— Обожаю такие моменты. — Джеймс вытянул ноги, устроившись в шезлонге. — Тихо, уютно, друзья и семья рядом…

— Да, наверное, это здорово, — подтвердил Мартин, принимаясь за следующий коктейль.

— Тебе не хватит? — заботливо поинтересовалась Карен. — Все-таки девушку домой доставлять — и все такое…

— «Всему такому» лишний коктейль не помешает, — парировал Мартин.

В выходной день они устроились в уютном палисаднике загородного дома Дайнекенов. Джеймс пригласил Мартина отпраздновать выход первой серии их нового проекта, и Шеффилд вынужден был согласиться, чтобы не дать окружающим повода думать, будто приключения Доры его совсем не радуют. На праздник, естественно, была приглашена и Дженнифер Конелли, поэтому Мартин демонстративно потребовал права прийти с подружкой. Удивленный Джим сказал, что они с Карен будут только рады увидеть новое увлечение Мартина — видимо, серьезное, раз Шеффилд решил представить его друзьям.

— О, она вам точно понравится! — жарко заверил Мартин, в тот момент еще понятия не имевший, кого именно привезет в гости к Дайнекенам.

В итоге это оказалась девушка, с которой он буквально накануне познакомился в супермаркете. Симпатичная и не очень умная барышня с хорошей фигуркой и полным отсутствием чувства юмора. Конечно, она не слишком подходила для этого мероприятия, но выбирать не приходилось — Мартин полагал, что Дженни наверняка заявится со спутником. Она вообще меняла мужчин как перчатки — каждый день ее подвозил на работу новый кавалер. Шеффилд однажды случайно увидел, как она небрежно и даже как-то устало целует в щечку молодого человека, провожавшего ее до входа в их офисное здание, и ему стало любопытно: кто эта новая «жертва во имя искусства». Но на следующий день мисс Конелли подвез уже другой парень на другой машине… В общем, за ту неделю, что Мартин специально задерживался у входа, чтобы последить за Дженнифер, она ни разу не приехала с кем-то дважды.

Правда, на четвертый день ее сопровождал Роберт Стерн, и это стало последней каплей для Шеффилда. Он буквально пустился во все тяжкие. На глазах у всей студии Мартин флиртовал то с одной, то с другой сотрудницей и безо всякого стеснения уединялся с ними в своем кабинете. Поскольку слухи о том, что Шеффилда смещают, не подтвердились, студийные барышни снова рвались в его объятия. Причем первой из них была та высокомерная девица, которая болтала с гримером за спиной у Мартина и за глаза грозила ему судебным иском за домогательства…

Дженнифер, казалось, не обращала никакого внимания на эскапады бывшего любовника. Ее гораздо больше интересовала собственная личная жизнь, которую девушка, судя по всему, стремилась максимально разнообразить. Вот и сегодня в гости к Дайнекенам она явилась в сопровождении незнакомого симпатичного блондина. Впрочем, это не мешало ей по-дружески общаться и с Робертом Стерном, приглашенным на торжество в числе других режиссеров «D&S».

Глядя на беззаботно веселящихся сотрудников, Мартин чувствовал себя так, словно забрел на чужую вечеринку. Его раздражало буквально все: и сияющий взгляд Дженнифер, и довольный вид Стерна, и периодически пристающие к нему как к старому знакомому и другу семьи дети Джеймса, и бесконечные тосты, пророчащие шумный успех только что снятой серии сериала «Приручить тень», и даже его собственная подружка, имя которой он периодически забывал. Она оказалась на удивление глупой, и Джеймс с Карен поглядывали на него сначала с недоумением, а затем с сочувствием — видимо, решив, что Шеффилд и сам поглупел от любви, раз польстился на такое «сокровище». Но Мартину просто было все равно, с кем проводить время, — главное, не оставаться в одиночестве. Пить в одиночку — дурной тон, а сейчас он имел возможность хорошенько напиться в приличной компании.

