В тот день они дежурили днем, и это означало, что им придется лицезреть утреннюю пробку на скоростной автостраде в Лонг-Айленде. Это было главным неудобством: приходилось пробираться сквозь потоки машин, когда они дежурили днем.

Один из них был Джо Лумис, тридцати двух лет, кадровый патрульный, работавший в паре с Полом Голбергом. Второй - Том Гэррити, тридцати четырех лет, детектив третьего класса, обычно работал с Эдом Дантино. Оба служили в 15-м участке на Западной стороне Манхэттена и жили по соседству в переулке Мэри Эллен в районе Монекиз, Лонг-Айленд, в двадцати семи милях от Мидтаунского туннеля.

Они отправлялись в город вместе всякий раз, когда совпадали графики их дежурств, по очереди используя собственные машины. Этим утром они сидели в "плимуте" Джо, он управлял машиной. Джо был одет по форме, только фуражку бросил на заднее сиденье, а Том сидел рядом в своей обычной рабочей одежде: коричневый костюм, белая рубашка, тонкий желтый галстук.

По внешнему виду они принадлежали к одному типу людей, хотя различить их не составляло особого труда. Оба были около шести футов ростом и оба чуточку полноваты: Том весил, возможно, фунтов на двадцать больше нормы, Джо - фунтов на пятнадцать, но у Тома это было заметно главным образом на животе и ягодицах, а у Джо вес распределялся по всему телу, как жир у младенца. Ни один из них не хотел признаваться себе, что они располнели. Не говоря ничего друг другу, оба пытались раза два сесть на диету, но диета на них не действовала.

Волосы у Джо были черные, очень густые и немного длиннее, чем в прежние недавние времена. Джо не любил стричься, а в наши дни нетрудно стать совсем лохматым, прежде чем кто-нибудь заметит это или сделает замечание. Так что теперь он стригся реже, чем раньше.

У Тома волосы были каштановые и быстро редели. Несколько лет назад он прочитал, что частые души иногда вызывают облысение, с тех пор втайне пользовался купальной шапочкой жены, но волосы все же выпадали.

Джо был более подвижен, груб и прагматичен, а Том - задумчив и обладал изрядной фантазией. Джо легко затевал ссоры, а Том любил выступать в роли миротворца. И в то время как Том мог сидеть спокойно и думать о своем, Джо требовалось действие и движение, иначе ему становилось скучно и он начинал суетиться.

Вот и сейчас ему было не по себе. Они торчали в потоке остановившихся машин уже минут пять, и Джо начал вертеть головой, пытаясь разглядеть, что вызвало такую задержку. Но ничего особенного не увидел, кроме трех рядов машин, застывших в ожидании. Не вытерпев, он нервно нажал на клаксон. 

Звук вонзился в уши Тома, как тупой гвоздь.

- Успокойся, Джо. - Он был слишком утомлен, чтобы волноваться из-за пробки.

- Ублюдки! - огрызнулся Джо и посмотрел направо. Там он увидел машину в соседнем ряду: светло-голубой автомобиль марки "кадиллак-эльдорадо". Все стекла были подняты, и водитель сидел, наслаждаясь кондиционированным комфортом, словно банкир, отказывающий во вторичном закладе недвижимого имущества.

- Посмотри на этого сукина сына, - сказал Джо и показал подбородком на "кадиллак".

Том мельком взглянул в ту сторону.

- Да, вижу.

Оба несколько секунд смотрели на водителя, испытывая сильную зависть. Выглядел он на сорок с лишним, был прекрасно одет и сидел совершенно спокойно, безразличный к тому, случилось что-то впереди или нет. И при этом легонько постукивал одним пальцем по рулю, - видимо, в машине работало радио.

Джо положил левый локоть на руль и злобно посмотрел на часы:

- Если простоим еще шестьдесят секунд, я пойду осмотрю этот "кадиллак", найду какое-нибудь нарушение и оштрафую сукина сына.

Том ухмыльнулся:

- Конечно, конечно...

Джо хмуро смотрел на часы, но постепенно выражение его лица изменилось, и он тоже вдруг хитро улыбнулся, явно вспомнив нечто интересное. Все еще глядя на часы, но уже не считая секунд, он сказал:

- Слушай, Том. Ты помнишь ту винную лавку, о ней говорили пару недель назад, ну, ту, которую ограбил парень, переодетый полицейским?

- Конечно.

Джо повернул голову к Тому. Теперь он широко улыбался.

- Это был я!

- Конечно, ты, - рассмеялся Том.

Джо убрал локоть с руля. Он напрочь забыл о часах.

- Нет, я серьезно. Мне нужно было рассказать кому-то, понимаешь? А кому же, как не тебе?

Том не знал, верить или нет. Прищурившись, словно это могло помочь ему видеть лучше, он сказал:

- Ты меня разыгрываешь?

- Клянусь богом, - пожал плечами Джо. - Ты знаешь, что Грэйс потеряла работу...

- Конечно.

- А Джекки должна брать уроки плавания этим летом. У Динеро, знаешь? - Он потер большой и указательный пальцы жестом, обозначавшим деньги.

Том подумал, что, возможно, это правда.

- Да? - спросил он. - Из-за этого?

- Я не мог отделаться от мыслей о платежах, обо всех этих проблемах, обо всей заварухе. Тогда просто пошел и сделал это... Клянусь всеми библиями. Я взял двести тридцать три доллара.

- Ты действительно сделал это. Профессионально, - сказал Том, подразумевая вопрос, но произнес эти слова как утверждение.

- Совершенно верно.

Сзади послышался сигнал. Джо посмотрел вперед: машины продвинулись примерно на три длины их "плимута". Он включил скорость, проехал несколько метров и снова выключил ее.

- Двести тридцать три доллара, - весьма довольным тоном произнес Том.

- Точно. - Джо чувствовал себя великолепно, получив возможность поговорить о своем приключении. - И знаешь, что меня по-настоящему поразило?

- Нет.

- Ну, две вещи. То, что я вообще смог сделать это. Я ведь сам себе не верил. Наставляю пистолет на человека, а как будто это и не я совсем...

- Да, да... - Том утвердительно кивнул, подбадривая приятеля.

- Но больше всего поразила меня простота дела. Понимаешь? Никакого сопротивления, и ни затруднений, ни страха. Входишь, берешь, уходишь.

- А как же тот парень в лавке? - спросил Том.

- Он там работает. - Джо пожал плечами. - Я наставляю на него пистолет, а он что, получит медаль, если спасет денежки хозяина?

Том покачал головой, ухмыляясь до ушей, словно ему сейчас сообщили, что его дочь - лучшая ученица в классе. 

- Никак не могу поверить, - сказал он. - Ты действительно совершил ограбление...

- Это было так легко, - заверил его Джо. - Знаешь? До сего дня я не могу поверить, как это было легко.

Машины снова немного продвинулись вперед. С минуту друзья молчали, но оба думали о грабеже, совершенном Джо. Наконец Том посмотрел на него и очень серьезно спросил:

- Джо! Что ты станешь делать теперь?

- Ты о чем? - Джо хмуро глянул в сторону приятеля.

Том пожал плечами, не зная, как это выразить иначе.

- Что ты станешь делать? Я хочу сказать: на этом все кончится?

Джо отрывисто рассмеялся:

- Я не собираюсь возвращать деньги обратно, если ты это имеешь в виду. Я их истратил.

- Нет, я хочу сказать о другом... - Том тряхнул головой, пытаясь найти слова. - Ты будешь продолжать? Или ограничишься одним разом?

Джо задумчиво нахмурился.

- Это только богу известно, - проворчал он.

 

ТОМ

В тот день мой первый вызов был в связи с вооруженным ограблением одной из квартир в западной части Центрального парка. Принял сообщение мой напарник Эд Дантино. Эд на пару дюймов ниже меня и, вероятно, фунтов на десять тяжелее, но у него волосы все еще целы. Может быть, он начал пользоваться купальной шапочкой своей жены раньше, чем я.

Повесив трубку, Эд сказал:

- Прекрасно, Том. Нам пора отправляться.

- По такой жаре? - Я чувствовал себя не совсем в порядке после пива, выпитого накануне вечером. Обычно неприятное ощущение проходило к концу утра, но только не в жаркую и влажную погоду. Мне очень хотелось пару часиков отдохнуть в дежурной комнате...

Там не так уж уютно. Это большое квадратное помещение с покрытыми пластиком стенами отвратительного зеленого цвета. Все пространство забито древними столами, и нет ни одной пары одинаковых. Вдобавок в дежурке пахнет старыми сигарами и нестираными носками. Но комната эта находится на втором этаже участка, а в углу возле окон стоит большой вентилятор, и в жаркие влажные дни время от времени он гонит ветерок, отчего  возникает мысль, что жизнь, в конце концов, все-таки терпима, если не высовываться за порог.

Но Эд сказал:

- Это в западной части Центрального парка, Том.

- О, - простонал я. Когда неприятности у богатых, мы идем к ним, а не они к нам. Я поднялся и последовал за Эдом вниз. Когда мы подошли к нашей машине - зеленому "форду" без опознавательных знаков, Эд вызвался сесть за руль, и я не стал спорить.

По дороге я снова задумался о том, что рассказал мне этим утром в машине Джо. Судя по всему, он говорил правду.

Ну и отмочил же он штучку! Думая о Джо и винной лавке, я даже перестал чувствовать свой бунтующий желудок. 

Пока мы ехали, я чуть было не пересказал эту историю Эду, но вовремя передумал. По-моему, не очень-то умно было со стороны Джо даже мне говорить об этом, бог знает, почему я его не выдал. А если проболтаюсь Эду, он может еще кому-нибудь передать - тоже полушутя, а там и до начальства дойдет.

Но я понимал, почему Джо не смог не рассказать свою историю хотя бы одному человеку, и был несколько польщен тем, что он выбрал именно меня. Я хочу сказать, что мы долгие годы были добрыми приятелями, жили по соседству, работали в одном участке, но когда человек доверяет тебе секрет, разглашение которого может упрятать его лет на двадцать в тюрьму, ты знаешь, что у тебя есть настоящий друг.

И какой! Додуматься войти в винную лавку в форме, вынуть пистолет и просто-напросто забрать все, что накопилось в кассе! И ему это сошло, - кому придет в голову, что грабитель в форме полицейского действительно полицейский?

Пока я размышлял о "большом ограблении винной лавки", Эд дорулил до западной части Центрального парка и повернул на юг, по нужному нам адресу. Он не включал сирену: там, куда мы ехали, преступление уже совершено, преступники скрылись, и можно было не спешить. Хозяева сообщили о грабеже по требованию страховой компании, а мы наносили им визит потому, что они богаты.

Я люблю западную часть Центрального парка. С одной ее стороны расположен зеленый и шумящий парк, а с другой стоят жилые дома, полные богачей, купающихся в деньгах.

Мы поставили машину перед нужным нам домом. У дома был козырек и привратник - и то и другое мне понравилось. Поднимаясь в лифте, я сказал Эду:

- Опрос будешь вести ты, о'кей?

Я уже говорил Эду, что на меня действует погода, так что он, не задумываясь, ответил:

- Конечно.

Квартира, в которую мы направлялись, находилась на верхнем этаже. Впустила нас хозяйка, открыв дверь так, словно привыкла к подобным действиям. Ей было около сорока пяти, и она, это сразу бросалось в глаза, стремилась казаться более молодой с помощью всевозможных таблеток, диеты и упражнений. Она производила впечатление весьма состоятельной особы, но старой, как и ее квартира.

Женщина провела нас в гостиную, но не предложила сесть. Комната была очень красивой, вся в золотых и коричневых тонах, с высокими окнами в парк.

Эд говорил за нас обоих, а я бродил по комнате, представляя себе, как хорошо тут жить. Повсюду были безделушки и всякая всячина из мрамора, оникса и различных пород дерева...

Эд и женщина разговаривали возле окна, при этом их голоса, смутные и неразборчивые, казалось, были приглушены солнечным светом. Время от времени я прислушивался, но не мог разбудить в себе интерес. Меня интересовала комната, а не двое черномазых, которые побывали здесь.

В какой-то момент я услышал, как Эд спросил:

- Значит, они вошли через служебный вход?

- Да, - ответила хозяйка. Голос у нее был хрипловатый. - Они ударили мою служанку. Разбили ей рот, я отправила ее вниз, к своему доктору, но могу вызвать обратно, если вам нужно заявление.

- Возможно, позже, - кивнул Эд.

- Не понимаю, почему они ее ударили, - сказала женщина. - В конце концов, она ведь тоже черная.

- Затем они вошли сюда, правильно? - спросил Эд.

- Нет, они вообще сюда не входили, слава богу. Тут у меня несколько очень ценных вещей. Они прошли из кухни в спальню.

- А где были вы?

На стеклянном кофейном столике стояла лакированная деревянная коробочка, орнаментированная в восточном стиле. Я взял ее и открыл - в ней лежало с полдюжины сигарет. "Вирджиния-слимз". Дерево внутри коробки было теплого золотистого цвета, как импортное пиво.

- Я была в своем кабинете, - говорила тем временем женщина. - Он сообщается со спальней. Услышала, как они рыщут по комнате, и пошла к двери. А как только увидела их, то, конечно, сразу поняла, что они делают.

- Можете ли вы описать их?

- Честно говоря...

- Сколько стоит такая штучка? - спросил я.

Женщина недоуменно посмотрела на меня.

- Извините, что вы сказали?

Я показал ей коробку в восточном стиле.

- Эта штука... За сколько ее можно было бы продать?

- Полагаю, - надменно произнесла она, - всего за тридцать семь сотен долларов. Меньше четырех тысяч.

- Вот это да! Четыре тысячи долларов за такую коробочку! Для того, чтобы держать в ней сигареты, - сказал я, главным образом про себя, и отвернулся, чтобы положить вещицу на кофейный столик.

За моей спиной женщина чуть раздраженно спросила у Эда:

- На чем мы остановились?

Я посмотрел на предметы, лежавшие на кофейном столике. Я был счастлив, что нахожусь рядом с ними. И просто не мог не улыбнуться...

 

ДЖО

Не знаю почему, по какой причине у меня было плохое настроение весь день. А началось все еще утром, едва я проснулся. Если бы Грейс не избегала меня, у нас произошла бы добрая старомодная ссора - в таком уж настроении я встал с постели.

Потом - эта машина, пробка, жара. Приятно было рассказать Тому о винной лавке, о том, что не давало мне покоя недели две; но вскоре после этого разговора настроение снова испортилось. Только теперь было на что отвлечься, потому что я продолжал думать о том ублюдке, уютно сидящем в своем "кадиллаке" с кондиционированным воздухом, - там, на скоростной магистрали в Лонг-Айленде этим утром... Я пожалел, что не оштрафовал его за что-нибудь, за что угодно, настолько ненавистна была даже мысль о том, что кому-то лучше, чем мне.

Обычно прогнать злобу помогает езда. Не такая, как на скоростной магистрали, когда поток автомобилей то и дело останавливается - отчего настроение только ухудшается, - а в обычной веренице машин, где я могу маневрировать, использовать все свои навыки водителя. Я сажусь за руль, развиваю скорость, обгоняю несколько такси и очень скоро начинаю чувствовать себя немного лучше. Поэтому я и вызвался вести машину сегодня, а мой партнер Пол Голберг только пожал плечами и сказал, что его это устраивает. О причине я прекрасно знал: у него не было любви к машинам, у этого Пола. Он предпочел бы, чтобы я все время сидел за рулем и ему ничто не мешало бы жевать резинку. Я еще не видел никого в своей жизни, кто жевал бы так много резинки.

Пол на пару лет моложе меня, стройнее и жилистее. И силы у него больше, чем кажется. У него кучерявые черные волосы и оливковый цвет лица, да огромные карие оленьи глаза, которые так любят девчонки.

Я свернул с трассы на 96-й улице и некоторое время катил по узким улочкам. Теперь я уже жалел, что рассказал Тому о винной лавке. Мог ли я доверять ему? Что если он сказал об этом кому-нибудь еще? Тогда рано или поздно все дойдет до начальника участка. А он у нас такой: плюнь на тротуар даже не во время дежурства - и он влепит тебе выговор. А что он сделает с патрульным, который ограбил винную лавку во время своего дежурства!..

Но Том ничего не скажет, он достаточно умен...

Мы вернулись на трассу и помчались вперед. Над рекой воздух был чуточку лучше, а движение машины создавало легкий ветерок, который относил бензинную вонь. Настроение мое улучшалось.

И тут я заметил впереди белый "кадиллак-эльдорадо". Это была та же модель, что и утром, но другого цвета. Водитель выглядел таким умным, напыщенным и богатым, что вся желчь бросилась мне в голову.

Приблизившись я увидел, что на "кадиллаке" нью-йоркские номера. Хорошо. Если я этого умника оштрафую, он не сбежит, не скроется в каком-нибудь другом штате и не станет показывать мне оттуда язык. Ему придется платить, или у него возникнет куча проблем, когда наступит время продлевать срок действия прав.

С милю я следил за его скоростью - она равнялась пятидесяти четырем милям в час. Прекрасно.

- Беру "кадиллак", - сказал я.

Наверное, Пол дремал и ничего не видел. Он сел прямее, посмотрел вперед и спросил:

- Что?

- Этот белый "кадик".

Пол внимательно посмотрел на "кадиллак" и вопросительно поднял брови:

- За что?

- Так хочется. У него на спидометре пятьдесят четыре.

Я включил "мигалку" на крыше, но не сирену Он меня видел, и шума не требовалось. "Кадиллак" тут же снизил скорость, и я прижал его к обочине.

- Ты слишком его прижал, - сказал Пол.

- Это ему надо было крепче жать на тормоз. - Я посмотрел на Пола, ожидая, что он скажет что-нибудь еще, но он только пожал плечами. Тогда я вышел из машины и направился к водителю.

Ему было около сорока, и я обратил внимание прежде всего на его глаза, выпуклые, как у рыбы. Когда я приблизился, он открыл окно, нажав на кнопку. Я попросил показать права и техталон и долгое время молча изучал их, чтобы он начал разговор. Водителя звали Даниэль Моссман, а "кадиллак" он взял напрокат у одной из компаний в Тарритауне. Сказать в свое оправдание ему было нечего.

- Вы знаете, - спросил я, - какова допустимая скорость на этом участке, Дэн?

- Пятьдесят, - ответил он.

- А знаете, какую скорость я зафиксировал у вас, Дэн?

- Полагаю, пятьдесят пять. - В его голосе не было никаких эмоций, ничего не выражало его лицо, да и глаза навыкате тоже: они просто смотрели на меня и впрямь по-рыбьи.

