же парк, но тут почему-то было больше света, больше воздуха, и было видно больше парка, миссис Уи сидела за своим еще более эксцентричным столом, она кивнула ей, словно пчелиная матка, когда Фиона вошла.

– Доброе утро, дорогая.

– Доброе утро, миссис Уи.

– Закрой дверь, дорогая, и присаживайся на диван вот тут. Ты взяла с собой блокнот, это хорошо.

Диванчик рядом со столом миссис Уи был гораздо менее удобным, чем казался на первый взгляд. Фиона села на него и стала ждать.

Миссис Уи сегодня казалась более задумчивой, чем обычно. Она слегка нахмурилась, посмотрела на свои пальцы, которые задумчиво рисовали странные фигуры на столе.

– Насколько я помню,– начала она,– помимо юридического образования у тебя еще и большой интерес к истории.

– Ваша память не перестает удивлять, миссис Уи.

– Естественно. Но сейчас я бы хотела, чтобы ты подумала о другой истории.

– Да, мэм?

– Помнишь наш разговор – даже две беседы, вроде – по поводу Чикагского шахматного набора?

О, боже. Фиона боялась даже упоминать шахматный набор, но в то же время она очень хотела помочь своему деду – даже если он считает, что он сдался – и она продолжает свои попытки. Она даже – когда они вместе смотрели фотографии фигур на компьютере миссис Уи – смогла раскрыть тайну несоответствия в весе фигур.

Но это было уже давно. Она оставила все попытки, когда поняла, что никуда не продвигается и, скорее всего, даже подвергает себя риску. Но тут миссис Уи сама подняла эту тему: хорошо это или плохо? Сердце ушло в пятки, но Фиона не подала вида:

– О, да, мэм. Очень красивый шахматный набор.

– Ты заметила, что одна из фигур не соответствует по весу.

– О, да, я помню.

– Ты очень внимательна,– сказала миссис Уи и, как бы соглашаясь сама с собой, кивнула. – Этот вопрос долго меня беспокоил после нашего обсуждения, и скоро я поняла, что за всем этим шахматным набором скрывается гораздо большая загадка, чем просто несоответствующая по весу ладья.

Фиону начинала пробивать дрожь:

– О, правда?

– Откуда этот шахматный набор?– задала вопрос миссис Уи, бросив на Фиону суровый взгляд.

– Кто его сделал? Где? В каком веке? Вдруг он просто появляется, никакой истории, он просто появился в стеклянном ящике в лобби компании моего отца, агентству по недвижимости «Золотая ладья», когда они переехали в здание Каслвуд Билдинг в 1948 году. А где он был до 1948? Как мой отец его нашел, и где? А теперь, когда мы знаем, что одна фигура легче остальных, и эта фигура ладья, я стала задаваться вопросом, откуда мой отец взял название своей компании?

– В смысле, «Золотая ладья»?

– Именно.

Прекрасная справляясь с вопросами миссис Уи до этого, она решила в этот раз ответить иначе, хотя прекрасно понимала, что лучше этого делать не стоит:

– Я полагаю, что он мог оставить фигуру где-нибудь прежде, чем он перенес набор в новое здание.

– Но где-нибудь – это где?– не поняла миссис Уи. – И как долго она у него была? И кто владел ей до него?– миссис Уи качала головой. – Видишь ли, Фиона, чем больше изучаешь вопрос шахматного набора, тем больше появляется загадок.

– Да, мэм.

– История и загадки,– подытожила миссис Уи. – Эти слова всегда рядом друг с другом. Фиона, я хочу, чтобы ты занялась историей и загадками чикагского шахматного набора.

«Мне предлагают работу,– подумала Фиона,– которую мне нужно завалить специально. Я и есть главная загадка набора, миссис Уи, я и есть и история и загадка, моя семья и я, и вы никогда об этом не узнаете»

А миссис Уи тем временем продолжала:

– Я не имею ввиду, что ты должна посвятить этому вопросу всю свою жизнь, но ты должна хотя бы чуть-чуть времени уделять этому каждый день. Что это за шахматный набор и откуда он взялся.

– Да, мэм. И тут Фионе в голову пришла мысль, которая могла в итоге обернуться чем-то полезным, полезным для ее деда, для мистера Эппика, для мистера Дортмундера.

– Вы думаете, мне стоит увидеть шахматный набор своими глазами?– спросила она.

Миссис Уи это явно не понравилось.

– Какой смысл в том, чтобы воочию пялиться на что-то? Мы прекрасно знаем и так, как он выглядит, Фиона.

– Да, конечно,– согласилась Фиона.

– Если бы снизу была приклеена наклейка «Сделано в Китае», кто-нибудь бы уже давно это заметил.

– Да, мэм.

– Если вдруг понадобится экспертиза, думаю, мы легко сможем это организовать. Ну а пока, Фиона, твоя задача – сконцентрироваться на другом. Какова история шахматного набора? В чем его загадка?

– Я этим займусь,– пообещала Фиона.

 

34

В одно ветреное мартовское воскресенье Дортмундер и Келп топали обратно по заснеженной крыше, возвращаясь по своим же следам к дальнему пожарному выходу. Они были одеты в черные куртки с капюшонами, натянутыми на головы, черные шерстяные штаны, черные кожаные перчатки, черные ботинки, но ветер все равно каким-то образом пробирался через одежду. Пластиковые рюкзаки, которые они несли, тоже были черными, но они пока что были пустыми, ровно как и когда они только пришли, но пока что они планировали оставить все так как есть, по крайней мере, на сегодня.

Это Келп нашел клиента, который сделал запрос на видео игры, и Келп пообещал, что обложит его видео играми, как конфетами на сладком столе, тем более, что этот самый клиент рассказал им все, что им нужно было знать для того, чтобы попасть в магазин. Все, да вот только он забыл упомянуть двух питбулей, которые скалились внизу в свете прожекторов.

Поначалу Келп подумал, что это голограммы:

– Здесь ведь видео игры продаются, почему нет?

– Можешь попробовать спуститься и проверить лично,– предложил Дортмундер. Пока питбули скалились в не самой дружелюбной улыбке, но, тем не менее, никак не могли забраться наверх по стальным ступенькам, а Дортмундер и Келп тем временем аккуратно закрыли за собой дверь люка и вернулись ни с чем. Дни как этот могли бы считаться расхолаживающими.

И тут вдруг холодный воздух взорвали звуки Девятой симфонии Бетховена. Дортмундер упал на крышу в ужасе вглядываясь в пространство вокруг, пытаясь рассмотреть приближающийся оркестр. И тут он увидел, как Келп полез в карман штанов, бормоча себе под нос:

– Ой, извини, извини.

– Извини?

– Новая мелодия на звонке,– пояснил Келп, а мелодия без остановки начала повторяться.

– Мелодия.

– Обычно,– спокойно ответил Келп, наконец достав телефон из кармана,– он у меня на вибро.

– Ничего не хочу об этом знать,– отмахнулся Дортмундер.

Келп раскрыл телефон, поднес трубку в уху и сказал:

– Слушаю?

Дортмундер отвернулся и начал отряхивать с одежды грязный снег, пытаясь сориентироваться в пространстве.

– Да, подождите минуту,– сказал Келп,– затем протянул трубку Дортмундеру с очень странным выражением лица и сказал:

– Это тебя.

Дортмундер не верил своим ушам.

– Меня? В каком смысле? Меня не спрашивают по телефону, когда я на крыше!

– Он не знает, где ты сейчас,– ответил Келп. – Это Эппик. Но, это тебя.

Эппик. Дортмундер уже как три месяца не думал об этом парне, и уже был готов никогда о нем и не вспоминать, и тут на тебе, он ждет ответа по телефону, пока тот на крыше, где везде снег, и ему нужно ответить Джонни Эппику, агенту по найму.

Ну и ладно. Он взял телефон:

– Мда?

– У тебя нет мобильного.

– Нет, благодаря таким как вы.

– Очень мило,– с сарказмом поблагодарил Эппик. Тебя не было дома, автоответчика у тебя тоже нет, насколько я понимаю, у тебя нет даже внутренней санитарно-технической системы. Я собирался передать сообщение через твоего друга, но оказывается ты рядом.

– У меня есть внутренняя санитарно-техническая система.

– Рад слышать. Вернулся мистер Хэмлоу.

– Нееееет. Не хочу, чтобы он возвращался.

– Но новости хорошие,– сразу предупредил Эппик. – Видимо внучка все-таки как-то разрулила ситуацию. Деталей пока не знаю. Мистер Хэмлоу хочет рассказать нам двоим.

Дортмундер уже было собирался ответить отрицательно, потому как для него не было большой выгоды от работы в компании Хэмлоу и Эппика, кроме того у Эппика больше не было тех самых компрометирующих фотографий. Но потом он подумал о питбулях, которые злостно поглядывали на него снизу вверх, и все зря, потому что это путешествие закончилось нулевым результатом, и тут он решил, что другие пути могут быть еще хуже того, что ведет обратно к мистеру Хэмлоу, потому что он хотя бы не кусается.

Но нужно было обозначить условия.

– Больше я на такси разъезжать не буду.

– Понимаю, Джон,– удивительно спокойно отреагировал Эппик. – Сделаем вот как. Ты мне скажешь, где ты сейчас, и я тебя заберу.

Дортмундер покачал головой. Бывают дни, когда выиграть просто не судьба.

– Я поеду на такси,– сказал он.

Дортмундер как и раньше вошел в лобби здания на Риверсайд Драйв, а Эппик как и раньше поднялся с кресла из рога носорога и кинул чью-то «Нью-Йорк Пост» на него. Швейцар в зеленой форме поприветствовал Дортмундера как старого знакомого:

– Второй джентльмен…

– Я помню, как он выглядит.

Эппик подошел к нему с серьезным выражением лица, протянул руку, как будто хотел поздороваться рукопожатием, что как-то даже смутило Дортмундера, но оказалось, что он просто хотел взять Дортмундера за локоть.

– Нужно тебе кое-что сказать, Джон, прежде, чем мы поднимемся,– сказал он.

– Конечно.

Они прошли в дальний конец лобби, где и на полу, и на стенах были восточные ковры.

– Мой принцип: прошлое – это прошлое.

– Это здорово,– кивнул Дортмундер.

– К счастью,– продолжил Эппик,– моя страховка практически все покрыла.

– Это здорово.

– И для меня это было хорошим уроком, теперь я знаю, где стоит обратить внимание на улучшение системы безопасности.

– Это здорово.

Эппик приблизился к лицу Дортмундера, все еще держа его за локоть, хоть уже и не так сильно.

– Ты ведь понимаешь, о чем я.

– Нет.

– Ну и ладно,– сказал Эппик и, наконец, отпустил его локоть и хлопнул его по плечу, вроде дружелюбно, хотя и с некой долей враждебности. – Давай теперь поднимемся к мистеру Хэмлоу и послушаем его хорошие новости.

В лифте их ждал новый служащий в зеленой форме, который нажимал кнопки. Дортмундер кивнул ему.

– Как оно?

– Сэр.

– А второй парень пошел учиться на пилота?

– Не знаю, сэр. Я здесь новенький.

– Ты быстро научишься,– уверил его Дортмундер.

Швейцар приблизился к новичку, чтобы сказать:

– В пентхаус.

– Да, сэр.

Они поднялись в пентхаус, там их уже ждал как всегда в своем кресле мистер Хэмлоу, о котором лучшее, что можно было сказать,– это то, что он не изменился. По крайней мере, не стал выглядеть хуже.

– Добро пожаловать,– поздоровался мистер Хэмлоу и кивнул, что выглядело довольно странно, потому как казалось, что голова может отвалиться от медицинского мяча в любой момент. А нога все так же плясала.

– Рад снова вас видеть,– сказал Эппик, Дортмундер лишь кивнул в знак приветствия, решив, что путь лучше Эппик говорит за них двоих.

– Ну, тогда проходите.

Видимо, теперь опять все были друзьями, потому что инвалидное кресло снова развернулось, открывая им обзор и два кресла чуть дальше. Когда все уселись, мистер Хэмлоу сказал:

– Могу я вам двоим что-то предложить выпить?

А вот это уже было что-то новенькое, так сказать, новый уровень общения, который до этого не встречался. Дортмундер хотел было попросить немножко бурбона, но Эппик решил за них двоих:

– О, нет, спасибо, мистер Хэмлоу. Я так понимаю, что у Фионы теперь все хорошо, не так ли?

– Даже очень хорошо. Похоже, что это лицо сияло гордостью деда. – Похоже, что та самая миссис Ливия Нортвуд Уилер,– начал объяснять он,– человек, к которому Фиона приблизилась, когда этого делать было нельзя, обвинила саму себя в том, что Фиону уволили, и чтобы как-то загладить свою вину, наняла ее в качестве своего личного помощника.

– Да ладно! – Эппику эти новости явно нравились.

Мистер Хэмлоу хихикнул, ну или издал какой-то похожий звук.

– И ей даже платят теперь больше,– добавил он. – Не сильно больше, но все же.

– Это здорово, мистер Хэмлоу.

– Но это только начало,– предупредил мистер Хэмлоу. – И несмотря на то, что я уверил Фиону, что мне больше неинтересен шахматный набор, что и было правдой, она подумала, что сейчас она в таком положении, что могла бы помочь нам добраться до шахмат.

– Это было бы неплохо,– сказал Эппик.

– Да, точно. Чтобы не рисковать своей карьерой снова, Фиона теперь действовала очень медленно и аккуратно, взращивая медленно, но верно в голове миссис Уилер идею, что с шахматным набором явно что-то не так.

– И как это ей удалось, мистер Хэмлоу?– поинтересовался Эппик.

– Две ладьи отличаются по весу,– напомнил мистер Хэмлоу. – Плюс отсутствие какой-либо информации о том, откуда этот набор появился у Альфреда Нортвуда. У Нортвуда семьи не было, не было денег, никакой четкой предыстории, никакой информации, полезной и нужной миссис Уилер. Например, откуда взялся столь ценный объект?

Эппик с восхищением спросил:

– Фиона ведь убедительно изложила свою точку зрения?

– Она воспользовалась, я так полагаю,– сказал мистер Хэмлоу,– естественной паранойей миссис Уилер, данной ей от природы. Но в общем, да, ее убедили, что есть в этом всем что-то подозрительное, в шахматном наборе, и она дала задание Фионе, чтобы та установила степень порядочности шахматного набора.

Эппик с иронией хмыкнул.

– Тяжело будет жить с такой-то «порядочностью»,– выдал он.

– Даже не сомневаюсь,– продолжил мистер Хэмлоу,– что хороший исследователь уже давно бы выследил путешествие шахматного набора до самого его прибытия с сержантом Нортвудом на поезде в Чикаго в 1921. Он не заявлял об этом наборе, не выставлял на публику на протяжении целых двадцати семи лет, пока не почувствовал себя в безопасности, пока не стал более уважаемым человеком…

– То есть богатым,– предположил Эппик.

– И это тоже,– мистер Хэмлоу снова попытался кивнуть. – Скажем так, он достаточно окреп, чтобы оставить набор напоказ всей публике прямо в лобби своего агентства. Заявил, так сказать, без слов о том, что Нортвудам повезло иметь в своих руках игрушку царей.

– А как насчет того….. где этот набор был раньше?– спросил Эппик. До 1921? До того, как он привез его на поезде в Чикаго?

– Да, он приехал в 1921. Некоторые части тела мистера Хэмлоу вжались в инвалидное кресло, некоторые – дрожали, танцевали, и, возможно, даже он умудрился пожать плечами. – А до этого,– сказал он,– нет никакой информации. Только мы втроем в этой комнате знаем предыдущего владельца, которым был царь Николай II, но даже в этом случае данные по поводу настоящего владельца довольно-таки смутные, поскольку Николай так и не получил этот подарок. Мы также не можем сказать, кто собирался сделать этот подарок и с какими намерениями.

– Наверное это хорошо,– предположил Эппик.

– Возможно,– мистер Хэмлоу снова кивнул и продолжил,– единственное, что мы знаем наверняка,– это то, что шахматный набор попал в Мурманск в 1917, как раз в то время, когда началась первая мировая война и Русская революция. Набор не мог быть перемещен дальше, потому что все территории между Мурманском и Санкт-Петербургом были в разгаре битвы, и поэтому все бумаги, связанные с этими шахматами, все, что могло указывать на того, кто послал этот подарок, все исчезло на полях битвы. В 1918 году Николай и вся его семья были убиты Большевиками, и таким образом вопрос будущего владельца шахмат стал открытым, если он вообще когда-то поднимался. Конечно же, Большевики не могли стать наследниками этой ценности.

– Потому что сами же и совершили преступление,– снова предположил Эппик.

– Вот именно. В 1920, когда американский взвод обнаружил на складе боеприпасов в Мурманске эти шахматы, кто мог тогда быть их владельцем? Если тогда и могли быть какие-то военные трофеи, то шахматный набор можно было засчитать за трофей. И таким образом, если можно было бы говорить о потенциальных владельцах этого набора, то это были те десять человек из взвода и их потомки, в том числе я и моя внучка.

– И Ливия Нортвуд как ее там,– напомнил Дортмундер. – В общем, и она тоже.

– Да, конечно,– согласился мистер Хэмлоу. – Не все имущество миссис Уилер получено нечестным путем, всего лишь процентов девяносто.

Эппик снова издал этот странный звук, похожий на смех.

– Тогда оставим им пару пешек,– сказал он.

– Занятно,– ответил мистер Хэмлоу,– но нет.

Тут вмешался Дортмундер:

– А как ваша внучка собирается откопать ответ на вопрос, откуда взялся этот набор, если она уже знает ответ, но не может его никому рассказать?

– Видишь ли,– сказал мистер Хэмлоу в таком тоне, как будто Дортмундер ткнул пальцем в очень позитивную и очень стратегическую точку,– в этом-то и есть вся прелесть, Джон. Поскольку она уже знает ответ, она знает, как его избежать. Она знает, как сделать так, чтобы направить Ливию Нортвуд Уилер с помощью подсказок и доказательств в другое русло.

– В какое другое русло?– не понял Дортмундер.

– Абсолютно неважно в какое,– ответил мистер Хэмлоу,– главное, чтобы в конце концов миссис Уилер попросила вынести шахматный набор из хранилища…

– То есть вы хотите сказать… – начал понимать Дортмундер.

– … чтобы его проверили эксперты.

– Мистер Хэмлоу,– сказал Эппик,– это отличные новости.

– Да, отличные. Неужто это улыбка показалась на лице этой медузы?– Хотел, чтобы вы оба знали, что ситуация улучшается,– сказал он,– потому что я хочу, чтобы вы оба могли заняться делом, когда придет время. И все же позвольте мне напомнить вам главные правила.

– Держаться подальше от вашей дочки,– тут же вспомнил Эппик.

– Именно так. В прошлый раз она справилась, но на этот раз я не хочу, чтобы с ней это повторилось.

– Нас это устраивает,– ответил Дортмундер.

– Пока что,– подытожил мистер Хэмлоу,– Фиона работает сама по себе, будет пытаться раскопать поглубже. Все, что ей удастся узнать, она передаст мне, я передам это тебе, Джонни, а ты передашь это Джону.

– Конечно, сэр,– подтвердил Эппик.

Глаза-бусинки, поблескивающие из узких щелочек, сфокусировались на Дортмундере.

– А тебе это понятно, Джон?

– У меня нет большой необходимости болтать с внучками,– ответил Дортмундер. – Когда эта штуковина покинет пределы хранилища, просто дайте мне знать. Больше мне ничего не нужно.

– Мы здесь сугубо ради общего дела,– уверил мистер Хэмлоу Эппик,– и все время об этом помним. Так ведь, Джон?

– Согласен,– кивнул Дортмундер. Он задумался о том, может стоит поднять вопрос о том, чтобы на этот раз мистер Хэмлоу платил ему напрямую, но, посмотрев на Эппика, решил не тратить свои силы. Он и так знал, каков будет ответ.

– Тогда, джентльмены,– резюмировал мистер Хэмлоу и, кажется, где-то там промелькнуло что-то похожее на улыбку. – Похоже, игра снова началась.

 

35

Жак Перли был единственным частным детективом, которого знал Джей Тумбрил, или по крайней мере, был наслышан о нем. Это был специалист в области украденных произведений искусства, которые кочуют от воров до новых владельцев, музеев, страховых агентов и так далее, кроме того Перли был человеком культурным и образованным, в некоторых кругах его даже звали «частный глаз».

Тумбрил знал Перли уже несколько лет, поскольку фирма Файнберга неоднократно обращалась к нему, когда у клиентов пропадали произведения искусства. И хоть Фиону Хэмлоу нельзя было назвать ни «украденной», ни «произведением искусства», Джей Тумбрил подумывал о том, чтобы обратиться к Жаку Перли, когда станут появляться вопросы.

Они встретились в понедельник пообедать в ресторанчике под названием «Три Мафиози», что на Парк Авеню: тихое, уютное местечко, в белых, зеленых и золотых тонах, и в эту пору года усыпанное гроздьями розовых цветов. Первым приехал Перли, как будто так и было запланировано, и, когда Тони, администратор ресторана, проводил Джея к столику, он поднялся с улыбкой и протянул руку. При всей своей внешности, напоминающей корнуэлльскую фаршированную курицу, он умудрился сохранить парижский акцент. Бывший студент отделения гуманитарных наук, несостоявшийся художник, который смотрел на мир с некой долей пессимизма, как богатый неженатый дядя, который ничего не ожидает и принимает абсолютно все.

– Рад тебя видеть, Жак,– поприветствовал его Джей, отпуская руку Перли, Тони их усадил, Анджело принес меню, Ква Хонг Йо принес роллы, масло и воду.

– Сколько воды утекло.

– Да, точно. Как дела?

– А у тебя?

Меню были изучены, еда и вино заказаны, и тут Джей наклонился поближе, зависнув над тарелкой для сервировки, сложил ладони, касаясь кончиками пальцев, после чего откинулся на спинку стула, а Ква Хонг Йо убрал лишние тарелки. После он снова наклонился вперед, снова скрестил руки и опустил подбородок на скрещенные руки, как будто мячик для гольфа положили на подставку, и сказал:

– В полной конфиденциальности.

– Конечно.

– И так. Как же мне начать?

Перли знал, что в таких случаях советы лучше не давать, так что минуту спустя Джэй заговорил сам:

– Один из наших клиентов, очень ценный клиент, отношения с которым мы уже поддерживаем не один год,– очень богатая женщина.

– Конечно.

– Ее представили, не я, молодой девушке, младшему юристу в нашей фирме.

Джэй взял ролл, крутил его в руках и разглядывал, как будто искал секретную дверь.

– Эта молодая особа воспользовалась источниками вне ее доступа, чтобы встретиться с этим клиентом,– сказал он роллу. – А это против правил компании.

Он бросил на Перли быстрый взгляд и добавил:

– И против правил большинства компаний.

– Могу понять такие меры предосторожности,– согласился Перли.

Джэй положил свой ролл на тарелку для хлеба, как будто разочаровался в нем.

– К сожалению,– сказал он,– я в тот момент слегка погорячился. Точнее быть, я уволил эту особу прямо на глазах клиента.

– Который ей, конечно же, посочувствовал,– предположил Перли.

– Хуже,– вздохнул Джэй. – Она наняла эту молодую особу в качестве своего личного клиента.

– О, боже.

– Именно.

Перли обдумал сказанное.

– Слабый пол,– предположил он.

– Возможно,– согласился Джэй. – В любом случае, это своенравный пол.

– Если уж говорим о противоположном поле,– сказал Перли, быстро проглотив свой ролл,– может есть шанс….?

– Что? Нет, нет! Даже обсуждать это не буду!

К счастью, в этот момент принесли суп, и когда они вернулись к разговору, он уже приобрел другое направление.

– Эта молодая особа,– сказал Джэй. – Ее настойчивая манера добраться до клиента меня насторожила. Какой у нее мог быть мотив?

– Чтобы этот клиент ее нанял?

– Не думаю, по крайней мере это не первостепенная причина. Джэй покачал головой. – Не думаю, что она могла бы рассчитать такой ход событий, нет, никогда.

– Тогда что у нее было на уме?

– В этом-то и вопрос,– задумчиво протянул Джэй, уставившись на Перли. – Эту загадку и предстоит разгадать.

– Эта загадка и собрала нас сегодня здесь за обедом.

– Вот именно. Каков был скрытый мотив у этой девушки? А вдруг это представляет какой-то риск для моего клиента?

– Да, конечно. Как давно это произошло?

– Я уволил девушку в декабре.

– Ах. Не самое удачное время, Рождество ведь.

– Но это к делу не относится.

– Нет, конечно, нет,– Перли улыбнулся. – Забавно,– сказал он.

– Это произошло, когда я узнал по факту,– сказал Джэй, как будто защищаясь и в то же время прячась в свое убежище. – Я уже сказал, что вспылил в тот момент.

– И что же произошло за эти три месяца?

Она – в смысле, эта девушка – обустроилась в квартире моего клиента – она не живет там, просто работает, живет где-то в другом месте – и каждый раз, когда я звоню своей клиентке, чтобы оставить личное сообщение, я слышу ее голос, и от этого мне становится жутко не по себе, потому что меня обуревают подозрения.

– Да.

– В конце концов,– подытожил Джэй,– я решил проверить свою интуицию, чтобы убедиться, что нет реальной… проблемы.

Перли кивнул. Он тайком осмотрелся и сказал:

– Все, что мне нужно от тебя, Джэй,– это внимание и участие. Но на данный момент у тебя нет никаких конкретных страхов или сомнений по поводу этой молодой особы.

– Я ничего о ней не знаю,– застонал Джэй. Она как и все заполняла простые формы, делала простые тесты. Но я, на всякий случай, принес копии с собой.

– Хорошо.

Она получила приличное образование, родом из приличной семьи и, как я понял, никаких предпосылок для общения с моим клиентом до этого не было. Но она больше ни с кем так себя не вела, только с этой клиенткой.

– Где есть действие, обязательно есть мотив,– ответил Перли. – Какой у нее мог быть мотив? И, судя по всему, именно это ты и хочешь, чтобы я выяснил.

– Да.

Перли кивнул.

– Как будут оплачиваться мои услуги?

– На мое имя, через фирму,– ответил Джэй. – Я переведу это на счет моего клиента.

– В конце концов, мы ведь действуем в ее интересах,– согласился Перли. – Даже если я и не найду ничего… предосудительного.

– Что бы ты не нашел,– ответил Джэй,– если это будет отвечать на мои вопросы, я буду доволен. А значит будет доволен и клиент.

– Ну естественно.

Из своего гладкого темного пиджака Перли достал тонкий черный блокнот, в котором лежала его золотая ручка. Доставая ручку, он сказал:

– Мне нужны имена и адреса, а также любые детали, которые касаются этих двух дам.

– Конечно.

Видя, как Джэй колеблется, Перли наклонился вперед, улыбнулся и сказал:

– Конфиденциальность, Джэй. Это считается моим главным достоинством.

 

36

Чего Брайану не хватало, так это вечеров в одиночестве. В то время было весело приходить домой с кабельной станции в шесть, включить музыку, поковыряться в своих кулинарных книгах, приготовить не спеша ужин и знать, что примерно часам к десяти вечера ему позвонят со словами: «Уже еду». Он включал конфорки на плите, подготавливал бутылку вина, доставал бокалы и ждал, когда она зайдет в квартиру.

Когда Фиону уволили из Файнберга, это, конечно же, было плохо для нее, но было гораздо хуже для него, потому что она эту проблему пережила, а ему предстоит мучиться все время. У него больше никогда не будет свободных вечеров, никогда. Или того чувства свободы, которое у него было, во всех смыслах.

Потому как неупорядоченные рабочие часы на ее прошлой работе упорядочивали его жизнь. В рисовании и кулинарии его привлекало, в первую очередь, искусство, а не техника. Он умел готовить, но ничего не знал о выпечке, потому что выпечка – это химия: добавить один крошечный неправильный ингредиент, и все насмарку. То же самое и с рисованием. Он не мог нарисовать конкретное лицо или конкретное здание, но он мог обрисовать образ; в этом и заключается искусство.

В искусстве ему нравилось то, что в нем нет правил. И ему нравилось жить без правил. А теперь то, как складывались его утро и вечер, было очень похоже на то, что называется правилами, а все потому, что Фиона теперь работала по дурацкому графику, и до него только сейчас начало это доходить. Но, конечно же, он никогда не скажет ей, что ее увольнение отобрало у него одно из самых больших удовольствий в его жизни.

Да, и кроме того, он был счастлив за нее. Теперь у нее была работа получше, что означало не только лучше в финансовом плане или в плане графика, но и в плане того, что теперь ей было, что рассказать интересного за ужином, потому как миссис Уилер казалась очень занимательной особой. Иногда у него возникало дикое желание создать ее анимационный образ и продать его студии, а может быть даже на какой-нибудь канал, который раскрутит его дальше в мультипликации. Он был творческим человеком, однако не в этом русле, о чем он очень жалел.

Теперь, когда у них было куча свободного времени по вечерам, чтобы проводить его вместе, появился вопрос, что делать в промежутке между тем, когда пришел домой и сел за стол ужинать, что обычно бывало только часа два-три спустя. Большую часть времени Фиона рассказывала о причудах миссис Уи, пока он готовил ужин, а оставшуюся часть вечера они проводили за играми: скрэббл, нарды, криббидж.

И, тем не менее, основной тема обсуждения всегда была Ливия Нортвуд Уилер, которая была настолько богата, что только от рассказов о ее состоянии у Брайана сводило челюсть. Она была, кроме того, такой же заносчивой и наглой, как любой мультипликационный персонаж, которого можно было только придумать. Брайану очень хотелось познакомиться с ней. Ему очень хотелось благоразумно посмеяться над ее гримасами, и время от времени было бы неплохо видеть какую-то часть ее денег в своем кармане. Если бы только ему удалось организовать встречу с ней, остальное было бы гораздо легче. Если бы только организовать эту встречу.

День за днем, он потихоньку сдвигал дело с мертвой точки, закидывая удочки по поводу невероятной миссис Уи. Почему бы не пригласить ее на ужин?– А знаешь, я ведь не такой уж и плохой повар.

– Ты чудесный повар, и ты прекрасно об этом знаешь. Как это говорится? «Не от мира сего». Но мы не можем пригласить ее сюда, Брайан.

– Почему нет? А вдруг ей понравятся трущобы.

– Миссис Уи? Очень сомневаюсь.

Если бы сейчас было лето, или, по крайней мере, просто соответствующая погода, он бы предложил пикник, например, в Риверсайд Парк, да или даже хоть на крыше этого здания, откуда открывался отличный вид, а ведь некоторые использовали эту возможность, чтобы организовать пикник или небольшую вечеринку, правда фрисби запретили после нескольких несчастных случаев.

Но сейчас, в этот мартовский понедельник, у него была такая возможность, или, по крайней мере, он думал, что была. Целый день он работал на студии, и именно там ему пришла в голову идея, и ему не терпелось прийти домой, и чтобы Фиона пришла домой, чтобы он смог опробовать свою идею на ней. Может в этот раз все получится. Но ему следует чуть поостыть, не вываливать всю идею сразу, иначе можно получить обратный эффект.

Поэтому этим вечером, несмотря на то, что они оба пришли домой еще до шести, и на данный момент играли в криббидж, половина игры уже сыграна, но, тем не менее, он подождал, пока они доиграют – она выиграла – и только тогда он завел разговор.

– Угадай, что произойдет на выходных,– загадочно начал он.

Она скептически подняла одну бровь. Во всем мире было известно, что в марте не бывает ничего интересного на выходных. Только если наступает День Святого Патрика, который попадает на любой день, приближенный к выходным, если только не попадал на среду, но все прекрасно знали, что сейчас не тот случай.

– Произойдет?– переспросила она.

– На студии будет Мартовская Сумасшедшая вечеринка,– выпалил он и улыбнулся во все тридцать два.

Бывали исключения, когда на выходных даже в марте бывало что-то интересное, хотя это было не в Нью-Йорке, и даже не то, чтобы рядом. Это как раз был период весенних каникул, когда абитуриенты со всей Америки приезжали во Флориду на необязательные семинары.

Для студии ГРОДИ, где работал Брайан, весенние каникулы значили много, потому что школьники были их целевой аудиторией. Однажды Фиона спросила у него: «Кто смотрит работы вашей студии?», и он ответил: «Парни от восемнадцати до девятнадцати с половиной лет, самый нужный контингент для рекламы», и она сказала в ответ: «Тогда все понятно», что бы это не значило.

Как бы там не было, ГРОДИ всегда закатывали мартовскую Сумасшедшую вечеринку во время весенних каникул в съемном помещении в Сохо, куда приходили некоторые из сотрудников студии, рекламодатели, плюс местная пресса, компания кабельного телевидения, хорошие друзья, а также все те, кому довелось услышать об этой вечеринке. В идеале все гости вечеринки должны приходить в костюме одного из героев мультика, которые рисует студия. И многие приходили в костюмах. Каждый год Брайан бережно и с любовью доставал из шкафа костюм преподобного Твистеда, как будто это был один из его лучших друзей.

– Ох, надеюсь, он мне все еще подойдет,– с легким волнением сказал он, вроде как в шутку.

