Несколько дней до встречи с Келси показались Леоноре настоящей вечностью.

К пятнице все ее вещи были уложены, и она принялась размышлять, чем бы заняться в выходные дни.

До сих пор у нее не хватало времени на то, чтобы привести в порядок письменный стол дедушки Чарлза. Разумеется, по приезде она рассортировала важные бумаги, лежавшие на виду, и выбросила мелкий мусор из нескольких ящиков, чтобы освободить место для своих вещей, и все же почти половину ящиков и множество ячеек надо было разобрать.

Когда Леонора увидела, что в столе больше ничего не осталось, любопытство заставило ее поискать потайное отделение — судя по конструкции стола, оно непременно должно было тут быть.

Наконец она нащупала на декоративной панели спереди стола небольшую шишечку, что-то щелкнуло, и в глубине стола, под откинувшейся крышкой, Леонора обнаружила оставшуюся часть своего наследства.

В изрядно поцарапанной шкатулке, на боку которой еще можно было разобрать французскую фамилию мастера-краснодеревщика, лежал изумительной красоты гарнитур тонкой работы — ожерелье, брошь и серьги из рубинов с бриллиантами в золотой оправе. Леонора с благоговением потрогала убор.

Рядом со шкатулкой Леонора увидела мешочек из залоснившейся кожи, на котором отчетливо виднелись белые пятна соли. Она взяла мешочек и дрожащими пальцами развязала стягивающий его шнурок.

Внутри также оказались украшения — не менее прекрасные, хотя совсем иные, с камнями разного цвета, оправленными в золото и серебро с эмалью. Леонора решила, что все это, скорее всего, принадлежало какому-нибудь состоятельному джентльмену прошлого века. Девушка обнаружила броши, тяжелые перстни, табакерки, цепи и футляры для часов. Был даже медальон с локоном светлых волос. И все самой изящной работы.

На дне мешочка лежал смятый лист бумаги. Леонора достала его, расправила и попыталась прочитать выцветшую чернильную надпись. С трудом она разобрала следующее: «Моя доля добычи после захвата французского военного фрегата возле Ямайки в 1782 году».

Она откинулась на спинку кресла, держа бумажку в руках и растерянно глядя на рассыпанные на столе драгоценности. Может быть, ей все это снится?

Перед ней лежало сокровище, которое двоюродный дедушка и его товарищи захватили сорок с лишним лет назад — вероятнее всего, после Битвы Святых.

Леонора интуитивно чувствовала, что ее находка представляет немалую ценность.

Несколько минут она сидела, живо воображая давнее, теперь уже забытое сражение на море. Руки ее дрожали от волнения. Дедушка не продал свою долю добычи, а оставил ее внучке вместе с домом. Выходит, ей и правда досталось огромное состояние!

Сердце Леоноры учащенно билось, пока она соображала, что же означает для нее неожиданная находка. Прежде всего, необходимо оценить камни — для этого придется отправиться в Лондон и разыскать достойного доверия ювелира…

Теперь ей не надо принимать меры предосторожности для того, чтобы избежать возможного зачатия. Если ей повезет и у нее родится ребенок от Блэза, она сможет спокойно поселиться где-нибудь в глуши и выдавать себя за молодую вдову, воспитывая свое дитя. Благодаря дедушкиному наследству она обеспечена до конца своих дней!

Леонора быстро убрала драгоценности обратно в потайное отделение стола. Пожалуй, тут они будут в безопасности до ее возвращения. Через месяц она будет точно знать, что ожидает ее в будущем.

Глостер оказался большим, нарядным городом.

Путешествие прошло быстро и без происшествий, хотя и без какого-либо комфорта. Дважды они меняли лошадей и пересаживались в другие экипажи. Почтовые станции располагались примерно через каждые десять миль, а между ними сновали наемные экипажи и почтовые дилижансы.

На следующий день Клариссе предстояло продолжить путешествие таким же способом, а Леонора предвкушала поездку в удобной карете Блэза. Впрочем, им тоже надо будет останавливаться и менять лошадей на почтовых станциях. Если бы Келси был достаточно богат для того, чтобы содержать свой выезд, размышляла Леонора, он не стал бы владельцем клуба «Витус». Тогда у нее отпали бы причины отказывать ему, если бы только он сделал ей предложение! Хотя, наверное, будь все иначе, они бы ни за что не встретились.