- Кем вы работаете, Дэн? - спросил я.

- Я юрист, - ответил он.

Юрист. Даже не удосужился сказать "адвокат". Я был раздражен вдвое больше, чем раньше. Вернувшись к патрульной машине, сел за руль, держа в руке права и техталон Моссмана.

Пол посмотрел на меня и потер большой и указательный пальцы:

- Что-нибудь есть?

Я отрицательно покачал головой:

- Нет. Я оштрафую этого ублюдка

 

Они устроили совместную вечеринку с жарким для нескольких друзей, живущих по соседству. Жаровня стояла на заднем дворе у Тома, поэтому и вечеринка проводилась там, но оба сложились на закуску и выпивку, а их жены приготовили салаты, десерт и накрыли на стол.

Первая - душная и влажная - половина лета ознаменовалась сильным проливным дождем накануне вечеринки, но к утру назначенного дня двор был почти полностью сухим. К тому же влажность резко понизилась, а температура упала до двадцати градусов. Чудесная погода для вечеринки во дворе...

Были приглашены еще четыре пары, все из одного квартала, плюс их дети. Никто из них не служил в полиции, и только один работал в городе; Тому и Джо они нравились главным образом потому, что с ними можно было забыть о своей собственной работе.

Перед вечеринкой они вынесли все кухонные стулья и складные стульчики из обоих домов и расставили их во дворе Тома, а бар устроили на карточном столике позади жаровни. У них был джин, водка, шотландское виски и безалкогольные напитки для ребятишек. Мэри постелила на карточный столик хлопчатобумажную скатерть с цветами по всему полю, и все выглядело очень мило.

Том и Джо по очереди работали барменами, причем один из них подавал напитки, а второй бродил по двору, изображая хозяина. Но Том был официальным шеф-поваром, о чем говорил его фартук, и пока он готовил цыплят и отбивные на жаровне во дворе, Джо бессменно исполнял обязанности бармена. Потом, после того как все поели, Том опять стал барменом, а Джо только вертелся под рукой или иногда уходил в одну из кухонь за льдом. У обоих были морозильные камеры, но когда пятнадцать или двадцать человек одновременно пьют напитки со льдом, а ребятишки главным образом проливают свои на траву, лед тратится быстрее, чем любой холодильник успевает его приготовить. Но два все же справлялись, и Джо надо было только не забывать ходить то в кухню Тома, то в свою.

Принеся очередную порцию ледяных кубиков в стеклянном кувшине, Джо задержался у карточного столика, где хозяйничал Том в поварском фартуке. Возле него в это время никого не было. Том начал перекладывать прозрачные кубики в ведерко для льда. Джо поискал глазами среди грязных стаканов на столике.

- Куда подевался мой стакан?

- Я налью тебе в другой.

- Спасибо.

- Ты помнишь... Вот. - Том протянул стакан.

- Спасибо

- Помнишь, - повторил Том, - что ты рассказал мне позавчера о винной лавке?

Джо отхлебнул из стакана и ухмыльнулся:

- Конечно.

Том колебался, покусывая нижнюю губу и озабоченно глядя на гостей в другом конце двора Наконец выпалил:

- Ты это повторял?

Джо нахмурился, не уверенный, что правильно понял.

- Нет. А что?

- А думал об этом?

Слегка пожав плечами, Джо посмотрел в сторону.

- Пару раз, кажется. Я не хотел испытывать удачу.

- Да, наверное, так, - согласно кивнул Том.

Подошел один из гостей, прервав их разговор. Это был некто Джордж Хендрикс, управляющий супермаркетами в пяти городах. Сейчас он был немного пьян, в меру, на лице его сияла широкая улыбка.

- Пора повторить.

- Ну и пьете же вы! - удивился Том, беря его стакан.

- Вы чертовски правы, - поддакнул Хендрикс и спросил, обращаясь главным образом к Джо, поскольку Том занимался наполнением его стакана: - Вы оба все еще работаете в городе, а?

- Да, работаем, - кивнул Джо.

- А я нет, - заявил Хендрикс. - Я навсегда покончил с этими крысиными гонками. - Несколько лет назад он служил в одной из крупных компаний.

Пьяные всегда раздражали Джо, даже когда он не был на службе. Скептически, с усталым вздохом он спросил у Хендрикса:

- А здесь другое дело?

- Черт побери, да. Вы сами это знаете, вы ведь переехали сюда.

- Грэйс и детишки здесь, - поправил Джо. - А я все еще в городе.

- Вот, пожалуйста. - Том протянул Хендриксу стакан.

- Спасибо. - Хендрикс взял стакан, но не отпил из него, так увлекся разговором с Джо. - Понять не могу, как вы, ребята, терпите это. Город битком набит жуликами. Все гоняются за долларом.

Джо только пожал плечами, а Том пробормотал:

- Так устроен мир, Джордж.

- Но только не здесь, - возразил, покачав головой, Хендрикс. Он произнес это не допускающим возражений тоном.

- Здесь, - сказал Том, - так же, как и в любом другом месте. Все одинаково.

- Эх, ребята, - вздохнул Хендрикс. - Вы думаете, что все жульничают во всем мире. Это оттого, что вы живете в городе, вам и пришла такая мысль. - Он понимающе ухмыльнулся и потер большой и указательный пальцы. - Живете этим.

- Неужели? - Джо холодно посмотрел на Хендрикса.

- Сто процентов, - подтвердил тот. - Я знаю полицейских города Нью-Йорка.

- Они тоже повсюду одинаковы, - сказал Том. Он не обиделся, он давным-давно перестал обижаться на подобные пьяные разговоры. - Вы думаете, парни из участка могли бы здесь прожить на свой оклад?

Хендрикс рассмеялся и ткнул в Тома стаканом:

- Понимаете теперь, что я имею в виду? Город развращает ваши мысли, вы думаете, что все в мире мошенники.

Джо внезапно разозлился:

- Джордж, вы приходите домой каждый вечер с сеткой продуктов. Вы не пользуетесь скидкой за то, что работаете в супермаркетах, а просто набиваете сетку и выходите из магазина.

- Я работаю на них! - взбесился Хендрикс. - Если бы мне платили приличный оклад... - прокричал он голосом достаточно громким, чтобы его услышали в дальнем конце двора.

- ..вы бы делали то же самое, - закончил Джо.

- Не обязательно, Джо, - примирительно сказал Том. Он умел улаживать назревающие ссоры. - Все жульничают, но обычно лишь потому, что иного выхода нет при нашей-то жизни...

- Ладно. - Хендрикс быстро успокаивался. - Забудем об этом.

- Не обманывайте себя, - ответил Джо. Он все еще был серьезен. - При нашем положении, - продолжал Джо, - мы бы могли получить все, что захотели. Но мы сдерживаем себя...

Хендрикс рассмеялся, а Том задумчиво посмотрел на Джо. Тот уныло воззрился на Хендрикса: он думал о том, с каким удовольствием оштрафовал бы его.

 

ТОМ

Единственный способ, которым можно взять кого-либо в том месте, где много его друзей, это взять его быстро. Таким местом было кафе на улице Макдугала в Гринвич Вилледж - пристанище различного рода подонков, и в час ночи в субботу там развлекалось полно народу: студенты, туристы, местные жители, хиппи, временно остановившиеся в городе, - в общем, как раз те, кто не любит полицейских.

Эд ждал на улице, у входа. В самом крайнем случае я бы заставил Лэмбета бежать, и он попал бы прямо в руки Эду.

Лэмбет сидел за столиком в правой части зала, именно там, где указал нам информатор. С ним было еще четыре человека - двое мужчин и две женщины: в левой руке он держал смятый носовой платок, которым все время вытирал нос. Либо он был простужен, либо нюхал кокаин: большинство распространителей наркотиков рано или поздно начинают пробовать бесплатно то, что продают.

Я остановился у него за спиной и наклонился.

- Лэмбет?

Когда он обернулся, я увидел, что глаза у него затуманенные и красные. Это могло быть и от простуды, но скорее из-за героина.

- Да? - произнес он.

Что бы там ни показывали в кино, детектива в штатском узнают не сразу.

- Полиция, - произнес я очень тихо, чтобы расслышал только он. Следуйте за мной.

- Не хочется, приятель, - развязно ухмыльнулся он и снова повернулся к своим друзьям.

На нем была кожаная поддевка с оборками. Я сдернул поддевку ему на руки, сковав, словно смирительной рубашкой. В следующую секунду я приподнял его и выбил стул.

Никто не способен реагировать быстрее своего собственного тела. Если бы он просто скользнул в тот момент на пол, он бы вырвался из моих рук. Возможно, успели бы вмешаться его друзья или кто-нибудь из посторонних. Но его тело среагировало автоматически: ноги подогнулись, помогая ему встать, и в то мгновение, когда Лэмбет обрел равновесие, я повернул его к двери и повлек на улицу со всей возможной быстротой.

Он завопил и попытался увернуться в сторону, но я сжимал его и одновременно толкал. Дверь была закрыта, но открывалась наружу, я открыл ее головой Лэмбета. Мы вышли так быстро, что ни у кого не было времени среагировать нужным образом.

Лэмбет все еще пытался упираться, когда мы были уже на улице. Там стоял Эд, и наш "форд" ждал прямо перед кафе. Я не замедлил движения, а напротив, с разгону шмякнул Лэмбета о борт машины. Я хотел вышибить из него желание и волю к сопротивлению. Потом оттащил его на фут или два и снова приложил о машину - на этот раз он обмяк и вроде бы успокоился.

Эд был рядом, держа наготове "манжетки". Я отпустил поддевку, выкрутил руки Лэмбета назад, Эд защелкнул наручники и открыл заднюю дверцу "форда".

Я подводил Лэмбета к дверце, чтобы впихнуть его в машину, когда кто-то похлопал меня по локтю и женский голос произнес:

- Офицер!

Я оглянулся и увидел пожилую женщину-туристку в красно-белом цветастом платье и с соломенной сумочкой. Вид у нее был сердитый.

- Вы абсолютно уверены, что было необходимо прибегать к насилию? - спросила она.

Друзья Лэмбета могли появиться в любую минуту.

- Не знаю, леди, - ответил я. - Я иначе не умею.

Затем я пинком усадил Лэмбета в машину и последовал за ним. Эд закрыл за мной дверцу и сел за руль. Мы отъехали в тот момент, когда дверь кафе распахнулась и начали выбегать люди.

Лэмбет скорчился на правой стороне заднего сиденья, словно побитый пес. Я усадил его как следует. Он выглядел ошарашенным и что-то бормотал, но я не мог разобрать, что.

- Том! - произнес Эд. - Похоже, в твоем досье появится еще одна жалоба.

Я посмотрел на него: он показывал в зеркало заднего вида - там, очевидно, что-то происходило.

- Почему? - спросил я.

- Она записывает номер нашей машины.

- А я скажу, что виноват ты.

Эд хмыкнул, мы свернули за угол и направились в город.

Когда проехали пару кварталов, Лэмбет вдруг сказал:

- У меня болят руки, приятель.

Я внимательно посмотрел на него. Он пришел в себя и теперь явно мыслил логично. Простуда так быстро не проходит.

- Не суй в них иголки, - посоветовал я.

- При таких наручниках, приятель, - возразил он, - мне и дыхнуть больно.

- Извини, - сказал я.

- Может быть, снимете?

- В участке.

- Если я дам слово чести, что не попытаюсь...

Я рассмеялся ему в лицо:

- Забудь об этом.

Он злобно глянул на меня, а потом печально улыбнулся.

- Правильно. Ни у кого здесь нет больше чести, правда?

- Судя по тому, как я искал ее в последний раз, нет.

Секунд тридцать или около того он извивался и наконец нашел более удобное положение: перестал двигаться, вздохнул успокоенно и стал смотреть на город, проносящийся за окнами.

Я тоже успокоился, но не очень. Мы ехали без сирены и мигалки в зеленой машине без опознавательных знаков и поэтому двигались в общем потоке. Если нет особой причины поднимать шум, этого лучше не делать. Однако нам регулярно приходилось останавливаться у светофоров, и я не хотел, чтобы Лэмбет внезапно решил выпрыгнуть из машины и сбежать в наручниках Эда. Дверь была заперта, арестованный казался спокойным, но тем не менее я не ослаблял внимания.

Понаблюдав минуты три-четыре мир за окном, Лэмбет вздохнул, посмотрел на меня и сказал:

- Я готов уйти из этого города, приятель.

Мне стало смешно.

- Твое желание сбудется, - пообещал я. - Вероятно, пройдет лет десять, прежде чем ты снова увидишь Нью-Йорк.

Он кивнул, как бы соглашаясь.

- Понимаю, - бросил он отрывисто. Затем, после паузы, попросил: - Скажи мне кое-что, приятель. Выскажи свое мнение по вопросу, который меня волнует.

- Коли смогу.

- Что ты скажешь, какое наказание страшнее: быть высланным из этого города или остаться в нем?

- Это ты мне скажи, - ответил я. - Почему ты оставался здесь до тех пор, пока не попал в переплет?

Он пожал плечами:

- А почему ты живешь здесь, приятель?

- У нас слишком разный подход к делу.

- Никто из нас не начал с грязи, приятель, - гнул свое Лэмбет. - Мы все вышли в путь детьми, невинными и чистыми.

- Однажды, - зло заметил я, - парень, очень похожий на тебя, тоже много болтал и еще показал мне фотографию своей матери. А пока я смотрел на нее, он попытался выхватить у меня револьвер.

Лэмбет широко улыбнулся, он был в восторге.

- Ты останешься в этом городе, приятель, - сказал он. - Тебе нравится то, что он с тобой делает.

 

ДЖО

Женщина спокойно спускалась по лестнице. Из широкого пореза на правой руке у нее текла кровь: она была размазана по всему ее лицу, покрывала руки и одежду - отчасти ее собственная кровь, отчасти мужа. Мне думается, что женщина была в состоянии легкого шока. Но когда вышла из парадной двери, посмотрела на ведущие к тротуару ступеньки и увидела толпу глазеющих на нее людей, она взбесилась. Начала кричать, сопротивляться, брыкаться, и было чертовски трудно снять ее со ступенек на тротуар, особенно потому, что из-за крови она была скользкой, как рыба...

Ситуация мне совсем не нравилась. Двое белых полицейских в форме тащат окровавленную черную женщину по ступеням на глазах у толпы в Гарлеме. Мне это нисколько не нравилось, и, судя по выражению лица Пола, ему тоже.

- Отпустите меня! - кричала женщина. - Отпустите меня! Он первый меня порезал, отпустите меня!

И наконец, когда мы добрались до конца спуска, мне удалось услышать сквозь ее вопли звук приближающейся сирены. Это была машина "скорой помощи".

Мы добрались до тротуара как раз в тот момент, когда "скорая помощь" остановилась у бордюра. Толпа пока что не вмешивалась, уступая нам дорогу. Женщина извивалась и вертелась как угорь, длинный черный угорь, покрытый кровью и пронзительно визжащий...

Машина "скорой помощи" оказалась старым фургоном коробчатого типа, и в ней было четыре человека в белых халатах - два спереди и два сзади. Все четверо выскочили из машины и побежали к нам. Один из них сказал:

- Все в порядке, мы приняли ее.

Другой обратился к женщине:

- Пошли, душенька, давай полечим твою ручку.

Белые халаты, очевидно, несколько образумили женщину, потому что она сменила пластинку и начала вопить:

- Я хочу своего доктора. Отвезите меня к моему доктору!

Санитары торопливо повели женщину к машине, при этом пациентка доставляла им хлопот столько же, сколько и нам. Прибыла вторая машина "скорой помощи" и остановилась за первой. Из этой машины вышли двое, тоже в белых халатах. Один из них спросил:

- Где покойничек?

Я не мог ничего ответить: мне было трудно дышать. Я просто показал на здание, а Пол пояснил:

- С задней стороны на третьем этаже. Она, можно сказать, разрезала его на куски.

Из салона второй машины вышли еще двое со сложенными носилками. Четверка направилась к крыльцу и скрылась в здании.

Снова заревела сирена: первая машина увозила женщину. Я посмотрел на Пола: спереди вся рубашка у него была измазана кровью, кровь капельками покрывала его лицо и руки, как сыпь.

- На тебе кровь, - сказал я.

- На тебе тоже.

Я посмотрел на себя. Когда мы спускались с третьего этажа, я шел с той стороны женщины, где был порез на ее руке, и на мне сейчас было больше крови, чем на Поле. Ею были покрыты мои обнаженные руки от локтя до запястья, волосы спутались, как шерсть у кошки, которую переехала машина. Теперь, когда солнце нещадно палило, я чувствовал, как кровь высыхает на коже, сжимаясь в тонкую сморщенную пленку.

- Боже, - прошептал я.

Отвернувшись от Пола, я прислонился левым боком к машине и вытянул левую руку по белой крыше, под нервный свет мигалки. Я не думал о том, что надо бы почиститься, я не думал о том, что моя работа на сегодня еще не окончена, - единственное, о чем я был способен думать, это о том, что должен выбраться отсюда. Я должен выбраться из этого города.

 

На этот раз оба они дежурили с четырех дня до полуночи, поэтому возвращались домой довольно поздно ночью, после того как движение почти прекращалось.

Эта смена считалась самой напряженной. Избиения на улицах достигали пика между шестью и восьмью часами, когда люди возвращаются домой с работы. Почти в это же время мужья и жены начинают ссориться друг с другом, а чуточку позже появляются пьяные. Ограбления лавок - вроде того, которое совершил Джо, - происходят обычно между заходом солнца и десятью часами, когда большинство таких заведений уже закрывается. Так что работать приходилось почти без отдыха.

Но потом наконец наступала полночь, смена кончалась, и они ехали домой по пустым скоростным магистралям. Можно было спокойно подумать о своем...

Том вспоминал свой разговор с торговцем наркотиками, пытаясь подобрать более удачные ответы и недоумевая, почему никак не удается выкинуть этот разговор из головы. А Джо вспоминал кровь, сохшую у него на руке под жарким солнцем.

Постепенно мысли Тома отвлеклись от торговца, поблуждали, коснулись того и этого и нашли новый объект. Это была не лавка, которую ограбил Джо, хотя и лавка занимала свое место в том, о чем он думал сейчас. Внезапно он нарушил тишину:

- Джо!

- Да?

- Можно задать тебе вопрос?

- Разумеется.

Том не отрываясь смотрел вперед.

- Что бы ты сделал, если б у тебя был миллион долларов?

