Мы, по моему настоянию, подрулили слишком близко к пожарному гидранту.

— Если тебя оштрафуют, я заплачу, — пообещал я. — У нас нет времени колесить по кварталу в поисках стоянки.

Припарковав машину и заглушив мотор, Халмер спросил:

— Мне здесь подождать?

Именно это я и хотел ему сказать, но, когда он спросил, передумал.

— Чего ради? — ответил я. — Пошли со мной.

— Ладно.

Я не стал ждать, пока он закроет дверцу на ключ и быстро направился ко входу в здание, занимаемое общиной «Самаритяне Нового Света». По пути туда я бросил взгляд на другую сторону улицы, но, разумеется, Донлон уже не сидел на скамейке у тротуара. На его месте, удобно устроившись, болтали две пожилые женщины, поставив возле себя хозяйственные сумки.

Переступив порог, я на секунду замешкался, привыкая к полумраку, а когда пригляделся, увидел, как брат Вильям поднялся с одной из задних скамей. За ним сидел епископ Джонсон, в черных очках, хмурый и сосредоточенный.

Заметив, что следом за мной вошел Халмер, брат Вильям позволил себе на секунду удивиться, но от комментариев воздержался. Он спросил только:

— Хотите на него взглянуть?

— Да.

— Он там, снаружи.

Мы вдвоем с Халмером последовали за братом Вильямом. Он повел нас влево от входа, в противоположную сторону от машины Халмера, и довел почти до угла. В своей белой сутане он на этой грязной улице выглядел очень необычно. Каким-то чистым. И свежим. Казалось, будто жара отступала перед ним, не решаясь окутать влажным душным коконом его кристально чистое одеяние.

Остановившись на углу, он кивком указал на припаркованную на противоположной стороне улицы, в нарушение правил, запрещающих здесь стоянку, черную машину.

— Там, внутри, — сказал он. — Я подожду здесь.

— Ладно.

Мы с Халмером подождали, пока загорится зеленый и, перейдя улицу, осмотрели машину.

Та же самая, на которой Донлон приезжал ко мне. Окна были опущены, а он словно дремал на сиденье, запрокинув голову, закрыв глаза, открыв рот. Казалось, что его просто сморило от жары. Луч света играл на его щеке, создавая иллюзию естественного цвета кожи.

Халмер остался на тротуаре, а я обошел машину, чтоб разглядеть его получше. Прямо под опущенным стеклом на левой стороне его белой рубашки расплылось буровато-коричневое пятно. Кровавый след спускался к его поясу и коленям, на которых лежал окровавленный пистолет. Я не сомневался, что на нем окажутся отпечатки пальцев Донлона.

Нетрудно было сообразить, как это произошло. Донлон пересел со скамейки в машину и либо ждал, пока я выйду из церкви, либо просто держал здание под наблюдением, пока кто-то не подсел на переднее сиденье. Он не обязательно знал этого человека, просто у того было оружие. Он наставил его на Донлона, отобрал его собственный пистолет, затем приставил его в упор к груди и спустил курок. Затем, вложив пистолет в руку Донлона, дал ей упасть ему на колени и скрылся.

Никто не заметил одиночного выстрела, раздавшегося внутри машины, и по этой причине несколько приглушенного. Если его и расслышали, то приняли за хлопок двигателя.

Наш убийца скор на руку и любитель разнообразия. Это уже пятое по счету убийство, и с каждым разом он меняет тактику. Он использовал нож, автомобиль, тяжелый предмет и пистолет. Он совершил убийство как убийство, подставив по ходу дела оказавшегося рядом свидетеля. Другое его убийство выглядело как несчастный случай, когда машина сбила и переехала Джорджа Пэдберри. Следующее убийство — покушение на меня — казалось, не имело мотива. А это последнее замаскировано под самоубийство.

Где он сейчас? Кому теперь следует опасаться? Опять-таки мне? Или он наметил другую жертву?

Надо поговорить с Робин. Надо самому убедиться, что она в безопасности.