Но Фиона начала закидывать камнями его идею, хотя он еще не успел ничего толком сказать.

– Ох,– тяжело вздохнула она. – Видимо, нам придется пойти.

– Придется? Да ладно тебе, Фиона, это весело, ты же знаешь.

– Первые пару раз – да,– ответила она,– было весело, что-то вроде встречи с дикими племенами, живущими вдоль Амазонки, которые никогда не видели цивилизацию.

– Послушай…

– Но потом, Брайан,– продолжала она,– с каждым разом становится все скучнее.

– Ты никогда…

– Я ведь не сказала, что мы не пойдем,– успокоила его она. – Я просто хочу сказать, что я уже не так заинтригована, как раньше. Брайан, теперь Сумасшедшая вечеринка в ГРОДИ уже не производит на меня былого впечатления.

Он предполагал такое начало.

– Послушай,– сказал он с таким энтузиазмом, как будто у него открылось второе дыхание. – Я знаю, как вернуть твой интерес к Сумасшедшей вечеринке.

Она посмотрела на него взглядом полным скептицизма.

– Каким образом?

– Пригласим миссис Уи.

Она уставилась на него, как будто у него на голове вдруг выросли крылья летучей мыши.

– Сделаем что?

– Пусть она посмотрит,– пояснил он, размахивая руками в воздухе. – Она ведь никогда в жизни ничего подобного не видела.

– Да, я в курсе,– ответила Фиона без особого энтузиазма.

– Да ладно тебе, Фиона,– закатил он глаза. – Ты же знаешь, я хочу с ней познакомиться, и всегда мы не можем найти подходящее место.

– А мартовская Сумасшедшая вечеринка – это правильное место по-твоему?

– Именно. Она будет знать заранее, что это шоу фриков. Ты ей объяснишь подробно, что это вообще такое, объяснишь, что это мир, которого она никогда раньше не видела.

– И не захочет видеть.

– Фиона, просто пригласи ее. Брайан сложив руки, словно в мольбе, над доской скриббидж. – Это все, о чем я прошу. Просто расскажи ей, что это такое, расскажи, как твой друг – то есть я – очень хочет с ней встретиться, расскажи, что это весело, и в любой момент, она сможет уйти, когда для нее станет слишком.

– Все это уже изначально слишком, Брайан.

Брайан задумчиво пожал плечами.

– Если она скажет «нет», тогда нет,– ответил он. – Больше я об этом не заикнусь. Просто хотя бы спроси у нее. Ты сделаешь это для меня?

– Она решит,– ответила Фиона,– что я лишилась рассудка.

– Скажешь, что это была моя идея, идея твоего веселого бойфренда. Ну, давай, Фиона. Спроси у нее, пожалуйста? Пожалуйста?

Фиона откинулась назад, нахмурилась, уставившись в никуда, барабаня пальцами по столу рядом с доской криббидж. Брайан подождал, чтобы не давить больше на нее, и вот она тяжело вздохнула и сказала:

– Я попробую.

Он с облегчением переспросил:

– Правда? Фиона, ты правда спросишь ее?

– Я сказала, что попробую,– ответила она устало.

– Спасибо, Фиона,– коротко поблагодарил Брайан.

 

37

В среду днем, спустя два дня после встречи с Джэем Тумбрилом, Жак Перли успел провести многообещающую беседу с двумя международными ворами, специализирующихся на искусстве, а также с бывшим продюсером канала Дискавери, после чего вернулся в город из округа Фэрфилд штата Коннектикут. Проехав по Вэст Сайд Хайвэй, он выехал на Четырнадцатую улицу на Манхэттене, сделал пару маневров и вывел свой Ламборгини на Гансвурт Стрит, где он нажал кнопку на электронном ключе. Обшарпанная зеленая дверь гаража послушно открылась. Гараж отлично сочетался с соседним зданием, которое раньше предназначалось для индустриальных целей, но потом было переделано в более пригодное для обитания место, сохранив при этом свой первостепенный вид.

Перли заехал в гараж, электронным ключам закрыл дверь и проехал дальше по бетонному пандусу, где и начиналась трансформация. Здесь высокие стены были выкрашены в кремовый белый, а потолочные точечные светильники подсвечивали вечнозеленые растения перед дверью его офиса. На самом деле, тут было достаточно места, чтобы припарковать две машины, но, тем не менее, здесь всегда стояла только машина Перли. Он вышел из Ламборгини, подошел к стене в тюдоровском стиле и остановился на ресепшене, где Делиа перестала печатать, посмотрела на него и поздоровалась:

– Привет, шеф. Как все прошло?

– В общем, Делиа,– ответил Перли с гордостью,– полагаю, в самое ближайшее время амфора будет в наших руках. Плюс тридцать минут эфирного времени.

– Я знала, что у тебя все получится, шеф,– ответила она. Она никогда ему не говорила о своих чувствах, но, по сути она была безумно влюблена в него.

– Я думал, что это возможно,– согласился он. – А ты чем тут занимаешься?

– Команда отправила отчет по делу Фионы Хэмлоу,– ответила она. – Джерри отправил все сообщением, Марго переслала по почте, Херкимер занялся обработкой. Фриц сказал, что к концу дня соберет фотографии. Все у тебя на столе.

– Умница. Выходим на баррикады.

– Как всегда, шеф.

Он прошел в свой кабинет. Комната заканчивалась большими окнами, и там же в конце стоял большой стальной купольный фонарь. Мебель была уютной и, похоже, довольно дорогой, на стенах репродукции известных картин. Большой старый письменный стол из темного дерева достался ему от типографии в Нью-Йорке после последней газетной забастовки в 1978. Он сел за стол и увидел три папки, которые ему подготовила его команда.

Пятнадцать минут спустя он нажал кнопку внутренней связи.

– Делиа, свяжи меня с Джэем Тумбрилом.

– Сейчас будет сделано, шеф.

Прошло еще минут шесть, за которые он еще раз успел перелистать бумажки с информацией, когда раздался телефонный звонок:

– Джэй.

– Сейчас соединю вас с мистером Тумбрилом,– сказала девушка с британским акцентом, который, похоже, был настоящим.

– Хорошо. Перли уже и забыл, что Джэй Тумбрил был одним из тех, кто для себя набирал очки в какой-то непонятной игре, если в конечном счете именно тебе приходится звонить первым.

– Жак.

– Джэй.

Быстро, однако.

– Много времени не нужно, когда ничего особо-то и нет.

– Ничего?

– Ну, не много. Есть одна маленькая… Хотя мы еще до этого дойдем. Для начала о девушке. Фиона Хэмлоу.

– Да.

Она совершенно чиста, Джэй. Прекрасная студентка, добросовестная и послушная как монахиня.

Джей, похоже, был разочарован услышанным:

– Ну, ладно тогда.

– Теперь о финансовой стороне,– продолжал Перли. – Ее дед, который все еще жив,– изобретатель, химик, который запатентовал несколько идей, и в результате он сделал себя и всех остальных членов семьи очень богатыми.

– То есть ты хочешь сказать, что она не охотится за деньгами Ливии?

– Нет, точно нет.

– Да? Тогда не понимаю.

– Последние три года,– продолжал Перли, водя пальцем по отчету Херкимера,– миссис Хэмлоу сожительствует с персонажем по имени Брайан Клэнсон.

– Значит, по поводу него ты сомневаешься.

– Да. Перли постучал пальцем по имени Клэнсона в отчете, в это время пиликнул компьютер, оповещая о том, что пришло новое электронное письмо.

– Я все задаюсь вопросом,– задумчиво сказал он,– может этот персонаж связался с нашей монашкой, чтобы добраться до миссис Уилер?

– Потому что ему нужны деньги.

– Это всего лишь предположение,– подметил Перли. – Пока что у меня нет оснований верить любой из теорий. Я просто изучаю этот персонаж и вижу, откровенно говоря, человека из социальных низов, который получил общее образование, в криминальных связях в городе замечен не был, с крайне примитивной работой в качестве иллюстратора на каком-то кабельном канале, который рассчитан на внимание неандертальцев. И я могу понять, почему миссис Хэмлоу связалась с ним. Это его деревенское обаяние, плюс ее наивная вера в то, что все люди хорошие. Тем не менее, могу понять и мистера Клэнсона, почему он запал на нее. Как минимум, потому, что у нее есть деньги. Или, по крайней мере, у ее деда.

– Ммм.

Перли развернулся в своем офисном кресле и увидел электронное письмо от Фрица. Фотографии.

– Более того,– сказал он,– я почти уверен, что он решил, что миссис Уилер – лучший вариант из всех клиентов вашей фирмы.

– То есть ты хочешь сказать, что он заставил девушку преследовать миссис Уи.

Перли открыл фотографию под названием «БК», где Брайан Клэнсон стоял оперевшись на дерево, скрестив руки на груди, похоже, в каком-то парке, широкоплечий, но худощавый, словно охотничий пес, с подозрительной улыбкой на лице.

– Я могу только сказать, Джэй,– подытожил он, пристально уставившись на Клэнсона,– что сама по себе девочка не стала бы преследовать миссис Уилер. Должна была быть причина, и другой причины, кроме как Брайан Клэнсон, я не вижу. И он кивнул фотографии, на которой парень ухмылялся без доли раскаяния.

– Значит нужно покапаться в истории Клэнсона получше,– пришел к выводу Джэй.

– Нужно выяснить, был ли это первый подобный случай,– сказал Перли,– когда он пытался провернуть подобное.

– Тогда возьмись за него,– ответил Джэй Тумбрил.

 

38

В то время, как Жак Перли и Джэй Тумбрил обсуждали результаты расследования по делам Фионы Хэмлоу и Ливии Нортвуд Уилер, эти самые две леди, совершенно не подозревавшие о том, что где-то на другом конце города их обсуждают, сами обсуждали результаты расследования Фионы.

– Просто нет никаких записей,– беспомощно развела руками Фиона, стоя перед столом миссис Уи.

На экране компьютера миссис Уи светилась фотография шахматного набора; она в недоверии нахмурилась, ровно так же, как Перли нахмурился над фотографией Брайана Клэнсона.

– Это раздражает,– сказала она. – Это досадно.

– Ваш отец, Альфред Нортвуд,– сказала Фиона, заглядывая в свой блокнот, где было аккуратно прописана вся история, как будто она и так не знала ее всю наизусть,– приехал в Нью-Йорк из Чикаго в 1921. Это мы знаем наверняка. Мы знаем также, что он служил в Европе во время Первой Мировой войны и получил звание сержанта, после того, как получил увольнительную, переехал в Чикаго, правда мне не удалось найти информацию о том, чем он занимался, пока жил там. Также нет никаких сведений о том, был ли у него этот шахматный набор, пока он служил или пока жил в Чикаго…

– Ну, пока служил, точно не мог его иметь,– отрезала миссис Уи. – Точно ничего настолько ценного.

– Да, мэм. Также известно, что друзья вашего отца и его партнеры по бизнесу прозвали этот ценный объект «Чикагским шахматным набором», потому что он привез его именно оттуда, но я не смогла найти ни одной зацепки, почему именно он мог бы называть его «Чикагским шахматным набором».

– Или как-то по-другому.

– Или как-то по-другому,– согласилась Фиона. – Нет никаких заметок, где бы он рассказывал, откуда появился этот набор, или как он его заполучил. Простите, миссис Уи, на этот счет никаких сведений нет.

– Ну, вот видишь,– сказала миссис Уи, раздраженно покачав головой, глядя на фотографию шахматного набора. – За большими деньгами всегда стоит преступление

Фиона встрепенулась:

– Да?– ей показалась эта мысль очень интересной.

Теперь миссис Уи раздраженно покачала головой, глядя на Фиону.

– Бальзак, детка,– пояснила она. «Отец Горио». И я боюсь, что преступление, которое стоит за большими деньгами моей семьи может иметь отношение не только к шахматному набору.

– Да, мэм.

И снова миссис Уи нахмурилась над фотографией на компьютере.

– Раскроется ли это преступление? Есть ли какая-то опасность от этой уродливой игрушки? Можно ли сделать еще что-то, кроме как оставить всю историю как есть?

– Я не знаю, миссис Уи.

– Я знаю, что ты не знаешь. Спасибо, Фиона. Я обдумаю это все.

– Да, мэм. Фиона уже собралась уходить, но потом развернулась и сказала:

– Миссис Уи, есть еще кое-что.

– Да?

– Я не собиралась этого говорить, потому что это как-то глупо.

– Раз начала говорить, значит говори,– ответила миссис Уи. – Вечно трястись невозможно.

– Да, мэм. Это по поводу моего парня Брайана.

Миссис Уи снова нахмурилась.

– Что-то не так?

– Нет, нет, все в порядке,– уверила ее Фиона. – Просто… Ну, знаете, он работает на кабельном ТВ, каждый год они устраивают вечеринку в марте, что-то вроде прощания с зимой и все такое, и Брайан сказал, что мне стоит и вас пригласить. Он очень хотел с вами познакомиться, и…

– Ты про меня что-то рассказывала?

Не было похоже, что миссис Уи злилась, но Фиона все равно заволновалась и в какой-то момент почувствовала, как краска прилила к лицу. Она не знала, что ответить, тем не менее, ее пунцовое лицо все сказало за нее, потому как миссис Уи кивнула и сказала:

– Все в порядке, дорогая. Меня не пугает то, что я бываю главным героем в историях людей. Например, я даже представить себе не могу, что обо мне рассказывает Джэй Тумбрил. Расскажи мне про эту вечеринку.

– Это и правда очень глупо,– попыталась отмахнуться Фиона. – Многие надевают костюмы, правда, не все. Я не буду надевать.

– Что-то вроде Хэллоуина,– предположила миссис Уи.

– Что-то вроде.

– Где и когда будет проходить?

– В субботу, в Сохо. Начало в восемь, но Брайан не приходит обычно раньше десяти.

– Умно. Мне нужно подумать.

– Да, мэм.

– Да, кстати,– как будто опомнилась она,– свяжи меня с Джэем Тумбрилом.

– Да, мэм.

– Я определилась,– сказала миссис Уи. – Пришло время пригласить экспертов, чтобы докопаться до сути. Фиона, мы изучим этот шахматный набор вдоль и поперек.

 

39

ГРОДИ всегда каким-то образом расширялся, при этом не имея на это ни средств, ни пространства. Студия в Трибеке занимала весь третий этаж старого промышленного здания, где в конце девятнадцатого века шились фартуки и комбинезоны; теперь это место с завидным постоянством переживало реконструкции, плотники и электрики фривольной походкой расхаживали с ремнями на поясе, забитыми инструментами, чтобы угодить нуждам местных обитателей-ботаников.

Поскольку кирпичные стены здания и неумолимый закон гравитации, не позволяли расширить территорию из вне, единственный способ добавить количество офисов, студий и складов – это уменьшить размер уже существующих, и комнаты становились все меньше и меньше, пока не становились размером с платяной шкаф, и при этом все равно позже им приходилось переживать трансформации по уменьшению. Коридоры были всего на дюйм больше минимальных норм пожарной безопасности. И как результат всех этих перевоплощений – комнаты самых странных форм: треугольников и трапеций. Некогда бывшие дверные проемы теперь служили обходными путями на всей территории ГРОДИ. И это была одной из причин, почему компания не могла найти сотрудников старше двадцати пяти.

Придя на работу в четверг утром, переосмыслив вчерашнюю новость о том, что миссис Уи все-таки придет в субботу на вечеринку, Брайан прошел к своему офису, одному из многочисленных восьмиугольников, где куда бы ты не посмотрел, все равно рабочее пространство как будто убегало от тебя. После того, как Брайн умудрился протиснуться между двумя плотниками, которые тащили на плечах восьмифутовые L-образные железяки, которые были похожи на боковые желоба на дорожке для боулинга, разве что у этих были дырки по всей длине – для чего это? чтобы пиво фильтровать?– он услышал где-то рядом стук в окно.

А, слева. Это была диспетчерская, которая была отделена от коридора оргстеклом, пережитки предыдущих трансформаций. За стеклом стоял Шон Келли, косматый босс Брайана, который шевелил губами, видно что-то спрашивая.

Но вся суть диспетчерской была в том, что она была звуконепроницаемая, поэтому Брайан беспомощно развел руками, пожал плечами и показал на свое ухо. Шон кивнул, нахмурился, снова кивнул, потом правой рукой махнул рукой, а левой описал круг. «Иди сюда, надо поговорить»,– если говорить на нормальном языке.

Конечно. Брайан кивнул, на секунду остановился, чтобы обдумать, какой путь будет кратчайшим, чтобы попасть по ту сторону стекла, и потом сдвинулся с места, проходя мимо электриков, которые сидели на углу, не спеша курили и передавали друг другу флягу.

Брайан прошел свой восьмиугольник, где был дверной проем, но не было двери, потому что, как минимум, не было места, куда бы это дверь могла открываться. Он кивнул и продолжил свой путь, пока не дошел до диспетчерской, где сидели Шон и техник за пультом с бесстрастным лицом, который разглядывал забавную сцену пьянчуг где-то в космосе, которая должна была выйти сегодня в одиннадцать вечера, как раз, когда начинаются новости мира. (Они снова собирались перетянуть все внимание на себя.)

– Привет, Шон.

– Эй. Шон, похоже, был очень озадачен, в какой-то своей особенной манере. – Эй, парень,– сказал он,– у тебя что, дома проблемы? И он тут же замахал руками, как будто стирал мел с воображаемой доски. – Не то, чтобы это мое дело, чувак, я просто не хочу, чтобы это как-то повлияло на нашу работу.

Брайан мог бы запросто подметить, что весь это бардак вокруг очень влияет на их работу, тем не менее, сказал совсем другое:

– В чем проблема, Шон? Я что-то сделал не так?

– Нет, нет,– отмахнулся Шон. – Не в этом дело. Просто вчера мне позвонили, я как раз собирался выходить из офиса, парень на другом конце провода сказал, что он из полицейской службы Ассоциации Частных Предприятий в США и Канаде по поддержке потребительских прав.

– Из полицейской службы?

– Он так сказал, чувак. Шон ухмыльнулся и почесал свою косматую голову. – Можешь себе представить, они собрались прийти к нам в гости? Думаю, тебе стоит дать им двадцать процентов от своего вознаграждения, чувак, с этой рекламы. Возможно, это как-то поможет.

– Шон, он говорил насчет меня? Или насчет фирмы в целом?

– Нет, чувак, именно насчет тебя. Знаю ли я, одалживаешь ли ты деньги у своих коллег…

– Никогда.

– Ага. Знаю ли я, где ты обналичиваешь свои чеки, отлучался ли ты с работы по необъяснимым причинам…

– Все отлучаются, Шон.

На лице Шона едва заметно промелькнула улыбка.

– Да уж, не мне рассказывать. Он хотел знать, есть ли у тебя какие-то проблемы дома, которые мешаю на работе, что я думаю по поводу твоего карьерного роста…. Господи Иисусе.

– Как-то это все странно, чувак. Снова ухмылка. – Не беспокойся, я тебя прикрыл.

Брайан бросил на него подозрительный взгляд.

– Ты его обманул.

– Нет, чувак, я бы не…

– А вот и да. Что ты ему сказал?

– Я просто отвечал на вопросы, чувак, сказал, что ты у нас тут номер один.

– И? Ну давай, Шон.

Шон посмотрел на него слегка виноватым взглядом, но все еще улыбаясь.

– Ну, я еще рассказал про венерианский бордель, который ты…

– Из «Потерянных в космосе». И?

– Сказал, что ты настолько классно все прорисовал, потому что думал, что это все по-настоящему.

– Шон, что ты…

– Нет, чувак, богом клянусь, больше ничего не говорил. Просто иногда, когда мы видим тебя за работой, ты как будто в трансе, как будто ты там, на Венере. Вот и все, что я сказал, чувак.

– И он тебе поверил?

Шон был удивлен такому вопросу.

– Брайан? Вот что я и знаю, так это то, как думают Земляне.

После этого разговора у Брайана был целый день для того, чтобы обдумать все происходящее, но так ничего и не придумал.

 

40

Почти всю ночь с четверга на пятницу, Джэй Тумбрил думал о Ливии Нортвуд Уилер и о чикагском шахматном наборе, отчего поспать практически не удалось, в офисе тоже особо не выспишься, поэтому в пятницу к часам одиннадцать утра он валился с ног от желания поспать и от безграничной паники в то же время. Он терпеть не мог признавать обстоятельства, над которыми его контроль был не совершенным, тем не менее, такие обстоятельства были, и сейчас пришло время одного из них, поэтому сейчас было самое время включать сигнал тревоги.

Смысл был в том, что, если ты понимаешь в какой-то момент, что ты далеко не эксперт в какой-то области и не имеешь ни малейшего понятия, что делать дальше, тебе приходится звать кого-то, кто является экспертом в данной области, чего бы это не касалось. В данном случае Джэй знал лишь одного эксперта, поэтому после одиннадцати он нажал кнопку внутренней связи и сказал:

– Фелисити.

– Сэр.

– Свяжи меня с Жаком Перли.

– Сэр.

Спустя три минуты с ним связалась Фелисити.

– Мистер Перли сказал, что он сейчас в машине и едет по Франклин Делано Рузвельт Драйв, говорит по громкой связи, поэтому спрашивает, стоит ему вам перезвонить позже или будете говорить сейчас.

Джэй прекрасно знал, что Перли сказал «ФДР Драйв», но Фелисити так гордилась своими знаниями, которые обрела в процессе получения американского гражданства.

– Спасибо, Фелисити, пожалуй, поговорю с ним прямо сейчас, это довольно-таки срочно.

– Сэр.

Джэй закончил с ней разговор и следующие двадцать пять секунд размышлял над тем, как бы это объяснить сложившуюся ситуацию. Раздался звонок, он поднял трубку и поздоровался:

– Жак.

– Сейчас с ним свяжу.

– Что?

– Да шучу я,– ответил Перли.

– Я знаю, что это ты, ты даже голос не изменил и ничего такого. Что ты имеешь ввиду тогда под шуткой?

– Твой секретарь сказала, что это что-то срочное.

– Да, в общем… Да, срочное. И к тому же, Жак, очень конфиденциально.

– Это понятно.

– Извини. Не хотел тебя обидеть. Просто я сегодня не в ударе, плохо спал сегодня…

– Ты, Джэй?

– Это все Ливия Нортвуд Уилер!

– Что? Сделала что-то эта девчонка Хэмлоу? Или Клэнсон?

– Нет, ничего связанного с ними. Здесь дело совсем в другом.

– Тогда рассказывай.

Джэй сделал глубокий вздох, собрался с мыслями и начал:

– Помимо всех судебных распрей, в которые вовлечена миссис Уилер и некоторые из ее родственников, есть еще этот шахматный набор, который, на мой взгляд не стоит и копейки, тем не менее, говорят, что он стоит миллионы.

– Иными словами, за него стоит побороться.

– Да. Как только начались судебные процессы – могу только сказать, что они выдвигают иски, встречные иски и так далее, уровень сложности практически такой же, как на карте метро Нью-Йорка – судебным решением было принято поместить этот шахматный набор, так называемый Чикагский шахматный набор, в здание, где располагаются все четыре юридические конторы, которые вовлечены в судебные процессы, в том числе и наша, точнее быть в хранилище на подземном этаже.

– И лучше бы ему пока там и оставаться, я думаю.

– Вот только,– выдохнул Джэй,– теперь миссис Уилер хочет, чтобы этот набор вынесли оттуда, чтобы всевозможные эксперты смогли его изучить.

– Это опасно.

– Это бесит,– поправил его Джэй. – Поскольку я являюсь ее адвокатом по этому делу, решать мне, озвучивать ли этот вопрос в суде. Причин, почему суд может отказать в данной ситуации, я не вижу, ровно так же, почему могли бы быть против, остальные участники процесса. Мне даже кажется, что каждый, кто мало-мальски замешан в этом деле, захочет посмотреть, на этот чертов шахматный набор.

– Так и в чем же тогда проблема?– спросил Жак.

– Там, где он находится сейчас,– пояснил Джэй,– в хранилище под зданием, самое безопасное место.

– Но экспертам для проверки туда не попасть,– предположил Жак.

– Вот именно. Банк, ни под каким предлогом не согласится, чтобы толпа непонятных людей бродила по их хранилищу. Нужно, чтобы его вынесли оттуда. Но кто будет ответственным за его сохранность, когда его вынесут из хранилища? Кто будет смотреть за ним так же пристально, как сурок следит за собственной тенью?

– О, я понимаю.

– Конечно, понимаешь. Пришло время найти решение, которое устроит и экспертов и, уж если не других участников процесса, то, как минимум, их юридических представителей.

– И при всем при этом, чтобы набор еще и находился под охраной,– предположил Перли.

– Насколько это возможно.

Если бы у Джэя были волосы, он бы их сейчас все повыдирал.

– В наших офисах мы этого тоже сделать не можем,– сказал он. – Хотя у нас даже копии документов хранить нельзя. Ни у одной другой фирмы более безопасных офисов нет. Это не официальное расследование, поэтому привлечь полицию мы не можем, а поскольку тут еще имеет место быть нерешенный вопрос с правами на обладание и наследственными обязательствами, лучше вообще из этого дела исключить всяческую официальность.

– Когда она решила, что набор нужно вынести?

– Прямо сейчас! Вчера!

– Это невозможно. Могу лишь предположить другой вариант, Джэй.

– Ну так давай!

– Боюсь…. Ой, извини, тут просто несколько машин врезались друг в друга, сейчас их объеду… О, отлично, полиция приехала, а я тут проскочил…. О, Боже! Джэй, лучше тебе никогда не видеть ничего подобного за всю свою жизнь.

– Не рассказывай мне.

– Не буду.

– Ты хотел высказать свое предположение.

– О, Господи. Подожди секунду, Джэй.

– Конечно.

«Должно быть там действительно что-то ужасное,– подумал Джэй,– раз уж даже Перли трещит об этом без умолку. Насколько проще была жизнь раньше, когда у людей не было возможности рассказывать о том, что они видят из своих машин.

– Значит я собирался сказать, Джэй…

– Да, Жак.

– … Я сомневался, стоит ли говорить, потому что это может показаться эгоистичным.

– Хочешь ты присмотреть за набором? Ты ведь не часовой, Жак.

– Я хотел предложить свои офисы,– ответил Жак. – Очень безопасные, очень надежные, и попасть туда можно без проблем. Ты там ведь был.

– Да, но… Не знаю, что и ответить.

– Наймешь частную охрану, конечно же, на 24 часа в сутки, тем не менее, здание само по себе – идеальный вариант для тебя, и, я полагаю, мы найдем компромисс по арендной плате. И мне бы хотелось, чтобы и моя работа при этом не останавливалась.

– Конечно. Жак, чем больше я об этом думаю…

– Тогда подумай еще об одной вещи,– сказал Жак. – Ох, теперь мы в снежной зоне.

– Разве?

– Сам подумай, Джэй. Почему именно сейчас? Ты сказал, что миссис Уилер захотела, чтобы сделали это именно сейчас, и чтобы сделали все и сразу. Почему, Джэй? Спустя столько лет, почему именно сейчас?

– Не имею ни малейшего понятия.

– Может быть потому, Джэй, что она совсем недавно сменила место работы?

– То есть…?

– Заложила ли Фиона Хэмлоу эту идею в голову миссис Уилер? А за всем этим стоит Брайан Клэнсон? К тому же, сам Брайан Клэнсон сидит в тени, прохлаждается и ждет только, когда этот набор выйдет в свет?

– О Господи.

– Я уже взялся за Клэнсона, Джэй, по той причине, которую ты мне обозначил раньше, но он, конечно же, не в курсе, что за ним наблюдают. Мы усилим дозор, опросим его коллег. Если мы переместим Чикагский шахматный набор в мои офисы, и Брайан Клэнсон захочет наложить свои ручонки, мы его возьмем, Джэй, в… наш…

– Жак? Ты пропадаешь.

Мы… позже. И связь с Перли прервалась окончательно.

 

41

Вечером в четверг в «Сэйфуэй» всегда было много людей. Магазин был открыт допоздна, и люди закупались продуктами на все выходные. Обычно Мэй не брала вечерние смены, потому как один персонаж по имени Джон предпочитал, чтобы ему готовили ужин, но иногда люди болеют, или их увольняют, или они просто куда-то пропадают, поэтому иногда Мэй просят выходить на замену, как, например, сегодня вечером. Сейчас начало восьмого; в восемь она уже могла уходить домой, перед уходом захватит что-нибудь вкусненькое из гастронома, что не требует много времени на готовку. Все просто.

Первое, на что она обратила внимание, это то, что парень нес в руках лишь маленькую упаковку лампочек. Он стоял на ее кассе, люди перед ним и после него стояли с тележками, загруженными под самый подбородок, поэтому он сразу бросился в глаза, поскольку не вписывался в общий антураж. Она стояла за кассой, проводила товары по считывателю штрих-кода, иногда даже по два раза один и тот же продукт, если не звучал характерный звук, дальше отправляла товары к упаковщику, который работал по вечерам,– подросток с избыточным весом и неправильным прикусом, которого весь персонал звал Толстяком, а он вроде был и не против – и все продолжала разглядывать того самого парня с лампочками, а когда поймала его взгляд, головой махнула в сторону касс для покупателей с шестью товарами и менее. Парень улыбнулся, вроде как сказав «спасибо» и развел руками, обозначая тем самым, что лучше он останется здесь.

Хм. Пик. Пик. И тут до нее дошло. Это коп. Он внешне похож на копа, уверенный в себе, его точно никто бы не осмелился назвать Толстяком, кроме того, он сейчас делал то, что ни один нормальный человек делать не станет – он ждал в бесконечно длинной очереди, когда у самого был всего один товар. А значит это не просто коп, а коп, которому что-то нужно от Мэй, а это в свою очередь значит, что это плохие новости.

Первая мысль, которая пришла ей в голову,– Джон попал в тюрьму, но эта всегда было ее первой мыслью при случае; вторая мысль – к черту первую мысль! Если они арестовали Джона, зачем ему приходить сюда? И если сюда заявилась полиция, почему тогда не делать свою работу в открытую, почему не пройти через всю очередь и сказать прямо то, что нужно сказать?

Ну, в любом случае, она скоро узнает. Еще пару тысяч «пиков» и вот он уже стоит перед ней, протягивает свои лампочки на четыреста ватт и десятидолларовую купюру, потом он улыбнулся и сказал:

– Знаете, вам действительно пора уже купить автоответчик.

«Наверное, он от Энди»,– подумала она, но сама прекрасно знала, что это не так. – О, вы наверное тот, с кем Джон встречался пару раз,– вслух выдала она.

– Естественно,– ответил он.

Пик. Она взяла купюру, дала сдачу, а Толстяк в это время упаковал лампочки в пакет, а Джонни Эппик Агент по Найму добавил:

– Значит теперь ты будешь моим автоответчиком. Передай Джону, чтобы он мне позвонил. И скажи, что начало положено.

«Надеюсь, Джон не собирается обманывать этого типа»,– подумала она. «Стоит еще раз ему напомнить, на всякий случай, чтобы он был осторожен.»

– Я передам,– ответила она. – Наслаждайтесь новым светом.

– Это лучше, чем блуждать во тьме,– ответил он, в последний раз ухмыльнулся и унес лампочки в темноту ночи.

 

42

К утру пятницы раздраженность Дортмундера немного остыла, но до конца не пропала. Когда вчера вечером Мэй пришла домой и сказала, что Эппик вот так при всех в магазине прицепился к ней и еще и отдавал команды, Дортмундер был дико возмущен.

– Он с тобой разговаривал? В магазине? Он вообще не должен к тебе подходить!

Мэй это все расстраивало не меньше, однако ей пришлось переживать эти мысли в одиночестве чуть подольше.

– Джон, он не сделал ничего плохого,– сказала она. – Он просто передал тебе сообщение и купил пару лампочек.

– Лампочек? Слушай, если бы он хотел поговорить со мной, он бы позвонил Энди, как сделал в прошлый раз.

– Ну да, вместо этого он поговорил со мной,– ответила она,– я тоже подумала, что это как-то странно, тем не менее, ничего плохого в этом не было.

– Знаешь, что это значит?– спросил он. – А я тебе скажу, что это значит. Дело ведь совсем не в лампочках, или в том, чтобы я перезвонил, а совсем в другом. Своим появлением он хотел сказать: «Я знаю, как до тебя добраться. Я не только знаю, где ты, я знаю, где работает твоя подружка, я всегда держу тебя в узде, потому что мне так хочется». Вот что он хотел этим сказать.

– Я думаю, что мы и так это все знаем. – Ты собираешься ему звонить?

– Когда-нибудь позвоню. Сейчас я слишком разозлен.

– Тогда возвращайся в гостиную, а я займусь ужином,– сказала она, указывая на пакет с продуктами на столе.

Он был голоден.

– Ладно.

– Выпей пока пива в качестве аперитива.

– Точно,– согласился он, достал из холодильника банку пива и ушел с ней в гостиную. Там он уселся на диван, нахмурился, уставившись в выключенный телевизор, и стал прокручивать в голове возможные варианты разговора с Джонни Эппиком, в которых он был намного жестче и высказал на порядок больше, чем могло бы быть в реальной жизни. Так он и сидел, пока Мэй не позвала его ужинать – на ужин был очень вкусный мясной рулет; и как она только умудрилась так быстро его приготовить из всех этих продуктов, которые она принесла из «Сэйфуэй» после поздней смены? После ужина он стал значительно расслабленнее, потому как в конце трапезы он сказал:

– Я позвоню ему завтра. Точно не сегодня.

