Всю дорогу Макс проспал в салоне, расположенном в корме его личного самолета, и проснулся, только когда в дверь постучал стюард со словами:
– Извините, сэр, но через десять минут мы приземляемся.
Ничего не соображающий со сна Макс недоуменно заморгал:
– Где приземляемся?
– В Лас-Вегасе, сэр. Сейчас принесу завтрак.– Стюард поклонился и закрыл дверь.
Лас-Вегас. Макс все вспомнил и улыбнулся. Лас-Вегас. Здесь у него в ближайшие два дня были запланированы встречи в связи с покупкой пары небольших кабельных телекомпаний на юго-западе, по поводу принадлежащих ему земельных участков вдоль мексиканской границы в Нью-Мексико, а также переговоры с несколькими местными политиками, которые нуждались в его юристах, советах и деньгах. И главное: именно здесь он навсегда избавится от этого проклятого грабителя!
Макс прибыл из Сиднея, с небольшой остановкой в Сан-Франциско. Он пересек двенадцать часовых поясов, угодил из воскресенья обратно в субботу, а затем, где-то над Тихим океаном,– снова в воскресенье. Биологические часы не смогли дать ответ, во сколько именно это произошло, но ему было плевать. Здесь, в Лас-Вегасе, было воскресное утро, в иллюминаторах вовсю светило солнце, а это означало, что все идет по графику, составленному Эрлом Рэдберном. Приманка в ловушке уже выставлена, и осталось только дождаться, когда мышь прибежит на запах сыра.
Макс умылся, оделся и вышел в главный салон, где заискивающе улыбающийся стюард проводил его к столу, накрытому на одну персону: белоснежная скатерть; китайский фарфор с его личным символом на гранатовом фоне; одинокая ярко-красная роза в хрустальном вазоне; стакан апельсинового сока; ароматные тосты; тонкий квадратик бледно-желтого масла на белом блюдце; земляничный джем в розетке; свернутая полотняная салфетка с кроваво-красной каймой. Красота.
Макс сел на удобный стул, и стюард тут же налил ему кофе и почтительно сообщил:
– Сейчас подадут омлет, сэр.
– Благодарю.
Вошел второй стюард со свежей прессой: «Нью-Йорк Таймс», «Вашингтон Пост», лондонский «Дэйли Телеграф». Он положил газеты у правой руки Макса и удалился.
В иллюминаторе открывалась плоская безрадостная картинка: серые взлетно-посадочные полосы, коричневая мертвая земля и казавшиеся бесцветными постройки аэропорта. Макс снова улыбнулся, поскольку он был надежно изолирован от всего этого.
– Во сколько садимся?
– В три двадцать, сэр. Ваша машина будет к четырем. Я пойду за омлетом, сэр.
«Жизнь налаживается,– подумал Макс, отпивая сок.– Я это чувствую. Лас-Вегас – то место, где превратности судьбы разрешатся, и я снова буду на коне. Это произойдет именно здесь. Конец игры».
Он взял прохладный нож в правую руку, чтобы намазать джем на тост, и на среднем пальце замерцало веселыми огоньками кольцо удачи.
***
Через сорок минут за Максом прибыла целая кавалькада внушительных автомобилей. Все они, за исключением его собственного лимузина, были под завязку набиты здоровенными громилами. Такой охраны, наверное, не было даже у президента США, вздумай тот прогуляться пешком в библиотеку, чтобы вернуть книгу.
В лимузине, который остановился прямо у трапа, находились только Эрл Рэдберн и водитель. Эрл вылез из машины и ждал, пока шестеро телохранителей, взяв Макса в кольцо, сопровождали того от самолета. Нет, пожалуй, не президент. Скорее, серийный убийца на пути к эшафоту.
Хотя сравнение с президентом нравилось Максу больше.