Ответ Джо прозвучал немедленно, словно он готовился к этому вопросу всю жизнь.

- Поехал бы в Монтану с Чет Хантли, - сказал он.

Том нахмурился и покачал головой.

- Нет, я серьезно спрашиваю.

- А я серьезно отвечаю.

Том повернул голову и внимательно взглянул на Джо - у обоих лица были очень серьезные, - а потом опять отвернулся и сказал:

- А я нет. Я бы поехал на острова Карибского моря.

- Неужели?

- Вот именно. - Том улыбнулся. - На какой-нибудь из этих островов. Тринидад. - Он растянул последнее слово, будто пробовал что-то вкусное.

Джо согласно кивнул.

- А мы прозябаем здесь.

- Помнишь, что ты сказал Джорджу на прошлой неделе? - осторожно спросил Том.

- Нет не помню.

- Что мы могли бы получить все, что хотим, - напомнил Том, - только сдерживаем себя.

- Помню, - ухмыльнулся Джо. - Я думал, ты о винной лавке.

Но Том наметил цель и упорно шел к ней. Не обратив внимания на замечание о винной лавке, он сказал:

- Но, черт побери, почему бы и нет?

- Почему бы и нет - что? - не понял Джо.

- Не сделать это! - воскликнул Том. Голос его дрожал от волнения. - Мы ведь в самом деле можем получить все!

- Каким образом? - скептически спросил Джо. - Вроде той лавки?

- Это пустяк, Джо, - отмахнулся Том, - это чепуха! Тот вонючий город, что остался позади, набит деньгами, а в нашем положении, клянусь богом, мы действительно можем получить все, что хотим. По миллиону долларов на душу за одно дело.

Джо еще не верил приятелю, но уже заинтересовался.

- Какое дело?

Том пожал плечами.

- У нас есть выбор. Большая ювелирная компания... Банк... Или еще что-нибудь.

Вдруг Джо понял и расхохотался.

- Притворяясь полицейскими!

- Правильно! - подтвердил Том. Он тоже смеялся. - Притворяясь полицейскими!

На следующей неделе их смена была с полуночи до восьми часов утра. Это самая спокойная из трех смен, но в восемь утра трудно ехать домой в восточном направлении: слепит восходящее солнце.

Джо первым вышел из участка, вывел "плимут" со стоянки и проехал с квартал к площадке через улицу от здания участка. Ему пришлось подождать десять минут, пока наконец вышел Том, выглядевший совершенно отвратительно, и сел на пассажирское место.

- В чем дело? - спросил Джо.

- Немного побеседовал с лейтенантом, - ответил Том. - Эта чертовщина с наркотиками...

- А что такое?

Том зевнул и сердито пожал плечами.

- Все, что тебе попадается, постарайся сдать. Обычная шумиха.

Джо включил скорость и поехал через покрытый туманной дымкой город в сторону туннеля.

- Интересно, кого поймали? - спросил он.

- Никого из крупных, - ответил Том. Он снова зевнул и потер лицо обеими руками. - Эх, спать-то как хочется...

- У меня появилась идея, - заметил Джо.

Том сразу же понял, о чем речь. Спросил с интересом:

- Идея? Какая?

- Картины из музея.

- Не понимаю, - нахмурился Том.

- Послушай, - продолжал Джо. - Там, в музеях, есть картины, они стоят по миллиону долларов каждая. Мы возьмем десять, продадим за четыре миллиона. Это значит - по два миллиона тебе и мне.

Том нахмурился еще больше.

- Не знаю... - протянул он. - Десять картин... Их будет слишком трудно спрятать.

- Я мог бы положить их в свой гараж, - предложил Джо. - Кто будет искать в гараже?

- Твои ребятишки испортят их за день.

Джо не хотел уступать: это была единственная идея, которая пришла ему в голову.

- Пять картин, - настаивал он. - По миллиону за штуку.

Том ответил не сразу. Подумал некоторое время.

- Нам нужно что-нибудь такое, что можно мгновенно пустить в оборот.

- Да, - неохотно кивнул Джо, - пожалуй, ты прав. Лишний риск нам ни к чему.

- Правильно.

- Но нам не нужны наличные. Мы уже говорили об этом.

Том согласно кивнул.

- Знаю. Каждый может запомнить номера банкнот.

- Так что все не так просто, - вздохнул Джо.

- Я и не говорил, что это просто.

Некоторое время оба молча думали. Они уже подъезжали к туннелю, когда Том снова заговорил:

- Нам нужно что-то, что можно быстро продать за большие деньги.

- Точно, - подтвердил Джо. - И покупатель. Какой-нибудь очень богатый человек.

Они въезжали в туннель.

- Богачи... - эхом отозвался Том.

 

ТОМ

Двух главарей мафии задержали в нашем районе предыдущим вечером, и Эд и я были среди шести полицейских в штатском, получивших задание доставить их в город сегодня утром. Одного мафиози звали Энтони Вигано, другого - Луи Сэмбелла.

Никто не знал, будут ли какие-либо осложнения. Едва ли кто-нибудь попытается освободить их, а вот застрелить могли, пользуясь тем, что они теперь без своих телохранителей. Поэтому были приняты всяческие меры предосторожности, включая перевозку их в двух машинах без опознавательных знаков, причем в каждой машине находилось по три офицера полиции.

Я вел одну из машин. Вигано сидел на заднем сиденье между Эдом и детективом по имени Чарльз Редди. Мы доехали до участка без приключений, потом доставили их в комнату для допросов на четвертом этаже.

Вигано и Сэмбелла были очень похожи друг на друга: полные, цветущие, на лицах застыло выражение презрения, свойственное людям, привыкшим командовать другими людьми. На них была дорогая одежда, возможно, слишком дорогая: полосы на костюмах чуточку широковаты, запонки излишне великоваты и ярки, и слишком много колец на пальцах. От них несло лосьоном для бритья, одеколоном, дезодорантом и кремом для волос и они ничуть не были обеспокоены.

Никто не произнес ни слова в машине, но сейчас, когда мы были в лифте и поднимались на четвертый этаж, Чарльз Редди вдруг сказал:

- Кажется, ты не волнуешься, Тони.

Вигано мельком взглянул на него. Если ему и было неприятно, что его называют по имени, он не показал этого.

- Волнуюсь? Я мог бы купить и продать тебя. О чем волноваться? Сегодня вечером я буду дома со своей семьей, а через четыре года, когда дело попадет в суд, я не проиграю его.

Все промолчали. Что можно было сказать? "Я мог бы купить и продать тебя"...

 

У обоих был выходной, и они проводили его дома. У Джо справляли день рождения его дочери Джекки - ей исполнилось десять лет.

Внезапно среди всеобщего веселья Том вполголоса сказал Джо, что должен поговорить с ним наедине.

Вдвоем они прошли в гостиную, где было значительно тише, и Джо сказал:

- Ладно, в чем дело?

Возбужденным полушепотом Том ответил:

- Я нашел!

- Нашел - что?

Том поднял палец и ухмыльнулся.

- Половину, - сказал он. - Я нашел половину решения нашей проблемы.

- Что же это за проблема, Том? - едко спросил Джо, явно ничего не понимая.

- Ограбление.

Джо испугался, что их могут подслушать.

- Ради бога! - воскликнул он и посмотрел через плечо в сторону кухни.

- Все в порядке, они ничего не услышат из-за этого шума.

Джо не думал об ограблении, да и не хотел думать. Чтобы поскорее покончить с темой, он приблизился к Тому и прошептал:

- Хорошо, что же это?

На этот раз Том поднял два пальца.

- Помнишь, мы решили, что нам нужны две вещи. Нечто, что можно сразу продать за кучу денег, и некто с кучей денег, кто это сразу купит.

Джо согласно кивнул, хотя понял не до конца. Его не покидало ощущение нереальности происходящего, так как все это время он относился к идее крупного ограбления полушутя. Тема интересного, щекочущего нервы разговора - но не более того...

- Да, помню, - пробормотал он.

- Я нашел покупателя, - сказал Том.

Джо недоверчиво нахмурился.

- И кто это?

- Мафия.

- Что? - У Джо округлились глаза. - Ты сошел с ума!

- У кого еще есть два миллиона долларов наличными? Кто еще купит горящий товар в таком количестве?

- Боже, Том, - протянул Джо, - а ведь они действительно купят, а?

- Я рассказывал тебе о кражах грузов на пирсе, - продолжал Том, -  которые расследовал когда-то. Все они пошли прямо к мафии. Четыре миллиона в год - они считали, что дело того стоит.

Джо задумался.

- Но это не было одним ограблением, - сказал он наконец, - а длилось целый год.

- Суть не в этом, - отмахнулся Том. - Ты сам понимаешь.

- Хорошо, - согласился Джо. - Ну и что же мы им продадим?

- Все, что они захотят купить, - ответил Том.

 

ТОМ

Мы с Джо подробно все обсудили и прикинули, каким образом связаться с мафией. Не было смысла идти по инстанциям, начав с "рядового состава" -  мелкой шпаны на улицах. Таким путем мы или вообще не доберемся до главарей, или, если через какого-нибудь стукача слухи пойдут по цепочке, мы попадем в беду прежде, чем успеем что-либо сделать. Кроме того, о мафии всегда говорят так, будто это обычное предприятие, а на любом предприятии, если у вас возникает проблема или предложение, следует обращаться прямо к высшему начальству, а не тратить время на служащих.

Поэтому мы решили сразу выходить на Энтони Вигано. Он находился, как и предсказывал, на свободе, выпущенный под залог, поэтому не составляло особого труда встретиться с ним. Мы рассудили, что будет лучше, если обратится к нему только один из нас, а поскольку идея была прежде всего моя, то и пойти на встречу выпало мне.

В участке на Вигано было заведено дело, и я, служащий полиции, мог запросто ознакомиться с ним. В деле я нашел адрес Вигано - в районе Ред Бэнк, штат Нью-Джерси, плюс кучу информации о тех делах, в которых он был замешан. Поначалу он провел восемь месяцев в тюрьме - тогда ему было всего двадцать два года - за вооруженное нападение. Потом его арестовывали так часто, что сосчитать не хватит волос на моей голове, но ни разу не осуждали. Вигано неоднократно избирался депутатом, некоторое время он занимался импортом-экспортом, а сейчас являлся крупным акционером пивоваренного завода в штате Нью-Джерси и совладельцем компании по перевозке грузов в Трентоне. Аресты были связаны с наркотиками, вымогательством, хранением краденых товаров, подкупом и всеми прочими преступлениями, перечисленными в уголовном кодексе, за исключением проституции. Дважды пытались поймать его на неуплате подоходного налога, но ничего не вышло.

Нельзя не упомянуть и три покушения на его жизнь - последнее было девять лет назад в Бруклине. Вигано не расставался с телохранителями, один из которых даже погиб в Бруклине, и до сих пор на Вигано не было ни царапины

Его жилище в Ред Бэнк представляло поместье возле берега, целый квартал, окруженный высоким железным забором и живой изгородью высотой восемь футов. Я взял "шевроле", поехал днем в Нью-Джерси и сделал круг у поместья, осматривая местность. Сквозь закрытые стальные ворота можно было видеть асфальтированную дорожку, которая вела по подстриженной лужайке с большими дубами к белому трехэтажному особняку с четырьмя колоннами. Перед домом стояли три дорогие машины, а у самых ворот болтался невзрачный парень, одетый как садовник... Садовник, черт побери...

Удобным в нашем положении было то, что мы могли получить необходимые для ограбления вещи непосредственно в полиции. В участке наверху есть комната, полная масок, костюмов, париков, подложных животов и прочего в том же роде. Вскоре после поездки на "шевроле" я поднялся вечером наверх и подобрал усы, парик и роговые очки с обыкновенными стеклами. Затем передал все свои документы Джо и сел в поезд на Ред Бэнк. Я мог посетить Вигано, а он меня - нет.

На станции я взял такси и поехал к дому Энтони. Если водитель и знал что-нибудь о названном мною адресе, он этого никак не показал.

Я расплатился с таксистом, вышел из машины, подождал, пока он уедет, и подошел к воротам. Там кто-то внезапно включил фонарь - прямо мне в глаза. Я закрылся рукой и крикнул:

- Эй, ослеплять меня не обязательно.

- Что вам нужно? - спросил голос. Он был хриплый - пропитый и прокуренный.

Я продолжал закрывать лицо рукой.

- Уберите эту чертову иллюминацию.

Луч фонаря медленно опустился до уровня пряжки моего ремня. Я по-прежнему ничего не видел, но по крайней мере меня не слепило. Да и лицо мое разглядеть было трудно.

- Так что вам нужно? - повторил голос.

Я опустил руку.

- Увидеть мистера Вигано.

Вдруг я заметил, что очень нервничаю. Я был здесь без всего того, что обычно защищало меня. И дело не столько в револьвере, сколько в моем положении офицера полиции...

- Я не знаю вас, - сказал человек с фонарем.

- Я - нью-йоркский полицейский, у меня есть предложение.

- Мы не принимаем перебежчиков.

- Предложение, и только, - уточнил я. - Я ведь могу пойти к кому-нибудь другому.

В течение секунд десяти ничего не происходило, а затем свет внезапно погас. Теперь я вообще ничего не видел.

- Ждите здесь, - произнес голос, и послышался звук удаляющихся шагов.

Спустя минуту или около того мои глаза снова привыкли к темноте, и я смог разглядеть огни в доме за оградой. Но не знал, стоит кто-нибудь за воротами или нет.

Я ждал почти пять минут. Этого времени мне хватило, чтобы прийти к заключению, что я идиот. Что мне здесь вообще нужно? Неужели я действительно собираюсь украсть что-нибудь, получить миллион долларов и жить на Тринидаде?

Вышло так, что в полицию я попал потому, что хотел работать в каком-то учреждении. Я сдал экзамены и стал агентом по страхованию безработных в Квинзе. А однажды, когда мне нечего было делать, прочитал в своей же конторе плакат, рекламирующий службу в полиции. Тогда мне пришло в голову, что быть полицейским - это значит сочетать гражданскую службу с увлекательным времяпрепровождением. Работа страхового клерка была слишком нудной и уже не удовлетворяла меня, поэтому я поменял ее. А плакат не лгал. Быть полицейским значило именно это: гражданская служба плюс волнения.

Но теперь все как-то изменилось. В городе жить невозможно. Он постепенно стал адом. Это не место даже для взрослых, о детях я уж не говорю. Я терпеть не могу ездить туда каждый рабочий день, мне и смотреть в ту сторону не хочется. Но что же делать? Я женат, дети, заклад на дом, платежи за машину и мебель - и вот уже нет решений, которые можно принять. Я не мог бы, например, завтра утром перестать быть нью-йоркским полицейским. Выбросить свое положение и свой статус государственного служащего? Выбросить годы, идущие в зачет пенсии? И где я найду другую работу за ту же самую плату? И будет ли она сколько-нибудь лучше?..

Между тем от дома по дорожке ко мне двигался свет фонаря. Я весь напрягся. Я еще мог повернуться и уйти, оставить все это в области фантазии...

За сиянием фонаря просматривалось несколько человек, я не смог бы наверняка сказать сколько. Теперь свет фонаря вообще не падал на меня - вначале он освещал землю, а затем заплясал на воротах, когда их отпирали. Голос произнес: "Входите". Это был не тот хриплый голос, что раньше, а совсем другой, более мягкий, более маслянистый.

Я вошел, и они заперли за мной ворота. Меня обыскали, быстро и со знанием дела, а затем взяли под руки выше локтей и повели к дому.

Вскоре я оказался в зале для игры в кегли. Картина была просто удивительной. Ярко освещенное помещение, кегельбан с одной дорожкой. Позади дорожки - обычная, обитая кожей кушетка, и на ней - Вигано. На нем купальный халат, черные тапочки, на шее висело белое полотенце; на карточном столике стояла бутылка пива "Мичелоб", и он пил из пльзеньского стакана.

В дальнем конце дорожки, у кеглей, сидел полный парень лет тридцати в черном костюме. Он был совсем такой же, как те  громилы, которые привели меня и стояли сейчас у двери.

Я направился к кушетке. Вигано повернул голову и одарил меня тяжелой улыбкой. У него были жутковатые глаза: похоже, он позволял показываться только мертвой части своих глаз, все же живое в них пряталось под веками. Вигано смотрел на меня несколько секунд, а затем погасил улыбку и кивнул в сторону кушетки.

- Садитесь! - пригласил он. Это была команда, а не жест гостеприимства.

Я сел, подальше от Вигано. В другом конце дорожки громила в черном костюме закончил установку кеглей и устроился на сиденье, которого не было видно с моего места.

Вигано внимательно изучал меня.

- На вас парик, - сказал он наконец.

- Ходят слухи, - пояснил я, - что ФБР снимает на пленку ваших посетителей. Я не хочу быть опознанным.

Он кивнул.

- Усы тоже фальшивые?

- Конечно.

- Они выглядят естественнее, чем парик. - Он отпил немного пива. - Вы полицейский, да?

- Детектив третьего разряда. Работаю в Манхэттене.

Вигано вылил остатки пива из бутылки в стакан. Не глядя на меня, сказал:

- Мне доложили, что при вас нет документов. Бумажника, шоферского удостоверения - ничего подобного.

- Вы не должны знать, кто я.

Он снова кивнул. Теперь он все-таки поживее посмотрел на меня.

- Но вы хотите сделать что-то для меня.

- Вернее, что-нибудь продать вам.

Он слегка прищурился.

- Продать?

- Я хочу продать вам что-нибудь за два миллиона долларов наличными.

Он не знал, смеяться или отнестись ко мне всерьез.

- Продать мне что?

- Все, что вы пожелаете купить.

Он притворился обиженным.

- Что это за чертовщина?

Я заговорил так быстро, как только мог:

- Вы покупаете вещи. У меня есть друг, он тоже полицейский. При нашем положении мы можем попасть в Нью-Йорке в любое место, куда вы захотите, и достать для вас все, что вы хотите. Вы просто скажите нам, что вам нужно, за что вы уплатите два миллиона долларов - и мы достанем это.

Покачивая головой и делая вид, что он говорит больше себе, чем мне, Вигано произнес:

- Не могу поверить, что какой-нибудь окружной прокурор мог оказаться настолько глуп. Эту чепуху вы придумали сами.

- Разумеется, - подтвердил я. - И каким образом она может повредить вам? Ваши мальчики обыскали меня по пути сюда, у меня нет магнитофона, а если бы и был, то он выдал бы меня. Я не настолько сумасшедший, чтобы просто передать вам необходимое и ожидать, что получу тут же два миллиона наличными, поэтому нам придется разработать условия, надежные методы, а это означает, что вас вряд ли сцапают за укрывательство краденых товаров.

