Пролог

— Знаете ли вы, кто такие шелки? — спросил старый рыбак, закуривая трубку.

Его седые волосы лежали на плечах небрежными завитками, кудлатая борода закрывала нижнюю часть лица, а кустистые брови придавали взгляду суровость. Кожа старика, коричневая от солнца, продубленная на морском ветру, была испещрена морщинами; серая парусиновая куртка и такие же штаны выглядели ношеными, но вполне добротными, а тяжелые бродни и мягкая кожаная шляпа завершали образ морского волка. Он сидел в одиночестве, подперев стену, за большим дубовым столом, сколоченным из необструганных досок, и задумчиво разглядывал глиняную кружку, в которой пенилась целая пинта сидра, поставленная заботливым трактирщиком. Рядом столпились полдюжины таких же, но уже пустых.

— Джос, старина, опять будешь сказки свои рассказывать? — усмехнулся хозяин заведения — тирн Дево — маленький, толстый человечек, обладатель пивного брюшка и трех подбородков. Он обтер пухлые руки о передник и деловито пересчитал медные монеты, которые не глядя сунул ему рыбак. — И не надоело еще? Лучше расскажи, почем нынче форель в столице, или ты так далеко не ездишь?

Трактир «Салака» примостился рядом с рыбным портом, в узкой улочке между двумя огромными зданиями, в которых находились склады и конторы. Небольшое заведение, отстроенное еще в прошлом веке славным предком тирна Дево, состояло из двух этажей: на первом располагались вместительный общий зал с уютным камином и кухня, второй занимали комнаты, которые хозяин сдавал посуточно заезжим гостям. Здесь обычно всегда хватало клиентов: то завернут подгулявшие студенты с соседней улицы, где находилась Королевская Академия Высшей Магии и Чар, то уставшие рыбаки из порта, то стряпчие и клерки из контор в соседних зданиях, а в вечернее время могли заглянуть и стражники, следившие за порядком на улицах. Хозяин трактира знал всех постоянных клиентов в лицо, а некоторых даже по именам. Но иногда сюда забредали и незнакомцы: путешественники, пересекавшие Брингвурд проездом, странствующие рыцари и барды.

И каждого гостя здесь ждал сытный обед, пенистый сидр и дружеская обстановка. Никаких склок и разборок в своем заведении тирн Дево не одобрял. Он был почтенным горожанином, гордился личным знакомством с бургомистром и исправно платил налоги в городскую казну.

Джос Иммерли окатил его равнодушным взглядом, затянулся смолистым дымком и молча выпустил изо рта несколько идеально круглых колечек. Затем отхлебнул из кружки, пару минут разглядывал танцующие в сидре пузырьки и повторил заплетающимся языком, будто не слыша трактирщика:

— Кто такие шелки?

— Морские девы? — высказал предположение один из рыбаков за соседним столом, где собралась целая компания, желающая с размахом отметить сегодняшний вечер.

— Нет, морские фейри, — поправил его сосед.

— Точно! Фейри, я слышал про них, — добавил третий. — Говорят, они живут в воде и лишь изредка выходят на сушу. А еще они плавают под видом тюленей, и только на суше сбрасывают с себя тюленьи шкуры.

— И живут в подводных дворцах из перламутра и жемчуга, — закончил старый Джос Иммерли, задумчиво прихлебывая сидр.

— Ну, сейчас начнется! — тирн Дево окинул обеденный зал обреченным взглядом, подсчитывая немногочисленных клиентов.

Трое сидели за соседним столом, рядом с безумным стариком, вечно плетущим небылицы о русалках и их родственниках людях-тюленях. Чуть дальше примостилась молодая парочка: тощий парень лет двадцати в потертом сюртуке со студенческой ленточкой через плечо и хорошенькая блондинка в кокетливом капоре. Эти двое были заняты исключительно друг другом: парень что-то шептал, нагнувшись к самому ушку девушки, а та очаровательно краснела и хихикала, пряча лицо за льняным платочком.

Еще один мужчина расположился в углу возле дверей. Он не заказал ничего, кроме пинты темного пива, но и к нему почти не притронулся. Просто сидел, закутавшись в плащ, неподвижный и молчаливый, как статуя. Его глаза скрывались в тени, отбрасываемой широкими полями шляпы, а подбородок был спрятан за поднятым воротником плаща.

Когда странный посетитель расплачивался, трактирщик заметил перстень, тускло блеснувший на его руке. Массивный, из черненого серебра, с крупным ониксом, на черной поверхности которого угадывались серебристые прожилки — гербовая печать. Такие перстни носили только маги-дознаватели из Тайной полиции, но они, обычно, не захаживали в третьесортные заведения для простого люда.

Был еще случайно завернувший бард, который занял скамеечку у самого очага, поближе к огню, и сейчас тихонько тренькал на своей кифаре, настраивая струны. Длинный, нескладный и худой, он поеживался от холода в своем далеко не новом плаще, с потертостями на швах, и время от времени привычным жестом откидывал со лба прядь льняных волос, упрямо сползавшую на глаза. Услышав, о чем говорят рыбаки, он поднял голову и слегка надтреснутым голосом произнес:

— Шелки были самыми безобидными из всего дивного народа. Но они, как и все остальные, ушли в Траг-вуд-Дол — край вечной юности, где царит весна. — Он замолчал и в наступившей тишине ласково провел по струнам. По закопченному залу портовой таверны разнеслись серебристые звуки кифары. — В благословенную страну за морем, где зеленеют холмы и цветут сады, где в густых лесах скрываются эльфы. Там в подземных чертогах правят дварфы и дроу, в небесах парят золотые драконы, а в теплых водах играют добродушные шелки. В тот край не доплыть на корабле, не долететь на птице. Говорят, туда ушли все фейри после войны с человеческими королевствами. Но раз в году, в день весеннего равноденствия, открывается тайный путь, видимый лишь избранным. Если кто-то из дивного народа возьмет человека за руку и проведет в полночь по лунной дорожке через море, то тот человек попадет в Траг-вуд-Дол.

— И много было таких смельчаков? — поинтересовался один из трех рыбаков, поблескивая парой золотых зубов.

— Не знаю, — бард по-филосовски пожал плечами, — пока никто не вернулся. Раньше и в Гленниморе водились фейри. И эльфы в лесах, и дварфы в горах. Пока люди не вынудили их уйти за море. За драконов не скажу, не знаю, а вот шелки еще во времена моего отца на берег выходили.

— А ты сам видел хоть кого из чудного народа?

— Я видел, — изрек тирн Иммерли и одним глотком отправил в себя остатки сидра, а затем недвусмысленным жестом протянул пустую кружку хозяину заведения. — Налей еще.

Слабо дымившая трубка, будто забытая, торчала в его зубах. Старик задумчиво посасывал кончик мундштука, уставившись в одну точку.

— И кого же вы видели, многоуважаемый тирн? — бард заинтересованно взглянул на старого рыбака.

Джос Иммерли вздрогнул, будто его только что разбудили, и обвел вокруг мутным взглядом.

— Э-э-э, — протянул он, понимая, что сболтнул лишнее, но бродивший в крови сидр не позволил смолчать, — не я, приятель мой, рыбак один. А тебе зачем?

— Я бард, Амсель Сладкоголосый. Может, слышали про меня? Хожу себе по Гленнимору, собираю сказания и легенды. О дивном народе мало кто знает, только детские сказки. Может, вы что расскажете?

Он переместился за стол к рыбаку, подозвал трактирщика и сунул ему пару монет.

— Чего изволит многоуважаемый тирн? — хозяин заведения ловко опустил монетки в поясной кошель.

— Еще сидра мне и моему приятелю, — произнес Иммерли, не давая барду открыть рот, и бросил на стол звенящую медь. — И парочку перепелов на закуску. — Потом перевел на Амселя осоловевший взгляд и добавил: — Плохо мне! Давит оно меня, ох как давит.

— А что давит-то?

— Да за шелку эту вспомнил, будь она неладна. — Иммерли покачал головой. — Сказывал мой приятель, что однажды в шторм маленькую шелку выбросило волной на прибрежные скалы. Мимо проплывал человек на лодке. Видит, белеет что-то меж камней. Думал, это серка — детеныш тюленя. Пожалел бедняжку и забрал с собой. А зверь какой-то чудной оказался. Глаза совсем человеческие, плачет будто младенец и стонет так жалобно, что у того рыбака чуть сердце от тоски не лопнуло. А когда мех обсох, то серка сбросил его, как змея старую шкуру!

Подошла служанка в засаленном платье. Бухнула на стол блюдо с жареными перепелами. Следом за ней — еще одна. Зазывно улыбаясь молодому барду, она поставила кружки с сидром и нагнулась так низко, что полная грудь едва не выпала из корсета на стол. Амсель покосился на заманчивые округлости и неохотно перевел взгляд на собеседника:

— И что дальше-то?

Недовольно скривившись, служанка сняла со стола свои прелести и вернулась на кухню. Зато троица рыбаков, не утерпев, подобралась ближе. Прихватив свою выпивку и закуску, рыбаки разместились за одним столом с рассказчиком и теперь с любопытством внимали каждому его слову.

— А что, — продолжал Иммерли, прихлебывая сидр, — обернулся серка человеческим ребенком, девчонкой лет пяти. Волосики пышные, каштановые, а глаза огромные, в пол лица, и карие, как у олененка. Понял мой приятель, что никакой это не серка, а самая настоящая шелка! Да еще чуть живая. Видно, сильно побило ее об скалы.

— И что он сделал? Отнес ее в префектуру?

— Нет, — Джос Иммерли покачал головой, отправляя в рот новую порцию сидра. Потом неловко сдвинул в кучу пустые кружки и продолжил: — Домой забрал. Подлечить хотел да назад в море выпустить. А жена как увидела, чуть с ума не сошла от радости. Порченая она у него была, все детишки мертвыми рождались. За тринадцать лет так ни одного и не нажили. Стала она над девчонкой той ворковать, будто мать родная. А когда шелка в себя пришла, оказалось, что она ни словечка по-нашему не понимает. Лепечет что-то по-своему и ничего сказать не может: ни имени своего, ни кто она, ни откуда.

— Ну! А потом?

— А что потом, — сокрушенно вздохнул Иммерли, подтягивая к себе очередную кружку, наполненную до краев. — Не смог мой приятель супротив своей бабы пойти. Уж очень она просила оставить девчонку. А на тот час ярмарка у нас в Брингвурде была, да заезжий колдун выступал, фокусы показывал, на судьбу гадал. Вот к нему приятель мой и пошел. Посоветоваться хотел, что да как. А тот кости раскинул, в шар свой посмотрел и говорит: «Жене твоей смерть пришла, заберешь девчонку — помрет супруга, а оставишь — проживет столько же, сколько уже с тобой прожила». То бишь тринадцать лет.

— И он оставил? — ахнула девушка, которая теперь вместе со своим кавалером тоже пересела поближе к рассказчику.

— Оставил. Продал лошадь с телегой и купил у колдуна бусы заговоренные, из красных кораллов. Ни снять их нельзя, ни порвать, а если на кого из морского народа одеть, то тот забудет имя свое и не сможет в море уйти.

— Вообще-то это запрещено законом, — глубокомысленно изрек молодой человек со студенческой ленточкой на плече. — Ваш приятель должен был сдать шелку в префектуру. Мы сейчас как раз проходим этот момент на кафедре Расологии.

— А то не знаю, — хмыкнул Иммерли. — Но я ж говорю, пожалел. Душой прирос к этому существу, за родное дитя считать начал. А префекту что, отправит к магам на изучение — и поминай как звали.

— Очень неосмотрительно с его стороны! — покачал головой студент.

— Зато как романтично! — возразила блондинка.

— И каков же конец? — поинтересовался Амсель. — Жена вашего приятеля жива осталась?

— Все как колдун сказал. Почитай, тринадцать годков прожила и преставилась, сердешная.

— А шелка?

— А что ей будет? Живет себе в людской подобе и знать не знает, что она не человек. Только слышал я, что обычай у них есть один. Будто бы в день восемнадцатилетия просыпается у них дар необычный. И что делать с этим не знаю.

— Есть такие легенды, — подтвердил бард, — а дар тот от моря идет. Шелки могут управлять волнами и ветрами и повелевать морскими созданиями. Ты приятелю своему передай, пусть та шелка ему рыбу покрупнее в сети гонит и попутный ветер в парус.

— Нет, сейчас чтоб магичить, лицензию брать надо, — покачал головой студент. — Но ее просто так не дают. Экзамен по профилю сдать надо, а до этого шесть лет учиться. Это при прежнем короле разрешалось, а теперь все маги подсчитаны и пронумерованы. Практикующий без лицензии маг приравнивается к мошенникам и аферистам. Может и в тюрьму загреметь. Ну а если это и в самом деле шелка — заберут в магистрат и сдадут на опыты. Вы же знаете, еще прадед нашего короля принял закон об иерархии рас.

— Милостивые тирны, не обращайте внимания! — засуетился трактирщик, видя, что маг-дознаватель внимательно прислушивается к разговору. — Это просто несчастный старик, мелет всякую ерунду. У него недавно жена умерла, вот он от горя и помешался. Сам не знает, что несет.

— Это ты не знаешь, что несешь, — тирн Иммерли в гневе стукнул по столу кулаком. — А я говорю правду, как есть!

Он резким движением отодвинулся от стола, вместе со стулом, и встал. С трудом удерживаясь на негнущихся ногах, достал костыли, прислоненные к стене, перехватил их поудобнее и сказал:

— Вы, милостивые тирны, оставайтесь здесь. А мне идти надо. Меня моя Ниалинн ждет. Волнуется, — и светлая улыбка раздвинула его сухие губы.

— Какая романтическая история! — прошептала девушка, глядя в след старику, который, пошатываясь, шел к дверям.

— Да, занятная сказка, — согласился с ней ее кавалер.

— А может и не сказка, — задумчиво произнес Амсель, тихонько перебирая струны. — Мы изгнали фейри из Гленнимора, но многие из них до сих пор таятся в лесах и озерах.

— Точно! — добавил один из рыбаков. — Мне еще дед рассказывал, как он ставил ловушки на морской народ. Рыбаки приручали эти создания, чтобы те приносили им удачу и гнали в сети рыбий косяк.

— Были и такие, что пускались вплавь на острова, где шелки устраивали лежбища, и воровали их шкурки, — добавил тот, что с золотыми зубами. — Говорят, этот мех ценился дороже золота. Но эти существа не такие уж безобидные. Могут запутать и порвать невод или днище барка повредить. А поют так, что заслушаешься, только в их песнях ни слова не понять.

— Так на дивном языке поют, — усмехнулся бард.

Никто из них не обратил внимания, как странный посетитель, сидевший в своем углу в гордом одиночестве, вдруг молчаливой тенью скользнул к выходу за старым рыбаком. Лишь тирн Дево поспешно прошептал заговор от сглаза и украдкой поцеловал спрятанный за пазухой амулет.

* * *

Джос Иммерли нетвердой походкой приблизился к своей пегой лошадке и ласково потрепал ее за холку. Лошадка всхрапнула и недовольно перебрала ногами.

— Да едем уже, едем, — проворчал старик, заваливаясь на облучок.

В его телеге, переложенные сеном, валялись пустые корзины, пахнущие рыбой. В кошельке бренчали серебро и медь. А дома его ждала красавица-дочь: с роскошной каштановой косой, глубокими карими глазами и ниткой коралловых бус на тонкой алебастровой шейке.

 

Книга первая

Промозглый мартовский день медленно клонился к вечеру. Здесь, на северном побережье Гленнимора, где только море да скалы, весна всегда приходила поздно, с дождями, туманами и пронизывающим ветром. Вот и сейчас серое небо нависло над землей, а с моря подул порывистый ветер, поднимая свинцовые волны. Он нес с собой тяжелые тучи, наполненные дождем.

Я закинула в корзинку очередного краба и пересчитала нехитрый улов. Что ж, много денег за это не выручишь, а на ужин для двоих как раз хватит. Да, теперь уже для двоих.

Глаза наполнились непрошенной влагой. Я заморгала быстро-быстро, пытаясь справиться с внезапно накатившей тоской, но одна предательская капля все-таки сорвалась с ресниц и скользнула вниз по щеке. Прошел целый месяц со дня маминых похорон, а я грущу, будто в первый день, и все никак не могу привыкнуть, что ее больше нет.

Вспомнилось то стылое февральское утро, когда я стояла, обняв себя за плечи, и дрожала от холода над свежим холмом. Приглашенный друид взывал к богам, воздев руки, и ветер трепал его белую бороду, волосы и длинный балахон. По обычаю, вместе с мамой мы похоронили и все ее личные вещи. Я собственными руками заплела в последний раз ее роскошные черные волосы и оставила в гробу черепаховый гребень. А потом, когда гроб закрыли и опустили в могилу, мы с отцом уложили на плоскую крышку узлы с ее платьями. Последней я опустила шкатулку, полную украшений из дешевого речного жемчуга, разноцветных кораллов и перламутровых ракушек. Мама очень любила эти простые и вместе с тем милые вещи, которые напоминали ей, что наше суровое, холодное море иногда может быть теплым и ласковым.

А теперь ее нет. Мы похоронили ее рядом с домом, так принято, чтобы дух охранял наш очаг. Рядом с ее последним пристанищем высятся еще несколько холмиков, давно поросших травой. Там лежат мои братики и сестрички, которые появились на свет до меня, но так и не выжили. Только я одна оказалась достаточно сильной, чтобы цепляться за жизнь до конца.

Родители говорили, что я была их последней надеждой. Что я родилась очень болезненным и слабым ребенком, и до пяти лет они вообще не верили, что я выживу, но при этом всеми силами надеялись на чудо. Наверное, именно поэтому я не помню ничего из того, что случилось со мной в раннем детстве. Первое воспоминание, это как я сижу на лугу, полном ромашек, рядом мама — плетет мне венок, я смеюсь, и она смеется вместе со мной, обнимает меня и щекочет, а потом прижимает к себе так сильно, что мне становится больно, я плачу, и она плачет вместе со мной.

В этом воспоминании мне уже лет шесть-семь, а все, что было до этого — покрыто мраком забвения. Лишь иногда, когда на море бушует шторм, во сне ко мне приходят странные видения. Смутные тени словно танцуют вокруг меня, манят, и я будто слышу чарующие голоса, которые зовут меня за собой.

Эти сны преследовали меня, сколько я себя помню. Сначала я рассказывала о них родителям, при этом мама сильно пугалась, настолько, что у нее начинали дрожать руки, а отец сердился и спешил поскорее прекратить разговор. Став постарше, я свыклась со своими странностями и уже не докучала родителям, не желая расстраивать зря. Эти сны не приносили вреда, но каждый раз задевали что-то в моей душе. На утро после шторма меня всегда тянуло на берег, будь то зима или лето, и мне до дрожи в коленках хотелось скинуть одежду, войти в соленые волны и пуститься вплавь.

Однажды, когда шторм бушевал целых пять дней, я так и сделала. Тяга была просто невыносимой, и у меня не осталось сил с ней бороться. Это случилось, когда мне едва исполнилось шестнадцать, тогда я чуть не утонула, но мне повезло. Меня спас Ларс Эннери — молодой рыбак из нашей деревни. В тот день он как раз купил небольшую шаланду и вышел в море опробовать ее. После шторма на море царил легкий бриз, но даже небольшие волны оказались серьезным противником для меня. Нахлебавшись воды, я камнем пошла на дно, но Ларс увидел меня, бросил лодку и нырнул в море за мной. Мое спасение увенчалось успехом, но с тех пор вся деревня считает нас с Ларсом женихом и невестой.

После смерти мамы, Ларс пришел к отцу просить моей руки, но тот не ответил ни да, ни нет. Сказал, ждать пока мне исполнится восемнадцать, и что решение только за мной. И вот теперь осталось совсем немного, всего пару месяцев. Странные сны стали мучить меня сильнее, даже когда на море спокойно. Ларс все чаще бросает на меня загадочные взгляды, все чаще пытается приобнять, зажать в укромном уголке или робко поцеловать. И я со страхом жду того дня, когда он снова придет свататься, потому что не знаю, что ему ответить. Я люблю его, это правда, но люблю как друга и брата, а он хочет другой любви!

Из-за скалы выскочил рыжий корги Атой, заливаясь радостным лаем и неистово махая пушистым хвостом. Подбежал ко мне, закрутился возле ног, поскуливая и заглядывая в глаза. Я нагнулась к нему, собираясь потрепать по пушистой холке, и верный песик, подпрыгнув, лизнул меня в нос.

Говорят, эти чудесные собаки, немного похожие на лисиц, достались людям в подарок от фей. Не знаю, насколько правы легенды, но у моего Атоя на спине есть пятно в форме седла, так что вполне вероятно, что один из его предков возил на себе саму королеву фей.

Я улыбнулась своему любимцу и вытерла слезы. Потом сняла передник и повязала его поверх корзинки. Хоть мартовские крабы ленивые и двигаются медленно, я не хочу оставлять им ни малейшего шанса. Слишком поздно уже, да и холодно ловить их потом по покрытому галькой берегу. Тех шести штук, что я сегодня нашла, вполне достаточно на наваристый суп, особенно если добавить в него горсть чечевицы и немного пахучих кореньев.

Еще раз окинув взглядом горизонт и убедившись, что поднимается шторм, я подхватила свою корзинку, подобрала длинный подол, вечно путавшийся в ногах, и поспешила в сторону деревушки. За мной по пятам неспешно трусил Атой, то и дело останавливаясь и сосредоточенно обнюхивая разбросанные по берегу пустые ракушки.

Я уже отошла на приличное расстояние, когда в небе полыхнула молния, и прямо над моей головой прозвучал раскат грома. Крупные капли застучали по земле, очень быстро превращаясь в сплошной ливень. В одно мгновение я промокла до нитки и замерзла. Дождь хлестал, как из ведра, вода холодным потоком лилась за воротник и стекала по спине, я мелко дрожала, сжимая в окоченевших руках треклятую корзинку, в которой вяло шевелились полусонные крабы. Не помогало согреться даже то, что бежала я со всех ног, спеша поскорее достигнуть перелеска, отделявшего берег от рыбацкой деревушки, и укрыться под его кронами.

Вот еще одна молния и еще. Они вспыхивали одна за другой, прочерчивая над головой сверкающие линии, оглушающие раскаты грома походили на залпы крепостных пушек. Бедный Атой заскулил, испуганно прижимаясь к моим ногам. Я уже думала взять песика на руки, когда он вдруг разразился заливистым лаем и бросился в сторону скал.

— Атой! Атой! Ко мне, мальчик! — закричала я, призывая собаку, но глупое животное даже не думало выполнять приказ. Рыжая спинка мелькнула между огромных камней, сваленных в кучу у подножия скал, и пропала. — Ну все, сейчас ты точно получишь! Дай только доберусь до тебя!

Оставив корзинку мокнуть под дождем, я поспешила туда, откуда доносился визгливый лай моего питомца. Его острая мордочка показалась из расщелины в скале на высоте примерно десяти футов.

— Ну, и как ты туда залез? — задала я риторический вопрос. — И главное, зачем?

Корги тявкнул что-то невнятное и исчез из виду. Как я его ни подзывала, стуча зубами под проливным дождем, противная собаченция не желала спускаться.

Я беспомощно огляделась. И что теперь? Бросить его здесь? Или лезть вслед за ним и попытаться поймать? Наверное, он что-то учуял, ведь никогда прежде я не замечала за ним такого открытого непослушания.

Делать нечего. Подоткнув мокрый подол и поплевав на ладони, я начала взбираться по скользким глыбам. Холодный дождь лупил по плечам и спине, заливал глаза, порывистый ветер трепал тяжелую косу, заставляя всем телом прижиматься к скале. Я продвигалась очень медленно, тщательно выбирая выемки и выступы, за которые можно было легко ухватиться. Больше всего меня пугала возможность сорваться, рухнуть на землю и переломать себе кости. На какое-то мгновение я даже представила себе эту картину, как лежу, распластавшись, на острых камнях, бессильно раскинув руки. Меня прошиб холодный пот, и я тут же мысленно пообещала себе, что обязательно накажу Атоя, лишу его сладкой косточки.

Наконец, ценой неимоверных усилий, я достигла того места, где в последний раз видела своего глупого пса, подтянулась на руках, закинула ногу на выступ и перевалилась через край. Пару минут полежала, восстанавливая сбившееся дыхание и давая отдых натруженным мышцам, а потом поднялась на ноги и огляделась.

Я стояла на узком базальтовом карнизе, довольно высоко над землей, и только сейчас в мою голову пришла умная мысль: а как же я буду спускаться отсюда?! Посмотрела вниз, туда, откуда я взобралась, и невольно поежилась. Обратный путь показался еще страшнее: как я буду спускаться по почти отвесной скале, не видя, куда ставлю ноги?!

Где-то рядом захлебывался лаем мой пес. Я двинулась вперед, осторожно переступая осколки камней, в изобилии рассыпанные под ногами, и вскоре наткнулась на глубокую щель в базальтовом склоне. Она была достаточно вместительна, чтобы в нее пролезла такая худышка, как я.

— Атой! — позвала я, заглядывая в темный зев. Мне в ответ донесся истерический лай, вперемешку с визгом. — Да что там происходит?!

Лезть в эту дырку совершенно не хотелось, но и бросать песика на произвол судьбы — тоже. Выбора не оставалось, в конце концов, я уже была здесь. Поэтому я решительно ступила в призывно распахнутую щель. Несколько шагов мне пришлось протискиваться с трудом, повернувшись боком, и я уже думала бросить эту затею, но за очередным выступом стены резко раздвинулись, а нависший свод ушел высоко вверх. Теперь я стояла посреди широкого коридора, пробитого в недрах скалы и, что удивительно, здесь было светло!

Замерев от неожиданности, я с открытым ртом уставилась на стены, усыпанные сияющими огоньками. Огоньки были желто-зеленого цвета и то вспыхивали, то гасли, от чего казалось, будто это живой светящийся ковер. Будто зачарованная, я шагнула к ближайшей стене и ткнула пальцем в таинственный огонек. Он тут же потух и упал к моим ногам. Я испуганно отступила.

Но вот он снова вспыхнул, зашевелился и пополз в сторону стены. Я облегченно рассмеялась — это были светляки. Огромные, размером с перепелиное яйцо, но светляки — безобидные букашки. Пару минут я забавлялась тем, что разглядывала их. Света оказалось вполне достаточно, чтобы я смогла увидеть сводчатый потолок и спускавшиеся с него полупрозрачные желтоватые сталактиты, будто вырезанные из кремния.

В двадцати шагах от меня коридор уходил влево и оттуда вновь послышался лай Атоя. Обхватив себя руками за плечи и стуча зубами от холода, я пошла на звук. У самого поворота мне под ноги выскочил рыжий клубок, истерично облаял и опять нырнул в темноту. Я прибавила шаг и почти сразу оказалась у выхода на поверхность. Выглянула наружу, удивляясь, что дождь уже прошел, и остолбенела. Похоже, загадочный коридор был сквозным и не очень длинным, вот только место, где он закончился, оказалось мне незнакомо.

Впереди, насколько хватало глаз, простиралась необъятная долина в окружении базальтовых скал, испещренных ветрами. В самом центре ее, будто драгоценный алмаз, сверкало и переливалось озеро, в котором, как в зеркале, отражалось солнце, ясное небо и легкие белоснежные облака. Из озера вытекала небольшая речушка. Она голубой лентой петляла между холмов, поросших изумрудной травой, и исчезала из виду, скрывшись у подножия скал. Никогда в жизни я не слышала об этой долине, расположенной рядом с побережьем, и даже не представляла, что в нашем суровом краю может быть такая красота.

Но самым странным оказалось вовсе не это. Здесь было тепло, точнее, жарко. Яркое солнце стояло в зените, а прозрачный воздух пах луговыми цветами. Я почувствовала, как понемногу согреваюсь, несмотря на мокрую одежду. Появилась мысль, что надо бы раздеться и выкрутить платье, а потом расстелить на нагретых солнцем камнях — так оно высохнет намного быстрее, чем на мне. Но тут мой взгляд скользнул вниз, ловя чье-то движение, и я остолбенела в очередной раз.

Мой корги бежал вниз по пологому склону, шустро перебирая короткими лапками, причем, теперь он молчал, видно, берег дыхание, стараясь быстрее достичь своей цели. И куда понесло этого несносного пса?!

— Атой! — закричала я, теряя терпение. Что за муха укусила это животное?!

В ответ мне раздалось довольное тявканье. Кажется, моя собачка что-то нашла. Приложив ладонь козырьком ко лбу, я присмотрелась. Корги крутился на одном месте, что-то вынюхивая в траве, и заливался звонким лаем. Мне показалось, что там лежит человек!

Охнув, я начала быстро спускаться вслед за собакой. Солнце слепило глаза, но уже через несколько шагов я поняла, что в траве действительно лежит человек, точнее, мужчина. Молодой, в дорогой одежде, очень бледный и с плотно сомкнутыми веками. Я подбежала к нему и присела на корточки, во все глаза разглядывая незнакомца. У него оказались удивительно правильные черты лица, будто выточенные резцом умелого мастера, длинные черные волосы, рассыпанные по плечам, белая как алебастр кожа и загадочные синие руны, начертанные на высоких скулах.

Странное чувство охватило меня, когда я разглядывала его лицо. Смутное узнавание, тревога, словно где-то, когда-то я уже видела кого-то похожего на него, но где и когда — не могла вспомнить.

А еще он был связан. Его лодыжки и запястья стягивали кожаные ремни, впившиеся до крови. Затаив дыхание, я протянула руку и коснулась щеки незнакомца. Она оказалась теплой, даже горячей, как будто у него начинался жар. Кто он такой — невинная жертва или преступник — меня не волновало. Я видела только то, что он практически не дышит, и это было единственным, что заботило меня в тот момент.

Привычным движением я приложила два пальца к его шее, безошибочно находя еле бьющуюся жилку. Жизнь еще теплилась в этом теле, вот только уже на грани.

— Что делать? — Я с сомнением глянула на Атоя, который, высунув язык, сидел рядом с головой незнакомца и часто дышал. — Попытаться его спасти?

Как-никак, а слабенький целительский дар у меня все-таки был, вот только боялась я, что его не хватит. Ну что ж, попытка не пытка. Корги заскулил и лизнул мужчину в лицо. Мне показалось, что веки незнакомца еле заметно дрогнули.

Я достала нож, который всегда носила на поясе, и первым делом освободила незнакомца от пут, мысленно ужаснувшись открывшимся ранам. Похоже, ремни были сделаны из сырой кожи, на солнце она начала дубеть и уменьшаться в размерах, впиваясь в плоть несчастного, рассекая его кожу до крови. Еще чуть-чуть — и вены на запястьях оказались бы передавлены. Кто способен на такую жестокость?

Бегло осмотрев раны и удостоверившись, что они не опасны для жизни, я разрезала его рубашку от горла до самого низа. Меня поразила не только ткань, легкая и блестящая, но и открывшаяся безволосая грудь. Я недоуменно уставилась на нее. Похлопала ресницами, протерла глаза. Нет, зрение меня не обманывало. У него отсутствовали соски! Полностью! Никаких намеков, только белая кожа, гладкая, как стекло.

С открытым ртом я упала на пятую точку.

— Кто же ты? — прошептала чуть слышно. — Не человек, это точно…

Корги тявкнул и опять лизнул мужчину. Похоже, песик был настроен вполне миролюбиво и не ощущал никакой опасности.

Доверившись инстинктам своего пса, я потерла ладони друг о друга, пробуждая спящую во мне магию, и положила руки на грудь незнакомца, туда, где у обычных людей билось сердце.

Билось оно и у него, правда, очень слабо. Ну что ж, попробуем, все равно в его положении хуже уже не будет. Я зажмурилась, отыскивая в себе крошечные искорки целительской магии, собрала их в плотный пучок и направила прямо в сердце незнакомца.

Это было так, словно я с разбега наткнулась на гранитную стену, причем стена оказалась такой твердой, что меня откинуло назад. Сработала отдача. Я упала навзничь, нелепо взмахнув руками, и застонала от досады и боли. Села на корточки, потирая ушибленный затылок, и нагнулась над раненым, ища признаки исцеления.

Я слышала, что такое может случиться, если энергии целителя и больного абсолютно идентичны, но это большая редкость, или если больной является сильным магом и поставил себе защиту от вмешательства в свою ауру. Правда, мне еще никогда не приходилось ощутить что-то подобное на себе.

Между тем, мужчина содрогнулся всем телом, судорожно вздохнул и резко сел, едва не столкнувшись со мной лбом. Я еле успела отпрянуть. А потом он распахнул ресницы и уставился на меня в упор черными, пронзительными глазами без белков!

— Фейри! — пискнула я, в священном ужасе отползая от него на четвереньках. В голове мгновенно промелькнули все мифы и легенды о жителях дивного края. Сто лет назад их изгнали из человеческих земель, а в самом Гленниморе они вообще под запретом! Все знают — фейри очень хитры и коварны, и нет для них лучшего развлечения, чем заманить человека в свои сети.

— Солнце! — выдохнул незнакомец и скривился, будто от сильной боли. Затем мучительно застонал и рухнул навзничь.

Я ахнула, когда его голова с глухим стуком ударилась о землю. Мужчина больше не двигался, но теперь его грудь вздымалась в нужном ритме, а сердце билось с завидным упрямством. Вот только на белой коже проступили безобразные красные пятна. Кажется, мой случайный пациент не любит солнце?

Я встала и осмотрелась. Нигде ни единого укрытия, разве что та пещера, из которой мы с корги вышли. Но сама я раненого не дотащу, сил не хватит, и бросить здесь не смогу, совесть не позволит. Пусть даже это самый коварный фейри дивного края, но целитель во мне не даст ему умереть. Надо приводить моего нового приятеля в чувство и заставлять топать самого.

* * *

Вся проблема была в том, что сил у меня почти не осталось. Я была не слишком успешной магиней, вернее, совсем никакой. Меня даже в Королевскую Академию не взяли ввиду отсутствия способностей. Все, что я могла, это заживить небольшие раны или влить в еще бьющееся сердце немного жизненных сил. Может быть, в другой ситуации я бы придумала что-то более уместное, но сейчас мне хотелось только одного: добраться до дома и скинуть тяжелое платье, от которого уже поднимался пар. Поэтому я не слишком учтиво потрясла незнакомца за плечи. Его голова пару раз мотнулась, черная прядь волос скользнула вниз, открывая вытянутое ухо, и я, как зачарованная, уставилась на него.

Бледная кожа, отсутствие сосков, странные глаза, вытянутые уши и боязнь солнца. Кто же ты такой, милый друг? И откуда здесь взялся?

Не удержавшись, я наклонилась ближе и осторожно провела кончиками пальцев по краю его уха. В одно мгновение мое запястье с силой сжали мужские пальцы. Я вскрикнула и столкнулась взглядом с черными, как оникс, глазами незнакомца.

— Ты кто? — словно выплюнул мужчина, буравя меня пронзительным взглядом.

— Линн Иммерли, — сорвалось с языка прежде, чем я успела что-то соврать. Я мысленно застонала: если этот тип действительно фейри, а я в этом почти не сомневалась, ни в коем случае нельзя называть ему свое имя! Иначе он завладеет твоей душой, и ты навеки останешься его рабом…

— Ли-ин-н, — повторил он, растягивая звуки, и его губы приоткрылись, обнажая небольшие, но острые клыки.

Он смотрел мне прямо в глаза, а я не могла отвести взгляд, не могла отвернуться, хотя мне страшно хотелось вскочить и убежать. Странное оцепенение охватило меня. По спине пополз табун мурашек, в пальцах появилась мелкая дрожь.

Рядом тявкнул Атой, приводя меня в чувство. Я сморгнула, поспешно поднялась на ноги и уже приготовилась бежать без оглядки, когда незнакомец заговорил.

— Куда ты? — услышала требовательный вопрос.

— Домой, — буркнула я, пятясь задом. Мужчина с интересом наблюдал за моими маневрами.

— Ты спасла меня, Ли-ин-н Иммерли, назвала свое имя, а теперь хочешь бросить на произвол судьбы?

— Ничего подобного. Вы вполне можете позаботиться о себе сами.

Он с видимым усилием поднялся с земли и запахнул рубашку. Затем заправил ее в штаны, подтянул кушак и отряхнул кружева на обшлагах. И только после этого огляделся. Увидел моего песика, присвистнул, и глупая собаченция радостно заплясала у его ног.

— Атой! — от возмущения я даже забыла, что должна сейчас трястись от страха. — Вот предатель!

Мужчина обернулся ко мне, и я испуганно ахнула: кожа на его бледных щеках очень быстро краснела и прямо у меня на глазах покрывалась волдырями.

— Солнце, — усмехнулся он, — мне нужно укрытие.

— Вон там есть пещера, — я махнула рукой в ту сторону, откуда пришла.

Он поднял голову и внимательно осмотрел каменистый склон.

— Ты же мне поможешь, Ли-ин-н Иммерли?

— Можете называть меня просто Линн, — пробурчала я, — и не надо так растягивать мое имя.

— Ты уверена, что оно твое?

В одно мгновение этот тип преодолел расстояние в десять шагов, на которое я успела отойти, и оказался вплотную ко мне. Его рука стальным кольцом обвила мою талию, вторая приподняла подбородок, и я застыла, почувствовав, как его пальцы скользнули вниз по моей шее.

— Какое чудное украшение, — пробормотал он, подцепляя кончиком пальца мои коралловые бусы. — Откуда оно у тебя?

— Какое это имеет значение? — я уперлась руками ему в грудь. В моем голосе прорезались истеричные нотки: — Отпустите меня! И не смейте ко мне прикасаться!

Удивительно, но он тут же убрал руки и отступил на пару шагов. Я даже пошатнулась от неожиданности. Мужчина окинул меня странным непроницаемым взглядом и произнес:

— Больше не прикоснусь. Пока ты сама не захочешь.

— Не переживайте, не захочу.

Я поспешно отвернулась и зашагала вверх по склону. «Как же, держи карман шире, — думала я, спеша убраться, — чтобы я любезничала с разными фейри! Ну уж нет, я девушка простая, даже с местными этирнами дружбу не вожу, а уж с таким существом и подавно. Тем более, друг сердечный есть у меня: хороший парень, из нашей деревни, владелец небольшой шаланды — отличная партия для дочери рыбака». Почему-то именно в тот момент я вспомнила Ларса и мне остро захотелось чтобы он был рядом.

Позади плелся спасенный, с трудом переставляя ноги. Я слышала за спиной его шаркающие шаги. Было похоже, что до пещеры он сам не дойдет.

Рядом носился Атой, то подбегая к незнакомцу, то возвращаясь ко мне, заливался довольным лаем и махал хвостом. Но мне было не до веселья. Я резко остановилась и повернулась к мужчине. Он тоже замер в трех шагах от меня, бледный, с испещренными пятнами щеками, закрыв глаза и слегка покачиваясь. Его губы были сжаты в узкую полоску, а красивое лицо исказилось от боли. Казалось, он вот-вот упадет.

Я не знала, с кем я столкнулась. Зато быстро поняла, что ничего хорошего ждать не стоит. Да, я слышала много историй о фейри, но ни одна из них не заканчивалась счастливым финалом. Еще сто лет назад они населяли Гленнимор, пока люди не оттеснили их к побережью и не скинули в море. Это были жестокие и злобные существа, многие из них воровали детей, подкладывая вместо них либо полено, либо своих болезненных уродцев, а были и такие что не брезговали человечинкой. Они зачаровывали мужчин и женщин, делая их своими рабами, и целыми деревнями уводили в тайные подземелья или зачарованные леса.

За сто лет сменилось несколько поколений людей, истории о фейри превратились в сказки, обросли мифами и легендами. Но ведь недаром в закрытом корпусе Королевской Академии до сих пор изучают Расологию, недаром о всех нелюдях в приказном порядке положено сообщать в префектуру, недаром за укрывательство фейри грозит огромный штраф и несколько лет исправительных работ! Значит, они не миф, они действительно существуют. И именно меня угораздило столкнуться с одним из них!

Я пару секунд смотрела на представителя другой расы, а потом не выдержала. Подошла и подставила плечо. Мужчина ответил мне судорожным вдохом, со свистом втянул в себя воздух, закинул руку мне на шею и навалился всем телом. Последние футы до пещеры я практически тащила его на себе. Затянув под каменные своды, помогла ему сесть, и сама в изнеможении опустилась рядом. Незнакомец откинулся на стену, опустил веки и едва слышно произнес:

— Спасибо. Ты спасла меня во второй раз за один день. Проси, чего хочешь.

— Мне ничего не надо, — торопливо заверила я.

— Даже мое имя? — он недоверчиво усмехнулся, так и не открывая глаз.

— А имя-то мне ваше зачем? — я уставилась на него в полном недоумении.

Здесь, в полумраке пещеры, куда не проникали прямые солнечные лучи, красные пятна на его щеках медленно бледнели. Я невольно перевела взгляд на изящные запястья незнакомца. Следы от ремней отпечатались на них вздувшимися багровыми рубцами, сочившимися кровью.

— Ты же назвала мне свое… Или то, которое считаешь своим. Разве не хочешь ответной любезности?

— Не понимаю, о чем вы.

— Вижу, что не понимаешь. Но я хочу отблагодарить тебя за твои труды.

— Еще рано говорить о награде, — пробурчала я и отвела взгляд. Деньги нам с отцом точно не помешают. — Те, кто сделали это с вами… они не вернутся?

— Вернутся, — он меланхолично кивнул, — и доведут дело до конца. В долине от них не спрятаться, а на портал не хватит сил. Я слишком долго пробыл на солнце.

— Вы боитесь солнца, — констатировала я очевидный факт.

— Только прямых лучей.

— Вы сильно пострадали? — я встала перед ним на колени, внимательно разглядывая нечеловечески прекрасное лицо, и забывшись, положила руки ему на плечи.

Он тут же сомкнул пальцы на моих запястьях. Я вздрогнула и попыталась отстраниться, но он меня удержал.

— Подожди, — пробормотал он, гипнотизируя меня невероятными глазами, похожими на две бездны, в глубине которых таились бесчисленные мириады звезд. — Не бойся. Я не причиню тебе зла.

Его завораживающий взгляд, его тихий, ласкающий голос пробудили во мне неведомые до этой минуты ощущения. Я почувствовала, как в глубине моего тела зарождается теплая волна, как подрагивают кончики пальцев, как быстро-быстро начинает биться сердце — и облизала пересохшие губы.

— Клянусь бездной! — почти прошептал фейри, не отрывая от меня взгляда, и мягко потянул за собой.

Я почти упала ему на грудь. Сильные руки подхватили меня, удержали, лишая воли. Бледные губы оказались в опасной близости от моих. Очарованная его магнетизмом, я застыла, позорно зажмурив глаза, и несколько долгих секунд ощущала его прерывистое дыхание на своем лице.

Наконец, он хрипло выдохнул и легонько меня оттолкнул.

— Мое имя Райн Райзен, — произнес ровным голосом, наблюдая, как я торопливо поднимаюсь с колен.

Руки дрожали, ноги отказывались держать. Я нагнулась, делая вид, что отряхиваю юбку, но на самом деле мне хотелось спрятать пылающее лицо. Фейри назвал мне свое имя!

— Зачем вы это сделали? — глухо спросила я. — Мне не нужна ваша благодарность.

— Зато, мне нужна твоя помощь. Ты же с той стороны? Из человеческих земель? Ты вообще знаешь, где оказалась?

— Нет, — я покачала головой, настороженно поглядывая в его сторону.

— Это Гвирд-долл — долина смерти. Дуэргары приходят туда, чтобы умереть.

— Кто? — не поняла я.

— Дуэргары. Такие как я.

Я испуганно сжалась. Дуэргары! Самые злобные, самые кровожадные существа из всего дивного народа! Легенды о них были наполнены жестокостью и кошмарными подробностями. О Садб Ясноокая! Куда меня занесло!

Губы Райзена приоткрылись в саркастичной ухмылке, и в зеленоватом свете, испускаемом стенами пещеры, мелькнули клыки.

— Вижу, ты кое-что знаешь о нас, — сказал он таким тоном, что меня передернуло. Появилось непреодолимое желание заорать во все горло и дать деру, но, странное дело, Атой вел себя совершенно спокойно! Корги уселся у ног дуэргара и тихонько поскуливал, но не от страха, а, скорее, желая привлечь его внимание. — Люди очень трусливые и недалекие существа. Боятся всего, что им непонятно. И ненавидят все, что вызывает у них страх. На самом деле мой народ ненамного отличается от тех же сидов, которым люди приписывают чуть ли не божественное происхождение.

Я недоверчиво покосилась на его рот. Ага, как же, а клыки мне приснились? Или он ими яблоки грызет?

Я только открыла рот, собираясь что-то сказать, как Райзен в одно мгновение вскочил на ноги, схватил меня за плечи и зажал ладонью мой рот. Я ударила его в грудь, но он резко прижал меня к себе, даже не заметив сопротивления, и едва слышно зашипел, показывая глазами в сторону выхода. Я замерла, напрягая слух. Снаружи доносились чьи-то голоса, бряцанье оружия и конской сбруи, но так далеко что слов было не разобрать. Судя по всему, вверх по склону поднимался отряд.

Я перевела вопросительный взгляд на застывшее лицо дуэргара. Тот медленно закрыл и открыл глаза, подтверждая мою догадку: это были они, те, кто пришел забрать его труп либо добить, если он еще жив.

Райзен что-то прошипел сквозь зубы, и мой корги словно ошалел: вскочил на лапы, зарычал и бросился к выходу, заливаясь истерическим лаем. Я дернулась за ним, собираясь остановить, но дуэргар не позволил сделать и шага. Схватив меня за руку, он развернулся вглубь подземного коридора и рванул в ту сторону, откуда я пришла, волоча меня за собой.

— Моя собака! — закричала я, отчаянно вырываясь. — Атой! Атой!

— Дура! — прошипел мужчина, толкая меня вперед. — Хочешь попасть к ним в руки? Тогда все твои страшные сказки станут реальностью!

От его толчка я чуть не упала, запутавшись в складках платья, но он удержал и прибавил ход, заставляя бежать за ним со всех ног. Позади раздавался захлебывающийся лай корги и низкие голоса преследователей, что-то кричавшие на странном языке.

Маленький песик был несерьезным соперником против вооруженной толпы магических существ, но он дал нам пару минут форы, пока дуэргары пытались его отогнать. Я слышала грубые голоса, отрывистые фразы, похожие на ругань, звук удара и яростный лай, перешедший в жалобный вой. Я вздрогнула от жалости — мой корги скулил от боли, и эти звуки ранили меня в самое сердце, но неумолимый Райзен продолжал тащить меня за собой.

Мы неслись во весь дух по широкому коридору, сворачивая на авось, ныряя в темные повороты. Я уже ни о чем не думала. Мое сердце колотилось от бега, грудь разрывалась от недостатка воздуха, ноги немели, отказываясь держать. Но дуэргар крепко, до боли сжимал мою руку, и мне не оставалось ничего другого, как только бежать вслед за ним. Ведь встретиться лицом к лицу с теми, кто шел за нами по пятам, мне вовсе не хотелось!

Наконец, мы увидели тусклый вечерний свет, пробивавшийся сквозь щель в скале, ту самую, с которой началось это опасное приключение. Райзен подлетел к ней, схватил меня на руки и выскочил на узкий карниз. Не успела я ахнуть, как он вместе со мной молча прыгнул вниз с высоты в десять футов!

— Мама!!! — заорала я, вцепившись в его шею, и зажмурилась со всех сил.

Полет был коротким и закончился глухим ударом о землю. Дуэргар приземлился на ноги, слегка покачнулся, но устоял. Потом попытался поставить меня, но не тут-то было. От испуга я так вцепилась в него, что теперь не могла разжать рук.

Над нами раздались хриплые крики. Я подняла голову, но щель в скале оставалась полной непроницаемой тьмы.

— Они не выйдут оттуда, — поспешил успокоить меня Райзен. — Человеческие земли закрыты для фейри.

Словно в ответ ему раздалось несколько отрывистых фраз. Дуэргар ухмыльнулся, обнажив клыки, и что-то крикнул в ответ. Судя по тону, он насмехался над своими врагами.

Несколько мгновений мы слушали, как они переговариваются в полголоса между собой, а потом из темноты пещеры снова прозвучали слова на неизвестном мне языке. И Райзен расхохотался. Я услышала удаляющиеся шаги и сильнее стиснула руки на шее дуэргара.

— Вот и все. Можешь перестать меня душить, — прохрипел он, пытаясь оторвать меня от себя.

По телу разливалась леденящая волна понимания.

— Атой, — всхлипнула я. — Он остался там…

— Это был наш единственный шанс.

— Что? — я заглянула в его глаза и поняла — все это время он использовал моего пса. Заманил на ту сторону, заставил меня идти следом, управлял им, как марионеткой, и пожертвовал его маленькой жизнью ради собственного спасения. — Ненавижу! — прошептала вполголоса и медленно разжала руки.

— Другого и не ожидал, — усмехнулся он, отпуская меня.

Я обхватила себя за плечи и затравленно огляделась. Дождь прекратился, но небо все еще оставалось затянуто тучами. Солнце уже коснулось краем темной морской поверхности, проложило оранжевую дорожку от алеющего горизонта к каменистому берегу. Сырое платье холодило кожу, заставляя все тело мелко дрожать.

— Ты замерзла, — констатировал Райзен ровным тоном. — Тебе нужно согреться. Где твой дом?

— Напрашиваетесь в гости, этирн Райзен? — съехидничала я, стуча зубами от холода.

Увидела свою корзинку, стоявшую в нескольких шагах. Глупые крабы разрезали передник и разбежались кто куда, пока меня не было. Кажется, кое-кто остался без ужина. Это было последней каплей. Едва сдерживая злые слезы, я пинком зашвырнула бесполезную корзинку в кусты чертополоха, росшие меж камней, и решительным шагом направилась к деревне.

* * *

За пятнадцать минут я достигла перелеска. Шагов дуэргара не было слышно, и я искренне надеялась, что он не пошел за мной. Как законопослушная подданная Гленнимора, я должна была сейчас же бежать в префектуру и писать докладную: «Так и так, я Ниалинн Иммерли, дочь Джоса Иммерли, рыбака, сего числа, сего года случайно залезла в щель в скале и попала в легендарный Гвирд-долл, где столкнулась с настоящим дуэргаром и едва не познакомилась с его дружками. А еще этот дуэргар назвал мне свое имя и теперь, судя по всему, у него передо мной долг крови, который он может отдать только спасши меня от неминуемой гибели». Да, думаю королевские стряпчие будут только рады заполучить в свои цепкие руки столь редкостный экземпляр. Передадут его магам для изучения, и это будет лучшей местью за моего песика.

Дуэргар! Кто бы мог подумать! Настоящий, живой дуэргар!

У меня ёкнуло сердце, когда я невольно вспомнила его бездонные черные глаза и то, как он смотрел на меня там, в пещере. Тогда мне показалось, что он собирался меня поцеловать, но почему-то передумал. Почему? Что его остановило? Приближение врагов?

Я покачала головой своим мыслям и вышла к плетню, отделявшему мой двор от густой стены леса. Теперь следовало пройти вдоль него еще с десяток шагов, чтобы достичь калитки.

Внезапно чья-то рука упала мне на плечо, заставляя резко присесть. Я едва не вскрикнула от неожиданности, но уже знакомая сухая ладонь зажала мне рот.

— Смотри! — прошипел на ухо голос, который я искренне надеялась больше никогда не услышать, и цепкие пальцы дуэргара повернули мою голову в сторону дома.

Через щели в плетне я увидела собственный двор, брошенную у калитки повозку, испуганно ржущую Пегги и отца, окруженного четырьмя незнакомцами в черных плащах. Низко надвинутые капюшоны скрывали их лица, но я сразу поняла, что это они — маги-дознаватели! Тайная организация, подчинявшаяся лишь королю, и занимавшаяся истреблением нелюдей. Их называли королевскими псами за умение преследовать жертву до конца. Это благодаря им сто лет назад фейри покинули Гленнимор, благодаря им оборотни были сосланы в резервации, а свободная магия оказалась под запретом. И что же они здесь делают?!

Сначала я испугалась, что они пришли из-за дуэргара, но потом отбросила эту мысль. Скорее всего, они узнали, что я занимаюсь целительством без лицензии. Но кто из односельчан донес на меня? Когда в прошлом году я не прошла по конкурсу в Королевскую Академию, маг-экзаменатор выдал мне направление на запечатывание способностей: их было слишком мало, чтобы учиться, но и оставлять без присмотра даже столь слабенькие магические силы не позволял закон. Но тогда заболела мама, и я сразу вернулась домой. Я не смогла лишить себя единственной возможности продлить ее жизнь, ведь услуги лицензированного мага-целителя с королевским дипломом были не по карману семье рыбака.

А потом я начала потихоньку лечить соседских детей, до всего доходя собственным умом. Обычные простуды, жар, синяки и растяжения — моих сил вполне хватало на это. Я могла облегчить женщине боль при родах, могла сделать безболезненным уход в другой мир, могла поделиться с умирающим частью своей жизненной силы и задержать его на этом свете. Я никому не отказывала в помощи и денег не брала, люди сами несли, кто что мог. Я не отказывалась от их подношений, они помогали нам выжить, особенно после того, как мама совсем перестала вставать.

И вот теперь кто-то привел королевских псов на наш двор.

— Я так понимаю, у вас незваные гости, — прошептал дуэргар мне в самое ухо. — И они пришли за тобой.

— Вы можете нам помочь? — спросила я, ни на что не надеясь.

— Как ты себе это представляешь? — нахмурился он. — Выйти к ним вместо тебя? Извини, я не настолько благороден!

— Что они делают?! — забывшись, я схватила Райзена за руку и всем телом подалась вперед.

Маги-дознаватели подталкивали моего отца к дому. Тот что-то говорил им, но они не слушали. Один из них выхватил из ножен меч и приставил острие к шее моего отца. Я увидела, как отец пошатнулся, опираясь на костыли, и едва не упал. Захотелось вскочить, броситься ему на помощь, но Райзен силой меня удержал, заставляя смотреть.

Они затолкали моего отца в дом. Двое вошли вслед за ним, остальные разошлись по двору в разные стороны. Один из них быстро обошел вокруг дома, заглянул в погреб, проверил сарай и курятник, второй ухватил под уздцы храпящую Пегги и сделал над ее головой несколько скупых движений ладонью. Наша лошадка тут же успокоилась, перестала испуганно ржать и погрузилась в подобие дремы. Маги же словно растворились в воздухе — черные плащи надежно скрыли их в быстро сгущавшихся сумерках.

— Ловушка! — прошептал дуэргар. — Если хочешь остаться жива, надо уносить ноги.

— Как вы можете! — возмутилась я. — Там мой отец!

— Нет, — он покачал головой, — там просто смертный, которого ты считаешь своим отцом.

— Вы просто боитесь! — выпалила я, стискивая кулаки.

Уже не первый раз он бросал двусмысленные фразы, но я решила, что это и есть то самое пресловутое коварство фейри, когда они играют словами и переворачивают события с ног на голову, чтобы опутать человека своими сетями.

— Конечно, боюсь, — совершенно спокойно ответил Райзен. — Или ты думала, что я рисковал всем и сбежал из Гвирд-долла для того, чтобы попасть в руки ищейкам вашего королька?

Я смерила его раздраженным взглядом и попыталась оттолкнуть.

— Стой, глупая девчонка! — он схватил меня на плечо.

Я презрительно покосилась на его пальцы. Он тут же ослабил хватку, но руки не убрал.

— Ладно, — сказал примирительным тоном, — кроме парадного входа можно еще как-то попасть в дом?

Я на мгновение задумалась, потом неуверенно произнесла:

— Окно? С другой стороны дома есть окно, и оно должно быть открыто…

— Так показывай, чего ты медлишь.

Дуэргар легонько подтолкнул меня в спину, и я едва подавила уже готовое сорваться с губ возмущение. Разве не он пять минут назад собирался бросить меня здесь на произвол судьбы? А теперь раскомандовался! Но я промолчала, ведь этот несносный тип сейчас был моей единственной надеждой.

В моей голове лихорадочные мысли уже рисовали план действий. Сейчас этирн Райзен обезвредит королевских псов, а мы с папой вылезем через окно, заберемся в повозку и — поминай как звали! Уедем подальше на юг, и пусть нас разыскивают на пыльных дорогах Гленниморского королевства.

Но все пошло совсем не так, как я рассчитывала.

Окно в кухню действительно оказалось приоткрытым. Дуэргар, не мудрствуя лукаво, широко распахнул его и ловко переметнул через высокий подоконник. Потом выглянул наружу и едва слышно шепнул мне:

— Стой здесь.

Я послушно закивала. Он исчез в полумраке комнаты, а я невольно поежилась от вечерней прохлады и нехорошего предчувствия.

Из глубины дома раздались странные звуки и невнятные голоса. Я прижалась к бревенчатой стене дома и буквально обратилась в слух.

Вот раздался звон металла о металл. Он так четко прозвенел в тишине, что я вздрогнула от неожиданности. Потом удар, чей-то вскрик, отрывистые ругательства… Что-то тяжелое упало на пол. Раздался болезненный стон, который тут же перекрыли проклятья, грохот падающей мебели и звуки борьбы.

Я не выдержала. Стоять здесь, в неизвестности, было хуже всего! Подоткнув за пояс влажный подол, я подпрыгнула, уцепилась руками за подоконник и начала подтягиваться вверх. В середине дома что-то громыхало, слышались сдавленные крики и звон оружия. Кажется, кто-то сражался там не на жизнь, а на смерть. Страх за отца сковал меня по рукам и ногам. Я едва не разжала пальцы, когда уже знакомые сухие ладони вцепились в мои запястья и втащили меня в оконный проем.

Это был Райзен. Его глаза в полумраке светились изнутри странным зеленоватым светом, точь-в-точь как болотные огоньки. Он уставился на мои ноги, белевшие из-под задранной юбки, и от этого пристального взгляда мне стало по-настоящему жутко.

— Идем, — сказал дуэргар своим обычным прохладным тоном и развернулся ко мне спиной.

Я быстро поправила юбку, проклиная свое легкомыслие, и поспешила за мужчиной, уверенно двигавшемся в обстановке незнакомого дома.

Мы вошли в соседнюю комнату, которую мама всегда называла «гостиной» на городской манер, хотя это была всего лишь небольшая прихожая. Уже на пороге я обо что-то споткнулась, больно ударившись коленом, и едва не упала. Раскинула руки, хватаясь за дверную коробку и с трудом устояла на ногах. Кажется, здесь царил настоящий кавардак.

Я замерла, напрягая зрение и пытаясь хоть что-то рассмотреть в полумраке. До моего слуха донеслись странные звуки: кто-то тяжело дышал, с хрипом и присвистом, будто через силу. А потом раздался щелчок, и я увидела голубоватое пламя, которое плясало на ладони Райзена, освещая его лицо.

— Где мой отец? — спросила я, затаив дыхание.

— Иди сюда! — бросил дуэргар таким тоном, будто я была самой большой проблемой, с которой он имел глупость связаться.

Я перешагнула лавку, которая преградила мне путь, обошла перевернутый стол, пару разломанных на куски стульев и остановилась. Ладони сами собой метнулись ко рту, горло сжалось, подавляя рвотный позыв: в шаге от меня лежало растерзанное тело в обрывках черной мантии. Это был маг-дознаватель, вот только сейчас он больше напоминал освежеванную на бойне тушу, чем королевского пса. В темноте было слышно, как из его полуоткрытого рта с хрипом вырывается рваное дыхание и как что-то хрипит у него в груди. Вокруг изувеченного тела расплылась блестящая лужа, и мне не пришлось ломать голову над тем, откуда она взялась. Это была кровь.

— Клянусь Браном! — прошептала я, невольно делая шаг назад. — Что за безумец сделал такое?

— Осторожно, — проворчал Райзен, — там сзади еще один. Те, что были на улице, успели сбежать. Скоро они вернутся с целой сворой королевских ищеек.

Я пятилась назад, пока не наткнулась на что-то, валявшееся на полу. Оглянулась — и меня опять чуть не вырвало. Еще один маг в плаще, на этот раз обезглавленный. Он будто сидел, прислоненный спиной к стене, держа в мертвой руке уже бесполезный меч, и от этого казался таким жутким, что я едва сдержала крик ужаса. Его голова валялась рядом, буквально в дюйме от свободной руки, словно насмехаясь над своим хозяином.

— Где мой отец? — повторила я, чувствуя, как дрожит мой голос. — Он мертв?

— Пока нет, я перенес его на кровать в соседней комнате. Он ранен и явно не жилец, но, по крайней мере, ты успеешь с ним попрощаться.

— Что?!

Я бросилась вперед, позабыв о трупах и лужах крови. Случайно вступила в одну из них, вскрикнула, чувствуя, как разъезжаются ноги, нелепо взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, и рухнула на колени прямо в липкую жидкость.

— Тише! — прошипел дуэргар сквозь зубы. — Или я завяжу тебе рот.

Он в два шага пересек комнату, ухватил меня за шкирку и рывком вздернул на ноги. Голубоватый огонек плясал над ним, будто повинуясь мысленному приказу.

— Глупая женщина! — процедил так презрительно, что я невольно прикусила язык. — Давай руку и смотри под ноги. Зачем я только связался с тобой!

Его ничуть не покоробило, что ладонь, которую я ему протянула, была испачкана в чужой крови. Равнодушно сжав мои пальцы, он потащил меня за собой к дверному проему, ведущему в спальню родителей.

Эта комната стояла закрытой с тех пор, как умерла мама. Отец ночевал на кухне, примостив возле печки топчан, и отказывался заходить в супружескую спальню. Даже заказал у кузнеца два железных ушка, прибил их к дверям и повесил амбарный замок. А теперь эта дверь сиротливо покачивалась на одной петле, снесенная некой чудовищной силой. Наверное, той самой, что растерзала королевских магов. И похоже, это был дуэргар, точнее, его рук дело.

Райзен отступил, пропуская меня вперед. Я медленно вошла в комнату, освещенную лишь магическим огоньком дуэргара да светом звезд, который пробивался через зашторенное окно.

* * *

Перед окном, на кровати, лежал мой отец. Прямо поверх покрывала, в сапогах, на которых застыли комья весенней грязи. По его рубахе расплывалось темное пятно, грудь судорожно вздымалась. Плотно сомкнутые веки и восковое лицо заставили меня похолодеть — я решила, что он уже мертв, и только надсадное дыхание говорило о том, что он все еще жив. Костыли сиротливо валялись в углу, разломанные надвое. Я одним взглядом охватила всю эту картину, понимая, что она навсегда останется в моей памяти.

— Папа? — мой голос прозвучал тихо и жалко.

Я поняла, что отец безнадежен, еще до того, как приблизилась к нему. Серый покров смерти уже накрыл его с головой, и лишь в области сердца продолжал пульсировать крошечный огонек. Если бы я была настоящим магом-целителем, я бы раздула из этой искры новое пламя жизни! Но я всего лишь слабая самоучка, способная только сводить синяки и царапины.

— Ниалинн, — он с трудом выдохнул мое имя. — Дитя мое…

— Папочка!

Я бросилась перед ним на колени, схватила за безвольную руку и начала покрывать ее быстрыми поцелуями, чувствуя, как по лицу градом катятся слезы.

— Совсем плох? — губы отца дернулись, словно пытались изобразить улыбку.

Он открыл глаза и теперь пристально и серьезно смотрел на Райзена поверх моей головы. Я невольно оглянулась на дуэргара. Тот тоже не сводил глаз с моего отца, и взгляд у него был такой, точно он знал какой-то секрет.

Ладонь отца шевельнулась. Он медленно освободил ее из моих рук, положил мне на голову и слабо взъерошил волосы, таким привычным любящим жестом, что я не выдержала и разрыдалась.

— Ниалинн… я должен тебе сказать… прости меня, если сможешь.

— За что, папочка? Что ты такое говоришь!

Я уставилась на него, ничего не понимая. О чем он говорит? За что просит прощения?

— Я совершил ошибку… прости меня, девочка…

— Папочка, о чем ты говоришь? — я сжала руки, пытаясь сдержать рыдания, рвущиеся из груди.

— Ожерелье…

— Что — «ожерелье»? — я обернулась к дуэргару: — Он бредит?

— Нет, — Райзен покачал головой и сложил руки на груди, — он хочет облегчить свою совесть.

— Что?

— Ниалинн… твое ожерелье… колдун… ты должна найти колдуна, который его сделал, — прошептал отец, едва шевеля губами. — Я купил его на ярмарке в Брингвурде… тринадцать лет назад…

— Вы уверены, что это был колдун? — прозвучал над моей головой задумчивый голос Райзена. — Больше похоже на работу опытного мага.

Я бездумно тронула коралловые бусы, украшавшие мою шею с самого детства. Родители всегда говорили, что это намагиченный оберег, который одели мне сразу после рождения. Их нельзя ни снять, ни порвать, они как бы растут вместе со мной, защищая от дурного глаза и порчи. Зачем же мне маг, который их сделал?

— Папочка, зачем?

— Найди колдуна и все поймешь…

Рука отца безжизненно сползла мне на плечо. Я схватила ее и сжала пальцы.

— Это моя последняя воля, — прохрипел он.

Словно из последних сил, огонек его жизни полыхнул ярким пламенем. Отец сжал мои пальцы так, что я едва сдержала крик боли, и, глядя мне прямо в глаза, приказал:

— Поклянись, что найдешь того колдуна. Его зовут Крейс Дуалад.

— Клянусь! — вырвалось из меня быстрее, чем я смогла осознать его слова.

Отец вздохнул и прикрыл глаза, отпуская мою руку.

— Папа? — я недоверчиво моргнула. — Папочка?

Из уголка его рта медленно сочилась темная струйка, а там, где только что горело пламя жизни, теперь остался лишь пепел.

— Надо уходить, — раздался над моей головой ровный голос Райзена, и холодная рука дуэргара легла на мое плечо.

Но я продолжала сидеть, будто не слыша. Слез больше не было, все внутри словно застыло — ни боли, ни муки, лишь бесконечная тоска, в которой хотелось утонуть и никогда не возвращаться. Тяжелая рука отца выскользнула из моих пальцев на покрывало. Ситцевое, в мелкий цветочек. Я опустила взгляд и уставилась на него с таким вниманием, будто от этого зависела вся моя жизнь.

Словно издалека до меня донесся голос дуэргара. Он что-то говорил, требовал, потом схватил меня за плечи и хорошенько встряхнул.

— Очнись! — как сквозь слой ваты услышала я его рычание. — Я чувствую концентрацию магии. Скоро у нас будут гости.

Я непонимающе уставилась на него:

— Что?

— Хочешь остаться и узнать «что»? — процедил он сквозь зубы. — Королевские псы будут рады с тобой познакомиться! Им давно не попадался столь сладкий персик. Поднимайся! Живо! — и он дернул меня за руку, заставляя вскочить на негнущиеся ноги.

Через выбитые двери спальни я увидела, как посреди темноты, наполнявшей кухню, неожиданно вспыхнула яркая сфера, величиной с кулак. Она быстро увеличивалась в размерах, вытягивалась, переливаясь радужной пленкой — искусственнаяпрореха в ткани пространства, подвластная лишь очень сильным королевским магам.

— Шевелись! — Райзен потащил меня за собой к окну.

Одним движением он сорвал шторы вместе с деревянным карнизом, на котором они крепились, вторым — высадил тяжелую дубовую раму. Она упала в темноту, печально звякнув разбитыми стеклами. Потом закинул меня на подоконник, будто я была каким-то мешком, вскочил следом, подхватил на руки и шагнул за окно.

И именно в этот момент я зачем-то оглянулась. Портал уже вибрировал. На моих глазах тонкая пленка пространства разорвалась, выпуская фигуры в темных плащах. «Не успели!» — мелькнуло у меня в голове, и тут же холодный ночной ветер ударил в лицо.

Спрыгнув с окна, Райзен отпустил меня, прижал к стене своим телом и жестом приказал молчать. Магический светлячок погас еще в спальне, когда я прощалась с отцом, но только сейчас я заметила, что его нет и что татуировки на скулах дуэргара в темноте отсвечивают странным голубоватым светом. Я побоялась спросить, что это, ведь нас могли услышать маги, которые почему-то не торопились прыгать на улицу вслед за нами.

Мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть подоконник. Над ним навис темный силуэт, наполовину выглядывавший из окна. Вот мелькнула рука, творя неизвестное мне заклинание. Вспыхнул крошечный огонек. Маг подкинул его в воздух. Огонек развернулся, превращаясь в тонкую светящуюся паутину, которая начала разрастаться с неимоверной быстротой, накрывая дом и двор. Дойдя до забора, она переползла через него и продолжила расти дальше, будто тысячи трудолюбивых пауков ткали ее прямо из воздуха на наших глазах.

Я обхватила дуэргара за шею, привстала на цыпочки и шепнула ему в самое ухо:

— Что это за гадость?

И тут же его руки сомкнулись на моей талии, а горячее дыхание опалило мою щеку:

— Ловчая сеть. Самая совершенная ловушка.

— А как же мы?

Теперь я попыталась отодвинуться, но он еще сильнее вдавил меня в стену своим телом. Губы дуэргара были где-то за моим ушком, уткнувшись в ямку, и я чувствовала, что он улыбается. Спокойно и ничуть не переживая.

Несколько минут мы стояли, тесно прижавшись друг к другу и наблюдая за светящейся паутиной, которая начала постепенно гаснут с нашей стороны, в то время как ее наружные концы продолжали сиять и расти, накрывая рыбацкую деревушку. Фигура в окне исчезла, ни одного звука не доносилось из дома, будто там только что и не вывалились из портала несколько королевских магов.

— Ночь — лучшая подруга дуэргара, — произнес Райзен насмешливым тоном, наконец-то отпуская меня. — Эта сеть настроена на запретную магию — магию фейри, но человечкам невдомек, что мы давно уже нашли способы обойти их ловушки.

— Вы же говорили… — я нахмурилась, вспоминая его слова, — говорили, что фейри не могут попасть в человеческие земли?

— Из каждого правила есть исключение, — дуэргар подмигнул и продемонстрировал клыки в самодовольной усмешке, потом отступил на пару шагов и огляделся: — Надо убираться. У меня еще слишком мало сил для портала, но накрыть нас экранирующим куполом я могу.

— Я…

Я вдохнула поглубже, собираясь с мыслями. От каменной стены дома шел пронизывающий холод, уже пробравшийся под мою одежду, которая так и не высохла окончательно. Но я не чувствовала этого холода, не чувствовала, как от него на коже выступают мурашки, как меня начинает трясти мелкой дрожью, как колотится сердце, будто мечтая выпрыгнуть из груди. У меня внутри словно натянулась невидимая струна. Казалось, тронь за нее — она лопнет, и я упаду, сломаюсь, останусь лежать под этой стеной кучкой ненужного тряпья.

— Отец… — я не могла заставить себя говорить дальше.

— Он мертв! Мертв! Ты это понимаешь? — дуэргар заскрипел зубами. — Все, теперь о нем позаботится Балор, а ты позаботься о себе. Если хочешь исполнить волю отца, а не попасть в казематы — идем со мной, — и он протянул мне руку.

Будто зачарованная, я уставилась на его ладонь. В темноте на ней светились голубоватые символы, похожие на те, что украшали его лицо. Порыв ветра принес с собой запах гари и дыма. Я услышала треск и подняла голову. Из окна спальни вырывался столб дыма.

— Эзусовы яйца! — выругался Райзен. — Они подпалили дом! Уходим.

Понимание не обрушилось на меня будто лавина. Нет, осознание действительности было медленным и неотвратимым, и от этого еще страшнее.

«Я сирота», — это первая мысль, которая взорвалась в моей голове, наполняя отчаянием.

«У меня больше нет дома», — вслед за ней вспыхнула и вторая.

Все, чего я хотела в этот момент, это остаться наедине со своим горем и оплакать отца, но где-то здесь бродили королевские псы. Это они убили единственного человека, который был мне дорог, это они лишили меня дома, это из-за них я вынуждена сейчас податься в бега, положившись на честное слово того, кому б не стоило доверять. Но выбора не было. Я знала, что будет со мной, если попаду в руки магов-дознавателей. Меня привлекут к суду за использование магии, и тогда рудники и галеры будут не самым худшим вариантом для доморощенной целительницы!

Закусив губу, я вложила пальцы в ладонь дуэргара, которая тут же сжалась, почти причиняя боль.

— Идем. Я знаю, где нам укрыться, — произнес он ободряющим тоном. Затем притянул меня к себе и спросил: — Ты боишься темноты?

— Нет, — ответила я осторожно.

Мало ли, что он имел в виду. Я никогда не сталкивалась лицом к лицу ни с одним из фейри, зато много слышала о них и знала, что коварству этих существ нет предела. И даже то, что сейчас Райзен предлагал свою помощь — абсолютно ничего не значило. Возможно, у него был в этом свой интерес.

— Это хорошо, — ухмыльнулся он, сверкнув клыками, — ну, тогда держись!

Треск огня стал настолько отчетлив, что я оглянулась. Лучше бы я этого не делала, тогда, по крайней мере, у меня бы осталась надежда. Крыша дома, в котором я выросла, полыхала; оранжевые языки пламени вырвались наружу и теперь лизали антрацитовое небо, бросая на него яркие отблески. Загудел тревожный набат на пожарной каланче в центре деревни, это караульный поднимал по тревоге добровольцев. Ночь уже не была безмолвной: кричали люди, гремели подводы деревянными ободами по усыпанной гравием мостовой, ревел огонь, трещали, падая, балки. В темноте испуганно ржала Пегги, она так и осталась стоять впряженной в телегу посреди двора.

— Моя лошадь! — я рванулась из рук дуэргара. Бедное животное нужно было освободить.

Но руки Райзена стальными кольцами стиснули мою талию.

— Не отпускай! — прохрипел мне на ухо дуэргар, стискивая еще сильнее, — мы идем Темными тропами. И молчи, если хочешь остаться в живых, молчи, что бы не увидела или не услышала. Ясно?

Я кивнула, сглатывая застывший в горле комок.

Темные тропы — это же сказка! Страшилка, чтобы пугать детей! Сколько раз я сама участвовала в ночных посиделках у костра, когда кто-то из старых рыбаков рассказывал легенды о Темных тропах и Сумеречном крае. Все знают, что многие маги умеют сокращать расстояния, создавая порталы, и что только фейри способны переходить в Сумеречный край и пользоваться им по своему желанию. Мир, где не существует дорог, где нет пространства и времени, где царствует вечная ночь и тяжелый, свинцовый туман. Туда не пускают людей, разве что тех, в ком темная магия давно уничтожила душу. Они уходят туда после смерти, чтобы вечно бродить неприкаянными призраками среди чужих теней. Темные фейри чувствуют себя там как рыбы в воде — это их вотчина, их колыбель, в которой они были созданы из клубов тьмы, подземного огня и капли рассвета — так говорят легенды.

И вот теперь Райзен хочет попасть туда вместе со мной! Я закрыла глаза, задержала дыхание и как в омут нырнула в зловещую неизвестность.

* * *

Это было так, будто сама ночная мгла разверзлась у нас под ногами, и в то же мгновение земля качнулась, заставляя потерять равновесие. Я не успела даже испугаться, когда внезапное чувство полета захватило дух. Безотчетно прижалась к Райзену, обхватила его руками и сомкнула пальцы в замок, точно боялась, что какая-то враждебная сила оторвет меня от него.

Всего мгновение — и мои ноги коснулись твердой поверхности. Все еще цепляясь за дуэргара, я осторожно открыла глаза и огляделась. Сердце сжалось от страха. Вокруг клубился вязкий туман, в котором мелькали расплывчатые тени и вспыхивали странные огоньки, похожие на болотный газ. Здесь явственно ощущалось присутствие невидимых сущностей, я видела их — скользивших вокруг нас рваными тенями. Они держались на расстоянии, перешептывались и шипели, я отчетливо слышала их голоса, вот только не могла разобрать ни слова. От этих жутких звуков по спине пробирал мороз. Райзен сжал мою руку, приложил палец к своим губам, приказывая молчать, и потянул за собой.

Несколько минут мы двигались в этом тумане, будто в толще воды, с трудом переставляя ноги. Словно какая-то незримая сила отталкивала нас, не позволяя продвигаться вперед. Каждый шаг давался с усилием. До рези в глазах я вглядывалась в густой туман, чувствуя, что странные тени идут вслед за нами, что их становится больше, но тяжелое дыхание дуэргара насторожило меня. Я перевела взгляд на его лицо. Странные голубоватые символы на скулах Райзена будто ожили: переливаясь и перетекая друг в друга, они начали заполнять бледную кожу щек, потом поползли вверх, накрывая лоб, и вниз, тонкими линиями расчерчивая шею и убегая за ворот рубашки. В воздухе концентрировалась темная магия, я чувствовала ее, как чувствуют приближение грозы. Позабыв о приказе молчать, я открыла рот, собираясь спросить, что происходит, но он наградил меня таким яростным взглядом, что я едва не проглотила язык.

В этот миг из тумана донесся жуткий, леденящий душу вопль. Резкий, пронзительный, он взвился посреди тишины на одной-единственной ноте, от которой у меня на затылке зашевелились волосы. От неожиданности я сама едва не заорала благим матом и не бросилась бежать неизвестно куда. Но Райзен успел привести меня в чувство, сжав мои пальцы с такой силой, что я отчетливо услышала хруст, и тут же вдавил лицом себе в грудь, обрывая вскрик. Ладонь дуэргара каменной плитой придавила мой затылок, не давая поднять голову. Мы замерли посреди тумана, который клубился вокруг нас, и услышали еще один вопль, на этот раз гораздо ближе. Кто-то двигался в этой мгле и стенал так, что сводило зубы.

Окружавшие нас тени завозились, бросились врассыпную. Я умудрилась повернуть голову, прижалась щекой к груди Райзена и увидела рваные клочья тумана, взвившиеся вверх над нашими головами. Жуткие вопли раздавались один за другим, переходя на заунывный вой и обрываясь на самой высокой ноте.

Неведомый плакальщик был уже близко. Мне даже казалось, что я вижу его — серая тень, танцующая в тумане. Она немного напоминала женский силуэт, закутанный в мантию с головы до ног, и потому я решила, что это нечто женского пола.

Существо остановилось в нескольких шагах от нас, достаточно, чтобы я видела его силуэт. Изогнулось под странным углом, как будто не имело костей, и оборвало очередной вопль. В наступившей тишине я с трудом перевела дыхание и поняла, что не дышала все это время. Сердце билось как сумасшедшее, на лбу выступил холодный пот, ладони тоже вспотели, а кожа покрылась мурашками.

— Ра-а-айзе-е-н! — существо чуть качнулось в нашу сторону и протянуло нечто, заменяющее ему руки. — Отда-а-ай!

Я перевела взгляд на мужчину. Тот сжал челюсти так, что на скулах заходили желваки. Голубоватые символы, захватившие его лицо и шею, теперь полыхали вовсю, черные глаза превратились в две бездонные дыры, тяжелый, безжизненный взгляд смотрел прямо перед собой. На виске дуэргара пульсировал вздувшаяся вена, плотно сжатые губы превратились в узкую полоску, а потом я увидела, как он делает судорожный вздох, со свистом втягивая в себя воздух. Туман вокруг нас пульсировал как живой и вспыхивал голубыми искрами. Я поняла, что вижу тот самый экранирующий купол, о котором говорил дуэргар.

— Уйди, Неар, у меня его нет, — прохрипел Райзен, вжимая меня в свое тело.

— Вре-е-шь! Отда-а-ай!

Та, кого Райзен назвал Неар, сделала шаг в нашу сторону и тут же наткнулась на невидимую преграду, вспыхнувшую голубым пламенем. Тень издала сиплый вопль, и ее отбросило в строну.

— Оно делает тебя сильне-е-е, — зашипела она. — Отда-а-ай! — и опять поползла по направлению к нам, припадая к земле и сливаясь с туманом. — Ты пахнешь миром людей! Ты там был!

Последние слова прозвучали как обвинение.

Я стояла ни жива, ни мертва, боясь не то что шевельнуться, но даже дышать. Мне казалось, что Райзен не выстоит против этой потусторонней твари, что еще немного — и жуткое существо разрушит его защиту и набросится на нас. Что это было, чего оно хотело — этого я не знала, но мне было ясно, что ему нужен дуэргар, а не я.

— Уйди, Неар, — повторил Райзен, цедя слова сквозь стиснутые зубы. — Или мне придется пройти силой.

— Это не твоя сила! — взвыло существо. — Отдай! Отда-а-ай!

Дуэргар не смотрел на тварь, но я чувствовала, как он внимательно следит за каждым ее движением. Голубые искры в воздухе зажглись ярче, их стало больше. Они сияли в тумане словно тысячи ночных звезд — великолепное зрелище, которым стоило б восхититься, если бы не было так жутко. Сумрачные тени осмелели, перестали метаться и осторожно приблизились, замерев за спиной у Неар. Существо подползло к кромке купола, протянуло туманный отросток, заменявшее ему руку, коснулось купола, вспыхнувшего голубым пламенем, и с пронзительным воплем отскочило во второй раз.

— Пожале-е-ешь! — то ли провыло, то ли простонало оно, медленно отступая в туман. — Он будет гореть в твоих руках, Райзе-ен! И ты не сможешь подчинить его. Никто не сможет, только демоны Балора. Мы будем жда-а-ать тебя на Темных тропах!

Остальные тени метнулись вслед за Неар, в воздухе разлился удушающий запах серы и прелого сена. Я закашлялась, цепляясь за рубашку Райзена, он подхватил меня, прижимая к себе, и осторожно двинулся вперед.

— Теперь уже все, — ободряюще прошептал мне в самое ухо, — самое сложное позади.

И правда, я почувствовала, насколько легче стало дышать. Туман понемногу рассеивался, его заменяли яркие искры, которых становилось все больше и больше. В них ощущалась древняя сила, могущественная и безликая, но я не могла понять, темная или светлая.

Наконец, туман окончательно исчез. Мы стояли посреди непроницаемой тьмы, освещаемой лишь рисунками на лице Райзена да искрами защитного купола, танцевавшими вокруг нас. Дуэргар поставил меня на землю и вполголоса произнес:

— Мы почти на месте.

— Что? — так же тихо удивилась я. — Но мы не сделали и десятка шагов!

— Ты мыслишь, как человек, — усмехнулся Райзен, но его глаза оставались серьезными. — Отвыкай. Это Сумеречный мир, здесь нет пространства и расстояния, здесь просто нужно знать, куда ты идешь, и хотеть туда добраться.

Я не обратила внимания на его странные слова, потому что одна за другой начали гаснуть искры вокруг нас. И рисунки на лице дуэргара тоже постепенно бледнели и уменьшались, возвращаясь в привычное состояние.

— Держись крепко, — услышала я его шепот, — последний шаг.

Меня словно что-то толкнуло в спину, выбрасывая на поверхность. Свежий ветер ударил в лицо. Он нес с собой запахи моря, рыбы, жареных каштанов и дыма из печных труб. Я вдохнула его полной грудью, едва не захлебываясь, и почувствовала, как мужчина отпускает меня.

— Этирн Райзен! — вскрикнула я в ужасе и зашарила вокруг себя, точно слепая. Хотя, нас окружала такая тьма, что я видела не дальше собственного носа.

— Не ори! Хочешь привлечь внимание стражей? — раздалось из темноты раздраженное шипение дуэргара. — Успокойся, я здесь.

Я с облегчением вздохнула и поняла, что вернулись не только запахи. Я слышала звуки ночного города: где-то заливались лаем собаки, где-то слышалось ржание лошадей и человеческие голоса.

Понемногу зрение привыкало к темноте, и вскоре я поняла, что не такая уж она непроницаемая. Даже сквозь пелену облаков, закрывавших небо, пробивался слабый свет звезд. Теперь я могла различить холодные камни мостовой под ногами и серые силуэты домов, выстроившихся вдоль улицы. Мы находились в каком-то переулке, из которого была видна городская стена, выложенная бутовым камнем. На ее зубцах горели масляные фонари и прохаживались тени стражников.

— Где мы? — шепнула в темноту. — Что это за место?

— Брингвурд, только с другой стороны, мы прошли его насквозь.

Рыбацкая деревушка, в которой я жила все это время, находилась с северной стороны Брингвурда, значит, сейчас мы у южной стены? Я удивилась. Райзен сам сказал, что на Темных тропах нет пространства и расстояния, почему тогда мы все еще там, где нас могут поймать? Почему не вышли за городские стены?

— А почему? — спросила я вслух. — Почему мы не вышли из города? Мы же могли перенестись за стены?

— Нам нужно где-то переночевать, — ответил Райзен. Его голос прозвучал так близко, что я вздрогнула от неожиданности. — Я не смогу больше нас защищать, если не восстановлю силы. Ты знаешь, куда здесь можно пойти?

— Да. Я поняла, где мы находимся. Если сейчас пойдем вдоль городской стены, то обязательно наткнемся ворота, а рядом с ними должна быть гостиница.

— Хорошо, доверимся твоей интуиции. Веди. Только тихо. Я не желаю познакомиться с местным префектом.

— А кто это был? То существо, которое что-то требовало от вас? — не утерпела я и задала мучающий меня вопрос. — Что оно от вас хотело?

Дуэргар бросил на меня короткий взгляд и нехотя произнес:

— Это были фоморы, демоны, обитающие в Сумеречном мире. А Неар просто одна из них.

— И чего же она хотела? — я с сомнением покосилась на него.

— Ничего особенного. Поверь, тебе оно не нужно.

Я поджала губы, когда пальцы Райзена ухватили мое запястье. Что за дурная привычка постоянно волочить меня за собой, точно я не живой человек, а мешок с костями? Захотелось возмутиться и вырвать руку, внутри постепенно нарастало нервное напряжение, готовое вот-вот разразиться либо истерикой, либо скандалом.

Дуэргар двигался быстро, не оглядываясь по сторонам, и мне приходилось почти бежать вслед за ним. Влажный подол облепил ноги, замедляя движение и раздражая меня еще больше, хотелось стащить с себя эти мокрые тряпки и окунуться в горячую ванну, а еще у меня пересохло во рту и от голода ныл живот. Я ведь так ничего и не ела с утра: позавтракала с отцом, а обед пропустила, потому что одной не хотелось садиться за стол. Отец отправился на базар с утренним уловом, я ждала его только к ужину. И дождалась…

На глаза навернулись слезы. Я смахнула их рукой, не желая, чтобы дуэргар заметил мою слабость.

Через каждую сотню футов в городской стене темнели дверные проемы, за которыми могло быть что угодно, начиная от стражницкой и заканчивая казармой, где сейчас готовились ко сну местные блюстители порядка. Мы как раз проходили мимо одной из таких дверей, когда она внезапно открылась. Яркий квадрат света упал буквально в дюйме от моих ног, я едва не шагнула в него, но Райзен резким движением оттолкнул меня в сторону. На освещенном крыльце возник мужской силуэт, вслед за ним появился второй. Дуэргар оттащил меня к стене и буквально распластал по холодным камням, из которых она была сложена.

— Я не думаю, что это может быть правдой, но на всякий случай отправил своих людей проверить, — произнес первый мужчина, видимо, продолжая неоконченный разговор. — Но вы же понимаете, этирн Аранкарн, вся эта история похожа на бред безумца. Это просто невозможно, чтобы у нас под носом столько лет проживала фейри под личиной человека, да ее опознал бы любой мало-мальски чувствительный менталист!

— Ну, это не обязательно, — ответил ему этирн Аранкарн, а у меня перехватило дыхание, потому что именно так звали городского префекта! — Старик упоминал некий артефакт, купленный у заезжего колдуна. Вполне вероятно, что именно он охранял девчонку все это время.

— Если так, то это был очень сильный колдун. Надо глянуть в учетные списки за тот период.

— Вот и гляньте, этирн Риберн, вам же за это платят? Узнайте, кто из колдунов пересекал тогда границы города, и сразу станет ясно, с кем мы имеем дело. Если этот колдун еще жив, мы просто вызовем его повесткой в суд, и он не посмеет отвертеться. Вряд ли ему захочется провести остаток дней на свинцовых рудниках.

— А если он давно мертв?

— Тогда вам придется повозиться, — в голосе префекта послышалась насмешка, — но я уверен, вы справитесь. Ведь на кону ваше повышение и поступление вашего сына в элитную академию боевых магов, не так ли?

Высокий силуэт этирна Риберна склонился в низком поклоне. Даже я сообразила, что последние слова префекта были предупреждением, но вот о чем говорили эти двое, я так и не поняла. О каком фейри упоминал этирн Аранкарн? О Райзене? Вроде, речь шла о некой девчонке, но дуэргар был единственным фейри в Брингвурде — я сама его сюда притащила. А если нет? Я же о нем ничего не знаю!

Фигуры на крыльце сдержанно попрощались, префект скрылся в помещении, аккуратно прикрыв за собой дверь, а его собеседник, надвинув на лицо капюшон, зашагал по дороге, как раз в ту сторону, куда собирались и мы.

Все это время Райзен прижимал меня к стене своим телом, и я слышала, как колотится его сердце, отдаваясь мне в грудь барабанной дробью. Но когда мужчины на крыльце разошлись, дуэргар шевельнулся, и я почувствовала, как изменилось его дыхание. Только что оно было размеренным и глубоким, а уже в следующий момент он выдохнул так, будто бежал все это время.

— Кажется, этирн префект только что объявил охоту, — пробормотала я, пытаясь освободиться.

— Объявил? — дуэргар уткнулся носом мне в макушку и шумно в тянул в себя запах моих волос. — Охота уже идет, неужели ты не поняла, о ком они говорили?

— О вас? — я заглянула ему в лицо.

— Нет, милая, речь шла о тебе.

Он произнес это странным тоном, как будто знал обо мне некую истину, которая все это время лежала на поверхности, а все проходили мимо, и никто не замечал.

— Обо мне? — повторила я, сглатывая вставший в горле комок.

Здесь, в густой тени, отбрасываемой стеной, я не могла различить выражение его лица, но глаза мужчины светились двумя тусклыми желто-зелеными огоньками, как у кота. Они будто прожигали меня насквозь, я даже ощутила странный жар, поднимавшийся откуда-то изнутри. Но я же помнила, что глаза у него черные и непроницаемые, без белков, похожие на два осколка гранита.

— У вас глаза светятся, — прошептала я, не в силах отвести взгляд.

— Я знаю, — в темноте блеснули его клыки.

Твердые ладони Райзена скользнули вдоль моего тела. Одна вниз, будто невзначай ложась на ягодицы, вторая вверх, уверенным жестом зарываясь в волосы на моем затылке. Я не успела ни испугаться, ни возмутиться, как губы дуэргара накрыли мой рот. Моя рука взметнулась сама собой, желая наградить нахала звонкой пощечиной, но он перехватил запястье и пригвоздил его к стене, одновременно с этим слегка куснув меня за губу. Я резко вскинула колено, но и тут он оказался быстрее: отпустил меня и шагнул назад, не сводя с меня лихорадочно блестевших глаз, в глубине которых пульсировал пугающий желто-зеленый огонь. Теперь он стоял так, что свет от факелов на городской стене падал прямо ему на лицо, позволяя разглядеть каждую черточку.

— Сладкая, — сказал он, медленно проводя пальцем по своим губам.

Я невольно повторила его жест. Ноги дрожали, колени ослабли до такой степени, что мне пришлось опереться на стену, но больше всего меня поразило то странное ощущение падения, которое я испытала, когда губы дуэргара коснулись меня. Как будто мы вместе рухнули в бездну и летели, кружась словно в водовороте, пока он не отпустил меня.

Никогда прежде я не испытывала ничего подобного, хотя уже не раз целовалась с Ларсом. Но его поцелуи были спокойными, вежливыми и даже какими-то родственными, как будто меня целовал отец или старший брат. От них не перехватывало дыхание, не начинало бешено биться сердце и уж точно не подкашивались ноги. А еще от них не кружилась голова и не плыла земля под ногами.

В полном смятении я уставилась на Райзена, пытаясь сообразить, что он сделал со мной.

— Это какое-то колдовство? — сглотнув, спросила я.

Взгляд дуэргара переместился на скромный ворот моего платья, под которым колотилось сердце.

— Нет, это просто магия, — усмехнулся мужчина, и его клыки сверкнули в свете факелов, — магия плоти.

Я смутилась, когда поняла, о чем он говорит. Опустила глаза и стянула ворот под его прожигающим взглядом, а потом тихо проговорила:

— Я знаю, что таким как вы чуждо все человеческое, и чувства тоже. Но сегодня я осталась без отца и без дома, и мне грозит арест. Если вы можете мне чем-то помочь — помогите. Если нет, — тут мой голос сорвался, — я постараюсь сама выбраться из города.

Я надеялась, что тень от стены хорошо скрывает мое лицо и дуэргар не видит слез, невольно выступивший у меня на глазах. В ожидании ответа я так сжала кулаки, что почувствовала, как ногти входят в ладони.

Райзен несколько минут молча смотрел на меня, я уже начала бояться, что он так ничего и не скажет. Потом вздохнул, почесал подбородок, зачем-то посмотрел на небо и только после этого поинтересовался:

— И куда же ты пойдешь?

— Буду искать того колдуна, о котором сказал отец.

— Не колдуна, мага, — поправил мужчина и опять придвинулся чуть ли не в плотную.

Я настороженно затаила дыхание, но он только поддел пальцем коралловое ожерелье, украшавшее мою шею, и пару секунд пристально разглядывал его.

— Такой сильный артефакт с замкнутой системой мог сделать только очень опытный маг, а не колдун — это точно. Но я сомневаюсь, что этот маг получил свой диплом в Королевской Академии, здесь совсем другие плетения, древние, похожие на те, что используем мы.

— И что это значит? — я осторожно отстранилась и выдохнула с облегчением, когда дуэргар остался стоять на месте.

— Это значит, что нам нужно найти ночлег и обсудить дальнейшие действия. Маги-дознаватели уже пущены по твоему следу и не только по твоему. Там, в доме, остались следы моего пребывания и остаточный магический фон. Они поймут, что ты ушла с фейри. Это отягчающее обстоятельство, ты это знаешь? — он опять усмехнулся, как будто все происходящее было для него всего лишь игрой.

— Знаю.

— Тогда идем, ты обещала мне гостиницу.

Он протянул мне руку и, не дожидаясь ответа, ухватил за ладонь.

— Сладкий цветочек, — услышала я в темноте тихий смешок и невольно поежилась. От тона Райзена у меня внутри что-то сжалось, и легкое головокружение заставило на мгновение прикрыть глаза и крепче ухватиться за мужскую ладонь.

* * *

Миновав несколько поворотов, мы вышли на небольшую площадь, расположенную перед Восточными воротами. Я их сразу узнала по двум гигантским статуям, отлитым из бронзы еще во времена прежнего короля. Статуи эти, уже позеленевшие от времени, изображали покровителей Гленнимора: бога морей Ллира и богиню плодородия Керидвен.

Массивные, обитые железом створки ворот были сейчас наглухо замкнуты, а вот маленькая дверца стражницкой оставалась приоткрыта, и из нее на каменную мостовую падал тусклый свет. Я различила приглушенные голоса и смех. Судя по всему, стражники проводили время за игрой в карты.

— Где гостиница? — шепнул дуэргар мне в самое ухо. От его горячего дыхания, задевшего мою щеку, по спине пробежали мурашки.

— Надо пройти вправо, — тихо ответила я и пошевелила рукой, надеясь, что Райзен ее отпустит, но он только крепче сжал пальцы.

— Идем.

Мы молча прокрались мимо ворот, причем у меня от страха даже ладони вспотели. Я все думала, а вдруг сейчас кому-то из стражников придет в голову выглянуть наружу? По нужде сходить или просто воздухом подышать? Любая случайность могла оказаться роковой, а мы вместо гостиницы — в застенках брингвурдской тюрьмы.

— Вот она! — я с облегчением ткнула пальцем в угол двухэтажного дома, на котором болталась вывеска, едва слышно поскрипывая от ветра. — Это гостиница. Но как вы туда войдете? Вас же увидят!

— Мне приятно, что ты переживаешь за меня, — произнес Райзен с тихим смешком, — но не стоит, я уже все продумал. Ты никогда не хотела завести домашнее животное, например, кота?

— Если вы не забыли, то еще сегодня вечером у меня была собака! — прошипела я и резко выдернула свою руку из его пальцев.

— Я помню. Хороший верный пес. Он с удовольствием обменял свою жизнь на мою. Разве не в этом было его предназначение — защищать хозяина.

Меня охватило такое негодование, что я на мгновение потеряла дар речи. Стояла, смотрела на дуэргара в немом изумлении и даже не представляла, что ему сказать!

— Это был мой пес, — выдавила я наконец-то из себя, — моя собака.

— Жалеешь, что спасла меня?

Он наклонился так близко, что я опять увидела эти странные огоньки в его глазах.

— Нет, — я замотала головой, отступая назад. Конечно же я не могла жалеть о том, что спасла чью-то жизнь, я целительница, хоть и очень слабая. Уважение к жизни — любой жизни! — у меня в крови, вместе с той каплей магии, которая позволяет мне помогать другим. — Но если вы не прекратите эти ваши штучки, то могу пожалеть!

Он отступил, и я опять услышала, как он смеется. Но когда Райзен заговорил, его тон был серьезным и сухим.

— Я не могу разгуливать в таком виде по Брингвурду. И наложить на себя иллюзию тоже не могу. У меня осталось немного сил, но их не хватит, если поблизости окажется маг, понимаешь? Поэтому сейчас ты сама пойдешь в гостиницу и закажешь номер. Вот деньги, — он сунул мне в руку несколько монет, тускло блеснувших в лунном свете, — больше не даю, чтобы не привлекать внимание.

— Мой внешний вид уже привлечет внимание, — буркнула я, пряча монеты в рукаве.

— Это я легко исправлю. Повернись!

Я послушно повернулась спиной к дуэргару и почувствовала, как его ладони легли на мою голову, а потом легко скользнули вниз, будто что-то стряхивали с меня. Кожа тут же покрылась мурашками, по спине пробежал озноб, моментально сменившийся волной жара, а потом мне вдруг стало легче дышать, и я с удивлением обнаружила, что мое платье абсолютно сухое. Я развернулась к свету и с невольным восхищением осмотрела себя. Платье было чистым и сухим — ни малейшего намека на то, что ему пришлось пережить, исчезли даже пятни крови на подоле.

— Почему вы не сделали этого раньше? — удивилась я.

— Даже такое простое действие требует некоторых сил, — пояснил Райзен. — Если помнишь, они мне были нужны для другого.

Я невольно поежилась, вспомнив Темные тропы. Надеюсь, что больше никогда не попаду в этот странный и страшный мир!

— Закажешь номер, — продолжал напутствовать он, — откроешь окно и поставишь свечу на подоконник. Или светильник, что там у них есть. Я появлюсь, когда удостоверюсь что это безопасно. Ты все поняла?

Я молча кивнула.

— И закажи себе ужин, — добавил мужчина, — тебе тоже понадобятся силы.

— А вам?

— Сейчас меня интересует совсем другой тип подкормки, — усмехнулся он, а меня моментально прошиб пот от того, каким тоном это было сказано. — Иди!

Я сделала шаг, другой, пятясь задом и не спуская глаз с дуэргара, который стоял в тени городской стены и спокойно смотрел на меня, а потом развернулась и побежала, молясь всем богам, чтобы не споткнуться в темноте и не упасть.

Взбежав по высоким ступенькам деревянного крыльца, я толкнула массивную дверь, но она оказалась заперта. Пришлось постучать. Через пару минут в двери приоткрылось небольшое зарешеченное окошко, и гнусавый мужской голос произнес:

— Кого там принесла нелегкая?

— Доброй ночи, — ответила я, стараясь говорить спокойно и не выдать волнения, — мне нужна комната и ужин.

— Ты одна? — тон невидимого собеседника тут же поменялся, из скучающе-безразличного превратившись в заинтересованный. Мне даже показалось, что я заметила, как в глубине окошка блеснули его глаза.

— Одна, милостивый тирн.

— Есть чем заплатить?

— Да, милостивый тирн, — и я протянула к окошку раскрытую ладонь, на которой поблескивала пара монет.

— Проходи.

Двери отворились медленно, будто нехотя. Мне пришлось нагнуться, чтобы не стукнуться головой о низкую притолоку. Едва я перешагнула порог, как в нос мне ударил запах мясной похлебки и свежей спаржи. Рот моментально наполнился голодной слюной, желудок болезненно заныл, а в глазах помутнело. Я испугалась, что потеряю сознание, и прислонилась к дверям, пытаясь собраться с силами. Бездумно обшарила взглядом помещение.

Судя по всему, я находилась в обеденном зале, небольшом и сейчас наполовину скрытом в полумраке. Несколько окон были наглухо закрыты ставнями, огонь в камине давно погас, но угли продолжали тлеть, а на кухонной стойке и паре столов у стены горели масляные лампы. Под потолком на толстой цепи покачивалось тележное колесо, утыканное свечами, но сейчас ни одна из них не горела.

— Ужин давно прошел, мои постояльцы спят, — как бы оправдываясь произнес хозяин гостиницы, увидев, что я смотрю на свечи.

Я перевела глаза на него. Невысокий, довольно упитанный мужчина лет сорока, несмотря на поздний час, одетый в наглухо застегнутый сюртук, в петлице которого белел цветок, похожий на ромашку. Хозяин гостиницы тоже внимательно обшаривал меня взглядом, видимо, хотел удостовериться в моей благонадежности. В руках он держал подсвечник, на котором горела одинокая свеча, весьма слабо разгоняя полумрак.

— Ничего, мне вполне достаточно одного светильника или свечи. — поспешила я его успокоить. Мне вовсе не было нужно, чтобы здесь стало светло как днем, пусть лучше полумрак. Тогда, если королевские псы и доберутся сюда, этот добрый человек сможет честно им рассказать, что не рассмотрел меня в темноте.

— Ужин подавать в комнату или вы спуститесь сюда, милостивая тирна? — взгляд мужчины уперся в мое правое запястье, прикрытое рукавом.

— Тьерна, — по привычке исправила я. — Я не замужем.

— Тогда почему столь молодая особа путешествует сама? Ни сопровождающих, ни вещей. С вами случилось какое-то несчастье?

Я похолодела, услышав эти слова, но тут же постаралась взять себя в руки. Чего я боюсь? Он же ничего не знает обо мне, даже имени. Моя одежда в порядке, лицо, думаю, тоже, вряд ли Райзен упустил хоть какую-то мелочь.

— Вовсе нет, — ответила я ровным тоном, — приехала с отцом на рынок и немного заблудилась. Первый раз в Брингвурде, вот и запуталась, не могла отыскать гостиницу, в которой остановились. Но у меня есть немного денег, поэтому решила переночевать здесь, а утром обратиться к стражникам.

— Почему же не обратились к ним сейчас? — мужчина подозрительно прищурил глаза.

— Потому что ужасно хочу есть! — почти простонала я, и словно в подтверждение моих слов, желудок издал долгий и заунывный вой.

— Простите, тьерна. — мужчина отступил, позволяя мне пройти к одному из столов, где я бессильно опустилась на лавку.

Ноги ослабли, отказываясь меня держать, руки дрожали, и мне пришлось спрятать их в складки платья. Из-под полуопущенных ресниц я наблюдала, как хозяин гостиницы зашел за барную стойку, поставил подсвечник, нагнулся так, что почти исчез из виду, и я услышала металлический звон. Через минуту он появился опять, но теперь в его руке красовалась увесистая связка ключей. Открепив один из них от общего кольца, он протянул его мне.

— Вверх по лестнице и направо, — произнес мужчина, когда ключ перекочевал в мою ладонь, а в его ладони исчезла серебряная монета, пожертвованная дуэргаром, — вторая дверь. И не шумите, тьерна, у меня сегодня очень уважаемые люди остановились. Не хочу, чтобы они остались недовольны. Ужин принесут вам в комнату, через полчаса, если желаете освежиться, то и воду тоже.

Я согласно кивнула, мечтая о лохани, полной горячей воды.

— Это будет стоить еще серебрушку. И возьмите светильник со стола.

Хозяин явно завысил цену, но я не посмела торговаться. Молча отдала ему вторую монету, захватила один из светильников и направилась к деревянной лестнице, которая вела на второй этаж. Ступеньки под ногами слегка поскрипывали на каждом шагу, слабый свет фитиля под стеклянным колпаком едва разгонял полумрак. Я держала светильник подальше от лица, чтобы даже случайный свидетель не мог меня рассмотреть.

Поднявшись по лестнице, я быстро отыскала нужную дверь, открыла ключом и ввалилась в комнату, в которой приятно пахло полевыми травами. Окно здесь было закрыто ставнями, но светильник немного разогнал полумрак. Я смогла рассмотреть стол, кровать и даже примостившийся в углу шкаф с крошечным зеркальцем на дверце. На столе в небольшой корзинке красовался увядший букетик васильков и ромашек, а деревянная кровать манила соломенным матрацем, от которого шел аромат свежего сена. Белье показалось мне достаточно чистым. Я поставила светильник на стол, ловко скинула ботинки и навзничь упала на кровать. Матрац мягко прогнулся подо мной, видимо под ним была еще и металлическая сетка на пружинах, а не просто несколько досок.

Теперь можно было закрыть глаза и хоть на некоторое время отрешиться от всего происходящего. И в тот момент я абсолютно забыла о дуэргаре, и о том, что должна оставить для него лампу на подоконнике.

* * *

Теперь, когда я осталась одна, меня вновь одолели невеселые мысли. Я вспомнила сегодняшний вечер и смерть отца, и сердце сжалось от запоздалого сожаления. Это все из-за меня! Я виновата в его смерти, это за мной пришли королевские псы, а он оказался случайной жертвой. И мне не дали даже похоронить и оплакать его как положено по заветам предков. Наш дом стал его могилой и огромным погребальным костром, а я вынуждена теперь скрываться и бежать неизвестно куда. Духи предков не смогли защитить ни его, ни меня.

Мысли переметнулись на магов-дознавателей. Перед закрытыми глазами как наяву выросли их мрачные тени в черных плащах, натянутые на лица капюшоны, в глубине которых царила неизвестность. Меня охватил внезапный озноб, и я невольно передернула плечами. Внутри меня зарождалось что-то темное. Если я и была способна кого-то ненавидеть, то именно в этот момент я ненавидела королевских псов всеми силами своей души.

В дверь постучали. Я открыла глаза и испуганно села. Грустные воспоминания выбили меня из реальности. Несколько мгновений я бездумно смотрела прямо перед собой, пытаясь понять, что со мной и где я нахожусь. Стук повторился. Я сглотнула застрявший в горле комок и хрипло произнесла:

— Войдите.

Дверь медленно отворилась, и я увидела на пороге девушку в переднике и чепце. Судя по всему, это была местная служанка. В руках она держала поднос, на котором располагались несколько тарелок, наполненных долгожданной едой.

— Милостивая тьерна, ваш ужин, — сообщила девушка, и поставила поднос на стол. Ловко освободила его от тарелок и добавила: — Прикажете подать ванну?

— Да.

Я прокашлялась и глубоко вздохнула, беря себя в руки.

— Ванну принесут вам прямо сюда.

Служанка ушла, оставив меня один на один с ароматной похлебкой, свежими булочками и целой миской тушеных овощей. И на несколько минут я позволила себе расслабиться и забыть обо всем, что случилось со мной за последние несколько часов.

Вскоре опять постучали. На этот раз я сама открыла двери. Сытный ужин подействовал на меня благотворно. Я даже почти смирилась со своим положением беглянки и преступницы. Два человека внесли в комнату здоровую деревянную лохань и установили на специально приготовленные бруски. Затем наполнили ее водой, от которой поднимался пар, поклонились и ушли, оставив меня в гордом одиночестве. Я закрыла дверь на щеколду и поспешно скинула с себя всю одежду, включая исподнее. Вода оказалась чуть горячее, чем я любила, но у меня уже не осталось сил ждать, пока она остынет. С тихим вздохом блаженства я опустилась на дно лохани, вытянула ноги и откинулась на гладко обструганный бортик. Тело моментально расслабилось, напряженные мышцы словно налились свинцом, веки отяжелели, и я не заметила, как погрузилась в дрему.

— Какая прелестная картина! — знакомый голос с ядовитыми нотками раздался прямо над моей головой, вырывая из приятного забытья. — Изволите отдыхать, милостивая тьерна?

Я обреченно застонала. Неужели этот кошмар не закончился? А потом меня словно молнией ударило. Садб Ясноокая! Да я же голая, а рядом мужчина!

Испуганно распахнув глаза, я инстинктивно прикрыла руками грудь и подтянула колени к животу. И прямо перед собой увидела недовольное лицо дуэргара.

— Женщины! — процедил он с оттенком презрения. — Что человеческие, что фейри — самые глупые существа! Вот тебе что было сказано? Оставить светильник на подоконнике, чтобы я мог найти тебя. А по твоей милости мне пришлось рисковать и проверить чуть ли не каждую комнату в этой богадельне. Я потратил на это много сил, или думаешь проникать через стены это все равно что в двери войти? Считай, что ты мне должна!

— Простите, — пролепетала я, испуганно сжимаясь в комок. Дуэргар навис надо мной, упершись руками в бортики лохани по обе стороны от меня. В его черных глазах бушевала сейчас целая буря эмоций, прожигая меня насквозь, и под этим взглядом я ощутила доселе незнакомый животный магнетизм, от которого мое тело моментально стало чужим и безвольным.

— Вот так, — Райзен откинулся назад, судя по всему довольный оказанным эффектом. Отступил к кровати, схватил лежавшее на ней полотенце и практически швырнул его мне, а потом отвернулся. — Прикройся, или я могу не сдержаться. Твои прелести очень лакомый кусочек, тем более сейчас, когда я нуждаюсь в подпитке. Кстати, служаночки здесь тоже ничего, но от тебя было бы больше толку.

Я поспешно вскочила, развернула чистое полотно и как могла прикрылась им. Плечи и грудь закрыла, а вот ноги ниже коленей остались белеть в полумраке.

— Все?

— Да, милостивый этирн.

— Не стоит церемоний, — он повернулся и окинул меня непроницаемым взглядом, — я назвал тебе свое имя. Можешь называть меня просто Райн. Как любовника, — его губы скривились в подобии усмешки.

— Мы с вами не настолько близко знакомы, — поспешно пробормотала я, отступая и пряча взгляд, — этирн Райзен.

— И молись, чтобы не были, — неожиданно серьезно произнес он, заставляя меня смутиться.

Несколько мгновений мы обменивались молчаливыми взглядами, потом он сказал:

— Одевай рубашку и залазь под одеяло. Тебе необходимо отдохнуть. Завтра нас ждет тяжелый день.

— Тяжелее чем сегодня вряд ли уже будет.

Я подождала, пока он опять отвернется, быстро натянула рубашку и нырнула в постель. Натянула одеяло до подбородка и мысленно помолилась.

— Сегодня тебе пришлось нелегко, — согласился Райзен, присаживаясь на край кровати.

Я невольно подобралась и вцепилась в одеяло, а потом с подозрением поинтересовалась:

— А вы где будете ночевать, этирн?

— За меня не беспокойся, — он усмехнулся, — я тебя не потревожу.

Его ладонь мягко скользнула по моей щеке, отводя влажный локон. Обычный ласкающий жест, которым не раз касались меня родители и даже Ларс, но в исполнении дуэргара это невинное прикосновение выглядело практически святотатством. Увидев, как я вздрогнула, он убрал руку и произнес:

— Ты очень милая девочка. И очень сладкая. Может быть, при других обстоятельствах, я бы непременно воспользовался твоей красотой и силой. Но я еще не настолько низко пал, поверь. Поэтому можешь спать спокойно.

Он нагнулся, и я почувствовала на лбу легкое прикосновение. Его губы оказались сухими и твердыми, а дыхание горячим. Потом он поднялся, развернулся и только у самых дверей сказал:

— Вернусь, когда получится. Из комнаты не выходи и никому не открывай. Я наложу на двери охранные руны. И еще… — он с сомнением посмотрел на меня, — постарайся заснуть.

Я молча кивнула.

Райзен сделал несколько пассов, рисуя в воздухе замысловатый узор. Я даже смогла уловить золотистый блеск магических нитей, тонких, будто паутина, которыми он опутывал двери. Ни слова не говоря, он нарисовал запечатывающий знак и знак для отвода глаз. Потом глянул на меня еще раз и ушел, аккуратно притворив за собой дверь.

Я с облегчением выдохнула, чувствуя, как напряжение оставляет меня. Неужели этот сумасшедший день закончился? Неужели?!

Но радовалась я рано.

Ночью на море разыгрался шторм. Мне не помогло даже то, что между мной и побережьем находился целый город, и опять меня мучил странный сон, больше напоминающий кошмар.

Я снова слышала голоса, которые звали меня куда-то, видела расплывчатые фигуры, обступившие меня со всех сторон. И как прежде, я не удержалась и пошла за ними. И снова очутилась в странном месте, знакомом и одновременно чужом, похожем на сверкающий хрустальный грот. Я знала, что он наполнен водой, но это не пугало меня, ведь я знала, что это всего лишь сон. Я видела свои развевавшиеся в воде волосы и играла со странными существами, похожими на тюленей. Устав, мы вместе выбрались из воды на мраморный бортик, шедший вдоль подземного водоема, и мои таинственные друзья скинули звериные шкурки. Я увидела множество юношей и дев, они были нечеловечески красивы и смотрели на меня с тоской в огромных глазах, а на их лицах застыла скорбь. Я узнала их, это были шелки — морской народ.

Они молча расступились передо мной, и я увидела небольшое возвышение, украшенное сверкающими камнями. Я прошла к нему, откуда-то зная, что поступаю правильно, и села на него. И сразу все присутствующие уселись прямо на мраморный пол, а на их лицах заиграли странные улыбки. Две девушки подошли ко мне и примостились рядом с моим возвышением. В руках они держали серебряные гребешки, такие изящные, что вряд ли они были сделаны кем-то из людей. В абсолютной тишине, под сотней внимательных глаз, я безропотно позволила им расчесать мои волосы.

И вот одна из девушек начала тихонько петь, заплетая мне замысловатую косу. Эту песню подхватила вторая, а потом и все остальные, присоединяясь по одному. Странная песня без слов, похожая на шум ветра в луговых травах и шорох прибоя по прибрежной гальке, она была похожа на древнее заклинание, одно из тех, что умели творить только фейри. От этих звуков кружилась голова, а в висках словно стучали крошечные молоточки, отбивая в такт этой странной мелодии и моему сердцу. Девушки уложили мои волосы, вплели в них яркие атласные ленты и отошли, продолжая петь.

Я почувствовала, что постепенно начинаю терять сознание. Такое было со мной в тот раз, когда я сбежала на море и едва не утонула: тогда я тоже потеряла сознание во сне, а утром не понимала, что делаю, сходила с ума от желания забраться в воду и плыть, все равно куда, и очнулась только в шаланде Ларса. Но сейчас я не могла позволить себе очередное безумство. Если утром я буду не в себе и в таком состоянии отправлюсь на побережье через весь Брингвурд, меня обязательно схватят, если не дознаватели, то обычные стражники. А этого я хотела меньше всего.

Я вскочила на ноги и потребовала, чтобы водные фейри замолчали. Но вместо этого они поднялись и окружили меня плотной стеной. На их прекрасных лицах была написана такая решимость, что я поняла: меня не выпустят отсюда, это ловушка.

Они надвигались, тесня меня к самой кромке воды, и не прекращали своего пения. И от них исходило такое чувство угрозы, что я невольно покрылась холодным потом. Я поняла, что они хотят загнать меня в воду и утопить, и когда я осознала это, то бросилась вперед, как будто хотела прорваться сквозь плотный строй. Меня легко оттолкнули назад, ни на мгновение не сбившись с ритма. Я упала прямо в воду, подняв тучи брызг, и закричала.

И тут же проснулась у себя в кровати, мокрая от пота, с бешено бьющимся сердцем. В темноте я дрожащими руками нащупала сползшее одеяло и натянула его до самого подбородка. Меня колотил озноб. Несколько минут я просто сидела, вглядываясь в темноту и вздрагивая от каждого звука. Слышала, как где-то выли собаки, как между стен шуршали мыши, как в соседних комнатах кто-то переговаривался, хотя слов не могла разобрать. В щель между неплотно пригнанными ставнями проник серебристый свет луны и упал узким клинком поперек кровати. Мне показалось, что я все еще слышу эту странную песню, она как будто до сих пор звучала у меня в голове.

Немного отдышавшись, я перешла на магическое зрение и посмотрела на дверь. Нет, охранные плетения были в абсолютном порядке. За время моего сна никто даже не подходил к порогу этой комнаты. Поняв, что здесь мне бояться нечего, я наконец-то начала успокаиваться. Потом поднялась, прошлепала босыми ногами к столу и отхлебнула немного воды прямо из графина. Спать больше не хотелось, но, судя по всему, на улице царила глубокая ночь. Опустившись на лавку, я поставила локти на стол и уперла лоб в ладони. Мысли переместились на Райзена. Мне вдруг стало очень любопытно, где он и чем занят.

Голоса за стеной стали громче. Я невольно прислушалась. Кажется, там спорили несколько человек, судя по всему, мужчины. Я услышала, как что-то упало на пол и покатилось, будто тяжелый металлический шарик. Вслед за этим раздался возмущенный вскрик, который тут же оборвался, будто кричавшему резко закрыли рот. Это было уже интересно.

* * *

Позабыв, что еще минуту назад сама тряслась от страха, я взяла со стола пустую чашку, оставшуюся после ужина, и на цыпочках прокралась к стене. Никогда не подслушивала подобным образом, но, как говорится, все бывает впервые. Приложила чашку к стене вверх дном и прижалась к ней ухом. И замерла, стараясь дышать через раз.

Теперь разговор за стеной стал немного отчетливее. Я даже смогла различить голоса троих человек, но вот о чем они спорили, для меня оставалось загадкой. Они постоянно упоминали нашего короля, предстоящую ярмарку в Брингвурде и нечто под названием эриллиум, но я так и не поняла, что это такое. Похоже, какая-то очень ценная вещь, которую эти трое никак не могли поделить. Точнее, один настаивал на том, что нужно обратиться к властям, как законопослушным гражданам, второй доказывал, что глупо впутывать законников, а третий вообще стонал, что их всех поймают и убьют, потому что только дурак мог поверить, что такая ценная вещь валялась на дороге сама по себе.

Все это я слушала вполуха, потому что не понимала, о чем речь, а вот упоминание о приближающейся ярмарке заставило меня напрячься. Я совершенно забыла о ней, а зря! Большая Брингвурдская ярмарка открывалась каждое первое воскресенье месяца и длилась до следующих выходных. На нее всегда съезжалась уйма народу из окрестных деревень. Там же расправляли свои шатры цирк-шапито и заезжие колдуны, у которых местные жители покупали зелья и амулеты на все случаи жизни. И если память меня не обманывает, то до ближайшей ярмарки осталась всего пара дней. Сегодня уже четверг.

И тут я вспомнила последние слова отца. Он сказал, что я должна найти колдуна, который создал мое ожерелье. И поиски эти стоило бы начать именно с Брингвурдской ярмарки, на которой это ожерелье и было куплено. Но если Райзен прав, и мои кораллы на самом деле сложный артефакт, созданный неизвестным магом, то префект Аранкарн и этирн Риберн пойдут по ложному следу, ища колдуна. Но в отличии от меня, у них есть доступ к королевскому реестру, куда заносят всех людей, обладающих магическим даром. Экземпляр такого реестра обязательно хранится в каждой префектуре, так же, как и пресловутые списки, которые посоветовал поднять этирн префект.

Некоторых магов заносят в эти списки еще в раннем детстве, других при поступлении в Академию, все зависит от уровня магического дара — чем он слабее, тем позже проявляется. Были в истории Гленнимора и такие маги, которых регистрировали еще до момента рождения, но таких родилось всего двое за последние пятьдесят лет. Меня в этих списках нет, это я знаю точно, потому что мои способности начали проявляться только прошлым летом. Тогда-то я и решила поступать в Королевскую Академию, прибыла туда, полная энтузиазма и планов на будущее, а меня после измерения уровня Силы тут же завернули на запечатывание способностей. Никто не мог предположить, что именно в тот день Ларс привезет мне письмо от отца, где будет сказано о том, что мама упала с лестницы и уже не встает. И я, вместо того, чтобы идти на неприятную и унизительную процедуру запечатывания, собрала нехитрый скарб и отправилась в родную деревушку. Теперь я маг-нелегал и если попаду в руки дознавателей, мне грозит обвинение минимум по трем статьям: незаконное применение магии, сознательное уклонение от обязательной регистрации в Королевском реестре магов и такое же уклонение от запечатывания способностей. В общем, как ни крути, а хорошего ничего не светит.

Я немного приуныла. Жизнь в бегах — совсем не то, о чем я мечтала. Оставалась одна надежда: найти того пресловутого мага, снять ожерелье и узнать, что же это за тайна, которую мой отец не рискнул открыть даже на смертном одре. Возможно, тогда я буду знать, что делать дальше.

Неожиданно, спор за стеной сделался ожесточеннее. Я услышала звуки ударов, стук падающего тела и болезненный стон. В груди кольнуло — это был верный знак, что рядом есть раненый.

— Агро! — один из троих спорщиков испуганно вскрикнул в голос. — Ты его убил!