Но вдруг Макс понял, что оба эти сравнения неверны. Он резко остановился, и двое охранников, врезавшись в него, принялись рассыпаться в извинениях. Не обращая на них внимания, Макс поманил Эрла пальцем, развернулся, растолкал эскорт (это напоминало попытку пройти сквозь стадо движущихся коров) и вернулся в самолет, где стюард, сидевший за столом, приканчивавший хозяйский завтрак и читавший его газеты, подскочил как ужаленный.
Макс проигнорировал и его, хотя при других обстоятельствах тому не поздоровилось бы. Отвернувшись от покрасневшего, заикающегося стюарда, стоящего на дрожащих ногах, Макс уставился на входную дверь, в которой возник Эрл со словами:
– Мистер Фербенкс? Что-то не так?
– Все не так, Эрл. Мы не пытаемся отпугнуть того мерзавца, мы не пытаемся убедить его, что добраться до меня невозможно. Напротив, мы хотим спровоцировать его на это.
– Но, мистер Фербенкс, ваша безопасность...– начал было напрягшийся Эрл.
– Моя безопасность – это, прежде всего, моя проблема. Я не смогу чувствовать себя в безопасности, пока этот грабитель не будет у нас в руках. А этого не случится, если тот не будет полагать, что может до меня добраться.
Эрлу все это явно не понравилось. Усиливая охрану, он действовал по привычному плану, без учета специфики ситуации. Но Эрл понимал, кто здесь главный, и привык четко соблюдать субординацию. Поэтому он неохотно кивнул и произнес:
– Да, сэр. Что вы предлагаете?
– Три машины. По два человека впереди и сзади. Ты, я и водитель – в средней. Больше никого. Больше ни единого автомобиля, даже на удалении. Никаких снайперов на крышах. Никаких вертолетов. Никаких парней в штатском с рациями на перекрестках. Эрл, я хочу приехать в «Гайети» как обычный человек, а не как самая охраняемая в мире персона.
– Сэр.– Эрл коротко кивнул, позволил легкому вздоху сорваться со своих губ и вышел, чтобы порвать так тщательно сплетенную им паутину мер безопасности.
***
Прибытие Макса в отель все же решили не афишировать. Его подвезли к задней части здания, на служебную парковку, скрытую от любопытных глаз высокой стеной из кустарника. Макс вылез из лимузина и тут же вновь оказался в центре стада быков в строгих костюмах, которые настояли на том, чтобы сопроводить его по петляющим дорожкам вплоть до порога коттеджа номер один, где он, наконец, остался в одиночестве.
Все шторы внутри были плотно задернуты, и повсюду горел свет, словно он опять преодолел все часовые пояса и оказался в ночи. При его появлении двое мужчин поднялись на ноги. Одного он знал, другого – нет. Первым был Брэндон Камбербридж, управляющий отелем, весьма надежный, но начисто лишенный воображения винтик в гигантском механизме «ТЮИ». Второй, одетый в коричневую униформу и излучающий неприступную уверенность, очевидно, являлся начальником службы безопасности; местная разновидность Эрла.
Пока настоящий Эрл, вошедший следом за Максом, запирал дверь, за которой осталась топтаться толпа телохранителей, Брэндон Камбербридж шагнул вперед. Он выглядел одновременно взволнованным, радостным, внимательным, озабоченным и готовым расплакаться. Такой избыток эмоций казался чрезмерным (даже сам Макс так к себе никогда не относился), и все равно остальные вздрогнули, когда Камбербридж завопил:
– О, мистер Фербенкс, мы все так надеемся, что с вами и нашим замечательным отелем ничего не случится!
– Ваши слова да Богу в уши,– ответил Макс. До него дошло, что Камбербридж больше заботится об отеле, чем о собственном работодателе. Черт, да он всерьез считает, что это – его отель!
Макс улыбнулся этому придурку, решив при первой же возможности перевести его в другое место в империи «ТЮИ». Вот, например, ветхий отель на окраине Бостона – подходящий вариант. Ибо неприемлемо для сотрудников думать об имуществе Макса, как о своем собственном; это ведет к потере лояльности.
