Вот почему в десять утра в четверг Дортмундер вместо того, чтобы находиться в адвокатской конторе и обсуждать семейство Анадарко из Каррпорта, сидел дома и изо всех сил пытался изгнать из памяти любые воспоминания о Фреде Маллинзе и всех его соседях до единого. Вот почему в 10:22 он отреагировал на звонок в дверь, за которой обнаружился курьер из «ФедЭкса».

Дортмундер никогда прежде не общался с «ФедЭксом» и поэтому не знал, как заполнять квитанцию, но, следуя инструкциям курьера, все-таки справился с этой задачей.

Доставленной корреспонденцией был яркий красно-белосиний картонный пакет, в котором что-то лежало. Адресованный Мэй Беллами, он был отправлен из юридической фирмы где-то в Огайо. Дортмундер знал, что у Мэй в Огайо жила семья (именно поэтому она никогда не собиралась туда переезжать), и поэтому согласился взять пакет, расписался в квитанции «Ральф Беллами» и остаток дня развлекался тем, что гадал, что бы там могло находиться.

В итоге, когда Мэй в 17:40 вернулась домой, Дортмундер не стал заводить разговор о том, кто из семейки Анадарко учился в Аннаполисе, а сразу сообщил:

– Тебе тут кое-что принесли.

– Джон, я сама принесла две полных сумки. Вот, забери одну.

– Я не это имел в виду.– Дортмундер взял одну из сумок, набитых продуктами, которые Мэй каждый день приносила с работы в качестве неофициальной прибавки к зарплате. Он оттащил трофеи на кухню, где указал на лежавший на столе пакет.– Вот, доставлен «ФедЭксом» из Огайо.

– Что в нем?

– Понятия не имею.

Мэй подошла к столу и принялась рассматривать пакет, впрочем, не дотрагиваясь до него.

– Из Цинциннати,– констатировала она.

– Я заметил.

– От каких-то тамошних адвокатов.

– И это я заметил. Его принесли сегодня утром, в районе пол-одиннадцатого.

– Они всегда доставляют корреспонденцию по утрам. Интересно, чем они занимаются остаток дня?

– Мэй, ты будешь вскрывать эту штуку?

– Не уверена. Как считаешь, если я его вскрою, это не вызовет непредвиденных осложнений?

– Например?

– Ну, не знаю. Все-таки адвокаты.

– Распечатывай,– решился Дортмундер. Если там внутри какие-то проблемы, мы всегда сможем соврать, что в жизни его не видели.

– Но ты же за него расписался?

– Еще бы.

Мэй взглянула на Дортмундера и, в конце концов, до нее дошло.

– О’кей.– Она взяла конверт, надорвала его, запустила пальцы внутрь и достала фирменный бланк с машинописным текстом и небольшую коробочку, в которой могли храниться сережки или отрубленный палец жертвы похищения.

Отложив конверт и коробочку, Мэй развернула письмо, прочла его и молча передала Дортмундеру. Тот увидел пять фамилий и длинный адрес, напечатанные жирной черной краской на плотном листе дорогой бумаги. Они располагались слева, а справа было вписано: «Мисс Мэй Беллами» и адрес: их квартира и дом на Восточной 19-й улице в Нью-Йорке. Далее шел текст:

«Уважаемая мисс Беллами!

Мы представляем интересы покойного Гидеона Гилберта Гудвина, связанного с Вами родственными узами. Он скончался 1 апреля сего года, не оставив завещания, за исключением собственноручно написанного им 28 февраля сего года письма к племяннице Джун Хэвершоу, в котором просит, чтобы она после его кончины распределила принадлежащие ему вещи между родственниками так, как сочтет целесообразным. Мисс Хэвершоу пришла к выводу, что Вы, являясь ее сестрой, и, соответственно, также племянницей покойного, должны получить часть наследства Г.Г. Гудвина. Исходя из этого, мы рады отправить Вам «кольцо удачи», которое мистер Гудвин считал одним из самых ценных своих предметов. Мисс Хэвершоу считает, что для Вас оно имеет прежде всего мемориальную ценность.

В случае возникновения дальнейших вопросов Вам следует обратиться непосредственно к мисс Хэвершоу, душеприказчице Г.Г. Гудви С наилучшими пожеланиями Джетро Талли».

– Г.Г. Гудвин.– произнес Дортмундер.

– Я помню его,– сообщила Мэй.– По крайней мере, мне так кажется. От него все время пахло конским навозом. Он постоянно пропадал на скачках.

– Кажется, вы были не особо близки.

– Насколько я помню, меня к нему не тянуло.

– Но твоя сестра с ним общалась.

– Джун в детстве всегда была прилипалой. Ее никогда не заботило, как пахнут взрослые.

– Значит, говоришь, скачки?

– Да, он был завсегдатаем ипподрома.

– Тем не менее, он не разорился. Вижу, сестра даже прислала тебе подарок от него с мемориальной ценностью.

– После дяди Гида вряд ли осталось много. К тому же он кучу раз был женат. В основном, на женщинах, которых встретил на скачках.

– Тогда удивительно, что у него вообще что-то сохранилось. Что это за кольцо?

– Откуда я знаю? – Мэй пожала плечами.– Оно до сих пор в коробке.