— Тише! — раздалось в ответ яростное шипение. — Этот дурак сам виноват. Ты же слышал, что он сказал? Да за эту вещичку любой маг душу продаст! А он ее хотел законникам отдать, дурень.

— А нам-то она зачем? Мы же не маги!

— Нейл, ты бы лучше посмотрел, жив он там или нет? Давай его на кровать закинем и будем убираться отсюда. Трактирщик намекнул, что у него здесь какие-то важные птицы сняли номера к ярмарке. Если это кто-то из префектуры или, не дай Балор, дознаватели, то нам крышка. Отберут артефакт в законном порядке, и плакали наши золотые!

— И что же ты предлагаешь?

— Идти в столицу, пробиваться к королю.

— Агро, как ты это себе представляешь? Кто нас к нему пустит? Мы простые торговцы, а Его Величество и этирнов-то не всех принимает… Дышит вроде… Помоги…

Я услышала, как эти двое завозились, видимо перекладывали упавшее тело на кровать, и вздохнула с невольным облегчением. Неизвестный за стеной жив, раз дышит. Пусть эти мерзавцы убираются поскорее, тогда я смогу войти и помочь раненому. Надеюсь, моих сил хватит на это.

— Давай, накрой его одеялом. Пусть думают, что он спит, — руководил тот, которого звали Агро. Судя по тону, он привык командовать, привык, что ему подчиняются беспрекословно. А если он еще и торговец, то, вполне вероятно, глава торгового обоза. Тоже прибыл на ярмарку? — И не переживай, к королю я знаю, как попасть. Забыл, что Его Величество раз в месяц совершает паломничество к храму Керидвен и там принимает прошения от простого люда? Мы просто придем туда с остальными просителями — и все.

— Ну… — задумчиво протянул второй собеседник, по имени Нейл, — может и выгорит чего. Дейвела жалко, хороший же парень был, и погонщик неплохой…

— Заткнись! Когда такие деньги на кону — не до жалости. Помоги мне сумки собрать!

Несколько минут я слышала только пыхтение, возню и поскрипывание половиц. Потом раздался тихий стук открываемых ставней, ругательство, брошенное вполголоса, и пара проклятий, адресованных городской страже и тем дуракам, что придумали освещать улицы по ночам. После этого все стихло, но я еще некоторое время стояла, прижимаясь ухом к перевернутой чашке, и ждала, не вернутся ли эти двое. Но нет, судя по всему, они спрыгнули с подоконника и убрались восвояси. Теперь можно было облегченно вздохнуть и попытаться проникнуть в соседнюю комнату.

Правда, оказалось, что выйти в коридор не так уж и просто — Райзен постарался на славу, зачаровывая двери. Щеколда скинута, засов не задвинут, но при всем при этом двери невозможно было открыть, словно их забили гвоздями. Несколько минут я безуспешно дергала ручку, тихо шипя ругательства сквозь зубы, потом перешла на магическое зрение и хотела попробовать расплести охранные руны, но моих сил не хватило даже на то, чтобы проследить все нити. Их было слишком много, и слишком сложным оказался узор. Что ни говори, но даже самому сильному магу не всегда удается нейтрализовать заклинание, сотворенное фейри, куда уж мне браться!

В общем, я поняла всю тщетность своих попыток, сползла спиной по двери и уткнулась лицом в колени. За стеной лежал умирающий человек, и целитель во мне страдал от того, что не может ему помочь. Мне даже казалось, что я слышу приглушенные стоны, хотя, скорее всего это была игра моего воображения.

Сколько я так просидела, не знаю. Светильник на столе давно погас, и комната погрузилась во тьму. Наверное, я даже уснула на какое-то время, но меня разбудил луч рассвета, проникший между ставнями. Он упал прямо на мое лицо. Вздохнув, я поднялась, прошлепала к окну и распахнула деревянные ставни, запиравшиеся изнутри. Небо на востоке порозовело, но солнца еще не было видно. Несколько минут я наблюдала, как гаснут один за другим факелы на городской стене и слушала перекличку стражников, чьи караулы менялись на рассвете, а потом вернулась на прежний пост. Когда ожидание достигло своего предела, дверь за моей спиной беззвучно отворилась, и я кубарем выкатилась в коридор, прямо под ноги изумленному дуэргару.

— Прелестно, — протянул он, не скрывая издевки, когда я растянулась во весь рост рядом с его начищенными сапогами. — Так меня еще никто не встречал.

— Зачем вы закрыли двери? — набросилась я на него, не успев даже встать. Возмущение клокотало во мне, как кипящее варево под плотной крышкой. — Мне необходимо было выйти!

— И куда опять? Тебе не дали ночной горшок или мало ночных приключений?

Он подхватил меня под локоть и помог подняться. Я молча высвободила руку и отряхнула подол, а потом запоздало покраснела, вспомнив, что при падении рубашка задралась выше колен, но тут же отбросила эту мысль — не до этого сейчас. Я развернулась лицом к дуэргару и попыталась поймать его взгляд:

— Мне нужна ваша помощь.

— Неожиданно, — Райзен прищурился, глядя на меня, — и чем же я должен тебе помочь?

— Пока что откройте вот эти двери, — я ткнула пальцем в сторону интересующей меня комнаты.

— Эм-м… ты решила ограбить честных торговцев? — он саркастично приподнял одну бровь. — Извини, в этом я тебе не помощник, мне своих проблем хватает.

— Да нет же! — прошипела я, хватая его за руку, чем вызвала удивленный взгляд в свою сторону. — Там ночью что-то произошло! Ваши «честные торговцы» судя по всему, повздорили из-за какой-то штучки, вроде эриллиум, подрались и ранили одного…

Стоило мне произнести «эриллиум», как дуэргар резко поменялся в лице, развернул меня спиной к себе и с тихим проклятьем затолкал в номер. Сам залетел следом, буквально швырнул меня на кровать и захлопнул дверь. Несколько мгновений я с немым изумлением наблюдала, как он метается по комнате, навешивая «полог тишины» и заново блокируя выход, а заодно и единственное окно, за которым занимался рассвет.

— Дура! — выдохнул он, наконец, оказавшись напротив меня. — Ни на секунду нельзя одну оставить! Ты хоть знаешь, что это за «штучка»? — Райзен скривился, передразнивая меня.

— Что-то очень ценное? — неуверенно предположила я.

Такой Райзен меня не на шутку испугал. Я подтянула колени к груди, расправила подол и инстинктивно втянула голову в плечи, когда дуэргар разразился шипящими ругательствами на своем языке.

— Женщины! — процедил он сквозь зубы, ероша пальцами волосы на голове. Его черная коса извивалась, будто живая, словно тоже была возмущена, как и ее хозяин, а я почему-то не могла отвести взгляд от блестящих камушков, украшавших ее по всей длине. Откуда они взялись? Вроде, вчера вечером его волосы были намного короче, чуть ниже плеч, а сегодня уже коса ниже пояса… Или я что-то путаю?

— Раненый! — неожиданно вспомнила я и сорвалась с места.

Райзен успел перехватить меня у самых дверей, подхватил на руки и буквально вздернул в воздух.

— Куда летишь? — зашипел он мне в самое ухо. — Думаешь, пробить дверь головой?

— Откройте! Я должна помочь этому человеку? — буквально взмолилась я.

— С чего ты взяла, что он все еще жив?

— Ну хоть глянем! Я никогда себе этого не прощу!

— Шелки, — процедил он с оттенком презрения, а я пропустила это мимо ушей, хотя и удивилась, причем здесь морской народ, так докучавший мне во снах.

Дуэргар несколькими легкими пассами снял с дверей блокировку и осторожно выглянул в коридор. Не знаю, кого он там хотел обнаружить в такую рань, но, судя по относительной тишине и негромкому храпу, раздающемуся из соседних номеров, постояльцы еще спали. Приоткрыв двери, Райзен наполовину высунулся в образовавшуюся щель, и мне показалось, что он принюхался.

— Что там? — не утерпела я и попыталась пролезть под его рукой, за что моментально получила щелчок по носу. — Больно!

— Сиди здесь, — коротко бросил он, — я сам посмотрю, что там.

Райзен вышел, плотно прикрыв за собой двери, а я опять осталась в наглухо запертой комнате. Ну вот как так у него получается? Я ведь своими глазами видела, как он снял запирающее заклинание!

Схватив со стола ту самую чашку, я уже как заправский шпион приникла к стене, смежной с интересующей меня комнатой. Кажется, моему дуэргару удалось проникнуть вовнутрь без единого звука. Ах да, он же говорил, что может проходить сквозь стены. Интересно, а почему он не использовал эту способность, когда хотел войти в мой номер? Не хотел врываться без стука? Как-то плохо верится в его благородство. Может, просто силы экономил? Кажется, он что-то говорил об этом…

За стеной послышалось тихое шуршание, потом раздались приглушенные ругательства, произнесенные голосом Райзена. Я вся обратилась в слух, боясь пропустить хоть один звук, и потому для меня стало полной неожиданностью, когда кто-то положил руку мне сзади на плечо.

* * *

Тихо ойкнув, я присела и в ужасе закатила глаза. Мужская ладонь зажала мне рот, обрывая вскрик, и знакомый голос со смешком произнес в самое ухо:

— Попалась, птичка!

— Этирн Райзен! — простонала я с возмущением, освобождаясь от его ладони. — Вы никак не наиграетесь?!

— Ты даже не представляешь, какое это удовольствие, заставать тебя врасплох, — он самодовольно ухмыльнулся, продемонстрировав внушительный оскал.

— Вы не к месту игривы, — сухо ответила я, беря себя в руки. Дуэргар играл со мной, это было видно и слепому, но зачем — этого я понять не могла. Чувствовалось, что он остался со мной не просто так и помогает не за красивые глаза, но зачем я ему, что он потребует в оплату — оставалось тайной, которую он упорно не хотел открывать. — Что с тем мужчиной?

— Ничего страшного. Его просто ударили по голове тупым предметом, скорее всего ножкой стула, которая валяется там же. На темени небольшая ссадина, но там много сосудов, поэтому и крови достаточно натекло. Он, видимо, сознание потерял, а его дружки кровь увидели и испугались, думали, наверное, что череп ему проломили. Вот и сбежали.

— Я могу его увидеть?

— Зачем? — дуэргар посмотрел на меня с явным недоумением. — Я же сказал, он в порядке.

— Пожалуйста!

— Позже, ничего с ним не случится за пять минут. Кровь давно остановилась, и сейчас этот товарищ спит сном праведника. А вот ты мне кое-что объяснишь. — Он усадил меня на кровать, подтянул лавку поближе, уселся напротив меня и требовательно заявил:

— Так, рассказывай, что здесь произошло.

Я в двух словах обрисовала ситуацию: как проснулась среди ночи от привычного уже кошмара, как случайно услышала голоса за стеной и не сдержала любопытства; рассказала про спор, перешедший в драку, и как можно подробнее передала разговор тех двух, что сбежали через окно. Когда я закончила, Райзен несколько минут молча сверлил меня пристальным взглядом, от которого мне сделалось жутко, потом привычным жестом поскреб подбородок и с преувеличенной заботой спросил:

— Ты действительно не знаешь, что такое эриллиум?

Я отрицательно помотала головой.

— Это самый ценный артефакт, сотворенный богами, который только можно себе представить! — соизволил он объяснить. — По преданию их всего четыре и в каждом заключен могущественный дух, один из тех, что восстали против богов и были побеждены. У каждого из них свое предназначение: эриллиум Брана позволяет переходить моря вброд и вести за собой целые армии; эриллиум Бадб во время битвы вселяет в сердца воинов отвагу и безумную храбрость, а в сердца врагов неуверенность и страх; эриллиум Балора позволяет беспрепятственно пересекать границы между миром людей, Сумеречным краем и Траг-вуд-Дол — страной фейри. Четвертый, эриллиум Рианнон, пробуждает мертвых, а живых погружает в вечный сон. Когда-то эриллиум Бадб попал в руки человека, и тот нашел способ им распорядиться. Историю Гленнимора знаешь? Вспомни, что случилось сто лет назад?

Я задумалась, но моих знаний было недостаточно, чтобы придумать хоть одно важное событие, кроме затяжной войны между людьми и фейри, которая произошла как раз в то время.

— Ладно, — сжалился Райзен над моими потугами, — сам объясню. Были времена, когда в Гленниморе король существовал лишь номинально, а фактически страной управлял Ковен магов. Но сто лет назад к власти пришел прапрадед нынешнего правителя, Брайден Бесстрашный. Он сместил с трона своего двоюродного брата и основал новую династию, которая установила свои законы. С тех пор не государство подчиняется магам, а маги государству. А еще именно тогда завязалась война между людьми и фейри, ведь последние не захотели подчиниться человеческому правительству. И как ты думаешь, почему люди победили? Ведь мы намного сильнее!

— Эриллиум Бадб? — высказала я предположение.

— Да! И как думаешь, кто стал его обладателем?

— Брайден Бесстрашный?

— Он самый, — усмехнулся дуэргар. — В конце концов, нас загнали к северному побережью, и нам не оставалось ничего другого, как только уйти за море. В этом нам помог эриллиум Брана, но с тех пор мы оказались персонами нон-грата в человеческих землях. Ковен магов установил невидимую защиту, не пускающую дивный народ на территорию Гленнимора, а фейри в свою очередь защитили свой новый дом от вторжения людей. И на этом было бы все, но кто-то пустил слух, что тот, кто соберет воедино все четыре эриллиума, станет подобен богам. Якобы откроются все тайные знания, и сама магия жизни станет ему подвластна. Вот с тех пор королевские псы и не дают нам жизни, отлавливают по одному, все ищут божественные артефакты и тайный вход в Траг-вуд-Дол, — он снова усмехнулся, но на этот раз по его лицу скользнула печаль.

— А на самом деле? — спросила я, чувствуя какой-то подвох.

— А на самом деле ни один человек не справится с такой мощью. Даже фейри таких нет, именно потому и нельзя держать при себе больше одного эриллиума. Только боги, создавшие их, способны управлять одновременно несколькими. Но даже не в этом дело. Если собрать все четыре в одной точке и произвести очень нехитрые манипуляции, то границы миров падут. Понимаешь, что это значит? Те фоморы, которые напугали тебя на Темных тропах, покажутся детскими страшилками по сравнению с теми демонами, что рванут сюда из Сумеречного края.

Он не лгал, это было видно сразу, но вместе с тем кое-что и не договаривал. Я нахмурилась. Части головоломки понемногу складывались воедино, и я поняла, что скрывал Райзен все это время. Подняв на него проницательный взгляд, я буквально по буквам произнесла:

— А сейчас в человеческих землях еще два артефакта, созданных самими богами. Один из них, неизвестно какой, у сбежавших торговцев, а второй это тот, что позволяет беспрепятственно проникать сквозь границы миров. Эриллиум Балора. И сейчас он у вас, ведь так? Это его так настойчиво требовала Неар, там, на Темных тропах?

— Молодец! В сообразительности тебе не откажешь, — лицо дуэргара передернулось в саркастичной гримасе. — Но эта штучка, как ты ее назвала, питается жизненной энергией своего носителя.

— Так вот почему вы вчера не могли сотворить даже простенькую иллюзию, — с запоздалым пониманием прошептала я.

— А ты как думала, — он хмыкнул. — Никакая Сила, а тем более такая, не дается даром, так что тем торговцам не слишком повезло, а нам с тобой еще меньше.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ни один человек, если только он не маг, не продержится больше трех суток в компании с эриллиумом, тот просто высушит его, высосет всю жизненную энергию. Так что скоро где-то на дорогах Гленнимора окажется пара безымянных трупов, а божественный артефакт будет искать нового хозяина, потому что не может быть один, ему обязательно нужен носитель. Нам придется разыскать этих двоих и попросить отдать вещичку.

— Подождите, — я махнула рукой, совершенно забыв, с кем говорю, — вы сказали, что никто не может носить больше одного, даже фейри, значит, вы не возьмете себе второй? — Он кивнул. — Тогда, что вы с ним сделаете?

— Пусть это тебя не тревожит. У меня есть кое-какие мысли на этот счет, но тебе еще рано об этом знать.

— А второй артефакт с вами? — Опять молчаливый кивок. — И сейчас питается вами?

— Нет, только в момент активации, особенно при переходе между мирами. А вообще он дает возможность проникать сквозь любые запоры и стены, или ты думала, что у всех дуэргаров от рождения способность такая? — он язвительно усмехнулся, ничуть не заботясь о том, что какая-то магическая пиявка под названием эриллиум тянет его жизненные силы.

— Вы первый дуэргар, которого я увидела, — сухо отрезала я.

— И надеюсь, последний, — он перестал улыбаться и так странно посмотрел на меня, что я невольно передернула плечами.

Я не отвела взгляд, и наши глаза встретились. Сейчас, когда предрассветный сумрак уже менялся на ясный день, глаза дуэргара снова стали похожи на два бездушных осколка оникса — в них не отражалось ничего, кроме непроницаемой тьмы. Но вот он прищурился, и эта тьма заиграла серебристыми искорками, похожими на крошечные звезды, а в самой глубине зрачков вспыхнули уже знакомые желто-зеленые огоньки.

Эти странные огоньки притягивали меня, я смотрела в них и не могла оторваться, а в следующую минуту обнаружила, что стою, плотно прижатая к груди дуэргара, а его руки двумя стальными кольцами до боли сжимают мою талию. Как это случилось, я так и не поняла, но только бледное лицо Райзена с мерцающими татуировками оказалось в опасной близости от меня. Я сморгнула, сбрасывая наваждение, и мой взгляд уперся в его полураскрытые губы, непривычно расслабленные сейчас.

— Rwyf am i chi, — выдохнул он, наклоняясь ниже, и я почувствовала, как его губы накрывают мой рот.

На этот раз он не позволил мне прервать поцелуй, сведя мои запястья за спиной и надежно их там удерживая. Я стояла, прижатая к его груди, ощущая, как бьется его сердце, отдаваясь в моих ушах барабанной дробью, а мое собственное колотилось, точно пойманная птица в железной клетке. Рассудок предательски отступил, позволяя низменным инстинктам захватить власть над телом и опять, как и тогда, ночью, меня охватил странный жар, зародившийся где-то внутри меня. Ноги стали ватными и подкосились, не желая держать ослабевшее тело; словно со стороны я услышала свой собственный стон, прозвучавший как призыв, и тут же острый язык дуэргара проник между моих зубов.

Это было похоже на безумие, или на прыжок в бездну, когда кружится голова и ты ничего не соображаешь, не ощущаешь ни рук, ни ног, а только чувство бесконечного падения, от которого замирает сердце и перехватывает дыхание. Я не заметила, когда успела закрыть глаза, когда, в какой момент сама подалась на встречу Райзену, а его поцелуй вдруг сделался необыкновенно нежным, ласкающим, точно прикосновение шелка. Я плавилась в его руках, которые путешествовали по моему телу, прикрытому только льняной рубашкой, изучая все линии и изгибы. Но когда горячие мужские ладони проникли под подол и поползли вверх, лаская мои стиснутые бедра, а поцелуй из нежного превратился в требовательный и даже злой, я неожиданно очнулась, выплыла из странного забытья и оттолкнула дуэргара. Точнее, попыталась это сделать.

Он нехотя оторвался от моих губ и завораживающе прошептал, уткнувшись мне в шею:

— Не сейчас, прошу, не отталкивай меня… не сейчас…

Я замерла на мгновение, пораженная той мольбой, которая прозвучала в его голосе, а потом меня словно молнией ударило: да он же соблазняет меня! И тут же все наваждение схлынуло, уступая место ледяной панике.

— Отпустите! — прошипела я упираясь руками в его плечи. — Вы с ума сошли?

Он на мгновение прижал меня к себе еще сильнее, с легкостью ломая сопротивление, а потом неожиданно отпустил и отступил на пару шагов, не сводя с моего лица лихорадочно блестевших глаз. По его губам скользнула уже знакомая мне саркастичная усмешка.

— Юные шелки такие пугливые, — услышала я слова, сказанные насмешливым тоном, — но все меняется, стоит им достичь совершеннолетия. Кстати, — он перестал усмехаться и вполне серьезно взглянул на меня, — когда у тебя день рождения?

— Осенью, — растерянно произнесла я, обескураженная такой резкой сменой его поведения.

— Сомневаюсь, — он окинул меня странным взглядом, — когда впервые проявились твои способности?

— Какое это имеет значение?

Я злилась, не понимая, что ему нужно от меня. Обхватила себя руками, чувствуя, что начинаю мелко дрожать, и настороженно следила за каждым движением дуэргара. Но Райзен всего лишь молча обошел меня, сорвал с постели одеяло и накинул его мне на плечи, заставляя укутаться. Я также молча подчинилась.

— Просто ответь на мой вопрос, — произнес он, глядя мне в глаза совершенно непроницаемым взглядом. Его глаза опять непостижимым образом стали похожи на два холодных осколка оникса, — это очень важно, поверь.

— Ну… — я задумалась, — прошлым летом. А что?

Райзен почесал подбородок, задумчиво отвел с моего лица выбившуюся прядь и сказал:

— Похоже, что ты родилась не осенью, а весной.

— С чего вы это взяли? — я нахмурилась, уклоняясь от его пальцев которые ласкающим жестом скользнули вдоль моей щеки.

— Можешь поверить мне на слово.

Он отошел к дверям и добавил:

— Сейчас я пришлю служанку с завтраком. Надеюсь, полчаса тебе хватит, чтобы поесть и собраться. Не вовремя ты занялась шпионажем, но раз уж мы ввязались в это дело, нам с ним и разбираться.

— Мы будем искать тех торговцев? А как же последняя воля моего отца?

— Одно другому не помеха, да и искать никого не придется, не переживай, мы найдем этих двоих достаточно быстро, если поторопимся, то еще до темноты.

— Откуда такая уверенность? — я с сомнением взглянула на него.

— Просто верь мне, — Райзен сверкнул клыками в самодовольной усмешке и выскользнул из комнаты, не утруждая себя открыванием дверей. Просто засветился, истончился и полупрозрачным духом исчез в толще дверного полотна.

— Паяц, — не удержалась я от язвительного замечания, брошенного ему во след, и в ответ мне прозвучал тихий смех.

* * *

Полчаса на сборы мне вполне хватило, поскольку кроме платья и башмаков собирать было нечего. Пока принесли завтрак, я успела одеться, умыться вчерашней водой, расчесать волосы пальцами за неимением расчески и заплести косу. Кажется, она выглядела не лучшим образом, но сейчас меня меньше всего интересовал внешний вид.

Подкрепившись пудингом с потрохами и печеными яблоками у себя в номере, я вышла в коридор и спустилась в общий зал. В отличии от вчерашнего вечера, сейчас здесь находилась уйма народу. В основном это были торговцы, которых я узнала по длиннополым сюртукам из серо-зеленого сукна с эмблемами гильдий на правом рукаве. Торговых гильдий в Гленниморе было несколько, даже мой отец одно время принадлежал к одной из них, той, что занимается сбытом морепродуктов. Правда, он быстро понял, что торговля — это не его дело, и вернулся в рыбацкую артель.

Торговцы занимали большую часть столов и сильно шумели, обсуждая предстоящую ярмарку. Сочные, пышногрудые служанки носились по залу, чудом удерживая груженые тарелками подносы, и в воздухе то и дело раздавались их преувеличенно испуганные вскрики, когда чья-то нахальная ладонь отпускала смачного леща по аппетитной попке. В камине полыхал огонь, бросая на каменные стены красноватые отблески, а из закопченного прохода, ведущего в кухню, тянуло ароматом жареного мяса и специй.

Я обвела взглядом общий зал и наткнулась на темно-синие сюртуки чиновников префектуры. Их было четверо — представителей исполнительной власти и королевской воли. Двое сидели ко мне спиной, за угловым столом справа от выхода, еще двое — напротив них. Кажется, все четверо были заняты исключительно содержимым своих тарелок и не слишком оглядывались по сторонам. Я позволила себе немного расслабиться и прошла к барной стойке, где вчерашний знакомый, впустивший меня в гостиницу, цедил пиво прямо из бочки, спрятанной за прилавком.

— Милостивая тьерна, — он поприветствовал меня коротким кивком и передал кружку, полную пенистого напитка, очередному клиенту. — Как вам спалось? Вас ничто не потревожило этой ночью?

— Да нет, — я насторожилась, — а должно было?

— С одним из гостей произошло несчастье. Кажется, он что-то не поделил со своими друзьями. Они избили его и ушли, забрав все вещи. Нам пришлось вызвать стряпчих из префектуры, чтобы те взяли у него показания. В голове не укладывается, как такое могло случиться? И где? В моем заведении! — он возмущенно покачал головой.

— Это те четверо? — я указала подбородком на угловой стол.

— Они. Кстати, вы еще не торопитесь нас покидать?

— Вообще-то уже собираюсь, — осторожно ответила я.

— Этирны стряпчие желали бы переговорить с вами, вы же ночевали в смежном номере с пострадавшим. Вдруг чего слышали?

— Да нет, — я нарочито беззаботно пожала плечами, — всю ночь спала, как убитая, и ничего не знаю. И вообще, я так крепко сплю, что меня и пушкой не разбудишь.

— Милая, вот ты где! — раздался позади меня знакомый мурлыкающий голос, и нахальная мужская рука собственническим жестом обвила мою талию.

Не успела я возмутиться, как нахал уткнулся носом мне в затылок и еле слышно прошипел:

— Подыграй!

Я тут же расплылась в идиотской улыбке:

— Милый, я вчера немного заблудилась…

— Милостивый тирн, — удивился трактирщик.

Я обернулась.

— Жених этой прелестной тьерны к вашим услугам, — франтоватый щеголь, только что обнимавший меня, изобразил шутовской поклон.

Я уставилась на него во все глаза, едва не открыв рот от удивления. Голос Райзена — такой ни с кем не перепутаешь, фигура тоже, но на этом сходство заканчивалось. Передо мной стоял абсолютно незнакомый молодой человек, лет тридцати от роду, смуглый, с коротко стриженными русыми волосами и смешинками в голубых глазах. Одет он был с особым шармом, по последней моде, ходившей среди брингвурдской молодежи: шелковый жилет с вышивкой, черный сюртук из тонкого шерстяного сукна, узкие белые бриджи, облегающие мускулистые бедра как вторая кожа, и высокие начищенные до блеска ботфорты, закрывающие ноги до самых колен. Шею этого красавца украшал шелковый платок, повязанный с утонченной небрежностью, присущей лишь истинным аристократам.

Он подал мне руку, затянутую в белую перчатку, и сладко пропел:

— Дорогая, ты нас всех напугала, мы так переволновались!

— Ну что ж вы так, милостивый тирн, — покачал головой трактирщик, пока я приходила в себя от изумления, — потеряли невесту! Только вроде вы вчера отца упоминали? — обратился он уже ко мне.

— Отец уже ждет, — тут же поспешил заверить его «милостивый тирн», — а с ним матушка и два десятка других родственников. Идем, милая, — и он крепко сжал мою ладонь.

Я бросила трактирщику виноватую улыбку и шагнула в сторону выхода. В голове не укладывалось: Райзен? Это чудо в шелках — мой дуэргар? Я не могла поверить в это!

— Это что за маскарад? — не сдержала я возмущение, когда мы немного отошли.

— Прошу любить и жаловать, милостивая тьерна, — губы на чужом лице дрогнули в такой знакомой усмешке, — ваш жених, а по совместительству и повеса, наследник богатого дядюшки или кого-то там еще, тирн Олан Перт.

— Гм… — я закашлялась, сдерживая желание потребовать объяснений. Он вел себя, как придворный шут, и я не могла понять причины такого поведения.

В этот момент мы как раз проходили мимо стряпчих. Один из них поднял на меня взгляд, и я невольно похолодела, когда наши глаза на одно мгновение встретились. Мужчина в темно-синем сюртуке начал подниматься со своего места навстречу мне, комкая в руках салфетку, а я почувствовала, как мои ноги подкашиваются от беспричинного страха. И, наверное, я бы упала, если бы твердая рука Райзена не удержала меня в вертикальном положении. Дуэргар до хруста сжал мои пальцы, продолжая все так же радушно улыбаться, и эта боль вернула меня к действительности.

Стряпчий, поднявшись на ноги, вытер блестящую дорожку жира на подбородке, бросил салфетку на стол, равнодушно скользнул по мне взглядом и перевел его куда-то мне за спину. На его лице отразилась напряженная работы мысли: брови нахмурились, губы поджались, и весь вид говорил о том, что это чиновник при исполнении.

— Тирн Дейвел Конкрут? — произнес стряпчий, обходя меня и обращаясь к кому-то, за моей спиной.

Услышав знакомое имя, я не удержалась от любопытства и оглянулась. Позади меня чиновник префектуры уже здоровался с невысоким, щуплым мужчиной лет сорока пяти, чья голова была перемотана бинтами, на которых в области темени выделялось коричневатое пятнышко крови. Это был он, тот самый Дейвел, которого я так рвалась спасать сегодня ночью. Судя по всему, он чувствовал себя вполне сносно и сейчас собирался давать показания против своих дружков.

Райзен снова сжал мою руку. Я бросила на него недоуменный взгляд. Дуэргар под искусной личиной старательно улыбался и кланялся стряпчим. Я послушно повторила за ним. Наконец, мы без особых проблем добрались до выхода и оказались на крыльце. Едва тяжелая дверь трактир закрылась за нами, как я освободила свою онемевшую ладонь из цепких пальцев фейри и полной грудью вдохнула свежий утренний воздух.

— Ну, теперь вы мне объясните, что это за маскарад? — я уперла руки в бока, всем своим видом показывая, что не двинусь и с места, пока не получу интересующий меня ответ.

— Пропусти людей, дорогая, — голосом примерного семьянина произнес Райзен — или уже его Пертом называть? — и оттянул меня в бок, одновременно отвечая на приветствие двух мужчин в красно-коричневых сюртуках гильдии стеклодувов, которые как раз входили в трактир. — Поговорим позже, нас уже заждались лошади.

И опять я не нашла что сказать от изумления. Какие лошади? Где? Моя единственная лошадка Пегги осталась стоять запряженной в телегу, во дворе пылающего дома. Но между тем я послушно следовала за дуэргаром, который уверенным шагом пересек гостиничный двор и направился в сторону конюшен.

Нам на встречу шагнул немолодой уже конюх с проседью на висках. Он вывел из стойла двух гнедых лошадей, держа их под уздцы, уже полностью оседланных и готовых к путешествию. На крупе каждой из них красовалось по две переметных сумы, сейчас набитых до отказа, а к седлу были приторочены объемные бурдюки из хорошо выделанной кожи. И седла, и сбруя, не говоря уже о попонах, — все было лучшего качества и оплачивалось, явно, не тусклыми медяками.

— Милостивый тирн, — конюх согнулся в поклоне, — ваши лошади готовы.

— Карту не забыл? — напомнил мой дуэргар.

— В седельных сумках целых три штуки уложил, — поспешил ответить конюх. — На одной Брингвурд и окрестности, на второй подробный путь в Кадарн, а на третьей весь Гленнимор как есть, милостивый тирн.

— Лови, — Райзен кинул ему блеснувшую на солнце монетку. Старик с неожиданной ловкостью поймал ее на лету, покрутил в пальцах, изумленно поглядывая на щедрого тирна, и сунул за пазуху.

— Мы куда-то едем? В столицу? — наконец-то дошло до меня.

Едва конюх удалился, подхватив забытую у стены лопату, как Райзен обернулся ко мне. Добродушная улыбка сползла с лица его личины, голубые глаза больше не смеялись, они смотрели жестко и колюче.

— Ты не перестаешь удивлять меня своей глупостью, — припечатал он меня, не сходя с места. — Как ты думала пускаться в путешествие и искать создателя твоего ожерелья? На своих двоих? И насчет моего маскарада. По-твоему, я должен расхаживать по Гленнимору в своем истинном облике? Интересно, и как далеко я уйду? До ближайшего патруля?

— Подождите, — он меня совсем запутал, — вообще-то я рассчитывала начать поиски здесь, на ярмарке. Она как раз откроется в это воскресенье. И вообще, куда вы собираетесь именно сейчас?

— Не «вы», а «мы», — поправил меня Райзен. — И собираемся мы с тобой найти тех двух товарищей, за которыми благодаря показаниям тирна Дейвела теперь ринутся королевские псы. Садись в седло.

— Садб Ясноокая! — всплеснула я руками. — А мне-то это зачем?

— Ну как зачем? — он посмотрел на меня, как на идиотку. — Спасение мира — и все такое прочее. Неужели не интересует? У местного королька уже есть один артефакт, давай дадим ему возможность завладеть и другим. Тем более мы даже не знаем, что именно попало в руки тем торговцам.

Он говорил с явной издевкой, но все же в его словах было рациональное зерно. Только одно меня смутило. Я обдумывала эту мысль, пока молча забиралась в седло, подоткнув юбку, пока молча выезжала в распахнутые ворота вслед за дуэргаром, начавшим весело посвистывать какую-то незатейливую мелодию, пока наши лошади тихим шагом двигались по каменной мостовой к ближайшим городским воротам. Потом не выдержала и спросила:

— Вы сказали, что эта штука питается жизненной силой носителя и что эти двое скоро умрут… А тот, другой артефакт, — я многозначительно расширила глаза и кивнула в сторону городской ратуши, торчавшей над крышами домов как палец великана, — он тоже убивает своего хозяина? — подразумевала я, конечно же, нашего короля.

— Я же тебе сказал, что есть один довольно простенький ритуал, помогающий этого избежать, — осклабился дуэргар. — Не хочешь кормить артефакт своей энергией — корми чужой. Или ты думаешь, что в королевских тюрьмах нехватка преступников?

Я замолчала, проглотив слова, готовые уже сорваться с моих губ. Мир, который я знала, рушился прямо на моих глазах, и у меня не было аргументов, чтобы хоть как-то объяснить это хотя бы самой себе.

Отвернувшись от спутника, я уставилась на дорогу, вдоль которой расположились двухэтажные дома из камня и кирпича, крытые красной черепицей. Здесь, у городских ворот, движение было особенно оживленным. В обе стороны двигались тяжело груженые телеги и фургоны, между ними лавировали всадники, ловко обгоняя неповоротливые обозы, к обочине жались пешеходы и серые ослики, покорно тащившие маленькие тележки. В детстве я частенько ездила с отцом в Брингвурд на базар, да и на ярмарку тоже, но каждый раз мы проезжали через Северные ворота и возвращались тем же путем, а в этой части города я сегодня оказалась впервые. На навстречу спешили женщины в белых чепцах, возвращавшиеся с ближайшего рынка с полными корзинами в руках; вдоль улицы двигались стайки студентов маг академии, отличавшихся от остальных прохожих серыми мундирами с блестящими пуговицами и атласными ленточками на плечах, цвет которых указывал на факультет. В толпе пестрели сюртуки мелких чиновников и представителей разных гильдий, заполонивших улицы с наступлением утра — город просыпался, продолжалась обычная жизнь. И никто из этих людей не знал, что вчера одной сиротой стало больше.

У самых ворот нас ожидал таможенный пост, состоявший из представителей префектуры и нескольких стражников. Здесь следовало заплатить дорожную пошлину и пройти досмотр на контрабанду. Это было обычное дело в Гленниморе, особенно после воцарения нынешнего короля, Ангуса Справедливого, но у нас, в Брингвурде все обычно заканчивалось увесистым кошельком, переданным из рук в руки. Вот и сейчас Райзен — вернее Олан Перт — высокомерно задрал нос, проезжая мимо поста на своей гнедой лошади, и небрежно бросил в сторону стряпчего зазвеневший кошель. Тот поймал его на лету и привычным жестом сунул себе за пазуху. Потом благосклонно кивнул в сторону стражников, и те убрали алебарды, которыми преграждали нам путь.

* * *

Наконец мы выехали за городские стены. Теперь перед нами лежала бесконечная дорога, вымощенная булыжником, по обе стороны которой возвышались пологие холмы. Она петляла между них серой лентой, убегая на восток. Когда мы отъехали на достаточное расстояние и очередной поворот надежно скрыл нас от стражников на городских стенах, Райзен осадил лошадь, заставляя ее остановиться, и мне пришлось сделать то же самое.

— Надо достать карту, — объяснил он свои действия, поймав мой недоуменный взгляд.

Я молча пожала плечами и огляделась. Свежий ветер трепал наши волосы и гривы лошадей, ласковое мартовское солнце пригревало вовсю, небо казалось необычайно ясным, ультрамариновым, будто это не его вчера затянули грозовые тучи, не под ним вчера на море разыгрался шторм. А вокруг, на склонах холмов, уже виднелась первая зелень, робко пробивавшаяся сквозь прошлогоднюю траву.

Мимолетная мысль о шторме напомнила мне о ночном кошмаре. Тринадцать лет мне снится, что я играю в салочки с морским народом, но в последнее время невинные забавы превратились в нечто пугающее: теперь я каждый раз вижу во сне, что шелки хотят меня утопить. Но почему? Почему мне столько лет снится практически один и тот же сон? Почему именно шелки? Я же их никогда не видела, разве что на картинках в сказках.

Однажды Ларс мне сказал, что я сама похожа на шелку в людском подобии. После его слов я, наверное, часа два разглядывала себя в старом медном тазу, начищенном до зеркального блеска, пытаясь отыскать сходство с морскими фейри, но ничего особенного не заметила. А вот отец тогда очень рассердился и запретил Ларсу повторять эти глупости на людях. Да, у меня очень густые и длинные волосы, приятного каштанового оттенка, отливающего медью на солнце, глаза большие, карие, похожие на оленьи, но на этом сходство заканчивалось. Шелки в моих снах отличались нечеловеческой красотой и идеально гладкой кожей, вот как у Райзена в его истинном облике, а я в отличии от них была вполне обычной, и волосы у меня на теле росли так же, как у всех людей. Единственное, чем я отличалась от своих подруг, так это тем, что никогда не потела, а еще у меня до сих пор не было женских дней, но я всегда считала, что это просто особенность моего организма и ничего больше.

— Через две мили дорога расходится, — вырвал меня из задумчивости голос дуэргара, — так что сейчас пришпорим лошадей, а там придется искать наобум, доверяя моему камешку. Уж он-то почувствует побратима даже на расстоянии.

«Ну вот, — подумала я, сжимая шенкелями бока своей лошадки, — теперь хоть ясно, что эриллиум это камень». Хотя мне почему-то казалось, что это должно быть кольцо, кулон или браслет — что-то такое, что владелец мог носить непосредственно на теле, раз уж эта штука питается жизненной силой.

Лошади перешли на рысь, но это не мешало Райзену насвистывать фривольный мотивчик и то и дело комментировать встречных всадников, попадавшиеся на пути обозы, а за одно и погоду. Я несколько раз бросила взгляд на его довольное лицо, потом на солнце, потом еще раз на его лицо… Ни единого признака красных пятен на смуглой коже Олана Перта.

— Чего притихла? — поинтересовался Райзен, видя, что я не реагирую на его язвительные замечания.

— Думаю, — честно ответила я.

Брови тирна Перта изумленно взлетели вверх:

— Хм… и как, получается?

— Пока не очень, — пришлось мне признаться. — Я думаю, почему ваша кожа не краснеет на солнце и не покрывается волдырями как там, в Гвирд-долле?

Так называемый Олан Перт лихо заломил одну бровь и посмотрел на меня с нескрываемой насмешкой, а потом голосом Райзена произнес:

— У меня была весьма удачная ночь, а служаночки в той гостинице оказались на редкость доступные и любвеобильные, так что сейчас я полон сил. И если мне не придется воспользоваться своим камешком, сматываясь от королевских псов, например, то ближайшие три дня солнце мне не грозит.

Я подняла на него недоуменный взгляд. Смысл его слов начал понемногу доходить до меня, и я едва не поперхнулась от смущения. Меня вдруг кинуло в жар, и я почувствовала, как вспыхнули мои щеки. Наверное, сейчас я была красная, как вареный рак!

Торопливо отвернувшись, чтобы скрыть неловкость, я едва слышно промямлила:

— Надеюсь, служанки тоже остались довольны знакомством с вами.

Не знаю почему, но его неприкрытый намек задел меня. В душе шевельнулось странное чувство, похожее на ревность, но я тут же постаралась его заглушить: ну какая ревность?! Кто он мне? Случайный встречный, навязавшийся на мою голову. Я знаю его меньше суток и ничего, кроме постоянного раздражения, к нему не испытываю. Да, сейчас он вроде бы помогает мне и даже заботится по-своему, но это абсолютно ничего не значит. В любой момент он может просто исчезнуть без объяснения причин, или еще хуже — обменять мою жизнь на свою. Это же фейри! Да еще дуэргар. С такими нужно держать ухо востро!

— О чем задумалась? — спросил Райзен как ни в чем не бывало, будто бы и не он сейчас делал пошлые намеки на свои ночные приключения.

— Думаю, долго ли нам еще до развилки.

— Да нет, давай-ка перейдем на галоп, тогда минут за десять будем на месте.

Я молча подчинилась. Гнедая оказалась послушной лошадкой, слушавшейся малейшего движения поводьев и шенкелей. Ухоженная, с лоснящейся шкурой и шелковистой гривой, она явно обошлась Райзену в кругленькую сумму. Его лошадь тоже выглядела не хуже. Я пришпорила свою и нагнулась ниже к лошадиной шее, отворачивая лицо от ветра. В глаза летела дорожная пыль, вздымаемая копытами. Заросли можжевельника по обе стороны дороги теперь слились в сплошную полосу, ветер свистел в ушах, тяжелая коса била меня по спине. До этого дня мне редко приходилось ездить верхом, все больше на телеге, и сейчас от непривычки у меня начали затекать мышцы. Успокаивало только одно: эта пытка продлится недолго.

Вскоре мы обогнули очередной холм и выехали на открытое пространство. Здесь Райзен попридержал свою гнедую, и мне пришлось сделать то же самое. Дуэргар расправил карту, нахмурился и задумчиво огляделся. Я тоже с любопытством осмотрелась, ведь мне еще не приходилось выезжать за стены города. Теперь перед нами расстилались поля, на которых уже кое-где пробивались озимые. Здесь дорога делала резкий поворот и расходилась на две в разные стороны: одна, ровная и хорошо утоптанная, пролегала через поля и просматривалась на несколько миль вперед, а вот вторая петляла будто горный ручей и была гораздо уже. Она вела в сторону густого перелеска, где терялась среди деревьев, ветви которых еще не покрылись листвой.

— Так, это главный тракт Брингвурд-Кадарн, — сообщил мой спутник, указывая на широкую дорогу, — а вот эта ведет через Брингвурдский лес в Оэрлейн. Кстати, я слышал, что в Гленниморе все леса считаются королевскими и охотиться можно только по лицензии. Это правда?

— Правда, — ответила я, радуясь, что есть хоть что-то, о чем я знаю больше, чем он. — Ловить рыбу тоже можно только по лицензии, — добавила уже от себя. — Точнее, на удочку можно и так, но если сетями, то нужно брать разрешение в магистратуре и платить налог.

Райзен скептично хмыкнул.

— Думаю, наши приятели-торговцы двинулись прямиком в столицу, — сказал он, оставляя мои слова без внимания. — На карте обозначены пара деревень и небольшой перелесок через несколько миль, но отсюда их не видать. Рискнем? Если что, то вернемся к этому месту и проверим дорогу на Оэрлейн.

— Вы же сказали, что ваш камешек почувствует собрата? — нахмурилась я.

— Почувствует, — он легкомысленно пожал плечами, — но на расстоянии не больше полумили. А пока он спокоен, значит, наши товарищи довольно далеко.

С обреченным вздохом, я тронула поводья, заставляя свою лошадь двинуться вперед по выбранному Райзеном пути.

Никогда прежде мне не приходилось ни выезжать за стены Брингвурда, ни проводить столько времени в седле. Двигались мы спокойной рысью, и это давало мне возможность рассмотреть окружающий пейзаж, пока еще голый и безжизненный, оживляемый лишь щебетом птиц, теплым солнцем и ясным небом. Здесь, на главном тракте, нам часто попадались повозки, всадники и пешеходы, дорога не была безжизненной. Я с любопытством рассматривала встречных людей и обозы, многие из них спешили в Брингвурд на предстоящую ярмарку. Но минут через двадцать я начала ерзать в седле от того, что спина и ноги затекли, а внутренняя сторона бедер сделалась болезненно-чувствительной. Моя лошадь шла почти вровень с лошадью Райзена, но дуэргар не обращал на меня никакого внимания. Он постоянно крутил головой, вглядывался вдаль, приложив ладонь ребром ко лбу, и шумно втягивал в себя воздух, как будто принюхивался. Я даже подумала, что он ищет эриллиум по запаху.

По моим подсчетам, мы были в дороге уже больше часа. Теперь между нами и городом лежало не меньше двух десятков миль, а я держалась в седле на одном энтузиазме, сцепив зубы и проклиная тот день, когда дала согласие на эту авантюру.

— Мы можем остановиться? — не выдержала я наконец. Натертые о седло ягодицы горели огнем.

— Не сейчас! — отмахнулся Райзен, привставая на стременах. Он приложил ладонь ко лбу и уставился куда-то вдаль, вытянувшись в струнку, как борзая, учуявшая дичь.

Я невольно повторила за ним, но не увидела ничего, кроме темных силуэтов на горизонте.

— Там деревня, — пояснил дуэргар через пару минут, — и я чувствую, что наш камешек должен быть там.

— Вы чувствуете или ваш артефакт? — уточнила я.

— Мы оба, — ухмыльнулся он, усаживаясь в седло. — Давай поторопимся.

Я обреченно застонала и пришпорила лошадь.

Через пятнадцать минут сумасшедшего галопа, мы уже въезжали на территорию безымянной деревушки, окруженной густым частоколом.

У призывно распахнутых деревянных ворот нас встретил немолодой виллан в тунике из грубой шерсти и таких же чулках, обутый в деревянные башмаки. По всей видимости, односельчане оставили его здесь в качестве привратника. В руке он держал заржавевший палаш. Рядом с частоколом в большой луже пускали кораблики несколько малышей в овчинных плащах. Когда мы въехали, они оторвались от своего занятия и весело загалдели, разглядывая нас. Я огляделась. Нас окружали деревянные дома, потемневшие от времени, крытые соломой, которую кое-где сорвало ветром. Вместо окон в стенах виднелись узкие щели, затянутые мутным бычьим пузырем вместо стекол. По единственной улице бродила пара ободранных псов, а из ближайших дворов доносилось блеяние овец и кудахтанье кур.

— Приветствую тебя, старик, — Райзен на удивление вежливо обратился к крестьянину.

— Доброй дороги, милостивые тирны, — привратник согнулся в поклоне и окинул нас изучающим взглядом из-под седых бровей. — Каким ветром в наш край?

— Ищем кое-кого, — Райзен опять принюхался, держа нос по ветру, ну точь-в-точь как лесной зверь, — товарищей своих потеряли. Они должны были сегодня ночью или, может быть, на рассвете проезжать мимо вашей деревни. Не видели? Два торговца.

— Были двое, — подтвердил пожилой виллан, — ночью стучались, но мы до рассвета не впускаем никого, мало ли кто здесь шастает. Порядочный люд спит по ночам, а не шатается по дорогам.

— Тоже верно. И где же они?

— Так они ночь в поле провели, а утром наши их нашли. Оба с горячкой лежали. Видимо, костер развели и уснули, вот он и погас, а они промерзли да лихорадку подхватили. Мы их к Яшемчихе отправили на постой. Это знахарка наша, она за деревней живет, ближе к лесу.

— Покажешь дорогу? — Райзен вытащил из-за пазухи горсть медных монет и кинул в толпу ребятишек. Малышня взорвалась радостным гомоном, когда сверху упал дождь из блестящих кружочков. Позабыв про недавнюю забаву, дети бросились поднимать драгоценные монетки, так щедро отсыпанные незнакомцем. Я невольно почувствовала благодарность к дуэргару: наверняка, родителям этих детей приходилось тяжело работать, чтобы прокормить свои семьи, ведь на холмистых и суровых землях Гленнимора почти ничего не росло, и вряд ли кто-то из жителей этой деревни часто держал в руках хотя бы самую мелкую монету.

Старик несколько мгновений следил за детьми, потом пожал плечами:

— Отчего же не показать, раз человек хороший?

Я опустила взгляд, но успела заметить, как Райзен передернул плечами: похоже, что сравнение с человеком его неприятно задело.

Мужчина двинулся вперед, и я увидела, что он сильно хромает. Прикаждом шаге еголицо подергивалось от боли, а ржавый палаш он использовал вместо клюки.

— Подождите! — я торопливо спешилась, взяла лошадь под уздцы и пошла рядом с нашим проводником, стараясь приноровиться к его шагу. Он бросил на меня благодарный взгляд, а я невольно поморщилась от боли в затекших мышцах. Сейчас бы и мне целитель не помешал, жаль, что я не могу использовать магические способности, чтобы облегчить свои страдания — такая вот насмешка судьбы. А вот этому человеку я могла бы помочь. — Что у вас с ногой?

Он удивленно покосился в мою сторону, не привык, видимо, к вежливому обращению от проезжих тирнов. За моей спиной многозначительно кашлянул Райзен. Дуэргар спешился вслед за мной и теперь недовольно пыхтел мне в затылок.

— Так подагра, будь она неладна, — крестьянин по-филосовски пожал плечами. — Вот как погода меняется, так колено и крутит, спасу нет.

— А чем лечите?

Он молча пожевал губами, продолжая идти вперед и тяжело опираясь на палаш, увязавший в глине, которой была покрыта деревенская улица, а потом ответил:

— Лечиться нам не по карману. Зима больно студеная была, все запасы подъели, даже то, что на семена оставили. А тут еще дочь родила. Младенчик хилый, кричит постоянно. Малена неделю в горячке металась, молоко перегорело. Яшемчиха сказала младенца козьим молоком выхаживать надо, а где ж его взять? У нас в деревне отродясь коз не держали, только овец. Вот зять и нанялся в Брингвурде к одному тирну, хочет на козу заработать, — он сокрушенно покачал головой. — Жаль, поле стоит, я-то пахать уже не могу, а больше некому.

— Я могу посмотреть вашу ногу, — предложила я, — не за деньги, просто так.

— Зачем вам это? — удивился он. — Вы же из Брингвурда? Целительница?

— Что-то вроде. Могу облегчить боль, но вылечить не сумею, сил таких нет. И дочь вашу бы посмотрела. Как она сейчас?

Слева от меня фыркнул Райзен. Я недовольно покосилась на него, но на смуглом лице Олана Перта царило абсолютно безмятежное выражение.

— Да Малене уже лучше, — вздохнул старик, — внучок меня беспокоит. Слабенький он такой, не жилец.

Старик опустил голову, будто что-то разглядывая на дороге, но я успела заметить, как он украдкой вытер рукавом заслезившиеся глаза. Мое сердце кольнула острая жалость. Найдем мы этот эриллиум, не найдем, но на обратном пути обязательно настою, чтобы осмотреть дочь этого человека, его самого и младенца, и пусть Райзен возмущается потом, сколько хочет.

Между тем мы приближались к противоположному концу деревенской улицы, упиравшейся в глухой забор из заостренных кольев высотой в полтора человеческих роста. По обе стороны темнели дома, взирая на нас удивленными провалами окон. Я искоса поглядывала вокруг: над крышами некоторых домов вился дым очага и в воздухе носился запах вареных овощей, а из-за беленых известью заборов нас с любопытством разглядывали женщины в грубых шерстяных платьях. Но большинство жилищ стояло с сиротливо распахнутыми дверями, слегка поскрипывающими на ветру, с покосившимися плетеными заборами и провалившимися крышами. Во дворах таких домов виднелись погребальные холмики, украшенные глиняными статуэтками Брана. Проводник поймал мой изумленный взгляд и пояснил:

— Многие не выдержали стужи. Кто-то в город ушел искать лучшей жизни, а кто-то в Благословенный край.

Я понимающе кивнула.

— Но мы не жалуемся, — спохватился виллан, — наш этирн весьма уважаемый в Брингвурде человек.

— Даже не сомневаюсь, — ехидным тоном заявил Райзен, за что получил от меня гневный взгляд и толчок локтем под ребра. Последнее заставило его поперхнуться, а изящные брови Олана Перта изумленно приподняться. — Дорогая, ты так и жмешься ко мне поближе, — съязвил он, отступая на безопасное расстояние.

Я испуганно ойкнула. Сама не поняла, как это у меня вышло: еще вчера я боялась дыхнуть лишний раз в присутствии дуэргара, но теперь, когда он надел личину франтоватого и легкомысленного щеголя, меня так и подмывало отвесить ему подзатыльник!

— Почти пришли, — сообщил старик, оставивший без внимания наши телодвижения.

Он подошел к самому забору, и я увидела, что в сплошной стене кольев находится хорошо подогнанная калитка, закрывавшаяся на засов. Она оказалась настолько искусно сделанной, что уже с десяти шагов ее невозможно было разглядеть, если не знать, куда смотреть. Наш проводник отпер засов и распахнул калитку. За частоколом обнаружилась сплошная стена леса.

— Закрываемся от разбойников и диких зверей, — словно оправдываясь, пояснил он. — Зимой особенно лютуют, что те, что другие. Лошадей лучше здесь оставьте. До хижины Яшемчихи недалеко, а по густому подлеску кони не пройдут. Давайте, я присмотрю за ними.

Я увидела, как Райзен на минуту задумался, буквально ощупывая старика изучающим взглядом. Потом согласно кивнул:

— Ладно. Расседлаешь, вытрешь, дашь воды попить, только не холодной, колодезной. Держи вот, — и он сунул в руку старика мелкую монетку, сверкнувшую серебром. Я онемела от изумления: даже богатый этирн не поступил бы так, а тут дуэргар — самый коварный и злобный из всех фейри. — Будем идти назад, получишь еще одну, если сделаешь, как я велел.

— Спасибо, милостивый тирн, — старик согнулся чуть ли не до земли, пораженный неслыханной щедростью проезжего тирна. — Идите прямо по этой тропке, минут через двадцать выйдете аккурат к плетню знахарки. Только ничему не удивляйтесь, она у нас со странностями, старая уже, бывает заговаривается. А я все сделаю, как велели. Будете идти назад, я вас здесь поджидать буду.

Виллан закрыл за нами калитку, и меня охватил внезапный озноб. Словно предчувствие, что вот-вот что-то должно случиться. Я огляделась. За спиной высилась сплошная стена забора, впереди темнела непроходимая чаща, сквозь которую с трудом пробивалось солнце. По спине пополз холодок, заставляя меня мелко задрожать. Я покрепче стиснула зубы, боясь, что челюсть начнет отбивать чечетку, и искоса взглянула на Райзена. Дуэргар, нахмурившись, внюхивался в весенний воздух.

* * *

— Не нравится мне все это, — задумчиво произнес дуэргар, когда мы отошли от частокола на пару десятков шагов.

— Мне тоже, — призналась я и обернулась назад. — Я никогда не выходила за стены Брингвурда, но у нас в деревне нет такого забора. От кого они прячутся?

— Хотел бы я знать, — пробормотал мой спутник и остановился. Он махнул рукой, приказывая мне замолчать, и напряженно прислушался к чему-то. Я невольно повторила за ним. В лесу царила звенящая тишина. — Слышишь?

— Что? Я ничего не слышу…

— Вот именно. Ничего. Странный это какой-то лес. Ни птиц, ни зверей не слышно. Такое ощущение, что даже ветер здесь не пролетает.

Я с опаской огляделась. Сейчас, когда мы двигались по едва заметной тропе, уводившей в самую чащу, ветви деревьев сомкнулись у нас над головой, отрезая от солнца. Слабые лучи еле-еле пробивались сквозь густые кроны, а ведь те еще не были даже покрыты листвой. На многих деревьях виднелись безобразные наросты омелы, похожие на неряшливые вороньи гнезда, под ногами пружинила гнилая листва, а там, где ее не было, чавкала жидкая грязь. Было такое ощущение, будто мы единственные живые существа в этом лесу.

— Кстати, — произнес Райзен свистящим шепотом, и я вздрогнула от этого звука, — на карте обозначен небольшой перелесок, но эти дебри перелеском не назовешь. И это не иллюзия, я бы почувствовал. Человеческие карты врут, и кто-то очень тщательно следит за этим.

В этот момент я поскользнулась в жидкой грязи и с ужасом поняла, что мои ноги разъезжаются в разные стороны, как у новорожденного олененка. Испуганно вскрикнув, я замахала руками, пытаясь удержать равновесие, а в следующую секунду с противным чавканьем плюхнулась лицом вниз.

— Эзусовы яйца! — яростно выдохнул надо мной дуэргар. — Тебе и королевских псов не надо, ты сама себя в гроб загонишь, — он схватил меня за шкирку, как котенка, и выдернул из грязи, — и меня заодно!

— Простите, — всхлипнула я, не скрывая обиды в голосе, хотя сама не поняла, за что извиняюсь. Руки и подол платья были покрыты безобразными разводами, лицо тоже — я в этом не сомневалась. Закусив губу, я освободилась от жесткой хватки Райзена и отвернулась, отряхивая юбку. Потом украдкой приподняла подол и обтерла лицо.

— Сильно ударилась? — голос моего спутника неожиданно потеплел.

Я замерла, не в силах поверить тому, что слышу, и недоверчиво взглянула на него. Что это с ним? Сначала конюху ни с того, ни с сего монетку дал, потом эти ребятишки в деревне и тот старик с палашом, а теперь мне в глаза заглядывает с неподдельным участием. Неужели у моего дуэргара иногда случаются приступы человеколюбия?

— Не очень, — осторожно ответила я.

— Давай помогу, — на лице Олана Перта появилась приветливая улыбка, казавшаяся особенно странной после стольких язвительных ухмылок.

Я молча кивнула, позволяя ему простым жестом вернуть моему платью приличный вид. И снова, как и прошлой ночью, большие, теплые мужские ладони скользнули вдоль моего тела, будто стряхивая с меня эту грязь, и снова я ощутила волну жара, зародившуюся где-то внутри меня и моментально окутавшую все мое существо. Мне пришлось до боли закусить губу, останавливая рвущийся на волю стон, и опустить взгляд. Я боялась, что Райзен обо всем догадается, прочитав мои чувства по глазам, но вот вспыхнувшие от стыда щеки спрятать я не могла.

— Теперь все, идем, — мужчина словно не обратил внимания на мою реакцию, зато крепко ухватил за руку и пояснил: — Так надежнее. Еще ноги здесь поломаешь. К тому же я не хочу слишком часто прибегать к магии, мало ли что водится в этом лесу.

Через десять минут ходьбы тропинка вывела нас из густой чащи на небольшое открытое пространство, поросшее прошлогодней травой и редким кустарником. Мы увидели маленькую глиняную хибару, крытую вязанками хвороста, вокруг которой на отдельно вбитых кольях висели пучки засохших трав, связки дикого чеснока и глиняные горшки. Здесь было довольно сухо, и даже пробивалась первая зелень, ведь ничто не мешало солнцу заглядывать сюда.

Пока я разглядывала открывавшийся вид, покосившаяся дверь лачуги скрипнула, выпуская наружу непривычно большого, жирного, лоснящегося довольством кота. Он был абсолютно черным, без единого пятнышка, а его роскошный хвост занимал в длину не меньше двух футов! Увидев нас, животное резко замерло, выгнуло спину, подняло шерсть дыбом и яростно зашипело, выпуская из лап внушительные когти. Я оторопела, а мой дуэргар повел себя более чем странно.

Сначала он поперхнулся, потом сделал шаг назад и тоскливо огляделся, словно бы в поисках отступления. На лице Олана Перта появилось скучающее выражение.

— Клянусь единственным глазом Балора, — пробормотал он вполголоса, крепче сжимая мою руку, — эта тварь потреплет нам нервы.

— Кот? — также тихо уточнила я.

— Кот? — повторил за мной Райзен, бросая на меня раздраженный взгляд. — Это демон, бывший фомор, ставший спутником ведьмы, ее охранником и источником силы. Думаю, Яшемчиха никакая не знахарка, а самая настоящая ведьма. Если наши приятели попали к ней, и она нашла камешек, то у нас возникли проблемы. Вряд ли она отдаст его добровольно, а демон будет защищать ее до последнего.

— И что нам делать?

— Делать вид, что мы здесь случайно. Заблудились. Надеюсь, она не умеет читать мысли. Но эта тварь видит нас насквозь, никакая иллюзия не поможет против фомора — у них идеальный нюх. Хотя… — он прищурился и посмотрел на мою шею, — насчет тебя не уверен.

— Милостивые тирны заблудились? — раздался за нашими спинами грудной женский голос, полный завораживающих ноток. — Могу я чем-то помочь?

— Молчи, — предупреждающе шепнул дуэргар одними губами, — говорить буду я.

Нацепив на лицо самую соблазнительную улыбку из своего арсенала и до боли сжав мою ладонь, он развернулся в сторону говорившей. Я повернулась вместе с ним.

Позади нас, буквально в пяти шагах, стояла молодая привлекательная женщина из тех, что называют кровь с молоком: полногрудая, статная, с русой косой толщиной с руку, которая сейчас была перекинута через плечо и привлекала внимание к низкому вырезу рубашки. Да, именно рубашки, потому что кроме нее на незнакомке больше ничего не было. Солнечные лучи проникали сквозь белую льняную ткань, очерчивая плавные линии бедер и талии. Женщина улыбалась, несколько мгновений пристально глядя на моего дуэргара, потом облизнула полные, удивительно яркие губы, и я увидела, как напряглись ее соски под тонкой тканью.

— Добрый день, красавица, — дуэргар в образе Олана Перта отвесил учтивый поклон. Жесткая рука Райзена дернула меня вниз, заставляя повторить маневр. — Мы немного заблудились, ищем своих приятелей-торговцев. Одного Агро зовут, а второго Нейл. Старик в деревне сказал, что они приболели и остановились на постой у местной знахарки. Не знаешь, это ее дом? — он кивнул в сторону хибары.

Я проследила за его взглядом и не удержалась от удивленного возгласа. Вместо полуразвалившейся лачуги перед нами высился добротный дом, чистенький и ухоженный, с весело поблескивавшими на солнце слюдяными окошками, аккуратным заборчиком и выкрашенной в белый цвет трубой, из которой сейчас поднимался дымок. Грязь под нашими ногами превратилась в хорошо утоптанную тропинку, посыпанную мелким речным песком. Эта тропинка упиралась прямо в приветливо распахнутую калитку, напротив которой мы сейчас и стояли.

— Это мой дом, милостивый тирн, — незнакомка повела плечами, привлекая внимание к своей груди, колыхнувшейся от этого движения. — Я и есть местная знахарка. И товарищи ваши тоже у меня. Но они слабы очень, вряд ли смогут продолжить путешествие с вами. А куда вы направляетесь?

— В столицу, — ничуть не смущаясь ответил дуэргар, причем глаза его буквально прикипели к роскошным формам лесной красотки.

Я почувствовала, как внутри меня поднимается волна неприязни, и направлена она была именно на эту красотку. Захотелось хорошенько пнуть Райзена, чтобы он хоть на минуту оторвался от чужих прелестей и вспомнил о моем существовании.

— Милый, — постаралась я прощебетать как можно приветливее, хотя мне хотелось зашипеть от внезапно накатившей злости, — если наши друзья здесь, мы могли бы увидеть их и решить, как быть дальше.

Тот кинул на меня мимолетный взгляд и опять уставился на знахарку. Хотя, какая она знахарка? Я буквально всей кожей ощущала исходившие от нее магические волны. Райзен оказался прав, это была самая настоящая ведьма, причем, судя по умению творить моментальные иллюзии, очень сильная. И сейчас я чувствовала, как она пытается приворожить моего дуэргара, играя на его мужских слабостях. Одного я понять не могла, догадалась ли она, что он не человек? И еще, он притворяется или действительно поддался ее чарам?

Черный кот вальяжно прошествовал по тропинке, стрельнул в нашу сторону презрительным взглядом и развалился у ног ведьмы, обвив ее голые лодыжки своим хвостом.

— Не соизволит ли милостивый тирн передохнуть с дороги? — она опять облизнула губы, демонстративно игнорируя мое присутствие, а я почувствовала странное напряжение в воздухе, как будто между этими двумя натянулась невидимая нить. Эта нить слегка резонировала, и именно этот резонанс каким-то непостижимым образом я сейчас ощущала.

— Было бы неплохо, — пробормотал Райзен, вытирая со лба неизвестно откуда взявшийся пот. — Не нальешь ли водички, красавица?

— Отчего не налить такому красавцу?

Она двинулась вперед, сопровождаемая котом, обдавая нас терпким запахом луговых трав и древесной коры. Под тонкой сорочкой покачивались упругие ягодицы и просвечивали длинные, крепкие ноги. Я на мгновение ощутила такую ущербность, что захотелось взвыть в голос, но в этот момент пальцы Райзена, все еще державшие меня за руку, сжались, причиняя резкую боль, и эта боль прояснила мое сознание. Я поняла, что только что чуть не вцепилась этой ведьме в лицо в порыве ревности. Дуэргар шагнул вслед за соблазнительницей, не отрывая глаз от ее зада, а я поплелась следом, костеря себя на чем свет стоит. Кот бежал впереди, подняв хвост трубой, и первый заскочил в дом через щель в приоткрытых дверях.

Домик ведьмы и внутри оказался чистым и светлым. Единственное помещение было надвое разделено большой печью, внутри которой весело потрескивал огонь и что-то булькало в медном котелке. Я потянула носом. Кажется, это был какой-то отвар, но я не смогла определить ингредиенты, слишком уж много их было намешано. Часть комнаты за печью была отделена ситцевой занавеской в мелкий цветочек и оттуда доносилось хриплое дыхание и надсадный кашель.

— Ваши приятели очень слабы, — Яшемчиха кивнула в сторону занавески. — Провели ночь на голой земле, а вчера здесь как раз сильные заморозки были, вся трава инеем покрылась. Селяне их принесли ко мне, выхаживаю как могу.

Перед печью стоял обеденный стол, накрытый скатертью из той же ткани, что и занавеска, а по обе стороны от него — длинные лавки. Райзен с готовностью уселся на одну из них, стоило ведьме поставить на стол глиняную миску с пирожками и кувшин с вином. Я же молча подошла к печке и заглянула за занавеску. То, что я увидела, заставило мое сердце болезненно сжаться.

Толи у ведьмы сил не хватило на полноценную иллюзию, то ли еще по каким причинам, но пространство за занавеской сильно отличалось от того, что было выставлено напоказ. Здесь, в крошечном уголке с закопченными стенами и земляным полом, на узком тюфяке, кинутом прямо на пол, лежали наши пресловутые торговцы. Я видела их первый раз, но у меня не возникло сомнений, что это они. Один из них выглядел постарше: невысокий, коренастый, плотно сбитый мужчина с непривычно красным лицом, которое наполовину скрывала густая черная борода с редкими серебристыми прядками. Его бочкообразная грудь резко вздымалась, рот был полуоткрыт и из него доносился надсадный хрип. Второй лежал на боку, скрутившись в комок. Я смогла различить лишь худощавые плечи, вздрагивавшие под грязной мешковиной, которой оба были укрыты, и русый затылок. Волосы торговца висели сосульками, толи слипшись от пота, толи от грязи. От обоих тел исходил кислый запах болезни, застарелого пота и безнадеги. А еще в воздухе явственно ощущалось присутствие черной магии, причем в ее самом отвратительном значении.

— С утра в бреду метались, болезные, а теперь вот уснули, — произнес над моим ухом сочувственный женский голос.

Я вздрогнула и моргнула. А потом в немом изумлении вытаращилась на добротную деревянную кровать, на которой лежали те самые торговцы, в тех самых позах, только на этот раз укрытые не куском мешковины, а лоскутным одеялом с цветастой каемочкой. Я еще раз моргнула, но нет, ни кровать, ни одеяло, ни подушки в ситцевых наволочках никуда не делись. Только вот запах болезни и ощущение запрещенной магии никуда не ушло. Иллюзия? А почему сразу не сработала?

— Чем вы их лечите? — спросила я, чтобы поддержать разговор.

— Много способов существует, — усмехнулась ведьма. Взгляд ее неожиданно изменился, стал пронзительным и колючим. Она осмотрела меня с ног до головы, будто ощупывая, и мне захотелось передернуть плечами, чтобы сбросить с себя это ощущение липкой паутины, которое окутало меня после ее взгляда. — А тебе зачем? Ты же не знахарка и магиня очень слабая. Вижу, Силы в тебе совсем чуть-чуть, для обучения мало, а на запечатывание ты не пошла, ведь так?

Я кивнула.

— Не боишься под суд попасть за такое самоуправство?

За занавеску прошмыгнул кот, сел у ног ведьмы и зевнул во весь рот, продемонстрировав острые, как иголки, клыки. Я нервно глянула в сторону печки. Где там Райзен? Чем он занят?

— Спит твой тирн, — ведьма по-своему истолковала мой взгляд, — видно, утомился с дороги. Выпил вина с травами и заснул. А ты не желаешь перекусить, тьерна? — она демонстративно кивнула на мою правую руку, указывая на отсутствие супружеского браслета. — Между вами четырьмя нет никаких родственных связей. Почему молодая девушка путешествует с тремя мужчинами?

Я опешила. Райзен спит? Как? Почему? Мне сделалось страшно. Что же было в том вине, если дуэргар заснул, выпив его? Неужели ведьма нас раскусила?

Я искоса глянула на ее безмятежное лицо. Да нет, она была абсолютно спокойна, только зеленые глаза смотрели с недобрым прищуром, от которого по моей спине прошел холодок.

— Спасибо, я не голодна, — постаралась я произнести как можно тверже. — Тирн Перт мой жених, а эти двое просто попутчики и его друзья. Мы вместе ехали в Кадарн, в храм Керидвен, а по дороге разминулись. Тирны отправились вперед, а мы провели ночь в Брингвурде.

— Интересная история.

— Обычная, — я с показным легкомыслием пожала плечами, затем обошла ведьму и, с трудом сдерживая напряжение, вышла из-за занавески.

Райзен сидел за столом, уронив голову на руки, и едва слышно похрапывал. Рядом с ним стоял опорожненный кувшин и пустая тарелка. Я направилась к нему, поджав губы и собираясь растолкать этого пьянчужку. Но в этот момент в воздухе будто тренькнула невидимая струна, и вокруг меня разлился удушающий жар. Ощущение чужой, враждебной силы сдавило мне грудь, перехватывая дыхание, вызывая головокружение и панический страх. Я остановилась, как вкопанная, и в этот миг на мое плечо опустилась чья-то тяжелая рука, впиваясь в кожу когтистыми пальцами. Это не могла быть рука ведьмы.

— Маленькая глупая шелки, — прозвучал за моей спиной насмешливый голос, низкий, журчащий, с завораживающими бархатистыми нотками. Мужской голос. — Вкусная, сладкая шелки.

* * *

Я от страха даже присела. В голове лихорадочно метались мысли, но ни одна из них не была здравой. Медленно, очень медленно я начала оборачиваться, боясь того, что скрывалось за моим плечом, и еле сдерживаясь от того, чтобы не зажмуриться и не заорать благим матом.

Первой я почему-то увидела ведьму. Улыбаясь и сложив руки на груди, она привалилась плечом к печке и не сводила потемневших глаз с того, кто сейчас стоял прямо передо мной. И это был не человек.

Огромное человекообразное существо возвышалось надо мной, подавляя своей мощью и тяжелыми волнами черной магии, исходившими от него, будто круги на воде от брошенного камня. Оно оказалось таким высоким, что его голова почти упиралась в покрытый дранкой потолок, а широка безволосая грудь, гладкая, как мрамор и черная, как обсидиан, заслонила от меня большую часть комнаты. У существа были короткие черные волосы, жесткие на вид и торчавшие в разные стороны будто иголки у ежа и узкие раскосые глаза, смотревшие на меня с явным гастрономическим интересом. Его лоб украшали рога: два больших, чуть изогнутых, располагались над висками, а между ними, почти у самых бровей торчали два поменьше, с закругленными кончиками.

Это был фомор — демон из Сумеречного края, порождение темной магии, я в этом даже не сомневалась. Он улыбнулся, открыв впечатляющий набор зубов, острых, будто пики, а я поспешно опустила взгляд, боясь смотреть ему в глаза. Зато теперь я видела его ноги, мощные будто две колонны. Вместо человеческих ступней они заканчивались раздвоенными копытами, а голени покрывала густая шерсть. Демон переступил с ноги на ногу, и я увидела, что его колени вывернуты назад, как задние ноги у лошади. И в тот же миг длинный хлыстообразный хвост обвил мои икры, вызывая во всем теле дрожь омерзения.

— Давно в этих краях не было такого улова, — вкрадчиво мурлыкнул фомор, подтягивая меня ближе. — Одни людишки только и попадались. А тут фейри, да еще сами пришли. Почему бы не полакомиться?

От этих слов меня качнуло, и чтобы не упасть, я вынуждена была сделать шаг в его сторону.

— Что вы сделаете с нами? — прошептала я, еле ворочая непослушными от страха губами. В тот миг мне и в голову не пришло спросить, почему это существо называет меня шелки и почему приняло за фейри.

— Да вы оба просто кладезь вкусной и сытной энергии, — хихикнула ведьма, отлепляясь от стены. — Приятели ваши — хотя я сомневаюсь, что эти двое ваши приятели — слабоваты оказались, людишки, что с них взять. А вот с вами будет интересней.

Она приблизилась к нам с демоном, бросила на него призывный взгляд из-под полуопущенных ресниц, а потом ухватила меня жесткими пальцами за подбородок, вынуждая поднять голову.

— Хорош-ш-ша, — прошипела она, будто змея, низким свистящим шепотом, от которого у меня на затылке волосы встали дыбом. — Знаешь, Тайруг отличный спутник ведьмы, но есть у него один существенный недостаток. — Она встала между нами, прижимаясь задом к ничем не прикрытым чреслам демона, на которые я не смотрела в силу врожденной скромности и панического страха. На лице фомора, неуловимо напоминавшем кошачью морду, проступили похоть и вожделение, когда его когтистая лапа с шестью пальцами обхватила ведьму поперек талии и сильнее вдавила в мускулистое тело. — Он не может питаться мужчинами, а женщины здесь попадаются очень редко, да и слабыми человечками не насытишься. Правда, у него есть я. Да, котик?

Ведьма запрокинула голову, ловя взгляд демона, а тот с утробным рычанием обхватил рукой ее грудь и сдавил, заставляя ее издать низкий стон. Я увидела, как она потерлась ягодицами о его бедра, и мне захотелось провалиться сквозь землю.

— Чего вы от нас хотите? — выдавила я из себя, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Райзен продолжал храпеть, никак не реагируя на то, что происходит вокруг.

Демон дернул хвостом, и я почти свалилась с ног от резкого движения, но его мощная лапа подхватила меня у самой земли и подняла вверх. Он притянул меня к своему лицу и шумно втянул воздух, потом уткнулся носом мне в шею и начал обнюхивать. Нос у него оказался холодным и мокрым, а еще от фомора невыносимо воняло прелым сеном и гнилым луком. Помимо страха потерять сознание и остаться беспомощной в руках этих двоих, я теперь боялась, что меня еще и стошнит прямо на безволосую грудь этого порождения тьмы.

— Наслаждайся, котик, — мурлыкнула ведьма, ныряя под руку демона, который тут же перехватил меня поудобнее и вцепился зубами в ворот моей одежды.

Не успела я пикнуть, как раздался треск ткани, показавшийся мне громким, как пушечный выстрел. Лиф моего платья оказался разорванным. И тут до меня дошло, куда я попала и что может случиться со мной прямо сейчас!

Ведьма и демон это же классическая пара, тянущая энергию жизни из живых существ! Они заманивают путников в свое логово, и, вероятнее всего, селяне помогают им в этом в обмен на что-то еще. Ведьма питается энергией мужчин, а демону нужны женщины — это же и слепому видно, и только такая простофиля как я не сумела понять это с первого взгляда! Еще там, на тропинке, когда она так призывно улыбалась моему дуэргару, я почувствовала укол тревоги и ошибочно приняла его за проявление ревности. Но лучше бы это была ревность! На самом деле уже в первую же минуту я, как целительница, ощутила того, кто нес в себе угрозу жизни, вот только неправильно истолковала собственные ощущения.

Я заорала во всю мощь своих легких. Это было первое, что пришло мне в голову. Не знаю, чего я хотела добиться этим, скорее всего оглушить врага своими вокальными данными, но вместо этого демон заворчал и рванул уже за рубашку, прикрывавшую мою грудь. Я вцепилась в тонкую ткань обеими руками.

— Не сопротивляйся, — лениво отозвалась ведьма, подсаживаясь к моему дуэргару и обвивая его руками, — вот увидишь, тебе даже понравится.

Не сопротивляйся?! Я забилась в лапах фомора как рыба на крючке. Он был сильнее меня в сотни раз и мог раздавить одним пальцем, но мертвая я стала бы ему бесполезной, и он это знал. Визжа и молотя куда попало руками и ногами, я с ужасом почувствовала, как демон с завидным упорством продолжает освобождать меня от одежды, будто орех от кожуры, и поняла, что сейчас окажусь в его руках голой и беззащитной.

Сорвав остатки платья, чудовище бросило меня на земляной пол и навалилось сверху. Когтистые лапы вцепились в мои колени, силой заставляя меня развести ноги. Я взвыла от ужаса и пнула демона в грудь. Тот махнул рукой, и моя голова безвольно мотнулась, оглушенная сильным ударом. Перед глазами все поплыло.

За спиной фомора ведьма целовала моего дуэргара, присосавшись к нему, будто огромная пиявка, а ее длинные тонкие пальцы, похожие на паучьи лапы, ловко и со знанием дела снимали с него один предмет одежды за другим.

Доведенная до отчаяния, уже на грани истерики, я взмолилась богине Садб, покровительнице невинных дев, и едва не потеряла сознание, когда в моей голове раздался чарующий женский голос, звучавший многоголосым эхом:

«Взывай к отцу своему Мананнану и деду своему Ллиру, маленькая шелки!»

Я не знала, что за голос прозвучал в моей голове и почему он приказал взывать к морским божествам как к своим покровителям, может быть потому что я всю жизнь прожила у моря, но он наполнил меня отчаянной решимостью, которая появляется лишь в минуты смертельной опасности.

— Отец мой Мананнан и дед мой Ллир! — послушно закричала я прямо в нависшее надо мной ухмыляющееся лицо Тайруга. Демон фыркнул и вдруг отпрянул, продолжая прижимать меня к полу. Я осмелела и зашептала скороговоркой, боясь не успеть: — Дочь ваша Ниалинн взывает к вам! Помогите! Пожалуйста! — я сорвалась на визг, захлебываясь слезами.

Нет, это была не молитва, полная благоговения и богобоязни. Это был крик доведенного до отчаяния человека, который оказался на грани жизни и смерти, и которому некому протянуть руку помощи, кроме богов, существование которых всегда было под вопросом.

— Заткни ей рот! — завизжала ведьма, вскакивая с лавки, и тут же упала на нее обратно, потому что руки якобы спящего Райзена дернули ее назад. — Ах ты ж ублюдок!

Я уже не видела, что там происходило. Только слышала звуки борьбы и проклятья, посылаемые ведьмой, а вот со мной творилось что-то невообразимое. Мой голос охрип, связки невыносимо болели, будто я орала всю ночь без передышки, но при этом я уже не могла замолчать. Слова утратили первоначальный смысл, слились в еле слышное бормотание, как заведенная я продолжала повторять имена покровителей моря, и с каждым звуком, вылетавшим из моего рта, лицо фомора неуловимо менялось, приобретая выражение растерянности, а сам он почему-то отпустил меня и уже не пытался коснуться. Подбодренная этим, я встала на четвереньки и начала отползать от демона, трясясь всем телом, но при этом не спуская с него глаз. Тайруг исподлобья наблюдал за мной несколько секунд, а потом вдруг тоскливо завыл, задрав лицо вверх. Одно мгновение — и передо мной уже был огромный черный кот. Взмахнув хвостом, он отпрыгнул в сторону на всех четырех лапах, выгнув спину и встопорщив шерсть. Раздалось яростное шипение. Зеленые кошачьи глаза смотрели на что-то за моей спиной, но неведомая сила не давала мне обернуться и посмотреть.

«Прикажи ему обернуться! — услышала я голос, прозвучавший, казалось, одновременно отовсюду и даже внутри меня. Мощный, раскатистый, в нем слышался рокот волн и шорох прибоя. — Заставь принять истинную форму! Назови его истинным именем!»

Какое у этого демона истинное имя? Откуда же я знаю?

«Заставь его говорить!»

Это прозвучало как приказ, которому невозможно было сопротивляться. Подтянув к груди исцарапанные колени и обхватив их руками, я тонко пискнула:

— Демон! Обернись в истинное подобие!

Кот коротко мяукнул и отпрянул, но тут же припал на передние лапы, прижимая уши и подергивая хвостом.

«Вот так, девочка, ты сильна! — услышала я сомнительную похвалу от неведомого собеседника, и меня словно окатило теплой волной с ног до головы. — Давай, заставь его обернуться и назвать свое имя!»

— Демон! — я уперла в кота пристальный взгляд, стараясь придать себе как можно больше уверенности. Меня подбодрило уже то, что мои руки перестали дрожать, а сердце понемногу успокаивалось, хотя еще минуту назад оно билось так, будто хотело выскочить из груди. — Приказываю тебе обернуться и принять истинную форму!

Это было бы смешно, если бы не было так страшно. Кто я такая, чтобы демоны Сумеречного края подчинялись мне? Даже не знаю, что я думала увидеть после своих слов, но действительность превзошла все мои ожидания. Огромный черный котяра вдруг мелко затрясся и с противным мяуканьем начал послушно расти, приобретая форму, данную ему от рождения. Через несколько мгновений он превратился в нечто — темную бесформенную массу, медленно колыхавшуюся в трех шагах от меня. Это было похоже на сгусток того тумана, что накрыл нас с дуэргаром на Темных тропах.

Кстати…

Я поискала глазами ведьму и Райзена. Их нигде не было видно, да и вообще обстановка неуловимо изменилась, а я даже не заметила, когда это произошло. Иллюзия слетела, вернув нарядному домику прежний обшарпанный вид. Теперь я сидела на земляном полу той самой полурассыпавшейся лачуги, которую увидела до появления Яшемчихи. Меня окружали покосившиеся глиняные стены, сверху нависали вязанки подгнившего хвороста, заменявшие здесь черепицу, потолка не было и в помине. Печка исчезла, а вместе с ней стол, лавки и ситцевые занавески. Зато теперь я видела наших горе-приятелей, решивших умыкнуть ценный артефакт и обменять его на королевскую благодарность.

Агро и Нейл — так их кажется звали — лежали на голом полу, прижавшись друг к другу в поисках тепла, и мелко тряслись, будто в лихорадке. Кусок мешковины сполз, обнажая изможденные мужские тела, покрытые грязью и липким потом. Слабые огоньки их жизней подрагивали, будто свечное пламя под порывами ветра. Казалось, вот-вот дунет посильнее — и они оборвутся.

«Имя! — громоподобный голос вернул меня в действительность. — Прикажи ему назвать свое имя!»

Демон, принял воронкообразную форму, похожую на столб урагана, и не мог, видимо, перекинуться во что-то еще. Он медленно покачивался, поворачиваясь вокруг своей оси на одном месте, и его верхушка наклонялась из стороны в сторону, но не смела приближаться ко мне, как будто какая-то неведомая сила укрыла меня непробиваемым куполом.

— Назови свое имя, демон! — теперь мой голос прозвучал достаточно уверенно и четко. Я даже поднялась с колен, прикрываясь остатками рубашки, и топнула ногой, словно подтверждая приказ.

Темный вихрь качнулся сильнее, по нему прошла мелкая рябь, выдавая внутреннее сопротивление, но, судя по всему, Тайруг не смел игнорировать мои слова. Я услышала голос у себя в голове, он был похож на завывание ветра в печных трубах, скрип рассохшихся половиц и лязг железа о железо одновременно. И в этой жуткой какофонии звуков, от которых хотелось заткнуть себе уши, я с трудом различила всего одно слово:

«Аршамнаар!»

Фомор, порождение темной магии, дитя сумеречного края и преданный спутник ведьмы, променявший Темные тропы на жизнь в этом лесу, назвал мне свое настоящее имя. Теперь я стала его хозяйкой!

Окрыленная успехом, я напрочь забыла думать о том, кто так умело направил меня и почему фомор вдруг подчинился моим приказам.

— Прими образ Тайруга, Аршамнаар! — приказала я, стараясь придать голосу жесткость и непоколебимость. Темный вихрь послушно исполнил мое пожелание. Через пару мгновений передо мной снова стоял рогатый демон, возвышавшийся надо мной на три головы, но теперь он не вызывал у меня панического страха. — Теперь ты мой раб и будешь служить мне в этой жизни и в следующей, где бы я не была, кем бы я не стала. Я теперь владею твоей волей, твоей жизнью и сама твоя сущность у меня в руках, — произнесла я слова, которые сами собой появлялись у меня на языке, будто кто-то другой шептал мне на ухо, подсказывая.

Демон медленно опустился на колени, замер на секунду, борясь с собой, а потом уткнулся лбом в пол, признавая поражение. Я видела, что это далось ему нелегко, судя по всему, сопротивление действительно было бесполезным. Его хвост, длинный, тонкий, похожий на хлыст, чуть подрагивал, а заостренный кончик нервно постукивал по утрамбованной земле.

— Создай мне одежду! — вспомнила я о насущном. — И сам прикройся!

Тайруг поднялся и щелкнул пальцами. Когтей на них уже не было, да и весь его вид теперь больше походил на человеческий, чем до этого. Меня окружили темные обрывки тумана, возникшие прямо из воздуха. Они окутали мое тело, превращаясь в то самое многострадальное платье, безвинно почившее в когтях фомора несколько минут назад.

— Хочу знать, где мой дуэргар!

Тайруг встряхнулся, как мокрый пес. Теперь на нем было нечто вроде коротких кожаных бриджей и такая же безрукавка, распахнутая на груди.

— Он воспользовался эриллиумом Балора, Хозяйка, и ушел в Сумеречный край, — ответил с почтением, но при этом глядя куда-то вбок.

— Вместе с ведьмой? — внутри что-то сжалось, и снова я почувствовала укол тревоги.

— Да, Хозяйка.

— Зачем?

— Там нет никого из живых, среди теней она быстро ослабеет и станет беззащитной. Там ей неоткуда набраться сил.

Я махнула рукой, приказывая ему замолчать. Страха больше не было, только уверенность в том, что я все делаю правильно. Где-то на задворках сознания промелькнула смутная мысль о том, что надо бы подумать над всеми этими странностями, особенно над тем, что за неведомые голоса звучали у меня в голове. Но в тот момент меня занимало совсем другое. Я решила, что разберусь со всем произошедшим в спокойной обстановке, когда мы с Райзеном выберемся отсюда, а сейчас мне нужно было заняться двумя незадачливыми кладоискателями.

* * *

Присев на корточки рядом с торговцами, я скинула грязную мешковину и быстро проверила пульс у обоих. Чернобородый хоть и выглядел крепче, но на деле оказался слабее своего приятеля. Судя по всему, ведьма тянула из них энергию для себя и для демона, ведь он не мог питаться от мужчин. Что касается способа питания, то мне даже думать об этом не хотелось. Тайруг вполне наглядно продемонстрировал мне его, хорошо, что не до конца.

Беднягам требовалось колоссальное вливание жизненных сил. Таких возможностей у меня не было. Даже если бы я сейчас использовала весь свой скудный резерв и иссушила себя, это всего лишь продлило бы их агонию на пару часов.

Я огляделась. Ведьма же притворялась знахаркой, может, у нее были какие-то травы? Если приготовить восстанавливающий отвар, добавить капельку магии и немного везения, то эти двое смогли пережить обратный путь в Брингвурд, а там ими займутся настоящие целители, а не такие самоучки как я.

— Хозяйка хочет сохранить жизнь этим людишкам? — подал голос фомор, который все это время сидел в углу и исподлобья следил за моими передвижениями.

— Да. Где Яшемчиха держала свои знахарские снадобья?

— Их нет.

— Как нет? Селяне ведь принимали ее за знахарку, — неожиданная догадка заставила нахмуриться. — Или они все знали? Отвечай!

Я обошла лачугу вдоль стен, заглядывая во все углы и щели, но кроме паутины и грязи ничего не нашла. Вернулась к больным, кряхтя, перевернула на спину сначала одного, потом другого, покосилась на их ввалившиеся щеки, сухую, шелушащуюся кожу и выступающие ребра, опустилась на колени рядом с ними и потерла ладони, активизируя магию.

Тайруг молча наблюдал за мной, потом пожал плечами:

— Это была всего лишь иллюзия. Ведьма лечила не травами, а наговором и черной магией.

— Подожди! — я повернулась к демону. — Черная магия не лечит! И почему селяне прикрывали вас? Боялись?

Слабые огоньки человеческой жизни, готовые вот-вот потухнуть, словно почувствовали меня и потянулись в мою сторону, как пламя свечи, нагибаемое ветром. Несколько секунд я раздумывала, кого же спасать первым, ведь на второго может меня не хватить. Вспомнились ночные события: спор и драка в соседнем номере, побитый тирн Дейвел, бегство этих двух, бросивших своего приятеля в плачевном состоянии. Из них двоих именно Нейл вызывал больше симпатии, но как узнать, кто из них кто?

— Черная магия не лечит в прямом смысле, — ухмыльнулся Тайруг, опуская взгляд в пол, — но Яшме это и не нужно было. Она просто переводила болезнь на кого-то еще, и все.

— Яшма… — задумчиво повторила я. — Слушай, ты знаешь, как зовут этих двоих?

— Вон тот чернобородый — Агро Винн, а второй назвался Нейлом Гейртом.

Что ж, я почему-то так и подумала. Прикрыла глаза, сосредотачиваясь на своей внутренней сущности, отыскивая и призывая тонкие нити магии, пронизывающие мою душу и ауру. Удивительно, но с последнего раза их стало больше. Теперь уже не десяток, а не меньше двух сотен полупрозрачных золотистых искорок вспыхивали перед внутренним взором, говоря о том, что Силы во мне стало намного больше. Это вселяло надежду.

Привычным жестом я положила руки на грудь Нейла, ощущая ладонями, как лихорадочно бьется его сердце, как судорожно сжимаются легкие, через силу втягивая воздух. Я тоже вздохнула, будто перед прыжком в воду, и одним движением мысли направила животворящий поток прямо в сердце умирающего.

Мужчина вздрогнул, болезненно застонал, и я увидела, как затрепетали его веки, будто силясь раскрыться. Круговыми движениями ладоней я начала разгонять потоки магии по жилам, следя, как лицо бедняги постепенно светлеет, как к его щекам приливает кровь, как на скулах появляется румянец. Тирн Нейл открыл глаза и уставился на меня отсутствующим взглядом. Судя по всему, он не слишком понимал, где находится.

В этот момент над нашими головами раздался сильнейший удар грома. Я вздрогнула, подняла голову вверх и оторопела. На моих глазах что-то большое проломило хлипкую крышу лачуги и рухнуло вниз, едва не погребя под собой меня и тоненько заскулившего торговца. А вот его приятелю не повезло. Визжащий комок из двух переплетенных тел приземлился прямо на него. Это вернулись Райзен и Яшемчиха, причем дуэргар снова был в своем истинном облике. Иллюзия слетела с него так же, как и с лачуги, а по бледному лицу змеились, сияя как звезды, голубые линии татуировки.

Нейл истерично взвыл, с неожиданной для умирающего силой вскакивая на четвереньки и пятясь задом. Я, наоборот, рванула вперед, выкрикивая подслушанные у рыбаков ругательства, и ухватила за шкирку изрыгающую проклятья ведьму. Ее глаза горели безумством, рот был оскален, на губах пузырилась пена, словно у бешеной собаки. Она с маниакальным упорством пыталась вцепиться зубами в горло дуэргара, и при этом от нее исходили тяжелые, удушающие волны ненависти. Магии не ощущалось, видимо, она иссякла в Сумеречном краю.

Райзен извернулся ужом, ухватил ведьму за руки и заломил их ей за спину, вынуждая завывающую Яшемчиху развернуться к нему спиной. Теперь она оказалась лицом ко мне. Ее русые волосы растрепались, слипшиеся от пота пряди закрыли перекошенное ненавистью лицо, ворот рубахи оказался разорван, и грудь едва не вывалилась из него, когда боль в вывернутых суставах заставила ведьму нагнуться.

— Браслет! — крикнул мне дуэргар. — Сними с нее браслет!

Яшемчиха с рычанием дернулась из его рук, но Райзен упал на спину, увлекая ведьму за собой, и обхватил ее ногами, не давая вырваться. Ей оставалось только биться в бессильной злобе и хрипеть с пеной у рта.

Краем глаза я увидела, как вскочил на ноги Тайруг. Раздувая ноздри, он застыл в напряженной позе. Мышцы буграми обозначились под его черной кожей.

— Место! — бросила я ему, как собаке, и он, что удивительно, послушно сел на колени, не спуская глаз с катающегося по земле клубка тел.

На левой руке Яшемчихи поблескивало украшение. Тонкий ободок из потускневшей меди, ничем не примечательный и дешевый, но именно его она почему-то упорно прятала от моего взгляда. Я ухватила ее за руку, дернула рукав, обнажая запястье. Ведьма заскрежетала зубами. В ответ раздался истерический смех. Это смеялся Нейл, забившийся в угол.

— Снимай! — прохрипел Райзен.

Я подцепила браслетик пальцами. Один момент — и медная безделушка уже лежит у меня на ладони.

— Одевай!

Даже не задумываясь, я послушно одела браслет. Он тут же вспыхнул всеми цветами радуги, словно бриллиант, подставленный под солнечный луч. Жаркая волна охватила мое запястье, пробирая до самых костей. Я закричала от боли, прижимая к груди пылающую руку. Райзен отпустил ведьму, вытолкнул ее вперед и ловко вскочил на ноги. Яшемчиха упала на колени, застыла, глядя прямо на меня, а потом вдруг начала медленно раскачиваться и тихонько хихикать, будто сумасшедшая.

Боль отпустила так же внезапно, как и возникла. Только браслетик теперь был вовсе не медный, а словно выточенный из горного хрусталя: абсолютно прозрачный и украшенный мелкой насечкой, в которой вспыхивали скудные солнечные лучи, проникшие сквозь дыру в крыше.

— Что это? — выдохнула я, все еще боясь шевельнуть пострадавшей рукой.

— Эриллиум Рианнон! — широко улыбнулся дуэргар. — Теперь ты его носитель.

— Что?!

Я опешила. Да как он мог наградить меня этой магической пиявкой?! Неужели думает, что я и вправду буду кормить древний артефакт собственными жизненными силами? Ни за что!

— Как вы могли! — это все, что я смогла выдавить из себя, охваченная возмущением и злостью.

— Ну извини, — Райзен развел руками, — больше никого подходящего не оказалось. Я сам не мог даже снять его с нее, — он кивнул на хихикающую ведьму, — потому что один у меня уже есть, — и он завернул рукав на правой руке, демонстрируя тонкий ободок, выточенный из черного оникса.

— Эриллиум Балора, — мрачно усмехнулся Тайруг, подавая голос.

Дуэргар отреагировал мгновенно: выхватил откуда-то из-за пазухи обоюдоострый кинжал длинной с локоть и принял защитную стойку.

— Линн, отойди от него! — крикнул он мне.

Фомор приподнял брови, демонстрируя полное презрение ко всему происходящему, и молча отвернулся.

— Этирн Райзен, — прошипела я, вне себя от ярости, — надо было размахивать этим ножичком, когда ваша подружка науськала на меня своего демона! А теперь Тайруг принадлежит мне, и попрошу вас с уважением относиться к моей собственности.

Райзен подавился словами, которые уже готовы были сорваться с его губ, закашлялся, уставился сначала на цинично улыбающегося фомора, потом на меня. Обвел взглядом разгромленную лачугу и задержал взгляд на судорожно хрипящем Агро. Тирн Нейл все это время то скулил, то выл, то начинал смеяться, и этим безумным звукам вторило сумасшедшее хихиканье Яшемчихи.

Я зажмурилась, сжала руки в кулаки и задержала дыхание, медленно считая в уме до десяти. Мне нужно было срочно успокоиться и взять себя в руки.

Восстановив ровное сердцебиение, я под перекрестными взглядами Райзена и Тайруга подошла к хрипящему Агро и невольно поморщилась. Помогать этому типу совершенно не хотелось, но оставить его умирать я тоже не могла. Поэтому присела на корточки, потерла ладони и наложила руки на бочкообразную, с торчащими ребрами, грудь торговца. Магия веселым светлым потоком устремилась через меня, наполняя изможденное тело энергией жизни.

— Надо отсюда убираться, — констатировал Райзен после минутного молчания. — Прикажи этой твари обернуться котом, — он кивнул на фомора, который с неприкрытой тоской следил за Яшемчихой.

Ведьма уже не раскачивалась, стоя на коленях. Она легла на пол, свернулась калачиком, подтянула колени к подбородку и обхватила их руками. В этой позе она казалась жалкой и беззащитной, и я, непременно, бросилась бы ее спасать, если бы не подумала о всех загубленных ею жизнях. Перед глазами встала деревенская улица с погребальными холмиками во дворах. Теперь я была просто уверена, что смерти этих людей на совести ведьмы и ее демона.

— Выполняй, — приказала я Тайругу.

Тот вздрогнул, бросил на меня странный взгляд исподлобья и послушно превратился в кота. Мне показалось, что в его взгляде горела ненависть, и невольно поежилась.

— А что с ведьмой делать? — спросила я. Оттянула Агро набрякшее веко, заглянула в мутный глаз. Кажется, вовремя успела: дыхание торговца выровнялось, сердцебиение тоже. Смерть отступила, недовольно ворча.

— Без демона она бессильна. Оставим ее здесь, селяне сами вызовут королевских псов. Этих я тоже предлагаю оставить, — Райзен кивнул на торговцев, которые понемногу приходили в себя и ошалело оглядывались по сторонам. — Переносить их не буду. А вот эту тварь придется забрать с собой, раз уж ты его привязала к себе.

У меня было много вопросов, но все они могли подождать. А вот нам действительно стоило поторопиться.

Я поманила кота. Тайруг нехотя запрыгнул ко мне на руки. Он оказался неимоверно тяжелым, но теплым и пушистым. Странное дело, я абсолютно не испытывала к нему неприязни после того, что произошло, но вот он, похоже, был не рад стать моим рабом.

Райзен ухватил меня за руку, я прижала кота к груди.

— Всего пара шагов! — шепнул дуэргар, и мы провалились в пустоту.

* * *

На этот раз Сумеречный край встретил нас абсолютным безмолвием. Уж не знаю, что так повлияло, но только тени при нашем появлении бросились врассыпную. Коротко мяукнул, а потом зашипел кот на моей груди, царапая меня когтями, дуэргар сильнее стиснул мне руку. Я закусила губу, подавляя вскрик.

Всего пара шагов, через силу сделанных в стелящемся тумане, и мы вынырнули на поверхность в трех шагах от частокола, за которым нас, по всей видимости, уже не ждали.

Отпустив меня, Райзен сделал непонятное движение рукой, и его тут же окутал странный голубоватый ореол. Через мгновение сияние пропало, а передо мной стоял пресловутый Олан Перт.

— Заберем лошадей и поищем, где остановиться, — сказал он. — У меня мало сил, в таком состоянии мне в Брингвурд нельзя, тем более с демоном. Любой маг раскусит, но нам придется вернуться. Если ты, конечно, не передумала выполнять волю отца.

— Не передумала, — тихо ответила я.

Дуэргар в человеческом обличии подошел к калитке и решительно постучал. Прислушался к тихой возне за забором, а потом оглушительно свистнул. Калитка немного приоткрылась, Райзен тут же дернул ее на себя, распахивая во всю ширь.

— А вот и мы! — ухмыльнулся он с напускным весельем, входя на территорию деревни.

Я вошла вслед за ним, все еще держа кота на руках. За забором нас поджидало человек двадцать селян, в основном мужчины, молодые, крепкие ребята, с вилами и косами наперевес.

— Инструмент-то не по сезону, — сострил мой спутник.

По толпе пронесся вздох облегчения, люди опустили свое импровизированное оружие, а до меня внезапно дошло, что они действительно собирались отбиваться. Только вот от кого?

— Милостивые тирны, простите старика, демоны попутали! — нам под ноги из толпы бросился тот самый хромой, который указал путь к ведьме. — Можете жалобу на меня написать префекту за содействие Темным силам, только деревню не трогайте, умоляю! Сохраните жизни!

Он полз на коленях, барахтаясь в дорожной пыли, а потом обхватил Райзена за ноги и начал целовать его щегольские ботфорты, не утратившие первоначальный блеск. Да и вообще вид у Олана Перта был такой, будто он только что вышел из салона модной одежды.

На улыбающемся лице тирна Перта задергался мускул. Райзен изобразил кривую улыбку и отстранил старика, заставляя того встать на ноги.

— Как тебя зовут? — спросил дуэргар.

— Колумом люди кличут.

— Так вот, Колум, никаких жалоб мы писать не собираемся, — пояснил Райзен. Люди вокруг нас застыли в напряженном молчании. — Но нам нужен сытный обед и крыша над головой на эту ночь.

— Ужин, — мрачно поправила я, указывая на сереющее небо. Безумные сутки подходили к концу.

— Да, ужин, — Олан Перт опять улыбнулся.

— Если милостивый тирн соизволит… — залебезил старик, угодливо сгибая спину, — я и лошадок ваших почистил и напоил, все чин чинарем, как договаривались.

Кот притих на моей груди, прижал уши и не шевелился. Уснул что ли? Я с сомнением глянула на его зажмуренные глаза. Хвост демона слегка подергивался.

— Вот сюда, извольте, милостивые тирны, — старик, припадая на одну ногу, повел нас сквозь толпу односельчан, которые молча расступились, не спуская с нас напряженных взглядов. За спинами мужчин я увидела растерянных женщин и детей, которые выглядывали из-за мамкиных юбок.

По всей видимости, эти люди не ждали, что мы можем вернуться. Отправляя путников к ведьме, старик-привратник был твердо уверен, что уже не увидит их никогда. Вот только Райзен не человек, а фейри, да и со мной случилось какое-то чудо, по-другому я это назвать не могла.

— Ведьма больше не опасна, — сказала я вслух, — но у нее в хижине остались два человека, которым нужна помощь. Если кто-то из вас поможет им добраться сюда и даст приют, я заплачу.

Райзен с сомнением покосился на меня.

— Не деньгами, — пояснила я, игнорируя его взгляд, — я целитель. Отплачу делом.

— Так сейчас вот зятя отправлю, — старик явно приободрился, когда понял, что мстить ему и деревне никто не собирается. — Воган!

Из толпы вышел широкоплечий детина с мрачно насупленными бровями. В руках он держал топор — ни много, ни мало.

— Собирай людей, да возьмите нашу телегу. Везите сюда этих горемык.

— Только осторожно, — предупредила я. — Они не в себе после того, что с ними случилось.

Селяне пристыженно завозились: кто отвернулся, кто опустил взгляд, а кое-кто вообще поспешил исчезнуть за спинами других.

Райзен все это время поглядывал на меня с легкой усмешкой. Так смотрят взрослые на несмышленого ребенка, которому вдруг удалось самому завязать шнурки — с добродушным снисхождением. Интересно, сколько ему лет? Неужели он и в самом деле воспринимает меня как дитя?

Эта мысль почему-то неприятно кольнула.

— А что с ведьмой-то делать? — спросил Воган, хмуро поглядывая на дуэргара в образе городского щеголя.

— Да делайте с ней что хотите, — Райзен ухмыльнулся, — но только когда мы уйдем. Пока можете посадить ее в погреб под замок, все равно теперь она не опаснее своих жертв.

Больше никто не задал ни одного вопроса. Старик Колум отвел нас свой дом, оказавшийся одним из самых добротных в этом забытом богами месте. Пять человек во главе с Воганом запрягли в полурассохшуюся телегу сивую лошадь с облысевшими коленями и отправились по пыльной дороге в сторону частокола. Калитка в нем уже не была заперта, но при ней на всякий случай дежурили двое молодцов с вилами в руках.

Вилы против Черной магии! Я невольно поежилась. Чем думали эти люди, привечая у себя ведьму и ее демона? Или у них просто не было выбора? Я покосилась на кота, чья тяжесть уже оттягивала руки. Появилось желание сбросить его на землю. Тайруг будто почувствовал это, коротко мяукнул и вцепился в меня сильнее. Райзен покосился в нашу сторону, иронично выгнул бровь:

— Хороший воротник получится, — кивнул на кота. — Главное, теплый.

Колум оказался местным старостой, чему я не слишком-то удивилась. Догадывалась о чем-то таком, слишком уж по-хозяйски он себя вел. А вот кто настоящий владелец этих земель, мне просто не терпелось узнать. Как благородный этирн мог позволить в своих владениях поселиться ведьме? Всем известно, что эти отродья Балора используют Черную магию, а в качестве источника этой магии им обязательно нужен демон, которого они привязывают к себе особым ритуалом. Чем сильнее демон — тем сильнее ведьма, но демона тоже надо кормить. Одних — человеческой плотью, других — кровью девственниц или детей, наш Тайруг питался энергией жизни, и его бывшая Хозяйка тоже. Идеальная пара!

В доме уже суетилась молодая женщина. Изнуренная долгой болезнью, с глубоко запавшими глазами, в которых еще виднелся отблеск послеродовой горячки. Она быстро выставила на стол все, что только смогла найти в своих скудных запасах: ломоть подсохшего хлеба из овса смешанного с ячменем, пяток яиц, кувшин кислого сидра и целая миска вареной чечевицы, приправленной топленым жиром. Мой дуэргар поморщился, глядя на угощение, не привык, видимо, к грубой пище. Интересно, а чем он вообще питается?

Я же была такой голодной, что набросилась на еду, бормоча слова благодарности с набитым ртом. К тому же, пища этих селян не слишком отличалась от той, к которой я привыкла. Правда, в нашем доме на столе всегда была рыба: жареная, пареная, вареная — да какая угодно. И дня не проходило без рыбной похлебки, зато с мясом были проблемы: оно на нашем столе появлялось только по праздникам.

Утолив голод, я вспомнила, что обещала старосте осмотреть его внука и невестку, да и ему самому ногу подлечить. Тайруг, все это время тихо сидевший под столом у моих ног, поднялся вместе со мной. Теперь он бегал за мной по пятам будто привязанный, но от угощения отказался так же, как и дуэргар, который лишь слегка пригубил сидр.

Ребенок Малены действительно оказался очень слабеньким и таким хилым, что глядя на него у меня от жалости перехватило дыхание. Крошечный сморщенный человечек с покрытой коростой головкой лежал за печкой, завернутый в старые тряпицы. Рядом с ним, в загородке, находилась овца с ягненком. Так часто делали — заводили животных в дом, чтобы они в морозы помогали согревать жилище своим теплом. Правда, и воняло тогда неимоверно, но когда есть риск замерзнуть насмерть во сне, неприятный запах становится меньшим из зол.

— Вы поможете ему, милостивая тирна? — прошептала Малена с неприкрытой мольбой.

— Тьерна, — привычно поправила я. Да, если девушка путешествует в компании мужчины, все сразу начинают считать их супругами. — Искупать бы его надо и завернуть в чистое.

— Мы боялись в лес выходить по дрова, — призналась женщина. — А деревья, что срубили заранее — все пошли на ограду вокруг деревни.

— Почему вы не отправили гонца в Брингвурд? — удивилась я. — Почему не обратились к префекту, а кормили ведьму своими односельчанами? Среди них же, наверняка, были и ваши родственники или друзья!

Она опустила голову, пряча от меня залитое краской лицо.

— Простите, тьерна. Вы поможете моему сыну?

Разве я могла отказать?

* * *

На ребенка ушли все силы, еще остававшиеся во мне после Агро и Нейла. Пошатываясь, я вышла из-за печки и почти без чувств свалилась на руки подоспевшего Райзена.

— Идиотка! — прошипел он так, чтобы никто кроме меня не услышал. Перехватил поудобнее мое ватное тело и сгрузил на лавку. — Выложилась чуть ли не до конца! Хочешь весь резерв выжечь из-за этих глупцов? Думаешь, они заслужили такой подарок?

Я слабо улыбнулась. Дуэргар — темный фейри, чья жизнь наполнена коварством и враждой — никогда не поймет того, в ком бьется хотя бы одна искра целительской магии. Я не могу не выкладываться, если рядом со мной есть тот, кому нужна моя помощь. Это мое проклятие и благословение одновременно. Разве мне хотелось лечить Агро, делиться с ним своей энергией? Нет! Но я вынуждена была это сделать. Дипломированные целители умеют управлять своим даром, их этому учат в Академии. Они исцеляют за деньги и не будут тратить силы на того, кто не в состоянии оплатить их услуги. А я просто чувствую невыразимую тягу помочь: не я управляю своим даром, а он мной, я просто послушный сосуд для магии Жизни.

— Нам надо отдохнуть, — обратился Райзен к Малене, которая вышла вслед за мной. На ее губах расплывалась благодарная улыбка, но взгляд женщины все еще оставался тревожным. — В этом доме есть отдельная комната?

— Только в крыше. Мы там сено сушим, но сейчас там холодно…

— Это не важно. Покажи, как пройти.

Райзен поднялся на ноги, держа меня на руках, будто возлюбленную, и пошатнулся. Неловко привалился плечом к стене, восстанавливая равновесие. Только сейчас я заметила, что по смуглому лицу Олана Перта разливается смертельная бледность, а сквозь иллюзию проступают черты дуэргара. Моему спутнику тоже пришлось нелегко: борьба с ведьмой, перенос вместе с ней в Сумеречный край, потом еще один перенос, уже со мной и демоном — но я об этом как-то забыла.

Кстати о демоне…

Поискала кота глазами. Черная зверюга крутилась рядом, но близко не подходила. Кажется, Тайруг испытывал неприязнь к дуэргару.

Малена пошла вперед, показывая дорогу. Райзен вынес меня на улицу, обошел вокруг дома вслед за хозяйкой и остановился возле хлипкой деревянной лестницы, приставленной верхним концом к чердачному входу. Спустил меня с рук.

— Это там, — Малена указала на чердак.

— Сможешь подняться? — спросил дуэргар у меня. Мне показалось, что голос его еле заметно дрогнул. Это был плохой, очень плохой знак.

Я молча кивнула, подобрала юбки и, держась одной рукой за гнилое дерево, начала подниматься вверх по хлипким перекладинам. За моей спиной раздался истеричный вой кота. Кажется, кого-то забыли.

— Вот твареныш! — пробормотал Райзен. — Навязался на мою голову.

Кот метался под лестницей, не даваясь в руки, и с заунывным воем таращил на меня зеленые глазищи. Но я уже не хотела спускаться, боялась, что перекладины, заменяющие ступеньки, рассыплются подо мной.

— Иди к нему! — прикрикнула на фомора. — Тирн Перт, вы же передадите мне моего котика? — состроила дуэргару постную мину.

— С удовольствием, — прошипел он, хватая кота за шкирку.

Тот взвыл еще громче и полоснул по франтоватому сюртуку Олана Перта растопыренными когтями. Дуэргар разразился грубой бранью, заставив меня и Малену густо покраснеть, и швырнул животное вверх, прямо в чердачное окно. Кот немного не долетел. Упал на три перекладины выше меня, испуская истеричные вопли, вцепился когтями и начал подтягиваться вверх.

Мне захотелось спуститься вниз и пнуть Райзена под колено, да так, чтобы он хромал три дня, а потом вернуться назад, схватить фомора за шкирку и основательно потрясти, но я не сделала ни того, ни другого. С тяжелым вздохом я продолжила ползти вверх, потом сняла кота с перекладины, посадила себе на плечо и залезла в открытую дверь, ведущую на чердак.

Здесь действительно было сложено сено. Прошлогоднее, но сухое, лишь слегка поточенное мышами. Оно кучей лежало в углу, я незамедлительно подползла к нему и зарылась. Встать во весь рост помешала низкая кровля. Кот с довольным урчанием повторил вслед за мной.

Последним на чердак поднялся Райзен. Окинул нас странным взглядом и молча улегся с другой стороны от меня. Взял травинку, сунул в рот и с тоской посмотрел на соломенную крышу, через просветы в которой было видно, как угасает день.

Мне ужасно хотелось спать. Глаза слипались сами собой, но все же этот момент был лучшим, чтобы обсудить кой какие вопросы, мучавшие меня уже несколько часов. Повернувшись лицом к мужчине, который с отрешенным видом разглядывал потолок, я негромко спросила:

— Этирн Райзен, вы с самого начала хотели использовать меня, чтобы забрать артефакт?

От его большого тела исходило тепло, которое окутывало меня, навевая дрему. Не знаю, чего я ожидала. Что он вскочит на ноги, вытаращит на меня невинные глаза и воскликнет: «Как ты могла подумать такое!» Или начнет просить прощение, что немного не рассчитал? Но вместо этого мужчина тяжело вздохнул, провел по лицу рукой, снимая наполовину сползший морок, и равнодушно ответил:

— Мы можем поговорить об этом в другой раз? Я устал.

— Я — тоже, — жестко отрезала я. Приподнялась на локте, заглядывая ему в глаза, и невольно отшатнулась.

В черных зрачках дуэргара клубилась тьма. Едва столкнувшись с ним взглядами, я почувствовала, как меня утягивает в омут. Эта тьма казалась живой, в ней вспыхивали серебристые искры, а в самой глубине притаился хищный желто-зеленый огонь.

Синие татуировки на скулах Райзена еле заметно засияли, когда он поймал мой взгляд, и запульсировали, вторя ритму моего сердца, которое почему-то стало биться быстрее. В горле застрял комок. Я сглотнула его и отвела глаза, а потом настойчиво повторила:

— Я хочу знать, вы нарочно сделали это?

«Конечно нарочно, — раздался в моей голове голос Тайруга. — Позвольте мне обернуться, Хозяйка, и я разорву в клочки этого дуэргара!»

Голос фомора был резким, сухим, он неприятно царапал, причиняя дискомфорт. Я поморщилась и потрясла головой.

— Хочешь знать, была ли ты наживкой? — произнес Райзен, растягивая слова и не спуская с меня пристального взгляда. Я кивнула. — Да.

У меня внутри будто что-то оборвалось. Плотина моей выдержки не устояла и рухнула, и меня затопили отчаяние и горечь. Дыхание сорвалось. Моя рука сама собой метнулась к горлу, будто это могло чем-то помочь. Глаза заполнили непрошеные слезы.

Дуэргары — самые коварные из фейри, отщепенцы дивного народа, клятвопреступники и убийцы, как я могла купиться на показную доброту?

Стало невыносимо больно от собственной глупости. А потом в голову проник вкрадчивый голос демона:

«Хозяйка, только прикажи!»

И я, охваченная разочарованием и обидой, молча кивнула, давая согласие на оборот.

В одно мгновение Тайруг обратился в рогатого демона и вскочил, выпуская из пальцев рук серповидные когти, которыми можно было разорвать на части быка. Яростное шипение. Тонкий хвост бьет по дощатому полу, будто хлыст.

Райзен вскочил, выхватывая кинжал. Пошатнулся, но устоял. На его лице проступила гримаса презрения. Голубые татуировки вспыхнули ярче, потекли, увеличиваясь в размерах. В темных глазах загорелся мрачный огонь.

И эти двое оказались стоящими друг против друга, а между ними на куче сена сидела я, поджав под себя ноги и с тихим ужасом втянув голову в плечи. Кажется, я разбудила бурю.

Оба дернулись вперед, собираясь сцепиться.

— Нет! — вырвалось у меня. Я вскочила на ноги, расставляя руки, будто всерьез рассчитывала удержать от драки двух магических существ.

Соперники застыли, тяжело дыша от напряжения. Они были готовы в любую секунду сорваться с места и наброситься друг на друга. Я чувствовала исходящую от них неприязнь, граничившую с ненавистью. Похоже, эти двое были врагами, но почему? Когда успели возненавидеть друг друга?

— Прикажи разорвать его! — прошипел Тайруг, хлеща себя хвостом по ногам.

Но смерти Райзену я не хотела и желать не могла. Просто чувствовала себя использованной, и от этого хотелось, чтобы он испытал такую же боль, как и я.

— Не надо, — я взглянула на дуэргара. Его тонкие губы изогнулись в ироничной усмешке, одной рукой он держался за стену, в другой поигрывал обнаженный клинок. — Этирн Райзен сам уйдет. Ведь так?

Он хмыкнул:

— Не все так просто, девочка. Мы с тобой повязаны.

Его взгляд выразительно показал на эриллиум, украшавший мое запястье.

— Заберите, — я протянула ему руку, — оно мне не нужно.

— Он не может, — ответил за дуэргара демон, продолжая сверлить того настороженным взглядом. — У него уже есть один. А я могу.

— Не вздумай! — оборвал Райзен, подаваясь вперед, но тут же остановился, наткнувшись на мою руку. — Нас связывает не только эриллиум. Ты спасла мне жизнь, у меня перед тобой долг крови.

— Ага, и вы отдаете его, пытаясь убить меня чужими руками? — съязвила я.

Дуэргар неожиданно опустил оружие и устало привалился к стене, полностью игнорируя исходившего злостью фомора.

— Да ладно, — сказал он так, будто отмахивался от пустяка, — я все просчитал. Тебе ничего не грозило.

— Что?!

Я почувствовала непреодолимое желание выцарапать ему глаза.

— Он имеет ввиду ваш защитный амулет, Хозяйка, — подсказал Тайруг. — Если бы не это ожерелье, я бы уже лакомился вашей нежной сутью, — и он плотоядно облизнулся, сверкнув острыми как иглы клыками.

— Только я не ожидал, что тебе удастся подчинить эту тварь из Сумеречного края, — пробормотал Райзен, бросая на фомора презрительный взгляд. — Почему бы тебе не отправить его назад, раз уж ты стала его Хозяйкой.

— Ну-ну, помечтай, — демон ответил с таким же демонстративным презрением. Я не могла понять, почему они так окрысились друг на друга ни с того, ни с сего.

В ответ на мой недоуменный взгляд Райзен расхохотался:

— Маленькая слабая шелки захватила в плен фомора!

Почему они так меня называют? Неужели действительно считают такой безобидной, как морской народ, почти уничтоженный людьми в Гленниморе? Я хотела уже спросить, но Тайруг перебил меня.

— Не такая уж и слабая, — будто выплюнул он. — Призвала на помощь воплощение Океана и его сына! А они не откликаются всем подряд.

— Значит, это действительно были боги? — растерянно пробормотала я, опускаясь на сено, потому что ослабевшие ноги отказывались держать. Усталость никуда не делась, наоборот, резкий всплеск эмоций не прошел даром. Я плохо соображала, в голове плыл какой-то туман, тело не слушалось, и мне все труднее было следить за каждым движением мужчин.

— А ты думаешь, что сама меня подчинила? — усмехнулся демон. — У тебя очень сильные покровители. Балор мог бы потягаться с ними, но не я.

Упоминание родоначальника фоморов заставило меня передернуть плечами.

— Хм, я догадывался что ты не так проста, — пробормотал Райзен. Он спрятал кинжал под полу и уселся рядом со мной. — Еще когда ты ответила на мой призыв и прошла в Гвирд-Долл, я понял что с тобой что-то не так. А теперь еще и божественные покровители.

— Это все ожерелье, да? — я обвела обоих мужчин усталым взглядом. — Все секреты из-за него?

— Нет, — Райзен покачал головой. — Я бы мог рассказать тебе кое-что, но ты вряд ли поверишь. Подожди, пока увидишь сама. Завтра мы отправимся в Брингвурд и начнем поиски мага, который создал эту вещицу. А фомора придется оставить здесь или, лучше всего, отправить в преисподнюю, где ему и место.

— Не выйдет, — ухмыльнулся Тайруг, втягивая когти и преспокойно усаживаясь с другой стороны от меня. Он опустил голову, перебирая в руке поточенное мышами сено. — Думаете, я здесь оказался по своей воле? Если бы мог, давно вернулся в Сумеречный край. Но один из человечков обратился к сильным магам, чтобы провести ритуал вызова. До этого я откликался только Яшме, а с ней все было добровольно.

— И кто же тебя вызвал? Ты знаешь его имя? — я уставилась на хмурое лицо фомора.

— Знаю, — Тайруг недобро усмехнулся, продолжая смотреть в пол. — Этирн Аранкарн, хозяин этих земель.

— Брингвурдский префект? — опешила я. Рядом присвистнул дуэргар. Вот так новость! А ведь точно, старик в деревне сказал, что их этирн весьма уважаемый человек, да и откуда демону из Сумеречного края знать, как зовут местного префекта?

— Не знаю какой он там префект, но деревня эта, лес и еще пара деревень к западу принадлежат именно ему.

— И ты ничего не путаешь? И не врешь мне? — я прищурилась, с подозрением глядя на черноволосую макушку фомора.

— Я не могу врать Хозяйке, — нехотя произнес он сквозь зубы. — Аранкарн вызвал меня в прошлый Самайн.

— И чего же он хотел?

— Хотел удержаться на своем посту. Убрать молодого и перспективного конкурента, который дышал ему в затылок.

— И ты…

— Я исполнил его желание. Взамен он позволил кормиться на его землях. Это был хороший договор.

— Но почему ты не убил его и не ушел обратно в Сумеречный край? — с явным недоверием произнес Райзен.