Обойдя машину, я вернулся к Халмеру.

— Мне на какое-то время понадобится шофер. Ты свободен?

Он выглядел немного осунувшимся и усталым.

— Конечно. Его и вправду убили?

— Да. Застрелили. И придали видимость самоубийства.

— Зачем было убивать Донлона?

— Не знаю.

Но в уме я перебирал разные варианты, тасовал их, как колоду карт. Когда Джим Колдвелл сообщил мне об извращенце-полицейском, который, пользуясь наркотической зависимостью Айрин, таскал ее по разным сомнительным местам и трахал, у меня в голове сразу замаячил образ Донлона. Он был, безусловно, со странностями, знал про «Частицу Востока», зачем-то там постоянно ошивался. Но теперь все перепуталось. Может, он сам являлся тем странным полицейским, но не более того, и выслеживал настоящего убийцу Айрин Боулз? Или же он шел по следу того странного полицейского? Или он здесь вообще ни при чем и его мотивы не разгадать, не имея дополнительных фактов?

Халмер ждал. Я сам ждал, когда же меня осенит. За месяцы бездействия я сделался тугодумом. Мне казалось, что пора бы уже во всем разобраться, но до этого было еще ой как далеко.

Если бы погода была получше, посуше, попрохладней, не стояла бы такая изнуряющая жара. Если бы у меня было чуть больше времени. Мне казалось, что, будь в моем распоряжении лишний день — целый день, — я бы повозился со своей стеной, осмыслил бы все увиденное и услышанное и тогда, расставив все точки над «i», сказал бы: вот что произошло, вот почему, вот кто. Но жара плавила мозги, да и времени не было, потому что наш убийца был встревожен, быстр, хитер.

Он убил Донлона до того, как попытался убить меня, или после? Скорее всего, после. Над этим стоило поразмыслить, но я пока что сделать это был не в состоянии. Я вообще ни на что не был способен.

Тряхнув головой, я сказал Халмеру:

— Ладно, пошли обратно.

Мы снова перешли через улицу, где нас ждал брат Вильям, на лице которого была написана тревога.

— Вы принесли нам насилие, брат, — сказал он.

— Я тут ни при чем, — возразил я. — Меня самого в это втянули.

— Что же нам теперь делать? — поинтересовался он.

— Убраться с этого солнца. Я уже за сегодняшний день вдоволь нажарился.

Мы вернулись к церкви и вошли внутрь. Прохлада и сухость. Епископ Джонсон продолжал сидеть на той же скамье; когда мы вошли, он обернулся.

Я присел рядом с ним.

— Вы были правы, он мертв, — сказал я. — Его застрелили.

— Ну и что теперь? — с гневом и ожесточением спросил епископ. — Нас всех ждут неприятности, так?

— Не обязательно. Я думаю, нам не следует никуда об этом сообщать. Рано или поздно его обнаружат и вызовут полицию. Может, с нами это никак и не свяжут, во всяком случае, не сразу. Может; мне хватит этого времени, чтобы найти виновного.

Он поджал губы:

— Не сомневаюсь в ваших способностях, мистер Тобин. Но удастся ли вам сосредоточиться? Когда вы раньше сюда приходили, ваш разум пребывал в смятении. А сейчас?

— И сейчас тоже. Но я сделаю все, что смогу.

— Меня волнует, что мы бросаем этого человека в таком виде.

— Вы же сами хотели, чтобы я посоветовал вам никуда не заявлять, — возразил я. — Иначе бы вы сами первым делом позвонили в полицию, а потом — мне.

— Это правда? — Он насторожился, словно прислушиваясь к чему-то вдалеке, а затем кивнул. — Да, вы не ошиблись. Хорошо. Ваш смятенный разум тем не менее достаточно восприимчив.

— Смею надеяться. Можно от вас позвонить?

— Разумеется. Брат Вильям проводит вас.

— Спасибо.

Я проследовал за братом Вильямом через помещение для прихожан, затем через ту же дверь, что и в прошлый раз, прошли в приемную и, миновав ее, оказались в комнатушке с письменным столом, стулом и шкафом для документов. На столе стоял телефон и пишущая машинка.