Теперь он внимательно изучал меня, пытаясь понять, кто я.

- Вы хотите сказать, что действительно предлагаете украсть что-нибудь - все, что я захочу?

- То, за что вы заплатите два миллиона, - подтвердил я. - И то, что нам по силам: я не собираюсь красть для вас самолет.

- У меня есть самолет, - сказал он и, отвернувшись от меня, посмотрел на кегли, установленные в дальнем конце дорожки.

Вигано задумался. Я чувствовал, что сказал не все, не объяснил нужным образом, но в то же время понимал, что лучше всего сейчас держать язык за зубами и дать ему подумать самому.

Через некоторое время он решительно кивнул, посмотрел на меня своими устрашающими глазами и сказал:

- Ценные бумаги.

Эта фраза не сразу дошла до меня. Единственное, о чем я мог подумать, это о протоколах в нашем участке и в полицейском управлении. Я переспросил:

- Ценные бумаги?

- Долгосрочные казначейские обязательства, - пояснил он, - облигации на предъявителя. И ничего другого. Можете вы это устроить?

- Вы имеете в виду Уолл-стрит, наверное? - спросил я.

- Разумеется, Уолл-стрит. Вы знаете кого-нибудь в маклерской конторе?

А я-то думал, что нам не придется выходить за пределы нашего полицейского района, где мы знали все ходы и выходы.

- Нет, никого, - ответил я. - А это необходимо?

Вигано пожал плечами и махнул рукой. Руки у него были удивительно большие и плоские.

- Мы заменим номера, - сказал он. - Только не приносите бумаг с именами.

- Не понимаю...

Он раздраженно засопел.

- Если на сертификате есть фамилия владельца, то мне он не нужен. Только те бумаги, на которых написано "Уплатить предъявителю".

- Вы сказали - долгосрочные казначейские обязательства?

- Правильно. Они или любые другие виды облигаций на предъявителя.

Меня это заинтересовало само по себе, помимо вопроса о краже. Я никогда не слыхал об облигациях на предъявителя.

- Вы хотите сказать, что это другой вид денег?

- Это и есть деньги, - проворчал с улыбочкой Вигано.

Мне стало хорошо при этой мысли, совсем как в квартире той богатой женщины в западной части Центрального парка.

- Деньги богатых людей...

Вигано ухмыльнулся. Мне кажется, мы оба были удивлены тем, как хорошо понимаем друг друга.

- Правильно, - подтвердил он. - Деньги богачей.

- И вы купите их у нас...

- По двадцать центов за доллар.

- Одна пятая? - Меня это ошарашило.

Он пожал плечами.

- Я даю вам хорошую цену, потому что вы собираетесь украсть оптом. Обычно это стоит десять центов за доллар.

Я-то имел в виду, что процент низкий, а не высокий.

- Если они оплачиваются предъявителю, то почему бы мне не продать их самому?

- Вы не знаете, как менять номера, - объяснил Вигано. - И у вас нет контактов, чтобы вернуть бумаги на законный рынок.

Он был прав по обоим пунктам.

- Хорошо, - уступил я. - Значит, нам придется взять их на десять миллионов, чтобы получить два миллиона от вас.

- Ничего слишком крупного, - сказал он. - Ни одна бумага не должна быть стоимостью свыше ста тысяч долларов.

- А насколько крупными они бывают? - спросил я. От всего этого у меня начала кружиться голова.

- Долгосрочные казначейские обязательства США выпускаются на сумму до одного миллиона. Но их невозможно разменять.

Я пришел в благоговейный ужас и не смог этого скрыть.

- Миллион долларов... - прошептал я.

- Берите мелкие бумаги, - подчеркнул Вигано. - Сто тысяч и меньше.

Сто тысяч долларов были для него мелочью. Я чувствовал, как мои мысли начинают вращаться вокруг этой точки зрения, и получал величайшее удовольствие...

Вигано следил за моей реакцией.

- Теперь до вас дошла идея? - спросил он.

- Да, - подтвердил я. - Облигации на предъявителя, не крупнее, чем сто тысяч долларов.

- Правильно.

- А теперь, - сказал я, - насчет оплаты.

- Вначале добудьте бумаги, - возразил он.

- Дайте мне номер телефона. Того, который не прослушивается.

- Дайте мне свой номер, - сказал Вигано.

- Не выйдет. Я уже говорил, что не хочу, чтобы вы знали, кто я. Кроме того, моя жена в этом не участвует.

Он посмотрел на меня с удивленной ухмылкой.

- Ваша жена в этом не участвует, - повторил он. Ухмылка стала шире, Вигано громко рассмеялся. - Ваша жена в этом не участвует! Вот тут-то я поверил, что вы говорите всерьез.

Он заставил меня почувствовать себя дураком, и я не был даже уверен почему. Сердито, но стараясь не показать этого, я сказал:

- Я говорю серьезно.

Вигано опять нахмурился. Потянувшись к карточному столику, он взял шариковый карандаш и маленький блокнот для заметок. Потом протянул их мне, сказав:

- Вот. Я дам вам номер, запишите сами.

Он не хотел приложить руку даже к телефонному номеру... Я взял карандаш и блокнот и замер в ожидании.

- Это в Манхэттене, - продолжал Вигано. - Шесть, девять, один, девять, десять, семь, ноль.

Я записал.

- Вы наберете этот номер в Манхэттене; не звоните из другого района и тем более из другого города. Вы спросите: "Артур на месте?" Вам ответят: "Нет". Вы будете звонить из телефона-автомата или из любого другого места, в надежности которого уверены. Оставите свой номер. Артур позвонит вам. Вы услышите меня в течение пятнадцати минут. Если не услышите, значит, меня нет в городе, попытайтесь еще раз, позднее.

Я кивнул в знак согласия.

- Хорошо.

- Когда вы позвоните, - сказал он, - вы скажете, что вас зовут мистер Копп. К-о-п-п.

- Это легко запомнить.

- Но не звоните по мелочам, - продолжал Вигано. - Вы делаете дело - или не делаете. Если вы возьмете на Уолл-стрит на десять миллионов ценных бумаг, я прочитаю об этом в газете. Если же получу извещение об этом от вас, то не отвечу.

- Конечно, - усмехнулся я. - Нас это устраивает.

- Разумно с вашей стороны, - сказал он и снова поднял свой пивной стакан. Мне он пива не предложил.

Он явно хотел, чтобы разговор закончился, поэтому я поднялся.

- Вы услышите обо мне, - пообещал я. Я знал, что это бравада и на гангстера она не произведет впечатления, но все же произнес эти слова.

Он пожал плечами. Я его больше не интересовал.

- Прекрасно.

 

ВИГАНО

Вигано следил за тем, как посетитель уходит с сопровождающими. Он подождал полминуты, размышляя и потягивая "Мичелоб", а затем нажал кнопку интеркома на столе. В комнату вошел Марти.

- Да, сэр?

Вигано повернулся к нему.

- Парень, который сейчас уходит от меня... - сказал он. - Мне нужна его фамилия и адрес, и где работает.

- Да, сэр, - Марти вышел.

Из затеи с ценными бумагами, вероятно, ничего не получится. Но на тот случай, если все же что-нибудь да выйдет, Вигано хотел, чтобы его поручение было выполнено. Именно в деталях, думал он, заключается различие между победителем и дураком.

Он встал, выбрал шар и бросил его.

 

ДЖО

Когда Том и я обсуждали идею о мафии, один пункт, на котором мы сразу же согласились, заключался в том, что если гангстеры узнают, кто мы такие, ничего путного у нас не выйдет. Так что либо мы сможем встретиться с Вигано и остаться нераспознанными, либо придется отбросить эту идею и придумать что-нибудь другое.

Мы приняли как само собой разумеющееся, что Вигано пошлет кого-нибудь следить за Томом после их разговора. Необходимо было избавить Тома от слежки.

Последний поезд из Ред Бэнк на станцию Пенн в Нью-Йорке приходит в 00.40. На этом поезде людей немного, особенно в буднюю ночь, поэтому мы его и выбрали. Кроме того, со станции Пенн вела только одна лестница.

Я был в форме и явился на станцию за пятнадцать минут. Мы репетировали это три раза, и поезд ни разу не пришел раньше срока, но страховка всегда необходима. Встал я наверху лестницы.

Мне подумалось, что впервые в жизни я надел форму, не будучи на работе. Я никогда не был влюблен в свою работу. Единственная причина, по которой я оказался в полиции, заключалась в том, что армии не нужны были водители танков в тот день, когда закончилась начальная подготовка и меня отправили в часть. Мне предлагали стать поваром, военным полицейским, кем-то еще, я забыл кем. В тот день набирали также санитаров и писарей, но результаты проверки показали, что я не гожусь для этой работы. Я хотел водить танк, а стал военным полицейским.

Я был им полтора года, одиннадцать месяцев из этого срока служил в жилом районе Фогельвех возле Кайзерлаутерна, Западная Германия. Мне это понравилось. Приятно было носить на бедре пистолет 45-го калибра, стрелять по мишеням, ездить по городу в джипе и не давать белым солдатам избивать черных солдат. Раньше, до призыва, у меня вообще не было никакой работы, я хочу сказать - ничего, к чему мне бы хотелось вернуться. Поэтому когда я демобилизовался из армии, вопрос заключался в том, чем я буду зарабатывать себе на жизнь, и ответ был прост и ясен. Делать то же, что и раньше. Цвет формы поменялся с коричневого на голубой, а оружие - с автоматического пистолета 45-го калибра на револьвер 38-го калибра, и еще пришлось стать чуточку осторожнее в обращении с людьми, но в остальном это была почти такая же работа.

Я услышал, как подошел поезд - там, внизу. Я стоял на лестнице, сбоку, и смотрел вниз. Ступеньки были бетонные и достаточно широкие, чтобы по ним прошли в ряд три человека, а по обеим сторонам были стены, выложенные янтарными плитками.

Том подошел к ступенькам первый, как и предполагалось. Если бы я уже не видел его в маскировке, то сейчас не узнал бы. Цвет и длина волос у парика были другие, чем собственные Тома, и казалось, что они изменили все очертания головы. А усы делали его намного моложе, очки же в роговой оправе значительно изменили глаза, и он был похож на бухгалтера...

Что касается меня, то моей главной маскировкой была форма. Люди редко видят за ней реального человека. Единственной дополнительной деталью были длинные усы, как у шерифа в вестерне, я нацепил их скорее для шика, чем по необходимости.

За Томом шло с десяток пассажиров, и было совсем нетрудно узнать среди них людей Вигано. Их было трое - громилы с суровыми, гранитными лицами.

Том быстро поднимался по лестнице, шагая через две-три ступеньки. Следившие за ним смешались с толпой, а она двигалась медленнее: когда Том поднялся наверх, ближайший из пассажиров находился на восемь ступенек ниже него.

Том прошел мимо, не посмотрев на меня, как и было условлено. Он прошел, и я немедленно сделал шаг вперед и блокировал лестницу. Привычным властным жестом подняв обе руки, я сказал:

- Подождите минутку. Постойте здесь.

По инерции они прошли еще несколько ступенек, но затем остановились, глядя на меня. Люди повинуются мундиру. Я увидел, как двое из посланных Вигано проталкиваются мимо других пассажиров ко мне, а третий возвращается вниз по лестнице - вероятно, чтобы поискать другой путь наверх. Но его-то и не было на этой платформе.

Все они толпились на лестнице - десять человек, сбившихся в плотную кучу. Нью-йоркцы привычны к подобным вещам, поэтому особых протестов не звучало. Один из людей Вигано протиснулся вперед и смотрел мимо меня на спину уходящего Тома. Он раздраженно хмурился, но старался говорить безразличным тоном, когда обратился ко мне:

- В чем дело, офицер?

- Всего на одну минуту, - сказал я.

Глаза громилы неотступно следили за Томом, и я мог угадать по выражению его лица, когда Том свернул за угол. Но я продолжал удерживать всех их, пока медленно не сосчитал до тридцати. Третий громила появился у подножия лестницы и затрусил вверх с очень недовольным видом.

Я отошел в сторону медленно и небрежно.

- Хорошо, - сказал я. - Идите.

Все ринулись вперед, причем люди Вигано почти бежали. Я смотрел, как они удаляются, и знал, что напрасно тратят время. Мы достаточно потренировались, Том и я, и подсчитали, сколько потребуется времени, чтобы дойти до ближайшего выхода, где стояла его машина со специальным полицейским пропуском на солнечном козырьке. К этому времени Том, вероятно, уже сворачивал на Девятую авеню.

Я побрел в другую сторону.

 

Оба они в этот полдень были свободны. Том обкашивал лужайку перед домом - он был в одних плавках, когда появился Джо - тоже в купальном костюме, и сказал:

- Эй, Том! - И показал две открытые банки с надписью "Будвейзер"

- Это мне? - Том показал на пиво.

- Я даже открыл для тебя, - подтвердил Джо, протягивая банку.

Том глотнул пива и сказал, переводя дыхание:

- Знаешь, о чем я только что думал? Когда косил лужайку?

- О чем?

- Что мы скажем нашим женам?

- О, - прошептал Джо. - Ты имеешь в виду - о грабеже?

- Естественно.

Джо не видел никакой проблемы. Он по привычке пожал плечами и сказал:

- Ничего.

- Ничего? Не знаю, как у вас с Грэйс, - заявил Том, - но если я собираюсь отвезти Мэри на Тринидад, то она будет знать, что едет на Тринидад.

- Конечно, - согласился Джо. - Ну, когда мы будем готовы к переезду, вот тогда и скажем им. После того как все закончится.

Том еще не принял окончательного решения по этому вопросу. Временами, особенно по ночам, ему очень хотелось рассказать все Мэри, обсудить с ней, услышать, что она скажет. Нахмурясь, он спросил:

- А сейчас вообще не говорить?

- Прежде всего, - сказал Джо, - они начнут беспокоиться. Во-вторых, будут против этого, ты же знаешь, что будут против.

Том кивнул в знак согласия; именно это удерживало его до сих пор.

- Знаю, - сказал он. - Мэри не одобрила бы этого - перед совершением...

- А вот когда мы будем готовы уехать отсюда...

- Вот именно, - подтвердил Том. Затем добавил: - Дело в том, ты это знаешь, что мы не можем уехать из страны сразу же.

- О, конечно, - усмехнулся Джо. - Это я знаю. За нами тут же начнут охотиться.

- Давай договоримся, - предложил Том, - зарыть деньги и не подходить к ним до самого отъезда.

- Меня это устраивает.

- Нашим главным преимуществом является то, - сказал Том, - что мы знаем о всех ошибках, которые, в принципе, можно совершить.

- Правильно. И мы знаем, как их избежать.

Том глубоко вдохнул.

- Два года, - решительным тоном заявил он.

Джо поморщился.

- Два года?

- Нельзя рисковать, - настаивал Том.

Неохотно, но уступая, Джо сказал:

- Ладно, пусть будет два года.

 

ТОМ

За несколько недель после моего визита к Вигано я собрал массу информации о займах и облигациях, маклерских конторах и Уолл-стрит.

Сама Уолл-стрит занимает всего около пяти кварталов, но маклерские конторы разбросаны по всей ее площади и расположены возле новой мэрии, на Пайн-стрит, Эксчейндж-плейс, Уильям-стрит, Нассау-стрит и Мэйденлейн.

Пришлось подумать о множестве деталей. Как совершить ограбление, например, днем или ночью, использовать ли отвлекающий маневр... И каким образом убедиться, что мы берем нужные облигации... И как скрыться после ограбления на этих узких, запруженных улицах...

Маклерские конторы не были легким орешком. Их охраняли как банки - нет, они были даже неуязвимее банков.

Однако у Джо и у меня было преимущество перед любым обычным грабителем. В нашем распоряжении были средства полицейского управления, которые могли обеспечить нас подсобным материалом для грабежа и нужной информацией, - например, схемами систем оповещения и других мер безопасности той маклерской конторы, на которой мы наконец решили остановиться.

Она называлась "Паркер, Тобин, Истпул энд компани". Располагалась на углу Джон-стрит и Перл-стрит. В здании с маленьким вестибюлем, на шестом, седьмом и восьмом этажах. Я знал, что мне нужен седьмой этаж, поскольку изучил систему сигнализации в папке, находящейся в полицейском управлении.

Дверь лифта открывалась в довольно большую комнату, разделенную в длину стойкой из орехового дерева. Схема обеспечения безопасности была типичной для крупной маклерской конторы. Два вооруженных частных охранника в форме дежурили за стойкой. На стене позади них висела большая доска с колышками, на которых было около двадцати пластиковых личных жетонов, и еще пустовала примерно сотня колышков. На каждом жетоне была цветная фотография человека, которому он принадлежал, и личная подпись внизу. На стене справа мерцали экраны шести телевизионных приемников, показывающих тот или иной участок конторы - включая и ту комнату, где находился я. Над приемниками располагалась телевизионная камера, поворачивавшаяся то в одну, то в другую сторону. На стене слева от меня висела вторая доска с колышками, поменьше первой: там было около двадцати пяти жетонов с крупной надписью "Посетитель". Двери в обоих концах этой комнаты вели в служебные помещения.

Возле стойки было весьма оживленно. Приходящие служащие брали свои жетоны, уходящие сдавали их, рассыльные доставляли служебные конверты. Я простоял целых две минуты, наблюдая за всем этим.

Прежде всего я заметил, что только один из охранников имел дело с людьми, подходящими к стойке. Второй стоял у задней стены и присматривал за всем сразу - людьми, телевизорами...

Далее - телевизоры. Черно-белые, но с четким и ясным изображением. Можно было без труда различить лица людей в различных комнатах. И я знал, что этот блок телевизоров дублируется еще, вероятно, в трех-четырех местах на этом этаже: в кабинете босса, кабинете начальника охраны, в приемной депозитария - возможно, и еще где-нибудь. И все, конечно, записывалось на видеопленку...

- Чем могу быть полезен?

Это был тот охранник, который занимался людьми. Сейчас он смотрел на меня. Я сделал несколько шагов к стойке, пытаясь изобразить самую невинную и глупую улыбку в мире. Указав на телевизоры, я спросил:

- Это я?

Он мельком, утомленно глянул на экраны.

- Это вы. Так чем могу быть полезен?

- Никогда раньше не видел себя на экране телевизора, - сообщил я. Мне и впрямь было интересно посмотреть на себя. У меня снова были усы, как в юности. Пожалуй, я не узнал бы себя, если бы встретился с собой на улице...

