— Куда ни придешь, везде ты.

Он вошел в комнату, посмотрел в одну сторону, в другую. К чулану он внимания не проявил.

— Пожалуй, вы правы,— согласился я.

Я волновался, наверное, сильнее, чем в те минуты, пока думал, что, может быть, кто-то пришел убить меня. По крайней мере, убийца не стал бы мучить меня вопросами, а детектив Голдерман, похоже, собирался заняться именно этим.

Он сразу и начал, не теряя даром времени. Подошел к кровати, посмотрел на нее и спросил:

— Играешь в солитер на деньги?

Я тоже посмотрел. Смятые банкноты, стопки четвертаков, мелочь, разбросанная по одеялу.

— Угу,— сказал я.

Он сел на тот самый стул, с которого только что встал Ральф, и смотрел на меня, ожидая ответа.

Знает ли Ральф, кто это? Он может вообразить, что это один из людей Дробла, выйти и пристрелить его. Подумав, я сказал:

— Понимаете, детектив Голдерман, дело в том, что я играл в кункен с Эбби, до того как она ушла.

— Эбби?

— Эбби Маккей. Сестра Томми.

Он кивнул.

— Она на похоронах?

— Она вернется сюда,— пояснил я.— Это ее вы хотели видеть?

— Я просто осматриваюсь, Честер. Что случилось с твоей головой?

Я ждал этого вопроса, знал, что услышу его и очень хотел бы знать, что же я скажу в ответ. И вот этот вопрос прозвучал, и что же я сделал? Я переспросил с недоумением:

— Моя голова?

Как будто раньше я не сознавал, что она у меня есть. И потрогал повязку.

— Твоя голова,— подтвердил он и кивком указал на нее.

— Я упал,— объяснил я.— Я поскользнулся на льду на улице и упал.,

— Как нехорошо. Ты обращался к врачу?

— Да. Эбби вызывала. Он пришел и наложил мне эту повязку. Он сказал, что несколько дней мне не стоит выходить, поэтому я все еще здесь.

— Это произошло не сегодня?

— Нет. В среду вечером.

— Ты, наверное, очень неудачно упал.

Почему меня всегда мучает ощущение, что детектив Голдерман мне не верит? Может быть, потому, что я всегда говорю ему неправду?

— Ну да,— подхватил я.— У меня что-то вроде пореза сбоку на голове.

Я сделал неопределенный жест рукой, в которой держал карты.

— Тебе повезло, что не пришлось отправиться в больницу.

— Ага. Пожалуй, да.

— Да что там. Повезло, что не насмерть,-сказал он.— Так ты старый друг Эбби Маккей?

— Нет… не совсем. Я познакомился с ней не так давно.

— Когда же?

— Э… в среду.

Он улыбнулся уголком рта.

— Можно сказать, что ты упал при виде ее, а?

— Хе-хе,— сказал я.

— Как мило с ее стороны, что она бросила свои дела, чтобы о тебе позаботиться,— продолжал он.— Все-таки вы только что познакомились, и вообще…

— Да, э… Да, мило.

Он снова оглядел комнату.

— Я так понимаю, миссис Маккей эти дни здесь не живет. Жена Томми Маккея.

— Нет. Нет, не живет.

Он взглянул на меня с той особенной небрежностью, которой я так не доверял.

— Где она сейчас, ты не знаешь?

— Нет, не знаю,— ответил я.— Я не видел ее с понедельника. С того дня, когда убили Томми.

— Другими словами, это не она сейчас в чулане,— заметил он.

— Э… в чулане?

— В чулане,— подтвердил он.— Если сестра Томми на похоронах, а его жену ты не видел с понедельника, значит, ни одна из них не может сейчас быть в чулане, разве не так?

— Э… Ну…

— Значит, там кто-то другой,— заключил он.— Разве не так, Честер?

— А…

Я сделал беспомощный жест колодой карт, и из чулана вышел Ральф. Он по-прежнему выглядел угрюмым.

Детектив Голдерман лениво повернул голову и нехотя взглянул на Ральфа.

— Я вас знаю?

— Нет,— сообщил ему Ральф.

— Вы там кого-нибудь ждали?

— Фотографии проявлял,— парировал Ральф.

— А…— сказал детектив Голдерман.— У вас не найдется какого-нибудь удостоверения личности?

— Ага.

Ральф достал свой бумажник, извлек из него водительские права и передал их детективу Голдерману.

Голдерман вынул из внутреннего кармана записную книжку и карандаш и переписал какие-то данные с прав Ральфа, потом вернул их ему и убрал записную книжку. Наконец он встал и сказал:

— Ральф, мне придется тебя обыскать, ты не возражаешь?