Брат Вильям обратился ко мне со словами:

— Если вы поможете отвести от нас полицию, брат, да благословит вас Бог.

— Попытаюсь.

— Полицейские не понимают епископа, — продолжал он. — Они подозревают его в дурных намерениях.

— Такая у них работа, — сказал я, подумав, что из моих уст эта фраза прозвучала двусмысленно. Заступаюсь я за полицейских или нападаю на них? Сам не знаю.

— Оставляю вас одного, — сказал брат Вильям и вышел, закрыв за собой дверь.

Я не просил его об этой любезности, но и не возражал. Позвонив домой, я поговорил с Кейт. Она поинтересовалась, как идут дела, и я ответил:

— Конца еще не видно. Мне нужно увидеться с Робин. Ты можешь позвонить ее матери и договориться о встрече?

— Попробую.

— Перезвони мне. — Я продиктовал ей номер, который считал с телефонного аппарата, и она пообещала перезвонить через несколько минут.

От нечего делать я осмотрел все, что было на столе и в шкафу. Община сыграла до известной степени свою роль в создавшейся ситуации, но не обязательно имела отношение к преступлениям. Они, сдав здание в аренду, создали фон и место действия для первых двух убийств. Пятое произошло у них под дверью. Им тоже, как и «Частице Востока», докучал Донлон. Тянулись ли от них к убийце еще какие-нибудь нити?

В ящиках, куда я заглянул, ничего интересного не было. В основном обычные бумаги: счета за продовольствие, налоги, страховки, все такое. Даже религиозной общине приходится заниматься хозяйством, и вот тому наглядное подтверждение.

Когда я покончил с осмотром, звонка еще не было. Я сел за стол, чтобы подождать. Через пару минут зазвонил телефон, и я снял трубку.

Голос Кейт.

— Извини, что так долго.

— Ничего.

— Рита идет туда в четыре. Она сказала, что пускают двух родственников и собирался пойти отец Робин, но он может подождать до вечера.

— Где мы встречаемся?

— Внутри, в вестибюле. Она передала, что будет там в четыре. Риту Гибсон я не видел сто лет, во всяком случае, так давно, что не мог думать о ней, как о Рите Кеннели, хотя так ее, очевидно, звали по мужу.

— Как я ее узнаю? — спросил я.

— Она сама тебя узнает, Митч.

— Раз ты так уверена… К ужину меня не жди.

— Я и не ждала. Будь осторожен, Митч.

— Буду. — О попытке покушения я умолчал — зачем ее зря волновать раньше времени? Когда все закончится, тогда другое дело. Нет, впрочем, и тогда это вряд ли будет иметь смысл, так что придется ей оставаться в неведении.

Как мне хотелось все бросить и поехать домой.

Мы попрощались, я положил трубку, тяжело поднялся на ноги и вернулся в церковь, где епископ Джонсон беседовал с Халмером. Брата Вильяма нигде не было видно.

Я сел рядом с епископом и сказал:

— Я узнал от брата Вильяма, что раньше у вас были неприятности с Донлоном. В старом здании.

— Были. Он без конца испытывал наше терпение. Мы не верим, что Бог смотрит на мир как на свою игрушку, поэтому не считаем, что невзгоды посылаются Богом, чтобы проверить твердость духа, но иногда казалось, что инспектор Донлон — посланник потусторонних сил. Этот человек обладал непревзойденным талантом мутить воду.

— Вы когда-нибудь жаловались его начальству?

— Это не в наших правилах.

— Пассивное сопротивление?

— Скорее, непротивление. Хоть и стиснув зубы, мы выносили издевательства инспектора Донлона.

— Можете привести пример?

— У нас жили несколько человек, — сказал он. — Люди, не вынесшие жестокой борьбы в этом мире. Они удалились из него, может, на время, может, навсегда, и свои дни проводили здесь в молитвах, и Донлон допрашивал этих людей, требовал у них удостоверить свои личности, ставил под сомнение подлинность их документов, и так далее. Мало этого, им приходилось подвергаться унизительной проверке неоднократно.

