Сколько себя помню, меня всегда тянуло к морю. В детстве я не понимала, откуда во мне это загадочное притяжение, почему я слышу по ночам таинственные голоса, что за тени тревожат мой сон, когда на море поднимается шторм, что за песни они поют. Сначала я пыталась понять, что со мной происходит, но вскоре заметила, как мои рассказы пугают родителей. Стоило только заикнуться о странных снах и голосах, как мама бледнела, сжимала руки, пытаясь скрыть мелкую дрожь в пальцах, и переводила разговор на что-то другое, а отец сердился и требовал от меня прекратить свои выдумки. Я не хотела их огорчать, а потому, став постарше, уже не рассказывала о своих снах. Но это не значит, что они перестали мне сниться.

С тех пор, как умер отец, прошло не так много времени. Но прежней Ниалинн Иммерли больше не было. Она сгорела вместе с маленьким домиком в рыбацкой деревушке на северной оконечности Брингвурда. Та девушка, что спасла дуэргара в долине Гвирд-долл, и та, что смотрела сейчас на меня из медного таза, были слишком разными, чтобы ужиться в одном теле.

Вздохнув, я зачерпнула холодную воду, разбивая свое отражение, и приложила к горящим щекам. Судя по ощущениям, время давно перевалило за полночь. Сквозь мутное окно темнело затянутое тучами небо и доносился еле слышный шум ветра. В бараке царила относительная тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием половиц, чуть слышным храпом постояльцев, да шуршанием мышей по углам.

Как я не настраивала себя дождаться возвращения Райзена и компании, но все-таки меня сморил сон. На пару часов я забылась, прямо в одежде упав поверх ветхого покрывала, но среди ночи мрачное уханье филина заставило меня подскочить. Задыхаясь от внезапно нахлынувшей паники, с бешено колотящимся сердцем и спазмами в животе, я несколько минут пыталась придти в себя, пока, наконец, не нашла в себе силы встать и проковылять к тазу с водой, оставленному для умывания. Только остудив лицо холодной водой, я в полной мере осознала, что меня так испугало. Мне снова приснились шелки.

«Чего не спится? — пробурчал в моей голове недовольный эриллиум. — Чего вскочила?»

«Опять кошмар», — со вздохом пояснила я, забираясь обратно в постель и натягивая одеяло по самые уши. Огонек масляной лампы был слишком слаб, чтобы разогнать тьму. Я чувствовала себя такой потерянной и одинокой, что обрадовалась вредному артефакту как родному.

«Шелки снятся, — это было произнесено таким знающим тоном, что если бы у эриллиума была голова, он бы сейчас обязательно кивнул, — сила растет. Ты чувствуешь зов Океана, зов той стихии, что дана тебе от рождения».

«Странно… почему же мне снится, что они хотят меня утопить?» — недоверчиво спросила я.

«Ты хочешь, чтобы я растолковал значение твоего сна?» — голос эриллиума стал подозрительно вкрадчивым, словно он задумал какую-то пакость.

И я чуть не сказала «да», но вовремя вспомнила про последствия. Этот хитрый артефакт ничего не делает просто так, ведь Райзен уже предлагал обратиться к нему за помощью, но честно предупредил, чем придется заплатить.

«Нет, не стоит», — поспешно ответила я.

«Это может быть что-то важное, — настаивал эриллиум, — вдруг, тебе снится твое прошлое или будущее?»

«Отстань. Знаю, чего ты хочешь, но не поддамся на эту уловку во второй раз», — сердито буркнула я, пряча пылающее лицо в подушку.

Воспоминания накатили горячей волной. Когда в прошлый раз я воспользовалась силой эриллиума, мне пришлось заплатить за это слишком большую цену.

Нет, я не жалела о том, что случилось тогда, и в глубине души знала, что если бы Райзен сейчас захотел, я бы не смогла устоять. Слишком глубоко он проник мне в душу. Ворвался в мою жизнь, будто внезапный шторм, распахнул настежь дверь моего сердца и не закрыл ее. Я хотела бы его удержать, хотела бы назвать своим… Но он слишком четко дал понять, что никогда не будет принадлежать мне. Так к чему бессмысленные муки?

Словно наяву я ощутила прикосновения сухих горячих ладоней, и там, где они когда-то касались меня, кожа вспыхнула, будто опаленная огнем. Тело помнило все. Я могла бы обманывать себя сколько угодно, но, видимо, настало время посмотреть правде в глаза.

Я любила его. Любила этого несносного, жесткого и даже жестокого мужчину до боли в сердце. И от этой любви хотелось смеяться и плакать одновременно. Хотелось устроить истерику, закричать, что-нибудь разбить, сделать хоть что-то, чтобы отвлечься от острой боли, разливавшейся у меня внутри.

Когда-нибудь он встретит ту единственную, которая сможет выносить и родить ему сына. И будет абсолютно все равно, какого она роду-племени, как выглядит и чего желает. Он возьмет ее просто потому, что она может дать потомство — главное, в чем нуждается дуэргар. И даже если я упаду на колени и буду кричать о своей любви, это ничего не изменит. Я так и останусь кратким эпизодом в его жизни…

Спрятав лицо в ладони, я скрутилась в комочек и тихо заплакала. Губы горели от прощального поцелуя. Молчаливые слезы бежали по щекам, стекали вниз и капали на подушку, расплываясь на серой ткани солеными пятнами. Зачем он это сделал? Зачем поцеловал меня так нежно, словно испытывал ко мне какие-то чувства? Хотел утешить? От его утешения веяло горечью.

Впервые в жизни я узнала, что такое любовь и узнала, насколько она жестока…

«Глупая ты, — пробурчал эриллиум, — нашла из-за кого слезы лить».

«Много ты понимаешь», — всхлипнула я. В тот момент, словно капризный ребенок, я не желала слушать никаких утешений, мне хотелось упиваться своей болью, потому что она была единственным, что связывало меня с недоступной мечтой о Райне Райзене.

«Да уж побольше твоего, — раздался язвительный ответ, — как-никак семьсот годочков за плечами. Или думаешь, я прямо в этой безделушке на свет появился?»

Если эриллиум хотел меня отвлечь, то это у него плохо получалось, потому что после его слов я вспомнила, как Райзен рассказывал мне историю создания божественных артефактов и о духах, заключенных в них, как в тюрьму. Слезы хлынули с новой силой. Райзен, куда ни глянь, что не вспомни — один Райзен! Когда я успела так к нему прикипеть?!

«Самовлюбленный болван! — пробормотал вредный дух. — Слепой самовлюбленный болван! Вот увидишь, он еще пожалеет, да будет поздно».

«Это почему?» — всхлипнула я.

«Хочешь узнать свое будущее?» — тут же предложил он голосом ярмарочного зазывалы.

«Это жест доброй воли?» — сквозь слезы усмехнулась я.

«Я похож на альтруиста? Милая, ничего личного, но я всего лишь дух, заключенный в безделушку. У меня нет своей силы, без носителя я бесполезная вещь. Если ты хочешь получить от меня какую-то услугу, тебе придется поделиться со мной своей силой».

«А потом самой искать, кто бы поделился со мной?» — хмыкнула я.

«За все в жизни надо платить. Так что насчет моего предложения?»

Я вздохнула и краем покрывала вытерла слезы. Плакать уже не хотелось, но от этого не стало легче, наоборот, разболелась голова, да еще за окном ухал филин, словно предвещая беду.

«Нет, спасибо», — твердо отказалась я.

Поднявшись с кровати, я подошла к окну и подергала створки, но они оказались наглухо заколоченными. У меня уже не осталось сил сидеть и ждать неизвестно чего, ведь я даже не могла понять, сколько времени прошло с тех пор, как мои друзья нырнули в портал. Ни луны, ни звезд — все небо затянули фиолетовые тучи. Прямо напротив окна ветер колыхал темные кроны деревьев. Я увидела, как над ними вспыхнули одна за другой сразу три ослепительные зарницы, и снова заухал невидимый филин. Где-то гремела гроза.

Странный звук заставил меня насторожиться. Что-то, вернее кто-то, осторожно поскребся в дверь, и я точно знала, что это не мышь.

На цыпочках, стараясь ступать абсолютно бесшумно, я прокралась к двери и замерла, вся обратившись в слух. В коридоре явно что-то происходило. До меня долетали странные звуки, приглушенные голоса. Было очень похоже на мелкую потасовку. Вот что-то упало, вот кто-то сдавленно вскрикнул, вот зазвенел металл…

Я уже положила руку на засов, собираясь открыть дверь, но тут же вспомнила предупреждение Райзена. Он сказал, что ко мне никто не войдет, как бы ни старался, но и мне не стоит выходить из комнаты. Тем более, ночью, тем более, когда я осталась одна, а барак полон подозрительных личностей.

Я услышала топот ног. Кто-то бежал по коридору в мою сторону. Затем раздался пронзительный разбойничий свист, короткий вскрик — и дверь сотряс мощный удар. От неожиданности, я одним прыжком метнулась в кровать и застыла, ошарашенно глядя на дверь, из которой еле заметно торчал кончик меча как раз на уровне моей головы!

Я даже испугаться не успела, когда чья-то мощная рука выдернула его одним движением с той стороны, и прямо на моих глазах расколотая серая доска срослась воедино, будто ничего и не было.

Послышался стук падающего тела, и в дверь вежливо постучали.

Я выдохнула и только теперь поняла, как колотится сердце, отдаваясь одновременно и в горле, и в животе.

«Не вздумай открывать!» — предупредил эриллиум.

— Этьерна магичка? — из-за дверей донесся дрожащий голос Менро, приглушенный преградой. — Откройте, пожалуйста, очень нужна ваша помощь.

Я перешла на магическое зрение и осмотрела ветвящуюся вдоль дверного полотна и коробки филигранную вязь замыкающего заклинания. Оно должно было ограждать меня от вторжения снаружи, но кто-то оказался настолько силен, что одним ударом меча пробил зачарованную дверь насквозь! Легкий холодок пробежал вдоль позвоночника, поднимая дыбом волосы на затылке. Кто бы ни стоял сейчас там, с той стороны двери, встретиться с ним один на один мне бы не хотелось.

На цыпочках я прокралась к двери, откашлялась и, придав голосу как можно больше уверенности, спросила:

— Тирн Менро, что происходит? Кто-то напал на лекарню?

В коридоре послышалась возня, и вместо целителя мне ответил чужой, смутно знакомый голос:

— Этьерна, откройте, вам ничего не угрожает.

— Кто вы? — я застыла от напряжения, бессознательно собирая в пальцах воздушные струи.

За моей спиной всколыхнулась и булькнула вода в миске. Водный дух воспарил в воздух голубоватой дымкой, состоящей их целого сонма мельчайших капелек, и осторожно обвился вдоль моей левой руки. Я вздрогнула от холодного прикосновения, и тут же мою свободную руку обвила тугая струя теплого воздуха. Оба элементаля мерцали, точно алмазная пыль в полумраке, но рассмотреть это мерцание можно было только магическим зрением.

— Я Рурк, — раздался лаконичный ответ после минутной заминки. — Рурк Эбелайн. Вы вчера исцелили меня, помните?

Я облегченно перевела дух. Так вот как зовут беглого дознавателя! А я-то надеялась никогда больше о нем не услышать.

В коридоре кто-то переговаривался вполголоса, слов было не разобрать, но никакой враждебности я не почувствовала. Да и звуков борьбы больше не доносилось. Что бы там не случилось, оно уже прошло, но вместо того, чтобы успокоиться, я ощутила покалывание в ладонях и в груди — верный признак, что рядом есть раненый или больной. Однажды я пыталась его игнорировать, но оно в считанные минуты перешло в назойливый зуд, а потом в противную тянущую боль, которая не успокоилась, пока я не использовала свой целительский дар по назначению. Вот и сейчас, похоже, кому-то требовалась моя помощь.

«Ты же не собираешься в самом деле!.». — всполошился эриллиум, когда я осторожно толкнула дверь.

Я цыкнула на него, приказывая замолчать. Противно скрипнули несмазанные петли, и дверь слегка приоткрылась. В образовавшуюся щель хлынул поток тусклого света, перечеркнутого тенями. Я толкнула дверь сильнее, но с той стороны что-то словно удерживало ее, не давая открыться полностью, и это была не магия. Прямо перед моим порогом из-за двери торчали чьи-то ноги в начищенных до блеска сапогах с серебряными шпорами.

— Подождите минутку, — услышала я озабоченный голос Эбелайна.

Скрытый за дверью маг завозился, послышалось кряхтенье, и сапоги медленно исчезли из моего поля зрения. Теперь я смогла распахнуть дверь пошире и даже выглянуть в коридор, держа наготове оба элементаля.

— Этьерна, вы только не переживайте, — из тени показался бледный Менро, шагнул ближе, складывая руки в умоляющем жесте, — раненый у нас, тяжелый. Не взглянете?

— А это кто? — охрипнув от волнения, я кивнула на тело, лежащее поперек коридора.

Это оказался обладатель серебряных шпор, но он никак не мог быть тем, кто нуждался в помощи целителя. Огонек его жизни был потушен одним ударом, разрубившим несчастного от плеча до груди, а вокруг бездыханного тела растеклась отвратительная темная лужа. Кровавая дорожка протянулась от моего порога до противоположной стены, указывая тот путь, по которому волокли убитого.

— Шпион, — сказал, как плюнул, Эбелайн, выступая из темноты. — Второй еще жив, но ранен. Можете его подлатать? Уж очень интересно узнать, что и зачем они здесь искали.

Я уставилась на тяжелый меч, который он держал в руке, прямо на моих глазах с меланхоличной неспешностью вытирая от крови. К горлу подступила тошнота, а фантазия тут же в красках нарисовала то, чего не видели глаза. Я поняла, что это маг разрубил несчастного напополам, отняв у него жизнь и всадив меч в мою дверь. Вот почему зачарованная дверь оказалась пробита. Эбелайн вложил в удар не только силу своей руки, но и магию.

Откашлявшись, я деловито поинтересовалась:

— А… где второй? — кажется, голос все-таки предательски дрогнул.

Зуд в ладонях усилился, элементали плотнее обвили мои руки, растянувшись от запястий до самых плеч, будто две невидимые змеи. Я чувствовала, что они напряжены и готовы сорваться в атаку, стоит мне только ощутить опасность.

— Я оттащил его в пустую комнату, — маг кивнул в сторону соседней двери. — Хорошо еще, что кроме нас здесь больше никого нет, лишние свидетели нам ни к чему.

— Никого нет? — я недоверчиво оглядела исчезающий в темноте коридор, еле-еле освещенный двумя чадящими факелами, воткнутыми у входной двери. — А как же те дети, тирн Менро? Вы же говорили, у вас еще двое мальчишек, пострадавших на рынке?

— Хороши мальчишки, — хмыкнул Эбелайн и носком сапога пнул труп. Старик целитель пристыжено опустил глаза и вздохнул, нервным жестом теребя свою бороду. — Качественная иллюзия была, видимо, академик делал, вот только это их не спасло.

— Подождите! — совсем запутавшись, я толкнула дверь сильнее, открывая почти нараспашку, и шагнула за порог. На одно мгновение почувствовала, как лопается вокруг тонкая магическая пленка, пропуская меня, и снова смыкается за моей спиной в непроницаемый барьер. — Ничего не поняла.

Наверное, этот поступок был слишком глуп с моей стороны, да и Райзен вряд ли похвалит, но я поняла, что уже не смогу отсидеться в комнате, делая вид, что все происходящее меня никак не касается. В конце концов, у меня есть элементали и эриллиум. С одним магом я справлюсь, а старик мне не соперник.

— Ну, я же только целитель, — словно оправдываясь, произнес Менро. — Думал, дети… их же наши, местные привели. Бедняжки такие худые были, оборванные, голодные, даже Оска прослезилась… Кто ж знал, что это только иллюзия?

— Можете не говорить мне спасибо, — маг отвесил шутовской поклон, а потом серьезно посмотрел на меня. — Этьерна, идемте, клянусь, с моей стороны вам ничего не грозит. Поверьте, я сохраню вашу тайну в секрете. Вы спасли мне жизнь, а я умею быть благодарным.

Я увидела протянутую мне широкую мужскую ладонь, на которой были хорошо видны грубые мозоли от постоянных упражнений с мечом. Этот простой жест заставил меня вздрогнуть. Почему-то вдруг появилась твердая уверенность, что стоит мне вложить свою руку в эту ладонь, как что-то изменится.

Нет, я не прониклась к этому человеку слепым доверием и не забыла, что передо мной стоит маг-дознаватель, королевский пес, натасканный охотиться и убивать таких, как я. И что этот маг хорошо знает, кто сейчас стоит перед ним. Но сейчас я не испытывала к нему ни малейшей неприязни. В душе царило полное равнодушие, словно из меня ушли все эмоции, лишь где-то в самой глубине шевелилось темным комком волнение за моих друзей. Я не чувствовала враждебности, ненависти или презрения к этому человеку. Да и он смотрел на меня немного отчужденно, словно никак не мог решить, что со мной делать.

Я не сдержала легкой усмешки. Похоже, что он в растерянности и, может быть впервые в жизни, не знает как поступить. Фейри — одна из тех гонимых и преследуемых существ, подлежащих немедленному уничтожению, на которых его учили охотиться много лет — спасла его, вернула к жизни и ничего не потребовала взамен. Наверное, такое с ним случилось впервые.

Маг шагнул ближе, полностью выходя на свет. Я одновременно с ним сделала шаг назад, к своей комнате, и остановилась. Теперь я могла рассмотреть его лицо — гладко выбритое, породистое, с четкими, резковатыми чертами.

У Рурка Эбелайна оказался слегка искривленный нос, твердо очерченный рот с полноватой нижней губой и спокойные серые глаза под широкими линиями бровей. Темно-каштановые волосы были зачесаны в гладкий хвост, открывая высокий лоб, на котором виднелись несколько глубоких морщин и еще одна — между бровей. Болезненная бледность уже сошла, и стало ясно, что кожа у мага довольно смуглая, но обветренная и сухая, как у человека, часто бывающего на открытом воздухе.

— Хорошо, — медленно проговорила я, взвешивая каждое слово, — я осмотрю раненого и попробую помочь. Но взамен вы ответите на пару моих вопросов.

Лицо Эбелайна моментально превратилось в застывшую маску, протянутая рука опустилась:

— Ты ставишь условия, фейри?

Меня окатила волна неприязни.

— Можете попробовать обойтись собственными силами. Тирн Менро тоже целитель.

Маг нахмурился, его губы превратились в две узкие полоски, а челюсть так выдвинулась вперед, будто он всеми силами пытался сейчас прикусить свой язык и не дать вырваться лишним словам. Я сложила руки на груди и спокойно наблюдала за это пантомимой.

«Дуэргар, конечно, будет рвать и метать, но эти люди правы. Тебе стоит взглянуть на раненого, — услышала я озабоченный голос эриллиума. — Слышала, что сказал маг? Это шпионы, и неизвестно еще, не по твою ли душу они пришли!»

— Он не может, — наконец-то процедил Эбелайн сквозь зубы, признавая свое поражение. — У Менро слишком слабый дар. А рана… рана не такая уж и серьезная, но когда я попытался этого типа привести в сознание, он словно взбесился… Я поместил его в стазис. Идемте!

Он во второй раз протянул мне руку.

«Иди! — шепнул эриллиум. — Если что, я с ним справлюсь».

Я только хмыкнула в ответ на такое заявление артефакта и, игнорируя протянутую ладонь, молча обошла мага.

— Показывайте, где ваш шпион, — демонстративно обратилась к Менро.

Мне показалось, что старик заметно расслабился, когда понял, что я согласилась. Несколько шагов до нужной двери я прошла рядом с ним, в то время как Эбелайн упрямо держался за моей спиной. Это так напоминало конвой, что я невольно передернула плечами, но сдержалась и ни разу не оглянулась. Пусть не думает, что я его боюсь.

* * *

Шпион оказался худым мужчиной лет тридцати с узкими, мелкими чертами лица и спутанной шевелюрой пшеничного цвета. Кто-то, по всей видимости, маг, небрежно бросил его поперёк кровати, прямо на голые доски, из которых та была сбита. Голова несчастного упиралась в стену, а ноги свешивались с другой стороны. Стазис заставил его замереть в той позе, в которой его настиг, но пока мгновенная смерть ему не грозила.

«Опять та же метка», — пробормотал эриллиум, когда я осторожно присела на краешек кровати и расшнуровала рубашку, обнажая впалую груди раненого. Да я и сама увидела это темное нечто, пристроившееся рядом с сердцем, которое из-за стазиса практически не билось. Еще один королевский маг?

Я оглянулась на Эбелайна. Тот застыл у дверей, положив ладонь на эфес меча, и не сводил с лица шпиона пристального изучающего взгляда.

— Вы с ним знакомы? — кинула я пробный камень.

— Что? — маг моргнул, будто просыпаясь, и уставился на меня с неприкрытым подозрением. — С чего вы это взяли?

«Покажи ему метку! — потребовал эриллиум. — Думаю, он даже не подозревает, что это такое».

— Показалось, — я пожала плечами и улыбнулась, надеясь, что моя улыбка выглядит дружелюбной. — Подойдите ближе, я хочу кое-что вам показать. Вы тоже, — кивнула я целителю, неловко топтавшемуся в стороне.

Как и в прошлый раз, Менро ничего не увидел, а вот Эбелайн, нахмурившись, пару минут молча разглядывал темную субстанцию, угнездившуюся в груди раненого. Теперь, когда я знала куда смотреть и что искать, то смогла с легкостью обнаружить тонкие пепельно-серые нити, протянувшиеся от центра этой гадости, будто щупальца осьминога. Они переплетались между собой в затейливом узоре, захватывая сосуды и нервные волокна, и едва заметно подрагивали, будто натянутые струны.

— Видите? — я ткнула пальцем в центр метки, и она резко сократилась, мгновенно уплотнившись и подобрав свои щупальца.

«Редкостная гадость», — пробурчал артефакт.

— Ну, и что это? — равнодушно поинтересовался маг.

— Это вы мне скажите. Вчера вечером точно такую же гадость я вынула из вашей груди. Не думала, что королевских магов клеймят.

Эбелайн нагнулся ниже. — Это… не клеймо, — с расстановкой произнес он, но теперь его голос уже не звучал так убежденно, — это… знак окончания академии. Все студенты получают его после прохождения практики.

— Диплом что ли? — удивилась я.

— Нет, диплом это другое. Бумажка. Ее можно потерять, порвать, передать другому… А это всегда с тобой — лучшее подтверждение, что ты прошел обучение и имеешь право на лицензию.

— Тогда объясните мне, почему она привязана к его магическому резерву, разуму и сердцу? Видите вот эти нити? — я указала пальцем. — Смотрите, они пронизывают почти все его тело и ауру, и при любом прикосновении сжимаются, причиняя острую боль. Если бы вы не поместили беднягу в стазис, он бы сейчас извивался от боли, точно так же, как вы вчера. Понимаете, что это значит?

Эбелайн вытер пот со лба тыльной стороной ладони и хрипло выдохнул:

— Догадываюсь…

— Я не могла исцелить вас, пока не вытащила из вашей груди эту дрянь. Она не давала ни заживить раны, ни восстановить силы. Вы медленно умирали.

— Она… контролировала меня? «Контролировала, — хмыкнул эриллиум, — какие же люди все-таки наивные существа. Даже магия не сделала их умнее. Спроси, знает ли он, кто контролирует саму метку. Она же не имеет собственного разума, но действует, как живое существо».

— Да, этирн, — я подняла на мага глаза, и наши взгляды столкнулись.

В его глазах застыло странное выражение. Мне не нужно было ничего говорить, он сам все видел и понимал, но не желал признаваться в этом даже самому себе.

— Этого не может быть, — он напряженно покачал головой и выдохнул сквозь стиснутые зубы. — Потому что не может быть!

— Но это есть, — я развела руками. — И кстати, вы знаете, что метка контролируется кем-то извне? Кто-то очень сильный управляет магией, разумом и самой жизнью каждого, в ком есть эта штука.

— Нет…

Эбелайн словно задохнулся. Не отрывая от меня гневного взгляда, он поднес руку к груди и потер то место, где еще недавно пульсировала метка дознавателя.

— Ты не врешь! — произнес он таким тоном, будто сомневался в собственных словах. — Ты действительно в это веришь… Делай, что должна. Я… хочу это видеть.

На этот раз я справилась намного быстрее, да и сил потратила гораздо меньше. Но не потому, что метка шпиона была менее сложной, чем у мага, просто я уже знала, за что и как ее подцепить. Оказалось, что все это хитросплетение магической паутины можно было развязать, потянув за один-единственный конец. Вот только кончик этот был настолько тщательно спрятан от посторонних глаз, что без помощи эриллиума я бы ни за что его не нашла.

Эбелайн молча наблюдал за моими манипуляциями, в то время как Менро вполголоса бормотал молитвы и нервно мял свои пальцы. Старик не видел того, что видели мы, но вряд ли мои действия казались ему бессмысленными. Он уже имел возможность удостовериться в том, что как целитель я намного сильнее его, и теперь с его сморщенного лица не сходило благоговейное выражение.

— Какая тонкая работа! — восхищенно выдохнул он, когда темная субстанция взвилась легким дымком и рассыпалась на мельчайшие частицы, похожие на пепел, которые тут же истаяли в воздухе.

«Ну, еще бы, — презрительно хмыкнул эриллиум, — наша девочка-то растет!»

Я с удивлением поймала себя на том, что мне приятна его похвала. Кажется, хитрый артефакт нашел мое слабое место!

— Вы это видели? — Эбелайн впился в Менро цепким взглядом. — Что можете сказать? Что это? Девчонка права?

— Простите, этирн, но моих знаний и сил недостаточно, чтобы сделать какие-то выводы, — целитель развел руками. — Я вижу только, что у этого человека, как и у вас, было нечто такое, что не позволяло мне проникнуть в ауру и излечить раны.

— И как вы думаете, что это?

Я искоса наблюдала за их диалогом, одновременно пытаясь вывести своего пациента из глубокого обморока, в который он впал после снятия стазиса. Небольшая рана на его боку уже затянулась. Эбелайн был прав, это даже не рана, а так, царапина. Клинок всего лишь скользнул вдоль ребер и рассек кожу, но крови натекло очень много.

«Почему он не приходит в себя?» — мысленно удивилась я, зная, что эриллиум меня слышит. Если задам вопрос на прямую — он потребует плату за ответ, а если вот так, будто невзначай? Кто знает, может, и могущественный артефакт иногда хочет блеснуть познаниями?

«Это все метка, — тут же раздался ворчливый ответ. — Она блокирует любое вмешательство извне, а силы для этого тянет из резерва».

«То есть, чем сильнее пытаешься его исцелить, тем быстрее она его иссушит?» — я нахмурилась. Золотистое сияние, шедшее из центра моей ладони, должно было уже привести раненого в чувство, но он, как и прежде, не подавал признаков жизни.

«Догадливая».

«А почему у меня получилось уничтожить метку?»

«И хитрая. Хочешь узнать ответ? Ладно, сегодня я добрый. Подумай, тебе ничего не показалось в ней странным? И еще, вспомни, кто ты сама».

«Ну, пожалуйста!»

«Ты же умная девочка? Вот и думай!»

Эриллиум замолчал. Судя по всему, помогать он мне не собирался, спасибо, хоть намек дал. Зато мой пациент едва слышно застонал сквозь приоткрытые губы, и я увидела, как дрогнули его ресницы.

— Очнулся? — осведомился маг, подходя ближе. Он окинул внимательным взглядом распростершееся на кровати тело. — Вот сейчас и поговорим…

— Подождите! — встряла я. — Он еще слишком слаб. Я удалила метку и залечила раны, но ваше вмешательство отняло у него слишком много сил. Его резерв практически пуст, еще немного — и он бы перегорел.

— О чем это она? — Эбелайн вновь обратился к старику, демонстрируя, что по-прежнему мне не доверяет.

Я сделала вид, что меня это не касается, хотя глубоко в душе затаилась обида.

— Простите, этирн, — старик сокрушенно покачал головой, — я не знаю. Этого человека действительно что-то иссушило практически полностью, но что и как — даже представить не могу. Вернее, могу только предположить.

— Ну, и какие предположения?

Маг нервничал, и это было заметно по тому, как он бессознательно поглаживал эфес своего меча. Я сидела на краешке кровати, положив ладонь на лоб больного, и пыталась хоть немного расшевелить тусклые и опавшие нити его ауры. Если аура любого существа была похожа на тонкую паутину, которая оплела все тело изнутри и снаружи, то магический резерв представлялся в виде пульсирующего комка света, сидевшего в центре этой паутины. Раньше я этого не видела, даже не все нити ауры были подвластны мне, только поверхностные, но теперь я легко могла проследить самые тонкие и слабые из них. У Эбелайна резерв сиял ровным бледно-голубым светом, у Менро выглядел как тусклый огонек болотного цвета, а вот у раненого он был похож на комок высохшей грязи с едва заметными алыми искорками. Эти искорки были столь слабы и малочисленны, что казались угасающими.

«Спорим, он не догадается? — ни с того, ни с сего отозвался эриллиум. — А если и догадается, то этот твердолобый маг все равно ему не поверит».

«Почему?» — удивилась я. «А ты глянь, этот Эбелайн собственным глазам не доверяет. Ему с детства внушали, что и как должно быть, и он свято в это верил. Он столько лет жил в своем маленьком уютном мирке, в котором всегда четко знал, кто прав, кто виноват. А теперь этот мирок переворачивается прямо у него на глазах, и переворачиваешь его именно ты. Как думаешь, он будет тебе благодарен за это?»

— Я не могу утверждать точно, — услышала я неуверенный голос целителя, — но мне кажется, что все дело в этой метке…

— Подробней! — приказал маг, когда старик замялся и замолчал.

— Я несколько дней пытался вас исцелить с помощью своих сил, но их у меня так мало, что я не смог даже задеть вашу ауру. Метка — я уверен, что это была она! — отторгала любое вмешательство. Как будто у вас было только два выхода — либо умереть, либо исцелиться самому.

— Ну и?

— Этьерне магичке удалось то, чего не смог сделать я, — старик слабо улыбнулся, поглаживая бороду, и кинул в мою сторону благодарный взгляд.

— Это я знаю, — отмахнулся Эбелайн, продолжая потирать пальцами уже отполированный до блеска эфес. — Но почему я стою на ногах и полон сил, хотя в меня несколько раз попали огненным пульсаром, а этот от небольшой раны почти мертв?

Теперь он смотрел на меня, и мне показалось, будто в его взгляде настороженность и недоверие медленно сменялись пониманием. Кажется, эриллиум прав, маг уже догадывался, в чем тут дело, но по-прежнему не желал признавать правду.

— Вы хотите услышать мое мнение? — недовольно осведомилась я, не отрываясь от своего занятия. — Вы же сами все видите, но не желаете верить собственным глазам.

— Говори!

Хорошо, — я вздохнула, убрала ладонь со лба раненого и размяла онемевшие пальцы. — Думаю, все дело в вашем вмешательстве. Вы же пытались привести его в чувство?

— Пытался. Но я не целитель. Какое это вообще имеет значение?

— Самое прямое. Вы сильный маг, я вижу это, так что можете не отрицать.

— Даже не собираюсь, — его рот дернулся в нервной усмешке.

— Думаю, тут все дело в противодействии. Тирн Менро не смог пробиться сквозь вашу метку, поэтому и не смог вам навредить. Вы же, наверняка, как маг, намного сильнее этого несчастного. Вы взломали его метку, а она, в ответ, иссушила его резерв, чтобы не дать вам вмешаться.

Магический резерв раненого все еще напоминал комок грязи, но искорок в нем стало заметно больше. Краем мысли я удивилась, почему у Эбелайна, Менро и этого незнакомца свет резерва разных цветов, возможно, это зависит от типа магии? И какой у меня самой? Я его не могла рассмотреть, зато с удивлением обнаружила, что вижу, как ожерелье блокирует мою настоящую ауру. Это было похоже на маленький клубочек тончайшего шелка ослепительного серебристо-белого цвета, который сверху толстым слоем покрывали грубые нити из нечесаной шерсти, такого же болотного оттенка, как у Менро.

— Значит, — проговорил маг таким тоном, точно взвешивал каждое слово, — если бы я не пытался привести его в чувство, то он бы сейчас не был в таком состоянии?

— Похоже, что так. Тирн Менро прав, эта метка не дает выбора: либо исцелиться самому, либо умереть. И мне кажется, что ни один, даже самый сильный маг, не сможет ее безболезненно удалить.

— Почему?

Я задумалась, разглядывая тусклую ауру незнакомца. В том месте, где еще недавно была метка, теперь находилось пустое пространство, а оборванные нити словно обуглились и сейчас безвольно повисли. Надо было немедленно чем-то заполнить эту пустоту, но чем? Я уже сделала все, что могла: удалила метку, вернула к жизни тело, то душа и сознание этого человека не желали возвращаться на свои места и, как я не пыталась их привлечь, они не отвечали. Что-то было не так…

Неожиданная мысль заставила меня подскочить.

«Догадалась!» — удовлетворенно хмыкнул эриллиум, и мне показалось, что в его тоне мелькнули нотки гордости за меня.

«Это не человеческая магия, — мысленно ахнула я, — но и не магия фейри! Вернее, очень похоже на те заклинания, что творил Райзен, но сходство только поверхностное. Это… Садб Ясноокая!»

Меня словно облили холодной водой. Понимание обрушилось с силой ледяного шквала, заставив до боли стиснуть пальцы. Я посмотрела на Эбелайна, который, прищурившись, ждал ответа, и тихо произнесла:

— Потому что это не человеческая магия.

Менро коротко выдохнул, нервно теребя свою бороду, и скороговоркой забормотал молитвы по второму кругу. Эбелайн молча прикрыл глаза. Его челюсти сжались так сильно, что на скулах обозначились желваки, глубокие морщины прорезали лоб, а на висках заблестели капельки пота. Все его тело застыло в напряжении, как у человека, внезапно замершего на краю пропасти, где любое движение может означать гибель. Сейчас я хорошо ощущала все его эмоции, он был открыт для меня, будто лежал у меня на ладони, и я видела то, что прежде было скрыто от моих глаз: Эбелайн знал, что я говорю правду, но это правда оказалась настолько горькой, что он не желал ее признавать.

— И… чья же это магия? — осторожно спросил он, сверля меня пронзительным взглядом. — Фейри?

— Не совсем, — я почувствовала, как шевельнулись элементали.

Маг моргнул и прищурился, разглядывая две тонкие ленты серебристого тумана, обвившиеся вдоль моих рук. Взгляд Эбелайна заставил меня внутренне сжаться, но усилием воли я выпрямилась и расправила плечи. Мы смотрели друг на друга — королевский маг и фейри-изгнанница, выросшая в хижине рыбака — и сейчас я буквально ощущала, как сгущается воздух между нами. Казалось вот-вот — и в тусклой комнате вспыхнут яркие молнии, полетят искры.

Но ничего этого не произошло. Эбелайн молчал, ожидая, что я скажу. И я молчала, потому что правда оказалась намного страшнее, чем я себе представляла.

— Это древняя магия, — наконец, произнесла я, охрипшим от волнения голосом. — Магия, которая царила в этих землях до начала времен…

— Что за магия? Ну? Кто ее хозяин?

Я закрыла глаза и выдохнула:

— Ваш король!

* * *

— Наглая ложь! — взревел Эбелайн, надвигаясь на меня. — Ты! Мерзкое, лживое существо!

В его глазах вспыхнула жуткая ярость, в руках, будто сам собою, оказался меч. Острый клинок рассек воздух, описывая полукруг — и мои элементали сорвались с рук, будто две отпущенные пружины.

Тысячи лет назад могущественные духи восстали против богов, но были побеждены. Их армии оказались стерты с лица земли, а их самих боги навечно заключили в четыре артефакта, сделав зависимыми от чужой воли. Словно наяву, я вспомнила слова Райзена, прозвучавшие теперь тревожным набатом в моей голове: «…У каждого из них свое предназначение: эриллиум Брана позволяет переходить моря вброд и вести за собой целые армии; эриллиум Бадб во время битвы вселяет в сердца воинов отвагу и безумную храбрость, а в сердца врагов неуверенность и страх; эриллиум Балора позволяет беспрепятственно пересекать границы между миром людей, Сумеречным краем и Траг-вуд-Дол — страной фейри. Четвертый, эриллиум Рианнон, пробуждает мертвых, а живых погружает в вечный сон. Когда-то эриллиум Бадб попал в руки человека, и тот нашел способ им распорядиться. Историю Гленнимора знаешь? Вспомни, что случилось сто лет назад?.».

Вот почему эта метка показалась такой знакомой! Это была та самая магия, которую творил эриллиум Райзена, да и мой собственный тоже. Теперь я поняла. Если бы у меня на руке не было этого таинственного невидимого браслета, я бы ни за что не смогла уничтожить порождение чужеродной силы. И я была неправа, когда посчитала эту силу темной. Не темная она, нет, это мы привыкли делить магию на темную и светлую, но что именно делает ее такой? Если бы тогда, в деревне, я, воспользовавшись артефактом, убила бы преследователей вместе с селянами — это была бы темная магия? А если бы с его помощью вернула матери умершего младенца — то светлая? Нет, эта магия была вездесуща, ведь только богам дана власть зажигать искру жизни или гасить ее.

Но, кажется, один человек возомнил себя подобным богам. Брайден Бесстрашный, предок гленниморского короля, основатель династии, завладел эриллиумом, принадлежавшим Бадб — богине войны и смерти. Как он попал к нему в руки, теперь уже вряд ли кто-то узнает, но и сейчас могущественный артефакт находился на человеческих землях, в руках нынешнего правителя.

Ни один из людей не может владеть эриллиумом и не погибнуть, потому что этот артефакт подчинит себе его волю и будет кормиться жизненной силой своего незадачливого носителя. Маги могут продержаться дольше, иссушая собственный резерв, но спасая свою жизнь, а фейри способны даже подавлять волю древнего духа, как это делаю я, раз за разом отказываясь от заманчивых предложений хитреца…

Я вздохнула, оглядывая разгром, который устроили мои духи. Сами они теперь мирно парили в воздухе в виде обрывков тумана. В дальнем углу комнаты сидел, поджав ноги и обняв колени, старик-целитель. Он мелко-мелко тряс головой и стучал зубами, не сводя с меня сумасшедшего взгляда. Кажется, до него дошло, что «этьерна магичка» оказалась фейри — самым страшным существом, которое в Гленниморе учили бояться и ненавидеть с пеленок.

Эбелайн, успокоенный элементалями, распластался на полу в позе морской звезды. Неужели он и в самом деле пытался меня убить? Что ж, сильф задал ему хорошую трепку, вырвав меч и заставив защищаться от собственного оружия, правда, последний удар рукояткой по голове — это было уже лишнее. Маг покачнулся и рухнул, точно мешок, приземлившись на пол с глухим стуком, от которого я невольно ойкнула и зажмурилась на мгновение. Теперь вокруг его головы растеклась небольшая лужица крови, но жизни это не угрожало, потому что в последний момент дух воздуха замедлил падение, и Эбелайну не пришлось пробивать вход в подвал собственным затылком.

— Эй, как вы там? — я с опаской приблизилась к магу, села на корточки и заглянула ему в лицо.

Сейчас черты его разгладились, утратив присущую им резкость, даже морщины стали почти незаметны, и я с удивлением поняла, что он довольно симпатичный мужчина. Не красавец конечно, с Райзеном не сравнится, но взгляд цепляет. Лицо Эбелайна даже в бессознательном состоянии дышало властью и силой, и я чувствовала это так, как жители побережья чувствуют приближение шторма, когда на небе нет еще ни единого облачка.

Маг тихо застонал и накрыл ладонью свое лицо. Из-под ладони донесся приглушенный голос:

— Чем это меня так?

— Вашим мечом.

— А ты сильнее, чем я думал, — он приоткрыл глаза и скользнул взглядом по моему лицу, потом коснулся раны на затылке, глянул на выпачканные в крови пальцы и тихо выругался. — И умнее.

— Не стоит недооценивать противника, — назидательным тоном произнесла я общеизвестную истину, — и, тем более, не стоит всех без разбору записывать в противники.

Эбелайн нахмурился и, не говоря ни слова, сел. Оторвал рукав от своей рубахи, сложил его несколько раз и приложил к ране.

— Почему вы не создадите себе одежду? — полюбопытствовала я, наблюдая за его действиями. Из угла доносился лихорадочное бормотание Менро, на кровати без сознания лежал раненый, но не один из них не беспокоил меня так, как маг.

— А почему ты не боишься меня? — ответил он вопросом на вопрос. — Я же напал на тебя! Неужели не страшно?

— Нет, — я улыбнулась и покачала головой. — Не боюсь. Вы мне ничего не сделаете.

Брови мага изумленно взмыли на середину лба:

— И почему это ты так решила?

— Чувствую. Точнее, я слышу ваши эмоции.

— Эмпат, значит, — пробормотал он вполголоса и вдруг резким движением выбросил руку вперед.

Мужские пальцы жесткой хваткой впились в мою шею, сдавливая гортань. Больно, но терпимо: маг не стремился мне навредить, всего лишь хотел испугать.

Я застыла, уставившись в холодные глаза Эбелайна, которые сейчас оказались так близко, что я видела зеленоватые крапинки в его серо-стальной радужке. Сейчас в этих глазах царил абсолютный холод.

— А теперь? — произнес маг низким, завораживающим голосом, от которого по моей спине пробежали мурашки. — Теперь ты тоже меня не боишься, глупая фейри?

— Нет, — ровно ответила я, стараясь, чтобы мой голос не дрогнул. — И вы уже определитесь, умная я или глупая.

Он коротко выдохнул и разжал пальцы. Я медленно поднялась на ноги, под его цепким взглядом отряхнула платье и направилась вон из комнаты. Он даже не дернулся в мою сторону, продолжая сидеть на полу.

В коридоре уже догорели факелы, но вместо ожидаемой темноты меня встретили предрассветные сумерки. Я даже обрадовалась: ночь близилась к своему завершению, а значит, скоро вернутся мои друзья. Надеюсь, они сумели сделать то, что собирались, и уже через пару часов я узнаю, где мне искать этого таинственного колдуна-мага-друида-полукровку, который создал ожерелье, на долгие годы превратившее меня в человека.

Эбелайн догнал меня у двери моей комнаты, когда я уже собиралась переступить порог.

— Подожди! — произнес он напряженным тоном, перекрывая мне дорогу. — Я не хотел тебя испугать.

— Вам бы это и не удалось, — я равнодушно пожала плечами, — с некоторых пор мне мало что кажется страшным.

— Дура! — он в сердцах ударил ладонью по дверной коробке. — Я же мог тебя задушить.

— Нет, — я не сдержала слабой улыбки. — Вы забыли? Я слышу ваши эмоции.

Он поднял лицо к низкому потолку, потер виски и только тогда сказал то, о чем я уже сама догадалась:

— А я читаю твои мысли.

— Это я уже поняла. И знаете, не стоит больше делать таких экспериментов, — я выразительным жестом потерла свою шею.

Кто бы знал, чего мне стоило держать под контролем эмоции и чувства, чтобы элементали не ринулись вновь в атаку. Но в тот момент, когда пальцы Эбелайна сжали мое горло, от мага исходило лишь холодное любопытство. Я чувствовала, что он не собирается меня убивать, а только хочет понять, что я такое.

— Извини. Кажется, мы сильно напугали старика. Можешь ему помочь?

— Нет. Он боится меня. Я же фейри.

— А тому, другому?

— Я уничтожила метку, но теперь надо заполнить пустоту, которая осталась после нее. Я этого сделать не могу, здесь нужен целитель.

— Но ты же и есть целитель? — удивился он.

— Нет, я фейри. Шелки, — я усмехнулась, видя, как вытягивается от изумления лицо мага. — Говорят, умение исцелять живых существ это наш особый дар. А тому несчастному нужен именно маг-целитель. Человеческий маг.

— Хорошо. Тогда скажи мне еще раз. Почему ты решила, что эти метки дело рук короля? Насколько я знаю, он обычный человек, воин, ученый, отличный дипломат, но не маг! В нем нет никакой силы. Разве не так?

— Нет, не так.

С этими словами я обошла замершего Эбелайна, стараясь не коснуться его даже плечом, и толкнула дверь своей комнаты. Магия Райзена беспрепятственно пропустила меня. Лишь на один единственный миг я почувствовала ее, точно прошла сквозь мыльный пузырь. Плотная невидимая стена сомкнулась за моей спиной, непреодолимой преградой разделив меня и мага, который остался стоять на пороге.

* * *

Они вернулись на рассвете, когда поднимавшееся солнце окрасило восточную часть неба в красновато-золотистый цвет и разогнало ночной холод. Первым из открывшегося портала вылетел келпи. Его словно выкинуло с огромной силой из сияющей прорехи в пространстве. Ареналь перевернулся в воздухе, вскрикнул и со всего размаха шлепнулся прямо к моим ногам. Я едва успела отпрянуть, иначе он бы просто-напросто сбил меня с ног.

Портал вспыхнул во второй раз, и, следом за келпи, навстречу мне шагнул фомор, неся на плече дуэргара. Райзен болтался как тряпка, безвольно свесив руки и уронив голову так, что его волосы закрыли большую часть лица. Сейчас они снова были короткие, к тому же слипшиеся толи от запекшейся крови, толи от пота. Хотя нет, фейри не потеют, скорее всего, это все же была кровь.

— Райзен! — я не сдержала испуганного вскрика и бросилась к демону, не замечая застонавшего на полу келпи. — Что с ним? Он жив?

Тонкая пленка портала запульсировала, переливаясь всеми цветами радуги, и схлопнулась за спиной фомора, оставив после себя лишь едва уловимый запах городских трущоб и мокрой земли.

— Жив. Хотя я бы с удовольствием исправил это упущение, — проворчал Тайруг вполголоса. Его раздраженный тон абсолютно не вязался с той осторожностью, с которой он аккуратно уложил дуэргара на мою кровать. Райзен был без сознания. — Выложился весь. Оказалось, этот архив охраняется почище, чем вход в Траг-вуд-Дол.

— А вы думали, что все будет просто? — я не знала, злиться мне на бесшабашность дуэргара или радоваться, что они вернулись целыми и относительно здоровыми, и что за ними не ввалилась в комнату толпа стражи или, что еще хуже, королевских псов.

Ареналь с трудом подтянул ноги к груди и сел прямо на полу.

— Ты как, нормально? — я мельком глянула на него и снова сосредоточилась на дуэргаре.

Кажется, келпи побывал в драке: на его лице явственно проступила пара синяков, да и одежда оказалась порванной и выпачканной в грязи. Это было не смертельно, а вот Райзен меня беспокоил: в нем почти не ощущалось признаков жизни. Нет, он не израсходовал весь магический резерв, но вот его жизненная энергия оказалась на грани. Тусклый огонек, горевший в центре ауры, трепетал, как свеча на ветру, готовый вот-вот погаснуть, и только крепкие нити магии не давали ему это сделать.

— Это артефакт? — догадалась я. — Он воспользовался артефактом!

Фомор почесал костистый подбородок и отвел взгляд:

— Хозяйка, если вы не поможете ему, он умрет. Эриллиум Балора высосал его почти дочиста.

— А чем, по-твоему, я сейчас занимаюсь? — пропыхтела я, пытаясь оголить грудь дуэргара.

Тратить время на расстегивание пуговиц было бессмысленно. Я ухватила сюртук Райзена за ворот и дернула изо всех сил. Желтые металлические кружочки с веселым звоном бросились врассыпную и раскатились по всему полу. Следом настал черед батистовой рубашки, чья кружевная манишка уже превратилась в тряпку.

Когда мои ладони коснулись гладкой и твердой, будто гранит, груди дуэргара, все мое тело словно прошил разряд молнии. Он был такой сильный, что я невольно вскрикнула и отшатнулась. Потом протянула дрожащую руку и осторожно коснулась бледной кожи самыми кончиками пальцев. Результат был тот же.

— Я не могу! — прошептала ошеломленно и беспомощно взглянула на демона. — Он не пускает меня…

— Ему не это нужно, — Тайруг покачал головой. Его нахмуренное лицо заставило меня насторожиться. — Ему нужна женщина, а не целитель.

— Кто… нужен? — я сглотнула и до боли закусила губу. Кажется, вот он, момент истины. Как бы я хотела, чтобы он никогда не настал!

Райзен лежал, распластавшись на узкой койке, такой беспомощный и прекрасный, словно ангел, упавший с небес. Точеный профиль, белоснежная кожа, тени от длинных ресниц, полукругом лежавшие на скулах, растрепавшиеся короткие волосы цвета воронова крыла — все в нем казалось мне изумительным, все манило и вызывало в душе настоящую бурю, которая, казалось, вот-вот захлестнет меня с головой. Я прикрыла глаза и сжала кулаки, пытаясь взять себя в руки.

— Если… если я не сделаю это, он умрет? — прошептала едва слышно, не открывая глаз.

Тайруг шумно втянул воздух и коротко выдохнул:

— Да.

Я опустила голову и глухо произнесла:

— Выйдите оба… — а онемевшие пальцы уже расстегивали верхние пуговки на корсаже.

Выбора не было. Я не могла позволить ему умереть.

— Ты можешь не делать этого.

Фомор стремительно шагнул в мою сторону. Его черные мускулистые руки обвились вокруг моей талии, будто железные цепи, сдавив и с силой вжав в твердое тело.

— Не делай этого! — горячий шепот обжег мое ухо.

Я не успела уклониться. Губы Тайруга скользнули вдоль моей щеки, коснулись виска, затем прижались к ямке за ухом. Внутри что-то сжалось и сладко заныло, по всему телу прокатилась волна возбуждения, лишая воли, затмевая сознание.

«Это наваждение! — будто сквозь толстый слой ваты услышала я голос эриллиума. — Ниалинн! Оттолкни его, не давай к себе прикасаться!»

— Не могу, — всхлипнула я, чувствуя, как мое тело предательски плавится и течет в умелых руках фомора.

— Можеш-ш-шь, — голос Тайруга обрел новые шипящие нотки, от которых мои ноги ослабли, отказываясь меня держать. Я повисла на руках демона, прижатая к его телу, каждым дюймом своей кожи ощущая ту животную похоть, которую он пробуждал во мне своей магией.

«Ниалинн! Оттолкни его, иначе Райзен умрет!»

— Райзен…

Сознание уплывало, меня начало мелко потряхивать, кожа горела. Мне хотелось сорвать с себя всю одежду и прижаться к демону обнаженным телом, ощутить его руки на своей груди, животе, между бедер… Он словно почувствовал это. Его горячие ладони скользнули вверх, задирая мне юбку. Я сама не поняла, как оказалась прижата спиной к шершавой стене, а Тайруг — стоящим между моих ног, с силой вдавливаясь в меня литыми бедрами.

— Я найду ему женщину, другую женщину. Ему подойдет любая, — прошептал фомор, лаская мою шею губами и языком. Я не выдержала и застонала.

«Клянусь Рианнон! Ниалинн! Очнись, дура! О, боги, что они делают?!»

Неожиданно Тайруг вскрикнул и на мгновение отпрянул. Я безвольно стекла по стене и сжалась в комочек. Внутри меня пылало неудовлетворенное желание, от вожделения кружилась голова, а между бедер все жаждало мужских прикосновений. Но то, что я увидела, заставило меня сначала нервно захихикать, а потом во весь голос разразиться гомерическим хохотом. Мой верный Ареналь не вынес любовной сцены и впился острыми зубами в мохнатую ногу демона. Тайруг рычал, будто медведь, загнанный охотничьими собаками, дрыгал пострадавшей конечностью, пытаясь оторвать от себя келпи, но тот с завидным упрямством вгрызался в его плоть. Я вспомнила острые, треугольные, как у акулы, зубы Ареналя, и невольно поежилась. Смех перешел в истерические всхлипывания, перемежавшиеся с икотой. По ноге Тайруга побежала вниз струйка крови.

«Ну наконец-то, хоть одно здравое существо среди сумасшедших, — удовлетворенно пробормотал эриллиум. — Чего застыла? Иди к своему кхану».

Пока фомор скакал на одной ноге, я на карачках подползла к кровати, ухватилась за еле теплую руку Райзена и поднялась на колени. Теперь я уже не смеялась. По лицу градом катились соленые слезы, собираясь на подбородке и падая прямо в ложбинку между грудей. Повинуясь какому-то древнему, еще не понятному мне инстинкту, я сжала ладонь дуэргара, а потом приникла губами к ее тыльной стороне. Под белоснежной кожей еле-еле билась тонкая жилка.

— Райзен, — шепнула я, размазывая слезы, — это совсем ничего не значит… Я просто спасаю тебя в очередной раз!

«Угу… зарекалась свинья… — хмыкнул настырный артефакт. — Давай, девочка, не тяни, поцелуй его».

Возня за моей спиной постепенно перемещалась к дверям. Я не смотрела, но судя по звукам, издаваемым демоном, ему так и не удалось оторвать от себя разбушевавшегося келпи. В какой-то момент в воздухе словно что-то тренькнуло, и вместо отборной ругани Тайруга я услышала полузадушенный кошачий вой. Кот мявкнул еще пару раз, будто его хорошенько встряхнули, а потом громко хлопнула дверь, и я поняла, что осталась одна. Точнее, я осталась стоять на коленях, сжимая в ладонях безжизненную руку того, к кому поклялась никогда не прикасаться.

Затаив дыхание, я осторожно потянулась к его лицу и робко коснулась губами бледной щеки, на которой едва заметно проступали голубые линии рун. Кожа Райзена оказалась сухой и прохладной, будто я целовала статую.

— Райн? — я отпустила его ладонь и отвела слипшиеся пряди с его лица. На них действительно была кровь, но чья? Никаких видимых ран я не заметила. — Ты меня слышишь?

Он молчал, но мне показалось, что его ресницы едва заметно дрогнули. Подбодренная этим, я уже смелее прижалась губами к его губам. Первый раз в жизни я целовала мужчину сама и сейчас я пыталась вложить в этот поцелуй нечто большее, чем просто симпатию и влечение. Тонкая, неразрывная нить протянулась от меня, к дуэргару. Разрастаясь, разветвляясь, оплетая нас, будто серебряная паутина, она пронизывала наши ауры, наполняя их легким сиянием и теплом.

Я сама не заметила, как подалась вперед, обхватила Райзена руками, почти забралась ему на грудь и продолжала целовать то нежно и осторожно, то страстно и горячо, шепча какие-то глупые, никому не нужные признания, глотая слезы и чувствуя, как загадочная паутина все крепче оплетает нас.

Наконец, его губы шевельнулись в ответ, плотно сомкнутые зубы разжались, и я поймала его дыхание. Теперь я чувствовала, как моя сила перетекает в него, наполняя и возвращая к жизни.

— Ниалинн? — шепнул он мне в рот. — Я все сделал…

— Ш-ш-ш! — я заставила его замолчать поцелуем и не сдержала тихого стона, когда он обнял меня в ответ, увлекая за собой на кровать.

Сейчас здесь, со мной, был совсем другой Райзен. Молчаливый, задумчивый, со странным блеском в глазах. Он смотрел на меня, не отрываясь, сквозь полуопущенные ресницы, и я ощущала этот взгляд даже тогда, когда это казалось невозможным. Он ласкал меня так, точно я была хрупкой статуэткой, способной разбиться от одного неверного движения. Его прикосновения и поцелуи были совсем другими, не такими, как прежде. В тот раз я чувствовала его голод, его жажду моего тела, тогда он просто брал свое, и ему было абсолютно все равно где и с кем, но теперь он неторопливо и вдумчиво смаковал меня, будто сочный плод.

Его руки скользили вдоль моего тела, осторожно снимая одежду. Губы ни на миг не давали покоя. Утренняя прохлада ласкала разгоряченную кожу, вызывая сотни мурашек, где-то внутри словно горел пожар, разрастаясь все больше и больше, разливаясь по венам жидким огнем, превращая меня в мягкий воск. Я словно плыла в сладком тумане, отдавшись на волю собственных чувств, и думала лишь о том, чтобы этот миг никогда не кончался. Какая разница, что с нами будет потом? Какая разница, что он опять, как и в прошлый раз, использует мое тело? Да, я знаю все это, знаю, что он никогда не будет моим, что я для него всего лишь средство, а вовсе не цель… Но здесь и сейчас он был моей целью, моей тайной страстью, моим желанием и любовью.

В какой-то момент Райн развернулся, и я оказалась лежащей под ним. Мои руки ослабли от волнения, соскользнули с его плеч и безвольно упали вдоль тела. Я не знала что делать и что говорить, краснея под его пристальным взглядом.

Райн приподнялся, уперевшись ладонями в кровать. Он так внимательно изучал мое лицо, будто пытался отыскать в нем что-то тайное, известное лишь ему одному.

— Ты плачешь? — прошептал он с нескрываемым удивлением. — Почему? Тебе плохо?

— Нет, — я едва шевельнула губами, — это просто от чувств.

— Чувства это удел смертных, — он улыбнулся краешком рта, протянул руку и большим пальцем провел по моим губам, нажимая так мягко, что они невольно раскрылись. — Мы фейри, у нас другие законы. Поверь, ты обязательно встретишь того, кто предназначен тебе богами.

— Что это значит?

— Смертных связывают веления сердца. Они кратковременны и непостоянны, как и их жизнь. А фейри соединяет магия. Один раз — и навсегда.

Я хотела еще что-то спросить, но он мне не дал. Подался вперед, запечатывая мой рот своими губами, накрывая меня всем телом. Я вздрогнула, ожидая краткую вспышку боли, но ее больше не было. Было лишь чувство полного единения и серебряная паутина, вспыхнувшая всеми цветами радуги, когда он взял меня…

Наверное, Райн прав, я слишком очеловечилась и чувствую то, что совсем не должна. Но как можно поверить, что все происходящее с нами, всего лишь соединение тел? Как можно поверить в то, что в его душе сейчас царит абсолютный покой, в то время как мое сердце рвется на части?

Жадно дыша, ловя его поцелуи, я прижималась к нему, следуя за ним, подчиняясь его движениям, оплетая его, как лоза, всем своим телом. Будто со стороны доносились до меня собственные тихие стоны и его прерывистое дыхание. И когда Райн вдруг замер, с силой вдавливая меня в узкую койку, я почувствовала, как все тело накрывает волна сладкой боли, затуманивая сознание, разгоняя мысли, заставляя выгнуться в его руках, будто тугой лук в руках умелого стрелка…

Потом он лежал рядом со мной, крепко обняв, и от его обнаженного тела шел такой жар, что я даже не вспомнила про одеяло. Он что-то тихо шептал мне на ухо, но я не могла уловить смысл его слов. Что-то про ожерелье, про мага, которого приказал найти мой отец, про архив, про идущих по моим следам дознавателей. Но мне совсем не хотелось думать об этом. Прошедшая ночь оказалась слишком тяжела для меня, да и утро тоже. Отдавая себя, я не думала, с чем останусь сама, и сейчас ощущала такую усталость, что почти ничего не соображала. Глаза закрывались сами собой. Я повернулась к Райну лицом, уткнулась носом в теплую шею и прижалась губами к тонкой жилке, инстинктивно подстраиваясь под его дыхание. Мои руки и ноги будто сами собой оплели его тело, я даже не заметила, как это произошло. Райн нагнулся, касаясь губами моего виска, и шепнул:

— Спасибо.

Я провалилась в глубокий сон.

* * *

— Ну, и кто из нас ей первым скажет об этом?

— Только не я. Это вообще твоя забота, информировать Хозяйку обо всех изменениях.

— Зато ты, как верный рыцарь, первым бросаешься на ее спасение. Причем, где надо и где не надо. В основном, где не надо.

— Если ты про вчерашнее, то тебе еще мало досталось. Надо было вообще отгрызть тебе копыто и посмотреть, как ты будешь скакать на одном, пока второе не отрастет.

— Дурень! От меня хромого больше пользы, чем от тебя здорового. Только и умеешь, что лезть под руку да болтать без толку.

— Зато я здесь по своей воле!

— Ну, вот ты ей по своей воле все и расскажешь. А я пошел.

— Куда?!

— Искать укрытие на случай непредвиденных обстоятельств. Я, правда, шелки в гневе еще не видел, но все может быть.

Скрипнула дверь. Я услышала обреченный вздох и поняла, что этот диалог мне не приснился. Открыла глаза, приподнялась на локте и обнаружила, что лежу на своей кровати, укутанная в одеяло по самый подбородок, а рядом, на колченогом стуле, с отрешенным видом покачивается Ареналь. Подперев голову руками, келпи так глубоко о чем-то задумался, что даже не заметил моего пробуждения.

— Ареналь? — позвала я, удивляясь, какой хриплый у меня голос. В горле будто застрял острый комок. — Где все?

Келпи встрепенулся. Он где-то раздобыл чистую одежду и сейчас выглядел вполне прилично, не считая подбитого глаза и опухшей челюсти.

— Принцесса, ты только не нервничай! — заявил он, вскакивая и суетливо поправляя мне одеяло.

— О чем это ты? — я нахмурилась. Неприятное подозрение зародилось в моей душе. Слишком уж бегающим был взгляд у парня, слишком уж явственно подрагивали его руки. — Что-то произошло? Сколько я спала?

— Больше суток. Мы с Тайругом сторожили тебя, никого не пускали. А то эти смертные прямо паломничество сюда устроили. Особенно один наглый маг, сел на пороге и заявил, что никуда не уйдет, пока не поговорит с тобой. Еле отделались. Тайруг накинул на дверь полог невидимости, так что теперь пока не откроем — ее не найти.

Ну, что это за наглый маг, я даже не сомневалась. Только зачем я ему снова понадобилась? Неужели чтобы еще раз высказать благодарность? Или хорошенько подумал и решил добить мерзкое существо?

— А Тайруг где?

— Да вышел прогуляться. Он же кот, да еще невидимка.

— Подожди, — я уселась поудобнее. Одеяло соскользнуло с плеч, и я едва успела подхватить его, с изумлением обнаружив, что лежу абсолютно голая. Райзен!

Воспоминания накатили горячей волной, заставив судорожно сжать колени и скомкать в руках край одеяла. Я замерла, прикрыв глаза, и задышала медленно и глубоко, пытаясь усмирить бешено бьющееся сердце.

— А Райзен где?

Келпи замешкался, скребя ногтем пятно, плотно въевшееся в ветхую ткань простыни. Мне это совсем не понравилось.

— Ареналь? Ты мне ничего не хочешь сказать?

Он изобразил на лице радушную улыбку, которая смотрелась весьма странно, учитывая форму и размер зубов.

— Мы нашли этого мага! Только он проходит в списках как колдун и артефактор средней руки. Ну, амулеты там разные, пляски с бубном вокруг костра, приворот-отворот, готовые зелья, травяные сборы…

— А…

— Правда, пришлось попотеть! К зданию магистрата оказалось так просто не подступиться. Смертные постарались вложить охранное заклинание в каждый камень и каждый куст. Без особого ордера с королевской печатью к воротам ближе чем на двадцать футов не подойти. Думаю, даже бургомистра ежедневно проверяют.

— Проверяют?

— Ну да, там такая защита, что взломать ее просто нереально, какой бы силой мы не обладали. Войти невозможно ни под каким видом. Даже если проскользнуть невидимкой в открытую дверь, все равно через мгновение оказываешься за воротами!

— Но вы же как-то вошли?

Я понимала, что Ареналь нарочно меня заговаривает, но мне и самой хотелось немного отвлечься от мыслей о Райзене, а история ночных приключений была как нельзя кстати. Тем более, с некоторых пор я начала ощущать, как мое ожерелье буквально душит меня. Раньше оно почти не ощущалось на шее, а сейчас лежало тяжелым камнем, холодное и враждебное, точно тюремный страж. И я знала, что если не найду способ избавиться от него, оно станет моим палачом. Каждый день был у меня на счету, ведь я не знала точно, когда мне исполнится восемнадцать. В тот день моя магия войдет в полную силу и, если я все еще буду человеком, она уничтожит меня, выжжет мое сознание, как лесной пожар выжигает дотла целые чащи.