– Рад вновь видеть вас, Брэндон,– произнес Макс и пожал руку человека, чью судьбу только что решил.
– Разрешите представить вам Уайли Бренча, начальника службы безопасности «Гайети»,– произнес Камбербридж,– Мне иногда кажется, что он относится к нашему отелю так же, как и я.
– Даже и в мыслях не держал,– отозвался Уайли Бренч с протяжным западным акцентом.– Да и разве можно вас в этом превзойти?
Они с Максом переглянулись, мгновенно поняли друг друга и улыбнулись. Макс с удовольствием пожал руку этого подтянутого парня и заметил:
– Значит, это вы будете бдительно следить за мной.
– Прежде всего,– усмехнулся Бренч,– я постараюсь держаться как можно дальше от вас.
– Разберемся,– заверил его Макс, повернулся к Камбербриджу и нарочито сладко зевнул.– Прошу меня простить, но полет был долгим.
– Да-да, конечно,– засуетился Камбербридж.– Мы сейчас уходим, отдыхайте. Во сколько прислать шеф-повара, чтобы приготовить ужин?
– Думаю, не раньше девяти вечера. А что, шеф-повар у вас, наверно, молодая симпатичная женщина?
Камбербридж недоуменно заморгал, но все-таки выдавил из себя улыбку.
– Да, безусловно.
– Пусть позвонит мне в семь. Мы обсудим меню.
Управляющий хотел сказать еще что-то, но Макс снова протяжно зевнул, продемонстрировав, что гланды ему удалили еще в детстве. На этот раз Камбербридж понял намек и вместе с Эрлом и Уайли покинул коттедж.
***
Макс спровадил всех не потому, что действительно хотел спать (он только что неплохо вздремнул в самолете). Ему не терпелось заглянуть в Книгу. Приняв решение выступить в качестве приманки, чтобы заманить в ловушку назойливого грабителя, он еще ни разу не заглядывал в «И Чинг», боясь узнать, что Книга скажет о его идее. За две с половиной недели, прошедшие с того памятного вечера в теперь уже навсегда потерянном доме в Каррпорте, Максу на ум неоднократно закрадывались нехорошие предчувствия, что, забрав кольцо у этого чертова взломщика, он совершил крупную ошибку.
Не то, чтобы его волновало, что он поступил неправильно. Многократно в своей богатой на события жизни Макс совершал еще большие несправедливости, и никогда особо не запаривался по этому поводу. Нет. В этот раз он подсознательно чувствовал, что совершил именно ошибку, подвергнув себя неведомой опасности. Он прыгнул, не глядя куда.
И это было совершенно не похоже на него. Всем было известно, что он способен на совершенно непредсказуемые, дерзкие поступки. Но Макс всегда четко просчитывал и осознавал их последствия и был уверен в собственной безопасности. Он никогда не шел на неоправданный риск.
Но ничто не подсказало ему, что он рискует хоть чем-то, забирая кольцо у грабителя.
В любом случае, время настало. Сейчас он здесь, в качестве приманки для грабителя. Жребий брошен, и слишком поздно отказываться. Пришла пора заглянуть в Книгу.
Его багаж доставили сюда заранее, пока он завтракал в самолете. Одежда была аккуратно развешана в гардеробной, а портфель с Книгой лежал на стойке, отделяющей гостиную от кухни. Он открыл портфель и достал Книгу и кожаную коробочку из-под запонок, в которой лежали три монеты.
Затем он вернулся в гостиную, сел на диван за журнальный столик и подвинул ближе ручку и блокнот. Затем шесть раз подряд бросил монеты, специально, чтобы не производить шума, подложив рекламный буклет. Выпали 8, 7, 8, 9, 7 и 8. В верхней части гексаграммы это дало его личную триграмму, символизирующую «ТЮИ». А что внизу?