Ах, и почему только все так осложнилось и запуталось?

В трактире «Корона» Леонора сказала, что желает видеть лорда Келси, и ее тотчас провели в отдельную гостиную. За столом, на котором стоял графин с вином, сидел Келси, и при виде его сердце Леоноры словно перевернулось в груди. Она поняла, что отныне ей все на свете безразлично. Главное — быть с ним.

И разве могло быть иначе, если Блэз тут же вскочил и нежно улыбнулся ей?

— Ужин можете подать через четверть часа, — приказал он радушному краснолицему трактирщику.

Без сомнения, Келси здесь знали и уважали. Леонора предположила, что он, наверное, всегда останавливается в «Короне», направляясь в Лонгвейл-Парк.

Не исключено, что трактирщик привык видеть дам, с которыми Келси тайно встречался тут.

Леонора решительно выбросила из головы все сомнения. Не секрет, что у холостого джентльмена бывают любовницы. Она знала, что вот-вот станет одной из них, и не задумывалась об этом.

Келси проводил девушек по коридору в комнату, где они могли привести себя в порядок после путешествия.

Умывшись и попросив Джульет поправить ее прическу, Леонора почувствовала себя гораздо лучше и весело вернулась в гостиную, где на белоснежной скатерти уже стояли тарелки с ужином.

Лоренс прислуживал своему хозяину, а в уголке смирно сидела женщина средних лет, просто, но опрятно одетая.

В комнате, чуть тесноватой для шестерых, было тепло и уютно. Трактирщик подал большую супницу наваристого горохового супа, только что испеченные горячие булочки, горшок восхитительно пахнущего говяжьего рагу, жаренного на вертеле цыпленка, холодный окорок, миску творога, тушенную в масле с сахаром морковь и запеченный пастернак. Настоящее пиршество!

— Я и не подозревала, что так проголодалась! — воскликнула Леонора, когда они уселись за стол, на котором стояли три прибора. Слугам накрыли отдельно — им принесли суп и рагу, тушеные овощи и буханку хлеба. — Чудесно! — удовлетворенно вздохнула она, утолив первый голод. — Не слишком напоминает шедевры Андрэ, но все равно замечательно!

— Я выбрал этот трактир именно потому, что тут неплохой повар.

— Как и у вас, — заметила Кларисса. На пальце у нее красовалось кольцо мистера Атли — напоминание о том, что она помолвлена. И теперь она считала себя вправе говорить с Келси на равных.

— Да. И мне повезло, что у меня служит Андрэ! — Келси выпил вина. — А когда мистер Атли намеревается переговорить с вашим батюшкой? — спросил он, наливая себе из графина еще.

Кларисса потупилась.

— Он приедет в Торнстон в конце недели — таким образом, у меня будет время объяснить все отцу и подготовить его.

— Благоразумное решение, — кивнул Келси.

Сразу после ужина они разошлись по своим комнатам.

Завтракали они очень рано.

Келси обо всем договорился с кучерами, и на берегу неспешно катящего свои волны Северна Леонора попрощалась со своей компаньонкой.

На лице Клариссы застыло мрачное выражение.

— Я не могу одобрить твое поведение, Леонора, — с болью в голосе заговорила она, — и мне страшно за тебя. Однако я надеюсь, что ты обретешь счастье и не раскаешься в своем поступке.

— Спасибо, что волнуешься за меня, Кларисса. Я буду молить Бога о том, чтобы он послал тебе счастье с мистером Атли. Надеюсь, его дети не станут для тебя слишком тяжким бременем.

— По крайней мере, — с обезоруживающей честностью ответила Кларисса, — теперь я не опасаюсь, что уже стара для того, чтобы родить ему детей. Думаю, я буду счастлива с мистером Атли.

А в один прекрасный день ты окажешься очень богатой вдовой, подумала Леонора, но ничего не стала говорить вслух.

Она отвернулась и встретилась глазами с Келси, который поджидал ее возле своей кареты.

Нет, она бы ни за что на свете не согласилась поменяться местами с Клариссой.

Леонора подняла руку:

— До свидания, Кларисса.

К ее удивлению, в глазах подруги заблестели слезы и она, повинуясь внезапному порыву, крепко обняла Леонору.

— Прости меня, Леонора, — прошептала она.

— За что? — изумилась Леонора и обняла Клариссу в ответ.