— Не мог, — глухо ответил демон, опуская голову еще ниже. — Вернее, я мог убить этого жалкого человечка, который возомнил, что может повелевать сыновьями Балора, но это бы мне не помогло, — он искоса скользнул по мне взглядом и опять уткнулся в пол. — Ну и потом, этот Аранкарн не раз просил оказать ему маленькие услуги. Мы прекрасно поняли друг друга. Он не мешал нам кормиться здесь и укрывал от дознавателей, а мы в свою очередь оберегали его карьеру и преумножали богатство.

— Но почему ты не мог вернуться в Сумеречный край? — повторила я предыдущий вопрос.

— Потому что нужен ритуал, который отправит меня туда.

— А ритуал может провести только тот, кто тебя вызвал, — закончил дуэргар за него. — Этирн Аранкарн.

* * *

Думала ли я когда-нибудь, что однажды мне придется спать на чужом чердаке, продуваемом всеми ветрами, а с двух сторон меня будут греть фомор и дуэргар? Но я так устала, что мне было уже все равно.

Скрутившись клубочком, я зарылась в сено и провалилась в сон, даже не заметив, когда мужчины наконец-то присоединились ко мне. Проснулась глубокой ночью, разбуженная уже привычным кошмаром. Меня опять снились шелки, и они опять хотели утопить меня. Я открыла глаза и молча уставилась в прохудившуюся крышу, пытаясь отдышаться. На этот раз меня все же столкнули в воду с мраморного парапета, и чья-то жесткая рука давила на затылок, не позволяя вынырнуть. Даже проснувшись, я продолжала ощущать отголосок этого прикосновения.

Сквозь щели в крыше виднелись звезды. Несколько минут я просто лежала, восстанавливая дыхание, а потом вдруг поняла, что мои спутники привалились ко мне с двух сторон и зажали так, что мне стало не только тесно, но еще и жарко. От тел мужчин исходило тепло, которое ощущалось через слои одежды.

Я пошевелилась, желая немного отползти, и тут же чья-то тяжелая рука придавила меня поперек живота. Замерев, я вслушалась в ночную тишину, но дыхание моих спутников оставалось глубоким и ровным. Я не могла сообразить, кто из них сейчас прижимает меня к себе, потому что не помнила, кто с какой стороны ложился.

Рука дрогнула, вдавливая меня спиной в твердое тело. Кто-то из мужчин уткнулся носом мне в затылок и засопел. Второй спутник шевельнулся, немного отодвигаясь, мне показалось, что он повернулся на бок, но в темноте я ничего не могла рассмотреть.

Вытянувшись в струнку, почти не дыша, я несколько бесконечно долгих минут лежала в неудобной позе, чувствуя, как затекают мышцы от напряжения. Мне почему-то было страшно повернуться и встретиться лицом к лицу с тем, кто сейчас меня обнимал, а еще я была просто уверена, что он не спит и знает, что я не сплю.

Закрыв глаза, я призвала на помощь все свое самообладание. Кто бы это ни был — дуэргар или фомор — доверять нельзя никому. Особенно после того, что случилось. Здесь нет ни друзей, ни товарищей по несчастью, есть просто одна наивная дурочка, верящая в бескорыстную помощь, коварный фейри, не гнушающийся использовать других в своих целях, и фомор, который при случае с удовольствием открутит мне голову.

Мысли переметнулись на события в домике Яшемчихи. Как так получилось, что Высшие силы откликнулись на мой призыв? Что за женский голос звучал в моей голове? Неужели это и вправду была сама Садб? Она сказала взывать к богам океана, я послушалась — и они ответили мне. Я до сих пор не могла в это поверить! Меня с детства учили, что боги существуют. Наша семья исправно посещала святилища, приносила дары и участвовала в празднествах, которые устраивали друиды в честь богов. Но никогда и нигде я не слышала, чтобы боги, вот так, на прямую разговаривали с людьми. Лишь друидам была дана такая привилегия, ведь они считались вестниками божественной воли среди людей. А сегодня сам Ллир — воплощение Океана — говорил со мной!

Тот, кто меня обнимал, больше не шевелился. Наверное, все же уснул. Я вздохнула с облегчением и расслабилась, забываясь тревожным сном.

Утро началось с того, что кто-то отчаянно тряс меня за плечи, пытаясь разбудить. Открыв глаза и увидев над собой перекошенное лицо дуэргара, я вскочила на ноги.

— Проснулась? — сухо бросил он. — Надо убираться.

Иллюзии больше не было. Райзен выглядел истощенным: щеки ввалились, скулы заострились, под глазами залегли глубокие тени, а магические татуировки настолько обесцветились, что стали практически незаметны. Судя по всему, ночной отдых не пошел ему в прок.

— Что случилось? — я оглядела чердак, плохо соображая, что происходит. Сознание все еще оставалось во власти сна. — Сколько время?

— Светает. Кто-то из милых селян ночью отправился в Брингвурд. Я чувствую возмущение магического фона. Поблизости открывают портал. Как думаешь, кто оттуда появится?

Я моментально проснулась. Если деревня принадлежит самому префекту, а ведьма с фомором хозяйничали здесь с его легкой руки, то нам ничего хорошего ждать не стоит. Вызов существ из Сумеречного края — это преступление! А учитывая должность вызвавшего — двойное преступление. Этирн Аранкарн не оставит в живых того, кто стал свидетелем его грязных игр.

— Где Тайруг? — вспомнила я.

— Он пока безопасен, — Райзен по-своему понял мои слова. — Ему с префектом и дознавателями встречаться не с руки. Вряд ли Аранкарн пожертвует хоть каплю своей крови, чтобы отправить его назад, скорее убьет, чтобы следы замести.

Дверь на чердак скрипнула, привлекая внимание, и в образовавшуюся щель проскользнул огромный черный кот. Встряхнулся, увеличиваясь в размерах, и через секунду обернулся рогатым фомором с выражением озабоченности на иссиня-черном лоснящемся лице.

— Надо уходить, — сообщил он. — Они уже здесь. Портал открылся у входа в деревню.

— Убирай лестницу! — коротко бросил дуэргар.

Тайруг кивнул, даже не возмутившись, и молча втащил лестницу на чердак, после чего плотно прикрыл двери.

— Замкнешь? — кивнул на вход, обращаясь к Райзену.

Тот так же молча опечатал хлипкую дверь несколькими светящимися рунами и с удовлетворением отметил:

— Если повезет, у нас есть пара минут форы. Уходим.

— На Темные тропы? — я шагнула к мужчинам, чувствуя, как меня охватывает озноб.

— Нет, — покачал головой Райзен, — слишком рискованно. Я ослаб. Придется идти ножками.

С улицы донеслись приглушенные расстоянием голоса. Тайруг тут же оказался возле двери и приложился глазом к узкой щели между неплотно пригнанными досками. Я услышала, как он выругался сквозь зубы, поминая чью-то мать.

Райзен среагировал моментально. Подбежал к противоположной стене чердака, подпрыгнул, ухватился руками за балку и одним рывком закинул на нее свое тело. Я застыла в растерянности, но тут меня в спину толкнул фомор:

— Шевелись, Хозяйка! — прошипел без малейшего уважения.

Я подобрала юбки и рванула вперед.

Райзен смог раздвинуть солому, покрывавшую крышу, и в образовавшуюся дыру хлынул утренний свет. Мы с Тайругом следили за действиями дуэргара, посекундно прислушиваясь к приближающимся голосам, среди которых особенно выделялся угодливо лебезивший голос деревенского старосты.

— Руку! — отрывисто бросил фейри, протягивая мне ладонь. Я взглянула ему в лицо и едва не зажмурилась: бледная кожа покрылась безобразными пятнами.

Балансируя на необструганной балке, будто цирковой артист на шесте, Райзен ухватил меня за оба запястья и рывком дернул вверх. Тайруг подтолкнул снизу, буквально забрасывая меня на балку рядом с дуэргаром, и сам прыгнул следом, легко оттолкнувшись от дощатого пола.

— Вам нельзя на солнце! — с тревогой прошептала я, когда фейри первым полез на крышу, но он не обратил на мои слова никакого внимания.

Как только в дыре исчезли его ноги, мы услышали странный звук, как будто кто-то бил в глухой барабан, и этот звук раздался со стороны входа. У меня внутри все похолодело. Лицо демона перекосилось в кровожадной ухмылке, обнажившей игольчатые клыки.

— Именем короля, откройте! — прогремел за дверью незнакомый голос, усиленный магией. — Вы окружены, сопротивление бесполезно!

— Королевские псы! — мы с фомором переглянулись.

Из дыры в крыше высунулся Райзен.

— Эти твари окружили дом! Их два десятка! — прошипел он с яростью на обезображенном лице. Красные пятна вздулись волдырями, а кое-где кожа уже лопнула, обнажив язвы, сочившиеся сукровицей. — Но сюда они не войдут, разве что запрыгнут на крышу.

— Бой? — оскалился Тайруг.

Я невольно схватила его за руку. Демон и ослабевший дуэргар против двух десятков хорошо обученных магов? Это было самоубийство! Сердце сжалось от безнадежности, в этот миг мне казалось, что у нас нет ни шанса.

— Это безумство! — прошептала я, чувствуя, как подступает паника, как начинает лихорадочно биться сердце и дрожать колени. — Нас всех убьют!

В это время с улицы раздался сухой треск, и прямо в крышу ударил пульсар. Оранжево-красный, размером с мужской кулак, он пробил слой соломы и упал прямо в кучу сена, в то самое место, где я недавно спала. Похожие штуки я видела на выступлениях заезжих циркачей, жонглировавших огненными шарами, вот только на подмостках шапито они не вызывали таких проклятий, какими разразились демон и дуэргар. Сухое сено мгновенно занялось, языки пламени взвились вверх буквально за долю секунды, и весь чердак заволокло дымом.

— С ними огневик, — прохрипел Райзен, вытирая слезящиеся глаза. — Плохо дело. Нас просто поджарят как перепелок. Даже выйти не дадут.

— Мы не нужны им живыми, — констатировал Тайруг то, о чем я думала последние десять минут.

Мужчины переглянулись. В крышу ударил еще один пульсар, на этот раз он упал почти рядом с нами, мы едва успели отпрыгнуть. В дыму невозможно было дышать. Я надсадно закашлялась, чувствуя, как дым проникает в легкие и режет глаза. И тут меня словно кто-то позвал.

«Ниалинн! — раздался еле слышный шепот в моей голове, похожий на шорох волн по прибрежной гальке. — Ниалинн!»

Райзен протянул руку, собираясь втащить меня на крышу, но я застыла как изваяние, не в силах сделать ни единого движения. Какая-то нечеловеческая сила буквально пригвоздила меня к месту, и я внезапно осознала, что спасение у меня в руках.

— Эриллиум Рианнон! — произнесла я, задыхаясь от дыма. — Как его активировать?

Демон и дуэргар обменялись мгновенными взглядами, потом Райзен уставился на меня.

— Ты уверена? — спросил он. — Это будет стоить тебе жизненных сил.

— Плевать. Нас убьют так или иначе.

Он согласно кивнул.

— Хорошо, тогда делай вот что. Закрой глаза, прислушайся к себе, услышь голос эриллиума. Позови его. Он должен ответить на твой призыв. А когда услышишь, попроси о помощи. Поняла? Попроси! Не приказывай ни в коем случае, иначе он высосет тебя до конца!

Я послушно зажмурилась, представляя себе прозрачный браслет на моей руке, и снова услышала странный шепот, тут же раздавшийся в моей голове. Только на этот раз он не был бестелесным, я видела того, кто со мной говорит.

Сгусток ослепительно-белого света пульсировал передо мной, но вместо ожидаемого жара от него исходил невыносимый холод. Это было оно — воплощение эриллиума, некий могущественный дух, заключенный богами в магическую оболочку артефакта.

«Чего ты хочешь, дитя Океана? — прошелестел этот дух, заставляя меня содрогнуться. — Смерти для своих недругов или крепкого сна?»

Нет, убивать я точно никого не хотела. Тем более, в деревне были женщины и дети — вряд ли они виноваты в том, что их этирн прикормил ведьму и демона. Перед глазами замаячили погребальные холмики за покосившимися плетнями, которые я видела вчера. Многие семьи уже пострадали, потеряв своих близких. Я не хотела причинять им новую боль.

«Вижу твое желание. Но согласна ли ты заплатить?»

— Согласна! — ответила я мысленно и вслух.

«Принимаю».

Словно тысячи острых игл впились в меня, проникая сквозь кожу, мышцы и кости. Они несли с собой леденящий холод, в одно мгновение наполнивший мои жилы и остудивший кровь. Это было так больно, что я не устояла и пошатнулась, чувствуя, как из меня вытекает жизненная энергия, укорачивая мой срок.

Кто-то подхватил меня, поднимая на руки, но я не могла понять кто — перед глазами продолжало сиять ослепительное нечто. Божественный артефакт пил мою жизнь, и мне оставалось только молиться, что он оставит мне хоть чуть-чуть.

* * *

Я очнулась от того, что кто-то обтирал мое лицо чем-то холодным и мокрым. Еще не открыв глаза, попыталась понять где я и что со мной. Прислушалась. Кажется, я лежала прямо на траве, в тенечке, а вокруг раздавался щебет птиц.

Чья-то ладонь медленно скользнула вдоль моей щеки, будто лаская, короткая прядь защекотала шею — это чужие пальцы мягко отвели в сторону упавший на лицо локон. Я сморщила нос, собираясь чихнуть, и тут же услышала горячий шепот возле самого уха:

— Вставай, принцесса, я знаю, что ты не спишь.

Открыла глаза и замерла: надо мной, буквально в паре дюймов от моего лица, улыбался Райзен. Он сидел на корточках рядом со мной, склонившись так низко, что я смогла рассмотреть серебристые искры в его антрацитово-черных глазах. В руках он держал небольшую тряпицу, с которой капала вода — это ею он, видимо, обтирал мне лицо.

— Где мы? — прошептала я первое, что пришло мне в голову. — Нас не поймали?

— Нет, милая, — он опять провел рукой по моему лицу, и от нежности в его голосе у меня в животе что-то сладко заныло. Пальцы Райзена, будто невзначай, скользнули вдоль шеи и ниже, почти задевая грудь. Я судорожно вздохнула и села, прикрывая руками скромный вырез платья. — Ты нас спасла, разбудив эриллиум.

Я огляделась. Мы находились на сухом пригорке, поросшем изумрудной травой, а над нами раскинул пышную крону огромный дуб с испещренной трещинами корой. Сквозь просветы в листве золотистым потоком проникали солнечные лучи. Райзен старательно их избегал, держа лицо в тени. Безобразные язвы на его лице подсохли и покрылись корочкой, краснота почти сошла, но выглядел он далеко не лучшим образом.

— Что там было? — спросила я, пытаясь справиться с собственным телом, которое казалось ватным. Легкое головокружение вынудило меня откинуться назад и опереться на руки.

— Не поднимайся, — ответил Райзен, — ты еще слаба. Артефакт был очень голоден, но он постарался на славу.

— Как мы выбрались? Где Тайруг? — вспомнила я про фомора.

— Эриллиум погрузил всю деревню и магов в крепкий сон, дня на три, не меньше. Так что у нас есть небольшая фора, пока Брингвурдская префектура не начнет разыскивать своих дознавателей. А Тайруг отправился на разведку. Он, конечно, теперь твой раб, но какая-то свобода воли у него еще есть. Мы с ним тут немного пообщались, и он решил, что ему лучше держаться нас, чем попасть в руки Аранкарна.

О демоне он говорил ровным и даже несколько равнодушным тоном. Во время этой тирады выражение его лица неуловимо менялось, на нем мелькали то досада, то сожаление, то нечто похожее на презрение. Но когда наши взгляды на секунду встретились, я увидела в глубине его глаз откровенный голод.

— Я не думаю, что он скоро вернется, — произнес Райзен внезапно охрипшим голосом, пристально вглядываясь мне в лицо и наклоняясь вперед. Его близость оказалась такой волнующей, что внутри меня вспыхнул целый букет эмоций, равных которым я не испытывала еще никогда.

Он подался ко мне, позволяя ощутить жар своего тела, и от этого жара и терпкого, мужского запаха у меня закружилась голова и перехватило дыхание, будто под действием неведомого колдовства. Не в силах отвести взгляд, я могла лишь молча наблюдать, как лицо дуэргара наклоняется все ниже и ниже, заставляя меня буквально распластаться на земле.

Я не знаю, что это было, может, реакция на эриллиум, может, магия фейри, а может, просто стечение обстоятельств, но в тот миг, когда я оказалась лежащей навзничь, а мужчина навис надо мной, удерживая свой вес на вытянутых руках, небо и земля словно перевернулись, поменявшись местами, и все, что волновало меня до этого, перестало существовать. Остались только он и я, две песчинки, затерявшиеся вне времени и пространства.

Глаза в глаза, два дыхания смешались в одно, и легкая дрожь неизвестности пробегает по телу. Я чувствую, как моя кожа покрывается мурашками, как я тону в омуте антрацитовых глаз, который затягивает меня все глубже и глубже, словно в воронку водоворота. Мысли разбегаются, в голове абсолютная пустота, а тело становится таким легким, что мне кажется, будто я вот-вот взлечу…

Точно во сне я подняла руку и осторожно провела по щеке Райзена самыми кончиками пальцев. Его кожа оказалась сухой и теплой. Никакого намека на щетину, абсолютно гладкая, как стекло. Он поймал мою ладонь, поднес к губам и поцеловал, все так же пристально наблюдая за мной. Я вздрогнула, а его губы легко, будто крылья бабочки, продолжили дорожку из поцелуев, спускаясь вниз по внутренней стороне моего запястья.

Никто и никогда не целовал меня так, и никогда за всю мою недолгую жизнь я не испытывала таких эмоций. Его губы оказались нежными, но настойчивыми, он не давал мне избежать поцелуев, да я и не думала об этом. Все, чего мне хотелось сейчас, это прижаться к этому мужчине, почувствовать его силу и власть, ощутить себя маленькой и беззащитной, но только именно с ним. В моей голове не было ни единой мысли в этот момент, я не думала о том, что творю, лишь покорно подчинялась ему.

Я даже не заметила, когда и как он расшнуровал корсаж и спустил с плеч рубашку, обнажая мою грудь. Лишь почувствовала страстные, обжигающие прикосновения его губ и языка, от которых мое тело задрожало в сладкой истоме. А потом его ладони властным движением скользнули вверх по моим ногам, поднимая юбку. Где-то на задворках сознания мелькнула смутная тревога, но я откинула ее как нечто не стоящее внимания.

Волосы Райзена растрепались, и в какой-то момент, на мгновение вынырнув из сладкого забыться, я заметила, что они почему-то опять короткие. Когда он успел их отрезать, а главное зачем? Наверное, на моем лице отразилось недоумение, потому что Райзен внезапно тряхнул головой, и короткие черные пряди упали на его лицо, скрывая поджившие язвы.

— Не бойся, — шепнул он одними губами, нависая надо мной, — я не причиню тебе зла… — и подался вперед, ломая робкое сопротивление.

Я тихо всхлипнула, то ли от легкой боли, то ли от страха, а в ушах звучал, постепенно нарастая, рокот волн…

Когда я проснулась, был уже вечер. Открыв глаза, я недоуменно уставилась в сереющее небо, видневшееся в просвете между ветвями дуба. В памяти понемногу восстанавливались последние события: утро на чердаке, маги, огонь, попытка использовать эриллиум… Неожиданное воспоминание заставило меня резко сесть. Горячие руки Райзена, его завораживающий шепот, ласкающие прикосновения, от которых кружится голова и бросает в дрожь, поцелуи, от которых сбивается дыхание, а все тело становится ватным и как будто чужим… Я лихорадочно осмотрела себя. Одежда была в полном порядке, волосы заплетены в тугую косу. Неужели мне все приснилось? Райзен, его поцелуи и то безумие, что охватило меня, лишив воли к сопротивлению?

Я прислушалась к себе. Низ живота неприятно тянуло, между ног чувствовался дискомфорт, но слабость ушла, головокружение бесследно исчезло, и я чувствовала себя полной сил.

Нет, значит мне не приснилось… И что теперь?

Поднявшись на ноги, отряхнула юбку и огляделась. В нескольких шагах от меня за густой стеной боярышника слышались приглушенные голоса. Я узнала Райзена и Тайруга и почувствовала, как все тело словно наливается свинцом. Меня охватил запоздалый стыд. Я поняла, что не смогу выйти к ним. Мысль о том, что Райзен будет смотреть на меня, усмехаться и вспоминать о произошедшем, заставила меня похолодеть. Мне захотелось провалиться сквозь землю.

Приложив ладони к пылающим щекам, я затравленно огляделась. Садб Ясноокая! Что я наделала!

«Тебе нечего стыдиться, дитя Океана, — ворвался в мои лихорадочно мечущиеся мысли холодный голос эриллиума. — Это было правильное решение».

— Что? — растерянно прошептала я, не вполне понимая, с кем говорю.

«Я взял от тебя слишком много, но такова плата за мою помощь».

— Я сошла с ума…

— Хозяйка, — голос Тайруга, раздавшийся за моей спиной, оборвал самобичевание.

Я медленно повернулась, боясь что фомор все уже знает или узнает по моему лицу. Но нет, он даже не смотрел на меня.

— Я поймал пару зайцев. Вам нужно подкрепиться.

Голодный желудок болезненно сжался при мысли о еде, и тут же в нос ударил запах жарившегося на костре мяса. Занятая своими переживаниями, я даже не заметила, что в воздухе разливается этот изумительный аромат.

Да, подкрепиться мне явно не помешает. Сначала поем, а потом буду думать, что дальше.

Райзен сидел у костра в одних бриджах, вытянув босые ноги и подставив лицо заходящему солнцу. Волосы мужчины черным блестящим водопадом спускались до самой земли, где растекались живописными волнами. Я невольно засмотрелась на него, чувствуя, как мое тело бросает в жар. Дуэргар был красив как бог, и эта красота никого бы не оставила равнодушным. Он словно излучал невидимые флюиды, от которых у меня туманился разум и подкашивались ноги. Но когда я подошла, он даже не шевельнулся. Глаза оставались закрыты, тени от длинных ресниц лежали на скулах, на губах играла едва заметная улыбка, а лицо опять сияло нечеловеческой красотой.

Толи он действительно не заметил меня, толи нарочно игнорировал, но такое невнимание неприятно царапнуло. Я с досадой отметила его безмятежный вид и развешанную на ветках боярышника одежду. Хотя, чего я ждала? Глупая девчонка, поддавшаяся магии артефакта! Как сказал мне эриллиум — это было правильное решение. Никогда не думала, что окажусь способной на такое — лечь практически с первым встречным, да еще в полубессознательном состоянии под действием артефакта. Я испытывала неимоверный стыд, и мне казалось, что Райзен знает о моих метаниях, что сейчас он наблюдает за мной сквозь неплотно сомкнутые веки и тихонько посмеивается надо мной. А при мысли, что он видел и трогал меня «там», мне вообще захотелось умереть на месте! Это было ужасно.

Закусив нервно подрагивавшие губы, я молча опустилась на корточки с другой стороны костра и благодарно кивнула фомору, который протянул мне половинку жареной тушки на большом листе лопуха.

— Соли нет, — сказал он как бы между прочим, — но я натер мясо пряными травами.

— Есть попить? — мой собственный голос прозвучал глухо и хрипло. Я прочистила горло, искоса следя за Райзеном, и повторила: — Есть вода?

— Да, — Тайруг кивнул в сторону зарослей, — там ручей. Но принести воду не в чем.

— Смотрю я на нашу компанию и поражаюсь, — неожиданно выдал дуэргар, не открывая глаз, — у нас в руках два могущественных артефакта, не считая нашей собственной крови, а нам некуда воды набрать, — уголок его рта дернулся в подобии саркастичной усмешки.

— А что с нашей кровью не так? — поинтересовалась я, лишь бы избежать тягостного молчания.

— Ну, — он опять усмехнулся, — с моей-то все в порядке, а ты спроси-ка у своего раба, кто он по происхождению. Да и с тобой тоже, оказывается, не все так просто.

— В каком смысле? — я недоуменно посмотрела на Тайруга, который сидел к нам в профиль и раздраженно хмурился.

— А он не простой фомор, попавший под очарование ведьмы, да, Тайруг делл Амирайя? Или я ошибаюсь?

Демон вздрогнул при этих словах, его глаза сверкнули неприкрытой злостью. Он моментально опустил взгляд, словно чего-то опасался, и прошипел сквозь зубы, обращаясь к дуэргару:

— Не советую повторять это имя еще раз. Поверь, если его услышать те, кому не надо, тебя не спасет даже твой артефакт.

— Объясните же мне, в чем дело! — все эти намеки и недомолвки начинали раздражать. — Тайруг, отвечай, что не так с твоим именем?

Он медленно поднялся на ноги и отвернулся, не произнося ни слова. Я проводила его изумленным взглядом, а Райзен продолжал безмятежно улыбаться. Наконец, когда мне уже казалось, что фомор ничего не скажет, он неожиданно заговорил, но голос его звучал безжизненно и равнодушно:

— Я четырнадцатый сын Повелителя фоморов Эллардиана делл Амирайя, прямого потомка богини Домну, и единственный носитель родового проклятья.

— Какой-какой сын? — выдала я, подавившись куском мяса, который пыталась проглотить не жуя.

— Четырнадцатый, — мрачно повторил Тайруг. — Для демонов это не предел, во многих семьях и по двадцать детей. Но в правящем роду только старший сын наследник, а остальные всего лишь разменная монета и вынуждены вступать в договорные браки для укрепления династии.

— А что за проклятье?

— Я альб.

— Кто?

За него ответил Райзен, по-прежнему не открывая глаз и лениво растягивая слова:

— Инкуб, питающийся жизненной силой своих жертв. Ты же высасываешь их до конца, да, котик? — и губы дуэргара раздвинула презрительная усмешка.

Я увидела, как напряглись мышцы на спине фомора, как он сжал кулаки и шумно втянул воздух. Мне даже на мгновение показалось, что сейчас он развернется и набросится на Райзена, но нет, плечи Тайруга медленно опустились.

Повернувшись к дуэргару, фомор презрительно процедил:

— Не называй меня котиком, червяк, или сильно пожалеешь об этом.

Лицо Райзена моментально утратило безмятежность. Открыв глаза, он поднялся на ноги и замер напротив демона. Теперь они стояли друг против друга, а между ними пылал костер и сидела я, лихорадочно пытаясь придумать способ избежать надвигающейся бури.

— Стойте! — я тоже вскочила. — Давайте не будем оскорблять друг друга! Тайруг, я давно уже поняла, что ты питаешься жизненной силой и обращаешься в кота, потому не понимаю твоей реакции. Альб, ну и альб, бывает и хуже… наверное. Лучше объясни, как сын Повелителя фоморов оказался в Гленниморе. Разве может простой человек вызвать демона правящего рода?

— А он и не понял, что я из правящего рода, — усмехнулся фомор, демонстративно отворачиваясь от дуэргара и присаживаясь рядом со мной. — Ты же не знаешь, как действует вызов демона?

— Нет.

— Для начала нужно несколько сильных магов, способных создать «Стену света», которая удержит демона внутри или уничтожит, если он откажется служить. Внутри «Стены» рисуется руна призыва, причем кровью призывающего. Руна большая и сложная, требует много крови и большой концентрации внимания. Линии должны идти неразрывно, а кровь нужна теплая, вытекающая прямо из раны, ее нельзя собрать заранее, понимаешь? — Я молча кивнула, Тайруг удовлетворенно продолжил: — Когда все готово, вызывающий читает особое заклинание-поиск. Это заклинание не привязано к определенному демону, оно может лишь проникнуть через грань в Сумеречные земли выдернуть в Срединный мир любого, кто окажется на его пути…

— Куда выдернуть? — перебила я Тайруга, услышав непривычное название.

— В Срединный мир — так мы называем человеческие земли.

— И ты случайно оказался на пути заклинания?

— Нет, сам за него ухватился. Я тайно удрал из дворца, но мой побег обнаружили, погоня была уже совсем близко, когда я увидел блуждающий портал поисковика. Я просто прыгнул в него с разбегу, ни о чем не думая. Все, что я хотел, это сбежать, — и демон невесело усмехнулся. — Но когда я оказался в подвале Брингвурдской префектуры, в окружении сильнейших магов-дознавателей, то понял, что немного погорячился.

— Почему ты не убил их всех и не ушел? — удивилась я.

— «Стена света», — хмыкнул он, — одно лишнее движение или слово — и меня бы испепелило. Хотя ты права, я испытывал такую ярость, что готов был разметать половину этого ничтожного городишки даже ценой собственной жизни. Так глупо попасться! Но потом, немного остыв и подумав, решил, что этот Аранкарн предлагает неплохой вариант сотрудничества. Вернуться в Сумеречный край я не мог, значит, нужно было обживаться в Гленниморе. А как это сделать, не привлекая внимания? Только если есть покровитель. Вот Брингвурдский префект и стал моим покровителем.

— Почему ты сбежал из дворца?

— Меня приговорили к казни.

— За что?

— Я скрывал, что альб. Но однажды не выдержал и осушил свою любовницу, а она была дочерью одного из вассалов моего отца. Ее род очень силен и служит делл Амирайя уже тысячи лет, хотя мог бы и сам претендовать на престол, ведь у нас общий предок. Ее родственники закатили грандиозный скандал и потребовали голову убийцы на блюде, а мой отец согласился. Он решил, что лучше пожертвовать младшим сыном, чем позволить разразиться гражданской войне.

Я ахнула, прикрывая руками рот, а Тайруг с легкой усмешкой продолжил:

— Не удержался, очень сладкая была. Альбы убивают всякого, с кем вступают в интимную связь. Это наше проклятье и единственный источник существования. Только сильная ведьма, умеющая собирать жизненную силу, концентрировать и передавать, способна выжить в таком тандеме. До того, как меня впервые призвала Яшма, мне приходилось скрывать свое проклятье и питаться теми, кого никогда не будут искать. Низшими демоницами. Но их энергия всегда отдавала гнильцой. А вот Яшма оказалась для меня идеальной. Ей нужен был подходящий источник магии, мне же источник пищи, мы с ней прекрасно подошли друг другу. Аранкарн же дал мне возможность беспрепятственно охотиться на его землях. За эти несколько месяцев я ни разу не был голоден, хоть и приходилось исполнять для этого человечка кой-какие поручения, но это такая мелочь по сравнению с возможностью сытно есть.

* * *

Я сидела, приоткрыв рот и в изумлении вытаращив глаза на фомора. У меня в голове не укладывалось все то, что он только что рассказал, но больше всего я не могла понять, как он так равнодушно может говорить об этом? Так спокойно, с прохладцей и легкой насмешкой рассказывать о том, что убивает людей, и при этом не испытывать ни малейшего сожаления! Во время рассказа на его лице ни разу не мелькнуло сомнение, и я поняла, что он даже не чувствует себя виноватым.

— И тебе не жаль свою любовницу? — осторожно спросила я. — И тех людей, которых ты убил?

— Лейриссу жаль, конечно, но кто ж знал, что так выйдет, — фомор равнодушно пожал плечами, — до этого я мог себя контролировать. А что касается людей… — он замолчал и поворошил угли в костре, подняв с земли какую-то палку. — Фоморы жили здесь многие тысячи лет, пока не появились фейри. Мы долго воевали с ними, но в конце концов заключили мирный договор и поделили эти земли. Наши предки даже вступали в браки друг с другом и делились знаниями. После нескольких веков непрекращающейся вражды мы, наконец-то, зажили мирно… а потом пришел человек.

— Люди. Слабые, безмозглые и лишенные магии, но при этом хитрые, завистливые, двуличные и жадные, — подал голос дуэргар, молчавший все это время. — А самое главное, они так быстро размножаются!

Я почувствовала себя оскорбленной. Пусть в словах Райзена и была капля правды, но нельзя же всех грести под одну гребенку! Мои родители были вовсе не такие.

— Если вы так ненавидите людей, то зачем связались со мной? — с обидой в голосе спросила я. — Зачем вам помогать какой-то человечке? Жадной, завистливой и безмозглой?

Тайруг стрельнул в мою сторону задумчивым взглядом и снова уставился на костер, а дуэргар хрипло расхохотался, заставив меня стиснуть кулаки от злости.

— Или я не была такой, когда вы залезли ко мне под юбку?! — выплюнула я в гневе и тут же испуганно ахнула, понимая, что сказала лишнее.

— Милая, — дуэргар буквально пригвоздил меня к месту ледяным тоном, — если бы ты была человеком, то сейчас бы уже парила тенью в Сумеречном крае. Неужели ты этого до сих пор не поняла?

— Не поняла — чего? — мне показалось, что я ослышалась.

— Того, что ты не имеешь никакого отношения к людям. Ты не человек.

Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце и взять себя в руки. Мне казалось, что земля качнулась у меня под ногами, и весь мой мир сейчас перевернется вверх дном.

— Не человек? — переспросила, едва шевеля помертвевшими губами. — Я не человек? А кто?

Все это было похоже на розыгрыш, да, вот такой злой и жестокий розыгрыш, другого обозначения я не могла придумать. Райзен смотрел мне прямо в глаза, спокойно и отстраненно. Его вовсе не волновали мои душевные муки, он просто констатировал факты, и ему было абсолютно наплевать, как я на это отреагирую.

— Судя по тому, что морские боги ответили на твой призыв, в тебе течет их кровь, — сказал он, пожимая плечами, — это уже делает тебя не человеком. А вот эта милая побрякушка на твоей шейке на самом деле силок для шелки, а вовсе не защитный амулет. Тот, кто одел ее на тебя, не хотел, чтобы ты помнила прошлое и знала о том, кто ты на самом деле. Судя по всему, это был тот старик, которого ты считала своим отцом. Видимо, у него были какие-то планы на тебя, но перед смертью он решил облегчить свою душу. Так мило.

— Этого не может быть, — прошептала я, прикрывая глаза. Рука сама собой метнулась к коралловому ожерелью, столько лет бывшему моим единственным украшением. — Вы хотите сказать, что мой отец хотел лишить меня памяти? Но зачем?

— Да не отец он тебе, глупая шелки! — дуэргар не выдержал и вскочил на ноги. — Ну как можно быть такой слепой! Не человек ты, пойми, наконец, и перестань смотреть на меня, как на блаженного. У тебя на шее сильнейший артефакт, сдерживающий твои силы и память; на руке — эриллиум, способный убить человека за считанные часы, а ты отдала ему почти все свои силы и осталась жива, лишь на пару часов потеряла сознание. Ты смогла подпитать меня своей жизненной силой и взамен получила мою, чего человек в принципе сделать не может. С тобой говорили боги! Неужели ты думаешь, что они отвечают каждому смертному? Ну, какие доказательства еще нужны?

Под конец он уже почти рычал, надвигаясь на меня, а я из всей этой тирады поняла только одно: всю свою жизнь я провела во лжи и обмане.

Меня словно окунули в ледяную воду — и розовая пелена упала с моих глаз. Неужели меня все эти годы обманывали люди, которых я считала своими родителями? Неужели они, действительно, всего лишь использовали меня в каких-то своих, непонятных мне целях?

Я сцепила пальцы в замок, пытаясь сдержать мелкую дрожь, которая вдруг охватила мое тело. Было больно, очень больно, но эта была не та боль, которую можно успокоить целительской магией или травяным сбором. Это болела моя душа. Хотя, какая душа у шелки? Кажется, Райзен назвал меня именно так?

— Этирн Райзен, — прошептала я, с трудом выдавливая из себя слова, — вы же не шутите, правда? Вы же не можете так шутить?

— Он не шутит, — ответил за него Тайруг, отводя от меня сочувственный взгляд.

— Мне жаль, что ты узнала все именно таким образом, — добавил дуэргар, остановившись в шаге от меня. На его лице было написано легкое сожаление, в глазах плескалось нечто, похожее на печаль. — Но ты в упор не хотела слышать моих намеков и догадываться сама. Я не мог больше тянуть.

— Что тянуть?

— Линн, твой приемный отец не зря перед смертью приказал тебе искать того мага, который создал это ожерелье. В восемнадцать лет шелки вступают в полную силу, знаешь, что это означает?

— Нет…

Из всего, что он сказал, я услышала лишь одно — «твой приемный отец», и не могла думать ни о чем, кроме этого. Какие шелки, какая сила, мне только что сообщили, что я не дочь своих родителей и даже не человек. И кто мне это сказал — тот, кто сам для меня был опаснее скорпиона.

— В восемнадцать лет шелки получают дар управлять морскими стихиями. Но чтобы овладеть им, они вынуждены обернуться и уйти далеко в морские глубины. Там они ложатся на дно и впадают в магический сон на несколько суток, обходясь без еды, питья и, главное, без воздуха. Так они отращивают себе новые нити в ауре — нити, которые напрямую связаны с океаном. Но ты не сможешь обернуться, пока на тебе это ожерелье, и уж точно не сможешь залечь на дно. Когда наступит срок, и сила Океана войдет в тебя, она просто снесет твой разум, как наводнение сносит дамбу.

— Я… умру? — отстраненно спросила я.

— Нет, но магия выжжет твой разум, потому что ты не сможешь ее принять. Человеческое сознание для этого не приспособлено.

— Но ведь я и сейчас пользуюсь магией, — растерялась я, — исцеляю больных, например.

— Ты не понимаешь. Встань ближе к костру.

Я бездумно подчинилась.

— Что ты чувствуешь?

— Тепло.

— Правильно. А теперь представь, что вместо костра ты так же близко стоишь к пылающему дому.

Я закрыла глаза и представила: перед глазами возник объятый пламенем дом в рыбацкой деревушке, тот самый, где я прожила столько лет. Жар огня и запах гари охватили меня с такой силой, будто видение превратилось в реальность. Я почувствовала обжигающее дыхание пламени, скользнувшее по моим щекам, и в страхе распахнула глаза. Но нет, меня по-прежнему окружал незнакомый лес, в лицо дул прохладный ветерок, а на потемневшем небе уже зажигались первые звезды.

— Кажется… я поняла, — выдохнула я.

— Но самое коварное в том, что мы не знаем, когда тебе исполнится восемнадцать, — добил дуэргар. — Я уже говорил, что по моим подсчетам, ты родилась не осенью, а весной. Вероятнее всего, даже твои приемные родители не знали, сколько тебе лет, когда ты попала к ним. Хотел бы я знать, как ты вообще у них оказалась, — последнюю фразу он пробормотал вполголоса, будто говоря сам с собой, — шелки очень бережно относятся к своим детям, ведь они рождаются у них очень редко, а еще реже доживают до совершеннолетия.

— Почему?

— Почему?! — лицо Райзена неожиданно искривилось от ненависти, и эта же ненависть зазвучала в его словах: — Потому что маленькие шелки не умеют оборачиваться самостоятельно. Они доверчивы, любознательны и у них напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. А еще, шкурка маленькой шелки в тысячу раз ценнее, чем шкурка новорожденного тюленя, и есть много охотников, желающих на этом разбогатеть!

Я не могла поверить в то, что слышу. Это просто не укладывалось в голове.

— Вы хотите сказать, что детенышей шелки кто-то убивает в целях наживы?

— Кто-то? — дуэргар издал злобный смешок. — Люди!

— Подождите! — я схватилась руками за голову, пытаясь вникнуть в смысл его слов. — Откуда вы это знаете?

— Это все знают, — ответил за него фомор, исподлобья глядя на меня. — Морской народ всегда был самым беззащитным и самым слабым. У вас нет ни оружия, ни армии, ни даже злости к своим обидчикам. Все, что вы можете, это плескаться в волнах или играть на берегу.

— Девушки шелки самые нежные и преданные любовницы, — ухмыльнулся Райзен, скользя по мне двусмысленным взглядом, — многие фейри, и даже люди, не прочь иметь такую лично для себя.

— Но ведь вы сами только что сказали про силу Океана. Разве она не может защитить морской народ? — удивилась я.

— Может, — дуэргар согласно кивнул, — но в них нет ненависти к врагам. Шелки очень редко вступают в конфликт с обидчиками, обычно, просто уходят, как это случилось в Гленниморе. Еще триста лет назад твой народ заселял все прибрежные воды. В лунные ночи тысячи шелки выходили на острова, сбрасывали шкурки и танцевали при свете звезд. А потом люди начали охотиться на эти самые шкурки. Если взрослый шелки мог постоять за себя или, в крайнем случае, попытаться выжить на берегу, то детеныши погибали без возможности уйти в море. Я не знаю, как ты попала к людям, но то, что ты осталась жива — это чудо.

— Чудо… — я издала нервный смешок.

То, что сейчас происходило, казалось мне просто кошмарным сном. Я не знала, что мне делать со всем этим знанием, как реагировать на него и что отвечать. Райзен продолжал говорить, но я уже ничего не слышала: в голове постепенно нарастал странный гул, перед глазами запрыгали разноцветные точки, сливаясь в сплошные полосы. Я без сил опустилась на землю и прикрыла глаза. Где-то в груди, в области сердца, разливалась жгучая боль.

Скачущие мысли перекинулись на моих родителей. Несмотря ни на что, я по-прежнему считала чету Иммерли своими родителями. Почему отец даже перед смертью не сказал, как я появилась у них? Не успел? Не было сил? Или он чувствовал в этом свою вину? И мать — она же по-настоящему любила меня, в этом я даже не сомневалась. Как я могу сейчас отказаться от них? Если Райзен сказал правду, и я должна была погибнуть ребенком, то мои родители совершили чудо, сумев вырастить меня.

Я вспомнила, как увидела магов-дознавателей в нашем дворе, как один из них приставил меч к горлу Джоса Иммерли, как толкнул его в дом. Вспомнила окровавленные трупы в кухне, растерзанные руками дуэргара, и умирающего отца. Его последние слова зазвучали у меня в голове: «Поклянись, что найдешь того колдуна. Его зовут Крейс Дуалад».

Я еще раз повторила про себя это имя, словно хотела понять, что за тайна кроется за ним. Наверняка, этот колдун должен знать больше, чем я, может быть, он даже знает, почему мой отец так поступил.

Открыв глаза, я уставилась на собственные руки, а потом глухо произнесла:

— Я должна найти колдуна, о котором говорил мой отец.

— Мы должны, — поправил Райзен. — Нежели ты думаешь, что теперь сможешь избавиться от меня? Тем более, я уже говорил, что скорей всего этот Дуалад сильный маг. Вряд ли он открыто создает подобные амулеты. Использование магии фейри — подсудное дело в Гленниморе.

— Я тоже пойду с вами, но при одном условии, — голос Тайруга заставил меня поднять голову и посмотреть на его обладателя. Фомор пристально вглядывался в огонь, будто что-то напряженно решая для себя. — Вы поможете мне скрыться от Аранкарна и его прихвостней. Не хочу попасть в Брингвурдские казематы.

— Ты и так пойдешь с ней, как миленький, без всяких условий, — хмыкнул дуэргар, — или забыл, что она твоя Хозяйка?

— Нет, не забыл, — оскалился демон, — а вот вы оба, похоже, забыли, что я альб и скоро проголодаюсь. Пока я твой раб, маленькая шелки, — он уставился на меня, и я снова увидела в его глазах пламя темного вожделения, которое ощутила в домике ведьмы, — у нас с тобой ментальная связь. Помнишь, я мысленно говорил с тобой? — Я кивнула. — Но это еще не все. Ты почувствуешь, когда я буду с женщиной, точно так же, как я почувствовал, когда ты была с этим, — и он подбородком указал в сторону дуэргара. — И когда я буду пить ее, ты тоже это узнаешь.

Кажется, большего позора не могло и быть!

— Этирн Райзен, — выдохнула я, настойчиво пытаясь заглянуть в глаза дуэргара, — это правда? И вы знали?

— Знал, — ответил он таким скучающим тоном, что мне захотелось залепить ему пощечину. Но следующие слова остудили мой пыл: — А что мне оставалось? Рассказать тебе, что этот кусок тьмы все почувствует, и потом наблюдать, как ты шарахаешься от меня, как от прокаженного? Тебе нужна была быстрая и безболезненная подпитка, как и мне, а любовные игры — это лучший способ и удовольствие получить, и силы. Или скажешь, что тебе не понравилось?

Я сжала зубы, мечтая провалиться сквозь землю. Так меня еще никто не оскорблял. Мои щеки обдало жаром, внутри закипела взрывная смесь из гнева и обиды, и казалось, не хватает лишь крошечной искры, чтобы она вспыхнула адским пламенем.

— Этирн Райзен, — прошипела я сквозь зубы, чувствуя, как вокруг меня начинает подниматься ветер, — вам не кажется, что вы должны извиниться?

— Извиниться? — он коротко хохотнул и сложил руки на груди, всем своим видом выражая насмешку. — Знаешь, мне очень понравилось, когда ты так сладко шептала мне «Райн! Райн!». Такой страстной малышки у меня еще не было.

У меня в глазах потемнело. Это было последней каплей.

Вся обида, вся злость, вся боль и весь ужас последний дней, что копились внутри меня, вспыхнули, ломая преграды, и вырвались на свободу. Сильный порыв ветра ударил в спину, дернул за волосы, расплетая косу, и я почувствовала, как мои волосы шевелятся, будто живые. Они расплылись вокруг моего лица, трепеща на ветру, будто водоросли в воде, и я поняла, что вокруг меня поднимается ураган.

Резкий порывистый ветер принес с собой холодные брызги воды; он закручивался спиралью вокруг меня, рвал за волосы и подол. Я оцепенела, не в силах сделать и шагу. Словно какая-то древняя и могущественная сила, скрытая ото всех, внезапно проснулась во мне и овладела моим телом, сделав меня лишь безучастным свидетелем происходящего. Точно со стороны я увидела, как взлетели вверх комья земли и травы, вырванные вихрем у меня из-под ног, как они понеслись вокруг меня в безумной карусели. Миллиардом искр взвилось пламя костра, озаряя поляну, отшатнулся, закрывая лицо Райзен, фомор упал на оба колена, не устояв под порывами ветра. Кажется, они оба что-то кричали мне, но я не слышала ничего, только свист ветра в ушах и рев бушующей стихии.

Как во сне я подняла руки, вытянула их, раскрывая ладони, и тут же ахнула, когда из центра левой возник крошечный воздушный смерч, а из правой — водяной. Первый вращался по часовой стрелке, с каждым оборотом наращивая скорость, второй — навстречу первому. И вот, когда оба превратились в два безумно крутящихся столба, некая сила заставила меня резко выбросить руки вперед — и две струи, одна водяная, а вторая воздушная, будто два гейзера вырвались из моих ладоней, сметая все на своем пути.

Воздушная струя пронеслась, срезая несколько молодых осин. Она переломила их пополам, будто лучины, и зашвырнула кроны на двадцать футов в кусты. Водяная ударила у самых ног едва успевшего отпрыгнуть дуэргара, выбила глубокую яму и заполнила ее до краев. И в тот же миг меня откинуло назад, на твердую землю. Я не смогла удержаться на ногах и рухнула, когда таинственная сила, управлявшая моим телом, вырвалась из меня вместе с этими струями.

Вихрь развеялся, и поднятая в воздух грязь опала комками, едва не задев меня. Теперь меня колотила крупная дрожь, причем так, что я не могла выдавить из себя ни слова, лишь бессмысленные звуки. Сидела на земле, уставившись на свои ладони, судорожно ловила ртом воздух и чувствовала, что вот-вот потеряю сознание.

Первым подбежал дуэргар. Наклонился, ухватил за руку и вывернул мою ладонь на себя. Я увидела, как изумленно взлетели брови на его потемневшем лице.

— Быть этого не может, — прошептал он, и я почувствовала, как его большой палец скользнул по центру моей ладони, осторожно поглаживая тонкие голубые линии, проявившиеся на коже.

Я тоже смотрела на этот узор, возникший буквально из ниоткуда: на переплетающиеся линии, узлы и спирали, которые покрывали внутреннюю сторону обеих ладоней и обвивали запястья. Они не имели ни начала, ни конца, создавая замкнутый узор, но глядя на них меня охватывало странное чувство, как будто я силилась вспомнить нечто давно забытое.

Подошел Тайруг, хмуро уставился на меня, потом на мою ладонь, которую Райзен сунул ему под нос.

— Ты тоже это видишь? — спросил дуэргар, нетерпеливо постукивая босой ногой по мокрой траве.

— Yr elfen o ddwr, elfen o aer, — пробормотал фомор, отшатнувшись. — Элементали!

— Что? — я встревоженно уставилась на них. Оба мужчины выглядели довольно потрепанными, будто попали под настоящий шторм с дождем и ветром — мокрые, растрепанные, вымазанные в грязи. — Что это означает?

— Ну что ж, не зря я тебя называл принцессой, — усмехнулся Райзен, бросая на меня быстрый взгляд. — В тебе течет не только кровь богов, но и, судя по всему, королевская тоже. Элементали подчиняются только правящему роду.

— Кто подчиняется? — переспросила я, не в состоянии ухватить смысл сказанного.

— Элементали. Духи стихий. Их можно называть силами природы, которые действуют как твои преданные слуги. У тебя их целых два — дух воды и дух воздуха.

— Откуда? — я ошеломленно уставилась на свои ладони.

— Это мы узнаем, когда снимем с тебя ожерелье. Скажи, что ты чувствовала, когда поднялся вихрь?

— Я чувствовала некую силу, — прошептала я, вспоминая те ощущения, — словно что-то древнее и могущественное вошло в меня и управляло моим телом…

— Это были элементали. Я подозревал нечто подобное, потому и хотел вывести тебя из себя. Мне нужно было, чтобы ты по-настоящему разъярилась. Существует всего шесть стихий, наделенных собственными духами: воздух, вода, огонь, камень, дерево и металл. Двух из них ты смогла неосознанно призвать в пылу гнева, но теперь тебе придется их подчинить, чтобы они признали тебя своей Хозяйкой. Элементали глупые и безмозглые создания, почти как животные, но при хорошей дрессировке станут отличными спутниками.

— Что? — я уставилась на Райзена в немом изумлении. — Так вы все это нарочно затеяли?

— Конечно, — он снисходительно усмехнулся и потрепал меня по голове, как треплют любимую собаку или лошадь после хорошо выполненного трюка. — Я хотел попробовать разбудить твои силы, но результат превзошел все мои ожидания.

Я выдернула ладонь из его цепких пальцев и поднялась. С особым тщанием отряхнула юбку.

— Ты же не будешь дуться на меня, как ребенок? — Райзен ухватил меня за подбородок, заставил поднять голову и посмотреть ему в глаза. — Ты же понимаешь, что это было необходимо?

— Конечно, этирн, — ответила я. Представила, как было бы хорошо пнуть его сейчас под колено, а потом с размаху залепить увесистый подзатыльник.

И в тот же миг сильный порыв ветра ударил дуэргара под колени, сшибая с ног, а сверху обрушился холодный поток воды.

Я мстительно улыбнулась, развернулась молча и пошла прочь.

Оказывается, эти элементали настоящее сокровище — они просто читают мои желания!

* * *

Эту ночь мы провели у костра. После всего случившегося Райзен попытался проявить благородство и получить прощение. Он наломал толстых еловых лап и смастерил из них нечто вроде лежака. Потом застелил сверху той тряпкой, в которую превратился его сюртук, и пожелал мне спокойной ночи. Я молча улеглась, не собираясь говорить даже «спасибо», потому что обида еще не прошла. Оба мужчины остались сидеть у костра, время от времени подкидывая ветки. Я несколько минут непроизвольно прислушивалась к их разговору — кажется, они обсуждали, кому из них дежурить первому — а потом, как в яму, провалилась в глубокий сон.

И снова мне снился таинственный грот и сотни шелки, играющих в прохладной воде. В этот раз я уже знала, что являюсь одной из них, а потому мне не было страшно, наоборот, я испытывала желание познакомиться и подружиться с ними.

Милые существа, так похожие на небольших и юрких тюленей, кувыркались и плескались в воде, издавая веселые крики. Они окружили меня, смешно шевеля усатыми мордочками и помахивая ластами, будто в приветствии. Сильные, гибкие тела скользили в воде так близко от меня, что я чувствовала их мягкие прикосновения к своим ногам.

Какое-то время мы кружились в хороводе, и мне казалось, что они долго ждали меня, рады увидеть и хотят, чтобы я осталась с ними навсегда. Но я не могла остаться! Я все еще была человеком, и коралловое ожерелье, не дававшее мне обернуться, теперь душило меня, как удавка.

Я почувствовала, что устаю и направилась к мраморному парапету. Шелки застрекотали, заволновались вокруг меня. Заплывая вперед, они пытались мне помешать, но я уже не могла оставаться в воде. Мое человеческое тело казалось тяжелым и неповоротливым, оно ослабло, замерзло и тянуло меня ко дну.

Выбравшись из воды, я растянулась на парапете, стуча зубами от холода. А вот мои новые друзья чувствовали себя вполне сносно. Скинув шкурки, они предстали передо мной в виде прекрасных юношей и дев и опять, как и в прошлый раз, усадили меня на возвышение, а сами расположились у моих ног. И опять зазвучала странная песня, от которой кружилась голова и темнело в глазах, а девушки-шелки принялись расчесывать мои волосы серебряными гребнями.

— Я не могу остаться с вами, — прошептала я во сне, качая головой. — Вы должны меня отпустить.

Но они лишь загадочно улыбались и продолжали петь.

Перед глазами поплыл туман. Я поняла, что сейчас потеряю сознание — это во сне, а в действительности сорвусь с лежака и рвану в сторону моря, обезумев от желания погрузиться в соленые волны.

— Прекратите! — закричала я, вскакивая с мраморного сиденья. — Я не могу остаться! Отпустите меня!

Но мне опять не дали уйти. Шелки окружили меня плотным кольцом, надвинулись, загоняя в воду. Я лихорадочным взглядом обшарила грот. С трех сторон плескалась вода, и лишь с четвертой белел широкий мраморный выступ, на котором мы сейчас стояли. Если здесь и был выход, то он, скорей всего, располагался под водой.

Неужели мне придется нырять? А если выход из грота очень глубоко и мне не хватит дыхания? Я не могла так рисковать, но и проснуться тоже не получалось. Сон был слишком реальным. Прикосновения, запахи, звуки — ничто не говорило о том, что я сплю. И в какой-то миг мне показалось, что умерев в этом гроте, я умру и там, в лесу возле костра.

Шелки пели и улыбались, а в их глазах горел пугающий фанатичный огонь. Один из них, с блестящими карими глазами и улыбкой безумца на устах, первым толкнул меня в сторону воды. Я пошатнулась и отступила на шаг, вскинула руки для защиты, но не могла противостоять целой толпе. Они загоняли меня, как дикого зверя, а от их улыбок по спине продирал мороз.

Не устояв на скользком мраморе, я свалилась в воду. И тут же рядом со мной спрыгнули с парапета несколько шелки в человеческом обличии. Они нырнули в глубину, и я почувствовала, как их цепкие пальцы стальными захватами смыкаются на моих лодыжках. Меня с силой дернули вниз. Я заорала, и мне в легкие хлынул поток воды. Горько-соленой, отдающей водорослями, вызывающей тошноту…

… Я вынырнула из воды, отфыркиваясь и надрывно кашляя, и в этот момент кто-то затряс меня за плечи с такой силой, что я едва не прикусила язык. Открыв глаза, я с удивлением обнаружила, что лежу на своем импровизированном ложе, в двух шагах горит костер, а надо мной склонились дуэргар и фомор с неописуемым выражением на лицах. Они выглядели так, будто действительно волновались за меня. Но стоило им поймать мой взгляд, как демон тут же отодвинулся, исчезая в темноте, а фейри скептично приподнял бровь.

— Ты кричала, — пояснил он, отпуская мои плечи.

Только теперь я поняла, что уже не сплю.

— Спасибо, — прошептала, облегченно вздыхая. Это сон, всего лишь сон, ничего страшного — повторила про себя, как заклинание.

— Не расскажешь, что тебе снилось?

— Обычный кошмар, — буркнула я, отворачиваясь, потому что все еще злилась на него.

— Милая, давай ты не будешь меня обманывать? — Райзен бесцеремонно уселся на ложе и придвинулся так близко, что я почувствовала, как он касается бедром моей ноги. — В твоем положении не бывает ничего обычного, особенно кошмаров. Кто знает, может это твое прошлое стучится к тебе в обход амулета?

Я невольно потянулась к горлу. В конце концов, что мне терять? Райзен пообещал помочь с поисками мага, так к чему эти детские игры в молчанку?

— Мне снятся шелки, которые хотят меня утопить, — пробормотала я, упорно отводя взгляд.

— Это первый раз?

— Нет, с самого детства. Они снились мне каждый раз, когда на море поднимался шторм. Но утопить они меня пытаются только последние ночи.

Дуэргар мягко, но властно ухватил меня за подбородок и заставил поднять голову. Наши взгляды встретились на мгновения, но я тут же опустила ресницы.

— У тебя на руке сильнейший артефакт, который может наслать как сон, так и смерть, — услышала я. Райзен наклонился так низко, что я чувствовала его дыхание на своей щеке. — Но у него есть еще одно назначение. Он может открыть тебе тайный смысл твоего сна.

— Что это значит? — нахмурилась я, чувствуя неловкость от такой близости.

— Ты же не знаешь, почему тебе это снится, ведь так? Это может быть что угодно: воспоминание из твоего прошлого, видение из будущего, насланный кошмар, призванный отпугнуть тебя, или просто твое разыгравшееся воображение. Пока ты не узнаешь точно, он будет мучить тебя.

Я несколько минут молчала, слушая спокойное дыхание Райзена и мерный стук его сердца. Мое собственное сжалось от сожаления — глупо скрывать от себя самой, что не смотря ни на что меня тянет к этому проходимцу. И откуда он только взялся на мою голову! Все мои беды начались с того момента, когда я встретилась с ним.

— Ну, о чем задумалась?

Я вздрогнула от звука его голоса и отстранилась, когда его пальцы скользнули по моей щеке, убирая выбившуюся прядь.

— Если я обращусь к эриллиуму, мне опять придется поделиться с ним жизненной силой?

— Конечно, — в темноте сверкнула клыкастая усмешка.

— Тогда обойдусь.

— Что ж, — дуэргар отпустил меня и встал с ложа, — это должно быть только твое решение. Никто не будет приказывать тебе. Но помни, сны иногда скрывают намного больше, чем кажется на первый взгляд.

Я почувствовала холод, когда он отодвинулся от меня. Холод и одиночество. Этот мужчина был единственным, кто действительно мог мне помочь. Он не бросил меня, когда я нуждалась в защите, укрыл от королевских псов, выстоял на Темных тропах против стаи сумеречных демонов, он пытался спасти меня даже когда солнце причиняло ему неимоверную боль… И он поклялся мне, поклялся, что не оставит без поддержки. Да, он наглый, самоуверенный и беспринципный, но не смотря ни на что, я чувствую тепло рядом с ним. Чувствую себя защищенной. Так может, стоит попробовать ему доверять?

Райзен шагнул прочь от меня. Его силуэт поглотила ночная тьма, и мне на мгновение стало страшно.

— Этирн Райзен! — позвала я, пугаясь собственного голоса, так хрипло и жалко он прозвучал. — Не уходите!

— Что такое? — в его тоне послышались нотки недовольства.

— Это еще не все…

— Ну так говори, чего ждешь?

— Мне страшно…

— Чего ты боишься? Это же просто сон.

— Да, но мне кажется, эти шелки безумны… Они поют какую-то странную песню, от которой у меня мутится разум. Я теряю сознание во сне, а в реальности мною овладевает непреодолимое желание броситься в море и плыть до изнеможения. В такие моменты я сама становлюсь безумной…

Я ждала, что он скажет, но Райзен молчал, и я не знала, о чем он размышляет. Это нервировало. Мелькнула мысль, что если сейчас он опять посмеется над моими страхами, я больше никогда не смогу ему доверять.

Наконец он отмер и нехотя произнес:

— Если вариант с эриллиумом тебе не подходит, то могу предложить только одно. Пойти со мной в Торнвуинн.

— И что это? — никогда в жизни я не слышала такого названия.

— Мой мир. Королевство дуэргаров. Там на острове Ллин-Тивилл живет ясновидящая, которая умеет толковать сны. Но сначала — ярмарка в Брингвурде. И еще, я бы посоветовал тебе научиться управлять элементалями. Так, на всякий случай. Они хоть и безмозглые создания, но могут защитить тебя, если что.

Я вспомнила, как Райзен был снесен с ног потоком воздуха и воды, и едва сдержала смешок. В темноте раздались удаляющиеся шаги, и на фоне костра мелькнул силуэт дуэргара.

Что ж, теперь я уже не так беззащитна, как была еще пару дней назад. У меня есть могущественный артефакт и целых два духа в моем подчинении. Вот только мне нужно еще научиться управлять ими.

* * *

На рассвете мы тщательно замаскировали следы нашей стоянки и пешком отправились в сторону Брингвурда. Вел нас дуэргар, который непонятным мне образом точно знал, куда нужно идти. Ни он, ни Тайруг пока не скрывали своего истинного обличия, но упорно держались в самой чаще леса, подальше от любых дорог и человеческого жилья, если они здесь были. Мы пробирались узкими звериными тропами между исполинскими деревьями, рискуя каждую минуту либо споткнуться о корень, либо провалиться в кротовую нору. Прелая листва пружинила под ногами, а кроны деревьев так плотно сплелись между собой, что практически не пропускали солнечный свет. В этом лесу было сумрачно, сыро и прохладно. Я упрямо куталась в сюртук дуэргара, который тот заботливо накинул мне на плечи, но все равно не могла избавиться от озноба, колотившего меня мелкой дрожью. Через каждые десять-пятнадцать минут Райзен останавливался, поднимал руку, приказывая нам замереть, и словно внюхивался в воздух. Что он там пытался учуять — оставалось для меня загадкой, учитывая, что двигались мы наобум, без карты, которую пришлось бросить в деревне вместе с нашими лошадьми.

Я же искоса поглядывала на него, пытаясь понять, есть ли между нами хоть что-то, или тот случай в лесу был всего лишь минутной слабостью для обоих. Для меня тогда все прошло как в тумане, в голове и в чувствах царил полный сумбур, ведь действовала я под чарами артефакта. Но ведь Райзен был опытным игроком в любовных играх. Меня задевало, что после всего он продолжал относиться ко мне так, будто ничего не случилось. Желая разозлить меня, он намеренно надавил на больное место, а теперь даже не смотрел в мою сторону. Мне казалось, что я даже не интересую его, как женщина. С одной стороны, эта мысль приносила успокоение — раз я ему не нравлюсь, то он не будет настаивать на повторении, но с другой — заставляла меня кусать губы от досады: чем я ему нехороша? Я пыталась разобраться, что происходит со мной, и не могла. Только чувствовала, как внутри понемногу нарастает раздражение: холодное равнодушие дуэргара и его циничные замечания выводили меня из себя.

Ближе к обеду лес поредел и постепенно превратился в березовую рощу. Мы выбрались на открытое пространство — небольшой пригорок, поросший молодой травой. Под ним бежала небольшая речушка.

Провести полдня на ногах, да еще без воды было выше моих сил. Все это время я упорно шагала вслед за мужчинами, не позволяя себя проявлять слабость и жаловаться, но когда Райзен сказал, что пора делать привал, я не удержалась и мешком осела на землю в двух шагах от берега. Натруженные ноги гудели и отказывались меня держать. С трудом доползла до воды, зачерпнула в пригоршню и умылась. Потом принялась жадно пить, давясь и пофыркивая от удовольствия. Рядом со мной то-же самое делали дуэргар и фомор — речная вода оказалась прохладной и свежей, будто родниковая.

Напившись, мы выбрались на пригорок, где я без сил растянулась на траве, Тайруг отправился собирать хворост для будущего костра, а Райзен выломал более-менее прямую ветку, обстругал ее кинжалом, который носил за голенищем, и уселся рядом со мной. Я пару минут наблюдала, как он пытается примотать кинжал к палке с помощью своего пояса. Потом не выдержала и протянула ему шнурок, который стягивал ворот моей рубашки.

— Устала? — поинтересовался дуэргар, с любопытством наблюдая за мной. Я согнула ноги в коленях и теперь растирала голени, скользя ладонями поверх юбки. Это нехитрое действие отвлекало от боли в мышцах. — Почему сразу не сказала?

— А смысл? Я не хочу терять время без толку.

— Глупая! — он неожиданно рассердился. — Зато теперь ты до вечера не сможешь встать! Или прикажешь нести тебя на руках? У тебя же есть сильф в подчинении, неужели трудно было приказать ему облегчить тебе путь?

— Кто есть? — я моргнула от удивления.

— Сильф! Дух воздуха. А дух воды — ундина. Вот они — недостатки человеческого воспитания. Ты ничего не знаешь о том мире, который тебя окружает.

Он был прав, я абсолютно ничего не знала о мире, в котором живу.

— Конечно, сильф не отрастит тебе крылья и не научит летать, — продолжал дуэргар поучать меня, — да здесь это и бесполезно. Но он мог бы облегчить тебе путешествие.

Я поняла, что сглупила, и решила промолчать.

— Значит так, — заявил Райзен, поднимаясь, — возвращайся к реке. Хоть на четвереньках ползи, хоть на животе — мне все равно. Если в тебе есть хоть капля крови морских богов, то даже речная вода должна ответить.

— И что мне там делать?

— Попробуешь призвать келпи, — хмыкнул он. — Знаешь, кто это такие?

— Водяные демоны? Те, что топят и поедают людей?

— Да. Но опасны они только для смертных, а тебе бояться нечего. Конечно, если ты сможешь доказать, что ты внучка Ллира.

— И как я должна это сделать?

— Кровь. Сила Океана спит в твоей крови. Просто используй ее, когда будешь призывать келпи. Воспользуйся своей властью над сильфом — сделай воздушную петлю и обуздай водяного коня, и тогда келпи станет послушен, как деревенская лошадка.

— Из ваших уст это звучит слишком легко, — пробормотала я. — А если у меня не получится? Если келпи не захочет мне подчиняться?

— Тогда через час мы продолжим наш путь при любом раскладе. И тебе придется топать ножками, если только ты не захочешь остаться здесь и подождать наших друзей-дознавателей. Кстати, — он вытянул шею и принюхался, будто лесной хищник, — я как мог путал следы, это их немного задержит, но не собьет с пути. У Гленниморского короля хорошие ищейки. Держи, пригодится, — и он сунул мне в руку стилет, больше напоминавший шило, такой миниатюрный, что он легко уместился в моей ладони.

У стилета было тонкое трехгранное лезвие, длинной с мой мизинец, и округлая ручка из отполированной кости, украшенная резьбой. Я с удивлением уставилась на него, потом перевела взгляд на Райзена.

— Зачем он мне?

— Пустишь себе кровь. Да не смотри на меня такими испуганными глазищами. Никто не заставляет тебя вены резать. Пальчик поцарапаешь — и все. Какая же ты трусиха!

Он поднялся, держа в руке самодельное копье и, насвистывая легкомысленный мотивчик, удалился в ближайшие заросли. Я же осталась сидеть одна, сжимая в дрожащей руке крошечный кинжал.

Вызвать келпи — это просто сумасшествие. Только Райзен мог решить, что я смогу сделать это на два счета. Неужели он настолько верит в меня? Или это еще одна проверка?

Но выбор был невелик. Я ни минуты не сомневалась, что дуэргар поступит так, как сказал: либо бросит меня здесь, либо погонит пинками, и даже данная клятва не помешает ему в этом.

С трудом поднявшись на негнущиеся ноги, я побрела к воде. В голову закралась мысль: а как вообще призывают келпи? Райзен говорил что-то о моей крови. Может, попробовать пустить ее в воду? И как вызвать дух воздуха теперь, когда я устала и едва держусь на ногах?

Не придумав ничего лучше, я уселась на берегу, стащила ботинки и чулки, задрала юбку выше колен и вошла в прохладную воду. Кожа тут же покрылась мелкими пупырышками, а икры начало немного покалывать. Вода была такой прозрачной, что я прекрасно видела каменистое дно, редкие пучки водорослей и крошечных серебристых рыбок, мельтешащих между камней. Удивительно, но стоило мне войти в реку, как я почувствовала неимоверное облегчение. Мне захотелось полностью погрузиться в воду, но я удержалась от этого опрометчивого поступка.

Вместо этого я морщась от боли проткнула стилетом кожу на пальце. Выступила рубиновая капелька крови. Я опустила руку в реку и остолбенела. Каким-то чудесным образом моя кровь из красной превратилась в ультрамариновую и расплылась в воде голубым облачком. Я зажмурилась изо всех сил, а потом вытащила руку из воды и внимательно посмотрела на нее. Нет, все как у нормальных людей, кровь в ранке была темно-красная. Но стоило опустить ее в воду, как она снова стала синей!

«Надеюсь, у Райзена есть этому объяснение», — подумала я, водя рукой по воде и наблюдая как расплывается голубое облачко. Вид собственной крови завораживал меня. А потом вдруг на ум пришло, что за неполные восемнадцать лет я ни разу не поранилась до такой степени, чтобы увидеть собственную кровь, хотя у рыбаков это было обычное дело: то неводом ладони обдерут, то морскими раковинами порежут пальцы, то еще какая-нибудь напасть. А мне все это время неимоверно везло или… дело вовсе не в везении, а в ожерелье, которое меня защищало?

«И чего же ты ждешь?» — раздался в моей голове вкрадчивый и голос эриллиума.

Я вздрогнула. Никак не привыкну, что этот бесплотный дух теперь всегда со мной.

— Как призвать келпи? — спросила я шепотом. Наверное, это выглядело очень странно со стороны: растрепанная девушка с зажатым между коленями подолом, которая стоит в реке и разговаривает сама с собой.

«Капни в воду своей крови и просто позови».

— Просто позови… — я скептично посмотрела на воду, в которой расплывалась моя кровь, и неуверенно произнесла: — Келпи, отзовись…

«Ты так будешь ждать его, пока падубы зелены, — недовольно проворчал эриллиум. — Всему учить надо этих молоденьких фейри! До чего же глупые создания. Повторяй».

— Я Ниалинн, дочь Мананнана, внучка Ллира, призываю дух этой реки. Покажись и покорись!

Я повторила раза три шепотом, пока голос не перестал дрожать, и только потом сказала громко и четко, уверенным тоном.

«Вот так, молодец, принцесса, может, из тебя и выйдет толк», — удовлетворенно хмыкнул эриллиум.

Несколько минут ничего не происходило, и я уже начинала чувствовать себя полной дурой, стоя в холодной реке, но тут вода вокруг меня забурлила и поднялась стеной в несколько футов, украшенной пенным гребнем. Я задрала голову, с потрясением взирая на это чудо. Водяная стена застыла на одно бесконечно долгое мгновение — и рухнула, обдав меня веером брызг, а передо мной остался стоять великолепный зверь, под гладкой шкурой которого перекатывались крепкие мышцы. С первого взгляда он показался мне черным, но изменив угол зрения, я поняла, что шкура у него такого густо-синего цвета, что кажется черной. Она переливалась на солнце как темный бархат, и это было великолепно. Длинная грива и хвост серебристо-стального цвета спускались в воду и смешивались с ней. Надводная часть келпи действительно тщательно имитировала коня, но вот под водой ничего не было, только несколько сильных бурунов, поднявших ил со дна.

Речной дух повернулся ко мне и приоткрыл пасть. Я едва удержалась на ногах: его рот был полон острейших зубов, созданных для того, чтобы рвать еще живую плоть, а от ледяного взгляда по моей спине пробежал мороз.

Мы замерли друг против друга, словно прицениваясь. Каждый считал себя охотником, но в один момент мог стать жертвой.

Первым двинулся келпи. Медленно, чуть склонив голову набок и раздувая ноздри, будто настоящий конь. Я не сводила с него напряженного взгляда, поворачиваясь так, чтобы он оставался в поле моего зрения. А сама в это время лихорадочно пыталась вспомнить, как у меня получилось вызвать элементалей. Кажется, они в тот раз они среагировали на мой гнев. А теперь на что их приманивать? На страх?

«Просто прикажи им! — ворвался в мои мысли голос эриллиума. — Давай, ты сможешь. Вспомни, кто ты, дочь Океана!»

Напряжение достигло своего пика. Водяной конь подобрался как хищник, собирающийся совершить прыжок, а потом взвился на дыбы и заржал, обнажая клыки.

Я бессознательно вскинула вверх руки, и тут же ощутила, как вокруг моих ладоней формируются два маленьких вихря, набирающих силу с каждым оборотом. Я не понимала, что и как надо делать, не отдавала себе отчет в собственных действиях, но как будто некое древнее знание спало во мне все это время, и вот, наконец, проснулось.

Я не знала, как арканят диких лошадей, да никогда и не видела, но в тот момент мое тело словно жило своей собственной жизнью.

Вот келпи бросается на меня, в яростном безумии обнажая клыки, и я вижу клочья пены, падающие из его пасти. Но в глаза ему летит пригоршня воды — и я успеваю ускользнуть в бок. Теперь — воздушный аркан. Ну же, сильф, не подведи!

Порыв холодного ветра ударил в лицо, скользнул между ладоней. Вихри сошлись в один, моментально вытянувшийся в небо на несколько футов. Я словно держала в руках воплощение хаоса. Одно движение — и воздушная лента, закрученная тугой пружиной, распрямляется в сторону келпи, сбивает его в прыжке, обвивает мускулистую шею коня и с силой давит к воде.

— Нет! Нельзя! — закричала я, забыв, что с элементалями можно общаться мысленно. — На берег его!

Если келпи погрузить в реку, он просто сольется с ней и никакая петля его не удержит. Сильф будто понял меня. Яростно ржущий и брыкающийся речной дух медленно, но верно продвигался к берегу, слово его волокли на аркане. Элементаль упорно не давал ему нырнуть, заставляя держать голову над водой. Я потихоньку перебирала руками по невидимым магическим нитям, соединившим мою ауру с сильфом, то натягивала, то ослабляла воздушную петлю. Травила, как рыбаки понемногу травят снасти, чтобы утомить ожидаемый трофей.

Отступая в сторону берега, я тащила за собой келпи. Хотя, если быть точной, то тащил его сильф, я же лишь направляла воздушного элементаля. Когда мои ноги коснулись травы, речной дух начал брыкаться с особым остервенением, видно почувствовал, что скоро придется выбраться из воды.

— Тише, тише, малыш, — сама не знаю почему, я заговорила с ним ласковым голосом, как с обычной напуганной лошадью, или как с одним из тех мальчишек, которым вытаскивала занозы и заживляла ссадины. — Не бойся, я не причиню тебе зла.

Он заржал, поднимаясь на дыбы и натягивая воздушный аркан. Оскалился, захрипел, кося в мою сторону безумным глазом. Еще рывок — и келпи полностью оказался на берегу. Огромный, черный, яростно бьющий копытом.

И на это вот я должна сесть верхом?! У меня внутри все похолодело. А между тем отпустить я его уже не могла. Не подумала сразу, что делать буду, если справиться не смогу: келпи меня просто разорвет на части за такую дерзость, и будет прав!

«Заходи сбоку, — раздался голос эриллиума, как всегда кстати. Я даже вздрогнула от неожиданности. — Обходи его слева, как лошадь».

— Вот спасибо! — прошипела я сквозь зубы.

Поднырнула под оскаленной мордой коня, ухватилась рукой за гриву и, подброшенная воздушной волной, взлетела на его скользкую и мокрую спину. Келпи оказался холодным, как речная вода, но таким диким, что я с трудом удержалась на его спине, вцепившись в гриву обеими руками и грудью прижавшись к его шее. Воздушный аркан стреножил его, не давая сдвинуться с места, и теперь келпи мог лишь ржать, в бессильной злобе скаля острые зубы.

Теперь речной дух не мог уйти в воду, как бы не пытался. Осталось лишь заставить признать его мою власть над собой.

Я не знаю, сколько времени он носился по берегу, поросшему молодой травой, пытаясь меня сбросить — может несколько минут, может час, но наконец понял тщетность своих попыток, присмирел и, устало храпя, повалился на бок. Меня сдернуло с его спины будто порывом ветра.

— Вот хитрец! — я топнула ногой от злости.

Келпи понял, что его последний фокус провалился, и уставился на меня с интересом. Так смотрят дети на букашку, пытаясь сообразить, как она умудряется не запутаться в шести ногах. Образ коня поплыл, словно окутанный лёгкой дымкой, и через мгновение передо мной уже стоял обнаженный юноша с зеленовато-голубой кожей, огромными глазами и длинными волосами, в которые были вплетены водоросли. С юноши капала вода, но его это ничуть не заботило, собственно, как и нагота. Он прошлась по мне оценивающим взглядом, а потом вдруг медленно опустился на колени и склонил голову.

— Приветствую тебя, дочь Океана, — произнес он низким грудным голосом с бархатистыми нотками. Наверное, от такого голоса женщины теряли разум. — Я — Ареналь, дух этой реки. Чего ты хочешь от меня, принцесса?

Я молча разглядывала его. Невысокий, жилистый и худощавый, с узкими плечами и выступающими ключицами. На вид ему было лет шестнадцать, не больше. Лицо келпи казалось бы даже красивым, если бы не острые зубы, выглядывавшие из-под пухлых губ, и огромные раскосые глаза, светившиеся, точно два угля из адской жаровни. Я уже открыла рот, собираясь приказать ему назвать свое истинное имя, но тут меня словно погладили по затылку теплой рукой, и я удивилась, услышав собственный голос:

— Мне нужен спутник. Согласен ли ты пойти со мной, куда бы я не направилась?

Райзен хотел, чтобы я заарканила келпи, как ездовую лошадь. Но этого юношу я не могла воспринимать, как животное, он вызывал во мне странное чувство родства, как будто был моим младшим братом.

— Зачем тебе это? — он приподнял одну бровь. — У тебя уже есть спутники. Я чую, как они прячутся в зарослях ивняка.

Райзен подглядывал! Эта мысль почему-то была неприятной. Я передернула плечами, словно сбрасывая липкую паутину, и упрямо повторила:

— Мне нужен спутник! Спутник, которому я смогу доверять.

— И почему ты думаешь, что это буду именно я?

— Потому что я — шелки, дитя Океана, а ты — келпи, дух реки, — ответила я с упрямством, удивившим меня саму. — Мы с тобой дети одной стихии, почему бы нам не дружить?

— Ты потребуешь назвать моё истинное имя? — келпи взглянул на меня с холодным презрением.

— Нет, — я поморщилась, — один раб у меня уже есть, больше не надо. Мне нужен кто-то, кто разделил бы со мной не только тяготы пути, но и мои душевные муки.

— Тогда дай мне что-то ценное в обмен на мою дружбу, — усмехнулся он, не спуская с меня пристального взгляда.

— У меня сейчас ничего нет, — я растерянно развела руками. — Чего ты хочешь?

— Поделись со мной своей кровью, дочь Океана. Или это пугает тебя?

Да, это меня пугало, но отступать я тоже не желала, а потому достала стилет и под пристальным взглядом келпи полоснула им по руке. В глазах Ареналя всколыхнулась бездна, когда он медленно приблизился, опустился на одно колено и припал губами к моей ране. Кровь вырывалась тяжелыми толчками, видимо, порез получился слишком глубоким и я повредила вену. Келпи молча сглотнул раз, другой, затем поднялся на ноги и провел по своему запястью острым ногтем. Хлынула кровь, прозрачная, как вода. По моей ладони стекали алые капли. Келпи соединил наши руки и, глядя мне прямо в глаза, прошептал:

— Я пойду за тобой, дитя Океана. Твоя сила еще спит, но ее власть сильна и чувствуется в твоей крови уже сейчас. Обещаю быть верным спутником, пока ты сама не позволишь мне оставить тебя.

Я согласно кивнула. Это было большее, на что я рассчитывала.

«Молодец! — прошелестел в моей голове голос эриллиума. — Твои предки гордились бы тобой».

Я почувствовала ласковое прикосновение ветерка к своим щекам и прохладные брызги, ударившие в лицо — это оба элементаля напомнили о себе.

— Спасибо, Ареналь, — с чувством проговорила я, сжимая руку речного духа чуть сильнее, чем это требовалось, — я рада, что ты согласился.

— Мне понравилась твоя кровь, — хмыкнул он. — Сила, скрытая в ней, притягивает меня, как магнит, но я чувствую еще что-то… — он внезапно нахмурился, уставившись на мою шею. — Эта вещь на твоей шее — зачем она? Почему ты это носишь?

Я коснулась свободной рукой ожерелья и не сдержала кривой усмешки. Вот так, да, все фейри и духи видят, что это магический силок, и только я одна столько лет оставалась в неведении. В сердце всколыхнулась потаенная обида на родителей. Почему они мне ничего не сказали? По крайней мере, сейчас бы я не чувствовала себя так глупо.

— Это защитный оберег. Я долго жила среди людей и мне… нужно было как-то скрывать свою сущность.

— Но теперь ты можешь его снять, — келпи наклонил голову набок, искоса изучая предмет разговора.

— Не могу, — я вздохнула, выпуская его руку из ослабевших пальцев. — Это должен сделать тот, кто его одел. Его-то мы и ищем.

Ареналь поднес к губам ладонь, выпачканную в моей крови, принюхался, а потом лизнул. Я отвела взгляд.

— Вкусная, — доверительно сообщил он, — в твоих жилах течет кровь богов. И скоро она проснется.

— Я знаю. Поэтому мне и нужно снять ожерелье как можно быстрее.

* * *

Вот так в нашей компании, состоявшей из меня, Райзена, Тайруга и эриллиума, появились еще трое — два элементаля и келпи. Ареналь еще на берегу обратился в вороного коня, причем, полностью взнузданного и оседланного. Общаться с Райзеном и Тайругом он почему-то отказался, а вот они встретили его появление с большим интересом. Дуэргар попробовал приблизиться к коню и провести рукой по его гладкой шее, но вороной вполне однозначно фыркнул, развернулся к нахалу задом и ненавязчиво взмахнул хвостом, будто отгоняя мух.

— Ты умнее, чем я думал, — усмехнулся фейри, когда я с помощью сильфа взгромоздилась в седло. Воздушный элементаль неотступно следовал за мной, а вот его водный собрат появлялся лишь там, где была вода. — Не ожидал, что у тебя получится заручиться дружбой такого коварного существа, как келпи.

— До вашего коварства ему далеко, этирн Райзен, — ответила я с такой же скрытой иронией. — Неужели вам еще не надоело обращаться со мной как с деревенской дурочкой?

— У меня и в мыслях этого не было, поверь.

Подошел Тайруг, внимательно осмотрел сбрую и пробормотал:

— Теперь мы можем двигаться быстрее. Но осталась одна проблема.

— Какая? — выдали мы с дуэргаром в один голос.

— Как мы в таком виде войдем в Брингвурд? Через ворота?

— Не думаю, что с этим возникнут проблемы, — ответил Райзен. — Я могу обратиться в человека, ты — в кота. Ну а к нашей принцессе и ее лошадке вообще никаких претензий не будет.

Келпи фыркнул, услышав, что его назвали лошадкой.

— Тогда нам лучше всего сделать это прямо сейчас, — в подтверждение своих слов, демон тут же превратился в здоровенного черного котяру и легко запрыгнул на круп лошади.

— Пусть сидит, — шепнула я келпи, который нервно запрядал ушами. — Он безопасен для нас.

Ареналь раздул ноздри, тряхнул гривой и неспешно затрусил по лесной тропинке, оставляя без внимания окрик Райзена.

Похоже, только дуэргару придется топать на своих двоих.

— Ты мне мстишь! — сказал он с обличительной интонацией, догнав нашу компанию и пристроившись идти сбоку от седла.

— Ну как вы могли такое подумать? — я невинно захлопала ресницами. — Мы, шелки, самые добродушные создания в мире! — я вложила в свой голос весь пафос, на который только была способна. — Даже мухи не обидим!

— Ну, к тебе это не относится, — пробормотал дуэргар. — Ты у нас из особого теста. И не думай, что я нарочно издеваюсь над тобой, это вовсе не так.

— Тогда зачем все это?

Я смотрела на него сверху вниз, с высоты седла, но видела лишь склоненную макушку Олана Перта, в которого опять обратился Райзен.

— Поверь, я ничего не делаю просто так, — произнес он после минутного молчания. — Но и причинить тебе вред вовсе не входит в мои планы. Каюсь, я был излишне груб с тобой, но поверь, эта грубость будет только тебе на пользу.

— И каким же образом?

— Ты привыкла жить среди людей и не знаешь законов Траг-вуд-Дол. А там не все так прекрасно, как в сказаниях человеческих бардов, можешь поверить мне на слово.

— О чем вы? — я нахмурилась.

— А ты подумай сама, если не глупая. В твоих жилах течет кровь Ллира — одного из самых могущественных богов, живого воплощения Океана, и его сына, величайшего мага и воина. Плюс, ты не последствие случайной связи божества с какой-нибудь любвеобильной шелкой. Элементали подчинились тебе, как особе королевских кровей. Так скажи, каким образом ты попала в руки бедного рыбака, зарабатывавшего на жизнь тяжелым трудом?

Теперь задумалась я.

— Вы что-то знаете, — произнесла я, поймав на себе его пристальный изучающий взгляд.

— Абсолютной уверенности нет, но кое о чем догадываюсь, — уклонился он от прямого ответа.

— И что это?

— Я пока не хочу говорить вслух свои догадки. Знаешь, даже в самом глухом лесу могут быть лишние уши. Найдем мага, снимем ожерелье, и тогда я тебе скажу о своих подозрениях. Надеюсь, к тому времени они полностью подтвердятся.

К вечеру того же дня мы достигли полей, окружавших Брингвурд. На этот раз Райзен, ставший негласным лидером нашей разношерстной компании, решил, что безопаснее будет зайти в город с запада, где густой лес простирался почти до самых стен, оставляя открытыми лишь дорогу, выложенную бутовым камнем, и небольшой пустырь, оставленный в целях самообороны.

Западные ворота встретили нас двумя бронзовыми статуями последних королей Гленнимора. Огромные, высотой почти в двадцать футов, они стояли в неглубоких нишах по обе стороны ворот и тускло поблескивали на заходящем солнце. Над арочным входом, украшенным гипсовым барельефом, виднелись фигуры двух гарпий — мифических чудовищ с головой женщины и телом орла.

— Симпатичные малышки, — хмыкнул Райзен, заметив мой интерес.

— Странный у вас вкус, этирн Райзен, — не удержалась я от колкости.

— Ну почему же. При жизни они были вполне миролюбивыми созданиями. Несколько своеобразными, конечно, но вы, женщины, все…

— Какие? — я перевела взгляд с каменных гарпий на внезапно замолчавшего дуэргара.

— Странные… — проговорил он вполголоса, вглядываясь в темный проем ворот, в который рекой вливалась разношерстная толпа вперемешку с конными всадниками и обозами. — Линн, отправь Тайруга разведать обстановку. Что-то не нравится мне количество стражницких плюмажей в толпе.

Я пригляделась. У самых ворот действительно сновали люди в блестящих доспехах брингвурдской стражи. Лучи закатного солнца отражались в их стальных нагрудниках, начищенных до зеркального блеска, слабый ветер развевал короткие плюмажи из лошадиных хвостов, которыми были украшены шлемы с поднятыми забралами.

— Наверное, усилили охрану из-за ярмарки, — я пожала плечами, не видя в этом ничего необычного.

— Да? А эти тоже охраняют правопорядок? — Райзен кивнул куда-то вбок.

Я проследила за его взглядом, и у меня внутри все сжалось в тугой комок. Чуть в стороне от основной толпы, прячась под стеной, стояло несколько фигур, закутанных в черные плащи дознавателей. Они находились достаточно далеко, чтобы разглядеть нас в тени деревьев, под которыми мы стояли, но от их силуэтов исходило такое ощущение опасности, что я почувствовала, как по моей спине медленно пробирается леденящий холод.

— Тайруг, — шепнула я, еле ворочая языком от внезапно нахлынувшего страха, — иди, только осторожно.

Коротко мяукнув, кот спрыгнул с нагретого места и будто растворился в воздухе, не успев достигнуть земли. Затем раздался тихий звук, оповестивший о том, что демон удачно приземлился, а вслед за этим в пыли на обочине отпечаталась пара кошачьих лап. Мой фомор мог становиться невидимкой!

— Вы это видели? — я не сдержала изумления.

— Что? Ах, да, фоморы виртуозно владеют покровом невидимости. Это их отличительная черта от других демонов.

— А их много?

— Да хватает. Надеюсь, тебе не придется познакомиться со всеми обитателями Сумеречного края.

Мы замолчали, напряженно вглядываясь в темные фигуры, стоявшие практически без движения. Это были охотники, ждавшие в засаде, а стражники — их загонщики, призванные гнать добычу в расставленную ловушку. Вот только кто был этой добычей?

Я могла бы обманывать себя бесконечное количество раз, но, в конце концов, мне пришлось бы взглянуть правде в глаза: они искали меня. Даже не Райзена, ведь о дуэргаре им вроде бы ничего не известно. Вот только теперь меня охватили сомнения: ищут ли королевские псы доморощенную целительницу, тайно пользовавшуюся магией, или шелки, которая столько лет жила в человеческом обличии среди людей? И что-то подсказывало мне, что чаша весов склоняется в сторону последнего варианта. Вот только… откуда они узнали? Ведь мне самой сказал об этом Райзен!

Я искоса взглянула на побледневшего Олана Перта, который сверлил глазами городские ворота. Интересно, если ему придется выбирать, спасать меня или свою жизнь — что он выберет? Дерзкий, грубый, со своими вечными язвительными насмешками, что он чувствует ко мне? Есть ли в его сердце хоть капелька нежности, или я была для него всего лишь случайным эпизодом, способом быстро и с удовольствием восстановить свои силы?

Мне не хотелось сейчас думать об этом, но глупые мысли упрямо лезли в мою голову. Тихо заржал Ареналь, словно чувствуя мое состояние. Я похлопала келпи по шее и коротко вздохнула. Кажется, я начинаю придумывать воздушные замки там, где их нет.

Вернулся Тайруг. Сделался видимым в трех футах от нас и легко запрыгнул на круп коня.

«Это только аванпост, — раздался в моей голове голос фомора, — за стеной есть еще отряд стражников, человек в двадцать, и пять дознавателей для усиления. И такие посты стоят у каждых ворот. В толпе перешептываются, что ищут опасную преступницу. Девушку лет восемнадцати, которая тайно использовала запрещенную магию. Говорят, когда ее обличили, она убила собственного отца и двух дознавателей, а потом подожгла дом и сбежала в неизвестном направлении. Кстати, магический слепок ее ауры тоже имеется. Ищейки как раз обсуждали его, когда я приблизился к ним. Кажется, они знают твою тайну, Хозяйка, но я не дослушал. Один из этих королевских лизоблюдов учуял меня. Видимо, он сильный менталист».

Все это я пересказала вслух дуэргару. Мой голос дрожал и срывался, горло перехватывало от страха. Я зарылась пальцами в гриву коня, чтобы скрыть нервную дрожь, пробегавшую по моим рукам.

— Что-то такое я и подозревал, — процедил Райзен и сквозь стиснутые зубы сплюнул на землю. — Хуже всего, что у них есть слепок твоей ауры. Эта гадость не только выдаст тебя любому мало-мальски обученному магу, но еще и действует как поисковый амулет.

— То есть? — я никогда не сталкивалась с подобными вещами, а потому ничего не знала о них.

— Он показывает направление, в котором находится оригинал, с которого его сняли.

— И что теперь делать?

— Будем искать другой способ попасть в город.

— Какой именно? Сделаете нам всем иллюзию? — я с сомнением взглянула на келпи и демона, свернувшегося безобидным клубочком.

— Да нет. Если там такой сильный менталист, что учуял фомора под покровом невидимости, то иллюзия нам не поможет. Магия фейри в корне отличается от человеческой, дознаватели просто почувствуют присутствие иных существ на своей территории.

— Тогда как быть?

— Ну, всегда есть выход из положения. Просто доверься мне.

Мне показалось, что в моей голове раздалось скептичное фырканье. Вот только я так и не поняла — принадлежало оно фомору или эриллиуму.

* * *

План Райзена оказался предельно дерзким и вместе с тем до смешного простым. Дуэргар сказал, что помимо четырех охраняемых ворот в стене должна быть еще пара-тройка тайных входов, которыми пользуются воришки и контрабандисты. Те, кто выходят на промысел по ночам, срезают кошельки у прохожих или грабят обозы, имеют свои способы попасть в город, и нам теперь надо просто воспользоваться одним из них. Но для этого нужно найти того, кто знает об этих тайных ходах.

Выбора не было, я поняла, что до темноты мы не двинемся с места, и спешилась. Отпустила келпи на охоту. Да-да, моя милая коняшка, если так можно сказать, все еще оставалась плотоядной и не желала жевать траву, как добропорядочная лошадь. Ареналь умчался в лес, взмахнув на прощание хвостом, Тайруг и Райзен залегли в засаду у кромки леса, не спуская глаз со стражников и магов, а я уселась под гигантским дубом, привалившись спиной к шершавому столбу. Подтянула колени к груди и приготовилась ждать.

— Неужели они и в самом деле решили, что это я убила двух дознавателей и собственного отца? — недоумевала я, разглядывая свои руки.

Обломанные ногти, заусенцы; на холмиках под пальцами — застарелые мозоли от тяжелых корзин, которые мне приходилось регулярно таскать. На тыльной стороне ладоней кожа сухая и немного шелушится от холодной воды и морской соли. Даже не верится, что на самом деле я шелки, да еще божественных кровей. Принцесса, как считает Райзен. Но разве у принцесс бывают такие руки? Даже страшно представить, как сейчас выглядит мое лицо. Когда я расчесывалась последний раз? Кажется, еще в гостинице, перед тем, как отправиться за этим проклятущим эриллиумом!

«Но-но, девочка, потише! — раздалось в моей голове возмущенное ворчание артефакта. — Ничего не происходит просто так. Если нам с тобой суждено было встретиться, можешь поверить, я тебе пригожусь».

«Даже не сомневаюсь, — так же мысленно ответила я, — только ваша помощь обходится слишком дорого для меня».

«Ты о дуэргаре? Не жалей. Люди внушили тебе свою извращенную мораль, но на самом деле их ханжество только видимость. Посмотри, они хвалят девственность своих дочерей, как товар, и торгуют им на всех перекрестках. Если бы ты осталась среди них, однажды и тебе пришлось бы продать себя. Хотя люди называют это „выйти замуж“».

«Наверное, вы правы…»

Перед мысленным взором всплыло лицо Ларса. Интересно, если бы он узнал, что я уже не девственница и даже не человек… он как и прежде клялся бы, что любит меня? И все также звал бы замуж?

Мне стало смешно от этих мыслей.

«Человеческие чувства это только слова, — сказал эриллиум. — Жизнь человека словно яркая вспышка молнии — не успел родиться, как его уже нет. И за этот краткий миг люди хотят прожить тысячу жизней».

— О чем задумалась? — прозвучал над моей головой голос Райзена.

Я вздрогнула и подняла на него взгляд:

— Меня разыскивают, как преступницу и отцеубийцу. По-вашему, мне не о чем подумать?

Он презрительно фыркнул и уселся рядом со мной. Сорвал травинку, сунул в рот и задумчиво пожевал, разглядывая бегущие по небу серые облака. Я видела, что тень уже начала опускаться на городские стены, по мере того, как солнце садилось за нашими спинами, и с каждой минутой сумерки сгущались все больше. Количество желающих попасть в Брингвурд немного поуменьшилось, но стражники и дознаватели не покинули своего поста. Теперь я не могла разглядеть магов, черные плащи надежно скрывали их в сумерках, но я чувствовала их присутствие — такое тяжелое, давящее, вызывающее холодный озноб.

— Поверь, это просто сказка для обывателей, — сказал дуэргар, проследив за моим взглядом. — Неужели ты думаешь, что дипломированные боевые маги, закончившие элитную академию в Кадарне, не смогли учуять моего присутствия в твоем доме? Те, кто пришли из портала, прекрасно поняли, кто убил их приятелей. А то, что твой отец погиб от руки одного из них — это и дураку ясно.

— Тогда, зачем?

Близость Райзена будоражила и сбивала с толку. Он сидел, не шевелясь, лишь слегка касаясь меня плечом, но даже от этого едва заметного прикосновения мое сердце забилось быстрее, а по венам разлился жар. Я не знала, чего мне хочется больше — толи прижаться к нему сильнее, толи отодвинуться на безопасное расстояние. Мои душа и разум находились в смятении, а тело словно жило собственной жизнью.

— Подумай сама, — Райзен будто не замечал моего состояния. — Так им легче будет тебя поймать и оправдать свои действия. Пока ты преступница, тебя может сдать любой горожанин. Даже тот, кого ты считала своим другом. Слепок твоей ауры у них уже есть. Не удивлюсь, если завтра мы увидим расклеенные по всему городу объявления, в которых будет указана цена за твою поимку.

— Но если они знают, что я была не одна в доме, то почему нет упоминания о вас? — тихо проговорила я, стараясь, чтобы голос звучал как можно равнодушнее.

— Думаю, они хотят скрыть присутствие фейри на человеческих землях. Именно потому и тебя упорно продолжают называть человеком.

Стало совсем темно.

— Мы скоро уйдем, — хрипло шепнул Райзен, наклонившись ко мне так близко, что я почувствовала его дыхание на своей щеке.

Сердце забилось пойманной птицей. Я забыла, как дышать, утонув в огромных глазах дуэргара, которые сейчас смотрели мне в самую душу. Два бескрайних омута, в глубине которых горел огонь, притягивали и манили, не давая отвести взгляд.

— Куда уйдем? — вымолвила я одними губами и почувствовала, как он мягко, но уверенно разворачивает меня к себе.

— Ты остаешься здесь, пока. А мы с Тайругом сходим на разведку. Думаю, те, кто нам нужен, появятся ближе к полуночи.

Мой затылок уперся в согнутую руку Райзена. Дуэргар навис надо мной, в голубоватом свете первых звезд его лицо казалось застывшей маской, по которой змеились линии татуировки. Он сбросил иллюзию!

— Зачем? — шепнула я.

Он усмехнулся, поняв, о чем я.

— Чтобы ты знала, кто целует тебя…

Жадные мужские губы накрыли мой рот. Райзен поймал мой вздох, и его язык скользнул между моих губ, раскрывая их и лаская легкими прикосновениями. И в тот же миг ночь будто поглотила нас, накрывая невидимым пологом, отгородила от всего, что могло помешать. Исчезли звуки и запахи, исчез весь мир, остались только он и я, окруженные непроницаемым куполом. Сладкая дрожь охватила меня, разливаясь жидким огнем по всему телу. Я почувствовала, как внизу живота что-то сжалось, отзываясь острым наслаждением в самых укромных уголках моего естества. Это было оно! То самое ощущение, что сводило меня с ума тогда, в первый раз, когда Райзен воспользовался моей слабостью. И странное дело, сейчас я могла его оттолкнуть, но… мне этого не хотелось.

Руки Райзена нежно удерживали меня. Я чувствовала, как его пальцы едва заметно поглаживают через платье вершинки моей груди, и млела, плавясь в его объятиях, будто воск. Мне казалось, что я схожу с ума, но это было такое сладкое сумасшествие, что мне не хотелось, чтобы оно заканчивалось.

— Ты сводишь меня с ума, — пробормотал он, повторяя вслух то, о чем я подумала, и слегка покусывая меня за нижнюю губу. — Это так странно…

— О чем вы? — я слабо цеплялась за его плечи.

— Так… ни о чем.

Райзен неожиданно отпустил меня и отстранился, не спуская с моего лица задумчивого взгляда. Я почувствовала холод там, где ко мне только что прижималось его горячее тело. Подтянула колени к груди, обняла их, сцепив ладони в замок, и не смогла сдержать судорожный вздох.

Фейри замыкался прямо на глазах. Его лицо, еще минуту назад светившееся нежностью, теперь превратилось в застывшую маску. Черты заострились, узкие губы изогнулись в привычной полуулыбке, глаза потухли, став непроницаемыми кусками черного мрамора. Я почувствовала странное отчуждение, шедшее от него, и отвела взгляд.

— Наверное, я должен объясниться, — пробормотал он, поднимаясь с места и отступая в темноту.

— Мне бы этого хотелось.

— Ты еще слишком юна и доверчива, — начал он странным тоном. — Так случилось, мы были вместе. Это нужно было обоим, я не жалею ни о чем, и ты не жалей. Но повторять не стоит. Я не хочу причинить тебе вред.

— Вы о чем? — я подняла на него изумленный взгляд. Темнота скрывала его глаза, оставляя видимой лишь нижнюю часть лица. — Думаете, что я хочу повторения?

Я почувствовала, как возмущение и обида стискивают мне горло, не давая вдохнуть. Мне не верилось, что он это сказал!

— Я не об этом, Линн. Ты хорошая девочка, но ты не понимаешь.

— Так объясните! Вы же сами поцеловали меня!

— Поцеловал… — он издал горький смешок. — Я же не железный. Меня тянет к тебе. Но поверь, ничего хорошего из этого не выйдет. Я не имею права привязывать тебя к себе.

— Почему?

— Я дуэргар, ты забыла? Что ты знаешь о нас, кроме сказок о нашей жестокости и коварстве?

Я задумалась, глядя, как он нервно потирает подбородок. Райзен нервничал? Я не могла в это поверить.

— Ничего…

Он вздохнул и заговорил глухим, безжизненным голосом, от которого у меня по телу поползли мурашки:

— У нас нет и никогда не было своих женщин. Мы ищем суженых среди других магических рас. Иногда, на пике страсти, соединяются не только тела, но и переплетаются ауры, тогда магические потоки формируют невидимый кокон, в котором зарождается новая жизнь. Личинка дуэргара.

— Что?! — мне показалось, что я ослышалась.

— Личинка, — он повторил с таким убийственным спокойствием, что я не могла не поверить. — Знаешь, откуда взялись дуэргары? Из личинок, пожиравших плоть великана Имира. Когда появилось солнце, они укрылись под землей, потому что его свет оказался губительным для них. И уже там, в подземных пещерах, высшие силы сделали их такими, какими мы есть сейчас. Но даже спустя тысячи лет, нам не дано появляться на свет как-то иначе. Мы не рождаемся подобно людям и другим фейри, но даже не это главное. У каждого дуэргара есть только один шанс зачать потомство, и только одна женщина, способная его выносить. И каждый из нас ищет ее — иногда всю свою жизнь.

Он замолчал, и несколько секунд я чувствовала на себе его изучающий взгляд, а потом он добавил:

— Я не хочу, чтобы ты пострадала из-за несбыточных надежд. Не хочу, чтобы тебе было больно.

Кажется, я начала понимать.

— Вы боитесь, что я влюблюсь в вас?

— Можешь назвать это и так.

— Что ж, достаточно благородно с вашей стороны сказать мне об этом, — я постаралась, чтобы голос мой звучал сухо и деловито. Поднялась, отряхнула юбку и поправила ожерелье. — Не переживайте, влюбляться я ни в кого не собираюсь, в вас тем более. Страдать от неразделенной любви тоже. Поверьте, у меня совсем другие планы.

Я обхватила себя за плечи и закусила губу, надеясь, что в полумраке Райзен не может разглядеть выражение моего лица.

— И какие же?

Мне показалось, или в его голосе мелькнули ревнивые нотки?

— Проникнуть в город, найти мага и снять ожерелье. После этого буду искать своих настоящих родителей. А вы… — я задумчиво пожевала губу, — вы можете отправляться на поиски своей единственной. Желаю удачи…

Не успела я договорить, как он одним движением оказался рядом со мной и толкнул к дереву. Крепкие руки сжали меня с силой, втиснули в твердое тело, причиняя боль, и сухие жесткие губы впились в мой рот злым, отрывистым поцелуем.

Я пискнула, больше от неожиданности, чем от страха, забарабанила кулачками по его спине. К глазам подступили непрошенные слезы, но мне меньше всего хотелось, чтобы Райзен заметил мою слабость. Я извернулась и укусила его за губу, но он лишь сильнее стиснул меня, лишая возможности дышать, и буквально распластал по шершавому стволу дуба, всем телом прижимаясь ко мне. Я пыталась его оттолкнуть, но легко сломил мое сопротивление и будто бы обезумел.

Его поцелуи становились все свирепее и безжалостнее, они заставляли меня стонать не от удовольствия, а от боли. Руки судорожно стискивали то за талию, то за плечи, то до боли сжимали грудь. Ударом колена он заставил меня раздвинуть ноги и прижался ко мне так, что я через слои одежды почувствовала его твердую плоть, упершуюся в мой живот.

А потом он укусил меня. Впился зубами в то место, где шея плавно переходит в плечо, и от резкой боли я закричала.

Яростный порыв ветра оторвал его от меня, поднял в воздух на высоту восьми футов и с силой швырнул в соседнее дерево. В тусклом свете звезд я увидела, как дуэргар спиной влетел в толстый ствол дуба. Раздался удар, хруст, тихий вой — и тело Райзена мешком рухнуло вниз.

Я застыла, судорожно сжимая себя за плечи и глотая слезы. Он меня укусил! Осторожно коснулась места укуса, которое буквально горело огнем. На пальцах осталась кровь. Райзен не шевелился. Я подумала, что такой удар мог сломать ему позвоночник. Ноги подкосились от ужаса, и я почувствовала, как медленно оседаю на землю.

Чьи-то руки поймали меня, не давая упасть. Похлопали по щекам, возвращая в сознание.

— Тайруг! — всхлипнула я, дрожа всем телом и нервно прижимаясь к фомору. — Кажется, я убила его!

— Давно пора, — проворчал демон, осторожно усаживая меня на траву. — Но эти черви такие живучие, кроме солнца ничего не боятся.

Словно в подтверждение его слов Райзен пошевелился и глухо застонал. Потом собрал конечности в кучу и медленно сел, схватился руками за голову и огляделся. Когда его мутный взгляд уперся в меня, я невольно сжала руку Тайруга.

— Прости, — проскрипел дуэргар сухим, надтреснутым голосом, — не знаю, что на меня нашло.

Он перевел взгляд на фомора, сидевшего на корточках рядом со мной, и с нажимом добавил:

— Клянусь, это больше не повторится!

— Даже не сомневаюсь! — ответил Тайруг, и я почувствовала, как эти двое обменялись странными взглядами.

Демон нагнулся ближе ко мне, заставляя вздрогнуть, и вдруг лизнул прямо в то место, где пульсировал укус. Его язык был сухим, горячим и шершавым, как у настоящего кота.

— Моя слюна обезболивает, — пояснил он, когда я испуганно отшатнулась.

И в самом деле, острая пульсация резко пошла на спад, кожа в месте укуса перестала гореть огнем и теперь лишь слегка побаливала.

— А предупредить нельзя было? — проворчала я, стискивая ворот платья.

— Простите, не удержался, — он отвел взгляд. — Давно не ел.

Я закрыла глаза и глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки. Потом тихо выдохнула:

— Сколько?

— Неделю. Мой последний ужин превратился в мою Хозяйку.

Хмыкнул Райзен. Судя по всему, он уже вполне пришел в себя. Поднялся на ноги, отряхнул одежду и покачал головой, разминая шею.

— И сколько ты можешь без еды? — спросила я, осторожно отодвигаясь от демона.

— Самое большее — две недели. Потом буду бросаться на все, что движется.

— Кстати, ты уже подумала, как будешь кормить своего ручного альба? — хмуро поинтересовался дуэргар.

— Я что-нибудь придумаю, — ответила я с уверенностью, которой у меня не было. Но после всего произошедшего Тайруг меня пугал куда меньше, чем Райзен.

Из-за туч показался тонкий серп месяца.

— Нам повезло, что сегодня не полнолуние, — пробормотал Райзен, вглядываясь сквозь деревья в серую громаду города. — Было бы трудно пересечь пустырь незамеченными при полной луне.

Я нервно теребила пальцами подол, сидя на земле. Почему он ведет себя так, будто ничего не случилось? Ни единого проблеска раскаяния в глазах, только сухое «прости». Неужели и в самом деле жалеет о том, что связался со мной? Тогда к чему все эти поцелуи, вся эта страсть? Я же чувствовала, что его тянет ко мне так же сильно, как и меня к нему. Или это обычное дело для мужчин: ах, ты не та, кто мне нужен, но не переживай, я готов провести с тобой пару замечательных часов!

Я не сдержала нервный смешок, перешедший в сухой кашель. Райзен даже не глянул в мою сторону.

— Мы уходим, — сказал он, поворачиваясь ко мне спиной. — Тайруг, прикроешь.

Фомор тут же обернулся котом, накинул полог невидимости и растворился в ночной темноте.

— Сиди здесь и не высовывайся, — предупредил дуэргар, бросая на меня короткий взгляд. — Будут проблемы — призови келпи и элементалей. С такой защитой тебе и дознаватели не страшны, — его губы скривились в усмешке, — а в случае чего, используй эриллиум и уходи.

— А вы?

— За нас не переживай. Тайруг отыщет тебя в любом месте. Ты же его Хозяйка.

Я кивнула. Дуэргар накинул на себя иллюзию, превратившись в Олана Перта, и уверенно зашагал в сторону городских стен.

Оставшись одна, я легла под дубом, скрутилась калачиком и приготовилась ждать. Но спустя несколько минут меня сморил крепкий, здоровый сон.

* * *

— Ниалинн… Ниалинн… — кто-то шептал мне на ухо и легонько тряс за плечо. — Проснись, пора вставать!

Я открыла глаза и сонно уставилась в обеспокоенное лицо Ареналя, который снова был человеком. Он стояла на коленях рядом со мной, закутанный в какие-то тряпки. Увидев, что я проснулась, он убрал руки и напрягся, чутко вслушиваясь в ночную тишину.

— Что происходит? — я села, растирая замерзшие руки. Спать на голой земле оказалось холодно и неудобно. — Где ты взял одежду?

— Это? — он презрительно фыркнул. — Да был тут один. Не хотел делиться, но я умею убеждать.

В полумраке блеснул хищный оскал келпи. Я мысленно помолилась Брану за усопшую душу. Неприятно это осознавать, но, кажется, я становлюсь циничной.

— А что случилось?

— Я чувствую возмущение в магическом фоне. Похоже, сюда приближаются маги.

— Садб Ясноокая! — я вскочила на ноги, весь сон как рукой сняло.

В темноте лес казался непроходимой чащей. Слабый свет, лившийся с ночного неба, выхватывал из общей массы очертания ближайших деревьев и кустов, а все остальное терялось из виду, будто укрытое густым туманом. Судя по положению месяца, было далеко за полночь, я проспала не менее трех часов.

— Почему ты одна? — келпи выглядел недовольным.

— Тай и Райзен ушли искать способ попасть в город в обход стражи. Сказали, в случае чего — бежать и прятаться. А если совсем припечет, то использовать эриллиум.

— Ну нет, думаю, до этого не дойдет. Маги еще далеко, но мне не нравится, как целенаправленно они идут по нашим следам.

— Тай ходил на разведку и кое-что узнал, — промямлила я, с тоской оглядываясь вокруг. — У брингвурдских дознавателей есть слепок моей ауры.

— Это плохо…

Я и сама знала, что плохо. Райзен сказал, что слепок работает как поисковый амулет, а не доверять его словам у меня не было никаких причин. Если у тех, кто прочесывает лес, есть эта штука, рано или поздно они придут сюда. Встреча с дознавателями не входила в мои планы. Я и сама понимала, что моих сил не хватит против нескольких хорошо обученных боевых магов, закаленных в постоянных стычках с магическими существами. Оставалось одно — уходить отсюда, прятаться и пытаться сбить погоню со следа. Но я боялась разминуться с Райзеном и фомором: что бы между нами не случилось, а кроме них мне довериться больше некому.

— Что делать будем? — спросила я Ареналя.

— Попробуй позвать демона. Ты же его Хозяйка, значит, он должен услышать тебя, где бы он ни был.

Я благодарно кивнула келпи. Ареналь был прав, но я попросту забыла о том, что могу связаться с фомором в любой момент. Закрыв глаза и инстинктивно обхватив себя за плечи, я попыталась отыскать в своей ауре те нити, которые связывали меня и Тайруга с тех пор, как он назвал мне свое истинное имя. Эти нити выглядели как тонкие стальные тросы, тускло поблескивавшие черненым серебром, и такие же крепкие. Разорвать их могла только я, отпустив демона на свободу. Но пока я этого делать не собиралась.

«Аршамнаар!» — позвала я, мысленно касаясь стальных нитей, которые тут же отозвались низким гудением, будто струны какого-то неведомого инструмента.

И почти вслед за этим почувствовала ответную вибрацию:

«Ваш раб здесь, Хозяйка».

«В мою сторону идут дознаватели. Похоже, они прочесывали лес и засекли мое присутствие. Где вы?»

Я говорила коротко и сухо, стараясь не обнаружить собственное беспокойство и страх. Даже если я сейчас начну трястись, как осиновый лист, демон не должен этого почувствовать. Откуда я все это знала, я сама не могла понять, но мои инстинкты буквально вопили, что нельзя обнаруживать слабость перед фомором — он станет неуправляем.

«Мы выследили кое-кого. Червяк был прав, в Брингвурде действует целая шайка контрабандистов. У них здесь хорошо замаскированный ход под стеной, по которому они доставляют в город товар в обход таможни».

То, как Тайруг назвал дуэргара, всколыхнуло во мне волну недовольства, захотелось сделать фомору суровую отповедь, тем более теперь я знала, что означает это обидное прозвище. Но я подавила это желание, не стоит показывать, что Райзен имеет для меня хоть какое-то значение.

«Я не могу оставаться здесь больше», — сказала я вместо этого.

«Мы уже идем за вами, Хозяйка».

«Тогда я пойду вам на встречу».

Я открыла глаза. Ареналь смотрел на меня с немым вопросом в глазах.

— Они идут сюда, — сообщила я ему.

— Королевские псы тоже.

И в этот момент я сама ощутила то, о чем он говорил. Те самые таинственные колебания магического фона, которые всегда чувствовали и дуэргар, и фомор, и келпи.

Это было похоже на внезапно налетевший шторм. Словно чистое, ясное небо в одно мгновение заволокли грозовые тучи, а в воздухе разлился запах озона. Напряжение, заставлявшее меня нервничать последние несколько минут, достигло своего предела. Я поняла, что преследователи уже близко.

Из глубины леса вынырнули желтые лучи магических фонарей. Маги двигались цепью, растянувшись на целую милю, причем те, кто был по краям, находились гораздо ближе к нашей стоянке, чем те, кто оставался в середине цепи. Нас окружали со всех сторон, отрезая пути к отступлению.

— Бежим!

Схватив меня за руку, Ареналь бросился напролом через кусты можжевельника, росшего по краю леса. Впереди нас ждал пустырь, едва освещенный звездным светом. Вслед нам раздались свист и улюлюканье, а еще громкий лай собак. Преследователи знали, что мы здесь! Они загоняли нас, как добычу.

Вылетев из леса на открытое пространство, я вырвала руку из цепких пальцев келпи и развернулась лицом к приближающимся магам. Если я не могу скрыться от них, то, по крайней мере, задержу.

Элементали немедленно откликнулись на мой молчаливый призыв. Я почувствовала, как тугие потоки воздуха закручиваются вокруг меня, поднимая мусор с земли. Неожиданно налетел ветер, ударил в спину, взметнул мои волосы, будто приветствуя, и помчался дальше, нагибая кроны деревьев. Звезды исчезли, скрытые набежавшими тучами, и в наступившей темноте прямо над нашими головами раздался оглушающий раскат грома. Небо расколола гигантская молния, ударившая, казалось, в самый центр леса.

— Так их! — мстительно засмеялся Ареналь, глядя, как смешались стройные ряды огней.

Магические фонари лихорадочно шарили вокруг, желтые лучи выхватывали из темноты то стволы деревьев, то густой кустарник. Часть из них слишком близко подобралась к краю леса и в любой момент могла выдать наше присутствие.

«Хозяйка! С вами все в порядке?» — услышала я обеспокоенный голос фомора.

«Нас обнаружили», — коротко бросила ему, не спуская глаз с приближающихся огней.

«Мы уже рядом!»

— Их слишком много, — Ареналь кивнул в сторону леса. — Но ты заставила их остановиться.

— Это ненадолго, — вздохнула я, понимая, что ни моих сил, ни моих знаний не хватит, чтобы выиграть эту стычку.

Словно в ответ, с неба хлынули тугие холодные струи. Удивительно, но даже дождь был послушен мне. Он сплошной стеной встал между нами и лесом, лишая магов возможности добраться до нас. В темноте, нарушаемой лишь блеском молний, один за другим раздавались громовые раскаты. Штормовой ветер гнул деревья, вырывал с корнем кусты и в свете молний швырял их в глубину леса, туда, откуда доносились крики людей и захлебывающийся лай собак. Подвластные мне силы природы вырвались на свободу, но у меня не было ни малейшего желания их усмирять.

— Линн! — раздался крик у меня за спиной.

Я обернулась. Если впереди, у леса, разыгралась гроза, то за моей спиной царило удивительное спокойствие. От стен города к нам спешили две знакомые фигуры, практически не таясь. Я увидела, как блеснули клинки в руках дуэргара, за ним, не отставая, бежал фомор, закутанный в какой-то плащ.

Из-за пелены дождя вылетела пылающая сфера, размером с грецкий орех, и ударила в землю в нескольких шагах от меня. Вслед за ней посыпался целый град огненных пульсаров. Они летели один за другим, пробиваясь сквозь дождь, но гасли, не успевая причинить нам вреда.

Ареналь зашипел, цедя сквозь стиснутые зубы проклятья на незнакомом языке. Одним движением келпи сорвал с себя чужие лохмотья и задрожал, обращаясь в коня. Я поспешно запрыгнула в седло и прижалась к мощной шее речного духа, обхватив ее руками.

Дальнейшие события напоминали безумство. Ареналь мчался через пустырь, с трудом лавируя между огненных снарядов, лившихся на нас с частотой града. Я вцепилась в его шею, забыв про узду, и только помощь сильфа удерживала меня в седле, не давая упасть. Пульсары бомбардировали нас с завидной точностью, лишь природная ловкость келпи спасала от прямого удара. Но я не верила, что наше везение будет бесконечным, и оказалась права.

— Сюда! — Райзен остановился посреди пустыря, неистово махая руками.

За спиной дуэргара замер фомор, сбросив плащ и подняв вверх когтистые руки. В свете молний я видела его черную спину, бугрившуюся мощными мускулами, и искрящееся бледно-голубое сияние, обхватившее его ладони. Он стоял, обернувшись лицом к городу, и создавал гигантский полог тишины, собираясь отрезать место стычки от случайного взгляда со стен.

Мы были уже почти рядом. Оставалось всего несколько футов, когда Ареналь шарахнулся в сторону, уходя от столкновения с очередным пульсаром. Незамеченный сгусток огня врезался ему прямо в круп. Как раз в то место, что облюбовал себе кот.

Келпи замер, словно с разбега наткнулся на гранитную стену, и обреченно заржал, нагибая голову книзу. Я почувствовала, как он валится набок, занесла ногу, надеясь спрыгнуть с него до того, как он упадет, но не успела. Пылающий снаряд ударил меня в плечо, выбивая из седла, и адская боль расплылась по всему телу.

Я упала. Чьи-то руки успели меня подхватить и сбить пламя. Это был Райзен. Прижав меня к себе, он закричал:

— Тай, Ареналь, держитесь!

А потом шепнул, обращаясь ко мне:

— Всего один шаг!

Но я уже ничего не понимала от невыносимой боли, охватившей мою руку. Ворот платья и рукав обгорели, на плече вздулся безобразный ожог, кожа пылала, будто я находилась в эпицентре огня. Сознание уплывало. Но я еще успела почувствовать, как земля становится мягкой, и мы проваливаемся в густой туман Сумеречного края…

* * *

— Девочке нужен покой. Если вы хотите, чтобы лечение дало эффект, дайте ей отлежаться пару дней.

— Лекарь, ты не понимаешь! У нее нет этой пары дней. Если ты не поставишь ее на ноги сегодня к вечеру, я разнесу твою богадельню по бревнышку!

Хлопнула дверь. Удар отозвался в голове тупой болью. Заныла рука, напоминая о бегстве и нападении. Где я? Что происходит?

Я услышала тяжелый вздох. Мягкая поверхность, на которой я лежала, прогнулась под весом чужого тела. Кто-то осторожно присел рядом со мной, и мне на лоб легла сухая ладонь.

— И как я должен это сделать? — пробормотал незнакомый голос. — Я же целитель, а не бог!

Я открыла глаза. Первое, что увидела — это был потолок: низкий, закопченный, сложенный из необструганных балок, с торчавшими из щелей мхом и паклей. Я повернула голову в сторону говорившего и наткнулась на сухонького сгорбленного старичка, смотревшего на меня с задумчивым выражением на морщинистом лице, похожем на печеное яблоко. Редкие седые волосы были убраны в гладкий хвост, открывая нахмуренный лоб, а нижнюю часть лица украшала неимоверно густая окладистая борода, заплетенная в необычную косу.

— Где я? — выдавила я из себя. Слова продирались через горло будто песок. — Что со мной?

— Очнулась, деточка? — старик вскочил, засуетился. — Вот и хорошо, вот и слава богам!

Я поняла, что лежу на узкой деревянной кровати, утопая в перине, в каком-то маленьком темном помещении без окон. Когда незнакомец отошел в сторону, я смогла рассмотреть, что всю меблировку этой комнаты составляют лишь кровать, стол да большой сундук, задвинутый в дальний угол. Он поблескивал из полумрака светлым металлом, которым были оббиты его углы.

