Открыв дверь после настойчикой трели звонка, О'Брайен оказался лицом к лицу с патрульным Кинаном.

– Только не это! – воскликнул О'Брайен. – Только не в канун Рождества! Я ничего не сделал!

– Расслабься, О'Брайен, – улыбнулся Кинан. – Я не собираюсь тебя арестовывать.

– Не собираешься?

– Заходи, – О'Брайен отступил в сторону, как только патрульный переступил порог, и захлопнул дверь.

Кинан оглядел чистенькую, но бедно обставленную гостиную.

– Н-да, – покачал он головой. – Преступления, похоже, дохода не приносят.

– Поэтому ты и пришел? Чтобы поведать мне эту истину?

– Нет, О'Брайен. Мы ведь знакомы много лет.

– Хочешь сказать, что все эти годы ты меня арестовывал. И много раз понапрасну.

– Я делаю свою работу, ты – свою. – Кинан пожал плечами. – А теперь мне нужна твоя помощь.

– Закладывать никого не буду, – резко отреагировал О'Брайен.

– В определенной ситуации заложил бы, как миленький, – усмехнулся Кинан, – но я пришел к тебе не за этим. Ты, возможно, не в курсе, но я несколько лет встречаюсь с одной женщиной.

– Что-то я не заметил ее благотворного влияния.

– Пожалуй, ты прав, потому что две недели назад мы поссорились, разругались вдрызг и разбежались. И вина в этом – исключительно моя.

– Мне тебя жаль. – Иронией в голосе О'Брайена и не пахло.

– Я знал, что ты поймешь. Всегда это в тебе чувствовал. – Кинан вздохнул. – А час тому назад она мне звонит. Сожалеет о том, что мы поссорились, думает обо мне, предлагает встретиться вновь. Я, конечно, на седьмом небе от счастья. Две недели ходил сам не свой и не ожидал, что мне представится второй шанс. Она работает официанткой в одном из ресторанов в центре города, и взяла рождественскую смену, зная, что дома никто ждать ее не будет. Она заканчивает работу в половине двенадцатого и хочет, чтобы я подъехал к ней в полночь.

– То есть через час.

– В этом и проблема. Лори говорит… это ее имя, Лори, что все две недели думала только обо мне, а я, полный идиот, думал о чем угодно, только не о ней, отчего на душе становилось только горше. Отсюда следует, что она наверняка приготовила мне роскошный рождественский подарок, который ждет меня у нее дома. Я же ей ничего не купил, все магазины закрыты, и я буду так глупо выглядеть, когда приду с пустыми руками. Учитывая, что мы решили помириться.

– Тяжелый случай, – согласился О'Брайен.

Кинан откашлялся.

– Тут неподалеку ювелирный магазин. «Хендерсон».

– Эй, подожди! – воскликнул О'Брайен. – Мы так хорошо беседовали.

– Не кипятись, не кипятись. Как я понимаю, этот магазин ты хорошо знаешь.

– Что тебе до этого?

– Я уверен, что за последние несколько лет ты не раз бывал там без ведома владельца.

– Докажи.

– Я ничего не хочу доказывать, – покачал головой Кинан. – Во всяком случае, этим вечером мне нужно другое: попасть в «Хендерсон» в ближайшие полчаса.

О'Брайен молча смотрел на него.

– Нет, не для того, чтобы что-то украсть, – уточнил Кинан. На Рождество дарить краденое нельзя.

– Ты уверен.

– Да, – кивнул Кинан. Я только хочу попасть в «Хендерсон», выбрать что-нибудь красивое и оставить деньги.

– И ты хочешь, чтобы я помог тебе попасть в магазин.

– Ничего не взламывая. Аккуратно, как ты всегда делаешь.

– Кинан, – О'Брайен пристально посмотрел на копа, – это уж очень похоже на ловушку.

– Я бы не стал тебя подставлять, – ответил Кинан. – Перестань, О'Брайен, ты же меня знаешь. Я всегда стремился честно тебя поймать, а ты стремился хитростью избежать наказания. И меняться мы не собираемся. Более того, если ты мне поможешь, за мной будет должок. И будь уверен, наступит момент, когда я за добро отплачу добром.

– Позвони владельцу, он откроет магазин.

– Он уехал на рождественские каникулы. Ты – моя единственная надежда.

О'Брайен задумался.

– Хочешь, чтобы я открывал замки у тебя на глазах?

– Я буду стоять к тебе спиной, пока дверь не откроется.

– Коп будет спокойно наблюдать, как вор лезет в ювелирный магазин?

– Речь идет о моем будущем счастье, О'Брайен.

– Так у меня нет выбора, да?