Дайнекен предлагал вызвать Шеффилду и его подруге такси, но Мартин категорически отказался. До его дома было не так уж далеко, и он чувствовал себя неприлично трезвым, если учесть количество выпитого им спиртного. Почти не качаясь, он сел за руль, даже не открыв дверь своей даме. Впрочем, она и не ожидала от него галантностей и, пьяно хихикая, упала на пассажирское сиденье рядом со сценаристом. Прямо перед ними вильнул сверкающим «хвостом» шикарный кабриолет, увозивший Дженнифер и ее кавалера, и Мартин, резко повернув ключ в замке зажигания, утопил педаль газа в пол.

— Милый, не гони! — капризно надув губки, потребовала девица с забытым именем, и Мартин немного пришел в себя.

Догнать кабриолет все равно не удалось бы, а вот врезаться на ночной дороге в какой-нибудь столб можно было запросто. Впрочем, гоняться за машиной с мисс Конелли Мартину не пришлось — он заметил ее через несколько миль, на загородной трассе. У въезда в лес, опираясь на капот съехавшего на обочину автомобиля, стояли две фигуры — Дженнифер и ее нынешний сопровождающий. В темноте Мартину показалось, что они целуются, и в голову вдруг ударил хмель.

Его автомобиль, проехав кабриолет, взвизгнул тормозами в каких-нибудь пяти метрах от него. Он имел полное право и не заметить, кто там стоит на дороге. Задремавшая подружка поморщилась от вспыхнувшего в салоне света, но Шеффилд знал, что так их лучше видно с темной трассы.

— Иди ко мне, — прошептал он и вдруг понял, что его и в самом деле переполняет возбуждение — только не от близости спутницы, а от того, что за ним может наблюдать Дженнифер.

Пробудившаяся девушка повернулась к нему всем телом, и Мартин запретил себе замечать, как глупо она хихикает. После долгого поцелуя его губы скользнули по теплой женской щеке, язык нежно потеребил мочку уха… Она положила ладони ему на плечи и с удовольствием отвечала на ласки. Руки Мартина забрались под ее свитер, принялись поглаживать чувствительную грудь, пальцы нежно затеребили соски, прикрытые тонким кружевом. Он дернул за рычаг, отодвинул водительское кресло назад и решительно усадил подружку к себе на колени. Ее легкомысленная мини-юбка, совершенно не предназначенная для загородных прогулок, задралась почти до пояса. Девушка скользнула вниз по его коленям и возбуждающе потерлась о затвердевший бугор под его джинсами. Мартин сорвал с нее свитер и освободил грудь из кружевного плена бюстгальтера…

Казалось, он затылком чувствовал: на него смотрит Дженнифер — и от этого ему становилось одновременно горько и сладко. Он представлял ее на месте своей случайной знакомой… Мягкие груди девушки колыхались напротив его лица, и он поочередно ласкал их языком, ощущая, как она все больше заводится от этих ласк. «Смотри, смотри!» — мстительно стучало в его висках. Если бы он мог крикнуть это Дженнифер!.. Но сейчас Мартин занимался любовью с чужой девицей на глазах у той, которая по-прежнему была ему дорога.

Девушка прижималась к нему все плотнее. Наконец ее ладонь скользнула вниз, нащупала язычок «молнии» на его джинсах, и Шеффилд застонал, когда его обнаженное копье оказалось в женских ладонях. Она отодвинула тонкую перемычку своих трусиков и дразняще провела головкой его напряженного естества по возбужденному лону. Мартин глубоко вздохнул и прильнул к девушке с поцелуем. Она легко направила его в нежную глубину своего тела, и Шеффилд подался к ней навстречу, ощущая, как она буквально насаживается на него. Они совместно выбрали ритм, и Мартин закрыл глаза. Его воображение нарисовало сидящую у него на коленях хрупкую Дженнифер и огонь, пламенеющий в ее лазоревых глазах. В кульминационный момент он едва сдержался, чтобы не выкрикнуть ее имя…

Утомленная страстью девушка обняла сценариста за шею, но Мартин не был настроен на любовные объятия. Он добился желаемого — продемонстрировал мисс Конелли, что может получить любую женщину, какую захочет… Небрежно пересадив подружку на пассажирское сиденье, Мартин откинулся на спинку кресла. Он еще не успел отдышаться, как в стекло с его стороны кто-то вежливо постучал. Повернув голову, он увидел молодого человека, который сегодня сопровождал Дженнифер. Шеффилд неторопливо включил зажигание и опустил стекло.