— Ну-у, — протянул келпи с загадочным видом, — у нас была одна вещичка, которую не учли при создании охраны.

— И? — кажется, я догадалась.

— Дуэргар где-то спер эриллиум Балора! — заявил Ареналь с таким видом, будто сообщал мне вселенскую тайну. — Мы прошли через Сумеречные земли, еле отбились от засады, которая точно его ждала! Потом прятались от родственничков Тайруга. Как они его унюхали, понять не могу! Но это все ерунда. Вынырнули в какой-то каморке, наглотались пыли и едва не задохнулись, пока кашель успокаивали. Потом уже легче было. Полог невидимости — и вперед. Внутри здания находилась только обычная стража, да на некоторых дверях охранки, а магов не было. И я вот думаю, зачем людям столько комнат в одном доме? Да еще коридоры, галереи, анфилады? Я так запутался во всех этих поворотах и переходах, что едва не потерялся! Настоящий лабиринт! А лестницы? Там же ноги поломать можно!

Келпи с таким искренним удивлением возмущался, что я не смогла сдержать улыбки. Речному духу вряд ли раньше приходилось бегать по лестницам, прятаться от вооруженной стражи и разыгрывать из себя шпиона. Да и мне, в принципе, тоже. Но что поделать, моя судьба сделала такой крутой поворот, что теперь только жажда жизни и желание найти свой дом заставляют меня идти вперед.

— Ну, так вы все же справились?

— Еще бы! Зря, что ли, фоморам в пасть лезли. Но там оказалось столько бумажек! Я думал, мы месяц в них рыться будем. Повезло, что все записи в архиве в строгом порядке, иначе бы не нашли.

— Ну и?

— О, сейчас!

Ареналь поднял вверх один палец, а потом начал шарить у себя по карманам, бормоча сквозь зубы:

— Так, где эта балорова бумажка? Я точно знаю, что положил ее именно сюда… А! Вот! — и он с довольным видом протянул мне скомканный и пожелтевший листок.

Это была пронумерованная страница, вырванная из регистрационной книги чьей-то грубой рукой. Такие книги были на каждом таможенном посту у городских ворот, но когда страницы в них заканчивались — они отправлялись в архив. С одного края текст оказался немного оборван, с другого — бумага выглядела рыхлой и влажной. Мелкие строчки пестрели разными завитушками. Книгу писали от руки, тщательно выводя каждую букву. Судя по почерку, писарь не торопился, украшая текст затейливыми вензелями.

— «… Дуалад, — прочитала я вслух, — сорок семь лет, колдун-артефактор второй категории. Зарегистрирован как член Кадарнской гильдии колдунов и чародеев. Словесный портрет… Характер… Образование… Наличие судимостей и проблем с законом не обнаружено. Меток нет, крамольных мыслей нет, запрещенных предметов нет. К правящей династии лоялен… Вердикт: в силу скромного магического дара дальнейшая разработка объекта не рентабельна…» — я ошеломленно подняла голову и уставилась на келпи. — Это что такое?

— Ну, это смертным виднее. Ты дальше читай.

— «Дата въезда…» Так он ездил в Брингвурд несколько лет подряд еще до моего рождения! И каждый раз только на время ярмарки. А потом куда? Почему тут пишут, с какой целью прибыл, а куда отбыл — не указывают?

— Может, в Кадарн? Он же, вроде, к столичной гильдии приписан.

— Точно. Тут еще указано, что последний раз он был в Брингвурде два года назад. Сейчас его в городе нет. Что делать?

Я уронила руки на колени и выжидающе уставилась на парня, который задумчиво почесал затылок, взъерошив и без того торчавшие в разные стороны волосы.

— Ехать в Кадарн? — он озвучил мою собственную мысль.

— Скорее всего.

Вздохнув, я поерзала в кровати, разминая затекшую спину. Обыскала взглядом комнату, но ничего похожего на платье не обнаружила. В животе заурчало.

— Слушай, где моя одежда? Да и подкрепиться бы не мешало перед дорогой. Нам придется опять топать ножками. Не хочу, чтобы Райзен использовал артефакт, я его и так еле спасла в этот раз.

Келпи как-то заискивающе заглянул мне в глаза:

— А может, еще полежишь?

— Не выйдет, — я покачала головой, — даже не уговаривай. У меня совсем мало времени.

Он вздохнул. Поднялся со стула, будто невзначай пряча взгляд, и неохотно двинулся в сторону громадного сундука, видневшегося в углу.

— Тут Райзен раздобыл кое-что для тебя, — сказал, не оборачиваясь, — смена одежды, нижнее белье, обувь… Ну и всякие женские штучки.

Я заулыбалась, чувствуя, как меня наполняет тепло. Райн не остался равнодушным! Что бы он ни говорил, как бы ни отнекивался, но его действия говорят за себя. Пусть он каждый раз твердит, что я ему не нужна, но если бы это и в самом деле было так, стал бы он заботиться обо мне? Вряд ли! Я точно знаю, что заняла свой уголок в сердце этого дуэргара.

— На вот, возьми. Я пока выйду, завтрак тебе поищу.

Ареналь бросил на кровать разноцветный ворох из тонких тканей, кружев и лент.

— Хорошо, — я выдернула из кучи шелковую сорочку и зарылась носом в гладкую, прохладную ткань. Пахла она просто божественно — свежестью весеннего утра, цветочной росой и, едва заметно, клейкими почками. — Да, и скажи этирну Райзену, что я ему благодарна… Или нет, я скажу сама.

Келпи вышел, бросив на меня искоса странный взгляд, которому я не придала значения. Правда, краем мысли подумала над таким загадочным поведением, но решила, что сначала нужно одеться и поесть, а уже потом выяснять, в чем дело. В конце концов, в дороге у нас будет уйма времени, но сейчас мне следовало бы поторопиться.

Мысли о Райне не покидали мою голову, пока я с умилением и восторгом примеряла обновки. Никогда в жизни мне не приходилось не то что носить, даже трогать подобные вещи. Шелковые нижние сорочки, отороченные нежным кружевом; тонкие, как паутинка, рубашки из полупрозрачного батиста, с пышными рукавами, перехваченными на запястьях узкими лентами; нижние юбки из тафты и органзы, верхние — из тонко выделанной шерсти и гладкого сукна, окрашенные в благородные цвета: темно-бордовый, изумрудно-зеленый, нежно-лиловый и голубой. Я знала, что не каждый мастер способен сделать ткань такой насыщенной и яркой и закрепить краску так, чтобы она не вымывалась при стирке. Подобная ткань стоила недешево, а платья из нее были доступны только богатым этирнам, да приближенным короля. И вот теперь Райн раздобыл все это великолепие именно для меня! Разве это не говорило о силе его чувств?

Окрыленная надеждой, я оделась в считанные минуты и бросилась к сундуку в поисках обуви. Под такое великолепное платье цвета первой листвы совсем не хотелось надевать старые стоптанные башмаки, выделенные мне тирном Менро.

Сундук оказался с сюрпризом: на внутренней стороне его крышки я обнаружила большое овальное зеркало, окаймленное позолоченным орнаментом. И что удивительно, сделано оно было из настоящего стекла. Не бронзовое, не медное, а именно стеклянное, отполированное до блеска и без единого пятнышка. Я присела на корточки и заглянула в него. Бледная девушка с темными кругами под глазами и растрепавшимися каштановыми волосами смотрела на меня из холодной глади стекла. Ее глаза сияли, как два драгоценных камня, губы припухли от поцелуев, а на лице царило выражение блаженной усталости. Кажется, эта девушка провела чудесную ночь с любимым… Или это было утро? Я глупо хихикнула, ощущая себя на седьмом небе от счастья.

В сундуке, помимо одежды, лежало несколько пар башмачков и шкатулка из слоновой кости. Не веря собственным глазам, я взяла в руки это великолепие и, затаив дыхание, откинула изящную крышку. Внутри оказался целый набор: серебряное зеркальце на длинной ручке, такая же расческа, несколько черепаховых гребешков, украшенных разноцветными камнями, нитка крупного жемчуга и пара шелковых лент, вышитых золотом, для волос. Я настолько растрогалась, что не выдержала и всхлипнула от избытка чувств. По щеке скользнула слеза умиления, но тут же была стерта дрожащей рукой.

«Он ждет меня! — пульсировала в голове одна и та же мысль, заставляя меня млеть, как кошку на солнце. — Он все это достал для меня! Мой Райн! Мой любимый Райн!»

Еще вчера я готова была навсегда забыть о нем, но сегодня душа моя пела, переполненная любовью.

Едва не напевая от переполнявшего меня счастья, я быстренько расчесалась, заплела косу, сложила ее на затылке восьмеркой и закрепила одним из гребешков. Верхняя часть гребешка, выполненная в виде ветки плюща, теперь возвышалась над макушкой, точно корона. Натянув на ноги чулки и кожаные башмачки, я глянула на себя еще раз, пощипала щеки, чтобы придать им немного румянца, облизнула припухшие губы и решительно встала.

Оглянулась вокруг себя, словно хотела запечатлеть в памяти этот миг. Маленькая убогая комнатушка, ставшая мне убежищем на эти несколько дней. Бедный тирн Менро! Если б он только знал, кто к нему пожаловал, то вряд ли пустил бы. Хотя, теперь-то он знает. Интересно, почему он не вызвал королевских магов? Не захотел связываться с законниками или кто-то ему помешал? Думаю, стоит проведать несчастного старика и успокоить. Заодно и узнаю как дела у того шпиона, которого поймал Эбелайн.

Эбелайн!

Мысль о маге неприятно кольнула. Ареналь сказал, что тот хотел увидеть меня и о чем-то поговорить. Но о чем ему со мной разговаривать? Фейри и маги — два извечных врага, стоящих по разные стороны баррикад, теперь я чувствовала это как никогда. Но встретиться с ним все же придется, хотя я с удовольствием избежала бы этого события.

За окном вовсю сияло солнце. Судя по всему, время давно перевалило за полдень, и на дворе царила настоящая весна. Дверь комнаты на удивление легко поддалась. Я даже замешкалась на пороге от неожиданности, но потом поняла, что в замках потребности не было: Ареналь же сказал, что вход в комнату невидим со стороны коридора, плюс охранные плетения, навешанные Райном. Здесь я была как в крепости.

В коридоре меня встретила абсолютная тишина, только в самом конце слегка поскрипывала приоткрытая входная дверь. В узкую щель сочился яркий солнечный свет, ложась на грязный пол тонким лучом. Двери в другие комнаты оставались плотно закрытыми. Я замерла, не отходя от порога, и прислушалась, напрягая все свои чувства.

Нет, я здесь не одна. В дальней комнате кто-то был. Человек, которому нужна помощь. Я это явственно почувствовала, но привычный зуд не появился, видимо, этому человеку я помочь ничем не могла.

Вот еще один. Где-то совсем рядом. От этого исходили волны уверенности, и в то же время он был озадачен. Такое ощущение, что он никак не мог выбрать между двумя и даже тремя решениями. А еще в нем ощущалась такая внутренняя сила, что по моей спине невольно пополз холодок. Я почувствовала присутствие Эбелайна.

* * *

— Добрый день… — раздался за моей спиной хрипловатый мужской голос.

Я вздрогнула и обернулась. Рурк Эбелайн стоял в нескольких шагах от меня, прислонившись плечом к стене, и не спускал с меня настороженного взгляда.

— Не могу ответить тем же, — пробормотала я, отступая и инстинктивно наматывая на руку воздушную плеть.

— Нам надо поговорить.

— Вам надо, а мне не надо.

— Тебе надо даже больше, чем мне, — он оторвался от стены, шумно вздохнул и потер виски с видом человека, не спавшего, по крайней мере, сутки. — Как думаешь, почему целая компания фейри во главе с фомором разгуливает в трущобах Брингвурда, как по полям Траг-вуд-Дол, а префектура и ухом не ведет? Тебе не кажется это странным?

Я поджала губы и пытливо заглянула ему в глаза, надеясь прочитать в них правду. Но ничего, кроме ответного вопроса, там не увидела.

— Хотите сказать, это ваших рук дело? — недоверчиво спросила я.

— Да. Я постарался, чтобы это осталось в тайне. Но не столько из-за твоих дружков-людоедов, сколько из-за себя. Мне встреча с законниками тоже ни к чему. Если забыла, то я уже побывал у них в руках и назад не собираюсь.

«Дружки-людоеды» меня покоробило, но я смолчала, понимая, что Эбелайн по-своему прав. Келпи предпочитал человеческое мясцо на десерт, и вряд ли я смогла бы отучить речного духа от этой привычки, впитанной им с кровью прародителей. Фомору нужна чужая жизнь для того, чтобы жить самому. Запретить ему использовать других, значит обречь на медленную смерть, а я не была готова на подобные жертвы, тем более, сейчас, когда являлась Хозяйкой Тайруга и его единственным источником пищи. Райзен тоже по-своему использовал людей, точнее, человеческих женщин, но это уже в прошлом. Теперь у него есть я.

— Ты улыбаешься? — нахмурился маг, вырывая меня из приятных грез. — Я сказал что-то смешное?

— Нет, — я покачала головой, с трудом сдерживая улыбку, норовившую растянуть мои губы до ушей. — Так о чем вы хотели поговорить?

— Для начала… я так и не знаю твоего имени. Может, все-таки скажешь, как тебя зовут?

— А разве «мерзкая тварь» и «презренная фейри» уже не подходят? — усмехнулась я, глядя ему в глаза.

Эбелайн скривился, как от зубной боли.

— Извини, признаю, был не прав. Поспешил с выводами.

— И? — я изобразила на лице ожидание.

— Ты очаровательная молодая девушка. Очень милая… И мне бы не хотелось быть твоим врагом.

Мои брови невольно поползли вверх от удивления:

— И что вас навело на эту мысль?

— Долгая история, — маг пожал плечами и качнулся в мою сторону, заставляя напряженно отступить еще на один шаг. Я уперлась спиной в стену и приготовилась к нападению, твердо уверенная в том, что он вот-вот бросится на меня с мечом, как тогда, когда я пыталась откачать шпиона. — Я расскажу ее вечерком у костра… Если ты не против.

— Что? — мне показалось, что я ослышалась. — О чем это вы?

— Слышал, вы не собираетесь задерживаться здесь, а мне тоже желательно исчезнуть на некоторое время. Я могу быть вам очень полезен.

— И чем же?

Теперь уже усмехнулся он, заложив большие пальцы рук за пояс и глядя на меня с неприкрытым вызовом:

— Ты забыла? Я маг-дознаватель.

— Бывший дознаватель, — пробормотала я.

— Бывший, — он согласно кивнул, — но я не забыл, чему меня учили все эти годы. Ты сняла метку. Я только через сутки ощутил, что это такое, когда твое сознание, твои мысли, эмоции и чувства принадлежат только тебе, и ты сам являешься их единственным хозяином, — произнес он с такой искренней горячностью, что я, сама не ожидая, шагнула ему навстречу. — Когда думаешь и говоришь то, что желаешь, а не то, что тебе внушили…

— О чем это вы? — кажется, подозрения, крутившиеся в моей голове насчет королевской метки, получили еще одно подтверждение.

— Метка! Ты была права насчет нее. Это как сбруя для лошади. А кто-то сидит в повозке и правит.

— Возничий, — я кивнула собственным мыслям. — Так что вы хотите от меня?

— Услышать твое имя. Имя той, что вернула меня к жизни и дала мне свободу духа.

— И это все? — я с сомнением глянула на него.

— Клянусь, я тебя не обижу! — он прижал правую руку к груди и сжал в кулак. Сейчас я чувствовала его искренность как никогда. Он действительно не желал мне зла.

— Ниалинн. Меня зовут Ниалинн Иммерли.

Рука Эбелайна рванула влево, стремительно выхватывая меч. Я инстинктивно вскинула руки, создавая воздушный щит и с тоской понимая, что расслабилась, не успею. Перед внутренним взором всплыл образ Райна, и я зажмурилась, ожидая удар.

Но вопреки ожиданию, удара не последовало. Я осторожно приоткрыла один глаз, а потом изумленно распахнула оба и уставилась на коленопреклоненного мага в полнейшем недоумении.

Эбелайн стоял передо мной на коленях, протягивая меч на вытянутых руках. На его лице застыло выражение строгой решимости.

— Этьерна Ниалинн, клянусь быть вашим паладином, следовать за вами везде и всюду, сопровождать в походах, согревать в холод, укрывать от бед, защищать от врагов. Вот мой меч, как печать на клятве. Примите ли вы его?

Я растерянно огляделась, словно ожидая поддержки от обшарпанных стен. Сговорились они все, что ли? Кого ни возьми, каждый норовит дать мне какую-нибудь клятву. Может, это что-то во мне так на них действует?

— Этирн Эбелайн, — откашлявшись, нерешительно начала я, — вы бы подумали. Все-таки я фейри. Если кто-то узнает об этом, вас казнят без суда и следствия.

Уголок его плотно сжатого рта резко дернулся вниз:

— Меня и так ждет смертная казнь. Но сначала сдадут на опыты, чтобы выяснить, как я от метки избавился.

Я глубоко вздохнула. Начищенный до блеска обоюдоострый меч маячил у меня перед глазами. Всего сутки назад этим мечом мне едва не снесли голову, а сегодня его хозяин положил свое смертельное оружие к моим ногам. Нагнувшись, я провела пальцем по острому лезвию и вздрогнула, ощутив укол. На блестящем металле осталась полоска крови. Не красной! Бледно-голубой и прозрачной, как вода в ручье.

Мы оба замерли, с недоверием глядя на меч. Кажется, в прошлый раз, когда я поранила себя при ловле келпи, моя кровь окрасилась в голубой только в воде. И это был яркий, насыщенный цвет июльского неба.

— Шелки! — выдохнул Эбелайн с неприкрытым благоговением в голосе. — Живая!

Я спрятала руки за спину.

— Шелки. И что? Это что-то меняет?

Его глаза сверкнули фанатичным блеском.

— Возьми мой меч, прими мою клятву! Поверь, я не причиню тебе зла, я хочу лишь следовать за тобой и оберегать.

— Но почему?! Зачем вам эта клятва? Мне не нужен маг-паладин!

Он заговорил, словно через силу выдавливая из себя каждое слово:

— Ты сумела снять метку с меня и с того парня, который был отправлен сюда шпионить. Никто и никогда не делал ничего подобного. Более того, я даже не подозревал, что меня «пометили». Думаю, что такая же штука находится в каждом, кто закончил Магическую академию или пошел на службу королю. Я долго думал над твоими словами и понял, что ты права.

— В чем?

Он опустил голову, и его голос стал глухим и бесцветным:

— Ты права. Король не просто человек. Несколько столетий назад страной управлял Ковен магов, и даже король им подчинялся, а потом династия поменялась, и вся власть в Гленниморе отошла новому королю. Все маги, даже самые сильные, преклонили колени перед Брайденом Бесстрашным и до сих пор верно служат его потомкам. А несогласные были стерты с лица земли и даже их имена забыты. Я думал об этом с того момента, как ты захлопнула передо мной дверь.

— О магах и королях?

— Да. О том, что за сила удерживает магов в повиновении у простого смертного.

— И что вы решили?

Эбелайн выпрямился и взглянул на меня:

— Я менталист, причем один из сильнейших. Я чувствую присутствие фейри за несколько миль. А еще я чувствую магию фейри, даже если она использовалась здесь несколько суток назад.

Он замолчал, но его взгляд был более чем красноречив. С того момента, как я вернула его к жизни и сняла метку, Эбелайн, даже сидя от меня через несколько комнат, прекрасно знал, что происходит в моей. Каждый всплеск нашей магии он читал, как открытую книгу. И он непременно должен был почувствовать еще кое-что…

— Вы их почувствовали… — шепнула я побелевшими губами. В моих руках шевельнулась воздушная плеть, собираясь превратиться в удавку и заставить замолчать слишком умного мага.

— Эриллиумы? — Эбелайн криво усмехнулся и положил меч на колени. — Да, я их ощутил. Два эриллиума. Один сейчас на тебе, второй унес дуэргар. Не сразу, но я понял, что этот вид магии мне очень знаком. Это как полузабытый запах, который учуял совершенно случайно где-нибудь в подворотне, и теперь он неотступно преследует тебя, не давая покоя. Понимаешь, о чем я?

Я молча кивнула. Да, со мной было то же самое, когда я почувствовала магию метки. Что-то смутно-знакомое, что вертится в подсознании, но никак не хочет всплывать на поверхность.

— Этой магией пропитан королевский дворец. Весь, сверху донизу. Я по службе бываю там практически еженедельно… бывал, — поправился он, процедив сквозь зубы, — но ни разу не обратил внимание на ее присутствие!

— Как не обращают внимания на воздух, которым дышат, — подсказала я.

— Точно! И ты знаешь, что это, — он не спрашивал, он утверждал.

— Знаю, — я на всякий случай шевельнула пальцами, уплотняя воздух вокруг себя, превращая его в непробиваемый щит. — Это эриллиум Бадб.

Эбелайн застыл, словно статуя. С его лица сошли краски, сделав его похожим на мраморное изваяние, но я уже не могла остановиться. Мне нужно было это сказать! Ведь я тоже столько времени ломала голову над этой дилеммой, а ответ оказался прозаически прост.

— Эриллиум пожирает своего носителя, — тихо начала я, следя за каждым движением мага. — Ни один человек не может выдержать больше суток, если оденет его на себя. Артефакт высосет его досуха, превратив в истлевшую мумию. Маг проживет немного больше, а фейри способны им управлять, но только одним, отдавая взамен свою жизнь, капля за каплей, и беря ее потом взаймы у других. Но вашему королю совсем не обязательно кормить божественный артефакт своей силой. Существует простенький ритуал жертвоприношения, а по тюрьмам всегда достаточно тех, кому вынесен смертный приговор. А кого в Гленниморе сажают в тюрьмы? Не только воров и убийц. Еще магов, которые не хотят заканчивать академию и брать лицензию, то есть, тех, что без метки. И фейри, если поймают!

Эбелайн молчал, лишь на побелевшем лбу дергалась резко вспухшая вена, да вдоль висков стекали струйки пота.

Я нагнулась и в полном молчании подобрала меч, лежавший у моих ног.

— Теперь ты знаешь то, что знаю я, — сказала, отбрасывая ложные условности, — теперь ты такой же изгой и смертник. И путь тебе только один. Либо с нами, либо на корм королевскому артефакту. Но боюсь, такая участь намного хуже, чем попасть к палачу.

— И? — выдавил маг, с видимым усилием разжимая пересохшие губы.

Я коснулась кончиком меча поочередно каждого плеча Эбелайна. Когда-то я видела, как один из брингвурдских этирнов принимал клятву верности от своего вассала. Но сейчас мной руководила не память, а инстинкт. Тайное знание, заложенное в меня неизвестно кем, неизвестно когда, может быть, самими богами, на мгновение пробудилось, заставляя произнести:

— Мне нужна твоя кровь.

Он протянул ладонь, и я коснулась лезвием его запястья, удивляясь, что моя собственная рука не дрожит, будто кто-то другой сейчас двигается и живет во мне. Некое существо, древнее, сильное, мудрое, знающее наперед то, чему еще только предстоит произойти.

Остро отточенная сталь легко вошла в человеческую плоть. Из пореза хлынула темная венозная кровь. Я нагнулась, ловя губами горячую солоноватую жидкость. Она оставила привкус железа на языке и чувство правильности происходящего.

— Теперь твоя очередь, — я провела ладонью по лезвию меча. Клинок тут же окрасился в бледно-голубой цвет. Кровь, больше похожая на воду, закапала вниз.

Эбелайн схватил мою руку, прижался губами к ране и замер, тяжело дыша. И в этот момент мне показалось, что он целует меня.

* * *

— Ой, что это?

«Гхм… мы не помешаем?»

Два возмущенных возгласа — один, раздавшийся со стороны входа, а второй прозвучавший у меня в голове — слились в один, заставляя меня поднять взгляд и вырвать руку из цепких пальцев мага.

Дверь на улицу оказалась распахнута настежь, в залитом солнцем проеме темнели два силуэта. Один — высокий и тонкий, с разлохмаченной шапкой волос — принадлежал Ареналю, второй — огромному черному коту. И если Ареналь удивленно моргал, глядя на коленопреклоненного Эбелайна, то кот-фомор выгнул спину, распушил шерсть и весьма недвусмысленно бил себя хвостом по бокам. Его глаза в полумраке сверкали неприкрытым гневом.

Кажется, в ком-то проснулась необоснованная ревность?

«Отойди от нее!» — услышала я яростное шипение. Но предназначалось оно не мне.

Эбелайн медленно поднялся с колен, всунул меч в ножны и только тогда взглянул на новых действующих лиц.

— Демон, можешь не беспокоиться, — сказал он с абсолютным спокойствием, — я не причиню твоей Хозяйке вреда. Наоборот, принесу пользу.

«Королевским псам нет доверия!»

Тайруг зашипел уже в голос, выпуская острые, как бритва, когти. Одно мгновение — и огромный черный кот взвился вверх, метя прямо в шею человеку.

Келпи по-девчоночьи взвизгнул, бросаясь следом. Маг выхватил меч, с эфеса которого так и не снял руки, а я толкнула вперед плотную невидимую стену, выстроенную мной на случай непредвиденных обстоятельств. Тяжелая воздушная волна в мгновение ока прошлась вдоль коридора, сбивая с ног и мага, и келпи, и даже кота.

Хотя нет, перевернувшись в воздухе, животное приняло свой истинный облик, и на пол со страшным грохотом приземлился чернокожий фомор. Удар был такой силы, что я почувствовала, как задрожали стены.

— Успокоились? — я уперла руки в бока и окинула всех троих возмущенным взглядом, тщательно скрывая испуг за наносной уверенностью. Садб Ясноокая, да Тайруг действительно напугал меня! Он же просто неуправляем! — Или вас еще дождичком полить? Я это могу.

— Меня-то за что? — простонал келпи.

Эбелайн молча поднялся на ноги и поправил одежду. Фомор перевернулся на живот, медленно встал на четвереньки и помотал головой, словно отгонял мух. Потом со скрытой угрозой в голосе произнес, ни на кого не глядя:

— Раб собственность Хозяйки… но и Хозяйка собственность раба. У поводка всегда два конца. С одной стороны ошейник, с другой стороны петля.

Краткий всплеск магии — и передо мной уже лежал черный кот, абсолютно равнодушный ко всему происходящему.

— А где Райзен? — я наконец-то высказала мысль, которая занимала меня с того момента, как я проснулась.

Ареналь успел сесть, подперев стену, и теперь осматривал ладони, счесанные при падении. Услышав вопрос, он как-то странно ойкнул и скосил взгляд на кота, но тот даже не шевельнулся.

— А там Оска лепешек напекла, — начал келпи заискивающим голосом. — Вредная баба, но готовит ум-м-м, пальчики оближешь!

— Ареналь! — я почувствовала, как что-то тяжелое ложится мне на грудь, удушающей петлей обвивая шею. Внутри все сжалось, в голове зазвучал тревожный набат. — Где Райзен?

Кот поднялся и выскользнул на улицу, келпи шумно задышал, пряча глаза, а маг взглянул на меня с таким сочувствием, что я невольно все поняла.

— Он ушел? Да? — еле выдавила я, чувствуя, как холодеют руки и ноги. Странное онемение начало разливаться по всему телу вместе с осознанием неизбежности. — Он бросил меня?

— Принцесса…

— Нет, — я слабо взмахнула непослушной рукой, обрывая ненужные объяснения. — Молчи. Я не хочу ничего знать.

Перед глазами внезапно все расплылось, и я поняла, что ноги меня не держат. Как во сне, я начала падать навзничь куда-то вниз, но кто-то успел удержать меня, не давая встретиться с полом. Чьи-то крепкие руки подхватили меня, словно тряпичную куклу, усадили, прислонив к стене. Теплые мозолистые пальцы стерли с моих щек бесполезные слезы.

Я не сопротивлялась. Мне было все равно. Только где-то в самой глубине моего сердца что-то лопнуло, выпуская на волю такую боль, от которой захотелось заорать во все горло.

И я закричала.

Изо всех сил, срывая связки, чувствуя, как немеет гортань.

И продолжала кричать, когда рушились стены и падали камни, когда кто-то ругался, молился, плакал и просил меня замолчать, когда трескалась земля и падало небо, выворачивались с корнем деревья и огромная черная туча, с молниями и громом, шла по Брингвурду, сметая все на своем пути…

* * *

Меня трясло. Колотило мелкой дрожью от макушки до самых пяток так, что даже челюсть выбивала чечетку, то и дело норовя прикусить язык. Я лежала на земле, связанная по рукам и ногам, укутанная в плед словно бабочка шелкопряда в кокон, а на затылке болезненно пульсировал внушительный синяк.

— Ну и натворила же ты дел, девочка! — Эбелайн недовольно покачал головой, не спуская с меня укоризненного взгляда. Он стоял надо мной, расставив ноги в высоких кожаных сапогах и уперев руки в бока. Темный суконный плащ, напоминающий плащи дознавателей, скрадывал его фигуру, а надвинутый на лицо капюшон скрывал лицо. — Едва не подставила всю компанию. Тебе нужно учиться владеть собой, ты же опасна самой себе.

— Р-развяж-жите м-меня, — прохрипела я, с трудом выговаривая слова.

— Ну нет, рано еще, остынь.

Он отошел.

Я вывернула шею, пытаясь сообразить, где мы находимся. Кажется, это была небольшая полянка в лесу, хотя надвигающиеся сумерки не давали рассмотреть подробности. Кто-то весьма заботливый уложил меня под куст орешника, на кучу прелой листвы, и теперь прямо над моим лицом свисали голые ветви с едва проклюнувшимися почками. В нескольких шагах от меня Ареналь разводил огонь. Келпи сидел на корточках, спиной ко мне, и тихо ругался, поминая отсыревший хворост, дождь и несдержанность у шелки. Кажется, это был камень в мой огород.

— Эй, — позвала я, — Ар-реналь?

— Чего тебе? — не оборачиваясь, буркнул он.

— М-мы где?

— На дороге в Кадарн.

— А Т-тайруг г-где?

— Ушел прогуляться.

Судя по всему, келпи тоже не желал со мной разговаривать. Но я не собиралась сдаваться так просто, мне нужно было выяснить что же произошло. Словно гусеница, я заелозила по земле, пытаясь устроиться поудобнее, хотя это оказалось совсем непросто. Через пару минут пыхтения и нелепых телодвижений с моей стороны, парень не выдержал, в сердцах бросил на землю огниво и шагнул ко мне.

— Э-э… у меня руки затекли. Ты можешь меня развязать? — я улыбнулась ему, надеясь, что улыбка вышла милой, но, судя по тому, как он отшатнулся, мои усилия не увенчались успехом.

— Да вообще-то не стоило б, — пробормотал келпи, почесывая затылок и с подозрением следя за каждым моим движением. — Эбелайн посоветовал оставить тебя так до утра.

— Чего-о?! — я едва не подпрыгнула как была, закутанная в плед.

— Во избежание! — Ареналь с многозначительным видом поднял вверх указательный палец. — Слушай, принцесса, — он неожиданно опустился на корточки рядом со мной, — а ты чего разбушевалась? Из-за этого… — поймав мой предупреждающий взгляд, келпи поперхнулся и продолжил уже более осмотрительно: — Я не то хотел сказать. В общем, я знаю, что у шелки такое бывает. Ну там всплеск эмоций и все дела… но чтоб так! Ты ж настоящую бурю вызвала! С моря шла волна высотой в тридцать футов! Если б Эбелайн тебя не успокоил, то она бы полгорода разнесла в щепки!

Я слушала его затаив дыхание. Неужели, все это правда? Я едва не разрушила Брингвурд? Я, рожденная чтобы исцелять, едва не стала убийцей?

Застонав от злости на саму себя и от тупой боли в затылке, я прикрыла глаза и откинулась на кипу листвы.

— Так это из-за мага у меня так голова болит? — пожаловалась, не сдержавшись.

— Ну да, — Ареналь неловко шмыгнул носом, — наверное, он чуток перестарался. Но если б не это, нас бы уже всех повязали!

Через минуту я уже знала, что не найдя другого способа меня успокоить, Эбелайн просто стукнул мне по затылку рукояткой меча. Сознание моментально померкло, ноги подкосились и я, как спелый плод, рухнула прямо в приветственно распахнутые объятия мага. Вдвоем с Ареналем они быстро спеленали меня, будто младенца, Тайруг накрыл всех пологом невидимости, и наша компания в относительной безопасности переместилась за стены Брингвурда, используя уже знакомый лаз в городской стене. Вызванный мною шторм ушел назад в море, успев потрепать порт и прилегающие к нему улицы. О человеческих жертвах келпи не знал, а дома… Что ж, дома можно отстроить.

— А Райзен? — я едва выговорила это имя. Сердце привычно сжалось, но прежней ярости уже не было, словно она выдохлась и обессилила.

— Дуэргар? — он отвел взгляд и почесал кончик носа, с видимым усилием соображая что же сказать. — Он… ну… записку оставил.

— И ты молчал! — мне захотелось его придушить. — Где она?

— Так ты ж сама не дала ничего сказать…

— Где она?! — буквально прорычала я, переворачиваясь на бок и впиваясь в келпи яростным взглядом.

— У Тайруга, — он вскочил на ноги и предусмотрительно отпрыгнул от меня на безопасное расстояние. — Он ее забрал.

— А ты читал?

— Нет конечно! Я даже букв не знаю!

Я опять застонала сквозь зубы, на этот раз проклиная собственную глупость и бессилие.

— Когда он вернется?

— А кто ж его знает. Сказал, разведает обстановку и придет.

Я задумалась. Использовать ментальную связь с фомором мне не хотелось, почему-то не было желания выслушивать еще и его.

Лежать связанной оказалось весьма неудобно, но пальцы мои оставались свободными и я начала потихоньку их разминать. Заодно с удивлением заметила, что уже не дрожу, что воздух достаточно теплый и сухой не смотря на ночную прохладу, а над головой в переплетении ветвей зажигаются первые звезды.

Сейчас меня мучил только один вопрос. Почему Райзен бежал от меня после ночи любви, как от солнечного света? Что было не так?

Ответ лежал на поверхности, но я в упор не желала его замечать. Маленькая, наивная шелки. Если из нас двоих кто и любил, так это только одна я. Не умеющая скрывать свои мысли и эмоции, ничего не знающая о мужчинах и их коварстве, я просто всецело отдалась этому чувству, позволив ему захватить меня с головой. Но Райзену нужно было вовсе не это. Даже если на какой-то момент он и почувствовал ко мне что-то большее, чем просто интерес, то, наверняка, тут же задушил это чувство в зародыше. Ему не нужна чья-то любовь, ему нужна та, что принесет потомство. И он сам мне об этом сказал.

Горло сжалось от едва сдерживаемых слез, внутри все отозвалось тупой, тянущей болью. Обида, разочарование, злость на собственную глупость и бессилие — все смешалось в один клубок, заставляя меня до боли стиснуть зубы.

Затрещал огонь, пожирая подложенную кору и сухой мох. Тонкий дымок взвился над костром, потянулся вверх. Тихий безветренный вечер постепенно превращался в ночь, а я все лежала, вытянувшись на земле, насколько позволяли путы, и даже не могла смахнуть выступившие на глазах слезы.

Что Райзен мог мне написать? Что сожалеет? Что дело не во мне, а в нем? Что долг перед родом сильнее привязанностей и чувств? Теперь я поняла: сундук с платьями был вовсе не подарком влюбленного мужчины, он просто заплатил за мою помощь. Не удивлюсь, если это его обычная манера: исчезнуть с утра, оставив после себя какую-нибудь безделушку на память наивной тирне.

Вернулся Эбелайн. Бросил рядом с костром связку заячьих тушек и направился в мою сторону, по-военному печатая шаг. От него за милю веяло напряжением.

— Успокоилась? — он навис надо мной, внимательно изучая мое лицо. — Буянить не будешь?

— Нет. Уже не буду.

— Вот и умница. Повернись.

Повернув меня на бок и придерживая одной рукой, второй он расстегнул массивную пряжку, стягивавшую ремень у меня на груди. Сразу стало легче дышать. Эбелайн неторопливо снял с меня путы. Я с глубоким вдохом расправила плечи и первым делом потрогала шишку на затылке. Судя по ее размеру, маг действительно перестарался.

Заметив мое движение, он нахмурился и произнес:

— Извини, я не хотел делать тебе больно, но в тот момент времени на размышление не было.

— А что произошло? — рискнула поинтересоваться я.

— Ты разметала воздушной волной барак и пристройки. Хорошо еще, что старик Менро и его кухарка в это время находились на улице. Надеюсь, они не пострадали. Ну и выброс магии был такой силы, что его наверняка почувствовали даже простые горожане. Ты же подняла гигантский вал. Небо стало черным в мгновение ока. И я еще никогда не видел столько молний одновременно.

— Я вызвала бурю?

— Да. Думаю, от брингвурдского порта ничего не осталось. И если б ты не потеряла сознание, то и от города тоже. А так волна накрыла лишь окраину и ушла в море.

Я опустила глаза, думая о том, что из-за собственной несдержанности, возможно, стала причиной гибели сотен людей.

— А что с тем шпионом?

— Он умер. Но я успел узнать все, что мне нужно.

— Он был там из-за меня?

— Нет, они искали отступников. Одеяло оставь, прохладно, — бросил маг, собирая ремни и отходя к костру, где Ареналь уже обдирал шкуру с заячьих тушек.

Я села, прислонившись спиной к какому-то пеньку, торчавшему из листвы.

— Сейчас ужин сделаем, подожди, — донесся беззаботный голос келпи.

Есть не хотелось. Хотелось свернуться в комочек, забиться в нору и немного поплакать. Но вместо этого я нащупала на руке невидимый браслет и мысленно позвала эриллиум.

«И тебе не хворать», — отозвался плененный дух ворчливым тоном.

«Почему ты не остановил меня? — задала я интересующий меня вопрос. — Ты же мог это сделать?»

«Остановить? Тебя? — в голосе артефакта проскользнули нотки удивления. — Извини, но вряд ли б ты услышала голос разума. Ты хоть сама поняла, что с тобой было?»

«Ну… Райзен бросил меня, — я стиснула зубы, не давая вырваться из горла позорному всхлипу. — Я расстроилась… немного… Но этого больше не повторится, клянусь!» — и я прижала ладони к груди в молчаливом жесте отчаяния.

«Расстроилась она, — проворчал артефакт, — нет, милочка, здесь дело вовсе не в твоих обманутых надеждах. Это магия. Сила Океана начала просыпаться и пробует вырваться наружу. Если ты не будешь держать себя в руках, она просто уничтожит тебя. Поняла?»

Я закусила губу, переваривая услышанное. Никогда еще эриллиум не разговаривал со мной таким приказным тоном. Чувствовалось, что он был встревожен не на шутку.

«Ты что-то знаешь, — поняла я. — Говори, что еще случилось?»

«Пока ничего. И, надеюсь, не случится. Но ты должна научиться сдерживать свои эмоции, иначе любой всплеск может привести к катастрофе. Гнев, ярость, отчаяние, злость, обида — любое из них может стать последним для тебя».

«Неужели все так плохо?»

«Для тебя — да. Если бы не ожерелье, удерживающее тебя в человеческом теле, то все было бы намного проще. Обернулась тюленем, ушла на морское дно и слилась там воедино с родной стихией. И все, никаких проблем. А так, остается тебе только посочувствовать. Ну и пожелать поскорее найти мага, который снимет ожерелье».

— Тайруг!

Возглас Ареналя заставил меня встрепенуться. Открыв глаза, я тут же растерянно заморгала, разглядывая мощную фигуру фомора, заслонившую от меня костер. Я даже не слышала, как он подошел.

Тайруг медленно опустился на корточки и жестом, преисполненным заботы, поправил одеяло, сползшее с моих плеч. От него не укрылось, как моя рука невольно дернулась вверх, ощупывая шишку на затылке. Глаза фомора сверкнули в темноте.

— Этот маг, — глухо проговорил он, — я собирался оторвать ему голову за это… Но без него мы бы не вышли из города.

— Ничего, — я слабо улыбнулась. — Мне почти не больно.

Он уперся руками в землю и приблизил свое лицо так, что я смогла разглядеть желтые крапинки в его глазах.

— Я могу залечить.

— Не стоит.

Инстинктивно стиснув на груди одеяло, я подумала о странном поведении Тайруга. Он вел себя так, будто мое состояние имело для него значение, но ведь я прекрасно помнила, что еще недавно он меня ненавидел. За то что оказалась сильнее, за то что сделала своим рабом, привязала к себе. За смерть Яшмы. Что изменилось?

Несколько секунд он молча разглядывал меня. Потом поднялся, подхватил на руки и направился в сторону костра, откуда уже доносился дразнящий аромат жареной зайчатины.

Мне подстелили свернутую вдвое конскую попону и протянули наколотую на ветку заячью ножку, истекающую жирным соком.

— Только осторожно, горячее, — предупредил Ареналь.

Эбелайн грыз свою порцию на другой стороне костра. Я видела только его силуэт, скрытый плащом, да чувствовала внимательный, изучающий взгляд.

— Тай, дай письмо, которое оставил мне Райзен, — проговорила я, обращаясь к фомору. Слова давались с трудом, царапая горло, падая в тишину будто камни.

— Как скажешь, Хозяйка…

Через секунду мои пальцы уже сжимали заветный листок, сложенный вчетверо, вот только сил развернуть и прочитать его у меня уже не было.

* * *

Дрожащими руками я развернула письмо. Короткие, обрывистые строчки, загибающиеся кверху, запрыгали перед глазами. Судя по почерку, Райзен очень торопился, когда писал. Ему нужно было срочно уйти? Или он просто боялся, что я проснусь и устрою истерику?

«Линн, я знаю, ты все поймешь. Я не хочу обманывать ни тебя, ни себя. Ты шелки, а я дуэргар, у нас нет, и не может быть, ничего общего. В тебе течет кровь богов, во мне — проклятых богами. Скоро ты освободишься от оков смертного тела, вернешься в родную стихию и там найдешь свое счастье. Мне же суждено жить, не зная солнца. Я исполнил свое обещание, нашел мага, который тебе нужен. Теперь я ухожу. Поверь, так будет лучше для нас обоих. Тайруг и Ареналь помогут тебе встретиться с ним. Они связаны с тобой клятвой крови, не оставят и не предадут ни при каких обстоятельствах. Верь им, хотя, насчет фомора, на всякий случай, держи ухо востро. И еще. Если однажды судьба нас снова столкнет, я хочу увидеть тебя счастливой, рядом с любящим мужем и десятком детишек. Будь умницей, стань счастливой ради меня».

И без подписи.

Впрочем, она была не нужна.

Я медленно обвела взглядом молчавших мужчин. Ареналь, Эбелайн и Тайруг застыли, подобно статуям, ловя каждое мое движение. Келпи, кажется, даже дышать перестал, а маг слегка подался вперед, наверняка, готовый снова огреть меня по голове, прежде чем я учиню очередное бедствие.

— Ну, — я не сдержала жалкой усмешки, — ничего другого я, в принципе, и не ожидала. Он просто сбежал.

— Это не то, о чем ты сейчас должна думать, — подал голос Эбелайн. — У нас очень мало времени.

— О чем вы?

— Принцесса, мы еле ушли от погони, — тихо произнес келпи. — Если б не он, — парень скосил глаза в сторону мага, — то вряд ли бы мы сидели здесь сейчас.

— Невидимость это не то, чем можно обдурить королевских псов, — буркнул фомор, недовольно поводя плечами.

Эбелайн встал, потянулся, разминая спину, и кивнул куда-то в сторону.

— Ты устроила настоящее представление и думаешь, что оно прошло без следа? Что никто не заметил такой выброс магии? Да вся брингвурдская префектура, небось, с ног сбилась, ища твои следы. Ты хоть понимаешь, чего нам стоило убраться оттуда?

— Ну, мы же убрались? И без потерь, как я вижу.

Он громко фыркнул.

— Сама бы ты и шага не сделала, поверь. Но я поклялся защищать тебя ценой собственной жизни. Ты мне нужна живая.

Я поднялась вслед за ним, вытирая жир с пальцев запиской Райзена, и не глядя уронила ее под ноги. Тайруг протянул руку, подхватил мятый листок и бросил его в огонь. Я проводила взглядом взвившийся сноп искр. Вот так, теперь ничто не должно отвлекать меня от собственной цели. Райзен попросил меня стать счастливой? Что ж, я исполню его желание. И сделаю это как можно лучше.

Маг смотрел на меня, ожидая ответа. Я нагнула голову на бок, искоса разглядывая бывшего врага. Высокий, мощный, с широкими плечами и узкими бедрами, с растрепавшимися русыми волосами и заросшим щетиной подбородком, он казался абсолютно спокойным и даже отстраненным, будто каменная скала, застывшая над бушующим морем. Но я-то знала как обманчиво это спокойствие. Чувствовала исходящее от него напряжение. Его недоверие, готовность выхватить меч в любой момент. Маг помнил, что дал клятву мне, и что фомор и келпи по-прежнему остаются его врагами.

— Я знаю, чего вы хотите, этирн Эбелайн, бывший королевский маг. И у нас с вами одна дорога — в Кадарн.

Он понимающе усмехнулся:

— Маг, которого ты ищешь, в столице? — Я кивнула. — Я знаю все ходы и выходы из Кадарна, читаю мысли на расстоянии и даже могу внушить те, что мне нужно. Поверь, менталистов моего уровня очень мало. Я помогу в твоем деле, а потом ты поможешь мне.

— Выкрасть эриллиум Бадб из королевского дворца? — я ответила ему такой же усмешкой.

— Нет, — он спокойно покачал головой, — всего лишь его уничтожить. А теперь, раз ты поела и отдохнула, давайте-ка убираться отсюда. Здесь нас слишком легко обнаружить.

Эбелайн был прав. Поспешно затушив костер и уничтожив следы временной стоянки, мы двинулись через лес, в самую чащу, откуда не доносилось ни малейшего дуновения. Я даже не спрашивала, почему маг выбрал именно этот путь, как-то само собой получилось так, что он занял пустующее место лидера в нашей разношерстной компании.

Шли мы неторопливо, тщательно избегая открытых участков и проторенных троп. То и дело Эбелайн жестом приказывал остановиться и словно внюхивался в ночную тишину, лишь изредка нарушаемую мерным дыханием леса. Когда взошла луна, мы услышали донесшийся издалека крик совы, потом еще один и еще. Затем послышалось уханье филина и писк летучих мышей, отправившихся на охоту. Ночной лес оживал, залитые серебристым светом деревья становились похожи на странных созданий из древних легенд.

— Вы уверены, что этот путь приведет нас в Кадарн? — шепнула я, невольно понижая голос.

Теперь я уже не била ноги о переплетения корней и твердые кочки. У меня был воздушный элементаль, который сделал мой шаг легче и не давал спотыкаться. Эбелайн размашисто шагал впереди, срубая мечом самые наглые ветви, и я то и дело утыкалась носом в его затянутую плащом спину. Тайруг обернулся котом и легкой тенью скользил возле моих ног, а Ареналь, вздыхая и охая, полз где-то позади.

— Уверен. Я слышу мысли загонщиков. Они устраивают засаду на главном тракте, а еще несколько десятков дознавателей прочесывают лес вдоль дороги в столицу.

— Почему же я их не чувствую?

— Потому что они не используют магию. Они очень осторожны. И они не знают что или кого именно ищут.

И Эбелайн мне подмигнул.

Ну да, они ищут фейри, может быть даже группу вражеских существ, но никто из них не знает, что с нами маг — бывший дознаватель, которому известны все уловки королевских псов. Вряд ли кому-то из них придет в голову, что прирожденные враги стали союзниками.

— Я все хочу вас спросить…

— Как я докатился до такой жизни?

Я кивнула. Теперь мы шли почти рядом, Эбелайн учтиво отводил ветви с моего пути и следил, чтобы подол моего платья не зацепился за какой-нибудь сучок.

— Наверное, это все из-за моего дара. Точнее из-за его мощности. Я же говорил, что таких, как я, очень мало? В Кадарне было всего три менталиста моего уровня за последние сто лет, двое из них бесследно исчезли, а третий — я. Я так радовался, когда меня приняли на факультет боевой магии. А на четвертом курсе, после практики, меня вызвал к себе декан и сказал, что мой дар слишком ценен, чтобы использовать его на передовой. Мол, это все равно что забивать гвозди алмазом. Вот и отправили меня на «огранку» в орден Предназнаменования в Кадарне.

— Орден Предзнаменования? — переспросила я.

— Да, это что-то вроде тайного сообщества, в которое входят только маги-дознаватели, преданные королю. Верные псы, готовые броситься на любого по малейшему сигналу своего повелителя. И я был одним из них.

Эбелайн замолчал, погрузившись в собственные раздумья. Лицо его посуровело, возле рта обозначились тяжелые складки.

— И что случилось? Почему вы здесь? — я хотела знать, что с ним произошло, как преданный цепной пес мог впасть в немилость у своего хозяина.

— Сам еще не понял. После получения диплома меня и еще нескольких юнцов представили ко Двору. Там мы дали королю вассальную клятву и клятву верности на крови, а после этого у меня начались проблемы с памятью. Понимаешь, просыпаюсь утром и не помню, что делал вчера.

— Это как?

— Так. Ложусь спать вечером во вторник, просыпаюсь утром в четверг, а куда среда делась — не знаю. Иногда пропадало несколько часов, иногда целые сутки. Я начал выяснять, что со мной, обращаться к целителям, но они не могли понять, что происходит. Мой магический фон оставался не потревоженным, аура в полном порядке. Я начал думать, что схожу с ума. А потом узнал, что предыдущие менталисты, служившие в Тайной канцелярии, закончили свои дни в тюрьме, обвиненные в государственной измене.

— И вы решили выяснить, в чем тут дело?

— Не успел, — он хмуро усмехнулся. — За мной пришли. Предъявили ордер на мой арест и на обыск.

— И в чем же вас обвиняли?

— О, там был целый список, — он остановился, прикрыл глаза и зачитал по памяти: — Участие в тайном сговоре с целью свержения установленной династии, выдача государственной тайны, шпионаж в пользу враждебной державы… ну и там еще много чего, я уже не вслушивался.

— А враждебная держава это кто? Фейри? — осторожно поинтересовалась я.

— Да нет, — он глянул на меня с удивлением, — всего лишь Эребия.

Теперь пришла моя очередь удивляться.

— Эребия? Но при чем здесь она? Вы что, действительно шпионили?

Эребия была крошечным государством, лежавшим в горах на юг от Гленнимора, и всю ее ценность составляли травы и минералы, которые водились в этих горах. Там добывали очень много веществ для магических зелий, в том числе и Норинейский камень. Эребия вела оживленную торговлю с соседними государствами, а от нападения ее защищали бурные горные потоки, труднопроходимые скалы и живущие в этих скалах василиски. Эти чудовища, похожие на гигантских бескрылых птиц, имели драконоподобную голову, раздвоенный змеиный язык и смертельный яд, который хранился в специальных мешочках внутри гортани. При нападении, или в качестве защиты, василиск широко разевал пасть, издавал жуткий вопль и выстреливал струю яда, целясь жертве в лицо. Стоило хоть капле этого яда попасть на кожу, как начиналось онемение, которое постепенно охватывало все тело и проникало внутрь. Жертва словно каменела, а спустя какое-то время умирала от того, что охваченное ядом сердце переставало биться.

Насколько мне было известно, жители Эребии знали какой-то секрет, позволяющий им не бояться яда этих существ, но этот секрет они хранили как зеницу ока. И сколько бы не пытались шпионы соседних держав добыть «тайный ингредиент», никому из них это так и не удалось.

И вот теперь Эбелайн говорит, что его поймали на шпионаже в пользу Эребии? Это было невероятно.

— Как я мог делать то, о чем не имею ни малейшего понятия? Говорю же, у меня были провалы в памяти. Да и не чувствовал я себя предателем.

— И что же вы сделали?

— Дал себя заковать и, как добропорядочный подданный, стал уповать на королевскую справедливость. Сейчас это звучит даже смешно, — он невесело усмехнулся.

— А как сбежали?

— Ну… меня несколько дней держали в тюрьме для государственных преступников, а потом решили перевести. Не знаю куда, мне не объясняли. Точнее, со мной вообще никто не желал говорить. Приковали к стене, кинули охапку соломы, миску помоев — и все. В камере не было даже крошечного окошка, так что я не мог отличить ночь от дня, но слышал, как менялся караул, так что смог вычислить примерное время. Это где-то пять суток.

— Пять суток без света, еды и питья? — ужаснулась я, останавливаясь и заглядывая Эбелайну в лицо.

— Пять суток, — он стиснул зубы, и его глаза сверкнули сдерживаемой яростью. — Но питье там было. Я слизывал росу, выступавшую на каменных стенах. И вот когда меня вывели за ворота, я понял, что это конец. Меня ждала «карета смерти», такая повозка, в которой преступников отправляют на эшафот. Дело было глубокой ночью. Кто-то из стражников подтолкнул меня в спину так, что я едва не упал. И тут же кто-то всунул мне в руку что-то маленькое и круглое. Я инстинктивно сжал кулак. Меня приковали внутри повозки, надели мешок на глаза, но я уже понял, что у меня в руках.

— Амулет перехода? — не удержалась я от восклицания.

— Да, это был он.

— И вы им воспользовались!

— Да.

— Вы знаете, кто мог его вам подсунуть?

— Нет, но догадываюсь.

— Кто?

— Отступники. Те самые, кого искали шпионы в подпольной лекарне.

— Маги, которые не захотели подчиниться королю… — я вскинула на мага задумчивый взгляд. — Знаете, а ведь тирн Менро и меня принял за магичку-отступницу. Видимо, их не так уж и мало. Кто бы подумал…

— Что в Гленниморе есть маги, которые неподвластны королю? Судя по всему, с некоторых пор я пополнил их ряды.

— Но вы так и не узнали, откуда взялось это нелепое обвинение в измене?

— Надеюсь, в Кадарне мне это удастся. И не без твоей помощи. Жаль, дуэргар ушел и унес эриллиум Балора. С таким артефактом было бы намного легче проникнуть во дворец.

Я промолчала. Но брошенное вскользь напоминание о Райзене острой колючкой впилось мне в сердце.

— Э-э-э, я понимаю, что вам вдвоем весело, но пожалейте мои бедные ноги! — раздался за нашими спинами жалобный вой Ареналя. — Я, вообще-то, устал. Мне нужна вода, много воды! Иначе я совсем ослабею.

Мы с магом остановились. Только сейчас я заметила, что наша компания в пути уже несколько часов и, действительно, стоило бы всем отдохнуть.

— Поищем ручей? — Эбелайн взглянул на меня, ожидая ответа. — Келпи не приспособлен долго ходить пешком.

— И сделаем привал?

— Да, я уже ничего не слышу. Мы оторвались от преследователей и можем позволить себе отдохнуть.

Следующие полчаса были потрачены на поиски источника и, когда они увенчались успехом, мы принялись разбивать временную стоянку. Разжечь костер, наносить еловых лап для лежаков — все пришлось делать руками. Эбелайн запретил использовать магию. Я понимала, что он прав, но вот Тайруг никак не желал подчиняться человеку. Обернувшись в свою двуногую форму, фомор демонстративно игнорировал мага. Я буквально чувствовала, как между ними пульсирует напряжение, готовое вот-вот превратиться в схватку.

Усталая, вымотанная всплеском собственной магии и ночным переходом, я устроила себе импровизированное ложе поближе к костру, завернулась в шерстяное одеяло, прихваченное из запасников тирна Менро, и закрыла глаза. Эбелайн и Тайруг остались сидеть у огня, искоса бросая друг на друга испытывающие взгляды, а келпи отправился пополнять силы на дно ручья.

— У нас есть три часа до рассвета, — услышала я голос мага, — давайте проведем их с пользой. Чувствую, скоро нам понадобятся силы.

* * *

Кадарн показался на горизонте на рассвете третьего дня.

За это время мы успели пройти лес насквозь и выйти к реке, которая разделяла столицу Гленнимора на две неравные части. По обоим берегам Лоахейма, несущего свои воды из горной Эребии в Северный океан, раскинулись покрытые всходами поля. На той стороне реки, за полями, у темной кромки деревьев виднелись крестьянские дворы, обнесенные частоколом.

Мы не знали, кому из гленниморских этирнов принадлежит эта земля, а потому старались не попадаться местным жителям на глаза. Передвигались после захода солнца, не использовали магию, тщательно уничтожали следы стоянок и не выходили на открытое пространство, держась кромки леса. Пару раз натыкались на небольшие поселки, где фомор умудрялся стащить для меня кусок ржаного хлеба или пару ячменных лепешек. В основном же питаться приходилось тем, что поймаем, и не всегда еда была мне по вкусу.

И вот, когда золоченые шпили гленниморской столицы засияли на горизонте в лучах восходящего солнца, я поняла, что мы почти достигли своей цели. Теперь нужно было только решить, как попасть вовнутрь, ведь Кадарн — вотчина королей — охранялся намного тщательнее, чем портовый Брингвурд.

Но и здесь нам на помощь пришел Эбелайн. Теперь я смогла увидеть бывшего королевского пса в действии. У него был простой и вместе с тем гениальный план: Ареналь обратился в оседланного коня, фомор — в кота, на меня накинули личину благородного этирна лет двадцати, а сам Эбелайн преобразился в оруженосца. Но и это было еще не все. Он не только сумел скрыть от дозорного менталиста на воротах наши мысли, но еще и заменил их другими! Так что в столицу Гленнимора вошли не три фейри и один маг-отступник, а ничем непримечательная компания: не слишком породистая лошадь, меланхолично жевавшая удила; жирный ленивый кот, свернувшийся клубочком позади седла; молодой этирн, думающий о шелковом платочке, подаренном ему на память некой этьерной; и старый седовласый оруженосец, который, ведя под уздцы лошадь своего господина, размышлял о собственной подагре и подсчитывал, хватит ли жалования на оплату целителя.

Охранники на воротах тщательно обыскали нас, но ничего крамольного так и не обнаружили. Дозорный менталист приказал расслабиться и ни о чем не думать. Я с готовностью выполнила его пожелание и, пока он изучал мои «тайные мысли», представляла себя мотыльком, летающим над поляной полной цветов. Роль молодого человека благородных кровей оказалась не так уж трудна. Знай себе, сиди в седле со скучающим видом, смотри на всех свысока да время от времени сбивай несуществующую пыль с кружевных манжет. Эбелайн продумал мой образ до мелочей: золотые перстни на пальцах, алмазные пуговицы на сюртуке, серебряные шпоры на сапогах и даже гравировку на пряжке кожаной перевязи. Седельные сумки были набиты батистовыми сорочками и замшевыми бриджами, в кошельке на поясе бренчало золото, а с лица молодого этирна — то бишь моего — не сходило высокомерное выражение.

— Добро пожаловать в Кадарн, этирн…

— Рильваер, — с готовностью отозвалась я заранее выбранным именем. Имя тоже подбирал Эбелайн. Он сказал, что Рильваеры — обедневший род мелкопоместных этирнов, затерявшийся где-то на восточной окраине Гленнимора, так что проблем с достоверностью имени быть не должно.

— Рильваер, — дознаватель учтиво кивнул, пропуская нашу компанию вперед. — Следующий!

— Садб Ясноокая! Нам это удалось! — неверяще прошептала я, когда городские ворота остались далеко позади, а мы оказались на узкой улочке, ограниченной с двух сторон серыми каменными домами.

С того момента, как мы подошли к стенам Кадарна, напряжение ни на секунду не оставляло меня. Только усилием воли я заставляла себя не вздрагивать от каждого окрика, хранить спокойствие и не пытаться призвать элементалей. И вот теперь, оказавшись в относительной безопасности, я поняла, что еле держусь в седле.

Обессилев, я сползла на землю.

— Теперь нам надо найти маленький неприметный трактир. Перекусить и снять комнату до завтрашнего дня, — посвятил Эбелайн в дальнейший план.

— Почему только до завтрашнего? — слабо удивилась я.

— Потому что завтра мы сменим личины и место дислокации. Это первое, чему учат шпионов — не задерживаться в одном образе и одном месте более чем на сутки.

— Вот, мы уже и шпионами стали, — хмыкнула я, ощущая себя совсем разбитой.

— Идемте, этирн Рильваер.

— Веди, мой верный оруженосец.

Мы обменялись красноречивыми взглядами.

Поплутав по городу около часа, мы наконец-то нашли то, что нам хотелось. Трактир «Свиная нога» примостился на пересечении двух улиц, в приличном квартале с маленькими чистенькими домиками. Невысокие деревянные заборчики, аккуратно подстриженные кусты, остроконечные крыши, крытые красной черепицей, разрисованные ставни на окнах — судя по всему, жили здесь либо незнатные этирны, либо мещане, не жалеющие денег на внешнее благоустройство. Здесь все дышало покоем и достатком. Утро было в самом разгаре, когда наша компания ступила на выложенную булыжником мостовую этого тихого уголка.

Трактирщик оказался весьма упитанным мужчиной лет сорока, с окладистой бородкой на круглом лице и хитрым взглядом прищуренных глаз. Он встретил нас у резного крыльца радушной улыбкой, представился как тирн Уорвик и тут же приказал подсобному мальчишке отвести лошадь в конюшню. Кот-фомор открыл глаза, потянулся, всем своим видом показывая, что его только что разбудили, и призывно мяукнул. Я подхватила животное на руки, откуда оно в мгновение ока перебралось на плечи и обвило мою шею пушистым хвостом. Судя по всему, ловить мышей в местной конюшне Тайруг не собирался.

Потрепав Ареналя по загривку, я шепнула ему прямо в ухо:

— Веди себя прилично! — и хлопнула по крупу, как заправский наездник.

Келпи позволил мальчишке взять себя под уздцы и, недовольно фыркая, направился в указанном направлении.

— Моему коню нужно много воды, — обратилась я к тирну Уорвику.

— Ты слышал? — крикнул тот зычным голосом вдогонку мальчишке. — Хорошенько напои лошадь нашего гостя! — а потом повернулся ко мне, приветственным жестом распахивая дверь в свое заведение: — Проходите, милостивый этирн, вы попали как раз к завтраку. Чем изволите трапезничать?

Внутри трактир оказался довольно чистым и уютным помещением. Народу с утра почти не было, лишь за одним столиком у окна разместилась пожилая пара с тройкой детишек — внуками, по всей видимости. Сводчатый потолок, выложенный разноцветным камнем, украшали несколько светильников, спускавшиеся вниз на блестевших от смазки цепях. Сейчас они были погашены, а в большие светлые окна, распахнутые навстречу весеннему дню, заглядывало скромное утреннее солнце.

— Присаживайтесь, милостивый этирн. Вашему оруженосцу, наверняка, будет удобнее поближе к кухне, — Уорвик указал на несколько общих столов, расположившихся на более темной половине зала, у дверей в подсобные помещения.

Я совсем забыла, что среди этирнов не принято есть за одним столом со своими слугами. Растерянно глянула на предложенный столик, отгороженный от общего зала невысокой ширмой, потом перевела взгляд на Эбелайна, мучительно соображая, что же сказать, но маг успел первым.

— Мой этирн, не беспокойтесь о своем слуге. Я сяду поближе к кухне, с вашего позволения, погрею старые кости, — прокряхтел он так убедительно, что даже я на секунду засомневалась в его настоящем возрасте.

Я молча кивнула. Эбелайн, шаркая словно старый дед, поплелся к общим столам, а мне пришлось занять резной стул, заботливо отставленный трактирщиком. Судя по всему, платежеспособных клиентов, да еще благородных кровей, здесь весьма ценили и берегли.

Подлетела симпатичная служанка в кружевном передничке, незаметно поправила декольте, привлекая внимание к таинственной ложбинке между грудей. Я изобразила заинтересованность.