— Ну, я ведь флиртовала с лордом Келси, хотя в то время и не знала, что он нравится тебе. И да простит меня Господь, что я ввела в заблуждение мистера Атли после того, как ты отказала ему. Он говорил, что будет ждать, пока ты не передумаешь. А я убедила его, что ты никогда не изменишь своего решения. — Смахнув со щек слезы, она заглянула в удивленные глаза Леоноры. — Но мне необходимо выйти замуж, и поскорее, понимаешь? Скажи, Леонора, ты сможешь простить меня?

— Разумеется, я тебя прощаю. Тебе не в чем упрекать себя, Кларисса, и я всей душой желаю тебе счастья.

— Спасибо! — всхлипнула Кларисса.

Джульет и Лоренс разместились в карете напротив своих хозяев, которые в присутствии слуг не могли ни коснуться друг друга, ни поцеловаться, и это было для Леоноры худшей из пыток.

Блэз развлекал ее рассказами о деревнях, которые мелькали за окнами кареты. Наконец они добрались до границ поместья Келси, миновали несколько ферм арендаторов и въехали в окружающий особняк парк. Из домика у ворот вышла привратница и приветствовала хозяина почтительным реверансом.

Дорога круто свернула в сторону, и они увидели особняк. Апрельское солнце отражалось в окнах с частыми переплетами и в круглых слуховых окошках на крыше.

— Мой дом невелик, — заметил Блэз, однако в его голосе Леонора безошибочно различила подлинную гордость. — Тут всего пять спален для гостей и нет даже бальной залы. Когда-то танцы устраивали в холле. Но у меня прекрасная гостиная, а будуар с другой стороны дома выходит на террасу и в сад.

— Поместье, которое проиграл в карты мой отец, не уступало Лонгвейлу, — печально откликнулась Леонора.

— Хантсфорд-Тауэрз, который я унаследую, гораздо просторнее. Давным-давно это был укрепленный замок, однако моим предкам удалось несколько обновить его и превратить пятнадцать комнат для гостей и прочие помещения в относительно уютное жилище.

— Вы бы хотели жить там? — спросила Леонора, не удивляясь тому, что он не предложил познакомить ее со своими родителями. Ведь она — не невеста, а всего лишь будущая любовница.

— Хантсфорд исстари служит обителью маркизов Уиттонби, — объяснил он. — Там я родился и вырос. Однако Лонгвейл по традиции достается старшему сыну вместе с титулом эрла Келси.

— Здесь так красиво, и все же вы редко бываете тут, — пробормотала Леонора.

— В настоящее время я не могу позволить себе часто приезжать сюда, — сказал Блэз, и она догадалась, что он не желает говорить об этом.

С мебели заранее сняли чехлы, в каминах весело потрескивали поленья, но в доме чувствовался чуть заметный запах сырости и запустения. Тем не менее старинная мебель находилась в отличном состоянии, резные панели были натерты до блеска, а высокие зеркала отражали лившиеся в окна лучи заходящего солнца. И в просторном холле, и в уютной гостиной, куда Блэз провел ее, Леонора не заметила ни единой пылинки или темного пятнышка на серебряных подсвечниках и зеркальцах настенных светильников.

Джульет удалилась следом за миссис Уилсон, пожилой домоправительницей. Лоренс распоряжался багажом, а дворецкий предложил Леоноре и Келси прохладительные напитки.

— Спасибо, Уилсон. Я позвоню, когда мисс Винсент пожелает удалиться в свою комнату.

— Очень хорошо, милорд.

Ни Уилсон, ни его жена и глазом не моргнули, увидев сопровождавшую хозяина молодую особу, хотя Леоноре показалось, что экономка очень внимательно рассматривает ее. Трудно было решить, к какому выводу пришла эта женщина, которая явно обожала своего хозяина.

— У меня мало слуг, — извинился Блэз, когда высокий, костлявый дворецкий удалился. — В один прекрасный день, — он лукаво посмотрел на Леонору и поднял бокал, — когда я сколочу состояние, я поселюсь здесь, найму полный штат слуг и буду время от времени принимать гостей, как и положено владельцу Лонгвейла.

Леонора предположила, что это произойдет после свадьбы Келси. Жена родит ему наследников… Известие о свадьбе любимого разорвет ей сердце, однако она станет утешаться тем, что и ей когда-то посчастливилось обратить на себя внимание Блэза Дэнсера Келси.

— Тогда я пью за этот день, — подняла свой бокал Леонора.