Охраннику я надоел. Он посмотрел, нет ли у меня служебного конверта, и спросил:

- Вы рассыльный?

Я не хотел болтаться здесь больше необходимого: вдруг запомнит. Кроме того, я уже видел все, что хотел посмотреть, а проникнуть в комнаты пока не было возможности. Я сказал:

- Нет, я ищу отдел кадров. Хочу устроиться на работу.

- Это на восьмом этаже, - сказал охранник и ткнул большим пальцем в потолок.

- О! Значит, я не туда попал.

- Вот именно, - подтвердил он.

- Спасибо, - поблагодарил я и пошел к лифту, где сразу нажал на кнопку. Ожидая, я еще раз осмотрелся по сторонам. Системой их охраны нельзя было не восхищаться. И все же эта фирма была наиболее вероятной добычей.

 

ДЖО

Мне не очень нравилось навещать Пола в больнице, куда он попал после перестрелки с грабителями на улице. Больницы мне вообще не нравятся, а тем более если там лежит коллега. Нетрудно представить себя на его месте...

Пол находился в палате на двоих, но сейчас вторая койка пустовала. Телевизор, укрепленный на стене, был включен, но без звука.

Пол сидел в постели, обложенный газетами и журналами, и время от времени поглядывал на телевизор.

Я пытался придумать, о чем бы поговорить. Терпеть не могу долгое тягостное молчание.

- Послушай, Джо, если хочешь уйти, то иди, - сказал Пол.

- Нет, нет, что ты! Какого черта, пусть Луи немного поездит самостоятельно. - После ранения Пола моим напарником временно стал один из новичков, Луи.

- Как он справляется? - спросил Пол.

- Нормально. - Я безразлично пожал плечами. Затем попытался поддержать разговор, сказав: - Он слишком ретив, вот и все. Буду рад, когда ты вернешься.

- Я тоже. - Он ухмыльнулся и добавил: - Можешь в это поверить? Я хочу вернуться на работу.

- А мне, - сказал я, - часто хочется поменяться с тобой местами.

Вдруг он начал яростно чесать ногу через простыню.

- Мне все время обещают, что больше зудеть не будет.

- Ну, конечно, скоро совсем заживет.

Вот такой интересный был у нас разговор. Я посмотрел на телевизор. И что же было на экране? Госпитальная палата, один парень лежит в постели, а второй ходит по комнате, разговаривая с ним.

- Нас показывают по телевизору! - объявил я.

- У парня в постели амнезия*, - пояснил Пол.

- Как ты узнал?

- Забыл, - ухмыльнулся он.

Снова больше не о чем было говорить. Глядя на Пола и ни на секунду не забывая, что в любой день я могу оказаться на соседней койке, я не первый раз подумал, что нужно бежать от этой жизни...

 

Существует некое странное ощущение смещения, когда покидаешь свою семью в десять или одиннадцать часов вечера и отправляешься на работу. Еще большее ощущение того, что это покидание - глубокое противоречие между семейной и служебной жизнью... Ни Тому, ни Джо никогда не удавалось перебороть в себе это чувство потери, но вслух они об этом никогда не говорили.

Возможно, если бы они работали в ночную смену постоянно, то привыкли бы и чувствовали себя точно так же, как тот, кто уходит на работу в восемь утра. Но регулярная перемена графика не давала возможности привыкнуть к особенностям какого-либо времени.

После случая с малышом на пляже они большей частью говорили об ограблении в машине по пути на работу или домой, и казалось, что оба предпочитают поездку в одиннадцать вечера в сторону города. Вероятно, этим разговорам помогало чувство отчуждения от семьи и дома, помогала также и темнота, ничем не освещенный интерьер машины - если не считать лампочек приборов и огней встречных машин. Словно они были изолированы, отделены от всего и могли сконцентрировать свои мысли на проблеме ограбления.

Этим вечером оба молчали в течение первых десяти-пятнадцати минут, когда ехали в западном направлении по скоростной магистрали Лонг-Айленда. Движение из города было умеренным и совсем незначительным в том направлении, куда двигались они. Думалось легко.

Джо вел свой "плимут", мысли его почти не касались дороги и машины, главным образом витали вдалеке, на Уолл-стрит, в маклерских конторах. Внезапно он сказал:

- Мы можем напугать их бомбой.

Голова Тома была полна собственных мыслей, касавшихся хранения облигаций, звонка к Вигано и разработки самого безопасного способа получения двух миллионов. Он посмотрел на профиль Джо в полутьме и спросил:

- Что?

- Мы бы смогли сделать это, - продолжал Джо. - Позвоним, скажем им, что в хранилище подложена бомба, затем как бы сами примем вызов.

- Не сработает. - Том отрицательно покачал головой.

- Но это поможет нам проникнуть туда, вот в чем прелесть.

- Конечно, - съязвил Том. - А вскоре появится еще пара парней, принявших этот вызов.

- Но должен же быть какой-то способ, - настаивал Джо.

- Нет.

- Подмажем диспетчера, чтобы он дал вызов нам, а не одной из машин того участка.

- Какого диспетчера? И сколько ты ему сунешь? Мы получаем миллион, а он сотню? Да он выдаст нас в течение недели. Или начнет шантажировать.

- Но должен же быть какой-то выход! - упорствовал Джо. Идея бомбы привлекала его своим драматизмом.

- Проблема не в том, чтобы войти, - сказал Том. - Проблема заключается в том, чтобы выйти с облигациями, и в том, где мы их спрячем, да еще и в том, как произвести обмен с Вигано.

Но Джо не хотел ничего этого слушать. Он настаивал на важности своей собственной области поиска.

- Все равно ведь нужно войти, - подчеркнул он.

- Мы войдем, - сказал Том. У него внезапно возникла идея. Он даже невольно выпрямился и расправил плечи. - Черт возьми!

Джо мельком глянул на него:

- Что еще?

- Когда состоится этот парад? Помнишь, было сообщение в газете о том, что состоится парад в честь каких-то астронавтов...

Джо нахмурился, пытаясь вспомнить.

- Где-то на следующей неделе. Кажется, семнадцатого. А что?

- Вот тогда мы и сделаем это, - заявил Том. Он ухмылялся до ушей.

- Во время парада?

Том был так возбужден, что не мог сидеть спокойно.

- Джо! - воскликнул он. - Я, черт побери, голова!

- Неужели? - скептически произнес Джо.

- Послушай меня, - настаивал Том. - Что мы собираемся украсть?

- Что? - Джо с неприязнью посмотрел на него.

- Подскажи-ка мне, - все больше возбуждался Том. - Просто скажи мне - что мы собираемся украсть?

- Облигации на предъявителя, - пожимая плечами, ответил Джо. - Как сказал Вигано.

- Деньги, - уточнил Том.

Джо согласно кивнул, утомленный и раздраженный.

- Ладно, ладно, деньги.

- Но не деньги, - сказал Том. Он продолжал ухмыляться, словно его щеки постоянно сами собой растягивались. - Понимаешь? Нам все равно предстоит превращать их в деньги.

- Еще минута, - пообещал Джо, - и я остановлю машину и трахну тебя по башке.

- Послушай меня, Джо. Суть в том, что деньги - это не просто долларовые банкноты. Различные вещи. Контрольные счета. Кредитные карточки. Биржевые сертификаты...

- Пожалуйста, ради бога, переходи к делу.

- А дело вот в чем, - сказал Том. - Все есть деньги, если ты думаешь, что это деньги. Так же, как Вигано думает, что эти облигации на предъявителя есть деньги.

- Он прав, - согласился Джо.

- Конечно, прав. И именно это решает нашу проблему.

- Да ну?

- Абсолютно, - подтвердил Том. - Это поможет нам войти, выйти, решает проблему сокрытия добычи, решает все.

- Не может быть, - скривился Джо.

- Может. - Том провел кончиками пальцев по решетке приборного щитка. - И поэтому мы провернем ограбление во время этого парада.

 

ДЖО

Я повел служебную машину по авеню Колумбуса к одной из пуэрториканских бакалейных лавок возле 86-й улицы и сказал своему напарнику Луи:

- Может быть, купишь нам "кока-колы"?

- Хорошая мысль, - согласился тот. Он был молодой парень, двадцати четырех лет, служил в полиции второй год. Волосы у него были чуточку длинноваты, по-моему, и я почти никогда не видел его без порезов бритвой на подбородке. Но он был хороший парень, тихий и не совался в чужие дела.

Я выключил двигатель еще до того, как Луи вышел из машины. Потом следил за тем, как он пересекает тротуар в солнечном свете, поправляет пояс, - и как только он вошел в магазин, я открыл дверцу, вышел, поднял капот машины и вынул пластину распределителя. Затем снова закрыл капот и сел за руль.

Поднималась волна жары. Судя по воротнику рубашки на затылке, влажность была выше допустимой. Работать в такой день было чертовски трудно.

И проводить парад тоже. Но его ведь не отменят?

Нет. Парад с серпантином по Уолл-стрит - это традиция, а традициям безразлично, какая погода. Парад проведут.

А Том и я - мы получим наши два миллиона.

Луи принес две бутылки "кока-колы". Мы открыли их и стали пить. Я не спешил сделать следующий шаг.

- Слишком жарко для преступлений, - заметил Луи. - Прекрасный ленивый день.

- Для преступлений никогда не жарко, - возразил я.

- Держу пари, - сказал он. - Держу пари, что сегодня в городе не произойдет ни одного крупного преступления. Скажем, до четырех часов дня.

- Полицейским азартные игры запрещены, - усмехнулся я. - За исключением игры в дурачка. - Я выпрямился, сделал еще глоток "колы" и сказал: - Пора двигаться. До конца дежурства остался час.

- По крайней мере, когда мы едем, дует ветерок, - сказал Луи.

- Проверим.

Я повернул ключ зажигания и, конечно, ничего не случилось.

- Это еще что? - воскликнул я.

Луи с отвращением посмотрел на ключ.

- Снова? - спросил он. Ибо это был третий раз за месяц, когда у нас ломалась машина - что и навело меня на эту мысль...

Я повозился с ключом. Ничего.

- Ну, чертовщина, - проворчал Луи.

- Вызывай участок, - посоветовал я. - С меня достаточно.

Пока он разговаривал с участком, я сидел на своем месте, изображая из себя страдальца. Луи закончил разговор и сообщил:

- Они пришлют буксирный грузовик.

- Подождем, - кивнул я.

Он посмотрел на часы.

- Ты знаешь, сколько им потребуется времени, чтобы добраться сюда?

- Послушай, - сказал я, - нам не обязательно околачиваться здесь вдвоем. Почему бы тебе не вернуться в участок и не расписаться за нас обоих?

- Что, и оставить тебя здесь?

- Мне все равно. Серьезно. Нет никакой нужды торчать здесь обоим.

Луи хотелось поймать меня на слове, но он немного стеснялся, так что пришлось поуговаривать его. Наконец он спросил:

- Ты действительно не возражаешь?

- Так или иначе, мне ведь некуда идти.

- Ну... Ладно.

- Прекрасно, - сказал я. И когда он выходил из машины, добавил: - Не забудь расписаться за меня. Я обратно не вернусь.

- Будь спокоен, - уверил Луи. Он выбрался на тротуар, нагнувшись, заглянул в машину и сказал: - Спасибо, Джо.

- Ты сделаешь то же для меня в следующий раз.

- А следующий раз обязательно будет, да?

- Можешь не сомневаться.

Он рассмеялся, покачал головой и захлопнул дверцу.

Я просидел почти полчаса, прежде чем появился грузовик. Из него вышли два парня, и один из них спросил:

- Что случилось?

- Никак не заводится, вот и все.

- Интересно, почему. - Он косо глянул на машину.

Только этого мне не хватало - механика-любителя. Единственное, что требуется от буксировщика, это оттащить машину туда, где ее могут починить. Я сказал:

- Кто знает? Возможно, от жары. Давай посмотрим и выясним.

- Не напрягайся, - скривился он.

- Да мне это и не нужно. Через пятнадцать минут мое дежурство кончается.

Тогда они зацепили меня за передок и оттащили к полицейскому гаражу на Уэст-сайд.

Из гаража вышел механик. Негр, низкорослый и плотный, в форменных брюках и нижней рубашке без рукавов. Он обошел грузовик, подошел к моей машине и спросил:

- Проблемы?

- Никак не заводится, - объяснил я. - Сдохла.

- Попробуй-ка, предложил он.

Ну, это уж глупо. Он думал, что мы затеяли всю эту возню с машиной в такой жаркий день, не сделав ни одной попытки? Но именно это они говорили всякий раз, и не имело смысла спорить с ним. Я повернул ключ, и послышался только щелчок. Я развел руками:

- Видишь?

- Сегодня ничего не смогу сделать, - заявил он.

- Плевать. Дежурство у меня закончилось две минуты назад. Мой партнер уже ушел.

Механик вздохнул, приготовил записную книжку и карандаш:

- Фамилия?

- Патрульный Джозеф Лумис, пятнадцатый участок.

Он записал это, затем обошел машину и списал все необходимые номера. Я ждал, зная заведенный порядок, и когда он вернулся, сразу протянул руку за блокнотом.

- Джон Хэнкок, - сказал механик. Я кивнул, взял блокнот и написал свою фамилию в графе "подпись".

Я вернул блокнот, механик повернулся и махнул водителю грузовика.

- Поставь ее где-нибудь там, - крикнул он и рукой показал в дальний угол квартала.

Грузовик рывком тронулся, а секундой позже и машина. Моя голова дернулась назад, но не очень сильно. Для равновесия я по привычке вцепился в рулевое колесо, и мы покатили. Механик стоял на месте до тех пор, пока мы не проехали мимо, и смотрел на машину усталым и раздраженным взглядом.

У обочины на углу было свободное место. Грузовик остановился, и я вышел из машины, чтобы проследить, как ее туда ставят. Я посмотрел на часы, когда они заканчивали - было десять минут первого. Времени достаточно.

- Вас подвезти к участку? - спросил водитель грузовика.

Я чуть было не сказал "да", на мгновение забыв, для чего все это делается. Но вовремя поймал себя и ответил:

- Нет, я пройдусь пешком.

- Как угодно.

Сейчас мне надо было погулять минут десять. Одним из дополнительных преимуществ совершения грабежа в форме было то, что полицейский - это единственный человек на земле, который может стоять на углу улицы, ничего не делая и не привлекая ничьего внимания. Слоняться - его работа. Другой сразу бросится в глаза: "Кто этот парень на углу? Что он замышляет?" Но только не полицейский.

Странно, что преступники не работают в нашей форме.

Спустя десять минут я направился обратно к тому месту, где оставил автомобиль. Ну кто обратит внимание на полицейского, возящегося возле патрульной машины? Я поднял капот, поставил распределитель на место, сел за руль, завел машину и направился туда, где должен был встретиться с Томом.

 

ТОМ

Я добрался до Манхэттена, имея в запасе достаточно времени, проехал по Уэст-сайд и остановился в районе сороковых улиц возле Десятой авеню. Затем в кабине платного туалета вынул из сумки форму и переоделся.

У выхода на Десятую авеню меня остановила маленькая старушка в черном пальто - в такую-то погоду! - которая пожелала узнать, где можно купить билеты на междугородный автобус. Вначале я не мог сообразить, почему она пристает ко мне с такими вопросами, но потом вспомнил, что я в форме. Пришлось дать старушке подробную информацию. Она поблагодарила меня и засеменила прочь, поплотнее запахнув пальто, словно ее обдувал сильный ветер, не существующий для всех остальных.

По дороге к машине я задумался: что если это повторится, только в более опасном варианте, чем со старухой? Мы с Джо идем совершать преступление, а нас останавливает кто-нибудь, кого только что ограбили или у кого потерялся ребенок, или мы оказываемся первыми полицейскими на месте автомобильной катастрофы...

И что делать, если что-нибудь подобное случится? Нам пришлось бы остаться, нам пришлось бы играть роль полицейских. Просто не было бы никакого выбора: слишком подозрительно, если бы мы отказались выполнять свои обычные обязанности. Следующим полицейским, которые вскоре наверняка появились бы, сразу об этом расскажут, а мы не хотели, чтобы раньше времени кто-то заподозрил, что в городе есть два фальшивых полицейских, что-то замышляющих...

Это было бы чертовски нелепо: не совершить преступления по велению долга. Шагая, я ухмылялся, думая, что непременно скажу об этом Джо. Какое у него будет лицо!

В "шевроле" я открыл багажник и положил туда сумку с одеждой. Номера для машины находились здесь же, в сумке для покупок; они лежали уже неделю, с тех пор, как мы их нашли.

Я захлопнул багажник, сел за руль и поехал к пирсу. Пирсы города Нью-Йорка почти полностью разрушились за последние лет десять, поскольку большая часть портовых работ переместилась в Джерси, поэтому здесь есть множество мест, особенно под уэстсайдской магистралью, где можно найти необходимое уединение. Некоторые из компаний, занимающихся перевозками грузов, хранят здесь пустые трейлеры, и за образованными ими стенами можно скрыться от посторонних глаз.

Я приткнул "шевроле" у одной из распор трассы рядом с поставленным трейлером и посмотрел на часы. Времени оставалось достаточно.

День был жаркий, слишком жаркий, чтобы сидеть в машине. Я вышел из нее, запер на замок и прислонился к капоту в ожидании Джо.

 

Они услышали парад прежде, чем увидели его: выкрики толпы, маршевая музыка и барабаны. Главным образом барабаны, их можно было услышать за много кварталов.

Прислушиваясь к этим ритмичным и тревожным звукам, Том и Джо ощутили, как растет и ширится в душе волнение, беспокойство за исход дела...

Когда они встретились у пирса, оба были еще спокойны. Каждый успешно осуществил первую стадию общего плана: Джо заполучил служебную машину, Том переоделся в форму и нашел место, куда спрятать "шевроле". Затем, встретившись, они быстро сменили номера на служебной машине и дружно радовались тому, что все идет по плану.

Но когда они катили в город и особенно когда въехали в узкие улочки финансового сектора, оба стали думать о случайностях, непредвиденных обстоятельствах и обо всем, что может испортить самый лучший план в мире. Начало расти напряжение, и гром барабанов ничуть не помогал ему рассеяться.

Фирма "Паркер, Тобин, Истпул энд компани" находилась в угловом здании, причем фасад его смотрел на улицу, по которой проходил парад. Через квартал, у другого здания, была аркада, выходившая на следующую улицу. Именно к этой улице направлялись Том и Джо, за квартал от толп и толкучки парада, но достаточно близко, чтобы все слышать.