Поблескивая глазками, кухонная фея сделала легкий книксен и уставилась на меня с жадным вниманием. От ее взгляда не ускользнули ни алмазные пуговицы, ни перстни на пальцах. Хорошенькое личико девушки расплылось в приветливой улыбке:

— Чего желает благородный этирн?

— Парочку жареных каплунов, омлет и мясной пирог. Все это разделить на двоих — мне и моему слуге. И еще принеси миску для кота, — я указала на живой воротник у себя на шее.

Кот что-то мурлыкнул и потерся об меня лобастой головой. Кажется, Тайруг окончательно вжился в роль. Я сняла его и пустила на каменный пол, игнорируя недовольный мявк.

А есть действительно хотелось, да еще как! Я так набросилась на еду, что едва не забыла о благородных манерах, да еще и пропустила момент, когда рядом со мной, за соседний столик, опустилось несколько мужчин. Я только тогда обратила на них внимание, когда из-за тонкой ширмы до меня донеслись приглушенные голоса:

— Да не верю я, что все это правда. Старик, наверняка, ошибся.

— Прежде он никогда не ошибался.

— Все бывает в первый раз. Или ты хочешь сказать, что бурю в Брингвурде и в самом деле вызвали шелки? Откуда им там взяться?

— Наши были там! Изучали постмагический фон на побережье. И вот, что я тебе скажу…

Говоривший понизил голос настолько, что я, как не прислушивалась, больше не смогла уловить ни звука.

— Милостивый этирн? — голос служанки заставил меня очнуться, и только сейчас я заметила, что застыла от напряжения, не донеся ложку до рта.

— Чего тебе? — прохрипела я, скрывая замешательство за льняной салфеткой.

— Вы не заказали ничего из питья. У нас есть эль, сидр и выдержанное вино из южных виноградников. Что прикажете подать?

— Сидр. Мне и моему оруженосцу.

Девушка исчезла в темном проеме кухонных дверей, а я поймала на себе внимательный взгляд Эбелайна. Мнимый оруженосец сидел, низко склонив голову над тарелкой, и неторопливо поглощал аппетитные кусочки.

Вернулась служанка, неся на широком подносе несколько деревянных кружек. Одну из них бухнула на стол перед Эбелайном, вторую с улыбкой подала мне, а затем, игриво вильнув бедром, скрылась за ширмой, где сидели испугавшие меня незнакомцы.

— Милостивые тирны, — донесся до меня ее приветливый голос, — ваш сидр.

— Еще и жареной макрели нам подай, да поживее.

Кот-фомор коротко мурлыкнул из-под свисающей скатерти, привлекая мое внимание. Прищурился, спрыгнул с моих колен и, задрав хвост трубой, вальяжной походкой направился в сторону говоривших.

— Ой, какая киса! — услышала я.

— Ага, знатный кот. Чей ты будешь, красавец?

Я сосредоточенно жевала, костеря про себя Тайруга на все лады. Вот чего он туда поперся? Внимание привлекать? А если кто догадается что он вовсе не кот, а самый настоящий демон? Нас же здесь всех убьют!

От страха и волнения задрожали ноги, да так, что мне пришлось сдвинуть их вместе чтобы скрыть эту дрожь.

— Милостивый этирн? — раздался над моей головой глубокий бас с раскатистыми нотками.

Я медленно повернулась. За спинкой моего стула стоял мужчина лет сорока, одетый в серо-зеленый сюртук торговой гильдии. Невысокий, но кряжистый, с широкими плечами и мощной мускулатурой, выпиравшей под одеждой из тонкого сукна. Гладко выбритое лицо незнакомца украшали густые брови, из-под которых зорко и даже с некоторым подозрением смотрели необычайно светлые глаза.

Вы недавно в наших краях? — толстые губы мужчины раздвинулись в улыбке, обнажив крепкие зубы.

Я скосила глаза на широкий пояс, обхватывавший его талию. Кажется, на таких поясах носят кинжалы. И точно — слева обнаружились небольшие ножны с торчавшей из них рукояткой, а с другой стороны болтался кожаный кошель внушительных размеров.

— Да, только сегодня прибыли, — ответила я как можно небрежнее. — А с кем честь имею?

— Ройях Донаган, местный завсегдатай и хозяин оружейной лавки. Могу я угостить вас вином, милостивый этирн?

Я с сомнением оглянулась на Эбелайна, но тот упорно делал вид, что все происходящее его не касается. Маг уткнулся носом в глиняную миску и, жмурясь от удовольствия, вылавливал из нее пальцами куски жирного мяса.

— Могу я узнать, к чему такая щедрость? — спросила я напрямик у торговца.

Он стоял, возвышаясь надо мной, подавляя своим ростом и весом, я же чувствовала, как внутри нарастает напряжение. Ширма, отгораживающая мой столик, закрывала обзор с трех сторон, с четвертой находился Донаган.

— Обычное гостеприимство, — он приложил руку к сердцу и еще раз улыбнулся, — в наш тихий уголок так редко забредают гости. Ну и хочется узнать, что делается за пределами столицы. Уже сто лет нигде не бывал!

Я на секунду задумалась. Райзен сбежал, бросил меня в самый ответственный момент, даже не сказал, где мне искать этого Крейса Дуалада. Нет, он, конечно, раздобыл для меня запись из регистрационной книги, но этой записи уже два года! Два года назад Дуалад жил в Кадарне, но кто даст гарантию, что за это время он не успел переехать, сменить имя или умереть?! И как мне его искать в городе с многотысячным населением, если здесь на каждом шагу королевские маги? Ареналя и Тайруга придется где-то оставить, Эбелайн не сможет круглые сутки держать защиту. Я тоже не могу раскрывать себя, а значит магия для меня под запретом. И что мне делать?

Возможно, познакомиться с кем-то из местных и выпытать побольше информации — не такая уж плохая идея. Главное, тщательно следить за тем, что сама говорю.

Воспоминание о Райзене кольнуло в сердце острым шипом, но я тут же постаралась отогнать его. «Он не стоит моих слез», — сказала я себе, настраиваясь на нужный лад. Изобразила на лице радушную улыбку и приглашающим жестом указала на соседний стул:

— Присаживайтесь, тирн Донаган, рад познакомиться. Можете звать меня Рильваер.

* * *

Спустя час «милой» беседы я чувствовала себя совершенно опустошенной. Донаган оказался умным, прозорливым и крайне недоверчивым. Человек, который сам подсел ко мне, на самом деле не желал делиться новостями, а хотел узнать то, что известно мне. Как он догадался, что я только что прибыла из Брингвурда — осталось для меня загадкой, но отрицать я не посмела, боясь вызвать ненужные подозрения. Усевшись поудобнее, торговец заказал себе эль, мне — вино и весьма ненавязчиво начал расспрашивать о последних событиях. Особенно его интересовала буря, уничтожившая брингвурдский порт. В Кадарне ширились слухи, что это дело рук фейри, которые решили отомстить людям за свое поражение в последней войне. Мне захотелось рассмеяться в ответ на такое заявление, но вместо этого я с умным видом кивала и сетовала на «мерзких тварей».

Вскоре к нам присоединились его товарищи, сидевшие за соседним столиком, и я поняла, что это те самые люди, чей разговор я случайно услышала. Внутри все похолодело, когда самый старший из них — седовласый, с аккуратно подстриженной бородкой, одетый в походный костюм и потускневшую от времени кирасу — окинул меня пронзительным изучающим взглядом, пробравшим, казалось, до глубины души. Я вдруг отчетливо поняла, что никакие это не торговцы. Нет, наверняка они владели лавками, мастерскими или сопровождали караваны, но на самом деле все это было не более, чем прикрытием. Передо мной сидело четверо магов в невзрачных, незапоминающихся личинах. Вот только я не могла понять, были ли это законопослушные граждане с черной меткой на ауре, королевские псы или те, кто и сам скрывается от властей.

Самому младшему на вид было не больше двадцати пяти, самому старшему — далеко за шестьдесят. Донаган и еще двое щеголяли серо-зелеными сюртуками с нашивкой торговой гильдии на рукавах и начищенными до блеска сапогами, один старик выглядел так, будто только что вернулся из похода. Он почти ничего не говорил, сидел, откинувшись на стенку ширмы, сложив руки на груди и прикрыв глаза, но я постоянно чувствовала на себе его пристальный, тяжелый взгляд.

Вернулся Тайруг, запрыгнул мне на колени и сыто заурчал, изображая ленивого домашнего кота. Я запустила пальцы в его густую лоснящуюся шерсть, пытаясь скрыть дрожь в руках. Мне хотелось спросить, где он был и что видел, но даже мысленно я не могла это сделать.

— Простите старику его любопытство, милостивый этирн, — услышала я хриплый простуженный голос и настороженно посмотрела на его обладателя, — а вы в столицу по делам прибыли или развлечься?

Можно было соврать. И, наверное, лучше было бы соврать. Но я решила испытать судьбу еще раз.

— Ищу здесь кое-кого, — ответила я, надеясь, что на моем лице не отражается внутреннее волнение.

— О, может, я знаю этого человека? — старик подался вперед, впиваясь в меня слишком светлыми, словно выцветшими глазами. Его зрачки — крошечные, не больше просяного зернышка — казались просто нечеловеческими на испещренном морщинами лице. — Я многих в Кадарне знаю. Как его зовут?

— Это артефактор Крейс Дуалад, — уклончиво начала я. — Он приписан к Кадарнской гильдии колдунов и чародеев. Почти двадцать лет ездил к нам в Брингвурд, на ярмарке амулетами торговал, мне его мои друзья посоветовали. Но последние два года в Брингвурд не приезжал, так что даже не знаю, жив ли.

Три торговца быстро переглянулись и опять принялись потягивать эль с невозмутимым видом, а старик прикрыл глаза, немного пожевал губами и медленно произнес:

— Знаю такого. Но он отошел от дел. Лучше бы вам поискать другого артефактора, Дуалад давно не практикует.

— Знаете его?! — я едва не подпрыгнула. Вот это везение! Не успела въехать в город, как уже наткнулась на нужных людей. Теперь, главное, не спугнуть удачу. — Знаете, как его найти?

Старик молчал. Донаган откашлялся в кулак и осторожно проговорил:

— Милостивый этирн, вам же сказали, не практикует он. Только зря время потеряете. Давайте мы вам, лучше, рекомендацию дадим к другому артефактору. Милый человек и отличный специалист. У него все изделия с гарантией.

— Нет, — я покачала головой, — мне Дуалад нужен. Дело конфиденциальное, я больше никому довериться не могу.

— Конфиденциальное? — подал голос старик. — Какое конфиденциальное дело к колдуну может быть у юноши в вашем возрасте? Приворожить понравившуюся этьерну или сделать амулетик «вечной любви»? С этим справится любой первокурсник.

Тайруг мявкнул, напрягаясь всем телом, и я почувствовала резкую боль выше колен — это фомор загнал мне когти под кожу. Оказывается, я так сильно вцепилась в него, что едва не вырвала шерсть бедняге.

Стоило ослабить хватку, как неблагодарное животное соскочило с моих колен и молниеносно рвануло в сторону кухни. Я успела заметить, что пушистый черный хвост мелькнул у ног Эбелайна. Маг дернул ногой, словно собираясь дать пинка коту, потом бросил в мою сторону короткий взгляд и, как ни в чем не бывало, вернулся к трапезе. Но что-то в его позе заставило меня насторожиться. Бывший королевский пес только выглядел расслабленным, на самом деле он, словно змея, свившая кольца, был готов к броску.

Трое торговцев за столом расслабленно переговаривались ни о чем, только старик продолжал буравить меня взглядом из-под набрякших век.

Я повернулась к нему, и наши глаза встретились. Я не отвела взгляд. Даже если он дознаватель в личине — надоело бояться и вздрагивать от каждой тени. У меня достаточно сил, чтобы разметать здесь все по бревнышку, и эти силы растут с каждым днем. Если в ближайшее время не найду Дуалада и не сниму ожерелье — они раздавят меня. Даже самая трепетная лань, загнанная в угол, может стать опасным противником. Чего бояться тому, кто в шаге от собственной смерти?

— Мне бы не хотелось распространяться о сути моего дела, — сказала я как можно тверже. — Но если вы знаете, как найти этого человека — помогите. Поверьте, от этого зависит жизнь — не больше, не меньше.

Старик подался вперед, нависая над столом, и его морщинистое лицо оказалось так близко, что я почувствовала его надсадное дыхание на щеках. От него пахло оружейной смазкой, конским потом и, что удивительно, свежей листвой, как будто он только что растер в пальцах пучок травы.

— Твоя жизнь? — переспросил он, не переставая удерживать мой взгляд. — Давно я не встречал таких настырных юнцов… Что ж…

Я затаила дыхание, готовясь услышать вожделенную информацию. Старик сел на место и с легкой усмешкой произнес:

— Если Крейс тебе и в самом деле нужен, то могу подсказать, где его искать. Подсказать! — он поднял вверх указательный палец. — А не дать точный адрес. Он давно уже завязал со всем этим колдовством, сложил с себя все обязательства и последнее время ищет единения с природой. Правда, своих собратьев по гильдии он настоятельно просил отправлять к нему всех, кто будет его спрашивать. Но за два года вы первый, милостивый этирн.

Последние слова он произнес с нескрываемой издевкой, и мне показалось, что мое инкогнито вовсе не является для него секретом.

— Так, где мне его искать? — я нервно скомкала полу сюртука.

— В Аранейском лесу. Ближе к Драконьим горам.

— Драконьим горам? — нахмурилась я. Кажется, мое путешествие становится бесконечным. Этот Дуалад просто неуловимый призрак!

— Да, еще лет пятьсот назад они буквально кишели драконами, но после воцарения Брайдена Бесстрашного все крылатые бесследно исчезли, словно их никогда и не было.

— Это же сказки…

Старик протянул мне жилистую руку и перевернул ладонью вверх, разжал пальцы — и я увидела полупрозрачную голубую сферу в его руке, вспыхивавшую и переливавшуюся всеми цветами радуги.

— Кто-то считает, что магия это тоже сказки, — почти любовно шепнул он, не сводя с нее взгляда. — Но мы-то знаем, что она существует.

Он сжал кулак. Сфера вспыхнула в последний раз и пропала, будто ее никогда и не было. Я продолжала сидеть, онемев от изумления.

— Купите себе качественный амулет перехода, милостивый этирн, — услышала я голос, который заставил вернуться в действительность. — Если ваше дело и в самом деле не терпит отлагательств, то вряд ли у вас есть целый месяц, чтобы бродить по лесам. Вам нужен переход до хребта Эрвеона, там находится вход в подземные катакомбы, которые тянутся под горами на много миль. Раньше в них обитали дварфы, добывали руду, а теперь там селятся отшельники, мечтающие получить прозрение и приблизиться к богам. Там и ищите своего артефактора.

Только когда старик замолчал, я с ужасом поняла, что его голос звучал у меня в голове. Его рот не издал ни звука с тех пор, как я увидела сферу!

Мелкая судорога свела пальцы, заставляя неосознанно нащупать невидимые воздушные нити. Я лихорадочно перебирала варианты: ударить первой, сбежать, подождать развития событий? То, что передо мною сидит сильный маг-менталист, больше не вызывало сомнений, вот только — на чьей он стороне?

На мое плечо опустилась знакомая тяжелая ладонь, удерживая и успокаивая, и я услышала голос Эбелайна, непривычно тихий и напряженный:

— Милостивые тирны, позвольте, мой хозяин покинет вас. Он устал от долгого путешествия и слаб здоровьем, а его батюшка строго-настрого приказал мне следить за ним. Головой отвечаю.

— Ну, что ж, спасибо за компанию, — улыбнулся Донаган, отставляя пустую кружку.

— Да, славно посидели, — добавил молодой торговец.

— Удачи в делах, — подмигнул тот, что постарше.

Старик не произнес ни слова, лишь краешком губ усмехнулся в бороду. Но я почувствовала, как впились мне в плечо пальцы Рурка, как натянулись от напряжения жилы в его теле, и поняла — этот таинственный незнакомец что-то сказал ему!

Идемте отсюда, — услышала я голос Эбелайна, хриплый от скрываемого волнения. — Надо бы вам отдохнуть…

Я молча подчинилась.

«Для многих и фейри — всего лишь страшилки, рассказанные вечером у костра. Но мы-то знаем, что они существуют. Не так ли, милостивый этирн… или этьерна?»

Эти слова заставили меня замереть. Я так и застыла спиной к тому, чей голос сейчас звучал у меня в голове.

— Идите, милостивый этирн, — произнес старик уже вслух, — пусть боги помогут вам в ваших делах.

Я медленно выдохнула и, не оглядываясь, пошла прочь.

* * *

Комната нам досталась весьма светлая и просторная, с большим окном, украшенным цветастыми занавесками, и выскобленным дочиста дубовым полом. Широкая деревянная кровать на резном каркасе, заменявшем ножки, небольшой плетеный коврик на полу, пара крепких стульев, стол и большой рундук — вот и все нехитрое убранство. За ширмой, разделявшей комнату надвое, обнаружился фаянсовый умывальник, прикрытый крышкой стульчак и настоящая медная ванна, сейчас пустая и сухая, но от этого не менее привлекательная. Ванна стояла на высоких ножках, а под ней на железной жаровне находились приготовленные угли. Нужно было всего лишь наполнить ее водой и разжечь огонь.

Эбелайн бросил на кровать мешок с вещами, стащил с ног сапоги и размотал портянки. Комнату наполнил кислый запах несвежего белья и мужского пота.

— Пойду, в порядок себя приведу, — смущенно заявил маг, увидев, как я невольно сморщила нос.

Он исчез за ширмой, а я распахнула окно, впуская в комнату свежий весенний ветер. Только сейчас мне пришло в голову, что уже апрель. Правда, какое число — я не знала, потому что давно перестала следить за днями.

Странная встреча со стариком-менталистом не давала покоя. Судя по всему, это был маг в личине, не желающий привлекать внимание. Но почему он раскрыл свои способности передо мной и к тому же дал понять, что знает о моих? Он не служит королю, иначе меня схватили бы прямо за столом. Но кто же он? И была ли наша встреча случайной?

Уперевшись руками в отполированный до блеска подоконник, я устало прислонилась лбом к холодному стеклу. За окном зеленела лужайка с ярко-желтыми точками мать-и-мачехи. По ее краю шел аккуратный каменный бордюр, отделявший сочную зелень от покрытой пылью дороги. Небо в это утро было высоким и прозрачным, солнце сияло, играя яркими отблесками на слюдяных вкраплениях в крышах домов, зажигало огнем прозрачные стекла в окнах, золотило шпили и купола, в изобилии украшавшие столицу Гленнимора.

— Нам надо купить амулет перехода, — пробормотала я вполголоса, — хороший амулет с точкой выхода у хребта Эрвеона.

— Я этим займусь, — отозвался Эбелайн из-за ширмы, — а тебе лучше здесь побыть. Этот старик…

— Он тебе что-то сказал? — насторожилась я.

— Да, — маг замялся.

— Что?

— Сказал, что мне досталось чужое сокровище, которое нужно беречь, пока за ним не придет хозяин.

— Что за ерунда?!

Я резко развернулась и едва не столкнулась с Рурком лоб в лоб. Тот стоял буквально в шаге от меня, одетый в одни саржевые бриджи, а с его мокрых волос по крепкому торсу сбегали тонкие струйки. Маленькое полотенце, небрежно накинутое на плечи, еще больше оттеняло смуглую кожу, а в завитках темных волос на груди блестела вода.

— А…

У меня перехватило дыхание. Я застыла с открытым ртом, уставившись магу в ямку на шее и не решаясь ни поднять, ни опустить взгляд. Я ведь уже не раз видела его полуголым, но почему-то именно сейчас меня обдало горячей волной смущения, и я почувствовала, как вспыхнули мои щеки.

— Что? — он недоуменно осмотрел себя, потом прошел к кровати, достал из мешка чистую рубашку, надел, а потом застегнул на поясе кожаную перевязь. — Я думаю, тот старик и вся его компания не так просты, как хотят показать, — продолжал он, как ни в чем не бывало. — Пока они нас не трогают, но с ними стоит держать ухо востро. Хотя, надеюсь, что сегодня вечером нас здесь уже не будет.

— Амулет…

— Не беспокойся. Я знаю, где лучшие магические лавки.

— Но ведь амулеты не продают просто так, положено указывать, кто купил и для каких целей…

— Это вообще не проблема, — Эбелайн вдруг озорно улыбнулся во весь рот, и на один миг мне показалось, что передо мной не суровый тридцатилетний мужчина, а беспечный мальчишка шестнадцати лет. — Я знаю, где можно раздобыть амулет перехода без всей этой бумажной возни. Или ты думаешь, что здесь все легально и учтено?

— Значит, ты решил идти сам?

— Да, так будет быстрее и проще. Ну, и в случае чего, одному легче скрыться. Я знаю Кадарн как свои пять пальцев, а тебе лучше пока побыть здесь. Отдыхай, возможно, завтра ты уже увидишься со своим магом.

В дверь поскреблись. Это был Тайруг. Едва Эбелайн приоткрыл дверь, как фомор черной стрелой рванул через всю комнату, взлетел на подоконник, уселся и с беспечным видом принялся умываться, будто заправский кот.

— Надо бы Ареналя проведать, — озвучила я свои мысли.

— Главное, магию не применяй. Даже для ментальной связи, — предупредил маг. Это означало только одно: мне не стоит пытаться призвать эриллиум или мысленно поговорить с фомором. Если поблизости есть хоть один дознаватель-менталист — меня тут же засекут. Я не могу скрыть природу своих сил, значит, есть только один выход — не пользоваться ими вообще.

Через полчаса он ушел в город, а мы с Тайругом решили проведать, как там поживает келпи в роли ездовой лошади. Конюшня ему досталась вполне приличная по сравнению с предыдущим местом пребывания. Денник чистый и светлый, на полу — свежее сено, чудом сохранившееся до весны сухим. Да и лошадки здесь стояли не абы какие, а все как на подбор породистые и ухоженные. По стенам была любовно развешана утварь: отполированные до блеска седла, плетеные хлысты и украшенная серебряными монетками сбруя. В углу, на большом сундуке, лежали свернутые в рулон попоны.

Ареналь приткнулся на куче соломы, поджав под себя все четыре ноги. На наше появление он отреагировал тихим ржанием, полным тоски.

— Что, мальчик, заскучал? — я подошла к нему, присела на корточки и потрепала между дрогнувших ушей. — Ничего, мы здесь надолго не задержимся.

Он вопросительно скосил на меня карий глаз.

— Планы изменились, — объяснила я, — у нас есть пара часов на отдых, а потом снова в путь. Надеюсь, на этот раз я найду то, что ищу.

Келпи сделал легкое движение головой, будто кивнул, потом осторожно боднул меня в плечо и снова улегся. Я отметила ясли, полные отборного ячменя, и абсолютно сухое корыто.

— Эй ты! — подозвала подсобного мальчишку, который сидел на сундуке и сам с собой играл в ножички. — Почему у моего коня пустое корыто? Разве я не говорил что ему нужно много воды!

Мальчик оставил свое занятие и тут же подбежал.

— Простите, милостивый этирн. Но ваш конь выхлебал уже пять ведер! И совсем ничего не ест. Старший конюший сказал не давать ему больше воды, а то водянка начнется.

У меня вдруг сильнее забилось сердце, а все тело охватила мелкая дрожь.

— Водянка начнется у тебя, если ты сейчас же не нальешь воду в это корыто! — процедила я, едва сдерживая резкое раздражение. — А конюшему передай, что я лучше знаю, что моему коню надо, а что нет.

Мальчик побежал исполнять приказ. Я же опустилась на колени рядом с Ареналем, обняла его за шею и тихо зашептала прямо в подрагивающее ухо:

— Потерпи, осталось совсем чуть-чуть. Мы доберемся до мага, я сниму ожерелье и отпущу тебя. Но сейчас ты мне нужен. Я не смогу одна!

Сердце в груди бешено колотилось, словно от испуга или быстрого бега. Я почувствовала, что начинаю задыхаться. В груди ни с того, ни с сего закололо, да так сильно, что я не сдержала тихого стона.

— Милостивый этирн, — прозвучал позади меня сочный бас, — вы недовольны уходом за вашим конем?

Это был, по всей видимости, старший конюший, которого позвал мальчик.

— Нет, все в порядке, — сохраняя невозмутимое выражение на лице, я встала и отряхнула солому с колен, — проследите, чтоб у него было вдоволь воды.

— Но он слишком много пьет!

— Он пьет столько, сколько ему нужно — не больше, не меньше, — отрезала я.

Боль в груди стала просто невыносимой, закололо кончики пальцев, а потом вдруг заныл затылок. От яркого света заслезились глаза, воздух стал казаться сухим и царапающим. Появилось желание забраться туда, где темно и сыро и отлежаться, пережидая непонятный приступ. Что со мной, я так и не поняла.

Дав понять, что разговор окончен, я вышла из конюшни на улицу и вдохнула свежий воздух. Но это не принесло облегчения, наоборот, мне показалось, что солнце опаляет меня. Я буквально почувствовала, как краснеет под одеждой моя кожа, как покрывается безобразными волдырями. Панический страх заставил похолодеть. Я затравленно огляделась.

Пустынный двор заливало яркое солнце, от которого хотелось забиться под землю. Сухой, колючий ветер швырнул мне в лицо горсть песка и дорожной пыли. Глаза защипало, мир расплылся, скрытый пеленой слез. Спотыкаясь и почти падая, я рванула назад к трактиру, надеясь найти там спасение от палящих лучей. Рядом со мной, взволнованно мяукая, бежал черный кот.

Взлетев по ступенькам на второй этаж, я промчалась мимо ошарашенных постояльцев и захлопнула за собой дверь комнаты. Почти вслепую нащупала занавески и задернула их, но и это не помогло. Солнечный свет продолжал причинять невыносимую боль. Не придумав ничего лучше, я стащила с кровати одеяло, забилась за ширму и накрылась с головой. Ко мне на колени тут же взобрался Тайруг, нервно подергивая хвостом.

— Мне плохо, — сообщила я ему, стуча зубами. В помещении жар моментально спал, зато теперь меня охватил озноб. — Не пойму что это… Я заболела? Отравилась? Что со мной?!

Кот поднялся на задние лапы и начал сосредоточенно обнюхивать мое лицо, потом лизнул в губы и спрыгнул на пол. Я поняла, что он собирается сделать.

— Нет, Тайруг! — успела крикнуть, прежде чем он начал оборот. — Ты нас подставишь!

Он замер, искоса поглядывая на меня светящимся глазом.

— Мне уже лучше! — я попробовала улыбнуться дрожащими губами, но они плохо слушались.

Сначала отступила ноющая боль в затылке, потом исчезла мелкая дрожь во всем теле. Перестало бешено колотиться сердце, и я наконец-то смогла вздохнуть без спазмов. Свернувшись в комочек на холодном полу, я укуталась в одеяло с головой и осторожно вдохнула. Но нет, в груди тоже больше не кололо, приступ прошел, зато на меня накатила волна слабости. Я нервно рассмеялась.

Почему-то вспомнилось, как страдал от солнца Райзен. Лицо дуэргара предстало передо мной так ясно, будто я видела его наяву. Сморгнув, я отогнала от себя ненавистное видение. Нет, не буду думать о нем. Лучше подумаю, что это со мной было?

От слабости, пришедшей на смену боли, меня клонило в сон. Тайруг опять забрался ко мне под одеяло, свернулся клубком поближе к шее и уткнулся холодным носом мне в ямку за ухом. Я подумала, что в роли кота он мне нравится больше всего. Такой милый, пушистый комочек счастья. Пока не выпускает когти.

Кажется, я на некоторое время провалилась в тяжелый сон, в котором меня опять преследовали и топили шелки. Только на этот раз я проснулась не потому, что вынырнула, как в предыдущих снах, а потому что меня разбудила новая волна боли. Точнее, это было похоже на то, будто тысячи ледяных игл со всех сторон впиваются в мое тело.

Вскрикнув, я откинула одеяло и села. Шея горела, будто стянутая удавкой. Сердце в груди колотилось так, что, казалось, вот-вот вырвется, а вдоль позвоночника словно струился огненный поток.

Тайруга в комнате не было, Эбелайн тоже еще не пришел. Солнце за окном пока не собиралось клониться к западу, так что я проспала не более получаса. Ухватившись за умывальник, я с трудом поднялась на дрожащих ногах и судорожно вздохнула. Если при первом приступе мне казалось, будто меня опаляет огонь, то теперь меня словно замуровали в глыбе льда. Я ощущала настолько сильный холод, что воочию видела, как моя кожа синеет и покрывается инеем. Но больше всего меня пугало то, что ожерелье на моей шее пульсировало! Оно то сжималось, перехватывая дыхание, то, наоборот, отпускало, и тогда я могла сделать короткий вдох.

В этот момент я поняла, насколько сильно хочу жить. Поняла, что совсем не готова умереть здесь и сейчас, зато готова отдать что угодно, лишь бы продлить свою жизнь хотя бы на пару дней!

Жестокая судорога заставила меня упасть на четвереньки. Позвоночник выгнулся дугой, желудок сжался от спазмов, и я почувствовала, как меня буквально выворачивает наизнанку.

Боль была настолько дикой, что я уже ничего не соображала. Упав на пол, я задыхалась, хрипела от спазмов, и болезненные конвульсии заставляли меня выгибаться всем телом. Сознание заволокло туманом, перед глазами все расплывалось. Я увидела, как в окне появился темный кошачий силуэт. Фомор спрыгнул на пол рядом со мной, в мгновение ока принимая свою истинную форму. В его взгляде светился неприкрытый страх. Страх за меня!

Опустившись на колени, он растерянно огляделся, а в следующую минуту мы оба услышали, как в дверь комнаты кто-то грубо заколотил:

— Открывайте! Именем короля!

Я попыталась что-то сказать непослушными губами и не смогла. Дверь озарилась синим пламенем взламывающего заклинания.

Взвыв, Тайруг подхватил меня на руки, будто куклу, и рванул к окну, но не успел. Дверь с грохотом распахнулась, и комнату заполонили клубы густого дыма, от которого у меня заслезились глаза и запершило в горле. Ожерелье горело огнем, стягивало шею, лишая дыхания, тело сотрясала крупная дрожь, и я не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой, как будто мои члены уже не принадлежали мне.

— Стоять, демон! — услышала я резкий окрик. — Вам не уйти, здание оцеплено!

Я опять застонала от боли. Руки Тайруга вздулись буграми мышц, на лице застыл жуткий оскал. Взревев, будто раненый зверь, фомор взлетел на подоконник и замер, покачнувшись. Я почувствовала удар, который пришелся ему в спину. Темная субстанция, испускающая запах смерти и тления, начала медленно разливаться по телу демона, дюйм за дюймом захватывая посеревшую кожу.

— Прости, — прохрипел мой друг сквозь стиснутые зубы. В его глазах читалась безнадежность.

И тогда я забилась и закричала в каменеющих объятиях, но было уже поздно. Темная субстанция поглотила руки фомора и, подобно густой смоле, стекла на мой камзол. Она ползла вверх по груди, неуклонно приближаясь к открытому горлу. Я воочию видела свою смерть.

Со всех сторон, словно воронье, налетели фигуры в черных плащах. Их было слишком много и они были слишком сильны. Тайруг упал, увлекая меня за собой. Кто-то пнул его, заставляя издать полузадушенный стон. Яд василиска — я узнала его — уже проник через кожу и теперь убивал нас обоих изнутри.

— Рубите ему руки! — раздался над моей головой смутно знакомый голос. — Девчонку в стазис, чтоб не рыпалась.

Рядом со мной на корточки опустился мужчина в плаще дознавателя. Я увидела его глаза цвета пыли под ногами, которые смотрели на меня с холодным равнодушием. Он протянул руку и отвел с моего лица растрепавшиеся волосы. Только теперь я поняла, что иллюзии нет, я снова стала сама собой, беглянкой Ниалин Иммерли. И, кажется, я только что попалась.

С отчаянием безумца я позвала эриллиум, но ответом мне была тишина. Широкая мужская ладонь опустилась на глаза, заставляя сомкнуть веки, и последнее, что я помню, это крики, доносившиеся с улицы. «Ареналь!» — мелькнуло в угсающем сознании — и все, я провалилась во тьму.

* * *

Холодная каменная клетка… Такая маленькая, что я не могу ни подняться в ней в полный рост, ни лечь, вытянув ноги. Сижу на охапке гнилой соломы, обняв колени руками. Мои запястья и лодыжки скованы кандалами, на шее застегнут железный ошейник, и толстая цепь от него ведет к кольцу, вбитому в стену. Кажется, я в тюрьме…

В камере нет даже маленького окошка, но я хорошо вижу желтовато-зеленое свечение, идущее от кандалов. Дознаватели постарались, теперь я отрезана от магии и даже элементали не придут мне на помощь.

Правда, еще оставался эриллиум. Я тихонько его позвала и едва не взвыла от острой боли, разлившейся в висках. Эриллиум был рядом, я чувствовала его, вот только некая Сила, которая намного могущественнее артефакта Рианнон, не давала мне связаться с ним.

Эта Сила чувствовалась в слабом свечении кандалов, в едва слышных шорохах, раздававшихся из темноты, в мерном звуке падающих капель, в запахе гнилой соломы, испражнений, сырости и тления — во всем, что меня окружало. Тяжелая плотная темнота была пронизана ею, она ласкала меня тысячью холодных мурашек, проникала внутрь вместе с дыханием. Оцепенев, я пыталась понять, с чем столкнулась. Темная магия, которую я сейчас ощущала, напоминала только одно — дыхание смерти.

В голове медленно восстанавливались последние события, которые я помнила. Эбелайн ушел в город, я осталась одна. Потом, мне стало плохо… Дальше все застилал сплошной туман, и только чувство неимоверной потери говорило о том, что я не могу вспомнить что-то важное. Что-то еще случилось, но что? И как меня обнаружили королевские псы, кто меня предал?

Перед глазами всплыло лицо старика-менталиста. Неужели это был он? Нет, не могу поверить, он не похож на того, кто будет бить в спину, такой, как он, схватил бы меня прямо в трапезном зале. Или он просто не хотел поднимать шум?

А Эбелайн? Он знает, что со мной? Когда он вернулся и понял, что дверь в комнату выбита… выбита…

Я замерла, перестав дышать. Тайруг! Вот о ком я забыла! Он был там со мной, мой верный демон, он хотел меня спасти и не успел.

По щекам покатились молчаливые слезы. Я заплакала от бессилия и от того, что уже ничего не смогу изменить. Тайруг мертв, я сама видела, как его поразил яд василиска и как королевские псы рубили ему окаменевшие руки, чтобы вытащить меня из застывших объятий.

Но почему тогда я жива? Ах, да, от яда василиска есть лекарство, вот только это государственная тайна Эребии. Неужели дознаватели владеют ею? И что теперь будет со мной?

Я не могла понять, для чего именно я нужна дознавателям, ведь вариантов было несколько: они узнали, что я фейри, несмотря на магическое ожерелье; они арестовали меня за смерть своих товарищей в доме моего отца и за то, что я сбежала оттуда; или меня схватили как магичку-отступницу?

Откуда-то сверху донеслись приглушенные расстоянием шаги и бряцанье металла о металл. Скрипнул, повернувшись в замке ключ, и над моей головой возник лучик света. Я глянула вверх. Прямо перед моим лицом оказалось крошечное окошко, забранное железной решеткой. С той стороны решетки на меня смотрели бесстрастные серые глаза, в которых не было ни единого намека на эмоции.

— Ниалинн Иммерли? — равнодушно поинтересовался мужчина.

Его голос заставил все внутри болезненно сжаться — я узнала его.

— Это я, — ответила, едва шевельнув пересохшими губами.

— Отлично. Вы арестованы по приказу короля и обвиняетесь в целом ряде преступлений. Суд лишил вас права на защиту и вынес приговор. Смертная казнь.

Мне казалось, что я слышу его слова сквозь густой туман, и никак не могла осознать их значение.

— Но наш король справедливый монарх. Он каждому дает возможность уйти с миром, принеся пользу своей стране. Вот и тебе выпала великая честь. Твоя Сила не уйдет вместе с тобой в Сумеречные земли, она останется здесь, на страже спокойствия и порядка. Но ты должна отдать ее добровольно.

— Нет.

Я наконец-то поняла, чего от меня хотят, и на этот раз скрыть эмоции не удалось. Меня охватила паника.

— У тебя есть время до исполнения приговора. Подумай. Публичная казнь через колесование и расчленение или возможность погрузиться в вечный сон, отдав свою Силу для могущества нашего короля.

— Нет.

В его глазах мелькнул холодный интерес естествоиспытателя.

— Что ж, — произнес он голосом, полным напускного сожаления, — это твое решение. Но поверь, тебе придется его изменить. Тирн Бирон умеет убеждать как никто другой.

Окошко захлопнулось, и камера вновь погрузилась во тьму. Я почувствовала, что дрожу от холода и страха, обхватила колени руками и прижалась к ним грудью. Но не успела обдумать произошедшее, как за стеной раздались голоса, заскрежетал ключ в замочной скважине, заскрипели засовы и на заржавевших петлях повернулась тяжелая дверь. Темнота немного рассеялась. Я увидела фигуру в темном плаще, стоявшую, нагнувшись, в квадрате тусклого света. Дознаватель смотрел прямо на меня.

— Познакомься, это тирн Бирон, — произнес он, отходя в сторону и давая мне увидеть нескольких человек в доспехах со знакомым свечением, таким же, как на моих кандалах. Лицо одного из них полностью закрывали плотная маска и капюшон из кожи красного цвета. — Главный палач королевства.

Мужчина в маске поклонился, словно и в самом деле был рад знакомству.

— Извините, что не встаю, — ответила я, не скрывая издевки, — размеры не позволяют.

— Ничего, это ненадолго, — дознаватель кивнул, и охранники вошли в камеру.

Я смотрела, как двое осторожно выкручивают из стены кольцо, к которому была приклепана моя цепь. Еще двое замерли рядом со мной, направив в мою сторону концы алебард, как будто боялись, что я сейчас брошусь на них. Дознаватель остался стоять в дверях, о чем-то тихо переговариваясь с палачом. Его голос не давал мне покоя, я точно знала, что слышала его где-то, но где?

— Шевелись, заснула что ли? — один из охранников дернул за цепь, и железный ошейник впился в горло, вдавливая мне в кожу острые грани кораллового ожерелья.

Я стиснула зубы и молча поднялась. Слез больше не было, они высохли, не оставив после себя ничего, кроме пустоты, которая постепенно заполнялась новым, незнакомым мне еще чувством. Я — шелки, дитя Океана, я не умею ненавидеть и мстить, я не способна пожелать зла даже врагу, но так ли это?

Меня куда-то вели по мрачному подземному коридору, мимо оббитых железом дверей, из-за которых доносились стоны боли и страха. Я чувствовала присутствие древней и очень опасной Силы, завладевшей этим местом уже давно. Она пропитала его стены, насытила воздух кислым запахом тлена и разложения, она светилась в холодных глазах дознавателя, когда он смотрел на меня.

Почему-то вспомнился день, когда умер отец. Словно воочию я увидела себя, стоящей на коленях перед его кроватью, услышала предсмертные хрипы и увидела кровь, разливающуюся по рубашке. И Райзена, который меня торопил. Вспышку света, возникший портал и фигуры в темных плащах. Вспомнила, как Райзен прижимал меня к стене дома, укрывая от ловчей сети, брошенной дознавателем в ночь. А потом вспомнила, как скрывались на чердаке в доме старосты, уже вместе с Тайругом, и как королевские псы пытались выкурить нас. И безумную скачку на Аренале сквозь гром и молнии, под дождем из огненных пульсаров…

Он был там всегда! Этот дознаватель. Теперь я в этом не сомневалась. Он с самого начала знал обо мне, он гнал меня, как охотники гонят дичь в расставленную ловушку, и вот я попалась.

Меня завели в просторную комнату без окон, чьи каменные стены покрывали следы копоти и засохшей крови, и молча приковали к столбу, подняв руки над головой. С ошейника сняли цепь, и тирн Бирон приклепал его к железному обручу, который шел вокруг столба на уровне моей шеи. Теперь я не могла шевельнуть головой, не почувствовав, как впиваются в кожу кораллы.

Подручные палача развели огонь, тирн Бирон проверил заклепки на кандалах и отошел, его место занял маг-дознаватель.

— Глупая, маленькая шелки, — произнес он так тихо, что я едва расслышала. — Ты слишком много взяла на себя.

От неожиданности, я уставилась ему прямо в лицо, скрытое в тени капюшона. Он знает! Знает! Эта мысль билась в мозгу перепуганной птицей. Но откуда? Кто сказал?!

— Кто… — выдохнула я, разлепляя губы и чувствуя, как на них лопается кожа. На подбородок стекла струйка крови.

— Ты хочешь знать, кто тебя предал? — маг усмехнулся, протянул руку и большим пальцем погладил мою губу. Потом растер кровь между пальцев и втянул ее запах, поднеся руку к своему носу. В тусклом свете сверкнуло кольцо дознавателя — черный оникс в оправе из серебра. — Тот, кто тебя спас.

— Райзен!!! — я дернулась в цепях, и острые кораллы вонзились в плоть, рассекая кожу. Под ошейником стало мокро, по шее побежала кровь. — Нет, твой дуэргар доставил нам немало проблем. Мы еле нашли способ вас разделить, ведь рядом с ним ты была практически неуязвима.

Разделить? Я не могла понять, что я слышу. Райзен ушел не сам? Его вынудили? Но тогда к чему та записка?

— Что вы сделали? — прохрипела я, слизывая с губ текущую кровь. На вкус она была соленой, как морская вода.

— Это уже не важно, — маг опять усмехнулся. — Теперь ты в наших руках, а скоро придет и его очередь. Пусть не думает, что ему позволят укрыться. Ни один фейри не может пересечь Границу и остаться безнаказанным. Но ты не переживай, — он потрепал меня по щеке, как собаку, — твоя смерть не будет напрасной, она послужит на благо государства.

Он отступил, собираясь уйти, полы плаща взметнулись, словно крылья ночной птицы.

— Стойте! — я дернулась вслед за ним, уже не обращая внимания на боль, огненным кольцом охватившую раненую шею. — Я хочу знать, кто меня предал.

Дознаватель молча подошел к выходу и открыл дверь. Я, затаив дыхание, следила за ним. Уже на пороге он оглянулся и произнес:

— Джос Иммерли, — и закрыл за собой дверь.

Я остолбенела.

Отец? Предатель — мой отец?! Я не могла в это поверить. Как? Когда? Почему? Заныло сердце, будто чья-то ледяная рука с силой сжала его. Я обвела глазами комнату пыток и столкнулась с изучающим взглядом палача. Он смотрел на меня так, словно я была бездушным камнем, из которого сейчас ему предстоит вырезать забавную вещицу.

— Говорят, у фейри нет души, — пробасил он, подходя ближе и беря меня за подбородок, — говорят, по ту сторону смерти их ничего не ждет. Давно хотел это проверить.

Я ответила слабой улыбкой. Что мне теперь ваши пытки? Разве способна боль от ран сравниться с болью предательства? Папа… ну как ты мог?

Пару секунд тирн Бирон разглядывал мое лицо, и я видела алчный блеск в его маленьких темных глазах, видневшихся сквозь прорези маски. Потом он отпустил меня и махнул рукой, обращаясь к подручным:

— Начинайте!

Зазвенели, натягиваясь, ржавые цепи, со скрипом повернулось деревянное колесо, и я почувствовала, как неимоверная сила тянет меня вверх за руки, растягивая мышцы, выворачивая суставы…

* * *

Сколько времени продолжались пытки? Я этого не знала. Мой мучитель знал толк в подобного рода делах, не даром же был главным палачом королевства.

Каждый раз, когда от боли и изнеможения я теряла сознание, тирн Бирон остановливал своих подручных и приказывал привести меня в чувство. Меня откачивали, обливая холодной водой и хлопая по щекам. Подносили к носу жженое перо или смоченную уксусом тряпку, чтобы вернуть мне ясность сознания, а потом все повторялось сначала. Ни еды, ни питья, ни мгновения отдыха, лишь бесконечная выматывающая боль, горячей лавой растекающаяся по телу.

Помню, как вернулся тот дознаватель, как стоял, наблюдая за действиями моих палачей с равнодушным вниманием, как сказал прекратить. Он подошел ко мне и потянул за волосы, заставляя поднять голову, которая давно бессильно упала на грудь. Мне было уже все равно, что ошейник врезается в кожу, что кораллы вошли в мою плоть и кровь струится по шее и по груди. Что значила эта боль по сравнению с той, что раздирала меня изнутри?

Меня сняли с дыбы, освободили от цепей, и я безвольным кулем упала на каменный пол, залитый холодной водой, которой меня обливали. Она воняла сточной канавой, и от этого запаха меня замутило. Пустой желудок сжался, заставив меня застонать.

— На сегодня хватит, — услышала я ненавистный голос.

Меня рывком вздернули на ноги и хлопнули по щеке, заставляя открыть глаза. Я опять была в кандалах, а вокруг стояли охранники в защитных доспехах. Доспехи светились, лица моих конвоиров были полны настороженного внимания, глаза ловили каждый мой шаг, как будто боялись, что я вот-вот брошусь на них.

Измученная пытками и жаждой, с пересохшим горлом, вывихнутыми суставами и болью во всем теле, я все еще представляла опасность для них? Мне стало смешно.

Не выдержав, я засмеялась. Сначала тихо, а потом все громче и громче. Стояла посреди комнаты пыток и хохотала, глядя прямо в их изумленные лица. Пока дознаватель не ударил меня в лицо, обрывая смех. Я покачнулась и замолчала, чувствуя, как уходит земля из-под ног. Меня толкнули в спину, и грубый голос приказал идти. Я сделала шаг, и все вокруг погрузилось во тьму…

… «Мианель, звездочка, плыви сюда, посмотри на этот восход!.».

«Плыви, малышка, давай, я тебе помогу. Вот так!.».

«Принцесса, не балуйтесь, эти камни такие острые!.».

«Мианель, прыгай в воду! Оборачивайся! Сейчас же!!!»

Я вздрогнула, как от удара, и открыла глаза. Вокруг опять была темнота, но на этот раз я ее знала. Я снова сидела в камере, прикованная к стене. В голове бродили какие-то смутные образы — то ли бред, то ли сон. Я видела маленькую девочку с большими карими глазами. Она сидела в тени огромной скалы, на скользком камне, по пояс в воде, и весело смеялась, когда накатывали волны, пытаясь утащить ее в океан.

Кто эта девочка? Неужели я? Но я не чувствовала свое единение с нею, лишь пустоту.

Сил больше не было. Я устало привалилась к холодным камням и прикрыла глаза. Все тело болело, на шее засохла кровь, а раны саднили, не давая забыть о них. Я потрогала ожерелье, но стоило немного сдвинуть его, как оно будто ожило — запульсировало и сжалось еще сильнее, заставив задохнуться от боли.

«… Линн?.».

Я вздрогнула и встрепенулась. Еле слышный шепот, похожий на остатки эха в горах, пронесся по моей тюрьме, отбиваясь от стен, и затих, растворившись в воздухе. Кто-то позвал меня в темноте!

«Кто это?» — неужели я действительно слышу чей-то голос, или брежу наяву?

«…Эбелайн…»

«Эбелайн! — дыхание перехватило, глаза защипало от выступивших слез. Он смог, он нашел меня! Недаром же Рурк Эбелайн был лучшим менталистом королевства! — Где ты??»

«Намного ближе, чем ты думаешь, — голос окреп, стал гораздо более различимым, вот только в нем появились ворчливые нотки. — Пришлось сдаться в плен, чтобы добраться до тебя».

«Что? Как?»

«Не переживай, теперь все нормально. Прости, что не смог защитить, как обещал, но больше эту ошибку не повторю, поверь!»

«А Тайруг? Ареналь? Что с ними?» — я вспомнила о друзьях и затаила дыхание, боясь услышать страшную правду.

«Тайруг мертв, яд василиска убил его… — в голосе мага послышалась горечь. — Я достал амулет и вернулся в трактир, но тебя уже увели. Нашел только выбитую дверь и Тайруга на полу. Эти мрази отрубили ему руки…»

Он замолчал.

«А Ареналь?» — спросила я, уже не зная, хочу ли услышать ответ.

«С ним все в порядке. Ему помогли».

«Кто?!»

«Тот старик, менталист, он накрыл Ареналя ментальным щитом, и никто не понял, что это не простой конь, а фейри. Ну и самому Ареналю не дал узнать о твоем аресте, иначе парень бы тоже погиб, пытаясь тебя спасти, или попал в руки дознавателей… И ты знаешь, он сказал мне еще кое-что…»

«Что именно?»

Я нахмурилась. Странный этот старик, почему он мне помогает?

«Он сказал, что ты носишь ребенка…»

«Что?! О чем ты?» — мне показалось, что я ослышалась.

«Ты носишь ребенка дуэргара, — повторил Эбелайн уже тверже. — Я не поверил ему, но теперь знаю точно, что это так. Внутри тебя растет новая жизнь. Я слышу ее даже сейчас!»

Несколько минут я молчала, пытаясь осмыслить то, что услышала.

Я беременна… беременна от дуэрагар… от Райзена! Я ношу его ребенка! Его сына!

Из груди вырвался слабый смешок вперемешку с рыданиями.

Какие же мы дураки! Он так мечтал найти ту единственную, которая подарит наследника, что не смог разглядеть ее рядом с собой. Испугался моей любви и сбежал, испугался тех чувств, которые сам начал испытывать ко мне. И каков результат? Я сижу в подземелье, избитая, вся в крови, а он даже не знает, что со мной что-то случилось!

«Ты плачешь?» — услышала я встревоженный шепот Эбелайна.

«Нет, все хорошо. Теперь уже хорошо».

«Линн, я вытащу тебя оттуда. У нас есть план. Только ты должна мне помочь. Ты сможешь?»

Я не сдержала усмешки. Еще десять минут назад я не знала, зачем мне жить, если даже тот единственный человек, которому я доверяла, предал меня. Райзен сбежал, Тайруг убит, Эбелайн снова в тюрьме… А мои силы хотят использовать для укрепления королевской власти…

«Рурк, — шепнула я в темноту, — они знают, что я фейри, знали все это время и гнали меня, как охотничьи псы! Мой отец им сказал… Но им нужна не я, им нужны мои силы, моя магия фейри. Знаешь, зачем?»

«Сила фейри? — голос Эбелайна стал задумчивым. — Даже не представляю… Напитать какой-то артефакт?»

«Да! Им нужно напитать эриллиум Бадб! Я просто уверена в этом!» — я торжествующе усмехнулась в темноту.

«Так вот оно что…» Едва я узнала о том, что ношу ребенка Райзена, как во мне словно что-то перевернулось. Боль, голод и жажда отступили на задний план, рассеялся туман, затмевавший сознание, вернулась ясность мысли. Я будто со стороны увидела себя — жалкую, грязную, избитую, сидящую, сжавшись в комочек, на тонкой подстилке из гнилой соломы. Да неужели это я? Та, в чьих венах течет кровь богов, та, в чьем теле дремлет сила Океана, та, кому подчиняются духи воздуха и воды?

Меня лишили сил, заковали в цепи, но разве можно поймать воздух? Разве можно удержать воду, сжав ее в кулаке?

Внутри все сжалось от щемящей нежности, когда я положила руки на свой еще плоский живот. Мое дитя… Оно должно родиться во что бы то ни стало и не здесь, не в этих застенках! Хватит страдать и жалеть себя, раны можно зализать и потом, а сейчас пора выбираться. Но сначала…

«Рурк, говори, что там у вас за план».

«В общем, я знаю, как снять с тебя ожерелье!»

«Как?!» — я опешила.

«Подожди, не перебивай. Ты здесь уже три дня, за это время много чего случилось. Сейчас нет времени рассказывать обо всем. За мной уже идут. Слушай и запоминай!»

Я отбросила все сомнения и вопросы и сосредоточилась на словах Эбелайна.

«В тебе спят две стихии — воздуха и воды, — маг говорил очень быстро, точно боялся не успеть. — Чтобы их разбудить, ты должна пустить себе кровь и полностью покрыть ею все ожерелье. Каждый выступ, каждую впадинку, каждую грань. Чтобы не осталось ни одного чистого места, это очень важно! Кораллы будут пить ее, пока не насытятся, и вместе с кровью в них войдет твоя сила. Амулет замкнет две стихии в кольцо, и они разорвут ожерелье. Ты будешь свободна!»

Последние слова он произнес так, будто испытывал острую боль, но я уже не слушала его. Я с остервенением дергала за ожерелье, раздирая подсохшие раны. Неужели, все так просто? Неужели, весь мой путь был пройден напрасно? Ведь я еще дома могла снять ненавистный амулет, столько лет державший меня в заточении слабого тела!

Как только свежая кровь потекла из ран, пачкая кораллы, ожерелье вновь запульсировало, то с силой сжимаясь вокруг шеи и лишая меня дыхания, то на мгновение отпуская. Оно словно предупреждало: не делай этого, иначе умрешь! Но я уже не боялась, я знала, что именно нужно сделать.

Моя шея представляла собой сплошную рану, меня мутило от боли и запаха собственной крови. В крови было все — она текла по моим рукам, капала с локтей, струилась вдоль тела, впитываясь в остатки одежды и гнилую солому. Мне казалось, что вот-вот я не выдержу, остановлюсь, и тогда амулет сожмется с такой силой, что острые грани пробьют мне гортань.

Но в какой-то момент пульсация остановилась, ожерелье вдруг засветилось в темноте ровным оранжевым светом. Этот свет не обжигал, наоборот, я почувствовала, как медленно отступает боль. Меня охватила странная слабость, руки бессильно упали вдоль тела, веки отяжелели. Пару секунд я боролась с наступающим сном, а потом поддалась и закрыла глаза.

…«Мианель, звездочка, плыви сюда, посмотри на этот восход!.».

«Плыви, малышка, давай, я тебе помогу. Вот так!.».

Маленькая девочка с огромными карими глазами заливисто смеется, хлопая ладошкой по воде. Волны набегают на скалы, оставляя на них клочья пены, и откатываются назад в океан…

«Моя королева, мы должны уходить!»

«Нет, Айхо, я никуда не уйду без мужа».

«Король приказал мне доставить вас с принцессой в убежище. Враги уже близко, мы можем не успеть».

«И что мы будем там делать? Ждать, пока нас найдут? Нет, Айхо, я останусь здесь и приму судьбу, как положено королеве. Но мою дочь ты должен спасти!»

Высокая женщина с роскошной гривой каштановых волос, перевитых розовым жемчугом, смотрит мне прямо в глаза. Ее взгляд полон печали и обреченности, в нем застыла тоска. Но я узнаю это лицо — тонкий нос, высокий лоб, бледные губы, плотно сомкнутые сейчас. Я вижу свое отражение в ее больших черных зрачках, и мои губы тихо шевелятся: мама!..

«Принцесса, не балуйтесь, эти камни такие острые!.».

Какой-то мужчина подхватывает меня и вытаскивает из воды. Я стою на скользких камнях — маленькая девочка лет пяти, забавная малышка с пухлыми щечками. Лицо незнакомца полно тревоги, но я не могу понять, почему он оглядывается вокруг с таким беспокойством, почему так крепко держит меня за руку и куда делась мама? «Нам надо спешить. Грот уже недалеко, там мы все сможем укрыться».

Я смотрю на небо и вижу, как быстро оно темнеет, но в ту же минуту его сменяет каменный свод огромной пещеры, покоящийся на столбах, и я узнаю это место. Это тот самый грот, который снится мне каждый раз, когда на море поднимается шторм. Я узнаю этот праморный парапет, и трон на возвышении, и толпу шелки, наблюдающих за мной из воды…

Меня охватывает внутренний страх, но девочка, которой я стала, еще не боится. Она еще не знает того, что уже знаю я.

Они снова играют со мной — милые добрые существа, похожие на тюленей. И снова звучит странная заунывная мелодия, от которой меня пробирает дрожь. Я вслушиваюсь в нее и вдруг понимаю, это не колыбельная, это погребальная песнь, с которой мертвых воинов провожают в последний путь!

«Король и королева погибли, замок разрушен, маги захватили острова и сейчас прочесывают их в поисках укрывшихся. Мианель должна принять корону своего отца, должна сесть на трон и получить силу Океана. Принцесса — наша единственная надежда!»

«Маги здесь! Мы не успеем! Спасайте принцессу!»

И снова шелки меня обступают, круг смыкается, они загоняют меня в воду, и я вижу решимость, застывшую на их лицах. Мне страшно, я хочу к маме. Я плачу и хочу убежать, но чьи-то сильные руки ловят меня, и я оказываюсь прижата к твердому телу.

Я слышу крики и стоны, едкий дым застилает глаза, что-то взрывается, один за другим падают в воду огненные шары, но не гаснут, растекаясь на поверхности лужей огня.

Меня толкают к воде, но я не хочу. Я боюсь! Кто эти люди в черных плащах? Что они хотят от меня?

«Мианель, прыгай в воду! Оборачивайся! Сейчас же!!!»

Соленые волны смыкаются над моей головой. Удар. Резкая боль…

Я открываю глаза и вижу, как светятся мои кандалы, но вся эта магия ничто перед той, что уже проснулась во мне.

* * *

Поднявшись, я стряхнула с себя оковы и бесполезное ожерелье. Железо, даже заговоренное, уже не способно было меня удержать, точно так же, как и разорванный амулет. Шевельнула пальцами, призывая элементалей. Духи воздуха ответили тотчас, обвиваясь вокруг меня легким сквознячком. Духи воды влажным прикосновением дотронулись моей щеки. Теперь их было не двое, теперь их стало намного больше!

Память проснулась, а вместе с ней проснулись и силы, которые столько лет дремали во мне. Теперь я вспомнила, кто я и кто мои настоящие родители. Я — Мианель, ведущая свой род от древних богов, наследная принцесса Северного моря и Ста Скалистых островов, что в безветренную погоду видны со стен Брингвурда. Столько лет это море манило меня, навевая безумство, призывало штормами и грозами, а я не могла понять, что со мной. Мой народ приходил в мои сны, звал меня, но я не могла ответить. Магия ожерелья защищала меня от самой себя.

Где-то там, на одном из островов, находится тайный грот, где меня пытались укрыть от рук королевских магов. И в этом гроте хранится реликвия морского народа — древний трон, на котором мои предки обретали могущество и власть над волнами. Мой отец — Веллиан — последний из тех, кто владел им. Теперь, по праву крови, он мой. Я должна его получить.

Но сначала…

«Эриллиум!» — властно позвала я, зная, что на этот раз он мне ответит, и не ошиблась. В моей голове раздался настороженный голос артефакта:

«Слушаю, принцесса…»

«Ты же чувствуешь своего собрата, не так ли?»

«Да, принцесса…»

«Так веди меня к нему, к эриллиуму Бадб».

«А моя награда?»

Я усмехнулась: «Ты ее получишь сполна».

Словно наяву я увидела перед собой план тюрьмы и тонкую красную линию, ведущую от меня вглубь подземелья.

«Это естественные пещеры, оставшиеся еще с древних времен, — пояснил артефакт. — Когда-то давно, задолго до сотворения фейри, в них обитали боги».

«Святилище, — удовлетворенно кивнула я. Подземные пустоты на плане были заполнены темной субстанцией, даже эриллиум Рианнон не мог показать мне, что в них скрывается, но я уже догадалась сама. — Там находится эриллиум Бадб — главная реликвия правителей Гленнимора».

«Да, принцесса. И сейчас ему готовят новую жертву».

Я стиснула зубы. Ну, уж нет, больше никаких жертв, не позволю. Взмах руки — и тяжелая дверь темницы распахнулась настеж. Больше нет таких замков и засовов, что способны меня удержать. По крайней мере, не в том мире, где царствуют смертные.

Они бежали навстречу мне, смешные в своих нелепых доспехах, с наивной верой, что жалкая человеческая магия сможет мне навредить. Я даже не смотрела в их сторону, просто спустила сильфов с цепи, и духи воздуха прошлись по тюремному коридору, сметая все на своем пути. Крики ужаса и стоны раненых стали песней, усладившей мой слух. Я прибавила шаг.

Замок, построенный Брайденом Бесстрашным на месте древнего святилища, был похож на огромную каменную паутину, в самом центре которой сидел паук. И теперь я видела эту паутину, так же ясно, как покрытые плесенью стены. Она светилась в воздухе тонкими бурыми нитями, похожими на засохшую кровь, пронизывала стены и потолок, змеилась вдоль пола. Даже охранники, ринувшиеся мне навстречу, оголив мечи и алебарды, были насквозь пропитаны ею. Вот только самого хозяина этой магической сети скрывал густой мрак, но я и без этого знала, что он из себя представляет.

Эриллиум Бадб — артефакт, способный наполнять души воинов отвагой, а сердца врагов отчаянием и страхом. Теперь он плотно держал в своих сетях целую армию магов, подчинявшихся королю. Потомок Брайдена Бесстрашного оказался достойным преемником своего царственного предка. Он придумал способ, как использовать артефакт и при этом не кормить его своей жизненной силой. Чего уж проще — накормить чужой. Как там говорил Райзен: один простенький ритуал. Ритуал жертвоприношения богине войны. Сколько магов и фейри отдали свои жизни в этих застенках, чтобы подпитать темное божество? Вот только наследница Океана вряд ли будет ему по зубам!

«Ты слышишь это?!» — я замерла посреди коридора, услышав жуткий протяжный вой, который просто не мог принадлежать человеку.

«Эриллиум Бадб проголодался, — раздалось в ответ недовольное ворчание. — Будешь спасать?»

«Это же Эбелайн, да? Он — новая жертва?»

Где-то там, в глубине подземелий, Рурк сейчас расставался с жизнью, капля за каплей отдавая ее древнему артефакту. Тайруга я уже потеряла, Райзена тоже, но Рурка им не отдам! Стиснув зубы, я неслась по мрачным коридорам тюрьмы, и не было силы, способной меня остановить.

Теперь, когда заговоренное ожерелье больше не сдерживало меня, когда память вернулась, я знала, что должна делать и как. Это знание жило во мне, бежало вместе с кровью по венам, наполняло мою душу и сердце. Говорят, у фейри нет души, говорят, после смерти их ничего не ждет. Как же ошибаются те, кто верит в это! Моя душа разрывалась от горя и ненависти. Во мне клокотали ярость и желание отомстить, и я точно знала, кому.

Широкие влажные ступени, ведущие вниз. Я вижу тьму, ползущую из-под закрытых дверей, и стражников, кинувшихся мне наперерез. И снова — воздушная волна сбивает их с ног, поднимает вверх хрупкие человеческие тела и с силой бросает на каменный пол. Стоны, мольбы, замирающее сознание. Я хочу вернуться и добить каждого, кто встал у меня на пути, но одергиваю себя: мой главный враг еще впереди, я чувствую его так, как хищник чувствует дичь. Я больше не жертва, теперь я — охотник.

Тяжелая каменная глыба, заменявшая дверь, нехотя отворилась, и из древнего подземелья мне в лицо ударил запах смерти. Я отступила, вглядываясь в темноту. Она клубилась вокруг меня, вытягивала длинные щупальца, хотела обвиться вокруг ног, завладеть телом, проникнуть в сознание — и не могла. Словно некий невидимый купол накрыл меня, защищая от темной магии. Это проснулась во мне та часть, что подарили мне боги. Я была сильнее эриллиума Бадб, он не смел ко мне прикоснуться.

Взмахнув рукой, я заставила тьму отступить. С тихим недовольным шипением втянулись щупальца и сгусток тьмы, уплотнившись, сполз вниз по ступенькам, открывая мне путь. Я послала вперед духов воздуха и воды. Они слетели ко входу в святилище, словно прозрачные змеи, разметали стражу и замерли, обвившись вокруг створок тяжелых дверей.

— Ну, заходи, коль пришла, — услышала я холодный насмешливый голос, который еще долго будет преследовать меня по ночам.

Но страха уже не было. Я решительно шагнула вперед.