По лицу Ральфа было видно, что эта новость не осчастливила его, но он ответил только:

— Если вам так надо.

И поднял руки.

— Спасибо, Ральф! — сказал детектив Голдерман и тщательно всего его ощупал, но не нашел пистолет, который, как я знал, у Ральфа был.

Закончив, он взглянул на чулан и спросил:

— Я вот думаю, не стоит ли мне и в чулан зайти?

Ральф сделал чрезмерно галантный жест и сказал:

— Прошу вас.

Но смотрел он по-прежнему угрюмо, да и тон был не слишком приветливый.

— Ну, Бог с ним,— решил детектив Голдерман и снова посмотрел на меня.

Я знал, что рано или поздно он возобновит свои расспросы, хотя я этого отнюдь не желал.

— Честер,— сказал он,— ты рассказал мне не всю правду, так ведь?

— Э…— протянул я. Наверное, он думал, что это мое любимое слово.— Что вы имеете в виду?

— Ну, Ральфа, к примеру. Ты ведь не собирался представить его мне?

— Ну…— пробормотал я.— Мне казалось, что он сам должен решить, хочет он выходить или нет.

— И все-таки, Честер,— возразил он,— получается, что ты это от меня утаил.

— Да, сэр,— признал я.— Пожалуй, да.

— Это ведь было так просто, Честер,— продолжал он.— Когда я вошел, ты должен был только сказать: «Познакомьтесь, пожалуйста, с моим другом, Ральфом Корваччио, он находится в чулане». И тогда я бы по-прежнему считал, что ты — человек, которому я могу доверять. Человек, чьему слову я всегда могу верить.

Мне нечего было возразить.

Детектив Голдерман стоял и глядел на меня. Казалось, он обдумывал, что со мной делать дальше, и вряд ли ему приходило в голову что-нибудь приятное для меня. Наконец он сказал:

— Ты помнишь, о чем мы говорили, когда я заходил к тебе домой?

— Да. Конечно.

— Помнишь, я упомянул кое-какие имена и спросил, не знаешь ли ты кого-нибудь из этих людей или не слышал ли о ком-нибудь из них? Ты помнишь эти имена?

— Думаю, да,— ответил я.

— Давай-ка проверим твою память.

— Фрэнк Тарбок,— сказал я.— Уолтер Дробл. Багс Бендер. Да, и Соломон Наполи.

— Очень хорошо,— кивнул он.— И ты помнишь, что ты мне ответил?

— Что я не знаю их.

— Не знаешь о них ничего.

Он ткнул большим пальцем назад через плечо, в сторону Ральфа.

— Ну а Ральф — твой старый друг, Честер? Или его ты тоже знаешь только со среды?

— Мы знакомы со вчерашнего дня,— уточнил я.

— Вот как. А за это короткое время, Честер, Ральф не упоминал, на кого он работает?

— Ну…

— Ты знаешь, на кого работает Ральф, Честер?

Я посмотрел на Ральфа, но тот уныло разглядывал затылок детектива Голдермана, и помощи от него ждать не приходилось. Тихим голосом, стараясь никого не видеть, я проговорил:

— По-моему, он работает на Соломона Наполи.

— Соломон Наполи. Это ведь один из тех четверых, о которых я тебя спрашивал, не так ли?

— Мистер Голдерман, до тех пор, пока меня силой не втянули в эту историю, я действительно не знал никого из них, клянусь, никого. Я не хочу их знать и сейчас, поверьте мне на слово.

— В какую историю, Честер?

— Все эти люди…— начал я и споткнулся на полуслове.

Даже если бы я захотел объяснить ему, что происходит, я не смог бы этого сделать. Я не знал, с чего начать. Поэтому, неопределенно махнув рукой, я сказал:

— С тех самых пор, как убили Томми, все они вцепились в меня, потому что это я его нашел.

— Это все, Честер?

— Да. И, что хуже всего, я и вправду здесь ни при чем, просто случайный человек, и никто мне не верит.

— Ты говоришь очень убедительно, Честер,— ответил он.— Правда, мне трудно соотнести твое утверждение с фактом, что, как выяснилось, ты спрятал в своем чулане известного гангстера…

— Я никого не прятал в своем чулане! Он сам зашел туда!

— И тем не менее, Честер, ты…

Зазвонил телефон. Ральф быстро сказал:

— Это меня. Я жду звонка.

И направился к двери.

Детектив Голдерман указал на аппарат, стоящий возле кровати.

— Почему бы не взять трубку здесь?

— Этот не работает,— объяснил Ральф и вышел из комнаты.

Голдерман взглянул на телефон. Подошел, снял трубку, поднес ее к уху, послушал, повесил. Наклонился, посмотрел на провод под столиком, подобрал его, покрутил в пальцах оборванный конец, взглянул на меня. А я смотрел на него, и у меня было такое чувство, будто я играю в покер.