Возле входа под аркаду находился пожарный гидрант. Джо поставил здесь машину, они вылезли и прошли под арками, обо автоматически шагая в такт барабанам.

Когда они ступили на тротуар, шум парада ударил по ушам, словно повернули ручку громкости радио. Мимо проходил оркестр, оркестранты в красных и белых униформах мелькали в промежутках между людьми на тротуаре. Полицейские в форме стояли повсюду, но они были заняты сдерживанием толпы и не обращали никакого внимания на Тома и Джо; да и кем они были, если не еще двумя полицейскими, выделенными для парада?

Между фасадами зданий и шумной массой людей, наблюдавших за парадом, была узкая полоска свободного тротуара. Том и Джо свернули налево и пошли по этой полоске, двигаясь теперь в том же направлении, что и оркестр, но быстрее.

Никто не обращал на них никакого внимания. Они вошли в угловое здание и воспользовались лифтом без лифтера. Больше в кабине никого не было, и по пути наверх они нацепили усы и очки в роговой оправе с простыми стеклами. Это были незначительные части их маскировки, главной была форма: никто ничего не видит за формой. Люди на улице, смотревшие парад, видели, как мимо прошли двое в форме, но не их лица, и они не смогут потом эти лица опознать.

Нацепив очки и усы, Том сказал:

- Ты будешь говорить, когда мы поднимемся туда, ладно?

- Что, нервничаешь? - ухмыльнулся Джо.

- Нет. - Том не стал возмущаться. - Просто я давно не практиковался, вот и все.

- Конечно. - Джо пожал плечами. - Никаких проблем.

В этот момент лифт остановился, дверь открылась и они оба вышли. Том был здесь прежде и, конечно, описал все Джо, начертил примерные схемы охраняемых участков, но сейчас Джо впервые видел само место и быстро оглядел его, сопоставляя представляемое с действительным.

Той активности, которая кипела возле стойки, когда Том приходил сюда в последний раз, не было: все смотрели парад. И теперь дежурил только один охранник. Он опирался на стойку и следил за шестью телевизорами, которые показывали различные части маклерской конторы. На трех-четырех экранах были видны окна и люди, глядевшие вниз. По выражению лица охранника можно было понять, что и он очень хотел бы оказаться у окна.

Парад создал дополнительное преимущество: путь к деньгам был более безлюден, чем обычно.

Охранник повернулся, когда они вышли из лифта, и лицо его расслабилось при виде формы. Его локти покоились на стойке, но тут он выпрямился и спросил:

- Да, офицеры?

Подойдя к стойке, Джо сказал:

- Поступила жалоба на то, что предметы выбрасываются из окон...

- Что такое? - недоуменно заморгал охранник.

- Недозволенные предметы, - пояснил Джо. - Выбрасываемые из окон возле северо-восточного угла этого здания.

Том восхитился безразличием голоса Джо - он говорил точно так же, как обычный патрульный на обычном обходе.

До охранника наконец дошло, о чем говорит Джо, но он никак не мог поверить в это. Он спросил:

- С этого этажа?

- Мы должны проверить, - настаивал Джо.

Охранник взглянул на телевизионные экраны, но, конечно, ни на одном из них никто ничего не выбрасывал из окон. Чуточку позже люди будут бросать бумагу, конфетти, серпантин, но против этого будет разве что санитарное управление города. Такова неизменная примета любого шествия в районе Уолл-стрит - бумажная метель, когда мимо проходит герой, в честь которого устраивается парад. Или, как в этот раз, герои во множественном числе: группа астронавтов, побывавших на Луне.

- Я позвоню мистеру Истпулу, - сказал охранник.

- Давайте, - согласился Джо.

Телефон был на столе возле задней стены рядом с доской с колышками и жетонами. Охранник звонил, повернувшись спиной, а Том и Джо воспользовались этим, чтобы чуточку ослабить напряжение: зевали, поводили плечами, переминались с ноги на ногу, поправляли ремни, почесывали шеи.

Охранник говорил тихим голосом, но расслышать его было нетрудно. Вначале ему пришлось все объяснять секретарю, затем повторить это же кому-то по фамилии Истпул. Это была третья фамилия в названии компании, так что Истпул должен был быть одним из крупных боссов, и это можно было понять по тому, насколько почтителен стал голос охранника во время разговора с ним.

Наконец охранник повесил трубку и повернулся:

- Он сейчас придет.

- Мы пойдем встретим его, - подхватил Джо.

Охранник отрицательно покачал головой.

- Сожалею, - сказал он. - Я не могу впустить вас без сопровождающего.

Они уже подозревали это, но Том постарался придать своему голосу недоверие, когда нарушил молчание, воскликнув:

- Вы не можете впустить нас?

Охранник смутился еще больше, но остался непреклонен.

- Извините, офицер, - сказал он, - но таковы данные мне инструкции.

Затем внимание всех троих привлекло движение на телевизионном экране в конце стойки, они повернули головы и стали следить за человеком, пересекавшим одну из комнат слева направо. Лет пятидесяти с небольшим, несколько тяжеловатый, густые седые волосы, лицо с выпирающей челюстью, очень дорогой, сшитый по заказу костюм, узкий темный галстук, белая рубашка... Он шагал широко, уверенно, с видом человека, привыкшего командовать.

- Он уже идет, - сказал охранник. Было видно, что ему не нравится положение, в котором он оказался: перед ним полицейские, а позади сердитый босс. - Мистер Истпул - один из партнеров фирмы. Он займется вами.

Том, чтобы занять охранника, сказал:

- Сегодня не очень много работы.

- Да, из-за парада, - ответил тот. Он ухмыльнулся и пожал плечами, добавив: - В такие дни контору можно вообще закрывать.

Джо, повинуясь какому-то импульсу, вставил:

- Неплохое времечко для грабежа.

Том быстро и сердито посмотрел на него, но слово уже вылетело. Охранник не заметил этого взгляда, да и Джо наверняка тоже.

Охранник медленно качал головой.

- Грабитель не смог бы уйти. При такой-то толпе.

Джо согласно кивнул, словно обдумывал это.

- Тоже верно.

Охранник опять мельком взглянул на телевизионные экраны и решил, что можно немного расслабиться. Он облокотился на стойку и сказал:

- Самое крупное ограбление, когда-либо совершенное в мире, произошло прямо здесь, в финансовом секторе.

Том, по-настоящему заинтересовавшись, спросил:

- Неужели?

Охранник с важным видом кивнул и продолжил:

- Это было во время чемпионата мира. Помните тот год, когда массачусетцы выиграли вымпел?

Джо рассмеялся и сказал:

- Кто же это забудет!

- Верно, - улыбнулся охранник. - Это случилось во время последней игры, в девятой подаче, когда Нью-Йорк сидел у радио. Кто-то вошел в хранилище одной из фирм на Уолл-стрит и вышел оттуда с тринадцатью миллионами долларов в облигациях на предъявителя.

Том и Джо переглянулись. Джо повернулся к охраннику и спросил:

- Его поймали?

- Нет.

В этот момент в комнату вошел Истпул. Он был оживлен, нетерпелив, несколько враждебно настроен. Ему, вероятно, не нравилось, когда его служащие глазеют из окон вместо того, чтобы выполнять свою работу, и, конечно, раздражало, что пришли полицейские с какими-то претензиями. Он сухо спросил:

- В чем дело, офицеры?

У Джо был врожденный талант обращения с такими людьми. Он не спешил отвечать, становился очень официальным и очень суровым: это сбивало спесь с людей такого типа. Теперь он подозрительно посмотрел на Истпула и спросил:

- Вы Истпул?

Истпул раздраженно дернул рукой.

- Да, - подтвердил он. - Я Раймонд Истпул. Чем могу быть полезен?

- К нам поступила жалоба, - сказал Джо, выигрывая время. - Из окон выбрасываются предметы.

Истпул не поверил этому и не сделал никакой попытки скрыть недоверие. Нахмурясь, он спросил:

- Из этих помещений?

- Именно такое сообщение мы получили, - кивнул Джо. Он показывал всем своим видом, что ничто не может вывести его из равновесия. - Мы хотим проверить северо-восточный угол здания, все окна на этой стороне.

Истпул сердито пожал плечами и сказал:

- Хорошо. Я сам провожу вас. Идемте.

Джо медленно кивнул, по-прежнему оттягивая время.

- Спасибо, - поблагодарил он, но не так, будто кто-то кому-то оказал услугу. Его манера подчеркивала, что все в этой комнате равны. Это был верный способ вывести из себя такого человека, как Истпул.

Что и произошло. Истпул повернулся, собираясь провести полицейских к северо-восточному углу здания, но внезапно остановился и, нахмурившись, спросил охранника:

- Где ваш коллега?

Охранник заколебался, выдавая свое смущение. И когда он солгал, то вышло это у него неуклюже:

- Э, он... э... он в туалете.

Истпул не мог обратить свой гнев против полицейских, но мог направить его на охранника. Напряженным от ярости голосом он проговорил:

- Вы хотите сказать, что он где-то торчит у окна, глазея на парад?

Охранник побледнел.

- Он сейчас же вернется, мистер Истпул.

Истпул постучал кулаком по стойке.

- Мы платим, - сказал он, - за двоих у этой стойки, чтобы они стояли двадцать четыре часа в сутки!

- Он вышел только минуту назад, - оправдывался охранник. Лицо его сплошь покрылось потом.

Отчасти чтобы помочь охраннику, отчасти ради выполнения собственного плана действий в этот момент вмешался Джо:

- Нам бы хотелось все проверить, мистер Истпул, прежде чем что-нибудь еще упадет.

По всему было видно, что Истпул предпочел бы читать мораль охраннику. Он злобно посмотрел на Джо, потом на охранника и неохотно уступил, повернулся на каблуках и первым вышел из комнаты.

Они прошли втроем по довольно длинному коридору, потом через несколько больших кабинетов с окнами в одну сторону, в каждом из них было полно столов и шкафов для папок. Все столы были пусты, а их хозяева стояли, выглядывая из окон.

По пути они дважды видели телевизионные камеры, установленные высоко в углах комнат. Камеры медленно вращались под небольшим углом, давая хороший обзор всего помещения. Эти две комнаты были среди тех шести, которые просматривались на экранах в приемной. И на других экранах этого этажа тоже. Приятным обстоятельством для Тома и Джо было то, что, как выяснилось при проверке системы охраны, телевизионной связи не было больше ни с одним этажом, все замыкалось здесь.

Из кабинета, в котором находилась вторая камера, они прошли в маленький пустой коридор. Тут Джо одним словом перевел себя и Тома за черту, отделяющую полицейских от грабителей.

- Стойте, - сказал он, взял Истпула за локоть и остановил.

Истпул остановился, и на его лице ясно читалось, что он обижен этим фамильярным прикосновением. Поворачиваясь, он рывком высвободил локоть.

- Что такое? - спросил он.

- Здесь есть камера? - Джо осмотрел коридор. - Может ли тот охранник проверить эту зону?

- Нет, - сказал Истпул. - В этом нет никакой необходимости. И здесь нет окон, если вы не заметили. - Он снова полуобернулся, жестом показывая в дальний конец коридора. - То, что вам нужно...

В голосе Джо звучал металл, когда он произнес:

- Мы знаем, что нам нужно. Идемте в ваш кабинет.

- В мой кабинет? - До Истпула еще не дошло, что происходит. Внимательно посмотрев на полицейских, он спросил: - Зачем?

- Нам не обязательно показывать вам свои револьверы, так ведь? - спокойно ответил Том.

- Что такое? - Истпул все еще ничего не понимал.

- Ограбление, - объяснил Том. - А что же еще, по-вашему?

- Но... - Истпул показал на их формы. - Вы двое...

- Нельзя судить о книге по обложке, - усмехнулся Том.

Джо слегка подтолкнул Истпула.

- Пошли, - сказал он, - шевелитесь. В ваш кабинет.

Истпул, у которого начал проходить шок, быстро заговорил:

- Вы думаете, что выберетесь отсюда...

Джо так толкнул его, что он ударился о стену коридора.

- Прекратите тратить наше время! - рявкнул он. - Я сейчас чувствую себя очень напряженным, а когда я напряжен, то иногда бью людей.

Истпул начал бледнеть. Он выглядел так, будто вот-вот упадет в обморок, но был достаточно глуп, потому и продолжал упорствовать. Том, поняв это, протиснулся между Джо и Истпулом и посоветовал доверительным тоном:

- Бросьте, мистер Истпул, не принимайте этого близко к сердцу. Вы застрахованы, да и не ваша это работа - сражаться с грабителями. Будьте благоразумны. Делайте то, что нам нужно, и забудьте обо всем остальном.

Истпул начал кивать еще до того, как Том умолк.

- Именно это я и сделаю, - сказал он. - А позже позабочусь, чтобы вы получили максимальный срок по закону.

- Хорошо, - согласился Джо.

Том, повернувшись к Джо, сказал:

- Теперь все в порядке, мистер Истпул будет вести себя хорошо. - Он снова посмотрел на Истпула. - Не так ли, мистер Истпул?

Истпул заметно притих. Стиснув зубы, он спросил Тома:

- Что вам нужно?

- Пройти в ваш кабинет. Вы покажете нам дорогу.

- И не умничайте, - добавил Джо.

- Он не будет умничать, - пообещал Том. - Идите вперед, мистер Истпул.

Приемная была пуста, и они прошли прямо в кабинет. Секретарша Истпула, которая должна была сидеть за столом в приемной, оказалась в кабинете и смотрела из окна на парад. В приемной окон не было.

Кабинет был прекрасно обставлен и снабжен полным комплектом из шести телевизионных экранов. Том и Джо посмотрели на экраны сразу же, как только вошли в комнату, и никакой необычной активности на них не было видно. Пока что все шло нормально.

Оба они заметили, что сейчас на экране, показывающем зону приема, было два охранника.

Секретарша Истпула хорошо вписывалась в изящную и дорогую обстановку. Это была высокая, холодная, красивая девушка в бежевом вязаном платье. Она отвернулась от окна и обратилась к своему боссу:

- Мистер Ист...

Истпул, обозленный и не желавший заниматься обычными делами, прервал ее, показав на двух полицейских:

- Эти люди...

- Не так. - Том толчком заставил его замолчать и сказал: - Все в порядке, мисс. Не о чем беспокоиться.

Секретарша, глядя на их лица, начала тревожиться, но пока еще не была испугана. Обращаясь ко всем, она спросила:

- В чем дело?

- Они не настоящие полицейские, - с горечью объяснил Истпул.

Том превратил это в нечто вроде шутки, чтобы девушка не поддалась панике.

- Мы отчаянные преступники, мадам, - пояснил он. - Занимаемся крупными ограблениями.

Подсознательным автоматическим жестом она подняла руку и пригладила волосы. Одновременно в глазах ее начал появляться испуг, а голос дрожал, когда она произносила:

- Мистер Истпул, это действительно...

- Да, действительно, - подтвердил Том. - Но вы в абсолютной безопасности. Мистер Истпул, сядьте за свой стол.

Секретарша внимательно оглядела всех.

- Но... - начала она и умолкла, не в силах сформулировать вопрос.

Истпул безропотно повиновался. Сев за стол, он сказал:

- Знаете, у вас нет ни малейшего шанса выбраться отсюда. Вы просто подвергаете опасности жизни людей.

- О боже! - воскликнула секретарша. Ее правая рука прикоснулась к горлу.

Джо показал на охранников на телевизионных экранах и сказал Истпулу:

- Если хоть один из них встревожится, пока мы здесь, - с вами все будет кончено.

Истпул попытался посмотреть на него с упреком, но не вышло: от волнения он слишком часто мигал.

- Можете не угрожать мне, - заявил он. - Я позабочусь о том, чтобы вас обязательно арестовали.

- Именно так и надо думать, правильно, - согласно кивнул Том.

Джо подтащил один из обитых стульев к столу Истпула и сказал:

- Мы с вами будем ждать здесь. Мой партнер и ваша подружка пойдут в хранилище.

Голова секретарши дергалась из стороны в сторону.

- Я... я не могу, - выдавила она чуть слышно. - Я потеряю сознание.

Успокаивая ее, Том мягко сказал:

- Нет, не потеряете.

- Вы сделаете именно то, - добавил Джо, - что скажет вам ваш босс. - И со значением посмотрел на Истпула.

Тот, невидяще глядя на крышку своего опрятного стола, проговорил:

- Мы сделаем то, что они хотят, мисс Эмерсон. Пусть этим позже займется полиция.

- Правильно, - поддакнул Джо.

Том жестом показал секретарше на дверь:

- Идемте, мисс.

 

ТОМ

Я решил, что самое лучшее - это быть энергичным и деловым, и потому уверенным тоном сказал:

- Внимательно слушайте мои инструкции. Вам придется одной войти в хранилище, поэтому вы должны знать, что вынести оттуда.

Она не смотрела на меня. Устремив взгляд вперед, лишь кивнула и прошептала едва слышно:

- Да. - Ее лицо было напряженным, кожа на скулах натянулась, глаза широко раскрыты.

- Нам нужны облигации на предъявителя, - неторопливо продолжал я. - Вы меня понимаете?

- Да.

- Хорошо, - сказал я. - Итак, нам не нужны облигации стоимостью свыше ста тысяч долларов, но и меньше двадцати тысяч тоже, и мы хотим, чтобы в общей сумме они составили десять миллионов.

Тут она удивленно взглянула на меня, но сразу же вновь отвела глаза.

- Хорошо.

- Не сомневаюсь, что вы будете умницей и сделаете все, что нужно, но хочу кое о чем напомнить. Мой партнер сидит в кабинете вашего босса и ему видно по телевизору и то место, где находится охранник. Если вы попытаетесь заговорить с ним или сделать что-нибудь, чего не должны делать в хранилище, он это увидит.

- Я не стану ничего делать, - сказала она, охваченная ужасом.

- Знаю, что не станете, - бодрым тоном уверил я. - Я просто подумал, что следует напомнить вам, вот и все, но я знаю, что вы ничего не сделаете.

Мы проходили через одно из больших помещений, в котором за всеми столами было пусто, а у окон толпились люди. Тридцать - сорок человек, все спиной к нам, все смотрели на парад.

В дверях у выхода в коридор, который вел направо, мисс Эмерсон внезапно споткнулась. Я автоматически вытянул руку, чтобы помочь ей удержаться на ногах, и она в ужасе отпрянула от меня, побледнев еще больше. Устояв на ногах только благодаря страху, она, пошатываясь, вышла в коридор и прислонилась к стене.