Он подошел к ней, помог подняться и впервые после их разлуки в Бате привлек к себе и поцеловал.

Одному Богу известно, как сложится ее судьба…

Леоноре отвели покои не слишком далеко от спальни Блэза. Комнату называли Розовой — по вполне очевидной причине. В широкой, под пышным балдахином, кровати с шелковым покрывалом уже лежали грелки. Туалеты Леоноры Джульет разместила в большом гардеробе рядом с трельяжем, что стоял на туалетном столике с розовой шелковой обивкой.

И не важно, что шелк кое-где начал разлезаться. Гораздо важнее то, что сегодня вечером Блэз придет к ней, в эту восхитительно-удобную постель, и они будут принадлежать лишь друг другу.

Когда ужин закончился, Блэз позвонил, взял руку Леоноры и, поцеловав ладонь, загнул ее пальцы, словно хотел спрятать свой поцелуй.

— Еще час, — пробормотал он. — Позволь, я зажгу для тебя свечу.

На столике возле горящего канделябра лежали новые свечи. Блэз зажег одну из них и передал ее Леоноре. На его звонок прибежала молоденькая служанка.

— Проводи мисс Винсент в ее комнату, Мэйзи, — приказал он. — Спокойной ночи, Леонора.

Леонора послушно последовала за юркой фигуркой Мэйзи вверх по плавно закругляющейся лестнице. Джульет поджидала ее в Розовой комнате с лоханью горячей воды.

— Я подумала, после такого долгого путешествия вам захочется хорошенько вымыться, — объяснила она, добавляя в воду ароматическую эссенцию.

— Какая ты заботливая! — с благодарностью воскликнула Леонора. Она и сама подумывала, что неплохо было бы ополоснуться душистой водой, однако забыла отдать необходимые распоряжения.

Леонора окончила омовение, и лохань унесли. Джульет вытащила грелки и помогла хозяйке забраться под одеяла, а затем погасила все свечи, кроме той, что была у нее в руках, и удалилась в отведенную ей комнату в самом дальнем конце коридора.

Прогретая постель была мягкой и удобной, а потому, несмотря на усталость, Леонора быстро задремала. Она уже почти спала, когда в дверь кто-то тихонько постучал.

Кем бы ни был этот посетитель, он не стал ждать приглашения войти.

— Блэз?! — взволнованно прошептала Леонора.

— Разве ты ждешь еще кого-то, любовь моя? — с мягкой усмешкой поинтересовался он, подходя к кровати.

Леонора плохо различала нависшую над ней темную фигуру, но сразу узнала Блэза по едва различимому аромату свежести, сандала, бренди и чего-то неуловимого, присущего только ему.

— Блэз! — восторженно прошептала она прерывающимся голосом и подняла руки, обнимая его за шею.

Келси коротко рассмеялся и сбросил халат. Затем кровать прогнулась под весом его тела, и Леонора тут же оказалась в кольце сильных мужских рук.

На нем не было ночной сорочки, и застенчивые руки Леоноры несмело заскользили по его гладкой коже. Он снял с ее головы чепчик с оборочками и тихо спросил:

— Ты ждала меня, Леонора?

— О да! — прошептала она в ответ. Услышав признание Леоноры, он тут же завладел ее губами.

Застигнутая врасплох, Леонора задохнулась и приоткрыла губы, впуская его язык.

Блэз обхватил лицо Леоноры ладонями, осторожно перебирая густые волосы, а затем потянулся и поднял подол ее сорочки.

Рука Келси проследила безупречный контур женского тела, и он что-то пробормотал, вероятно, желая ободрить ее, так как Леонора инстинктивно сжалась от непривычного прикосновения. Лишь когда она вновь расслабилась, Блэз поднял голову и слегка передвинулся, накрыв обеими руками ее грудь.

Леонора тихо ахнула от неведомых прежде ощущений. Волны удивительно приятных мурашек растекались по ее телу. Она открылась навстречу Блэзу, как бывало уже не раз. Он коснулся ее груди губами и принялся дразнить языком тугой сосок, а пальцы его добрались до ее самого потайного местечка.

Блэз накрыл ее своим телом. Желание захлестнуло Леонору, и на мгновение она испугалась, что тело ее взорвется от нетерпения.

Блэз приподнялся на локтях.

— Тебе будет больно, но так надо, — пробормотал он и мощным рывком погрузился в нее.