– Только не кричи на него,– попросила она.

Он какое-то время колебался, но потом сдался.

– Ладно.

На следующее утро, когда Мэй уже ушла в «Сэйфуэй», он набрал номер Эппика, но ответил ему автоответчик.

– Вот так значит лучше?– спросил он. – Так мы ближе общаемся? В итоге мне приходится разговаривать с техникой. И повесил трубку.

Эппик перезвонил после двух в тот же день.

– Я скажу тебе, куда прийти,– сказал он. – Встречаемся на Юнион-сквер через полчаса. Я буду сидеть на скамейке, где не будет дилеров.

– Дилеры не будут сидеть там, где есть ты.

– Ты думаешь, я настолько очевиден?– спросил Эппик, но по голосу было слышно, что ему эта мысль льстила.

– Увидимся через полчаса,– ответил Дортмундер и уже в обозначенное время уже шел по парку, сражаясь с холодным мартовским ветром. Эппик же расслабленно сидел на скамейке, как самый обычный горожанин, а их в это время было совсем немного, потому что погода еще не позволяла просто посидеть, расслабившись на скамейке. Как бы там не было, Дортмундер присоединился к нему и Эппик сказал:

– Внучка добралась до поставленной цели как чемпион.

– Тебе не стоит разговаривать с Мэй,– ответил Дортмундер. – Это ее очень расстраивает.

– Мне очень жаль это слышать,– сказал Эппик, хотя никакого сожаления не было и в помине. – Она не выглядела расстроенной. Может нам тогда использовать почтовых голубей, в смысле нам с тобой.

Они уже слишком далеко ушли от той модели беседы, которую себе представлял Дортмундер, поэтому он просто сказал:

– Расскажи мне про чемпиона.

– А? О, ты про внучку. Эппик улыбнулся, видно, от одной только мысли о внучке. – Она наш шпион в тылу врага,– сказал он,– и она отрабатывает свое место в деле о шахматном наборе по полной программе.

– Это хорошо.

– На данный момент они не знают, когда переместят набор,– продолжил Эппик,– потому что они еще прорабатывают вопрос с охраной, но как только они будут знать, будет знать и она, а когда будет знать она, будем знать и мы. Или узнаю я, а тебе как-нибудь донесет почтовый голубь.

– Да, точно.

– Но что мы знаем наверняка,– продолжил Эппик уже более серьезно,– так это место, куда они его переместят. И это очень здорово,– подметил он,– а знаешь почему? Потому что мы можем забрать этот шахматный набор еще до того, как он попадет в указанное место.

– Это хорошо.

– Место находится на Гансвурт Стрит,– сказал Эппик. – Там находятся офисы частного детектива по имени Жак Перли. Он бросил на него странный взгляд и сказал:

– Для тебя же не станет проблемой вломиться в офис частного детектива, так?

Дортмундер отреагировал совершенно хладнокровно:

– Помимо этого должно быть что-то еще. Офисы на Гансвурт Стрит?

– Если должно быть что-то еще,– сказал Эппик,– значит, тебе нужно будет найти время, чтобы выяснить, что именно.

– Я посмотрю,– сказал Дортмундер и осмотрел заснеженный парк. Можно было видеть, как у прохожих изо рта шел пар. – Знаешь, а здесь вообще-то прохладно.

– Это да,– согласился Эппик,– зато нам никто не мешает. Тем не менее, можем уже уходить.

– Хорошо.

Они встали со скамейки, в этот раз Эппик не предложил пожать руку, а Дортмундер сказал:

– В любом случае, любой вариант будет лучше этого хранилища.

– Будем надеяться. Эппик надвинул воротник пальто и шарф поближе к подбородку. – Ты ведь часто видишься со своим другом Энди?

– Бывает.

– Я буду передавать сообщения через него.

– Вот и хорошо,– кивнул Дортмундер. – Не думаю, что Мэй одобрит почтовых голубей.

 

43

Примерно в то же самое время, когда Дортмундер и Эппик устроили мини-конференцию по поводу Чикагского шахматного набора на свежем воздухе, проходило еще одно такое же собрание на ту же тему, правда состав участников уже был другой, да и обстановка была другая. Все собрались в одном из больших конференц-залов Файнберг и Ко, и все равно казалось, что народу слишком много. Это было супер-секретное собрание, на котором присутствовали только посвященные в дело люди, и, тем не менее, это подразумевало семнадцать человек.

Это были сам Файнберг и Ливия Нортвуд Уилер, Джэй Тумбрил, который должен вести процесс этой встречи, стенографистка Стелла, которая должна была вести записи и помимо этого еще и записывать все на пленку. Другие юридические фирмы, работающие по делам Нортвуд, представляли девять старших адвокатов, мужчины в темно-синих костюмах в темно-синюю полоску, женщины в таких же костюмах, плюс сорочки с оборками. Полицейское управление Нью-Йорка, которое должно было контролировать перемещение шахматного набора по улицам города, представляли два старших инспектора c Центр-Стрит, оба в форме, увешанной медными значками. Компанию «Секьюриван», чей бронированный автомобиль должен доставить набор из хранилища этого здания в офисы Жака Перли, представляли два подтянутых мужчины со стальными мышцами и четко очерченной линией скул, и со значками отличия морской пехоты на светлых спортивных куртках. И, наконец, сам Жак Перли, который представлял собственно пункт назначения; он взял с собой свою секретаршу Делию, которая также должна была вести записи и делать пометки, но которая в данный момент только и делала, что хлопала ресницами, потому как не привыкла к жизни за пределами офиса.

Когда все друг другу представились и обменялись визитками, Джэй, который сидел во главе стола, теперь встал, осмотрел всех, кто сидел за столом и кто разместился на стульях вдоль стены, и попытался начать с шутки:

– Я очень рад, что после стольких лет распрей, все, кто был хоть как-то связан по делам семьи Нортвуд, сошлись в одном: все хотят увидеть этот шахматный набор.

Никто не понял, что это была шутка, все молчали, так что Джэй прокашлялся и продолжил:

– Мы все прекрасно понимаем, что в этом деле есть некая доля риска, особенно, если информация выйдет за пределы этого здания, поэтому, я надеюсь, все понимают, насколько важно сохранять конфиденциальность, по крайней мере, до момента, пока все не закончится.

И снова в ответ тишина, которую Джэй воспринял как знак согласия.

– Когда появляется на жизненном пути некое сложное задание,– продолжил он,– мудрый человек обращается за помощью к специалистам. Очень надеюсь, что все присутствующие здесь достаточно мудрые, поэтому я бы хотел обратиться к экспертам, которые присутствуют здесь сегодня, ребята из «Секьюриван» и из полицейского управление Нью-Йорка. Гарри, Ларри, поделитесь своими мыслями на этот счет?

Гарри и Ларри были представителями компании «Секьюриван». Джэй сел на свое место, Ларри так и остался сидеть и начал говорить:

– Держать в секрете то, что знают уже семнадцать человек в этой комнате, плюс судья и другие люди, работающие в суде, плюс один или больше людей, которые работают в банке, плюс, как минимум, одно ответственное лицо по юридическим вопросам. Никого не хочу обидеть, но в таком случае держать в секрете информацию долго не получится.

Мужчина постарше из полицейского управления Нью-Йорка, которого звали Старший инспектор Молонья (произносится чаще как Мэлони) решил поделиться своими соображениями:

– Отсюда могу сказать, и даже за большую часть города Нью-Йорк, что ваш секрет уже давно не секрет. В этом городе криминальная прослойка всегда бдит, всегда с широко открытыми глазами, ушами и руками, только и ждут подходящего момента. Они уже готовы и ждут вас. А если собрать такую толпу, как сейчас имеем в этом зале, это все равно, что выслать приглашение.

– К сожалению, Старший инспектор,– сказал Джэй,– это минимальное количество человек, которое мы смогли согласовать.

– Я понимаю,– ответил старший инспектор. – Вы подготовили кучу бумажек, но готовьтесь к тому, что можете пострадать. Когда все начнется, поверьте моему опыту, мошенники будут преследовать вас каждый шаг.

Ларри из «Секьюриван» сказал:

– Гарри и я считаем, что старший инспектор прав, и поскольку мошенники всегда держат ухо востро, мы не хотим давать им много времени, чтобы подумать, поэтому чем скорее начнем, тем лучше.

– Именно,– подтвердил старший инспектор. – Не раскачивайтесь.

– Нет, мы точно не собираемся делать этого,– ответил Джэй.

– Гарри и я,– продолжил Ларри,– считаем, что лучше всего сделать это в воскресенье ночью.

– В это воскресенье?– решил уточнить Джэй. – То есть послезавтра?

– Да, сэр,– кивнул Ларри. – Мы предлагаем подогнать нашу бронированную машину к месту отправления к двум часам ночи с воскресенья на понедельник.

Тут вставил свое слово его напарник Гарри:

– Это штуковина весит немало, насколько нам известно – треть тонны. Мы подготовим команду из четырех вооруженных ребят, которые вынесут объект наверх и загрузят в машину.

– А мы,– вставил свое слово Старший инспектор Молонья,– подготовим машины патрулирования и разместим их в этом квартале, также будут машины патрулирования до следующего перекрестка, так что на улице не будет никаких других транспортных средств, только ваша машина и наш патруль.

– Звучит все очень даже неплохо,– кивнул Джэй.

– В какое время, вы думаете, сможете попасть в мой офис?– спросил Жак Перли.

Ларри задумался.

– Если начнем в два,– сказал он,– то на погрузку и установку системы охраны объекта понадобится минут пятнадцать. В такое время, чтобы проехать по городу понадобится еще минут пятнадцать-двадцать. Можете рассчитывать, что мы приедем примерно к 2.30-2.40.

Один из адвокатов сказал:

– Значит, эксперты могут начать свой анализ уже в понедельник утром.

– Не совсем,– ответил Джэй. – Мы не хотим никому говорить про объект, пока он не будет на месте. Потом он перевел взгляд на старшего инспектора:

– Поскольку секреты в этом городе очень сложно, а может быть даже и невозможно сохранить, мы все же хотели бы сократить возможные риски распространения информации, насколько это возможно.

Тут заговорил второй адвокат:

– Значит, во вторник утром эксперты точно смогут начать.

– Не вижу причин, почему нет.

– Некоторые наши руководители,– сказал адвокат,– а также несколько старших партнеров точно не упустили бы возможность увидеть этот объект воочию.

– Мы постараемся сделать все возможное,– уверил его Джэй. – Но мы не хотим, чтобы это стало объектом всеобщего обозрения.

Эту шутку оценили все, послышалось хихиканье, другой адвокат сказал:

– О, я думаю, как минимум, большинство из нас достаточно зрелые, чтобы проявить сдержанность.

Еще один адвокат сказал:

– Тем не менее, скорость в этом деле является приоритетной задачей. Во-первых, мы платим мистеру Перли за каждый день использования его рабочего пространства, кроме того, каждый день нахождения объекта за пределами хранилища увеличивает риск кражи.

Другой адвокат добавил:

– Мы говорим сейчас не про один объект, а про тридцать четыре. Необязательно могут украсть весь набор.

Джэй уверил:

– Мы поставим частную охрану на двадцать четыре часа в сутки, пока набор будет находиться у мистера Перли. Когда он вернется в хранилище, мы все сможем спокойно выдохнуть.

– Будем молиться, чтобы все было хорошо,– сказал один адвокат, а второй добавил:

– На самом деле, суточные за аренду не такие уж и большие. Но в данном случае лучше перестраховаться, чем потом жалеть о случившемся.

Все что-то начали бормотать в знак согласия, после чего Джэй задал вопрос:

– Значит оно того стоит?

– Я хочу сказать только одну вещь,– сказал старший инспектор и встал из-за стола. Он также взял свою фуражку, богатую обвитую плетениями, которая лежала все это время на столе. Собственно, этот жест означал, что он не собирается больше задерживаться.

– В два часа ночи с воскресенья на понедельник,– сообщил он всем,– я буду спать у себя дома в Бей Шор, Лонг Айленд. Попрошу мне не звонить. И он надел свою фуражку.

На этом конференция закончилась, как раз в это же время закончилась и беседа в парке на другом конце города.

 

44

Энди Келп вернулся домой из универмага, одетый в три костюма и два пальто. Не то, чтобы было так холодно, просто лучше было их надеть, чем платить за них.

Анна Мари сидела за компьютером в спальне. Она посмотрела на него и спросила:

- Ты набрал вес?

– Нет,– ответил он. – Я набрал натуральной шерсти. Дай-ка я разденусь.

– Ладно,– ответила она и выключила компьютер. В это время зазвонил телефон.

Келп бросил на него недовольный взгляд.

– Наверное, это Джон,– сказал он.

– Ты раздевайся,– ответила она,– а я поговорю с Джоном.

– Договорились.

Он успел снять с себя только половину своих обновок, как в комнату вошла она и сказала:

– Это Джон, и, похоже, ему очень нужно с тобой поговорить.

– Значит так и есть. – Алло,– сказал он в трубку.

– У нас есть место, где он будет находиться.

– Где будет. Значит, пока еще его там нет.

– Нет, но скоро будет, нам с тобой нужно осмотреть место еще до того, как он там появится. Сейчас будет проще это сделать, чем потом.

Что было абсолютной правдой, к сожалению. Он посмотрел на Анну Мари, которая сама уже начала раздеваться и в трубку сказал:

– И где это место?

– На Гансвурт Стрит. В офисах.

– В офисах? Как-то это неправильно.

– Я тебе подробнее расскажу, ну, понимаешь, при других обстоятельствах.

– Ладно, но… – Келп с грустью посмотрел на Анну Мари. – У меня и Анны Мари на сегодняшний вечер были планы, может фильм посмотреть… Я тебе вот что скажу.

– Говори.

– На Гансвурт есть один модный отель,– сказал Келп,– теперь это место открыто для публики. Можем встретиться у них в баре.

– Хорошо. Во сколько?

– Видимо очень поздно,– ответил Келп и снова посмотрел на Анну Мари, которая широко улыбалась. – Встретимся там в полночь,– сказал он. И в полночь он увидел Дортмундера в баре.

Келп должен был признать, что даже если смотреть издалека и под углом, Джон Дортмундер все равно не вписывался в интерьер. Любой наблюдательный человек, который бросил бы один лишь взгляд в его сторону, вызвал бы копов, хотя бы просто из соображения общей безопасности.

К счастью, в этом отеле наблюдательные люди встречались не часто. Это было излюбленным местом тех, кто каждый день отшлифовывал свое лицо прежде, чем выйти из пещеры. Всем было абсолютно все равно, никто даже не обратил внимание на то, что к их брачным играм присоединилось существо из совершенно другого вида. Для Дортмундера это была отличная маскировка.

А когда Келп взобрался на розовый барный стул рядом с ним, издалека они смотрелись как два пришельца из параллельной вселенной. Девушка-бармен, стройная кукла в обтягивающем черном платье, бросила перед Келпом подстаканники с рекламой презервативов и сказала:

– Сэр?

Келп посмотрел на напиток Дортмундера, понял, что за он и сказал:

– Я буду то же самое.

– Бе. Она закатила глаза и ушла разливать напитки.

Келп снова посмотрел на стакан Дортмундера, из которого Дортмундер, собственно, сейчас пил.

– Это ведь бурбон?

– Ага.

– Два кубика льда?

– Ага. Дортмундер пожал плечами. – Здесь почему-то не любят бурбон в чистом виде,– пояснил он. – Всегда обязательно с чем-нибудь намешают.

Келп посмотрел по сторонам вдоль барной стойки и увидел, что у остальных посетителей напитки были больше похожи на что-то инопланетное. На маленькие инопланетные напитки.

– Понял,– сказал он.

Девушка-бармен, похоже, была очень огорчена тем, что должна была делать такой низкосортный коктейль, тем не менее, Келп получил свой напиток, и она взяла с него всего лишь четырнадцать долларов, потому как она протянула ему пятерку и один доллар с его двадцатки. Келп сделал глоток, одобрительно кивнул и сказал:

– Расскажи мне про офис, куда они собираются его перетащить.

– Это офис какого-то там частного детектива по имени Перли,– сказал Дортмундер. – И почему они захотели переместить его именно туда, мы и выясним.

– И набор скоро там появится.

– В том-то и дело.

– И скорее всего в бронированной машине.

– Возможно.

Келп обдумал ситуацию, обмыл извилины бурбоном.

– Тяжело будет обработать бронированную машину на улицах города,– сказал он. – Такие вещи делаются за городом.

– Можем сделать с помощью взрывчатки,– сказал Дортмундер. – Хотя я бы предпочел более тихий способ.

– В точку. Келп сделал еще пару глотков и сказал:

– Ты осмотрел это место по дороге сюда?

– Нет, я подумал, что нам лучше сделать это вместе.

– И когда ту хочешь это сделать?

– Когда закончишь свой напиток,– ответил он, потому что, он, кажется, свой уже закончил.

 

45

Гансвурт Стрит является частью Вест-Виллидж, старой мореходной части, кусочек территории с искривленными улицами, которые упираются в реку Гудзон. Этот квартал до сих пор называют Мясоразделочным, хотя уже прошло, как минимум, полвека с момента, когда последний поезд с угольным отоплением пришел с запада в левую отдаленную часть Манхэттена к скотобойням, привозя с собой гул громкого жалобного мычания. Со временем поезда сменились грузовиками, коров какое-то время еще привозили, но постепенно эта индустрия канула в лету.

В коммерческом деле не бывает пустых пространств. Поэтому место обреченных коров заняли небольшие фабрики и складские помещения. Поскольку эта местность находилась совсем близко к Гринвич Виллидж, то тут появилась и ночная жизнь, а когда пошарпанные старые промышленные здания девятнадцатого века стали трансформироваться во временное пристанище кинозвезд, пропала последняя надежда.

Тем не менее, Мясоразделочный квартал, даже хоть мясо там больше не разделывали, продолжал существовать, частично представлял собой жилые помещения, частично магазины и рестораны, частично склады и предприятия легкой промышленности. Во все это многообразие Жак Перли отлично вписывался идеально, и когда Дортмундер и Келп прошлись по кварталу, они это поняли и сами.

Перли не сделал ничего с фасадом здания. Здание было узким, построенным из камня, в ширину менее тридцати футов, слева была помятая металлическая зеленая дверь гаража, а справа виднелась еще одна дверь, серая металлическая, непонятно куда ведущая. Большие квадратные окна в фабричном стиле на втором этаже были перегорожены горизонтальными узкими стальными перекладинами, которые были спроектированы таким образом, чтобы не походить на тюремные решетки, насколько это было возможно, и чтобы давать максимальное количество света и вида, тем не менее, при случае, если кто-то захочет забраться внутрь, смельчак останется без пальцев.

Из верхних окон лился тусклый свет. Здания по обеим сторонам были на порядок выше, и окна там были значительно внушительнее. Справа был четырехэтажный жилой дом, где квартиры были переделаны под элитный класс. Входная дверь в это здание была очень замысловатая и кроме того была окружена переносными лампами. Слева здание было трехэтажным, тоже кирпичным, тянулось до самого перекрестка. На первом этаже были магазины, а где-то сбоку виднелась маленькая дверь, которая, похоже, вела в скромные апартаменты, располагающиеся этажами выше.

Дортмундер и Келп остановились на пару минут, чтобы изучить пейзаж, мимо проходили редкие прохожие, все были укутаны в теплую одежду и куда-то торопились, потому что здесь у реки ветер был особенно суров.

– Знаешь,– начал Келп,– я как-то прочел, что если ты не можешь определиться с решением, есть правило.

– О, да?

– Да. В зависимости от обстоятельств, нужно выбрать или самый активный вариант, или самый ранний по времени, или тот, что слева.

– Я так и подумал,– ответил Дортмундер.

– В том доме справа,– подметил Келп,– живет богатенькая семья.

– Я знаю.

– А в левом доме, вон там, на верхнем этаже справа, темно.

– Может они вышли в тот бар, где мы с тобой были,– предположил Дортмундер.

– Надеюсь, они там задержаться на какое-то время,– сказал Келп, и они перешли улицу. Ни парадная дверь, ни входная дверь квартиры особого сопротивления не оказали.

Нужно было подняться наверх, они поднялись, после чего прошли по узкому коридору направо к двери с номером 3с, через глазок которой не видно было света.

– А может, они просто рано легли спать,– предположил Дортмундер.

– В пятницу вечером, да в таком-то месте? Не думаю,– покачал головой Келп. – Но мы зайдем тихонько, никого не побеспокоим.

– Даже никаких следов за собой не оставим.

– Точно не на этот раз.

Келп провернул свой стандартный ритуал с дверью, и они вошли в полутемную кухню, свет в которую падал лишь от уличных фонарей, плюс слабый красноватый отсвет от часов и других светодиодных приборов, которые создавали поддельно-расслабленную обстановку.

– Меня послал Джо,– прошептал Келп.

Кухня переходила в гостиную такого же размера, тем не менее, кухня почему-то визуально казалось больше, а гостиная выглядела довольно маленькой. После шла спальня, такая же по размеру, как и предыдущие комнаты, вот только здесь треть ее площади занимал гардероб.

Единственный свет, который попадал в спальню и который соревновался со светом уличных фонарей,– это красные цифры на будильнике. Большая кровать – к счастью, пустая – стояла слева, напротив смежной с ванной комнатой стены. Окно справа выходило на Гансвурт Стрит, а то, что находилось сразу за кроватью, выходило прямо на крышу здания Перли, которое было не столько широким, сколько уходящим в глубину, и в задней части виднелось окно в крыше.

– Мне нравится это окно в крыше,– прошептал Келп.

– Здесь никого нет,– ответил Дортмундер нормальным голосом.

Келп удивленно осмотрелся и тоже сказал нормальным голосом:

– Ты прав. И все же это окно мне определенно нравится.

Рубероидная крыша квартиры Перли находилось примерно на футов шесть ниже этого окна. Весь свет, который мог показаться исходящим из его окон, был уличным.

– Мне тоже нравится это окно,– согласился Дортмундер,– но сейчас нет никакого смысла его разглядывать.

– О, да, согласен.

– Меня интересует,– сказал Дортмундер,– вход для коммунальных служб.

Не только ворам в Нью-Йорке трудно было пробраться в интересующую часть здания. В более старых и более густонаселенных частях города, вроде Вест Виллидж, маленькие старые здания были настолько тесно прижаты друг к другу со всех сторон, что приходилось страдать и электроэнергетическим компаниям, и установщикам из телефонных компаний, и кабельщикам, и городским инспекторам разных мастей. Дорожки, подвалы, внешние лестницы – все использовалось для того, чтобы честной и упорно трудящийся народ смог передвигаться, да и менее честной, но не менее упорно трудящийся народ, тоже.

Окно, из которого сейчас вели свой дозор Дортмундер и Келп, было обычным окном, состоящим из двух частей, на которых висел самый обычный замок, чтобы половинки оставались закрытыми. Дортмундер открыл замок, опустил нижнюю часть и почувствовал, как холодный ветер окутал его со всех сторон. Дортмундер выглянул на улицу.

Не так уж и много снега на этой крыше, на окне в крыше тоже снега нет, а значит откуда-то снизу шло тепло. Крыша здания Перли тянулась влево мимо конца здания, где сейчас были Дортмундер и Келп, и, казалось, что там, где заканчивалась крыша и начиналось здание на следующей улице, было пустое пространство.

Может там и был вход для коммунальных служб?

– Не видно,– сказал он. – Недостаточно хорошо.

– Дай-ка я.

Дортмундер отступил в сторону, так что Келп смог выглянуть из окна, но Келп практически сразу вернулся в исходное положение и сказал:

– Я тебе вот, что скажу. Я, пожалуй, вылезу на улицу и скажу тебе потом, что увидел. Когда вернусь, поможешь мне взобраться.

– Хорошо.

Келп, парень очень проворный, уселся на подоконник, перекинул ноги через окно, перевернулся на живот и съехал по окну вниз, все еще держась за окно. Когда из окна можно было разглядывать лишь макушку голову, он остановился и прошептал:

– Скоро вернусь,– и направился в левую сторону.

Дортмундер задумался: стоит ему закрыть окно или нет? Ветер был довольно-таки противный. А с другой стороны, Келп все равно ушел ненадолго, и навряд ли обрадуется закрытому окну, когда вернется.

Где-то за ним включился свет. Захлопнулась дверь.

Никто не крикнул «Я дома!», но, в общем-то, и не должен был. За две комнаты отсюда кто-то снимал пальто. За две комнаты отсюда кто-то направлялся в его сторону.

Дортмундер никогда не рвался доказать свою храбрость, он делал ровно то, что работает. Он умудрился выскочить из окна головой и мягким местом одновременно, от чего приземлился на те части тела, на которые очень не хотелось бы, но все же, встал на ноги и, прихрамывая, помчался вперед. Вдогонку услышал чей-то голос, который прокричал: «Эй!», после чего практически сразу же послышалось, как захлопнулось окно.

Дортмундер сделал еще пару шагов в стиле Квазимодо, после чего, как он себе представил, хозяин квартиры столкнулся с проблемой: окно было закрыто. Он снова упал на крышу, на этот раз менее болезненно, протиснулся по стене влево, как тут окно со скрипом открылось, и гневный голос повторил:

– Эй!

Тишина.

– Кто тут?

Никого, никого, совсем никого.

– Тут кто-то есть?

Совершенно никого.

– Я вызываю копов!

Хорошо, отлично, прекрасно; делай, что угодно, только убирайся поскорее от этого окна подальше.

Бам. Подавив стон, Дортмундер по стене поднялся до вертикального положения и поковылял вперед в поисках Келпа.

Келпа нигде не было. Его просто нигде не было видно. Дортмундер рискнул остановиться на секунду, рукой оперся о стену и стал разглядывать крышу, потом окно в крыше, здание справа с огромными окнами. Но и там нигде Келпа не было. Вообще нигде.

Значит где-то можно спуститься с крыши. Другой вариант, кроме как вернуться к тому парню, что сейчас болтает с ребятами из 911. Эта мысль взбодрила Дортмундера, так что он поковылял дальше вперед, пока стена под рукой не закончилась и перед ним не разверзлась черная пропасть.

И что теперь? Никакой лестницы, ни ступенек, ни пожарной лестницы. Если тут и был какой-то способ спуститься, Дортмундер его в упор не видел. А он очень старался его найти, очень.

Задняя часть здания Перли была последней его надеждой. Он спрыгнул, ближе к невысокой каменной стене, которая разделяла крышу от пустого пространства, и, поначалу, не увидел ничего полезного. А потом, возможно, что-то полезное все же нашлось.

Рядом было жилое здание, от окон которого падал свет на здание Перли, от чего Дортмундер справа смог разглядеть что-то вроде сваренных в форме корзины металлических труб, которые частично спускались вниз. Когда он подошел поближе, то увидел, что это было что-то вроде металлического крыльца без крыши, которое располагалось перед двухэтажным входом с пожарным выходом, ведущим вниз.

Но как до него добраться? Крыльцо, или корзина, или что бы там ни было выглядело очень старым и ненадежным, кроме того, располагалось футов на десять ниже от того места, где стоял он.

Перекладины. Металлические перекладины, круглые и ржавые, были вмонтированы в заднюю стену и шли от этого самого места до тех самых металлических труб. Все это не было из разряда того, чтобы стал делать человек в здравом уме, однако это не было тестом на здоровую психику, это был вопрос выживания.

Как бы Дортмундеру хотелось не видеть всего того, что он сейчас делал, тем не менее, он сел на невысокую каменную стену, потом медленно перевернулся и лег на живот, осторожно нащупывая левой ногой верхнюю перекладину. Да где же она, черт возьми?

В конечном счете, ему пришлось сменить положение, чтобы он смог повернуть голову влево, потом сползти чуть левее по стене в темноту, но, как оказалось, темно вовсе и не было. В небольшом пятне света на бетонном полу внизу виднелось огромное количество самых разнообразных предметов: металлические бочки, старые ящики с бутылками содовой, какие-то трубы, несколько умывальников, провода, сломанная коляска. Все, что угодно, разве, что старых матрасов не было.

А эта чертова металлическая перекладина располагалась совсем не там, где ожидалось. Он изогнулся назад, нащупал перекладину и, наконец, поставил на нее ногу.

И что теперь? Первое, что ему нужно было сделать,– это перевернуться на этом куске стены, при этом каким-то образом умудриться не свалиться, перенести свой вес на ногу, которая была на перекладине, при этом, на всякий случай, приготовиться к тому, что он может свалиться, как кот – кот, страдающий артритом – если перекладина отвалиться.

Но она не отвалилась. Держалась на месте, так что теперь он мог немного сдвинуться и перенести правую ногу на перекладину. Глубокий вдох, и тут он услышал, как где-то снова открылось окно. Хозяин квартиры опять наблюдал за ним. Интересно, в этой темноте он мог разглядеть фигуру человека, лежащего на каменной стене?

Лучше не давать ему лишний раз возможность. Поэтому Дортмундер пробрался во внутренний угол, вцепившись намертво обеими руками в верхний край стены, еще пару шагов в сторону, правая нога преодолела безопасный рубеж перекладины, еще чуть-чуть, и еще, и, слава богу, он нащупал следующую перекладину!

Переход со второй перекладины на третью был намного проще, а вот с третьей на четвертую – гораздо хуже, потому что к этому моменту стена закончилась, и ему пришлось вцепиться в верхнюю перекладину, от чего на ней практически остались вмятины.

Преодолев этот участок, он остановился на минуту-две, чтобы отдышаться, тяжело дыша, словно морж, пробежавший марафон, после чего пополз все ниже и ниже, пока наконец не добрался до крыльца, которое на самом деле представляло собой консольный сетчатый металлический пол с небольшой перекладиной на уровне талии.

И находилась эта конструкция рядом с ним. Перекладины не спускались прямо на этот пол, а уходили позади него. И что теперь, ему нужно отпустить эти перекладины и каким-то образом перескочить через эту перекладину?

Видимо да, потому что перекладины все равно закончились. Выпад – и уже одна рука на поручне конструкции. Еще выпад – одна нога перенеслась через поручень, однако до самого пола не доставала. Еще выпад – вторая рука на поручне, и он умудрился перевернуться через поручень целиком, падая головой на пол, от чего вся конструкция жалобно застонала, как будто собираясь полностью отделиться от здания.

Нужно подняться. Хватаясь за все, что только можно, Дортмундер встал на ноги, повернулся лицом к стене и увидел, что дверной проем был заложен кирпичами и, судя по всему, много лет назад. Эта металлическая конструкция уже давно не использовалась, и это было заметно. От лишнего веса он в любой момент была готова покинуть пределы здания.

Но здесь, по крайней мере, был пожарный спуск, который простирался по диагонали до следующей подобной металлической конструкции, где была прикреплена лестница, по которой можно было наконец отсюда спуститься.

Спуститься? Здания Перли было всего два этажа в высоту. Поэтому эта лестница вела куда-то в подземелье.

«Я больше никогда не увижу свет»,– подумал Дортмундер. «Я, видимо, сейчас переживаю сюжет из фильма ужасов, а это вход в ад».

Ну, выбора особо нет; нужно спускаться. Дортмундер начал спускаться и пришел к выводу, что эта часть его путешествия на самом деле наименее ужасна. Конструкция из прочного железа, надежно вмонтирована в здание, с крепкими поручнями и толстыми ступеньками.

Жалко только, что ступеньки закончились еще до того, как куда-то его привели. Дортмундер спустился с последней ступеньки и ступил на платформу, которая была намного прочнее предыдущей. Рядом с ней была лестница. Он внимательно ее изучил и понял, что это лестница балансирует от веса, то есть, если на нее ступить, она опуститься. Если с нее сойти, то она обратно поднимется наверх. Это было что-то вроде системы от воров, основываясь на теории, что воры будут пытаться подняться снизу, поэтому в таком случае не смогут до нее дотянуться.

Ладно, пора прокатиться на этой лестнице. Дортмундер ступил на нее, взялся крепко за поручни с двух сторон, и буквально через несколько колебаний, лестница начала плавно опускаться, издавая тихие писки и скрипы, словно мышь. Чем-то походило на лифт, разве что тут не было кабины и кнопок.

И вот он уже внизу. Дортмундер ступил на бетонный пол, а лестница тихо поднялась наверх. Только когда она уплыла куда-то в небо, он понял, что отпустив ее, он сам обрезал один из возможных путей. Все, теперь пути назад нет.

Ладно, тогда давайте иметь дело с тем, что имеем. А что мы имеем, собственно? Задняя часть здания Перли, где большинство окон было заложено кирпичами, плюс серая металлическая дверь. Дверь была ржавой, петли были ржавые, дверная ручка ржавая, замочная скважина ржавая, тем не менее, она была. Дортмундер наклонился, чтобы поближе рассмотреть эту скважину, насколько это было возможно в темноте, и ему показалось, что Келп тут проделал хорошую работу, потому как не оставил за собой никаких следов.