— Что вы хотите? — вежливо осведомился он.

— Во-первых, выразить свое восхищение. Мне нравятся люди, которые не стесняются своих страстей — даже если они не стесняются их прямо на дороге. Наверное, вы были так увлечены друг другом, что нас попросту не заметили. Но зрелище было отменное, уверяю… Во-вторых, Джен послала меня узнать, не нужно ли поделиться с вами нашим запасом предохранительных средств, — без тени смущения произнес молодой человек. — У нас их много, так что, если вдруг понадобятся, обращайтесь.

Впервые в жизни Мартин не успел адекватно отреагировать на явную провокацию и так и замер с открытым ртом, провожая взглядом широкоплечую фигуру парня, вразвалочку возвращающегося к Дженнифер, уже сидевшей в кабриолете. Их шикарное авто, взвыв мотором, рвануло прочь, с легкостью обогнув машину Шеффилда. Проносясь мимо, Дженни подарила Мартину утонченно-презрительную усмешку и помахала рукой, словно благодарила за красочное представление. Он с трудом подавил в себе желание броситься вслед за ними, но, пока заводил мотор, кабриолет скрылся из виду. Поэтому он поехал медленно и спокойно — соревноваться в скорости или в искусстве любви было больше не с кем.

Мартин чувствовал себя безмерно усталым и мысленно поблагодарил высшие силы за то, что его квартира на Роузмонт-авеню находится совсем рядом с Голливудским шоссе, на котором располагался загородный дом Дайнекенов. Девица с забытым именем тоже жила где-то неподалеку, и он высадил ее на одном из перекрестков, откуда она собиралась дойти до дома пешком.

— Ты просто душка, милый! — Она поцеловала его, но Мартин ощутил лишь раздражение. — Когда мы снова увидимся?

— Я тебе позвоню, — пообещал он, трогаясь с места.

— Пока-пока! — радостно помахала девушка, но, когда его автомобиль уже отъехал на несколько метров, она вдруг изменилась в лице: — Постой, ты же не знаешь номера моего телефона!

— И это к лучшему, — пробурчал Мартин, прибавляя скорость.

Несмотря на то что справедливость в его понимании восторжествовала, на душе было паршиво. Имеет ли смысл встречаться с женщинами, если на их месте он все равно постоянно представляет Дженнифер? Их краткий, но страстный роман наложил какой-то незримый отпечаток на его жизнь, и Мартин растерял всю свою прежнюю беззаботность. Нет, в нем говорило не только оскорбленное самолюбие — это чувство было выше и сильнее. И выкорчевать его из сердца Мартину было не по силам…

Со времени той вечеринки у Джима и Карен в Шеффилде будто что-то надломилось. Раньше он изо всех сил стремился доказать, что не чувствует себя брошенным Дженнифер. Но спровоцированная им самим безобразная сцена на ночной дороге резко изменила его отношение к ситуации и к самому себе. Цинизм, который проявила тогда его бывшая любовница и нынешняя конкурентка, стал оборотной стороной его жалких потуг, чудовищной карикатурой на те чувства, которые он хотел бы вызвать в Дженни. Посмотрев на себя глазами незнакомого блондина, Шеффилд ужаснулся: неужели он превратился в неудачника, напивающегося на празднике у друзей и потом демонстративно занимающегося сексом, лишь бы «уесть» бывшую подружку?

Похоже, не было смысла ничего доказывать Дженнифер Конелли. Следовало просто вычеркнуть ее из своего будущего и лишь изредка вспоминать о том хорошем, что принесли их краткие отношения. Ведь, в конце концов, до нее у Мартина была прекрасная и насыщенная жизнь — так почему она должна кончиться с уходом Дженни? Не стоит калечить себя и свою душу из-за этой роковой женщины — прирожденного экспериментатора.