Леоноре действительно стало больно, но лишь чуть-чуть. На долю секунды у нее перехватило дыхание, но она уже чувствовала его плоть внутри себя и готова была с радостью вытерпеть любую пытку. Сейчас он принадлежал ей и только ей. Это была ее победа, миг ее торжества.

Затем Блэз начал двигаться. Его губы нашли ее рот, и у Леоноры стремительно закружилась голова. Она обняла его и задвигалась под ним, чувствуя, как все внутри ее дрожит от блаженного ожидания какого-то чуда.

Еще крепче обхватив его, Леонора прошептала:

— Любимый мой!

Тело Блэза сотрясла мощная дрожь, и он упал на нее, задыхаясь и ловя воздух ртом. Наконец сердце перестало гулко стучать в его груди, и лишь тогда он пошевелился, целуя ее в бьющуюся жилку на шее.

Чуть погодя он откатился в сторону, привлек Леонору к себе и сплел свои ноги с ее стройными ногами, так что и теперь они словно были единой плотью. Сильные пальцы снова перебирали шелковистые волосы Леоноры. Он опять поцеловал ее, по-прежнему храня молчание.

— Все в порядке? — обеспокоено прошептала Леонора, недоумевая, почему он ничего не говорит.

— В порядке? — переспросил Блэз, с трудом сдерживая смех. — Девочка моя, да у меня нет слов, чтобы сказать, какая ты прелесть.

— Значит, я не разочаровала тебя?

— Нет, любовь моя. Это ты, вероятно, чувствуешь разочарование. Я так отчаянно хотел тебя, что желание оказалось сильнее моих благих намерений. Но обещаю, в следующий раз ты тоже испытаешь наслаждение.

— Я ничуть не разочарована, Блэз. Мне кажется, большего наслаждения на свете просто не бывает. Ты подарил мне величайшее счастье.

— А ты на редкость страстная женщина, — пробормотал он. Потом его рука скользнула на ее плечо, коснулась груди, после чего он медленно опустил подол ее сорочки. — Спи, любовь моя. У нас еще четыре недели, чтобы радоваться нашей страсти. Ты — лучшая возлюбленная на свете.

Должно быть, это неплохой комплимент, сонно подумала Леонора, погружаясь в блаженную дремоту.

На рассвете Леонора открыла глаза и увидела склоненное над ней лицо Блэза. Наверное, ее разбудили его легкие, почти неощутимые поцелуи.

Она улыбнулась:

— Блэз…

— Скоро мне придется возвращаться к себе, — прошептал он. — Через полчаса встанут слуги. Но сначала…

Леонора без колебаний прильнула к нему. Теперь они наслаждались близостью неторопливо, без спешки. На стороне Келси был опыт, но и Леонора мало-помалу становилась все смелее, обнаруживая, где и какие именно прикосновения нравятся ему.

Его руки блуждали по ее телу, и Леоноре казалось, что она парит над бездной, поднимаясь все выше и выше. Тем не менее, подумала она, что-то тут не так. Прежде чем она успела понять, в чем дело, он довел ее до пика наслаждения, и она затрепетала в его объятиях.

Спустившись наконец с небес на землю, она оторопела.

— Но ты же… Тебя же…

Леонора запнулась, не зная, как объясниться. Она не ощущала его внутри себя.

— Знаю, любимая. Мне просто хотелось, чтобы и тебе было хорошо. Но сейчас ты увидишь, каким прекрасным может быть наше слияние.

Он принялся ласкать ее снова, и, когда стал одной с ней плотью, она уже не изумилась начавшим сотрясать ее приступам дрожи, зная, что это предвестники восхождения на вершину. На сей раз, они достигли пика наслаждения вместе.

А потом лежали, приходя в себя и радуясь тихому мерцанию нежности после яркой вспышки страсти.

Наконец Блэз пошевелился.

— Мне пора, любовь моя. — Он поцеловал ее в губы. — Завтрак будет в девять.

— Я приду, — пообещала Леонора, цепляясь за его пальцы, пока могла до него дотянуться.

В комнате было достаточно светло, и она отчетливо видела его фигуру: широкие плечи, тонкую талию, плоский живот и стройные, мускулистые ноги. Видела темные волоски на его груди, которые совсем недавно перебирала пальцами.

Блэз поймал взгляд Леоноры и улыбнулся, завязывая пояс халата.