— Как на это реагировали ваши отшельники?

Его губы сложились в еле заметную улыбку.

— По-всякому, — ответил он. — Кто-то с обреченностью, у кого-то руки чесались его вздуть, кто-то радовался.

— Радовался?

— Что представилась возможность проверить свои силы с настоящим носителем зла.

— И никто не сломался? Никто не поднял на него руку или не угрожал на него пожаловаться — или даже кое-что похлеще?

Он снова, улыбнувшись, покачал головой.

— Вы все еще ищете убийцу в этих стенах, мистер Тобин? Нет, никто не сломался. — Потом на его лицо набежала тень и он поправился: — Я ошибся. Был один человек. Но этот случай я отношу почти целиком на счет инспектора Донлона.

— Расскажите, если можно.

— Это был наркоман, и Донлон каким-то образом об этом пронюхал. После чего, конечно, ни на минуту не оставлял беднягу в покое. Он выпытывал у него подробности из его прошлого, имена других наркоманов, поставщиков. Этот человек в конце концов сбежал от нас и вскоре принялся за прежнее. Может, это и было ему предрешено, но я до сих пор считаю, что Донлон сыграл в этом главную роль.

— Что теперь с этим человеком?

— Покончил с собой. Вы знаете, с наркоманами это часто бывает. Цель употребления наркотиков — создать заслон от отчаяния, а когда отчаяние все же пробивает брешь в этой стене, человеку некуда больше спрятаться.

— У вас укрываются в основном наркоманы?

— Вовсе нет. Это не наркологическая клиника. Может, пара человек и найдется, но «Самаритяне Нового Света» ничего общего не имеют с этим пагубным пристрастием.

— Честно говоря, меня беспокоит, что Донлона убили здесь, перед вашей церковью, — высказал я свои опасения. — И первые два преступления тоже произошли в вашем старом здании. Ваша община как-то с этим связана.

— По-моему, здесь все просто, мистер Тобин. Я полагаю, инспектор Донлон оказался здесь, так как следил за вами. Возможно, убийца, в свою очередь, следил за Донлоном. Отец Вильям сообщил мне, что после вашего ухода инспектор Донлон на какое-то время исчез, а потом вновь вернулся. Брат Вильям даже начал опасаться, что он догадался, что вы вышли через черный ход, и в результате снова стал вас преследовать.

— Донлон был когда-нибудь в этом здании?

— Мне об этом, во всяком случае, ничего не известно.

Я покачал головой.

— И все же я многого не понимаю, — сказал я.

— Я верю, что вы хорошо знаете свое дело, — приободрил меня епископ. — Понимание к вам придет.

— Будем надеяться, что вы правы. — Я поднялся на ноги. — Спасибо, что позвонили мне, а не в полицию.

— Вы уже заметили, что у меня были на это свои скрытые причины, — улыбаясь ответил он.

— Все равно спасибо.

— Позвоните мне, если что-нибудь узнаете.

— Разумеется.

Я кивнул Халмеру, и мы вышли на улицу. Тогда Халмер спросил:

— Он что — слепой?

— Да.

— Я так и подумал, но в такой темноте как следует не разберешь.

— Ты его никогда раньше не видел?

— Нет. По делам с ним общались Эйб и Терри. Они не говорили, что он слепой. Да и правильно.

— Как он тебе показался?

— Епископ-то? Не знаю, по-моему, он — святой. Если вы, конечно, верите в святых.

— Тогда ты не думаешь, что убийца находится в этом здании?

— Самаритянин? — Он покачал головой. — Не может быть, мистер Тобин.

— Будем надеяться, что ты прав, — сказал я.

Мы с Халмером сели в машину, развернулись и поехали назад. Когда мы проезжали мимо машины с трупом Донлона, я заметил, что у двери рядом с тротуаром столпились дети и, возбужденно переговариваясь друг с другом, заглядывают в окно.