С другой стороны, анализируя разрыв с синеглазой феей. Шеффилд вдруг понял, что они с ней удивительно похожи. Она стала как бы его отражением в зеркале, только другого пола. Мартин ведь тоже жил по сценариям, но он сначала писал их, а потом воплощал. Люди были для него всего лишь статистами, призванными оттенять блестящие грани его таланта. Скольким женщинам он сделал так же больно, как ему — Дженнифер? Пытались ли они, подобно ему, что-то доказать, как-то привлечь его внимание? Возможно. Однако он после отыгранных сцен проходил мимо них равнодушно, и ему по большому счету было наплевать, с какой болью и кровью бывшие пассии выкорчевывают из сердца воспоминания о любви. Конечно, так было не со всеми — многие женщины Мартина прекрасно понимали: их отношения — вопрос лишь нескольких дней, а не недель. Но ведь встречались, наверное, и такие, для которых он не был мимолетным мужчиной на одну ночь…

Перестраиваться оказалось трудно, но Мартин старался. Он по-прежнему писал сценарии, но пытался больше не привязывать их к своей жизни. Правда, воображение подсказывало ему порой такие сложнейшие комбинации, что режиссеры или актеры разводили руками, не понимая, что именно от них требуется. Особо заковыристые сцены в новом «жестком» формате Шеффилду приходилось переписывать по пять-шесть раз, пока они наконец не становились воплощаемы. «Мы работаем с актерами, а не с акробатами, — ворчал Роберт Стерн, перечитывая очередной сценарий. — Если автор хочет, чтобы они занимались любовью, стоя на голове, пусть покажет пример!» Мартин молча «проглатывал» критику и отправлялся переделывать эпизод.

Изменилось и его отношение к съемочному процессу. Раньше он взирал на разворачивающееся перед ним действо отстраненно и иронично, подобно демиургу, создавшему мир и теперь с улыбкой наблюдающему, как его же собственные порождения пытаются испортить созданное. Теперь он вникал в тонкости игры, подбадривал актеров, старался давать советы по существу.

— Слушай, в студии тебя уже боятся, — как-то шутливо сказал ему Джеймс. — Говорят, ты стал слишком добрым — и это не может хорошо кончиться. Сотрудники привыкли к тому, что ты «гонял» их по любому поводу, а теперь, в тепличных условиях, они распустятся.

— Раньше меня, вероятно, сильно любили? — саркастично поинтересовался Мартин.

— Только я, — расхохотался Дайнекен.

Похоже, Джеймс был абсолютно прав. Но теперь даже любвеобильность Шеффилда осталась в прошлом, превратившись в легенды. Мартину уже не хотелось размениваться на мелкие «эксперименты», а к серьезным отношениям он не был готов — последняя попытка построить их принесла слишком много страданий. Девушки по-прежнему считали его весьма привлекательным, и особенно усердствовала одна из них — молодая рыженькая реквизиторша. Она нередко демонстрировала ему свою заинтересованность, и он порой даже вяло отмечал, что девчушка недурна собой и приятна в общении. Но дальше дело не шло…

Шеффилд работал больше, чем когда-либо. В его душе поселились апатия и вялость, которые проходили лишь во время работы. Поэтому он много времени проводил в студии, не только создавая собственные сценарии, но и бесконечно шлифуя творения Дженнифер. Когда Джим или сама мисс Конелли приносили ему очередную папку с серией приключений неутомимой Доры, Мартин старался абстрагироваться от мысли, что на этих белых листах описана история очередного романа его бывшей любовницы. Он убеждал себя в том, что это просто буквы, набор символов. И иногда это даже помогало…

Мартин ненавидел дни, когда ему приходилось читать и редактировать сценарии Дженнифер. После этого он мог часами лежать дома на диване, бездумно глядя в одну точку. Он не включал ни свет, ни телевизор. О том, чтобы пойти в бар или назначить кому-нибудь свидание, не шло и речи. Одинокие вечера превращались в пытку, но больше всего Шеффилд боялся ночей. Именно под покровом ночи его личный кошмар поднимал голову и показывал свой прекрасный лик…

Этот сон всегда начинался одинаково. Мартин, как в кино, видел широкую постель, в которой, уютно свернувшись калачиком, спала женщина. На ее загорелых плечах лежали завитки светлых волос. Под слегка сползшим покрывалом, приоткрывающим небольшие грудки, угадывалось стройное тело. Дженнифер… Он смотрел на нее и не мог заставить себя отвернуться. Казалось, он способен любоваться ею бесконечно.