– Конечно же, есть. – О'Брайен все еще колебался, и Кинан неожиданно спросил: – У тебя есть подружка?

– А что?

– Пока мы там будем, возьми что-нибудь и для нее.

О'Брайен встрепенулся.

– Можно?

Кинан коротко взглянул на него.

– И заплати.

– Понятно, – кивнул О'Брайен. – На Рождество краденое не дарят.

– Именно так.

– Это так трудно, – прошептал Кинан, – подбирать что-нибудь красивое в темноте.

– Обычно в такой ситуации берешь пару горстей того, что попадает под руку, и уходишь, – ответил О'Брайен.

– Это – не обычная ситуация, – возразил Кинан. – Неужели нельзя зажечь что-нибудь поярче этого фонарика?

– Хочешь провести Рождество в полицейском участке, объясняя нюансы своей любовной жизни?

– Тогда целься точнее.

Кинан наклонялся над прилавками с брошками и кольцами, а О'Брайен наклонялся над Кинаном и направлял фонарик на подносы с драгоценностями. Две полоски изоленты оставляли только узкую щель, через которую и выходил слабый янтарный свет. Понятное дело, золото, серебро, полудрагоценные камни при таком освещении блестели не так ярко.

– Может, на другой стороне, – пробормотал Кинан, и они перешли к противоположному ряду прилавков.

– Как ты собираешься расплачиваться? – прошептал О'Брайен, направляя фонарик на очередные подносы. – Псле закрытия магазина кредитки они не принимают.

– У меня наличные. Занял у ребят в участке.

– Заранее все спланировал.

– Да. Ой! Ты отдавил мне ногу, О'Брайен.

– Извини.

Наконец, проведя в ювелирном магазине гораздо больше времени, чем обычно проводил О'Брайен, Кинан выбрал золотой браслет с гранатами, мягко поблескивающими в янтарном свете, и прочитал на бирке:

– Шестьсот баксов. Хорошо, я думал, он стоит больше. Я оставлю деньги там, где лежал браслет. – Он положил банкноты на черный бархат и повернулся к О'Брайену. – А как ты? Подобрал что-нибудь для своей дамы?

– Мне понравилась одна вещица на другой стороне. Подержишь фонарик?

– Хорошо. Ой!

– Извини.

– Я и не думал, что ты в темноте видишь лучше. – Кинан потер ушибленную голень.

– Ты считал, что у воров зрение, как у кошки? Это не так. Посвети сюда, Кинан.

О'Брайен быстро нашел, что хотел, – красивую брошь.

– Как раз под цвет глаз Грейс. Сколько она стоит?

Кинан, прищурившись, всмотрелся в бирку.

– Четыреста пятьдесят.

– Думаю, я могу позволить себе такой подарок. – О'Брайен достал из кармана пачку денег, пересчитал. – Да. И еще останется тридцать баксов.

Он положил деньги на поднос, а перед тем, как они покинули магазин, подключил сигнализацию.

– Я тебе очень признателен, О'Брайен, – поблагодарил вора Кинан.

– Работенка – не из сложных, – заверил копа О'Брайен.

Когда улыбающаяся Грейс открыла дверь, в свете гирлянд на рождественской елке выглядела она, как ангел.

– Грейс, какая же ты красавица! – воскликнул О'Брайен.

– Спасибо, милый. – Грейс закрыла дверь и поцеловала его.

О'Брайен достал из кармана маленькую коробочку и протянул ей.

– Счастливого Рождества.

Грейс посмотрела на коробочку, улыбка ее поблекла.

– Что ты сделал, Гарри?

– Принес тебе рождественский подарок. Сегодня же Рождество.

– Ты не… Гарри, ты обещал мне. Ты не…

– Не украл его? – О'Брайен рассмеялся. – У меня и в мыслях такого не было. Нельзя дарить краденое на Рождество.

– Это – правильно. – Грейс открыла коробочку, и ее глаза радостно вспыхнули при виде броши с зелеными камнями. – Какая прелесть!

– Совсем, как ты.

– Гарри? – в голосе послышалось сомнение. – У тебя же не было денег. Я знаб, что не было. Как же ты смог заплатить за нее?

– Этим вечером я проконсультировал одного копа, – ответил О'Брайен, и он мне заплатил. Он не знал, что платит мне, но заплатил. – О'Брайен ухмыльнулся, вспомнив, как Кинан неуклюже передвигался в темноте, с карманами, набитыми деньгами. Даже не знал, сколько их у него., – Дело в том, – продолжил он, пришпиливая брошь на блузку своей подруги, – что в темноте я вижу не хуже, чем днем.