В огромном подземном зале, неизвестно кем и когда вырубленном в толще черного камня, меня уже ждали. Я сразу увидела их — человек тридцать в знакомых плащах, столько времени наводивших на меня ужас. Они стояли, окружив алтарь, выточенный из гранита, и каждый в руках держал прозачную сферу, наполненную боевым заклинанием. Пылали смоляные факелы в держателях на стенах, пылали толстые свечи, расставленные вокруг алтаря, пылал багрово-красным светом огромный рубин, впаянный в алтарь, но мой взгляд не мог оторваться от бледного мужского тела, распятого над ним.

Рурк! Они подвесили его на прочных цепях так, что кровь, струившаяся из надрезов на запястьях и лодыжках, стекала прямо на эриллиум. Надрезы были сделаны точно и аккуратно, чувствовалась рука мастера. Тонкие красные струйки падали на багровый рубин и с шипением испарялись, заставляя камень пульсировать, будто огромное живое сердце.

— Не правда ли, он чудесен, — от толпы дознавателей отделилась знакомая фигура, — самый таинственный и самый опасный артефакт, созданный руками богов. Они заключили в нем дух непокорного демона, короля фоморов, который так и не смирился со своим поражением. Он и сейчас мечтает о мести.

Мужчина скинул капюшон, и наши взгляды скрестились, будто мечи в смертельном поединке. Его выцвевшие серые глаза смотрели с холодным безразличием. Он был уверен в своем превосходстве.

— Отпустите его, — я кивнула на Рурка. Голова моего паладина безжизненно упала на грудь, мокрые от пота пряди волос закрыли лицо, и я никак не могла поймать его дыхание жизни. Лишь то, что кровь не свернулась, говорило, что он все еще жив.

— Ты мне приказываешь? — дознаватель саркастично изогнул бровь, одарив меня насмешливым взглядом. — Не много ли берешь на себя, фейри? Ритуал уже начат, его нельзя прерывать, иначе эриллиум Бадб выйдет из-под контроля. ОН не любит, когда его лишают заслуженной жертвы.

— Отпустите, я готова заменить его добровольно, — глядя магу прямо в глаза, отчеканила каждое слово. — Добровольно отданная Сила в сто раз полезнее той, что забрали насильно.

— Умница, девочка, — маг улыбнулся. — Но ты и так никуда не уйдешь. Думаешь, если справилась со стражей, то и мы тебе по зубам?

Он махнул рукой в черной перчатке, подавая сигнал остальным, и я тут же была отакована шквалом огня.

Вспыхнул голубым сиянием магический щит, огненные сферы ударили в него, лопнули, растеклись жидким пламенем и потухли, не причинив мне вреда. Все, что я ощутила — это тепло и запах серы. Мне стало смешно: глупцы, они все еще думают, что я безобидная шелки?

Тридцать лучших боевых магов королевства против меня одной. Наверное, со стороны мы смотрелись смешно: грозные дознаватели, один за другим швыряющие смертельные заклинания в худую растрепанную девчонку, стоявшую против них, опустив руки. Теперь мне не были нужны ни слова, ни жесты. Сила, что проснулась во мне, управлялась движением мысли. Я просто смотрела на магов, окружив себя воздушным щитом, и чувствовала подвластную мне воду, наполнявшую их кровь и плоть.

«Говорят, среди потомков богов и демонов были те, кто мог одним щелчком заставить закипеть кровь в жилах врагов, — услышала я тихий шепот эриллиума Рианнон. — Говорят, когда-то давно они в одиночку уничтожали целые армии одним только взглядом. Говорят, они восстали против богов, но были повержены и заточены в темницы, из которых нет выхода. Кроме одного, который сражался на стороне богов».

«И кто это был?» — равнодушно спросила я, не отрывая взгляда от своего главного врага. Он стоял за спинами магов и, словно лаская, поглаживал поверхность рубина.

«Мананнан Мак Ллир. Твой предок».

Они так не поняли, что же произошло. Просто жидкость, наполнявшая их тела, отозвалась на мой призыв. Забурлила в жилах, рванула ко мне, разрывая вены, хлынула из глаз и ушей. Задыхаясь и хрипя, королевские псы падали на колени, выпуская из рук оружие, хватаясь за горло. С нечеловеческим воем катались по каменному полу, раздирая на себе одежду, и сквозь этот вой я слышала мольбы о пощаде и мольбы о смерти.

Лишь один остался стоять, ухватившись за эриллиум Бадб. Это его спасло.

— Глупая фейри! — прошипел он с такой ненавистью, что я отшатнулась. — Ты сама не знаешь, с кем связалась! Баалтуур!

Рубин вспыхнул ослепительно алым светом, взметнулись языки кровавого пламени. Мне в лицо ударил жар преисподни. Защита выстояла, лишь немного прогнувшись, но в ярком отблеске магического огня я увидела демонический облик. Дознаватель вызвал дух эриллиума! Дух того самого демона, который был в нем заключен!

Если бы у меня была хоть минута на размышления, я бы остановилась и подумала: а кто он такой, этот маг, что способен призывать дух эриллиума? Ведь только хозяин артефакта может им управлять, отдавая взамен свою жизнь. Но мне не позволили задуматься даже на миг.

Адское пламя, как живое, рвануло в мою сторону, принимая форму потустороннего существа, и посреди зала в мгновение ока вырос огромный огненный демон. Его могучее тело, перевитое мускулами и жилами, было прикрыто одной набедренной повязкой, мощные, загнутые вперед рога царапали свод пещеры. Глаза чудовища, сверкавшие, как два угля во тьме преисподни, остановились на мне, и воздух сотряс громогласный звериный рев.

— Убей ее! — закричал глава дознавателей, тыкая в меня пальцем. — Она твоя!

И демон рванул в мою сторону.

Я взмахнула руками, закрывая лицо от испепеляющего пламени, и две стихии — вода и огонь — сошлись в роковом поединке. Два извечных врага, ненавидящие друг друга от сотворения мира, сплелись в смертельных объятиях, и каждый из них был достоен противника.

Натянулись жилы, задрожали мышцы от напряжения. Сила Океана, как удар молнии, прошила мое тело насквозь, и огонь отступил, чтобы ровно через мгновение снова броситься на меня. Демон ревел, мотая рогатой головой, в его реве я слышала треск и гудение пожарища, взметнувшегося над лесом. Искры летели в разные стороны и там, где они падали, черный камень шипел и дымился. Маги, те, кто остался в живых, отползали от нас в разные стороны. Их лица побелели от страха, в глазах плескались ужас и паника. Видно, они и сами не знали, что скрывает эриллиум Бадб.

Древний дух, чье существование исчислялось тысячелетиями, был намного сильнее меня. Я поняла, что не выстою в одиночку. Водный щит слабел на глазах под мощным натиском огня, рассеиваясь и испаряясь. Здесь было слишком мало воды, чтобы я могла призвать ее, многофутовый слой земли и камня укрывал ее под собой.

— Ты не сможешь! — предводитель магов почти визжал, брызгая слюной и потрясая в воздухе кулаками. — Жалкая шелки! Никто не может выстоять против него!

Да, он прав, жалкая шелки не сможет. Но я — наследница Океана, мой предок Мананнан Мак Ллир — сын Ллира.

Закрыв глаза и отрешившись от мира, я призвала свое божественное начало — яркую искорку, притаившуюся в самом центре моей ауры. Раньше она сливалась с золотистыми нитями целительского дара, но теперь пылала, точно звезда, ослепительным светом. Я потянулась к ней, открывая душу и сердце, принимая не только рассудком, но и всем своим существом — и искорка вспыхнула. В разные стороны полетели тонкие нити, окутывая меня, пронизывая насквозь, придавая мне сил.

— Я Мианель, наследная принцесса Северного моря и Ста Скалистых островов, дочь короля Веллиана, последняя из рода Луадов! — словно издалека услышала я собственный голос. — Силой, данной мне по праву рождения, призываю подвластную мне стихию!

Рев огня заглушил мои слова, но они были услышаны. Тихий подземный гул отозвался под ногами легкой дрожью, с потолка посыпался песок.

Демон Баалтуур взвыл, оборачиваясь в воздухе огненным смерчем, но не успел. Земля содрогнулась, древний замок Гленниморских королей вздрогнул, сходя со своего основания, и огромная трещина расколола пещеру надвое. Хлынул поток ледяной воды. Тяжелые волны, с силой выплескивавшиеся одна за другой, взмыли вверх, ударили в низкий свод и обрушились вниз, сбивая с ног, накрывая с головой.

Огонь отступал, поверженный натиском подземной реки. Крики отчаяния и боли захлебывались в холодной воде. Я видела тела в черных плащах — вода тащила их за собой в пропасть, переворачивая и ломая, будто игрушечные.

— Дитя Океана! — прогремел надо мной голос демона. — Отзови воду, отпусти меня!

Его обладатель был похож на уголь, залитый водой: мокрый, дымящийся и шипящий.

— Чтобы ты опять напал на меня? — я покачала головой.

Его хозяин — теперь я в этом не сомневалась — завывал на одной ноте, вцепившись в рубин. Вода, вырвавшаяся из-под земли, бесновалась вокруг алтаря, будто живая, и пыталась его слизнуть, утащить туда, откуда пришла сама.

— Ты знаешь, что я не волен в своих поступках! — голос, подобный реву огня, оглушал, но уже не вызывал страха. Баалтуур с ненавистью смотрел в сторону гранитного постамента. — Ты тоже владеешь одним из нас. Разве не знаешь, как заманчива власть над сильнейшим?

— Нет, не знаю.

Баалтуура столько лет кормят чужими жизнями. Вряд ли он хочет снова сгинуть в безвестности, где-нибудь на дне пропасти. Скорее, будет защищать своего носителя до конца. А пока жив носитель — дух эриллиума тоже неуязвим.

Что ж, пора загнать его назад в камень.

«Анновиран!» — призвала я эриллиум Рианнон, невидимым браслетом обвивший мою руку.

«Чего желает принцесса?» — он ответил мгновенно.

«Баалтуур твой. И его сила — твоя награда».

Все, что я почувствовала, это вздох удовлетворения, шедший, казалось, одновременно со всех сторон. Дух моего эриллиума выскользнул из своей темницы столбом обжигающе-холодного света. Закричал глава дознавателей, проклиная меня, приказывая демону покончить со мной. Но его раб был уже занят другим врагом. Вода замкнула его в кольцо, не давая вырваться, и смертельный сон проник в самое сердце. Баалтуур еще боролся, его огонь вспыхивал жаркими искрами, но ноги уже не могли держать, и огромное мощное тело медленно опускалось на колени.

Тяжелая волна ударила в алтарь и, повинуясь моей воле, подхватила последнего мага. Она подняла его к своду пещеры, а потом стремительно обрушилась вниз, увлекая его за собой. Тело с глухим стуком упало на камни и осталось лежать. Холодные воды медленно отступили, уползая в расщелину.

Свечи и факелы давно погасила вода, но подземное святилище наполнял красноватый свет, шедший от стен и потолка. Мелкие красные искры, впаянные в черный камень, сверкали и переливались, и их было вполне достаточно, чтобы разогнать мрак подземелья.

Подчиняясь моей воле, сильфы разорвали цепи и осторожно спустили Рурка на пол, рядом с его мучителем. Эбелайн был без сознания. Мой верный паладин, пожертвовавший собой ради меня, как и Тайруг.

Я прошлепала по мокрым камням, с трудом волоча ноги. Голова кружилась, перед глазами мелькали точки. Выброс Силы был настолько силен, что я сама едва не падала от усталости. Все, что хотелось — это свернуться клубком и закрыть глаза.

Дознаватель лежал ничком, вывернув шею под немыслимым углом, но был все еще жив. Я присела рядом и, протянув руку, отвела с его лица мокрые пряди. Этот профиль был мне знаком. Нервный излом бровей, породистая горбинка, узкий вытянутый подбородок. Точно такой же, как на серебряных гленниморских монетах.

Последний потомок легендарного Брайдена Бесстрашного лежал передо мной в луже собственной блевотины и испражнений. Его аура сочилась гнильем. Баалтуур поработил его душу.

— Ваше Величество, — сама не знаю, зачем я его позвала.

— Он… мертв? — раздался едва слышный хрип.

— Нет, Ваше Величество, эриллиум невозможно уничтожить.

— Глупая фейри! — услышала я то ли смех, то ли стон. — Теперь он придет за тобой…

И правнук Брайдена Бесстрашного перестал дышать.

Я вздохнула. Он был прав только в одном: теперь придется иметь дело с двумя артефактами. И если с Анновираном за это время мы почти нашли общий язык, то Баалтуура мне стоит всерьез опасаться.

Битва между огненным демоном и духом смертного сна была окончена. Пламя потухло, вода ушла обратно под землю, и теперь из глубокой расщелины доносился лишь едва слышный гул подземной реки. Несколько изломанных тел в черных плащах были раскиданы по залу, остальных смыло в пропасть. Демонический рубин потух, превратившись в тусклую стекляшку: его хозяин погиб, и теперь Баалтууру нужен новый носитель. И я знаю, демон будет тянуться к тому, кто сильнее.

Дотянувшись до рубина, я коснулась его и отдернула руку. На моих глазах грани кристалла задрожали, расплываясь и меняя очертания, он начал съеживаться, уменьшаясь в размерах. Через пару мгновений на алтаре лежал маленький перстень со скромным красным камешком. Но в этой безделушке таилась смертельная опасность. Я не могла оставить его здесь. Стиснув зубы, взяла колько в руки и, после некоторых колебаний, надела на палец.

Кольцо вспыхнуло, причиняя адскую боль. Руку словно объяло пламя, заставляя меня вскрикнуть, а глаза наполниться жгучими слезами. Эбелайн пошевелился и застонал.

Ухватившись за алтарь, я стояла на дрожащих ногах, опустив голову и закусив губу, пока боль не прошла и дыхание не восстановилось. Потом взглянула на свою руку. Кольца не было. Оно, точно так же, как и браслет, стало невидимым.

Очнулся Рурк. Открыв глаза, обвел вокруг себя мутным взглядом. Увидел меня. Сегка улыбнулся и сел, оперевшись спиной на алтарь. Его раны уже перестали кровоточить и теперь медленно затягивались. Бывший королевский маг был очень слаб, но понемногу восстанавливался. Ему нужна была помощь целителя, вот только я сама ослабела настолько, что вряд ли смогла бы ему помочь. В груди кололо от потребности исцелить его раны, но теперь эта потребность уже не была сильнее меня, наоборот, я поняла, что могу управлять ею.

— Я опять тебя подвел, — сокрушенно покачал головой.

— Вовсе нет, — я протянула руку, и наши пальцы сплелись в молчаливой поддержке. — Ты меня спас. Если бы не твои слова… я бы никогда не смогла сделать то, что сделала.

— А ты изменилась.

Его взгляд прояснился, стал изучающим. Рурк так внимательно разглядывал меня, что я невольно нахмурилась:

— Ты о чем?

— Ты стала другой. Не знаю, как объяснить… — он замялся, словно не находя нужых слов. — Как будто пыль сряхнули с картины.

Я хотела что-то ответить, но внезапно ворвавшиеся отголоски чужих эмоций заставили вскочить на ноги. Кто-то быстро приближался сюда. Точнее, не кто-то, а целая толпа, излучающая гнев, растерянность и тревогу.

— Ты слышишь? — оглянулась на застывшего Рурка. — Сюда кто-то идет!

— Это маги, — он скривился от боли, — у них смятение в мыслях. Они не поймут, что происходит. Кажется, с их сознания и воли спало действие метки.

Я вслушалась в чужие эмоции. Целый клубок из нитей разного цвета, то отталкивающих, то, наоборот, притягивающих к себе. Хотелось распутать его, отыскать все концы, изучить структуру, найти способ управлять ими… Но я одернула себя, закрываясь ментальным щитом. Сейчас не время для изучений.

— Нужно убираться отсюда, я слишком слаба, чтобы выдержать еще одну схватку, — призналась магу.

— Тогда иди… — он с тоской посмотрел на меня.

— Что? А ты?

— Я не могу. Мне нужно время восстановиться. Эти сволочи перерезали сухожилия, чтобы я не сбежал.

Я окинула Рурка магическим взглядом.

— Я могу тебя исцелить, это быстро, — предложила, уже зная, что он откажется.

— Нет, — маг покачал головой, — ты слишком слаба, и тебе тоже нужно восстановиться. Твой резерв практически вычерпан.

Чужаки приближались. Я ощущала смятение в их душах, непонимание и страх. Оглянулась на черный провал входа, потом снова на Рурка. Почувствовала, как задрожали губы от подступивших к горлу слез.

— Иди, — шепнул он, едва заметно улыбаясь, — со мной ничего не случится. За алтарем есть тайный ход. О нем знают всего четверо… теперь уже трое, — он с неприязнью взглянул на труп короля, лежавший всего в трех шагах. — Ты будешь еще одна.

Я сглотнула образовавшийся в горле ком.

— Куда он ведет?

— В Аранейский лес. Aumnaran aharra outen. Это заклинание, открывающее ход, и еще руна, вот такая, — он описал рукой несложную фигуру, которую я с легкостью повторила. Тайный ход для того и предназначен, чтобы исчезнуть как можно быстрее, а сложные заклинания в этом деле только помеха. Достаточно двух-трех тайных слов и магического знака, которые легко повторить за доли секунды. Ведь иногда именно от скорости заклинания может зависеть жизнь. — Иди, тебя там ждут…

Кто ждет — сказать он уже не успел. Тишину нарушил топот нескольких десятков ног, крики и бряцанье оружия. Королевские маги были уже так близко, что мы услышали их приближение.

— Рурк… — я сделала шаг к нему.

— Беги! Ну же!! — он с внезапной яростью рванул в мою сторону, и его лицо исказилось от боли и гнева. Ментальный щит, которым он прикрывался все это время, слетел, и на какую-то долю мгновения я услышала его мысли и чувства, ворвавшиеся в меня одним стремительным, оглушающим потоком.

Злость на самого себя за невозможность помочь, ненависть к своей слабости и беспомощности, страх за меня, ярость, обращенная вникуда, и — где-то в глубине — надежда, вера в то, что он поступает правильно, снова жертвуя собой ради меня.

Эти эмоции были мне слишком знакомы. Я узнала их. Дернулась, впитывая в себя весь поток, а потом порывисто коснулась губами руки своего паладина в прощальном поцелуе, отдавая должное этому человеку.

Ноги сами несли меня в нужном направлении. Обогнув алтарь, я не нашла никаких следов тайного хода, слишком хорошо постарались те, кто его маскировал.

— Aumnaran aharra outen, — прошептала заклинание и нарисовала в воздухе руну, которая тут же вспыхнула голубым сиянием.

Гранитная стена алтаря задрожала, подернулась дымкой, и я увидела бесконечный тоннель, теряющийся в темноте. Оглянулась в последний раз — как раз в тот момент, когда маги ворвались в святилище и их изумленные голоса наполнили пространство под сводами гулким эхом — и, зажмурившись на мгновение, шагнула вперед.

Темнота сомкнулась над головой, точно свинцовые волны Северного моря. Я ушла, оставив Эбелайна на волю богов, но унося в душе новое знание.

Теперь я поняла, чувствовал шелки Айхо — преданный слуга короля Веллиана — когда кричал мне, пятилетней принцессе, прыгать в бурлящее море. Королевские псы ворвались в последнее убежище морского народа, они устроили там резню, выжигая нас огненными шарами. И шелки, верные моему отцу, до конца прикрывали меня собой. Я была последней наследницей древней династии, единственной, в ком текла кровь морских богов, единственной, кто способен принять трон и силу, которую он дает. Но мне было только пять лет! А в пять лет шелки не оборачиваются.

Если бы меня тогда не загнали и не скинули в воду… я бы так и не обернулась. Меня убили бы маги вместе со всеми…

Легко сказать «иди!», но как идти, если силы наисходе, ноги отказываются передвигаться, а руки бессильно соскальзывают с покрытых плесенью стен?

Я шла, цепляясь за стены подземного хода, и останавливаясь буквально через каждые десять шагов чтобы восстановить сбивавшееся дыхание. Эйфория после победы над демоном и королем медленно отступала, и ей на смену приходил сильнейший откат. Тело ломило, кружилась голова, во рту стоял мерзкий привкус гнили. Перед глазами крутилась карусель из искореженных трупов, оставленных мной в святилище. Я знала, что они все подчинялись чужой воле, что они не властны над своими мыслями и поступками. Знала, но хладнокровно убила их всех. От этой мысли хотелось биться головой о камни.

Что случилось с тобой, маленькая Мианель? Откуда в тебе столько ненависти и жажды отмщения? Разве шелки не самые добродушные существа в мире?

Я подумала о человеке, которого тринадцать лет считала своим отцом. Теперь я вспомнила тот день, когда он нашел меня. Когда меня насильно сбросили в воду, я ударилась головой о каменный выступ и потеряла сознание. Но боги были ко мне благосклонны, и мое тело обернулось само, инстинктивно. Бурлящий поток вынес меня в открытое море, волны прибили к берегу и раз за разом швыряли безвольное тело на скалы. Я бы погибла, если бы не Джосс Иммерли. Он меня спас дважды: когда вытащил из воды и когда решил оставить себе.

Я любила его, как родного отца… Как он мог рассказать обо мне? Почему? Этот вопрос мучил меня даже сейчас.

Выбившись из сил, я прислонилась спиной к стене и медленно сползла по ней вниз. Уронила голову на колени и прикрыла глаза. Я не знала, как далеко ушла от святилища, не знала, сколько еще идти. Вокруг меня царил полумрак, разгоняемый тусклым свечением стен, воздух пах плесенью и грибами, под ногами что-то шуршало.

Меня охватил озноб, заставляя еще плотнее подтянуть колени к груди. Нужно выбираться отсюда. Нужно найти Райзена и все ему рассказать, а еще придумать, что делать с эриллиумами. И вернуться в Брингвурд. Я должна вернуться в грот с троном и принять наследие предков.

Последняя мысль мелькнула и затихла. Я потеряла сознание…

…Пробуждение было нереальным. Сначала я почувствовала легкое покачивание и услышала скрип колес, нарушивший мой сон. Медленно открыла глаза. Прямо над головой висела серая парусина, такая, какой кроют фургоны. Скосила глаза вбок. Так и есть, я в фургоне, и этот фургон довольно быстро передвигается, судя по моим ощущениям. Прислушалась. Снаружи фыркали лошади, несколько человек тихо переговаривались между собой. В фургоне пахло сеном и яблоками. Я решила, что все еще сплю, и закрыла глаза.

Фургон остановился. Кто-то поднял полог, впуская яркий луч солнца, и мне пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не показать, что я очнулась. Неизвестный забрался внутрь, сопя, склонился надо мной. Пытливый взгляд обыскал мое лицо. Я продолжала лежать, стараясь, чтобы даже ресницы не трепыхнулись.

Раздался разочарованный вздох. Неизвестный гость что-то пробормотал и оставил меня одну. Едва он покинул фургон, как движение возобновилось.

Я еще пару минут лежала, чутко вслушиваясь в доносившиеся звуки, а потом открыла глаза и села.

Удивительно, меня не связали, наоборот, закутали в теплый плащ и уложили на набитый соломой тюфяк. Значит, я у друзей? Но кто они? И как нашли меня в тайном ходе? Я ведь так и не дошла до выхода.

Став на четвереньки, я осторожно подползла к переднему борту. Прильнула лицом к парусине, надеясь сквозь дырочки в переплетении нитей рассмотреть, кто сидит на козлах. Использовать магию побоялась.

Мой взгляд уперся в мужскую спину, закрывавшую обзор. Широкая, с квадратными плечами, затянутая в серо-зеленый сюртук. Торговец? Я нахожусь в торговом обозе? Из-за этой спины ничего не было видно!

— Лин?

Я застыла, услышав за спиной свое имя. Не веря собственным ушам, медленно начала поворачивать голову, молясь, чтобы это не было плодом моего воображения. Но нет, позади меня в самом темном углу фургона сидела, поджав ноги, знакомая фигура.

Полумрак скрывал лицо, но вряд ли бы я смогла не узнать эти вечно растрепанные волосы, тощие руки и ноги, словно чужие в слишком просторной одежде.

— Ареналь? — осторожно выдохнула я.

— Принцесса! — всхлипнув самым натуральным образом, он сорвался с места и на четвереньках рванул ко мне.

Несколько минут мы хохотали, обнимая друг друга, тиская и заглядывая в глаза. Я не могла поверить, что действительно вижу его.

— Садб Ясноокая, откуда ты здесь взялся? Где мы? Куда нас везут?

— Все хорошо! — перестав меня трясти, Ареналь слегка отодвинулся. — Мы у друзей.

— Каких друзей? — насторожилась я. — Как вы нашли меня?

Он не успел ответить, фургон резко затормозил, заставив нас схватиться друг за друга. Передний полог приподнялся, и вовнутрь заглянуло знакомое лицо. Я узнала Ройяха Донагана — торговца из трактира! Сейчас он дружелюбно улыбался, глядя на меня из-под кустистых бровей.

— Ну, здравствуй, этьерна фейри, — весело подмигнул. — Ну и задачку же ты нам задала!

— Тирн Донаган? — я не сдержала удивленного возгласа. — Что вы здесь делаете?

— Можно просто Донаган, мы, знаете ли, люди не чванливые, нам и имен хватает.

Он обернулся к кому-то слева от себя, скрытому от меня бортом фургона, и приказал:

— Возьми вожжи, я пока отдохну.

После этого распахнул полог пошире и ввалился внутрь фургона.

— Фух, — отдышавшись, устроился на тюфяке и с интересом уставился на меня. — Маленькая фейри хочет знать, как мы ее нашли?

— Было бы неплохо, — пробормотала я, с подозрением следя за ним.

— Это долгая история. Наверное, нужно начать с самого начала, но я не вправе раскрывать тебе всего. Это должен сделать другой человек. К нему мы тебя и везем.

— А «мы» это кто?

— Узнаешь все в свое время. Но не бойся, келпи правду сказал, ты у друзей, и мы не причиним тебе вреда, наоборот, защитим в случае опасности.

Я не сдержала тихий смешок, представляя эту картину. О том, что мои силы проснулись и о том, что у меня теперь два эриллиума на руках лучше пока не говорить даже Ареналю. Неизвестно, кто эти люди и зачем мы им. То, что они маги, это я еще в трактире догадалась. И то, что старик-менталист приложил руку к моему спасению из тюрьмы, я тоже знала. Но как они нашли меня в тайном ходе? И Рурк…

Вспомнив о Рурке, я похолодела.

— Что случилось? — встревожился Ареналь, заглядывая мне в лицо.

— Рурк, — шепнула я еле слышно, — он… остался там?

Келпи и человек переглянулись. Донаган перестал улыбаться и, нахмурившись, произнес:

— Мы не нашли его рядом с тобой. Прочесали весь ход до самого святилища, но не нашли. Видимо, он остался в замке.

— В святилище, — я до боли сжала кулаки, стараясь не показать свои чувства, — он был в святилище. Они хотели отдать его силу эриллиуму Бадб, но не успели…

— Что там произошло? Он должен был передать тебе, как снять ожерелье, сдерживающее твою Силу. Вижу, ты смогла избавиться от амулета, — Донаган окинул меня пристальным взглядом.

Я моментально закрылась.

— Да, я его сняла.

— Не хочешь говорить? — торговец, или уже маг, понимающе кивнул. — Что ж, я тебя понимаю. Не буду надоедать с расспросами. Доедем до места, там ты все узнаешь из первых уст… Потом, если захочешь, расскажешь, что случилось в святилище.

Он развернулся, чтобы вернуться на козлы, но я его остановила:

— Подожди, откуда вы узнали, где нас искать?

Донаган оглянулся:

— Нам сообщили.

Мы с Ареналем остались вдвоем.

— Когда тебя арестовали, я ничего не знал, — тут же заявил келпи, преданно заглядывая мне в глаза. — Уже потом Рурк рассказал, что меня нарочно закрыли ментальным щитом, чтобы я не вздумал вмешаться. Ну, я уже предупредил, что обязательно отомщу за это! — он заскрежетал зубами и сжал кулаки.

Я вспомнила: Рурк говорил, что старик-менталист из трактира действительно использовал магию, чтобы никто не догадался, что Ареналь келпи, а не простая лошадь. И он же не дал речному духу кинуться в одиночку спасать меня. Можно сказать, оградил от безумных поступков.

— А дальше?

— А дальше, вернулся Рурк из города, принес с собой амулет переноса, вот только тебя уже не было. Двери в комнату выбиты, на полу мертвый Тайруг и везде следы боевой магии. Он хотел уже бросаться в погоню за дознавателями, но его остановили эти парни, — он многозначительно кивнул в сторону Донагана, чья широкая спина маячила за приоткрытым пологом. — Мне сунули в руки амулет и приказали отправляться к Драконьим горам, мол, в пещерах Эрвеона я найду того, кого мы искали все это время…

— И ты нашел?! — нетерпеливо перебила я, хватая его за руки. — Ты видел его этого Крейса Дуалада?

— Да, вот как тебя. Он сказал, что давно уже ждет тебя, что Сила спит в твоей крови и она же питает амулет у тебя на шее. Нужно только напоить кораллы твоей кровью, сделать так, чтоб они захлебнулись ею, и тогда магия проснется и сама разорвет амулет. И он знал, что ты ищешь его.

— Знал? Ничего не понимаю, — пробормотала я, — откуда знал?

— Он последний из Говорящих с ветром. Настоящий друид. Может видеть прошлое и будущее, и говорить с богами. Сейчас мы едем к нему.

— Так это правда, мой амулет был сделан не колдуном, а магом-друидом. Полукровкой…

Я легла на тюфяк, положила руки за голову и уставилась в низкий потолок фургона.

— Ареналь?

— М-м-м?

— Ты про Райзена ничего не слышал? — вопрос дался мне нелегко.

Келпи вытянулся на соседнем тюфяке, подперев голову руками.

— Нет, принцесса. Ты до сих пор думаешь о нем?

Я перевела взгляд на друга и тяжело вздохнула, не зная, говорить ему или нет о своей беременности и о том, что Райзен бросил нас не по своей воле. Наверное, лучше пока это все сохранить в тайне.

При мысли о Райзене, меня охватила теплая волна, зародившаяся где-то в груди и разлившаяся по всему телу медовой рекой. Инстинктивно, я положила ладонь на живот, и мне показалось, будто слышу у себя внутри биение крошечного сердца.

Бред! Еще и месяца не прошло, какое сердце? Это всего лишь моя мнительность.

Посмотрела на Аренала. Келпи задумчиво жевал соломинку, вытянутую из тюфяка, и думал о чем-то своем.

— Нам нужно найти Райзена, — пробормотала я, больше себе, чем ему. — Ты поможешь мне?

Он удивленно приподнял брови.

Следующие слова дались мне с трудом:

— Ареналь, я обещала тебя отпустить и готова исполнить свое обещание. Но кроме тебя у меня никого не осталось. Я боюсь, что Рурка мы больше никогда не увидим, — от эмоций перехватило дыхание, глаза защипали подступившие слезы. — Но Райзен… он очень нужен мне… очень, поверь…

Я подняла глаза к потолку, пытаясь остановить слезы, и соленые капли потекли вдоль висков.

Несколько минут келпи молчал, словно обдумывая что-то, потом решительно тряхнул головой:

— Что ж, принцесса, я пойду за тобой. Ты вольна отпустить меня, если захочешь, но я не заберу назад свою клятву.

— Спасибо, — с благодарностью шепнула я.

Фургон весело подскакивал на неровной дороге. Ржали лошади, чирикали птицы, шумел ветер в ветвях. В воздухе разливался аромат дождя и, даже через парусиновые стены, проникало яркое апрельское солнце. Вот только в душе у меня было совсем не по весеннему тоскливо.

* * *

Сколько себя помню, меня всегда тянуло к морю. В детстве я не понимала, откуда во мне это загадочное притяжение, почему я слышу по ночам таинственные голоса, что за тени тревожат мой сон, когда на море поднимается шторм, что за песни они поют. Сначала я пыталась понять, что со мной происходит, но вскоре заметила, как мои рассказы пугают родителей. Стоило только заикнуться о странных снах и голосах, как мама бледнела, сжимала руки, пытаясь скрыть мелкую дрожь в пальцах, и переводила разговор на что-то другое, а отец сердился и требовал от меня прекратить свои выдумки. Я не хотела их огорчать, а потому, став постарше, уже не рассказывала о своих снах. Но это не значит, что они перестали мне сниться.

С тех пор, как умер отец, прошло не так много времени. Но прежней Ниалинн Иммерли больше не было. Она сгорела вместе с маленьким домиком в рыбацкой деревушке на северной оконечности Брингвурда. Та девушка, что спасла дуэргара в долине Гвирд-долл, и та, что смотрела сейчас на меня из медного таза, были слишком разными, чтобы ужиться в одном теле.

Вздохнув, я зачерпнула холодную воду, разбивая свое отражение, и приложила к горящим щекам. Судя по ощущениям, время давно перевалило за полночь. Сквозь мутное окно темнело затянутое тучами небо и доносился еле слышный шум ветра. В бараке царила относительная тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием половиц, чуть слышным храпом постояльцев, да шуршанием мышей по углам.

Как я не настраивала себя дождаться возвращения Райзена и компании, но все-таки меня сморил сон. На пару часов я забылась, прямо в одежде упав поверх ветхого покрывала, но среди ночи мрачное уханье филина заставило меня подскочить. Задыхаясь от внезапно нахлынувшей паники, с бешено колотящимся сердцем и спазмами в животе, я несколько минут пыталась придти в себя, пока, наконец, не нашла в себе силы встать и проковылять к тазу с водой, оставленному для умывания. Только остудив лицо холодной водой, я в полной мере осознала, что меня так испугало. Мне снова приснились шелки.

«Чего не спится? — пробурчал в моей голове недовольный эриллиум. — Чего вскочила?»

«Опять кошмар», — со вздохом пояснила я, забираясь обратно в постель и натягивая одеяло по самые уши. Огонек масляной лампы был слишком слаб, чтобы разогнать тьму. Я чувствовала себя такой потерянной и одинокой, что обрадовалась вредному артефакту как родному.

«Шелки снятся, — это было произнесено таким знающим тоном, что если бы у эриллиума была голова, он бы сейчас обязательно кивнул, — сила растет. Ты чувствуешь зов Океана, зов той стихии, что дана тебе от рождения».

«Странно… почему же мне снится, что они хотят меня утопить?» — недоверчиво спросила я.

«Ты хочешь, чтобы я растолковал значение твоего сна?» — голос эриллиума стал подозрительно вкрадчивым, словно он задумал какую-то пакость.

И я чуть не сказала «да», но вовремя вспомнила про последствия. Этот хитрый артефакт ничего не делает просто так, ведь Райзен уже предлагал обратиться к нему за помощью, но честно предупредил, чем придется заплатить.

«Нет, не стоит», — поспешно ответила я.

«Это может быть что-то важное, — настаивал эриллиум, — вдруг, тебе снится твое прошлое или будущее?»

«Отстань. Знаю, чего ты хочешь, но не поддамся на эту уловку во второй раз», — сердито буркнула я, пряча пылающее лицо в подушку.

Воспоминания накатили горячей волной. Когда в прошлый раз я воспользовалась силой эриллиума, мне пришлось заплатить за это слишком большую цену.

Нет, я не жалела о том, что случилось тогда, и в глубине души знала, что если бы Райзен сейчас захотел, я бы не смогла устоять. Слишком глубоко он проник мне в душу. Ворвался в мою жизнь, будто внезапный шторм, распахнул настежь дверь моего сердца и не закрыл ее. Я хотела бы его удержать, хотела бы назвать своим… Но он слишком четко дал понять, что никогда не будет принадлежать мне. Так к чему бессмысленные муки?

Словно наяву я ощутила прикосновения сухих горячих ладоней, и там, где они когда-то касались меня, кожа вспыхнула, будто опаленная огнем. Тело помнило все. Я могла бы обманывать себя сколько угодно, но, видимо, настало время посмотреть правде в глаза.

Я любила его. Любила этого несносного, жесткого и даже жестокого мужчину до боли в сердце. И от этой любви хотелось смеяться и плакать одновременно. Хотелось устроить истерику, закричать, что-нибудь разбить, сделать хоть что-то, чтобы отвлечься от острой боли, разливавшейся у меня внутри.

Когда-нибудь он встретит ту единственную, которая сможет выносить и родить ему сына. И будет абсолютно все равно, какого она роду-племени, как выглядит и чего желает. Он возьмет ее просто потому, что она может дать потомство — главное, в чем нуждается дуэргар. И даже если я упаду на колени и буду кричать о своей любви, это ничего не изменит. Я так и останусь кратким эпизодом в его жизни…

Спрятав лицо в ладони, я скрутилась в комочек и тихо заплакала. Губы горели от прощального поцелуя. Молчаливые слезы бежали по щекам, стекали вниз и капали на подушку, расплываясь на серой ткани солеными пятнами. Зачем он это сделал? Зачем поцеловал меня так нежно, словно испытывал ко мне какие-то чувства? Хотел утешить? От его утешения веяло горечью.

Впервые в жизни я узнала, что такое любовь и узнала, насколько она жестока…

«Глупая ты, — пробурчал эриллиум, — нашла из-за кого слезы лить».

«Много ты понимаешь», — всхлипнула я. В тот момент, словно капризный ребенок, я не желала слушать никаких утешений, мне хотелось упиваться своей болью, потому что она была единственным, что связывало меня с недоступной мечтой о Райне Райзене.

«Да уж побольше твоего, — раздался язвительный ответ, — как-никак семьсот годочков за плечами. Или думаешь, я прямо в этой безделушке на свет появился?»

Если эриллиум хотел меня отвлечь, то это у него плохо получалось, потому что после его слов я вспомнила, как Райзен рассказывал мне историю создания божественных артефактов и о духах, заключенных в них, как в тюрьму. Слезы хлынули с новой силой. Райзен, куда ни глянь, что не вспомни — один Райзен! Когда я успела так к нему прикипеть?!

«Самовлюбленный болван! — пробормотал вредный дух. — Слепой самовлюбленный болван! Вот увидишь, он еще пожалеет, да будет поздно».

«Это почему?» — всхлипнула я.

«Хочешь узнать свое будущее?» — тут же предложил он голосом ярмарочного зазывалы.

«Это жест доброй воли?» — сквозь слезы усмехнулась я.

«Я похож на альтруиста? Милая, ничего личного, но я всего лишь дух, заключенный в безделушку. У меня нет своей силы, без носителя я бесполезная вещь. Если ты хочешь получить от меня какую-то услугу, тебе придется поделиться со мной своей силой».

«А потом самой искать, кто бы поделился со мной?» — хмыкнула я.

«За все в жизни надо платить. Так что насчет моего предложения?»

Я вздохнула и краем покрывала вытерла слезы. Плакать уже не хотелось, но от этого не стало легче, наоборот, разболелась голова, да еще за окном ухал филин, словно предвещая беду.

«Нет, спасибо», — твердо отказалась я.

Поднявшись с кровати, я подошла к окну и подергала створки, но они оказались наглухо заколоченными. У меня уже не осталось сил сидеть и ждать неизвестно чего, ведь я даже не могла понять, сколько времени прошло с тех пор, как мои друзья нырнули в портал. Ни луны, ни звезд — все небо затянули фиолетовые тучи. Прямо напротив окна ветер колыхал темные кроны деревьев. Я увидела, как над ними вспыхнули одна за другой сразу три ослепительные зарницы, и снова заухал невидимый филин. Где-то гремела гроза.

Странный звук заставил меня насторожиться. Что-то, вернее кто-то, осторожно поскребся в дверь, и я точно знала, что это не мышь.

На цыпочках, стараясь ступать абсолютно бесшумно, я прокралась к двери и замерла, вся обратившись в слух. В коридоре явно что-то происходило. До меня долетали странные звуки, приглушенные голоса. Было очень похоже на мелкую потасовку. Вот что-то упало, вот кто-то сдавленно вскрикнул, вот зазвенел металл…

Я уже положила руку на засов, собираясь открыть дверь, но тут же вспомнила предупреждение Райзена. Он сказал, что ко мне никто не войдет, как бы ни старался, но и мне не стоит выходить из комнаты. Тем более, ночью, тем более, когда я осталась одна, а барак полон подозрительных личностей.

Я услышала топот ног. Кто-то бежал по коридору в мою сторону. Затем раздался пронзительный разбойничий свист, короткий вскрик — и дверь сотряс мощный удар. От неожиданности, я одним прыжком метнулась в кровать и застыла, ошарашенно глядя на дверь, из которой еле заметно торчал кончик меча как раз на уровне моей головы!

Я даже испугаться не успела, когда чья-то мощная рука выдернула его одним движением с той стороны, и прямо на моих глазах расколотая серая доска срослась воедино, будто ничего и не было.

Послышался стук падающего тела, и в дверь вежливо постучали.

Я выдохнула и только теперь поняла, как колотится сердце, отдаваясь одновременно и в горле, и в животе.

«Не вздумай открывать!» — предупредил эриллиум.

— Этьерна магичка? — из-за дверей донесся дрожащий голос Менро, приглушенный преградой. — Откройте, пожалуйста, очень нужна ваша помощь.

Я перешла на магическое зрение и осмотрела ветвящуюся вдоль дверного полотна и коробки филигранную вязь замыкающего заклинания. Оно должно было ограждать меня от вторжения снаружи, но кто-то оказался настолько силен, что одним ударом меча пробил зачарованную дверь насквозь! Легкий холодок пробежал вдоль позвоночника, поднимая дыбом волосы на затылке. Кто бы ни стоял сейчас там, с той стороны двери, встретиться с ним один на один мне бы не хотелось.

На цыпочках я прокралась к двери, откашлялась и, придав голосу как можно больше уверенности, спросила:

— Тирн Менро, что происходит? Кто-то напал на лекарню?

В коридоре послышалась возня, и вместо целителя мне ответил чужой, смутно знакомый голос:

— Этьерна, откройте, вам ничего не угрожает.

— Кто вы? — я застыла от напряжения, бессознательно собирая в пальцах воздушные струи.

За моей спиной всколыхнулась и булькнула вода в миске. Водный дух воспарил в воздух голубоватой дымкой, состоящей их целого сонма мельчайших капелек, и осторожно обвился вдоль моей левой руки. Я вздрогнула от холодного прикосновения, и тут же мою свободную руку обвила тугая струя теплого воздуха. Оба элементаля мерцали, точно алмазная пыль в полумраке, но рассмотреть это мерцание можно было только магическим зрением.

— Я Рурк, — раздался лаконичный ответ после минутной заминки. — Рурк Эбелайн. Вы вчера исцелили меня, помните?

Я облегченно перевела дух. Так вот как зовут беглого дознавателя! А я-то надеялась никогда больше о нем не услышать.

В коридоре кто-то переговаривался вполголоса, слов было не разобрать, но никакой враждебности я не почувствовала. Да и звуков борьбы больше не доносилось. Что бы там не случилось, оно уже прошло, но вместо того, чтобы успокоиться, я ощутила покалывание в ладонях и в груди — верный признак, что рядом есть раненый или больной. Однажды я пыталась его игнорировать, но оно в считанные минуты перешло в назойливый зуд, а потом в противную тянущую боль, которая не успокоилась, пока я не использовала свой целительский дар по назначению. Вот и сейчас, похоже, кому-то требовалась моя помощь.

«Ты же не собираешься в самом деле!.». — всполошился эриллиум, когда я осторожно толкнула дверь.

Я цыкнула на него, приказывая замолчать. Противно скрипнули несмазанные петли, и дверь слегка приоткрылась. В образовавшуюся щель хлынул поток тусклого света, перечеркнутого тенями. Я толкнула дверь сильнее, но с той стороны что-то словно удерживало ее, не давая открыться полностью, и это была не магия. Прямо перед моим порогом из-за двери торчали чьи-то ноги в начищенных до блеска сапогах с серебряными шпорами.

— Подождите минутку, — услышала я озабоченный голос Эбелайна.

Скрытый за дверью маг завозился, послышалось кряхтенье, и сапоги медленно исчезли из моего поля зрения. Теперь я смогла распахнуть дверь пошире и даже выглянуть в коридор, держа наготове оба элементаля.

— Этьерна, вы только не переживайте, — из тени показался бледный Менро, шагнул ближе, складывая руки в умоляющем жесте, — раненый у нас, тяжелый. Не взглянете?

— А это кто? — охрипнув от волнения, я кивнула на тело, лежащее поперек коридора.

Это оказался обладатель серебряных шпор, но он никак не мог быть тем, кто нуждался в помощи целителя. Огонек его жизни был потушен одним ударом, разрубившим несчастного от плеча до груди, а вокруг бездыханного тела растеклась отвратительная темная лужа. Кровавая дорожка протянулась от моего порога до противоположной стены, указывая тот путь, по которому волокли убитого.

— Шпион, — сказал, как плюнул, Эбелайн, выступая из темноты. — Второй еще жив, но ранен. Можете его подлатать? Уж очень интересно узнать, что и зачем они здесь искали.

Я уставилась на тяжелый меч, который он держал в руке, прямо на моих глазах с меланхоличной неспешностью вытирая от крови. К горлу подступила тошнота, а фантазия тут же в красках нарисовала то, чего не видели глаза. Я поняла, что это маг разрубил несчастного напополам, отняв у него жизнь и всадив меч в мою дверь. Вот почему зачарованная дверь оказалась пробита. Эбелайн вложил в удар не только силу своей руки, но и магию.

Откашлявшись, я деловито поинтересовалась:

— А… где второй? — кажется, голос все-таки предательски дрогнул.

Зуд в ладонях усилился, элементали плотнее обвили мои руки, растянувшись от запястий до самых плеч, будто две невидимые змеи. Я чувствовала, что они напряжены и готовы сорваться в атаку, стоит мне только ощутить опасность.

— Я оттащил его в пустую комнату, — маг кивнул в сторону соседней двери. — Хорошо еще, что кроме нас здесь больше никого нет, лишние свидетели нам ни к чему.

— Никого нет? — я недоверчиво оглядела исчезающий в темноте коридор, еле-еле освещенный двумя чадящими факелами, воткнутыми у входной двери. — А как же те дети, тирн Менро? Вы же говорили, у вас еще двое мальчишек, пострадавших на рынке?

— Хороши мальчишки, — хмыкнул Эбелайн и носком сапога пнул труп. Старик целитель пристыжено опустил глаза и вздохнул, нервным жестом теребя свою бороду. — Качественная иллюзия была, видимо, академик делал, вот только это их не спасло.

— Подождите! — совсем запутавшись, я толкнула дверь сильнее, открывая почти нараспашку, и шагнула за порог. На одно мгновение почувствовала, как лопается вокруг тонкая магическая пленка, пропуская меня, и снова смыкается за моей спиной в непроницаемый барьер. — Ничего не поняла.

Наверное, этот поступок был слишком глуп с моей стороны, да и Райзен вряд ли похвалит, но я поняла, что уже не смогу отсидеться в комнате, делая вид, что все происходящее меня никак не касается. В конце концов, у меня есть элементали и эриллиум. С одним магом я справлюсь, а старик мне не соперник.

— Ну, я же только целитель, — словно оправдываясь, произнес Менро. — Думал, дети… их же наши, местные привели. Бедняжки такие худые были, оборванные, голодные, даже Оска прослезилась… Кто ж знал, что это только иллюзия?

— Можете не говорить мне спасибо, — маг отвесил шутовской поклон, а потом серьезно посмотрел на меня. — Этьерна, идемте, клянусь, с моей стороны вам ничего не грозит. Поверьте, я сохраню вашу тайну в секрете. Вы спасли мне жизнь, а я умею быть благодарным.

Я увидела протянутую мне широкую мужскую ладонь, на которой были хорошо видны грубые мозоли от постоянных упражнений с мечом. Этот простой жест заставил меня вздрогнуть. Почему-то вдруг появилась твердая уверенность, что стоит мне вложить свою руку в эту ладонь, как что-то изменится.

Нет, я не прониклась к этому человеку слепым доверием и не забыла, что передо мной стоит маг-дознаватель, королевский пес, натасканный охотиться и убивать таких, как я. И что этот маг хорошо знает, кто сейчас стоит перед ним. Но сейчас я не испытывала к нему ни малейшей неприязни. В душе царило полное равнодушие, словно из меня ушли все эмоции, лишь где-то в самой глубине шевелилось темным комком волнение за моих друзей. Я не чувствовала враждебности, ненависти или презрения к этому человеку. Да и он смотрел на меня немного отчужденно, словно никак не мог решить, что со мной делать.

Я не сдержала легкой усмешки. Похоже, что он в растерянности и, может быть впервые в жизни, не знает как поступить. Фейри — одна из тех гонимых и преследуемых существ, подлежащих немедленному уничтожению, на которых его учили охотиться много лет — спасла его, вернула к жизни и ничего не потребовала взамен. Наверное, такое с ним случилось впервые.

Маг шагнул ближе, полностью выходя на свет. Я одновременно с ним сделала шаг назад, к своей комнате, и остановилась. Теперь я могла рассмотреть его лицо — гладко выбритое, породистое, с четкими, резковатыми чертами.

У Рурка Эбелайна оказался слегка искривленный нос, твердо очерченный рот с полноватой нижней губой и спокойные серые глаза под широкими линиями бровей. Темно-каштановые волосы были зачесаны в гладкий хвост, открывая высокий лоб, на котором виднелись несколько глубоких морщин и еще одна — между бровей. Болезненная бледность уже сошла, и стало ясно, что кожа у мага довольно смуглая, но обветренная и сухая, как у человека, часто бывающего на открытом воздухе.

— Хорошо, — медленно проговорила я, взвешивая каждое слово, — я осмотрю раненого и попробую помочь. Но взамен вы ответите на пару моих вопросов.

Лицо Эбелайна моментально превратилось в застывшую маску, протянутая рука опустилась:

— Ты ставишь условия, фейри?

Меня окатила волна неприязни.

— Можете попробовать обойтись собственными силами. Тирн Менро тоже целитель.

Маг нахмурился, его губы превратились в две узкие полоски, а челюсть так выдвинулась вперед, будто он всеми силами пытался сейчас прикусить свой язык и не дать вырваться лишним словам. Я сложила руки на груди и спокойно наблюдала за это пантомимой.

«Дуэргар, конечно, будет рвать и метать, но эти люди правы. Тебе стоит взглянуть на раненого, — услышала я озабоченный голос эриллиума. — Слышала, что сказал маг? Это шпионы, и неизвестно еще, не по твою ли душу они пришли!»

— Он не может, — наконец-то процедил Эбелайн сквозь зубы, признавая свое поражение. — У Менро слишком слабый дар. А рана… рана не такая уж и серьезная, но когда я попытался этого типа привести в сознание, он словно взбесился… Я поместил его в стазис. Идемте!

Он во второй раз протянул мне руку.

«Иди! — шепнул эриллиум. — Если что, я с ним справлюсь».

Я только хмыкнула в ответ на такое заявление артефакта и, игнорируя протянутую ладонь, молча обошла мага.

— Показывайте, где ваш шпион, — демонстративно обратилась к Менро.

Мне показалось, что старик заметно расслабился, когда понял, что я согласилась. Несколько шагов до нужной двери я прошла рядом с ним, в то время как Эбелайн упрямо держался за моей спиной. Это так напоминало конвой, что я невольно передернула плечами, но сдержалась и ни разу не оглянулась. Пусть не думает, что я его боюсь.

* * *

Шпион оказался худым мужчиной лет тридцати с узкими, мелкими чертами лица и спутанной шевелюрой пшеничного цвета. Кто-то, по всей видимости, маг, небрежно бросил его поперёк кровати, прямо на голые доски, из которых та была сбита. Голова несчастного упиралась в стену, а ноги свешивались с другой стороны. Стазис заставил его замереть в той позе, в которой его настиг, но пока мгновенная смерть ему не грозила.

«Опять та же метка», — пробормотал эриллиум, когда я осторожно присела на краешек кровати и расшнуровала рубашку, обнажая впалую груди раненого. Да я и сама увидела это темное нечто, пристроившееся рядом с сердцем, которое из-за стазиса практически не билось. Еще один королевский маг?

Я оглянулась на Эбелайна. Тот застыл у дверей, положив ладонь на эфес меча, и не сводил с лица шпиона пристального изучающего взгляда.

— Вы с ним знакомы? — кинула я пробный камень.

— Что? — маг моргнул, будто просыпаясь, и уставился на меня с неприкрытым подозрением. — С чего вы это взяли?

«Покажи ему метку! — потребовал эриллиум. — Думаю, он даже не подозревает, что это такое».

— Показалось, — я пожала плечами и улыбнулась, надеясь, что моя улыбка выглядит дружелюбной. — Подойдите ближе, я хочу кое-что вам показать. Вы тоже, — кивнула я целителю, неловко топтавшемуся в стороне.

Как и в прошлый раз, Менро ничего не увидел, а вот Эбелайн, нахмурившись, пару минут молча разглядывал темную субстанцию, угнездившуюся в груди раненого. Теперь, когда я знала куда смотреть и что искать, то смогла с легкостью обнаружить тонкие пепельно-серые нити, протянувшиеся от центра этой гадости, будто щупальца осьминога. Они переплетались между собой в затейливом узоре, захватывая сосуды и нервные волокна, и едва заметно подрагивали, будто натянутые струны.

— Видите? — я ткнула пальцем в центр метки, и она резко сократилась, мгновенно уплотнившись и подобрав свои щупальца.

«Редкостная гадость», — пробурчал артефакт.

— Ну, и что это? — равнодушно поинтересовался маг.

— Это вы мне скажите. Вчера вечером точно такую же гадость я вынула из вашей груди. Не думала, что королевских магов клеймят.

Эбелайн нагнулся ниже. — Это… не клеймо, — с расстановкой произнес он, но теперь его голос уже не звучал так убежденно, — это… знак окончания академии. Все студенты получают его после прохождения практики.

— Диплом что ли? — удивилась я.

— Нет, диплом это другое. Бумажка. Ее можно потерять, порвать, передать другому… А это всегда с тобой — лучшее подтверждение, что ты прошел обучение и имеешь право на лицензию.

— Тогда объясните мне, почему она привязана к его магическому резерву, разуму и сердцу? Видите вот эти нити? — я указала пальцем. — Смотрите, они пронизывают почти все его тело и ауру, и при любом прикосновении сжимаются, причиняя острую боль. Если бы вы не поместили беднягу в стазис, он бы сейчас извивался от боли, точно так же, как вы вчера. Понимаете, что это значит?

Эбелайн вытер пот со лба тыльной стороной ладони и хрипло выдохнул:

— Догадываюсь…

— Я не могла исцелить вас, пока не вытащила из вашей груди эту дрянь. Она не давала ни заживить раны, ни восстановить силы. Вы медленно умирали.

— Она… контролировала меня? «Контролировала, — хмыкнул эриллиум, — какие же люди все-таки наивные существа. Даже магия не сделала их умнее. Спроси, знает ли он, кто контролирует саму метку. Она же не имеет собственного разума, но действует, как живое существо».

— Да, этирн, — я подняла на мага глаза, и наши взгляды столкнулись.

В его глазах застыло странное выражение. Мне не нужно было ничего говорить, он сам все видел и понимал, но не желал признаваться в этом даже самому себе.

— Этого не может быть, — он напряженно покачал головой и выдохнул сквозь стиснутые зубы. — Потому что не может быть!

— Но это есть, — я развела руками. — И кстати, вы знаете, что метка контролируется кем-то извне? Кто-то очень сильный управляет магией, разумом и самой жизнью каждого, в ком есть эта штука.

— Нет…

Эбелайн словно задохнулся. Не отрывая от меня гневного взгляда, он поднес руку к груди и потер то место, где еще недавно пульсировала метка дознавателя.

— Ты не врешь! — произнес он таким тоном, будто сомневался в собственных словах. — Ты действительно в это веришь… Делай, что должна. Я… хочу это видеть.

На этот раз я справилась намного быстрее, да и сил потратила гораздо меньше. Но не потому, что метка шпиона была менее сложной, чем у мага, просто я уже знала, за что и как ее подцепить. Оказалось, что все это хитросплетение магической паутины можно было развязать, потянув за один-единственный конец. Вот только кончик этот был настолько тщательно спрятан от посторонних глаз, что без помощи эриллиума я бы ни за что его не нашла.

Эбелайн молча наблюдал за моими манипуляциями, в то время как Менро вполголоса бормотал молитвы и нервно мял свои пальцы. Старик не видел того, что видели мы, но вряд ли мои действия казались ему бессмысленными. Он уже имел возможность удостовериться в том, что как целитель я намного сильнее его, и теперь с его сморщенного лица не сходило благоговейное выражение.

— Какая тонкая работа! — восхищенно выдохнул он, когда темная субстанция взвилась легким дымком и рассыпалась на мельчайшие частицы, похожие на пепел, которые тут же истаяли в воздухе.

«Ну, еще бы, — презрительно хмыкнул эриллиум, — наша девочка-то растет!»

Я с удивлением поймала себя на том, что мне приятна его похвала. Кажется, хитрый артефакт нашел мое слабое место!

— Вы это видели? — Эбелайн впился в Менро цепким взглядом. — Что можете сказать? Что это? Девчонка права?

— Простите, этирн, но моих знаний и сил недостаточно, чтобы сделать какие-то выводы, — целитель развел руками. — Я вижу только, что у этого человека, как и у вас, было нечто такое, что не позволяло мне проникнуть в ауру и излечить раны.

— И как вы думаете, что это?

Я искоса наблюдала за их диалогом, одновременно пытаясь вывести своего пациента из глубокого обморока, в который он впал после снятия стазиса. Небольшая рана на его боку уже затянулась. Эбелайн был прав, это даже не рана, а так, царапина. Клинок всего лишь скользнул вдоль ребер и рассек кожу, но крови натекло очень много.

«Почему он не приходит в себя?» — мысленно удивилась я, зная, что эриллиум меня слышит. Если задам вопрос на прямую — он потребует плату за ответ, а если вот так, будто невзначай? Кто знает, может, и могущественный артефакт иногда хочет блеснуть познаниями?

«Это все метка, — тут же раздался ворчливый ответ. — Она блокирует любое вмешательство извне, а силы для этого тянет из резерва».

«То есть, чем сильнее пытаешься его исцелить, тем быстрее она его иссушит?» — я нахмурилась. Золотистое сияние, шедшее из центра моей ладони, должно было уже привести раненого в чувство, но он, как и прежде, не подавал признаков жизни.

«Догадливая».

«А почему у меня получилось уничтожить метку?»

«И хитрая. Хочешь узнать ответ? Ладно, сегодня я добрый. Подумай, тебе ничего не показалось в ней странным? И еще, вспомни, кто ты сама».

«Ну, пожалуйста!»

«Ты же умная девочка? Вот и думай!»

Эриллиум замолчал. Судя по всему, помогать он мне не собирался, спасибо, хоть намек дал. Зато мой пациент едва слышно застонал сквозь приоткрытые губы, и я увидела, как дрогнули его ресницы.

— Очнулся? — осведомился маг, подходя ближе. Он окинул внимательным взглядом распростершееся на кровати тело. — Вот сейчас и поговорим…

— Подождите! — встряла я. — Он еще слишком слаб. Я удалила метку и залечила раны, но ваше вмешательство отняло у него слишком много сил. Его резерв практически пуст, еще немного — и он бы перегорел.

— О чем это она? — Эбелайн вновь обратился к старику, демонстрируя, что по-прежнему мне не доверяет.

Я сделала вид, что меня это не касается, хотя глубоко в душе затаилась обида.

— Простите, этирн, — старик сокрушенно покачал головой, — я не знаю. Этого человека действительно что-то иссушило практически полностью, но что и как — даже представить не могу. Вернее, могу только предположить.

— Ну, и какие предположения?

Маг нервничал, и это было заметно по тому, как он бессознательно поглаживал эфес своего меча. Я сидела на краешке кровати, положив ладонь на лоб больного, и пыталась хоть немного расшевелить тусклые и опавшие нити его ауры. Если аура любого существа была похожа на тонкую паутину, которая оплела все тело изнутри и снаружи, то магический резерв представлялся в виде пульсирующего комка света, сидевшего в центре этой паутины. Раньше я этого не видела, даже не все нити ауры были подвластны мне, только поверхностные, но теперь я легко могла проследить самые тонкие и слабые из них. У Эбелайна резерв сиял ровным бледно-голубым светом, у Менро выглядел как тусклый огонек болотного цвета, а вот у раненого он был похож на комок высохшей грязи с едва заметными алыми искорками. Эти искорки были столь слабы и малочисленны, что казались угасающими.

«Спорим, он не догадается? — ни с того, ни с сего отозвался эриллиум. — А если и догадается, то этот твердолобый маг все равно ему не поверит».

«Почему?» — удивилась я. «А ты глянь, этот Эбелайн собственным глазам не доверяет. Ему с детства внушали, что и как должно быть, и он свято в это верил. Он столько лет жил в своем маленьком уютном мирке, в котором всегда четко знал, кто прав, кто виноват. А теперь этот мирок переворачивается прямо у него на глазах, и переворачиваешь его именно ты. Как думаешь, он будет тебе благодарен за это?»

— Я не могу утверждать точно, — услышала я неуверенный голос целителя, — но мне кажется, что все дело в этой метке…

— Подробней! — приказал маг, когда старик замялся и замолчал.

— Я несколько дней пытался вас исцелить с помощью своих сил, но их у меня так мало, что я не смог даже задеть вашу ауру. Метка — я уверен, что это была она! — отторгала любое вмешательство. Как будто у вас было только два выхода — либо умереть, либо исцелиться самому.

— Ну и?

— Этьерне магичке удалось то, чего не смог сделать я, — старик слабо улыбнулся, поглаживая бороду, и кинул в мою сторону благодарный взгляд.

— Это я знаю, — отмахнулся Эбелайн, продолжая потирать пальцами уже отполированный до блеска эфес. — Но почему я стою на ногах и полон сил, хотя в меня несколько раз попали огненным пульсаром, а этот от небольшой раны почти мертв?

Теперь он смотрел на меня, и мне показалось, будто в его взгляде настороженность и недоверие медленно сменялись пониманием. Кажется, эриллиум прав, маг уже догадывался, в чем тут дело, но по-прежнему не желал признавать правду.

— Вы хотите услышать мое мнение? — недовольно осведомилась я, не отрываясь от своего занятия. — Вы же сами все видите, но не желаете верить собственным глазам.

— Говори!

Хорошо, — я вздохнула, убрала ладонь со лба раненого и размяла онемевшие пальцы. — Думаю, все дело в вашем вмешательстве. Вы же пытались привести его в чувство?

— Пытался. Но я не целитель. Какое это вообще имеет значение?

— Самое прямое. Вы сильный маг, я вижу это, так что можете не отрицать.

— Даже не собираюсь, — его рот дернулся в нервной усмешке.

— Думаю, тут все дело в противодействии. Тирн Менро не смог пробиться сквозь вашу метку, поэтому и не смог вам навредить. Вы же, наверняка, как маг, намного сильнее этого несчастного. Вы взломали его метку, а она, в ответ, иссушила его резерв, чтобы не дать вам вмешаться.

Магический резерв раненого все еще напоминал комок грязи, но искорок в нем стало заметно больше. Краем мысли я удивилась, почему у Эбелайна, Менро и этого незнакомца свет резерва разных цветов, возможно, это зависит от типа магии? И какой у меня самой? Я его не могла рассмотреть, зато с удивлением обнаружила, что вижу, как ожерелье блокирует мою настоящую ауру. Это было похоже на маленький клубочек тончайшего шелка ослепительного серебристо-белого цвета, который сверху толстым слоем покрывали грубые нити из нечесаной шерсти, такого же болотного оттенка, как у Менро.

— Значит, — проговорил маг таким тоном, точно взвешивал каждое слово, — если бы я не пытался привести его в чувство, то он бы сейчас не был в таком состоянии?