Одно было очевидно совершенно точно: Келп прошел через эту дверь. Других путей отсюда не было. Эта непонятная бетонная местность находилась примерно на один этаж ниже улицы, поэтому вокруг были только высокие бетонные стены. Эта дверь – единственный выход. Келп пошел первым, в этой дыре его не было, значит, он должен был пройти через эту дверь. Интересно, а сам Дортмундер сможет так же пройти через дверь, не оставляя за собой следов?

Теперь верх взял дух соперничества, и он забыл про все болячки, которые получил во время падения из окна. Во внутренних карманах, в основном, в задних, было много разнообразных инструментов, которые он использовал в своей работе, все выкрашенные в черную матовую эмаль, чтобы не давать блик при попадании света. Он достал парочку инструментов, склонился над замочной скважиной и приступил к работе.

Замок оказался упрямый; прямо как сам Дортмундер. Не считая Келпа, казалось, что этой дверью не пользовались уже очень давно. А с другой стороны, по крайней мере, в этой бетонно-кирпичной коробке не гулял ветер, поэтому он мог работать в относительно комфортных условиях, и его ничто не отвлекало.

И вот. Дверь на четверть дюйма сдвинулась в его сторону, издав при этом хлопок, как будто пробка выскочила из бутылки прокисшего вина. Дортмундер потянул дверь на себя, ржавые петли со скрипом запротестовали. Как только проем оказался достаточным для того, чтобы проскользнуть, он зашел внутрь и закрыл за собой дверь, оставшись в кромешной темноте.

Теперь из задних карманов его штанов появился крошечный фонарик, размером меньше пальца. Он не хотел использовать его раньше, когда вокруг было слишком много окон квартир, но эта кромешная темнота – идеальная обстановка для его использования. Это был брелок для ключей, который предназначался для того, чтобы люди могли попасть в машину и завести двигатель, но у него были и другие плюсы, например, Дортмундеру этот фонарик давал ровно нужное количество света, когда он работал. Как в данном случае, он смог разглядеть, что находился в коридоре с вымощенными камнем стенами, вдоль которых стояли металлические полки для хранения всякого барахла, которым никогда и никто уже не воспользуется, тем не менее, выкинуть это все было некому.

Он сделал еще шаг вперед и справа увидел бетонные ступеньки, ведущие наверх. И он пошел по ступенькам наверх.

Наверху была дверь, тоже серая и металлическая, и она была заперта. Казалось, что это уже слишком, но Дортмундер поймал азарт и практически без усилий открыл дверь, не оставив даже и следа. Он вошел, локтем закрыл за собой дверь и осмотрелся. Обстановка нисколько не напоминала о своем промышленном прошлом.

Простая металлическая входная дверь, а там дальше виднелась гаражная дверь серо-зеленого цвета на внутренней стороне. От этой двери спиралью уходила бетонная дорога. Пространство от дороги до конца помещения было оккупировано камерами хранения, которые смотрели на центральный коридор. Причем каждая камера сопровождалась дверь с решетками, словно тюремные камеры. Печальное зрелище.

Дортмундер со своим мини-фонариком из любопытства рассмотрел эти камеры: сказать, что там было «много всего» – все равно, что не сказать ничего. Тут можно было найти и мебель, и статуи, как минимум, два мотоцикла, офисные сейфы, составленные один на одном, было и что-то похожее на печатный пресс, было много компьютеров и другого офисного оборудования, была даже картина горящего грузовика на мосту Джорджа Вашингтона.

Этот Жак Перли – очень странный тип. Частный детектив. Ему что, платят вещами вместо денег?

Дортмундер уже хотел было возвращаться в переднюю часть здания и выйти обратно на улицу, но в последний момент бросил еще один взгляд на дорогу, ведущую наверх. Откуда-то сверху исходил свет.

Интересно, а Келп проверил второй этаж? нет. Что-то ему подсказывало, что Энди Келп уже давным-давно отсюда ушел. Возможно, он подумал, что Дортмундер был недостаточно храбрым, чтобы выпрыгнуть из окна и спастись, поэтому наверняка уже где-нибудь в тюрьме, так что на данный момент он не самый лучший вариант в плане того, чтобы держаться поблизости. И Дортмундер не винил его; если бы он оказался на его месте, то он был бы уже на полпути в Филадельфию.

Но, а как же тогда быть с этой дорогой? Раз уж он сейчас здесь, внутри этого здания, пожалуй, ему стоит взглянуть?

Да. И он пошел по этой дороге. Она сначала резко уходила вправо, а потом шла ровно вдоль стены. Бетонная дорога, достаточно просторная для того, чтобы сделать разворот, сопровождалась по левой стороне стеной кремового цвета и заканчивалась красивой дверью из темного дерева. Высокие световые конструкции и давали тот слабый свет, который он видел с улицы через те самые индустриальные окна, которые сейчас были высоко по правой стороне от него.

А эта красивая деревянная дверь заперта на ключ? Да. Это имеет значение? Нет.

Когда он попал внутрь, увидел кабинет секретаря, аккуратный и довольно скромный, где над столом сбоку была слабая подсветка, а на самом столе стояли горшки с самыми разнообразными растениями, причем все легальные. Он прошел дальше к следующей двери, которая не была заперта. Что-то новенькое.

Это был офис Жака Перли, очень большой и очень продуманный, и располагался этот офис как раз под тем самым окном в крыше. Опасаясь камер как дополнительного средства безопасности – даже у Эппика в кабинете было припрятана парочка сюрпризов – Дортмундер прошелся по кабинету очень медленно и крайне осторожно, используя свой фонарик лишь по необходимости, потому что прямо над ним было то самое окно, из которого можно было его очень даже легко заметить.

За любыми трудностями стоит вознаграждение. На круглом дубовом столе, в стороне от основного письменного стола, он обнаружил записи в блокноте мелким почерком, в которых говорилось о мерах безопасности, которые нужно предпринять для перемещения Чикагского шахматного набора. Очень даже кстати. Тут еще и ксерокс был. Он его включил и сделал копии записей, положил копии себе в карман куртки, а ценный блокнот вернулся на свое место.

Больше ничего интересного в офисе Перли не было, по крайней мере, для Дортмундера. Он вышел из него и осмотрел кабинет секретаря. Может здесь будет что-то полезное? Наврядли, тем не менее, раз уж он здесь, почему бы не проверить?

И он нашел то, что ему было нужно в выдвижном ящике по правую руку, в самой задней части за всеми медикаментами от простуды и помадами. Это был ключ от гаража. Он уже покрылся пылью, но совершенно точно это был запасной ключ, который компания дает тебе, когда устанавливается гаражная дверь. Но поскольку этим ключом никто никогда не пользуется, про него уже давным-давно забыли.

Хорошо бы, чтобы это был нужный ключ. Дортмундер вышел на парковку, которая находилась наверху местного серпантина, достал ключ и нажал кнопку. Дверь тут же начала подниматься, он снова нажал на кнопку, и дверь остановилась, оставляя просвет примерно в четыре дюйма. Еще одно нажатие и дверь опустилась до самого низа.

Уже что-то. Эта гаражная дверь довольно шумно открывалась, но, видит Бог, это хотя бы был выход в свет. Дортмундер засунул ключ в тот же карман, где были копии записей, закрыл офисную дверь и отправился домой.

 

46

Всю субботу Фиона переживала по поводу вечеринки в ГРОДИ. Как Брайан вообще умудрился уговорить ее пригласить миссис Уи на Мартовскую Сумасшедшую вечеринку? А что заставило миссис Уи согласиться?

Может еще можно как-то все поменять? Может она могла бы прикинуться больной? Нет; даже в таком случае Брайан все равно пойдет сопровождать миссис Уи на вечеринку. И худшее, что Фиона могла бы себе представить, помимо самого факта, что миссис Уи пойдет на Мартовскую Сумасшедшую вечеринку,– это то, что самой Фионы не будет рядом с миссис Уи, чтобы как-то объяснять ей, что вообще происходит, чтобы как-то сглаживать ситуацию, чтобы прикрыть ее, если в этом будет необходимость.

И что же тогда можно придумать, чтобы всего этого не произошло? Может всем соврать? Соврать миссис Уи, что вечеринка отменилась, соврать Брайану, что миссис Уи передумала. Нет, ей никто не поверит. У Фионы плохо получалось врать,– существенный минус для адвоката – а значит, что оба раскусят ее на раз-два.

А как потом объяснить, почему она соврала? Пожалуй, никак. Она самой себе толком не могла объяснить, почему. Дело было не только в том, что миссис Уи никак не вписывалась в формат ГРОДИ, дело было еще и в…

Брайане.

С Брайаном вроде все было в порядке. Он и Фиона были неплохой парой, все шло очень легко и непринужденно, они поддерживали друг друга, ничего взамен не требовали. Его страсть к приготовлению экзотических блюд по-прежнему было приятным сюрпризом, хотя уже не таким впечатляющим, меньше восторга, и все с момента, как она уволилась из Файнберга и стала работать по нормальному графику. (Конечно же, она никогда Брайану об этом не скажет).

Проблема, которую она смогла обозначить у себя в голове и которая заставляла ее чувствовать некоторую вину,– это проблема класса. Брайан был происхождением из другого мира, нежели Фиона. Его друзья не жили в таких районах, где жили ее друзья, не ходили в такие школы, в какие ходили ее друзья, не путешествовали по таким местам, по каким путешествовали ее друзья, не покупали такие костюмы – если они вообще покупали костюмы – которые покупали ее друзья. Он был более грубым, более неряшливым, из разряда людей, которым поколение за поколением не удавалось чего-то добиться, и даже шанса на светлое будущее у них не было. Когда Фиона была с Брайаном, она, нечасто и практически незаметно для посторонних глаз, посещала трущобы.

Если говорить честно – а она всегда хотела быть честной – она признавала тот факт, что ее прадед, Гирам Хэмлоу, отец ее деда Гораса, походил из того же класса страждущих без каких-либо связей. Украденный шахматный набор, возможно, помог бы Гираму выйти из грязи и отмыть свое имя, но возможность была упущена.

Ситуацию семьи Хэмлоу спас ее дед Горас, который был гениальным изобретателем. С помощью престижа и денег, которые он получил засчет своих изобретений, он смог преодолеть тот невидимый барьер американских классов, и уже поколение после него, поколение отца Фионы, плюс ее тети и дяди, обеспеченные со всех сторон, пусть еще статус был совсем свежим, могли позволить себе учиться в правильных школах, жить рядом с правильными людьми, заводить правильных друзей.

Семья поднялась плавно до верхнего среднего класса, не за счет имени семьи, не за счет истории, как это обычно бывает в Америке, а с помощью денег. И теперь как один из представителей третьего поколения, Фиона, глядя на Брайана Клэнсона, со стыдом и смущением, но, без всякого сомнения, понимала, что он уровнем ниже.

Понимание того, что она всегда держит язык за зубами, плюс понимание того, что в скором времени ей придется представить миссис Уи как своего избранника, только усугубляло положение. Насколько было известно Фионе, миссис Уи была помешана на классовости больше всех известных ей людей. В ее язвительных хаотичных мемуарах, прям таки веяло этим. Неужели Фиона поддалась в момент слабости, и теперь миссис Уи будет презирать ее вечно?

Пока она размышляла на эту тему, Брайан, конечно же, не обращал на нее никакого внимания; он был занят своим стандартным делом по утрам субботы – он усаживался в зале и смотрел мультики (он всегда говорил, что это часть его работы, но она прекрасно понимала, что ему это нравилось; чем больше ребячества, тем лучше).

Она ушла в спальню, закрыла за собой дверь – особо это не помогло – продолжая беспомощно искать решение своей дилеммы. В конце концов, когда еще не было одиннадцати, она решила позвонить миссис Уи, хотя сама еще даже не знала, что собирается ей сказать. Но что-то делать нужно было, нужно было с чего-то начать; возможно, когда она услышит голос миссис Уи, что-то придет в голову.

Она села на кровать, взяла телефон, и он зазвонил. Она уставилась на него, потом сняла трубку и услышала голос миссис Уи.

– Миссис Уи!

– Я хотела спросить насчет костюмов,– сказала миссис Уи.

– Миссис Уи?

– Я так поняла, что большинство людей придут в костюмах.

«О, она все-таки не хочет идти!»,– подумала Фиона, и ее сердце радостно затрепетало. – О, да, миссис Уи, во всевозможных костюмах!

– Это не очень-то помогает, Фиона, детка. «Во всевозможных». Какая обычно тематика на таких мероприятиях?

– Тематика? «Заторможенное развитие»,– подумала она, но вслух не сказала. – Я думаю,– ответила она,– предполагаю, это поп-культура, думаю, что тематика – это мультфильмы и все такое. И, конечно, вампиры.

– Конечно,– согласилась миссис Уи. – Девушки, я так полагаю,– сказала она,– не особо продвинулись в плане костюмов вампиров.

– Вы имеете в виду клыки?

– Как часть образа. Я знаю, что ты не будешь надевать костюм, но твой друг – Брайан – будет?

– О, да,– ответила Фиона, стараясь говорить как можно задорнее, чтобы не показать свою досаду. – Каждый год один и тот же костюм.

– Правда? А можно узнать какой?

– Конечно. Это костюм преподобного Твистеда.

– Прости, не поняла.

– Это персонаж из мультфильма,– пояснила Фиона. – Который показывают на кабельном, ну понимаете? Немного пошловатый.

– И костюм его тоже пошловатый?

– Нет, сам мульт…. Чтобы вы понимали, миссис Уи, этот персонаж – священник «наоборот», он благословляет и поощряет плохое поведение, он любит грешников и сам любит грешить.

– Не уверена, что понимаю.

На Фиону начало накатывать отчаяние:

– Вся соль в том, что он священник на оргиях.

– И что он там делает?

– Благословляет всех.

– И все?

– И все,– ответила Фиона, и только сейчас она поняла, насколько мизерной и бестолковой была шутка про преподобного Твистеда.

Миссис Уи была совершенно спокойна, но, видно, решительно настроена:

– И как он наряжается в этого персонажа?

– Ну, на самом деле… от нормального костюма не особо отличается. Тяжелые черные ботинки, блестящий черный костюм с очень широкими штанинами и двубортным пиджаком, в кармане бутылка виски, белая манишка, бледный макияж и черная шляпа с плоскими полями. Понятно.

– Это, скорее, его видение,– попыталась объяснить Фиона. – Ну, знаете, такой персонаж, который все время поглядывает искоса с вожделением, да так долго, что у него на следующий день начинает болеть челюсть.

– Искусство,– сказала миссис Уи с неким подозрением.

– Пожалуй. Раньше он носил с собой Камасутру, ну, знаете, вроде как вместо Библии. Но пару лет назад он ее потерял, а новую покупать не стал.

– Ну, тогда придется представлять, что она как будто бы есть,– ответила миссис Уи. – Спасибо, моя дорогая, ты мне очень помогла.

– О, очень на это надеюсь,– ответила Фиона и повесила трубку. Теперь можно было всецело поддаться отчаянию. Миссис Уи точно пойдет на вечеринку.

 

47

Дортмундер ножом пытался наковырять со дна банки еще немного майонеза, но большая часть оставалась на костяшках пальцев. И тут зазвонил телефон. Облизывая пальцы, он склонился над телефоном, снял трубку и ответил:

– Мда?

– Я думаю,– твердо заявил Энди Келп,– что мне пора выкинуть свой автоответчик.

Дортмундер удивился:

– Тебе? Да ты живешь ради таких вещей. Ожидание звонков, перенаправление звонков, и все такое прочее.

– Больше нет. Анна Мари сегодня не дома,– пояснил Келп. – Какой-то ее старый друг из Канзаса решил показать ей Нью-Йорк.

– Понятно,– ответил Дортмундер. Всегда так, только те, кто не родился в Нью-Йорке, знают город по-настоящему. – Статуя Свободы?

– И Эмпайр Стэйт Билдинг,– согласился Келп. А еще Центральный вокзал. Я думаю, что они, скорее всего, еще пойдут на дневной спектакль в Радио Сити Мьюзик Холл.

– Анна Мари,– вдруг решил Дортмундер,– слишком великодушна.

– Это первое, что меня в ней привлекло. Короче говоря, я тут и так немного не в себе, ну, ты понимаешь.

– Ага.

– И тут я прихожу домой и вижу три сообщения от Эппика. Три, Джон.

– Видимо, ему нравится держать людей под давлением,– ответил Дортмундер.

– Дело не в этом. Три сообщения о том, что он хочет, чтобы я у тебя спросил, что происходит. То есть это даже не мне сообщения, Джон.

«Неужели он и правда думает,– размышлял Дортмундер,– что кто-то будет ему рассказывать, что происходит, по телефону? Ты не один такой умный, знаете ли».

– Объясни ему, Джон, что он с тобой поговорить хочет, а не со мной.

– Может как-нибудь позже. Слушай, можешь мне рассказать одну вещь?

– Конечно.

– Как ты умудрился, той ночью, когда мы были там, ты туда не попал?

– Что? Куда?

– Пожалуй,– решил Дортмундер,– нам стоит поговорить на свежем воздухе.

Но в марте свежий воздух не доставляет особой радости. В небольшом парке треугольной формы в Вест Виллидж, который назывался Абингдон-Сквер, они сидели на скамейке ближе к южной стороне, где большинство автобусов лишь сбавляли скорость, однако те, что шли по Гудзон Стрит останавливались на пару минут, не глуша рычащие двигатели, тем самым дополняли поток транспортных средств, который лился мимо парка на юг к Гудзон Стрит, потом еще южнее на Бликер Стрит, потом на север на другую часть Гудзон Стрит, а потом еще севернее на Восьмую авеню, а там, на восток к раздробленным частям Бэнк Стрит. Здесь было не так ветрено, потому что вокруг были высокие здания, только детская игровая площадка располагалась чуть южнее отсюда, так что можно сказать, что если бы Абингдон-Сквер был что-то вроде песочных часов, то эта часть была бы песком в часах. Не слишком холодно, не слишком ветрено, достаточно шумно – некоторые дети шумят побольше самых шумных автобусов – так что это было идеальным местом для тет-а-тета.

Поскольку именно Дортмундер созвал тайное собрание, он и начал первый:

– Вчера ночью ты первый ушел, на той крыше.

– Ты что, пошел по крыше?– похоже, Келп был очень удивлен.

– Мне пришлось. Хозяин квартиры вернулся.

– Я слышал всю эту возню,– согласился Келп. – Я понял, что все происходило где-то в здании, и мне показалось, что ты решил уйти, или что хозяин вернулся, но ты успел проскочить. Я и не думал, что ты пойдешь на крышу.

– Я тоже не думал,– ответил Дортмундер. – Но мне пришлось. И ты к этому моменту уже исчез.

– Ну, было там одно местечко.

– О, да, я знаю. Поэтому я перелез и обнаружил эти перекладины…

Келп был ошарашен.

– Джон, я в шоке.

– Не было выбора,– ответил Дортмундер. – Вниз по перекладинам, потом по пожарному спуску. Но что меня действительно удивило, так это насколько чисто ты сработал с этой дверью в подвале.

– С какой дверью в подвале?

– В здании Перли. Не было ведь другого выхода?

Келп был еще больше ошарашен.

– Ты что, был в здании Перли?

– А как я еще мог пройти?

– Ты что, ни разу не повернул назад?– спросил Келп. – Ты что, не видел эту огромную квартиру справа за тобой? Там было тридцать семь окон на выбор, Джон.

Дортмундер нахмурился, задумавшись.

– Я даже и не посмотрел в ту сторону,– признался он. – А подумал, насколько ты крут, ты прошел через эту дверь в подвале и даже не оставил следов, прошел через все здание и ни одного следа.

– А все потому, что меня там не было,– сказал Келп. – Я забрался в квартиру, где никого не было, но в зале на стене висело парочку картин Кунинга, так что потом я поехал в город и сдал их Стуну, а потом отправился домой. Я и не думал, что ты пойдешь тем путем. Да и кроме того, разве это не было рискованно идти туда раньше запланированного времени? Надеюсь, ты не оставил там следов, Джон?

Дортмундер почти обиделся:

– Что за вопросы ты мне задаешь? Я тут тебе рассказываю, как я был восхищен твоей работой, как ты не оставил следов…

– Ну, для меня это было намного легче.

– Ну да. Прошлой ночью ты был для меня примером для сравнения. Так что если я что-то и оставил, то ровно то, что оставил ты сам. Ни единого следа, Энди, гарантирую.

– Это очень здорово, что ты нашел вход,– вдруг сказал Келп. – Значит, таков будет наш маршрут в день Х?

– Нет необходимости проделывать такой путь,– ответил Дортмундер. – Пока я там был, заодно осмотрелся и нашел парочку интересных вещей.

– Вещей, которые они заметят?

– Ну, ты чего, Энди.

– Точно,– согласился Келп. – Даже не стоит спрашивать. Я, видимо, уже как Эппик, начинаю слегка перегибать. Так и что ты там нашел?

– Запасной ключ от гаражной двери.

Келп откинулся назад.

– Что-что?

– То, о чем они давно уже забыли,– ответил Дортмундер. – Нижний выдвижной ящик в столе секретаря, в самом конце, под всяким барахлом, покрытый пылью.

– Это очень хорошо,– согласился Келп.

– И еще есть кое-что,– сказал Дортмундер. – Перли – парень очень ответственный, он сделал достаточно пометок о точном времени отправки набора из банка, плюс о том, какие дополнительные меры безопасности будут предприняты.

– Не может быть.

– Может. А еще у него есть ксерокс.

Келп засмеялся, от радости и удивления одновременно.

– Ты достал ключ от гаража,– сказал он. – У тебя есть планы охранной системы.

– Точно,– ответил Дортмундер, и уже был готов засмущаться.

Келп покачал головой.

– А достал всего пару картин Кунинга.

– Ну, у каждого своя дорога,– ответил Дортмундер великодушно.

– Это точно. Сидя на скамейке в парке, Келп наблюдал за тем, как двусоставный автобус делал разворот, проезжая по треугольнику с южной части Гудзона к северной на Восьмую Стрит.

– И что ты думаешь делать сейчас?– спросил он.

– Я думаю,– ответил Дортмундер,– что нужно собраться. Всем. В «Бар и Гриль».

 

48

– Ох, надеюсь, он все еще на меня налезет. Брайан с такой любовью смотрел на костюм преподобного Твистеда, который теперь распластался на кровати, словно разрушающий все на своем пути Артур Димсдейл. Как он обожал эту часть!

– О, он всегда на тебе отлично сидит, и ты это прекрасно знаешь,– ответила Фиона, стараясь это сказать с любовью и скрыть раздражение. А тут еще и телефон зазвонил. – Только не опять!– вскрикнула она.

Взгляд Брайана стал еще пристальнее.

– Она твой босс,– ответил он.

Это последнее, что Фиона готова была услышать, после того, как пригласила миссис Уи на мартовскую вечеринку. Это был шестой или седьмой звонок перед началом вечеринки? Миссис Уи как будто ударилась в молодость, когда все волнующие вопросы решаются по телефону.

По большей части она звонила насчет костюмов, или больше выяснить по поводу персонажей этих самых костюмов. На данный момент Фиона мягко, но достаточно жестко отклонила варианты с Элеонорой Рузвельт, Девушкой Гибсона, Энни Оукли и Эллой Фицджеральд. (Элла Фицджеральд?)

Но, в основном, звонки были не по поводу маскировки миссис Уи. Стоит поужинать заранее или будут подаваться блюда? О, конечно, лучше стоит поужинать заранее. В таком случае миссис Уи поужинает дома и потом заберет Фиону и Брайана.

Еще вопрос. Она одна будет на вечеринке такого возраста? На самом деле, нет. Среди рекламщиков и других представителей корпоративной деятельности встречаются люди разных возрастов, вот только из них больше представителей мужского пола, поэтому их интересуют более молодые особы для общения.

А может случиться так, что миссис Уи встретит там кого-то из знакомых? Без шансов.

Фиона сняла трубку в гостиной. Ей было даже интересно, о чем можно спросить на этот раз.

– Слушаю?

– Прости за очередное беспокойство, дорогая…

– Ну что вы, миссис Уи. Чем могу помочь? У вас появилась новая идея для костюма?

– На самом деле, да,– ответила миссис Уи,– только на этот раз мне совет не нужен. Учитывая все, что ты мне рассказала про сегодняшнюю вечеринку, я выбрала для себя идеальный наряд.

– Правда? Она волновалась, не знала, стоит ли спрашивать миссис Уи с учетом того, как жестко она отвергла предыдущие варианты, но все же решилась:

- И кем вы решили быть, миссис Уи?

– Нет, моя хорошая, я не скажу. Но ты будешь удивлена, когда увидишь меня. Мой водитель заберет вас в десять двадцать, нормально?

– Вы не хотите мне рассказывать,– страх пронзил Фиону насквозь.

– Пусть это будет сюрпризом.

– Да уж.

– А звоню я тебе, на самом деле,– продолжала миссис Уи,– по поводу твоего друга Брайана.

Фиона бросила взгляд на Брайана, который в спальне натягивал на себя штаны Преподобного Твистеда – огромный кусок блестящей черной шерсти с невероятным количеством плиссировки. Издалека, если смотреть от талии вниз, он был похож на воздушный шар Мэйси в День Благодарения.

– Да, Брайан,– повторила она. А что насчет него?

– Я должна была спросить об этом раньше,– по голосу миссис Уи казалось, что ей нелегко было это говорить. – Это нормально, что Брайан будет сопровождать на мероприятие двух дам?

Брайан уже надел на себя шляпу Преподобного Твистеда с плоскими полями и уставился в зеркало с таким хищным взглядом, что его лицо стало похоже на решетку Кадиллака.

– Он точно будет не против,– уверила Фиона миссис Уи. – Уж поверьте.

 

49

Когда Дортмундер вошел в «Бар и Гриль» в 22.03, Ролло, похоже, был чем-то очень занят, вроде переписи инвентаря или бутылок, которые стояли в ряд позади барной стойки, и из-за зеркала, идущего вдоль всей стены, казалось, что их в два раза больше. Язык между зубами, один глаз прищурен, как у Моряка Попая, он тыкал сначала карандашом на каждую бутылку, как будто решал сложную задачу по подсчетам того, что есть на самом деле и что отражается в зеркале, а потом делал записи на клочке канцелярской бумаги из отеля Оприлэнд. Понимая, что в такой ответственный момент Ролло отвлекать нельзя, Дортмундер облокотился на барную стойку и продолжал смотреть.

В это же время в левой части бара завсегдатаи обсуждали покер. Один из них сказал:

- Да, но почему флеш?

Второй завсегдатай в ответ нахохлился.

– И в чем твой вопрос?– спросил он.

– В этом,– ответил первый завсегдатай. – Ладно, я имею ввиду, пара, трипс, это я все понял. Даже стрит, если так подумать, все цифры идут по порядку. Ну а флеш-то почему?

Третий завсегдатай, который, видимо, не очень-то уловил суть вопроса, сказал:

- Это значит, что они одной масти.

Первый завсегдатай уставился на него.

– И?

– И все,– ответил третий. – Все одного цвета.

– И?

Четвертый завсегдатай, видимо, обремененный опытом, задумчиво произнес:

- Ну, если они все красные…

– Хорошо, допустим,– кивнул первый завсегдатай. – Может быть. А что если они все черные? Что если, например, все крести?

Второй завсегдатай, который довольно долго отмалчивался, ответил:

- Ну, раз уж заговорили об этом, тогда почему они называются крести?

Ему ответил третий:

- Потому что они выглядят как крест.

– А вот и нет,– не согласился второй. – Они похожи на лист клевера. С тремя лепестками.

Четвертый вставил свое слово:

- А как насчет пик?

– Они черные,– уверенно ответил третий.

Четвертый удивленно посмотрел на него и сказал:

- Ну это мы в курсе, болван, они на что похожи?

Третий задумчиво уставился куда-то вдаль.

– Болван?– переспросил он, как будто не расслышал.

– Ну, они,– ответил за него первый завсегдатай. – Они похожи на пики.

– А вот и нет,– отрезал четвертый, хладнокровность опытного игрока совсем исчезла с радаров. – Хочешь сказать, что такой пикой можно заколоть кого-нибудь?

– Нет,– ответил первый,– я никого не хочу заколоть такой пикой, это вообще просто карты, они предназначены для игры.

– Болван?

– И все-таки вернемся к первому вопросу,– напомнил первый завсегдатай. – Почему все-таки флеш?

– Потому, что когда ты проигрываешь,– предположил второй,– все твои деньги смываются в унитаз (прим. переводчика: flush – флеш в покере, смывать в туалете).

– А почему болван-то?– не унимался третий.

– Болванов в покере нет,– напомнил первый. – Болваны есть в бридже.

– Вижу,– добавил второй завсегдатай,– ты не играешь в покер.

– О, да? Первый завсегдатай повернулся и позвал бармена:

- Ролло, у тебя есть колода карт?

Ролло повернулся к ним и сказал:

- Нет, я предпочитаю сохранить свою лицензию. Потом он заметил терпеливый взгляд Дортмундера, сидящего в углу, развернулся к нему и сказал:

- А вот ты где.

– А вот он я,– согласился Дортмундер.

– У тебя под рукой конверт.

– Точно.

Бумаги, которые Дортмундеру удалось раздобыть в офисе Перли, он принес на встречу, предварительно упаковав в конверт из оберточной бумаги, в котором ранее были красочные фотографии лесного пейзажа где-то во Флориде, которые ему прислал какой-то торговый агент, уверенный в том, что Дж. Дортмундер или Житель захочет рассмотреть это место в качестве будущего места для отпуска или для отдыха на пенсии. Предчувствуя, что с таким огромным конвертом ходить чревато, он написал на нем «Медицинские анализы», с уверенностью, что с такой пометкой никто не захочет разглядывать содержимое.

– Тут просто кое-что,– объяснил он Ролло,– чтобы показать парням.

– Ну, твои парни ждут тебя в задней комнате,– ответил Ролло. – Второй любитель бурбона взял стакан и для тебя.

– Хорошо. Не хотел тебя беспокоить,– сказал он, указывая на многочисленные бутылки позади бармена.

– Ты меня не беспокоишь,– ответил Ролло. – Это часть моей работы.

– Точно.

Покидая Ролло, Дортмундер прошел к концу барной стойки, прошел мимо завсегдатаев, четвертый из которых сказал:

- А знаете, какая хорошая карточная игра? Фриск.

– Фриск?

У четвертого снова вернулась уверенность в голосе:

- А что, разве нет? Фриск? Это как бридж.

Завернув за угол барной стойки, Дортмундер пошел по коридору, мимо дверей с табличками «ПОЙНТЕРОВ» и «СЕТТЕРОВ» с черными силуэтами собак, мимо старой телефонной будки, мимо старого комода, где сейчас ничего не хранилось, кроме пары любовных записок и куска старого кабеля, после чего вошел в квадратную комнату с бетонным полом. Коробки из-под пива и ликера были составлены под самый потолок вдоль всех стен, но в самом центре оставалось еще достаточно места для потрепанного временем старого деревянного стола со столешницей некогда зеленого цвета, окруженного дюжиной деревянных стульев. Все освещение в комнате представляло собой одинокую лампочку, висящую на длинном черном проводе прямо над центром стола.

Они всегда встречались здесь, только на этот раз, как оказалось, Дортмундер прибыл последним, и, как доводилось по традиции, последний прибывший должен был сидеть спиной к двери. Энди Келп, видимо, пришел первым, так как он сидел на самом безопасном месте – как раз напротив двери. Напротив него на столе стояла бутылка знакомого бурбона и два низких стакана: один был наполовину полон, во втором был только лед.

Слева от Келпа сидел Стэн Марч, слева от Стэна – Джадсон Блинт, по прозвищу малыш. Перед каждым стоял бокал разливного пива и общая солонка, так как по теории Стэна, к которой недавно присоединился малыш, щепотка соли в пиве снимает хмель.

Напротив этой парочки значительный кусок пространства занимал Тини Булчер, чей кулак схватил бокал с чем-то похожим на вишневую содовую, но на самом деле эта была смесь водки и чуть менее дешевого Кьянти – напиток, который, как считал Тини, был не только достаточно крепок, но и способствовал хорошему пищеварению. Его пищеварению, разумеется.

Когда в комнату вошел Дортмундер, как раз говорил Тини:

– Если он так себя ведет, ладно, чего уж там, пришлось засунуть его обратно в мясохранилище.

Когда Тини рассказывал свои истории, все всегда искали причину отвлечься, поэтому когда вошел Дортмундер, все прямо-таки засияли:

- А вот и ты!– воскликнул Келп.

– У тебя мой стакан,– ответил Дортмундер вместо приветствия и закрыл за собой дверь, сел спиной к ней и положил конверт на стол.

– Уже на подходе,– ответил Келп и стал наполнять пустой бокал, потом застыл с бутылкой на весу.

– Так нормально?

– Нормально,– кивнул Дортмундер.

Когда стакан перекочевал от Келпа к Стэну, от Стэна к малышу, от малыша к Дортмундеру, Келп сказал:

- Мы как раз ждали, когда ты придешь с новостями.

– Ты рассказал им, что мне удалось достать?

– Нет,– коротко ответил Келп. – Подумал, что ты сам захочешь рассказать.