Но вот его слух уловил шаги — тяжелые, уверенные. К постели приблизился мужчина — высокий, сильный, с литым могучим телом. На его коже поблескивала влага, словно он только что вышел из душа, а чресла небрежно прикрывало полотенце. Он опустился рядом с подушкой, по которой разметались золотые локоны, и осторожно убрал непослушный завиток с лица девушки. Она нежно улыбнулась, выныривая из сна, и обвила руками мощный торс мужчины. Он тут же вытянулся вдоль ее тела и губами нашел ее губы.

Мимолетные прикосновения превратились в страстный поцелуй, и Дженнифер застонала, когда мужчина оторвался от нее. Его рот ни на секунду ни оставлял в покое ее нежную кожу, исследуя все пространство от одного соска до другого. Он захватывал их губами, обводил языком, опускался вниз по ставшему невероятно чувствительным животу… Дженни в его руках превратилась в воплощение неземного наслаждения.

Любовная прелюдия длилась бесконечно, тела любовников сплетались и расплетались, даря друг другу безграничную нежность… Наконец ладони мужчины сомкнулись на упругих ягодицах Дженнифер, а язык тем временем проник во влажную щелочку под курчавым треугольником волос. Она невольно ахнула, чувствуя, что уже близка к пику удовольствия. Ее пальцы запутались в его густой шевелюре. Он одной рукой ласкал внутреннюю поверхность ее бедер, а второй стимулировал собственное возбуждение.

Но эта игра не могла долго устраивать Дженни — она ведь предпочитала быть лидером в любовных схватках. Как только кавалер на секунду отстранился, чтобы перевести дух, она с ловкостью обезьянки выскользнула из его объятий и перевернулась так, что подушка, на которой она только что спала, оказалась под ее попкой. Мужчина, довольно заворчав, встал над ней на четвереньки, и теперь ее жаждущее лоно было напротив его лица, а его воинственно торчащий жезл попал в распоряжение ее мягких губ. Она дразняще погладила языком кончик возбужденного члена, и когда мужчина вздрогнул от удовольствия, на лице ее отразилось удовлетворение. Ртом она захватила его во влажный плен, и тела их задвигались в едином ритме.

Он ласкал ее языком и пальцами, она помогала себе обеими руками. Дженни обхватила мужское тело снизу и, приподнявшись, прижалась к нему так, чтобы его плоть улеглась в ложбинку между ее маленьких грудок. Ее язычок ловко прошелся по основанию его копья и описал круг возле мошонки, заставив мужчину хрипло застонать. Потом она стала ласкать губами его бедра, не забывая и о хранящемся у нее на груди достоинстве. Его естество соприкасалось то с одним, то с другим напряженным соском, и Дженни от удовольствия прикусывала пухлую губку…

Наконец мужчина властно повернул ее к себе, но Дженнифер легла на бок, снова руководя процессом. Он вытянулся рядом, и она тут же положила ножку ему на бедро. Вход в ее тело был прямо напротив нацеленного в него копья. Мужчина ворвался в нее одним властным движением, и девушка впилась ногтями в спину любовника. Он зарычал от полноты чувств и впился губами в ее полуоткрытый рот. А через секунду Дженни вдруг отстранилась от него и, изогнувшись в пояснице, оказалась к нему под прямым углом. Его мощный член по-прежнему ритмично входил в нее, но на постели они теперь лежали крестообразно. Ее бедра обвивали его ноги, ладони безжалостно терзали собственную грудь, перекатывая в пальцах отвердевшие соски. В глазах Дженнифер пылал неутолимый огонь страсти, рот ее приоткрылся, обнажив безупречные белые зубки… В кульминационный момент, от особенно глубокого и сильного мужского толчка, она вскрикнула и тут же сладко обмякла, прикрыв глаза пушистыми ресницами…

Мартин, вздрогнув, проснулся. Эти сны повторялись раз за разом, и он уже стал бояться засыпать по вечерам. Может быть, обратиться к психоаналитику и попросить выписать какие-нибудь таблетки, чтобы он мог спать без сновидений? Он каждое утро почти решался на это, но всякий раз находил предлог отложить визит к врачу. В приступах безжалостной самокритики Мартин порой говорил себе, что эти сны хоть как-то еще связывают его с Дженнифер…

Сны были для него «фильмами о любви», но все же привычка Мартина задерживаться на работе превратилась в некую патологию…

Однажды Шеффилд даже заночевал в кабинете. Это был прекрасный опыт — ворочаясь в не приспособленном для сна кресле, он проваливался в дремоту, но каждый раз просыпался прежде, чем к нему приходили роковые видения с Дженни в главной роли. И даже несмотря на то что он совершенно не выспался в эту ночь, общее состояние наутро было приятным.