— Похоже, что так. Тирн Менро прав, эта метка не дает выбора: либо исцелиться самому, либо умереть. И мне кажется, что ни один, даже самый сильный маг, не сможет ее безболезненно удалить.

— Почему?

Я задумалась, разглядывая тусклую ауру незнакомца. В том месте, где еще недавно была метка, теперь находилось пустое пространство, а оборванные нити словно обуглились и сейчас безвольно повисли. Надо было немедленно чем-то заполнить эту пустоту, но чем? Я уже сделала все, что могла: удалила метку, вернула к жизни тело, то душа и сознание этого человека не желали возвращаться на свои места и, как я не пыталась их привлечь, они не отвечали. Что-то было не так…

Неожиданная мысль заставила меня подскочить.

«Догадалась!» — удовлетворенно хмыкнул эриллиум, и мне показалось, что в его тоне мелькнули нотки гордости за меня.

«Это не человеческая магия, — мысленно ахнула я, — но и не магия фейри! Вернее, очень похоже на те заклинания, что творил Райзен, но сходство только поверхностное. Это… Садб Ясноокая!»

Меня словно облили холодной водой. Понимание обрушилось с силой ледяного шквала, заставив до боли стиснуть пальцы. Я посмотрела на Эбелайна, который, прищурившись, ждал ответа, и тихо произнесла:

— Потому что это не человеческая магия.

Менро коротко выдохнул, нервно теребя свою бороду, и скороговоркой забормотал молитвы по второму кругу. Эбелайн молча прикрыл глаза. Его челюсти сжались так сильно, что на скулах обозначились желваки, глубокие морщины прорезали лоб, а на висках заблестели капельки пота. Все его тело застыло в напряжении, как у человека, внезапно замершего на краю пропасти, где любое движение может означать гибель. Сейчас я хорошо ощущала все его эмоции, он был открыт для меня, будто лежал у меня на ладони, и я видела то, что прежде было скрыто от моих глаз: Эбелайн знал, что я говорю правду, но это правда оказалась настолько горькой, что он не желал ее признавать.

— И… чья же это магия? — осторожно спросил он, сверля меня пронзительным взглядом. — Фейри?

— Не совсем, — я почувствовала, как шевельнулись элементали.

Маг моргнул и прищурился, разглядывая две тонкие ленты серебристого тумана, обвившиеся вдоль моих рук. Взгляд Эбелайна заставил меня внутренне сжаться, но усилием воли я выпрямилась и расправила плечи. Мы смотрели друг на друга — королевский маг и фейри-изгнанница, выросшая в хижине рыбака — и сейчас я буквально ощущала, как сгущается воздух между нами. Казалось вот-вот — и в тусклой комнате вспыхнут яркие молнии, полетят искры.

Но ничего этого не произошло. Эбелайн молчал, ожидая, что я скажу. И я молчала, потому что правда оказалась намного страшнее, чем я себе представляла.

— Это древняя магия, — наконец, произнесла я, охрипшим от волнения голосом. — Магия, которая царила в этих землях до начала времен…

— Что за магия? Ну? Кто ее хозяин?

Я закрыла глаза и выдохнула:

— Ваш король!

* * *

— Наглая ложь! — взревел Эбелайн, надвигаясь на меня. — Ты! Мерзкое, лживое существо!

В его глазах вспыхнула жуткая ярость, в руках, будто сам собою, оказался меч. Острый клинок рассек воздух, описывая полукруг — и мои элементали сорвались с рук, будто две отпущенные пружины.

Тысячи лет назад могущественные духи восстали против богов, но были побеждены. Их армии оказались стерты с лица земли, а их самих боги навечно заключили в четыре артефакта, сделав зависимыми от чужой воли. Словно наяву, я вспомнила слова Райзена, прозвучавшие теперь тревожным набатом в моей голове: «…У каждого из них свое предназначение: эриллиум Брана позволяет переходить моря вброд и вести за собой целые армии; эриллиум Бадб во время битвы вселяет в сердца воинов отвагу и безумную храбрость, а в сердца врагов неуверенность и страх; эриллиум Балора позволяет беспрепятственно пересекать границы между миром людей, Сумеречным краем и Траг-вуд-Дол — страной фейри. Четвертый, эриллиум Рианнон, пробуждает мертвых, а живых погружает в вечный сон. Когда-то эриллиум Бадб попал в руки человека, и тот нашел способ им распорядиться. Историю Гленнимора знаешь? Вспомни, что случилось сто лет назад?.».

Вот почему эта метка показалась такой знакомой! Это была та самая магия, которую творил эриллиум Райзена, да и мой собственный тоже. Теперь я поняла. Если бы у меня на руке не было этого таинственного невидимого браслета, я бы ни за что не смогла уничтожить порождение чужеродной силы. И я была неправа, когда посчитала эту силу темной. Не темная она, нет, это мы привыкли делить магию на темную и светлую, но что именно делает ее такой? Если бы тогда, в деревне, я, воспользовавшись артефактом, убила бы преследователей вместе с селянами — это была бы темная магия? А если бы с его помощью вернула матери умершего младенца — то светлая? Нет, эта магия была вездесуща, ведь только богам дана власть зажигать искру жизни или гасить ее.

Но, кажется, один человек возомнил себя подобным богам. Брайден Бесстрашный, предок гленниморского короля, основатель династии, завладел эриллиумом, принадлежавшим Бадб — богине войны и смерти. Как он попал к нему в руки, теперь уже вряд ли кто-то узнает, но и сейчас могущественный артефакт находился на человеческих землях, в руках нынешнего правителя.

Ни один из людей не может владеть эриллиумом и не погибнуть, потому что этот артефакт подчинит себе его волю и будет кормиться жизненной силой своего незадачливого носителя. Маги могут продержаться дольше, иссушая собственный резерв, но спасая свою жизнь, а фейри способны даже подавлять волю древнего духа, как это делаю я, раз за разом отказываясь от заманчивых предложений хитреца…

Я вздохнула, оглядывая разгром, который устроили мои духи. Сами они теперь мирно парили в воздухе в виде обрывков тумана. В дальнем углу комнаты сидел, поджав ноги и обняв колени, старик-целитель. Он мелко-мелко тряс головой и стучал зубами, не сводя с меня сумасшедшего взгляда. Кажется, до него дошло, что «этьерна магичка» оказалась фейри — самым страшным существом, которое в Гленниморе учили бояться и ненавидеть с пеленок.

Эбелайн, успокоенный элементалями, распластался на полу в позе морской звезды. Неужели он и в самом деле пытался меня убить? Что ж, сильф задал ему хорошую трепку, вырвав меч и заставив защищаться от собственного оружия, правда, последний удар рукояткой по голове — это было уже лишнее. Маг покачнулся и рухнул, точно мешок, приземлившись на пол с глухим стуком, от которого я невольно ойкнула и зажмурилась на мгновение. Теперь вокруг его головы растеклась небольшая лужица крови, но жизни это не угрожало, потому что в последний момент дух воздуха замедлил падение, и Эбелайну не пришлось пробивать вход в подвал собственным затылком.

— Эй, как вы там? — я с опаской приблизилась к магу, села на корточки и заглянула ему в лицо.

Сейчас черты его разгладились, утратив присущую им резкость, даже морщины стали почти незаметны, и я с удивлением поняла, что он довольно симпатичный мужчина. Не красавец конечно, с Райзеном не сравнится, но взгляд цепляет. Лицо Эбелайна даже в бессознательном состоянии дышало властью и силой, и я чувствовала это так, как жители побережья чувствуют приближение шторма, когда на небе нет еще ни единого облачка.

Маг тихо застонал и накрыл ладонью свое лицо. Из-под ладони донесся приглушенный голос:

— Чем это меня так?

— Вашим мечом.

— А ты сильнее, чем я думал, — он приоткрыл глаза и скользнул взглядом по моему лицу, потом коснулся раны на затылке, глянул на выпачканные в крови пальцы и тихо выругался. — И умнее.

— Не стоит недооценивать противника, — назидательным тоном произнесла я общеизвестную истину, — и, тем более, не стоит всех без разбору записывать в противники.

Эбелайн нахмурился и, не говоря ни слова, сел. Оторвал рукав от своей рубахи, сложил его несколько раз и приложил к ране.

— Почему вы не создадите себе одежду? — полюбопытствовала я, наблюдая за его действиями. Из угла доносился лихорадочное бормотание Менро, на кровати без сознания лежал раненый, но не один из них не беспокоил меня так, как маг.

— А почему ты не боишься меня? — ответил он вопросом на вопрос. — Я же напал на тебя! Неужели не страшно?

— Нет, — я улыбнулась и покачала головой. — Не боюсь. Вы мне ничего не сделаете.

Брови мага изумленно взмыли на середину лба:

— И почему это ты так решила?

— Чувствую. Точнее, я слышу ваши эмоции.

— Эмпат, значит, — пробормотал он вполголоса и вдруг резким движением выбросил руку вперед.

Мужские пальцы жесткой хваткой впились в мою шею, сдавливая гортань. Больно, но терпимо: маг не стремился мне навредить, всего лишь хотел испугать.

Я застыла, уставившись в холодные глаза Эбелайна, которые сейчас оказались так близко, что я видела зеленоватые крапинки в его серо-стальной радужке. Сейчас в этих глазах царил абсолютный холод.

— А теперь? — произнес маг низким, завораживающим голосом, от которого по моей спине пробежали мурашки. — Теперь ты тоже меня не боишься, глупая фейри?

— Нет, — ровно ответила я, стараясь, чтобы мой голос не дрогнул. — И вы уже определитесь, умная я или глупая.

Он коротко выдохнул и разжал пальцы. Я медленно поднялась на ноги, под его цепким взглядом отряхнула платье и направилась вон из комнаты. Он даже не дернулся в мою сторону, продолжая сидеть на полу.

В коридоре уже догорели факелы, но вместо ожидаемой темноты меня встретили предрассветные сумерки. Я даже обрадовалась: ночь близилась к своему завершению, а значит, скоро вернутся мои друзья. Надеюсь, они сумели сделать то, что собирались, и уже через пару часов я узнаю, где мне искать этого таинственного колдуна-мага-друида-полукровку, который создал ожерелье, на долгие годы превратившее меня в человека.

Эбелайн догнал меня у двери моей комнаты, когда я уже собиралась переступить порог.

— Подожди! — произнес он напряженным тоном, перекрывая мне дорогу. — Я не хотел тебя испугать.

— Вам бы это и не удалось, — я равнодушно пожала плечами, — с некоторых пор мне мало что кажется страшным.

— Дура! — он в сердцах ударил ладонью по дверной коробке. — Я же мог тебя задушить.

— Нет, — я не сдержала слабой улыбки. — Вы забыли? Я слышу ваши эмоции.

Он поднял лицо к низкому потолку, потер виски и только тогда сказал то, о чем я уже сама догадалась:

— А я читаю твои мысли.

— Это я уже поняла. И знаете, не стоит больше делать таких экспериментов, — я выразительным жестом потерла свою шею.

Кто бы знал, чего мне стоило держать под контролем эмоции и чувства, чтобы элементали не ринулись вновь в атаку. Но в тот момент, когда пальцы Эбелайна сжали мое горло, от мага исходило лишь холодное любопытство. Я чувствовала, что он не собирается меня убивать, а только хочет понять, что я такое.

— Извини. Кажется, мы сильно напугали старика. Можешь ему помочь?

— Нет. Он боится меня. Я же фейри.

— А тому, другому?

— Я уничтожила метку, но теперь надо заполнить пустоту, которая осталась после нее. Я этого сделать не могу, здесь нужен целитель.

— Но ты же и есть целитель? — удивился он.

— Нет, я фейри. Шелки, — я усмехнулась, видя, как вытягивается от изумления лицо мага. — Говорят, умение исцелять живых существ это наш особый дар. А тому несчастному нужен именно маг-целитель. Человеческий маг.

— Хорошо. Тогда скажи мне еще раз. Почему ты решила, что эти метки дело рук короля? Насколько я знаю, он обычный человек, воин, ученый, отличный дипломат, но не маг! В нем нет никакой силы. Разве не так?

— Нет, не так.

С этими словами я обошла замершего Эбелайна, стараясь не коснуться его даже плечом, и толкнула дверь своей комнаты. Магия Райзена беспрепятственно пропустила меня. Лишь на один единственный миг я почувствовала ее, точно прошла сквозь мыльный пузырь. Плотная невидимая стена сомкнулась за моей спиной, непреодолимой преградой разделив меня и мага, который остался стоять на пороге.

* * *

Они вернулись на рассвете, когда поднимавшееся солнце окрасило восточную часть неба в красновато-золотистый цвет и разогнало ночной холод. Первым из открывшегося портала вылетел келпи. Его словно выкинуло с огромной силой из сияющей прорехи в пространстве. Ареналь перевернулся в воздухе, вскрикнул и со всего размаха шлепнулся прямо к моим ногам. Я едва успела отпрянуть, иначе он бы просто-напросто сбил меня с ног.

Портал вспыхнул во второй раз, и, следом за келпи, навстречу мне шагнул фомор, неся на плече дуэргара. Райзен болтался как тряпка, безвольно свесив руки и уронив голову так, что его волосы закрыли большую часть лица. Сейчас они снова были короткие, к тому же слипшиеся толи от запекшейся крови, толи от пота. Хотя нет, фейри не потеют, скорее всего, это все же была кровь.

— Райзен! — я не сдержала испуганного вскрика и бросилась к демону, не замечая застонавшего на полу келпи. — Что с ним? Он жив?

Тонкая пленка портала запульсировала, переливаясь всеми цветами радуги, и схлопнулась за спиной фомора, оставив после себя лишь едва уловимый запах городских трущоб и мокрой земли.

— Жив. Хотя я бы с удовольствием исправил это упущение, — проворчал Тайруг вполголоса. Его раздраженный тон абсолютно не вязался с той осторожностью, с которой он аккуратно уложил дуэргара на мою кровать. Райзен был без сознания. — Выложился весь. Оказалось, этот архив охраняется почище, чем вход в Траг-вуд-Дол.

— А вы думали, что все будет просто? — я не знала, злиться мне на бесшабашность дуэргара или радоваться, что они вернулись целыми и относительно здоровыми, и что за ними не ввалилась в комнату толпа стражи или, что еще хуже, королевских псов.

Ареналь с трудом подтянул ноги к груди и сел прямо на полу.

— Ты как, нормально? — я мельком глянула на него и снова сосредоточилась на дуэргаре.

Кажется, келпи побывал в драке: на его лице явственно проступила пара синяков, да и одежда оказалась порванной и выпачканной в грязи. Это было не смертельно, а вот Райзен меня беспокоил: в нем почти не ощущалось признаков жизни. Нет, он не израсходовал весь магический резерв, но вот его жизненная энергия оказалась на грани. Тусклый огонек, горевший в центре ауры, трепетал, как свеча на ветру, готовый вот-вот погаснуть, и только крепкие нити магии не давали ему это сделать.

— Это артефакт? — догадалась я. — Он воспользовался артефактом!

Фомор почесал костистый подбородок и отвел взгляд:

— Хозяйка, если вы не поможете ему, он умрет. Эриллиум Балора высосал его почти дочиста.

— А чем, по-твоему, я сейчас занимаюсь? — пропыхтела я, пытаясь оголить грудь дуэргара.

Тратить время на расстегивание пуговиц было бессмысленно. Я ухватила сюртук Райзена за ворот и дернула изо всех сил. Желтые металлические кружочки с веселым звоном бросились врассыпную и раскатились по всему полу. Следом настал черед батистовой рубашки, чья кружевная манишка уже превратилась в тряпку.

Когда мои ладони коснулись гладкой и твердой, будто гранит, груди дуэргара, все мое тело словно прошил разряд молнии. Он был такой сильный, что я невольно вскрикнула и отшатнулась. Потом протянула дрожащую руку и осторожно коснулась бледной кожи самыми кончиками пальцев. Результат был тот же.

— Я не могу! — прошептала ошеломленно и беспомощно взглянула на демона. — Он не пускает меня…

— Ему не это нужно, — Тайруг покачал головой. Его нахмуренное лицо заставило меня насторожиться. — Ему нужна женщина, а не целитель.

— Кто… нужен? — я сглотнула и до боли закусила губу. Кажется, вот он, момент истины. Как бы я хотела, чтобы он никогда не настал!

Райзен лежал, распластавшись на узкой койке, такой беспомощный и прекрасный, словно ангел, упавший с небес. Точеный профиль, белоснежная кожа, тени от длинных ресниц, полукругом лежавшие на скулах, растрепавшиеся короткие волосы цвета воронова крыла — все в нем казалось мне изумительным, все манило и вызывало в душе настоящую бурю, которая, казалось, вот-вот захлестнет меня с головой. Я прикрыла глаза и сжала кулаки, пытаясь взять себя в руки.

— Если… если я не сделаю это, он умрет? — прошептала едва слышно, не открывая глаз.

Тайруг шумно втянул воздух и коротко выдохнул:

— Да.

Я опустила голову и глухо произнесла:

— Выйдите оба… — а онемевшие пальцы уже расстегивали верхние пуговки на корсаже.

Выбора не было. Я не могла позволить ему умереть.

— Ты можешь не делать этого.

Фомор стремительно шагнул в мою сторону. Его черные мускулистые руки обвились вокруг моей талии, будто железные цепи, сдавив и с силой вжав в твердое тело.

— Не делай этого! — горячий шепот обжег мое ухо.

Я не успела уклониться. Губы Тайруга скользнули вдоль моей щеки, коснулись виска, затем прижались к ямке за ухом. Внутри что-то сжалось и сладко заныло, по всему телу прокатилась волна возбуждения, лишая воли, затмевая сознание.

«Это наваждение! — будто сквозь толстый слой ваты услышала я голос эриллиума. — Ниалинн! Оттолкни его, не давай к себе прикасаться!»

— Не могу, — всхлипнула я, чувствуя, как мое тело предательски плавится и течет в умелых руках фомора.

— Можеш-ш-шь, — голос Тайруга обрел новые шипящие нотки, от которых мои ноги ослабли, отказываясь меня держать. Я повисла на руках демона, прижатая к его телу, каждым дюймом своей кожи ощущая ту животную похоть, которую он пробуждал во мне своей магией.

«Ниалинн! Оттолкни его, иначе Райзен умрет!»

— Райзен…

Сознание уплывало, меня начало мелко потряхивать, кожа горела. Мне хотелось сорвать с себя всю одежду и прижаться к демону обнаженным телом, ощутить его руки на своей груди, животе, между бедер… Он словно почувствовал это. Его горячие ладони скользнули вверх, задирая мне юбку. Я сама не поняла, как оказалась прижата спиной к шершавой стене, а Тайруг — стоящим между моих ног, с силой вдавливаясь в меня литыми бедрами.

— Я найду ему женщину, другую женщину. Ему подойдет любая, — прошептал фомор, лаская мою шею губами и языком. Я не выдержала и застонала.

«Клянусь Рианнон! Ниалинн! Очнись, дура! О, боги, что они делают?!»

Неожиданно Тайруг вскрикнул и на мгновение отпрянул. Я безвольно стекла по стене и сжалась в комочек. Внутри меня пылало неудовлетворенное желание, от вожделения кружилась голова, а между бедер все жаждало мужских прикосновений. Но то, что я увидела, заставило меня сначала нервно захихикать, а потом во весь голос разразиться гомерическим хохотом. Мой верный Ареналь не вынес любовной сцены и впился острыми зубами в мохнатую ногу демона. Тайруг рычал, будто медведь, загнанный охотничьими собаками, дрыгал пострадавшей конечностью, пытаясь оторвать от себя келпи, но тот с завидным упрямством вгрызался в его плоть. Я вспомнила острые, треугольные, как у акулы, зубы Ареналя, и невольно поежилась. Смех перешел в истерические всхлипывания, перемежавшиеся с икотой. По ноге Тайруга побежала вниз струйка крови.

«Ну наконец-то, хоть одно здравое существо среди сумасшедших, — удовлетворенно пробормотал эриллиум. — Чего застыла? Иди к своему кхану».

Пока фомор скакал на одной ноге, я на карачках подползла к кровати, ухватилась за еле теплую руку Райзена и поднялась на колени. Теперь я уже не смеялась. По лицу градом катились соленые слезы, собираясь на подбородке и падая прямо в ложбинку между грудей. Повинуясь какому-то древнему, еще не понятному мне инстинкту, я сжала ладонь дуэргара, а потом приникла губами к ее тыльной стороне. Под белоснежной кожей еле-еле билась тонкая жилка.

— Райзен, — шепнула я, размазывая слезы, — это совсем ничего не значит… Я просто спасаю тебя в очередной раз!

«Угу… зарекалась свинья… — хмыкнул настырный артефакт. — Давай, девочка, не тяни, поцелуй его».

Возня за моей спиной постепенно перемещалась к дверям. Я не смотрела, но судя по звукам, издаваемым демоном, ему так и не удалось оторвать от себя разбушевавшегося келпи. В какой-то момент в воздухе словно что-то тренькнуло, и вместо отборной ругани Тайруга я услышала полузадушенный кошачий вой. Кот мявкнул еще пару раз, будто его хорошенько встряхнули, а потом громко хлопнула дверь, и я поняла, что осталась одна. Точнее, я осталась стоять на коленях, сжимая в ладонях безжизненную руку того, к кому поклялась никогда не прикасаться.

Затаив дыхание, я осторожно потянулась к его лицу и робко коснулась губами бледной щеки, на которой едва заметно проступали голубые линии рун. Кожа Райзена оказалась сухой и прохладной, будто я целовала статую.

— Райн? — я отпустила его ладонь и отвела слипшиеся пряди с его лица. На них действительно была кровь, но чья? Никаких видимых ран я не заметила. — Ты меня слышишь?

Он молчал, но мне показалось, что его ресницы едва заметно дрогнули. Подбодренная этим, я уже смелее прижалась губами к его губам. Первый раз в жизни я целовала мужчину сама и сейчас я пыталась вложить в этот поцелуй нечто большее, чем просто симпатию и влечение. Тонкая, неразрывная нить протянулась от меня, к дуэргару. Разрастаясь, разветвляясь, оплетая нас, будто серебряная паутина, она пронизывала наши ауры, наполняя их легким сиянием и теплом.

Я сама не заметила, как подалась вперед, обхватила Райзена руками, почти забралась ему на грудь и продолжала целовать то нежно и осторожно, то страстно и горячо, шепча какие-то глупые, никому не нужные признания, глотая слезы и чувствуя, как загадочная паутина все крепче оплетает нас.

Наконец, его губы шевельнулись в ответ, плотно сомкнутые зубы разжались, и я поймала его дыхание. Теперь я чувствовала, как моя сила перетекает в него, наполняя и возвращая к жизни.

— Ниалинн? — шепнул он мне в рот. — Я все сделал…

— Ш-ш-ш! — я заставила его замолчать поцелуем и не сдержала тихого стона, когда он обнял меня в ответ, увлекая за собой на кровать.

Сейчас здесь, со мной, был совсем другой Райзен. Молчаливый, задумчивый, со странным блеском в глазах. Он смотрел на меня, не отрываясь, сквозь полуопущенные ресницы, и я ощущала этот взгляд даже тогда, когда это казалось невозможным. Он ласкал меня так, точно я была хрупкой статуэткой, способной разбиться от одного неверного движения. Его прикосновения и поцелуи были совсем другими, не такими, как прежде. В тот раз я чувствовала его голод, его жажду моего тела, тогда он просто брал свое, и ему было абсолютно все равно где и с кем, но теперь он неторопливо и вдумчиво смаковал меня, будто сочный плод.

Его руки скользили вдоль моего тела, осторожно снимая одежду. Губы ни на миг не давали покоя. Утренняя прохлада ласкала разгоряченную кожу, вызывая сотни мурашек, где-то внутри словно горел пожар, разрастаясь все больше и больше, разливаясь по венам жидким огнем, превращая меня в мягкий воск. Я словно плыла в сладком тумане, отдавшись на волю собственных чувств, и думала лишь о том, чтобы этот миг никогда не кончался. Какая разница, что с нами будет потом? Какая разница, что он опять, как и в прошлый раз, использует мое тело? Да, я знаю все это, знаю, что он никогда не будет моим, что я для него всего лишь средство, а вовсе не цель… Но здесь и сейчас он был моей целью, моей тайной страстью, моим желанием и любовью.

В какой-то момент Райн развернулся, и я оказалась лежащей под ним. Мои руки ослабли от волнения, соскользнули с его плеч и безвольно упали вдоль тела. Я не знала что делать и что говорить, краснея под его пристальным взглядом.

Райн приподнялся, уперевшись ладонями в кровать. Он так внимательно изучал мое лицо, будто пытался отыскать в нем что-то тайное, известное лишь ему одному.

— Ты плачешь? — прошептал он с нескрываемым удивлением. — Почему? Тебе плохо?

— Нет, — я едва шевельнула губами, — это просто от чувств.

— Чувства это удел смертных, — он улыбнулся краешком рта, протянул руку и большим пальцем провел по моим губам, нажимая так мягко, что они невольно раскрылись. — Мы фейри, у нас другие законы. Поверь, ты обязательно встретишь того, кто предназначен тебе богами.

— Что это значит?

— Смертных связывают веления сердца. Они кратковременны и непостоянны, как и их жизнь. А фейри соединяет магия. Один раз — и навсегда.

Я хотела еще что-то спросить, но он мне не дал. Подался вперед, запечатывая мой рот своими губами, накрывая меня всем телом. Я вздрогнула, ожидая краткую вспышку боли, но ее больше не было. Было лишь чувство полного единения и серебряная паутина, вспыхнувшая всеми цветами радуги, когда он взял меня…

Наверное, Райн прав, я слишком очеловечилась и чувствую то, что совсем не должна. Но как можно поверить, что все происходящее с нами, всего лишь соединение тел? Как можно поверить в то, что в его душе сейчас царит абсолютный покой, в то время как мое сердце рвется на части?

Жадно дыша, ловя его поцелуи, я прижималась к нему, следуя за ним, подчиняясь его движениям, оплетая его, как лоза, всем своим телом. Будто со стороны доносились до меня собственные тихие стоны и его прерывистое дыхание. И когда Райн вдруг замер, с силой вдавливая меня в узкую койку, я почувствовала, как все тело накрывает волна сладкой боли, затуманивая сознание, разгоняя мысли, заставляя выгнуться в его руках, будто тугой лук в руках умелого стрелка…

Потом он лежал рядом со мной, крепко обняв, и от его обнаженного тела шел такой жар, что я даже не вспомнила про одеяло. Он что-то тихо шептал мне на ухо, но я не могла уловить смысл его слов. Что-то про ожерелье, про мага, которого приказал найти мой отец, про архив, про идущих по моим следам дознавателей. Но мне совсем не хотелось думать об этом. Прошедшая ночь оказалась слишком тяжела для меня, да и утро тоже. Отдавая себя, я не думала, с чем останусь сама, и сейчас ощущала такую усталость, что почти ничего не соображала. Глаза закрывались сами собой. Я повернулась к Райну лицом, уткнулась носом в теплую шею и прижалась губами к тонкой жилке, инстинктивно подстраиваясь под его дыхание. Мои руки и ноги будто сами собой оплели его тело, я даже не заметила, как это произошло. Райн нагнулся, касаясь губами моего виска, и шепнул:

— Спасибо.

Я провалилась в глубокий сон.

* * *

— Ну, и кто из нас ей первым скажет об этом?

— Только не я. Это вообще твоя забота, информировать Хозяйку обо всех изменениях.

— Зато ты, как верный рыцарь, первым бросаешься на ее спасение. Причем, где надо и где не надо. В основном, где не надо.

— Если ты про вчерашнее, то тебе еще мало досталось. Надо было вообще отгрызть тебе копыто и посмотреть, как ты будешь скакать на одном, пока второе не отрастет.

— Дурень! От меня хромого больше пользы, чем от тебя здорового. Только и умеешь, что лезть под руку да болтать без толку.

— Зато я здесь по своей воле!

— Ну, вот ты ей по своей воле все и расскажешь. А я пошел.

— Куда?!

— Искать укрытие на случай непредвиденных обстоятельств. Я, правда, шелки в гневе еще не видел, но все может быть.

Скрипнула дверь. Я услышала обреченный вздох и поняла, что этот диалог мне не приснился. Открыла глаза, приподнялась на локте и обнаружила, что лежу на своей кровати, укутанная в одеяло по самый подбородок, а рядом, на колченогом стуле, с отрешенным видом покачивается Ареналь. Подперев голову руками, келпи так глубоко о чем-то задумался, что даже не заметил моего пробуждения.

— Ареналь? — позвала я, удивляясь, какой хриплый у меня голос. В горле будто застрял острый комок. — Где все?

Келпи встрепенулся. Он где-то раздобыл чистую одежду и сейчас выглядел вполне прилично, не считая подбитого глаза и опухшей челюсти.

— Принцесса, ты только не нервничай! — заявил он, вскакивая и суетливо поправляя мне одеяло.

— О чем это ты? — я нахмурилась. Неприятное подозрение зародилось в моей душе. Слишком уж бегающим был взгляд у парня, слишком уж явственно подрагивали его руки. — Что-то произошло? Сколько я спала?

— Больше суток. Мы с Тайругом сторожили тебя, никого не пускали. А то эти смертные прямо паломничество сюда устроили. Особенно один наглый маг, сел на пороге и заявил, что никуда не уйдет, пока не поговорит с тобой. Еле отделались. Тайруг накинул на дверь полог невидимости, так что теперь пока не откроем — ее не найти.

Ну, что это за наглый маг, я даже не сомневалась. Только зачем я ему снова понадобилась? Неужели чтобы еще раз высказать благодарность? Или хорошенько подумал и решил добить мерзкое существо?

— А Тайруг где?

— Да вышел прогуляться. Он же кот, да еще невидимка.

— Подожди, — я уселась поудобнее. Одеяло соскользнуло с плеч, и я едва успела подхватить его, с изумлением обнаружив, что лежу абсолютно голая. Райзен!

Воспоминания накатили горячей волной, заставив судорожно сжать колени и скомкать в руках край одеяла. Я замерла, прикрыв глаза, и задышала медленно и глубоко, пытаясь усмирить бешено бьющееся сердце.

— А Райзен где?

Келпи замешкался, скребя ногтем пятно, плотно въевшееся в ветхую ткань простыни. Мне это совсем не понравилось.

— Ареналь? Ты мне ничего не хочешь сказать?

Он изобразил на лице радушную улыбку, которая смотрелась весьма странно, учитывая форму и размер зубов.

— Мы нашли этого мага! Только он проходит в списках как колдун и артефактор средней руки. Ну, амулеты там разные, пляски с бубном вокруг костра, приворот-отворот, готовые зелья, травяные сборы…

— А…

— Правда, пришлось попотеть! К зданию магистрата оказалось так просто не подступиться. Смертные постарались вложить охранное заклинание в каждый камень и каждый куст. Без особого ордера с королевской печатью к воротам ближе чем на двадцать футов не подойти. Думаю, даже бургомистра ежедневно проверяют.

— Проверяют?

— Ну да, там такая защита, что взломать ее просто нереально, какой бы силой мы не обладали. Войти невозможно ни под каким видом. Даже если проскользнуть невидимкой в открытую дверь, все равно через мгновение оказываешься за воротами!

— Но вы же как-то вошли?

Я понимала, что Ареналь нарочно меня заговаривает, но мне и самой хотелось немного отвлечься от мыслей о Райзене, а история ночных приключений была как нельзя кстати. Тем более, с некоторых пор я начала ощущать, как мое ожерелье буквально душит меня. Раньше оно почти не ощущалось на шее, а сейчас лежало тяжелым камнем, холодное и враждебное, точно тюремный страж. И я знала, что если не найду способ избавиться от него, оно станет моим палачом. Каждый день был у меня на счету, ведь я не знала точно, когда мне исполнится восемнадцать. В тот день моя магия войдет в полную силу и, если я все еще буду человеком, она уничтожит меня, выжжет мое сознание, как лесной пожар выжигает дотла целые чащи.

— Ну-у, — протянул келпи с загадочным видом, — у нас была одна вещичка, которую не учли при создании охраны.

— И? — кажется, я догадалась.

— Дуэргар где-то спер эриллиум Балора! — заявил Ареналь с таким видом, будто сообщал мне вселенскую тайну. — Мы прошли через Сумеречные земли, еле отбились от засады, которая точно его ждала! Потом прятались от родственничков Тайруга. Как они его унюхали, понять не могу! Но это все ерунда. Вынырнули в какой-то каморке, наглотались пыли и едва не задохнулись, пока кашель успокаивали. Потом уже легче было. Полог невидимости — и вперед. Внутри здания находилась только обычная стража, да на некоторых дверях охранки, а магов не было. И я вот думаю, зачем людям столько комнат в одном доме? Да еще коридоры, галереи, анфилады? Я так запутался во всех этих поворотах и переходах, что едва не потерялся! Настоящий лабиринт! А лестницы? Там же ноги поломать можно!

Келпи с таким искренним удивлением возмущался, что я не смогла сдержать улыбки. Речному духу вряд ли раньше приходилось бегать по лестницам, прятаться от вооруженной стражи и разыгрывать из себя шпиона. Да и мне, в принципе, тоже. Но что поделать, моя судьба сделала такой крутой поворот, что теперь только жажда жизни и желание найти свой дом заставляют меня идти вперед.

— Ну, так вы все же справились?

— Еще бы! Зря, что ли, фоморам в пасть лезли. Но там оказалось столько бумажек! Я думал, мы месяц в них рыться будем. Повезло, что все записи в архиве в строгом порядке, иначе бы не нашли.

— Ну и?

— О, сейчас!

Ареналь поднял вверх один палец, а потом начал шарить у себя по карманам, бормоча сквозь зубы:

— Так, где эта балорова бумажка? Я точно знаю, что положил ее именно сюда… А! Вот! — и он с довольным видом протянул мне скомканный и пожелтевший листок.

Это была пронумерованная страница, вырванная из регистрационной книги чьей-то грубой рукой. Такие книги были на каждом таможенном посту у городских ворот, но когда страницы в них заканчивались — они отправлялись в архив. С одного края текст оказался немного оборван, с другого — бумага выглядела рыхлой и влажной. Мелкие строчки пестрели разными завитушками. Книгу писали от руки, тщательно выводя каждую букву. Судя по почерку, писарь не торопился, украшая текст затейливыми вензелями.

— «… Дуалад, — прочитала я вслух, — сорок семь лет, колдун-артефактор второй категории. Зарегистрирован как член Кадарнской гильдии колдунов и чародеев. Словесный портрет… Характер… Образование… Наличие судимостей и проблем с законом не обнаружено. Меток нет, крамольных мыслей нет, запрещенных предметов нет. К правящей династии лоялен… Вердикт: в силу скромного магического дара дальнейшая разработка объекта не рентабельна…» — я ошеломленно подняла голову и уставилась на келпи. — Это что такое?

— Ну, это смертным виднее. Ты дальше читай.

— «Дата въезда…» Так он ездил в Брингвурд несколько лет подряд еще до моего рождения! И каждый раз только на время ярмарки. А потом куда? Почему тут пишут, с какой целью прибыл, а куда отбыл — не указывают?

— Может, в Кадарн? Он же, вроде, к столичной гильдии приписан.

— Точно. Тут еще указано, что последний раз он был в Брингвурде два года назад. Сейчас его в городе нет. Что делать?

Я уронила руки на колени и выжидающе уставилась на парня, который задумчиво почесал затылок, взъерошив и без того торчавшие в разные стороны волосы.

— Ехать в Кадарн? — он озвучил мою собственную мысль.

— Скорее всего.

Вздохнув, я поерзала в кровати, разминая затекшую спину. Обыскала взглядом комнату, но ничего похожего на платье не обнаружила. В животе заурчало.

— Слушай, где моя одежда? Да и подкрепиться бы не мешало перед дорогой. Нам придется опять топать ножками. Не хочу, чтобы Райзен использовал артефакт, я его и так еле спасла в этот раз.

Келпи как-то заискивающе заглянул мне в глаза:

— А может, еще полежишь?

— Не выйдет, — я покачала головой, — даже не уговаривай. У меня совсем мало времени.

Он вздохнул. Поднялся со стула, будто невзначай пряча взгляд, и неохотно двинулся в сторону громадного сундука, видневшегося в углу.

— Тут Райзен раздобыл кое-что для тебя, — сказал, не оборачиваясь, — смена одежды, нижнее белье, обувь… Ну и всякие женские штучки.

Я заулыбалась, чувствуя, как меня наполняет тепло. Райн не остался равнодушным! Что бы он ни говорил, как бы ни отнекивался, но его действия говорят за себя. Пусть он каждый раз твердит, что я ему не нужна, но если бы это и в самом деле было так, стал бы он заботиться обо мне? Вряд ли! Я точно знаю, что заняла свой уголок в сердце этого дуэргара.

— На вот, возьми. Я пока выйду, завтрак тебе поищу.

Ареналь бросил на кровать разноцветный ворох из тонких тканей, кружев и лент.

— Хорошо, — я выдернула из кучи шелковую сорочку и зарылась носом в гладкую, прохладную ткань. Пахла она просто божественно — свежестью весеннего утра, цветочной росой и, едва заметно, клейкими почками. — Да, и скажи этирну Райзену, что я ему благодарна… Или нет, я скажу сама.

Келпи вышел, бросив на меня искоса странный взгляд, которому я не придала значения. Правда, краем мысли подумала над таким загадочным поведением, но решила, что сначала нужно одеться и поесть, а уже потом выяснять, в чем дело. В конце концов, в дороге у нас будет уйма времени, но сейчас мне следовало бы поторопиться.

Мысли о Райне не покидали мою голову, пока я с умилением и восторгом примеряла обновки. Никогда в жизни мне не приходилось не то что носить, даже трогать подобные вещи. Шелковые нижние сорочки, отороченные нежным кружевом; тонкие, как паутинка, рубашки из полупрозрачного батиста, с пышными рукавами, перехваченными на запястьях узкими лентами; нижние юбки из тафты и органзы, верхние — из тонко выделанной шерсти и гладкого сукна, окрашенные в благородные цвета: темно-бордовый, изумрудно-зеленый, нежно-лиловый и голубой. Я знала, что не каждый мастер способен сделать ткань такой насыщенной и яркой и закрепить краску так, чтобы она не вымывалась при стирке. Подобная ткань стоила недешево, а платья из нее были доступны только богатым этирнам, да приближенным короля. И вот теперь Райн раздобыл все это великолепие именно для меня! Разве это не говорило о силе его чувств?

Окрыленная надеждой, я оделась в считанные минуты и бросилась к сундуку в поисках обуви. Под такое великолепное платье цвета первой листвы совсем не хотелось надевать старые стоптанные башмаки, выделенные мне тирном Менро.

Сундук оказался с сюрпризом: на внутренней стороне его крышки я обнаружила большое овальное зеркало, окаймленное позолоченным орнаментом. И что удивительно, сделано оно было из настоящего стекла. Не бронзовое, не медное, а именно стеклянное, отполированное до блеска и без единого пятнышка. Я присела на корточки и заглянула в него. Бледная девушка с темными кругами под глазами и растрепавшимися каштановыми волосами смотрела на меня из холодной глади стекла. Ее глаза сияли, как два драгоценных камня, губы припухли от поцелуев, а на лице царило выражение блаженной усталости. Кажется, эта девушка провела чудесную ночь с любимым… Или это было утро? Я глупо хихикнула, ощущая себя на седьмом небе от счастья.

В сундуке, помимо одежды, лежало несколько пар башмачков и шкатулка из слоновой кости. Не веря собственным глазам, я взяла в руки это великолепие и, затаив дыхание, откинула изящную крышку. Внутри оказался целый набор: серебряное зеркальце на длинной ручке, такая же расческа, несколько черепаховых гребешков, украшенных разноцветными камнями, нитка крупного жемчуга и пара шелковых лент, вышитых золотом, для волос. Я настолько растрогалась, что не выдержала и всхлипнула от избытка чувств. По щеке скользнула слеза умиления, но тут же была стерта дрожащей рукой.

«Он ждет меня! — пульсировала в голове одна и та же мысль, заставляя меня млеть, как кошку на солнце. — Он все это достал для меня! Мой Райн! Мой любимый Райн!»

Еще вчера я готова была навсегда забыть о нем, но сегодня душа моя пела, переполненная любовью.

Едва не напевая от переполнявшего меня счастья, я быстренько расчесалась, заплела косу, сложила ее на затылке восьмеркой и закрепила одним из гребешков. Верхняя часть гребешка, выполненная в виде ветки плюща, теперь возвышалась над макушкой, точно корона. Натянув на ноги чулки и кожаные башмачки, я глянула на себя еще раз, пощипала щеки, чтобы придать им немного румянца, облизнула припухшие губы и решительно встала.

Оглянулась вокруг себя, словно хотела запечатлеть в памяти этот миг. Маленькая убогая комнатушка, ставшая мне убежищем на эти несколько дней. Бедный тирн Менро! Если б он только знал, кто к нему пожаловал, то вряд ли пустил бы. Хотя, теперь-то он знает. Интересно, почему он не вызвал королевских магов? Не захотел связываться с законниками или кто-то ему помешал? Думаю, стоит проведать несчастного старика и успокоить. Заодно и узнаю как дела у того шпиона, которого поймал Эбелайн.

Эбелайн!

Мысль о маге неприятно кольнула. Ареналь сказал, что тот хотел увидеть меня и о чем-то поговорить. Но о чем ему со мной разговаривать? Фейри и маги — два извечных врага, стоящих по разные стороны баррикад, теперь я чувствовала это как никогда. Но встретиться с ним все же придется, хотя я с удовольствием избежала бы этого события.

За окном вовсю сияло солнце. Судя по всему, время давно перевалило за полдень, и на дворе царила настоящая весна. Дверь комнаты на удивление легко поддалась. Я даже замешкалась на пороге от неожиданности, но потом поняла, что в замках потребности не было: Ареналь же сказал, что вход в комнату невидим со стороны коридора, плюс охранные плетения, навешанные Райном. Здесь я была как в крепости.

В коридоре меня встретила абсолютная тишина, только в самом конце слегка поскрипывала приоткрытая входная дверь. В узкую щель сочился яркий солнечный свет, ложась на грязный пол тонким лучом. Двери в другие комнаты оставались плотно закрытыми. Я замерла, не отходя от порога, и прислушалась, напрягая все свои чувства.

Нет, я здесь не одна. В дальней комнате кто-то был. Человек, которому нужна помощь. Я это явственно почувствовала, но привычный зуд не появился, видимо, этому человеку я помочь ничем не могла.

Вот еще один. Где-то совсем рядом. От этого исходили волны уверенности, и в то же время он был озадачен. Такое ощущение, что он никак не мог выбрать между двумя и даже тремя решениями. А еще в нем ощущалась такая внутренняя сила, что по моей спине невольно пополз холодок. Я почувствовала присутствие Эбелайна.

* * *

— Добрый день… — раздался за моей спиной хрипловатый мужской голос.

Я вздрогнула и обернулась. Рурк Эбелайн стоял в нескольких шагах от меня, прислонившись плечом к стене, и не спускал с меня настороженного взгляда.

— Не могу ответить тем же, — пробормотала я, отступая и инстинктивно наматывая на руку воздушную плеть.

— Нам надо поговорить.

— Вам надо, а мне не надо.

— Тебе надо даже больше, чем мне, — он оторвался от стены, шумно вздохнул и потер виски с видом человека, не спавшего, по крайней мере, сутки. — Как думаешь, почему целая компания фейри во главе с фомором разгуливает в трущобах Брингвурда, как по полям Траг-вуд-Дол, а префектура и ухом не ведет? Тебе не кажется это странным?

Я поджала губы и пытливо заглянула ему в глаза, надеясь прочитать в них правду. Но ничего, кроме ответного вопроса, там не увидела.

— Хотите сказать, это ваших рук дело? — недоверчиво спросила я.

— Да. Я постарался, чтобы это осталось в тайне. Но не столько из-за твоих дружков-людоедов, сколько из-за себя. Мне встреча с законниками тоже ни к чему. Если забыла, то я уже побывал у них в руках и назад не собираюсь.

«Дружки-людоеды» меня покоробило, но я смолчала, понимая, что Эбелайн по-своему прав. Келпи предпочитал человеческое мясцо на десерт, и вряд ли я смогла бы отучить речного духа от этой привычки, впитанной им с кровью прародителей. Фомору нужна чужая жизнь для того, чтобы жить самому. Запретить ему использовать других, значит обречь на медленную смерть, а я не была готова на подобные жертвы, тем более, сейчас, когда являлась Хозяйкой Тайруга и его единственным источником пищи. Райзен тоже по-своему использовал людей, точнее, человеческих женщин, но это уже в прошлом. Теперь у него есть я.

— Ты улыбаешься? — нахмурился маг, вырывая меня из приятных грез. — Я сказал что-то смешное?

— Нет, — я покачала головой, с трудом сдерживая улыбку, норовившую растянуть мои губы до ушей. — Так о чем вы хотели поговорить?

— Для начала… я так и не знаю твоего имени. Может, все-таки скажешь, как тебя зовут?

— А разве «мерзкая тварь» и «презренная фейри» уже не подходят? — усмехнулась я, глядя ему в глаза.

Эбелайн скривился, как от зубной боли.

— Извини, признаю, был не прав. Поспешил с выводами.

— И? — я изобразила на лице ожидание.

— Ты очаровательная молодая девушка. Очень милая… И мне бы не хотелось быть твоим врагом.

Мои брови невольно поползли вверх от удивления:

— И что вас навело на эту мысль?

— Долгая история, — маг пожал плечами и качнулся в мою сторону, заставляя напряженно отступить еще на один шаг. Я уперлась спиной в стену и приготовилась к нападению, твердо уверенная в том, что он вот-вот бросится на меня с мечом, как тогда, когда я пыталась откачать шпиона. — Я расскажу ее вечерком у костра… Если ты не против.

— Что? — мне показалось, что я ослышалась. — О чем это вы?

— Слышал, вы не собираетесь задерживаться здесь, а мне тоже желательно исчезнуть на некоторое время. Я могу быть вам очень полезен.

— И чем же?

Теперь уже усмехнулся он, заложив большие пальцы рук за пояс и глядя на меня с неприкрытым вызовом:

— Ты забыла? Я маг-дознаватель.

— Бывший дознаватель, — пробормотала я.

— Бывший, — он согласно кивнул, — но я не забыл, чему меня учили все эти годы. Ты сняла метку. Я только через сутки ощутил, что это такое, когда твое сознание, твои мысли, эмоции и чувства принадлежат только тебе, и ты сам являешься их единственным хозяином, — произнес он с такой искренней горячностью, что я, сама не ожидая, шагнула ему навстречу. — Когда думаешь и говоришь то, что желаешь, а не то, что тебе внушили…

— О чем это вы? — кажется, подозрения, крутившиеся в моей голове насчет королевской метки, получили еще одно подтверждение.

— Метка! Ты была права насчет нее. Это как сбруя для лошади. А кто-то сидит в повозке и правит.

— Возничий, — я кивнула собственным мыслям. — Так что вы хотите от меня?

— Услышать твое имя. Имя той, что вернула меня к жизни и дала мне свободу духа.

— И это все? — я с сомнением глянула на него.

— Клянусь, я тебя не обижу! — он прижал правую руку к груди и сжал в кулак. Сейчас я чувствовала его искренность как никогда. Он действительно не желал мне зла.

— Ниалинн. Меня зовут Ниалинн Иммерли.

Рука Эбелайна рванула влево, стремительно выхватывая меч. Я инстинктивно вскинула руки, создавая воздушный щит и с тоской понимая, что расслабилась, не успею. Перед внутренним взором всплыл образ Райна, и я зажмурилась, ожидая удар.

Но вопреки ожиданию, удара не последовало. Я осторожно приоткрыла один глаз, а потом изумленно распахнула оба и уставилась на коленопреклоненного мага в полнейшем недоумении.

Эбелайн стоял передо мной на коленях, протягивая меч на вытянутых руках. На его лице застыло выражение строгой решимости.

— Этьерна Ниалинн, клянусь быть вашим паладином, следовать за вами везде и всюду, сопровождать в походах, согревать в холод, укрывать от бед, защищать от врагов. Вот мой меч, как печать на клятве. Примите ли вы его?

Я растерянно огляделась, словно ожидая поддержки от обшарпанных стен. Сговорились они все, что ли? Кого ни возьми, каждый норовит дать мне какую-нибудь клятву. Может, это что-то во мне так на них действует?

— Этирн Эбелайн, — откашлявшись, нерешительно начала я, — вы бы подумали. Все-таки я фейри. Если кто-то узнает об этом, вас казнят без суда и следствия.

Уголок его плотно сжатого рта резко дернулся вниз:

— Меня и так ждет смертная казнь. Но сначала сдадут на опыты, чтобы выяснить, как я от метки избавился.

Я глубоко вздохнула. Начищенный до блеска обоюдоострый меч маячил у меня перед глазами. Всего сутки назад этим мечом мне едва не снесли голову, а сегодня его хозяин положил свое смертельное оружие к моим ногам. Нагнувшись, я провела пальцем по острому лезвию и вздрогнула, ощутив укол. На блестящем металле осталась полоска крови. Не красной! Бледно-голубой и прозрачной, как вода в ручье.

Мы оба замерли, с недоверием глядя на меч. Кажется, в прошлый раз, когда я поранила себя при ловле келпи, моя кровь окрасилась в голубой только в воде. И это был яркий, насыщенный цвет июльского неба.

— Шелки! — выдохнул Эбелайн с неприкрытым благоговением в голосе. — Живая!

Я спрятала руки за спину.

— Шелки. И что? Это что-то меняет?

Его глаза сверкнули фанатичным блеском.

— Возьми мой меч, прими мою клятву! Поверь, я не причиню тебе зла, я хочу лишь следовать за тобой и оберегать.

— Но почему?! Зачем вам эта клятва? Мне не нужен маг-паладин!

Он заговорил, словно через силу выдавливая из себя каждое слово:

— Ты сумела снять метку с меня и с того парня, который был отправлен сюда шпионить. Никто и никогда не делал ничего подобного. Более того, я даже не подозревал, что меня «пометили». Думаю, что такая же штука находится в каждом, кто закончил Магическую академию или пошел на службу королю. Я долго думал над твоими словами и понял, что ты права.

— В чем?

Он опустил голову, и его голос стал глухим и бесцветным:

— Ты права. Король не просто человек. Несколько столетий назад страной управлял Ковен магов, и даже король им подчинялся, а потом династия поменялась, и вся власть в Гленниморе отошла новому королю. Все маги, даже самые сильные, преклонили колени перед Брайденом Бесстрашным и до сих пор верно служат его потомкам. А несогласные были стерты с лица земли и даже их имена забыты. Я думал об этом с того момента, как ты захлопнула передо мной дверь.

— О магах и королях?

— Да. О том, что за сила удерживает магов в повиновении у простого смертного.

— И что вы решили?

Эбелайн выпрямился и взглянул на меня:

— Я менталист, причем один из сильнейших. Я чувствую присутствие фейри за несколько миль. А еще я чувствую магию фейри, даже если она использовалась здесь несколько суток назад.

Он замолчал, но его взгляд был более чем красноречив. С того момента, как я вернула его к жизни и сняла метку, Эбелайн, даже сидя от меня через несколько комнат, прекрасно знал, что происходит в моей. Каждый всплеск нашей магии он читал, как открытую книгу. И он непременно должен был почувствовать еще кое-что…

— Вы их почувствовали… — шепнула я побелевшими губами. В моих руках шевельнулась воздушная плеть, собираясь превратиться в удавку и заставить замолчать слишком умного мага.

— Эриллиумы? — Эбелайн криво усмехнулся и положил меч на колени. — Да, я их ощутил. Два эриллиума. Один сейчас на тебе, второй унес дуэргар. Не сразу, но я понял, что этот вид магии мне очень знаком. Это как полузабытый запах, который учуял совершенно случайно где-нибудь в подворотне, и теперь он неотступно преследует тебя, не давая покоя. Понимаешь, о чем я?

Я молча кивнула. Да, со мной было то же самое, когда я почувствовала магию метки. Что-то смутно-знакомое, что вертится в подсознании, но никак не хочет всплывать на поверхность.

— Этой магией пропитан королевский дворец. Весь, сверху донизу. Я по службе бываю там практически еженедельно… бывал, — поправился он, процедив сквозь зубы, — но ни разу не обратил внимание на ее присутствие!

— Как не обращают внимания на воздух, которым дышат, — подсказала я.

— Точно! И ты знаешь, что это, — он не спрашивал, он утверждал.

— Знаю, — я на всякий случай шевельнула пальцами, уплотняя воздух вокруг себя, превращая его в непробиваемый щит. — Это эриллиум Бадб.

Эбелайн застыл, словно статуя. С его лица сошли краски, сделав его похожим на мраморное изваяние, но я уже не могла остановиться. Мне нужно было это сказать! Ведь я тоже столько времени ломала голову над этой дилеммой, а ответ оказался прозаически прост.

— Эриллиум пожирает своего носителя, — тихо начала я, следя за каждым движением мага. — Ни один человек не может выдержать больше суток, если оденет его на себя. Артефакт высосет его досуха, превратив в истлевшую мумию. Маг проживет немного больше, а фейри способны им управлять, но только одним, отдавая взамен свою жизнь, капля за каплей, и беря ее потом взаймы у других. Но вашему королю совсем не обязательно кормить божественный артефакт своей силой. Существует простенький ритуал жертвоприношения, а по тюрьмам всегда достаточно тех, кому вынесен смертный приговор. А кого в Гленниморе сажают в тюрьмы? Не только воров и убийц. Еще магов, которые не хотят заканчивать академию и брать лицензию, то есть, тех, что без метки. И фейри, если поймают!

Эбелайн молчал, лишь на побелевшем лбу дергалась резко вспухшая вена, да вдоль висков стекали струйки пота.

Я нагнулась и в полном молчании подобрала меч, лежавший у моих ног.

— Теперь ты знаешь то, что знаю я, — сказала, отбрасывая ложные условности, — теперь ты такой же изгой и смертник. И путь тебе только один. Либо с нами, либо на корм королевскому артефакту. Но боюсь, такая участь намного хуже, чем попасть к палачу.

— И? — выдавил маг, с видимым усилием разжимая пересохшие губы.

Я коснулась кончиком меча поочередно каждого плеча Эбелайна. Когда-то я видела, как один из брингвурдских этирнов принимал клятву верности от своего вассала. Но сейчас мной руководила не память, а инстинкт. Тайное знание, заложенное в меня неизвестно кем, неизвестно когда, может быть, самими богами, на мгновение пробудилось, заставляя произнести:

— Мне нужна твоя кровь.

Он протянул ладонь, и я коснулась лезвием его запястья, удивляясь, что моя собственная рука не дрожит, будто кто-то другой сейчас двигается и живет во мне. Некое существо, древнее, сильное, мудрое, знающее наперед то, чему еще только предстоит произойти.

Остро отточенная сталь легко вошла в человеческую плоть. Из пореза хлынула темная венозная кровь. Я нагнулась, ловя губами горячую солоноватую жидкость. Она оставила привкус железа на языке и чувство правильности происходящего.

— Теперь твоя очередь, — я провела ладонью по лезвию меча. Клинок тут же окрасился в бледно-голубой цвет. Кровь, больше похожая на воду, закапала вниз.

Эбелайн схватил мою руку, прижался губами к ране и замер, тяжело дыша. И в этот момент мне показалось, что он целует меня.

* * *

— Ой, что это?

«Гхм… мы не помешаем?»

Два возмущенных возгласа — один, раздавшийся со стороны входа, а второй прозвучавший у меня в голове — слились в один, заставляя меня поднять взгляд и вырвать руку из цепких пальцев мага.

Дверь на улицу оказалась распахнута настежь, в залитом солнцем проеме темнели два силуэта. Один — высокий и тонкий, с разлохмаченной шапкой волос — принадлежал Ареналю, второй — огромному черному коту. И если Ареналь удивленно моргал, глядя на коленопреклоненного Эбелайна, то кот-фомор выгнул спину, распушил шерсть и весьма недвусмысленно бил себя хвостом по бокам. Его глаза в полумраке сверкали неприкрытым гневом.

Кажется, в ком-то проснулась необоснованная ревность?

«Отойди от нее!» — услышала я яростное шипение. Но предназначалось оно не мне.

Эбелайн медленно поднялся с колен, всунул меч в ножны и только тогда взглянул на новых действующих лиц.

— Демон, можешь не беспокоиться, — сказал он с абсолютным спокойствием, — я не причиню твоей Хозяйке вреда. Наоборот, принесу пользу.

«Королевским псам нет доверия!»

Тайруг зашипел уже в голос, выпуская острые, как бритва, когти. Одно мгновение — и огромный черный кот взвился вверх, метя прямо в шею человеку.

Келпи по-девчоночьи взвизгнул, бросаясь следом. Маг выхватил меч, с эфеса которого так и не снял руки, а я толкнула вперед плотную невидимую стену, выстроенную мной на случай непредвиденных обстоятельств. Тяжелая воздушная волна в мгновение ока прошлась вдоль коридора, сбивая с ног и мага, и келпи, и даже кота.

Хотя нет, перевернувшись в воздухе, животное приняло свой истинный облик, и на пол со страшным грохотом приземлился чернокожий фомор. Удар был такой силы, что я почувствовала, как задрожали стены.

— Успокоились? — я уперла руки в бока и окинула всех троих возмущенным взглядом, тщательно скрывая испуг за наносной уверенностью. Садб Ясноокая, да Тайруг действительно напугал меня! Он же просто неуправляем! — Или вас еще дождичком полить? Я это могу.

— Меня-то за что? — простонал келпи.

Эбелайн молча поднялся на ноги и поправил одежду. Фомор перевернулся на живот, медленно встал на четвереньки и помотал головой, словно отгонял мух. Потом со скрытой угрозой в голосе произнес, ни на кого не глядя:

— Раб собственность Хозяйки… но и Хозяйка собственность раба. У поводка всегда два конца. С одной стороны ошейник, с другой стороны петля.

Краткий всплеск магии — и передо мной уже лежал черный кот, абсолютно равнодушный ко всему происходящему.

— А где Райзен? — я наконец-то высказала мысль, которая занимала меня с того момента, как я проснулась.

Ареналь успел сесть, подперев стену, и теперь осматривал ладони, счесанные при падении. Услышав вопрос, он как-то странно ойкнул и скосил взгляд на кота, но тот даже не шевельнулся.

— А там Оска лепешек напекла, — начал келпи заискивающим голосом. — Вредная баба, но готовит ум-м-м, пальчики оближешь!

— Ареналь! — я почувствовала, как что-то тяжелое ложится мне на грудь, удушающей петлей обвивая шею. Внутри все сжалось, в голове зазвучал тревожный набат. — Где Райзен?

Кот поднялся и выскользнул на улицу, келпи шумно задышал, пряча глаза, а маг взглянул на меня с таким сочувствием, что я невольно все поняла.

— Он ушел? Да? — еле выдавила я, чувствуя, как холодеют руки и ноги. Странное онемение начало разливаться по всему телу вместе с осознанием неизбежности. — Он бросил меня?

— Принцесса…

— Нет, — я слабо взмахнула непослушной рукой, обрывая ненужные объяснения. — Молчи. Я не хочу ничего знать.

Перед глазами внезапно все расплылось, и я поняла, что ноги меня не держат. Как во сне, я начала падать навзничь куда-то вниз, но кто-то успел удержать меня, не давая встретиться с полом. Чьи-то крепкие руки подхватили меня, словно тряпичную куклу, усадили, прислонив к стене. Теплые мозолистые пальцы стерли с моих щек бесполезные слезы.

Я не сопротивлялась. Мне было все равно. Только где-то в самой глубине моего сердца что-то лопнуло, выпуская на волю такую боль, от которой захотелось заорать во все горло.

И я закричала.

Изо всех сил, срывая связки, чувствуя, как немеет гортань.

И продолжала кричать, когда рушились стены и падали камни, когда кто-то ругался, молился, плакал и просил меня замолчать, когда трескалась земля и падало небо, выворачивались с корнем деревья и огромная черная туча, с молниями и громом, шла по Брингвурду, сметая все на своем пути…

* * *

Меня трясло. Колотило мелкой дрожью от макушки до самых пяток так, что даже челюсть выбивала чечетку, то и дело норовя прикусить язык. Я лежала на земле, связанная по рукам и ногам, укутанная в плед словно бабочка шелкопряда в кокон, а на затылке болезненно пульсировал внушительный синяк.

— Ну и натворила же ты дел, девочка! — Эбелайн недовольно покачал головой, не спуская с меня укоризненного взгляда. Он стоял надо мной, расставив ноги в высоких кожаных сапогах и уперев руки в бока. Темный суконный плащ, напоминающий плащи дознавателей, скрадывал его фигуру, а надвинутый на лицо капюшон скрывал лицо. — Едва не подставила всю компанию. Тебе нужно учиться владеть собой, ты же опасна самой себе.

— Р-развяж-жите м-меня, — прохрипела я, с трудом выговаривая слова.

— Ну нет, рано еще, остынь.

Он отошел.

Я вывернула шею, пытаясь сообразить, где мы находимся. Кажется, это была небольшая полянка в лесу, хотя надвигающиеся сумерки не давали рассмотреть подробности. Кто-то весьма заботливый уложил меня под куст орешника, на кучу прелой листвы, и теперь прямо над моим лицом свисали голые ветви с едва проклюнувшимися почками. В нескольких шагах от меня Ареналь разводил огонь. Келпи сидел на корточках, спиной ко мне, и тихо ругался, поминая отсыревший хворост, дождь и несдержанность у шелки. Кажется, это был камень в мой огород.

— Эй, — позвала я, — Ар-реналь?

— Чего тебе? — не оборачиваясь, буркнул он.

— М-мы где?

— На дороге в Кадарн.

— А Т-тайруг г-где?

— Ушел прогуляться.

Судя по всему, келпи тоже не желал со мной разговаривать. Но я не собиралась сдаваться так просто, мне нужно было выяснить что же произошло. Словно гусеница, я заелозила по земле, пытаясь устроиться поудобнее, хотя это оказалось совсем непросто. Через пару минут пыхтения и нелепых телодвижений с моей стороны, парень не выдержал, в сердцах бросил на землю огниво и шагнул ко мне.

— Э-э… у меня руки затекли. Ты можешь меня развязать? — я улыбнулась ему, надеясь, что улыбка вышла милой, но, судя по тому, как он отшатнулся, мои усилия не увенчались успехом.

— Да вообще-то не стоило б, — пробормотал келпи, почесывая затылок и с подозрением следя за каждым моим движением. — Эбелайн посоветовал оставить тебя так до утра.

— Чего-о?! — я едва не подпрыгнула как была, закутанная в плед.

— Во избежание! — Ареналь с многозначительным видом поднял вверх указательный палец. — Слушай, принцесса, — он неожиданно опустился на корточки рядом со мной, — а ты чего разбушевалась? Из-за этого… — поймав мой предупреждающий взгляд, келпи поперхнулся и продолжил уже более осмотрительно: — Я не то хотел сказать. В общем, я знаю, что у шелки такое бывает. Ну там всплеск эмоций и все дела… но чтоб так! Ты ж настоящую бурю вызвала! С моря шла волна высотой в тридцать футов! Если б Эбелайн тебя не успокоил, то она бы полгорода разнесла в щепки!

Я слушала его затаив дыхание. Неужели, все это правда? Я едва не разрушила Брингвурд? Я, рожденная чтобы исцелять, едва не стала убийцей?

Застонав от злости на саму себя и от тупой боли в затылке, я прикрыла глаза и откинулась на кипу листвы.

— Так это из-за мага у меня так голова болит? — пожаловалась, не сдержавшись.

— Ну да, — Ареналь неловко шмыгнул носом, — наверное, он чуток перестарался. Но если б не это, нас бы уже всех повязали!