Старик взял со стола какую-то плошку, помешал в ней деревянной ложкой и протянул мне.

— Пей, деточка, это придаст тебе сил.

— Что это?

Я неловко приподнялась на кровати. Что-то сковывало мои движения. Скосила взгляд на раненую руку. Кто-то наложил на нее плотную повязку, которая не давала шевельнуть ни плечом, ни локтем. На серой ткани проступили желтоватые пятна неизвестного лекарства. Я принюхалась. Горьковатый запах прогорклого свиного жира говорил сам за себя.

— Сильный ожог? — спросила я, беря плошку в здоровую руку.

— Удивительно, но могло быть гораздо хуже! — старик покачал головой. — Прямое попадание! И пульсар был не слабенький, по всей видимости. Я таких ранений насмотрелся за свою жизнь. Здоровым мужикам руки отрывало, а у вас только кожа покраснела и немного вздулась. Вам невероятно повезло!

— А в плошке что?

Мутная зеленоватая жижа с резким запахом не вызывала аппетита.

— Эмульсия из норинейского камня. Ну и травки кое-какие для поднятия аппетита.

Я задумалась, осторожно пробуя незнакомое лекарство. Норинейский камень был необычным веществом, похожим на засохшую темно-зеленую глину. В воде распадался на мельчайшие частицы, придавая ей неприятный запах и цвет, но при этом обладал удивительно сильными восстанавливающими свойствами. Очень редкое вещество, поставлявшееся в Гленнимор из Эребии — соседнего государства. Сама я его никогда не видела, но неоднократно встречала описание в тех книгах по целительству, что довелось мне прочитать.

Отхлебнула и скривилась от кислого вкуса. Рот моментально наполнился слюной.

— Обязательно лечить меня этим? — я отодвинула плошку. — Где вы это взяли?

— Так тирн ваш где-то достал. Ох, он у вас такой грозный!

Я вспомнила разговор, заставивший меня проснуться. Второй голос точно принадлежал Райзену! Я не могла ошибиться.

— Мой тирн? — уточнила на всякий случай.

— Да, брат ваш, Олан Перт. Такой заботливый!

— Брат, значит, — пробормотала я, отводя взгляд.

Сердце кольнуло неприятное чувство, словно меня предали. Так вот значит, кто я для него, всего лишь сестра, с которой он неплохо провел пару часов. А чего же я ожидала? Он ведь все сказал мне там, у стен города.

Губы сами собой скривились в горькой усмешке. Глупая маленькая Линн, а на что ты надеялась?

— Где он? — спросила я, стараясь сдержать истерический смешок, рвущийся с губ.

— Ваш брат отправился в город, сказал, что у него там дела.

— В город? — я встрепенулась, вспомнив о важном, — а какой сегодня день?

— Вторник.

Я застонала, откидываясь назад на перину. Вторник! Ярмарка началась еще в воскресенье, а я разлеживаюсь здесь и теряю драгоценное время. Конечно, вряд ли нужный мне маг находится там, вполне возможно, что он давным-давно сгинул в неизвестности. Но ведь попытка не пытка! Поиски надо с чего-то начинать, так почему бы не с ярмарки? Я могла бы походить, поспрашивать людей, поинтересоваться у постоянных лавочников, ведь многие из них годами приезжают в Брингвурд на ярмарку. Может, кто-то из них и помнил о колдуне с необычным именем. Хотя, кого мне искать — мага или колдуна? Отец был уверен, что это колдун, но Райзен другого мнения.

Опять этот Райзен, будь он неладен! Ну почему я все время думаю о нем?!

Злость на саму себя перекрыла даже пульсирующую боль в руке. Резко сев, я откинула покрывало и опустила ноги на земляной пол. И только теперь обратила внимание, что сижу в одной рубашке из домотканого полотна.

— Деточка, вам еще нельзя вставать! — старик-целитель попытался меня уложить.

— Где моя одежда? — я отмахнулась от его рук. — Что это за дом? Где я нахожусь?

— Ваше платье пришло в негодность, это вам дала одна из местных женщин. А находитесь вы в Погребальном квартале. Слыхали о таком?

Это было неожиданное заявление. Я даже перестала рваться с кровати и ошарашенно уставилась на целителя. Погребальный квартал потому так и назывался, что находился на территории городского кладбища. Это в деревнях процветал древний обычай хоронить усопших рядом с их домом, чтобы дух предков охранял покой живых, а в городах от этого давно отказались. О квартале ходила дурная слава, поговаривали, что здесь постоянно собираются местные шайки, проститутки, те, кто скрывается от правосудия и прочий сброд. Зачем Райзен притащил меня именно сюда?

Понимание нахлынуло ледяной волной, заставляя закусить губу и безвольно опустить руки. А как же иначе? Я ведь тоже теперь преступница, скрывающаяся от правосудия. Куда еще он мог меня притащить? Среди ночи, раненую огненным пульсаром боевого мага, без сознания… В компании с келпи и фомором…

Садб Ясноокая! А где эти двое?!

— Скажите, мы были только вдвоем? С нами больше никого не было?

— Да нет. Лошадь вашу, правда, знатно потрепало. Я посоветовал вашему брату пристрелить животное, чтоб не мучилось, но он пригрозил, что пристрелит меня, если я еще раз об этом заикнусь. Так что ваш вороной стоит в сарае, за домом. А больше никого с вами не было.

— А кот? Большой черный кот. Не видели?

— Тоже ваш? — cтарик изумленно покачал головой. — Появился вчера вечером, долго мяукал под дверью, я в него метлой запустил. Уж очень голос у него противный, спать не давал. Да и боялся я, что он вас разбудит.

— И где же он теперь?

— А я почем знаю?

Я вздохнула, пытаясь взять себя в руки. Ничего непоправимого не случилось. Ареналь изображает лошадь, Тайруг — кота. Первый заперт в сарае, второй бродит неизвестно где… голодный!

Фомор не ел уже больше недели! А во время бегства использовал свою магию! Еще чуть-чуть — и он начнет бросаться на все, что движется. Тогда его точно засекут дознаватели, а вместе с ним и всю нашу компанию. Следовало немедленно найти его и решить вопрос с пропитанием.

Эта мысль так взволновала меня, что я забыла о раненой руке.

— Простите, я не расслышала, как вас зовут? — обратилась я к целителю.

— Тирн Менро.

— Тирн Менро, пожалуйста, дайте мне что-нибудь накинуть на плечи. Мне срочно нужно на улицу.

— Зачем? Если по нужде, так вон, за занавеской ведро стоит. А на улицу выпускать вас не велено.

— Кем не велено?

— Так братом вашим, тирном Пертом.

Меня начала охватывать злость. Райзен! Кем он себя возомнил? Разве я просила его опекать меня, будто младенца? Ушел неизвестно куда, оставив меня на чужих людей, а я даже выйти не могу? Ну ничего, этот старик мне точно не помеха.

— Послушайте, милейший, — я старалась говорить спокойно, — моего брата здесь нет, а я хочу выйти на улицу. Хочу увидеть, в каком состоянии мой конь. Пожалуйста, не препятствуйте мне.

Целитель только покачал головой:

— Не велено.

Я готова была взвыть. Это только у нас в Гленниморе такие дурацкие законы или и в других странах тоже? Почему слово женщины не имеет никакого значения перед словом мужчины? Почему этот старик выполняет приказ Райзена и не хочет слушать меня? Потому что я младше? Глупее? Или потому что на мне юбка вместо штанов?

«Да! Давай, покажи ему, кто здесь главный! — раздался в голове ехидный голос эриллиума. — Усыпи его или лучше сразу убей, все равно ему недолго осталось».

«Замолкни! — мысленно процедила я сквозь зубы. — Без тебя тошно».

Удивительно, но надоедливый дух послушно замолчал. Зато я была вне себя от раздражения. Казалось, одна случайная фраза или движение — и я вспыхну, как фейерверк, выплескивая накопившееся напряжение и гнев.

— Ложитесь в кровать, деточка, — Менро будто не замечал моего состояния, — выспитесь, отдохнете, заодно и силы восстановите. А там и ваш брат придет. Вот с ним все вопросы и порешаете…

— Отойди, — буквально прошипела я, чувствуя, как внутри меня зарождается огромная штормовая волна, готовая окончательно поглотить меня.

Я сцепила руки в замок, пыталась удержать в себе это нечто — незнакомую силу, мощную и непокорную, как разгулявшаяся стихия. Она поднималась откуда-то из глубины моего естества, надвигаясь неуклонно, как морской прилив. Она рвалась на поверхность, желая выплеснуться наружу, сметая все на своем пути, точно бурный поток, разметавший плотину. Но я знала, что этого делать нельзя. Древняя магия не станет мне подчиняться. Она накроет меня с головой, затмевая рассудок, выжжет мой разум, превращая в бессловесное существо, потому что человеческое сознание не в силах справиться с такой мощью.

Но то, что годами спало во мне, наконец-то решило проснуться. И оно оказалось сильнее меня.

Точно со стороны я увидела, как поднялись мои руки, и вокруг ладоней закружился воздушный поток. Мой разум оставался спокойным и хладнокровным, тело словно жило собственной жизнью.

— Тьерна? — старик подслеповато прищурился, разглядывая меня. Потом лицо его внезапно изменилось, он побледнел и начал медленно отступать к дверям. Но было уже поздно.

Две воздушные плети вырвались из моих рук резким порывом ветра. Со стола слетела плошка с мерзким варевом, разбрызгивая по полу темно-зеленые остатки норинейского камня. Заходила ходуном жалкая мебель, задребезжала щербатая посуда, оставленная на столе.

— Этьерна магичка! — целитель задрожал, собираясь рухнуть на колени. — Простите, что сразу не признал. Не смею вас задерживать…

— Так я могу выйти? — я услышала собственный голос, спокойный, самоуверенный, с ноткой презрения.

— Конечно, этьерна, — Менро закивал, отступая от дверей. — Что ж вы сразу не сказали, что вы из этих…

Из этих? Интересно, с кем он меня перепутал? Неужели с королевским магом? Кого еще может так бояться старик, живущий в разбойничьем притоне? Стоило бы узнать, может в последствии пригодится.

— Мне нужно платье, — вместо этого сказала я.

— Да, этьерна, сейчас, этьерна!

Старик суетливо метнулся к сундуку, дрожащими пальцами вытащил из-за пазухи связку ключей и несколько минут перебирал их, бормоча под нос заговор от сглаза, больше похожий на бред сумасшедшего. Потом с трудом попал ключом в замочную скважину и с усилием его повернул. Раздался противный скрип. Судя по всему, этот сундук не открывали несколько лет.

— Здесь одежда моей покойной жены, да будут боги Сумеречного края добры к ней, — сказал он, когда крышка с натужным скрежетом поднялась. — Но все ее вещи в хорошем состоянии, можете сами взглянуть, этьерна магичка.

Я поспешно выхватила из сундука темно-бордовый суконный плащ, подбитый беличьим мехом. Он лежал на самом верху, аккуратно сложенный. Когда я встряхнула его, на пол упали высушенные веточки какого-то растения. Менро заботливо собрал их и вернул обратно в сундук.

— Это от насекомых, — сказал он мне, будто оправдываясь. — Вещи-то хорошие, жалко, если моль съест.

Я молча закуталась в плащ, пахнущий горькой полынью и лавандой, и шагнула к выходу. Напряжение отпустило меня, неведомая сила отступила, нехотя уползая в самые темные щели моей души, но я чувствовала, что оно может вернуться в любой момент. Следовало как можно быстрее найти Ареналя и Тайруга, пока я не натворила беды.

Вопреки моим ожиданиям, за порогом комнаты меня ждала вовсе не улица, а длинный полутемный коридор, с низко нависающим потолком. В стенах коридора я увидела еще несколько приоткрытых дверей, из которых доносились приглушенные стоны и проклятья. В воздухе стоял жуткий запах немытых тел и гноящихся ран, смешанный с резким ароматом камфары и эфирных масел. Этот странный дом нравился мне все меньше и меньше.

— Что это за место? — обратилась я к старику, который вышел вслед за мной, не переставая бросать на меня странные взгляды, полные суеверного ужаса. — Что это за звуки?

— Это лазарет. Подпольный, если можно так сказать. Мы принимаем здесь всех, кто не может себе позволить оплатить услуги настоящего мага-целителя. Вы же понимаете, в нынешнем положении, у многих это единственный выход.

Я задумалась. Если бы Менро принял меня за королевского мага, как я решила сначала, он бы ни за что не стал рассказывать мне о нелегальной больнице. Получается, он спутал меня с кем-то другим? Наверное, в другой ситуации я бы остановилась и потребовала объяснений. Но сейчас мне хотелось как можно скорее выйти на свежий воздух из этого прибежища смерти и скорби. Теперь я понимала, почему Райзен, уходя, назвал это место богадельней.

Но все-таки я тоже была целителем. Животворящая магия, живущая во мне, не давала уйти просто так, не побеспокоившись о нуждах страждующих.

— И много сейчас больных? — спросила я у Менро.

— Да человек пять. Четверо, как и вы, пострадали от дознавателей. Еще женщина с нехорошей болезнью.

— Здесь есть другие целители?

— Нет, этьерна, только я.

— А лицензия у вас есть?

— Была, окаянная, пару лет назад, — вздохнул старик. Мы как раз проходили мимо одной из приоткрытых дверей, и я успела заметить кровать в полутемной комнате, на которой метался в бреду незнакомый мужчина. Над ним склонилась женская фигура, а рядом на столе тускло горела одинокая свечка. — Да только срок вышел. Хотел было продлить, только понял, что моих сбережений не хватит. Я же не этирнов богатых лечу, а с этих несчастных бедолаг совесть не позволяет брать деньги.

— Не боитесь в тюрьму попасть? Эти четверо, кого дознаватели ранили… они же преступники? Беглые?

— Боюсь. А что делать? Совсем народ налогами да повинностями задавили, вот и идут многие на большую дорогу грабежом заниматься. Чем-то же надо детей кормить.

Он толкнул тяжелую дверь, сбитую из толстых, широких досок, почерневших от времени, и я наконец-то очутилась на улице. По глазам ударил яркий солнечный свет, заставляя зажмуриться. Свежий воздух окутал меня, ласкаясь, будто верный пес после долгой разлуки. Я глубоко вдохнула и огляделась.

Дом, из которого я вышла, оказался бараком. Его наружные стены покрывала облупившаяся коричневая краска, крошечные окошки были затянуты бычьим пузырем, а покосившаяся крыша заросла темно-зеленым мхом. Вокруг него расстилался небольшой, но чисто выметенный двор, отгороженный от остальной улицы плетеным забором. С трех сторон вдоль забора тянулись кусты смородины и малины, на которых только-только начала пробиваться листва, с четвертой стороны забор подпирал деревянный сарай.

— Моя лошадь там? — я уверенно кивнула в сторону сарая.

— Да, этьерна. Я закрыл на замок, чтоб не украли. Сами понимаете, здесь народ такой…

Я протянула руку и старик безоговорочно вложил в нее связку ключей.

— Вон тот, с длинной бородкой.

Я молча кивнула и направилась к сараю.

Ключ легко вошел в замочную скважину, и через мгновение я уже приоткрыла тяжелую дверь, со скрипом повернувшуюся на ржавых петлях. Внутри было темно. Я толкнула дверь сильнее. Солнечный свет проник в помещение вместе со мной, разгоняя мрак по углам. Внутри сарая воняло прелым сеном и свежим навозом, вдоль стен, привязанные к потемневшим брусьям, стояли несколько понурых лошадей с распухшими бабками. В углу, на охапке гнилой соломы, мордой в корыте, лежал знакомый вороной конь. От порога я видела только его спину и подогнутые ноги.

Тяжелая, удушающая волна боли и тоски обрушилась на меня, затмевая сознание. Я почувствовала, как подкашиваются мои ноги, отказываясь держать хозяйку, и уцепилась за дверной косяк. Перед глазами поплыл туман, к горлу подступили слабость и тошнота. Захотелось упасть прямо на грязный пол, свернуться калачиком и скулить от невыносимой боли.

«Тише, тише, — раздался в моей голове спокойный голос эриллиума. — Это не твои чувства, ты обменялась кровью с речным духом и теперь чувствуешь его боль. Соберись! Ты можешь ему помочь!»

Слова артефакта остудили пылающее сознание. Усилием воли я перешла на внутреннее зрение и смогла рассмотреть черные дыры там, где моя аура и аура келпи были связаны воедино. Моя способность чувствовать боль другого существа плюс обмен кровью породили стойкую связь между нами, хотя эта связь, как я поняла, срабатывала лишь в непосредственной близости друг от друга. И сейчас я видела, что Ареналь истощен и нуждается в моей помощи.

Отдышавшись, я на ватных ногах направилась к нему и рухнула на колени прямо в солому. Келпи представлял собой жалкое зрелище. Его шкура, прежде гладкая и блестящая, сейчас была тусклой и покрыта засохшей грязью. Все тело била мелкая дрожь, грива и хвост превратились в куски спутанной пакли, а в том месте, куда попал пульсар, застыла водянистая пленка, скрывавшая под собой нарыв, размером с мою ладонь. Кожа вокруг нарыва натянулась, от нее исходил болезненный жар. Я осторожно прикоснулась к ней пальцем и почувствовала, как келпи вздрогнул всем телом и сжался.

— Что с ним? — я повернулась к Менро, который вошел в сарай вслед за мной и теперь стоял у входа, переминаясь с ноги на ногу. — Почему мой конь в таком состоянии? Почему ему никто не помог?

Услышав мой голос, келпи поднял голову из корыта, в котором была вода, и тихо заржал. Я не удержалась и ласково погладила его по спине, чувствуя, как под рукой сокращаются мышцы коня.

— Простите, этьерна магичка, — целитель развел руками, — я не всемогущ. Ваш брат четко сказал лечить именно вас, на вашу лошадь у меня уже просто не было сил. Я же говорил, что стоило бы пристрелить несчастное животное, а не заставлять его так мучиться!

— Хорошо. Но неужели нельзя было его хотя бы отмыть?

— Ваш брат запретил к нему приближаться. Сказал, что конь признает только хозяйку и может покусать или лягнуть незнакомца.

Я закрыла глаза, пытаясь сдержать рвущиеся с языка проклятья.

«Успокойся! — голос эриллиума подействовал как холодный душ. — Дуэргар прав! Келпи разорвал бы любого, кто посмел бы к нему приблизиться. И этим бы выдал всех вас. Или ты думаешь, что эти люди обрадовались бы присутствию фейри в своем маленьком прогнившем мирке?»

«Но почему же он не ушел! — мысленно простонала я. — Почему остался?»

«Потому что вы связаны, глупая девчонка! Он не может вернуться назад в свою реку, пока ты не отпустишь его. А в таком состоянии не способен даже обернуться. Давай, займись им, если не хочешь, чтобы он так и сдох лошадью!»

— Я могу остаться одна? — обратилась я к Менро.

— Конечно, этьерна магичка. Хотя я, признаться, хотел бы понаблюдать за вашей работой. В целях самообучения, так сказать.

— Позже. Сейчас я должна быть одна.

Старик поклонился и вышел, аккуратно прикрыв за собой заскрипевшую дверь. Сарай погрузился в полумрак, но мне уже и не нужен был свет. Я перешла на магическое зрение и теперь хорошо видела спину келпи. Она казалась прозрачной голубой дымкой, заключенной в темно-синий контур, над которым стояло темное марево. В том месте, где была рана, в контуре зиял разрыв, из которого вытекала темная жижа.

Я потерла ладони, пробуждая магию. Вокруг моих пальцев заискрилась золотом животворящая сила. Теперь осталось только наложить руки на рану, не касаясь ее, но так, чтобы пространство между ними оставалось не толще волоска…

Вот так… теплая энергия жизни потекла из меня широкой полноводной рекой, спокойно и уверенно, будто я всю жизнь только тем и занималась, что вытаскивала келпи с того света.

Прошло минут пятнадцать, прежде чем тело лошади задрожало, покрываясь мороком, и спустя еще мгновение передо мной уже лежал обнаженный парень, свернувшийся в клубок. Я нагнулась к нему, пытаясь уловить дыхание, и услышала слабый шепот:

— Я знал, что ты придешь!

— Ареналь? Как ты?

— Отлично… А ты?

Я прислушалась к себе. Удивительно, но отдав столько энергии, я не чувствовала упадка сил. Наоборот, магия бурлила во мне, как кипящая вода в закрытом котле. Мне казалось, что сейчас я практически всемогуща. Это было невероятное ощущение!

Ареналь сел, подтянув колени к груди, и смущенно взглянул на меня. Стараясь не пялиться, я подала ему плащ. Келпи благодарно закутался в тяжелое сукно.

— Спасибо. Уже ничего не болит, словно побывал на алтаре Диан Кнехта.

Я снисходительно хмыкнула: с богом врачевания меня не сравнивали еще ни разу.

— А ты что, видел такие алтари, на которых излечиваются?

— Конечно! В Траг-вуд-Доле их достаточно по лесам стоит. Излечивают любого раненого, если только у него голова на плечах осталась и позвоночник целый.

В груди что-то заныло. Захотелось немедленно увидеть это чудо, прикоснуться к нему, почувствовать животворящую целительную силу…

С трудом отогнав непрошенные мысли, я поднялась и протянула руку Ареналю:

— Давай, пошли отсюда.

— А как же тот старик? Он стоит там, за дверями. Что ты ему скажешь?

— Скажу, что вырву ему язык и выколю глаза, если он только плохо посмотрит в твою сторону! — отрезала я. — Мне еще фомора искать, так что идем, не будем терять время.

* * *

Тирн Менро оказался на удивление понятливым. Когда мы с Ареналем вышли из сарая на уличный свет, целитель бросился на колени, уткнулся лбом в землю и дрожащим голосом попросил «этьерну магичку» не губить его. Дескать, кто ж знал, что раненый конь на самом деле речной дух, да еще связанный с этьерной магичкой?

— Встань, — велела я. Унижение и страх этого старика были мне неприятны. Похоже, он так и не понял, что я не человек, но принимал меня за могущественного мага, способного поработить келпи. — Найди моему спутнику подходящую одежду. И еще. Я хочу знать, куда делся мой кот.

— Кот? — целитель нервно потер руки. — Большой и черный? Я ж его выгнать хотел, а он все не шел, ну я и сказал Оске, кухарке нашей, его покормить. И больше не видел. Простите, этьерна магичка, кто ж знал, что он ваш! — и Менро вновь собрался упасть на колени.

— Идем! — я схватила Ареналя за руку. — Я попробую его позвать.

Пересекая двор в поисках уединения, мы представляли собой странную пару. Худенькая темноволосая девушка в домотканой рубашке, с волочившимся по земле подолом, и костлявый юноша, завернутый в женский плащ, из-под которого торчат его босые тощие ноги. Интересно, и почему мой келпи такой худой? Надо будет спросить.

На нас искоса поглядывали обитатели лазарета, вышедшие на весеннее солнышко. Мужчины в холщевых штанах и таких же рубашках сидели на крыльце барака, лениво переговариваясь между собой. Я оценила их небритые нахмуренные лица. Наверное, это были те самые разбойники, о которых говорил целитель. Но он упоминал четырех, а здесь только трое.

Перед глазами встала картина, случайно увиденная мною в одной из комнат: мечущийся в бреду незнакомец и склонившаяся над ним фигура. Наверное, это и есть четвертый. Стоило бы подлечить и его. Но потом, когда разберусь со своей компанией.

Мы как раз проходили мимо еще одного строения, когда в нем неожиданно распахнулась дверь, и дородная женщина с красными распаренными щеками выплеснула с порога целый чан грязной воды. Несколько капель попали в лицо Ареналю. Келпи отпрыгнул и зашипел, точно клубок разъяренных змей. Его лицо мгновенно исказилось, утрачивая человеческие черты, но женщина этого не заметила.

— Чего шастаете, где ни попадя! — набросилась она на нас. — Этот Менро совсем обезумел, таскать сюда всякий сброд!

Я, не глядя, махнула рукой. Порыв ветра взметнул пыль и мусор с земли, ударил женщину в лицо, заставив ее поперхнуться собственным криком, и отбросил в глубину дома. Следом с треском захлопнулась дверь. Другой рукой я в это время сжимала ладонь Ареналя, не давая ему обратиться прямо на глазах у людей.

Никто из мужчин не сказал ни слова, когда я уверенным шагом прошла мимо них, волоча за собой шипящего келпи. Только один привстал, словно хотел получше меня разглядеть. На другом конце двора стоял Менро, нервно потирая вспотевший лоб и бормоча молитвы.

— Давай сюда, — я затянула Ареналя за угол дома, туда, где разрослись кусты малины, — скажешь, если кто-то пойдет в нашу сторону.

Он молча кивнул.

Я закрыла глаза, настраиваясь на ауру демона. Теперь это были уже не стальные тросы, а тонкие нити, жалкие и дрожащие от каждого прикосновения, готовые вот-вот оборваться. Легкий холодок пополз у меня по спине. Я теряла связь с фомором. Но это же невозможно, пока я сама не отпущу или… он не умрет…

«Тайруг! — отчаянно позвала я. — Ответь мне!»

Ни единого звука в ответ.

Легкая паника начала подниматься к горлу, сдавливая его невидимой рукой. Я судорожно вздохнула и попыталась опять:

«Аршамнаар! Приказываю тебе, отзовись!»

Одна из нитей едва заметно дрогнула, отзываясь на мой безмолвный крик, и по ней пришел едва слышный ответ:

«Хозяйка…»

Голос Тайруга был не громче шепота. Даже ветер, шелестевший травой, и то звучал громче.

«Где ты? Что с тобой?» — я не могла скрыть своего беспокойства. Плевать, что демонам нельзя показывать эмоций, плевать, что сильные чувства делают душу слабой, сейчас меня волновало только одно: существо, которое я привязала к себе против его воли, страдало!

«Не знаю… здесь темно…»

«Как ты туда попал? Как нам найти тебя?»

«Я ослаб… не могу обратиться… кажется, это подвал».

«Ты в теле кота?»

«Да, Хозяйка».

«Ты можешь сказать, в каком направлении нам идти?»

Несколько бесконечно долгих минут я вслушивалась в тишину. От волнения дрожали ноги. Я стояла за спиной келпи, сжимая кулаки, до головокружения вглядываясь в застывшие нити ауры, и мне казалось, что я вот-вот потеряю сознание от напряжения.

Но вот серые нити едва слышно качнулись. Я услышала слабый голос Тайруга:

«На запад… вы совсем рядом…»

Я открыла глаза и глянула в указанном направлении. Там не было ничего, кроме того самого сарая, у которого нас облили грязной водой.

— Подожди, — сказала я Ареналю и направилась к тирну Менро, который уже подошел к крыльцу барака и осматривал следы от ожога у одного из мужчин.

— Тирн Менро, — обратилась я к нему, — скажите, что это за здание? — я указала на интересующий меня дом.

— Так кухня наша, этьерна магичка, — старик взглянул меня с такой робостью, будто я была, по меньшей мере, императорской дочкой.

— Подвал там есть?

— Есть, вход внутри… а зачем вам? — он неожиданно испугался. — Это из-за Оски? Простите ее, дура баба — не ведает, что творит!

Оска это та, что нас облила, догадалась я. Но сейчас я не собиралась устраивать здесь скандал.

— Нет, там, в подвале, мой кот. Мой магический кот! — повторила я, четко выговаривая каждое слово и глядя целителю прямо в глаза. — И я хочу его забрать.

Тирн Менро побледнел. Люди, сидевшие на крыльце, незаметно уползли в дом и даже двери прикрыли. Но я чувствовала, что далеко не отошли — стоят в коридоре, чутко ловя каждое мое слово. Это было даже смешно. За кого меня здесь принимают?

Развернувшись, я быстрым шагом направилась к кухне, за мной спешил старик, бормоча что-то себе под нос. Я не слушала его, я пыталась на ходу наладить связь с фомором, но мне это не удавалось, я не могла сосредоточиться.

Внутри грязного закопченного помещения с единственным окном, засиженным мухами до черноты, находилась огромная дровяная плита, древняя, полуразвалившаяся печь, несколько потемневших от времени деревянных столов и лавок. На столах горой стояла посуда: черные от нагара котелки, глиняные горшки, надбитые кувшины, потрескавшиеся тарелки. Над всем этим витал стойкий кисловатый запах испорченной пищи и роились мелкие мошки.

— Странное место для приготовления пищи, — хмыкнула я, зажимая нос, — вы не находите?

Менро виновато пожал плечами.

— Показывайте, где подвал.

В углу что-то заворочалось. Это оказалась та самая Оска. Она сидела на лавке, держа на коленях корзину, и чистила овощи в стоявшую рядом миску с водой. Очистки падали прямо на пол, рядом со свежей кучей лежали несколько уже засохших. Такой грязи я не встречала даже в самых бедных семьях моей деревни.

— А что это вы здесь делаете, милостивые тирны? — женщина приподнялась, явно собираясь закатить скандал.

— Сиди, дура! — раздраженно оборвал ее старик. Ошеломленная его натиском, она упала задом на лавку. — Отвечай, где кота дела, которого я давеча покормить сказал?

— Так он, гад, жрать не хотел. Я ему похлебки налила, а он миску перевернул, ноги мне исцарапал, да еще и все углы обоссал!

— И где он теперь? — с очень благожелательной улыбкой спросила я.

— Да ухватом отходила сволочь этакую и в подвал кинула.

Я с трудом удержалась от желания ее придушить.

В подвал вела расшатанная деревянная лестница. Если бы я не боялась, что эти двое закроют меня вместе с котом, я бы не позволила им спуститься следом за мной. В полутемном каменном помещении, холодном и сыром, единственным источником света было крошечное зарешеченное окошко под самым потолком. Слабый луч света лежал на земле, едва разгоняя темноту.

— Тайруг? — позвала я своего фомора. — Ты здесь? Отзовись.

Моего уха коснулся едва слышный шорох, шедший из дальнего угла, а потом я услышала тихий мяв, такой жалкий, что лишь чудом сдержала слезы.

Фомор выглядел хуже, чем келпи, когда я его нашла. Если бы это был настоящий кот, я бы сказала, что он уже не жилец, но у демона оставался шанс, правда, теперь его жизнь зависела от меня.

Бедный Тайруг! Он, как и келпи, уйти не мог, а вынужденная голодовка и большой выброс магии для создания купола тишины лишили его возможности даже стать невидимым. Я чувствовала свою вину перед ним. Нет, Хозяйка из меня вышла хуже некуда.

Нужно было срочно исправлять ситуацию, но как именно я не знала. Фомору нужна была энергия жизни. Как его покормить? Он же даже обернуться не в состоянии, не то что вступить с кем-то в интимную связь.

«Подкорми его своей энергией, — проворчал эриллиум таким голосом, будто его выдернули из сладкого сна, — ты же целитель».

«Подкормить? А потом, когда он обернется, мне придется с ним…»

Я зажмурилась, еле сдерживая дрожь омерзения.

«Нет, альбу не обязательно заниматься с тобой любовью для того, чтобы восстановить силы. Достаточно поцелуя, ведь эти существа вытягивают энергию жизни вместе с дыханием».

«Но почему тогда он мне этого не сказал? — изумилась я, поднимая кота на руки. Он был таким худым, что кости прощупывались сквозь свалявшуюся шерсть, и легким, словно новорожденный котенок. — Почему тогда в домике ведьмы он хотел меня изнасиловать?»

«Ну, может, ты ему просто понравилась? Как женщина?»

«Вот гад! Мало ему эта Оска надавала. Вылечу — и добавлю!»

Выйдя из кухни, я, не говоря ни слова, вошла в барак. Ареналь покорно следовал за мной. Несколько дверей в коридоре оказались распахнуты настежь, но в палатах никого не было. Только две двери оставались закрытыми — моя и еще та, за которой я видела тяжелобольного. И опять сердце кольнуло чувство тревоги, когда я вспомнила про того мужчину. Я ведь его даже не разглядела, почему же мысль о нем не дает мне покоя?

Войдя в свою комнату, я сгрузила кота на кровать. Келпи уселся в изголовье, с любопытством крутя головой, а приступила к лечению. Привычным жестом потерла ладони и обхватила ими грудь животного. Под пальцами чувствовались тонкие ребра. Энергия потекла из меня спокойным потоком, прохладным и ровным, словно источник во мне был бесконечным. Но так не бывает! У каждого мага есть определенный резерв, который нельзя иссушать до конца, всегда чувствуется граница, за которой потеря магии становится необратимой. А у меня этой границы больше не было!

Кот вяло шевельнулся в моих руках. Его тело словно потекло, делаясь пластичным, прямо на глазах увеличиваясь в размерах, изменяя форму. Я отступила, глядя, как он превращается в чернокожего фомора с посеревшим от истощения лицом.

Тайруг выглядел ужасающе. Кожа на его лице высохла и натянулась, обрисовывая череп, растрескавшиеся губы обнажали острые иглы зубов и воспаленные десна. И вот с этим мне сейчас предстояло целоваться, отдавая энергию жизни. Хорошо хоть что в отличие от келпи демон при обороте всегда оставался одетым, хотя его шаровары и безрукавка выглядели так, будто их извозили в грязи.

— Ареналь, — позвала я, не отрывая от фомора напряженного взгляда, — следи за ним. Найди на столе что-нибудь потяжелее и следи. Если увидишь, что он выходит из-под контроля, просто выруби.

— Подожди, ты же не собираешься… — келпи изумленно вскочил.

— Собираюсь! — твердо ответила я, нагнулась над демоном и обхватила руками его лицо. — Я не могу дать ему умереть. Не здесь, не так, не по моей вине!

Зажмурившись изо всех сил, я сделала последнее отчаянное движение, и мои губы с опаской коснулись кровоточащих губ Тайруга.

Сначала мне показалось, что я прикасаюсь к камню, но уже через мгновение этот камень потеплел и ожил, странная дрожь прокатилась по моему телу, а губы раскрылись сами собой. Тайруг шевельнулся, подаваясь ко мне, и уже его руки обвили мою талию, дернули, буквально укладывая сверху на обнаженную грудь фомора.

Язык демона скользнул между моих зубов, вызывая истому, горячим потоком окатившую все мое тело. Кажется, я застонала, но собственный стон был услышан мною словно издалека. Я поняла, что теряю контроль.

Губы фомора прильнули к моим, раскрывая, лаская и подчиняя, и я почувствовала, как вместе с животной похотью он сосет из меня дыхание жизни. Жесткие ладони Тайруга шарили по моей спине, он вдавливал меня в свое тело так, словно боялся, что я исчезну. Но я уже не хотела никуда исчезать. Я хотела, чтобы он сорвал с меня эти ненавистные тряпки, придавил своим телом и взял, дико и грубо, как берут моряки портовых шлюх прямо у стен кабака… Меня охватил болезненный жар. Краем сознания я понимала, что это не мои чувства, это действует на меня магия фомора, но поделать уже ничего не могла.

«Все, хватит, он уже здоров!» — услышала я как сквозь сон голос эриллиума, но смысла слов не поняла.

Ладонь Тайруга легла мне на затылок, не давая разорвать поцелуй. Его язык играл с моим, энергия струилась мощным потоком, навсегда покидая мое тело. Мне хотелось отдать ее всю, раствориться в этом существе, стать его частью… Сознание уплывало, тело била дрожь вожделения.

В голове что-то бубнил эриллиум, где-то со стороны слышался голос келпи. Кажется, оба были встревожены, но я не могла понять почему. Я вообще ни о чем не могла думать, кроме горячей истомы, разливавшейся по моему телу.

— Ах ты мразь! — раздалось над головой.

Это был дуэргар! Голос Райзена пылал гневом, а в следующий момент я услышала звук удара, и свет померк для меня.

* * *

Крики и ругань вырвали меня из краткого небытия. Я обнаружила себя лежащей на кровати поверх покрывала. По всему телу разливалась болезненная слабость, пальцы рук и ног неприятно покалывало, а в ушах стоял противный звон.

— Тайруг?! — воспоминания накатили леденящей волной, заставляя меня подскочить на кровати.

Садб Ясноокая! Я же чуть не отдалась демону! Еще немного — и я бы сама начала срывать с него штаны! Запоздалый стыд сковал меня по рукам и ногам.

— Ну все, ты доигрался, — услышала я шипящий от ненависти голос Райзена и обернулась на звук.

Передо мной разворачивалась сцена кровавого смертоубийства! По-другому я это назвать не могла.

Прямо на моих глазах Райзен ударил Тайруга в лицо, и тот упал на пол. В один момент дуэргар оседлал его, продолжая наносить демону остервенелые удары. Фомор пытался прикрыться, по его лицу струились черные потоки крови, он хрипел, задыхаясь, но не мог сбросить с себя противника. Видимо, был еще слишком слаб. Зато рядом прыгал Ареналь, довольно скаля острые зубы и подбадривая соперников громкими выкриками:

— Так ему! Дай в ухо! Бей в глаз!

Лицо дуэргара перекосило от ярости, сквозь сжатые челюсти вырывался безумный рык, а татуировки на посеревших щеках занялись синим пламенем. Он сбросил иллюзию, совершенно не думая, что сюда может кто-то войти. В его черных глазах полыхала жажда убийства.

— Хватит! — заорала я, отмерев. — Что вы творите?!

Но они будто не слышали меня. Оставалось только одно.

Призвав подвластные мне силы, я швырнула в их сторону порыв ураганного ветра, заодно захватив сиротливо стоявшую табуретку. Табуретка взлетела в воздух, сделала тяжеловесный пируэт и тюкнула Райзена по макушке. Дуэргар молча ткнулся носом в грудь демона. Тот тоже не подавал признаков жизни.

— Ну-у! — протянул келпи, вставая на четвереньки и обиженно потирая тощий зад. Воздушный удар сбил его с ног, заставляя проехаться по полу несколько футов, обдирая ягодицы о шершавые доски. — А меня-то за что?

— За все хорошее! — отрезала я, а потом испугалась: — Я их убила?

Страх ледяными мурашками пробежался по телу, вызывая внутри неприятное чувство падения. Перед глазами заплясали черно-белые мошки.

Ареналь, кряхтя, поднялся, чуть прихрамывая, подошел к неподвижной парочке и нагнулся над ними, вглядываясь в мирно расслабленные лица.

— Красавцы! — хмыкнул он и потыкал ногой в спину Райзена, который лежал сверху.

В ответ раздался сдавленный стон.

— Этого и табуреткой не добьешь, — с досадой озвучил келпи свой вердикт. — А вот котику досталось. Кажется, он ему нос сломал.

Демон издал булькающий хрип, дернулся, и я услышала полузадушенный стон дуэргара. Райзен пошевелился, ухватился рукой за голову и медленно стек с Тайруга на пол. Перевернулся на спину и бессмысленно уставился в потолок.

— Чем это меня так? Шаровой молнией? — ошарашенно моргая, прохрипел он.

— Нет, — келпи присел перед ним на корточки и довольно оскалился, — табуреткой.

Райзен обреченно застонал, прикрывая лицо ладонью.

Все это время я сидела на кровати, поджав под себя ноги, дрожа всем телом и каждую секунду ожидая, что в палату вот-вот ворвутся люди. Но все было тихо. На дверях поблескивали руны отвода глаз, по стенам и потолку струилась голубая вязь купола тишины. И когда кто успел?!

— Девочка растет, — дуэргар повернулся в мою сторону. — Линн? — на его лице появилось выражение легкого замешательства, которое в ту же секунду сменилось привычной усмешкой. — Как ты себя чувствуешь?

— Как я — что? — шепотом произнесла, на мгновение прикрыла глаза, а потом, кипя от гнева, уставилась на него. — Вы сумасшедший! Вы же могли его убить!

— Нет, сумасшедшая это ты, — отрезал Райзен, и его лицо мгновенно замкнулось, превращаясь в маску отчуждения. — Чем ты думала, подпуская к себе эту тварь?!

— Чем думали вы, бросая нас здесь одних? — парировала я.

Меня покоробило то, как он назвал Тайруга, но я пропустила это мимо ушей, не желая раздувать скандал. Что бы ни произошло между этими двумя, однажды я все узнаю, но уже сейчас понятно, что вряд ли они будут жить мирно. И все же им придется держать хотя бы нейтралитет — иначе никак.

Ареналь благоразумно молчал. Он поднял табуретку, демонстративно взвесил ее в руке, присвистнул и с искренним уважением покосился на голову дуэргара. А потом отволок табурет в угол и уселся, продолжая с любопытством прислушиваться к нашей перебранке.

Демон тоже пришел в себя, но вставать, по всей видимости, не собирался. Лежал, распластавшись на спине, и сверлил дуэргара ненавидящим взглядом.

— Я не знал, что ты так быстро очнешься, — произнес Райзен без тени раскаяния. — Видимо, ты гораздо сильнее, чем я думал. По идее, я должен был вернуться к вечеру и найти тебя здесь, в кровати, мирно спящей.

— А Тайруг? А Ареналь? — я не могла понять, толи он действительно рассчитывал, что я до вечера проваляюсь без сознания, толи нарочно бросил нас здесь. Я отчаянно не хотела думать о втором варианте, но Райзен сам расставил точки над «ї».

— Извини, что тебе пришлось это видеть, — сообщил он, поднимаясь и равнодушно пожимая плечами. — Но забота о них не входит в наш договор.

Демон хмыкнул, Ареналь изумленно присвистнул, и оба переглянулись между собой, а потом покосились в мою сторону. От них обоих пришла волна беспокойства, как будто оба, затаив дыхание, ждали, что я сейчас скажу.

— Ка…кой договор? — ошеломленно прошептала я, не понимая, о чем говорит Райзен.

— А ты забыла? — он усмехнулся. — Жизнь за жизнь. Я просто отдаю тебе долг.

Несколько минут мы молча сверлили друг друга раздраженными взглядами. У меня тряслись руки от желания залепить ему пощечину, но я сдержалась и первой отвела глаза, не видя ничего хорошего в этом нелепом противостоянии.

— Я не нуждаюсь в таких должниках, — сказала я еле слышно. Решение пришло само собой: — Думаю, нам пора расстаться…

Я тут же пожалела об этих словах, вырвавшихся у меня под влиянием обиды и раздражения, но забрать их назад не могла. Гордость не позволяла.

— Вот значит как, — ответил Райзен после минутного молчания, продолжая смотреть мне в лицо испытывающим взглядом. — Ну что ж… Я бы ушел, но есть одна проблема. Эриллиум.

Я взглянула на свой браслет, плотно охвативший запястье.

— Можете его забрать, — мой голос прозвучал натянуто и глухо, когда я протянула руку в сторону дуэргара.

— Не так быстро, — он покачал головой. — Два артефакта я не осилю. Тебе придется потерпеть меня еще какое-то время.

— Вы мне чего-то не договариваете, — догадалась я. Келпи и фомор молча наблюдали за нашим диалогом. Я чувствовала, что они ждут моего решения и что именно от того, что я сейчас скажу, зависит судьба нашей странной компании. Я не могла их разочаровать, показав слабость. — Может быть, пришло время раскрыть все карты? Я не буду больше идти за вами, как коза на веревочке. Или откровенность, за откровенность — или я ухожу. А эриллиум просто сниму и оставлю вам. Делайте с ним что хотите.

Судя по всему, Райзен не ожидал от меня подобной решительности. Я чувствовала, что мой отказ ошеломил его, хотя он тщательно прятал эмоции. Но идти на попятный я уже не могла. Слово было сказано.

— Ладно, — он обвел всю нашу компанию странным взглядом, — не стоит принимать поспешных решений. Я все объясню. Мне нужно доставить оба артефакта в Торнвуинн, на Ллин-Тивилл.

— Королевство дуэргаров? Зачем? Разве вы не сбежали оттуда, забрав с собой эриллиум Балора? — удивилась я.

— Мне пришлось это сделать. Раз уж речь пошла об этом, то ты должна знать, та ясновидящая, о которой я упоминал, моя мать. Фомор. Жрица Балора. Артефакт много веков хранился в храме на острове, но месяц назад он пропал. Мой отец украл его, вот только сохранить не смог. Его зарезали собственные дружки, а вещица пошла кочевать по рукам, сея смерть и раздоры, пока уже я ее не украл у очередного владельца. Теперь эриллиум нужно вернуть в храм.

— От червяков ничего другого ждать не приходится, — процедил сквозь зубы Тайруг, за что получил от меня укоризненный взгляд.

— А Неар это кто? — вспомнила я демона с женским голосом, который преследовал нас на Темных тропах после бегства из деревни.

— Одна из тех, кто охотится за артефактом, — Райзен оставил выпад демона без внимания. — Только вряд ли он ей достанется. Моя мать предвидит будущее, она сказала, что это мой путь. Только я смогу доставить эриллиум на законное место и не поддаться его чарам.

— Почему именно вы?

Он прикоснулся к побледневшей татуировке на скуле и произнес:

— Потому что я правнук Балора, во мне течет его кровь.

Я услышала, как Тайруг выругался сквозь зубы, отворачиваясь от нас. Ареналь же подался вперед, будто хотел получше рассмотреть божественного потомка.

Что ж, еще один фрагмент головоломки встал на свое место, а я поняла, что Райзен никогда не будет моим. Поняла, что я для него всего лишь случайная спутница, средство достижения цели. Что ж, его можно понять, но не будем забывать и о собственных целях.

— Вы хотите, чтобы мы пошли с вами, — сказала я, больше утверждая, чем спрашивая. — Я как носитель, а Тайруг и Ареналь в качестве охраны?

— Ты догадлива.

Фомор и келпи уже не таясь слушали наш разговор.

— Здесь несложно догадаться. Тайруг отличный шпион, да еще и с эффектом невидимости, а Ареналь… насколько мне известно, келпи способны преодолевать любые водные преграды в считанные мгновения, а Ллин-Тивилл это остров?

— Ты умна не по годам, — дуэргар усмехнулся, но как-то невесело. Впрочем, мне было уже все равно. — Так что ты решила?

— Сначала я хочу выяснить один вопрос.

— Весь внимание.

— Вы обещали мне помочь избавиться от ожерелья, но вместо этого втянули в игру с артефактами. Я больше не хочу слепо подчиняться вам. Поэтому мы остаемся в Брингвурде, пока не найдем следы того мага, о котором говорил мой отец. Как только избавлюсь от этого украшения, мы отправимся в Торнвуинн. Вы согласны?

— Даже не сомневался, что ты это скажешь. Сегодня вечером, как только стемнеет, мы отсюда уйдем. Я немного пошатался по ярмарке, послушал, о чем говорят. Так вот, есть много старожилов, которые помнят того, кого ты ищешь.

— И что они о нем говорят?

— Много чего, — Райзен явно уклонялся от прямого ответа, — но одно я выяснил точно. Этот Крейс Дуалад очень загадочная личность. Кое-кто даже божился, что он друид-полукровка.

— Кто? — воскликнули мы все хором.

— А вы думали, что боги только с фейри шутить любят? Иногда они опускаются и до людей, — усмехнулся дуэргар, обводя нас всех насмешливым взглядом.

— И где нам его искать?

— Тайруг, — игнорируя мой вопрос, Райзен повернулся к фомору, — сегодня ночью предстоит работенка, — и выразительно поиграл своим эриллиумом.

Демон ухмыльнулся в ответ.

— О чем вы? — я переводила взгляд с одного на другого, понимая, что они оба что-то замыслили, но никак не могла понять что.

— Они собрались ограбить архив префектуры, — хихикнул келпи, довольно потирая руки.

— Бери выше, — дуэргар послал ему клыкастую улыбку, — сам магистрат. И вовсе не грабить, а так, проверить все ли записи у них в порядке.

— Вы сумасшедший.

Я не глядя села на кровать. Эта затея была безумством, но разве вся моя жизнь не превратилась в сплошное безумие с тех пор, как я встретила Райзена?

Он махнул рукой, снимая все заклинания с комнаты. Вспыхнула и побежала по стенам голубая вязь, на мгновение осветились двери — и все исчезло, будто и не было. В воздухе стоял удушливый запах болезни и лекарств, в коридоре кто-то кричал, слышался топот ног и проклятия. Купол тишины был снят.

Дуэргар накинул личину человека и вышел, не сказав мне ни слова, но я успела заметить, как все трое обменялись странными взглядами.

* * *

Только когда за Райзеном захлопнулась дверь, я позволила себе расслабиться. Руки безвольно повисли вдоль тела, спина сгорбилась, будто бы из меня вырвали стержень, на котором она держалась, а желудок болезненно сжался. Я поняла, что безумно хочу есть.

— Что будем делать, Хозяйка? — Тайруг подошел ближе, но не встал, нависая надо мной, как любил делать дуэргар, а опустился на корточки, глядя на меня снизу вверх.

— Вы же уже все решили и без меня, — я устало потерла лицо. Желудок ныл, перед глазами мелькали серые точки. — Ждете моего благословения?

— Не помешало бы, — он усмехнулся. — Но червяк прав. Если где и искать следы мага, то только в архивных бумагах. Люди, как одержимые, все записывают: кто в город въехал, кто выехал, кто что привез, что вывез. Учет ведут, чтоб, не дай Балор, мимо лишняя монета не проскользнула. А через пятьдесят футов от ворот замаскированный лаз и такое охранное плетение, что даже фейри не сразу разберется, — фомор не сдержался и закашлялся, пытаясь скрыть рвавшийся из груди смех. — Человеческой жадности, как и глупости, нет предела.

— Так вот как мы попали в город, — задумчиво пробормотал Ареналь, — через контрабандный лаз? А кто провел?

— Да не совсем так. Я-то котом проскользнул, никто и не глянул в мою сторону, — отсмеявшись, фыркнул Тайруг. — А червяк в человека обратился, Хозяйку на руки, тебя под уздцы — и к этим двум, что тащили ко входу бурдюки с вином. Говорит, плачу золотом, если в город проведете. Те, конечно, не поверили сначала, думали это провокация, но потом увидели, что вы от магов спасаетесь, да и след от пульсара во всю руку — такое не скроешь — и пропустили. В обмен на толстый кошель. И привели сюда. Правда, по дороге жалели, мол, такая лошадь пострадала, и все советовали тебя пристрелить, чтоб не мучился.

Ареналь обиженно зашипел, а в глазах демона заиграла насмешка. Было похоже, что он нарочно задирает келпи.

— Тайруг, — тихо позвала я.

— Слушаю, Хозяйка, — он вскинул на меня настороженный взгляд.

— Я не знаю, откуда у вас с Райзеном взаимная нелюбовь, да и не хочу знать, но пока мы вместе, давайте попробуем сохранять видимость мира.

— Это вы о чем? — фомор нахмурился, явно не понимая.

— Не называй его червяком, — я еле выдавила из себя это слово, — пожалуйста.

Брови демона взмыли вверх, на черном лице отразилось полное недоумение:

— А как мне его еще называть, Хозяйка? Червяк он — червяк и есть. Дуэргар. Они ж так и рождаются.

— Ты видел? — в свою очередь удивилась я.

— Н-нет… они хорошо прячут потомство под землей.

— А ты, Ареналь? — я обернулась к келпи, который с интересом изучал комнату.

— И я нет.

— И я не видела, — я обвела их обоих предупреждающим взглядом. — Так что с оскорблениями покончено, ясно?

— Как прикажете, Хозяйка, — с неохотой пробормотал Тайруг, Ареналь ответил согласной улыбкой.

— Хорошо. Обращайся в кота, и сидите оба здесь, а я пойду, узнаю насчет еды. Все-таки питаться одной магией я еще не умею.

Я встала с кровати и тут же почувствовала, как меня резко шатнуло в сторону, словно пол качнулся под ногами. Демон успел меня подхватить, и на пару мгновений мы с ним оказались так близко, что я почувствовала жар его тела. Но в следующую секунду он уже отпустил меня и равнодушно отвел глаза, делая вид, что ничего не случилось.

Поправив юбку, я сглотнула слюну и выскочила за дверь.

Барак жил своей обычной жизнью. По коридору ходили люди, вежливо кланяясь, увидев меня, за плотно прикрытыми дверями палат раздавались вскрики и стоны, в распахнутую дверь входа с улицы вливался свежий ветер и солнечный свет, разгоняя тяжелый застоявшийся воздух и тень по углам.

— Милостивый тирн, — окликнула я Менро, который стоял на крыльце, в окружении уже знакомых мне мужчин.

Все они о чем-то переговаривались в полголоса, но увидев меня, замолкли на полуслове.

— Чего изволите, этьерна магичка? — старик сделал шаг в мою сторону.

— Я… — покраснев под пристальными взглядами мужчин, я опустила взгляд. Никогда прежде мне не приходилось просить, чтобы меня покормили, но денег у меня не было, а Райзен или не догадался, или не захотел оставить пару монет. А может у него их и не было, ведь Тайруг сказал, что он отдал проводникам целый кошель. — Не могли бы вы… Простите…

Под вопросительным взглядом Менро, я глубоко вздохнула, расправила плечи и уже твердо сказала:

— Я целитель, как и вы, и могу помочь тяжелобольным.

— Спасибо, этьерна магичка, — старик растерялся, — но им нечем заплатить за вашу помощь. Я лечу их бесплатно.

— Я понимаю и денег не прошу. Но если вы найдете мне место за столом…

Я замолчала, чувствуя, как от голода болезненно сжимается желудок.

— Да, конечно, — засуетился Менро, отступая в сторону и позволяя мне сойти с крыльца. — Но ваш этирн, он ничего не сказал, я думал у вас все свое…

— Нет, — я позволила себе слегка улыбнуться, — у меня ничего нет. Вы покормите меня? Я потратила много сил, спасая своих друзей, но обещаю, что помогу всем, кто в этом будет нуждаться.

— Это моя вина, — старик сокрушенно покачал головой, — не доглядел. А таких чтоб очень больных… ну вот один в горячке лежит. Ему в грудь три пульсара подряд попало, но сработал защитный амулет. Внутрь огонь не пошел, но сверху очень сильно обожгло, кое-где плоть выгорела до самых ребер. Ужасное зрелище. И сегодня еще двоих принесли. Дети совсем, лет по десять. Говорят, на ярмарке хотели стянуть мелочь какую-то, а хозяин охранки навесил, ну им по рукам и дало. Теперь у них руки как плети висят и пальцы не слушаются.

За разговором мы подошли к кухне, из раскрытых дверей которой доносился умопомрачительный аромат жареных лепешек. Мой живот отозвался тоскливым бурчаньем. Я опустила голову, скрывая смущение, но Менро будто бы ничего не заметил.

— Оска! — крикнул он, останавливаясь на крыльце. — Иди сюда.

Кухарка неторопливой походкой показалась из глубины помещения. Увидев меня, она замешкалась и вдруг согнулась в неловком поклоне, словно бы я была одной из тех этьерн, что раскатывают по центральным улицам в роскошных каретах.

— Чего изволите, этьерна магичка? — пролепетала женщина, пряча под холщевым фартуком выпачканные в муке руки.

— Этьерна магичка изволит обедать, — сурово сдвинув брови, ответил Менро вместо меня. — Есть у тебя тарелка поприличнее?

Я закусила губу. Есть из местной посуды совершенно не хотелось, я же помнила, в каком она виде, но выбора у меня не было.

Рассыпавшись в благодарностях и извинениях, Оска метнулась назад в полумрак, и через минуту до нас донеслись ругань и звон бьющейся посуды.

— Балор ее задери, демонова баба! — простонал старик, хватаясь за голову. — Давно выгнать надо, так ведь больше никто не пойдет. Мне же платить за работу нечем. А она здесь живет, есть со мной, что дадут, да еще готовит и стирает на всех. Не справлюсь я без нее, — пояснил он, поймав мой недоуменный взгляд. — Родственники больных, да и они сами за лечение отдают кто чем может. С того и живем.

Это было мне знакомо, ведь и в рыбацкой деревушке платили кто чем мог.

— Вот, этьерна магичка, это лучшее, вы уж не обессудьте, что так вышло, — залепетала Оска, протягивая мне большое глиняное блюдо, покрытое глазурью. На блюде горой возвышались лепешки, политые сверху растопленным жиром. От них поднимался легкий парок.

— Спасибо. Я поем у себя.

— Вот еще, возьмите, — кухарка протянула кувшин с молоком, заискивающе ловя мой взгляд.

— Сюда давай, не видишь, у этьерны магички всего две руки! — Менро забрал у нее кувшин и обернулся ко мне: — Вы уж простите, что так…

Я покачала головой, призывая к молчанию. От запаха пищи кружилась голова, я боялась, что вот-вот потеряю сознание. Только сейчас, когда заветное блюдо оказалось в моих руках, я поняла, насколько ослабла за это время.

В бараке Менро указал на ту дверь, за которой находился заинтересовавший меня мужчина:

— Вот здесь тот, о ком я говорил. Мается уже третий день, а я сделать ничего не могу. Сил не хватает. Так, поддерживаю жизнь и жду чуда.

— А он? — зачем-то спросила я, прислушиваясь к приглушенным стонам, доносившимся из палаты.

— И он. Надеется только на чудо.

— А те двое где?

— Я их в самую дальнюю определил. Они, бедняги, наревелись. Думали, что без рук останутся. А калеке одна дорога — сидеть под трактиром и ждать либо милости, либо голодной смерти.

Он был прав, а я подумала, как резко повернулась моя судьба. Еще недавно я была дочерью рыбака и тайком лечила односельчан за кусок хлеба и пару жмень ячменя или овса. А теперь я преступница, фейри, поставленная вне закона, мне подчиняются духи воздуха и воды, со мной говорили боги, фомор мой раб, келпи — кровный брат, а я сижу среди разбойников, воров и контрабандистов и… собираюсь их лечить опять же за кусок хлеба.

Когда я вернулась в палату, Ареналь уже щеголял в заплатанных домотканых штанах и такой же рубахе, подпоясанной куском бечевки. От сапог он отказался напрочь, заявив, что они ему только мешают. Человеческая одежда стесняла келпи, привыкшего бегать голышом, а обувь казалась тяжелой, как колодки. Тайруг обратился в кота и теперь возлежал на подушке, насмешливо щуря глаза.

Я честно предложила разделить лепешки на всю компанию, но фомор тут же сделал вид что спит и даже заурчал словно настоящий кот, а келпи только покачал головой. Понятное дело, речной дух если что и ел, то точно не лепешки.

Отдуваясь и постанывая от удовольствия, я очистила блюдо и запила прохладным молоком. По телу разлилось чувство сытости, перешедшее в приятное блаженство. Захотелось вытянуться на кровати, закрыть глаза и хотя бы на несколько минут отрешиться от всего происходящего. Но я помнила о своем обещании. Да и как я могла забыть о нем, если стоны того несчастного долетали даже через закрытые двери?

— Ты куда? — встрепенулся келпи, когда я поднялась.

— У меня есть одно дело, — уклончиво сказала я.

— Я с тобой, — он покосился на кота.

«Идите, Хозяйка, я буду ждать чер… дуэргара», — мысленно ответил фомор на мой молчаливый вопрос.

Я удовлетворенно хмыкнула. Что ж, кажется, он понял меня.

У нужной палаты я немного замешкалась. Дверь была слегка приоткрыта, и в узкую щелочку я разглядела незнакомую женщину, склонившуюся над тихо хрипящим мужчиной. Рядом с ней стоял Менро, знакомым мне жестом растирая руки.

— Сядешь тихонько и молчишь, — шепнула я Ареналю и решительно толкнула дверь.

— Этьерна магичка! — Менро и незнакомка почтительно склонили головы и отступили, пропуская меня к кровати.

Ареналь нашел колченогую табуретку и взгромоздился на нее в самом дальнем углу. Из полумрака, разгоняемого тусклым светом свечи, поблескивали его глаза.

— Вы можете ему помочь? — спросила женщина, заглядывая мне в лицо. Ее голос дрожал от волнения.

— Пока не знаю, — я покачала головой и присела на край кровати, разглядывая бледного и худого мужчину, лежавшего в одних штанах поверх покрывала.

Незнакомец был сильно изможден. Щеки ввалились, вокруг глаз залегли глубокие тени, а подбородок покрывала темная щетина. Его волосы и кожа были мокрыми от испарины, грудь вздымалась рваными толчками, воздух с хрипом вырывался из сухих растрескавшихся губ, а на пожелтевших от мазей бинтах, крепко стягивавших его грудь, виднелись засохшие пятна крови. Но огонек жизни, тлевший глубоко внутри, не желал угасать, а в изголовье не стояла серая тень, пособница Брана.

Этот человек еще не прошел отведенный ему путь. Было что-то незавершенное, что держало его в мире живых, не давая уйти за грань. Но слабое тело уже не могло бороться с магическим ожогом, который сетью тонких черных линий расползался по бледной коже из-под бинтов.

Я протянула руку и осторожно коснулась его лба кончиками пальцев. И тут же отдернула, получив легкий укол. Этого не могло быть!

Перейдя на магическое зрение, я внимательнее вгляделась в мужчину. С ним явно что-то было не так.

Дюйм за дюймом я разглядывала незнакомца, ведя кончиками пальцев вдоль его тела. Я почти не касалась его, но все равно чувствовала неприятное покалывание, как будто какая-то чужеродная сила отторгала мою магию, не позволяя влить в него хоть жизненной энергии. Мне пришлось до рези напрячь глаза, но мои усилия увенчались успехом. Под слоем бинтов и примочек я ощутила его — нечто тяжелое и темное, слабо пульсирующее в такт с сердцем.

— Что это? — выдохнула я, возвращаясь в нормальное состояние.

— Что, этьерна магичка? — нагнулся ко мне Менро.

— Вот здесь, под бинтами. У него в груди, рядом с сердцем, я чувствую что-то, что отторгает магию жизни.

Целитель поморгал, переходя на магическое зрение, и несколько мгновений напряженно вглядывался в то место, куда указала я. Потом устало смахнул пот со лба и растерянно произнес:

— Простите, я ничего не вижу…

— Снимайте бинты, — приказала я. Менро был слишком слаб, чтобы увидеть то, что даже я обнаружила с огромным трудом.

— Вы уверены? — женщина, молчавшая все это время, растерянно приблизилась к койке.

— Да, снимайте. Я должна увидеть, что там такое.

Пока целитель и его помощница возились с больным, я перебрала в памяти все известные мне случаи отторжения магии жизни. Любое живое существо всасывало ее, как губка, но иногда, если ауры целителя и больного совпадали, или больной был защищен от магического вмешательства, могла сработать отдача. Я уже познакомилась с ней, пытаясь откачать Райзена в Гвирд-Долле. Но здесь было что-то совсем другое.

— Вот, все готово.

Я вздрогнула, когда надо мной прозвучал тихий голос Менро, и подняла взгляд. Бинты были сняты, и мне пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы не закричать.

Лежавший передо мной мужчина смотрел на меня в упор черными провалами глаз, а над его грудью колыхался такой же темный и плотный туман, как и тот, что я видела над раной келпи. В них обоих попали огненным пульсаром, но в Ареналя только один раз и вскользь, а в этого несчастного сразу три прямых попадания. Один вопрос: почему он не умер на месте?

Отбросив сомнения, я поднесла ладони так близко, что почувствовала враждебную пульсацию, отталкивавшую мои руки. Раненый застонал сквозь стиснутые зубы и вдруг выгнулся дугой. Пульсация резко усилилась.

— Попробуйте, — обратилась я к Менро, — вы не можете не почувствовать это.

Он повторил мое движение, а потом покачал головой:

— Ничего…

Я не знала, что делать. Эта штука сидела вплотную к сердцу, не давая подступиться ни с какой стороны. Я не знала что это, не знала насколько оно опасно и как с ним бороться. А хуже всего, стоило только задеть это нечто, как мужчину буквально скручивало в болезненных конвульсиях. Менро ничего не видел и помочь мне ничем не мог. Я была уже готова заплакать от отчаяния, когда в моей голове возникла спасительная мысль.

Эриллиум!

Божественный артефакт молчал, испытывая мое терпение.

«Помоги мне! Я знаю, ты слышишь меня!»

«Кажется, кто-то сказал мне заткнуться, — протянул артефакт преувеличенно озабоченным тоном, — мы его знаем?»

«Хорошо, хорошо, я была неправа, прошу прощения. Ты доволен? Можешь помочь?»

«Кому?» — кажется, эриллиум был искренне удивлен.

«Этому человеку», — я в отчаянии заскрипела зубами. Менро и его помощница испуганно отшатнулись. Хороша же я была сейчас с бессмысленным взглядом, перекосившимся от напряжения лицом и руками, застывшими над обугленной грудью раненого.

«Это не человек, это маг, — ответил артефакт таким презрительным тоном, что меня саму передернуло. — Боевой королевский маг. Разве ты не видишь метку дознавателя?»

* * *

Я резко выдохнула. Из меня будто выпустили весь воздух. В одно мгновение я еще сидела, склонившись над раненым, а в следующий момент почувствовала, как заваливаюсь на бок. Кто-то поймал меня, не давая упасть. К губам поднесли кружку с водой, и я благодарно хлебнула холодную жидкость.

— Вы знаете, кто этот человек? — сдавленно спросила я у Менро, который обеспокоенно смотрел то на меня, то на больного.

— Его принесли без сознания. Говорят, он был арестован и сбежал из-под стражи на пути в казематы.

— Кто его принес?

— Вы видели их. Аквил и Финч. Те парни, что стояли на крыльце, когда вы выходили.

Я кивнула.

— Я хочу с ними поговорить.

— А он? — Менро показал на раненого. — Его так и оставить?

— Пока да. И не тратьте на него свои силы, он не умрет, пока не умрет, — поправилась я, ловя на себе тяжелый, но не враждебный, а какой-то обреченный взгляд незнакомца. — Где мне найти этих двоих?

— Я их сейчас приведу, — встрепенулась женщина.

— Я пойду с тобой, — всполошился Менро, нервно поправляя одежду.

— Хорошо, я подожду.

Итак, раненый оказался, ни много, ни мало, королевским псом! Я не могла в это поверить, но доказательства были на лицо. Теперь-то я поняла, что это за штука пристроилась у него в груди. То, что я приняла за чужеродную магию, оказалось меткой дознавателя. Темное пульсирующее нечто, сидевшее глубоко внутри его тела, почти вплотную с сердцем. Метка, которую нельзя ни изъять, ни передать, ни уничтожить. Чудовищное исчадие черной магии, поставленное на службу королю.

Я бессознательно прикрыла глаза. Неужели боги опять посылают мне испытание? Внутри меня бушевал ураган эмоций, и я не знала, какой из них поддаться, чтобы все было правильно. Этот мужчина, этот маг, был живым олицетворением всех моих бед и несчастий. Такие как он лишили меня всего, что я имела, они изгнали меня из родного дома, они убили моего отца, а теперь преследовали меня, будто стая гончих псов. Да они и есть псы, королевские псы!

Закусив губу, я спрятала руки в складки платья, чтобы никто не заметил, как дрожат мои пальцы, и открыла глаза. Раненый смотрел на меня в упор, но в его взгляде не было ни злости, ни ненависти, лишь тоска и… да, обреченность.

Мужчина едва заметно шевельнул запекшимися губами, и я услышала тихий хрип, точно он хотел что-то сказать.

Рядом на столе стояла кружка с водой. Я окунула в нее пальцы и смочила раненому губы. Тот торопливо собрал языком холодные капли и еле слышно прохрипел:

— Убейте меня!

От неожиданности я едва не упала на пол. Я не ослышалась? Он просит его убить?!

— Зачем мне убивать вас? — оправившись от изумления, спросила я.

Мужчина попробовал растянуть губы в усмешке, но тонкая корка на нижней лопнула, и по подбородку потекла тонкая струйка крови. Я взяла со стола кусок бинта, смочила в кружке и осторожно вытерла кровь.

— Зачем? — выдохнул раненый, пытаясь отстраниться. — Зачем спасаешь? Выкуп за меня не дадут…

Видимо, мой ошеломленный вид удивил его не меньше, чем меня — его слова. Я не могла понять, о чем он говорит, и только беспомощно пожала плечами.

Скрипнула дверь, пропуская Менро. Вслед за ним в палату заглянули еще двое, но войти не решились, остались топтаться на пороге, бросая на меня исподлобья настороженные взгляды.

— Вот, этьерна магичка, это те, о ком я вам говорил, братья Кронахи, — целитель кивнул на двери, — но здесь их все называют Костолом и Щербатый.

— Я хочу поговорить с ними наедине.

Менро вышел, напоследок что-то пробормотав себе под нос, а эти двое наоборот приблизились ко мне, оставив дверь неплотно закрытой. Оба невысокие, коренастые, с широкими плечами и длинным торсом. У обоих на подбородках курчавилась русая борода с рыжим проблеском, а такого же цвета волосы крупными завитками прикрывали уши и лоб. Одеты они были очень странно — одежда старая, полинявшая и заштопанная, но из дорогой ткани: штаны из потертого бархата, рубашки из тонкого сукна, которого почти не видно под заплатами и грубой штопкой, на рукавах и манишке следы обтрепавшихся кружев. Только сапоги почти новые. И тоже дорогие, из мягкой, хорошо выделанной кожи. Вон как блестят.

Один из мужчин раздвинул в полуулыбке толстые губы, и я поняла, что это и есть Щербатый — двух передних зубов не хватало.

— Долго этьерна магичка изволит нас разглядывать? — с неприличным смешком спросил он. — Нас позвали на разговор или этьерна чего другого желает?

Его брат понимающе ухмыльнулся.

В углу комнаты завозился и демонстративно откашлялся Ареналь. Будто ненароком келпи продемонстрировал внушительный набор зубов, и ухмылки медленно сползли с лиц разбойников.

— Скажите, вы принесли сюда этого человека? — спросила я.

— Да, этьерна, — ответил второй, Костолом. Его плечи казались шире, чем у брата, да и мускулы на руках выглядели намного внушительнее. Он вообще был похож на быка, такой же мощный и крупный.

— Я хочу знать, как он к вам попал.

— Да вывалился из портала, когда мы третьего дня обоз брали в Глухой балке. Сидим, значит, в кустах, сигнал ждем, а тут прямо на дороге что-то сверкнуло, грохнуло, будто молния в землю попала, и этот тип мешком свалился прямо нам под ноги. Ну, мы сначала подумали — труп! А потом разглядели, что живой.

— А почему с собой забрали? — удивилась я.

— Дак кандалы на нем были и роба тюремная. Ясно же, свой человек.

Это было произнесено с такой непоколебимой уверенностью, что я невольно покосилась на раненого. Тот лежал, вытянувшись на кровати, и в упор смотрел на меня. Ни один мускул не дрогнул на его лице, пока я расспрашивала мужчин, только в глубине глаз застыла настороженность.

— Это он вам сказал, что бежал из-под стражи? — я все еще сомневалась.

Маг-дознаватель в кандалах и арестантской робе? У королевских псов полная неприкосновенность, как его могли арестовать? За что? А если арестовали, то как он умудрился сбежать и запутать следы? Почему вслед за ним не пришли его преследователи? И если он сбежал из-под стражи на пути в казематы, то откуда у него амулет перехода? Как он открыл портал? Ведь его должны были тщательно обыскать при аресте!

От этих вопросов голова шла кругом. Я не знала, что делать: спасать его или продолжать наблюдать, как он медленно угасает. Метка дознавателя пожирала его изнутри, нет, не плоть и не душу. Она как огромная пиявка присосалась к его магическому резерву и потихоньку иссушала его. Я видела, как истончаются желто-коричневые нити ауры, похожие на кленовый сироп, видела, как трепещет огонек его жизни, будто свеча на ветру, видела, как лицо покрывает смертельная бледность…

Словно ледяные пальцы впились в мое горло, перехватывая дыхание. Я вдруг осознала, что смотрю прямо в глаза этому незнакомцу, и поняла, что целитель во мне победил.

— Выйдите все, — приказала я сиплым шепотом и сглотнула тугой комок, застрявший в горле.

— Мне тоже? — отозвался Ареналь.

— Все, — не глядя, повторила я.

Раненый маг словно держал меня своим взглядом, я не могла отвести глаз, только слышала, как за моей спиной к выходу протопали три пары ног, как ругнулся кто-то из Кронахов, и как тихо скрипнула дверь, отрезая нас двоих от остального мира.

Маг усмехнулся. Уголок его рта нервно дернулся вниз, на обтянутых кожей скулах заходили желваки. Я увидела, как его пальцы сжались в кулаки, комкая серое покрывало.

— Без свидетелей-то оно сподручнее, да, фейри? — прохрипел он.

— Что «сподручнее»? — я растерялась. Вот уж не ожидала, что этот бедняга, находящийся в шаге от смерти, сможет опознать меня под охранным амулетом. Если это смог даже он, то от дознавателей я уже не смогу отбиться.

— Убить меня.

— Зачем мне вас убивать? — я присела на краешек койки. Сердце бешено колотилось, мне казалось, что раненый вот-вот вскочит и схватит меня. Но бедняга даже дышал с трудом.

— Фейри всегда убивают магов.

— А маги разве не убивают фейри? — я позволила себе усмехнуться. — И пять минут назад вы сами молили меня о смерти. Разве не так?

Перед мысленным взором вновь и вновь вставало видение пылающего дома и темное пятно, расплывающееся на груди моего отца. Снова и снова я слышала треск балок, испуганное ржание Пегги и чувствовала в своей ладони холодеющие пальцы самого близкого человека. Чувство беспомощности и отчаяния захлестнуло меня с такой силой, словно и не было всех этих дней сумасшедшего бегства, не было всех этих безумных событий, наслаивавшихся одно на другое будто снежный ком. Я опять стояла у себя во дворе, глядя на черные плащи дознавателей, и знала, что вот-вот все потеряю…

— Вы… не люди! — прохрипел маг, и по его лицу прошла судорога, искривляя изящные черты в грубую маску.

— Тогда приготовься, — я не могла отказать себе в этой маленькой мести, — теперь ты будешь обязан нелюди жизнью!

Золотистое сияние охватило мои руки. Я слышала голос эриллиума, направляющий и подбадривающий меня. Он рассказывал и объяснял, что и как надо делать, чтобы осторожно подцепить и удалить эту черную дрянь, называемую меткой дознавателя.

«Его Величество хочет создать армию из самых сильных магов во всех человеческих землях, и хочет их подчинить своей воле, — бормотал артефакт, пока я опутывала серебристой паутиной магическую пиявку. — Это же так очевидно. Все эти школы, академии, строгий учет и отбор. Слабых — на вылет, сильных — сделать еще сильнее. Боевые маги Гленнимора достойный противник для любого фейри. В схватке один на один невозможно предугадать, кто уйдет с поля боя живым. Но Его Величество слишком умен, чтобы оставить такую силу без контроля. Он же понимает, что если маги повернут против своего творца, от Гленнимора не останется камня на камне. Нужен способ удержать их в узде. Вот для чего эта метка. Она контролирует магов! Линн, ты меня слышишь?»

«Что? А? Не мешай», — отмахнулась я, не прислушиваясь к тому, что говорил эриллиум. Сейчас мне было совсем не до этого.

Очень осторожно я подцепила краешек черной субстанции и потянула. От напряжения даже перестала дышать, боялась, что рука дрогнет, и эта гадость сорвется с крючка. Нити натянулись, метка сопротивлялась. Она, словно червяк в землю, пыталась уползти глубже, спрятаться под сердцем. Там бы я ее не достала.

Закусив губу, вглядываясь до рези в глазах, я травила серебристые нити, переплетая их с золотистыми нитями исцеляющей магии и желто-коричневыми обрывками, из которых состояла аура дознавателя. Мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем метка, наконец-то, поддалась с громким чавкающим звуком. Этот звук был всего лишь плодом моего воображения, но я будто услышала его наяву. Чужеродная субстанция начала таять буквально на глазах, будто снежный ком на солнце, растекаясь в разные стороны безобразным чернильным пятном. И я ловила эти потеки в серебристую сеть, заполняла образовавшуюся пустоту живительной энергией, пока не почувствовала что все, дело сделано. Больше моя помощь здесь не нужна.

— Зачем? — напряженный мужской голос заставил меня очнуться. — Зачем ты это сделала?

Я моргнула пару раз, возвращая себе ясность зрения, и обнаружила, что продолжаю сидеть на кровати, положив руки на обнаженную грудь незнакомца. Ожога больше не было, он затянулся. Только нежная розоватая кожа в том месте напоминала о прежней ране. Но взгляд мужчины, полный неприкрытого подозрения, буквально буравил меня.

Мужчина глубоко вдохнул, и я отдернула руки. Нет, как целителю, мне довольно часто приходилось видеть и трогать обнаженных людей, что мужчин, что женщин, что детей, и никакой неловкости при этом я не испытывала, ведь они для меня были всего лишь страдальцами, которым нужна моя помощь. Но сейчас мне показалось, будто кожа мага оставила на моих ладонях свой отпечаток. Я буквально ощущала его запах — горько-пряный аромат полыни, можжевельника и кедровой коры, едва уловимый под тошнотворной вонью немытого тела и застарелого пота. Где бы маг не находился до того, как сюда попал, но воды для омовений там точно не было.

— Простите? — нахмурилась я. — Вы недовольны тем, что я вас спасла? Или тем, что убрала метку? Вы вообще знаете, где находитесь и как сюда попали?

Теперь нахмурился он. Огляделся. Судя по всему, это помещение он видел впервые, хоть и провел здесь в бреду несколько суток.

— Где я? — спросил он и слегка приподнялся, опираясь плечами на деревянное изголовье. — В плену у фейри?

— Ага, — я состроила кровожадную мину, и наградой мне стало замешательство, на мгновение мелькнувшее в серых глазах мага, — сейчас появятся злобные дуэргары и начнут вас пытать.

Руки мага зашарили по кровати, пальцы сжали простынь, будто он пытался отыскать оружие.

— Я вам ничего не скажу! — выдохнул он с такой ненавистью, что я невольно отшатнулась.

Похоже, стоило заканчивать этот нелепый фарс. Я устала, и у меня не было ни малейшего желания объясняться с этим человеком. Я сделала все, что могла. Мой долг целителя был исполнен.

— Да я у вас ничего и не спрашиваю, — хмыкнув, я поднялась с кровати, поправила подол и ворот рубашки. — Вы абсолютно здоровы и свободны. Можете встать и уйти. Здесь некому вас задержать.

Уже у самых дверей я обернулась. На лице мага каждую секунду менялось выражение: настороженность сменялась недоверием, недоверие надеждой, надежда подозрением — и так по кругу. Он не отводил от меня пристального взгляда.

— Кстати, — добавила я, открывая дверь, — люди, которые вас сюда принесли, не знали, с кем имеют дело. Только благодаря этому вы все еще живы. Поэтому не стоит демонстрировать здесь свои способности.

Прежде чем он успел открыть рот, я переступила порог и захлопнула дверь. И тут же тяжело вздохнула и без сил привалилась к стене. Глаза закрылись сами собой. Все, что я хотела сейчас, это несколько минут тишины.

Только у судьбы, видимо, были на меня другие планы. Мои ноги ослабели, тело начало медленно съезжать вниз, но знакомые крепкие руки подхватили меня, не давая упасть, и голос, который, казалось, будет преследовать меня даже в аду, сердито сказал:

— Не успею отойти, как ты вечно во что-нибудь влипнешь! Привязывать тебя, что ли?

— Этирн Райзен, — не сопротивляясь, я прижалась к его груди, вдыхая чистый, свежий запах здорового мужчины, и мои губы сами собой растянулись в дурацкую улыбку.

— Ладно, что с тебя взять, шелки, — пробурчал дуэргар, и откуда-то я знала, что он совершенно не сердится.

К вечеру план взятия архива был готов, но меня в него не посвящали. Во избежание, как сказал Райзен. Оказывается, пока я расходовала силы, пытаясь спасти королевского мага, мой дуэргар прогулялся до магистрата, осмотрелся по сторонам и накупил целый мешок снеди. Причем не каких-нибудь лепешек из овса, а самых настоящих сдобных булочек из тонкой, как пыль, пшеничной муки, дюжину вареных яиц, увесистый копченый окорок и корзину зимних яблок, от которых исходил одуряющий аромат лета. Яблоки оказались слегка подгнившими, в червоточинках, но наверняка стоили дороже окорока, ведь мало кому удавалось сохранить фрукты до самой весны.

Сидя на кровати, выспавшаяся и отдохнувшая, я весело опустошала мешок, то похрустывая яблочком, то закусывая яйцом, под изумленно-восхищенными взглядами всей компании.

— Вот это аппетит! — покачал головой келпи, когда я вслед за сдобной булочкой надкусила сначала яблоко, а потом окорок.

Но я была такая голодная, а покупки так вкусно пахли, что мой рот без конца наполнялся слюной, а руки сами тащили в рот все, на что падал взгляд. Черный кот лежал на подушке, лениво помахивая роскошным хвостом, Ареналь сидел на полу, скрестив ноги, и не сводил с меня восторженного взгляда, а Райзен, пристроившись на единственном стуле, закинул ноги на стол и меланхолично полировал кинжалы промасленной ветошью.

— Потише, малышка, ты так и мешок проглотишь, — попробовал подколоть меня дуэргар.

— Еще пару часов — и я бы начала грызть подметки, — пробурчала я с набитым ртом. — Может я и фейри, но тело-то у меня человеческое и хочет есть хотя бы раз в день!

— Ладно, это камень в мой огород, — он поднял руки, показывая, что понял намек. — Но ты тоже хороша, смешала мне все карты.

— И каким это образом?

— Я же оставил тебя в кровати, не так ли? И рассчитывал найти там же. Думал, к тому времени, как я вернусь, ты уже придешь в себя и сможешь держаться на ногах. Мы бы с тобой прогулялись на ярмарку. Отсюда очень легко попасть в ярмарочный городок, правда, не через главные ворота, а с тыла. Но это только нам на руку. А ты что учудила?

Я невольно отвела взгляд.

— У тебя хватило ума не только израсходовать почти все силы на лечение этих двух, — Райзен, не глядя, махнул рукой в сторону келпи, — но и поставить на уши всю эту богадельню! Ты хоть знаешь, как тебя теперь называют? «Этьерна магичка», — он передразнил старческий голос Менро. — Бедный старик принял тебя за одну из тех магов-отступников, что скрываются от всевидящего королевского учета. И не удивлюсь, если скоро о тебе узнают другие отщепенцы, прячущиеся в этих трущобах.

— Это произошло случайно, — мои слова прозвучали как нелепое оправдание, причем я сама уже поняла, насколько необдуманно поступила, раскрыв свои магические способности. Ведь любой из местных жителей мог выдать меня дознавателям за пару золотых! — Но я ни о чем не жалею! — тут же добавила я. — Я целитель, это сильнее меня.

— Ну ладно, ты откачала фомора и келпи, хотя первому стоило бы еще немного помучиться, а второго надо было всего лишь бросить в воду, и он сам бы пришел в себя. Я рассчитывал вернуться из города и вывести лошадку под уздцы до ближайшего пруда, но ты меня опередила.

— Подождите, — я остановила его, с трудом проглотив застывший в горле кусок. — Вы были в городе? А как же маги? Вы же говорили, что они могут вас опознать.

Райзен усмехнулся, глядя, как блестит и переливается отполированный клинок, потом осторожно попробовал пальцем остроту лезвия и, наконец, соизволил взглянуть на меня:

— Королевские псы тоже люди. Магия сделала их сильнее, но не добавила ума. Они такие же самоуверенные болваны, как и их драгоценный король. На всех городских воротах стоят усиленные караулы, проверяют каждого, от мала до велика. Перетряхивают все обозы, но только те, что въезжают. Дознаватели уверены, что тебя в городе нет, но ты вот-вот появишься. На улицах тоже есть патрули, только в штатском. Они стараются смешаться с толпой, но я чую их за милю. Пару раз наткнулся на такой вот патруль, но уйти было очень легко. Меня может раскусить только сильный менталист, остальные мне не страшны.

— Значит, кроме менталистов, вам бояться здесь нечего? — подвела я итог.

Улыбка сползла с лица Райзена, взгляд сделался серьезным и даже колючим.

— Запомни, не стоит говорить дуэргару, что он чего-то боится, — произнес он, четко выделяя каждое слово. — В нашем языке отсутствует само понятие страх. Те, кто боятся, не выживают.

Я ошарашенно кивнула и на всякий случай подтянула к себе кота. Тайруг недовольно выпустил когти, но тут же убрал и ленивым клубком свернулся у меня на коленях.

— Сильный и обученный менталист может учуять под моей личиной магию фейри, — продолжил Райзен, возвращаясь к своей работе, как ни в чем не бывало, — но и только. Вряд ли я позволю ему позвать на помощь, а один он со мной не справится. Там, у ворот, я не стал рисковать. Все-таки было бы неразумно лезть напролом прямо в западню. Но теперь у нас есть преимущество. Никто не знает, что мы уже в городе, так что эффект неожиданности играет нам на руку.

Он встал, привычным жестом загнал кинжалы в ножны, висевшие у него на бедрах, и передернул плечами, накидывая иллюзию. За окном давно уже стемнело, в глиняной плошке на столе коптил подожженный фитиль, по стенам и потолку танцевали диковинные тени.

— Нам пора.

Эти два слова прозвучали как приказ. Вскочил на ноги келпи, оскалив рот в предвкушающей ухмылке. Черный кот спрыгнул с моих колен, и на полу у моих ног моментально увеличился до своих настоящих размеров чернокожий фомор.

— Я надеюсь на твое благоразумие, — Райзен остановил на мне испытывающий взгляд. — Я поставил охранки от вторжения снаружи, но не буду тебя закрывать. В случае чего, ты сможешь выйти из комнаты, но не стоит этого не делать. Ложись спать.

Это было сказано настолько безапелляционно, что я лишь кивнула, окидывая мужчин тоскливым взглядом.

— Когда вы вернетесь? — не удержалась от вопроса.

— Как только найдем то, что нам нужно.

Пару секунд мы с Райзеном смотрели друг на друга, причем кроме него я не видела больше никого и ничего. Ни Тайруга, ни Ареналя, ни закопченных стен, ни нищей обстановки, ни раскатившихся по столу яблок… Словно некая сила связала нас, не давая отвести взгляд, и воздвигла вокруг непроницаемую стену, отрезая от всего мира.

Шумно выдохнув, Райзен шагнул ко мне. Я почувствовала его руки у себя на плечах, а потом на талии. Он сжал меня так, будто боялся, что я исчезну, притянул к себе, с силой вдавливая в свое тело, и губы — жесткие, сухие, вечно изогнутые в сардонической усмешке губы дуэргара — с необычайной нежностью вдруг коснулись моего рта.

Всего одно мгновение — и он оттолкнул меня, задыхающуюся от разлившегося по телу тепла, и вернулся к фомору.

 

Книга вторая

Сколько себя помню, меня всегда тянуло к морю. В детстве я не понимала, откуда во мне это загадочное притяжение, почему я слышу по ночам таинственные голоса, что за тени тревожат мой сон, когда на море поднимается шторм, что за песни они поют. Сначала я пыталась понять, что со мной происходит, но вскоре заметила, как мои рассказы пугают родителей. Стоило только заикнуться о странных снах и голосах, как мама бледнела, сжимала руки, пытаясь скрыть мелкую дрожь в пальцах, и переводила разговор на что-то другое, а отец сердился и требовал от меня прекратить свои выдумки. Я не хотела их огорчать, а потому, став постарше, уже не рассказывала о своих снах. Но это не значит, что они перестали мне сниться.

С тех пор, как умер отец, прошло не так много времени. Но прежней Ниалинн Иммерли больше не было. Она сгорела вместе с маленьким домиком в рыбацкой деревушке на северной оконечности Брингвурда. Та девушка, что спасла дуэргара в долине Гвирд-долл, и та, что смотрела сейчас на меня из медного таза, были слишком разными, чтобы ужиться в одном теле.

Вздохнув, я зачерпнула холодную воду, разбивая свое отражение, и приложила к горящим щекам. Судя по ощущениям, время давно перевалило за полночь. Сквозь мутное окно темнело затянутое тучами небо и доносился еле слышный шум ветра. В бараке царила относительная тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием половиц, чуть слышным храпом постояльцев, да шуршанием мышей по углам.

Как я не настраивала себя дождаться возвращения Райзена и компании, но все-таки меня сморил сон. На пару часов я забылась, прямо в одежде упав поверх ветхого покрывала, но среди ночи мрачное уханье филина заставило меня подскочить. Задыхаясь от внезапно нахлынувшей паники, с бешено колотящимся сердцем и спазмами в животе, я несколько минут пыталась придти в себя, пока, наконец, не нашла в себе силы встать и проковылять к тазу с водой, оставленному для умывания. Только остудив лицо холодной водой, я в полной мере осознала, что меня так испугало. Мне снова приснились шелки.

«Чего не спится? — пробурчал в моей голове недовольный эриллиум. — Чего вскочила?»

«Опять кошмар», — со вздохом пояснила я, забираясь обратно в постель и натягивая одеяло по самые уши. Огонек масляной лампы был слишком слаб, чтобы разогнать тьму. Я чувствовала себя такой потерянной и одинокой, что обрадовалась вредному артефакту как родному.

«Шелки снятся, — это было произнесено таким знающим тоном, что если бы у эриллиума была голова, он бы сейчас обязательно кивнул, — сила растет. Ты чувствуешь зов Океана, зов той стихии, что дана тебе от рождения».

«Странно… почему же мне снится, что они хотят меня утопить?» — недоверчиво спросила я.

«Ты хочешь, чтобы я растолковал значение твоего сна?» — голос эриллиума стал подозрительно вкрадчивым, словно он задумал какую-то пакость.

И я чуть не сказала «да», но вовремя вспомнила про последствия. Этот хитрый артефакт ничего не делает просто так, ведь Райзен уже предлагал обратиться к нему за помощью, но честно предупредил, чем придется заплатить.

«Нет, не стоит», — поспешно ответила я.

«Это может быть что-то важное, — настаивал эриллиум, — вдруг, тебе снится твое прошлое или будущее?»

«Отстань. Знаю, чего ты хочешь, но не поддамся на эту уловку во второй раз», — сердито буркнула я, пряча пылающее лицо в подушку.

Воспоминания накатили горячей волной. Когда в прошлый раз я воспользовалась силой эриллиума, мне пришлось заплатить за это слишком большую цену.

Нет, я не жалела о том, что случилось тогда, и в глубине души знала, что если бы Райзен сейчас захотел, я бы не смогла устоять. Слишком глубоко он проник мне в душу. Ворвался в мою жизнь, будто внезапный шторм, распахнул настежь дверь моего сердца и не закрыл ее. Я хотела бы его удержать, хотела бы назвать своим… Но он слишком четко дал понять, что никогда не будет принадлежать мне. Так к чему бессмысленные муки?

Словно наяву я ощутила прикосновения сухих горячих ладоней, и там, где они когда-то касались меня, кожа вспыхнула, будто опаленная огнем. Тело помнило все. Я могла бы обманывать себя сколько угодно, но, видимо, настало время посмотреть правде в глаза.

Я любила его. Любила этого несносного, жесткого и даже жестокого мужчину до боли в сердце. И от этой любви хотелось смеяться и плакать одновременно. Хотелось устроить истерику, закричать, что-нибудь разбить, сделать хоть что-то, чтобы отвлечься от острой боли, разливавшейся у меня внутри.

Когда-нибудь он встретит ту единственную, которая сможет выносить и родить ему сына. И будет абсолютно все равно, какого она роду-племени, как выглядит и чего желает. Он возьмет ее просто потому, что она может дать потомство — главное, в чем нуждается дуэргар. И даже если я упаду на колени и буду кричать о своей любви, это ничего не изменит. Я так и останусь кратким эпизодом в его жизни…

Спрятав лицо в ладони, я скрутилась в комочек и тихо заплакала. Губы горели от прощального поцелуя. Молчаливые слезы бежали по щекам, стекали вниз и капали на подушку, расплываясь на серой ткани солеными пятнами. Зачем он это сделал? Зачем поцеловал меня так нежно, словно испытывал ко мне какие-то чувства? Хотел утешить? От его утешения веяло горечью.

Впервые в жизни я узнала, что такое любовь и узнала, насколько она жестока…

«Глупая ты, — пробурчал эриллиум, — нашла из-за кого слезы лить».

«Много ты понимаешь», — всхлипнула я. В тот момент, словно капризный ребенок, я не желала слушать никаких утешений, мне хотелось упиваться своей болью, потому что она была единственным, что связывало меня с недоступной мечтой о Райне Райзене.

«Да уж побольше твоего, — раздался язвительный ответ, — как-никак семьсот годочков за плечами. Или думаешь, я прямо в этой безделушке на свет появился?»

Если эриллиум хотел меня отвлечь, то это у него плохо получалось, потому что после его слов я вспомнила, как Райзен рассказывал мне историю создания божественных артефактов и о духах, заключенных в них, как в тюрьму. Слезы хлынули с новой силой. Райзен, куда ни глянь, что не вспомни — один Райзен! Когда я успела так к нему прикипеть?!

«Самовлюбленный болван! — пробормотал вредный дух. — Слепой самовлюбленный болван! Вот увидишь, он еще пожалеет, да будет поздно».

«Это почему?» — всхлипнула я.

«Хочешь узнать свое будущее?» — тут же предложил он голосом ярмарочного зазывалы.

«Это жест доброй воли?» — сквозь слезы усмехнулась я.

«Я похож на альтруиста? Милая, ничего личного, но я всего лишь дух, заключенный в безделушку. У меня нет своей силы, без носителя я бесполезная вещь. Если ты хочешь получить от меня какую-то услугу, тебе придется поделиться со мной своей силой».

«А потом самой искать, кто бы поделился со мной?» — хмыкнула я.

«За все в жизни надо платить. Так что насчет моего предложения?»

Я вздохнула и краем покрывала вытерла слезы. Плакать уже не хотелось, но от этого не стало легче, наоборот, разболелась голова, да еще за окном ухал филин, словно предвещая беду.

«Нет, спасибо», — твердо отказалась я.

Поднявшись с кровати, я подошла к окну и подергала створки, но они оказались наглухо заколоченными. У меня уже не осталось сил сидеть и ждать неизвестно чего, ведь я даже не могла понять, сколько времени прошло с тех пор, как мои друзья нырнули в портал. Ни луны, ни звезд — все небо затянули фиолетовые тучи. Прямо напротив окна ветер колыхал темные кроны деревьев. Я увидела, как над ними вспыхнули одна за другой сразу три ослепительные зарницы, и снова заухал невидимый филин. Где-то гремела гроза.

Странный звук заставил меня насторожиться. Что-то, вернее кто-то, осторожно поскребся в дверь, и я точно знала, что это не мышь.

На цыпочках, стараясь ступать абсолютно бесшумно, я прокралась к двери и замерла, вся обратившись в слух. В коридоре явно что-то происходило. До меня долетали странные звуки, приглушенные голоса. Было очень похоже на мелкую потасовку. Вот что-то упало, вот кто-то сдавленно вскрикнул, вот зазвенел металл…

Я уже положила руку на засов, собираясь открыть дверь, но тут же вспомнила предупреждение Райзена. Он сказал, что ко мне никто не войдет, как бы ни старался, но и мне не стоит выходить из комнаты. Тем более, ночью, тем более, когда я осталась одна, а барак полон подозрительных личностей.

Я услышала топот ног. Кто-то бежал по коридору в мою сторону. Затем раздался пронзительный разбойничий свист, короткий вскрик — и дверь сотряс мощный удар. От неожиданности, я одним прыжком метнулась в кровать и застыла, ошарашенно глядя на дверь, из которой еле заметно торчал кончик меча как раз на уровне моей головы!

Я даже испугаться не успела, когда чья-то мощная рука выдернула его одним движением с той стороны, и прямо на моих глазах расколотая серая доска срослась воедино, будто ничего и не было.

Послышался стук падающего тела, и в дверь вежливо постучали.

Я выдохнула и только теперь поняла, как колотится сердце, отдаваясь одновременно и в горле, и в животе.

«Не вздумай открывать!» — предупредил эриллиум.

— Этьерна магичка? — из-за дверей донесся дрожащий голос Менро, приглушенный преградой. — Откройте, пожалуйста, очень нужна ваша помощь.

Я перешла на магическое зрение и осмотрела ветвящуюся вдоль дверного полотна и коробки филигранную вязь замыкающего заклинания. Оно должно было ограждать меня от вторжения снаружи, но кто-то оказался настолько силен, что одним ударом меча пробил зачарованную дверь насквозь! Легкий холодок пробежал вдоль позвоночника, поднимая дыбом волосы на затылке. Кто бы ни стоял сейчас там, с той стороны двери, встретиться с ним один на один мне бы не хотелось.

На цыпочках я прокралась к двери, откашлялась и, придав голосу как можно больше уверенности, спросила:

— Тирн Менро, что происходит? Кто-то напал на лекарню?

В коридоре послышалась возня, и вместо целителя мне ответил чужой, смутно знакомый голос:

— Этьерна, откройте, вам ничего не угрожает.

— Кто вы? — я застыла от напряжения, бессознательно собирая в пальцах воздушные струи.

За моей спиной всколыхнулась и булькнула вода в миске. Водный дух воспарил в воздух голубоватой дымкой, состоящей их целого сонма мельчайших капелек, и осторожно обвился вдоль моей левой руки. Я вздрогнула от холодного прикосновения, и тут же мою свободную руку обвила тугая струя теплого воздуха. Оба элементаля мерцали, точно алмазная пыль в полумраке, но рассмотреть это мерцание можно было только магическим зрением.

— Я Рурк, — раздался лаконичный ответ после минутной заминки. — Рурк Эбелайн. Вы вчера исцелили меня, помните?

Я облегченно перевела дух. Так вот как зовут беглого дознавателя! А я-то надеялась никогда больше о нем не услышать.

В коридоре кто-то переговаривался вполголоса, слов было не разобрать, но никакой враждебности я не почувствовала. Да и звуков борьбы больше не доносилось. Что бы там не случилось, оно уже прошло, но вместо того, чтобы успокоиться, я ощутила покалывание в ладонях и в груди — верный признак, что рядом есть раненый или больной. Однажды я пыталась его игнорировать, но оно в считанные минуты перешло в назойливый зуд, а потом в противную тянущую боль, которая не успокоилась, пока я не использовала свой целительский дар по назначению. Вот и сейчас, похоже, кому-то требовалась моя помощь.

«Ты же не собираешься в самом деле!.». — всполошился эриллиум, когда я осторожно толкнула дверь.

Я цыкнула на него, приказывая замолчать. Противно скрипнули несмазанные петли, и дверь слегка приоткрылась. В образовавшуюся щель хлынул поток тусклого света, перечеркнутого тенями. Я толкнула дверь сильнее, но с той стороны что-то словно удерживало ее, не давая открыться полностью, и это была не магия. Прямо перед моим порогом из-за двери торчали чьи-то ноги в начищенных до блеска сапогах с серебряными шпорами.

— Подождите минутку, — услышала я озабоченный голос Эбелайна.

Скрытый за дверью маг завозился, послышалось кряхтенье, и сапоги медленно исчезли из моего поля зрения. Теперь я смогла распахнуть дверь пошире и даже выглянуть в коридор, держа наготове оба элементаля.

— Этьерна, вы только не переживайте, — из тени показался бледный Менро, шагнул ближе, складывая руки в умоляющем жесте, — раненый у нас, тяжелый. Не взглянете?

— А это кто? — охрипнув от волнения, я кивнула на тело, лежащее поперек коридора.

Это оказался обладатель серебряных шпор, но он никак не мог быть тем, кто нуждался в помощи целителя. Огонек его жизни был потушен одним ударом, разрубившим несчастного от плеча до груди, а вокруг бездыханного тела растеклась отвратительная темная лужа. Кровавая дорожка протянулась от моего порога до противоположной стены, указывая тот путь, по которому волокли убитого.

— Шпион, — сказал, как плюнул, Эбелайн, выступая из темноты. — Второй еще жив, но ранен. Можете его подлатать? Уж очень интересно узнать, что и зачем они здесь искали.

Я уставилась на тяжелый меч, который он держал в руке, прямо на моих глазах с меланхоличной неспешностью вытирая от крови. К горлу подступила тошнота, а фантазия тут же в красках нарисовала то, чего не видели глаза. Я поняла, что это маг разрубил несчастного напополам, отняв у него жизнь и всадив меч в мою дверь. Вот почему зачарованная дверь оказалась пробита. Эбелайн вложил в удар не только силу своей руки, но и магию.

Откашлявшись, я деловито поинтересовалась:

— А… где второй? — кажется, голос все-таки предательски дрогнул.

Зуд в ладонях усилился, элементали плотнее обвили мои руки, растянувшись от запястий до самых плеч, будто две невидимые змеи. Я чувствовала, что они напряжены и готовы сорваться в атаку, стоит мне только ощутить опасность.

— Я оттащил его в пустую комнату, — маг кивнул в сторону соседней двери. — Хорошо еще, что кроме нас здесь больше никого нет, лишние свидетели нам ни к чему.

— Никого нет? — я недоверчиво оглядела исчезающий в темноте коридор, еле-еле освещенный двумя чадящими факелами, воткнутыми у входной двери. — А как же те дети, тирн Менро? Вы же говорили, у вас еще двое мальчишек, пострадавших на рынке?

— Хороши мальчишки, — хмыкнул Эбелайн и носком сапога пнул труп. Старик целитель пристыжено опустил глаза и вздохнул, нервным жестом теребя свою бороду. — Качественная иллюзия была, видимо, академик делал, вот только это их не спасло.

— Подождите! — совсем запутавшись, я толкнула дверь сильнее, открывая почти нараспашку, и шагнула за порог. На одно мгновение почувствовала, как лопается вокруг тонкая магическая пленка, пропуская меня, и снова смыкается за моей спиной в непроницаемый барьер. — Ничего не поняла.

Наверное, этот поступок был слишком глуп с моей стороны, да и Райзен вряд ли похвалит, но я поняла, что уже не смогу отсидеться в комнате, делая вид, что все происходящее меня никак не касается. В конце концов, у меня есть элементали и эриллиум. С одним магом я справлюсь, а старик мне не соперник.

— Ну, я же только целитель, — словно оправдываясь, произнес Менро. — Думал, дети… их же наши, местные привели. Бедняжки такие худые были, оборванные, голодные, даже Оска прослезилась… Кто ж знал, что это только иллюзия?

— Можете не говорить мне спасибо, — маг отвесил шутовской поклон, а потом серьезно посмотрел на меня. — Этьерна, идемте, клянусь, с моей стороны вам ничего не грозит. Поверьте, я сохраню вашу тайну в секрете. Вы спасли мне жизнь, а я умею быть благодарным.

Я увидела протянутую мне широкую мужскую ладонь, на которой были хорошо видны грубые мозоли от постоянных упражнений с мечом. Этот простой жест заставил меня вздрогнуть. Почему-то вдруг появилась твердая уверенность, что стоит мне вложить свою руку в эту ладонь, как что-то изменится.

Нет, я не прониклась к этому человеку слепым доверием и не забыла, что передо мной стоит маг-дознаватель, королевский пес, натасканный охотиться и убивать таких, как я. И что этот маг хорошо знает, кто сейчас стоит перед ним. Но сейчас я не испытывала к нему ни малейшей неприязни. В душе царило полное равнодушие, словно из меня ушли все эмоции, лишь где-то в самой глубине шевелилось темным комком волнение за моих друзей. Я не чувствовала враждебности, ненависти или презрения к этому человеку. Да и он смотрел на меня немного отчужденно, словно никак не мог решить, что со мной делать.

Я не сдержала легкой усмешки. Похоже, что он в растерянности и, может быть впервые в жизни, не знает как поступить. Фейри — одна из тех гонимых и преследуемых существ, подлежащих немедленному уничтожению, на которых его учили охотиться много лет — спасла его, вернула к жизни и ничего не потребовала взамен. Наверное, такое с ним случилось впервые.

Маг шагнул ближе, полностью выходя на свет. Я одновременно с ним сделала шаг назад, к своей комнате, и остановилась. Теперь я могла рассмотреть его лицо — гладко выбритое, породистое, с четкими, резковатыми чертами.

У Рурка Эбелайна оказался слегка искривленный нос, твердо очерченный рот с полноватой нижней губой и спокойные серые глаза под широкими линиями бровей. Темно-каштановые волосы были зачесаны в гладкий хвост, открывая высокий лоб, на котором виднелись несколько глубоких морщин и еще одна — между бровей. Болезненная бледность уже сошла, и стало ясно, что кожа у мага довольно смуглая, но обветренная и сухая, как у человека, часто бывающего на открытом воздухе.

— Хорошо, — медленно проговорила я, взвешивая каждое слово, — я осмотрю раненого и попробую помочь. Но взамен вы ответите на пару моих вопросов.

Лицо Эбелайна моментально превратилось в застывшую маску, протянутая рука опустилась:

— Ты ставишь условия, фейри?

Меня окатила волна неприязни.

— Можете попробовать обойтись собственными силами. Тирн Менро тоже целитель.

Маг нахмурился, его губы превратились в две узкие полоски, а челюсть так выдвинулась вперед, будто он всеми силами пытался сейчас прикусить свой язык и не дать вырваться лишним словам. Я сложила руки на груди и спокойно наблюдала за это пантомимой.

«Дуэргар, конечно, будет рвать и метать, но эти люди правы. Тебе стоит взглянуть на раненого, — услышала я озабоченный голос эриллиума. — Слышала, что сказал маг? Это шпионы, и неизвестно еще, не по твою ли душу они пришли!»

— Он не может, — наконец-то процедил Эбелайн сквозь зубы, признавая свое поражение. — У Менро слишком слабый дар. А рана… рана не такая уж и серьезная, но когда я попытался этого типа привести в сознание, он словно взбесился… Я поместил его в стазис. Идемте!

Он во второй раз протянул мне руку.

«Иди! — шепнул эриллиум. — Если что, я с ним справлюсь».

Я только хмыкнула в ответ на такое заявление артефакта и, игнорируя протянутую ладонь, молча обошла мага.

— Показывайте, где ваш шпион, — демонстративно обратилась к Менро.

Мне показалось, что старик заметно расслабился, когда понял, что я согласилась. Несколько шагов до нужной двери я прошла рядом с ним, в то время как Эбелайн упрямо держался за моей спиной. Это так напоминало конвой, что я невольно передернула плечами, но сдержалась и ни разу не оглянулась. Пусть не думает, что я его боюсь.

* * *

Шпион оказался худым мужчиной лет тридцати с узкими, мелкими чертами лица и спутанной шевелюрой пшеничного цвета. Кто-то, по всей видимости, маг, небрежно бросил его поперёк кровати, прямо на голые доски, из которых та была сбита. Голова несчастного упиралась в стену, а ноги свешивались с другой стороны. Стазис заставил его замереть в той позе, в которой его настиг, но пока мгновенная смерть ему не грозила.

«Опять та же метка», — пробормотал эриллиум, когда я осторожно присела на краешек кровати и расшнуровала рубашку, обнажая впалую груди раненого. Да я и сама увидела это темное нечто, пристроившееся рядом с сердцем, которое из-за стазиса практически не билось. Еще один королевский маг?

Я оглянулась на Эбелайна. Тот застыл у дверей, положив ладонь на эфес меча, и не сводил с лица шпиона пристального изучающего взгляда.

— Вы с ним знакомы? — кинула я пробный камень.

— Что? — маг моргнул, будто просыпаясь, и уставился на меня с неприкрытым подозрением. — С чего вы это взяли?

«Покажи ему метку! — потребовал эриллиум. — Думаю, он даже не подозревает, что это такое».

— Показалось, — я пожала плечами и улыбнулась, надеясь, что моя улыбка выглядит дружелюбной. — Подойдите ближе, я хочу кое-что вам показать. Вы тоже, — кивнула я целителю, неловко топтавшемуся в стороне.

Как и в прошлый раз, Менро ничего не увидел, а вот Эбелайн, нахмурившись, пару минут молча разглядывал темную субстанцию, угнездившуюся в груди раненого. Теперь, когда я знала куда смотреть и что искать, то смогла с легкостью обнаружить тонкие пепельно-серые нити, протянувшиеся от центра этой гадости, будто щупальца осьминога. Они переплетались между собой в затейливом узоре, захватывая сосуды и нервные волокна, и едва заметно подрагивали, будто натянутые струны.

— Видите? — я ткнула пальцем в центр метки, и она резко сократилась, мгновенно уплотнившись и подобрав свои щупальца.

«Редкостная гадость», — пробурчал артефакт.

— Ну, и что это? — равнодушно поинтересовался маг.

— Это вы мне скажите. Вчера вечером точно такую же гадость я вынула из вашей груди. Не думала, что королевских магов клеймят.

Эбелайн нагнулся ниже. — Это… не клеймо, — с расстановкой произнес он, но теперь его голос уже не звучал так убежденно, — это… знак окончания академии. Все студенты получают его после прохождения практики.

— Диплом что ли? — удивилась я.

— Нет, диплом это другое. Бумажка. Ее можно потерять, порвать, передать другому… А это всегда с тобой — лучшее подтверждение, что ты прошел обучение и имеешь право на лицензию.

— Тогда объясните мне, почему она привязана к его магическому резерву, разуму и сердцу? Видите вот эти нити? — я указала пальцем. — Смотрите, они пронизывают почти все его тело и ауру, и при любом прикосновении сжимаются, причиняя острую боль. Если бы вы не поместили беднягу в стазис, он бы сейчас извивался от боли, точно так же, как вы вчера. Понимаете, что это значит?

Эбелайн вытер пот со лба тыльной стороной ладони и хрипло выдохнул:

— Догадываюсь…

— Я не могла исцелить вас, пока не вытащила из вашей груди эту дрянь. Она не давала ни заживить раны, ни восстановить силы. Вы медленно умирали.

— Она… контролировала меня? «Контролировала, — хмыкнул эриллиум, — какие же люди все-таки наивные существа. Даже магия не сделала их умнее. Спроси, знает ли он, кто контролирует саму метку. Она же не имеет собственного разума, но действует, как живое существо».

— Да, этирн, — я подняла на мага глаза, и наши взгляды столкнулись.

В его глазах застыло странное выражение. Мне не нужно было ничего говорить, он сам все видел и понимал, но не желал признаваться в этом даже самому себе.

— Этого не может быть, — он напряженно покачал головой и выдохнул сквозь стиснутые зубы. — Потому что не может быть!

— Но это есть, — я развела руками. — И кстати, вы знаете, что метка контролируется кем-то извне? Кто-то очень сильный управляет магией, разумом и самой жизнью каждого, в ком есть эта штука.

— Нет…

Эбелайн словно задохнулся. Не отрывая от меня гневного взгляда, он поднес руку к груди и потер то место, где еще недавно пульсировала метка дознавателя.

— Ты не врешь! — произнес он таким тоном, будто сомневался в собственных словах. — Ты действительно в это веришь… Делай, что должна. Я… хочу это видеть.

На этот раз я справилась намного быстрее, да и сил потратила гораздо меньше. Но не потому, что метка шпиона была менее сложной, чем у мага, просто я уже знала, за что и как ее подцепить. Оказалось, что все это хитросплетение магической паутины можно было развязать, потянув за один-единственный конец. Вот только кончик этот был настолько тщательно спрятан от посторонних глаз, что без помощи эриллиума я бы ни за что его не нашла.

Эбелайн молча наблюдал за моими манипуляциями, в то время как Менро вполголоса бормотал молитвы и нервно мял свои пальцы. Старик не видел того, что видели мы, но вряд ли мои действия казались ему бессмысленными. Он уже имел возможность удостовериться в том, что как целитель я намного сильнее его, и теперь с его сморщенного лица не сходило благоговейное выражение.

— Какая тонкая работа! — восхищенно выдохнул он, когда темная субстанция взвилась легким дымком и рассыпалась на мельчайшие частицы, похожие на пепел, которые тут же истаяли в воздухе.

«Ну, еще бы, — презрительно хмыкнул эриллиум, — наша девочка-то растет!»

Я с удивлением поймала себя на том, что мне приятна его похвала. Кажется, хитрый артефакт нашел мое слабое место!

— Вы это видели? — Эбелайн впился в Менро цепким взглядом. — Что можете сказать? Что это? Девчонка права?

— Простите, этирн, но моих знаний и сил недостаточно, чтобы сделать какие-то выводы, — целитель развел руками. — Я вижу только, что у этого человека, как и у вас, было нечто такое, что не позволяло мне проникнуть в ауру и излечить раны.

— И как вы думаете, что это?

Я искоса наблюдала за их диалогом, одновременно пытаясь вывести своего пациента из глубокого обморока, в который он впал после снятия стазиса. Небольшая рана на его боку уже затянулась. Эбелайн был прав, это даже не рана, а так, царапина. Клинок всего лишь скользнул вдоль ребер и рассек кожу, но крови натекло очень много.

«Почему он не приходит в себя?» — мысленно удивилась я, зная, что эриллиум меня слышит. Если задам вопрос на прямую — он потребует плату за ответ, а если вот так, будто невзначай? Кто знает, может, и могущественный артефакт иногда хочет блеснуть познаниями?

«Это все метка, — тут же раздался ворчливый ответ. — Она блокирует любое вмешательство извне, а силы для этого тянет из резерва».

«То есть, чем сильнее пытаешься его исцелить, тем быстрее она его иссушит?» — я нахмурилась. Золотистое сияние, шедшее из центра моей ладони, должно было уже привести раненого в чувство, но он, как и прежде, не подавал признаков жизни.

«Догадливая».

«А почему у меня получилось уничтожить метку?»

«И хитрая. Хочешь узнать ответ? Ладно, сегодня я добрый. Подумай, тебе ничего не показалось в ней странным? И еще, вспомни, кто ты сама».

«Ну, пожалуйста!»

«Ты же умная девочка? Вот и думай!»

Эриллиум замолчал. Судя по всему, помогать он мне не собирался, спасибо, хоть намек дал. Зато мой пациент едва слышно застонал сквозь приоткрытые губы, и я увидела, как дрогнули его ресницы.

— Очнулся? — осведомился маг, подходя ближе. Он окинул внимательным взглядом распростершееся на кровати тело. — Вот сейчас и поговорим…

— Подождите! — встряла я. — Он еще слишком слаб. Я удалила метку и залечила раны, но ваше вмешательство отняло у него слишком много сил. Его резерв практически пуст, еще немного — и он бы перегорел.

— О чем это она? — Эбелайн вновь обратился к старику, демонстрируя, что по-прежнему мне не доверяет.

Я сделала вид, что меня это не касается, хотя глубоко в душе затаилась обида.

— Простите, этирн, — старик сокрушенно покачал головой, — я не знаю. Этого человека действительно что-то иссушило практически полностью, но что и как — даже представить не могу. Вернее, могу только предположить.

— Ну, и какие предположения?

Маг нервничал, и это было заметно по тому, как он бессознательно поглаживал эфес своего меча. Я сидела на краешке кровати, положив ладонь на лоб больного, и пыталась хоть немного расшевелить тусклые и опавшие нити его ауры. Если аура любого существа была похожа на тонкую паутину, которая оплела все тело изнутри и снаружи, то магический резерв представлялся в виде пульсирующего комка света, сидевшего в центре этой паутины. Раньше я этого не видела, даже не все нити ауры были подвластны мне, только поверхностные, но теперь я легко могла проследить самые тонкие и слабые из них. У Эбелайна резерв сиял ровным бледно-голубым светом, у Менро выглядел как тусклый огонек болотного цвета, а вот у раненого он был похож на комок высохшей грязи с едва заметными алыми искорками. Эти искорки были столь слабы и малочисленны, что казались угасающими.

«Спорим, он не догадается? — ни с того, ни с сего отозвался эриллиум. — А если и догадается, то этот твердолобый маг все равно ему не поверит».

«Почему?» — удивилась я. «А ты глянь, этот Эбелайн собственным глазам не доверяет. Ему с детства внушали, что и как должно быть, и он свято в это верил. Он столько лет жил в своем маленьком уютном мирке, в котором всегда четко знал, кто прав, кто виноват. А теперь этот мирок переворачивается прямо у него на глазах, и переворачиваешь его именно ты. Как думаешь, он будет тебе благодарен за это?»

— Я не могу утверждать точно, — услышала я неуверенный голос целителя, — но мне кажется, что все дело в этой метке…

— Подробней! — приказал маг, когда старик замялся и замолчал.

— Я несколько дней пытался вас исцелить с помощью своих сил, но их у меня так мало, что я не смог даже задеть вашу ауру. Метка — я уверен, что это была она! — отторгала любое вмешательство. Как будто у вас было только два выхода — либо умереть, либо исцелиться самому.

— Ну и?

— Этьерне магичке удалось то, чего не смог сделать я, — старик слабо улыбнулся, поглаживая бороду, и кинул в мою сторону благодарный взгляд.

— Это я знаю, — отмахнулся Эбелайн, продолжая потирать пальцами уже отполированный до блеска эфес. — Но почему я стою на ногах и полон сил, хотя в меня несколько раз попали огненным пульсаром, а этот от небольшой раны почти мертв?

Теперь он смотрел на меня, и мне показалось, будто в его взгляде настороженность и недоверие медленно сменялись пониманием. Кажется, эриллиум прав, маг уже догадывался, в чем тут дело, но по-прежнему не желал признавать правду.

— Вы хотите услышать мое мнение? — недовольно осведомилась я, не отрываясь от своего занятия. — Вы же сами все видите, но не желаете верить собственным глазам.

— Говори!

Хорошо, — я вздохнула, убрала ладонь со лба раненого и размяла онемевшие пальцы. — Думаю, все дело в вашем вмешательстве. Вы же пытались привести его в чувство?

— Пытался. Но я не целитель. Какое это вообще имеет значение?

— Самое прямое. Вы сильный маг, я вижу это, так что можете не отрицать.

— Даже не собираюсь, — его рот дернулся в нервной усмешке.

— Думаю, тут все дело в противодействии. Тирн Менро не смог пробиться сквозь вашу метку, поэтому и не смог вам навредить. Вы же, наверняка, как маг, намного сильнее этого несчастного. Вы взломали его метку, а она, в ответ, иссушила его резерв, чтобы не дать вам вмешаться.

Магический резерв раненого все еще напоминал комок грязи, но искорок в нем стало заметно больше. Краем мысли я удивилась, почему у Эбелайна, Менро и этого незнакомца свет резерва разных цветов, возможно, это зависит от типа магии? И какой у меня самой? Я его не могла рассмотреть, зато с удивлением обнаружила, что вижу, как ожерелье блокирует мою настоящую ауру. Это было похоже на маленький клубочек тончайшего шелка ослепительного серебристо-белого цвета, который сверху толстым слоем покрывали грубые нити из нечесаной шерсти, такого же болотного оттенка, как у Менро.

— Значит, — проговорил маг таким тоном, точно взвешивал каждое слово, — если бы я не пытался привести его в чувство, то он бы сейчас не был в таком состоянии?

— Похоже, что так. Тирн Менро прав, эта метка не дает выбора: либо исцелиться самому, либо умереть. И мне кажется, что ни один, даже самый сильный маг, не сможет ее безболезненно удалить.

— Почему?

Я задумалась, разглядывая тусклую ауру незнакомца. В том месте, где еще недавно была метка, теперь находилось пустое пространство, а оборванные нити словно обуглились и сейчас безвольно повисли. Надо было немедленно чем-то заполнить эту пустоту, но чем? Я уже сделала все, что могла: удалила метку, вернула к жизни тело, то душа и сознание этого человека не желали возвращаться на свои места и, как я не пыталась их привлечь, они не отвечали. Что-то было не так…

Неожиданная мысль заставила меня подскочить.

«Догадалась!» — удовлетворенно хмыкнул эриллиум, и мне показалось, что в его тоне мелькнули нотки гордости за меня.

«Это не человеческая магия, — мысленно ахнула я, — но и не магия фейри! Вернее, очень похоже на те заклинания, что творил Райзен, но сходство только поверхностное. Это… Садб Ясноокая!»

Меня словно облили холодной водой. Понимание обрушилось с силой ледяного шквала, заставив до боли стиснуть пальцы. Я посмотрела на Эбелайна, который, прищурившись, ждал ответа, и тихо произнесла:

— Потому что это не человеческая магия.

Менро коротко выдохнул, нервно теребя свою бороду, и скороговоркой забормотал молитвы по второму кругу. Эбелайн молча прикрыл глаза. Его челюсти сжались так сильно, что на скулах обозначились желваки, глубокие морщины прорезали лоб, а на висках заблестели капельки пота. Все его тело застыло в напряжении, как у человека, внезапно замершего на краю пропасти, где любое движение может означать гибель. Сейчас я хорошо ощущала все его эмоции, он был открыт для меня, будто лежал у меня на ладони, и я видела то, что прежде было скрыто от моих глаз: Эбелайн знал, что я говорю правду, но это правда оказалась настолько горькой, что он не желал ее признавать.

— И… чья же это магия? — осторожно спросил он, сверля меня пронзительным взглядом. — Фейри?

— Не совсем, — я почувствовала, как шевельнулись элементали.

Маг моргнул и прищурился, разглядывая две тонкие ленты серебристого тумана, обвившиеся вдоль моих рук. Взгляд Эбелайна заставил меня внутренне сжаться, но усилием воли я выпрямилась и расправила плечи. Мы смотрели друг на друга — королевский маг и фейри-изгнанница, выросшая в хижине рыбака — и сейчас я буквально ощущала, как сгущается воздух между нами. Казалось вот-вот — и в тусклой комнате вспыхнут яркие молнии, полетят искры.

Но ничего этого не произошло. Эбелайн молчал, ожидая, что я скажу. И я молчала, потому что правда оказалась намного страшнее, чем я себе представляла.