Выбравшись из неудобного кресла, Мартин поправил сбившийся галстук и направился в уборную — перед началом нового рабочего дня следовало хотя бы умыться. В такую рань по коридору студии ходил только уборщик, который удивленно посмотрел на него, но ничего не сказал. Даже младший обслуживающий персонал знал о том, что лишних вопросов сценаристу задавать не следует — ему виднее, когда приходить в офис и на сколько задерживаться.

Шеффилд с удовольствием поплескал в лицо водой и, выпрямившись, задорно взъерошил мокрой рукой волосы. Он даже снял несвежую рубашку и слегка ополоснулся под холодной струей. Дожидаясь, пока высохнут капельки на груди, он внимательно разглядывал свое отражение и уже пришел было к выводу, что весьма неплохо выглядит для своих тридцати пяти лет, когда по коридору вдруг простучали несколько пар задорных каблучков. В небольшое помещение, из которого вели двери в женский и мужской туалеты, вошли несколько радостно щебечущих студийных дам. Мартин тяжело вздохнул: ну вот, теперь придется ждать, пока они наболтаются перед зеркалом и уйдут. Слухи о том, что он ночует на рабочем месте, были ему сейчас ни к чему: они могли бы породить новую волну сплетен о том, что «злой гений» готовит какой-то коварный замысел.

— …Ох, Кристин, ты просто не понимаешь, во что можешь вляпаться, — высокий женский голос показался Мартину знакомым. — Поверь, все только внешне кажется таким замечательным и удивительным, а на самом деле ты будешь разочарована.

— Да, как и все мы, — поддержала коллегу еще одна дама. — Надеюсь, ты не думаешь, что будешь у него первой и единственной?

— Ладно вам, — примирительно произнесла третья девушка — судя по всему, та самая Кристин. — Я не претендую на эксклюзивность, но и не понимаю, чем вам так не нравится мистер Шеффилд. Он, конечно, не идеал, но весьма привлекателен…

— Ага, весьма, — поддакнула первая женщина. — Красивая упаковка, под которой ничего нет, яркий воздушный шарик. Разница между ними лишь в том, что шарик будет с тобой, пока ты сама его не бросишь…

Мартин почувствовал, как его ноги приросли к полу, а лицо запылало.

— Крис, мы все прошли через это, — заметила вторая женщина. — Не знаю уж, что с ним сейчас такое творится, но раньше он не был таким паинькой. Еще полгода назад мистер Шеффилд не пропускал ни одной юбки. Причем каждую неделю у него была новая подружка.

— За полгода многое может измениться, — упорно повторила загадочная Кристин. — Сейчас он ведет себя, по-моему, вполне достойно.

— Брось, мы же все для него мусор, из которого он вылепливает свои шедевры! — первая дама презрительно фыркнула. — Честно говоря, его репутация героя-любовника изрядно раздута. Он, конечно, считает себя настоящим мачо, но те, кто побывал в постели Мартина Шеффилда, иного мнения.

— Что да, то да, — подтвердила вторая женщина. — Его страсти хватает только на то, чтобы не сломаться на первом свидании. Оно, кстати, чаще всего бывает и единственным.

Шеффилд, натянув рубашку, с трудом подавил в себе желание выйти из мужского туалета и посмотреть, как при этом вытянутся лица сотрудниц. Возможно, несколько месяцев назад он так и поступил бы, но теперь ему хотелось не столько испортить им веселье, сколько послушать, до чего они договорятся. Он-то считал, что его, по крайней мере, уважают как любовника, если не как сотрудника и начальника.

— Может, ему просто партнерши плохие попадаются? — упрямо огрызнулась Кристин.