Через минуту я уже знала, что не найдя другого способа меня успокоить, Эбелайн просто стукнул мне по затылку рукояткой меча. Сознание моментально померкло, ноги подкосились и я, как спелый плод, рухнула прямо в приветственно распахнутые объятия мага. Вдвоем с Ареналем они быстро спеленали меня, будто младенца, Тайруг накрыл всех пологом невидимости, и наша компания в относительной безопасности переместилась за стены Брингвурда, используя уже знакомый лаз в городской стене. Вызванный мною шторм ушел назад в море, успев потрепать порт и прилегающие к нему улицы. О человеческих жертвах келпи не знал, а дома… Что ж, дома можно отстроить.

— А Райзен? — я едва выговорила это имя. Сердце привычно сжалось, но прежней ярости уже не было, словно она выдохлась и обессилила.

— Дуэргар? — он отвел взгляд и почесал кончик носа, с видимым усилием соображая что же сказать. — Он… ну… записку оставил.

— И ты молчал! — мне захотелось его придушить. — Где она?

— Так ты ж сама не дала ничего сказать…

— Где она?! — буквально прорычала я, переворачиваясь на бок и впиваясь в келпи яростным взглядом.

— У Тайруга, — он вскочил на ноги и предусмотрительно отпрыгнул от меня на безопасное расстояние. — Он ее забрал.

— А ты читал?

— Нет конечно! Я даже букв не знаю!

Я опять застонала сквозь зубы, на этот раз проклиная собственную глупость и бессилие.

— Когда он вернется?

— А кто ж его знает. Сказал, разведает обстановку и придет.

Я задумалась. Использовать ментальную связь с фомором мне не хотелось, почему-то не было желания выслушивать еще и его.

Лежать связанной оказалось весьма неудобно, но пальцы мои оставались свободными и я начала потихоньку их разминать. Заодно с удивлением заметила, что уже не дрожу, что воздух достаточно теплый и сухой не смотря на ночную прохладу, а над головой в переплетении ветвей зажигаются первые звезды.

Сейчас меня мучил только один вопрос. Почему Райзен бежал от меня после ночи любви, как от солнечного света? Что было не так?

Ответ лежал на поверхности, но я в упор не желала его замечать. Маленькая, наивная шелки. Если из нас двоих кто и любил, так это только одна я. Не умеющая скрывать свои мысли и эмоции, ничего не знающая о мужчинах и их коварстве, я просто всецело отдалась этому чувству, позволив ему захватить меня с головой. Но Райзену нужно было вовсе не это. Даже если на какой-то момент он и почувствовал ко мне что-то большее, чем просто интерес, то, наверняка, тут же задушил это чувство в зародыше. Ему не нужна чья-то любовь, ему нужна та, что принесет потомство. И он сам мне об этом сказал.

Горло сжалось от едва сдерживаемых слез, внутри все отозвалось тупой, тянущей болью. Обида, разочарование, злость на собственную глупость и бессилие — все смешалось в один клубок, заставляя меня до боли стиснуть зубы.

Затрещал огонь, пожирая подложенную кору и сухой мох. Тонкий дымок взвился над костром, потянулся вверх. Тихий безветренный вечер постепенно превращался в ночь, а я все лежала, вытянувшись на земле, насколько позволяли путы, и даже не могла смахнуть выступившие на глазах слезы.

Что Райзен мог мне написать? Что сожалеет? Что дело не во мне, а в нем? Что долг перед родом сильнее привязанностей и чувств? Теперь я поняла: сундук с платьями был вовсе не подарком влюбленного мужчины, он просто заплатил за мою помощь. Не удивлюсь, если это его обычная манера: исчезнуть с утра, оставив после себя какую-нибудь безделушку на память наивной тирне.

Вернулся Эбелайн. Бросил рядом с костром связку заячьих тушек и направился в мою сторону, по-военному печатая шаг. От него за милю веяло напряжением.

— Успокоилась? — он навис надо мной, внимательно изучая мое лицо. — Буянить не будешь?

— Нет. Уже не буду.

— Вот и умница. Повернись.

Повернув меня на бок и придерживая одной рукой, второй он расстегнул массивную пряжку, стягивавшую ремень у меня на груди. Сразу стало легче дышать. Эбелайн неторопливо снял с меня путы. Я с глубоким вдохом расправила плечи и первым делом потрогала шишку на затылке. Судя по ее размеру, маг действительно перестарался.

Заметив мое движение, он нахмурился и произнес:

— Извини, я не хотел делать тебе больно, но в тот момент времени на размышление не было.

— А что произошло? — рискнула поинтересоваться я.

— Ты разметала воздушной волной барак и пристройки. Хорошо еще, что старик Менро и его кухарка в это время находились на улице. Надеюсь, они не пострадали. Ну и выброс магии был такой силы, что его наверняка почувствовали даже простые горожане. Ты же подняла гигантский вал. Небо стало черным в мгновение ока. И я еще никогда не видел столько молний одновременно.

— Я вызвала бурю?

— Да. Думаю, от брингвурдского порта ничего не осталось. И если б ты не потеряла сознание, то и от города тоже. А так волна накрыла лишь окраину и ушла в море.

Я опустила глаза, думая о том, что из-за собственной несдержанности, возможно, стала причиной гибели сотен людей.

— А что с тем шпионом?

— Он умер. Но я успел узнать все, что мне нужно.

— Он был там из-за меня?

— Нет, они искали отступников. Одеяло оставь, прохладно, — бросил маг, собирая ремни и отходя к костру, где Ареналь уже обдирал шкуру с заячьих тушек.

Я села, прислонившись спиной к какому-то пеньку, торчавшему из листвы.

— Сейчас ужин сделаем, подожди, — донесся беззаботный голос келпи.

Есть не хотелось. Хотелось свернуться в комочек, забиться в нору и немного поплакать. Но вместо этого я нащупала на руке невидимый браслет и мысленно позвала эриллиум.

«И тебе не хворать», — отозвался плененный дух ворчливым тоном.

«Почему ты не остановил меня? — задала я интересующий меня вопрос. — Ты же мог это сделать?»

«Остановить? Тебя? — в голосе артефакта проскользнули нотки удивления. — Извини, но вряд ли б ты услышала голос разума. Ты хоть сама поняла, что с тобой было?»

«Ну… Райзен бросил меня, — я стиснула зубы, не давая вырваться из горла позорному всхлипу. — Я расстроилась… немного… Но этого больше не повторится, клянусь!» — и я прижала ладони к груди в молчаливом жесте отчаяния.

«Расстроилась она, — проворчал артефакт, — нет, милочка, здесь дело вовсе не в твоих обманутых надеждах. Это магия. Сила Океана начала просыпаться и пробует вырваться наружу. Если ты не будешь держать себя в руках, она просто уничтожит тебя. Поняла?»

Я закусила губу, переваривая услышанное. Никогда еще эриллиум не разговаривал со мной таким приказным тоном. Чувствовалось, что он был встревожен не на шутку.

«Ты что-то знаешь, — поняла я. — Говори, что еще случилось?»

«Пока ничего. И, надеюсь, не случится. Но ты должна научиться сдерживать свои эмоции, иначе любой всплеск может привести к катастрофе. Гнев, ярость, отчаяние, злость, обида — любое из них может стать последним для тебя».

«Неужели все так плохо?»

«Для тебя — да. Если бы не ожерелье, удерживающее тебя в человеческом теле, то все было бы намного проще. Обернулась тюленем, ушла на морское дно и слилась там воедино с родной стихией. И все, никаких проблем. А так, остается тебе только посочувствовать. Ну и пожелать поскорее найти мага, который снимет ожерелье».

— Тайруг!

Возглас Ареналя заставил меня встрепенуться. Открыв глаза, я тут же растерянно заморгала, разглядывая мощную фигуру фомора, заслонившую от меня костер. Я даже не слышала, как он подошел.

Тайруг медленно опустился на корточки и жестом, преисполненным заботы, поправил одеяло, сползшее с моих плеч. От него не укрылось, как моя рука невольно дернулась вверх, ощупывая шишку на затылке. Глаза фомора сверкнули в темноте.

— Этот маг, — глухо проговорил он, — я собирался оторвать ему голову за это… Но без него мы бы не вышли из города.

— Ничего, — я слабо улыбнулась. — Мне почти не больно.

Он уперся руками в землю и приблизил свое лицо так, что я смогла разглядеть желтые крапинки в его глазах.

— Я могу залечить.

— Не стоит.

Инстинктивно стиснув на груди одеяло, я подумала о странном поведении Тайруга. Он вел себя так, будто мое состояние имело для него значение, но ведь я прекрасно помнила, что еще недавно он меня ненавидел. За то что оказалась сильнее, за то что сделала своим рабом, привязала к себе. За смерть Яшмы. Что изменилось?

Несколько секунд он молча разглядывал меня. Потом поднялся, подхватил на руки и направился в сторону костра, откуда уже доносился дразнящий аромат жареной зайчатины.

Мне подстелили свернутую вдвое конскую попону и протянули наколотую на ветку заячью ножку, истекающую жирным соком.

— Только осторожно, горячее, — предупредил Ареналь.

Эбелайн грыз свою порцию на другой стороне костра. Я видела только его силуэт, скрытый плащом, да чувствовала внимательный, изучающий взгляд.

— Тай, дай письмо, которое оставил мне Райзен, — проговорила я, обращаясь к фомору. Слова давались с трудом, царапая горло, падая в тишину будто камни.

— Как скажешь, Хозяйка…

Через секунду мои пальцы уже сжимали заветный листок, сложенный вчетверо, вот только сил развернуть и прочитать его у меня уже не было.

* * *

Дрожащими руками я развернула письмо. Короткие, обрывистые строчки, загибающиеся кверху, запрыгали перед глазами. Судя по почерку, Райзен очень торопился, когда писал. Ему нужно было срочно уйти? Или он просто боялся, что я проснусь и устрою истерику?

«Линн, я знаю, ты все поймешь. Я не хочу обманывать ни тебя, ни себя. Ты шелки, а я дуэргар, у нас нет, и не может быть, ничего общего. В тебе течет кровь богов, во мне — проклятых богами. Скоро ты освободишься от оков смертного тела, вернешься в родную стихию и там найдешь свое счастье. Мне же суждено жить, не зная солнца. Я исполнил свое обещание, нашел мага, который тебе нужен. Теперь я ухожу. Поверь, так будет лучше для нас обоих. Тайруг и Ареналь помогут тебе встретиться с ним. Они связаны с тобой клятвой крови, не оставят и не предадут ни при каких обстоятельствах. Верь им, хотя, насчет фомора, на всякий случай, держи ухо востро. И еще. Если однажды судьба нас снова столкнет, я хочу увидеть тебя счастливой, рядом с любящим мужем и десятком детишек. Будь умницей, стань счастливой ради меня».

И без подписи.

Впрочем, она была не нужна.

Я медленно обвела взглядом молчавших мужчин. Ареналь, Эбелайн и Тайруг застыли, подобно статуям, ловя каждое мое движение. Келпи, кажется, даже дышать перестал, а маг слегка подался вперед, наверняка, готовый снова огреть меня по голове, прежде чем я учиню очередное бедствие.

— Ну, — я не сдержала жалкой усмешки, — ничего другого я, в принципе, и не ожидала. Он просто сбежал.

— Это не то, о чем ты сейчас должна думать, — подал голос Эбелайн. — У нас очень мало времени.

— О чем вы?

— Принцесса, мы еле ушли от погони, — тихо произнес келпи. — Если б не он, — парень скосил глаза в сторону мага, — то вряд ли бы мы сидели здесь сейчас.

— Невидимость это не то, чем можно обдурить королевских псов, — буркнул фомор, недовольно поводя плечами.

Эбелайн встал, потянулся, разминая спину, и кивнул куда-то в сторону.

— Ты устроила настоящее представление и думаешь, что оно прошло без следа? Что никто не заметил такой выброс магии? Да вся брингвурдская префектура, небось, с ног сбилась, ища твои следы. Ты хоть понимаешь, чего нам стоило убраться оттуда?

— Ну, мы же убрались? И без потерь, как я вижу.

Он громко фыркнул.

— Сама бы ты и шага не сделала, поверь. Но я поклялся защищать тебя ценой собственной жизни. Ты мне нужна живая.

Я поднялась вслед за ним, вытирая жир с пальцев запиской Райзена, и не глядя уронила ее под ноги. Тайруг протянул руку, подхватил мятый листок и бросил его в огонь. Я проводила взглядом взвившийся сноп искр. Вот так, теперь ничто не должно отвлекать меня от собственной цели. Райзен попросил меня стать счастливой? Что ж, я исполню его желание. И сделаю это как можно лучше.

Маг смотрел на меня, ожидая ответа. Я нагнула голову на бок, искоса разглядывая бывшего врага. Высокий, мощный, с широкими плечами и узкими бедрами, с растрепавшимися русыми волосами и заросшим щетиной подбородком, он казался абсолютно спокойным и даже отстраненным, будто каменная скала, застывшая над бушующим морем. Но я-то знала как обманчиво это спокойствие. Чувствовала исходящее от него напряжение. Его недоверие, готовность выхватить меч в любой момент. Маг помнил, что дал клятву мне, и что фомор и келпи по-прежнему остаются его врагами.

— Я знаю, чего вы хотите, этирн Эбелайн, бывший королевский маг. И у нас с вами одна дорога — в Кадарн.

Он понимающе усмехнулся:

— Маг, которого ты ищешь, в столице? — Я кивнула. — Я знаю все ходы и выходы из Кадарна, читаю мысли на расстоянии и даже могу внушить те, что мне нужно. Поверь, менталистов моего уровня очень мало. Я помогу в твоем деле, а потом ты поможешь мне.

— Выкрасть эриллиум Бадб из королевского дворца? — я ответила ему такой же усмешкой.

— Нет, — он спокойно покачал головой, — всего лишь его уничтожить. А теперь, раз ты поела и отдохнула, давайте-ка убираться отсюда. Здесь нас слишком легко обнаружить.

Эбелайн был прав. Поспешно затушив костер и уничтожив следы временной стоянки, мы двинулись через лес, в самую чащу, откуда не доносилось ни малейшего дуновения. Я даже не спрашивала, почему маг выбрал именно этот путь, как-то само собой получилось так, что он занял пустующее место лидера в нашей разношерстной компании.

Шли мы неторопливо, тщательно избегая открытых участков и проторенных троп. То и дело Эбелайн жестом приказывал остановиться и словно внюхивался в ночную тишину, лишь изредка нарушаемую мерным дыханием леса. Когда взошла луна, мы услышали донесшийся издалека крик совы, потом еще один и еще. Затем послышалось уханье филина и писк летучих мышей, отправившихся на охоту. Ночной лес оживал, залитые серебристым светом деревья становились похожи на странных созданий из древних легенд.

— Вы уверены, что этот путь приведет нас в Кадарн? — шепнула я, невольно понижая голос.

Теперь я уже не била ноги о переплетения корней и твердые кочки. У меня был воздушный элементаль, который сделал мой шаг легче и не давал спотыкаться. Эбелайн размашисто шагал впереди, срубая мечом самые наглые ветви, и я то и дело утыкалась носом в его затянутую плащом спину. Тайруг обернулся котом и легкой тенью скользил возле моих ног, а Ареналь, вздыхая и охая, полз где-то позади.

— Уверен. Я слышу мысли загонщиков. Они устраивают засаду на главном тракте, а еще несколько десятков дознавателей прочесывают лес вдоль дороги в столицу.

— Почему же я их не чувствую?

— Потому что они не используют магию. Они очень осторожны. И они не знают что или кого именно ищут.

И Эбелайн мне подмигнул.

Ну да, они ищут фейри, может быть даже группу вражеских существ, но никто из них не знает, что с нами маг — бывший дознаватель, которому известны все уловки королевских псов. Вряд ли кому-то из них придет в голову, что прирожденные враги стали союзниками.

— Я все хочу вас спросить…

— Как я докатился до такой жизни?

Я кивнула. Теперь мы шли почти рядом, Эбелайн учтиво отводил ветви с моего пути и следил, чтобы подол моего платья не зацепился за какой-нибудь сучок.

— Наверное, это все из-за моего дара. Точнее из-за его мощности. Я же говорил, что таких, как я, очень мало? В Кадарне было всего три менталиста моего уровня за последние сто лет, двое из них бесследно исчезли, а третий — я. Я так радовался, когда меня приняли на факультет боевой магии. А на четвертом курсе, после практики, меня вызвал к себе декан и сказал, что мой дар слишком ценен, чтобы использовать его на передовой. Мол, это все равно что забивать гвозди алмазом. Вот и отправили меня на «огранку» в орден Предназнаменования в Кадарне.

— Орден Предзнаменования? — переспросила я.

— Да, это что-то вроде тайного сообщества, в которое входят только маги-дознаватели, преданные королю. Верные псы, готовые броситься на любого по малейшему сигналу своего повелителя. И я был одним из них.

Эбелайн замолчал, погрузившись в собственные раздумья. Лицо его посуровело, возле рта обозначились тяжелые складки.

— И что случилось? Почему вы здесь? — я хотела знать, что с ним произошло, как преданный цепной пес мог впасть в немилость у своего хозяина.

— Сам еще не понял. После получения диплома меня и еще нескольких юнцов представили ко Двору. Там мы дали королю вассальную клятву и клятву верности на крови, а после этого у меня начались проблемы с памятью. Понимаешь, просыпаюсь утром и не помню, что делал вчера.

— Это как?

— Так. Ложусь спать вечером во вторник, просыпаюсь утром в четверг, а куда среда делась — не знаю. Иногда пропадало несколько часов, иногда целые сутки. Я начал выяснять, что со мной, обращаться к целителям, но они не могли понять, что происходит. Мой магический фон оставался не потревоженным, аура в полном порядке. Я начал думать, что схожу с ума. А потом узнал, что предыдущие менталисты, служившие в Тайной канцелярии, закончили свои дни в тюрьме, обвиненные в государственной измене.

— И вы решили выяснить, в чем тут дело?

— Не успел, — он хмуро усмехнулся. — За мной пришли. Предъявили ордер на мой арест и на обыск.

— И в чем же вас обвиняли?

— О, там был целый список, — он остановился, прикрыл глаза и зачитал по памяти: — Участие в тайном сговоре с целью свержения установленной династии, выдача государственной тайны, шпионаж в пользу враждебной державы… ну и там еще много чего, я уже не вслушивался.

— А враждебная держава это кто? Фейри? — осторожно поинтересовалась я.

— Да нет, — он глянул на меня с удивлением, — всего лишь Эребия.

Теперь пришла моя очередь удивляться.

— Эребия? Но при чем здесь она? Вы что, действительно шпионили?

Эребия была крошечным государством, лежавшим в горах на юг от Гленнимора, и всю ее ценность составляли травы и минералы, которые водились в этих горах. Там добывали очень много веществ для магических зелий, в том числе и Норинейский камень. Эребия вела оживленную торговлю с соседними государствами, а от нападения ее защищали бурные горные потоки, труднопроходимые скалы и живущие в этих скалах василиски. Эти чудовища, похожие на гигантских бескрылых птиц, имели драконоподобную голову, раздвоенный змеиный язык и смертельный яд, который хранился в специальных мешочках внутри гортани. При нападении, или в качестве защиты, василиск широко разевал пасть, издавал жуткий вопль и выстреливал струю яда, целясь жертве в лицо. Стоило хоть капле этого яда попасть на кожу, как начиналось онемение, которое постепенно охватывало все тело и проникало внутрь. Жертва словно каменела, а спустя какое-то время умирала от того, что охваченное ядом сердце переставало биться.

Насколько мне было известно, жители Эребии знали какой-то секрет, позволяющий им не бояться яда этих существ, но этот секрет они хранили как зеницу ока. И сколько бы не пытались шпионы соседних держав добыть «тайный ингредиент», никому из них это так и не удалось.

И вот теперь Эбелайн говорит, что его поймали на шпионаже в пользу Эребии? Это было невероятно.

— Как я мог делать то, о чем не имею ни малейшего понятия? Говорю же, у меня были провалы в памяти. Да и не чувствовал я себя предателем.

— И что же вы сделали?

— Дал себя заковать и, как добропорядочный подданный, стал уповать на королевскую справедливость. Сейчас это звучит даже смешно, — он невесело усмехнулся.

— А как сбежали?

— Ну… меня несколько дней держали в тюрьме для государственных преступников, а потом решили перевести. Не знаю куда, мне не объясняли. Точнее, со мной вообще никто не желал говорить. Приковали к стене, кинули охапку соломы, миску помоев — и все. В камере не было даже крошечного окошка, так что я не мог отличить ночь от дня, но слышал, как менялся караул, так что смог вычислить примерное время. Это где-то пять суток.

— Пять суток без света, еды и питья? — ужаснулась я, останавливаясь и заглядывая Эбелайну в лицо.

— Пять суток, — он стиснул зубы, и его глаза сверкнули сдерживаемой яростью. — Но питье там было. Я слизывал росу, выступавшую на каменных стенах. И вот когда меня вывели за ворота, я понял, что это конец. Меня ждала «карета смерти», такая повозка, в которой преступников отправляют на эшафот. Дело было глубокой ночью. Кто-то из стражников подтолкнул меня в спину так, что я едва не упал. И тут же кто-то всунул мне в руку что-то маленькое и круглое. Я инстинктивно сжал кулак. Меня приковали внутри повозки, надели мешок на глаза, но я уже понял, что у меня в руках.

— Амулет перехода? — не удержалась я от восклицания.

— Да, это был он.

— И вы им воспользовались!

— Да.

— Вы знаете, кто мог его вам подсунуть?

— Нет, но догадываюсь.

— Кто?

— Отступники. Те самые, кого искали шпионы в подпольной лекарне.

— Маги, которые не захотели подчиниться королю… — я вскинула на мага задумчивый взгляд. — Знаете, а ведь тирн Менро и меня принял за магичку-отступницу. Видимо, их не так уж и мало. Кто бы подумал…

— Что в Гленниморе есть маги, которые неподвластны королю? Судя по всему, с некоторых пор я пополнил их ряды.

— Но вы так и не узнали, откуда взялось это нелепое обвинение в измене?

— Надеюсь, в Кадарне мне это удастся. И не без твоей помощи. Жаль, дуэргар ушел и унес эриллиум Балора. С таким артефактом было бы намного легче проникнуть во дворец.

Я промолчала. Но брошенное вскользь напоминание о Райзене острой колючкой впилось мне в сердце.

— Э-э-э, я понимаю, что вам вдвоем весело, но пожалейте мои бедные ноги! — раздался за нашими спинами жалобный вой Ареналя. — Я, вообще-то, устал. Мне нужна вода, много воды! Иначе я совсем ослабею.

Мы с магом остановились. Только сейчас я заметила, что наша компания в пути уже несколько часов и, действительно, стоило бы всем отдохнуть.

— Поищем ручей? — Эбелайн взглянул на меня, ожидая ответа. — Келпи не приспособлен долго ходить пешком.

— И сделаем привал?

— Да, я уже ничего не слышу. Мы оторвались от преследователей и можем позволить себе отдохнуть.

Следующие полчаса были потрачены на поиски источника и, когда они увенчались успехом, мы принялись разбивать временную стоянку. Разжечь костер, наносить еловых лап для лежаков — все пришлось делать руками. Эбелайн запретил использовать магию. Я понимала, что он прав, но вот Тайруг никак не желал подчиняться человеку. Обернувшись в свою двуногую форму, фомор демонстративно игнорировал мага. Я буквально чувствовала, как между ними пульсирует напряжение, готовое вот-вот превратиться в схватку.

Усталая, вымотанная всплеском собственной магии и ночным переходом, я устроила себе импровизированное ложе поближе к костру, завернулась в шерстяное одеяло, прихваченное из запасников тирна Менро, и закрыла глаза. Эбелайн и Тайруг остались сидеть у огня, искоса бросая друг на друга испытывающие взгляды, а келпи отправился пополнять силы на дно ручья.

— У нас есть три часа до рассвета, — услышала я голос мага, — давайте проведем их с пользой. Чувствую, скоро нам понадобятся силы.

* * *

Кадарн показался на горизонте на рассвете третьего дня.

За это время мы успели пройти лес насквозь и выйти к реке, которая разделяла столицу Гленнимора на две неравные части. По обоим берегам Лоахейма, несущего свои воды из горной Эребии в Северный океан, раскинулись покрытые всходами поля. На той стороне реки, за полями, у темной кромки деревьев виднелись крестьянские дворы, обнесенные частоколом.

Мы не знали, кому из гленниморских этирнов принадлежит эта земля, а потому старались не попадаться местным жителям на глаза. Передвигались после захода солнца, не использовали магию, тщательно уничтожали следы стоянок и не выходили на открытое пространство, держась кромки леса. Пару раз натыкались на небольшие поселки, где фомор умудрялся стащить для меня кусок ржаного хлеба или пару ячменных лепешек. В основном же питаться приходилось тем, что поймаем, и не всегда еда была мне по вкусу.

И вот, когда золоченые шпили гленниморской столицы засияли на горизонте в лучах восходящего солнца, я поняла, что мы почти достигли своей цели. Теперь нужно было только решить, как попасть вовнутрь, ведь Кадарн — вотчина королей — охранялся намного тщательнее, чем портовый Брингвурд.

Но и здесь нам на помощь пришел Эбелайн. Теперь я смогла увидеть бывшего королевского пса в действии. У него был простой и вместе с тем гениальный план: Ареналь обратился в оседланного коня, фомор — в кота, на меня накинули личину благородного этирна лет двадцати, а сам Эбелайн преобразился в оруженосца. Но и это было еще не все. Он не только сумел скрыть от дозорного менталиста на воротах наши мысли, но еще и заменил их другими! Так что в столицу Гленнимора вошли не три фейри и один маг-отступник, а ничем непримечательная компания: не слишком породистая лошадь, меланхолично жевавшая удила; жирный ленивый кот, свернувшийся клубочком позади седла; молодой этирн, думающий о шелковом платочке, подаренном ему на память некой этьерной; и старый седовласый оруженосец, который, ведя под уздцы лошадь своего господина, размышлял о собственной подагре и подсчитывал, хватит ли жалования на оплату целителя.

Охранники на воротах тщательно обыскали нас, но ничего крамольного так и не обнаружили. Дозорный менталист приказал расслабиться и ни о чем не думать. Я с готовностью выполнила его пожелание и, пока он изучал мои «тайные мысли», представляла себя мотыльком, летающим над поляной полной цветов. Роль молодого человека благородных кровей оказалась не так уж трудна. Знай себе, сиди в седле со скучающим видом, смотри на всех свысока да время от времени сбивай несуществующую пыль с кружевных манжет. Эбелайн продумал мой образ до мелочей: золотые перстни на пальцах, алмазные пуговицы на сюртуке, серебряные шпоры на сапогах и даже гравировку на пряжке кожаной перевязи. Седельные сумки были набиты батистовыми сорочками и замшевыми бриджами, в кошельке на поясе бренчало золото, а с лица молодого этирна — то бишь моего — не сходило высокомерное выражение.

— Добро пожаловать в Кадарн, этирн…

— Рильваер, — с готовностью отозвалась я заранее выбранным именем. Имя тоже подбирал Эбелайн. Он сказал, что Рильваеры — обедневший род мелкопоместных этирнов, затерявшийся где-то на восточной окраине Гленнимора, так что проблем с достоверностью имени быть не должно.

— Рильваер, — дознаватель учтиво кивнул, пропуская нашу компанию вперед. — Следующий!

— Садб Ясноокая! Нам это удалось! — неверяще прошептала я, когда городские ворота остались далеко позади, а мы оказались на узкой улочке, ограниченной с двух сторон серыми каменными домами.

С того момента, как мы подошли к стенам Кадарна, напряжение ни на секунду не оставляло меня. Только усилием воли я заставляла себя не вздрагивать от каждого окрика, хранить спокойствие и не пытаться призвать элементалей. И вот теперь, оказавшись в относительной безопасности, я поняла, что еле держусь в седле.

Обессилев, я сползла на землю.

— Теперь нам надо найти маленький неприметный трактир. Перекусить и снять комнату до завтрашнего дня, — посвятил Эбелайн в дальнейший план.

— Почему только до завтрашнего? — слабо удивилась я.

— Потому что завтра мы сменим личины и место дислокации. Это первое, чему учат шпионов — не задерживаться в одном образе и одном месте более чем на сутки.

— Вот, мы уже и шпионами стали, — хмыкнула я, ощущая себя совсем разбитой.

— Идемте, этирн Рильваер.

— Веди, мой верный оруженосец.

Мы обменялись красноречивыми взглядами.

Поплутав по городу около часа, мы наконец-то нашли то, что нам хотелось. Трактир «Свиная нога» примостился на пересечении двух улиц, в приличном квартале с маленькими чистенькими домиками. Невысокие деревянные заборчики, аккуратно подстриженные кусты, остроконечные крыши, крытые красной черепицей, разрисованные ставни на окнах — судя по всему, жили здесь либо незнатные этирны, либо мещане, не жалеющие денег на внешнее благоустройство. Здесь все дышало покоем и достатком. Утро было в самом разгаре, когда наша компания ступила на выложенную булыжником мостовую этого тихого уголка.

Трактирщик оказался весьма упитанным мужчиной лет сорока, с окладистой бородкой на круглом лице и хитрым взглядом прищуренных глаз. Он встретил нас у резного крыльца радушной улыбкой, представился как тирн Уорвик и тут же приказал подсобному мальчишке отвести лошадь в конюшню. Кот-фомор открыл глаза, потянулся, всем своим видом показывая, что его только что разбудили, и призывно мяукнул. Я подхватила животное на руки, откуда оно в мгновение ока перебралось на плечи и обвило мою шею пушистым хвостом. Судя по всему, ловить мышей в местной конюшне Тайруг не собирался.

Потрепав Ареналя по загривку, я шепнула ему прямо в ухо:

— Веди себя прилично! — и хлопнула по крупу, как заправский наездник.

Келпи позволил мальчишке взять себя под уздцы и, недовольно фыркая, направился в указанном направлении.

— Моему коню нужно много воды, — обратилась я к тирну Уорвику.

— Ты слышал? — крикнул тот зычным голосом вдогонку мальчишке. — Хорошенько напои лошадь нашего гостя! — а потом повернулся ко мне, приветственным жестом распахивая дверь в свое заведение: — Проходите, милостивый этирн, вы попали как раз к завтраку. Чем изволите трапезничать?

Внутри трактир оказался довольно чистым и уютным помещением. Народу с утра почти не было, лишь за одним столиком у окна разместилась пожилая пара с тройкой детишек — внуками, по всей видимости. Сводчатый потолок, выложенный разноцветным камнем, украшали несколько светильников, спускавшиеся вниз на блестевших от смазки цепях. Сейчас они были погашены, а в большие светлые окна, распахнутые навстречу весеннему дню, заглядывало скромное утреннее солнце.

— Присаживайтесь, милостивый этирн. Вашему оруженосцу, наверняка, будет удобнее поближе к кухне, — Уорвик указал на несколько общих столов, расположившихся на более темной половине зала, у дверей в подсобные помещения.

Я совсем забыла, что среди этирнов не принято есть за одним столом со своими слугами. Растерянно глянула на предложенный столик, отгороженный от общего зала невысокой ширмой, потом перевела взгляд на Эбелайна, мучительно соображая, что же сказать, но маг успел первым.

— Мой этирн, не беспокойтесь о своем слуге. Я сяду поближе к кухне, с вашего позволения, погрею старые кости, — прокряхтел он так убедительно, что даже я на секунду засомневалась в его настоящем возрасте.

Я молча кивнула. Эбелайн, шаркая словно старый дед, поплелся к общим столам, а мне пришлось занять резной стул, заботливо отставленный трактирщиком. Судя по всему, платежеспособных клиентов, да еще благородных кровей, здесь весьма ценили и берегли.

Подлетела симпатичная служанка в кружевном передничке, незаметно поправила декольте, привлекая внимание к таинственной ложбинке между грудей. Я изобразила заинтересованность.

Поблескивая глазками, кухонная фея сделала легкий книксен и уставилась на меня с жадным вниманием. От ее взгляда не ускользнули ни алмазные пуговицы, ни перстни на пальцах. Хорошенькое личико девушки расплылось в приветливой улыбке:

— Чего желает благородный этирн?

— Парочку жареных каплунов, омлет и мясной пирог. Все это разделить на двоих — мне и моему слуге. И еще принеси миску для кота, — я указала на живой воротник у себя на шее.

Кот что-то мурлыкнул и потерся об меня лобастой головой. Кажется, Тайруг окончательно вжился в роль. Я сняла его и пустила на каменный пол, игнорируя недовольный мявк.

А есть действительно хотелось, да еще как! Я так набросилась на еду, что едва не забыла о благородных манерах, да еще и пропустила момент, когда рядом со мной, за соседний столик, опустилось несколько мужчин. Я только тогда обратила на них внимание, когда из-за тонкой ширмы до меня донеслись приглушенные голоса:

— Да не верю я, что все это правда. Старик, наверняка, ошибся.

— Прежде он никогда не ошибался.

— Все бывает в первый раз. Или ты хочешь сказать, что бурю в Брингвурде и в самом деле вызвали шелки? Откуда им там взяться?

— Наши были там! Изучали постмагический фон на побережье. И вот, что я тебе скажу…

Говоривший понизил голос настолько, что я, как не прислушивалась, больше не смогла уловить ни звука.

— Милостивый этирн? — голос служанки заставил меня очнуться, и только сейчас я заметила, что застыла от напряжения, не донеся ложку до рта.

— Чего тебе? — прохрипела я, скрывая замешательство за льняной салфеткой.

— Вы не заказали ничего из питья. У нас есть эль, сидр и выдержанное вино из южных виноградников. Что прикажете подать?

— Сидр. Мне и моему оруженосцу.

Девушка исчезла в темном проеме кухонных дверей, а я поймала на себе внимательный взгляд Эбелайна. Мнимый оруженосец сидел, низко склонив голову над тарелкой, и неторопливо поглощал аппетитные кусочки.

Вернулась служанка, неся на широком подносе несколько деревянных кружек. Одну из них бухнула на стол перед Эбелайном, вторую с улыбкой подала мне, а затем, игриво вильнув бедром, скрылась за ширмой, где сидели испугавшие меня незнакомцы.

— Милостивые тирны, — донесся до меня ее приветливый голос, — ваш сидр.

— Еще и жареной макрели нам подай, да поживее.

Кот-фомор коротко мурлыкнул из-под свисающей скатерти, привлекая мое внимание. Прищурился, спрыгнул с моих колен и, задрав хвост трубой, вальяжной походкой направился в сторону говоривших.

— Ой, какая киса! — услышала я.

— Ага, знатный кот. Чей ты будешь, красавец?

Я сосредоточенно жевала, костеря про себя Тайруга на все лады. Вот чего он туда поперся? Внимание привлекать? А если кто догадается что он вовсе не кот, а самый настоящий демон? Нас же здесь всех убьют!

От страха и волнения задрожали ноги, да так, что мне пришлось сдвинуть их вместе чтобы скрыть эту дрожь.

— Милостивый этирн? — раздался над моей головой глубокий бас с раскатистыми нотками.

Я медленно повернулась. За спинкой моего стула стоял мужчина лет сорока, одетый в серо-зеленый сюртук торговой гильдии. Невысокий, но кряжистый, с широкими плечами и мощной мускулатурой, выпиравшей под одеждой из тонкого сукна. Гладко выбритое лицо незнакомца украшали густые брови, из-под которых зорко и даже с некоторым подозрением смотрели необычайно светлые глаза.

Вы недавно в наших краях? — толстые губы мужчины раздвинулись в улыбке, обнажив крепкие зубы.

Я скосила глаза на широкий пояс, обхватывавший его талию. Кажется, на таких поясах носят кинжалы. И точно — слева обнаружились небольшие ножны с торчавшей из них рукояткой, а с другой стороны болтался кожаный кошель внушительных размеров.

— Да, только сегодня прибыли, — ответила я как можно небрежнее. — А с кем честь имею?

— Ройях Донаган, местный завсегдатай и хозяин оружейной лавки. Могу я угостить вас вином, милостивый этирн?

Я с сомнением оглянулась на Эбелайна, но тот упорно делал вид, что все происходящее его не касается. Маг уткнулся носом в глиняную миску и, жмурясь от удовольствия, вылавливал из нее пальцами куски жирного мяса.

— Могу я узнать, к чему такая щедрость? — спросила я напрямик у торговца.

Он стоял, возвышаясь надо мной, подавляя своим ростом и весом, я же чувствовала, как внутри нарастает напряжение. Ширма, отгораживающая мой столик, закрывала обзор с трех сторон, с четвертой находился Донаган.

— Обычное гостеприимство, — он приложил руку к сердцу и еще раз улыбнулся, — в наш тихий уголок так редко забредают гости. Ну и хочется узнать, что делается за пределами столицы. Уже сто лет нигде не бывал!

Я на секунду задумалась. Райзен сбежал, бросил меня в самый ответственный момент, даже не сказал, где мне искать этого Крейса Дуалада. Нет, он, конечно, раздобыл для меня запись из регистрационной книги, но этой записи уже два года! Два года назад Дуалад жил в Кадарне, но кто даст гарантию, что за это время он не успел переехать, сменить имя или умереть?! И как мне его искать в городе с многотысячным населением, если здесь на каждом шагу королевские маги? Ареналя и Тайруга придется где-то оставить, Эбелайн не сможет круглые сутки держать защиту. Я тоже не могу раскрывать себя, а значит магия для меня под запретом. И что мне делать?

Возможно, познакомиться с кем-то из местных и выпытать побольше информации — не такая уж плохая идея. Главное, тщательно следить за тем, что сама говорю.

Воспоминание о Райзене кольнуло в сердце острым шипом, но я тут же постаралась отогнать его. «Он не стоит моих слез», — сказала я себе, настраиваясь на нужный лад. Изобразила на лице радушную улыбку и приглашающим жестом указала на соседний стул:

— Присаживайтесь, тирн Донаган, рад познакомиться. Можете звать меня Рильваер.

* * *

Спустя час «милой» беседы я чувствовала себя совершенно опустошенной. Донаган оказался умным, прозорливым и крайне недоверчивым. Человек, который сам подсел ко мне, на самом деле не желал делиться новостями, а хотел узнать то, что известно мне. Как он догадался, что я только что прибыла из Брингвурда — осталось для меня загадкой, но отрицать я не посмела, боясь вызвать ненужные подозрения. Усевшись поудобнее, торговец заказал себе эль, мне — вино и весьма ненавязчиво начал расспрашивать о последних событиях. Особенно его интересовала буря, уничтожившая брингвурдский порт. В Кадарне ширились слухи, что это дело рук фейри, которые решили отомстить людям за свое поражение в последней войне. Мне захотелось рассмеяться в ответ на такое заявление, но вместо этого я с умным видом кивала и сетовала на «мерзких тварей».

Вскоре к нам присоединились его товарищи, сидевшие за соседним столиком, и я поняла, что это те самые люди, чей разговор я случайно услышала. Внутри все похолодело, когда самый старший из них — седовласый, с аккуратно подстриженной бородкой, одетый в походный костюм и потускневшую от времени кирасу — окинул меня пронзительным изучающим взглядом, пробравшим, казалось, до глубины души. Я вдруг отчетливо поняла, что никакие это не торговцы. Нет, наверняка они владели лавками, мастерскими или сопровождали караваны, но на самом деле все это было не более, чем прикрытием. Передо мной сидело четверо магов в невзрачных, незапоминающихся личинах. Вот только я не могла понять, были ли это законопослушные граждане с черной меткой на ауре, королевские псы или те, кто и сам скрывается от властей.

Самому младшему на вид было не больше двадцати пяти, самому старшему — далеко за шестьдесят. Донаган и еще двое щеголяли серо-зелеными сюртуками с нашивкой торговой гильдии на рукавах и начищенными до блеска сапогами, один старик выглядел так, будто только что вернулся из похода. Он почти ничего не говорил, сидел, откинувшись на стенку ширмы, сложив руки на груди и прикрыв глаза, но я постоянно чувствовала на себе его пристальный, тяжелый взгляд.

Вернулся Тайруг, запрыгнул мне на колени и сыто заурчал, изображая ленивого домашнего кота. Я запустила пальцы в его густую лоснящуюся шерсть, пытаясь скрыть дрожь в руках. Мне хотелось спросить, где он был и что видел, но даже мысленно я не могла это сделать.

— Простите старику его любопытство, милостивый этирн, — услышала я хриплый простуженный голос и настороженно посмотрела на его обладателя, — а вы в столицу по делам прибыли или развлечься?

Можно было соврать. И, наверное, лучше было бы соврать. Но я решила испытать судьбу еще раз.

— Ищу здесь кое-кого, — ответила я, надеясь, что на моем лице не отражается внутреннее волнение.

— О, может, я знаю этого человека? — старик подался вперед, впиваясь в меня слишком светлыми, словно выцветшими глазами. Его зрачки — крошечные, не больше просяного зернышка — казались просто нечеловеческими на испещренном морщинами лице. — Я многих в Кадарне знаю. Как его зовут?

— Это артефактор Крейс Дуалад, — уклончиво начала я. — Он приписан к Кадарнской гильдии колдунов и чародеев. Почти двадцать лет ездил к нам в Брингвурд, на ярмарке амулетами торговал, мне его мои друзья посоветовали. Но последние два года в Брингвурд не приезжал, так что даже не знаю, жив ли.

Три торговца быстро переглянулись и опять принялись потягивать эль с невозмутимым видом, а старик прикрыл глаза, немного пожевал губами и медленно произнес:

— Знаю такого. Но он отошел от дел. Лучше бы вам поискать другого артефактора, Дуалад давно не практикует.

— Знаете его?! — я едва не подпрыгнула. Вот это везение! Не успела въехать в город, как уже наткнулась на нужных людей. Теперь, главное, не спугнуть удачу. — Знаете, как его найти?

Старик молчал. Донаган откашлялся в кулак и осторожно проговорил:

— Милостивый этирн, вам же сказали, не практикует он. Только зря время потеряете. Давайте мы вам, лучше, рекомендацию дадим к другому артефактору. Милый человек и отличный специалист. У него все изделия с гарантией.

— Нет, — я покачала головой, — мне Дуалад нужен. Дело конфиденциальное, я больше никому довериться не могу.

— Конфиденциальное? — подал голос старик. — Какое конфиденциальное дело к колдуну может быть у юноши в вашем возрасте? Приворожить понравившуюся этьерну или сделать амулетик «вечной любви»? С этим справится любой первокурсник.

Тайруг мявкнул, напрягаясь всем телом, и я почувствовала резкую боль выше колен — это фомор загнал мне когти под кожу. Оказывается, я так сильно вцепилась в него, что едва не вырвала шерсть бедняге.

Стоило ослабить хватку, как неблагодарное животное соскочило с моих колен и молниеносно рвануло в сторону кухни. Я успела заметить, что пушистый черный хвост мелькнул у ног Эбелайна. Маг дернул ногой, словно собираясь дать пинка коту, потом бросил в мою сторону короткий взгляд и, как ни в чем не бывало, вернулся к трапезе. Но что-то в его позе заставило меня насторожиться. Бывший королевский пес только выглядел расслабленным, на самом деле он, словно змея, свившая кольца, был готов к броску.

Трое торговцев за столом расслабленно переговаривались ни о чем, только старик продолжал буравить меня взглядом из-под набрякших век.

Я повернулась к нему, и наши глаза встретились. Я не отвела взгляд. Даже если он дознаватель в личине — надоело бояться и вздрагивать от каждой тени. У меня достаточно сил, чтобы разметать здесь все по бревнышку, и эти силы растут с каждым днем. Если в ближайшее время не найду Дуалада и не сниму ожерелье — они раздавят меня. Даже самая трепетная лань, загнанная в угол, может стать опасным противником. Чего бояться тому, кто в шаге от собственной смерти?

— Мне бы не хотелось распространяться о сути моего дела, — сказала я как можно тверже. — Но если вы знаете, как найти этого человека — помогите. Поверьте, от этого зависит жизнь — не больше, не меньше.

Старик подался вперед, нависая над столом, и его морщинистое лицо оказалось так близко, что я почувствовала его надсадное дыхание на щеках. От него пахло оружейной смазкой, конским потом и, что удивительно, свежей листвой, как будто он только что растер в пальцах пучок травы.

— Твоя жизнь? — переспросил он, не переставая удерживать мой взгляд. — Давно я не встречал таких настырных юнцов… Что ж…

Я затаила дыхание, готовясь услышать вожделенную информацию. Старик сел на место и с легкой усмешкой произнес:

— Если Крейс тебе и в самом деле нужен, то могу подсказать, где его искать. Подсказать! — он поднял вверх указательный палец. — А не дать точный адрес. Он давно уже завязал со всем этим колдовством, сложил с себя все обязательства и последнее время ищет единения с природой. Правда, своих собратьев по гильдии он настоятельно просил отправлять к нему всех, кто будет его спрашивать. Но за два года вы первый, милостивый этирн.

Последние слова он произнес с нескрываемой издевкой, и мне показалось, что мое инкогнито вовсе не является для него секретом.

— Так, где мне его искать? — я нервно скомкала полу сюртука.

— В Аранейском лесу. Ближе к Драконьим горам.

— Драконьим горам? — нахмурилась я. Кажется, мое путешествие становится бесконечным. Этот Дуалад просто неуловимый призрак!

— Да, еще лет пятьсот назад они буквально кишели драконами, но после воцарения Брайдена Бесстрашного все крылатые бесследно исчезли, словно их никогда и не было.

— Это же сказки…

Старик протянул мне жилистую руку и перевернул ладонью вверх, разжал пальцы — и я увидела полупрозрачную голубую сферу в его руке, вспыхивавшую и переливавшуюся всеми цветами радуги.

— Кто-то считает, что магия это тоже сказки, — почти любовно шепнул он, не сводя с нее взгляда. — Но мы-то знаем, что она существует.

Он сжал кулак. Сфера вспыхнула в последний раз и пропала, будто ее никогда и не было. Я продолжала сидеть, онемев от изумления.

— Купите себе качественный амулет перехода, милостивый этирн, — услышала я голос, который заставил вернуться в действительность. — Если ваше дело и в самом деле не терпит отлагательств, то вряд ли у вас есть целый месяц, чтобы бродить по лесам. Вам нужен переход до хребта Эрвеона, там находится вход в подземные катакомбы, которые тянутся под горами на много миль. Раньше в них обитали дварфы, добывали руду, а теперь там селятся отшельники, мечтающие получить прозрение и приблизиться к богам. Там и ищите своего артефактора.

Только когда старик замолчал, я с ужасом поняла, что его голос звучал у меня в голове. Его рот не издал ни звука с тех пор, как я увидела сферу!

Мелкая судорога свела пальцы, заставляя неосознанно нащупать невидимые воздушные нити. Я лихорадочно перебирала варианты: ударить первой, сбежать, подождать развития событий? То, что передо мною сидит сильный маг-менталист, больше не вызывало сомнений, вот только — на чьей он стороне?

На мое плечо опустилась знакомая тяжелая ладонь, удерживая и успокаивая, и я услышала голос Эбелайна, непривычно тихий и напряженный:

— Милостивые тирны, позвольте, мой хозяин покинет вас. Он устал от долгого путешествия и слаб здоровьем, а его батюшка строго-настрого приказал мне следить за ним. Головой отвечаю.

— Ну, что ж, спасибо за компанию, — улыбнулся Донаган, отставляя пустую кружку.

— Да, славно посидели, — добавил молодой торговец.

— Удачи в делах, — подмигнул тот, что постарше.

Старик не произнес ни слова, лишь краешком губ усмехнулся в бороду. Но я почувствовала, как впились мне в плечо пальцы Рурка, как натянулись от напряжения жилы в его теле, и поняла — этот таинственный незнакомец что-то сказал ему!

Идемте отсюда, — услышала я голос Эбелайна, хриплый от скрываемого волнения. — Надо бы вам отдохнуть…

Я молча подчинилась.

«Для многих и фейри — всего лишь страшилки, рассказанные вечером у костра. Но мы-то знаем, что они существуют. Не так ли, милостивый этирн… или этьерна?»

Эти слова заставили меня замереть. Я так и застыла спиной к тому, чей голос сейчас звучал у меня в голове.

— Идите, милостивый этирн, — произнес старик уже вслух, — пусть боги помогут вам в ваших делах.

Я медленно выдохнула и, не оглядываясь, пошла прочь.

* * *

Комната нам досталась весьма светлая и просторная, с большим окном, украшенным цветастыми занавесками, и выскобленным дочиста дубовым полом. Широкая деревянная кровать на резном каркасе, заменявшем ножки, небольшой плетеный коврик на полу, пара крепких стульев, стол и большой рундук — вот и все нехитрое убранство. За ширмой, разделявшей комнату надвое, обнаружился фаянсовый умывальник, прикрытый крышкой стульчак и настоящая медная ванна, сейчас пустая и сухая, но от этого не менее привлекательная. Ванна стояла на высоких ножках, а под ней на железной жаровне находились приготовленные угли. Нужно было всего лишь наполнить ее водой и разжечь огонь.

Эбелайн бросил на кровать мешок с вещами, стащил с ног сапоги и размотал портянки. Комнату наполнил кислый запах несвежего белья и мужского пота.

— Пойду, в порядок себя приведу, — смущенно заявил маг, увидев, как я невольно сморщила нос.

Он исчез за ширмой, а я распахнула окно, впуская в комнату свежий весенний ветер. Только сейчас мне пришло в голову, что уже апрель. Правда, какое число — я не знала, потому что давно перестала следить за днями.

Странная встреча со стариком-менталистом не давала покоя. Судя по всему, это был маг в личине, не желающий привлекать внимание. Но почему он раскрыл свои способности передо мной и к тому же дал понять, что знает о моих? Он не служит королю, иначе меня схватили бы прямо за столом. Но кто же он? И была ли наша встреча случайной?

Уперевшись руками в отполированный до блеска подоконник, я устало прислонилась лбом к холодному стеклу. За окном зеленела лужайка с ярко-желтыми точками мать-и-мачехи. По ее краю шел аккуратный каменный бордюр, отделявший сочную зелень от покрытой пылью дороги. Небо в это утро было высоким и прозрачным, солнце сияло, играя яркими отблесками на слюдяных вкраплениях в крышах домов, зажигало огнем прозрачные стекла в окнах, золотило шпили и купола, в изобилии украшавшие столицу Гленнимора.

— Нам надо купить амулет перехода, — пробормотала я вполголоса, — хороший амулет с точкой выхода у хребта Эрвеона.

— Я этим займусь, — отозвался Эбелайн из-за ширмы, — а тебе лучше здесь побыть. Этот старик…

— Он тебе что-то сказал? — насторожилась я.

— Да, — маг замялся.

— Что?

— Сказал, что мне досталось чужое сокровище, которое нужно беречь, пока за ним не придет хозяин.

— Что за ерунда?!

Я резко развернулась и едва не столкнулась с Рурком лоб в лоб. Тот стоял буквально в шаге от меня, одетый в одни саржевые бриджи, а с его мокрых волос по крепкому торсу сбегали тонкие струйки. Маленькое полотенце, небрежно накинутое на плечи, еще больше оттеняло смуглую кожу, а в завитках темных волос на груди блестела вода.

— А…

У меня перехватило дыхание. Я застыла с открытым ртом, уставившись магу в ямку на шее и не решаясь ни поднять, ни опустить взгляд. Я ведь уже не раз видела его полуголым, но почему-то именно сейчас меня обдало горячей волной смущения, и я почувствовала, как вспыхнули мои щеки.

— Что? — он недоуменно осмотрел себя, потом прошел к кровати, достал из мешка чистую рубашку, надел, а потом застегнул на поясе кожаную перевязь. — Я думаю, тот старик и вся его компания не так просты, как хотят показать, — продолжал он, как ни в чем не бывало. — Пока они нас не трогают, но с ними стоит держать ухо востро. Хотя, надеюсь, что сегодня вечером нас здесь уже не будет.

— Амулет…

— Не беспокойся. Я знаю, где лучшие магические лавки.

— Но ведь амулеты не продают просто так, положено указывать, кто купил и для каких целей…

— Это вообще не проблема, — Эбелайн вдруг озорно улыбнулся во весь рот, и на один миг мне показалось, что передо мной не суровый тридцатилетний мужчина, а беспечный мальчишка шестнадцати лет. — Я знаю, где можно раздобыть амулет перехода без всей этой бумажной возни. Или ты думаешь, что здесь все легально и учтено?

— Значит, ты решил идти сам?

— Да, так будет быстрее и проще. Ну, и в случае чего, одному легче скрыться. Я знаю Кадарн как свои пять пальцев, а тебе лучше пока побыть здесь. Отдыхай, возможно, завтра ты уже увидишься со своим магом.

В дверь поскреблись. Это был Тайруг. Едва Эбелайн приоткрыл дверь, как фомор черной стрелой рванул через всю комнату, взлетел на подоконник, уселся и с беспечным видом принялся умываться, будто заправский кот.

— Надо бы Ареналя проведать, — озвучила я свои мысли.

— Главное, магию не применяй. Даже для ментальной связи, — предупредил маг. Это означало только одно: мне не стоит пытаться призвать эриллиум или мысленно поговорить с фомором. Если поблизости есть хоть один дознаватель-менталист — меня тут же засекут. Я не могу скрыть природу своих сил, значит, есть только один выход — не пользоваться ими вообще.

Через полчаса он ушел в город, а мы с Тайругом решили проведать, как там поживает келпи в роли ездовой лошади. Конюшня ему досталась вполне приличная по сравнению с предыдущим местом пребывания. Денник чистый и светлый, на полу — свежее сено, чудом сохранившееся до весны сухим. Да и лошадки здесь стояли не абы какие, а все как на подбор породистые и ухоженные. По стенам была любовно развешана утварь: отполированные до блеска седла, плетеные хлысты и украшенная серебряными монетками сбруя. В углу, на большом сундуке, лежали свернутые в рулон попоны.

Ареналь приткнулся на куче соломы, поджав под себя все четыре ноги. На наше появление он отреагировал тихим ржанием, полным тоски.

— Что, мальчик, заскучал? — я подошла к нему, присела на корточки и потрепала между дрогнувших ушей. — Ничего, мы здесь надолго не задержимся.

Он вопросительно скосил на меня карий глаз.

— Планы изменились, — объяснила я, — у нас есть пара часов на отдых, а потом снова в путь. Надеюсь, на этот раз я найду то, что ищу.

Келпи сделал легкое движение головой, будто кивнул, потом осторожно боднул меня в плечо и снова улегся. Я отметила ясли, полные отборного ячменя, и абсолютно сухое корыто.

— Эй ты! — подозвала подсобного мальчишку, который сидел на сундуке и сам с собой играл в ножички. — Почему у моего коня пустое корыто? Разве я не говорил что ему нужно много воды!

Мальчик оставил свое занятие и тут же подбежал.

— Простите, милостивый этирн. Но ваш конь выхлебал уже пять ведер! И совсем ничего не ест. Старший конюший сказал не давать ему больше воды, а то водянка начнется.

У меня вдруг сильнее забилось сердце, а все тело охватила мелкая дрожь.

— Водянка начнется у тебя, если ты сейчас же не нальешь воду в это корыто! — процедила я, едва сдерживая резкое раздражение. — А конюшему передай, что я лучше знаю, что моему коню надо, а что нет.

Мальчик побежал исполнять приказ. Я же опустилась на колени рядом с Ареналем, обняла его за шею и тихо зашептала прямо в подрагивающее ухо:

— Потерпи, осталось совсем чуть-чуть. Мы доберемся до мага, я сниму ожерелье и отпущу тебя. Но сейчас ты мне нужен. Я не смогу одна!

Сердце в груди бешено колотилось, словно от испуга или быстрого бега. Я почувствовала, что начинаю задыхаться. В груди ни с того, ни с сего закололо, да так сильно, что я не сдержала тихого стона.

— Милостивый этирн, — прозвучал позади меня сочный бас, — вы недовольны уходом за вашим конем?

Это был, по всей видимости, старший конюший, которого позвал мальчик.

— Нет, все в порядке, — сохраняя невозмутимое выражение на лице, я встала и отряхнула солому с колен, — проследите, чтоб у него было вдоволь воды.

— Но он слишком много пьет!

— Он пьет столько, сколько ему нужно — не больше, не меньше, — отрезала я.

Боль в груди стала просто невыносимой, закололо кончики пальцев, а потом вдруг заныл затылок. От яркого света заслезились глаза, воздух стал казаться сухим и царапающим. Появилось желание забраться туда, где темно и сыро и отлежаться, пережидая непонятный приступ. Что со мной, я так и не поняла.

Дав понять, что разговор окончен, я вышла из конюшни на улицу и вдохнула свежий воздух. Но это не принесло облегчения, наоборот, мне показалось, что солнце опаляет меня. Я буквально почувствовала, как краснеет под одеждой моя кожа, как покрывается безобразными волдырями. Панический страх заставил похолодеть. Я затравленно огляделась.

Пустынный двор заливало яркое солнце, от которого хотелось забиться под землю. Сухой, колючий ветер швырнул мне в лицо горсть песка и дорожной пыли. Глаза защипало, мир расплылся, скрытый пеленой слез. Спотыкаясь и почти падая, я рванула назад к трактиру, надеясь найти там спасение от палящих лучей. Рядом со мной, взволнованно мяукая, бежал черный кот.

Взлетев по ступенькам на второй этаж, я промчалась мимо ошарашенных постояльцев и захлопнула за собой дверь комнаты. Почти вслепую нащупала занавески и задернула их, но и это не помогло. Солнечный свет продолжал причинять невыносимую боль. Не придумав ничего лучше, я стащила с кровати одеяло, забилась за ширму и накрылась с головой. Ко мне на колени тут же взобрался Тайруг, нервно подергивая хвостом.

— Мне плохо, — сообщила я ему, стуча зубами. В помещении жар моментально спал, зато теперь меня охватил озноб. — Не пойму что это… Я заболела? Отравилась? Что со мной?!

Кот поднялся на задние лапы и начал сосредоточенно обнюхивать мое лицо, потом лизнул в губы и спрыгнул на пол. Я поняла, что он собирается сделать.

— Нет, Тайруг! — успела крикнуть, прежде чем он начал оборот. — Ты нас подставишь!

Он замер, искоса поглядывая на меня светящимся глазом.

— Мне уже лучше! — я попробовала улыбнуться дрожащими губами, но они плохо слушались.

Сначала отступила ноющая боль в затылке, потом исчезла мелкая дрожь во всем теле. Перестало бешено колотиться сердце, и я наконец-то смогла вздохнуть без спазмов. Свернувшись в комочек на холодном полу, я укуталась в одеяло с головой и осторожно вдохнула. Но нет, в груди тоже больше не кололо, приступ прошел, зато на меня накатила волна слабости. Я нервно рассмеялась.

Почему-то вспомнилось, как страдал от солнца Райзен. Лицо дуэргара предстало передо мной так ясно, будто я видела его наяву. Сморгнув, я отогнала от себя ненавистное видение. Нет, не буду думать о нем. Лучше подумаю, что это со мной было?

От слабости, пришедшей на смену боли, меня клонило в сон. Тайруг опять забрался ко мне под одеяло, свернулся клубком поближе к шее и уткнулся холодным носом мне в ямку за ухом. Я подумала, что в роли кота он мне нравится больше всего. Такой милый, пушистый комочек счастья. Пока не выпускает когти.

Кажется, я на некоторое время провалилась в тяжелый сон, в котором меня опять преследовали и топили шелки. Только на этот раз я проснулась не потому, что вынырнула, как в предыдущих снах, а потому что меня разбудила новая волна боли. Точнее, это было похоже на то, будто тысячи ледяных игл со всех сторон впиваются в мое тело.

Вскрикнув, я откинула одеяло и села. Шея горела, будто стянутая удавкой. Сердце в груди колотилось так, что, казалось, вот-вот вырвется, а вдоль позвоночника словно струился огненный поток.

Тайруга в комнате не было, Эбелайн тоже еще не пришел. Солнце за окном пока не собиралось клониться к западу, так что я проспала не более получаса. Ухватившись за умывальник, я с трудом поднялась на дрожащих ногах и судорожно вздохнула. Если при первом приступе мне казалось, будто меня опаляет огонь, то теперь меня словно замуровали в глыбе льда. Я ощущала настолько сильный холод, что воочию видела, как моя кожа синеет и покрывается инеем. Но больше всего меня пугало то, что ожерелье на моей шее пульсировало! Оно то сжималось, перехватывая дыхание, то, наоборот, отпускало, и тогда я могла сделать короткий вдох.

В этот момент я поняла, насколько сильно хочу жить. Поняла, что совсем не готова умереть здесь и сейчас, зато готова отдать что угодно, лишь бы продлить свою жизнь хотя бы на пару дней!

Жестокая судорога заставила меня упасть на четвереньки. Позвоночник выгнулся дугой, желудок сжался от спазмов, и я почувствовала, как меня буквально выворачивает наизнанку.

Боль была настолько дикой, что я уже ничего не соображала. Упав на пол, я задыхалась, хрипела от спазмов, и болезненные конвульсии заставляли меня выгибаться всем телом. Сознание заволокло туманом, перед глазами все расплывалось. Я увидела, как в окне появился темный кошачий силуэт. Фомор спрыгнул на пол рядом со мной, в мгновение ока принимая свою истинную форму. В его взгляде светился неприкрытый страх. Страх за меня!

Опустившись на колени, он растерянно огляделся, а в следующую минуту мы оба услышали, как в дверь комнаты кто-то грубо заколотил:

— Открывайте! Именем короля!

Я попыталась что-то сказать непослушными губами и не смогла. Дверь озарилась синим пламенем взламывающего заклинания.

Взвыв, Тайруг подхватил меня на руки, будто куклу, и рванул к окну, но не успел. Дверь с грохотом распахнулась, и комнату заполонили клубы густого дыма, от которого у меня заслезились глаза и запершило в горле. Ожерелье горело огнем, стягивало шею, лишая дыхания, тело сотрясала крупная дрожь, и я не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой, как будто мои члены уже не принадлежали мне.

— Стоять, демон! — услышала я резкий окрик. — Вам не уйти, здание оцеплено!

Я опять застонала от боли. Руки Тайруга вздулись буграми мышц, на лице застыл жуткий оскал. Взревев, будто раненый зверь, фомор взлетел на подоконник и замер, покачнувшись. Я почувствовала удар, который пришелся ему в спину. Темная субстанция, испускающая запах смерти и тления, начала медленно разливаться по телу демона, дюйм за дюймом захватывая посеревшую кожу.

— Прости, — прохрипел мой друг сквозь стиснутые зубы. В его глазах читалась безнадежность.

И тогда я забилась и закричала в каменеющих объятиях, но было уже поздно. Темная субстанция поглотила руки фомора и, подобно густой смоле, стекла на мой камзол. Она ползла вверх по груди, неуклонно приближаясь к открытому горлу. Я воочию видела свою смерть.

Со всех сторон, словно воронье, налетели фигуры в черных плащах. Их было слишком много и они были слишком сильны. Тайруг упал, увлекая меня за собой. Кто-то пнул его, заставляя издать полузадушенный стон. Яд василиска — я узнала его — уже проник через кожу и теперь убивал нас обоих изнутри.

— Рубите ему руки! — раздался над моей головой смутно знакомый голос. — Девчонку в стазис, чтоб не рыпалась.

Рядом со мной на корточки опустился мужчина в плаще дознавателя. Я увидела его глаза цвета пыли под ногами, которые смотрели на меня с холодным равнодушием. Он протянул руку и отвел с моего лица растрепавшиеся волосы. Только теперь я поняла, что иллюзии нет, я снова стала сама собой, беглянкой Ниалин Иммерли. И, кажется, я только что попалась.

С отчаянием безумца я позвала эриллиум, но ответом мне была тишина. Широкая мужская ладонь опустилась на глаза, заставляя сомкнуть веки, и последнее, что я помню, это крики, доносившиеся с улицы. «Ареналь!» — мелькнуло в угсающем сознании — и все, я провалилась во тьму.