— Это древняя магия, — наконец, произнесла я, охрипшим от волнения голосом. — Магия, которая царила в этих землях до начала времен…

— Что за магия? Ну? Кто ее хозяин?

Я закрыла глаза и выдохнула:

— Ваш король!

* * *

— Наглая ложь! — взревел Эбелайн, надвигаясь на меня. — Ты! Мерзкое, лживое существо!

В его глазах вспыхнула жуткая ярость, в руках, будто сам собою, оказался меч. Острый клинок рассек воздух, описывая полукруг — и мои элементали сорвались с рук, будто две отпущенные пружины.

Тысячи лет назад могущественные духи восстали против богов, но были побеждены. Их армии оказались стерты с лица земли, а их самих боги навечно заключили в четыре артефакта, сделав зависимыми от чужой воли. Словно наяву, я вспомнила слова Райзена, прозвучавшие теперь тревожным набатом в моей голове: «…У каждого из них свое предназначение: эриллиум Брана позволяет переходить моря вброд и вести за собой целые армии; эриллиум Бадб во время битвы вселяет в сердца воинов отвагу и безумную храбрость, а в сердца врагов неуверенность и страх; эриллиум Балора позволяет беспрепятственно пересекать границы между миром людей, Сумеречным краем и Траг-вуд-Дол — страной фейри. Четвертый, эриллиум Рианнон, пробуждает мертвых, а живых погружает в вечный сон. Когда-то эриллиум Бадб попал в руки человека, и тот нашел способ им распорядиться. Историю Гленнимора знаешь? Вспомни, что случилось сто лет назад?.».

Вот почему эта метка показалась такой знакомой! Это была та самая магия, которую творил эриллиум Райзена, да и мой собственный тоже. Теперь я поняла. Если бы у меня на руке не было этого таинственного невидимого браслета, я бы ни за что не смогла уничтожить порождение чужеродной силы. И я была неправа, когда посчитала эту силу темной. Не темная она, нет, это мы привыкли делить магию на темную и светлую, но что именно делает ее такой? Если бы тогда, в деревне, я, воспользовавшись артефактом, убила бы преследователей вместе с селянами — это была бы темная магия? А если бы с его помощью вернула матери умершего младенца — то светлая? Нет, эта магия была вездесуща, ведь только богам дана власть зажигать искру жизни или гасить ее.

Но, кажется, один человек возомнил себя подобным богам. Брайден Бесстрашный, предок гленниморского короля, основатель династии, завладел эриллиумом, принадлежавшим Бадб — богине войны и смерти. Как он попал к нему в руки, теперь уже вряд ли кто-то узнает, но и сейчас могущественный артефакт находился на человеческих землях, в руках нынешнего правителя.

Ни один из людей не может владеть эриллиумом и не погибнуть, потому что этот артефакт подчинит себе его волю и будет кормиться жизненной силой своего незадачливого носителя. Маги могут продержаться дольше, иссушая собственный резерв, но спасая свою жизнь, а фейри способны даже подавлять волю древнего духа, как это делаю я, раз за разом отказываясь от заманчивых предложений хитреца…

Я вздохнула, оглядывая разгром, который устроили мои духи. Сами они теперь мирно парили в воздухе в виде обрывков тумана. В дальнем углу комнаты сидел, поджав ноги и обняв колени, старик-целитель. Он мелко-мелко тряс головой и стучал зубами, не сводя с меня сумасшедшего взгляда. Кажется, до него дошло, что «этьерна магичка» оказалась фейри — самым страшным существом, которое в Гленниморе учили бояться и ненавидеть с пеленок.

Эбелайн, успокоенный элементалями, распластался на полу в позе морской звезды. Неужели он и в самом деле пытался меня убить? Что ж, сильф задал ему хорошую трепку, вырвав меч и заставив защищаться от собственного оружия, правда, последний удар рукояткой по голове — это было уже лишнее. Маг покачнулся и рухнул, точно мешок, приземлившись на пол с глухим стуком, от которого я невольно ойкнула и зажмурилась на мгновение. Теперь вокруг его головы растеклась небольшая лужица крови, но жизни это не угрожало, потому что в последний момент дух воздуха замедлил падение, и Эбелайну не пришлось пробивать вход в подвал собственным затылком.

— Эй, как вы там? — я с опаской приблизилась к магу, села на корточки и заглянула ему в лицо.

Сейчас черты его разгладились, утратив присущую им резкость, даже морщины стали почти незаметны, и я с удивлением поняла, что он довольно симпатичный мужчина. Не красавец конечно, с Райзеном не сравнится, но взгляд цепляет. Лицо Эбелайна даже в бессознательном состоянии дышало властью и силой, и я чувствовала это так, как жители побережья чувствуют приближение шторма, когда на небе нет еще ни единого облачка.

Маг тихо застонал и накрыл ладонью свое лицо. Из-под ладони донесся приглушенный голос:

— Чем это меня так?

— Вашим мечом.

— А ты сильнее, чем я думал, — он приоткрыл глаза и скользнул взглядом по моему лицу, потом коснулся раны на затылке, глянул на выпачканные в крови пальцы и тихо выругался. — И умнее.

— Не стоит недооценивать противника, — назидательным тоном произнесла я общеизвестную истину, — и, тем более, не стоит всех без разбору записывать в противники.

Эбелайн нахмурился и, не говоря ни слова, сел. Оторвал рукав от своей рубахи, сложил его несколько раз и приложил к ране.

— Почему вы не создадите себе одежду? — полюбопытствовала я, наблюдая за его действиями. Из угла доносился лихорадочное бормотание Менро, на кровати без сознания лежал раненый, но не один из них не беспокоил меня так, как маг.

— А почему ты не боишься меня? — ответил он вопросом на вопрос. — Я же напал на тебя! Неужели не страшно?

— Нет, — я улыбнулась и покачала головой. — Не боюсь. Вы мне ничего не сделаете.

Брови мага изумленно взмыли на середину лба:

— И почему это ты так решила?

— Чувствую. Точнее, я слышу ваши эмоции.

— Эмпат, значит, — пробормотал он вполголоса и вдруг резким движением выбросил руку вперед.

Мужские пальцы жесткой хваткой впились в мою шею, сдавливая гортань. Больно, но терпимо: маг не стремился мне навредить, всего лишь хотел испугать.

Я застыла, уставившись в холодные глаза Эбелайна, которые сейчас оказались так близко, что я видела зеленоватые крапинки в его серо-стальной радужке. Сейчас в этих глазах царил абсолютный холод.

— А теперь? — произнес маг низким, завораживающим голосом, от которого по моей спине пробежали мурашки. — Теперь ты тоже меня не боишься, глупая фейри?

— Нет, — ровно ответила я, стараясь, чтобы мой голос не дрогнул. — И вы уже определитесь, умная я или глупая.

Он коротко выдохнул и разжал пальцы. Я медленно поднялась на ноги, под его цепким взглядом отряхнула платье и направилась вон из комнаты. Он даже не дернулся в мою сторону, продолжая сидеть на полу.

В коридоре уже догорели факелы, но вместо ожидаемой темноты меня встретили предрассветные сумерки. Я даже обрадовалась: ночь близилась к своему завершению, а значит, скоро вернутся мои друзья. Надеюсь, они сумели сделать то, что собирались, и уже через пару часов я узнаю, где мне искать этого таинственного колдуна-мага-друида-полукровку, который создал ожерелье, на долгие годы превратившее меня в человека.

Эбелайн догнал меня у двери моей комнаты, когда я уже собиралась переступить порог.

— Подожди! — произнес он напряженным тоном, перекрывая мне дорогу. — Я не хотел тебя испугать.

— Вам бы это и не удалось, — я равнодушно пожала плечами, — с некоторых пор мне мало что кажется страшным.

— Дура! — он в сердцах ударил ладонью по дверной коробке. — Я же мог тебя задушить.

— Нет, — я не сдержала слабой улыбки. — Вы забыли? Я слышу ваши эмоции.

Он поднял лицо к низкому потолку, потер виски и только тогда сказал то, о чем я уже сама догадалась:

— А я читаю твои мысли.

— Это я уже поняла. И знаете, не стоит больше делать таких экспериментов, — я выразительным жестом потерла свою шею.

Кто бы знал, чего мне стоило держать под контролем эмоции и чувства, чтобы элементали не ринулись вновь в атаку. Но в тот момент, когда пальцы Эбелайна сжали мое горло, от мага исходило лишь холодное любопытство. Я чувствовала, что он не собирается меня убивать, а только хочет понять, что я такое.

— Извини. Кажется, мы сильно напугали старика. Можешь ему помочь?

— Нет. Он боится меня. Я же фейри.

— А тому, другому?

— Я уничтожила метку, но теперь надо заполнить пустоту, которая осталась после нее. Я этого сделать не могу, здесь нужен целитель.

— Но ты же и есть целитель? — удивился он.

— Нет, я фейри. Шелки, — я усмехнулась, видя, как вытягивается от изумления лицо мага. — Говорят, умение исцелять живых существ это наш особый дар. А тому несчастному нужен именно маг-целитель. Человеческий маг.

— Хорошо. Тогда скажи мне еще раз. Почему ты решила, что эти метки дело рук короля? Насколько я знаю, он обычный человек, воин, ученый, отличный дипломат, но не маг! В нем нет никакой силы. Разве не так?

— Нет, не так.

С этими словами я обошла замершего Эбелайна, стараясь не коснуться его даже плечом, и толкнула дверь своей комнаты. Магия Райзена беспрепятственно пропустила меня. Лишь на один единственный миг я почувствовала ее, точно прошла сквозь мыльный пузырь. Плотная невидимая стена сомкнулась за моей спиной, непреодолимой преградой разделив меня и мага, который остался стоять на пороге.

* * *

Они вернулись на рассвете, когда поднимавшееся солнце окрасило восточную часть неба в красновато-золотистый цвет и разогнало ночной холод. Первым из открывшегося портала вылетел келпи. Его словно выкинуло с огромной силой из сияющей прорехи в пространстве. Ареналь перевернулся в воздухе, вскрикнул и со всего размаха шлепнулся прямо к моим ногам. Я едва успела отпрянуть, иначе он бы просто-напросто сбил меня с ног.

Портал вспыхнул во второй раз, и, следом за келпи, навстречу мне шагнул фомор, неся на плече дуэргара. Райзен болтался как тряпка, безвольно свесив руки и уронив голову так, что его волосы закрыли большую часть лица. Сейчас они снова были короткие, к тому же слипшиеся толи от запекшейся крови, толи от пота. Хотя нет, фейри не потеют, скорее всего, это все же была кровь.

— Райзен! — я не сдержала испуганного вскрика и бросилась к демону, не замечая застонавшего на полу келпи. — Что с ним? Он жив?

Тонкая пленка портала запульсировала, переливаясь всеми цветами радуги, и схлопнулась за спиной фомора, оставив после себя лишь едва уловимый запах городских трущоб и мокрой земли.

— Жив. Хотя я бы с удовольствием исправил это упущение, — проворчал Тайруг вполголоса. Его раздраженный тон абсолютно не вязался с той осторожностью, с которой он аккуратно уложил дуэргара на мою кровать. Райзен был без сознания. — Выложился весь. Оказалось, этот архив охраняется почище, чем вход в Траг-вуд-Дол.

— А вы думали, что все будет просто? — я не знала, злиться мне на бесшабашность дуэргара или радоваться, что они вернулись целыми и относительно здоровыми, и что за ними не ввалилась в комнату толпа стражи или, что еще хуже, королевских псов.

Ареналь с трудом подтянул ноги к груди и сел прямо на полу.

— Ты как, нормально? — я мельком глянула на него и снова сосредоточилась на дуэргаре.

Кажется, келпи побывал в драке: на его лице явственно проступила пара синяков, да и одежда оказалась порванной и выпачканной в грязи. Это было не смертельно, а вот Райзен меня беспокоил: в нем почти не ощущалось признаков жизни. Нет, он не израсходовал весь магический резерв, но вот его жизненная энергия оказалась на грани. Тусклый огонек, горевший в центре ауры, трепетал, как свеча на ветру, готовый вот-вот погаснуть, и только крепкие нити магии не давали ему это сделать.

— Это артефакт? — догадалась я. — Он воспользовался артефактом!

Фомор почесал костистый подбородок и отвел взгляд:

— Хозяйка, если вы не поможете ему, он умрет. Эриллиум Балора высосал его почти дочиста.

— А чем, по-твоему, я сейчас занимаюсь? — пропыхтела я, пытаясь оголить грудь дуэргара.

Тратить время на расстегивание пуговиц было бессмысленно. Я ухватила сюртук Райзена за ворот и дернула изо всех сил. Желтые металлические кружочки с веселым звоном бросились врассыпную и раскатились по всему полу. Следом настал черед батистовой рубашки, чья кружевная манишка уже превратилась в тряпку.

Когда мои ладони коснулись гладкой и твердой, будто гранит, груди дуэргара, все мое тело словно прошил разряд молнии. Он был такой сильный, что я невольно вскрикнула и отшатнулась. Потом протянула дрожащую руку и осторожно коснулась бледной кожи самыми кончиками пальцев. Результат был тот же.

— Я не могу! — прошептала ошеломленно и беспомощно взглянула на демона. — Он не пускает меня…

— Ему не это нужно, — Тайруг покачал головой. Его нахмуренное лицо заставило меня насторожиться. — Ему нужна женщина, а не целитель.

— Кто… нужен? — я сглотнула и до боли закусила губу. Кажется, вот он, момент истины. Как бы я хотела, чтобы он никогда не настал!

Райзен лежал, распластавшись на узкой койке, такой беспомощный и прекрасный, словно ангел, упавший с небес. Точеный профиль, белоснежная кожа, тени от длинных ресниц, полукругом лежавшие на скулах, растрепавшиеся короткие волосы цвета воронова крыла — все в нем казалось мне изумительным, все манило и вызывало в душе настоящую бурю, которая, казалось, вот-вот захлестнет меня с головой. Я прикрыла глаза и сжала кулаки, пытаясь взять себя в руки.

— Если… если я не сделаю это, он умрет? — прошептала едва слышно, не открывая глаз.

Тайруг шумно втянул воздух и коротко выдохнул:

— Да.

Я опустила голову и глухо произнесла:

— Выйдите оба… — а онемевшие пальцы уже расстегивали верхние пуговки на корсаже.

Выбора не было. Я не могла позволить ему умереть.

— Ты можешь не делать этого.

Фомор стремительно шагнул в мою сторону. Его черные мускулистые руки обвились вокруг моей талии, будто железные цепи, сдавив и с силой вжав в твердое тело.

— Не делай этого! — горячий шепот обжег мое ухо.

Я не успела уклониться. Губы Тайруга скользнули вдоль моей щеки, коснулись виска, затем прижались к ямке за ухом. Внутри что-то сжалось и сладко заныло, по всему телу прокатилась волна возбуждения, лишая воли, затмевая сознание.

«Это наваждение! — будто сквозь толстый слой ваты услышала я голос эриллиума. — Ниалинн! Оттолкни его, не давай к себе прикасаться!»

— Не могу, — всхлипнула я, чувствуя, как мое тело предательски плавится и течет в умелых руках фомора.

— Можеш-ш-шь, — голос Тайруга обрел новые шипящие нотки, от которых мои ноги ослабли, отказываясь меня держать. Я повисла на руках демона, прижатая к его телу, каждым дюймом своей кожи ощущая ту животную похоть, которую он пробуждал во мне своей магией.

«Ниалинн! Оттолкни его, иначе Райзен умрет!»

— Райзен…

Сознание уплывало, меня начало мелко потряхивать, кожа горела. Мне хотелось сорвать с себя всю одежду и прижаться к демону обнаженным телом, ощутить его руки на своей груди, животе, между бедер… Он словно почувствовал это. Его горячие ладони скользнули вверх, задирая мне юбку. Я сама не поняла, как оказалась прижата спиной к шершавой стене, а Тайруг — стоящим между моих ног, с силой вдавливаясь в меня литыми бедрами.

— Я найду ему женщину, другую женщину. Ему подойдет любая, — прошептал фомор, лаская мою шею губами и языком. Я не выдержала и застонала.

«Клянусь Рианнон! Ниалинн! Очнись, дура! О, боги, что они делают?!»

Неожиданно Тайруг вскрикнул и на мгновение отпрянул. Я безвольно стекла по стене и сжалась в комочек. Внутри меня пылало неудовлетворенное желание, от вожделения кружилась голова, а между бедер все жаждало мужских прикосновений. Но то, что я увидела, заставило меня сначала нервно захихикать, а потом во весь голос разразиться гомерическим хохотом. Мой верный Ареналь не вынес любовной сцены и впился острыми зубами в мохнатую ногу демона. Тайруг рычал, будто медведь, загнанный охотничьими собаками, дрыгал пострадавшей конечностью, пытаясь оторвать от себя келпи, но тот с завидным упрямством вгрызался в его плоть. Я вспомнила острые, треугольные, как у акулы, зубы Ареналя, и невольно поежилась. Смех перешел в истерические всхлипывания, перемежавшиеся с икотой. По ноге Тайруга побежала вниз струйка крови.

«Ну наконец-то, хоть одно здравое существо среди сумасшедших, — удовлетворенно пробормотал эриллиум. — Чего застыла? Иди к своему кхану».

Пока фомор скакал на одной ноге, я на карачках подползла к кровати, ухватилась за еле теплую руку Райзена и поднялась на колени. Теперь я уже не смеялась. По лицу градом катились соленые слезы, собираясь на подбородке и падая прямо в ложбинку между грудей. Повинуясь какому-то древнему, еще не понятному мне инстинкту, я сжала ладонь дуэргара, а потом приникла губами к ее тыльной стороне. Под белоснежной кожей еле-еле билась тонкая жилка.

— Райзен, — шепнула я, размазывая слезы, — это совсем ничего не значит… Я просто спасаю тебя в очередной раз!

«Угу… зарекалась свинья… — хмыкнул настырный артефакт. — Давай, девочка, не тяни, поцелуй его».

Возня за моей спиной постепенно перемещалась к дверям. Я не смотрела, но судя по звукам, издаваемым демоном, ему так и не удалось оторвать от себя разбушевавшегося келпи. В какой-то момент в воздухе словно что-то тренькнуло, и вместо отборной ругани Тайруга я услышала полузадушенный кошачий вой. Кот мявкнул еще пару раз, будто его хорошенько встряхнули, а потом громко хлопнула дверь, и я поняла, что осталась одна. Точнее, я осталась стоять на коленях, сжимая в ладонях безжизненную руку того, к кому поклялась никогда не прикасаться.

Затаив дыхание, я осторожно потянулась к его лицу и робко коснулась губами бледной щеки, на которой едва заметно проступали голубые линии рун. Кожа Райзена оказалась сухой и прохладной, будто я целовала статую.

— Райн? — я отпустила его ладонь и отвела слипшиеся пряди с его лица. На них действительно была кровь, но чья? Никаких видимых ран я не заметила. — Ты меня слышишь?

Он молчал, но мне показалось, что его ресницы едва заметно дрогнули. Подбодренная этим, я уже смелее прижалась губами к его губам. Первый раз в жизни я целовала мужчину сама и сейчас я пыталась вложить в этот поцелуй нечто большее, чем просто симпатию и влечение. Тонкая, неразрывная нить протянулась от меня, к дуэргару. Разрастаясь, разветвляясь, оплетая нас, будто серебряная паутина, она пронизывала наши ауры, наполняя их легким сиянием и теплом.

Я сама не заметила, как подалась вперед, обхватила Райзена руками, почти забралась ему на грудь и продолжала целовать то нежно и осторожно, то страстно и горячо, шепча какие-то глупые, никому не нужные признания, глотая слезы и чувствуя, как загадочная паутина все крепче оплетает нас.

Наконец, его губы шевельнулись в ответ, плотно сомкнутые зубы разжались, и я поймала его дыхание. Теперь я чувствовала, как моя сила перетекает в него, наполняя и возвращая к жизни.

— Ниалинн? — шепнул он мне в рот. — Я все сделал…

— Ш-ш-ш! — я заставила его замолчать поцелуем и не сдержала тихого стона, когда он обнял меня в ответ, увлекая за собой на кровать.

Сейчас здесь, со мной, был совсем другой Райзен. Молчаливый, задумчивый, со странным блеском в глазах. Он смотрел на меня, не отрываясь, сквозь полуопущенные ресницы, и я ощущала этот взгляд даже тогда, когда это казалось невозможным. Он ласкал меня так, точно я была хрупкой статуэткой, способной разбиться от одного неверного движения. Его прикосновения и поцелуи были совсем другими, не такими, как прежде. В тот раз я чувствовала его голод, его жажду моего тела, тогда он просто брал свое, и ему было абсолютно все равно где и с кем, но теперь он неторопливо и вдумчиво смаковал меня, будто сочный плод.

Его руки скользили вдоль моего тела, осторожно снимая одежду. Губы ни на миг не давали покоя. Утренняя прохлада ласкала разгоряченную кожу, вызывая сотни мурашек, где-то внутри словно горел пожар, разрастаясь все больше и больше, разливаясь по венам жидким огнем, превращая меня в мягкий воск. Я словно плыла в сладком тумане, отдавшись на волю собственных чувств, и думала лишь о том, чтобы этот миг никогда не кончался. Какая разница, что с нами будет потом? Какая разница, что он опять, как и в прошлый раз, использует мое тело? Да, я знаю все это, знаю, что он никогда не будет моим, что я для него всего лишь средство, а вовсе не цель… Но здесь и сейчас он был моей целью, моей тайной страстью, моим желанием и любовью.

В какой-то момент Райн развернулся, и я оказалась лежащей под ним. Мои руки ослабли от волнения, соскользнули с его плеч и безвольно упали вдоль тела. Я не знала что делать и что говорить, краснея под его пристальным взглядом.

Райн приподнялся, уперевшись ладонями в кровать. Он так внимательно изучал мое лицо, будто пытался отыскать в нем что-то тайное, известное лишь ему одному.

— Ты плачешь? — прошептал он с нескрываемым удивлением. — Почему? Тебе плохо?

— Нет, — я едва шевельнула губами, — это просто от чувств.

— Чувства это удел смертных, — он улыбнулся краешком рта, протянул руку и большим пальцем провел по моим губам, нажимая так мягко, что они невольно раскрылись. — Мы фейри, у нас другие законы. Поверь, ты обязательно встретишь того, кто предназначен тебе богами.

— Что это значит?

— Смертных связывают веления сердца. Они кратковременны и непостоянны, как и их жизнь. А фейри соединяет магия. Один раз — и навсегда.

Я хотела еще что-то спросить, но он мне не дал. Подался вперед, запечатывая мой рот своими губами, накрывая меня всем телом. Я вздрогнула, ожидая краткую вспышку боли, но ее больше не было. Было лишь чувство полного единения и серебряная паутина, вспыхнувшая всеми цветами радуги, когда он взял меня…

Наверное, Райн прав, я слишком очеловечилась и чувствую то, что совсем не должна. Но как можно поверить, что все происходящее с нами, всего лишь соединение тел? Как можно поверить в то, что в его душе сейчас царит абсолютный покой, в то время как мое сердце рвется на части?

Жадно дыша, ловя его поцелуи, я прижималась к нему, следуя за ним, подчиняясь его движениям, оплетая его, как лоза, всем своим телом. Будто со стороны доносились до меня собственные тихие стоны и его прерывистое дыхание. И когда Райн вдруг замер, с силой вдавливая меня в узкую койку, я почувствовала, как все тело накрывает волна сладкой боли, затуманивая сознание, разгоняя мысли, заставляя выгнуться в его руках, будто тугой лук в руках умелого стрелка…

Потом он лежал рядом со мной, крепко обняв, и от его обнаженного тела шел такой жар, что я даже не вспомнила про одеяло. Он что-то тихо шептал мне на ухо, но я не могла уловить смысл его слов. Что-то про ожерелье, про мага, которого приказал найти мой отец, про архив, про идущих по моим следам дознавателей. Но мне совсем не хотелось думать об этом. Прошедшая ночь оказалась слишком тяжела для меня, да и утро тоже. Отдавая себя, я не думала, с чем останусь сама, и сейчас ощущала такую усталость, что почти ничего не соображала. Глаза закрывались сами собой. Я повернулась к Райну лицом, уткнулась носом в теплую шею и прижалась губами к тонкой жилке, инстинктивно подстраиваясь под его дыхание. Мои руки и ноги будто сами собой оплели его тело, я даже не заметила, как это произошло. Райн нагнулся, касаясь губами моего виска, и шепнул:

— Спасибо.

Я провалилась в глубокий сон.

* * *

— Ну, и кто из нас ей первым скажет об этом?

— Только не я. Это вообще твоя забота, информировать Хозяйку обо всех изменениях.

— Зато ты, как верный рыцарь, первым бросаешься на ее спасение. Причем, где надо и где не надо. В основном, где не надо.

— Если ты про вчерашнее, то тебе еще мало досталось. Надо было вообще отгрызть тебе копыто и посмотреть, как ты будешь скакать на одном, пока второе не отрастет.

— Дурень! От меня хромого больше пользы, чем от тебя здорового. Только и умеешь, что лезть под руку да болтать без толку.

— Зато я здесь по своей воле!

— Ну, вот ты ей по своей воле все и расскажешь. А я пошел.

— Куда?!

— Искать укрытие на случай непредвиденных обстоятельств. Я, правда, шелки в гневе еще не видел, но все может быть.

Скрипнула дверь. Я услышала обреченный вздох и поняла, что этот диалог мне не приснился. Открыла глаза, приподнялась на локте и обнаружила, что лежу на своей кровати, укутанная в одеяло по самый подбородок, а рядом, на колченогом стуле, с отрешенным видом покачивается Ареналь. Подперев голову руками, келпи так глубоко о чем-то задумался, что даже не заметил моего пробуждения.

— Ареналь? — позвала я, удивляясь, какой хриплый у меня голос. В горле будто застрял острый комок. — Где все?

Келпи встрепенулся. Он где-то раздобыл чистую одежду и сейчас выглядел вполне прилично, не считая подбитого глаза и опухшей челюсти.

— Принцесса, ты только не нервничай! — заявил он, вскакивая и суетливо поправляя мне одеяло.

— О чем это ты? — я нахмурилась. Неприятное подозрение зародилось в моей душе. Слишком уж бегающим был взгляд у парня, слишком уж явственно подрагивали его руки. — Что-то произошло? Сколько я спала?

— Больше суток. Мы с Тайругом сторожили тебя, никого не пускали. А то эти смертные прямо паломничество сюда устроили. Особенно один наглый маг, сел на пороге и заявил, что никуда не уйдет, пока не поговорит с тобой. Еле отделались. Тайруг накинул на дверь полог невидимости, так что теперь пока не откроем — ее не найти.

Ну, что это за наглый маг, я даже не сомневалась. Только зачем я ему снова понадобилась? Неужели чтобы еще раз высказать благодарность? Или хорошенько подумал и решил добить мерзкое существо?

— А Тайруг где?

— Да вышел прогуляться. Он же кот, да еще невидимка.

— Подожди, — я уселась поудобнее. Одеяло соскользнуло с плеч, и я едва успела подхватить его, с изумлением обнаружив, что лежу абсолютно голая. Райзен!

Воспоминания накатили горячей волной, заставив судорожно сжать колени и скомкать в руках край одеяла. Я замерла, прикрыв глаза, и задышала медленно и глубоко, пытаясь усмирить бешено бьющееся сердце.

— А Райзен где?

Келпи замешкался, скребя ногтем пятно, плотно въевшееся в ветхую ткань простыни. Мне это совсем не понравилось.

— Ареналь? Ты мне ничего не хочешь сказать?

Он изобразил на лице радушную улыбку, которая смотрелась весьма странно, учитывая форму и размер зубов.

— Мы нашли этого мага! Только он проходит в списках как колдун и артефактор средней руки. Ну, амулеты там разные, пляски с бубном вокруг костра, приворот-отворот, готовые зелья, травяные сборы…

— А…

— Правда, пришлось попотеть! К зданию магистрата оказалось так просто не подступиться. Смертные постарались вложить охранное заклинание в каждый камень и каждый куст. Без особого ордера с королевской печатью к воротам ближе чем на двадцать футов не подойти. Думаю, даже бургомистра ежедневно проверяют.

— Проверяют?

— Ну да, там такая защита, что взломать ее просто нереально, какой бы силой мы не обладали. Войти невозможно ни под каким видом. Даже если проскользнуть невидимкой в открытую дверь, все равно через мгновение оказываешься за воротами!

— Но вы же как-то вошли?

Я понимала, что Ареналь нарочно меня заговаривает, но мне и самой хотелось немного отвлечься от мыслей о Райзене, а история ночных приключений была как нельзя кстати. Тем более, с некоторых пор я начала ощущать, как мое ожерелье буквально душит меня. Раньше оно почти не ощущалось на шее, а сейчас лежало тяжелым камнем, холодное и враждебное, точно тюремный страж. И я знала, что если не найду способ избавиться от него, оно станет моим палачом. Каждый день был у меня на счету, ведь я не знала точно, когда мне исполнится восемнадцать. В тот день моя магия войдет в полную силу и, если я все еще буду человеком, она уничтожит меня, выжжет мое сознание, как лесной пожар выжигает дотла целые чащи.

— Ну-у, — протянул келпи с загадочным видом, — у нас была одна вещичка, которую не учли при создании охраны.

— И? — кажется, я догадалась.

— Дуэргар где-то спер эриллиум Балора! — заявил Ареналь с таким видом, будто сообщал мне вселенскую тайну. — Мы прошли через Сумеречные земли, еле отбились от засады, которая точно его ждала! Потом прятались от родственничков Тайруга. Как они его унюхали, понять не могу! Но это все ерунда. Вынырнули в какой-то каморке, наглотались пыли и едва не задохнулись, пока кашель успокаивали. Потом уже легче было. Полог невидимости — и вперед. Внутри здания находилась только обычная стража, да на некоторых дверях охранки, а магов не было. И я вот думаю, зачем людям столько комнат в одном доме? Да еще коридоры, галереи, анфилады? Я так запутался во всех этих поворотах и переходах, что едва не потерялся! Настоящий лабиринт! А лестницы? Там же ноги поломать можно!

Келпи с таким искренним удивлением возмущался, что я не смогла сдержать улыбки. Речному духу вряд ли раньше приходилось бегать по лестницам, прятаться от вооруженной стражи и разыгрывать из себя шпиона. Да и мне, в принципе, тоже. Но что поделать, моя судьба сделала такой крутой поворот, что теперь только жажда жизни и желание найти свой дом заставляют меня идти вперед.

— Ну, так вы все же справились?

— Еще бы! Зря, что ли, фоморам в пасть лезли. Но там оказалось столько бумажек! Я думал, мы месяц в них рыться будем. Повезло, что все записи в архиве в строгом порядке, иначе бы не нашли.

— Ну и?

— О, сейчас!

Ареналь поднял вверх один палец, а потом начал шарить у себя по карманам, бормоча сквозь зубы:

— Так, где эта балорова бумажка? Я точно знаю, что положил ее именно сюда… А! Вот! — и он с довольным видом протянул мне скомканный и пожелтевший листок.

Это была пронумерованная страница, вырванная из регистрационной книги чьей-то грубой рукой. Такие книги были на каждом таможенном посту у городских ворот, но когда страницы в них заканчивались — они отправлялись в архив. С одного края текст оказался немного оборван, с другого — бумага выглядела рыхлой и влажной. Мелкие строчки пестрели разными завитушками. Книгу писали от руки, тщательно выводя каждую букву. Судя по почерку, писарь не торопился, украшая текст затейливыми вензелями.

— «… Дуалад, — прочитала я вслух, — сорок семь лет, колдун-артефактор второй категории. Зарегистрирован как член Кадарнской гильдии колдунов и чародеев. Словесный портрет… Характер… Образование… Наличие судимостей и проблем с законом не обнаружено. Меток нет, крамольных мыслей нет, запрещенных предметов нет. К правящей династии лоялен… Вердикт: в силу скромного магического дара дальнейшая разработка объекта не рентабельна…» — я ошеломленно подняла голову и уставилась на келпи. — Это что такое?

— Ну, это смертным виднее. Ты дальше читай.

— «Дата въезда…» Так он ездил в Брингвурд несколько лет подряд еще до моего рождения! И каждый раз только на время ярмарки. А потом куда? Почему тут пишут, с какой целью прибыл, а куда отбыл — не указывают?

— Может, в Кадарн? Он же, вроде, к столичной гильдии приписан.

— Точно. Тут еще указано, что последний раз он был в Брингвурде два года назад. Сейчас его в городе нет. Что делать?

Я уронила руки на колени и выжидающе уставилась на парня, который задумчиво почесал затылок, взъерошив и без того торчавшие в разные стороны волосы.

— Ехать в Кадарн? — он озвучил мою собственную мысль.

— Скорее всего.

Вздохнув, я поерзала в кровати, разминая затекшую спину. Обыскала взглядом комнату, но ничего похожего на платье не обнаружила. В животе заурчало.

— Слушай, где моя одежда? Да и подкрепиться бы не мешало перед дорогой. Нам придется опять топать ножками. Не хочу, чтобы Райзен использовал артефакт, я его и так еле спасла в этот раз.

Келпи как-то заискивающе заглянул мне в глаза:

— А может, еще полежишь?

— Не выйдет, — я покачала головой, — даже не уговаривай. У меня совсем мало времени.

Он вздохнул. Поднялся со стула, будто невзначай пряча взгляд, и неохотно двинулся в сторону громадного сундука, видневшегося в углу.

— Тут Райзен раздобыл кое-что для тебя, — сказал, не оборачиваясь, — смена одежды, нижнее белье, обувь… Ну и всякие женские штучки.

Я заулыбалась, чувствуя, как меня наполняет тепло. Райн не остался равнодушным! Что бы он ни говорил, как бы ни отнекивался, но его действия говорят за себя. Пусть он каждый раз твердит, что я ему не нужна, но если бы это и в самом деле было так, стал бы он заботиться обо мне? Вряд ли! Я точно знаю, что заняла свой уголок в сердце этого дуэргара.

— На вот, возьми. Я пока выйду, завтрак тебе поищу.

Ареналь бросил на кровать разноцветный ворох из тонких тканей, кружев и лент.

— Хорошо, — я выдернула из кучи шелковую сорочку и зарылась носом в гладкую, прохладную ткань. Пахла она просто божественно — свежестью весеннего утра, цветочной росой и, едва заметно, клейкими почками. — Да, и скажи этирну Райзену, что я ему благодарна… Или нет, я скажу сама.

Келпи вышел, бросив на меня искоса странный взгляд, которому я не придала значения. Правда, краем мысли подумала над таким загадочным поведением, но решила, что сначала нужно одеться и поесть, а уже потом выяснять, в чем дело. В конце концов, в дороге у нас будет уйма времени, но сейчас мне следовало бы поторопиться.

Мысли о Райне не покидали мою голову, пока я с умилением и восторгом примеряла обновки. Никогда в жизни мне не приходилось не то что носить, даже трогать подобные вещи. Шелковые нижние сорочки, отороченные нежным кружевом; тонкие, как паутинка, рубашки из полупрозрачного батиста, с пышными рукавами, перехваченными на запястьях узкими лентами; нижние юбки из тафты и органзы, верхние — из тонко выделанной шерсти и гладкого сукна, окрашенные в благородные цвета: темно-бордовый, изумрудно-зеленый, нежно-лиловый и голубой. Я знала, что не каждый мастер способен сделать ткань такой насыщенной и яркой и закрепить краску так, чтобы она не вымывалась при стирке. Подобная ткань стоила недешево, а платья из нее были доступны только богатым этирнам, да приближенным короля. И вот теперь Райн раздобыл все это великолепие именно для меня! Разве это не говорило о силе его чувств?

Окрыленная надеждой, я оделась в считанные минуты и бросилась к сундуку в поисках обуви. Под такое великолепное платье цвета первой листвы совсем не хотелось надевать старые стоптанные башмаки, выделенные мне тирном Менро.

Сундук оказался с сюрпризом: на внутренней стороне его крышки я обнаружила большое овальное зеркало, окаймленное позолоченным орнаментом. И что удивительно, сделано оно было из настоящего стекла. Не бронзовое, не медное, а именно стеклянное, отполированное до блеска и без единого пятнышка. Я присела на корточки и заглянула в него. Бледная девушка с темными кругами под глазами и растрепавшимися каштановыми волосами смотрела на меня из холодной глади стекла. Ее глаза сияли, как два драгоценных камня, губы припухли от поцелуев, а на лице царило выражение блаженной усталости. Кажется, эта девушка провела чудесную ночь с любимым… Или это было утро? Я глупо хихикнула, ощущая себя на седьмом небе от счастья.

В сундуке, помимо одежды, лежало несколько пар башмачков и шкатулка из слоновой кости. Не веря собственным глазам, я взяла в руки это великолепие и, затаив дыхание, откинула изящную крышку. Внутри оказался целый набор: серебряное зеркальце на длинной ручке, такая же расческа, несколько черепаховых гребешков, украшенных разноцветными камнями, нитка крупного жемчуга и пара шелковых лент, вышитых золотом, для волос. Я настолько растрогалась, что не выдержала и всхлипнула от избытка чувств. По щеке скользнула слеза умиления, но тут же была стерта дрожащей рукой.

«Он ждет меня! — пульсировала в голове одна и та же мысль, заставляя меня млеть, как кошку на солнце. — Он все это достал для меня! Мой Райн! Мой любимый Райн!»

Еще вчера я готова была навсегда забыть о нем, но сегодня душа моя пела, переполненная любовью.

Едва не напевая от переполнявшего меня счастья, я быстренько расчесалась, заплела косу, сложила ее на затылке восьмеркой и закрепила одним из гребешков. Верхняя часть гребешка, выполненная в виде ветки плюща, теперь возвышалась над макушкой, точно корона. Натянув на ноги чулки и кожаные башмачки, я глянула на себя еще раз, пощипала щеки, чтобы придать им немного румянца, облизнула припухшие губы и решительно встала.

Оглянулась вокруг себя, словно хотела запечатлеть в памяти этот миг. Маленькая убогая комнатушка, ставшая мне убежищем на эти несколько дней. Бедный тирн Менро! Если б он только знал, кто к нему пожаловал, то вряд ли пустил бы. Хотя, теперь-то он знает. Интересно, почему он не вызвал королевских магов? Не захотел связываться с законниками или кто-то ему помешал? Думаю, стоит проведать несчастного старика и успокоить. Заодно и узнаю как дела у того шпиона, которого поймал Эбелайн.

Эбелайн!

Мысль о маге неприятно кольнула. Ареналь сказал, что тот хотел увидеть меня и о чем-то поговорить. Но о чем ему со мной разговаривать? Фейри и маги — два извечных врага, стоящих по разные стороны баррикад, теперь я чувствовала это как никогда. Но встретиться с ним все же придется, хотя я с удовольствием избежала бы этого события.

За окном вовсю сияло солнце. Судя по всему, время давно перевалило за полдень, и на дворе царила настоящая весна. Дверь комнаты на удивление легко поддалась. Я даже замешкалась на пороге от неожиданности, но потом поняла, что в замках потребности не было: Ареналь же сказал, что вход в комнату невидим со стороны коридора, плюс охранные плетения, навешанные Райном. Здесь я была как в крепости.

В коридоре меня встретила абсолютная тишина, только в самом конце слегка поскрипывала приоткрытая входная дверь. В узкую щель сочился яркий солнечный свет, ложась на грязный пол тонким лучом. Двери в другие комнаты оставались плотно закрытыми. Я замерла, не отходя от порога, и прислушалась, напрягая все свои чувства.

Нет, я здесь не одна. В дальней комнате кто-то был. Человек, которому нужна помощь. Я это явственно почувствовала, но привычный зуд не появился, видимо, этому человеку я помочь ничем не могла.

Вот еще один. Где-то совсем рядом. От этого исходили волны уверенности, и в то же время он был озадачен. Такое ощущение, что он никак не мог выбрать между двумя и даже тремя решениями. А еще в нем ощущалась такая внутренняя сила, что по моей спине невольно пополз холодок. Я почувствовала присутствие Эбелайна.

* * *

— Добрый день… — раздался за моей спиной хрипловатый мужской голос.

Я вздрогнула и обернулась. Рурк Эбелайн стоял в нескольких шагах от меня, прислонившись плечом к стене, и не спускал с меня настороженного взгляда.

— Не могу ответить тем же, — пробормотала я, отступая и инстинктивно наматывая на руку воздушную плеть.

— Нам надо поговорить.

— Вам надо, а мне не надо.

— Тебе надо даже больше, чем мне, — он оторвался от стены, шумно вздохнул и потер виски с видом человека, не спавшего, по крайней мере, сутки. — Как думаешь, почему целая компания фейри во главе с фомором разгуливает в трущобах Брингвурда, как по полям Траг-вуд-Дол, а префектура и ухом не ведет? Тебе не кажется это странным?

Я поджала губы и пытливо заглянула ему в глаза, надеясь прочитать в них правду. Но ничего, кроме ответного вопроса, там не увидела.

— Хотите сказать, это ваших рук дело? — недоверчиво спросила я.

— Да. Я постарался, чтобы это осталось в тайне. Но не столько из-за твоих дружков-людоедов, сколько из-за себя. Мне встреча с законниками тоже ни к чему. Если забыла, то я уже побывал у них в руках и назад не собираюсь.

«Дружки-людоеды» меня покоробило, но я смолчала, понимая, что Эбелайн по-своему прав. Келпи предпочитал человеческое мясцо на десерт, и вряд ли я смогла бы отучить речного духа от этой привычки, впитанной им с кровью прародителей. Фомору нужна чужая жизнь для того, чтобы жить самому. Запретить ему использовать других, значит обречь на медленную смерть, а я не была готова на подобные жертвы, тем более, сейчас, когда являлась Хозяйкой Тайруга и его единственным источником пищи. Райзен тоже по-своему использовал людей, точнее, человеческих женщин, но это уже в прошлом. Теперь у него есть я.

— Ты улыбаешься? — нахмурился маг, вырывая меня из приятных грез. — Я сказал что-то смешное?

— Нет, — я покачала головой, с трудом сдерживая улыбку, норовившую растянуть мои губы до ушей. — Так о чем вы хотели поговорить?

— Для начала… я так и не знаю твоего имени. Может, все-таки скажешь, как тебя зовут?

— А разве «мерзкая тварь» и «презренная фейри» уже не подходят? — усмехнулась я, глядя ему в глаза.

Эбелайн скривился, как от зубной боли.

— Извини, признаю, был не прав. Поспешил с выводами.

— И? — я изобразила на лице ожидание.

— Ты очаровательная молодая девушка. Очень милая… И мне бы не хотелось быть твоим врагом.

Мои брови невольно поползли вверх от удивления:

— И что вас навело на эту мысль?

— Долгая история, — маг пожал плечами и качнулся в мою сторону, заставляя напряженно отступить еще на один шаг. Я уперлась спиной в стену и приготовилась к нападению, твердо уверенная в том, что он вот-вот бросится на меня с мечом, как тогда, когда я пыталась откачать шпиона. — Я расскажу ее вечерком у костра… Если ты не против.

— Что? — мне показалось, что я ослышалась. — О чем это вы?

— Слышал, вы не собираетесь задерживаться здесь, а мне тоже желательно исчезнуть на некоторое время. Я могу быть вам очень полезен.

— И чем же?

Теперь уже усмехнулся он, заложив большие пальцы рук за пояс и глядя на меня с неприкрытым вызовом:

— Ты забыла? Я маг-дознаватель.

— Бывший дознаватель, — пробормотала я.

— Бывший, — он согласно кивнул, — но я не забыл, чему меня учили все эти годы. Ты сняла метку. Я только через сутки ощутил, что это такое, когда твое сознание, твои мысли, эмоции и чувства принадлежат только тебе, и ты сам являешься их единственным хозяином, — произнес он с такой искренней горячностью, что я, сама не ожидая, шагнула ему навстречу. — Когда думаешь и говоришь то, что желаешь, а не то, что тебе внушили…

— О чем это вы? — кажется, подозрения, крутившиеся в моей голове насчет королевской метки, получили еще одно подтверждение.

— Метка! Ты была права насчет нее. Это как сбруя для лошади. А кто-то сидит в повозке и правит.

— Возничий, — я кивнула собственным мыслям. — Так что вы хотите от меня?

— Услышать твое имя. Имя той, что вернула меня к жизни и дала мне свободу духа.

— И это все? — я с сомнением глянула на него.

— Клянусь, я тебя не обижу! — он прижал правую руку к груди и сжал в кулак. Сейчас я чувствовала его искренность как никогда. Он действительно не желал мне зла.

— Ниалинн. Меня зовут Ниалинн Иммерли.

Рука Эбелайна рванула влево, стремительно выхватывая меч. Я инстинктивно вскинула руки, создавая воздушный щит и с тоской понимая, что расслабилась, не успею. Перед внутренним взором всплыл образ Райна, и я зажмурилась, ожидая удар.

Но вопреки ожиданию, удара не последовало. Я осторожно приоткрыла один глаз, а потом изумленно распахнула оба и уставилась на коленопреклоненного мага в полнейшем недоумении.

Эбелайн стоял передо мной на коленях, протягивая меч на вытянутых руках. На его лице застыло выражение строгой решимости.

— Этьерна Ниалинн, клянусь быть вашим паладином, следовать за вами везде и всюду, сопровождать в походах, согревать в холод, укрывать от бед, защищать от врагов. Вот мой меч, как печать на клятве. Примите ли вы его?

Я растерянно огляделась, словно ожидая поддержки от обшарпанных стен. Сговорились они все, что ли? Кого ни возьми, каждый норовит дать мне какую-нибудь клятву. Может, это что-то во мне так на них действует?

— Этирн Эбелайн, — откашлявшись, нерешительно начала я, — вы бы подумали. Все-таки я фейри. Если кто-то узнает об этом, вас казнят без суда и следствия.

Уголок его плотно сжатого рта резко дернулся вниз:

— Меня и так ждет смертная казнь. Но сначала сдадут на опыты, чтобы выяснить, как я от метки избавился.

Я глубоко вздохнула. Начищенный до блеска обоюдоострый меч маячил у меня перед глазами. Всего сутки назад этим мечом мне едва не снесли голову, а сегодня его хозяин положил свое смертельное оружие к моим ногам. Нагнувшись, я провела пальцем по острому лезвию и вздрогнула, ощутив укол. На блестящем металле осталась полоска крови. Не красной! Бледно-голубой и прозрачной, как вода в ручье.

Мы оба замерли, с недоверием глядя на меч. Кажется, в прошлый раз, когда я поранила себя при ловле келпи, моя кровь окрасилась в голубой только в воде. И это был яркий, насыщенный цвет июльского неба.

— Шелки! — выдохнул Эбелайн с неприкрытым благоговением в голосе. — Живая!

Я спрятала руки за спину.

— Шелки. И что? Это что-то меняет?

Его глаза сверкнули фанатичным блеском.

— Возьми мой меч, прими мою клятву! Поверь, я не причиню тебе зла, я хочу лишь следовать за тобой и оберегать.

— Но почему?! Зачем вам эта клятва? Мне не нужен маг-паладин!

Он заговорил, словно через силу выдавливая из себя каждое слово:

— Ты сумела снять метку с меня и с того парня, который был отправлен сюда шпионить. Никто и никогда не делал ничего подобного. Более того, я даже не подозревал, что меня «пометили». Думаю, что такая же штука находится в каждом, кто закончил Магическую академию или пошел на службу королю. Я долго думал над твоими словами и понял, что ты права.

— В чем?

Он опустил голову, и его голос стал глухим и бесцветным:

— Ты права. Король не просто человек. Несколько столетий назад страной управлял Ковен магов, и даже король им подчинялся, а потом династия поменялась, и вся власть в Гленниморе отошла новому королю. Все маги, даже самые сильные, преклонили колени перед Брайденом Бесстрашным и до сих пор верно служат его потомкам. А несогласные были стерты с лица земли и даже их имена забыты. Я думал об этом с того момента, как ты захлопнула передо мной дверь.

— О магах и королях?

— Да. О том, что за сила удерживает магов в повиновении у простого смертного.

— И что вы решили?

Эбелайн выпрямился и взглянул на меня:

— Я менталист, причем один из сильнейших. Я чувствую присутствие фейри за несколько миль. А еще я чувствую магию фейри, даже если она использовалась здесь несколько суток назад.

Он замолчал, но его взгляд был более чем красноречив. С того момента, как я вернула его к жизни и сняла метку, Эбелайн, даже сидя от меня через несколько комнат, прекрасно знал, что происходит в моей. Каждый всплеск нашей магии он читал, как открытую книгу. И он непременно должен был почувствовать еще кое-что…

— Вы их почувствовали… — шепнула я побелевшими губами. В моих руках шевельнулась воздушная плеть, собираясь превратиться в удавку и заставить замолчать слишком умного мага.

— Эриллиумы? — Эбелайн криво усмехнулся и положил меч на колени. — Да, я их ощутил. Два эриллиума. Один сейчас на тебе, второй унес дуэргар. Не сразу, но я понял, что этот вид магии мне очень знаком. Это как полузабытый запах, который учуял совершенно случайно где-нибудь в подворотне, и теперь он неотступно преследует тебя, не давая покоя. Понимаешь, о чем я?

Я молча кивнула. Да, со мной было то же самое, когда я почувствовала магию метки. Что-то смутно-знакомое, что вертится в подсознании, но никак не хочет всплывать на поверхность.

— Этой магией пропитан королевский дворец. Весь, сверху донизу. Я по службе бываю там практически еженедельно… бывал, — поправился он, процедив сквозь зубы, — но ни разу не обратил внимание на ее присутствие!

— Как не обращают внимания на воздух, которым дышат, — подсказала я.

— Точно! И ты знаешь, что это, — он не спрашивал, он утверждал.

— Знаю, — я на всякий случай шевельнула пальцами, уплотняя воздух вокруг себя, превращая его в непробиваемый щит. — Это эриллиум Бадб.

Эбелайн застыл, словно статуя. С его лица сошли краски, сделав его похожим на мраморное изваяние, но я уже не могла остановиться. Мне нужно было это сказать! Ведь я тоже столько времени ломала голову над этой дилеммой, а ответ оказался прозаически прост.

— Эриллиум пожирает своего носителя, — тихо начала я, следя за каждым движением мага. — Ни один человек не может выдержать больше суток, если оденет его на себя. Артефакт высосет его досуха, превратив в истлевшую мумию. Маг проживет немного больше, а фейри способны им управлять, но только одним, отдавая взамен свою жизнь, капля за каплей, и беря ее потом взаймы у других. Но вашему королю совсем не обязательно кормить божественный артефакт своей силой. Существует простенький ритуал жертвоприношения, а по тюрьмам всегда достаточно тех, кому вынесен смертный приговор. А кого в Гленниморе сажают в тюрьмы? Не только воров и убийц. Еще магов, которые не хотят заканчивать академию и брать лицензию, то есть, тех, что без метки. И фейри, если поймают!

Эбелайн молчал, лишь на побелевшем лбу дергалась резко вспухшая вена, да вдоль висков стекали струйки пота.

Я нагнулась и в полном молчании подобрала меч, лежавший у моих ног.

— Теперь ты знаешь то, что знаю я, — сказала, отбрасывая ложные условности, — теперь ты такой же изгой и смертник. И путь тебе только один. Либо с нами, либо на корм королевскому артефакту. Но боюсь, такая участь намного хуже, чем попасть к палачу.

— И? — выдавил маг, с видимым усилием разжимая пересохшие губы.

Я коснулась кончиком меча поочередно каждого плеча Эбелайна. Когда-то я видела, как один из брингвурдских этирнов принимал клятву верности от своего вассала. Но сейчас мной руководила не память, а инстинкт. Тайное знание, заложенное в меня неизвестно кем, неизвестно когда, может быть, самими богами, на мгновение пробудилось, заставляя произнести:

— Мне нужна твоя кровь.

Он протянул ладонь, и я коснулась лезвием его запястья, удивляясь, что моя собственная рука не дрожит, будто кто-то другой сейчас двигается и живет во мне. Некое существо, древнее, сильное, мудрое, знающее наперед то, чему еще только предстоит произойти.

Остро отточенная сталь легко вошла в человеческую плоть. Из пореза хлынула темная венозная кровь. Я нагнулась, ловя губами горячую солоноватую жидкость. Она оставила привкус железа на языке и чувство правильности происходящего.

— Теперь твоя очередь, — я провела ладонью по лезвию меча. Клинок тут же окрасился в бледно-голубой цвет. Кровь, больше похожая на воду, закапала вниз.

Эбелайн схватил мою руку, прижался губами к ране и замер, тяжело дыша. И в этот момент мне показалось, что он целует меня.

* * *

— Ой, что это?

«Гхм… мы не помешаем?»

Два возмущенных возгласа — один, раздавшийся со стороны входа, а второй прозвучавший у меня в голове — слились в один, заставляя меня поднять взгляд и вырвать руку из цепких пальцев мага.

Дверь на улицу оказалась распахнута настежь, в залитом солнцем проеме темнели два силуэта. Один — высокий и тонкий, с разлохмаченной шапкой волос — принадлежал Ареналю, второй — огромному черному коту. И если Ареналь удивленно моргал, глядя на коленопреклоненного Эбелайна, то кот-фомор выгнул спину, распушил шерсть и весьма недвусмысленно бил себя хвостом по бокам. Его глаза в полумраке сверкали неприкрытым гневом.

Кажется, в ком-то проснулась необоснованная ревность?

«Отойди от нее!» — услышала я яростное шипение. Но предназначалось оно не мне.

Эбелайн медленно поднялся с колен, всунул меч в ножны и только тогда взглянул на новых действующих лиц.

— Демон, можешь не беспокоиться, — сказал он с абсолютным спокойствием, — я не причиню твоей Хозяйке вреда. Наоборот, принесу пользу.

«Королевским псам нет доверия!»

Тайруг зашипел уже в голос, выпуская острые, как бритва, когти. Одно мгновение — и огромный черный кот взвился вверх, метя прямо в шею человеку.

Келпи по-девчоночьи взвизгнул, бросаясь следом. Маг выхватил меч, с эфеса которого так и не снял руки, а я толкнула вперед плотную невидимую стену, выстроенную мной на случай непредвиденных обстоятельств. Тяжелая воздушная волна в мгновение ока прошлась вдоль коридора, сбивая с ног и мага, и келпи, и даже кота.

Хотя нет, перевернувшись в воздухе, животное приняло свой истинный облик, и на пол со страшным грохотом приземлился чернокожий фомор. Удар был такой силы, что я почувствовала, как задрожали стены.

— Успокоились? — я уперла руки в бока и окинула всех троих возмущенным взглядом, тщательно скрывая испуг за наносной уверенностью. Садб Ясноокая, да Тайруг действительно напугал меня! Он же просто неуправляем! — Или вас еще дождичком полить? Я это могу.

— Меня-то за что? — простонал келпи.

Эбелайн молча поднялся на ноги и поправил одежду. Фомор перевернулся на живот, медленно встал на четвереньки и помотал головой, словно отгонял мух. Потом со скрытой угрозой в голосе произнес, ни на кого не глядя:

— Раб собственность Хозяйки… но и Хозяйка собственность раба. У поводка всегда два конца. С одной стороны ошейник, с другой стороны петля.

Краткий всплеск магии — и передо мной уже лежал черный кот, абсолютно равнодушный ко всему происходящему.

— А где Райзен? — я наконец-то высказала мысль, которая занимала меня с того момента, как я проснулась.

Ареналь успел сесть, подперев стену, и теперь осматривал ладони, счесанные при падении. Услышав вопрос, он как-то странно ойкнул и скосил взгляд на кота, но тот даже не шевельнулся.

— А там Оска лепешек напекла, — начал келпи заискивающим голосом. — Вредная баба, но готовит ум-м-м, пальчики оближешь!

— Ареналь! — я почувствовала, как что-то тяжелое ложится мне на грудь, удушающей петлей обвивая шею. Внутри все сжалось, в голове зазвучал тревожный набат. — Где Райзен?

Кот поднялся и выскользнул на улицу, келпи шумно задышал, пряча глаза, а маг взглянул на меня с таким сочувствием, что я невольно все поняла.

— Он ушел? Да? — еле выдавила я, чувствуя, как холодеют руки и ноги. Странное онемение начало разливаться по всему телу вместе с осознанием неизбежности. — Он бросил меня?

— Принцесса…

— Нет, — я слабо взмахнула непослушной рукой, обрывая ненужные объяснения. — Молчи. Я не хочу ничего знать.

Перед глазами внезапно все расплылось, и я поняла, что ноги меня не держат. Как во сне, я начала падать навзничь куда-то вниз, но кто-то успел удержать меня, не давая встретиться с полом. Чьи-то крепкие руки подхватили меня, словно тряпичную куклу, усадили, прислонив к стене. Теплые мозолистые пальцы стерли с моих щек бесполезные слезы.

Я не сопротивлялась. Мне было все равно. Только где-то в самой глубине моего сердца что-то лопнуло, выпуская на волю такую боль, от которой захотелось заорать во все горло.

И я закричала.

Изо всех сил, срывая связки, чувствуя, как немеет гортань.

И продолжала кричать, когда рушились стены и падали камни, когда кто-то ругался, молился, плакал и просил меня замолчать, когда трескалась земля и падало небо, выворачивались с корнем деревья и огромная черная туча, с молниями и громом, шла по Брингвурду, сметая все на своем пути…

* * *

Меня трясло. Колотило мелкой дрожью от макушки до самых пяток так, что даже челюсть выбивала чечетку, то и дело норовя прикусить язык. Я лежала на земле, связанная по рукам и ногам, укутанная в плед словно бабочка шелкопряда в кокон, а на затылке болезненно пульсировал внушительный синяк.

— Ну и натворила же ты дел, девочка! — Эбелайн недовольно покачал головой, не спуская с меня укоризненного взгляда. Он стоял надо мной, расставив ноги в высоких кожаных сапогах и уперев руки в бока. Темный суконный плащ, напоминающий плащи дознавателей, скрадывал его фигуру, а надвинутый на лицо капюшон скрывал лицо. — Едва не подставила всю компанию. Тебе нужно учиться владеть собой, ты же опасна самой себе.

— Р-развяж-жите м-меня, — прохрипела я, с трудом выговаривая слова.

— Ну нет, рано еще, остынь.

Он отошел.

Я вывернула шею, пытаясь сообразить, где мы находимся. Кажется, это была небольшая полянка в лесу, хотя надвигающиеся сумерки не давали рассмотреть подробности. Кто-то весьма заботливый уложил меня под куст орешника, на кучу прелой листвы, и теперь прямо над моим лицом свисали голые ветви с едва проклюнувшимися почками. В нескольких шагах от меня Ареналь разводил огонь. Келпи сидел на корточках, спиной ко мне, и тихо ругался, поминая отсыревший хворост, дождь и несдержанность у шелки. Кажется, это был камень в мой огород.

— Эй, — позвала я, — Ар-реналь?

— Чего тебе? — не оборачиваясь, буркнул он.

— М-мы где?

— На дороге в Кадарн.

— А Т-тайруг г-где?

— Ушел прогуляться.

Судя по всему, келпи тоже не желал со мной разговаривать. Но я не собиралась сдаваться так просто, мне нужно было выяснить что же произошло. Словно гусеница, я заелозила по земле, пытаясь устроиться поудобнее, хотя это оказалось совсем непросто. Через пару минут пыхтения и нелепых телодвижений с моей стороны, парень не выдержал, в сердцах бросил на землю огниво и шагнул ко мне.

— Э-э… у меня руки затекли. Ты можешь меня развязать? — я улыбнулась ему, надеясь, что улыбка вышла милой, но, судя по тому, как он отшатнулся, мои усилия не увенчались успехом.

— Да вообще-то не стоило б, — пробормотал келпи, почесывая затылок и с подозрением следя за каждым моим движением. — Эбелайн посоветовал оставить тебя так до утра.

— Чего-о?! — я едва не подпрыгнула как была, закутанная в плед.

— Во избежание! — Ареналь с многозначительным видом поднял вверх указательный палец. — Слушай, принцесса, — он неожиданно опустился на корточки рядом со мной, — а ты чего разбушевалась? Из-за этого… — поймав мой предупреждающий взгляд, келпи поперхнулся и продолжил уже более осмотрительно: — Я не то хотел сказать. В общем, я знаю, что у шелки такое бывает. Ну там всплеск эмоций и все дела… но чтоб так! Ты ж настоящую бурю вызвала! С моря шла волна высотой в тридцать футов! Если б Эбелайн тебя не успокоил, то она бы полгорода разнесла в щепки!

Я слушала его затаив дыхание. Неужели, все это правда? Я едва не разрушила Брингвурд? Я, рожденная чтобы исцелять, едва не стала убийцей?

Застонав от злости на саму себя и от тупой боли в затылке, я прикрыла глаза и откинулась на кипу листвы.

— Так это из-за мага у меня так голова болит? — пожаловалась, не сдержавшись.

— Ну да, — Ареналь неловко шмыгнул носом, — наверное, он чуток перестарался. Но если б не это, нас бы уже всех повязали!

Через минуту я уже знала, что не найдя другого способа меня успокоить, Эбелайн просто стукнул мне по затылку рукояткой меча. Сознание моментально померкло, ноги подкосились и я, как спелый плод, рухнула прямо в приветственно распахнутые объятия мага. Вдвоем с Ареналем они быстро спеленали меня, будто младенца, Тайруг накрыл всех пологом невидимости, и наша компания в относительной безопасности переместилась за стены Брингвурда, используя уже знакомый лаз в городской стене. Вызванный мною шторм ушел назад в море, успев потрепать порт и прилегающие к нему улицы. О человеческих жертвах келпи не знал, а дома… Что ж, дома можно отстроить.

— А Райзен? — я едва выговорила это имя. Сердце привычно сжалось, но прежней ярости уже не было, словно она выдохлась и обессилила.

— Дуэргар? — он отвел взгляд и почесал кончик носа, с видимым усилием соображая что же сказать. — Он… ну… записку оставил.

— И ты молчал! — мне захотелось его придушить. — Где она?

— Так ты ж сама не дала ничего сказать…

— Где она?! — буквально прорычала я, переворачиваясь на бок и впиваясь в келпи яростным взглядом.

— У Тайруга, — он вскочил на ноги и предусмотрительно отпрыгнул от меня на безопасное расстояние. — Он ее забрал.

— А ты читал?

— Нет конечно! Я даже букв не знаю!

Я опять застонала сквозь зубы, на этот раз проклиная собственную глупость и бессилие.

— Когда он вернется?

— А кто ж его знает. Сказал, разведает обстановку и придет.

Я задумалась. Использовать ментальную связь с фомором мне не хотелось, почему-то не было желания выслушивать еще и его.

Лежать связанной оказалось весьма неудобно, но пальцы мои оставались свободными и я начала потихоньку их разминать. Заодно с удивлением заметила, что уже не дрожу, что воздух достаточно теплый и сухой не смотря на ночную прохладу, а над головой в переплетении ветвей зажигаются первые звезды.

Сейчас меня мучил только один вопрос. Почему Райзен бежал от меня после ночи любви, как от солнечного света? Что было не так?

Ответ лежал на поверхности, но я в упор не желала его замечать. Маленькая, наивная шелки. Если из нас двоих кто и любил, так это только одна я. Не умеющая скрывать свои мысли и эмоции, ничего не знающая о мужчинах и их коварстве, я просто всецело отдалась этому чувству, позволив ему захватить меня с головой. Но Райзену нужно было вовсе не это. Даже если на какой-то момент он и почувствовал ко мне что-то большее, чем просто интерес, то, наверняка, тут же задушил это чувство в зародыше. Ему не нужна чья-то любовь, ему нужна та, что принесет потомство. И он сам мне об этом сказал.

Горло сжалось от едва сдерживаемых слез, внутри все отозвалось тупой, тянущей болью. Обида, разочарование, злость на собственную глупость и бессилие — все смешалось в один клубок, заставляя меня до боли стиснуть зубы.

Затрещал огонь, пожирая подложенную кору и сухой мох. Тонкий дымок взвился над костром, потянулся вверх. Тихий безветренный вечер постепенно превращался в ночь, а я все лежала, вытянувшись на земле, насколько позволяли путы, и даже не могла смахнуть выступившие на глазах слезы.

Что Райзен мог мне написать? Что сожалеет? Что дело не во мне, а в нем? Что долг перед родом сильнее привязанностей и чувств? Теперь я поняла: сундук с платьями был вовсе не подарком влюбленного мужчины, он просто заплатил за мою помощь. Не удивлюсь, если это его обычная манера: исчезнуть с утра, оставив после себя какую-нибудь безделушку на память наивной тирне.

Вернулся Эбелайн. Бросил рядом с костром связку заячьих тушек и направился в мою сторону, по-военному печатая шаг. От него за милю веяло напряжением.

— Успокоилась? — он навис надо мной, внимательно изучая мое лицо. — Буянить не будешь?

— Нет. Уже не буду.

— Вот и умница. Повернись.

Повернув меня на бок и придерживая одной рукой, второй он расстегнул массивную пряжку, стягивавшую ремень у меня на груди. Сразу стало легче дышать. Эбелайн неторопливо снял с меня путы. Я с глубоким вдохом расправила плечи и первым делом потрогала шишку на затылке. Судя по ее размеру, маг действительно перестарался.

Заметив мое движение, он нахмурился и произнес:

— Извини, я не хотел делать тебе больно, но в тот момент времени на размышление не было.

— А что произошло? — рискнула поинтересоваться я.

— Ты разметала воздушной волной барак и пристройки. Хорошо еще, что старик Менро и его кухарка в это время находились на улице. Надеюсь, они не пострадали. Ну и выброс магии был такой силы, что его наверняка почувствовали даже простые горожане. Ты же подняла гигантский вал. Небо стало черным в мгновение ока. И я еще никогда не видел столько молний одновременно.

— Я вызвала бурю?

— Да. Думаю, от брингвурдского порта ничего не осталось. И если б ты не потеряла сознание, то и от города тоже. А так волна накрыла лишь окраину и ушла в море.

Я опустила глаза, думая о том, что из-за собственной несдержанности, возможно, стала причиной гибели сотен людей.

— А что с тем шпионом?

— Он умер. Но я успел узнать все, что мне нужно.

— Он был там из-за меня?

— Нет, они искали отступников. Одеяло оставь, прохладно, — бросил маг, собирая ремни и отходя к костру, где Ареналь уже обдирал шкуру с заячьих тушек.

Я села, прислонившись спиной к какому-то пеньку, торчавшему из листвы.

— Сейчас ужин сделаем, подожди, — донесся беззаботный голос келпи.

Есть не хотелось. Хотелось свернуться в комочек, забиться в нору и немного поплакать. Но вместо этого я нащупала на руке невидимый браслет и мысленно позвала эриллиум.

«И тебе не хворать», — отозвался плененный дух ворчливым тоном.

«Почему ты не остановил меня? — задала я интересующий меня вопрос. — Ты же мог это сделать?»

«Остановить? Тебя? — в голосе артефакта проскользнули нотки удивления. — Извини, но вряд ли б ты услышала голос разума. Ты хоть сама поняла, что с тобой было?»

«Ну… Райзен бросил меня, — я стиснула зубы, не давая вырваться из горла позорному всхлипу. — Я расстроилась… немного… Но этого больше не повторится, клянусь!» — и я прижала ладони к груди в молчаливом жесте отчаяния.

«Расстроилась она, — проворчал артефакт, — нет, милочка, здесь дело вовсе не в твоих обманутых надеждах. Это магия. Сила Океана начала просыпаться и пробует вырваться наружу. Если ты не будешь держать себя в руках, она просто уничтожит тебя. Поняла?»

Я закусила губу, переваривая услышанное. Никогда еще эриллиум не разговаривал со мной таким приказным тоном. Чувствовалось, что он был встревожен не на шутку.

«Ты что-то знаешь, — поняла я. — Говори, что еще случилось?»

«Пока ничего. И, надеюсь, не случится. Но ты должна научиться сдерживать свои эмоции, иначе любой всплеск может привести к катастрофе. Гнев, ярость, отчаяние, злость, обида — любое из них может стать последним для тебя».

«Неужели все так плохо?»

«Для тебя — да. Если бы не ожерелье, удерживающее тебя в человеческом теле, то все было бы намного проще. Обернулась тюленем, ушла на морское дно и слилась там воедино с родной стихией. И все, никаких проблем. А так, остается тебе только посочувствовать. Ну и пожелать поскорее найти мага, который снимет ожерелье».

— Тайруг!

Возглас Ареналя заставил меня встрепенуться. Открыв глаза, я тут же растерянно заморгала, разглядывая мощную фигуру фомора, заслонившую от меня костер. Я даже не слышала, как он подошел.

Тайруг медленно опустился на корточки и жестом, преисполненным заботы, поправил одеяло, сползшее с моих плеч. От него не укрылось, как моя рука невольно дернулась вверх, ощупывая шишку на затылке. Глаза фомора сверкнули в темноте.

— Этот маг, — глухо проговорил он, — я собирался оторвать ему голову за это… Но без него мы бы не вышли из города.

— Ничего, — я слабо улыбнулась. — Мне почти не больно.

Он уперся руками в землю и приблизил свое лицо так, что я смогла разглядеть желтые крапинки в его глазах.

— Я могу залечить.

— Не стоит.

Инстинктивно стиснув на груди одеяло, я подумала о странном поведении Тайруга. Он вел себя так, будто мое состояние имело для него значение, но ведь я прекрасно помнила, что еще недавно он меня ненавидел. За то что оказалась сильнее, за то что сделала своим рабом, привязала к себе. За смерть Яшмы. Что изменилось?

Несколько секунд он молча разглядывал меня. Потом поднялся, подхватил на руки и направился в сторону костра, откуда уже доносился дразнящий аромат жареной зайчатины.

Мне подстелили свернутую вдвое конскую попону и протянули наколотую на ветку заячью ножку, истекающую жирным соком.

— Только осторожно, горячее, — предупредил Ареналь.

Эбелайн грыз свою порцию на другой стороне костра. Я видела только его силуэт, скрытый плащом, да чувствовала внимательный, изучающий взгляд.

— Тай, дай письмо, которое оставил мне Райзен, — проговорила я, обращаясь к фомору. Слова давались с трудом, царапая горло, падая в тишину будто камни.

— Как скажешь, Хозяйка…

Через секунду мои пальцы уже сжимали заветный листок, сложенный вчетверо, вот только сил развернуть и прочитать его у меня уже не было.

* * *

Дрожащими руками я развернула письмо. Короткие, обрывистые строчки, загибающиеся кверху, запрыгали перед глазами. Судя по почерку, Райзен очень торопился, когда писал. Ему нужно было срочно уйти? Или он просто боялся, что я проснусь и устрою истерику?

«Линн, я знаю, ты все поймешь. Я не хочу обманывать ни тебя, ни себя. Ты шелки, а я дуэргар, у нас нет, и не может быть, ничего общего. В тебе течет кровь богов, во мне — проклятых богами. Скоро ты освободишься от оков смертного тела, вернешься в родную стихию и там найдешь свое счастье. Мне же суждено жить, не зная солнца. Я исполнил свое обещание, нашел мага, который тебе нужен. Теперь я ухожу. Поверь, так будет лучше для нас обоих. Тайруг и Ареналь помогут тебе встретиться с ним. Они связаны с тобой клятвой крови, не оставят и не предадут ни при каких обстоятельствах. Верь им, хотя, насчет фомора, на всякий случай, держи ухо востро. И еще. Если однажды судьба нас снова столкнет, я хочу увидеть тебя счастливой, рядом с любящим мужем и десятком детишек. Будь умницей, стань счастливой ради меня».

И без подписи.

Впрочем, она была не нужна.

Я медленно обвела взглядом молчавших мужчин. Ареналь, Эбелайн и Тайруг застыли, подобно статуям, ловя каждое мое движение. Келпи, кажется, даже дышать перестал, а маг слегка подался вперед, наверняка, готовый снова огреть меня по голове, прежде чем я учиню очередное бедствие.

— Ну, — я не сдержала жалкой усмешки, — ничего другого я, в принципе, и не ожидала. Он просто сбежал.

— Это не то, о чем ты сейчас должна думать, — подал голос Эбелайн. — У нас очень мало времени.

— О чем вы?

— Принцесса, мы еле ушли от погони, — тихо произнес келпи. — Если б не он, — парень скосил глаза в сторону мага, — то вряд ли бы мы сидели здесь сейчас.

— Невидимость это не то, чем можно обдурить королевских псов, — буркнул фомор, недовольно поводя плечами.

Эбелайн встал, потянулся, разминая спину, и кивнул куда-то в сторону.

— Ты устроила настоящее представление и думаешь, что оно прошло без следа? Что никто не заметил такой выброс магии? Да вся брингвурдская префектура, небось, с ног сбилась, ища твои следы. Ты хоть понимаешь, чего нам стоило убраться оттуда?

— Ну, мы же убрались? И без потерь, как я вижу.

Он громко фыркнул.

— Сама бы ты и шага не сделала, поверь. Но я поклялся защищать тебя ценой собственной жизни. Ты мне нужна живая.

Я поднялась вслед за ним, вытирая жир с пальцев запиской Райзена, и не глядя уронила ее под ноги. Тайруг протянул руку, подхватил мятый листок и бросил его в огонь. Я проводила взглядом взвившийся сноп искр. Вот так, теперь ничто не должно отвлекать меня от собственной цели. Райзен попросил меня стать счастливой? Что ж, я исполню его желание. И сделаю это как можно лучше.

Маг смотрел на меня, ожидая ответа. Я нагнула голову на бок, искоса разглядывая бывшего врага. Высокий, мощный, с широкими плечами и узкими бедрами, с растрепавшимися русыми волосами и заросшим щетиной подбородком, он казался абсолютно спокойным и даже отстраненным, будто каменная скала, застывшая над бушующим морем. Но я-то знала как обманчиво это спокойствие. Чувствовала исходящее от него напряжение. Его недоверие, готовность выхватить меч в любой момент. Маг помнил, что дал клятву мне, и что фомор и келпи по-прежнему остаются его врагами.

— Я знаю, чего вы хотите, этирн Эбелайн, бывший королевский маг. И у нас с вами одна дорога — в Кадарн.

Он понимающе усмехнулся:

— Маг, которого ты ищешь, в столице? — Я кивнула. — Я знаю все ходы и выходы из Кадарна, читаю мысли на расстоянии и даже могу внушить те, что мне нужно. Поверь, менталистов моего уровня очень мало. Я помогу в твоем деле, а потом ты поможешь мне.

— Выкрасть эриллиум Бадб из королевского дворца? — я ответила ему такой же усмешкой.

— Нет, — он спокойно покачал головой, — всего лишь его уничтожить. А теперь, раз ты поела и отдохнула, давайте-ка убираться отсюда. Здесь нас слишком легко обнаружить.

Эбелайн был прав. Поспешно затушив костер и уничтожив следы временной стоянки, мы двинулись через лес, в самую чащу, откуда не доносилось ни малейшего дуновения. Я даже не спрашивала, почему маг выбрал именно этот путь, как-то само собой получилось так, что он занял пустующее место лидера в нашей разношерстной компании.

Шли мы неторопливо, тщательно избегая открытых участков и проторенных троп. То и дело Эбелайн жестом приказывал остановиться и словно внюхивался в ночную тишину, лишь изредка нарушаемую мерным дыханием леса. Когда взошла луна, мы услышали донесшийся издалека крик совы, потом еще один и еще. Затем послышалось уханье филина и писк летучих мышей, отправившихся на охоту. Ночной лес оживал, залитые серебристым светом деревья становились похожи на странных созданий из древних легенд.

— Вы уверены, что этот путь приведет нас в Кадарн? — шепнула я, невольно понижая голос.

Теперь я уже не била ноги о переплетения корней и твердые кочки. У меня был воздушный элементаль, который сделал мой шаг легче и не давал спотыкаться. Эбелайн размашисто шагал впереди, срубая мечом самые наглые ветви, и я то и дело утыкалась носом в его затянутую плащом спину. Тайруг обернулся котом и легкой тенью скользил возле моих ног, а Ареналь, вздыхая и охая, полз где-то позади.

— Уверен. Я слышу мысли загонщиков. Они устраивают засаду на главном тракте, а еще несколько десятков дознавателей прочесывают лес вдоль дороги в столицу.

— Почему же я их не чувствую?

— Потому что они не используют магию. Они очень осторожны. И они не знают что или кого именно ищут.

И Эбелайн мне подмигнул.

Ну да, они ищут фейри, может быть даже группу вражеских существ, но никто из них не знает, что с нами маг — бывший дознаватель, которому известны все уловки королевских псов. Вряд ли кому-то из них придет в голову, что прирожденные враги стали союзниками.

— Я все хочу вас спросить…

— Как я докатился до такой жизни?

Я кивнула. Теперь мы шли почти рядом, Эбелайн учтиво отводил ветви с моего пути и следил, чтобы подол моего платья не зацепился за какой-нибудь сучок.

— Наверное, это все из-за моего дара. Точнее из-за его мощности. Я же говорил, что таких, как я, очень мало? В Кадарне было всего три менталиста моего уровня за последние сто лет, двое из них бесследно исчезли, а третий — я. Я так радовался, когда меня приняли на факультет боевой магии. А на четвертом курсе, после практики, меня вызвал к себе декан и сказал, что мой дар слишком ценен, чтобы использовать его на передовой. Мол, это все равно что забивать гвозди алмазом. Вот и отправили меня на «огранку» в орден Предназнаменования в Кадарне.

— Орден Предзнаменования? — переспросила я.

— Да, это что-то вроде тайного сообщества, в которое входят только маги-дознаватели, преданные королю. Верные псы, готовые броситься на любого по малейшему сигналу своего повелителя. И я был одним из них.

Эбелайн замолчал, погрузившись в собственные раздумья. Лицо его посуровело, возле рта обозначились тяжелые складки.

— И что случилось? Почему вы здесь? — я хотела знать, что с ним произошло, как преданный цепной пес мог впасть в немилость у своего хозяина.

— Сам еще не понял. После получения диплома меня и еще нескольких юнцов представили ко Двору. Там мы дали королю вассальную клятву и клятву верности на крови, а после этого у меня начались проблемы с памятью. Понимаешь, просыпаюсь утром и не помню, что делал вчера.

— Это как?

— Так. Ложусь спать вечером во вторник, просыпаюсь утром в четверг, а куда среда делась — не знаю. Иногда пропадало несколько часов, иногда целые сутки. Я начал выяснять, что со мной, обращаться к целителям, но они не могли понять, что происходит. Мой магический фон оставался не потревоженным, аура в полном порядке. Я начал думать, что схожу с ума. А потом узнал, что предыдущие менталисты, служившие в Тайной канцелярии, закончили свои дни в тюрьме, обвиненные в государственной измене.

— И вы решили выяснить, в чем тут дело?

— Не успел, — он хмуро усмехнулся. — За мной пришли. Предъявили ордер на мой арест и на обыск.

— И в чем же вас обвиняли?

— О, там был целый список, — он остановился, прикрыл глаза и зачитал по памяти: — Участие в тайном сговоре с целью свержения установленной династии, выдача государственной тайны, шпионаж в пользу враждебной державы… ну и там еще много чего, я уже не вслушивался.

— А враждебная держава это кто? Фейри? — осторожно поинтересовалась я.

— Да нет, — он глянул на меня с удивлением, — всего лишь Эребия.

Теперь пришла моя очередь удивляться.

— Эребия? Но при чем здесь она? Вы что, действительно шпионили?

Эребия была крошечным государством, лежавшим в горах на юг от Гленнимора, и всю ее ценность составляли травы и минералы, которые водились в этих горах. Там добывали очень много веществ для магических зелий, в том числе и Норинейский камень. Эребия вела оживленную торговлю с соседними государствами, а от нападения ее защищали бурные горные потоки, труднопроходимые скалы и живущие в этих скалах василиски. Эти чудовища, похожие на гигантских бескрылых птиц, имели драконоподобную голову, раздвоенный змеиный язык и смертельный яд, который хранился в специальных мешочках внутри гортани. При нападении, или в качестве защиты, василиск широко разевал пасть, издавал жуткий вопль и выстреливал струю яда, целясь жертве в лицо. Стоило хоть капле этого яда попасть на кожу, как начиналось онемение, которое постепенно охватывало все тело и проникало внутрь. Жертва словно каменела, а спустя какое-то время умирала от того, что охваченное ядом сердце переставало биться.

Насколько мне было известно, жители Эребии знали какой-то секрет, позволяющий им не бояться яда этих существ, но этот секрет они хранили как зеницу ока. И сколько бы не пытались шпионы соседних держав добыть «тайный ингредиент», никому из них это так и не удалось.

И вот теперь Эбелайн говорит, что его поймали на шпионаже в пользу Эребии? Это было невероятно.

— Как я мог делать то, о чем не имею ни малейшего понятия? Говорю же, у меня были провалы в памяти. Да и не чувствовал я себя предателем.

— И что же вы сделали?

— Дал себя заковать и, как добропорядочный подданный, стал уповать на королевскую справедливость. Сейчас это звучит даже смешно, — он невесело усмехнулся.

— А как сбежали?

— Ну… меня несколько дней держали в тюрьме для государственных преступников, а потом решили перевести. Не знаю куда, мне не объясняли. Точнее, со мной вообще никто не желал говорить. Приковали к стене, кинули охапку соломы, миску помоев — и все. В камере не было даже крошечного окошка, так что я не мог отличить ночь от дня, но слышал, как менялся караул, так что смог вычислить примерное время. Это где-то пять суток.

— Пять суток без света, еды и питья? — ужаснулась я, останавливаясь и заглядывая Эбелайну в лицо.

— Пять суток, — он стиснул зубы, и его глаза сверкнули сдерживаемой яростью. — Но питье там было. Я слизывал росу, выступавшую на каменных стенах. И вот когда меня вывели за ворота, я понял, что это конец. Меня ждала «карета смерти», такая повозка, в которой преступников отправляют на эшафот. Дело было глубокой ночью. Кто-то из стражников подтолкнул меня в спину так, что я едва не упал. И тут же кто-то всунул мне в руку что-то маленькое и круглое. Я инстинктивно сжал кулак. Меня приковали внутри повозки, надели мешок на глаза, но я уже понял, что у меня в руках.

— Амулет перехода? — не удержалась я от восклицания.

— Да, это был он.

— И вы им воспользовались!

— Да.

— Вы знаете, кто мог его вам подсунуть?

— Нет, но догадываюсь.

— Кто?

— Отступники. Те самые, кого искали шпионы в подпольной лекарне.

— Маги, которые не захотели подчиниться королю… — я вскинула на мага задумчивый взгляд. — Знаете, а ведь тирн Менро и меня принял за магичку-отступницу. Видимо, их не так уж и мало. Кто бы подумал…

— Что в Гленниморе есть маги, которые неподвластны королю? Судя по всему, с некоторых пор я пополнил их ряды.

— Но вы так и не узнали, откуда взялось это нелепое обвинение в измене?

— Надеюсь, в Кадарне мне это удастся. И не без твоей помощи. Жаль, дуэргар ушел и унес эриллиум Балора. С таким артефактом было бы намного легче проникнуть во дворец.

Я промолчала. Но брошенное вскользь напоминание о Райзене острой колючкой впилось мне в сердце.

— Э-э-э, я понимаю, что вам вдвоем весело, но пожалейте мои бедные ноги! — раздался за нашими спинами жалобный вой Ареналя. — Я, вообще-то, устал. Мне нужна вода, много воды! Иначе я совсем ослабею.

Мы с магом остановились. Только сейчас я заметила, что наша компания в пути уже несколько часов и, действительно, стоило бы всем отдохнуть.

— Поищем ручей? — Эбелайн взглянул на меня, ожидая ответа. — Келпи не приспособлен долго ходить пешком.

— И сделаем привал?

— Да, я уже ничего не слышу. Мы оторвались от преследователей и можем позволить себе отдохнуть.

Следующие полчаса были потрачены на поиски источника и, когда они увенчались успехом, мы принялись разбивать временную стоянку. Разжечь костер, наносить еловых лап для лежаков — все пришлось делать руками. Эбелайн запретил использовать магию. Я понимала, что он прав, но вот Тайруг никак не желал подчиняться человеку. Обернувшись в свою двуногую форму, фомор демонстративно игнорировал мага. Я буквально чувствовала, как между ними пульсирует напряжение, готовое вот-вот превратиться в схватку.

Усталая, вымотанная всплеском собственной магии и ночным переходом, я устроила себе импровизированное ложе поближе к костру, завернулась в шерстяное одеяло, прихваченное из запасников тирна Менро, и закрыла глаза. Эбелайн и Тайруг остались сидеть у огня, искоса бросая друг на друга испытывающие взгляды, а келпи отправился пополнять силы на дно ручья.

— У нас есть три часа до рассвета, — услышала я голос мага, — давайте проведем их с пользой. Чувствую, скоро нам понадобятся силы.

* * *

Кадарн показался на горизонте на рассвете третьего дня.

За это время мы успели пройти лес насквозь и выйти к реке, которая разделяла столицу Гленнимора на две неравные части. По обоим берегам Лоахейма, несущего свои воды из горной Эребии в Северный океан, раскинулись покрытые всходами поля. На той стороне реки, за полями, у темной кромки деревьев виднелись крестьянские дворы, обнесенные частоколом.

Мы не знали, кому из гленниморских этирнов принадлежит эта земля, а потому старались не попадаться местным жителям на глаза. Передвигались после захода солнца, не использовали магию, тщательно уничтожали следы стоянок и не выходили на открытое пространство, держась кромки леса. Пару раз натыкались на небольшие поселки, где фомор умудрялся стащить для меня кусок ржаного хлеба или пару ячменных лепешек. В основном же питаться приходилось тем, что поймаем, и не всегда еда была мне по вкусу.

И вот, когда золоченые шпили гленниморской столицы засияли на горизонте в лучах восходящего солнца, я поняла, что мы почти достигли своей цели. Теперь нужно было только решить, как попасть вовнутрь, ведь Кадарн — вотчина королей — охранялся намного тщательнее, чем портовый Брингвурд.

Но и здесь нам на помощь пришел Эбелайн. Теперь я смогла увидеть бывшего королевского пса в действии. У него был простой и вместе с тем гениальный план: Ареналь обратился в оседланного коня, фомор — в кота, на меня накинули личину благородного этирна лет двадцати, а сам Эбелайн преобразился в оруженосца. Но и это было еще не все. Он не только сумел скрыть от дозорного менталиста на воротах наши мысли, но еще и заменил их другими! Так что в столицу Гленнимора вошли не три фейри и один маг-отступник, а ничем непримечательная компания: не слишком породистая лошадь, меланхолично жевавшая удила; жирный ленивый кот, свернувшийся клубочком позади седла; молодой этирн, думающий о шелковом платочке, подаренном ему на память некой этьерной; и старый седовласый оруженосец, который, ведя под уздцы лошадь своего господина, размышлял о собственной подагре и подсчитывал, хватит ли жалования на оплату целителя.

Охранники на воротах тщательно обыскали нас, но ничего крамольного так и не обнаружили. Дозорный менталист приказал расслабиться и ни о чем не думать. Я с готовностью выполнила его пожелание и, пока он изучал мои «тайные мысли», представляла себя мотыльком, летающим над поляной полной цветов. Роль молодого человека благородных кровей оказалась не так уж трудна. Знай себе, сиди в седле со скучающим видом, смотри на всех свысока да время от времени сбивай несуществующую пыль с кружевных манжет. Эбелайн продумал мой образ до мелочей: золотые перстни на пальцах, алмазные пуговицы на сюртуке, серебряные шпоры на сапогах и даже гравировку на пряжке кожаной перевязи. Седельные сумки были набиты батистовыми сорочками и замшевыми бриджами, в кошельке на поясе бренчало золото, а с лица молодого этирна — то бишь моего — не сходило высокомерное выражение.

— Добро пожаловать в Кадарн, этирн…

— Рильваер, — с готовностью отозвалась я заранее выбранным именем. Имя тоже подбирал Эбелайн. Он сказал, что Рильваеры — обедневший род мелкопоместных этирнов, затерявшийся где-то на восточной окраине Гленнимора, так что проблем с достоверностью имени быть не должно.

— Рильваер, — дознаватель учтиво кивнул, пропуская нашу компанию вперед. — Следующий!

— Садб Ясноокая! Нам это удалось! — неверяще прошептала я, когда городские ворота остались далеко позади, а мы оказались на узкой улочке, ограниченной с двух сторон серыми каменными домами.

С того момента, как мы подошли к стенам Кадарна, напряжение ни на секунду не оставляло меня. Только усилием воли я заставляла себя не вздрагивать от каждого окрика, хранить спокойствие и не пытаться призвать элементалей. И вот теперь, оказавшись в относительной безопасности, я поняла, что еле держусь в седле.

Обессилев, я сползла на землю.

— Теперь нам надо найти маленький неприметный трактир. Перекусить и снять комнату до завтрашнего дня, — посвятил Эбелайн в дальнейший план.

— Почему только до завтрашнего? — слабо удивилась я.

— Потому что завтра мы сменим личины и место дислокации. Это первое, чему учат шпионов — не задерживаться в одном образе и одном месте более чем на сутки.

— Вот, мы уже и шпионами стали, — хмыкнула я, ощущая себя совсем разбитой.

— Идемте, этирн Рильваер.

— Веди, мой верный оруженосец.

Мы обменялись красноречивыми взглядами.

Поплутав по городу около часа, мы наконец-то нашли то, что нам хотелось. Трактир «Свиная нога» примостился на пересечении двух улиц, в приличном квартале с маленькими чистенькими домиками. Невысокие деревянные заборчики, аккуратно подстриженные кусты, остроконечные крыши, крытые красной черепицей, разрисованные ставни на окнах — судя по всему, жили здесь либо незнатные этирны, либо мещане, не жалеющие денег на внешнее благоустройство. Здесь все дышало покоем и достатком. Утро было в самом разгаре, когда наша компания ступила на выложенную булыжником мостовую этого тихого уголка.

Трактирщик оказался весьма упитанным мужчиной лет сорока, с окладистой бородкой на круглом лице и хитрым взглядом прищуренных глаз. Он встретил нас у резного крыльца радушной улыбкой, представился как тирн Уорвик и тут же приказал подсобному мальчишке отвести лошадь в конюшню. Кот-фомор открыл глаза, потянулся, всем своим видом показывая, что его только что разбудили, и призывно мяукнул. Я подхватила животное на руки, откуда оно в мгновение ока перебралось на плечи и обвило мою шею пушистым хвостом. Судя по всему, ловить мышей в местной конюшне Тайруг не собирался.

Потрепав Ареналя по загривку, я шепнула ему прямо в ухо:

— Веди себя прилично! — и хлопнула по крупу, как заправский наездник.

Келпи позволил мальчишке взять себя под уздцы и, недовольно фыркая, направился в указанном направлении.

— Моему коню нужно много воды, — обратилась я к тирну Уорвику.

— Ты слышал? — крикнул тот зычным голосом вдогонку мальчишке. — Хорошенько напои лошадь нашего гостя! — а потом повернулся ко мне, приветственным жестом распахивая дверь в свое заведение: — Проходите, милостивый этирн, вы попали как раз к завтраку. Чем изволите трапезничать?

Внутри трактир оказался довольно чистым и уютным помещением. Народу с утра почти не было, лишь за одним столиком у окна разместилась пожилая пара с тройкой детишек — внуками, по всей видимости. Сводчатый потолок, выложенный разноцветным камнем, украшали несколько светильников, спускавшиеся вниз на блестевших от смазки цепях. Сейчас они были погашены, а в большие светлые окна, распахнутые навстречу весеннему дню, заглядывало скромное утреннее солнце.

— Присаживайтесь, милостивый этирн. Вашему оруженосцу, наверняка, будет удобнее поближе к кухне, — Уорвик указал на несколько общих столов, расположившихся на более темной половине зала, у дверей в подсобные помещения.

Я совсем забыла, что среди этирнов не принято есть за одним столом со своими слугами. Растерянно глянула на предложенный столик, отгороженный от общего зала невысокой ширмой, потом перевела взгляд на Эбелайна, мучительно соображая, что же сказать, но маг успел первым.

— Мой этирн, не беспокойтесь о своем слуге. Я сяду поближе к кухне, с вашего позволения, погрею старые кости, — прокряхтел он так убедительно, что даже я на секунду засомневалась в его настоящем возрасте.

Я молча кивнула. Эбелайн, шаркая словно старый дед, поплелся к общим столам, а мне пришлось занять резной стул, заботливо отставленный трактирщиком. Судя по всему, платежеспособных клиентов, да еще благородных кровей, здесь весьма ценили и берегли.

Подлетела симпатичная служанка в кружевном передничке, незаметно поправила декольте, привлекая внимание к таинственной ложбинке между грудей. Я изобразила заинтересованность.

Поблескивая глазками, кухонная фея сделала легкий книксен и уставилась на меня с жадным вниманием. От ее взгляда не ускользнули ни алмазные пуговицы, ни перстни на пальцах. Хорошенькое личико девушки расплылось в приветливой улыбке:

— Чего желает благородный этирн?

— Парочку жареных каплунов, омлет и мясной пирог. Все это разделить на двоих — мне и моему слуге. И еще принеси миску для кота, — я указала на живой воротник у себя на шее.

Кот что-то мурлыкнул и потерся об меня лобастой головой. Кажется, Тайруг окончательно вжился в роль. Я сняла его и пустила на каменный пол, игнорируя недовольный мявк.

А есть действительно хотелось, да еще как! Я так набросилась на еду, что едва не забыла о благородных манерах, да еще и пропустила момент, когда рядом со мной, за соседний столик, опустилось несколько мужчин. Я только тогда обратила на них внимание, когда из-за тонкой ширмы до меня донеслись приглушенные голоса:

— Да не верю я, что все это правда. Старик, наверняка, ошибся.

— Прежде он никогда не ошибался.

— Все бывает в первый раз. Или ты хочешь сказать, что бурю в Брингвурде и в самом деле вызвали шелки? Откуда им там взяться?

— Наши были там! Изучали постмагический фон на побережье. И вот, что я тебе скажу…

Говоривший понизил голос настолько, что я, как не прислушивалась, больше не смогла уловить ни звука.

— Милостивый этирн? — голос служанки заставил меня очнуться, и только сейчас я заметила, что застыла от напряжения, не донеся ложку до рта.

— Чего тебе? — прохрипела я, скрывая замешательство за льняной салфеткой.

— Вы не заказали ничего из питья. У нас есть эль, сидр и выдержанное вино из южных виноградников. Что прикажете подать?

— Сидр. Мне и моему оруженосцу.

Девушка исчезла в темном проеме кухонных дверей, а я поймала на себе внимательный взгляд Эбелайна. Мнимый оруженосец сидел, низко склонив голову над тарелкой, и неторопливо поглощал аппетитные кусочки.

Вернулась служанка, неся на широком подносе несколько деревянных кружек. Одну из них бухнула на стол перед Эбелайном, вторую с улыбкой подала мне, а затем, игриво вильнув бедром, скрылась за ширмой, где сидели испугавшие меня незнакомцы.

— Милостивые тирны, — донесся до меня ее приветливый голос, — ваш сидр.

— Еще и жареной макрели нам подай, да поживее.

Кот-фомор коротко мурлыкнул из-под свисающей скатерти, привлекая мое внимание. Прищурился, спрыгнул с моих колен и, задрав хвост трубой, вальяжной походкой направился в сторону говоривших.

— Ой, какая киса! — услышала я.

— Ага, знатный кот. Чей ты будешь, красавец?

Я сосредоточенно жевала, костеря про себя Тайруга на все лады. Вот чего он туда поперся? Внимание привлекать? А если кто догадается что он вовсе не кот, а самый настоящий демон? Нас же здесь всех убьют!

От страха и волнения задрожали ноги, да так, что мне пришлось сдвинуть их вместе чтобы скрыть эту дрожь.

— Милостивый этирн? — раздался над моей головой глубокий бас с раскатистыми нотками.

Я медленно повернулась. За спинкой моего стула стоял мужчина лет сорока, одетый в серо-зеленый сюртук торговой гильдии. Невысокий, но кряжистый, с широкими плечами и мощной мускулатурой, выпиравшей под одеждой из тонкого сукна. Гладко выбритое лицо незнакомца украшали густые брови, из-под которых зорко и даже с некоторым подозрением смотрели необычайно светлые глаза.

Вы недавно в наших краях? — толстые губы мужчины раздвинулись в улыбке, обнажив крепкие зубы.

Я скосила глаза на широкий пояс, обхватывавший его талию. Кажется, на таких поясах носят кинжалы. И точно — слева обнаружились небольшие ножны с торчавшей из них рукояткой, а с другой стороны болтался кожаный кошель внушительных размеров.

— Да, только сегодня прибыли, — ответила я как можно небрежнее. — А с кем честь имею?

— Ройях Донаган, местный завсегдатай и хозяин оружейной лавки. Могу я угостить вас вином, милостивый этирн?

Я с сомнением оглянулась на Эбелайна, но тот упорно делал вид, что все происходящее его не касается. Маг уткнулся носом в глиняную миску и, жмурясь от удовольствия, вылавливал из нее пальцами куски жирного мяса.

— Могу я узнать, к чему такая щедрость? — спросила я напрямик у торговца.

Он стоял, возвышаясь надо мной, подавляя своим ростом и весом, я же чувствовала, как внутри нарастает напряжение. Ширма, отгораживающая мой столик, закрывала обзор с трех сторон, с четвертой находился Донаган.

— Обычное гостеприимство, — он приложил руку к сердцу и еще раз улыбнулся, — в наш тихий уголок так редко забредают гости. Ну и хочется узнать, что делается за пределами столицы. Уже сто лет нигде не бывал!

Я на секунду задумалась. Райзен сбежал, бросил меня в самый ответственный момент, даже не сказал, где мне искать этого Крейса Дуалада. Нет, он, конечно, раздобыл для меня запись из регистрационной книги, но этой записи уже два года! Два года назад Дуалад жил в Кадарне, но кто даст гарантию, что за это время он не успел переехать, сменить имя или умереть?! И как мне его искать в городе с многотысячным населением, если здесь на каждом шагу королевские маги? Ареналя и Тайруга придется где-то оставить, Эбелайн не сможет круглые сутки держать защиту. Я тоже не могу раскрывать себя, а значит магия для меня под запретом. И что мне делать?

Возможно, познакомиться с кем-то из местных и выпытать побольше информации — не такая уж плохая идея. Главное, тщательно следить за тем, что сама говорю.

Воспоминание о Райзене кольнуло в сердце острым шипом, но я тут же постаралась отогнать его. «Он не стоит моих слез», — сказала я себе, настраиваясь на нужный лад. Изобразила на лице радушную улыбку и приглашающим жестом указала на соседний стул:

— Присаживайтесь, тирн Донаган, рад познакомиться. Можете звать меня Рильваер.

* * *

Спустя час «милой» беседы я чувствовала себя совершенно опустошенной. Донаган оказался умным, прозорливым и крайне недоверчивым. Человек, который сам подсел ко мне, на самом деле не желал делиться новостями, а хотел узнать то, что известно мне. Как он догадался, что я только что прибыла из Брингвурда — осталось для меня загадкой, но отрицать я не посмела, боясь вызвать ненужные подозрения. Усевшись поудобнее, торговец заказал себе эль, мне — вино и весьма ненавязчиво начал расспрашивать о последних событиях. Особенно его интересовала буря, уничтожившая брингвурдский порт. В Кадарне ширились слухи, что это дело рук фейри, которые решили отомстить людям за свое поражение в последней войне. Мне захотелось рассмеяться в ответ на такое заявление, но вместо этого я с умным видом кивала и сетовала на «мерзких тварей».

Вскоре к нам присоединились его товарищи, сидевшие за соседним столиком, и я поняла, что это те самые люди, чей разговор я случайно услышала. Внутри все похолодело, когда самый старший из них — седовласый, с аккуратно подстриженной бородкой, одетый в походный костюм и потускневшую от времени кирасу — окинул меня пронзительным изучающим взглядом, пробравшим, казалось, до глубины души. Я вдруг отчетливо поняла, что никакие это не торговцы. Нет, наверняка они владели лавками, мастерскими или сопровождали караваны, но на самом деле все это было не более, чем прикрытием. Передо мной сидело четверо магов в невзрачных, незапоминающихся личинах. Вот только я не могла понять, были ли это законопослушные граждане с черной меткой на ауре, королевские псы или те, кто и сам скрывается от властей.

Самому младшему на вид было не больше двадцати пяти, самому старшему — далеко за шестьдесят. Донаган и еще двое щеголяли серо-зелеными сюртуками с нашивкой торговой гильдии на рукавах и начищенными до блеска сапогами, один старик выглядел так, будто только что вернулся из похода. Он почти ничего не говорил, сидел, откинувшись на стенку ширмы, сложив руки на груди и прикрыв глаза, но я постоянно чувствовала на себе его пристальный, тяжелый взгляд.

Вернулся Тайруг, запрыгнул мне на колени и сыто заурчал, изображая ленивого домашнего кота. Я запустила пальцы в его густую лоснящуюся шерсть, пытаясь скрыть дрожь в руках. Мне хотелось спросить, где он был и что видел, но даже мысленно я не могла это сделать.

— Простите старику его любопытство, милостивый этирн, — услышала я хриплый простуженный голос и настороженно посмотрела на его обладателя, — а вы в столицу по делам прибыли или развлечься?

Можно было соврать. И, наверное, лучше было бы соврать. Но я решила испытать судьбу еще раз.

— Ищу здесь кое-кого, — ответила я, надеясь, что на моем лице не отражается внутреннее волнение.

— О, может, я знаю этого человека? — старик подался вперед, впиваясь в меня слишком светлыми, словно выцветшими глазами. Его зрачки — крошечные, не больше просяного зернышка — казались просто нечеловеческими на испещренном морщинами лице. — Я многих в Кадарне знаю. Как его зовут?

— Это артефактор Крейс Дуалад, — уклончиво начала я. — Он приписан к Кадарнской гильдии колдунов и чародеев. Почти двадцать лет ездил к нам в Брингвурд, на ярмарке амулетами торговал, мне его мои друзья посоветовали. Но последние два года в Брингвурд не приезжал, так что даже не знаю, жив ли.

Три торговца быстро переглянулись и опять принялись потягивать эль с невозмутимым видом, а старик прикрыл глаза, немного пожевал губами и медленно произнес:

— Знаю такого. Но он отошел от дел. Лучше бы вам поискать другого артефактора, Дуалад давно не практикует.

— Знаете его?! — я едва не подпрыгнула. Вот это везение! Не успела въехать в город, как уже наткнулась на нужных людей. Теперь, главное, не спугнуть удачу. — Знаете, как его найти?

Старик молчал. Донаган откашлялся в кулак и осторожно проговорил:

— Милостивый этирн, вам же сказали, не практикует он. Только зря время потеряете. Давайте мы вам, лучше, рекомендацию дадим к другому артефактору. Милый человек и отличный специалист. У него все изделия с гарантией.

— Нет, — я покачала головой, — мне Дуалад нужен. Дело конфиденциальное, я больше никому довериться не могу.

— Конфиденциальное? — подал голос старик. — Какое конфиденциальное дело к колдуну может быть у юноши в вашем возрасте? Приворожить понравившуюся этьерну или сделать амулетик «вечной любви»? С этим справится любой первокурсник.

Тайруг мявкнул, напрягаясь всем телом, и я почувствовала резкую боль выше колен — это фомор загнал мне когти под кожу. Оказывается, я так сильно вцепилась в него, что едва не вырвала шерсть бедняге.

Стоило ослабить хватку, как неблагодарное животное соскочило с моих колен и молниеносно рвануло в сторону кухни. Я успела заметить, что пушистый черный хвост мелькнул у ног Эбелайна. Маг дернул ногой, словно собираясь дать пинка коту, потом бросил в мою сторону короткий взгляд и, как ни в чем не бывало, вернулся к трапезе. Но что-то в его позе заставило меня насторожиться. Бывший королевский пес только выглядел расслабленным, на самом деле он, словно змея, свившая кольца, был готов к броску.

Трое торговцев за столом расслабленно переговаривались ни о чем, только старик продолжал буравить меня взглядом из-под набрякших век.

Я повернулась к нему, и наши глаза встретились. Я не отвела взгляд. Даже если он дознаватель в личине — надоело бояться и вздрагивать от каждой тени. У меня достаточно сил, чтобы разметать здесь все по бревнышку, и эти силы растут с каждым днем. Если в ближайшее время не найду Дуалада и не сниму ожерелье — они раздавят меня. Даже самая трепетная лань, загнанная в угол, может стать опасным противником. Чего бояться тому, кто в шаге от собственной смерти?

— Мне бы не хотелось распространяться о сути моего дела, — сказала я как можно тверже. — Но если вы знаете, как найти этого человека — помогите. Поверьте, от этого зависит жизнь — не больше, не меньше.

Старик подался вперед, нависая над столом, и его морщинистое лицо оказалось так близко, что я почувствовала его надсадное дыхание на щеках. От него пахло оружейной смазкой, конским потом и, что удивительно, свежей листвой, как будто он только что растер в пальцах пучок травы.

— Твоя жизнь? — переспросил он, не переставая удерживать мой взгляд. — Давно я не встречал таких настырных юнцов… Что ж…

Я затаила дыхание, готовясь услышать вожделенную информацию. Старик сел на место и с легкой усмешкой произнес:

— Если Крейс тебе и в самом деле нужен, то могу подсказать, где его искать. Подсказать! — он поднял вверх указательный палец. — А не дать точный адрес. Он давно уже завязал со всем этим колдовством, сложил с себя все обязательства и последнее время ищет единения с природой. Правда, своих собратьев по гильдии он настоятельно просил отправлять к нему всех, кто будет его спрашивать. Но за два года вы первый, милостивый этирн.

Последние слова он произнес с нескрываемой издевкой, и мне показалось, что мое инкогнито вовсе не является для него секретом.

— Так, где мне его искать? — я нервно скомкала полу сюртука.

— В Аранейском лесу. Ближе к Драконьим горам.

— Драконьим горам? — нахмурилась я. Кажется, мое путешествие становится бесконечным. Этот Дуалад просто неуловимый призрак!

— Да, еще лет пятьсот назад они буквально кишели драконами, но после воцарения Брайдена Бесстрашного все крылатые бесследно исчезли, словно их никогда и не было.

— Это же сказки…

Старик протянул мне жилистую руку и перевернул ладонью вверх, разжал пальцы — и я увидела полупрозрачную голубую сферу в его руке, вспыхивавшую и переливавшуюся всеми цветами радуги.

— Кто-то считает, что магия это тоже сказки, — почти любовно шепнул он, не сводя с нее взгляда. — Но мы-то знаем, что она существует.

Он сжал кулак. Сфера вспыхнула в последний раз и пропала, будто ее никогда и не было. Я продолжала сидеть, онемев от изумления.

— Купите себе качественный амулет перехода, милостивый этирн, — услышала я голос, который заставил вернуться в действительность. — Если ваше дело и в самом деле не терпит отлагательств, то вряд ли у вас есть целый месяц, чтобы бродить по лесам. Вам нужен переход до хребта Эрвеона, там находится вход в подземные катакомбы, которые тянутся под горами на много миль. Раньше в них обитали дварфы, добывали руду, а теперь там селятся отшельники, мечтающие получить прозрение и приблизиться к богам. Там и ищите своего артефактора.

Только когда старик замолчал, я с ужасом поняла, что его голос звучал у меня в голове. Его рот не издал ни звука с тех пор, как я увидела сферу!

Мелкая судорога свела пальцы, заставляя неосознанно нащупать невидимые воздушные нити. Я лихорадочно перебирала варианты: ударить первой, сбежать, подождать развития событий? То, что передо мною сидит сильный маг-менталист, больше не вызывало сомнений, вот только — на чьей он стороне?

На мое плечо опустилась знакомая тяжелая ладонь, удерживая и успокаивая, и я услышала голос Эбелайна, непривычно тихий и напряженный:

— Милостивые тирны, позвольте, мой хозяин покинет вас. Он устал от долгого путешествия и слаб здоровьем, а его батюшка строго-настрого приказал мне следить за ним. Головой отвечаю.

— Ну, что ж, спасибо за компанию, — улыбнулся Донаган, отставляя пустую кружку.

— Да, славно посидели, — добавил молодой торговец.

— Удачи в делах, — подмигнул тот, что постарше.

Старик не произнес ни слова, лишь краешком губ усмехнулся в бороду. Но я почувствовала, как впились мне в плечо пальцы Рурка, как натянулись от напряжения жилы в его теле, и поняла — этот таинственный незнакомец что-то сказал ему!

Идемте отсюда, — услышала я голос Эбелайна, хриплый от скрываемого волнения. — Надо бы вам отдохнуть…

Я молча подчинилась.

«Для многих и фейри — всего лишь страшилки, рассказанные вечером у костра. Но мы-то знаем, что они существуют. Не так ли, милостивый этирн… или этьерна?»

Эти слова заставили меня замереть. Я так и застыла спиной к тому, чей голос сейчас звучал у меня в голове.

— Идите, милостивый этирн, — произнес старик уже вслух, — пусть боги помогут вам в ваших делах.

Я медленно выдохнула и, не оглядываясь, пошла прочь.

* * *

Комната нам досталась весьма светлая и просторная, с большим окном, украшенным цветастыми занавесками, и выскобленным дочиста дубовым полом. Широкая деревянная кровать на резном каркасе, заменявшем ножки, небольшой плетеный коврик на полу, пара крепких стульев, стол и большой рундук — вот и все нехитрое убранство. За ширмой, разделявшей комнату надвое, обнаружился фаянсовый умывальник, прикрытый крышкой стульчак и настоящая медная ванна, сейчас пустая и сухая, но от этого не менее привлекательная. Ванна стояла на высоких ножках, а под ней на железной жаровне находились приготовленные угли. Нужно было всего лишь наполнить ее водой и разжечь огонь.

Эбелайн бросил на кровать мешок с вещами, стащил с ног сапоги и размотал портянки. Комнату наполнил кислый запах несвежего белья и мужского пота.

— Пойду, в порядок себя приведу, — смущенно заявил маг, увидев, как я невольно сморщила нос.

Он исчез за ширмой, а я распахнула окно, впуская в комнату свежий весенний ветер. Только сейчас мне пришло в голову, что уже апрель. Правда, какое число — я не знала, потому что давно перестала следить за днями.

Странная встреча со стариком-менталистом не давала покоя. Судя по всему, это был маг в личине, не желающий привлекать внимание. Но почему он раскрыл свои способности передо мной и к тому же дал понять, что знает о моих? Он не служит королю, иначе меня схватили бы прямо за столом. Но кто же он? И была ли наша встреча случайной?

Уперевшись руками в отполированный до блеска подоконник, я устало прислонилась лбом к холодному стеклу. За окном зеленела лужайка с ярко-желтыми точками мать-и-мачехи. По ее краю шел аккуратный каменный бордюр, отделявший сочную зелень от покрытой пылью дороги. Небо в это утро было высоким и прозрачным, солнце сияло, играя яркими отблесками на слюдяных вкраплениях в крышах домов, зажигало огнем прозрачные стекла в окнах, золотило шпили и купола, в изобилии украшавшие столицу Гленнимора.

— Нам надо купить амулет перехода, — пробормотала я вполголоса, — хороший амулет с точкой выхода у хребта Эрвеона.

— Я этим займусь, — отозвался Эбелайн из-за ширмы, — а тебе лучше здесь побыть. Этот старик…

— Он тебе что-то сказал? — насторожилась я.

— Да, — маг замялся.

— Что?

— Сказал, что мне досталось чужое сокровище, которое нужно беречь, пока за ним не придет хозяин.

— Что за ерунда?!

Я резко развернулась и едва не столкнулась с Рурком лоб в лоб. Тот стоял буквально в шаге от меня, одетый в одни саржевые бриджи, а с его мокрых волос по крепкому торсу сбегали тонкие струйки. Маленькое полотенце, небрежно накинутое на плечи, еще больше оттеняло смуглую кожу, а в завитках темных волос на груди блестела вода.

— А…

У меня перехватило дыхание. Я застыла с открытым ртом, уставившись магу в ямку на шее и не решаясь ни поднять, ни опустить взгляд. Я ведь уже не раз видела его полуголым, но почему-то именно сейчас меня обдало горячей волной смущения, и я почувствовала, как вспыхнули мои щеки.

— Что? — он недоуменно осмотрел себя, потом прошел к кровати, достал из мешка чистую рубашку, надел, а потом застегнул на поясе кожаную перевязь. — Я думаю, тот старик и вся его компания не так просты, как хотят показать, — продолжал он, как ни в чем не бывало. — Пока они нас не трогают, но с ними стоит держать ухо востро. Хотя, надеюсь, что сегодня вечером нас здесь уже не будет.

— Амулет…

— Не беспокойся. Я знаю, где лучшие магические лавки.

— Но ведь амулеты не продают просто так, положено указывать, кто купил и для каких целей…

— Это вообще не проблема, — Эбелайн вдруг озорно улыбнулся во весь рот, и на один миг мне показалось, что передо мной не суровый тридцатилетний мужчина, а беспечный мальчишка шестнадцати лет. — Я знаю, где можно раздобыть амулет перехода без всей этой бумажной возни. Или ты думаешь, что здесь все легально и учтено?

— Значит, ты решил идти сам?

— Да, так будет быстрее и проще. Ну, и в случае чего, одному легче скрыться. Я знаю Кадарн как свои пять пальцев, а тебе лучше пока побыть здесь. Отдыхай, возможно, завтра ты уже увидишься со своим магом.

В дверь поскреблись. Это был Тайруг. Едва Эбелайн приоткрыл дверь, как фомор черной стрелой рванул через всю комнату, взлетел на подоконник, уселся и с беспечным видом принялся умываться, будто заправский кот.

— Надо бы Ареналя проведать, — озвучила я свои мысли.

— Главное, магию не применяй. Даже для ментальной связи, — предупредил маг. Это означало только одно: мне не стоит пытаться призвать эриллиум или мысленно поговорить с фомором. Если поблизости есть хоть один дознаватель-менталист — меня тут же засекут. Я не могу скрыть природу своих сил, значит, есть только один выход — не пользоваться ими вообще.

Через полчаса он ушел в город, а мы с Тайругом решили проведать, как там поживает келпи в роли ездовой лошади. Конюшня ему досталась вполне приличная по сравнению с предыдущим местом пребывания. Денник чистый и светлый, на полу — свежее сено, чудом сохранившееся до весны сухим. Да и лошадки здесь стояли не абы какие, а все как на подбор породистые и ухоженные. По стенам была любовно развешана утварь: отполированные до блеска седла, плетеные хлысты и украшенная серебряными монетками сбруя. В углу, на большом сундуке, лежали свернутые в рулон попоны.

Ареналь приткнулся на куче соломы, поджав под себя все четыре ноги. На наше появление он отреагировал тихим ржанием, полным тоски.

— Что, мальчик, заскучал? — я подошла к нему, присела на корточки и потрепала между дрогнувших ушей. — Ничего, мы здесь надолго не задержимся.

Он вопросительно скосил на меня карий глаз.

— Планы изменились, — объяснила я, — у нас есть пара часов на отдых, а потом снова в путь. Надеюсь, на этот раз я найду то, что ищу.

Келпи сделал легкое движение головой, будто кивнул, потом осторожно боднул меня в плечо и снова улегся. Я отметила ясли, полные отборного ячменя, и абсолютно сухое корыто.

— Эй ты! — подозвала подсобного мальчишку, который сидел на сундуке и сам с собой играл в ножички. — Почему у моего коня пустое корыто? Разве я не говорил что ему нужно много воды!

Мальчик оставил свое занятие и тут же подбежал.

— Простите, милостивый этирн. Но ваш конь выхлебал уже пять ведер! И совсем ничего не ест. Старший конюший сказал не давать ему больше воды, а то водянка начнется.

У меня вдруг сильнее забилось сердце, а все тело охватила мелкая дрожь.

— Водянка начнется у тебя, если ты сейчас же не нальешь воду в это корыто! — процедила я, едва сдерживая резкое раздражение. — А конюшему передай, что я лучше знаю, что моему коню надо, а что нет.

Мальчик побежал исполнять приказ. Я же опустилась на колени рядом с Ареналем, обняла его за шею и тихо зашептала прямо в подрагивающее ухо:

— Потерпи, осталось совсем чуть-чуть. Мы доберемся до мага, я сниму ожерелье и отпущу тебя. Но сейчас ты мне нужен. Я не смогу одна!

Сердце в груди бешено колотилось, словно от испуга или быстрого бега. Я почувствовала, что начинаю задыхаться. В груди ни с того, ни с сего закололо, да так сильно, что я не сдержала тихого стона.

— Милостивый этирн, — прозвучал позади меня сочный бас, — вы недовольны уходом за вашим конем?

Это был, по всей видимости, старший конюший, которого позвал мальчик.

— Нет, все в порядке, — сохраняя невозмутимое выражение на лице, я встала и отряхнула солому с колен, — проследите, чтоб у него было вдоволь воды.

— Но он слишком много пьет!

— Он пьет столько, сколько ему нужно — не больше, не меньше, — отрезала я.

Боль в груди стала просто невыносимой, закололо кончики пальцев, а потом вдруг заныл затылок. От яркого света заслезились глаза, воздух стал казаться сухим и царапающим. Появилось желание забраться туда, где темно и сыро и отлежаться, пережидая непонятный приступ. Что со мной, я так и не поняла.

Дав понять, что разговор окончен, я вышла из конюшни на улицу и вдохнула свежий воздух. Но это не принесло облегчения, наоборот, мне показалось, что солнце опаляет меня. Я буквально почувствовала, как краснеет под одеждой моя кожа, как покрывается безобразными волдырями. Панический страх заставил похолодеть. Я затравленно огляделась.

Пустынный двор заливало яркое солнце, от которого хотелось забиться под землю. Сухой, колючий ветер швырнул мне в лицо горсть песка и дорожной пыли. Глаза защипало, мир расплылся, скрытый пеленой слез. Спотыкаясь и почти падая, я рванула назад к трактиру, надеясь найти там спасение от палящих лучей. Рядом со мной, взволнованно мяукая, бежал черный кот.

Взлетев по ступенькам на второй этаж, я промчалась мимо ошарашенных постояльцев и захлопнула за собой дверь комнаты. Почти вслепую нащупала занавески и задернула их, но и это не помогло. Солнечный свет продолжал причинять невыносимую боль. Не придумав ничего лучше, я стащила с кровати одеяло, забилась за ширму и накрылась с головой. Ко мне на колени тут же взобрался Тайруг, нервно подергивая хвостом.

— Мне плохо, — сообщила я ему, стуча зубами. В помещении жар моментально спал, зато теперь меня охватил озноб. — Не пойму что это… Я заболела? Отравилась? Что со мной?!

Кот поднялся на задние лапы и начал сосредоточенно обнюхивать мое лицо, потом лизнул в губы и спрыгнул на пол. Я поняла, что он собирается сделать.

— Нет, Тайруг! — успела крикнуть, прежде чем он начал оборот. — Ты нас подставишь!

Он замер, искоса поглядывая на меня светящимся глазом.

— Мне уже лучше! — я попробовала улыбнуться дрожащими губами, но они плохо слушались.

Сначала отступила ноющая боль в затылке, потом исчезла мелкая дрожь во всем теле. Перестало бешено колотиться сердце, и я наконец-то смогла вздохнуть без спазмов. Свернувшись в комочек на холодном полу, я укуталась в одеяло с головой и осторожно вдохнула. Но нет, в груди тоже больше не кололо, приступ прошел, зато на меня накатила волна слабости. Я нервно рассмеялась.

Почему-то вспомнилось, как страдал от солнца Райзен. Лицо дуэргара предстало передо мной так ясно, будто я видела его наяву. Сморгнув, я отогнала от себя ненавистное видение. Нет, не буду думать о нем. Лучше подумаю, что это со мной было?

От слабости, пришедшей на смену боли, меня клонило в сон. Тайруг опять забрался ко мне под одеяло, свернулся клубком поближе к шее и уткнулся холодным носом мне в ямку за ухом. Я подумала, что в роли кота он мне нравится больше всего. Такой милый, пушистый комочек счастья. Пока не выпускает когти.

Кажется, я на некоторое время провалилась в тяжелый сон, в котором меня опять преследовали и топили шелки. Только на этот раз я проснулась не потому, что вынырнула, как в предыдущих снах, а потому что меня разбудила новая волна боли. Точнее, это было похоже на то, будто тысячи ледяных игл со всех сторон впиваются в мое тело.

Вскрикнув, я откинула одеяло и села. Шея горела, будто стянутая удавкой. Сердце в груди колотилось так, что, казалось, вот-вот вырвется, а вдоль позвоночника словно струился огненный поток.

Тайруга в комнате не было, Эбелайн тоже еще не пришел. Солнце за окном пока не собиралось клониться к западу, так что я проспала не более получаса. Ухватившись за умывальник, я с трудом поднялась на дрожащих ногах и судорожно вздохнула. Если при первом приступе мне казалось, будто меня опаляет огонь, то теперь меня словно замуровали в глыбе льда. Я ощущала настолько сильный холод, что воочию видела, как моя кожа синеет и покрывается инеем. Но больше всего меня пугало то, что ожерелье на моей шее пульсировало! Оно то сжималось, перехватывая дыхание, то, наоборот, отпускало, и тогда я могла сделать короткий вдох.

В этот момент я поняла, насколько сильно хочу жить. Поняла, что совсем не готова умереть здесь и сейчас, зато готова отдать что угодно, лишь бы продлить свою жизнь хотя бы на пару дней!