Он проконсультировался в Книге, которая указала, что нижняя триграмма означает «К’юн» – Ужас. Название получившейся гексаграммы было Опустошение (Истощение). Сердце Макса упало в пятки: Книга явно не одобряла его затею.
Но он обязан был узнать, что скажет Книга далее. Конечно, где-то на периферии сознания он осознавал, что большая часть получаемой из Книги информации зависит от его собственной интерпретации часто неоднозначных высказываний. Но все равно он должен был знать, что думает Книга о текущей ситуации. Итак.
Опустошение (Истощение)
Суждение Опустошение. Успех. Настойчивость.
Сильнейшему сопутствует удача.
Его вина забудется.
Но когда ему будет что сказать То никто не поверит.
Звучит не так уж и плохо. Успех, настойчивость, удача для Сильнейшего – похоже, Книга одобряет его план. Здесь даже говорится, что Максу спишутся все его грешки, которые привели к этой ситуации.
Но о чем ему будет что сказать? И кто ему не поверит? Да плевать он хотел на чье-то там доверие.
Ладно, надо взглянуть на толкование Образа. Может, это что-то прояснит.
Образ В озере иссякла вода.
Вот – настоящее Истощение.
Так Сильнейший ставит свою жизнь На исполнение собственных желаний.
Вот! Никаких двусмысленностей. Макс всегда ставил собственную жизнь на то, чтобы сбылись его желания. И той памятной ночью, три недели назад в Каррпорте, это было желание обладать кольцом. Да! И Книга это одобряет.
Что еще? Во второй части «И Чинг» содержались различные комментарии и разъяснения. Макс нашел нужное место и прочитал:
Примечания ОПУСТОШЕНИЕ означает столкновение.
Так. На сей раз мы, наконец-то, встретимся, грабитель и я. И тогда...
Дополнительные примечания ОПУСТОШЕНИЕ – испытание характера.
ОПУСТОШЕНИЕ ведет через трудности к успеху.
Через ОПУСТОШЕНИЕ каждый учится усмирять свою злобу.
Это тоже имело смысл. Злоба, конечно, было слишком мягким словом, чтобы описать чувства, которые испытывал Макс к мерзавцу, который обчистил дом в Каррпорте, оставил голые стены в жилище Лютеции и унес пятьдесят тысяч из квартиры в «Уотергейте». И, безусловно, как только Макс убедится, что этот сукин сын надежно упрятан в тюрьму, где проведет остаток дней, его злоба тут же пойдет на убыль. Да она просто испарится, как роса на солнце. А вместо нее в его жизнь вернутся свет и радость. Последнее, что услышит чертов грабитель прежде, чем его отправят из отеля «Гайети» на пожизненную отсидку, будет смех Макса – мстительный и облегченный.
Он еще раз бросил монеты, которые в этот раз дали девятку на четвертой позиции, что означало:
Он приедет угнетенный, на золотой колеснице.
Это оскорбительно, но конец близок.
Что за черт? Что за золотая колесница? Макс решил, что самолет, на котором он прилетел, вполне может за нее сойти. Но почему угнетенный?
Ну конечно! Его постоянно угнетали мысли о бродящем где-то рядом грабителе. Вот что это значит!
Ведь это же не грабитель прибудет в золотой колеснице? Что ему в ней делать?
Макс снова залез в комментарии и прочитал дальше:
Он спокойно приедет, чтобы исполнить свое желание.
Это не его дело, но у него есть помощники.
Так-так. Помощников у него хватает: Эрл Рэдберн, Уайли Бренч и целая толпа громил из службы безопасности. А еще персонал отеля. И вообще тысячи сотрудников, беспрекословно подчиняющихся ему. А дело не его, потому что не пристало такому человеку, как Макс, наклоняться, дабы прихлопнуть столь мелкую букашку.
И вот почему это оскорбительно: приходится снизойти лично, чтобы разобраться с этим ничтожеством. Но конец близок. И это – главное.
Добро пожаловать, мистер грабитель! Я и мои помощники ждем вас в золотой колеснице. Конец близок.