— После завтрака я отведу тебя в конюшню. Можешь выбрать любую лошадь, мы с тобой прокатимся, и я покажу тебе поместье.

Леонора, окончательно проснувшись, села, стыдливо прикрываясь простыней.

— Твоя скромность просто удивительна, — пробормотал Келси. — Ведь ты видела меня — так неужели мне нельзя любоваться твоей прекрасной грудью?

Леонора густо покраснела. Она была уверена, что ему уже никогда не удастся смутить ее, но оказалось, это было не так.

— Я просто приберегаю угощение, — невинно ответила Леонора, хлопая ресницами с притворной застенчивостью.

— Ах ты, плутовка! — воскликнул он на прощание и, взъерошив ее и без того растрепанные волосы, выскользнул из комнаты.

Леонора услышала, как он тихо притворил за собой дверь, и принялась раздумывать, что же ей сегодня надеть. Она так и не собралась заказать амазонку… Все еще размышляя, она снова задремала.

Последовавшие за этим дни были намного приятнее, чем ожидала Леонора. Они с Блэзом вели себя, как все влюбленные, — смеялись, старались улучить момент, чтобы дотронуться друг до друга и поцеловаться.

Без сомнения, слуги догадывались об их отношениях — это было очевидно, однако все относились к своему хозяину со слепым обожанием.

Леонора быстро вспомнила все навыки езды и верхом на гнедой лошадке сопровождала Блэза в поездках по имению. Показывая ей свои владения, он буквально светился от гордости, чем порядком изумил ее.

Оказалось, что Келси внимательно следит за ходом дел в поместье. Более того, он также управлял и поместьем своего отца, маркиза. Леонора выяснила это, когда через несколько дней в Лонгвейл прискакал незнакомец, представившийся управляющим поместьем Уиттонби. Он был моложе, чем Фэлконер, управляющий Лонгвейла, но держался уверенно и разговаривал с Келси так же непринужденно.

Блэз провел с обоими мужчинами целое утро, обсуждая дела, а затем, перед тем как выехать на дальнюю ферму, распорядился, чтобы подали легкий ленч. Келси представил Леонору как свою хорошую знакомую и хозяйку дома, часть которого он арендовал. Сначала она смущалась, но Вейнрайт — так звали управляющего из Хантсфорд-Тауэрз — ничуть не удивился, увидев ее.

— Значит, вы бывали в Бате? — изумилась Леонора, ожидая, когда же Блэз присоединится к ним в столовой.

— Да, мэм, а как же, — закивал Вейнрайт. — Я езжу туда каждый месяц — отчитаться перед его светлостью и попросить совета, если бывает нужно.

— В самом деле?

— Мы оба ездим в Бат, — добавил Фэлконер. — Но вы-то, мисс Винсент, вряд ли нас видите — ведь ваши комнаты наверху. Мы рассказываем его светлости о том, как идут дела во всех владениях Уиттонби. Пожалуй, не будь лорд Келси так заботлив, лорд Уиттонби давно бы распрощался со своими землями.

— Мой отец разорился, когда выяснилось, что он не вполне благоразумно распорядился капиталом, — пояснил Блэз, входя в столовую. — Мне стало ясно: если я хочу унаследовать что-нибудь, помимо долгов, надо действовать. Не желаете ли еще эля?

Он обращался к Фэлконеру и Вейнрайту, которые с готовностью подставили бокалы.

— Благодарю вас, милорд, — заговорил Вейнрайт. — Я выпью за то, чтобы ваши задумки сбылись. Ничего не скажешь, все нововведения недешево нам обошлись, но, если бы не ваша прозорливость, после прошлогоднего неурожая мы бы точно не продержались.

— Мне тоже кажется, что деньги были потрачены не зря, — кивнул Блэз.

Ближе к вечеру Леонора расспросила его о планах и о деньгах, которые он считал потраченными с пользой.

— Тебя выручает доход от клуба «Витус»? — поинтересовалась она.

— Да. Мне пришлось действовать на свой страх и риск. Все наше имущество было заложено, а поместья не приносили почти никакой прибыли. «Витус», моя дорогая, стал нашим спасением.

— Понятно, — только и ответила Леонора, однако ее мнение о человеке по имени Блэз Дэнсер Келси изменилось самым радикальным образом. Она и не представляла, что может полюбить его еще крепче, но чувство ее действительно стало гораздо сильнее.