Жестокая судорога заставила меня упасть на четвереньки. Позвоночник выгнулся дугой, желудок сжался от спазмов, и я почувствовала, как меня буквально выворачивает наизнанку.

Боль была настолько дикой, что я уже ничего не соображала. Упав на пол, я задыхалась, хрипела от спазмов, и болезненные конвульсии заставляли меня выгибаться всем телом. Сознание заволокло туманом, перед глазами все расплывалось. Я увидела, как в окне появился темный кошачий силуэт. Фомор спрыгнул на пол рядом со мной, в мгновение ока принимая свою истинную форму. В его взгляде светился неприкрытый страх. Страх за меня!

Опустившись на колени, он растерянно огляделся, а в следующую минуту мы оба услышали, как в дверь комнаты кто-то грубо заколотил:

— Открывайте! Именем короля!

Я попыталась что-то сказать непослушными губами и не смогла. Дверь озарилась синим пламенем взламывающего заклинания.

Взвыв, Тайруг подхватил меня на руки, будто куклу, и рванул к окну, но не успел. Дверь с грохотом распахнулась, и комнату заполонили клубы густого дыма, от которого у меня заслезились глаза и запершило в горле. Ожерелье горело огнем, стягивало шею, лишая дыхания, тело сотрясала крупная дрожь, и я не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой, как будто мои члены уже не принадлежали мне.

— Стоять, демон! — услышала я резкий окрик. — Вам не уйти, здание оцеплено!

Я опять застонала от боли. Руки Тайруга вздулись буграми мышц, на лице застыл жуткий оскал. Взревев, будто раненый зверь, фомор взлетел на подоконник и замер, покачнувшись. Я почувствовала удар, который пришелся ему в спину. Темная субстанция, испускающая запах смерти и тления, начала медленно разливаться по телу демона, дюйм за дюймом захватывая посеревшую кожу.

— Прости, — прохрипел мой друг сквозь стиснутые зубы. В его глазах читалась безнадежность.

И тогда я забилась и закричала в каменеющих объятиях, но было уже поздно. Темная субстанция поглотила руки фомора и, подобно густой смоле, стекла на мой камзол. Она ползла вверх по груди, неуклонно приближаясь к открытому горлу. Я воочию видела свою смерть.

Со всех сторон, словно воронье, налетели фигуры в черных плащах. Их было слишком много и они были слишком сильны. Тайруг упал, увлекая меня за собой. Кто-то пнул его, заставляя издать полузадушенный стон. Яд василиска — я узнала его — уже проник через кожу и теперь убивал нас обоих изнутри.

— Рубите ему руки! — раздался над моей головой смутно знакомый голос. — Девчонку в стазис, чтоб не рыпалась.

Рядом со мной на корточки опустился мужчина в плаще дознавателя. Я увидела его глаза цвета пыли под ногами, которые смотрели на меня с холодным равнодушием. Он протянул руку и отвел с моего лица растрепавшиеся волосы. Только теперь я поняла, что иллюзии нет, я снова стала сама собой, беглянкой Ниалин Иммерли. И, кажется, я только что попалась.

С отчаянием безумца я позвала эриллиум, но ответом мне была тишина. Широкая мужская ладонь опустилась на глаза, заставляя сомкнуть веки, и последнее, что я помню, это крики, доносившиеся с улицы. «Ареналь!» — мелькнуло в угсающем сознании — и все, я провалилась во тьму.

* * *

Холодная каменная клетка… Такая маленькая, что я не могу ни подняться в ней в полный рост, ни лечь, вытянув ноги. Сижу на охапке гнилой соломы, обняв колени руками. Мои запястья и лодыжки скованы кандалами, на шее застегнут железный ошейник, и толстая цепь от него ведет к кольцу, вбитому в стену. Кажется, я в тюрьме…

В камере нет даже маленького окошка, но я хорошо вижу желтовато-зеленое свечение, идущее от кандалов. Дознаватели постарались, теперь я отрезана от магии и даже элементали не придут мне на помощь.

Правда, еще оставался эриллиум. Я тихонько его позвала и едва не взвыла от острой боли, разлившейся в висках. Эриллиум был рядом, я чувствовала его, вот только некая Сила, которая намного могущественнее артефакта Рианнон, не давала мне связаться с ним.

Эта Сила чувствовалась в слабом свечении кандалов, в едва слышных шорохах, раздававшихся из темноты, в мерном звуке падающих капель, в запахе гнилой соломы, испражнений, сырости и тления — во всем, что меня окружало. Тяжелая плотная темнота была пронизана ею, она ласкала меня тысячью холодных мурашек, проникала внутрь вместе с дыханием. Оцепенев, я пыталась понять, с чем столкнулась. Темная магия, которую я сейчас ощущала, напоминала только одно — дыхание смерти.

В голове медленно восстанавливались последние события, которые я помнила. Эбелайн ушел в город, я осталась одна. Потом, мне стало плохо… Дальше все застилал сплошной туман, и только чувство неимоверной потери говорило о том, что я не могу вспомнить что-то важное. Что-то еще случилось, но что? И как меня обнаружили королевские псы, кто меня предал?

Перед глазами всплыло лицо старика-менталиста. Неужели это был он? Нет, не могу поверить, он не похож на того, кто будет бить в спину, такой, как он, схватил бы меня прямо в трапезном зале. Или он просто не хотел поднимать шум?

А Эбелайн? Он знает, что со мной? Когда он вернулся и понял, что дверь в комнату выбита… выбита…

Я замерла, перестав дышать. Тайруг! Вот о ком я забыла! Он был там со мной, мой верный демон, он хотел меня спасти и не успел.

По щекам покатились молчаливые слезы. Я заплакала от бессилия и от того, что уже ничего не смогу изменить. Тайруг мертв, я сама видела, как его поразил яд василиска и как королевские псы рубили ему окаменевшие руки, чтобы вытащить меня из застывших объятий.

Но почему тогда я жива? Ах, да, от яда василиска есть лекарство, вот только это государственная тайна Эребии. Неужели дознаватели владеют ею? И что теперь будет со мной?

Я не могла понять, для чего именно я нужна дознавателям, ведь вариантов было несколько: они узнали, что я фейри, несмотря на магическое ожерелье; они арестовали меня за смерть своих товарищей в доме моего отца и за то, что я сбежала оттуда; или меня схватили как магичку-отступницу?

Откуда-то сверху донеслись приглушенные расстоянием шаги и бряцанье металла о металл. Скрипнул, повернувшись в замке ключ, и над моей головой возник лучик света. Я глянула вверх. Прямо перед моим лицом оказалось крошечное окошко, забранное железной решеткой. С той стороны решетки на меня смотрели бесстрастные серые глаза, в которых не было ни единого намека на эмоции.

— Ниалинн Иммерли? — равнодушно поинтересовался мужчина.

Его голос заставил все внутри болезненно сжаться — я узнала его.

— Это я, — ответила, едва шевельнув пересохшими губами.

— Отлично. Вы арестованы по приказу короля и обвиняетесь в целом ряде преступлений. Суд лишил вас права на защиту и вынес приговор. Смертная казнь.

Мне казалось, что я слышу его слова сквозь густой туман, и никак не могла осознать их значение.

— Но наш король справедливый монарх. Он каждому дает возможность уйти с миром, принеся пользу своей стране. Вот и тебе выпала великая честь. Твоя Сила не уйдет вместе с тобой в Сумеречные земли, она останется здесь, на страже спокойствия и порядка. Но ты должна отдать ее добровольно.

— Нет.

Я наконец-то поняла, чего от меня хотят, и на этот раз скрыть эмоции не удалось. Меня охватила паника.

— У тебя есть время до исполнения приговора. Подумай. Публичная казнь через колесование и расчленение или возможность погрузиться в вечный сон, отдав свою Силу для могущества нашего короля.

— Нет.

В его глазах мелькнул холодный интерес естествоиспытателя.

— Что ж, — произнес он голосом, полным напускного сожаления, — это твое решение. Но поверь, тебе придется его изменить. Тирн Бирон умеет убеждать как никто другой.

Окошко захлопнулось, и камера вновь погрузилась во тьму. Я почувствовала, что дрожу от холода и страха, обхватила колени руками и прижалась к ним грудью. Но не успела обдумать произошедшее, как за стеной раздались голоса, заскрежетал ключ в замочной скважине, заскрипели засовы и на заржавевших петлях повернулась тяжелая дверь. Темнота немного рассеялась. Я увидела фигуру в темном плаще, стоявшую, нагнувшись, в квадрате тусклого света. Дознаватель смотрел прямо на меня.

— Познакомься, это тирн Бирон, — произнес он, отходя в сторону и давая мне увидеть нескольких человек в доспехах со знакомым свечением, таким же, как на моих кандалах. Лицо одного из них полностью закрывали плотная маска и капюшон из кожи красного цвета. — Главный палач королевства.

Мужчина в маске поклонился, словно и в самом деле был рад знакомству.

— Извините, что не встаю, — ответила я, не скрывая издевки, — размеры не позволяют.

— Ничего, это ненадолго, — дознаватель кивнул, и охранники вошли в камеру.

Я смотрела, как двое осторожно выкручивают из стены кольцо, к которому была приклепана моя цепь. Еще двое замерли рядом со мной, направив в мою сторону концы алебард, как будто боялись, что я сейчас брошусь на них. Дознаватель остался стоять в дверях, о чем-то тихо переговариваясь с палачом. Его голос не давал мне покоя, я точно знала, что слышала его где-то, но где?

— Шевелись, заснула что ли? — один из охранников дернул за цепь, и железный ошейник впился в горло, вдавливая мне в кожу острые грани кораллового ожерелья.

Я стиснула зубы и молча поднялась. Слез больше не было, они высохли, не оставив после себя ничего, кроме пустоты, которая постепенно заполнялась новым, незнакомым мне еще чувством. Я — шелки, дитя Океана, я не умею ненавидеть и мстить, я не способна пожелать зла даже врагу, но так ли это?

Меня куда-то вели по мрачному подземному коридору, мимо оббитых железом дверей, из-за которых доносились стоны боли и страха. Я чувствовала присутствие древней и очень опасной Силы, завладевшей этим местом уже давно. Она пропитала его стены, насытила воздух кислым запахом тлена и разложения, она светилась в холодных глазах дознавателя, когда он смотрел на меня.

Почему-то вспомнился день, когда умер отец. Словно воочию я увидела себя, стоящей на коленях перед его кроватью, услышала предсмертные хрипы и увидела кровь, разливающуюся по рубашке. И Райзена, который меня торопил. Вспышку света, возникший портал и фигуры в темных плащах. Вспомнила, как Райзен прижимал меня к стене дома, укрывая от ловчей сети, брошенной дознавателем в ночь. А потом вспомнила, как скрывались на чердаке в доме старосты, уже вместе с Тайругом, и как королевские псы пытались выкурить нас. И безумную скачку на Аренале сквозь гром и молнии, под дождем из огненных пульсаров…

Он был там всегда! Этот дознаватель. Теперь я в этом не сомневалась. Он с самого начала знал обо мне, он гнал меня, как охотники гонят дичь в расставленную ловушку, и вот я попалась.

Меня завели в просторную комнату без окон, чьи каменные стены покрывали следы копоти и засохшей крови, и молча приковали к столбу, подняв руки над головой. С ошейника сняли цепь, и тирн Бирон приклепал его к железному обручу, который шел вокруг столба на уровне моей шеи. Теперь я не могла шевельнуть головой, не почувствовав, как впиваются в кожу кораллы.

Подручные палача развели огонь, тирн Бирон проверил заклепки на кандалах и отошел, его место занял маг-дознаватель.

— Глупая, маленькая шелки, — произнес он так тихо, что я едва расслышала. — Ты слишком много взяла на себя.

От неожиданности, я уставилась ему прямо в лицо, скрытое в тени капюшона. Он знает! Знает! Эта мысль билась в мозгу перепуганной птицей. Но откуда? Кто сказал?!

— Кто… — выдохнула я, разлепляя губы и чувствуя, как на них лопается кожа. На подбородок стекла струйка крови.

— Ты хочешь знать, кто тебя предал? — маг усмехнулся, протянул руку и большим пальцем погладил мою губу. Потом растер кровь между пальцев и втянул ее запах, поднеся руку к своему носу. В тусклом свете сверкнуло кольцо дознавателя — черный оникс в оправе из серебра. — Тот, кто тебя спас.

— Райзен!!! — я дернулась в цепях, и острые кораллы вонзились в плоть, рассекая кожу. Под ошейником стало мокро, по шее побежала кровь. — Нет, твой дуэргар доставил нам немало проблем. Мы еле нашли способ вас разделить, ведь рядом с ним ты была практически неуязвима.

Разделить? Я не могла понять, что я слышу. Райзен ушел не сам? Его вынудили? Но тогда к чему та записка?

— Что вы сделали? — прохрипела я, слизывая с губ текущую кровь. На вкус она была соленой, как морская вода.

— Это уже не важно, — маг опять усмехнулся. — Теперь ты в наших руках, а скоро придет и его очередь. Пусть не думает, что ему позволят укрыться. Ни один фейри не может пересечь Границу и остаться безнаказанным. Но ты не переживай, — он потрепал меня по щеке, как собаку, — твоя смерть не будет напрасной, она послужит на благо государства.

Он отступил, собираясь уйти, полы плаща взметнулись, словно крылья ночной птицы.

— Стойте! — я дернулась вслед за ним, уже не обращая внимания на боль, огненным кольцом охватившую раненую шею. — Я хочу знать, кто меня предал.

Дознаватель молча подошел к выходу и открыл дверь. Я, затаив дыхание, следила за ним. Уже на пороге он оглянулся и произнес:

— Джос Иммерли, — и закрыл за собой дверь.

Я остолбенела.

Отец? Предатель — мой отец?! Я не могла в это поверить. Как? Когда? Почему? Заныло сердце, будто чья-то ледяная рука с силой сжала его. Я обвела глазами комнату пыток и столкнулась с изучающим взглядом палача. Он смотрел на меня так, словно я была бездушным камнем, из которого сейчас ему предстоит вырезать забавную вещицу.

— Говорят, у фейри нет души, — пробасил он, подходя ближе и беря меня за подбородок, — говорят, по ту сторону смерти их ничего не ждет. Давно хотел это проверить.

Я ответила слабой улыбкой. Что мне теперь ваши пытки? Разве способна боль от ран сравниться с болью предательства? Папа… ну как ты мог?

Пару секунд тирн Бирон разглядывал мое лицо, и я видела алчный блеск в его маленьких темных глазах, видневшихся сквозь прорези маски. Потом он отпустил меня и махнул рукой, обращаясь к подручным:

— Начинайте!

Зазвенели, натягиваясь, ржавые цепи, со скрипом повернулось деревянное колесо, и я почувствовала, как неимоверная сила тянет меня вверх за руки, растягивая мышцы, выворачивая суставы…

* * *

Сколько времени продолжались пытки? Я этого не знала. Мой мучитель знал толк в подобного рода делах, не даром же был главным палачом королевства.

Каждый раз, когда от боли и изнеможения я теряла сознание, тирн Бирон остановливал своих подручных и приказывал привести меня в чувство. Меня откачивали, обливая холодной водой и хлопая по щекам. Подносили к носу жженое перо или смоченную уксусом тряпку, чтобы вернуть мне ясность сознания, а потом все повторялось сначала. Ни еды, ни питья, ни мгновения отдыха, лишь бесконечная выматывающая боль, горячей лавой растекающаяся по телу.

Помню, как вернулся тот дознаватель, как стоял, наблюдая за действиями моих палачей с равнодушным вниманием, как сказал прекратить. Он подошел ко мне и потянул за волосы, заставляя поднять голову, которая давно бессильно упала на грудь. Мне было уже все равно, что ошейник врезается в кожу, что кораллы вошли в мою плоть и кровь струится по шее и по груди. Что значила эта боль по сравнению с той, что раздирала меня изнутри?

Меня сняли с дыбы, освободили от цепей, и я безвольным кулем упала на каменный пол, залитый холодной водой, которой меня обливали. Она воняла сточной канавой, и от этого запаха меня замутило. Пустой желудок сжался, заставив меня застонать.

— На сегодня хватит, — услышала я ненавистный голос.

Меня рывком вздернули на ноги и хлопнули по щеке, заставляя открыть глаза. Я опять была в кандалах, а вокруг стояли охранники в защитных доспехах. Доспехи светились, лица моих конвоиров были полны настороженного внимания, глаза ловили каждый мой шаг, как будто боялись, что я вот-вот брошусь на них.

Измученная пытками и жаждой, с пересохшим горлом, вывихнутыми суставами и болью во всем теле, я все еще представляла опасность для них? Мне стало смешно.

Не выдержав, я засмеялась. Сначала тихо, а потом все громче и громче. Стояла посреди комнаты пыток и хохотала, глядя прямо в их изумленные лица. Пока дознаватель не ударил меня в лицо, обрывая смех. Я покачнулась и замолчала, чувствуя, как уходит земля из-под ног. Меня толкнули в спину, и грубый голос приказал идти. Я сделала шаг, и все вокруг погрузилось во тьму…

… «Мианель, звездочка, плыви сюда, посмотри на этот восход!.».

«Плыви, малышка, давай, я тебе помогу. Вот так!.».

«Принцесса, не балуйтесь, эти камни такие острые!.».

«Мианель, прыгай в воду! Оборачивайся! Сейчас же!!!»

Я вздрогнула, как от удара, и открыла глаза. Вокруг опять была темнота, но на этот раз я ее знала. Я снова сидела в камере, прикованная к стене. В голове бродили какие-то смутные образы — то ли бред, то ли сон. Я видела маленькую девочку с большими карими глазами. Она сидела в тени огромной скалы, на скользком камне, по пояс в воде, и весело смеялась, когда накатывали волны, пытаясь утащить ее в океан.

Кто эта девочка? Неужели я? Но я не чувствовала свое единение с нею, лишь пустоту.

Сил больше не было. Я устало привалилась к холодным камням и прикрыла глаза. Все тело болело, на шее засохла кровь, а раны саднили, не давая забыть о них. Я потрогала ожерелье, но стоило немного сдвинуть его, как оно будто ожило — запульсировало и сжалось еще сильнее, заставив задохнуться от боли.

«… Линн?.».

Я вздрогнула и встрепенулась. Еле слышный шепот, похожий на остатки эха в горах, пронесся по моей тюрьме, отбиваясь от стен, и затих, растворившись в воздухе. Кто-то позвал меня в темноте!

«Кто это?» — неужели я действительно слышу чей-то голос, или брежу наяву?

«…Эбелайн…»

«Эбелайн! — дыхание перехватило, глаза защипало от выступивших слез. Он смог, он нашел меня! Недаром же Рурк Эбелайн был лучшим менталистом королевства! — Где ты??»

«Намного ближе, чем ты думаешь, — голос окреп, стал гораздо более различимым, вот только в нем появились ворчливые нотки. — Пришлось сдаться в плен, чтобы добраться до тебя».

«Что? Как?»

«Не переживай, теперь все нормально. Прости, что не смог защитить, как обещал, но больше эту ошибку не повторю, поверь!»

«А Тайруг? Ареналь? Что с ними?» — я вспомнила о друзьях и затаила дыхание, боясь услышать страшную правду.

«Тайруг мертв, яд василиска убил его… — в голосе мага послышалась горечь. — Я достал амулет и вернулся в трактир, но тебя уже увели. Нашел только выбитую дверь и Тайруга на полу. Эти мрази отрубили ему руки…»

Он замолчал.

«А Ареналь?» — спросила я, уже не зная, хочу ли услышать ответ.

«С ним все в порядке. Ему помогли».

«Кто?!»

«Тот старик, менталист, он накрыл Ареналя ментальным щитом, и никто не понял, что это не простой конь, а фейри. Ну и самому Ареналю не дал узнать о твоем аресте, иначе парень бы тоже погиб, пытаясь тебя спасти, или попал в руки дознавателей… И ты знаешь, он сказал мне еще кое-что…»

«Что именно?»

Я нахмурилась. Странный этот старик, почему он мне помогает?

«Он сказал, что ты носишь ребенка…»

«Что?! О чем ты?» — мне показалось, что я ослышалась.

«Ты носишь ребенка дуэргара, — повторил Эбелайн уже тверже. — Я не поверил ему, но теперь знаю точно, что это так. Внутри тебя растет новая жизнь. Я слышу ее даже сейчас!»

Несколько минут я молчала, пытаясь осмыслить то, что услышала.

Я беременна… беременна от дуэрагар… от Райзена! Я ношу его ребенка! Его сына!

Из груди вырвался слабый смешок вперемешку с рыданиями.

Какие же мы дураки! Он так мечтал найти ту единственную, которая подарит наследника, что не смог разглядеть ее рядом с собой. Испугался моей любви и сбежал, испугался тех чувств, которые сам начал испытывать ко мне. И каков результат? Я сижу в подземелье, избитая, вся в крови, а он даже не знает, что со мной что-то случилось!

«Ты плачешь?» — услышала я встревоженный шепот Эбелайна.

«Нет, все хорошо. Теперь уже хорошо».

«Линн, я вытащу тебя оттуда. У нас есть план. Только ты должна мне помочь. Ты сможешь?»

Я не сдержала усмешки. Еще десять минут назад я не знала, зачем мне жить, если даже тот единственный человек, которому я доверяла, предал меня. Райзен сбежал, Тайруг убит, Эбелайн снова в тюрьме… А мои силы хотят использовать для укрепления королевской власти…

«Рурк, — шепнула я в темноту, — они знают, что я фейри, знали все это время и гнали меня, как охотничьи псы! Мой отец им сказал… Но им нужна не я, им нужны мои силы, моя магия фейри. Знаешь, зачем?»

«Сила фейри? — голос Эбелайна стал задумчивым. — Даже не представляю… Напитать какой-то артефакт?»

«Да! Им нужно напитать эриллиум Бадб! Я просто уверена в этом!» — я торжествующе усмехнулась в темноту.

«Так вот оно что…» Едва я узнала о том, что ношу ребенка Райзена, как во мне словно что-то перевернулось. Боль, голод и жажда отступили на задний план, рассеялся туман, затмевавший сознание, вернулась ясность мысли. Я будто со стороны увидела себя — жалкую, грязную, избитую, сидящую, сжавшись в комочек, на тонкой подстилке из гнилой соломы. Да неужели это я? Та, в чьих венах течет кровь богов, та, в чьем теле дремлет сила Океана, та, кому подчиняются духи воздуха и воды?

Меня лишили сил, заковали в цепи, но разве можно поймать воздух? Разве можно удержать воду, сжав ее в кулаке?

Внутри все сжалось от щемящей нежности, когда я положила руки на свой еще плоский живот. Мое дитя… Оно должно родиться во что бы то ни стало и не здесь, не в этих застенках! Хватит страдать и жалеть себя, раны можно зализать и потом, а сейчас пора выбираться. Но сначала…

«Рурк, говори, что там у вас за план».

«В общем, я знаю, как снять с тебя ожерелье!»

«Как?!» — я опешила.

«Подожди, не перебивай. Ты здесь уже три дня, за это время много чего случилось. Сейчас нет времени рассказывать обо всем. За мной уже идут. Слушай и запоминай!»

Я отбросила все сомнения и вопросы и сосредоточилась на словах Эбелайна.

«В тебе спят две стихии — воздуха и воды, — маг говорил очень быстро, точно боялся не успеть. — Чтобы их разбудить, ты должна пустить себе кровь и полностью покрыть ею все ожерелье. Каждый выступ, каждую впадинку, каждую грань. Чтобы не осталось ни одного чистого места, это очень важно! Кораллы будут пить ее, пока не насытятся, и вместе с кровью в них войдет твоя сила. Амулет замкнет две стихии в кольцо, и они разорвут ожерелье. Ты будешь свободна!»

Последние слова он произнес так, будто испытывал острую боль, но я уже не слушала его. Я с остервенением дергала за ожерелье, раздирая подсохшие раны. Неужели, все так просто? Неужели, весь мой путь был пройден напрасно? Ведь я еще дома могла снять ненавистный амулет, столько лет державший меня в заточении слабого тела!

Как только свежая кровь потекла из ран, пачкая кораллы, ожерелье вновь запульсировало, то с силой сжимаясь вокруг шеи и лишая меня дыхания, то на мгновение отпуская. Оно словно предупреждало: не делай этого, иначе умрешь! Но я уже не боялась, я знала, что именно нужно сделать.

Моя шея представляла собой сплошную рану, меня мутило от боли и запаха собственной крови. В крови было все — она текла по моим рукам, капала с локтей, струилась вдоль тела, впитываясь в остатки одежды и гнилую солому. Мне казалось, что вот-вот я не выдержу, остановлюсь, и тогда амулет сожмется с такой силой, что острые грани пробьют мне гортань.

Но в какой-то момент пульсация остановилась, ожерелье вдруг засветилось в темноте ровным оранжевым светом. Этот свет не обжигал, наоборот, я почувствовала, как медленно отступает боль. Меня охватила странная слабость, руки бессильно упали вдоль тела, веки отяжелели. Пару секунд я боролась с наступающим сном, а потом поддалась и закрыла глаза.

…«Мианель, звездочка, плыви сюда, посмотри на этот восход!.».

«Плыви, малышка, давай, я тебе помогу. Вот так!.».

Маленькая девочка с огромными карими глазами заливисто смеется, хлопая ладошкой по воде. Волны набегают на скалы, оставляя на них клочья пены, и откатываются назад в океан…

«Моя королева, мы должны уходить!»

«Нет, Айхо, я никуда не уйду без мужа».

«Король приказал мне доставить вас с принцессой в убежище. Враги уже близко, мы можем не успеть».

«И что мы будем там делать? Ждать, пока нас найдут? Нет, Айхо, я останусь здесь и приму судьбу, как положено королеве. Но мою дочь ты должен спасти!»

Высокая женщина с роскошной гривой каштановых волос, перевитых розовым жемчугом, смотрит мне прямо в глаза. Ее взгляд полон печали и обреченности, в нем застыла тоска. Но я узнаю это лицо — тонкий нос, высокий лоб, бледные губы, плотно сомкнутые сейчас. Я вижу свое отражение в ее больших черных зрачках, и мои губы тихо шевелятся: мама!..

«Принцесса, не балуйтесь, эти камни такие острые!.».

Какой-то мужчина подхватывает меня и вытаскивает из воды. Я стою на скользких камнях — маленькая девочка лет пяти, забавная малышка с пухлыми щечками. Лицо незнакомца полно тревоги, но я не могу понять, почему он оглядывается вокруг с таким беспокойством, почему так крепко держит меня за руку и куда делась мама? «Нам надо спешить. Грот уже недалеко, там мы все сможем укрыться».

Я смотрю на небо и вижу, как быстро оно темнеет, но в ту же минуту его сменяет каменный свод огромной пещеры, покоящийся на столбах, и я узнаю это место. Это тот самый грот, который снится мне каждый раз, когда на море поднимается шторм. Я узнаю этот праморный парапет, и трон на возвышении, и толпу шелки, наблюдающих за мной из воды…

Меня охватывает внутренний страх, но девочка, которой я стала, еще не боится. Она еще не знает того, что уже знаю я.

Они снова играют со мной — милые добрые существа, похожие на тюленей. И снова звучит странная заунывная мелодия, от которой меня пробирает дрожь. Я вслушиваюсь в нее и вдруг понимаю, это не колыбельная, это погребальная песнь, с которой мертвых воинов провожают в последний путь!

«Король и королева погибли, замок разрушен, маги захватили острова и сейчас прочесывают их в поисках укрывшихся. Мианель должна принять корону своего отца, должна сесть на трон и получить силу Океана. Принцесса — наша единственная надежда!»

«Маги здесь! Мы не успеем! Спасайте принцессу!»

И снова шелки меня обступают, круг смыкается, они загоняют меня в воду, и я вижу решимость, застывшую на их лицах. Мне страшно, я хочу к маме. Я плачу и хочу убежать, но чьи-то сильные руки ловят меня, и я оказываюсь прижата к твердому телу.

Я слышу крики и стоны, едкий дым застилает глаза, что-то взрывается, один за другим падают в воду огненные шары, но не гаснут, растекаясь на поверхности лужей огня.

Меня толкают к воде, но я не хочу. Я боюсь! Кто эти люди в черных плащах? Что они хотят от меня?

«Мианель, прыгай в воду! Оборачивайся! Сейчас же!!!»

Соленые волны смыкаются над моей головой. Удар. Резкая боль…

Я открываю глаза и вижу, как светятся мои кандалы, но вся эта магия ничто перед той, что уже проснулась во мне.

* * *

Поднявшись, я стряхнула с себя оковы и бесполезное ожерелье. Железо, даже заговоренное, уже не способно было меня удержать, точно так же, как и разорванный амулет. Шевельнула пальцами, призывая элементалей. Духи воздуха ответили тотчас, обвиваясь вокруг меня легким сквознячком. Духи воды влажным прикосновением дотронулись моей щеки. Теперь их было не двое, теперь их стало намного больше!

Память проснулась, а вместе с ней проснулись и силы, которые столько лет дремали во мне. Теперь я вспомнила, кто я и кто мои настоящие родители. Я — Мианель, ведущая свой род от древних богов, наследная принцесса Северного моря и Ста Скалистых островов, что в безветренную погоду видны со стен Брингвурда. Столько лет это море манило меня, навевая безумство, призывало штормами и грозами, а я не могла понять, что со мной. Мой народ приходил в мои сны, звал меня, но я не могла ответить. Магия ожерелья защищала меня от самой себя.

Где-то там, на одном из островов, находится тайный грот, где меня пытались укрыть от рук королевских магов. И в этом гроте хранится реликвия морского народа — древний трон, на котором мои предки обретали могущество и власть над волнами. Мой отец — Веллиан — последний из тех, кто владел им. Теперь, по праву крови, он мой. Я должна его получить.

Но сначала…

«Эриллиум!» — властно позвала я, зная, что на этот раз он мне ответит, и не ошиблась. В моей голове раздался настороженный голос артефакта:

«Слушаю, принцесса…»

«Ты же чувствуешь своего собрата, не так ли?»

«Да, принцесса…»

«Так веди меня к нему, к эриллиуму Бадб».

«А моя награда?»

Я усмехнулась: «Ты ее получишь сполна».

Словно наяву я увидела перед собой план тюрьмы и тонкую красную линию, ведущую от меня вглубь подземелья.

«Это естественные пещеры, оставшиеся еще с древних времен, — пояснил артефакт. — Когда-то давно, задолго до сотворения фейри, в них обитали боги».

«Святилище, — удовлетворенно кивнула я. Подземные пустоты на плане были заполнены темной субстанцией, даже эриллиум Рианнон не мог показать мне, что в них скрывается, но я уже догадалась сама. — Там находится эриллиум Бадб — главная реликвия правителей Гленнимора».

«Да, принцесса. И сейчас ему готовят новую жертву».

Я стиснула зубы. Ну, уж нет, больше никаких жертв, не позволю. Взмах руки — и тяжелая дверь темницы распахнулась настеж. Больше нет таких замков и засовов, что способны меня удержать. По крайней мере, не в том мире, где царствуют смертные.

Они бежали навстречу мне, смешные в своих нелепых доспехах, с наивной верой, что жалкая человеческая магия сможет мне навредить. Я даже не смотрела в их сторону, просто спустила сильфов с цепи, и духи воздуха прошлись по тюремному коридору, сметая все на своем пути. Крики ужаса и стоны раненых стали песней, усладившей мой слух. Я прибавила шаг.

Замок, построенный Брайденом Бесстрашным на месте древнего святилища, был похож на огромную каменную паутину, в самом центре которой сидел паук. И теперь я видела эту паутину, так же ясно, как покрытые плесенью стены. Она светилась в воздухе тонкими бурыми нитями, похожими на засохшую кровь, пронизывала стены и потолок, змеилась вдоль пола. Даже охранники, ринувшиеся мне навстречу, оголив мечи и алебарды, были насквозь пропитаны ею. Вот только самого хозяина этой магической сети скрывал густой мрак, но я и без этого знала, что он из себя представляет.

Эриллиум Бадб — артефакт, способный наполнять души воинов отвагой, а сердца врагов отчаянием и страхом. Теперь он плотно держал в своих сетях целую армию магов, подчинявшихся королю. Потомок Брайдена Бесстрашного оказался достойным преемником своего царственного предка. Он придумал способ, как использовать артефакт и при этом не кормить его своей жизненной силой. Чего уж проще — накормить чужой. Как там говорил Райзен: один простенький ритуал. Ритуал жертвоприношения богине войны. Сколько магов и фейри отдали свои жизни в этих застенках, чтобы подпитать темное божество? Вот только наследница Океана вряд ли будет ему по зубам!

«Ты слышишь это?!» — я замерла посреди коридора, услышав жуткий протяжный вой, который просто не мог принадлежать человеку.

«Эриллиум Бадб проголодался, — раздалось в ответ недовольное ворчание. — Будешь спасать?»

«Это же Эбелайн, да? Он — новая жертва?»

Где-то там, в глубине подземелий, Рурк сейчас расставался с жизнью, капля за каплей отдавая ее древнему артефакту. Тайруга я уже потеряла, Райзена тоже, но Рурка им не отдам! Стиснув зубы, я неслась по мрачным коридорам тюрьмы, и не было силы, способной меня остановить.

Теперь, когда заговоренное ожерелье больше не сдерживало меня, когда память вернулась, я знала, что должна делать и как. Это знание жило во мне, бежало вместе с кровью по венам, наполняло мою душу и сердце. Говорят, у фейри нет души, говорят, после смерти их ничего не ждет. Как же ошибаются те, кто верит в это! Моя душа разрывалась от горя и ненависти. Во мне клокотали ярость и желание отомстить, и я точно знала, кому.

Широкие влажные ступени, ведущие вниз. Я вижу тьму, ползущую из-под закрытых дверей, и стражников, кинувшихся мне наперерез. И снова — воздушная волна сбивает их с ног, поднимает вверх хрупкие человеческие тела и с силой бросает на каменный пол. Стоны, мольбы, замирающее сознание. Я хочу вернуться и добить каждого, кто встал у меня на пути, но одергиваю себя: мой главный враг еще впереди, я чувствую его так, как хищник чувствует дичь. Я больше не жертва, теперь я — охотник.

Тяжелая каменная глыба, заменявшая дверь, нехотя отворилась, и из древнего подземелья мне в лицо ударил запах смерти. Я отступила, вглядываясь в темноту. Она клубилась вокруг меня, вытягивала длинные щупальца, хотела обвиться вокруг ног, завладеть телом, проникнуть в сознание — и не могла. Словно некий невидимый купол накрыл меня, защищая от темной магии. Это проснулась во мне та часть, что подарили мне боги. Я была сильнее эриллиума Бадб, он не смел ко мне прикоснуться.

Взмахнув рукой, я заставила тьму отступить. С тихим недовольным шипением втянулись щупальца и сгусток тьмы, уплотнившись, сполз вниз по ступенькам, открывая мне путь. Я послала вперед духов воздуха и воды. Они слетели ко входу в святилище, словно прозрачные змеи, разметали стражу и замерли, обвившись вокруг створок тяжелых дверей.

— Ну, заходи, коль пришла, — услышала я холодный насмешливый голос, который еще долго будет преследовать меня по ночам.

Но страха уже не было. Я решительно шагнула вперед.

В огромном подземном зале, неизвестно кем и когда вырубленном в толще черного камня, меня уже ждали. Я сразу увидела их — человек тридцать в знакомых плащах, столько времени наводивших на меня ужас. Они стояли, окружив алтарь, выточенный из гранита, и каждый в руках держал прозачную сферу, наполненную боевым заклинанием. Пылали смоляные факелы в держателях на стенах, пылали толстые свечи, расставленные вокруг алтаря, пылал багрово-красным светом огромный рубин, впаянный в алтарь, но мой взгляд не мог оторваться от бледного мужского тела, распятого над ним.

Рурк! Они подвесили его на прочных цепях так, что кровь, струившаяся из надрезов на запястьях и лодыжках, стекала прямо на эриллиум. Надрезы были сделаны точно и аккуратно, чувствовалась рука мастера. Тонкие красные струйки падали на багровый рубин и с шипением испарялись, заставляя камень пульсировать, будто огромное живое сердце.

— Не правда ли, он чудесен, — от толпы дознавателей отделилась знакомая фигура, — самый таинственный и самый опасный артефакт, созданный руками богов. Они заключили в нем дух непокорного демона, короля фоморов, который так и не смирился со своим поражением. Он и сейчас мечтает о мести.

Мужчина скинул капюшон, и наши взгляды скрестились, будто мечи в смертельном поединке. Его выцвевшие серые глаза смотрели с холодным безразличием. Он был уверен в своем превосходстве.

— Отпустите его, — я кивнула на Рурка. Голова моего паладина безжизненно упала на грудь, мокрые от пота пряди волос закрыли лицо, и я никак не могла поймать его дыхание жизни. Лишь то, что кровь не свернулась, говорило, что он все еще жив.

— Ты мне приказываешь? — дознаватель саркастично изогнул бровь, одарив меня насмешливым взглядом. — Не много ли берешь на себя, фейри? Ритуал уже начат, его нельзя прерывать, иначе эриллиум Бадб выйдет из-под контроля. ОН не любит, когда его лишают заслуженной жертвы.

— Отпустите, я готова заменить его добровольно, — глядя магу прямо в глаза, отчеканила каждое слово. — Добровольно отданная Сила в сто раз полезнее той, что забрали насильно.

— Умница, девочка, — маг улыбнулся. — Но ты и так никуда не уйдешь. Думаешь, если справилась со стражей, то и мы тебе по зубам?

Он махнул рукой в черной перчатке, подавая сигнал остальным, и я тут же была отакована шквалом огня.

Вспыхнул голубым сиянием магический щит, огненные сферы ударили в него, лопнули, растеклись жидким пламенем и потухли, не причинив мне вреда. Все, что я ощутила — это тепло и запах серы. Мне стало смешно: глупцы, они все еще думают, что я безобидная шелки?

Тридцать лучших боевых магов королевства против меня одной. Наверное, со стороны мы смотрелись смешно: грозные дознаватели, один за другим швыряющие смертельные заклинания в худую растрепанную девчонку, стоявшую против них, опустив руки. Теперь мне не были нужны ни слова, ни жесты. Сила, что проснулась во мне, управлялась движением мысли. Я просто смотрела на магов, окружив себя воздушным щитом, и чувствовала подвластную мне воду, наполнявшую их кровь и плоть.

«Говорят, среди потомков богов и демонов были те, кто мог одним щелчком заставить закипеть кровь в жилах врагов, — услышала я тихий шепот эриллиума Рианнон. — Говорят, когда-то давно они в одиночку уничтожали целые армии одним только взглядом. Говорят, они восстали против богов, но были повержены и заточены в темницы, из которых нет выхода. Кроме одного, который сражался на стороне богов».

«И кто это был?» — равнодушно спросила я, не отрывая взгляда от своего главного врага. Он стоял за спинами магов и, словно лаская, поглаживал поверхность рубина.

«Мананнан Мак Ллир. Твой предок».

Они так не поняли, что же произошло. Просто жидкость, наполнявшая их тела, отозвалась на мой призыв. Забурлила в жилах, рванула ко мне, разрывая вены, хлынула из глаз и ушей. Задыхаясь и хрипя, королевские псы падали на колени, выпуская из рук оружие, хватаясь за горло. С нечеловеческим воем катались по каменному полу, раздирая на себе одежду, и сквозь этот вой я слышала мольбы о пощаде и мольбы о смерти.

Лишь один остался стоять, ухватившись за эриллиум Бадб. Это его спасло.

— Глупая фейри! — прошипел он с такой ненавистью, что я отшатнулась. — Ты сама не знаешь, с кем связалась! Баалтуур!

Рубин вспыхнул ослепительно алым светом, взметнулись языки кровавого пламени. Мне в лицо ударил жар преисподни. Защита выстояла, лишь немного прогнувшись, но в ярком отблеске магического огня я увидела демонический облик. Дознаватель вызвал дух эриллиума! Дух того самого демона, который был в нем заключен!

Если бы у меня была хоть минута на размышления, я бы остановилась и подумала: а кто он такой, этот маг, что способен призывать дух эриллиума? Ведь только хозяин артефакта может им управлять, отдавая взамен свою жизнь. Но мне не позволили задуматься даже на миг.

Адское пламя, как живое, рвануло в мою сторону, принимая форму потустороннего существа, и посреди зала в мгновение ока вырос огромный огненный демон. Его могучее тело, перевитое мускулами и жилами, было прикрыто одной набедренной повязкой, мощные, загнутые вперед рога царапали свод пещеры. Глаза чудовища, сверкавшие, как два угля во тьме преисподни, остановились на мне, и воздух сотряс громогласный звериный рев.

— Убей ее! — закричал глава дознавателей, тыкая в меня пальцем. — Она твоя!

И демон рванул в мою сторону.

Я взмахнула руками, закрывая лицо от испепеляющего пламени, и две стихии — вода и огонь — сошлись в роковом поединке. Два извечных врага, ненавидящие друг друга от сотворения мира, сплелись в смертельных объятиях, и каждый из них был достоен противника.

Натянулись жилы, задрожали мышцы от напряжения. Сила Океана, как удар молнии, прошила мое тело насквозь, и огонь отступил, чтобы ровно через мгновение снова броситься на меня. Демон ревел, мотая рогатой головой, в его реве я слышала треск и гудение пожарища, взметнувшегося над лесом. Искры летели в разные стороны и там, где они падали, черный камень шипел и дымился. Маги, те, кто остался в живых, отползали от нас в разные стороны. Их лица побелели от страха, в глазах плескались ужас и паника. Видно, они и сами не знали, что скрывает эриллиум Бадб.

Древний дух, чье существование исчислялось тысячелетиями, был намного сильнее меня. Я поняла, что не выстою в одиночку. Водный щит слабел на глазах под мощным натиском огня, рассеиваясь и испаряясь. Здесь было слишком мало воды, чтобы я могла призвать ее, многофутовый слой земли и камня укрывал ее под собой.

— Ты не сможешь! — предводитель магов почти визжал, брызгая слюной и потрясая в воздухе кулаками. — Жалкая шелки! Никто не может выстоять против него!

Да, он прав, жалкая шелки не сможет. Но я — наследница Океана, мой предок Мананнан Мак Ллир — сын Ллира.

Закрыв глаза и отрешившись от мира, я призвала свое божественное начало — яркую искорку, притаившуюся в самом центре моей ауры. Раньше она сливалась с золотистыми нитями целительского дара, но теперь пылала, точно звезда, ослепительным светом. Я потянулась к ней, открывая душу и сердце, принимая не только рассудком, но и всем своим существом — и искорка вспыхнула. В разные стороны полетели тонкие нити, окутывая меня, пронизывая насквозь, придавая мне сил.

— Я Мианель, наследная принцесса Северного моря и Ста Скалистых островов, дочь короля Веллиана, последняя из рода Луадов! — словно издалека услышала я собственный голос. — Силой, данной мне по праву рождения, призываю подвластную мне стихию!

Рев огня заглушил мои слова, но они были услышаны. Тихий подземный гул отозвался под ногами легкой дрожью, с потолка посыпался песок.

Демон Баалтуур взвыл, оборачиваясь в воздухе огненным смерчем, но не успел. Земля содрогнулась, древний замок Гленниморских королей вздрогнул, сходя со своего основания, и огромная трещина расколола пещеру надвое. Хлынул поток ледяной воды. Тяжелые волны, с силой выплескивавшиеся одна за другой, взмыли вверх, ударили в низкий свод и обрушились вниз, сбивая с ног, накрывая с головой.

Огонь отступал, поверженный натиском подземной реки. Крики отчаяния и боли захлебывались в холодной воде. Я видела тела в черных плащах — вода тащила их за собой в пропасть, переворачивая и ломая, будто игрушечные.

— Дитя Океана! — прогремел надо мной голос демона. — Отзови воду, отпусти меня!

Его обладатель был похож на уголь, залитый водой: мокрый, дымящийся и шипящий.

— Чтобы ты опять напал на меня? — я покачала головой.

Его хозяин — теперь я в этом не сомневалась — завывал на одной ноте, вцепившись в рубин. Вода, вырвавшаяся из-под земли, бесновалась вокруг алтаря, будто живая, и пыталась его слизнуть, утащить туда, откуда пришла сама.

— Ты знаешь, что я не волен в своих поступках! — голос, подобный реву огня, оглушал, но уже не вызывал страха. Баалтуур с ненавистью смотрел в сторону гранитного постамента. — Ты тоже владеешь одним из нас. Разве не знаешь, как заманчива власть над сильнейшим?

— Нет, не знаю.

Баалтуура столько лет кормят чужими жизнями. Вряд ли он хочет снова сгинуть в безвестности, где-нибудь на дне пропасти. Скорее, будет защищать своего носителя до конца. А пока жив носитель — дух эриллиума тоже неуязвим.

Что ж, пора загнать его назад в камень.

«Анновиран!» — призвала я эриллиум Рианнон, невидимым браслетом обвивший мою руку.

«Чего желает принцесса?» — он ответил мгновенно.

«Баалтуур твой. И его сила — твоя награда».

Все, что я почувствовала, это вздох удовлетворения, шедший, казалось, одновременно со всех сторон. Дух моего эриллиума выскользнул из своей темницы столбом обжигающе-холодного света. Закричал глава дознавателей, проклиная меня, приказывая демону покончить со мной. Но его раб был уже занят другим врагом. Вода замкнула его в кольцо, не давая вырваться, и смертельный сон проник в самое сердце. Баалтуур еще боролся, его огонь вспыхивал жаркими искрами, но ноги уже не могли держать, и огромное мощное тело медленно опускалось на колени.

Тяжелая волна ударила в алтарь и, повинуясь моей воле, подхватила последнего мага. Она подняла его к своду пещеры, а потом стремительно обрушилась вниз, увлекая его за собой. Тело с глухим стуком упало на камни и осталось лежать. Холодные воды медленно отступили, уползая в расщелину.

Свечи и факелы давно погасила вода, но подземное святилище наполнял красноватый свет, шедший от стен и потолка. Мелкие красные искры, впаянные в черный камень, сверкали и переливались, и их было вполне достаточно, чтобы разогнать мрак подземелья.

Подчиняясь моей воле, сильфы разорвали цепи и осторожно спустили Рурка на пол, рядом с его мучителем. Эбелайн был без сознания. Мой верный паладин, пожертвовавший собой ради меня, как и Тайруг.

Я прошлепала по мокрым камням, с трудом волоча ноги. Голова кружилась, перед глазами мелькали точки. Выброс Силы был настолько силен, что я сама едва не падала от усталости. Все, что хотелось — это свернуться клубком и закрыть глаза.

Дознаватель лежал ничком, вывернув шею под немыслимым углом, но был все еще жив. Я присела рядом и, протянув руку, отвела с его лица мокрые пряди. Этот профиль был мне знаком. Нервный излом бровей, породистая горбинка, узкий вытянутый подбородок. Точно такой же, как на серебряных гленниморских монетах.

Последний потомок легендарного Брайдена Бесстрашного лежал передо мной в луже собственной блевотины и испражнений. Его аура сочилась гнильем. Баалтуур поработил его душу.

— Ваше Величество, — сама не знаю, зачем я его позвала.

— Он… мертв? — раздался едва слышный хрип.

— Нет, Ваше Величество, эриллиум невозможно уничтожить.

— Глупая фейри! — услышала я то ли смех, то ли стон. — Теперь он придет за тобой…

И правнук Брайдена Бесстрашного перестал дышать.

Я вздохнула. Он был прав только в одном: теперь придется иметь дело с двумя артефактами. И если с Анновираном за это время мы почти нашли общий язык, то Баалтуура мне стоит всерьез опасаться.

Битва между огненным демоном и духом смертного сна была окончена. Пламя потухло, вода ушла обратно под землю, и теперь из глубокой расщелины доносился лишь едва слышный гул подземной реки. Несколько изломанных тел в черных плащах были раскиданы по залу, остальных смыло в пропасть. Демонический рубин потух, превратившись в тусклую стекляшку: его хозяин погиб, и теперь Баалтууру нужен новый носитель. И я знаю, демон будет тянуться к тому, кто сильнее.

Дотянувшись до рубина, я коснулась его и отдернула руку. На моих глазах грани кристалла задрожали, расплываясь и меняя очертания, он начал съеживаться, уменьшаясь в размерах. Через пару мгновений на алтаре лежал маленький перстень со скромным красным камешком. Но в этой безделушке таилась смертельная опасность. Я не могла оставить его здесь. Стиснув зубы, взяла колько в руки и, после некоторых колебаний, надела на палец.

Кольцо вспыхнуло, причиняя адскую боль. Руку словно объяло пламя, заставляя меня вскрикнуть, а глаза наполниться жгучими слезами. Эбелайн пошевелился и застонал.

Ухватившись за алтарь, я стояла на дрожащих ногах, опустив голову и закусив губу, пока боль не прошла и дыхание не восстановилось. Потом взглянула на свою руку. Кольца не было. Оно, точно так же, как и браслет, стало невидимым.

Очнулся Рурк. Открыв глаза, обвел вокруг себя мутным взглядом. Увидел меня. Сегка улыбнулся и сел, оперевшись спиной на алтарь. Его раны уже перестали кровоточить и теперь медленно затягивались. Бывший королевский маг был очень слаб, но понемногу восстанавливался. Ему нужна была помощь целителя, вот только я сама ослабела настолько, что вряд ли смогла бы ему помочь. В груди кололо от потребности исцелить его раны, но теперь эта потребность уже не была сильнее меня, наоборот, я поняла, что могу управлять ею.

— Я опять тебя подвел, — сокрушенно покачал головой.

— Вовсе нет, — я протянула руку, и наши пальцы сплелись в молчаливой поддержке. — Ты меня спас. Если бы не твои слова… я бы никогда не смогла сделать то, что сделала.

— А ты изменилась.

Его взгляд прояснился, стал изучающим. Рурк так внимательно разглядывал меня, что я невольно нахмурилась:

— Ты о чем?

— Ты стала другой. Не знаю, как объяснить… — он замялся, словно не находя нужых слов. — Как будто пыль сряхнули с картины.

Я хотела что-то ответить, но внезапно ворвавшиеся отголоски чужих эмоций заставили вскочить на ноги. Кто-то быстро приближался сюда. Точнее, не кто-то, а целая толпа, излучающая гнев, растерянность и тревогу.

— Ты слышишь? — оглянулась на застывшего Рурка. — Сюда кто-то идет!

— Это маги, — он скривился от боли, — у них смятение в мыслях. Они не поймут, что происходит. Кажется, с их сознания и воли спало действие метки.

Я вслушалась в чужие эмоции. Целый клубок из нитей разного цвета, то отталкивающих, то, наоборот, притягивающих к себе. Хотелось распутать его, отыскать все концы, изучить структуру, найти способ управлять ими… Но я одернула себя, закрываясь ментальным щитом. Сейчас не время для изучений.

— Нужно убираться отсюда, я слишком слаба, чтобы выдержать еще одну схватку, — призналась магу.

— Тогда иди… — он с тоской посмотрел на меня.

— Что? А ты?

— Я не могу. Мне нужно время восстановиться. Эти сволочи перерезали сухожилия, чтобы я не сбежал.

Я окинула Рурка магическим взглядом.

— Я могу тебя исцелить, это быстро, — предложила, уже зная, что он откажется.

— Нет, — маг покачал головой, — ты слишком слаба, и тебе тоже нужно восстановиться. Твой резерв практически вычерпан.

Чужаки приближались. Я ощущала смятение в их душах, непонимание и страх. Оглянулась на черный провал входа, потом снова на Рурка. Почувствовала, как задрожали губы от подступивших к горлу слез.

— Иди, — шепнул он, едва заметно улыбаясь, — со мной ничего не случится. За алтарем есть тайный ход. О нем знают всего четверо… теперь уже трое, — он с неприязнью взглянул на труп короля, лежавший всего в трех шагах. — Ты будешь еще одна.

Я сглотнула образовавшийся в горле ком.

— Куда он ведет?

— В Аранейский лес. Aumnaran aharra outen. Это заклинание, открывающее ход, и еще руна, вот такая, — он описал рукой несложную фигуру, которую я с легкостью повторила. Тайный ход для того и предназначен, чтобы исчезнуть как можно быстрее, а сложные заклинания в этом деле только помеха. Достаточно двух-трех тайных слов и магического знака, которые легко повторить за доли секунды. Ведь иногда именно от скорости заклинания может зависеть жизнь. — Иди, тебя там ждут…

Кто ждет — сказать он уже не успел. Тишину нарушил топот нескольких десятков ног, крики и бряцанье оружия. Королевские маги были уже так близко, что мы услышали их приближение.

— Рурк… — я сделала шаг к нему.

— Беги! Ну же!! — он с внезапной яростью рванул в мою сторону, и его лицо исказилось от боли и гнева. Ментальный щит, которым он прикрывался все это время, слетел, и на какую-то долю мгновения я услышала его мысли и чувства, ворвавшиеся в меня одним стремительным, оглушающим потоком.

Злость на самого себя за невозможность помочь, ненависть к своей слабости и беспомощности, страх за меня, ярость, обращенная вникуда, и — где-то в глубине — надежда, вера в то, что он поступает правильно, снова жертвуя собой ради меня.

Эти эмоции были мне слишком знакомы. Я узнала их. Дернулась, впитывая в себя весь поток, а потом порывисто коснулась губами руки своего паладина в прощальном поцелуе, отдавая должное этому человеку.

Ноги сами несли меня в нужном направлении. Обогнув алтарь, я не нашла никаких следов тайного хода, слишком хорошо постарались те, кто его маскировал.

— Aumnaran aharra outen, — прошептала заклинание и нарисовала в воздухе руну, которая тут же вспыхнула голубым сиянием.

Гранитная стена алтаря задрожала, подернулась дымкой, и я увидела бесконечный тоннель, теряющийся в темноте. Оглянулась в последний раз — как раз в тот момент, когда маги ворвались в святилище и их изумленные голоса наполнили пространство под сводами гулким эхом — и, зажмурившись на мгновение, шагнула вперед.

Темнота сомкнулась над головой, точно свинцовые волны Северного моря. Я ушла, оставив Эбелайна на волю богов, но унося в душе новое знание.

Теперь я поняла, чувствовал шелки Айхо — преданный слуга короля Веллиана — когда кричал мне, пятилетней принцессе, прыгать в бурлящее море. Королевские псы ворвались в последнее убежище морского народа, они устроили там резню, выжигая нас огненными шарами. И шелки, верные моему отцу, до конца прикрывали меня собой. Я была последней наследницей древней династии, единственной, в ком текла кровь морских богов, единственной, кто способен принять трон и силу, которую он дает. Но мне было только пять лет! А в пять лет шелки не оборачиваются.

Если бы меня тогда не загнали и не скинули в воду… я бы так и не обернулась. Меня убили бы маги вместе со всеми…

Легко сказать «иди!», но как идти, если силы наисходе, ноги отказываются передвигаться, а руки бессильно соскальзывают с покрытых плесенью стен?

Я шла, цепляясь за стены подземного хода, и останавливаясь буквально через каждые десять шагов чтобы восстановить сбивавшееся дыхание. Эйфория после победы над демоном и королем медленно отступала, и ей на смену приходил сильнейший откат. Тело ломило, кружилась голова, во рту стоял мерзкий привкус гнили. Перед глазами крутилась карусель из искореженных трупов, оставленных мной в святилище. Я знала, что они все подчинялись чужой воле, что они не властны над своими мыслями и поступками. Знала, но хладнокровно убила их всех. От этой мысли хотелось биться головой о камни.

Что случилось с тобой, маленькая Мианель? Откуда в тебе столько ненависти и жажды отмщения? Разве шелки не самые добродушные существа в мире?

Я подумала о человеке, которого тринадцать лет считала своим отцом. Теперь я вспомнила тот день, когда он нашел меня. Когда меня насильно сбросили в воду, я ударилась головой о каменный выступ и потеряла сознание. Но боги были ко мне благосклонны, и мое тело обернулось само, инстинктивно. Бурлящий поток вынес меня в открытое море, волны прибили к берегу и раз за разом швыряли безвольное тело на скалы. Я бы погибла, если бы не Джосс Иммерли. Он меня спас дважды: когда вытащил из воды и когда решил оставить себе.

Я любила его, как родного отца… Как он мог рассказать обо мне? Почему? Этот вопрос мучил меня даже сейчас.

Выбившись из сил, я прислонилась спиной к стене и медленно сползла по ней вниз. Уронила голову на колени и прикрыла глаза. Я не знала, как далеко ушла от святилища, не знала, сколько еще идти. Вокруг меня царил полумрак, разгоняемый тусклым свечением стен, воздух пах плесенью и грибами, под ногами что-то шуршало.

Меня охватил озноб, заставляя еще плотнее подтянуть колени к груди. Нужно выбираться отсюда. Нужно найти Райзена и все ему рассказать, а еще придумать, что делать с эриллиумами. И вернуться в Брингвурд. Я должна вернуться в грот с троном и принять наследие предков.

Последняя мысль мелькнула и затихла. Я потеряла сознание…

…Пробуждение было нереальным. Сначала я почувствовала легкое покачивание и услышала скрип колес, нарушивший мой сон. Медленно открыла глаза. Прямо над головой висела серая парусина, такая, какой кроют фургоны. Скосила глаза вбок. Так и есть, я в фургоне, и этот фургон довольно быстро передвигается, судя по моим ощущениям. Прислушалась. Снаружи фыркали лошади, несколько человек тихо переговаривались между собой. В фургоне пахло сеном и яблоками. Я решила, что все еще сплю, и закрыла глаза.

Фургон остановился. Кто-то поднял полог, впуская яркий луч солнца, и мне пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не показать, что я очнулась. Неизвестный забрался внутрь, сопя, склонился надо мной. Пытливый взгляд обыскал мое лицо. Я продолжала лежать, стараясь, чтобы даже ресницы не трепыхнулись.

Раздался разочарованный вздох. Неизвестный гость что-то пробормотал и оставил меня одну. Едва он покинул фургон, как движение возобновилось.

Я еще пару минут лежала, чутко вслушиваясь в доносившиеся звуки, а потом открыла глаза и села.

Удивительно, меня не связали, наоборот, закутали в теплый плащ и уложили на набитый соломой тюфяк. Значит, я у друзей? Но кто они? И как нашли меня в тайном ходе? Я ведь так и не дошла до выхода.

Став на четвереньки, я осторожно подползла к переднему борту. Прильнула лицом к парусине, надеясь сквозь дырочки в переплетении нитей рассмотреть, кто сидит на козлах. Использовать магию побоялась.

Мой взгляд уперся в мужскую спину, закрывавшую обзор. Широкая, с квадратными плечами, затянутая в серо-зеленый сюртук. Торговец? Я нахожусь в торговом обозе? Из-за этой спины ничего не было видно!

— Лин?

Я застыла, услышав за спиной свое имя. Не веря собственным ушам, медленно начала поворачивать голову, молясь, чтобы это не было плодом моего воображения. Но нет, позади меня в самом темном углу фургона сидела, поджав ноги, знакомая фигура.

Полумрак скрывал лицо, но вряд ли бы я смогла не узнать эти вечно растрепанные волосы, тощие руки и ноги, словно чужие в слишком просторной одежде.

— Ареналь? — осторожно выдохнула я.

— Принцесса! — всхлипнув самым натуральным образом, он сорвался с места и на четвереньках рванул ко мне.

Несколько минут мы хохотали, обнимая друг друга, тиская и заглядывая в глаза. Я не могла поверить, что действительно вижу его.

— Садб Ясноокая, откуда ты здесь взялся? Где мы? Куда нас везут?

— Все хорошо! — перестав меня трясти, Ареналь слегка отодвинулся. — Мы у друзей.

— Каких друзей? — насторожилась я. — Как вы нашли меня?

Он не успел ответить, фургон резко затормозил, заставив нас схватиться друг за друга. Передний полог приподнялся, и вовнутрь заглянуло знакомое лицо. Я узнала Ройяха Донагана — торговца из трактира! Сейчас он дружелюбно улыбался, глядя на меня из-под кустистых бровей.

— Ну, здравствуй, этьерна фейри, — весело подмигнул. — Ну и задачку же ты нам задала!

— Тирн Донаган? — я не сдержала удивленного возгласа. — Что вы здесь делаете?

— Можно просто Донаган, мы, знаете ли, люди не чванливые, нам и имен хватает.

Он обернулся к кому-то слева от себя, скрытому от меня бортом фургона, и приказал:

— Возьми вожжи, я пока отдохну.

После этого распахнул полог пошире и ввалился внутрь фургона.

— Фух, — отдышавшись, устроился на тюфяке и с интересом уставился на меня. — Маленькая фейри хочет знать, как мы ее нашли?

— Было бы неплохо, — пробормотала я, с подозрением следя за ним.

— Это долгая история. Наверное, нужно начать с самого начала, но я не вправе раскрывать тебе всего. Это должен сделать другой человек. К нему мы тебя и везем.

— А «мы» это кто?

— Узнаешь все в свое время. Но не бойся, келпи правду сказал, ты у друзей, и мы не причиним тебе вреда, наоборот, защитим в случае опасности.

Я не сдержала тихий смешок, представляя эту картину. О том, что мои силы проснулись и о том, что у меня теперь два эриллиума на руках лучше пока не говорить даже Ареналю. Неизвестно, кто эти люди и зачем мы им. То, что они маги, это я еще в трактире догадалась. И то, что старик-менталист приложил руку к моему спасению из тюрьмы, я тоже знала. Но как они нашли меня в тайном ходе? И Рурк…

Вспомнив о Рурке, я похолодела.

— Что случилось? — встревожился Ареналь, заглядывая мне в лицо.

— Рурк, — шепнула я еле слышно, — он… остался там?

Келпи и человек переглянулись. Донаган перестал улыбаться и, нахмурившись, произнес:

— Мы не нашли его рядом с тобой. Прочесали весь ход до самого святилища, но не нашли. Видимо, он остался в замке.

— В святилище, — я до боли сжала кулаки, стараясь не показать свои чувства, — он был в святилище. Они хотели отдать его силу эриллиуму Бадб, но не успели…

— Что там произошло? Он должен был передать тебе, как снять ожерелье, сдерживающее твою Силу. Вижу, ты смогла избавиться от амулета, — Донаган окинул меня пристальным взглядом.

Я моментально закрылась.

— Да, я его сняла.

— Не хочешь говорить? — торговец, или уже маг, понимающе кивнул. — Что ж, я тебя понимаю. Не буду надоедать с расспросами. Доедем до места, там ты все узнаешь из первых уст… Потом, если захочешь, расскажешь, что случилось в святилище.

Он развернулся, чтобы вернуться на козлы, но я его остановила:

— Подожди, откуда вы узнали, где нас искать?

Донаган оглянулся:

— Нам сообщили.

Мы с Ареналем остались вдвоем.

— Когда тебя арестовали, я ничего не знал, — тут же заявил келпи, преданно заглядывая мне в глаза. — Уже потом Рурк рассказал, что меня нарочно закрыли ментальным щитом, чтобы я не вздумал вмешаться. Ну, я уже предупредил, что обязательно отомщу за это! — он заскрежетал зубами и сжал кулаки.

Я вспомнила: Рурк говорил, что старик-менталист из трактира действительно использовал магию, чтобы никто не догадался, что Ареналь келпи, а не простая лошадь. И он же не дал речному духу кинуться в одиночку спасать меня. Можно сказать, оградил от безумных поступков.

— А дальше?

— А дальше, вернулся Рурк из города, принес с собой амулет переноса, вот только тебя уже не было. Двери в комнату выбиты, на полу мертвый Тайруг и везде следы боевой магии. Он хотел уже бросаться в погоню за дознавателями, но его остановили эти парни, — он многозначительно кивнул в сторону Донагана, чья широкая спина маячила за приоткрытым пологом. — Мне сунули в руки амулет и приказали отправляться к Драконьим горам, мол, в пещерах Эрвеона я найду того, кого мы искали все это время…

— И ты нашел?! — нетерпеливо перебила я, хватая его за руки. — Ты видел его этого Крейса Дуалада?

— Да, вот как тебя. Он сказал, что давно уже ждет тебя, что Сила спит в твоей крови и она же питает амулет у тебя на шее. Нужно только напоить кораллы твоей кровью, сделать так, чтоб они захлебнулись ею, и тогда магия проснется и сама разорвет амулет. И он знал, что ты ищешь его.

— Знал? Ничего не понимаю, — пробормотала я, — откуда знал?

— Он последний из Говорящих с ветром. Настоящий друид. Может видеть прошлое и будущее, и говорить с богами. Сейчас мы едем к нему.

— Так это правда, мой амулет был сделан не колдуном, а магом-друидом. Полукровкой…

Я легла на тюфяк, положила руки за голову и уставилась в низкий потолок фургона.

— Ареналь?

— М-м-м?

— Ты про Райзена ничего не слышал? — вопрос дался мне нелегко.

Келпи вытянулся на соседнем тюфяке, подперев голову руками.

— Нет, принцесса. Ты до сих пор думаешь о нем?

Я перевела взгляд на друга и тяжело вздохнула, не зная, говорить ему или нет о своей беременности и о том, что Райзен бросил нас не по своей воле. Наверное, лучше пока это все сохранить в тайне.

При мысли о Райзене, меня охватила теплая волна, зародившаяся где-то в груди и разлившаяся по всему телу медовой рекой. Инстинктивно, я положила ладонь на живот, и мне показалось, будто слышу у себя внутри биение крошечного сердца.

Бред! Еще и месяца не прошло, какое сердце? Это всего лишь моя мнительность.

Посмотрела на Аренала. Келпи задумчиво жевал соломинку, вытянутую из тюфяка, и думал о чем-то своем.

— Нам нужно найти Райзена, — пробормотала я, больше себе, чем ему. — Ты поможешь мне?

Он удивленно приподнял брови.

Следующие слова дались мне с трудом:

— Ареналь, я обещала тебя отпустить и готова исполнить свое обещание. Но кроме тебя у меня никого не осталось. Я боюсь, что Рурка мы больше никогда не увидим, — от эмоций перехватило дыхание, глаза защипали подступившие слезы. — Но Райзен… он очень нужен мне… очень, поверь…

Я подняла глаза к потолку, пытаясь остановить слезы, и соленые капли потекли вдоль висков.

Несколько минут келпи молчал, словно обдумывая что-то, потом решительно тряхнул головой:

— Что ж, принцесса, я пойду за тобой. Ты вольна отпустить меня, если захочешь, но я не заберу назад свою клятву.

— Спасибо, — с благодарностью шепнула я.

Фургон весело подскакивал на неровной дороге. Ржали лошади, чирикали птицы, шумел ветер в ветвях. В воздухе разливался аромат дождя и, даже через парусиновые стены, проникало яркое апрельское солнце. Вот только в душе у меня было совсем не по весеннему тоскливо.

* * *

Сколько себя помню, меня всегда тянуло к морю. В детстве я не понимала, откуда во мне это загадочное притяжение, почему я слышу по ночам таинственные голоса, что за тени тревожат мой сон, когда на море поднимается шторм, что за песни они поют. Сначала я пыталась понять, что со мной происходит, но вскоре заметила, как мои рассказы пугают родителей. Стоило только заикнуться о странных снах и голосах, как мама бледнела, сжимала руки, пытаясь скрыть мелкую дрожь в пальцах, и переводила разговор на что-то другое, а отец сердился и требовал от меня прекратить свои выдумки. Я не хотела их огорчать, а потому, став постарше, уже не рассказывала о своих снах. Но это не значит, что они перестали мне сниться.

С тех пор, как умер отец, прошло не так много времени. Но прежней Ниалинн Иммерли больше не было. Она сгорела вместе с маленьким домиком в рыбацкой деревушке на северной оконечности Брингвурда. Та девушка, что спасла дуэргара в долине Гвирд-долл, и та, что смотрела сейчас на меня из медного таза, были слишком разными, чтобы ужиться в одном теле.

Вздохнув, я зачерпнула холодную воду, разбивая свое отражение, и приложила к горящим щекам. Судя по ощущениям, время давно перевалило за полночь. Сквозь мутное окно темнело затянутое тучами небо и доносился еле слышный шум ветра. В бараке царила относительная тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием половиц, чуть слышным храпом постояльцев, да шуршанием мышей по углам.

Как я не настраивала себя дождаться возвращения Райзена и компании, но все-таки меня сморил сон. На пару часов я забылась, прямо в одежде упав поверх ветхого покрывала, но среди ночи мрачное уханье филина заставило меня подскочить. Задыхаясь от внезапно нахлынувшей паники, с бешено колотящимся сердцем и спазмами в животе, я несколько минут пыталась придти в себя, пока, наконец, не нашла в себе силы встать и проковылять к тазу с водой, оставленному для умывания. Только остудив лицо холодной водой, я в полной мере осознала, что меня так испугало. Мне снова приснились шелки.

«Чего не спится? — пробурчал в моей голове недовольный эриллиум. — Чего вскочила?»

«Опять кошмар», — со вздохом пояснила я, забираясь обратно в постель и натягивая одеяло по самые уши. Огонек масляной лампы был слишком слаб, чтобы разогнать тьму. Я чувствовала себя такой потерянной и одинокой, что обрадовалась вредному артефакту как родному.

«Шелки снятся, — это было произнесено таким знающим тоном, что если бы у эриллиума была голова, он бы сейчас обязательно кивнул, — сила растет. Ты чувствуешь зов Океана, зов той стихии, что дана тебе от рождения».

«Странно… почему же мне снится, что они хотят меня утопить?» — недоверчиво спросила я.

«Ты хочешь, чтобы я растолковал значение твоего сна?» — голос эриллиума стал подозрительно вкрадчивым, словно он задумал какую-то пакость.

И я чуть не сказала «да», но вовремя вспомнила про последствия. Этот хитрый артефакт ничего не делает просто так, ведь Райзен уже предлагал обратиться к нему за помощью, но честно предупредил, чем придется заплатить.

«Нет, не стоит», — поспешно ответила я.

«Это может быть что-то важное, — настаивал эриллиум, — вдруг, тебе снится твое прошлое или будущее?»

«Отстань. Знаю, чего ты хочешь, но не поддамся на эту уловку во второй раз», — сердито буркнула я, пряча пылающее лицо в подушку.

Воспоминания накатили горячей волной. Когда в прошлый раз я воспользовалась силой эриллиума, мне пришлось заплатить за это слишком большую цену.

Нет, я не жалела о том, что случилось тогда, и в глубине души знала, что если бы Райзен сейчас захотел, я бы не смогла устоять. Слишком глубоко он проник мне в душу. Ворвался в мою жизнь, будто внезапный шторм, распахнул настежь дверь моего сердца и не закрыл ее. Я хотела бы его удержать, хотела бы назвать своим… Но он слишком четко дал понять, что никогда не будет принадлежать мне. Так к чему бессмысленные муки?

Словно наяву я ощутила прикосновения сухих горячих ладоней, и там, где они когда-то касались меня, кожа вспыхнула, будто опаленная огнем. Тело помнило все. Я могла бы обманывать себя сколько угодно, но, видимо, настало время посмотреть правде в глаза.

Я любила его. Любила этого несносного, жесткого и даже жестокого мужчину до боли в сердце. И от этой любви хотелось смеяться и плакать одновременно. Хотелось устроить истерику, закричать, что-нибудь разбить, сделать хоть что-то, чтобы отвлечься от острой боли, разливавшейся у меня внутри.

Когда-нибудь он встретит ту единственную, которая сможет выносить и родить ему сына. И будет абсолютно все равно, какого она роду-племени, как выглядит и чего желает. Он возьмет ее просто потому, что она может дать потомство — главное, в чем нуждается дуэргар. И даже если я упаду на колени и буду кричать о своей любви, это ничего не изменит. Я так и останусь кратким эпизодом в его жизни…

Спрятав лицо в ладони, я скрутилась в комочек и тихо заплакала. Губы горели от прощального поцелуя. Молчаливые слезы бежали по щекам, стекали вниз и капали на подушку, расплываясь на серой ткани солеными пятнами. Зачем он это сделал? Зачем поцеловал меня так нежно, словно испытывал ко мне какие-то чувства? Хотел утешить? От его утешения веяло горечью.

Впервые в жизни я узнала, что такое любовь и узнала, насколько она жестока…

«Глупая ты, — пробурчал эриллиум, — нашла из-за кого слезы лить».

«Много ты понимаешь», — всхлипнула я. В тот момент, словно капризный ребенок, я не желала слушать никаких утешений, мне хотелось упиваться своей болью, потому что она была единственным, что связывало меня с недоступной мечтой о Райне Райзене.

«Да уж побольше твоего, — раздался язвительный ответ, — как-никак семьсот годочков за плечами. Или думаешь, я прямо в этой безделушке на свет появился?»

Если эриллиум хотел меня отвлечь, то это у него плохо получалось, потому что после его слов я вспомнила, как Райзен рассказывал мне историю создания божественных артефактов и о духах, заключенных в них, как в тюрьму. Слезы хлынули с новой силой. Райзен, куда ни глянь, что не вспомни — один Райзен! Когда я успела так к нему прикипеть?!

«Самовлюбленный болван! — пробормотал вредный дух. — Слепой самовлюбленный болван! Вот увидишь, он еще пожалеет, да будет поздно».

«Это почему?» — всхлипнула я.

«Хочешь узнать свое будущее?» — тут же предложил он голосом ярмарочного зазывалы.

«Это жест доброй воли?» — сквозь слезы усмехнулась я.

«Я похож на альтруиста? Милая, ничего личного, но я всего лишь дух, заключенный в безделушку. У меня нет своей силы, без носителя я бесполезная вещь. Если ты хочешь получить от меня какую-то услугу, тебе придется поделиться со мной своей силой».

«А потом самой искать, кто бы поделился со мной?» — хмыкнула я.

«За все в жизни надо платить. Так что насчет моего предложения?»

Я вздохнула и краем покрывала вытерла слезы. Плакать уже не хотелось, но от этого не стало легче, наоборот, разболелась голова, да еще за окном ухал филин, словно предвещая беду.

«Нет, спасибо», — твердо отказалась я.

Поднявшись с кровати, я подошла к окну и подергала створки, но они оказались наглухо заколоченными. У меня уже не осталось сил сидеть и ждать неизвестно чего, ведь я даже не могла понять, сколько времени прошло с тех пор, как мои друзья нырнули в портал. Ни луны, ни звезд — все небо затянули фиолетовые тучи. Прямо напротив окна ветер колыхал темные кроны деревьев. Я увидела, как над ними вспыхнули одна за другой сразу три ослепительные зарницы, и снова заухал невидимый филин. Где-то гремела гроза.

Странный звук заставил меня насторожиться. Что-то, вернее кто-то, осторожно поскребся в дверь, и я точно знала, что это не мышь.

На цыпочках, стараясь ступать абсолютно бесшумно, я прокралась к двери и замерла, вся обратившись в слух. В коридоре явно что-то происходило. До меня долетали странные звуки, приглушенные голоса. Было очень похоже на мелкую потасовку. Вот что-то упало, вот кто-то сдавленно вскрикнул, вот зазвенел металл…

Я уже положила руку на засов, собираясь открыть дверь, но тут же вспомнила предупреждение Райзена. Он сказал, что ко мне никто не войдет, как бы ни старался, но и мне не стоит выходить из комнаты. Тем более, ночью, тем более, когда я осталась одна, а барак полон подозрительных личностей.

Я услышала топот ног. Кто-то бежал по коридору в мою сторону. Затем раздался пронзительный разбойничий свист, короткий вскрик — и дверь сотряс мощный удар. От неожиданности, я одним прыжком метнулась в кровать и застыла, ошарашенно глядя на дверь, из которой еле заметно торчал кончик меча как раз на уровне моей головы!

Я даже испугаться не успела, когда чья-то мощная рука выдернула его одним движением с той стороны, и прямо на моих глазах расколотая серая доска срослась воедино, будто ничего и не было.

Послышался стук падающего тела, и в дверь вежливо постучали.

Я выдохнула и только теперь поняла, как колотится сердце, отдаваясь одновременно и в горле, и в животе.

«Не вздумай открывать!» — предупредил эриллиум.

— Этьерна магичка? — из-за дверей донесся дрожащий голос Менро, приглушенный преградой. — Откройте, пожалуйста, очень нужна ваша помощь.

Я перешла на магическое зрение и осмотрела ветвящуюся вдоль дверного полотна и коробки филигранную вязь замыкающего заклинания. Оно должно было ограждать меня от вторжения снаружи, но кто-то оказался настолько силен, что одним ударом меча пробил зачарованную дверь насквозь! Легкий холодок пробежал вдоль позвоночника, поднимая дыбом волосы на затылке. Кто бы ни стоял сейчас там, с той стороны двери, встретиться с ним один на один мне бы не хотелось.

На цыпочках я прокралась к двери, откашлялась и, придав голосу как можно больше уверенности, спросила:

— Тирн Менро, что происходит? Кто-то напал на лекарню?

В коридоре послышалась возня, и вместо целителя мне ответил чужой, смутно знакомый голос:

— Этьерна, откройте, вам ничего не угрожает.

— Кто вы? — я застыла от напряжения, бессознательно собирая в пальцах воздушные струи.

За моей спиной всколыхнулась и булькнула вода в миске. Водный дух воспарил в воздух голубоватой дымкой, состоящей их целого сонма мельчайших капелек, и осторожно обвился вдоль моей левой руки. Я вздрогнула от холодного прикосновения, и тут же мою свободную руку обвила тугая струя теплого воздуха. Оба элементаля мерцали, точно алмазная пыль в полумраке, но рассмотреть это мерцание можно было только магическим зрением.

— Я Рурк, — раздался лаконичный ответ после минутной заминки. — Рурк Эбелайн. Вы вчера исцелили меня, помните?

Я облегченно перевела дух. Так вот как зовут беглого дознавателя! А я-то надеялась никогда больше о нем не услышать.

В коридоре кто-то переговаривался вполголоса, слов было не разобрать, но никакой враждебности я не почувствовала. Да и звуков борьбы больше не доносилось. Что бы там не случилось, оно уже прошло, но вместо того, чтобы успокоиться, я ощутила покалывание в ладонях и в груди — верный признак, что рядом есть раненый или больной. Однажды я пыталась его игнорировать, но оно в считанные минуты перешло в назойливый зуд, а потом в противную тянущую боль, которая не успокоилась, пока я не использовала свой целительский дар по назначению. Вот и сейчас, похоже, кому-то требовалась моя помощь.

«Ты же не собираешься в самом деле!.». — всполошился эриллиум, когда я осторожно толкнула дверь.

Я цыкнула на него, приказывая замолчать. Противно скрипнули несмазанные петли, и дверь слегка приоткрылась. В образовавшуюся щель хлынул поток тусклого света, перечеркнутого тенями. Я толкнула дверь сильнее, но с той стороны что-то словно удерживало ее, не давая открыться полностью, и это была не магия. Прямо перед моим порогом из-за двери торчали чьи-то ноги в начищенных до блеска сапогах с серебряными шпорами.

— Подождите минутку, — услышала я озабоченный голос Эбелайна.

Скрытый за дверью маг завозился, послышалось кряхтенье, и сапоги медленно исчезли из моего поля зрения. Теперь я смогла распахнуть дверь пошире и даже выглянуть в коридор, держа наготове оба элементаля.

— Этьерна, вы только не переживайте, — из тени показался бледный Менро, шагнул ближе, складывая руки в умоляющем жесте, — раненый у нас, тяжелый. Не взглянете?

— А это кто? — охрипнув от волнения, я кивнула на тело, лежащее поперек коридора.

Это оказался обладатель серебряных шпор, но он никак не мог быть тем, кто нуждался в помощи целителя. Огонек его жизни был потушен одним ударом, разрубившим несчастного от плеча до груди, а вокруг бездыханного тела растеклась отвратительная темная лужа. Кровавая дорожка протянулась от моего порога до противоположной стены, указывая тот путь, по которому волокли убитого.

— Шпион, — сказал, как плюнул, Эбелайн, выступая из темноты. — Второй еще жив, но ранен. Можете его подлатать? Уж очень интересно узнать, что и зачем они здесь искали.

Я уставилась на тяжелый меч, который он держал в руке, прямо на моих глазах с меланхоличной неспешностью вытирая от крови. К горлу подступила тошнота, а фантазия тут же в красках нарисовала то, чего не видели глаза. Я поняла, что это маг разрубил несчастного напополам, отняв у него жизнь и всадив меч в мою дверь. Вот почему зачарованная дверь оказалась пробита. Эбелайн вложил в удар не только силу своей руки, но и магию.

Откашлявшись, я деловито поинтересовалась:

— А… где второй? — кажется, голос все-таки предательски дрогнул.

Зуд в ладонях усилился, элементали плотнее обвили мои руки, растянувшись от запястий до самых плеч, будто две невидимые змеи. Я чувствовала, что они напряжены и готовы сорваться в атаку, стоит мне только ощутить опасность.

— Я оттащил его в пустую комнату, — маг кивнул в сторону соседней двери. — Хорошо еще, что кроме нас здесь больше никого нет, лишние свидетели нам ни к чему.

— Никого нет? — я недоверчиво оглядела исчезающий в темноте коридор, еле-еле освещенный двумя чадящими факелами, воткнутыми у входной двери. — А как же те дети, тирн Менро? Вы же говорили, у вас еще двое мальчишек, пострадавших на рынке?

— Хороши мальчишки, — хмыкнул Эбелайн и носком сапога пнул труп. Старик целитель пристыжено опустил глаза и вздохнул, нервным жестом теребя свою бороду. — Качественная иллюзия была, видимо, академик делал, вот только это их не спасло.

— Подождите! — совсем запутавшись, я толкнула дверь сильнее, открывая почти нараспашку, и шагнула за порог. На одно мгновение почувствовала, как лопается вокруг тонкая магическая пленка, пропуская меня, и снова смыкается за моей спиной в непроницаемый барьер. — Ничего не поняла.

Наверное, этот поступок был слишком глуп с моей стороны, да и Райзен вряд ли похвалит, но я поняла, что уже не смогу отсидеться в комнате, делая вид, что все происходящее меня никак не касается. В конце концов, у меня есть элементали и эриллиум. С одним магом я справлюсь, а старик мне не соперник.

— Ну, я же только целитель, — словно оправдываясь, произнес Менро. — Думал, дети… их же наши, местные привели. Бедняжки такие худые были, оборванные, голодные, даже Оска прослезилась… Кто ж знал, что это только иллюзия?

— Можете не говорить мне спасибо, — маг отвесил шутовской поклон, а потом серьезно посмотрел на меня. — Этьерна, идемте, клянусь, с моей стороны вам ничего не грозит. Поверьте, я сохраню вашу тайну в секрете. Вы спасли мне жизнь, а я умею быть благодарным.

Я увидела протянутую мне широкую мужскую ладонь, на которой были хорошо видны грубые мозоли от постоянных упражнений с мечом. Этот простой жест заставил меня вздрогнуть. Почему-то вдруг появилась твердая уверенность, что стоит мне вложить свою руку в эту ладонь, как что-то изменится.

Нет, я не прониклась к этому человеку слепым доверием и не забыла, что передо мной стоит маг-дознаватель, королевский пес, натасканный охотиться и убивать таких, как я. И что этот маг хорошо знает, кто сейчас стоит перед ним. Но сейчас я не испытывала к нему ни малейшей неприязни. В душе царило полное равнодушие, словно из меня ушли все эмоции, лишь где-то в самой глубине шевелилось темным комком волнение за моих друзей. Я не чувствовала враждебности, ненависти или презрения к этому человеку. Да и он смотрел на меня немного отчужденно, словно никак не мог решить, что со мной делать.

Я не сдержала легкой усмешки. Похоже, что он в растерянности и, может быть впервые в жизни, не знает как поступить. Фейри — одна из тех гонимых и преследуемых существ, подлежащих немедленному уничтожению, на которых его учили охотиться много лет — спасла его, вернула к жизни и ничего не потребовала взамен. Наверное, такое с ним случилось впервые.

Маг шагнул ближе, полностью выходя на свет. Я одновременно с ним сделала шаг назад, к своей комнате, и остановилась. Теперь я могла рассмотреть его лицо — гладко выбритое, породистое, с четкими, резковатыми чертами.

У Рурка Эбелайна оказался слегка искривленный нос, твердо очерченный рот с полноватой нижней губой и спокойные серые глаза под широкими линиями бровей. Темно-каштановые волосы были зачесаны в гладкий хвост, открывая высокий лоб, на котором виднелись несколько глубоких морщин и еще одна — между бровей. Болезненная бледность уже сошла, и стало ясно, что кожа у мага довольно смуглая, но обветренная и сухая, как у человека, часто бывающего на открытом воздухе.

— Хорошо, — медленно проговорила я, взвешивая каждое слово, — я осмотрю раненого и попробую помочь. Но взамен вы ответите на пару моих вопросов.

Лицо Эбелайна моментально превратилось в застывшую маску, протянутая рука опустилась:

— Ты ставишь условия, фейри?

Меня окатила волна неприязни.

— Можете попробовать обойтись собственными силами. Тирн Менро тоже целитель.

Маг нахмурился, его губы превратились в две узкие полоски, а челюсть так выдвинулась вперед, будто он всеми силами пытался сейчас прикусить свой язык и не дать вырваться лишним словам. Я сложила руки на груди и спокойно наблюдала за это пантомимой.

«Дуэргар, конечно, будет рвать и метать, но эти люди правы. Тебе стоит взглянуть на раненого, — услышала я озабоченный голос эриллиума. — Слышала, что сказал маг? Это шпионы, и неизвестно еще, не по твою ли душу они пришли!»

— Он не может, — наконец-то процедил Эбелайн сквозь зубы, признавая свое поражение. — У Менро слишком слабый дар. А рана… рана не такая уж и серьезная, но когда я попытался этого типа привести в сознание, он словно взбесился… Я поместил его в стазис. Идемте!

Он во второй раз протянул мне руку.

«Иди! — шепнул эриллиум. — Если что, я с ним справлюсь».

Я только хмыкнула в ответ на такое заявление артефакта и, игнорируя протянутую ладонь, молча обошла мага.

— Показывайте, где ваш шпион, — демонстративно обратилась к Менро.

Мне показалось, что старик заметно расслабился, когда понял, что я согласилась. Несколько шагов до нужной двери я прошла рядом с ним, в то время как Эбелайн упрямо держался за моей спиной. Это так напоминало конвой, что я невольно передернула плечами, но сдержалась и ни разу не оглянулась. Пусть не думает, что я его боюсь.

* * *

Шпион оказался худым мужчиной лет тридцати с узкими, мелкими чертами лица и спутанной шевелюрой пшеничного цвета. Кто-то, по всей видимости, маг, небрежно бросил его поперёк кровати, прямо на голые доски, из которых та была сбита. Голова несчастного упиралась в стену, а ноги свешивались с другой стороны. Стазис заставил его замереть в той позе, в которой его настиг, но пока мгновенная смерть ему не грозила.

«Опять та же метка», — пробормотал эриллиум, когда я осторожно присела на краешек кровати и расшнуровала рубашку, обнажая впалую груди раненого. Да я и сама увидела это темное нечто, пристроившееся рядом с сердцем, которое из-за стазиса практически не билось. Еще один королевский маг?

Я оглянулась на Эбелайна. Тот застыл у дверей, положив ладонь на эфес меча, и не сводил с лица шпиона пристального изучающего взгляда.

— Вы с ним знакомы? — кинула я пробный камень.

— Что? — маг моргнул, будто просыпаясь, и уставился на меня с неприкрытым подозрением. — С чего вы это взяли?

«Покажи ему метку! — потребовал эриллиум. — Думаю, он даже не подозревает, что это такое».

— Показалось, — я пожала плечами и улыбнулась, надеясь, что моя улыбка выглядит дружелюбной. — Подойдите ближе, я хочу кое-что вам показать. Вы тоже, — кивнула я целителю, неловко топтавшемуся в стороне.

Как и в прошлый раз, Менро ничего не увидел, а вот Эбелайн, нахмурившись, пару минут молча разглядывал темную субстанцию, угнездившуюся в груди раненого. Теперь, когда я знала куда смотреть и что искать, то смогла с легкостью обнаружить тонкие пепельно-серые нити, протянувшиеся от центра этой гадости, будто щупальца осьминога. Они переплетались между собой в затейливом узоре, захватывая сосуды и нервные волокна, и едва заметно подрагивали, будто натянутые струны.

— Видите? — я ткнула пальцем в центр метки, и она резко сократилась, мгновенно уплотнившись и подобрав свои щупальца.

«Редкостная гадость», — пробурчал артефакт.

— Ну, и что это? — равнодушно поинтересовался маг.

— Это вы мне скажите. Вчера вечером точно такую же гадость я вынула из вашей груди. Не думала, что королевских магов клеймят.

Эбелайн нагнулся ниже. — Это… не клеймо, — с расстановкой произнес он, но теперь его голос уже не звучал так убежденно, — это… знак окончания академии. Все студенты получают его после прохождения практики.

— Диплом что ли? — удивилась я.

— Нет, диплом это другое. Бумажка. Ее можно потерять, порвать, передать другому… А это всегда с тобой — лучшее подтверждение, что ты прошел обучение и имеешь право на лицензию.

— Тогда объясните мне, почему она привязана к его магическому резерву, разуму и сердцу? Видите вот эти нити? — я указала пальцем. — Смотрите, они пронизывают почти все его тело и ауру, и при любом прикосновении сжимаются, причиняя острую боль. Если бы вы не поместили беднягу в стазис, он бы сейчас извивался от боли, точно так же, как вы вчера. Понимаете, что это значит?

Эбелайн вытер пот со лба тыльной стороной ладони и хрипло выдохнул:

— Догадываюсь…

— Я не могла исцелить вас, пока не вытащила из вашей груди эту дрянь. Она не давала ни заживить раны, ни восстановить силы. Вы медленно умирали.

— Она… контролировала меня? «Контролировала, — хмыкнул эриллиум, — какие же люди все-таки наивные существа. Даже магия не сделала их умнее. Спроси, знает ли он, кто контролирует саму метку. Она же не имеет собственного разума, но действует, как живое существо».

— Да, этирн, — я подняла на мага глаза, и наши взгляды столкнулись.

В его глазах застыло странное выражение. Мне не нужно было ничего говорить, он сам все видел и понимал, но не желал признаваться в этом даже самому себе.

— Этого не может быть, — он напряженно покачал головой и выдохнул сквозь стиснутые зубы. — Потому что не может быть!

— Но это есть, — я развела руками. — И кстати, вы знаете, что метка контролируется кем-то извне? Кто-то очень сильный управляет магией, разумом и самой жизнью каждого, в ком есть эта штука.

— Нет…

Эбелайн словно задохнулся. Не отрывая от меня гневного взгляда, он поднес руку к груди и потер то место, где еще недавно пульсировала метка дознавателя.

— Ты не врешь! — произнес он таким тоном, будто сомневался в собственных словах. — Ты действительно в это веришь… Делай, что должна. Я… хочу это видеть.

На этот раз я справилась намного быстрее, да и сил потратила гораздо меньше. Но не потому, что метка шпиона была менее сложной, чем у мага, просто я уже знала, за что и как ее подцепить. Оказалось, что все это хитросплетение магической паутины можно было развязать, потянув за один-единственный конец. Вот только кончик этот был настолько тщательно спрятан от посторонних глаз, что без помощи эриллиума я бы ни за что его не нашла.

Эбелайн молча наблюдал за моими манипуляциями, в то время как Менро вполголоса бормотал молитвы и нервно мял свои пальцы. Старик не видел того, что видели мы, но вряд ли мои действия казались ему бессмысленными. Он уже имел возможность удостовериться в том, что как целитель я намного сильнее его, и теперь с его сморщенного лица не сходило благоговейное выражение.

— Какая тонкая работа! — восхищенно выдохнул он, когда темная субстанция взвилась легким дымком и рассыпалась на мельчайшие частицы, похожие на пепел, которые тут же истаяли в воздухе.

«Ну, еще бы, — презрительно хмыкнул эриллиум, — наша девочка-то растет!»

Я с удивлением поймала себя на том, что мне приятна его похвала. Кажется, хитрый артефакт нашел мое слабое место!

— Вы это видели? — Эбелайн впился в Менро цепким взглядом. — Что можете сказать? Что это? Девчонка права?

— Простите, этирн, но моих знаний и сил недостаточно, чтобы сделать какие-то выводы, — целитель развел руками. — Я вижу только, что у этого человека, как и у вас, было нечто такое, что не позволяло мне проникнуть в ауру и излечить раны.

— И как вы думаете, что это?

Я искоса наблюдала за их диалогом, одновременно пытаясь вывести своего пациента из глубокого обморока, в который он впал после снятия стазиса. Небольшая рана на его боку уже затянулась. Эбелайн был прав, это даже не рана, а так, царапина. Клинок всего лишь скользнул вдоль ребер и рассек кожу, но крови натекло очень много.

«Почему он не приходит в себя?» — мысленно удивилась я, зная, что эриллиум меня слышит. Если задам вопрос на прямую — он потребует плату за ответ, а если вот так, будто невзначай? Кто знает, может, и могущественный артефакт иногда хочет блеснуть познаниями?

«Это все метка, — тут же раздался ворчливый ответ. — Она блокирует любое вмешательство извне, а силы для этого тянет из резерва».

«То есть, чем сильнее пытаешься его исцелить, тем быстрее она его иссушит?» — я нахмурилась. Золотистое сияние, шедшее из центра моей ладони, должно было уже привести раненого в чувство, но он, как и прежде, не подавал признаков жизни.

«Догадливая».

«А почему у меня получилось уничтожить метку?»

«И хитрая. Хочешь узнать ответ? Ладно, сегодня я добрый. Подумай, тебе ничего не показалось в ней странным? И еще, вспомни, кто ты сама».

«Ну, пожалуйста!»

«Ты же умная девочка? Вот и думай!»

Эриллиум замолчал. Судя по всему, помогать он мне не собирался, спасибо, хоть намек дал. Зато мой пациент едва слышно застонал сквозь приоткрытые губы, и я увидела, как дрогнули его ресницы.

— Очнулся? — осведомился маг, подходя ближе. Он окинул внимательным взглядом распростершееся на кровати тело. — Вот сейчас и поговорим…

— Подождите! — встряла я. — Он еще слишком слаб. Я удалила метку и залечила раны, но ваше вмешательство отняло у него слишком много сил. Его резерв практически пуст, еще немного — и он бы перегорел.

— О чем это она? — Эбелайн вновь обратился к старику, демонстрируя, что по-прежнему мне не доверяет.

Я сделала вид, что меня это не касается, хотя глубоко в душе затаилась обида.

— Простите, этирн, — старик сокрушенно покачал головой, — я не знаю. Этого человека действительно что-то иссушило практически полностью, но что и как — даже представить не могу. Вернее, могу только предположить.

— Ну, и какие предположения?

Маг нервничал, и это было заметно по тому, как он бессознательно поглаживал эфес своего меча. Я сидела на краешке кровати, положив ладонь на лоб больного, и пыталась хоть немного расшевелить тусклые и опавшие нити его ауры. Если аура любого существа была похожа на тонкую паутину, которая оплела все тело изнутри и снаружи, то магический резерв представлялся в виде пульсирующего комка света, сидевшего в центре этой паутины. Раньше я этого не видела, даже не все нити ауры были подвластны мне, только поверхностные, но теперь я легко могла проследить самые тонкие и слабые из них. У Эбелайна резерв сиял ровным бледно-голубым светом, у Менро выглядел как тусклый огонек болотного цвета, а вот у раненого он был похож на комок высохшей грязи с едва заметными алыми искорками. Эти искорки были столь слабы и малочисленны, что казались угасающими.

«Спорим, он не догадается? — ни с того, ни с сего отозвался эриллиум. — А если и догадается, то этот твердолобый маг все равно ему не поверит».

«Почему?» — удивилась я. «А ты глянь, этот Эбелайн собственным глазам не доверяет. Ему с детства внушали, что и как должно быть, и он свято в это верил. Он столько лет жил в своем маленьком уютном мирке, в котором всегда четко знал, кто прав, кто виноват. А теперь этот мирок переворачивается прямо у него на глазах, и переворачиваешь его именно ты. Как думаешь, он будет тебе благодарен за это?»

— Я не могу утверждать точно, — услышала я неуверенный голос целителя, — но мне кажется, что все дело в этой метке…

— Подробней! — приказал маг, когда старик замялся и замолчал.

— Я несколько дней пытался вас исцелить с помощью своих сил, но их у меня так мало, что я не смог даже задеть вашу ауру. Метка — я уверен, что это была она! — отторгала любое вмешательство. Как будто у вас было только два выхода — либо умереть, либо исцелиться самому.

— Ну и?

— Этьерне магичке удалось то, чего не смог сделать я, — старик слабо улыбнулся, поглаживая бороду, и кинул в мою сторону благодарный взгляд.

— Это я знаю, — отмахнулся Эбелайн, продолжая потирать пальцами уже отполированный до блеска эфес. — Но почему я стою на ногах и полон сил, хотя в меня несколько раз попали огненным пульсаром, а этот от небольшой раны почти мертв?

Теперь он смотрел на меня, и мне показалось, будто в его взгляде настороженность и недоверие медленно сменялись пониманием. Кажется, эриллиум прав, маг уже догадывался, в чем тут дело, но по-прежнему не желал признавать правду.

— Вы хотите услышать мое мнение? — недовольно осведомилась я, не отрываясь от своего занятия. — Вы же сами все видите, но не желаете верить собственным глазам.

— Говори!

Хорошо, — я вздохнула, убрала ладонь со лба раненого и размяла онемевшие пальцы. — Думаю, все дело в вашем вмешательстве. Вы же пытались привести его в чувство?

— Пытался. Но я не целитель. Какое это вообще имеет значение?

— Самое прямое. Вы сильный маг, я вижу это, так что можете не отрицать.

— Даже не собираюсь, — его рот дернулся в нервной усмешке.

— Думаю, тут все дело в противодействии. Тирн Менро не смог пробиться сквозь вашу метку, поэтому и не смог вам навредить. Вы же, наверняка, как маг, намного сильнее этого несчастного. Вы взломали его метку, а она, в ответ, иссушила его резерв, чтобы не дать вам вмешаться.

Магический резерв раненого все еще напоминал комок грязи, но искорок в нем стало заметно больше. Краем мысли я удивилась, почему у Эбелайна, Менро и этого незнакомца свет резерва разных цветов, возможно, это зависит от типа магии? И какой у меня самой? Я его не могла рассмотреть, зато с удивлением обнаружила, что вижу, как ожерелье блокирует мою настоящую ауру. Это было похоже на маленький клубочек тончайшего шелка ослепительного серебристо-белого цвета, который сверху толстым слоем покрывали грубые нити из нечесаной шерсти, такого же болотного оттенка, как у Менро.

— Значит, — проговорил маг таким тоном, точно взвешивал каждое слово, — если бы я не пытался привести его в чувство, то он бы сейчас не был в таком состоянии?

— Похоже, что так. Тирн Менро прав, эта метка не дает выбора: либо исцелиться самому, либо умереть. И мне кажется, что ни один, даже самый сильный маг, не сможет ее безболезненно удалить.

— Почему?

Я задумалась, разглядывая тусклую ауру незнакомца. В том месте, где еще недавно была метка, теперь находилось пустое пространство, а оборванные нити словно обуглились и сейчас безвольно повисли. Надо было немедленно чем-то заполнить эту пустоту, но чем? Я уже сделала все, что могла: удалила метку, вернула к жизни тело, то душа и сознание этого человека не желали возвращаться на свои места и, как я не пыталась их привлечь, они не отвечали. Что-то было не так…

Неожиданная мысль заставила меня подскочить.

«Догадалась!» — удовлетворенно хмыкнул эриллиум, и мне показалось, что в его тоне мелькнули нотки гордости за меня.

«Это не человеческая магия, — мысленно ахнула я, — но и не магия фейри! Вернее, очень похоже на те заклинания, что творил Райзен, но сходство только поверхностное. Это… Садб Ясноокая!»

Меня словно облили холодной водой. Понимание обрушилось с силой ледяного шквала, заставив до боли стиснуть пальцы. Я посмотрела на Эбелайна, который, прищурившись, ждал ответа, и тихо произнесла:

— Потому что это не человеческая магия.

Менро коротко выдохнул, нервно теребя свою бороду, и скороговоркой забормотал молитвы по второму кругу. Эбелайн молча прикрыл глаза. Его челюсти сжались так сильно, что на скулах обозначились желваки, глубокие морщины прорезали лоб, а на висках заблестели капельки пота. Все его тело застыло в напряжении, как у человека, внезапно замершего на краю пропасти, где любое движение может означать гибель. Сейчас я хорошо ощущала все его эмоции, он был открыт для меня, будто лежал у меня на ладони, и я видела то, что прежде было скрыто от моих глаз: Эбелайн знал, что я говорю правду, но это правда оказалась настолько горькой, что он не желал ее признавать.

— И… чья же это магия? — осторожно спросил он, сверля меня пронзительным взглядом. — Фейри?

— Не совсем, — я почувствовала, как шевельнулись элементали.

Маг моргнул и прищурился, разглядывая две тонкие ленты серебристого тумана, обвившиеся вдоль моих рук. Взгляд Эбелайна заставил меня внутренне сжаться, но усилием воли я выпрямилась и расправила плечи. Мы смотрели друг на друга — королевский маг и фейри-изгнанница, выросшая в хижине рыбака — и сейчас я буквально ощущала, как сгущается воздух между нами. Казалось вот-вот — и в тусклой комнате вспыхнут яркие молнии, полетят искры.

Но ничего этого не произошло. Эбелайн молчал, ожидая, что я скажу. И я молчала, потому что правда оказалась намного страшнее, чем я себе представляла.

— Это древняя магия, — наконец, произнесла я, охрипшим от волнения голосом. — Магия, которая царила в этих землях до начала времен…

— Что за магия? Ну? Кто ее хозяин?

Я закрыла глаза и выдохнула:

— Ваш король!

* * *

— Наглая ложь! — взревел Эбелайн, надвигаясь на меня. — Ты! Мерзкое, лживое существо!

В его глазах вспыхнула жуткая ярость, в руках, будто сам собою, оказался меч. Острый клинок рассек воздух, описывая полукруг — и мои элементали сорвались с рук, будто две отпущенные пружины.

Тысячи лет назад могущественные духи восстали против богов, но были побеждены. Их армии оказались стерты с лица земли, а их самих боги навечно заключили в четыре артефакта, сделав зависимыми от чужой воли. Словно наяву, я вспомнила слова Райзена, прозвучавшие теперь тревожным набатом в моей голове: «…У каждого из них свое предназначение: эриллиум Брана позволяет переходить моря вброд и вести за собой целые армии; эриллиум Бадб во время битвы вселяет в сердца воинов отвагу и безумную храбрость, а в сердца врагов неуверенность и страх; эриллиум Балора позволяет беспрепятственно пересекать границы между миром людей, Сумеречным краем и Траг-вуд-Дол — страной фейри. Четвертый, эриллиум Рианнон, пробуждает мертвых, а живых погружает в вечный сон. Когда-то эриллиум Бадб попал в руки человека, и тот нашел способ им распорядиться. Историю Гленнимора знаешь? Вспомни, что случилось сто лет назад?.».

Вот почему эта метка показалась такой знакомой! Это была та самая магия, которую творил эриллиум Райзена, да и мой собственный тоже. Теперь я поняла. Если бы у меня на руке не было этого таинственного невидимого браслета, я бы ни за что не смогла уничтожить порождение чужеродной силы. И я была неправа, когда посчитала эту силу темной. Не темная она, нет, это мы привыкли делить магию на темную и светлую, но что именно делает ее такой? Если бы тогда, в деревне, я, воспользовавшись артефактом, убила бы преследователей вместе с селянами — это была бы темная магия? А если бы с его помощью вернула матери умершего младенца — то светлая? Нет, эта магия была вездесуща, ведь только богам дана власть зажигать искру жизни или гасить ее.

Но, кажется, один человек возомнил себя подобным богам. Брайден Бесстрашный, предок гленниморского короля, основатель династии, завладел эриллиумом, принадлежавшим Бадб — богине войны и смерти. Как он попал к нему в руки, теперь уже вряд ли кто-то узнает, но и сейчас могущественный артефакт находился на человеческих землях, в руках нынешнего правителя.

Ни один из людей не может владеть эриллиумом и не погибнуть, потому что этот артефакт подчинит себе его волю и будет кормиться жизненной силой своего незадачливого носителя. Маги могут продержаться дольше, иссушая собственный резерв, но спасая свою жизнь, а фейри способны даже подавлять волю древнего духа, как это делаю я, раз за разом отказываясь от заманчивых предложений хитреца…

Я вздохнула, оглядывая разгром, который устроили мои духи. Сами они теперь мирно парили в воздухе в виде обрывков тумана. В дальнем углу комнаты сидел, поджав ноги и обняв колени, старик-целитель. Он мелко-мелко тряс головой и стучал зубами, не сводя с меня сумасшедшего взгляда. Кажется, до него дошло, что «этьерна магичка» оказалась фейри — самым страшным существом, которое в Гленниморе учили бояться и ненавидеть с пеленок.

Эбелайн, успокоенный элементалями, распластался на полу в позе морской звезды. Неужели он и в самом деле пытался меня убить? Что ж, сильф задал ему хорошую трепку, вырвав меч и заставив защищаться от собственного оружия, правда, последний удар рукояткой по голове — это было уже лишнее. Маг покачнулся и рухнул, точно мешок, приземлившись на пол с глухим стуком, от которого я невольно ойкнула и зажмурилась на мгновение. Теперь вокруг его головы растеклась небольшая лужица крови, но жизни это не угрожало, потому что в последний момент дух воздуха замедлил падение, и Эбелайну не пришлось пробивать вход в подвал собственным затылком.

— Эй, как вы там? — я с опаской приблизилась к магу, села на корточки и заглянула ему в лицо.

Сейчас черты его разгладились, утратив присущую им резкость, даже морщины стали почти незаметны, и я с удивлением поняла, что он довольно симпатичный мужчина. Не красавец конечно, с Райзеном не сравнится, но взгляд цепляет. Лицо Эбелайна даже в бессознательном состоянии дышало властью и силой, и я чувствовала это так, как жители побережья чувствуют приближение шторма, когда на небе нет еще ни единого облачка.

Маг тихо застонал и накрыл ладонью свое лицо. Из-под ладони донесся приглушенный голос:

— Чем это меня так?

— Вашим мечом.

— А ты сильнее, чем я думал, — он приоткрыл глаза и скользнул взглядом по моему лицу, потом коснулся раны на затылке, глянул на выпачканные в крови пальцы и тихо выругался. — И умнее.

— Не стоит недооценивать противника, — назидательным тоном произнесла я общеизвестную истину, — и, тем более, не стоит всех без разбору записывать в противники.

Эбелайн нахмурился и, не говоря ни слова, сел. Оторвал рукав от своей рубахи, сложил его несколько раз и приложил к ране.

— Почему вы не создадите себе одежду? — полюбопытствовала я, наблюдая за его действиями. Из угла доносился лихорадочное бормотание Менро, на кровати без сознания лежал раненый, но не один из них не беспокоил меня так, как маг.

— А почему ты не боишься меня? — ответил он вопросом на вопрос. — Я же напал на тебя! Неужели не страшно?

— Нет, — я улыбнулась и покачала головой. — Не боюсь. Вы мне ничего не сделаете.

Брови мага изумленно взмыли на середину лба:

— И почему это ты так решила?

— Чувствую. Точнее, я слышу ваши эмоции.

— Эмпат, значит, — пробормотал он вполголоса и вдруг резким движением выбросил руку вперед.

Мужские пальцы жесткой хваткой впились в мою шею, сдавливая гортань. Больно, но терпимо: маг не стремился мне навредить, всего лишь хотел испугать.

Я застыла, уставившись в холодные глаза Эбелайна, которые сейчас оказались так близко, что я видела зеленоватые крапинки в его серо-стальной радужке. Сейчас в этих глазах царил абсолютный холод.

— А теперь? — произнес маг низким, завораживающим голосом, от которого по моей спине пробежали мурашки. — Теперь ты тоже меня не боишься, глупая фейри?

— Нет, — ровно ответила я, стараясь, чтобы мой голос не дрогнул. — И вы уже определитесь, умная я или глупая.

Он коротко выдохнул и разжал пальцы. Я медленно поднялась на ноги, под его цепким взглядом отряхнула платье и направилась вон из комнаты. Он даже не дернулся в мою сторону, продолжая сидеть на полу.

В коридоре уже догорели факелы, но вместо ожидаемой темноты меня встретили предрассветные сумерки. Я даже обрадовалась: ночь близилась к своему завершению, а значит, скоро вернутся мои друзья. Надеюсь, они сумели сделать то, что собирались, и уже через пару часов я узнаю, где мне искать этого таинственного колдуна-мага-друида-полукровку, который создал ожерелье, на долгие годы превратившее меня в человека.

Эбелайн догнал меня у двери моей комнаты, когда я уже собиралась переступить порог.

— Подожди! — произнес он напряженным тоном, перекрывая мне дорогу. — Я не хотел тебя испугать.

— Вам бы это и не удалось, — я равнодушно пожала плечами, — с некоторых пор мне мало что кажется страшным.

— Дура! — он в сердцах ударил ладонью по дверной коробке. — Я же мог тебя задушить.

— Нет, — я не сдержала слабой улыбки. — Вы забыли? Я слышу ваши эмоции.

Он поднял лицо к низкому потолку, потер виски и только тогда сказал то, о чем я уже сама догадалась:

— А я читаю твои мысли.

— Это я уже поняла. И знаете, не стоит больше делать таких экспериментов, — я выразительным жестом потерла свою шею.

Кто бы знал, чего мне стоило держать под контролем эмоции и чувства, чтобы элементали не ринулись вновь в атаку. Но в тот момент, когда пальцы Эбелайна сжали мое горло, от мага исходило лишь холодное любопытство. Я чувствовала, что он не собирается меня убивать, а только хочет понять, что я такое.

— Извини. Кажется, мы сильно напугали старика. Можешь ему помочь?

— Нет. Он боится меня. Я же фейри.

— А тому, другому?

— Я уничтожила метку, но теперь надо заполнить пустоту, которая осталась после нее. Я этого сделать не могу, здесь нужен целитель.

— Но ты же и есть целитель? — удивился он.

— Нет, я фейри. Шелки, — я усмехнулась, видя, как вытягивается от изумления лицо мага. — Говорят, умение исцелять живых существ это наш особый дар. А тому несчастному нужен именно маг-целитель. Человеческий маг.

— Хорошо. Тогда скажи мне еще раз. Почему ты решила, что эти метки дело рук короля? Насколько я знаю, он обычный человек, воин, ученый, отличный дипломат, но не маг! В нем нет никакой силы. Разве не так?

— Нет, не так.

С этими словами я обошла замершего Эбелайна, стараясь не коснуться его даже плечом, и толкнула дверь своей комнаты. Магия Райзена беспрепятственно пропустила меня. Лишь на один единственный миг я почувствовала ее, точно прошла сквозь мыльный пузырь. Плотная невидимая стена сомкнулась за моей спиной, непреодолимой преградой разделив меня и мага, который остался стоять на пороге.

* * *

Они вернулись на рассвете, когда поднимавшееся солнце окрасило восточную часть неба в красновато-золотистый цвет и разогнало ночной холод. Первым из открывшегося портала вылетел келпи. Его словно выкинуло с огромной силой из сияющей прорехи в пространстве. Ареналь перевернулся в воздухе, вскрикнул и со всего размаха шлепнулся прямо к моим ногам. Я едва успела отпрянуть, иначе он бы просто-напросто сбил меня с ног.

Портал вспыхнул во второй раз, и, следом за келпи, навстречу мне шагнул фомор, неся на плече дуэргара. Райзен болтался как тряпка, безвольно свесив руки и уронив голову так, что его волосы закрыли большую часть лица. Сейчас они снова были короткие, к тому же слипшиеся толи от запекшейся крови, толи от пота. Хотя нет, фейри не потеют, скорее всего, это все же была кровь.

— Райзен! — я не сдержала испуганного вскрика и бросилась к демону, не замечая застонавшего на полу келпи. — Что с ним? Он жив?

Тонкая пленка портала запульсировала, переливаясь всеми цветами радуги, и схлопнулась за спиной фомора, оставив после себя лишь едва уловимый запах городских трущоб и мокрой земли.

— Жив. Хотя я бы с удовольствием исправил это упущение, — проворчал Тайруг вполголоса. Его раздраженный тон абсолютно не вязался с той осторожностью, с которой он аккуратно уложил дуэргара на мою кровать. Райзен был без сознания. — Выложился весь. Оказалось, этот архив охраняется почище, чем вход в Траг-вуд-Дол.

— А вы думали, что все будет просто? — я не знала, злиться мне на бесшабашность дуэргара или радоваться, что они вернулись целыми и относительно здоровыми, и что за ними не ввалилась в комнату толпа стражи или, что еще хуже, королевских псов.

Ареналь с трудом подтянул ноги к груди и сел прямо на полу.

— Ты как, нормально? — я мельком глянула на него и снова сосредоточилась на дуэргаре.

Кажется, келпи побывал в драке: на его лице явственно проступила пара синяков, да и одежда оказалась порванной и выпачканной в грязи. Это было не смертельно, а вот Райзен меня беспокоил: в нем почти не ощущалось признаков жизни. Нет, он не израсходовал весь магический резерв, но вот его жизненная энергия оказалась на грани. Тусклый огонек, горевший в центре ауры, трепетал, как свеча на ветру, готовый вот-вот погаснуть, и только крепкие нити магии не давали ему это сделать.

— Это артефакт? — догадалась я. — Он воспользовался артефактом!

Фомор почесал костистый подбородок и отвел взгляд:

— Хозяйка, если вы не поможете ему, он умрет. Эриллиум Балора высосал его почти дочиста.

— А чем, по-твоему, я сейчас занимаюсь? — пропыхтела я, пытаясь оголить грудь дуэргара.

Тратить время на расстегивание пуговиц было бессмысленно. Я ухватила сюртук Райзена за ворот и дернула изо всех сил. Желтые металлические кружочки с веселым звоном бросились врассыпную и раскатились по всему полу. Следом настал черед батистовой рубашки, чья кружевная манишка уже превратилась в тряпку.

Когда мои ладони коснулись гладкой и твердой, будто гранит, груди дуэргара, все мое тело словно прошил разряд молнии. Он был такой сильный, что я невольно вскрикнула и отшатнулась. Потом протянула дрожащую руку и осторожно коснулась бледной кожи самыми кончиками пальцев. Результат был тот же.

— Я не могу! — прошептала ошеломленно и беспомощно взглянула на демона. — Он не пускает меня…

— Ему не это нужно, — Тайруг покачал головой. Его нахмуренное лицо заставило меня насторожиться. — Ему нужна женщина, а не целитель.

— Кто… нужен? — я сглотнула и до боли закусила губу. Кажется, вот он, момент истины. Как бы я хотела, чтобы он никогда не настал!

Райзен лежал, распластавшись на узкой койке, такой беспомощный и прекрасный, словно ангел, упавший с небес. Точеный профиль, белоснежная кожа, тени от длинных ресниц, полукругом лежавшие на скулах, растрепавшиеся короткие волосы цвета воронова крыла — все в нем казалось мне изумительным, все манило и вызывало в душе настоящую бурю, которая, казалось, вот-вот захлестнет меня с головой. Я прикрыла глаза и сжала кулаки, пытаясь взять себя в руки.

— Если… если я не сделаю это, он умрет? — прошептала едва слышно, не открывая глаз.

Тайруг шумно втянул воздух и коротко выдохнул:

— Да.

Я опустила голову и глухо произнесла:

— Выйдите оба… — а онемевшие пальцы уже расстегивали верхние пуговки на корсаже.

Выбора не было. Я не могла позволить ему умереть.

— Ты можешь не делать этого.

Фомор стремительно шагнул в мою сторону. Его черные мускулистые руки обвились вокруг моей талии, будто железные цепи, сдавив и с силой вжав в твердое тело.

— Не делай этого! — горячий шепот обжег мое ухо.

Я не успела уклониться. Губы Тайруга скользнули вдоль моей щеки, коснулись виска, затем прижались к ямке за ухом. Внутри что-то сжалось и сладко заныло, по всему телу прокатилась волна возбуждения, лишая воли, затмевая сознание.

«Это наваждение! — будто сквозь толстый слой ваты услышала я голос эриллиума. — Ниалинн! Оттолкни его, не давай к себе прикасаться!»

— Не могу, — всхлипнула я, чувствуя, как мое тело предательски плавится и течет в умелых руках фомора.

— Можеш-ш-шь, — голос Тайруга обрел новые шипящие нотки, от которых мои ноги ослабли, отказываясь меня держать. Я повисла на руках демона, прижатая к его телу, каждым дюймом своей кожи ощущая ту животную похоть, которую он пробуждал во мне своей магией.

«Ниалинн! Оттолкни его, иначе Райзен умрет!»

— Райзен…

Сознание уплывало, меня начало мелко потряхивать, кожа горела. Мне хотелось сорвать с себя всю одежду и прижаться к демону обнаженным телом, ощутить его руки на своей груди, животе, между бедер… Он словно почувствовал это. Его горячие ладони скользнули вверх, задирая мне юбку. Я сама не поняла, как оказалась прижата спиной к шершавой стене, а Тайруг — стоящим между моих ног, с силой вдавливаясь в меня литыми бедрами.

— Я найду ему женщину, другую женщину. Ему подойдет любая, — прошептал фомор, лаская мою шею губами и языком. Я не выдержала и застонала.

«Клянусь Рианнон! Ниалинн! Очнись, дура! О, боги, что они делают?!»

Неожиданно Тайруг вскрикнул и на мгновение отпрянул. Я безвольно стекла по стене и сжалась в комочек. Внутри меня пылало неудовлетворенное желание, от вожделения кружилась голова, а между бедер все жаждало мужских прикосновений. Но то, что я увидела, заставило меня сначала нервно захихикать, а потом во весь голос разразиться гомерическим хохотом. Мой верный Ареналь не вынес любовной сцены и впился острыми зубами в мохнатую ногу демона. Тайруг рычал, будто медведь, загнанный охотничьими собаками, дрыгал пострадавшей конечностью, пытаясь оторвать от себя келпи, но тот с завидным упрямством вгрызался в его плоть. Я вспомнила острые, треугольные, как у акулы, зубы Ареналя, и невольно поежилась. Смех перешел в истерические всхлипывания, перемежавшиеся с икотой. По ноге Тайруга побежала вниз струйка крови.

«Ну наконец-то, хоть одно здравое существо среди сумасшедших, — удовлетворенно пробормотал эриллиум. — Чего застыла? Иди к своему кхану».

Пока фомор скакал на одной ноге, я на карачках подползла к кровати, ухватилась за еле теплую руку Райзена и поднялась на колени. Теперь я уже не смеялась. По лицу градом катились соленые слезы, собираясь на подбородке и падая прямо в ложбинку между грудей. Повинуясь какому-то древнему, еще не понятному мне инстинкту, я сжала ладонь дуэргара, а потом приникла губами к ее тыльной стороне. Под белоснежной кожей еле-еле билась тонкая жилка.

— Райзен, — шепнула я, размазывая слезы, — это совсем ничего не значит… Я просто спасаю тебя в очередной раз!

«Угу… зарекалась свинья… — хмыкнул настырный артефакт. — Давай, девочка, не тяни, поцелуй его».

Возня за моей спиной постепенно перемещалась к дверям. Я не смотрела, но судя по звукам, издаваемым демоном, ему так и не удалось оторвать от себя разбушевавшегося келпи. В какой-то момент в воздухе словно что-то тренькнуло, и вместо отборной ругани Тайруга я услышала полузадушенный кошачий вой. Кот мявкнул еще пару раз, будто его хорошенько встряхнули, а потом громко хлопнула дверь, и я поняла, что осталась одна. Точнее, я осталась стоять на коленях, сжимая в ладонях безжизненную руку того, к кому поклялась никогда не прикасаться.

Затаив дыхание, я осторожно потянулась к его лицу и робко коснулась губами бледной щеки, на которой едва заметно проступали голубые линии рун. Кожа Райзена оказалась сухой и прохладной, будто я целовала статую.

— Райн? — я отпустила его ладонь и отвела слипшиеся пряди с его лица. На них действительно была кровь, но чья? Никаких видимых ран я не заметила. — Ты меня слышишь?

Он молчал, но мне показалось, что его ресницы едва заметно дрогнули. Подбодренная этим, я уже смелее прижалась губами к его губам. Первый раз в жизни я целовала мужчину сама и сейчас я пыталась вложить в этот поцелуй нечто большее, чем просто симпатию и влечение. Тонкая, неразрывная нить протянулась от меня, к дуэргару. Разрастаясь, разветвляясь, оплетая нас, будто серебряная паутина, она пронизывала наши ауры, наполняя их легким сиянием и теплом.

Я сама не заметила, как подалась вперед, обхватила Райзена руками, почти забралась ему на грудь и продолжала целовать то нежно и осторожно, то страстно и горячо, шепча какие-то глупые, никому не нужные признания, глотая слезы и чувствуя, как загадочная паутина все крепче оплетает нас.

Наконец, его губы шевельнулись в ответ, плотно сомкнутые зубы разжались, и я поймала его дыхание. Теперь я чувствовала, как моя сила перетекает в него, наполняя и возвращая к жизни.