– Спасибо, Энди,– поблагодарил Дортмундер, сделал глоток и кивнул остальным. – Все тут,– сказал он и похлопал по конверту.

– Медицинские анализы?– прочитал Джадсон.

– Это прикрытие,– ответил Дортмундер. – А внутри совсем другая информация.

– Как-то ночью Джону довелось совершить одну очень интересную прогулку,– ответил Келп.

– Энди и я,– начал Дортмундер,– как-то решили, что нужно проверить место, куда перевезут шахматный набор, когда он, наконец, покинет пределы этого чертова хранилища. И, как оказалось, это место – офис частного детектива в Вэст- Виллидж.

– Офис?– переспросил Джадсон.

– Ну, у него там вообще-то целое здание.

– Вот так частный детектив,– присвистнул Стэн.

Дортмундер пожал плечами.

– Всего навсего двухэтажное здание. В общем, так или иначе, я оказался на крыше, с которой мне нужно было выбраться. Вокруг все эти здания, так что единственное, что мне пришло на ум – так это выбраться через здание Перли.

– Перли?– переспросил Джадсон.

– Так зовут этого парня. Жак Перли.

– Очень мило,– сказал Тини, но из его уст это вовсе не было похоже на комплимент.

– В общем,– продолжил свой рассказ Дортмундер,– Энди ушел далеко вперед, и, как оказалось позже, он пошел другим путем, через квартирный блок, который я не заметил.

– Квартирный блок, который ты не заметил?– переспросил Стэн. – Как можно не заметить квартирный блок?

Келп вызвался помочь товарищу:

- Была ночь, Стэн, и помимо всего было очень темно, так что практически ничего не было видно.

– Ну если ты так говоришь,– успокоился Стэн.

Дортмундер сделал вид, что ничего не услышал:

- Я прошел через здание Перли, не оставив, как я считаю, за собой никаких следов. А пока я там был, я подумал, что стоит посмотреть, что там есть. Так что я там пошарился и кое-что нашел.

– Что именно?– поинтересовался Стэн.

– Например, запасной ключ от гаражной двери – ответил Дортмундер. – Только я с собой сейчас его не взял, оставил дома.

– Там еще и гараж есть?– не унимался Стэн. – На Манхэттене?

– Да, Стэн, и такие бывают,– ответил Келп. – Со знаками «Не парковать, проезжая часть».

– Это старое промышленное здание,– пояснил Дортмундер. – Переделанное под Перли.

И тут Джадсон прыснул от смеха.

– Ты достал ключ от гаража! Теперь ты можешь заходить туда, когда захочешь, пик-пик, и ты внутри.

– Слишком громко,– предупредил его Дортмундер. – Если будешь продолжать в том же духе, нет никакого смысла тут прятаться.

– И все же,– чуть успокоился Джадсон. – Это здорово.

– Джон, расскажи, что ты еще достал,– напомнил Келп.

– Ну, начнем с того, что Перли – очень организованный парень,– сказал Дортмундер, доставая из конверта с подписью «Медицинские анализы» листы копий с мелким аккуратным почерком Перли. – Он записал, в какое время шахматный набор прибудет к нему, кто его будет перевозить, всех охранников, кто будет работать во время перевозки и стоять на дежурстве после, дополнительную охранную систему, конкретнее датчики движения…

– Терпеть не могу датчики движения,– выдал Тини.

– Все их терпеть не могут,– согласился Дортмундер. – В общем, я сделал копии, так что теперь мы владеем информацией.

– Сколько копий?– поинтересовался Тини.

– Только одна, Тини. Не хотелось там засиживаться.

– Ну а я не хочу засиживаться здесь,– отрезал Тини. – Малыш, давай-ка читай, что там.

Последующие пять минут Джадсон читал аккуратные записи Перли, все остальные молча и внимательно слушали. Когда он закончил, все еще несколько секунд молчали, а потом заговорил Келп:

- Они явно не хотят, чтобы мы там появлялись.

– Не им решать,– отрезал Тини.

– Давайте-ка подытожим,– предложил Стэн. – Думаю, что я все понял, но скажите мне, правильно ли я все понял. Этот парень Перли придет завтра в офис к десяти вечера. Он посмотрел на Джадсона. – Правильно?

– Тут так написано,– согласился Джадсон.

Стэн кивнул.

– Ему нужно успеть все подготовить до прибытия своих гостей. А они появятся к одиннадцати. Правильно?

– Совершенно,– ответил Джадсон. – Приедут охранники и технический персонал с оборудованием.

– А с ними и любимчики Тини,– датчики движения.

– Терпеть не могу датчики движения,– напомнил Тини.

– Мы помним, Тини,– уверил его Стэн. Он осмотрелся. – Еще у них будут… как их там? Новые телефоны.

– Мобильные телефоны,– поправил Келп. – И специальный стационарный телефон, который не будет использовать линию Перли.

– А еще,– напомнил Дортмундер,– они привезут с собой металлический ящик с тридцатью двумя более маленькими ящиками, закрывающимися на замок с шахматными фигурами.

– И в довершение перед входной дверью в офис будет стоять рамка как в аэропорту,– добавил Стэн. Он снова осмотрелся. – Я что-то упустил?

– Ров,– съязвил Келп.

Стэн нахмурился.

– Чего?

– Забудь,– тут же отмахнулся Келп.

– В городе нельзя выкопать ров,– уверенно ответил Стэн.

– Я в курсе. Просто забудь. Продолжай подводить итоги. Значит они соберут все эти свои штуки.

– А Перли пойдет домой,– сказал Дортмундер.

– Точно,– кивнул Стэн. – А потом, когда охранники обставят все так, как им нравится, они позвонят своим в банк.

– А в банке люди не будут двигаться, пока не получат от н их звонок. Они будут ждать, как минимум, до двух часов ночи.

– Точно,– кивнул Дортмундер. – Все по точному расписанию, чтобы они смогли скооперироваться с копами, потому что машину будут сопровождать копы.

– Кроме того, они собираются перевозить набор на бронированной машине,– напомнил Стэн,– примерно к 2.30 ночи они подгонят бронированную машину к зданию, заедут на второй этаж, и там уже копы отвалятся. Так что охрана будет от самой бронированной машины вплоть до охраняемого офиса. Он снова осмотрелся. – И тут вопрос: как нам придумать пробраться туда?

– Мы над этим и работаем,– ответил Дортмундер.

– Но есть в этом всем и хорошая новость,– вдруг выдал Джадсон, и все уставились на него. – Ну, отчасти хорошая,– исправился он. – Мы можем прийти туда заранее. Мы можем попасть туда еще до того, как они начнут устанавливать свое оборудование.

– А потом что?– спросил Стэн.

– Не знаю,– признался Джадсон. – Наверное, как-то это должно помочь.

Вмешался Тини:

- Дортмундер, этот Перли там живет?

– Нет, там только офис.

– Сейчас там кто-то есть?

– Нет, пока не завезли туда набор. То есть до завтрашней ночи там никого не будет.

– Значит поступим так,– решил Тини,– пойдет туда сейчас. Осмотрим все, решим, что и как мы можем использовать. Дортмундер, давай отправляйся за запасным ключом, и потом встретимся там.

– Договорились,– коротко ответил Дортмундер, поднимаясь и чуть поворачиваясь, чтобы хоть как-то видеть дверь.

– Джон, возьми такси,– предложил Келп.

– Да уж,– тяжело вздохнул Дортмундер.

 

50

С первой минуты, как миссис Уи появилась, она тут же стала принцессой бала, королевой танцев, звездой шоу. Она была на вершине.

Фиона смотрела на нее с удовлетворением и облегчением, хотя она знала, что это будет триумф с того самого момента, как она и Брайан забрались в ее лимузин, и она увидела, в кого решила перевоплотиться миссис Уи. Это был идеальный образ, это был вдохновляющий образ, этот образ воплощал ее суть. А теперь все собравшиеся были просто поражены.

Вечеринка ГРОДИ, как и всегда, проходила в арендованном зале в Сохо, который представлял собой огромное пустое помещение на третьем этаже с одним лифтом, поэтому вся охрана толпилась внизу в маленьком лобби, но как только гости поднимались наверх и двери лифта, открывшись, открывали обзор на Мартовскую Сумасшедшую вечеринку, про них тут же забывали.

Как и всегда, стены этого помещения были разрисованы работниками ГРОДИ, поэтому вокруг мелькали самые разнообразные мультипликационные сюжеты, некоторые из которых наводили на определенные мысли, тем не менее, не было ни одного пошлого рисунка. Какая-то группа, играющая, в основном, на электро-гитарах, отпугнула демонов в дальний конец зала, они играли такую музыку, которую каждый предпочел бы поскорее забыть; несколько тусовщиков танцевали, где был маленький кусочек свободного пространства, но, кажется, танцевали они вовсе не под музыку.

Большинство людей просто стояли кричали что-то друг другу на ухо, в руках напитки, и, как ни странно, в большинстве своем, напитки были безалкогольные и в жестяных банках. Активность в зале нарастала до 22.30, до того самого момента, когда двери лифта распахнулись и в зал шагнула миссис Уи, сопровождаемая совсем неприметными Фионой и Брайаном, чей костюм Преподобного Твистеда теперь на ее фоне был похож на костюм Манчкина.

Да, вот это было костюм. Неуклюжие черные ботинки на шнуровке, черная мантия, высокая черная конусообразная шляпа, огромная бородавка на носу, метла из зеленой соломы. Это была Маргарет Хэмилтон из «Волшебника страны Оз».

– И твоей собачонке тоже достанется!– крикнула она, когда открылись двери лифта. Таким образом она громко заявила о своем присутствии.

Это произвело фурор. По залу пробежала дрожь, и все, словно примагниченные, обернулись в ее сторону. Люди начали собираться вокруг нее, ей аплодировали, пытались с ней заговорить, предложили напиток, как минимум, раз тридцать. Единственным омрачающим моментом во всем это была попытка той самой группы сыграть песню «Над радугой», но, к счастью, никто не понял, что это была именно эта песня.

Первая волна восхищения и восторга спала, вечеринка, можно сказать, вернулась на круги своя; разница была лишь в атмосфере до и после появления миссис Уи, потому как теперь легкое волнение среди гостей не проходило. Не каждую вечеринку появляется злая ведьма с Запада, один из самых любимых среди народа злобных персонажей поп-культуры.

Когда буря внимания прошла, гости вернулись к своим привычным занятиям, танцам и разговорам, а группа продолжила коверкать хорошие песни, миссис Уи повернулась к своим спутникам, всучила свою метлу Фионе и сказала:

- Держи,– затем повернулась к Брайану и ему сказала,– а ты держи меня. Я хочу танцевать.

– Да, мэм. Брайан так вытаращил глаза от удивления, что даже забыл бросить свой отточенный хищный взгляд.

Когда эти двое ушли, Фиона вынуждена была признать, что, в качестве пары или не пары, они органично смотрелись на танцполе – злая ведьма и злой священник. Миссис Уи танцевала так, как танцевали много лет назад в восточном Коннектикуте, Брайан – как будто научился танцевать на задворках окраин южного Нью-Джерси. Тем не менее, каким-то странным образом, это выглядело очень даже неплохо.

Фиона стояла и смотрела, не понимая, что она чувствует по этому поводу. Тут к ней подошел какой-то парень, бросил взгляд на метлу и спросил:

- Через окна влетаешь?

– Ха-ха,– без улыбки на лице ответила она и ушла искать бар. Теперь она поняла, что она чувствовала – она чувствовала себя брошенной.

Чуть позже Брайан все же потанцевал и с Фионой, медленный танец, во время которого он сказал:

- А миссис Уи та еще штучка. Его хищный взгляд вернулся, от чего его фраза приобрела странный оттенок.

– Никогда бы не подумала,– ответила Фиона,– что она умеет танцевать.

– Ах, ну да, она же походит из мира привилегированных,– вспомнил он. – Они изучают всякие там социальные штуки, как будто они аристократы. И танцы они называют «приемами». .

– Все называют танцы «приемами» .

– Только не здесь.

– Это точно,– согласилась она.

Кое-что еще ей пришлось признать для самой себя, хотя вслух она это не озвучила: и хотя сама идея вечеринки ГРОДИ была стара как мир, в этом году все было как-то более добросовестно подготовлено, было более интересно, больше веселья. Это была все та же непонятная толпа, неопытные сотрудники фирмы терялись где-то в их потоке. Двадцатилетние гости были одеты, в основном, в костюмы Х-менов или Баффи, тридцатилетние – в более креативные версии пугала или Мессалины, сорокалетние – с клыками или масками арлекина, пятидесятилетние – в красных галстуках-бабочках или костюмах моряка, шестилесяилетние – как будто вообще собрались на совершенно другую вечеринку… Тем не менее, в этом году вечеринка не казалось ненастоящей и напряженной, напротив, казалось, будто после долгой зимы люди, наконец, расправили крылья.

А потом Фиона поняла, что это не вечеринка изменилась, это она поменяла свое восприятие. Эта была все та же вечеринка, слишком громкая, слишком поздно вечером, и еще много чего «слишком», чтобы она имела место быть в принципе. Однако в этом году было все сносно. А все из-за миссис Уи.

Фиона наблюдала, как миссис Уи кружилась в танце, теперь уже немного научившись, как правильно танцевать, и теперь она плясала с метлой в руке в компании босса Брайана – Шона Келли, который в этом году пришел в костюме не то хоббита, не то мастера Йоды, определить было трудно. В любом случае, он танцевал, словно человек в костюме гориллы, но, похоже, всем было плевать. Миссис Уи сияла улыбкой и кружилась, а Шон, со своей странной ухмылкой и лицом красным, как сигнал светофора, скакал вокруг без остановки.

– Брайан,– сказала Фиона,– а это весело.

Он удивленно посмотрел на нее.

– А ты что, раньше не знала этого?

Миссис ни в какую не хотела ехать домой. Вечеринка уже близилась к закату, бар закрылся, группа, к счастью, уже начала паковать инструменты, в зале осталось лишь несколько человек, так что можно было разговаривать спокойно, не перекрикиваясь. Но миссис ни в какую не хотела ехать домой.

– Есть одно место,– сказала она, пока они спускались в лифте, после того, как она позвонила своему водителю, чтобы тот их забрал.

– Я никогда там не была, но читала о нем. Говорят, это самое необыкновенное место, оно в Вэст-Виллидж.

– О, миссис Уи,– жалобно застонала Фиона. – Вы уверены? Уже поздно.

– Нью-Йорк,– напомнила ей миссис Уи,– это город, который никогда не спит.

– А завтра,– пришел ей на помощь Брайан, который продолжал бросать хищные взгляды,– выходной.

– Именно так.

– Но… костюмы ведь.

– Наши шляпы можно оставить в машине, в смысле мою и Брайана,– ответила миссис Уи,– и бородавку тоже. Оставим только накидки.

– Фиона,– обратился Брайан, придерживая дверь лимузина для дам,– поехали.

– Видимо, выбора у меня нет,– ответила она.

Дорога из Сохо в Вэст-Виллидж была достаточно короткой, миссис Уи вела себя как девочка-подросток, поэтому всю дорогу болтала без умолку. Она была под впечатлением от Шона Келли.

– Очень запоминающийся персонаж,– заявила она.

– Он может быть очень забавным,– согласился Брайан.

Теперь они уже ехали по Вэст-Виллидж, плавно заехали на Гансвурт Стрит, водитель ехал медленно, разглядывая номера домов, и тут Фиона обратила внимание на группу парней, которые выходили из здания. «Да уж, не только мы ночные пташки»,– подумала она.

Эти парни вышли из гаража, из было пятеро, пока они стояли на тротуаре, зеленая гаражная дверь за ними медленно опускалась. Они настолько притягивали внимание, своими жестами, тем, как они подергивали плечами, трясли головами, что Фиона не могла оторвать взгляд. Лимузин медленно проплыл мимо них, Фиона продолжала смотреть в окно и увидела, что один из них был мистер Дортмундер.

Нет. Не может быть. Она попыталась разглядеть в заднем окне, но под таким углом было сложно рассмотреть.

Неужели это и правда был мистер Дортмундер? Пятеро пошли в обратном направлении, все еще активно жестикулируя и что-то бурно обсуждая. Они явно были очень чем-то заинтересованы.

Фиона посмотрела вперед. Было так много вещей, которых она не понимала. Миссис Уи вела себя совсем не так, как обычно, она представляла собой абсолютную противоположность того человека, которым являлась в повседневной жизни. А теперь еще это. Неужели это и правда был Джон Дортмундер?

– Вот оно!– вскрикнула миссис Уи.

– О, здорово,– ответила Фиона и нервно сглотнула.

 

51

Очень аккуратно, в четкой последовательности Перли записал для себя порядок действий: в воскресенье в десять он приедет в офис, закроет на ключ большую часть своих файлов и личных вещей и будет ждать людей из Континентального Детективного агентства, которые привезут свое оборудование в одиннадцать. Но напряжение, которое накопилось за неделю, к воскресенью настолько возросло, что он уже не мог этого вынести. Вечер воскресенья был обычно вечером, когда он мог спокойно поужинать у себя дома в Уэстчестере вместе со своей женой, но сегодня он был просто на взводе. Он проглотил свой ужин, даже без стандартного бокала вина, и когда еще не было даже восьми, он сказал:

– Прости, Марсиа, не могу просто так сидеть сложа руки. Поеду в офис.

– Но там нечего делать, Жак,– логично подметила она. Она всегда за него переживала.

– Неважно,– ответил он. – Мне нужно там быть.

Поэтому на час раньше обозначенного времени он и его ламборгини направились на юг по Хатчинсон-Ривер-Паркуэй. Быть в движении – уже на порядок лучше.

Движение на Хатчинсон-Ривер-Паркуэй в сторону города в воскресенье вечером тоже было не таким сильным, поэтому дорога заняла времени меньше обычного. Было всего без десяти девять, когда он свернул на Гансвурт Стрит, нажал кнопку электронного ключа, и зеленая дверь гаража начала подниматься.

Лампочки в потолке горели все время, поэтому когда дверь гаража за ним закрылась, он поехал по подсвеченной дороге и подъехал к двери своего офиса.

Он открыл дверь, вошел, включил свет и сбросил пальто. К счастью, он не повесил пальто в шкаф, потому что там в данный момент сидел очень большой и очень разозленный человек, который про себя бормотал нехорошие вещи про людей, которые заявляются на час раньше положенного времени. Вместо этого он бросил свое пальто на стул за столом Делии, и хорошо, что ему не пришло в голову заглянуть под стол, потому что там бы он заметил гибкого молодого парня, который свернулся клубком вокруг мусорного ведра.

Дверь между кабинетом Делии и его кабинетом обычно не запиралась на ключ, поэтому он спокойно ее открыл, вошел и оставил дверь открытой, в своем кабинете он включил свет. Он сел за свой стол, где, к счастью, никто не прятался. Как бы там не было, между диваном, который стоял по левую сторону от него, и стеной, там, куда Перли никогда не заглядывал, был втиснут рыжеволосый парень, который был точно так же сбит с толку, как и большой парень в шкафу.

Уже сидя за своим столом, Перли включил еще и настольную лампу, которая осветила его стол, при этом казалось, что в целом в кабинете стало темнее, хоть и не настолько темно, как было видно из двух огромных окон, из которых открывался вид на соседнее жилое здание. Обычно он задергивал бордовые шторы, но, недолго поразмышляв, он пришел к выводу, что людям из охранной компании захочется посмотреть, куда выходят окна, поэтому оставил все как есть. И это тоже было к счастью, потому как за правой шторой правого окна, которое находилось подальше от стола, прятался остроносый, остроглазый парень. Поначалу этот парень повернулся лицом к шторе, но в последний момент развернулся лицом к окну, чтобы видеть все происходящее в кабинете в отражении, при этом его темная фигура на фоне темной шторе была неразличима с любого расстояния.

В момент, когда звук поднимающейся гаражной двери насторожил всех, в этой комнате находился еще один человек, который также присутствовал в разведывательной миссии прошлой ночью. Он был рядом с дверью, которая, как он понял, вела в туалет. Он открыл ее, быстро заскочил в комнату, закрыл дверь, снова открыл, нашел, где включается свет, включил свет и снова закрыл дверь.

И все это за пару секунд до того, как Перли вошел в офис. И только тогда ему в голову пришла мысль, что: а) возможно, за целый вечер Перли захочется воспользоваться туалетом, б) в туалете спрятаться было негде.

Или все-таки было? Он обвел взглядом маленькую туалетную комнату с белыми стенами и белым полом, белым туалетом, маленькой белой раковиной и белым поддоном душевой, которая была размером со старую телефонную будку, наподобие той, что стояла в «Бар и Гриль».

Может он мог бы использовать ее? Перли ведь не станет принимать душ сегодня? Душевая закрывалась пластиковой занавеской, вот только она была серой и полупрозрачной, так что очертания сквозь нее все равно были видны.

Ему нужно было что-то придумать. Ему нужно было выключить свет как можно скорее и затем каким-то образом исчезнуть. Но как?

Над туалетом были две полки, на которых были сложены полотенца для тела и для рук. Он быстро схватил большое полотенце, выключил свет, залез в душ и сел в дальнем углу подальше от занавески, прижав колени к подбородку. Он набросил на себя полотенце, по возможности закрывая все части тела и скрутился. Белая плитка, белый поддон душевой, белое полотенце; если повезет, то при такой маскировке через занавеску его не будет заметно. Тяжело выдохнув, понимая, что никому нельзя доверять, даже таким точным и аккуратным людям, как Перли, он стал выжидать, что будет происходить дальше.

В это же время Перли открывал ящики стола, пытаясь сообразить, что ему нужно из них достать и что нужно спрятать в сейф в углу, пока не пришли его гости. Он был так поглощен своим занятием, что не услышал, как тихонько открылась дверь шкафа в другой комнате, ни даже как молодой парнишка вылез из-под стола Делии, ни как тихонько открылась входная дверь, но он точно услышал, как эта дверь закрылась. Он поднял глаза и нахмурился.

Неужели парни из охраны приехали так рано? Это невозможно. Он встал, прошел через дверь между кабинетами и увидел, что все было как всегда.

Наверное, ему просто показалось. Он покачал головой, вернулся за свой стол, и даже не заметил, как парень за шторой бесшумно выбрался из-за шторы и проскользнул за дверь, пока Перли хмурился, разглядывая пустой офис, а пока он возвращался за свой стол, парень так же бесшумно выскользнул из-за двери.

Перли сел за стол; и снова послышался глухой звук закрывающейся двери.

Перли откинулся на спинку кресла и уставился в проход. Это что, снова дверь? Он действительно это слышал?

«Интересно»,– подумал он, снова встал, вышел в офис Делии, но на этот раз уже открыл входную дверь, выглянул и не увидел ничего, кроме своего ламборгини.

Он хмуро уставился на подъезд, пытался вслушаться, но так ничего не увидел и не услышал, а в это время рыжеволосый парень, который был зажат между диваном и стеной, выбрался из своего убежища и быстренько переместился в еще недавно занятый шкаф.

Перли все еще хмурился, стоя в дверном проеме и вглядываясь в подъезд. Ничего. Никого нет. Может это от смены температуры ночью?

На этот раз, когда Перли вернулся за свой стол, он решил больше не обращать внимания на всякие шорохи. Это все ничего не значит. Все было в порядке. Все должны пройти хорошо.

 

52

– Все катится к чертям с самого начала,– заявил Тини. Он совсем был не рад происходящему.

– Это все Перли, который приперся не по графику,– пожаловался Стэн. – Он что, свои собственные записи прочитать не может?

Четверо спустились по пандусу и разместились возле лестницы, ведущей в подвал. Но все должно было пойти совсем не так. Они положились на расписание Перли и подстроили под него свои планы, как любой грабитель полагается на свои перчатки. Они должны были прибыть в офис чуть раньше девяти, чтобы спокойно изучить его на предмет неожиданных проблем – или возможностей, никогда не знаешь наперед – а потом должны бил спуститься сюда, а потом еще ниже в подвальное помещение примерно к четверти десятого.

И только тогда Перли должен был бы появиться, но никак не сейчас. Он должен был появиться к десяти, черт его дери, должен был разбираться со своими бумажками до одиннадцати, когда приедут люди из Континентального Детективного агентства. Пока пятерка играла бы в покер в подвале, Перли и охранники установили бы свое оборудование и уехали бы, оставив двоих в форме дежурить, и которые должны были позвонить своим коллегам в банк.

Согласно плану, чуть раньше двух часов ночи все должно было бы закончиться. Они бы вышли из подвала, поднялись бы по пандусу, чтобы убедить двоих охранников с ними посотрудничать – Тини всегда отлично справлялся с этой ролью. У этих охранников одолжили бы форму, и кому бы они подошли по размеру, тот бы и стал на ближайшее время их заместителями. Когда приехал бы набор, они бы приняли посылку, потом перенесли бы его в арендованный бус, который уже ждал за углом.

Просто. Без заморочек. Красиво. Никаких трюков, никаких сложностей. А сейчас что?

– Я полагаю, что все пошло насмарку,– заявил Тини. – А если так и есть, то нам остается только разойтись по домам.

– Но ведь Джон все еще там, ты ж знаешь,– напомнил Келп.

Тини осмотрелся.

– Дортмундер? А где он?

– Он в туалете,– ответил Келп.

– В такой момент?

– Он там спрятался.

– В туалете невозможно спрятаться,– подметил Джадсон.

– Малыш прав,– согласился Тини.

Келп с надеждой в голосе сказал:

– Ну, может быть там есть окно?

Стэн, который изучил всю территорию вдоль и поперек настолько тщательно, как будто собирался по ней прокатиться, ответил:

– Нет. Только люк от вытяжки.

– Могу сказать наперед, что Перли скоро даст природную слабину, и знаете что?– как бы предупреждал Тини. – Лучше нам подальше отсюда в такой момент.

– А что, если мы возьмем его в заложники?– подкинул идею Стэн. – Нас ведь пятеро.

Келп покачал головой.

– Перли должен координировать всю операцию, пока шахматный набор не прибудет сюда.

– Значит пришло время пожелать друг другу спокойной ночи,– настаивал Тини.

Келпу совсем не хотелось бросать Джона в беде.

– Нет, Тини, погоди,– сказал он. – Пока еще ничего плохого не случилось. Надежда еще есть.

Тини очень в этом сомневался.

– Надежда? На что? Что Перли вдруг ослепнет? Или что ему не захочется в туалет? Забудь об этом, Келп, Дортмундер, считай, уже в прошлом. Где этот ключ от двери?

– В смысле от гаражной двери? Келп показал пальцем наверх. – У Джона.

– Замечательно,– фыркнул Тини, затем осмотрелся и указал куда-то. – Это похоже на дверь.

– Тини,– не сдавался Келп,– почему бы нам не подождать чуть-чуть и не посмотреть, что будет дальше.

– Нам не стоит тут находиться,– ответил Тини,– когда Перли будет звонить копам. Ты ведь знаешь, что ближайший полицейский участок уже прекрасно осведомлен относительно его адреса на сегодняшнюю ночь. Как только Перли туда позвонит, бежать отсюда будет уже поздно.

– Я вот что тебе скажу,– сказал Келп. – Я поднимусь и посмотрю, что там происходит.

– Лишним не будет,– поддержал Стэн. – Какого черта, чего тут просиживать.

– А если возникнут проблемы,– уверил Келп,– мы всегда можем воспользоваться путем, которым выбрался Джон, через заднюю дверь подвала. Может по пути попадется еще парочка хорошо обставленных квартир, так что полной потерей это считаться не будет.

Тини обдумал предложение, а затем пожал плечами.

– Но только на пять минут,– отрезал он. – А потом я сваливаю, и плевать если наделаю слишком много шума.

– Спасибо, Тини,– искренне поблагодарил Келп и направился в сторону пандуса.

– Но если вас двоих упекут за решетку на севере штата,– предупредил Тини,– в гости меня не ждите.

Понимая, что к этой фразе комментарии не требуются, Келп продолжал подниматься по подъезду. На офисной двери был автоматический замок, но уже сегодня ночью легко и просто на автомате его открыл, так что сейчас это был секундный вопрос. Он тихонькой открыл дверь, на цыпочках прошел по кабинету секретаря и заглянул за угол.

Перли все так же сидел за столом и доставал папки с документами из выдвижных ящиков стола. Он разложил папки на две кучки, потом полез за другими. Сразу же за ним была ванная комната.

Если сделать отвлекающий маневр, то это могло бы помочь Джону, но тогда разрушит весь план кражи. Келп оставался на своем наблюдательном посту, а Перли встал, взял одну из стопок с папками и понес ее к открытому сейфу, который располагался на той же стене, где и была ванная комната. Он наклонился, чтобы положить папки в сейф, потом развернулся и снова направился к своему столу.

Келп наблюдал, как Перли дважды проделал ту же процедуру с сейфом. После Перли сложил оставшуюся часть папок обратно в стол, закрыл ящики на ключ, встал и прошел к книжным полкам, где стояли толстые папки с наклейками на переплете. Он стоял и разглядывал эти папки, а потом повернулся и уставился на дверь туалета.

О-оо. Неужели он услышал Джона?

Перли прошел к туалету и открыл дверь. Включил свет, вошел и закрыл дверь.

Келп не знал, что делать. Оставаться здесь и попытаться как-то помочь Джону? Или лучше бежать вниз и предупредить остальных?

Послышался звук смыва в туалете.

Келп нахмурился, уставившись на дверь туалета. Затем послышался звук журчащей воды в умывальнике. Вышел Перли, выключил свет и вернулся к книжной полке, где он начал сортировать папки. Келп побежал вниз по пандусу к остальным. Возбужденным шепотом он выдал:

– Перли вошел туда!

– Пока сваливать,– коротко ответил Тини.

– Нет, послушай,– ответил Келп. – Он туда вошел, сделал свои дела и вышел, как ни в чем не бывало. Он не заметил Джона!

– Невозможно,– не поверил Тини.

– Но так и было, Тини, я сам все видел.

– А ты уверен, что он там?– уточнил Джадсон.

– Я видел, как он туда вошел,– ответил Келп. – Оттуда он не выходил, так где же ему еще быть?

– Но даже, если Перли не заметил бы, как он вышел,– сказал Стэн,– то мы бы точно заметили.

– Тини,– сказал Келп,– мы можем еще пока здесь оставаться, потому что каким-то образом Джон умудрился стать незаметным.

– Тогда я пока остаюсь,– ответил Тини. – Хочу, чтобы он потом рассказал мне, как ему это удалось.

 

53

Это, конечно, здорово, что прием с полотенцем сработал, но в остальном все было плохо. Дортмундер поднялся в кромешной темноте, держась одной рукой за край душевой, чтобы не потеряться в пространстве, определил свое местоположение и пришел к выводу, что ему это совсем не по нраву. Он все еще вынужден был тут торчать, потому что снаружи был тот самый парень, которому никак было не объяснить, почему человек, которого он никогда раньше в жизни не видел, выходит из его туалета.

«Наверное это прокол временного пространства. Я всего навсего выходил из бара в Кливленде». Нет.

Еще проблема была в том, что Перли по нужде пользовался этой комнатой, и это был опыт для Дортмундера, мягко говоря, не самый приятный. Плюс ко всему, причина, по которой он стоял в кромешной темноте с полотенцем на плечах, было то, что открылся кран и душ начал протекать. Небольшая струйка, которая медленно, но верно текла, которую ты даже не заметишь ровно до того момента, пока не поймешь, что твои штаны насквозь мокрые, поэтому уже в таком случае было бы неплохо принять душ самому. Что было совершенно невозможно.

И что можно было придумать, чтобы выбраться отсюда? А как быть с гаражным ключом? Он будет работать на расстоянии? Если он нажмет на кнопку, может шум открывающейся двери отвлечет Перли, и он побежит смотреть, что к чему, и тогда Дортмундер сможет выбраться?

Попытаться стоит. Он достал ключ из кармана, нацелился на дверь и нажал кнопку.

Ничего. Слишком далеко, а может быть слишком много стен и дверей.

А может попробовать открыть дверь, совсем-совсем чуть-чуть, он ляжет на пол и попробует нажать на кнопку на уровне земли, может так сработает?

Любые варианты были лучше, чем сидеть здесь. Дортмундер вылез из душа, покрутился немного, нашел дверную ручку, использовал ее как опору, чтобы опуститься на колени, а потом очень осторожно, бесшумно открыл дверь. Он уже было приготовился высунуть гаражный ключ, как понял, что с этого ракурса видно стол Перли, и Перли за ним не сидел.

И где же он тогда? Может он стоит или сидит в таком месте, откуда прекрасно видно, как из ванной комнаты торчит рука, держащая гаражный ключ?

Дверь открывалась вовнутрь. Дортмундер отполз на коленях чуть назад, потом еще назад, и еще, пока не увидел Перли, шагающего к открытым книжным полкам, в руках огромная стопка больших папок, он был спиной к Дортмундеру.

На выход. Он мигом сбросил с себя полотенце, и пополз наружу, на коленях; дверь медленно провожала его. Бесшумно он прополз к столу, подальше от глаз Перли, и нырнул под стол, чтобы увидеть, что происходит.

За границей стола на отполированном паркетном полу ноги Перли развернулись от шкафа и пошли в его сторону. Потом ноги остановились, потом снова развернулись и направились в сторону туалета, таким образом Перли был обращен спиной и к Дортмундеру и к выходу.