Я последовал за ней, посмотрел направо и убедился, что мы одни.

- Спокойнее, - сказал я быстро и негромко: боялся, что она сейчас закричит. - Спокойнее, никто не собирается обидеть вас.

Ее правая рука снова коснулась горла - так же, как в кабинете. Я видел, что она пытается глубоко вздохнуть, взять себя в руки. И она взяла себя в руки, ей это удалось. Я молча ждал, наконец она прошептала:

- Уже все в порядке.

- Конечно, в порядке, - заверил я. - Вы прекрасно со всем справляетесь. Не о чем беспокоиться, уверяю вас: единственное, что нам нужно, это деньги, и отнюдь не ваши, так что - чего бояться? - Я улыбнулся, разводя руками.

Она кивнула и наконец отошла от стены, но не ответила на мою улыбку и, насколько это было возможно, избегала встречаться со мной взглядом.

Мы вместе прошли по коридору, и вскоре она показала на закрытую дверь:

- Это приемная хранилища. Там должен находиться охранник... Само хранилище - дальше...

- Я подожду здесь, - сказал я. - Ну, вы знаете, что мне нужно.

Не глядя на меня, она кивнула - резким, отрывистым движением.

- Повторите, - потребовал я. - Не принимайте близко к сердцу, не расстраивайтесь, просто повторите то, что я сказал.

Ей пришлось откашляться, потом она монотонно заговорила:

- Вам нужны облигации на предъявителя. Не свыше ста тысяч, но и не ниже двадцати тысяч.

- В общей сумме?

- Десять миллионов долларов.

- Правильно, - кивнул я. - И помните, мой партнер следит за вами.

- Можете быть спокойны. - Она по-прежнему не смотрела на меня. - Теперь идти?

- Конечно.

Она открыла дверь и вошла, а я прислонился к стене и стал ждать: либо десяти миллионов долларов, либо грома небесного.

 

ДЖО

Когда я поставил стул за столом Истпула, то сделал это только для вида. Я не собирался сидеть: слишком велико было напряжение.

И все же лучше всего можно было приглядывать за Истпулом и телевизионными экранами из-за его стола. Поэтому я позволил ему сидеть, а сам встал позади него, прислонившись  спиной к углу стены между окнами, откуда видно было и комнату, и улицу.

Трудно было ждать, ничего не делая...

Но вот - оживление на одном из телевизионных экранов! Истпул тоже это заметил и весь напрягся.

Секретарша вошла в приемную хранилища. Она стояла спиной ко мне, я не мог видеть ее лица. Но мне было видно охранника. Он посмотрел на нее и широко улыбнулся. Вероятно, она не сказала ему ничего лишнего, потому что улыбка не исчезла ни на секунду. Секретарша склонилась, чтобы расписаться в листе регистрации, потом вошла в хранилище. Я напряженно следил за охранником, но он не делал ничего подозрительного. Даже не удосужился посмотреть на подпись, а тут же снова открыл свою газету.

Теперь я видел ее на другом экране. Она вошла в хранилище, осмотрелась и бросила взгляд на камеру. Как будто чувствовала, что я за ней наблюдаю.

Я перевел глаза на экран, показывающий приемную конторы. Оба охранника прислонились к стойке, беседуя друг с другом. Ни один из них не обращал внимания на экраны.

В хранилище секретарша открыла один из ящичков, перебрала содержимое и вынула лист плотной бумаги, похожий на диплом об окончании средней школы. Потом открыла второй ящик, положила этот лист сверху и вернулась к первому ящику, чтобы выбрать еще несколько листков.

Я надеялся, что она выбирает нужное. Очень уж не хотелось обнаружить дома, что мы прошли через все это ради кучи бумаг, которыми не сможем воспользоваться.

Времени у нее уходило чертовски много. Она доставала бумагу за бумагой и большинство из них запихивала обратно в ящик. Почему так долго? Мы не должны пропустить парад, это часть нашего плана.

Я посмотрел в окно. Астронавты станут кульминацией всего парада, и именно в этом месте низвергнется поток серпантина...

На экране девушка в хранилище все еще рылась в ящике.

- Быстрее, - прошептал я, но очень тихо, чтобы не услышал Истпул. - Быстрее, быстрее, быстрее...

Однако все шло по-прежнему медленно. Теперь стопка бумаги на втором ящике стала намного толще, но секретарша еще не кончила работу.

Мы захотели слишком много, вот в чем дело. Нам бы следовало ограничиться половиной. Пять миллионов, это значило бы по полмиллиона каждому. Пятьсот тысяч долларов - кому нужно больше? Это почти мой сорокалетний оклад. Мы пожадничали, и теперь фактор времени мог нас погубить.

Быстрее, черт возьми, быстрее!

Оживление. Я посмотрел на верхний экран справа - приемная конторы. Там открылась дверь лифта и из него вышли три патрульных в форме, они направились к двум охранникам у стойки.

Я быстро опустил руку на плечо Истпула. Он весь подобрался и подрагивал от волнения. Мое горло настолько пересохло, что голос прозвучал, как скрежет ржавой пружины:

- Что происходит?

Полицейские остановились у стойки, заговорили с охранниками. Один из охранников повернулся к телефону.

Я сжал плечо Истпула.

- Что происходит?

- Н-н-не знаю. - Он боялся за свою жизнь, и с полным на то основанием. - Клянусь, не знаю, - выдавил он.

Охранник набирал номер. На экране с изображением хранилища эта дура секретарша все еще копалась в бумагах, выбирая по одной. Остальные экраны вели себя прекрасно.

На столе Истпула зазвонил телефон. Истпул в ужасе уставился на него. Его голова дергалась.

Моя тоже. Я с трудом расстегнул кобуру, вынул револьвер.

- Клянусь богом, - прохрипел я, - вы конченый человек. - Именно это я и имел в виду. Я думал, что мы оба мертвецы, а если я мертвец, то и Истпул тоже.

Истпул поднял руки. Он не знал, что сказать или сделать. Он действительно и по-настоящему этого не знал.

Я пинком отшвырнул свой стул и присел рядом с Истпулом, чтобы можно было слышать разговор по телефону и одновременно следить за экранами. Дуло револьвера я ткнул Истпулу в бок.

- Отвечайте, - прошипел я. - И будьте очень осторожны.

Ему потребовалось секунды две, чтобы взять себя в руки. Я не торопил его, и вот он протянул руку, поднял трубку и сказал:

- Да?

Мне удалось разобрать не больше половины слов, которые сказал ему охранник. Но голос его звучал спокойно.

- Но разве им необходимо?.. - спросил в телефон Истпул. - Ну, минутку. Минутку. - Он закрыл трубку ладонью и, повернувшись, пояснил мне: - Они пришли проверить, как обеспечивается безопасность астронавтов.

Я неотступно следил за экранами.

- Чего они хотят?

- Просто встать у окон.

- Черт возьми, - буркнул я. Ну почему эти идиоты не пошли вылавливать снайперов на крыше? - Черт возьми...

- Я не виноват, - заныл Истпул. - Я не знал, что они...

- Молчите, молчите! - Я пытался думать, пытался решить, что делать. Он не мог отказать им, это выглядело бы подозрительно. - Слушайте, - сказал я. - Пусть становятся, где хотят, но не в этом кабинете. Так и скажите.

Истпул согласно кивнул, быстро и нервно.

- Да, - сказал он в трубку. - Передайте, что я не возражаю. Один из вас пусть проводит их. Но я не хочу, чтобы кто-то был здесь. Только не в моем кабинете.

Я смог прочитать по губам охранника, как он говорит: "Да, сэр". Истпул повесил трубку, и охранник тоже. Охранник повернулся к полицейским, что-то сказал им, а затем обошел вокруг стойки, намереваясь провести их в служебные помещения.

Я посмотрел на экран с изображением хранилища - там девушка наконец закончила свои труды. С полными руками бумаг она повернулась к двери.

Я снова ткнул Истпула револьвером.

- Звоните в хранилище! Я хочу поговорить с этой девушкой.

- Никакого телефона в...

- В приемную! В приемную! Ради бога, звоните!

Он потянулся к телефону. Теперь уже девушка была не в поле зрения камеры. На экране с изображением приемной я увидел, как она проходит через дверь. Стопка бумаг в ее руках была толщиной дюйма три, такая же, примерно, как две обычные книги, но, конечно, сбита несколько свободнее. Там было около ста пятидесяти листов бумаги.

Истпул набирал трехзначный номер. Охранник в приемной повернул голову, когда вошла девушка, увидел стопку бумаги, которую она несла, и вскочил на ноги, чтобы помочь открыть ей дверь в холл.

Я все время тыкал Истпула в бок револьвером.

- Быстрее! - повторял я. - Быстрее!

Охранник и девушка приближались к объективу камеры, через секунду их не будет видно.

- Живее, - торопил я. Мне хотелось стрелять во все, что я видел: в Истпула, в телевизионные экраны, в астронавтов на улице...

- Телефон звонит, - пролепетал Истпул, все еще не пришедший в себя, все еще пытающийся показать, что он помогает. И как раз перед тем как охранник скрылся из виду, я увидел, что он оглянулся через плечо на телефон.

Но он был вежлив, это уж точно. Прежде всего - дама. Он не останавливался, он исчез. Исчезла и девушка.

- Он звонит, - повторил в отчаянии Истпул, и мне показалось, что он сейчас заплачет.

Охранник появился снова, один, он шел к телефону. Я нагнулся и хлопнул свободной рукой по рычагу телефона, прервав связь. На экране охранник взял трубку. Можно было видеть, как он несколько раз повторяет "алло" с недоуменным и обиженным видом.

Истпул весь трясся и готов был свалиться со стула. Уставясь на меня, он повторял:

- Я пытался! Я пытался! Я делал все, что вы говорили, я старался!

- Молчать, молчать, молчать! - Те полицейские давно уже во внутренних помещениях конторы. Том и девушка непременно пройдут по всем кабинетам, а Том ничего не знает об этих трех полицейских.

Истпул дышал учащенно, со свистом. На шести экранах все было нормально. Я внимательно смотрел на них, покусывая верхнюю губу, и наконец произнес:

- Телефон на их пути... Каким путем они пойдут назад?

Истпул непонимающе уставился на меня.

- Черт вас побери, каким путем они пойдут?

- Я пытаюсь сообразить!

- Если что-нибудь случится, - предупредил я его, тряхнув револьвером, - черт побери, если что-нибудь случится, вы умрете первым.

Трясущейся рукой он потянулся к телефону.

 

ТОМ

Я долго стоял в коридоре. Должно быть, я перебрал пятьдесят вариантов бед, пока ждал, и ни одного варианта удачи...

Что она делает там, черт возьми?

Я посмотрел на часы, но это не помогло, потому что я не заметил время, когда она вошла. Может быть, пять минут назад, может, десять. Казалось, прошла неделя.

Парад. Если она не поторопится, мы пропустим парад, и тогда все пойдет прахом.

Я смотрел на часы еще два раза, прежде чем дверь приемной хранилища открылась. Меня не было видно изнутри, и слава богу, потому что охранник подошел к двери, чтобы открыть ее перед девушкой. "До встречи", - сказал он тем нежным тоном, которым обычно разговаривают с миловидными женщинами.

- Спасибо, - поблагодарила она. Ее голос показался мне явно испуганным, но охранник не сделал из этого никаких выводов - по крайней мере, опасных для меня.

Она вышла в коридор и посмотрела на меня измученным взглядом, а охранник закрыл за ней дверь. Я услышал, как зазвонил его телефон. Это ничего не значит, подумал я. 

В руках девушка держала пачку документов.

- Все? - спросил я.

- Да. - Голос у нее был очень тихий, будто она говорила из другой комнаты.

- Тогда идемте.

Мы направились обратно в кабинет Истпула той же дорогой. Шум парада по-прежнему доносился сквозь открытые окна, служащие так же теснились у всех окон, повернувшись к нам спиной, - все было, как прежде.

В конце коридора была закрытая дверь. Я уже открывал ее, проходя здесь, а теперь, когда руки девушки были заняты, я должен был это сделать. Ну, я и открыл - и тут же подумал об отпечатках пальцев.

Попасться на такой штуке было бы чертовски глупо, особенно если учесть мою профессию...

- Подождите секунду, - сказал я.

Она остановилась, будто наткнувшись на какое-то препятствие. Я вернулся к двери и провел ладонью по ручке, затем открыл дверь и сделал то же самое с другой стороны, когда какое-то движение привлекло мое внимание. Я посмотрел в дальний конец коридора - туда входил охранник, которого я видел в приемной конторы, и с ним трое полицейских в форме.

Я нырнул обратно в комнату и закрыл дверь. Я был уверен, что они не видели меня. Еще раз протерев внутреннюю ручку двери, я повернулся к мисс Эмерсон, взял ее за руку и быстро повел вперед. Она удивленно хотела что-то спросить, но я опередил, сказав тихо и быстро:

- Ничего не делайте, ничего не говорите. Просто идите.

Окна находились справа, там толпились служащие. Но громко звучавшая музыка заглушала наши шаги. Никто не видел и не слышал нас.

Слева находилась ниша, заставленная копировальным оборудованием; ряд каталожных шкафчиков частично отгораживал ее от остальной части комнаты. Я повернул туда, увлекая за собой и мисс Эмерсон.

- Подождем здесь, - сказал я. - Присядьте. Я не хочу, чтобы вас заметили.

Она присела, но нашла это слишком неудобным и секундой позже переменила позу, встав на колени. Она стояла на коленях надменно, выпрямив спину, подобно мученику раннего христианства, готовому принять смерть.

Я сел на корточки и выглянул из-за угла крайнего каталожного шкафчика. Дам полицейским возможность пройти мимо и пойду за ними... Если они направляются в кабинет Истпула, я по крайней мере буду позади них и смогу хоть что-нибудь сделать...

Знает ли Джо о том, что здесь полицейские? Должен, он ведь видел, как они вошли...

Что он теперь делает? Может быть, сбылись мои страхи и он блуждает по кабинетам в поисках меня?

Появились охранник и трое полицейских. На одном из столов, который они уже прошли, зазвонил телефон. Все четверо остановились прямо передо мной и стали негромко разговаривать.

На втором звонке одна из девушек у окна неохотно повернулась, вздохнула и не торопясь пошла к телефону.

Полицейские решили, что один останется в этой комнате. Остальные пошли дальше, а он приблизился к окну, расчистил себе место и стал смотреть вниз.

Тем временем девушка ответила на звонок телефона.

- Алло? - Она помолчала, на глазах становясь все более деловой и энергичной. - Мистер Истпул? Да, сэр. - Еще одна пауза. Она огляделась и покачала головой. - Нет, сэр, она еще не проходила здесь. - Вторая пауза. - Да, сэр. Разумеется, я сделаю. - Она повесила трубку и торопливо вернулась к окну.

В чем дело? Какого черта звонит Истпул? Где Джо? Что происходит?

И мне совсем не нужен был этот полицейский...

Но он, конечно, никуда не делся. Выпрямившись и посмотрев поверх каталожных шкафчиков, я увидел его стоящим у окна - его спина была прямо передо мной. Если он останется в таком положении, то есть еще шанс.

Я снова присел и повернулся к мисс Эмерсон.

- Послушайте. Я не хочу, чтобы началась пальба...

- И я тоже, - сказала она столь искренне, что мне стало смешно.

- Мы сейчас встанем и пойдем, - сказал я ей. - Не суетитесь, не шумите, не привлекайте ничьего внимания.

- Хорошо, сэр.

- Ладно. Идемте.

Я помог ей подняться с колен, она нервно улыбнулась мне в знак благодарности. Между нами начали устанавливаться человеческие отношения. Мы прошли по кабинету и покинули его никем не замеченные.

 

Головная боль была жуткая, а оба на следующий день дежурили с утра. Они ехали в машине Джо, радио было включено и по нему вещали о вчерашнем ограблении:

"Двое мужчин, переодетых офицерами полиции и, по всей видимости, приехавших на одной из машин полицейского управления города Нью-Йорка, совершили вчера, по словам полиции, одно из крупнейших ограблений в истории Уолл-стрит: унесли около двенадцати миллионов долларов в облигациях на предъявителя..."

- Двенадцать миллионов? Это хорошо, - заметил Том.

- Чепуха, - возразил Джо. - Они преувеличивают, чтобы побольше содрать со страховой компании.

- Неужели?

- Даю гарантию.

- Вот что мы сделаем, - усмехаясь, сказал Том. - Десять миллионов или двенадцать, мы все равно отдадим их Вигано за два миллиона, как договорились.

Джо рассмеялся, но сразу поморщился и, сняв руку с руля, приложил ее ко лбу.

- Мы с тобой шутники, а?

- Помолчи секунду, - прервал его Том, показывая на радио.

А там все еще говорили об ограблении. Диктора сменил корреспондент, бравший интервью у заместителя комиссара полиции* . Интервьюер спрашивал:

"Существует ли вероятность того, что эти люди были действительно офицерами полиции?"

У заместителя был глухой голос и неторопливая, полная достоинства манера речи, похожая на шаги толстяка. Он сказал:

"Пока что мы вообще не верим в это. Мы не считаем, что это одно из тех преступлений, которые совершают офицеры полиции. Полиция не безупречна, но вооруженное ограбление не характерно для преступлений, совершаемых ею".

"Возможно ли, - спросил интервьюер, - что они действительно воспользовались одной из машин полицейского управления при бегстве с места преступления?"

"Вы хотите сказать, украли", - поправил заместитель.

"Ну... - протянул интервьюер. - Украли или заимствовали".

"Эта возможность расследуется. Расследование еще не закончено, но пока что у нас нет никаких доказательств того, что какое-либо транспортное средство полиции было украдено". "...Или заимствовано", - подсказал интервьюер.

Заместитель комиссара, голос которого звучал немного раздраженно, повторил:

"Или заимствовано, да".

"Но такая возможность расследуется?"

Натянуто, голосом человека, которому трудно сдерживать себя, заместитель ответил:

"Все возможности расследуются".

- Этот кретин репортер будет цепляться за версию о заимствовании, - заметил Джо.

- Тут все в порядке, - успокоил его Том. - Да ты и сам знаешь. Никто не сможет угадать, какая машина использовалась.

- Тут все в порядке? - переспросил Джо. - Что ты хочешь сказать - тут все в порядке? А где не в порядке?

- Везде все в порядке, - уверил его Том. - Но ты же говорил о машине. Я убежден, что они не смогут добраться до нас через машину...

- Это понятно, - буркнул Джо.

Теперь выступал второй интервьюер, он задавал вопросы инспектору из городского участка, который руководил расследованием:

"У вас есть какие-нибудь версии или подозреваемые?"