— Ниалинн? — шепнул он мне в рот. — Я все сделал…

— Ш-ш-ш! — я заставила его замолчать поцелуем и не сдержала тихого стона, когда он обнял меня в ответ, увлекая за собой на кровать.

Сейчас здесь, со мной, был совсем другой Райзен. Молчаливый, задумчивый, со странным блеском в глазах. Он смотрел на меня, не отрываясь, сквозь полуопущенные ресницы, и я ощущала этот взгляд даже тогда, когда это казалось невозможным. Он ласкал меня так, точно я была хрупкой статуэткой, способной разбиться от одного неверного движения. Его прикосновения и поцелуи были совсем другими, не такими, как прежде. В тот раз я чувствовала его голод, его жажду моего тела, тогда он просто брал свое, и ему было абсолютно все равно где и с кем, но теперь он неторопливо и вдумчиво смаковал меня, будто сочный плод.

Его руки скользили вдоль моего тела, осторожно снимая одежду. Губы ни на миг не давали покоя. Утренняя прохлада ласкала разгоряченную кожу, вызывая сотни мурашек, где-то внутри словно горел пожар, разрастаясь все больше и больше, разливаясь по венам жидким огнем, превращая меня в мягкий воск. Я словно плыла в сладком тумане, отдавшись на волю собственных чувств, и думала лишь о том, чтобы этот миг никогда не кончался. Какая разница, что с нами будет потом? Какая разница, что он опять, как и в прошлый раз, использует мое тело? Да, я знаю все это, знаю, что он никогда не будет моим, что я для него всего лишь средство, а вовсе не цель… Но здесь и сейчас он был моей целью, моей тайной страстью, моим желанием и любовью.

В какой-то момент Райн развернулся, и я оказалась лежащей под ним. Мои руки ослабли от волнения, соскользнули с его плеч и безвольно упали вдоль тела. Я не знала что делать и что говорить, краснея под его пристальным взглядом.

Райн приподнялся, уперевшись ладонями в кровать. Он так внимательно изучал мое лицо, будто пытался отыскать в нем что-то тайное, известное лишь ему одному.

— Ты плачешь? — прошептал он с нескрываемым удивлением. — Почему? Тебе плохо?

— Нет, — я едва шевельнула губами, — это просто от чувств.

— Чувства это удел смертных, — он улыбнулся краешком рта, протянул руку и большим пальцем провел по моим губам, нажимая так мягко, что они невольно раскрылись. — Мы фейри, у нас другие законы. Поверь, ты обязательно встретишь того, кто предназначен тебе богами.

— Что это значит?

— Смертных связывают веления сердца. Они кратковременны и непостоянны, как и их жизнь. А фейри соединяет магия. Один раз — и навсегда.

Я хотела еще что-то спросить, но он мне не дал. Подался вперед, запечатывая мой рот своими губами, накрывая меня всем телом. Я вздрогнула, ожидая краткую вспышку боли, но ее больше не было. Было лишь чувство полного единения и серебряная паутина, вспыхнувшая всеми цветами радуги, когда он взял меня…

Наверное, Райн прав, я слишком очеловечилась и чувствую то, что совсем не должна. Но как можно поверить, что все происходящее с нами, всего лишь соединение тел? Как можно поверить в то, что в его душе сейчас царит абсолютный покой, в то время как мое сердце рвется на части?

Жадно дыша, ловя его поцелуи, я прижималась к нему, следуя за ним, подчиняясь его движениям, оплетая его, как лоза, всем своим телом. Будто со стороны доносились до меня собственные тихие стоны и его прерывистое дыхание. И когда Райн вдруг замер, с силой вдавливая меня в узкую койку, я почувствовала, как все тело накрывает волна сладкой боли, затуманивая сознание, разгоняя мысли, заставляя выгнуться в его руках, будто тугой лук в руках умелого стрелка…

Потом он лежал рядом со мной, крепко обняв, и от его обнаженного тела шел такой жар, что я даже не вспомнила про одеяло. Он что-то тихо шептал мне на ухо, но я не могла уловить смысл его слов. Что-то про ожерелье, про мага, которого приказал найти мой отец, про архив, про идущих по моим следам дознавателей. Но мне совсем не хотелось думать об этом. Прошедшая ночь оказалась слишком тяжела для меня, да и утро тоже. Отдавая себя, я не думала, с чем останусь сама, и сейчас ощущала такую усталость, что почти ничего не соображала. Глаза закрывались сами собой. Я повернулась к Райну лицом, уткнулась носом в теплую шею и прижалась губами к тонкой жилке, инстинктивно подстраиваясь под его дыхание. Мои руки и ноги будто сами собой оплели его тело, я даже не заметила, как это произошло. Райн нагнулся, касаясь губами моего виска, и шепнул:

— Спасибо.

Я провалилась в глубокий сон.

* * *

— Ну, и кто из нас ей первым скажет об этом?

— Только не я. Это вообще твоя забота, информировать Хозяйку обо всех изменениях.

— Зато ты, как верный рыцарь, первым бросаешься на ее спасение. Причем, где надо и где не надо. В основном, где не надо.

— Если ты про вчерашнее, то тебе еще мало досталось. Надо было вообще отгрызть тебе копыто и посмотреть, как ты будешь скакать на одном, пока второе не отрастет.

— Дурень! От меня хромого больше пользы, чем от тебя здорового. Только и умеешь, что лезть под руку да болтать без толку.

— Зато я здесь по своей воле!

— Ну, вот ты ей по своей воле все и расскажешь. А я пошел.

— Куда?!

— Искать укрытие на случай непредвиденных обстоятельств. Я, правда, шелки в гневе еще не видел, но все может быть.

Скрипнула дверь. Я услышала обреченный вздох и поняла, что этот диалог мне не приснился. Открыла глаза, приподнялась на локте и обнаружила, что лежу на своей кровати, укутанная в одеяло по самый подбородок, а рядом, на колченогом стуле, с отрешенным видом покачивается Ареналь. Подперев голову руками, келпи так глубоко о чем-то задумался, что даже не заметил моего пробуждения.

— Ареналь? — позвала я, удивляясь, какой хриплый у меня голос. В горле будто застрял острый комок. — Где все?

Келпи встрепенулся. Он где-то раздобыл чистую одежду и сейчас выглядел вполне прилично, не считая подбитого глаза и опухшей челюсти.

— Принцесса, ты только не нервничай! — заявил он, вскакивая и суетливо поправляя мне одеяло.

— О чем это ты? — я нахмурилась. Неприятное подозрение зародилось в моей душе. Слишком уж бегающим был взгляд у парня, слишком уж явственно подрагивали его руки. — Что-то произошло? Сколько я спала?

— Больше суток. Мы с Тайругом сторожили тебя, никого не пускали. А то эти смертные прямо паломничество сюда устроили. Особенно один наглый маг, сел на пороге и заявил, что никуда не уйдет, пока не поговорит с тобой. Еле отделались. Тайруг накинул на дверь полог невидимости, так что теперь пока не откроем — ее не найти.

Ну, что это за наглый маг, я даже не сомневалась. Только зачем я ему снова понадобилась? Неужели чтобы еще раз высказать благодарность? Или хорошенько подумал и решил добить мерзкое существо?

— А Тайруг где?

— Да вышел прогуляться. Он же кот, да еще невидимка.

— Подожди, — я уселась поудобнее. Одеяло соскользнуло с плеч, и я едва успела подхватить его, с изумлением обнаружив, что лежу абсолютно голая. Райзен!

Воспоминания накатили горячей волной, заставив судорожно сжать колени и скомкать в руках край одеяла. Я замерла, прикрыв глаза, и задышала медленно и глубоко, пытаясь усмирить бешено бьющееся сердце.

— А Райзен где?

Келпи замешкался, скребя ногтем пятно, плотно въевшееся в ветхую ткань простыни. Мне это совсем не понравилось.

— Ареналь? Ты мне ничего не хочешь сказать?

Он изобразил на лице радушную улыбку, которая смотрелась весьма странно, учитывая форму и размер зубов.

— Мы нашли этого мага! Только он проходит в списках как колдун и артефактор средней руки. Ну, амулеты там разные, пляски с бубном вокруг костра, приворот-отворот, готовые зелья, травяные сборы…

— А…

— Правда, пришлось попотеть! К зданию магистрата оказалось так просто не подступиться. Смертные постарались вложить охранное заклинание в каждый камень и каждый куст. Без особого ордера с королевской печатью к воротам ближе чем на двадцать футов не подойти. Думаю, даже бургомистра ежедневно проверяют.

— Проверяют?

— Ну да, там такая защита, что взломать ее просто нереально, какой бы силой мы не обладали. Войти невозможно ни под каким видом. Даже если проскользнуть невидимкой в открытую дверь, все равно через мгновение оказываешься за воротами!

— Но вы же как-то вошли?

Я понимала, что Ареналь нарочно меня заговаривает, но мне и самой хотелось немного отвлечься от мыслей о Райзене, а история ночных приключений была как нельзя кстати. Тем более, с некоторых пор я начала ощущать, как мое ожерелье буквально душит меня. Раньше оно почти не ощущалось на шее, а сейчас лежало тяжелым камнем, холодное и враждебное, точно тюремный страж. И я знала, что если не найду способ избавиться от него, оно станет моим палачом. Каждый день был у меня на счету, ведь я не знала точно, когда мне исполнится восемнадцать. В тот день моя магия войдет в полную силу и, если я все еще буду человеком, она уничтожит меня, выжжет мое сознание, как лесной пожар выжигает дотла целые чащи.

— Ну-у, — протянул келпи с загадочным видом, — у нас была одна вещичка, которую не учли при создании охраны.

— И? — кажется, я догадалась.

— Дуэргар где-то спер эриллиум Балора! — заявил Ареналь с таким видом, будто сообщал мне вселенскую тайну. — Мы прошли через Сумеречные земли, еле отбились от засады, которая точно его ждала! Потом прятались от родственничков Тайруга. Как они его унюхали, понять не могу! Но это все ерунда. Вынырнули в какой-то каморке, наглотались пыли и едва не задохнулись, пока кашель успокаивали. Потом уже легче было. Полог невидимости — и вперед. Внутри здания находилась только обычная стража, да на некоторых дверях охранки, а магов не было. И я вот думаю, зачем людям столько комнат в одном доме? Да еще коридоры, галереи, анфилады? Я так запутался во всех этих поворотах и переходах, что едва не потерялся! Настоящий лабиринт! А лестницы? Там же ноги поломать можно!

Келпи с таким искренним удивлением возмущался, что я не смогла сдержать улыбки. Речному духу вряд ли раньше приходилось бегать по лестницам, прятаться от вооруженной стражи и разыгрывать из себя шпиона. Да и мне, в принципе, тоже. Но что поделать, моя судьба сделала такой крутой поворот, что теперь только жажда жизни и желание найти свой дом заставляют меня идти вперед.

— Ну, так вы все же справились?

— Еще бы! Зря, что ли, фоморам в пасть лезли. Но там оказалось столько бумажек! Я думал, мы месяц в них рыться будем. Повезло, что все записи в архиве в строгом порядке, иначе бы не нашли.

— Ну и?

— О, сейчас!

Ареналь поднял вверх один палец, а потом начал шарить у себя по карманам, бормоча сквозь зубы:

— Так, где эта балорова бумажка? Я точно знаю, что положил ее именно сюда… А! Вот! — и он с довольным видом протянул мне скомканный и пожелтевший листок.

Это была пронумерованная страница, вырванная из регистрационной книги чьей-то грубой рукой. Такие книги были на каждом таможенном посту у городских ворот, но когда страницы в них заканчивались — они отправлялись в архив. С одного края текст оказался немного оборван, с другого — бумага выглядела рыхлой и влажной. Мелкие строчки пестрели разными завитушками. Книгу писали от руки, тщательно выводя каждую букву. Судя по почерку, писарь не торопился, украшая текст затейливыми вензелями.

— «… Дуалад, — прочитала я вслух, — сорок семь лет, колдун-артефактор второй категории. Зарегистрирован как член Кадарнской гильдии колдунов и чародеев. Словесный портрет… Характер… Образование… Наличие судимостей и проблем с законом не обнаружено. Меток нет, крамольных мыслей нет, запрещенных предметов нет. К правящей династии лоялен… Вердикт: в силу скромного магического дара дальнейшая разработка объекта не рентабельна…» — я ошеломленно подняла голову и уставилась на келпи. — Это что такое?

— Ну, это смертным виднее. Ты дальше читай.

— «Дата въезда…» Так он ездил в Брингвурд несколько лет подряд еще до моего рождения! И каждый раз только на время ярмарки. А потом куда? Почему тут пишут, с какой целью прибыл, а куда отбыл — не указывают?

— Может, в Кадарн? Он же, вроде, к столичной гильдии приписан.

— Точно. Тут еще указано, что последний раз он был в Брингвурде два года назад. Сейчас его в городе нет. Что делать?

Я уронила руки на колени и выжидающе уставилась на парня, который задумчиво почесал затылок, взъерошив и без того торчавшие в разные стороны волосы.

— Ехать в Кадарн? — он озвучил мою собственную мысль.

— Скорее всего.

Вздохнув, я поерзала в кровати, разминая затекшую спину. Обыскала взглядом комнату, но ничего похожего на платье не обнаружила. В животе заурчало.

— Слушай, где моя одежда? Да и подкрепиться бы не мешало перед дорогой. Нам придется опять топать ножками. Не хочу, чтобы Райзен использовал артефакт, я его и так еле спасла в этот раз.

Келпи как-то заискивающе заглянул мне в глаза:

— А может, еще полежишь?

— Не выйдет, — я покачала головой, — даже не уговаривай. У меня совсем мало времени.

Он вздохнул. Поднялся со стула, будто невзначай пряча взгляд, и неохотно двинулся в сторону громадного сундука, видневшегося в углу.

— Тут Райзен раздобыл кое-что для тебя, — сказал, не оборачиваясь, — смена одежды, нижнее белье, обувь… Ну и всякие женские штучки.

Я заулыбалась, чувствуя, как меня наполняет тепло. Райн не остался равнодушным! Что бы он ни говорил, как бы ни отнекивался, но его действия говорят за себя. Пусть он каждый раз твердит, что я ему не нужна, но если бы это и в самом деле было так, стал бы он заботиться обо мне? Вряд ли! Я точно знаю, что заняла свой уголок в сердце этого дуэргара.

— На вот, возьми. Я пока выйду, завтрак тебе поищу.

Ареналь бросил на кровать разноцветный ворох из тонких тканей, кружев и лент.

— Хорошо, — я выдернула из кучи шелковую сорочку и зарылась носом в гладкую, прохладную ткань. Пахла она просто божественно — свежестью весеннего утра, цветочной росой и, едва заметно, клейкими почками. — Да, и скажи этирну Райзену, что я ему благодарна… Или нет, я скажу сама.

Келпи вышел, бросив на меня искоса странный взгляд, которому я не придала значения. Правда, краем мысли подумала над таким загадочным поведением, но решила, что сначала нужно одеться и поесть, а уже потом выяснять, в чем дело. В конце концов, в дороге у нас будет уйма времени, но сейчас мне следовало бы поторопиться.

Мысли о Райне не покидали мою голову, пока я с умилением и восторгом примеряла обновки. Никогда в жизни мне не приходилось не то что носить, даже трогать подобные вещи. Шелковые нижние сорочки, отороченные нежным кружевом; тонкие, как паутинка, рубашки из полупрозрачного батиста, с пышными рукавами, перехваченными на запястьях узкими лентами; нижние юбки из тафты и органзы, верхние — из тонко выделанной шерсти и гладкого сукна, окрашенные в благородные цвета: темно-бордовый, изумрудно-зеленый, нежно-лиловый и голубой. Я знала, что не каждый мастер способен сделать ткань такой насыщенной и яркой и закрепить краску так, чтобы она не вымывалась при стирке. Подобная ткань стоила недешево, а платья из нее были доступны только богатым этирнам, да приближенным короля. И вот теперь Райн раздобыл все это великолепие именно для меня! Разве это не говорило о силе его чувств?

Окрыленная надеждой, я оделась в считанные минуты и бросилась к сундуку в поисках обуви. Под такое великолепное платье цвета первой листвы совсем не хотелось надевать старые стоптанные башмаки, выделенные мне тирном Менро.

Сундук оказался с сюрпризом: на внутренней стороне его крышки я обнаружила большое овальное зеркало, окаймленное позолоченным орнаментом. И что удивительно, сделано оно было из настоящего стекла. Не бронзовое, не медное, а именно стеклянное, отполированное до блеска и без единого пятнышка. Я присела на корточки и заглянула в него. Бледная девушка с темными кругами под глазами и растрепавшимися каштановыми волосами смотрела на меня из холодной глади стекла. Ее глаза сияли, как два драгоценных камня, губы припухли от поцелуев, а на лице царило выражение блаженной усталости. Кажется, эта девушка провела чудесную ночь с любимым… Или это было утро? Я глупо хихикнула, ощущая себя на седьмом небе от счастья.

В сундуке, помимо одежды, лежало несколько пар башмачков и шкатулка из слоновой кости. Не веря собственным глазам, я взяла в руки это великолепие и, затаив дыхание, откинула изящную крышку. Внутри оказался целый набор: серебряное зеркальце на длинной ручке, такая же расческа, несколько черепаховых гребешков, украшенных разноцветными камнями, нитка крупного жемчуга и пара шелковых лент, вышитых золотом, для волос. Я настолько растрогалась, что не выдержала и всхлипнула от избытка чувств. По щеке скользнула слеза умиления, но тут же была стерта дрожащей рукой.

«Он ждет меня! — пульсировала в голове одна и та же мысль, заставляя меня млеть, как кошку на солнце. — Он все это достал для меня! Мой Райн! Мой любимый Райн!»

Еще вчера я готова была навсегда забыть о нем, но сегодня душа моя пела, переполненная любовью.

Едва не напевая от переполнявшего меня счастья, я быстренько расчесалась, заплела косу, сложила ее на затылке восьмеркой и закрепила одним из гребешков. Верхняя часть гребешка, выполненная в виде ветки плюща, теперь возвышалась над макушкой, точно корона. Натянув на ноги чулки и кожаные башмачки, я глянула на себя еще раз, пощипала щеки, чтобы придать им немного румянца, облизнула припухшие губы и решительно встала.

Оглянулась вокруг себя, словно хотела запечатлеть в памяти этот миг. Маленькая убогая комнатушка, ставшая мне убежищем на эти несколько дней. Бедный тирн Менро! Если б он только знал, кто к нему пожаловал, то вряд ли пустил бы. Хотя, теперь-то он знает. Интересно, почему он не вызвал королевских магов? Не захотел связываться с законниками или кто-то ему помешал? Думаю, стоит проведать несчастного старика и успокоить. Заодно и узнаю как дела у того шпиона, которого поймал Эбелайн.

Эбелайн!

Мысль о маге неприятно кольнула. Ареналь сказал, что тот хотел увидеть меня и о чем-то поговорить. Но о чем ему со мной разговаривать? Фейри и маги — два извечных врага, стоящих по разные стороны баррикад, теперь я чувствовала это как никогда. Но встретиться с ним все же придется, хотя я с удовольствием избежала бы этого события.

За окном вовсю сияло солнце. Судя по всему, время давно перевалило за полдень, и на дворе царила настоящая весна. Дверь комнаты на удивление легко поддалась. Я даже замешкалась на пороге от неожиданности, но потом поняла, что в замках потребности не было: Ареналь же сказал, что вход в комнату невидим со стороны коридора, плюс охранные плетения, навешанные Райном. Здесь я была как в крепости.

В коридоре меня встретила абсолютная тишина, только в самом конце слегка поскрипывала приоткрытая входная дверь. В узкую щель сочился яркий солнечный свет, ложась на грязный пол тонким лучом. Двери в другие комнаты оставались плотно закрытыми. Я замерла, не отходя от порога, и прислушалась, напрягая все свои чувства.

Нет, я здесь не одна. В дальней комнате кто-то был. Человек, которому нужна помощь. Я это явственно почувствовала, но привычный зуд не появился, видимо, этому человеку я помочь ничем не могла.

Вот еще один. Где-то совсем рядом. От этого исходили волны уверенности, и в то же время он был озадачен. Такое ощущение, что он никак не мог выбрать между двумя и даже тремя решениями. А еще в нем ощущалась такая внутренняя сила, что по моей спине невольно пополз холодок. Я почувствовала присутствие Эбелайна.

* * *

— Добрый день… — раздался за моей спиной хрипловатый мужской голос.

Я вздрогнула и обернулась. Рурк Эбелайн стоял в нескольких шагах от меня, прислонившись плечом к стене, и не спускал с меня настороженного взгляда.

— Не могу ответить тем же, — пробормотала я, отступая и инстинктивно наматывая на руку воздушную плеть.

— Нам надо поговорить.

— Вам надо, а мне не надо.

— Тебе надо даже больше, чем мне, — он оторвался от стены, шумно вздохнул и потер виски с видом человека, не спавшего, по крайней мере, сутки. — Как думаешь, почему целая компания фейри во главе с фомором разгуливает в трущобах Брингвурда, как по полям Траг-вуд-Дол, а префектура и ухом не ведет? Тебе не кажется это странным?

Я поджала губы и пытливо заглянула ему в глаза, надеясь прочитать в них правду. Но ничего, кроме ответного вопроса, там не увидела.

— Хотите сказать, это ваших рук дело? — недоверчиво спросила я.

— Да. Я постарался, чтобы это осталось в тайне. Но не столько из-за твоих дружков-людоедов, сколько из-за себя. Мне встреча с законниками тоже ни к чему. Если забыла, то я уже побывал у них в руках и назад не собираюсь.

«Дружки-людоеды» меня покоробило, но я смолчала, понимая, что Эбелайн по-своему прав. Келпи предпочитал человеческое мясцо на десерт, и вряд ли я смогла бы отучить речного духа от этой привычки, впитанной им с кровью прародителей. Фомору нужна чужая жизнь для того, чтобы жить самому. Запретить ему использовать других, значит обречь на медленную смерть, а я не была готова на подобные жертвы, тем более, сейчас, когда являлась Хозяйкой Тайруга и его единственным источником пищи. Райзен тоже по-своему использовал людей, точнее, человеческих женщин, но это уже в прошлом. Теперь у него есть я.

— Ты улыбаешься? — нахмурился маг, вырывая меня из приятных грез. — Я сказал что-то смешное?

— Нет, — я покачала головой, с трудом сдерживая улыбку, норовившую растянуть мои губы до ушей. — Так о чем вы хотели поговорить?

— Для начала… я так и не знаю твоего имени. Может, все-таки скажешь, как тебя зовут?

— А разве «мерзкая тварь» и «презренная фейри» уже не подходят? — усмехнулась я, глядя ему в глаза.

Эбелайн скривился, как от зубной боли.

— Извини, признаю, был не прав. Поспешил с выводами.

— И? — я изобразила на лице ожидание.

— Ты очаровательная молодая девушка. Очень милая… И мне бы не хотелось быть твоим врагом.

Мои брови невольно поползли вверх от удивления:

— И что вас навело на эту мысль?

— Долгая история, — маг пожал плечами и качнулся в мою сторону, заставляя напряженно отступить еще на один шаг. Я уперлась спиной в стену и приготовилась к нападению, твердо уверенная в том, что он вот-вот бросится на меня с мечом, как тогда, когда я пыталась откачать шпиона. — Я расскажу ее вечерком у костра… Если ты не против.

— Что? — мне показалось, что я ослышалась. — О чем это вы?

— Слышал, вы не собираетесь задерживаться здесь, а мне тоже желательно исчезнуть на некоторое время. Я могу быть вам очень полезен.

— И чем же?

Теперь уже усмехнулся он, заложив большие пальцы рук за пояс и глядя на меня с неприкрытым вызовом:

— Ты забыла? Я маг-дознаватель.

— Бывший дознаватель, — пробормотала я.

— Бывший, — он согласно кивнул, — но я не забыл, чему меня учили все эти годы. Ты сняла метку. Я только через сутки ощутил, что это такое, когда твое сознание, твои мысли, эмоции и чувства принадлежат только тебе, и ты сам являешься их единственным хозяином, — произнес он с такой искренней горячностью, что я, сама не ожидая, шагнула ему навстречу. — Когда думаешь и говоришь то, что желаешь, а не то, что тебе внушили…

— О чем это вы? — кажется, подозрения, крутившиеся в моей голове насчет королевской метки, получили еще одно подтверждение.

— Метка! Ты была права насчет нее. Это как сбруя для лошади. А кто-то сидит в повозке и правит.

— Возничий, — я кивнула собственным мыслям. — Так что вы хотите от меня?

— Услышать твое имя. Имя той, что вернула меня к жизни и дала мне свободу духа.

— И это все? — я с сомнением глянула на него.

— Клянусь, я тебя не обижу! — он прижал правую руку к груди и сжал в кулак. Сейчас я чувствовала его искренность как никогда. Он действительно не желал мне зла.

— Ниалинн. Меня зовут Ниалинн Иммерли.

Рука Эбелайна рванула влево, стремительно выхватывая меч. Я инстинктивно вскинула руки, создавая воздушный щит и с тоской понимая, что расслабилась, не успею. Перед внутренним взором всплыл образ Райна, и я зажмурилась, ожидая удар.

Но вопреки ожиданию, удара не последовало. Я осторожно приоткрыла один глаз, а потом изумленно распахнула оба и уставилась на коленопреклоненного мага в полнейшем недоумении.

Эбелайн стоял передо мной на коленях, протягивая меч на вытянутых руках. На его лице застыло выражение строгой решимости.

— Этьерна Ниалинн, клянусь быть вашим паладином, следовать за вами везде и всюду, сопровождать в походах, согревать в холод, укрывать от бед, защищать от врагов. Вот мой меч, как печать на клятве. Примите ли вы его?

Я растерянно огляделась, словно ожидая поддержки от обшарпанных стен. Сговорились они все, что ли? Кого ни возьми, каждый норовит дать мне какую-нибудь клятву. Может, это что-то во мне так на них действует?

— Этирн Эбелайн, — откашлявшись, нерешительно начала я, — вы бы подумали. Все-таки я фейри. Если кто-то узнает об этом, вас казнят без суда и следствия.

Уголок его плотно сжатого рта резко дернулся вниз:

— Меня и так ждет смертная казнь. Но сначала сдадут на опыты, чтобы выяснить, как я от метки избавился.

Я глубоко вздохнула. Начищенный до блеска обоюдоострый меч маячил у меня перед глазами. Всего сутки назад этим мечом мне едва не снесли голову, а сегодня его хозяин положил свое смертельное оружие к моим ногам. Нагнувшись, я провела пальцем по острому лезвию и вздрогнула, ощутив укол. На блестящем металле осталась полоска крови. Не красной! Бледно-голубой и прозрачной, как вода в ручье.

Мы оба замерли, с недоверием глядя на меч. Кажется, в прошлый раз, когда я поранила себя при ловле келпи, моя кровь окрасилась в голубой только в воде. И это был яркий, насыщенный цвет июльского неба.

— Шелки! — выдохнул Эбелайн с неприкрытым благоговением в голосе. — Живая!

Я спрятала руки за спину.

— Шелки. И что? Это что-то меняет?

Его глаза сверкнули фанатичным блеском.

— Возьми мой меч, прими мою клятву! Поверь, я не причиню тебе зла, я хочу лишь следовать за тобой и оберегать.

— Но почему?! Зачем вам эта клятва? Мне не нужен маг-паладин!

Он заговорил, словно через силу выдавливая из себя каждое слово:

— Ты сумела снять метку с меня и с того парня, который был отправлен сюда шпионить. Никто и никогда не делал ничего подобного. Более того, я даже не подозревал, что меня «пометили». Думаю, что такая же штука находится в каждом, кто закончил Магическую академию или пошел на службу королю. Я долго думал над твоими словами и понял, что ты права.

— В чем?

Он опустил голову, и его голос стал глухим и бесцветным:

— Ты права. Король не просто человек. Несколько столетий назад страной управлял Ковен магов, и даже король им подчинялся, а потом династия поменялась, и вся власть в Гленниморе отошла новому королю. Все маги, даже самые сильные, преклонили колени перед Брайденом Бесстрашным и до сих пор верно служат его потомкам. А несогласные были стерты с лица земли и даже их имена забыты. Я думал об этом с того момента, как ты захлопнула передо мной дверь.

— О магах и королях?

— Да. О том, что за сила удерживает магов в повиновении у простого смертного.

— И что вы решили?

Эбелайн выпрямился и взглянул на меня:

— Я менталист, причем один из сильнейших. Я чувствую присутствие фейри за несколько миль. А еще я чувствую магию фейри, даже если она использовалась здесь несколько суток назад.

Он замолчал, но его взгляд был более чем красноречив. С того момента, как я вернула его к жизни и сняла метку, Эбелайн, даже сидя от меня через несколько комнат, прекрасно знал, что происходит в моей. Каждый всплеск нашей магии он читал, как открытую книгу. И он непременно должен был почувствовать еще кое-что…

— Вы их почувствовали… — шепнула я побелевшими губами. В моих руках шевельнулась воздушная плеть, собираясь превратиться в удавку и заставить замолчать слишком умного мага.

— Эриллиумы? — Эбелайн криво усмехнулся и положил меч на колени. — Да, я их ощутил. Два эриллиума. Один сейчас на тебе, второй унес дуэргар. Не сразу, но я понял, что этот вид магии мне очень знаком. Это как полузабытый запах, который учуял совершенно случайно где-нибудь в подворотне, и теперь он неотступно преследует тебя, не давая покоя. Понимаешь, о чем я?

Я молча кивнула. Да, со мной было то же самое, когда я почувствовала магию метки. Что-то смутно-знакомое, что вертится в подсознании, но никак не хочет всплывать на поверхность.

— Этой магией пропитан королевский дворец. Весь, сверху донизу. Я по службе бываю там практически еженедельно… бывал, — поправился он, процедив сквозь зубы, — но ни разу не обратил внимание на ее присутствие!

— Как не обращают внимания на воздух, которым дышат, — подсказала я.

— Точно! И ты знаешь, что это, — он не спрашивал, он утверждал.

— Знаю, — я на всякий случай шевельнула пальцами, уплотняя воздух вокруг себя, превращая его в непробиваемый щит. — Это эриллиум Бадб.

Эбелайн застыл, словно статуя. С его лица сошли краски, сделав его похожим на мраморное изваяние, но я уже не могла остановиться. Мне нужно было это сказать! Ведь я тоже столько времени ломала голову над этой дилеммой, а ответ оказался прозаически прост.

— Эриллиум пожирает своего носителя, — тихо начала я, следя за каждым движением мага. — Ни один человек не может выдержать больше суток, если оденет его на себя. Артефакт высосет его досуха, превратив в истлевшую мумию. Маг проживет немного больше, а фейри способны им управлять, но только одним, отдавая взамен свою жизнь, капля за каплей, и беря ее потом взаймы у других. Но вашему королю совсем не обязательно кормить божественный артефакт своей силой. Существует простенький ритуал жертвоприношения, а по тюрьмам всегда достаточно тех, кому вынесен смертный приговор. А кого в Гленниморе сажают в тюрьмы? Не только воров и убийц. Еще магов, которые не хотят заканчивать академию и брать лицензию, то есть, тех, что без метки. И фейри, если поймают!

Эбелайн молчал, лишь на побелевшем лбу дергалась резко вспухшая вена, да вдоль висков стекали струйки пота.

Я нагнулась и в полном молчании подобрала меч, лежавший у моих ног.

— Теперь ты знаешь то, что знаю я, — сказала, отбрасывая ложные условности, — теперь ты такой же изгой и смертник. И путь тебе только один. Либо с нами, либо на корм королевскому артефакту. Но боюсь, такая участь намного хуже, чем попасть к палачу.

— И? — выдавил маг, с видимым усилием разжимая пересохшие губы.

Я коснулась кончиком меча поочередно каждого плеча Эбелайна. Когда-то я видела, как один из брингвурдских этирнов принимал клятву верности от своего вассала. Но сейчас мной руководила не память, а инстинкт. Тайное знание, заложенное в меня неизвестно кем, неизвестно когда, может быть, самими богами, на мгновение пробудилось, заставляя произнести:

— Мне нужна твоя кровь.

Он протянул ладонь, и я коснулась лезвием его запястья, удивляясь, что моя собственная рука не дрожит, будто кто-то другой сейчас двигается и живет во мне. Некое существо, древнее, сильное, мудрое, знающее наперед то, чему еще только предстоит произойти.

Остро отточенная сталь легко вошла в человеческую плоть. Из пореза хлынула темная венозная кровь. Я нагнулась, ловя губами горячую солоноватую жидкость. Она оставила привкус железа на языке и чувство правильности происходящего.

— Теперь твоя очередь, — я провела ладонью по лезвию меча. Клинок тут же окрасился в бледно-голубой цвет. Кровь, больше похожая на воду, закапала вниз.

Эбелайн схватил мою руку, прижался губами к ране и замер, тяжело дыша. И в этот момент мне показалось, что он целует меня.

* * *

— Ой, что это?

«Гхм… мы не помешаем?»

Два возмущенных возгласа — один, раздавшийся со стороны входа, а второй прозвучавший у меня в голове — слились в один, заставляя меня поднять взгляд и вырвать руку из цепких пальцев мага.

Дверь на улицу оказалась распахнута настежь, в залитом солнцем проеме темнели два силуэта. Один — высокий и тонкий, с разлохмаченной шапкой волос — принадлежал Ареналю, второй — огромному черному коту. И если Ареналь удивленно моргал, глядя на коленопреклоненного Эбелайна, то кот-фомор выгнул спину, распушил шерсть и весьма недвусмысленно бил себя хвостом по бокам. Его глаза в полумраке сверкали неприкрытым гневом.

Кажется, в ком-то проснулась необоснованная ревность?

«Отойди от нее!» — услышала я яростное шипение. Но предназначалось оно не мне.

Эбелайн медленно поднялся с колен, всунул меч в ножны и только тогда взглянул на новых действующих лиц.

— Демон, можешь не беспокоиться, — сказал он с абсолютным спокойствием, — я не причиню твоей Хозяйке вреда. Наоборот, принесу пользу.

«Королевским псам нет доверия!»

Тайруг зашипел уже в голос, выпуская острые, как бритва, когти. Одно мгновение — и огромный черный кот взвился вверх, метя прямо в шею человеку.

Келпи по-девчоночьи взвизгнул, бросаясь следом. Маг выхватил меч, с эфеса которого так и не снял руки, а я толкнула вперед плотную невидимую стену, выстроенную мной на случай непредвиденных обстоятельств. Тяжелая воздушная волна в мгновение ока прошлась вдоль коридора, сбивая с ног и мага, и келпи, и даже кота.

Хотя нет, перевернувшись в воздухе, животное приняло свой истинный облик, и на пол со страшным грохотом приземлился чернокожий фомор. Удар был такой силы, что я почувствовала, как задрожали стены.

— Успокоились? — я уперла руки в бока и окинула всех троих возмущенным взглядом, тщательно скрывая испуг за наносной уверенностью. Садб Ясноокая, да Тайруг действительно напугал меня! Он же просто неуправляем! — Или вас еще дождичком полить? Я это могу.

— Меня-то за что? — простонал келпи.

Эбелайн молча поднялся на ноги и поправил одежду. Фомор перевернулся на живот, медленно встал на четвереньки и помотал головой, словно отгонял мух. Потом со скрытой угрозой в голосе произнес, ни на кого не глядя:

— Раб собственность Хозяйки… но и Хозяйка собственность раба. У поводка всегда два конца. С одной стороны ошейник, с другой стороны петля.

Краткий всплеск магии — и передо мной уже лежал черный кот, абсолютно равнодушный ко всему происходящему.

— А где Райзен? — я наконец-то высказала мысль, которая занимала меня с того момента, как я проснулась.

Ареналь успел сесть, подперев стену, и теперь осматривал ладони, счесанные при падении. Услышав вопрос, он как-то странно ойкнул и скосил взгляд на кота, но тот даже не шевельнулся.

— А там Оска лепешек напекла, — начал келпи заискивающим голосом. — Вредная баба, но готовит ум-м-м, пальчики оближешь!

— Ареналь! — я почувствовала, как что-то тяжелое ложится мне на грудь, удушающей петлей обвивая шею. Внутри все сжалось, в голове зазвучал тревожный набат. — Где Райзен?

Кот поднялся и выскользнул на улицу, келпи шумно задышал, пряча глаза, а маг взглянул на меня с таким сочувствием, что я невольно все поняла.

— Он ушел? Да? — еле выдавила я, чувствуя, как холодеют руки и ноги. Странное онемение начало разливаться по всему телу вместе с осознанием неизбежности. — Он бросил меня?

— Принцесса…

— Нет, — я слабо взмахнула непослушной рукой, обрывая ненужные объяснения. — Молчи. Я не хочу ничего знать.

Перед глазами внезапно все расплылось, и я поняла, что ноги меня не держат. Как во сне, я начала падать навзничь куда-то вниз, но кто-то успел удержать меня, не давая встретиться с полом. Чьи-то крепкие руки подхватили меня, словно тряпичную куклу, усадили, прислонив к стене. Теплые мозолистые пальцы стерли с моих щек бесполезные слезы.

Я не сопротивлялась. Мне было все равно. Только где-то в самой глубине моего сердца что-то лопнуло, выпуская на волю такую боль, от которой захотелось заорать во все горло.

И я закричала.

Изо всех сил, срывая связки, чувствуя, как немеет гортань.

И продолжала кричать, когда рушились стены и падали камни, когда кто-то ругался, молился, плакал и просил меня замолчать, когда трескалась земля и падало небо, выворачивались с корнем деревья и огромная черная туча, с молниями и громом, шла по Брингвурду, сметая все на своем пути…

* * *

Меня трясло. Колотило мелкой дрожью от макушки до самых пяток так, что даже челюсть выбивала чечетку, то и дело норовя прикусить язык. Я лежала на земле, связанная по рукам и ногам, укутанная в плед словно бабочка шелкопряда в кокон, а на затылке болезненно пульсировал внушительный синяк.

— Ну и натворила же ты дел, девочка! — Эбелайн недовольно покачал головой, не спуская с меня укоризненного взгляда. Он стоял надо мной, расставив ноги в высоких кожаных сапогах и уперев руки в бока. Темный суконный плащ, напоминающий плащи дознавателей, скрадывал его фигуру, а надвинутый на лицо капюшон скрывал лицо. — Едва не подставила всю компанию. Тебе нужно учиться владеть собой, ты же опасна самой себе.

— Р-развяж-жите м-меня, — прохрипела я, с трудом выговаривая слова.

— Ну нет, рано еще, остынь.

Он отошел.

Я вывернула шею, пытаясь сообразить, где мы находимся. Кажется, это была небольшая полянка в лесу, хотя надвигающиеся сумерки не давали рассмотреть подробности. Кто-то весьма заботливый уложил меня под куст орешника, на кучу прелой листвы, и теперь прямо над моим лицом свисали голые ветви с едва проклюнувшимися почками. В нескольких шагах от меня Ареналь разводил огонь. Келпи сидел на корточках, спиной ко мне, и тихо ругался, поминая отсыревший хворост, дождь и несдержанность у шелки. Кажется, это был камень в мой огород.

— Эй, — позвала я, — Ар-реналь?

— Чего тебе? — не оборачиваясь, буркнул он.

— М-мы где?

— На дороге в Кадарн.

— А Т-тайруг г-где?

— Ушел прогуляться.

Судя по всему, келпи тоже не желал со мной разговаривать. Но я не собиралась сдаваться так просто, мне нужно было выяснить что же произошло. Словно гусеница, я заелозила по земле, пытаясь устроиться поудобнее, хотя это оказалось совсем непросто. Через пару минут пыхтения и нелепых телодвижений с моей стороны, парень не выдержал, в сердцах бросил на землю огниво и шагнул ко мне.

— Э-э… у меня руки затекли. Ты можешь меня развязать? — я улыбнулась ему, надеясь, что улыбка вышла милой, но, судя по тому, как он отшатнулся, мои усилия не увенчались успехом.

— Да вообще-то не стоило б, — пробормотал келпи, почесывая затылок и с подозрением следя за каждым моим движением. — Эбелайн посоветовал оставить тебя так до утра.

— Чего-о?! — я едва не подпрыгнула как была, закутанная в плед.

— Во избежание! — Ареналь с многозначительным видом поднял вверх указательный палец. — Слушай, принцесса, — он неожиданно опустился на корточки рядом со мной, — а ты чего разбушевалась? Из-за этого… — поймав мой предупреждающий взгляд, келпи поперхнулся и продолжил уже более осмотрительно: — Я не то хотел сказать. В общем, я знаю, что у шелки такое бывает. Ну там всплеск эмоций и все дела… но чтоб так! Ты ж настоящую бурю вызвала! С моря шла волна высотой в тридцать футов! Если б Эбелайн тебя не успокоил, то она бы полгорода разнесла в щепки!

Я слушала его затаив дыхание. Неужели, все это правда? Я едва не разрушила Брингвурд? Я, рожденная чтобы исцелять, едва не стала убийцей?

Застонав от злости на саму себя и от тупой боли в затылке, я прикрыла глаза и откинулась на кипу листвы.

— Так это из-за мага у меня так голова болит? — пожаловалась, не сдержавшись.

— Ну да, — Ареналь неловко шмыгнул носом, — наверное, он чуток перестарался. Но если б не это, нас бы уже всех повязали!

Через минуту я уже знала, что не найдя другого способа меня успокоить, Эбелайн просто стукнул мне по затылку рукояткой меча. Сознание моментально померкло, ноги подкосились и я, как спелый плод, рухнула прямо в приветственно распахнутые объятия мага. Вдвоем с Ареналем они быстро спеленали меня, будто младенца, Тайруг накрыл всех пологом невидимости, и наша компания в относительной безопасности переместилась за стены Брингвурда, используя уже знакомый лаз в городской стене. Вызванный мною шторм ушел назад в море, успев потрепать порт и прилегающие к нему улицы. О человеческих жертвах келпи не знал, а дома… Что ж, дома можно отстроить.

— А Райзен? — я едва выговорила это имя. Сердце привычно сжалось, но прежней ярости уже не было, словно она выдохлась и обессилила.

— Дуэргар? — он отвел взгляд и почесал кончик носа, с видимым усилием соображая что же сказать. — Он… ну… записку оставил.

— И ты молчал! — мне захотелось его придушить. — Где она?

— Так ты ж сама не дала ничего сказать…

— Где она?! — буквально прорычала я, переворачиваясь на бок и впиваясь в келпи яростным взглядом.

— У Тайруга, — он вскочил на ноги и предусмотрительно отпрыгнул от меня на безопасное расстояние. — Он ее забрал.

— А ты читал?

— Нет конечно! Я даже букв не знаю!

Я опять застонала сквозь зубы, на этот раз проклиная собственную глупость и бессилие.

— Когда он вернется?

— А кто ж его знает. Сказал, разведает обстановку и придет.

Я задумалась. Использовать ментальную связь с фомором мне не хотелось, почему-то не было желания выслушивать еще и его.

Лежать связанной оказалось весьма неудобно, но пальцы мои оставались свободными и я начала потихоньку их разминать. Заодно с удивлением заметила, что уже не дрожу, что воздух достаточно теплый и сухой не смотря на ночную прохладу, а над головой в переплетении ветвей зажигаются первые звезды.

Сейчас меня мучил только один вопрос. Почему Райзен бежал от меня после ночи любви, как от солнечного света? Что было не так?

Ответ лежал на поверхности, но я в упор не желала его замечать. Маленькая, наивная шелки. Если из нас двоих кто и любил, так это только одна я. Не умеющая скрывать свои мысли и эмоции, ничего не знающая о мужчинах и их коварстве, я просто всецело отдалась этому чувству, позволив ему захватить меня с головой. Но Райзену нужно было вовсе не это. Даже если на какой-то момент он и почувствовал ко мне что-то большее, чем просто интерес, то, наверняка, тут же задушил это чувство в зародыше. Ему не нужна чья-то любовь, ему нужна та, что принесет потомство. И он сам мне об этом сказал.

Горло сжалось от едва сдерживаемых слез, внутри все отозвалось тупой, тянущей болью. Обида, разочарование, злость на собственную глупость и бессилие — все смешалось в один клубок, заставляя меня до боли стиснуть зубы.

Затрещал огонь, пожирая подложенную кору и сухой мох. Тонкий дымок взвился над костром, потянулся вверх. Тихий безветренный вечер постепенно превращался в ночь, а я все лежала, вытянувшись на земле, насколько позволяли путы, и даже не могла смахнуть выступившие на глазах слезы.

Что Райзен мог мне написать? Что сожалеет? Что дело не во мне, а в нем? Что долг перед родом сильнее привязанностей и чувств? Теперь я поняла: сундук с платьями был вовсе не подарком влюбленного мужчины, он просто заплатил за мою помощь. Не удивлюсь, если это его обычная манера: исчезнуть с утра, оставив после себя какую-нибудь безделушку на память наивной тирне.

Вернулся Эбелайн. Бросил рядом с костром связку заячьих тушек и направился в мою сторону, по-военному печатая шаг. От него за милю веяло напряжением.

— Успокоилась? — он навис надо мной, внимательно изучая мое лицо. — Буянить не будешь?

— Нет. Уже не буду.

— Вот и умница. Повернись.

Повернув меня на бок и придерживая одной рукой, второй он расстегнул массивную пряжку, стягивавшую ремень у меня на груди. Сразу стало легче дышать. Эбелайн неторопливо снял с меня путы. Я с глубоким вдохом расправила плечи и первым делом потрогала шишку на затылке. Судя по ее размеру, маг действительно перестарался.

Заметив мое движение, он нахмурился и произнес:

— Извини, я не хотел делать тебе больно, но в тот момент времени на размышление не было.

— А что произошло? — рискнула поинтересоваться я.

— Ты разметала воздушной волной барак и пристройки. Хорошо еще, что старик Менро и его кухарка в это время находились на улице. Надеюсь, они не пострадали. Ну и выброс магии был такой силы, что его наверняка почувствовали даже простые горожане. Ты же подняла гигантский вал. Небо стало черным в мгновение ока. И я еще никогда не видел столько молний одновременно.

— Я вызвала бурю?

— Да. Думаю, от брингвурдского порта ничего не осталось. И если б ты не потеряла сознание, то и от города тоже. А так волна накрыла лишь окраину и ушла в море.

Я опустила глаза, думая о том, что из-за собственной несдержанности, возможно, стала причиной гибели сотен людей.

— А что с тем шпионом?

— Он умер. Но я успел узнать все, что мне нужно.

— Он был там из-за меня?

— Нет, они искали отступников. Одеяло оставь, прохладно, — бросил маг, собирая ремни и отходя к костру, где Ареналь уже обдирал шкуру с заячьих тушек.

Я села, прислонившись спиной к какому-то пеньку, торчавшему из листвы.

— Сейчас ужин сделаем, подожди, — донесся беззаботный голос келпи.

Есть не хотелось. Хотелось свернуться в комочек, забиться в нору и немного поплакать. Но вместо этого я нащупала на руке невидимый браслет и мысленно позвала эриллиум.

«И тебе не хворать», — отозвался плененный дух ворчливым тоном.

«Почему ты не остановил меня? — задала я интересующий меня вопрос. — Ты же мог это сделать?»

«Остановить? Тебя? — в голосе артефакта проскользнули нотки удивления. — Извини, но вряд ли б ты услышала голос разума. Ты хоть сама поняла, что с тобой было?»

«Ну… Райзен бросил меня, — я стиснула зубы, не давая вырваться из горла позорному всхлипу. — Я расстроилась… немного… Но этого больше не повторится, клянусь!» — и я прижала ладони к груди в молчаливом жесте отчаяния.

«Расстроилась она, — проворчал артефакт, — нет, милочка, здесь дело вовсе не в твоих обманутых надеждах. Это магия. Сила Океана начала просыпаться и пробует вырваться наружу. Если ты не будешь держать себя в руках, она просто уничтожит тебя. Поняла?»

Я закусила губу, переваривая услышанное. Никогда еще эриллиум не разговаривал со мной таким приказным тоном. Чувствовалось, что он был встревожен не на шутку.

«Ты что-то знаешь, — поняла я. — Говори, что еще случилось?»

«Пока ничего. И, надеюсь, не случится. Но ты должна научиться сдерживать свои эмоции, иначе любой всплеск может привести к катастрофе. Гнев, ярость, отчаяние, злость, обида — любое из них может стать последним для тебя».

«Неужели все так плохо?»

«Для тебя — да. Если бы не ожерелье, удерживающее тебя в человеческом теле, то все было бы намного проще. Обернулась тюленем, ушла на морское дно и слилась там воедино с родной стихией. И все, никаких проблем. А так, остается тебе только посочувствовать. Ну и пожелать поскорее найти мага, который снимет ожерелье».

— Тайруг!

Возглас Ареналя заставил меня встрепенуться. Открыв глаза, я тут же растерянно заморгала, разглядывая мощную фигуру фомора, заслонившую от меня костер. Я даже не слышала, как он подошел.

Тайруг медленно опустился на корточки и жестом, преисполненным заботы, поправил одеяло, сползшее с моих плеч. От него не укрылось, как моя рука невольно дернулась вверх, ощупывая шишку на затылке. Глаза фомора сверкнули в темноте.

— Этот маг, — глухо проговорил он, — я собирался оторвать ему голову за это… Но без него мы бы не вышли из города.

— Ничего, — я слабо улыбнулась. — Мне почти не больно.

Он уперся руками в землю и приблизил свое лицо так, что я смогла разглядеть желтые крапинки в его глазах.

— Я могу залечить.

— Не стоит.

Инстинктивно стиснув на груди одеяло, я подумала о странном поведении Тайруга. Он вел себя так, будто мое состояние имело для него значение, но ведь я прекрасно помнила, что еще недавно он меня ненавидел. За то что оказалась сильнее, за то что сделала своим рабом, привязала к себе. За смерть Яшмы. Что изменилось?

Несколько секунд он молча разглядывал меня. Потом поднялся, подхватил на руки и направился в сторону костра, откуда уже доносился дразнящий аромат жареной зайчатины.

Мне подстелили свернутую вдвое конскую попону и протянули наколотую на ветку заячью ножку, истекающую жирным соком.

— Только осторожно, горячее, — предупредил Ареналь.

Эбелайн грыз свою порцию на другой стороне костра. Я видела только его силуэт, скрытый плащом, да чувствовала внимательный, изучающий взгляд.

— Тай, дай письмо, которое оставил мне Райзен, — проговорила я, обращаясь к фомору. Слова давались с трудом, царапая горло, падая в тишину будто камни.

— Как скажешь, Хозяйка…

Через секунду мои пальцы уже сжимали заветный листок, сложенный вчетверо, вот только сил развернуть и прочитать его у меня уже не было.

* * *

Дрожащими руками я развернула письмо. Короткие, обрывистые строчки, загибающиеся кверху, запрыгали перед глазами. Судя по почерку, Райзен очень торопился, когда писал. Ему нужно было срочно уйти? Или он просто боялся, что я проснусь и устрою истерику?

«Линн, я знаю, ты все поймешь. Я не хочу обманывать ни тебя, ни себя. Ты шелки, а я дуэргар, у нас нет, и не может быть, ничего общего. В тебе течет кровь богов, во мне — проклятых богами. Скоро ты освободишься от оков смертного тела, вернешься в родную стихию и там найдешь свое счастье. Мне же суждено жить, не зная солнца. Я исполнил свое обещание, нашел мага, который тебе нужен. Теперь я ухожу. Поверь, так будет лучше для нас обоих. Тайруг и Ареналь помогут тебе встретиться с ним. Они связаны с тобой клятвой крови, не оставят и не предадут ни при каких обстоятельствах. Верь им, хотя, насчет фомора, на всякий случай, держи ухо востро. И еще. Если однажды судьба нас снова столкнет, я хочу увидеть тебя счастливой, рядом с любящим мужем и десятком детишек. Будь умницей, стань счастливой ради меня».

И без подписи.

Впрочем, она была не нужна.

Я медленно обвела взглядом молчавших мужчин. Ареналь, Эбелайн и Тайруг застыли, подобно статуям, ловя каждое мое движение. Келпи, кажется, даже дышать перестал, а маг слегка подался вперед, наверняка, готовый снова огреть меня по голове, прежде чем я учиню очередное бедствие.

— Ну, — я не сдержала жалкой усмешки, — ничего другого я, в принципе, и не ожидала. Он просто сбежал.

— Это не то, о чем ты сейчас должна думать, — подал голос Эбелайн. — У нас очень мало времени.

— О чем вы?

— Принцесса, мы еле ушли от погони, — тихо произнес келпи. — Если б не он, — парень скосил глаза в сторону мага, — то вряд ли бы мы сидели здесь сейчас.

— Невидимость это не то, чем можно обдурить королевских псов, — буркнул фомор, недовольно поводя плечами.

Эбелайн встал, потянулся, разминая спину, и кивнул куда-то в сторону.

— Ты устроила настоящее представление и думаешь, что оно прошло без следа? Что никто не заметил такой выброс магии? Да вся брингвурдская префектура, небось, с ног сбилась, ища твои следы. Ты хоть понимаешь, чего нам стоило убраться оттуда?

— Ну, мы же убрались? И без потерь, как я вижу.

Он громко фыркнул.

— Сама бы ты и шага не сделала, поверь. Но я поклялся защищать тебя ценой собственной жизни. Ты мне нужна живая.

Я поднялась вслед за ним, вытирая жир с пальцев запиской Райзена, и не глядя уронила ее под ноги. Тайруг протянул руку, подхватил мятый листок и бросил его в огонь. Я проводила взглядом взвившийся сноп искр. Вот так, теперь ничто не должно отвлекать меня от собственной цели. Райзен попросил меня стать счастливой? Что ж, я исполню его желание. И сделаю это как можно лучше.

Маг смотрел на меня, ожидая ответа. Я нагнула голову на бок, искоса разглядывая бывшего врага. Высокий, мощный, с широкими плечами и узкими бедрами, с растрепавшимися русыми волосами и заросшим щетиной подбородком, он казался абсолютно спокойным и даже отстраненным, будто каменная скала, застывшая над бушующим морем. Но я-то знала как обманчиво это спокойствие. Чувствовала исходящее от него напряжение. Его недоверие, готовность выхватить меч в любой момент. Маг помнил, что дал клятву мне, и что фомор и келпи по-прежнему остаются его врагами.

— Я знаю, чего вы хотите, этирн Эбелайн, бывший королевский маг. И у нас с вами одна дорога — в Кадарн.

Он понимающе усмехнулся:

— Маг, которого ты ищешь, в столице? — Я кивнула. — Я знаю все ходы и выходы из Кадарна, читаю мысли на расстоянии и даже могу внушить те, что мне нужно. Поверь, менталистов моего уровня очень мало. Я помогу в твоем деле, а потом ты поможешь мне.

— Выкрасть эриллиум Бадб из королевского дворца? — я ответила ему такой же усмешкой.

— Нет, — он спокойно покачал головой, — всего лишь его уничтожить. А теперь, раз ты поела и отдохнула, давайте-ка убираться отсюда. Здесь нас слишком легко обнаружить.

Эбелайн был прав. Поспешно затушив костер и уничтожив следы временной стоянки, мы двинулись через лес, в самую чащу, откуда не доносилось ни малейшего дуновения. Я даже не спрашивала, почему маг выбрал именно этот путь, как-то само собой получилось так, что он занял пустующее место лидера в нашей разношерстной компании.

Шли мы неторопливо, тщательно избегая открытых участков и проторенных троп. То и дело Эбелайн жестом приказывал остановиться и словно внюхивался в ночную тишину, лишь изредка нарушаемую мерным дыханием леса. Когда взошла луна, мы услышали донесшийся издалека крик совы, потом еще один и еще. Затем послышалось уханье филина и писк летучих мышей, отправившихся на охоту. Ночной лес оживал, залитые серебристым светом деревья становились похожи на странных созданий из древних легенд.

— Вы уверены, что этот путь приведет нас в Кадарн? — шепнула я, невольно понижая голос.

Теперь я уже не била ноги о переплетения корней и твердые кочки. У меня был воздушный элементаль, который сделал мой шаг легче и не давал спотыкаться. Эбелайн размашисто шагал впереди, срубая мечом самые наглые ветви, и я то и дело утыкалась носом в его затянутую плащом спину. Тайруг обернулся котом и легкой тенью скользил возле моих ног, а Ареналь, вздыхая и охая, полз где-то позади.

— Уверен. Я слышу мысли загонщиков. Они устраивают засаду на главном тракте, а еще несколько десятков дознавателей прочесывают лес вдоль дороги в столицу.

— Почему же я их не чувствую?

— Потому что они не используют магию. Они очень осторожны. И они не знают что или кого именно ищут.

И Эбелайн мне подмигнул.

Ну да, они ищут фейри, может быть даже группу вражеских существ, но никто из них не знает, что с нами маг — бывший дознаватель, которому известны все уловки королевских псов. Вряд ли кому-то из них придет в голову, что прирожденные враги стали союзниками.

— Я все хочу вас спросить…

— Как я докатился до такой жизни?

Я кивнула. Теперь мы шли почти рядом, Эбелайн учтиво отводил ветви с моего пути и следил, чтобы подол моего платья не зацепился за какой-нибудь сучок.

— Наверное, это все из-за моего дара. Точнее из-за его мощности. Я же говорил, что таких, как я, очень мало? В Кадарне было всего три менталиста моего уровня за последние сто лет, двое из них бесследно исчезли, а третий — я. Я так радовался, когда меня приняли на факультет боевой магии. А на четвертом курсе, после практики, меня вызвал к себе декан и сказал, что мой дар слишком ценен, чтобы использовать его на передовой. Мол, это все равно что забивать гвозди алмазом. Вот и отправили меня на «огранку» в орден Предназнаменования в Кадарне.

— Орден Предзнаменования? — переспросила я.

— Да, это что-то вроде тайного сообщества, в которое входят только маги-дознаватели, преданные королю. Верные псы, готовые броситься на любого по малейшему сигналу своего повелителя. И я был одним из них.

Эбелайн замолчал, погрузившись в собственные раздумья. Лицо его посуровело, возле рта обозначились тяжелые складки.

— И что случилось? Почему вы здесь? — я хотела знать, что с ним произошло, как преданный цепной пес мог впасть в немилость у своего хозяина.

— Сам еще не понял. После получения диплома меня и еще нескольких юнцов представили ко Двору. Там мы дали королю вассальную клятву и клятву верности на крови, а после этого у меня начались проблемы с памятью. Понимаешь, просыпаюсь утром и не помню, что делал вчера.

— Это как?

— Так. Ложусь спать вечером во вторник, просыпаюсь утром в четверг, а куда среда делась — не знаю. Иногда пропадало несколько часов, иногда целые сутки. Я начал выяснять, что со мной, обращаться к целителям, но они не могли понять, что происходит. Мой магический фон оставался не потревоженным, аура в полном порядке. Я начал думать, что схожу с ума. А потом узнал, что предыдущие менталисты, служившие в Тайной канцелярии, закончили свои дни в тюрьме, обвиненные в государственной измене.

— И вы решили выяснить, в чем тут дело?

— Не успел, — он хмуро усмехнулся. — За мной пришли. Предъявили ордер на мой арест и на обыск.

— И в чем же вас обвиняли?

— О, там был целый список, — он остановился, прикрыл глаза и зачитал по памяти: — Участие в тайном сговоре с целью свержения установленной династии, выдача государственной тайны, шпионаж в пользу враждебной державы… ну и там еще много чего, я уже не вслушивался.

— А враждебная держава это кто? Фейри? — осторожно поинтересовалась я.

— Да нет, — он глянул на меня с удивлением, — всего лишь Эребия.

Теперь пришла моя очередь удивляться.

— Эребия? Но при чем здесь она? Вы что, действительно шпионили?

Эребия была крошечным государством, лежавшим в горах на юг от Гленнимора, и всю ее ценность составляли травы и минералы, которые водились в этих горах. Там добывали очень много веществ для магических зелий, в том числе и Норинейский камень. Эребия вела оживленную торговлю с соседними государствами, а от нападения ее защищали бурные горные потоки, труднопроходимые скалы и живущие в этих скалах василиски. Эти чудовища, похожие на гигантских бескрылых птиц, имели драконоподобную голову, раздвоенный змеиный язык и смертельный яд, который хранился в специальных мешочках внутри гортани. При нападении, или в качестве защиты, василиск широко разевал пасть, издавал жуткий вопль и выстреливал струю яда, целясь жертве в лицо. Стоило хоть капле этого яда попасть на кожу, как начиналось онемение, которое постепенно охватывало все тело и проникало внутрь. Жертва словно каменела, а спустя какое-то время умирала от того, что охваченное ядом сердце переставало биться.

Насколько мне было известно, жители Эребии знали какой-то секрет, позволяющий им не бояться яда этих существ, но этот секрет они хранили как зеницу ока. И сколько бы не пытались шпионы соседних держав добыть «тайный ингредиент», никому из них это так и не удалось.

И вот теперь Эбелайн говорит, что его поймали на шпионаже в пользу Эребии? Это было невероятно.

— Как я мог делать то, о чем не имею ни малейшего понятия? Говорю же, у меня были провалы в памяти. Да и не чувствовал я себя предателем.

— И что же вы сделали?

— Дал себя заковать и, как добропорядочный подданный, стал уповать на королевскую справедливость. Сейчас это звучит даже смешно, — он невесело усмехнулся.

— А как сбежали?

— Ну… меня несколько дней держали в тюрьме для государственных преступников, а потом решили перевести. Не знаю куда, мне не объясняли. Точнее, со мной вообще никто не желал говорить. Приковали к стене, кинули охапку соломы, миску помоев — и все. В камере не было даже крошечного окошка, так что я не мог отличить ночь от дня, но слышал, как менялся караул, так что смог вычислить примерное время. Это где-то пять суток.

— Пять суток без света, еды и питья? — ужаснулась я, останавливаясь и заглядывая Эбелайну в лицо.

— Пять суток, — он стиснул зубы, и его глаза сверкнули сдерживаемой яростью. — Но питье там было. Я слизывал росу, выступавшую на каменных стенах. И вот когда меня вывели за ворота, я понял, что это конец. Меня ждала «карета смерти», такая повозка, в которой преступников отправляют на эшафот. Дело было глубокой ночью. Кто-то из стражников подтолкнул меня в спину так, что я едва не упал. И тут же кто-то всунул мне в руку что-то маленькое и круглое. Я инстинктивно сжал кулак. Меня приковали внутри повозки, надели мешок на глаза, но я уже понял, что у меня в руках.

— Амулет перехода? — не удержалась я от восклицания.

— Да, это был он.

— И вы им воспользовались!

— Да.

— Вы знаете, кто мог его вам подсунуть?

— Нет, но догадываюсь.

— Кто?

— Отступники. Те самые, кого искали шпионы в подпольной лекарне.

— Маги, которые не захотели подчиниться королю… — я вскинула на мага задумчивый взгляд. — Знаете, а ведь тирн Менро и меня принял за магичку-отступницу. Видимо, их не так уж и мало. Кто бы подумал…

— Что в Гленниморе есть маги, которые неподвластны королю? Судя по всему, с некоторых пор я пополнил их ряды.

— Но вы так и не узнали, откуда взялось это нелепое обвинение в измене?

— Надеюсь, в Кадарне мне это удастся. И не без твоей помощи. Жаль, дуэргар ушел и унес эриллиум Балора. С таким артефактом было бы намного легче проникнуть во дворец.

Я промолчала. Но брошенное вскользь напоминание о Райзене острой колючкой впилось мне в сердце.

— Э-э-э, я понимаю, что вам вдвоем весело, но пожалейте мои бедные ноги! — раздался за нашими спинами жалобный вой Ареналя. — Я, вообще-то, устал. Мне нужна вода, много воды! Иначе я совсем ослабею.

Мы с магом остановились. Только сейчас я заметила, что наша компания в пути уже несколько часов и, действительно, стоило бы всем отдохнуть.

— Поищем ручей? — Эбелайн взглянул на меня, ожидая ответа. — Келпи не приспособлен долго ходить пешком.

— И сделаем привал?

— Да, я уже ничего не слышу. Мы оторвались от преследователей и можем позволить себе отдохнуть.

Следующие полчаса были потрачены на поиски источника и, когда они увенчались успехом, мы принялись разбивать временную стоянку. Разжечь костер, наносить еловых лап для лежаков — все пришлось делать руками. Эбелайн запретил использовать магию. Я понимала, что он прав, но вот Тайруг никак не желал подчиняться человеку. Обернувшись в свою двуногую форму, фомор демонстративно игнорировал мага. Я буквально чувствовала, как между ними пульсирует напряжение, готовое вот-вот превратиться в схватку.

Усталая, вымотанная всплеском собственной магии и ночным переходом, я устроила себе импровизированное ложе поближе к костру, завернулась в шерстяное одеяло, прихваченное из запасников тирна Менро, и закрыла глаза. Эбелайн и Тайруг остались сидеть у огня, искоса бросая друг на друга испытывающие взгляды, а келпи отправился пополнять силы на дно ручья.

— У нас есть три часа до рассвета, — услышала я голос мага, — давайте проведем их с пользой. Чувствую, скоро нам понадобятся силы.

* * *

Кадарн показался на горизонте на рассвете третьего дня.

За это время мы успели пройти лес насквозь и выйти к реке, которая разделяла столицу Гленнимора на две неравные части. По обоим берегам Лоахейма, несущего свои воды из горной Эребии в Северный океан, раскинулись покрытые всходами поля. На той стороне реки, за полями, у темной кромки деревьев виднелись крестьянские дворы, обнесенные частоколом.

Мы не знали, кому из гленниморских этирнов принадлежит эта земля, а потому старались не попадаться местным жителям на глаза. Передвигались после захода солнца, не использовали магию, тщательно уничтожали следы стоянок и не выходили на открытое пространство, держась кромки леса. Пару раз натыкались на небольшие поселки, где фомор умудрялся стащить для меня кусок ржаного хлеба или пару ячменных лепешек. В основном же питаться приходилось тем, что поймаем, и не всегда еда была мне по вкусу.

И вот, когда золоченые шпили гленниморской столицы засияли на горизонте в лучах восходящего солнца, я поняла, что мы почти достигли своей цели. Теперь нужно было только решить, как попасть вовнутрь, ведь Кадарн — вотчина королей — охранялся намного тщательнее, чем портовый Брингвурд.

Но и здесь нам на помощь пришел Эбелайн. Теперь я смогла увидеть бывшего королевского пса в действии. У него был простой и вместе с тем гениальный план: Ареналь обратился в оседланного коня, фомор — в кота, на меня накинули личину благородного этирна лет двадцати, а сам Эбелайн преобразился в оруженосца. Но и это было еще не все. Он не только сумел скрыть от дозорного менталиста на воротах наши мысли, но еще и заменил их другими! Так что в столицу Гленнимора вошли не три фейри и один маг-отступник, а ничем непримечательная компания: не слишком породистая лошадь, меланхолично жевавшая удила; жирный ленивый кот, свернувшийся клубочком позади седла; молодой этирн, думающий о шелковом платочке, подаренном ему на память некой этьерной; и старый седовласый оруженосец, который, ведя под уздцы лошадь своего господина, размышлял о собственной подагре и подсчитывал, хватит ли жалования на оплату целителя.

Охранники на воротах тщательно обыскали нас, но ничего крамольного так и не обнаружили. Дозорный менталист приказал расслабиться и ни о чем не думать. Я с готовностью выполнила его пожелание и, пока он изучал мои «тайные мысли», представляла себя мотыльком, летающим над поляной полной цветов. Роль молодого человека благородных кровей оказалась не так уж трудна. Знай себе, сиди в седле со скучающим видом, смотри на всех свысока да время от времени сбивай несуществующую пыль с кружевных манжет. Эбелайн продумал мой образ до мелочей: золотые перстни на пальцах, алмазные пуговицы на сюртуке, серебряные шпоры на сапогах и даже гравировку на пряжке кожаной перевязи. Седельные сумки были набиты батистовыми сорочками и замшевыми бриджами, в кошельке на поясе бренчало золото, а с лица молодого этирна — то бишь моего — не сходило высокомерное выражение.

— Добро пожаловать в Кадарн, этирн…

— Рильваер, — с готовностью отозвалась я заранее выбранным именем. Имя тоже подбирал Эбелайн. Он сказал, что Рильваеры — обедневший род мелкопоместных этирнов, затерявшийся где-то на восточной окраине Гленнимора, так что проблем с достоверностью имени быть не должно.

— Рильваер, — дознаватель учтиво кивнул, пропуская нашу компанию вперед. — Следующий!

— Садб Ясноокая! Нам это удалось! — неверяще прошептала я, когда городские ворота остались далеко позади, а мы оказались на узкой улочке, ограниченной с двух сторон серыми каменными домами.

С того момента, как мы подошли к стенам Кадарна, напряжение ни на секунду не оставляло меня. Только усилием воли я заставляла себя не вздрагивать от каждого окрика, хранить спокойствие и не пытаться призвать элементалей. И вот теперь, оказавшись в относительной безопасности, я поняла, что еле держусь в седле.

Обессилев, я сползла на землю.

— Теперь нам надо найти маленький неприметный трактир. Перекусить и снять комнату до завтрашнего дня, — посвятил Эбелайн в дальнейший план.

— Почему только до завтрашнего? — слабо удивилась я.

— Потому что завтра мы сменим личины и место дислокации. Это первое, чему учат шпионов — не задерживаться в одном образе и одном месте более чем на сутки.

— Вот, мы уже и шпионами стали, — хмыкнула я, ощущая себя совсем разбитой.

— Идемте, этирн Рильваер.

— Веди, мой верный оруженосец.

Мы обменялись красноречивыми взглядами.

Поплутав по городу около часа, мы наконец-то нашли то, что нам хотелось. Трактир «Свиная нога» примостился на пересечении двух улиц, в приличном квартале с маленькими чистенькими домиками. Невысокие деревянные заборчики, аккуратно подстриженные кусты, остроконечные крыши, крытые красной черепицей, разрисованные ставни на окнах — судя по всему, жили здесь либо незнатные этирны, либо мещане, не жалеющие денег на внешнее благоустройство. Здесь все дышало покоем и достатком. Утро было в самом разгаре, когда наша компания ступила на выложенную булыжником мостовую этого тихого уголка.

Трактирщик оказался весьма упитанным мужчиной лет сорока, с окладистой бородкой на круглом лице и хитрым взглядом прищуренных глаз. Он встретил нас у резного крыльца радушной улыбкой, представился как тирн Уорвик и тут же приказал подсобному мальчишке отвести лошадь в конюшню. Кот-фомор открыл глаза, потянулся, всем своим видом показывая, что его только что разбудили, и призывно мяукнул. Я подхватила животное на руки, откуда оно в мгновение ока перебралось на плечи и обвило мою шею пушистым хвостом. Судя по всему, ловить мышей в местной конюшне Тайруг не собирался.

Потрепав Ареналя по загривку, я шепнула ему прямо в ухо:

— Веди себя прилично! — и хлопнула по крупу, как заправский наездник.

Келпи позволил мальчишке взять себя под уздцы и, недовольно фыркая, направился в указанном направлении.

— Моему коню нужно много воды, — обратилась я к тирну Уорвику.

— Ты слышал? — крикнул тот зычным голосом вдогонку мальчишке. — Хорошенько напои лошадь нашего гостя! — а потом повернулся ко мне, приветственным жестом распахивая дверь в свое заведение: — Проходите, милостивый этирн, вы попали как раз к завтраку. Чем изволите трапезничать?

Внутри трактир оказался довольно чистым и уютным помещением. Народу с утра почти не было, лишь за одним столиком у окна разместилась пожилая пара с тройкой детишек — внуками, по всей видимости. Сводчатый потолок, выложенный разноцветным камнем, украшали несколько светильников, спускавшиеся вниз на блестевших от смазки цепях. Сейчас они были погашены, а в большие светлые окна, распахнутые навстречу весеннему дню, заглядывало скромное утреннее солнце.

— Присаживайтесь, милостивый этирн. Вашему оруженосцу, наверняка, будет удобнее поближе к кухне, — Уорвик указал на несколько общих столов, расположившихся на более темной половине зала, у дверей в подсобные помещения.

Я совсем забыла, что среди этирнов не принято есть за одним столом со своими слугами. Растерянно глянула на предложенный столик, отгороженный от общего зала невысокой ширмой, потом перевела взгляд на Эбелайна, мучительно соображая, что же сказать, но маг успел первым.

— Мой этирн, не беспокойтесь о своем слуге. Я сяду поближе к кухне, с вашего позволения, погрею старые кости, — прокряхтел он так убедительно, что даже я на секунду засомневалась в его настоящем возрасте.

Я молча кивнула. Эбелайн, шаркая словно старый дед, поплелся к общим столам, а мне пришлось занять резной стул, заботливо отставленный трактирщиком. Судя по всему, платежеспособных клиентов, да еще благородных кровей, здесь весьма ценили и берегли.

Подлетела симпатичная служанка в кружевном передничке, незаметно поправила декольте, привлекая внимание к таинственной ложбинке между грудей. Я изобразила заинтересованность.

Поблескивая глазками, кухонная фея сделала легкий книксен и уставилась на меня с жадным вниманием. От ее взгляда не ускользнули ни алмазные пуговицы, ни перстни на пальцах. Хорошенькое личико девушки расплылось в приветливой улыбке:

— Чего желает благородный этирн?

— Парочку жареных каплунов, омлет и мясной пирог. Все это разделить на двоих — мне и моему слуге. И еще принеси миску для кота, — я указала на живой воротник у себя на шее.

Кот что-то мурлыкнул и потерся об меня лобастой головой. Кажется, Тайруг окончательно вжился в роль. Я сняла его и пустила на каменный пол, игнорируя недовольный мявк.

А есть действительно хотелось, да еще как! Я так набросилась на еду, что едва не забыла о благородных манерах, да еще и пропустила момент, когда рядом со мной, за соседний столик, опустилось несколько мужчин. Я только тогда обратила на них внимание, когда из-за тонкой ширмы до меня донеслись приглушенные голоса:

— Да не верю я, что все это правда. Старик, наверняка, ошибся.

— Прежде он никогда не ошибался.

— Все бывает в первый раз. Или ты хочешь сказать, что бурю в Брингвурде и в самом деле вызвали шелки? Откуда им там взяться?

— Наши были там! Изучали постмагический фон на побережье. И вот, что я тебе скажу…

Говоривший понизил голос настолько, что я, как не прислушивалась, больше не смогла уловить ни звука.

— Милостивый этирн? — голос служанки заставил меня очнуться, и только сейчас я заметила, что застыла от напряжения, не донеся ложку до рта.

— Чего тебе? — прохрипела я, скрывая замешательство за льняной салфеткой.

— Вы не заказали ничего из питья. У нас есть эль, сидр и выдержанное вино из южных виноградников. Что прикажете подать?

— Сидр. Мне и моему оруженосцу.

Девушка исчезла в темном проеме кухонных дверей, а я поймала на себе внимательный взгляд Эбелайна. Мнимый оруженосец сидел, низко склонив голову над тарелкой, и неторопливо поглощал аппетитные кусочки.

Вернулась служанка, неся на широком подносе несколько деревянных кружек. Одну из них бухнула на стол перед Эбелайном, вторую с улыбкой подала мне, а затем, игриво вильнув бедром, скрылась за ширмой, где сидели испугавшие меня незнакомцы.

— Милостивые тирны, — донесся до меня ее приветливый голос, — ваш сидр.

— Еще и жареной макрели нам подай, да поживее.

Кот-фомор коротко мурлыкнул из-под свисающей скатерти, привлекая мое внимание. Прищурился, спрыгнул с моих колен и, задрав хвост трубой, вальяжной походкой направился в сторону говоривших.

— Ой, какая киса! — услышала я.

— Ага, знатный кот. Чей ты будешь, красавец?

Я сосредоточенно жевала, костеря про себя Тайруга на все лады. Вот чего он туда поперся? Внимание привлекать? А если кто догадается что он вовсе не кот, а самый настоящий демон? Нас же здесь всех убьют!

От страха и волнения задрожали ноги, да так, что мне пришлось сдвинуть их вместе чтобы скрыть эту дрожь.

— Милостивый этирн? — раздался над моей головой глубокий бас с раскатистыми нотками.

Я медленно повернулась. За спинкой моего стула стоял мужчина лет сорока, одетый в серо-зеленый сюртук торговой гильдии. Невысокий, но кряжистый, с широкими плечами и мощной мускулатурой, выпиравшей под одеждой из тонкого сукна. Гладко выбритое лицо незнакомца украшали густые брови, из-под которых зорко и даже с некоторым подозрением смотрели необычайно светлые глаза.

Вы недавно в наших краях? — толстые губы мужчины раздвинулись в улыбке, обнажив крепкие зубы.

Я скосила глаза на широкий пояс, обхватывавший его талию. Кажется, на таких поясах носят кинжалы. И точно — слева обнаружились небольшие ножны с торчавшей из них рукояткой, а с другой стороны болтался кожаный кошель внушительных размеров.

— Да, только сегодня прибыли, — ответила я как можно небрежнее. — А с кем честь имею?

— Ройях Донаган, местный завсегдатай и хозяин оружейной лавки. Могу я угостить вас вином, милостивый этирн?

Я с сомнением оглянулась на Эбелайна, но тот упорно делал вид, что все происходящее его не касается. Маг уткнулся носом в глиняную миску и, жмурясь от удовольствия, вылавливал из нее пальцами куски жирного мяса.

— Могу я узнать, к чему такая щедрость? — спросила я напрямик у торговца.

Он стоял, возвышаясь надо мной, подавляя своим ростом и весом, я же чувствовала, как внутри нарастает напряжение. Ширма, отгораживающая мой столик, закрывала обзор с трех сторон, с четвертой находился Донаган.

— Обычное гостеприимство, — он приложил руку к сердцу и еще раз улыбнулся, — в наш тихий уголок так редко забредают гости. Ну и хочется узнать, что делается за пределами столицы. Уже сто лет нигде не бывал!

Я на секунду задумалась. Райзен сбежал, бросил меня в самый ответственный момент, даже не сказал, где мне искать этого Крейса Дуалада. Нет, он, конечно, раздобыл для меня запись из регистрационной книги, но этой записи уже два года! Два года назад Дуалад жил в Кадарне, но кто даст гарантию, что за это время он не успел переехать, сменить имя или умереть?! И как мне его искать в городе с многотысячным населением, если здесь на каждом шагу королевские маги? Ареналя и Тайруга придется где-то оставить, Эбелайн не сможет круглые сутки держать защиту. Я тоже не могу раскрывать себя, а значит магия для меня под запретом. И что мне делать?

Возможно, познакомиться с кем-то из местных и выпытать побольше информации — не такая уж плохая идея. Главное, тщательно следить за тем, что сама говорю.

Воспоминание о Райзене кольнуло в сердце острым шипом, но я тут же постаралась отогнать его. «Он не стоит моих слез», — сказала я себе, настраиваясь на нужный лад. Изобразила на лице радушную улыбку и приглашающим жестом указала на соседний стул:

— Присаживайтесь, тирн Донаган, рад познакомиться. Можете звать меня Рильваер.

* * *

Спустя час «милой» беседы я чувствовала себя совершенно опустошенной. Донаган оказался умным, прозорливым и крайне недоверчивым. Человек, который сам подсел ко мне, на самом деле не желал делиться новостями, а хотел узнать то, что известно мне. Как он догадался, что я только что прибыла из Брингвурда — осталось для меня загадкой, но отрицать я не посмела, боясь вызвать ненужные подозрения. Усевшись поудобнее, торговец заказал себе эль, мне — вино и весьма ненавязчиво начал расспрашивать о последних событиях. Особенно его интересовала буря, уничтожившая брингвурдский порт. В Кадарне ширились слухи, что это дело рук фейри, которые решили отомстить людям за свое поражение в последней войне. Мне захотелось рассмеяться в ответ на такое заявление, но вместо этого я с умным видом кивала и сетовала на «мерзких тварей».

Вскоре к нам присоединились его товарищи, сидевшие за соседним столиком, и я поняла, что это те самые люди, чей разговор я случайно услышала. Внутри все похолодело, когда самый старший из них — седовласый, с аккуратно подстриженной бородкой, одетый в походный костюм и потускневшую от времени кирасу — окинул меня пронзительным изучающим взглядом, пробравшим, казалось, до глубины души. Я вдруг отчетливо поняла, что никакие это не торговцы. Нет, наверняка они владели лавками, мастерскими или сопровождали караваны, но на самом деле все это было не более, чем прикрытием. Передо мной сидело четверо магов в невзрачных, незапоминающихся личинах. Вот только я не могла понять, были ли это законопослушные граждане с черной меткой на ауре, королевские псы или те, кто и сам скрывается от властей.

Самому младшему на вид было не больше двадцати пяти, самому старшему — далеко за шестьдесят. Донаган и еще двое щеголяли серо-зелеными сюртуками с нашивкой торговой гильдии на рукавах и начищенными до блеска сапогами, один старик выглядел так, будто только что вернулся из похода. Он почти ничего не говорил, сидел, откинувшись на стенку ширмы, сложив руки на груди и прикрыв глаза, но я постоянно чувствовала на себе его пристальный, тяжелый взгляд.

Вернулся Тайруг, запрыгнул мне на колени и сыто заурчал, изображая ленивого домашнего кота. Я запустила пальцы в его густую лоснящуюся шерсть, пытаясь скрыть дрожь в руках. Мне хотелось спросить, где он был и что видел, но даже мысленно я не могла это сделать.

— Простите старику его любопытство, милостивый этирн, — услышала я хриплый простуженный голос и настороженно посмотрела на его обладателя, — а вы в столицу по делам прибыли или развлечься?

Можно было соврать. И, наверное, лучше было бы соврать. Но я решила испытать судьбу еще раз.

— Ищу здесь кое-кого, — ответила я, надеясь, что на моем лице не отражается внутреннее волнение.

— О, может, я знаю этого человека? — старик подался вперед, впиваясь в меня слишком светлыми, словно выцветшими глазами. Его зрачки — крошечные, не больше просяного зернышка — казались просто нечеловеческими на испещренном морщинами лице. — Я многих в Кадарне знаю. Как его зовут?

— Это артефактор Крейс Дуалад, — уклончиво начала я. — Он приписан к Кадарнской гильдии колдунов и чародеев. Почти двадцать лет ездил к нам в Брингвурд, на ярмарке амулетами торговал, мне его мои друзья посоветовали. Но последние два года в Брингвурд не приезжал, так что даже не знаю, жив ли.

Три торговца быстро переглянулись и опять принялись потягивать эль с невозмутимым видом, а старик прикрыл глаза, немного пожевал губами и медленно произнес:

— Знаю такого. Но он отошел от дел. Лучше бы вам поискать другого артефактора, Дуалад давно не практикует.

— Знаете его?! — я едва не подпрыгнула. Вот это везение! Не успела въехать в город, как уже наткнулась на нужных людей. Теперь, главное, не спугнуть удачу. — Знаете, как его найти?

Старик молчал. Донаган откашлялся в кулак и осторожно проговорил:

— Милостивый этирн, вам же сказали, не практикует он. Только зря время потеряете. Давайте мы вам, лучше, рекомендацию дадим к другому артефактору. Милый человек и отличный специалист. У него все изделия с гарантией.

— Нет, — я покачала головой, — мне Дуалад нужен. Дело конфиденциальное, я больше никому довериться не могу.

— Конфиденциальное? — подал голос старик. — Какое конфиденциальное дело к колдуну может быть у юноши в вашем возрасте? Приворожить понравившуюся этьерну или сделать амулетик «вечной любви»? С этим справится любой первокурсник.

Тайруг мявкнул, напрягаясь всем телом, и я почувствовала резкую боль выше колен — это фомор загнал мне когти под кожу. Оказывается, я так сильно вцепилась в него, что едва не вырвала шерсть бедняге.

Стоило ослабить хватку, как неблагодарное животное соскочило с моих колен и молниеносно рвануло в сторону кухни. Я успела заметить, что пушистый черный хвост мелькнул у ног Эбелайна. Маг дернул ногой, словно собираясь дать пинка коту, потом бросил в мою сторону короткий взгляд и, как ни в чем не бывало, вернулся к трапезе. Но что-то в его позе заставило меня насторожиться. Бывший королевский пес только выглядел расслабленным, на самом деле он, словно змея, свившая кольца, был готов к броску.

Трое торговцев за столом расслабленно переговаривались ни о чем, только старик продолжал буравить меня взглядом из-под набрякших век.

Я повернулась к нему, и наши глаза встретились. Я не отвела взгляд. Даже если он дознаватель в личине — надоело бояться и вздрагивать от каждой тени. У меня достаточно сил, чтобы разметать здесь все по бревнышку, и эти силы растут с каждым днем. Если в ближайшее время не найду Дуалада и не сниму ожерелье — они раздавят меня. Даже самая трепетная лань, загнанная в угол, может стать опасным противником. Чего бояться тому, кто в шаге от собственной смерти?

— Мне бы не хотелось распространяться о сути моего дела, — сказала я как можно тверже. — Но если вы знаете, как найти этого человека — помогите. Поверьте, от этого зависит жизнь — не больше, не меньше.

Старик подался вперед, нависая над столом, и его морщинистое лицо оказалось так близко, что я почувствовала его надсадное дыхание на щеках. От него пахло оружейной смазкой, конским потом и, что удивительно, свежей листвой, как будто он только что растер в пальцах пучок травы.

— Твоя жизнь? — переспросил он, не переставая удерживать мой взгляд. — Давно я не встречал таких настырных юнцов… Что ж…

Я затаила дыхание, готовясь услышать вожделенную информацию. Старик сел на место и с легкой усмешкой произнес:

— Если Крейс тебе и в самом деле нужен, то могу подсказать, где его искать. Подсказать! — он поднял вверх указательный палец. — А не дать точный адрес. Он давно уже завязал со всем этим колдовством, сложил с себя все обязательства и последнее время ищет единения с природой. Правда, своих собратьев по гильдии он настоятельно просил отправлять к нему всех, кто будет его спрашивать. Но за два года вы первый, милостивый этирн.

Последние слова он произнес с нескрываемой издевкой, и мне показалось, что мое инкогнито вовсе не является для него секретом.

— Так, где мне его искать? — я нервно скомкала полу сюртука.

— В Аранейском лесу. Ближе к Драконьим горам.

— Драконьим горам? — нахмурилась я. Кажется, мое путешествие становится бесконечным. Этот Дуалад просто неуловимый призрак!

— Да, еще лет пятьсот назад они буквально кишели драконами, но после воцарения Брайдена Бесстрашного все крылатые бесследно исчезли, словно их никогда и не было.

— Это же сказки…

Старик протянул мне жилистую руку и перевернул ладонью вверх, разжал пальцы — и я увидела полупрозрачную голубую сферу в его руке, вспыхивавшую и переливавшуюся всеми цветами радуги.

— Кто-то считает, что магия это тоже сказки, — почти любовно шепнул он, не сводя с нее взгляда. — Но мы-то знаем, что она существует.

Он сжал кулак. Сфера вспыхнула в последний раз и пропала, будто ее никогда и не было. Я продолжала сидеть, онемев от изумления.

— Купите себе качественный амулет перехода, милостивый этирн, — услышала я голос, который заставил вернуться в действительность. — Если ваше дело и в самом деле не терпит отлагательств, то вряд ли у вас есть целый месяц, чтобы бродить по лесам. Вам нужен переход до хребта Эрвеона, там находится вход в подземные катакомбы, которые тянутся под горами на много миль. Раньше в них обитали дварфы, добывали руду, а теперь там селятся отшельники, мечтающие получить прозрение и приблизиться к богам. Там и ищите своего артефактора.

Только когда старик замолчал, я с ужасом поняла, что его голос звучал у меня в голове. Его рот не издал ни звука с тех пор, как я увидела сферу!

Мелкая судорога свела пальцы, заставляя неосознанно нащупать невидимые воздушные нити. Я лихорадочно перебирала варианты: ударить первой, сбежать, подождать развития событий? То, что передо мною сидит сильный маг-менталист, больше не вызывало сомнений, вот только — на чьей он стороне?

На мое плечо опустилась знакомая тяжелая ладонь, удерживая и успокаивая, и я услышала голос Эбелайна, непривычно тихий и напряженный:

— Милостивые тирны, позвольте, мой хозяин покинет вас. Он устал от долгого путешествия и слаб здоровьем, а его батюшка строго-настрого приказал мне следить за ним. Головой отвечаю.

— Ну, что ж, спасибо за компанию, — улыбнулся Донаган, отставляя пустую кружку.

— Да, славно посидели, — добавил молодой торговец.

— Удачи в делах, — подмигнул тот, что постарше.

Старик не произнес ни слова, лишь краешком губ усмехнулся в бороду. Но я почувствовала, как впились мне в плечо пальцы Рурка, как натянулись от напряжения жилы в его теле, и поняла — этот таинственный незнакомец что-то сказал ему!

Идемте отсюда, — услышала я голос Эбелайна, хриплый от скрываемого волнения. — Надо бы вам отдохнуть…

Я молча подчинилась.

«Для многих и фейри — всего лишь страшилки, рассказанные вечером у костра. Но мы-то знаем, что они существуют. Не так ли, милостивый этирн… или этьерна?»

Эти слова заставили меня замереть. Я так и застыла спиной к тому, чей голос сейчас звучал у меня в голове.

— Идите, милостивый этирн, — произнес старик уже вслух, — пусть боги помогут вам в ваших делах.

Я медленно выдохнула и, не оглядываясь, пошла прочь.

* * *

Комната нам досталась весьма светлая и просторная, с большим окном, украшенным цветастыми занавесками, и выскобленным дочиста дубовым полом. Широкая деревянная кровать на резном каркасе, заменявшем ножки, небольшой плетеный коврик на полу, пара крепких стульев, стол и большой рундук — вот и все нехитрое убранство. За ширмой, разделявшей комнату надвое, обнаружился фаянсовый умывальник, прикрытый крышкой стульчак и настоящая медная ванна, сейчас пустая и сухая, но от этого не менее привлекательная. Ванна стояла на высоких ножках, а под ней на железной жаровне находились приготовленные угли. Нужно было всего лишь наполнить ее водой и разжечь огонь.

Эбелайн бросил на кровать мешок с вещами, стащил с ног сапоги и размотал портянки. Комнату наполнил кислый запах несвежего белья и мужского пота.

— Пойду, в порядок себя приведу, — смущенно заявил маг, увидев, как я невольно сморщила нос.

Он исчез за ширмой, а я распахнула окно, впуская в комнату свежий весенний ветер. Только сейчас мне пришло в голову, что уже апрель. Правда, какое число — я не знала, потому что давно перестала следить за днями.

Странная встреча со стариком-менталистом не давала покоя. Судя по всему, это был маг в личине, не желающий привлекать внимание. Но почему он раскрыл свои способности передо мной и к тому же дал понять, что знает о моих? Он не служит королю, иначе меня схватили бы прямо за столом. Но кто же он? И была ли наша встреча случайной?

Уперевшись руками в отполированный до блеска подоконник, я устало прислонилась лбом к холодному стеклу. За окном зеленела лужайка с ярко-желтыми точками мать-и-мачехи. По ее краю шел аккуратный каменный бордюр, отделявший сочную зелень от покрытой пылью дороги. Небо в это утро было высоким и прозрачным, солнце сияло, играя яркими отблесками на слюдяных вкраплениях в крышах домов, зажигало огнем прозрачные стекла в окнах, золотило шпили и купола, в изобилии украшавшие столицу Гленнимора.

— Нам надо купить амулет перехода, — пробормотала я вполголоса, — хороший амулет с точкой выхода у хребта Эрвеона.

— Я этим займусь, — отозвался Эбелайн из-за ширмы, — а тебе лучше здесь побыть. Этот старик…

— Он тебе что-то сказал? — насторожилась я.

— Да, — маг замялся.

— Что?

— Сказал, что мне досталось чужое сокровище, которое нужно беречь, пока за ним не придет хозяин.

— Что за ерунда?!

Я резко развернулась и едва не столкнулась с Рурком лоб в лоб. Тот стоял буквально в шаге от меня, одетый в одни саржевые бриджи, а с его мокрых волос по крепкому торсу сбегали тонкие струйки. Маленькое полотенце, небрежно накинутое на плечи, еще больше оттеняло смуглую кожу, а в завитках темных волос на груди блестела вода.

— А…

У меня перехватило дыхание. Я застыла с открытым ртом, уставившись магу в ямку на шее и не решаясь ни поднять, ни опустить взгляд. Я ведь уже не раз видела его полуголым, но почему-то именно сейчас меня обдало горячей волной смущения, и я почувствовала, как вспыхнули мои щеки.

— Что? — он недоуменно осмотрел себя, потом прошел к кровати, достал из мешка чистую рубашку, надел, а потом застегнул на поясе кожаную перевязь. — Я думаю, тот старик и вся его компания не так просты, как хотят показать, — продолжал он, как ни в чем не бывало. — Пока они нас не трогают, но с ними стоит держать ухо востро. Хотя, надеюсь, что сегодня вечером нас здесь уже не будет.

— Амулет…

— Не беспокойся. Я знаю, где лучшие магические лавки.

— Но ведь амулеты не продают просто так, положено указывать, кто купил и для каких целей…

— Это вообще не проблема, — Эбелайн вдруг озорно улыбнулся во весь рот, и на один миг мне показалось, что передо мной не суровый тридцатилетний мужчина, а беспечный мальчишка шестнадцати лет. — Я знаю, где можно раздобыть амулет перехода без всей этой бумажной возни. Или ты думаешь, что здесь все легально и учтено?

— Значит, ты решил идти сам?

— Да, так будет быстрее и проще. Ну, и в случае чего, одному легче скрыться. Я знаю Кадарн как свои пять пальцев, а тебе лучше пока побыть здесь. Отдыхай, возможно, завтра ты уже увидишься со своим магом.

В дверь поскреблись. Это был Тайруг. Едва Эбелайн приоткрыл дверь, как фомор черной стрелой рванул через всю комнату, взлетел на подоконник, уселся и с беспечным видом принялся умываться, будто заправский кот.

— Надо бы Ареналя проведать, — озвучила я свои мысли.

— Главное, магию не применяй. Даже для ментальной связи, — предупредил маг. Это означало только одно: мне не стоит пытаться призвать эриллиум или мысленно поговорить с фомором. Если поблизости есть хоть один дознаватель-менталист — меня тут же засекут. Я не могу скрыть природу своих сил, значит, есть только один выход — не пользоваться ими вообще.

Через полчаса он ушел в город, а мы с Тайругом решили проведать, как там поживает келпи в роли ездовой лошади. Конюшня ему досталась вполне приличная по сравнению с предыдущим местом пребывания. Денник чистый и светлый, на полу — свежее сено, чудом сохранившееся до весны сухим. Да и лошадки здесь стояли не абы какие, а все как на подбор породистые и ухоженные. По стенам была любовно развешана утварь: отполированные до блеска седла, плетеные хлысты и украшенная серебряными монетками сбруя. В углу, на большом сундуке, лежали свернутые в рулон попоны.

Ареналь приткнулся на куче соломы, поджав под себя все четыре ноги. На наше появление он отреагировал тихим ржанием, полным тоски.

— Что, мальчик, заскучал? — я подошла к нему, присела на корточки и потрепала между дрогнувших ушей. — Ничего, мы здесь надолго не задержимся.

Он вопросительно скосил на меня карий глаз.

— Планы изменились, — объяснила я, — у нас есть пара часов на отдых, а потом снова в путь. Надеюсь, на этот раз я найду то, что ищу.

Келпи сделал легкое движение головой, будто кивнул, потом осторожно боднул меня в плечо и снова улегся. Я отметила ясли, полные отборного ячменя, и абсолютно сухое корыто.

— Эй ты! — подозвала подсобного мальчишку, который сидел на сундуке и сам с собой играл в ножички. — Почему у моего коня пустое корыто? Разве я не говорил что ему нужно много воды!

Мальчик оставил свое занятие и тут же подбежал.

— Простите, милостивый этирн. Но ваш конь выхлебал уже пять ведер! И совсем ничего не ест. Старший конюший сказал не давать ему больше воды, а то водянка начнется.

У меня вдруг сильнее забилось сердце, а все тело охватила мелкая дрожь.

— Водянка начнется у тебя, если ты сейчас же не нальешь воду в это корыто! — процедила я, едва сдерживая резкое раздражение. — А конюшему передай, что я лучше знаю, что моему коню надо, а что нет.

Мальчик побежал исполнять приказ. Я же опустилась на колени рядом с Ареналем, обняла его за шею и тихо зашептала прямо в подрагивающее ухо:

— Потерпи, осталось совсем чуть-чуть. Мы доберемся до мага, я сниму ожерелье и отпущу тебя. Но сейчас ты мне нужен. Я не смогу одна!

Сердце в груди бешено колотилось, словно от испуга или быстрого бега. Я почувствовала, что начинаю задыхаться. В груди ни с того, ни с сего закололо, да так сильно, что я не сдержала тихого стона.

— Милостивый этирн, — прозвучал позади меня сочный бас, — вы недовольны уходом за вашим конем?

Это был, по всей видимости, старший конюший, которого позвал мальчик.

— Нет, все в порядке, — сохраняя невозмутимое выражение на лице, я встала и отряхнула солому с колен, — проследите, чтоб у него было вдоволь воды.

— Но он слишком много пьет!

— Он пьет столько, сколько ему нужно — не больше, не меньше, — отрезала я.

Боль в груди стала просто невыносимой, закололо кончики пальцев, а потом вдруг заныл затылок. От яркого света заслезились глаза, воздух стал казаться сухим и царапающим. Появилось желание забраться туда, где темно и сыро и отлежаться, пережидая непонятный приступ. Что со мной, я так и не поняла.

Дав понять, что разговор окончен, я вышла из конюшни на улицу и вдохнула свежий воздух. Но это не принесло облегчения, наоборот, мне показалось, что солнце опаляет меня. Я буквально почувствовала, как краснеет под одеждой моя кожа, как покрывается безобразными волдырями. Панический страх заставил похолодеть. Я затравленно огляделась.

Пустынный двор заливало яркое солнце, от которого хотелось забиться под землю. Сухой, колючий ветер швырнул мне в лицо горсть песка и дорожной пыли. Глаза защипало, мир расплылся, скрытый пеленой слез. Спотыкаясь и почти падая, я рванула назад к трактиру, надеясь найти там спасение от палящих лучей. Рядом со мной, взволнованно мяукая, бежал черный кот.

Взлетев по ступенькам на второй этаж, я промчалась мимо ошарашенных постояльцев и захлопнула за собой дверь комнаты. Почти вслепую нащупала занавески и задернула их, но и это не помогло. Солнечный свет продолжал причинять невыносимую боль. Не придумав ничего лучше, я стащила с кровати одеяло, забилась за ширму и накрылась с головой. Ко мне на колени тут же взобрался Тайруг, нервно подергивая хвостом.

— Мне плохо, — сообщила я ему, стуча зубами. В помещении жар моментально спал, зато теперь меня охватил озноб. — Не пойму что это… Я заболела? Отравилась? Что со мной?!

Кот поднялся на задние лапы и начал сосредоточенно обнюхивать мое лицо, потом лизнул в губы и спрыгнул на пол. Я поняла, что он собирается сделать.

— Нет, Тайруг! — успела крикнуть, прежде чем он начал оборот. — Ты нас подставишь!

Он замер, искоса поглядывая на меня светящимся глазом.

— Мне уже лучше! — я попробовала улыбнуться дрожащими губами, но они плохо слушались.

Сначала отступила ноющая боль в затылке, потом исчезла мелкая дрожь во всем теле. Перестало бешено колотиться сердце, и я наконец-то смогла вздохнуть без спазмов. Свернувшись в комочек на холодном полу, я укуталась в одеяло с головой и осторожно вдохнула. Но нет, в груди тоже больше не кололо, приступ прошел, зато на меня накатила волна слабости. Я нервно рассмеялась.

Почему-то вспомнилось, как страдал от солнца Райзен. Лицо дуэргара предстало передо мной так ясно, будто я видела его наяву. Сморгнув, я отогнала от себя ненавистное видение. Нет, не буду думать о нем. Лучше подумаю, что это со мной было?

От слабости, пришедшей на смену боли, меня клонило в сон. Тайруг опять забрался ко мне под одеяло, свернулся клубком поближе к шее и уткнулся холодным носом мне в ямку за ухом. Я подумала, что в роли кота он мне нравится больше всего. Такой милый, пушистый комочек счастья. Пока не выпускает когти.

Кажется, я на некоторое время провалилась в тяжелый сон, в котором меня опять преследовали и топили шелки. Только на этот раз я проснулась не потому, что вынырнула, как в предыдущих снах, а потому что меня разбудила новая волна боли. Точнее, это было похоже на то, будто тысячи ледяных игл со всех сторон впиваются в мое тело.

Вскрикнув, я откинула одеяло и села. Шея горела, будто стянутая удавкой. Сердце в груди колотилось так, что, казалось, вот-вот вырвется, а вдоль позвоночника словно струился огненный поток.

Тайруга в комнате не было, Эбелайн тоже еще не пришел. Солнце за окном пока не собиралось клониться к западу, так что я проспала не более получаса. Ухватившись за умывальник, я с трудом поднялась на дрожащих ногах и судорожно вздохнула. Если при первом приступе мне казалось, будто меня опаляет огонь, то теперь меня словно замуровали в глыбе льда. Я ощущала настолько сильный холод, что воочию видела, как моя кожа синеет и покрывается инеем. Но больше всего меня пугало то, что ожерелье на моей шее пульсировало! Оно то сжималось, перехватывая дыхание, то, наоборот, отпускало, и тогда я могла сделать короткий вдох.

В этот момент я поняла, насколько сильно хочу жить. Поняла, что совсем не готова умереть здесь и сейчас, зато готова отдать что угодно, лишь бы продлить свою жизнь хотя бы на пару дней!

Жестокая судорога заставила меня упасть на четвереньки. Позвоночник выгнулся дугой, желудок сжался от спазмов, и я почувствовала, как меня буквально выворачивает наизнанку.

Боль была настолько дикой, что я уже ничего не соображала. Упав на пол, я задыхалась, хрипела от спазмов, и болезненные конвульсии заставляли меня выгибаться всем телом. Сознание заволокло туманом, перед глазами все расплывалось. Я увидела, как в окне появился темный кошачий силуэт. Фомор спрыгнул на пол рядом со мной, в мгновение ока принимая свою истинную форму. В его взгляде светился неприкрытый страх. Страх за меня!

Опустившись на колени, он растерянно огляделся, а в следующую минуту мы оба услышали, как в дверь комнаты кто-то грубо заколотил:

— Открывайте! Именем короля!

Я попыталась что-то сказать непослушными губами и не смогла. Дверь озарилась синим пламенем взламывающего заклинания.

Взвыв, Тайруг подхватил меня на руки, будто куклу, и рванул к окну, но не успел. Дверь с грохотом распахнулась, и комнату заполонили клубы густого дыма, от которого у меня заслезились глаза и запершило в горле. Ожерелье горело огнем, стягивало шею, лишая дыхания, тело сотрясала крупная дрожь, и я не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой, как будто мои члены уже не принадлежали мне.

— Стоять, демон! — услышала я резкий окрик. — Вам не уйти, здание оцеплено!

Я опять застонала от боли. Руки Тайруга вздулись буграми мышц, на лице застыл жуткий оскал. Взревев, будто раненый зверь, фомор взлетел на подоконник и замер, покачнувшись. Я почувствовала удар, который пришелся ему в спину. Темная субстанция, испускающая запах смерти и тления, начала медленно разливаться по телу демона, дюйм за дюймом захватывая посеревшую кожу.

— Прости, — прохрипел мой друг сквозь стиснутые зубы. В его глазах читалась безнадежность.

И тогда я забилась и закричала в каменеющих объятиях, но было уже поздно. Темная субстанция поглотила руки фомора и, подобно густой смоле, стекла на мой камзол. Она ползла вверх по груди, неуклонно приближаясь к открытому горлу. Я воочию видела свою смерть.

Со всех сторон, словно воронье, налетели фигуры в черных плащах. Их было слишком много и они были слишком сильны. Тайруг упал, увлекая меня за собой. Кто-то пнул его, заставляя издать полузадушенный стон. Яд василиска — я узнала его — уже проник через кожу и теперь убивал нас обоих изнутри.

— Рубите ему руки! — раздался над моей головой смутно знакомый голос. — Девчонку в стазис, чтоб не рыпалась.

Рядом со мной на корточки опустился мужчина в плаще дознавателя. Я увидела его глаза цвета пыли под ногами, которые смотрели на меня с холодным равнодушием. Он протянул руку и отвел с моего лица растрепавшиеся волосы. Только теперь я поняла, что иллюзии нет, я снова стала сама собой, беглянкой Ниалин Иммерли. И, кажется, я только что попалась.

С отчаянием безумца я позвала эриллиум, но ответом мне была тишина. Широкая мужская ладонь опустилась на глаза, заставляя сомкнуть веки, и последнее, что я помню, это крики, доносившиеся с улицы. «Ареналь!» — мелькнуло в угсающем сознании — и все, я провалилась во тьму.

* * *

Холодная каменная клетка… Такая маленькая, что я не могу ни подняться в ней в полный рост, ни лечь, вытянув ноги. Сижу на охапке гнилой соломы, обняв колени руками. Мои запястья и лодыжки скованы кандалами, на шее застегнут железный ошейник, и толстая цепь от него ведет к кольцу, вбитому в стену. Кажется, я в тюрьме…

В камере нет даже маленького окошка, но я хорошо вижу желтовато-зеленое свечение, идущее от кандалов. Дознаватели постарались, теперь я отрезана от магии и даже элементали не придут мне на помощь.

Правда, еще оставался эриллиум. Я тихонько его позвала и едва не взвыла от острой боли, разлившейся в висках. Эриллиум был рядом, я чувствовала его, вот только некая Сила, которая намного могущественнее артефакта Рианнон, не давала мне связаться с ним.

Эта Сила чувствовалась в слабом свечении кандалов, в едва слышных шорохах, раздававшихся из темноты, в мерном звуке падающих капель, в запахе гнилой соломы, испражнений, сырости и тления — во всем, что меня окружало. Тяжелая плотная темнота была пронизана ею, она ласкала меня тысячью холодных мурашек, проникала внутрь вместе с дыханием. Оцепенев, я пыталась понять, с чем столкнулась. Темная магия, которую я сейчас ощущала, напоминала только одно — дыхание смерти.

В голове медленно восстанавливались последние события, которые я помнила. Эбелайн ушел в город, я осталась одна. Потом, мне стало плохо… Дальше все застилал сплошной туман, и только чувство неимоверной потери говорило о том, что я не могу вспомнить что-то важное. Что-то еще случилось, но что? И как меня обнаружили королевские псы, кто меня предал?

Перед глазами всплыло лицо старика-менталиста. Неужели это был он? Нет, не могу поверить, он не похож на того, кто будет бить в спину, такой, как он, схватил бы меня прямо в трапезном зале. Или он просто не хотел поднимать шум?

А Эбелайн? Он знает, что со мной? Когда он вернулся и понял, что дверь в комнату выбита… выбита…

Я замерла, перестав дышать. Тайруг! Вот о ком я забыла! Он был там со мной, мой верный демон, он хотел меня спасти и не успел.

По щекам покатились молчаливые слезы. Я заплакала от бессилия и от того, что уже ничего не смогу изменить. Тайруг мертв, я сама видела, как его поразил яд василиска и как королевские псы рубили ему окаменевшие руки, чтобы вытащить меня из застывших объятий.

Но почему тогда я жива? Ах, да, от яда василиска есть лекарство, вот только это государственная тайна Эребии. Неужели дознаватели владеют ею? И что теперь будет со мной?

Я не могла понять, для чего именно я нужна дознавателям, ведь вариантов было несколько: они узнали, что я фейри, несмотря на магическое ожерелье; они арестовали меня за смерть своих товарищей в доме моего отца и за то, что я сбежала оттуда; или меня схватили как магичку-отступницу?

Откуда-то сверху донеслись приглушенные расстоянием шаги и бряцанье металла о металл. Скрипнул, повернувшись в замке ключ, и над моей головой возник лучик света. Я глянула вверх. Прямо перед моим лицом оказалось крошечное окошко, забранное железной решеткой. С той стороны решетки на меня смотрели бесстрастные серые глаза, в которых не было ни единого намека на эмоции.

— Ниалинн Иммерли? — равнодушно поинтересовался мужчина.

Его голос заставил все внутри болезненно сжаться — я узнала его.

— Это я, — ответила, едва шевельнув пересохшими губами.

— Отлично. Вы арестованы по приказу короля и обвиняетесь в целом ряде преступлений. Суд лишил вас права на защиту и вынес приговор. Смертная казнь.

Мне казалось, что я слышу его слова сквозь густой туман, и никак не могла осознать их значение.

— Но наш король справедливый монарх. Он каждому дает возможность уйти с миром, принеся пользу своей стране. Вот и тебе выпала великая честь. Твоя Сила не уйдет вместе с тобой в Сумеречные земли, она останется здесь, на страже спокойствия и порядка. Но ты должна отдать ее добровольно.

— Нет.

Я наконец-то поняла, чего от меня хотят, и на этот раз скрыть эмоции не удалось. Меня охватила паника.

— У тебя есть время до исполнения приговора. Подумай. Публичная казнь через колесование и расчленение или возможность погрузиться в вечный сон, отдав свою Силу для могущества нашего короля.

— Нет.

В его глазах мелькнул холодный интерес естествоиспытателя.

— Что ж, — произнес он голосом, полным напускного сожаления, — это твое решение. Но поверь, тебе придется его изменить. Тирн Бирон умеет убеждать как никто другой.

Окошко захлопнулось, и камера вновь погрузилась во тьму. Я почувствовала, что дрожу от холода и страха, обхватила колени руками и прижалась к ним грудью. Но не успела обдумать произошедшее, как за стеной раздались голоса, заскрежетал ключ в замочной скважине, заскрипели засовы и на заржавевших петлях повернулась тяжелая дверь. Темнота немного рассеялась. Я увидела фигуру в темном плаще, стоявшую, нагнувшись, в квадрате тусклого света. Дознаватель смотрел прямо на меня.

— Познакомься, это тирн Бирон, — произнес он, отходя в сторону и давая мне увидеть нескольких человек в доспехах со знакомым свечением, таким же, как на моих кандалах. Лицо одного из них полностью закрывали плотная маска и капюшон из кожи красного цвета. — Главный палач королевства.

Мужчина в маске поклонился, словно и в самом деле был рад знакомству.

— Извините, что не встаю, — ответила я, не скрывая издевки, — размеры не позволяют.

— Ничего, это ненадолго, — дознаватель кивнул, и охранники вошли в камеру.

Я смотрела, как двое осторожно выкручивают из стены кольцо, к которому была приклепана моя цепь. Еще двое замерли рядом со мной, направив в мою сторону концы алебард, как будто боялись, что я сейчас брошусь на них. Дознаватель остался стоять в дверях, о чем-то тихо переговариваясь с палачом. Его голос не давал мне покоя, я точно знала, что слышала его где-то, но где?

— Шевелись, заснула что ли? — один из охранников дернул за цепь, и железный ошейник впился в горло, вдавливая мне в кожу острые грани кораллового ожерелья.

Я стиснула зубы и молча поднялась. Слез больше не было, они высохли, не оставив после себя ничего, кроме пустоты, которая постепенно заполнялась новым, незнакомым мне еще чувством. Я — шелки, дитя Океана, я не умею ненавидеть и мстить, я не способна пожелать зла даже врагу, но так ли это?

Меня куда-то вели по мрачному подземному коридору, мимо оббитых железом дверей, из-за которых доносились стоны боли и страха. Я чувствовала присутствие древней и очень опасной Силы, завладевшей этим местом уже давно. Она пропитала его стены, насытила воздух кислым запахом тлена и разложения, она светилась в холодных глазах дознавателя, когда он смотрел на меня.

Почему-то вспомнился день, когда умер отец. Словно воочию я увидела себя, стоящей на коленях перед его кроватью, услышала предсмертные хрипы и увидела кровь, разливающуюся по рубашке. И Райзена, который меня торопил. Вспышку света, возникший портал и фигуры в темных плащах. Вспомнила, как Райзен прижимал меня к стене дома, укрывая от ловчей сети, брошенной дознавателем в ночь. А потом вспомнила, как скрывались на чердаке в доме старосты, уже вместе с Тайругом, и как королевские псы пытались выкурить нас. И безумную скачку на Аренале сквозь гром и молнии, под дождем из огненных пульсаров…

Он был там всегда! Этот дознаватель. Теперь я в этом не сомневалась. Он с самого начала знал обо мне, он гнал меня, как охотники гонят дичь в расставленную ловушку, и вот я попалась.

Меня завели в просторную комнату без окон, чьи каменные стены покрывали следы копоти и засохшей крови, и молча приковали к столбу, подняв руки над головой. С ошейника сняли цепь, и тирн Бирон приклепал его к железному обручу, который шел вокруг столба на уровне моей шеи. Теперь я не могла шевельнуть головой, не почувствовав, как впиваются в кожу кораллы.

Подручные палача развели огонь, тирн Бирон проверил заклепки на кандалах и отошел, его место занял маг-дознаватель.

— Глупая, маленькая шелки, — произнес он так тихо, что я едва расслышала. — Ты слишком много взяла на себя.

От неожиданности, я уставилась ему прямо в лицо, скрытое в тени капюшона. Он знает! Знает! Эта мысль билась в мозгу перепуганной птицей. Но откуда? Кто сказал?!

— Кто… — выдохнула я, разлепляя губы и чувствуя, как на них лопается кожа. На подбородок стекла струйка крови.

— Ты хочешь знать, кто тебя предал? — маг усмехнулся, протянул руку и большим пальцем погладил мою губу. Потом растер кровь между пальцев и втянул ее запах, поднеся руку к своему носу. В тусклом свете сверкнуло кольцо дознавателя — черный оникс в оправе из серебра. — Тот, кто тебя спас.

— Райзен!!! — я дернулась в цепях, и острые кораллы вонзились в плоть, рассекая кожу. Под ошейником стало мокро, по шее побежала кровь. — Нет, твой дуэргар доставил нам немало проблем. Мы еле нашли способ вас разделить, ведь рядом с ним ты была практически неуязвима.

Разделить? Я не могла понять, что я слышу. Райзен ушел не сам? Его вынудили? Но тогда к чему та записка?

— Что вы сделали? — прохрипела я, слизывая с губ текущую кровь. На вкус она была соленой, как морская вода.

— Это уже не важно, — маг опять усмехнулся. — Теперь ты в наших руках, а скоро придет и его очередь. Пусть не думает, что ему позволят укрыться. Ни один фейри не может пересечь Границу и остаться безнаказанным. Но ты не переживай, — он потрепал меня по щеке, как собаку, — твоя смерть не будет напрасной, она послужит на благо государства.

Он отступил, собираясь уйти, полы плаща взметнулись, словно крылья ночной птицы.

— Стойте! — я дернулась вслед за ним, уже не обращая внимания на боль, огненным кольцом охватившую раненую шею. — Я хочу знать, кто меня предал.

Дознаватель молча подошел к выходу и открыл дверь. Я, затаив дыхание, следила за ним. Уже на пороге он оглянулся и произнес:

— Джос Иммерли, — и закрыл за собой дверь.

Я остолбенела.

Отец? Предатель — мой отец?! Я не могла в это поверить. Как? Когда? Почему? Заныло сердце, будто чья-то ледяная рука с силой сжала его. Я обвела глазами комнату пыток и столкнулась с изучающим взглядом палача. Он смотрел на меня так, словно я была бездушным камнем, из которого сейчас ему предстоит вырезать забавную вещицу.

— Говорят, у фейри нет души, — пробасил он, подходя ближе и беря меня за подбородок, — говорят, по ту сторону смерти их ничего не ждет. Давно хотел это проверить.

Я ответила слабой улыбкой. Что мне теперь ваши пытки? Разве способна боль от ран сравниться с болью предательства? Папа… ну как ты мог?

Пару секунд тирн Бирон разглядывал мое лицо, и я видела алчный блеск в его маленьких темных глазах, видневшихся сквозь прорези маски. Потом он отпустил меня и махнул рукой, обращаясь к подручным:

— Начинайте!

Зазвенели, натягиваясь, ржавые цепи, со скрипом повернулось деревянное колесо, и я почувствовала, как неимоверная сила тянет меня вверх за руки, растягивая мышцы, выворачивая суставы…

* * *

Сколько времени продолжались пытки? Я этого не знала. Мой мучитель знал толк в подобного рода делах, не даром же был главным палачом королевства.

Каждый раз, когда от боли и изнеможения я теряла сознание, тирн Бирон остановливал своих подручных и приказывал привести меня в чувство. Меня откачивали, обливая холодной водой и хлопая по щекам. Подносили к носу жженое перо или смоченную уксусом тряпку, чтобы вернуть мне ясность сознания, а потом все повторялось сначала. Ни еды, ни питья, ни мгновения отдыха, лишь бесконечная выматывающая боль, горячей лавой растекающаяся по телу.

Помню, как вернулся тот дознаватель, как стоял, наблюдая за действиями моих палачей с равнодушным вниманием, как сказал прекратить. Он подошел ко мне и потянул за волосы, заставляя поднять голову, которая давно бессильно упала на грудь. Мне было уже все равно, что ошейник врезается в кожу, что кораллы вошли в мою плоть и кровь струится по шее и по груди. Что значила эта боль по сравнению с той, что раздирала меня изнутри?

Меня сняли с дыбы, освободили от цепей, и я безвольным кулем упала на каменный пол, залитый холодной водой, которой меня обливали. Она воняла сточной канавой, и от этого запаха меня замутило. Пустой желудок сжался, заставив меня застонать.

— На сегодня хватит, — услышала я ненавистный голос.

Меня рывком вздернули на ноги и хлопнули по щеке, заставляя открыть глаза. Я опять была в кандалах, а вокруг стояли охранники в защитных доспехах. Доспехи светились, лица моих конвоиров были полны настороженного внимания, глаза ловили каждый мой шаг, как будто боялись, что я вот-вот брошусь на них.

Измученная пытками и жаждой, с пересохшим горлом, вывихнутыми суставами и болью во всем теле, я все еще представляла опасность для них? Мне стало смешно.

Не выдержав, я засмеялась. Сначала тихо, а потом все громче и громче. Стояла посреди комнаты пыток и хохотала, глядя прямо в их изумленные лица. Пока дознаватель не ударил меня в лицо, обрывая смех. Я покачнулась и замолчала, чувствуя, как уходит земля из-под ног. Меня толкнули в спину, и грубый голос приказал идти. Я сделала шаг, и все вокруг погрузилось во тьму…

… «Мианель, звездочка, плыви сюда, посмотри на этот восход!.».

«Плыви, малышка, давай, я тебе помогу. Вот так!.».

«Принцесса, не балуйтесь, эти камни такие острые!.».

«Мианель, прыгай в воду! Оборачивайся! Сейчас же!!!»

Я вздрогнула, как от удара, и открыла глаза. Вокруг опять была темнота, но на этот раз я ее знала. Я снова сидела в камере, прикованная к стене. В голове бродили какие-то смутные образы — то ли бред, то ли сон. Я видела маленькую девочку с большими карими глазами. Она сидела в тени огромной скалы, на скользком камне, по пояс в воде, и весело смеялась, когда накатывали волны, пытаясь утащить ее в океан.

Кто эта девочка? Неужели я? Но я не чувствовала свое единение с нею, лишь пустоту.

Сил больше не было. Я устало привалилась к холодным камням и прикрыла глаза. Все тело болело, на шее засохла кровь, а раны саднили, не давая забыть о них. Я потрогала ожерелье, но стоило немного сдвинуть его, как оно будто ожило — запульсировало и сжалось еще сильнее, заставив задохнуться от боли.

«… Линн?.».

Я вздрогнула и встрепенулась. Еле слышный шепот, похожий на остатки эха в горах, пронесся по моей тюрьме, отбиваясь от стен, и затих, растворившись в воздухе. Кто-то позвал меня в темноте!

«Кто это?» — неужели я действительно слышу чей-то голос, или брежу наяву?

«…Эбелайн…»

«Эбелайн! — дыхание перехватило, глаза защипало от выступивших слез. Он смог, он нашел меня! Недаром же Рурк Эбелайн был лучшим менталистом королевства! — Где ты??»

«Намного ближе, чем ты думаешь, — голос окреп, стал гораздо более различимым, вот только в нем появились ворчливые нотки. — Пришлось сдаться в плен, чтобы добраться до тебя».

«Что? Как?»

«Не переживай, теперь все нормально. Прости, что не смог защитить, как обещал, но больше эту ошибку не повторю, поверь!»

«А Тайруг? Ареналь? Что с ними?» — я вспомнила о друзьях и затаила дыхание, боясь услышать страшную правду.

«Тайруг мертв, яд василиска убил его… — в голосе мага послышалась горечь. — Я достал амулет и вернулся в трактир, но тебя уже увели. Нашел только выбитую дверь и Тайруга на полу. Эти мрази отрубили ему руки…»

Он замолчал.

«А Ареналь?» — спросила я, уже не зная, хочу ли услышать ответ.

«С ним все в порядке. Ему помогли».

«Кто?!»

«Тот старик, менталист, он накрыл Ареналя ментальным щитом, и никто не понял, что это не простой конь, а фейри. Ну и самому Ареналю не дал узнать о твоем аресте, иначе парень бы тоже погиб, пытаясь тебя спасти, или попал в руки дознавателей… И ты знаешь, он сказал мне еще кое-что…»

«Что именно?»