Побег Дортмундера был далеко не самым изящным, тем не менее, он состоялся. Почти в вприпрыжку выскочив из офиса Перли, он на секунду остановился у входной двери, чтобы спрятать гаражный ключ. Потом он открыл дверь, проскользнул наружу, на пятую долю секунды восхитился прекрасным видом припаркованного у входа ламборгини и направился вниз по пандусу.

Осталось выбраться из здания. Первый вариант, который пришел ему в голову,– это воспользоваться ключом и черт с ней, что она наделает слишком много шума. А может стоит воспользоваться другой, той самой дверью, и бесшумно выйти, не привлекая внимания Перли? А может стоит спуститься в подвал, оттуда на улицу и попытаться найти ту самую квартиру с сокровищами, про которую рассказывал Келп? Нужно что-то решать, чтобы не торчать здесь всю ночь.

Как только он ступил на пандус, он решил, что да ну его все к черту, нужно просто уходить, и уже потянулся за гаражным ключом, как слева от него послышался шепот Келпа:

– Джон!

Он обернулся. Все четверо напарников по криминальному делу стояли тут, у ступенек, которые вели в подвал. Келп махнул ему, чтобы тот подошел к ним, после чего Дортмундер сказал:

– Я думал, парни, что вы уже давно ушли.

– Я так и собирался сделать,– сказал Тини. – Перли тебя заметил?

– Нет,– ответил Дортмундер. – Но я оставил полотенце на полу, это он наверняка заметит.

– У тебя штаны мокрые,– заметил Стэн.

– Я знаю,– ответил Дортмундер. – Я прекрасно об этом осведомлен.

– Значит все еще в силе?– спросил Джадсон.

Дортмундер осмотрелся. Перли остался наверху и, судя по всему, напуган не был. Ничего не изменилось.

– Ну, как насчет того,– предложил он, – чтобы вернуться к плану. А?

 

54

Операция «Шахматный гамбит» прошла, по крайней мере, на начальных порах, без сучка и задоринки. Операция, название которой дал Старший инспектор Франсис Хавьер Молонья из Полицейского управления Нью-Йорка перед тем, как он отправился домой к своей жене и удобной и просторной кровати в Бэй-Шор на Лонг-Айленде, началась в одиннадцать часов, когда, минута в минуту, двое вооруженных охранника в форме из Континентального Детективного агентства, с ними два техника из того же агентства позвонили в домофон офиса Жака Перли и, после установления их личностей, они зашли внутрь. Их неприметный маленький бус поднялся наверх по пандусу, припарковался рядом с ламборгини, после чего последующие пятьдесят минут Перли и двое охранников умиротворенно беседовали, пока техники устанавливали оборудование, включая сенсоры на окна и на люк на крыше.

Когда они закончили, техники с большим трудом развернули свой бус, потому что ламборгини занимал слишком много ценного места, и, наконец, укатили вниз по пандусу. Перли потратил еще минут десять на то, чтобы объяснить охранникам, что можно, а чего нельзя было делать в его офисе – он успел заметить, что один из них уже умудрился скинуть полотенце на пол в туалете – после чего он с легкостью развернул свой ламборгини, потому как никакой другой автомобиль ему не мешал это сделать, и тоже укатил, правда он поехал в Вэстчестер.

Как только Перли уехал, один из охранников позвонил своему коллеге в CI Интэрнэшнл Бэнк билдинг и сказал, что все было готово к транспортировке груза, после чего оба охранника удобно расположились и стали читать книги. Если не читать книги, то работа Континентального охранника может показаться невыносимо тягостной.

В это же время бронированная машина в Бронксе от компании «Секьюривэн» выехала из гаража на пару минут раньше обозначенного времени – в 00:25, и за рекордно короткое время прибыла в центр Манхэттена – в 1:10 машина уже стояла под CI Интэрнэшнл Бэнк билдинг, а это почти на час раньше оговоренного времени. Водитель какое-то время поболтал с четырьмя Континентальными охранниками, все вооружены и в форме, на тему того, кто будет перетаскивать груз. И тут один из них сказал:

– Слушайте, а чего нам ждать двух часов? Мы же уже здесь, парни на той стороне уже готовы, давайте позвоним копам и скажем, что мы готовы начинать.

Все подумали, что это могла бы быть неплохая идея. Если закончить работу раньше, можно успеть домой до восхода солнца. Они позвонили в Полицейское управление Нью-Йорка, после чего Континентальные охранники в сопровождении банковского работника спустились в хранилище и погрузили шахматный набор на тележку и вывезли его наверх, провезли через лобби к выходу, где уже стояли четыре патрульные машины.

Часто бывает, что на работе приходится сталкиваться с разными трудностями и раздражающими факторами, но иногда бывают случаи, когда все идет гладкой, без единой проблемы, как, например, это было с шахматным набором, по крайней мере, на первых порах. Не было никаких проблем с тем, чтобы перетащить набор, никаких проблем с его погрузкой в бронированную машину с четырьмя охранниками, которые пристально за ним наблюдали, никаких проблем с переездом по пустынным улицам в сопровождении теперь уже всего лишь одной патрульной машины.

Они прибыли к офису Перли в 1:27. Один из Континентальных охранников в машине позвонил в домофон тем, что были наверху, чтобы они открыли гаражную дверь, те нажали кнопку, которую им показали на рабочем столе секретаря, и в этот момент пятеро игроков в покер подскочили от неожиданности.

– Что это? Гаражная дверь! Но ведь еще всего лишь 1:30!

Они планировали освободить двоих охранников наверху от их трудовых обязанностей и формы в два часа, таким образом у них оставалось еще около получаса до момента, когда приедет шахматный набор. Стэн выпустил сигаретный дым и недовольно пробормотал:

– Тут вообще кто-нибудь придерживается графика?

– Только мы,– ответил Дортмундер. – Давайте пойдем посмотрим, что там.

Пятеро быстро поднялись по ступенькам и увидели, как бронированная машина уже начала заезжать в здание и дальше вверх по пандусу, а патрульная машина, которая все это время оставалась снаружи, в конечном счете укатила по своим делам, их дело было сделано. Пятеро уставились на происходящее. Надежды больше не оставалось. Это была катастрофа. Они должны были добраться до этого чертова шахматного набора еще до того, как офис Перли заполонит невероятное количество охранников, в этом и была вся суть.

А в это время на подъезде бронированная машина начала подниматься под углом, словно старая черепаха взбирающаяся на бревно, и остановилась. Потом отъехала чуть назад и снова остановилась. Потом снова чуть вперед – послышался громкий скрежет. Машина остановилась, отъехала назад, повиляла из стороны в сторону, словно толстяк, пытающийся натянуть на себя штаны, потом снова подъехала вперед, и скрежет снова повторился.

– Слишком большой,– подметил Джадсон. Похоже, он был ошеломлен.

– Эти люди ничего не могу сделать нормально,– фыркнул Стэн.

– Раз хватит – значит, хватит,– выдал Дортмундер, отходя от лестницы. – Стэн, подгони бус. Возьми с собой малыша. Тини, Энди, пойдемте.

Все отправились делать то, что им было сказано: Стэн и Джадсон вышли через ближайшую дверь, Келп и Тини отправились за Дортмундером.

– Джон?– обратился Келп. – А какой у тебя план?

– Мы получим то, за чем сюда пришли,– четко ответил Дортмундер и потом крикнул в сторону бронированной машины, пока та продолжала скрежетать по пандусу:

– Эй! Да прекратите уже наконец! Чего вы добиваетесь, хотите стену снести?

Теперь бронированная машина уже полностью заехала внутрь здания и стояла на пандусе в таком положении, что, неважно, вперед она поедет или назад, она все равно зацепит стену. Водитель, который сидел на другой стороне от них, вылез в правое окно, беспомощно поднял руки вверх и обратился к Дортмундеру:

– И что ты от меня хочешь?

Дортмундер подошел к задней двери бронированной машины и стукнул по бронированному стеклу. Осторожно дверь приоткрылась на пару сантиметров, оттуда показалась часть Континентального охранника, чья рука лежала на кобуре.

– А ты кто такой?– сурово спросил он.

– Мы работаем на Перли,– ответил Дортмундер. – Мы уличная охрана, следим за зданием с улицы, и, как мы понимаем, братья вам нужна наша помощь. У меня тут есть бус,– продолжал он, в этот момент как раз подъехали Стэн и Джадсон. Повернувшись к Келпу, он сказал:

– Скажи ему, чтобы подъехал к бронированной машине как можно ближе.

Келп в полном шоке ушел передавать инструкции Стэну, а Дортмундер продолжал беседу с охранником:

– Вы тут все развалите. Мы переместим шахматный набор в наш фургон, вашу машину отсюда выгоним, а набор доставим наверх на нашем фургоне. А еще нам придется сделать фотографии причиненного ущерба.

– Это «Секьюривэн»,– сообщил ему Континентальный охранник. – Это не мы.

Сверху послышался голос одного из двух охранников:

– Вам помощь нужна?

– Оставайся на месте,– крикнул ему Дортмундер. Наверху охраной пренебрегать нельзя. И тут ему пришлось немного отступить в сторону, потому как в этот момент на фургоне подъехал Стэн и остановился на максимально близком расстоянии.

– Видимо, это единственный вариант,– согласился Континентальный охранник и повернулся, чтобы сообщить план своим коллегам. Они все вылезли, и впятером практически не составило никакого труда перенести весь шахматный набор и его тележку в фургон.

Когда все погрузили и двери фургона закрылись, Стэн выехал из здания, Джадсон сидел сбоку от него, Келп и Тини тихонько удалились с места главного действа, а Дортмундер продолжал командовать четырьмя Континентальными охранниками:

– Так, парни, вам нужно всем занять места, чтобы подсказывать водителю. Он тут уже такого наворотил. Так, вы двое идите вперед, ты сбоку, ты с этой стороны, а я постою у двери и прослежу, чтобы никто тут не ходил.

Все встали на места, а Дортмундер сделал шаг назад и нажал на кнопку гаражного ключа в своем кармане и галопом помчался к фургону и заскочил на место рядом с Джадсоном, после чего они рванули с места. Континентальные охранники побежали к закрывающейся двери, но не успели. Если бы кто-то из них был более проворным, мог бы кувырком проскочить под ней, но никто из них не был настолько ловок.

В конце концов, они, конечно же, открыли дверь, громко кричали и обвиняли друг друга в случившемся, но фургона уже не было видно на горизонте. Кроме того, никто даже не удосужился посмотреть на номера этого фургона.

 

55

Начался самый длинный день в жизни Жака Перли. Начался он еще до рассвета, когда ему позвонили из Полицейского управления Нью-Йорка, чем разбудили его, судя по зеленым цифрам на его часах возле кровати, в 1:57, а именно пятьдесят минут спустя, как он закрыл глаза.

– Жак? Что происходит?

– Бог его знает,– спросонья пробормотал Жак, перевернулся, привстал, оперевшись на локоть, зажал телефон между плечом и подбородком и включил прикроватную лампу, дотянулся до блокнота и ручки, на всякий случай, и сказал в трубку,– Перли.

– Жак Перли?

– Это я.

– Это Детектив Кранкфорт, из Южного Мидтауна. В вашем офисе произошло ограбление, сэр.

Жак еще не до конца проснулся. Он промычал в трубку:

– В смысле… кража со взломом?

– Нет, сэр,– ответил Детектив Кранкфорт. – Внутри здания были люди, которые совершили ограбление.

– Лю… О, боже, шахматный набор!

– На месте наши офицеры,– предупредил его Детектив Кранкфорт,– которые бы хотели с вами побеседовать как можно скорее.

– Буду через час,– ответил Перли, бросил трубку и выскочил из кровати.

– Жак? Что происходит?

– Черт знает что,– ответил он жене. – Спи.

Все было еще хуже, чем он мог себе представить. Он не мог припарковаться в своем собственном здании, даже подъехать к кварталу толком не мог. Регулировщик нетерпеливо махал руками, показывая, что вперед проехать нельзя, и он ничего не хотел слушать, поэтому Перли пришел оставить машину на круглосуточной парковке за два квартала от его здания и пройтись пешком, содрогаясь от холода. 3:15 утра, самое холодное время в ночи.

За желтой полицейской лентой стояли два фургона телевизионщиков. Что бы тут не произошло, это что-то произвело массовое волнение, потому как люди вылезли на холод из своих окон, а прохожие стояли за желтой лентой и пытались что-то разглядеть.

Перед лентой Перли показал свои документы копу, который по рации передал информацию дальше, потом кивнул и пропустил его со словами:

– Пройдите к капитану Кранзиту в командный модуль.

Командный модуль в простонародье представлял собой дом на колесах, выкрашенный в цвета Полицейского управления Нью-Йорка – белый и синий. Полицейский в форме проводил Перли до фургона, провел его внутрь, где сидел человек в штатском коричневом костюме, без галстука, худой, со скалистым лицом, на вид лет сорока, точно как вечно раздраженный учитель естественных наук в старшей школе.

– Мистер Перли?– сказал он. – Присаживайтесь.

В передней части командного модуля были столы и скамейки, привинченные к полу, а в задней части виднелась закрытая дверь. Перли и Кранзит сели друг напротив друга, локти на столе, Перли начал первый:

– Украли шахматный набор?

– Мы все еще пытаемся выяснить, что именно произошло,– ответил Кранзит. – Кто-то должен приехать из CI, наверное, уже здесь. Сегодня ночью вы должны были перевезти сюда ценный шахматный набор, так?

– Да. Я уехал. Континентальное Детективное агентство представило двоих охранников в форме, а «Секьюривэн» должны были организовать транспортировку. Полицейское управление Нью-Йорка сопровождало их всю дорогу.

Капитан Кранзит не вел никаких записей, но все время сверялся со своим блокнотом, лежащим на столе по правую руку от него.

– То есть вас здесь не было, когда набор прибыл?

– Нет, в этом не было необходимости. По договоренности я предоставляю свой офис в аренду этим людям, пока набор находится вне хранилища, для его детального изучения, поэтому как только появилась охрана, я мог спокойно ехать домой. Это было около 00:15 – он взглянул на свои часы – то есть три часа назад. Вы можете мне рассказать, что произошло?

Микрофон-динамик, прикрепленный к отвороту пиджака Кранзита запищал, словно бешеная курица, Кранзит сказал в него:

– Отправьте его сюда,– и поднялся на ноги. – Работник банка приехал. Пойдемте посмотрим, что имеем.

В командном модуле было тепло. Перли понял это, только когда они вышли на мощеную улицу. Человек, который шел им навстречу, был темнокожим, ростом больше шести футов, одетый в толстое шерстяное пальто, теплый шарф и черную шляпу. Он был похож на героя «Третьего человека» в постановке Негритянского театрального ансамбля.

– Вулли,– представился он.

Все представились друг другу, пожали руки и направились в здание Перли, где гаражная дверь была открытой.

– Место преступления осталось нетронутым,– сказал Кранзит, и они вошли. – Транспортное средство все еще здесь.

– Ну а как же,– Перли прошел вперед, потом остановился, потом снова прошел вперед. – Да оно ведь на пандусе! Груда темного металла стояла под наклоном, а вокруг нее суетились криминалисты, словно муравьи на сгнившем баклажане.

Капитану Кранзиту, похоже, было стыдно за такую бронированную машину.

– Да, сэр,– сказал он. – Похоже, она застряла именно здесь.

Три или четыре человека в темной одежде стояли возле входа. Один из них подошел к ним и сказал:

– Капитан, мы можем вытаскивать ее?

– Пока еще нет,– ответил капитан. – Когда закончат криминалисты.

– Это займет еще какое-то время,– сказал парень без особой радости в голосе. – Эти ребята лажают по полной.

– Я дам вам знать,– пообещал капитан.

Перли снова поинтересовался:

– Капитан, что тут произошло? И где охрана?

– Их изрядно потрясли за случившееся,– ответил капитан. – Их всех вызвали на Централ Стрит для небольшой передышки, а затем для допроса, но я могу сказать вам двоим, поскольку теперь и вы, мистер Вулли, здесь, что здесь произошло сегодня ночью. Эта бронированная машина приехала примерно в 1:30…

– Нет, неверно,– перебил Перли. – Она должна была приехать в 2:30.

– Это мы тоже выясним,– пообещал капитан. – Но на самом деле, машина приехала сюда в 1:30, и тогда, хотя по сути уже было поздно, они выяснили, что машина слишком тяжелая, чтобы заехать по пандусу наверх. Чтобы попытаться как-то исправить положение, они, сдавая назад и вперед, в итоге застряли в таком положении.

Парень в темной одежде, который все это время стоял рядом, сказал:

– Видимо, нам придется снести одну стену.

– Что?– не понял Перли. – Вы еще и здание вдобавок ко всему хотите развалить?

– Ну, это очень ценная машина,– ответил парень в темном.

Перли бросил на него грозный взгляд.

– Более ценная, чем мое здание, хотите сказать?– спросил он.

Понимая, что, пожалуй, не стоило этого говорить, он попытался исправиться:

– Думаю, стоит оставить этот вопрос для страховых компаний. Я пошел. И он направился к своим товарищам, с абсолютным равнодушием.

Вулли сказал:

– Капитан, мы остановились на том, что машина застряла здесь. Что-то произошло после.

– Появились пятеро в штатском,– ответил капитан. – У меня пока нет всех деталей, это основано на предыдущих показаниях до того, как свидетелей забрали в центр. Пятеро появились возле машины и сказали, что работают на мистера Перли.

– Они появились изнутри здания?– уточнил Вулли.

– Именно так. – Они были внутри еще до того, как приехала машина. Охранники предположили, что они вышли из офисов на нижних этажах.

– На нижних этажах нет офисов,– ответил Перли. – Там только склады.

– Охранники в машине не были осведомлены,– ответил капитан. – Эти люди сказали, что они были из уличной охраны, что у них есть свой фургон, и они помогли перенести шахматный набор из бронированной машины в их фургон, который был значительно меньше, а соответственно мог запросто подняться по пандусу. После – мужчина выдал гримасу полную разочарования и стыда – фургон уехал восвояси.

Вулли, похоже, был очень расстроен.

– Боюсь, мистер Перли,– сказал он,– вам не очень повезло в этом деле. С тех пор, как шахматный набор пропал, вы не несете больше за него ответственность.

Перли уставился на него.

– Ответственность? Я никогда не был в ответе за этот, черт его дери, шахматный набор.

– Сэр, я христианин.

Перли был вне себя.

– Мне плевать, будьте вы хоть Герл-скаут. Моя ответственность не вступала в силу до тех пор, пока шахматный набор не окажется в моем офисе. В моем офисе .

Перли грозно махнул рукой.

– Этот подъезд не является моим офисом. Несоответствующие габариты машины тоже не находятся под моей ответственностью, и что происходит с шахматным набором до момента его появления в моем офисе – тоже не моя ответственность. Это имущество, которое было доверено банку, имущество, которое потерпело вооруженное ограбление, но оно не было доверено мне.

– Эм, мистер Перли,– перебил его порыв капитан Кранзит,– это не было вооруженным ограблением. Ни один из грабителей не имел при себе оружия. Они просто появились, забрали шахматный набор и уехали.

– Еще лучше,– выпалил Перли. – Тем не менее, суть остается прежней. Банк несет полную ответственность за шахматный набор, как это и было все эти годы, до тех самых пор, пока тот не пересечет порог моего офиса.

Вулли пожал плечами, но на лице не дрогнула ни одна мышца.

– Пусть с этим разбираются адвокаты,– спокойно ответил он.

Представив себе будущее со всеми этими адвокатами, представляющими интересы CI, плюс к ним адвокаты, представляющие интересы семьи Нортвуд, Перли посмотрел на эту дурацкую игрушку, которая застряла в его прекрасном здании. «Это все Клэнсон»,– сказал он сам себе. «Брайан Клэнсон, это он все подстроил. Сегодня я не стану упоминать его имя, но я доберусь до этого сукина сына, даже если это будет последнее, что я успею сделать в жизни».

– Все сделано, капитан,– к ним подошел один из криминалистов, и он вместе с остальными своими коллегами вышел на тротуар, унося с собой чемоданчики с оборудованием и образцами.

– Спасибо,– поблагодарил капитан и повернулся к ребятам в темном. – Теперь она вся ваша, ребята.

– Спасибо, капитан! И парни направились к бронированной машине. У всех была улыбка до ушей.

Перли зажмурился.

 

56

Когда Фиона пришла в офис в понедельник утром, Люси Либолд уже была на рабочем месте и печатал очередной кусок из мемуаров миссис Уи – Фиона, на самом деле, сегодня опоздала на работу.

– Миссис Уи сказала, чтобы ты к ней зашла.

– Спасибо.

Несмотря на то, что сегодня утром Фионе было чрезвычайно сложно подняться с кровати, несмотря на то, что Брайан звал ее из кухни каждые три минуты, сегодня она чувствовала себя гораздо лучше, чем вчера. Субботняя ночь на Мартовской Сумасшедшей вечеринке, за который последовали посиделки в пабах, ее просто добила. Она знала, что в конце она задремала в лимузине, что Брайану пришлось вести ее под руку от лимузина до лифта, от лифта до квартиры, где она проспала почти до полудня, хотя отдохнувшей она себя не чувствовала, поэтому вчерашний день казался бесполезно потраченным, тем не менее, этим утром силы были практически восстановлены, поэтому она твердой походкой и с уверенным взглядом прошла по коридору и вошла в офис миссис Уи.

Миссис Уи выглядело невероятно доброй, словно первая ласточка по весне. Раньше Фиона и представить себе не могла, что эта женщина настолько стойкая. Закрыв за собой дверь, она поздоровалась:

– Доброе утро, миссис Уи.

– Доброе утро, моя хорошая,– ответила миссис Уи, а потом лукаво добавила,– И где ты прятала своего Брайана все это время?

– О, я очень рада, что он вам понравился, миссис Уи.

– Он очаровательный молодой человек. Присаживайся, дорогая.

Фиона села на привычное неудобное кресло, положила блокнот на колени, а миссис Уи продолжала:

– На самом деле, он довольно-таки талантливый молодой человек. Как я поняла, некоторые из рисунков на стенах, были его работой.

– Да, мэм.

– Почему-то,– и тут миссис Уи со всей деликатностью уточнила,– как называется эта телестанция?

– ГРОДИ.

– Именно так. Почему-то кажется, что это место ему не подходит,– сказала она,– не подходит для зрелой и талантливой особы. Ты что скажешь?

– Брайану там очень нравится,– ответила Фиона честно, насколько это было возможно, чтобы при этом не запороть его профессию.

– О, я так и полагала. Его коллеги – очень веселые ребята. Особенно этот Шон. Мне, в общем-то, они все понравились.

– Ну, всех поразил ваш костюм,– сказала Фиона. – Все просто в него влюбились.

Миссис Уи самодовольно ухмыльнулась. – Должна признать,– сказала она,– меня очень порадовал то, какое впечатление он произвел. Как считаешь, Брайану понравилась бы идея вернуться в университет?

Фиона была в шоке:

– Он получил степень, миссис Уи, в телекоммуникациях.

– О, правда?– миссис Уи казалась очень заинтересованной. – Не все получают степень в телекоммуникациях, не так ли?

Пока Фиона пытался придумать, что ответить, миссис Уи ответила на звонок по рабочему телефону:

– Да, Люси? Спасибо, дорогая, я с ним поговорю. Улыбнувшись Фиона, она показала ей палец, обозначая тем самым, что разговор не займет много времени, затем нажала кнопку и в трубку сказала:

– Да, доброе утро, Джэй. Как дела? Правда? Почему? Что? О, Господи! Джэй, как….. Это ужасно, Джэй. Да, для всех нас. А что говорит полиция? Понятия не имеют…. Ну да, конечно, конечно. Да, разумеется. В два часа. Буду, Джэй.

Миссис Уи повесила трубку и повернулась к Фионе. Ее лицо была искажено ужасом. В этот момент она была похожа даже не на ведьму, а на маску из фильма «Крик».

– Невероятно,– выдохнула она.

Фиона сгорала от любопытства:

– Что случилось, миссис Уи? Что произошло?

– Чикагский шахматный набор украли .

– О боже,– выдохнула в ужасе Фиона. А про себя подумала:

«О боже, они все-таки его украли».

 

57

Из-за своей близости к Пятьдесят-девятой улице, ведущей в Квинс, самая восточная часть Восточной Шестидесятой улицы была усеяна многоэтажными парковками, для тех, кто предпочитал сводить к минимум свой опыт вождения по Манхэттену. Парковки были большими и заполненными, кроме того, здесь всегда оставались довольными и клиенты, и работники парковки, потому как здесь можно было спрятать неприметный грузовик битком набитый шахматными фигурами на одну ночь, если согласиться оплатить дополнительный взнос.

Дортмундер не сопровождал грузовик прошлой ночью – за это отвечали Стэн и Джадсон – но он знал, кого нужно взять для того, чтобы найти правильную парковку для этого дела. И это был Тини. Да, вот он стоял, огромный, издалека похожий на рояль, который собирались поднять наверх через окно.

Он пошел ему навстречу, широко зевая – вчера ночью они закончили очень поздно, а сегодняшняя встреча была назначена на 10 утра – и тут Дортмундер заметил, что за Тини идет Джадсон, который заметил Дортмундера, улыбнулся и помахал ему в ответ, тут Тини обернулся, чтобы посмотреть, на что так уставился Дортмундер, увидел малыша, но у него это не вызвало ни улыбки, ни желания помахать. Тем не менее, когда они приблизились, он сказал:

– Келпа пока еще нет.

– Наверное, ждет, пока какой-нибудь доктор вылезет из своей машины,– пошутил Дортмундер, а затем обратился к Джадсону,– А где Стэн?

– Скоро должен быть на месте.

– И инструкция о том, куда нам идти, у тебя.

Похлопав по карману рубашки, Джадсон сказал:

– Энди мне все расписал, когда мы встретились вчера вечером.

– А Келп позвонил Эппику, чтобы тот позвонил тому мужику, чтобы убедиться в том, что дом будет открыт?– поинтересовался Тини.

– Он должен был это сделать сегодня утром, еще до того, как найдет себе колеса,– ответил Дортмундер.

– Такую дорогу проехать,– недовольно бурчал Тини,– чтобы спрятать одну коробку.

– Тини, это не то, чтобы спрятать…

– А вот и Энди,– перебил Джадсон.

– … это скорее доставка. Этот мужик сказал доставить все в его дом, он наш клиент.

– А мы тут значит доставкой на дом занимаемся,– не успокаивался Тини. – Очень мило.

Из недр гаража одновременно появились вчерашний маленький черный бус, за рулем которого был Стэн, рядом ярко-красный Кадиллак Колоссус с докторскими номерами – внедорожник, где заднее сиденье было настолько просторным, что можно было бы запросто там разместить баскетбольную команду, ну, или одного Тини.

– Увидимся на месте,– сказал Дортмундер Джадсону, помахал Стэну, сидящему за рулем буса, сам уселся на пассажирское сиденье Колоссуса, а Тини оккупировал заднее сидение так, как когда-то Вермахт оккупировал Францию.

Сначала выехал бус, Келп последовал за ним по кварталу и свернул за угол, где впервые за всю дорогу был зеленый сигнал светофора. Бус проехал прямо по перекрестку, держась в левом ряду, чтобы свернуть на мост.

Келп следовал за ним, но не понимал, что происходит:

– Что он делает? Он ведь направляется в Квинс.

– Может он что-то знает,– предположил Дортмундер.

– Может и я знаю,– ответил Келп, перестроился в правый ряд и направился на север ко въезду на магистраль ФДР. – Мы не поедем в Квинс, мы поедем в Новую Англию.

Дортмундер развернулся, чтобы попытаться рассмотреть хоть что-то за Тини, и увидел, что бус пропал из виду.

– Интересно, а зачем он это сделал?– спросил он.

– Спросим у него в поместье,– уверенно ответил Келп. – Хотя, скорее всего, их придется какое-то время подождать.

 

58

Несса извернулась и позади себя обхватила монотонно двигающееся бедро Чика.

– Машина!– завопила она в подушку, хотя ее слова были еле слышны.

Метроном под названием Чик резко остановился.

– Что?

– Машина! Посмотри, что там.

Чик тратил драгоценные секунды, разглядывая спальню, как будто машина должна проехать прямо здесь, но, наконец, до него дошло, что к чему, он соскочил с нее, соскочил с кровати и подбежал к окну.

– Это машина!– подтвердил он ее подозрения. – Две машины!

Неужели эти придурки с шахматным набором все-таки вернулись? Несса какое-то время не могла в это поверить.

– Пора одеваться,– мрачно сказала она.

С прошлого ноября, за четыре месяца, в жизни Нессы сменилось несколько мужчин: мечтательный Брэйди сменился совершенно ненадежным Хьюги; и если бы она была человеком, который хотя бы иногда любит пораскинуть мозгами, она бы поняла, что ее мужчины не становятся лучше. Например, у Чика не было той ловкости с замками, что имел Брэйди, не было такого ума и денежного потока, как у Хьюги, по сути не было ничего, кроме крепкого стройного тела и его желания, чтобы Несса водила его за нос, ну, или за другую часть тела. Тем не менее, он был очень удобным компаньоном в ее безмятежном плавании по жизни, так что черт с ним.

За эти четыре месяца она не стала тверже по характеру, скорее даже наоборот, больше стала похожа на желе, такой она в итоге и осталась в будущем. Уехать из Намбнутса с Брэйди было не самым серьезным решением в ее жизни, наравне как и с уходом из школы, или спать кучей в одной машине с другими ребятами после купания нагишом в озере Гиллеспи. Променять Брэйди на Хьюги было, пожалуй, таким же импульсивным и необдуманным решением, но спустя какое-то время она начала подсчитывать плюсы нового бойфренда и поняла, что ленивый и не сосредоточенный Брэйди стал бесполезным для нее, а вот Хьюги был мужчиной, с которого можно было что-то поиметь. Но когда и он разочаровал девушку, тут же подвернулся другой. На данный момент она хотя бы серьезно подошла к вопросу переосмысливания жизни и поняла, что она еще просто не готова быть серьезной, но когда-нибудь обязательно станет. Еще есть время вырасти. На данный момент она была с Чиком, хотя это совершенно точно не навсегда, который сейчас пялился в окно в полной растерянности.

Она натянула джинсы, подошла к окну, встала рядом с Чиком сказала:

– Надень что-нибудь,– сама же выглянула в окно и увидела, как два седана припарковались перед гаражом, где внутри стоял, но они об этом не догадывались, серый PT Круизер. Еще одна сложность, наверное.

Их всего было четверо, все закутанные в теплую одежду, потому что в Массачусетсе в конце марта все еще царила зима, они вылезли из двух машин, и Несса наблюдала, а за ней Чик наконец-таки оделся и тоже стал смотреть, как четверо начали вытаскивать что-то из машин и переносить их к гостевому домику, который стоял справа. Швабры, метлы, швабры для мытья окон, ведра, банки и коробки с чистящими средствами.

Прислуга, а именно два мужчины и две женщины, приходили, чтобы прибраться в гостевом доме. А вот, собственно, и гости.

Интересно, а в этот дом они будут заходить? Хорошо, что они начали оттуда. Несса и Чик не смогли свалить отсюда, пока их машина была заблокирована в гараже, но, по крайней мере, они могли замести следы своего присутствия в этом доме, пока не приехали уборщики.

Хотя на самом-то деле заметать особо было нечего, так как Несса и Чик пробрались в это поместье через задние ворота только вчера ночью. Пока они ехали на север, она рассказала ему про большой пустующий дом в одном из лесов Массачусетса и про то, как Брэйди нашел способ открыть замок, поэтому она сможет повторить этот трюк. Она также рассказала ему про людей, которые однажды объявились в этом месте, чтобы спрятать здесь ценный шахматный набор, который планировали сюда привезти, но, как оказалось, они так сюда и не вернулись и, соответственно, ничего ценного здесь не оставили.

– Я все еще считаю, что они придурки,– сказала она прошлой ночью,– но только что нам еще делать? Мы остановимся там, посмотрим, привезли они туда этот шахматный набор или нет, выспимся в хорошей кровати, поедим и завтра же уедем.

– Потом поехали в Огайо,– предложил Чик, не подразумевая никакой конкретной причины ехать именно туда. А она ответила:

– Конечно. Почему бы и нет?

Почему бы и нет? Любое место хорошо само по себе, до тех пор, пока не настанет время стать серьезнее. А пока было бы хорошо прибрать к рукам этот шахматный набор, но вот только его тут не было. Единственное, что успела для себя понять Несса за все время своих путешествий, так это то, что придурки всегда останутся придурками.

 

59

Брайан понял, что вся проблема заключалась в том, чтобы нарисовать Злую Мать, новую спутницу Преподобного Твистеда, таким образом, чтобы она напоминала Злую Ведьму с Запада, чтобы зрителю это сходство было понятно, но при этом, чтобы его потом не засудили адвокаты за плагиат. И так он и сидел с самого утра понедельника в своем восьмиугольном офисе в ГРОДИ, поглощенный размышлениями, совершенно забыв про обед, как вдруг кто-то постучал по дверной раме его офиса без двери.