* * *

Холодная каменная клетка… Такая маленькая, что я не могу ни подняться в ней в полный рост, ни лечь, вытянув ноги. Сижу на охапке гнилой соломы, обняв колени руками. Мои запястья и лодыжки скованы кандалами, на шее застегнут железный ошейник, и толстая цепь от него ведет к кольцу, вбитому в стену. Кажется, я в тюрьме…

В камере нет даже маленького окошка, но я хорошо вижу желтовато-зеленое свечение, идущее от кандалов. Дознаватели постарались, теперь я отрезана от магии и даже элементали не придут мне на помощь.

Правда, еще оставался эриллиум. Я тихонько его позвала и едва не взвыла от острой боли, разлившейся в висках. Эриллиум был рядом, я чувствовала его, вот только некая Сила, которая намного могущественнее артефакта Рианнон, не давала мне связаться с ним.

Эта Сила чувствовалась в слабом свечении кандалов, в едва слышных шорохах, раздававшихся из темноты, в мерном звуке падающих капель, в запахе гнилой соломы, испражнений, сырости и тления — во всем, что меня окружало. Тяжелая плотная темнота была пронизана ею, она ласкала меня тысячью холодных мурашек, проникала внутрь вместе с дыханием. Оцепенев, я пыталась понять, с чем столкнулась. Темная магия, которую я сейчас ощущала, напоминала только одно — дыхание смерти.

В голове медленно восстанавливались последние события, которые я помнила. Эбелайн ушел в город, я осталась одна. Потом, мне стало плохо… Дальше все застилал сплошной туман, и только чувство неимоверной потери говорило о том, что я не могу вспомнить что-то важное. Что-то еще случилось, но что? И как меня обнаружили королевские псы, кто меня предал?

Перед глазами всплыло лицо старика-менталиста. Неужели это был он? Нет, не могу поверить, он не похож на того, кто будет бить в спину, такой, как он, схватил бы меня прямо в трапезном зале. Или он просто не хотел поднимать шум?

А Эбелайн? Он знает, что со мной? Когда он вернулся и понял, что дверь в комнату выбита… выбита…

Я замерла, перестав дышать. Тайруг! Вот о ком я забыла! Он был там со мной, мой верный демон, он хотел меня спасти и не успел.

По щекам покатились молчаливые слезы. Я заплакала от бессилия и от того, что уже ничего не смогу изменить. Тайруг мертв, я сама видела, как его поразил яд василиска и как королевские псы рубили ему окаменевшие руки, чтобы вытащить меня из застывших объятий.

Но почему тогда я жива? Ах, да, от яда василиска есть лекарство, вот только это государственная тайна Эребии. Неужели дознаватели владеют ею? И что теперь будет со мной?

Я не могла понять, для чего именно я нужна дознавателям, ведь вариантов было несколько: они узнали, что я фейри, несмотря на магическое ожерелье; они арестовали меня за смерть своих товарищей в доме моего отца и за то, что я сбежала оттуда; или меня схватили как магичку-отступницу?

Откуда-то сверху донеслись приглушенные расстоянием шаги и бряцанье металла о металл. Скрипнул, повернувшись в замке ключ, и над моей головой возник лучик света. Я глянула вверх. Прямо перед моим лицом оказалось крошечное окошко, забранное железной решеткой. С той стороны решетки на меня смотрели бесстрастные серые глаза, в которых не было ни единого намека на эмоции.

— Ниалинн Иммерли? — равнодушно поинтересовался мужчина.

Его голос заставил все внутри болезненно сжаться — я узнала его.

— Это я, — ответила, едва шевельнув пересохшими губами.

— Отлично. Вы арестованы по приказу короля и обвиняетесь в целом ряде преступлений. Суд лишил вас права на защиту и вынес приговор. Смертная казнь.

Мне казалось, что я слышу его слова сквозь густой туман, и никак не могла осознать их значение.

— Но наш король справедливый монарх. Он каждому дает возможность уйти с миром, принеся пользу своей стране. Вот и тебе выпала великая честь. Твоя Сила не уйдет вместе с тобой в Сумеречные земли, она останется здесь, на страже спокойствия и порядка. Но ты должна отдать ее добровольно.

— Нет.

Я наконец-то поняла, чего от меня хотят, и на этот раз скрыть эмоции не удалось. Меня охватила паника.

— У тебя есть время до исполнения приговора. Подумай. Публичная казнь через колесование и расчленение или возможность погрузиться в вечный сон, отдав свою Силу для могущества нашего короля.

— Нет.

В его глазах мелькнул холодный интерес естествоиспытателя.

— Что ж, — произнес он голосом, полным напускного сожаления, — это твое решение. Но поверь, тебе придется его изменить. Тирн Бирон умеет убеждать как никто другой.

Окошко захлопнулось, и камера вновь погрузилась во тьму. Я почувствовала, что дрожу от холода и страха, обхватила колени руками и прижалась к ним грудью. Но не успела обдумать произошедшее, как за стеной раздались голоса, заскрежетал ключ в замочной скважине, заскрипели засовы и на заржавевших петлях повернулась тяжелая дверь. Темнота немного рассеялась. Я увидела фигуру в темном плаще, стоявшую, нагнувшись, в квадрате тусклого света. Дознаватель смотрел прямо на меня.

— Познакомься, это тирн Бирон, — произнес он, отходя в сторону и давая мне увидеть нескольких человек в доспехах со знакомым свечением, таким же, как на моих кандалах. Лицо одного из них полностью закрывали плотная маска и капюшон из кожи красного цвета. — Главный палач королевства.

Мужчина в маске поклонился, словно и в самом деле был рад знакомству.

— Извините, что не встаю, — ответила я, не скрывая издевки, — размеры не позволяют.

— Ничего, это ненадолго, — дознаватель кивнул, и охранники вошли в камеру.

Я смотрела, как двое осторожно выкручивают из стены кольцо, к которому была приклепана моя цепь. Еще двое замерли рядом со мной, направив в мою сторону концы алебард, как будто боялись, что я сейчас брошусь на них. Дознаватель остался стоять в дверях, о чем-то тихо переговариваясь с палачом. Его голос не давал мне покоя, я точно знала, что слышала его где-то, но где?

— Шевелись, заснула что ли? — один из охранников дернул за цепь, и железный ошейник впился в горло, вдавливая мне в кожу острые грани кораллового ожерелья.

Я стиснула зубы и молча поднялась. Слез больше не было, они высохли, не оставив после себя ничего, кроме пустоты, которая постепенно заполнялась новым, незнакомым мне еще чувством. Я — шелки, дитя Океана, я не умею ненавидеть и мстить, я не способна пожелать зла даже врагу, но так ли это?

Меня куда-то вели по мрачному подземному коридору, мимо оббитых железом дверей, из-за которых доносились стоны боли и страха. Я чувствовала присутствие древней и очень опасной Силы, завладевшей этим местом уже давно. Она пропитала его стены, насытила воздух кислым запахом тлена и разложения, она светилась в холодных глазах дознавателя, когда он смотрел на меня.

Почему-то вспомнился день, когда умер отец. Словно воочию я увидела себя, стоящей на коленях перед его кроватью, услышала предсмертные хрипы и увидела кровь, разливающуюся по рубашке. И Райзена, который меня торопил. Вспышку света, возникший портал и фигуры в темных плащах. Вспомнила, как Райзен прижимал меня к стене дома, укрывая от ловчей сети, брошенной дознавателем в ночь. А потом вспомнила, как скрывались на чердаке в доме старосты, уже вместе с Тайругом, и как королевские псы пытались выкурить нас. И безумную скачку на Аренале сквозь гром и молнии, под дождем из огненных пульсаров…

Он был там всегда! Этот дознаватель. Теперь я в этом не сомневалась. Он с самого начала знал обо мне, он гнал меня, как охотники гонят дичь в расставленную ловушку, и вот я попалась.

Меня завели в просторную комнату без окон, чьи каменные стены покрывали следы копоти и засохшей крови, и молча приковали к столбу, подняв руки над головой. С ошейника сняли цепь, и тирн Бирон приклепал его к железному обручу, который шел вокруг столба на уровне моей шеи. Теперь я не могла шевельнуть головой, не почувствовав, как впиваются в кожу кораллы.

Подручные палача развели огонь, тирн Бирон проверил заклепки на кандалах и отошел, его место занял маг-дознаватель.

— Глупая, маленькая шелки, — произнес он так тихо, что я едва расслышала. — Ты слишком много взяла на себя.

От неожиданности, я уставилась ему прямо в лицо, скрытое в тени капюшона. Он знает! Знает! Эта мысль билась в мозгу перепуганной птицей. Но откуда? Кто сказал?!

— Кто… — выдохнула я, разлепляя губы и чувствуя, как на них лопается кожа. На подбородок стекла струйка крови.

— Ты хочешь знать, кто тебя предал? — маг усмехнулся, протянул руку и большим пальцем погладил мою губу. Потом растер кровь между пальцев и втянул ее запах, поднеся руку к своему носу. В тусклом свете сверкнуло кольцо дознавателя — черный оникс в оправе из серебра. — Тот, кто тебя спас.

— Райзен!!! — я дернулась в цепях, и острые кораллы вонзились в плоть, рассекая кожу. Под ошейником стало мокро, по шее побежала кровь. — Нет, твой дуэргар доставил нам немало проблем. Мы еле нашли способ вас разделить, ведь рядом с ним ты была практически неуязвима.

Разделить? Я не могла понять, что я слышу. Райзен ушел не сам? Его вынудили? Но тогда к чему та записка?

— Что вы сделали? — прохрипела я, слизывая с губ текущую кровь. На вкус она была соленой, как морская вода.

— Это уже не важно, — маг опять усмехнулся. — Теперь ты в наших руках, а скоро придет и его очередь. Пусть не думает, что ему позволят укрыться. Ни один фейри не может пересечь Границу и остаться безнаказанным. Но ты не переживай, — он потрепал меня по щеке, как собаку, — твоя смерть не будет напрасной, она послужит на благо государства.

Он отступил, собираясь уйти, полы плаща взметнулись, словно крылья ночной птицы.

— Стойте! — я дернулась вслед за ним, уже не обращая внимания на боль, огненным кольцом охватившую раненую шею. — Я хочу знать, кто меня предал.

Дознаватель молча подошел к выходу и открыл дверь. Я, затаив дыхание, следила за ним. Уже на пороге он оглянулся и произнес:

— Джос Иммерли, — и закрыл за собой дверь.

Я остолбенела.

Отец? Предатель — мой отец?! Я не могла в это поверить. Как? Когда? Почему? Заныло сердце, будто чья-то ледяная рука с силой сжала его. Я обвела глазами комнату пыток и столкнулась с изучающим взглядом палача. Он смотрел на меня так, словно я была бездушным камнем, из которого сейчас ему предстоит вырезать забавную вещицу.

— Говорят, у фейри нет души, — пробасил он, подходя ближе и беря меня за подбородок, — говорят, по ту сторону смерти их ничего не ждет. Давно хотел это проверить.

Я ответила слабой улыбкой. Что мне теперь ваши пытки? Разве способна боль от ран сравниться с болью предательства? Папа… ну как ты мог?

Пару секунд тирн Бирон разглядывал мое лицо, и я видела алчный блеск в его маленьких темных глазах, видневшихся сквозь прорези маски. Потом он отпустил меня и махнул рукой, обращаясь к подручным:

— Начинайте!

Зазвенели, натягиваясь, ржавые цепи, со скрипом повернулось деревянное колесо, и я почувствовала, как неимоверная сила тянет меня вверх за руки, растягивая мышцы, выворачивая суставы…

* * *

Сколько времени продолжались пытки? Я этого не знала. Мой мучитель знал толк в подобного рода делах, не даром же был главным палачом королевства.

Каждый раз, когда от боли и изнеможения я теряла сознание, тирн Бирон остановливал своих подручных и приказывал привести меня в чувство. Меня откачивали, обливая холодной водой и хлопая по щекам. Подносили к носу жженое перо или смоченную уксусом тряпку, чтобы вернуть мне ясность сознания, а потом все повторялось сначала. Ни еды, ни питья, ни мгновения отдыха, лишь бесконечная выматывающая боль, горячей лавой растекающаяся по телу.

Помню, как вернулся тот дознаватель, как стоял, наблюдая за действиями моих палачей с равнодушным вниманием, как сказал прекратить. Он подошел ко мне и потянул за волосы, заставляя поднять голову, которая давно бессильно упала на грудь. Мне было уже все равно, что ошейник врезается в кожу, что кораллы вошли в мою плоть и кровь струится по шее и по груди. Что значила эта боль по сравнению с той, что раздирала меня изнутри?

Меня сняли с дыбы, освободили от цепей, и я безвольным кулем упала на каменный пол, залитый холодной водой, которой меня обливали. Она воняла сточной канавой, и от этого запаха меня замутило. Пустой желудок сжался, заставив меня застонать.

— На сегодня хватит, — услышала я ненавистный голос.

Меня рывком вздернули на ноги и хлопнули по щеке, заставляя открыть глаза. Я опять была в кандалах, а вокруг стояли охранники в защитных доспехах. Доспехи светились, лица моих конвоиров были полны настороженного внимания, глаза ловили каждый мой шаг, как будто боялись, что я вот-вот брошусь на них.

Измученная пытками и жаждой, с пересохшим горлом, вывихнутыми суставами и болью во всем теле, я все еще представляла опасность для них? Мне стало смешно.

Не выдержав, я засмеялась. Сначала тихо, а потом все громче и громче. Стояла посреди комнаты пыток и хохотала, глядя прямо в их изумленные лица. Пока дознаватель не ударил меня в лицо, обрывая смех. Я покачнулась и замолчала, чувствуя, как уходит земля из-под ног. Меня толкнули в спину, и грубый голос приказал идти. Я сделала шаг, и все вокруг погрузилось во тьму…

… «Мианель, звездочка, плыви сюда, посмотри на этот восход!.».

«Плыви, малышка, давай, я тебе помогу. Вот так!.».

«Принцесса, не балуйтесь, эти камни такие острые!.».

«Мианель, прыгай в воду! Оборачивайся! Сейчас же!!!»

Я вздрогнула, как от удара, и открыла глаза. Вокруг опять была темнота, но на этот раз я ее знала. Я снова сидела в камере, прикованная к стене. В голове бродили какие-то смутные образы — то ли бред, то ли сон. Я видела маленькую девочку с большими карими глазами. Она сидела в тени огромной скалы, на скользком камне, по пояс в воде, и весело смеялась, когда накатывали волны, пытаясь утащить ее в океан.

Кто эта девочка? Неужели я? Но я не чувствовала свое единение с нею, лишь пустоту.

Сил больше не было. Я устало привалилась к холодным камням и прикрыла глаза. Все тело болело, на шее засохла кровь, а раны саднили, не давая забыть о них. Я потрогала ожерелье, но стоило немного сдвинуть его, как оно будто ожило — запульсировало и сжалось еще сильнее, заставив задохнуться от боли.

«… Линн?.».

Я вздрогнула и встрепенулась. Еле слышный шепот, похожий на остатки эха в горах, пронесся по моей тюрьме, отбиваясь от стен, и затих, растворившись в воздухе. Кто-то позвал меня в темноте!

«Кто это?» — неужели я действительно слышу чей-то голос, или брежу наяву?

«…Эбелайн…»

«Эбелайн! — дыхание перехватило, глаза защипало от выступивших слез. Он смог, он нашел меня! Недаром же Рурк Эбелайн был лучшим менталистом королевства! — Где ты??»

«Намного ближе, чем ты думаешь, — голос окреп, стал гораздо более различимым, вот только в нем появились ворчливые нотки. — Пришлось сдаться в плен, чтобы добраться до тебя».

«Что? Как?»

«Не переживай, теперь все нормально. Прости, что не смог защитить, как обещал, но больше эту ошибку не повторю, поверь!»

«А Тайруг? Ареналь? Что с ними?» — я вспомнила о друзьях и затаила дыхание, боясь услышать страшную правду.

«Тайруг мертв, яд василиска убил его… — в голосе мага послышалась горечь. — Я достал амулет и вернулся в трактир, но тебя уже увели. Нашел только выбитую дверь и Тайруга на полу. Эти мрази отрубили ему руки…»

Он замолчал.

«А Ареналь?» — спросила я, уже не зная, хочу ли услышать ответ.

«С ним все в порядке. Ему помогли».

«Кто?!»

«Тот старик, менталист, он накрыл Ареналя ментальным щитом, и никто не понял, что это не простой конь, а фейри. Ну и самому Ареналю не дал узнать о твоем аресте, иначе парень бы тоже погиб, пытаясь тебя спасти, или попал в руки дознавателей… И ты знаешь, он сказал мне еще кое-что…»

«Что именно?»

Я нахмурилась. Странный этот старик, почему он мне помогает?

«Он сказал, что ты носишь ребенка…»

«Что?! О чем ты?» — мне показалось, что я ослышалась.

«Ты носишь ребенка дуэргара, — повторил Эбелайн уже тверже. — Я не поверил ему, но теперь знаю точно, что это так. Внутри тебя растет новая жизнь. Я слышу ее даже сейчас!»

Несколько минут я молчала, пытаясь осмыслить то, что услышала.

Я беременна… беременна от дуэрагар… от Райзена! Я ношу его ребенка! Его сына!

Из груди вырвался слабый смешок вперемешку с рыданиями.

Какие же мы дураки! Он так мечтал найти ту единственную, которая подарит наследника, что не смог разглядеть ее рядом с собой. Испугался моей любви и сбежал, испугался тех чувств, которые сам начал испытывать ко мне. И каков результат? Я сижу в подземелье, избитая, вся в крови, а он даже не знает, что со мной что-то случилось!

«Ты плачешь?» — услышала я встревоженный шепот Эбелайна.

«Нет, все хорошо. Теперь уже хорошо».

«Линн, я вытащу тебя оттуда. У нас есть план. Только ты должна мне помочь. Ты сможешь?»

Я не сдержала усмешки. Еще десять минут назад я не знала, зачем мне жить, если даже тот единственный человек, которому я доверяла, предал меня. Райзен сбежал, Тайруг убит, Эбелайн снова в тюрьме… А мои силы хотят использовать для укрепления королевской власти…

«Рурк, — шепнула я в темноту, — они знают, что я фейри, знали все это время и гнали меня, как охотничьи псы! Мой отец им сказал… Но им нужна не я, им нужны мои силы, моя магия фейри. Знаешь, зачем?»

«Сила фейри? — голос Эбелайна стал задумчивым. — Даже не представляю… Напитать какой-то артефакт?»

«Да! Им нужно напитать эриллиум Бадб! Я просто уверена в этом!» — я торжествующе усмехнулась в темноту.

«Так вот оно что…» Едва я узнала о том, что ношу ребенка Райзена, как во мне словно что-то перевернулось. Боль, голод и жажда отступили на задний план, рассеялся туман, затмевавший сознание, вернулась ясность мысли. Я будто со стороны увидела себя — жалкую, грязную, избитую, сидящую, сжавшись в комочек, на тонкой подстилке из гнилой соломы. Да неужели это я? Та, в чьих венах течет кровь богов, та, в чьем теле дремлет сила Океана, та, кому подчиняются духи воздуха и воды?

Меня лишили сил, заковали в цепи, но разве можно поймать воздух? Разве можно удержать воду, сжав ее в кулаке?

Внутри все сжалось от щемящей нежности, когда я положила руки на свой еще плоский живот. Мое дитя… Оно должно родиться во что бы то ни стало и не здесь, не в этих застенках! Хватит страдать и жалеть себя, раны можно зализать и потом, а сейчас пора выбираться. Но сначала…

«Рурк, говори, что там у вас за план».

«В общем, я знаю, как снять с тебя ожерелье!»

«Как?!» — я опешила.

«Подожди, не перебивай. Ты здесь уже три дня, за это время много чего случилось. Сейчас нет времени рассказывать обо всем. За мной уже идут. Слушай и запоминай!»

Я отбросила все сомнения и вопросы и сосредоточилась на словах Эбелайна.

«В тебе спят две стихии — воздуха и воды, — маг говорил очень быстро, точно боялся не успеть. — Чтобы их разбудить, ты должна пустить себе кровь и полностью покрыть ею все ожерелье. Каждый выступ, каждую впадинку, каждую грань. Чтобы не осталось ни одного чистого места, это очень важно! Кораллы будут пить ее, пока не насытятся, и вместе с кровью в них войдет твоя сила. Амулет замкнет две стихии в кольцо, и они разорвут ожерелье. Ты будешь свободна!»

Последние слова он произнес так, будто испытывал острую боль, но я уже не слушала его. Я с остервенением дергала за ожерелье, раздирая подсохшие раны. Неужели, все так просто? Неужели, весь мой путь был пройден напрасно? Ведь я еще дома могла снять ненавистный амулет, столько лет державший меня в заточении слабого тела!

Как только свежая кровь потекла из ран, пачкая кораллы, ожерелье вновь запульсировало, то с силой сжимаясь вокруг шеи и лишая меня дыхания, то на мгновение отпуская. Оно словно предупреждало: не делай этого, иначе умрешь! Но я уже не боялась, я знала, что именно нужно сделать.

Моя шея представляла собой сплошную рану, меня мутило от боли и запаха собственной крови. В крови было все — она текла по моим рукам, капала с локтей, струилась вдоль тела, впитываясь в остатки одежды и гнилую солому. Мне казалось, что вот-вот я не выдержу, остановлюсь, и тогда амулет сожмется с такой силой, что острые грани пробьют мне гортань.

Но в какой-то момент пульсация остановилась, ожерелье вдруг засветилось в темноте ровным оранжевым светом. Этот свет не обжигал, наоборот, я почувствовала, как медленно отступает боль. Меня охватила странная слабость, руки бессильно упали вдоль тела, веки отяжелели. Пару секунд я боролась с наступающим сном, а потом поддалась и закрыла глаза.

…«Мианель, звездочка, плыви сюда, посмотри на этот восход!.».

«Плыви, малышка, давай, я тебе помогу. Вот так!.».

Маленькая девочка с огромными карими глазами заливисто смеется, хлопая ладошкой по воде. Волны набегают на скалы, оставляя на них клочья пены, и откатываются назад в океан…

«Моя королева, мы должны уходить!»

«Нет, Айхо, я никуда не уйду без мужа».

«Король приказал мне доставить вас с принцессой в убежище. Враги уже близко, мы можем не успеть».

«И что мы будем там делать? Ждать, пока нас найдут? Нет, Айхо, я останусь здесь и приму судьбу, как положено королеве. Но мою дочь ты должен спасти!»

Высокая женщина с роскошной гривой каштановых волос, перевитых розовым жемчугом, смотрит мне прямо в глаза. Ее взгляд полон печали и обреченности, в нем застыла тоска. Но я узнаю это лицо — тонкий нос, высокий лоб, бледные губы, плотно сомкнутые сейчас. Я вижу свое отражение в ее больших черных зрачках, и мои губы тихо шевелятся: мама!..

«Принцесса, не балуйтесь, эти камни такие острые!.».

Какой-то мужчина подхватывает меня и вытаскивает из воды. Я стою на скользких камнях — маленькая девочка лет пяти, забавная малышка с пухлыми щечками. Лицо незнакомца полно тревоги, но я не могу понять, почему он оглядывается вокруг с таким беспокойством, почему так крепко держит меня за руку и куда делась мама? «Нам надо спешить. Грот уже недалеко, там мы все сможем укрыться».

Я смотрю на небо и вижу, как быстро оно темнеет, но в ту же минуту его сменяет каменный свод огромной пещеры, покоящийся на столбах, и я узнаю это место. Это тот самый грот, который снится мне каждый раз, когда на море поднимается шторм. Я узнаю этот праморный парапет, и трон на возвышении, и толпу шелки, наблюдающих за мной из воды…

Меня охватывает внутренний страх, но девочка, которой я стала, еще не боится. Она еще не знает того, что уже знаю я.

Они снова играют со мной — милые добрые существа, похожие на тюленей. И снова звучит странная заунывная мелодия, от которой меня пробирает дрожь. Я вслушиваюсь в нее и вдруг понимаю, это не колыбельная, это погребальная песнь, с которой мертвых воинов провожают в последний путь!

«Король и королева погибли, замок разрушен, маги захватили острова и сейчас прочесывают их в поисках укрывшихся. Мианель должна принять корону своего отца, должна сесть на трон и получить силу Океана. Принцесса — наша единственная надежда!»

«Маги здесь! Мы не успеем! Спасайте принцессу!»

И снова шелки меня обступают, круг смыкается, они загоняют меня в воду, и я вижу решимость, застывшую на их лицах. Мне страшно, я хочу к маме. Я плачу и хочу убежать, но чьи-то сильные руки ловят меня, и я оказываюсь прижата к твердому телу.

Я слышу крики и стоны, едкий дым застилает глаза, что-то взрывается, один за другим падают в воду огненные шары, но не гаснут, растекаясь на поверхности лужей огня.

Меня толкают к воде, но я не хочу. Я боюсь! Кто эти люди в черных плащах? Что они хотят от меня?

«Мианель, прыгай в воду! Оборачивайся! Сейчас же!!!»

Соленые волны смыкаются над моей головой. Удар. Резкая боль…

Я открываю глаза и вижу, как светятся мои кандалы, но вся эта магия ничто перед той, что уже проснулась во мне.

* * *

Поднявшись, я стряхнула с себя оковы и бесполезное ожерелье. Железо, даже заговоренное, уже не способно было меня удержать, точно так же, как и разорванный амулет. Шевельнула пальцами, призывая элементалей. Духи воздуха ответили тотчас, обвиваясь вокруг меня легким сквознячком. Духи воды влажным прикосновением дотронулись моей щеки. Теперь их было не двое, теперь их стало намного больше!

Память проснулась, а вместе с ней проснулись и силы, которые столько лет дремали во мне. Теперь я вспомнила, кто я и кто мои настоящие родители. Я — Мианель, ведущая свой род от древних богов, наследная принцесса Северного моря и Ста Скалистых островов, что в безветренную погоду видны со стен Брингвурда. Столько лет это море манило меня, навевая безумство, призывало штормами и грозами, а я не могла понять, что со мной. Мой народ приходил в мои сны, звал меня, но я не могла ответить. Магия ожерелья защищала меня от самой себя.

Где-то там, на одном из островов, находится тайный грот, где меня пытались укрыть от рук королевских магов. И в этом гроте хранится реликвия морского народа — древний трон, на котором мои предки обретали могущество и власть над волнами. Мой отец — Веллиан — последний из тех, кто владел им. Теперь, по праву крови, он мой. Я должна его получить.

Но сначала…

«Эриллиум!» — властно позвала я, зная, что на этот раз он мне ответит, и не ошиблась. В моей голове раздался настороженный голос артефакта:

«Слушаю, принцесса…»

«Ты же чувствуешь своего собрата, не так ли?»

«Да, принцесса…»

«Так веди меня к нему, к эриллиуму Бадб».

«А моя награда?»

Я усмехнулась: «Ты ее получишь сполна».

Словно наяву я увидела перед собой план тюрьмы и тонкую красную линию, ведущую от меня вглубь подземелья.

«Это естественные пещеры, оставшиеся еще с древних времен, — пояснил артефакт. — Когда-то давно, задолго до сотворения фейри, в них обитали боги».

«Святилище, — удовлетворенно кивнула я. Подземные пустоты на плане были заполнены темной субстанцией, даже эриллиум Рианнон не мог показать мне, что в них скрывается, но я уже догадалась сама. — Там находится эриллиум Бадб — главная реликвия правителей Гленнимора».

«Да, принцесса. И сейчас ему готовят новую жертву».

Я стиснула зубы. Ну, уж нет, больше никаких жертв, не позволю. Взмах руки — и тяжелая дверь темницы распахнулась настеж. Больше нет таких замков и засовов, что способны меня удержать. По крайней мере, не в том мире, где царствуют смертные.

Они бежали навстречу мне, смешные в своих нелепых доспехах, с наивной верой, что жалкая человеческая магия сможет мне навредить. Я даже не смотрела в их сторону, просто спустила сильфов с цепи, и духи воздуха прошлись по тюремному коридору, сметая все на своем пути. Крики ужаса и стоны раненых стали песней, усладившей мой слух. Я прибавила шаг.

Замок, построенный Брайденом Бесстрашным на месте древнего святилища, был похож на огромную каменную паутину, в самом центре которой сидел паук. И теперь я видела эту паутину, так же ясно, как покрытые плесенью стены. Она светилась в воздухе тонкими бурыми нитями, похожими на засохшую кровь, пронизывала стены и потолок, змеилась вдоль пола. Даже охранники, ринувшиеся мне навстречу, оголив мечи и алебарды, были насквозь пропитаны ею. Вот только самого хозяина этой магической сети скрывал густой мрак, но я и без этого знала, что он из себя представляет.

Эриллиум Бадб — артефакт, способный наполнять души воинов отвагой, а сердца врагов отчаянием и страхом. Теперь он плотно держал в своих сетях целую армию магов, подчинявшихся королю. Потомок Брайдена Бесстрашного оказался достойным преемником своего царственного предка. Он придумал способ, как использовать артефакт и при этом не кормить его своей жизненной силой. Чего уж проще — накормить чужой. Как там говорил Райзен: один простенький ритуал. Ритуал жертвоприношения богине войны. Сколько магов и фейри отдали свои жизни в этих застенках, чтобы подпитать темное божество? Вот только наследница Океана вряд ли будет ему по зубам!

«Ты слышишь это?!» — я замерла посреди коридора, услышав жуткий протяжный вой, который просто не мог принадлежать человеку.

«Эриллиум Бадб проголодался, — раздалось в ответ недовольное ворчание. — Будешь спасать?»

«Это же Эбелайн, да? Он — новая жертва?»

Где-то там, в глубине подземелий, Рурк сейчас расставался с жизнью, капля за каплей отдавая ее древнему артефакту. Тайруга я уже потеряла, Райзена тоже, но Рурка им не отдам! Стиснув зубы, я неслась по мрачным коридорам тюрьмы, и не было силы, способной меня остановить.

Теперь, когда заговоренное ожерелье больше не сдерживало меня, когда память вернулась, я знала, что должна делать и как. Это знание жило во мне, бежало вместе с кровью по венам, наполняло мою душу и сердце. Говорят, у фейри нет души, говорят, после смерти их ничего не ждет. Как же ошибаются те, кто верит в это! Моя душа разрывалась от горя и ненависти. Во мне клокотали ярость и желание отомстить, и я точно знала, кому.

Широкие влажные ступени, ведущие вниз. Я вижу тьму, ползущую из-под закрытых дверей, и стражников, кинувшихся мне наперерез. И снова — воздушная волна сбивает их с ног, поднимает вверх хрупкие человеческие тела и с силой бросает на каменный пол. Стоны, мольбы, замирающее сознание. Я хочу вернуться и добить каждого, кто встал у меня на пути, но одергиваю себя: мой главный враг еще впереди, я чувствую его так, как хищник чувствует дичь. Я больше не жертва, теперь я — охотник.

Тяжелая каменная глыба, заменявшая дверь, нехотя отворилась, и из древнего подземелья мне в лицо ударил запах смерти. Я отступила, вглядываясь в темноту. Она клубилась вокруг меня, вытягивала длинные щупальца, хотела обвиться вокруг ног, завладеть телом, проникнуть в сознание — и не могла. Словно некий невидимый купол накрыл меня, защищая от темной магии. Это проснулась во мне та часть, что подарили мне боги. Я была сильнее эриллиума Бадб, он не смел ко мне прикоснуться.

Взмахнув рукой, я заставила тьму отступить. С тихим недовольным шипением втянулись щупальца и сгусток тьмы, уплотнившись, сполз вниз по ступенькам, открывая мне путь. Я послала вперед духов воздуха и воды. Они слетели ко входу в святилище, словно прозрачные змеи, разметали стражу и замерли, обвившись вокруг створок тяжелых дверей.

— Ну, заходи, коль пришла, — услышала я холодный насмешливый голос, который еще долго будет преследовать меня по ночам.

Но страха уже не было. Я решительно шагнула вперед.

В огромном подземном зале, неизвестно кем и когда вырубленном в толще черного камня, меня уже ждали. Я сразу увидела их — человек тридцать в знакомых плащах, столько времени наводивших на меня ужас. Они стояли, окружив алтарь, выточенный из гранита, и каждый в руках держал прозачную сферу, наполненную боевым заклинанием. Пылали смоляные факелы в держателях на стенах, пылали толстые свечи, расставленные вокруг алтаря, пылал багрово-красным светом огромный рубин, впаянный в алтарь, но мой взгляд не мог оторваться от бледного мужского тела, распятого над ним.

Рурк! Они подвесили его на прочных цепях так, что кровь, струившаяся из надрезов на запястьях и лодыжках, стекала прямо на эриллиум. Надрезы были сделаны точно и аккуратно, чувствовалась рука мастера. Тонкие красные струйки падали на багровый рубин и с шипением испарялись, заставляя камень пульсировать, будто огромное живое сердце.

— Не правда ли, он чудесен, — от толпы дознавателей отделилась знакомая фигура, — самый таинственный и самый опасный артефакт, созданный руками богов. Они заключили в нем дух непокорного демона, короля фоморов, который так и не смирился со своим поражением. Он и сейчас мечтает о мести.

Мужчина скинул капюшон, и наши взгляды скрестились, будто мечи в смертельном поединке. Его выцвевшие серые глаза смотрели с холодным безразличием. Он был уверен в своем превосходстве.

— Отпустите его, — я кивнула на Рурка. Голова моего паладина безжизненно упала на грудь, мокрые от пота пряди волос закрыли лицо, и я никак не могла поймать его дыхание жизни. Лишь то, что кровь не свернулась, говорило, что он все еще жив.

— Ты мне приказываешь? — дознаватель саркастично изогнул бровь, одарив меня насмешливым взглядом. — Не много ли берешь на себя, фейри? Ритуал уже начат, его нельзя прерывать, иначе эриллиум Бадб выйдет из-под контроля. ОН не любит, когда его лишают заслуженной жертвы.

— Отпустите, я готова заменить его добровольно, — глядя магу прямо в глаза, отчеканила каждое слово. — Добровольно отданная Сила в сто раз полезнее той, что забрали насильно.

— Умница, девочка, — маг улыбнулся. — Но ты и так никуда не уйдешь. Думаешь, если справилась со стражей, то и мы тебе по зубам?

Он махнул рукой в черной перчатке, подавая сигнал остальным, и я тут же была отакована шквалом огня.

Вспыхнул голубым сиянием магический щит, огненные сферы ударили в него, лопнули, растеклись жидким пламенем и потухли, не причинив мне вреда. Все, что я ощутила — это тепло и запах серы. Мне стало смешно: глупцы, они все еще думают, что я безобидная шелки?

Тридцать лучших боевых магов королевства против меня одной. Наверное, со стороны мы смотрелись смешно: грозные дознаватели, один за другим швыряющие смертельные заклинания в худую растрепанную девчонку, стоявшую против них, опустив руки. Теперь мне не были нужны ни слова, ни жесты. Сила, что проснулась во мне, управлялась движением мысли. Я просто смотрела на магов, окружив себя воздушным щитом, и чувствовала подвластную мне воду, наполнявшую их кровь и плоть.

«Говорят, среди потомков богов и демонов были те, кто мог одним щелчком заставить закипеть кровь в жилах врагов, — услышала я тихий шепот эриллиума Рианнон. — Говорят, когда-то давно они в одиночку уничтожали целые армии одним только взглядом. Говорят, они восстали против богов, но были повержены и заточены в темницы, из которых нет выхода. Кроме одного, который сражался на стороне богов».

«И кто это был?» — равнодушно спросила я, не отрывая взгляда от своего главного врага. Он стоял за спинами магов и, словно лаская, поглаживал поверхность рубина.

«Мананнан Мак Ллир. Твой предок».

Они так не поняли, что же произошло. Просто жидкость, наполнявшая их тела, отозвалась на мой призыв. Забурлила в жилах, рванула ко мне, разрывая вены, хлынула из глаз и ушей. Задыхаясь и хрипя, королевские псы падали на колени, выпуская из рук оружие, хватаясь за горло. С нечеловеческим воем катались по каменному полу, раздирая на себе одежду, и сквозь этот вой я слышала мольбы о пощаде и мольбы о смерти.

Лишь один остался стоять, ухватившись за эриллиум Бадб. Это его спасло.

— Глупая фейри! — прошипел он с такой ненавистью, что я отшатнулась. — Ты сама не знаешь, с кем связалась! Баалтуур!

Рубин вспыхнул ослепительно алым светом, взметнулись языки кровавого пламени. Мне в лицо ударил жар преисподни. Защита выстояла, лишь немного прогнувшись, но в ярком отблеске магического огня я увидела демонический облик. Дознаватель вызвал дух эриллиума! Дух того самого демона, который был в нем заключен!

Если бы у меня была хоть минута на размышления, я бы остановилась и подумала: а кто он такой, этот маг, что способен призывать дух эриллиума? Ведь только хозяин артефакта может им управлять, отдавая взамен свою жизнь. Но мне не позволили задуматься даже на миг.

Адское пламя, как живое, рвануло в мою сторону, принимая форму потустороннего существа, и посреди зала в мгновение ока вырос огромный огненный демон. Его могучее тело, перевитое мускулами и жилами, было прикрыто одной набедренной повязкой, мощные, загнутые вперед рога царапали свод пещеры. Глаза чудовища, сверкавшие, как два угля во тьме преисподни, остановились на мне, и воздух сотряс громогласный звериный рев.

— Убей ее! — закричал глава дознавателей, тыкая в меня пальцем. — Она твоя!

И демон рванул в мою сторону.

Я взмахнула руками, закрывая лицо от испепеляющего пламени, и две стихии — вода и огонь — сошлись в роковом поединке. Два извечных врага, ненавидящие друг друга от сотворения мира, сплелись в смертельных объятиях, и каждый из них был достоен противника.

Натянулись жилы, задрожали мышцы от напряжения. Сила Океана, как удар молнии, прошила мое тело насквозь, и огонь отступил, чтобы ровно через мгновение снова броситься на меня. Демон ревел, мотая рогатой головой, в его реве я слышала треск и гудение пожарища, взметнувшегося над лесом. Искры летели в разные стороны и там, где они падали, черный камень шипел и дымился. Маги, те, кто остался в живых, отползали от нас в разные стороны. Их лица побелели от страха, в глазах плескались ужас и паника. Видно, они и сами не знали, что скрывает эриллиум Бадб.

Древний дух, чье существование исчислялось тысячелетиями, был намного сильнее меня. Я поняла, что не выстою в одиночку. Водный щит слабел на глазах под мощным натиском огня, рассеиваясь и испаряясь. Здесь было слишком мало воды, чтобы я могла призвать ее, многофутовый слой земли и камня укрывал ее под собой.

— Ты не сможешь! — предводитель магов почти визжал, брызгая слюной и потрясая в воздухе кулаками. — Жалкая шелки! Никто не может выстоять против него!

Да, он прав, жалкая шелки не сможет. Но я — наследница Океана, мой предок Мананнан Мак Ллир — сын Ллира.

Закрыв глаза и отрешившись от мира, я призвала свое божественное начало — яркую искорку, притаившуюся в самом центре моей ауры. Раньше она сливалась с золотистыми нитями целительского дара, но теперь пылала, точно звезда, ослепительным светом. Я потянулась к ней, открывая душу и сердце, принимая не только рассудком, но и всем своим существом — и искорка вспыхнула. В разные стороны полетели тонкие нити, окутывая меня, пронизывая насквозь, придавая мне сил.

— Я Мианель, наследная принцесса Северного моря и Ста Скалистых островов, дочь короля Веллиана, последняя из рода Луадов! — словно издалека услышала я собственный голос. — Силой, данной мне по праву рождения, призываю подвластную мне стихию!

Рев огня заглушил мои слова, но они были услышаны. Тихий подземный гул отозвался под ногами легкой дрожью, с потолка посыпался песок.

Демон Баалтуур взвыл, оборачиваясь в воздухе огненным смерчем, но не успел. Земля содрогнулась, древний замок Гленниморских королей вздрогнул, сходя со своего основания, и огромная трещина расколола пещеру надвое. Хлынул поток ледяной воды. Тяжелые волны, с силой выплескивавшиеся одна за другой, взмыли вверх, ударили в низкий свод и обрушились вниз, сбивая с ног, накрывая с головой.

Огонь отступал, поверженный натиском подземной реки. Крики отчаяния и боли захлебывались в холодной воде. Я видела тела в черных плащах — вода тащила их за собой в пропасть, переворачивая и ломая, будто игрушечные.

— Дитя Океана! — прогремел надо мной голос демона. — Отзови воду, отпусти меня!

Его обладатель был похож на уголь, залитый водой: мокрый, дымящийся и шипящий.

— Чтобы ты опять напал на меня? — я покачала головой.

Его хозяин — теперь я в этом не сомневалась — завывал на одной ноте, вцепившись в рубин. Вода, вырвавшаяся из-под земли, бесновалась вокруг алтаря, будто живая, и пыталась его слизнуть, утащить туда, откуда пришла сама.

— Ты знаешь, что я не волен в своих поступках! — голос, подобный реву огня, оглушал, но уже не вызывал страха. Баалтуур с ненавистью смотрел в сторону гранитного постамента. — Ты тоже владеешь одним из нас. Разве не знаешь, как заманчива власть над сильнейшим?

— Нет, не знаю.

Баалтуура столько лет кормят чужими жизнями. Вряд ли он хочет снова сгинуть в безвестности, где-нибудь на дне пропасти. Скорее, будет защищать своего носителя до конца. А пока жив носитель — дух эриллиума тоже неуязвим.

Что ж, пора загнать его назад в камень.

«Анновиран!» — призвала я эриллиум Рианнон, невидимым браслетом обвивший мою руку.

«Чего желает принцесса?» — он ответил мгновенно.

«Баалтуур твой. И его сила — твоя награда».

Все, что я почувствовала, это вздох удовлетворения, шедший, казалось, одновременно со всех сторон. Дух моего эриллиума выскользнул из своей темницы столбом обжигающе-холодного света. Закричал глава дознавателей, проклиная меня, приказывая демону покончить со мной. Но его раб был уже занят другим врагом. Вода замкнула его в кольцо, не давая вырваться, и смертельный сон проник в самое сердце. Баалтуур еще боролся, его огонь вспыхивал жаркими искрами, но ноги уже не могли держать, и огромное мощное тело медленно опускалось на колени.

Тяжелая волна ударила в алтарь и, повинуясь моей воле, подхватила последнего мага. Она подняла его к своду пещеры, а потом стремительно обрушилась вниз, увлекая его за собой. Тело с глухим стуком упало на камни и осталось лежать. Холодные воды медленно отступили, уползая в расщелину.

Свечи и факелы давно погасила вода, но подземное святилище наполнял красноватый свет, шедший от стен и потолка. Мелкие красные искры, впаянные в черный камень, сверкали и переливались, и их было вполне достаточно, чтобы разогнать мрак подземелья.

Подчиняясь моей воле, сильфы разорвали цепи и осторожно спустили Рурка на пол, рядом с его мучителем. Эбелайн был без сознания. Мой верный паладин, пожертвовавший собой ради меня, как и Тайруг.

Я прошлепала по мокрым камням, с трудом волоча ноги. Голова кружилась, перед глазами мелькали точки. Выброс Силы был настолько силен, что я сама едва не падала от усталости. Все, что хотелось — это свернуться клубком и закрыть глаза.

Дознаватель лежал ничком, вывернув шею под немыслимым углом, но был все еще жив. Я присела рядом и, протянув руку, отвела с его лица мокрые пряди. Этот профиль был мне знаком. Нервный излом бровей, породистая горбинка, узкий вытянутый подбородок. Точно такой же, как на серебряных гленниморских монетах.

Последний потомок легендарного Брайдена Бесстрашного лежал передо мной в луже собственной блевотины и испражнений. Его аура сочилась гнильем. Баалтуур поработил его душу.

— Ваше Величество, — сама не знаю, зачем я его позвала.

— Он… мертв? — раздался едва слышный хрип.

— Нет, Ваше Величество, эриллиум невозможно уничтожить.

— Глупая фейри! — услышала я то ли смех, то ли стон. — Теперь он придет за тобой…

И правнук Брайдена Бесстрашного перестал дышать.

Я вздохнула. Он был прав только в одном: теперь придется иметь дело с двумя артефактами. И если с Анновираном за это время мы почти нашли общий язык, то Баалтуура мне стоит всерьез опасаться.

Битва между огненным демоном и духом смертного сна была окончена. Пламя потухло, вода ушла обратно под землю, и теперь из глубокой расщелины доносился лишь едва слышный гул подземной реки. Несколько изломанных тел в черных плащах были раскиданы по залу, остальных смыло в пропасть. Демонический рубин потух, превратившись в тусклую стекляшку: его хозяин погиб, и теперь Баалтууру нужен новый носитель. И я знаю, демон будет тянуться к тому, кто сильнее.

Дотянувшись до рубина, я коснулась его и отдернула руку. На моих глазах грани кристалла задрожали, расплываясь и меняя очертания, он начал съеживаться, уменьшаясь в размерах. Через пару мгновений на алтаре лежал маленький перстень со скромным красным камешком. Но в этой безделушке таилась смертельная опасность. Я не могла оставить его здесь. Стиснув зубы, взяла колько в руки и, после некоторых колебаний, надела на палец.

Кольцо вспыхнуло, причиняя адскую боль. Руку словно объяло пламя, заставляя меня вскрикнуть, а глаза наполниться жгучими слезами. Эбелайн пошевелился и застонал.

Ухватившись за алтарь, я стояла на дрожащих ногах, опустив голову и закусив губу, пока боль не прошла и дыхание не восстановилось. Потом взглянула на свою руку. Кольца не было. Оно, точно так же, как и браслет, стало невидимым.

Очнулся Рурк. Открыв глаза, обвел вокруг себя мутным взглядом. Увидел меня. Сегка улыбнулся и сел, оперевшись спиной на алтарь. Его раны уже перестали кровоточить и теперь медленно затягивались. Бывший королевский маг был очень слаб, но понемногу восстанавливался. Ему нужна была помощь целителя, вот только я сама ослабела настолько, что вряд ли смогла бы ему помочь. В груди кололо от потребности исцелить его раны, но теперь эта потребность уже не была сильнее меня, наоборот, я поняла, что могу управлять ею.

— Я опять тебя подвел, — сокрушенно покачал головой.

— Вовсе нет, — я протянула руку, и наши пальцы сплелись в молчаливой поддержке. — Ты меня спас. Если бы не твои слова… я бы никогда не смогла сделать то, что сделала.

— А ты изменилась.

Его взгляд прояснился, стал изучающим. Рурк так внимательно разглядывал меня, что я невольно нахмурилась:

— Ты о чем?

— Ты стала другой. Не знаю, как объяснить… — он замялся, словно не находя нужых слов. — Как будто пыль сряхнули с картины.

Я хотела что-то ответить, но внезапно ворвавшиеся отголоски чужих эмоций заставили вскочить на ноги. Кто-то быстро приближался сюда. Точнее, не кто-то, а целая толпа, излучающая гнев, растерянность и тревогу.

— Ты слышишь? — оглянулась на застывшего Рурка. — Сюда кто-то идет!

— Это маги, — он скривился от боли, — у них смятение в мыслях. Они не поймут, что происходит. Кажется, с их сознания и воли спало действие метки.

Я вслушалась в чужие эмоции. Целый клубок из нитей разного цвета, то отталкивающих, то, наоборот, притягивающих к себе. Хотелось распутать его, отыскать все концы, изучить структуру, найти способ управлять ими… Но я одернула себя, закрываясь ментальным щитом. Сейчас не время для изучений.

— Нужно убираться отсюда, я слишком слаба, чтобы выдержать еще одну схватку, — призналась магу.

— Тогда иди… — он с тоской посмотрел на меня.

— Что? А ты?

— Я не могу. Мне нужно время восстановиться. Эти сволочи перерезали сухожилия, чтобы я не сбежал.

Я окинула Рурка магическим взглядом.

— Я могу тебя исцелить, это быстро, — предложила, уже зная, что он откажется.

— Нет, — маг покачал головой, — ты слишком слаба, и тебе тоже нужно восстановиться. Твой резерв практически вычерпан.

Чужаки приближались. Я ощущала смятение в их душах, непонимание и страх. Оглянулась на черный провал входа, потом снова на Рурка. Почувствовала, как задрожали губы от подступивших к горлу слез.

— Иди, — шепнул он, едва заметно улыбаясь, — со мной ничего не случится. За алтарем есть тайный ход. О нем знают всего четверо… теперь уже трое, — он с неприязнью взглянул на труп короля, лежавший всего в трех шагах. — Ты будешь еще одна.

Я сглотнула образовавшийся в горле ком.

— Куда он ведет?

— В Аранейский лес. Aumnaran aharra outen. Это заклинание, открывающее ход, и еще руна, вот такая, — он описал рукой несложную фигуру, которую я с легкостью повторила. Тайный ход для того и предназначен, чтобы исчезнуть как можно быстрее, а сложные заклинания в этом деле только помеха. Достаточно двух-трех тайных слов и магического знака, которые легко повторить за доли секунды. Ведь иногда именно от скорости заклинания может зависеть жизнь. — Иди, тебя там ждут…

Кто ждет — сказать он уже не успел. Тишину нарушил топот нескольких десятков ног, крики и бряцанье оружия. Королевские маги были уже так близко, что мы услышали их приближение.

— Рурк… — я сделала шаг к нему.

— Беги! Ну же!! — он с внезапной яростью рванул в мою сторону, и его лицо исказилось от боли и гнева. Ментальный щит, которым он прикрывался все это время, слетел, и на какую-то долю мгновения я услышала его мысли и чувства, ворвавшиеся в меня одним стремительным, оглушающим потоком.

Злость на самого себя за невозможность помочь, ненависть к своей слабости и беспомощности, страх за меня, ярость, обращенная вникуда, и — где-то в глубине — надежда, вера в то, что он поступает правильно, снова жертвуя собой ради меня.

Эти эмоции были мне слишком знакомы. Я узнала их. Дернулась, впитывая в себя весь поток, а потом порывисто коснулась губами руки своего паладина в прощальном поцелуе, отдавая должное этому человеку.

Ноги сами несли меня в нужном направлении. Обогнув алтарь, я не нашла никаких следов тайного хода, слишком хорошо постарались те, кто его маскировал.

— Aumnaran aharra outen, — прошептала заклинание и нарисовала в воздухе руну, которая тут же вспыхнула голубым сиянием.

Гранитная стена алтаря задрожала, подернулась дымкой, и я увидела бесконечный тоннель, теряющийся в темноте. Оглянулась в последний раз — как раз в тот момент, когда маги ворвались в святилище и их изумленные голоса наполнили пространство под сводами гулким эхом — и, зажмурившись на мгновение, шагнула вперед.

Темнота сомкнулась над головой, точно свинцовые волны Северного моря. Я ушла, оставив Эбелайна на волю богов, но унося в душе новое знание.

Теперь я поняла, чувствовал шелки Айхо — преданный слуга короля Веллиана — когда кричал мне, пятилетней принцессе, прыгать в бурлящее море. Королевские псы ворвались в последнее убежище морского народа, они устроили там резню, выжигая нас огненными шарами. И шелки, верные моему отцу, до конца прикрывали меня собой. Я была последней наследницей древней династии, единственной, в ком текла кровь морских богов, единственной, кто способен принять трон и силу, которую он дает. Но мне было только пять лет! А в пять лет шелки не оборачиваются.

Если бы меня тогда не загнали и не скинули в воду… я бы так и не обернулась. Меня убили бы маги вместе со всеми…

Легко сказать «иди!», но как идти, если силы наисходе, ноги отказываются передвигаться, а руки бессильно соскальзывают с покрытых плесенью стен?

Я шла, цепляясь за стены подземного хода, и останавливаясь буквально через каждые десять шагов чтобы восстановить сбивавшееся дыхание. Эйфория после победы над демоном и королем медленно отступала, и ей на смену приходил сильнейший откат. Тело ломило, кружилась голова, во рту стоял мерзкий привкус гнили. Перед глазами крутилась карусель из искореженных трупов, оставленных мной в святилище. Я знала, что они все подчинялись чужой воле, что они не властны над своими мыслями и поступками. Знала, но хладнокровно убила их всех. От этой мысли хотелось биться головой о камни.

Что случилось с тобой, маленькая Мианель? Откуда в тебе столько ненависти и жажды отмщения? Разве шелки не самые добродушные существа в мире?

Я подумала о человеке, которого тринадцать лет считала своим отцом. Теперь я вспомнила тот день, когда он нашел меня. Когда меня насильно сбросили в воду, я ударилась головой о каменный выступ и потеряла сознание. Но боги были ко мне благосклонны, и мое тело обернулось само, инстинктивно. Бурлящий поток вынес меня в открытое море, волны прибили к берегу и раз за разом швыряли безвольное тело на скалы. Я бы погибла, если бы не Джосс Иммерли. Он меня спас дважды: когда вытащил из воды и когда решил оставить себе.

Я любила его, как родного отца… Как он мог рассказать обо мне? Почему? Этот вопрос мучил меня даже сейчас.

Выбившись из сил, я прислонилась спиной к стене и медленно сползла по ней вниз. Уронила голову на колени и прикрыла глаза. Я не знала, как далеко ушла от святилища, не знала, сколько еще идти. Вокруг меня царил полумрак, разгоняемый тусклым свечением стен, воздух пах плесенью и грибами, под ногами что-то шуршало.

Меня охватил озноб, заставляя еще плотнее подтянуть колени к груди. Нужно выбираться отсюда. Нужно найти Райзена и все ему рассказать, а еще придумать, что делать с эриллиумами. И вернуться в Брингвурд. Я должна вернуться в грот с троном и принять наследие предков.

Последняя мысль мелькнула и затихла. Я потеряла сознание…

…Пробуждение было нереальным. Сначала я почувствовала легкое покачивание и услышала скрип колес, нарушивший мой сон. Медленно открыла глаза. Прямо над головой висела серая парусина, такая, какой кроют фургоны. Скосила глаза вбок. Так и есть, я в фургоне, и этот фургон довольно быстро передвигается, судя по моим ощущениям. Прислушалась. Снаружи фыркали лошади, несколько человек тихо переговаривались между собой. В фургоне пахло сеном и яблоками. Я решила, что все еще сплю, и закрыла глаза.

Фургон остановился. Кто-то поднял полог, впуская яркий луч солнца, и мне пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не показать, что я очнулась. Неизвестный забрался внутрь, сопя, склонился надо мной. Пытливый взгляд обыскал мое лицо. Я продолжала лежать, стараясь, чтобы даже ресницы не трепыхнулись.

Раздался разочарованный вздох. Неизвестный гость что-то пробормотал и оставил меня одну. Едва он покинул фургон, как движение возобновилось.

Я еще пару минут лежала, чутко вслушиваясь в доносившиеся звуки, а потом открыла глаза и села.

Удивительно, меня не связали, наоборот, закутали в теплый плащ и уложили на набитый соломой тюфяк. Значит, я у друзей? Но кто они? И как нашли меня в тайном ходе? Я ведь так и не дошла до выхода.

Став на четвереньки, я осторожно подползла к переднему борту. Прильнула лицом к парусине, надеясь сквозь дырочки в переплетении нитей рассмотреть, кто сидит на козлах. Использовать магию побоялась.

Мой взгляд уперся в мужскую спину, закрывавшую обзор. Широкая, с квадратными плечами, затянутая в серо-зеленый сюртук. Торговец? Я нахожусь в торговом обозе? Из-за этой спины ничего не было видно!

— Лин?

Я застыла, услышав за спиной свое имя. Не веря собственным ушам, медленно начала поворачивать голову, молясь, чтобы это не было плодом моего воображения. Но нет, позади меня в самом темном углу фургона сидела, поджав ноги, знакомая фигура.

Полумрак скрывал лицо, но вряд ли бы я смогла не узнать эти вечно растрепанные волосы, тощие руки и ноги, словно чужие в слишком просторной одежде.

— Ареналь? — осторожно выдохнула я.

— Принцесса! — всхлипнув самым натуральным образом, он сорвался с места и на четвереньках рванул ко мне.

Несколько минут мы хохотали, обнимая друг друга, тиская и заглядывая в глаза. Я не могла поверить, что действительно вижу его.

— Садб Ясноокая, откуда ты здесь взялся? Где мы? Куда нас везут?

— Все хорошо! — перестав меня трясти, Ареналь слегка отодвинулся. — Мы у друзей.

— Каких друзей? — насторожилась я. — Как вы нашли меня?

Он не успел ответить, фургон резко затормозил, заставив нас схватиться друг за друга. Передний полог приподнялся, и вовнутрь заглянуло знакомое лицо. Я узнала Ройяха Донагана — торговца из трактира! Сейчас он дружелюбно улыбался, глядя на меня из-под кустистых бровей.

— Ну, здравствуй, этьерна фейри, — весело подмигнул. — Ну и задачку же ты нам задала!

— Тирн Донаган? — я не сдержала удивленного возгласа. — Что вы здесь делаете?

— Можно просто Донаган, мы, знаете ли, люди не чванливые, нам и имен хватает.

Он обернулся к кому-то слева от себя, скрытому от меня бортом фургона, и приказал:

— Возьми вожжи, я пока отдохну.

После этого распахнул полог пошире и ввалился внутрь фургона.

— Фух, — отдышавшись, устроился на тюфяке и с интересом уставился на меня. — Маленькая фейри хочет знать, как мы ее нашли?

— Было бы неплохо, — пробормотала я, с подозрением следя за ним.

— Это долгая история. Наверное, нужно начать с самого начала, но я не вправе раскрывать тебе всего. Это должен сделать другой человек. К нему мы тебя и везем.

— А «мы» это кто?

— Узнаешь все в свое время. Но не бойся, келпи правду сказал, ты у друзей, и мы не причиним тебе вреда, наоборот, защитим в случае опасности.

Я не сдержала тихий смешок, представляя эту картину. О том, что мои силы проснулись и о том, что у меня теперь два эриллиума на руках лучше пока не говорить даже Ареналю. Неизвестно, кто эти люди и зачем мы им. То, что они маги, это я еще в трактире догадалась. И то, что старик-менталист приложил руку к моему спасению из тюрьмы, я тоже знала. Но как они нашли меня в тайном ходе? И Рурк…

Вспомнив о Рурке, я похолодела.

— Что случилось? — встревожился Ареналь, заглядывая мне в лицо.

— Рурк, — шепнула я еле слышно, — он… остался там?

Келпи и человек переглянулись. Донаган перестал улыбаться и, нахмурившись, произнес:

— Мы не нашли его рядом с тобой. Прочесали весь ход до самого святилища, но не нашли. Видимо, он остался в замке.

— В святилище, — я до боли сжала кулаки, стараясь не показать свои чувства, — он был в святилище. Они хотели отдать его силу эриллиуму Бадб, но не успели…

— Что там произошло? Он должен был передать тебе, как снять ожерелье, сдерживающее твою Силу. Вижу, ты смогла избавиться от амулета, — Донаган окинул меня пристальным взглядом.

Я моментально закрылась.

— Да, я его сняла.

— Не хочешь говорить? — торговец, или уже маг, понимающе кивнул. — Что ж, я тебя понимаю. Не буду надоедать с расспросами. Доедем до места, там ты все узнаешь из первых уст… Потом, если захочешь, расскажешь, что случилось в святилище.

Он развернулся, чтобы вернуться на козлы, но я его остановила:

— Подожди, откуда вы узнали, где нас искать?

Донаган оглянулся:

— Нам сообщили.

Мы с Ареналем остались вдвоем.

— Когда тебя арестовали, я ничего не знал, — тут же заявил келпи, преданно заглядывая мне в глаза. — Уже потом Рурк рассказал, что меня нарочно закрыли ментальным щитом, чтобы я не вздумал вмешаться. Ну, я уже предупредил, что обязательно отомщу за это! — он заскрежетал зубами и сжал кулаки.

Я вспомнила: Рурк говорил, что старик-менталист из трактира действительно использовал магию, чтобы никто не догадался, что Ареналь келпи, а не простая лошадь. И он же не дал речному духу кинуться в одиночку спасать меня. Можно сказать, оградил от безумных поступков.

— А дальше?

— А дальше, вернулся Рурк из города, принес с собой амулет переноса, вот только тебя уже не было. Двери в комнату выбиты, на полу мертвый Тайруг и везде следы боевой магии. Он хотел уже бросаться в погоню за дознавателями, но его остановили эти парни, — он многозначительно кивнул в сторону Донагана, чья широкая спина маячила за приоткрытым пологом. — Мне сунули в руки амулет и приказали отправляться к Драконьим горам, мол, в пещерах Эрвеона я найду того, кого мы искали все это время…

— И ты нашел?! — нетерпеливо перебила я, хватая его за руки. — Ты видел его этого Крейса Дуалада?

— Да, вот как тебя. Он сказал, что давно уже ждет тебя, что Сила спит в твоей крови и она же питает амулет у тебя на шее. Нужно только напоить кораллы твоей кровью, сделать так, чтоб они захлебнулись ею, и тогда магия проснется и сама разорвет амулет. И он знал, что ты ищешь его.

— Знал? Ничего не понимаю, — пробормотала я, — откуда знал?

— Он последний из Говорящих с ветром. Настоящий друид. Может видеть прошлое и будущее, и говорить с богами. Сейчас мы едем к нему.

— Так это правда, мой амулет был сделан не колдуном, а магом-друидом. Полукровкой…

Я легла на тюфяк, положила руки за голову и уставилась в низкий потолок фургона.

— Ареналь?

— М-м-м?

— Ты про Райзена ничего не слышал? — вопрос дался мне нелегко.

Келпи вытянулся на соседнем тюфяке, подперев голову руками.

— Нет, принцесса. Ты до сих пор думаешь о нем?

Я перевела взгляд на друга и тяжело вздохнула, не зная, говорить ему или нет о своей беременности и о том, что Райзен бросил нас не по своей воле. Наверное, лучше пока это все сохранить в тайне.

При мысли о Райзене, меня охватила теплая волна, зародившаяся где-то в груди и разлившаяся по всему телу медовой рекой. Инстинктивно, я положила ладонь на живот, и мне показалось, будто слышу у себя внутри биение крошечного сердца.

Бред! Еще и месяца не прошло, какое сердце? Это всего лишь моя мнительность.

Посмотрела на Аренала. Келпи задумчиво жевал соломинку, вытянутую из тюфяка, и думал о чем-то своем.

— Нам нужно найти Райзена, — пробормотала я, больше себе, чем ему. — Ты поможешь мне?

Он удивленно приподнял брови.

Следующие слова дались мне с трудом:

— Ареналь, я обещала тебя отпустить и готова исполнить свое обещание. Но кроме тебя у меня никого не осталось. Я боюсь, что Рурка мы больше никогда не увидим, — от эмоций перехватило дыхание, глаза защипали подступившие слезы. — Но Райзен… он очень нужен мне… очень, поверь…

Я подняла глаза к потолку, пытаясь остановить слезы, и соленые капли потекли вдоль висков.

Несколько минут келпи молчал, словно обдумывая что-то, потом решительно тряхнул головой:

— Что ж, принцесса, я пойду за тобой. Ты вольна отпустить меня, если захочешь, но я не заберу назад свою клятву.

— Спасибо, — с благодарностью шепнула я.

Фургон весело подскакивал на неровной дороге. Ржали лошади, чирикали птицы, шумел ветер в ветвях. В воздухе разливался аромат дождя и, даже через парусиновые стены, проникало яркое апрельское солнце. Вот только в душе у меня было совсем не по весеннему тоскливо.

* * *

Наш небольшой обоз состоял из двух фургонов. В первом, кроме меня, Ареналя и Донагана, путешествовал еще один тирн по прозвищу Вереск. Его настоящего имени я так и не узнала. Во втором было шестеро мужчин, но они всегда ехали впереди, поэтому видеть их я могла только на привалах. Бородатые, молчаливые, в невзрачных серых сюртуках мастеровых, они могли оказаться кем угодно. Магию я в них чувствовала, но не слишком много, так, для бытовых нужд. Больше меня удивляли эмоции, которые шли от них: мужчины держались настороже со мной, без дела не заговаривали, но при этом не могли скрыть своего восхищения. Как будто то, что я фейри одновременно и пугало, и притягивало их. Раньше я никогда не замечала на себе столько горящих взглядов, как сейчас.