Я нахмурилась. Странный этот старик, почему он мне помогает?

«Он сказал, что ты носишь ребенка…»

«Что?! О чем ты?» — мне показалось, что я ослышалась.

«Ты носишь ребенка дуэргара, — повторил Эбелайн уже тверже. — Я не поверил ему, но теперь знаю точно, что это так. Внутри тебя растет новая жизнь. Я слышу ее даже сейчас!»

Несколько минут я молчала, пытаясь осмыслить то, что услышала.

Я беременна… беременна от дуэрагар… от Райзена! Я ношу его ребенка! Его сына!

Из груди вырвался слабый смешок вперемешку с рыданиями.

Какие же мы дураки! Он так мечтал найти ту единственную, которая подарит наследника, что не смог разглядеть ее рядом с собой. Испугался моей любви и сбежал, испугался тех чувств, которые сам начал испытывать ко мне. И каков результат? Я сижу в подземелье, избитая, вся в крови, а он даже не знает, что со мной что-то случилось!

«Ты плачешь?» — услышала я встревоженный шепот Эбелайна.

«Нет, все хорошо. Теперь уже хорошо».

«Линн, я вытащу тебя оттуда. У нас есть план. Только ты должна мне помочь. Ты сможешь?»

Я не сдержала усмешки. Еще десять минут назад я не знала, зачем мне жить, если даже тот единственный человек, которому я доверяла, предал меня. Райзен сбежал, Тайруг убит, Эбелайн снова в тюрьме… А мои силы хотят использовать для укрепления королевской власти…

«Рурк, — шепнула я в темноту, — они знают, что я фейри, знали все это время и гнали меня, как охотничьи псы! Мой отец им сказал… Но им нужна не я, им нужны мои силы, моя магия фейри. Знаешь, зачем?»

«Сила фейри? — голос Эбелайна стал задумчивым. — Даже не представляю… Напитать какой-то артефакт?»

«Да! Им нужно напитать эриллиум Бадб! Я просто уверена в этом!» — я торжествующе усмехнулась в темноту.

«Так вот оно что…» Едва я узнала о том, что ношу ребенка Райзена, как во мне словно что-то перевернулось. Боль, голод и жажда отступили на задний план, рассеялся туман, затмевавший сознание, вернулась ясность мысли. Я будто со стороны увидела себя — жалкую, грязную, избитую, сидящую, сжавшись в комочек, на тонкой подстилке из гнилой соломы. Да неужели это я? Та, в чьих венах течет кровь богов, та, в чьем теле дремлет сила Океана, та, кому подчиняются духи воздуха и воды?

Меня лишили сил, заковали в цепи, но разве можно поймать воздух? Разве можно удержать воду, сжав ее в кулаке?

Внутри все сжалось от щемящей нежности, когда я положила руки на свой еще плоский живот. Мое дитя… Оно должно родиться во что бы то ни стало и не здесь, не в этих застенках! Хватит страдать и жалеть себя, раны можно зализать и потом, а сейчас пора выбираться. Но сначала…

«Рурк, говори, что там у вас за план».

«В общем, я знаю, как снять с тебя ожерелье!»

«Как?!» — я опешила.

«Подожди, не перебивай. Ты здесь уже три дня, за это время много чего случилось. Сейчас нет времени рассказывать обо всем. За мной уже идут. Слушай и запоминай!»

Я отбросила все сомнения и вопросы и сосредоточилась на словах Эбелайна.

«В тебе спят две стихии — воздуха и воды, — маг говорил очень быстро, точно боялся не успеть. — Чтобы их разбудить, ты должна пустить себе кровь и полностью покрыть ею все ожерелье. Каждый выступ, каждую впадинку, каждую грань. Чтобы не осталось ни одного чистого места, это очень важно! Кораллы будут пить ее, пока не насытятся, и вместе с кровью в них войдет твоя сила. Амулет замкнет две стихии в кольцо, и они разорвут ожерелье. Ты будешь свободна!»

Последние слова он произнес так, будто испытывал острую боль, но я уже не слушала его. Я с остервенением дергала за ожерелье, раздирая подсохшие раны. Неужели, все так просто? Неужели, весь мой путь был пройден напрасно? Ведь я еще дома могла снять ненавистный амулет, столько лет державший меня в заточении слабого тела!

Как только свежая кровь потекла из ран, пачкая кораллы, ожерелье вновь запульсировало, то с силой сжимаясь вокруг шеи и лишая меня дыхания, то на мгновение отпуская. Оно словно предупреждало: не делай этого, иначе умрешь! Но я уже не боялась, я знала, что именно нужно сделать.

Моя шея представляла собой сплошную рану, меня мутило от боли и запаха собственной крови. В крови было все — она текла по моим рукам, капала с локтей, струилась вдоль тела, впитываясь в остатки одежды и гнилую солому. Мне казалось, что вот-вот я не выдержу, остановлюсь, и тогда амулет сожмется с такой силой, что острые грани пробьют мне гортань.

Но в какой-то момент пульсация остановилась, ожерелье вдруг засветилось в темноте ровным оранжевым светом. Этот свет не обжигал, наоборот, я почувствовала, как медленно отступает боль. Меня охватила странная слабость, руки бессильно упали вдоль тела, веки отяжелели. Пару секунд я боролась с наступающим сном, а потом поддалась и закрыла глаза.

…«Мианель, звездочка, плыви сюда, посмотри на этот восход!.».

«Плыви, малышка, давай, я тебе помогу. Вот так!.».

Маленькая девочка с огромными карими глазами заливисто смеется, хлопая ладошкой по воде. Волны набегают на скалы, оставляя на них клочья пены, и откатываются назад в океан…

«Моя королева, мы должны уходить!»

«Нет, Айхо, я никуда не уйду без мужа».

«Король приказал мне доставить вас с принцессой в убежище. Враги уже близко, мы можем не успеть».

«И что мы будем там делать? Ждать, пока нас найдут? Нет, Айхо, я останусь здесь и приму судьбу, как положено королеве. Но мою дочь ты должен спасти!»

Высокая женщина с роскошной гривой каштановых волос, перевитых розовым жемчугом, смотрит мне прямо в глаза. Ее взгляд полон печали и обреченности, в нем застыла тоска. Но я узнаю это лицо — тонкий нос, высокий лоб, бледные губы, плотно сомкнутые сейчас. Я вижу свое отражение в ее больших черных зрачках, и мои губы тихо шевелятся: мама!..

«Принцесса, не балуйтесь, эти камни такие острые!.».

Какой-то мужчина подхватывает меня и вытаскивает из воды. Я стою на скользких камнях — маленькая девочка лет пяти, забавная малышка с пухлыми щечками. Лицо незнакомца полно тревоги, но я не могу понять, почему он оглядывается вокруг с таким беспокойством, почему так крепко держит меня за руку и куда делась мама? «Нам надо спешить. Грот уже недалеко, там мы все сможем укрыться».

Я смотрю на небо и вижу, как быстро оно темнеет, но в ту же минуту его сменяет каменный свод огромной пещеры, покоящийся на столбах, и я узнаю это место. Это тот самый грот, который снится мне каждый раз, когда на море поднимается шторм. Я узнаю этот праморный парапет, и трон на возвышении, и толпу шелки, наблюдающих за мной из воды…

Меня охватывает внутренний страх, но девочка, которой я стала, еще не боится. Она еще не знает того, что уже знаю я.

Они снова играют со мной — милые добрые существа, похожие на тюленей. И снова звучит странная заунывная мелодия, от которой меня пробирает дрожь. Я вслушиваюсь в нее и вдруг понимаю, это не колыбельная, это погребальная песнь, с которой мертвых воинов провожают в последний путь!

«Король и королева погибли, замок разрушен, маги захватили острова и сейчас прочесывают их в поисках укрывшихся. Мианель должна принять корону своего отца, должна сесть на трон и получить силу Океана. Принцесса — наша единственная надежда!»

«Маги здесь! Мы не успеем! Спасайте принцессу!»

И снова шелки меня обступают, круг смыкается, они загоняют меня в воду, и я вижу решимость, застывшую на их лицах. Мне страшно, я хочу к маме. Я плачу и хочу убежать, но чьи-то сильные руки ловят меня, и я оказываюсь прижата к твердому телу.

Я слышу крики и стоны, едкий дым застилает глаза, что-то взрывается, один за другим падают в воду огненные шары, но не гаснут, растекаясь на поверхности лужей огня.

Меня толкают к воде, но я не хочу. Я боюсь! Кто эти люди в черных плащах? Что они хотят от меня?

«Мианель, прыгай в воду! Оборачивайся! Сейчас же!!!»

Соленые волны смыкаются над моей головой. Удар. Резкая боль…

Я открываю глаза и вижу, как светятся мои кандалы, но вся эта магия ничто перед той, что уже проснулась во мне.

* * *

Поднявшись, я стряхнула с себя оковы и бесполезное ожерелье. Железо, даже заговоренное, уже не способно было меня удержать, точно так же, как и разорванный амулет. Шевельнула пальцами, призывая элементалей. Духи воздуха ответили тотчас, обвиваясь вокруг меня легким сквознячком. Духи воды влажным прикосновением дотронулись моей щеки. Теперь их было не двое, теперь их стало намного больше!

Память проснулась, а вместе с ней проснулись и силы, которые столько лет дремали во мне. Теперь я вспомнила, кто я и кто мои настоящие родители. Я — Мианель, ведущая свой род от древних богов, наследная принцесса Северного моря и Ста Скалистых островов, что в безветренную погоду видны со стен Брингвурда. Столько лет это море манило меня, навевая безумство, призывало штормами и грозами, а я не могла понять, что со мной. Мой народ приходил в мои сны, звал меня, но я не могла ответить. Магия ожерелья защищала меня от самой себя.

Где-то там, на одном из островов, находится тайный грот, где меня пытались укрыть от рук королевских магов. И в этом гроте хранится реликвия морского народа — древний трон, на котором мои предки обретали могущество и власть над волнами. Мой отец — Веллиан — последний из тех, кто владел им. Теперь, по праву крови, он мой. Я должна его получить.

Но сначала…

«Эриллиум!» — властно позвала я, зная, что на этот раз он мне ответит, и не ошиблась. В моей голове раздался настороженный голос артефакта:

«Слушаю, принцесса…»

«Ты же чувствуешь своего собрата, не так ли?»

«Да, принцесса…»

«Так веди меня к нему, к эриллиуму Бадб».

«А моя награда?»

Я усмехнулась: «Ты ее получишь сполна».

Словно наяву я увидела перед собой план тюрьмы и тонкую красную линию, ведущую от меня вглубь подземелья.

«Это естественные пещеры, оставшиеся еще с древних времен, — пояснил артефакт. — Когда-то давно, задолго до сотворения фейри, в них обитали боги».

«Святилище, — удовлетворенно кивнула я. Подземные пустоты на плане были заполнены темной субстанцией, даже эриллиум Рианнон не мог показать мне, что в них скрывается, но я уже догадалась сама. — Там находится эриллиум Бадб — главная реликвия правителей Гленнимора».

«Да, принцесса. И сейчас ему готовят новую жертву».

Я стиснула зубы. Ну, уж нет, больше никаких жертв, не позволю. Взмах руки — и тяжелая дверь темницы распахнулась настеж. Больше нет таких замков и засовов, что способны меня удержать. По крайней мере, не в том мире, где царствуют смертные.

Они бежали навстречу мне, смешные в своих нелепых доспехах, с наивной верой, что жалкая человеческая магия сможет мне навредить. Я даже не смотрела в их сторону, просто спустила сильфов с цепи, и духи воздуха прошлись по тюремному коридору, сметая все на своем пути. Крики ужаса и стоны раненых стали песней, усладившей мой слух. Я прибавила шаг.

Замок, построенный Брайденом Бесстрашным на месте древнего святилища, был похож на огромную каменную паутину, в самом центре которой сидел паук. И теперь я видела эту паутину, так же ясно, как покрытые плесенью стены. Она светилась в воздухе тонкими бурыми нитями, похожими на засохшую кровь, пронизывала стены и потолок, змеилась вдоль пола. Даже охранники, ринувшиеся мне навстречу, оголив мечи и алебарды, были насквозь пропитаны ею. Вот только самого хозяина этой магической сети скрывал густой мрак, но я и без этого знала, что он из себя представляет.

Эриллиум Бадб — артефакт, способный наполнять души воинов отвагой, а сердца врагов отчаянием и страхом. Теперь он плотно держал в своих сетях целую армию магов, подчинявшихся королю. Потомок Брайдена Бесстрашного оказался достойным преемником своего царственного предка. Он придумал способ, как использовать артефакт и при этом не кормить его своей жизненной силой. Чего уж проще — накормить чужой. Как там говорил Райзен: один простенький ритуал. Ритуал жертвоприношения богине войны. Сколько магов и фейри отдали свои жизни в этих застенках, чтобы подпитать темное божество? Вот только наследница Океана вряд ли будет ему по зубам!

«Ты слышишь это?!» — я замерла посреди коридора, услышав жуткий протяжный вой, который просто не мог принадлежать человеку.

«Эриллиум Бадб проголодался, — раздалось в ответ недовольное ворчание. — Будешь спасать?»

«Это же Эбелайн, да? Он — новая жертва?»

Где-то там, в глубине подземелий, Рурк сейчас расставался с жизнью, капля за каплей отдавая ее древнему артефакту. Тайруга я уже потеряла, Райзена тоже, но Рурка им не отдам! Стиснув зубы, я неслась по мрачным коридорам тюрьмы, и не было силы, способной меня остановить.

Теперь, когда заговоренное ожерелье больше не сдерживало меня, когда память вернулась, я знала, что должна делать и как. Это знание жило во мне, бежало вместе с кровью по венам, наполняло мою душу и сердце. Говорят, у фейри нет души, говорят, после смерти их ничего не ждет. Как же ошибаются те, кто верит в это! Моя душа разрывалась от горя и ненависти. Во мне клокотали ярость и желание отомстить, и я точно знала, кому.

Широкие влажные ступени, ведущие вниз. Я вижу тьму, ползущую из-под закрытых дверей, и стражников, кинувшихся мне наперерез. И снова — воздушная волна сбивает их с ног, поднимает вверх хрупкие человеческие тела и с силой бросает на каменный пол. Стоны, мольбы, замирающее сознание. Я хочу вернуться и добить каждого, кто встал у меня на пути, но одергиваю себя: мой главный враг еще впереди, я чувствую его так, как хищник чувствует дичь. Я больше не жертва, теперь я — охотник.

Тяжелая каменная глыба, заменявшая дверь, нехотя отворилась, и из древнего подземелья мне в лицо ударил запах смерти. Я отступила, вглядываясь в темноту. Она клубилась вокруг меня, вытягивала длинные щупальца, хотела обвиться вокруг ног, завладеть телом, проникнуть в сознание — и не могла. Словно некий невидимый купол накрыл меня, защищая от темной магии. Это проснулась во мне та часть, что подарили мне боги. Я была сильнее эриллиума Бадб, он не смел ко мне прикоснуться.

Взмахнув рукой, я заставила тьму отступить. С тихим недовольным шипением втянулись щупальца и сгусток тьмы, уплотнившись, сполз вниз по ступенькам, открывая мне путь. Я послала вперед духов воздуха и воды. Они слетели ко входу в святилище, словно прозрачные змеи, разметали стражу и замерли, обвившись вокруг створок тяжелых дверей.

— Ну, заходи, коль пришла, — услышала я холодный насмешливый голос, который еще долго будет преследовать меня по ночам.

Но страха уже не было. Я решительно шагнула вперед.

В огромном подземном зале, неизвестно кем и когда вырубленном в толще черного камня, меня уже ждали. Я сразу увидела их — человек тридцать в знакомых плащах, столько времени наводивших на меня ужас. Они стояли, окружив алтарь, выточенный из гранита, и каждый в руках держал прозачную сферу, наполненную боевым заклинанием. Пылали смоляные факелы в держателях на стенах, пылали толстые свечи, расставленные вокруг алтаря, пылал багрово-красным светом огромный рубин, впаянный в алтарь, но мой взгляд не мог оторваться от бледного мужского тела, распятого над ним.

Рурк! Они подвесили его на прочных цепях так, что кровь, струившаяся из надрезов на запястьях и лодыжках, стекала прямо на эриллиум. Надрезы были сделаны точно и аккуратно, чувствовалась рука мастера. Тонкие красные струйки падали на багровый рубин и с шипением испарялись, заставляя камень пульсировать, будто огромное живое сердце.

— Не правда ли, он чудесен, — от толпы дознавателей отделилась знакомая фигура, — самый таинственный и самый опасный артефакт, созданный руками богов. Они заключили в нем дух непокорного демона, короля фоморов, который так и не смирился со своим поражением. Он и сейчас мечтает о мести.

Мужчина скинул капюшон, и наши взгляды скрестились, будто мечи в смертельном поединке. Его выцвевшие серые глаза смотрели с холодным безразличием. Он был уверен в своем превосходстве.

— Отпустите его, — я кивнула на Рурка. Голова моего паладина безжизненно упала на грудь, мокрые от пота пряди волос закрыли лицо, и я никак не могла поймать его дыхание жизни. Лишь то, что кровь не свернулась, говорило, что он все еще жив.

— Ты мне приказываешь? — дознаватель саркастично изогнул бровь, одарив меня насмешливым взглядом. — Не много ли берешь на себя, фейри? Ритуал уже начат, его нельзя прерывать, иначе эриллиум Бадб выйдет из-под контроля. ОН не любит, когда его лишают заслуженной жертвы.

— Отпустите, я готова заменить его добровольно, — глядя магу прямо в глаза, отчеканила каждое слово. — Добровольно отданная Сила в сто раз полезнее той, что забрали насильно.

— Умница, девочка, — маг улыбнулся. — Но ты и так никуда не уйдешь. Думаешь, если справилась со стражей, то и мы тебе по зубам?

Он махнул рукой в черной перчатке, подавая сигнал остальным, и я тут же была отакована шквалом огня.

Вспыхнул голубым сиянием магический щит, огненные сферы ударили в него, лопнули, растеклись жидким пламенем и потухли, не причинив мне вреда. Все, что я ощутила — это тепло и запах серы. Мне стало смешно: глупцы, они все еще думают, что я безобидная шелки?

Тридцать лучших боевых магов королевства против меня одной. Наверное, со стороны мы смотрелись смешно: грозные дознаватели, один за другим швыряющие смертельные заклинания в худую растрепанную девчонку, стоявшую против них, опустив руки. Теперь мне не были нужны ни слова, ни жесты. Сила, что проснулась во мне, управлялась движением мысли. Я просто смотрела на магов, окружив себя воздушным щитом, и чувствовала подвластную мне воду, наполнявшую их кровь и плоть.

«Говорят, среди потомков богов и демонов были те, кто мог одним щелчком заставить закипеть кровь в жилах врагов, — услышала я тихий шепот эриллиума Рианнон. — Говорят, когда-то давно они в одиночку уничтожали целые армии одним только взглядом. Говорят, они восстали против богов, но были повержены и заточены в темницы, из которых нет выхода. Кроме одного, который сражался на стороне богов».

«И кто это был?» — равнодушно спросила я, не отрывая взгляда от своего главного врага. Он стоял за спинами магов и, словно лаская, поглаживал поверхность рубина.

«Мананнан Мак Ллир. Твой предок».

Они так не поняли, что же произошло. Просто жидкость, наполнявшая их тела, отозвалась на мой призыв. Забурлила в жилах, рванула ко мне, разрывая вены, хлынула из глаз и ушей. Задыхаясь и хрипя, королевские псы падали на колени, выпуская из рук оружие, хватаясь за горло. С нечеловеческим воем катались по каменному полу, раздирая на себе одежду, и сквозь этот вой я слышала мольбы о пощаде и мольбы о смерти.

Лишь один остался стоять, ухватившись за эриллиум Бадб. Это его спасло.

— Глупая фейри! — прошипел он с такой ненавистью, что я отшатнулась. — Ты сама не знаешь, с кем связалась! Баалтуур!

Рубин вспыхнул ослепительно алым светом, взметнулись языки кровавого пламени. Мне в лицо ударил жар преисподни. Защита выстояла, лишь немного прогнувшись, но в ярком отблеске магического огня я увидела демонический облик. Дознаватель вызвал дух эриллиума! Дух того самого демона, который был в нем заключен!

Если бы у меня была хоть минута на размышления, я бы остановилась и подумала: а кто он такой, этот маг, что способен призывать дух эриллиума? Ведь только хозяин артефакта может им управлять, отдавая взамен свою жизнь. Но мне не позволили задуматься даже на миг.

Адское пламя, как живое, рвануло в мою сторону, принимая форму потустороннего существа, и посреди зала в мгновение ока вырос огромный огненный демон. Его могучее тело, перевитое мускулами и жилами, было прикрыто одной набедренной повязкой, мощные, загнутые вперед рога царапали свод пещеры. Глаза чудовища, сверкавшие, как два угля во тьме преисподни, остановились на мне, и воздух сотряс громогласный звериный рев.

— Убей ее! — закричал глава дознавателей, тыкая в меня пальцем. — Она твоя!

И демон рванул в мою сторону.

Я взмахнула руками, закрывая лицо от испепеляющего пламени, и две стихии — вода и огонь — сошлись в роковом поединке. Два извечных врага, ненавидящие друг друга от сотворения мира, сплелись в смертельных объятиях, и каждый из них был достоен противника.

Натянулись жилы, задрожали мышцы от напряжения. Сила Океана, как удар молнии, прошила мое тело насквозь, и огонь отступил, чтобы ровно через мгновение снова броситься на меня. Демон ревел, мотая рогатой головой, в его реве я слышала треск и гудение пожарища, взметнувшегося над лесом. Искры летели в разные стороны и там, где они падали, черный камень шипел и дымился. Маги, те, кто остался в живых, отползали от нас в разные стороны. Их лица побелели от страха, в глазах плескались ужас и паника. Видно, они и сами не знали, что скрывает эриллиум Бадб.

Древний дух, чье существование исчислялось тысячелетиями, был намного сильнее меня. Я поняла, что не выстою в одиночку. Водный щит слабел на глазах под мощным натиском огня, рассеиваясь и испаряясь. Здесь было слишком мало воды, чтобы я могла призвать ее, многофутовый слой земли и камня укрывал ее под собой.

— Ты не сможешь! — предводитель магов почти визжал, брызгая слюной и потрясая в воздухе кулаками. — Жалкая шелки! Никто не может выстоять против него!

Да, он прав, жалкая шелки не сможет. Но я — наследница Океана, мой предок Мананнан Мак Ллир — сын Ллира.

Закрыв глаза и отрешившись от мира, я призвала свое божественное начало — яркую искорку, притаившуюся в самом центре моей ауры. Раньше она сливалась с золотистыми нитями целительского дара, но теперь пылала, точно звезда, ослепительным светом. Я потянулась к ней, открывая душу и сердце, принимая не только рассудком, но и всем своим существом — и искорка вспыхнула. В разные стороны полетели тонкие нити, окутывая меня, пронизывая насквозь, придавая мне сил.

— Я Мианель, наследная принцесса Северного моря и Ста Скалистых островов, дочь короля Веллиана, последняя из рода Луадов! — словно издалека услышала я собственный голос. — Силой, данной мне по праву рождения, призываю подвластную мне стихию!

Рев огня заглушил мои слова, но они были услышаны. Тихий подземный гул отозвался под ногами легкой дрожью, с потолка посыпался песок.

Демон Баалтуур взвыл, оборачиваясь в воздухе огненным смерчем, но не успел. Земля содрогнулась, древний замок Гленниморских королей вздрогнул, сходя со своего основания, и огромная трещина расколола пещеру надвое. Хлынул поток ледяной воды. Тяжелые волны, с силой выплескивавшиеся одна за другой, взмыли вверх, ударили в низкий свод и обрушились вниз, сбивая с ног, накрывая с головой.

Огонь отступал, поверженный натиском подземной реки. Крики отчаяния и боли захлебывались в холодной воде. Я видела тела в черных плащах — вода тащила их за собой в пропасть, переворачивая и ломая, будто игрушечные.

— Дитя Океана! — прогремел надо мной голос демона. — Отзови воду, отпусти меня!

Его обладатель был похож на уголь, залитый водой: мокрый, дымящийся и шипящий.

— Чтобы ты опять напал на меня? — я покачала головой.

Его хозяин — теперь я в этом не сомневалась — завывал на одной ноте, вцепившись в рубин. Вода, вырвавшаяся из-под земли, бесновалась вокруг алтаря, будто живая, и пыталась его слизнуть, утащить туда, откуда пришла сама.

— Ты знаешь, что я не волен в своих поступках! — голос, подобный реву огня, оглушал, но уже не вызывал страха. Баалтуур с ненавистью смотрел в сторону гранитного постамента. — Ты тоже владеешь одним из нас. Разве не знаешь, как заманчива власть над сильнейшим?

— Нет, не знаю.

Баалтуура столько лет кормят чужими жизнями. Вряд ли он хочет снова сгинуть в безвестности, где-нибудь на дне пропасти. Скорее, будет защищать своего носителя до конца. А пока жив носитель — дух эриллиума тоже неуязвим.

Что ж, пора загнать его назад в камень.

«Анновиран!» — призвала я эриллиум Рианнон, невидимым браслетом обвивший мою руку.

«Чего желает принцесса?» — он ответил мгновенно.

«Баалтуур твой. И его сила — твоя награда».

Все, что я почувствовала, это вздох удовлетворения, шедший, казалось, одновременно со всех сторон. Дух моего эриллиума выскользнул из своей темницы столбом обжигающе-холодного света. Закричал глава дознавателей, проклиная меня, приказывая демону покончить со мной. Но его раб был уже занят другим врагом. Вода замкнула его в кольцо, не давая вырваться, и смертельный сон проник в самое сердце. Баалтуур еще боролся, его огонь вспыхивал жаркими искрами, но ноги уже не могли держать, и огромное мощное тело медленно опускалось на колени.

Тяжелая волна ударила в алтарь и, повинуясь моей воле, подхватила последнего мага. Она подняла его к своду пещеры, а потом стремительно обрушилась вниз, увлекая его за собой. Тело с глухим стуком упало на камни и осталось лежать. Холодные воды медленно отступили, уползая в расщелину.

Свечи и факелы давно погасила вода, но подземное святилище наполнял красноватый свет, шедший от стен и потолка. Мелкие красные искры, впаянные в черный камень, сверкали и переливались, и их было вполне достаточно, чтобы разогнать мрак подземелья.

Подчиняясь моей воле, сильфы разорвали цепи и осторожно спустили Рурка на пол, рядом с его мучителем. Эбелайн был без сознания. Мой верный паладин, пожертвовавший собой ради меня, как и Тайруг.

Я прошлепала по мокрым камням, с трудом волоча ноги. Голова кружилась, перед глазами мелькали точки. Выброс Силы был настолько силен, что я сама едва не падала от усталости. Все, что хотелось — это свернуться клубком и закрыть глаза.

Дознаватель лежал ничком, вывернув шею под немыслимым углом, но был все еще жив. Я присела рядом и, протянув руку, отвела с его лица мокрые пряди. Этот профиль был мне знаком. Нервный излом бровей, породистая горбинка, узкий вытянутый подбородок. Точно такой же, как на серебряных гленниморских монетах.

Последний потомок легендарного Брайдена Бесстрашного лежал передо мной в луже собственной блевотины и испражнений. Его аура сочилась гнильем. Баалтуур поработил его душу.

— Ваше Величество, — сама не знаю, зачем я его позвала.

— Он… мертв? — раздался едва слышный хрип.

— Нет, Ваше Величество, эриллиум невозможно уничтожить.

— Глупая фейри! — услышала я то ли смех, то ли стон. — Теперь он придет за тобой…

И правнук Брайдена Бесстрашного перестал дышать.

Я вздохнула. Он был прав только в одном: теперь придется иметь дело с двумя артефактами. И если с Анновираном за это время мы почти нашли общий язык, то Баалтуура мне стоит всерьез опасаться.

Битва между огненным демоном и духом смертного сна была окончена. Пламя потухло, вода ушла обратно под землю, и теперь из глубокой расщелины доносился лишь едва слышный гул подземной реки. Несколько изломанных тел в черных плащах были раскиданы по залу, остальных смыло в пропасть. Демонический рубин потух, превратившись в тусклую стекляшку: его хозяин погиб, и теперь Баалтууру нужен новый носитель. И я знаю, демон будет тянуться к тому, кто сильнее.

Дотянувшись до рубина, я коснулась его и отдернула руку. На моих глазах грани кристалла задрожали, расплываясь и меняя очертания, он начал съеживаться, уменьшаясь в размерах. Через пару мгновений на алтаре лежал маленький перстень со скромным красным камешком. Но в этой безделушке таилась смертельная опасность. Я не могла оставить его здесь. Стиснув зубы, взяла колько в руки и, после некоторых колебаний, надела на палец.

Кольцо вспыхнуло, причиняя адскую боль. Руку словно объяло пламя, заставляя меня вскрикнуть, а глаза наполниться жгучими слезами. Эбелайн пошевелился и застонал.

Ухватившись за алтарь, я стояла на дрожащих ногах, опустив голову и закусив губу, пока боль не прошла и дыхание не восстановилось. Потом взглянула на свою руку. Кольца не было. Оно, точно так же, как и браслет, стало невидимым.

Очнулся Рурк. Открыв глаза, обвел вокруг себя мутным взглядом. Увидел меня. Сегка улыбнулся и сел, оперевшись спиной на алтарь. Его раны уже перестали кровоточить и теперь медленно затягивались. Бывший королевский маг был очень слаб, но понемногу восстанавливался. Ему нужна была помощь целителя, вот только я сама ослабела настолько, что вряд ли смогла бы ему помочь. В груди кололо от потребности исцелить его раны, но теперь эта потребность уже не была сильнее меня, наоборот, я поняла, что могу управлять ею.

— Я опять тебя подвел, — сокрушенно покачал головой.

— Вовсе нет, — я протянула руку, и наши пальцы сплелись в молчаливой поддержке. — Ты меня спас. Если бы не твои слова… я бы никогда не смогла сделать то, что сделала.

— А ты изменилась.

Его взгляд прояснился, стал изучающим. Рурк так внимательно разглядывал меня, что я невольно нахмурилась:

— Ты о чем?

— Ты стала другой. Не знаю, как объяснить… — он замялся, словно не находя нужых слов. — Как будто пыль сряхнули с картины.

Я хотела что-то ответить, но внезапно ворвавшиеся отголоски чужих эмоций заставили вскочить на ноги. Кто-то быстро приближался сюда. Точнее, не кто-то, а целая толпа, излучающая гнев, растерянность и тревогу.

— Ты слышишь? — оглянулась на застывшего Рурка. — Сюда кто-то идет!

— Это маги, — он скривился от боли, — у них смятение в мыслях. Они не поймут, что происходит. Кажется, с их сознания и воли спало действие метки.

Я вслушалась в чужие эмоции. Целый клубок из нитей разного цвета, то отталкивающих, то, наоборот, притягивающих к себе. Хотелось распутать его, отыскать все концы, изучить структуру, найти способ управлять ими… Но я одернула себя, закрываясь ментальным щитом. Сейчас не время для изучений.

— Нужно убираться отсюда, я слишком слаба, чтобы выдержать еще одну схватку, — призналась магу.

— Тогда иди… — он с тоской посмотрел на меня.

— Что? А ты?

— Я не могу. Мне нужно время восстановиться. Эти сволочи перерезали сухожилия, чтобы я не сбежал.

Я окинула Рурка магическим взглядом.

— Я могу тебя исцелить, это быстро, — предложила, уже зная, что он откажется.

— Нет, — маг покачал головой, — ты слишком слаба, и тебе тоже нужно восстановиться. Твой резерв практически вычерпан.

Чужаки приближались. Я ощущала смятение в их душах, непонимание и страх. Оглянулась на черный провал входа, потом снова на Рурка. Почувствовала, как задрожали губы от подступивших к горлу слез.

— Иди, — шепнул он, едва заметно улыбаясь, — со мной ничего не случится. За алтарем есть тайный ход. О нем знают всего четверо… теперь уже трое, — он с неприязнью взглянул на труп короля, лежавший всего в трех шагах. — Ты будешь еще одна.

Я сглотнула образовавшийся в горле ком.

— Куда он ведет?

— В Аранейский лес. Aumnaran aharra outen. Это заклинание, открывающее ход, и еще руна, вот такая, — он описал рукой несложную фигуру, которую я с легкостью повторила. Тайный ход для того и предназначен, чтобы исчезнуть как можно быстрее, а сложные заклинания в этом деле только помеха. Достаточно двух-трех тайных слов и магического знака, которые легко повторить за доли секунды. Ведь иногда именно от скорости заклинания может зависеть жизнь. — Иди, тебя там ждут…

Кто ждет — сказать он уже не успел. Тишину нарушил топот нескольких десятков ног, крики и бряцанье оружия. Королевские маги были уже так близко, что мы услышали их приближение.

— Рурк… — я сделала шаг к нему.

— Беги! Ну же!! — он с внезапной яростью рванул в мою сторону, и его лицо исказилось от боли и гнева. Ментальный щит, которым он прикрывался все это время, слетел, и на какую-то долю мгновения я услышала его мысли и чувства, ворвавшиеся в меня одним стремительным, оглушающим потоком.

Злость на самого себя за невозможность помочь, ненависть к своей слабости и беспомощности, страх за меня, ярость, обращенная вникуда, и — где-то в глубине — надежда, вера в то, что он поступает правильно, снова жертвуя собой ради меня.

Эти эмоции были мне слишком знакомы. Я узнала их. Дернулась, впитывая в себя весь поток, а потом порывисто коснулась губами руки своего паладина в прощальном поцелуе, отдавая должное этому человеку.

Ноги сами несли меня в нужном направлении. Обогнув алтарь, я не нашла никаких следов тайного хода, слишком хорошо постарались те, кто его маскировал.

— Aumnaran aharra outen, — прошептала заклинание и нарисовала в воздухе руну, которая тут же вспыхнула голубым сиянием.

Гранитная стена алтаря задрожала, подернулась дымкой, и я увидела бесконечный тоннель, теряющийся в темноте. Оглянулась в последний раз — как раз в тот момент, когда маги ворвались в святилище и их изумленные голоса наполнили пространство под сводами гулким эхом — и, зажмурившись на мгновение, шагнула вперед.

Темнота сомкнулась над головой, точно свинцовые волны Северного моря. Я ушла, оставив Эбелайна на волю богов, но унося в душе новое знание.

Теперь я поняла, чувствовал шелки Айхо — преданный слуга короля Веллиана — когда кричал мне, пятилетней принцессе, прыгать в бурлящее море. Королевские псы ворвались в последнее убежище морского народа, они устроили там резню, выжигая нас огненными шарами. И шелки, верные моему отцу, до конца прикрывали меня собой. Я была последней наследницей древней династии, единственной, в ком текла кровь морских богов, единственной, кто способен принять трон и силу, которую он дает. Но мне было только пять лет! А в пять лет шелки не оборачиваются.

Если бы меня тогда не загнали и не скинули в воду… я бы так и не обернулась. Меня убили бы маги вместе со всеми…

Легко сказать «иди!», но как идти, если силы наисходе, ноги отказываются передвигаться, а руки бессильно соскальзывают с покрытых плесенью стен?

Я шла, цепляясь за стены подземного хода, и останавливаясь буквально через каждые десять шагов чтобы восстановить сбивавшееся дыхание. Эйфория после победы над демоном и королем медленно отступала, и ей на смену приходил сильнейший откат. Тело ломило, кружилась голова, во рту стоял мерзкий привкус гнили. Перед глазами крутилась карусель из искореженных трупов, оставленных мной в святилище. Я знала, что они все подчинялись чужой воле, что они не властны над своими мыслями и поступками. Знала, но хладнокровно убила их всех. От этой мысли хотелось биться головой о камни.

Что случилось с тобой, маленькая Мианель? Откуда в тебе столько ненависти и жажды отмщения? Разве шелки не самые добродушные существа в мире?

Я подумала о человеке, которого тринадцать лет считала своим отцом. Теперь я вспомнила тот день, когда он нашел меня. Когда меня насильно сбросили в воду, я ударилась головой о каменный выступ и потеряла сознание. Но боги были ко мне благосклонны, и мое тело обернулось само, инстинктивно. Бурлящий поток вынес меня в открытое море, волны прибили к берегу и раз за разом швыряли безвольное тело на скалы. Я бы погибла, если бы не Джосс Иммерли. Он меня спас дважды: когда вытащил из воды и когда решил оставить себе.

Я любила его, как родного отца… Как он мог рассказать обо мне? Почему? Этот вопрос мучил меня даже сейчас.

Выбившись из сил, я прислонилась спиной к стене и медленно сползла по ней вниз. Уронила голову на колени и прикрыла глаза. Я не знала, как далеко ушла от святилища, не знала, сколько еще идти. Вокруг меня царил полумрак, разгоняемый тусклым свечением стен, воздух пах плесенью и грибами, под ногами что-то шуршало.

Меня охватил озноб, заставляя еще плотнее подтянуть колени к груди. Нужно выбираться отсюда. Нужно найти Райзена и все ему рассказать, а еще придумать, что делать с эриллиумами. И вернуться в Брингвурд. Я должна вернуться в грот с троном и принять наследие предков.

Последняя мысль мелькнула и затихла. Я потеряла сознание…

…Пробуждение было нереальным. Сначала я почувствовала легкое покачивание и услышала скрип колес, нарушивший мой сон. Медленно открыла глаза. Прямо над головой висела серая парусина, такая, какой кроют фургоны. Скосила глаза вбок. Так и есть, я в фургоне, и этот фургон довольно быстро передвигается, судя по моим ощущениям. Прислушалась. Снаружи фыркали лошади, несколько человек тихо переговаривались между собой. В фургоне пахло сеном и яблоками. Я решила, что все еще сплю, и закрыла глаза.

Фургон остановился. Кто-то поднял полог, впуская яркий луч солнца, и мне пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не показать, что я очнулась. Неизвестный забрался внутрь, сопя, склонился надо мной. Пытливый взгляд обыскал мое лицо. Я продолжала лежать, стараясь, чтобы даже ресницы не трепыхнулись.

Раздался разочарованный вздох. Неизвестный гость что-то пробормотал и оставил меня одну. Едва он покинул фургон, как движение возобновилось.

Я еще пару минут лежала, чутко вслушиваясь в доносившиеся звуки, а потом открыла глаза и села.

Удивительно, меня не связали, наоборот, закутали в теплый плащ и уложили на набитый соломой тюфяк. Значит, я у друзей? Но кто они? И как нашли меня в тайном ходе? Я ведь так и не дошла до выхода.

Став на четвереньки, я осторожно подползла к переднему борту. Прильнула лицом к парусине, надеясь сквозь дырочки в переплетении нитей рассмотреть, кто сидит на козлах. Использовать магию побоялась.

Мой взгляд уперся в мужскую спину, закрывавшую обзор. Широкая, с квадратными плечами, затянутая в серо-зеленый сюртук. Торговец? Я нахожусь в торговом обозе? Из-за этой спины ничего не было видно!

— Лин?

Я застыла, услышав за спиной свое имя. Не веря собственным ушам, медленно начала поворачивать голову, молясь, чтобы это не было плодом моего воображения. Но нет, позади меня в самом темном углу фургона сидела, поджав ноги, знакомая фигура.

Полумрак скрывал лицо, но вряд ли бы я смогла не узнать эти вечно растрепанные волосы, тощие руки и ноги, словно чужие в слишком просторной одежде.

— Ареналь? — осторожно выдохнула я.

— Принцесса! — всхлипнув самым натуральным образом, он сорвался с места и на четвереньках рванул ко мне.

Несколько минут мы хохотали, обнимая друг друга, тиская и заглядывая в глаза. Я не могла поверить, что действительно вижу его.

— Садб Ясноокая, откуда ты здесь взялся? Где мы? Куда нас везут?

— Все хорошо! — перестав меня трясти, Ареналь слегка отодвинулся. — Мы у друзей.

— Каких друзей? — насторожилась я. — Как вы нашли меня?

Он не успел ответить, фургон резко затормозил, заставив нас схватиться друг за друга. Передний полог приподнялся, и вовнутрь заглянуло знакомое лицо. Я узнала Ройяха Донагана — торговца из трактира! Сейчас он дружелюбно улыбался, глядя на меня из-под кустистых бровей.

— Ну, здравствуй, этьерна фейри, — весело подмигнул. — Ну и задачку же ты нам задала!

— Тирн Донаган? — я не сдержала удивленного возгласа. — Что вы здесь делаете?

— Можно просто Донаган, мы, знаете ли, люди не чванливые, нам и имен хватает.

Он обернулся к кому-то слева от себя, скрытому от меня бортом фургона, и приказал:

— Возьми вожжи, я пока отдохну.

После этого распахнул полог пошире и ввалился внутрь фургона.

— Фух, — отдышавшись, устроился на тюфяке и с интересом уставился на меня. — Маленькая фейри хочет знать, как мы ее нашли?

— Было бы неплохо, — пробормотала я, с подозрением следя за ним.

— Это долгая история. Наверное, нужно начать с самого начала, но я не вправе раскрывать тебе всего. Это должен сделать другой человек. К нему мы тебя и везем.

— А «мы» это кто?

— Узнаешь все в свое время. Но не бойся, келпи правду сказал, ты у друзей, и мы не причиним тебе вреда, наоборот, защитим в случае опасности.

Я не сдержала тихий смешок, представляя эту картину. О том, что мои силы проснулись и о том, что у меня теперь два эриллиума на руках лучше пока не говорить даже Ареналю. Неизвестно, кто эти люди и зачем мы им. То, что они маги, это я еще в трактире догадалась. И то, что старик-менталист приложил руку к моему спасению из тюрьмы, я тоже знала. Но как они нашли меня в тайном ходе? И Рурк…

Вспомнив о Рурке, я похолодела.

— Что случилось? — встревожился Ареналь, заглядывая мне в лицо.

— Рурк, — шепнула я еле слышно, — он… остался там?

Келпи и человек переглянулись. Донаган перестал улыбаться и, нахмурившись, произнес:

— Мы не нашли его рядом с тобой. Прочесали весь ход до самого святилища, но не нашли. Видимо, он остался в замке.

— В святилище, — я до боли сжала кулаки, стараясь не показать свои чувства, — он был в святилище. Они хотели отдать его силу эриллиуму Бадб, но не успели…

— Что там произошло? Он должен был передать тебе, как снять ожерелье, сдерживающее твою Силу. Вижу, ты смогла избавиться от амулета, — Донаган окинул меня пристальным взглядом.

Я моментально закрылась.

— Да, я его сняла.

— Не хочешь говорить? — торговец, или уже маг, понимающе кивнул. — Что ж, я тебя понимаю. Не буду надоедать с расспросами. Доедем до места, там ты все узнаешь из первых уст… Потом, если захочешь, расскажешь, что случилось в святилище.

Он развернулся, чтобы вернуться на козлы, но я его остановила:

— Подожди, откуда вы узнали, где нас искать?

Донаган оглянулся:

— Нам сообщили.

Мы с Ареналем остались вдвоем.

— Когда тебя арестовали, я ничего не знал, — тут же заявил келпи, преданно заглядывая мне в глаза. — Уже потом Рурк рассказал, что меня нарочно закрыли ментальным щитом, чтобы я не вздумал вмешаться. Ну, я уже предупредил, что обязательно отомщу за это! — он заскрежетал зубами и сжал кулаки.

Я вспомнила: Рурк говорил, что старик-менталист из трактира действительно использовал магию, чтобы никто не догадался, что Ареналь келпи, а не простая лошадь. И он же не дал речному духу кинуться в одиночку спасать меня. Можно сказать, оградил от безумных поступков.

— А дальше?

— А дальше, вернулся Рурк из города, принес с собой амулет переноса, вот только тебя уже не было. Двери в комнату выбиты, на полу мертвый Тайруг и везде следы боевой магии. Он хотел уже бросаться в погоню за дознавателями, но его остановили эти парни, — он многозначительно кивнул в сторону Донагана, чья широкая спина маячила за приоткрытым пологом. — Мне сунули в руки амулет и приказали отправляться к Драконьим горам, мол, в пещерах Эрвеона я найду того, кого мы искали все это время…

— И ты нашел?! — нетерпеливо перебила я, хватая его за руки. — Ты видел его этого Крейса Дуалада?

— Да, вот как тебя. Он сказал, что давно уже ждет тебя, что Сила спит в твоей крови и она же питает амулет у тебя на шее. Нужно только напоить кораллы твоей кровью, сделать так, чтоб они захлебнулись ею, и тогда магия проснется и сама разорвет амулет. И он знал, что ты ищешь его.

— Знал? Ничего не понимаю, — пробормотала я, — откуда знал?

— Он последний из Говорящих с ветром. Настоящий друид. Может видеть прошлое и будущее, и говорить с богами. Сейчас мы едем к нему.

— Так это правда, мой амулет был сделан не колдуном, а магом-друидом. Полукровкой…

Я легла на тюфяк, положила руки за голову и уставилась в низкий потолок фургона.

— Ареналь?

— М-м-м?

— Ты про Райзена ничего не слышал? — вопрос дался мне нелегко.

Келпи вытянулся на соседнем тюфяке, подперев голову руками.

— Нет, принцесса. Ты до сих пор думаешь о нем?

Я перевела взгляд на друга и тяжело вздохнула, не зная, говорить ему или нет о своей беременности и о том, что Райзен бросил нас не по своей воле. Наверное, лучше пока это все сохранить в тайне.

При мысли о Райзене, меня охватила теплая волна, зародившаяся где-то в груди и разлившаяся по всему телу медовой рекой. Инстинктивно, я положила ладонь на живот, и мне показалось, будто слышу у себя внутри биение крошечного сердца.

Бред! Еще и месяца не прошло, какое сердце? Это всего лишь моя мнительность.

Посмотрела на Аренала. Келпи задумчиво жевал соломинку, вытянутую из тюфяка, и думал о чем-то своем.

— Нам нужно найти Райзена, — пробормотала я, больше себе, чем ему. — Ты поможешь мне?

Он удивленно приподнял брови.

Следующие слова дались мне с трудом:

— Ареналь, я обещала тебя отпустить и готова исполнить свое обещание. Но кроме тебя у меня никого не осталось. Я боюсь, что Рурка мы больше никогда не увидим, — от эмоций перехватило дыхание, глаза защипали подступившие слезы. — Но Райзен… он очень нужен мне… очень, поверь…

Я подняла глаза к потолку, пытаясь остановить слезы, и соленые капли потекли вдоль висков.

Несколько минут келпи молчал, словно обдумывая что-то, потом решительно тряхнул головой:

— Что ж, принцесса, я пойду за тобой. Ты вольна отпустить меня, если захочешь, но я не заберу назад свою клятву.

— Спасибо, — с благодарностью шепнула я.

Фургон весело подскакивал на неровной дороге. Ржали лошади, чирикали птицы, шумел ветер в ветвях. В воздухе разливался аромат дождя и, даже через парусиновые стены, проникало яркое апрельское солнце. Вот только в душе у меня было совсем не по весеннему тоскливо.

* * *

Наш небольшой обоз состоял из двух фургонов. В первом, кроме меня, Ареналя и Донагана, путешествовал еще один тирн по прозвищу Вереск. Его настоящего имени я так и не узнала. Во втором было шестеро мужчин, но они всегда ехали впереди, поэтому видеть их я могла только на привалах. Бородатые, молчаливые, в невзрачных серых сюртуках мастеровых, они могли оказаться кем угодно. Магию я в них чувствовала, но не слишком много, так, для бытовых нужд. Больше меня удивляли эмоции, которые шли от них: мужчины держались настороже со мной, без дела не заговаривали, но при этом не могли скрыть своего восхищения. Как будто то, что я фейри одновременно и пугало, и притягивало их. Раньше я никогда не замечала на себе столько горящих взглядов, как сейчас.

К вечеру второго дня мы пересекли Аранейский лес и достигли хребта Эрвеона. Донаган приказал сделать остановку и разбить лагерь. Я тоже вышла из фургона размять ноги. Ареналь почувствовал близость водоема, и мы оба направились туда, подхватив котелки.

Нам повезло, за густым кустарником оказалось целое озеро с изумительно прозрачной водой.

— Ну, так что, искупаемся? — келпи задорно подмигнул мне.

— Я непротив.

Скинув платье, чулки и обувь, я осталась в льняной сорочке без рукавов, подобрала подол и смело шагнула в воду. Она оказалась холодной, но недостаточно, что бы испугать меня. Волны Северного моря были намного холоднее.

— Смотри! Там водопад! — Аренал указал в сторону высокого обрыва, с которого прямо в озеро падал широкий поток воды. Учитывая сочную зелень по берегам и уже распустившиеся первоцветы, зрелище было великолепное.

Чувство легкости и бесшабашности накрыло меня, голова слегка закружилась, появилось беспричинное веселье, захотелось жмуриться от удовольствия, как большая кошка.

— А давай, кто первый к нему доплывет? — предложила я, глядя на водопад.

— А выигрыш?

— Ну… проигравший тащит назад оба котелка.

— Принято!

И келпи, больше не говоря ни слова, прямо с берега нырнул в воду, в воздухе принимая свой естественный вид. Потрепанные штаны и рубаха сиротливо остались лежать на траве.

Вот хвастун. Я хмыкнула и спокойно поплыла, не торопясь и давая себе возможность насладиться покоем. Достигла глубины и нырнула, желая разглядеть дно. И в этот момент услышала тихий голос, зовущий меня из темных вод: «Мианель! Мианель!»

Прислушалась. Кто мог меня звать моим настоящим именем да еще со дна лесного озера? Голос явно был женским, но это ничуть не добавило понимания. Быстро заработав руками и ногами, я поплыла вверх, стараясь как можно быстрее вынырнуть. Оборачиваться ведь еще не умела, а потому долго находиться под водой не могла, как и всем людям, мне нужен был воздух.

И в тот момент, когда я уже почти достигла поверхности, что-то произошло. Яркий свет, льющийся с неба, неожиданно исчез, все погрузилось во тьму, и в этой тьме вокруг меня забурлила вода.

«Мианель! Иди сюда, к нам! — голос звал меня, не давая сосредоточиться. — Мы ждем тебя! Мы нуждаемся в тебе!»

Я почувствовала, как меня закручивает в водоворот, неизвестно откуда взявшийся посреди озера. Воздух в легких кончался, я напряглась, призывая водных элементалей, но они не откликнулись. Сильфы тоже молчали. Да что это такое? Неужели в этом озере кто-то, кто сильнее меня?

«Кто ты?!» — мысленно закричала я в пустоту.

«Не сопротивляйся нам, расслабься, мы не причиним тебе вреда», — голос успокаивал и ласкал.

Легкие горели, я задыхалась. О, Мананнан, что за несправедливость? Я, морская фейри, сейчас умру, захлебнувшись в каком-то озере!

Тихий смех ворвался в тоскливые мысли. Меня подхватил подводный поток и потащил, уже не сопротивляющуюся, куда-то вверх. Некая сила вытолкнула меня на поверхность, вот только поверхность эта уже не была гладью озера.

Я стояла на чем-то твердом и бессмысленно взирала на каменную стену, расположенную буквально в двух шагах от меня.

— Присаживайся к огню, погрейся, — раздался за моей спиной женский голос.

Я обернулась.

Передо мной горел костер, над которым в небольшом блестящем котелке что-то булькало, распространяя душистый запах трав. С правого сбоку от него сидела женщина, точнее, это была фомор — демоница. Смуглая до черноты, с заросшими шерстью ногами и довольно внушительными рогами на голове. Одета она была в короткую тунику пурпурного цвета, расшитую золотыми узорами, такая же лента перехватывала ее лоб, удерживая пышные волосы цвета воронова крыла.

— Кто ты? Где я? — тревога холодком скользнула вдоль спины.

Женщина подняла руки, поднося ладони к огню, и я увидела множество золотых колец на ее пальцах и браслетов на запястьях, тихо звякнувших при этом движении. Она сидела на атласной широкой подушке и точно такая же подушка лежала с другой стороны костра. Как я поняла, это место предназначалось мне.

— Я Шаарат — жрица Балора, и ты сейчас находишься в моем доме. Садись, нам нужно поговорить, дочь Океана, — и она указала рукой на пустую подушку.

Я подчинилась.

Не знаю, что это был за дом, но пещера оказалась похожей на шатер сказочной принцессы. Пол здесь был выстлан пушистыми коврами, везде разбросаны атласные подушечки, в маленьких нишах, вырубленных прямо в стенах, горели магические огни, давая ровный холодный свет. Посреди пещеры в небольшой яме, обложенной камнем, горел костер, тот самый, у которого я сейчас присела. И только теперь обратила внимание, что моя рубашка и волосы абсолютно сухие, будто я и не вынырнула только что из воды.

— Это вы меня звали в озере? — я уставилась в антрацитово-черные глаза женщины. Где-то я такие уже видела… — Что вы сделали с моими силами?

— Абсолютно ничего, не бойся, девочка. Я не сильнее тебя, просто старше намного и мудрее, — она усмехнулась. — Ну, и я обратилась к отцу своему, Балору. Боги, они такие, испытывают слабость к своим потомкам. Разве тебе это незнакомо?

Я вспомнила, как дважды взывала к богу морей Мананнану и его отцу Ллиру — воплощению Океана, и оба раза они отвечали мне, помогая спастись самой и спасти тех, кто нуждался в этом. Неужели, только потому, что испытывали слабость ко мне, как к единственной оставшейся в живых носительнице их крови?

— Зачем я вам? — снова посмотрела на демоницу. Она закрывалась щитом, и потому я не могла понять, какие чувства она сейчас испытывает.

Та помешала в котелке серебряной ложкой с длинной витиеватой ручкой, поднесла варево ко рту, подула и немного пригубила. Только потом подняла на меня глаза и сказала:

— Скоро будет готово.

— Что «готово»? Вы скажете, зачем я здесь?

— Имя Райн Райзен тебе о чем-нибудь говорит?

Я вздрогнула под ее прожигающим взглядом и невольно закрылась ментальным щитом. Вряд ли она эмпат или менталист, но защита не помешает.

— Да, я его знаю… знала, — пробормотала вполголоса, опуская ресницы и пряча взгляд. Щеки предательски заалели — я почувствовала, как прилила к ним кровь. — Зачем он вам?

— Мне? — она хмыкнула. — Я и так знаю, где находится мой сын. А вот тебе нужна моя помощь.

От изумления я вскочила на ноги. О, Садб Ясноокая, так это мать Райзена! Как же я сразу не догадалась. Он же мне говорил, что мать его фомор, жрица Балора в храме на острове Ллин-Тивилл. Вот так встреча!

— Тише ты, — Шаарат недовольно нахмурилась, — еще перевернешь котелок, а я всю ночь ползала по своим сундукам, искала рецепт.

— Вы мать Райзена, — выдохнула я, изумленно глядя на демоницу, которая продолжала меланхолично помешивать варево. — Но как?..

— Как я тебя нашла? Или, как привела сюда? Или, как я вообще узнала о твоем существовании? — она бросила на меня короткий взгляд и опять с вниманием уставилась в котелок. — Я провидица, разве мой сын не сказал тебе?

— Д-да, — я растерянно села на подушку. Что-то такое он говорил, кажется, припоминаю. Тогда мы пробирались через лес в Брингвурд, и однажды ночью мне приснились шелки. Именно тогда Райзен предложил пойти с ним в Торнвуинн, подземную страну дуэргаров. Сказал, что там есть ясновидящая, которая может разгадать мой сон. Позже, признался, что эта ясновидящая — его мать. Но потом столько всего случилось.

— Я знала, что мой мальчик встретит свою половинку, когда отправляла его на поиски украденного эриллиума. Знала, что из всего отряда только он один выживет и вернется домой. Вот только даже мне не позволено видеть всего, когда речь идет о силе, более могущественной, чем моя.

Шаарат подняла голову и внимательно посмотрела на меня.

— Вы знали… что он встретит меня?

— Не совсем. Я знала, что это его судьба. Он добудет эриллиум и вернет его в храм, а в пути встретит свою половинку… и знала, что она понесет от него…

Последние слова она произнесла, не отрывая от меня пристального взгляда. Я инстинктивно прикрыла живот руками.

— Не бойся, — тут же сазала она, — я хочу тебе только помочь. Выносить дитя дуэргара не так-то просто, особенно если ты сама еще ребенок. Смотри, это я сделала для тебя, — и она протянула мне небольшой черный камень каплевидной формы, вставленный в оправу из серебра. Он висел на тонкой блестящей цепочке и отблески огня играли на его гладкой поверхности.

— Что это? — я не торопилась брать эту вещицу.

— Амулет от порчи и сглаза и от враждебной магии, направленной против дитя. У меня был такой же, когда я вынашивала своего сына. Бери и не бойся. Балор защитит и тебя, и дитя, ведь ты носишь его прямого потомка.

Я неуверенно протянула руку, и мне в ладонь упал амулет. На удивление, он был теплым, а в камне ощущалась еле заметная пульсация. Я почувствовала магию, клубившуюся в нем, подобно туману, но эта магия не вызывала тревоги, наоборот, ласкалась ко мне, словно котенок.

Вздохнув, одела цепочку на шею и, как только застегнула, кулон замерцал и исчез, слившись воедино со мной.

— Как это? — изумилась я.

— Теперь он доставлен по назначению, малышу, — хмыкнула довольная Шаарат, набирая в ложку содержимое котелка и сосредоточенно дуя на нее. — А теперь пей, моему внуку нужны силы.

И она протянула мне ложку с варевом.

Пару секунд я размышляла, глядя на душистую жидкость неестественного голубоватого цвета, потом послушно открыла рот. Вряд ли мать Райзена хочет вреда своему внуку, к тому же единственному. Да и мои инстинкты молчат, не ощущая угрозы.

— Как я сюда попала? — спросила, проглотив горячее варево, которое жарким потоком пробежалось по венам.

— Эриллиум Балора, — Шаарат протянула мне еще одну ложку.

— А почему я не прошла через Сумеречные земли?

— Я же сказала, он заботится о своих потомках. Это его единственная слабость.

Заставив меня проглотить еще несколько ложек, демоница поднялась с подушки, сняла котелок с огня и совершила над ним несколько пассов. Удивительно, но от ее действий пар, поднимавшийся от котелка, сделался гуще, плотнее, превращаясь в сплошную стену.

— Смотри! — приказала она неожиданно резким голосом. — Что ты видишь?

Я до рези в глазах всматривалась в эту стену тумана, не понимая, что должна в ней увидеть.

— Смотри внимательнее! Что видишь?

Да куда уж внимательнее…

— Райн!

Да, это был он! Я видела его среди клубов пара — полупрозрачную проекцию, вот только будущее или прошлое? Он сидел на каком-то камне, опустив голову, и чистил длинный кинжал. Когда я вскрикнула, дуэргар дернулся, будто услышал, клинок выпал из его рук, с тихим звоном ударяясь о камень, и Райн поднял голову, оглядываясь вокруг. Всего одну секунду он смотрел в мою сторону, но этой секунды хватило, чтобы я поймала его взгляд и задохнулась от той боли, которая плескалась в его глазах. Всего одно мгновение, а потом его взгляд потух, став непроницаемыми, он равнодушно подобрал клинок и вернулся к своему занятию.

— Что это было? — выдохнула я, не веря своим глазам.

— Настоящее.

Шарарат взмахнула рукой, разгоняя пар, и передо мной снова стоял ничем не примечательный котелок.

— Райн… — я опустила голову, — он ушел от меня, оставил записку… Тогда я еще не знала, что беременна от него.

— У него были причины оставить тебя. Ты же знаешь, что главное для дуэргара? — она подошла ко мне, присела рядом и ласково провела рукой по моим волосам, гладя и перебирая их. На ее руках тонко звенели браслеты, свет от костра и светильников отражался в многочисленных перстнях.

— Знаю… потомство…

— Да. Ему сообщили, что одна из его прежних пассий ждет ребенка. Эта весть была для него настоящим шоком, он даже не подумал проверить ее на подлинность. Хотя, проверять было нечего: письмо сгорело, едва он его прочитал.

— И поэтому он ушел? — я почувствовала, как мое сердце сжимает горечь. — Даже не попрощавшись?

— Ему сообщили, что она умирает. Он воспользовался эриллиумом и ушел в Сумеречные земли. Вот только вместо умирающей женщины, его встретил вооруженный отряд и фоморы во главе с Неар, которые уже давно шли по его следам.

— Это послание было подделкой! — не сдержавшись, я ударила кулаком по колену. — Это маги Гленнимора постарались, чтобы нас разделить! И он бросил меня… Он, который дважды давал мне клятву и еще раз сто обещал, что поможет. Ушел темной ночью, как вор, даже не подумав, что станет со мной.

Глаза защипало, задрожали на ресницах злые слезы, скатились по щекам.

— Он не хотел причинять тебе боль долгим расставанием. Не хотел видеть твои слезы, — Шаарат покачала головой. — Но ты не должна его винить, он дуэргар, и поступил, как дуэргар. Думаешь, у нас с его отцом было иначе? Я ведь была для него одной из сотен других, чьи имена и лица он даже не запоминал. Наша встреча оказалась случайной, страсть вспыхнула, как огонь, опаляя нас обоих, и так же мгновенно прошла, оставив у меня в душе только пепел. Я удалилась на остров, продолжать жреческий удел, но когда узнала, что беременна… он приехал за мной.

— Как он узнал?

Демоница печально усмехнулась:

— Как все мужчины узнают? Я сказала ему.

— Подождите. А как же сказка об истинной паре и любви на все времена?

— Не знаю, где ты набралась подобной чуши, — хмыкнула она и быстро провела рукой по глазам, словно стирая непрошеные слезы. — Все, что дуэргарам нужно от нас, это ночь любви и потомство. Они не способны на привязанность и любовь, разве что к матери, и то редко. Пока ты носишь его дитя, он будет заботиться о тебе и пылинки сдувать, но как только родишь — все. Они забирают свое потомство туда, куда нет хода ни солнечному свету, ни нам. В тайное убежище, наполненное их магией. Именно там младенец будет расти в магическом коконе, пока не получит достаточно сил, чтобы разорвать его.

«Иногда, на пике страсти, соединяются не только тела, но и переплетаются ауры, тогда магические потоки формируют невидимый кокон, в котором зарождается новая жизнь, — вспомнила я слова Райзена, сказанные однажды на привале. — У каждого дуэргара есть только один шанс зачать потомство, и только одна женщина, способная его выносить. И каждый из нас ищет ее — иногда всю свою жизнь».

Да, в его словах не было и намека на любовь. Я сама ее придумала. Размечталась: только расскажу о своей беременности, как он тут же падет к моим ногам, будто спелый фрукт.

— Не огорчайся, — Шаарат взяла мое лицо за подбородок, заставляя посмотреть ей в глаза, — мой сын привязался к тебе и очень тоскует.

— Почему же он не отправился искать меня, когда узнал, что его обманули? — прошептала я, чувствуя на губах соленые слезы.

— Потому что я сказала ему, что ты умерла.

— Что?!

Я хотела отпрыгнуть, но она не дала, вцепившись руками мне в плечи.

— Успокойся! — слегка встряхнула меня. — Так надо было! Я не хотела, чтобы мой единственный сын ринулся за тобой в пасть к королевским магам. В отличие от всех вас я знала, кто управляет ими, но боги запретили мне вмешиваться.

— Я вас не понимаю…

— И не поймешь. Боги дали мне возможность видеть прошлое и будущее, но не дали возможности выбирать, когда и кого предупреждать. Это их право.

Она тяжело вздохнула, глядя на мое лицо, по которому катились тихие слезы. Потом примирительно произнесла:

— Сейчас ты вернешься обратно. Тебе предстоит встреча, которую ты давно ждала. Иди, маленькая шелки, прими свою судьбу. И когда это случится, мой сын найдет тебя.

Я увидела, как свет меркнет вокруг меня — и костер, и светильники — все, что меня окружало, начало пропадать в темноте.

— Стой! Подожди! — закричала, пытаясь ухватить Шаарат за руку, но вместо этого схватила лишь воздух.

И снова чувство стремительного падения, меня тащит куда-то воздушный поток, не давая даже вздохнуть. Всплеск. Я погружаюсь в холодную воду все глубже и глубже, достаю руками до дна и тут же начинаю грести назад, помогая себе всеми конечностями.

Вода постепенно светлеет, я вижу солнце далеко над головой и плыву к нему изо всех сил. Выныриваю, поднимая тучи брызг, хватаю ртом лесной воздух, вдыхаю аромат луговых трав. Ошарашенно осматриваю берега.

— Эй, ты как там оказалась? — Ареналь стоит от меня в десяти шагах, по пояс в воде. Я еле слышу его из-за громкого шума у меня за спиной.

— Что?

Оглядываюсь. Позади меня с обрыва сплошным потоком падает вода. Садб Ясноокая! Да я сижу у водопада!

— Я выиграла? — недоверчиво уставилась на Ареналя.

— Скажем так, тебе повезло, — проворчал он, подходя и присаживаясь рядом.

Я спрятала улыбку. Не нужно ему знать, где я была и что делала. Никому не нужно. Я встречусь с друидом, узнаю, что ему нужно, а потом отправлюсь в Северное море и приму свой трон. И вот тогда, Райзен, тогда мы поговорим…

К лагерю мы вернулись как раз тогда, когда Донаган уже собирался идти нас искать. Сильфы высушили мне рубашку и волосы, я заплела аккуратную косу, и теперь никто не смог бы догадаться, что я только что купалась в озере.

— Этьерна, не стоит так пропадать, никому не сказав, где вы, — недовольно заметил маг. — А если бы с вами что-то случилось?

— Я фейри, — пожала плечами в ответ. — Что со мной может случиться?

Улыбнувшись своим мыслям, обошла мага и уселась возле костра, протянув руки к огню.

— Все равно. Я общался с друидом. Он ждет тебя, маленькая фейри.

Я хмыкнула. Каким бы магом не был Донаган, но он точно не видит той Силы, что бурлит во мне. Его сбивает с толку моя внешность — внешность восемнадцатилетней девчонки.

— И когда же я увижу его?

— Мы можем отправиться прямо сейчас, но тебе стоит хотя бы перекусить, — ответил он с добродушной насмешкой.

— Я с вами! — тут же заявил Ареналь, устраиваясь рядом со мной.

— Конечно, об этом и речи быть не может, — я похлопала его по руке.

Кожа у келпи на ощупь была холодная и влажная, будто он только что вышел из воды, но при этом выглядела абсолютно сухой.

— Он это тоже предусмотрел, — пробормотал Донаган.

Я не стала спрашивать кто, и так поняла.

Остальные члены нашей компании тихо переговаривались между собой, обсуждая последние новости из столицы. У кого-то из них имелся амулет связи: амулеты эти всегда шли в паре, и с их помощью можно было общаться на расстоянии, расстояние же напрямую зависело от мощности амулета. Я неволько прислушалась к разговору. Говорили о смерти короля, том, что королевский замок, выстроенный в центре Кадарна в незапамятные времена, не выдержал землетрясения, накрывшего город, и ушел под землю по самые шпили. Что вместе с королем в замке погибли все члены ордена Предзнаменования, много лет занимавшегося чисткой рядов и поиском недовольных. Что многие рядовые дознаватели покончили с собой, когда это случилось, а те, что остались в живых, ничего не помнят: последнее воспоминание это радость от получения диплома и зачисления на королевскую службу. Еще говорили о восстаниях отступников, волной прокатившихся по всем городам. Маги-отщепенцы захватывали префектуры и магистраты практически без борьбы — дознаватели, лишившиеся памяти, были бессильны, как дети, их брали голыми руками. Обыватели прятались по домам, чиновники пытались бежать из страны, везде пылали пожары и вершился самосуд. Те, кого столько лет преследовали и уничтожали, теперь получили неограниченную власть и, как могли, упивались ею. Это был даже не переворот, это была революция.

Я слушала и думала о том, что маги, погибшие в святилище, и были тем самым орденом Предзнаменования. А те, что потом ворвались туда? Кем были они? Перепуганными дознавателями, лишившимися памяти, или отступниками, пришедшими вершить самосуд? И главное — выжил ли Рурк? Я так хотела, чтобы он остался в живых!

После короткого перекуса, состоявшего из жареного тетерева, подстреленного здесь же в кустах, я привела в порядок свою одежду и уложила волосы короной, надеясь, что так они будут меньше мешать.

— Ну, — Донаган окинул меня внимательным взглядом, — дальнейший путь предстоит пройти пешком. Только ты, твой спутник и я в качестве провожатого. Но я буду с вами только до подножия горной гряды, дальше ты уж сама.

— Почему? Тебе нельзя туда?

— Нельзя. Этот твой путь и пройти его ты должна сама. И кстати, использовать магию здесь строго запрещено. Это священное место, отмеченное самими богами.

Горный хребет, закрывавший полнеба, оказался намного дальше, чем я думала. Да и идти к нему было непросто по холмистой местности. Когда мы добрались до камней, наваленных у скалистого подножия, у меня уже почти не осталось сил. Я задыхалась, сердце билось как сумасшедшее, натруженные ноги гудели, отказываясь меня держать. Усевшись на одни из камней, я прислонилась спиной к другому и шумно вздохнула, переводя дыхание. Рядом со мной свалился обессиленный келпи. Донаган еще в самом начале пути выстрогал себе подходящий посох и теперь смотрел на нас сверху вниз, пряча усмешку.

— Долго еще? — протянула я, оглядывая горный склон на сколько хватало глаз.

— Можете отдышаться. Здесь я покину вас. Людям, даже магам, дальше нет хода. Вам же нужно идти на запад, в сторону заходящего солнца. Только успейте до темноты. Ночью в этих краях очень небезопасно.

Я посмотрела на небо. Да, пока мы сюда добрались, солнце уже начало опускаться за верхушки гор. Хорошо еще, что сейчас весна, а в это время года день прибывает.

— Почему людям дальше нет хода? — удивился келпи.

— А что ты знаешь о Драконьих горах? — ответил маг вопросом на вопрос, усаживаясь рядом с нами.

— Э-э… здесь раньше водились драконы, — Ареналь скосил глаза в мою сторону и подмигнул.

Ну да, он-то уж точно знает, почему, как и я теперь. Интересно послушать версию человека.

— А кто такие драконы?

— Крылатые ящерицы?.. Ну, очень большие крылатые ящерицы.

Я сжала зубы плотнее, едва сдерживая рвущийся из груди смех. Таким я келпи еще не видела. Он словно нарочно издевался над человеком.

— В нашем мире существует несколько природный стихий, которыми в той или иной степени управляют маги, — тоном лектора пояснил Донаган, — это вода, огонь, металл, дерево и прочее. Маги-целители управляют стихией жизни, некроманты — стихией смерти. И у каждой из этих стихий есть свое воплощение: у воздуха сильфы, у огня саламандры, у земли каменные тролли и так далее. Это все изучают на первом курсе Академии. Но есть еще одна стихия, воплотившаяся в драконов. Это сама магия. И здесь ею пропитано все. Но драконов больше нет, магия спит, и разбудить ее некому, — закончил он с тяжелым вздохом.

— Драконы ушли, когда в Гленниморе появился эриллиум Балора, — тихо заметила я. — Драконы это воплощение света, Брайден Бесстрашный принес в эти земли воплощение тьмы. Дух, заключенный в этом артефакте, настолько силен, что сумел захватить целое королевство, оплести своими путами каждого мага… почти.

— И где он сейчас?

Я пожала плечами:

— Откуда мне знать? Я всего лишь маленькая фейри.

Несколько минут Донаган изучал мое лицо, словно надеялся уличить меня во лжи. Но теперь, когда ко мне вернулась память и мое изначальное «я», во мне не осталось почти ничего человеческого. Теперь я была тем самым коварным фейри, мерзким существом и тварью, которым столько лет в Гленниморе пугали детей. И ни один человек, даже если он могущественный архимаг, не смог бы прочитать то, что таилось у меня на душе. Вот только Донаган об этом не знал.

— Надо идти, — голос Ареналя нарушил гнетущую тишину. — Солнце садится.

— Хорошо, — маг поднялся, опираясь на свой посох, — будем надеяться, что эриллиум Балора спрятан в надежном месте. На человеческих землях таким вещам точно не место.

— Даже не сомневайтесь.

Мы не прощались. Человек развернулся и начал медленно спускаться в долину по каменистой тропе. Я молча смотрела ему вслед, пока его силуэт не затерялся среди деревьев.

— Ты прав, Донаган, — прошептала, отворачиваясь, — таким вещам здесь не место.

И потом уже Ареналю:

— Идем!

Почти два месяца я потратила на то, чтобы добраться сюда, и теперь, стоя на самом пороге неизбежного, почему-то вдруг начала вспоминать, что случилось со мной за это время.

Долгое угасание и смерть моей приемной матери, встреча с Райзеном, смерть отца. Бегство из дома, сражение с ведьмой в заброшенной деревушке и знакомство с Тайругом. Эриллиум, призыв келпи, долгий переход сквозь лес и безумная скачка под градом огня. Подпольная лекарня, неряшливая Оска и старый Менро. И Рурк, умирающий от черной метки. А потом тот же Рурк дающий мне клятву паладина. Что ж, он исполнил ее, когда отдался в руки дознавателей, чтобы спасти меня.

— Лин, — голос Ареналя заставил очнуться от грустных воспоминаний, — смотри, это оно?

Я подняла голову и увидела на отвесную скалу, преградившую нам путь. Все это время я брела вслед за келпи, глядя себе под ноги, и потому не заметила сразу этого препятствия. И прямо перед нами в этой скале чернело отверстие, из которого слышались отголоски музыки, словно далеко в глубине пещеры кто-то играл на флейте.

— Садб Ясноокая! — ноги словно примерзли к земле, отказываясь двигаться дальше. Подсознательный страх завладел мною. Здесь, дойдя до конца своих поисков, я вдруг поняла, что боюсь узнать правду. — Да, это оно…

Шаг за шагом, превозмогая саму себя, я пошла вперед, на пение флейты. Замерла на мгновение, у черты между светом и тенью, которая пролегла поперек порога пещеры, и, более не колеблясь, переступила ее.

В тот же миг темнота окутала меня теплым, удушливым покрывалом. Но испугаться я не успела — впереди взвилось оранжево-красное пламя, рассыпаясь тысячью искр, и в пещере стало светло, как днем.

— Я ждал тебя.

Тихий мужской голос заставил вздрогнуть и резко обернуться.

За моей спиной, там, где оставался вход, сейчас была только каменная стена и маленький алтарь, выдолбленный из цельного куска базальта. У алтаря стоял тот самый старик-менталист из Кадарна. Только теперь его распущенные седые волосы и борода выглядели намного длиннее, да и одет он был как друид, а не как воин или торговец. Лоб старика украшал широкий серебряный обруч, на котором поблескивали в свете огня непонятные руны.

Ареналя нигде не было видно, я осталась один на один с таинственным незнакомцем.

— Вы? — мой взгляд заметался, ища пути к отступлению. — Это что, чья-то шутка? Или ловушка для грязной фейри?

— Нет, Мианель, никаких ловушек.

Он покачал головой, и я увидела, как его рука потянулась вверх по направлению к горлу. Только тогда я обратила внимание на неприметную тусклую цепь, украшавшую его шею.

— Откуда вы знаете мое имя? — пробормотала, следя, как завороженная, за его рукой.

— Я все о тебе знаю, принцесса Северного моря и Ста Скалистых островов.

Его пальцы сомкнулись на тонкой цепи и резко дернули вниз. И в тот же миг меня словно обдало искрами огня и сухим горьким ветром, заставляя отшатнуться и зажмурить глаза. В одно мгновение я выстроила вокруг себя непроницаемый купол, а сильфы и водные духи заметались под сводами пещеры, воя на разные голоса.

— Не бойся, посмотри на меня. Я не причиню тебе вреда, юная шелки, — услышала я низкий рычащий голос, подобный раскатам грома, и этот голос никак не мог принадлежать человеку. — Открой глаза. Клянусь, тебе нечего здесь бояться.

Я осторожно приоткрыла глаза, а потом в изумлении распахнула их во всю ширь.

Прямо передо мной, обвив алтарь своим телом, лежал дракон, футов двадцать длинной и шесть высотой. Его узкую морду украшал венец из роговых наростов, и эти же наросты спускались вниз по хребту до кончика хвоста. Огромные кожистые крылья, похожие на крылья летучей мыши, были расправлены, и под ними его чешуя горела ярким золотым пламенем, отражая языки костра.

— Дракон, — выдохнула я и начала медленно оседать на пол, то ли от священного ужаса, то ли от восхищения.

— Эрвеон, — прогрохотал он и, шумно дыша, нагнул свою голову. — Последний дракон Гленнимора.

— Но… как?..

Я смотрела на него снизу вверх, как на чудо, и не могла понять, снится мне это все или нет. Глаза дракона сверкали, словно два синих сапфира, и узкие серповидные зрачки, казалось, смотрели мне прямо в душу.

— Сними ментальные щиты, юная шелки, — его морда оказалась буквально в трех футах от меня, обдав горячим дыханием. — Мне трудно в этом обличии говорить с тобой человеческим языком.

Я подчинилась, снимая щиты, убирая защиту, успокаивая элементалей, тихо завывавших по углам. Последний дракон — последний источник магии в Гленниморе. Разве есть такая защита, которая выдержала бы рядом с ним?

«Ты очень выросла, юная наследница Океана, — раздался в моей голове голос старика-менталиста, и дракон немного прикрыл глаза. — Я ждал нашей встречи последние тринадцать лет».

— Но… я искала друида, мага.

Я не могла понять, как же так получилось, что маг, закончивший Королевскую Академию и столько лет ездивший по ярмаркам и городам под видом дешевого артефактора и колдуна, вдруг оказался самым настоящим драконом.

«У меня сотни имен и сотни обличий, — усмехнулся Эрвеон, — я живу уже больше тысячи лет».

— Твое имя… я уже слышала его где-то, — да, оно определенно было мне знакомо.

Дракон насмешливо фыркнул, заставив затрепетать пламя костра:

«Горная гряда, где мы сейчас находимся, так и называется Хребет Эрвеона. Так назвали ее люди в незапамятные времена, когда приходили ко мне. Видишь этот алтарь? — он указал кончиком хвоста на базальтовый куб. — На нем они оставляли свои подношения, а взамен просили мудрости и сил. И я давал им и то, и другое, каждому по мере его. Пока однажды не пришел человек с золотой короной на голове. Его руки по локоть были в крови, сердце очерствело от причиненного им зла, а душу обуяла жажда власти. За его спиной стояли ряды мертвецов, которых он принес в жертву своей гордыне».

— Брайден Бесстрашный! — это мог быть только он, я даже не сомневалась.

«Да, юная шелки. И в руках у него был источник Тьмы».

— Эриллиум Балора!

«Когда началась война между людьми и фейри, драконы ушли. Близость Тьмы ослабляет нас, кровь и смерть не наша стихия. Мы дети Света, мы создаем, а не разрушаем. И потому мы создали новый мир — Траг-вуд-Дол, страну вечной юности, где только одно время года — весна».

— Я слышала о ней, но думала, это сказки.

«Нет, принцесса, это наш новый дом. Туда же ушли и фейри, ведь они не могут без нас. Мы даем им силы, наполняя пространство магией».

— А что же было со мной? Как у меня оказался амулет, сделанный тобой? Ведь это был ты — Крейс Дуалад?

«Я, — он кивнул. — Я чувствую всех фейри, которые все еще есть в Гленниморе, и знаю, где находится каждый из них. И твое появление на северном побережье тоже почувствовал. К сожалению, быть в своем истинном обличии мне позволено только здесь. За границами пещеры я кто угодно, но не дракон. Это простое правило много лет сохраняло мне жизнь. Поэтому люди Гленнимора знают меня как посредственного мага средней руки, скромного артефактора и колдуна. Я нашел тебя в доме рыбака Иммерли. Представь мое удивление, когда я понял, кого он поймал. Наследную принцессу Северного моря, шелки королевских кровей, несущую в себе частицу богов! Пришлось немного подстраховаться и внушить его супруге материнскую любовь к тебе. А уж он ради счастья жены был готов даже шелки себе оставить. Иначе, тебя ждала бы незавидная участь в лабораториях Магической Академии».

— Значит, мой приемный отец на самом деле меня не любил? — прошептала я, пораженная словами Эрвеона. — Это было внушение?

«На начальном этапе, да. Мне пришлось это сделать, чтобы защитить тебя. Но потом его чувства к тебе стали самыми настоящими».

— Тогда почему он предал меня? Мне об этом сказали…

«Не вини его, Мианель, так устроены люди. Тайны душат их, — дракон вздохнул и положил голову так близко от меня, что я почувствовала жар, исходящий от его чешуи. — Вот и твой приемный отец столько лет носил в себе эту тайну и однажды не выдержал, поделился ею в узком кругу. Его слова никто не принял всерьез, посмеялись над стариком и забыли. И не его вина, что среди слушателей оказался один дознаватель».

Мое сердце сжалось от печали и сожаления.

— Значит, все дело в случайных словах, сказанных не в том месте и не в то время? Значит, всего этого могло и не быть, если бы мой приемный отец не проговорился?

«Не вини его. Это судьба».

Судьба… Какое страшное слово.

Я несмело протянула руку и положила ладонь на кончик драконьей морды, она удобно легла в выемку между ноздрями. Эрвеон фыркнул и прикрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то.

«Маленький дуэргар растет в тебе, юная шелки. В нем смешались кровь Балора и Мананнана. Я чувствую, он станет великим воином».

— А что мне делать теперь? — я осторожно провела рукой вдоль драконьего носа, удивляясь, что чешуя совсем не шершавая, а, наоборот, мягкая и шелковистая на ощупь. — Я столько времени добиралась сюда… и что теперь?

«Здесь конец твоего пути, юная шелки. Оставь Гленнимор людям, уходи в Траг-вуд-Дол. Там тебя давно уже ждут».

— Кто? — удивилась я.

«Твои подданные. Те, что сумели спастись и сохранить свои жизни».

— Значит, я не одна такая? — мысль о том, что я могу увидеть существ, подобных себе, заставила меня задрожать.

«Ты наследная принцесса, твоя свита и подданные ждут тебя много лет, чтобы посадить на трон и увидеть, как возродится Северное морское королевство».

— Но… как я попаду туда? Новое путешествие, назад, к побережью?

«Нет, все закончится именно здесь. Я открою для тебя портал в Траг-вуд-Дол».

Это было невероятно. Тысячелетний золотой дракон привел меня в свою пещеру, чтобы отправить в страну, о которой я слышала только в сказках. Как я могла поверить в это с первого раза? Меня охватили сомнения.

— А… вернуться оттуда в Гленнимор я смогу? — прошептала чуть слышно.

«Нет. Границы закрыты, и никому не дозволено их нарушать».

— Тогда, как же портал?

«У каждого дракона есть только один шанс пройти сквозь границу. Я не воспользовался им тогда, когда уходили мои соплеменники. Если бы ушли мы все, оставшиеся здесь фейри погибли бы без магии».

— Но если ты уйдешь сейчас, они тоже погибнут.

«Здесь никого не осталось. Все фейри ушли. Ты последняя».

— А Ареналь? — вспомнила я про келпи.

«Духи привязаны к своим вотчинам. Его ждет родная река. Он затоскует далеко от нее».

Я задумалась.

Дракон мягко боднул меня лбом в плечо, и умостил голову на моих коленях. Его маленькое остроконечное ухо прижалось к моему животу, сапфировые глаза закрылись и… дракон заурчал!

Инстинктивно я прижалась к нему еще плотнее, обхватила мощную шею руками, а вокруг нас начинает искрить и потрескивать воздух. Шкура Эрвеона засияла, будто в каждой чешуйке вспыхнул свой собственный огонек. Запах магии, как запах дождя, наполнил пещеру. Я вдыхала его, впитывала всей кожей и каждой частичкой своей души. Чувствовала, как неведомая Сила наполняет меня, и эта Сила была воплощением Света…

Решение было принято не сразу. Я долго колебалась, пока, наконец, Эрвеон не убедил меня. Если в Гленниморе не осталось ни единого фейри, значит и мне делать здесь больше нечего. Когда уйдет последний дракон, на человеческих землях не останется магии, и я просто погибну. Но теперь, когда внутри меня бьется сердце младенца, я буду всеми силами цепляться за жизнь.

Выйдя из пещеры, я увидела Ареналя, печально сидевшего прямо на земле у входа. Он не смог перешагнуть черту между светом и тенью, которая так легко пропустила меня.

Я так долго провела в пещере дракона, что над долиной уже сгустились сумерки, а над скалистыми вершинами зажигались первые звезды.

— Лин! — увидев меня, келпи вскочил на ноги и бросился ко мне. — Как ты? Что там? Я так испугался! — засыпал он меня градом вопросов, одновременно ощупывая и оглядывая на предмет повреждений.

— Успокойся, со мной все в порядке, — я с улыбкой отстранилась от его рук. — Теперь уже в порядке.

— Точно? — он недоверчиво заглянул мне в глаза.

— Точно.

— И?

— Что?

— Ты ничего не хочешь мне сказать? Ты с ним встретилась? Ты видела этого Дуалада? Что он тебе сказал?

Я сцепила пальцы в замок и набрала в легкие побольше воздуха. Предстояло провести сейчас один ритуал.

— Ареналь, — мой голос дрогнул, — я призвала тебя, когда нуждалась в твоей помощи, и обещала отпустить, как только мои поиски будут закончены. Они закончились здесь. Теперь я отпускаю тебя.

— Стой! Подожди! — он замотал нечесаной гривой и сложил пальцы в отвращающий знак. — Как это отпускаешь? А ты? Ты же не останешься здесь, среди гор? Куда ты пойдешь?

— В Траг-вуд-Дол, — честно ответила я.

— Это сказки!

Келпи смотрел на меня с неприкрытой обидой, его губы дрожали, в глазах застыло разочарование.

— Нет, Ареналь, — я покачала головой, — я не могу здесь остаться. Магия покидает эти места, и когда последний ее отблеск исчезнет, я погибну.

— А как же другие фейри?

— Здесь никого не осталось, я последняя.

— Тогда возьми меня с собой. Я не спрашиваю как именно, пусть это будет твоей тайной, но не заставляй расставаться с тобою. Я чувствую, что еще пригожусь тебе!

— Нет, — я была непреклонна, помня слова Эрвеона, — тебе нельзя со мной, ты погибнешь вдали от родной реки.

Признавая поражение, он опустил голову.

— И что теперь? — глухо пробормотал из-под спутанных волос. — Я так понимаю, это друид откроет для тебя портал в страну фейри?

— Да.

— Сейчас он ждет тебя?

— Да, Ареналь. Я отпросилась попрощаться с тобой.

— И ты уверена, что он не обманет? — келпи вскинул на меня недоверчивый взгляд.

— Он не обманет, — я не сдержала улыбки, вспоминая золотое сияние дракона.

— Хорошо, — парень вздохнул, откинул со лба спутанную прядку и твердо посмотрел на меня. — Я возвращаю тебе твою кровь и клятву, принцесса. Но если однажды понадоблюсь тебе…

— Да, я знаю, где тебя искать, — заверила я его.

Не отрывая от меня пристального взгляда, Ареналь запустил клыки себе в запястье и рванул. Кожа лопнула, брызнула кровь — зеленовато-прозрачная, как речная вода. Она пахла тиной и камышом. Он протянул мне руку, и я коснулась его раны губами, делая символический глоток. Его кровь и на вкус была как вода.

— Теперь все, — пробормотал келпи, зализывая рану, которая затягивалась прямо на глазах. — Рад был служить, пиринцесса. Прощай.

— Прощай, — прошептала я, глядя, как фигура Ареналя начинает медленно истончаться, превращаясь в облачко пара. Всего несколько секунд — и он растаял прямо на моих глазах. Освобожденный от клятвы, келпи вернулся туда, откуда я призвала его. Возможно, какое-то время он еще будет помнить обо мне, но водные духи быстро все забывают, они такие же переменчивые, как и их стихия — вода.

Дождавшись, пока от келпи не останется и следа, я кинула последний взгляд на верхушки гор, темнеющие на фоне звездного неба, а потом посмотрела в долину. Там между деревьев горел огонек костра, словно крошечная алая звездочка, упавшая с неба. Я представила себе удивление Донагана, когда он поймет, что мы с Ареналем уже не вернемся.

Наверное, он заслужил узнать правду, но раз Эрвеон не стал ему раскрывать свою истинную сущность, то и я этого делать не стану. У дракона были веские причины столько лет хранить себя в тайне. И даже теперь, когда нет ни короля, ни ордена Предзнаменования, его жизнь все равно под угрозой. Кто же добровольно выпустит из своих рук последний источник магии?

Мысль о том, что Гленнимор останется людям, уже не тревожила меня. Магия навсегда покинет эти места, и жителям не останется ничего другого, как только учиться жить без нее. Но разве многие из них не жили без магии все это время?

Я вспомнила своих приемных родителей, нищую рыбацкую деревушку, трактир в Брингвурде и все остальные места, где мне пришлось побывать за эти два месяца. Люди давно научились самостоятельно справляться с проблемами, ведь не у всех была возможность обратиться к магам за помощью. А теперь магов вообще не будет. Люди сами заслужили такой конец.

— Ты уходишь не попрощавшись? — раздался в нескольких шагах от меня до боли знакомый голос.

Встрепенувшись, я обернулась. Прямо передо мной, буквально в пяти шагах, стоял Рурк Эбелайн. Я так задумалась, что даже не заметила, откуда он здесь появился. Тень от скалы скрадывала его очертания, но все же, я смогла разглядеть и руку на перевязи, и покрытую пылью одежду, и завитки мокрых от пота волос, прилипших ко лбу и вискам. Он шагнул на свет, и я увидела его похудевшее лицо, заросшее темной щетиной. Серые глаза мага, блестевшие в свете звезд, смотрели на меня с пониманием и тоской.

— Ты? — выдохнула я, не веря своим глазам. — Откуда?!

Ноги сами пронесли меня эти несколько жалких шагов, и я упала в объятия Эбелайна, смеясь и плача от того, что уже навсегда попрощалась с ним.

— О, боги, ты жив, жив! — я не могла в это поверить. Ощупывала его лицо, заглядывала в глаза, точно так же, как это только что делал со мной Ареналь. — Как ты здесь оказался? Это Донаган, да?

— Нет, принцесса, — Рурк с улыбкой отстранил меня от себя, а потом прижал к груди здоровой рукой. — Это Крейс Дуалад позвал меня. Сказал, что у меня есть только один шанс увидеть тебя. Я загнал четырех коней, но успел.

Только сейчас я обратила внимание, как тяжело он дышит.

— Ты бежал? — заглянула ему в глаза.

— Да, от лагеря почти всю дорогу бежал. Донаган показал направление. Я боялся, что не успею.

Я прижалась к нему, обняв руками за талию, и несколько секунд мы простояли так, слушая ночной лес и гулкие удары своего сердца.

— Я думала, что ты умер, — шепнула чуть слышно, уткнувшись лицом в грубую ткань его плаща, — думала, ты навсегда остался в том подземелье…

— Ну уж нет, — он усмехнулся и потрепал меня по голове. — Хотя, надо признать, ты не далека от истины. Но мне и на этот раз повезло. Помнишь людей, которые тогда ворвались в святилище?

Я молча кивнула.

— Так вот, это была замковая стража. Я уже приготовился к смерти, даже закрыл глаза и вспомнил все свои прегрешения, но эти парни подхватили меня на руки и унесли в лазарет. Там уже койки ломились от дознавателей, которые, по одной версии впали в детство, по другой — были наказаны богами за преступления. Меня приняли за одного из них и очень усердно лечили, пока вчера ночью я не услышал во сне голос друида. Он сказал, что ты навсегда уходишь из Гленнимора, и что если я хочу попрощаться с тобой, то должен поторопиться.

Эрвеон! Я спрятала улыбку. Дракон знал, что я захочу попрощаться с Рурком, он дал мне этот шанс.

— Да, я ухожу, — я подняла голову и посмотрела прямо в глаза Эбелайну, — и уже никогда не вернусь. Дуалад знает способ, как попасть в страну фейри. Теперь там мой дом и мои соплеменники. Мне больше нечего делать в мире людей.

— Значит, я опоздал со своим предложением?

Глаза Рурка слегка потемнели, когда он пустил многозначительный взгляд на мой живот.

— Ты о чем? — насторожилась я.

Эбелайн сунул руку за пазуху и достал оттуда маленькое серебряное колечко, висевшее на тонкой цепи. Я видела его уже раньше, когда лечила мага в подпольной лекарне.

— Это кольцо, которое в нашем роду старший сын и наследник надевает на палец своей избраннице, — услышала я. — Еще в тюрьме, узнав о твоей беременности, я решил, что моей избранницей будешь ты.

Я открыла рот, собираясь что-то сказать, но он перебил меня:

— Нет, не говори сейчас, выслушай! Эбелайны древний, но не слишком богатый род. Службой на благо короны я немного поправил дела семьи, и сейчас у меня есть крепкий дом и большой надел. Я не могу обещать тебе дворцы, наряды, балы и драгоценности, по крайней мере, сейчас, но заботу и любовь дам в полной мере. И тебе, и твоему малышу… — он снял цепочку с шеи и протянул ее мне. — Я ведь и приехал сюда, чтобы сказать об этом.

Как завороженная, я смотрела на тоненький ободок с крошечным камешком, который маг протягивал мне на ладони. Если б я только могла…

— Рурк, — я сглотнула и посмотрела ему в лицо. Перед глазами все расплывалось от слез, которые навернулись сами собой. — Я не могу… я должна уйти. Понимаешь? Должна…

Последние слова я почти прошептала. Так трудно было э то сказать и не выдать чужую тайну. Если я смалодушничаю сейчас и останусь, то погибнем и я, и мой сын, как только дракон исчезнет из этого мира. Но объяснить это Эбелайну я не могла.

— Лин, почему не можешь? Ты любишь другого? — лицо Рурка посуровело. Он взглянул на кольцо, а потом сжал кулак. — Ты уходишь из-за него?

— Не совсем, — я покачала головой, глядя, как маг прячет кольцо, — ухожу по другой причине. Мне просто больше нельзя здесь оставаться. И даже ты не сможешь меня защитить от того, что скоро случится.

— Что именно? Ты о чем?

— Извини, это чужая тайна.

«Пора!» — прозвучал в моей голове голос дракона. Я вздрогнула и отшатнулась от мага.

— Рурк, мне пора, — сжала его руку в прощальном пожатии, потом привстала на цыпочки и, подчиняясь минутному порыву, прижалась губами к его губам.

Я словно поцеловала холодную статую. Его сухие губы даже не дрогнули, он всего лишь прикрыл глаза. Отступив, я пару секунд смотрела на его застывшее лицо, мысленно прощаясь с ним навсегда, а потом развернулась и быстрым шагом направилась к темному провалу в скале.

И, когда я уже переступала порог, ветер донес до меня едва слышное слово «прощай!»

Эрвеон ждал.

«Ты долго, — недовольно заметил он, когда я приблизилась к алтарю. Золотой блеск драконьей чешуи резко усилился, на мгновение став таким ослепительным, что я прикрыла глаза рукой. — Попрощалась со всеми?»

— Да…

Он хмыкнул, и я услышала, как он говорит уже вслух:

— Подойди ближе, не бойся, возьми меня за руку.

На этот раз его голос был мягким, ласкающим. Я открыла глаза и пораженно уставилась на абсолютно незнакомого молодого мужчину, стоявшего в пяти шагах от меня. Изумительно красивый той нечеловеческой красотой, которая всегда притягивала людей к магическим существам, одетый в сияющие доспехи из золотой драконьей чешуи, он с улыбкой протягивал мне руку. И все в нем, от небрежно струящихся золотистых волос, до зеркального блеска сапог, казалось каким-то чудом.

— Эрвеон? — выдохнула я, не веря своим глазам.

— А ты думала, я старик? — он наградил меня короткой усмешкой. — Глупая маленькая шелки, тебе еще столько всего предстоит узнать.

Внутри меня росло предвкушение чуда, когда я, невольно дрожа, вложила свою ладонь в ладонь Эрвеона. Рука дракона сжалась, захватывая мои пальцы в плен, но я уже не думала вырываться.

Прямо перед моими глазами одна из стен пещеры начала сиять и переливаться всеми цветами радуги. В лицо дыхнуло свежестью утренней росы, омытым дождем лесом, цветущим лугом. Я уловила едва слышное пение птиц, журчание ручья и гудение пчел. Запахи разнотравья и полевых цветов наполнили воздух, стена пещеры словно раздвинулась, и в лучах яркого света я увидела открывшийся портал. Там, за тонкой вибрирующей пленкой истончившегося пространства, меня ждал новый, чудесный мир.

Вот так закончились приключения маленькой глупой шелки в мире людей. Я была слишком добра и слишком наивна в начале пути, но предательства и потери быстро избавили меня от этих недостатков. Зато я получила огромную силу, которой мне еще только предстояло научиться пользоваться.

Мое путешествие с Эрвеоном оказалось самым коротким в моей истории. Всего пару мгновений мы с ним провели в ослепительном свете, хлынувшем из портала, а потом стены пещеры исчезли, и я увидела над головой ясное ультрамариновое небо без единого облачка. Если в мире людей царила ночь и холодный апрель, то в стране фейри меня встретили полдень и вечный май.

Мне понадобилось немного времени, чтобы понять: Траг-вуд-Дол был полной копией Гленнимора, вот только здесь не было ни Кадарна, ни Брингвурда, ни других человеческих городов, да и самих людей тоже. Дракон перенес меня на северное побережье, туда, откуда в мире людей в ясную погоду можно было разглядеть скалистые верхушки Ста островов. И я знала, что там меня уже ждут.

— Ты готова? — Эрвеон внимательно посмотрел на меня. — Даже если нет — соберись. Сегодня особый день.

— Какой? — прошептала я, не в силах отвести взгляд от лазурных волн Северного моря, которое помнила холодным и мрачным.

— Сама поймешь. Я не буду подсказывать, — он сжал мою руку, потом отпустил и легонько толкнул в спину. — Иди, юная шелки, и не оглядывайся.

Сердце заколотилось как бешеное, когда я сделала первый несмелый шаг. Кожа покрылась мурашками, дыхание перехватило. Мелодия, пока еще тихая и нестройная, наполнила воздух вокруг меня, казалось, что это море поет, призывая свою блудную дочь.

Всего несколько шагов отделяло меня от воды. Прибрежная пена ласково оплела мои ноги, будто море хотело меня обнять. Не оглядываясь, я входила все глубже и глубже, чувствуя, как набирается вода в сапоги, как намокает грубая человеческая одежда. Очень скоро она стала мешать и сковывать движения, и тогда я без сожаления избавилась от нее. Полностью обнаженная, нырнула и поплыла, и в тот же миг почувствовала, как меняется мое тело. Я обернулась!

Мелодия, которая была до этого еле слышна, взорвалась ярким крещендо. Теперь я слышала в ней множество голосов, которые пели, призывая меня. И я узнала их — это были голоса моего народа.

«С днем рождения, Мианель», — прозвучал в моей голове насмешливый голос Эрвеона, и меня накрыла крылатая тень.

Вынырнув, я с восторгом смотрела, как огромный дракон, сиявший, казалось, ослепительнее самого солнца, раскинул широкие крылья и шел на бреющем полете буквально в десятке футов от воды. Он сделал надо мной символический круг почета, а потом ударил хвостом по воде, обдав меня веером сверкающих брызг, и резко ушел вверх. Еще несколько минут я с затаенной печалью следила, как теряется в прозрачном небе последняя ниточка, связывавшая меня с прежней жизнью. А когда дракон окончательно исчез из виду, я ответила на призыв.

Отбросив все сомнения, я запела, и мой голос естественно вплелся в мелодию, звучавшую над морем. Я увидела их — сотни черных точек, качающихся на волнах. Они спешили ко мне со стороны островов, то погружаясь в воду, то выныривая на поверхность. Сотни темных тюленей, оглашавших воздух своими криками — сотни шелки, самых робких и нежных созданий, идеально созданных для воды.

Окруженная соплеменниками, не в силах сдержать слезы счастья, я даже не обратила внимания, когда впереди вырос песчаный берег, усыпанный сверкающими ракушками. Тюлени вокруг меня обращались в людей, я сама не заметила, как приняла человеческий облик, и мои ноги уткнулись в мягкое дно. Какой-то юноша улыбнулся мне и подал руку. Я ответила на его улыбку и вложила свои пальцы в его ладонь. И тут же другую мою руку ухватила одна из девушек. Улыбаясь и весело щебеча, они потянули меня на берег.

Только сейчас я заметила, что шелки идут и идут из воды, как будто все это время они скрывались где-то в морских глубинах, а теперь, услышав мой голос, почувствовав мое присутствие, поднялись на поверхность, чтобы увидеть меня. Длинные волосы девушек облепляли их почти до колен, у парней прически были скромнее — всего лишь до пояса. Множество украшений из разноцветного жемчуга и кораллов покрывали их шеи, запястья и даже лодыжки. Бедра прикрывали короткие юбки из тюленьей шкуры, расшитые серебром.

Глянула на себя. Почему-то мысль о том, что после оборота я буду голой, совершенно не испугала меня. Длинные волосы укрыли мое тело от нескромных взглядов, да и не было здесь тех, кто мог бы праздно глазеть. Никаких украшений на себе не заметила, а вот юбочка на бедрах была. Причем, особенная: вышитая золотом, украшенная кисточками и бахромой.

— Это кхолх, золото на нем — знак королевской крови, — парень, державший меня за руку, кивнул на мою юбочку. — Береги его. Потеряешь — и все, никогда не сможешь обернуться. Люди сотни лет убивали нас из-за них, ведь в каждом кхолхе огромная магическая сила.

— А как же я обернулась сейчас? — я недоуменно уставилась на него. — Почему этот кхолх не снял человек, который нашел меня?

— Мы видели тень дракона, это он защитил тебя, — улыбнулась девушка. — Золотой Эрвеон обещал нам найти наследницу в мире людей и спасти. Мы столько лет ждали, пока он приведет тебя.

— И вот ты здесь. Посмотри, это все твое королевство, — и парень повел рукой, словно очерчивая невидимый круг.

Сейчас мы стояли на песчаном пляже, впереди высились покрытые изумрудной зеленью холмы, позади — ласково шуршал прибой. Со всех сторон нас окружали сотни мелких и крупных островов, образующих архипелаг, но если в мире людей это были мрачные и безжизненные скалы, то здесь их покрывали леса и луга, а в воздухе носились птицы с ярким оперением, оглашая воздух радостными криками.

Я увидела изящный мраморный портик, чьи резные колонны были увиты глицинией и плющом. От этого портика прямо к моим ногам вела широкая дорожка, выложенная базальтовой галькой, вдоль которой в ожидании застыли шелки, а над ним в лучах солнца сверкали алмазные шпили дворца, раскинувшегося на пологом склоне холма. Это было сказочное строение, и я узнала его — королевский дворец Веллиана, моего отца, словно выточенный из драгоценного камня, чьей-то могущественной волей был перенесен сюда из мира людей.

Я мысленно поблагодарила драконов, и особенно Эрвеона, ведь это они сотворили для нас весь этот мир.

— Идем, принцесса, мы так долго ждали этого дня!

Девушка и парень отпустили меня, давая возможность самой ступить на гладкий камень дорожки. Я обвела взглядом своих соплеменников. Их было здесь несколько сотен, они заполнили весь пляж и все еще продолжали выходить из воды. Но сейчас, когда я двинулась вперед по обкатанным временем и морем камням, они все опустились на одно колено и склонили головы.

Я уже знала, что ждет меня впереди. Таинственный мраморный грот, который столько раз снился мне, и древний трон морских королей, дарующий безграничную власть над морем. А еще сверкающий хрустальный дворец с алмазными шпилями, возвышающийся над взморьем. Дворец моего отца, который уже столько лет ждал меня. Теперь мне предстояло вдохнуть жизнь в его осиротевшие стены.

Но сначала я приму наследие моего отца, отдам свое тело на волю богов, чтобы принять и осознать новую Силу. Силу, которой наполнит меня Океан.

Церемония в гроте была знакома мне до мельчайших подробностей, ведь я так часто видела ее во сне. Шелки молча расступились передо мной, пропуская вперед к возвышению, украшенному драгоценными камнями. Оно мало напоминало привычный человеческий трон, больше похожий на кресло. Скорее, это был своего рода алтарь, вот только на нем не приносили жертву богам, а получали благословение. В абсолютной тишине, не нарушаемой даже взволнованным дыханием или случайным всплеском воды, я подошла к нему и села, а потом откинулась на каменную спинку, закрывая глаза и принимая свою судьбу.

И сразу все присутствующие выдохнули. Я услышала, как шелки опускаются на пол и открыла глаза. Мои подданные с улыбками ложились прямо на холодный мрамор, располагаясь кольцом вокруг трона. Две девушки подошли ко мне и примостились рядом с моим возвышением. В руках они держали золотые гребешки. Золото — признак королевской власти, вспомнила я замечание, сделанное на берегу. Я так много узнала за свою короткую жизнь, но еще больше мне только предстоит узнать. Затаив дыхание, под взглядом сотен внимательных глаз, я почувствовала, как девушки ласково перебирают длинные пряди моих волос.

И вот одна из шелки начала тихо петь, заплетая мне замысловатую косу. Эту песню подхватила вторая, а потом и все остальные, присоединяясь по одному. Странная песня без слов, похожая на шум ветра в луговых травах и шорох прибоя по прибрежной гальке. Она была похожа на древнее заклинание, одно из тех, что умели творить только фейри. И я узнала ее — песню из моего сна. Сильные стройные голоса сплетались в изящный узор, мелодия рвалась вверх, чтобы там, отразившись от каменного свода, стократным эхом разлететься по всему гроту. Но теперь она не пугала меня, наоборот, я знала, что в этой песне мой народ взывает к своим богам, призывая их снизойти к своим детям.

«Здравствуй, маленькая Мианель. Ты так подросла», — услышала я незнакомый женский голос, зазвучавший в моей голове. Он был тихим и ласковым, но при этом перекрывал песню шелки. Я закрыла глаза, и перед моим внутренним взором бледно-голубой дымкой вспыхнул силуэт женской фигуры с сияющим венцом на голове. Я ощутила силу и власть, исходящую от незнакомки.

«Кто вы?» — спросила с замиранием сердца.

«Твоя добрая фея, — рассмеялась она и протянула руку в мою сторону, раскрывая ладонь. — Я пришла забрать свою безделушку. Больше она тебе не нужна».

И в тот же момент я почувствовала, как запульсировал невидимый браслет у меня на руке.

«Рианнон!» — с восторгом выдохнула я, вглядываясь в богиню, желая навсегда запомнить этот момент.

«Благословляю тебя, дитя Океана», — улыбнулась она.

Анновиран на мгновение стиснул мое запястье, словно прощаясь, слегка нагрелся, а потом вспыхнул ярким ослепительно-белым светом и вдруг пропал. Я взглянула на свою руку. На коже не осталось ни малейших следов того, что я столько времени носила на себе божественный артефакт.

Песня шелки звучала уже во всю мощь, теперь она напоминала рокот волн и вой ветра во время шторма. В ней слышались удары грома, шум ливня и треск ломающихся деревьев. И потому новый женский голос, отрывистый и хриплый, раздавшийся в моей голове, был естественным ее продолжением:

«Здравствуй, маленькая Мианель. Верни мне то, что украл человек!»

«Богиня войны!»

Прямо передо мной, видимый лишь внутренним зрением, вспыхивал и переливался багровым пламенем силуэт Бадб. От нее исходил жар пожарищ и запах крови. Богиня войны и смерти держала в руке огромный меч, а вторую протягивала ко мне, и я видела черного ворона, умостившегося на ее запястье. Ворон открыл глаза, похожие на два алеющих угля, и каркнул.

«Благословляю тебя, дитя Океана», — хрипло выдохнула богиня войны, и кольцо, сжимавшее мой палец, вспыхнуло на краткий миг, опаляя меня огнем, а потом исчезло, точно так же, как и браслет.

Богини забрали свои игрушки, принесшие в мир людей столько зла. Что ж, думаю, это к лучшему. Может теперь, оставшись без магии и божественных артефактов, люди научатся ценить каждый прожитый миг и беречь искру жизни.

Прядь за прядью шелки укладывали мои волосы вокруг головы под звуки древнего заклинания, а я ждала в напряжении, потому что знала — это еще не конец.

«Здравствуй, маленькая Мианель, — горным эхом пророкотал звучный бас в моей голове. — Я чувствую в тебе каплю собственной крови».

Это был Балор — темный бог, прародитель фоморов. Он казался мне огромным черным вихрем, верхушка которого растекалась по своду пещеры густым туманом.

«Шаарат отдала тебе мой подарок, — в громоподобном голосе бога слышались нотки удовлетворения. — Благословляю тебя, дитя Океана».

На моей груди вспыхнул синей звездочкой невидимый амулет, подаренный демоницей. И в то же мгновение внутри меня натянулась и зазвучала новая струна чистым серебряным звоном. Я почувствовала, как к глазам подступают слезы: первый раз за все это время пробудилась аура моего малыша.

Черный вихрь исчез, слившись с тенью. Песня шелки застыла на самой высокой ноте, а потом очень тихо, волна за волной, начала повторяться вновь. И с каждым ее звуком, с каждым голосом, вплетавшимся в мелодию, я все больше и больше чувствовала, как быстрее струится по венам кровь, как все легче и легче становится тело, как все ярче сияет аура, отзываясь на древний призыв.

«Здравствуй, маленькая Мианель», — услышала я голос, похожий на рокот волн.

Подчиняясь какому-то неведомому порыву, открыла глаза и обнаружила, что стою на скале, обвеваемая ветрами, а внизу, набегая на покрытый камнями берег, ревет бушующий океан. Темное грозовое небо блещет молниями, один за другим сотрясают воздух раскаты грома.

«Смотри, теперь это все твое».

Я оглянулась на голос. Мананнан Мак Ллир — мой далекий предок, прародитель королевской ветви Луадов, стоял на волнах в образе седовласого мужчины в белом плаще друида. В руках он держал щит и копье, а вокруг него, вспенивая волны своими копытами, развевали гривы по ветру морские келпи.

«Проси, чего пожелаешь, маленькая Мианель», — пророкотал владыка Океана.

«Благословите меня!» — ответила я, твердо глядя ему в глаза. Вот он, момент истины, то, ради чего я пришла в тайный грот и села на трон морских королей. Признает ли этот бог меня своей наследницей? Даст ли Силу, принадлежащую мне по праву рождения?

Все вокруг словно застыло. Ветер умолк, и волны опали, сделав водную поверхность зеркально гладкой. Морские келпи растворились в прибрежной пене, небо посветлело, тучи начали медленно таять, уходя за горизонт.

«Благословляю тебя, дитя Океана», — шепнул прибой, медленно отползая с каменистого пляжа.

«Благословляю тебя, дитя Океана», — ветер коснулся моей щеки и умчался вдаль.

«Благословляю тебя, дитя Океана», — сквозь тучи пробился луч солнца и зажег искры в моих волосах.

Владыка морской стихии поднял свой щит и ударил в него копьем, будто в гонг.

И в тот же миг Сила, похожая на порыв урагана, вошла в меня, заставляя раскинуть руки и закричать. Песня шелки взорвалась мощным крещендо, отражаясь звучным эхом от каменных стен.

Маленькой Мианель больше не было. На древнем алтаре морских богов открыла глаза новая королева.

 

Вместо эпилога

Три месяца спустя я сидела в плетеном кресле, в библиотеке своего дворца, обложив подушками заметно подросший живот. Мне предстояло разобрать кучу бумаг, которые уже прошли предварительную цензуру у моего сюринтенданта. Здесь были и глубочайшие заверения в почтении от эльфов, и деловые предложения от дварфов, и жалобы от шелки с других островов, подвластных мне. Правители всех держав в Траг-вуд-Доле признали меня. Жизнь в Северном морском королевстве понемногу налаживалась.

Эти месяцы дались мне нелегко, но я сумела выстоять и справиться со всеми трудностями. Дочь короля, выросшая в рыбацкой хижине, я смогла в предельно короткие сроки освоить этикет, традиции и церемонии народа, к которому принадлежала. Выучила язык, единый для всех фейри, и письменность. Научилась управлять той огромной Силой, которая бурлила во мне. Получила благословение от четырех величайших богов этого мира, включая прародителя моего рода.

Воспоминания о человеческом мире постепенно отходили на задний план. Их затмевали новые впечатления, и вскоре я уже воспринимала свою прежнюю жизнь как не слишком приятный сон. Теперь у меня были новые планы, новые увлечения и новые друзья. Ничто, кроме растущего живота, не напоминало о прошлом.

Что касается беременности, то она протекала на удивление спокойно. Малыш оказался довольно понятливым и не тревожил мамочку по пустякам. Вместе с ним мы учились править этим маленьким миром, управлять магией, укрощать элементалей, ведь во мне рос будущий король Северного моря.

Но сегодня с утра ребенок почему-то нервничал. То и дело я получала от него тревожные импульсы, сбивавшие меня с толку.

Сначала решила что малышу что-то мешает, и обратилась к придворным целителям. Они осмотрели меня и развели руками. Ничего подозрительного ни в моей ауре, ни в ауре плода не нашли. Это немного меня успокоило. Все-таки я еще не забыла слова Райзена о том, что дуэргары рождаются совсем не так, как другие фейри.

Вспомнив о Райзене, заметно расстроилась. Бросила на стол золотой надушенный конверт от эльфийского наследника престола, с предложением обменяться дипломатическими миссиями. Откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.

Мысли о дуэргаре не оставляли меня все это время, как бы ни старалась я забыть о нем. Глубокая рана в сердце, нанесенная его предательством, давно заросла, и вместо острой разрывающей боли в моей груди поселилась боль ноющая и тупая.

Вежливый стук в дверь прервал мои размышления. Так мог стучать только Явель, мой личный секретарь.

— Войди, — приказала я.

— Ваше Величество, — придворный склонил голову в глубочайшем поклоне, — к вам посетитель. Он очень настаивает на встрече.

Я с удивлением взглянула на магический хронометр. Время аудиенций давно закончилось, кто был настолько нагл, чтобы потребовать принять его? Вряд ли это посол очередной эльфийской ветви, которые последнее время наперебой приглашают в путешествие по своим землям. Как оказалось, я очень даже завидная невеста. Еще бы, такое приданое! Даже наличие внебрачного ребенка не отпугивало желающих пригласить меня под венец.

— Явель, ты же прекрасно знаешь, я никого не принимаю в это время, — покачала головой, давая ответ.

— Этот мужчина сказал, что вы его примете.

— Даже так? — приподняла одну бровь.

— Он попросил вам передать на словах, что его привел сюда амулет, данный вам провидицей по имени Шаарат.

Мое сердце замерло, пропуская один удар, а потом гулко заколотилось, отдаваясь в горле и висках колокольным звоном. Вцепившись в подлокотники кресла, я с силой сжала зубы и на мгновение закрыла глаза. Боль, притаившаяся в груди, вспыхнула с новой силой.

Шаарат, мать Райзена. Она дала мне амулет от сглаза, сказала, что носила такой же сама, когда вынашивала сына. Значит, это был еще и маячок? Не зря же она сказала, что, когда я приму свою судьбу, ее сын найдет меня. Тогда я не обратила внимания на ее слова.

Только один мужчина мог ждать меня сейчас и требовать встречи.

Райн Райзен!

В первый миг мне захотелось позвать стажу и вытолкать наглеца. Я даже представила, что стою на самой верхней ступеньке и смотрю, как верные шелки спускают его с алмазной лестницы моего дворца. Но тут же получила чувствительный удар по ауре от сыночка. Будущий наследник трона недовольно завозился во мне, беспорядочно дергая серебристые нити, соединявшие наши души. Те самые нити, которые паутиной окутали нас с Райном в тот миг, когда…

— Скажи… — я вдохнула для храбрости, отсекая позорную слабость. — Скажи, что я приму его. И проводи в Сиреневую гостиную. Проследи, чтобы там не было лишних ушей.

— Слушаюсь, Ваше Величество.

Явель с поклоном удалился, а я зарылась пальцами в волосы, без сожаления ломая сложную прическу, которую утром соорудили на моей голове фрейлины. Перед глазами, как вживую, встала наша последняя ночь с Райзеном, вспомнились мои наивные признания в любви, моя искренняя вера в его чувства и благородство.

Дуэргары самые коварные существа из всех фейри, они появились на свет из личинок, пожиравших плоть великана Имира, ставшего их прародителем. Даже сейчас они рождаются глубоко в подземельях из магических коконов. Они не знают ни привязанности, ни любви, им неведомы честь и милосердие. Всегда и во всем дуэргар действует, исходя только из собственной выгоды… Мне столько раз говорили все это, но я оставалась глуха к зову разума, думала, что со мной все будет совершенно иначе.

И вот теперь он пришел. Зачем?

Неожиданная мысль заставила похолодеть: он пришел за своим сыном!

Не отдам!

Но я должна с ним увидеться. Должна поговорить. Хотя бы ради ребенка. Только Райн знает, что нужно его сыну.

Как же в этот момент мне не хватало Анновирана, его мудрого, хоть и язвительного совета. Нет, советы нужны были глупой Ниалинн, а мне они ни к чему. Я сама разберусь со своими проблемами.

Решительно встав, шагнула к зеркалу, занимавшему в библиотеке часть стены между книжными стеллажами. Глянула на себя. Я уже давно не была той запуганной деревенской простушкой с вечно грязным подолом и соломинками в волосах. Я изменилась, обретя свою истинную суть. Стала тоньше, изящнее, мои черты наполнились сиянием, которое встречалось только у шелки королевского рода. Нет, моя внешность не была яркой, она не бросалась в глаза, но она привораживала к себе все взгляды, не давая меня забыть.

Сколько уже мужчин перебывало в моем дворце за эти месяцы? Каждый из них желал меня, и я это знала. Сколько предложений руки и сердца я отвергла уже, сколько бардов и менестрелей воспевали меня в балладах и стихах — не перечесть. Но никогда еще мое сердце не трепетало так, как сейчас, когда предстояла встреча со своим прошлым, никогда еще не холодели руки и не сбивалось дыхание.

Мои щеки позорно алели, в глазах появился блеск. Я смотрела на свое отражение и понимала: нет, ничего не кончено, я все еще люблю этого мерзавца.

Да, я люблю его, нужно признаться в этом хотя бы самой себе. Но больше не позволю воспользоваться собой. Хватит, глупой наивной Ниалинн больше нет. Есть Ее Величество Мианель Веллиан Луада. Королева Северного моря и Ста Скалистых островов. И мой ребенок не просто сын дуэргара, он наследник трона и древней магии, передающейся из поколения в поколение.

Я поправила вышитые золотом кружева, легкой пеной окружавшие мои плечи. Тронула то место на груди, где лежал невидимый амулет. Он ответил легким покалыванием. Ребенок внутри меня завозился, напоминая о своем присутствии. Я мельком глянула на его ауру. Она светилась ярче обычного. Неужели, он чувствует близость отца?

В Сиреневую гостиную я входила, как на казнь. Все внутри меня замирало, в ожидании встречи с тем, кто опять растревожил мою душу.

Он стоял у высокого стрельчатого окна, повернувшись ко мне вполоборота. Солнечный луч освещал его лицо, оставляя на узорчатом полу длинную тень. Сквозь раскрытые рамы доносилось пение райских птиц, ароматы вечноцветущих растений и горьковатый запах моря. Слышался шум ветра в ветвях и шорох прибоя.

Я замерла на пороге, жадно впитывая глазами каждую деталь, каждый жест, каждую черточку. Он практически не изменился. Высокий, изящный, с грацией тигра, выслеживающего добычу. Его длинные, почти до пояса, смолянисто-черные волосы были заплетены в сложную косу и украшены ритуальными бусинами. Магические руны на бледных щеках горели насыщенным синим цветом и переливались, будто алмазная пыль. Тонкий чеканный профиль Райзена белел на фоне темно-фиолетовой портьеры, словно выточенный из алебастра.

Я отметила его простую дорожную одежду, запыленные сапоги и плащ. И кожаные ножны, из которых виднелся эфес меча. И задумчивый взгляд черных глаз, которые раньше казались такими непроницаемыми, а теперь в них читалась затаенная боль и тоска. Он так глубоко ушел в себя, что даже не заметил моего появления. Стоял, смотрел в окно и словно грезил о чем-то. Я многое бы отдала, только бы знать, о чем он думал в этот момент.

Сердце сжалось от понимания: да, я все еще люблю его, моя душа полна им одним, а сердце все еще кровоточит. И, наверное, так будет всегда. Это дуэргары не умеют любить, шелки же влюбляются раз и навсегда. Мы не способны на измену или предательство, верность у нас в крови.

Моя любовь никуда не исчезла и не ослабла, она просто затаилась внутри, дожидаясь своего часа. И вот теперь, кажется, он настал.

Отдышавшись и взяв себя в руки, я тихо прошла за его спиной и села в одно из кресел, окружавших овальный стол из мореного дуба. Райн резко повернулся, одаривая меня взглядом, в котором смешались радость встречи, восторг, узнавание, настороженность, тревога и затаенная надежда. Его голос звучал хрипло и глухо от сдерживаемых чувств, когда он сказал:

— Ну, здравствуй, моя любовь…