— Ой, только не надо думать, что, встретив тебя, он моментально изменится! Большинство из его мимолетных подружек считали, что именно они станут единственными и неповторимыми. И где они теперь?

— Что же касается плохих партнерш, — поддержала вторая собеседница, — то проблема не столько в женщинах, сколько в самом мистере Шеффилде. Он настолько предсказуем, что аж зубы сводит. Посмотри на то, что играется перед камерой, — и ты поймешь, что получишь от него в постели. Причем ничего «сверх программы» он не предложит.

— Как это?

— Да все в курсе, что он проигрывает с женщинами собственноручно написанные сценарии! Видишь ли, мистер Шеффилд всех актеров считает бездарностями и убежден, что только он знает, как именно надо играть ту или иную сцену…

— …особенно эротическую, — хихикнула одна из дам.

— Вот именно! — припечатала первая подруга. — Так что внимательно следи за новыми эпизодами — не исключено, что в следующий раз они будут разыграны с тобой.

— Но если все так плохо, то почему же у него столько поклонниц в студии? — уже почти убежденная, Кристин предприняла последнюю слабую попытку немного обелить образ Мартина.

— Слушай, нельзя быть такой наивной! — рассмеялась первая дама. — Он ведь вторая главная «шишка» в «D&S» после Джеймса Дайнекена. Но Дайнекену посторонние девицы — все равно что камни у дороги, наш верный Джеймс любит только супругу и по мелочам не разменивается. Так что единственный шанс заполучить приличную роль — дать мистеру Шеффилду понять: ты достойная актриса. И даже если Стерн или другой режиссер назовет тебя бездарностью, ты все равно сыграешь в новом фильме первую скрипку…

— Угу, а для этого надо сыграть роль в его объятиях, — брезгливо подтвердила вторая женщина. — Это такой современный шаг в карьере.

— Но теперь это в прошлом, — первая дама говорила глухо, как будто прикрывала рот рукой — очевидно, подкрашивая губы. — К счастью, появилась Дженнифер, к которой «через койку» не подлезешь. Наконец-то можно не зависеть от этого похотливого героя-любовника!

— В общем, Крис, если хочешь получить нечто красивое, но невразумительное — смело прыгай в постель к мистеру Шеффилду, — резюмировала вторая дама. — Удивительно, что он сам до сих пор не затащил тебя в койку. Наверное, стареет…

Все три дамы весело рассмеялись, а Мартин прислонился лбом к кафельной стене, чувствуя, как горит лицо. Когда цокот их каблучков возвестил о том, что женщины закончили утренний макияж, он тихо покинул убежище и выглянул за дверь. По коридору от него удалялись две актрисы, с которыми он когда-то и в самом деле переспал, и рыжеволосая хохотушка-реквизитор — видимо, та самая Кристин…

На подкашивающихся ногах Мартин повернулся к зеркалу. Оттуда на него смотрело измученное лицо, разом постаревшее лет на десять. Он тяжело вздохнул и вышел в коридор. Но отправился не к своему кабинету, а к выходу из студии. Ему казалось, что рухнул последний бастион, отделявший его от бездны отчаяния.

В дверях он столкнулся с Джеймсом, который всегда приходил на работу рано.

— Ого, не ожидал застать тебя здесь в такое время! — восхитился он. — Слушай, если ты будешь так беспощадно эксплуатировать свой талант, мы долго не протянем. Надо хоть изредка отдыхать, а то недолго доработаться и до сеансов психотерапии. Я прекрасно знаю, что ты на многое способен, но не хочу, чтобы ты работал на износ.

— Я ухожу. — Мартин решительно прошел мимо друга.

— Если за гамбургерами, то возьми и мне пару. Мы сегодня слегка проспали, Карен торопилась отвезти детей в школу и не успела приготовить мне завтрак.

— Нет, не за гамбургерами. — Шеффилд обернулся и глубоко вздохнул, словно перед прыжком в глубокий омут. — Я ухожу из студии. Насовсем.

— Что это значит? — Джеймс схватил его за локоть. — Что случилось? Ты не можешь так запросто уйти! Ты что, заболел?

— Нет. — Мартин осторожно высвободил руку и глухо добавил: — Не заболел, а умер.