Теперь-то что? Он обернулся, почувствовав необъяснимый укол вины, как будто его поймали, как воришку, и увидел, что в дверях стоял человек, похожий на детектива в штатском, крупного телосложения, на вид лет сорока, в мятом костюме и при галстуке. Наверное, он ошибся, или все-таки нет? Он детектив?

– Вам помочь?

– Брайан Клэнсон?

– Он самый,– ответил Брайан и бросил на него свой фирменный взгляд.

Мужчина достал из внутреннего кармана куртки узкий бумажник, открыл его и показал Брайану полицейский значок.

– Детектив Пенволк,– представился он. – Я бы хотел, чтобы вы прошли со мной.

Брайан был скорее в недоумении, чем напуган

– Но я тут как бы работаю…

– Это не займет много времени,– пообещал ему детектив Пенволк. – Вам просто нужно ответить на пару вопросов.

– Каких вопросов?

– Мистер Клэнсон,– продолжал детектив еще более настойчиво,– мы предпочитаем вести беседы в другой обстановке.

В этом был смысл. По правде говоря, да и сам Брайан не отказался бы работать в другой обстановке. Тем не менее, как он понял, выбора у него особо не было, поэтому он покорным голосом спросил:

– Это займет много времени?

– О, нет, не думаю,– ответил детектив. Он осмотрелся по сторонам коридора и добавил:

– Полагаю, вы знаете короткий выход отсюда.

– Возможно,– согласился Брайан. – Если только прошлой ночью они не настроили еще чего-нибудь. Кивнув направо, он сказал:

– По идее нам сюда.

Коридоры были слишком узкими, чтобы пройти двум людям рядом, хотя если встретятся два человека, они кое-как протиснутся. Если девушки в итоге оказывались в интересном положении, во всем винили узкие коридоры. Брайан шел вперед, детектив шел за ним следом, и тут Брайн повернул голову и через плечо спросил:

– Может вы мне скажете, в чем, собственно, дело?

– О, давайте я вам все объясню, когда прибудем на место,– ответил детектив.

Кабинет босса Брайана, Шона Келли, находился чуть дальше справа. Офис представлял собой форму удлиненного прямоугольника, стремящегося приобрести форму дорожки для боулинга. Шон сидел за пультом управления как в Стар Треке, когда мимо прошел Брайан, и увлеченно беседовал с коллегой Детектива Пенволка. Когда Брайан проходил мимо, Шон закатил глаза, но Брайн так и не понял, к чему это было.

Что-то произошло во время Сумасшедшей вечеринки? Может быть кто-то попал в больницу от передоза? Последний раз такое было тысячу лет назад. Тем не менее, что-то явно произошло, раз уж один детектив изъявил желание побеседовать с Брайаном, а второй с Шоном.

Пока они продолжали идти по коридору, Брайан мысленно перебрал все возможные варианты и снова через плечо бросил:

– Я просил, потому что все это, ну, понимаете, заставляет нервничать. В смысле, неведение. Только и всего.

– О, не беспокойтесь,– спокойно ответил детектив. – Если вы невиновны, вам не о чем беспокоиться.

Брайн никогда не умел остановиться в нужный момент:

– Невиновен?– переспросил он. – Moi?

Детектив Пенволк хихикнул. Пока все оставалось неясным.

 

60

Когда Келп припарковал Колоссус у закрытых ворот поместья мистера Хэмлоу в Массачусетсе около 13:30, бус уже был припаркован. Стэн и Джадсон, имея в запасе кучу свободного времени, расхаживали взад-вперед по утрамбованному колесами снегу, пытаясь немного размяться после много часовой поездки в машине.

Келп мрачно сказал:

– Я не стану у него ничего спрашивать,– и припарковался позади буса.

– А я спрошу,– сказал Тини.

– Только тебе он и скажет,– сказал Келп.

– Тогда я буду хоть что-то знать,– ответил Тини.

Они все выбрались из Колоссуса, перездоровались, после чего Тини задал вопрос:

– Келп хочет знать, как так получилось, что вы поехали в Квинс, а приехали сюда раньше нас.

– Ну ладно, пусть так,– согласился Келп.

– Если поехать на север,– начал объяснять Стэн,– это будет лучшим вариантом, чтобы выбраться из центра. Нужно ехать по мосту, потом через Северный Бульвар, потом на автомагистраль Бруклин-Квинс к Центральному вокзалу, а оттуда на Триборо Бридж…

– И так ты снова возвращаешься на Манхэттен,– напомнил Келп.

– Это место называют Триборо, потому что сюда относится три боро,– блеснул своими знаниями Стэн. – Сначала едешь на север в Бронкс, выезжаешь на Мейджор Дееган, что есть автомагистраль, при чем самая широкая из всех, что имеется в любом из боро. А пока вы ехали своей дорогой, вы сто процентов попали в пробки на ФДР, потом пробки на Харлем-Ривер-Драйв, потом пробки на Вест-Сайд-Хайуэй, а это вы еще даже не выехали из Манхэттена. Кроме того, я так предполагаю, что вам приходилось заправляться раз шесть-семь, чтобы добраться сюда.

– Эта малышка жадная на топливо,– согласился Келп и развел руками, показывая тем самым, что все прощены.

– Но раз мы все сюда в итоге добрались, какая уже теперь разница?

Джадсон, с восхищением в голосе, сказал:

– Стэн – очень крутой водитель.

– Мы в курсе,– сказал Келп.

– Энди,– быстро сменил тему Дортмундер, пока не начался новый виток напряжения,– ты вроде как должен сейчас разобраться с замком?

– Точно.

Келп подошел к домофону, который был прикреплен за воротами.

Дортмундер обратился к Стэну:

– В прошлый раз мы нашли свободное пространство. Там и сделаем замену.

Стэна это не испугало:

– И мне придется вести этого монстра.

– Все не так уж и плохо,– ответил Дортмундер. – Это все равно, что вести водяной матрас.

Когда Келп закончил с домофоном, две створки ворот бесшумно открылись.

– Говорят, нам там обед приготовили,– с улыбкой сказал он.

– Это хорошо,– одобрил Тини.

Все снова расселись по машинам и проехали на территорию, бус пропустил Колоссус вперед. Как только все проехали, ворота за ними так же бесшумно закрылись.

Вскоре Келп снова остановился, возле места, где слева от главной дороги, было небольшое пустое пространство. Наверное, там когда-то был маленький домик, а может это просто место, где машины могут развернуться, а может быть дополнительная парковка для машин гостей. Каково бы не было изначальное предназначение этого места, сейчас оно представляло собой пустое место, которое обошли стороной громоздкие сосны (в это время года на этом месте виднелись лишь сорняки, пробивающиеся сквозь залежавшийся снег).

И снова они все выбрались из машин, только на этот раз Стэн и Джадсон тащили зеленые пластиковые тенты, которые вытащили из багажника буса. Пока они расстилали их на земле, остальные трое вытащили ящик с шахматным набором и оттащили его достаточно далеко, чтобы можно было спокойно достать внутренний ящик с шахматными фигурами. Ящик был слишком тяжелым даже для Тини, который тащил его в одиночку, и когда он поставил его на зеленый тент, только и смог, что тяжело выдохнуть:

– Уффф.

Пока он занимался этим, Дортмундер и Келп принесли несколько баллончиков с аэрозольной краской и расставили их по периферии брезента.

– Увидимся там,– сказал Стэн, когда все было готово.

– Не должно занять много времени,– ответил Келп. – Оставьте нам чего-нибудь на обед.

– Скажи это Тини,– подколол Стэн.

– Лучше бы вам не задерживаться,– предупредил Тини.

Джадсон махнул рукой в сторону брезента.

– А люди, которые в доме,– напомнил он. – Они что подумают по этому поводу?

– Это всего лишь прислуга,– спокойно ответил Тини. – Все, о чем им нужно думать,– это «Как мне повезло с работой».

– Ох. Ладно.

Стэн и Джадсон уселись на передние сиденья Колоссуса, Тини – как всегда сзади. Дортмундер и Келп начали трясти баллончики с краской, слушая, как внутри мелодично постукивают шарики, а Колоссус тем временем уже скрылся за соснами.

– Погоди, мне нужная красная королева,– сказал Келп.

– Точно.

Они согнулись над фигурами и постепенно распределили их на две части: красные фигуры с одной стороны, белые – с другой. Келп достал поддельную красную королеву, сделанную Человеком с Сережками, из кармана, положил оригинальную шахматную фигуру на ее место, и они принялись за работу. Дортмундер красил свою часть в черный, Келп – в красный. К счастью, в этот день было не очень ветрено, поэтому они не сильно закрасили друг друга, тем не менее, стоящим рядом фигурам доставалось прилично со всех ракурсов.

Пока они красили, Дортмундер сказал:

– Нам нужно поменять всего одну фигуру. А мы столько сил в это вкладываем.

– Я так понял,– добавил Келп, заканчивая последние штрихи,– что четыреста баксов, которые мы уже потратили,– это лишь капля в море. В конечном итоге, мы разломаем королеву и продадим по частям, а Анна Мари снова пойдет к Человеку с Сережками, чтобы сделать копии других фигур, когда новости о краже шахматного набора немного утихнут. Мы знаем, что набор будет оставаться здесь все время. Мы просто будем заезжать сюда время от времени и делать свои подмены. А деньги – в банк.

– Королей и королев – в банк,– сказал Дортмундер. – Так даже лучше.

Работа не заняла много времени. Ящик, в котором был шахматный набор переместился в бус, наряду с неиспользованными баллончиками краски, потом они сами уселись в машину, Келп был за рулем, и направились к остальным в поместье.

Когда они отъехали, Дортмундер оглянулся назад на две группы боевых фигур, которые растянулись на зеленом брезенте, как будто два брошенных посреди поля военных взвода, как будто в этой части мира только что рухнула система феодализма.

– С ними ведь все будет в порядке?– спросил он.

– Конечно, почему нет?– уверенно ответил Келп. – Просушатся на воздухе за ночь, а завтра мы их составим в этой большой гостиной. А за это время что может случиться?

 

61

Когда Фиона вернулась с обеда из своего любимого бистро на Семьдесят второй, не было еще даже 13:30, но миссис Уи уже ее ждала, похоже, даже терпеливо, в офисе, который Фиона делила с Люси Либолд.

– По телефону,– сказала она,– я тебе сказала, что сегодня днем будет встреча по поводу этого ужасного события.

– Да, мэм.

– Я хочу, чтобы ты пошла со мной.

Фиона очень удивилась:

– Правда?

– Мне нужен надежный свидетель,– сказала миссис Уи. – Мне понадобится адвокат, коим ты и являешься, со знанием сути дела. Плюс ко всему, мне может понадобится моральная поддержка.

– Вам , миссис Уи?

– Посмотрим,– ответила миссис Уи, натягивая свои серые замшевые перчатки. – Пойдем. Люси, мы скоро вернемся.

– Да, мэм.

Встреча проходила в большом конференц-зале Файнберга, в хорошо знакомых ей стенах. Было очень странно проходить по этой искусно оформленной серой территории, но уже не в качестве мелкой сошки, а… ну, в общем, не суть. Главное, что она уже не их мелкая сошка, а миссис Уи. Это, пожалуй, лучшее объяснение из возможных.

Одетая с иголочки секретарша, которая вела их по лабиринтам Файнберга, была новенькой, но для этого места это было нормальным явлением. Наконец, они свернули в небольшой коридор и вот, конечно, их ждал Джэй Тумбрил, с ненавистным взглядом, впрочем как и всегда. Он пренебрежительно хмыкнул в сторону Фионы, а миссис Уи сказал:

– Вы привели ее с собой. Хорошо.

– Ты сказал, что объяснишь, зачем, когда мы приедем,– напомнила миссис Уи.

– Всему свое время,– уклончиво ответил Тумбрил и жестом указал на ближайшую открытую дверь. Внутри, как могла заметить Фиона, был конференц-зал, в котором было много людей, и никто из них не выглядел счастливым.

Но дело не в этом. Она спросила:

– Миссис Уи? Он попросил вас взять меня с собой?

– Как я уже сказал, всему свое время,– повторил Тумбрил и указал на один из двух низких диванов вдоль коридора.

– Подожди здесь, молодая особа,– почти приказал он. – И не пытайся покинуть здание.

– Но зачем мне покидать….

Но он уже развернулся и пошел сопровождать миссис Уи. Даже не бросив взгляда на нее, он зашел в конференц-зал и закрыл за собой дверь.

Это было глухое место в части Файнберга: короткий коридор с большими конференц-залами с каждой стороны, предназначенные для встреч, которые по габаритам невозможно было провести в залах поменьше, вроде того, где Фиона первый раз встретилась с мистером Дортмундером. Здесь не было никакой другой мебели, кроме этих диванов, которые сопровождались такими же низкими столиками, на которых небрежно лежало какое-то чтиво, в основном, это были журналы «Нью-Йорк» трехлетней давности.

Поскольку заняться было нечем – конечно, ведь из здания убегать ей запретили!– Фиона уселась и попыталась найти выпуск «Нью-Йорка» постарее, чтобы можно было заново перечитать статьи, которые она не помнила.

А встреча все шла и шла. А Фиона все читала «Нью-Йорк». Время от времени она заменяла его на «Тайм». Потом читала «Гольф Дайджест». Даже журнал «Яхты» почитала.

А в конференц-зале шел настоящий шторм. Время от времени она слышала, как повышались тона, и женские, и мужские, хотя она не могла разобрать, что они говорили.

Иногда она даже слышала шаги и поднимала глаза, чтобы встретиться взглядом с бывшими коллегами, которые пристально на нее смотрели из другого конца коридора. Они все быстро испарялись, когда ловили ее взгляд, например, все тот же Элой, потому что боялись удовлетворить свое любопытство, почему она здесь. А ведь когда-то она думала, что эти люди ей нравились.

Встреча, которая началась в два, закончилась только к часам четырем, и то, больше казалось, что просто угас пыл, а не встреча закончилась запланировано. Дверь открылась, начали выходить люди, но они все продолжали говорить, спорить, махать руками. Они останавливались в коридоре, или возвращались в зал, или останавливались в дверном проеме, чтобы доказать свою точку зрения. Похоже, счастливее никто не стал после встречи. Этот поток напоминал людей после церковной службы, только более враждебно настроенный.

И вот среди уходящих «прихожан» появились миссис Уи и Джэй Тумбрил. Фиона встала, эти двое направились к ней. Первой заговорила миссис Уи:

– Итак, Джэй? Сейчас-то ты нам расскажешь, в чем дело?

– Мисс Хэмлоу расскажет, я так полагаю,– сурово бросил Тумбрил и жестом указал на закрытую дверь в другой конференц-зал.

– Здесь будет чуть больше личного пространства.

Все трое вошли, Тумбрил закрыл дверь, затем повернулся к ним и сказал:

– Пожалуй, нам лучше присесть.

Стол переговоров был очень и очень длинный. Тумбрил сел во главе стола, миссис Уи села слева от него, а Фиона справа.

– Джэй, я плохо справляюсь с напряжением,– предупредила миссис Уи. Говори, что хочешь сказать.

– Давайте дадим возможность высказаться мисс Хэмлоу. Тумбрил бросил суровый взгляд на нее. – Вы не хотите нам рассказать?

Фиона была в шоке:

– О чем?– Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Нет? И снова пренебрежительная ухмылка от старшего партнера Откинувшись на спинку кресла – кстати, стоит отметить, что кресла были довольно-таки удобными – он сказал:

– Пожалуй, мне стоит вам сообщить, что твоего сообщника уже арестовали.

– Кого?

– И скорее всего он уже приплел тебя,– не обращал внимания на ее комментарий Тумбрил,– и пытается переложить всю вину на тебя, чтобы облегчить свою участь. Такие типы как он всегда так делают.

– Джэй,– перебила его миссис Уи,– сейчас ты озадачил нас двоих. Если тебе действительно есть что сказать, говори.

– Твоя милая ассистентка, Ливия,– перевел на нее взгляд Тумбрил,– является частью банды, которая украла Чикагский шахматный набор.

Фиона почувствовала, как ее лицо становится пунцовым, а сердце заколотилось так, словно готово было вот-вот взорваться. Как они узнали? Она уже была готова сказать что-то невнятное, что могло бы ее скомпрометировать, но миссис Уи вовремя отвлекла внимание Тумбрила от ее пылающего лица:

– Джэй! Ты спятил? Она девочка даже не поднимет его!

– Она тот человек, которого в полиции называют «мозг операции»,– не сдавался Тумбрил,– в данном случае «женский мозг операции». Именно она передала своим сообщникам информацию о том, где будет находится набор, когда его вынесут из хранилища. А им больше ничего и не нужно было.

За эти пару секунд, что Тумбрил отвлекся на объяснения миссис Уи, Фиона успела взять себя в руки. Она почувствовала, как кровь отливает от лица, и возвращается здравый ум. Неважно, куда заведет этот разговор, ей нужно все отрицать, это она знала точно. Отрицать, отрицать, и еще раз отрицать. Но ей все же было любопытно: кого все-таки поймала полиция? Мистера Дортмундера? Она очень надеялась, что все-таки не его.

Миссис продолжала:

– Я не верю в это ни на секунду, Джэй, и если бы тебя не ослепило предвзятое мнение насчет этой девочки, ты бы тоже в это не поверил. И почему это ты ни разу не упомянул об этом невероятном факте во время встречи, на которой мы только что были?

– Полиция не хочет выносить это на публику,– ответил Тумбрил,– пока не соберутся все факты. Желательно, чтобы все закончилось еще и с повинной. От того парня, что они сейчас взяли, или от этой молодой особы, без разницы.

Тут миссис Уи уже не сдержалась и засмеялась в открытую.

– Да ты посмотри на эту девочку,– сказала она. – Шансов на то, что она стала бы водиться с бандой, ровно столько же, сколько и на то, что ты станешь заниматься баскетболом.

– Бас… Ливия, не давай себя запутать. Я тебе с самого начала сказал, что она что-то замышляет. Разве нет? С того самого момента, как она налетела на тебя в этих самых офисах.

– Налетела…

– Мистер Тумбрил,– решила вставить свое слово Фиона, когда он бросил на нее очередной суровый взгляд,– а кого арестовали?

– А, ну да. Ухмылка растянулась практически до ушей, Тумбрил наклонился вперед, чтобы получше разглядеть ее реакцию. – Его зовут… Брайан Клэнсон. Знаешь тако…?

– Брайан! Это было настолько поразительно, настолько абсурдно, что она практически засмеялась в голос. – Брайан? То есть вы думаете… – и тут она не сдержалась и засмеялась, представив себе, как Брайан организовывает кражу. Или в принципе хоть что-нибудь организовывает.

Ее смех резко прекратился, и она тоже наклонилась вперед.

– Они его арестовали?

– С ворами так обычно и поступают. А ты не хочешь признаться окружному прокурору, пока он не сделал этого?

«Брайан все знает»,– подумала она. «Я ему рассказывала о мистере Дортмундере и о шахматном наборе пару месяцев назад, когда думала, что это все нереально сделать. Он точно помнит об этом.

Может ли он рассказать все полиции, чтобы защитить себя? А в общем-то, как это может его защитить? Если он сказал, что не совершал этого преступления, но он знал, что это могло случиться и не доложил об этом, как это его может спасти?

Единственное, что мог сделать Брайан,– так это молчать и ждать, пока они не поймут, что совершили ошибку. Вопрос был лишь в том, поймет ли он, что это единственное, что он мог сделать?

Если у нее возможность как-то встретиться с ним, поговорить с ним? К нему пустят посетителей? А может они ведут скрытую аудиозапись всех разговоров в тюрьме? Во всех документах прописано, что они не имеют право вести запись разговоров, но они все равно делают по своему, а потом осуждают людей.

Но даже если она сможет встретиться с Брайаном, что она ему скажет? И что Брайан скажет полиции?

Пытаясь показать уверенность в себе, которой на самом деле не было, Фиона сказала:

– Брайан не имеет никакого отношения к краже шахматного набора. Это глупая ошибка, и рано или поздно им придется его отпустить.

– Правда? Тумбрил снова откинулся на спинку кресла и скрестил руки на животе. – А ты, значит, хочешь сказать, что начала сближаться с миссис Уилер не из-за шахматного набора?

Фиона колебалась, и она знала, что неуверенность – уже сама по себе ответ, поэтому она в последнюю секунду поменяла свое решение по поводу того, что сказать. Да, она была хорошим адвокатом.

– Нет,– четко ответила она. – Я не стану этого отрицать. Это было из-за шахматного набора.

– Фиона!

– А вот с этого места поподробнее,– по самодовольной ухмылке Тумбрила было видно, что он практически ликовал.

– Мне придется рассказать вам целую историю.

– У меня предостаточно времени,– заверил он ее.

– Ладно,– согласилась она. – В 1920…

И она выложила им всю историю о том, как солдаты взвода нашли шахматный набор, потом потеряли его и приложили все свои усилия, чтобы найти его или пропавшего без вести сержанта Нортвуда. Она также рассказала им, что услышала эту историю от своего деда, и закончила тем, как она устроилась в Файнберг, где она изучила все дела, имеющие отношение к семье Нортвуд и в частности к шахматному набору.

– И в конце я сказала своему деду,– подытожила она,– что, по крайней мере, он теперь знает, что случилось с шахматным набором, так что он может радоваться тому, что теперь загадка всей его жизни раскрыта. Повернувшись к миссис Уи, она добавила:

– И хотела я с вами познакомиться из-за этого. Ваш отец украл все у моего прадеда, украл надежду, в противном случае, у всех нас была бы совершенно другая жизнь.

– О Господи,– еле слышно прошептала миссис Уи.

– Расскажи мне про своего деда,– потребовал Тумбрил с такой ухмылкой, как будто уже придумал что-то подлое.

– Он восьмидесятилетний миллионер в инвалидном кресле,– ответила она,– который заслужил то, что имеет, благодаря патентам на открытия в химии.

Тумбрил медленно моргнул. Впервые, показалось, что ему нечего было сказать.

– Подумать только,– понемногу начала приходить в себя миссис Уи,– и ты хотел обвинить этого ребенка в краже. Сколько времени потребуется, Джэй, чтобы ее история стала публичной? Наше состояние, наша жизнь… Все основано на мерзком преступлении. Мой отец украл у своих же солдат!

– Помнится мне, миссис Уи,– сказала Фиона,– вы однажды сказали мне, что большие деньги начинаются с большого преступления.

– Бальзак, детка,– кивнула миссис Уи. – Всегда отдавай долги там, где должен.

– Да, мэм.

– Я не хочу видеть ни свое имя, ни имена членов моей семьи, ни свое фото на обложке «Нью-Йорка»,– предупредила миссис Уи Тумбрила.

– Нет,– понимающе кивнул Тумбрил. – Нет, правда.

– А теперь, ты, самонадеянный козел,– миссис Уи неожиданно перешла в нападение,– сделай хоть раз в своей жизни что-то хорошее. Возьми в руки телефон. И освободи бедного мальчишку.

 

62

Джонни Эппик и мистер Хэмлоу отправились на север в лимузине мистера Хэмлоу сразу после обеда и добрались до поместья лишь к 16:30. Инвалидное кресло мистера Хэмлоу было закреплено к полу таким образом, что он смотрел вперед, а Эппику пришлось сидеть спиной к Пемброуку и смотреть на мистера Хэмлоу, поэтому поездка была относительно комфортной. К моменту их прибытия на место, они пришли к парочке удовлетворительных умозаключений.

Когда они подъезжали к северной части города, мистер Хэмлоу начал разговор:

– Джонни, должен признать, вы сделали правильный выбор.

– Я очень доволен Джоном,– согласился Эппик. – И его компаньонами тоже.

– Их теперь пятеро?

– Судя по всему, именно столько потребовалось для дела. Эппик самодовольно ухмыльнулся. – Я поговорил с парочкой своих коллег с прошлой работы, и они сказали, что все прошло так же чисто, как вкус мороженого «Мистер Софти». Они обошли двенадцать профессиональных охранников, при этом ни одного выстрела, никакого насилия, даже запугивания и угроз не было. Сэр, это была кража, которую даже ваша внучка одобрила бы.

– О, она точно одобрит результат, в этом я не сомневаюсь. Мистер Хэмлоу на минуту отвернулся к окну, Эппик наблюдал его профиль, который тоже немного смахивал на мороженое «Мистер Софти». Затем он снова повернулся к Эппику и сказал:

– Они, наверное, ждут, что им заплатят.

– Да, сэр, точно ждут.

– Если бы я собирался продать набор,– задумчиво произнес мистер Хэмлоу,– было очень просто выделить каждому его процент. В том числе и вам, разумеется.

– Спасибо, сэр.

– Но тогда это будет означать, что целостность набора будет нарушена, а если выбрать некоторые драгоценные камни и пустые места заплавить золотом, – как по мне, это преступление еще более жестокое.

– Конечно, сэр,– подтвердил Эппик.

– Поэтому,– продолжал размышлять мистер Хэмлоу,– поскольку разговор о том, что провести транформацию набора в денежный эквивалент исключен, нам стоит подумать, что мы можем дать этим парням в качестве компенсации за проделанную работу.

– Все будет оплачено из вашего кармана, мистер Хэмлоу.

– Я это понимаю. А с другой стороны, если подумать, мои карманы переживут такое пожертвование. Если учитывать, что я и мои потомки будут владеть набором, который имеет гораздо большую ценность.

– Точно, сэр.

Мистер Хэмлоу снова обратил свой взор в окно, на этот раз на Хатчинсон Ривер Паркуэй, а потом сказал:

– Вопрос в том, что будет считаться хорошей оплатой? Сколько я должен им предложить? Что эти парни посчитают справедливой оплатой, а что посчитают оскорбительным?

– Это хороший вопрос, сэр,– сказал Эппик. – Мне нужно немного подумать.

– Конечно.

Теперь уже Эппик уставился в окно, время от времени то кивая, то покачивая головой, как будто вел глубокий внутренний диалог. Наконец, он повернулся к мистеру Хэмлоу и сказал:

– На вашем месте, сэр, я бы начал с десяти тысяч долларов на человека. Они точно не останутся довольны этой цифрой.

– Не сомневаюсь,– согласился мистер Хэмлоу.

– Поэтому вы позволите им начать вести с вами переговоры,– продолжал объяснять Эппик,– и таким образом вы придете к пятнадцати или двадцати тысячам. – Полагаю, что сотня тысяч долларов должна быть достаточной цифрой для них.

– Конечно. Мне нужно это обдумать.

– Конечно, сэр.

Мистер Хэмлоу снова повернулся к окну, где теперь уже виднелась Дорога 684, он сам пару раз несогласно покачал головой, что за его нормальным качанием головы было едва различимо. Потом он посмотрел на Эппика и сказал:

– Я думаю, это слишком мало. Думаю, что десять тысяч долларов – это не самое удачное начало переговоров, они могу воспринять это как оскорбление. Они прекрасно понимают, собственно, как и мы, что вчера ночью они провернули дело больше, чем на десять тысяч долларов.

– Это правда.

– Я, пожалуй, предложу им двадцать.

– Тем не менее, сэр, они все равно будут торговаться,– подметил Эппик. – И тогда вы дойдете до двадцати пяти или даже тридцати тысяч.

– Ну, тридцать тысяч – это не так уж и много, если учесть масштаб проделанной работы.

– Но тогда общий счет вам выльется в сто пятьдесят тысяч долларов.

– Сто восемьдесят тысяч,– поправил его мистер Хэмлоу.

– Сэр?

– Вы получите равно такую же сумму, Джонни,– пояснил мистер Хэмлоу. – Поверх стандартной оплаты, проговоренной ранее.

Эппик был шокирован:

– Правда?

– Без вас, Джонни, это все было бы невозможно. Вы знали, какую команду собрать, вы знали, как из организовать. Вы заставили их быть честными.

– В каком-то смысле этого слова,– ответил Эппик.

– Да, в какой-то степени.

Эппик засмеялся. – Мистер Хэмлоу,– сказал он,– если я получу такую же сумму, как и они, значит я веду переговоры с неправильной стороны.

– Так даже лучше, Джонни, так получается, что ваш совет был как от незаинтересованного лица. Полагаю, вы будете рады тридцати тысячам.

– Абсолютно, сэр.

– А остальные?

– Не вижу в этом никаких проблем, сэр,– ответил Эппик. – Правда.

– Хорошо.

На этот раз оба засмотрелись на Таконик Стэйт Паркуэй за окном, и оба улыбались.

Спустя какое-то время Пемброук открыл ворота поместья, и они поехали по дороге, которая петляла между гигантских сосен. Бледное послеполуденное солнце плавно сменялось темнотой, от чего снег между деревьев казался серым, уставшим и постаревшим. Они проехали часть дороги, ведущей к поместью, и тут мистер Хэмлоу рявкнул:

– Пемброук! Остановись.

Пемброук остановился, а Эппик обернулся, чтобы посмотреть, что там увидел мистер Хэмлоу. Прямо посреди поля около дороги на зеленом брезенте стояли два батальона шахматных фигур: один глубокого темно-красного цвета, второй – угольно-черный.

– Прекрасно,– выдохнул мистер Хэмлоу. – Никто никогда не догадается, что скрывается за этой краской. Поехали, Пемброук.

И Пемброук тронулся с места.

 

63

Миссис Уи возмутилась:

– Почему так долго?

Фиона сидела рядом с ней на соседнем кресле и задавалась тем же вопросом, но она все же была слегка напугана Джэем Тумбрилом, кроме того они сидели у него в кабинете, поэтому она сидела молча.

– По моему опыту,– ответил Тумбрил,– арест производится моментально, а вот процесс освобождения занимает какое-то время.

– Уже почти шесть часов,– подметила миссис Уи. – Почти два часа они не думают отпускать бедного Брайана.

Тумбрил начал было оправдываться:

– Да, но… – но его прервал телефонный звонок. – Наверное это Майкл,– сказал он, снимая трубку.

Пока Фиона, миссис Уи и Тумбрил ждали исхода событий в офисе Тумбрила, одна из мелких сошек по имени Майкл, человек в черном костюме ростом в семь футов походил на восклицательный знак, был отправлен в участок, чтобы вызволить Брайана после того, как Тумбрил позвонил помощнику окружного прокурора, которому поручили это дело. Теперь Тумбрил сказал в трубку:

– Да, Фелисити? Отлично, соединяй. Майкл, почему такая задержка? Что? Жак в этом уверен? Передай трубку Роуноуку. Так звали помощника прокурора. Тумбрил поднял брови, бросив взгляд на миссис Уи, а в трубку сказал:

– Мистер Роуноук? Это Джэй Тумбрил. Вы уверены, что Жак Перли уверен? Если вы не возражаете, мы тоже хотели там присутствовать. Миссис Ливия Нортвуд Уилер, ее ассистентка и я приедем. Будем в центре как можно скорее.

Положив трубку, Тумбрил нажал другую кнопку на телефоне и сказал:

– Фелисити, вызови на машину. Как можно быстрее.

Миссис Уи начинала сильно волноваться и нервничать:

– Джэй? Что такое? Что происходит? Где Брайан?

– Жак Перли,– ответил Тумбрил,– частный детектив, офис которого…

– Да, мы в курсе, кто это. При чем тут он?

Тумбрил распростер руки.

– Он говорит, что у него есть доказательства того, что Клэнсон является частью банды.

– Это просто смешно,– не сдержалась Фиона.

– Жак едет в участок к окружному прокурору с фотографиями.

Миссис Уи, словно королева Елизавета I в плохом настроении, фыркнула:

– Я хочу посмотреть на эти фотографии.

– Думаю, мы все хотим,– ответил Тумбрил. – Поэтому я и вызвал машину.

Перли приехал раньше них и, похоже, был слишком взволнован, чтобы сидеть на одном месте. Он практически бегал по офису помощника окружного прокурора по имени Ноа Роуноук, в котором царил полный беспорядок, и начал кудахтать, когда миссис Уи, Фиона и Тумбрил еще даже не успели пересечь порог:

– Вы что, и правда собирались его отпустить? Вы собирались его отпустить? И это после того, что он сделал с моим зданием? И с вашим шахматным набором?

– Погоди, Жак,– попытался успокоить его Тумбрил и подошел к опрятно одетому лысеющему очкарику, который сидел за серым металлическим столом.

– Мистер Роуноук?

Роуноук встал и протянул руку. Он был настолько же спокоен, насколько Перли был возбужден.

– Мистер Тумбрил,– предположил он, и они пожали руки.

Тумбрил указал на дам.

– Миссис Ливия Нортвуд Уилер. И ее ассистентка Фиона Хэмлоу.

– Пожалуйста, присаживайтесь,– пригласил Роуноук и сам занял свое место за столом.

Но его примеру никто не последовал, потому что Перли все это время взволнованно бубнил:

– Я просто не могу в это поверить! И вы даже со мной не посоветовались!

– Жак, если у тебя есть доказательства,– сказал Тумбрил,– уверяю тебя, мы все с удовольствием на них посмотрим.

– Даже не посоветовались.

– Жак, теперь мы здесь.

– Я отдал фотографии Ноа,– сказал Перли и безразлично махнул рукой в сторону Роуноука.

Который сказал:

– Пожалуйста, дамы. Эти стулья не такие уж и удобные, тем не менее, лучше, чем стоять.