– Что, ты не помнишь его? – Дортмундер был сбит с толку.– А как же мемориальная ценность и все такое прочее? Я полагал, что у тебя что-то связано с этим кольцом.

– У меня – вряд ли. Впрочем, давай-ка посмотрим на него.

Коробочка не была завернута или запечатана. Это был просто маленький черный ящик с пружинкой внутри – чтобы не открывалась крышка. Мэй поддела ее, и они увидели облако белой ваты. Она потрясла коробку, и внутри что-то загремело. Тогда Мэй перевернула ее и стукнула по днищу, и вместе с ватой оттуда что-то выпало на стол.

Действительно, кольцо. Оно выглядело золотым, но, похоже, в лучшем случае это была медь. Его верхушка была плоской и пятиугольной, как эмблема с буквой S на груди у Супермена. Только вместо S там располагались три тонкие линии из крошечных камней, которые на первый взгляд казались алмазами, но, скорее всего, были просто стеклом. Верхняя линия прерывалась в середине, а две другие были сплошными. Выглядело это так:

– Ну и какие чувства оно должно у тебя вызывать? – поинтересовался Дортмундер.

– Понятия не имею,– призналась Мэй. Она надела кольцо на средний палец левой руки, затем наклонила ее, и кольцо соскочило в вовремя подставленную правую ладонь.– Не удивлюсь, если он нашел его в коробке с овсяными хлопьями.

– И поэтому назвал его «кольцом удачи»,– подхватил Дортмундер.

– Настоящая цель, которую преследовала Джун этой посылкой,– заявила Мэй, надевая кольцо на средний палец правой руки,– чтобы я позвонила ей.

– Но ты не собираешься?

Мэй наклонила правую руку. Кольцо упало в подставленную левую ладонь.

– Ни в коем случае. Если честно, я теперь долго вообще не подойду к телефону.– Повертев кольцо в руках, она констатировала.– А выглядит симпатично.

– Да, ничего,– согласился Дортмундер.– По крайней мере, не ожидаешь такого от завсегдатая ипподрома.

– Оно мне велико.– Мэй протянула кольцо Дортмундеру.– Попробуй ты.

– Но оно же твое. Мне твой дядя Г.Г. ничего не прислал.

– Мне оно велико. И знаешь, Джон... м-м-м... как бы получше это сказать?

– Что? – Дортмундер совершенно не собирался таскать этот нежданный подарок, вне зависимости от того, что скажет Мэй.

– Тебе не помешало бы чуть побольше удачи.

– Продолжай.

– У тебя есть все. Знания, способности, профессионализм, замечательные опытные партнеры. Но еще немножко удачи не повредило бы. Примерь его.

В итоге он надел кольцо на безымянный палец правой руки. Любое кольцо на безымянном пальце левой руки напоминало ему про неудачный брак с танцовщицей из ночного клуба в Сан-Диего, которая выступала под артистическим псевдонимом Хони-бан Базум и являлась полной противоположностью Мэй.

Удивительно, но кольцо пришлось точно впору. Дортмундер опустил руку, затем потряс ей, но оно сидело, как влитое, и вызывало даже некие приятные ощущения.

– Хм,– произнес он.

– Теперь оно твое,– сказала Мэй.– Твое кольцо удачи.

– Спасибо, Мэй.

И тут зазвонил телефон.

Мэй неприязненно посмотрела на него.

– А вот и Джун. С вопросами, получила ли я посылку, понравилось ли мне кольцо и помню ли я старые добрые времена.

– Я могу ответить,– предложил Дортмундер.– Скажу, что тебя нет дома, и спрошу, что передать.

– Отлично.

Конечно, это не обязательно должна была звонить сестра Мэй, и поэтому Дортмундер по обыкновению нахмурился и с большим подозрением произнес в трубку:

– Алло?

– Джон, это Гас. Нет желания нанести небольшой визит?

Дортмундер улыбнулся. Во-первых, потому что Мэй будет рада узнать, что это не ее сестра. А во-вторых, потому что услышанное можно было перевести так: давний знакомый Гас Брок, с которым ему уже приходилось работать, предлагал посетить какое-то место, где в данный момент никого нет, и уйти оттуда не с пустыми руками.

– Вполне вероятно,– ответил Дортмундер и уточнил на всякий случай.– Насколько небольшой?

– Осложнений не предвидится.

– Это было уже лучше.

– Ага. Где?

– Небольшое местечко на Лонг-Айленде. Называется Каррпорт, не доводилось слышать?

– Надо же, какое совпадение,– заметил Дортмундер и посмотрел на кольцо удачи дяди Гида, красующееся у него на пальце. Казалось, удача уже пришла.– Этот городишко мне задолжал.

– Да ну?

– Ладно, проехали. Когда ты хочешь нанести визит?

– Как насчет прямо сейчас?

– Хм.

– Есть поезд в 19:22, отправляющийся с Центрального вокзала. Обратным транспортом озаботимся на месте.

Еще лучше. Некое транспортное средство, которое они прихватят на обратном пути, в дальнейшем тоже можно будет конвертировать в наличные. Просто прекрасно.

До 19:22 оставалось час и двенадцать минут.

– Увидимся в поезде.– Дортмундер повесил трубку и обратился к Мэй.– Я начинаю любить твоего дядю Гида.

– Любить его на расстоянии – это очень мудро.