— Честер, пока мы одни, ты не хочешь мне еще что-нибудь сказать?

— Нет,— ответил я.— Я все сказал. Я ничего ни от кого не скрываю.

— Пожалуй, этому трудно поверить, Честер.

— Все так думают,— вздохнул я.

Он бросил провод, подошел к двери и остановился на минуту, прислушиваясь, как Ральф разговаривает по телефону в гостиной. Я тоже слышал его голос, хотя слов разобрать не мог. Похоже было, что говорят в основном на другом конце провода, а Ральф ограничивается односложными ответами.

Детектив Голдерман снова взглянул на меня.

— Ты можешь дать какое-нибудь объяснение, почему он здесь?

— Его босс мне тоже не поверил,— сказал я.

Он отошел от двери.

— Чему не поверил?

— Что я ни в чем не замешан.

— В чем не замешан?

— Откуда мне знать? Я в этом не замешан, так что откуда бы мне знать, что это?

— Я полагаю, это уже кое-что,— сказал он.— Значит, Наполи думает, что ты в чем-то замешан, и поэтому Ральф здесь.

— Да.

— Но это не объясняет, зачем Ральф здесь.

— Он здесь для того,— пояснил я,— чтобы дождаться телефонного звонка от своего босса. Тот скажет ему, что я действительно ни в чем не замешан. Тогда он уйдет.

— А что, если ему скажут по телефону, что ты замешан?

— Не скажут, потому что я не замешан.

— Но что, если бы сказали? Что бы тогда было?

— Полагаю, я получил бы пулю,— сказал я, едва успев вовремя остановиться. Я уже почти произнес «еще одну», а за эти слова детектив Голдерман ухватился бы обеими руками.

Но и без того моя фраза его заинтриговала. Он спросил:

— Разве это не беспокоит тебя? Разве нет никакой вероятности, что они допустят ошибку?

— Только не сейчас,— ответил я.

— Ты не хочешь вдаваться в подробности, верно, Честер?

Я покачал головой.

— Подробности недоступны моему пониманию,— объяснил я.— Я не хочу хитрить и не пытаюсь ускользнуть от ответа. Подробности просто абсолютно недоступны моему пониманию, и этим все сказано. Подробностей слишком много, и они никак не укладываются в моей голове.

— Попытайся мне просто все рассказать,— предложил он.

— Я не знаю, с чего начать.

— С начала.

— Я нашел тело Томми Маккея, и все как с цепи сорвались.

На пороге появился Ральф.

— Это был наш друг,— сообщил он мне.— Он велит сказать тебе, что все о'кей.

— Хорошо.

Я взглянул на детектива Голдермана.

— Вот видите?

— Вижу.

Он смотрел на Ральфа.

Ральф тоже посмотрел на него и спросил:

— Не возражаете, если я теперь уйду?

— Не уверен,— вздохнул детектив Голдерман.— Возможно, я попрошу тебя пройти со мной в участок и ответить на несколько вопросов.

— Время только потеряете,— пробурчал Ральф.

— Наверное, ты прав,— подумав, согласился детектив Голдерман.— Ладно, Ральф, ты можешь идти.

— Спасибо,— сказал Ральф.

Невозможно было определить, с сарказмом это прозвучало или нет.

— Скорее всего, мы еще увидимся,— сказал ему детектив Голдерман.

— Может, и да.— Ральф взглянул на меня.— Тебе везет,— заметил он.— В картах.

— Угу,— кивнул я.

Он вышел. Никто из нас не произнес ни слова, пока мы не услышали, как за ним закрылась дверь. Затем детектив Голдерман спросил:

— Ну, Честер? Может быть, ты теперь хотел бы что-нибудь сказать?

Я подумывал об этом, я колебался, я уже почти готов был рассказать ему все, но все-таки я этого не сделал. Во-первых, после того как вы достаточно долго повторяли одну и ту же ложь, вам уже как-то неудобно говорить правду. Во-вторых, правда в данном случае была слишком сложна, а голова у меня просто раскалывалась от боли, и я сомневался, что смогу хорошенько все объяснить. И в-третьих, я вообще не хотел ни с кем говорить, не посоветовавшись предварительно с Эбби, это было бы нечестно по отношению к ней.

Я думаю, что «в-третьих» было всего лишь поводом, но, когда вам нужно оправдаться перед самим собой, любой повод хорош. И я ответил:

— Ничего. Совсем ничего.

— Очень хорошо, Честер,— сказал он.— Наверное, я тебя еще увижу.

— Наверное, увидите,— мрачно согласился я, и он ушел.