Этот вопрос всегда задают, и именно на него нельзя ответить, пока идет расследование. Но избежать его никому еще не удавалось, и представителю полиции приходится как-то отвечать. Инспектор сказал:

"Пока мы можем сказать только, что все это похоже на дело рук служащих конторы. Грабители точно знали, что брать: облигации на предъявителя - это те же деньги".

"Только облигации на предъявителя?" - уточнил интервьюер.

"Совершенно верно, - подтвердил инспектор. - Они очень точно объяснили это девушке, которую послали в хранилище. Они хотели получить только облигации на предъявителя стоимостью не меньше двадцати тысяч и не больше ста тысяч".

"И именно это они получили?" - спросил интервьюер.

"Да, - ответил инспектор. - На сумму около двенадцати миллионов".

"И суть дела заключается в том, что грабители были в форме полицейских?"

"Наверняка это маскировка", - возразил инспектор.

"Значит, вы уверены, что грабители не имеют связей с полицейским управлением?"

"Абсолютно", - заверил инспектор.

- И это тоже чушь, - сказал Джо. - Нам повезет, если они не выстроят всех полицейских Нью-Йорка перед Истпулом...

- Боже упаси! - ужаснулся Том.

- Если они это сделают, - продолжал Джо, - то, надеюсь, сегодня утром. Сейчас я сам себя не узнаю.

- Вчера вечером мы выпили слишком много, - сказал Том. - А напрасно.

- Ну да, мы же сегодня работаем.

- Я имел в виду вообще, - настаивал Том. - От этого толстеешь.

Джо глянул на него, потом снова стал смотреть на дорогу.

- Это ты о себе, дружище, - заметил он.

У Тома не было сил обижаться.

- Во всяком случае, - продолжал он, - через год нам уже не придется ходить на работу.

- Вот об этом я и хочу с тобой поговорить, - сказал Джо.

- О чем?

- О том, сколько нам здесь еще торчать.

- Ты опять? - сразу разозлился Том.

- Год - это слишком долго, - настаивал Джо, - вот и все, да ведь и всякое может случиться. Делай, что хочешь, но я больше шести месяцев ждать не стану.

- Мы договорились...

- Подай на меня в суд, - огрызнулся Джо.

Том со злобой смотрел на Джо и несколько секунд в нем кипела ярость. Но затем гнев внезапно покинул его, как вода, выпущенная из раковины, и единственным, что он чувствовал, была усталость. Он пожал плечами.

- Ладно, дело твое, мне плевать.

Минуты две оба молчали. Потом Джо сказал:

- Кроме того, нам еще нужно думать о Вигано.

- Да, конечно.

- Нужно позвонить ему, - продолжал Джо. - Позвонишь ты, хорошо? Ты с ним знаком.

- Да, разумеется, - согласился Том. - Именно со мной он все согласовал - звонить и все прочее.

- Когда ты сделаешь это? Сегодня днем?

- Нет, только не сегодня, - возразил Том.

- Почему?

- Ну, прежде всего, у меня слишком болит голова, чтобы думать. Во-вторых, нужно подождать пару дней, может быть, неделю. Пусть все немного успокоится после ограбления...

- Не вижу смысла, - пожал плечами Джо.

- Послушай, - настаивал Том. - Зачем торопиться? Мы все равно будем жить здесь шесть месяцев, независимо от того, когда я позвоню Вигано.

- Ладно, - согласился Джо. - Поступай, как хочешь.

 

ВИГАНО

Вигано медленно перелистывал страницы книги. Он сидел за деревянным столом в библиотеке своего дома и вглядывался в лица на каждой странице. Марти тоже сидел за столом, просматривая вторую книгу. За соседним столом люди Вигано искали в аналогичных книгах фотографию человека, который месяц назад пришел сюда и предложил украсть что-нибудь на два миллиона долларов.

Посыльный, доставивший эти книги из Нью-Йорка, ждал в машине у подъезда. Получить эти книги на вечер стоило кучу денег, и посыльный должен был вернуть их не позднее шести утра. В книгах были официальные фото всех полицейских, находящихся в настоящее время на службе в Нью-Йорке.

В течение дня эти же книги просматривались служащими и охранниками маклерской конторы, которую ограбили. Пока что, согласно информации Вигано, ничего из этого не вышло.

У Вигано тоже. Спустя некоторое время все лица начали сливаться - брови, волосы, носы...

Если бы только Марти не потерял этого мерзавца в тот вечер, когда он был здесь! Позднее стало ясно, что все было подстроено, полицейский на верхней площадке лестницы на станции Пенн был товарищем первого парня, но в то время Марти никак не мог догадаться об этом. Он не присутствовал при разговоре, не знал, что парень, за которым он следил, мог быть полицейским, не знал и о том, что у него есть друг. И только после обсуждения здесь, в доме, стало нетрудно понять, как все произошло.

Это было так же просто и умно, как само ограбление. Были эти двое в действительности полицейскими или нет, они совершили все быстро и продуманно и их не следовало недооценивать.

Так полицейские они или нет? Несомненно, просмотр этих нудных книг затруднялся психологически вероятностью того, что этот парень не имел никакого отношения к полиции. Он и его партнер были одеты в полицейские мундиры, когда совершали ограбление; не являлось ли заявление того парня о том, что он офицер полиции, всего лишь такой же маскировкой?

Все лица в книгах были похожи друг на друга. Вигано знал, что ничего у него не получится, но хотел довести дело до конца. Он непременно просмотрит все эти книги, и Марти будет смотреть, и остальные тоже.

Так или иначе, Вигано решил найти этих двоих. Полицейские они или нет.

 

Оба они закончили дежурство в четыре часа дня. У Джо был "плимут", они проехали вместе в Йорквиль и остановились на углу возле телефона-автомата. Том набрал номер, который дал ему Вигано, и спросил Артура, назвав себя мистером Коппом. Скрипучий голос ответил, что Артура нет, но его ожидают, не может ли он сам перезвонить мистеру Коппу? Том сообщил номер телефона-автомата и повесил трубку.

Время тянулось медленно...

Наконец Том посмотрел на свои часы в пятнадцатый раз и сказал:

- Прошло двадцать минут.

- Может быть, лучше... - неохотно начал Джо.

- Нет, - отрезал Том. - Он сказал мне, что если не позвонит через пятнадцать минут, то нам следует попробовать позднее. Мы прождали двадцать минут, и этого достаточно.

Джо не был согласен, но уступил без каких-либо возражений:

- Ладно, ты прав. Поехали.

Хотя теперь у них был план, Том отнюдь не стремился к разговору и встрече с Вигано.

- Прекрасно, - сказал он и направился к пассажирскому месту в "плимуте". Но тут зазвонил телефон. Они переглянулись - довольно испуганно.

- Иди, - поторопил Джо.

Том повернулся и вошел в будку. Телефон только начал звонить во второй раз, когда он поднял трубку и сказал:

- Алло?

- Это мистер Копп? - Том узнал голос Вигано.

- Разумеется. Это мистер...

- Это Артур, - опередил его Вигано.

- Правильно, - подтвердил Том. - Артур, правильно.

Том чувствовал на себе взгляд Джо через стеклянные стенки будки. С робкой ухмылкой он сказал:

- Ну, нам пришлось кое-что улаживать.

- Вы хотите, чтобы я сказал вам, куда принести товар? - спросил Вигано.

- Нет. Мы скажем вам, куда принести деньги.

- Для меня это не имеет значения, - заметил Вигано. - Называйте ваши условия.

Том глубоко вздохнул. Теперь только бы не спутаться в деталях.

- В магазине "Мейси" продается плетеная корзина для пикника. Она стоит восемнадцать долларов с учетом подоходного налога. Это единственная, которая продается по такой цене.

- Хорошо.

- В следующий вторник днем, - продолжал Том, - в три часа, не более чем четыре человека, двое из коих будут женщины, должны принести одну из этих корзин в Центральный парк с западной стороны, через вход с 85-й улицы по подъездной дороге. Им следует повернуть направо, пройти возле светофора и сесть вблизи на траву. Не позднее четырех часов либо я, либо мой партнер появимся и произведем обмен. Мы будем в форме.

- С такой же корзиной? - спросил Вигано.

- Точно.

- А это не привлечет внимания?

- Именно этого мы и хотим, - усмехнулся Том.

- Как вам угодно, - согласился Вигано.

- Товар в вашей корзине, - продолжал Том, - не должен иметь номеров, о которых известно полиции, и не должен быть домашнего приготовления.

- Вы думаете, - рассмеялся Вигано, - что мы всучим вам подделки?

- Нет, но вы можете попытаться.

Снова став серьезным, несколько обиженным тоном Вигано сказал:

- Мы проверим товар друг у друга, прежде чем обменяемся им.

- Прекрасно, - согласился Том.

- С вами приятно иметь дело, - подвел черту Вигано.

Том кивнул.

- Надеюсь, что и с вами тоже, - сказал он, но Вигано уже положил трубку.

 

ВИГАНО

Чтобы получить два миллиона долларов наличными, Вигано пришлось обратиться к своему непосредственному боссу в организации Бэнделлу. Тот внимательно выслушал краткое изложение сути дела, согласился с тем, что обоих полицейских - настоящие они или поддельные - придется убить, и надолго задумался. Потом спросил:

- Каким образом будет производиться обмен?

Вигано щелкнул пальцами, и его помощник Энди вскочил на ноги, открыл портфель и вынул из него карту Манхэттена. Раскрыл ее и встал, превратившись в подставку, в то время как Вигано показывал на карте ход операции.

- Я говорил, что они неглупы, - начал Вигано. - Их идея заключается в том, что мы обменяемся корзинами для пикников в Центральном парке в следующий вторник в три часа дня. Вы знаете, что тут самое интересное?

Бэнделл не хотел разгадывать загадки.

- Расскажите, - потребовал он.

- Каждый вторник днем, - объяснил Вигано, - Центральный парк закрыт для автомобилей. Движение там запрещено для всех видов транспорта, кроме велосипедов.

Бэнделл согласно кивнул.

- Какие меры вы принимаете?

- Мы не сможем воспользоваться машинами, но и они тоже. Я размещу по машине возле каждого выхода из парка. Повсюду - здесь, здесь и здесь. В парке будут наши люди на велосипедах. Они смогут поддерживать контакт с помощью карманных радиоприемников и радиопередатчиков. - Вигано отвернулся от карты, вытянул руку перед собой ладонью вверх и медленно сжал пальцы в кулак. - Мы перекроем весь парк.

Бэнделл хмуро смотрел на карту.

- Вы четко представляете это, Тони? Вы уверены в себе?

- Вы знаете меня, Джо, - заверил Вигано. - Я осторожный человек. Я бы не впутывался в это дело, если б не был уверен в себе.

- И в двенадцати миллионах. В облигациях на предъявителя.

- Чуть меньше. Слишком уж хороший пирог, чтобы его не попробовать.

Бэнделл медленно кивнул в знак согласия.

- Вы хотите снять наличные с наших счетов в Нью-Йорке, сложить все вместе, показать им, а затем снова вернуть деньги на счета - так?

- Совершенно верно.

- Какова вероятность того, что эти два миллиона не попадут в чужие руки?

- Деньги будут с начала до конца сопровождать мои доверенные люди - Энди и Майк. А остальным участникам этой операции вообще не обязательно знать, что находится в корзине.

Бэнделл повернул голову и уставился в окно. Вигано сделал знак Энди, который бесшумно сложил карту и убрал в портфель. Бэнделл смотрел в окно и молчал.

Наконец он повернулся, строго посмотрел на Вигано и сказал.

- Под вашу личную ответственность.

- Договорились, - улыбнулся Вигано.

 

ТОМ

Джо высадил меня на перекрестке Колумбус-авеню и 85-й улицы. Дальше я пошел пешком. В парке сел на скамейку с видом на дорогу и стал ждать.

Мы с Джо договорились, что он будет появляться через каждые пятнадцать минут до тех пор, пока я не подам ему сигнал. Затем начнется следующий этап нашего расчета времени, причем я начну первым.

За пять минут до того, как Джо должен был проехать мимо в третий раз, появились гангстеры. Черный лимузин подъехал к западной части Центрального парка и остановился у входа с подъездной дороги. Серые полицейские рогатки, как и предполагалось, преградили ему путь, и лимузин остановился боком к рогаткам, недалеко от северной магистрали. Несколько секунд ничего не происходило, а затем открылась задняя дверца и вышли четверо: двое мужчин и две женщины. Никто из них не был похож на людей, которые обычно ездят в лимузинах. Кроме того, принято, чтобы шофер выходил из машины и открывал пассажирам дверцу, но на этот раз шофер остался за рулем.

Первым вышел мужчина. Он был коренастый и мрачный, на нем, несмотря на жаркий день, был светлый пиджак на молнии, застегнутый до половины. Мужчина внимательно осмотрелся и сделал знак остальным.

Появились две женщины. Обеим было за двадцать, обе несколько полноваты в талии и груди, на обеих плисовые брюки в обтяжку, обычные блузки - и несуразно много косметики. Одна из них жевала резинку. Они стояли как колли, ожидающие своей очереди на выставке собак, - и тут за ними появился второй мужчина.

Этот был похож на первого, в том числе и пиджаком, но, самое важное, он нес корзину для пикника. Корзина, очевидно, была тяжелая.

Все четверо нисколько не походили на отдыхающих. Мужчины не держали женщин за руки или под локти, и все молчали. Невозможно было угадать, какая женщина с каким мужчиной. Казалось, вместе они по воле случая, как четверо незнакомцев в лифте.

Группой они прошли в парк, второй мужчина с трудом тащил тяжелую корзину. Потом они исчезли из виду, но лимузин остался стоять на месте. Тонкая струйка отработанных газов вытекала из выхлопной трубы.

Я поднял газету с колен и швырнул ее на другой конец скамейки. Тут же появился какой-то тощий старикашка, подобрал газету и ушел с ней, читая биржевые новости.

Джо появился точно по расписанию. Я не смотрел прямо на него, но знал, что он увидит: газета уже не лежит у меня на коленях! Это и было нашим сигналом. Он сам сообразит, что означает этот лимузин, стоящий рядом со входом.

После того как Джо проехал мимо меня, я встал и направился в парк. Неторопливо шагая по асфальтовой тропинке, я увидел всех четверых отдыхающих, сидящих группкой возле светофора на внутренней дороге, где им и надлежало быть. Они поставили корзину на землю и сидели тесным кружком вокруг нее. Все молчали и смотрели сосредоточенно на дорогу, даже не делая вида, что отдыхают вместе. Они были похожи на покорителей Дикого Запада, ожидающих нападения индейцев.

Вигано, несомненно, расставил несколько человек в этой зоне, чтобы охранять корзину и помешать нам уйти с ней. Лениво прогуливаясь, я заметил четверых, сидящих и стоящих в стратегических точках, откуда они могли следить за нашими отдыхающими. Их должно быть больше, конечно, но пока что я увидел только четверых.

Позже, вероятно, увижу много больше, хочу я того или нет.

Я посмотрел на часы. Джо потребуется некоторое время, чтобы оказаться в нужном месте. Выждав, я стал спускаться по пологому склону к отдыхающим.

Они смотрели, как я подхожу. Тот, кто первым вышел из машины, сунул руку под полурасстегнутый пиджак.

Я подошел. На лице у меня застыла улыбка, такая же липовая, как и усы. Присев на корточки перед первым мужчиной, я тихо сказал:

- Я мистер Копп.

У него были глаза мертвой рыбы. Оглядев меня, он спросил:

- Где ваш товар?

- Несут. Но прежде я загляну в корзину и возьму несколько банкнот.

Выражение его лица не изменилось. Он спросил:

- Это для чего?

Обе женщины и второй мужчина избегали смотреть в нашу сторону: высматривали индейцев.

- Мне нужно проверить их, - пояснил я. - Всего несколько штук.

Он задумался. Я взглянул налево и увидел одного из парней, которого заметил раньше, - теперь он был ближе. В этот момент он не двигался, но был ближе.

- Зачем?

Вопрос был задан бесцветным тоном, словно исходил от компьютера, а не человека. Я ответил:

- Вы должны понимать, что я не отдам товар, пока не буду наверняка знать, что лежит в этой корзине.

- У нас то, что вам надо.

 - Я хочу проверить сам.

Второй мужчина повернул голову и посмотрел на меня. Затем опять отвернулся и сказал:

- Пусть берет.

Первый мужчина согласно кивнул. Его рыбьи глаза неотрывно следили за мной.

- Пожалуйста. Несколько.

- Прекрасно. - Наклонясь, чтобы сунуть руку в корзину, я посмотрел на дорогу. Сейчас должен был подъехать Джо.

 

ДЖО

На заднем сиденье, прямо за мной, стояла корзина для пикника. Она была набита старыми экземплярами "Дэйли ньюс". Сверху мы положили несколько поддельных облигаций и нарисованных биржевых сертификатов, которые купили в антикварной лавке на Таймс-сквер.

Они должны были выглядеть достоверно при беглом осмотре, который мы только и могли позволить противной стороне перед тем как начнем свою игру. Если все будет в порядке.

Я очередной раз проехал мимо Тома: на коленях у него газеты уже не было.

В животе у меня что-то сжалось. Я моргал, как наркоман, с трудом различая цифры и стрелки на часах, когда поднял руку на уровень лица, чтобы посмотреть время. Три тридцать пять. Отлично. Отлично.

Я проехал до 96-й улицы, до следующего поворота к проезду. Остановился, поставив нос машины напротив одной из рогаток, блокирующих дорогу, споткнулся и чуть не упал, выбираясь из-за руля. Потом поднял конец рогатки и оттащил ее в сторону. Проехав в парк, я поставил рогатку на место и медленно направил машину по дороге к проезду.

Моя полицейская машина - со смененными номерами, естественно, - была единственным видом транспорта, который мог въехать в парк во вторник днем. В этом-то и заключалось наше преимущество перед гангстерами.

Я остановился у проезда и снова посмотрел на часы: оставалось три минуты. Тому нужно было время для установления контакта.

Мимо меня мчался поток велосипедов - на юг, в том же направлении, куда поеду я. Правилами это не установлено, но большинство людей, которые ездят на велосипедах в парке, пользуются проездом как улицей с односторонним движением по часовой стрелке, в том же направлении, в каком остальную часть недели едут автомобили. Время от времени кто-нибудь вырывается из общего потока - обычно это какой-нибудь юнец, но большая часть придерживается южного направления. Даже женщины, толкающие детские коляски, устремлялись на юг...