Вдоль стены слева от входа стояли три серых металлических стула без ручек, но на которых были зеленые подушки – такие кресла обычно встречались в комнатах ожидания магазинов мотоциклов, даже у докторов такие стулья встречались не часто. Миссис Уи села на самый крайний стул слева, Фиона последовала ее примеру и села на самый крайний справа, Роунок протянул Тумбрилу манильскую папку, тот ее открыл и сказал:

– Жак, я был бы польщен, если бы ты пояснил, что я тут должен увидеть.

– Насколько ты помнишь, Джэй,– начал Перли,– у нас с тобой уже давно были подозрения на счет этого Клэнсона, поэтому я начал вести расследование.

Миссис Уи едва сдержалась, чтобы не вскочить на ноги.

– Вы что? На Брайана? По чьей установке?

– Джэя,– ответил Перли. – Как вашего адвоката.

– И вы мне ничего не сказали. И кто бы за это платил?

– Миссис Уиллер,– сказал Перли,– я уверен, что результат стоит любых затрат.

– Ах, вот оно что.

– Жак,– Тумбрил не оставлял попытки разобраться с папкой,– мне все еще нужна твоя помощь.

– Хорошо,– уже более спокойно ответил Перли. – Все по порядку. В субботу ночью, мой агент проследил за этим Клэнсоном, и позже этой ночью – всего за двадцать четыре часа до кражи!– сделал фотографии того, как он входил в мое здание!

Тумбрил кивнул на открытую папку, которую держал в руках.

– О, это он на заднем сидении?

– И это мое здание, сразу за ним. – Мой человек,– продолжал пояснять Перли,– когда увидел, что этот Клэнсон направился туда, он быстро занял позицию, чтобы быть наготове, когда проедет машина.

– А на этой фотографии,– предположил Тумбрил,– он и остальные выходят из машины. Слишком далеко, сложно разглядеть.

– Мой человек сделал все что мог при помощи телеобъективов. Но я могу сказать вам со всей уверенностью, что такова уличная жизнь низов. Эта встреча банды на месте будущего преступления, вне всяких сомнений.

Миссис Уи не могла больше ждать:

– Джэй, покажи мне эти фотографии.

Джэй передал ей папку, Фиона сместилась на один стул влево, чтобы она тоже смогла рассмотреть эти фотографии, а Перли не унимался:

– К сожалению, мой человек не смог сделать четкие фотографии остальных, но он сказал, что один из членов банды была крупная женщина, старая карга, что-то вроде Ма Баркер, возможно, она является мозгом операции.

Фиона взглянула на фото. В страхе она подняла глаза и посмотрела на каменные черты лица миссис Уи, которая с ледяным спокойствием сказала:

– Крупная женщина? Старая карга? Типа Ма Баркер?

– Когда мы до нее доберемся,– сказал Перли,– а так и будет, я вам гарантирую, что у нее будет список преступления такой же длинный, как ваша рука.

Вот теперь миссис Уи уже встала, но не на эмоциях и не от волнения. Она встала так же плавно и уверенно, как встает судья перед тем, как огласить смертный приговор.

– Машина, в которой сидит Брайан, мистер Перли,– хладнокровно произнесла она,– моя. А та старая карга, которая сидит рядом с ним,– это я.

Перли захлопал глазами.

– Что?

– Третий член так называемой «гнусной банды» в моем лимузине, мистер Перли,– продолжала миссис Уи,– это Фиона, моя ассистентка. Мы возвращались с вечеринки, которую организовала телевизионная станция, на которой работает Брайан, а на фото мы как раз собирались заехать в парочку мест, чтобы отдохнуть, и выбрали это место, потому что это лучшее место для общественных заведений во всем городе.

У Перли отвисла челюсть, пока миссис Уи произносила свою речь, но из его рта так и не вылетело ни слова, поэтому он снова закрыл его. Он продолжал пристально смотреть на миссис Уи такими глазами, как будто в его голове перестал функционировать мозг.

Тумбрил прокашлялся и сказал:

– Ливия, я думаю, что Жак просто немного не в себе по ночам.

– Видимо, днем его голова тоже не особо хорошо работает,– ответила миссис Уи и обратила свой ледяной взор на Тумбрила.

– И если ты собирался ему заплатить за это позорное обвинение мальчика, Джэй, то плати из своего кармана, потому что с этого самого момента ты не являешься моим адвокатом.

– Ливия, но ты ведь…

– Мистер Роуноук,– проигнорировала его миссис Уи, обращаясь теперь к заинтересованному наблюдателю за серым столом, все еще холодно, но уже менее агрессивно,– а теперь нам нужно, чтобы нам вернули Брайана.

– Да, мэм,– коротко ответил Ноа Роуноук.

 

64

Переж ужином мистер Хэмлоу в большой гостиной сельского типа с высокими потолками как в соборах, где в каменном камине потрескивал красными и оранжевыми языками огонь, зачитывал кусок из рассказа Эдгара Аллана По «Убийство на улице Морг» на тему шахмат:

– «Между тем рассчитывать, вычислять – само по себе еще не значит анализировать. Шахматист, например, рассчитывает, но отнюдь не анализирует. А отсюда следует, что представление о шахматах как об игре, исключительно полезной для ума, основано на чистейшем недоразумении. И так как перед вами, читатель, не трактат, а лишь несколько случайных соображений, которые должны послужить предисловием к моему не совсем обычному рассказу, то я пользуюсь случаем заявить, что непритязательная игра в шашки требует куда более высокого умения размышлять и задает уму больше полезных задач, чем мнимая изощренность шахмат. В шахматах, где фигуры неравноценны и где им присвоены самые разнообразные и причудливые ходы, сложность (как это нередко бывает) ошибочно принимается за глубину».

Закрывая книгу и кивая своим красным беретом, мистер Хэмлоу сказал:

– То, что По называет игрой в шашки, мы называем «чекерс» (прим. переводчика – checkers – английские шашки).

– Мне нравится игра в чекерс,– одобрительно кивнул Келп.

Эппик фыркнул:

– Ну это легко. Всем нравится чекерс. Мне поставить книгу назад на полку, мистер Хэмлоу?

– Спасибо.

– Раньше мне читала моя мама,– вдруг выдал Стэн. – Когда я был маленьким. Чаще всего биографии автогонщиков.

– Это здорово, когда в семье схожие интересы,– похвалил мистер Хэмлоу.

Ни одна домохозяйка в здравом уме не составила бы подобный список гостей на ужин в надежде, что все пройдет гладко, однако, на удивление, все проходило очень даже неплохо. Поскольку ни у кого не было желания еще семь часов трястись в машине, возвращаясь в Нью-Йорк, и это второй раз за день, то было принято решение, что мистер Хэмлоу откроет поместье и сам проведет ночь в спальне на первом этаже в главном доме под опекой одного или двух человек из прислуги, а остальные шестеро будут спать в гостевом домике, простом, но очень комфортном, а завтра утром все отправятся в родной город. Прислуга мистера Хэмлоу представляла собой местных людей, которые работали не полный рабочий день, но по доброте душевной хозяина поместья у них был долгосрочный контракт. Они должны были приготовить гостям ужин и завтрак, и пока сейчас хозяин и его гости ждали ужин, они, хоть и не то, чтобы совсем непринужденно, но вели беседы в просторной гостиной.

Эппик поставил книгу По на свое место и, когда вернулся ко всем, сказал:

– Мистер Хэмлоу, раз уж мы тут все собрались и ждем, пока будет готов ужин, может обсудим компенсацию?

Келп одобрительно закивал:

– Очень хорошая идея.

– Да, конечно,– согласился мистер Хэмлоу. – Чтобы разыгрался аппетит перед ужином. Думаю, вы, джентльмены, в курсе, что я не собираюсь продавать набор, а хочу оставить его здесь.

И он махнул рукой туда, где стоял большой стол, на котором чуть ранее Келп оставил открытую шахматную доску.

– Тем более,– добавил он,– что до сих пор неизвестна ценность этого набора.

– Это то,– сказал Эппик,– что должны были установить эксперты в офисе частного детектива.

Тини постучал костяшками пальцев по дубовой ручке кресла, на котором сидел.

– Миллионы, это и так всем известно,– сказал он. – Для нас – более, чем достаточно.

– Да, конечно. Мистер Хэмлоу видел большинство членов банды, в том числе и Тини, впервые, но, похоже, он был не так сильно впечатлен, как большинство людей, которым на пути встречался Тини Булчер. Возможно, потому, что его жизнь так изрядно помотала, что теперь его уже было сложно удивить. В любом случае он мягко ответил Тини и продолжил:

- Я полагаю, что все согласятся по поводу того, что в данном случае, речь идет, скорее, не о ценности самого набора, а о ценности проявленных вами навыков и смекалки.

– Нам бы дали за него на скупке процентов десять,– сказал Стэн.

– Сейчас речь не идет о скупке,– напомнил мистер Хэмлоу,– речь идет о заказной работе.

– Не так, как вы привыкли работать,– решил помочь с разъяснениями Эппик,– то есть украли что-то, а потом продали. На этот раз вас наняли на работу, потому как вы эксперты в своей области. То есть вы, по сути, наемные работники.

– Значит сейчас я уже не являюсь независимым подрядчиком?– решил уточнить Дортмундер.

– В каком-то смысле этого слова являешься,– ответил Эппик. – Только, конечно же, без пенсионного фонда. Или программы здравоохранения.

– Или софтбольной команды,– решил помочь Стэн.

– И это тоже.

Мистер Хэмлоу решил продолжить:

– Сумма, которую я предполагал дать, чтобы выразить свое восхищение вашей работой,– это двадцать тысяч на человека.

Тини снова постучал костяшками пальцев по ручке кресла.

– Нет,– сказал он.

Мистер Хэмлоу уставился на Тини из-под своего красного берета.

– Нет?

– Сто штук,– пояснил Тини,– это никак не десять процентов от нескольких миллионов.

– Это десять процентов от миллиона,– поспешил вступиться Эппик.

– Про другие миллионы тоже не забывайте,– напомнил Тини.

Мистер Хэмлоу, кажется, тихонько захихикал, если только у него не случился в этот момент сердечный приступ. Он чуть успокоился и сказал:

– Теперь я понимаю, почему именно вас выбрали вести переговоры.

– Если вам интересно, он сам себя выбрал,– буркнул Дортмундер.

– Тем не менее,– продолжил мистер Хэмлоу,– мне интересно, что ваш товарищ еще хочет сказать. Повернувшись к Тини, он спросил:

– И какая сумма, по вашему мнению, будет справедливой?

– Не справедливой,– ответил Тини. – А правильной. По пятьдесят штук на человека.

Это поразило даже мистера Хэмлоу.

– Четверть миллиона долларов?

– Вот так будет более или менее правильно,– спокойно ответил Тини.

– Боюсь,– сказал мистер Хэмлоу, будучи все еще в некотором шоке,– я не могу так расщедриться.

– Мы все еще можем вернуть все это назад,– как бы предупредил Тини. Попробуйте с другой стороны. Можете расплавить набор и продать его частями.

– А это может быть забавно, Тини,– вставил свое слово Джадсон.

– Могу предложить двадцать пять,– сказал мистер Хэмлоу.

– В таких местах с высокими потолками,– язвительно сказал Тини,– очень странная акустика, ничего не слышно.

Тут решил вступить в разговор Дортмундер:

– Мистер Хэмлоу, мне правда кажется, что стоит чуть поднять сумму, чтобы не задевать чувство собственно достоинства парней.

Мистер Хэмлоу вздрогнул всем телом, в то время, как его левая нога, похоже, отбивала сигнал СОС. Потом сказал, обращаясь ко всем сразу:

– Мое последнее предложение – тридцать тысяч долларов на человека. При всем моем желании, я не могу предложить больше.

Короткое молчание. Все посмотрели на Тини, который всех осмотрел и потом спросил:

– Вы хотите на нас сэкономить?

Тут вступил Келп:

– Тини, мы все равно не вернем его, это нереально.

– А вывозить его по частям и относить Стуну или Арни,– слишком много возни,– добавил Стэн.

– По рукам, мистер Хэмлоу,– подытожил за всех Дортмундер.

– Хорошо.

– Ужин готов,– позвала служанка.

 

65

Миссис Уи настояла на том, чтобы устроить праздничный ужин, поэтому как только Фиона и Брайан отправились к себе домой, чтобы Брайан смог принять душ и, все еще дрожа от пережитых суровых моментов под властью закона, выпить лечебно-успокоительной водки, после они поехали через весь город на лимузине миссис Уи в тайско-бангладешский ресторан «Endi Rhuni», где коронным блюдом были крылья стервятника, когда приходил груз.

Миссис Уи уже ждала их там, в банкетном зале за круглым белоснежным столом на шестерых. Они присели к ней за столик: Фиона слева от миссис Уи, Брайан справа, и Брайан тут же заказал еще водки, чтобы сохранять баланс спокойствия.

Первым делом нужно было заказать еду. Крылья стервятника были в наличии, поэтому миссис Уи и Брайан заказали их, а Фиона решила так не рисковать и заказала себе стейк ламы с клубнями ямса. После миссис Уи заказала новозеландский пино нуар, который ей очень нравился, официант ушел и она обратилась:

– Брайан. Ты хоть немного пришел в себя?

– Диккенс,– коротко ответил он. Его голос все еще немного дрожал, но уже не так сильно, как только его выпустили.

– Как у Диккенса, все, что могу сказать. Я раньше никогда не понимал, что люби имеют ввиду, когда говорят «диккенсовский», вроде «диккенсовское место» или «посмотри вон туда, это как у Диккенса». А теперь понимаю. О, боже, уж поверьте, теперь я точно понимаю. Что значит «диккенсовский».

– Это так ужасно, бедный мальчик,– пожалела его миссис Уи.

– Я даже подумал,– сказал он, бросив на Фиону многозначительный взгляд,– что, если бы я знал хоть что-то, я бы тут же рассказал, только чтобы поскорее выбраться оттуда. Но потом подумал, если я им скажу, они подумают, что я являюсь сообщником, и тогда меня точно никогда не выпустят. Поэтому я ничего не сказал. Хотя я и так ничего не знал, что мог бы им рассказать.

– Конечно, не знал,– кивнула Фиона.

Он покачал головой.

– Это место было настолько ужасным, я имею ввиду само место. Там было холодно, жестко и ужасно грязно. А люди. Миссис Уи, вам даже знать не стоит, что такие люди в принципе существуют на этой планете.

– Да, уверена, что не стоит.

– Не дай бог таких людей выпустят на улицы,– задумчиво протянул Брайан. – Ладно меня выпустили…

– Конечно.

– Но их – точно нельзя. Таких людей нельзя выпускать. Никогда. Таких нужно закрывать на замок, а ключ выкидывать куда-нибудь подальше. А знаете, я уж было даже подумал, что мне там придется ночь провести.

– О, Брайан,– произнесла миссис Уи и сжала его предплечье, как бы в знак сочувствия и поддержки.

– Я думал, как же я это переживу,– продолжал Брайан. – Я думал, что меня это просто уничтожит, даже если когда-нибудь оттуда и выбрался бы, это напрочь уничтожит мой талант, как я смогу рисовать что-то смешное и забавное, или даже…

– О, Брайан,– перебила его порыв Фиона,– ты с этим справишься.

– … как надеть костюм Преподобного Твистеда, когда знаешь, что там есть такие люди. Я имею ввиду, что я теперь другой человек, я уже не смогу, не смогу стать прежним…

– А может новый Брайан будет даже лучше, чем старый,– пыталась приободрить его миссис Уи. – О, твой бокал пустует,– подняла руку и жестом показала, чтобы его стакан с водкой обновили.

Начали приносить еду и вино, они приготовились к трапезе, и темы постепенно сменялись, плавно отходя от «кардинальных» перемен в жизни Брайана, и к концу ужина его голос уже практически вовсе перестал дрожать. Под конец были общие десерты – парфе из арахиса, пирог из фруктов личи и суп из пчелиных гнезд – и они с удовольствием передавали их по кругу, как вдруг под столом раздалась музыка из мультфильма «Майти Маус».

– О, я совсем забыл!– завопил Брайан, копошась в своей одежде. – Я всегда его выключаю – а тут я так перенервничал, понимаете,– он достал свой сотовый, открыл его и посмотрел на экран. – Это со станции,– сказал он. – Наверное, они хотят, чтобы я отработал пропущенный день завтра. Мне лучше ответить.

Дамы согласились, и Брайан сказал в трубку:

– И вот он я, на свободе. Он улыбнулся. – Привет, Шон, я тут с миссис Уи и Фионой, пытаемся избавить меня от плохих воспоминаний посредством странных десертов. Он кивнул, одарил своей улыбкой дам и сказал:

– Шон передает вам привет.

– И ему в ответ,– сказала миссис Уи.

– Что? Конечно, могу говорить. Брайан насторожился, потом смутился, а потом был сильно оскорблен. – Но почему? Я ведь невиновен! Шон, они меня отпустили.

Фиона уставилась на него, а затем решилась спросить:

– Брайан?

– Но, Шон, я не виноват. Тебе пора? Ты сначала вот так вываливаешь это все на меня, а потом тебе «пора»? Шон? Шон? Он беспомощно уставился на дам и сказал:

– Он положил трубку.

– Но что произошло, дорогой мой?– поинтересовалась миссис Уи.

Выключая свой телефон и положив его обратно в карман, он печально произнес:

– Они меня уволили.

– Что?

– Я так и знала,– мрачно сказала Фиона.

Миссис Уи повернулась к ней со взглядом недоверия и даже некоторой злости.

– Знала? Как ты могла об этом знать?

– Поняла по виду Брайана.

Оставив этот разговор, миссис Уи снова повернулась к Брайану и сказала:

– Брайан, и за что они посмели тебя уволить?

По всей станции бродят копы и задают вопросы. Оказывается, этот частный детектив хорошо поработал, возможно, он вел записи телефонных звонков, никто не знает наверняка.

– Но каким образом это связано с тобой?

– Из-за меня все это началось. Брайан беспомощно пожал плечами. – В ГРОДИ не хотят, чтобы их что-то напрягало.

– Но ведь это не твоя вина.

– Но я буду плохим напоминанием.

– А твой союз может что-нибудь сделать?– спросила Фиона.

– Они помогут найти мне новую работу.

– Это совершенно не толерантно,– возмутилась миссис Уи и достала свой мобильный. – Мы так этого не оставим, Брайан. Ничего нельзя оставлять просто так.

– Нет, мэм.

Ловко перебирая пальцами, словно профессиональная вязальщица, миссис Уи листала телефонную книгу, пока не нашла нужного человека, после чего набрала его номер. Фиона наблюдала за ней, а потом спросила:

– А кому вы звоните, миссис Уи?

– Джэю. Мы не станем так с этим мириться, моя дорогая.

– Но ведь вы сегодня уволили Джэя.

– О, ничего особенного,– отмахнулась она. – Я все время его увольняю, это ничего… Джэй? Это Ливия. Да, мы тоже как раз заканчиваем ужинать. Через полчаса? Отлично. Позвони мне домой. Она захлопнула крышку телефона и сказала:

– Мы закончили с десертами. Фиона, дорогая, нам нужно бежать, поэтому, я боюсь, тебе придется заплатить своей кредиткой, а домой добираться на такси. Разумеется, завтра я все возмещу.

– Но…

– Пойдем, Брайан,– не обращала на нее внимания миссис Уи, при этом поторапливая молодого человека.

– Мне тоже нужно к вам приехать, миссис Уи?– спросила Фиона.

– Я не планирую заниматься этим вопросом всю ночь, моя дорогая,– ответила миссис Уи. – Поезжай домой, а Брайан вернется домой, как только разъяснит всю ситуацию Джэю. Она поспешила к выходу, затем повернулась и сказала:

– Дорогая. Не оставляй слишком много чаевых.

Фиона проспала, потому что Брайан, который привык к нормальной отрегулированной жизни, обычно вставал раньше нее. Этим утром, в отсутствии Брайана, она проспала до девяти часов, и проснулась от того, что ей приснился очень странный сон.

Брайана не было? Нет, его половина кровати не была смята. Он не…

Он не пришел ночевать вчера ночью.

Сначала то, что должно быть сначала. Когда он вышла из ванной, она тут же набрала миссис Уи и в трубке услышала голос Люси.

– Привет, это Фиона, могу поговорить с миссис Уи?

– Ой, а они только что ушли.

– Ушли? Они?

Они отправились в Ньюарк, а потом летят в Палм Бич. Где-то на неделю, так сказала миссис Уи.

– Но кто…

– Она сказала, чтобы я выяснила, сколько ты вчера потратила, и она пришлет тебе чек.

– Но кто…

– А еще она сказала,– продолжала Люси,– что у тебя сейчас было трудное время, поэтому до конца недели ты должна отдыхать, а со следующей недели все начнут трудиться с новыми силами.

– Но кто…

– Все оплачивается, она так сказала,– пояснила Люси.

– Люси! Кто поехал с миссис Уи в Палм Бич?

Люси, похоже, очень удивилась:

– А ты что, не в курсе? Я думала, что в курсе. Она поехала с твоим другом Брайаном, чтобы найти там ему работу получше той, что у него была на кабельном. Ты уже знаешь, сколько вчера потратила?

– Мне нужно, эм, мне нужно подсчитать, я тебе потом перезвоню и скажу.

– Хорошо,– сказала Люси. – Миссис Уи сказала, что она со мной свяжется, как только они доберутся до Палм Бич.

– Они.

– Наслаждайся непредвиденным отпуском,– бодро чирикнула Люси и повесила трубку.

Еще какое-то время Фиона продолжала сидеть на диване в большой комнате, голая, одинокая, без завтрака, смотря по сторонам, и вдруг она поняла, что это место показалось ей совершенно иным.

«Наверное, это у них в генах. Ее отец украл у моего прадеда будущее. А теперь она украла у меня парня».

 

66

Прислуга мистера Хэмлоу знала толк в завтраках, потому что еда не просто прилипала к ребрам, а заставляла их тянуться вниз под собственной тяжестью, так что тяжело было даже встать из-за стола. И как результат, во вторник до часов десяти в поместье не слышалось никаких признаков жизни. Тини пришел в себя первым, так как у него места для пополнения пищевых запасов было больше, чем у остальных, поэтому и времени на восстановление ему потребовалось меньше, чем другим. Наконец, он встал, побродил по просторной гостиной, на секунду остановился около шахматной доски, которая лежала на столе в ожидании своих двух батальонов, потом пошел к парадной двери и вышел на крыльцо. Он оставил дверь открытой, чтобы морозный горный воздух добавил немного жизни и прогнал это парализовавшее всех тупое состояние. Минуту спустя он вернулся к двери и сказал в никуда:

– Кто переставил Кадди?

Несколько человек что-то промычали ему в ответ, а потом послышался более отчетливый голос Келпа:

– Никто, он стоит там возле гаражей.

Все еще стоя в дверном проеме, Тини посмотрел в ту сторону. Бус стоит возле гаражей. Несколько мелких машин прислуги тоже стоят там же. А Кадди тут нет.

– Это невозможно,– лениво протянул Келп. – Я его там оставил.

– Кадди – это не та машина, которую можно не заметить,– уверил его Тини.

– Не понимаю,– ответил Келп. Поднимаясь на ноги, он пошел за Тини и вышел на мороз.

Тут и Дортмундер немного пришел в себя.

– Не нравится мне это,– пришел к выводу он.

Стэн, который распластался подбородком на столе, уточнил:

– Что именно тебе не нравится?

– Никто из нас его не переставлял,– напомнил Дортмундер. – Это мне не нравится.

Оттолкнувшись двумя руками от стола, он встал из-за стола и пошел к открытой двери. А где-то за ним мистер Хэмлоу обратился к одной из служанок:

– Кто-нибудь был наверху?

– Нет, сэр,– четко ответила она. – Все были в гостевом домике, и только вы остались на первом этаже.

– Пусть кто-нибудь осмотрит верхний этаж.

– Да, сэр, я пойду посмотрю.

Дортмундер вышел на крыльцо. Тини и Келп стояли там, где недавно стоял Колоссус. Похоже, они обсуждали гараж, Келп поднял дверь, и там стояла машина.

Дортмундер спустился с крыльца и подошел к гаражу, там стоял потрепанный РТ Круизер с номерами Нью-Джерси, такими грязными, что они практически не читались.

Когда Дортмундер подошел к ним, Келп закрывал дверь с водительской стороны.

– Тут есть ключи,– сказал он,– но никаких личных вещей.

– Они тут были,– сказал Дортмундер, и к ним как раз пришел из дома Джадсон. – Пустой дом в лесу, похоже, они достаточно умны, раз пробрались сюда, не затронув сигнализацию.

– Кто?– не понял Тини.

– Мы никогда этого не узнаем,– ответил Дортмундер. – Кадди перегораживал им дорогу, поэтому они не могла добраться до своей машины. Я так думаю, сначала они хотели отогнать Кадди, а потом, скорее всего, они подумали «какого черта, мы нашу машину все равно угнали, так что можно обменять ее на более новый вариант».

– А что с шахматным набором?– напомнил Джадсон.

Лицо Келпа исказилось от ужаса, когда он посмотрел в ту сторону, где они оставили фигуры.

– Шахматный набор!

– Уехали,– спокойно ответил Дортмундер.

– Я должен… Должен…

Келп и Джадсон забрались в бус. Дортмундер и Тини развернулись и молча вернулись в дом, где Дортмундер увидел отличное старое кресло, которое стояло не слишком близко к камину, сел в него и стал ждать дальнейшего развития событий.

Долго ждать не пришлось. Келп и Джадсон вернулись и сообщили, что зеленый брезент все еще был на месте. Служанка спустилась к ним с парой ярко-красных трусиков.

– Они были под подушкой,– сообщила она. – Меня смутило то, что постель была заправлена не так, как обычно.

– Но как это могло произойти?– не понимал мистер Хэмлоу. Сегодня его нога отплясывала румбу в два, а то и в три раза быстрее.

Ответ прибыл вместе с Эппиком, который пошел исследовать задний заезд в поместье.

– Проход был переделан так, что его можно было обойти, если знать как. Сразу в глаза не бросается, но если знать, как пройти, то попасть на территорию очень легко. И выйти тоже.

Мистер Хэмлоу начинал нервничать:

– Джонни, но ведь ты приезжал сюда с Джоном, чтобы убедиться, что место достаточно безопасное.

– Это было четыре месяца назад, мистер Хэмлоу. На этот раз никакой проверки я не делал. Поскольку мы все будем здесь.

Келп подытожил:

– Мистер Хэмлоу, это, конечно, провал для всех, но, по крайней мере, вы будете знать наверняка одну вещь. Шахматный набор никогда не вернется Нортвудам.

– Но и истинным наследникам,– вздохнул мистер Хэмлоу,– тоже никогда не достанется.

Тини не проявил ни капли сочувствия:

– Наследники не станут скучать по тому, чего никогда не имели.

– Я все думаю о том,– продолжал мрачно говорить мистер Хэмлоу,– что еще вчера я видел все эти фигуры, вот тут рядом, у дороги. Пропавший шахматный набор. Я видел его, всего один раз, зато собственными глазами.

– Продолжайте думать в том же стиле,– предположил Тини. – А пока мы все не разъехались, давайте решим, как мы получим наши деньги.

Мистер Хэмлоу был поражен такой наглостью:

– Вы серьезно? Набор пропал.

– Но ведь мы его доставили,– напомнил Тини. – Мы его нашли, достали его и доставили в нужное место. Если ваш забор напоминает сито, то нас это никак не касается.

– У меня есть возможности,– уже более сурово ответил мистер Хэмлоу.

– Вот именно, поэтому вы можете…

– Нет, я имею ввиду, возможности самозащиты. Мистер Хэмлоу хмуро всматривался в лица, которые хмуро всматривались в его лицо.

– Я не собираюсь платить сто пятьдесят тысяч долларов за шахматный набор, которого не имею.

Тут решил вставить свое слово Эппик:

– Мистер Хэмлоу, давайте будем честными. Они хорошо потрудились. Они доставили набор прямо к вашей двери. И это не их вина. Полагаю, вы должны дать им хоть что-то.

Мистер Хэмлоу задумался. Никогда еще за всю историю человечества не бывало случая, когда больной человек, прикованный к инвалидному креслу, находясь в окружении профессиональных преступников, был так безразличен к ситуации, в которой он находился. Единственное, что его беспокоило – это пропажа шахматного набора. А возможное неадекватное поведение и угрозы от шестерых здоровых парней, которые стояли вокруг него, его никак не волновали.

Наконец, он произнес:

– Чего-то они и правда заслуживают.

Стэн заулыбался:

– Я знал, что вы хороший парень, мистер Хэмлоу.

– Шахматного набора у меня больше нет, и никогда больше не будет, но это правда, работа была сделана, кроме того, вы верно подметили, что Нортвуды тоже никогда больше не заполучат этот набор. Я заплачу по десять тысяч долларов на человека.

Стэн резко перестал улыбаться:

– Но ведь это треть!

– Или так, или проваливайте,– спокойно ответил мистер Хэмлоу. – Максимум вы получите лишь треть от изначальной суммы. А у меня останется шахматная доска. Пятьдесят тысяч долларов – это приличная сумма за шахматную доску, господа.

По комнате протянулся тяжелый вздох.

– Мы согласны,– огласил общее мнение Дортмундер.

 

67

Когда сержант Хемблатт позвонил доктору в больницу в Нью-Йорке, доктор был уже на взводе, и сержант не понимал, почему он пытается обвинить его во всем.

– Они пришли на парковку больницы и уехали на моей машине.

– Да, сэр.

– Я проехал на ней меньше семи тысяч.

– Уже больше семи тысяч, сэр. По крайней мере, они ее не разбили.

– Я хочу провести полную диагностику автомобиля, как только мне ее пригонят.

– Ваше право, сэр.

– Но вы поймали воров, так ведь?

– У нас под подозрением двое, сэр, но мы пока еще ведем расследование.

– Что значит «пока ведем расследование»?

– Ну, загвоздка в мужчине, который был за рулем автомобиля, как его остановили. Честер Уилкокс не отрицает, что он взял ваш автомобиль, сэр.

– Конечно! Он ведь был за рулем! Как он может это отрицать?

– Именно, сэр. Вот только не стыковка в том, что он утверждает, что он не угонял машину в Нью-Йорке, а взял ее в Массачусетсе в каком-то поместье.

– В Массачусетсе! Я даже не знаю никого в Массачусетсе. Он угнал машину отсюда, с этой автостоянки в больнице, на Третьей авеню, вчера утром. Он сказал, что был с женщиной?

– Она утверждает, что подсела к нему сегодня утром около Нью Лебанона, на границе с нью-гэмпширской границей.

– Она говорит правду?

– Сложно утверждать, сэр. Уилкокс утверждает, что она была с ним в поместье, что именно она, а не он, знала об этом месте, и это была ее идея взять этот автомобиль, но, похоже, он особо про нее ничего не знает, разве что только ее имя. Возможно, он говорит правду, но, подозреваю, что у нас не будет весомых аргументов, чтобы ее задерживать надолго.

– Главное, что я получу назад свой автомобиль. Однако на что он рассчитывает, Сержант? Он утверждает, что угнал мою машину в другом штате и говорит, что эта попутчица подбила его на это? Он надеется, что чистосердечное признание облегчит его участь?

– Я думаю, что Уилкокс просто глупый, сэр,– ответил сержант Хамблатт. – Однако позвольте, я уточню последние детали.

– А есть что-то еще?

– Мы просто хотим убедиться, что из машины ничего не пропало, сэр. Ключ от гаража, мобильный телефон и медицинская подушка на месте, а шахматные фигуры в багажнике.

– Что?

– Шахматные фигуры, сэр, полный шахматный набор, только без доски. Они очень тяжелые, возможно они сделаны из бетона. В той северной части Нью-Гэмпшира никто не стал бы задумываться о том, что шахматный набор украден в Нью-Йорке, слишком далеко.

– Но у меня никогда не было шахматного набора. Однако доктор был слишком эгоцентричным человеком, чтобы уделять слишком много внимания подобным новостям.

– Он в машине, сэр, в багажнике. Красные и черные фигуры.

– Я даже не играю в шахматы.

– Тем не менее, сэр, фигуры на месте.

– Мне они не нужны. Они не мои, и мне они не нужны.

– Не думаю, что мы сможем получить четкого ответа от Уилкокса, сэр. Если он говорит, что фигуры нашел в поместье, это никак делу не поможет, потому как он утверждает, что не знает, где точно находится поместье, а девушка утверждает, что никогда там не была.

– Сержант, мне и правда не нужен этот шахматный набор.

Сержант Хемблатт задумался.

– Я вот что вам скажу,– сказал он. – Если он вам не нужен, вы не против, если мы его отдадим? В городе есть дом престарелых, который ведут Сестры Божьей Скорби. Возможно, они смогут сделать доску из фанеры или чего-то подобного, и так хоть старикам будет какое-то развлечение.

– Очень мило с вашей стороны, Сержант,– ответил доктор. – Так и сделайте.

– Так и сделаю, сэр.

– Я дам вам знать, когда подготовлю все для буксировки.

– Да, сэр. Прошу прощения за все эти беспокойства, сэр.

– Да ладно,– ответил доктор. – Хорошо, что все хорошо заканчивается.