К вечеру второго дня мы пересекли Аранейский лес и достигли хребта Эрвеона. Донаган приказал сделать остановку и разбить лагерь. Я тоже вышла из фургона размять ноги. Ареналь почувствовал близость водоема, и мы оба направились туда, подхватив котелки.

Нам повезло, за густым кустарником оказалось целое озеро с изумительно прозрачной водой.

— Ну, так что, искупаемся? — келпи задорно подмигнул мне.

— Я непротив.

Скинув платье, чулки и обувь, я осталась в льняной сорочке без рукавов, подобрала подол и смело шагнула в воду. Она оказалась холодной, но недостаточно, что бы испугать меня. Волны Северного моря были намного холоднее.

— Смотри! Там водопад! — Аренал указал в сторону высокого обрыва, с которого прямо в озеро падал широкий поток воды. Учитывая сочную зелень по берегам и уже распустившиеся первоцветы, зрелище было великолепное.

Чувство легкости и бесшабашности накрыло меня, голова слегка закружилась, появилось беспричинное веселье, захотелось жмуриться от удовольствия, как большая кошка.

— А давай, кто первый к нему доплывет? — предложила я, глядя на водопад.

— А выигрыш?

— Ну… проигравший тащит назад оба котелка.

— Принято!

И келпи, больше не говоря ни слова, прямо с берега нырнул в воду, в воздухе принимая свой естественный вид. Потрепанные штаны и рубаха сиротливо остались лежать на траве.

Вот хвастун. Я хмыкнула и спокойно поплыла, не торопясь и давая себе возможность насладиться покоем. Достигла глубины и нырнула, желая разглядеть дно. И в этот момент услышала тихий голос, зовущий меня из темных вод: «Мианель! Мианель!»

Прислушалась. Кто мог меня звать моим настоящим именем да еще со дна лесного озера? Голос явно был женским, но это ничуть не добавило понимания. Быстро заработав руками и ногами, я поплыла вверх, стараясь как можно быстрее вынырнуть. Оборачиваться ведь еще не умела, а потому долго находиться под водой не могла, как и всем людям, мне нужен был воздух.

И в тот момент, когда я уже почти достигла поверхности, что-то произошло. Яркий свет, льющийся с неба, неожиданно исчез, все погрузилось во тьму, и в этой тьме вокруг меня забурлила вода.

«Мианель! Иди сюда, к нам! — голос звал меня, не давая сосредоточиться. — Мы ждем тебя! Мы нуждаемся в тебе!»

Я почувствовала, как меня закручивает в водоворот, неизвестно откуда взявшийся посреди озера. Воздух в легких кончался, я напряглась, призывая водных элементалей, но они не откликнулись. Сильфы тоже молчали. Да что это такое? Неужели в этом озере кто-то, кто сильнее меня?

«Кто ты?!» — мысленно закричала я в пустоту.

«Не сопротивляйся нам, расслабься, мы не причиним тебе вреда», — голос успокаивал и ласкал.

Легкие горели, я задыхалась. О, Мананнан, что за несправедливость? Я, морская фейри, сейчас умру, захлебнувшись в каком-то озере!

Тихий смех ворвался в тоскливые мысли. Меня подхватил подводный поток и потащил, уже не сопротивляющуюся, куда-то вверх. Некая сила вытолкнула меня на поверхность, вот только поверхность эта уже не была гладью озера.

Я стояла на чем-то твердом и бессмысленно взирала на каменную стену, расположенную буквально в двух шагах от меня.

— Присаживайся к огню, погрейся, — раздался за моей спиной женский голос.

Я обернулась.

Передо мной горел костер, над которым в небольшом блестящем котелке что-то булькало, распространяя душистый запах трав. С правого сбоку от него сидела женщина, точнее, это была фомор — демоница. Смуглая до черноты, с заросшими шерстью ногами и довольно внушительными рогами на голове. Одета она была в короткую тунику пурпурного цвета, расшитую золотыми узорами, такая же лента перехватывала ее лоб, удерживая пышные волосы цвета воронова крыла.

— Кто ты? Где я? — тревога холодком скользнула вдоль спины.

Женщина подняла руки, поднося ладони к огню, и я увидела множество золотых колец на ее пальцах и браслетов на запястьях, тихо звякнувших при этом движении. Она сидела на атласной широкой подушке и точно такая же подушка лежала с другой стороны костра. Как я поняла, это место предназначалось мне.

— Я Шаарат — жрица Балора, и ты сейчас находишься в моем доме. Садись, нам нужно поговорить, дочь Океана, — и она указала рукой на пустую подушку.

Я подчинилась.

Не знаю, что это был за дом, но пещера оказалась похожей на шатер сказочной принцессы. Пол здесь был выстлан пушистыми коврами, везде разбросаны атласные подушечки, в маленьких нишах, вырубленных прямо в стенах, горели магические огни, давая ровный холодный свет. Посреди пещеры в небольшой яме, обложенной камнем, горел костер, тот самый, у которого я сейчас присела. И только теперь обратила внимание, что моя рубашка и волосы абсолютно сухие, будто я и не вынырнула только что из воды.

— Это вы меня звали в озере? — я уставилась в антрацитово-черные глаза женщины. Где-то я такие уже видела… — Что вы сделали с моими силами?

— Абсолютно ничего, не бойся, девочка. Я не сильнее тебя, просто старше намного и мудрее, — она усмехнулась. — Ну, и я обратилась к отцу своему, Балору. Боги, они такие, испытывают слабость к своим потомкам. Разве тебе это незнакомо?

Я вспомнила, как дважды взывала к богу морей Мананнану и его отцу Ллиру — воплощению Океана, и оба раза они отвечали мне, помогая спастись самой и спасти тех, кто нуждался в этом. Неужели, только потому, что испытывали слабость ко мне, как к единственной оставшейся в живых носительнице их крови?

— Зачем я вам? — снова посмотрела на демоницу. Она закрывалась щитом, и потому я не могла понять, какие чувства она сейчас испытывает.

Та помешала в котелке серебряной ложкой с длинной витиеватой ручкой, поднесла варево ко рту, подула и немного пригубила. Только потом подняла на меня глаза и сказала:

— Скоро будет готово.

— Что «готово»? Вы скажете, зачем я здесь?

— Имя Райн Райзен тебе о чем-нибудь говорит?

Я вздрогнула под ее прожигающим взглядом и невольно закрылась ментальным щитом. Вряд ли она эмпат или менталист, но защита не помешает.

— Да, я его знаю… знала, — пробормотала вполголоса, опуская ресницы и пряча взгляд. Щеки предательски заалели — я почувствовала, как прилила к ним кровь. — Зачем он вам?

— Мне? — она хмыкнула. — Я и так знаю, где находится мой сын. А вот тебе нужна моя помощь.

От изумления я вскочила на ноги. О, Садб Ясноокая, так это мать Райзена! Как же я сразу не догадалась. Он же мне говорил, что мать его фомор, жрица Балора в храме на острове Ллин-Тивилл. Вот так встреча!

— Тише ты, — Шаарат недовольно нахмурилась, — еще перевернешь котелок, а я всю ночь ползала по своим сундукам, искала рецепт.

— Вы мать Райзена, — выдохнула я, изумленно глядя на демоницу, которая продолжала меланхолично помешивать варево. — Но как?..

— Как я тебя нашла? Или, как привела сюда? Или, как я вообще узнала о твоем существовании? — она бросила на меня короткий взгляд и опять с вниманием уставилась в котелок. — Я провидица, разве мой сын не сказал тебе?

— Д-да, — я растерянно села на подушку. Что-то такое он говорил, кажется, припоминаю. Тогда мы пробирались через лес в Брингвурд, и однажды ночью мне приснились шелки. Именно тогда Райзен предложил пойти с ним в Торнвуинн, подземную страну дуэргаров. Сказал, что там есть ясновидящая, которая может разгадать мой сон. Позже, признался, что эта ясновидящая — его мать. Но потом столько всего случилось.

— Я знала, что мой мальчик встретит свою половинку, когда отправляла его на поиски украденного эриллиума. Знала, что из всего отряда только он один выживет и вернется домой. Вот только даже мне не позволено видеть всего, когда речь идет о силе, более могущественной, чем моя.

Шаарат подняла голову и внимательно посмотрела на меня.

— Вы знали… что он встретит меня?

— Не совсем. Я знала, что это его судьба. Он добудет эриллиум и вернет его в храм, а в пути встретит свою половинку… и знала, что она понесет от него…

Последние слова она произнесла, не отрывая от меня пристального взгляда. Я инстинктивно прикрыла живот руками.

— Не бойся, — тут же сазала она, — я хочу тебе только помочь. Выносить дитя дуэргара не так-то просто, особенно если ты сама еще ребенок. Смотри, это я сделала для тебя, — и она протянула мне небольшой черный камень каплевидной формы, вставленный в оправу из серебра. Он висел на тонкой блестящей цепочке и отблески огня играли на его гладкой поверхности.

— Что это? — я не торопилась брать эту вещицу.

— Амулет от порчи и сглаза и от враждебной магии, направленной против дитя. У меня был такой же, когда я вынашивала своего сына. Бери и не бойся. Балор защитит и тебя, и дитя, ведь ты носишь его прямого потомка.

Я неуверенно протянула руку, и мне в ладонь упал амулет. На удивление, он был теплым, а в камне ощущалась еле заметная пульсация. Я почувствовала магию, клубившуюся в нем, подобно туману, но эта магия не вызывала тревоги, наоборот, ласкалась ко мне, словно котенок.

Вздохнув, одела цепочку на шею и, как только застегнула, кулон замерцал и исчез, слившись воедино со мной.

— Как это? — изумилась я.

— Теперь он доставлен по назначению, малышу, — хмыкнула довольная Шаарат, набирая в ложку содержимое котелка и сосредоточенно дуя на нее. — А теперь пей, моему внуку нужны силы.

И она протянула мне ложку с варевом.

Пару секунд я размышляла, глядя на душистую жидкость неестественного голубоватого цвета, потом послушно открыла рот. Вряд ли мать Райзена хочет вреда своему внуку, к тому же единственному. Да и мои инстинкты молчат, не ощущая угрозы.

— Как я сюда попала? — спросила, проглотив горячее варево, которое жарким потоком пробежалось по венам.

— Эриллиум Балора, — Шаарат протянула мне еще одну ложку.

— А почему я не прошла через Сумеречные земли?

— Я же сказала, он заботится о своих потомках. Это его единственная слабость.

Заставив меня проглотить еще несколько ложек, демоница поднялась с подушки, сняла котелок с огня и совершила над ним несколько пассов. Удивительно, но от ее действий пар, поднимавшийся от котелка, сделался гуще, плотнее, превращаясь в сплошную стену.

— Смотри! — приказала она неожиданно резким голосом. — Что ты видишь?

Я до рези в глазах всматривалась в эту стену тумана, не понимая, что должна в ней увидеть.

— Смотри внимательнее! Что видишь?

Да куда уж внимательнее…

— Райн!

Да, это был он! Я видела его среди клубов пара — полупрозрачную проекцию, вот только будущее или прошлое? Он сидел на каком-то камне, опустив голову, и чистил длинный кинжал. Когда я вскрикнула, дуэргар дернулся, будто услышал, клинок выпал из его рук, с тихим звоном ударяясь о камень, и Райн поднял голову, оглядываясь вокруг. Всего одну секунду он смотрел в мою сторону, но этой секунды хватило, чтобы я поймала его взгляд и задохнулась от той боли, которая плескалась в его глазах. Всего одно мгновение, а потом его взгляд потух, став непроницаемыми, он равнодушно подобрал клинок и вернулся к своему занятию.

— Что это было? — выдохнула я, не веря своим глазам.

— Настоящее.

Шарарат взмахнула рукой, разгоняя пар, и передо мной снова стоял ничем не примечательный котелок.

— Райн… — я опустила голову, — он ушел от меня, оставил записку… Тогда я еще не знала, что беременна от него.

— У него были причины оставить тебя. Ты же знаешь, что главное для дуэргара? — она подошла ко мне, присела рядом и ласково провела рукой по моим волосам, гладя и перебирая их. На ее руках тонко звенели браслеты, свет от костра и светильников отражался в многочисленных перстнях.

— Знаю… потомство…

— Да. Ему сообщили, что одна из его прежних пассий ждет ребенка. Эта весть была для него настоящим шоком, он даже не подумал проверить ее на подлинность. Хотя, проверять было нечего: письмо сгорело, едва он его прочитал.

— И поэтому он ушел? — я почувствовала, как мое сердце сжимает горечь. — Даже не попрощавшись?

— Ему сообщили, что она умирает. Он воспользовался эриллиумом и ушел в Сумеречные земли. Вот только вместо умирающей женщины, его встретил вооруженный отряд и фоморы во главе с Неар, которые уже давно шли по его следам.

— Это послание было подделкой! — не сдержавшись, я ударила кулаком по колену. — Это маги Гленнимора постарались, чтобы нас разделить! И он бросил меня… Он, который дважды давал мне клятву и еще раз сто обещал, что поможет. Ушел темной ночью, как вор, даже не подумав, что станет со мной.

Глаза защипало, задрожали на ресницах злые слезы, скатились по щекам.

— Он не хотел причинять тебе боль долгим расставанием. Не хотел видеть твои слезы, — Шаарат покачала головой. — Но ты не должна его винить, он дуэргар, и поступил, как дуэргар. Думаешь, у нас с его отцом было иначе? Я ведь была для него одной из сотен других, чьи имена и лица он даже не запоминал. Наша встреча оказалась случайной, страсть вспыхнула, как огонь, опаляя нас обоих, и так же мгновенно прошла, оставив у меня в душе только пепел. Я удалилась на остров, продолжать жреческий удел, но когда узнала, что беременна… он приехал за мной.

— Как он узнал?

Демоница печально усмехнулась:

— Как все мужчины узнают? Я сказала ему.

— Подождите. А как же сказка об истинной паре и любви на все времена?

— Не знаю, где ты набралась подобной чуши, — хмыкнула она и быстро провела рукой по глазам, словно стирая непрошеные слезы. — Все, что дуэргарам нужно от нас, это ночь любви и потомство. Они не способны на привязанность и любовь, разве что к матери, и то редко. Пока ты носишь его дитя, он будет заботиться о тебе и пылинки сдувать, но как только родишь — все. Они забирают свое потомство туда, куда нет хода ни солнечному свету, ни нам. В тайное убежище, наполненное их магией. Именно там младенец будет расти в магическом коконе, пока не получит достаточно сил, чтобы разорвать его.

«Иногда, на пике страсти, соединяются не только тела, но и переплетаются ауры, тогда магические потоки формируют невидимый кокон, в котором зарождается новая жизнь, — вспомнила я слова Райзена, сказанные однажды на привале. — У каждого дуэргара есть только один шанс зачать потомство, и только одна женщина, способная его выносить. И каждый из нас ищет ее — иногда всю свою жизнь».

Да, в его словах не было и намека на любовь. Я сама ее придумала. Размечталась: только расскажу о своей беременности, как он тут же падет к моим ногам, будто спелый фрукт.

— Не огорчайся, — Шаарат взяла мое лицо за подбородок, заставляя посмотреть ей в глаза, — мой сын привязался к тебе и очень тоскует.

— Почему же он не отправился искать меня, когда узнал, что его обманули? — прошептала я, чувствуя на губах соленые слезы.

— Потому что я сказала ему, что ты умерла.

— Что?!

Я хотела отпрыгнуть, но она не дала, вцепившись руками мне в плечи.

— Успокойся! — слегка встряхнула меня. — Так надо было! Я не хотела, чтобы мой единственный сын ринулся за тобой в пасть к королевским магам. В отличие от всех вас я знала, кто управляет ими, но боги запретили мне вмешиваться.

— Я вас не понимаю…

— И не поймешь. Боги дали мне возможность видеть прошлое и будущее, но не дали возможности выбирать, когда и кого предупреждать. Это их право.

Она тяжело вздохнула, глядя на мое лицо, по которому катились тихие слезы. Потом примирительно произнесла:

— Сейчас ты вернешься обратно. Тебе предстоит встреча, которую ты давно ждала. Иди, маленькая шелки, прими свою судьбу. И когда это случится, мой сын найдет тебя.

Я увидела, как свет меркнет вокруг меня — и костер, и светильники — все, что меня окружало, начало пропадать в темноте.

— Стой! Подожди! — закричала, пытаясь ухватить Шаарат за руку, но вместо этого схватила лишь воздух.

И снова чувство стремительного падения, меня тащит куда-то воздушный поток, не давая даже вздохнуть. Всплеск. Я погружаюсь в холодную воду все глубже и глубже, достаю руками до дна и тут же начинаю грести назад, помогая себе всеми конечностями.

Вода постепенно светлеет, я вижу солнце далеко над головой и плыву к нему изо всех сил. Выныриваю, поднимая тучи брызг, хватаю ртом лесной воздух, вдыхаю аромат луговых трав. Ошарашенно осматриваю берега.

— Эй, ты как там оказалась? — Ареналь стоит от меня в десяти шагах, по пояс в воде. Я еле слышу его из-за громкого шума у меня за спиной.

— Что?

Оглядываюсь. Позади меня с обрыва сплошным потоком падает вода. Садб Ясноокая! Да я сижу у водопада!

— Я выиграла? — недоверчиво уставилась на Ареналя.

— Скажем так, тебе повезло, — проворчал он, подходя и присаживаясь рядом.

Я спрятала улыбку. Не нужно ему знать, где я была и что делала. Никому не нужно. Я встречусь с друидом, узнаю, что ему нужно, а потом отправлюсь в Северное море и приму свой трон. И вот тогда, Райзен, тогда мы поговорим…

К лагерю мы вернулись как раз тогда, когда Донаган уже собирался идти нас искать. Сильфы высушили мне рубашку и волосы, я заплела аккуратную косу, и теперь никто не смог бы догадаться, что я только что купалась в озере.

— Этьерна, не стоит так пропадать, никому не сказав, где вы, — недовольно заметил маг. — А если бы с вами что-то случилось?

— Я фейри, — пожала плечами в ответ. — Что со мной может случиться?

Улыбнувшись своим мыслям, обошла мага и уселась возле костра, протянув руки к огню.

— Все равно. Я общался с друидом. Он ждет тебя, маленькая фейри.

Я хмыкнула. Каким бы магом не был Донаган, но он точно не видит той Силы, что бурлит во мне. Его сбивает с толку моя внешность — внешность восемнадцатилетней девчонки.

— И когда же я увижу его?

— Мы можем отправиться прямо сейчас, но тебе стоит хотя бы перекусить, — ответил он с добродушной насмешкой.

— Я с вами! — тут же заявил Ареналь, устраиваясь рядом со мной.

— Конечно, об этом и речи быть не может, — я похлопала его по руке.

Кожа у келпи на ощупь была холодная и влажная, будто он только что вышел из воды, но при этом выглядела абсолютно сухой.

— Он это тоже предусмотрел, — пробормотал Донаган.

Я не стала спрашивать кто, и так поняла.

Остальные члены нашей компании тихо переговаривались между собой, обсуждая последние новости из столицы. У кого-то из них имелся амулет связи: амулеты эти всегда шли в паре, и с их помощью можно было общаться на расстоянии, расстояние же напрямую зависело от мощности амулета. Я неволько прислушалась к разговору. Говорили о смерти короля, том, что королевский замок, выстроенный в центре Кадарна в незапамятные времена, не выдержал землетрясения, накрывшего город, и ушел под землю по самые шпили. Что вместе с королем в замке погибли все члены ордена Предзнаменования, много лет занимавшегося чисткой рядов и поиском недовольных. Что многие рядовые дознаватели покончили с собой, когда это случилось, а те, что остались в живых, ничего не помнят: последнее воспоминание это радость от получения диплома и зачисления на королевскую службу. Еще говорили о восстаниях отступников, волной прокатившихся по всем городам. Маги-отщепенцы захватывали префектуры и магистраты практически без борьбы — дознаватели, лишившиеся памяти, были бессильны, как дети, их брали голыми руками. Обыватели прятались по домам, чиновники пытались бежать из страны, везде пылали пожары и вершился самосуд. Те, кого столько лет преследовали и уничтожали, теперь получили неограниченную власть и, как могли, упивались ею. Это был даже не переворот, это была революция.

Я слушала и думала о том, что маги, погибшие в святилище, и были тем самым орденом Предзнаменования. А те, что потом ворвались туда? Кем были они? Перепуганными дознавателями, лишившимися памяти, или отступниками, пришедшими вершить самосуд? И главное — выжил ли Рурк? Я так хотела, чтобы он остался в живых!

После короткого перекуса, состоявшего из жареного тетерева, подстреленного здесь же в кустах, я привела в порядок свою одежду и уложила волосы короной, надеясь, что так они будут меньше мешать.

— Ну, — Донаган окинул меня внимательным взглядом, — дальнейший путь предстоит пройти пешком. Только ты, твой спутник и я в качестве провожатого. Но я буду с вами только до подножия горной гряды, дальше ты уж сама.

— Почему? Тебе нельзя туда?

— Нельзя. Этот твой путь и пройти его ты должна сама. И кстати, использовать магию здесь строго запрещено. Это священное место, отмеченное самими богами.

Горный хребет, закрывавший полнеба, оказался намного дальше, чем я думала. Да и идти к нему было непросто по холмистой местности. Когда мы добрались до камней, наваленных у скалистого подножия, у меня уже почти не осталось сил. Я задыхалась, сердце билось как сумасшедшее, натруженные ноги гудели, отказываясь меня держать. Усевшись на одни из камней, я прислонилась спиной к другому и шумно вздохнула, переводя дыхание. Рядом со мной свалился обессиленный келпи. Донаган еще в самом начале пути выстрогал себе подходящий посох и теперь смотрел на нас сверху вниз, пряча усмешку.

— Долго еще? — протянула я, оглядывая горный склон на сколько хватало глаз.

— Можете отдышаться. Здесь я покину вас. Людям, даже магам, дальше нет хода. Вам же нужно идти на запад, в сторону заходящего солнца. Только успейте до темноты. Ночью в этих краях очень небезопасно.

Я посмотрела на небо. Да, пока мы сюда добрались, солнце уже начало опускаться за верхушки гор. Хорошо еще, что сейчас весна, а в это время года день прибывает.

— Почему людям дальше нет хода? — удивился келпи.

— А что ты знаешь о Драконьих горах? — ответил маг вопросом на вопрос, усаживаясь рядом с нами.

— Э-э… здесь раньше водились драконы, — Ареналь скосил глаза в мою сторону и подмигнул.

Ну да, он-то уж точно знает, почему, как и я теперь. Интересно послушать версию человека.

— А кто такие драконы?

— Крылатые ящерицы?.. Ну, очень большие крылатые ящерицы.

Я сжала зубы плотнее, едва сдерживая рвущийся из груди смех. Таким я келпи еще не видела. Он словно нарочно издевался над человеком.

— В нашем мире существует несколько природный стихий, которыми в той или иной степени управляют маги, — тоном лектора пояснил Донаган, — это вода, огонь, металл, дерево и прочее. Маги-целители управляют стихией жизни, некроманты — стихией смерти. И у каждой из этих стихий есть свое воплощение: у воздуха сильфы, у огня саламандры, у земли каменные тролли и так далее. Это все изучают на первом курсе Академии. Но есть еще одна стихия, воплотившаяся в драконов. Это сама магия. И здесь ею пропитано все. Но драконов больше нет, магия спит, и разбудить ее некому, — закончил он с тяжелым вздохом.

— Драконы ушли, когда в Гленниморе появился эриллиум Балора, — тихо заметила я. — Драконы это воплощение света, Брайден Бесстрашный принес в эти земли воплощение тьмы. Дух, заключенный в этом артефакте, настолько силен, что сумел захватить целое королевство, оплести своими путами каждого мага… почти.

— И где он сейчас?

Я пожала плечами:

— Откуда мне знать? Я всего лишь маленькая фейри.

Несколько минут Донаган изучал мое лицо, словно надеялся уличить меня во лжи. Но теперь, когда ко мне вернулась память и мое изначальное «я», во мне не осталось почти ничего человеческого. Теперь я была тем самым коварным фейри, мерзким существом и тварью, которым столько лет в Гленниморе пугали детей. И ни один человек, даже если он могущественный архимаг, не смог бы прочитать то, что таилось у меня на душе. Вот только Донаган об этом не знал.

— Надо идти, — голос Ареналя нарушил гнетущую тишину. — Солнце садится.

— Хорошо, — маг поднялся, опираясь на свой посох, — будем надеяться, что эриллиум Балора спрятан в надежном месте. На человеческих землях таким вещам точно не место.

— Даже не сомневайтесь.

Мы не прощались. Человек развернулся и начал медленно спускаться в долину по каменистой тропе. Я молча смотрела ему вслед, пока его силуэт не затерялся среди деревьев.

— Ты прав, Донаган, — прошептала, отворачиваясь, — таким вещам здесь не место.

И потом уже Ареналю:

— Идем!

Почти два месяца я потратила на то, чтобы добраться сюда, и теперь, стоя на самом пороге неизбежного, почему-то вдруг начала вспоминать, что случилось со мной за это время.

Долгое угасание и смерть моей приемной матери, встреча с Райзеном, смерть отца. Бегство из дома, сражение с ведьмой в заброшенной деревушке и знакомство с Тайругом. Эриллиум, призыв келпи, долгий переход сквозь лес и безумная скачка под градом огня. Подпольная лекарня, неряшливая Оска и старый Менро. И Рурк, умирающий от черной метки. А потом тот же Рурк дающий мне клятву паладина. Что ж, он исполнил ее, когда отдался в руки дознавателей, чтобы спасти меня.

— Лин, — голос Ареналя заставил очнуться от грустных воспоминаний, — смотри, это оно?

Я подняла голову и увидела на отвесную скалу, преградившую нам путь. Все это время я брела вслед за келпи, глядя себе под ноги, и потому не заметила сразу этого препятствия. И прямо перед нами в этой скале чернело отверстие, из которого слышались отголоски музыки, словно далеко в глубине пещеры кто-то играл на флейте.

— Садб Ясноокая! — ноги словно примерзли к земле, отказываясь двигаться дальше. Подсознательный страх завладел мною. Здесь, дойдя до конца своих поисков, я вдруг поняла, что боюсь узнать правду. — Да, это оно…

Шаг за шагом, превозмогая саму себя, я пошла вперед, на пение флейты. Замерла на мгновение, у черты между светом и тенью, которая пролегла поперек порога пещеры, и, более не колеблясь, переступила ее.

В тот же миг темнота окутала меня теплым, удушливым покрывалом. Но испугаться я не успела — впереди взвилось оранжево-красное пламя, рассыпаясь тысячью искр, и в пещере стало светло, как днем.

— Я ждал тебя.

Тихий мужской голос заставил вздрогнуть и резко обернуться.

За моей спиной, там, где оставался вход, сейчас была только каменная стена и маленький алтарь, выдолбленный из цельного куска базальта. У алтаря стоял тот самый старик-менталист из Кадарна. Только теперь его распущенные седые волосы и борода выглядели намного длиннее, да и одет он был как друид, а не как воин или торговец. Лоб старика украшал широкий серебряный обруч, на котором поблескивали в свете огня непонятные руны.

Ареналя нигде не было видно, я осталась один на один с таинственным незнакомцем.

— Вы? — мой взгляд заметался, ища пути к отступлению. — Это что, чья-то шутка? Или ловушка для грязной фейри?

— Нет, Мианель, никаких ловушек.

Он покачал головой, и я увидела, как его рука потянулась вверх по направлению к горлу. Только тогда я обратила внимание на неприметную тусклую цепь, украшавшую его шею.

— Откуда вы знаете мое имя? — пробормотала, следя, как завороженная, за его рукой.

— Я все о тебе знаю, принцесса Северного моря и Ста Скалистых островов.

Его пальцы сомкнулись на тонкой цепи и резко дернули вниз. И в тот же миг меня словно обдало искрами огня и сухим горьким ветром, заставляя отшатнуться и зажмурить глаза. В одно мгновение я выстроила вокруг себя непроницаемый купол, а сильфы и водные духи заметались под сводами пещеры, воя на разные голоса.

— Не бойся, посмотри на меня. Я не причиню тебе вреда, юная шелки, — услышала я низкий рычащий голос, подобный раскатам грома, и этот голос никак не мог принадлежать человеку. — Открой глаза. Клянусь, тебе нечего здесь бояться.

Я осторожно приоткрыла глаза, а потом в изумлении распахнула их во всю ширь.

Прямо передо мной, обвив алтарь своим телом, лежал дракон, футов двадцать длинной и шесть высотой. Его узкую морду украшал венец из роговых наростов, и эти же наросты спускались вниз по хребту до кончика хвоста. Огромные кожистые крылья, похожие на крылья летучей мыши, были расправлены, и под ними его чешуя горела ярким золотым пламенем, отражая языки костра.

— Дракон, — выдохнула я и начала медленно оседать на пол, то ли от священного ужаса, то ли от восхищения.

— Эрвеон, — прогрохотал он и, шумно дыша, нагнул свою голову. — Последний дракон Гленнимора.

— Но… как?..

Я смотрела на него снизу вверх, как на чудо, и не могла понять, снится мне это все или нет. Глаза дракона сверкали, словно два синих сапфира, и узкие серповидные зрачки, казалось, смотрели мне прямо в душу.

— Сними ментальные щиты, юная шелки, — его морда оказалась буквально в трех футах от меня, обдав горячим дыханием. — Мне трудно в этом обличии говорить с тобой человеческим языком.

Я подчинилась, снимая щиты, убирая защиту, успокаивая элементалей, тихо завывавших по углам. Последний дракон — последний источник магии в Гленниморе. Разве есть такая защита, которая выдержала бы рядом с ним?

«Ты очень выросла, юная наследница Океана, — раздался в моей голове голос старика-менталиста, и дракон немного прикрыл глаза. — Я ждал нашей встречи последние тринадцать лет».

— Но… я искала друида, мага.

Я не могла понять, как же так получилось, что маг, закончивший Королевскую Академию и столько лет ездивший по ярмаркам и городам под видом дешевого артефактора и колдуна, вдруг оказался самым настоящим драконом.

«У меня сотни имен и сотни обличий, — усмехнулся Эрвеон, — я живу уже больше тысячи лет».

— Твое имя… я уже слышала его где-то, — да, оно определенно было мне знакомо.

Дракон насмешливо фыркнул, заставив затрепетать пламя костра:

«Горная гряда, где мы сейчас находимся, так и называется Хребет Эрвеона. Так назвали ее люди в незапамятные времена, когда приходили ко мне. Видишь этот алтарь? — он указал кончиком хвоста на базальтовый куб. — На нем они оставляли свои подношения, а взамен просили мудрости и сил. И я давал им и то, и другое, каждому по мере его. Пока однажды не пришел человек с золотой короной на голове. Его руки по локоть были в крови, сердце очерствело от причиненного им зла, а душу обуяла жажда власти. За его спиной стояли ряды мертвецов, которых он принес в жертву своей гордыне».

— Брайден Бесстрашный! — это мог быть только он, я даже не сомневалась.

«Да, юная шелки. И в руках у него был источник Тьмы».

— Эриллиум Балора!

«Когда началась война между людьми и фейри, драконы ушли. Близость Тьмы ослабляет нас, кровь и смерть не наша стихия. Мы дети Света, мы создаем, а не разрушаем. И потому мы создали новый мир — Траг-вуд-Дол, страну вечной юности, где только одно время года — весна».

— Я слышала о ней, но думала, это сказки.

«Нет, принцесса, это наш новый дом. Туда же ушли и фейри, ведь они не могут без нас. Мы даем им силы, наполняя пространство магией».

— А что же было со мной? Как у меня оказался амулет, сделанный тобой? Ведь это был ты — Крейс Дуалад?

«Я, — он кивнул. — Я чувствую всех фейри, которые все еще есть в Гленниморе, и знаю, где находится каждый из них. И твое появление на северном побережье тоже почувствовал. К сожалению, быть в своем истинном обличии мне позволено только здесь. За границами пещеры я кто угодно, но не дракон. Это простое правило много лет сохраняло мне жизнь. Поэтому люди Гленнимора знают меня как посредственного мага средней руки, скромного артефактора и колдуна. Я нашел тебя в доме рыбака Иммерли. Представь мое удивление, когда я понял, кого он поймал. Наследную принцессу Северного моря, шелки королевских кровей, несущую в себе частицу богов! Пришлось немного подстраховаться и внушить его супруге материнскую любовь к тебе. А уж он ради счастья жены был готов даже шелки себе оставить. Иначе, тебя ждала бы незавидная участь в лабораториях Магической Академии».

— Значит, мой приемный отец на самом деле меня не любил? — прошептала я, пораженная словами Эрвеона. — Это было внушение?

«На начальном этапе, да. Мне пришлось это сделать, чтобы защитить тебя. Но потом его чувства к тебе стали самыми настоящими».

— Тогда почему он предал меня? Мне об этом сказали…

«Не вини его, Мианель, так устроены люди. Тайны душат их, — дракон вздохнул и положил голову так близко от меня, что я почувствовала жар, исходящий от его чешуи. — Вот и твой приемный отец столько лет носил в себе эту тайну и однажды не выдержал, поделился ею в узком кругу. Его слова никто не принял всерьез, посмеялись над стариком и забыли. И не его вина, что среди слушателей оказался один дознаватель».

Мое сердце сжалось от печали и сожаления.

— Значит, все дело в случайных словах, сказанных не в том месте и не в то время? Значит, всего этого могло и не быть, если бы мой приемный отец не проговорился?

«Не вини его. Это судьба».

Судьба… Какое страшное слово.

Я несмело протянула руку и положила ладонь на кончик драконьей морды, она удобно легла в выемку между ноздрями. Эрвеон фыркнул и прикрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то.

«Маленький дуэргар растет в тебе, юная шелки. В нем смешались кровь Балора и Мананнана. Я чувствую, он станет великим воином».

— А что мне делать теперь? — я осторожно провела рукой вдоль драконьего носа, удивляясь, что чешуя совсем не шершавая, а, наоборот, мягкая и шелковистая на ощупь. — Я столько времени добиралась сюда… и что теперь?

«Здесь конец твоего пути, юная шелки. Оставь Гленнимор людям, уходи в Траг-вуд-Дол. Там тебя давно уже ждут».

— Кто? — удивилась я.

«Твои подданные. Те, что сумели спастись и сохранить свои жизни».

— Значит, я не одна такая? — мысль о том, что я могу увидеть существ, подобных себе, заставила меня задрожать.

«Ты наследная принцесса, твоя свита и подданные ждут тебя много лет, чтобы посадить на трон и увидеть, как возродится Северное морское королевство».

— Но… как я попаду туда? Новое путешествие, назад, к побережью?

«Нет, все закончится именно здесь. Я открою для тебя портал в Траг-вуд-Дол».

Это было невероятно. Тысячелетний золотой дракон привел меня в свою пещеру, чтобы отправить в страну, о которой я слышала только в сказках. Как я могла поверить в это с первого раза? Меня охватили сомнения.

— А… вернуться оттуда в Гленнимор я смогу? — прошептала чуть слышно.

«Нет. Границы закрыты, и никому не дозволено их нарушать».

— Тогда, как же портал?

«У каждого дракона есть только один шанс пройти сквозь границу. Я не воспользовался им тогда, когда уходили мои соплеменники. Если бы ушли мы все, оставшиеся здесь фейри погибли бы без магии».

— Но если ты уйдешь сейчас, они тоже погибнут.

«Здесь никого не осталось. Все фейри ушли. Ты последняя».

— А Ареналь? — вспомнила я про келпи.

«Духи привязаны к своим вотчинам. Его ждет родная река. Он затоскует далеко от нее».

Я задумалась.

Дракон мягко боднул меня лбом в плечо, и умостил голову на моих коленях. Его маленькое остроконечное ухо прижалось к моему животу, сапфировые глаза закрылись и… дракон заурчал!

Инстинктивно я прижалась к нему еще плотнее, обхватила мощную шею руками, а вокруг нас начинает искрить и потрескивать воздух. Шкура Эрвеона засияла, будто в каждой чешуйке вспыхнул свой собственный огонек. Запах магии, как запах дождя, наполнил пещеру. Я вдыхала его, впитывала всей кожей и каждой частичкой своей души. Чувствовала, как неведомая Сила наполняет меня, и эта Сила была воплощением Света…

Решение было принято не сразу. Я долго колебалась, пока, наконец, Эрвеон не убедил меня. Если в Гленниморе не осталось ни единого фейри, значит и мне делать здесь больше нечего. Когда уйдет последний дракон, на человеческих землях не останется магии, и я просто погибну. Но теперь, когда внутри меня бьется сердце младенца, я буду всеми силами цепляться за жизнь.

Выйдя из пещеры, я увидела Ареналя, печально сидевшего прямо на земле у входа. Он не смог перешагнуть черту между светом и тенью, которая так легко пропустила меня.

Я так долго провела в пещере дракона, что над долиной уже сгустились сумерки, а над скалистыми вершинами зажигались первые звезды.

— Лин! — увидев меня, келпи вскочил на ноги и бросился ко мне. — Как ты? Что там? Я так испугался! — засыпал он меня градом вопросов, одновременно ощупывая и оглядывая на предмет повреждений.

— Успокойся, со мной все в порядке, — я с улыбкой отстранилась от его рук. — Теперь уже в порядке.

— Точно? — он недоверчиво заглянул мне в глаза.

— Точно.

— И?

— Что?

— Ты ничего не хочешь мне сказать? Ты с ним встретилась? Ты видела этого Дуалада? Что он тебе сказал?

Я сцепила пальцы в замок и набрала в легкие побольше воздуха. Предстояло провести сейчас один ритуал.

— Ареналь, — мой голос дрогнул, — я призвала тебя, когда нуждалась в твоей помощи, и обещала отпустить, как только мои поиски будут закончены. Они закончились здесь. Теперь я отпускаю тебя.

— Стой! Подожди! — он замотал нечесаной гривой и сложил пальцы в отвращающий знак. — Как это отпускаешь? А ты? Ты же не останешься здесь, среди гор? Куда ты пойдешь?

— В Траг-вуд-Дол, — честно ответила я.

— Это сказки!

Келпи смотрел на меня с неприкрытой обидой, его губы дрожали, в глазах застыло разочарование.

— Нет, Ареналь, — я покачала головой, — я не могу здесь остаться. Магия покидает эти места, и когда последний ее отблеск исчезнет, я погибну.

— А как же другие фейри?

— Здесь никого не осталось, я последняя.

— Тогда возьми меня с собой. Я не спрашиваю как именно, пусть это будет твоей тайной, но не заставляй расставаться с тобою. Я чувствую, что еще пригожусь тебе!

— Нет, — я была непреклонна, помня слова Эрвеона, — тебе нельзя со мной, ты погибнешь вдали от родной реки.

Признавая поражение, он опустил голову.

— И что теперь? — глухо пробормотал из-под спутанных волос. — Я так понимаю, это друид откроет для тебя портал в страну фейри?

— Да.

— Сейчас он ждет тебя?

— Да, Ареналь. Я отпросилась попрощаться с тобой.

— И ты уверена, что он не обманет? — келпи вскинул на меня недоверчивый взгляд.

— Он не обманет, — я не сдержала улыбки, вспоминая золотое сияние дракона.

— Хорошо, — парень вздохнул, откинул со лба спутанную прядку и твердо посмотрел на меня. — Я возвращаю тебе твою кровь и клятву, принцесса. Но если однажды понадоблюсь тебе…

— Да, я знаю, где тебя искать, — заверила я его.

Не отрывая от меня пристального взгляда, Ареналь запустил клыки себе в запястье и рванул. Кожа лопнула, брызнула кровь — зеленовато-прозрачная, как речная вода. Она пахла тиной и камышом. Он протянул мне руку, и я коснулась его раны губами, делая символический глоток. Его кровь и на вкус была как вода.

— Теперь все, — пробормотал келпи, зализывая рану, которая затягивалась прямо на глазах. — Рад был служить, пиринцесса. Прощай.

— Прощай, — прошептала я, глядя, как фигура Ареналя начинает медленно истончаться, превращаясь в облачко пара. Всего несколько секунд — и он растаял прямо на моих глазах. Освобожденный от клятвы, келпи вернулся туда, откуда я призвала его. Возможно, какое-то время он еще будет помнить обо мне, но водные духи быстро все забывают, они такие же переменчивые, как и их стихия — вода.

Дождавшись, пока от келпи не останется и следа, я кинула последний взгляд на верхушки гор, темнеющие на фоне звездного неба, а потом посмотрела в долину. Там между деревьев горел огонек костра, словно крошечная алая звездочка, упавшая с неба. Я представила себе удивление Донагана, когда он поймет, что мы с Ареналем уже не вернемся.

Наверное, он заслужил узнать правду, но раз Эрвеон не стал ему раскрывать свою истинную сущность, то и я этого делать не стану. У дракона были веские причины столько лет хранить себя в тайне. И даже теперь, когда нет ни короля, ни ордена Предзнаменования, его жизнь все равно под угрозой. Кто же добровольно выпустит из своих рук последний источник магии?

Мысль о том, что Гленнимор останется людям, уже не тревожила меня. Магия навсегда покинет эти места, и жителям не останется ничего другого, как только учиться жить без нее. Но разве многие из них не жили без магии все это время?

Я вспомнила своих приемных родителей, нищую рыбацкую деревушку, трактир в Брингвурде и все остальные места, где мне пришлось побывать за эти два месяца. Люди давно научились самостоятельно справляться с проблемами, ведь не у всех была возможность обратиться к магам за помощью. А теперь магов вообще не будет. Люди сами заслужили такой конец.

— Ты уходишь не попрощавшись? — раздался в нескольких шагах от меня до боли знакомый голос.

Встрепенувшись, я обернулась. Прямо передо мной, буквально в пяти шагах, стоял Рурк Эбелайн. Я так задумалась, что даже не заметила, откуда он здесь появился. Тень от скалы скрадывала его очертания, но все же, я смогла разглядеть и руку на перевязи, и покрытую пылью одежду, и завитки мокрых от пота волос, прилипших ко лбу и вискам. Он шагнул на свет, и я увидела его похудевшее лицо, заросшее темной щетиной. Серые глаза мага, блестевшие в свете звезд, смотрели на меня с пониманием и тоской.

— Ты? — выдохнула я, не веря своим глазам. — Откуда?!

Ноги сами пронесли меня эти несколько жалких шагов, и я упала в объятия Эбелайна, смеясь и плача от того, что уже навсегда попрощалась с ним.

— О, боги, ты жив, жив! — я не могла в это поверить. Ощупывала его лицо, заглядывала в глаза, точно так же, как это только что делал со мной Ареналь. — Как ты здесь оказался? Это Донаган, да?

— Нет, принцесса, — Рурк с улыбкой отстранил меня от себя, а потом прижал к груди здоровой рукой. — Это Крейс Дуалад позвал меня. Сказал, что у меня есть только один шанс увидеть тебя. Я загнал четырех коней, но успел.

Только сейчас я обратила внимание, как тяжело он дышит.

— Ты бежал? — заглянула ему в глаза.

— Да, от лагеря почти всю дорогу бежал. Донаган показал направление. Я боялся, что не успею.

Я прижалась к нему, обняв руками за талию, и несколько секунд мы простояли так, слушая ночной лес и гулкие удары своего сердца.

— Я думала, что ты умер, — шепнула чуть слышно, уткнувшись лицом в грубую ткань его плаща, — думала, ты навсегда остался в том подземелье…

— Ну уж нет, — он усмехнулся и потрепал меня по голове. — Хотя, надо признать, ты не далека от истины. Но мне и на этот раз повезло. Помнишь людей, которые тогда ворвались в святилище?

Я молча кивнула.

— Так вот, это была замковая стража. Я уже приготовился к смерти, даже закрыл глаза и вспомнил все свои прегрешения, но эти парни подхватили меня на руки и унесли в лазарет. Там уже койки ломились от дознавателей, которые, по одной версии впали в детство, по другой — были наказаны богами за преступления. Меня приняли за одного из них и очень усердно лечили, пока вчера ночью я не услышал во сне голос друида. Он сказал, что ты навсегда уходишь из Гленнимора, и что если я хочу попрощаться с тобой, то должен поторопиться.

Эрвеон! Я спрятала улыбку. Дракон знал, что я захочу попрощаться с Рурком, он дал мне этот шанс.

— Да, я ухожу, — я подняла голову и посмотрела прямо в глаза Эбелайну, — и уже никогда не вернусь. Дуалад знает способ, как попасть в страну фейри. Теперь там мой дом и мои соплеменники. Мне больше нечего делать в мире людей.

— Значит, я опоздал со своим предложением?

Глаза Рурка слегка потемнели, когда он пустил многозначительный взгляд на мой живот.

— Ты о чем? — насторожилась я.

Эбелайн сунул руку за пазуху и достал оттуда маленькое серебряное колечко, висевшее на тонкой цепи. Я видела его уже раньше, когда лечила мага в подпольной лекарне.

— Это кольцо, которое в нашем роду старший сын и наследник надевает на палец своей избраннице, — услышала я. — Еще в тюрьме, узнав о твоей беременности, я решил, что моей избранницей будешь ты.

Я открыла рот, собираясь что-то сказать, но он перебил меня:

— Нет, не говори сейчас, выслушай! Эбелайны древний, но не слишком богатый род. Службой на благо короны я немного поправил дела семьи, и сейчас у меня есть крепкий дом и большой надел. Я не могу обещать тебе дворцы, наряды, балы и драгоценности, по крайней мере, сейчас, но заботу и любовь дам в полной мере. И тебе, и твоему малышу… — он снял цепочку с шеи и протянул ее мне. — Я ведь и приехал сюда, чтобы сказать об этом.

Как завороженная, я смотрела на тоненький ободок с крошечным камешком, который маг протягивал мне на ладони. Если б я только могла…

— Рурк, — я сглотнула и посмотрела ему в лицо. Перед глазами все расплывалось от слез, которые навернулись сами собой. — Я не могу… я должна уйти. Понимаешь? Должна…

Последние слова я почти прошептала. Так трудно было э то сказать и не выдать чужую тайну. Если я смалодушничаю сейчас и останусь, то погибнем и я, и мой сын, как только дракон исчезнет из этого мира. Но объяснить это Эбелайну я не могла.

— Лин, почему не можешь? Ты любишь другого? — лицо Рурка посуровело. Он взглянул на кольцо, а потом сжал кулак. — Ты уходишь из-за него?

— Не совсем, — я покачала головой, глядя, как маг прячет кольцо, — ухожу по другой причине. Мне просто больше нельзя здесь оставаться. И даже ты не сможешь меня защитить от того, что скоро случится.

— Что именно? Ты о чем?

— Извини, это чужая тайна.

«Пора!» — прозвучал в моей голове голос дракона. Я вздрогнула и отшатнулась от мага.

— Рурк, мне пора, — сжала его руку в прощальном пожатии, потом привстала на цыпочки и, подчиняясь минутному порыву, прижалась губами к его губам.

Я словно поцеловала холодную статую. Его сухие губы даже не дрогнули, он всего лишь прикрыл глаза. Отступив, я пару секунд смотрела на его застывшее лицо, мысленно прощаясь с ним навсегда, а потом развернулась и быстрым шагом направилась к темному провалу в скале.

И, когда я уже переступала порог, ветер донес до меня едва слышное слово «прощай!»

Эрвеон ждал.

«Ты долго, — недовольно заметил он, когда я приблизилась к алтарю. Золотой блеск драконьей чешуи резко усилился, на мгновение став таким ослепительным, что я прикрыла глаза рукой. — Попрощалась со всеми?»

— Да…

Он хмыкнул, и я услышала, как он говорит уже вслух:

— Подойди ближе, не бойся, возьми меня за руку.

На этот раз его голос был мягким, ласкающим. Я открыла глаза и пораженно уставилась на абсолютно незнакомого молодого мужчину, стоявшего в пяти шагах от меня. Изумительно красивый той нечеловеческой красотой, которая всегда притягивала людей к магическим существам, одетый в сияющие доспехи из золотой драконьей чешуи, он с улыбкой протягивал мне руку. И все в нем, от небрежно струящихся золотистых волос, до зеркального блеска сапог, казалось каким-то чудом.

— Эрвеон? — выдохнула я, не веря своим глазам.

— А ты думала, я старик? — он наградил меня короткой усмешкой. — Глупая маленькая шелки, тебе еще столько всего предстоит узнать.

Внутри меня росло предвкушение чуда, когда я, невольно дрожа, вложила свою ладонь в ладонь Эрвеона. Рука дракона сжалась, захватывая мои пальцы в плен, но я уже не думала вырываться.

Прямо перед моими глазами одна из стен пещеры начала сиять и переливаться всеми цветами радуги. В лицо дыхнуло свежестью утренней росы, омытым дождем лесом, цветущим лугом. Я уловила едва слышное пение птиц, журчание ручья и гудение пчел. Запахи разнотравья и полевых цветов наполнили воздух, стена пещеры словно раздвинулась, и в лучах яркого света я увидела открывшийся портал. Там, за тонкой вибрирующей пленкой истончившегося пространства, меня ждал новый, чудесный мир.

Вот так закончились приключения маленькой глупой шелки в мире людей. Я была слишком добра и слишком наивна в начале пути, но предательства и потери быстро избавили меня от этих недостатков. Зато я получила огромную силу, которой мне еще только предстояло научиться пользоваться.

Мое путешествие с Эрвеоном оказалось самым коротким в моей истории. Всего пару мгновений мы с ним провели в ослепительном свете, хлынувшем из портала, а потом стены пещеры исчезли, и я увидела над головой ясное ультрамариновое небо без единого облачка. Если в мире людей царила ночь и холодный апрель, то в стране фейри меня встретили полдень и вечный май.

Мне понадобилось немного времени, чтобы понять: Траг-вуд-Дол был полной копией Гленнимора, вот только здесь не было ни Кадарна, ни Брингвурда, ни других человеческих городов, да и самих людей тоже. Дракон перенес меня на северное побережье, туда, откуда в мире людей в ясную погоду можно было разглядеть скалистые верхушки Ста островов. И я знала, что там меня уже ждут.

— Ты готова? — Эрвеон внимательно посмотрел на меня. — Даже если нет — соберись. Сегодня особый день.

— Какой? — прошептала я, не в силах отвести взгляд от лазурных волн Северного моря, которое помнила холодным и мрачным.

— Сама поймешь. Я не буду подсказывать, — он сжал мою руку, потом отпустил и легонько толкнул в спину. — Иди, юная шелки, и не оглядывайся.

Сердце заколотилось как бешеное, когда я сделала первый несмелый шаг. Кожа покрылась мурашками, дыхание перехватило. Мелодия, пока еще тихая и нестройная, наполнила воздух вокруг меня, казалось, что это море поет, призывая свою блудную дочь.

Всего несколько шагов отделяло меня от воды. Прибрежная пена ласково оплела мои ноги, будто море хотело меня обнять. Не оглядываясь, я входила все глубже и глубже, чувствуя, как набирается вода в сапоги, как намокает грубая человеческая одежда. Очень скоро она стала мешать и сковывать движения, и тогда я без сожаления избавилась от нее. Полностью обнаженная, нырнула и поплыла, и в тот же миг почувствовала, как меняется мое тело. Я обернулась!

Мелодия, которая была до этого еле слышна, взорвалась ярким крещендо. Теперь я слышала в ней множество голосов, которые пели, призывая меня. И я узнала их — это были голоса моего народа.

«С днем рождения, Мианель», — прозвучал в моей голове насмешливый голос Эрвеона, и меня накрыла крылатая тень.

Вынырнув, я с восторгом смотрела, как огромный дракон, сиявший, казалось, ослепительнее самого солнца, раскинул широкие крылья и шел на бреющем полете буквально в десятке футов от воды. Он сделал надо мной символический круг почета, а потом ударил хвостом по воде, обдав меня веером сверкающих брызг, и резко ушел вверх. Еще несколько минут я с затаенной печалью следила, как теряется в прозрачном небе последняя ниточка, связывавшая меня с прежней жизнью. А когда дракон окончательно исчез из виду, я ответила на призыв.

Отбросив все сомнения, я запела, и мой голос естественно вплелся в мелодию, звучавшую над морем. Я увидела их — сотни черных точек, качающихся на волнах. Они спешили ко мне со стороны островов, то погружаясь в воду, то выныривая на поверхность. Сотни темных тюленей, оглашавших воздух своими криками — сотни шелки, самых робких и нежных созданий, идеально созданных для воды.

Окруженная соплеменниками, не в силах сдержать слезы счастья, я даже не обратила внимания, когда впереди вырос песчаный берег, усыпанный сверкающими ракушками. Тюлени вокруг меня обращались в людей, я сама не заметила, как приняла человеческий облик, и мои ноги уткнулись в мягкое дно. Какой-то юноша улыбнулся мне и подал руку. Я ответила на его улыбку и вложила свои пальцы в его ладонь. И тут же другую мою руку ухватила одна из девушек. Улыбаясь и весело щебеча, они потянули меня на берег.

Только сейчас я заметила, что шелки идут и идут из воды, как будто все это время они скрывались где-то в морских глубинах, а теперь, услышав мой голос, почувствовав мое присутствие, поднялись на поверхность, чтобы увидеть меня. Длинные волосы девушек облепляли их почти до колен, у парней прически были скромнее — всего лишь до пояса. Множество украшений из разноцветного жемчуга и кораллов покрывали их шеи, запястья и даже лодыжки. Бедра прикрывали короткие юбки из тюленьей шкуры, расшитые серебром.

Глянула на себя. Почему-то мысль о том, что после оборота я буду голой, совершенно не испугала меня. Длинные волосы укрыли мое тело от нескромных взглядов, да и не было здесь тех, кто мог бы праздно глазеть. Никаких украшений на себе не заметила, а вот юбочка на бедрах была. Причем, особенная: вышитая золотом, украшенная кисточками и бахромой.

— Это кхолх, золото на нем — знак королевской крови, — парень, державший меня за руку, кивнул на мою юбочку. — Береги его. Потеряешь — и все, никогда не сможешь обернуться. Люди сотни лет убивали нас из-за них, ведь в каждом кхолхе огромная магическая сила.

— А как же я обернулась сейчас? — я недоуменно уставилась на него. — Почему этот кхолх не снял человек, который нашел меня?

— Мы видели тень дракона, это он защитил тебя, — улыбнулась девушка. — Золотой Эрвеон обещал нам найти наследницу в мире людей и спасти. Мы столько лет ждали, пока он приведет тебя.

— И вот ты здесь. Посмотри, это все твое королевство, — и парень повел рукой, словно очерчивая невидимый круг.

Сейчас мы стояли на песчаном пляже, впереди высились покрытые изумрудной зеленью холмы, позади — ласково шуршал прибой. Со всех сторон нас окружали сотни мелких и крупных островов, образующих архипелаг, но если в мире людей это были мрачные и безжизненные скалы, то здесь их покрывали леса и луга, а в воздухе носились птицы с ярким оперением, оглашая воздух радостными криками.

Я увидела изящный мраморный портик, чьи резные колонны были увиты глицинией и плющом. От этого портика прямо к моим ногам вела широкая дорожка, выложенная базальтовой галькой, вдоль которой в ожидании застыли шелки, а над ним в лучах солнца сверкали алмазные шпили дворца, раскинувшегося на пологом склоне холма. Это было сказочное строение, и я узнала его — королевский дворец Веллиана, моего отца, словно выточенный из драгоценного камня, чьей-то могущественной волей был перенесен сюда из мира людей.

Я мысленно поблагодарила драконов, и особенно Эрвеона, ведь это они сотворили для нас весь этот мир.

— Идем, принцесса, мы так долго ждали этого дня!

Девушка и парень отпустили меня, давая возможность самой ступить на гладкий камень дорожки. Я обвела взглядом своих соплеменников. Их было здесь несколько сотен, они заполнили весь пляж и все еще продолжали выходить из воды. Но сейчас, когда я двинулась вперед по обкатанным временем и морем камням, они все опустились на одно колено и склонили головы.

Я уже знала, что ждет меня впереди. Таинственный мраморный грот, который столько раз снился мне, и древний трон морских королей, дарующий безграничную власть над морем. А еще сверкающий хрустальный дворец с алмазными шпилями, возвышающийся над взморьем. Дворец моего отца, который уже столько лет ждал меня. Теперь мне предстояло вдохнуть жизнь в его осиротевшие стены.

Но сначала я приму наследие моего отца, отдам свое тело на волю богов, чтобы принять и осознать новую Силу. Силу, которой наполнит меня Океан.

Церемония в гроте была знакома мне до мельчайших подробностей, ведь я так часто видела ее во сне. Шелки молча расступились передо мной, пропуская вперед к возвышению, украшенному драгоценными камнями. Оно мало напоминало привычный человеческий трон, больше похожий на кресло. Скорее, это был своего рода алтарь, вот только на нем не приносили жертву богам, а получали благословение. В абсолютной тишине, не нарушаемой даже взволнованным дыханием или случайным всплеском воды, я подошла к нему и села, а потом откинулась на каменную спинку, закрывая глаза и принимая свою судьбу.

И сразу все присутствующие выдохнули. Я услышала, как шелки опускаются на пол и открыла глаза. Мои подданные с улыбками ложились прямо на холодный мрамор, располагаясь кольцом вокруг трона. Две девушки подошли ко мне и примостились рядом с моим возвышением. В руках они держали золотые гребешки. Золото — признак королевской власти, вспомнила я замечание, сделанное на берегу. Я так много узнала за свою короткую жизнь, но еще больше мне только предстоит узнать. Затаив дыхание, под взглядом сотен внимательных глаз, я почувствовала, как девушки ласково перебирают длинные пряди моих волос.

И вот одна из шелки начала тихо петь, заплетая мне замысловатую косу. Эту песню подхватила вторая, а потом и все остальные, присоединяясь по одному. Странная песня без слов, похожая на шум ветра в луговых травах и шорох прибоя по прибрежной гальке. Она была похожа на древнее заклинание, одно из тех, что умели творить только фейри. И я узнала ее — песню из моего сна. Сильные стройные голоса сплетались в изящный узор, мелодия рвалась вверх, чтобы там, отразившись от каменного свода, стократным эхом разлететься по всему гроту. Но теперь она не пугала меня, наоборот, я знала, что в этой песне мой народ взывает к своим богам, призывая их снизойти к своим детям.

«Здравствуй, маленькая Мианель. Ты так подросла», — услышала я незнакомый женский голос, зазвучавший в моей голове. Он был тихим и ласковым, но при этом перекрывал песню шелки. Я закрыла глаза, и перед моим внутренним взором бледно-голубой дымкой вспыхнул силуэт женской фигуры с сияющим венцом на голове. Я ощутила силу и власть, исходящую от незнакомки.

«Кто вы?» — спросила с замиранием сердца.

«Твоя добрая фея, — рассмеялась она и протянула руку в мою сторону, раскрывая ладонь. — Я пришла забрать свою безделушку. Больше она тебе не нужна».

И в тот же момент я почувствовала, как запульсировал невидимый браслет у меня на руке.

«Рианнон!» — с восторгом выдохнула я, вглядываясь в богиню, желая навсегда запомнить этот момент.

«Благословляю тебя, дитя Океана», — улыбнулась она.

Анновиран на мгновение стиснул мое запястье, словно прощаясь, слегка нагрелся, а потом вспыхнул ярким ослепительно-белым светом и вдруг пропал. Я взглянула на свою руку. На коже не осталось ни малейших следов того, что я столько времени носила на себе божественный артефакт.

Песня шелки звучала уже во всю мощь, теперь она напоминала рокот волн и вой ветра во время шторма. В ней слышались удары грома, шум ливня и треск ломающихся деревьев. И потому новый женский голос, отрывистый и хриплый, раздавшийся в моей голове, был естественным ее продолжением:

«Здравствуй, маленькая Мианель. Верни мне то, что украл человек!»

«Богиня войны!»

Прямо передо мной, видимый лишь внутренним зрением, вспыхивал и переливался багровым пламенем силуэт Бадб. От нее исходил жар пожарищ и запах крови. Богиня войны и смерти держала в руке огромный меч, а вторую протягивала ко мне, и я видела черного ворона, умостившегося на ее запястье. Ворон открыл глаза, похожие на два алеющих угля, и каркнул.

«Благословляю тебя, дитя Океана», — хрипло выдохнула богиня войны, и кольцо, сжимавшее мой палец, вспыхнуло на краткий миг, опаляя меня огнем, а потом исчезло, точно так же, как и браслет.

Богини забрали свои игрушки, принесшие в мир людей столько зла. Что ж, думаю, это к лучшему. Может теперь, оставшись без магии и божественных артефактов, люди научатся ценить каждый прожитый миг и беречь искру жизни.

Прядь за прядью шелки укладывали мои волосы вокруг головы под звуки древнего заклинания, а я ждала в напряжении, потому что знала — это еще не конец.

«Здравствуй, маленькая Мианель, — горным эхом пророкотал звучный бас в моей голове. — Я чувствую в тебе каплю собственной крови».

Это был Балор — темный бог, прародитель фоморов. Он казался мне огромным черным вихрем, верхушка которого растекалась по своду пещеры густым туманом.

«Шаарат отдала тебе мой подарок, — в громоподобном голосе бога слышались нотки удовлетворения. — Благословляю тебя, дитя Океана».

На моей груди вспыхнул синей звездочкой невидимый амулет, подаренный демоницей. И в то же мгновение внутри меня натянулась и зазвучала новая струна чистым серебряным звоном. Я почувствовала, как к глазам подступают слезы: первый раз за все это время пробудилась аура моего малыша.

Черный вихрь исчез, слившись с тенью. Песня шелки застыла на самой высокой ноте, а потом очень тихо, волна за волной, начала повторяться вновь. И с каждым ее звуком, с каждым голосом, вплетавшимся в мелодию, я все больше и больше чувствовала, как быстрее струится по венам кровь, как все легче и легче становится тело, как все ярче сияет аура, отзываясь на древний призыв.

«Здравствуй, маленькая Мианель», — услышала я голос, похожий на рокот волн.

Подчиняясь какому-то неведомому порыву, открыла глаза и обнаружила, что стою на скале, обвеваемая ветрами, а внизу, набегая на покрытый камнями берег, ревет бушующий океан. Темное грозовое небо блещет молниями, один за другим сотрясают воздух раскаты грома.

«Смотри, теперь это все твое».

Я оглянулась на голос. Мананнан Мак Ллир — мой далекий предок, прародитель королевской ветви Луадов, стоял на волнах в образе седовласого мужчины в белом плаще друида. В руках он держал щит и копье, а вокруг него, вспенивая волны своими копытами, развевали гривы по ветру морские келпи.

«Проси, чего пожелаешь, маленькая Мианель», — пророкотал владыка Океана.

«Благословите меня!» — ответила я, твердо глядя ему в глаза. Вот он, момент истины, то, ради чего я пришла в тайный грот и села на трон морских королей. Признает ли этот бог меня своей наследницей? Даст ли Силу, принадлежащую мне по праву рождения?

Все вокруг словно застыло. Ветер умолк, и волны опали, сделав водную поверхность зеркально гладкой. Морские келпи растворились в прибрежной пене, небо посветлело, тучи начали медленно таять, уходя за горизонт.

«Благословляю тебя, дитя Океана», — шепнул прибой, медленно отползая с каменистого пляжа.

«Благословляю тебя, дитя Океана», — ветер коснулся моей щеки и умчался вдаль.

«Благословляю тебя, дитя Океана», — сквозь тучи пробился луч солнца и зажег искры в моих волосах.

Владыка морской стихии поднял свой щит и ударил в него копьем, будто в гонг.

И в тот же миг Сила, похожая на порыв урагана, вошла в меня, заставляя раскинуть руки и закричать. Песня шелки взорвалась мощным крещендо, отражаясь звучным эхом от каменных стен.

Маленькой Мианель больше не было. На древнем алтаре морских богов открыла глаза новая королева.